В боях рождалась Победа

Родился 11 мая (28 апреля) 1902 г. в Донецкой области. В Советской Армии с 1920 г., член КПСС с 1926 г. Участник гражданской войны.

В 1922 г. окончил Харьковскую объединенную военную школу, в 1928 г. — Курсы усовершенствования командного состава и в 1939 г. — факультет высшего командного состава при Артиллерийской академии им, Ф. Э. Дзержинского.

Начал службу в Красной Армии командиром извода, в дальнейшем был командиром батареи, дивизиона, начальником штаба и командиром артиллерийского полка, затем начальником артиллерии дивизии и корпуса. Участвовал в советско-финляндской войне 1939-1940 гг.

Начав Великую Отечественную войну командиром артиллерийской противотанковой бригады, К. С. Москаленко затем командовал стрелковым и кавалерийским корпусами, общевойсковыми (38-й. 40-й и 1-й гвардейской) и 1-й танковой армиями.

В послевоенный период К. С. Москаленко занимал различные командные посты. С 1948 г. — командующий Московским округом ПВО, с 1953 г. — командующий Московским военным округом, с 1960 г. — главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения, а с 1962 г. — заместитель министра и главный инспектор Министерства обороны СССР.

Победу вместе с армейской подвижной группой 38-й армии я встретил в Праге.

На пражских улицах еще догорали последние пожары. Тротуары были завалены осколками битого кирпича и припорошены известковой пылью. Перепачканные землей и копотью, саперы еще ощупывали миноискателями подвалы и чердаки, оставляя на выщербленных пулями и осколками стенах успокаивающие надписи: «Проверено, мин нет».

А весна, победная весна 1945 года, уже вступила в город полноправной хозяйкой. Она была во всем — та удивительная весна. В солнечных бликах на гладкой поверхности Влтавы. В звонком Детском смехе и в радостных улыбках пражан. В цветах на броне боевых машин и танков войск, освобождавших чехословацкую столицу.

Радостный, шумный, многоязыкий говор советских и чехословацких воинов и жителей Праги, только что избавленных от ужаса фашизма, вырванных из когтей смерти, музыка и песни, несущиеся со всех сторон, создавали на улицах, в парках, в домах необычайную, праздничную симфонию.

И тишина, которая настала, наконец, в поздний час, тоже звучала для всех нас прекрасной музыкой. Для каждого нашего солдата и офицера на всем огромном протяжении фронта — от норвежских фиордов до устья Дуная — она была особенно тиха, та тишина, потому что означала конец смертям и страданиям, скорое возвращение домой, к мирному труду, к родным и любимым...

Да, наконец-то она пришла — Победа! Настал этот прекрасный, счастливейший день, к которому мы шли долгие дни, недели и месяцы от стен Москвы, от берегов Волги и Дона тысячами дорог, через сотни рек. И начался он, этот долгий и трудный путь к Победе, еще в 1941 г., в первых боях, в горечи первых поражений и утрат, в радости первых побед. Да, я не оговорился — побед, еще тогда, в сорок первом, самых настоящих побед...

Почти всю войну мне пришлось командовать армиями. Но перед самым ее началом я был командиром 1-й артиллерийской противотанковой бригады Резерва Главного командования (РГК), которая располагалась неподалеку от Луцка. Это была превосходная бригада, оснащенная новейшими по тому времени военной техникой и артиллерийскими системами, укомплектованная преданными Родине и партии, грамотными командирами и хорошо подготовленными старшинами, сержантами, солдатами. Я и сейчас горжусь тем, что именно во главе этих замечательных людей вступил в первый бой с врагом.

22 июня 1941 г. по приказу командующего 5-й армией генерал-майора М. И. Потапова наша бригада двинулась к западной границе, по направлению к Владимиру-Волынскому, к которому уже приблизились вражеские войска. Примерно на полпути, во второй половине дня, наш передовой отряд догнал небольшую колонну — несколько бронемашин и два танка. Оказалось, что мы встретились с командиром 22-го механизированного корпуса генерал-майором С. М. Кондрусевым и оперативной группой его штаба. Во взаимодействии с этим корпусом нам предстояло вступить в бой с врагом на подступах к Владимиру-Волынскому. Я пересел в танк Кондрусева.

До цели оставалось уже совсем немного, когда впереди загремели выстрелы. Мы вышли из машины и, взобравшись на небольшой холм, увидели: навстречу нам, справа и слева от шоссе, в боевых и предбоевых порядках двигались танки.

— Прошу вас немедленно прекратить огонь, — встревоженно сказал Кондрусев. — Быть может, это отходит наша 41-я танковая дивизия.

Я молча передал генералу бинокль: до танков оставалось километра полтора, на их бортах отчетливо выделялись черно-белые кресты.

Для всех нас это была первая встреча с врагом. Конечно, в тот момент никто из нас не знал, какие именно вражеские соединения движутся вдоль шоссе. Но к исходу дня, когда бой затих и на наш командный пункт доставили первых пленных, стало известно, что это были соединения одной из лучших в гитлеровском вермахте 6-й армии генерал-фельдмаршала Рейхенау, той самой, что потом была разгромлена и пленена под Сталинградом, и части 1-й танковой группы фашистского генерала Клейста, который сыграл главную роль в разгроме английского экспедиционного корпуса на берегу Ла-Манша во Франции.

6-я армия и танки Клейста составляли основные силы группы фашистских армий «Юг», наступавших на Владимир-Волынский, Луцк, Ровно. Ударную группировку врага поддерживала авиация 4-го воздушного флота генерала Лера, самолеты которого не замедлили обрушиться на наших артиллеристов.

Но перед позициями авангарда нашей бригады уже горело несколько танков, подожженных метким огнем дивизионов капитана С. 3. Глущенко и Ф. Д. Шитикова из 712-го артполка. Эти дивизионы первыми начали дуэль с танками Клейста, и вражеская броня отступила перед стойкостью, мужеством, боевой выучкой. Танки противника, после того как им с ходу не удалось нас сбить, откатились назад, чтобы подготовиться к новой атаке.

С холма было видно, как быстро, слаженно разворачиваются и занимают огневые позиции главные силы бригады, которым я приказал занять рубеж Владимировка-Подгайцы-Микулачи...

Условия боя были для нас самыми неблагоприятными. Артиллерийскому соединению, находящемуся на марше, очень трудно вести встречный бой против превосходящих, да к тому же еще и комбинированных сил противника. Но другого выхода, кроме как принять этот неравный бой, у нас не было.

После короткой, но мощной авиационной-артиллерийской подготовки немецкие танки вновь бросились в атаку. На этот раз их было около двухсот. Вражеские машины шли двумя эшелонами, вслед за ними двигались мотопехота и артиллерия. Одновременно над нами вновь появились немецкие истребители и бомбардировщики. Танки, ведя на ходу интенсивный огонь, на большой скорости атаковала , наши позиции, в упор расстреливали расчеты, давили орудия. Но и сами то тут, то там вспыхивали, чадя черным дымом, крутились на месте, разматывая перебитые гусеницы, и замирали.

Наконец, гитлеровцы не выдержали и вновь откатились назад. Но нет, это было не все. Немцы повторили атаку и вновь, потерпев неудачу, отошли, оставив на иоле боя новые подбитые и сожженные машины. Потом еще атака, и еще, и еще...

В течение всей второй половины первого дня войны дотемна бились с врагом наши артиллеристы, не отступая ни на шаг. Четыре батареи вместе со всем личным составом потеряли мы в том бою. А вскоре погиб и генерал-майор С. М. Кондрусев, смертельно раненный осколком вражеского снаряда. Недолго мне пришлось воевать вместе с ним...

Враг тоже понес тяжелые потери. Наши артиллеристы сожгли около 70 танков и бронемашин, уничтожили много военных грузовиков, мотоциклов, другой боевой техники. Все поле боя, насколько хватал глаз, было устлано телами вражеских солдат и офицеров.

Главное же состояло в том, что враг не прошел, был остановлен, в том, что наводившие ужас танки Клейста и мотопехота Рейхенау, одни имена которых заставляли содрогаться офицеров и генералов армий западных держав, наткнулись на силу, которая смогла отразить их атаки и выстоять в неравном бою.

Правда, эта нелегкая победа была частной и временной. Ночью пришлось отойти, потому что рано или поздно гитлеровцы, имевшие подавляющее преимущество и уже теснившие наши войска на других участках, все равно вынудили бы к этому бригаду. Но таких, да и куда более крупных побед наши солдаты одержали множество на всем огромном протяжении фронта от Баренцева до Черного моря и в первый, и в последующие дни тяжкого сорок первого года.

Наши войска отходили с упорными боями, отстаивая каждый метр родной земли. Не раз переходили в контратаки, оттесняя и перемалывая вражеские соединения и части, рвущиеся на восток. Даже будучи окруженными, советские воины не складывали оружия, продолжая стоять насмерть. Вечно останется в памяти героизм наших войск на границах, на Правобережной Украине и в Белоруссии, в Бессарабии и под Одессой, под Киевом и Смоленском, на подступах к Москве и к Ленинграду. Не забыть и первой нашей крупной победы — под Москвой. В этой битве, на левом фланге которой мне довелось участвовать, командуя армейской группой войск, были развеяны впрах гитлеровские планы «блицкрига».

Уже первый период войны показал, что гитлеровская авантюра обречена на провал. Именно тогда были перемолоты многие кадровые дивизии врага.

А потом был Сталинград...

В битве на Волге я участвовал в качестве командующего сначала 1-й танковой, затем 1-й гвардейской армиями.

В действиях этих двух армий было много общего. Характерная для них особенность состояла в том, что они участвовали в Сталинградской битве в оборонительный период, а действия вели наступательные. Заслуга 1-й танковой армии в том, что этими действиями она вместе с 62-й и 4-й танковой армиями задержала на несколько недель наступление 6-й немецкой армии. 1-я же гвардейская армия совместно с другими войсками Сталинградского фронта отвлекла на себя значительную часть сил противника, без чего било бы невозможно удержать город. Таким образом, обе армии внесли весомый вклад в оборону твердыни на Волге, в создание условий для перехода советских войск в контрнаступление, в разгром немецко-фашистской группировки под Сталинградом.

В особенности мне хочется отметить успешные действия танковых корпусов Е. Г. Пушкина, А. Г. Кравченко, П. А. Ротмистрова, Г. С. Родина, А. М. Хасина, стрелковых дивизий А. А. Онуфриева, С. С. Гурьева, А. И. Пастревича, Н. П. Иванова, М. А. Песочина, В. Д. Хохлова, Л. Н. Гуртьева, Н. Е. Зубарева, сражавшихся тогда в составе 1-й танковой и 1-й гвардейской армий. Названные командиры, как и многие командиры бригад, полков, батальонов, дивизионов, рот, батарей и взводов, показали образцы руководства боевыми действиями, примеры личного героизма.

После окончания наступательных действий войск 1-й гвардейской армии я получил неожиданное приказание выехать в Москву, в Ставку.

Не раз приходилось мне испытывать горечь расставания с боевыми друзьями. Так было в августе 1941 г., когда я прощался с 1-й артиллерийской противотанковой бригадой, в июле 1942 г. — с 38-й армией, в августе — с 1-й танковой. Дважды обновлялся состав войск в 1-й гвардейской, и каждый раз прощание было нелегким. Как-то особенно сближаешься, роднишься с людьми, с которыми делишь все превратности войны, как говорится, ешь из одного котелка. Но еще труднее оказалось прощанье со Сталинградом, вернее с той пядью земли вблизи города, на которой довелось за него сражаться.

Уезжая, я думал о тех, кто в жестоких схватках о врагом в опаленных зноем задонских и приволжских степях сложил головы за свободу и независимость Родины. Нет, недаром пролилась их кровь, врагу так и не удалось осуществить свои замыслы, несмотря на непрерывное увеличение численности действовавших здесь войск противника. Если к 23 июля немецко-фашистское командование сосредоточило на сталинградском направлении 18 дивизий, то к 30 июля их было уже 23, к 15 августа — 39, а к 13 сентября — 47.

Но ведь и Красная Армия день ото дня становилась сильнее: прибывали направляемые Ставкой под Сталинград новые дивизии, да и ненависть к фашистским захватчикам удесятеряла силы. Войска Сталинградского и Юго-Восточного фронтов, в том числе 1-я танковая и 1-я гвардейская армии, поклялись отстоять город на Волге и свято выполняли свою клятву, Они сражались, не зная ни сна, ни отдыха, не щадя своей крови и самой жизни. И все очевиднее становилось, что вражеский стратегический план на 1942 г, был сорван, а отборные, самые боеспособные немецко-фашистские дивизии перемалывались советскими войсками под Сталинградом.

В конечном счете это неизбежно должно было подготовить почву для изменения в пользу Советского Союза стратегической обстановки на юге страны, а значит, и на всем советско-германском фронте. Предстояла еще упорная, жестокая борьба: враг продолжал наступать на позиции защитников Сталинграда. Но силы его явно слабели, и в этом уже заметно сказывались непрерывно нараставшие сопротивление и ответные удары Красной Армии.

....Самолет прибыл в Москву поздно ночью. А утром в Архангельское, где мне отвели небольшую комнату, позвонил начальник Генерального штаба генерал-полковник А. М. Василевский.

— Приезжай ко мне, — сказал он. — Отсюда отправимся к Верховному Главнокомандующему.

Я был наготове и потому немедленно выехал. Александр Михайлович тоже не заставил себя ждать, и вскоре мы уже были в приемной Верховного Главнокомандующего.

Там мне было объявлено о моем назначении командующим 40-й армией Воронежского фронта. В тот же день я вылетел под Воронеж, так и не разглядев как следует Москву осени 1942 г.

Запомнилось лишь одно: Москва была совсем не такой, какой я увидел ее в свой последний приезд перед войной — в мае 1941 г. Тогда она была, как всегда, радостной, смеющейся. Залитая весенним солнцем, она купалась в его лучах и сама словно излучала счастливое сияние. Теперь это был город-воин, посуровевший в боях. Москва непреклонно ощетинилась стволами зенитных орудий, ее небо заполнял грозный гул патрульных истребителей.

В то же время она осталась городом-тружеником. Только еще гуще, энергичнее дымили бесчисленные трубы заводов, переключившихся на изготовление оружия для фронта. И еще: отчетливее, чем: когда-либо, ощущалось то главное, чем была тогда Москва для всех нас, советских людей, — боевым командным пунктом громадного фронта борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. И в Генеральном штабе, и в Ставке, где мне довелось побывать, да и во всей столице царила атмосфера твердости и уверенности в победе над врагом.

Было радостно сознавать, что сердце Родины работает размеренно и четко, наполняя живительной силой всю страну. И странно, за одни только сутки в Москве с меня, казалось, как рукой сняло свинцово-тяжелую усталость, копившуюся почти 500 дней и ночей, проведенных на фронте в непрерывных боях.

...После Сталинграда Воронежский фронт показался тихим, спокойным. И, увы, никаких активных действий в ближайшее время здесь не предвиделось.

40-я армия, которую я принял 18 октября, в то время обороняла восточную часть Воронежа по левому берегу реки Воронеж до ее устья и далее восточный берег Дона до населенного пункта Духовское. Армия имела четыре стрелковые дивизии — 100, 159, 206, 141-ю, две танковые бригады — 14-ю и 170-ю, две истребительные бригады и ряд артиллерийских и минометных полков усиления.

Вскоре, в начале ноября, в положении армии произошли некоторые перемены. По приказанию нового командующего фронтом генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова (он сменил Н. Ф. Ватутина на атом посту 22 октября) участок фронта от северо-восточной окраины Воронежа до Кременчуга мы передали соседу справа — 60-й армии вместе с оборонявшими этот участок войсками — 100, 159 и 206-й стрелковыми дивизиями. Нам же слева была прирезана часть полосы 6-й армии, в том числе и так называемый сторожевский плацдарм, который сыграл впоследствии очень важную роль при нанесении 40-й армией главного удара в Острогожско-Россошанской операции.

Сторожевский плацдарм находился на западном берегу Дона в 25 км севернее города Коротояк и представлял собою территорию размером 13 км по фронту и 8 км в глубину. Здесь были расположены населенные пункты Титчиха, Селявное, восточная часть села Сторожевое 1-е и Урыво-Покровское. Их освободили при захвате плацдарма еще в конце июля 25-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора П. М. Шафаренко и другие войска 6-й армии. С передачей нам сторожевского и — южнее — урывского плацдармов в 40-ю армию вошли и оборонявшие его войска, в том числе и гвардейцы генерала Шафаренко, а также 107-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник П. М. Бежко.

Отмечу, что в полосе обороны 40-й армии имелись и другие плацдармы, например в районе Александровки, Архангельского, хутора Чернецкого. Но они были незначительны по площади и давали нам лишь небольшое позиционное преимущество. Сторожевский же плацдарм, находясь в наших руках, представлял для противника оперативно-тактическую угрозу. Поэтому после многократных бесплодных попыток ликвидировать его вражеское командование вынуждено было держать здесь в обороне около двух пехотных дивизий.

Однако пока что перспектив на нанесение удара по противнику со сторожевского плацдарма, как и в целом со стороны 40-й армии, не предвиделось.

Между тем в середине ноября армия, выполняя но распоряжению Фронта план дезинформации противника, имитировала строительство переправ через реку Воронеж, перегруппировку войск, сосредоточение пехоты и артиллерии, а также танкового корпуса на правом фланге армии. Все это должно было убедить вражеское командование в подготовке наступления на нашем фронте. Мне же стало ясно: наступление скоро начнется где-то неподалеку от нас. Но где?

Ответ на этот вопрос был дан начавшимся 19 ноября наступлением крупных сил Юго-Западного и Донского фронтов с целью окружения и уничтожения сталинградской группировки противника. А на следующий день успешно громили врага уже войска не двух, а трех фронтов — Юго-Западного, Донского и Сталинградского.

Трудно передать чувства, которые овладели мной при известии об этом. В них слились радость и гордость за великую Родину, за нашу могучую Красную Армию. И — что греха таить! — в то же время было как-то не по себе от сознания, что меня нет среди тех, кто громит врага под Сталинградом.

В те дни члены Военного совета армии генерал-майор К. В. Крайнюков, прибывший к нам 18 ноября, и полковник И. С. Грушецкий частенько после очередного сообщения Совинформбюро приходили ко мне поделиться общей радостью.

Мы подходили к карте, и передо мной оживали знакомые места. Калач-на-Дону... Отсюда в конце июля нанесла контрудар 1-я танковая армия. В августе здесь оборонялась 62-я армия. Оттеснив ее, противник овладел Калачом, и именно тогда угроза нависла непосредственно над Сталинградом. Почти месяц понадобился превосходящим вражеским силам, чтобы ценою огромных потерь преодолеть несколько десятков километров от реки Чир до Калача.

А теперь, в ноябре, войскам Юго-Западного фронта хватило четырех суток, чтобы освободить этот город. Ударом из района Верхне-Фомихинского (южнее Серафимовича) они прорвали оборону врага, разгромили его противостоявшие части и стремительным броском овладели Калачом. Сделала это ударная группировка Юго-Западного фронта. Она форсировала Дон в районе Березовского, овладела на левом берегу Назмищенским и Камышами и установила 23 ноября связь с соединениями Сталинградского фронта, успешно наступавшими с юго-востока. Вражеская группировка, насчитывавшая, как потом выяснилось, 22 дивизии и 160 отдельных частей, была отрезана от остальной части группы армий «Б».

Операция трех фронтов поражала не только невиданными масштабами, но и исключительным по широте и смелости замыслом. Сталинградская группировка противника, как известно, представляла собой нечто вроде треугольника, уткнувшегося своим острием в Сталинград. Теперь этот треугольник был подожжен и пылал со всех сторон и на всю оперативную глубину вражеской обороны. Это означало, что сражение развернулось на огромной территории, охватывавшей значительную часть большой излучины Дона и междуречья Дона и Волги.

Главное же заключалось в том, что сталинградская группировка противника теперь была окружена. Ее ликвидация становилась вопросом времени.

Придя к такому выводу, мы не могли не обратить внимания на то, что события в районе Сталинграда существенно меняют задачи и нашего, Воронежского фронта. Он уже не мог оставаться пассивным. Правда, я знал, что началась подготовка наступательной операции на его левом фланге, в полосе 6-й армии, однако считал, что этого недостаточно. Необходимо было вслед за ней нанести удар и силами 40-й армии.

По моим предположениям, войска Юго-Западного и левого фланга Воронежского фронта должны были в самое ближайшее время продвинуться вперед и выйти в глубь большой излучины Дона. Отсюда следовало, что они окажутся еще дальше от железных дорог, чем теперь, и при наступление в сторону Донбасса возникнут серьезные трудности в материальном снабжении войск. Для предотвращения таких перебоев целесообразно было иметь в своих руках рокадную железную дорогу Воронеж-Ростов. А так как ее участок от станции Свобода и южнее находился в руках противника, то нужно было освободить его ударом на Острогожск, Россошь, Кантемировку, т. е. навстречу наступавшим войскам Юго-Западного фронта. Это могла сделать только 40-я.

Крайнюков и Грушецкий были того же мнения.

— Доложи Верховному Главнокомандующему, — убеждали меня они. — Позвони по ВЧ и попроси активную операцию для. нашей армии...

Я задумался. В самом деле, почему бы и не позвонить; ведь ясно, что такая наступательная операция в скором времени станет необходимой, так не лучше ли заранее подготовиться к ней. Командующий войсками Воронежского фронта генерал-лейтенант Ф. И. Голиков находился в то время на левом фланге, в полосе 6-й армии, которая готовилась к наступлению на Среднем Дону совместно с войсками Юго-Западного фронта.

И вот, подойдя к аппарату ВЧ, я попросил соединить с Верховным Главнокомандующим. И в трубке вдруг послышалось:

— У аппарата Васильев.

«Васильев» — это был псевдоним Верховного Главнокомандующего. Волнуясь, я назвал себя, поздоровался. Сталин ответил на приветствие, сказал:

— Слушаю вас, товарищ Москаленко.

Крайнюков и Грушецкий, тоже взволнованные, быстро положили передо мной оперативную карту обстановки на Воронежском фронте, и я тут же кратко изложил вышеприведенные соображения. Сталин слушал, не перебивая, не задавая вопросов. Потом произнес:

— Ваше предложение понял. Ответа ждите через два часа.

И, не прощаясь, положил трубку.

Мы терпеливо ждали ответа, понимая, что в эти минуты предложение всесторонне взвешивается в Ставке. Ровно через два часа — звонок из Москвы. Беру трубку:

— У аппарата Москаленко.

Слышу тот же голос:

— Говорит Васильев. Вашу инициативу одобряю и поддерживаю. Проведение операции разрешается. Для осуществления операции Ставка усиливает 40-ю армию тремя стрелковыми дивизиями, двумя стрелковыми бригадами, одной артиллерийской дивизией, одной зенитной артиллерийской дивизией, тремя танковыми бригадами, двумя-тремя гвардейскими минометными полками, а позднее получите танковый корпус. Достаточно вам этих сил для успешного проведения операции?

— Выделяемых сил хватит, товарищ Верховный Главнокомандующий, — отвечаю я. — Благодарю за усиление армии столь значительным количеством войск. Доверие оправдаем.

— Желаю успеха, — говорит на прощание Сталин.

Кладу трубку и, повернувшись к Крайнюкову и Грушецкому, определяю по их радостно возбужденному виду, что они поняли: предложение одобрено Ставкой. Подтверждаю это и сообщаю им все, что услышал от Верховного Главнокомандующего. Добавляю:

— Скоро и 40-я армия от обороны тремя ослабленными стрелковыми дивизиями и одной стрелковой бригадой перейдет к активным действиям в усиленном составе.

На деле же это произошло далеко не так скоро. Два важных обстоятельства повлияли на определение сроков проведения наступательной операции, получившей позднее название Острогожско-Россошанской.

Первое из них состояло в том, что эта операция, замысел которой вскоре значительно разросся по сравнению с первоначальным моим предложением, вошла в план зимней кампании советских войск в качестве его существенной составной части. А так как этот план осуществлялся в строгой последовательности, то и Острогожско-Россошанской операции было отведено совершенно определенное место и время. Кстати, уже в этом сказалось влияние решительного изменения стратегической обстановки в районе Сталинграда. Вскоре оно привело к коренному перелому в ходе всей войны, к переходу инициативы в руки Советского Союза, к тому, что борьба на советско-германском фронте теперь стала вестись целиком по планам командования Красной Армии.

Второе обстоятельство тоже являлось знамением времени. Вспомним наши прежние наступательные операции, предшествовавшие Сталинградской. Большинство из них осуществлялось в спешном порядке и без всесторонней подготовки. Да и как могло быть иначе в то время, когда противник обладал превосходством в силах и средствах. Он бешено рвался вперед, и нам приходилось наносить ему контрудары, имевшие целью хотя бы сдержать его натиск. В тех же случаях, когда у нас было достаточно времени для подготовки наступления, часто не хватало сил или опыта, а то — и того, и другого.

Сталинградская наступательная операция знаменовала собой перелом в этом отношении. Удары советских войск теперь, во-первых, заранее подготовлялись и, во-вторых, имели решительные цели. Такой была и сама Сталинградская наступательная операция, и последовавшие за ней мощные удары войск Воронежского и Юго-Западного фронтов сначала на Среднем Дону, а затем и в районе Острогожска и Россоши.

К 23 ноября 1942 г. советские войска под Сталинградом завершили окружение основной группировки противника. 22 вражеские дивизии с многочисленными приданными частями были зажаты в кольце на простреливаемой во всех направлениях местности. Немецко-фашистская армия оказалась на пороге катастрофы.

Стремясь предотвратить ее и в то же время удержать в своих руках район Сталинграда, гитлеровское командование пыталось извне прорвать кольцо окружения. С этой целью оно создало одновременно две крупные ударные группировки. Одну в районе Котельниково, другую — Тормосина. Котельниковская группировка перешла в наступление 12 декабря и была разгромлена войсками Сталинградского фронта в конце месяца. Сосредоточение тормосинской группировки задерживалось, и разгромить ее было приказано войскам Юго-Западного фронта. Верховное Главнокомандование поставило им задачу: «боковско-морозовскую группу противника взять в клещи, пройтись по ее тылам и ликвидировать одновременным ударом» 5-й танковой и 3-й гвардейской армий с востока, а также 1-й гвардейской — с северо-запада{125}.

Таким образом, войскам Юго-Западного фронта предстояло наступать на юго-восток, а не на юго-запад, как намечалось ранее. Разгром деблокирующих группировок противника отсрочил осуществление плана наступления 40-й армии. Его можно было начать только после очищения от врага большой излучины Дона. И потому долго еще не было речи о сроке начала этого наступления. Его указала Ставка в своей директиве от 21 декабря, назначив наступление на 12 января 1943 г.

Однако, поскольку наступление 40-й армии было делом решенным, мы еще в самом начале декабря начали подготовку к нему. Таким образом, в пашем распоряжении оказалось больше месяца. Правда, первые две-три недели состав армии оставался прежним, но и имевшимися тогда силами удалось сделать немало.

Должен подчеркнуть, что подготовка к наступлению проходила в новых условиях, сложившихся к концу 1942 г.

Наша социалистическая Родина оказалась в состоянии в ходе боевых действий не только восполнить понесенные потери, но и непрерывно, в более широких масштабах, чем гитлеровская Германия, количественно и качественно наращивать свои Вооруженные Силы. В то же время война обогатила нас новым опытом, способствовала дальнейшему развитию советского военного искусства. Этот необратимый процесс вел к окончательной утрате противником таких временных преимуществ, использованных им в первый период войны, как превосходство в силах и технических средствах борьбы и опыт ведения боевых действий с массированным применением современной военной техники.

Общие коренные перемены обусловили в декабре 1942 г. и начале января 1943 г. также характер подготовки 40-й армии к наступлению. Он весьма поучителен, особенно в сравнении с предшествовавшими наступательными операциями, в которых мне довелось участвовать. Так, мы хорошо изучили противостоящие войска и имели достаточно времени на подготовку операции. Наконец сама подготовка велась нами на совершенно иной основе, которая определялась возросшим боевым опытом Красной Армии, новыми крупными достижениями советского военного искусства. В то время, в конце 1942 г., они нашли отражение в ряде нововведений, которыми в соответствии с накопленным опытом были определены принципы организации и ведения наступательного боя.

Дорогой ценой достался нам этот опыт. Задача совершенствования наступательного боя советских войск встала перед нами в самом начале войны. Уже тогда на практике выявились недостатки в управлении войсками, ошибочность равномерного распределения сил по фронту, слабое артиллерийское и авиационное обеспечение наступления. Многое изменилось уже в период контрнаступления под Москвой. Уменьшились полосы наступления, увеличились тактические плотности. Основные усилия теперь были сосредоточены на направлениях главного удара. Это содействовало достижению определенных успехов. Теперь же было сделано многое и для обеспечения мощного первоначального удара и осуществления решительных целей наступления.

Например, с целью максимального и одновременного участия пехоты и ее огневых средств в бою стрелковая рота, батальон, полк, дивизия должны были строиться в один эшелон и иметь в резерве соответственно отделение, взвод, роту, батальон. Атакующим стрелковым отделениям и взводам надлежало развертываться в цепь, которая в дальнейшем стала основой построения боевых порядков стрелковых подразделений. Важным нововведением было и определение места командира взвода и роты. Он должен был находиться за боевым порядком своего подразделения. Это позволяло ему лучше видеть ход боя и руководить им.

Огромное влияние на организацию и ведение наступательных действий советских войск оказал приказ наркома обороны относительно боевого применения танковых и механизированных частей и соединений, разработанный на основе опыта проведенных ранее операций. Он подробно касался вопросов организации и проведения танковых атак, использования танковых и механизированных соединений в различных условиях обстановки, их взаимодействия с пехотой, артиллерией и авиацией.

Значение всех этих изменений, содержавших основы советской теории боевого применения всех родов войск и их взаимодействия в современной войне, было исключительно велико. Они в огромной мере обусловили в дальнейшем крупные успехи Советских Вооруженных Сил в тяжелой борьбе с сильным и опытным противником.

Под знаком этих важных нововведений проходила вся подготовка 40-й армии к наступлению.

Ход событий внес новые изменения в план подготавливаемой операции. Дело в том, что, разгромив вражеские силы, пытавшиеся деблокировать группировку, окруженную под Сталинградом, войска Юго-Западного фронта, в том числе и переданная в его состав 6-я армия, вышли на рубеж Новая Калитва — Кантемировка-Чертково. Это создавало благоприятные условия для развертывания общего наступления Красной Армии в западном направлении и нанесения глубокого охватывающего удара во фланг и тыл вражеской группировки, оборонявшейся на Дону, южнее Воронежа.

Вследствие этого и наметки наступления 40-й армии разрослись в план операции левого крыла Воронежского фронта. Она имела целью разгром неприятельской острогожско-россошанской группировки, насчитывавшей более 21 дивизии — шесть немецких, десять венгерских и пять итальянских. В их составе было не менее 260 тыс. солдат и офицеров и свыше 300 танков, 900 орудий, около 8400 пулеметов и более 800 минометов.

Замысел Ставки на наступательную операцию Воронежского фронта предусматривал нанесение главных ударов по обоим флангам и центру вражеской группировки на 250-километровом фронте. 40-й армии, 18-му стрелковому корпусу генерал-майора П. М. Зыкова и 3-й танковой армии генерал-майора П. С. Рыбалко, передаваемой в состав фронта из резерва Верховного Главнокомандования, соответственно ставились задачи на прорыв обороны противника на трех участках — в районах населенных пунктов Сторожевое 1-е, Щучье, северо-западнее Кантемировки. Далее, развивая наступление по сходящимся направлениям на Алексеевну, Острогожск и Карпенково, они должны были окружить и уничтожить острогожско-россошанскую группировку противника. Выходом части сил на реку Оскол по обе стороны Валуек предполагалось прочно прикрыть освобожденный в ходе наступления участок железной дороги, одновременно лишив врага возможности использовать линию Касторное — Ворошиловград.

Этот план представлял собой новый шаг вперед в развитии советского военного искусства. Он учитывал опыт окружения противника под Сталинградом, где Красной Армии не удалось сразу рассечь вражескую группировку на части. И это, как известно, в конечном счете затянуло на продолжительное время ликвидацию сталинградской группировки противника. На сей раз предусматривалось одновременно окружение и нанесение рассекающего удара с целью дробления и уничтожения по частям вражеских войск.

На 40-ю армию в осуществлении этого замысла ложилась большая ответственность. Ибо она, в отличие о г 3-й танковой армии, предназначавшейся лишь для окружения группировки противника, и 18-го отдельного стрелкового корпуса, нацеленного только на нанесение рассекающего удара, участвовала в выполнении и той, и другой задачи.

40-я армия в составе пяти стрелковых дивизий, одной стрелковой, грех танковых и двух истребительных бригад, артиллерийской и минометной дивизий представляла собой северную ударную группировку фронта. Ей предстояло нанести удар главными силами со сторожевского плацдарма в направлении Болдыревка, Красный, Алексеевка. Там мы должны были соединиться с южной ударной группировкой фронта — 3-й танковой армией и совместно с ней завершить окружение войск противника.

Одновременно намечалось частью сил 40-й армии нанести удар в южном направлении — на Острогожск и там встретиться с правофланговыми соединениями 18-го отдельного стрелкового корпуса, наступавшего с щучьенского плацдарма. Действия главных сил 40-й армии намечалось обеспечить наступлением 4-го танкового корпуса справа в направлении Болдыревка, Репьевка и 7-го кавалерийского корпуса слева. Последний должен был овладеть городом Валуйки.

Благодаря постоянному наблюдению за противником мы в основном довольно ясно представляли себе все, с чем нам предстояло встретиться при прорыве обороны, и соответственно этому вели подготовку. Она включала огромное количество малых и больших дел, из которых сострят обычно приготовления армии к крупной наступательной операции.

Самым могучим нашим оружием был высокий боевой дух войск армии. Советский воин видел свое величайшее призвание в том, чтобы очистить родную землю от захватчиков, разгромить врага. И подобно всему нашему народу, каждый солдат и офицер Красной Армии понимал, что после окружения противника под Сталинградом настал, наконец, долгожданный перелом в ходе войны.

Приводили вести одна лучше другой: отбиты попытки деблокировать окруженных под Сталинградом, фашисты разгромлены на Среднем Дону и бегут с Кавказа... Значит, думал каждый, наступил и наш черед ударить по врагу. И весь личный состав армии, ожидая наступления, как самой большой награды, отдавал все силы подготовке к нему. Огромная радость переплеталась с неудержимым стремлением ускорить час окончательной победы.

Такова была атмосфера, царившая в войсках 40-й армии в период, предшествовавший Острогожско-Россошанской операции. Большую работу в частях и подразделениях проводили политработники, партийные и комсомольские организации. Коммунисты были примером для каждого воина во время подготовки к предстоявшим боям.

Всех нас радовало, что в войска армии непрерывно поступали боевая техника, много автоматического оружия, целый поток боеприпасов.

Правда, танков у нас оказалось меньше, чем намечалось по плану. Это было связано с тем, что 4-й танковый корпус не смог своевременно прибыть в полосу 40-й армии и не принимал участия в Острогожско-Россошанской операции. В нашем распоряжении оказались лишь три отдельные танковые бригады. Они имели 133 боевые машины, которые использовались для непосредственной поддержки пехоты.

Если учесть, что наш участок прорыва имел по фронту 10 км, то из этого следует, что у нас было всего лишь 13,3 танка в среднем на километр фронта. Да и то при условии, что все три танковые бригады будут приданы дивизиям первого эшелона. Кроме того, из-за опоздания 4-го танкового корпуса у нас оказалось танков ненамного больше, чем у противника, имевшего во втором эшелоне, северо-западнее сторожевского плацдарма, 700-ю танковую бригаду.

Но, во-первых, качество наших танков было значительно выше, чем у врага. Во всех танковых бригадах доля тяжелых и средних боевых машин составляла две трети общего числа. Танкисты прекрасно овладели замечательной боевой техникой. Они научились метко стрелять при движении танка со скоростью 15-20 км в час, что делало атаку наземных войск более стремительной и в конечном счете обеспечивало высокие темпы наступления.

Во-вторых, мы лучше, чем когда-либо раньше, подготовились к борьбе с танками противника. В ходе обучения войск была проведена целая серия занятий, имитировавших на местности отражение танковой атаки врага. Весь личный состав стрелковых частей к началу операции был снабжен противотанковыми гранатами и обучен их применению в бою.

Войсковая артиллерия занимала позиции, как правило, на танкоопасных направлениях, и каждый орудийный расчет умел вести огонь по танкам. Саперные подразделения хорошо напрактиковались ставить противотанковые минные поля на путях движения атакующих танков противника. В целом все это сделало нашу пехоту мало уязвимой для вражеских танков. Тем более, что в составе армии были также две истребительные бригады и два истребительно-противотанковых артиллерийских полка, имевших отличное вооружение и хорошо обученный личный состав.

Об артиллерии, приданной 40-й армии, нужно сказать особо.

Обещание дать нам две артиллерийские дивизии и два-три гвардейских минометных полка вскоре было выполнено с лихвой: Ставка придала армии 10-ю артиллерийскую дивизию прорыва, имевшую восемь артиллерийских полков, 4-ю дивизию реактивной артиллерии, состоявшую из двух бригад, и зенитную артиллерийскую дивизию.

Благодаря этому, а также сосредоточению войсковой артиллерии мы смогли накануне Острогожско-Россошанской наступательной операции осуществить массирование артиллерийских средств на участке прорыва. Здесь мы имели по 108 орудий и минометов на один километр фронта, причем армейская артиллерийская группа дальнего действия состояла из одиннадцати дивизионов, имевших по шесть орудий калибра 122 мм и выше. Кроме вышеупомянутой дивизии реактивной артиллерии, в нашем распоряжении имелись также четыре отдельных полка и один отдельный дивизион реактивной артиллерии.

Легко представить себе то чувство глубокого удовлетворения, какое вызвал во всех нас этот знаменательный факт. Ведь, например, те наступательные операции, в которых мне раньше пришлось участвовать, никогда не имели такого мощного артиллерийского обеспечения.

Важное значение имели мероприятия по инженерному обеспечению наступательной операции. Прежде всего потребовалось очистить исходный район от огромного количества мин, оставшихся от оборонительных боев на Дону летом 1942 г. Так, на сторожевском плацдарме их было обнаружено до 34 тыс.

К началу наступления саперы проделали проходы в 150 минных полях, а также в своих и вражеских проволочных заграждениях. Они провели огромную работу по подготовке исходного рубежа, позаботились о дорогах, увеличили количество переправ через Дон, Чтобы обеспечить беспрепятственное движение пехоты в ходе наступления, саперы отрыли множество ходов сообщения к переднему краю и «усов» для сближения с противником, соорудили дополнительные окопы и укрытия для личного состава, запасные позиции для артиллерии и минометов, построили много огневых точек, блиндажей, командных и наблюдательных пунктов.

Наступление началось атакой передовых батальонов 40-й армии 12 января 1943 г. Ей предшествовала часовая артиллерийская подготовка. На передний край противника обрушился огневой шквал. Он завершился мощным залпом двух дивизионов реактивной артиллерии М-13. В течение часа вражеские позиции обрабатывали бомбардировщики 291-й штурмовой авиационной дивизии.

Ровно в полдень раздались оглушительные взрывы. Это взлетели на воздух проволочные заграждения противника, под которые наши саперы предшествующей ночью заложили 33 длинных фугаса.

И сразу вслед за этим выступили передовые батальоны 107-й стрелковой дивизии полковника П. М. Бежко совместно с частями 86-й танковой бригады подполковника В. Г. Засеева. Они быстро преодолели расстояние до первых траншей ошеломленного противника. Завязался короткий бой за Голдаевку и находящуюся в полукилометре к западу от нее господствующую высоту. Схватка окончилась взятием населенного пункта и высоты.

Успешной была и атака двух передовых батальонов 25-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора П. М. Шафаренко. При поддержке артиллерийского и минометного огня они совместно со 116-й танковой бригадой подполковника А. Ю. Новака после двухчасового боя овладели Ореховой рощей, разгромив находившийся там опорный пункт противника.

В результате действий передовых батальонов неприятельская оборона была основательно дезорганизована. Правда, обеспокоенный противник срочно перебросил сюда из Острогожска свою 700-ю танковую бригаду. Тем не менее войска 40-й армии, вклинившиеся на 6 км но фронту и более чем на 3 км в глубину, прочно закрепились на достигнутых рубежах. Более того, атака пехоты с тапками в сочетании с предшествовавшим огневым ударом артиллерии и минометов привела к такому развитию событий, которого мы и сами не ожидали, а именно: неприятельская пехотная дивизия, к которой на выручку спешила 700-я танковая бригада, не выдержала натиска и уже к исходу дня 12 января начала откатываться на запад.

Я тогда же принял решение использовать сложившуюся ситуацию для быстрейшего ввода в бой главных сил первого эшелона армии. Он был назначен на утро 14 января, но теперь стало ясно, что осуществить его можно и нужно на целые сутки раньше. И вот в течение ночи войска были подтянуты вперед, на новые исходные позиции. Одновременно мы внесли поправки в план артиллерийского наступления: так как опорные пункты на переднем крае были уже захвачены нашими войсками, артиллерия получила новые цели, находившиеся в глубине вражеской обороны.

Поздно вечером я доложил командующему фронтом обстановку в полосе армии. Генерал-лейтенант Ф. И. Голиков одобрил решение начать наступление главными силами на следующее утро.

Итак, 13 января войска армии перешли в наступление с рубежей, достигнутых передовыми батальонами.

Здесь необходимо сказать о задачах, которые ставились главным силам 40-й армии. В соответствии с директивами Ставки и фронта было принято решение построить боевые порядки армии в два эшелона. В состав первого из них вошли 141-я, 25-я гвардейская, 340-я и 107-я стрелковые дивизии, 116, 150 и 86-я танковые бригады. Им было приказано прорвать оборону противника на 10-километровом фронте и выйти на рубеж населенных пунктов Сторожевое 1-е-Болдыревка-Девица.

Второй эшелон — 305-я стрелковая дивизия и 253-я стрелковая бригада должны были войти в сражение на утро второго дня операции. Первой из них предписывалось наступать в направлении селений Красное, Алексеевна, второй — на северо-запад с целью обеспечения правого фланга ударной группировки армии.

Проблема обеспечения правого фланга приобрела первостепенное значение. Дело в том, что справа от полосы прорыва, на 47-километровом пассивном участке, мы удерживали занимаемый рубеж силами всего лишь одного стрелкового полка, учебного и пулеметного батальонов. А противостоял им армейский корпус противника. Кроме того, севернее и северо-западнее, в районе Воронежа и Касторное, располагалась 2-я немецкая армия. Указанные выше стрелковый полк и два батальона провели демонстрацию сосредоточения войск для перехода в наступление. Но противник мог принимать это на перу до поры до времени, и следовало ожидать, что именно там он попытается действовать в ответ на удар со сторожевского плацдарма.

Угроза с этой стороны была тем более реальной, что мы начинали наступательную операцию без 4-го танкового корпуса, который по плану должен был наносить удар как раз на правом фланге 40-й армии. Поэтому пришлось оставить одну из двух истребительных бригад, усиленную армейским батальоном противотанковых ружей и учебным батальоном стрелковой дивизии, в обороне восточнее села Сторожевое 1-е, к югу от которого находился участок прорыва. Кроме того, на правом фланге армии наступала сильная ударная группа в составе 141-й, 25-й гвардейской стрелковых дивизий, 253-й стрелковой и 116-й танковой бригад. Причем достигнутый ими в ходе операции рубеж должна была закрепить вторая истребительная бригада.

Наконец, сверх всего этого командующий фронтом по моей просьбе направил в район восточнее сторожевского плацдарма из своего резерва 322-ю стрелковую дивизию, с тем чтобы она участвовала в парировании возможного контрудара справа.

Угрозу левому флангу, где на 28-километровом фронте остались только армейский заградительный отряд и два учебных батальона, предупредили действиями 107-й стрелковой дивизии и 86-й танковой бригады. После прорыва обороны они должны были, прикрывшись заслоном со стороны Коротояка, нанести удар на юг, на Острогожск. Этот город им предстояло освободить и тем самым рассечь окружаемую группировку врага уже во взаимодействии с наступавшими левее частями 18-го стрелкового корпуса и 3-й танковой армии.

Забота об обеспечении флангов, проявленная в 40-й армии, тоже была отражением приобретенного в ходе войны опыта.

Он сказывался во всем. В заблаговременном накоплении достаточного количества боеприпасов, продовольствия и горючего. В хорошо налаженном управлении войсками путем широкого применения современных средств связи, в том числе радиосвязи. В согласованных действиях пехоты, танков, артиллерии, авиации. В принятых при подготовке операции мерах, которые позволили в ходе наступления не только парализовать действия вражеских танков и артиллерии, но и успешно уничтожить их.

Выше уже говорилось о намеченных мерах по рассечению вражеской острогожско-россошанской группировки, в осуществлении которых принимали участие наши 107-я стрелковая дивизия и 86-я танковая бригада. Одновременно наступавшие справа от них войска армии должны были к исходу четвертого-пятого дня выйти на рубеж Сторожевое 1-е-Касьянов-Новая Солдатка-Прудки- Иловское. Там, у Алексеевки, им предстояло Соединиться с 15-м танковым корпусом 3-й танковой армии и тем самым замкнуть кольцо окружения острогожско-россошанской группировки противника.

Таковы были задачи войск 40-й армии в операции по окружению и рассечению этой группировки. Осуществление их, как уже показано, началось успешно. Однако поскольку 13 января в наступление перешла только 40-я армия, то против нее и направил противник свои контрмеры.

Кроме 700-й танковой бригады, он в тот же день перебросил сюда два пехотных полка немецкой 168-й пехотной дивизии из полосы 18-го стрелкового корпуса. Это облегчило последнему начатые им на следующий день, 14 января, наступательные действия со щучьенского плацдарма. На нашем же участке прибытие подкреплений противника несколько замедлило темп прорыва обороны.

В первые часы боя резко обозначился успех наступления в центре и на левом фланге. Там действовали соответственно 340-я стрелковая дивизия генерал-майора С. С. Мартиросяна совместно со 150-й танковой бригадой подполковника И. В. Сафонова и 107-я стрелковая дивизия полковника П. М. Бежко с 86-й танковой бригадой подполковника В. Г. Засеева. При мощной поддержке артиллерии, непрерывным огнем обеспечивавшей атаку пехоты и танков, наступающие быстро продвигались вперед.

Еще несколько слов об артиллерии, действовавшей прямо-таки синхронно с пехотой и танками в глубине обороны противника. Примерно треть артиллерии, находясь в боевых порядках позади пехотных цепей, сопровождала атаку пехоты и танков. Она уничтожала противотанковые средства противника и огневые точки, мешавшие продвижению пехоты. Другая треть огнем с закрытых позиций расчищала дальнейший путь пехоте и танкам, а последняя, — меняя огневые позиции, приближалась к атакующим.

Управление артиллерией мы централизовали, сосредоточив его в руках командующего артиллерией армии. В его распоряжении была хорошо налаженная связь — проволочная и радио. Благодаря этому имелась возможность в нужный момент организовать массированный огонь по местам сосредоточения противника как на переднем крае, так и в глубине обороны. Создавая таким образом перевес мощных огневых средств, мы могли влиять на исход боя, обеспечивать войскам армии непрерывное продвижение вперед.

Части 340-й стрелковой дивизии, овладев Урыво-Покровским, наступали на Болдыревку. В этом районе 150-я танковая бригада столкнулась с контратакующими частями немецкой 700-й танковой бригады. Завязался ожесточенный бой. Потеряв 14 танков и около 200 пленных, противник был вынужден оставить Болдыревку. Освобождение этого населенного пункта и расположенной невдалеке высоты 177 означало, кроме всего прочего, что рокада Воронеж — Острогожск перерезана и тем самым стеснен маневр вражеских войск вдоль фронта.

107-я стрелковая дивизия к этому времени овладела опорным пунктом противника в селе Девица. Здесь было захвачено около 200 пленных. Части 25-й гвардейской стрелковой дивизии начали продвижение вперед лишь во второй половине дня. Используя успешное наступление 340-й стрелковой дивизии, они обошли правый фланг противостоявшей дивизии и завязали бой за Довгалевку. Там они и встретились с одним из двух пехотных полков 168-й немецкой пехотной дивизии, прибывших в качестве подкрепления. Ожесточенное сопротивление врага удалось сломить лишь к утру 14 января.

В целом войска армии в течение 13 января достигли значительного успеха. Наша ударная группировка прорвала главную полосу обороны противника на 10 км по фронту и в глубину, освободила населенные пункты Довгалевка, Болдыревка, Девица. Задача первого дня операции была почти полностью выполнена. В этот день 40-я армия положила хорошее начало мощному наступлению советских войск, закончившемуся лишь два месяца спустя далеко на западе. К исходу 15 января войсками армии была прорвана оборона противника на всю тактическую глубину. На правом фланге мы продвинулись вперед на 20 км, на левом — на 16, в центре — на 35. Тем самым были созданы условия для развития операции на окружение и расчленение вражеской группировки во взаимодействии с 18-м стрелковым корпусом и 3-й танковой армией.

Эти задачи были выполнены в последующие три дня. 17 января 107-я стрелковая дивизия вышла к Острогожску, где соединилась с частями 18-го стрелкового корпуса. Этим была отрезана от основных сил противника часть войск, оборонявшаяся между сторожевским и щучьенским плацдармами. На следующий день главные силы 40-й армии вышли в район Иловского и совместно с 15-м танковым корпусом 3-й танковой армии, достигшим Алексеевки с юга, завершили окружение всей острогожско-россошанской группировки.

Одновременно был образован и внешний фронт окружения. Он начал создаваться параллельно развитию наступления с целью окружения. 40-я армия силами двух стрелковых дивизий и стрелковой бригады образовала внешний фронт, удаленный на 40-55 км от окруженной группировки врага и проходивший на рубеже Костенки — Россошка — Истобное — Караешник — Крестьянский — Хмелевое. Юго-западнее, на фронт Валуйки — Уразово, вышел 7-й кавалерийский корпус.

Таким образом, стремительное развитие Острогожско-Россошанской операции привело 18 января 1943 г. к окружению группировки противника, противостоявшей центру и левому крылу Воронежского фронта. Ход событий оказался здесь настолько неожиданным для вражеского командования, что оно ничего не успело предпринять не только для предотвращения глубокого прорыва своей обороны, но даже для спасения попавших в окружение войск.

С 19 января кольцо вокруг окруженных вражеских дивизий начало сжиматься. К 27 января расчлененная на части острогожско-россошанская группировка противника была ликвидирована. Так в ходе Острогожско-Россошанской наступательной операции войска нашего фронта впервые при разгроме Крупных сил врага сократили до минимума разрыв во времени между прорывом обороны и окружением, расчленением и уничтожением группировки противника.

Вскоре после начала операции мне на передовой командный пункт позвонил А. М. Василевский. Он сразу же сообщил, что звонит по поручению И. В. Сталина. Верховный Главнокомандующий поздравлял войска 40-й армии и объявлял им благодарность за успешные действия по окружению и разгрому противника в ходе Острогожско-Россошанской операции.

В тот же день об этом узнали все воины 40-й армии. Поздравление Верховного Главнокомандующего было для каждого из нас радостным, окрыляющим событием, звавшим к новым ударам по противнику, к быстрейшему освобождению Родины от захватчиков.

Острогожско-Россошанская операция левого крыла Воронежского фронта продолжалась 15 дней. За это время наши войска окружили и уничтожили вражескую группировку войск на Дону между Воронежом и Кантемировкой. Участок железной дороги Лиски-Кантемировка был освобожден от противника, и мы вышли на рубеж реки Оскол, продвинувшись на запад на 140 км. Войска фронта полностью разгромили 14 вражеских пехотных дивизий, немецкую дивизионную группу «Фогеляйн» и 700-ю танковую бригаду. Кроме того, шести пехотным и одной танковой дивизиям противника было нанесено тяжелое поражение.

Число пленных составило более 71 тыс. человек. Кроме того, около 52 тыс. фашистских солдат и офицеров было убито. Вот перечень взятых трофеев: 1400 артиллерийских орудий, 1270 минометов, 2650 пулеметов, около 30 тыс. винтовок, 294 противотанковых ружья, 18 огнеметов, 92 танка, 32 самолета, 6,2 тыс. автомашин, около 300 тягачей и тракторов, 250 мотоциклов, 2,5 тыс. велосипедов и столько же лошадей, 136 радиостанций, 700 км телефонного кабеля и огромное количество боеприпасов, в том числе 21,5 млн. патронов, около 2,2 млн. снарядов, 255 тыс. мин. Кроме того, были захвачены громадные запасы продовольствия, фуража и технического имущества, содержавшегося в 277 складах{126}.

Мы не располагаем полными сведениями о всех потерях острогожско-россошанской группировки противника с 12 по 27 января 1943 г. Однако показательно сопоставление безвозвратных потерь обеих сторон. У противника они составляли в целом свыше 123 тыс. человек, а в войсках Воронежского фронта — 4527{127}, или в 27 с лишним раз меньше. Эти цифры говорят сами за себя.

Любопытная деталь: пленных было так много, что мы оказались не в состоянии конвоировать их. Поэтому были созданы так называемые сборные пункты. Наши солдаты ограничивались тем, что объясняли пленным, куда идти. Те шли в указанном направлении, спрашивая у всех встречных, где сборный пункт.

Вереницы пленных брели на восток, а советские войска и среди них 40-я армия, спешили на запад. Воодушевление было огромное, грудь распирала радость: наступил долгожданный час! Мы били фашистов, освобождали родную землю и изнывавших в неволе отцов, матерей, сестер, братьев, детей. В славном, незабываемом январе 1943-го у всех нас словно выросли крылья, чтобы быстрее гнать врага на запад.

Острогожско-Россошанская наступательная операция явилась важным звеном в системе наступательных операций зимней кампании 1942/1943 г. Она проводилась в выгодных для советских войск условиях: в тот же период войска Донского фронта осуществляли операцию по ликвидации окруженной сталинградской группировки противника; армия Юго-Западного фронта успешно продвигались на ворошиловградском направлении; тогда же начался разгром и северокавказской вражеской группировки, и, наконец, войска Ленинградского и Волховского фронтов приступили к прорыву блокады Ленинграда.

Во всех этих операциях, составляющих блестящие страницы истории Великой Отечественной войны, нашли свое выражение могучие силы нашей великой социалистической Родины, поставленные Коммунистической партией, Советским правительством и всем народом целиком на службу делу разгрома врага. Ленинская партия, ее Центральный Комитет явились той силой, единственной и неповторимой, которая смогла организовать отпор фашистским захватчикам и в грозный для отчизны час подготовить и осуществить перелом в войне, повернуть ее ход в пользу Советского Союза и тем самым создать предпосылки для изгнания врага с территории нашей страны и последующего его полного разгрома.

Говоря об Острогожско-Россошанской наступательной операции, нужно подчеркнуть, что она дала богатый опыт организации и проведения прорыва обороны противника.

Буквально в течение нескольких дней эта операция привела к резкому изменению соотношения сил в полосе Воронежского фронта в пользу советских войск. Это позволило Ставке Верховного Главнокомандования осуществить силами фронта подготовку Воронежско-Касторненской и Белгородско-Харьковской наступательных операций.

В результате Острогожско-Россошанской операции резко ухудшилось положение 2-й немецкой армии, оборонявшейся в районе Касторное, Воронеж. Правофланговые соединения 40-й армии вышли за Доном на линию Костенки-Семидесятское-Городище и этим внесли резкий корректив в конфигурацию фронта. В треугольнике Ливны-Старый Оскол-Воронеж образовалась вытянутая на восток дуга, в которой и оказалась 2-я немецкая армия, левофланговая из группы армий «Б». С севера над ней нависали 13-я и 38-я, с востока и юга ей угрожали 50-я и 40-я армии.

Ставка Верховного Главнокомандования внимательно следила за успешными действиями нашего фронта. Ее представитель генерал армии А. М. Василевский безотлучно находился у нас в войсках. Еще в ходе Острогожско-Россошанской операции он предложил воспользоваться резким ухудшением положения 2-й немецкой армии в районе Воронежа и разгромить ее. Верховное Главнокомандование приняло это предложение.

20 января Ставка приказала войскам Брянского и Воронежского фронтов провести совместную наступательную операцию с целью освобождения важных узлов дорог Воронежа и Касторное, создания условий для наступления Красной Армии на курском и харьковском направлениях. Для этого они должны были ударами с севера и юга по сходящимся направлениям на дальних флангах дуги окружить и уничтожить находившиеся внутри нее главные силы 2-й немецкой армии.

Их окружение предстояло осуществить нашей 40-й армии совместно с 13-й армией Брянского фронта под командованием генералмайора Н. П. Пухова, которой для этого было предписано наступать своим левым флангом на Касторное. Одновременно, согласно замыслу Ставки, 38-я и 60-я армии (ими соответственно командовали генерал-лейтенант Н. Е. Чибисов и генерал-майор И. Д. Черняховский) наносили вспомогательный удар с целью расчленения на части окружаемой группировки противника. Начало наступления было намечено на 24-26 января.

20 января, когда была получена эта директива Ставки, 40-я армия продолжала наступление. В тот день наши левофланговые части после упорных боев освободили Острогожск. В центре, северо-восточнее Алексеевки, мы совместно с 15-м танковым корпусом приступили к ликвидации окруженных неприятельских войск. На правом фланге, сломив сопротивление войск противника, переброшенных из Воронежа немецко-фашистским командованием, 25-я гвардейская стрелковая дивизия и 253-я стрелковая бригада продвинулись еще на 8–15 км. Именно в тот день они закрепились на рубеже Семидесятское- Городище, ставшем затем нашим исходным районом в Воронежско-Касторненской операции.

В соответствии с замыслом Ставки командующий Воронежским фронтом генерал-полковник Ф. И. Голиков решил осуществить прорыв на трех участках.

Главный удар фронта наносила наша 40-я армия из района Роговатое в направлении Горшечное, Касторное. Там ей предстояло соединиться с 13-й армией и тем самым замкнуть кольцо вокруг вражеской группировки войск.

Кроме того, нам было приказано частью сил наступать на Старый Оскол, Ястребовку с целью создания внешнего фронта окружения и обеспечения с запада левого крыла фронтовой ударной группировки.

38-я армия должна была нанести отсекающий удар на Нижнюю Ведугу. Навстречу ей предстояло наступать 60-й армии. Ее задача состояла в том, чтобы частью сил сковать вражеские войска в районе Воронежа. Для активных действий она получила от 40-й армии 22-километровый участок фронта на правом берегу Дона от Костенки до населенного пункта Семидесятское. Вместе с ним в состав 60-й армии мы передали и находившиеся на этом рубеже несколько наших соединений. Это были блестяще проявившие себя в боях 141-я стрелковая и 10-я артиллерийская дивизии, 253-я стрелковая, 86-я и 150-я танковые бригады и переданная из резерва фронта 322-я стрелковая дивизия.

В свою очередь состав 40-й армии был пополнен переданными нам 183-й, 309-й стрелковыми дивизиями и 129-й стрелковой бригадой. Кроме того, прибыл и 4-й танковый корпус генерал-майора А. Г. Кравченко, поступивший в оперативное подчинение 40-й армии.

Воронежско-Касторненскую наступательную операцию, как и предыдущую, Острогожско-Россошанскую, начала наша 40-я армия.

Утром 24 января 1943 г. поднялась метель. Дороги занесло. Мороз достигал 20°. Главное же, видимость была крайне ограничена. Начало наступления пришлось перенести на 12 часов. Но и к полудню метель не унялась. Тем не менее вновь отложить атаку — значило бы вообще в этот день отказаться от нее. Поэтому в 12 часов 30 минут, несмотря на плохую видимость, пришлось начать артиллерийскую подготовку. Она продолжалась, согласно плану, 30 минут, но ее результат был незначителен. Артиллеристы не видели целей и потому не смогли подавить большую их часть. От авиационной подготовки в условиях сильной метели отказались.

Все это осложнило действия нашей пехоты и танков. Пехота, приблизившаяся к переднему краю обороны противника на 300- 350 м во время артиллерийской подготовки, немедленно после ее окончания, в 13 часов, вместе с танками атаковала вражеские позиции. Она была встречена артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем.

По всему фронту разгорелся ожесточенный огневой бой. Однако уже час спустя нам удалось на отдельных участках сломить сопротивление и начать продвижение вперед. Отразив контратаки врага, стрелковые дивизии к концу дня вклинились в оборону противника в районах Бочарова и Старо-Николаевской.

Еще успешнее действовал 4-й танковый корпус. Он сломил сопротивление частей 68-й немецкой пехотной дивизии, за два часа с боем продвинулся на 6-8 км и овладел районом Лебяжье. Далее ему предстояло наступать на Архангельское. Большие снежные заносы вынудили генерала А. Г. Кравченко выбрать кратчайший путь- через населенные пункты Старомеловое и Новомеловое.

Условия наступления были и здесь крайне тяжелыми. Попытки двигаться вне дорог с целью обхода населенных пунктов, приспособленных противником к круговой обороне, ни к чему не привели. Танки застревали в глубоком снегу, буксовали и расходовали большое количество горючего. Дороги также были во многих местах занесены снегом.

Несмотря на все эти трудности, корпус, посадив мотострелковую бригаду на танки, вышел к Новомеловому и Старомеловому, продвинувшись за день на 16 км. С наступлением темноты он освободил эти населенные пункты.

Двигаться дальше к Горшечному кратчайшим путем не удалось. Разведка, посланная вечером в направлении населенного пункта Нижне-Гнилое, обнаружила там противотанковый опорный пункт. Поэтому утром 25 января корпус перешел в наступление на Болото, где оборона гитлеровцев была слабее, уничтожил вражеский гарнизон и подошел к Горшечному с той стороны, откуда противник вообще не ожидал удара. Фашисты были захвачены врасплох. Вражеская оборона была быстро смята. Танковый корпус с ходу ворвался в Горшечное и овладел им.

Тем временем стрелковые дивизии, используя успех 4-го танкового корпуса, на всем фронте прорвали оборону противника. Они устремились на север и северо-запад, в глубь вражеской обороны, отрезая пути отхода основным силам 2-й немецкой армии.

Лучше других действовала 25 января 125-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора П. М. Шафаренко. Продолжая развивать наступление, она совместно с 96-й танковой бригадой под командованием генерал-майора танковых войск В. Г. Лебедева продвигалась вслед за 4-м танковым корпусом и в середине дня вышла к Старомеловому и Новомеловому. К исходу дня ее части продвинулись на 18 км, разгромили до батальона пехоты 68-й пехотной дивизии противника в Нижне-Гнилом и овладели этим населенным пунктом, превращенным гитлеровцами в опорный пункт сопротивления. Мелкие вражеские группы бежали в северном направлении.

183-я стрелковая дивизия генерал-майора А. С. Кострицына и 129-я стрелковая бригада (командир полковник И. И. Ладыгин) в этот же день продвинулись на 12 км.

Поняв, что 2-я немецкая армия находится в «мешке» и что выход из него будет перекрыт в ближайшие дни, фашистское командование, надо полагать, отнюдь не пришло в восторг. От захваченных в плен офицеров мы узнали, что им был отдан приказ начать с утра 26 января отход на запад. Стало также известно, что накануне, 25 января, в восточной зоне дуги противник уже отвел свои войска за Дои, оставив в районе Воронежа только сильное прикрытие. Часть высвободившихся таким образом сил он перебрасывал на Нижнедевицк, где намеревался использовать их для сковывания наступающих соединений 40-й армии.

В этом, собственно, и заключалась тактика, при помощи которой враг рассчитывал вырваться из «мешка». В соответствии с ней он оставлял сильные подвижные арьергарды на выгодных рубежах, узлах дорог и в населенных пунктах, стремясь под их прикрытием отвести на запад свои главные силы.

Однако прошли времена, когда противник был в состоянии парировать удары на своих флангах. Во-первых, наши действия стали более умелыми. Во-вторых, в конце января 1943 г. солдаты и офицеры врага уже хорошо знали, что если они попадут в окружение, то им неоткуда будет ждать помощи. Этому научили Сталинград, а также только что закончившаяся Острогожско-Россошанская наступательная операция советских войск. Вот почему немецко-фашистская захватническая армия, уже увидевшая перед собой призрак неминуемого поражения, больше всего теперь боялась действий на флангах.

В этом отразился глубокий внутренний надлом, который произошел в немецко-фашистской армии в период описываемых событий. Куда только девалась напускная храбрость гитлеровского воинства! Каждый в отдельности и все вместе страшились приближавшейся расплаты. И при малейшей угрозе на фланге, а часто даже при одном лишь появлении каких-либо «подозрительных» признаков они бросали тяжелое оружие и налегке стремились побыстрее отскочить назад. Мы же именно поэтому широко применяли тактику блокировки вражеских арьергардов, чем и срывали его замыслы.

В западной части дуги после освобождения Горшечного и Нижне-Гнилого у противника к 26 января оставался лишь один выход на запад — в районе Касторного. Да и тот был под угрозой, так как к нему вскоре устремился сводный отряд 4-го танкового корпуса во главе с командиром 45-й танковой бригады подполковником П. К. Жидковым.

Немецко-фашистское командование, видимо, решило не только не уступить Касторное, но и расширить выход из «мешка». С этой целью оно подбросило свежие силы и вновь захватило Нижне-Гнилое. Однако 27 января вражеские войска были окончательно выбиты оттуда частями 25-й гвардейской стрелковой дивизии. К исходу того же дня сводный отряд подполковника Жидкова овладел железнодорожной станцией Касторная Новая. Утром 28 января отряд ворвался в город Касторное. Здесь противник сопротивлялся с особой ожесточенностью, однако в конечном счете был разбит сводным отрядом и подоспевшими к концу дня частями 13-й и 38-й армий.

С освобождением этого города основные силы 2-й немецкой армии были окружены восточнее рубежа Горшечное-Касторное. В кольце наших войск оказались семь немецких (57, 68, 75, 88, 323, 340 и 377-я) и две венгерские (6-я и 9-я) дивизии. Они сосредоточились восточнее Горшечного, готовясь к прорыву в западном и юго-западном направлении, но осуществить это намерение им не удалось. 29 января началась ликвидация окруженной группировки противника. Со всех сторон на нее обрушились удары наших войск. Территория, занимаемая вражескими войсками, быстро уменьшалась.

Воронежско-Касторненская наступательная операция была проведена советскими войсками в сложных условиях. В районе боевых действий разыгралась многодневная пурга, она сопровождалась резким похолоданием и большими снежными заносами. Наши дивизии находились все время в поле, а противник мог обогреваться в населенных пунктах, откуда ему было легко оборонять подступы к ним.

Личный состав наших войск с большим трудом передвигался по снежной целине. Колесный транспорт почти совсем остановился. Перевозки можно было осуществлять только на санях. Несмотря на все это, советские войска в короткий срок осуществили разгром окруженной группировки.

Изо дня в день росло число пленных. Необычайно велико было и количество захваченного вооружения, транспорта и различного военного имущества. Пленных и трофеи брали в каждом населенном пункте. Например, только сводный отряд подполковника П. К. Жидкова в пути от Горшечного до Касторного взял в плен около 2 тыс. вражеских солдат и офицеров, захватил 12 танков, 60 орудий, 80 минометов, 50 мотоциклов, восемь железнодорожных составов с паровозами под парами, около тысячи автомашин и свыше 3 тыс. лошадей.

Кстати, часть трофеев, в особенностей лошади, использовались нами немедленно и весьма успешно. Всего их было отбито у противника более 12 тыс. Они хорошо послужили нам, главным образом для подвоза боеприпасов, продовольствия и горючего, а во многих случаях также для переброски войск, В условиях бездорожья и снежных заносов это позволило обеспечить высокую подвижность и маневренность стрелковых дивизий.

Итогом операции был разгром 2-й немецкой армии. Из всего ее состава лишь 6-7 тыс. солдат и офицеров сумели вырваться из окружения и бежать на запад. Знаменательно, что это происходило как раз в те дни, когда Красная Армия под Сталинградом завершила уничтожение 6-й немецкой армии. Так бесславно закончили существование две некогда грозные армии, считавшиеся лучшими в гитлеровском вермахте. Вместе с ними почти полностью были разгромлены войска сателлитов гитлеровской Германии, брошенные в угоду ей на Восточный фронт тогдашними фашистскими правителями Италии, Румынии, Венгрии.

Мрачным было для руководителей фашистского блока начало 1943 г. Одновременно с катастрофой под Сталинградом к ним одно за другим поступали невеселые для них известия об успешных действиях войск Воронежского фронта.

Вот как писал об этом впоследствии бывший гитлеровский генерал фон Бутлар: «Итог, который немецкому командованию пришлось подвести на этом участке фронта в конце января 1943 г., был поистине ужасным. За 14 дней русского наступления группа армий «Б» была почти полностью разгромлена. 2-я армия оказалась сильно потрепанной. К тому же она потеряла во время прорыва основную массу своей боевой техники. 2-я венгерская армия была почти полностью уничтожена, из 8-й (итальянской. — К. М.} армии спастись удалось лишь некоторым частям корпуса альпийских стрелков. От остальной части соединений уцелели только жалкие остатки. Из числа немецких войск, действовавших в полосе 8-й итальянской армии, остались лишь потрепанные остатки нескольких немецких дивизий, которым удалось спастись за рекой Оскол. Связь с группой армий «Центр» и с группой армий «Дон» была потеряна, стыки находились под угрозой»{128}.

Пожалуй, трудно что-либо добавить к этому перечню итогов двух наступательных операций советских войск — Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторнеиской. Что касается 40-й армии, то в обеих она играла ведущую, основную роль. В результате накопленный ею в тот период боевой опыт представлял собой значительную ценность. Он отражал и усложнившиеся тогда задачи наступающих войск. В частности, в Острогожско-Россошанской операции 40-я армия, по существу, действовала тремя группировками войск: одна обеспечивала правый фланг от возможных контрударов противника, другая создавала внешний фронт окружения, а третья, в составе которой были главные силы, одновременно окружала и уничтожала вражескую группировку.

Воронежско-Касторненская операция имела свою особенность. Она была первым ярким примером успешного перехода от одной крупной наступательной операции к другой без оперативной паузы. Войска 40-й армии изготовились к ней в ограниченные сроки в ходе завершения предыдущей операции. Характерным для Воронежско-Касторненской операции являлись и действия танкового корпуса совместно со стрелковыми дивизиями первого эшелона при прорыве обороны врага, а также его последующие стремительные удары в оперативной глубине по подходившим резервам противника в узлам сопротивления.

Этот опыт, будучи определенным вкладом в развитие советского оперативного искусства, быстро распространялся и усваивался войсками. Так, примеру успешного применения 12 января передовых батальонов, переросшего в наступление 40-й армии, уже 25 января последовала 38-я армия.

Характерным было также творческое использование артиллерии в наступлении. Исключительно эффективным оказалось сочетание огня с закрытых позиций и из орудий, стрелявших прямой наводкой, находившихся в боевых порядках пехоты и танков. Такое построение было, в частности, при ликвидации опорного пункта в Синих Липягах.

Здесь благодаря тесному взаимодействию артиллерии с пехотой удалось изолировать вражеский гарнизон в нескольких отдельных домах, после чего он был уничтожен в ходе решительной атаки. Та же участь постигла несколько дней спустя и фашистский гарнизон в городе Старый Оскол.

Начало 1943 г. ознаменовалось блестящими победами советского оружия на полях сражений Великой Отечественной войны. Советские войска прорвали блокаду Ленинграда, была завершена ликвидация армии Паулюса в Сталинграде, очищен от фашистов почти весь Северный Кавказ. Красная Армия изгнала врага с Нижнего и Среднего Дона, из восточной части Донбасса и многих районов Украины. От немецко-фашистских захватчиков была освобождена вся территория, захваченная ими на юге летом и осенью 1942 г. Снова над Воронежом, Ворошиловградом и Ростовом развевались красные флаги.

В двух январских операциях — Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской — советские войска в течение 20 дней ликвидировали две вражеские группировки, расширили брешь в обороне противника от Валуек до Ливен. Эти операции не только обогатили советское военное искусство теорией и практикой окружения и разгрома крупных сил противника. Они создали условия для дальнейших успешных наступательных действий Красной Армии как на Воронежском и Брянском, так и на других фронтах,

К концу января 1943 г. Ставка Верховного Главнокомандования решила использовать благоприятно сложившуюся обстановку и завершить разгром врага на курском, харьковском и донбасском направлениях.

Последовавшие за этим наступательные операции наших войск встретили исключительно упорное противодействие. Гитлеровское командование, подбрасывая из глубины крупные оперативные резервы, попыталось не только остановить наступлений Красной Армии, по и захватить инициативу в свои руки, взять реванш за поражения под Сталинградом и на Дону.

Реванш не получился. Вражеское контрнаступление разбилось о непоколебимую стойкость и непревзойденное мужество советских воинов.

В марте 1943 г. на курском направлении, где теперь действовала 40-я армия, фронт стабилизировался на линии Городище, Чернь, Березовка, Севск, Рыльск, Алексеевка, Краснополье, Белгород, Волчанск. Таким образом, между Орлом и Харьковом образовался выступ, вошедший в историю под названием Курской дуги. Северную ее часть оборонял Центральный фронт под командованием генерала армии К. К. Рокоссовского, а южную — Воронежский фронт, которым теперь командовал генерал армии Н. Ф. Ватутин.

К началу июля 1943 г. армии обоих фронтов были хорошо подготовлены к предстоявшим тяжелым оборонительным боям.

Вражеские войска в то время уже готовились к наступлению, на которое руководящая клика и военное командование фашистской Германии возлагали все свои надежды. Вот что писал Гитлер 4 июля в обращении к личному составу войск, предназначенных к наступлению: «С сегодняшнего дня вы становитесь участниками крупных наступательных боев, исход которых может решить войну. Ваша победа больше, чем когда-либо, убедит весь мир, что всякое сопротивление немецкой армии в конце-концов все-таки напрасно... Мощный удар, который будет нанесен советским армиям, должен потрясти их до основания... И вы должны знать, что от успеха этого сражения зависит все...»{129}

События развернулись совсем не так, как планировали гитлеровцы. Важнейшую роль в этом сыграл тот факт, что советское командование, внимательно следившее за действиями противника, давно раскрыло его замысел относительно крупного наступления и предприняло необходимые контрмеры. В результате полностью провалился план немецкого командования, имевший целью окружение и разгром крупных сил Красной Армии, подготовку нового похода на Москву.

В течение 17 дней на сравнительно, небольшой территории разыгралось грандиозное сражение, в котором участвовало с обеих сторон колоссальное количество боевой техники, в первую очередь танков и авиации. В ходе этой битвы противнику был нанесен сокрушительный удар. Под обломками «тигров», «пантер» и «фердинандов» оказались похороненными и стратегические резервы немецко-фашистского командования, и его надежды на реванш за поражения предыдущей зимы.

Огромное значение Курской битвы состояло также в том, что, как отмечалось в приказе Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза И. В. Сталина 24 июля 1943 г., «проведенные бои по ликвидации немецкого наступления показали высокую боевую выучку наших войск, непревзойденные образцы упорства, стойкости и геройства бойцов и командиров всех родов войск, в том числе артиллеристов и минометчиков, танкистов и летчиков. Таким образом, немецкий план летнего наступления нужно считать полностью провалившимся. Тем самым разоблачена легенда о том, что немцы летом в наступлении всегда одерживают успехи, а советские войска вынуждены будто бы находиться в отступлении».

А вот признание фашистского генерала Гудериана: «В результате провала наступления «Цитадель» мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя... Само собой разумеется, русские поспешили использовать свой успех. И уже больше на Восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику»{130}.

Да, на этот раз Гудериан сказал правду. Курская битва завершила перелом в ходе всей второй мировой войны. В результате поражения вражеских войск на Курской дуге изменилось соотношение сил, особенно на юго-западном направлении. Красная Армия начала наступление на фронте от Великих Лук до Черного моря.

Гитлеровское командование перешло к стратегической обороне, к строительству оборонительных рубежей, имея задачу остановить наступление наших войск. Важнейшим из таких рубежей был Днепр, где еще в начале августа началось строительство «Восточного вала». Фашисты не верили в возможность форсирования нашими войсками такой крупной водной преграды и надеялись отсидеться, залечить свои раны. Геббельсовская пропаганда трубила о неприступности оборонительных сооружений за рекой.

Ставка Верховного Главнокомандования запланировала нанесение мощных ударов по немецко-фашистским войскам. Главный удар наносился на Украине, в среднем течении Днепра. Ведущим направлением считалось киевское.

Наш, Воронежский фронт под командованием генерала армии Н. Ф. Ватутина получил задачу быстро выдвинуться к Днепру. Его ударная группировка в составе 40-й армии, которой я продолжал командовать, и 3-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта П. С. Рыбалко в первом эшелоне и 27-й армии генерал-лейтенанта С. Г. Трофименко — во втором была сосредоточена в центре оперативного построения фронта. Перед нами стояла задача: захватить плацдармы на правом берегу Днепра южнее Киева на участке Ржищев — Черкассы. Правофланговая 38-я армия, которой командовал генерал-лейтенант Н. Е. Чибисов, действовала севернее.

После прорыва обороны противника юго-восточнее Ромен наши войска устремились к Днепру в общем направлении на Переяслав-Хмельницкий. Темп наступления непрерывно возрастал и достигал 25-30 км в сутки. 22 сентября 40-я и 3-я гвардейская танковая армии вышли к Днепру и в тот же день захватили плацдармы на правом берегу реки в районах Ржищев и Великий Букрин.

Патриотический порыв и энтузиазм воинских частей и подразделений, первыми вышедших к Днепру, не могла остановить широкая гладь реки. Не ожидая прибытия понтонов и других переправочных средств, они начали переправу, действуя с решительностью и быстротой, с неистощимой солдатской смекалкой используя подручные местные средства. В ход пошли лодки, бревна, доски, бочки.

Войска беспрерывным потоком переправлялись на правый берег, захватывая новые и расширяя старые плацдармы. Они отражали отчаянные атаки танков и пехоты противника, стремившихся сбросить их с захваченных плацдармов.

Большинство работников политотделов были направлены в части и подразделения, которые первыми форсировали реку. Пример мужества, бесстрашия в бою показывали коммунисты и комсомольцы. И каждый воин делал все, чтобы стать достойным высокого звания члена ленинской партии, комсомола. Только за сентябрь партийные организации фронта выросли на 12 тыс. человек. В 40-й армии за это время более 2 тыс. солдат и офицеров получили партийные билеты.

Население освобожденных приднепровских сел и местечек радостно встречало части Красной Армии и спешило помочь нашим солдатам, чем только могло. Рыбаки извлекали из воды припрятанные от врага лодки и передавали их войскам для переправы. Жители окрестных сел по просьбе командования оказали помощь саперам в строительстве моста через Днепр. Несмотря на большие потери от огня артиллерии и налетов авиации, мост длиной в 700 м был построен за 11 дней.

Это один из мостов, о которых фашистский генерал Меллентин писал: «Русские навели через Днепр несколько переправ, причем проявили настолько большое искусство в этой области, что сумели построить мосты для переправ войск и лошадей с настилом ниже уровня воды».

К 30 сентября войска правого фланга и центра Воронежского фронта захватили девять плацдармов севернее и южнее Киева. Важнейшими из них были букринский — южнее и лютежский — севернее города.

Букринский плацдарм был выгоден тем, что находился в небольшой излучине Днепра, обращенной выпуклой стороной на восток. Благодаря такому положению подступы к нему могли простреливаться нашим огнем с трех сторон. На этом плацдарме и сосредоточились главные силы 40-й и 3-й гвардейской танковой армий. Позже подошла 27-я армия.

Командование Воронежским фронтом решило овладеть Киевом с помощью двух ударов. Главный предполагалось нанести с букринского плацдарма в западном и северо-западном направлениях. Второй, с лютежского плацдарма, наносился в южном направлении.

Войска ударных группировок должны были соединиться западнее города, замкнуть кольцо окружения и перерезать вражеские коммуникации.

Наступление с букринского плацдарма предпринималось дважды: с 12 по 15 октября и затем с 21 по 24 октября, а с лютежского плацдарма — с 11 по 17 октября. Но добиться крупного успеха нам не удалось, если не считать незначительного расширения обоих плацдармов. Противник сосредоточил здесь пять пехотных, три танковые и две моторизованные дивизии и создал прочную оборону.

В конце октября намечалось проведение третьего наступления с букринского плацдарма, но оно было отменено. Произошло это при следующих обстоятельствах.

В полдень 22 или 23 октября на букринский плацдарм, где я находился вместе с генералом П. С. Рыбалко, приехал генерал армии Н. Ф. Ватутин. Не успели мы доложить командующему обстановку, как его позвали к аппарату ВЧ. Вызывал Верховный Главнокомандующий. Ватутин доложил обстановку на фронте и изложил свое решение о наступлении. Выслушав его, Верховный Главнокомандующий предложил продумать вопрос рокировки 3-й гвардейской танковой армии, а также частей усиления 40-й армии на лютежский плацдарм, после чего ударом с этого плацдарма овладеть Киевом... Все это он рекомендовал проделать скрытно. Нужно было вывести с букринского плацдарма необходимые подвижные войска и средства усиления 40-й армии под покровом ночи. В целях маскировки предписывалось силами 40-й и 27-й армий продолжать демонстрацию наступления с прежнего направления. Словом, врага надо было обмануть.

Мысленно я удивился: ни одному из нас, командармов, ни командованию фронта не пришла в голову мысль о рокировке ударной группировки фронта на лютежский плацдарм, к северу от Киева. Между тем необходимость нового решения вызывалась и тем, что в результате боевых действий в октябре на букринском плацдарме наиболее сильная группировка противника была сосредоточена южнее Киева, т. е. против 3-й танковой, 40-й и 27-й армий.

20 октября наш Воронежский фронт был переименован в 1-й Украинский, а четыре дня спустя была получена директива Ставки о перегруппировке войск на лютежский плацдарм. В связи с этим были произведены некоторые перемещения командного и начальствующего состава. Я сдал 40-ю армию генерал-лейтенанту Ф. Ф. Жмаченко, а сам принял под командование 38-ю армию, в которую вместе со мной перешел член Военного совета генерал-майор А. А. Епишев.

План Киевской наступательной операции заключался в следующем.

38-й армии предстояло нанести удар с лютежского плацдарма в южном направлении в обход города с запада. В ее же полосе предполагалось ввести в прорыв 3-ю гвардейскую танковую армию генерала П. С. Рыбалко и 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала В. К. Баранова с задачей наступать в направлении Фастова, Белой Церкви, Гребенки. 60-я армия генерала И. Д. Черняховского наступлением на юг обеспечивала справа действия 38-й армии в районе Киева. 40-я и 27-я армии наступлением с букринского плацдарма на Белую Церковь должны были сковать и ввести в заблуждение вражеские силы. Они начинали свои действия за двое суток до наступления ударной группировки фронта. Наземные войска с воздуха поддерживались 2-й воздушной армией генерала С. А. Красовского.

25 октября началась перегруппировка. Необходимо было перебросить войска с букринского плацдарма на левый берег Днепра, совершить марш в 150-200 км и снова переправиться через Десну и Днепр на лютежский плацдарм. Все передвижения требовалось произвести в ночное время при соблюдении тщательной маскировки. Для этого на букринском плацдарме были оставлены радиостанции, которые продолжали свою обычную работу, дезинформируя вражеские штабы. Вместо танков и орудий установили макеты. На лютежском плацдарме, где сосредоточивались войска, также соблюдалась строгая маскировка. Дожди и туманы способствовали сохранению скрытности передвижения войск.

Фашисты проглядели нашу перегруппировку. Они по-прежнему ожидали, что главный удар будет нанесен с букринского плацдарма.

К началу активных действий на лютежском плацдарме были сосредоточены 38-я и 3-я гвардейская танковая армии.

38-я армия имела четыре стрелковых, а также один танковый и один артиллерийский корпуса. В ее составе действовала 1-я отдельная чехословацкая бригада под командованием Л. Свободы. Всего здесь было сосредоточено свыше 2 тыс. орудий и минометов, а также 500 реактивных установок. На участке прорыва мы имели превосходство в пехоте в 3 раза, в артиллерии — в 4,5, в тапках — в 9 раз.

1 ноября в штаб армии были собраны командиры корпусов, дивизий, бригад. Здесь был и командир 1-й отдельной чехословацкой бригады полковник Л. Свобода. Совещанием руководил командующий фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин. Присутствовали заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Г. К. Жуков, заместитель командующего фронтом генерал-полковник А. А. Гречко, начальник штаба фронта генерал-лейтенант С. П. Иванов, а также члены Военных советов фронта и армий. Позже прибыл генерал П. С. Рыбалко.

Я доложил план проведения операции, который несколько отличался от первоначального. В целях надежного подавления противника мною было предложено сократить участок прорыва на 7- 8 км. Маршал Г. К. Жуков выразил беспокойство, не прошьет ли противник в этом случае с фланга огнем наши боевые порядки в такой узкой полосе. Но, обменявшись мнениями с генералом армии Ватутиным, согласился с моим предложением: столь высокая плотность артиллерии с полной гарантией обеспечивала надежное подавление и уничтожение живой силы и системы огня противника на всю глубину его обороны.

На совещании мы еще раз разыграли на картах весь ход операции, уточнили вопросы взаимодействия и порядок выполнения боевых задач соединениями армий. После этого был отдан приказ о наступлении.

Наблюдательный пункт штаба армии находился метрах в двухстах от противника, западнее села Новые Петровцы, где располагался командный пункт армии. Рядом — командующий фронтом. Несколько правее — генерал П. С. Рыбалко.

Накануне наступления всему личному составу был объявлен приказ Военного совета фронта о переходе в решительное наступление и штурме Киева.

Простые, отеческие слова о великой чести освободить столицу Украины, выпавшей на долю нашего фронта, сыграли большую роль в подъеме боевого духа войск. Краткие митинги, прошедшие в частях и подразделениях, еще выше подняли наступательный дух личного состава. У всех на устах были слова: «Освободим Киев к 26-й годовщине Великого Октября!»

В 8 часов 3 ноября открыли огонь артиллерия и минометы ударной группировки фронта. 40 минут гремел огневой ураган. Когда нехота, поддержанная танками, поднялась в атаку, она встретила только отдельные очаги сопротивления. Первые позиции противника были буквально сметены. Траншеи, ходы сообщения, огневые позиции, дзоты и доты разрушены. К исходу дня вражеская оборона в полосе 38-й армии была прорвана на глубину до 7 км. Успешно действовала и 60-я армия генерала Черняховского,

На следующий день в прорыв вошли танки генерала Рыбалко. В середине дня танковые корпуса обогнали пехоту и продвинулись вперед на 8 км. Обойдя Киев с запада, танковая армия Рыбалко к утру 5 ноября вышла в район Святошина и перерезала шоссе Киев-Житомир.

В этот же день для развития успеха заместитель командующего фронтом генерал-полковник А. А. Гречко организовал ввод в прорыв 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала В. К. Баранова. В свою очередь я ввел в прорыв второй эшелон армии — 23-й стрелковый корпус генерала Н. Е. Чувакова. Оба корпуса развернулись на правом фланге армии.

Отважно и дерзко действовали воины всех родов войск. Многие солдаты, сержанты и офицеры в первых же боях показали образцы смелости и беззаветной преданности Родине. Каждый стремился выполнить приказ и принять участие в освобождении Киева.

В течение 5 ноября войска упорно и стремительно продвигались к городу или обходили его с запада и юго-запада. 50-й корпус С. С. Мартиросяна вместе с танкистами П. С. Рыбалко, перерезав пути отхода противника на запад, вел бои на железной дороге Киев — Фастов. 167-я стрелковая дивизия под командованием генерала И. И. Мельникова ворвалась на западную окраину города в районе кинофабрики. 51-й стрелковый корпус генерала П. П. Авдеенко продвигался в северной части города.

Первым в центр города ворвался с группой разведчиков старшина Никифор Шолуденко. Он поднялся на крышу здания Киевского обкома партии и водрузил на нем победное знамя. Но тут вражеская пуля сразила разведчика. За этот подвиг Никифор Никитович Шолуденко был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Его могила находится в Киеве, на площади Калинина.

К 4 часам 6 ноября наши воины очистили город от врага. Приказ Родины был выполнен.

Весть об освобождении Киева быстро облетела всю нашу страну и вызвала огромное воодушевление воинов на всех фронтах. Столица нашей Родины Москва салютовала доблестным войскам 1-го Украинского фронта двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий. Такой мощный салют был произведен впервые.

14 стрелковым, шести авиационным, двум артиллерийским, одной минометной дивизиям и многим другим частям, особо отличившимся в боях за город, было присвоено почетное наименование Киевских. Многие части и соединения были награждены орденами. Среди них — 1-я отдельная чехословацкая бригада, награжденная орденом Суворова II степени.

День 6 ноября был радостным для всего советского народа и, конечно, особенно радостным для киевлян, освобожденных от фашистского рабства.

Все уцелевшие жители города высыпали на улицы, плакали от счастья, обнимали солдат и офицеров.

Освободив Киев, войска фронта продолжали стремительное наступление. Небольшой тактический плацдарм под Лютежем был превращен в стратегический, размерами 230 км по фронту и 150км в глубину. Мы шли дальше, на запад, освобождать Правобережную Украину, все еще томившуюся в фашистской неволе, шли освобождать народы сопредельных стран, шли к границам фашистского рейха...

После освобождения Киева 38-я армия участвовала в Житомирско-Бердичевской, Проскурово-Черновицкой, Львовско-Сандомирской наступательных операциях, которыми наши Вооруженные Силы вписали славные страницы в историю освобождения Родины от фашистского нашествия. В результате успешного проведения — этих и ряда других крупных операций было завершено очищение Украины от захватчиков.

То были знаменательные для всего советского народа дни.

Благодаря огромной организаторской деятельности Коммунистической партии, героическим усилиям советского народа и его армии к осени 1944 г. от фашистских захватчиков была освобождена почти вся территория СССР.

Наши войска вышли к границам Восточной Пруссии, Чехословакии и Болгарии. В порабощенных гитлеровцами странах все более усиливалась борьба антифашистских патриотических сил. Советская Армия начала выполнять свою освободительную миссию, вступила на территории Польши и Румынии.

Сражаясь с фашистскими ордами, советские люди, верные ленинским заветам, своему интернациональному долгу, несли освобождение от коричневой чумы и другим народам. Ценою огромного напряжения сил, ценою многих жизней советских солдат и офицеров наша армия добывала братьям по классу право жить свободно, по-человечески.

Видное место в разгроме гитлеровского вермахта занимает и борьба за освобождение братской Чехословакии, в которой автору этих строк довелось принимать участие.

Гитлеровское командование держало в Чехословакии крупную группировку своих войск. Освобождение страны наступлением через Восточные Карпаты, где врагом была создана мощная оборона, представляло исключительные трудности. Разгром противника под Яссами и Кишиневом войсками 2-го и 3-го Украинских фронтов, выход из войны Румынии, а также захват 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами плацдармов на Висле создавали реальную возможность решить эту задачу обходом Карпат с юга и севера. Но события, развернувшиеся тогда в Чехословакии, привели к изменению оперативных планов.

Как известно, в конце августа 1944 г. под руководством Коммунистической партии Чехословакии вспыхнуло Словацкое национальное восстание, выдающуюся роль в организации которого играли такие деятели партии, как Г. Гусак, К. Шмидке, Я. Шверма, Л. Новомеский и многие другие.

Уже к вечеру 30 августа под контролем восставших и партизан оказалось две трети территории Словакии, а город Баньска-Бистрица стал ее политическим центром. 1 сентября Словацкий Национальный Совет объявил о взятии в свои руки законодательной и исполнительной власти.

Гитлеровское командование направило против восставших крупные силы регулярных войск, которым оказывала помощь и внутренняя реакция. По просьбе руководителей Компартии и патриоту в Чехословакии Советское правительство и Верховное Главнокомандование наших Вооруженных Сил приняли решение о немедленной помощи восставшим.

Хорошо помню, как в штаб 1-го Украинского фронта (командующий Маршал Советского Союза И. С. Конев, член Военного совета генерал К. В. Крайнюков) на самолете из Прешова прибыли представители словацких войск с информацией о начале активных действий повстанческих групп и партизанских отрядов. Будучи вызван в штаб фронта, я, командовавший в то время 38-й армией, присутствовал при телефонном разговоре маршала И. С. Конева со Ставкой Верховного Главнокомандования, в результате которого был решен вопрос об оказании помощи восставшим патриотам. Ставка потребовала в течение четырех-пяти дней подготовить наступательную операцию через труднопроходимые Карпаты, привлекай для этого часть войск 1-го Украинского и соседнего 4-го Украинского (командующий генерал И. Е. Петров) фронтов.

Вернувшись из штаба фронта, я познакомил с полученной задачей членов Военного совета генералов А. А. Епишева, Ф. И. Олейника и начальника штаба армии генерала В. Ф. Воробьева. 4 сразу закипела работа.

Надо сказать, что проведение операции в чрезвычайно сложных горных условиях, при крайне сжатых сроках подготовки, необходимость согласованных действий со словацкой армией и партизанами, а также другие особенности обстановки создавали исключительные трудности. Между тем войска нашей армии в результате предыдущих операций имели большой некомплект личного состава и материальной части. Но с этим считаться не приходилось. Надо было наступать, и наступать немедленно.

Замыслом операции предусматривалось нанесение главного удара силами нашей 38-й армии. Наступая из района севернее и северо-западнее Кросно в направлении Дукля — Прешов и развивая успех подвижными соединениями, следовало овладеть Дуклинским перевалом и соединиться со словацкими частями и партизанами.

В нашу армию входили 52, 67 и 101-й стрелковые корпуса со средствами усиления. В ее составе к операции привлекался 1-й чехословацкий армейский корпус под командованием Л. Свободы. Этого боевого, храброго генерала и многих воинов корпуса в нашей армии хорошо знали по совместным боям под Соколовой и Киевом. Армия усиливалась 1-м гвардейским кавалерийским и 25-м танковым корпусами. Ее боевые действия обеспечивали с воздуха авиачасти 2-й воздушной армии. Наступление осуществлялось во взаимодействии с 1-й гвардейской армией 4-го Украинского фронта, которой командовал А. А. Гречко.

Противник на кросно-дуклинском направлении имел сильную группировку, которая в последующем была усилена путем переброски войск с других участков фронта.

Утром 8 сентября, после артиллерийской и авиационной подготовки главные силы нашей армии перешли в наступление. Атакующие части сравнительно легко преодолели первую позицию обороны противника. За два с половиной часа боя первые эшелоны дивизий продвинулись на глубину 6-8 км. Наступая в горах, без дорог, через лесные массивы, преодолевая ожесточенное сопротивление врага, войска упорно шли вперед.

Гитлеровское командование, обеспокоенное неблагоприятными перспективами выхода советских войск в Словакию и Венгрию, уже в первый день боев стало перебрасывать резервы в район прорыва. Обстановка осложнялась. Противник к утру следующего дня спешно организовал оборону на склонах ближайшего хребта и оказал упорное сопротивление, бросая в бой новые и новые резервы. Только в период с 8 по 14 сентября враг подбросил к участку нашего прорыва свыше восьми дивизий. В частности, из района Кракова сюда прибыли 24-я и 8-я, а из-под Сандомира — 1-я танковые дивизии. Гитлеровцы теперь имели более чем двукратное превосходство в танках и самоходно-артиллерийских установках.

Бои приняли исключительно ожесточенный и затяжной характер. Командование фронта дополнительно усилило нашу армию 4-м гвардейским и 31-м танковыми корпусами, артиллерией и двумя стрелковыми дивизиями. Благодаря героизму и самоотверженности наших и чехословацких воинов удалось продолжить активные наступательные действия, отбрасывая врага на юг и на юго-запад.

Помнится, исключительно упорные бои завязались за высоту 534, захваченную чехословацкими частями. Эта высота несколько раз переходила из рук в руки. Только за два часа чехословацкие воины отбили пять вражеских контратак, в каждой из которых участвовало до двух батальонов пехоты с танками. Когда наши братья по оружию оказались в тяжелом положении, им на помощь пришли советские воины. Совместными усилиями враг был отброшен.

20 сентября наши и чехословацкие танкисты заняли Дуклю. К концу месяца создались благоприятные условия для перехода в наступление 18-й армии 4-го Украинского фронта, которой командовал генерал Е. П. Журавлев.

В первых числах октября 38-я и 1-я гвардейская армии вышли на рубеж Главного Карпатского хребта и местами преодолели его. Особенно ожесточенные, кровопролитные бои велись за Дуклинский перевал, который 6 октября был взят. Этот день и вошел в историю Чехословацкой Народной армии как день ее рождения.

Карпатско-Дуклинская операция имела большое военно-политическое значение. В ходе ее было нанесено тяжелое поражение противнику. За сентябрь-октябрь 1944 г. он потерял только убитыми и ранеными более 70 тыс. солдат и офицеров, наши войска захватили свыше 30 тыс. пленных, более 900 орудий и минометов, десятки танков и другие трофеи.

В район операции противник все время перебрасывал свежие силы. В полосе наступления 38-й армии в общей сложности враг сосредоточил около 18 дивизий, в том числе три танковые. Во второй половине октября часть этих дивизий была переброшена в полосы наступления 1-й гвардейской и 18-й армий, преодолевших Главный Карпатский хребет.

Победа, достигнутая в ходе ожесточенных боев на Карпатских перевалах, досталась дорогой ценой. Там, в горах, лесах и ущельях, сражаясь за освобождение братского чехословацкого народа, сложили головы и пролили свою кровь десятки тысяч советских воинов.

Наши войска освободили значительную часть Словакии и, отвлекая на себя крупные силы врага, оказали большую помощь Словацкому национальному восстанию. Здесь, в боях с фашизмом, крепла и закалялась братская дружба советского и чехословацкого народов. Именно в боях на Дукле у чехов и словаков родился лозунг: «С Советским Союзом на вечные времена».

Успешное преодоление Карпат стало возможным благодаря высокому патриотизму наших бойцов, их героизму и воинскому мастерству, умелому руководству войсками. Призыв — «Вперед, на помощь братьям-словакам!» — находил горячий отклик в сердцах советских воинов. Огромная роль в мобилизации войск на успешное выполнение боевых задач принадлежала Военным советам, политорганам, партийным и комсомольским организациям соединений и частей. Большую и целеустремленную организаторскую работу проводили политуправления фронтов и политотделы армий, руководимые М. М. Прониным, С. С. Шатиловым, Л. И. Брежневым, Д. И. Ортенбергом, В. Г. Сорокиным. Коммунисты частей и подразделений, будучи цементирующей силой, всегда находились на самых ответственных и опасных участках, шли вперед, личным примером увлекая других воинов. В боях крепли партийные и комсомольские организации. Только за сентябрь-октябрь 1944 г. в частях, принимавших участие в операции, вступили в члены и кандидаты партии свыше 10 тыс. человек.

Советский и чехословацкий народы с большим вниманием следили за героической борьбой, развернувшейся осенью 1944 г. в Карпатах. Не раз столица нашей Родины — Москва салютовала доблестным воинам 1-го и 4-го Украинских фронтов. Многие соединения и части, тысячи воинов были награждены орденами и медалями, лучшие из лучших удостоены звания Героя Советского Союза.

Наступила последняя военная зима. Для 38-й армии, как и для всех наших Вооруженных Сил, она была периодом новых мощных ударов по врагу. И каждый из этих ударов неотвратимо приближал полный разгром гитлеровской Германии.

Одним из таких ударов была и Ясло-Горлицкая наступательная операция, проведенная в январе-феврале 1945 г. на юге Польши, в районе северных отрогов Низких и Высоких Татр.

Внезапность удара в этой операции привела к тому, что противник сразу же потерял почти половину своей живой силы и техники. Это и было причиной его поспешного отхода. Во время преследования наши части сбивали вражеские арьергарды, обгоняли главные силы противника и упреждали их в занятии заранее подготовленных оборонительных рубежей. Шесть из них, в том числе наиболее сильно укрепленные, с развитой системой инженерных оборонительных сооружений (на западном берегу реки Вислока и особенно вдоль реки Дунаец), были преодолены с ходу.

Но на реке Бяла (Западная) мы вновь встретили ожесточенное сопротивление. Здесь, на западном берегу, оборонялись части пяти пехотных дивизий и несколько охранных, штурмовых, пулеметных, запасных и других батальонов. Эта группировка, уплотнив свои боевые порядки, предприняла свыше 40 контратак силою от батальона до полка, поддерживаемых 6-12 штурмовыми орудиями. Однако цели своей — ликвидации захваченного нами плацдарма на западном берегу Бялы — не достигла.

Напротив, в ходе боев нам удалось не только расширить плацдарм, но и очистить от противника всю территорию до Вислы и овладеть плацдармом на ее левом берегу. Здесь противник контратаковал еще чаще и яростнее, но столь же безуспешно.

Советские воины сражались отважно и умело во имя быстрейшего избавления братского польского народа от ига фашистских захватчиков. В ходе Ясло-Горлицкой наступательной операции наши войска продвинулись примерно на 350 км. Было освобождено свыше 130 населенных пунктов, в том числе города Ясло, Горлице, Грибув, Новы Сонч, Бохня, Гдув, Величка, Мысьленице, Вадовице, Андрыхув, Кенты, Бельско-Бяла, Дзедзице, Струмень.

В дальнейшем 38-я армия вновь участвовала в освобождении братской Чехословакии.

К весне 1945 г. смертельно раненный противник продолжал неистово сопротивляться, стремясь затянуть войну в надежде на некое «чудо». Потеряв Силезию и Рур — эти главные кузницы военного потенциала вермахта, гитлеровцы во что бы то ни стало пытались удержаться в Моравско-Остравском промышленном районе, сосредоточив там около 20 пехотных, танковых и моторизованных дивизий из группы армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Шернера. Шернер рассчитывал отсидеться за мощной оборонительной полосой, построенной еще до войны при участии крупнейших французских военных инженеров, возводивших известную линию Мажино.

15 апреля войска 4-го Украинского фронта, в составе которых была и 38-я армия, начали прорыв этой мощной оборонительной полосы. Завязалось упорнейшее, кровопролитное сражение. Гитлеровцы бились с отчаянием обреченных. Нашим солдатам приходилось буквально прогрызать мощные пояса железобетонных укреплений.

В результате фронтального наступления 1-й гвардейской армии под командованием генерал-полковника А. А. Гречко в сочетании с нанесенными 38-й армией обходными ударами с запада и северо-запада сопротивление врага, понесшего большие потери, было сломлено, и мы очистили Моравско-Остравский промышленный район. Битва за этот важнейший промышленный район Чехословакии имела огромное значение. Она сковала крупные силы врага, не позволила ему перебросить ни единой дивизии на помощь Берлину.

После того как героическими войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов при содействии 2-го Белорусского фронта был взят Берлин и над рейхстагом поднялось знамя Победы, участь вражеской группировки «Центр» была решена. Однако Шернер все еще не собирался складывать оружие. Он отчаянно сражался, пытаясь отвести свои потрепанные, но все еще боеспособные соединения на запад и сдать их американцам, а заодно расправиться с жителями Праги, поднявшими восстание.

Войска 1-го и 2-го Украинских фронтов под командованием И. С. Конева и Р. Я. Малиновского во взаимодействии с войсками 4-го Украинского фронта под командованием А. И. Еременко получили задачу окружить и пленить группировку Шернера, не допустив ее отхода на запад. Главное же заключалось в том, чтобы спасти восставшую Прагу, подоспеть к ней раньше, чем вооруженные до зубов эсэсовцы, продвигавшиеся с танками и огнеметами по улицам от дома к дому, задушат восстание...

Мы торопились, понимая, что восставшим пражанам долго не продержаться, что лишь быстрота действий обеспечит своевременное решение поставленной задачи.

На острие рассекающего клина войск 4-го Украинского фронта наступала подвижная группа 38-й армии, в которую входили соединения 101-го стрелкового корпуса генерала А. Л. Бондаренко, 42-я гвардейская танковая бригада полковника В. С. Гаева, павшего смертью храбрых на подступах к Праге 8 мая 1945 г., танковая бригада подполковника В. Янко из чехословацкого корпуса генерала Л. Свободы и другие части усиления.

Вместе со мной в армейской подвижной группе находились член Военного совета 38-й армии генерал А. А. Епишев и оперативная группа штаба.

Группа двигалась стремительно, обходя опорные пункты врага. В коротких, но ожесточенных схватках мы уничтожали его заслоны, пытавшиеся преградить нам путь. Преодолевали сопротивление массы войск противника, предпринимавших отчаянные, но безуспешные попытки прорваться на запад, навстречу американцам.

И мы вовремя пришли в Прагу. Здесь наша группа встретилась с частями 1-го Украинского фронта. А группировка Шернера вскоре была разбита и пленена: путь на запад ей прочно преградили доблестные войска Маршала Советского Союза И. С. Конева.

За время Пражской операции только в плен было взято около 860 тыс. вражеских солдат и офицеров, в том числе 60 генералов. Захвачено 9,5 тыс. орудий и минометов, около 1800 танков и самоходных орудий, свыше тысячи самолетов, 18 тыс. пулеметов и много другого вооружения.

* * *

Войиа со всей очевидностью показала крепость нашего социалистического строя, его необоримую силу. В кровавом противоборстве с фашизмом победили единство и дружба народов нашей Родины, социалистический патриотизм, Советские Вооруженные Силы, советское оружие, величие духа и боевое мастерство советского солдата, организаторские способности и полководческий талант военачальников, воспитанных ленинской партией.

Главным и решающим источником победы явилось руководство Коммунистической партии. Это она сплотила вокруг себя и вдохновила советский народ на борьбу с врагом. Коммунисты везде и всегда были впереди. Коммунистическая идейность порождала массовый героизм советских солдат в годы войны, стойкость нашей армии в трудные дни 1941 г., небывалый наступательный подъем в заключительных сражениях.

За 25 лет, что прошли со дня окончания Великой Отечественной войны, наша страна, руководимая Коммунистической партией, многократно увеличила свое могущество, Успехи в области развития экономики, достижения науки и техники позволили оснастить Советские Вооруженные Силы первоклассной боевой техникой.

Мне по роду службы часто приходится бывать в войсках. Сердце радуется, когда видишь, какое грозное оружие дала Родина своим защитникам и с каким великолепным умением обращаются с ним солдаты и офицеры. Но техника, вооружение — лишь одна сторона дела. Решающей силой нашей армии и флота являются морально-боевые качества их личного состава. Мужеству, храбрости, боевой выучке наших солдат и офицеров поистине нет предела, великолепная боевая техника наших войск находится в надежных руках.

И мы можем по праву гордиться нашими военными кадрами, которые состоят из людей высокой культуры, необыкновенного мужества, беззаветной преданности нашей партии и Родине. Они отдавали, отдают и будут отдавать все свои знания, опыт, энергию, весь свой нелегкий ратный труд беззаветному служению Родине. В этом они видят свой высший долг.