Глава 3.

Старые истины, новые уроки

3 сентября 1939 года, когда Британия и Франция с некоторым опозданием объявили войну Германии, армии которой за прошедшие 3 дня глубоко вторглись на территорию Польши, оставив свои фланги практически неприкрытыми. Большинство из 12 огромных кораблей, которые составляли основу морской мощи Великобритании, находились в отечественных водах, отсутствовали только 3 корабля 1-й эскадры линкоров. Это были модернизированный «Уорспайт» и немодернизированные «Барэм» и «Малайя», которые стояли в гавани Александрии, ожидая, когда Италия примет решение: присоединится ли она к своему партнеру по Оси или будет выжидать? Экономические соображения и плачевное состояние итальянских вооруженных сил привели к тому, что Муссолини отложил свое вступление в войну на 9 месяцев. Поэтому вскоре корабли 1-й эскадры линкоров начали потихоньку возвращаться в отечественные воды. Единственной их операцией на Средиземном море стал демонстративный рейд, проведенный адмиралом Каннингхэмом с 11 по 16 сентября в район к западу от Крита, который должен был произвести впечатление на нерешительного дуче. Италия в это время находилась в еще более сложном положении, чем Англия, так как в составе ее флота имелись только 2 действующих линкора{37}. [124] Поэтому она ни в коем случае не могла поставить под вопрос англо-французский контроль над Маrе Nostrum, несмотря на пессимистические высказывания адмирала Нобла, которые могли польстить итальянскому самолюбию{38}.

Главные силы британского флота находились в отечественных портах. 2-я эскадра линкоров стояла в старой базе Гранд Флита — Скапа Флоу, расположенной на пустынных Оркнейских островах. Под командованием адмирала сэра Чарльза Форбса находились «Нельсон» (флагман), «Родней», «Ройял Соверен», «Ройял Оук» и «Рэмиллис». Последний только что вернулся со Средиземного моря. Из всех этих кораблей только «Нельсон» и «Родней» могли вести бой с современными линкорами. Все корабли типа «Ройял Соверен» не проходили модернизацию, однако они далеко не были «плавучими гробами», как любил их называть Черчилль. Они все еще не уступали по силам любому иностранному линкору того же возраста, но им не хватало палубной брони, угла возвышения орудий и скорости. Это были роковые недостатки, если иметь в виду новые линкоры и мощные воздушные эскадры континентальных противников. Однако они ни в коем случае не были совершенно бесполезны, и доказали это довольно быстро.

Вместе со 2-й эскадрой линкоров в Скапа базировалась Эскадра линейных крейсеров, тоже входящая в состав Флота Метрополии. В тот момент она состояла из немодернизированных «Худа» и «Рипалса». Однако вскоре к ней должен был присоединиться завершающий модернизацию «Ринаун», а когда домой вернулся «Уорспайт», адмирал Форбс получил в свое распоряжение 4 современных или, по крайней мере, модернизированных линкора. Их могло поддержать большое количество старых кораблей.

Что ему действительно требовалось, чтобы успешно противостоять немецким кораблям, которые были построены не более 10 лет назад, так это собственные современные [125] линкоры. Но эта перспектива в сентябре 1939 года выглядела весьма отдаленной. Первый из кораблей типа «Кинг Георг V» должен был войти в состав флота не ранее конца следующего года. Зато Адмиралтейство в очередной раз ударилось в черный пессимизм и решило, что более мощный «Бисмарк», который строился в Гамбурге, может быть готов к действиям в конце лета 1940 года. В этом случае у Королевского Флота не будет ни одного корабля, способного перехватить и уничтожить его{39}. Ситуация с «Лайонами» вообще выглядела предельно мрачно.

Первая пара кораблей, «Лайон» и «Темерер», была заложена в июне и июле 1939 года соответственно на верфях Виккерс-Армстронг и Кэммел Лэйрд. Вторая пара в августе 1939 года была только заказана: «Конкерор» в Клайдбенке и «Тандерер» у Фэрфилда. Но эти корабли сразу попали под атаку, причем не противника, а Первого Лорда Адмиралтейства Великобритании! Один из современных биографов Уинстона Черчилля, который считает, что сэр Уинстон практически не совершал ошибок, относительно этих линкоров пишет:

«В начале войны наш флот начал реализацию огромной и тщательно разработанной программы строительства, которая должна была исправить упущения межвоенного периода и заменить множество устаревших кораблей новыми, современными и гораздо более мощными. Эта программа строительства требовала огромных денег и, судя по всему, запаздывала. Черчилль, учитывая неотложные текущие требования, приказал свернуть ее» {40}.

Очень многие историки утверждают, что Уинстон Черчилль как Первый Лорд Адмиралтейства, а потом и как британский верховный главнокомандующий питал иллюзии относительно возможностей линкора, как орудия войны на море. Однако его решения, касающиеся Больших [126] Кораблей британского флота, создают прямо противоположное впечатление. Как язвительно заметил другой биограф Черчилля: «Его мучила навязчивая идея самоубийственного использования линкоров».

Мы еще приведем многочисленные подтверждения этой точки зрения. Но самым первым стало решение относительно будущей судьбы «Лайонов», которое одновременно стало испытанием верности и послушания Совета Адмиралтейства.

Это произошло 12 сентября, через неделю после того, как взвился обнадеживающий сигнал: «Уинстон вернулся». Совет столкнулся с первой из попыток вмешательства и попытался возражать.

Черчилль заявил, что следует заморозить строительство всех линкоров, потому что они не будут закончены в 1941 году, а усилия сосредоточить на более неотложных нуждах. Если бы это предложение прошло, то было бы надолго, если не вообще навсегда, отложено строительство не только 4 «Лайонов», но и пятого корабля типа «Кинг Георг V» («Битти»), а возможно, и четвертого («Джеллико»). Получается, что Совету предложили начать войну, имея в перспективе только 3 современных линкора вместо запланированных 9. Не удивительно, что Совет встретил первое вмешательство сэра Уинстона в области большой политики с нескрываемым разочарованием. Их обязанностью было проведение долгосрочной политики с учетом интересов флота и нации, а не затыкание внезапно возникших дырок. Совет ждал почти 15 лет, пока будет можно начать программу обновления флота, причем во многом эта пауза была обусловлена деятельностью этого же политикана на посту министра финансов (о чем стараются умолчать апологеты Черчилля). Поэтому у Совета не было даже тени желания отказываться от тщательно подготовленных мер в угоду причудам экспансивного шпака.

Ответ Первого Морского Лорда адмирала сэра Дадли Паунда показал это предельно ясно. Хотя Совет и согласился [127] временно (на 3 месяца) приостановить работу на «Лайонах», он ни в коем случае не собирался тормозить достройку «Кингов». Да и на задержку «Лайонов» согласились только потому, что требовалось переоборудовать пассажирские лайнеры во вспомогательные крейсера для организации патрулей. Более того, Их Лордства рекомендовали возобновить работу на «Лайонах» при первой же возможности. Японский призрак по-прежнему витал в умах Совета.

«Для империи сложится роковая ситуация, если она завершит эту войну <с Германией>, имея только старые линкоры, когда может возникнуть необходимость послать флот на Дальний Восток».

Черчилль, как всегда, не слишком обрадовался, столкнувшись с мнением, которое противоречило его собственным взглядам. «Гораздо более важно иметь корабли, готовые сражаться, и иметь корабли, на своевременную постройку которых парламент выделил средства, чем тратить усилия на затянувшееся строительство, которое не имеет отношения к существующей угрозе!» К несчастью, японское нападение и 1942 год оказались не такой уж далекой перспективой, как казалось Первому Лорду Адмиралтейства в 1939 году. И когда это время наступило, выяснилось, что адмиралам приходится встречать новую угрозу со старыми «Ройял Соверенами», а не с новыми «Лайонами». Но, как обычно, Черчилль сумел добиться своего.

Перед лицом самых опытных и квалифицированных советников он остался непоколебим. Напрасно Паунд убеждал, что «военные весы могут резко склониться на сторону противника, если мы потеряем один из линейных кораблей». Напрасно адмирал Филлипс приводил другие аргументы. Хотя очень большие расходы были веским аргументом в пользу прекращения программы строительства, Филлипс вполне резонно утверждал:

«Война вообще разорительная вещь. В конце войны мы обнаружим, что многие миллионы фунтов, потраченные [128] на технику для армии и ВВС, попросту выкинуты на ветер. Зато ни один пенс, потраченный на строительство линкоров, не пропадет попусту».

Все работы на «Конкероре» и «Тандерере» прекратились, едва начавшись. Черчилль потребовал закончить всех «Кингов» в 1942 году. Работы на «Лайоне» и «Темерере» продолжались, хотя очень вяло. В конце концов, к 1945 году постройка этих кораблей тоже была отменена. Зато появилась другая черчиллевская импровизация — «Вэнгард».

Чтобы получить хоть один современный линкор, способный поддержать слабые корабли типа «Кинг Георг V», начальник Отдела кораблестроения Адмиралтейства сэр Стэнли Гудолл предложил заложить такой корабль в 1940 году, чтобы завершить постройку в 1943. Так как время постройки в большей степени определялось наличием башен главного калибра, а не готовностью корпуса, Гудолл предложил использовать 4 запасные башни с 381-мм орудиями, снятые в 20-х годах с легких линейных крейсеров «Корейджес» и «Глориес». Они хранились для использования в случае необходимости на остальных линкорах, если какой-то из них потеряет башню в бою.

Результат вмешательства Первого Лорда Адмиралтейства знаменитый историк Артур Мардер называет проявлением «интуиции, не лишенной трезвого расчета».

Так родилась идея «Вэнгарда», корабля, которому суждено было стать последним британским линкором. Предложение выглядело разумно, если оглядываться на «Кинги», но этот корабль ни в коем случае не мог быть заменой «Лайону» в случае сражения с линкорами противника. Как выяснилось, самый главный козырь — короткий срок постройки — был утерян, благодаря медлительности и вынужденной неповоротливости британской кораблестроительной промышленности{41}. В итоге вместо того, чтобы войти в состав флота до намеченной даты окончания «Лайонов», корабль оказался готов на 2 года позднее! [129] «Вэнгард» вошел в состав флота только в 1946 году, когда война уже закончилась.

Он был заказан согласно Чрезвычайной военной программе 1940 года в марте 1941 года. Заложили «Вэнгард» в Клайдбенке в октябре того же года. Однако он был спущен на воду только в ноябре 1944 года, то есть 3 года спустя! По конструкции корпуса и расположению машин он напоминал «Кинг Георг V», но имел более длинный броневой пояс, заметное повышение палубы к форштевню с большим развалом шпангоутов, что значительно улучшало мореходность и придавало кораблю стремительный профиль. Бесполезные к этому времени ангары для гидросамолетов были упразднены с учетом военного опыта. Наконец удалось исправить самый страшный недостаток британских кораблей — совершенно неэффективное легкое зенитное вооружение, которое делало их беззащитными перед воздушными атаками. Линкор имел только мощные 40-мм бофорсы. Основные характеристики этого корабля, который стал последним в мире линкором, завершенным постройкой, были следующими:

Линкор (1):

«Вэнгард» 44500 тонн, 8–381-мм, 16–133-мм, 33–40-мм, 30 узлов.

Еще 2 идеи, ставшие следствием ограниченного количества британских линкоров, родились в этот период в беспокойном мозгу Первого Лорда Адмиралтейства. Обе показывают неугасающий интерес, который проявлял Уинстон Черчилль к морским делам. Этот интерес далеко выходил за рамки обычных смутных представлений, которыми обладали политики, занимающие этот пост. В этом Королевскому Флоту повезло, потому что энтузиазм и клокочущая энергия Черчилля, которые сделали его величайшим англичанином XX века, работали на него. Но в этом Королевскому Флоту и не повезло, [130] потому что все это сочеталось с огромной самоуверенностью, нетерпимостью к любым возражениям, даже самым разумным. Черчилль был склонен считать себя величайшим в мире морским стратегом, намного превосходящим весь Совет Адмиралтейства вместе взятый. Это привело к тяжелым последствиям, когда его власть стала абсолютной и он полностью раздавил гораздо более умного Первого Морского Лорда адмирала Паунда. В результате Королевский Флот потерпел одно из самых страшных поражений во Второй Мировой войне.

Первая из идей Черчилля, впрочем, выглядела довольно разумной. Однако при этом слишком большая ставка делалась на доверчивость немцев, каковым качеством они никогда не страдали. Черчилль предложил создать флот из фальшивых линкоров, чтобы ввести противника в заблуждение относительно силы и намерений Флота Метрополии.

Фальшивые линкоры использовались ранее, в годы Великой Войны, причем без особого успеха. Но одним из первых решений Уинстона после возвращения в кресло Первого Лорда Адмиралтейства стала реанимация этой идеи. Он решил, что появление самолетов-разведчиков делает использование такой уловки еще более необходимым. Ему загорелось изготовить макеты сразу 6 линейных кораблей: «Нельсона», «Худа», «Ринауна», пары «Куин Элизабетов» и «Ройял Соверена». Он предложил строить эти макеты на баржах и ставить баржи в портах, чтобы обмануть вражеских летчиков. Сэр Дадли Паунд более трезво оценивал возможности летчиков Люфтваффе и полагал, что они отличат такую фальшивку от настоящего корабля. Как обычно, сначала он тщательно проанализировал предложение Уинстона и лишь потом дал ответ.

Адмирал Паунд считал, что неподвижность макета будет быстро обнаружена, и одно только соображение, что эти корабли слишком долго стоят на одном месте, заставит противника насторожиться. Вместо этого он [131] предложил соорудить характерные надстройки военных кораблей на торговых судах. Летчики на фотографиях не смогут уловить разницы, зато фальшивые корабли смогут передвигаться.

С этим согласились. Однако появились гораздо более неотложные нужды, и найти материалы и рабочих для постройки всех макетов не удалось. К огромному разочарованию Черчилля, были сооружены только 3 фальшивых корабля: 2 «линкора» и «авианосец» «Гермес». Не следует думать, что этим удалось надолго обмануть противника, хотя Артур Мардер и предполагает, что во время рейда «Бисмарка» наличие 2 «линкоров» в Скапа Флоу заставило немцев скорректировать планы. Вдобавок фальшивый «Гермес» был потоплен у восточного побережья Англии, и торчащая из воды характерная надстройка еще долго озадачивала проходящие мимо конвои.

Для реализации второй идеи требовались линкоры, и она была крайне дорога сердцу Уинстона Черчилля в первые 6 месяцев войны. Речь идет о прославленном безумии под названием «Операция «Катерин». Этот план многократно обсуждался, его достоинства и недостатки известны хорошо. Достаточно сказать, что во многих отношениях он напоминал такое же смелое, но гораздо более практичное предложение адмирала сэра Джона Фишера. Фишер в годы Великой Войны предложил отправить сильное соединение, которое прорвется в Балтийское море и возьмет его под свой контроль, хотя немцы считали его, как потом выяснилось — совершенно правильно, своей безраздельной собственностью.

Эта идея также выпорхнула на свет в первые же дни после появления Черчилля в Адмиралтействе. Основой такого соединения должны были стать 2 или 3 линкора типа «Ройял Соверен», которые Уинстон предложил не спешить списывать. Эти корабли следовало специально подготовить к походу, который прекрасно укладывался в разряд тех, что адмирал Греттон называл «самоубийственным использованием». С линкоров следовало снять 2 башни, [132] а сэкономленный вес использовать для установки на их старые корпуса дополнительного бронирования и сооружения дополнительных булей. Установка дополнительных зенитных орудий должна была позволить им выдержать любые атаки, которые немцы смогут обрушить на эскадру. Для защиты от мин при прорыве в Балтику предполагалось впереди линкоров пустить «минно-толкательные» суда, или попросту прорыватели минных заграждений. В состав соединения следовало включить 1 авианосец, 5 крейсеров и 2 флотилии эсминцев.

Такой флот должен был господствовать на Балтике, несмотря на усилия немецкой авиации и все современные немецкие корабли. Само присутствие британских кораблей и их действия должны были отрезать Германию от Скандинавии, помешать импорту железной руды и до такой степени повлиять на Швецию, что она решит примкнуть к союзникам, а также оказать давление на Советскую Россию. Да, в размахе сэру Уинстону не откажешь. Но выполнение плана означало верную гибель множества ценных кораблей. Вмешательству немецких кораблей Черчилль был только рад, потому что даже если бы это привело к полной гибели британского соединения, немцам пришлось бы заплатить крайне дорого.

Для того чтобы возглавить этот рейд к «смерти или славе», который все-таки означал первое, Черчилль нашел человека, также настроенного достаточно агрессивно — адмирала флота графа Корк энд Оррери. Но когда граф ознакомился с деталями плана, то сразу потребовал увеличить количество кораблей всех классов{42}. Даже если бы Королевский Флот имел больше кораблей, чтобы можно было выделить лишние для этой операции, это было бы очень рискованно. Но, к счастью, лишних кораблей не было. Хотя план был подготовлен во всех деталях, Первый Морской Лорд выдвинул несколько дополнительных [133] требований, выполнить которые оказалось невозможно. В любом случае, лишних авианосцев и крейсеров, не говоря уже об эсминцах, не обнаружилось. Да и старые линкоры требовались в других местах для решения не столь эффектных, но гораздо более нужных задач. Поэтому план, в конце концов, благополучно похоронили.

Сначала Уинстон Черчилль был склонен недооценивать мощь базовых бомбардировщиков и их влияние на операции линейного флота во внутренних морях. В то время эти взгляды разделяло большинство морских офицеров. Это было порождено неверием в возможности бомбардировщика.

И Германия, и Великобритания в этот период войны наложили строгие ограничения на действия бомбардировщиков, что не позволяло им проводить эффективные атаки стратегических целей на территории обеих стран. Никто не желал первым устроить давно предсказанное царство террора для гражданского населения. Гитлер — потому что надеялся выиграть войну и без этого. Великобритания — потому что не имела ни достаточно самолетов, ни достаточно безжалостности, чтобы проводить подобные атаки (в то время!). Поэтому лучшие экипажи бомбардировочной авиации были свободны и могли обратить свою энергию на реализацию самых смелых довоенных мечтаний. Среди них почетное место занимало уничтожение устаревших мамонтов из состава вражеских флотов, которые лениво отстаивались на своих якорных стоянках.

Летчики совершенно не сомневались в том, что могут это сделать. Такая вера была основой всей политики ВВС в любой стране в последние 20 лет. И обе стороны с большим рвением принялись воплощать мечту в жизнь. Самыми первыми операциями воздушных сил обеих сторон стали атаки вражеского флота. Результаты оказались предельно далеки от хвастливых предсказаний Теддера, Митчелла и Скотта. В действительности первые атаки [134] вражеских кораблей больше всего напоминали жуткую мясорубку, которую устроила французская армия на своих границах в августе 1914 года. К счастью, потери оказались умеренными и в людях, и в самолетах. Но долго лелеемый миф разлетелся вдребезги, и это сильно поколебало уверенность летчиков в себе.

В этих первых воздушных атаках инициативу взяли на себя Королевские ВВС. Люфтваффе в это время были слишком заняты на польском фронте. Несмотря на то, что КВВС стремились сохранять силы, чтобы бросить их в дело в решающий миг в решающем месте, правительство запретило им бомбить цели на территории Германии, поэтому волей-неволей им пришлось перенести внимание на морские цели. Хотя КВВС были уверены, что могут легко уничтожать корабли любых классов, они смотрели на уничтожение германского флота как на мелкую второстепенную задачу. Однако министерство авиации решило проверить, на что способна авиация, использовав ограниченные силы. Просто потому, что больше нечем было заняться. Правительственные ограничения запрещали бомбардировку верфей, чтобы избежать жертв среди гражданского населения, но было разрешено бомбить корабли, стоящие на рейдах и находящиеся в открытом море.

Экипажи бомбардировщиков рвались показать себя. Поэтому, когда в первый же день войны самолет-разведчик обнаружил немецкие корабли, выходящие в море, в Гельголандской бухте, немедленно в воздух была поднята ударная группа. Результатом был оглушительный провал, первый, но далеко не последний. Из 44 взлетевших бомбардировщиков ни один не заметил германские корабли, и все они вернулись несолоно хлебавши.

Однако на следующий день другие разведчики сообщили, что несколько крупных кораблей стоят на якоре в Брунсбюттеле и на рейде Шиллинг. Недостатки радиосвязи привели к тому, что сообщение разведчика пришло с опозданием на 2 часа. В результате погода уже [135] ухудшилась, и чтобы добиться успеха, следовало атаковать с малой высоты. Поэтому 500-фн полубронебойные бомбы были заменены на 500-фн фугасные. После этого самолеты взлетели. Всего в атаке участвовали 15 бомбардировщиков «Бленхейм» и 14 «Веллингтонов» из 9-й и 149-й эскадрилий.

Целью «Веллингтонов» были линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау». Атака снова закончилась провалом, и англичане обвинили в этом погоду. Немцы сообщили, что атака была отбита огнем зениток и истребителями II/JG.77. Королевские ВВС заявили, что добились одного вероятного попадания, потеряв один самолет. Немцы утверждают, что корабли попаданий не получили, но 2 «Веллингтона» были сбиты зенитками, а еще один — истребителями.

«Бленхеймы» 107-й, 110-й и 139-й эскадрилий должны были атаковать карманный линкор «Адмирал Шеер», который стоял на рейде Шиллинг. 5 «Бленхеймов» 139-й эскадрильи вообще не обнаружили цель, остальным повезло больше. Однако обе другие эскадрильи атаковали по одиночке.

5 бомбардировщиков 110-й эскадрильи под командованием капитана авиации Дорана выполнили очень смелую атаку с бреющего полета и добились полной внезапности. Сначала немецкие моряки приняли эти самолеты за свои. Бомбардировщики заходили на «Адмирал Шеер» на высоте мачт с нескольких направлений, чтобы затруднить действия зенитчиков. Первая пара бомбардировщиков добилась прямого попадания, и две бомбы легли рядом с карманным линкором. Ни одна из бомб не взорвалась! Две из них принадлежали Дорану. Одна из его бомб попала в палубу «Шеера», но отскочила и шлепнулась в воду. Вторая бомба легла рядом с кораблем. Его ведомый тоже добился одного «почти попадания». Бомбы третьего и четвертого «Бленхеймов» упали недалеко от цели. Последний самолет был встречен шквалом зенитного огня и рухнул в море. К тому времени, когда [136] прилетела 107-я эскадрилья, вся зенитная артиллерия была приведена в полную готовность, и в результате эскадрилья потеряла 4 из 5 самолетов. Один из этих самолетов, уже после того, как был подбит, врезался в носовую часть легкого крейсера «Эмден» и причинил ему незначительные повреждения. Около 10 человек было убито.

Так, потеряв 7 самолетов из 29, входивших в ударную группу, Королевские ВВС нанесли минимальные повреждения карманному линкору и легкому крейсеру. Разочарование было всеобщим. Как пишет официальный историк КВВС:

«Налеты 4 сентября могут считаться совершенно характерными для наших первых попыток уничтожить противника с воздуха. Сверх-оптимистические взгляды на то, чего можно достигнуть. Масса предосторожностей, чтобы не потревожить немецкое гражданское население. Большое количество самолетов, не сумевших обнаружить цели. Неэффективность бомб и совершенно незначительные результаты. Предположения, что экипажи окажутся достаточно умелыми, чтобы обнаружить цели на противоположном берегу Северного моря и точно отбомбиться по ним в ужасную погоду, несмотря на сильную защиту. Невероятная отвага, проявленная при атаках. Все это характерно не только для сентября 1939 года, но и для последующих месяцев».

На немцев эти налеты не произвели впечатления, хотя, если бы бомбы взорвались, история могла быть иной. Но, как бы то ни было, «надежды нанести сокрушительный удар германскому флоту в самом начале войны развеялись. Не было достигнуто абсолютно ничего, притом дорогой ценой».

Стефен Роскилл писал:

«Бленхеймы» атаковали с исключительной отвагой, но результаты оказались совершенно несоизмеримы с понесенными потерями. К счастью, [137] вражеские бомбардировщики в своих первых атаках против наших военных кораблей показали себя ничуть не лучше».

Решая проблему бомбовых атак столь вертких целей, как военные корабли, немцы проявили гораздо больше реализма, чем англичане. Они быстро поняли, что такие атаки должно проводить специальное бомбардировочное соединение, которое обучено действиям над морем, а не экипажи, спешно надерганные из обычных бомбардировочных эскадрилий, как это делалось в КВВС. Поэтому немцы создали 2 специальных соединения морских бомбардировщиков, предназначенные для взаимодействия с флотом.

Это были KG.26 и KG.30, объединенные под командованием генерала Гейслера. Они были вооружены бомбардировщиками Не-111 и Ju-88 соответственно. Эти соединения были укомплектованы специально отобранными экипажами и подготовлены для атак кораблей. Никакого опыта бомбовых атак кораблей не существовало, и лишь небольшая группа офицеров-энтузиастов занималась этими операциями, «создавая и совершенствуя собственные методы».

Как мы еще увидим, сначала Люфтваффе пошли тем же неправильным путем, что и КВВС, полагаясь для атак кораблей на бомбы вместо торпед. Однако, поскольку один из немецких самолетов, а точнее — Ju-88, обладал способностью пикировать, а немецкие экипажи были настоящей элитой и прошли специальную подготовку к действиям на море, соединение Гейслера оказалось гораздо более опасным для линкоров, чем английские самолеты, несмотря на отвагу их экипажей. Вскоре немецкие летчики получили первую возможность показать, на что они способны, и они проделали это лучше англичан.

Соединение генерала Гейслера, повышенное в звании до X авиакорпуса, с началом военных действий было переброшено в Польшу, чтобы поддерживать армию. Оно состояло примерно из 60 Не-111 KG.26 и нескольких, [138] пока еще экспериментальных Ju-88. В общей сложности оно насчитывало около 70 самолетов. В конце месяца им выпал случай проверить себя, атакуя британские линкоры в море, а не стоящие в хорошо защищенных портах. Британская подводная лодка «Спиэрфиш» была тяжело повреждена возле Хорнс-рифа и потеряла возможность погружаться. Она медленно поползла обратно через все Северное море в надводном положении. На помощь ей была отправлена крейсерская эскадра и флотилия эсминцев. Чтобы прикрыть легкие силы, в море вышла Эскадра линейных крейсеров — «Худ» и «Ринаун» с кораблями сопровождения. Адмирал Форбс также вышел с «Нельсоном», «Роднеем», «Арк Ройялом» и группой эсминцев. Во второй половине дня британские тяжелые корабли были обнаружены немецкой летающей лодкой. Однако в этот момент в распоряжении противника находились всего 9 Не-11 и 4 Ju-88. Первые были вооружены 1000-фн бомбами, а вторые — 500-фн. Обе группы самолетов атаковали английские корабли независимо. Как и англичанам, немцам сначала не удалось организовать скоординированную атаку.

«Атаки проводились абсолютно разрозненно, и не было даже попыток сосредоточить самолеты на наиболее важных целях».

«Хейнкели» обнаружили 2-ю эскадру крейсеров, но не сумели добиться ни одного попадания. Гораздо более эффективную атаку провели «Юнкерсы». Они выбрали в качестве цели линейные корабли Флота Метрополии. Самолеты шли на высоте 9000 футов, укрываясь в полной облачности, и каждый пилот пикировал самостоятельно. Первый самолет атаковал «Арк Ройял», и бомбы разорвались в неприятной близости от форштевня авианосца. Это стало причиной первого из многочисленных заявлений немцев о том, что «Арк» потоплен. Второй пилот спикировал на самый большой корабль, который он увидел. Фактически это был самый большой корабль в мире, то есть «Худ». [139]

«Бомба нанесла «Худу» скользящий удар по корме и безвредно отскочила в море. Это был один шанс на миллион. Всего несколько футов вперед, и повреждения могли оказаться серьезными. Какое-то время казалось, что бомба падает ему прямо на квартердек».

Во время этого первого исторического налета бомбардировщиков на линейные корабли в море ни один линкор повреждений не получил, так же, как не пострадал ни один самолет. Хотя атака была довольно слабой, оба противника получили представление, что может произойти в будущем. Стало ясно, что Королевский Флот недооценил меткость бомбометания с пикирования. Но что гораздо важнее, выяснилось, что зенитный огонь стандартной линкорной батареи совершенно неэффективен.

«В этом конкретном случае зенитный огонь флота оказался таким же неэффективным, как и бомбардировка. Адмирал Форбс в своем рапорте отметил, что люди, отвечавшие за управление огнем, оказались совершенно не готовы к бомбометанию с пикирования на больших скоростях!»

Королевские ВВС совершили еще одну попытку. После первых отважных атак Бомбардировочное Командование начало отправлять в полет над Северным морем поисково-ударные группы численностью до 9 самолетов («Хэмпдены», «Веллингтоны» и другие) с бомбами на борту. Эти группы должны были отбивать атаки истребителей собственными пулеметами, держась вместе, и атаковать любые обнаруженные немецкие корабли. 29 сентября 11 «Хэмпденов» 144-й эскадрильи обнаружили 2 немецких эсминца возле Гельголанда. Однако их перехватили немецкие истребители и сбили 5 бомбардировщиков. Англичане не добились ничего.

«После этого поисково-ударные группы стали гораздо менее популярны, но все-таки 24 самолета Бомбардировочного [140] Командования каждый день взлетали по заявкам Берегового Командования», — отмечает официальный историк. Эти мощные ударные соединения не получили возможности показать себя в течение нескольких недель. А там временем немцы провели классическую воздушно-морскую операцию, которая должна была заманить корабли Флота Метрополии под удар самолетов усилившегося за это время X авиакорпуса. Для этого линейный крейсер «Гнейзенау», легкий крейсер «Кёльн» и 9 эсминцев должны были в период с 8 по 10 октября совершить вылазку к южным берегам Норвегии. Это был первый боевой поход «Гнейзенау», но приказы, полученные его командиром, были очень строгими. Он должен был избегать встречи с превосходящими силами и действовать исключительно в качестве приманки, чтобы дать шанс бомбардировщикам.

«Гнейзенау» и его группа вышли в море, как и планировалось, 7 октября под командованием адмирала Бёма. На следующий день возле маяка Листер они были замечены англичанами. Наживку охотно проглотили, и адмирал Форбс, уже ожидавший выхода немецких линейных крейсеров, разумеется, предположил, что это попытка прорыва в Атлантику. Свои силы он развернул соответственно. Линейные крейсера «Худ» и «Рипалс» вместе с 2 легкими крейсерами и 4 эсминцами вышли из Скапа Флоу, чтобы занять выжидательную позицию северо-западнее мыса Стадландет{43}, откуда они могли перехватить немецкие корабли. Крейсерская эскадра из Хамбера была отправлена в Скагеррак, чтобы помешать немцам вернуться. Наконец, утром 8 октября сам адмирал Форбс вышел с «Нельсоном», «Роднеем», авианосцем, легким крейсером и 8 эсминцами в район к северо-востоку от Шетландских островов. Линкор «Ройял Оук» с 2 эсминцами был отправлен охранять пролив у острова Фэр на [141] случай, если немцы осмелятся воспользоваться им, чтобы сократить переход.

Но это еще не все. Англичане надеялись, что на этот раз Королевские ВВС смогут нанести удар по немецкому флоту. Во второй половине дня 8 октября 12 «Веллингтонов» отправились на поиски. Но поиски оказались безрезультатными, вдобавок вечером «Хадсон», который следил за немецкой эскадрой, потерял ее. После наступления темноты «Гнейзенау» и корабли сопровождения повернули назад и в полдень 10 октября прибыли в Киль. Тем временем линкоры Флота Метрополии продолжали искать их далеко на севере. Весь день 9 октября «Нельсон», «Родней», «Худ», «Рипалс» и «Ройял Оук» искали противника, который не существовал. Хотя «Гнейзенау» оказался идеальной приманкой, чтобы выманить англичан в море, уверенность, что немцы попытаются прорваться в Атлантику, увела англичан далеко от тех мест, где их могли атаковать Люфтваффе. Только крейсера из Хамбера зашли в их владения, именно они стали мишенью массированного воздушного налета, в котором участвовали не менее 148 бомбардировщиков KG.26, LG.1 и I/KG.30. Но вся эта армада не добилась ни одного попадания.

После того как провалилась попытка заманить линкоры под удар бомбардировщиков, немцы решили попробовать то, что Королевские ВВС уже делали — атаковать флот в его собственных базах. 16 октября такой приказ получили скоростные пикировщики Ju-88 из состава I/KG.30. Под командованием капитана Поле они отважно атаковали корабли, стоящие в Фёрт-оф-Форте, несмотря на действия британских истребителей. 2 бомбардировщика были сбиты, однако линкоры отсутствовали, и немцы атаковали легкие корабли. Получили повреждения 2 легких крейсера и эсминец, которые были выведены из строя на несколько месяцев.

Командование Люфтваффе решило, что тяжелые корабли ушли в Скапа Флоу, и вторая атака была направлена против этой базы. [142] Она была проведена 10 октября, однако в ней участвовали только 4 «Юнкерса» под командованием капитана Дёнча, но они не нашли там крупных кораблей. Флот находился в море. Разочарованные немцы обрушились на разоруженный учебный корабль «Айрон Дьюк» и повредили его близкими разрывами. Однако за это пришлось заплатить одним сбитым бомбардировщиком.

Результаты, которых в этот период добились Люфтваффе, оказались такими же ничтожными, как и у Королевских ВВС. И таким же оказалось разочарование. Один немецкий историк писал:

«Широко распространенное убеждение, что бомбардировщики и пикировщики могут вышвырнуть вражеский флот с морей, в самом начале войны развеялось. Плохая погода, недостаточный опыт полетов над морем, трудности обнаружения, опознания и проведения атак стали причиной этого. Результаты завышались во много раз».

Королевские ВВС упрямо отказывались признать, что все их надежды были построены на песке. Никакие уроки не шли впрок, и требовалось настоящее серьезное потрясение, чтобы истина дошла до твердолобых Маршалов Авиации. И такой сокрушительный удар был получен еще до конца года.

3 декабря новая группа самолетов была отправлена для атаки немецких кораблей возле Гельголанда. Утром с аэродромов взлетели 24 «Веллингтона» 38-й, 115-й и 149-й эскадрилий, которые должны были уничтожить 2 легких крейсера. Их встретил плотный зенитный огонь и немецкие истребители. «Веллингтоны» сбросили бомбы сквозь тучи и удрали без потерь. Снова ни один корабль не получил даже царапины. Ничуть не обескураженные КВВС 14 декабря повторили попытку. Большое соединение «Веллингтонов» и «Хэмпденов» было отправлено на поиски немецких кораблей, которые, по сообщениям [143] разведки, находились в этом районе. Снова «Хэмпдены» вообще ничего не нашли. 12 «Веллингтонам» из 99-й эскадрильи повезло больше, и они сумели атаковать корабли на рейде Шиллинг. Снова они были перехвачены истребителями, и теперь половина бомбардировщиков была уничтожена, хотя они снова ничего не добились. Нижняя граница облачности находилась на высоте 800 футов, что не позволяло эффективно атаковать корабли полубронебойными бомбами.

Это уже было достаточно плохо, но окончательно командование КВВС осознало свою беспомощность лишь 4 дня спустя. Снова целью были выбраны рейд Шиллинг и Вильгельмсхафен. И снова авиагруппа состояла из 2 дюжин «Веллингтонов» 9-й, 37-й и 149-й эскадрилий. На этот раз немцы заранее узнали о приближении бомбардировщиков и привели систему ПВО баз в полную готовность. Налет кончился совершенной катастрофой.

Пара самолетов повернула назад почти сразу после взлета. Остальные прибыли в район цели и обнаружили несколько крупных кораблей. Однако атака не была произведена, как заявили, исключительно для того, чтобы избежать жертв среди гражданского населения на берегу. Зато ожидавшие в небе немецкие истребители были не столь щепетильны. Вообще сомнительно, чтобы немцы стали раздумывать, атаковать ли им корабль, стоящий в доке, или подождать, пока он выйдет в море. Волна за волной одномоторные Me-109 и двухмоторные Me-110 обрушивались на «Веллингтоны». Бомбардировщики разлетались на куски, но все-таки пытались сохранить предписанный наставлениями сомкнутый строй, буквально крыло к крылу. Из 22 бомбардировщиков, долетевших до цели, по крайней мере 15 были сбиты или совершили вынужденные посадки на море и сушу из-за полученных тяжелых повреждений. Невероятно, но командование КВВС объявило о крупной победе над силами ПВО. Действительно, 2 немецких истребителя были сбиты, но ни один корабль не пострадал. 18 декабря КВВС получили [144] последний урок, который показал полную неспособность состоящих на вооружении бомбардировщиков как-то участвовать в морской войне.

«Наступление (если это так можно назвать) против вражеских кораблей во время долгих месяцев затишья на суше было особенно замечательно своими результатами. Бомбардировочное Командование совершило 861 вылет и сбросило только 61 тонну бомб. Единственные повреждения удалось причинить во время первой атаки, но и они были совершенно ничтожными. Зато при этом погиб 41 бомбардировщик», — пишет историк.

После этого заколебался даже такой убежденный сторонник борьбы с линкорами при помощи бомбардировщиков, как вице-адмирал Хезлет. Он был вынужден признать, что «первые атаки авиации обоих противников против кораблей в портах оказались потрясающе неэффективными».

Главной причиной оглушительного провала первых атак против кораблей в море стал просто совершенно неправильный выбор типов самолетов и использование совершенно неправильного оружия. Против кораблей, особенно против линкоров, требовались торпедоносцы. Еще довоенная практика это доказала. Однако в начале войны Королевские ВВС имели только 2 эскадрильи безнадежно устаревших «Уайлдбистов», имевших максимальную скорость 153 мили/час и радиус действия 185 миль. Положение Воздушных Сил Флота было ничуть не лучше, потому что они имели горстку таких же допотопных «Суордфишей». Предназначенные им на смену «Альбакоры» тоже были бипланами! Люфтваффе не имели торпедоносцев вообще, если не считать нескольких гидросамолетов Не-115.

Но, покончив с критикой, следует признать, что даже эти ничтожные силы могли успешно наносить удары по кораблям в море и в портах, даже если не могли причинить им серьезный вред. Следовало как можно быстрее совершенствовать самолеты, увеличивая их скорость, что-бы [145] она соответствовала мощи ПВО линкоров. Первоначальная беспомощность была лишь временным явлением. Облегчение, которое испытали моряки после атак 1939 года, очень скоро сменилось обеспокоенностью, а потом и страхом.

Воздушные силы временно оказались бумажным тигром, а как насчет подводных лодок? Как мы уже отмечали, очень большие надежды англичане возлагали на асдик, созданный перед войной. Он считался совершенно надежным средством защиты от подводных лодок, если они вздумают атаковать линкоры, точно так же, как зенитное орудие считалось противоядием от бомбардировок. Но возможности асдика оказались слишком переоцененными. К тому же, подводные лодки за 20 лет мира сильно изменились. Поэтому Королевскому Флоту еще предстояло получить несколько очень болезненных уроков и в отношении этого оружия. Потеря авианосца «Корейджес» вскоре после начала войны лишь смутно намекнула, каким смертоносным оружием может оказаться субмарина в умелых руках.

В этот период войны Германия имела совсем немного боеспособных подводных лодок. Кроме того, им серьезно мешало плохое качество торпед. В первые 4 месяца войны не взорвалось большинство торпед, попавших в цель, что вызвало крупный скандал.

Тем не менее, несмотря на все сложности, германские подводные лодки вскоре показали, на что они способны. Тот факт, что до сих пор ни один дредноут не был потоплен подводными лодками, создал ложное впечатление собственной неуязвимости даже на старых кораблях. К тому же, экипажи очень надеялись на дополнительную защиту в виде булей. Эта уверенность быстро улетучилась. Дональд Макинтайр констатирует:

«Медлительные и неуклюжие линкоры больше не могли выходить в море без сопровождения эсминцев. Прикрытие [146] требовалось все более многочисленное, потому что резко улучшились ходовые и маневренные качества подводных лодок».

Однако, по сравнению с огромным количеством эсминцев сопровождения, которое имел Гранд Флит в годы Первой Мировой войны (линкоры прикрывало около 120 эсминцев!), Флот Метрополии так и не сумел резко увеличить количество кораблей этого класса. Например, линкоры адмирала Форбса в лучшем случае сопровождали 9 эсминцев 8-й флотилии и 8 эсминцев 6-й, всего не более 17 эсминцев. В составе остальных флотов числилось еще меньше эсминцев на один линкор, и это соотношение не изменилось со времени прошлой войны. Впрочем, даже самые современные подводные лодки немецкого и итальянского флотов не приблизились по скорости к современному линкору{44}.

Следует напомнить, что в начале войны линкоры оказались так же уязвимы для подводных атак, как и раньше. Во время Великой Войны адмирал Джеллико был убежден, что его линкоры находятся в большей безопасности, когда маневрируют в открытом море на большой скорости, чем когда стоят на якорях в «безопасной» базе Скапа Флоу. Ложные тревоги в Скапа были совершенно обычным делом, но ни одна немецкая лодка в 1916–18 годах так и не сумела проникнуть в эту базу, и постепенно система ПЛО была доведена до нормального состояния.

Когда в 1939 году Флот Метрополии вернулся в Скапа Флоу, вся проделанная ранее работа была сведена к нулю. Во время Мюнхенского кризиса в 1938 году снова было решено использовать Скапа в качестве главной базы флота, и адмирал Форбс обнаружил, что дела обстоят просто ужасно.

«Странное зрелище предстало перед ним, когда он привел свои корабли на якорную стоянку. Группа морских [147] пехотинцев заканчивала разбирать последнюю орудийную установку эпохи Первой Мировой войны, пока боновые заградители готовились ставить противолодочные сети, совершенно обязательные во Второй».

Адмирал Форбс провел инспекцию и обнаружил, что база совершенно беззащитна. Его особенно обеспокоил пролив Хольм-Саунд, и Форбс лично приобрел баржу, которую следовало затопить там, чтобы закрыть брешь. Несмотря на повторяющиеся напоминания Адмиралтейству в последующий год, после начала войны выяснилось, что база находится в том же самом состоянии.

«Не приходится сомневаться, что Адмиралтейство не предприняло совершенно никаких усилий, чтобы улучшить оборону Скапа Флоу в период между Мюнхенским кризисом и началом войны».

14 октября 1939 года флот заплатил за эту расхлябанность, и заплатил очень дорого. Плохое состояние обороны главной базы Флота Метрополии не укрылось от немцев, поэтому возможность проникнуть туда для решительного и умелого командира подводной лодки считалась вполне реальной. Для этой операции Дениц выбрал командира U-47 лейтенанта Гюнтера Прина. План атаки был проработан в мельчайших деталях.

Вот поэтому ясной безлунной ночью U-47 осторожно и медленно ползла вдоль северного берега Хольм-Саунда, аккуратно маневрируя между затопленными судами, после чего лодка вышла на глубокую воду якорной стоянки. Это потребовало исключительной отваги, но после этого перед Прином, как на блюдечке, оказалось... практически пустое логово Флота Метрополии.

Следует напомнить, что после вылазки «Гнейзенау» 8–10 октября все линкоры Флота Метрополии были отправлены в море на бесплодную охоту. После завершения операции главные силы Флота Метрополии не вернулись в Скапа, а ушли на «секретную» стоянку в Лох-Ю на западном побережье Шотландии. Единственным крупным [148] кораблем, оставшимся в Скапа Флоу в эту ночь, оказался линкор «Ройял Оук», который патрулировал совсем недалеко — в проливе у острова Фэр. «Ринаун» чуть раньше ушел в Розайт.

В призрачном мерцании северного сияния Прин привел свою лодку в Скапа в надводном положении и начал оглядываться, разыскивая достойные цели. Никто его не видел, и он занимался осмотром стоянки совершенно спокойно. Но Прин сумел различить только 2 больших корабля, укрывшихся в северной оконечности бухты. Именно туда Прин и направился в 0.58. Этими кораблями были «Ройял Оук» и старый гидроавианосец «Пегасус», но Прин принял его за «Рипалс» или какой-то другой линейный корабль. До сих пор бродит миф, что в ту ночь в Скапа находились два линкора, несмотря на то, что мельчайшие детали этой ночи давно стали известными широким кругам.

С дистанции 4000 ярдов был дан залп 4 торпедами. Одна из них застряла в аппарате, но остальные 3 помчались к цели. Весь немецкий экипаж напряженно ждал грохота взрывов, но услышал только один приглушенный удар. Как это ни было невероятно, Прин ухитрился промахнуться по совершенно неподвижной цели. Лишь одна торпеда попала в якорную цепь линкора. Взрыв оказался слабым, а повреждения настолько малы, что командир линкора и его офицеры после проверки решили, что эти повреждения вызваны внутренним взрывом где-то в носовой части корабля.

Вокруг стояла полная тишина. По-прежнему находясь в надводном положении, Прин тихо развернул U-47 на 180 градусов и выпустил по огромному силуэту линкора торпеду из кормового аппарата. И снова безрезультатно. Тишину в Скапа не нарушило ничто, Прин проявил невероятное хладнокровие в столь неприятной ситуации, решив обязательно выполнить свою миссию. Он отошел и тщательно перезарядил торпедные аппараты для третьей попытки. [149]

В 1.16 он вернулся на прежнюю позицию и выпустил еще 3 торпеды. На этот раз настойчивость была вознаграждена, и 2 торпеды попали в «Ройял Оук». Они прошли ниже булей и распороли днище линкора. Через 13 минут огромный корабль перевернулся и затонул, унеся с собой 833 члена экипажа{45}.

Несмотря на сильное течение и начавшийся отлив, невозмутимый Прин двинулся обратно и к 2.15 уже находился в открытом море в относительной безопасности. Это был невероятный подвиг, и нет никаких сомнений, что командир и экипаж U-47 полностью заслужили те лавры, которыми их увенчала восхищенная Германия.

Это происшествие стало колоссальной катастрофой для Королевского Флота. Стефен Роскилл отмечал:

«Хотя все линкоры типа «Ройял Оук» (sic!) были слишком тихоходными, слишком старыми и слишком плохо защищенными, чтобы находиться на переднем краю, позднее они выполняли важную работу, сопровождая конвои и прикрывая десантные операции. Но даже если отвлечься от того, имеет ли корабль большое военное значение или нет, потеря такого количества моряков является настоящей трагедией».

Ну и разумеется, брандер, который должен был перекрыть фарватер, по которому U-47 проникла в Скапа, прибыл туда на следующий день после атаки! Но ведь адмирал Форбс указывал на эту опасность еще год назад...

Не меньше решимости проявили германские подводные лодки при атаках линкоров в открытом море. Лишь постоянные отказы торпед спасли англичан от еще более крупных неприятностей в первые месяцы войны.

Например, когда Флот Метрополии перебрался в Лох-Ю, немцы довольно быстро узнали об этом. С середины октября и до конца ноября 4 подводные лодки дежурили западнее Оркнейских островов, чтобы при удобном случае перехватить британские корабли. 30 октября одной из них, U-56 капитан-лейтенанта Цана, улыбнулась [150] удача. Лодка оказалась в прекрасной позиции, так как прямо перед ней проходили «Нельсон», «Родней» и «Худ». Цан проник внутрь завесы эсминцев и атаковал с дистанции пистолетного выстрела. Он выпустил 3 торпеды и по истечении времени хода услышал звук 2 попаданий. Цан заявил, что попал в «Нельсон». Однако это были не раскатистые взрывы, которые сообщают подводникам об успехе атаки, а тот же самый металлический лязг, который недавно слышал Прин. В своем рапорте Цан сообщил, что все торпеды были неисправны. Упущенная возможность была настолько колоссальной, что Цана по возвращению немедленно отстранили от командования{46}.

Зато чуть позднее выяснилось, что на U-30 капитан-лейтенанта Лемпа с торпедами все в порядке. 28 декабря лодка встретила «Барэм» и «Ринаун» в проливе Северный Минч. Легко проскользнув сквозь завесу из 5 эсминцев, она торпедировала старый линкор, который в результате получил серьезные повреждения. В этом случае були спасли «Барэм» от гибели, однако он простоял в ремонте на верфи в Ливерпуле 3 месяца. «Барэм» приобрел славу невезучего корабля, потому что 2 недели назад, возвращаясь в Англию, он протаранил и потопил эсминец «Дачесс», что привело к большим жертвам{47}.

Несмотря на угрозу со стороны бомбардировщиков и подводных лодок, линкор сохранил свое место Самого Главного военного корабля в первые месяцы войны. Об этом нечасто говорят, но это было именно так. Даже немцы пытались заставить свои линкоры сыграть хоть какую-то роль в стремительном разгроме Польши.

Следует напомнить, что после Великой Войны Германии было разрешено сохранить в составе флота 8 древних броненосцев{48}. Из этой восьмерки 4 продолжали служить в 1939 году, хотя только 2 из них все еще являлись боевыми кораблями. Именно этим старым воякам принадлежала историческая честь сделать первые выстрелы Второй Мировой войны. [151] Этой парой были «Шлезвиг-Гольштейн» и «Шлезиен». Они прошли некоторую модернизацию, потеряли одну трубу, 170-мм орудия были заменены на 150-мм, добавлены 105-мм зенитки. Они служили в роли учебных кораблей, но после начала войны их привлекли к обстрелу берега. Первый бой старых броненосцев начался прямо 1 сентября, когда «Шлезвиг-Гольштейн» под командованием капитана 1 ранга Клейкампа обстрелял Вестерплатте одновременно с атакой пикировщиков Ju-87. Таким образом 280-мм снаряды старого корабля фактически открыли войну на море.

Польские укрепления прикрывали устье реки Вислы, и немцы должны были их захватить, чтобы получить возможность использовать порт Данциг, который и послужил поводом к войне. Данциг должен был стать передовой базой наступающих армий. Хотя укрепления были слабыми, поляки продержались целую неделю. «Шлезвиг-Гольштейн» повторил обстрел 4 и 7 сентября, и лишь потом польский гарнизон сдался.

Полуостров Хела поляки обороняли столь же отважно, несмотря на колоссальное превосходство немцев в силах. Чтобы помочь армии, на помощь «Шлезвигу» был переброшен «Шлезиен». С 11 по 13 сентября оба старых броненосца почти ежедневно обстреливали Хелу, которую поляки удерживали до 2 октября. 19 сентября «Шлезиен» обстрелял сосредоточение польских войск в Островгрунде и Хексенгрунде. 25, 26 и 27 «Шлезвиг» вместе со «Шлезиеном» (капитан 1 ранга Утке) обстреливал артиллерийские позиции на Хеле.

После недолгого периода торжества оба линкора снова превратились в блокшивы. Так они прослужили почти всю войну. «Шлезиен» в конце концов подорвался на мине и был затоплен возле Свинемюнде, а «Шлезвиг-Гольштейн» в марте 1945 года был поврежден бомбардировщиками в Гдыне и там же затоплен.

Однако главной задачей германских тяжелых кораблей были удары по британскому судоходству в отдаленных [152] водах. Специально для этого еще до начала войны в море вышли 2 карманных линкора. Они крейсировали в «районах ожидания», и Королевский Флот просто не получил возможности перехватить их. Точно так же были заранее отправлены танкеры и суда снабжения, чтобы обеспечить действия рейдеров.

Первым Германию покинул карманный линкор «Адмирал граф Шпее» под командованием капитана 1 ранга Лангсдорфа. Он вышел в море 21 августа и, никем не замеченный, прошел между Фарерскими островами и Исландией. 24 августа за ним последовал однотипный «Дойчланд», которым командовал капитан 1 ранга Веннекер. Обоим рейдерам было придано несколько судов снабжения. Хотя они благополучно избежали обнаружения англичанами, сначала оба воздерживались от атак.

«Карманные линкоры сначала ничего не делали, потому что Гитлер крупно недооценил решимость Великобритании. Он надеялся после молниеносной Польской кампании продиктовать Западу свои условия. Поэтому до конца сентября «Дойчланд» держался у восточного побережья Гренландии, подальше от районов интенсивного судоходства, точно так же, как «Адмирал граф Шпее» в Южной Атлантике крейсировал между островом Св. Елены и Бразилией».

Только в конце месяца оба карманных линкора получили разрешение начать операции против вражеских судов. Они немедленно принялись за работу, однако их достижения сначала были более чем скромными и не оправдывали колоссальных усилий, истраченных на то, чтобы вывести их в океан. Впрочем, по необходимости они пока крейсировали вдали от оживленных судоходных трасс; когда же они сменили позиции, результаты начали расти.

Однако если говорить о роли надводного рейдера, непосредственно уничтоженный тоннаж не является главным [153] критерием его успеха. Он должен нарушить нормальную систему судоходства, вызвать скопление судов и грузов в портах. После этого союзники будут просто вынуждены бросить силы на его поимку. Это вызовет напряжение главных сил флота, изменит его дислокацию, что будет на пользу хозяину рейдера.

Немецкие рейдеры в годы Великой Войны использовались именно так. Поэтому, как только Адмиралтейство узнало о гибели первых судов, оно, вместе с французами, немедленно сформировало несколько мощных поисковых групп для охоты за рейдерами.

В этот период «Дойчланду» везло заметно меньше. Получив разрешение действовать 26 сентября, карманный линкор из района ожидания пошел на юг, чтобы начать работу на маршруте Бермуды — Азорские острова. Его первой жертвой 5 октября стал «Стоунгейт» (5044 тонны). Вернувшись обратно на север, рейдер с 9 по 16 октября крейсировал восточнее Ньюфаундленда на маршруте конвоев НХ. Но за весь этот период он сумел захватить лишь американский сухогруз «Сити оф Флинт» (4963 тонны), что потом вызвало дипломатический скандал, а также потопить норвежский пароход «Лоренц В. Хансен» (1918 тонн). Главной причиной столь неубедительных результатов была названа неисправность гидросамолета и проблемы с дизелями. Именно по этой причине одновременно с двумя другими кораблями не вышел в море «Адмирал Шеер», так как он в начале войны находился в ремонте.

В середине ноября из-за этих трудностей «Дойчланд» был отозван в Германию, и прибыл в Вильгельмсхафен без дальнейших происшествий. Здесь 15 ноября он был официально переименован в «Лютцов». Как объяснил Гитлер, он опасался, что гибель корабля, называющегося «Германия», вызовет неприятные последствия{49}.

«Адмиралу графу Шпее» повезло немного больше, хотя даже в этом случае уничтожение нескольких одиночных торговых судов столь мощным военным кораблем выглядит [154] скорее разочаровывающим, чем вдохновляющим достижением.

Но здесь не следует рассуждать о том, унизительно или нет для линейного корабля гоняться за купцами. Гораздо важнее то, что известие о появлении на британских коммуникациях 2 карманных линкоров привело к такому эффекту, который во много раз превышал уничтоженный ими тоннаж. Немцев это только радовало, зато для Адмиралтейства проблема поиска этих кораблей в бескрайних просторах Северной и Южной Атлантики превратилась в тяжелейшую проблему, причем не только из-за нехватки крейсеров, которые уступали этим рейдерам по всем параметрам, исключая скорость. Немецкие корабли сбили противника с толка, передавая ложные сообщения. «Адмирал граф Шпее» часто называл себя «Дойчландом», и Адмиралтейству оставалось только гадать, а действительно ли этот корабль вернулся в Германию несколько недель назад или продолжает действовать в океане.

Участие в поисковых соединениях для охоты за германскими рейдерами было уделом крейсеров, но по необходимости к этому были привлечены несколько линкоров и линейных крейсеров, так как лишь они могли отпугнуть рейдер, вознамерившийся атаковать конвой.

«Адмирал граф Шпее» потопил свою первую жертву 30 сентября. Это был пожилой трэмп «Клемент» (5051 тонна). Чтобы послать его на дно, понадобились 5–280-мм и 25–150-мм снарядов после того, как подрывные заряды и торпеды не сработали! Демонстрация германской морской мощи обернулась фарсом.

«С могучим ревом в дело вступили 280-мм орудия. Первый залп врезался в брюхо «Клемента». Через 2 минуты к ним присоединилась средняя артиллерия. Три 203-мм (sic!) орудия выплюнули смертоносный металл в направлении «Клемента». Экипаж «Шпее», столпившийся у лееров, в бинокли мог видеть рваные дыры в бортах [155] судна над ватерлинией. Но «Клемент» упрямо держался. Ни один снаряд не пролетел мимо, однако «Клемент» оставался на плаву»{50}.

Этот инцидент произошел недалеко от бразильского порта Пернамбуко. Лангсдорф знал, что «Клемент» успел отправить радиограмму, поэтому он повел свой корабль к южному берегу Африки, чтобы не быть обнаруженным. В этих водах он нашел следующие 3 жертвы: 5 октября «Ньютон Бич» (4651 тонна), 7 октября «Эшли» (4222 тонны), 10 октября «Хантсмен» (8196 тонн).

Тем временем необходимость формировать поисковые соединения уже начала сказываться на стратегии союзников. Линейные крейсера «Ринаун», «Дюнкерк» и «Страсбург» впрямую были привлечены к поискам, так же, как авианосцы «Игл», «Арк Ройял», «Гермес», «Беарн», 10 тяжелых и 6 легких крейсеров. Впечатляющее достижение для одного рейдера.

В тех же водах пятой жертвой карманного линкора стал «Треванион» (5299 тонн). Не желая спугнуть удачу и попасться противнику, Лангсдорф еще раз сменил район действий, перебравшись в Индийский океан. Но здесь он нашел еще менее интенсивное судоходство, чем ранее, и за целый месяц крейсерства потопил в Мозамбикском проливе крошечный пароходик «Африка Шелл» (706 тонн). После этого «Граф Шпее» вернулся в Южную Атлантику. Однако его время уже истекало.

Столь успешные действия по нарушению вражеского судоходства стали возможны только благодаря отработанной до совершенства системе дозаправки и пополнения запасов в открытом море. Достижения рейдеров во вражеских водах при ограниченных ресурсах показали, что немецкий флот в этом аспекте на голову превосходит [156] союзников. Они пренебрегали использованием «плавучего тыла», и вскоре об этом пожалели.

Снова обогнув мыс Доброй Надежды, «Граф Шпее» за время похода прошел около 30000 миль, и теперь начал испытывать проблемы с дизелями, вроде тех, что мучили остальные два корабля этого типа. Поэтому Лангсдорф решил потопить еще несколько судов, но для этого ему следовало пересечь Атлантику, выйдя в богатый добычей район возле устья Ла-Платы. Там он намеревался собрать богатую жатву, а в начале января 1940 года направиться домой.

Первая часть этого плана была выполнена довольно гладко. 2 декабря «Граф Шпее» потопил лайнер «Дорик Стар» (10086 тонн), а 3 декабря — пароход «Тайроа» (7983 тонны). После этого карманный линкор двинулся на запад, по пути потопив «Стреоншаль» (3895 тонн). Это была его последняя жертва. 13 декабря, подойдя к устью Ла-Платы, рейдер обнаружил, что его ожидает не легкая добыча, а группа военных кораблей. Это было Соединение G под командой коммодора Генри Харвуда, которое состояло из тяжелого крейсера «Эксетер» и легких крейсеров «Аякс» и «Ахиллес». Они уже ждали немцев. Перехитрив немецкий рейдер, крейсера намеревались и перестрелять его, несмотря на подавляющее превосходство карманного линкора в артиллерии. Он имел 6–280-мм и 8–150-мм орудий против 6–203-мм и 16–152-мм орудий англичан.

Коммодор Харвуд уже решил, как будет действовать, и разделил свою эскадру на 2 группы: легкие крейсера и «Эксетер». Лангсдорф ожидал, что англичане отступят, как только попадут под огонь тяжелых орудий, и потом ограничатся преследованиям, дожидаясь прибытия подкреплений. Для него стало потрясающим сюрпризом, что противник принял бой.

«Адмирал граф Шпее» открыл огонь в 6.18, сначала сосредоточив его на «Эксетере» — наиболее грозном противнике. «Эксетер» начал отвечать 2 минуты спустя. Тем [157] временем 2 легких крейсера пошли на сближение, ведя непрерывный огонь из своих более мелких орудий. Как обычно, стрельба немцев в начале боя была очень меткой. Уже третий залп лег накрытием. За считанные минуты «Эксетер» получил 2 попадания в районе башни «В». Она вышла из строя, погибли почти все находившиеся на мостике. Потом еще два 280-мм снаряда попали в «Эксетер», выведя из строя башню «А». В средней части корабля вспыхнул пожар. Исправными остались только два 203-мм орудия, и «Эксетер» казался обреченным, однако он сумел огрызнуться в ответ.

«Адмирал граф Шпее» получил 3 попадания 203-мм снарядами, в том числе одно — в КДП. Его главный калибр остался совершенно невредим, и от уничтожения «Эксетер» спасла только настойчивость «Аякса» и «Ахиллеса». Они подошли достаточно близко, и снаряды их 152-мм орудий начали наносить повреждения не слишком хорошо забронированному немецкому кораблю.

Поэтому Лангсдорф был вынужден перенести огонь главного калибра на эти 2 крейсера. На этот раз он не стал делить огонь между обеими британскими группами. «Эксетер» получил возможность уползти. Он успел дать 2 залпа торпедами, которые вынудили Лангсдорфа уклоняться.

Снова стрельба карманного линкора была меткой, и оба легких крейсера были накрыты, но умелое маневрирование спасло их от прямых попаданий. Они отделались осколочными пробоинами. Хотя 4 попадания 280-мм снарядов тяжело повредили «Эксетер», в 6.37 Лангсдорф тоже отвернул прочь. Дистанция, которая сократилась до 13000 ярдов, теперь выросла до 17000 ярдов. На таком расстоянии 152-мм снаряды британских крейсеров не могли принести вреда карманному линкору, хотя его надстройки уже были разворочены.

Поэтому поврежденный «Эксетер» получил передышку на 50 минут. Все это время его оставшаяся башня продолжала вести огонь, который только нервировал немецкого [158] капитана, так как новых попаданий крейсер не добился. В 7.29 «Эксетер» был вынужден окончательно прекратить бой, потому что механизмы башни «Y» встали в результате короткого замыкания. Впрочем, к этому времени бой фактически завершился. Началось нечто неслыханное. 2 легких крейсера преследовали своего могучего противника.

«Граф Шпее» пытался стряхнуть погоню с хвоста. Время от времени он разворачивался и обстреливал. В результате в 7.25 обе кормовые башни «Аякса» были выведены из строя одним попаданием 280-мм снаряда. Однако легкие крейсера не прекращали стрельбу, добившись в общей сложности не менее 17 попаданий 152-мм снарядами. Карманный линкор потерял 36 человек убитыми и 59 ранеными.

Лангсдорф прекратил попытки избавиться от преследования. Он уже истратил 60 процентов боеприпасов и теперь направился в уругвайский порт Монтевидео, надеясь найти там временное убежище для ремонта. Харвуд уже решил прекратить бой и возобновить его только после наступления темноты. Ему сообщили, что легкие крейсера израсходовали около 80 процентов боезапаса, и это повлияло на его решение. Позднее выяснилось, что рапорт был неточным, но решение Харвуда оказалось мудрым.

После боя 13 декабря последовали 3 дня ожесточенной политической борьбы. Лангсдорф, уже претерпевший немало унижений от мировой прессы за свое решение поспешно отойти после недолгого боя, после консультаций с Берлином решил затопить свой корабль, а не прорываться в Германию. Поползли слухи, что «Ринаун» ожидает его за горизонтом, хотя на самом деле этот корабль находился в тысячах миль от Монтевидео и направлялся в Рио-де-Жанейро для дозаправки. Более того, ушел еще один британский корабль. «Эксетер» отправился на Фолкленды, а ему на смену пришел другой тяжелый крейсер «Камберленд». Но немецкий [159] капитан был убежден, что у него нет ни одного шанса. 17 декабря «Адмирал граф Шпее» вышел в устье Ла-Платы, где стояли «Аякс» и «Ахиллес». На закате карманный линкор был взорван и сел на дно. Его надстройки, представляющие собой массу искореженного металла, и 280-мм башни торчали из воды. Через 2 дня Лангсдорф застрелился.

Бой у Ла-Платы стал первым крупным артиллерийским сражением новой войны. Но кроме этого, он интересен еще и тем, что определил поведение немецких (а потом и итальянских) кораблей в подобных столкновениях, а также действий англичан в сходных обстоятельствах. Немцы постоянно отказывались принимать бой против превосходящих и равных сил. Даже когда все складывалось в их пользу, они все равно колебались, не в силах принять решение. Зато англичане принимали бой почти при каждой возможности, невзирая на соотношение сил. Разумеется, имелись отклонения от общего стандарта с обеих сторон. Некоторые командиры Оси иногда демонстрировали припадки агрессивности при использовании тяжелых кораблей. Кое-кто из британских адмиралов выказывал чрезмерную осторожность, ставя выполнение второстепенных задач выше главной — уничтожения противника. Но такие случаи были крайне редкими.

Личная смелость не имеет отношения к этим решениям, зато моральный фактор — впрямую. В бою у Ла-Платы Королевский Флот подновил свою ауру инициативы и морального превосходства. Эти традиции непобедимости заложили Дрейк и Рейли. Потом их укрепили и развили Хок, Хоу и Нельсон. Три столетия господства на море приносили свои плоды. В годы Первой Мировой войны они были почти утеряны, благодаря сверх-осторожному командующему, хотя Битти, Тэрвитт и Кийз показали, что старый дух все еще жив. Во Второй Мировой войне он расцвел, как никогда ранее. На войне материальный фактор играет большое значение, но только моральный [160] фактор определяет разницу между победой и поражением на море.

Тенденцию командиров Оси можно отчасти объяснить тем, что их сковывали строжайшие приказы не рисковать своими кораблями, если только победа не гарантирована. После войны на фюрера и дуче обрушилась масса обвинений, как на главных виновников такой тенденции. Особенно примечательно это тем, что такая тенденция сохраняется, хотя много раз адмиралы Оси упускали возможность одержать важную победу, не слишком рискуя при этом.

Когда германские корабли действовали в открытом океане вдали от своих берегов, у них имелись все основания уклоняться от боя, и, как мы увидим, они делали это постоянно. В таком бою у англичан не было необходимости топить своего противника. Вполне хватило бы средних повреждений, как в случае с «Адмиралом графом Шпее», и мощный охотник сразу превращался в беспомощную жертву. Королевский Флот господствовал на всех океанах, и это означало, что любой поврежденный немецкий корабль сразу становился исключительно уязвим и обрекался на почти неизбежную гибель. Повреждений следовало избегать, а это означало уклонение от боя, каким бы ни было соотношение сил.

Англичане все острее начали ощущать потребность в линейных кораблях, причем буквально повсюду. Хотя трем маленьким крейсерам удалось загнать в угол гораздо более мощный рейдер, что привело к его уничтожению, но не было совершенно никаких гарантий, что остальные командиры кораблей Оси предпочтут бежать, а не сражаться. Чтобы понять, что произошло, давайте рассмотрим количество попаданий и повреждения, полученные кораблями противников.

«Адмирал граф Шпее» добился в общей сложности 10 попаданий 280-мм снарядами: 8 в «Эксетер» и 2 в «Аякс». В результате на «Эксетере» все 3 башни вышли из строя, и корабль прекратил бой с тяжелыми повреждениями. [161] «Аякс» потерял половину главного калибра. В ответ карманный линкор получил не менее 20 попаданий, но из всех этих снарядов только один пробил броневую палубу и ни один — главный пояс{51}. Все его орудия остались целы, и он полностью сохранил боеспособность. Легкие надстройки карманного линкора пострадали очень сильно, в носовой части корпуса появилась большая пробоина, что делало обратный переход через бурную Северную Атлантику более чем рискованным. Однако, несмотря на всю свою отвагу, британские крейсера так и не сумели подбить «Графа Шпее». Корабль выдержал, не выдержал его командир.

Именно поэтому, когда Лангсдорф решил, что ему предстоит встреча с «Ринауном» и «Арк Ройялом», он предпочел не вступать в безнадежный бой и уничтожил совершенно боеспособный корабль, фактически подписав капитуляцию. Прорваться мимо «Ринауна» он не мог. Хотя в действительности этот корабль находился в тысяче миль от «Графа Шпее», угроза сохранялась. Трудно предположить, что Лангсдорф поступил бы так, если бы точно знал, что ему противостоит пара небольших легких крейсеров с орудиями калибра 152 мм. И страшно представить, что могло бы произойти, если бы англичане всерьез послушали адмирала сэра Герберта Ричмонда и укомплектовали флот только такими кораблями.

Наконец следует отметить, что из всех кораблей, принимавших участие в бою у Ла-Платы, радар имел один только «Граф Шпее». Ни один из британских крейсеров этого устройства не имел, поэтому обычные причитания историков Оси, которые именно этим оправдывают свои поражения, лживы изначально. Этот радар модели FuMO-22 действовал на расстояниях не более 16000 ярдов [162] и не слишком помогал при стрельбе, но все-таки «Граф Шпее» стал первым в мире кораблем, оснащенным радаром, хотя полагаться ему приходилось на свои дальномеры. А они у немцев были, как всегда, превосходные. Более крупные и значительно более точные, они опять превосходили английские, как в годы прошлой войны{52}.

В результате первых попыток крейсерской войны 2 карманных линкора потопили 11 торговых судов союзников общим водоизмещением 57041 тонна, при этом один из рейдеров погиб. Такие показатели нельзя считать успехом. Ирония судьбы заключается в том, что задачей рейдеров было оттянуть на себя как можно больше кораблей союзников, но вышло все наоборот. Охота за «Графом Шпее» привела к тому, что немцы решили бросить 2 своих линейных крейсера против английских патрулей в проходе между Исландией и Фарерскими островами, «чтобы помешать противнику сосредоточить свои силы в Южной Атлантике для преследования «Адмирала графа Шпее». Все было поставлено с ног на голову!

Эта операция, которой руководил вице-адмирал Вильгельм Маршалл, началась 21 ноября, когда «Гнейзенау», «Шарнхорст», легкие крейсера «Кёльн» и «Лейпциг», а также несколько эсминцев вышли в море. Легкие крейсера и эсминцы вскоре отделились для поиска вражеских торговых судов в Скагерраке, но линейные крейсера в течение ночи 21/22 ноября шли на север. Оба корабля были оснащены радарами, поэтому сумели прекрасно использовать ухудшение погоды, которое помешало воздушным операциям обеих сторон. Линейные крейсера прошли между Фарерскими островами и Исландией, не замеченные англичанами.

Немцы прекрасно знали, что в этом районе им могут встретиться только крейсера и вспомогательные крейсера Северного патруля. Чтобы реализовать свой план, им требовалось обнаружить линию патрульных кораблей, а потом, используя подавляющее превосходство в огневой [163] мощи, броне и скорости, просто прокатиться по ней катком, уничтожая все на пути. Такая операция была связана с минимальным риском, потому что потом они планировали растаять в северных туманах и вернуться домой. Однако погром, который намеревался учинить Маршалл, полностью скомкал бы планы Адмиралтейства.

Мы можем только согласиться с официальной историей, которая описывает эту операцию как «не слишком агрессивный план для двух самых мощных немецких кораблей, так как самым вероятным результатом стал бы разгон патрулей, после чего началась бы погоня». Однако адмирал Редер, похоже, думал обратное и считал результаты достойными приложенных усилий, как, впрочем, и экипажи обоих линейных крейсеров.

На рассвете 23 ноября оба корабля находились севернее Фарерских островов и следовали на северо-запад. Видимость была хорошей, вот только никого не было видно. Лишь во второй половине дня, в 16.07, с фор-марса «Шарнхорста» была замечена первая цель — крупный пароход, находящийся на большом расстоянии. В этих водах можно было встретить только вспомогательные крейсера, поэтому оба немецких корабля сразу повернули за ним.

Это был вспомогательный крейсер «Равалпинди» (16697 тонн, бывший лайнер «Пи энд О», капитан 1 ранга Э.К. Кеннеди), вооруженный 8 старыми 152-мм орудиями, с максимальной скоростью 17 узлов. Он также заметил ближайший к нему немецкий корабль, но поскольку ожидалось возвращение «Дойчланда», то англичане, естественно, решили, что видят именно его. В 15.51 в эфир ушла радиограмма о встрече с карманным линкором. Капитан 1 ранга Кеннеди не питал иллюзий относительно своей судьбы после того, как немцы его заметят. Он только хотел как можно больше оттянуть момент гибели, чтобы отправить еще несколько радиограмм адмиралу Форбсу. Кроме того, он надеялся привлечь внимание военных кораблей, входивших в состав патруля, которые [164] могли бы начать слежение за противником. Может быть, Кеннеди даже рассчитывал на чудо, которое позволило бы нанести повреждения могучему противнику. Зато адмирал Маршалл смотрел на «Равалпинди» как на легкую добычу, и единственное, в чем он был заинтересован, — как можно быстрее покончить со вспомогательным крейсером и двигаться дальше.

Но, как и во время первых встреч «Графа Шпее» с торговыми судами, уничтожение противника заняло гораздо больше времени, чем рассчитывали немцы. В 17.03 «Шарнхорст» открыл огонь с дистанции 8000 ярдов, но через несколько секунд «Равалпинди» ответил и первым накрыл немецкий корабль. Однако вскоре немецкие артиллеристы тоже нащупали дистанцию, и тяжелые 280-мм снаряды начали крушить слабый корпус вспомогательного крейсера. Вскоре «Равалпинди» пылал от носа до кормы, хотя его орудия продолжали стрелять, добившись одного прямого попадания в корму. Снаряд взорвался на квартердеке линейного крейсера, ранив несколько человек и нанеся небольшие повреждения.

Смелая, но односторонняя дуэль могла иметь только один исход, и «Гнейзенау», вступив в бой, постарался приблизить развязку. Совместными усилиями 2 линейных крейсера через 14 минут после первого залпа потопили «Равалпинди». Англичане успели спустить несколько шлюпок, в которых заняли места уцелевшие члены экипажа. Хотя немцы почти наверняка знали, что вспомогательный крейсер успел сообщить об их появлении, они все-таки попытались спасти несчастных моряков, потому что начинался шторм, и шлюпки становились ненадежным убежищем. Они все еще занимались этим, когда в 18.15 были замечены легким крейсером «Ньюкасл», примчавшимся на вызов Кеннеди.

Он сам был замечен немцами на минуту раньше, однако те приняли его за эсминец! Адмирал Маршалл немедленно передал на «Шарнхорст» приказ прекратить спасательную операцию и дать ход. Хотя новый визитер [165] мог противостоять линейным крейсерам ничуть не дольше утопленного вспомогательного крейсера, прибытие настоящего военного корабля немедленно поставило крест на продолжении похода линейных крейсеров. Теперь все мысли Маршалла были поглощены одним: как можно скорее удрать и скрыться в северных туманах, чтобы потом при первой же возможности прорваться обратно в Вильгельмсхафен.

«Ньюкасл» не был оснащен радаром и потому не смог поддерживать контакт с немецкими кораблями, которые скрылись в дождевом шквале. Вскоре к нему присоединился легкий крейсер «Дели», и они вместе продолжали поиски до утра 24 ноября, но так ничего и не обнаружили.

Тем временем адмирал Форбс привел в действие масштабный план, который должен был помешать немецким кораблям вернуться домой. Хотя он не знал точно, с какими кораблями придется иметь дело, один из них считался по крайней мере карманным линкором{53}. 24 и 25 ноября у берегов Норвегии были развернуты крейсерские патрули, был установлен дозор у входа в пролив возле острова Фэр. Подводные лодки и другие легкие корабли вышли из Фёрт-оф-Форта. Сам адмирал Форбс вышел из Клайда со всеми кораблями, которые имелись в северной зоне: «Нельсон» и «Родней», 1 тяжелый крейсер, 7 эсминцев. В период с 25 по 29 ноября он патрулировал к западу от мыса Стадландет. Другие тяжелые корабли были развернуты, исходя из предположения, что немцы могут попытаться прорваться в Атлантику.

Линейный крейсер «Худ» покинул Плимут 25 ноября вместе с французским линейным крейсером «Дюнкерк», чтобы прикрыть северо-западные подходы. «Уорспайт», сопровождавший конвой в Галифакс, был направлен в Датский пролив. Авианосец «Фьюриес» спешно вышел из Галифакса и направился на восток. Но все было напрасно. [166]

24 и 25 ноября немецкие корабли держались далеко на севере, пока англичане искали их на юге в штормовую погоду. На рассвете 25 ноября немцы подошли к мысу Стадландет, но обнаружили, что погода слишком хороша для прорыва, поэтому они сразу резко повернули на север и стали ждать ухудшения. Буквально на следующую ночь разразился жестокий юго-западный шторм, и в первой половине дня 26 ноября линейные крейсера проскочили сквозь дозоры британских крейсеров. К полудню они уже были далеко к югу от линкоров адмирала Форбса, боровшихся в это время со штормом. Эскадра Маршалла прибыла в Вильгельмсхафен рано утром 27 ноября без единой царапины от вражеских снарядов (попадание «Равалпинди» не в счет). Однако следует отметить, что шторм изрядно потрепал оба корабля.

«Нельсон» и «Родней» продолжали патрулировать в пустынном океане еще 2 дня. Их преследовали сплошные неудачи. На «Роднее» возникли проблемы с рулевым управлением, и он был отослан обратно в Клайд. «Нельсон» продолжал бесполезную охоту еще день, а потом тоже вернулся домой. Здесь, на подходах к «секретной» базе Лох-Ю, он подорвался на мине и получил серьезные повреждения. Немцы знали этот «секрет», и их подводные лодки буквально засеяли все подходы к бухте магнитными минами. В результате «Нельсон» проторчал там целый месяц со дня подрыва — с 4 декабря по 4 января. Целый месяц самый сильный корабль Флота Метрополии стоял поврежденный и беспомощный, и лишь после Нового Года он отправился в Портсмут на ремонт.

В декабре 1939 года силы Флота Метрополии сократились до минимума, в его составе остался только один «Худ». 7 декабря в Гринок прибыл «Уорспайт», который стал флагманским кораблем и обеспечил адмиралу Форбсу «перевес» в силах. Тем временем в Германии праздновали успешное возращение Маршалла из [167] набега, а потопление «Равалпинди» решили считать крупной победой.

«Первые операции были полностью успешными. Линейный корабль доказал свое значение», — заявил один послевоенный историк. Вероятно, разгадка столь бурных восторгов по случаю весьма умеренных успехов, которые англичанам было не понять, кроется в прошлом. «Был запланирован рейд против патрульных сил между Исландией и Фарерскими островами. Офицеры и матросы были застигнуты врасплох. Ни один корабль Флота Открытого Моря не осмеливался заходить так далеко в Первую Мировую войну», — писал отставной офицер немецкого флота Фриц-Отто Буш. Сказано прямо. Если морская история и традиции флота таковы, что переход через Северное море считается прекрасным достижением, то добраться до Фарерских островов и вернуться обратно, да еще при этом потопить вражеский «военный» корабль, — это настоящий подвиг{54}. Ведь даже адмирал Редер думал так, заявив: «Результаты первого похода наших линкоров можно оценить очень высоко».

Эта операция была только первой из нескольких, проведенных в ту зиму, хотя ни в одной из них немецкие корабли не заходили дальше Скагеррака, где можно было встретить только британские подводные лодки. 21–22 ноября свежепереименованный «Лютцов» отважился выползти в белый свет вместе с крейсерами «Кёльн» и «Лейпциг» и 3 эсминцами. Такая же «операция» была повторена 24–25 ноября. Линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау» отстаивались в портах до 18 февраля. В ходе операции «Нордмарк» оба линейных крейсера [168] вместе с тяжелым крейсером «Адмирал Хиппер» и 3 эсминцами совершили прогулку вдоль южного побережья Норвегии, надеясь перехватить один из скандинавских конвоев, как это пару раз случалось в Первой Мировой войне.

Однако адмирал Форбс вовремя узнал об этом выходе, и конвои были задержаны, а вместо них в море вышел Флот Метрополии. Немецкая воздушная разведка не обнаружила никаких транспортов, и потому 20 февраля эскадра адмирала Маршалла вернулась назад, совершенно ничего не добившись. Корабли сильно обледенели из-за отвратительной погоды. Попытка англичан провести воздушную атаку провалилась, как и все, что делалось ранее в этой области.

Такими короткими экскурсиями и ограничились все действия германского флота в первые 6 месяцев войны. Краткосрочные операции с ограниченными целями не принесли вообще ничего. Однако, судя по всему, в это время адмирал Редер и не ставил больших задач. Эти вылазки были не более отважными и предприимчивыми, чем вся история германского флота.

Резким контрастом на фоне робких поползновений немцев в начальный период войны и еще более вялых действий наших союзников{55} смотрелись действия линкоров Королевского Флота. Они прошли многие тысячи миль, причем в ужасную погоду. Эта зима была, наверное, самой скверной за все время войны. И теперь большинству английских кораблей отчаянно требовался ремонт, но всю зиму они были вынуждены оставаться в море. Совершенно фальшивая картина «линкора в зимний период», мотающегося вокруг буя, разлетается вдребезги, когда начинаешь анализировать факты. Линейные корабли Королевского Флота во время так называемой Странной войны провели в портах поразительно мало времени.

2 февраля Адмиралтейство выпустило коммюнике, в котором излагались факты. [169]

«Линкоры проводили в море по 25 дней в месяц в течение первых 4 месяцев войны. В большинстве случаев они прошли от 7 до 10 тысяч миль».

Следует помнить, что в декабре 1939 года флот адмирала Форбса сократился до минимума, ниже которого падать было некуда, так как все его «линейные силы» состояли из одного «Худа». Правда, вскоре к нему должны были присоединиться «Уорспайт» и «Барэм», вернувшиеся из Средиземного моря, но «Барэм» почти сразу получил серьезные повреждения. 28 декабря его торпедировала подводная лодка U-30.

В этот период линкоры использовались для сопровождения наиболее важных атлантических и особых войсковых конвоев. Первый канадский войсковой конвой в составе эскорта имел «Рипалс» и «Резолюшн». 12 декабря, чтобы встретить его, в море вышел адмирал Форбс с «Уорспайтом», «Худом» и «Барэмом».

В том же месяце «Ривендж» сопровождал Второй канадский войсковой конвой. В феврале 1940 года третий конвой пересек Атлантику так же спокойно под прикрытием орудий «Вэлианта» и «Малайи». Флот Метрополии довольно часто выходил в море, чтобы прикрыть важные скандинавские конвои с железной рудой, которые следовали в залив Фёрт-оф-Форт.

«Рэмиллис» также прикрывал перевозку Британского экспедиционного корпуса во Францию, а в сентябре сопровождал важные войсковые конвои из Клайда в Гибралтар, перед тем как отправиться в Аден. Там он вошел в состав Соединения J, которое обеспечивало перевозки в Индийском океане. «Ройял Соверен» несколько недель провел в составе эскортных сил, базирующихся в Галифаксе, Новая Шотландия.

Линейный крейсер «Ринаун» после дальнего похода в Южную Атлантику вместе с «Арк Ройялом» с 10 февраля по 3 марта принимал участие в успешном перехвате немецких блокадопрорывателей, выходивших из Испании. [170] К этому месяцу однотипный с ним «Рипалс» с начала войны уже провел в море 130 суток.

«Уорспайт» временно служил флагманским кораблем Флота Метрополии, а с 6 декабря по 9 марта прикрывал североатлантические конвои. 27 февраля Его Величество король Георг VI оказал честь линкору, посетив его.

Из многих кораблей, находящихся в текущем ремонте или исправляющих боевые повреждения, «Барэм» вошел в строй только в апреле. «Вэлиант» завершил программу боевой подготовки после капитальной модернизации в Вест-Индии, откуда отправился в Галифакс, чтобы прикрывать конвои. В феврале он присоединился к Флоту Метрополии. «Родней» кое-как исправил свои дефекты и в марте тоже вошел в строй.

Однако не следовало ожидать, что «Нельсон» будет отремонтирован ранее августа 1940 года. Модернизация «Куин Элизабет» только началась, и ее окончание ожидалось лишь в январе 1941 года.

К началу марта оборона Скапа Флоу была усилена достаточно, чтобы позволить Флоту Метрополии вернуться туда. Теперь под командованием адмирала Форбса находились «Родней» (флагман), «Худ», «Вэлиант», «Уорспайт», «Ринаун» и «Рипалс». Но почти сразу флот был ослаблен отправкой «Худа» в конце месяца в Портсмут на ремонт и переоснащение. Его скорость упала до 25 узлов, и долго откладывавшийся ремонт сейчас задерживать уже было просто нельзя. Однако линейный крейсер так и не прошел совершенно необходимой модернизации, которая ему требовалась ничуть не меньше. Ее откладывали так долго, что в конце концов решили вообще не проводить{56}.

Холодная зима сменилась весной, заметно потеплело и на фронтах. 5 линкоров адмирала Форбса участвовали в Норвежской кампании с первых ее дней. Как только началось немецкое вторжение в Норвегию и Данию, британские линкоры ринулись в бой, так и не успев до конца привести себя в порядок после зимних штормов. [171]

Причины Норвежской кампании детально обсуждались много раз, поэтому нет необходимости пересказывать все бушевавшие вокруг нее споры. Достаточно напомнить, что и немцы, и союзники желали, чтобы эта маленькая нация вступила в войну. Немцы подготовили свой план первыми. Они собирались просто оккупировать обе страны. Союзники копались с менее обязывающими схемами, которые в результате должны были привести к частичной оккупации наиболее важных стратегических районов. Оба плана были приведены в исполнение практически одновременно. Но немцы, лучше подготовленные и лучше оснащенные, поставили перед собой совершенно определенную цель — победить. В ходе этой кампании линкорам впервые всерьез пришлось столкнуться с противодействием авиации, и эти бои стали типичными и повторялись до самого конца войны. В то же время линкоры доказали, что могут оказать решающее влияние на ход боев, если используются правильно.

Бои на море во время Норвежской кампании отличались хаотичным и запутанным характером. Но уже первые столкновения ясно показали превосходство Королевского Флота и его потрясающий боевой дух. Следует подчеркнуть, что немецкие командиры сначала рьяно взялись за выполнение смелого и решительного плана, но как только инерция первого толчка иссякла, они снова словно впали в летаргию.

Операция «Везерюбунг», разработанная штабом Редера, предусматривала участие практически всех имеющихся кораблей для перевозки и поддержки войск. Немцы намеревались внезапно захватить все главные норвежские порты, а заодно и датские, хотя союзники не имели совершенно никаких видов на эту страну. Предполагалось, что большая часть «нордических» наций будет радостно приветствовать немцев. Но быстро выяснилось, что все заявления Квислинга оказались чистой ложью, и норвежцы совсем не были рады появлению «спасителей от британского ига». [172]

Были созданы специальные оперативные группы для захвата норвежских портов Нарвик, Тронхейм, Берген, Кристиансунд, Арендаль, Осло и Эгерсунд. В Дании предполагалось занять Корсёр-Нюборг, Копенгаген, Миддельфарт, Эсбьерг, Тюборен. Из-за полного отсутствия высадочных средств солдат следовало высаживать в хорошо оборудованных портах. Здесь особое значение приобретал фактор внезапности.

Самой рискованной была высадка в Нарвике, так как он был расположен далеко на севере, и опасность контратаки британских кораблей была особенно высока. Эту группу должны были сопровождать «Шарнхорст» и «Гнейзенау» под командованием адмирала Лютьенса. Они должны были поддержать своими тяжелыми орудиями 10 эсминцев коммодора Бонте, а также во время перехода на север прикрыть направляющиеся в Тронхейм «Хиппер» и 4 эсминца.

Для захвата Осло был выделен «Лютцов», но произошло это не без скандала. Обсуждались самые различные варианты его использования. Этот карманный линкор после гибели «Графа Шпее» пока оставался единственным кораблем, пригодным для крейсерских операций, так как ремонт «Шеера» затягивался. Сначала предполагалось направить его в Атлантику, чтобы запутать союзников и попытаться снова отвлечь силы Флота Метрополии в океан. Но в марте командование немецкого флота передумало и решило сначала захватить Осло, а уже потом заняться крейсерскими операциями. Затем вдруг решили придать его группе, направленной для захвата Тронхейма, и он был передан этой группе, но тут некстати обнаружились новые дефекты в дизелях. Скорость «Лютцова» не превышала 24 узлов, и с такими характеристиками о новом походе в Атлантику пришлось забыть. Его снова перевели в группу Осло, хотя когда корабль вышел в море, он имел на борту припасы на 9 месяцев плавания.

Наконец в строй был возвращен старый «Шлезвиг-Гольштейн», которым командовал капитан 1 ранга Клейкамп. [173] Он должен был послужить флагманским кораблем группы, направленной в датский порт Корсёр-Нюборг. Его 280-мм орудия помогли сломить сопротивление поляков, и теперь командование надеялось, что они запугают датчан. «Шлезиен» капитана 1 ранга Хорстманна, находящийся в Киле, тоже мог в случае необходимости действовать у датского побережья.

Немецкий план был подготовлен к 1 апреля, первые корабли вышли 7 апреля, а высадка десантов началась 9 апреля. Одновременно начали свою операцию и англичане. Сначала они заминировали «Лидс» — шхерный фарватер в норвежских территориальных водах, по которому следовали немецкие транспорты с железной рудой. В операции под кодовым названием «Уилфред» должны были участвовать 2 группы эсминцев. Кроме этих минных заграждений, 2 эсминца должны были заминировать подходы к Кристиансунду. Операция была намечена на 8 апреля. Чтобы поддерживать эти эсминцы, в море была направлена эскадра контр-адмирала Уитворта, состоящая из «Ринауна» и 4 эсминцев. Так как предполагалась враждебная реакция норвежцев, на транспорты были погружены войска, которые согласно плану R-4 планировалось высадить в Нарвике, Бергене и Тронхейме.

Фактор секретности, который Редер считал ключевым для успеха операции, был утерян ночью 6/7 апреля, когда группа самолетов Бомбардировочного Командования заметила идущие на север немецкие корабли в 20 милях севернее Гельголанда. В 13.25 была поднята ударная группа из 12 «Бленхеймов» 107-й эскадрильи, однако они не причинили немцам никакого вреда. Историки КВВС отмечают, что донесение этих самолетов имело огромное значение, потому что они сообщили, что немецкая эскадра состоит из линкора, карманного линкора, 2 или 3 крейсеров и большого числа эсминцев. К несчастью, эта радиограмма не прибыла вовремя. Лишь 4 часа спустя адмирал Форбс узнал, что в море находятся крупные силы [174] германского флота. Тем временем атака 2 эскадрилий «Веллингтонов» провалилась, в основном из-за плохой видимости. Немецкие корабли оказались надежно укрыты, потому что в течение следующих суток погода продолжала ухудшаться. 8 апреля начался сильный юго-западный шторм.

В течение дня поступали сведения, которые указывали на то, что немцы начали вторжение в Норвегию, однако никто не желал об этом слышать. Адмирал Форбс предположил, что началась очередная попытка прорыва в Атлантику, и 7 апреля в 20.15 покинул Скапа Флоу с главными силами Флота Метрополии, чтобы занять выжидательную позицию, с которой можно будет перехватить немецкие корабли. Войска, уже находившиеся на борту крейсеров, были спешно выгружены, и сами крейсера помчались на помощь командующему. К утру 8 апреля корабли адмирала Форбса боролись с высокими волнами северо-западнее Шетландских островов. Он имел «Родней» (флагман), «Вэлиант» и «Рипалс», 3 крейсера и 12 эсминцев. На этот раз авианосцев в составе флота не было.

Тем временем немецкие отряды спокойно двигались к цели. Северная группа британских эсминцев успешно поставила мины, а южная была отозвана. «Глоууорм», один из эсминцев, сопровождавших «Ринаун», потерял человека, смытого волной, и остался для поисков. 8 апреля около 9.00 он натолкнулся на немецкое соединение, направляющееся в Тронхейм, — «Хиппер» и 4 эсминца. После отчаянного боя, в ходе которого британский эсминец протаранил «Хиппер», «Глоууорм» был потоплен. Немцы двинулись дальше. Развернутые южнее британские подводные лодки сумели потопить несколько войсковых транспортов, но это не повлияло на успех немецкой операции.

Короткая и непонятная радиограмма «Глоууорма» была принята кораблями Флота Метрополии, и Форбс отправил ему на помощь «Рипалс», крейсер и 4 эсминца. В это [175] же время «Ринаун», находившийся севернее Лофотенских островов, повернул на юг, чтобы перекрыть вход в Вест-фиорд. Британские эсминцы, охранявшие подходы к нему, получили приказ присоединиться к адмиралу Уитворту в открытом море, и в результате флотилия Бонте прошла беспрепятственно. Немцы захватили Нарвик, потопив торпедами два древних норвежских броненосца береговой обороны.

Тем временем «Шарнхорст» и «Гнейзенау» следовали на север, разрезая высокие волны, чтобы выйти в указанный им район. 8 апреля в 3.37 они натолкнулись на «Ринаун» и его 9 эсминцев. Ночью погода была просто ужасающей, но к утру немного стихло, хотя налетали частые снежные заряды, которые снижали видимость почти до нуля. И было страшно холодно.

Адмирал Уитворт знал, что «Ринаун» вместе с кораблями сопровождения получил приказ присоединиться к нему. Так как ночью бушевал сильный шторм, адмирал решил с ним не бороться, а приготовиться к бою утром 9 апреля. Он не сумел подойти к входу в Вест-фиорд, так как из-за огромных волн эсминцы не могли удержаться за линейным крейсером. Поэтому Уитворт повернул и до полуночи шел на северо-запад, пока погода не улучшилась. После этого он снова повернул на юго-восток. Когда были замечены немецкие корабли, идущие встречным курсом, сначала их ошибочно приняли за «Хиппер».

В действительности головным немецким кораблем являлся «Гнейзенау», его англичане и увидели. «Шарнхорст», находившийся на некотором расстоянии сзади, был принят за другой крейсер. Англичане находились на темной стороне горизонта, и противник их сначала не заметил.

«Расстояние было слишком велико, и в рассветном полумраке наводчик с КДП «Ринауна» не смог увидеть противника в свой визир. Капитан 1 ранга Симеон повернул [176] корабль на восток и пошел на сближение, увеличив скорость до 20 узлов. Вскоре дальномерщики в своих линзах увидели «Гнейзенау» на расстоянии 19000 ярдов. Тогда «Ринаун» лег на параллельный курс, и его башни с шестью 381-мм орудиями плавно развернулись и поймали цель. В последний раз были проверены прицел и целик, а потом звякнул артиллерийский гонг. Корабль содрогнулся, когда орудия изрыгнули столбы пламени. Это произошло в 4.05».

«Гнейзенау» заметил «Ринауна» незадолго до этого, но не мог опознать увиденный корабль. Прибытие тяжелых снарядов английского линейного крейсера разрешило все сомнения. В 4.11 «Гнейзенау» ответил. Как ни странно, никто не подумал известить идущий за кормой «Шарнхорст». Он был захвачен врасплох!

«Рано утром штурман «Шарнхорста» наконец смог воспользоваться секстантом. В течение ночи он не мог определить координаты корабля по звездам и теперь намеревался совершить еще одну попытку. Он поднял инструмент, но вместо ожидаемой звезды увидел в зеркальце красные вспышки тяжелых орудий! «Тревога!» Загремели звонки, и моряки помчались на боевые посты. Лишь теперь пришло сообщение с флагмана, но старший артиллерист уже начал командовать. Через несколько минут 280-мм орудия загремели, целясь в корабль, еле различимый на темном западном небосклоне. В густой метели линкоры (sic!) мчались на север. Погоня продолжалась с 5.10 до 6.59 (время немецкое), «Шарнхорст» и «Гнейзенау» вели огонь из кормовых башен. Тяжелые 381-мм снаряды рвались рядом с «Шарнхорстом», и его капитан постоянно менял курс, чтобы уклониться от следующего залпа».

Но немецкому флагману повезло меньше. В этой дуэли «Ринаун» поразил цель первым. В 4.17 его снаряд попал [177] в фор-марс «Гнейзенау» и вывел из строя систему управления огнем тяжелых орудий. Против 6 британских тяжелых орудий немцы имели 18, но это попадание немного уравняло шансы. Однако Лютьенс не имел ни малейшего намерения сражаться. На высокой скорости немецкие линейные крейсера удирали на север. Два 280-мм снаряда попали в «Ринаун», однако они не причинили вообще никаких повреждений. В ответ «Ринаун» попаданием вывел из строя носовую башню «Гнейзенау». Осколок снаряда пробил кожух дальномера. Немецкий корабль шел полным ходом, и потоки воды заливали всю носовую часть. Через пробоину они затопили башню. Третий 381-мм снаряд попал во флагманский корабль Лютьенса перед тем, как немецкие корабли скрылись в снежном шквале{57}.

Скорость «Ринауна» упала до 20 узлов, а немцы могли делать 28, хотя это означало серьезный риск повредить носовые башни. После короткого перерыва, когда Уитворт повернул на восток, чтобы не так страдать от волны, немецкие корабли были замечены снова. «Ринаун» увеличил скорость до 29 узлов, больше он в то время просто не мог дать, и возобновил стрельбу. Однако немецкая эскадра увеличила дистанцию и снова скрылась. Хотя «Ринаун» продолжал погоню еще 2 часа, Лютьенс выиграл гонку. В 9.00 Уитворт повернул назад к Вест-фиорду, чтобы соединиться со своими эсминцами. Последние в начале боя тоже вели огонь, хотя немцы находились слишком далеко. Но сильная волна вынудила эсминцы один за другим прекратить погоню. Однако их командиры хотели думать, что вспышки выстрелов 120-мм орудий могли ввести немцев в заблуждение и подтолкнули к решению удирать, а не принимать бой с «Ринауном». [178]

Как справедливо замечает Стефен Роскилл, «все почести следует отдать одинокому, тихоходному, слабо бронированному английскому кораблю». Мы можем с этим только согласиться, потому что «неприятель потерял возможность уничтожить своего тихоходного и гораздо хуже защищенного оппонента. Теперь начинает казаться, что немцы потеряли тактическую инициативу потому, что адмирал Уитворт решил немедленно начать бой и упорно преследовал их, несмотря на неблагоприятное состояние моря и видимости».

Зато все немецкие историки либо обходят эту стычку вниманием, либо повторяют версию вице-адмирала Руге.

«Рано утром 9 апреля, как раз в то время, когда все группы достигли портов назначения, «Шарнхорст» и «Гнейзенау» встретились с линейным крейсером «Ринаун» и после получасового боя смогли оторваться от противника, понеся незначительный ущерб».

В таких формулировках это звучит как достижение немцев. В действительности же сначала англичане просто не поняли, что им противостоят оба немецких линейных крейсера. Они считали, что один из кораблей является тяжелым крейсером. Лишь позднее стало известно, что отважный старый ветеран сделал больше, чем можно было ожидать.

Не всем немецким кораблям повезло в боях против несчастных норвежцев. При попытке прорваться к Осло мимо береговых укреплений новейший тяжелый крейсер «Блюхер» был потоплен, погибло много моряков и десантников. «Лютцов» пришел ему на помощь, но ему тоже пришлось несладко. Норвежский форт на острове Кахольм был вооружен старыми крупповскими пушками калибра 280-мм. Он сумел добиться 3 прямых попаданий в слабо бронированный карманный линкор с близкого расстояния. Один снаряд уничтожил лазарет. Второй снес левый шлюпочный кран. Но главный удар пришелся прямо [179] по центральному орудию носовой трехорудийной башни и полностью заклинил ее. Так как норвежские батареи находились вне сектора обстрела кормовой башни, «Лютцов» превратился в беспомощную мишень. По приказу адмирала Тиле командир быстро развернул корабль и поспешно покинул фиорд. Лишь во второй половине дня 10 апреля он прибыл в Осло.

Повреждения и имевшиеся ранее дефекты заставили немцев отказаться от мысли отправить его в плавание в Атлантику. Теперь перед ними стояла одна задача — привести «Лютцов» домой, не допустив, чтобы он развалился на куски. В очередной раз подтвердилась старая истина: военным кораблям не следует вступать в прямую дуэль с береговыми батареями. Поэтому в тот же день в 14.20 «Лютцов» поспешно покинул Осло. Так как быстроходных эскортных кораблей там не имелось, он пошел один. Немцы надеялись, что высокая скорость гарантирует кораблю относительную безопасность, и он сумеет добраться до Киля, хотя сообщения об атаках британских подводных лодок поступали чуть ли не ежечасно. Это был блеф, и он не прошел.

«Лютцов», как и «Граф Шпее», был оборудован артиллерийским радаром, и 11 апреля в 1.20 он обнаружил какую-то цель справа по носу, которая быстро приближалась, потому что сам «Лютцов» шел полным ходом. Корабль немедленно повернул, чтобы уклониться от того, что сочли британской подводной лодкой. Ирония судьбы заключается в том, что именно в результате поворота «Лютцов» попал на прицел подводной лодки «Спиэрфиш» капитан-лейтенанта Дж.Г. Форбса. В 1.29 она дала залп 6 торпедами по быстро движущейся цели, которую Форбс правильно опознал как тяжелый корабль, хотя сначала принял за эсминец, пытающийся атаковать лодку.

Совершив небольшой крюк, «Лютцов» лег на прежний курс, но тут одна торпеда попала в него, почти полностью оторвав корму. Карманный линкор покатился влево и остановился, превратившись в беспомощную мишень, [180] ожидающую новой атаки. В отчаянии немцы спустили один из катеров, который начал кружить вокруг «Лютцова», сбрасывая в воду гранаты. К счастью для немцев, сама лодка чуть ранее получила повреждения и, добившись попадания, поползла домой. Беспомощный карманный линкор простоял на месте 8 часов, пока не прибыла флотилия миноносцев вместе с датским буксиром (Дания была быстро захвачена без всякого кровопролития). И корабль продолжил свое путешествие в Киль.

Поступление воды никак не удавалось остановить, и в какой-то момент капитан даже решил посадить корабль на мель. Но прибыли новые буксиры, и вечером 13 апреля «Лютцов» притащили в Киль. Прошел целый год, прежде чем «Лютцов», который все уже начали называть невезучим кораблем, снова вошел в строй.

* * *

Тем временем адмирал Форбс прибыл к берегам южной Норвегии с линкорами «Родней» и «Вэлиант» и повернул на юг, чтобы встретить немецкую эскадру, которая, как ему сообщили, направляется на север. Адмиралтейство приказало «Уорспайту» и авианосцу «Арк Ройял» идти ему на помощь. 9 апреля в 14.00 «Рипалс» встретился с «Ринауном» возле Вест-фиорда, и 5 эсминцев 2-й флотилии под командованием капитана 1 ранга Уобертона-Ли пошли в Нарвик, чтобы заняться 10 эсминцами коммодора Бонте, которые в это время высаживали войска.

Находившиеся дальше на севере немецкие линейные крейсера пока оставались не обнаруженными. Они шли на север почти до острова Ян Майен, после чего повернули на запад. Сначала предполагалось, что на обратном пути они заберут эсминцы из Нарвика, но события пошли иначе. Гидросамолет «Арадо» с «Шарнхорста» был отправлен в Тронхейм за инструкциями, так как положение с топливом становилось тревожным. 10 апреля линейные крейсера бестолку проболтались в море, а потом получили приказ возвращаться домой, забрав из Тронхейма «Хиппер» и эсминцы. [181]

Ночью 10/11 апреля линейные крейсера описали широкую дугу, держась в 60 милях от Шетландских островов, а потом повернули на юг, снова укрываясь в зоне плохой погоды. 12 апреля в полдень они встретили «Хиппер» возле Эгерсунда, тогда как Флот Метрополии находился довольно далеко к северо-западу. Во второй половине дня они вошли в Северное море и взяли курс на Вильгельмсхафен. Немецкая эскадра была снова обнаружена «Хадсоном» Берегового Командования, когда шла возле юго-западного побережья Норвегии. Однако снова летчикам не удалось ее атаковать. «В тот же день была поднята ударная группа из 92 самолетов, но погода все сорвала». Попытка 12 «Хэмпденов» атаковать немецкие корабли в Кристиансунде была отбита немецкими истребителями, которые уничтожили половину британских бомбардировщиков.

Пока что немецкие корабли не испытывали особой тревоги при атаках Королевских ВВС. Зато Флот Метрополии в полной мере испробовал мощные затяжные бомбардировки частей Люфтваффе. X авиакорпус генерала Гейслера, который состоял из 47 Не-111 и 41 Ju-88, обнаружил корабли адмирала Форбса в полдень 9 апреля в районе Бергена. Стояла чудесная погода, и в воздухе не было ни одного английского истребителя. В течение целых 3 часов английские корабли были вынуждены «сидеть и ждать». Как и раньше, обе стороны продемонстрировали нехватку опыта. Только 4 бомбардировщика были сбиты плотным зенитным огнем Флота Метрополии ценой чудовищного расхода боеприпасов. Немцы в результате массированного налета потопили только эсминец «Гурка», и то лишь потому, что его командир, считавшийся специалистом в области артиллерии, вывел корабль из-под прикрытия крейсерской эскадры. Он хотел дать возможность своим артиллеристам стрелять без помех, но за безрассудное решение заплатил очень быстро. Одинокий корабль стал легкой добычей самолетов, но этот урок так и не был усвоен, [182] и его ошибку британские капитаны еще не раз повторили в будущем.

Мощные зенитные батареи линкоров хорошо показали себя, и все успехи 91 немецкого бомбардировщика ограничились единственной бомбой, попавшей в «Родней». 500-кг бомба не сумела пробить броневую палубу, но убила 15 человек. Однако почти непрерывные воздушные атаки, которые немцы вели совершенно беспрепятственно, утомляли моряков и подрывали их дух. Выяснилось, что зенитный огонь сам по себе не может служить надежной защитой при решительной атаке. Несмотря на множество прямо противоположных заявлений, бомбардировщики не помешали линкорам действовать у берегов Норвегии. Линкоры даже заходили довольно далеко в узкие фиорды. Вероятно, самой убедительной демонстрацией значения линкоров стал бой у Нарвика 13 апреля. Туда был послан «Уорспайт» с 9 эсминцами, чтобы добить 8 уцелевших немецких эсминцев, которые прятались в фиордах вокруг порта.

Англичане рисковали, так как линкор мог попасть под воздушную атаку. Более того, его ждали несколько находящихся настороже эсминцев, стоящих в узких заливчиках. Такой риск кто угодно мог счесть чрезмерным. Кто угодно, но не Королевский Флот. В следующей главе мы увидим, что кое-кто из британских адмиралов отказывался от боя при меньшей степени риска. Однако адмирал Уитворт считался одним из лучших офицеров флота, и он был полон решимости атаковать. Решение и связанный с ним риск были тщательно взвешены.

«Предыдущим вечером адмирал Уитворт получил радиограмму, которая освободила его от монотонного патрулирования в районе Лофотенских островов и разрешила пойти и прикончить остатки немецких кораблей в фиордах Нарвика. Из 3 линейных кораблей, имевшихся у него — «Ринаун», «Рипалс» и «Уорспайт», — был выбран [183] последний. Это страшно разочаровало экипаж «Рипалса», который рвался доказать, что их корабль не хуже братца, схватившегося с «Шарнхорстом» и «Гнейзенау». Но им пришлось согласиться с выбором «Уорспайта», так как он был гораздо лучше забронирован против воздушных атак, а его орудия имели больший угол возвышения. Утром адмирал Уитворт перенес флаг на линкор, отметив, что это было связано «с серьезными трудностями из-за сильной волны». Это показывает, что адмиралы умели находить юмористическую сторону даже в мрачные военные дни.

Но в любом случае риск был огромным, так как ценный корабль направлялся в узкие фиорды. Кроме опасности воздушных атак, он становился уязвим для подводных лодок и корабельных торпед. Вообще у англичан не было уверенности, что среди немецких кораблей нет крейсеров. В фиорде после первого боя остались обломки «Роуэнфельса», «Харди» и уничтоженных немецких эсминцев. Циркулировали слухи о мифических береговых батареях, имелись невнятные сообщения о минных полях».

Но все это не повлияло на решение Уитворта. Операция была спланирована тщательно, однако сомнения оставались. Налет самолетов «Фьюриеса» закончился неудачей, но в полдень 13 апреля британская эскадра пошла внутрь фиорда.

Немецкий командир потерял несколько дней, даже не попытавшись организовать оборону. Он также упустил возможность увести из Нарвика по крайней мере неповрежденные корабли. И теперь перед ним встала нелегкая задача организовать хоть какое-то сопротивление приближающимся английским кораблям{58}.

Эта битва неоднократно описана в мельчайших деталях, но все-таки взглянем на диспозицию немецких кораблей и роль, которую сыграл «Уорспайт». Ведь она была решающей. [184]

«Кельнер» и «Кюнне» были посланы патрулировать у входа в фиорд, чтобы заранее предупредить о появлении англичан, что они и сделали в 13.00. Остальные 6 эсминцев были разделены между Балланген-фиордом и Херьянгс-фиордом. Они надеялись атаковать англичан с флангов, если те пойдут прямо в Нарвик, как это сделал капитан 1 ранга Уобертон-Ли. Однако все делалось слишком вяло, и когда пришло сообщение о появлении кораблей Уитворта, эти эсминцы даже не развели пары. Кроме эсминцев, в фиорде находились подводные лодки U-25 и U-64. Можно было надеяться, что они сумеют повредить или даже потопить «Уорспайт», но и этого не произошло.

Первый обмен выстрелами между «Кельнером» и «Кюнне» и головными британскими эсминцами, часть из которых шла с поставленными тралами, произошел на большой дистанции и был совершенно безрезультатным. «Кюнне» ретировался вглубь фиорда, а поврежденный «Кельнер» укрылся в засаде в бухточке Дюпвик на южном берегу фиорда. Но все старания немцев пошли прахом, так как гидросамолет «Уорспайта» был поднят в воздух чуть ранее. Он вовремя сообщил о «Кельнере», стоящем в Дюпвике, а потом полетел вдоль фиорда следом за «Кюнне». Пилот заметил U-64, стоящую на поверхности в Бьервике, и атаковал ее. Атака вышла великолепной. Две 350-фн противолодочные бомбы попали в лодку и послали ее на дно. Хотя самолет был поврежден зенитным огнем, непоколебимый пилот продолжил полет и вовремя сообщил, где укрывается «Кельнер», что позволило английским эсминцам нанести сокрушительный контрудар.

Адмирал Уитворт счел себя обязанным написать в рапорте: «Я сомневаюсь, имеется ли еще один пример такого полезного использования бортового самолета», подразумевая действия «Суордфиша» «Уорспайта» в этот день. Мы можем только согласиться. Головные британские эсминцы развернули орудия и торпедные аппараты [185] на правый борт, и обе стороны открыли огонь практически одновременно. Однако «Кельнер» успел сделать только два залпа, прежде чем был изрешечен снарядами «Бедуина» и «Эскимо». Потом торпеда оторвала ему носовую часть, и вот из-за мыса появилась огромная туша «Уорспайта».

«Мы почувствовали, что скорость увеличилась, потому что корабль начал вибрировать. Сильные взрывы встряхнули корабль, и мы узнали, что эсминцы атакуют подводную лодку. Внезапно пришел приказ «Огонь», и мы подготовили правое орудие. Затем сообщили «Видим противника», и наводчики начали монотонно выкрикать дистанцию. Это походило на учебные стрельбы. Наши орудия стояли почти горизонтально, то есть дистанция была очень мала. Затем звякнул артиллерийский гонг, правое орудие чуть шевельнулось, замерло, и громкое «Бух» заставило башню вздрогнуть. Теперь было готово левое орудие, и оно выстрелило, пока правое перезаряжалось. Башня «В», стреляющая у нас над головой, снесла парусиновые чехлы, и нашу башню заполнил дым — прямо как Лондон в ноябрьский вечер. Командир башни вызвал меня. «Скажите расчету, что мы попали в эсминец, и он весь пылает».

Как говорит Стефен Роскилл, несчастный «Кельнер» приобрел сомнительную честь стать первой мишенью для тяжелых орудий «Уорспайта» после Ютландской битвы в 1916 году. Промахов не было.

«Чудовищный грохот 381-мм орудий расколол воздух и полетел дальше. Эхо долго металось взад и вперед, отражаясь от гористых склонов. Через несколько минут «Кельнер» перевернулся и затонул».

Первыми из Нарвика вышли эсминцы «Людеманн» и «Ценкер» и присоединились к «Кюнне». Вскоре к колонне пристроился «Арним». Этот квартет открыл огонь по головным британским эсминцам, как только они показались, [186] но при этом немцы старались держаться на пределе видимости. В результате меткость была невысокой, последовала беспорядочная схватка, и немцы начали отходить все дальше, забиваясь в укромные уголки фиорда.

Если вражеский эсминец ненадолго выскакивал из тумана и дыма, грохотали орудия «Уорспайта», и тяжелые снаряды пронизывали корпус немецкого корабля, все сокрушая на своем пути. Возле Нарвика немецкие эсминцы попытались задержаться, но их торпеды прошли мимо, а снаряды быстро закончились. В разгар атаки появились 10 самолетов «Фьюриеса», но все бомбы легли мимо. Однако их налет вызвал еще больший хаос, а после того как они улетели, «Уорспайт» и эсминцы приступили к делу.

«Кюнне» удрал в Херьянгс-фиорд и выбросился на мель. «Эскимо» добил его торпедой. «Гизе» последним из немецких эсминцев развел пары и покинул убежище в Нарвике. Он тут же попал под сокрушительный огонь 6 британских эсминцев. Пылающий и брошенный командой, он сдрейфовал в главный фиорд и затонул. Один эсминец стоял у причала в Нарвике и в бою не участвовал. Сначала англичане подумали, что стреляет береговая батарея, но потом залп «Уорспайта» заставил его замолчать. Однако перед этим «Редер» серьезно повредил английский эсминец «Коссак». Когда «Фоксхаунд» приблизился, чтобы добить немецкий корабль, команда оставила эсминец, и два мощных взрыва разнесли его на куски. Но еще оставались 4 эсминца, которые отошли в длинный и узкий Ромбакс-фиорд. Здесь «Людеманн» и «Тиле» дали последний бой. Они повредили «Эскимо», прежде чем были расстреляны «Форестером» и «Хироу». «Тиле» выбросился на мель, перевернулся и затонул. «Людеманн» присоединился к «Арниму» и «Ценкеру», забравшимся в самый конец фиорда. Однако бой для них уже закончился, команды оставили корабли и затопили их. Все немецкие эсминцы были уничтожены. Торпедная атака U-25 провалилась, как и атака, проведенная [187] U-48 на следующий день. Об отказах немецких торпед мы уже говорили.

Это была решающая битва. Адмирал Уитворт позднее писал:

«Эхо залпов «Уорспайта» металось вверх и вниз между высоких гористых стен фиорда, взрывы и всплески этих огромных снарядов, зрелище горящих и тонущих кораблей было просто ужасающим».

К несчастью, деморализованные немецкие солдаты, занимавшие позиции на окрестных холмах, получили достаточно времени, чтобы оправиться, и восстановили свою смелость и решительность. Обе стороны действовали слишком медлительно, что потом было характерно для всей кампании на суше. Более того, «Уорспайт» смог действовать так свободно лишь потому, что Люфтваффе были слишком заняты на юге. Когда через несколько недель пикировщики подобрались ближе, эта безопасность улетучилась, и все действия кораблей были связаны с серьезным риском, причем не только в узких фиордах, но и в открытом море.

Тем не менее «Уорспайт» оставался в Вест-фиорде еще несколько дней, чтобы поддержать штурм Нарвика, когда он все-таки начнется. 24 апреля он участвовал в обстреле германских укрепленных позиций вокруг Нарвика в самом порту. Англичане надеялись, что снаряды его чудовищных орудий заставят противника капитулировать. Однако прошла неделя, немцы оправились, а союзники так и не высадили ни одного солдата, чтобы использовать воздействие обстрела.

«В течение трех часов эхо грохотало и отражалось от горных склонов. Маленькие домики сотрясались от взрывов. Но мало что было достигнуто кроме этого. Под покровом снега можно было различить лишь немногие военные цели, а результаты взрыва вообще не были видны. Налетающие метели часто снижали видимость до нескольких сотен ярдов. Погода сделала невозможными полеты разведывательных самолетов, поэтому нельзя [188] было уверенно судить, как подействовал обстрел на защитников. Радиостанция была уничтожена, так же как несколько складов и железнодорожная станция. Был потоплен паром. Пулеметные гнезда обнаружить было нельзя, а обстрел укреплений в гавани, расположенных возле самого уреза воды, был все равно запрещен».

Все внимание Первого Лорда Адмиралтейства занимала атака Тронхейма. Его вдохновлял пример высадки Кийза в Зеебрюгге. Черчилль настрочил несколько записок адмиралу Форбсу, убеждая его бросить драгоценные линкоры под бомбы Люфтваффе, чтобы провести операцию «Хэммер». Вот записка от 15 апреля:

«Фугасные 381-мм снаряды отправлены в Розайт. Для операции потребуются «Фьюриес» и 1-я эскадра крейсеров. Поэтому прошу вас в дальнейшем считать этот проект важным».

Адмирал Форбс ежедневно убеждался в огромных возможностях немецкой авиации и недостатках ПВО своих кораблей. Обстрел Ставангера тяжелым крейсером «Саффолк» и его последствия это ясно показали{59}. Поэтому адмирал Форбс был вынужден подготовить меморандум с более реальной оценкой ситуации.

«К операции придется привлечь «Вэлиант» и «Ринаун» для обеспечения защиты «Глориеса» с воздуха (это означало обеспечение достаточного количества зенитных орудий). Обстрел будет проводить «Уорспайт», так как он является единственным кораблем в составе флота, который кроме 381-мм орудий имеет и 152-мм. По крайней мере 4 крейсера ПВО. Примерно 20 эсминцев и многочисленные десантные баржи».

К счастью, план «Хэммер» был аннулирован. Однако операция против Нарвика продолжалась, хотя и очень [189] вяло. Нарастающая угроза со стороны Италии привела к тому, что «Уорспайт» покинул норвежские воды и ушел в Англию, а оттуда — на Средиземное море. 28 апреля его заменил «Резолюшн». 12 мая он принял участие в наступлении, в результате которого союзники захватили Бьервик, но вскоре армия лишилась поддержки его тяжелых орудий. 18 мая бомбардировщики Ju-88 из II/KG.30 атаковали линкор и добились попадания 500-кг бомбы. В это время корабль находился возле Тьельдсундета, и на него было сброшено более 50 тяжелых бомб. Бомба пробила 3 палубы, убила 2 человек и ранила еще 27. Корабль был отправлен домой на ремонт. Стало ясно, что даже сюда, далеко на север, дотянулась рука Люфтваффе. И если линкоры могут выдерживать такие удары без особого риска для себя, то крейсера и эсминцы, лишенные брони, начнут нести тяжелые потери.

Флоту адмирала Форбса пришлось привыкать к новой для него воздушно-морской войне. Следует обязательно указать на одно обстоятельство. Королевский Флот часто обвиняют в том, что он плохо предвидел будущее и с трудом приспосабливался к новым обстоятельствам.

«Вскоре после обстрела Нарвика к нам присоединилась эскадра, состоящая из авианосцев «Арк Ройял» и «Глориес», линкора «Вэлиант» и тяжелого крейсера «Бервик» под прикрытием 12 эсминцев. Эта эскадра была предшественницей знаменитых сегодня Оперативных Соединений. Мне кажется, эта была первая такая эскадра, участвующая в боевых действиях. Она была прекрасно сбалансирована. Два больших авианосца, тяжелые орудия линкоров, скорость и 203-мм орудия крейсера, надежное прикрытие от атак подводных лодок».

Однако операции на суше пошли наперекосяк. Плохо оснащенные войска были высажены на берег без точных планов операции, и постепенно они начали отступать [190] под напором немецких войск и танков. Немцы наступали при поддержке пикировщиков и под прикрытием истребителей. Наконец в руках союзников остался только Нарвик. К началу июня на юге произошли большие события. Пали Голландия, Бельгия и Франция, Британский экспедиционный корпус был эвакуирован из Дюнкерка, бросив всю технику. Все это время флот оказывал армии любую поддержку, какая требовалась, и понес при этом тяжелые потери.

«Мистер Черчилль, Первый Лорд Адмиралтейства, продолжал мечтать о линкоре с главным калибром, замененным зенитными орудиями. Это сделало бы его похожим на дикобраза, сопровождающего флот. Это могло и сработать, потому что только линкоры имели толстую горизонтальную броню, которая делала их более или менее неуязвимыми для бомбардировщиков. Хотя оставались невыясненные вопросы. Как эти корабли должны пополнять расходуемый с огромной скоростью боезапас? Как им бороться с быстрым износом стволов, которые расстреливают неслыханное количество снарядов за короткое время?»

Однако во время эвакуации Норвегии произошел один инцидент, который убедительно продемонстрировал, что линкор еще рано хоронить. Он также показал, насколько уязвим будущий владыка морей — авианосец — без поддержки тяжелых кораблей.

Тяжелейшее положение немецких войск в окрестностях Нарвика вызывало серьезную тревогу в Германии. Хотя немецкий флот уже сделал все, что от него требовалось, во время захвата Норвегии, но при этом он понес такие потери, что больше не смог оправиться. Однако требовалось сделать еще одно, последнее усилие, чтобы ослабить давление на войска генерала Дитля. 23 мая Гитлер, чтобы немного приободрить командование флота, написал: [191]

«В великой борьбе за честь Германии флот может выполнить свою задачу, только проявив несгибаемый наступательный дух и решимость нанести потери врагу, с каким бы риском это ни было связано».

К ущербу для германской чести, надводный флот этого сделать так и не сумел. Адмирал Редер был категорически против того, чтобы рисковать немногими оставшимися кораблями ради такой смутной цели. Но в конце концов он согласился нанести удар по кораблям союзников в Вест-фиорде. Немцы совершенно не представляли, что союзники полностью убрались оттуда. К несчастью, приказы, полученные командующим флотом адмиралом Вильгельмом Маршаллом, были крайне расплывчатыми. С одной стороны Редер приказал ему «облегчить положение войск Дитля, дав бой британским кораблям и транспортам в районе Нарвик — Харстад». Но с другой стороны, Группа ВМФ «Запад» сообщила адмиралу, что его целью является внезапное появление в Ваагс-фиорде (Харстад), чтобы «уничтожить все встреченные военные корабли и транспорты, а также сооружения берегового плацдарма».

Поэтому не удивительно, что Маршалл был крайне недоволен, так как получил два задания, «совершенно различные оперативно и географически», но которые следовало выполнить одновременно. Все попытки добиться от Редера какой-то ясности ничего не принесли, после чего Маршалл выбрал первую цель — Нарвик. В памяти немцев еще было свежо уничтожение 4-й флотилии эсминцев, гибель «Блюхера» и «Кенигсберга», а ведь Маршаллу предстояло пройти почти 400 миль вдоль контролируемой англичанами территории в водах, которые контролировал Королевский Флот (по крайней мере, в то время так думали). Это выглядело малопривлекательно. Тем не менее, адмиралу Маршаллу было суждено принести своей стране, вероятно, самую громкую победу на море, потому что, какими бы путаными ни были его инструкции, [192] в британской системе дырок обнаружилось гораздо больше. Немецкая эскадра покинула Киль 4 июня и к 7 июня, так никем и не обнаруженная, достигла широты Харстада. Адмирал уже приготовился атаковать Харстад, однако на следующий день пришли сообщения о двух группах британских кораблей, замеченных в море, и Маршалл решил атаковать их, вместо того чтобы залезать в длинный фиорд, где его могла ждать ловушка.

Сначала награда была довольно скромной. Его эскадра состояла из «Шарнхорста», «Гнейзенау» и «Адмирала Хиппера» в сопровождении 4 больших эсминцев «Гальстер», «Лоди», «Шёманн» и «Штейнбринк», а также флотского танкера «Дитмаршен».

А что делал в это время Флот Метрополии? Его силы продолжали таять вследствие потерь и отправки кораблей на другие театры. Адмирал Форбс имел «Родней» (флагман) и «Вэлиант», линейные крейсера «Ринаун» и «Рипалс», авианосцы «Глориес» и «Арк Ройял». Однако линейные крейсера под командованием адмирала Уитворта были отправлены в проход между Исландией и Фарерскими островами после ошибочного сообщения о немецком вспомогательном крейсере, следующем туда. В результате только «Родней» в Скапа и «Вэлиант» в море прикрывали конвои с эвакуируемыми войсками при поддержке «Арк Ройяла». Такая защита была совершенно недостаточной, потому что в море находилось не менее 3 конвоев, спешащих домой. Войсковые транспорты были переполнены измученными солдатами. Первый конвой из 6 больших лайнеров, имевших на борту 15000 солдат, в качестве сопровождения имел только учебный крейсер «Винидиктив». К счастью, 8 июня он прибыл в Скапа Флоу без всяких происшествий. Второй конвой состоял из 7 лайнеров, на которых находились еще 10000 человек. Он покинул Харстад 7 июня в сопровождении 2 легких крейсеров и 5 эсминцев. Одновременно с ним вышел конвой, состоящий из грузовых судов, 8 транспортов и танкеров в сопровождении 2 эсминцев и мелких [193] кораблей. Это еще не все. На следующий день в море вышел тяжелый крейсер «Девоншир» с королем Норвегии и правительством страны на борту, а также несколько отдельных транспортов и госпитальных судов. Защищать эту массу совершенно беззащитных кораблей должны были только «Вэлиант» и «Арк Ройял». И вот к этой гигантской цели приближались корабли Маршалла. Поэтому не удивительно, что операция «Джюно» завершилась победой немцев. Удивительно было другое. Почему она не завершилась грандиозным побоищем?

В это время в море находилась еще одна эскадра союзников. Это был авианосец «Глориес», на который только что сели отважные пилоты 263-й и 46-й эскадрилий КВВС на своих «Харрикейнах» и «Гладиаторах», причем самолеты не имели тормозных крюков, а пилоты — опыта посадок на авианосец. Отвага и мастерство этих молодых летчиков позволили сделать невозможное, но, увы, это лишь немного отсрочило трагедию. Завершив прием самолетов, «Глориес» вместе с 2 эсминцами должен был пойти на соединение с конвоем, который сопровождали «Саутгемптон» и «Каир», но не сделал этого{60}.

Корабли Маршалла следовали курсом, который поставил их прямо на пути всех этих английских кораблей. Второй войсковой конвой, который сопровождал «Вэлиант», проскочил под самым носом у немцев и оказался в безопасности. Тихоходные транспорты прошли у них за кормой и тоже сумели добраться до дома. Возможно, больше всего повезло королю Хаакону на крейсер «Девоншир», так как в какой-то момент немцы находились всего в 80 милях от него.

Утром 8 июня невероятное везение англичан наконец закончилось. Они и этого не заслуживали из-за своей предельной беззаботности. В 5.55 «Хиппер» заметил танкер «Ойл Пайонир» и сопровождающий его траулер «Джунипер». Они были обстреляны и потоплены, танкер был добит торпедой «Шёманна» в 8.00. Пока происходил этот односторонний бой, Маршалл получил дальнейшие инструкции, [194] которые напоминали ему, что главной целью остается Харстад. К этому времени союзники уже покинули его, и обстреливать там было некого и нечего. Маршаллу приказали оставить все встреченные в море корабли «Хипперу» и эсминцам. Несмотря на это, Маршалл продолжал охотиться за кораблями союзников, что в свете последующих событий оказалось исключительно мудрым решением.

150-мм орудия «Гнейзенау» внесли вклад в уничтожение танкера, однако в остальном линейные крейсера ничем себя не проявили. Следующей жертвой стал войсковой транспорт «Орама» (20000 тонн), шедший вместе с госпитальным судном «Атлантис». Пока «Хиппер» и «Лоди» занимались первым, «Атлантису» позволили следовать дальше в обмен на обещание не использовать свою радиостанцию.

Остаток дня прошел в бесполезном броске на юго-восток за мнимой целью, и 9 июня «Хиппер» с эсминцами был отправлен в Тронхейм для дозаправки. Однако «Шарнхорст» и «Гнейзенау» продолжали охоту. В 16.45 они были вознаграждены, на горизонте был замечен дым. Когда капитан «Шарнхорста» попросил наблюдателей более подробно рассказать, что они увидели, фенрих Госс объяснил: «Это был клубок дыма, похожий на выхлоп, когда возникают неполадки с котлом. Пеленги взяты совершенно точно».

Это был «Глориес», который в свою очередь заметил линейные крейсера. Авианосец дал полный ход в напрасной попытке спастись. Почему авианосец не поднял даже обычный противолодочный патруль — останется неизвестным навсегда{61}. Если бы в воздухе находился хоть один самолет, «Глориес» вовремя узнал бы о приближении немецких линейных крейсеров. А так он был обречен.

Немецкие корабли открыли огонь с дистанции 28000 ярдов. Как обычно, они стреляли метко, и вскоре тяжелые снаряды начали крушить незащищенный корпус авианосца. Они легко прошивали полетную палубу, и самолеты [195] в ангаре быстро превратились в пылающие обломки. Сразу стало ясно, что «Глориес» не сумеет поднять ни одного торпедоносца.

«Первый же залп накрыл полетную палубу, забитую стоящими вплотную самолетами. Отдельные языки пламени быстро слились в красную пелену, и огромный столб дыма поднялся над несчастным авианосцем».

Майор авиации Кросс был среди немногих спасшихся. Вот как он описывает гибель «Глориеса»:

«Мы едва успели выйти на квартердек, как еще один снаряд попал в мостик, убив капитана. Авианосец потерял управление. Прошло всего полчаса после первого выстрела, а он уже превратился в неподвижную мишень. Довольно быстро авианосец получил несколько пробоин в кормовой части, и стало ясно, что он долго не протянет. В 17.20 был отдан приказ покинуть корабль. Я прыгнул за борт вместе с остальными и смог добраться до спасательного плотика».

Немцы описывают последние минуты боя так:

«В начале боя адмирал Маршалл с помощью дальномера на мостике лично увидел, как на палубу авианосца подняли 3 или 4 самолета. Началась лихорадочная работа, чтобы подготовить их к взлету. Казалось, английский командир изменил свой план. Однако прежде чем он успел развернуть «Глориес» против ветра, самолеты были уничтожены нашим огнем. Очевидно, меткость и скорость стрельбы, несмотря на предельную дистанцию, сорвали любые контрмеры англичан».

Отчаянные попытки отправить радиограмму оказались напрасны, немцы заглушили передачу. Только «Девоншир», находящийся на расстоянии 100 миль, принял невнятные обрывки, в которых говорилось о «двух карманных линкорах». Но из-за находящихся на борту Высоких [196] Персон вице-адмирал Каннингхэм решил не нарушать радиомолчание. Тем временем «Глориес» погибал. В 17.40 он затонул почти со всем экипажем. Спастись сумели только 47 моряков и летчиков КВВС, находившихся в это время на борту.

Пока немецкие линейные крейсера занимались «учебной стрельбой по мишени», расстреливая беззащитный авианосец, два крошечных эсминца сопровождения в лучших традициях британского флота пытались прикрыть его, даже ценой собственной жизни. «Ардент» и «Акаста» старались закрыть авианосец дымовыми завесами, но все это время линейные крейсера вели по ним жаркий огонь из своих 150-мм орудий. Эсминцы отвечали из крошечных 120-мм пушек, но это было бесполезно. «Ардент» проскочил сквозь дым, чтобы выполнить торпедную атаку. Это было самоубийство. Он израсходовал все торпеды, но добился только небольшого перерыва в ходе боя. Зато сам эсминец получил множество попаданий снарядами, выпущенными в упор. Его разбитый, пылающий корпус перевернулся и затонул практически со всем экипажем. Спаслись только 2 человека.

«Глориес» уже затонул, и остался только маленький эсминец «Акаста». Из всего экипажа спасся только старший матрос Картер, который так описывает гибель отважного корабля.

«На борту нашего корабля царила мертвая тишина, никто не говорил ни слова. В данный момент корабль полным ходом уходил от противника. Затем посыпался целый град приказов: подготовить все дымовые пиропатроны, оснастить пожарные рукава и так далее. Мы все еще уходили от противника, ставя дымовую завесу, и все наши дымовые шашки горели. Затем капитан объявил по трансляции всему экипажу: «Наверное, вы думаете, что мы удираем от врага, но это не так. Наш товарищ потоплен, «Глориес» тонет, но мы все-таки покажем им, на что мы способны. Удачи [197] всем». Затем мы развернулись и нырнули в собственную дымовую завесу. Я получил приказ приготовиться стрелять из аппаратов номер 6 и 7. Потом мы вышли из завесы и повернули вправо, чтобы выпустить торпеды с левого борта. Тут я впервые увидел противника. Если говорить честно, мне показалось, что перед нами один большой и один маленький корабли, и мы были очень близко к ним. Я выпустил обе торпеды из своего аппарата, расчет переднего аппарата выпустил свои, и мы стали ждать результата. Я никогда не забуду раздавшихся криков. В носовой части левого борта одного из кораблей мелькнула яркая желтая вспышка, вверх взлетел огромный столб дыма и воды».

Это было попадание. Однако, согласно немецким документам, торпеда попала в правую раковину «Шарнхорста» в 18.39, а не в носовую часть левого борта, как говорится в живописной истории Картера. Торпеда «Акасты» поразила линейный крейсер прямо под кормовой 280-мм башней, которая так и не сделала ни одного выстрела.

«Взрыв швырнул людей в нижнем отделении башни на палубу. Через несколько секунд вода и нефть из развороченной цистерны заполнили нижние отсеки, погубив 48 человек».

Центральное и правое машинные отделения «Шарнхорста» были затоплены, кормовая башня вышла из строя после единственного попадания. Скорость корабля снизилась до 20 узлов, он принял около 2500 тонн воды. Хотя вскоре после этого отважный «Акаста» затонул, разнесенный на куски немецкими снарядами, из всего экипажа спасся только один человек, но эсминец сделал свое дело. У немецкого адмирала не осталось выхода, кроме как прекратить поход и спешно вернуться в Тронхейм для ремонта. Это почти наверняка спасло конвой от уничтожения. 9 июня линейные крейсера прибыли в Тронхейм. Хотя «Гнейзенау» и «Хиппер» сразу получили приказ немедленно выйти в море, чтобы завершить операцию, [198] вместо того чтобы совершить вылазку к берегам Исландии, они вернулись на следующий день, ничего не добившись. К этому времени в море находилось слишком много британских линкоров.

В очередной раз их появление привело к тому, что немцы свернули все операции. И в очередной раз они появились слишком поздно, чтобы перехватить рейдеры. Рано утром 9 июня «Атлантис» встретился с «Вэлиантом» и сообщил о потоплении войскового транспорта. «Ринаун» был вызван с севера и встретился с адмиралом Форбсом, который на «Роднее» вышел из Скапа Флоу. «Рипалс» был отозван от берегов Исландии, чтобы прикрывать конвои. 10 июня к адмиралу Форбсу присоединился «Арк Ройял», и Флот Метрополии 11 июня пошел сначала на восток, а потом повернул на северо-восток. На следующий день Форбс повернул обратно на юг, но в середине дня направился прямо к побережью Норвегии. Рано утром 13 июня с «Арк Ройяла» взлетели 15 пикирующих бомбардировщиков, чтобы атаковать поврежденный «Шарнхорст», стоящий в Тронхейме. Они были перехвачены заранее поднятыми немецкими истребителями, но ценой тяжелых потерь все-таки провели атаку. 8 «Скуа» были уничтожены, а уцелевшие добились всего одного попадания 500-фн бомбой в «Шарнхорст». Однако даже она не взорвалась, и повреждения оказались минимальными.

Впрочем, немцам не удалось отделаться так легко. Чтобы отвлечь внимание англичан и позволить поврежденному «Шарнхорсту» ускользнуть домой, 20 июня «Гнейзенау» и «Хиппер» вышли из Тронхейма и направились к проходу между Фарерскими островами и Исландией. Однако они успели отойти всего 40 миль от берегов Норвегии, и в ту же ночь были перехвачены подводной лодкой «Клайд» капитан-лейтенанта Ингрэма. Он провел атаку блестяще. Одна торпеда попала в носовую часть «Гнейзенау» и пробила в ней дыру «высотой с дом». Немецкая эскадра немедленно повернула обратно в Тронхейм. Хотя [199] немцы в конце концов сумели благополучно добраться до Германии, «Гнейзенау» вышел из строя на 6 месяцев в самый критический момент. А теперь вернемся к «Шарнхорсту». 21 июня он направился домой в сопровождении 4 эсминцев и 4 миноносцев. И в тот же день возле Утсиры он подвергся очередной воздушной атаке.

«В течение 2 часов волна за волной прилетали многочисленные британские самолеты с бомбами и торпедами. Однако плотный зенитный огонь отразил все атаки. Множество бомбардировщиков было подбито зенитным огнем или сбито истребителями, они падали в море, волоча за собой хвосты дыма. Один только «Шарнхорст» за время этого боя израсходовал чудовищное количество боеприпасов: 900–105-мм, 1200–37-мм и 2500–20-мм снарядов!»

Хотя «Шарнхорст» не получил никаких повреждений, он предпочел зайти в Ставангер, чтобы избежать встречи с кораблями Флота Метрополии. На следующий день он продолжил путешествие и прибыл в Киль без новых происшествий.

Норвежская кампания закончилась, и союзники получили первый удар на континенте. Повсюду, где немцы наносили удар, они побеждали. Даже в Норвегии крошечный немецкий флот осмелился бросить вызов могучему Королевскому Флоту и сумел выдержать. Более того, совместными усилиями с Люфтваффе он нанес серьезные потери союзникам. Конечно, в Норвегии Великобритания использовала только часть сил своего флота. К этому времени «Худ» и «Арк Ройял» отбыли на Средиземное море, как ранее «Уорспайт». Хотя потери англичан оказались серьезными, они не были роковыми. С другой стороны, немецкий флот во время Норвежской кампании был почти полностью истреблен. Те корабли, которые не были потоплены, получили тяжелые повреждения. [200]

Если подвести итоги, выяснится, что у Германии в зените ее мощи в июне 1940 года просто не было флота для проведения важнейшей операции по вторжению на Британские острова и для охраны коммуникаций высадившейся армии. В ходе боев «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Адмирал Шеер» получили повреждения и сейчас стояли в ремонте. Их возвращение в строй ожидалось с сентября по октябрь. «Лютцов» также проходил ремонт, который не мог закончиться ранее апреля 1941 года. Легкие силы флота понесли не менее, если не более тяжелые потери.

Но эти жертвы были не напрасны. Англичане сумели перебросить корабли на Средиземное море, чтобы противостоять внезапно возникшей угрозе со стороны итальянского флота. Временный паралич немецкого флота дал напрягающим все силы англичанам возможность перенести потерю французского флота в качестве союзника и его превращение во враждебно нейтральную силу, а также вступление Италии в войну.

Адмирал Маршалл, несмотря на блестящий удар, который привел к уничтожению «Глориеса», так и не стал героем для Редера. Наоборот, он был обвинен в невыполнении приказа! Тем временем Королевские ВВС, утомившись проводить бесплодные атаки кораблей в море, принялись бомбить немецкие корабли, стоящие в доках. Сильные налеты начались в июле и августе и были продолжены в сентябре и октябре. Всего бомбардировщики совершили 1942 вылета и сбросили 683 тонны бомб на германские корабли. Результатами стали 2 попадания в новый тяжелый крейсер «Принц Ойген» ночью 1/2 июля, и одно попадание в «Лютцов» неделю спустя. Снова тяжелые бомбардировщики показали себя совершенно неспособными справиться с линейными кораблями.

Когда 25 июля временно подремонтированный «Гнейзенау» вышел из Тронхейма в Германию, англичане направили на перехват линейные крейсера «Ринаун» и «Рипалс», однако они не сумели найти немцев. Хотя силы [201] флота адмирала Форбса были подорваны отправкой линкоров на Средиземное море, он все еще мог справиться с немецким флотом в его теперешнем состоянии, хотя ожидавшаяся достройка «Бисмарка» и «Тирпица» вызывала серьезную тревогу. А потом начались трения между адмиралом Форбсом и Черчиллем относительно правильной диспозиции Флота Метрополии для отражения высадки немцев. Мы вернемся к этому вопросу в пятой главе. Теперь мы должны покинуть мрачные воды Северного моря и Арктики и внезапно ставший враждебным Ла-Манш и отправиться на юг. Там, в окруженном со всех сторон тремя материками Средиземном море англичанам пришлось заново пройти все уроки, полученные в Норвегии. В разгоревшейся на этом театре морской войне линейные корабли использовались исключительно интенсивно. [202]