Задача номер один
Организуя радиоигры, органы советской контрразведки ставили целью парализовать деятельность вражеской разведки по всем линиям ее подрывной работы, а именно:
-в ведении шпионажа в прифронтовой полосе и на основных коммуникациях страны, обеспечивавших доставку на фронт войск, боевой техники и других необходимых грузов;
-осуществлении стратегической разведки в промышленных районах Урала, Сибири и Средней Азии; проведении диверсионной деятельности на территории Советского Союза;
-организации террористических актов против советского и партийного руководства; создании на территории СССР так называемого «фронта сопротивления» путем объединения различного рода антисоветского элемента и обеспечения его необходимым вооружением;
— предпринятие попыток по организации вооруженных выступлений против Советской власти в национальных территориальных образованиях СССР.
Однако, несмотря на всю важность указанной выше работы, главной целью радиоигр, задачей номер один, которую они решали, было стремление оказать помощь Красной Армии в разгроме врага на полях сражений. Достигалось это путем систематической передачи врагу на всем протяжении Великой Отечественной войны военной дезинформации по указаниям Генерального штаба Советской Армии.
Установлению контактов с Генеральным штабом предшествовало принятое Верховным Главнокомандующим решение по докладу НКВД СССР о целесообразности проведения указанной работы вскоре после захвата первых шпионских групп, заброшенных на территорию СССР.
Впервые такой контакт был установлен Николаем Михайловичем Ендаковым с заместителем начальника Генерального штаба, являвшимся одновременно начальником оперативного управления Генштаба, Александром Михайловичем Василевским. В дальнейшем контакт поддерживался с заместителем начальника Генерального штаба Антоновым А. И., начальником оперативного управления Генштаба Штеменко СМ. и заместителем начальника Генштаба, начальником одного из его управлений Кузнецовым Ф. Ф. С первыми двумя встречи проходили в здании Генерального штаба и особняке ставки Верховного командования на улице Кирова, а с товарищем Кузнецовым Ф. Ф. в Министерстве обороны СССР на Фрунзенской набережной. До мая 1943 года связь с указанными ответственными работниками Генштаба поддерживал Н. М. Ендаков, а с мая 1943 года и до окончания войны эта работа была возложена на автора настоящего обзора.
Тексты радиограмм с военной дезинформацией для передачи противнику разрабатывали в соответствии с указаниями Генштаба работники контрразведки, ведшие радиоигры с учетом стиля письма каждого агента и легенд об их возможностях добычи шпионской информации. В более важных случаях к этой работе привлекались консультанты — работники Генерального штаба. В частности, в самом начале радиоигр весной 1942 года такие консультации нам давал Павел Иванович Батов, ныне известный всем россиянам генерал армии, проявивший себя на фронтах Великой Отечественной войны талантливым военачальником. Он оказался хорошим знакомым Н. М. Ендакова еще по Испании при оказании помощи республиканской армии в борьбе с фашизмом. Это значительно облегчило нам работу. Первая встреча с ним запомнилась на всю жизнь. Вот как это произошло.
Николай Михайлович как-то пригласил нас с Ваней Лебедевым зайти к нему. В кабинете находился неизвестный военный. Ему было чуть больше сорока, среднего роста, крепкого телосложения, стройный, с приветливым открытым лицом.
— Знакомьтесь, — сказал шеф, — Павел Иванович Батов из Генштаба, наш консультант.
Мы представились, назвав свои фамилии и звания,
— Очень рад, — четко, приятным баритоном произнес Павел Иванович, крепко пожимая нам руки. В его глазах светились веселые искорки.
А затем, обращаясь к Ендакову, сказал:
— Ну что, Николай Михайлович, начнем? Или как там в «Евгении Онегине»: н-а-а-ч-н-е-м, пожалуй! — протянул он, подражая тенору.
— А я и не знал, Павел Иванович, что ты можешь заменить Лемешева, — улыбаясь, заметил Ендаков.
Все засмеялись.
— Ладно, пошутили и хватит. А ну-ка, хлопцы, — обратился он к нас с Лебедевым, вручая географические карты, — расстелите на столе наши скатерти.
Карты были разрисованы цветными карандашами с нанесением линии фронта стрелками, указывавшими направления ударов с той и другой стороны и обозначением / районов ложного сосредоточения резервных частей Красной Армии.
— Давайте выкладывайте, где обосновались ваши «музыканты», о чем они должны сообщать Канарису. В зависимости от этого и будем крутить ему мозги.
На составление текстов радиограмм для использовавшихся в то время агентов ушло более трех часов. Мы с Лебедевым рассказывали, в каких пунктах они дислоцируются, какое имеют задание, что нами легендировано для сбора ими разведывательной информации (личное наблюдение, случайные разговоры с гражданскими лицами и военными, сообщения привлеченных для работы лиц и прочее), а Павел Иванович давал рекомендации по существу: что конкретно должен сообщить каждый агент, исходя из общего плана дезинформации противника.
Работать с Батовым было легко и приятно. Подкупали его непосредственность, сердечность, общительность, оптимизм, жизнерадостность. Во всем его облике и поведении чувствовалась естественная, лишенная всякой наигранности уверенность. П. И. Батов успел дать нам несколько консультаций, а затем был направлен на фронт.
В тех случаях, когда речь шла о разработке дезинформации по запланированным Генеральным штабом важным военным операциям, составление текстов радиограмм поручалось группе компетентных лиц Генерального штаба с участием в первое время Н. М. Ендакова, затем уже автора данного обзора.
Передача военной дезинформации производилась только после утверждения Генеральным штабом текстов радиограмм и сроков их отправления. О проводимых органами советской контрразведки радиоиграх и передаваемой противнику дезинформации систематически докладывалось Верховному Главнокомандующему. Первоначально в форме оперсводок, а затем в виде спецсообщений.
О размахе этих игр и о том, какое значение им придавалось нашим командованием, говорят хотя бы такие факты. Только в январе 1945 года было задействовано шесть радиоточек: «Ревизор», «Запоздалые», «Связисты», «Ключ», «Братья», «Туристы», в феврале — четыре: «Ди версанты», «Бега», «Корни», «Странники», в марте — пять «Дезертиры», «Проба», «Лабиринт», «Цепь», «Вельд», в апреле — четыре: «Звено», «Пограничники», «Организаторы», «Финал».
Последняя радиоигра, проводившаяся на берлинском направлении, была самой короткой по времени — двадцать дней, но символичной по названию «Финал». Принятые по ней заключительные аккорды морзянки разведывательных центров фашистской Германии возвестили приближение дня Победы.
Бои в эфире закончились, наступила тишина...
В прифронтовой полосе
Гитлеровское военное командование, руководившее боевыми операциями на советско-германском фронте, было крайне заинтересовано в организации широко поставленной агентурной разведки как на линии фронта, так и в ближайших тылах Советской Армии. В соответствии с этим германские разведывательные органы ежедневно забрасывали большое количество агентов в расположение частей действующей Советской Армии и на прифронтовые коммуникации.
Перед агентурой, действовавшей в прифронтовой полосе, органы разведки противника ставили сравнительно узкие задачи, требуя быстрейшего их выполнения. Как правило, агент после выполнения задания возвращался в разведывательный орган через линию фронта для личного доклада о результатах произведенной им разведки. Только немногие агенты снабжались радиостанциями, радиус действия которых к тому же в большинстве случаев был весьма ограничен.
В непосредственной близости от линии фронта советская военная контрразведка организовала заградительную службу, которая вела работу по пресечению деятельности агентов германской разведки на фронтовых коммуникациях. На шоссейных дорогах и железнодорожном транспорте, связывавших фронт с ближайшим тылом, и в других наиболее вероятных местах появления вражеских агентов действовали опознавательные группы, в состав которых включали захваченных советской контр разведкой германских агентов. В штабах, соединениях и частях действующей Красной Армии проводились контрразведывательные мероприятия с целью ограждения их от проникновения вражеских шпионов.
Одним из средств в борьбе с германским шпионажем в прифронтовой полосе являлись и радиоигры, проводившиеся советской контрразведкой с использованием захваченных вражеских агентов. С помощью радиоигр органы советской контрразведки поддерживали в противнике уверенность в том, что заброшенные им в прифронтовую полосу шпионские группы активно действуют. Это вносило в ряды неприятельской разведки определенную самоуспокоенность и удерживало ее от дальнейших действий.
Показательной в этом отношении является радиоигра, начатая в мае 1943 года на Центральном фронте под условным названием «Опыт». Передачи велись от имени трех агентов германской разведки, заброшенных в расположение штабов и оборонительных сооружений в тылах фронта, а также в расположение частей Советской Армии с заданием выяснить в районах Щигры, Касторное, Курск, Львов (вероятно, Льгов — В. К. ) и прилегавших к ним пунктах места сосредоточения советских войск и техники, фамилии командиров, состояние транспортных путей и мостов, добыть сведения о передвижений воинских частей. Агенты имели портативную коротковолновую радиостанцию, 120 тысяч рублей, топографические карты районов действия и фиктивные документы офицеров Красной Армии. Район действия агентов представлял для советской стороны исключительно важное значение, так как по указанию Генерального штаба ранее по десяти радиоточкам, работавшим под контролем советской разведки в близлежащих пунктах, немецкой разведке была передана дезинформация, имевшая целью скрыть готовившееся наступление советских войск на Курской дуге.
Задача радиоигры «Опыт» поэтому была очень ответственной. Она заключалась в том, чтобы агенты, выброшенные непосредственно в район Курской дуги, подтвердили правильность переданных по другим рациям дезинформационных данных. С этой целью в разведывательный орган противника через каждые два — три дня по указанию Генерального штаба Красной Армии пере давались радиограммы, содержащие выгодную для нашей армии информацию. В них указывалось, что в сторону фронта проходят эшелоны со строительными материалами, бронеколпаками, колючей проволокой и другими грузами, необходимыми для обороны, а в тылу местные жители и саперы роют окопы, противотанковые рвы, строят блиндажи и доты. О сосредоточении войск и военной техники передаваемые материалы были очень незначительными.
Активная работа радиостанции продолжалась 20 дней. За это время противнику передали все, что Генштаб считал целесообразным передать, и основная задача радиоигры была выполнена. Возник вопрос, в каком направлении продолжать игру. Решили под каким-либо благовидным предлогом снизить активность работы радиостанции, выждать определенное время и проверить, как противник отнесется к полученной им «информации». Задача значительно упростилась после получения от противника следующей радиограммы:
«Желательны сведения об артиллерийских позициях западнее Новосиля, в районе слияния рек Неруч и Зуша».
Учитывая, что радиостанция находилась в 150 км от Новосиля, орган советской контрразведки радировал:
«В нашем районе Новосиля нет. На разведку вышли напарники. Я остался на месте. До их возвращения буду сообщать только метеосводки».
В дальнейшем, ссылаясь на то, что агенты не вернулись, радист попросил прислать продукты и деньги.
Противник 4 августа передал:
«Помощь пришлем, точный срок укажем. Почему не сообщаете о передвижении войск и о важных военных событиях в вашем районе? Ждем срочных сведений».
Ему ответили:
«Наши люди до сих пор не вернулись, ходил их разыскивать, но безрезультатно. Работать одному очень трудно. Денег нет. Живу плохо. Жду от вас совета и помощи».
7 августа противник радировал:
«Срочно готовым курьера, придет по последнему адресу, а пока давайте военные сводки. Надеемся на активизацию работы».
Через два дня на явочной квартире работники советской контрразведки арестовали агента-связника Подкопытова, окончившего борисовскую разведывательную школу (после окончания школы Подкопытов три месяца находился в тылу Красной Армии, где выполнял шпионские задания). Подкопытов должен был установить связь с радистом, передать ему 96 тысяч рублей, фиктивные документы, батареи для радиостанции, продовольствие и остаться в его распоряжении для ведения разведки. Прибытие связника свидетельствовало о том, что противник заинтересован в дальнейшей работе радиостанции «Опыт»,
На фронте в это время происходили активные наступательные действия нашей армии, в районы боев направлялись новые людские пополнения, перебрасывалось много боевой техники. Не передавать совсем военных сведений было нельзя, так как это ставило радиостанцию под угрозу провала. Поэтому решили под различными предлогами тормозить ее работу и лишь изредка передавать незначительную дезинформацию, чтобы не потерять связь с радиоцентром.
В соответствии с этим сообщили, что радист не встретил курьера и продолжает испытывать затруднения. В результате дальнейшего радиообмена от противника была получена телеграмма следующего содержания:
«Курьер завтра будет у вас, у хозяйки. Пароль — привет от доктора. Курьер будет с вами работать с успехом».
Нужно было выработать план по встречи с курьером и подготовить все необходимое для его успешного осуществления. Тот факт, что радист уже длительное время не сообщал никакой разведывательной информации, мог вызвать подозрение об его вынужденной работе под диктовку советской контрразведки.
С учетом этого обстоятельства было очень важно организовать встречу курьера с самим радистом, с тем, чтобы в откровенной беседе выяснить у курьера, не получил ли он каких-либо особых указаний, имеющих целью выяснить действительное положение радиоточки. Идеальным вариантом было бы разрешить встретиться с курьером лично радисту. Однако этот вариант, несмотря на безупречное поведение радиста, был категорически отвергнут руководством управления «Смерш» фронта. Не склонно было поддерживать его и руководство Главного управления «Смерш» из-за ранее имевшего место случая с Орловым.
В конце концов, было решено, что роль радиста будет выполнять начальник отделения — капитан, ведший радиоигру.
— А если курьером окажется агент, лично знающий радиста, что тогда? — возмущался Барышников, говоря по «ВЧ» с начальником управления «Смерш» фронта.
— Не беспокойтесь, Владимир Яковлевич, оперработник не растеряется, найдет выход, в крайнем случае, скажет, что он завербован радистом.
Ладно, пусть действует, но на всякий случай прикройте его надежно.
— Это сделаем обязательно, Владимир Яковлевич, все будет в порядке.
Операция и в самом деле закончилась успешно. В село Березовские Выселки, где был подставной адрес для курьеров, выехала оперативная группа в количестве шести человек — два оперработника и четыре рядовых бойца отдельного батальона управления контрразведки «Смерш» фронта. Отвечавший за операцию начальник отделения облачился в форму радиста, а один из бойцов, одетый в форму сержанта, должен был прикрывать его под видом напарника. Остальные участники оперативной группы взяли под контроль дом хозяйки и подходы к нему.
В 11.25 24 августа 1943 года капитану доложили, что в направлении дома Кудрявцевой идет неизвестный в форме старшего сержанта.
Капитан вышел из дома и, изображая занятость, стал наблюдать. Поравнявшись с ним, неизвестный спросил: «Это дом колхозницы Кудрявцевой?».
— Да, — ответил капитан, добавив, — а вы не от Доктора?
Неизвестный, расплывшись в улыбке, произнес: «Привет от Доктора».
Капитан пригласил гостя в дом, поставил угощение и, разыгрывая роль обрадованного радиста, получил ответы на все интересовавшие нас вопросы.
Курьер назвался Матвеевым, сообщил, что выброшен в ночь на 23 августа вместе с напарником, который ждет на окраине села. Пакета с грузом, к сожалению, не нашли. Узнав, что напарник Матвеева остался на окраине села, капитан спросил:
— А почему напарник не пришел?
— Это для страховки. Так советовал капитан Фурман. Предупреждал, чтобы мы были осторожными. Один должен был идти по указанному адресу, а другой наблюдать, все ли в порядке.
— Выходит, Фурман не верит нам?
— Нет, этого он не говорил. Сказал только, что обстановка в вашем районе сложная, и надо вести себя очень осторожно.
— Это правильно, осторожность везде нужна. Ну, а что вы должны делать после выполнения этого задания?
— Мне приказано остаться с вами, помогать в сборе сведений. А напарник должен сразу же вернуться обратно.
— Это очень хорошо, что вы останетесь и будете помогать. Ну а теперь пошли за напарником, незачем ему там прятаться, да и деньги и документы нужны. Они у него?
— Да, он отвечает за это.
Придя в обусловленное место в окрестностях села, Матвеев, сложив около рта руки, издал пронзительный свист, на который вскоре из-за кустов вышел среднего роста, крепко сложенный военный в форме сержанта с вещевым мешком и автоматом «ППШ».
— Выходи, выходи смелей, Серега, все в порядке, — подбодрил его Матвеев.
Возвратившись с агентами снова в дом, капитан продолжал разыгрывать роль человека, соскучившегося по товарищам. Он выяснил у курьеров все интересовавшие его вопросы, после чего под предлогом устройства на ночлег их направили на разные квартиры, где они и были арестованы.
У них было изъято 75 тысяч рублей, чистые бланки командировочных предписаний с печатью «АХО штаба 13 армии», 20 штук чистых бланков продовольственных аттестатов с печатью «АХО штаба 13 армии», 15 штук чистых бланков продовольственных аттестатов с печатью «Оперативная группа минометных частей Западного фронта Ставки Верховного Главного Командования», 20 штук командировочных предписаний с печатью этой же оперативной группы, 20 штук удостоверений, отпечатанных на машинке с печатью и штампом «123 отдельного батальона связи». Пакет с грузом, в котором находились батареи к рации, обмундирование и продукты найти не удалось.
В связи с этим 25 и 27 августа 1943 года немцам было сообщено:
«Два курьера прибыли. Груз, сброшенный с самолета без парашюта, потеряли. Втроем идем на поиски».
«Посылки нет. За помощь в деньгах, документах товарищей благодарим. Как быть с питанием к рации. Жду срочно ответ».
29 августа последовало указание:
«Второй курьер должен немедленно вернуться и поехать с новым пакетом. Сообщите, куда и когда выехал».
Продолжая работу, в ответ на этот приказ мы сообщили, что Баринов (т.е. Сергей) ушел обратно, будет переходить линию фронта в районе стыка 70-й и 13-й армии, как ему рекомендовали немцы, а радист и Матвеев, изменив место жительства, приступили к активной работе. В порядке отчета об этом передали несколько радиограмм с военной дезинформацией, рекомендованной Генеральным штабом.
А спустя некоторое время начали легендировать политическую неустойчивость напарника Матвеева.
«Последние события на фронте отражаются на настроении напарника. Поговаривает бросить работу, систематически пьянствует, болтает среди окружающих лишнее, что грозит нашему провалу. Прошу указаний направить его к вам. Срочно шлите ответ». Противник ответил двумя радиограммами: «Военные события на фронте мы предвидели. Стратегическому отступлению будет предел и на исход войны и нашу победу не повлияет. Не падайте духом, новая Россия ваш труд оценит. Привет. Капитан».
29 октября 1943 года от имени радиста в радиоцентр противника ушла следующая депеша:
«Напарник вашему распоряжению не подчинился. Уговоры не помогли. Пришлось пристрелить. Обошлось без шума. Выезжаю в район Брянска. С нового места сообщу данные».
Спустя несколько дней немцам были сообщены новый адрес радиста и место для сброски груза.
19 ноября противник радировал:
«Вы награждены за храбрость. Поздравляем и желаем дальнейшего успеха в совместной борьбе. Сколько времени вам нужно добраться до указанного места сброски. Мы все приготовили».
Сброска груза из-за нелетной погоды затянулась до февраля 1944 года. В течение этого времени противник дважды посылал самолет в обусловленный район, но, как отмечалось в его радиограммах, «машина из-за тумана не могла найти вашего места нахождения. Оставайтесь там дальше, думаем, погода улучшится».
Наконец, 27 февраля 1944 года, улучив удобный момент, самолет появился над указанным нами местом и, заметив сигнальные костры, сбросил на парашюте баллон с грузом. В нем были сто тысяч рублей, пачка фиктивных документов с печатями и штампами различных воинских частей (справки, командировочные предписания, продовольственные аттестаты), батареи к рации, комплект офицерского обмундирования, продукты питания.
Благодаря тщательно готовившимся мероприятиям радиоигра «Опыт» успешно действовала почти до конца 1944 года.
Весной 1943 года при отступлении немецко-фашистских захватчиков из Краснодарского края орган германской военно-морской разведки «Нахрихтен Беобахтер» (НБО) оставил в станице Славянской агентов Мухаммедова и Яковлева с радиостанцией. Оба агента в прошлом служили в Черноморском военно-морском флоте, но, попав в плен, были завербованы германской разведкой и прошли специальную подготовку. Агенты имели задание: после отступления фашистских войск из станицы Славянской легализоваться по фиктивным документам и приступить к сбору шпионских сведений о наших наземных Задержанные агенты дали откровенные показания, которые подтверждались имевшимися у советской контрразведки данными о НБО, и поэтому изъятую у агентов радиостанцию включили в игру, дав ей условное наименование «Салават». В интересах командования Красной Армии радиостанцию перевели в другое место, а германскому разведывательному органу причины перемены места расположения объяснили следующим образом:
«В Славянской оставаться было опасно, потому что начались поголовные проверки, В районе станицы Нововеличковской нашли подходящее место. Чувствуем себя хорошо».
Вместе с этими данными передали дезинформационные сведения, якобы собранные агентами в пути.
В дальнейшем связь с фашистским радиоцентром поддерживалась регулярно, и противник систематически получал дезинформацию.
НБО в первую очередь интересовали сведения военно-морского характера, и 31 мая 1943 года он передал в адрес агентов радиограмму:
«Спасибо за сведения. Постарайтесь добыть данные о восстановлении Азовской флотилии в Ейске и Приморско-Ахтарске, а также о десантных подготовках и минных заграждениях этих портов».
В ответ «Салават» радировал, что для выполнения этого задания необходимы денежные средства. Вопрос о присылке людей не ставился умышленно, чтобы не вызывать подозрений.
В ночь на 17 июля 1943 года вражеский самолет сбросил в условленном месте в районе станицы Нововеличковской посылку, в которой были 100 тысяч рублей, три комплекта батарей для радиостанции и аппарат для подслушивания телефонных переговоров. После этого «Салават» информировал о получении посылки и подготовке к переезду на Азовское побережье для сбора интересующих НБО сведений. Однако противник предложил Мухаммедову и Яковлеву оставаться на месте и ожидать дальнейших указаний. Вскоре они последовали:
«Слушайте нас каждый день. Приготовьтесь к принятию парашютистов на старом месте и с теми лее условными знаками, как в последний раз. Точное время сообщим».
Через несколько дней немцы специальной радиограммой предупредили агентов о выброске в ближайшую ночь парашютистов. Действительно, 27 августа 1943 года в районе станицы Новсвеличковской были сброшены три агента. Задержанные парашютисты Саркисян, Парсадакян и Симонян признались в своей принадлежности к германской разведке и заявили, что они имели задание с помощью пароля установить связь с Мухаммедовым и Яковлевым.
В сентябре 1943 года в связи с поспешным отступлением гитлеровской армии из Крыма и с юга Украины радиоигру «Салават» пришлось прекратить, так как используемая в игре рация не была достаточно мощной, чтобы с ее помощью можно было поддерживать связь с радиоцентром противника на большом расстоянии.
Все же в непосредственной близости от линии фронта таких радиоигр, как «Опыт» и «Салават», проводилось мало. Здесь велись преимущественно так называемые скоротечные радиоигры, основное назначение которых сводилось в передаче врагу по указанию Генерального штаба военной дезинформации. Приведу примеры.
В феврале 1943 года на участке обороны 8-й Гвардейской дивизии, входившей в состав Калининского фронта, гитлеровская разведка перебросила через линию фронта на советскую сторону трех агентов с коротковолновой приемно-передающей радиостанцией, которые сразу же явились с повинной в орган советской контрразведки. На допросе они заявили, что получили задание пробраться в город Торопец и собрать там сведения о военном гарнизоне и его вооружении, установить характер грузов, прибывающих на станцию Торопец, и выяснить, производится ли переброска воинских частей по дорогам, ведущим к городам Холм и Великие Луки. Через 15 дней после переброски в расположение советских войск агенты должны были закопать рацию и вернуться обратно.
Учитывая добровольную явку агентов и их откровенные показания на следствии, органы советской контрразведки решили включить изъятую радиостанцию в игру, дав ей условное наименование «Пешеходы». Радиоигра велась Особым отделом Калининского фронта с 9 по 20 февраля 1943 года. За это время по радиостанции «Пешеходы» передали 6 радиограмм, содержащих дезинформационные сведения о продвижении через станцию Торопец частей Красной Армии и воинских грузов, а затем закончили игру, сообщив врагу, что в соответствии с инструкцией агенты возвращаются обратно.
В мае 1944 года в район станции Низовской Ленинградской железной дороги были заброшены на парашютах агенты Шатров и Малахов. Они были захвачены воинскими группами контрразведки. Шатров и Малахов — в прошлом военнослужащие Красной Армии, попавшие в плен к гитлеровцам, впоследствии были завербованы и направлены на обучение в разведывательную школу в город Валка (Латвийская ССР). Агенты имели задание пробраться в район Гатчины и установить, какие там формируются части, а также вести наблюдения за передвижением воинских эшелонов по железным дорогам на линиях Красногвардейск-Псков, Красногвардейск-Волосов. Собранные шпионские сведения должны передавать по радио.
В это же время в районе города Невеля органы советской контрразведки проводили радиоигру, в ходе которой, передавались ложные сведения о передислокации 11-й Гвардейской армии. Чтобы закрепить дезинформацию, решили включить в игру радиостанцию, изъятую у агентов Шатрова и Малахова. Для этого передали несколько радиограмм, подтверждающих ложные данные о перемещении 11-й Гвардейской армии. Противник поверил дезинформации, и задача, поставленная перед игрой, была выполнена.
Отдельные радиостанции, превращались в «блуждающие» или «кочующие», то есть следовали за наступающими войсками и передавали противнику военную дезинформацию.
В практике работы по радиоиграм, проводившимся в тыловых районах фронтов, иногда возникали случаи, когда передача дезинформации по соображениям Генерального штаба в данный момент была нецелесообразной. Поэтому, начав радиоигру, приходилось до подходящего момента вести передачи, которые могли бы оправдать невозможность добычи агентами нужной информации.
Примером такой игры является радиоточка «Двина», задействованная 8 июня 1944 года в тылу 3-го Прибалтийского фронта.
Радиоигра велась от имени агента-радиста Биганова и его напарника Иванова, выброшенных немцами с самолета в ночь на 17 мая 1944 года в районе деревни Воротасво Поддорского района Ленинградской области. На другой день они установили связь с радиоцентром, сообщив о благополучном приземлении, и добровольно с повинной явились в органы НКГБ.
Они имели задание: осесть в районе г. Новоржева, установить дислокацию штаба 10-й Гвардейской армии, части, входящие в состав этой армии, их названия и номера, звания и фамилии командиров этих частей.
Для выполнения задания агенты были снабжены портативной коротковолновой радиостанцией, фиктивными документами военного образца: удостоверениями личности офицерского состава, командировочными предписаниями по созданию отрядов по проверке мостов и шоссейных дорог, вещевыми книжками, бланками отпускных билетов и продовольственными аттестатами. Все документы были выданы от имени штаба 1-й Ударной армии. Кроме того, они были снабжены удостоверениями на право проверки документов от имени 314 стрелковой дивизии, деньгами в сумме 24 тысяч рублей и личным оружием.
После допроса радист Биганов был привлечен к работе на рации. 8 июня состоялся первый сеанс связи. С целью оправдания долгого невыхода в эфир и выяснения возможностей проведения контрразведывательных мероприятий, была передана следующая радиограмма:
«22 мая по дороге Холм-Подберезье остановил патруль. Наши документы оказались недействительными, хотели отвести в часть. Патруля застрелили, труп оттащили в сторону. Скрываемся в лесу на севере Подберезье. Срочно сбросьте продукты и новые документы».
Этой легендой объяснялась и невозможность выполнить задание. В полученной 15 июня ответной радиограмме противник сообщил:
«Направляйтесь в район Порхов-Дно, установите, какая армия действует в этом районе. Сообщите, где будет ваше новое местонахождение, тогда вам поможем».
После получения этой радиограммы было легендировано передвижение агентов в район Порхов и с санкции Генштаба передано несколько малозначительных сообщений о наличии и передвижении войск в этом районе. Одновременно была затребована помощь, на что противник ответил согласием и предложил агентам подобрать площадку для сброски груза или посадки самолета.
В связи с перспективой возможного захвата самолета противника возникла идея усилить заинтересованность немцев к деятельности агентов, которые якобы в лесу наткнулись на экипаж самолета, сбитого над расположением советских войск. В состав экипажа входили: обер-лейтенант Зигер — командир авиаэскадрильи дальней разведки 1-го воздушного флота, награжденный железными крестами 1 и 2 степени, золотым бокалом чести, золотым рыцарским крестом, золотым и серебряным знаками; летчик-наблюдатель Магер и стрелок-радист Блюм, также имевшие по несколько наград. Осуществление легенды началось передачей 6 августа 1944 года следующей радиограммы:
«В лесу, находящемся западнее деревни Заклинье, случайно натолкнулись на трех немецких летчиков со сбитого самолета. Летчики оборваны и сильно истощены. По-русски совсем не говорят. Для безопасности обезоружили их и держим около себя. Один из них обер-лейтенант Зигер, ранен в ногу. Объясниться с ним не можем, потому что не говорим по-немецки. Сообщите, что с ними делать?»
Германская разведка заинтересовалась этим сообщением, но отнеслась к нему с недоверием и поэтому приступила к активной проверке. Пользуясь тем, что для передачи радиопрограмм: по радиостанции «Двина» использовались латинские буквы, вражеский разведывательный орган начал посылать радиограммы на немецком языке, адресуя их лично Зигеру:
«Обер-лейтенанту Зигеру. Двое русских являются германскими агентами-парашютистами с рацией. Сообщите о себе данные, не имеющиеся в солдатской книжке или бортовом журнале. Напишите эти данные латинскими буквами, чтобы радист мог шифровать. Он имеет указание передавать текст нам».
В ответ на немецком языке была отправлена радиограмма:
«Рад вашему желанию помочь нам. Наведите справки по адресу (сообщался адрес) Галлы Мюллер об обер-лейтенанте, сбитом 16 мая 1944 года в 8.00 на восточном фронте. Братьев моих зовут Гюнтер и Эгон, сестру — Лизелотта. Им 17, 16 и 14 лет. Сведения передаю через ваших агентов. Могу ли я им довериться? Ганс Зигер».
Однако такой ответ не удовлетворил противника, и 12 августа 1944 года он радировал;
«Нам нужны сведения о школьном периоде вашей жизни. Когда вы познакомились с Галлой Мюллер? Эти данные передайте на своем родном наречии».
Эта радиограмма поставила нас в затруднительное положение, так как Зигер к игре не привлекался, а переводчики не знали наречия той местности, где он родился. Однако выход вскоре был найден. Был устроен ужин, на который пригласили Зигера и членов экипажа самолета. За ужином был затронут вопрос о литературе, искусстве, национальных особенностях немецкого народа, наречиях и диалектах немецкого языка. Якобы заинтересовавшись наречием, на котором говорил Зигер, попросил его написать автобиографию, чтобы увидеть отличие этого наречия от литературного немецкого языка. Зигер охотно согласился. Написанная им автобиография затем использовалась советскими контрразведчиками при составлении ответной радиограммы:
«Господин полковник, к сожалению, я не могу ответить на моем наречии, так как почти забыл его. В 1932 году мой отец разбился насмерть в результате авиационной катастрофы. После этого мы переехали в Киль, где я поступил в гимназию, которую посещал 8 лет. Со своей невестой я познакомился в 1938 году в Берлине. После того, как она переехала в Киль, мы по-настоящему полюбили друг друга. Я был с ней помолвлен, в июне хотел жениться. Благодарю вас за участие и помощь. Ганс Зигер, обер-лейтенант».
Предполагая, что противник и в дальнейшем будет задавать Зигеру вопросы, на которые может ответить только он сам, было решено привлечь его к участию в радиоигре. Предположение подтвердилось, 4 сентября 1944 года противник прислал радиограмму следующего содержания:
«Рад, что у вас все в порядке. Все держат большой палец и Папст тоже. Надеемся, что это имя вам знакомо. Горридо зашее ного слон».
Зигер расшифровал этот текст следующим образом:
«Папст — папа римский. В эскадрильи, где он последнее время служил, прозвищем Папст («Папа Римский») в шутку называли казначея эскадрильи. Фраза «держать большой палец» выражает пожелание успеха. Выражение «горридо зашее ного слон» на жаргоне германских летчиков означает восторженное приветствие.
В ответ передали радиограмму, составленную самим Зигером.
«Очень прошу передать привет нашим друзьям, особенно командиру эскадрильи и Папсту. Пусть Папст сбережет наши деньги. Я желаю «зашее ного слон», чтобы меня не забыли в ближайший вечер в казино. Пусть водка придется им по вкусу и в животах их плещется веселой волной. В качестве старого автомобильного шофера приветствую всех мощным «бе фау араль». Ваш Зигер, обер-лейтенант».
Такой ответ окончательно развеял сомнения немецких разведчиков, и 11 сентября 1944 года пришла радиограмма:
«Ваш привет я передал. Вы не можете себе представить, какую бурную радость вызвала ваша уверенная радиограмма. Все сердечно вас приветствуют, особенно Папст и командир Эскадрильи, и радуются предстоящей встрече. С «бе фау араль».
Вскоре после этого противник сбросил для агентов и летчиков обмундирование, продовольствие, оружие, деньги, документы, топографические карты, указания о маршруте и легенду перехода всей группы на сторону немцев.
Вариант перехода линии фронта не отвечал основной задаче советской контрразведки, поэтому, чтобы вынудить его на посадку самолета была легендирована болезнь летчика Зигера и невозможность в этой связи передвижения пешком.
После этого от противника поступило указание подготовить посадочную площадку. Однако прежде чем согласиться на посылку самолета, немецкая разведка передала еще несколько запросов, желая удостовериться, что радиограммы действительно составляются обер-лейтенантом. Лишь после того, как проверка была выдержана, противник стал с доверием относиться к радиоигре и пообещал в ближайшие дни прислать самолет.
После сообщения координат посадочной площадки были получены следующие радиограммы на немецком и русском языках.
Немецкий текст:
«Дорогой господин Зигер. Наконец вся подготовка настолько созрела, что мы в ближайшие дни сможем стартовать. Я все время находился в пути, чтобы обо всем договориться с воздушным флотом. Биганову все будет передано, чтобы он нам еще сообщил об условиях надпочвенных туманов. В ближайшие дни рассчитывайте на наш прилет и постоянно давайте крайне необходимые сводки нам о погоде».
Русский текст:
«Мы вместе с летчиками все проверили и место нашли удобным. По мнению летчиков, только роса может затруднить, т.к. по карте окружность места посадки очень болотистая. Заметили ли вы во время ночи росу. Как можно скорее сообщите мне об этом».
После получения нашей ответной радиограммы о том, что роса очень незначительная, противник в течение трех последующих сеансов связи старался подбодрить участников группы, обещая со дня на день прислать самолет, а 6 октября 1944 года совершенно неожиданно радировал:
«Дорогой господин Зигер! Через одного совершенно надежного агента с хорошими связями в НКВД, разведотдел 3 «Смерш» планирует большую облаву в районе Лауры. Мы советуем немедленно продвигаться по направлению к фронту на юго-запад. Три дня не направлять нам радиограмм, изменить время передач. Биганов все знает».
Анализируя эту радиограмму, мы пришли к выводу, что противник либо действительно что-то узнал о готовившейся нами операции по захвату самолета, что мало вероятно (круг посвященных в дело был очень ограниченным), либо, не располагая возможностью послать самолет, придумал данную версию для оправдания своей беспомощности перед участниками группы, а заодно и узнать их реакцию, чтобы проверить, не работает ли радиоточка под диктовку советской контрразведки. Второе предположение казалось более вероятным, поскольку приближался конец войны. Немцы находились в очень трудном положении, и им было не до спасения каких-то трех летчиков. Тем не менее, радиоигра продолжалась.
Легендировав в соответствии с полученным указанием передислокацию группы в другой район, мы затребовали немедленную помощь, на что противник 20 ноября сообщил, что, поскольку посылка самолета при данных условиях невозможна, для группы теперь остается «единственная возможность пробиваться к нашим линиям в направлении Тукмуса».
В ходе дальнейшей радиоигры немцы обещали прислать курьера, но обещания не выполнили, а предложили участникам группы напасть на автомашину с целью добыть средства для перехода через линию фронта.
Чтобы окончательно определить отношение к радиоточке, было решено легендировать гибель основного объекта Зигера, считая, что этот вариант будет совершенно неожиданным и исключит всякие подозрения. С этой целью 4 января 1945 года было сообщено:
«Господин шеф, у нас большое несчастье, при нападении на грузовики 29 декабря «Иванов», Зигер и еще один летчик погибли. Второй летчик ранен в правую руку. Мы остались без ничего. Если вы нам не поможете немедленно, мы погибли. Находимся в лесу в районе хутора Семин».
Противник легенде поверил, предложил подобрать место для сброса помощи с самолета, но в связи со стремительным отступлением германской армии в Восточной Пруссии ему было уже не до этого.
Начиная с 10 января радиосвязь ухудшилась, а затем прекратилась совсем.
На основных коммуникациях
25 сентября 1943 года в Сокольском районе Вологодской области с вражеского самолета были сброшены три агента. Все они явились с повинной в ближайший орган советской контрразведки и на допросе показали, что служили в Советской Армии, в разное время попали в плен к фашистам, были завербованы и прошли курс обучения в одной из разведывательных школ. Агенты имели задание организовать наблюдение за воинскими перевозками по железной дороге Вологда — Архангельск и Вологда — Ленинград. Для выполнения этого задания они были снабжены портативной коротковолновой радиостанцией, 30 тысячами рублей и фиктивными документами.
Включив изъятую радиостанцию в игру, советская контрразведка передавала по ней дезинформацию военного характера, сообщая о прохождении различных грузов через Вологодский железнодорожный узел. Чтобы проверить, насколько вражеская разведка доверяет своему корреспонденту, 10 декабря 1943 года была передана радиограмма:
«Сроки нашего пребывания кончились. Запасы истощились. Просим разрешения вернуться обратно».
Противник, заинтересованный в получении сведений о военных перевозках, дал указание продолжать работы и обещал помощь. В его радиограмме говорилось:
«Оставайтесь на месте. Мы пришлем помощь. Сообщите, что прислать и куда сбросить. Место должно быть спокойное, с хорошо заметными ориентирами».
30 декабря на эту радиограмму ответили:
«Место для сброски вещей между деревнями Лоурино, Соколово и Носово, в 20 километрах к западу от железнодорожной станции Стеблево. Ориентиры хорошие: вблизи деревень Лоурино и Соколово — две церкви, в деревне Соколово — две тригонометрические вышки. Место спокойное. Просим прислать питание для рации, т.к. оно на исходе, запасные бланки командировочных удостоверений и продовольственных аттестатов, деньги, зимнее обмундирование, продукты. Когда ждать?».
Выбранное место противник одобрил и дал указание ежедневно сообщать сведения о состоянии погоды. Получив последнюю радиограмму, орган советской контрразведки прекратил передачу сообщений «разведывательного» характера,
27 марта 1944 года самолет сбросил на парашютах два баллона, в которых оказались батареи для рации, 40 тысяч рублей советских денег, фиктивные документы, обмундирование и продовольствие. После этого радиостанция возобновила передачу военной дезинформации.
В июле 1944 года от имени одного из участников этой группы Георгиева сообщили о вынужденном прекращении работы раций:
«Условия стали очень тяжелыми, материально не обеспечены, много времени уходит на то, чтобы добыть пищу. Обмундирование износилось, новое купить не на что. Сами очень устали, думаем возвращаться. Пришлите документы и средства на дорогу».
Однако и на этот раз агентам не разрешили возвратиться. Они получили радиограмму:
«Примерно 30 июля мы опять сможем прислать помощь в прежних размерах, укажите место сброски».
Как видно, «настойчивое желание» агентов вернуться в разведорган укрепило уверенность фашистов в надежности группы Георгиева, и противник вторично оказал ей помощь.
В октябре 1944 года группе последовало указание обратить особое внимание на движение воинских грузов через Архангельский порт. На это советская контрразведка ответила в разное время 12 радиограммами с военной дезинформацией о перевозках по железной дороге Вологда — Архангельск.
Для дезинформации германского командования о воинских перевозках через Сызранский железнодорожный узел использовалась радиостанция, изъятая у германского шпиона Васильченко, служившего ранее в Красной Армии. Васильченко был завербован германской военной разведкой, будучи в плену, и прошел специальную подготовку в варшавской разведывательной школе. На советскую сторону был заброшен с заданием пробраться в город Сызрань и по фиктивным документам осесть там, выдавая себя за младшего офицера Красной Армии, освобожденного от военной службы по состоянию здоровья, а затем приступить к сбору шпионских сведений.
Германскую разведку интересовало, прежде всего, движение проходящих через Сызрань эшелонов с войсками, боевой техникой и другими воинскими грузами, состояние охраны железнодорожного моста через Волгу, местонахождение промышленных объектов оборонного значения, объем их работ и характер выпускаемой продукции.
Легендировав благополучное прибытие к месту назначения и удачную легализацию Васильченко в Сызрани, советская контрразведка по изъятой у врага рации систематически передавала противнику дезинформацию о воинских перевозках и изредка сообщала отрывочные дезинформационные сведения об оборонных предприятиях, расположенных в городе. Игра шла нормально, и, судя по радиограммам, Васильченко доверяли. Чтобы исключить всякие подозрения и укрепить доверие к агенту, разведцентр немцев не досаждали просьбами об оказании помощи, так как при отправке Васильченко получил достаточную сумму денег и несколько комплектов запасных батарей для рации. Только по окончании срока годности батарей был поставлен вопрос об их присылке, а также присылке новых фиктивных документов и денег. Это не вызывало у противника никаких подозрений, напротив, он немедленно запросил явочный адрес и пообещал направить курьера со всем необходимым для радиста.
Примерно через месяц на подставленную квартиру — ловушку явился агент-связник германской разведки Максимов, у которого при аресте были изъяты батареи для рации, фиктивные документы и советские деньги. Прибытию Максимова предшествовала радиограмма:
«Человек с документами, батареями вылетел. Пароль — Максимов, Работайте вместе».
Так как после допроса Максимова стало ясно, что использование его в игре в качестве напарника Васильченко может привести к провалу, сообщили, что курьер по указанному адресу не приходил. В один из последующих сеансов связи передали, что радист опасается возможного ареста курьера органами советской контрразведки и считает необходимым перейти на новую квартиру. Противник похвалил агента за осторожность и просил не терять присутствия духа, обещая оказать помощь.
После этого советские контрразведчики почти прекратили передачу «информации» военного характера, объясняя это необходимостью экономно расходовать батареи. Вскоре вражеская разведка прислала нового агента-связника Буценко, который доставил Васильченко запасные батареи, деньги и фиктивные документы. После того, как выяснилось, что Буценко можно использовать в радиоигре, противнику сообщили о «благополучном» прибытии связника. Прибытие второго агента-курьера подтвердило, что германский разведывательный орган доверяет радисту. Эта радиостанция и в дальнейшем успешно использовалась.
25 апреля 1943 года в Салтыковском районе Пензенской области сброшен на парашюте агент-радист Иванихин с заданием собирать шпионские сведения о Пензенском железнодорожном узле.
Учитывая интерес германского командования к этому железнодорожному узлу, а также поведение Иванихина на следствии, органы советской контрразведки приняли решение об использовании Иванихина в радиоигре. В первых радиограммах было сообщено о прибытии Иванихина в Пензу, легализация его по фиктивным документам и об устройстве на работу в Пензенскую городскую строительную контору.
7 июня радиоцентр предложил агенту дать явочный адрес, по которому прибудет курьер с новыми батареями для радиостанции. Сообщив адрес, орган советской контрразведки, проводивший игру, продолжал передавать военную дезинформацию, не напоминая об обещанной помощи. Одновременно с этим для организации встречи и задержания агента-связника Иванихин был освобожден из-под стражи. После тщательной инструкции в соответствии с разработанной легендой экипирован и поселен на явочной квартире, и устроен на работу в строительную контору.
За явочной квартирой и агентом установили наблюдение. Прошло три месяца, но курьер не появлялся.
20 сентября противнику было послано сообщение об ухудшении материального положения агента и об угрозе потери связи с радиоцентром из-за плохой работы батарей. Чтобы придать этой легенде больше правдоподобности, работу радиостанции вели при умышленно пониженном напряжении. С этого момента под предлогом плохой слышимости радиостанция в двустороннюю связь с противником не вступала и спустя некоторое время прекратила ее совершенно.
Эта комбинация привела к нужным результатам; противник, заинтересованный в дальнейшей работе радиостанции, прислал на подставленную явочную квартиру агента-связника с батареями для рации. Прибывший связник имел задание после вручения батарей, денег и фиктивных документов остаться у Иванихина и помогать ему в сборе шпионских сведений о Пензенском железнодорожном узле. Прибытие агента-курьера и возможность использования его в игре в качестве напарника создали благоприятные условия для продолжения радиоигры...
В мае 1944 года органы советской контрразведки арестовали в Одессе трех агентов германской разведки, имевших задание собирать шпионские сведения о прибывающих в город военных транспортах, переброске войск и военной техники к линии фронта, дислокации штабов и частей Красной Армии, их наименовании и численном составе, о восстановлении и работе одесских предприятий оборонного значения. Агенты были снабжены фиктивными документами, советскими деньгами, портативной радиостанцией и оружием.
Изъятую у агентов радиостанцию включили в игру. 4 июня 1944 года была отправлена радиограмма:
«Устроились хорошо. Приступили к работе».
В дальнейшем в соответствии с общим планом дезинформации противника, утвержденным Ставкой Главного командования передавалась военная «информация» с целью отвлечь внимание германского командования от районов предстоящего наступления нашей Армии на участках 1-го Украинского и Белорусского фронтов. Гитлеровский разведывательный орган оценил «активную работу» своих агентов и прислал радиограмму:
«Поздравляем с успешной работой. Хотим вам помочь. Сообщите, в чем нуждаетесь. Желаем дальнейших успехов».
Противнику передали, что разведчикам необходимы деньги, новые документы и гражданская одежда. Он ответил:
«Все ваши желания будут удовлетворены. Подберите безопасное место для сброски груза».
Однако получение помощи с самолета не входило в планы советской контрразведки. Важно было, чтобы германская разведка прислала курьера. Поэтому ей радировали:
«Из Одессы не выезжаю, окрестностей города не знаю. Указать хорошее место сброски не могу».
Разведывательный орган сообщил, что будут сброшены курьеры, и просил посоветовать, с какой легендой они должны прибыть в Одессу. В ответ была послана следующая радиограмма:
«Курьерам дайте общий документ на всю группу, направляющуюся на фронт или в Одессу. Снабдите различными военными и гражданскими бланками. Документы заготовим на месте в зависимости от обстановки. Меня пусть ищут по известному адресу. Предупредите, когда встречать».
В дальнейшем стали передавать лишь незначительные дезинформационные сведения, оправдывая такое снижение активности работы агентов тем, что напарника-радиста якобы призвали в армию. Однако уже 8 ноября 1944 года последовало указание:
«Передавайте ежедневно. Пополнение для вас готово».
28 декабря прибыли два курьера, которые были арестованы на явочной квартире, куда они явились для передачи радисту фиктивных документов, батарей для рации и денег в сумме 585 тысяч рублей. Курьерами оказались бывшие военнослужащие Красной Армии Алебов и Ризаев, перешедшие на сторону врага в первые месяцы войны. Алебов и Ризаев имели задание остаться в Одессе и помогать радисту в сборе шпионских сведений. О прибытии курьера противнику сообщили следующее:
«24 декабря прибыли Алебов и Ризаев. Документы, деньги, оружие и электропитание получили. Друзей устроили в надежном месте, приступаем к работе. Благодарим за оказанную помощь».
Эта радиостанция использовалась до момента капитуляции фашистской Германии.
Большой интерес представляли радиоигры «Семен» и «Друзья», проводившиеся в г. Горьком.
В первой из них, начатой в мае 1943 года, участвовал человек необыкновенной судьбы, советский разведчик Калабалин Семен Антонович, известный педагог трудновоспитуемых детей. Истинный почитатель и последователь учения A. C. Макаренко, Калабалин был изображен автором «Педагогической поэмы» в образе Карабанова Семена.
С началом Великой Отечественной войны С. А. Калабалин по зову сердца вступил в строй советских разведчиков и был направлен в тыл противника для проведения разведывательной работы. Вскоре по независящим от него причинам он попал в руки противника. Природный ум, находчивость, смелость и волевые качества, присущие этому незаурядному человеку, позволили найти достойный выход из создавшегося положения. Ему удалось поступить в варшавскую разведывательную школу немцев для обучения по программе разведчика-радиста. После ее окончания был сброшен на нашу территорию с задачей пробраться в г. Горький и вести наблюдение за работой железнодорожного узла, а также добывать разведывательную информацию и т.д.
После приземления на родную землю Калабалин сразу же явился в органы госбезопасности, которые не преминули включить приданную ему радиостанцию в игру. Легализация была проведена в строгом соответствии с полученными от противника инструкциями. Он был прописан в Горьком по полученным от вражеской разведки фиктивным документам на имя Карева, состоял на учете в военкомате как освобожденный от воинской обязанности по болезни и работал в подсобном хозяйстве в поселке Мыза. Встречи работников советской контрразведки с радистом проходили только на конспиративных квартирах.
Первый месяц связь осуществлялась нормально, передавались радиограммы с военной дезинформацией, утвержденные Генеральным штабом. Чтобы проверить, как относится противник к переданной информации, решено было провести мероприятие по вызову курьера. С этой целью решили ухудшить слышимость передач, чтобы у противника создалось впечатление, что произошла разрядка батарей ранее положенного срока. Выходя в эфир, советские контрразведчики заявляли, что ничего не слышат и поэтому работу прекращают, а 8 и 15 июня 1943 года дважды передали вслепую следующую радиограмму:
«Ваши передачи слышу только при включении двух анодных батарей. Передавать не могу. Буду ждать у приемника 19 июня. Передавайте вслепую».
Этот план оказался удачным. 17 июня 1943 года радиоконтрразведывательная служба НКГБ СССР перехватила и расшифровала следующую радиограмму, посланную в радиоцентр, поддерживавший связь с радиостанцией.
«Агент разведки 91 будет слушать нас 19 июня. Передавайте медленно, так как батареи агента разведки сели.
Начальник радиостанции».
Убедившись в том, что германский разведывательный орган поверил легенде и заинтересован в установлении связи с агентом-радистом, советская контрразведка совершенно прекратила работу радиостанции, предварительно сообщив на «всякий случай» явочный адрес. 11 июля 1943 года по этому адресу явились два агента-связника германской разведки, доставившие радисту батареи для рации, 130 тысяч рублей и фиктивные документы. Оба агента были арестованы.
Вот как это произошло.
Агенты Бирюк и Родин прибыли в Горький 27 июня 1943 года. Они остановились на разных квартирах и приступили к выполнению задания. Первые три дня, сменяя друг друга, они наблюдали за явочной квартирой, чтобы в случае выхода радиста, которого Бирюк и Родин хорошо знали, взять его под наружное наблюдение. Однако наблюдение не дало положительных результатов, так как радист в это время находился на полевых работах в подсобном хозяйстве в поселке Мыза.
Ничего не добившись наблюдением за явочной квартирой, агенты решили проверить, проживает ли вообще радист по этому адресу. С этой целью агент Родин зашел в один из соседних домов, а Бирюк остался на улице, чтобы наблюдать за дорогой. На вопрос Родина о том, проживает ли здесь гражданин Карев, хозяева ответили, что Карев проживает рядом, но сейчас его нет дома, он находится на полевых работах. Поблагодарив хозяев, Родин ушел. О том, что он узнал, он рассказал Бирюку. Выслушав Родина, Бирюк достал из кармана записную книжку, на последней странице которой чуть заметно простым карандашом была сделана пометка «Мыза п/х».
Однако, несмотря на полное совпадение данных, Бирюк продолжал действовать очень осторожно. Он отверг предложение Родина пойти на явочную квартиру и выяснить все более подробно, а принял решение установить радиста в поселке Мыза и связаться с ним лично. Разыскивать Карева он поручил Родину, а сам остался в своей квартире и на всякий случай принял меры предосторожности. Развитие дальнейших событий С. А. Калабалин изложил в своем рапорте. Вот его изложение.
11 июля в 15 часов в помещение, где я лежал, вошел военный в звании лейтенанта. Обратившись ко мне, он сказал:
— Здорово. Ну, поискал я тебя!
Посмотрев на военного, я тотчас же узнал в нем агента германской разведки Родина. Поздоровались. На его реплику я ответил вопросом:
А почему долго искал, разве ты не знал моего адреса?
Да адрес-то знал, то я не один. У меня есть начальник Бирюк, хитрый такой и никому не доверяет. Надо, говорит, найти Карева лично и ни с кем другим не связываться.
— Ах, вот что, — протянул я, — а где же он? Родин ответил, что Бирюк остался в городе в своей квартире по Плотничьему переулку.
Когда мы обедали, я предложил Родину отправиться в город, чтобы связаться с Бирюком. Приехали на мою квартиру. Хозяйке, как было предусмотрено данной мне инструкцией, я сказал условную фразу:
— Достань-ка, Мария Ивановна, водочки и что-нибудь закусить, — давая тем самым понять, чтобы она немедленно поставила в известность оперативных работников о прибытии «гостей».
У Родина же я спросил:
— У тебя есть деньга?
Родин вынул из кармана 1000 рублей, которые я передал хозяйке.
Умывшись и приведя себя в порядок, мы отправились к Бирюку. Его не оказалось дома, он был в парикмахерской. Родин предложил посидеть на крыльце. Вскоре появился Бирюк. Он прошел мимо нас во двор дома, сделав вид, что не знает нас Мы оставались на своих местах. Через некоторое время Бирюк вышел со двора и пошел по направлению к Кремлю. Мы последовали за ним. Догнав Бирюка, я поздоровался. Он ответил. Остановились. Бирюк предложил пойти к нему на квартиру, но я возразил, мотивируя тем, что хозяйка может оказаться моей знакомой.
— Пойдемте лучше ко мне, — заявил я, — Родин уже был у меня, там готовится выпивка и закуска.
Бирюк согласился. К нашему приходу у хозяйки уже было все готово. Мы сели за стол. Начался разговор. Мне удалось выяснить все вопросы, связанные с моим заданием.
В 22 часа в квартиру под видом работников комендатуры явились сотрудники советской контрразведки, которые, «придравшись» к документам «гостей», обезоружили и задержали их. Операция была закончена.
Радиоигра успешно продолжалась до конца 1944 года, затем из-за передислокации разведцентра противника вглубь Германии радиосвязь пришлось прекратить.
За успешную работу в этом мероприятии С. А. Калабалин по представлению Главного управления контрразведки «Смерш» Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 октября 1943 года был награжден орденом Отечественной войны II степени.
После окончания Великой Отечественной войны С. А. Калабалин некоторое время работал начальником учебно-воспитательной части детской колонии МВД в Кутаиси, а затем заведующим детским домом в селе Кимёново Егорьевского района Московской области.
Другая радиоигра в Горьком, условно названная «Друзья», велась от имени советских разведчиков Коцарева Ивана Никифоровича и его напарника Палладия Николая Лукича, выполнявшего роль радиста.
Как и по радиоточке «Семен», от «Друзей» шла военная дезинформация, рекомендованная Генеральным штабом Красной Армии. Обе радиоточки передавали аналогичную информацию, стараясь, в принципе, дублировать сообщения друг друга, с допуском небольших расхождений в количестве проходивших через железнодорожный узел эшелонов с грузами с тем, чтобы исключить подозрения об их работе под диктовку контрразведки.
В последующем была поставлена задача вызвать агентов-курьеров под предлогом необходимости получения новых батарей для рации. При отправке на задание «Друзья» получили от немцев комплект рабочих батарей и запасное радиопитание. В ходе радиоигры вражескому разведывательному органу о состоянии радиопитания никаких сообщений не передавалось. По истечении двух месяцев рабочие батареи заметно разрядились, и радиосвязь стала осуществляться с большими трудностями. Радиоцентр противника дал ряд технических советов об улучшении слышимости. Орган советской контрразведки, проводивший игру, выполнил все указания, но пользовался теми же батареями.
Последовало еще одно указание: «Смените батареи, слышим вас плохо». В ответ радировали:
«Пробовал запасные батареи, отклонения не дают. Почему — не знаю, хранились в лесу, были закопаны в землю. Поставил опять старые. Пусть радист внимательно слушает, я вас слышу нормально».
В очередной радиограмме разведывательный орган разъяснил, что запасные батареи от долгого хранения в земле, видимо, разрядились, и приказал агенту сообщить место, куда можно доставить новые батареи.
В сентябре 1943 года на подставленный противнику явочный адрес в Горьком явились и были арестованы два агента-курьера немецкой разведки Гоголев и Гусев, переброшенных на советскую сторону с заданием передать «Друзьям» посылку, а затем возвратиться обратно.
Поскольку возврат курьеров Гоголева и Гусева был сопряжен с опасностью провала радиоигры, то решили вместо них послать Коцарева (в дальнейшем Лукьянов — Д. Т. ). И потому во вражеский центр радировали:
«Не дождавшись курьеров, послал к вам Лукьянова».
Подготовка Лукьянова оказалась довольно сложной и потребовала больших усилий. Дело в том, что он уже 7 месяцев находился в советском тылу и в течение этого времени легендировалась его работа на германскую разведку. Следовательно, при возвращении в разведывательный орган ему предстояло отчитаться за 7 месяцев своего пребывания в советском тылу. Причем этот отчет должен был соответствовать легендам, проводившимся в ходе радиоигры.
Прежде всего, Лукьянов подробно изучил дневник радиосвязи, то есть запомнил, когда и какие передавались донесения, какие указания были получены, а также подготовился к тому, чтобы дать обоснованный ответ на вопрос об источниках и способах получения «шпионских» сведений, упоминавшихся в радиограммах. После этого Лукьянов ознакомился со всеми объектами, о которых сообщалось в радиограммах (железнодорожными и речными вокзалами, пригородными железнодорожными станциями, предприятиями, театрами и т.д.) и изучил легендированные места работы и хранения рации, пункты наблюдения за железнодорожными линиями, по которым перебрасывались войска и грузы.
Кроме того, Лукьянова познакомили со всеми лицами, которые противнику были известны как связи агентов. Он побывал у них на квартирах, знал, где и кем они работают, что собой представляют, состав их семей и другие подробности.
Затем была разработана легенда о личной жизни агентов в Горьком. В соответствии с этой легендой Лукьянов подробно изучил город, квартиры, где легендировалось проживание агентов, магазины, рынки, наиболее опасные, с точки зрения агента, места, где могут задержать и проверить документы. В целях большей правдоподобности в легенду включили несколько примеров о том, как агентам приходилось искать выход из того или иного затруднительного положения.
Лукьянова готовил и перебрасывал через линию фронта майор Владимир Михайлович Климкин, специализировавшийся на проведении мероприятий по внедрению советских разведчиков в разведорганы противника.
Вот что он отметил в своем рапорте о заключительном этапе операции:
«Сопровождая Лукьянова к линии фронта, я предоставил ему возможность действовать самостоятельно с тем, чтобы он по возвращении в разведорган противника мог доложить обстоятельно и уверенно все то, с чем пришлось ему столкнуться. Моя роль сводилась только к тому, чтобы в случае необходимости давать ему необходимые советы. Переброска через линию фронта была осуществлена на одном из участков действия 16-й армии. Обстановка в месте перехода была спокойной, ничего тревожного замечено не было. Лукьянов чувствовал себя уверенно, был предельно сосредоточен и внимателен. Перед тем, как расстаться, я попросил его еще раз тщательно проверить содержимое карманов и вещей, чтобы исключить возможность какой-либо случайности. Когда все было готово, я сказал: «Ну, дорогой Ваня, ни пуха, ни пера!». Он улыбнулся и ответил: «К черту!». Мы обнялись и расцеловались.
Под покровом сгущавшейся темноты, изредка освещавшей вспышками осветительных ракет, Лукьянов осторожно, по-пластунски пополз в сторону вражеской позиции и вскоре скрылся из вида. Убедившись, что все закончилось благополучно, я возвратился в отдел контрразведки».
Начались напряженные дни ожидания. Наконец, в адрес радиста последовала радиограмма:
«Вы награждены за храбрость, поздравляем вас и желаем дальнейших успехов. Ваш напарник приехал. После отдыха направим его к вам с багажом».
В ночь на 1 мая 1944 года немецкий самолет перебросил Лукьянова на территорию СССР. От германской разведки он получил 235 тысяч рублей, фиктивные документы для радиста и чистые бланки документов, батареи для рации, кварцы, радиолампы, топографические карты. Лукьянов должен был продолжать работу вместе с радистом в соответствии с ранее полученным заданием.
О своем пребывании там Лукьянов сообщил следующее:
«По прибытии мне было приказано составить подробный отчет о моем пребывании в советском тылу. После этого Фурман сказал, что сегодня вечером прибудет шеф-подполковник Херлиц, который вручит мне награду за мою работу по выполнению задания германского командования. В назначенное время в «Штадт-бюро-I“ прибыли подполковник Херлиц, зондерфюрер Фурман и обер-лейтенант доктор Радель.
Херлиц приказал унтер-офицеру Курту выстроить всех разведчиков. Перед строем он произнес речь о моей работе в советском тылу, произвел меня в лейтенанты РОА и вручил две медали «За храбрость». После вручения наград была организована вечеринка, на которой присутствовали все разведчики и сотрудники во главе с Фурманом. По окончании вечеринки, прощаясь, Фурман вручил мне 500 немецких марок и сказал, что я буду получать двойной рацион питания.
Офицерское обмундирование для меня сшили в. течение суток. Сделано это было по приказу подполковника Херлица. По его же приказу мне предоставили в общежитии разведчиков отдельную, заново отремонтированную комнату, обставленную хорошей мебелью».
Показания Лукьянова впоследствии были подтверждены другими задержанными агентами германской разведки, находившимися тогда в этом же разведывательном органе.
После возвращения Лукьянова радировали:
«8 мая был радостный день: прибыл Лукьянов. За посылки очень благодарен. Шлем сердечные приветы».
Таким образом, доверие германской разведки к радиостанции «Друзья» было закреплено, то подтверждалось и тем, что после возвращения Лукьянова разведывательный орган еще дважды посылал на связь к агентам своих курьеров. По этой радиостанции систематически передавалась противнику серьезная дезинформация.
Не менее успешно проходили и другие радиоигры, проводившиеся органами советской контрразведки на основных коммуникациях СССР. Об этом свидетельствует тот факт, что в адрес агентов, от имени которых велись радиопередачи, довольно часто поступали радиограммы с выражением похвалы и пожеланиями успеха, а по их требованиям о помощи противник направлял агентов-курьеров. Так, по радиостанции «Кафедра», проводившейся в Ленинграде, на просьбу агентов прислать новые документы разведывательный орган радировал:
«Передайте, на какую фамилию готовить документы. Найдите место для сброски с хорошими ориентирами, где спокойно и нет железных дорог и ПВО».
Орган советской контрразведки, проводивший игру, согласия на прием посылки с самолета не дал, мотивируя это тем, что около Ленинграда такого места нет, а выезд из города без документов опасен. Вскоре противник сообщил:
«Постараемся прислать документы с надежным человеком. Укажите место встречи».
Спустя некоторое время на подставленной явочной квартире были арестованы два агента-курьера. После того, как противнику было сообщено о прибытии курьеров, выражена благодарность за помощь, по рации вновь стала передаваться военная дезинформация. Вражеский разведорган 11 сентября 1944 года радировал:
«Фюрер и главнокомандующий немецкой армией наградили вас за замечательную работу серебряным орденом «За отвагу» I класса. Поздравляем с наградой».
Двух курьеров противник направил в Ленинград и по радиоигре «Связисты», которая первоначально велась в другом пункте. Произошло это следующим образом.
13 февраля 1944 года в районе города Тосно была включена в радиоигру рация, изъятая у двух агентов германской военной разведки, получивших задание вести наблюдение за переброской войск Красной Армии и военной техники к линии фронта. Поскольку проведение радиоигры из района Тосно представлялось бесперспективным, было решено легендировать переезд агентов в Ленинград, якобы для изучения обстановки и возможного устройства на жительство. Германский разведывательный орган одобрил это решение агентов, но просил соблюдать максимальную осторожность. Переведя радиостанцию в Ленинград, радировали:
«Обстановка изучена, имеется полная возможность надежно устроиться и осесть в городе. Необходимы паспорта, свидетельства об освобождении от воинской обязанности или бронь, трудовые книжки, справки любого учреждения или предприятия о возвращении из эвакуации. Документы должны быть оформлены на настоящие фамилии. Перспектива работы хорошая, встретили знакомых, могущих оказаться нам полезными, дальнейшее зависит от вас. Ждем указаний».
По прибытии курьеров, доставивших агентам все необходимое, радиоточка использовалась для передачи военной дезинформации. Оценивая положительно работу агентов, противник в один из сеансов связи сообщил:
«За хорошую работу и верность начальником штаба фронта вы награждены медалью «За храбрость». Поздравляем вас и желаем дальнейших успехов».
Положительную оценку получила работа и агентов, от имени которых велись радиоигры «Пшеничкин» в Ульяновске, «Михайлов» — под Сталинградом и «Сапожники» — в районе станции Дикая. По каждой из этих радиоигр были вызваны и арестованы агенты-курьеры.