Отдел шестой.
Крепостное дело в XX веке
Краткий очерк состояния крепостного дела за границей и в России
до начала русско-японской войны
Крепостное дело за границей
Уже к концу XIX века за границей и первым делом в Германии наметились новые пути в крепостном деле.
Первый путь, на который вступила Германия в крепостном вопросе, особой новизны еще не представлял, так как предусматривал только дальнейшее расширение обвода крепостей, являвшееся следствием непрерывно прогрессировавшей в дальности артиллерии.
Второй путь, касавшийся изменения формы элементов, образующих крепость, был действительно новым. Старые центральные крепостные ограды, окружавшие большие промышленные и политические центры, стесняли рост этих центров, что приводило к мысли о снесении старых оград и замене их значительно вынесенными вперед простыми ограждениями в виде отдельных небольших опорных пунктов, связанных железными решетками или сравнительно низкими валами со рвами, заполненными проволочной сетью. Затем повысившаяся меткость артиллерии и мощность фугасного снаряда давали основание полагать, что форт даже самого новейшего типа (броневой форт — Panzerfort) может быть быстро разрушен бомбардировкой и потому не является уже надежной опорной точкой главной крепостной позиции. На замену форта необходимо создать какую-то иную фортификационную форму, занимающую большую площадь с разброской на ней отдельных элементов ближней и дальней обороны.
Поводом к осуществлению на практике указанных путей в крепостном строительстве явилось предпринятое в 1898 — 1899 гг. [270] расширение крепости Мец в соответствии со вновь разработанным планом войны. Мец представлял собой тет-де-пон, прикрывавший одну из важнейших переправ на р. Мозель. Эта река в свою очередь прикрывала сосредоточение германских сил в Лотарингии и позволяла свободно пользоваться переправами через нее между Люксембургом и французской границей на юге. С началом войны немцам под защитой мецских укреплений предстояло перебрасывать через р. Мозель одну из своих армий силой в 6 корпусов (около 300 000 человек). Для одного размещения биваком такого количества войск требовалась площадь не менее 10 кв. км, соответствующая кругу с поперечником около 4 км. Такой площади да еще надежно обеспеченной от бомбардирования новейшими орудиями, прежняя крепость Мец с ее фортами, вынесенными от ограды всего на 3—4 км и общим обводом в 23 км, дать не могла. Поэтому приходилось подумать о более значительном выносе вперед укреплений, могущих обеспечить ядро рт бомбардирования. Это привело к тому, что с 1899 г. немцы решают сначала занять известное число точек на западных возвышенностях, которые в случае войны могли бы быть заняты французской осадной артиллерией. Такими точками оказались расположенные от 7 до 9 км от переправ через р. Мозель высоты: Сольни, Пуан-дю-Жур и лес Жоржимон. На юге, на правом берегу р. Мозель, тоже решено было занять удаленные от центра крепости на 9,5 км высоты Сент-Блаз и Сомми (см. ниже фиг. 140). Между указанными точками получались промежутки длиной от 4 до 7 км, которые были вполне пригодны для активной обороны крупных войсковых частей, но на этих точках необходимо было возвести такие опорные пункты, которые, будучи сами по себе сильными, способны были бы также к вполне самостоятельной обороне против атаки их со всех сторон как артиллерией, так и пехотой. Возникал вопрос, способен ли выполнить такую задачу даже новейший тип германского броневого форта — Panzerfort, только что (в 1898 г.) законченный на Мутциг-Мольсгеймской позиции-заставе. Ведь форт этот совмещал в себе и средства ближней борьбы (пехотная позиция), и средства борьбы дальней (артиллерия в броневых башнях) на сравнительно малом и тесном пространстве. Одно попадание сильнейших по действию снарядов выводило из строя броневые башни, следовательно и артиллерию, и кроме того могло также разрушить расположенные непосредственно под ними казематированные помещения для пехоты. Избегнуть этого можно было только рассредоточением обоих видов средств борьбы на возможно большей площади, что затруднило бы неприятельской артиллерии одновременное поражение этих средств и привело бы к большой затрате дорогостоящих снарядов в течение более или менее продолжительного срока. [271] В то же время желательно было, чтобы вся совокупность разбросанных на известной площади построек представляла нечто самостоятельно целое, управляемое единым начальником. Это могло быть достигнуто соединением построек между собой подземными сообщениями и окружением всей площади одной общей преградой, взятой частью под фронтальный, частью под фланговый огонь из отдельных элементов всей совокупности оборонительных сооружений. Так возникла фортификационная форма, названная первоначально укрепленной группой (Befestigungsgruppe).
Надо здесь заметить, что первоначально идея укрепленной группы возникла, не в Германии, а во Франции при брожении мыслей, вызванных кризисом фортификации с появлением бомб-торпедо: она была высказана анонимным автором статьи «Форты и мелинит» в журнале «Военные знания» (Sciences Militaires) за 1887 г. Затем десять лет спустя — в 1897 г. та же идея, но уже воплощенная в известную форму, выраженную чертежом, была приведена французским инженером капитаном Сандье в его статье «Организация, атака и оборона крепостей», которая в следующем 1898 г. появилась в русском «Инженерном журнале» в переводе и с комментариями профессора Инженерной академии Клокачева. Группа Сандье была названа автором «укрепленным плацдармом». В том же 1898 г. группы несколько иной формы, чем группа Сандье, предлагались еще двумя иностранными, авторами: бельгийским инженером профессором Дегизом и австрийским инженером Лейтнером. Дегиз проектировал группы, удаленные одна от другой (считая расстояние между осями групп) на 2,5 км, причем в каждую его группу входило три и четыре укрепления, расположенные одно от другого на расстоянии нескольких сотен метров, каждое укрепление должно было обороняться одним взводом пехоты и двумя-тремя скорострельными пушками, помещенными в броневые башни. Одно из укреплений имело в горже так называемые традиторные орудия, предназначенные для фланкирования промежутков. В обоих предложениях заложена была мысль достигнуть возможного уменьшения целей и расчленения элементов обороны, в то же время в обоих же предложениях чувствовалось, при расчленении единого форта на несколько мелких укреплений, затруднение, выражающееся в значительном [272] повышении стоимости всего сооружения. Этого оба автора пытались избегнуть тем, что отказывались от эскарповых и контрэскарповых стен во рвах и ограничивались достижениями безопасности от штурма укреплений только при помощи проволочной сети и железной решетки, обстреливавшихся лишь фронтальным ружейным огнем и огнем бронированных скорострельных пушек, так, по крайней мере, предлагал поступать в своих группах Дегиз.
Первая группа, возникшая в Меце, была расположена на высоте Сен-Кэнтен, в 80-х годах. Здесь имелся старый французский форт, возведенный ко времени франко-прусской войны, удаленный от центра города примерно на 3,5 км. Немцы, получив в эту войну Мец в свои руки, построили в конце 70-х годов на расстоянии около 1 км к западу от названного форта новый форт Манштейн, который в 80-х годах они бетонировали. Затем оба форта были соединены траншеями с траверсами, а внутри образовавшейся замкнутой площади под большой поперечной насыпью были построены казарма и погреба, а также были возведены несколько впереди и позади казармы броневые и открытые батареи. Вся эта группа построек была названа «Фесте Фридрих-Карл» (Feste Fridrich-Karl).
Однако эта «фесте» не представляла еще собой настоящей броневой группы (Panzergruppe), какую мыслили себе немцы, а [273] такой группой фактически явилась лишь начатая постройкой в 1899 г. «Фесте Лотарингия» (Feste Lothringen), расположенная (см. ниже фиг. 140) на северо-западном секторе крепости на вершине у дер. Сольни. Схема этой «фесте» или броневой группы приведена на фиг. 133. Здесь на площади около 1,10 кв. км были сосредоточены:
1) постройки ближней борьбы в виде: главного пехотного укрепления (Infanteriewerk), т. е., в сущности говоря, форта А, двух вспомогательных передовых опорных пунктов (Infanteriestutzpunkt) С и В, построенных специально для обстреливания скатов возвышенности, которые нельзя было обстрелять должным образом с форта А, и охватывающей тыл траншеи СССС гласисообразной профили;
2) постройки дальней борьбы в виде двух броневых батарей а.2 и а3 на 3 пушки 10-см калибра каждая, и одной бронебата-реи а1 на четыре 15-см гаубицы;
3) бетонные убежища 6, бетонная казарма е для артиллеристов;
4) проволочная сеть, окружающая как всю группу, так и в отдельности форт, опорные пункты и батареи. [274]
От форта А в исходящих его углах отходили вперед две потерны, оканчивавшиеся вращающимися броневыми наблюдательными постами О. Опорные пункты С и В были снабжены расположенными внутри них бетонными казармами-убежищами. Описанная «фесте» была закончена к 1903 г. и обошлась, по французским данным, в 8 млн франков довоенного времени.
Одновременно с «Фесте Лотарингия» начаты были работы на высотах Пуан-дю-Жур и леса Жоржимон. Здесь были возведены: на первой возвышенности — «Фесте Кайзерин» (Feste Kaiserin), а на второй — «Фесте Кронпринц». Первая «фесте» отличалась наибольшей силой и занимала (фиг. 134) площадь около 1,25 кв. км. В голове ее был расположен долговременный форт О1 и такой же форт О3 — в тылу, а по сторонам — два долговременных опорных пункта О2 и O4 из которых первый по силе не отличался от форта, имея в качестве преграды ров с проволочной сетью, фланкируемый из кофров. Промежутки между фортами и опорными пунктами были большей частью заполнены траншеями с постами для часовых, а спереди шла проволочная сеть, окружавшая всю «фесте» и взятая под фланговый огонь с фортов и опорных пунктов. Внутри «фесте» имелись две броневые батареи а с 1 5-см гаубицами и две такие же батареи 6 с 10-см пушками, казармы К, отдельные артиллерийские броневые наблюдательные посты НП и многочисленные потерны П, соединяющие различные оборонительные постройки между собой. В опорных пунктах и фортах имелись также бетонные убежища У. Эта «фесте» была закончена к 1904 г. и обошлась 18 млн франков.
«Фесте Кронпринц» по площади своей была несколько обширнее «Фесте Кайзерин», но по силе слабее: эта «фесте» была окончена в 1902 г.
В следующем 1903 г. задумано было устройство «фесте» на южных высотах Сент-Блез и Сомми, но за теснотой места получили, в сущности говоря, два броневых форта. Обе высоты представляли нечто, напоминающее сахарные головы. Для создания на каждой такой остроконечной возвышенности какой бы то ни было постройки пришлось прежде всего срезать верхушку и на образовавшемся плато уже возводить те или иные сооружения. Так как каждое плато все-таки оказалось не очень значительной площади, то ограничились тем, что окаймили его стрелковой позицией с наблюдательными постами, пулеметными установками и убежищами для дежурной части, а внутри образовавшейся ограды расположили казарму и броневые батареи; в результате, как сказано выше, получились два броневых форта, из коих первый, расположенный на высоте Сент-Блез, назвали форт «Хезелер». По французским источникам, в мировую войну оба форта слыли за «Фесте Хезелер». [275]
Все вышеописанные построенные «фесте» были прекрасно замаскированы как естественно, так и искусственно: местность внутри каждой «фесте» сохраняла в пределах возможного свой первоначальный вид, а отдельные постройки были иногда покрыты металлическим трельяжем, прикрытым землей, заросшей травой настолько, что их нельзя было отличить от окружающей местности; стены казарм и батарей прикрывались ползучими растениями (диким виноградом, хмелем и пр.); во многих местах были устроены ложные батареи (см., например, ложную батарею ЛБ «Фесте Кайзерин» на фиг. 134), ложные наблюдательные посты и пр.
Из других работ по усилению Меца, произведенных немцами до 1904 г., следует еще упомянуть срытие в 1901 г. южной части старой ограды и замену ее оборонительной решеткой.
Одновременно с усилением крепости Мец немцами с 1902 г. было предпринято также усиление Тионвиля, вокруг которого были возведены три «фесте»: Илланж, Гуетранж и Кенигсмахер — устройства, аналогичного с «фестами», начатыми в Меце.
Здесь уместно будет отметить, что в Германии с возникновением идеи укрепленной группы или «фесте» отпал прежний термин форт. В каждой «фесте» основу составляла самая сильная постройка ближней борьбы — безопасное от штурма пехотное укрепление (Sturmfreies Infanteriewerk). По существу это был тот же форт, но лишенный артиллерийского вооружения, и вот, чтобы подчеркнуть эту особенность постройки, немцы стали называть ее не фортом, а пехотным укреплением; для указания же на ее значительную обороноспособность, не уступающую прежнему форту с его мощными преградами, они прибавили к этому термину прилагательное — безопасное от штурма, т. е. обладающее мощными преградами, взятыми под фланговый огонь. Безопасные от штурма пехотные укрепления немцы возводили также в крепостях и вместо прежних фортов.
На фиг. 135 представлена схема такого безопасного от штурма пехотного укрепления. Оно имеет в плане трапецеидальное начертание. Вал сравнительно небольшого командования и обычно имеет гласисообразную профиль, переходя в пологий эскарп треугольного рва, на дне которого расположена эскарповая железная решетка на бетонном фундаменте и проволочная сеть на металлических кольях; ширина рва около 10 м, глубина — 6 м; контрэскарп бетонный с внутренней галереей для сообщения с кофрами м, из которых рвы напольного и бокового фасов получают фланковую оборону, кроме фронтальной с вала. В некоторых укреплениях вал имел трапецеидальную форму и такую же форму имел и ров, эскарп которого был земляной и решетка располагалась у его подошвы. Над контрэскарпом проходит прикрытый путь, который обычно над кофрами, а иногда [276] и посередине напольного фаса расширяется, образуя плацдарм, на котором располагается бетонный редюит Р, составляющий надстройку над кофром, с которым сообщается лестницей. Прикрытый путь служит главным образом сторожевой позицией и потому на нем располагаются врезанные в гласис улиткообразные посты X для часовых — бетонные или броневые; из них часовые наблюдают за расположенными у подошвы гласиса в особом передовом треугольном рву проволочными сетями шириной от 25 до 30 м. Под напольным валом или несколько отступая назад располагается убежище У для дежурной части. Небольшие убежища У устраиваются в различных местах напольного и боковых валов и над ними располагаются броневые наблюдательные посты Б. В позднейших типах укреплений под всем валом проходит круговая галерея.
В горже укрепления расположена просторная 2-х или 3-этажная казарма К с двумя выходами внутрь форта; к ней примыкает горжевой капонир Г для фланковой обороны горжевого рва. В горже имеется также входной плацдарм, защищаемый блокгаузом С. Казематированные помещения вначале возводились кирпичными и усиливались бетоном с песчаной прослойкой между обоими материалами; затем постройки стали делать сплошными [277] бетонными и только примерно с 1908—1909 гг. их стали усиливать железобетоном. Толщины сводов колеблются от 2 до 2,5 м. Наряду с «пехотными укреплениями» описанного устройства у немцев с конца 90-х годов стали появляться в крепостях, на предмостных позициях и для преграждения различных узкостей более легкого типа укрепления, называвшиеся пехотными опорными пунктами (Infanteriestutzpunkte). В германской литературе они слыли за укрепления «условной» или «относительной» безопасности от штурма, так как преграда их в виде треугольного рва с решеткой и проволочной сетью получала только фронтальную оборону с вала гласисообразной профили. Образец такого опорного пункта приведен на фиг. 136. Начертание гласисообразного вала — овальное, применительно к той местности, на которой возводился опорный пункт. Ров идет параллельно валу; в нем расположены проволочная сеть и решетка Р на бетонном фундаменте. На напольном участке вала расположены бетонные караулки а с броневыми наблюдательными постами. Внутри укрепления находится бетонная казарма, убежище К с блокгаузом 6 для фланкирования входа в эту казарму. Покрытия всех казематированных помещений более слабые, чем в пехотных укреплениях, будучи рассчитаны лишь на сопротивление калибрам не свыше 21 см. [278]
Пехотные опорные пункты применялись немцами обычно в качестве промежуточных укреплений между фортами или вспомогательных в «фесте», но также и в виде самостоятельных опорных пунктов на предмостных позициях Мариенбурга, Грауденца и Кульма и в перешейках Мазурских озер.
Мариенбург первоначально представлял собой крепость, которая в 1889 г. была упразднена, но с 1896 г. здесь на правом берегу р. Ногата (рукава Вислы) началась постройка долговременной предмостной позиции в расстоянии 5 км от железнодорожных мостов, по дуге протяжением в 11 км.
Грауденц также представлял собой в начале старинную крепость, заложенную в 1776 г. Фридрихом Великим и представлявшую в сущности крепостцу или цитадель Курбьер, оставшуюся и до последнего времени, а также ограду, примкнутую к р. Висле с несколькими наружными вспомогательными постройками. В 1873 г. крепость была упразднена, а с 1891 г. началось возведение предмостной долговременной позиции, подобной Мариенбургской.
Кульм, расположенный на правом берегу р. Вислы, в 25 км к юго-западу от Грауденца, представляет собой создавшуюся с 1902 г. предмостную позицию, которая вместе с позицией у Грауденца, укреплениями у Фордона и крепостью Торн образовала Торнский укрепленный район, о котором говорилось в своем месте. Укрепления Кульма были выдвинуты от переправы на расстояние в среднем 7 км, что позволяло войскам пользоваться переправой при наличии у противника дальнобойных тяжелых орудий. Общее протяжение позиции было около 12 км. За 5 лет немцам удалось возвести у Кульма 11 опорных пунктов типа приведенного на фиг. 136, с казематами, имеющими покрытие, способное оказывать сопротивление 15-см, а местами и 21 -см калибрам. Опорные пункты были удалены друг от друга на расстояние от 200 до 400 м.
С конца 90-х годов и в начале XX века немцы укрепляли также перешейки Мазурских озер.
Линия Мазурских озер в Восточной Пруссии представляла собой ряд укрепленных при помощи опорных пунктов батарей и блокгаузов, перешейков между озерами и главнейших путей сообщения, ведущих из пределов России в Восточную Пруссию, на протяжении около 70 км между Ангербургом и ст. Руджаны; затем, от этой последней до г. Ортельсбурга, на протяжении около 35 км тянулась сплошная линия блокгаузов, которая продолжалась и далее к юго-западу. Линия Мазурских озер находилась всего в 50 км от бывшей русской границы и представляла собой завесу перед кенигсбергским районом. Немцы придавали ей второстепенное оперативное значение — прикрытие [279] мобилизации и внутренних уездов Восточной Пруссии от покушений русской конницы и малых отрядов. Мазурские озера и Иоганигсбургские леса сами по себе являлись естественными преградами для действия крупных войсковых сил, и потому необходимо было только запереть все перешейки и важнейшие пути от налетов мелких отрядов, чем и объясняется характер расположенных здесь укреплений, представлявших собой те опорные пункты, тип которых был приведен на фиг. 136.
Наиболее важным пунктом всей линии считалась железнодорожная переправа у г. Летцена; здесь необходимо было преградить важную для русских железную дорогу Граево — Лык, для чего еще в 1844 г. был построен форт-застава, бетонированный в 90-х годах и дополненный целым рядом окопов и батарей, образовав «фесте Бойен». В остальных восьми узкостях Мазурских озер были построены укрепления типа, приведенного на фиг. 136, или броневые батареи, или бетонные блокгаузы вроде показанного на фиг. 137: блокгауз этот приспособлен для трехъярусной обороны и окружен проволочным заграждением. Блокгаузы, которые были построены между ст. Руджаны и Ортельсбургом и далее на юг, представляли собой кирпичные четырехугольные постройки, со срезанными углами, приспособленные к двухъярусной обороне, по 5—6 амбразур и бойниц на каждое направление. Они были расположены на расстоянии около 200—250 м друг от друга по лесным просекам шириной в 50—65 м и связаны общим проволочным заграждением в три ряда, в состав которого входило 2 проволочных каната толщиной в 1,25 см.
Во Франции еще в 1899 г. была образована высшая крепостная комиссия, которая объехала все французские большие крепости и установила новую программу крепостных работ 1900 г. Эта программа устанавливала прежде всего для каждой из 4-х больших крепостей (Верден, Туль, Эпиналь и Бельфор) расположение главной позиции обороны, затем — порядок, в котором должны были реорганизоваться эти крепости. Работы в крепостях касались прежде всего значительно большего, сравнительно с программой 1887г., усиления промежутков между фортами, более широкого применения в фортах броневых башен для легких скорострельных орудий и пулеметов и укрытия от взоров почти всех батарей главной линии обороны. [280]
С 1900 по 1903 гг. производились серьезные опыты в Бурже и Гавре с различными фортификационными постройками и между прочим с постройками, аналогичными русскому промежуточному полу капониру; постройки эти названы были казематами Буржа (casemates de Bourge) и с 1902 года начали получать свое практическое осуществление в фортах французских крепостей. С этого же года началась установка на фортах броневых башен для противоштурмовых и фланкирующих промежутки орудий и пулеметов, равно как броневых наблюдательных постов и будок для часовых. Новых фортов за это время не строилось, но теоретический тип форта появился; о нем речь будет ниже.
Крепостное дело в России
В России крупные работы по крепостному строительству были предусмотрены с назначением в 1898 г. военным министром генерала Куропаткина. Ставя на первом плане скорейшее усиление западной границы, Куропаткин не мог однако не считаться с обстановкой, сложившейся после японо-китайской войны 1894—1895 гг. на Дальнем Востоке, где приходилось серьезно подумать об усилении военного положения, которое и вошло в план мероприятий на ближайшее пятилетие 1899 — 1903 гг. В этот план входили между прочим постройка новой крепости в Порт-Артуре, усиление существовавшей уже крепости Владивосток и Николаевск-на-Амуре.
На западной границе в указанное пятилетие имелось в виду создать предмостные позиции у Рожан, Ломжи, Топилец и Желтки по р. Нарев, затем предположено было укрепление Ковеля и Влодавы и усиление Висло-Наревского плацдарма с восточной стороны постройкой новых фортов у Бениаминова, Непоренты, Александрова, Ремболыцизны и Шамоцина, а также форта Дембе близ Зегржа. В общем на бывшем передовом театре имелось в виду, по мысли самого Куропаткина, создать огромный, недоступный вторжению немцев укрепленный район, в котором западный фронт образовали бы крепости: Новогеоргиевск, Варшава и Ивангород — по р. Висла, южный фронт: Ивангород, р. Вепрж, Коцк-Влодавский озерно-болотистый район и наконец северный фронт по р. Нарев с крепостями — Новогеоргиевск, Зегрж, Пултуск, Рожаны, Остроленка, Ломжа и общим редюитом-крепостью Брест-Литовск.
Однако вследствие значительных урезок кредитов этот весь грандиозный план осуществлен не был. В 1899 г. были лишь составлены проекты фортов полудолговременного характера [281] для Рожан, Топильца, Желтки, Пултуска, Остроленок и Ковеля. Проект укрепления Ломжи был составлен в 1901 г., и с 1902 г. было приступлено к его осуществлению. Проект Влодавы был составлен только в 1903 г., но к сооружению крепости здесь так и не приступали вследствие начавшейся в 1904 г. русско-японской войны. Проекты остальных укрепленных пунктов также осуществлены не были, только с 1901 г. приступили к постройке фортов Дембе и Вениаминов, которые были почти закончены к началу русско-японской войны. Проекты фортов для Ковеля, Топилец, Желтки и других упомянутых выше пунктов, хотя и не были осуществлены, тем не менее представляют большой исторический интерес.
Ковель как железнодорожный узел и переправу на р. Турин предположено было укрепить созданием здесь круговой позиции.
Топилец и Желтки представляли собой переправы через верхний Нарев, в расстоянии: первый — 15 км, второй — 12 км к западу от Белостока. В обоих пунктах предполагалось вынести километров на 8—9 от переправ предмостные позиции дугового начертания.
Для всех указанных, пунктов были составлены в Инженерном комитете Главного инженерного управления в 1898 — 1899 гг., соответствующие проекты, причем в составлении их принимал участие профессор Инженерной академии Буйницкий, которым был составлен типовой чертеж форта. Так как суммы, предназначавшиеся на постройку указанных укрепленных пунктов, были довольно скромные, а для отдельных опорных пунктов, т. е. фортов была поставлена задача — оказывать сопротивление лишь снарядам 15-см калибра, то составленный Буйницким типовой форт носил полудолговременный характер. Термин «полудолговременный» означал, что форт должен удовлетворять тем же основным условиям, что и долговременный, т. е. иметь преграды, получающие закрытую фланковую оборону, и казематы, способные укрывать гарнизон от наиболее опасных снарядов неприятельской артиллерии, но так как таковыми снарядами были приняты 15-см, то бетонные казематы форта могли получить минимальные размеры толщин сводов, принятые в долговременной фортификации, т. е. 1,2 м; внутреннее пространство (емкость) казематов должны были быть также минимальными, и число фланкирующих рвы построек также должно было быть доведено до возможного минимума, словом, полудолговременные форты должны были представлять собой наиболее экономичную разновидность долговременных фортов.
Финансовые возможности военного ведомства того времени понуждали прибегать к такого рода «полудолговременным укреплениям», уже имевшим свое историческое прошлое в кампанию [282] 1866 г. при укреплении пруссаками захваченной ими саксонской столицы — Дрездена. Дрезденские форты имели блиндажи с покрытием из рада рельс и слоя бетона до 0,6 м с земляной обсыпкой в 0,9 м, а рвы их получали закрытую фланковую оборону из подобных же капонира и полукапониров.
На фиг. 138 приведена схема типового форта по проекту профессора Буйницкого для круговой ковельской позиции. Этот же тип предполагалось применить для предмостных позиций у Топилец, Желтки, Рожаны, Пултуск и пр. Для получения возможно экономной фланковой обороны рвов форту придано в плане ромбовидное начертание, при котором два напольных рва получают закрытую фланковую оборону из головного капонира К, прикрытого спереди треугольной земляной маской м, также обнесенной рвом, обстреливаемым фланковым огнем открыто из орудий, поставленных на барбетах б боковых фасов форта. Горжевые рвы как менее подверженные атаке получают фланковую оборону из открытого горжевого капонира ОК с барбетами, на которые могут в минуту необходимости выкатываться полевые орудия. Этот открытый капонир также имеет спереди окружающий его ров, участки которого обстреливаются фланковым огнем с переломов горжевого вала. Под напольным валом устроено небольшое бетонное убежище У, связанное короткой [283] потерной п с головным бетонным капониром, а внутри форта расположена бетонная казарма-убежище КУ в виде длинного коридора с нарами и скамьями, где половина гарнизона форта может расположиться лежа, а другая (за вычетом дежурной части, помещающейся в подбрустверном убежище У) сидя. Все казематированные постройки бетонные, но со сводами толщиной в 1,2 м. Стоимость такого форта была исчислена примерно в 100 000 руб., а возможный срок постройки — 2,5 месяца. В применении к соответствующей местности горжевой капонир расчленялся на два полукапонира, и вообще несколько видоизменялась и сама форма всего форта.
В 1901 г. профессор Буйницкий переработал в деталях вышеприведенный типовой форт и представил его на конкурс Главного инженерного управления. Оригинальной особенностью этого нового проекта, удостоенного первой премии, было то, что в нем проводилась идея возведения форта в такой последовательности, чтобы при необходимости прервать работы форт обладал бы известной обороноспособностью, а не представлял бы собой бесформенные груды материала, как это обычно имело место при возведении фортов в крепостях.
Из новых долговременных фортов, возводившихся в начале XX века в России, упомянем здесь о фортах Дембе и Вениаминов.
Форт Дембе прикрывал переправу через р. Нарев, находившуюся в 6,5 км к западу от малой крепости Зегрж, и связывал эту крепость с внешними укреплениями крепости Новогеоргиевск. Он представлял собой почти точный сколок с типового форта профессора Величко 1897 г.
Форт Вениаминов был построен в более чем в 4 км к юго-востоку от Зегржа и был одним из фортов той цепи их, которую предполагалось расположить для замыкания восточного фронта Висляно-Наревского укрепленного плацдарма. Он также был построен по типу форта 1897 г., но имел в отличие от Дембе пятиугольное начертане в плане.
Оба форта были начаты постройкой в 1901 г. и почти вполне закончены в 1904г. С 1902 г. приступлено было к постройке крепости у Ломжи.
Ломжа включала одну из важных переправ через р. Нарев, а километрах в 7 к югу от нее начинались так называемые Червоноборские высоты. Это гряда протяжением около 20 км и шириной около 4 км, значительно командующая над окружающей местностью и являвшаяся в случае прорыва немцев через Нарев великолепной позицией на прямом пути к важному Белостокскому железнодорожному узлу. Еще в 1888—1889 гг. на левом берегу Нарева предположено было создать предмостную позицию временного характера, для чего были построены саперами [284] два земляных редута с деревянными блиндажами. Затем в 1901 г. решено было обратить Ломжу в крепость долговременного характера, для чего проектировалось расположить на правом берегу Нарева центральную крепостную ограду в виде трех опорных пунктов в удалении от переправы в среднем около 1,5 км и соединяющих их земляных валов гласисообразной профили с треугольным рвом, получающим фланковую оборону из опорных пунктов и переломов самого вала; затем намечался фортовый пояс на правом же берегу Нарева из 5 фортов, удаленных от переправы в среднем на 4 км, по дуге протяжением около 9 км. В дальнейшем — имелось в виду обратить земляные редуты на левом берегу Нарева в долговременные форты; кроме того намечались еще 2 форта, как начало будущей Червоноборской позиции, тянущейся по гряде Червоноборских высот{8}. Все форты предполагалось возводить по образцовому типовому чертежу форта профессора Величко 1897 г.
С 1902 г. приступлено было к постройке опорных пунктов ограды на правом берегу Нарева, которые вместе с соединяющими их земляными валами со рвом спереди и были закончены в 1904г. Начавшаяся русско-японская война заставила прекратить работы в Ломже, а после войны сначала финансовые соображения, потом соображения, связанные с изменением общего плана обороны страны, привели к тому, что в 1909 г. Ломжа как крепость была упразднена совсем. Таким образом вместо намечавшегося внешнего обвода протяжением около 26 км крепость к мировой войне имела обвод протяжением около 18 км и включала в свой состав только 3 опорных пункта ограды с участками валов между ними; вместо же 2-х долговременных фортов на левом берегу Нарева оставались 2 старых земляных редута; так же точно не были выполнены постройкой намечавшиеся форты Червоноборской позиции. Опорные пункты ограды были возведены применительно к образцу типового форта 1897 г., но были несколько упрощены и удешевлены сокращением числа бетонных построек и уменьшением толщин сводов и стен с расчетом на сопротивление 21-см снарядам. Во рвах их и промежуточных позиций были установлены железные двухрядные решетки, проектированные строителем крепости военным инженером Шошиным. [285]
Кроме работ крепостного характера, за промежуток времени, предшествующий началу русско-японской войны, т. е. с 1900-го по 1904 г., в России были произведены серьезные опыты по артиллерийской и морской частям, связанные с крепостным строительством.По артиллерийской части, произведены были опыты стрельбы из фланкирующих построек с целью выработки наиболее рациональных способов вентиляции. Такие опыты производились в 1900г. в крепостях: Зегрже, Варшаве и Кронштадте; в 1901 г. в крепостях Ковна, Либава, Кронштадт, Новогеоргиевск, Осовец, на Охтинском полигоне под Петербургом. Наконец, осенью 1902г. в крепости Ивангород. Хотя все эти опыты и не дали вполне законченных результатов, все же они в значительной мере подвинули вперед вопрос о способах стрельбы из фланкирующих казематов и средствах для избежания скопления в казематах дыма и газов, причем были выработаны образцы некоторых специальных приспособлений и приборов, имеющих значение и по сие время. По части артиллерийско-морской имели большое значение опыты стрельбы Черноморского флота по опытный береговой батарее, построенной на Тендеровском мысу, близ Очакова, в 1901 и 1902 гг Стреляли из судовых орудий 12-дм и 6-дм калибров, с дистанций от 2-х до 8 кабельтовых. По чисто инженерной части в отношении устройства береговых батарей эти опыты дали ценные результаты. Бетонный бруствер толщиной в 3—4,3 м хорошо выдерживал попадания судовых снарядов, давая лишь выбоины, но не пробоины и полное разрушение; зато бетон траверсов батареи давал значительные отколы и поражение прислуги (которую изображали поставленные у орудий болванки) осколками; земляные обсыпки над траверсами, превышавшие бруствер на 1,8 м и казавшиеся вредными как демаскирующие батарею, на деле оказались полезными, так как при наличии у орудий металлических щитов, до высоты которых доходят обсыпки, силуэт батареи оказывается менее извилистым и заметным, чем когда траверсы срезаны в уровень с линией огня бруствера батареи. Эти выводы имели большое значение для будущего устройства береговых батарей. [286]
Порт-Артур как крепость; условия его возведения и состояние крепостных верков к началу осады в 1904 г. Влияние данных борьбы за Порт-Артур на дальнейшее развитие крепостного дела
Условия проектирования и постройки крепости Порт-Артур
В мае 1896 г. Россия заключила с Китаем договор о постройке Маньчжурской железной дороги, а в следующем 1897 г. Германия получила от Китая право на арендное пользование бухтой Киао-Чау на Шандунском полуострове. Это обстоятельство, а также видимое намерение Англии приобрести здесь такую же гавань, привело Россию к немедленному занятию двух лучших стоянок на Ляодунском полуострове: Порт-Артур и Талиенван (см. общую схему фиг. 139).
3 декабря 1897 г. русские суда появились на внешнем рейде Порт-Артура, а 15 марта 1898 г. в Пекине была подписана конвенция, по которой Китай уступал России Порт-Артур и Талиенван в арендное пользование на 25 лет с правом соединить эти гавани железнодорожной линией с Маньчжурской магистралью. В Талиенване для защиты прохода на рейд китайцами было построено несколько береговых батарей, но они были сильно повреждены японцами при занятии Талиенвана в 1894 г. и китайцами не исправлялись так же точно, как и русскими в период владения ими Квантунской областью, так как Талиенван и Дальний предполагалось оборудовать исключительно как коммерческие порты, военный же порт устроить только в Порт-Артуре. Порт-Артур в руках китайцев тоже был военным портом, соответственным образом укрепленным: там имелось 4 береговых батареи и несколько высоких земляных сомкнутых укреплений, окружавших город с востока и севера и соединившихся между собой земляным валом, получившим впоследствии название китайской стенки. Кроме того по окрестностям города было разбросано свыше двух десятков инпаней, т. е. казарм, обнесенных глинобитной стеной и имевших в плане форму квадрата; большинство из этих инпаней были, однако, разрушены. В общем укрепления Порт-Артура при передаче его китайцами никакой боевой ценности по тогдашнему времени не имели, и поэтому, заняв город и желая иметь здесь военный порт и базу для флота, России приходилось создавать здесь заново приморскую крепость, к составлению проекта которой и было приступлено на месте в том же 1898 г., когда Порт-Артур был захвачен. [287]
По мнению местной комиссии, прежде всего надлежало воспользоваться некоторыми старыми береговыми батареями, усовершенствовав их и надлежаще вооружив, а затем постепенно заменять эти батареи новыми. Что касается сухопутного фронта, то признавалось необходимым вынести линию фортов проектируемой крепости на Волчьи горы (фиг. 139), километрах в 8 от окраин старого города. Однако проект этот одобрен не был, и в Порт-Артур в октябре 1898 г. была командирована особая комиссия, которая составила другой проект. Последний отличался от первого тем, что его линия фортов не доходила до Волчьих гор, а шла примерно километрах в 4 1/2 от окраин города, по линии Дагушань — Драконов хребет — Панлуншан — Угловые горы — Высокая гора и высота Белый волк. Эта линия сухопутной обороны соответствовала требованиям прикрытия ядра крепости [288] от бомбардирования, но имела протяжение около 70 км и требовала 70-тысячного гарнизона и 528 орудий сухопутного вооружения, не считая вооружения берегового и резервного.
Междуведомственное совещание, на рассмотрение которого попал этот проект, стремясь к возможной экономии расходов на Квантуй как людьми, так и деньгами, высказалось против проекта, и последний одобрен не был. При этом высказано было пожелание, чтобы вообще гарнизон Квантуна не превышал наличного тогда там числа штыков и сабель, а именно 11 300 человек, дабы «организация охраны полуострова не являлась чрезмерно дорогой и опасной в политическом отношении».
Военное ведомство, приняв эту директиву, командировало летом 1899 г. в Порт-Артур профессора Величко, занимавшего тогда должность члена Инженерного и Крепостного комитетов, и дало ему для составления проекта крепости руководящие указания, среди которых в инженерном отношении наиболее важным было следующее: «Надо не бояться командующих высот, разброска сил хуже всего; недостатки местности можно исправить усилением возводимых укреплений». В соответствии с этими указаниями профессором Величко был составлен новый проект, на который, как указывал в своем отчете автор его, чрезвычайное влияние имела местность: «Подобного рельефа, особенностей почвы и поверхности, — писал профессор Величко, — не встречалось ни в одной из наших крепостей». В конечном результате, согласно составленному проекту протяжение сухопутной линии обороны, прошедшей по высотам Драконова хребта, на возвышенность впереди Кладбищенской горы, на Зубчатую гору, на возвышенность у д. Саншугоу, на Вальдшнепиный холм, на высоты у южного угла Западного бассейна и на гору Белый волк, вышло около 19 км, и проект этот был в 1900 г. утвержден.
Из фиг. 139 можно видеть, что центром дуги, по которой расположились форты сухопутной линии обороны крепости, был вход во внутренний рейд у оконечности так называемого Тигрового хвоста, а радиус этой дуги был около 4 км; дуга фортовой линии огибала внутренние бассейны, минуя горный массив Ляотешан, и замыкалась 8,5-км приморской позицией в виде тупого входящего угла около 12°.
Кроме главной оборонительной линии, состоявшей из фортов и промежуточных укреплений, батарей и редутов, проект предусматривал еще окружение старого города и восточного бассейна непрерывной центральной оградой из опорных пунктов временного характера на командующих пунктах и связывающих их ломаных линий — куртин кремальерного, бастионного и полигонального начертаний — в виде вала со рвом, имеющим [289] отвесный контрэскарп и фланковую оборону, частью открытую, частью — из фланкирующих построек.
Возведение главной оборонительной линии намечалось в первую очередь, но так как эта линия обладала явными недостатками, вызывавшимися экономическими соображениями, то во вторую очередь предусмотрены были различные передовые постройки и позиции (например, на горе Дагушань и впереди северо-западного угла крепости).
Приморский фронт должен был состоять из 25 береговых батарей, расположенных тремя группами: 1) группа Тигрового полуострова; 2) группа Золотой горы и Плоского мыса и 3) группа Крестовой горы. Кроме того, предусматривалась отдельная батарея на Перепелочной горе. На все береговые батареи было назначено 124 орудия, среди которых были следующие калибры: 25-см и 15-см пушки, 28-см, 22,8-см мортиры, 57-мм береговые пушки, полевые батарейные пушки и 6-дм в 3 т пушки.
Стоимость всех инженерных построек исчислялась в сумме около 7,5 млн. рублей; почти во столько же должны были обойтись артиллерийские средства. В общем на постройку Порт-Артурской крепости должно было быть отпущено около 15 млн рублей.
Хотя проект крепости был утвержден окончательно в 1900 г., к работам все же приступлено было несколько раньше. Но в силу малых денежных отпусков работы велись не сразу, а были разделены на три очереди, с расчетом окончить постройку всей крепости в 1909 г. До 1904 г., когда разразилась русско-японская война, всего на оборонительные работы Порт-Артура было отпущено 4 ¼ млн рублей, т. е. менее одной трети необходимого. Поэтому к означенному сроку в крепости было произведено немного более половины всех работ, причем наибольшее внимание было обращено на приморский фронт, который и оказался в большей степени готовности: на нем были возведены 21 батарея и 2 пороховых погреба, причем половина построек была в законченном виде.
На сухопутном фронте окончен был только один форт — № 4, 2 укрепления (4-е и 5-е), 3 батареи (лит. А, Б и В) и 2 питательных погреба. Остальные сооружения были или не окончены, или только начаты постройкой, или совсем не начаты. К числу неоконченных, но имевших как раз первостепенное значение при обороне крепости (так как на них велась сухопутная атака), относились форты № 2, 3 и временное укрепление 3-е.
В конечном результате Порт-Артур не удовлетворял прежде всего теоретическим условиям тогдашней нормальной крепости, так как некоторые укрепления наружного обвода отстояли от города на расстояние меньшее минимального предела — 4 км; так как форт № 3 был удален от него на 2,5 км, а форты № 4 [290] и 5 находились от окраины нового города даже в 1,5 км. Если даже считать охраняемой площадью только восточный бассейн, где укрывалась русская эскадра, то и тогда оказывается, что линия сухопутных фортов отстояла от границы местами (например, форты № 1—2) всего лишь на 3 км. Понятно, что такая близость укреплений к городу вызывала бомбардирование последнего и порта с первых же выстрелов, причем страдали суда, склады, госпитали, а по улицам города летали не только снаряды, но и ружейные пули. Такое сужение обвода, как мы видели выше, было вызвано исключительно экономическими соображениями и желанием вогнать протяжение обвода в соответствие со строго выделенной для Порт-Артура живой силой.
Это же сокращение длины оборонительной линии крепости привело к тому, что в нее не был включен на приморском фронте горный массив и полуостров Ляотешан, чем и воспользовались японцы: начиная с февраля 1904 г. (а война началась в ночь с 26 на 27 января) японский флот стал подходить на расстояние около 2 км к западному берегу Ляотешанского полуострова и безнаказанно обстреливать порт и город с дистанции 12—13 км. Впоследствии эту безнаказанность, а вскоре и бомбардировку с моря удалось ликвидировать постановкой на Ляотешане нескольких 6-дм сухопутных и морских орудий на импровизированных батареях.
Гораздо труднее было бороться с бомбардировкой на сухопутном фронте, а к этой бомбардировке японцы приступили после того, как убедились в невозможности овладеть крепостью с приморского фронта, который оказался в наибольшей степени готовности. Чрезмерно близкое расположение главной крепостной позиции от окраин города и восточного бассейна и [291] незанятие долговременными укреплениями таких важных передовых позиций, как Дагушань, Волчьи горы, Панлуншан и гора Высокая (занятие которых было предусмотрено в третью очередь работ, до которых дело не дошло) привело к катастрофическому концу. С каждым месяцем у японцев появлялись все новые и новые орудия: сначала — 13-см, потом 15-см, наконец, 28-см, которые они последовательно устанавливали на Волчьих горах, на Панлуншане, за Дагушанем в расстоянии от города всего 6,5—4 км, а от восточного бассейна и судов эскадры — в 7,5—5 км. Сначала целью бомбардировки японцы поставили передовые укрепления полевого и временного характера и форты северного участка крепостной позиции, а затем — в конце ноября 1904 г., когда им удалось постепенной атакой овладеть горой Высокой, с которой можно было видеть восточный бассейн, отстоявший от нее на 6 км, — они сосредоточили огонь по судам эскадры, которые и были вскоре выведены из строя.
Помимо недостатков в общем расположении крепости Порт-Артур нельзя не указать и на целый ряд технических недостатков в отдельных ее укреплениях, что также должно быть отнесено к причинам экономического характера. Хотя профессор Величко в своем отчете о проекте крепости и указывал, что «слабость гарнизона крепости в сравнении с растянутостью позиции должна быть восполнена тем, чтобы гарнизон этот мог найти в укреплениях надежное подспорье, и потому должно быть обращено внимание на придание веркам крепости значительной фортификационной силы, в особенности снабжение их солидными, фланкируемыми из кофров, рвами и надежными убежищами против артиллерийского огня», тем не менее на деле не все было так выполнено.
Прежде всего при проектировании порт-артурских укреплений базировались на официальной справке, данной азиатской частью тогдашнего Главного штаба, по которой у японцев предполагалось отсутствие артиллерии свыше 15-см калибра. Это привело для удовлетворения экономических условий к отказу от принятых тогда инженерным ведомством толщин [292] бетонных сводов казематированных построек в 1,5—1,8—2,4 м и сокращению в артурских укреплениях толщин сводов и стен на 0,3 м. Но во время производства работ, вследствие тех же экономических соображений, местное начальство разрешило военным инженерам сократить толщину сводов еще на 0,3 м, а местами и на 0,6 м. В конечном результате, на важнейших укреплениях, подвергавшихся сильнейшей бомбардировке, толщина сводов в жилых казармах и других важных органах обороны оказалась всего в 0,91 м. Были также нарекания на качество бетона, но компетентная комиссия выявила несправедливость этих нареканий. Но во всяком случае 0,9-м своды могли выдержать снаряды не свыше 15-см калибра. Между тем японцы подвезли 28-см береговые гаубицы, выгрузили их, пользуясь прекрасно оборудованным Россией портом Дальним, и стали бомбардировать их мощными снарядами порт-артурские укрепления. Этой бомбардировки 0,9-м своды построек, конечно, выдержать не смогли и пробивались с одного попадания. На 2-м форту два 11-дм снаряда попали в одну и ту же точку, и вторым попаданием был убит на месте начальник сухопутной обороны генерал Кондратенко, руководивший, в сущности говоря, почти всей обороной крепости.
Целый ряд других технических несовершенств порт-артурских укреплений, как то: необеспеченность кофров контрминными системами, отсутствие во многих постройках надежных входов и выходов, обеспеченных сквозниками, отсутствие долговременных органов фланкирования промежутков, не уничтоженные заблаговременно мертвые пространства впереди некоторых укреплений, незаконченность и отсутствие некоторых дополнительных укреплений и целый ряд мелких недоделок на фортах и укреплениях — все это, вместе взятое и имевшее ту же первопричину — экономию средств и неаккуратные отпуски кредитов, в сильной степени затрудняло оборону крепости и способствовало моральному истощению сил защитников.
Указанные обстоятельства настолько отдаляли крепость Порт-Артур от теоретического идеала крепости начала XX века, что многие военные писатели имели полное основание после русско-японской войны, говоря об обороне Порт-Артура, считать эту крепость не «долговременного», а лишь «полудолговременного» характера и с большой осторожностью делать из эпизода ее борьбы выводы для будущего. Тем не менее выводы эти делались большинством, заполнили собой не только русскую, но и иностранную литературу, причем последнюю даже в большей степени, и повлияли на дальнейшее развитие крепостного дела, почему и нуждаются в дальнейшем хотя бы в кратком рассмотрении. [293]
Влияние данных борьбы за Порт-Артур на дальнейшее развитие крепостного дела
В общем, борьба за Порт-Артур подтвердила многое, что указывалось и ранее в теории фортификации в отношении как общего расположения крепостей, так и устройства отдельных их элементов, но кроме того эта борьба выявила немало интересных данных в отношении деталей крепостных построек, причем эти данные получились сами собой потому, что обороняющемуся пришлось столкнуться с двумя основными фактами: 1) появлением у атакующего крепость противника артиллерии мощного калибра в виде снарядов 28-см гаубиц и 2) применением атакующим, после неудачных штурмов крепости, почти что так называемой школьной постепенной атаки, доведенной до периода ближней борьбы на укреплениях, с применением тех сап и мин, которые многими считались устаревшими и потому не заслуживающими внимания и изучения средствами.
Не говоря о таком давно уже известном указании из опыта прошлых войн, что на фортах не место тяжелым орудиям, между тем как в Порт-Артуре на 3-м форту имелась батарея на четыре 6-дм пушки, из обороны порт-артурских укреплений выявились следующие данные:
1) стрелков, располагаемых у линии огня фортов, надлежит как можно лучше укрывать, особенно на боковых фасах, от губительного шрапнельного огня. Это требование, как увидим ниже, привело к устройству у линии огня бетонного бруствера откидных металлических щитов, железо-бетонных козырьков и таких же или броневых стрелковых галерей, подбрустверных ниш и пр. Для наблюдателей и часовых на брустверах стали устанавливать броневые наблюдательные посты и будки;
2) внутри фортов обязательны ретраншаменты, т. е. внутренние позиции с надежными убежищами, позволяющие развивать по внутренности форта ружейный и пулеметный огонь в том случае, когда неприятель, овладев главным валом, будет стремиться вести дальнейшую атаку внутрь форта. В порт-артурских укреплениях ретраншаменты гарнизону приходилось создавать почти в последнюю минуту из земляных мешков, и даже такие слабые укрытия способствовали увеличению длительности обороны этих укреплений;
3) под главным валом форта необходимо наличие надежного убежища для дежурной части, которая могла бы по тревоге быстро появляться на боевой позиции, жилую же казарму для прочей, отдыхающей части гарнизона, необходимо располагать в горже форта, а еще лучше совсем выносить из последнего, дабы наилучшим образом предохранить от бомбардирования; [294] 4) органы фланкирования промежутков в виде промежуточных капониров и полукапониров по-прежнему являются главнейшими органами форта, но их необходимо тщательнейшим образом укрывать от косого огня противника;
5) фланкирование рвов при помощи кофров вполне себя оправдало, но при условии, что эти кофры были обеспечены от минной подземной атаки контрминными системами, а от надземной атаки булевыми колодцами — передовыми препятствиями, взятыми под сильный ружейный и пулеметный огонь;
6) все казематированные постройки должны впредь иметь надежные покрытия от снарядов самого крупного калибра, вероятного у противника — пока, как это оказалось у японцев, — от 28-см снарядов, но уже не пороховых, а фугасных, снаряженных новейшими бризантными веществами;
7) для упорства обороны и удобства сообщения все казематированные постройки желательно связывать между собой потернами, приспособленными при помощи броневых дверей с бойницами к упорной обороне шаг за шагом. От горжевой казармы необходимо отводить подземное сообщение на возможную глубину в тыл — для укрытого подведения резервов;
8) наконец все казематированные помещения должны хорошо вентилироваться, освещаться электричеством и снабжаться водой.
Все эти выводы были взвешены самым тщательным образом и нашли себе отражение как в русских, так и в иностранных проектах долговременных укреплений, появлявшихся с 1906 г. В России эти выводы были особенно детально разобраны защитником Порт-Артура военным инженером Шварцем, который будучи после войны назначен преподавателем тогдашней Инженерной академии, написал в 1907 г. обстоятельный труд «Влияние данных борьбы за Порт-Артур на устройство сухопутных крепостей», в котором предложил новый способ организации фортового пояса из фортов, соединенных долговременными фронтами, и составленный им проект долговременного форта, удовлетворяющий всем вышеприведенным выводам из Порт-Артура.
Первый вопрос, который после русско-японской войны занимал умы русских военных инженеров, касался выработки новых норм для толщин покрытий и стен долговременных построек, рассчитанных на попадание 28-см фугасных бомб. С целью определения этих норм уже в 1906 г. были произведены некоторые предварительные опыты в крепости Владивосток, где, кстати сказать, новые форты и батареи, строившиеся с 1900 г., по существу своему были во многом схожи с порт-артурскими и после войны очевидно нуждались в серьезных усовершенствованиях. Здесь решили пожертвовать некоторыми наиболее устарелыми постройками, имеющими бетонные казематы с 1,5-м [295] сводами, над которыми взорвали 9-дм и 11-дм бомбы, снаряженные 16 и 24 кг пироксилина. Опыты эти не дали надлежащих результатов, и вопрос о норме толщин сводов остался неразрешенным. Инженерный комитет после долгих обсуждений временно постановил увеличить на 0,3 м нормы покрытий казематов, существовавшие с 1896г., и взамен прежних 1,8—2,1 — 2,4-м толщин принять соответственно: 2,1—2,4—2,7-м.
В начале 1907 г. в иностранной литературе начинают появляться сведения о применении в крепостном строительстве вместо бетона нового строительного материала железобетона, до того времени находившего себе применение лишь в гражданском строительстве в виде так называемых сводов системы Монье. Фактически, как показала более поздняя литература, в Германии железобетон нашел себе частичное применение в крепостном строительстве еще в 1888 г., но затем был оставлен в пользу обыкновенного цементного бетона жирной консистенции, а с 1907 или 1908 гг. бетон снова стал вытесняться или во всяком случае дополняться железобетоном. Во Франции серьезные опыты с железобетоном производились в Вердене в 1895 — 1896 — 1897 гг., а с 1900 г. его стали применять в крепостном строительстве, причем в 1906г. были произведены опыты стрельбы по железобетонным постройкам во время маневров под крепостью Лангр.
В России на применение железобетона в крепостном строительстве обратил впервые внимание профессор Инженерной академии Н. А. Житкевич, который после тщательного наблюдения над крепостными постройками из обыкновенного цементного бетона нашел в последнем столько отрицательных свойств, что, базируясь сначала на заграничное строительство, а затем изучая и сам на опытах свойства железобетона, стал вести с 1907 г. пропаганду в пользу этого последнего материала для крепостных сооружений{9}.
Под непосредственным руководством профессора Житкевича в течение 1907—1908 гг. производился ряд предварительных опытов по взрыванию пироксилиновых зарядов и снаряженных пироксилином бомб 9- и 11 -дм калибров над железобетонными плитами и сводами с целью выяснения свойств железобетона в сравнении с бетоном. Такие опыты были произведены в 1907 г. на Волковом поле (Охтинский полигон) под Петербургом и в 1908 г. — на Усть-Ижорском полигоне и на рифе Кронштадтской косы. Кроме того, в 1907 г. сверх программы были произведены на Ромбертовском полигоне, под Варшавой, опыты взрывов [296] и стрельба по железобетонным козырькам и щитам военных инженеров Шошина и Гиршфельда, на которых профессор Житкевич присутствовал в качестве члена комиссии.
На основании всех данных опытов, сведенных вместе профессором Житкевичем, и сделанных им заключений Инженерным комитетом Главного инженерного управления в октябре 1909 г. была составлена «Инструкция для устройства перекрытий казематов в крепостных сооружениях». Эта инструкция рекомендовала для новых построек следующие конструкции сводчатых перекрытий:
а) для больших пролетов (свыше 3-х м) слоистую конструкцию из внутреннего железобетонного свода толщиной в 0,46 м, песчаной прослойки в 0,91 м и бетонного тюфяка в 1,5 м, усиленного в верхней своей части тремя рядами железных сеток;
б) для малых пролетов (до 3-х м) — сплошную конструкцию из бетонного свода толщиной в 2,4 м, усиленного вверху тремя рядами железных сеток, а снизу — одним рядом сетки; для таких же пролетов рекомендовались и сплошные железобетонные своды толщиной на 0,30 м меньше бетонных.
Из других вопросов, вызванных к обсуждению опытом Порт-Артура, кроме материала и толщины сводов казематированных крепостных построек, следует прежде всего упомянуть «О крепостях большого диаметра». Этот вопрос вызвал в России на страницах военной печати в 1908 г. большую полемику, имевшую практические последствия. Дело в том, что Порт-Артур, как мы видели выше, имел слишком малый диаметр наружного обвода. Это привело к тому, что крепость насквозь простреливалась японскими орудиями. К 1908 г., когда был затронут вопрос о диаметре крепости, досягаемость новейших образцов осадных орудий достигла 12 км. Вследствие этого обстоятельства сначала в особых заседаниях, происходивших по крепостным вопросам в соответствующих учреждениях, а затем в печати стали раздаваться голоса за необходимость создания крепостей диаметром около 20—22 км в тех случаях, когда в центре крепости находится обширный населенный пункт, важный порт, вообще площадь больших размеров и большого значения. Однако при столь значительном диаметре крепости, а следовательно и соответственном (около 70 км) протяжении главной крепостной позиции, образование последней из прежних одиночных фортов, отодвинутых друг от друга в среднем на 3 км, и заблаговременно подготовленных промежутков, становилось чрезмерно дорогим (до 125 млн рублей), а гарнизон крепости возрастал до нежелательно большого числа в 65 000 человек. В силу указанных соображений некоторые инженеры стали предлагать организацию главной крепостной позиции в таких крепостях [297] большого диаметра не из фортов, а из совокупности их, т. е. так называемых фортовых групп площадью каждая около 2 кв. км. Напомним здесь, что в Германии схожие по устройству сооружения, именуемые «фестами» или крепостцами, получили свое практическое осуществление уже с 1899 г. в крепости Мец, которая с образованием из таких «фест» нового обвода сделалась образцом крепостей большого диаметра или, как их стали позже называть, широкого расположения.
Из частностей устройства новых крепостей по опыту Порт-Артура упомянем здесь еще вопросы о центральной крепостной ограде и междуфортовых промежутках. По поводу центральной ограды, которая в Порт-Артуре была возведена в первую очередь, а между тем не сыграла никакой роли, так как до нее не дошло дело, многие стали высказывать сомнение, нужна ли она в крепостях вообще? По поводу организации между фортовых промежутков, ссылаясь на то, что под Порт-Артуром огромную роль в августовских штурмах играла расположенная между 2-м и 3-м фортами старая китайская стенка, благодаря главным образом которой были отбиты японские штурмы, военный инженер Шварц (участник обороны крепости) в своем труде, о котором было упомянуто выше, предлагал смыкать форты участками долговременной ограды, обращая тем самым фортовый пояс как бы во вторую ограду. Надо, впрочем, заметить, что аналогичное предложение о сомкнутии междуфортовых промежутков, не базируясь ни на какой боевой опыт, а лишь на одни теоретические обсуждения, делал еще в 1899 г. военный инженер Пруссак в статье «Опыт исследования нормального типа современной сухопутной крепости», помещенной в «Инженерном журнале» за 1899 г. (№ 10 и 11). Но как в 1900 г. предложение Пруссака не встретило в специальной литературе сочувствия большинства военных инженеров, так в 1908 г. предложение Шварца встретило даже возражение, и мысль автора сомкнуть промежутки между фортами была сопричислена к «ересям в крепостном деле», а проектируемая им крепость названа «крепостью-городищем». Что же касается вопроса о центральных крепостных оградах, то он остался в прежнем положении.
Большое внимание было уделено в специальной литературе после русско-японской войны также вопросам ближней борьбы и среди них — вопросу о подготовке крепостей, вообще и фортов в частности к подземной минной обороне{10}.
Не остались без внимания и другие средства ближней борьбы: разработаны были типы минометов и бомбометов, ручных гранат; были предложения, правда, со стороны одного германского изобретателя, [298] касающиеся применения огнеметов, но они не внушили к себе уважения и достаточного доверия со стороны инженерного начальства, почему были отклонены, получив зато практическое осуществление у немцев в мировую войну 1914 — 1918 гг.
Наконец наряду со всеми перечисленными вопросами русскими военными инженерами в период времени, непосредственно следовавший за Порт-Артуром, усиленно обсуждался вопрос и о детальном устройстве фортов, причем различными авторами были составлены проекты таковых, о которых будет сказано ниже.
Краткий очерк состояния крепостного дела за границей за период времени от окончания русско-японской войны до начала мировой (1906—1914 гг.)
Крепостное дело за границей
Из иностранных государств особенно широко и разумно использовала для крепостного строительства опыт Порт-Артура Германия. Уже с 1905 г. в трудах выдающихся тогдашних писателей: Шретера, Фробениуса, Тепфера, Ставенгагена и др. делались из этого опыта разнообразные выводы и предложения, а позже переводились на немецкий язык труды русских военных инженеров, так или иначе затрагивающие этот опыт. Есть основание полагать, что отдельные предложения поверялись полигонными опытами, обсуждались Инженерным комитетом, применялись частично на крепостных маневрах и т. д.
Наиболее горячая работа по крепостному строительству велась с 1904 г. в крепостях Мец, Тионвиль, на скале Истейнер-Клотц (броневые батареи у железной дороги, идущей вдоль правого берега верхнего Рейна, между Гюнингеном и Неуенбургом), а также на восточной границе — в Кульме, Грауденце, Кенигсберге и в перешейках Мазурских озер. В 1904 году отпуск денежных средств на крепостное строительство сравнительно с предшествующими тремя годами был увеличен в среднем на 3 850 000 марок. В общем же с 1900 по 1914 гг. на крепостное строительство была отпущена 471 848 481 марка, но к этой сумме надо еще добавить расходы на приморские крепости, на крепостную артиллерию и на средства освещения в крепостях. Так что за 15 лет расходы на крепости по артиллерийской и инженерной части достигали в среднем около 16 млн рублей в год, распределяемых на 35 крепостных управлений. [299]
Из всех германских крепостей, совершенствовавшихся за десятилетие от начала русско-японской и до начала мировой войны (1904—1914 гг.), самой крупной по размерам и самой мощной по своим фортификационным постройкам и по вооружению, несомненно, являлась крепость Мец. На этом образце крепости наиболее ярко выявилась эволюция долговременной фортификации за указанный выше период времени. О том, как возникла мысль расширения Меца и обращения ее в гигантскую современную крепость активного характера, было уже сказано в главе XXVIII. Там же было указано, что до 1904 г. немцами на левом берегу Мозеля было сооружено 3 «фесте»: Лотарингия, Кайзерин и Кронпринц, а на правом берегу, на юге — два броневых форта: Хезелер и Сомми (фиг. 140). [300]
С 1905 г. на правом берегу Мозеля закладываются новые «фесте»: Вагнер, Луитпольд и форты Шени, Лавальер, Мей, а впереди них, в расстоянии от центра крепости около 13 км, отдельные броневые группы-батареи: де-Сорбей, де-Мон, де-Сильи и С. Барб. В 1907 г. закладывается последняя «фесте» фон дер Гольц. На фиг. 141 приведена схема «фесте» Вагнер, законченной в 1907 г. и отличающейся по своему устройству от прочих до сего времени возводившихся «фесте» левого берега. Здесь мы видим почти сплошное нагромождение построек ближнего боя (фортов и опорных пунктов), прикрывающих с флангов две основных броневых батареи B1 и В2. Из приложенных к чертежу обозначений можно составить себе достаточно ясное представление о всей группе и приходится лишь обратить внимание, что в этой новой группе немцы применили одну новинку — в виде батареи В3 на две 15-см пушки на железнодорожной установке. На левом фланге этой батареи очевидно открытой, но долговременной по устройству, устроен бетонный пороховой погребок, а метрах в 150 позади и в стороне — бетонное же укрытие для орудий. Железнодорожный путь, по которому подвозятся орудия, отходит в тыл и тянется далее внутрь крепости в северо-восточном направлении к лесу Опиталь, где были расположены батареи и запасные магазины. [301]
В общем этот новый образец «фесте» в отличие от тех «фесте», которые были устроены на левом берегу Мозеля до 1905 г., обращает на себя внимание заботой об организации ближней обороны: вначале строятся 2 броневые батареи и на них основывается вся сила «фесте», но затем не ограничиваются обеспечением от внезапного захвата этих батарей путем окружения их проволочными сетями и целой серией наблюдательных постов, а создают на флангах и в тылу сооружения ближнего боя форты и опорные пункты, с которых постройкой фланкирующих органов обороняют все ближние и дальние участки местности, окружающей «фесте». К этому надо еще добавить необычайное развитие подземных сообщений — потерн, связывающих между собой все отдельные элементы «фесте».
Почти одновременно с «фесте» Вагнер строилась и соседняя с ней к востоку «фесте» Луитпольд (у селения Орни), имеющая аналогичное устройство, но несколько меньшие размеры и соответственно меньшее количество отдельных элементов.
В 1907 г. была заложена последняя «фесте» фон дер Гольц на правом берегу Мозеля, у Мерси. Это была одна из крупнейших [302] «фесте» Меца. Вначале здесь тоже построили броневые батареи, а потом стали их окружать фортами и опорными пунктами и всеми средствами развивать организацию ближней обороны: устройство особых минных казематов с зачатками контрминных систем, устройство бетонных блокгаузов для фланкирования в изобилии расположенных кругом фортов и опорных пунктов проволочных сетей, постройка промежуточного полукапонира, фланкирующего промежуток между этой «фесте» и северным укреплением Шени; постройка этого полукапонира была начата только в 1911 г., а постройка блокгаузов для фланкирования сетей — в конце 1913 г. и в начале 1914 г. В общем эта самая большая из всех «фесте», занимавшая площадь в 205 га, к началу войны не была закончена. Стоимость ее в таком незаконченном виде расценивается французами в 19,5 млн франков; в законченном виде «фесте» обошлась бы немцам в 25 млн марок.
Около 1908 г. крепостное начальство спроектировало новую «фесте» между фортом Мей и селением Мальрой. Это был очень интересный по замыслу проект, который не успели до начала войны привести в исполнение: «фесте» была только разбита на местности. Сначала предполагалось возвести поперек дороги из Меца в С. Барб, в 1500 м к северо-востоку от форта Мантейфель, неподалеку от селения Виллер-д'Орм, броневую батарею этого же названия; она должна была состоять, как это видно из схемы, приведенной на фиг. 142, из трех броневых башен с 10-см пушками с небольшим капониром, пристроенным к северному краю бетонного массива батареи, обстреливающим вдоль входную аппарель. Для обеспечения батареи от внезапного захвата с южной стороны к массиву ее должна была примыкать стрелковая траншея полукруглого начертания с небольшим бетонным убежищем У. Вся батарея с траншеей окружалась проволочной сетью шириной в 8 м, наблюдение за которой должно было производиться часовыми, размещенными в броневых будках 6, разбросанных по насыпи батареи и траншеи. Затем постепенно к батарее должны были быть пристроены дополнительные сооружения. Прежде всего, от северного угла ее массива предусматривались отходящими две потерны П : одна, длиной в 90 м, вела к броневому наблюдательному посту О, внедренному в проволочную сеть, расположенную впереди батареи (к востоку); другая, длиной в 70 м, вела к бетонному убежищу-казарме К, выход из которой в виде длинной аппарели вел в северную траншею длиной в 280 м, имевшую кремальерное начертание. В этой траншее имелись еще три небольших бетонных убежища У и две пулеметных установки. Снаружи траншея окружалась проволочной сетью шириной в 8 м, сливавшейся с сетью, окружавшей батарею и южную траншею; [303] сеть эта охранялась часовыми в броневых будках, расположенных на бруствере северной траншеи. Кроме того, вся совокупность построек окружалась снаружи еще проволочной сетью в две полосы шириной каждая в 8 м. По такому проекту стоимость всего сооружения, представлявшего по существу уже не одинокую батарею, а группу («фесте»), исчислялась в 1 720 000 марок. Но затем были составлены дополнительные проекты, предусматривавшие: 1) потерну, отходившую от полукапонира в северной части батареи к небольшому бетонному блокгаузу Б, скрытому в ближайшем к батарее лесу де-Гримон; потерна эта шла с уклоном в 1/15; стоимость ее с блокгаузом была определена в 100 000 марок; 2) другую потерну, также исходившую из северной части самого массива батареи, тянувшуюся на протяжении 160 м к юго-западу, где она входила в расположенную там бетонную казарму для артиллеристов батареи, пулеметчиков и одной роты пехоты, составлявшей гарнизон северной и южной траншей; горжа казармы оборонялась из бойниц, проделанных в фасадной стене, и из небольшого полукапонира у северного края казармы, окруженной со всех сторон проволочной сетью. Стоимость казармы площадью 96 м х 16 м и потерны была исчислена в 650 000 марок. Таким образом, вся «фесте» с указанный добавочными постройками должна была стоить около 2,5 млн марок.
К 1908 г. на правом берегу Мозеля других «фесте» кроме Вагнера, Луитпольда и фон дер Гольца (находившейся в постройке) построено не было, и только позже появились «фесте» у Сент-Барб, де-Мон и Сорбей, которые носили характер «фесте», проектированной для Виллер-д'Орм. Особенность этих «фесте», в сравнении с прежними, заключалась в том, что в них главное значение придавалось броневым батареям, а пехотные позиции, устраивавшиеся при них в виде траншей или опорных пунктов, лишь прикрывали их от внезапного захвата. Такой характер «фесте», возводившихся на правом берегу и в более значительном удалении от ее центра, чем прежние «фесте», объясняется тем, что против этих фронтов немцы не могли ожидать правильной атаки Меца со стороны французов: здесь в случае обхода возможна была лишь артиллерийская атака и атака открытой силой, против которых были вполне достаточны выдвинутые значительно вперед броневые батареи, надлежаще обеспеченные от захвата.
1908 г. явился для немцев переломным этапом: с этого времени они отрешаются от возведения «фесте» того типа, который ими был принят раньше. Действительно на образце проектировавшейся «фесте» у Виллер-д'Орм мы видим, что в правобережных «фесте» первенствующее значение придается [304] броневым батареям. Затем оказывается, что на левом берегу Мозеля на промежутке между «фестами» Лотарингия и Кайзерин в 1908 г. создается новая «фесте» Вольфсбер, носящая совершенно особенный характер, не схожий ни с характером прежних «фесте» левого берега, ни с характером новых «фесте» правого берега. Местность здесь ровная, почти без всякой растительности и наблюдается почти вся целиком с позиций атаки. Единственное надежное средство оказать здесь сопротивление артиллерийской атаке немцы видели в создании хорошо примененной к местности позиции, по структуре своей носящей полевой характер, но по устройству — долговременный. По французским данным, здесь была создана позиция на два батальона. В каждом батальонном районе имелась солидная, просторная бетонная казарма со всеми необходимыми приспособлениями для пребывания в ней во время сильной бомбардировки. Впереди казармы устроены траншеи с бетонными одеждами внутренних крутостей — для поддержек, с бетонными же убежищами или в самих траншеях или вблизи них. Еще далее впереди находится передовая линия траншей, изобильно снабженная бетонными убежищами, броневыми наблюдательными постами и такими же будками для часовых, пулеметными установками, фланкирующими впереди расположенную проволочную сеть и местность, наконец установками для подвижных бронекареток Шумана. Все это окружено со всех сторон проволочной сетью, а внутри всей «фесте» помещены еще два броневых наблюдательных поста для руководства огнем батарей «фесте» Лотарингии, расположенной уступом назад и не имеющей дальнего обзора.
С 1909 г. наблюдается в Меце (см. фиг. 140) застройка промежутков между левобережными «фестами» промежуточными небольшими группами и фортами: таковы «фесте» Лейпциг, укрепления Боа-де-Дам и Мариваль, форт Вемон к северо-востоку от «фесте» Лотарингия. На многих из этих укреплений, равно как и на фортах и опорных пунктах правобережных «фесте», с этого времени возводятся специальные органы фланкирования промежутков, схожие с русскими промежуточными капонирами и полукапонирами. В значительной степени развиваются также проволочные заграждения на металлических кольях, в несколько полос по ширине, и тщательно подводятся под фланковый огонь с особых фланкирующих построек. Так, на форту Боа-де-Дам для обеспечения фланкирования промежутка между укреплением Мариваль и «фесте» Кайзерин были поставлены броневые пулеметные казематы, несколько напоминающие собой по устройству броневые галереи для стрелков, которые в 1909 г. предлагались в России профессором Буйницким [305] для установки на фасах фортов, подверженных сильному поражению во фланг; такие галереи однако не были приняты вследствие их дороговизны. У немцев в Меце они нашли себе применение, будучи дороже русского изобретения, так как имели большую вместимость и большую толщину стенок.
В общем, с 1909 г. в Меце наблюдалось проявление немцами больших забот об организации ближней борьбы: от прерывчатого наружного обвода из отдельных «фесте» они постепенно начинают переходить к прежнему сплошному обводу, в котором «фесте» являются лишь сильными опорными узлами; от крепостного плацдарма активного характера мало-помалу переходят в сторону чисто оборонительных мероприятий, что особенно начинает выявляться непосредственно перед началом мировой войны и особенно во время нее.
Замечательные работы, характеризующие приспособление крепости Мец к чисто пассивной обороне с одной стороны, а с другой стороны — необычайное искусство немцев применяться к местности, были произведены на северо-западном участке наружного обвода крепости. Здесь в расстоянии от переправ через Мозель 8,5 км имелся длинный и узкий хребет Горимон, который сильно выделялся среди окружающей местности, имея крутые склоны, особенно в сторону неприятеля; впереди лежащая местность изрезана складками, доставляющими противнику готовые подступы, укрытые от фланкового огня. Немцы не приняли здесь шаблонного решения в виде создания по концам хребта «фесте», хотя бы и снабженных органами фланкирования промежутка между ними, а придумали нечто своеобразное: с 1911 г. они стали здесь отрывать непрерывный ров на склоне, обращенном к неприятелю. Поперек этого рва от места до места были устроены двухэтажные фланкирующие постройки, нижний этаж которых фланкировал сам ров, а верхний, вооруженный полевыми пушками, обстреливал впереди лежащую местность (снова идея промежуточных капониров). Позади этого рва на вершинках были возведены три более или менее обозначившиеся группы самых разнообразных построек: здесь были убежища, траншеи, наблюдательные посты, пороховые погребки, орудийные и пулеметные установки — все тщательно примененные к местности, разбросанные, но долговременного характера. Вся совокупность построек получила наименование позиции Горимон. Передовой ров этой позиции протяжением почти в 6 км к началу войны не был еще закончен и начинался от Амонвильерских каменоломен, которые также были использованы немцами довольно искусно для преграждения промежутка между вольфсбергской и горимонской позициями. Работы здесь состояли в устройстве группы траншей, обильно снабженных [306] подземными убежищами и окруженных рвом, выделанным в скале и фланкируемым из кофров. По свидетельству французских инженеров, это было замечательное сооружение, могущее оказать сильное сопротивление как артиллерийскому обстреливанию, так и ближней атаке, и на котором немцы показали свое искусство использовать для обороны объект промышленного характера.
На правом фланге горимонской позиции с 1914г. едва было приступлено к постройке на возвышенности 333,5 — в расстоянии 250 м от селения Фев — весьма оригинального укрепления того же названия (укрепление Фев), проект которого был составлен еще в 1909 г. Это была не «фесте», а расчлененный форт, как понимался этот термин в тогдашней австрийской литературе, о чем речь ниже. Укрепление Фев (фиг. 143) представляло группу из трех долговременно оборудованных траншей: западной — А, северной — Б и восточной — В, дававших огонь по трем главным направлениям. Эта группа охватывалась со всех сторон рвом, имевшим в плане форму трапеции, основания которой имели длину в 440 м и в 200 м, а высота — 340 м. Ось этой трапеции имела направление на северо-восток. Ров имел ширину в 20 м, на дне его была расположена проволочная сеть. Фланкирование рва производилось на напольном и боковых [307] фасах из двойного кофра к, вооруженного 8 пулеметами, и из одиночного кофра к1, вооруженного 4 пулеметами; оба кофра были спереди покрыты проволочной сетью шириной в 10 м, расположенной у подошвы гласиса. Горжевой ров получал фланковую оборону из пулеметного капонира, пристроенного справа к жилой казарме, в фасадной стене которой были устроены бойницы для обстреливания местности в тылу укрепления.
Внутри укрепления были разбросаны: броневой наблюдательный пост о, четыре броневых наблюдательных будки для часовых б, вделанные в бетонные массивы с небольшими убежищами, одно убежище у для дежурной части, одна бетонная караулками. Все эти постройки были связаны с казармой и кофрами при помощи потерн п.
Кроме всего этого, укрепление было в изобилии снабжено сильными органами фланкирования промежутков, а именно: 1) полукапонир, устроенный под броневым постом для часового севернее западной траншеи А, фланкировал двойную полосу непрерывной проволочной сети, направлявшейся на запад до горимонской позиции; 2) небольшой кофр Ф, вооруженный 6 пулеметами, фланкировал 3 пулеметами местность в направлении на правый угол селения де-Флеви, расположенного на правом берегу Мозеля, в 10 км к северо-востоку от селения Фев, а 3 остальными пулеметами — местность в южном направлении от укрепления Фев; 3) небольшой промежуточный полукапонир Т, расположенный южнее восточной траншеи В, вооруженный двумя 77-мм пушкаКш, обстреливал местность в направлении на колокольню вышеупомянутого селения де-Флеви и южнее на угол в 50°; наконец 4) промежуточный полукапонир ПР, примыкавший к горжевой казарме и вооруженный двумя 100-мм пушками, обстреливал местность в направлении на селение Фальи, расположенное на правом берегу Мозеля, в 12 км к юго-востоку от селения Фев и в 2,5 км к северо-востоку от форта Мей, а также на 50° к северу от этого направления.
Из приведенного обзора постепенного развития крепости Мец в XX веке вплоть до начала мировой войны видно, насколько гибко и разнообразно было решение немцев в отношении применения новейших фортификационных форм к характеру местности, подлежавшей усилению: сначала «фесте» там, где достаточная площадь позволяла разбросать и в то же время связать в одно целое постройки дальнего и ближнего боя, затем броневые форты-батареи там (высоты С.-Блаз и Сомми), где местные условия не позволяли устроить «фесте»; затем на правом берегу снова «фесте», но несколько иного характера с сильными броневыми батареями, связанными на юге с фортами [308] и опорными пунктами, сильно подготовленными для ближней борьбы; на востоке — частично такие же «фесте», частично форты или просто выдвинутые вперед броневые батареи, обеспеченные от захвата системой траншей, окруженных вместе с батареями проволокой в одну общую группу. Затем, на северозападном фронте оригинальное применение к местности вольфсбергской позиции, горимонской позиции, использование амонвильерских каменоломен, сооружение расчлененного форта на высоте впереди Фев, наконец заполнение больших промежутков между левобережными «фестами» Вольфсберг — Кайзерин — Кронпринц рядом промежуточных укреплений, снабженных сильными органами фланкирования.
К началу мировой войны главная оборонительная линия Меца не имела еще законченного вида, особенно на северном фронте, где между «фесте» Лотарингия и последним построенным фортом Мей оставался совершенно свободный промежуток в 8 км длиной, так как «фесте» у Виллер-д'Орм была только намечена, проектированная «фесте» южнее Мальроа даже и не была намечена. Так же точно не были еще закончены работы на промежутках между «фесте» Кайзерин и Кронпринц на западном фронте крепости. Поэтому работы на этом последнем продолжались до апреля 1916г. и состояли в заполнении промежутков между «фестами» и вновь возведенными фортами сплошными полосами проволочных сетей, для самого тщательного фланкирования которых строились пулеметные промежуточные капониры и полукапониры. На северном фронте промежуток между строившимся фортом Фев и готовым фортом Мей, по общей линии Семекур — Ружи — Шайли — Антильи — Файли, был сплошь замкнут рядом окопов и полевых укреплений с проволочными сетями, причем промежутки между укреплениями были взяты под фланговый огонь из особо построенных бетонных пулеметных промежуточных капониров.
С 1 апреля 1916 г., когда в достаточной мере были обеспечены собственно крепостные позиции, большая часть наличного состава и необходимая материальная часть строительств были направлены на южный фронт крепости для организации передовой позиции, опирающейся правым флангом хребтом Арри в р. Мозель, а левым — в «фесте» Сорбей, и идущей по направлению Мариель — Поммерье — Верни — Шеризей — Боа Кама. Работы на этой позиции получили особое развитие после апреля 1916 г., когда вполне выяснилось, что надежды на одоление Вердена стали тщетными. Здесь была создана настоящая укрепленная [309] зона протяжением около 20 км и глубиной от 1,5 до 2-х км. Участок этой зоны длиной в 4 км от Ломмерье до Шеризей приведен на фиг. 144. На указанную глубину 4, а местами и 5 последовательными рядами, проходящими через важнейшие точки местности, расположены были в шахматном порядке бетонные постройки разной величины и назначения. Количество этих построек было так велико, что едва ли могло соответствовать тем наличным силам, которые предполагалось здесь расположить для обороны; очевидно большим количеством бетонных сооружений имели в виду замаскировать перед атакующим способ занятия местности войсками. Так, между Мариелем и Хот-Грев (на дороге из Меца в Страсбург) на протяжении 13 км французами было насчитано 800 бетонных построек, в большинстве своем законченных весной 1917 г. Прочие постройки достраивались до самого перемирия. Постройки имели плоское покрытие толщиной от 0,6 до 1,2 м с расчетом на сопротивление 15-см и 21-см снарядам. Часть построек была расположена [310] по военным гребням, другая — на обратных склонах. Назначение построек было разнообразное: здесь были и убежища на 10—12 человек пехоты и убежища для укрытия прожекторов и орудий, имелись и наблюдательные посты, равно как в изобилии фланкирующие постройки для орудий и пулеметов, искусно перемешанные с прочими так, что их трудно было различить, в то же время они были так расположены, что могли действовать не только по промежуткам, но внутрь и даже в тыл всей зоны. Впереди хребта, на котором были расположены эти постройки, устроена была проволочная сеть в две полосы, отстоявших одна от другой на 15 м; полосы шли зигзагами, подводясь под фланковый огонь из некоторых пулеметных казематов. Все описанные сооружения предполагалось в последнюю минуту соединить окопами и ходами сообщения, которые были лишь слабо развиты.Артиллерия была размещена в 1,5—2 км позади, на открытых установках, но с бетонными убежищами для прислуги и такими же пороховыми погребками. Наблюдательные пункты были устроены солидно и в большом количестве.
Противотанковые орудия помещались во время бездействия вместе с обслуживающими их номерами в бетонных убежищах, а в момент действия должны были выкатываться на барбеты. При этих орудиях также были устроены наблюдательные пункты. Вся укрепленная зона снабжалась водой при помощи нагнетательных насосов, приводившихся в действие машинами; насосы и цистерны с водой были расположены в местечках Шеризей и Куэн-сюр-Сейль. В большей части построек имелось электрическое освещение, для чего использовали дизели, взятые из «фесте» Лотарингии.
Впереди зоны была еще подготовлена прикрывающая зона или предполье, имевшее целью сколь возможно дольше задержать противника перед главной зоной; оно состояло из разбросанных на местности однорядных проволочных сетей из тонких металлических кольев, опутанных колючей проволокой, и многочисленных мелких убежищ, сделанных из листового железа или дерева и покрытых землей; по-видимому, эти убежища были предназначены для занятия их легкими пулеметами. [311]
Вся сила описанной выше укрепленной зоны с маскирующим ее предпольем заключалась в многочисленности и разбросанности мелких бетонных построек, площадью примерно в 25 кв. м каждая. Совершенно справедливо указывалось одним французским писателем, что «нельзя даже себе представить, какое количество артиллерийских снарядов пришлось бы затратить на то, чтобы забросать и окончательно обезвредить такую зону». К этому следует еще добавить, что внезапное для подходящего неприятеля появление целой сети окопов и ходов сообщения, развивающих по местности сильный ружейный огонь, также сыграло бы немаловажную роль в смысле затруднительности быстрого овладения такой зоной. Как увидим ниже, это новая, выявленная мировой войной и современными средствами поражения идея как называют ее французы, распыленной фортификации нашла себе современное практическое осуществление при организации Германией в мирное время обороны ее новой восточной границы.
В описанном виде бывшая германская крепость Мец воплощала собой высшую ступень развития крепостей XX века: ни в одном другом государстве такой крепости не было. Но Мец в мировую войну атаке не подвергся, и потому судить о том, в какой мере он выдержал бы боевой экзамен, можно только гипотетически. Французский инженер генерал Бенуа, назначенный после перехода Меца во французские руки начальником инженеров этой крепости и оценивающий, кстати сказать, стоимость ее долговременных сооружений к началу войны в 250 млн франков (около 9—3 млн руб. довоенного времени), говорит, что «если бы Мец был атакован с теми средствами артиллерии и наблюдения, какими французы располагали в 1914 г., то он оказал бы сопротивление по всему вероятию неодолимое, ибо французские 155-мм пушки и 220-мм мортиры по дальности своей могли быть установлены лишь в зоне дальности крепостной артиллерии и их разрушительная сила едва могла бы проявить себя и то на слабых и несущественных частях. Не то, конечно, было бы при наличии тех могущественных средств, которыми французы располагали в 1917 — 1918 гг.». И здесь французский инженер приводит ряд слабых мест в фортификационных постройках Меца, благодаря которым эти постройки могли бы оказаться разрушенными (частично плохого качества бетон, недостаточные его толщи в некоторых подземных сооружениях, малая толщина брони в броневых установках и пр.). Однако [312] германские войска в 1917—1918 гг. были в достаточной мере обстрелянными и упругими в обороне, и одним разрушением фортификационных построек достигнуть быстрого овладения крепостью может быть и не удалось; об этом французский инженер умалчивает.
На своей бывшей восточной границе Германия за последние годы перед мировой войной также вела довольно крупные работы в крепостях, на что указывают размеры израсходованных на крепостное строительство сумм, причем особое внимание обращалось, по-видимому, на усиление крепостей: Торн, Кенигсберг, Познань и Грауденц. Для последних, например, двух крепостей в Инженерном комитете инспекции крепостей были даже составлены в начале 1913г. новые проекты фортов, в которых проводились новые и оригинальные тенденции, клонящиеся, однако, к усилению способности этих сооружений вести ближнюю борьбу, особенно выявившуюся в Порт-Артуре; одновременно разброской отдельных элементов форта (эта разброска, как мы видели выше, ярко была выражена в проекте укрепления Фев в крепости Мец) на возможно большей площади имелось в виду затруднить неприятелю пристрелку по каждому из них в отдельности и по всем вместе сразу.
К пояснительной записке об устройстве этих новых фортов были приложены три типовых чертежа таких построек, поименованных прежним термином Sturmfreies-Infanteriestutzpunkt (безопасный от штурма пехотный опорный пункт), но по существу представляющих форты широкого расположения; этот термин был бы для них уместнее, тем более что и в записке все время говорится о широком расположении форта: «широкое расположение форта и большая потребность места являются выражением новейших принципов фортификации»; «...широко расположенные форты сравнительно легко, в зависимости от требований времени, могут быть применены к новым взглядам и перестроены»; «...широкое расположение форта облегчает принятие мер к тому, чтобы сопротивление форта не было окончательно сломлено, когда в него ворвется неприятель, и чтобы легче было вновь овладеть им». И действительно, приданные форту размеры в плане — около 500 м по фронту и около 300 м в глубину вполне всему этому способствуют. Кроме трех типовых чертежей фортов к записке приложены два типовых чертежа обеспеченной от штурма броневой батареи на четыре 10,5 см гаубицы, а также два чертежа опорного пункта, обеспечивающего от захвата расположенный в горже промежуточный капонир, вооруженный четырьмя 7,7-см пушками или легкими полевыми гаубицами.
На фиг. 145 приведен образец наиболее мощного типа форта, с надлежащими пояснениями, характеризующими его устройство. [314] Главнейшими его частями являются: 1) главная позиция абв в виде люнетообразной постройки; 2) внутренняя позиция гд в виде прямолинейного участка насыпи; 3) казарма К с примыкающими к ней: сбоку — промежуточным полукапониром Пр.К, а сзади — горжевым капониром; при этом казарма увенчана двумя броневыми башнями ББ с 10,5-см гаубицами, броневым наблюдательным постом НП и снабжена установками со средними минными аппаратами (весом в 17 кг), выкатываемыми для стрельбы на подвижной платформе МА, а также расширенной караульной башней РКБ для управления действием минных аппаратов и огнем промежуточного полукапонира; 4) наружный ров треугольной профили с солидным бетонным контрэскарпом; ров получает фронтальную оборону с бруствера главной позиции и фланковую — из двойного кофра Дв.к и одиночного — Ок.; 5) расположенные на флангах форта открытые установки для средних минных аппаратов М An, с бетонными убежищами; 6) передовой ров с проволочной сетью, охватывающий форт со всех сторон.
Этот новый тип форта, долженствовавший очевидно прийти на замену прежних «фесте», следовательно являвший собой новую и последнюю фортификационную форму германского крепостного строительства перед мировой войной, несомненно, обладал своими характерными преимуществами, выражавшимися: 1) в наличии трехъярусной ружейной обороны: главная позиция, внутренняя позиция и позиция тыловая, над горжевой казармой; 2) в разбросанности различных органов обороны на большой площади и вследствие этого малой уязвимости их артиллерийским огнем противника; в частности горжевая казарма значительно удалена от боевой позиции и не может поэтому одновременно с ней подвергаться обстрелу; 3) в наличии трех линий преград (рвы и проволочные сети), находящихся под фланговым и фронтальным огнем; 4) в наличии сильных органов фланкирования промежутков (гаубичные башни и промежуточный полукапонир); 5) в наличии большого количества казематированных сообщений (галереи, потерны); 6) в наличии большого количества средств ближней борьбы: бронированные пулеметы и автоматические револьверы, установки для минометов, контрминные системы. Гарнизон такого форта исчислен всего в одну роту. Но столь мощное оборудование форта очевидно не могло не отразиться на его стоимости, выражающейся 8 млн марок довоенного времени (около 4 млн рублей).
Другие два типа фортов, приведенные в записке, разосланной генерал-инспектором крепостей управлениям последних, являются облегченными образцами: идея их та же, что и приведенного, [315] но количество составных их элементов и группировка несколько иные, что отражается и на стоимости, понижающейся до 6,85 млн марок и даже до 5 млн марок.
Что касается опорных пунктов, прикрывающих промежуточные капониры, расположенные в качестве самостоятельных построек, то стоимость таковых понижается до 1,25 млн марок и до 900 000 марок. Наконец обеспеченные от штурма броневые батареи исчислены в сумму от 2 до 3 млн марок.
Не останавливаясь затем на работах немцев за рассматриваемый период в их приморских крепостях (Вильгельмсгафене, Киле, Данциге и особенно на Гельголанде), где каких-либо выдающихся фортификационных форм кроме броневых батарей на 30,5-см орудия не встречаем, перейдем к краткому очерку состояния в Германии за этот период вопроса об атаке и обороне крепостей.
Надо заметить, что до русско-японской войны германская армия в области военно-инженерного искусства интересовалась только полевым военно-инженерным делом, да и то в применении его к маневренной войне. О войне позиционной тогда никто не помышлял, а крепостное дело вообще было уделом лишь сравнительно небольшого круга специалистов-инженеров и пионерных батальонов, причем этим делом руководила инспекция инженеров, пионер и крепостей. Армия вопросами крепостной войны не интересовалась, и крепостные маневры производились чрезвычайно редко. Характер действий при осаде и обороне крепостей регламентировался двумя инструкциями: «Belagerungsanleitung» (Наставление для осады) от 3 апреля 1902 г. и «Verteidigungsanleitung» (Наставление для обороны) от 29 апреля 1903 г., но обе инструкции считались секретными и ими пользовались только в крепостях, все же войсковые начальники и сами войска с этими инструкциями знакомы не были.
После русско-японской войны под влиянием Порт-Артура положение изменилось: крепости и связанная с ними крепостная война пробудили к себе в Германии больший интерес. В 1905 г. появился солидный труд, изданный Прусским большим генеральным штабом, под заглавием «Крепость в войнах Наполеона и в войнах новейшего времени» (см. русский перевод инженер-полковника Войновского-Кригера, 1907 г.). В предисловии указывалась цель труда: «При издании предлагаемого труда прусский генеральный штаб руководился сознанием, что крепости в настоящее время приковывают к себе все большее внимание широких кругов армии». В самом труде, ставившем себе прямой задачей исследование влияние крепости на ход военных операций, указывалось, что в крепостной войне наибольшее значение имеет не сила верков, а огонь с них, непоколебимая [316] воля коменданта и дух гарнизона; что развитые маневренные крепости, отвечающие современным требованиям, несомненно, имеют большую цену; такие крепости должны представлять собой «подготовленное поле сражения». Наряду с этим в общем заключении подчеркивалось, что «в крепостной войне не следует искать чего-либо своеобразного, так сказать, особой отрасли военного дела. Такое обособленное представление могло возникнуть только в период существования прежних маленьких крепостей; теперь же, когда сферы полевой и крепостной войны часто сливаются, когда действия против укрепленной позиции едва ли чем отличаются от действий на поле атаки против фортовой крепости, оно является безусловно ошибочным». Но здесь же добавлялось, что «условия атаки и обороны в крепостной войне частью отличны от таковых же полевой, каждый отдельный случай требует здесь особого решения. Во всяком случае в крепостной войне всегда придется считаться со средствами техники. Высшие руководители и их органы должны быть вполне знакомы с крепостной войной во всем ее объеме, только тогда они могут из своих крепостей извлечь действительную пользу и только тогда они не будут в ужасе отступать перед неприятельскими крепостями, как перед чем-то непреодолимым». Приемы овладения крепостями труд не разбирал: он лишь рекомендовал «уклоняться от продолжительных осад и... там, где этого требует ход войны, дерзко идти на крепости, стремясь использовать каждый благоприятный момент для возможного сокращения атаки».
Но труд генерального штаба писался, когда еще не были известны все данные борьбы за Порт-Артур, где снова воскресла постепенная атака с превалирующим значением ближней борьбы. Это обстоятельство пришлось взвесить. И вот в 1907 г. с целью практической проработки вопроса атаки и обороны крепости в современных тому периоду времени условиях предпринимается крепостной маневр под крепостью Познань. В противоположность французам, обратившим на крепостном маневре 1906 г. под Лангром главное внимание на тыл осады, и англичанам, воспроизведшим в 1907 г. под Чатамом главным образом ближнюю атаку фортов, немцы под Познанью стремились передать все стороны крепостной войны в одном и том же масштабе, обратив особое внимание на технику управления войсками. Из этого маневра было сделано много полезных выводов, которые выявились в последовавших затем реорганизациях пионерных войск и введении в их снаряжение различных новых технических средств борьбы. В 1908 г. прусским большим генеральным штабом была произведена крепостная поездка в окрестностях Кенигсберга, а в 1909 г. производилась такая же поездка офицеров [317] генерального штаба в крепость Мец. Хотя обе поездки производились с целью выяснения условий атаки и обороны некоторых фронтов этих крепостей, но попутно на них решались и общие вопросы крепостной войны в новых условиях.
Выводы из всех этих крепостных маневров и поездок обсуждались особой комиссией, составленной в 1909 г. из различных представителей от генерального штаба, военного министерства, инспекции крепостей, пионерных войск, пехоты, артиллерии, кавалерии и пр. В этой комиссии принимал также большое участие тогдашний обер-квартирмейстер большого прусского генерального штаба, генерал Дейнес. Результатом работы этой комиссии было появление в свет в 1910 г. официального «Наставления для ведения борьбы за крепости» («Anleitung fur den Kampf urn Festungen»), изучение которого предписывалось отныне всему командному составу армии («всем начальникам могут быть в военное время поставлены задачи, разрешение которых требует знания этого наставлениям, — говорилось в предисловии). В новом наставлении, впервые приподнимавшем завесу, за которой до сего времени скрывалось в Германии все крепостное дело, прежде всего проводилась «общность основных положений для ведения полевого боя и крепостной борьбы», рассматривавшейся как известного рода эпизод, откуда и название — «борьба за крепости» (Kampf um Festungen) вместо прежнего термина «крепостная война» (Festungskrieg). Осторожные немцы однако подчеркивали в наставлении, что «крепостная борьба, начинаясь обыкновенно полевыми действиями, постепенно переходит в поддерживаемую сильнейшим артиллерийским огнем и всеми средствами техники борьбу за укрепления, причем борьба эта требует более основательной подготовки и сопряжена с большей потерей времени, чем действия в открытом поле».
Не отрицая возможности применения в будущей войне всех существовавших до того времени способов овладения крепостями, но умалчивая почему-то о нечаянном нападении, которым они, между прочим, в мировую войну пытались овладеть бельгийской крепостью Льеж, немцы указывали в наставлении, в противоположность тому, что говорил раньше в своем труде их генеральный штаб («дерзко идти на крепости»), что «против больших крепостей обыкновенно необходимо вести осаду», добавляя, однако, что «слабые крепости могут быть, при обстоятельствах, взяты ускоренной атакой, средствами полевой армии или частями осадных формирований». Такие «обстоятельства» сопутствовали немцам в мировую войну при взятии ряда бельгийских крепостей, французской крепости Мобеж и некоторых французских фортов-застав. Эти же «обстоятельства» [318] позволили немцам овладеть ускоренной атакой русской крепостью Новогеоргиевск, а крепостью Ковно — даже простым штурмом.
Далекие от того, чтобы шаблонизировать осаду крепости какой-либо «схемой», немцы в наставлении такой схемы и не давали, ограничиваясь последовательным изложением в параграфах хода осады и обязанностей отдельных лиц и служб. Но в «Руководстве по фортификации для военных школ» издания 1911 г. в развитие и пояснение хода осады, излагаемого по новому наставлению, была приведена примерная схема атаки на современную крепость, и на этой схеме подробно были показаны работы обеих сторон на поле атаки протяжением около 11 км; при этом в состав главной крепостной позиции входили 4 главных укрепления или форта, 1 броневая группа (по типу «фесте») и 6—7 пехотных опорных пунктов. На схеме можно было видеть и атрибуты прежней постепенной атаки в виде параллелей, зигзагообразных подступов и перекидных сап, но в более разреженном виде и с тщательным применением к местности.
Надлежит еще добавить, что официальное наставление, описывая общий характер действий сторон, доводило дело и до ближней борьбы, придавая ей выяснившееся опытом Порт-Артура значение с указанием некоторых общих ее приемов; детали, касающиеся преодоления разного рода преград и производства минных и подрывных работ, составляли по-прежнему принадлежность специальных наставлений, частью секретного характера, как, например, «Pionier Sturm — Anleitung fur Angriffre auf moderne Fortfestungen» («Инструкция саперам для штурма современных фортовых крепостей»), частью официальных, как, например, вышедшее в 1911 г. «Sprengvorschrift» («Наставление по подрывному делу»), где излагались подрывные и минные работы.
Франция шла в затылок Германии первой, но отнюдь не по масштабу крепостного строительства, который в России был, несомненно, крупнее, а по планомерности и целесообразности намеченных работ. После русско-японской войны во Франции неуклонно продолжались работы в крепостях, начатые в 1900 г. по широкой программе, составленной главной крепостной комиссией, основанной в 1899 г. Наибольшее внимание французского командования было устремлено на совершенствование двух важнейших укрепленных районов: Верден — Туль и Эпиналь — Бельфор, особенно первого. Район этот состоял из двух фланговых опорных крепостей Вердена и Туля и связывавших их в огневом отношении фортов-застав: Женикура, Тройона, де-Парош, Кам-де-Ромен, Лиувиля, Жиронвиля и Жуй. Обе опорные крепости неустанно развивались в течение 12 лет, предшествовавших [319] мировой войне, и, несомненно, представляли собой лучшие образцы французских сухопутных крепостей.
Приведем здесь описание крепости Верден.
Верден, расположенный против германского Мозельского укрепленного района, имел первенствующее значение. Незначительное удаление его восточных укреплений от границы (30 км) требовало, чтобы он представлял собой сильную точку опоры для прикрывающих войск. Как опорная точка левого французского крыла Верден должен был оказывать сильное влияние на крупные операции противника, предпринимаемые им в направлении на север. Наконец как позиция-застава Верден должен был преграждать прямую линию Мец — Шалон даже после сдачи крепости эта линия не должна была быть свободной, считаясь с разрушением Таваннского туннеля (длиной свыше 1 км) и Маасских мостов: в течение промежутка времени, необходимого на восстановление этих сооружений, противник располагал бы только Арденнской линией Лнпойон — Момеди — Мезьер, чем подчеркивалась вся важность этой линии. [320]
Еще после войны 1870—1871 гг. по проекту генерала де Ривьера Верден, бывший фортовой крепостью, имелось в виду расширить по крайней мере к северу и к западу, где главная оборонительная линия должна была последовательно проходить через высоты Дуомона-Фруадтерр Буа-Буррю и Сиври-ля-Перш, но уже во время выполнения программы вследствие уменьшения кредитов и сокращения величины предусмотренного гарнизона оборонительную линию крепости сократили, не дойдя до Сиври-ля-Перш. Потом эту линию расширили, но после 1885 г. остов крепости по обводу был почти тот же, что и к началу мировой войны. В последующем только переделывались и совершенствовались отдельные укрепления.
В 1914г. крепость Верден включала следующие сооружения (фиг. 146):
1) Центральную крепостную ограду, построенную еще в 1670 г. Вобаном, с цитаделью, построенной еще раньше (в 1625 г.) Эрар-де-Бар-ле-Дюком. Ограда осталась в прежнем своем состоянии, будучи временами лишь ремонтирована. Цитадель же, представлявшая собой бастионное укрепление, расположенное на скалистом холме, окруженном с одной стороны обрывом, с другой — глубоким рвом, обстреливаемым с гребня холма, оставалась нетронутой до 1887 г., когда под ней была выделана тоннельным способом целая система больших и малых подземных галерей, вмещавших склады пороха и снарядов, хлебопекарню, мельницу, центральный телеграф, элеваторные машины для снабжения города и фортов водой, обширные магазины и жилые помещения примерно на 2000 человек. Общее протяжение галерей составляло 4 км. Толщей земли и твердой скалы над ними почти в 16 м они были обеспечены от самых крупных (в мировую войну — от германских 42-см) снарядов. С надземной частью они соединялись двумя лестницами. Эта подземная цитадель как вполне надежное убежище, особенно для боевых припасов, сыграла крупную роль во время осады Вердена немцами в мировую войну.
2) Внутренний фортовый пояс, находившийся в расстоянии от 2,5 до 6,5 км от ядра. Его образовали форты: Бельвиль, Сен-Мишель, Сувиль, Таванн, Бельрюпп, Регре, де-ля-Шом, построенные с 1874 по 1880 гг.
3) Наружный фортовый пояс, находившийся от ядра в расстоянии 5—8 км. Он состоял из построенных около 1880 г. и позже фортов Дуомон, Во, Муленвиль, Розелье, Годенвиль, Дюньи, Ландрекур, Сартель, Буа-Бур-рю, Марр, поста Бель-Эпин и укр. Шарни. С 1888 г. форты правого берега Мааса были бетонированы, а с 1892 по 1897 гг. были также бетонированы и форты левого берега; кроме того за это время был построен ряд [321] промежуточных укреплений: Фруад-терр, Тиомон, Ля-Лофэ, Дерамэ, Симфорьен, Буа-де-Тьервиль, Буа-де-Шапитр, Балейкур, Фромервиль, Жермонвиль, де-Брюйер. С 1902 г. по 1914 г. на фортах устраивались отдельные железобетонные постройки и этим же материалом усиливались старые постройки, устанавливались броневые башни с 75-мм противоштурмовыми пушками и пулеметами, а также броневые наблюдательные посты и броневые будки для часовых. За этот же период времени на наружном фортовом поясе появился еще ряд промежуточных укреплений: Манезель, Брандье, Шатильон, Жольни, Ля-Фалюз, а также передовых — у Безонво и Ардомона. Наконец в 1910г. приступлено было к постройке нового форта на северном фронте крепости — форта Вашеровиль, который был окончен только в сентябре 1914г.
К началу войны наружный фортовый пояс был оборудован весьма совершенными, хотя, может быть, и не идеальными в смысле соответствия той артиллерии, с которой пришлось столкнуться, фортами и промежуточными укреплениями. К этому надо добавить, что и сами промежутки между фортами были подготовлены к обороне заблаговременно: здесь в разное время было построено до 130 открытых долговременных батарей, весьма удачно примененных к местности, хорошо маскированных и снабженных погребками для боеприпасов и убежищами для прислуги; однако только 12 батарей имели бетонные помещения, у прочих они оставались кирпичными. В 1913г. приступлено было к постройке броневой батареи вправо от форта Дуомон, но поставили только одну башню, которую в военное время вооружили пулеметами. Для пехоты на промежутках было построено 16 бетонных или высеченных в скале убежищ, каждое на 1 роту, и 18 таких же убежищ, каждое на полуроту. Кроме того имелось 8 больших тоннельных запасных пороховых погребов и несколько таких же промежуточных погребков, куда боевые припасы подавались при помощи 60-см узкоколейки, представлявшей в общем весьма совершенную сеть. Обвод крепости по внешней линии достигал 45 км. Форты приходились на расстоянии 1,5—2,5 км друг от друга, за исключением фортов Шарни и Фруад-терр, прибрежных к Маасу, удаленных на 3,5 км.
Броневые закрытия нашли себе в Вердене весьма широкое применение; в общем в крепости имелось 6 броневых скрывающихся башен для 155-мм пушек дальнего боя, 14 таких же башен для 75-мм противоштурмовых пушек, 20 башен пулеметных, 45 броневых наблюдательных постов. Для обороны промежутков кроме башен имелось 23 каземата Буржа (промежуточные полукапониры), вооруженных 75-мм пушками. [322]
Сооружение фортов Вердена, включая и бронирование, по данным, французского инженера генерала Бенуа, обошлось за период с 1874 по 1914 гг. в 7 8 млн франков, не считая стоимости огнеприпасов и артиллерийскою вооружения, а включая их — 127 млн франков. Если к этому добавить еще стоимость старой ограды и цитадели по ценам 1914 г., то общий итог стоимости Вердена определяется в 165 — 170 млн франков.
Наиболее сильным сектором крепости был северо-восточный, который как раз в мировую войну и подвергся атаке. Там на протяжении около 3 км проходил хребет возвышенности, имевший наименьшую ширину в 100 м и носивший название гряды Фруад-терр (холодная земля). Эта гряда вся фланкировалась с противоположного берега Мааса и бралась под огонь с тыла. Правофланговым устоем гряды служил один из сильнейших фортов крепости — Дуомон, а укрепление Фруадтерр составляло левофланговый устой. Почти посередине между ними было расположено промежуточное укрепление Тиомон, а между этими тремя главными опорными точками гряды был расположен ряд траншей, батарей и убежищ с проложенной позади 60-см узкоколейкой.
Верден в мировую воину был единственной крепостью, державшейся до конца войны. Начальник инженеров этой крепости генерал Венуа свидетельствует, что «форты сыграли особенно важную роль в обороне крепости»; начальник инженеров 2-й французской армии генерал Декурсис, также находившийся в крепости во время ее обороны, подтверждает это словами: «Под Верденом управляемые энергичными и проницательными комендантами форты, защищаемые храбрыми и решительными гарнизонами, играли одну из наиболее полезных и важных ролей в операциях. Таким образам, наши долговременные форты, оспаривавшиеся в мирное время, осужденные в начале войны, явно оправдали свою ценность во время самой ожесточенной атаки, которую не видала еще ни одна война».
Другой первоклассной крепостью, являвшейся южным опорным пунктом оборонительной завесы на маасских высотах, была Туль. Она преграждала железную дорогу Страсбург — Париж, канал от Марны до Рейна и дорогу Нанси — Париж. В состав [323] крепости входили: старинная ограда бастионного начертания, несколько укреплений внутреннего пояса и наружный пояс укреплений в расстоянии от ограды около 5—7 км, при общем обводе около 42 км и поперечнике около 14 км. По общему устройству своему Туль был схож с Верденом, почему мы и опускаем здесь подробное рассмотрение этой крепости. Укажем лишь, что французы, желая придать крепости Туль большее оперативное значение и расширить сферу ее влияния на окружающую местность в восточном направлении, образовали своего рода укрепленный район протяжением около 25 км, включив в него крайние восточные форты крепости, приспособленный заблаговременно к обороне лес Хай, форт-заставу Пон-Сен-Винсен и позицию-заставу у Фруарда. С севера и с юга этот район окаймлялся рукавами мозельского кольца. Кроме того, придавая особое значение для маневрирования армии городу Нанси, французы с 1913 г. приступили к созданию здесь целой оборонительной системы полудолговременного характера, получившей название du Grand Couronne (Большой кронверк). Работы здесь велись в период мобилизации в 1914 г., но полностью закончены не были.
Перейдем теперь к краткому рассмотрению устройства элементов французских крепостей за рассматриваемый нами период времени. [324]
В соответствии с программой 1900 г., разработанной главной крепостной комиссией, техническим инженерным комитетом был выработан и рекомендован инструкцией 1902 г. тип нового форта, схема которого приведена на фиг. 147. Этот тип, в сущности говоря, очень схож с типом русского форта по проекту профессора Величко в 1909 г., о котором речь ниже, но в нем есть и свои особенности, заключающиеся в следующем: 1) в наличии значительно большего, чем в русском форте, количества разного рода броневых закрытий и 2) в своеобразном методе фланкирования промежутков.
Во Франции еще в 1880 г. инженер Лоран пропагандировал идею закрытого фланкирования промежутков между фортами из особых казематов, расположенных в горже каждого форта, но практически эту идею не осуществили сразу, и только 11 лет спустя инструкция, изданная военным министерством 17 августа 1899 г., рекомендовала применять на фланках форта тип каземата на два 95-мм орудия на береговых лафетах. Несколько таких казематов было построено, но затем признали более целесообразным 95-мм орудие заменить 75-мм скорострельной пушкой; для нее спроектировали новый тип каземата, который в 1900 и 1901 гг. был испытан на опытном полигоне г. Буржа стрельбой как из него, так и по нему. Опыты дали благоприятные результаты, и тогда такой каземат уступчатой формы (по существу промежуточный полукапонир) был назван казематом Буржа и рекомендован для постройки в крепостях инструкцией военного министерства от 18 октября 1902 г. Позже в этой постройке сделаны были различные мелкие усовершенствования, которые указывались рядом инструкций, выходивших последовательно в 1905, 1908 и наконец в 1911 г. В окончательно выработанном образце каземат Буржа состоял из двух орудийных казематов, вооруженных каждый 75-мм скорострельной пушкой, и артиллерийского наблюдательного пункта; эти три помещения расположены уступами один относительно другого и имеют один выход внутрь форта или казематированное сообщение с казармой. В боковых стенах орудийных казематов устроены ниши, а сами казематы надлежаще оборудованы искусственной вентиляцией. Если артиллерийский наблюдательный пункт в виде каземата с наблюдательной щелью не имел надлежащего обзора, то над казематом устраивался броневой наблюдательный пост в виде колпака из литой стали, прочно заделанного своими нижними загибами в железобетонные стенки каземата. Такие казематы Буржа (casemates de Bourge) с 1902 г. были построены почти во всех фортах французских крепостей. Обычное расположение таких казематов не вплотную к казарме, а у горжевого угла форта (см. фиг. 147, КБ) или несколько дальше [325] впереди почти посередине бокового фаса. Иногда такие казематы располагались совсем отдельно от форта и в его тылу.
Расположение казематов Буржа на обоих боковых фасах форта считалось французами нормальным; однако, когда по местным условиям эта постройка не могла иметь надлежащего обстрела и амбразуры ее не могли быть хорошо укрыты с поля, для фланкирования промежутка в этом направлении прибегали к броневой башне с 75-мм пушкой, как показано на левой половине фиг. 147 (башня Б). Надо, впрочем, заметить, что фактически почти во всех французских крепостях форты имели два различных органа фланкирования: с одной стороны — казематы Буржа, с другой — башня с 75-мм пушкой, так что и каждый промежуток между двумя фортами фланкировался с одной стороны орудиями казематов Буржа, а с другой — орудием башни. Башня имеет тот недостаток, что она вдвое дороже казематов и кроме того имеет двоякое назначение: фланкирование промежутка и самооборону, а это ведет к раздваиванию целей; наконец скорость стрельбы из башни в два раза меньше, чем из казематов.
Оба фланкирующих органа форта соединяются потернами П с центральной казармой К. Под напольным бруствером форта — посередине и в исходящих углах расположены бетонные убежища, увенчанные броневыми пулеметными башнями б и броневым наблюдательным постом БП. Такие же наблюдательные посты (из литой стали в виде колокола с толщиной стенок в наиболее опасных местах в 25 см) расположены при органах фланкирования промежутков. Кроме того в различных частях форта на фланках и в горже на бруствере расположены броневые будки для часовых (Guerite observatoire) в виде стального колпака со стенками толщиной около 5 см, способного сопротивляться лишь осколкам снарядов и пулям. Такие же будки располагаются на гласисе, оканчивающемся треугольным рвом с проволочной сетью на металлических кольях шириной до 30 м. Главную преграду представляет ров глубиной в 6 м и такой же ширины, усиленный эскарповой железной решеткой на бетонном основании и бетонным контрэскарпом, также увенчанным железной решеткой и имеющим галерею, связывающую двойной и одиночный кофры, фланкирующие напольный и боковой рвы; горжевой ров получает фланковую оборону из горжевого капонира, примыкающего к казарме. Подбрустверные убежища также связаны между собой галереей. Для усиления контрэскарпа позади него сделана наброска из камней.
Все казематированные постройки описанного форта предположены бетонные, с такими же или железобетонными покрытиями, выработанными на основании опытов в Вердене [326] (1895—1897 гг.) и в Бурже (1901 — 1904 гг.), а именно: бетонные своды толщиной от 2 до 2,5 м (в зависимости от пролета) и железобетонные также в зависимости от пролета толщиной в 1,2 до 1,8 м. Для небольших построек, таких, как убежища, наблюдательные посты, потерны, кофры применяются плоские покрытия в виде железобетонных плит толщиной в 1,5 м. Кроме фортов во французских крепостях по-прежнему находили себе применение в рассматриваемый нами период времени промежуточные укрепления (ouvrages intermediaires). По существу они остались такими же, как были в 90-х годах XIX столетия, но с 1902 г. и в них было сделано серьезное усовершенствование в виде снабжения их органами фланкирования промежутков и броневыми закрытиями. На фиг. 148 приведен образец промежуточного укрепления, почти являющийся копией укр. Тиомон в Вердене. Укрепление имеет в плане овальную форму и ту же треугольную профиль, что и раньше. В горже укрепления бетонная казарма К на полуроту, соединенная потерной с пулеметной броневой башней ПБ, расположенной посередине напольного бруствера, над небольшим бетонным убежищем. На боковых фасах располагаются органы фланкирования промежутков в виде: с одной стороны — казематов Буржас, а с другой — броневой башни б с 75-мм пушкой, при которой расположен также броневой наблюдательный пост НП. Вход в укрепление прикрывается железными решетчатыми воротами в [327] и обстреливается из казармы; к последней иногда пристраивается караулка, фланкирующая доступ к казарме. На напольном и горжевом участках бруствера устанавливаются от места до места броневые будки для часовых ч.
Устраивавшиеся также на промежутках между фортами и укреплениями пехотные убежища и открытые батареи не отличались по существу от тех, которые строились в 90-х годах XIX столетия и были описаны в своем месте; в них лишь были сделаны некоторые усовершенствования в деталях.
Надо здесь однако заметить, что с 1900 г. ни в одной из французских крепостей не было построено заново фортов согласно приведенному выше (фиг. 147) типу, исключая форт Вашеровиль в Вердене, едва законченный в 1914 г. Но зато большинство фортов по крайней мере в главных крепостях были перестроены в духе типового образца. Что касается промежуточных укреплений, то таковых в XX столетии было построено несколько: например, в Вердене одним из новейших промежуточных укреплений было укрепление де ля Фалюз на южном секторе. Оно было прекрасно применено к местности и имело казематы с железобетонными покрытиями; такие же казематы были и на форту Вашеровиль.
В виде примера существовавших во французских крепостях фортов, перестроенных к началу мировой войны, можно привести верденский форт Дуомон, который подвергся сильнейшим бомбардировкам и все-таки до конца служил еще пригодным для обороны опорным пунктом. [328]
Форт Дуомон (фиг. 149) был самый обширный из всех фортов Вердена, занимая площадь в длину около 400 м, а в глубину — около 300 м. Он был начат постройкой в 1885 г., и потому его казематированные постройки были первоначально сооружены из местного известнякового камня. С 1887 г. эти казематы были бетонированы по общепринятому во Франции способу, т. е. каменные стены и покрытия окружались бетоном с прослойкой песка. Обычно стены и своды имели 1 м камня, 1 м песка и от 1,5 до 2,5 м бетона. На форту Дуомон покрытие центральной казармы было обеспечено бетонным тюфяком неодинаковой толщины, а именно: западная часть казармы имела тюфяк толщиной в 2,5 м, а восточная — в 1,5 м. Казарма была двухэтажная. В юго-западном углу форта находился каземат Буржа, с плоским железобетонным покрытием толщиной в 1,75 м. Из казармы одна потерна вела в северо-западный одиночный кофр, представлявший собой бетонную постройку с железобетонным плоским покрытием такой же толщины, как и над казематом Буржа. У восточной оконечности казармы другая потерна отходила в северо-восточном направлении и вела в северо-восточный одиночный кофр — такой же, как северо-западный. Под напольным валом форта было размещено 5 убежищ, причем из серединного вела потерна в северный двойной кофр.
С 1901 г. и до начала мировой войны форт все время совершенствовался: вначале устроили описанный выше каземат Буржа, который должен был фланкировать промежуток между фортом Дуомон и соседним к западу промежуточным укреплением Тиомон, также имевшим свой каземат Буржа, дававший огонь в направлении перед фортом Дуомон; затем постепенно на форту устроили: на напольном валу — броневую башню с 75-мм пушкой для самообороны форта и фланкирования доступов к соседнему (в юго-восточном направлении) форту Во; на боковых валах, в плечных углах, — по одной пулеметной башне; при каждой из трех упомянутых башен, а также у крайнего восточного подбрустверного убежища было установлено по одному броневому наблюдательному посту. Наконец, около 1908 г. у юго-восточного горжевого угла форта была поставлена вращающаяся броневая башня с 155-мм укороченной пушкой диаметром в 3,8 м и со стальным куполом толщиной в 30 см. Ее окружал железобетонный колодец. Эта башня имела назначением обстреливать дальние пути подхода противника в северном и северо-восточном направлениях. Она не являлась непосредственным элементом форта и была на нем поставлена только потому, что на форту было много свободного места; в то же время она была здесь обеспечена преградами самого форта. Таковыми являлся окружающий форт глубокий [329] ров с земляным эскарпом на напольных и боковых фасах и железной решеткой на бетонном основании у его подошвы; затем контрэскарп из песчанистого камня, увенчанный железной решеткой; наконец, проволочная сеть шириной в 30 м, покрывавшая поверхность гласиса. Напольные и боковые участки рва фланкировались из упомянутых выше кофров, а горжевой — из фланкирующих казематов горжевого блокгауза, соединявшегося двумя потернами с внутренним двориком форта. При броневой башне с 155-мм пушкой был расположен также броневой наблюдательный пост.
Стоимость форта Дуомон определена французским инженером Бенуа в 6 млн франков (около 2 ¼ млн довоенных рублей). Во время обороны Вердена форт подвергался многочисленным бомбардировкам, притом как со стороны немцев (с начала войны и до 25 февраля 1916 г., когда они им овладели, и потом с конца октября 1916 г. до ноября 1917 г., когда форт был снова в руках французов, а немцы находились от него в таком удалении, что могли вести бомбардировку самыми дальнобойными орудиями), так и со стороны французов (с 26 февраля 1916 г. и до 24 октября 1916 г., когда форт был в руках немцев). По исчислению того же инженера Бенуа, за время бомбардирования форта с 8 октября 1914 г. до ноября 1917 г., он получил минимум 120000 попаданий, из коих по крайней мере 2000 снарядами калибром в 28 см, 30,5 см, 38 см и 42 см. Невзирая на сильные повреждения наружных частей форта, последний все-таки считался обороноспособным опорным и хорошим наблюдательным пунктом. Стоимость бомбардировки форта, по исчислению инженера Бенуа, в 20 раз превзошла стоимость самого форта, а потому форт себя оправдал.
Наряду с совершенствованием главных крепостей в ближайшие перед мировой войной годы во Франции, как и в Германии, тщательно был проработан вопрос об осаде и обороне крепостей по опыту Порт-Артура.
Вопрос этот официально был регламентирован «Общей инструкцией по осадной войне» от 30 июля 1909 г., которая, основываясь на выводах из осады Порт-Артура, приписывала ближней борьбе гораздо большее значение в сравнении с дальней борьбой, чем это было раньше. По этой инструкции против вполне совершенной крепости рекомендовалось вести правильную [330] атаку, но указывалось также, что в известных случаях ее необходимо ускорять, и таким образом при благоприятных обстоятельствах естественный ход операций мог прерываться атакой открытой силой, внезапным нападением или бомбардированием.
В разделе об обороне крепости был также уточнен вопрос об организации на главной крепостной позиции укрепленных групп, называющихся во Франции центрами сопротивления. Первое упоминание этого термина находим вскоре после того, как немцы стали строить «фесте» в крепости Мец, а именно в выпущенной в 1899 г. французским военным министерством «Общей инструкции по осадной войне».
Несколько лет спустя французские академические курсы, формулируя идею центра сопротивления, иллюстрировали ее чертежом. Устройство центра сопротивления описывалось во французских руководствах так: «Не всегда оборона важных точек местности на главной крепостной позиции может быть обеспечена одним укреплением: значительное протяжение занимаемой возвышенности, недостаточный обзор и обстрел с одного укрепления ближайших к нему подступов, наконец невозможность исчерпывающего выполнения органами фланкирования, находящимися на самом укреплении, их роли, заставляют иногда дополнять укрепление специальными траншеями, иногда располагать несколько укреплений группированно или же группировать около форта, позади него, батареи, а по сторонам разбрасывать траншеи и опорные пункты и различного рода охранительные постройки (казармы, убежища и пр.). Если все эти отдельные элементы окружить со всех сторон препятствиями и рассматривать их как нечто самостоятельно целое в оборонительном отношении, то это и будет то, что составляет центр сопротивления. Иллюстрацией к такому описанию французские руководства, начиная с 1908 г., приводят чертеж центра сопротивления, изображенный на фиг. 150. Здесь 1 — форт, удаленный от соседних с ним фортов слева на 2 км, справа — на 3 км; 2 — броневая батарея на 2 орудия с броневым наблюдательным постом; 3 — открытая батарея; 4 — открытая маскированная батарея; 5 — броневой наблюдательный пост и броневая установка для прожектора; 6 — бетонное пехотное убежище: 7 — построенное тоннельным способом промежуточное артиллерийское депо с броневым наблюдательным постом наверху. Вся эта совокупность построек окружена пехотной позицией с убежищами и наблюдательными постами и проволочной сетью впереди. Внутри всей группы проложены шоссе и узкоколейная железная дорога, связывающие все органы группы и отходящие в тыл к центральной ограде. [331]
Из приведенного выше описания и только что рассмотренного чертежа центра сопротивления видно, что последний очень напоминает германские «фесте». Однако французы подчеркивают, что их центр сопротивления надо рассматривать как результат расширения сферы влияния на окружающую местность одиночного форта, исходя из идеи усиления ближней обороны, получившей большое значение по опыту Порту-Артура. Наоборот, германская «фесте» в период ее первоначального фактического выполнения (1899 г.) преследовала главным образом развитие дальней обороны, почему постройка первых «фесте» в Меце почти всегда начиналась с броневых батарей.
Ко всему сказанному надо добавить, что в приведенном образце французского центра сопротивления форт является как бы внутренним редюитом, но по указанию учебников это не является общим правилом, а только частным случаем, и потому вполне допустима для центра сопротивления и такая же организация, как в германских «фесте», т. е. форт включен в число органов самой наружной оборонительной ограды, т. е. пехотной позиции; это будет, например, в том случае, когда форт расположен на гребне с хорошим обстрелом.
К фактическому осуществлению центров сопротивления в своих крепостях французы стали переходить только с 1909 г., причем они обращали в такие центры уже существовавшие постройки на фортовом поясе, группируя их в одно самостоятельное целое так, как это рекомендовала инструкция по осадной войне от 30 июля 1909 г. Таким способом, например, образовалась [332] «фесте» де Люсей (Feste de Lucey) в крепости Туль, которая все же была еще далека от теоретической схемы фиг. 150. Таким же порядком намечался другой центр сопротивления в крепости Бельфор «фесте» де Ропп (Feste de Roppe), который, однако, если и был осуществлен, то только во время войны таким же порядком, как были организованы центры сопротивления около всех фортов и промежуточных укреплений в крепостях Мобеж, Верден и др. Но во всех этих центрах отсутствовал один из важнейших их элементов — это броневые батареи, которые были заменены открытыми.
Из прочих иностранных государств, в которых развивалось крепостное дело после русско-японской войны, давшее свои результаты в мировую войну, следует привести Бельгию и Австрию.
Бельгия за рассматриваемый период совершенствовала свой главный оплот и центральный редюит страны — крепость Антверпен, которая по своим наружным размерам была самой большой крепостью в мире, но далеко не была лучшей как по общему устройству, так и по деталям своих элементов. В главе XXVI было приведено описание крепости и ее фортов к началу XX столетия, причем там же было указано начало организации нового обвода крепости постройкой форта Уэлем (фиг. 127). Одновременно почти с этим фортом (фиг. 151) возводился и форт Льер. Оба форта являлись тет-де-понами на р. Нэт. Следом за ними с 1882 по 1890г. был возведен форт Рюппельмонд на р. Рюппель, затем — на северо-восточном секторе форт Шоотен (с 1888 по 1893 гг.) и редут Капеллен (с 1893 по 1897 г.). Все эти форты строились по проектам генерала Бриальмона.
В самом начале XX столетия вследствие значительно разросшейся деятельности Антверпена как мирового коммерческого порта возник вопрос об освобождении его и города от тесной центральной ограды.
Правительство пошло навстречу этому требованию, и в 1901 г. была собрана особая комиссия для рассмотрения трех предложенных проектов расширения. Одним из проектов являлся новый проект генерала Бриальмона, но последний в это время был уже в отставке, взгляды его считались устарелыми и проект его принят не был. Предпочтение было отдано проекту тогдашнего начальника инженеров и крепостей генерала Лиенара, который, однако, сразу утвержден не был и только к 1907 г. был переработан новым начальником инженеров и крепостей генералом Доктером и в таком переработанном виде был утвержден. Для выполнения его требовалась изрядная сумма в 46 640 000 франков, которую сразу ассигновать не смогли, и потому осуществление проекта растянулось на целые 7 лет, за [333] которые все-таки многого сделать не успели, так что к августу 1914 г., т. е. к началу мировой войны, крепость оказалась недостроенной, технически несовершенной и недостаточно снабженной артиллерией и боевыми припасами.
Главная крепостная позиция (фиг. 151) была удалена от городских окраин: на 9 км на северо-востоке и до 16 км — на юге. Она имела общее протяжение в 95 км и заключала 17 фортов и 15 промежуточных укреплений, носивших название редуты; последние обычно распределялись по одному на промежуток между двумя фортами, с таким расчетом, что между двумя укреплениями (фортом и редутом или между двумя редутами) получался промежуток протяжением не свыше 3 км. Только на двух промежутках, а именно между фортами Кенингсхойт и Вавр-Сен-Катрин и между фортами Рюппельмонд и Хесдонек [334] имелось по 2 промежуточных редута. Наоборот, между фортами Брехем и Кессель, Кессель и Льер, а также Уэлем и Бреендонек не имелось ни одного промежуточного редута, так как промежутки между поименованными фортами были хорошо прикрыты наводнениями pp. Шельды, Рюппеля, Нэты и их притоков. Промежуточным редутом между фортами Вавр-Сен-Катрин и Уэлем был железнодорожный редут, поданный примерно на 2,5 км назад от общей линии и расположенный у самой железной дороги Брюссель — Малин — Антверпен. Почти все форты, не исключая Вавр-Сен-Катрин и Стабрек, которые были начаты постройкой еще в 1902 г., были не закончены: не имели установленных броневых башен или для последних не были готовы бетонные колодцы, и по установке в мобилизационный период башен передовая броня снаружи обсыпалась камнем или земляными мешками, политыми цементным раствором; не были установлены прожекторы, не имелось электрического освещения казематов; последние не были оборудованы вентиляцией, не было телефонной связи и пр. Кроме того на многих фортах недоставало полного вооружения их артиллерией и снабжения ее боевыми комплектами. Редуты также были в большинстве не закончены и не имели долговременных преград, а окружались только проволочными сетями и фугасами. Устройство фортов и редутов пояснено ниже конкретными примерами. Никаких долговременных построек на промежутках между фортами и редутами не имелось: только в мобилизационный период здесь были возведены окопы с очень слабыми деревянными убежищами, которые не могли быть надлежащим образом углублены в землю благодаря высокому уровню грунтовых вод; устраивать же солидные покрытия из железа и бетона сначала не могли, а делать большие земляные обсыпки избегали, чтобы не демаскировать промежуточные между фортами позиции.
Вторую линию обороны крепости образовала так называемая охранительная ограда. По утвержденному в августе 1907 г. проекту ее должна была образовать линия старых фортов, причем на северном и северо-восточном фронтах, от р. Шельды до форта № 1, должен был быть насыпан непрерывный вал с двойным рвом впереди, наполненным водой, но эта работа едва была начата в 1914 г.; главную преграду здесь образовал участок Турнхудского канала. На юго-восточном и южном фронтах, от форта № 2 включительно до верхнего течения р. Шельды, предусматривалась постройка редутов, удаленных друг от друга на 500 м, и перестройка старых фортов в пехотные укрепления (кроме упраздненного форта № 8). Между всеми опорными пунктами (переделанными фортами и редутами) имелось в виду расположить оборонительную железную решетку, доступы к которой [335] должны были фланкироваться скорострельными орудиями, поставленными в укреплениях. Фактически форты переделкой закончены не были, редуты возвели, но земляные, без долговременных преград, причем их было построено по два между старыми фортами и пять штук от форта № 7, впереди форта № 8, до верхнего течения р. Шельды. Решетка к августу 1914 г. еще не была закончена.
Третью линию обороны составляла старая ограда 1859 г. протяжением в 11 км.
На крепость возлагалась исключительно пассивная оборона, соответствовавшая задаче — служить последним редюитом для укрывшейся в ней армии. Этой пассивности обороны содействовали и местные условия: изобилие рек и каналов (особенно на южном фронте) позволяло в широких размерах использовать их для наводнений, что и было фактически выполнено бельгийцами при осаде крепости в сентябре-октябре 1914 г. немцами. Одновременно с этими чисто пассивными средствами обороны бельгийцы применяли и активные действия в виде сильных вылазок, направлявшихся в тыл германским армиям, которые в то время сосредоточивались на Марне. Эти активные действия и принудили немцев предпринять осаду крепости, отвлекшую известную часть их сил, и уже тем самым крепость выполнила до известной степени свою роль, но превосходство осадных средств над средствами обороны (слабость крепостных верков против новой мощной артиллерии и моральная устойчивость крепостных войск, защищавших непосредственно укрепления) не позволило крепости вести столь длительную оборону, на какую могло рассчитывать бельгийское командование в мирное время.
Остановим теперь несколько наше внимание на устройстве антверпенских новейших укреплений, являющихся характеристикой бельгийского крепостного строительства за рассматриваемый нами период времени.
Как уже было указано выше, новый проект расширения Антверпена не принадлежал инженеру Бриальмону, отошедшему от дел; однако его школа была еще жива и его последователи в своих проектах не могли отрешиться от идей своего учителя, поэтому и новые форты Антверпена, проекты которых начали составляться в 1901 г., носили безусловный отпечаток идей творца броневой фортификации. На фиг. 152 приведен в качестве образца схематический чертеж одного из сильнейших (по проекту) фортов Антверпенской крепости на ее новом обводе — форте Вавр-Сен-Катрин, к постройке которого было приступлено уже в 1902 г. Надо прежде всего указать, что все форты нового обвода по устройству своему подразделялись [336] на две категории или разряда. Форты первого разряда имели устройство форта Вавр-Сен-Катрин. Это были типичные броневые форты-батареи. Вал имел командование свыше 9 м над горизонтом и был оснащен 16 броневыми башнями: а) вооруженные 15-см пушками, b) 12-см гаубицами, с) 75-мм пушками и d) 57-мм пушками. Под валом было расположено большое количество довольно просторных казематов с покрытием из сплошного бетона толщиной от 2,25 до 2,50 м, из коих 1,25 или 1,50 м бетона состава 1:2:7,5 (цемент, песок, галька) и 1 м бетона состава 1:2:5. В фортах, строившихся с 1906 г., своды казематов получали толщину в 2,50 м, из коих 1,25 м того же слабого бетона, что и раньше, а 1,25 м из бетона качества более высокого, чем верхний слой в предыдущем случае. Главнейшие броневые закрытия в виде башен для 15-см, 12-см и 75-мм пушек имели купола: в старых образцах, изготовленных заводом Круппа из прокатного железа толщиной в 22 см, в более же новых образцах — из никелевой стали также толщиной в 22 см; последнего рода башни были изготовлены бельгийским заводом Коккериля.
Вал форта был окружен со всех сторон водяным рвом шириной в 40—50 м, что вызывалось высоким уровнем грунтовых вод. Напольный ров получал фланковую оборону из оригинального островного капонира ОК., сообщение с которым было, однако, [337] не казематированное, а открытое — по плотине, что, конечно, ненадежно. Закругленная часть рва перед этим капониром обстреливалась фронтальным и косым огнем из башен d со скорострелками, находившихся над капониром. Боковые рвы получали фланковую оборону из плечных полукапониров ПК. Фланкирование промежутков осуществлялось двухэтажным капониром ГК, примыкавшим у горжевой казарме и носившим название традиторных батарей. Наличием такого промежуточного капонира в новых бельгийских фортах эти последние резко отличались от прежних фортов, строившихся по проектам Бриальмона, в которых вся оборона промежутков основывалась на огне броневых машин, что было ненадежным, так как нередко: 1) получались мертвые пространства, как то было с фортами крепостей Льежа и Намюра и 2) на башню кроме задачи фланкирования промежутка обычно возлагалась и задача самообороны, благодаря чему цели раздваивались и фактически фланкирование в нужную минуту отсутствовало.
К недостаткам описанного типа форта следует отнести прежде всего ложность самой идеи — совмещения в одно целое форта и батареи, расположенных на тесном пространстве; затем высокое командование вала (вызванное, правда, наличием высокого уровня грунтовых вод), что делало форт хорошо заметной издали целью артиллерийских наблюдателей. Ко всему этому надо добавить недочеты, явившиеся результатом несоответствия защитных средств форта новейшей германской артиллерии, под действие которой они попали, равно как незаконченности работ, имевшей место как на форте Вавр-Сен-Катрин, так и на многих других.
При атаке крепости Антверпен немцами в мировую войну форт Вавр-Сен-Катрин один из первых подвергся сильнейшей бомбардировке. В течение 4-х дней по форту было выпущено согласно официальным германским данным 500 снарядов, из которых: 171 снаряд был 42-см калибра и 329 снарядов 30,5-см калибра. В форт попало только 44 снаряда, но они [338] произвели значительные разрушения: своды казематов были пробиты в 9 местах, левый горжевой полукапонир был обвален, пороховой погреб взорван, разрушено было 3 броневых башни с орудиями дальнего боя и 3 башни с 75-мм орудиями. Между прочим, купол одной башни с 12-см пушкой был пробит 42-см снарядом, который разорвался внутри башни и разбил последнюю в крошки, причем совершенно был разрушен и окружающий передовую броню железобетон; затем один 30,5-см снаряд, отрекошетировав от купола башни с 12-см пушкой, также разбил этот купол, причем окружавший передовую броню железобетон разрушен не был, а только растрескался. Интересно также отметить, что 21-см снаряды с увеличенным разрывным зарядом своды казематов форта не пробивали, но производили в них значительные трещины; броневые башни от этих снарядов также чувствительных повреждений не имели. Из всего приведенного можно прийти к заключению, что бельгийские бетонно-броневые форты новейшей конструкции в противоположность французским фортам крепости Верден в мировую войну себя не оправдали, и потому правы были те, кто еще до войны осуждал бельгийскую систему как крепостей, так и их элементов.
Кроме фортов первого разряда, представителем которых был описанный форт Вавр-Сен-Катрин, в Антверпене были построены на новом обводе и форты второго разряда: они имели меньшие размеры в плане, не имели головного островного капонира, а по одному капониру в плечных углах; эти капониры фланкировали каждый половину напольного рва и боковой ров, причем с поля были прикрыты земляными масками, опиравшимися на откосные крылья капониров. Вооружение этих фортов было слабее, будучи размещено в 7 или 10 башнях. Представителем таких фортов мог служить форт Брехем на восточном секторе крепости.
В мировую войну при наступлении немцев он также подвергался жестокой бомбардировке: по нему было выпущено 42-см снарядов — 74, из которых попало б, а 30,5-см снарядов было выпущено 70, а попало 16; кроме того обнаружено было на форте 20 воронок от снарядов, калибр которых определить не удалось. Разрушения были довольно серьезные: здесь, как [339] и на форте Вавр-Сен-Катрин, оказалась разрушенной половина (правая) горжевого промежуточного капонира, пробита была центральная потерна, разрушены некоторые казематы как головной, так и горжевой казарм, подбиты и разрушены некоторые башни.
Третью категорию укреплений на новом обводе Антверпена представляли промежуточные между фортами долговременные редуты. На фиг. 153 показан тип таких редутов. Это овальной формы укрепление с гласисообразным бруствером, на напольном фасе которого имеется бетонный массив с броневой башней а, вооруженной 75-мм пушкой, пороховым погребком и убежищем для прислуги. В горже расположена двухэтажная бетонная казарма К с примыкающими к ней двумя промежуточными полукапонирами (традиторные батареи), вооруженными 75-мм пущками и 12-см гаубицами. Своды везде толщиной в 2 м, а тыльные стены — в 2,5 м. Преграда в виде водяного или плоского сухого рва шириной в первом случае 19 м, во втором — 16м, причем на дне сухого рва располагалась проволочная сеть. Ров получает оборону только фронтальную, кроме небольшие участков горжи, получающих продольную оборону из нижних этажей полукапониров. В мобилизационный период такие редуты окружались еще снаружи проволочной сетью шириной в 12 м; гарнизон каждого такого редута обычно 1 рота.
В Австрии в XX веке в отношении крепостного строительства все внимание военного ведомства было обращено главным [340] образом на итальянскую границу, сведений о которой в литературе было очень мало; на границе же, обращенной к бывшей России, продолжали понемногу совершенствовать две главных крепости — Краков и Перемышль, сведения о которых имелись у нас достаточно подробные. О Кракове было сказано в главе XXVI. Здесь остается сказать о Перемышле, который, кстати, сыграл немаловажную роль в мировую войну.
Перемышль (фиг. 154) прикрывал важнейшие переправы через р. Сан и представлял узел дорог, ведущих на Вену и Будапешт. Ядро крепости составлял город, расположенный по обоим берегам р. Сан. Он был окружен центральной оградой нового типа, состоявшей из 21 долговременного опорного пункта и соединяющих их куртин в виде валов со рвами, усиленными железными решетками и проволочными сетями. Общий обвод ограды имел протяжение около 15 км.
Главную крепостную позицию образовал вынесенный вперед фортовый пояс, на котором в мирное время было построено 38 долговременных укреплений, из коих 19 типа фортов, прочие — в виде опорных пунктов или батарей. Характерной особенностью фортового пояса было то, что на разных секторах форты были удалены от ограды на различное расстояние. Так, на северном секторе форты были в 6 км от ограды, [341] на юго-западном — в 5 км, на северо-западном — всего в 4 км, а на юго-восточном, наоборот, форты образовали особую Седлисскую группу, заключавшую 6 передовых фортов, выдвинутых на 11 км от железнодорожного моста через р. Сан. Такое выдвижение фортов в виде самостоятельной группы, отличавшейся значительной силой, объяснялось характером местности, способствующим ведению здесь постепенной атаки, и желанием обстрелять долину р. Бухты (притока р. Виара, впадающей в свою очередь в р. Сан), которая иначе с фортового пояса обстреляна быть не могла. Все укрепления фортового пояса были связаны между собой и с ядром крепости сетью прекрасных шоссе и узкоколейных железных дорог общим протяжением около 100 км. Все органы управления крепости и укрепления обслуживались также телеграфной и телефонной сетями. Общий обвод наружного пояса укреплений был в 45 км.
В мировую войну в мобилизационный период, который для крепости выразился довольно продолжительным сроком почти в 1,5 месяца, Перемышль был усовершенствован значительным развитием передовых и внутренних позиций, исправлениями на фортах и крупными работами на промежутках, так что к началу сентября 1914г., когда в него отступила часть австрийских армий, потерпевших поражение в Галицийской битве, это была сильная по тогдашнему времени крепость, брать которую сразу русским войскам, не имевшим мощной осадной артиллерии и надлежащих технических средств, представлялось делом совершенно непосильным, и русское командование принуждено было поэтому ограничиться первоначально блокадой крепости. Однако к 24 сентября (по старому стилю) 1914 г. стратегическая обстановка сложилась так, что русским надо было во что бы то ни стало поскорее разделываться с крепостью, и тогда командование решилось на штурм крепости, но невозможность достаточно подготовить таковой за отсутствием мощной артиллерии и затем провести его при недостатке технических средств привела к неудаче. Повторный на следующий день штурм также не увенчался успехом. Тогда пришлось крепость деблокировать. Свыше месяца крепость была в деблокированном состоянии, успела за это время пополниться свежим гарнизоном, запасами и исправить свои недочеты. С 1 ноября 1914г. крепость снова блокируется и удерживается затем австрийцами до 9 марта 1915 г., т. е. в течение 4-х месяцев, после чего еще до начала бомбардировки ее подвезенной русскими мощной артиллерией сдается вследствие голода.
Итак, крепость выполняет серьезную стратегическую задачу, приковывает к себе известную часть русских сил на 6 месяцев [342] и сдается только от истощения продовольственных запасов. Но если, по примеру бельгийских крепостей и французской крепости Мобеж, задать себе вопрос — смог ли бы Перемышль в том состоянии, в каком он был к подходу русских войск, удержаться так долго при наличии у русских такой же артиллерии, какая была у немцев, и при столь же решительном способе действия, какой применили последние при взятии бельгийских крепостей, то с уверенностью можно дать отрицательный ответ: форты крепости и недостаточная моральная устойчивость австрийских войск едва ли в состоянии были выдержать бомбардировки мощными калибрами, и крепость смогла бы продержаться не месяцы, а самое большее — недели.
Посмотрим теперь, каковы были австрийские форты. В Перемышле, как и в Кракове, форты, вообще говоря, были самого разнообразного устройства: многие были постройки 70-х годов и только потом бетонированные, другие были постройки 90-х годов, но с бетонными казематами и броневыми башнями того периода; наконец незначительная часть фортов была построена в XX веке, преимущественно с 1907 г. Представителем такого рода фортов, проектированных по образцам, разработанным австрийским инженерным комитетом, может служить тип форта, показанный схематически на фиг. 155, в котором многое напоминает теоретические примеры фортов, приводившиеся в учебнике долговременной фортификации австрийского инженера Бруннера. Боевая позиция в этом типе представляется в виде узкой траншеи о трех фасах; в средней части под напольным бруствером расположено убежище для дежурной части У ; [343] в углах имеются особые бетонные массивы М, увенчанные двумя броневыми башнями с 75-мм скорострельными пушками и одним броневым наблюдательным постом каждый; внутри массива расположены убежища для людей и погребки для боевых припасов орудий. Убежища У и массивы М соединяются тремя потернами П с горжевой казармой К, связанной в одно целое с бронекупольной батареей 12-см гаубиц Г ; с броневыми наблюдательными постами НП. По сторонам казармы расположены промежуточные полукапониры Т, называемые в Австрии, как и в Бельгии традиторными батареями (Traditorbatterien); они состоят из бетонных казематов, лицевые стены и амбразуры которых образованы из броневых плит. Казематы эти вооружались 8-см скорострельными пушками и имели обстрел в горизонтальной плоскости от 40° до 80° — для фланкирования промежутков. При каждом полукапонире имеется каземат для наблюдательного поста и прожектора. К лицевой стенке казармы примыкает горжевой капонир, огражденный металлическим палисадом. Оборона напольного и бокового рвов производится из двойного ДК и одиночного ОК кофров, соединенных с бетонными массивами М. Все казематы бетонные со сводами толщиной в 1,75—2 м, без всякой рубашки, что нельзя не признать даже по тем временам слабым.
Отрицательной стороной приведенного образца помимо недостаточной толщины сводов казематов является совмещение в одной постройке пехотной позиции с артиллерийской в виде броневой батареи. В Германии, как мы уже видели выше, от таких броневых фортов-батарей отказались уже к 1899 г. Правда, в Австрии инженер Лейтнер в 1898 г. также восставал против таких фортов и рекомендовал обратиться к укрепленным группам, но его голос оказался голосом, вопиющим в пустыне, и укрепленная группа в Австрии вначале XX века не привилась.
Наряду с идеей Лейтнера, с 1907 г. в Австрии в литературе стала проводиться другая мысль — заменить броневой форт расчлененным опорным пунктом. Описание такого расчлененного опорного пункта (Zerlegtesstutzpunkt) дал впервые поручик Ханика, а австрийский майор Брукнер выразил мысль Ханика схемой, приведенной на фиг. 156. На этой схеме буквами S обозначены бетонные массивы с 3 броневыми куполами каждый, заключающими скорострельные пушки или гаубицы. Ханика назвал их «Komplexe fur Schnellfeuerkanonen» (группа скорострельных пушек). Массивы эти соединяются между собой земляными или бетонными брустверами I, оборудованными щитами, пулеметными гнездами, траверсами и прочими приспособлениями боевой позиции, с убежищами для стрелков, расположенными [344] в массивах. В центре расположена броневая батарея РВ для дальнобойных пушек или гаубиц. В тылу рассредоточено расположены казармы с примыкающими к ним промежуточными полукапонирами Т (традиторные батареи), нижние этажи которых фланкируют прилегающие к ним участки горжевого рва.
Все казематированные постройки связаны между собой потернами Р. Снаружи вся совокупность построек охватывается со всех сторон рвом Н с проволочной сетью и фланковой обороной из кофров Ф. Площадь такого расчлененного опорного пункта — около 1 км по фронту и 0,5 км в глубину.
Приведенная фортификационная форма, несомненно, обладала достоинствами: 1) она представляет цели, разбросанные на большой площади и потому трудно уязвимые артиллерией; 2) она обладает известного рода гибкостью и удобоприменимостью к местности, особенно гористой. Но у этой новой формы были и недостатки: 1) при разбросанности отдельных ее элементов затрудняется общее управление одним начальником;
2) требуются длинные рвы и подземные сообщения между отдельными органами обороны, что удорожает всю постройку;
3) нецелесообразно расположение внутри опорного пункта броневой батареи, навлекающей на весь опорный пункт огонь неприятельской артиллерии. Однако описанная форма не нашла себе в Австрии практического осуществления в крепостях, расположенных на бывшей русской границе. Имеются в литературе указания на применение чего-то подобного вышеописанному расчлененному опорному пункту Ханика на границе Австрии с Италией. [345]
Краткий очерк состояния крепостного дела в России
за период времени от окончания русско-японской войны до начала мировой
Крепостное строительство и новые проекты фортов до 1912 г.
Первые четыре года по окончании русско-японской войны (1905—1909 гг.) не ознаменовались в русском крепостном строительстве никакими существенными новшествами: теоретические обсуждения различных крепостных вопросов и упомянутые выше опыты не дали за этот срок вполне твердых данных, которые могли бы сразу проводиться в жизнь, и потому в русских крепостях за этот промежуток времени производились лишь текущие работы по окончанию уже начатых сооружений или некоторые наметившиеся усовершенствования в деталях уже возведенных ранее построек.
Зато в различных комиссиях усиленно обсуждался вопрос о реорганизации всех крепостей вообще и в частности о проектировании новых. Так как Порт-Артур был крепостью по существу приморской, то первое внимание правительства привлекли приморские крепости, тем более, что вследствие потери Россией в русско-японскую войну большей части ее флота возникал прежде всего вопрос о воссоздании этого флота, а вместе с тем и о возведении для него надежных баз. Все существовавшие в России до русско-японской войны приморские крепости обладали чрезвычайно крупными недостатками, главнейшим из которых был разношерстность и устарелость артиллерийского вооружения; другим недостатком было то, что управление приморскими крепостями всецело находилось в руках сухопутного ведомства; морское же ведомство имело к этим крепостям лишь косвенное отношение. Морское ведомство настаивало на передаче ведения приморскими крепостями в его руки, но военное министерство цепко держалось за эти крепости и не желало их передавать в другие руки. Так, первый и серьезнейший вопрос об управлении приморскими крепостями не мог сразу сдвинуться с мертвой точки и пребывал в прежнем положении до мировой войны.
В частности, из приморских крепостей того времени первоначальное внимание правительства привлекали Кронштадт и Либава. Кронштадт представлял собой старую крепость, обладавшую многими недостатками, которые систематически, годами старались исправлять, но к началу рассматриваемого нами периода эта крепость все-таки считалась неудовлетворительной, [346] особенно в отношении устарелости артиллерийского вооружения. Долгие споры и обсуждения — как усилить Кронштадт, продолжались до 1909 г., когда наконец окончательно решено было вынести приморскую оборону этой крепости вперед к западу, до мыса Инокиеми на северном берегу Финского залива и до д. Красная горка — на южном берегу залива, расположив в указанных пунктах две новые группы батарей, вооруженных мощными орудиями новой конструкции. Вооружение этих групп было так рассчитано, чтобы каждая из них могла самостоятельно бороться с неприятельской эскадрой из самых сильных по тому времени судов. Одновременно решено было построить некоторые новые батареи на острове Котлин, вооружив их соответственно также новыми орудиями. К началу мировой войны Кронштадт был усилен в достаточной мере, но он все-таки был далек от идеала приморской крепости, служащей операционной базой для большого флота, и мог служить лишь тыловой, хозяйственной базой для минного флота, а операционной — для резервного флота.
Другая приморская крепость на Балтийском побережье — Либава — также была предметом горячих споров и обсуждений. Когда в 1889 г. приступали к созданию этой базы для флота, на нее возлагались большие надежды, но в начале XX века обстановка изменилась, и уже в 1906 г. морское ведомство стало выражать свое неудовольствие этой крепостью. В 1908 г. Либава как приморская крепость была упразднена.
Из других приморских крепостей того времени сразу же после окончания русско-японской войны подверглись рассмотрению и обсуждению в особых совещаниях крепости Усть-Двинск, Свеаборг и Выборг (на Балтийском побережье и побережье Финского залива), Очаков, Севастополь, Батум и Керчь (на Черноморском побережье), Владивосток и Николаевск-на-Амуре (на Тихоокеанском побережье). Однако серьезные работы производились только в крепостях Севастополь и Владивосток, да и то начались эти работы в 1910г.
Владивосток к началу мировой войны в фортификационном отношении был оборудован полностью как с приморской, так и с сухопутной стороны, причем примененные там постройки отличались большой оригинальностью устройства и солидностью.
Севастополь к началу мировой войны закончен не был, особенно с сухопутной стороны.
За рассматриваемый промежуток времени окончательно был также решен вопрос о создании новой операционной базы на Балтийском побережье в Ревеле. Здесь летом 1913г. было приступлено к работам по созданию «Морской крепости Петра [347] Великого». Работы велись в течение всего военного времени, и все-таки даже к 1918 году крепость в деталях закончена еще не была. Это была вторая после Владивостока крепость, где была организована и сухопутная оборона. Батареи приморского фронта в значительной своей части были броневые, по последнему слову теории; отличались новизной также и открытые батареи средних и мелких калибров. Подробности устройства тех и других вошли в современные специальные курсы{11}. Сухопутный фронт крепости состоял из целого ряда групп весьма оригинального устройства. Стоимость всей крепости определялась около 125 млн рублей.
Одновременно с приморскими крепостями подверглись обсуждению и крепости сухопутные, нуждавшиеся в больших совершенствованиях. Но кроме совершенствования некоторых старых крепостей в 1907 г. возник вопрос и о создании новой крепости в Гродно, стратегическое значение которой вытекало из ее флангового положения относительно направления немцев на Брест-Литовск. Возникал также вопрос об упразднении некоторых крепостей.
С особой горячностью принялись за крепостное дело с 1909 г., когда на пост военного министра был назначен генерал Сухомлинов. Под его непосредственным руководством был составлен новый план дислокации войск, а в связи с ним и план стратегического развертывания армий и случае войны. С этими планами неразрывно был связан вопрос и о крепостях. Предположено было упразднить Варшавский укрепленный район в лице образовавших его крепостей Варшавы и Зегржа, оставив лишь третью крепость Новогеоргиевск, которую реорганизовать в обширную современную крепость, способную держаться в изолированном состоянии в начальный период войны до выручки армиями, закончившими свое сосредоточение и развертывание по линии усовершенствованной крепости Ковно, вновь построенной крепости Гродно и усовершенствованного Брест-Литовска. Ивангород был предположен к упразднению, а малую крепость Осовец решено было несколько развить и усовершенствовать.
В связи с такой реорганизацией крепостей в Главном инженерном управлении с 1909 г., даже несколько раньше, были озабочены составлением новых проектов долговременных фортов на основании данных опыта Порт-Артура и новых успехов развития артиллерии и инженерной техники. Первый проект нового форта был составлен в 1909 г. профессором Величко. Схема [348] его показана на фиг. 157 и 158. Основы этого образца те же, что и в проекте того же автора 1897 г., но так как опыт Порт-Артура показал всю правильность прежних (1889 г.) воззрений автора на необходимость организаций в форте внутренней обороны, то таковая здесь налицо, но в несколько ином виде, а именно в виде особых, расположенных примкнуто к боковым фасам форта (фиг. 158) насыпей Л приспособленных к ружейной обороне и имеющих под собой изогнутые галереи, служащие убежищами для стрелков, занимающих в минуту надобности эти насыпи. С последних внутренность форта может обстреливаться перекрестным огнем. Затем и здесь, как в образце 1897 г., сохранена возможность последовательного развития форта.
После Порт-Артура, где по недостатку средств на фортовом поясе не оказалось некоторых предусмотренных проектом укреплений, в русской литературе усиленно проповедовалась идея постройки крепостей сразу по всему обводу фортового пояса, придавая главным его опорным пунктам-фортам сначала хотя бы даже силу полевых или временных укреплений и затем постепенно совершенствуя их и доводя до силы долговременных укреплений. Эту идею особенно проповедовал в своих статьях и с кафедры профессор Буйницкий. Некоторые военные писатели не разделяли этого взгляда, называли предлагаемый Буйницким способ возведения фортов метаморфозным зодчеством (Тимченко-Рубан), относя идею даже к разряду ересей в крепостном деле; тем не менее мысль профессора Буйницкого нашла отклик в Инженерном комитете Главного инженерного управления, а так как эту мысль отчасти разделял и профессор Величко, то он ее и провел. В своем новом проекте в следующем виде: в первоначальной стадии (фиг. 157) его форт имеет казарму К с прилегающими к ней уступчатыми промежуточными полукапонирами ПК, обсыпанную валом, под которым проходят три отходящих от казармы небольших потерны П, прикрытые выходящими на внутренний дворик форта коленчатыми сквозниками С. Сквозники эти служат одновременно и небольшими убежищами для гарнизона. Снаружи казарма обводится гласисообразным бруствером, поверхность которого постепенно переходит в эскарп треугольного рва Р, окружающего напольный и боковые фасы форта; ров этот получает фронтальную и перекрестную ружейную, а при желании — пулеметную и орудийную оборону с переломов бруствера. Горжевой ров нормальной профили и получает фланковую оборону из полукапониров казармы и с вала. В таком виде форт достаточно обороноспособен и обходится всего в 400 000 довоенных рублей.
Затем к возведенным элементам постепенно добавляются остальные: к боковым сквозникам пристраиваются изломанные галереи, [349] входящие в состав внутренней позиции, центральная потерна продолжается вперед и соединяется со вновь возводимым убежищем У (фиг. 158) для дежурной части под напольным валом; в плечных углах напольного фаса форта возводятся бетонные колодцы, увенчиваемые броневыми башнями для скорострелок. [350]
В окончательном виде форт получает трапецеидальное начертание в плане, и вал его окружается рвом нормальной профили с железной эскарповой решеткой на бетонном фундаменте и бетонным контрэскарпом, связывающим галереей два головных кофра, усиленных отростками контрминных галерей КМ. Боковые рвы форта также получают бетонный контрэскарп. Из деталей заслуживают упоминания следующие: промежуточные полукапониры ПК, сконструированные в три этажа: верхний — для орудий, фланкирующих промежутки, средний — для пулеметов того же назначения, и нижний — для 57-мм пушек, фланкирующих участки горжевого рва. Сводчатые перекрытия казармы имеют слоистую конструкцию, которая была разработана в 1909 г. профессором Житкевичем и утверждена Инженерным комитетом (о чем было упомянуто выше в главе XXIX), а именно: 0,45 м железобетона снизу, в виде поддерживающего слоя, затем 1,3 м песка (прослойка) и 1,5 м бетона сверху, причем бетон усилен наверху 3 рядами железных сеток. Своды промежуточных полукапониров как построек меньшего пролета сделаны были сплошными железобетонными толщиной в 1,8 м; такие же своды, но только толщиной в 2,1 м имели убежища, более подверженные огню противника. Своды потерн предполагались быть бетонными толщиной в 2,4 м. Для стрелков на линии огня предусматривались бетонные ниши и железобетонные козырьки. Стоимость форта в законченном виде была исчислена около 1 млн довоенных рублей.
Почти вслед за появлением описанного проекта форта, утвержденного Инженерным комитетом Главного инженерного управления, был составлен другой проект долговременного форта профессором Буйницким. Этот проект (фиг. 159) «1910 года» был одобрен Инженерным комитетом, наряду с проектом профессора Величко. Начертание форта — в виде растянутого по фронту треугольника, которое помимо экономических выгод представляло, по указанию автора, и другие преимущества. Во время осады Порт-Артура были случаи минной атаки не только на кофры, но и, после овладения ими, на вал; при треугольном начертании в плане как раз минеру атакующего, идущему из точки (представляемой захваченным им кофром в исходящем углу), можно противопоставить линию (подбрустверную галерею напольного вала), что, конечно, ставит атакующего в очень трудное положение; кроме того, случалось, что по уничтожении кофра обороняющийся продолжал фланкировать рвы, располагая окопы в их устьях, на линии горжи; это было, однако, возможно, лишь когда укрепление имело в плане треугольное начертание по рвам. [351]
Казематированное фланкирование промежутков осуществлялось в проект Буйницкого двумя уступчатыми полукапонирами П, расположенными у траверсов, пересекающих боковые фасы, и прикрываемыми с поля земляными масками М; такое расположение полукапониров выносит фланкирующие выстрелы вперед, направляя их на доступы к соседним с фортом позициям, между тем как выстрелы промежуточного капонира, располагаемого в горже, как это принято в проектах Величко, часто проходят поверх ближайших к форту окопов обороняющегося, рискуя поразить своих; укрытие амбразур достигается при этом уступами и прикрывающей спереди довольно длинной земляной маской. Для укрытия стрелков на линии огня бетонного бруствера рассматриваемый проект предусматривал металлические щиты, кроме того предложены были 4 бронебетонных стрелковых или пулеметных галереи Г, а для скорострельных противоштурмовых пушек 2 скрывающиеся броневые башни Б, позади которых были устроены бетонные барбеты как запасное средство для использования противоштурмовых орудий на случай неготовности или порчи башен. Внутри форта была расположена казарма К, находящаяся в непрерывном казематированном сообщении со всеми частями форта. Она была обсыпана гласисообразной насыпью, образующей внутреннюю стрелковую и пулеметную позицию, содействующую упорной обороне форта.
Идея постепенного возведения форта была осуществлена в этом образце тем, что в первую очередь автор предполагал возведение казармы, которая должна была окружаться той или иной [352] оборонительной оградой хотя бы даже полевой профили, благодаря чему уже через 4 месяца от начала работ получался опорный пункт, правая половина которого показана у левого края (фиг. 159) и который, обойдясь примерно в 200 000 рублей довоенного времени, должен был уже представлять немалую силу сопротивления, так как в нем имелось безопасное от всяких снарядов и даже удобное для жительства помещение; затем, проработав еще 4 месяца и израсходовав еще 300 000 рублей, можно было усовершенствовать боевую позицию упомянутого опорного пункта до такой силы, какую она должна иметь в долговременном форте, оставив лишь временный или полевой характер за препятствиями и их обороной, как это показано на половине плана у правого края фиг. 159. Наконец, проработав еще строительный год и израсходовав не менее 500 000 рублей, а всего проработав два года времени и израсходовав 1 млн довоенных рублей, можно было докончить постройку долговременного форта устройством рвов с их препятствиями и обороной в полном размере, приведя форт к виду, показанному посередине фиг. 159.
Почти одновременно с появлением последнего проекта форта профессора Буйницкого (в 1910г.) Инженерный комитет одобрил еще один проект, составленный в это же время членом этого комитета военным инженером Малковым-Паниным, который автор назвал «Проект долговременного форта тупоугольного начертания». Схема его изображена на фиг. 160. По своей идее он представляет нечто среднее между обоими предшествующими проектами. По фигуре в плане он сходен с проектом Буйницкого, но значительно вытянут в длину (по фронту), напоминая скорее форму ромба, чем треугольника. Таким начертанием автор стремился достигнуть большего рассеивания артиллерийского огня противника. Убежище для дежурной части занимает всю напольную часть форта и имеет большое количество выходов на боевую позицию. Дополнительные убежища расположены несколько отступя назад от напольной части, причем насыпи над ними с фланговыми заворотами внутрь образуют как бы внутреннюю позицию форта, как в проекте профессора Величко насыпи над галереями Г (см. фиг. 158). Горжевая казарма в рассматриваемом проекте сделана двухэтажной, по 5 казематов в каждом этаже, благодаря чему она занимает меньше места, чем в проекте профессора Величко, причем по конечностям к ней примыкают значительно растянутые уступчатые промежуточные полукапониры, которые спроектированы трехэтажными, будучи вооружены в верхнем этаже 3-дм скорострельными пушками для фланкирования промежутков в среднем этаже — пулеметами, а в нижнем — 57-мм капонирными пушками [353] для фланкирования горжевого рва. Над напольным убежищем посередине высится броневая башня ББ с 3-дм скорострельной пушкой; такие же башни ББ имеются и на поданных назад участках убежищ, где имеются также и броневые наблюдательные посты НП. Три таких же наблюдательных поста НП расположены над казармой и закругленными частями промежуточных полукапониров. Следует еще отметить, что в рассматриваемом проекте на напольном убежище применены 2 скрывающиеся установки СУ для 3-дм пушек системы военного инженера Фабрициуса. Впрочем, Величко также имел в виду две таких установки, по одной в каждом из участков Г внутренней позиции своего форта.
Сущность этой установки, заключалась в том, что над каким-нибудь бетонным убежищем (лучше всего над подбрустверным) предлагалось установить тумбу диаметром в 0,6 м со стальной крышкой толщиной в 2,5 см. Под тумбой сквозь свод каземата и по всей высоте последнего проходила труба, в которой могла ходить по роликам рама с укрепленной 3-дм скорострельной пушкой, имеющей дуло орудия в вертикальном положении. Поднимание кверху и опускание рамы производились системой галлиевых цепей [354] с противовесами. Как только орудие поднималось кверху — к гребню бетонного бруствера, оно при помощи особого механизма приводилось в горизонтальное положение, высовываясь за гребень бруствера, и открывало огонь. Вся процедура, начиная от момента поднятия орудия до первого выстрела, как показал опыт, занимала полминуты времени. Произведя нормально 12 выстрелов в следующую минуту, орудие снова приводилось механизмом в вертикальное положение и опускалось вниз, причем герметически закрывалась крышка внешней тумбы. Стоимость установки при валовом заказе автор исчислял в 6000 рублей, тогда как одно противоштурмовое орудие в бронебашне исчислялось в России в 30 000 рублей. Эта значительная экономия, доставляемая установкой, ее незаметность издали и незначительность места, ею занимаемого у линии огня, были настолько соблазнительны, что привели к одобрению всего устройства Инженерным комитетом в 1907 г. и применению его указанными выше двумя авторами в своих проектах фортов наряду с броневыми башнями, совсем отказаться от которых не решались ввиду той шумихи, которая в то время была поднята в военной среде около бронебашенного вопроса.
Горжевая казарма в проекте инж. Малкова-Панина связывалась потерной с подбрустверным убежищем, а также имела подземный выход в тыл, прикрывавшийся открытым капониром ОК, фланкировавшим доступы к форту с тыла. Этот капонир в свою очередь охранялся неглубоким треугольным рвом, заполнявшимся в период мобилизации проволочной сетью. Отступные участки убежищ также соединялись потернами П с оконечностями промежуточных полукапониров.
В качестве преграды в рассматриваемом проекте имелся на напольных фасах ров с двухрядной железной решеткой на бетонных тумбах у подошвы земляного эскарпа и бетонным контрэскарпом с галереей, соединявшей между собой головной уступчатой формы кофр К и бетонные блокгаузы Б, устроенные на горжевых плацдармах прикрытого пути. Горжевой ров имел эскарп в виде однорядной решетки на бетонном фундаменте и земляной контрэскарп и фланкировался из нижнего этажа промежуточных полукапониров.
Особенные заботы приложил автор к обеспечению своего форта от ближней атаки. Вдоль гребня бетонного контрэскарпа [355] напольных рвов у него проходит широкий прикрытый путь с плацдармами, снабженными бетонными блокгаузами Б и гласисом, идущим кремальерами, что способствовало наилучшему укрытию людей на прикрытом пути от продольных поражений. Кроме того головной кофр сам прикрыт земляной маской, окруженной рвом с железной решеткой у эскарпа и проволочной сетью, устраиваемой в мобилизационный период; от подземных же покушений неприятеля кофр так же, как и ближайшие к нему блокгаузы Б прикрытого пути, обеспечен мощной контрминной системой из галерей КМ, связанных отдельными вентиляционными рукавами. Все покрытия казематов согласованы были с указанной выше «Инструкцией для устройства перекрытий казематов в крепостных сооружениях», изданной Главным инженерным управлением в октябре 1909 г. Идея постепенного возведения форта по годам также была принята автором во внимание, и в проект включалось три стадии его развития, начиная с укрепления почти полевого характера, переходящего затем в укрепление полудолговременное и наконец в долговременный форт.
Все описанные выше три типа новых фортов были разосланы Главным инженерным управлением по крепостям для руководства при составлении на местах новых проектов. Секретный характер разработанных образцов не позволял лицам, знакомым с ними, выступать с критикой их в печати в отношении технических деталей. Все же в среде тогдашнего Генерального штаба нашлись лица, которые взяли на себя смелость в своих отдельных трудах (А. Елчанинов. Тактика в действиях под крепостями. 1909 г.) или в газетных статьях (А. Свечин. Ряд статей в военной газете «Русский инвалид» по крепостным вопросам), затронуть некоторые идеи инженерного направления, так или иначе выявленные в упомянутых выше проектах, особенно в первом из них. Это обстоятельство до некоторой степени всполошило инженерное начальство, и оно дало директиву открыть в тогдашней Инженерной академии прения по крепостным вопросам, начав их докладом профессора Буйницкого на тему «Постепенное развитие типа крепостного форта» с целью вызвать всестороннее обсуждение различных вопросов, имеющих непосредственное отношение к крепостному делу.
Профессор Буйницкий дал в своем докладе картину постепенного развития устройства долговременного форта у нас и у наших ближайших соседей за последние 40 лет, причем закончил доклад разбором последнего проекта форта (1909 г.) профессор Величко, высказав пожелание, чтобы с критикой предложений наших военных инженеров выступили и специалисты других родов службы. Доклад вызвал довольно оживленный [356] обмен мнениями представителей всех родов войск, достигавший иногда значительной остроты и растянувшийся на целых 7 заседаний (с 23 января по 23 марта 1910г.).
Прения вышли далеко за пределы темы, затронутой докладом, и захватили многие крепостные вопросы как общего характера, так и частного — различных технических деталей фортификационного и артиллерийского характера. Так, например, были затронуты вопросы об устройстве крепостей большого диаметра (с особым разбором крепости Мец), о применении укрепленных групп (особенно германского типа Feste), о применении в крепостях броневых закрытий, о численности артиллерийского вооружения крепостей, о системе проектирования крепостей вообще и, пр.
В отношении типа форта профессор Величко большие споры вызвал вопрос о рациональности устройства и применения промежуточного капонира. Против этого капонира сильно восставали представители Генерального штаба: они указывали, что капонир слишком высок и, будучи прилеплен к форту, демаскирует его; что вследствие скопления дыма в казематах во время стрельбы последняя становится неосуществимой; указывали также, что в Германии такие капониры в крепостях применения себе не находят и не найдут, а что им предпочитают установку позади фортов открытых батарей фланкирующего действия. Все эти замечания вызвали горячий ответ самого автора постройки — профессора Величко.
Не останавливаясь здесь на дальнейших подробностях упомянутых прений{12}, заметим лишь, что хотя в конце концов по всем разбиравшимся на прениях вопросам и не пришли к полному обоюдному соглашению, все же в резюме, сделанном уже потом в особом заседании Инженерного комитета и занесенном в журнал от 21 апреля 1910г., было указано, что:
1) промежуточные капониры или полукапониры принципиально нужны: от них отказываться не следует, но надо всемерно заботиться, чтобы превышение их над поверхностью земли было наименьшее; иногда их можно отделять от форта, располагая позади последнего, но под его непосредственной защитой; иногда можно заменять этот капонир броневыми батареями;
2) с броневыми башнями при современном состоянии бронебашенной техники считаться необходимо: их придется применять главным образом в виде промежуточных бронекупольных батарей; на фортах же придется ставить отдельные броневые [357] башни для противоштурмовых орудий, равно как придется применять броневые наблюдательные посты;
3) укрепленные группы или «фесте» не представляют собой чего-либо оригинального: главной составной частью «фесте» является все тот же форт: без него «фесте» существовать не может, но так как современный форт назначается только для пехоты, то он не может выполнить роли самостоятельного долговременного укрепления: для выполнения такого назначения форту необходимо придать артиллерию; ее ставят позади и по бокам форта в броневых, а то и в открытых батареях; затем устраивают дополнительные траншеи и другие постройки, и все это окружают общим препятствием, образуя самостоятельную долговременную постройку, вполне уместную в известных случаях (при благоприятной местности) и в русских крепостях.
Все приведенное было сообщено в крепостные инженерные управления и принято во внимание при дальнейших разработках проектов фортов и участков крепостных позиций.
В связи с составлением новых проектов фортов и другими крепостными вопросами, имеющими отношение к усовершенствованию и расширению крепостей, в 1909—1910 гг. усиленно обсуждался как в инженерном, так и в артиллерийском ведомствах вопрос о применении броневых башен. Со времен 80-х годов XIX столетия, когда вопрос о броневых башнях (см. главу XXIII) решен был для России в отрицательном смысле главным образом потому, что тогда еще и за границей не был подыскан надежный для башен материал, равно как не решены были окончательно детали конструкций; с тех времен техника бронебашенного дела подвинулась за границей значительно вперед, и, как мы видели выше, к рассматриваемому нами периоду во всех иностранных государствах броневые башни разных конструкций нашли себе широкое применение в крепостях. Необходимо было и в России снова подвергнуть внимательному изучению вопрос о броневых башнях. Большой толчок этому дали труды: 1) французского инженера Пьерон де Мондезира «Броневая фортификация» («Fortification cuirassee» par Piarron de Mondesir) 1909 г. и 2) русского военного инженера, профессора Инженерной академии Голенкина «Броневые установки, современное их развитие, устройство и применение в сухопутных крепостях», 1910 г. В последнем труде, явившемся результатом личных наблюдений и изучении автора во время его двухлетних поездок по броневым заводам Западной Европы (Круппа в Эссене и Магдебурге, Эргардта в Дюссельдорфе и Скода в Пильзене), особенно подробно были рассмотрены все новейшие броневые установки и их конструктивные детали, а равно исследован вопрос о применении различных металлов вообще [358] в фортификационной практике. По поручению Инженерного комитета Главного инженерного управления Голенкиным был составлен проект типового броневого поста для наблюдателей, обеспеченного от бомб до 11-дм калибра включительно, который и был одобрен в мае 1910 г. Такие посты имелось в виду заказывать на русских заводах для бывших крепостей России. К сожалению, из-за экономических соображений в действительно изготовленных к 1914 г. нескольких экземплярах таких постов были допущены значительные отступления от типового проекта как в смысле качества брони и толщин ее в различных частях поста, так и самой конструкции (вместо цельного колпака был сделан составной из отдельных элементов, связанных шпонками). Это сильно отразилось на прочности таких постов, которые, по опыту Осовца, не смогли выдерживать интенсивной бомбардировки самыми крупными снарядами германской артиллерии.
Вопрос о более крупных броневых закрытиях в виде броневых башен для противоштурмовой и дальнобойной артиллерии был разрешен для русских крепостей иным порядком, а именно путем созыва конце 1909 г. при тогдашнем Главном артиллерийском управлении особого совещания, которое после ряда заседаний составило общее заключение по вопросу о применении броневых башен в русских крепостях как сухопутных, так и береговых, причем высказало пожелание, чтобы прежде всего поручено было компетентным лицам ознакомиться с существующими в данное время на заграничных заводах наиболее совершенными образцами броневых установок, необходимых для русских крепостей, и, остановившись на каких-либо из них, подвергнуть их затем на своей территории всестороннему испытанию.
В соответствии с этим пожеланием в 1910г. была создана особая комиссия, в состав которой вошли представители разных ведомств, наиболее компетентные в бронебашенном вопросе, и эта комиссия посетила некоторые иностранные заводы, полигоны и крепости во Франции, Бельгии и Англии. Из произведенного осмотра выяснилось, что Франция и Бельгия имеют уже вполне выработанные типы башен, заказанных в большом количестве и устанавливаемых в крепостях. Одновременно из словесных объяснений некоторых иностранных заводчиков и артиллеристов, равно как из наблюдений членов комиссии при показных стрельбах на полигонах, выяснилось, что за границей опыты обстреливать башен сводились главным образом к испытанию одних броневых куполов, а не целых броневых конструкций, и что действие обстреливания на целые системы башен остаются таким образом еще не выясненными. Ввиду изложенного до приступа к установке в наших крепостях избранных [359] заграничных образцов броневых башен решено было эти типичные образцы приобрести от иностранных заводов и широко испытать на русской территории.
В силу указанного решения военным ведомством были приобретены:
1) одна скрывающаяся броневая башня для двух 75-мм скорострельных пушек завода Сен-Шамон во Франции; 2) одна вращающаяся, но не скрывающаяся башня на две 155-мм пушки бельгийского завода Коккериля и 3) одна вращающаяся башня на одну 155-мм пушку французского завода Шнейдера. Два первых образца башен действительно и были в 1912 г. подвергнуты испытанию на острове Березани (см. ниже), а третий образец испытанию подвергнут быть не мог, так как своевременно не был доставлен в Россию. Доставленный значительно позже, почти перед самой войной, он был установлен на Скобелевской горе в крепости Осовец и подвергся в мировую войну боевому испытанию, которое с честью выдержал.
Березанские опыты 1912 г.
Попутно с вышеуказанной главной целью — испытанием стрельбой броневых башен, приобретенных за границей, военное ведомство решило подвергнуть одновременно испытанию новые конструкции покрытий казематов, разработанные в 1909 г. Инженерным комитетом, а также и другие конструкции более старых типов или являющиеся проектами отдельных авторов. Так же точно наряду с упомянутыми образцами броневых башен решено было подвергнуть испытанию спроектированный профессором Голенкиным броневой наблюдательный пост, скрывающуюся установку инженера Фабрициуса, различного типа долговременные препятствия и некоторые типы закрытий временного характера.
Для организации и руководства опытами была образована особая комиссия в составе многочисленных представителей инженерного и артиллерийского ведомств, а также Генерального штаба. На опыты в качестве гостей были приглашены также представители французской и бельгийской армий; от последней прибыл профессор инженерно-артиллерийской академии Дегиз, который в мировую войну был комендантом крепости Антверпен. Местом, наиболее соответствующим совокупности всех условий, необходимых для успешного производства [360] опытов, был признан казенный остров Березань, близ Очакова.. Общая сумма расходов на опыты была определена по смете свыше 1,5 млн рублей. К работам было приступлено в июле 1910 г., а к лету 1912 г. опытная постройка была закончена. Сами опыты производились в сентябре-октябре 1912 г. Обстреливание опытной постройки производилось двояким образом: 1) навесным огнем из 28-см гаубицы французской фирмы Шнейдер, из двух 155-мм крепостных гаубиц обр. 1909 г. и из 48-лин. полевой гаубицы; 2) прицельным огнем из 6-дм пушки 3,2 т обр. 1904г. и из 3-дм скорострельной пушки на близкой дистанции.Наибольший практический интерес представляла стрельба из 28-см гаубицы, имевшей 3 рода снарядов: 1) бетонно-бойную стальную бомбу длиной в 4 ¼ калибра и весом в 334 кг с разрывным зарядом в 33,4 кг тола; 2) фугасную стальную бомбу в 5 калибров длиной, весом в 292 кг с разрывным зарядом в 72,8 кг тола и 3) бронебойную стальную бомбу в 3,5 калибра длиной, весом в 328 кг не снаряженную. Стрельба велась с дистанции около 4,2 км при угле возвышения в 57° и угле падения около 60°.
Главные выводы, к которым пришла опытная комиссия, были следующие:
А. В отношении конструкций крепостных сооружений:
1) Сплошные бетонные своды, не усиленные снизу сильными противооткольными средствами, не должны вообще применяться для крепостных сооружений, так как для противодействия отколам требуется большая непроизводительная толща бетона.
2) Противооткольные средства в виде одной сетки снизу или примеси к бетону обрезков проволоки оказались слабыми и недействительными для удержания больших отколов; также не устраняют отколов ниже последней сетки и не противодействуют разрушению бетона в толще свода и ряды железных сеток, проложенные по поверхности каждого рабочего слоя, без соединения их между собой вертикальными связями.
3) Покрытие слоистой конструкции, состоящее из 0,5 м железобетонного свода, песчаной прослойки в 1,06—1,25 м и бетонного тюфяка толщиной в 1,5м, следовательно общей толщиной в 3—3,2 м, прочнее сплошного бетонного свода толщиной в 2,4 м и безусловно выдерживает одно попадание 28-см фугасной бомбы с замедлителем, но не обеспечивает во всех [361] случаях от второго попадания в дно воронки, полученной от первого. Слоистая конструкция наиболее пригодна для перекрытия больших пролетов.
4) Вместо сводчатых покрытий можно применять и плоские, состоящие из двутавровых балок и слоя бетона не менее 2,4 м, но балки должны быть положены вплотную одна к другой.
5) Земляные обсыпки при толщине их до 1,2—1,5 м оказались, вообще говоря, полезными и вполне обеспечивающими бетон от разрушительного действия 155-мм фугасными бомбами без замедлителя; замечалось, что земляная обсыпка поглощала часть разрушительного действия взрывов и удерживала часть тех снарядных и бетонных осколков, кои разбрасывались в стороны. Если толщина обсыпки более глубины проникания снаряда в данный грунт, так что разрыв снаряда происходит не на бетоне, а в некотором расстоянии над ним, то обсыпка также оказывается полезной, и при некотором промежуточном слое земли между разрывом и бетоном (интервал безопасного разрыва) разрушительное действие снаряда не оказывает влияния на бетон. В этом отношении, следовательно, подтвердились результаты кронштадтских опытов 1889—1894 гг. Промежуточная же между 1,2 м и глубиной проникания снаряда толща обсыпки, по-видимому, вредна, действуя на разрыв снаряда как забивка. Но это явление, обнаруженное и в кронштадтских опытах, здесь выявлено было недостаточно.
Б. В отношении броневых закрытий:
1) Сопротивление башни завода Коккериль с двумя 155-мм пушками, требуемое от нее в боевой обстановке, недостаточно, и башня этой конструкции должна быть признана неприемлемой для вооружения.
2) Башня французского завода Сен-Шамон для двух 75-мм пушек выдержала испытание стрельбой по ней лучше, чем предыдущая, но все же повреждения в ней были значительны и конструкция ее нуждается в улучшении.
3) Наблюдательные посты в виде цельного броневого колокола при условии наблюдения через амбразуры с помощью панорамных перископов и при должной толщине брони будут вполне удовлетворять своему назначению.
4) Скрывающаяся установка инженера Фабрициуса на испытании оказалась неудовлетворительной. По мнению комиссии, установка требует существенных конструктивных изменений и в настоящем ее виде не может быть принята на вооружение.
Результаты березанских опытов были обработаны и изданы в 1913 г., но уже с ноября 1912г. Инженерный комитет Главного инженерного управления на основании данных этих опытов стал разрабатывать новые конструкции казематированных построек [362] и некоторые детали фортов, как раз проектировавшихся тогда для вновь предположенной к постройке крепости Гродно и для расширявшихся крепостей Новогеоргиевск, Брест-Литовск и Ковно. Так как при этой разработке были сделаны некоторые новые предложения, не предусматривавшиеся на березанских опытах, особенно в отношении принятия в качестве противооткольного средства для казематов стальных швеллеров (идея военного инженера Савримовича), то решено было в январе 1913г. произвести дополнительные опыты в крепости Варшава: там воспользовались бетонными постройками фортов, предназначавшихся к уничтожению, сделали в них необходимые для опытов добавления и произвели ряд взрывов снарядов, наполненных крупными разрывными зарядами.
Работы по составлению проектов крепостных сооружений и самих крепостей с 1912 г.
В конечном результате работ Инженерного комитета, основанных на данных березанских и варшавских опытов, 29 марта 1913 г. появилась изданная этим комитетом «Временная инструкция для устройства перекрытий и стен казематированных крепостных помещений». В этой инструкции приводились новые типы перекрытий казематов, способные сопротивляться от одного до трех попаданий новейших 28-см фугасных бомб.
Однако едва успел Инженерный комитет выпустить упомянутую инструкцию и разослать ее в крепостные инженерные управления для соответствующего руководства при проектировании и постройке новых оборонительных сооружений в крепостях, как получены были сведения о появлении в Германии новых орудий 42-см калибра со снарядами, значительно более мощными, чем таковые 28-см мортир. Точных баллистических данных нового орудия не имелось, но ГАУ дало все-таки их в приблизительных цифрах. Вес снаряда выходил в 820 кг, разрывной заряд — в 176 кг тола.
Согласуясь с новыми данными, Инженерный комитет вновь переработал выводы березанских и варшавских опытов и окончательно установил конструкции казематированных построек, способных сопротивляться как новым 42-см снарядам (при одном их попадании), так и имевшимся уже [363] в виду 28-см снарядам (при одном, двух и трех их попаданиях в одно место).
На фиг. 161 приведен в профили тип подбрустверного убежища, рассчитанного на одно попадание 42-см снаряда или соответственно на три попадания 28-см. Покрытие здесь состоит из швеллеров ш, тонкой прослойки из асфальтового бетона и 3,35-м слоя цементного бетона высшего качества.
На фиг. 162 показана в поперечной и продольной профилях казарма, также рассчитанная на одно попадание 42-см снаряда или соответственно на три попадания в одно место 28-см снаряда. Здесь при пролетах казематов в 5,5 м применена слоистая конструкция из железобетонного свода, слоя песка и бетонного тюфяка толщиной в 3 м.
Это наиболее типичные примеры вновь разработанных Инженерным комитетом конструкций, чертежи которых были немедленно сообщены во все крепостные инженерные управления, которые и приняли их во внимание при составлении новых проектов фортов и возведении некоторых из них, начиная со строительного сезона 1913 г.
Что касается самых фортов в целом, то они проектировались, вообще говоря, по вышеприведенным трем образцам (профессоров Величко, Буйницкого и военного инженера Малкова-Панина), изменяясь в деталях для каждой крепости, в зависимости от местных условий и тактической обстановки, в которых они должны были находить себе применение.
Характерные особенности фортов, проектировавшихся для русских крепостей с 1912 г., могут быть резюмированы следующим образом:
1) Наблюдалась большая против прежнего свобода в выборе формы начертания фортов в плане, причем треугольная форма нашла себе применение довольно частое. В частных случаях — в местностях особенно пересеченных, гористых, как это было во Владивостоке, Карсе и др., форты получали иногда значительные размеры, искусно применяясь к местности путем разброски их отдельных элементов на большей площади, т. е. обращались [364] в расчлененные форты, напоминающие форт австрийца Ханика или укрепление Фев в Меце, но более оригинальные, выявлявшие творчество русских военных инженеров.
2) На фортах было предположено устанавливать броневые башни для противоштурмовых пушек по типу испытывавшейся на березанских опытах башни завода Сен-Шамон, но с выяснившимися на опытах изменениями. Однако не полагаясь на своевременную готовность этих башен, ввиду неприспособленности к их изготовлению отечественных заводов, подготовлены были и открытые барбетные установки с широкими и пологими въездами и надежными вблизи их убежищами для укрытия орудий и прислуги во время бездействия. Фактически башни к началу войны оказались неготовыми, и потому во всех фортах довольствовались открытыми установками.
3) Для артиллерийских и пехотных наблюдателей на некоторых крепостных фортах (например, в Осовце) были установлены броневые наблюдательные посты, но более упрощенной конструкции, чем по проекту профессора Голенкина. Всего было изготовлено до 25 постов. Боевой опыт Осовца не оправдал надежности упрощенной конструкции.
4) Жилая казарма в новых проектах была подана в значительной степени назад, чтобы не быть подвергнутой артиллерийскому огню одновременно с напольными частями форта; в некоторых случаях даже имелось в виду устраивать казармы вне фортов или совсем обходиться без них, довольствуясь одними солидными убежищами для дежурной части с удобными выходами на стрелковую позицию, все же главную массу гарнизона форта держать позади форта в небольших бетонных убежищах, спрятанных в складках местности.
5) Предусматривалось большое количество подземных сообщений (потерн и галерей) между отдельными казематированными постройками самого форта и для связи последнего с тылом, равно предусматривалось и достаточное количество выходов из казематированных помещений, прикрытых броневыми дверьми и рационально устроенными коленчатыми сквозниками.
6) На всех фортах предусматривались промежуточные капониры или полукапониры; однако, имея в виду, что по финансовым соображениям не везде удастся эти органы фланкирования промежутков между фортами своевременно возвести и вооружить, — в горжевых углах фортов или на боковых их фасах устраивались открытые установки для полевых орудий; для хранения этих орудий во время бездействия предполагались особые убежища в траверсах или же их предполагалось до времени выкатывания на барбеты держать в ближайших к ним [365] коленчатых сквозниках. В некоторых частных случаях предусматривалось устройство промежуточных капониров иди полукапониров отдельно от фортов позади последних. Иногда считалось возможным заменить промежуточный капонир броневой башней.
7) На всех фортах предусматривалось обеспечение кофров и контрэскарповых галерей зачатками контрминной системы, но, к сожалению, работы эти были везде отнесены к третьей очереди и потому нигде не выполнены.
8) Все казематированные помещения проектировались согласно Временной инструкции Главного военно-технического управления от 23 января 1914 г., т. е. уже с расчетом на сопротивление 42-см и 28-см снарядам.
Наряду с фортами в качестве опорных точек главной крепостной позиции в русских крепостях, совершенствовавшихся и возводившихся заново с 1912г., применялись также фортовые группы. Первый образец фортовой группы был предложен профессором Буйницким сначала в самых общих чертах на страницах военного органа «Русский инвалид» за 1908 г. Затем этот образец был разработан автором более детально и помещен в академическом курсе «Современное состояние долговременной и временной фортификации» изд. 1912 г. В таком виде этот проект фортовой группы изображен на фиг. 163. Группа имеет очертание полукруга диаметром около 2 км, сомкнутого с тыла почти прямой линией. Ближайшая к неприятелю часть полукруглого [366] обвода группы занята сильным фортом; менее опасные точки обвода — горжевые углы на оконечностях диаметра полукруга — заняты укреплениями треугольного начертания в плане типа промежуточного опорного пункта. Примерно 1,5—2 км промежутки между этими тремя укреплениями заняты сплошными оборонительными гласисами с изломами, пониженными фланками и полукапонирами для фланкирования и поддержки упомянутых укреплений. Гласисы могут заниматься стрелками и не на всем их протяжении, а только участками, которым при помощи заворотов самих гласисов с флангов и с тыла можно сообщить некоторую большую устойчивость и снабдить их казармами; при этом получатся некоторого рода опорные точки, которые лучше всего сорганизовать при фланкирующих рвы и промежутки постройках.
С тыла вся группа смыкается только рвом, соответственным образом фланкируемым. Позади организованной таким образом пехотной позиции, представляющей собой позицию ближнего боя, располагается артиллерийская позиция дальнего боя. Чтобы орудия этой позиции могли стрелять поверх первой, а также, чтобы эти орудия не страдали от перелетов снарядов, артиллерийская позиция отодвинута от пехотной примерно на 0,5 км назад; при таких условиях получает протяжение до 1,5 км, вмещая в себе до 45 орудий, размещенных не менее, как в 4-х броневых батареях, по 2 орудия в каждой, прочие же орудия — в открытых батареях, создаваемых в военное время, когда выясняется, что на данную именно группу неприятель ведет артиллерийскую атаку. Позади батарей прокладываются дороги, устраиваются пороховые погреба и убежища для артиллерийской прислуги.
На пространстве между позициями ближнего и дальнего боев могут быть еще размещены подвижные полевые орудия, принимающие участие в отражении штурма: для них устраиваются батареи также в военное время. В горжевой части группы располагаются казармы для общего резерва, некоторые пороховые погреба и склады; все это окружается оборонительным гласисом и образует редюит группы, который пригодится для прикрытия отступления защитников группы, если таковое по ходу событий будет признано комендантом необходимо. Пехотный гарнизон группы исчислен в 2 батальона. Стоимость такой группы определена автором в 4 млн руб.
Сравнивая эту группу с самой даже сильной германской «фесте», нельзя не признать за ней большей силы как в отношении вооружения, так и в отношении технической помощи всей позиции ближней борьбы. На чертеже не показаны броневые наблюдательные посты и подземные сооружения их с батареями, [367] но эти сооружения автором предусмотрены и в описании группы оговорены.
Кроме профессора Буйницкого фортовые группы, несколько иные по замыслу, предлагались также и другими военными инженерами, но эти теоретические образцы, более сложные по устройству, более дорогие и с некоторыми недостатками тактического значения не нашли себе практического применения.
Что касается группы Буйницкого, то целиком и она не нашла себе практического осуществления, но, применяясь к ней, были спроектированы как самим ее автором, так и другими крепостными инженерами более простые и дешевые образцы, начатые постройкой в некоторых крепостях, но не законченные к мировой войне. Так, Буйницким была спроектирована для крепости Осовец так называемая Гониондзская группа, названная, впрочем, официально Гониондзским опорным пунктом. Она по общему своему облику весьма близко подходила к теоретическому образцу, отличаясь от последнего главным образом отсутствием броневых батарей. Другая фортовая группа была спроектирована тем же автором для крепости Новогеоргиевск. Она предполагалась у д. Янувек и должна была состоять из прежнего форта № 4, нового форта № 17 в расстоянии около 1 км к востоку от него (см. фиг. 164), опорного пункта № 9 и небольшой полевой батареи; все это имелось в виду окружить частью водяным рвом, составляющим продолжение рва нового форта, частью проволочной сетью. Эта группа Янувек была исчислена в 1 млн рублей, включая сюда и работы по усовершенствованию старого форта № 4 (около 100 000 руб.). К началу войны новый форт и опорный пункт были еще в стадии постройки.
В неоконченном виде к началу мировой войны были также группа форта № 15 и Голавицкая группа в крепости Новогеоргиевск, равно как некоторые группы в крепостях Брест-Литовск и Гродно. Проектированные группы для крепости Ковно (у Домейково, Януце и др.) были лишь в самом зародыше.
Вообще следует указать, что к работам по возведению новой крепости Гродно и по расширению Новогеоргиевска, Брест-Литовска и Ковно было приступлено главным образом летом 1913 г. Но так как мировая война началась в конце июля 1914г., то в распоряжении крепостных строительств имелось всего два неполных строительных сезона. При таких условиях и принимая во внимание скудные ассигнования, при которых каждая из упомянутых крепостей могла рассчитывать на ежегодный кредит от 2-х до 5 млн рублей, тогда как один хороший форт, отвечавший современности, расценивался в 1,5—2 млн рублей, во всех этих крепостях к началу мировой войны можно было встретить [368] весьма незначительное количество даже вчерне оконченных фортов, групп и другого рода сооружений, составлявших остов крепостной позиции. Многое приходилось достраивать уже во время войны; поэтому в конце концов к моменту подхода неприятеля Ковно, например, оказалась в совершенно незаконченном виде, Гродно тоже была не закончена. Брест-Литовск в несколько лучшем виде, но и в нем далеко еще не были окончены все работы, предусмотренные проектом. В более законченном виде были Новогеоргиевск и Осовец, краткое описание которых ниже и приводится.
Новогеоргиевск (фиг. 164) к 1909 г. представлял собой крепость старого устройства, с фортовым поясом протяжением около 29 км при поперечнике в 9 км. На правом берегу Вислы имелась цитадель с внутренним ретраншаментом, и впереди нее ограда. Все это были постройки 40-х годов XIX века (см. фиг. 78). [369]
Затем километрах в 2—3 впереди ограды в 80-х годах были построены форты: № 1 (Закрочим), № 2 (Коссево) и № 3 (Помехово), причем между Закрочимом и Коссево было около 5 км, а между Коссево и Помехово 2 км. С юго-восточной стороны между Наревом и Вислой продолжение ограды составляли Ново-Дворский люнет и редан, впереди которых, в 5—6 км находились форт № 4 и четыре Завислянских форта: № 5 (Дембино), № 6 (Николаевка), № 7 (Цибулице) и № 8 (Грохале), из которых форты № 7 и № 8 были всего в расстоянии 1 км друг от друга. Эти форты были тоже постройки 70—80-х годов XIX века, но в конце 80-х годов они были бетонированы, а в 90-х годах дополнены несколькими новыми бетонными казематами со сводами толщиной от 1,5 до 2,4 м. В общем же все форты для XX столетия были устаревшими и новым крупным фугасным снарядам тяжелой артиллерии оказывать сопротивление в должной мере не могли.
По плану 1910 года Новогеоргиевск решено было расширить, придав ему значение как бы авангардной крепости, которая до подхода русских главных сил, развертывавшихся по линии Ковно — Гродно — Брест-Литовск, должна была обороняться вполне самостоятельно, предоставленная самой себе. С этой целью по проекту, составленному в 1912г., предполагалось впереди старого пояса фортов, в расстоянии около 8—9 км от ядра крепости, создать новую крепостную позицию из 10-нумерных фортов и нескольких промежуточных укреплений, причем в некоторых местах форты и укрепления должны были быть объединены в фортовые группы. По различным обстоятельствам новая позиция даже к началу осады крепости полностью закончена не была, хотя и могла уже оказывать довольно упорное сопротивление, считаясь и с 42-см снарядами германской артиллерии, так как на каждом форту, в каждом опорном пункте и группе имелись хотя бы в небольшом количестве казематы, способные сопротивляться этим снарядам.
Из более обороноспособных укреплений на северо-восточном и северном секторах крепости, которые и подвергались германской атаке, были фортовая группа, включавшая форт № 15 с двумя опорными пунктами; группа, включавшая один форт и 2 опорных пункта и находившаяся близ дер. Голавицы, откуда и название ее Голавицкая группа; затем форты № 14, № 16, опорный пункт № 8 и намечавшаяся группа Янувек. На северо-западном секторе более законченный характер работы носили на фортах № 10, 12 и 13.
На южном секторе крепости дело обстояло хуже: кроме старых переделанных четырех фортов здесь лишь вчерне были возведены форты у Грохале-Нове, несколько южнее его и западнее [370] Гурке и южнее дер. Рыбитева. Протяжение всей новой крепостной позиции было около 45 км.
В таком виде крепость была к концу мобилизационного периода 1914г. Однако крепость не сразу подверглась осаде. Целый год немцы ее не трогали, и за этот срок в крепости могли продолжаться многие работы, не законченные к началу войны. Помимо работ на фортах и группах, таковые производились на промежутках и впереди фортового пояса, нося на себе следы той эволюции, которую претерпели за указанный промежуток времени постройки полевого, позиционного характера. К моменту подхода немцев к крепости во второй половине июля 1915г. многое, сделанное в предшествующее время, пришлось переделывать, а передовые позиции крепости значительно выдвинулись вперед, особенно на севере, будучи в расстоянии около 12 км от переправ через р. Нарев. Общее протяжение обвода передовых позиций крепости достигло почти 70 км. Однако ввиду того, что к постройке этих позиций приступлено было довольно поздно, они оказались в далеко не законченном виде: окопы местами были неполной профили, мало было убежищ и ходов сообщения, препятствия слабы.
Осовец (фиг. 165) являлся пограничной крепостью-заставой, расположенной в одном переходе от бывшей границы Восточной Пруссии. Он запирал Граево-Брестскую железную дорогу и преграждал таким образом ближайший и удобный доступ к важному в стратегическом отношении Белостокскому железнодорожному узлу. Заключая в своих руках переправу через р. Бобр, известную под названием Шведский брод, он одновременно являлся удобным плацдармом для перехода наших войск" в наступление на Граево-Лык, для вторжения в пределы Восточной Пруссии. В главе XXVII было указано, как начал созидаться Осовец и во что вылилось устройство крепости к началу XX столетия. Здесь остается указать, что было сделано в течение всего промежутка времени от начала XX столетия до начала мировой войны, а равно во время последней.
До 1912г. крепость подвергалась только частичным совершенствованиям ее отдельных элементов, но с этого года в ней начались значительные работы, имевшие главным образом целью обеспечение крепости более значительным количеством безопасных от бомб помещений, для чего многие уже имевшиеся в крепости казармы и убежища были надлежащим образом усилены и дополнены новыми, которые по конструкции своей могли оказывать сопротивление 28-см, 30,5-см, а возможно, что и 42-см снарядам. В первом убедил боевой опыт, в последнем он не убедил только потому, что не было ни одного чувствительного попадания таких снарядов ни в один из новых казематов. [371]
Наиболее крупным опорным пунктом всей крепостной позиции являлось Центральное укрепление или форт № 1. Он имел в плане начертание неправильного пятиугольника с вынесенным в северо-восточном направлении равелином. Фасы форта имели полигональное и кремальерное начертания. Благодаря своей большой площади (около 1 кв. км) и большому количеству казематированных помещений, форт выдержал жестокую бомбардировку в феврале 1915 г. и до конца осады сохранил обороноспособность. По обнаруженным воронкам и разрушениям инженеры и артиллеристы крепости считали, что по форту было выпущено свыше 1000 снарядов калибром от 21 см, из них было 60 попаданий одних 42-см бомб: только одна из этих бомб попала в бетонную казарму, но дала неполный взрыв, благодаря чему повреждение выразилось только в наружном отколе [372] у карниза лицевой стенки. Земляные части форта пострадали весьма значительно, равно как отдельные участки рва и железной решетки в нем. Сильно пострадал также на форту броневой наблюдательный пост. Постройки новых конструкций хорошо выдержали попадания снарядов от 21-см до 30,5-см калибра.
Шведское укрепление (форт № 3) имело в плане начертание правильного пятиугольника. Это был форт 80-х годов, но с некоторыми усовершенствованиями.
Промежуток между фортами № 1 и № 3 был укреплен долговременно и состоял из участков северного оборонительного гласиса и укреплений на Скобелевой горе. Северный гласис имел высоту в 2—3 м, а заложение — в 50—60 м. Перед гласисом проходил водяной ров шириной в 20—30 м, глубиной до 2 м; впереди рва была расположена устроенная в мобилизационный период проволочная сеть шириной в 8—10 м. В гласисе в различных местах были врезаны барбеты для противоштурмовых пушек и пулеметов, а также устроены пять бетонных убежищ. Скобелева гора представляла собой возвышенность, господствующую над долиной р. Бобр. На горе устроено было несколько броневых артиллерийских наблюдательных постов, бетонное убежище на 1/2 роты пехоты, бетонный пороховой погреб, а в 1913г. была закончена устройством броневая вращающаяся башня системы Шнейдера с 15-см гаубицей, вделанная в бетонный массив с убежищем для прислуги и пороховым погребом на 2000 выстрелов. В мобилизационный период Скобелева гора была обращена в сильный опорный пункт устройством нескольких рядов окопов, широких проволочных сетей и [373] тяжелых блиндажей. Позади северного гласиса было устроено 5 бетонных батарей для орудий борьбы с осадной артиллерией и 11 временных батарей. Все батареи были вооружены пушками и гаубицами не свыше 15-см калибра.
С южной стороны между фортами № 1 и 3 был расположен южный соединительный гласис такой же профили, как и северный. В гласисе было врезано 3 бетонных убежища.
Холмистая, поросшая сосновым лесом площадь между северным и южным гласисами и между фортами № 1 и 3 образовала крепостной плацдарм, на котором были размещены центральные пороховые погреба и все важнейшие необоронительные постройки, как то: казармы, госпиталь, склады, городок и пр.
Промежуток между фортами № 3 и 4 представлял собой слегка всхолмленную, покрытую мелким сосновым лесом и кустарником местность с резко выраженными тактическими ключами в виде Лысой горы на фронте и Собачьими буграми в тылу. На Лысой горе еще в 1913 г. было установлено два броневых артиллерийских наблюдательных поста; в мобилизационный же период здесь была возведена целая позиция. Укрепление Собачьих бугров вынуждалось опасением глубокого обхода форта № 4 и атакой форта № 3, минуя форт № 4; это укрепление состояло в возведении ряда окопов с проволочными сетями, но ни убежищ, ни фланкирующих построек здесь возведено не было. Сведения о форте № 4 приводились в главе XXVII. Здесь только надо дополнить, что в 1913 г. в северо-западном углу форта было построено убежище для пулеметов с покрытием в 2,4 м бетона на 15-см двутавровых балках. В том же году в южной части казармы был вделан бетонный массив с броневым артиллерийским наблюдательным постом. В мобилизационный период у подошвы гласиса была устроена 9-рядная проволочная сеть на железных кольях, вделанных в бетонные столбики.
С 1913 г. слабые сами по себе в отдельности форт № 4, расположенная вблизи него Круглая батарея и оборонительный гласис с дополнительными постройками, возведенными на высоте 9,8, связаны были в одну довольно стройную общую систему в виде как бы расчлененного форта большой площади. В период мобилизации вся эта система была усилена устройством временных убежищ для гарнизона и пулеметов. Круглая батарея была использована как пехотная позиция с установкой в ней лишь противоштурмовых орудий; наконец вся группа была окружена двумя полосами проволочных сетей на железных и деревянных кольях.
Крепость дополнялась с севера так называемой Заречной позицией, в состав которой входили форт № 1 (Заречный), прифортовая позиция между фортом и Рудским каналом и полевая [374] позиция по Рудскому каналу, от железнодорожного моста через него до р. Бобра. Заречный форт был типичным фортом 80-х годов. Он имел в плане начертание вытянутого пятиугольника с выступающими капонирами для фланкирования водяных рвов.
Прифортовая позиция представляла собой гласис, усиленный водяным рвом шириной 30 м и глубиной 1,5 м. В гласисе были врезаны 3 бетонных убежища: 2 — для гарнизона и 1 — для силовой станции.
Позиция по Рудскому каналу состояла из отдельных окопов с проволочными сетями по обоим берегам канала.
В описанном виде крепостная позиция имела протяжение 6,4 км и глубину в среднем километра 2.
В мобилизационный период и затем с началом военных действий, особенно с октября 1914 г. по февраль 1915г., крепость была в значительной степени расширена как в глубину, так и в длину созданием новых позиций полевого характера. Крепость выдержала два раза серьезную бомбардировку и затем доблестно оборонялась в течение почти 6,5 месяца, выполнив возложенную на нее задачу.
Теория крепостной борьбы
В своем месте (гл. XXV) указывалось, что в России еще в начале 90-х годов XIX века, в ответ на пропаганду ускоренных атак крепостей, большинство инженеров предлагало в качестве противоядия заблаговременную подготовку междуфортовых промежутков и при наличии таковой по-прежнему постепенную или правильную атаку нормальным способом овладения крепостей. Этот способ атаки, равно как и мероприятия против него обороны, не был однако регламентирован каким-нибудь официальным наставлением, а изучался лишь по существовавшему тогда специальному руководству «Крепостная война или атака и оборона крепостей» (1898 г.) известного в то время педагога военного инженера Иохера.
В 1899 г. комендант Ивангородской крепости генерал Казбек сделал первую попытку составить наставление для домашнего употребления гарнизоном этой крепости под заглавием «Служба войск при атаке и обороне крепостей». Наставление это вышло весьма кстати и разошлось в течение нескольких месяцев. Это побудило автора в 1902 г. выпустить второе издание, в котором были сделаны существенные дополнения. Наставление, как и руководство Иохера, в основе разбирало как нормальный способ атаки постепенную атаку, которую разделяло однако лишь на два периода: подготовительный и решительный, [375] тогда как в упомянутом выше руководстве автор еще придерживался деления атаки и соответственно обороны на четыре периода. Но главная ценность наставления заключалась в том, что в нем помимо общего хода осады и оснований для ведения обороны, разбирались как организация управлений войск в разные периоды осады, так и организация службы в крепости. Все же упомянутое наставление не считалось официальным для всей армии: им обзавелись во всех крепостях, но оно проводилось в жизнь далеко не всеми и не было санкционировано высшим командованием.
В 1903 г. вышел обстоятельный труд профессора тогдашней Инженерной академии П. Клокачева «Постепенная атака современной сухопутной крепости», в котором затронутый вопрос разбирался с чисто теоретической точки зрения, но базируясь на более новом, чем в прежнем руководстве Иохера, фактическом материале и на исторических данных из событий более близких нам по времени. Годом позже (в 1904 г.) появился на основе этого труда составленный тем же автором курс для инженерного училища под заглавием «Крепостная война или атака и оборона крепостей», заменивший руководство Иохера.
Порт-Артур, при взятии которого японцы потерпели неудачу в ускоренной атаке и принуждены были прибегнуть к атаке постепенной с проведением ее до ближнего периода, сопровождавшегося ведением сапных и минных работ и борьбой внутри укреплений, сильно дискредитировал ускоренную атаку, возвысил в глазах многих постепенную атаку, которая, с совершенствованием артиллерии, начинала терять к себе доверие как современный способ овладения крепостями, и выдвинул еще новый метод борьбы с крепостями в виде смешанного способа атаки, который в сущности и был применен японцами. Эти данные борьбы за Порт-Артур нашли отражение в новом издании курса профессора Клокачева «Крепостная война или атака и оборона крепостей» 1911 г., который продолжал служить единственным руководством по данному вопросу.
Несмотря на выход официальной французской «Инструкции по осадной войне» 1909 г., а затем в 1910 г. германского «Наставления для ведения борьбы за крепости», а равно аналогичных наставлений в Японии и Италии, в России военное командование все не могло удосужиться поставить вопрос об атаке и обороне крепостей на официальную почву и предоставляло армии знакомиться с этим вопросом или по учебнику профессора Клокачева, или по русскому переводу германского наставления, или наконец по текущей литературе, в которой нельзя не отметить появившихся за этот период трудов: 1) Генерального штаба А. Елчанинова «Тактика в действиях под крепостями» (1909 г.); [376] 2) Военного инженера Н. Коханова «Борьба за современную крепость» (1912 г.); 3) Н. Буйницкого, П. Клокачева, Н. Цытовича и П. Никитина «Организация и боевая деятельность артиллерии при атаке и обороне современных крепостей» (1911—1914 гг.); 4) В. Яковлева «Оборона современных долговременных фортов в период ближней атаки» (1910г.).
Наряду с этим специально инженерные вопросы при атаке и обороне крепостей изучались инженерными войсками по официальным «Наставлениям по траншейным, сапным, батарейным и минным работам», периодически выпускавшимся Инженерным комитетом Главного инженерного управления.
Так было до самой мировой войны, в которую русским войскам пришлось атаковать 3 крепости (Бойен, Перемышль и Эрзерум) и оборонять 6 крепостей (Ивангород, Осовец, Новогеоргиевск, Ковна, Брест-Литовск и Гродно) с командным составом, не имевшим в руках официальных наставлений, объединявших действия всех родов войск в крепостной обстановке и инструктировавших каждый из родов войск в отдельности, кроме инженерных войск, но зато эти последние не всегда были в должной мере обеспечены соответствующими техническими средствами (например, при штурме Перемышля 24 и 25 сентября [по старому стилю] 1914 г. не имелось достаточного количества ножниц для резки проволоки, прожекторов и пр.). В конечном результате русское командование не выявило в мировую войну должного искусства в обращении с крепостями: в обороне — только Осовец и Ивангород явились положительными образцами (Брест-Литовск был хорошо подготовлен к обороне, но фактически ее проводить не удалось, так как крепость была эвакуирована до полного сближения с ней противника, так же как и Гродно); в атаке — и под Перемышлем, и под Летценом (крепостца Бойен) нельзя найти искусного управления войск.
Крепости и долговременные укрепления в мировую войну.
Современные воззрения на формы заблаговременного укрепления границ государств
Крепости и долговременные укрепления в мировую войну
Ближайшие года четыре перед мировой войной ознаменовались необычайным ростом артиллерии: появились 28-см гаубицы Шнейдера, 30,5-см австрийские гаубицы, наконец с 1909-го [377] по 1910г. Германия в величайшем секрете конструировала на крупповском заводе 42-см мортиру. Новые орудия стреляли весьма мощными фугасными бомбами и обладали значительной, в сравнении с прежним, дальнобойностью. Благодаря этому обстоятельству генеральные штабы и артиллерийские круги почти всех государств стали относиться довольно скептически даже к крепостям наиболее совершенного типа, какими представлялись по своему масштабу Мец и Антверпен. Военные инженеры всех стран питали еще некоторую надежду на крепости, хотя и у них не было твердой уверенности в том, что крепости в состоянии при создавшихся условиях выдерживать весьма продолжительную оборону, так как ясно отдавали себе отчет в технических несовершенствах крепостных построек именно в отношении сопротивляемости новым гигантам. В России военные инженеры больше, чем в других странах, возлагали надежды на свои крепости и имели на то основание, так как здесь сведения о новых разрушителях получены были, по-видимому, ранее, чем во Франции, Италии и Бельгии, причем Россия сама заказала в 1913 г. 42-см гаубицу на одном из французских заводов. Березанские и варшавские опыты 1912—1913 гг. дали возможность сконструировать новые типы казематов, и их уже начали возводить в крепостях; однако опасались, успеют ли их своевременно закончить до начала войны, которая чувствовалась в воздухе.
Французы были осведомлены о результатах березанских опытов, но относились к ним как-то пассивно. Бельгийский инженер Дегиз, присутствовавший на березанских опытах, чуть ли не плакал, когда воочию убедился в том, какие разрушения способны производить 28-см бомбы в бетоне и броневых закрытиях. Он сознавал, какими крупными техническими недочетами обладали не только льежские и намюрские, но и более новые антверпенские форты, и по приезде на родину немедленно подал рапорт по начальству о необходимости произвести в бельгийских крепостях соответствующие усовершенствования, но его рапорт был положен под сукно, и бельгийский военный министр под давлением окружавших его лиц не склонен был придавать серьезное значение словам Дегиза. Бельгийские крепости продолжали пребывать в прежнем состоянии, а Антверпен к тому же — и в незаконченном виде.
Война была для крепостей боевым экзаменом, который они, по мнению большинства, не выдержали. Даже те, кто до войны хулил крепости, были поражены быстрым падением бельгийских и французских крепостей и фортов-застав в 1914 г. и русских в 1915г. Льеж держался 12 дней, Намюр — 6 дней, Мобеж — 10 дней, Антверпен — 12 дней, форт-застава Манонвилье сдался после 54-часового обстрела орудиями крупного [378] калибра, Ковно держалась 10 дней, Новогеоргиевск — только 9 дней после того, как было завершено полное обложение крепости. Эти сроки сопротивления крепостей действительно были поражающе малы, особенно после того, как перед самой мировой войной говорилось о крепостях неограниченного сопротивления, т. е. способных держаться до конца войны. Доверие к крепостям было подорвано, причем некоторые не желали признавать за ними ровно никаких заслуг во время мировой войны.
Современная литература несколько выправляет роль крепостей в мировую войну. Целый ряд германских и французских военных писателей и лиц, занимавших во время войны высокие командные должности, которым обстановка на западноевропейском театре войны более, чем кому-либо, детально известна, подчеркивают, что все крепости, даже устарелые, которым приходилось быть в сфере боевых операций, сыграли свою определенную роль, но, правда, не все крепости выполнили свою задачу в той степени, как от них этого ожидали в мирное время. Так, на Льеж и Намюр, особенно же на Антверпен бельгийцы возлагали значительно больше надежд сравнительно с тем, что эти крепости дали. Но здесь причин много и среди них далеко не последнюю роль играет моральный элемент: бельгийские войска не были еще в должной мере обстреляны, особенно новыми мощными снарядами, которые оказались сюрпризом, сами войска в крепостях были невысокого качества. Про технические недочеты крепостей в своем месте было сказано много.
На русских крепостях (Ковно, Новогеоргиевск) влияние морального фактора сказалось в еще большей степени; к тому же здесь были налицо плохие качества командования в лице комендантов этих крепостей. Эти два фактора были решающими, ибо, не говоря про Новогеоргиевск, имевший 3—4 линии обороны и форты с вполне надежными казематами, способными сопротивляться даже 42-см снарядам, даже незаконченная Ковно со своими устарелыми фортами, но исключительно благодарной для обороны местностью и эшелонированными в глубину позициями при иных гарнизоне и коменданте могли обороняться значительно дольше того, чем она оборонялась фактически. И разительным в этом отношении контрастом был маленький Осовец, который германский кайзер называл «игрушечной крепостью». Здесь и гарнизон, и толковый, энергичный комендант при наличии, правда, более значительного количества надежных казематов, чем в Ковне, но также при свободном тыле смогли вести оборону в течение 6,5 месяца: крепость на заданный срок задачу свою выполнила. [379]
Но если крепости в мировую войну и играли известную роль, то нельзя с несомненностью отрицать того факта, что изолированная крепость показала себя с плохой стороны. Такая крепость потеряла при современных средствах поражения свое значение. Это довольно ярко высказал Людендорф в своих «Воспоминаниях» словами: «Новогеоргиевск был может быть последней окруженной фортами крепостью, взятой после обложения... Крепости с поясом фортов отжили свой век. Они не могут сопротивляться современной артиллерии и ее огромному расходу снарядов».
Ту же мысль другими словами высказал французский инженер Бенуа в статье под заглавием «Долговременная фортификация во время войны» (см. «Revue du Genie Militaire», январь-апрель 1922 г.): «Один из выводов минувшей войны есть тот, что изолированная крепость в том виде, как ее понимали до сих пор, не может больше противостоять дальнобойности орудий и чудовищному количеству выпускаемых снарядов... Отдельные форты, вынесенные на практиковавшиеся до сего времени расстояния, не могут обеспечить крепость от интенсивного бомбардирования. Сами они могут быть взяты с тыла артиллерией противника. Их пришлось бы вынести на значительные расстояния от центра ядра, но это дало бы крепости чрезмерное развитие и тогда мы не имели бы более крепости, а получили бы укрепленный район... Обложенная крепость Верден, при зарегистрированном в 1916г. громадном расходе боевых припасов и человеческих жизней, могла бы просуществовать не более 15 — 18 дней».
Несколько иначе стоял после войны вопрос о крепостях, включенных в общеармейский фронт: в таком положении крепости обороняться могут продолжительное время, и это было доказано в мировую войну Верденом и Осовцем, особенно первым: крепость Верден, включенная в укрепленный район, держалась до конца войны.
Немцы прекрасно учли указанное обстоятельство и с 1917 г. включили находившиеся в их руках бельгийские крепости Антверпен и Намюр, равно как и свои укрепленные районы Мец — Тионвиль и Страсбург — Мольсгейм, в качестве опорных узлов, в тыловую гинденбурговскую позицию, носившую почти долговременный характер, но не законченную постройкой даже к концу войны.
Вместе с изолированными крепостями, в послевоенной литературе стали подвергаться осуждению и долговременные укрепления вообще. Чтобы показать, насколько ошибочно такое осуждение отдельных долговременных укреплений, достаточно вспомнить результаты бомбардировок верденских фортов, [380] о которых тот же французский инженер Бенуа говорит в другой своей статье «Сравнительный очерк укреплений Вердена и Меца», помещенной в «Revue du Genie Militaire» за 1921 г.:
«Даже после самых сильных бомбардировок, — говорит Бенуа, — бетонированные форты Вердена сохраняли большую часть своей обороноспособности и в частности все свои активные свойства». Бывший начальник инженеров 2-й армии, в районе которой находился Верден во время германского наступления 1916г., генерал Декурсис также свидетельствует{13}, что: «Благодаря французским фортам, множество человеческих жизней было сохранено, и долговременная фортификация, в широкой степени содействовавшая спасению Вердена, сохраняя незыблемыми важнейшие оборонительные позиции, подтвердила свою боевую ценность в период самой жесточайшей атаки, какой не видала ни одна война». Маршал Петэн в своем труде «Верденское сражение» («La bataille de Verdun», 1929) в заключении говорит: «Форты Вердена принесли нашим войскам могущественную помощь во время сражения и широко содействовали успеху. Это еще малоизвестный факт, который необходимо провозгласить, чтобы выправить ошибочные мнения, которые установились в отношении долговременной фортификации».
Участники обороны крепостей Осовец и Новогеоргиевск также свидетельствуют о том, что форты после сильных бомбардировок продолжали сохранять свою общую обороноспособность.
Все вышеизложенное относительно крепостей и долговременных укреплений во время мировой войны может быть резюмировано так:
1) в мировую войну все крепости роль сыграли, но не всегда в той степени, как это предполагалось в мирное время;
2) изолированные крепости оборонялись обычно в течение непродолжительного срока; считают, что они отжили свой век и впредь их строить не будут;
3) долговременные укрепления как таковые в мировую войну себя оправдали: при достаточной их мощности они оказывали сопротивление самой могущественной артиллерии и содействовали тактическим действиям войск, почему и в будущем должны найти себе применение в соответствующих современному состоянию артиллерии и других средств поражения формах. [381]
Современные воззрения на формы заблаговременного укрепления границ государств
Так как крепость в прежнем понимании этого термина перестала удовлетворять военные умы как известная фортификационная форма, то естественно решили отказаться и от способа укрепления границ системой прежних крепостей. Надо было искать новый способ, новые формы.
Людендорф первым, осудив фортовую крепость, но не долговременные укрепления, указал, что эти последние «будут в будущем носить характер раскинутых пограничных позиций».
Новый германский устав «Вождение и бой соединенных родов войск» 1922 г. уже определеннно указывает, что «созданные еще в мирное время укрепленные районы и оборонительные линии отличаются от сильных полевых укрепленных позиций существенным образом тем, что при их сооружении в обширных размерах применяется бронирование и возведение сильных бетонных построек и мощных препятствий, а также купольной артиллерии».
Вышедшее в 1923 г. новое германское «Наставление по укреплению полевых позиций» (часть I) разъясняет, как должны быть устроены упомянутые выше укрепленные районы и оборонительные линии, а именно в §95 о постройке долговременных укреплений оно указывает, что: «В мирное время надо создать только казематированные постройки, средства сообщения и связи, основания под орудия и организовать снабжение картами. Казематированные постройки должны быть устроены сильной конструкции из железобетона и брони, с газоубежищами, водоснабжением, вентиляцией, освещением и бронированием; пути сообщения и связанные с ними постройки могут служить в мирное время хозяйственным целям. Водные преграды должны быть подготовлены устройством запруд; при подходящих условиях они служат также в мирное время хозяйственным целям (орошение, разведение рыбы). Особенно важные препятствия подготовляются уже в мирное время установкой железных кольев на бетонных фундаментах; общая же масса препятствий, так же как и стрелковые окопы (огневые позиции), создается в период мобилизации».
Известный германский военный писатель генерал Шварте в своем последнем труде «Военная техника современности» 1927 г. тоже высказывает мысль о замене прежних крепостей укрепленными зонами. На стр. 141, в главе «Крепостное строительство и крепостная война», он пишет: «Крепостное строительство должно в будущем принять, в отношении расположения и группировки, формы укрепления, выявившиеся во время войны: долговременное [382] укрепление страны должно прийти к глубоким эшелонированным зонам сопротивления. Конечно, не может быть никакой речи о том, чтобы подобные зоны сопротивления располагались кругом защищаемого пункта взамен прежнего фортового пояса. Долговременная их постройка помимо больших денежных затрат потребовала бы огромных гарнизонов для обороны, и все-таки защита ядра, с увеличением дальности артиллерийского огня и имея в виду наличие воздушного флота, не была бы достигнута... Время изолированных крепостей прошло. На их место выступает укрепленная зона вдоль государственных границ, которая имеющимися крепостями воспользуется как желанными опорными пунктами, а реки или горные хребты использует в качестве естественных преград или для образования отдельных участков. Защита крыльев и флангов подобных укрепленных зон, если она не достигается наличием нейтральной страны или моря, может быть достигнута только маневрами войск. Будут ли и какие именно участки этой как бы «линейной крепости» построены уже в мирное время — это будет зависеть главным образом от оперативных и экономических соображений. Но так как такую крепость сыпровизировать также невозможно, то большинство военных голосов стоит за то, чтобы важнейшие и сильнейшие постройки возвести в мирное время, а остальное — в период мобилизации».
Изложенное показывает, что в Германии после мировой войны определенно отказались от мысли создавать впредь фортовые крепости и перешли к новой форме укрепления границ помощью укрепленных зон.
Немцы имели уже большой опыт в подготовке таких зон в мировую войну. Действительно, в 1914—1915 гг. они применили такую зону для усиления северного фронта попавшей в их руки крепости Антверпен; в 1915-1916 гг. эту же систему они применили для усиления крепости Майнц и северного и южного фронтов крепости Мец. Работы на южном фронте крепости Мец были подробно описаны в главе XXX (см. фиг. 144). С 1922 г по 1925 г подобного же характера укрепленные зоны, но с меньшим количеством отдельных железобетонных и бетонных построек, хотя и более мощных по конструкции, были возведены немцами, как это обнаружила междусоюзническая контрольная комиссия в июне 1926 г., в 10 км к юго-востоку от прежнего фортового пояса крепости Кенигсберг, затем — в 6 км к востоку от крепостцы Бойен; в 20 км к востоку от р. Одер, южнее крепости Кюстрин, я наконец в 14 км к северо-востоку от старой крепости Глогау.
Во Франции первые намеки на новый способ укрепления границ дал инж. Бенуа в упомянутой выше статье своей в 1922 г., [383] где он высказывался в следующих выражениях: «Является настоятельная необходимость предупредить доступ противника на свою территорию... для этой цели надо создать на границе или в непосредственной близости к ней укрепленный барьер». Этот укрепленный барьер мыслился Бенуа, как ряд эшелонированных в глубину позиций, укрепленных в основе средствами долговременной фортификации, но затем совершенствуемых в период мобилизации средствами фортификации полевой. Никаких схем Бенуа не давал.
В том же 1922 г. о новых фортификационных формах укрепления границ писал французский инженер полковник Левек в статье «Опыт исследования современной долговременной фортификации»{14}. Не являясь категорическим противником прежней сомкнутой крепости, он все же находил, что «при современных условиях пришлось бы сомкнутые крепости устраивать радиусом в 30 км». Но «обширная сомкнутая крепость, — писал Левек, — является по своей природе во всех отношениях расточительным средством». Это обстоятельство приводило автора к предложению прикрывать сети важнейших путей сообщения государства и важнейшие приграничные районы «длинными долговременными фронтами, организованными из особых участков на гарнизон в 1 батальон каждый», а позади них устраивать особые сомкнутые цитадели диаметром до 6 км. Свои мысли автор пояснял схемами.
После Левека во Франции по тому же вопросу делал предложения целый ряд других военных писателей, в большинстве участников мировой войны (подполковник Трико, полковник Норман, капитан Перрэ, полколковник Шовино){15}.
Основная мысль у всех одинакова: все они предлагают заменять прежние крепости укрепленными зонами или укрепленными районами. Последняя иностранная литература указывает, что такие районы уже начались возведением в Лотарингии — от старой крепости Лонгви до Диеза, с использованием также прежнего германского района Мец — Диденгофен, но повернутого фронтом на восток; затем — в Вогезах (Саарунион — Мутциг) с использованием прежнего германского района Страсбург — Мольсгейм.
Но фортификационный облик французских укрепленных зон и районов не выявился еще столь рельефно, как таковых же германских. Судя по литературе, можно лишь указать, что [384] французы считают неприемлемым для себя принятый немцами метод распыленной фортификации (fortification dispercee) и по опыту Вердена придерживаются, по-видимому, применения в своих районах не только мелких бетонных построек, но и более мощных, напоминающих «форт Мужена 80-х годов XIX века». Кроме того, придается большое значение противовоздушной обороне и подземным сообщениям между всеми постройками.
Нельзя здесь обойти молчанием еще предложения бельгийского профессора инженера Дегана, который в своем труде «Долговременная фортификация в обороне страны»{16} высказывается против принципа применения долговременных укреплений в непрерывно тянущихся вдоль границ позициях. Он говорит: «Роль и распределение долговременных укреплений для обороны государства должны определяться исключительно стратегическими соображениями... Каждое государство и в каждом государстве каждая граница требуют особого способа укрепления» ... В отношении обороны Бельгии Деган высказывается так: «Война 1914—1918 гг. совершенно не изменила стратегических особенностей Бельгии... Оборона Бельгии должна основываться на полевой армии, хорошо обученной, хорошо снабженной, маневрирующей и опирающейся на те укрепленные районы, которые диктуются на местности историей, кампанией 1914—1918 гг. и стратегическими особенностями нашей страны [385] ». Далее он приводит, какие пункты и как должны быть в современных условиях укреплены. Профессор Деган считает, что в первой линии должны находиться три укрепленных района: Антверпенский, Льежский и промежуточный между ними — Диестский. Во второй линии он намечает укрепленный район у Термонда, долженствующий играть роль тет-де-пона на Шельде и Дандре, и у Намюра — в качестве тет-де-пона на Маасе и Самбре. В тылу Деган предполагает западный приморский район, защищаемый плотинами (Дамм, Брюгэ, Изер, Ньюпорт, Остендэ, Зеебрюгэ) и наводнениями. Затем линия льежского и намюрского районов с дальнейшим течением р. Маас рассматривается в качестве отсечной позиции. Помимо укрепленных районов, Деган в заблаговременную подготовку границ Бельгии включает также «массовые разрушения путей сообщения» на всей пограничной полосе местности, проходящей впереди укрепленных районов, от Арлона до Антверпена, особенно же в Лимбурге — для обеспечения его горных и промышленных центров.
Относительно самого характера создаваемых в указанных выше пунктах укрепленных районов Деган держится того взгляда, что такие районы могут быть как сомкнутые, так и открытые с горжи, в зависимости от положения района и его роли. В этом отличие бельгийских районов от французских, которые, как мы видели выше, всегда открыты с тыла, так как представляют собой лишь глубокие и протяженные полосы. В применении к проектируемым выше районам профессор Деган считает, что Льежский район должен быть обязательно сомкнутый, Антверпенский и Намюрский могут быть с тыла сомкнуты более слабыми укреплениями, Диестский и Термондский районы могут быть открытые с тыла; наконец приморский район представляет укрепленную прибрежную полосу. В иностранной прессе было сообщение, что Бельгия уже укрепляет Льеж.
Таковы теоретические и практические установки в отношении современного способа укрепления границ в Германии, Франции и Бельгии. О других странах пока говорить преждевременно, так как литература недостаточно еще выявила существующие там взгляды на данный вопрос.
Небезынтересно будет однако указать еще, что по поводу новых форм укрепления границ высказывался также инженер фон Шварц, состоявший в последние годы профессором Аргентинской военной академии. В своем труде «Прошлое и настоящее фортификации» (1927 г.){17} он писал так: «Французы отказываются [386] от принципа укрепления отдельных пунктов, имеющих большое стратегическое значение, и предлагают применение долговременной фортификации для прикрытия широких пограничных районов, занятие которых необходимо для обороны страны. Новая идея сильно разнится от старой. Прежде оборона отдельных пунктов достигалась защитой этих пунктов со всех сторон; это была круговая позиция и направление атаки теоретически было безразлично. Современные оборонительные фронты наоборот обеспечивают только с одной стороны, и чтобы они были сильными, надо наверное знать направления, в которых может появиться противник... Старая система — круговая — не имела ни флангов, ни тыла; это было условие, выгодное именно для обороны. Линейная система наоборот представляет особенно уязвимые фланги и тылы. Этот недостаток столь значителен, что большое число умов полагает, что, отказываясь от принципа сомкнутой фортификации, тем самым уничтожают всю ценность долговременной фортификации... Ряд выводов возвращает меня к принципу старых сомкнутых крепостей без уязвимых флангов и тыла. Такое разрешение задачи применения современной фортификации к обороне страны представляется в моих глазах естественным логическим развитием кольцевого способа обороны, зародившегося из забора, ограждавшего пещеру первобытного человека, и прошедшего, беспрестанно совершенствуясь, в течение тысячелетий, через оборону крепостей, чтобы закончиться ныне оборонительным окружением больших районов».
В общем, профессор Шварц стоит за создание крупных территориальных районов, укрепленных со всех сторон, т. е. возвращается к идее сомкнутой крепости, но очень больших размеров. Однако, видимо, в виде уступки духу времени он сам предлагает в своем труде укрепленную зону глубиной в 4—6 км, состоящую из 6 эшелонированных в глубину оборонительных линий, приноравливая общее расположение оборонительных построек к принятому (в данном случае для армии Аргентинской республики) уставному расположению войск в открытом поле. В этом одна из характернейших особенностей предлагаемой им схемы зоны.
В своем труде профессор Шварц описывает между прочим предложения профессора Военной академии США полковника Митшеля, который тоже является сторонником прежней крепости, но считает, что она должна состоять из центральной цитадели, окруженной в расстоянии около 7 км укрепленной зоной, имеющей глубину более 12 км и состоящей из 4 позиций.
Объем настоящего исследования не позволяет останавливаться на дальнейших современных предложениях заблаговременной [387] подготовки границ государств, появлявшихся в русской литературе; здесь приводится лишь перечень трудов и статей, в которых можно найти эти предложения.
1) Ф. Голенкин. Подготовка государств к обороне в инженерно-техническом отношении, 1920.
2) Г. Г. Невский. Опыт исследования современных форм заблаговременном фортификационного укрепления, 1922.
3) И. Белинский. Крепость-лес, 1923 (статья в журн. «Военная мысль и революция», кн. II).
4) Н. Шелавин. Будущие крепости, 1923 (статья в журн. «Техника и снабжение Красной Армии» № 38 и 39).
5) Д. Карбышев. Инженерная подготовка границ СССР, 1924 г. (статья в журн. «Военная мысль и революция», кн. I).
6) С. А. Хмельков. Узлы сопротивления современных долговременных укрепленных позиций, 1926, издание ВТА.
7) Н. Коханов. Инженерная подготовка государств к обороне, 1928.
8) В. В, Яковлев. Новейшие сведения об укреплении восточных границ Германии и Франции, 1929, издание ВТА. [ 388]