«Банановый переворот» в Гватемале
«Ну, ребята, — сказал посол Джон Перифуа собравшимся сотрудникам, — завтра в это время мы будем веселиться от души!»
Дело происходило 18 июня 1954 года в американском посольстве на улице Октава в городе Гватемала, а неподобающее послу заявление отчетливо вспомнил впоследствии один из очевидцев событий. Против правительства президента Хакобо Арбенса Гусмана, в котором главенствовали коммунисты, начался организованный центральным разведывательным управлением мятеж. В тот день полковник Карлос Кастильо-Армас, эмигрант из Гватемалы, прошедший соответствующую подготовку в США, с отрядом в сто пятьдесят человек пересек границу между Гватемалой и Гондурасом. Началось вторжение. Оно было заблаговременно одобрено президентом Эйзенхауэром.
Перифуа, упрямый человек с тихим голосом, уроженец Южной Каролины, оказался слишком большим оптимистом. Обещанное им веселье по случаю свержения Арбенса пришлось отсрочить на две недели. Путч, который по плану ЦРУ должен был завершиться в течение одной ночи, длился двенадцать трудных дней. За это время Перифуа успел с головой погрузиться в закулисные интриги центрального разведывательного управления, а президент Соединенных Штатов, вопреки возражениям государственного департамента, нашел нужным секретно послать в Гватемалу еще три самолета-истребителя, [174] чтобы предотвратить провал организованного ЦРУ «бананового переворота».
В отличие от попытки вторжения на Кубу Гватемальская операция 1954 года закончилась успешно. Наряду с тем, что произошло годом раньше в Иране, операция в Гватемале пополнила собой список первых успехов ЦРУ в деле свержения неугодных правительств.
Кое-кто из причастных к ней лиц начал со временем открыто говорить об этом.
10 июня 1963 года в Вашингтоне Дуайт Эйзенхауэр выступил с весьма знаменательной речью, которая осталась почти не замеченной. Бывший президент, по существу, впервые подтвердил, что в 1954 году Соединенные Штаты свергли правительство Гватемалы. «Было время, — сказал он, — когда в Центральной Америке мы оказались прямо-таки в отчаянном положении — по крайней мере, так нам казалось. Нам нужно было разделаться с пришедшим к власти коммунистическим правительством. Наши первые попытки в результате простой случайности оказались неудачными, а обстоятельства требовали нашей немедленной помощи антикоммунистическим силам».
Эйзенхауэр не упомянул, что речь шла именно о Гватемале, однако это было и без того ясно, особенно потому, что рядом с ним в этот момент находился Аллен Даллес — бывший начальник ЦРУ.
Эйзенхауэр имел в виду следующее. Спустя четыре дня после хвастливого заявления Перифуа перед сотрудниками посольства в Гватемале Эйзенхауэру доложили, что и без того немногочисленную авиацию ЦРУ постигло несчастье. Она насчитывала всего несколько самолетов Р-47 «Тандерболт», и один из них был сбит во время налета, а другой потерпел аварию. Занималась же она тем, что бомбила город Гватемала, поторапливая Арбенса освободить президентский дворец.
Аллен Даллес немедленно потребовал новых самолетов, чем поверг в ужас помощника государственного секретаря по делам Латинской Америки Генри Голланда. Одно дело — давать ЦРУ самолеты для Кастильо-Армаса до фактического начала вторжения; другое, как считал Голланд, — поставлять их сейчас, что подтверждало бы крайне нежелательное для Соединенных Штатов [175] обвинение во вмешательстве в дела латиноамериканских стран. Голланд доказывал, что действия президента неминуемо получат огласку.
По мнению Аллена Даллеса, было уже поздно останавливаться на полпути. Тщательная подготовка возглавляемого Кастильо-Армасом вторжения велась в течение многих месяцев. Американский летчик-истребитель, участвовавший во второй мировой войне, Джерри Фред Делерм, пилотировавший теперь один из самолетов ЦРУ, совершал успешные налеты на Гватемалу.
В полдень в Белом доме состоялось специальное совещание для обсуждения вопроса о самолетах. «И вот различные люди, — продолжал Эйзенхауэр в своей речи в 1963 году, — включая мистера Даллеса, чиновника государственного департамента и других, собрались у меня в кабинете, чтобы изложить свою точку зрения.
Человек, возражавший против дальнейшего предоставления помощи {45}, очень настойчиво и горячо защищал свою точку зрения, доказывая, что мы не должны принимать в этом участия. Ну, а мистер Даллес придерживался противоположного мнения. После того как все высказались, я решил, что мы будем оказывать помощь и дальше, и отдал соответствующие распоряжения (послать дополнительные самолеты).
Перед тем как принять решение, я спросил у мистера Даллеса, есть ли шансы на успех. Он ответил, что процентов двадцать. Позже я признался ему, что, если бы он сказал, что шансы на успех составляют процентов девяносто, я принял бы отрицательное решение, но меня подкупила его откровенность».
В предвыборных кампаниях 1960 и 1962 годов с неменьшей откровенностью высказался о роли Эйзенхауэра в гватемальском путче сенатор Трастон Мортон, республиканец от штата Кентукки. Но его высказывания в этом штате не получили широкой известности, пока он не повторил их в Балтиморе, в феврале 1963 года, на обеде и во время выступления по телевидению.
Уайтинг Уиллауэр, посол США в Гондурасе во время путча в Гватемале, еще в 1961 году открыто говорил [176] о роли ЦРУ в этом мятеже. В показаниях сенатской комиссии, не получивших широкой огласки, Уиллауэр сообщил, что после переворота в Гватемале он получил от Аллена Даллеса телеграмму, в которой тот прямо писал, что «если бы не я, то революция не имела бы успеха. Я очень горжусь этой похвалой».
Дальнейший опрос Уиллауэра проходил следующим образом.
Вопрос. Господин посол, свержение правительства Арбенса в Гватемале подготавливала какая-нибудь группа или вы занимались этим один?
Ответ. Этим занималась группа.
Вопрос. Джон Перифуа входил в нее?
Ответ. Да, Джон входил в группу, находясь в Гватемале; он играл главную роль. Кроме него в группу входили Роберт Хилл — посол в Коста-Рике и Том Уэлен — посол в Никарагуа, где проводилась большая работа. Ну и, конечно, было много оперативных сотрудников ЦРУ.
Вопрос. В чем выразилась причастность мистера Даллеса к событиям в этом районе?
Ответ. Мистера Аллена Даллеса? Видите ли, ЦРУ помогало в оснащении и обучении антикоммунистических революционных войск.
Вопрос. Можно ли сделать вывод, что именно вы являлись тем человеком, который руководил операциями во всем этом районе?
Ответ. На меня, безусловно, были возложены очень важные обязанности, особенно по связи с гондурасским правительством; оно само смертельно боялось, чтобы его не свергли. Я должен был предотвратить любую попытку гондурасского правительства помешать действиям революционных сил, базирующихся на Гондурас.
Бывший посол был удивительно точен в своих показаниях о перевороте в Гватемале — в стране, известной всему миру своим кофе, бананами и кветцалом (так называется птица, являющаяся символом страны, а также местная денежная единица).
Население Гватемалы, насчитывающее 3 миллиона 800 тысяч человек, на 60 процентов состоит из индейгсцев. Остальная часть населения — смешанного испано-индейского происхождения; их называют здесь метисами. [177]
Индейцы, как правило, неграмотны; они играют роль резерва дешевой рабочей силы.
Гватемала — типичное феодальное государство. Примерно 2 процента населения владеет более чем 70 процентами земли. В течение десятилетий всю жизнь Гватемалы определяют два слова: «Ла фрутера», или Юнайтед фрут компани. Эта банановая фирма владеет сотнями квадратных километров земли в Баненере и Тиквисате и хозяйничает здесь, как в феодальном княжестве. Вместе с тем фирма является крупнейшим акционером местных железных дорог и представляет собой чрезвычайно выгодный объект для политических нападок на янки.
Когда в марте 1951 года Арбенс пришел к власти, ему в первую очередь пришлось заняться требованиями рабочих кофейных плантаций, настаивавших на повышении вдвое своей мизерной зарплаты. Это требование может показаться чрезмерным, но только на первый взгляд: дневной заработок рабочего составлял всего лишь сорок центов. Профсоюзы потребовали также повышения заработной платы рабочим банановых плантаций Юнайтед фрут компани, получавшим один доллар тридцать шесть центов в день.
В 1944 году в результате студенческого восстания был свергнут диктатор Убико. Сменивший его на посту президента социалист Хуан Хосе Аревало оказался настроенным весьма антиамерикански — он и подготовил почву для Арбенса и коммунистов.
Профессиональный военный, Хакобо Арбенс Гусман вышел из семьи швейцарского эмигранта, открывшего в Гватемале аптекарское дело. В 1952 году президент Арбенс, пытаясь осуществить справедливое распределение земель, провел закон об аграрной реформе. Но, как и следовало ожидать, дело кончилось восстанием фермеров, владельцев больших плантаций.
Одна из роковых ошибок Арбенса заключалась в том, что он слишком доверял гватемальской армии. Арбенс выпустил военных из-под своего влияния, и в конце концов они выступили против него. Позднее Арбенс пытался исправить свою ошибку, но было уже поздно. Другой крупный просчет Арбенса — конфискация 90 тысяч гектаров лучших земель, принадлежавших Юнайтед фрут компани на Тихоокеанском побережье. [178]
Впоследствии правительство Арбенса обвиняло Соединенные Штаты в том, что они поддерживают вторжение Кастильо-Армаса во имя защиты вложений Юнайтед фрут компани в Гватемале, составлявших 40 миллионов долларов.
В эпоху «холодной войны» для Вашингтона было бы, несомненно, значительно важнее сдерживать проникновение Советского Союза в Западное полушарие {46}, особенно в зону Панамского канала, чем заниматься старомодной банановой дипломатией. Но захват владений Юнайтед фрут компани без удовлетворительной компенсации заставил Эйзенхауэра действовать, тем более что мероприятия Арбенса лишний раз показывали, как далеко он может зайти.
Позднее широко распространилась версия, будто причиной, побудившей центральное разведывательное управление организовать путч, послужило чешское оружие, якобы поступившее в Гватемалу в мае 1954 года; но совершенно бесспорно, что подготовка свержения Арбенса началась значительно раньше.
Джон Эмиль Перифуа приехал в Гватемалу в конце 1953 года. Он сделал поистине феноменальную карьеру в государственном департаменте. Возможно, это объясняется тем, что в свое время его отец служил вместе с Джеймсом Бирнсом, который в 1938 году, когда Перифуа впервые переступил порог госдепартамента, уже был очень влиятельным сенатором.
Перифуа не знал ни одного иностранного языка, хотя в Гватемале иногда приветствовал толпу единственным известным ему испанским словом «амигос» (друзья).
Он прибыл сюда из Греции, где помогал организовывать борьбу с коммунистами, и был именно тем человеком, [179] которому и надлежало оказаться в стране, где назревали неприятности.
В конце 1953 года Эйзенхауэр принял решение устранить Арбенса. С этим предложением он обратился к ЦРУ и Аллену Даллесу, которые и выработали соответствующий план.
Одним из пунктов этого плана было назначение Перифуа в Гватемалу. В свое время, после избрания Эйзенхауэра, Перифуа остался не у дел, и казалось, его уход с политической арены неизбежен. Но однажды к нему наведался представитель центрального разведывательного управления и стал склонять его к участию в намечаемой операции в качестве посла США в Гватемале. Перифуа вначале ответил отказом, однако красноречивый чиновник ЦРУ сумел доказать будущему послу, какое благотворное влияние может оказать эта операция на его дальнейшую карьеру. В конце концов, Перифуа согласился. ЦРУ подготовило его назначение, и в феврале 1954 года Эйзенхауэр привлек бывшего высокопоставленного американского дипломата к участию в гватемальской акции в роли секретного гражданского советника. Президент пытался привлечь и своего брата доктора Милтона Эйзенхауэра, но последний отклонил предложение, сославшись на серьезную болезнь жены.
В подготовке операции в силу своего служебного положения принимал участие заведующий латиноамериканским отделом государственного департамента Генри Голланд. К той же категории лиц принадлежали члены комитета начальников штабов и тогдашний помощник государственного секретаря по связи с конгрессом Трастон Мортон.
Разумеется, всей деятельностью ЦРУ в этом направлении руководили Даллес и его заместитель генерал Кейбелл, однако непосредственное руководство переворотом в Гватемале осуществлял заместитель Аллена Даллеса по планированию Фрэнк Уиснер (предшественник Биссела).
Энергичный и преданный своему делу, специалист по всякого рода интригам, Уиснер слыл опытным разведчиком. Во время второй мировой войны он был резидентом УСС в Стамбуле и в Бухаресте и выполнял задания УСС в Германии. 12 ноября 1947 года было [180] объявлено о назначении Уиснера заместителем помощника государственного секретаря.
Теперь Уиснеру и ЦРУ предстояло найти кого-то, кто мог бы выступить в качестве руководителя путча, и вокруг кого могли бы сплотиться недовольные Арбенсом гватемальцы. Выбор пал на полковника Кастильо-Армаса. Профессиональный военный, убежденный противник существовавшего в Гватемале режима, он после неудачного мятежа против Арбенса был заключен в тюрьму, но сделал подкоп и бежал.
В столице Гондураса Тегусигальпе Кастильо-Армас создал штаб и при помощи ЦРУ приступил к секретной подготовке своего возвращения на родину. В свое время он учился вместе с Арбенсом в гватемальской военной школе «Эскуэла политекника», а сразу же после второй мировой войны провел два года в командно-штабном колледже армии США в Форт-Ливенуэрте, штат Канзас.
Первые сведения о существовании заговора стали известны 29 января 1954 года, когда гватемальцы перехватили и опубликовали переписку между двумя эмигрантскими лидерами Кастильо-Армасом и Идигорасом. Заявление гватемальцев о наличии заговора основывалось на бесспорных фактах: оба эмигрантских лидера поддерживали между собой постоянную связь, а во время встречи на границе Сальвадора с Гондурасом заключили соглашение об организации путча и последующем проведении свободных выборов.
Гватемальцы утверждали, что центр заговора находится в Манагуа, столице Никарагуа, и что заговорщиков поддерживают президент Анастасио Сомоса и доминиканский диктатор генерал Рафаэль Трухильо. Правительство Арбенса высказывало предположение, что план заговора одобрен «правительством Севера» {48}.
Гватемальцы утверждали далее, что операция носит кодовое обозначение «Эль диабло» и что подготовка мятежников ведется на плантации президента Сомосы в Эль-Тамариндо, в Пуэрто-Кабесас (спустя семь лет здесь находилась авиационная база для вторжения на Кубу) и на острове Момотомбито на озере Манагуа. Гватемальское правительство утверждало также, что [181] некий полковник американской армии Карл Страдер, якобы ушедший в отставку, готовит диверсионные группы. Говорилось, что оружие заговорщикам поставляет Корде энд компани в Гамбурге, в Западной Германии.
Чиновники государственного департамента отказались комментировать все эти сведения.
Однако на острове Момотомбито действительно обучали людей Кастильо-Армаса, президент Никарагуа Сомоса активно участвовал в подготовке свержения Арбенса, а некий полковник Резерфорд, сотрудник ЦРУ, действительно руководил в Никарагуа обучением личного состава.
Ударной силой путча была авиация центрального разведывательного управления. Некоторое количество самолетов Р-47 «Тандерболт» и транспортных машин С-47, пилотируемых американцами, базировалось в международном аэропорту Манагуа. Все пилоты были американцами. Как выяснилось позднее, одним из наиболее отчаянных пилотов был Джерри Делерм (кличка «Розебинда»), невысокий, стройный человек с резкими чертами лица. Разговаривая с незнакомым человеком, он любил класть перед собой револьвер.
Между тем на политической арене дело приближалось к развязке. В марте в Каракасе состоялась X межамериканская конференция, на которой американскую делегацию возглавляли Джон Фостер Даллес и Генри Голланд. Даллес предложил конференции проект антикоммунистической резолюции, всецело направленной против Гватемалы. Гуильермо Ториэльо, министр иностранных дел в правительстве Арбенса, гневно обвинил Фостера Даллеса в попытке создать «банановый занавес». Однако конференция семнадцатью голосами против одного (Гватемалы) приняла американскую резолюцию.
Особенно бурно события стали развиваться в мае.
В виде контрмеры против поставок оружия Гватемале из-за границы Соединенные Штаты начали поставлять вооружение Никарагуа, используя для этой цели гигантские самолеты «Глоубмастер». Воздушным путем для Сомосы было переброшено по меньшей мере пятьдесят тонн стрелкового оружия, включая пулеметы.
Эйзенхауэру не удалось убедить своих западных союзников отказаться от поставок вооружения Гватемале. [182]
Голландия заявила протест, когда американцы обыскали грузовой пароход «Вулфбрук» в Сан-Хуане (Пуэрто-Рико). Англия предупредила, что она не позволит подвергать обыску ее суда. 7 июня, когда вот-вот должно было начаться вторжение, в Гватемале произошло странное событие. В этот день стало известно, что из страны одновременно бежали Фердинанд Шупп, названный «бывшим заместителем начальника миссии ВВС США» в Гватемале, и бывший командующий ВВС Гватемалы полковник Родольфо Мендоса Асурдиа.
Посольство США объявило, что Шупп еще в 1952 году оставил свой пост в посольстве, чтобы заняться фермерством в южной части Гватемалы, но затем вновь появился в Гватемале, где, как и Джерри Делерм, выступал в роли инструктора летного дела. Теперь, после бегства Шуппа, предполагалось, что Мендоса отправился на частном самолете в обычный полет, приземлился на одном из пастбищ и взял на борт Шуппа. Вскоре оба они оказались в Сальвадоре и попросили права убежища.
Подготовка воздушной операции ЦРУ близилась к концу, и Мендоса и Шупп бежали, чтобы принять в ней участие. Незадолго до того, как отряд Кастильо-Армаса пересек границу Гватемалы, так же незаметно скрылся из этой страны и Делерм, воспользовавшись обычным рейсовым самолетом компании Пан-Америкэн.
8 июня Фостер Даллес назвал насквозь фальшивыми выдвинутые Гватемалой обвинения против Юнайтед фрут компани, будто она является причиной гватемальско-американского спора. Даллес заявил, что проблема роста влияния коммунизма все равно не будет снята, если даже американцы станут платить по золотой монете за каждый банан.
Дня за два до начала вторжения государственный секретарь пригласил Трастона Мортона на совещание в Белый дом. Мортон знал о подготавливаемой ЦРУ операции, поскольку ему, как помощнику государственного секретаря по связи с конгрессом, пришлось информировать некоторых наиболее видных сенаторов о ее подлинном характере.
«Вам целесообразно присутствовать на совещании, — сказал Мортону Даллес. — Если дела наши пойдут плохо, [183] вам придется давать в конгрессе кое-какие объяснения».
Как потом рассказывал Мортон, на этом совещании за завтраком у Эйзенхауэра присутствовали, кроме президента, братья Даллес, представители комитета начальников штабов и другие лица. По его словам, Эйзенхауэр спрашивал всех присутствующих: «Вы уверены, что операция закончится успешно?» Получив положительные ответы, Эйзенхауэр сказал: «Я готов принять любые меры, чтобы добиться успеха. Если мы потерпим неудачу, престижу Соединенных Штатов будет нанесен удар».
18 июня «армия освобождения» Кастильо-Армаса перешла гондурасскую границу и вступила в Гватемалу. Полковник двигался впереди своих людей по дороге на Эскипулас в старом автофургоне. Перед рассветом самолеты Р-47 подвергли бомбардировке главный порт Гватемалы на Тихоокеанском побережье — Сан-Хосе.
Правительство Гватемалы объявило, что вторжение в страну началось. Представитель государственного департамента сообщил в Вашингтоне, что правительство поддерживает связь с Перифуа. В заявлении говорилось далее: «По имеющимся в государственном департаменте сведениям... происходит не что иное, как восстание гватемальцев против правительства».
Для освещения хода военных действий в Гватемале и Гондурасе собрались представители прессы всего мира, однако писать им было не о чем, никакой войны не было и в помине. Во главе своей «армии освобождения» Кастильо-Армас углубился на территорию Гватемалы на десять километров и остановился в Эскипуласе, где находится главная святыня страны — церковь Черного Христа. Стратегия Кастильо-Армаса заключалась в том, чтобы дождаться здесь падения правительства Арбенса, а затем победоносно войти в столицу.
После того как выяснилось, что «армия освобождения» застряла сразу же после вступления в Гватемалу, Сомоса (кличка «Тачо») пригласил в президентский дворец Идигораса, чтобы обсудить за завтраком создавшееся положение. Тачо представил Идигораса полковнику Резерфорду, пояснив, что полковник только что вернулся из Кореи. [184]
Тачо стоял перед картой, на которой флажки показывали расположение подразделений Кастильо-Армаса. На четырех флажках были изображены самолеты. Президент Никарагуа выразил крайнее недовольство медленным продвижением «армии освобождения».
Из самолетов, отмеченных на карте Сомосы, наиболее активно действовал самолет, пилотируемый Делермом. В первый день вторжения он сбросил листовки над городом Гватемала, а во время последующих рейдов бомбил и обстреливал из пулеметов некоторые объекты столицы. Но затем самолетам ЦРУ не повезло. Один из них был поврежден, а другой потерпел аварию. 20 июня гватемальское правительство заявило в ООН, что два американских летчика бомбили гватемальский город Кобан, а затем совершили вынужденную посадку в Тапачуле (в Мексике).
В тот же самый день, когда представитель Гватемалы в ООН обвинил американских летчиков в бомбардировке гватемальского города, представитель США в этой организации Генри Кэбот Лодж категорически отрицал, что вторжение в Гватемалу инспирировано его правительством. «Сложившаяся обстановка не есть агрессия, — заявил он, — а представляет собой восстание гватемальцев против гватемальцев».
Примерно в то же время Аллен Даллес предложил немедленно отправить в Гватемалу дополнительные самолеты. В связи с этим и было созвано совещание Эйзенхауэра, Аллена Даллеса и Генри Голланда, выступившего (правда, безрезультатно) с возражениями правового порядка.
В упоминавшейся уже речи Эйзенхауэр не сказал, что военно-воздушные силы США должны были продать самолеты правительству Никарагуа и тем самым завуалировать участие Соединенных Штатов в гватемальском инциденте, о чем уже поговаривали в ООН. В качестве финансовой гарантии этой сделки правительство Никарагуа должно было внести наличными 150 тысяч долларов. После любопытных финансовых манипуляций посол Никарагуа в Вашингтоне Гуильермо Севилья-Сакаса ухитрился внести деньги, что позволило без промедления отправить в Никарагуа новые самолеты. В конечном итоге деньги выплатило само ЦРУ. Машины [185] прилетали в Никарагуа без вооружения и были здесь соответствующим образом вооружены.
Любопытная деталь: заместителю начальника ЦРУ генералу Кейбеллу стало извевтно, что у одного из отправленных в Никарагуа самолетов не достает колеса шасси, что, естественно, обрекало машину на бездействие. ВВС США пришлось срочно доставлять колесо, после чего «Тандерболт» получил возможность участвовать во вторжении.
24 июня, через два дня после секретного совещания в Белом доме, самолет Р-47 совершил налет на город Гватемала, обстрелял с бреющего полета склады бензина и вывел из строя радиостанцию. Между тем с фронта от командиров правительственных частей поступали донесения о значительном численном превосходстве сил вторжения, что совсем не соответствовало действительности. Эти донесения регулярно прочитывались работниками центрального разведывательного управления. Таким образом, ЦРУ было в курсе всей информации, получаемой правительством с фронта. Секретные радиооператоры ЦРУ включались в военную радиосвязь и на волнах военных радиостанций передавали дезинформационные сообщения, еще более усложнявшие обстановку.
25 июня самолет Р-47 вновь совершил налет на город Гватемала. 27 июня, после длительного маневрирования Перифуа, Арбенс подал в отставку. В течение этого дня американский посол встретился в президентском дворце с министром иностранных дел Ториэльо, затем совещался с главнокомандующим гватемальскими вооруженными силами полковником Карлосом Энрике Диасом и с группой влиятельных офицеров. Вечером Арбенс объявил по радио о своей отставке. Главой пришедшей к власти хунты стал полковник Диас, тут же совершивший тактическую ошибку.
Диас выступил по радио и заявил: «Борьба против вторгшихся в Гватемалу наемников не прекращается. Полковник Арбенс выполнил свой долг. Я буду продолжать борьбу».
Это было сказано неосторожно, хотя Диасом руководили благие побуждения — драться с теми, кто вторгся в его страну. [186]
Перифуа сразу же понял, что надвигается несчастье. Какой будет замечательный спектакль, если хунта, получившая молчаливое одобрение американского посла, развернет военные действия против сформированной ЦРУ «армии освобождения»! Что скажут Генри Голланд и Фрэнк Уиснер?
Перифуа надел комбинезон, прицепил к поясу револьвер и начал «операцию» по свержению Диаса. Даже работники ЦРУ, тоже жаждавшие избавиться от Диаса, понимали, что деятельность Перифуа становится слишком уж заметной.
На следующий день Джерри Делерм подверг город Гватемала ожесточенной бомбардировке. Он взорвал радиостанцию и сбросил две бомбы в центр форта Матаморое — основного военного объекта города Гватемала.
Это подействовало. Полковник Эльфего Монсон с помощью двух других полковников изгнал Диаса, президента на один день, и стал главой новой, менее воинственной и более приемлемой для Перифуа хунты. Война закончилась. Однако и представители ЦРУ, и чиновники государственного департамента все же опасались, что она вновь может вспыхнуть в любой момент. В Сальвадоре предстояли мирные переговоры между Монсоном и Кастильо-Армасом, и государственный департамент дал Перифуа полную свободу действий для примирения хунты с человеком из ЦРУ, то есть с Кастильо-Армасом.
«Начальство требует, чтобы я выехал в Сальвадор и помирил их там», — сообщал Перифуа в те дни одному из своих помощников.
В Сальвадор для участия в переговорах Перифуа вылетел вместе с папским нунцием Дженнаро Веролино, и 2 июля Монсон и Кастильо-Армас скрепя сердце заключили друг друга в объятия и подписали пакт о мире. Монсон оставался главой, но лишь до формального избрания хунтой нового руководителя. Пакт был подписан в Зале почета президентского дворца, после чего Кастильо-Армас вылетел в Чикимулу, где ему предстояло доказать своим сторонникам, что он не продал их Монсону. На следующий день он вновь появился в городе Гватемала, но прибыл сюда не во главе своих «победоносных» войск, а на принадлежавшем американскому посольству самолете Перифуа. [187]
Тем временем Джон Фостер Даллес, обращаясь к американцам по радио и телевидению, заявил, что борьба в Гватемале «разоблачила зловещие замыслы Кремля, пытавшегося проникнуть в Америку», и добавил: «Руководимые полковником Кастильо-Армасом патриоты Гватемалы восстали и свергли коммунистическое правительство. Таким образом, гватемальцы сами наводят в своей стране порядок».
Однако успешное завершение организованного центральным разведывательным управлением путча в Гватемале вовсе не привело к установлению демократии в стране. Правящая хунта начала с того, что отстранила неграмотных от участия в выборах. Одним ударом 70 процентов населения Гватемалы, почти все индейцы, были лишены избирательных прав.
8 июля хунта избрала своим президентом Кастильо-Армаса. В августе «освободитель» приостановил действие всех конституционных гарантий. Идеологическая база переворота оказалась еще более скомпрометированной после того, как представитель ЦРУ в Гватемале ушел со службы и занялся торговлей цементом. На «свободных выборах», которые Дастильо-Армас обещал народу в момент свержения Арбенса, избирателям предлагалось ответить только «да» или «нет»: быть ему президентом или не быть. Избиратели ответили: «Быть».
Новый режим быстро провел ряд последовательных мероприятий: создал комитет защиты от коммунизма, наделив его широкими, характерными для государства полицейского типа правами, снова отобрал у крестьян 800 тысяч акров земли, возвратил Юнайтед фрут компани конфискованные правительством Арбенса угодья, аннулировал поправки к закону 1947 года, предоставлявшие рабочим и профсоюзам некоторые права.
Уже через неделю после избрания Кастильо-Армаса главой хунты новое правительство объявило об аресте четырех тысяч человек по подозрению в коммунистической деятельности. В августе был опубликован превентивный уголовный закон о борьбе с коммунизмом, порождением которого и стал упоминавшийся выше комитет защиты. Он проводил свои заседания за закрытыми дверьми и мог объявить коммунистом любого гватемальца без права обжалования. [188] Лиц, взятых комитетом на учет, можно было произвольно арестовывать на срок до шести месяцев; им не разрешалось иметь радиоприемники и работать в государственных, муниципальных и общественных учреждениях. В течение четырех месяцев новое правительство зарегистрировало 72 тысячи человек, объявленных либо коммунистами, либо симпатизирующими коммунистам.
Чиновник комитета заявил, что всего намечается зарегистрировать 200 тысяч человек.
После переворота 1954 года в Гватемале начали появляться американские гангстеры и профессиональные карточные шулера, привлекавшие к участию в своих махинациях кое-кого из ближайшего окружения «освободителя». Владельцами вновь выстроенного казино наряду с американскими гангстерами были и гватемальские офицеры. Кастильо-Армас прикрыл казино и вскоре после этого, 26 июля 1957 года, был убит служащим дворцовой охраны. Вначале в убийстве обвинили коммунистов, потом противников Кастильо-Армаса в правительстве. Что касается подлинных убийц, то обнаружить их так и не удалось.
В следующем году президентом стал Идигорас. Именно он в 1960 году согласился на предложение ЦРУ предоставить базы для подготовки вторжения на Кубу, хотя прекрасно понимал, что рискует своей политической карьерой. И действительно, одной из причин восстания против него в ноябре 1960 года (подавленного с помощью летчиков ЦРУ) послужил вопрос о предоставлении в Гватемале баз для обучения кубинских эмигрантов.
31 марта 1963 года полковник Энрике Перальта изгнал Идигораса. Это был первый из ряда тех военных переворотов, что грозят превратить в посмешище политические реформы в Латинской Америке, предусматриваемые «Союзом ради прогресса». Не прошло и трех недель, как Вашингтон признал правительство Перальты.
Если Вашингтон и предпринимал какие-нибудь попытки для спасения законно избранного правительства Идигораса (того самого, что предоставило ЦРУ базы для подготовки вторжения на Кубу и тем поставило на карту свое будущее), то они были явно недостаточны. Впрочем, нет никаких доказательств того, что подобные попытки вообще предпринимались. [189]
Таким образом, спустя десять лет после «освобождения» Гватемалы центральным разведывательным управлением участь ее народа осталась прежней. Богатые плантаторы процветают, а два миллиона индейцев, в большинстве своем неграмотных, трудятся за мизерную плату. (Во многих районах страны плата восемьдесят центов в день считается очень хорошей.) Страной управляет очередная военная хунта.
Как часто бывает, невидимое правительство выполнило свою задачу и удалилось, оставив страну во власти деспотичной олигархии и ужасающей нищеты. [190]