Предисловие к русскому изданию

Автор настоящей книги Ганс Фриснер — один из видных представителей немецко-фашистского генералитета. Это профессиональный военный. Родился он в 1892 году в Хемнице. Военную службу начал в девятнадцатилетнем возрасте. Через полтора года он стал лейтенантом одного из пехотных полков. Около 35 лет Фриснер верой и правдой служил в вооруженных силах империалистической Германии — сначала в кайзеровской армии, затем — в рейхсвере Веймарской республики и, наконец, в вермахте третьего рейха. Начав службу в последнем в звании подполковника, он дослужился до звания генерал-полковника.

Вторая мировая война застала Фриснера в должности инспектора армии резерва и боевой подготовки сухопутных сил. В мае 1942 года он стал командиром 102-й пехотной дивизии, после чего довольно быстро поднялся по служебной лестнице: командовал армейским корпусом, армейской группой и, наконец, группой армий «Север», а затем группой армий «Южная Украина» (в дальнейшем — «Юг»). Это человек с большим боевым опытом. Он участвовал в боях под Ржевом и Орлом, Брянском и Гомелем, под Оршей и у озера Ильмень, под Нарвой, на Двине, в Румынии и в Венгрии. После снятия с должности командующего группой армий «Юг» (декабрь 1944 года) он до конца войны состоял в резерве верховного командования, а в дни капитуляции Германии предусмотрительно оказался в одном из западноавстрийских городов и сдался там в плен американцам. Потом, как он сам пишет, скитался по лагерям для военнопленных, пока не попал в Нюрнбергскую тюрьму, где просидел до ноября 1947 года и откуда союзники выпустили его на свободу. [6]

Спустя несколько лет он принялся за написание данной книги, вышедшей на немецком языке в Гамбурге в 1956 году, под названием «Сражения, проигранные из-за предательства». Темой своей работы он избрал не весь опыт, накопленный им на советско-германском фронте, а лишь события сравнительно ограниченного отрезка времени (июль — декабрь 1944 года). Поскольку группой армий «Север» он командовал сравнительно недолго, постольку и книга освещает главным образом события, имевшие место в Румынии и Венгрии во второй половине 1944 года, где действовала группа армий «Южная Украина».

Труд Фриснера представляет интерес для массового советского читателя уже хотя бы потому, что до настоящего времени на русском языке не было издано ни одной работы иностранного автора, где бы столь подробно излагались боевые действия в Румынии и Венгрии, как это сделано Фриснером. Интерес к такой работе повышается еще и потому, что написал ее человек, командовавший вражескими силами, противостоявшими 2-му и 3-му Украинским фронтам в период освобождения Румынии и Венгрии.

Фриснер не дает в книге почти никаких подстрочных примечаний и ссылок на архивы. Это лишает возможности сделать полные выводы об источниковедческой базе его труда. Но, судя по всему, он широко пользовался отчетными картами группы армий «Южная Украина» («Юг»), копиями важнейших документов оперативного и военно-политического характера. Советские военные историки, знакомые с трофейными картами, с журналами боевых действий этой группы армий, с ее оперативными, разведывательными и прочими документами, имеют возможность судить, что Фриснер излагает ход боевых действий в Румынии и Венгрии не столь объективно, как он о том заявляет.

Сравнивая книгу Г. Фриснера с трудами других битых немецких генералов — Г. Гудериана, А. Кессельринга, Ф. Гальдера, К. Типпельскирха, группы гитлеровских генералов — авторов двух коллективных трудовз «Итоги второй мировой войны», «Мировая война, 1939–1945», и многих других, — приходишь к выводу, что политические мотивы, заставившие его взяться за перо, те же, что и у остальных его коллег. [7]

Красной нитью через всю книгу Фриснера проходят следующие основные положения:

1. Виновниками поражения Германии в минувшей войне являются не германские генералы и не вермахт. «Победа была утрачена потому, — пишет Фриснер, — что политическое руководство оказалось не в состоянии правильно оценить те последствия, к которым должна была привести эта война». Гитлер виноват в поражении в войне, являвшейся «самодовлеющей войной одного политического вождя». «Многие немцы видели в объединении политического и военного руководства в руках Гитлера гарантию и залог «конечной победы». Однако обе эти функции «не ужились» в Гитлере и не превратились в творческий синтез. В обеих функциях Гитлер оказался несостоятельным» (стр. 213).

2. По вопросу о стратегии в войне с Россией между Гитлером и генеральным штабом якобы существовали серьезные расхождения. Такие же противоречия были и между Гитлером и высшими военачальниками — командующими группами армий. Высшим военачальникам было отказано в свободе принятия решений.

3. Вермахт потерпел поражение в Румынии и Венгрии главным образом потому, как утверждает Фриснер, что тогдашние члены немецко-фашистской коалиции — Румыния и Венгрия — предали Германию. Гитлер же якобы неоднократно отвергал предложения, которые делал ему Фриснер в целях пресечения предательства и предотвращения катастрофы.

Последовательно защищая в своем труде эти военно-политические тезисы, Фриснер на последних страницах книги призывает всех немцев «сделать соответствующие выводы на будущее». «Жертвы, которые потребовала война, — заключает Фриснер, — обязывают нас преодолеть заблуждения, ошибки и упущения прошлого. Они побуждают нас к обновлению нашей нации. Свобода и независимость являются... не только проблемой военной готовности, наличия новейшего оружия, верных и решительных союзников, но и в не меньшей степени — проблемой поиска политических идей, проблемой укрепления общественного строя. И в этом смысле традиции военной службы, чести, долга и товарищества смогли бы здесь принести самые неожиданные и богатые плоды». (Курсив наш. — М. М.) [8]

Таким образом, по первым двум вопросам Фриснер не говорит, по существу, ничего нового. Он лишь повторяет набивший оскомину тезис большинства западногерманских историков о том, что гитлеровский генеральный штаб и высшие военачальники неповинны в развязывании второй мировой войны, что они не отвечают за поражение Германии, что всему виной один только Гитлер.

Разумеется, если говорить о конкретных лицах, то Гитлер — один из главных виновников второй мировой войны. Но дело даже не столько в лицах, сколько в самых главных виновниках этой войны — империалистах всех стран, капиталистической системе. Каждому непредубежденному человеку ясно, что особую ответственность за развязывание второй мировой войны несут господствовавшие в Германии классы, их верный инструмент — фашистский государственный аппарат и неотъемлемая часть этого аппарата — германский генеральный штаб, а также империалистические круги тех стран, которые попустительствовали гитлеровской агрессии.

Утверждение Фриснера о том, что между Гитлером и генштабом, между Гитлером и высшими военачальниками существовали расхождения, возможно, в какой-то мере и обоснованно. Но разве эти расхождения касались коренных вопросов подготовки, развязывания и ведения войны? Нет!

Германский генеральный штаб, главные штабы видов вооруженных сил и высшие военачальники не расходились с нацистской партией в том, что надо подготовить и развязать войну в Европе с целью устранения империалистических конкурентов Германии и установления мирового господства, что надо уничтожить Советский Союз, искоренить большевизм, насадить повсюду фашистский «новый порядок». В этих коренных вопросах между Гитлером и армией серьезных расхождений не было. В предвоенном фашистском партийном документе «Политика и офицер третьего рейха» прямо говорилось, что существующий в Германии режим поддерживают «два столпа — партия и вооруженные силы, которые являются формами выражения одной и той же философии жизни...», что «задачи партии и вооруженных сил находятся в неразрывном единстве». [9]

Представители верховного командования фашистской Германии, военачальники, стоявшие на верхних ступенях военной иерархии, подбирались по принципу их верности фашистскому режиму, преданности Гитлеру. Не составляет исключения из этого правила и автор книги генерал-полковник Фриснер. В этом смысле очень характерна его реакция на покушение на Гитлера 20 июля 1944 года. В книге, изданной спустя 12 лет после покушения на Гитлера, читатель не найдет и тени сочувствия участникам антигитлеровского заговора. Наоборот, сквозь строки читатель слышит нотки осуждения. «Повсюду, куда я приезжал, — пишет он, — в штабах, на передовой и в тылу, мнение было одно: люди осуждали заговорщиков» (стр. 40).

Фриснер как командующий беспрекословно верил своему фюреру и даже считал его талантливым военачальником. «Он был весьма ясен в выражениях и категоричен в постановке задач. Его общие разборы обстановки на фронтах звучали вполне убедительно, и у меня никогда не возникало сомнений в том, отвечают ли его высказывания реальному положению вещей... Это был, несомненно, весьма незаурядный человек» (стр. 35).

В чем же расходился Фриснер, по его словам, с Гитлером? Главным образом в том, что он за время своего пребывания на посту командующего группой армий «Север», а затем «Южная Украина» неоднократно требовал оттянуть линию фронта назад, а Гитлер не разрешал ему делать этого. Фриснер перечисляет несколько таких случаев, причем три раза ссылается на документы. По его же словам, Гитлер мотивировал свой отказ преимущественно соображениями политического порядка. Так, например, запрещение отвода линии фронта в Прибалтике в июле 1944 года Гитлер объяснял тем, что это повлияло бы на позицию Финляндии, ускорило бы ее выход из фашистского блока. Не позволив Фриснеру отводить войска из Молдавии в глубь Румынии в начале августа 1944 года, Гитлер сослался на то, что это отразилось бы на политических настроениях правящей группы И. Антонеску. Наконец, Гитлер не разрешил в сентябре 1944 года оставить Трансильванию, так как это могло вызвать отрицательную реакцию в хортистской Венгрии. [10]

Из литературы известно, что Фриснер не первый фашистский генерал, жалующийся на Гитлера, не разрешавшего отступать в интересах «сокращения линии фронта».

Не нам, советским военным историкам, защищать гитлеровских генералов от их «шефа», но элементарная логика требует сказать, что он не мог каждый раз удовлетворять требования своих командующих группами армий сократить линию фронта, чтобы легче было обороняться. Совершенно очевидно, что в сокращении линии фронта тоже надо соблюдать меру, прибегая к нему лишь тогда, когда нет другого выхода. Кроме того, нельзя не учитывать и того факта, что бесконечное сокращение линии фронта немецких войск неизбежно ускорило бы выход Красной Армии к стенам Берлина.

Фрнснер и войска, которыми он командовал, потерпели жестокое поражение в Румынии и Венгрии. Он не может не чувствовать, что несет ответственность за это. Доэтому он стремится как-то оправдать себя или хотя бы снять со своей персоны часть ответственности. Он пытается доказать, что сражения в этих странах были проиграны потому, что войска королевской Румынии и хортистской Венгрии предали Германию. Однако это далеко не так.

Фриснер называет предательством проявленную румынскими и венгерскими войсками в совместных с немецко-фашистскими войсками операциях боевую нестойкость, выход Румынии из войны в августе 1944 года, обращение Хорти к венгерскому, народу и армии в октябре того же года и решение Хорти прекратить войну против стран антифашистской коалиции. Тем самым Фриснер либо проявляет полное непонимание того, что произошло, либо просто не хочет сказать правду.

Ни для кого не является секретом то, что румынские королевские войска в войне против Советского Союза были менее боеспособны, чем немецко-фашистские войска. [11] Это известно по опыту боев под Одессой, Сталинградом и в Крыму. Немецкие войска были основательно оболванены длительной нацистской пропагандой, прошли долголетнюю школу прусско-юнкерской и фашистской муштры и в довершение всего были гораздо лучше вооружены, чем румынские войска. Меньшая по сравнению с немецкими войсками боеспособность румынских войск объяснялась отнюдь не их национальными особенностями, как пытается утверждать Фриснер. Ведь воевали же очень хорошо румынские войска рука об руку с советскими, после того как Румыния объявила войну Германии. Когда политические условия в Румынии после августовского антифашистского восстания изменились коренным образом, когда народ этой страны увидел, что он воюет за свои национальные интересы, за новую, демократическую Румынию, резко возросла и боеспособность румынских войск. Высокий боевой дух румынских войск после 23 августа в успешных боях против немецко-фашистских войск не только на своей территории, но и на венгерской и чехословацкой земле убедительно продемонстрировал те огромные возможности, которыми обладала румынская армия.

Фриснер гневно осуждает Румынию и ее армию за то, что они не захотели продолжать войну на стороне фашистской Германии, что они «предали коалицию». Но он не пытается ответить на вопрос, что это за коалиция и могла ли она оставаться нерушимой до конца, не была ли она порочной с момента ее возникновения и не посеяла ли она уже в первые дни существования семена своей гибели.

Фриснер боится говорить обо всем этом. А между тем факты истории неумолимы. Насильственно захватив во второй половине 30-х годов Австрию и Чехословакию, фашистская Германия начала оказывать непосредственное давление на Венгрию, Румынию и другие страны Юго-Восточной Европы. Она не удовлетворилась тем, что захватила в этих странах очень сильные экономические позиции. Она добивалась того, чтобы превратить их в своих прямых сателлитов в подготавливаемой войне против Советского Союза, а их территорию использовать как юго-восточный плацдарм для «похода на Восток». [12]

Хотя эти империалистические цели Германии и противоречили интересам народов стран Юго-Восточной Европы, местная буржуазия, помещики и их политические партии фашистского и профашистского типа не только не оказали сопротивления гитлеровским намерениям, но, наоборот, ослепленные ненавистью к Стране Советов, пошли навстречу требованиям гитлеровцев. Шаг за шагом Венгрия и Румыния были втянуты в антисоветский блок, присоединились к Тройственному пакту. А что получили народные массы? Они пять лег подвергались нещадной эксплуатации, жили на голодном пайке, фактически лишились национального суверенитета, потеряли сотни тысяч жизней на советско-германском фронте. Пребывание в фашистской коалиции противоречило коренным интересам широких народных масс стран-сателлитов, поэтому они и не захотели оставаться в ней. Всего этого не видит или не понимает г-н Фриснер, точнее, понимает, но не хочет об этом писать. А не желает он писать потому, что и в сегодняшнем агрессивном, антидемократическом и антисоциалистическом блоке НАТО малым странам-сателлитам уготована такая же роль в будущей войне, если она начнется.

Само собой разумеется, что Фриснер не видит никаких глубоких социальных, классовых корней в августовских событиях. Из его повествования следует, что 23 августа 1944 года началось не антифашистское восстание всего румынского народа, а всего лишь путч маленькой кучки «предателей». Он наивно полагает, что этого могло не произойти, если бы И. Антонеску своевременно принял меры предосторожности, если бы немецкие генералы Герстенберг и Ганзен в румынском тылу и германский посланник в Бухаресте Киллингер «отнеслись бы более ответственно к своим обязанностям» и, самое главное, если бы Фриснеру вовремя были предоставлены широкие полномочия военного диктатора на всей территории Румынии. Да, видимо, ничему не научились битые немецкие генералы, если и по сей день полагают, что, дай им неограниченные права, они могли бы подавить революцию, остановить широкое антифашистское, национальное движение народных масс. Фриснер настолько увлекся идеей всесилия военной диктатуры, что даже «не заметил» того факта, [13] что гитлеровцы установили в Венгрии с марта 1944 года ничем не прикрытый оккупационный режим, арестовали и увезли в октябре того же года главу союзного венгерского государства Хорти, посадили во главе правительства оголтелого гитлеровца Салаши, дали ему, Фриснеру, неограниченные права диктатора, и все-таки эти меры не помогли. В Венгрии сделано было все то, чего не хватало, по мнению Фриснера, в Румынии. И тем не менее битва за Венгрию была проиграна, так же как и битва за Румынию.

Фриснер все время твердит, что главная причина поражения немецко-фашистских армий на юго-востоке заключается якобы в союзнической неверности румынских и венгерских войск. А как бы ответил Фриснер на вопрос о главных причинах поражения гитлеровцев в битвах под Курском и на Днепре, в боях за Правобережную Украину, на полях Белоруссии, на Висле и Одере? Что было тут главной причиной поражения? Ведь в указанных сражениях не участвовали ни румынские, ни венгерские войска. Немецко-фашистская армия терпела поражения во всех этих случаях только потому, что в единоборстве с Красной Армией она оказалась слабее, что экономический и государственный строй Германии не выдержал испытаний в борьбе с экономическим и государственным строем Советского Союза, что советское военное искусство превзошло военное искусство фашистской Германии

Одним из излюбленных приемов Фриснера, как и почти всех гитлеровских генералов-мемуаристов, является частая ссылка на «исключительное превосходство» советских войск в людях и технике. В этом, по мнению Фриснера, состояла одна из главных причин успеха Красной Армии во всех операциях.

В последние годы в нашей стране опубликованы многие абсолютные данные о количестве сил и средств к началу военных кампаний, а также к началу почти всех стратегических операций. Сличение цифр, приведенных в IV томе «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945», посвященном событиям 1944 года, с «данными» Фриснера полностью опровергает измышления бывшего генерал-полковника. Возьмем лишь два примера. На стр. 25 и 32 он утверждает, что в июле 1944 года соотношение сил на фронте группы армий «Север» составляло 8:1 в пользу Краснрй Армии и что в группе армий «Север» было около 700 тысяч человек. [14] При таком соотношении сил в противостоящих советских войсках должно было насчитываться не менее 5600 тысяч человек, тогда как в действительности их было лишь 900 тысяч{1}. Чтобы читателю было ясно, как извращает Фриснер исторические факты, упомянем, что к началу летней кампании 1944 года во всей советской действующей армии и флоте было 6425 тысяч человек{2}. Далее, говоря о боях на Венгерской низменности в ноябре 1944 года, Фриснер утверждает, что советские войска превосходили немецкие почти в 10 раз. Опять неправда! Цифры, показывающие соотношение сил перед ноябрьским наступлением в Венгрии, опубликованы в официальных советских изданиях. Войска 2-го Украинского фронта превосходили группу армий «Юг» не в 10 раз, а всего лишь в 2 раза по пехоте, в 4–4,5 раза по артиллерии и минометам, в 1,9 раза по танкам и самоходно-артиллерийским установкам н в 2,6 раза по авиации{3}. К вопросу о баснословном превосходстве советских войск в людях и технике Фриснер возвращается неоднократно, А в одном месте он, потеряв всякое чувство меры, пишет: «...ощущалась острая нехватка боеприпасов, боевой техники и средств для сооружения препятствий. Как и на всех остальных фронтах, мы вели «войну бедняков» против гораздо более оснащенного противника» (стр. 66). Это уже новая формулировка, новое «открытие» германских генералов-историков. Оказывается, покорив всю Западную Европу и поставив себе на службу абсолютно все экономические ресурсы оккупированных стран, фашисты вели «войну бедняков»! А что говорят факты?

Вот небольшая экономическая справка о несчастных «бедняках». Ежегодное производство стали в 1940–1944 годах в Германии (вместе с оккупированными странами и сателлитами) держалось на уровне 31-32 млн. тонн, ежегодная же добыча угля в пересчете на каменный составляла 390–460 млн. тонн. [15] Между тем в Советском Союзе в 1944 году, когда промышленность давала значительно больше продукции, чем в тяжелые для нас 1941–1942 годы, было выплавлено лишь 18 млн. тонн стали, а угля добыто (тоже в пересчете на каменный) 154 млн. Тонн{4}.

На страницах, посвященных событиям в Румынии, Фриснер часто жалуется на то, что у него не хватало танковых дивизий. Возможно, это и так. Но почему же он продолжает жаловаться на нехватку средств борьбы в Будапештской операции? Ведь перед наступлением советских войск, возобновившемся 20 декабря, советским войскам противостояли кроме пехотных девять танковых и четыре моторизованные дивизии, а также одна мотобригада{5}. Это составляло около 35 процентов всех танковых и моторизованных сил немцев на советско-германском фронте. Будь Фриснер объективным исследователем, он должен был бы признать, что танками его обеспечили более чем достаточно. Не случайно, в разговоре с Фриснером начальник генерального штаба Гудериан заявил, что он «не понимает, как это мы (т. е. группа армий «Юг». — М. М.) не можем сдержать противника той танковой армадой, которая нам дана» (стр. 205).

Суммируя причины поражения фашистской армии в первые дни Ясско-Кишиневской операции, Фриснер пишет, что оно было обусловлено «прежде всего политическими причинами» (стр. 93). Но если быть объективным, а именно на это претендует Фриснер, то следует сказать, что политические причины, по крайней мере в первые дни этой операции (20–23 августа), решающей роли не играли. Фриснер не хочет признать, что он сам допустил крупные военные просчеты. Во-первых, он очень поздно разгадал замысел советского командования. Определить только за полтора суток начало задуманного противником крупного наступления — это значит проглядеть операцию, ибо предпринять серьезные контрмеры за 36 часов очень трудно. Во-вторых, Фриснер неверно определил направление главного удара 3-го Украинского фронта. [16] Он сделал правильный вывод лишь к концу второго дня операции, что было слишком поздно. В-третьих, если Фриснер не доверял румынским войскам, незачем было оставлять их на тех участках, где он ожидал нанесения удара, а более боеспособные двенадцать дивизий 6-й армии немцев располагать на пассивном участке фронта. В-четвертых, Фриснер и командующий 6-й армией генерал Фреттер-Пико поразительно быстро потеряли управление войсками. По существу, с пятого дня операции окруженные восемнадцать дивизий не имели централизованного руководства. Они были брошены на произвол судьбы. В-пятых, Фриснер, как командующий группой армий, своевременно не принял мер для обеспечения беспрепятственной переправы пяти-шести армейских корпусов, отходящих с Кишиневского выступа за реку Прут. Он без каких-либо оснований перекладывает вину за это все на те же румынские войска и заявляет, что румыны будто бы блокировали переправы на Пруте (стр. 77) и тем самым помогли советским войскам. Это явная выдумка. Никаких переправ румыны на Пруте не блокировали; все переправы от Коту-Морей до Леово были перехвачены советскими подвижными войсками 23–24 августа.

Можно было бы назвать и другие военные просчеты генерал-полковника Фриснера, но достаточно и этого.

Ганса Фриснера, как и многих других фашистских генералов-мемуаристов, так и подмывает похвастаться своим полководческим искусством. И он делает это несколько раз. Например, он утверждает, и притом безосновательно, что выиграл оборонительное сражение за Трансильванию. Вероятно, если бы это было так, Фриснеру не понадобилось бы тут же обращаться в ставку за разрешением вывести войска из Трансильвании. А обратился он туда потому, что советские войска, ведя борьбу за изгнание врага из северной части Трансильвании, создали в ходе боев такую угрозу правому флангу оборонявшихся здесь вражеских войск, что их нужно было оттуда вывести как можно быстрее, иначе они оказались бы разбитыми наголову. Это Фриснер «забыл», как забыл и то, что если ему и удалось восстановить к середине сентября стратегический фронт и несколько замедлить темпы наступления советских войск в Северной Трансильвании, затянув на месяц ее освобождение, то это произошло не в последнюю очередь потому, что ему на помощь подоспела 2-я венгерская армия. [17] Вместо того чтобы честно признаться в этом, он платит бывшему своему соратнику черной неблагодарностью, всячески понося и обливая его грязью. Особенно хвастается Фриснер тем, что он чуть не устроил «уничтожающие Канны» войскам 2-го Украинского фронта в Пуште, а именно — в районе между Орадя, Дебреценом и рекой Тисса. Это очередная попытка фальсификации. На самом деле там произошло следующее. На первом этапе Дебреценской операции (с 6 по 12 октября) ударная группировка 2-го Украинского фронта нанесла удар из района Арада на север и вышла в район к юго-западу от Дебрецена. Это заставило немецкое командование отдать приказ об отходе своей карпатско-трансильванской группировки за Тиссу и одновременно предпринять частые и массированные танковые контрудары по наступающей группировке 2-го Украинского фронта. «После ожесточенных боев, — пишет Фриснер, — наступающие с запада и востока немецкие танковые соединения соединились друг с другом у Пюшпек-Ладани... Основная масса советской ударной группировки была отрезана от своих главных сил... Не видя иного выхода, противник крупными силами повернул на юг, на Береттьо-Уйфалу, и на юго-восток» (стр. 141). Фашистский генерал неправ. Резкий поворот конно-механизированной группы генерала И. Плиева на юго-восток — это не «попытка вырваться из окружения», ибо никакого окружения, в сущности, не было. Эго был маневр, совершенный по инициативе Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского и преследовавший цель разрубить упорно сопротивлявшийся узел врага в районе Орадя.

Фриснер иногда становится в позу критика «ошибок», якобы допущенных советским командованием. Так, он считает, например, что будто бы была «упущена хорошая возможность» после выхода советских подвижных сил в район Турну-Северина двинуть их дальше, в Венгерскую равнину, а не поворачивать на север и на северо-запад. Но Фриснер забывает, что в это же самое время немецко-венгерские войска перешли в контрнаступление против румынских сил в районе Турды и создали угрозу захвата перевалов в Южных Карпатах. [18]

Этим и объясняется изменение направления удара советских войск. В другом случае Фриснер считает ошибкой то, что 13–14 декабря советские войска не нанесли удара из района Ипольсега на Братиславу и далее на Вену силами 6-й гвардейской танковой армии и конно-механизированной группы Плиева. Но, спрашивается, можно ли было наносить такой удар, когда не была выполнена главная задача операции — уничтожение крупной вражеской группировки, окруженной в Будапеште? Именно эта задача была поставлена в директиве Ставки Верховного Главнокомандования от 12 декабря войскам обоих объединений — 2-го и 3-го Украинских фронтов. С 13 по 19 декабря оба фронта готовились к выполнению этой задачи и, как известно, успешно ее выполнили.

Итак, битый фашистский генерал не гнушается ничем, чтобы хоть как-то восстановить свой потерянный на советско-германском фронте престиж. В его арсенале и заведомая ложь, и клевета, и подтасовывание фактов, и поза теоретика — «специалиста по России». Он обвиняет бывших сателлитов фашистской Германии — королевскую Румынию и хортистскую Венгрию во всех смертных грехах. Но Фриснер отчетливо понимает, что книгу будут читать не только в Румынии и Венгрии, по и в тех странах, которым уготована роль сателлитов заправил НАТО в будущей войне. Он всячески изворачивается, чтобы как-то оправдать акты вероломства, беспощадного обращения фашистского командования с этими союзниками. Например, Фриснер пытается убедить читателя, что бомбардировка Бухареста 24 августа была осуществлена без его ведома. Видимо, очень наивными он считает своих читателей, если думает, что кто-то поверит, будто в Румынии или в Венгрии что-то могло быть предпринято немецко-фашистскими войсками без его санкции.

Хотелось бы сказать еще об одной стороне этого труда. Фриснер повествует о минувших событиях не беспристрастно. Из книги видно, что он и сейчас продолжает верой и правдой служить правящим кругам боннского государства, хочет, чтобы к его словам прислушались и заправилы агрессивного блока НАТО, Советский читатель должен помнить, что книга писалась в середине 50-х годов, когда позиции Западной Германии в НАТО были не столь прочны, как сегодня. [19] Тогда еще надо было заботиться о возрождении военной мощи боннского государства. В этом смысле очень примечательна одна мысль книги. Рассказывая о своей беседе с Хорти 9 сентября 1944 года, Фриснер пишет, что выразил венгерскому регенту удивление тем, что венгры, имея столько людей, способных носить оружие, «не могут создать армию, которая была бы способна по крайней мере защищать свои границы». По словам Фриснера, Хорти ответил так: «Видите ли, все это — последствия неправильной политики недавних лет. После подписания Трианонского договора военная служба в нашей стране, можно сказать, вообще прекратила свое существование. А ведь когда-то венгров считали хорошими солдатами... У венгерского народа, ранее питавшего большой интерес к армии, пропал вкус к военным делам. В нем не осталось солдатского духа, и в этом роковая для всех нас беда». У Фриснера эти слова закавычены. Говорил ли их Хорти на самом деле, мы не знаем; пусть это останется на совести автора. Но для нас важно другое, а именно: выводы самого Фриснера. «Я очень часто и теперь вспоминаю об этом разговоре с венгерским регентом, — пишет Фриснер, — особенно когда анализирую наше нынешнее положение. Может быть, опыт Венгрии имеет какое-то значение в свете сегодняшнего дня и для Западной Германии». Совершенно ясно, о чем печется г-н Фриснер: не дай бог, если Акт о капитуляции 8 мая 1945 года и Потсдамское соглашение четырех держав приведут к тому, что у западных немцев «пропадет вкус к военным делам», что не останется воспеваемого им на все лады «немецкого солдатского духа»! И недаром заканчивает он свои мемуары открытым призывом к «обновлению нации», средствами которою он называет в первую очередь «военную готовность, наличие новейшего оружия,верных и решительных союзников», предлагая помножить их на «традиции военной службы», которые «смогли бы здесь принести самые неожиданные и богатые плоды» (стр. 225). Реваншистская сущность этого призыва очевидна. [20]

Советского читателя, возможно, удивит, что такой человек, как Фриснер, высоко оценивает боевые качества Красной Армии. В разделе «Выводы и заключения» он пишет, что «мы (немцы. — М. М.) недооценили Красную Армию в начале войны», что «высшее советское командование начиная со Сталинградской битвы часто превосходило все наши ожидания», что «советский солдат сражался за свои политические идеи сознательно и, надо сказать, даже фанатично. Это было коренным отличием всей Красной Армии» (стр. 222–223). У Фриснера читатель встретит и такую фразу о советских солдатах: «Это были действительно презирающие смерть солдаты!»

Отчего так расщедрился фашистский генерал на похвалы армии, побившей его войска? Объяснить это не трудно. Дело не столько в том, что Фриснер боится быть осмеянным, если не отдаст должное высоким боевым качествам армии-победительницы. Нет, он прежде всего хочет, чтобы читатель увидел в нем «наставника и учителя», который знает, как разгромить противника. Это — явная ставка на то, чтобы подороже продать себя и подобных себе недобитых фашистских генералов и офицеров новым хозяевам из империалистического блока НАТО. «Опыт, приобретенный на Восточном фронте, — пишет Фриснер, — сделал наших солдат до некоторой степени «специалистами по России», специалистами по наступлению на советские позиции и отражению советских атак, мастерами импровизаций, экспертами в вопросах борьбы с холодом, снегом и грязью» « (стр. 222). Разве это не тот же тезис, который усиленно пропагандируют западногерманские правители: «Мы» ФРГ, — наиболее серьезная сила в борьбе против СССР? Пропагандируют и набивают себе цену, чтобы овладеть командными позициями в агрессивном блоке НАТО и выйти на исходные позиции реваншистской войны.

Несмотря на то что многие положения книги Фриснера надуманны, ознакомление с ней будет все-таки полезным. Читатель встретит интересные описания эпизодов боевых действий, фактов, имевших место «по ту сторону фронта». Так, например, интересны страницы, где автор освещает «вторую фазу» боев в Румынии. Советский читатель пополнит свои знания о том, как немецкому командованию после крушения стратегического фронта в Румынии удалось восстановить его в северной части Трансильвании. [21] Интересно также довольно подробное описание действий немецких войск, пытавшихся отразить наступление войск 2-го Украинского фронта в октябре — декабре 1944 года. Весьма интересны страницы, где Фриснер рассказывает о том, как втайне от венгерского правительства к Будапешту стягивались немецкие войска, как бесцеремонно обращался Гитлер со своими союзниками, как гитлеровские заплечных дел мастера Скорцени и Бах-Зелевски расправились с Хорти и его приспешниками, попытавшимися «вовремя уйти с тонущего корабля».

Книга полезна и в том смысле, что советский читатель получит дополнительный материал, освещающий отношения между фашистской Германией и тогдашними ее сателлитами, лишний раз убедится в том, каков был разбойничий блок гитлеровцев, какие порядки царили в нем.