А. К. Баиов, ординарный проф. Императорской Николаевской Военной академии, полковник Генерального штаба.

Военное искусство и состояние русской армии при ближайших преемниках Петра Великого

Организационн-административные реформы в царствование императрицы Анны Иоанновны

Царствования первых двух преемников Великого Петра, Екатерины I и Петра II, были настолько кратковременны, и с военной точки зрения в продолжение их было сделано так мало, что в истории русского военного искусства периодом, непосредственно следующим за эпохой Петра Великого, необходимо считать царствование императрицы Анны Иоанновны. Тем не менее события царствования Екатерины I и Петра II не остались без влияния на состояние и развитие военного искусства в последующее время.

Неспособность и слабоволие первых двух преемников Петра Великого, вызвавшие придворные интриги, были причиной борьбы за упрочение личного положения между лицами, стоявшими до сих пор во главе различных государственных учреждений, и привели в конце концов к преобладающему значению временщиков, которые свои личные дела ставили превыше всего. Фактически руководство государственными делами перешло к иноземцам, чего не допускал Петр Великий и что стало теперь неизбежным, так как теперь только они, подготовленные Петром, были способны и имели время заниматься делами управления.

Таким образом, военное дело вскоре после смерти Петра Великого всецело перешло в руки Миниха, который самостоятельно руководил им, влиял на него, подчинил его своим [241] взглядам и убеждениям, настолько придал ему окраску своей личности, что по справедливости эпоха в истории русского военного искусства, следующая непосредственно за эпохой Петра I, должна быть названа эпохой Миниха.

Бурхард Миних, уроженец Ольденбурга, получил в доме отца своего прекрасное инженерное образование. Уже 16 лет, с 1700 г., он вступил на военное поприще, служа первое время в различных армиях. В это время военное искусство на Западе стояло далеко не на высокой ступени развития. Впрочем, неоднократно Миних участвовал в войнах под началом Евгения Савойского, который резко выделялся из среды тогдашних полководцев как своим талантом, так и пониманием военного дела.

С 1713 по 1720 г. включительно Миних занимался или мирной инженерной деятельностью, сооружая каналы, или организаторской, с успехом устраивая на новых основаниях пешую коронную польскую гвардию. В 1721 г. он был принят Петром на русскую службу в чине генерал-поручика. Таким образом, проведя почти 12 лет в рядах западноевропейских армий во время их боевой деятельности, Миних после 8-летних мирных занятий переходит на русскую службу.

Поступив на русскую службу в феврале 1721 г., почти накануне заключения Ништадтского мира, Миних не мог принять участия в Великой Северной войне. Не пришлось Миниху участвовать также и в Персидском походе Петра. Таким образом, Миних не был очевидцем боевой деятельности Петра и не мог непосредственно наблюдать за способом ведения им войны, способом, существенно разнившимся от того, свидетелем которого ему пришлось быть при начале своей военной карьеры в течение довольно продолжительного времени. Миниху в первые годы службы в России пришлось применять лишь свое знание инженерного искусства.

Тем не менее, однако, боевая деятельность Петра, особенная по своему характеру и богатая по результатам, а поэтому несомненно производившая сильное впечатление на современников, не могла не быть известной Миниху, который, любя военное дело и обладая пылким характером, очевидно, должен был интересоваться ею и желать ознакомиться с нею возможно [242] лучше, а личные выдающиеся качества: трезвость взглядов, любовь к делу и неустанное трудолюбие и энергия — дали Миниху возможность правильно оценить все то, что он видел на практике и что узнал теоретически в военном деле, отдать преимущество в этом отношении деятельности Петра и сделаться способным и, благодаря даровитости, достаточно самостоятельным его последователем, не обладающим, однако, творческим гением своего вдохновителя.

Приобретя за успешное исполнение инженерных работ милость и доверие Петра, что в свою очередь послужило прочным основанием для дальнейшего возвышения энергичного и способного иноземца, Миних вскоре после смерти императора становится во главе военного ведомства, где тотчас и проявляет неослабевающую с годами полезную деятельность.

Приверженность Миниха петровским началам в военном деле сказалась, прежде всего, в том, что он явился инициатором образования Воинской комиссии, главное назначение которой составляло «исправление многих непорядков и помешательств, явившихся и происходивших в армии после смерти Петра Великого».

В своих работах Воинская комиссия должна была руководствоваться следующими основными положениями: во-первых, «чтобы учиненное от императора Петра Великого учреждение крепко содержать», т. е. чтобы все мероприятия по духу были проникнуты петровскими началами и, во-вторых, чтобы результатом этих мероприятий явилась возможность «содержать армию всегда в постоянном добром и порядочном состоянии и, сколько при том возможно, без излишней народной тягости и напрасных государственных убытков».

Кроме этих основных положений, Комиссии были преподаны указания и по отдельным вопросам, подлежащим ее рассмотрению.

В организации армии были введены следующие главнейшие изменения:

1) учреждены для полков пехоты и конницы два штата — мирного и военного времени, что впервые устраивало столь широко развитую кадровую систему; [243]

2) уничтожены гренадерские полки, чем достигалась полезная в боевом отношении однотипность пехоты и конницы;

3) уничтожены гренадерские роты как административные единицы, гренадеры были распределены по фузилерным ротам, по 16 человек в каждой, и только на время учений и боевых действий они образовывали отдельную роту;

4) образованы в коннице один гвардейский и три кирасирских полка;

5) уменьшен нестроевой элемент.

В общем, полевая пехота по штатам военного времени состояла из трех гвардейских и 50 армейских полков и представляла боевую силу до 75 тысяч нижних чинов при 2200 офицерах, а полевая кавалерия состояла из одного гвардейского, трех кирасирских и 29 драгунских полков и представляла собой силу в 31 тысячу нижних чинов при 1200 офицерах.

Артиллерия по-прежнему разделялась на полковую, полевую, осадную и крепостную. С 1737 г. каждому пехотному полку было придано вместо двух по четыре трехфунтовые пушки (по две на батальон), а драгунским полкам, из которых некоторые прежде вовсе не имели полковой артиллерии, — по две такие же пушки. В полевой артиллерии число орудий было с 1737 г. также в значительной степени увеличено. Орудия полевой артиллерии были 8–, 6– и 3-фунтовыми.

Дальность артиллерийского огня разных образцов полевых орудий того времени была: пушек — 500–800 саженей, гаубиц и мортир — 850–1000 саженей. Главным орудием осадной артиллерии были 24– и 18-фунтовые пушки, 9– и 5-пудовые мортиры.

Однако Миниху оказалось не под силу изменить невыгодную особенность в организации артиллерии XVIII в. — разделение материальной части, личного и конского состава полевой и осадной артиллерии на две вполне независимые друг от друга в командном отношении части: прислугу с орудиями и ездовых с лошадьми; между тем такое разделение невыгодно отражалось на несении службы артиллерией и тормозило приготовление ее к военным действиям.

Отделенная в 1727 г. от артиллерии инженерная часть незадолго до вступления на престол императрицы Анны в [244] 1729 г. вновь была присоединена к ней. При этом организация инженерных войск оставалась петровская.

Что же касается инженерного дела вообще, то необходимо отметить, во-первых, устройство линий на наших южных границах и, во-вторых, усиленную деятельность по исправлению крепостей. Наиболее важная, Украинская, линия, имевшая назначение прикрывать от набегов татар Украину между Днепром и Северным Донцом, представляла собой на протяжении 268 верст непрерывный вал реданного начертания, усиленный 15 крепостцами, между которыми находились еще частные опорные пункты в виде реданов, люнетов и редутов. Непосредственно за линией с внутренней стороны был расположен ряд блокгаузов, представлявших собой закрытые помещения для войск.

Гарнизонные войска имели то же назначение, как и при Петре. Общая численность гарнизонных войск достигала: пехоты — около 70 тысяч и драгун — около 5 тысяч.

Ландмилиция в начале царствования Анны, как и прежде, представляла собой подвижную поселенную силу, предназначавшуюся преимущественно для внутренней и только в исключительных случаях для внешней службы за счет усиления состава полевых войск. Корпус Украинской ландмилиции состоял из 20 конных полков, а Закамской ландмилиции — из трех конных и одного пешего полка. Общая численность ландмилиции в царствование Анны Иоанновны достигла 27 тысяч человек.

Кроме указанных регулярных войск, в состав русской армии времен императрицы Анны Иоанновны входили еще нерегулярные войска, а именно: донские казаки до 15 тысяч человек, малороссийские казаки до 20 тысяч, Чугуевский казачий полк в составе 500 человек, слободские казаки — до 5000 человек, несколько тысяч запорожских казаков, два гусарских полка (Сербский и Венгерский) и одна гусарская рота (Грузинская); наконец, небольшие команды калмыков и волохов.

Лучшими из нерегулярных войск были донские казаки; почти так же высоко, как и донских казаков, нужно поставить и гусар. Боевые качества слободских казаков были значительно [245] хуже. Что касается малороссийских казаков, то в этом отношении они стояли так низко, что ими как боевой силой пользовались в ограниченных размерах.

Относительно установления правильной постоянной организации дальше полка в царствование императрицы Анны ничего не было сделано; организация дивизий и особенно бригад является крайне неустойчивой.

Во главе высшего центрального управления вооруженными силами в царствование императрицы Анны Иоанновны по-прежнему находилась Военная коллегия. В 1736 г. Военной коллегии было дано новое устройство, которое имело следующие выгодные стороны:

1) устанавливало полное единство военного управления;

2) усиливало и облегчало контроль над всеми приходами и расходами военного ведомства (учреждением счетной конторы).

В 1731 г. учредили одного генерал-инспектора и трех военных инспекторов. На обязанности этих лиц лежало два раза в год инспектировать войска, которые в этом отношении разделялись на четыре департамента; кроме войск, инспектора осматривали также госпитали, лазареты и провиантские магазины. В мирное время инспектора присутствовали в Военной коллегии, а в военное время генерал-инспектор и два инспектора должны были находиться при действующей армии, а один инспектор оставался в пределах империи для инспектирования гарнизонных войск.

В 1736 г. было издано положение о походном комиссариате, который ведал вопросами провиантскими и комиссариатскими.

Необходимо отметить, что тяжесть и, главное, продолжительность военной службы в связи с тем, что правительство после Петра допустило для некоторых обществ замену рекрутов выкупом, довольно сильно развили наемничество, причем наемниками, естественно, по большей части являлся весьма ненадежный элемент. Это тем более было возможно, что нравственного ценза для рекрутов почти не существовало, так как не брали в рекруты только бывших в «катских руках». Беглых принимали, но суровость крепостного права того времени отчасти оправдывает побеги крестьян от [246] помещиков и позволяет думать, что бегал не только один худший элемент.

В общем, нужно заметить, что при императрице Анне Иоанновне предпринимались попытки наилучшего способа комплектования при данных обстоятельствах и проявлялась гуманность со стороны тех, в чьих руках находилась судьба военных вопросов вообще. К сожалению, по причинам невоенного характера тенденция эта не закрепилась не только тогда, но и еще много времени спустя.

Комплектование офицерами производилось главным образом на тех же основаниях, как и раньше; с 1731 г. был основан Шляхетский кадетский корпус. Как дело научной подготовки, так и воспитательная часть были поставлены в корпусе вполне рационально.

Кроме русских офицеров, в армию со времен еще Петра Великого принимали довольно значительное число иностранных офицеров, которое, однако, при Петре II стало уменьшаться. Императрица Анна еще более стеснила доступ в русскую армию иностранных офицеров. Срок службы офицеров в 1736 г. ограничен был 25 годами.

В вопросе обмундирования, оставшегося без существенных изменений со времен Петра I, можно отметить только распространение на всю армию введенного при Петр II для артиллерийских частей ношение кос, штиблетов, манжет и пудрения, что, конечно, бесцельно осложняло обмундирование. Вместе с тем при императрице Анне стали более настойчиво требовать от офицеров ношения установленной формы обмундирования, чем уничтожена была пестрота в покрое и цвете офицерской одежды.

С 1736 г. пехотных офицеров вооружили ружьями со штыками и шпагами вместо алебард и эспантонов.

В это же время были уравнены оклады жалованья русских офицеров с иностранцами прибавкой первым. Факт уравнения в содержании офицеров, русских и иностранных, ясно свидетельствует, что в иностранных офицерах уже не так нуждались и не так дорожили ими. Очевидно, сознавали, что они уже сделали то дело, ради которого в петровских штатах им было отведено место на одну треть. [247]

Казенный полковой обоз, в общем, был не особенно значительным, но собственный офицерский и даже солдатский обоз, несмотря на требования командующего армией, в турецких походах того времени достигал громадных размеров, что, главным образом, и отягощало армию, делая ее громоздкой и неповоротливой.

Необходимо, однако, сказать, что в Крымские походы особенности театра войны и характер противника заставляли в сильной мере отступать от нормы и казенного обоза, и действующая армия вынуждена была до крайности увеличить размер обоза. Иногда число возов обоза при армии достигало 90 тысяч.

В 1731 г. в дополнение к Воинскому уставу 1716 г. была издана «экзерциция пешая», разъясняющая особенно подробно один отдел устава, а именно: отдел «экзерциции». В строевой службе пехоты времен царствования императрицы Анны, насколько позволяет судить об этом «экзерциция пешая» 1731 г., можно заметить следующие важнейшие особенности:

1) в стрельбе принимали участие все в роте, причем первая шеренга стреляла с примкнутыми штыками, стоя на коленях (при Петре первая шеренга не стреляла);

2) строи были: а) развернутый, б) состоящий из линии колонн, взводных и двухвзводных, и в) каре, построение которого производилось «в силе Воинского устава»;

3) перемена фронта производилась только захождением плечом и притом на твердой оси;

4) учения об атаке холодным оружием не было вовсе. Для обучения кавалерии служил составленный в 1732 г. устав специально для кирасир. Драгуны пользовались им с самыми незначительными изменениями. В общем, в строевой службе конницы времен императрицы Анны, насколько об этом позволяет судить «экзерциция конная», можно заметить следующие особенности:

1) основным был строй, развернутый в три шеренги; для движения выстраивали колонны по четыре, повзводно и поэскадронно;

2) существовало перестроение в две шеренги; [248]

3) обучение атакам производилось небольшим аллюром «маленькой рысцой»;

4) стрельба была установлена из ружей и пистолетов с коня.

В артиллерии цельного, разработанного в подробностях и затрагивавшего все вопросы строевой подготовки устава не было, и наша полевая и полковая артиллерия в этом отношении руководствовалась отдельными положениями шведского артиллерийского устава, переведенными около 1730 г. Согласно шведскому уставу, подготовка орудия к заряжанию, заряжание его, наводка орудия и производство выстрела требовали 48 приемов, из которых 38 — только для заряжания, что вызывалось главным образом заряжанием с дула отдельно зарядом и снарядом и несовершенным способом воспламенения заряда. Относительно ведения огня артиллерийский устав указывал только на следующее: открывать огонь не следует далее чем с 400 шагов; орудие для стрельбы должно ставиться на ровном месте, а если такого нет, то его нужно приготовить.

В 1736 г. генерал-майором Фермором по указанию Миниха была составлена «Диспозиция боевого порядка и маневров в генеральной баталии с турками».

Основные положения и диспозиции заключались в следующем:

1) войну необходимо вести наступательную и стараться перенести ее в неприятельскую страну;

2) лучшим средством решения дела является бой — «должно искать сражение, чтобы победить неприятеля»;

3) выиграть бой можно только тогда, когда к нему достаточно подготовлены;

4) подготовка к бою требует: а) хорошего знания противника; б) хорошего знания сильных и слабых сторон своей армии, чтобы подставлять первые и уклонять вторые; в) решительного и энергичного образа действия со стороны начальников; г) хорошей подготовки начальствующих лиц к управлению войсками и знания тактических положений — «как атаковать, как драться, как стрелять и как обороняться»; д) хорошей тактической подготовки войск.

Как результат этого «диспозиция» выставляет требование «прежде всего армию учить только тому, что придется [249] делать в бою». Для пехоты указывается прежний четырехшереножный развернутый строй и требуется отказаться от пальбы шеренгами и от залпов целыми батальонами или полками. Открывать огонь пехоте во всех случаях рекомендовалось с расстояния не большего, чем наполовину расстояния ружейного выстрела. Как бы оправдывая это требование, «диспозиция» указывала, что, «сохраняя спокойствие и присутствие духа, можно иногда отбить противника без выстрела».

«Диспозиция» весьма заботилась об облегчении солдат в бою, требуя, между прочим, чтобы пехота в ожидании боя оставляла в обозе шинели, ранцы, а также шпаги; нижние чины должны были брать с собой по фляге воды и сухари.

Относительно артиллерии «диспозиция» дает следующие общие указания: полковые орудия следует держать за флангами батальона таким образом, чтобы неприятель их не мог преждевременно заметить. Полевая артиллерия должна располагаться на возвышенности, откуда можно было бы обстреливать главные силы неприятеля. При отсутствии такой возвышенности полевая артиллерия располагается на одной линии с пехотой и действует подобно полковой артиллерии.

Относительно конницы в «диспозиции» встречаются только два указания, а именно: 1) как правило, драгунам запрещалась стрельба с коня; она допускалась только как исключение, при преследовании разбитого неприятеля, и 2) в пешем строю драгуны должны были действовать так же, как и пехота, однако только в пределах самого необходимого для них.

Независимо от указанных двух видов боевого порядка армии, предусмотренных «диспозицией», практика войны с Турцией в царствование императрицы Анны заставила русскую армию широко пользоваться еще одним видом боевого порядка, который составлялся из одного или нескольких каре, располагавшихся таким образом, чтобы возможно было оказать друг другу взаимную поддержку. В таком боевом порядке, состоявшем из каре, армия нередко в ожидании нападения противника совершала марши-маневры на протяжении нескольких переходов. При этом нужно заметить, что сначала боевой порядок составлялся из одного каре и лишь впоследствии постепенно перешли к построению из нескольких [250] каре, что несомненно благоприятно отразилось на гибкости и подвижности боевого порядка.

С 1736 г. запрещено было производить в унтер-офицеры неграмотных, что свидетельствует о повышении требований к ним. Строевая подготовка офицеров также не может быть заподозрена в слабости, так как в этом отношении никаких перемен и изменений, по сравнению со временем Петра не произошло.

Отношения офицеров к нижним чинам, быть может, и нельзя назвать гуманными, но, во всяком случае, они не являлись более жестокими, чем отношения в то время помещиков к своим крестьянам, и даже напротив, положение нижних чинов в полках было значительно лучше, чем крестьян у своих помещиков. В общем, в эту эпоху руководители русской армии стремились вести ее по пути, которым вел и Петр Великий. Вместе с тем нельзя не отметить, что в это время руководители русской армии стремились в ее жизнь внести больше «регулярства», о чем так заботился Петр Великий.