Русский флот снова в Средиземном море

Прошло двадцать лет с тех пор. как флот России под командованием адмирала Д. Н. Сенявина одержал блистательную победу над турецким флотом в Афонском сражении в 1807 г. И вот в 1827 г. российская эскадра снова появилась в Средиземном море. Появление ее здесь было связано с новым обострением обстановки на Балканах. [154] Греция в 1821 г. восстала против турецких угнетателей.

Правительства Англии, Франции и России вмешались в освободительную борьбу греческого народа. 24 июня 1827 г. подписан в Лондоне договор с Россией о совместном выступлении против Турции с целью заставить ее прекратить войну против греков и предоставить им автономию под турецкий протекторатом <3. Т. 2. С. 101>

«Азов» — лучший российский линкор

Ведя дипломатические переговоры с правительствами Англии и Франции о совместной борьбе против Турции, Россия еще в 1826 г. начала подготовку к посылке на Средиземное море Балтийской эскадры, в которую были включены наиболее боеспособные корабли Балтийского флота и два линейных корабля — «Азов» и «Иезекииль», строившиеся на верфях Архангельска. Командиром «Азова» в феврале 1826 г. был назначен капитан 1 ранга М. П. Лазарев, которому было поручено также следить за ходом строительства и ускорить постройку вверенного ему корабля <7. С. 76, 80>.

Прибыв в Архангельск, М. П. Лазарев сразу же энергично взялся за строительство «Азова». Свою деятельность он начал с представления рапорта командиру Архангельского порта вице-адмиралу С. И. Миницкому, в котором подробно изложил предложения по ускорению постройки «Азова» и улучшению его конструкции, рангоута и вооружения <5. С. 269–271>. И как ни пытались строители со ссылкой на различные причины затянуть рассмотрение предложений и даже уклониться от выполнения предъявленных М. П. Лазаревым требований по внедрению новшеств на «Азове», им это не удалось, и они вынуждены были согласиться со всеми вполне обоснованными предложениями и требованиями Михаила Петровича. Построенный под его наблюдением «Азов» стал лучшим линейным кораблем российского флота и долгое время служил в качестве эталона при строительстве других кораблей этого класса <5. С. 282>.

Одновременно с постройкой «Азова» Лазарев занимался комплектованием корабля личным составом. Как всегда [155] в таких случаях он старался отбирать известных ему способных и хорошо знающих свое дело офицеров. Так, он пригласил на свой корабль отлично зарекомендовавших себя по совместной с ним службе лейтенанта П. С. Нахимова, мичманов В. А. Корнилова, В. И. Истомина и других талантливых молодых офицеров, прославившихся позже в Наваринском и Синопском сражениях и в героической обороне Севастополя в Крымскую войну.

По завершении строительства «Азов» в составе отряда других кораблей, построенных в Архангельске, под общим командованием М. П. Лазарева был переведен в Кронштадт, где специально учрежденная комиссия для приемки построенных кораблей нашла на «Азове» «многое отделанным действительно отлично с отменной удобностью и пользой для флота» <5. С. 282>.

Оценив по достоинству прекрасно построенный линейный корабль «Азов», председатель приемной комиссии вице-адмирал С. А. Пустошкин в рапорте Адмиралтейств-коллегии донес, «что как все то полезное устройство на корабле «Азов» сделано благоразумным распоряжением командира оного капитана 1 ранга Лазарева... то я, как первенствующий комиссии, и отношу все сие в полной мере к собственной чести и усердию ко благо службы его, Лазарева...» <5. С. 282>.

Весной 1827 г. на Балтике было завершено формирование эскадры, предназначенной для посылки в Средиземное море. В ее состав вошли девять линейных кораблей, в том числе «Азов», восемь фрегатов и три корвета <7. С. 82>. Во главе эскадры был поставлен выдающийся флотоводец адмирал Д. Н. Сенявин, имевший большой опыт руководства боевой деятельностью российского флота на Средиземном море. Он много сделал для формирования и подготовки Средиземноморской эскадры к предстоящим боевым действиям на отдаленном морском театре.

10 июня 1827 г. эскадра покинула Кронштадт и направилась в Англию, где Д. Н. Сенявин должен был согласовать с английским командованием некоторые вопросы совместных действий союзного флота на Средиземном море.

28 июля эскадра прибыла в главную базу английского флота Портсмут. Здесь Д. Н. Сенявин окончательно определил [156] состав своей эскадры, которой предстояло совместно с англо-французским флотом вести боевые действия на Средиземном море: четыре линейных корабля, в том числе «Азов», и четыре фрегата. Во главе Средиземноморской эскадры, по личному указанию царя Николая I, был поставлен граф контр-адмирал Л. П. Гейден, а начальником штаба эскадры Д. Н. Сенявин назначил капитана 1 ранга М. П. Лазарева, считая его наиболее подготовленным для выполнения этой ответственной должности, да еще при таком командующем, как граф Гейден, которому он не особенно доверял <7. С. 82>. Портсмутский рейд российский флот покинул в августе. Эскадра Л. П. Гейдена направилась в Средиземное море, а адмирал Д. Н. Сенявин с остальными кораблями возвратился в Кронштадт <10. С. 111>.

Героический поступок мичмана А. А. Домашенко

Плавание эскадры Л. П. Гейдена по Средиземному морю проходило благополучно. Но возле Сицилии произошел трагический случай при проходе через рифы. Внезапно налетевший сильный шквал поднял большую волну, и М. П. Лазарев приказал брать рифы. При выполнении этого маневра один из матросов «Азова» сорвался с мачты и упал в море. Первым его падение заметил вахтенный офицер мичман Александр Домашенко и, недолго думая, бросился за борт на помощь утопающему. Однако, когда мичман подплыл к нему, большая волна накрыла моряков, и они погибли. Спущенная с «Азова» шлюпка не успела помочь им <10. С. 111>.

Михаил Петрович был крайне опечален случившимся, так как еще по совместному кругосветному плаванию на фрегате «Крейсер» он хорошо знал мичмана Домашенко, отличавшегося благородством в обращении с нижними чинами. Лейтенант П. С. Нахимов, находившийся на «Азове», в письме своему другу по этому поводу писал: «О любезный друг, какой великодушный поступок! Какая готовность жертвовать собой для пользы ближнего! Жаль, очень жаль, ежели этот поступок не будет помещен в историю нашего флота...» <6. С. 69>.

Героический поступок мичмана А. А. Домашенко был увековечен. По инициативе Михаила Петровича Лазарева, [157] на средства, собранные офицерами линейного корабля «Азов», в 1828 г. ему поставили в Кронштадте памятник, который сохранился до наших дней <7. С. 85>.

1 октября русская эскадра прибыла к о-ву Занте, где соединилась с английской и французской эскадрами. По договоренности между командующими эскадрами, общее командование союзным флотом было возложено на старшего по чину — командующего английской эскадрой вице-адмирала Кодрингтона, который, выполняя указания своего правительства, не был намерен вести решительные действия против турок в Греции <7. С. 85>.

Командование же русской эскадры в лице Л. П. Гейдена и М. П. Лазарева придерживалось иной точки зрения, которая была предписана им Николаем I. Направляя эскадру в Средиземное море, царь вручил графу Л. П. Гейдену предписание, в котором в качестве главной задачи ставилось достижение примирения между Турцией и Грецией на выдвинутых Россией условиях, а если турки отвергнут посредничество союзного командования, то «...тогда соединенным трем эскадрам предназначено наблюдать строгое крейсирование таким образом, чтобы сильно воспрепятствовать всякому покушению выслать морем как из турецких владений, так и из Египта какое-либо вспомоществование войсками или судами, припасами против греческих сил на море или мест их занимаемых» <5. С. 279>. Таким образом, предписание Николая I требовало от командования эскадры в случае необходимости применять силу.

В то время, когда союзный флот, возглавляемый Кодрингтоном, крейсировал у побережья Греции и не предпринимал никаких попыток предотвратить истребление греческих повстанцев турецко-египетскими войсками под командованием Ибрагима, противник продолжал наращивать силы в Греции. Его огромный флот сосредоточился в Наваринской бухте, чтобы поддержать войска в борьбе с греческими патриотами.

Командование российской эскадры не могло мириться с пассивным поведением союзников и потребовало от Кодрингтона предъявить командующему турецко-египетскими силами в Греции Ибрагиму ультиматум с требованием [158] прекратить варварскую войну против греческих повстанцев <3. Т. 2. С. 103>. Под давлением Л. П. Гейдена и М. П. Лазарева командующий союзным флотом вынужден был в ультимативной форме требовать от Ибрагима прекращения военных действий. Однако последний, будучи уверен, что англичане никогда не применят оружия против Турции, оставил ультиматум без ответа. И только после этого (опять-таки по настоянию русского командования) Кодрингтон и командующий французской эскадрой контрадмирал Риньи согласились ввести свой флот в Наваринскую бухту, «дабы грозным присутствием там сил своих удержать кровопролитие мусульман» <5. С. 367>. Командующие союзными эскадрами дали «взаимное обещание истребить турецкий флот, если хотя один выстрел будет сделан по союзным кораблям» <5. С. 367>. Таким образом, обстановка складывалась так, что бой с неприятельским флотом стал неизбежным.

Наваринское сражение

В Лондоне 24 июня 1827 года между Россией, Великобританией и Францией был подписан совместный договор, согласно которому стороны обязывались оказывать помощь грекам в их борьбе против турецкого гнета. (В 1821–1829 гг. в Греции шла национально-освободительная революция.) Незадолго до подписания договора, 10 июня, эскадра Балтийского флота под командованием адмирала Д. Н. Сенявина в составе 9 линейных кораблей, 7 фрегатов, корвета и 4 вспомогательных судов вышла из Кронштадта. Ее путь лежал в Англию. 8 августа 4 линейных корабля, 4 фрегата, корвет и 2 брига под командованием контр-адмирала Л. П. Гейдена продолжили плавание в Средиземное море. Остальные корабли возвратились на Балтику.

К началу октября объединенная англо-франко-русская эскадра под командованием английского вице-адмирала сэра Эдуарда Кодрингтона блокировала турецко-египетский флот Ибрагим-паши в Наваринской бухте (юго-западное побережье п-ова Пелопоннес). Как старшему в чине русский и французский контр-адмиралы граф Л. П. Гейден и шевалье де А. Г. Риньи подчинились англичанину. Долгие [159] годы Кодрингтон служил под командованием знаменитого адмирала Г. Нельсона. В Трафальгарском сражении он командовал 64-пушечным кораблем «Орион». В Великобритании его считали прозорливым политиком и хорошим флотоводцем.

Испокон веков Англия являлась трудным союзником для тех, кто объединялся с ней в совместной борьбе против общего врага. Она неизменно старалась переложить на своих компаньонов всю тяжесть борьбы, максимально сберегая собственные силы. Великобритания всегда стремилась верховодить, обеспечивая прежде всего свои интересы и игнорируя интересы союзников. При этом англичане старались воздействовать на них таким образом, чтобы лишить их самостоятельности. Наварин, пожалуй, единственное исключение из этого правила.

5 октября трое адмиралов, собравшись на английском флагманском корабле «Азия», написали письмо-ультиматум Ибрагим-паше, в котором требовали от турок прекратить насилие над греками. Парламентером выступил английский подполковник Крадком. Ответа союзники не получили.

Утром 8 октября главнокомандующий союзным флотом отдал приказ войти в Наваринскую бухту, дав четкую и конкретную задачу каждому отряду. При этом подчеркивалось: «Ни одна пушка не должна выстрелить без сигнала, разве только турки откроют огонь, тогда те корабли должны быть истреблены немедленно. В случае же сражения советую привести себе на память слова Нельсона: «Чем ближе к неприятелю, тем лучше». Однако Кодрингтон твердо надеялся, что турки уступят, и дело закончится простой демонстрацией силы.

Русская эскадра состояла из 74-пушечных линейных кораблей «Азов», «Иезекииль» и «Александр Невский», 84-пушечного корабля «Гангут», фрегатов «Константин», «Проворный», «Кастор» и «Елена». Всего на русских кораблях и фрегатах было 466 орудий. В состав английской эскадры входили 100-пушечные линейные корабли «Азия», «Генуя» и «Альбион», фрегаты «Глазго», «Комбриэн», «Дартмут» и несколько мелких судов. Всего англичане имели 472 пушки. Французская эскадра состояла из 74-пушечных линейных [160] кораблей «Сципион», «Тридент» и «Брсславль», фрегатов «Сирена» и «Армида» и двух мелких судов. Всего на французской эскадре было 362 пушки.

Турецко-египетский флот стоял в бухте в строю сжатого полумесяца, рога которого простирались от Наваринской крепости до батарей острова Сфактерия. Линейные корабли (3 единицы) и фрегаты (23 единицы) составляли первую линию. Корветы и бриги (57 единиц) находились во второй и третьей линиях. Пятьдесят транспортов и купеческих судов стояли на якорях под юго-восточным берегом Морей. Вход в бухту шириной около полмили простреливался батареями с Наваринской крепости и острова Сфактерия (165 тяжелых орудий). Оба фланга прикрывались брандерами. На возвышенности, с которой просматривалась вся Наваринская бухта, находилась ставка Ибрагим-паши.

В целом позиция турецко-египетского флота была очень сильной. К недостаткам следует отнести скученность и, конечно, малое число линейных кораблей. Если считать количество стволов, то турецко-египетский флот имел на тысячу с лишним пушек больше. Но все же по мощи артиллерии превосходство оставалось за союзной эскадрой, причем значительное. Десять линейных кораблей союзников, вооруженных 36-фунтовыми пушками, были намного сильнее турецких фрегатов, вооруженных 24-фунтовыми пушками, и особенно корветов с их 18-фунтовой артиллерией. Стоявшие в третьей линии и тем более у берега суда не могли стрелять из-за больших расстояний и опасения поразить свои корабли.

8 октября в 11 часов подул легкий зюйд-вест, и союзники немедленно начали строиться в две колонны. В правую входили английская и французская эскадры под командованием вице-адмирала Кодрингтона. В левую входила российская эскадра контр-адмирала Гейдена и отряд мелких судов капитана Томаса Феллоуса. Итого в составе союзного флота было 10 линейных кораблей, 9 фрегатов, шлюп и 7 мелких судов, имевших в сумме 1308 пушек и 11 010 человек команды.

Турки кроме прочной позиции, крепости и батарей имели: 3 линейных корабля (86–, 84– и 76-пушечных, всего [161] 246 пушек и 2700 человек команды); пять двухпалубных 64-пушечных египетских фрегатов (320 пушек, 3250 человек); пятнадцать турецких 50– и 48-пушечных фрегатов (736 пушек, 9000 человек); три тунисских 36-пушечных фрегата и 20-пушечный бриг (128 пушек, 1125 человек); сорок два 24-пушечных корвета (1008 пушек, 10 500 человек); четырнадцать 20– и 18-пушечных бригов (252 пушки, 2100 человек). Всего на 83 военных суднах находилось 2690 пушек и 28 675 человек команды. Кроме того, турецко-египетский флот обладал 10 брандерами и 50 транспортными судами.

Колонны союзников входили в бухту последовательно. Некоторые исследователи в разгар «холодной войны» (1948–1990 гг.) утверждали, что Кодрингтон сделал это умышленно, чтобы впоследствии поставить под удар русскую эскадру. Объяснение же намного проще: опытный флотоводец посчитал, что входить в тесную бухту двумя колоннами рискованно.

Английский адмирал перед входом в гавань был встречен турецким офицером, который заявил, что якобы находящийся в отсутствии Ибрагим-паша не оставил приказаний касательно дозволения входа союзных эскадр в сей порт, а потому он требует, чтобы они, не заходя дальше, поворотили в море. На это заявление Кодрингтон ответил, что он пришел не получать, а отдавать приказания, и что он истребит весь их флот, если хотя бы один выстрел будет сделан по союзникам. В этот момент появилась надежда на мирный исход конфликта. Английские корабли спокойно, как на маневрах, входили в бухту и по диспозиции становились на шпринг.

Капитану Феллоусу подчинялся отряд мелких судов, предназначавшихся для уничтожения брандеров, которыми прикрывались фланги неприятельского флота. Войдя в порт, он послал лейтенанта Фицроя на один из ближайших брандеров, чтобы отвести его подальше от союзной эскадры. Но турки, посчитав это нападением, открыли интенсивный ружейный огонь, убили посланного офицера и нескольких матросов. Тогда с ближайших фрегатов «Дартмут» и «Сирена» открыли ответный ружейный огонь. В ходе перестрелки с одного из египетских корветов [162] сделали пушечный выстрел по фрегату «Сирена». Ядром у матроса оторвало обе ноги. Затем последовал другой выстрел со второго фрегата. А потом началась беспорядочная пальба из ружей и пушек турецкого флота. Через некоторое время к перестрелке подключились береговые батареи. Произошло это около 14 часов.

Увидев это, англичане, стоявшие на шпрингах в готовности к сражению, не замедлили открыть меткий и сильный огонь с кораблей и фрегатов. В этот момент Гейден вводил свою эскадру в уже затянутый дымом порт, и едва «Азов» миновал укрепления, как турки открыли по нему огонь.

Вице-адмиралу Кодрингтону в начале сражения пришлось иметь дело не только с двумя турецкими линейными кораблями, но и с судами второй и третьей линий. Его флагман «Азия», попав под мощный огонь, потерял бизань-мачту, с падением которой прекратили стрельбу некоторые кормовые пушки. Английский адмирал подвергался величайшей опасности. Но в этот момент в сражение вступил Гейден. Его корабль «Азов», покрытый густым удушливым дымом, осыпаемый картечью, ядрами и пулями, тем не менее быстро достиг своего места, стал от неприятеля на расстоянии пистолетного выстрела и убрал паруса в одну минуту.

По воспоминаниям одного из участников боя: «Тогда положение англичан переменилось, противники их начали слабее и слабее действовать, и господин Кодрингтон, коему помог наш адмирал, сокруша тунисского капитан-бея, сокрушил и Могарема: корабль первого, пронесясь по линии, брошен был на мель, а второго сгорел, суда второй и третьей линии, бившие «Азию» с носу и кормы, — потоплены. Но зато «Азов» обратил на себя общее внимание врага, ярою злобою против него кипевшего, не только ядра, картечь, но даже обломки железа, гвозди и ножи, кои турки в бешенстве клали в пушки, сыпались на него с одного корабля, пяти двухдечных фрегатов, бивших его в корму и в нос, и многих судов второй и третьей линий. Корабль загорался, пробоины увеличивались, рангоут валился. Когда же приспели к местам своим «Гангут», «Иезекииль», «Александр Невский» и «Бреславль», когда полетели и их ядра на вражеские корабли, тогда «Азов» [163] мало-помалу начал выходить из страшного ада, в коем он находился. 24 убитых, 67 раненых, избитый такелаж, паруса, а в особенности рангоут, и более 180 пробоин кроме 7 подводных доказывают истину сказанного».

В 18.20 сражение прекратилось. К этому времени было уничтожено 60 судов противника, в том числе 3 линейных корабля, 9 фрегатов, 24 корвета, 14 бригов, 10 брандеров. Убитых и утонувших турок насчитывалось 8 тысяч человек. Ночью сгорели почти все оставшиеся суда. Союзники потерь в кораблях не имели. На русской эскадре погибли 2 офицера и 57 матросов, на английской — 6 офицеров и 73 матроса, а на французской — 41 матрос. На союзной эскадре ранения получили 25 офицеров и 562 матроса.

Разгром турецкого флота содействовал национально-освободительной борьбе Греции и победе России в Русско-турецкой войне 1828–1829 годов.

Успехи линейного корабля «Азов» потрясли очевидцев этого боя. Он зажег и взорвал 2 турецких фрегата, корвет, 80-пушечный линейный корабль и фрегат тунисского адмирала Тахир-паши. Кроме того, «Азов» вместе с флагманским кораблем англичан потопил линейный корабль командующего египетским флотом Могарем-бея. Весь экипаж корабля показал образцы боевого мастерства, храбрости и отваги. Из офицеров особенно отличились лейтенанты П. С. Нахимов и И. П. Бутенев, мичман В. А. Корнилов, гардемарин В. И. Истомин.

Командир «Азова» М. П. Лазарев за этот бой получил чин контр-адмирала и был награжден одновременно четырьмя орденами — русским, английским, французским и греческим. За мужество, храбрость и морское искусство экипажа линейному кораблю «Азову» — впервые в русской морской истории — было присвоено высшее боевое отличие — кормовой Георгиевский флаг. «Азов» стал первым гвардейским кораблем русского флота. «В честь достохвальных деяний начальников, мужества и храбрости нижних чинов», — говорилось в царском рескрипте. При этом предписывалось «поднимать Георгиевский флаг впредь на всех кораблях, носящих имя «Память Азова». Так родилась морская гвардия. [164]

Впрочем, все корабли союзников дрались отчаянно. В своем донесении Л. П. Гейден писал: «Три союзных флота соревновали один другому в храбрости. Никогда не видно было столь искреннего единодушия между разными нациями. Взаимная помощь доставлялась с неписаной деятельностью. При Наварине слава английского флота явилась в новом блеске, а на французской эскадре все явили редкие примеры мужества и неустрашимости».

Русский император Николай I наградил Кодрингтона орденом Святого Георгия 2-й степени, а де Риньи — орденом Святого Александра Невского. Получили ордена и многие русские офицеры. Для нижних чинов на каждый корабль выдали по десять, а на фрегат — по пять Георгиевских крестов. Своеобразной была реакция английского короля: на представлении Кодрингтона к ордену Виктории (а не наградить его монарх просто не мог, учитывая громадный международный резонанс этой битвы), он написал: «Заслуживает веревки, но я вынужден дать ему ленту». В планы правительства Великобритании совсем не входило полное уничтожение турецкого флота, поэтому, как только улегся ажиотаж и успокоилась ликующая общественность, Кодрингтона тихо отправили в отставку.

Какие же тактические уроки можно сделать из этого сражения? Говорить о полном превосходстве какой-либо стороны нельзя. В линейный кораблях, а следовательно, и в мощи корабельной артиллерии превосходство было на стороне союзников. Зато турецко-египетская сторона имели позиционное преимущество и, конечно, сильную сторону представляли их береговые батареи. Просчетом Ибрагим-паши было то, что он пропустил союзников в Наваринскую бухту. Самым удобным для обороны местом был узкий вход в бухту. По всем правилам военно-морского искусства, именно на этом рубеже Ибрагим-паша должен был дать сражение. Следующий просчет заключался в безграмотном применении артиллерии. Вместо того чтобы бить по корпусу судна, турки стреляли по рангоуту. В результате этой серьезной ошибки им не удалось потопить ни одного корабля.

В Наваринском сражении линейный корабль «Азов» вел тяжелый бой одновременно с пятью неприятельскими [165] кораблями. Вот как описывал его контр-адмирал Л. П. Гейден в рапорте Николаю I: «...Корабль же «Азов»... тогда как сам окружен был неприятелем, много помог английскому адмиралу, который сражался с 80-пушсчным кораблем, имевшим флаг Мухарем-бея, ибо когда сей последний по причине перебитого у него шпринга повернулся к «Азову» кормой, то 14 орудий немедленно были на сей предмет отделены с левой стороны и действовали около получаса с таким успехом, что разбили ему, так сказать, всю корму, и когда в констапельской и каюте оного возник пожар и народ употреблял все усилия, чтобы погасить оный, то сильный же картечный огонь с «Азова» уничтожил сие намерение их, через что неприятельский корабль вскоре обнялся пламенем и, наконец, взорван был на воздух...

К чести капитана Лазарева я должен всеподданнейше присовокупить, что строгая дисциплина, ежедневные учения по пушкам и порядок, в коем служители всегда содержались, были причиной, и чему я совершенно обязан, что корабль «Азов» действовал с таким успехом в поражении и истреблении неприятеля. Он сильным своим огнем потопил 2 огромных фрегата и корвет, сбил 80-пушечный корабль, который бросило на мель и напоследок был взорван, истребил двухдечный фрегат, на коем главнокомандующий турецкого флота Тахир-паша имел свой флаг и который на другой день сгорел, имев, по признанию самого паши, из 600 человек своей команды до 500 убитых и раненных» <5. С. 326>.

В Наваринском сражении с большим искусством и неустрашимостью вели напряженный артиллерийский бой все другие наши корабли, которые действовали на главном направлении — против наиболее сильных кораблей противника. Однако по результативности действий их всех превзошел «Азов». И главная заслуга в этом принадлежала его командиру М. П. Лазареву, который прекрасно подготовил экипаж к боевым действиям и великолепно руководил им в ходе боя. «...Храбрый и опытный капитан Лазарев, — записано в историческом журнале эскадры, — находясь попеременно в разных местах корабля своего, управлял оным с хладнокровием, отличным искусством [166] и примерным мужеством, личным присутствием ободрял мужественный экипаж свой, искусно направляя действия артиллерии, ускоряя тем разрушение сил оттоманов» <ЦВМБ. Отд. рукописей. № 65. Т. 1>.

О том, как вел себя в бою М. П. Лазарев, П. С. Нахимов в письме своему другу Михаилу Рейнеке писал: «Я до сих пор не знаю цены нашему капитану. Надобно было на него смотреть во время сражения, с каким благоразумием, с каким хладнокровием он везде распоряжался. Но у меня не хватает слов описать все его похвальные дела, и я смело уверен, что русский флот не имел подобного капитана» <1. С. 38, 39>.

Корабли противника (особенно крупные) оказывали ожесточенное сопротивление. Однако их огонь был недостаточно эффективен, так как вели его не по корпусу, а по рангоуту. В письме Рейнеке П. С. Нахимов писал: «Не было места, куда бы не сыпались книпеля, ядра и картечь. И ежели бы турки не били нас очень много по рангоуту, а били все в корпус, то я смело уверен, что у нас не осталось бы половины команды... Сами англичане признаются, что при Абукире и Трафальгаре ничего подобного не было...» <3. Т. 2. С. 109>.

Адмирал М. П. Лазарев

Михаил Петрович Лазарев занимает почетное место среди выдающихся флотоводцев Российского флота. Он вошел в историю отечественного флота как герой Наваринского сражения, крупный реформатор Военно-морского флота и известный мореплаватель. Воспитанный на лучших традициях Российского флота М. П. Лазарев внес большой вклад в укрепление боеспособности флота, в совершенствование конструкции парусных кораблей на завершающем этапе их развития, в обучение и воспитание личного состава флота, а также в исследование и освоение Мирового океана.

Первые годы службы

М. П. Лазарев родился 3 ноября 1788 г. во Владимирской губернии в имении своего отца сенатора Петра Гавриловича Лазарева, у которого кроме Михаила было еще два сына — старший Андрей и младший Алексей <5. С. 5>. Все они, по желанию отца, в 1800 г. были определены в Морской кадетский [167] корпус, который вновь был переведен в Санкт-Петербург, и в дальнейшем стали адмиралами.

Служба братьев Лазаревых в Военно-морском флоте началась 25 января 1800 г., когда был отдан приказ по Морскому корпусу, в котором говорилось: «Государь император указать соизволил умершего сенатора тайного советника Лазарева трех сыновей: 1, 2, 3-го определить в Морской кадетский корпус» <5. С. 1>.

Вскоре после поступления братьев Лазаревых в Морской корпус его директором был назначен опытный моряк, участник Чесменского и Гогландского морских сражений и Средиземноморской экспедиции российского флота под командованием Ф. Ф. Ушакова, вице-адмирал П. К. Карцов, который провел ряд полезных мероприятий, позволивших значительно улучшить систему обучения и воспитания кадетов и гардемарин. Вместо насаждавшихся ранее палочной дисциплины, муштры и плац-парадной шагистики в корпусе были введены новые, более гуманные и прогрессивные методы подготовки будущих морских офицеров.

По инициативе передовых офицеров флота был расширен круг изучаемых в корпусе дисциплин с целью формирования более высокого общенаучного и культурного уровня офицерского состава. Началось преподавание физики, всеобщей и русской истории, географии, расширились курсы кораблевождения, морской практики и теории морского искусства <7. С. 3>.

Для обучения и воспитания кадетов и гардемарин были приглашены опытные специалисты, среди которых наиболее яркой личностью являлся выдающийся педагог и организатор учебного процесса академик капитан 1 ранга Платон Яковлевич Гамалея, занимавший должность инспектора классов в Морском корпусе. Это был крупный ученый и опытный военный педагог, пользовавшийся большим уважением всего личного состава корпуса. По его учебникам «Теория морского искусства», «Теория и практика кораблевождения» и другим, отличавшимся высоким научным уровнем и широким кругом разбиравшихся в них вопросов, обучались и воспитывались практически все офицеры флота того времени, в том числе и Михаил Петрович Лазарев, на которого П. Я. Гамалея оказал большое влияние. Платон Яковлевич не только заложил в своем воспитаннике глубокие знания теории морского дела, но и послужил для него примером справедливого и гуманного отношения к людям. Михаил Петрович Лазарев на всю жизнь запомнил своего первого учителя и наставника и всегда с большой теплотой отзывался о нем.

За время обучения в Морском корпусе Михаил Лазарев зарекомендовал себя как высокодисциплинированный и любознательный учащийся, отличавшийся хорошими способностями, [168] глубоким пониманием и прочным усвоением изучаемых дисциплин и прилежным отношением к учебе. Особый интерес он проявил к географии и военно-морским дисциплинам. Много читал сверх того, что задавали для самостоятельной работы. Все это позволило ему в мае 1803 г. успешно сдать экзамены на получение звания гардемарина. Из 32 кадетов, сдававших экзамены, которые принимала комиссия во главе с академиком П. Я. Гамалея, Михаил Лазарев по глубине знаний учебных дисциплин был поставлен в списке сдававших экзамен третьим и переведен в гардемарины <5. С. 2>.

Для прохождения первой учебной практики 14-летний Михаил Лазарев был направлен на Балтийское море. Практика проводилась на корабле «Ярослав», входившем в состав учебного отряда Морского корпуса, возглавляемого в то время известным мореплавателем и гидрографом контр-адмиралом ГА. Сарычевым <10. С. 9>. Корабли отряда плавали в основном в Финском заливе. Гардемарины приобретали навыки в астрономических наблюдениях, навигационном определении местоположения корабля по береговым ориентирам и осваивали на практике морское дело и прежде всего — работу с парусами. Плавание на «Ярославе» дало возможность М. П. Лазареву впервые по-настоящему ощутить все прелести и вместе с тем трудности морской службы. На практике он близко соприкоснулся с матросами, с которыми пришлось выполнять все корабельные работы. Увидев их преданность флоту и добросовестное отношение к выполнению обязанностей на корабле, М. П. Лазарев проникся к ним чувством глубокого уважения.

Михаил Лазарев, несмотря на свои юные годы, исключительно серьезно и с большой ответственностью относился к корабельной практике; уже к концу ее был допущен к несению вахты помощника вахтенного начальника, а затем и самостоятельному управлению постановкой и уборкой парусов <14. С. 29>. Он был единственным из гардемарин, проходивших практику на «Ярославе», кому командир доверил выполнение столь ответственных на парусном корабле обязанностей вахтенного начальника.

По завершении учебной практики М. П. Лазарев осенью 1803 года в числе нескольких лучших гардемарин был направлен на стажировку на английский флот, которая тогда, по договоренности с британским правительством, входила в программу обучения воспитанников Морского корпуса. Стажировка гардемарин (а иногда и офицеров) проводилась с целью ознакомления с постановкой военно-морского дела в странах Запада, и прежде всего — в Англии, флот которой считался одним из сильнейших в мире.

Стажировка продолжалась до 1808 г. <7. С. 4>. Пять лет непрерывного плавания на различных английских кораблях [169] в Северном и Средиземном морях, в Атлантическом, Индийском и Тихом океанах явились для М. П. Лазарева отличной школой морской выучки. Длительные плавания вызвали у юного моряка огромное желание стать мореплавателем, чтобы открывать новые, еще не известные земли и тайны Мирового океана. Он еще больше полюбил географию; увлечение переросло в профессиональное глубокое изучение географии. Плавая на английских кораблях, М. П. Лазарев досконально изучал устройство кораблей и организацию службы на них, а в перерывах между плаваниями посещал английские базы и верфи, где знакомился с опытом проектирования и постройки кораблей, с материалами, из которых они строились.

Англия давно славилась искусством кораблестроения; поэтому неслучайно Петр I, приступая к созданию регулярного флота в России, совершил поездку в Англию для изучения ее опыта в области кораблестроения. То, что увидел М. П. Лазарев на английских верфях, обогатило его знания в вопросах строительства парусных судов и пригодилось в дальнейшем, когда он руководил строительством кораблей для Черноморского флота <10. С. 9>.

На английских кораблях гардемарины участвовали и в боевых действиях против французов, которые нападали на торговые суда с целью подрыва морской торговли Англии. Те из них, кто проходил стажировку на эскадре адмирала Нельсона в октябре 1805 г., участвовали в Трафальгарском сражении.

Капитаны английских кораблей, на которых плавал М. П. Лазарев, высоко оценивали его военно-морские знания и умение управлять кораблем под парусами. Они отмечали гардемарина Лазарева как «юношу ума острого и поведения благонравного» <12. С. 168>.

В декабре 1805 г. М. П. Лазарев вместе с другими гардемаринами-стажерами без экзамена был произведен в офицеры — ему присвоили звание мичмана с условием сдачи экзамена на первый офицерский чин по возвращении на Родину <7. С. 4>.

Весной 1808 г., после пятилетней стажировки, гардемарины вернулись в Петербург, где им пришлось сдавать экзамен при Морском корпусе, чтобы законным образом подтвердить уже присвоенное им звание мичмана.

Экзамены принимала комиссия во главе с инспектором классов академиком П. Я. Гамалея, произведенным в капитан-командоры. Михаил Петрович Лазарев, как и следовало ожидать, блестяще сдал их и таким образом подтвердил свое право на офицерский чин мичмана. В донесении директору Морского корпуса вице-адмиралу П. К. Карцеву П. Я. Гамалея писал: «...Вновь прибывшие из Англии гардемарины учрежденной комиссией проэкзаменованы, найдено, что в теории [170] и практике наук, принадлежащих морскому офицеру, имеют достаточные знания» <5. С. 5>.

25 мая 1808 г. директор Морского корпуса подписал приказ, в котором говорилось: «Во исполнении указа Адмиралтейств-коллегий во изъяснении во оном высочайшего повеления, объявленного сего мая в 21 день г. министром военных морских сил и кавалером Чичаговым, в коем изображено, производятся по экзамену на ваканции по флоту Морского кадетского корпуса из гардемарин в мичманы... Лазарев и Куламзин... означенных мичманов на сии чины привести к присяге и из списков по корпусу выключить» <5. С. 5>.

Так закончился первый этап военно-морской службы Михаила Петровича Лазарева. Он был выпущен из Морского корпуса и официально получил первый офицерский чин в возрасте 19 лет. По годам Лазарев был юным моряком, но по знаниям, опыту и морской закалке он мог поспорить с любым бывалым офицером, ибо был готов выполнять обязанности корабельного офицера в любой обстановке, в том числе и боевой.

По окончанию Морского корпуса М. П. Лазарев был назначен на Балтийский флот на корабль «Благодать», которым командовал опытный моряк, участник Афонского сражения капитан-командор А. Т. Быченский. На этом корабле М. П. Лазарев участвовал в боевых действиях против англошведского флота. Командир корабля сразу же обратил внимание на Лазарева, так как он заметно выделялся среди молодых офицеров выучкой, смекалкой и храбростью. Аттестуя мичмана М. П. Лазарева, капитан-командор А. Т. Быченский писал: «Поведения весьма благородного, в должности знающ и отправляет оную с неутомимым рачением и расторопностью» <7. С. 5>.

В 1810 г. М. П. Лазарев был переведен на бриг «Меркурий», который почти непрерывно находился в крейсерстве в Финском заливе. В конце октября 1810 г., уже в преддверии надвигавшейся ранней зимы, в Балтийском море разразился жесточайший шторм, во время которого пострадали многие корабли, находившиеся в море. В Финском заливе, недалеко от маяка Толбухин, выбросило на песчаную косу несколько небольших канонерских лодок; здесь же сел на мель люгер «Ганимед». Потерпевшие бедствие корабли и их экипажи нуждались в срочной помощи. На помощь им из Кронштадта был послан бриг «Меркурий» под командованием капитан-лейтенанта Баранова.

Обстановка сложилась так, что главным действующим лицом в операции по спасению людей с потерпевших аварию кораблей оказался М. П. Лазарев, исполнявший обязанности вахтенного начальника. Для снятия моряков с «Меркурия» был послан катер, которым командовал М. П. Лазарев. Действовал он в этой экстремальной обстановке весьма хладнокровно [171] и расчетливо, проявляя храбрость и высокую морскую выучку. Виртуозно управляя катером в толчее прибрежных волн, он смело подходил к терпящим бедствие кораблям и снимал с них людей. Командир «Меркурия» в донесении о результатах спасательных работ командиру Кронштадтского порта контр-адмиралу Моллеру писал: «Мичман Лазарев, отправленный для подания помощи люгеру «Ганимед», доказал при сем случае совершенную свою деятельность», а в заключении рапорта просил адмирала доложить о Лазареве государю с целью оказания ему «монаршей милости» <10. С. 11>.

В эпизоде, связанном со спасением людей во время шторма, особенно ярко проявились, с одной стороны, смелость и решительность М. П. Лазарева, а с другой — исключительно высокая морская выучка, позволившая в экстремальных условиях справиться с управлением катера и спасти людей. За добросовестное отношение к службе и отличное выполнение обязанностей Михаил Петрович Лазарев 1 февраля 1811 г. был произведен в лейтенанты <7. С. 5>.

В 1812 г., когда началась Отечественная война против наполеоновской Франции, лейтенант М. П. Лазарев служил на Балтийском море на бриге «Феникс», который входил в отряд кораблей капитана 2 ранга И. С. Толубьева. Перед отрядом кораблей И. С. Толубьева стояла задача прикрывать Рижский залив от прорыва французских кораблей <7. С. 5>.

В августе 1812 г., когда французские войска, наступавшие на рижском направлении, создали реальную угрозу захвата города, командование русской армии в целях отвлечения части сил противника от Риги приняло решение высадить десант в Данциг, имевший важное значение в снабжении наполеоновской армии в Прибалтике. Выполнение этой задачи было возложено на отряд кораблей капитана 2 ранга И. С. Толубьева и приданные ему транспорты с десантными войсками.

19 августа корабли, в том числе и бриг «Феникс», подвергли Данциг интенсивному артиллерийскому обстрелу, после чего высадили в порт демонстративный десант. В этих действиях активное участие принимал и лейтенант М. П. Лазарев. Демонстративные действия кораблей против Данцига увенчались полным успехом; французское командование было вынуждено приостановить наступление на Ригу и часть сил перебросить в район Данцига <12. С. 169>. Переброска их к Данцигу серьезно ослабила группировку войск противника, действовавших на рижском направлении и тем самым облегчила положение русских войск, оборонявших подступы к Риге.

Выполнив задачу по высадке десанта в Данциге, бриг «Феникс» в сентябре вернулся в Свеаборг. До конца кампании 1812 г., а также с мая до сентября 1813 г. «Феникс», базируясь на Свеаборг, почти непрерывно вел крейсерство в Финском [172] заливе, заходя ненадолго в базу только для пополнения запасов продовольствия и пресной воды. За успешное выполнение боевых задач в кампанию 1812 г. и проявленные при этом мужество и воинскую доблесть Михаил Петрович Лазарев был награжден серебряной медалью <14. С. 39>.

Осенью 1813 г. бриг «Феникс», завершив крейсерство в Финском заливе, пришел в Кронштадт. К этому времени М. П. Лазареву исполнилось 25 лет. За его плечами уже было одиннадцать кампаний, в том числе несколько дальних океанских плаваний на английских кораблях и участие в боевых действиях против наполеоновской Франции. По отзывам командиров кораблей, под руководством которых М. П. Лазареву пришлось исполнять офицерские обязанности в различных условиях, он характеризовался как весьма опытный моряк, хорошо знающий военно-морское дело, образцовый, требовательный и заботливый командир, пользующийся большим авторитетом и уважением у подчиненных, способный самостоятельно командовать кораблем и уверенно выполнять любые задачи даже в экстремальной обстановке.

В кругосветных плаваниях

В XIV в. русские землепроходцы и мореходы начали продвижение на восток с целью открытия и освоения новых земель. К концу XVIII в. они исследовали Сибирь и Приамурье, Берингов пролив, Командорские, Прибыловы, Курильские и Шантарские острова, Алеутскую гряду и острова, прилегающие к Аляске. Вслед за землепроходцами и мореходами на Дальний Восток двинулись промышленники, которые первыми из европейцев основали поселения на северо-западном побережье Америки, где они промышляли морского зверя. В последней четверти XVIII в. для лучшего освоения богатств северо-восточной части Тихого океана под руководством предприимчивого купца Г. И. Шелихова была организована промыслово-купеческая компания, позже преобразованная в Российско-Американскую компанию, которая пользовалась покровительством правительства России. Компания сыграла важную роль не только в освоении северо-западной части Тихого океана, но и в укреплении обороны дальневосточных границ России <3. Т. 2. С. 86>.

Российско-Американская компания, наделенная широкими полномочиями, управляла всеми землями, открытыми и освоенными русскими мореходами и промышленниками в северо-западной части Америки, известными под названием «Русская Америка».

Снабжение жителей русских поселений в Северной Америке товарами и вывоз их продукции, главным образом пушнины, сухопутным путем через Сибирь в центральные районы [173] России были крайне затруднены и обходились очень дорого. Гораздо дешевле был морской путь, но требовалось его изучение специальными морскими экспедициями. В походах к берегам Северной Америки участвовали не только торговые суда, но и военные корабли, которые компания использовала в качестве транспортных судов и для защиты поселений, подвергавшихся нападениям англичан и американцев, стремившихся вытеснить русских из этого района и установить там свое господство.

Таким образом, необходимость дальнейшего экономического развития территорий в северо-восточной части Тихого океана настоятельно требовала организации регулярных дальних морских экспедиций в Русскую Америку. Эти экспедиции ознаменовали собой новый этап в развитии отечественного мореплавания — этап регулярных кругосветных плаваний.

Первое кругосветное плавание в 1803–1806 гг. совершили капитан-лейтенанты И. Ф. Крузенштерн и Ю. Ф. Лисянский на шлюпах «Надежда» и «Нева». А всего в первой половине XIX в. военные моряки совершили 28 кругосветных плаваний <3. Т. 2. С. 86>.

Были открыты многие ранее неизвестные острова и шестой континент — Антарктида, собраны обширные сведения по гидрологии морей и океанов, а также по этнографии земель, на которых впервые побывали российские моряки, а также положено начало систематическому изучению Мирового океана и заложены основы новой науки — океанографии.

Кругосветные плавания являлись замечательной школой для военных моряков. В плаваниях, продолжавшихся по несколько лет, совершенствовалась морская выучка офицеров и матросов, приобретался богатый опыт кораблевождения в различных географических, климатических и гидрометеорологических условиях. Все это благотворно сказывалось на дальнейшем совершенствовании строительства отечественных парусных кораблей и развитии различных областей военно-морской теории. Кругосветные и дальние плавания способствовали выдвижению из военных моряков ряда выдающихся мореплавателей, среди которых видное место занял Михаил Петрович Лазарев, совершивший три кругосветных плавания на кораблях «Суворов», «Мирный» и «Крейсер».

В 1813 г. Михаил Петрович Лазарев был приглашен правлением Российско-Американской компании в качестве капитана только что построенного судна «Суворов», которое должно было доставить из Кронштадта в Новоархангельский порт на о-в Сатку различные грузы для жителей русских поселений в Северной Америке <5. С. 12>. М. П. Лазарев, давно мечтавший о кругосветных плаваниях, с разрешения своего начальства охотно принял это приглашение и с присущей ему энергией взялся за подготовку судна к дальнему плаванию. [174]

Михаилу Петровичу впервые предстояло выступить в качестве капитана судна, да еще в таком трудном и ответственном плавании. Будучи опытным моряком, прекрасно знающим все тонкости морского дела, и требовательным офицером, он с большой ответственностью отнесся к подготовке судна и экипажа к предстоящему плаванию.

Внимательно изучив только что вступившее в строй судно, М. П. Лазарев нашел в нем ряд существенных недостатков, без устранения которых нельзя было отправляться в океанское плавание. По его настоянию на «Суворове» были произведены некоторые дополнительные работы по усилению прочности корпуса и совершенствованию рангоута и парусов. Все эти работы проводились в срочном порядке и под личным наблюдением М. П. Лазарева.

С особо высокими требованиями М. П. Лазарев подошел к формированию экипажа. По договоренности с руководителями торговой компании Михаил Петрович формировал экипаж по своему усмотрению. На должности своих ближайших помощников он пригласил товарищей по Морскому корпусу опытных моряков С. Я. Унковского и М. П. Павла-Швейковского <5. С. 12>. Лично отобрал также каждого матроса, и только из числа добровольцев, готовых вместе с ним разделить все трудности кругосветного плавания.

8 октября 1813 г. «Суворов» вышел из Кронштадта, 27 ноября благополучно прибыл в Портсмут и стал на якорь на знаменитом Спитхедском рейде, на котором обычно проводятся военно-морские парады английского флота.

Плавание на Балтийском и Северном морях, проходившее в штормовую погоду, выявило, что «Суворов», несмотря на принятые М. П. Лазаревым меры, еще не полностью готов к трудному океанскому плаванию и нуждается в устранении обнаруженных недостатков как в корпусе судна, так и рангоуте. Ремонтные работы, производившиеся силами экипажа и английских мастеров, заняли почти три месяца. Заново был проконопачен корпус, заменили некоторые части рангоута. Однако основной причиной задержки выхода «Суворова» из Портсмута было то, что некоторые грузы, предназначавшиеся для перевозки в Новоархангельский порт, не были вовремя подготовлены и доставлены на судно. И только в конце февраля 1814 г. оно смогло покинуть английский порт и через Атлантический океан направиться к берегам Бразилии <5. С. 13, 15, 16, 18>. До о-ва Мадейра «Суворов» шел вместе с английским конвоем, а затем продолжал плавание самостоятельно до Рио-де-Жанейро.

Длительное плавание через Атлантику М. П. Лазарев использовал главным образом для тренировок личного состава и отработки повседневной организации службы. Михаил Петрович требовал от офицеров и матросов, чтобы они строго [175] выполняли установленный на судне распорядок, регламентировавший жизнь и деятельность экипажа, как на ходу судна, так и при стоянке его на якоре и в базе. Соблюдению распорядка дня М. П. Лазарев придавал исключительно важное значение, так как видел в этом основу всего уклада жизни и повседневной деятельности экипажа, всей организации службы на судне. Он следил за тем, чтобы на «Суворове» строго соблюдалось время судовых работ и отдыха личного состава. Особое внимание уделял проведению различного рода учений и тренировок в постановке и уборке парусов, по борьбе за живучесть судна, использованию артиллерийского оружия и другим. В совершенстве зная морское дело, он требовал от офицеров и матросов быстрого и предельно точного выполнения обязанностей, связанных с обеспечением безопасного плавания в любых условиях. А если у кого-либо это не получалось, то сам учил его, как нужно поступать в том или ином случае.

Требуя от подчиненных высокой дисциплины, исполнительности и быстрых действий, Михаил Петрович вместе с тем проявлял о них постоянную заботу. Строго следил за тем, чтобы матросские кубрики содержались в чистоте и постоянно проветривались, а пища для команды приготавливалась вовремя и была бы достаточно калорийной и вкусной. В свободное от работы время он рекомендовал офицерам побольше читать военно-морскую и художественную литературу, а матросам заниматься полезным для них делом <7. С. 12, 13>.

Успешно завершив переход через Атлантический океан, 21 апреля «Суворов» прибыл в Рио-де-Жанейро, где простоял более месяца. Длительная стоянка в бразильском порту использовалась для отдыха личного состава после утомительного двухмесячного океанского плавания, проведения некоторых судовых работ, пополнения запасов провизии и пресной воды. 24 мая «Суворов» покинул Рио-де-Жанейро и направился к мысу Доброй Надежды в расчете обогнуть Южную Африку и через Индийский океан пройти в Тихий океан.

В Индийском океане судно дважды попало в жесточайший шторм. Несколько суток экипаж мужественно боролся с разбушевавшейся стихией. М. П. Лазарев в течение всего этого времени находился на шканцах и руководил действиями личного состава, который быстро и четко выполнял все его команды, связанные с управлением судном в экстремальных условиях. Вот где пригодилась высокая выучка офицеров и матросов, достигнутая благодаря систематическим учениям и тренировкам, проводившимся М. П. Лазаревым в плавании. Это, пожалуй, и спасло «Суворова», отделавшегося незначительными повреждениями а такелаже <7. С. 13>.

После 50-дневного плавания в условиях частых дождей и штормовой погоды «Суворов» в августе прибыл в австралийский [176] порт Джексон <10. С. 22>. Двухнедельную стоянку в порту М. П. Лазарев использовал для отдыха личного состава, знакомства с городом, пополнения запасов продовольствия и пресной воды, а также для ремонта корабля: заново проконопатили и покрасили корпус, сменили такелаж, отремонтировали паруса.

Михаил Петрович очень ревностно относился не только к поддержанию четкой организации повседневной службы, но и к внешнему виду судна, чистоте и порядку внутренних помещений, особенно кубриков. Он ежедневно лично проверял их и строго взыскивал с офицеров и матросов, если они не соблюдали установленные на судне порядок и чистоту.

В начале сентября 1814 г. «Суворов» снялся с якоря и вышел в океан. Теперь ему предстояло преодолеть последний, но самый трудный и продолжительный этап плавания через Тихий океан. Плавание проходило в условиях частых дождей, тумана и сильных ветров, сопровождавшихся шквалами и снежной пургой. По пути к берегам Америки 28 сентября М. П. Лазарев обнаружил группу неизвестных коралловых островов: после тщательного обследования и точного определения координат они были нанесены на карту и названы островами Суворова <5. С. 26, 27>.

17 ноября 1814 г. «Суворов» благополучно прибыл в Новоархангельский порт. В Новоархангельске, где помещалась главная контора Российско-Американской торговой компании во главе с ее управляющим А. А. Барановым, М. П. Лазарев пробыл несколько месяцев. За это время по поручению А. А. Баранова он на «Суворове» ходил к Прибыловым островам, чтобы доставить русским промысловикам свежие продукты и принять у них шкурки морских котиков, моржовый зуб и китовый ус.

Все остальное время стоянки в Новоархангельском порту М. П. Лазарев использовал для подготовки судна к возвращению на Родину. Загрузив трюмы тысячами шкурок бобров, котиков, песцов, лисиц и большим количеством других товаров, «Суворов» в конце июля 1815 г. покинул Новоархангельск и взял курс в Россию. Следуя вдоль побережья американского континента, он посетил Сан-Франциско, где пополнил запасы продуктов и пресной воды, а затем зашел в перуанский порт Кальяо, расположенный недалеко от столицы испанской колонии Перу — Лимы. «Суворов» был первым русским кораблем, посетившим Перу.

В Кальяо М. П. Лазарев вел переговоры с местными властями об установлении торговых связей с Перу. Одновременно закупались свежие продукты, производились необходимый ремонт и покрасочные работы. К концу стоянки в порту «Суворов» был приведен в образцовый вид. Лейтенант С. Я. Унковский в своих записках писал: «...Наш «Суворов» красовался [177] самым модным щеголем, и ни одно морское судно, стоящее на рейде Калиао (Кальяо. — Авт.), не могло поравняться с ним в опрятности как по наружному, так равно и внутри» <5. С. 29, 41, 47>.

15 февраля 1816 г. «Суворов» покинул порт Кальяо и направился к мысу Горн в расчете обогнуть южноамериканский континент и через Атлантический океан вернуться в Кронштадт, завершив таким образом кругосветное плавание.

На пути к мысу Горн «Суворов» попал в сильнейший шторм. Огромные океанские волны буквально заливали судно. От их мощных ударов в корпусе образовалась довольно сильная течь. Возникла серьезная угроза безопасности судна. Но все обошлось благополучно. Хладнокровие и исключительно высокая морская выучка М. П. Лазарева, смелые и решительные действия команды сыграли свою роль — «Суворов» в очередной раз вышел победителем в схватке со стихией.

После того как «Суворов» миновал мыс Горн, погода улучшилась, а когда судно вышло в Атлантический океан, то благодаря сильному попутному ветру оно с хорошей скоростью направилось к берегам Англии. В среднем за сутки «Суворов» проходил около 190 миль. В начале июня он прибыл в Портс-мути, простояв здесь около двух недель, 24 июня вышел в море, а 15 июля 1816 г. благополучно прибыл в Кронштадт, став на якорь на малом Кронштадтском рейде <5. С. 48>.

Таким образом, первое кругосветное плавание Михаила Петровича Лазарева, продолжавшееся два года девять месяцев и семь дней, успешно закончилось. Он провел «Суворова» через Атлантический, Индийский и Тихий океаны, многие моря и привел судно в Кронштадт в отличном состоянии. Директора Российско-Американской компании, принимая от Лазарева судно и доставленный им груз, остались очень довольны тем, как молодой офицер прекрасно справился с возложенной на него задачей, и выразили ему благодарность.

Кругосветное плавание М. П. Лазарева на «Суворове» показало, что Михаил Петрович обладает всеми качествами, необходимыми для успешного командования кораблем и как опытный мореплаватель способен выполнять самые сложные задания.

В длительном океанском плавании в полной мере проявились такие замечательные качества М. П. Лазарева, как смелость и решительность, необычайная энергия и настойчивость, великолепное знание морского дела и умение применять их в любой обстановке, способность поддерживать на корабле строгий порядок и дисциплину. В М. П. Лазареве как командире корабля гармонично сочетались высокая требовательность к подчиненным и повседневная забота о них. Все эти качества по достоинству были оценены командой «Суворова», которая за время плавания настолько полюбила своего [178] капитана, что не хотела с ним расставаться, когда судно вернулось в Кронштадт.

В феврале 1819 г. правительство России по настоятельной рекомендации известных мореплавателей и ученых В. М. Головнина, И. Ф. Крузенштерна, Г. А. Сарычева, О. Е. Коцебу и других приняло решение о проведении научно-исследовательской экспедиции в южнополярные воды с целью поиска неведомой земли, именовавшейся в то время «Терра Аустралис инкогнита» <5. С. 58>, Это была первая крупная морская экспедиция, предпринятая за государственный счет и проводившаяся под непосредственным руководством Морского министерства.

Для участия в этой экспедиции, связанной с огромными трудностями, ибо кораблям предстояло проникнуть в труднодоступные районы Антарктики, было выделено два шлюпа — «Восток» под командованием опытного моряка, участника первого кругосветного плавания российских кораблей в 1803–1806 гг. капитана 2 ранга Ф. Ф. Беллинсгаузена, и «Мирный», командиром которого был назначен уже зарекомендовавший себя опытным моряком и мореплавателем лейтенант М. П. Лазарев. Руководство экспедицией возложили на старшего по званию и опыту службы командира «Востока» капитана 2 ранга Беллинсгаузена <7. С. 21>.

Попытки открыть шестой континент в районе южного полюса предпринимались и ранее, причем неоднократно. Но каждый раз такие экспедиции заканчивались неудачей — никому из иностранных мореплавателей не удалось обнаружить землю «Терра Аустралис инкогнита». Неудача постигла и известного английского мореплавателя Джеймса Кука, который в 1773 г. на корабле «Резольюшен» отправился в южнополярные воды, чтобы выяснить, существует ли в этом районе загадочная земля. Однако и эта экспедиция не увенчалась успехом, и Джеймс Кук вынужден был после возвращения написать: «Я обошел океан Южного полушария на высоких широтах и отверг возможность существования материка» <7. С. 22>.

Совместная экспедиция Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева была призвана либо подтвердить, либо опровергнуть заключение Кука и доказать существование шестого континента мира — Антарктиды.

Перед выходом «Востока» и «Мирного» в море Морское министерство вручило руководителю экспедиции капитану 2 ранга Ф. Ф. Беллинсгаузену инструкцию, в которой ему предписывалось проникнуть на своих судах за параллель 55° южной широты и обозреть о-ва Южного Георгия, а оттуда отправиться к Южной Сандвичевой земле и, обойдя ее с восточной стороны, спуститься к югу, причем Беллинсгаузену надлежало «продолжать свои изыскания до отдаленнейшей широты, какой только он может достигнуть; употребить всевозможное [179] старание и величайшее усилие для достижения сколько можно ближе к полюсу, отыскивая неизвестные земли, и не оставить сего предприятия иначе, как при непреодолимых препятствиях» <5. С. 125>.

Одновременно Ф. Ф. Беллинсгаузену была вручена инструкция, касающаяся организации научных работ. Инструкцией предписывалось производить астрономические определения, вести наблюдения за приливами и отливами, длиной секундного маятника, склонением магнитной стрелки компаса, состоянием атмосферы, морскими течениями, температурой и соленостью моря на разных глубинах, за льдами, полярным сиянием и другими гидрометеорологическими и природными явлениями в районах плавания. При открытии новых земель инструкция требовала тщательного обследования и нанесения их на карту. Большое внимание предписывалось уделять проведению этнографических работ, а также исследованиям в областях химической, анатомической, зоологической, минералогической и ботанической наук <5. С. 128–131>.

Шлюпы «Восток» и «Мирный» строились для плавания в Балтийском море и не были приспособлены к океанскому плаванию, да еще в суровых условиях приполярных вод Южного полушария, где не исключалась возможность встречи с ледяными полями и даже сплошным ледовым покровом.

М. П. Лазарев тщательно обследовал «Мирный» и нашел его не пригодным к участию в экспедиции. Он обратился в Морское министерство с настоятельной просьбой провести срочные работы по перестройке и дооборудованию корабля по составленным им чертежам и выполненным расчетам. Специальная комиссия, назначенная Министерством, ознакомившись с ходатайством М. П. Лазарева, нашла его вполне обоснованным. Все работы по переделке и дооборудованию «Мирного» проводились под личным наблюдением Михаила Петровича, который с большой ответственностью подошел к подготовке материально-технической части корабля, равно как и к комплектованию экипажа. При подборе офицеров и матросов М. П. Лазарев, так же как и при формировании команды для «Суворова», предъявлял к ним высокие требования и сам лично отбирал каждого члена экипажа.

Всего на двух кораблях отправлялись 190 человек, из них 73 на «Мирном». В состав экспедиции были приглашены известный астроном профессор Казанского университета И. М Симонов, академик живописи П. Н. Михайлов и другие специалисты, которые должны были руководить научными работами <10. С. 49>.

К июлю 1819 г. все приготовления кораблей были закончены. 3 июля «Восток» и «Мирный» вышли из Кронштадта. Провожать отважных мореплавателей пришло огромное число [180] жителей главной базы Балтийского флота, которые пожелали им счастливого плавания. Так жители Кронштадта провожали все корабли, отправлявшиеся в кругосветное плавание. Это стало замечательной традицией кронштадтцев, отражавшей глубокое уважение и любовь к флоту и военным морякам, с которыми они с начала XVIII в. всегда были связаны совместной работой и узами тесной дружбы.

Выйдя из Кронштадта, «Восток» и «Мирный» через десять дней достигли Копенгагена и после кратковременной стоянки на рейде направились в Северное море. 29 июля они прибыли на Спитхедский рейд, где стали на якорь. Пребывание в Портсмуте продолжалось около месяца, что было связано с приобретением в Англии некоторых не имевшихся на кораблях навигационных приборов, необходимых для астрономических наблюдений. 28 августа корабли покинули Портсмут и легли на курс к берегам Бразилии. 65-дневное плавание до Рио-де-Жанейро было использовано для астрономических наблюдений и гидрологических исследований по пути следования кораблей.

При переходе через Атлантику стояла хорошая погода, «Плавание в тропических морях, — писал участник экспедиции мичман Павел Новосильский, — восхитительно. Между тем как судно с пассатным ветром под всеми парусами быстро несется к своей цели, бесчисленное множество разнообразных обитателей моря и воздуха беспрестанно привлекают на себя ваше внимание. Повсюду жизнь кипит и блещет яркими радужными цветами. В тропиках бывает почти всегдашнее равноденствие. Около шести часов вечера солнце скрывается под горизонтом и, после светлого дня, вскоре, почти без сумерек, настает ранняя ночь. Но тропические ночи неизъяснимо прелестны. Воздух чистый, прозрачный, упоительный. В беспредельном пространстве небес зажигается бесчисленное множество звезд; они горят одна другой ярче, одна другой светлее. Море покрывается фосфорическим светом, пена вокруг судна превращается в огонь и золото, струя за кормой кажется пламенною рекою» <8. С. 7>.

«Восток» и «Мирный» через Атлантический океан шли раздельно. Так как «Восток» имел более высокую скорость хода, то он, по договоренности с М. П. Лазаревым, ушел вперед. Встреча кораблей произошла, как и было условлено, у побережья Бразилии, на подходах к Рио-де-Жанейро. В бразильскую столицу они вошли вместе, где простояли двадцать дней, готовясь к длительному и трудному плаванию в полярной зоне Атлантического, Индийского и Тихого океанов. За это время на кораблях был произведен необходимый ремонт, погружены ром, сахарный песок, лимоны, тыква, лук, чеснок и другие продукты, пресная вода, а также приняты на борт в живом виде быки, свиньи, утки, куры <7. С. 31>. [181]

21 ноября 1819 г. «Восток» и «Мирный» покинули гостеприимную столицу Бразилии и направились к о-ву Южный Георгий, который они, согласно инструкции Морского министерства, должны были обойти и обследовать прежде, чем идти на поиск Антарктиды <5. С. 152>.

Плавание в южнополярных водах проходило в чрезвычайно тяжелых условиях: среди ледяных полей, при частых туманах и штормах. И только благодаря прекрасному знанию морского дела Ф. Ф. Беллинсгаузеном и М. П. Лазаревым и самоотверженной работе экипажей Восток» и «Мирный», они, не теряя друг друга, смогли преодолеть все опасности, ежедневно подстерегавшие их, и успешно решить поставленную перед ними задачу.

За время экспедиции корабли прошли более 50 тыс. миль. Ими был открыт ряд коралловых островов, названных в честь героев Отечественной войны 1812 г. — именами Кутузова, Барклая-де-Толли, Слонимского, Витгенштейна, Ермолова, Раевского, Милорадовича, Волконского <12. С. 169>.

Обследуя о-в Южного Георгия, Ф. Ф. Беллинсгаузен и М. П. Лазарев обнаружили недалеко от него не обозначенный на карте небольшой остров, который они назвали именем члена экипажа шлюпа «Мирный» лейтенанта М. Д. Анненкова. Именами других участников экспедиции офицеров Я. Парядина, И. А. Куприянова и Д. А. Демидова были названы мысы открытого острова, а именем мичмана П. М. Новосильского — один из заливов. Так на географической карте мира появились новые имена русских моряков.

Но главным и наиболее выдающимся событием экспедиции Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева явилось открытие Южного материка, к которому шлюпы «Восток» и «Мирный» с невероятными трудностями пробились 16 января 1820 г. Эта дата вошла в историю как день, когда два отважных мореплавателя России — Ф. Ф. Беллинсгаузен и М. П. Лазарев — открыли новый материк — Антарктиду <12. С. 169>.

Плавание «Востока» и «Мирного» во льдах высоких южных широт продолжалось до начала марта 1820 г., когда из-за ухудшения ледовой обстановки плавание деревянных кораблей стало крайне опасным. Поэтому начальник экспедиции принял решение покинуть район Южного континента и уйти в австралийский порт Джексон, отремонтировать там корабли, дать отдых изрядно уставшему личному составу, а затем вновь вернуться к открытому континенту, чтобы продолжить его обследование в следующем году.

Отремонтировав корабли и пополнив запасы продовольствия, Беллинсгаузен и Лазарев в октябре 1820 г. покинули порт Джексон и вновь направились к Антарктиде. Пробиваясь сквозь льды, корабли 9 января 1821 г. прямо по курсу обнаружили высокие берега острова, расположенного у побережья [182] Южного континента. Вспоминая об этом событии, Михаил Петрович Лазарев в письме своему другу А. А. Шестакову писал: «Открытие сие в столь далекой широте всех нас чрезвычайно обрадовало. Назвали мы оное островом Петра — в память великого образователя России и виновника существования нашего флота» <5. С. 198> Продолжая продвигаться сквозь льды на восток, Ф. Ф. Беллинсгаузен и М. П. Лазарев 17 января при хорошей солнечной погоде обнаружили высокие скалистые берега уже не острова, а самого континента — Антарктиды, который был зарисован художником Михайловым и назван берегом Александра I <5. С. 199>.

Таким образом, экспедиция Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева завершилась полным успехом. Военные моряки России открыли новый материк — Антарктиду, опровергнув тем самым утверждение английского мореплавателя Джеймса Кука, что в южных широтах нет никакого материка, а если он и существует, то только близ полюса, в недоступном для плавания районе. Д. Кук писал: «...Большая часть Южного материка (если предположить, что она существует) должна лежать в пределах полярной области, выше Южного полярного круга, а там море так густо усеяно льдами, что доступ к земле становится невозможным. Риск, связанный с плаванием в этих необследованных и покрытых льдами морях в поисках Южного материка, настолько велик, что смело могу сказать, что ни один человек никогда не решится проникнуть на юг дальше, чем это удалось мне. Земли, что могут находиться на юге, никогда не будут исследованы» <4. С. 440>.

Знаменитый английский мореплаватель глубоко ошибся в своем заключении о недоступности Южного континента. И первыми доказали возможность проникновения к этому континенту, покрытому вечными льдами, замечательные русские моряки — выдающиеся мореплаватели Ф. Ф. Беллинсгаузен и М. П. Лазарев.

Успешно завершив экспедицию в южнополярные районы, «Восток» и «Мирный» 24 июля 1821 г., через 751 день после выхода из Кронштадта, благополучно вернулись в свою базу, покрыв расстояние, превышающее более чем в два раза длину экватора.

Результаты этой экспедиции, завершившейся открытием Антарктиды и двадцати девяти новых островов, трудно переоценить. Они явились выдающимся вкладом моряков России в историю географических открытий и способствовали развитию многих отраслей науки, особенно океанографии.

Несмотря на то, что Михаил Петрович Лазарев в этой экспедиции играл подчиненную роль, он внес большой вклад в ее успешное проведение. Руководитель экспедиции Ф. Ф. Беллинсгаузен, отмечая роль М. П. Лазарева в ней, доносил морскому министру: «При сем побуждаюсь долгом, возложенным [183] на меня... рекомендовать в. в. пр-ву... г. лейтенанта Лазарева, который приобрел ту похвалу, что в продолжении двухкратного плавания к Южному полюсу при непрестанных ненастных погодах, как-то: мрачностях, густых снегах, нередко бурях, внезапно застигавших нас среди густых ледяных островов, не разлучался, чего в истории путешествий как иностранных, так и отечественных примера до сего времени не было» <5. С. 197>.

В связи с успешным завершением Антарктической экспедиции и исключительно высокими ее научными результатами капитан 2 ранга Ф. Ф. Беллинсгаузен был произведен через чин в капитан-командоры, а М. П. Лазарев, минуя чин капитан-лейтенанта, — в капитаны 2 ранга.

Третье, и последнее, кругосветное плавание Михаил Петрович Лазарев совершил в 1822–1825 гг. В этом плавании он участвовал в качестве командира только что построенного 36-пушечного фрегата «Крейсер», который, по просьбе правления Российско-Американской компании, был выделен Морским министерством для защиты владений компании на побережье Северной Америки от нападений американцев и англичан. Имевшийся в распоряжении компании 28-пушечный шлюп «Аполлон» не обеспечивал надежной охраны промыслов, поэтому правительство решило направить к берегам Северной Америки более сильный военный корабль. Так как посылка его к берегам Америки могла привести к серьезным политическим осложнениям во взаимоотношениях России с США и Англией, то было решено назначить командиром «Крейсера» не только опытного моряка, но и человека, способного хорошо разбираться в сложной обстановке и самостоятельно принимать ответственные и обоснованные решения. Именно таким зарекомендовал себя Михаил Петрович Лазарев в двух предыдущих кругосветных плаваниях. Правление Российско-Американской компании одобрило назначение М. П. Лазарева командиром фрегата «Крейсер».

Вместе с фрегатом «Крейсер» в плавание отправился транспорт «Ладога», которым командовал старший брат Лазарева — капитан-лейтенант Андрей Петрович Лазарев.

Направляя капитана 2 ранга М. П. Лазарева в распоряжение правления Российско-Американской компании, Морской штаб вручил ему специальную инструкцию, которой он должен был руководствоваться. В этой инструкции говорилось:

«1. Вверенный вам фрегат «Крейсер» и шлюп «Ладога» долженствуют производить свои наблюдения сколь можно ближе к твердой земле и не простирать оных далее той широты, под которой Русско-Американская компания действительно пользовалась преимуществами своими в звериной и рыбной ловле как со времени своего учреждения, так и возобновления ее грамоты в 1799 г. [184]

2. Чтобы сие наблюдение имело предметом недопущение всякой запрещенной торговли и всякого посягания вредить пользам компании через нарушение спокойствия в местах, посещаемых ее промышленниками, также всякого предприятия, имеющего целью доставление тамошним природным жителям, без согласия законного их начальства, огнестрельного и другого оружия или военных потребностей.

3. Чтобы в отношении к судам, сбившимся с пути, разбитым бурею или занесенным морскими быстринами, вы и начальники других судов российского флота поступали согласно с данными в наставлении правилами, сообразуясь с оными и в рассуждении судов, плавающих для торговли, покушений или предприятий выше сего означенных» <5. С. 234–236>.

Данная инструкция в известной мере ограничивала самостоятельность М. П. Лазарева, что было вызвано желанием правительства предотвратить возможность обострения отношений с США и Англией, суда которых нередко занимались промыслом морского зверя и ловлей рыбы в водах, контролируемых Российско-Американской компанией.

Получив новое ответственное назначение, связанное с кругосветным плаванием, капитан 2 ранга М. П. Лазарев с присущей ему энергией приступил к подготовке корабля к предстоящему плаванию. 36-пушечный фрегат «Крейсер» в то время еще достраивался. Внимательно изучив фрегат, М. П. Лазарев пришел к выводу, что он не отвечает полностью своему назначению как по конструкции и оснащению, так и вооружению. Он потребовал от строителей произвести по его указанию ряд переделок, полностью заменить рангоут и увеличить число орудий до 44, а часть из них заменить на пушки большего калибра. Требование Лазарева было встречено чиновниками морского ведомства и строителями в штыки. Но М. П. Лазарев был не из тех, кого можно было заставить отказаться от чего-либо, если он был убежден в обоснованности своего решения.

В своих требованиях М. П. Лазарев проявил исключительную настойчивость и решительность; бюрократы морского ведомства были вынуждены отступить и согласиться с выдвинутыми требованиями М. П. Лазарева <10. С. 71>. Он лично следил за тем, чтобы строители в установленный срок и качественно выполнили все работы по достройке и довооружению корабля. По завершении модернизации фрегат «Крейсер» оказался настолько совершенным, что послужил образцом для постройки многих подобных ему кораблей <10. С. 82>.

С такой же строгостью М. П. Лазарев отнесся и к комплектованию экипажа. На офицерские должности он пригласил тех, кого хорошо знал по Морскому корпусу или совместной службе как дисциплинированных, исполнительных и достаточно подготовленных моряков. Среди них были: лейтенанты [185] М. Д. Анненков, И. А. Куприянов. Ф. Г. Вишневский; мичманы П. С. Нахимов. Е. В. Путятин, будущий декабрист Д. И. Завалишин и другие <5. С. 231>.

Матросов и комендоров он также подбирал из числа опытных, уже бывавших в дальних плаваниях моряков-добровольцев, готовых к перенесению трудностей кругосветного плавания. Матросы и офицеры, несмотря на высокую требовательность М. П. Лазарева, любили его за честность, справедливость и заботу о них, поэтому охотно шли служить на корабли, которыми он командовал. В составе экипажа «Крейсера» насчитывалось 176 офицеров и матросов <7. С. 54>.

Завершив все приготовления к плаванию, а также приняв различные грузы для Российско-Американской компании, «Крейсер» и «Ладога» 17 августа 1822 г. вышли из Кронштадта. Для М. П. Лазарева предстоящий маршрут перехода уже был знаком по кругосветному плаванию на «Суворове». В Балтийском море корабли попали в сильный шторм, продолжавшийся несколько дней. Первую остановку они произвели, как и намечалось планом, в Копенгагене, который покинули 17 сентября, взяв курс на Портсмут. При выходе в Северное море на них вновь обрушился шторм, еще более жестокий, чем в Балтийском море. Только прекрасная морская выучка М. П. Лазарева и хорошая подготовка экипажей спасли суда от беды. «Крейсер», переоборудованный по указаниям М. П. Лазарева, вообще не пострадал, а «Ладога» получила повреждения корпуса и рангоута и нуждалась в ремонте.

По прибытии в Портсмут М. П. Лазарев организовал на «Ладоге» ремонтные работы, закупил необходимые навигационные приборы и карты, суда пополнили запасы продовольствия и пресной воды и 28 ноября покинули портсмутский рейд и направились по проторенному пути — к берегам Бразилии.

С первых же дней плавания Михаил Петрович установил на «Крейсере» четкую организацию службы. На корабле ежедневно, независимо от погоды, строго по расписанию проводились тренировки по управлению парусами и борьбе за живучесть корабля, артиллерийские учения, которыми руководил лично командир корабля. М. П. Лазарев добивался от офицеров, матросов и канониров четкого, быстрого и точного выполнения своих обязанностей по всем видам боевой подготовки. Конечно, не всем нравилась строгая требовательность Лазарева, которую он предъявлял к подчиненным во всех вопросах корабельной службы. Но мичман П. С. Нахимов, например, гордился тем, что прошел тяжелую морскую школу у Михаила Петровича Лазарева <7. С. 64>.

После длительного и изнурительного плавания в Атлантическом океане «Крейсер» и «Ладога» 25 января 1823 г. прибыли в столицу Бразилии Рио-де-Жанейро, где простояли [186] около месяца, готовясь к следующему этапу перехода. Были заново проконопачены корпуса кораблей, отремонтированы снасти и паруса. Личный состав отдохнул. После пополнения запасов продовольствия и пресной воды «Крейсер» и «Ладога» 22 февраля покинули бразильский порт. Учитывая зимнее время и возможность жестоких штормов в районе мыса Горн, М. П. Лазарев решил следовать в Тихий океан вокруг мыса Доброй Надежды» <7. С. 69>. Это был более дальний, но менее опасный путь в условиях зимнего плавания.

27 марта корабли миновали мыс Доброй Надежды и вышли в Индийский океан, который встретил их штормовой погодой, продолжавшейся почти непрерывно в течение двух недель. Но несмотря на неблагоприятные метеорологические условия и сильную качку, изнурявшую людей, экипажи «Крейсера» и «Ладоги» стойко переносили трудности плавания и 18 мая привели свои корабли в порт Дервент на о-в Тасмания в образцовом состоянии, а вид матросов и офицеров был такой, как будто они пришли в порт не после трудного океанского плавания, а увеселительного морского путешествия, без каких-либо внешних признаков усталости. В донесении Адмиралтейств-коллегий М. П. Лазарев писал: «Суда, мне вверенные, фрегат «Крейсер» и шлюп «Ладога», находятся в весьма хорошем состоянии, к удивлению моему, должен уведомить государственную Адмиралтейств-коллегию, что как офицеры, так и нижние чины обоих судов пользуются совершенным здоровьем» <5. С. 147>. Все это было заслугой Михаила Петровича, который поддерживал на кораблях образцовый порядок и дисциплину и строго следил за тем, чтобы личный состав нормально питался и отдыхал.

В порту Дервент корабли простояли более двадцати дней. Для лучшего отдыха экипажи были переведены на берег, а корабли тем временем просушивались, проветривались и проконопачивались. Расписание работ было составлено так, чтобы матросы и офицеры имели возможность как следует отдохнуть <7. С. 70>.

9 июня «Крейсер» и «Ладога» покинули Дервент и направились к о. Отаити (Таити), чтобы запастись там свежими овощами и фруктами, а затем идти на север, к берегам Америки. На следующий день после выхода в океан разразился жесточайший шторм с дождем и градом, который разметал корабли; они в ночное время потеряли друг друга из видимости и соединились только по прибытии к о-ву Отаити. На «Ладоге» во время шторма были повреждены шлюпка и некоторые снасти, выломаны штормовые ставни, но эти повреждения команда устранила своими силами. Пополнив запасы свежих продуктов, корабли 20 июля вышли в море и направились на север; фрегат «Крейсер» — в Новоархангельск, а «Ладога» — в Петропавловск-на-Камчатке, где она должна была сдать груз и после [187] этого присоединиться к «Крейсеру» возле о-ва Ситху. 3 сентября М. П. Лазарев на «Крейсере» прибыл в Новоархангельский порт, а «Ладога» пришла сюда только 9 ноября. По прибытии в Новоархангельск выяснилось, что из-за ограниченных запасов порт не может снабдить «Крейсер» и «Ладогу» продуктами, и им пришлось идти за провизией в Сан-Франциско. Там они встретились со шлюпом «Аполлон» и бригом «Головнин», принадлежавшим Российско-Американской компании.

В январе 1824 г. шлюпы «Ладога» и «Аполлон» были отправлены в Россию, а фрегат «Крейсер» вернулся в Новоархангельск, где пробыл до октября 1824 г., выполняя задачи по охране владений Российско-Американской компании. С прибытием в Новоархангельский порт шлюпа «Предприятие» под командованием известного мореплавателя капитан-лейтенанта О. Е. Коцебу М. П. Лазарев по распоряжению Морского штаба сдал ему обязанности по охране промыслов компании, а сам на фрегате «Крейсер» отправился в Кронштадт <7. С. 70>.

Возвращаться на Родину М. П. Лазарев решил по кратчайшему пути — вокруг мыса Горн. Следуя этим путем, он снова зашел в Сан-Франциско, чтобы пополнить запасы продовольствия и пресной воды. Переход из Сан-Франциско через Тихий океан до Рио-де-Жанейро из-за штилевой погоды проходил чрезвычайно медленно и занял более 90 дней <7. С. 75>. Но это время М. П. Лазарев использовал для астрономических наблюдений и изучения гидрологии океана.

В бразильскую столицу «Крейсер» прибыл 23 марта 1825 г. и простоял в ней около месяца. В течение трехмесячного плавания в Тихом океане на корабле заболело 10 матросов. Чтобы побыстрее вылечить их, М. П. Лазарев снял в Рио-де-Жанейро дачу, где большинство из больных быстро поправились и через десять дней вернулись на корабль <5. С. 260>. Это один из характерных примеров заботливого отношения Михаила Петровича к подчиненным.

22 апреля «Крейсер» покинул столицу Бразилии и направился в Россию. По пути ему пришлось остановиться в Портсмуте для ремонта такелажа и пополнения запасов продовольствия, которое было на исходе. Плавание через Атлантику, так же как и через Тихий океан, из-за штилевой погоды проходило медленнее, чем рассчитывал М. П. Лазарев, и заняло более 70 суток.

20 июля «Крейсер» покинул Портсмут и 5 августа 1825 г. благополучно прибыл в Кронштадт <5. С. 260>

Таким образом, третье кругосветное плавание М. П. Лазарева на фрегате «Крейсер», продолжавшееся 2 года 11 месяцев и 2 дня, успешно завершилось. За это время под парусами фрегат находился 457 дней <10. С. 104>. Ему пришлось выдержать немало штормов, и тем не менее он пришел в Кронштадт в образцовом состоянии, со здоровой и на редкость [188] бодрой командой. Докладывая Александру I о возвращении фрегата «Крейсер» из кругосветного плавания, начальник Морского штаба 6 августа 1825 г., писал: «Я осматривал фрегат и нашел его во всех отношениях не только в отличной, но даже необыкновенней, превосходной исправности» <5. С. 260>. Многие офицеры, служившие в Кронштадте, специально приходили на фрегат, чтобы на его опыте научиться грамотному содержанию корабля в длительном кругосветном плавании.

Несмотря на то что перед М. П. Лазаревым не ставились научные задачи во время кругосветного плавания на «Крейсере», он по собственной инициативе производил океанографические, метеорологические, астрономические и другие научные наблюдения и исследования, результатом которых явилось издание научного труда «Метеорологические наблюдения, производившиеся во время кругосветного плавания фрегата «Крейсер» под командованием капитана 2 ранга Лазарева в 1822, 1823, 1824, 1825 годах» <7. С. 76>.

За прекрасно выполненное кругосветное плавание Михаил Петрович Лазарев был произведен в капитаны 1 ранга и награжден орденом. Всем офицерам и матросам, участвовавшим в кругосветном плавании, были выданы денежные премии и засчитан двойной срок службы <10. С. 104>.

Три кругосветных плавания на кораблях «Суворов», «Мирный» и «Крейсер», в том числе и плавание в район высоких южных широт, завершившееся открытием Антарктиды, показали, что в лице Михаила Петровича Лазарева Россия имеет выдающегося мореплавателя, внесшего большой вклад в развитие географии и других наук, связанных с изучением и освоением Мирового океана. В ходе этих плаваний М. П. Лазарев приобрел огромный опыт управления парусными кораблями в различных географических и метеорологических условиях. Он зарекомендовал себя как высокотребовательный и прекрасно знающий свое дело командир, способный поддерживать на корабле образцовый порядок и высокую воинскую дисциплину и в то же время постоянно заботиться о подчиненных. Все эти качества, проявившиеся в нем уже в первые годы службы на флоте и особенно ярко — во время кругосветных плаваний, стали прочной основой для последующего формирования его как флотоводца.

По стопам Д. Н. Сенявина

Разгром турецко-египетского флота в Наваринском сражении еще больше обострил русско-турецкие отношения. 8 октября султан объявил о расторжении русско-турецких соглашений и призвал подданных к «священной войне» с Россией. Учитывая сложившуюся военно-политическую [189] обстановку на Черном море и на Балканах, правительство России 14 апреля 1828 г. опубликовало манифест об объявлении войны Турции <11. С. 108>.

С объявлением войны вооруженные силы России развернули военные действия на Балканском направлении, где они наносили главный удар, на Кавказском направлении и на Черном море. Перед Средиземноморской эскадрой была поставлена задача продолжать оказывать помощь грекам как союзникам в борьбе против Турции; одновременно блокировать Дарданеллы, чтобы лишить Турцию возможности подвоза продовольствия в Константинополь морским путем и оружия, предназначенного для борьбы против греков. В дальнейшем эта задача была распространена и на боевые действия в районе о-ва Крит, на котором египтяне оборудовали специальную базу для снабжения своих войск в Греции <13. С. 105>.

Выполнение поставленных перед флотом задач на Средиземном море было сопряжено с большими как политическими, так и чисто военными трудностями. В связи с тем, что Англия поддерживала Турцию и занимала в отношении России враждебную позицию, корабли лишились возможности использовать английские базы на Средиземном море, своих же баз на этом театре Россия не имела. Кроме того, командованию приходилось считаться с возможностью дальнейшего обострения отношений с англичанами, вплоть до возникновения военного конфликта. Поэтому адмиралы Л. П. Гейден и М. П. Лазарев, на которых было возложено руководство боевыми действиями Средиземноморской эскадры, должны были соблюдать максимальную осторожность, чтобы не дать повод английскому командованию использовать свои вооруженные силы против русских на Средиземном море.

Для выполнения поставленных задач сил, имевшихся в распоряжении Л. П. Гейдена и М. П. Лазарева, было крайне недостаточно. Требовалось подкрепление. Для усиления Средиземноморской эскадры решили использовать корабли Балтийского флота, так как выход из Черного моря был наглухо закрыт.

Оказывая помощь греческим повстанцам, Средиземноморская эскадра в апреле 1828 г. установила блокаду [190] морей с целью принудить турок и египтян очистить Грецию <7. С. 104>. В ходе боевых действий у побережья Греции корабли захватили в качестве военных призов ряд неприятельских судов, которые затем использовались для усиления крейсерских сил эскадры. Так, захваченный в апреле 1827 г. недалеко от крепости Мадон турецкий корвет «Шарк Иилдызы» был включен в состав эскадры под названием «Наварин». Командиром его, по предложению М. П. Лазарева, был назначен капитан-лейтенант П. С. Нахимов.

Осенью 1828 г. для усиления Средиземноморской эскадры с Балтики прибыла эскадра под командованием контр-адмирала П. И. Рикорда в составе четырех линейных кораблей, трех фрегатов и 23 вспомогательных судов <9. С. 472>. Это весьма существенное подкрепление позволило Л. П. Гейдену и М. П. Лазареву выделить силы для блокады Дарданелл, которая началась 2 ноября 1828 г. В качестве баз блокадные силы использовали о-ва Тенедос, Тасос и Порос <7. С. 105>. Блокадный дозор обычно держался на линии между о-вам Тенедос и Малоазиатским берегом, что позволяло надежно контролировать движение судов противника через Дарданелльский пролив.

Для командиров кораблей, несших блокаду Дарданелл, М. П. Лазарев как начальник штаба эскадры разработал специальную инструкцию, которая предписывала: «Объявлять всем судам, идущим к Дарданеллам, что оные блокируются российской эскадрой, и строго осматривать каждое судно... но если которые из судов будут находиться под конвоем и конвой не станет позволять осматривать конвоируемые им суда, то согласно блокаде объявить им, что они не могут продолжать путь и что в случае, если которое судно отважится форсировать блокаду, тогда препятствовать силой» <5. С. 355>. Инструкция предписывала командирам кораблей при осмотре задержанных судов нейтральных стран соблюдать вежливость, «но не менее того помнить, что каждое проходящее судно может скрывать враждебный умысел. А по сему посылать всегда людей вооруженными, с двумя офицерами, из коих одного есть та обязанность, чтобы с известным числом своих людей осматривать внимательно груз судна, а другой должен оставаться на шлюпке в готовности для всякого [191] внезапного неприязненного действия, для чего в предосторожность держать всегда осматриваемое судно под своими пушечными выстрелами» <5. С. 356>. В случае, если конвоирующий торговое судно военный корабль произведет хотя бы один выстрел по блокирующему, то инструкция требовала такой корабль немедленно уничтожить.

Блокада Дарданелл была весьма эффективна. В феврале 1829 г. только в Смирнском (Измирском) порту скопилось до 150 торговых судов с хлебом из Египта, которые не решались идти к Дарданеллам из-за блокады пролива. С марта 1829 г. и до конца войны ни одному неприятельскому судну не удалось прорваться в Константинополь <7. С. 108; 5. С. 354>. Блокада Дарданелл до крайности обострила продовольственное положение в турецкой столице, которая полностью лишилась подвоза продуктов со стороны Средиземного моря.

Помимо инструкции для командиров кораблей, выполнявших блокаду Дарданелл, Михаил Петрович Лазарев разработал немало других боевых документов. Особый интерес представляют «Инструкция по подготовке корабля к бою» и «Инструкция вахтенным начальникам», введенные в действие на эскадре приказом вице-адмирала Л. П. Гейдена в феврале 1829 г. Оба эти документа свидетельствуют об исключительно глубоком знании М. П. Лазаревым всех вопросов приготовления корабля к бою и действий вахтенного начальника в различных ситуациях <5. С. 346–354>.

В российском флоте подобные инструкции существовали и ранее, но по полноте и глубине проработки рассматривавшихся вопросов инструкции М. П. Лазарева превосходили их по всем показателям. Например, в инструкции по подготовке корабля к бою, состоявшей из 25 пунктов, предусматривалось буквально все, что нужно иметь для обеспечения боя, начиная от рангоута, парусов и кончая инструментами и материалами, необходимыми для борьбы за живучесть корабля. Но особое внимание обращалось на приготовление орудий и боеприпасов, поскольку от состояния артиллерии решающим образом зависел исход боя. Правила требовали от командиров кораблей стрелять с самых близких дистанций, позволявших наиболее [192] эффективно использовать артиллерию всех калибров для поражения противника. М. П. Лазарев, так же, как Ф. Ф. Ушаков и Д. Н. Сенявин, был сторонником применения решительных методов ведения морского боя.

Большое внимание обращалось также на развертывание лазарета для оказания медицинской помощи раненым и обеспечение личного состава всем необходимым в бою. Предусматривалась, например, даже такая деталь, как «иметь на каждой палубе бочку для питья с пресной водой, подмешав в оную красного вина».

С неменьшей детализацией была разработана и инструкция для вахтенного начальника, включающая в себя 34 пункта. В ней подробно было рассмотрено, что и каким образом должен принимать вахтенный начальник при заступлении на вахту как на ходу, так и при стоянке на якоре, за чем должен следить и что контролировать во время несения вахты, как следует сдавать вахту заступающему офицеру. Причем все эти требования и рекомендации были изложены настолько обстоятельно и убедительно, что просто поражаешься тому, какими глубокими знаниями и огромным опытом обладал М. П. Лазарев в вопросах исполнения обязанностей вахтенным начальником. Вот некоторые выдержки из этой инструкции.

Если корабль под парусами, «то вступающему на вахту г. лейтенанту обратить первое свое внимание на имеющиеся паруса (далее они перечисляются. — Авт.)... Все паруса должны быть в таком виде, в каком они всегда должны быть на военном корабле, и ежели найдется что-либо тому противное, то немедленно приступить к исправлению оных, несмотря ни на какие неудовольствия, могущие произойти оттого со сменившимся с вахты офицером, тем более, что через оное снисхождение военное судно может потерять на время и вид свой и достоинство» <5. С. 346–354>.

Относительно наблюдения за сигналами флагмана: «Гг. вахтенным лейтенантам всех судов вверенной мне эскадры поставить в важнейшую обязанность бдительно смотреть на корабль «Азов», дабы без всякого промедления могли видеть все сигналы и движения адмиральского корабля, на сей предмет часто ревизировать мичмана, кадета и сигнальщиков. При сем должен я заметить, что те [193] из судов, которые будут отвечать на сигналы позже других, явно будут доказывать в глазах моих беспорядок, на оных существующий» <5. С. 346–354>.

Только одно ознакомление с содержанием инструкции вахтенным офицерам почти полностью дает ответ на вопрос, почему корабли и соединения, которыми командовал М. П. Лазарев, отличались исключительным порядком, образцовой чистотой и безукоризненной организацией службы личного состава.

Боевые действия эскадры в Архипелаге продолжались до глубокой осени 1829 г. Успешно для вооруженных сил России проходили они и на других сухопутных и морских театрах: Балканском, Кавказском и Черноморском.

На Черном море героический подвиг, равного которому не знает история отечественного флота, совершил бриг «Меркурий». Под командованием капитан-лейтенанта А. И. Казарского он вступил в неравный бой с двумя турецкими линейными кораблями, превосходившими его в артиллерийском вооружении в десять раз, и, нанеся им серьезные повреждения, заставил отступить <2. С. 207>.

Потерпев ряд серьезных поражений, особенно на главном — Балканском — театре военных действий, Турция вынуждена была запросить мира. 2 сентября 1829 г. в Адрианополе был подписан мирный договор.

С подписанием Адрианопольского мирного договора Средиземноморская эскадра сняла блокаду Дарданелл и прекратила боевые действия в Архипелаге. Часть кораблей (четыре линейных корабля, три фрегата и два брига) под командованием контр-адмирала М. П. Лазарева в декабре 1829 г. была отправлена на Балтику с приказанием прибыть в Кронштадт к 1 мая 1830 г. Впервые в истории отечественного флота эскадра М. П. Лазарева совершила успешный переход из Средиземного моря на Балтику вокруг Европы без захода в иностранные порты, как это делалось в прошлом.

Эскадру в Кронштадт М. П. Лазарев привел 12 мая 1830 г., опоздав всего на 12 дней <10. С. 126>. Опоздание было вызвано тяжелой ледовой обстановкой в Финском заливе. Парусным деревянным кораблям пришлось прокладывать путь среди сплошных ледяных полей <5. С. 373>. [194]

И если М. П. Лазарев смог преодолеть ледовые препятствия, то только потому, что он имел большой опыт плавания в Антарктике, где на шлюпе «Мирный» ему приходилось не раз форсировать более мощные ледяные поля.

Средиземноморская кампания закончилась. Она дала М. П. Лазареву большой опыт ведения боевых действий в сложных военно-политических условиях. Особенно выдающуюся роль он сыграл в Наваринском сражении как командир линейного корабля «Азов» и начальник штаба эскадры. Действуя порой в экстремальных условиях, Михаил Петрович Лазарев всегда находил наиболее оптимальные решения и выходил победителем.

В ходе Средиземноморской кампании он зарекомендовал себя прекрасным боевым командиром, в совершенстве владеющим искусством ведения морского боя, и достаточно подготовленным руководителем соединения флота, способным успешно решать поставленные задачи в любой боевой и политической обстановке. И если после трех успешных кругосветных плаваний и открытия Антарктиды М. П. Лазарев заявил о себе как о выдающемся мореплавателе, то теперь о нем заговорили как о достойном преемнике Д. Н. Сенявина, способном занять почетное место среди выдающихся флотоводцев Российского флота.

Босфорская экспедиция

После возвращения в Россию М. П. Лазарев в 1830–1831 гг. служил на Балтийском флоте. Вначале он плавал в качестве младшего флагмана на эскадре вице-адмирала Гамильтона, а затем командовал отдельным отрядом кораблей. Одновременно Михаил Петрович плодотворно занимался вопросами кораблестроения и внес немало предложений по улучшению оборудования и вооружения кораблей. Многие из его предложений были приняты Главным морским штабом и рекомендованы к внедрению. За эту работу Михаил Петрович получил благодарность от Николая I. Сообщая об этом М. П. Лазареву, начальник Главного морского штаба князь А. С. Меншиков писал: «Государь император, вследствие рассмотрения в состоящем под председательством г. адмирала Грейга комитете представленных в оный от в. пр-ва предположений насчет [195] некоторых улучшений во флоте, высочайше изволил признать труды ваши, милостливый государь, по сим предметам весьма полезными и посему поручил мне объявить за сие в. пр-ву е.и.в. благоволение» <5. С. 397, 399>.

В этот короткий период службы в Балтийском флоте М. П. Лазарев принимал активное участие в работе комиссии по исправлению штатов и вооружения военных кораблей, а также комитета по выработке нового положения по совершенствованию управления Черноморским флотом и внес в него ряд ценных предложений. Последнее, очевидно, учитывалось, когда в феврале 1832 г. М. П. Лазарев получил назначение на должность начальника штаба Черноморского флота с перспективой стать в ближайшее время главным командиром Черноморского флота и портов.

Черноморским флотом в то время командовал адмирал А. С. Грейг, некогда прославившийся в боевых действиях на Средиземном море под руководством Д. Н. Сенявина, но с годами утративший боевой дух и интерес к флотским делам.

Деятельность М. П. Лазарева на Черноморском флоте началась в довольно сложной политической обстановке, создавшейся на южных границах России после заключения Адрианопольского мирного договора с Турцией.

Англия, опасаясь дальнейшего усиления влияния России на Балканах и в Турции, стремилась подорвать ее военно-морскую мощь на Черном море, уничтожить Черноморский флот, его главную базу Севастополь и при возможности — отторгнуть Крым и Кавказ <5а. С. 3>. Правительство Франции также поддерживало антироссийскую политику англичан.

Правительство России, в свою очередь, стремилось установить более твердый контроль над черноморскими проливами, чтобы надежно обеспечить безопасность южных районов страны со стороны Средиземного моря.

Все эти противоречия на Балканах и Ближнем Востоке еще больше обострились, когда в 1832 г. вспыхнула война между Турцией и ее вассалом Египтом, оставшимся недовольным условиями Адрианопольского договора. Турецкая армия, серьезно ослабленная в последней войне с Россией, терпела одно поражение за другим и не могла сдержать [196] натиск египтян, продвигавшихся к Константинополю. Возникла реальная угроза захвата египетскими войсками турецкой столицы. Так как Англия, недовольная политикой Турции, не проявляла особого желания оказать ей помощь, а Франция, наоборот, поддерживала Египет, то султан, не видя другого выхода, обратился за военной помощью к Николаю I, который охотно согласился послать вооруженные силы для защиты Константинополя, поскольку это соответствовало внешнеполитическим интересам России.

Посол Англии, узнав об этом, был крайне удивлен подобным развитием событий и, посетив султана Махмуда II, спросил у него, как он решился запросить военную помощь у российского императора, на что султан ответил: «Когда человек тонет и видит перед собой змею, то он даже за нее рад ухватиться, лишь бы не утонуть» <10. С. 129>.

Контр-адмирал М. П. Лазарев, учитывая политическую обстановку на Ближнем Востоке в связи с начавшейся турецко-египетской войной, сразу же по прибытии в Николаев, где в то время размещался штаб флота, начал проверять корабли и базы и остался крайне недоволен состоянием их, особенно низким уровнем боеспособности кораблей. В письме своему другу А. А. Шестакову он с возмущением писал, что корабли находятся в крайне запущенном состоянии и почти не плавают. Севастополь как главная база флота недостаточно укреплен и защищен. На флоте большой некомплект личного состава, боевой подготовкой серьезно никто не занимается и т. д. В запущенности Черноморского флота, который во времена Ф. Ф. Ушакова являлся лучшим в России, М. П. Лазарев обвинил командующего флотом адмирала А. С. Грейга, которому все наскучило, ко всему он «сделался равнодушным» и «намерен запустить флот донельзя» <5а. С. 5–7>.

Убедившись в крайне неудовлетворительном состоянии флота, М. П. Лазарев сразу же, не теряя буквально ни одного дня, принялся с присущей ему энергией за приведение кораблей и баз в надлежащий порядок и обучение личного состава. Он прекрасно понимал, что для полного возрождения флота необходимо строить новые корабли и перевоспитывать весь личный состав в духе высокой требовательности [197] и ответственности, но это потребует немало времени, а обстановка складывалась так, что выход флота в море может произойти в самое ближайшее время.

И действительно, в ноябре 1832 г., через четыре месяца после того как М. П. Лазарев приступил к исполнению обязанностей начальника штаба Черноморского флота и развернул работу по приведению его в порядок, пришел приказ о срочной подготовке эскадры к выходу в море с целью оказания помощи Турции в защите Константинополя <5а. С. 9>.

В директиве, подписанной начальником Главного морского штаба князем А. С. Меншиковым и утвержденной царем, говорилось о подготовке, в первую очередь, пяти линейных кораблей, четырех фрегатов и нескольких более мелких судов. Эскадра в таком составе должна была по первому требованию российского посла в Константинополе Бутенева немедленно отправиться в Босфор. Перед ней ставилась задача «защиты Константинополя от покушения египетских войск, преграждение им перехода на европейский берег и вообще воспомоществование турецкому правительству» <5а. С. 10, 11>.

По первоначальному плану эскадру должен был возглавить командующий флотом адмирал А. С. Грейг. Но затем Главный морской штаб изменил свое решение и рекомендовал Николаю I назначить на эту должность контр-адмирала М. П. Лазарева, считая его более подходящим человеком в той сложной обстановке, которая могла возникнуть в Константинополе в связи с появлением там российской эскадры. Царь согласился, и М. П. Лазарев был назначен командующим эскадрой <5а. С. И>.

Вступив в командование эскадрой, Лазарев временно отошел от руководства общефлотскими делами и целиком сосредоточил свое внимание на подготовке подчиненных кораблей к выполнению поставленной перед ними задачи. Ему предстояло в самый короткий срок из устаревших и запущенных кораблей с плохо подготовленным личным составом создать такое боевое соединение, которое могло бы достойно представлять флот России в Константинополе, а если обстановка потребует, то и сразиться с любым европейским флотом. [198]

Лично и детально проверив каждый корабль, М. П. Лазарев энергично принялся за подготовку экипажей к предстоящему походу. Он издал ряд приказов, в которых потребовал от командиров кораблей, чтобы они в кратчайший срок привели в порядок рангоут, такелаж, паруса, артиллерию и укомплектовали экипажи более опытными офицерами и старослужащими матросами, хорошо знающими свое дело. Михаил Петрович ввел ежедневные артиллерийские учения, тренировки по управлению парусами и борьбе за живучесть корабля и ряд других мероприятий, направленных на повышение уровня боевой подготовки личного состава <5а. С. 13–24>.

М. П. Лазарев понимал, что осуществление всех мероприятий, связанных с подготовкой материально-технической базы эскадры к экспедиции, зависит не столько от командиров кораблей, сколько от командования флота — адмирала А. С. Грейга и обер-интенданта Черноморского флота (начальник тыла) контр-адмирала Н. Д. Критского. Поэтому он неоднократно ставил перед А. С. Грейгом вопрос об ускорении всех ремонтных работ на кораблях его эскадры. Но последний никак не реагировал на эти ходатайства, а, наоборот, всячески выгораживал Н. Д. Критского, который вообще игнорировал заявки на ремонтные работы, поступавшие от командующего эскадрой.

Но М. П. Лазарев был не тот человек, с которым можно было не считаться. Не получив поддержки со стороны А. С Грейга, он обратился к начальнику Главного морского штаба Меншикову с письмом, в котором прямо обвинил адмирала А. С. Грейга и обер-интенданта Н. Д. Критского в срыве подготовки эскадры к Босфорской экспедиции. «Я признаюсь вашей светлости, — писал М. П. Лазарев Меншикову, — что нахожусь здесь в весьма затруднительном положении, тем более что все отзывы на представления мои к главному командиру наполнены только одними оправданиями обер-интенданта, и хотя дается мне знать, что ему и то и другое предписано, но все остается по-старому и ничего не делается...» <5а. С. 39>.

Энергичные, настойчивые и решительные действия Михаила Петровича Лазарева, который буквально ломал и сметал на своем пути все бюрократические преграды, [199] позволили в сравнительно короткий срок создать эскадру, способную решать поставленные перед ней задачи.

2 февраля 1833 г. эскадра М. П. Лазарева в составе линейных кораблей «Императрица Екатерина II», «Анапа», «Чесма» и «Память Евстафия», фрегатов «Архипелаг», «Варна» и «Эривань», корвета «Сизополь» и брига «Пегас» вышла из Севастополя и направилась в Босфор <7. С. 122>.

8 февраля эскадра подошла к устью Босфора и сразу же с одной из турецких крепостей последовало предупреждение, чтобы корабли до получения разрешения от султана не входили в Босфор. Однако М. П. Лазарев, не обращая внимания на это требование, ввел эскадру в пролив, и в тот же день корабли стали на якорь в Константинополе, недалеко от английского и французского посольств <5а. С. 49, 53, 54>.

Прибытие эскадры России в столицу Турции, да еще под флагом контр-адмирала М. П. Лазарева, сыгравшего решающую роль в разгроме турецкого флота при Наварине, привело в замешательство не только английских и французских дипломатов, аккредитованных в Константинополе, но и ближнее окружение султана. Султан под давлением послов Англии и Франции стал уговаривать посла России А. П. Бутенева и военного представителя России в Турции генерал-лейтенанта Муравьева, чтобы они распорядились о переводе эскадры М. П. Лазарева в Сизополь, ссылаясь на то, что ее присутствие в Константинополе может якобы сорвать начавшиеся переговоры с Египтом о прекращении воины. Однако М. П. Лазарев, понимая, насколько важно для России пребывание его эскадры в Константинополе, и усмотрев в действиях турецких властей хитрость и желание угодить Англии и Франции, отказался от перевода кораблей в Сизополь, сославшись на неблагоприятный ветер <5а. С. 54, 59, 60>.

4 марта турецкий министр иностранных дел пригласил к себе Бутенева, Муравьева и Лазарева и вновь потребовал перевода эскадры в Сизополь, как только позволит погода. Посол России сообщил турецкому министру, что на днях в Константинополь прибудут на транспортах 5 тыс. русских войск, которые по просьбе султана предназначены [200] для защиты турецкой столицы от египтян, а в дальнейшем число их будет увеличено до 10 тыс. Одновременно будет увеличено и число кораблей за счет присылки из Севастополя еще двух эскадр. После этой информации посла М. П. Лазарев заявил, что он остается в Константинополе до прибытия войск из Одессы и покинет турецкую столицу только по приказу своего правительства <5а. С. 54, 59, 60>.

В конце марта и начале апреля в распоряжение М. П. Лазарева пришли из Севастополя еще две эскадры Теперь в его подчинении было 10 линейных кораблей, четыре фрегата, три брига, четыре транспорта и 15 зафрахтованных судов, на которых перевозились войска. Всего к этому времени из Одессы и Севастополя было перевезено более 10 тыс. солдат и офицеров, расположившихся лагерем на азиатском берегу Босфора <7. С. 125>. Это была сила, способная обеспечить не только оборону турецкой столицы от египетских войск, но и удержать черноморские проливы в случае посягательства на них англичан или французов, которые только и думали о том, как бы прибрать их к своим рукам.

Чтобы лишить Россию основания для длительного пребывания ее войск и флота в Босфоре и не допустить господства России над проливами, правительства Англии и Франции заставили египетского пашу прекратить действия против Турции и заключить с ней мир. Таким образом, армия и флот России спасли Константинополь от неминуемого захвата египтянами.

26 июня 1833 г. между Россией и Турцией был подписан сроком на восемь лет Ункяр-Искелесийский договор, по которому стороны обязывались оказывать друг другу военную помощь в случае войны с третьей державой. Кроме того, турецкое правительство гарантировало не допускать прохода через Дарданеллы враждебного России флота и свободу плавания ее кораблей а Босфоре <5а. С. 119, 120>.

Используя временное пребывание эскадры в Константинополе, М. П. Лазарев решил воспользоваться представившейся возможностью исследовать Дарданелльский пролив и выявить характер его укреплений. Для выполнения этого разведывательного задания Михаил Петрович выделил двух офицеров эскадры — лейтенантов В. А. Корнилова [201] и Е. В. Путятина, которых считал наиболее подготовленными для данной цели. «Оба они, — писал Михаил Петрович, — очень деятельные и сведущие офицеры...» <5а. С. 112>. И он не ошибся. По возвращении на эскадру В. А. Корнилов и Е. В. Путятин составили подробнейшую карту Дарданелл, представлявшую собой прекрасно выполненный разведывательный документ. Донося об этом документе начальнику Главного морского штаба князю А. С. Меншикову, генерал-лейтенант граф Алексей Орлов писал: «Я не сомневаюсь, что сей труд, произведенный с величайшей точностью и тщанием послужит во многом к дополнению сведений, имеющихся доселе о Дарданелльском проливе, и удостоится всемилостивейшего внимания» <5а. С. 116>. Эта карта была доложена императору Николаю I и получила высокую оценку.

После того как непосредственная угроза для столицы Турции миновала, эскадра под командованием М. П. Лазарева, произведенного 2 апреля 1833 г. в вице-адмиралы, 28 июня покинула Константинополь и отправилась в Феодосию, а оттуда перешла в Севастопольскую бухту, где 22 июля стала на якорь <7. С. 127>.

Таким образом, Босфорская экспедиция вооруженных сил России, носившая стратегический характер, закончилась крупным успехом. Она помогла Турции устоять в борьбе с Египтом, а России обеспечила безопасность причерноморских земель, так как проливы Босфор и Дарданеллы надежно были закрыты для проникновения враждебных флотов в Черное море.

Важную роль в успешном проведении Босфорской экспедиции сыграл вице-адмирал М. П. Лазарев, который смог в чрезвычайно трудной обстановке и в короткий срок обеспечить подготовку Черноморской эскадры к выполнению правительственного задания. Только наличие этой эскадры, вовремя сосредоточенной в Босфоре, а также российских войск спасло Константинополь от захвата египетскими войсками, а затем заставило Египет прекратить воину против Турции и заключить с ней мир.

В ходе Босфорской экспедиции М. П. Лазарев зарекомендовал себя стратегом, хорошо понимавшим военно-экономическое значение для России черноморских проливов. [202] В сложной военно-политической обстановке он проявил твердость и решительность в отстаивании точки зрения и необходимости пребывания флота России в Босфоре и сумел найти наиболее эффективный способ установления надежного контроля над проливами, когда они оказались под угрозой захвата Египтом.

В ходе переговоров с представителями правительства и командования Турции выявились и незаурядные дипломатические способности Михаила Петровича, сумевшего выдвинуть достаточно аргументированные доводы, чтобы отклонить турецкие требования о переводе эскадры из Константинополя в Сизополь и тем самым сохранить свой контроль над черноморскими проливами и подходами к столице Турции.

Обращает на себя также внимание глубокое понимание М. П. Лазаревым большой важности для флота России изучения Дарданелльского пролива. Выполненная по его инициативе и под его руководством исследовательская работа, результатом которой явилось составление подробнейшей карты пролива, представляет собой один из примеров хорошо продуманной и прекрасно выполненной морской разведки.

Наградой Михаилу Петровичу Лазареву за хорошую подготовку и проведение морской части Босфорской экспедиции явилось присвоение ему звания вице-адмирала, производство в генерал-адъютанты и назначение в августе 1833 г. сначала исполняющим обязанности, а затем (8 октября) главным командиром Черноморского флота и портов, а также военным губернатором Николаева и Севастополя <5а. С. 95, 132, 133, 142>.

Высоко оценило заслуги М. П. Лазарева в защите Турции и ее правительство: он был награжден высшим турецким орденом Луны и медалью, усыпанной бриллиантами <5а. С. 138>.

Абхазская экспедиция

Черноморский флот М. П. Лазарев возглавлял около восемнадцати лет. Под руководством Михаила Петровича на Черноморском флоте была создана замечательная школа воинского обучения и воспитания молодых офицеров, [203] а сам флот снова стал одним из лучших парусных флотов в мире. М. П. Лазарев возродил былую славу Черноморского флота, добытую Федором Федоровичем Ушаковым в конце XVIII в.

Все это время Черноморский флот почти непрерывно участвовал в борьбе с иноземными захватчиками, стремившимися оторвать от России Кавказ.

Присоединение Кавказа к России имело в то время определенное прогрессивное значение: ликвидация феодальной раздробленности способствовала притушению межнациональной розни, открылись более широкие перспективы в развитии экономики и культуры кавказских народов, обеспечивалась надежная защита их от вековых врагов.

Однако присоединение Кавказа к России пришлось не по душе английским колонизаторам, которых давно интересовали его богатство и важное стратегическое положение. Так, один из английских эмиссаров, пробравшихся на Кавказ, писал: «Земля эта изобилует металлами. В различных частях гор мы находили свинцовую и серебряную руду. Нам сказывали также, что в горах есть золотые рудокопии... Черкесы полагают, что вдоль берега существует каменный уголь... И по описанию черкесов заключили, что близ крепости Анапы должны находиться нефтяные ключи» <7. С. 130>.

Природные богатства Кавказа, как раз и являлись тем главенствующим фактором, который определяли политику Англии в этом регионе. И когда в первой половине XIX в. горцы во главе с Шамилем начали борьбу против России, Англия и Турция тут же вмешались в нее, дабы подорвать позиции России на Кавказе и установить там свое влияние. С этой целью английские и турецкие эмиссары вели среди горцев активную антирусскую пропаганду и организовывали снабжение их оружием и боеприпасами морским путем. Только в 1830 г. к берегам Кавказа прибыло из Турции до 200 английских и турецких судов с военными грузами <5а. С. 229>.

Чтобы воспрепятствовать провокационной деятельности англичан и турок и прекратить доставку горцам военной контрабанды, правительство России вынуждено было [204] в начале 30-х годов XIX в. установить систематическое крейсерство кораблей у побережья Кавказа. Для этой цели была сформирована так называемая Абхазская экспедиция, состоявшая из двух отрядов — Сухумского и Геленджикского — всего 10 кораблей (фрегаты, бриги и другие суда).

Кораблям было предписано пресечь «потаенный торг» и не допускать иностранные суда с военной контрабандой к берегам Кавказа. Командиры кораблей были снабжены специальной инструкцией, в которой излагались их права и обязанности при несении крейсерской службы <5а. С. 209–211>.

Несмотря на то что правительство России предупредило все иностранные государства о том, что крейсерские силы Черноморского флота будут принимать решительные меры по пресечению военной контрабанды на побережье Кавказа, англичане и турки продолжали поставлять горцам оружие и боеприпасы.

Главный командир Черноморского флота адмирал Грейг не проявил должной настойчивости и не смог организовать достаточно эффективной борьбы с военной контрабандой. При довольно интенсивном движении английских и турецких судов у побережья Кавказа крейсера в 1832 г. захватили лишь 17, а в 1833 г. — 11 судов <5а. С. XXIII>.

Положение изменилось с приходом к руководству Черноморским флотом вице-адмирала М. П. Лазарева. Прежде всего он увеличил численность крейсерских сил и повысил интенсивность действий крейсеров. М. П. Лазарев потребовал от командиров кораблей «сколько можно избегать якорной стоянки без особенной в том надобности и чтобы цель плавания их у восточных берегов всегда исполняема была без малейшего послабления» <5а. С. 267>. Значительно была улучшена общая организация крейсерской службы. Чтобы увеличить время пребывания крейсеров в море, М. П. Лазарев выделил в распоряжение командиров отрядов специальные транспорты, которые снабжали корабли боезапасом, продовольствием и пресной водой прямо в море. Повышению эффективности крейсерства способствовало также и закрепление за каждым кораблем определенного участка контролируемого побережья. [205] Борьба с военной контрабандой затруднялась тем, что контрабандисты использовали обычно небольшие парусные и гребные суда, которые под покровом ночи успевали пройти через контролируемую зону и укрыться в устьях рек <2: С. 212>. Учтя эту хитрость контрабандистов, М. П. Лазарев распорядился сформировать специальную флотилию из азовских плоскодонных казачьих лодок, способных проникать в глубь рек и уничтожать там обнаруженные суда с военной контрабандой <5а. С. XXIV>. Эта флотилия была придана крейсерским силам и действовала вместе с ними.

Корабельный состав крейсерских сил не был постоянным. М. П. Лазарев рассматривал действия крейсеров как хорошую школу боевой и морской выучки личного состава. Поэтому он стремился пропустить через эту школу как можно больше офицеров и матросов Черноморского флота. Обычно корабли находились у кавказских берегов до шести месяцев, после чего их сменяли другие суда. Менялись также командиры экспедиции и отрядов кораблей <5а. С. XXIV>.

Во время крейсерства командиры кораблей обязаны были ежедневно проводить учения по управлению парусами, артиллерийские стрельбы и ежемесячно представлять в штаб флота подробные ведомости по боевой подготовке личного состава с указанием точного времени, затрачиваемого на выполнение различных команд, результатов учебных стрельб и степени подготовленности экипажей к боевым действиям <5а. С. XXIV>.

Крейсерские операции и боевая подготовка велись систематически и независимо от погодных условий. Длительное пребывание кораблей в море, особенно в осеннее и зимнее время, когда на Черном море часто бывают штормы, закаляло личный состав и вырабатывало в нем необходимые для военных моряков качества. М. П. Лазарев завел такое правило, что каждый молодой офицер, прибывающий служить на Черноморский флот, направлялся на корабли, плававшие у Кавказского побережья. И тех из них, которые проявляли старания и способности в морском деле, он продвигал по службе, назначая командирами небольших судов, чтобы они имели возможность [206] как можно раньше приобрести командирские качества самостоятельного управления кораблем.

Предъявляя высокие требования к офицерам и матросам, участвовавшим в крейсерской службе, М. П. Лазарев вместе с тем проявлял о них постоянную заботу. По его указанию матросам выдавались теплая одежда, лимонный сок, сбитень (противоцинговое средство), офицерам — двойное жалование и усиленное питание. Им была разработана специальная инструкция для командиров крейсеров, имевшая целью повышение безопасности плавания в условиях штормовой погоды <5а. С. XXIV>.

Действия крейсеров не привели к полному пресечению военной контрабанды, поступавшей от Англии и Турции восставшим горцам. Причинами тому были большая протяженность Кавказского побережья, подлежащего контролю силами Черноморского флота, и недостаточное число крейсерских сил в составе флота. Однако крейсерские действия все же существенно затрудняли доставку военных грузов на Кавказ морским путем. За время крейсерства корабли захватили и уничтожили десятки судов с оружием и боеприпасами.

Крейсерские действия Черноморского флота имели и другое важное значение. Они помогали армии в борьбе с горцами на побережье Кавказа.

Десантные операции

В 30-е годы XIX в. в связи с дальнейшим обострением англо-русских отношений возникла реальная угроза высадки английских десантов на побережье Кавказа с целью поддержки горцев. Это побудило правительство России принять соответствующие меры по созданию противодесантной обороны на Черноморском побережье Кавказа. Создаваться она начала в 1830–1831 гг. и состояла из линии крепостей, фортов и других укреплений.

В период 1830–1840 гг. крепости были построены в Геленджике, Гаграх, Бомборах, Абинске, Кабардинке, Николаевске и Новотроицке, форты — в Сочи (Навачинский), Туапсе (Вельяминовский), Шапсухо (Тенгинский), Субажи (Головановский) и Псезуапе (Лазаревский). Всего на побережье между Анапой и Сухум-Кале было построено [207] 12 различных укрепленных пунктов, а в устье р. Цемес заложен город Новороссийск <12. С. 17>.

Черноморский флот под командованием вице-адмирала М. П. Лазарева оказывал постоянную помощь войскам в строительстве укреплений и борьбе с горцами в прибрежных районах. Эта помощь выражалась в доставке морским путем строительных материалов, подкреплений, оружия и боеприпасов, а также в систематической артиллерийской поддержке сухопутных войск. Но наиболее эффективной формой содействия флота сухопутным войскам являлась высадка морских десантов.

В период 1838–1840 гг. Черноморский флот высадил на побережье Кавказа восемь крупных десантов, из них пять под личным командованием М. П. Лазарева <5а. С. XXVII>.

Для высадки десантов использовались основные силы флота», линейные корабли, фрегаты, корветы, бриги и другие, а численность десантных войск в отдельных операциях достигала 8–10 тыс. человек <5а. С. XXIV>. По качеству подготовки, организации и искусству выполнения они являлись образцовыми. В них особенно ярко проявились флотоводческое искусство Михаила Петровича Лазарева и высокое боевое мастерство воспитанных и обученных им моряков.

Основным руководящим документом по высадке десантов являлось специальное наставление, разработанное штабом флота под руководством М. П. Лазарева. В нем излагались организация десантных сил и их подготовка, способы высадки войск и поддержка их на берегу корабельной артиллерией, управление силами и организация взаимодействия морских и сухопутных сил <5а. С. 418–420>.

В ходе десантных действий М. П. Лазарев использовал все лучшее, что создали в этой области военно-морского искусства выдающиеся флотоводцы Ф. Ф. Ушаков и Д. Н. Сенявин, и развил дальше теорию и практику десантных действий — наиболее сложного вида совместных действий морских и сухопутных сил на приморском направлении.

М. П. Лазарев, как правило, готовил силы флота к высадке десантов заблаговременно и тщательно. Штаб флота на каждый год составлял «Программу плавания Черноморского [208] флота», в которую включались намечавшиеся для высадки десанты. Время, место высадки и численность десанта М. П. Лазарев согласовывал с командующим Отдельным кавказским корпусом, который вел боевые действия на Черноморском побережье Кавказа, или же с начальником Черноморской береговой укрепленной линии генерал-майором Н. Н. Раевским <5а. С. XXVII>.

Для высадки десантов формировались специальные эскадры. Их состав зависел от численности десантных войск и пунктов одновременной высадки. В состав эскадр включались боевые корабли всех классов и транспортные суда, предназначавшиеся для перевозки десантных войск. Например, по программе плавания 1838 г. было создано две эскадры: Сухумская — для высадки десанта в районе Сочи, к Геленджикская, которая должна была высаживать десанты в районе Туапсе <5а. С. 405, 406>.

На подготовку каждого десанта выделялось не менее двух-трех месяцев, чтобы флот и армия могли заблаговременно и как следует к ним подготовиться.

В подготовительный период производились ремонт кораблей и высадочных средств (гребных судов), тренировки личного состава в управлении парусами, учебные артиллерийские стрельбы кораблей по берегу, маневрирование кораблей в составе эскадры, учения по высадке десантов на необорудованное побережье. В целях тренировки десантных войск в посадке на корабли и быстрой высадке их на берег с помощью гребных средств М. П. Лазарев впервые в истории военно-морского искусства ввел специальные учебные «репетиции десантов», которые проводились в полном соответствии с требованиями приказов главного командования флота, изданных для этой цели <5а. С. 571–572>. Подобные тренировки проводились обычно в местах, которые мало чем отличались от районов предстоящей высадки, и в условиях, максимально приближенных к боевым. М. П. Лазарев лично руководил проведением таких «репетиций», и если они не удовлетворяли его, то он повторял их до тех пор, пока не добивался нужных результатов, как в организации самой высадки, так и быстроте действий личного состава <5а. С. 586>. [209]

При подготовке десанта М. П. Лазарев большое внимание уделял также изучению района предстоящей высадки. С этой целью в данный район заблаговременно посылалось разведывательное судно, в задачу которого входило измерение глубин с целью выявления безопасных фарватеров для подхода судов к берегу. На основании полученных данных составлялась рельефная карта с нанесенными на ней глубинами и рекомендованными фарватерами. На этой карте наносилась и диспозиция кораблей при высадке десанта, которую устанавливал лично М. П. Лазарев. Таким образом. Михаил Петрович по существу впервые в истории военно-морского искусства ввел навигационно-гидрографическое обеспечение в десантных операциях <5а. С. XXVII>.

Для согласования планов и графиков подготовки морских и сухопутных сил к десантным действиям М. П. Лазарев лично связывался с армейским командованием, обычно с генерал-майором Н. Н. Раевским, с которым у него сложились не только хорошие служебные, но и дружеские отношения, основанные на взаимопонимании и единстве взглядов по всему комплексу вопросов совместных действий армии и флота на Кавказском побережье.

В целях лучшего взаимопонимания между представителями армии и флота и организации взаимодействия морских и сухопутных сил М. П. Лазарев впервые в истории ввел практику назначения в штаб командира десантных войск морских офицеров, в обязанность которых входило оказание помощи командирам десантных подразделений по всем «морским» вопросам подготовки и проведения десантных операций. Они же обеспечивали постоянную связь между М. П. Лазаревым и Н. Н. Раевским <5а. С. XXVIII>.

В подготовительный период производилось соответствующее оборудование мест посадки десанта так, чтобы корабли могли подходить к берегу и принимать людей и грузы непосредственно с причалов. Такими пунктами сосредоточения десантных войск и посадки их на корабли служили коса Тузла на Таманском полуострове, Сухум-Кале и Феодосия как наиболее удобные для этой цели. Они хорошо укрыты от ветров, имели удобные пути сообщения [210] (морские и сухопутные) с местами постоянной дислокации десантных войск, достаточно безопасные глубины, позволяющие судам близко подходить к берегу для посадки на них десантных войск и принятия грузов, и, наконец, были недалеко расположены от мест высадки <5а. С. XXVIII>.

Посадка войск на корабли и транспортные суда производилась по хорошо продуманному и проверенному на учебных «репетициях» расписанию с соблюдением установленных Лазаревым нормативных показателей. На боевые корабли принимались войска с артиллерией, боеприпасы и частично продовольствие, а на транспортные суда — лошади, повозки, различные строительные материалы и основные запасы провизии и корма для лошадей. Линейные корабли обычно принимали до 1150, фрегаты — 400–500 человек. Люди и грузы размещались на кораблях и транспортах с учетом последовательности их высадки и выгрузки на берег. В первую очередь, например, принимались те грузы, которые выгружались в последнюю очередь. Это ускоряло высадку десанта и захват им плацдарма.

Систематические тренировки личного состава в посадке на корабли и высадке на берег позволяли добиваться довольно высоких нормативных показателей. Так, 9 июля 1838 г. в Туапсе, несмотря на неблагоприятную погоду, на корабли в течение 13 часов было принято 7744 человека со всем вооружением и большим тыловым хозяйством <5а. С. 457>.

Обращает на себя внимание и глубоко продуманная организация командования десантными силами. Общее руководство высадкой десантов осуществлял сам М. П. Лазарев или же начальник штаба флота контр-адмирал С. П. Хрущев. Им подчинялся и командир десантных войск с момента посадки десанта на корабли и до высадки его на берег. Установленная М. П. Лазаревым организация командования позволяла, как показал опыт боевых действий, наиболее успешно решать поставленные перед морскими и сухопутными силами задачи на всех этапах десантной операции <5а. С. XXXI>.

Переход десантного отряда кораблей от места посадки до места высадки чаще всего производился ночью, что [211] обеспечивало скрытность развертывания десантных сил и внезапность высадки. Переход корабли совершали в установленных походных порядках с соблюдением заранее составленного временного графика; и практически во всех десантных операциях, проведенных под командованием вице-адмирала М. П. Лазарева, почти не было случаев даже в плохую погоду отставания судов на переходе морем или же опоздания их к месту высадки.

Наиболее ответственным и вместе с тем самым сложным этапом всякого морского десанта является бой за высадку, особенно если высадка производится на необорудованное и сильно укрепленное побережье противника.

Поэтому М. П. Лазарев большое внимание уделял разработке документации на высадку и подготовку десантных сил к бою за высадку. Для обеспечения высадки десантов штабом флота под руководством М. П. Лазарева были разработаны следующие основные документы: диспозиция линейных кораблей и фрегатов; приказ на высадку десанта; расписание десантных войск по гребным судам; диспозиция гребных судов; приказ о формировании сводного морского батальона <5а. С. XXXII>.

Только один перечень документов показывает, насколько глубоко адмирал понимал важность боя за высадку как решающего этапа морской десантной операции и те факторы, которые обеспечивают успех высадки. Поэтому он особенно тщательно готовил десантные силы к бою на высадку и разрабатывал для этого необходимую боевую документацию.

При определении диспозиции линейных кораблей и фрегатов во время высадки десанта М. П. Лазарев исходил, главным образом, из учета наиболее эффективного огня артиллерии всех калибров по берегу и безопасности глубин для постановки кораблей на якорь.

В приказе на высадку десанта обычно ставилась боевая задача, указывались силы и их боевая организация и способы решения поставленных задач. Лазаревские приказы на высадку десанта представляют собой образец боевого документа, в котором предельно четко сформулированы задачи и даны тактические рекомендации для командиров «как при постановке судов на якорь и действии [212] артиллерии, так и при высадке десанта на берег» <5а. С. 418–420>.

Расписание десантных войск по высадочным средствам (гребным судам) составлялось для каждого эшелона десанта раздельно и с таким расчетом, чтобы на каждом плавсредстве находилось боевое подразделение — взвод или рота, при этом указывалось, какие подразделения, в какой последовательности и на каких гребных судах должны размещаться. Наличие такого расписания обеспечивало высокую организацию и быструю посадку десантных войск с кораблей на высадочные средства.

Приказ о действиях гребных судов содержал в себе указания о снаряжении, вооружении и действиях высадочных средств при движении их к берегу, высадке десантников на берег и возвращении к своим кораблям для принятия второго эшелона десанта. В приказе указывалось буквально все: кто должен сидеть на веслах и грести, в каком порядке суда должны следовать к берегу, не обгоняя друг друга и не мешая друг другу, кто первым должен прыгать в воду при подходе к берегу и как в этом случае должны вести себя другие, каким образом должен высаживаться второй эшелон, а если есть — то и третий эшелон десанта <5а. С. 422–424>.

Приказ о формировании сводного морского батальона определял его назначение — служить авангардом десанта для занятия плацдарма. В нем определялась численность батальона (800 человек) и из кого он формируется, сколько человек должен выделять каждый корабль, исходя из численности экипажа, вооружение морских пехотинцев и их экипировка. Кроме перечисленных документов издавался еще приказ командира десантных войск о порядке высадки десантников и действиях их на берегу.

Таким образом, высадка каждого десанта тщательно продумывалась и готовилась совместно штабами флота и сухопутных войск под руководством М. П. Лазарева и Н. Н. Раевского, что исключало возможность возникновения каких-либо недоразумений или неожиданностей для участников операции как со стороны армии, так и флота.

Благодаря хорошо отработанной документации все участники десантной операции, начиная от командиров [213] кораблей высадочных средств и кончая командирами десантных подразделений, точно знали не только где, когда и что им надо делать, но и как выполнять поставленную задачу. Именно этим, главным образом, и объясняется успех всех восьми десантов, которые были высажены Черноморским флотом на Кавказское побережье во время боевых действий в 1838–1840 гг. <5а. С. XXXVI, XXXVII>.

Общая схема высадки десантов выглядела следующим образом. Эскадра с десантом, подойдя к району высадки, становилась на якорь. Корабли занимали свои места по заранее назначенной диспозиции, обычно у самой границы прибрежного мелководья, чтобы корабли не сели на мель, а их артиллерия всех калибров могла бы с наибольшей эффективностью вести огонь по берегу. По сигналу флагмана корабли спускали свои гребные суда на воду и согласно расписанию производили посадку на них десантных войск.

Гребные суда, приняв десантные войска первого эшелона (около 3000 человек), в установленном боевом порядке направлялись к берегу, причем каждое из них подходило к тому месту, которое определялось заранее диспозицией гребных судов. За высадочными средствами и в непосредственной близости от них шли суда поддержки; это были, как правило, мелкосидящие тендеры.

С началом движения гребных судов к берегу линейные корабли и фрегаты открывали огонь по береговым укреплениям и вели его в течение 15 минут, после чего корабли, занимавшие огневые позиции в центре боевого построения, прекращали огонь, а корабли, развернутые на флангах, продолжали стрельбу по флангам оборонительных укреплений противника.

С подходом гребных судов к берегу корабли артиллерийской поддержки прекращали огонь, а гребные суда, у которых на носу устанавливалось по одному орудию, вместе с кораблями поддержки (тендерами) открывали огонь и вели его по берегу вплоть до высадки передового отряда (морского батальона).

Высадившись на берег, войска первого эшелона десанта стремились развить наступление с целью занятия наиболее [214] важных пунктов в системе обороны противника, а гребные суда тем временем возвращались к своим кораблям для принятия и высадки на захваченный плацдарм второго эшелона десантных войск <5а. С. XXXVI, XXXVII>.

Подобный способ действий был применен при высадке туапсинского десанта в мае 1838 г. Эскадра под флагом адмирала М. П. Лазарева в составе семи линейных кораблей, шести фрегатов, двух корветов, брига, тендера, двух пароходов, двух транспортов и 10 зафрахтованных купеческих судов 8 мая 1838 г. приняла на косе Тузла 8-тысячный десант и в тот же день направилась к Туапсе.

Совершив скрытный переход, десантный отряд утром 11 мая подошел к устью реки Туапсе. В дистанции двух кабельтовых от берега корабли стали на якорь и после пятнадцатиминутной мощной артиллерийской подготовки с помощью гребных судов приступили к высадке десанта. Десант высаживался двумя эшелонами. В составе первого эшелона, насчитывавшего более трех тысяч человек, находился и батальон моряков численностью 800 человек <5а. С. 432, 436>.

Сражаясь на берегу, моряки вместе с батальонами Навагинского полка показали высокое воинское мастерства. «Весьма примечательно. — писал командующий десантными войсками генерал-майор Н. Н. Раевский, — что матросы, находясь впервые в сухопутном сражении и в стрелках, переняли у своих соседей навагинцев все искусство стрелкового дела, пользовались местностью, ловко скрывались за пнями и в кустарниках, словом, действовали опытными застрельщиками» <5а. С. 439>.

На захваченный первым эшелоном плацдарм был высажен второй эшелон десанта, Горцы, оборонявшие этот район, после упорного сопротивления, понеся большие потери убитыми и ранеными, бежали в горы. На занятом плацдарме под охраной войск был построен новый форт оборонительной линии, составлявшей противодесантную оборону Кавказского побережья.

Первостепенную причину успеха туапсинского десанта, равно как и остальных десантов, высаженных на Кавказском побережье, М. П. Лазарев видел в тесном взаимодействии [215] сухопутных и морских сил. «... Никогда бы мест этих не заняли так скоро и так удачно, — писал он А. А. Шестакову, — как сделано с помощью эскадр. Ты вообрази только себе, что в расстоянии 150 или 200 сажен эскадра с десантом становилась на шпринги против того места, которое занимать должно, и усеянное конными и пешими черкесами... Вообрази также и то, что до 3 тыс. десанту с полевой артиллерией и заряженными ружьями сидят уже на гребных судах, и эскадра открывает огонь для очищения места... После четвертьчасовой стрельбы все это бросается на берег, имея на носу по корронаде, заряженной картечью, которую выстреливают как последнее дело. Сухопутным товарищам нашим довольно легко приходится после такой переполохи. Иначе, если бы им идти берегом, то по причине непроходимых гор и оврагов они бы в 5 лет не заняли того, что теперь заняли в одно лето (имеется в виду 1838 г. — Авт.), и перестреляли бы в разных перестрелках множество людей <5а. С. 466, 467>.

В успехе черноморских десантов важная роль принадлежала М. П. Лазареву. Генерал-майор Н. Н. Раевский, участвовавший почти во всех высадках десантов, так писал о роли в них Михаила Петровича: «...От самого начала и до конца он не переставал предупреждать наши желания и предоставил нам все средства Черноморского флота. Очищая предварительно берег ужасным огнем своей артиллерии, он выучил нас высаживаться в порядке с военных кораблей и в порядке на гребных судах приставать к берегу. По важному влиянию на успех первого дела он решил успех всей кампании. Наконец, при всех высадках, заставляя моряков содействовать нам на твердой земле, он соединил их и сухопутные войска дружественными сношениями, столь необходимыми для службы и успеха» <5а. С. 478>.

Другим видом совместных действий армии и флота являлась поддержка сухопутных войск корабельной артиллерией. Для этой цели привлекались корабли различных классов: линейные фрегаты, корветы, бриги, вооруженные пароходы и тендеры. Они оказывали систематическую артиллерийскую поддержку сухопутным войскам, [216] чаще всего при высадке десантов, но иногда поддерживали также их наступление вдоль побережья.

Так, 8 октября 1841 г. войска численностью 8000 человек под командованием генерал-майора И. Р. Анрепа вели наступление из района Адлера вдоль побережья в сторону Сочи. Им предстояло пройти сравнительно небольшое расстояние, всего около 30 верст. Но на их пути горцы создали мощные завалы из нескольких рядов поваленных толстых деревьев. Эти завалы полностью перекрывали узкие проходы, по которым войска только и могли продвигаться вдоль побережья.

Для содействия наступлению войск И. Р. Анрепа был выделен отряд кораблей под командованием контр-адмирала М. Н. Станюковича в составе линейного корабля «Три Иерарха», фрегата «Агатополь», нескольких мелких парусных судов и трех вооруженных пароходов <5а. С. 602>.

Отряд горцев в несколько тысяч человек во главе с одним из сподвижников Шамиля, используя завалы, оказывал отчаянное сопротивление русским войскам. И только эффективная артиллерийская поддержка кораблей контрадмирала М. Н. Станюковича обеспечила успех наступления. Линейный корабль «Три Иерарха» и фрегат «Агатополь», следуя на буксире паровых судов вблизи берега, мощным артиллерийским огнем разрушали завалы горцев и причиняли им большие потери.

В результате успешных совместных действий сухопутных войск и кораблей Черноморского флота отряд горцев был разгромлен. Потеряв до 1700 человек убитыми и ранеными, горцы вынуждены были очистить прибрежные проходы и отступить в горы. Русские войска, продвинувшись к Сочи, заняли ряд важных опорных пунктов на побережье Кавказа <3. С. 172>.

По завершении трехдневного наступления генерал-майор И. Р. Анреп, оценивая действия кораблей Черноморского флота, доносил М. П. Лазареву: «... Не могу отказать себе в удовольствии доложить вашему превосходительству, что весьма важная <роль> для успеха в этом трудном деле принадлежит г. контр-адмиралу Станюковичу, которого ревностнейшее содействие и величайшая готовность не могут быть слишком оценены» <5а. С. 603>. [217]

Эффективную огневую поддержку русским войскам оказывал и линейный корабль «Силистрия» капитана 1 ранга П. С. Нахимова.

Боевые действия Черноморского флота под командованием вице-адмирала М. П. Лазарева у Кавказского побережья, выражавшиеся в содействии сухопутным войскам корабельной артиллерией и высадкой морских десантов и в систематическом крейсерстве кораблей, направленном на пресечение англо-турецкой военной контрабанды, сыграли важную роль в окончательном закреплении России на восточном побережье Черного моря.

Совершенствование парусных кораблей

Когда Михаил Петрович Лазарев в 1833 г. вступил в командование Черноморским флотом, флот имел в своем составе: 13 линейных кораблей, 12 фрегатов, 3 корвета, 7 вооруженных пароходов и ряд других более мелких парусных судов <7. С. 161>. Произведенный М. П. Лазаревым осмотр корабельных сил показал, что большинство линейных кораблей и фрегатов имели изрядно изношенные корпуса, гнилой и поврежденный рангоут, а их экипажи отличались низкой боевой подготовкой. Докладывая о результатах осмотра кораблей и баз флота начальнику Главного морского штаба князю Меншикову, М. П. Лазарев указывал, что флот находится в крайней запущенности и по материально-техническому состоянию и уровню боевой подготовки личного состава не может решать поставленные перед ним задачи <5а. С. 149–152>.

Учитывая довольно напряженную обстановку на Балканах и Ближнем Востоке и возможность возникновения новой войны с Турцией, М. П. Лазарев энергично взялся за ремонт кораблей, приведение в порядок главной базы флота, Севастополя, и повышение боевой подготовки личного состава. Проявляя решительность и настойчивость, ему удалось в сравнительно короткий срок отремонтировать на Николаевских верфях корабли, составлявшие ядро флота, укрепить оборону Севастополя и настолько повысить боеспособность флота, что он смог успешно решать важные оперативно-стратегические задачи по оказанию эффективной помощи армии на Кавказском побережье. [218]

М. П. Лазарев понимал, что ремонт старых кораблей — это лишь полумера по восстановлению боеспособности флота, их надо было не ремонтировать, а заменять на новые. Ему удалось убедить правительство в необходимости постройки новых кораблей. Однако для этого требовалось значительно расширить кораблестроительную базу в Николаеве. М. П. Лазарев добился и этого. По его настоянию в Николаеве было сооружено несколько новых эллингов для постройки крупных парусных кораблей.

В 1834 г. Михаил Петрович разработал новый штат корабельного состава Черноморского флота, который в том же году был утвержден правительством. По новому штату флот должен был иметь: 15 линейных кораблей (три 120-пушечных и двенадцать 84-пушечных), 10 фрегатов (пять 60-пушечных и пять 44-пушечных), 5 корветов, 15 бригов, 5 шхун, 5 тендеров, 3 бомбардирских корабля, 2 яхты, 2 парохода и 21 транспорт <5а. С. 181, 182>.

Согласно этому штату на Николаевских верфях под руководством М. П. Лазарева началось интенсивное строительство кораблей. В первую очередь строились линейные корабли и фрегаты, составлявшие главную ударную силу парусного флота. Новые корабли по своим качественным характеристикам значительно превосходили соответствующие корабли, находившиеся в строю. «...Рангоут, делавшийся до сего времени дурно и весьма непрочно, — отмечал М. П. Лазарев, — делается теперь лучше и самым пропорциональным образом, гребные суда, никогда наборными не строившиеся, могут теперь рядком стоять со всякими английскими, и гички также, что не ударят лицом в грязь» <5а. С. 155>.

Большая заслуга в этом принадлежала лично М. П. Лазареву, который являлся большим знатоком парусных кораблей и много сделал для их совершенствования. Им были усовершенствованы рангоут и паруса, введена более обтекаемая форма кормы, изменен угол наклона форштевня и выполнены многие другие конструктивные улучшения набора корпуса корабля.

Ни один корабль не закладывался на верфях и не спускался на воду без его одобрения. Он постоянно держал под своим личным контролем все строившиеся корабли, [219] добиваясь того, чтобы они по тактико-техническим показателям отвечали самым высоким требованиям мирового судостроения. Михаил Петрович нередко вносил существенные изменения в проекты кораблей с целью улучшения их конструкций, особенно рангоута и парусов, от которых во многом зависят маневренные качества корабля. Так было, например, со 120-пушечным линейным кораблем «Варшава», который заложен был еще при адмирале Грейге в 1832 г.

В письме А. А. Шестакову М. П. Лазарев писал: «Варшава» строена по чертежу, составленному адмиралом Грейгом, и размерения прекрасны, но надобно же сказать (не хвастовство), что подводная часть, внутреннее расположение, рангоут и паруса мои. Этим ремеслом я уже давно хлопочу. Странно сказать, что адмирал, беспрестанно углубляясь в теорию подводных частей, ни разу еще не обращал внимания на те предметы, которые дают подводной части легкость в ходу, поворотливость, удобство в управлении и, наконец, самому судну все способы быть настоящим военным кораблем» <5а. С. 177>.

К строительству «Варшавы» как головному кораблю из серии новых мощных 120-пушечных линейных кораблей, заложенных на Николаевских верфях, М. П. Лазарев относился особенно ревностно и держал его под постоянным наблюдением. «...Отделываю корабль «Варшава», — писал он А. А. Шестакову, — и боюсь уйти, чтобы чего не испортили. Надеюсь однако ж, что к 1 июля все будет окончено. Корабль сей будет самый огромный, удобнейший по внутреннему расположению и лучший по отделке в российском флоте, надеюсь также, что не уступит и никакому английскому» <5б. С. 155>.

По окончании строительства М. П. Лазарев лично провел испытания «Варшавы» в море. «...Четыре дня находился на «Варшаве» в море, — докладывал он начальнику Главного морского штаба князю Меншикову, — пробовал корабль сей при разных ветрах... Корабль столь остойчив, что полагаю убавить балласту, что будет ходить еще лучше» <5б. С. 163>.

Вслед за «Варшавой» на верфях Николаева началась постройка и других, не менее совершенных, 120– и 84-пушечных [220] линейных кораблей, 60– и 44-пушечных фрегатов. В ходе строительства этих кораблей участвовали воспитанные М. П. Лазаревым такие выдающиеся корабелы, как И. С. Дмитриев, И. Д. Воробьев, С. И. Чернявский и другие, внесшие существенный вклад в развитие отечественного судостроения на завершающем этапе строительства парусного флота <7. С. 168–171>.

Первые паровые корабли русского флота

М. П. Лазарев как выдающийся мореплаватель и флотоводец был воспитан на традициях парусного флота. Но, в отличие от большинства адмиралов парусного флота его поколения, он не был в плену этих традиций. Он лучше, чем кто-либо другой из русских адмиралов 30–40-х годов XIX в., понимал преимущество паровой машины перед парусами и железного корпуса корабля перед деревянным. Поэтому вполне закономерно, что он одним из первых в отечественном флоте выступил инициатором строительства в России паровых кораблей с железным корпусом. Впервые этот вопрос он поднял перед начальником Главного морского штаба в октябре 1837 г., когда в рапорте на его имя просил разрешить построить железный пароход вместо деревянного, на закладку которого уже имелось разрешение Главного морского штаба. Князь Меншиков дал свое согласие, и в 1838 г. первый железный военный пароход, вооруженный двумя пушками, вступил в состав Черноморского флота <7. С. 201, 202, 209–211>.

В конце 40-х годов для Черноморского флота по настоянию М. П. Лазарева были построены вооруженные 2–8 орудиями паровые корабли с железным корпусом: «Бердянск», «Таганрог», «Еникале», «Казбек», «Тамань», «Сулин» и «Прут» <7. С. 173>.

Придавая большое значение строительству паровых железных кораблей, в которых М. П. Лазарев видел будущее военно-морского флота, он сам глубоко вникал в это дело и постоянно вызывал к себе проектировщиков и строителей кораблей, чтобы вместе с ними обсудить все вопросы, которые волновали его как руководителя флота.

Живо интересуясь всеми новшествами в развитии паровых судов. Лазарев в 1846 г. указывал, что «желательно [221] бы было иметь хотя один сильный пароход со всеми последними усовершенствованиями Архимедова винта» <5б. С. XVII>. И он добился своего, получив разрешение от Главного морского штаба на строительство такого корабля для Черноморского флота. При его участии была произведена необходимая техническая подготовка для постройки в Николаеве первого отечественного 131-пушечного линейного винтового корабля, получившего символическое название «Босфор». Однако он был заложен лишь в 1852 г. уже после смерти Михаила Петровича, а на воду спущен после Крымской войны в 1858 г. <5б. С. XVII>.

Для строительства паровых кораблей с железным корпусом необходима была достаточно развитая судостроительная промышленность. Однако господствовавшие в России феодально-крепостнические отношения сдерживали развитие производительных сил и тормозили рост промышленности в стране. Поэтому Россия, занимавшая передовые позиции в строительстве парусного флота, с переходом к паровому флоту стала заметно отставать от ведущих капиталистических стран Западной Европы, где во второй четверти XIX в. уже довольно интенсивно шел процесс перехода от парусного флота к паровому.

М. П. Лазарев как человек передовых взглядов понимал необходимость перехода к строительству в России паровых кораблей, чтобы не отстать от западноевропейских стран в развитии военно-морского флота. Но решить эту проблему на базе отечественного судостроения того времени было практически невозможно. Поэтому он, хотя и был противником передачи заказов на постройку паровых кораблей иностранным фирмам, вынужден был согласиться на постройку пароходофрегатов для Черноморского флота в Англии.

В 1842 г. на английских верфях, по заказу правительства России, были заложены пароходофрегаты «Херсонес», «Бессарабия», «Крым», «Громоносец» и «Одесса». Затем были заказаны еще четыре парохода — «Владимир», «Эльбрус», «Еникале» и «Тамань». Для наблюдения за постройкой кораблей английскими фирмами в 1846 г. Михаил Петрович Лазарев направил в Англию своего [222] ближайшего помощника, хорошо разбиравшегося в паровых кораблях, капитана 1 ранга В. А. Корнилова <12 С. 173, 174>.

Все паровые суда строились по русским проектам и чертежам. Часть из них утверждал лично М. П. Лазарев, а другие — В. А. Корнилов. Проекты паровых судов, составленные с учетом новейших достижений науки и техники, были настолько совершенными, что английские инженеры не стеснялись многое перенять из них для использования в своем судостроении <12. С. 174>.

Всего за период командирования М. П. Лазаревым Черноморским флотом под его руководством и при непосредственном участии было построено 212 кораблей и судов, в том числе 16 линейных кораблей, 8 фрегатов, 13 военных пароходов, 55 легких парусных кораблей, 33 судна гребного флота, 14 портовых пароходов и 70 других портовых судов <5б. С. XVII> По оценке председателя кораблестроительного комитета, «флот Черноморский с 1834 г. получил во всех частях его совершенное преобразование и представляет доказательство великих попечений начальствующего им г. главного командира» (Лазарева. — Авт.) <5б. С. 237>.

Развитие вооружения

М. П. Лазарева как командующего Черноморским флотом интересовало не только проектирование и постройка кораблей, вначале парусных, а затем паровых, но и их вооружение с использованием новейших достижений в этой области.

В конце 30 — начале 40-х годов талантливый изобретатель А. А. Лехнер предложил новый разрывной снаряд (бомбу) для корабельных бомбических пушек, изобретенных М. В. Денисовым и С. А. Мартыновым еще в 1756 г. Испытания снаряда производились в Николаеве в присутствии М. П. Лазарева и дали положительные результаты. Однако в связи с дороговизной изготовления ударного механизма (трубки) для этого снаряда Главный морской штаб отказался от финансирования дальнейших работ изобретателя над совершенствованием ударной трубки. Михаил Петрович сразу же оценил огромные [223] преимущества разрывных снарядов перед ядрами обычной артиллерии и помог А. А. Лехнеру закончить работу над изобретением. В письме А. А. Лехнеру в мае 1842 г. Лазарев, касаясь результатов произведенных испытаний снаряда, писал: «Эти результаты доказывают важность вашего изобретения и убеждают меня в величайшей пользе иметь ударные снаряды на приморских батареях и на всех военных судах, не исключая пароходов, вооруженных хотя и небольшим числом орудий, но большого калибра, действующих пустотельными снарядами» <5б. С. 237>.

Первым кораблем Черноморского флота, на котором были установлены бомбические пушки, стрелявшие разрывными снарядами Лехнера, был линейных корабль «Двенадцать Апостолов», возглавляемый капитаном 1 ранга В. А. Корниловым. Таким образом. Черноморский флот, благодаря М. П. Лазареву, стал первым среди отечественных флотов, на котором была принята на вооружение бомбическая артиллерия, сыгравшая решающую роль в уничтожении турецкого флота в Синопском сражении во время Крымской войны.

Большой интерес М. П. Лазарев проявляли к развитию минного оружия. И если Черноморский флот к началу Крымской войны подошел достаточно подготовленным к использованию этого нового оружия и успешно применил его в боевых действиях по обороне наиболее важных районов Черного моря, то большая заслуга в этом принадлежала Михаилу Петровичу Лазареву, который поддерживал и поощрял новаторов минного оружия и всячески популяризировал его среди моряков Черноморского флота <7. С. 167, 168>.

Одновременно со строительством флота М. П. Лазарев принимал необходимые меры по организации обороны Причерноморья России, особенно таких важных в стратегическом отношении пунктов, как главная база флота — Севастополь и основной центр судостроения России на юге — Николаев. Как показывает исторический опыт, эти районы, начиная с основания Севастополя и Николаева, постоянно являлись объектами нападения флота противника и требовали особенно надежной обороны. [224]

«В случае нападения на Севастополь...»

В начале 1834 г. начальник Главного морского штаба А. С. Меншиков предупредил Лазарева о том, что англичане готовят нападение на Севастополь, и поэтому он хотел бы знать мнение его о возможности вторжения английской эскадры в Севастопольский порт. Отвечая А. С. Меншикову на поставленный вопрос, М. П. Лазарев изложил свой план отражения нападения английского флота на главную базу Черноморского флота. М. П. Лазарев допускал возможность вторжения английского флота в Севастопольский порт, однако, писал он, «...вторжение в порт не есть еще занятие оного... Войти и наделать только шуму весьма легко, но выходить из оного с обитым рангоутом, поврежденными кораблями и, вероятно, немалою потерею людей гораздо труднее» <5а. С. 145, 146>. По мнению М. П. Лазарева, при наличии в Севастополе достаточно сильной береговой артиллерии и сухопутных войск корабли способны надежно защитить Севастополь. Но для этого, считал он, необходимо безотлагательно провести следующие мероприятия по укреплению обороны Севастополя: снять навигационные знаки, чтобы затруднить для неприятельских кораблей подход к Севастополю: установить в Севастопольской бухте несколько линейных кораблей и фрегатов с таким расчетом, чтобы они могли совместно с береговой артиллерией поражать неприятельские корабли в случае прорыва их в Севастополь. Для усиления береговой обороны главной базы флота с моря М. П. Лазарев предлагал дополнительно установить на высотах, окружающих рейд, наиболее мощные орудия, которые могли бы поражать прорвавшиеся на рейд корабли противника и одновременно усиливать в Севастополе сухопутные войска.

В случае прорыва неприятеля в Севастополь во время нахождения Черноморской эскадры в море последняя должна немедленно возвращаться в базу, имея целью «уничтожение неприятельских судов и воспрепятствование к выходу оных в море» <5а. С. 146>.

М. П. Лазарев, так же как и его предшественники — выдающиеся флотоводцы Ушаков и Сенявин, — считал, что [225] наилучшим способом предотвращения высадки неприятельского десанта являются решительные наступательные действия армии и флота, направленные на захват Босфора с помощью десанта с тем, чтобы не допустить прорыва английского флота в Черное море.

Согласившись с мнением и рекомендациями М. П. Лазарева, Главный морской штаб в 1835 г. разработал план высадки десанта на побережье Босфора. Для этой цели была выделена 15-тысячная пехотная дивизия, дислоцировавшаяся в Крыму, и эскадра в составе десяти линейных кораблей, восьми фрегатов, трех корветов, семи бригов, нескольких более мелких судов и двенадцати транспортов <7. С. 138>.

В январе 1836 г. А. С. Меншиков запросил, как М. П. Лазарев собирается действовать в случае, если неприятельский флот прибудет в Босфор раньше занятия его российскими войсками или прорвется в Черное море в момент нахождения Черноморской эскадры в море, а также если превосходящие силы неприятельского флота появятся перед Севастополем, застав флот в гавани <5а. С. 152>.

В ответе начальнику Главного морского штаба М. П. Лазарев довольно обстоятельно изложил свои взгляды на способы действий Черноморского флота в каждом из трех случаев. Суть этих взглядов сводилась к следующему. Английский флот пройти в Черное море может только с прямого согласия Турции. А если это так, то «тогда я позволю себе думать, — писал Лазарев, — что непростительно было бы с нашей стороны не успеть высадить в Босфоре десанта прежде появления туда неприятельской эскадры, будь только войска, для сего назначенные, состоять будут в совершенной готовности» <5а. С. 157>. Если же противнику удастся прорваться в Черное море раньше, М. П. Лазарев исключал возможность высадки десанта в Босфоре. В том случае, если Черноморский флот будет находиться с десантом в море, а неприятельский флот успеет прорваться через Босфор в Черное море, то кораблям следует возвращаться в Севастополь, чтобы снять с них десантные войска, затем вновь выйти в море и разгромить противника в открытом море или же на подходах к Севастополю и даже в самой базе. «Ежели же флот наш будет тогда в море без десанта, — отмечал [226] Лазарев, — то атаковать неприятеля в море или принять сражение в порту зависеть будет от силы и числа кораблей флота, его составляющих» <5а. С. 157>. И, наконец, если превосходящие силы неприятельского флота, появившись перед Севастополем, застанут корабли в гавани, то последние во взаимодействии с береговой артиллерией и сухопутными войсками должны дать противнику решительный бой с целью его полного уничтожения.

Из приведенных высказываний М. П. Лазарева по вопросу противодесантных действий Черноморского флота, направленных на защиту побережья России на Черном море, и прежде всего Севастополя как главной базы флота, видно, что он трезво оценивал обстановку на театре и в зависимости от нее намечал соответствующие способы действий сил флота. Причем в основе этих действий лежала идея упреждения неприятельского флота в занятии Босфора, а в случае прорыва его в Черное море — уничтожение противника в решительном бою опять-таки в зависимости от обстановки — в открытом море или же на подступах к Севастополю.

М. П. Лазарев прекрасно понимал, что, какими бы совершенными корабли ни были, они не могут успешно решать поставленные перед ними задачи без достаточного числа оборудованных и защищенных баз. Поэтому он одновременно с восстановлением корабельного состава флота и строительством новых кораблей энергично принялся за приведение в порядок Севастополя, который так же, как и корабли, в период командования флотом Грейга был крайне запущен и не отвечал требованиям главной базы как по своему оборудованию, так и обороне.

Под руководством Михаила Петровича был разработан генеральный план застройки города и создания обороны Севастополя с моря и суши. Основное внимание было обращено на сооружение мощных крепостных укреплений и развертывание береговой артиллерии, строительство адмиралтейства и доков, различных складских помещений, казарм для матросов, нового водопровода, школ, госпиталя, культурно-просветительных заведений, [227] административных и жилых домов для семей офицерского состава и матросов.

Широкомасштабные строительные работы в Севастополе, намеченные М. П. Лазаревым, начались с подготовки площадки для возведения адмиралтейства и сооружения крепостных батарей. Для защиты входа в Севастопольскую бухту были построены каменные двух — и трехъярусные крепостные батареи: Николаевская, Александровская, Константиновская, Михайловская и Павловская. На этих батареях наряду с обычной артиллерией, стрелявшей ядрами, устанавливались также бомбическис пушки.

К концу 1850 г. береговая артиллерия насчитывала 734 орудия, в том числе более 250 бомбических пушек (единорогов) <5а. С. 139–146>. Таким образом, М. П. Лазареву удалось добиться надежной защиты главной базы флота с моря, а для обороны города с суши на южной стороне Севастополя была сооружена линия оборонительных укреплений <7. С. 176>.

В конце Корабельной бухты было построено пять сухих доков, из них три — для линейных кораблей и два — для фрегатов. Были построены также новый эллинг, семь двухэтажных зданий под склады, две трехэтажные казармы на 6 тыс. человек, офицерское собрание, библиотека, чудище для обучения матросских детей, различные служебные помещения и жилые дома для моряков <7. С. 176>. И только работы по сооружению адмиралтейства из-за ограниченности отпущенных правительством средств не были завершены, и Севастополь остался без адмиралтейства.

Особую заботу М. П. Лазарев проявлял о создании в Севастополе новой морской библиотеки, в которой молодые офицеры могли бы получать необходимую специальную и художественную литературу для расширения своих военно-морских знаний и повышения общей культуры. Михаил Петрович сам очень любил чтение и посвящал ему почти все свободное время. Его личная библиотека насчитывала около тысячи книг по истории России, военно-морской истории, всеобщей истории, философии, географии, военной и военно-морской технике и другим отраслям знаний <7. С. 177>. [228]

В Севастополе имелась небольшая библиотека, основанная еще в 1822 г. Однако ветхость и теснота помещения, в котором она размещалась, и ограниченность книжного фонда не отвечали потребностям читателей. Поэтому М. П. Лазарев принял решительные меры по улучшению работы библиотеки. Он добился от Главного морского штаба выделения необходимых денежных средств на постройку нового здания библиотеки, но их оказалось недостаточно. Тогда он обратился к офицерам флота с предложением принять участие в постройке библиотеки, на что офицеры охотно откликнулись и собрали недостающую сумму денег. Однако перед завершением строительства библиотека сгорела, при этом погибла и часть литературы. Беда, случившаяся с библиотекой, буквально потрясла Михаила Петровича, но не сломила его воли и желания создать в Севастополе библиотеку, достойную славы Черноморского флота. И, как всегда, он добился своего. В 1846–1850 гг. было построено новое, еще более прекрасное здание библиотеки, которая по красоте оформления здания и книжному фонду стала одной из лучших в России. За десять лет книжный фонд ее увеличился в пять раз и насчитывал 16 тысяч томов <5б. С. IX>.

Неменьшее внимание Лазарев уделял Николаевскому порту и благоустройству г. Николаева, где в то время размещался штаб Черноморского флота. Под руководством Михаила Петровича был разработан план постройки Николаевского адмиралтейства, построены три новых эллинга, литейный и канатный заводы, кузницы, артиллерийская, шлюпочная и мачтовая мастерские, три казармы на 3 тыс. человек. В селе Спасском под Николаевым было выстроено новое адмиралтейство с двумя открытыми эллингами <5. С. XVI>.

Глубоко понимая важность для России строительства паровых железных кораблей, М. П. Лазарев неоднократно ставил вопрос перед Морским министерством о необходимости реконструкции Николаевских верфей для этой цели и создания адмиралтейства в Севастополе, но не получил должной поддержки со стороны правительства.

М. П. Лазарев сыграл важную роль в издании первой лоции Черного моря. Для этой цели он организовал специальную [229] экспедицию на фрегате «Скорый» и тендере «Поспешный», которая в течение двух лет производила опись Черноморского театра, послужившую основным материалом для создания первой лоции Черного моря <12. С. 172>.

В духе наступательной тактики

Постройка новых кораблей и их вооружение, оборудование и укрепление обороны главной базы флота, расширение производственных возможностей Николаевских верфей, благоустройство Севастополя и Николаева и многое другое, связанное с возрождением и развитием Черноморского флота, занимало у М. П. Лазарева немало времени и требовало от него большой энергии. Все это было необходимо в интересах Черноморского флота. И все же в качестве главного направления своей деятельности на посту главного командира Михаил Петрович рассматривал боевую подготовку, обучение и воспитание личного состава, без чего немыслимо было добиться высокого уровня боеспособности Черноморского флота и возвращения ему былой славы, утраченной в период командования им маркизом Траверсе и А. С. Грейгом. М. П. Лазарев в корне изменил отношение к боевой подготовке всего личного состава, и прежде всего штаба флота, командиров соединений и кораблей, которые так же, как и сам он, стали рассматривать ее в качестве основной функции своей деятельности.

Боевая подготовка Черноморского флота в период командования им М. П. Лазаревым, так же, как и во времена адмирала Ф. Ф. Ушакова, стояла на первом плане и проводилась Михаилом Петровичем почти круглогодично, с большим напряжением и длительным пребыванием кораблей в море. Он считал, что плавание является лучшей школой для подготовки личного состава кораблей и сплаванности соединений. При нем все корабли, находившиеся в строю, были сведены в три практические эскадры, которые поочередно плавали, находясь непрерывно в море до трех месяцев. Убежденный в том, что только длительные плавания в условиях любой погоды обеспечивают высокий уровень подготовки и воспитания офицеров и матросов, М. П. Лазарев сам часто выходил в море для «практики и [230] эволюции, показывая тем самым пример другим адмиралам Черноморского флота <7. С. 180>.

Находясь с эскадрой в море, он постоянно проводил учения и тренировки по управлению парусами, учебные артиллерийские стрельбы, маневрирование кораблей в составе эскадры и другие практические занятия и упражнения. Периодически устраивал учебные бои, в ходе которых отрабатывал тактические приемы выполнения атак и применения оружия. Следуя лучшим традициям выдающихся флотоводцев отечественного флота, он так же, как Спиридов, Ушаков и Сенявин, воспитывал своих командиров в духе наступательной тактики и решительных форм ведения боя.

Проводя корабельные учения, постоянно следил за тем, чтобы каждый офицер и матрос на своем боевом посту точно и быстро выполнял все команды флагмана и командира корабля. Отличившихся на учениях поощрял, объявляя об этом всему личному составу в приказах, тем же, кто допускал ошибки по незнанию и необученности, сам показывал, как нужно делать, а нерадивых, не желавших учиться, строго наказывал <7. С. 180>.

Учитывая, что исход морского боя в конечном итоге решается артиллерией, являвшейся главным оружием парусных кораблей, обращал большое внимание на подготовку комендоров, предъявляя к ним высокие требования. Требовал от командиров, чтобы они ежедневно проводили на своих кораблях тренировки комендоров и добивались от них максимальной скорострельности и меткости стрельбы. Действия комендоров проверялись на учебных стрельбах, которые систематически проводились на практических эскадрах во время плаваний.

Важным специфическим фактором боевой подготовки Черноморского флота, способствовавшим повышению ее уровня, являлось участие кораблей в боевых действиях у побережья Кавказа, которые являлись не только лучшим видом проверки боеготовности кораблей и соединений флота, но и прекрасной школой боевого воспитания личного состава. М. П. Лазарев умело сочетал плановую боевую подготовку кораблей с участием их в боевых действиях у побережья Кавказа и старался пропустить через них все корабли Черноморского флота. [231]

Воспитание офицеров флота

«Служба на хороших судах, — говорил флотоводец, — где наблюдается строгая дисциплина и порядок, есть верное средство приохотить молодого офицера к своим обязанностям» <7. С. 180>. Под руководством М. П. Лазарева штаб флота разработал инструкции и составил расписания, позволившие установить на всех кораблях Черноморского флота единый, хорошо продуманный распорядок повседневной жизни и деятельности экипажей кораблей и их боевой подготовки <5б. С. 352, 353, 398–433>.

М. П. Лазарев не мыслил себе боеспособного корабля без твердой воинской дисциплины, основанной не на страхе наказания, а на воспитании у подчиненных сознательного и добросовестного отношения к воинской службе. Это достигалось путем развития у моряков патриотизма и гордости за службу на прославленном Черноморском флоте, на котором продолжали сохраняться и приумножаться славные ушаковские традиции.

Михаил Петрович был непримирим к рутине и косности офицеров, которые командовали кораблями, но не могли содержать их в образцовом порядке и в то же время противились проводимым на Черноморском флоте прогрессивным реформам. Таких командиров адмирал переводил на корабли, выведенные в резерв, или же на береговую службу.

Несмотря на реакционный режим, насаждавшийся в армии и во флоте при Николае I, М. П. Лазарев воспитывал офицеров в духе уважения человеческого достоинства матросов, считая, что без их сознательного и добросовестного отношения к службе невозможно создать сильный военно-морской флот. Поэтому он был противником палочной дисциплины, жестокой и бессмысленной муштры и унижения достоинства матросов, наблюдавшихся в то время в военно-морском флоте. И хотя М. П. Лазарев по своему характеру был очень строгим (а порой даже излишне суровым) и взыскательным начальником, особенно к нарушителям воинской дисциплины и порядка, он никогда не занимался рукоприкладством в отношении нижних чинов и не допускал этого со стороны своих офицеров, [232] а тех, кто склонен был к нанесению матросам физических оскорблений, строго наказывал. Поэтому матросы, несмотря на суровый характер своего адмирала, глубоко уважали и ценили его за гуманное отношение к ним и постоянную заботу.

Михаил Петрович Лазарев, рассматривая крепкую воинскую дисциплину как основу боеспособности флота, требовал от командиров кораблей и командующих эскадрами, чтобы наказания нарушителей воинской дисциплины были «неизбежными и строгими, но в то же время и справедливыми, законными и человеколюбивыми» <7. С. 171>.

В общей системе боевой подготовки адмирал М. П. Лазарев важное место отводил физической подготовке личного состава, особенно высоко ценил он парусный спорт как средство повышения морской выучки и укрепления здоровья матросов и офицеров. В праздничные дни поднимал на своем флагманском корабле сигнал: «Выслать гребные суда для катания». Но это были не просто «катания» моряков, а соревнования на гребных судах. Каждое такое соревнование заканчивалось разбором, на котором подводились итоги, победителей поощряли. Остальные же ограничивались удовольствием, полученным от морской прогулки на шлюпках под парусами или же на веслах. О том, насколько хорошо на Черноморском флоте был поставлен парусный спорт, свидетельствует такой интересный факт.

В 1848 г. из Николаева в Кронштадт была послана для участия в императорских гонках яхта «Орианда», построенная по проекту Михаила Петровича. Командиром яхты был назначен бывший адъютант Лазарева, прекрасный моряк лейтенант И. С. Унковский. Совершив в течение трех с половиной месяцев переход вокруг Европы, Унковский на следующий день по прибытии в Кронштадт принял участие в гонках шхун, тендеров и яхт и завоевал главный приз, после чего в условиях осенней штормовой погоды «успешно прошел вокруг Европы и благополучно вернулся в свой родной город Николаев» <5б. С. 454>. Плавание «Орианды» вокруг Европы и завоевание главного приза на императорских гонках в Финском заливе явились убедительным доказательством высокой морской [233] выучки черноморских моряков, обученных и воспитанных М. П. Лазаревым. Михаил Петрович остался весьма доволен победой на гонках спроектированной им яхты «Орианда» и лично подготовленного им для участия в гонках лейтенанта И. С. Унковского.

Система боевой подготовки, разработанная М. П. Лазаревым и успешно примененная на Черноморском флоте, позволила в короткий срок восстановить боеспособность флота. Поэтому неслучайно Главный морской штаб, по достоинству оценивший высокий уровень боевой подготовки сил Черноморского флота, направлял туда для совершенствования профессиональной подготовки офицеров с Балтийского флота, который всегда считался придворным флотом и находился в привилегированном положении <5б. С. 454>.

Высокие результаты, достигнутые Черноморским флотом в боевой подготовке, — заслуга не только Михаила Петровича, но и всех адмиралов и офицеров, которые помогали ему в обучении и воспитании личного состава, полностью разделяя и поддерживая взгляды своего учителя по всему комплексу вопросов боевой подготовки флота. М. П. Лазарев отличался удивительной способностью подбирать нужных ему офицеров, обладающих хорошими знаниями и опытом и любящих военно-морскую службу.

Главным критерием, которым флотоводец руководствовался при подборе офицерских кадров, являлось отношение их к службе и успешность выполнения ими служебных обязанностей. Безупречное выполнение служебных обязанностей рассматривал как показатель офицерской чести. Он умел вовремя заметить знающих, умелых и усердных офицеров и приблизить их к себе, давая им возможность полностью раскрыть свои способности. Таких офицеров поощрял и продвигал по службе.

Когда М. П. Лазарев вступил в командование Черноморским флотом, то вокруг него образовалась целая плеяда прекрасно подготовленных и преданных ему офицеров, через которых он и осуществлял управление флотом, обучение и воспитание личного состава. Среди них были его непосредственные помощники — начальник штаба Черноморского флота А. П. Авинов, один из лучших боевых [234] офицеров отечественного флота, сменивший его С. П. Хрущев, затем В. А. Корнилов. Особым уважением и любовью М. П. Лазарева пользовался П. С. Нахимов, командовавший лучшим линейным кораблем Черноморского флота «Силистрия», на котором Михаил Петрович во время походов любил поднимать свои адмиральский флаг. Одним из сподвижников и замечательным последователем М. П. Лазарева был В. И. Истомин. Его учениками, соратниками и выдающимися последователями являлись также Ф. М. Новосильский, А. И. Панфилов, Ф. Ф. Матюшкин, Г. И. Бутаков и другие. Опираясь на эту замечательную когорту своих учеников и единомышленников, М. П. Лазарев неустанно, шаг за шагом, укреплял Черноморский флот и готовил его к будущим сражениям.

На посту командующего флотом М. П. Лазарев, несмотря на огромную занятость делами, касающимися управления флотом, находил время для личного участия в подготовке командиров кораблей и соединений — непосредственных исполнителей его тактических замыслов в ходе боев и сражений. Он воспитывал у них инициативу, самостоятельность и настойчивость в достижении намеченной цели. При проведении учебных боев стремился к тому, чтобы командиры кораблей однозначно понимали тактический замысел командующего эскадрой и в соответствии с ним принимали самостоятельные решения, направленные на достижение цели боя — на разгром и уничтожение противника.

Для формирования командирских качеств и подготовки к командованию фрегатами и линейными кораблями адмирал широко практиковал назначение молодых способных офицеров на должность командиров бригов, тендеров и яхт, которые несли крейсерскую службу у берегов Кавказа. Плавание в условиях жестоких штормов вырабатывало у них хорошие навыки по управлению кораблем, смелость, выносливость и решительность, самостоятельность в принятии решений, то есть такие качества, которые необходимы для командования крупными боевыми кораблями, Как показал опыт крейсерской службы, плавание молодых офицеров на небольших парусных судах являлось для них лучшей школой по подготовке [235] к занятию более ответственных командирских должностей.

Лазарев особо выделял офицеров, отличавшихся храбростью и умением командовать в боевой обстановке. Таких офицеров представлял к наградам и продвигал по службе.

Он стремился, чтобы лично принять каждого вновь назначенного на Черноморский флот офицера и побеседовать с ним, а в дальнейшем внимательно следил, как они служат, и если хорошо, то непременно старался выбрать время, чтобы лично поблагодарить его за службу. Тех же офицеров, которые отличались нерадивым отношением к службе, он по возможности направлял на корабли, которыми командовали особенно требовательные командиры.

Подобная система воспитания и обучения молодых офицеров позволяла ему вовремя заметить, оценить и поощрить способных офицеров и лучших из них поставить на руководящие должности во флоте, как это было, например, с В. А. Корниловым, П. С. Нахимовым и В. И. Истоминым.

Лазаревская школа обучения и воспитания охватывала не только офицерский состав, но и матросов Черноморского флота. Высоко оценивая роль матросов в укреплении боеспособности флота и их влияние на результаты боя, М. П. Лазарев постоянно о них заботился, и это проявилось еще в первые годы его службы на Балтийском флоте, во время кругосветных плаваний на кораблях «Суворов», «Мирный» и «Крейсер» и особенно в полной мере, когда он возглавлял Черноморский флот. Он заботился о гигиене, о культурном проведении досуга, о питании матросов, о хорошем и удобном обмундировании для них, строго следил за тем, чтобы деньги, предназначенные для питания и обмундирования матросов, использовались по назначению. Он был беспощаден к тем офицерам, которые отступали от закона и присваивали деньги, предназначенные для матросов. Таких офицеров отдавал по суд, смещал с должностей или изгонял с флота <7. С. 189>. «Едва ли в какой-либо отрасли русской службы заботились о нижних чинах с такой ревностью и безкорыстностью, [236] как это было в Черноморском флоте», — отмечал в своих записках контр-адмирал И. А. Шестаков <5б. С. 492>.

Михаил Петрович был в высшей степени требовательным к себе, на редкость скромным человеком и необыкновенно трудолюбивым и работоспособным, что и позволяло ему при его одаренности и высокой организованности охватывать и успешно решать весь комплекс вопросов, определяющих высокий уровень боеспособности флота.

За большие достижения в деле укрепления Черноморского флота и успехи в боевых действиях по содействию армии на Кавказском побережье и пресечению перевозки военной контрабанды на Кавказ Михаил Петрович Лазарев в 1843 г. был произведен в адмиралы.

Его выдающиеся заслуги перед отечеством были отмечены и другими почетными наградами и званиями. Он был избран почетным членом Русского географического общества, членом ученого совета Казанского университета, почетным членом Одесского общества любителей истории и древностей <5б. С. 355, 356, 457, 458, 483>.

В 1845 г. Михаил Петрович серьезно заболел, но желание продолжать служить своему родному флоту было настолько велико, что он, несмотря на тяжелую болезнь, продолжал командовать флотом до начала 1851 г., когда болезнь обострилась и он вынужден был уехать лечиться в Вену, где и скончался 11 апреля 1851 г. Похоронен Лазарев в Севастополе.

В сентябре 1867 г., по инициативе учеников и соратников Михаила Петровича, на средства, собранные среди офицеров флота, ему был открыт в Севастополе памятник (работы известного скульптора Н. С. Пименова) в виде огромной фигуры в бронзе, установленной на гранитном постаменте. На открытии памятника контр-адмирал И. А. Шестаков произнес проникновенную речь, преисполненную глубокой признательностью М. П. Лазареву за его бескорыстное и беспредельно преданное служение отечеству: «Снова любимый предстал перед нами, и мы, свидетели дел адмирала, стеклись у подножья этого памятника напомнить России о ее достойном сыне и деятеле. Не гражданская доблесть, выказанная Михаилом Петровичем в молодых еще годах, не Наваринский погром, [237] в котором «Азов» стяжал память, достойную ревностного хранения, не эти случайности, достигнутые для озарения всякой жизни лучами известности, передают имя Михаила Петровича потомству. Труд упорный, неослабный, не утомлявшийся препятствиями, польза истинная, не доставляющая выгод труженику, безграничное усердие к обязанности, целая жизнь, отданная долгу, — вот из чего вылит этот знаменательный памятник» <5б. С. 1355, 356, 457, 458, 483>.

Память о выдающемся флотоводце была увековечена и в названии броненосного корабля, построенного в Санкт-Петербурге в конце 60-х годов. Его именем были названы и другие корабли флота. Эта замечательная традиция перешла и в современный Военно-морской флот: имя адмирала Лазарева носит одна из набережных в Санкт-Петербурге, мост, связывающий Крестовый остров с городом. Увековечено оно и в г. Севастополе, который многим обязан прославленному флотоводцу. Но лучший памятник воздвиг себе сам Михаил Петрович Лазарев, который своим самоотверженным трудом, всей своей жизнью, целиком отданной флоту, навечно вписал свое имя в боевую летопись отечественного Военно-морского флота.

* * *

Михаил Петрович Лазарев — исключительное явление в истории Российского военно-морского флота: он был одновременно и выдающимся мореплавателем, и талантливым флотоводцем, внесшим большой вклад в исследование и освоение Мирового океана и развитие военно-морского искусства отечественного флота. Многогранность интересов и сфер деятельности обусловливалась, с одной стороны, одаренностью Михаила Петровича как человека, бесконечно любившего море и флот, а с другой — глубоким знанием военно-морского дела и огромным практическим опытом плавания и командования кораблями, соединениями кораблей и флотом. Немаловажное значение в этом имели также и черты его характера: трудолюбие, высокая организованность и дисциплинированность, исключительная энергия, настойчивость, решительность, высокоразвитое чувство нового, стремление [238] к постоянному совершенствованию знаний, на редкость добросовестное отношение к военно-морской службе и выполнению своих служебных обязанностей, прекрасные организаторские способности и, наконец, умение приблизить к себе талантливых и преданных флоту офицеров. Все это, вместе взятое, и позволило ему занять почетное место среди выдающихся мореплавателей и флотоводцев Российского военно-морского флота.

Получив в Морском корпусе твердые теоретические знания по военно-морским дисциплинам, М. П. Лазарев в дальнейшем непрерывно пополнял и совершенствовал их самостоятельным изучением научной литературы. С книгами он не расставался даже во время длительных кругосветных плаваний.

Многолетнее плавание на парусных судах вначале английского флота, а затем на кораблях отечественного флота во время трех кругосветных походов значительно расширило кругозор М. П. Лазарева как моряка, позволило ему досконально изучить парусный корабль, его поведение в различных гидрометеорологических условиях и морское дело в целом. Морским делом он овладел в совершенстве. Более того, глубокое знание корабля и военно-морского дела и высокоразвитое чувство нового постоянно побуждали его внедрять все новое и передовое в кораблестроение и морскую практику, что способствовало дальнейшему развитию парусных кораблей и искусства управления ими.

Воспитанный на лучших традициях парусного флота Михаил Петрович Лазарев как человек, постоянно стремившийся к совершенствованию материально-технической базы военно-морского флота, первым в отечественном флоте осознал преимущество паровой машины и железного корпуса корабля перед деревянными парусными судами и поставил перед правительством вопрос о переходе к строительству железных паровых кораблей. Он же выступил инициатором установки на кораблях и береговых батареях более мощных бомбических пушек и развития минного оружия в Черноморском флоте.

М. П. Лазарев прошел прекрасную командирскую школу. Он довольно рано стал командовать различными парусными [239] кораблями. Многолетние дальние плавания в должности командира корабля позволили ему всесторонне и глубоко изучить широкий круг вопросов, связанных с командованием кораблем, и выявить те важнейшие факторы, которые обеспечивают командиру содержание корабля в образцовом состоянии и безукоризненное управление им в любой обстановке. К таким важнейшим факторам он относил высокую профессиональную подготовку командира и экипажа корабля — четкую организацию повседневной службы и твердую воинскую дисциплину на корабле, сочетающуюся с постоянной заботой о личном составе со стороны начальников. Эти факторы являлись главными ориентирами в командирской деятельности Михаила Петровича.

В процессе командования кораблями у М. П. Лазарева постепенно вырабатывались принципы воспитания и обучения личного состава, которыми он руководствовался в течение всей своей военно-морской службы и неуклонно проводил их в жизнь. Эти принципы легли в основу вошедшей в военно-морскую историю лазаревской школы воспитания и обучения личного состава, давшей флоту России целую плеяду замечательных адмиралов и офицеров, прославивших отечество.

Таким образом, вся военно-морская служба, начиная с Морского корпуса, постепенно, шаг за шагом, в длительных океанских плаваниях формировала в М. П. Лазареве все военно-морские качества, необходимые для того, чтобы стать выдающимся флотоводцем и внести свой достойный вклад в развитие военно-морского искусства отечественного флота.

Флотоводческое искусство адмирала М. П. Лазарева формировалось не на голом месте, а на базе передового военно-морского искусства, созданного его предшественниками — выдающимися флотоводцами российского флота Петром 1, Г. А. Спиридовым, Ф. Ф. Ушаковым и Д. Н. Сенявиным. Михаил Петрович Лазарев полностью воспринял все лучшее, что было создано до него в области военно-морского искусства, и развил его дальше, внеся существенный вклад в различные виды боевой деятельности военно-морского флота. [240]

Его как флотоводца отличало глубокое понимание необходимости постоянной высокой боеготовности флота и умение поддерживать ее на уровне требований военно-политической обстановки. И это он убедительно доказал в период командования Черноморским флотом. Приняв флот от престарелого адмирала А. С. Грейга в крайне запущенном состоянии, Михаил Петрович смог в сравнительно короткий срок превратить его в высшей степени боеспособный флот, который смог успешно решить такие важные стратегические задачи, как проведение Босфорской экспедиции и содействие армии, действовавшей на побережье Кавказа.

Как главный командир Черноморского флота адмирал М. П. Лазарев внес много нового в организацию боевой подготовки и повышение боеготовности флота. Он, так же, как и Ф. Ф. Ушаков, боевую подготовку проводил поэтапно: вначале в масштабе одного корабля, затем — дивизии кораблей и, наконец, — эскадры. Новым в организации боевой подготовки являлась непрерывность ее проведения. Корабли плавали круглогодично по установленному графику в составе практических эскадр. В то время, когда одна из них находилась в море, две другие стояли в базе, проводили ремонт и готовились к выходу в море на смену возвращающейся эскадре.

Находясь в море, корабли обязаны были ежедневно, по установленному штабом флота расписанию, проводить тренировки личного состава в управлении парусами, маневрировании и производстве учебных стрельб по морским и береговым целям, добиваясь выполнения установленных нормативов по скорострельности стрельбы и точности поражения цели. Отчеты о проведенных тренировках и учениях регулярно представлялись в штаб флота.

Практические учения в море М. П. Лазарев считал основой боевой подготовки кораблей. «Морское дело наше, — говорил он, — требует постоянных занятий в оном (море. — Авт.)... Морской офицер, не зная дела своего во всех подробностях, никуда не годится» <7. С. 192>. М. П. Лазарев добивался от своих офицеров такого уровня подготовки, чтобы они могли не только требовать от подчиненных [241] умения исполнять свои обязанности и объяснять им различные вопросы военно-морского дела, но и показывать матросам, как нужно делать. «Худо, — писал он, — как вахтенный офицер приказывает что-либо на марсе или салинге, а сам не знает, как оно делается. Я надеюсь, что тех, которые служили у меня, в том никто не упрекнет» <5а. С. 4>.

Завершающим этапом ежегодной боевой подготовки Черноморского флота являлись «учебные сражения», или по современной терминологии — маневры, на которых проверялся уровень подготовки каждой из практических эскадр к ведению морского боя. На этих учениях М. П. Лазарев добивался того, чтобы корабли и соединения вели «бой» с применением наиболее решительных методов использования сил и оружия. И если участники маневров действовали не лучшим образом, Михаил Петрович повторял упражнения до тех пор, пока не добивался нужных результатов.

Адмирал М. П. Лазарев внес существенный вклад в развитие многих областей военно-морского искусства отечественного флота: в сфере совместных действий армии и флота — в высадку морских десантов, артиллерийское содействие приморскому флангу войск и воинские перевозки; в сфере самостоятельных действий флота — в нарушение морских коммуникаций, блокадные действия и уничтожение корабельных сил противника в укрепленном районе.

В области совместных действий армии и флота Михаил Петрович особенно большой вклад внес в подготовку, организацию и проведение десантных действий флота. До него никто из российских флотоводцев, начиная с Петра I и кончая Д. Н. Сенявиным, не разрабатывал так обстоятельно и глубоко теорию и практику десантных действий, как это сделал Михаил Петрович Лазарев в своих инструкциях, охватывавших весь комплекс вопросов, связанных с подготовкой, организацией и проведением десантных операций.

В боевых инструкциях впервые в истории военно-морского искусства были четко обозначены основные этапы подготовки и действий морского десанта: подготовка десантных [242] сил и средств и сосредоточение их в исходных пунктах посадки; посадка десанта на суда; переход десантного отряда морем; бой за высадку; решение поставленной задачи на берегу и свертывание сил. По каждому из этих этапов штаб флота разрабатывал под руководством М. П. Лазарева подробные инструкции, в которых давались указания соответствующим начальникам, что и как надо делать, чтобы выполнить поставленные задачи на каждом этапе операции. Особенно подробно была разработана инструкция по организации боя за высадку, который является наиболее сложным и вместе с тем самым важным и решающим этапом действий десантных сил.

В подготовительный период новым стало согласованное планирование предстоящих десантных действий в штабах флота и сухопутных войск и специальные тренировки десантных сил. Успешному решению поставленных задач способствовало также установление в это время тесного контакта адмирала М. П. Лазарева с командующим войсками генерал-майором Н. Н. Раевским, которые согласовывали между собой все принципиальные вопросы подготовки и проведения десантной операции.

В этот же период производились специальные учения по посадке десанта на корабли и высадке его на берег. Для этой цели выбирались такие участки побережья, которые по географическим условиям были максимально похожи на районы предстоящей высадки десанта. При проведении этих тренировочных учений М. П. Лазарев добивался отработки четкой организации высадки десантных войск на берег и взаимодействия между кораблями артиллерийской поддержки, десантными судами, гребными высадочными средствами и десантными войсками.

М. П. Лазарев впервые четко определил организацию командования силами десанта на каждом этапе операции и взаимоотношения между представителями морского и сухопутного командования.

Была предусмотрена посылка моряков в качестве офицеров связи в штабы десантных войск, что обеспечивало более четкое взаимодействие морских и сухопутных сил в ходе десантных действий. Интересным было также навигационно-гидрографическое обеспечение, впервые предусмотренное [243] М. П. Лазаревым при высадке морских десантов на Кавказское побережье. Он впервые также ввел в практику включение батальона моряков в состав морских десантов в качестве штурмового отряда десанта, предназначенного для захвата плацдарма. Им более детально была разработана методика ведения артиллерийского огня по намеченному месту высадки десанта, определены порядок взаимодействия, последовательности ведения артиллерийского огня по берегу линейными кораблями, фрегатами и судами сопровождения, а также поддержки высадочных средств тендерами и огнем гребных судов, использовавшихся в качестве средств высадки десанта.

Большой интерес представляет также метод артиллерийской поддержки сухопутных войск при ведении ими наступательных действий на морском побережье. Он заключался в непрерывном сопровождении наступающих войск артиллерией линейных кораблей и фрегатов, буксируемых паровыми судами вдоль берега параллельно наступающим войскам.

Адмирал М. П. Лазарев внес существенный вклад и в организацию воинских перевозок на военных кораблях. Им были определены численный состав десантных войск, размещаемых на линейных кораблях (свыше 1000 человек) и фрегатах (400–500 человек), количество принимаемых грузов и порядок размещения их на корабле. Благодаря блестяще и всесторонне заблаговременно продуманной организации была успешно осуществлена перевозка крупного контингента войск численностью более 10 тыс. человек в период Босфорской экспедиции Черноморского флота, проведенной под руководством М. П. Лазарева.

Из самостоятельных действий флота большой интерес (с точки зрения военно-морского искусства) представляют блокадные действия флота, которыми руководил адмирал М. П. Лазарев. Впервые подобными действиями он руководил на Средиземном море при блокаде Дарданелльского пролива в 1827–1829 гг. Выполняя блокаду Дарданелл, сочетавшуюся с одновременными действиями кораблей на морских коммуникациях Турции в Эгейском море, М. П. Лазарев полностью использовал боевой опыт Спиридова и Сенявина по блокаде проливов и так же, как [244] они, добился полного прекращения подвоза продовольствия в Константинополь морским путем.

Большой интерес для истории военно-морского искусства представляет содержание инструкций, разработанных М. П. Лазаревым для командиров кораблей блокадных сил. В этих инструкциях, изданных в виде приказов командующего Средиземноморской эскадрой, подробно рассмотрен метод блокады Дарданелл и даны соответствующие рекомендации командирам кораблей. Очень детально изложены вопросы приготовления корабля к бою и обязанности вахтенного начальника на парусном военном корабле. Эти инструкции являются существенным вкладом в развитие отечественного военно-морского искусства в таких областях, как блокадные действия флота, приготовление корабля к бою и несение вахтенной службы на корабле.

Дальнейшее развитие М. П. Лазаревым теории и практики блокадных действий получило в крейсерских действиях кораблей Черноморского флота у побережья Кавказа. Эти действия начались в 30-х годах XIX в. и носили вначале характер эпизодического крейсерства сил Черноморского флота с целью пресечения доставки англо-турецкой военной контрабанды на Кавказ морским путем. Но постепенно эпизодические действия крейсерских сил переросли в систематические действия флота по нарушению коммуникаций противника, а в конце 30 — начале 40-х годов они приняли характер ближней блокады Кавказского побережья, которая явилась наиболее эффективной формой борьбы на коммуникациях.

Новым в этих действиях было перерастание одной, более простой, формы борьбы на коммуникациях в другую, более сложную, форму борьбы на море. Это было обусловлено, с одной стороны, изменением цели борьбы на коммуникациях, с другой — ростом численности кораблей, привлекавшихся к достижению этой цели. Увеличение числа крейсерских сил позволило перейти от систематических действий флота по нарушению коммуникаций к более эффективной форме борьбы в виде ближней блокады Кавказского побережья. И хотя блокада не привела к полному пресечению военной контрабанды из-за [245] недостатка сил, но она все же серьезно затруднила ее доставку.

Михаил Петрович Лазарев как флотоводец внес существенный вклад в развитие тактики ведения боя в укрепленном прибрежном районе. В этой области военно-морского искусства он продолжил замечательные традиции своих предшественников — Петра I, Спиридова, Ушакова и Сенявина. Лазарев так же, как и они, был сторонником решительных способов ведения морского боя с превосходящими силами противника. И это он прекрасно продемонстрировал в знаменитом Наваринском сражении, сыграв решающую роль в полном разгроме турецко-египетского флота, стоявшего на якоре под защитой сильной береговой артиллерии. Хотя в этом бою участвовали не только русская, но и английская и французская эскадры, и Лазарев был всего лишь командиром линейного корабля «Азов» и начальником штаба эскадры, однако, по общему признанию, он стал героем номер один в этом напряженном сражении, завершившемся выдающейся победой союзного флота.

Главную роль в победе сыграла российская эскадра, действовавшая на решающем и наиболее трудном направлении против главных сил противника. Линейный корабль «Азов» под командованием М. П. Лазарева проложил сквозь сильный перекрестный огонь береговых батарей противника путь своей эскадре к назначенным огневым позициям в Наваринской бухте, а затем нанес мощный артиллерийский удар по турецким флагманам и уничтожил пять вражеских кораблей.

В этом бою М. П. Лазарев зарекомендовал себя как прекрасный тактик, умеющий быстро оценивать обстановку и принимать наиболее оптимальные тактические решения, направленные на полное уничтожение превосходящих сил противника. Он так же, как и адмиралы Ф. Ф. Ушаков и Д. Н. Сенявин, стремился главный удар наносить по флагманским кораблям противника, при этом с предельно коротких дистанций, что обеспечило успешный исход сражения в пользу союзного флота.

Неотъемлемой частью флотоводческого искусства Михаила Петровича Лазарева является его особый талант [246] и умение воспитывать и обучать личный состав флота, и особенно молодых офицеров. Созданная под руководством Михаила Петровича черноморская школа воспитания и обучения офицерского состава дала отечеству ряд выдающихся флотоводцев и деятелей военно-морского флота — В. А. Корнилова, П. С. Нахимова, В. И. Истомина, Г. И. Бутакова и других, прославивших отечественный флот в Крымскую войну или внесших большой вклад в последующее развитие флота.

Адмирал И. А. Шестаков, являвшийся одним из учеников М. П. Лазарева, в своих воспоминаниях писал, что секрет умения Михаила Петровича воспитывать людей, «помимо собственной его личности, вызывавшей невольное уважение, состоял главнейше в оправданной опытом аксиоме: окружи человека порядочностью, и он станет порядочным человеком».

Литература

1. Адмирал Нахимов: Сборник документов. М., 1945.

2. Боевая летопись русского флота. М., 1948.

3. История военно-морского искусства. М., 1963. Т. 1,2.

4. Кук Д. Путешествие к Южному полюсу и вокруг света. М., 1948.

5. Лазарев М. П. Документы. Т. 1.

5а. Лазарев М. П. Документы. Т. 2.

56. Лазарев М. П. Документы. Т. 3.

6. Нахимов П. С. Документы. М., 1954.

7. Никульченков К. И. Адмирал Лазарев.

8. Новосильский Л. М. Южный полюс: Из записок бывшего морского офицера. СПб., 1855.

9. Морской атлас. М., 1959. Т. 3. Ч. 1.

9а. Морской сборник. 1855. № 12.

10. Островский Б. Лазарев. М., 1966.

11. Русские и советские моряки на Средиземном море. М., 1976.

12. Русское военно-морское искусство. М., 1951.

13. Сивине М. Исторический очерк народной войны за независимость Греции. СПб., 1867.

14. Фирсов И. Полвека под парусами. М., 1988. [247]