Италия вступает в войну
Еще 27 апреля 1915 г. мы имели сведения о том, что в Лондоне было совещание английского министра иностранных дел Грея с послами Франции, России и Италии. Вся итальянская пресса, разумеется, утверждала, что это неправда, а английский посол в Риме заявил, что слухи о соглашении являются плодом фантазии. Однако наш военный атташе нам сообщил, что американский посол в Риме был уверен в наличии военных намерений Италии. Вскоре в греческой оппозиционной прессе и в «Новом времени» появились сведения о лондонском пакте и о больших уступках Италии на Адриатическом море, возбуждавших смущение в Сербии.
До 4 мая в разведывательное бюро от агентуры поступим многочисленные сведения, согласно которым в граничащих с Австро-Венгрией трех итальянских корпусных округах (4 , 5, 6.), главным образом в Венеции, уже находилось больше половины пехотных частей, две трети кавалерии, почти вся горная артиллерия, около половины полевой артиллерии и сильная осадная артиллерия.
На следующий день Италия объявила о тройственном согласии, секретный архив итальянского посольства в Вене бы упакован, и мы ждали немедленного наступления Италии. Наши агенты разъехались по своим мобилизационным назначениям. 9 мая наш военный атташе сообщил, что итальянцы будут в полной боевой готовности 23 мая. Однако наши успеха вызывали в Италии опасения — не слишком ли преждевременно они присоединились к Антанте. Вечером 13 мая министерство Саландра подало в отставку и казалось, что сторонники войны были облиты холодной водой. Эмиссары Антанты, которая, благодаря слабости России, нуждалась в большой свежей военной силе, лихорадочно работали деньгами и прочими средствами пропаганды. В Риме вспыхнули волнения, полетел д'Аннунцио, вернулся Саландра, что по статьям итальянского правительственного органа от 18 мая ничего другого, кроме войны, не означало.
Пока что мы в Тешене с часу на час ждали объявления войны Италией и обменивались с майором Николаи сведениями по этому поводу. Германцы, которые не должны были участвовать в войне с Италией, рассматривались нами как хороший источник сведений. В этот период итальянцы закрыли доступ к железнодорожным станциям, поездам и издали приказ о закрытии [115] окон пассажирских вагонов при следовании пассажирских поездов на определенных участках. Это было сделано со значительным запозданием, так как на этом направлении мы уже знали через своих агентов больше, чем нужно. На 19 мая было установлено сосредоточение 24 пехотных дивизий. Разведывательное бюро исчисляло общую численность итальянской армии в 1 100000 человек, из коих 280000 кадровых. Территориальная милиция исчислялась в 200 000 чел. В действительности же, по Амадео Тости («Итало-австрийская война»), в начале войны должны были быть призваны 1 500000 чел., из которых 900000 — в полевые войска. Оперативный план итальянцев, заключавшийся в наступлении двух армий через Изонцо, был нам известен еще до начала войны.
Можно было предполагать, что это наступление произойдет непосредственно после объявления войны и что своим превосходством сил оно оттеснит нашу слабую пограничную охрану, состоявшую преимущественно из ландштурменных, маршевых и добровольческих батальонов. Однако итальянцы неожиданно для нас ограничились лишь занятием узкой пограничной полосы, добровольно оставленной нашими частями, и в течение целого месяца бездействовали.
Ген. Капелло в своей книге « Note di Guerra « жалуется на неосторожность и неспособность итальянской разведывательной службы, оказавшейся совершенно неподготовленной. Имевшиеся небольшие действительно полезные силы были распылены по многим вновь созданным органам разведки (при министерстве иностранных дел, премьер-министре, военном министерстве и верховном командовании). Ввиду этого разведка давала данные, позволявшие считать, что против итальянцев действовали 20 австрийских дивизий, т. е. не менее 220 батальонов. Некоторые говорили даже о 300 батальонах. Отсюда явилась осторожность. Кроме того, итальянцы встречали трудности при формировании обозов, о чем доносили наши агенты в начале июня.
Для итальянцев было позором, что при активном содействии соплеменников в разведке были достигнуты такие плачевные результаты. На это указывал и ген. Виарида в своей книге «L' armata del Trentino».
15 апреля нам удалось напасть в Триесте на слад широко разветвленной банды предателей и итальянских шпионов и арестовать ее главаря, учителя Эрмано Мрачига. Но этот факт не может служить оправданием слабой деятельности итальянской разведывательной службы. Намек по этому вопросу [116] делает Альдо Валорн в своем труде «La guerra italo-austriaca. 1915–1918».
По его словам, ген. Кадорна получал от разведывательной службы мало сведений. Ген. Кадорна якобы держался того мнения, что разведка вообще бесполезна, ибо если она ему и раскроет оперативный план противника, то все равно он, Кадорна, его изменить не сможет. Если это верно, то и не удивительно, что разведслужба под руководством ген. Кадорна, несмотря на наличие богатых средств, все время работала слабо, и главком, собственно, никогда не был информирован о положении и намерениях противника. Косвенно эти факты подтверждает сам Кадорна, ибо в его труде «La guerra della fronte italiana» работа разведывательной службы совершенно обойдена молчанием.
Всю вину Кадорна сваливает на опубликование Францией сведений о присоединении Италии к тройственному союзу и о лондонском пакте, прибегшей к этому средству после отставки Саландра с целью ускорить выступление Италии. В результате этого ставка на внезапность потерпела крушение.
Главные силы против Италии должна была выделить 5-я армия, действовавшая на сербском фронте. Чтобы не вызвать снятием почти всех полевых частей активных действий со стороны сербов, в Сербию была переброшена слабая германская дивизия, требовавшая пополнения. Германские каски должны были усиленно демонстрироваться на Саве и создать впечатление о наличии здесь больших германских сил. Благодаря этой демонстрации у сербов совершенно исчезло слабое желание, возникшее под давлением Антанты, начать наступление одновременно с итальянцами. Форсирование Дуная у Орсова, намеченное на 22 мая, было отложено, и в начале июня было начато наступление на Албанию. Черногорцы попытались наступать на Скутари. В случае их успеха мы лишились бы хорошего источника сведений, так как наше генеральное консульство должно было бы выехать.
В начале мая главное командование армий центральных держав решило нанести Сербии удар при содействии Болгарии и Турции. Успехом на Балканах мы хотели добиться второго преимущества в этом году. Полковник Лакса получил от болгарского военного министра заверение в том, что болгарская армия находится в боевой готовности. Однако, когда в середине мая болгарам было послано приглашение прислать своего представителя в германскую главную квартиру для обсуждения предстоящих операций, то Болгария, ввиду угрозы выступления Италии, сослалась на свой нейтралитет. У австрийского [117] главного командования в Тешене возникли мысли использовать натянутые отношения между Сербией и Италией и приступить к неофициальным переговорам с первой. Балканский союз под руководством Австро-Венгрии являлся целью, к которой необходимо было стремиться. Но министерство иностранных дел не пошло на это, вследствие венгерского стремления к гегемонии, да и не могло рассчитывать на успех, так как благодаря последнему сербскому наступлению наш престиж на Балканах значительно упал. Когда вступила в войну Италия, Греция была внешне целиком да стороне центральных держав. Однако это расположение было чисто платоническим. Боязнь Антанты была слишком велика, и поэтому Греция предусмотрительно отклонила наше предложение — построить радиостанцию на остроте Корфу для подслушивания, что, несомненно, быстро позволяло бы нам раскрыть планы Италии.
С 20 апреля полковник генштаба Густав Пиффль, начальник разведывательного отдела, был откомандирован в Марбург для организации разведывательного отдела юго-западного фронта.
При новом командующем 5-й армией ген. Бороевич руководство разведывательным отделом в Лайбахе, а затем в Адельберге принял капитан Афан. Капитан Виктор Андрейка был назначен начальником выдвинутого вперед разведывательного пункта в Граце. Начальником разведывательного отдела армейской группы в Каринтии остался капитан инженерных войск Лаком. Разведывательный пункт в Инсбруке, затем в Боцене был подчинен командованию обороны Тироля.
Полное закрытие итальянской границы, разумеется, сильно затрудняло разведку. Остался открытым только кружный путь через Швейцарию. Поэтому в Фельдкирхе был организован разведывательный пункт. Морской разведывательный отдел послал капитана флота Рудольфа Майера в Цюрих. На основе опыта, приобретенного на севере, соответственно была организована и контрразведка.
Прекрасные услуги оказывал нам секретарь посольства обер-лейтенант Брош, оставшийся в Риме после отъезда посольства. Чтобы обеспечить оставление его в Риме, в помещении итальянского посольства в Вене был оставлен итальянский консул майор Джиакомо Заннони и секретарь консульства Райнер. Первый вызвал подозрение своим любопытством в отношении южного вокзала. Остальные 20 000 итальянских подданных, находившиеся в Австро-Венгрии, разумеется, были [118] высланы. Из лиц, годных к военной службе и желавших остаться, было интернировано 12 000 чел.
В первую очередь наша разведывательная служба должна была осветить вопрос о назначении загадочной 5-й итальянской армии. Предназначена ли она для высадки в Далмации, Дарданеллах или для действий во Франции? Неясность была еще в отношении состава новых корпусов и использования новых формирований, из которых 40 батальонов уже было установлено в районах развертывания.
К 25 мая мы уже имели картину сосредоточения итальянских сил на нашей границе, которая лишь в несущественных деталях отличалась от действительности. Тогда еще казалось, что наступление итальянцев предполагается как будто бы через Изонцо. Медлительность итальянского командования и выдвижение легких передовых частей рассеяли мечты Кадорна о «внезапности». На следующее же утро после объявления войны сам он был застигнут врасплох налетом нашего флота на восточные берега Италии.
Прошел месяц без существенных событий. Для разведывательной службы это было полезное время, так как данные агентов дополнялись сведениями пленных и очень болтливых перебежчиков. Теперь уже мы точно знали состав четырех армий и армейской группы «зона Карниа», а также фамилии командующих. Не имелось лишь сведений о новых корпусах. Мы узнали непосредственно от лиц, окружавших ген. Кадорна, что итальянцы не предполагали перебрасывать свои части на другие театры военных действий, а также то, что итальянцы не предполагали производить высадки в Далмации.
Итальянцы хотели обеспечить Албанию, для чего имелась наготове одна дивизия для усиления отряда, посланного ранее в Дураццо и Валлону. Сведения, поступавшие из Румынии, о том, что в Италию должно прибыть 200 000 французов, вскоре оказались сказкой.
Загадка была разгадана установлением наличия 162 пехотных полков, что говорило о наличии не менее 40 линейных дивизий. Постепенно этот вопрос выяснился. Не было номеров пехотных полков от 92 до 110, и мы остановились на 35 дивизиях, как нами предполагалось вначале. Существенным было то, что у итальянцев состав дивизий и корпусов часто менялся.
Радиоподслушивание, организованное в конце мая капитаном Фигль, нашим лучшим специалистом по итальянским шифрам, подкрепленным телеграфным референтом и начальником полевой радиостанции [119] при командовании юго-западного фронта капитаном Ганрейхом, встречало вначале больше затруднения на итальянском фронте. Марбург, расположенный в зоне действий наиболее густой сети больших радиостанций суши и Адриатического и Средиземного морей, давал множество радиограмм, из которых необходимо было выуживать нужные. 5 июня окончательно удалось расшифровать 4 итальянские радиограммы, перехваченные при переговорах большой рации Кольтано с Массауа. В середине июня к подслушиванию были привлечены все полевые и ручные радиостанции, находившиеся в распоряжении командования. 21 июня была принята первая шифрованная радиограмма итальянской полевой радиостанции. Накапливание зашифрованного материала шло крайне медленно, причем перехваченные радиограммы были сильно искажены, что невероятно затрудняло дешифрование.
Наконец, 5 июля, когда первое сражение на Изонцо достигло наивысшего напряжения, радиослужбой 2-й армии была перехвачена радиограмма Кадорна, зашифрованная шифром итальянского генштаба «Чифрарио Россо», приобретенным мною еще до войны. Из депеши мы узнали об упреках ген. Фругони за недостаточную поддержку демонстрациями наступления 3-й армии. 10 июля шифр полевых раций был изменен. С большим трудом нам удалось раскрыть новый шифр. В течение июня нами было дешифровано только 20, а в июле лишь 13 радиограмм, но постепенно мы начали свыкаться с итальянскими методами. До 12 августа было дешифровано 63 радиограммы, и полностью раскрытый шифр был разослан штабам армий. Вскоре к нам попал «Справочник итальянской полевой радиосвязи», содержавший необходимые данные тактико-технического и организационного характера. Теперь наши темпы дешифрования быстро повысились. Ежедневно расшифровывалось до 50 радиограмм. Было организовано дешифрование в Адельсберге, Виллахе, Боцене при армейских штабах. Во всяком случае, итальянцы своих приказов по радио не давали, подобно тому, как это делали русские. Итальянцы пользовались радио больше для административных целей. Однако можно было узнать силу войскового соединения, место расположения и часто можно было делать выводы об оперативных замыслах. Так, например, передвижения кавалерийских дивизий достоверно указывали на начало и конец крупных действий и давали возможность догадываться о направлении предстоящего наступления. Замена через каждые шесть недель «Cifrario seivizio» (служебный шифр), а также частая смена позывных [120] затрудняли нашу работу. В начале октября 1915 т. итальянцы начали применять так называемое «Cifrario tascabile». Здесь нашло применение одно из моих изобретений мирного времени.
С августа 1915 г. мы имели в распоряжении разведслужбы новое средство разведки: аппараты подслушивания телефонных разговоров противника. Первые испытания по улавливанию попадающих в землю электрических токов производил обер-лейтенант Иллнер в Плеккенпассе. К концу года хорошие результаты побудили установить станции на фронте 10-й армии, на большом и малом Пале и Фрейкофеле.
Так же, как в России и, на Балканах, разведывательная служба против Италии была верным помощником командования и быстро снабжала (c)го точными сведениями о группировке частей и подготовке противника к наступлениям. Дезинформация, распространявшаяся перед третьим сражением на Изонцо итальянским послам в Берне и во французской Швейцарии, о том, что итальянцы решили этот фронт вообще оттянуть назад, — не смогла нас запутать благодаря нашей хорошей осведомленности. О предстоящем возобновлении наступления на Изонцо наш военный атташе в Берне сообщил 12-го, а военный атташе в Софии — 15 сентября. Они ошиблись лишь в определении точной даты наступления: вместо 18 октября они указали более ранний срок. До конца этого месяца Кадорна приложил много усилий для облегчения положения сербов, на которых мы опять начали сильно нажимать. Как это часто нами наблюдалось, неудачи на фронте вели за собой обвинения в шпионаже совершенно невиновных людей.
К концу года, после четвертого сражения на Изонцо, итальянцы стояли на том же месте, откуда они начали свое наступление. По подсчетам разведывательного бюро, они потеряли 520000 человек из 1 765 000 обученных и 1 414 000 необученных людей, способных носить оружие и состоявших в списках в мае 1915 г. Из них 1 680000 были мобилизованы в войска и морской флот. Таким образом, для покрытия убыли после четырех сражений осталось вместе с призывом 1916 г. 1 300 000 человек.
Здесь мы тоже пытались посредством пропаганды воздействовать на боевой дух противника, причем снова нашли применение уже испытанные баллоны. Воздушные нападения и диверсионные акты против жизненных объектов в итальянском тылу, как, например, против величайшей в Европе гидростанции вблизи устья р. По у Кодигоро, или против электростанций, [121] не дали особых результатов, несмотря на хорошо и с большим знанием дела разработанные 8-м отделением военного министерства указания по этому вопросу.
Нас удивило до некоторой степени то, что итальянцы не применяли диверсий против наших каменных сооружений на железных дорогах и шоссе, несмотря на то, что при их постройке большей частью работали итальянцы, хорошо знавшие обстановку.
Мы не могли недооценивать ирредентизм, открыто руководимый из Италии. До тех пор сведения о нем были слишком недостаточны, чему особенно не приходится удивляться, так как наш посол в Риме в мирное время умышленно не ориентировался в вопросе ирредентистского движения, разумеется, для того, чтобы случайными замечаниями не расстраивать верного союзника. Однако мы уже знали, что городской голова Триеста был сильно скомпрометирован агитаторской деятельностью доктора Питакко, фактического руководителя городскими делами, сбежавшего совместно с 45 общественными представителями. Также сбежал городской голова Паренцо, доктор Туллио Сбиза. Городской голова Горицы Джиорджио Бомбиг был интернирован вместе с семьей. Заседатель исполнительного комитета Паренцо, доктор Салата, которого народная молва давно считала шпионом, пользовался величайшим доверием наших властей. После объявления войны он пробрался под предлогом продовольственных дел <в Рим и, конечно, обратно не вернулся, а принял участие в организации и руководстве ирреденты против нас. К нему присоединился потом и городской голова г. Фиуме доктор Риккардо Занелла, который был мобилизован и попал в плен к русским, откуда в середине 1916 г. прибыл в Италию.
Весьма чувствительным делалось распространение ирредентизма в лагерях военнопленных в России, чему много доказательств давала военная цензура.
Совещание, созванное 28 ноября 1915 г. министром внутренних дел для выработки мероприятий, по изучению и подавлению ирредентизма, решило, что весь собранный материал должен доставляться в министерство внутренних дел и разведывательное бюро для того, чтобы вовремя выявить общую картину связей бюро итальянских переселенцев (эмигрантов), благотворительных обществ (Опера Бономелли), школьных союзов, имевшихся разветвлений их в Австро-Венгрии, а также осветить руководство ими из Италии и связь с итальянским правительством. Хороший пример показала торгово-промышленная палата Каринтии, решившая в будущем взять [122] торговлю лесом в собственные руки и вытеснить итальянских подданных.
Венгерский премьер-министр, разумеется, охотно согласился на обмен сведениями об ирредентизме. Однако он полагал, что значение его преувеличено, отрицал существование единого организованного руководства. В заключение следовал неизбежный намек: «Однако я вынужден... особенно в отношении информации, идущей из хорватских источников, рекомендовать величайшую осторожность...».
Главное командование считало, что закончившийся 5 ноября 1915 г. процесс, с вынесением смертного приговора шпиону и государственному предателю Мрачигу, послужит доказательством, которое повлияет на изменение взглядов графа Тисса (венгерский премьер-министр). По показаниям преступника, под руководством депутата рейхсрата доктора Питакко и при поддержке учителя Анжело Сокки, в деталях был разработан план ослабления австро-венгерских сил и содействия переходу Триеста в руки итальянцев. Местом сбора ирредентистских шпионских организаций служило итальянское генеральное консульство в Триесте. Вместе с Питакко в Италию сбежал и доктор Арнольд Кучера, бывший австрийский агент, имевший связи с Мрачигом по линии снабжения поддельными паспортами. Оба они сделались информаторами итальянских газет, в которых писали невероятные вещи об ужасах австрийского господства.
Еще больше доказательств дал последующий период: поведение бургомистров в занятых итальянцами населенных пунктах — Градо, Монфальконе, Аквилея и Корменс; процесс против бургомистра Триеста Виктора Циппеля и руководителя тамошних ирредентов Антона Тамбози, председателя «Лега национале», обыски у епископа доктора Чэлестина Эндрихи, процесс против инспектора уездных школ в Роверето, откуда около 50 лиц бежало в Италию; необходимость переместить многочисленных государственных чиновников в южном Тироле и, наконец, обнаружение письма профессора Спицио Сигелли у доктора Педротти, написанного еще в 1912 г., которое устанавливало поддержку ирредентов со стороны итальянских подданных.
Результаты исследования контрразведка изложила в сочинении «Итальянская ирредента». Командование юго-западного фронта было озабочено вопросом — как удалить эту язву с государственного тела? В южном Тироле можно было обойтись без переименования итальянских населенных пунктов. Последнее можно было осуществить после удачного исхода войны, [123] как это в действительности и сделали итальянцы в больших размерах с немецкими, названиями населенных пунктов, запутав все существовавшие до сих пор географические понятия.