Заключение

Задача французского флота с момента, когда была объявлена война Австро-Венгрии, заключалась прежде всего в том, чтобы воспрепятствовать какому бы то ни было нарушению противником сообщений союзников на Средиземном море. Он должен был блокировать Адриатику подобно тому, как британский Большой Флот блокировал на севере Германскую бухту.

Соотношение сил, противопоставленных друг другу на обоих театрах военных действий, было примерно одинаковым. Однако условия обстановки резко различались. Наш флот не имел в своем распоряжении ни рейда, где он мог бы держаться достаточно близко от Отрантского пролива с уверенностью в обеспеченности своего своевременного там появления в случае, если бы обстановка этого потребовала, ни разведчиков, способных поддерживать ближнюю блокаду и в результате избавить линейный флот от риска и последствий непрерывного пребывания в море. Линейные корабли должны были сами играть роль, которую должны были бы выполнять легкие крейсера. Из этого вытекала недостаточная регулярность блокады, что, впрочем, не имело особого значения, поскольку австрийцы отнюдь не собирались ее форсировать, и хотя наши наиболее ценные боевые единицы оказывались подверженными опасностям, они отделались в общем сравнительно дешево.

Если выход из Адриатики был почти что закрыт для противника, его собственные берега оставались свободными, и мы не могли постоянно за ними наблюдать вследствие недостаточности крейсеров и эскадренных миноносцев. Что касается операций против укрепленных баз, то они требовали средств, которыми мы не располагали. Содействие черногорских войск было совершенно незначительным, сербы были заняты в другом месте, для нас же этот театр операций являлся, в конце концов, второстепенным. Успех, даже блестящий, достигнутый на этом театре до вступления в войну Италии, не мог существенно отразиться на французском фронте. Однако позднее он мог бы повлечь значительные последствия для подводной войны, но никто не мог в то время этого предвидеть. При таких условиях не вызывает удивления то обстоятельство, что французское правительство в первую очередь было поглощено теми заботами, которые вызывались занятием противником нашей территории.

Тем не менее правительство желало, чтобы эскадры адмирала де Ляпейрера часто показывались у неприятельского побережья, несмотря на то, что подобные походы были связаны с весьма значительным риском. Если бы австрийцы пожелали этим воспользоваться, они нанесли бы нам, несомненно, чувствительные потери. Однако они почти ничего не предпринимали отчасти потому, что они не придавали большого значения появлению время от времени нашего флота, которое в общем их нисколько не стесняло, отчасти из желания сохранить свои силы до того момента, когда им придется иметь дело с итальянским флотом, противником, против которого была ориентирована их подготовка мирного времени, несмотря на союзный договор, который не сводил на нет традиционной враждебности.

Италия, вступив в войну на нашей стороне, весьма логично взяла руководство операциями на Адриатическом театре в свои руки. Французские легкие силы, оставшиеся на этом театре, перешли под команду наших союзников, которые их использовали по своему усмотрению.

По числу своих линейных кораблей Италия была почти наравне с Австрией; английские подкрепления и, в особенности, нахождение наших эскадр в непосредственной близости от Отрантского пролива давали союзным силам в этом отношении подавляющее превосходство, увеличивавшееся вступлением в строй новых боевых единиц. Когда в результате развертывания подводной войны, потребовалось всюду искать ресурсы для вооружения многочисленных сторожевых судов, явилось бы возможным зачисление в резерв значительной части этих эскадр при условии, что в отношении оставшейся была бы обеспечена максимальная боеспособность установлением единого командования и совместной учебно-боевой подготовкой. Однако здесь обстановка не являлась в такой степени серьезной, как на западном фронте, где потребовалось назначение полномочного главнокомандующего всеми союзными силами. Соображения национального самолюбия оказывали здесь свое влияние, и союзники продолжали содержать у входа в Адриатику ядро своих сил почти бездействующим и вне соответствия с теми силами, которые им мог противопоставить противник.

Австрийский флот, впрочем, не имел никакого основания отказываться от выжидательного положения, которое ему диктовалось с самого начала военных действий ограниченностью его сил. Он нанес первые удары на следующий же день после объявления войны Италией и немедленно после этого снова заперся в своих портах. Второклассный линейный корабль пришел бороться с нашими батареями на Ловчене; броненосные крейсера дважды выходили в море для поддержки эскадренных миноносцев, преследуемых после набеговых операций, и этим ограничилась деятельность австро-венгерского линейного флота до того момента, когда свобода операций подводных лодок на Средиземном море оказалась под угрозой и когда, в июне 1918 г., дредноуты вышли в большую операцию, отставленную до начала ее осуществления вследствие торпедирования одного из них.

В самом деле, с того момента, когда германские подводные лодки начали базироваться на адриатические порты, основной задачей австрийского надводного флота сделалось обеспечение свободы их сообщений между этими портами и Средиземным морем. Крейсера и эскадренные миноносцы использовались здесь в соответствии с обстановкой, они выполнили ряд набеговых операций к Пелагозе и против итальянского и албанского побережий; затем, когда это было возможно, они эскортировали конвои между Каттаро и Дураццо; однако, если они выходили в большом составе, то это почти всегда имело место в случаях атак против кораблей, блокирующих Отрантский пролив, и в особенности, когда последним удавалось, несмотря на недостаточность своих сил, потопить подводную лодку.

В результате происходили стычки легких сил, неизменно кончавшиеся отходом противника при появлении союзных сил. Благодаря такой осторожной тактике потери австрийцев были незначительными, и хотя они ввели в состав флота ограниченное число новых единиц, последний почти не изменился до конца войны.

* * *

В то время как легкие силы противника делали все, что было возможно для того, чтобы помочь германским подводным лодками, основной целью легких сил союзников должна была бы быть борьба с подводными лодками. Кроме эскортов и противолодочного патрулирования, они могли бы использовать для этой цели два основных способа: овладеть базами подводных лодок или не допустить выхода последних из своих баз.

Пола являлась почти что неприступной, а для осады Каттаро потребовались бы значительные военно-сухопутные силы. Защита того и другого порта минами и подводными лодками не представляла затруднений, а их закупорка являлась невозможной.

Занять какой-либо из Далматинских островов было соблазнительно и сравнительно нетрудно; однако пребывание там могло бы обойтись недешево. французский, английский и американский морские генеральные штабы, каждый в свою очередь, предлагали провести эту операцию, которую итальянский морской генеральный штаб, впрочем, подготовил еще в мирное время, но воздержался от ее реализации из опасения потери кораблей, которая могла бы быть с нею связана. Трудно оценить преимущества, какие могли бы быть достигнуты ценою этих потерь. Война на Адриатике во всяком случае приобрела бы иной характер, если бы этот проект был реализован, так как австрийцы не пошли бы на изолирование Каттаро, и, так же как и операция итальянцев против острова Лиссы в 1866 г., такого рода попытка несомненно повела бы к боевым столкновениям, более значительных сил.{63}

Поскольку отказались от идеи активных операций крупного масштаба, не оставалось ничего иного, как изматывать противника в его базах воздушными атаками. В действительности так и делалось, хотя никогда эта воздушная война не приближалась здесь сколько-нибудь близко к той интенсивности, которая имела место в отношении. северных портов:{64} расстояния были более значительными, а самолеты менее многочисленными. За исключением Дураццо, воздушные налеты не были слишком частыми и не создавали никаких реальных помех операциям подводных лодок.

Союзные подводные лодки производили длительные и терпеливые операции против подводных лодок противника, причем результат их являлся ничтожным,{65} в особенности ввиду неблагоприятных условий обстановки, в каких они находились. Германские подводные лодки не могли похвастаться большими достижениями, хотя судоходство союзников на Адриатике давало им объекты для атак, отсутствовавшие у наших лодок. Они же, по большей части, лишь пересекали это море, чтобы идти оперировать в других водах. Наиболее значительные шансы перехватить неприятельские подводные лодки имелись, несомненно, при прохождении последними Отрантского пролива; в начале их деятельности этого пытались достигнуть крейсерством дрифтеров между островом Фано и мысом Санта-Мария-ди-Леука. Принцип был правилен, так как более рациональным являлось не допустить выхода подводных лодок из Адриатического моря, чем их преследовать по выходе из него, сосредоточивать усилия, чем их рассредоточивать. Но для действительности барража необходимо было использовать весьма значительное число легких единиц, которые, однако, не решались брать из других районов Средиземноморского театра, поскольку в каждом из последних находились суда, требовавшие непосредственного эскортирования. Таким образом пришлось пожертвовать наступлением для обороны, до того дня, когда их требования можно будет удовлетворить одновременно. Английский флот организовал весьма полную систему подвижного барража, к которой затем прибавился постоянный барраж, согласно франко-итальянской идее. В этот момент Отрантский пролив был закрыт, насколько это являлось возможным, для прохода подводных лодок на сорок миль в глубину, т. е. достаточно хорошо, чтобы противник не мог его форсировать, не будучи обнаруженным и атакованным.

Три года продолжалась подводная война на Средиземном море, и на каждую оперировавшую на этом море подводную лодку насчитывалось, в среднем, кроме самолетов, до пятидесяти кораблей, занятых ее преследованием. У входа в Адриатику в еще большей степени, чем в зоне операций северных армий (на Северном море), можно было выявить значительность средств, необходимых для противолодочной обороны. Вместе с тем, Адриатическое море, в совершенно исключительной степени, соответствовало требованиям для использования единиц, ничтожных по своим размерам, но способных тем не менее с риском, крайне ограниченным количеством людей и средств, наносить противнику чувствительные удары.{66} Создав эти новые средства морской войны и использовав их с величайшей отвагой, итальянские моряки ввели в военно-морское искусство новый элемент, значение которого в будущем может оказаться весьма большим.