Часть вторая.

Контрнаступление советских войск под Москвой

Глава V.

Положение сторон к началу декабря 1941 г.

Обстановка к началу декабря 1941 г.

Внутреннее и международное положение Советского Союза и фашистской Германии

Общая обстановка, сложившаяся на советско-германском фронте к декабрю 1941 г., была исключительно напряженной. Для Советского Союза и его Вооруженных Сил это был самый сложный и кризисный момент в истории Великой Отечественной войны. Противнику удалось глубоко вторгнуться в пределы Советского Союза, захватить важные в экономическом отношении районы страны, блокировать Ленинград, овладеть почти всей территорией Украинской ССР, Крыма и создать непосредственную угрозу Москве и Московскому промышленному району. На территории, временно оккупированной противником к ноябрю 1941 г., добывалось 63% угля, выплавлялось 68% чугуна, 58% стали, 60% алюминия, производилось 38% зерна и 84% сахара{126}.

Потеря важнейших экономических районов создала тяжелую обстановку в стране и вызвала огромные трудности в ходе перестройки народного хозяйства на военный лад.

Реальная угроза ряду центральных промышленных областей европейской территории Советского Союза со стороны врага заставляла продолжать перебазирование промышленных предприятий и эвакуацию населения этих областей в восточные районы страны. Только с июля по декабрь 1941 г. было эвакуировано 1360 крупных промышленных предприятий, общая валовая продукция которых в предвоенном году равнялась 46 млрд. рублей. На восток было отправлено около 1,5 млн. вагонов с различными грузами{127}. [162]

Эвакуация промышленных предприятий из прифронтовых районов в восточные и юго-восточные районы страны и восстановление их деятельности на новых местах требовали большого времени, в течение которого народное хозяйство и Вооруженные Силы не дополучали значительное количество нужной продукции. В результате военных потерь и эвакуации валовая продукция промышленности СССР с июня по ноябрь 1941 г. уменьшилась в 2,1 раза.

Сравнительные данные о производстве некоторых видов промышленной продукции в июне и декабре 1941 г. приведены в таблице 1{128}.

Производство сырья	Декабрь 1941 г.
Выплавка чугуна	23
Выплавка стали	36
Прокат черных металлов	32
Добыча нефти	66
Добыча угля	35

Из таблицы видно, что выплавка чугуна к декабрю 1941 г. сократилась в 4,3 раза, стали — в 2,9 раза, добыча угля — почти в 3 раза, нефти — более чем в 1,5 раза; производство проката черных металлов (основа военной промышленности) сократилось в 3,1 раза.

По мере увеличения количества эвакуированных, а также и потерянных предприятий в связи с продолжавшимся отступлением Красной Армии уровень промышленного производства, в частности производства военной продукции, снижался.

По сравнению с сентябрем 1941 г. в октябре и ноябре отмечалось снижение большинства показателей производства военной продукции. В октябре и ноябре наше государство испытывало наибольшие трудности в удовлетворении потребностей Вооруженных Сил. Эти месяцы были самыми тяжелыми и критическими в состоянии военной экономики. В промышленном производстве вооружения произошел серьезный спад. Наибольшее снижение уровня производства отмечалось в авиационной промышленности, в промышленности, производящей стрелковое, артиллерийское вооружение и боеприпасы к ним. [163]

Таким образом, это было время, когда боевые действия на фронте происходили в условиях наименьших возможностей промышленности для удовлетворения потребностей фронтов. Но как раз в эти месяцы в стране шло спешное формирование резервных соединений и частей, которые нужно было в первую очередь обеспечить военной техникой. Часть вооружения и танков необходимо было выделять для восполнения потерь действующей армии.

Оружия и боеприпасов не хватало. Особенно тяжелое положение было с боеприпасами. Потребность в боеприпасах значительно превышала возможности производства. Хотя в некоторой степени недостаток в них покрывался из небольших резервов Главного артиллерийского управления, однако войска испытывали острую нужду (особенно в наиболее «ходком» калибре 122 мм).

Ощущался недостаток также в снабжении горючим, продовольствием и фуражом.

Оставление и уничтожение складов с запасами этих видов снабжения в западной части Советского Союза в значительной степени нарушали систему снабжения действующей армии. Подача же горючего, продовольствия и фуража к фронту требовала большого количества железнодорожного и автомобильного транспорта, которого также не хватало.

Таким образом, Советские Вооруженные Силы в военном и экономическом отношении к декабрю 1941 г. находились в тяжелом положении: они были вынуждены отступить в глубь страны на 1000–1200 км и в связи с недостаточной обеспеченностью боеприпасами, горючим, вооружением, лошадьми, автотранспортом и другими видами тяги испытывали большие трудности.

Однако Красная Армия своими упорными и активными действиями настолько измотала в оборонительных сражениях ударные группировки немецко-фашистских войск, что они уже стали «выдыхаться» и вынуждены были на отдельных участках Западного фронта, на Калининском фронте, под Тихвином и Ростовом-на-Дону переходить к обороне, а местами и отходить. Это свидетельствовало о том, что наступательные возможности врага к концу 1941 г. уже были исчерпаны, что его наступление на Москву захлебнулось, имевшиеся в руках гитлеровского командования резервы были в основном израсходованы.

К декабрю 1941 г. соотношение сил на советско-германском фронте постепенно изменилось в пользу советских войск. Чтобы достичь полного перелома в ней, необходимо было перейти в контрнаступление прежде всего под Москвой, где происходили главнейшие военные события и решались судьбы войны в 1941 г.

Международная обстановка, сложившаяся к этому времени, также обусловливала необходимость перехода Красной Армии к решительным активным действиям. Героическое сопротивление советского народа и его Вооруженных Сил гитлеровскому нашествию [164] вызывало горячие симпатии свободолюбивых народов мира к нашей стране, способствовало расширению и укреплению антигитлеровской коалиции.

4 декабря в Москве была подписана правительствами Советского Союза и Польской республики Декларация о дружбе и взаимопомощи в борьбе с немецкими захватчиками. Были улучшены союзнические отношения между СССР, США и Англией.

Вместе с тем необходимо было учитывать и имевшиеся трудности в международных вопросах. Основной из них являлось то, что Советские Вооруженные Силы один на один вели борьбу с фашистской Германией. Английское правительство заявило о невозможности открыть в ближайшее время второй фронт в Западной Европе, хотя Советское правительство ставило вопрос об этом начиная с июля 1941 г. Кроме того, правящие круги Англии вели двуличную политику по отношению к Советскому Союзу. Еще 13 сентября 1941 г., накануне Московской конференции трех держав, сын лорда Бивербрука Эйткен Бивербрук, являясь представителем Англии, в Лиссабоне вел неофициальные переговоры с венгерским фашистом Густавом фон Кевером, представлявшим Германию, о возможности заключения с Германией сепаратного мира{129}.

В советско-американских отношениях также существовали немалые трудности. С одной стороны, в США все больше укреплялось мнение о необходимости положительного решения вопроса о военных поставках в Советский Союз по ленд-лизу, а с другой стороны, в правящих кругах США еще сильна была позиция изоляционистов, отстаивавших невмешательство США во вторую мировую войну, а на деле поддерживавших фашизм, фашистские государства. Среди влиятельных деятелей США все еще имели место «маккиавелистские» взгляды, сущность которых заключалась в политике взаимного ослабления как Германии, так и СССР (Трумэн, Гувер). К тому же реакционно настроенные монополистические круги продолжали рассчитывать на то, что Япония нападет на Советский Союз. Вот почему уже накануне нападения Японии на Пирл-Харбор, действуя в контакте с японскими послами Курусу и Номура, несколько влиятельных лиц, в том числе министр почт Уокер, посетили Рузвельта и настаивали на уступках Японии{130}, а до этого «30 ноября 1941 г. американский банкир Барух предложил Японии заем в один миллиард долларов»{131}.

Попытки достичь сговора с Японией за счет Советского Союза не прекращались. Даже после положительной оценки состояния боеспособности Советского Союза, данной в августе 1941 г. правительствам [165] Англии и США их представителем Гопкинсом, несмотря на взаимопонимание, достигнутое на Московской конференции трех держав (сентябрь 1941 г.), обязательства по военным поставкам не выполнялись. Объем военных поставок для Советского Союза не соответствовал тому огромному напряжению, которое испытывал советский народ в войне с Германией. Вся американская помощь к концу 1941 г. стоила 545 тыс. долларов и составляла от запланированной на 1941 г. суммы в 741 млн. долларов менее 0,1%{132}. Однако все это не исключало дальнейшей мобилизации сил и средств главных участников антигитлеровской коалиции для усиления борьбы с фашистской Германией. Героическое сопротивление советских войск, а также непосредственная угроза Англии со стороны фашистской Германии ускоряли дальнейшее укрепление коалиции.

Агрессивный гитлеровский блок оказался в состоянии изоляции.

Что касается военно-политического положения самой фашистской Германии, то главным, что определяло ухудшение ее внутреннего положения, было осложнение обстановки на советско-германском фронте к концу 1941 г. и неподготовленность к зиме германских вооруженных сил.

Немецко-фашистские войска, несмотря на летние и осенние успехи и глубокое вторжение в пределы Советского Союза, не смогли выполнить поставленную им стратегическую задачу по уничтожению Советских Вооруженных Сил до наступления зимы. Гитлеровская Германия оказалась перед неизбежностью затяжной войны. Еще 19 ноября на совещании у Гитлера руководители вермахта, определяя задачи своих войск на советско-германском фронте на зиму 1941 г., считали, что разгром России является ближайшей и решающей целью войны, добиться которой следует вводом в действие всех сил, которые можно снять с других фронтов. Исходя из этой установки, немецко-фашистские войска, напрягая последние силы, в первых числах декабря все еще пытались продолжать наступление на западном (московском) направлении, где были сосредоточены их главные силы.

Если все ранее проведенные военные кампании (в Польше Норвегии, Голландии, Бельгии, Франции и на Балканах) были непродолжительными и их подготовка не требовала много времени, то к декабрю 1941 г. положение немецко-фашистских войск на фронтах потребовало пересмотра взглядов на дальнейшее ведение войны и на организацию военного производства.

Война против Советского Союза показала, что накопленных запасов материально-технических средств недостаточно, что расчеты гитлеровского руководства на развертывание производства лишь в объеме, обеспечивающем восполнение первоначальных потребностей вооруженных сил, оказались ошибочными, поскольку эти потребности значительно превышали предположения. [166]

Когда стало очевидным, что война принимает затяжной характер, правительство фашистской Германии приняло ряд срочных мер по расширению военного производства, дальнейшему увеличению добычи и производства стратегического сырья как в самой Германии, так и в оккупированных ею странах, по расширению ввоза его из Турции, Испании, Португалии, Швеции.

К началу декабря 1941 г. были приняты меры по увеличению численности вооруженных сил. К концу 1941 г. мобилизационное напряжение фашистской Германии составляло 13,4 % от общей численности населения. Ее вооруженные силы насчитывали к этому времени 9 500 тыс. человек. Из них в действующей армии было 6 154 тыс. человек{133}, в армии запаса — 3 346 тыс. человек. Численность вооруженных сил фашистской Германии к декабрю по сравнению с июнем 1941 г. увеличилась более чем на 1 286 тыс. человек.

На 1 декабря в боевой состав немецко-фашистских войск входило 219 дивизий, в том числе 23 танковых, 14 моторизованных и 9 бригад. Однако уже в конце ноября 1941 г. в немецко-фашистских войсках, действовавших на советско-германском фронте, вследствие безвозвратных потерь в личном составе образовался некомплект в 340 тыс. человек, восполнение которого было затруднено.

Вследствие грубого просчета в сроках окончания войны в Германии к декабрю 1941 г. было подготовлено для отправки на фронт всего лишь 33 тыс. человек{134}. Сухопутные войска Германии начали испытывать затруднения в вопросах пополнения потерь в боевой технике и вооружении. Войска оказались плохо подготовленными к ведению войны в зимних условиях. Но все же гитлеровское командование еще надеялось добиться успеха на главном (московском) направлении и предписало в ноябре 1941 г. своим войскам продолжать наступление.

Положение сторон на советско-германском фронте (схема 10)

Положение сторон на советско-германском фронте к началу декабря 1941 г. характеризовалось тем, что в результате упорной обороны советских войск, а также небывалых потерь в людях и технике и измотанности личного состава наступательные возможности противника были подорваны. Инициатива в военных действиях постепенно стала переходить к Красной Армии.

Враг еще стремился вести активные действия. На северо-западном направлении гитлеровцы пытались выйти к Ладожскому озеру и соединиться на р. Свирь с финскими войсками, но были [167] остановлены перешедшими в контрнаступление советскими войсками в районе Тихвина.

На московском направлении, где было сосредоточено до 40 % дивизий, до 70% танков, до 40% артиллерии и более 30% самолетов всей немецко-фашистской армии, также не прекращались попытки наступления. Однако здесь войска группы армий «Центр» вследствие активной обороны наших войск растянулись на фронте свыше 1000 км. Против левого крыла этой группы армий действовали войска Калининского фронта, и противник был вынужден выделить сюда полностью 9-ю армию в составе 13 дивизий и 1 бригады. Главные его силы (4-я и 3-я танковые группы, 4-я полевая и 2-я танковая армии) под непрерывно нараставшим воздействием советских войск понесли огромные потери в людях и технике, но не смогли прорвать оборону Западного фронта, израсходовали все свои резервы, растянулись и все более теряли ударную мощь.

На юго-западном направлении наступление вражеских войск также было остановлено. Их планы прорваться на Кавказ в 1941 г. были сорваны, а 1-я танковая армия противника, потерпев поражение, была отброшена советскими войсками за р. Миус.

В резерве главного командования сухопутных войск Германии (ОКХ) находились одна охранная (словацкая) дивизия и четыре венгерские бригады. А верховное командование вооруженных сил Германии (ОКБ) в своем резерве имело всего лишь шесть с половиной дивизий.

Советские же войска благодаря заранее принятым мерам располагали к этому времени новыми, довольно крупными резервами. Это являлось одним из важнейших факторов изменения стратегической обстановки на советско-германском фронте, которая характеризовалась следующим положением.

Войска Карельского фронта продолжали оборонять прежние рубежи между Баренцевым морем и Онежским озером, 7-я отдельная армия удерживала рубеж обороны по р. Свирь. Против них действовали отдельная немецкая армия «Норвегия» и Карельская армия финнов. Фронт здесь находился в стабильном положении с начала октября 1941 г. и существенных изменений не претерпел.

Войска Ленинградского фронта на Карельском перешейке прочно удерживали рубеж по бывшей государственной границе 1939 г., где против них действовала Юго-Восточная армия финнов. Приморской оперативной группой этого фронта удерживался плацдарм в районе Ораниенбаума. На участке 54-й армии ее войска, остановив противника, наступавшего в направлении ст. Войбокало, 3 декабря перешли в наступление в направлении Кириши.

На тихвинском и маловишерском направлениях войска 4-й и 52-й армий (подчиненные Ставке Верховного Главнокомандования) [168] в результате начавшегося в середине ноября контрнаступления овладели М. Вишерой и, ведя бой на подступах к Тихвину, медленно теснили противника на запад. Против Ленинградского фронта, 4-й и 52-й армий действовали, как и прежде, основные силы фашистской группы армий «Север»: 18-я и большая часть 16-й армий (значительная часть последней была втянута противником в тихвинский выступ).

Войска Северо-Западного фронта продолжали оборонять рубежи южнее М. Вишера, Осташков. Им противостояла часть сил 16-й немецкой армии группы армий «Север».

Войска Калининского фронта прочно и активно удерживали рубеж Осташков, северная окраина Калинина, Волжское водохранилище, нависая над левым крылом основных сил группы армий «Центр». Против войск фронта вынуждена была перейти к обороне 9-я армия противника, и положение здесь временно стабилизировалось. Фронт готовился к переходу в контрнаступление.

Войска Западного фронта вели исключительное по напряжению оборонительное сражение по всему своему фронту, удерживая в целом рубеж Волжское водохранилище, канал Москва — Волга, Звенигород, Наро-Фоминск, Тула и район Каширы. В тяжелых ноябрьских боях войска фронта обескровили и остановили наступающие ударные группировки врага на северо-западных, юго-западных и южных подступах к Москве. С конца ноября фронт активно вел подготовку для перехода в контрнаступление, севернее Москвы были развернуты и уже вступили частью своих сил в сражение 1-я ударная и 20-я резервные армии, а в районе Рязани заканчивала сосредоточение 10-я армия. В районе Москвы формировалась новая 24-я армия и сосредоточивались соединения 60 и 26-й армий, а также значительные силы советской авиации. Против войск Западного фронта действовали основные силы группы армий «Центр» в составе 3-й и 4-й танковых групп{135}, 4-й полевой и 2-й танковой армий.

Войска Юго-Западного фронта действовали на рубеже западнее Раненбург, Тербуны, Волчанск, Лисичанск. Армиями своего правого крыла (3-й и 13-й) они продолжали отражать атаки противника, стремившегося развить успех в восточном направлении, и одновременно с этим готовились к наступлению. Против войск фронта действовали 2-я полевая армия группы армий «Центр» и часть сил группы армий «Юг».

Войска Южного фронта удерживали рубеж от Лисичанска до Таганрогского залива восточнее Таганрога. Своими армиями левого крыла, перешедшими в контрнаступление на ростовском направлении, они оттеснили войска правого фланга 17-й и 1-й танковой армий группы армий «Юг» к р. Миус. [169]

В Крыму войска Севастопольского оборонительного района, а на Таманском полуострове войска 51-й армии Закавказского фронта обороняли занимаемые рубежи. Против них действовала 11-я армия группы армий «Юг».

Соотношение сил и средств на западном стратегическом направлении к началу наступления видно из таблицы 2.

Силы и средства	Советские войска (Калининский, Западный фронты и правое крыло Юго-Западного фронта){136}	Противник (группа армий «Центр»)	Соотношение сил
Люди (в дивизиях и бригадах)	Около 718 800	801 000	1 : 1,1
Орудия и минометы{137}	7 985	14 000	1 : 1,75
Танки	721	1000	1 : 1,4
Самолеты	1 170	615{138}	1,9: 1

Таким образом, как видно из таблицы, к началу контрнаступления советские войска не только не имели общего количественного превосходства над противником, но и существенно уступали ему по людям, артиллерии и танкам. Более того, до 60% танкового и до 40%' самолетного парка у нас составляли старые системы, что создавало значительное качественное превосходство в этих видах боевой техники на стороне противника. Однако советскому командованию в ходе подготовки к контрнаступлению путем соответствующих перегруппировок и ввода резервов удалось до некоторой степени изменить соотношение сил и средств на направлениях главных ударов в пользу наших войск. [170]

Положение сторон на западном направлении (схема 11)

К началу декабря 1941 г. положение сторон на главном — западном направлении было следующим.

Калининский фронт в составе 22, 29 и 31-й армий — командующий генерал-полковник И. С. Конев, член Военного совета корпусной комиссар Д. С. Леонов, исполняющий обязанности начальника штаба полковник А. А. Кацнельсон, а с 1 января 1942 г. генерал-майор М. В. Захаров — оборонялся на рубеже оз. Селигер, ст. Красницы, Еремкино, Калинин, левый берег р. Волга, Судимирка (иск.), Волжское водохранилище. Ширина полосы обороны фронта превышала 250 км. Всего в составе фронта к этому времени было 15 стрелковых и 1 кавалерийская дивизии, 1 мотострелковая бригада и 2 танковых батальона. В дивизиях и бригадах имелось около 100 тыс. человек личного состава, более 980 орудий и минометов и 67 танков (в основном легких, устаревших систем).

Военно-воздушные силы фронта на 1 декабря 1941 г. состояли из одного полка пикирующих бомбардировщиков (13 самолетов), одного полка штурмовиков (18 самолетов) и трех полков истребителей (52 самолета) общей численностью 83 самолета{139}, Несмотря на ограниченность боевого и численного состава, войскам фронта активными действиями удалось сковать значительные силы противника.

Против войск Калининского фронта действовала 9-я полевая армия противника (командующий генерал-полковник Штраус), которая обеспечивала с севера главные силы группы армий «Центр», наступавшие на Москву. В составе 9-й армии было 12 пехотных, 1 охранная дивизия и 1 кавалерийская бригада СС. Соединения армии к началу декабря были доукомплектованы личным составом и материальной частью на 60–80 % к штату. Всего в войсках армии было до 153 тыс. солдат и офицеров, до 2200 орудий и минометов и примерно 60 танков. Наиболее сильная группировка врага действовала в районе Калинина. Оперативная плотность здесь достигала 10 км на одну пехотную дивизию и была в полтора раза выше, чем на всем остальном фронте армии.

Силы и средства	Войска Калининского фронта	9-я армия противника	Соотношение сил
Люди (в дивизиях и бригадах)	Около 100 000	Около 153 000	1 : 1,5
Орудия и минометы	980	2198	1 :2,2
Танки	67	60	1,01: 1
Самолеты	83{140}	—	— [171]

Таким образом, общее соотношение сил по всем показателям было в пользу противника.

К началу контрнаступления наших войск противник всемерно стремился укрепить свои позиции и создать на основных направлениях прочную оборону по системе взаимосвязанных опорных пунктов и узлов сопротивления. Особое значение немецко-фашистское командование придавало укреплению г. Калинин, как крупного узла дорог. Город был превращен в сильный центр сопротивления.

Непосредственно перед началом нашего контрнаступления противник в полосе Калининского фронта особо активных действий не предпринимал, ограничиваясь ведением огня и разведывательными поисками. Выгодное (как бы нависающее) положение Калининского фронта над флангом группы армий «Центр» создавало предпосылку для успеха действий этого фронта в предстоящем контрнаступлении.

Войска Западного фронта: 30-я, 1-я ударная, 20, 16, 5, 33, 43, 49, 50-я армии, группа генерала Белова и 10-я армия (последняя только с 1 декабря 1941 г.) — командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков, члены Военного совета Н. А. Булганин и И. Ф. Хохлов, начальник штаба генерал-лейтенант В. Д. Соколовский — вели напряженное сражение на рубеже Волжское водохранилище, Дмитров, Языково, Озерецкое, Красная Поляна, западнее Сходня, Звенигород, Наро-Фоминск, западнее Серпухов, Тула, южнее Кашира, западнее Скопин, Чернава. Протяжение линии фронта было свыше 600 км. Всего в составе фронта к началу контрнаступления было 48 стрелковых{141}, 3 мотострелковых, 3 танковых{142}, 15 кавалерийских дивизий{143}, 18 стрелковых, 15 танковых бригад и 1 воздушнодесантный корпус. В тылу Западного фронта в Резерве Ставки ВГК находились войска Московской зоны обороны (МЗО), в составе которых было девять продолжавших свое формирование стрелковых, одна кавалерийская дивизий, семь стрелковых бригад и несколько пулеметных батальонов.

В составе военно-воздушных сил Западного фронта (армейского и фронтового подчинения) насчитывалось до 200 исправных самолетов, в том числе: истребителей — 62, бомбардировщиков [172] — 120, штурмовиков — 11, разведчиков — 6. При этом около 100 самолетов было устаревших конструкций.

Учитывая, что Западный фронт выполнял главную задачу в предстоящем контрнаступлении, « для его поддержки были привлечены ВВС Московской зоны обороны, 6-го истребительного авиационного корпуса ПВО Москвы и авиационной оперативной группы генерал-лейтенанта И. Ф. Петрова, в состав которой входили 10, 31, 46-я смешанные авиационные дивизии. Однако эта поддержка носила эпизодический характер, так как истребители 6-го авиакорпуса ПВО одновременно выполняли боевые задачи по отражению налетов вражеской авиации на Москву, а бомбардировщики других соединений были в основном устаревших типов (ТБ-3, СБ) и могли поэтому вылетать по боевым заданиям, как правило, только в темное время суток. Отсюда очевидно, что преимущество в количестве самолетов было только формальным. Авиация противника (количественно меньшая) по боевому качеству самолетов продолжала в целом значительно превосходить нашу авиацию.

Против войск Западного фронта продолжали действовать главные силы группы армий «Центр» (командующий генерал-фельдмаршал фон Бок, затем генерал-фельдмаршал фон Клюге) — 3-я, 4-я танковые, 4-я полевая и 2-я танковая армии, в которых (вместе с резервом группы армий) насчитывалось 30 пехотных, 1 охранная, 7 моторизованных, 13 танковых дивизий, 2 моторизованные и 1 пехотная бригады.

Силы и средства	Войска Западного фронта	Войска противника	Соотношение сил
Люди (в дивизиях и бригадах)	Около 558 800	Около 590 000	1 : 1,2
Орудия и минометы{145}	4 348	7 440	1 : 1,7
В том числе:
орудия ПТО	579	2 452	1 :4,2
орудия 76-мм (75-мм) . .	971	719	1,3:1
орудия крупнее 100-мм	702	1999	1 : 2,8
орудия зенитные ....	607	610	1 : 1
Танки	624	900	1 : 1,4
Самолеты	199{146}	-	- [173]

Следовательно, к началу контрнаступления количество личного состава у обеих сторон было почти равным, а в боевой технике (кроме общего количества самолетов с учетом поддерживавшей фронт авиации) продолжал иметь место перевес на стороне противника: по артиллерии — в 1,7, а по танкам — в 1,4 раза. Необходимо также отметить, что легких танков устаревших конструкций в войсках Западного фронта было 439 единиц, то есть более 70%. Из имевшихся 199 самолетов Западного фронта (считая лишь исправные) около 100 было также весьма устаревших конструкций (У-2, Р-5 и другие).

Оперативное положение войск Западного фронта к началу контрнаступления было весьма неодинаковым. Войска правого крыла фронта (30-я и 16-я армии) под натиском северной ударной группировки противника в ноябре вынуждены были отойти на глубину до 80 км и к 6 декабря продолжали вести ожесточенные бои с рвавшимся в Москву с северо-запада противником на рубеже Судимирка, Трехсвятское, Дмитров, Яхрома, Языково, Озерецкое, Красная Поляна, восточнее Дурыкино, западнее Дедовска. В сражение, как уже указывалось, вступила часть сил 1-й ударной и 20-й армий. Фронт действий этих войск достигал 200 км.

В составе войск правого крыла фронта было 14 стрелковых, 1 мотострелковая, 1 танковая{147}, 9 кавалерийских дивизий, 15 стрелковых и 8 танковых бригад. Средняя оперативная плотность составляла 7 км на одну дивизию{148}. Всего в войсках этих армий было около 216 400 человек, 1673 орудия и миномета и 285 танков различных систем, в том числе тяжелых и средних (KB и Т-34) — 133 и легких (устаревших конструкций) — 152. На 1 км фронта в среднем приходилось около 100 человек, 13,4 орудия и миномета и около 1,2 танка. Плотность в полосах армий была различной. Так, например, 1-я ударная и 20-я армии в среднем имели на 1 км фронта 1,5 орудия, 2,3 миномета, около 0,3 танка и несколько более 330 человек личного состава. В то же время в полосе 16-й армии приходилось в среднем 3 км на одну дивизию и около 40 орудий и минометов на 1 км фронта. Это происходило потому, что группировка армий складывалась в ходе напряженного оборонительного сражения в связи с конкретной обстановкой, которая наиболее критической к началу декабря была на фронте 16-й армии.

Против правого крыла фронта действовали войска 3-й и 4-й танковых и часть сил 4-й полевой армий противника, имевших [174] в своем составе семь танковых, три моторизованные, пять пехотных дивизий и одну моторизованную бригаду. Противник сосредоточил здесь 10 из 20 танковых и моторизованных дивизий, имевшихся к этому времени в группе армий «Центр», в том числе 7 из 13 танковых дивизий. Здесь была создана наибольшая плотность войск. Во всей полосе указанных танковых армий противника приходилось в среднем 15 км, а на направлении их главных ударов — 4–5 км на дивизию.

Всего в войсках левого крыла группы армий «Центр», наступавших против правого крыла Западного фронта, насчитывалось более 135 тыс. человек личного состава, около 2 тыс. орудий и минометов калибром 75 мм и крупнее и свыше 400 танков.

В результате ввода в сражение в составе Западного фронта двух свежих резервных армий (1-й ударной и 20-й) и усиления 30-й армии соотношение сил в полосе правого крыла фронта несколько улучшилось.

Силы и средства	Войска правого крыла Западного фронта	Войска левого крыла группы армий «Центр»	Соотношение сил
Люди (в дивизиях и бригадах)	222 400	135 000	1,6: 1
Орудия и минометы	1673	Около 2 000	1 : 1,2
Танки	290	Свыше 400	1 : 1,5

Еще менее благоприятной была обстановка на левом крыле Западного фронта (50-я армия и группа генерала Белова). До 6 декабря эти войска вели сражение с противником на широком фронте (240 км) по линии Бизюкино, Барсуки, далее линия фронта проходила вокруг Тулы с юго-запада, юга и юго-востока, востока и северо-востока, а затем по рубежу Хомяково, Малахово, Горшково, севернее Мордвес и Глубокое. Между Глубокое и Чернавой был разрыв шириной более 100 км. Всего в составе войск левого крыла фронта к 1 декабря 1941 г. (без учета 10-й армии, не принимавшей участия в сражении) было семь стрелковых, пять кавалерийских, две танковые дивизии и две танковые бригады. В составе дивизий, бригад и полков было до 115 тыс. человек, 747 орудий и минометов калибром 76 мм и крупнее и 137 танков. Наиболее низкая оперативная плотность была в полисе 50-й армии, где приходилось до 24 км на стрелковую дивизию. Некоторые дивизии обороняли фронт до 40 км. Если учесть, что средняя укомплектованность дивизий в 50-й армии была не более 3,5 тыс. человек, а некоторые дивизии имели около 2 тыс. (290-я дивизия) [175] и даже 1164 человеке (299-я дивизия), то станет очевидным, что 50-я армия своими силами вести активную борьбу с наступающим противником во всей своей полосе была не в состоянии. Против 50-й армии, развернувшись на широком фронте, действовала 2-я танковая армия противника (всего пять пехотных, одна охранная, четыре танковые, три моторизованные дивизии и одна моторизованная бригада). При этом противник превосходил войска 50-й армии по людям в 3 раза, по орудиям и минометам — в 6 раз, по танкам — в 4 раза.

Хотя контрударом усиленного 1-го гвардейского кавалерийского корпуса (группа генерала Белова) из района Каширы в направлении на Венев была сорвана попытка противника выйти в район Каширы и захватить здесь переправы на Оке, а контратаками 340-й стрелковой и 112-й танковой дивизий из района Лаптево на юг было прорвано окружение Тулы, положение всего левого крыла Западного фронта было весьма напряженным и трудным. Удерживать в дальнейшем широкий фронт обороны наличными силами, а тем более перейти в контрнаступление, было просто невозможно.

Учитывая это, Ставка Верховного Главнокомандования в начале декабря передала из Резерва в состав Западного фронта 10-ю армию, в составе 322, 323, 328, 330, 324, 325, 326, 239-й стрелковых, 57-й и 75-й кавалерийских дивизий. Армия имела более 80 тыс. человек личного состава и около 700 орудий и минометов калибром 76 мм и крупнее. Эта армия сосредоточивалась в районе южнее Рязани.

Сосредоточение 10-й армии против слабо прикрытого правого фланга 2-й танковой армии противника представляло собой весьма искусный и своевременный маневр и улучшило в целом соотношение сил на левом крыле Западного фронта к 6 декабря (таблица 6).

Силы и средства	Войска левого крыла Западного фронта	2-я танковая армия и 3 пд 4-й армии противника	Соотношение сил
Люди (в дивизиях и бригадах)	Около 210 800	Около 200 000	1 : 1
Орудия и минометы (без 50-мм)	1436	Около 2 740	1 : 1,9
Танки	140	Около 300	1:2,1

В итоге перед началом нашего контрнаступления соотношение сил на левом крыле Западного фронта по людям уравнялось, хотя в оруднях, минометах и танках противник продолжал иметь перевес.

Однако 2-я танковая армия противника, растянувшись в ходе [176] своего наступления к 6 декабря уже на 350 км{149}, была остановлена и оказалась зажатой между главными силами 50-й армии, стойко оборонявшей Тулу, и вновь развернутой 10-й армией в районе Михайлова и нависающей с севера над Веневом группой генерала Белова. Обошедший левое крыло Западного фронта генерал Гудериан сам оказался обойденным, притом его силы были разбросаны на огромном фронте.

Создался исключительно интересный в оперативном отношении момент. Противник, обладавший абсолютным перевесом в подвижных войсках и построивший свою операцию, используя образовавшийся разрыв на стыке Западного и Юго-Западного фронтов, на обходном маневре (при высоких темпах продвижения), оказался в оперативной ловушке. Причины этого — героическая оборона Тулы, своевременно нанесенные нами контрудары у Каширы и Лаптево и выдвижение 10-й армии от Рязани на Михайлов. Этот случай является одним из самых поучительных военно-исторических примеров битвы под Москвой, когда значительно меньшими силами был разбит более сильный, но допустивший грубые ошибки и оперативный авантюризм противник.

Войска центра Западного фронта (5, 33, 43, 49-я армии) оборонялись на рубеже Рождествено, западнее Звенигорода, далее по правому берегу р. Москва до Васильевское, западнее Кубинки и по левому берегу р. Нара, Буриново, Дракино, левый берег р.Ока, Щепотьево (иск.), Бизюкино — протяжение более 170 км. Всего в составе войск этих армий было 16 стрелковых, 2 мотострелковые дивизии, 5 танковых и 1 стрелковая бригады, около 125 тыс. человек личного состава, 1239 орудий и минометов калибром 76 мм и крупнее, 194 танка. Средняя оперативная плотность равнялась примерно 10 км на дивизию. Против войск центра действовали главные силы 4-й полевой армии противника — 18 пехотных, 2 танковые, 1 моторизованная дивизии. В этих дивизиях было около 255 тыс. человек личного состава, около 2700 орудий и минометов калибра 75-мм и выше и до 150 танков. Противник превосходил наши войска здесь по людям в 1,8, по орудиям и минометам — в 2 с лишним раза. По количеству танков советские войска имели незначительное численное превосходство, но по качеству их намного уступали противнику, имея в основном только легкие танки.

Таково было положение войск Западного фронта, защищавших непосредственные подступы к Москве с севера, северо-запада, запада и юга и выполнявших главную задачу на центральном стратегическом направлении.

Южнее Западного фронта действовали войска Юго-Западного фронта — командующий Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, член Военного совета{150} Н. С. Хрущев, начальник штаба генерал-лейтенант П. И. Бодин. [177]

Правое крыло Юго-Западного фронта составляли войска 3-й и 13-й армий и оперативная группа генерал-лейтенанта Ф. Я. Костенко.

Войска 3-й армии к б декабря вели бои с противником на рубеже Самохваловка, Тормасово, г. Ефремов, Успенское (ширина фронта 90 км){151}. Особенно ожесточенные бои происходили в районе южнее Ефремова, где противник наносил удар в восточном направлении.

Войска 13-й армии отражали удар противника южнее Ельца, прочно удерживая участки Елизаветовка, Соловьевка, (иск.) Елец и районы к западу от Тербуны и Волово. В районе Касторное еще в конце ноября 1941 г. по указанию Военного совета Юго-Западного направления началось сосредоточение походом и по железной дороге резервов для нанесения контрудара по флангу елецкой группировки врага{152}. Из стягиваемых в район Касторное войск была образована оперативная группа фронтового подчинения под командованием заместителя командующего Юго-Западным фронтом генерал-лейтенанта Костеико в составе 5-го кавалерийского корпуса, 1-й гвардейской стрелковой и 32-й кавалерийской дивизий, 34-й мотострелковой и 129-й танковой бригад и артиллерийских частей. В состав группы была включена и 121-я стрелковая дивизия 13-й армии.

3-я и 13-я армии в предшествовавших оборонительных боях понесли значительные потери в личном составе и материальной части. Достаточно сказать, что укомплектованность стрелковых дивизий в 3-й армии не превышала 2190 человек, а в 13-й армии она была немногим более 2850 человек. При этом на 1 декабря в 3-й армии было 164, а в 13-й армии — всего лишь 57 орудий и минометов калибром 76 мм и крупнее. Хотя к началу контрнаступления эти армии были несколько усилены артиллерией, но все же ее общее количество оставалось весьма недостаточным.

Всего в составе войск правого крыла Юго-Западного фронта насчитывалось 11 стрелковых, 1 мотострелковая, 6 кавалерийских дивизий, 1 стрелковая, 2 танковые бригады и 1 мотоциклетный полк, общей численностью до 60 тыс. человек, 388 орудий и минометов калибром 76 мм и крупнее и около 30 танков.

Против правого крыла Юго-Западного фронта действовали войска 2-й полевой армии (34, 35 ак) в составе пяти пехотных дивизий и часть сил одной танковой дивизии (2-й танковой армии). Обшая численность противника здесь составляла около 59 тыс. человек, 745 орудий и минометов и до 40 танков. На эту армию командование группы армий «Центр» возложило задачу — наступлением к р. Дон и далее на Воронеж обеспечить правый фланг 2-й танковой армии, наступавшей на Москву с юга. [178]

Соотношение сил в полосе правого крыла Юго-Западного фронта показано в таблице 7.

Силы и средства	Войска правого крыла Юго-Западного фронта	Соединения левого фланга 2-й полевой армии противника	Соотношение сил
Люди (в дивизиях и бригадах)	Около 60 000	Около 59 000	1 : 1
Орудия и минометы (без 50-мм)	388	745	1 : 1,9
В том числе:
орудия ПТО	69	262	1 :3,8
Танки	30	До 40	1 : 1,3
Самолеты	79	—	—

Из данной таблицы видно, что войска правого крыла Юго-Западного фронта были весьма ограниченные по своему составу. Если соотношение сил по людям было примерно равным, то противник имел превосходство почти в 2 раза по артиллерии, а по противотанковой даже в 3,8 раза.

Таким образом, анализ общего соотношения сил сторон на центральном (московском) направлении показывает, что к началу контрнаступления противник в целом продолжал сохранять преимущество над войсками Калининского, Западного и правого крыла Юго-Западного фронтов в артиллерии и в танках.

Западногерманский военный историк генерал К. Типпельскирх и повторяющие его некоторые другие буржуазные военные историки в своих послевоенных трудах, стремясь объяснить сокрушительное поражение немецко-фашистских войск под Москвой «объективными» причинами, указывают, что советские войска под Москвой имели «двадцатикратное превосходство в силах»{153}. Однако приведенный выше документально подтверждаемый анализ соотношения сил сторон к началу нашего контрнаступления показывает, что такие утверждения лишены всякого фактического основания и являются грубой и неуклюжей фальсификацией.

В действительности германские войска в начале декабря в результате стойкого сопротивления и активности обороны советских войск были вынуждены рассредоточить свои усилия на огромном фронте, их ударные группировки потеряли темп и оперативную компактность, растянулись, несли огромные потери и с каждым днем все более исчерпывали свои силы и маневренные возможности. Резервы противника к началу декабря оказались уже полностью [179] израсходованными. Советское командование в это время развертывало в районе Москвы свои новые крупные резервы. Своевременное сосредоточение этих резервов, высокий моральный дух советских войск, несколько улучшившееся материальное обеспечение к началу декабря, а главное, героическая защита ближних подступов к Москве создали условия, дававшие возможность рассчитывать на разгром противника, и в первую очередь его ударных группировок, далеко выдвинувшихся к столице и оказавшихся охваченными нашими войсками. Однако решающего превосходства в силах и средствах, даже на основных направлениях и с учетом вводимых в сражение резервов, советское командование создать в тогдашних условиях не могло. Решающим фактором успеха предстоящего контрнаступления являлась выигранная нами ноябрьская оборонительная операция под Москвой. Она совершенно истощила наступательную мощь немецкой группы армий «Центр», которая к 5 декабря 1941 г. была вынуждена перейти к обороне в наступательном оперативном построении своих армий на не подготовленных для оборонительных действий рубежах. В этом заключается истинная причина немецкого поражения под Москвой, а не в придуманном задним числом «двадцатикратном превосходстве в силах» советских войск. Здесь уместно, кстати, сказать, что почти во всех трудах бывших гитлеровских генералов, описывающих военные события на советско-германском фронте, подчеркивается, что якобы победы советских войск над гитлеровскими происходили благодаря «превосходству в силах» и что немецко-фашистская армия и ее командование якобы всегда «превосходили» нас, даже при поражениях, в умении вести операции и бои. Разгром немецких войск под Москвой является одним из убедительных примеров надуманности этой версии. Здесь мы воочию, документально видим, какие грубейшие ошибки и просчеты совершались гитлеровскими генералами всех категорий и их войсками, понесшими сокрушительное поражение от Красной Армии, не обладавшей «превосходством в силах».

Решения и планы сторон на дальнейшее ведение операций

Цель и замысел контрнаступления

Контрнаступление под Москвой было первой крупнейшей наступательной операцией советских войск с начала Великой Отечественной войны.

Советское командование отчетливо и вполне объективно оценивало события ноября и начала декабря на всем советско-германском фронте, а главное под Москвой. В конкретных условиях тогдашней обстановки оно, конечно, не могло рассчитывать на возможность поражения противника на всем стратегическом фронте. Для этого потребовались бы весьма значительные силы и средства, которыми оно тогда еще не располагало. Осуществить одновременно [180] ряд глубоких оперативных ударов силами оборонявшихся войск, «уставших в период длительных оборонительных сражений, понесших значительные потери и не располагавших соответствующей боевой техникой, пока не представлялось возможным.

Поэтому основная цель контрнаступления заключалась прежде всего в том, чтобы окончательно сорвать наступление противника на Москву, не дать ему возможности закрепиться на достигнутых рубежах и, используя выгодный момент, внезапным ударом нанести поражение наиболее сильной и активной группе армий «Центр», выполнявшей главную задачу немецко-фашистского командования. При этом имелось в виду разгромить в первую очередь ее ударные танковые группировки севернее и южнее Москвы, отбросить их от столицы нашей Родины, обеспечить ее безопасность и этим добиться перелома в обстановке на фронте, вырвав из рук противника стратегическую инициативу.

Достижение данной цели имело не только стратегическое, но и огромное военно-политическое значение. Ведь Москва — это столица Советского Союза и крупнейший экономический и стратегический центр; на московском направлении действовала главнейшая группировка противника, которая насчитывала в своем составе 74 дивизии, в том числе 3 танковые армии из 4. Успешное осуществление поставленной цели в корне изменило бы всю стратегическую обстановку в пользу Красной Армии не только на западном (московском) направлении, но и на всем советско-германском фронте, так как Гитлер и высшее немецко-фашистское командование связывали взятие Москвы и разгром оборонявших ее войск с судьбами всей войны. Неудача под Москвой означала бы для гитлеровцев крах всего пресловутого плана «Барбаросса», т. е. неизбежную перспективу ведения затяжной изнурительной войны.

Нужно подчеркнуть, что гитлеровское командование к началу декабря убедилось в невозможности теперь же овладеть Москвой. Однако оно никак не ожидало контрнаступления Красной Армии в ближайшее время. Это было его грубейшим просчетом, который вытекал из общей недооценки Советских Вооруженных Сил и неумения разобраться в сложной обстановке.

Стратегический замысел контрнаступления под Москвой был разработан на основе предложений командования, штабов фронтов и указаний Ставки Верховного Главнокомандования.

30 ноября 1941 г. командование Западного фронта представило в Ставку план контрнаступления (схема 12).

Общий его замысел заключался в том, чтобы как можно быстрее разгромить ударные группировки противника одновременно на обоих крыльях фронта. Ближайшие задачи войск фронта сводились к тому, чтобы ударами на клинско-солнечногорском и истринском направлениях разгромить северную группировку врага на правом крыле фронта и ударами на Узловую и Богородицк, во фланг и тыл 2-й танковой армии противника, разгромить его [181] южную группировку на левом крыле фронта. Глубина первых ударов фронта на правом крыле составляла 35–50 км, на левом — 80–90 км. контрнаступление предлагалось начать без паузы, с тем чтобы обеспечить внезапность и не дать противнику перегруппировать оперативное и тактическое построение для обороны.

Для разгрома северной ударной группировки противника удары по сходящимся направлениям на Клин и Солнечногорск должны были нанести 30-я, 1-я ударная, 20-я и 16-я армии. Три четверти всей авиации фронта должны были обеспечивать наступление этих армий с воздуха. По южной ударной группировке противника в направлениях Новомосковск, Узловая и Епифань, Богородицк удары (соответственно с востока и севера) наносили 10-я армия и 1-й гвардейский кавалерийский корпус, усиленный стрелковыми и танковыми соединениями (группа генерала П. А. Белова). Часть сил 50-й армии, взаимодействуя с 1-м гвардейским кавалерийским корпусом, должна была наступать с северо-запада в направлениях Тула, Новомосковск и Тула, Щекино. Таким образом, оказавшиеся охваченными советскими войсками и растянувшие свой фронт обе ударные группировки противника должны были подвергнуться каждая одновременному и внезапному удару с трех сторон.

Итак, по оперативному замыслу Западный фронт планировал два фронтовых удара — один севернее Москвы, второй южнее. Основные силы фронта были сосредоточены севернее Москвы на правом его крыле, где действовала наиболее сильная танковая группировка противника и где он находился наиболее близко к столице и поэтому представлял для нее наибольшую опасность. Здесь действовали четыре общевойсковые армии, из которых две (1-я ударная и 20-я) были переданы фронту из Резерва Ставки в конце ноября — начале декабря и две (30-я и 16-я) все время вели напряженные оборонительные бои, но к тому времени также (по мере возможности) были усилены резервами и маршевым пополнением.

На левом крыле фронта для нанесения удара привлекались полностью одна общевойсковая армия, переданная фронту из Резерва Ставки (10-я), группа генерала Белова и часть сил 50-й армии.

Оперативное построение войск фронта ввиду ограниченности имевшихся сил было одноэшелонное. В резерве командования фронта оставались одна стрелковая дивизия, одна танковая бригада и несколько артиллерийских полков.

Армии должны были начать контрнаступление в своих полосах (в которых они вели бои), используя промежутки в расположении противника, неготовность к обороне и общую растянутость его фронта, вводя при этом в сражение сразу же максимум имевшихся сил и средств для создания быстрого и решительного перелома в обстановке. [182]

Такой способ действий следует признать в сложившихся условиях вполне правильным и характерным для контрнаступления, начинающегося без оперативной паузы, когда решающими в достижении успеха являются внезапность ударов, своевременный ввод в сражение новых резервов и лишение противника возможности перегруппировок для планомерного перехода к обороне.

Армии центра Западного фронта (5, 33, 43, 49-я) на первом этапе контрнаступления должны были прочно сковать противостоящие им силы противника и не допустить переброски их для поддержки атакованных ударных группировок. В последующем, после поражения этих группировок, армии центра также должны были перейти в наступление для завершения общего поражения противника.

Таков был общий план контрнаступления Западного фронта, который следует в целом оценить как правильный и вполне отвечавший сложившейся в то время под Москвой (крайне напряженной и порою критической) обстановке. Недостатком плана являлось отсутствие у командования фронта дополнительных сильных резервов, в первую очередь крупных танковых соединений, наличие которых позволило бы глубоко расчленить и дезорганизовать все оперативное построение противника. Это, конечно, при разработке плана сознавалось вполне, однако нужных резервов и средств в то время не было, и, кроме того, обстановка повелительно требовала немедленных решительных действий для устранения смертельной угрозы, непосредственно нависшей над Москвой у самого ее «порога», всеми имевшимися силами.

В соответствии с замыслом контрнаступления командование фронта своей директивой от 3 декабря поставило перед войсками правого крыла фронта следующие задачи (схемы 11 и 12).

30-я армия в составе 185, 365, 348, 371 и 379-й стрелковых, 18, 24, 46 и 82-й кавалерийских, 107-й мотострелковой и 58-й танковой{154} дивизий, 8-й и 21-й танковых бригад (ширина полосы 80 км) должна была 6 декабря нанести главный удар с рубежа юго-западнее Конаково, Запрудня в направлении Борки, Высоковск, в обход Клина с северо-запада, второй же удар — в направлении Конаково, Завидово. Задача армии заключалась в том, чтобы во взаимодействии с 1-й ударной армией окружить и уничтожить клинско-рогачевскую группировку противника, овладеть г. Клин и выйти на рубеж Ново-Завидовский, Клин, в последующем развивать дальнейшее наступление на запад и юго-запад.

1-я ударная армия в составе 133-й и 126-й стрелковых, 17-й кавалерийской дивизий, 29, 44, 47, 50, 55, 56, 71 и 84-й стрелковых бригад и 12 лыжных батальонов (ширина полосы 30 км) из района Дмитров, Яхрома, Деденево наносила удар в направлении Федоровка в обход Клина с юга с задачей во взаимодействии с [183] 30-й и 20-й армиями разгромить клинско-солнечногорскую группировку противника.

20-я армия в составе 331-й и 352-й стрелковых дивизий, 28, 35 и 64-й стрелковых, 24-й и 31-й танковых бригад (ширина полосы 30 км) получила задачу нанести главный удар левым флангом в направлении Химки, Солнечногорск, во взаимодействии с 1-й ударной и 16-й армиями уничтожить группировку противника в районе Каменка, Пешки, Красная Поляна и овладеть Солнечногорском{155}.

16-я армия в составе 7, 8 и 9-й гвардейских, 18-й, 354-й стрелковых, 3-й, 4-й гвардейских, 20-й и 44-й кавалерийских дивизий, 17, 36, 40 и 49-й стрелковых, 145, 146, 1-й гвардейской и 17-й танковых бригад (ширина полосы 20 км) переходила в контрнаступление на день позже — с утра 7 декабря. Своим правым флангом и центром она должна была во взаимодействии с 20-й армией овладеть районом Льялово, Крюково, главными силами наступать на истринском направлении.

В целом по решению командования фронта войска правого крыла, действуя по сходящимся направлениям, должны были совместными усилиями разгромить ударную группировку противника в районах Солнечногорск, Клин, Истра.

Войскам левого крыла фронта, наносившим удар южнее Москвы, по плану контрнаступления ставились следующие задачи. 10-й армии в составе 322, 323, 324, 325, 326, 328, 330 и 239-й стрелковых, 41, 57 и 75-й кавалерийских дивизий (ширина полосы около 150 км) перейти в наступление с рубежа Зарайск, Федоровское, Пронск с утра 6 декабря, нанося главный удар в направлении Михайлов, Новомосковск, Узловая; вспомогательные удары нанести силами 322-й стрелковой дивизии в направлении Серебряные Пруды, Венев и силами 41-й кавалерийской дивизии в направлении Епифань. Ближайшая задача армии заключалась в том, чтобы во взаимодействии с 50-й армией и 1-м гвардейским кавалерийским корпусом разгромить войска 2-й танковой армии противника и к исходу 10 декабря овладеть районом Новомосковск, Узловая, Епифань.

Усиленный 1-й гвардейский кавалерийский корпус (группа генерала Белова) в составе 1-й и 2-й кавалерийских, 173-й стрелковой, 112-й танковой дивизий и 9-й танковой бригады (ширина полосы наступления до 20 км) должен был продолжать развивать успех в направлении Новомосковск, Узловая, взаимодействуя с войсками 10-й и 50-й армий в разгроме противника и в овладении районом Новомосковск, Узловая.

50-я армия (частью сил) должна была, начиная с 8 декабря, нанести удары в южном (на Щекино) и юго-восточном (на Новомосковск) направлениях, чем содействовать разгрому вражеских войск в районе Тулы. [184]

Главный удар войск левого крыла Западного фронта (в общем направлении на Михайлов, Новомосковск) был направлен против основных сил 2-й танковой армии противника. Нанесение главного удара на Новомосковск позволяло объединить усилия всех войск левого крыла фронта, что увеличивало силу удара для более полного разгрома главной группировки генерала Гудериана, рвавшейся с юга к Москве, и одновременно устраняло опасность для Тульского промышленного района. Разгром противника под Тулой должен был содействовать также успешному проведению войсками правого крыла Юго-Западного фронта наступления на елецком направлении.

Армии центра Западного фронта (5, 33, 43, 49-я) получили задачи — переходом в наступление 4–5 декабря (с ограниченными целями) прочно сковать противника на остальном фронте и лишить его возможности переброски оттуда войск для усиления решающих направлений.

Военно-воздушные силы Западного фронта получили задачи: уничтожать живую силу и технику противника, воспрещать подход неприятельских резервов к линии фронта, нарушать связь противника, разрушать железнодорожные узлы и мосты на основных направлениях, не допускать подхода резервов противника к полю боя и подвоза боеприпасов, обеспечить прикрытие наступающих войск с воздуха.

Изложенный выше план контрнаступления войск Западного фронта был утвержден Ставкой Верховного Главнокомандования.

К контрнаступлению одновременно привлекалась и часть сил Калининского фронта.

Необходимость привлечения войск Калининского фронта к контрнаступлению была убедительно выражена заместителем начальника Генерального штаба генерал-лейтенантом А. М. Василевским в переговорах с командующим фронтом генерал-полковником И. С. Коневым 1 декабря 1941 г. «Сорвать наступление немцев на Москву, — говорил генерал Василевский, — и тем самым не только спасти Москву, но и положить начало серьезному разгрому противника можно лишь активными действиями с решительной целью. Если мы этого не сделаем в ближайшие дни, то будет поздно. Калининский фронт занимает исключительно выгодное оперативное положение... Вы обязаны собрать буквально все для того, чтобы ударить по врагу...» В этот же день Ставка Верховного Главнокомандования приказала Калининскому фронту (схема 13): «Сосредоточив в течение ближайших 2–3 дней ударную группировку в составе не менее 5–6 стрелковых дивизий, нанести удар с фронта (иск.) Калинин, (иск.) Судимирка в направлении Микулино Городище и Тургиново. Задача: выходом на тылы клинской группировки противника содействовать уничтожению последней войсками Западного фронта». Командованию фронта рекомендовалось в состав ударной группировки включить наиболее боеспособные дивизии, большую [185] часть средств усиления, всю реактивную артиллерию и танки. Одновременно Калининский фронт получил в качестве усиления правофланговую дивизию 30-й армии Западного фронта, одну стрелковую дивизию из войск Северо-Западного фронта и два танковых батальона из Резерва Ставки.

В указаниях Ставки Верховного Главнокомандования Калининскому фронту были определены группировка сил и средств, направление удара, а также основная цель наступления и сроки перегруппировки войск.

Командование Калининского фронта приняло следующее решение:

«Войска фронта, продолжая активно обороняться на селижаровском и торжокском направлениях, 4.12.41 г.{156} левым крылом переходят в наступление в направлении Стар. Погост, Микулино Городище с целью выйти на тылы клинской группировки противника и во взаимодействии с войсками правого крыла Западного фронта уничтожить ее»{157}.

Оперативное построение войск фронта было одноэшелонное. Во фронтовой резерв выделялись одна кавалерийская дивизия, отдельная мотострелковая бригада и два танковых батальона.

Армиям были поставлены следующие задачи.

31-я армия (5, 119, 250, 256, 262-я стрелковые дивизии) находилась на главном направлении фронта и должна была наступать в полосе Калинин, (иск.) Судимирка (фронт до 30 км). Она наносила главный удар своим центром в направлении Стар. Погост. Ближайшей задачей являлось — разгромить противостоящего противника и к исходу первого дня наступления выйти на рубеж Неготино, Стар. Погост, Козлово. В дальнейшем, продолжая энергичное наступление, к исходу четвертого дня наступления овладеть рубежом р. Шоша, имея целью выход на тылы клинской группировки противника и содействие войскам Западного фронта в окружении и уничтожении ее{158}.

Для обеспечения переправы через Волгу армии было приказано в ночь накануне дня наступления передовыми частями овладеть рубежом Перемерки, Горохове{159}.

29-й армии (183, 174, 246, 252 и 243-я стрелковая дивизии) было приказано упорно оборонять торжокское и медненское направления, а силами 246, 252 и 243-й дивизий во взаимодействии с 31-й армией наступать в направлении Даниловское, овладеть Калинином и в дальнейшем продолжать наступление в направлении Тураево{160}.

22-й армии (249, 179, 186, 178 и 220-я стрелковые дивизии) надлежало оборонять рубеж оз. Селигер, р. Бол. Коша, р. Нашига, не [186] допуская прорыва противника в направлениях Кувшиново, Торжок{161}.

Авиация фронта должна была прикрыть сосредоточение и группировку 31-й армии в районе Кушалино, северная окраина Калинина, Судимирка, а с переходом в наступление (ударами по боевым порядкам врага на направлении главного удара) содействовать наземным войскам в уничтожении живой силы, артиллерии и резервов противника{162}. Перед авиацией была поставлена также задача препятствовать контратакам противника с направлений Калинин, Редкино и не допустить подхода его резервов из района Старицы.

Резерв фронта предполагалось использовать для развития успеха в направлении Пушкино{163}.

Решение командования Калининского фронта обеспечивало создание превосходства в силах и средствах над противником на избранном направлении главного удара. При общей ширине полосы 31-й армии в 30 км для прорыва на участке в 6 км были сосредоточены 3 из 5 стрелковых дивизий и 60% артиллерии усиления, что позволило иметь здесь количественное превосходство над противником по пехоте и артиллерии примерно в 3–4 раза. Однако в целом артиллерийская плотность была невысокой: на 6 км фронта прорыва имелось всего 280 орудий и минометов, что в среднем давало 45 стволов на 1 км атакуемого фронта.

Войска правого крыла Юго-Западного фронта хотя и находились на значительном удалении от войск левого крыла Западного фронта, но также привлекались к активному содействию последнему и готовили контрнаступление на елецком направлении (схема 14). В боевом распоряжении штаба фронта от 4 декабря{164} войскам его правого крыла была поставлена следующая задача: «С целью восстановления положения на правом крыле Юго-Западного фронта, создания угрозы выхода на тылы подвижной группы Гудериана и содействия ее разгрому силами Западного фронта на подступах к Москве, правому крылу Юго-Западного фронта с утра 6.12 перейти в наступление, имея ближайшей задачей уничтожение ливенско-елецкой группировки противника». При этом замысел операции был построен на внезапном ударе превосходящими силами подвижной группы{165} с фронта Тербуны, Васильевка во фланг и тыл глубоко продвинувшейся на восток елецкой группировке врага. Одновременно группой войск 13-й армии нанести удар в обход г. Елец с севера{166}.

Главный удар должна была наносить оперативная группа фронтового подчинения под командованием заместителя командующего [187] фронтом генерал-лейтенанта Костенко с рубежа Борки, Замарайка в общем направлении на Ливны{167}. Однако к моменту перехода в наступление обстановка несколько изменилась. Генерал-лейтенант Костенко настаивал перед командующим фронтом на перенесении главного удара с северо-западного направления на северное, мотивируя это тем, что основные силы противника находятся в районе Ельца, а поэтому удар на Ливиы будет слишком глубок и не достигнет цели. С разрешения командования фронта главный удар группы был нацелен в направлении Навесное, Никитское с прикрытием левого фланга со стороны Ливны{168}.

Войска оперативной группы, наступая на север на глубину более 100 км, должны были в высоких темпах пройти по ближайшим тылам 2-й полевой армии противника, парализовать управление и тылы елецкой группировки, раздробить ее и уничтожить по частям. Наступающим частям предстояло в первую очередь разгромить немецко-фашистские войска, действовавшие по обе стороны р. Ольма (фронт наступления 28 км), выйти в район Никитское, затем силами 5-го кавалерийского корпуса стремительно выдвинуться в район Мягкой на тылы елецкой группировки.

Второй удар наносила 13-я армия из района Маслово, Рогатово. Ее войска кроме задачи по сковыванию противника должны были силами 55-й кавалерийской дивизии, 150-й танковой бригады и 57-й бригады НКВД нанести удар в обход Ельца с северо-запада и во взаимодействии с группой генерала Костенко окружить и уничтожить елецко-ливенскую группировку врага.

На войска 3-й и правого фланга 40-й армий возлагалась задача — прочно удерживать занимаемые рубежи, активными действиями сковать перед собой силы противника и обеспечить наступление войск фронта на елецком направлении.

Начало наступления было намечено на 6 декабря. Однако в связи с задержкой сосредоточения 129-й танковой бригады и частичным запозданием выхода частей 5-го кавалерийского корпуса в исходное положение, которое пришлось занимать с боем, срок наступления ударной группировки фронта был перенесен на утро 7 декабря.

Анализ описанных выше планов Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов дает возможность четко определить общий стратегический замысел на предстоящее контрнаступление на центральном (московском) стратегическом направлении.

Главный (притом внезапный для врага) удар должен был нанести оборонявший подступы к Москве Западный фронт, наиболее сильный по своему составу. Перед ним целиком находилась основная немецко-фашистская группировка, создавшая своими тремя танковыми и одной полевой армиями непосредственную угрозу столице с севера, запада и юга. [188]

Этот главный удар намечалось активно поддержать и надежно обеспечить с флангов ударами войск левого крыла Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов, которые, кроме того, не должны были допустить переброски со своих направлений сил противника под Москву в момент назревшего там кризиса.

Оценивая этот замысел, следует признать его вполне отвечавшим сложившейся обстановке и искусно подготовленным советским командованием, несмотря на весьма сложные условия, вызванные очень трудной общей обстановкой на советско-германском фронте и количественным и техническим превосходством противника.

Нанесение главного удара Западным фронтом диктовалось также несомненной необходимостью немедленного устранения огромной опасности Москве, потеря которой явилась бы сильнейшим моральным ударом для советского народа и имела бы грозные стратегические и экономические последствия ввиду исключительной важности для обороны страны Московского железнодорожного и шоссейного узлов, а также Московского промышленного района. Утрата Москвы грозила тяжелейшим по последствиям разрывом всего нашего стратегического фронта на самом его главном, центральном участке, потерей основных стратегических рокад, нарушением взаимодействия на всем советско-германском фронте и потерей важнейших промышленных предприятий. И советское и вражеское командование отчетливо сознавало все это.

Конкретной обстановкой на фронте обусловливалась настоятельная необходимость перехода в контрнаступление без всякой паузы в той группировке войск, которая сложилась в конце оборонительных сражений в Подмосковье. Малейшее замедление в этом отношении позволило бы противнику перегруппироваться для упорной обороны, вывести часть сил в резерв, стабилизировать фронт в непосредственной близости от столицы и тем самым создать для нее постоянную угрозу нового «генерального» наступления в очень выгодном начертании фронта, «подковой» охватившего Москву с трех сторон. Внезапно атаковать, разбить и отбросить от Москвы обе танковые ударные вражеские группировки необходимо было немедленно, использовав для этого преимущества ноябрьского оборонительного сражения на ближних подступах к столице, несмотря на сохранявшееся общее недостаточно выгодное для нас соотношение сил. Обстановка повелительно этого требовала, и это отчетливо осознавалось советским командованием.

Что же касается планов немецко-фашистского командования, то они определялись для него прежде всего конкретно сложившейся обстановкой, когда главная цель — окружить и захватить Москву — не была достигнута, наступавшие войска понесли невиданные до того огромные потери, а удары танковых армий (групп) захлебнулись, не сомкнув «клещей». Притом все резервы были израсходованы, а фронт советских войск под Москвой [189] прорвать не удалось, и он продолжал стойко держаться как единое оперативное целое.

Привлечь под Москву войска из групп армий «Север» и «Юг» также было нельзя, так как они были скованы ведущимися там боевыми действиями, и в первую очередь ударами советских войск под Тихвином и Ростовом-на-Дону.

Поэтому к концу ноября — началу декабря генеральный штаб сухопутных войск немецко-фашистской армии (ОКХ) начал сомневаться в возможности достижения поставленных перед группой армий «Центр» задач. Так, из переговоров командующего группой армий «Центр» фельдмаршала фон Бока с начальником генерального штаба сухопутных войск генералом Гальдером 29 ноября видно, что командование группы армий считало, что если происходящее сейчас наступление на Москву с севера не будет иметь успеха, то «Москва станет новым Верденом», т. е. сражение превратится в «ожесточенную фронтальную бойню»{169}. Далее в дневнике Гальдера записано, что «возможные перспективы операций группы армий «Центр» еще не так отчетливы. Однако уже теперь можно сказать, что самое большее, чего можно будет достигнуть, — это подойти северным флангом группы армий к Москве и занять 2-й танковой армией излучину р. Ока севе ре-западнее Тулы с целью использования этого района в качестве района расквартирования войск на зиму»{170}.

В результате последовавших контрударов советских войск севернее и южнее. Москвы противник все более чувствовал ослабление своих войск, предназначенных для захвата столицы, хотя полностью еще и не отказался от своих планов. 1 декабря командование группы армий «Центр» силами 4-й полевой армии предприняло наступление севернее Наро-Фоминска в направлении Кубинка, Голицыно. В то же время, 2 декабря, желая подбодрить свои войска и поддержать их наступательный дух, оно разъяснило, что «оборона противника находится на грани своего кризиса и что необходимо напрячь все силы, чтобы использовать эту слабость противника»{171}.

3 декабря 1941 г. командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок доложил генеральному штабу сухопутных войск о том, что он не оставляет надежды на небольшое дальнейшее продвижение вперед. Однако, отмечал он, уже «близится час, когда силы войск иссякнут»{172}. 4 декабря в переговорах с начальником штаба группы армий «Центр» генералом фон Грейфенбергом генерал Гальдер указал, что если командующий группой армий в ходе наступления северо-западнее Москвы не видит никаких шансов нанести значительные потери советским войскам, то ему предоставляется [190] право прекратить наступательные действия{173}. Начальник штаба группы армий ответил, что «на фронте 4-й армии наступление уже приостановлено»{174}, но наступление 3-й и 4-й танковых групп будет продолжено 6 декабря и нет никаких оснований прекращать наступательные действия на фронте танковой армии Гудериана{175}.

Из этих переговоров видно, что гитлеровское командование еще не полностью рассталось с мыслью о продолжении наступления, но сомнения в возможности этого у него все более и более возрастали.

5 декабря командующий группой армий «Центр» сообщил высшему командованию, что его «силы иссякли», что 4-я танковая группа не сможет, как было намечено, наступать 6 декабря и он приходит к выводу о необходимости отменить наступление 3-й танковой группы и согласиться с возможностью отхода из-под Тулы 2-й танковой армии Гудериана{176}.

Таким образом, еще до начала контрнаступления советских войск в результате контрударов наших войск севернее Москвы и в районах Тулы и Каширы противник вынужден был заранее подумать о возможном отводе своих войск из-под Москвы. При этом предусматривались и возможные рубежи отвода. Командующим 4-й армией, 3-й и 4-й танковыми группами 5 декабря указывался общий ориентировочный рубеж отхода Нарские Пруды, р. Москва, Истринское водохранилище, Сенежское озеро, восточнее Клина. В этот же день Гудериан вынужден был начать частичный отвод своих войск от Тулы.

Все это свидетельствует о том, что план противника по захвату Москвы на своем завершающем этапе провалился, а вражеские войска, непосредственно наступавшие на Москву, были вконец измотаны, понесли огромные потери и оказались не в состоянии продолжать выполнение поставленных перед ними задач.

Таким образом, общий замысел противника сводился к тому, чтобы в связи с неблагоприятной обстановкой частично отвести свои войска к западу, прочно закрепиться под Москвой и выждать более благоприятных условий для новой попытки ее захвата.

Мероприятия Коммунистической партии, Советского правительства и советского командования по организации контрнаступления под Москвой

В крайне тяжелой обстановке, которая создалась к декабрю 1941 г. в стране и на фронте, работа Коммунистической партии Советского Союза, как основной руководящей и направляющей силы, обеспечивавшей создание перелома в ходе вооруженной борьбы, была поистине титанической. Работа партийных, советских, профсоюзных и комсомольских организаций по мобилизации всех сил и возможностей государства на помощь действующей [191] армии приобретала огромное значение. Необходимо было создать еще более высокий подъем патриотизма у советских людей, еще больше сплотить советский народ вокруг партии и укрепить решимость бороться с врагом до победного конца.

Коммунистическая партия развернула всестороннюю организаторскую и политическую работу в глубоком тылу и на фронте по мобилизации всех сил советского народа на разгром врага.

Партийные организации стали штабами по претворению в жизнь лозунга «Все для фронта!». В прифронтовых городах и районах к декабрю 1941 г. были созданы многочисленные истребительные рабочие и коммунистические отряды, подразделения, части и даже соединения; действовали отряды противовоздушной обороны, продолжали формироваться и отправляться на фронт части и соединения народного ополчения.

Особое, неослабное внимание партия уделяла дальнейшему укреплению Вооруженных Сил, повышению морально-политических качеств и боеспособности советских воинов. Неустанно борясь за укрепление воинской дисциплины, точное и беспрекословное выполнение боевых приказов, убедительно разъсняя сильные и слабые стороны противника, организуя изучение боевого опыта, командиры и комиссары, политические органы всех степеней, войсковые партийные и комсомольские организации обеспечили дальнейшее [192] повышение организованности, дисциплины, боевой выучки и стойкости войск.

Первые успешные наступательные операции Красной Армии под Ростовом-на-Дону и Тихвином укрепили моральный дух войск, оказывавших сопротивление врагу на западном (московском) направлении, и их уверенность в конечной победе над гитлеровцами под Москвой. Войска были полны решимости бороться до полного разгрома агрессора.

Партия и правительство планомерно руководили дальнейшим развитием военной промышленности страны. В промышленности широко развернулось массовое движение '«за повышение норм выработки, за увеличение выпуска военной продукции. Быстро и правильно был решен вопрос подготовки кадров для промышленности взамен ушедших на фронт. Количество женщин, занятых в промышленности, резко возросло.

При восполнении потерь в технике и пополнении войск боеприпасами (мобилизационные запасы которых были исчерпаны, а промышленность давала армии только 50–60% планового задания) Центральный Комитет ВКП(б) и Государственный Комитет обороны особое внимание обращали на правильность и своевременность распределения военной продукции. Она направлялась в первую очередь в войска, действовавшие на важнейших участках фронта. Еще ограниченное в то время поступление вооружения, техники и боеприпасов из восточных районов страны заставляло ЦК партии и ГКО принимать энергичные и экстренные меры для производства военной продукции в прифронтовых городах, особенно в самой Москве. Учитывая загруженность железнодорожного транспорта, занятого перевозкой войск, ЦК партии поставил перед партийными, советскими и хозяйственными организациями Москвы и Московской области задачу обеспечить войска Западного фронта продовольствием и в короткий срок вооружением и боеприпасами. По призыву партии московские коммунисты возглавили борьбу за оказание этой помощи фронту. В декабре 1941 г., несмотря на трудности, связанные с оккупацией врагом некоторых районов, труженики Подмосковья сумели заготовить 11500 тыс. т зерна, 58 тыс. т картофеля, 7 100 тыс. т. овощей{177}. К концу 1941 г. в Москве не было ни одного завода, ни одной артели местной промышленности и промкооперации, которые не выполняли бы заказы фронта. Более 50 предприятий переключилось на производство боеприпасов{178}.

К декабрю в столице было собрано, отремонтировано и отправлено на фронт 263 орудия, 1700 пулеметов, 15 тыс. винтовок старых образцов; на 17 ремонтных предприятиях столицы было восстановлено, а затем передано Западному фронту и Московской [193] зоне обороны 2 тыс. грузовых автомашин{179}. Кроме того, на московских заводах капитально ремонтировались танки, самолеты, моторы и предметы вооружения. Москва превратилась в мощную базу материально-технического обеспечения Западного фронта.

По указанию ЦК партии и другие города активно помогали фронту. Трудящиеся Тулы, непосредственно участвуя в боях за родной город, изготовляли минометы, ремонтировали оружие, танки, автомашины, построили бронепоезд. Жители Москвы и Тулы собирали для фронта теплое обмундирование, лыжи. Только москвичи собрали и отправили на фронт 100 тыс. пар лыж. Не оставлено было без внимания и медицинское обслуживание фронта: Москва развернула 57 госпиталей.

Особое внимание уделялось созданию резервов. Правильно оценивая ход вооруженной борьбы, советское командование не только частично восполнило потери, но и увеличило количество находившихся на всем фронте стрелковых дивизий с 213 в октябре до 219 к 1 декабря 1941 г. А ведь нужно учесть, что боеспособность [194] многих соединений, понесших большие потери, как правило, приходилось восстанавливать в ходе напряженных боев.

Кроме включенных дополнительно в состав Западного фронта 1-й ударной и 20-й армий, которые частью сил уже были введены в сражение, в Резерве Ставки Верховного Главнокомандования формировалось еще девять армий (10-я, включенная в состав Западного фронта с 1 декабря, 26, 28, 39, 57, 58, 59, 60 и 61-я армии). В общей сложности в составе этих армий было 59 стрелковых и 17 кавалерийских дивизий. Армии развертывались на рубеже Вытегра, Кострома, Горький, Саратов, Сталинград, Астрахань. Однако все они еще находились в процессе формирования, испытывали значительные затруднения с вооружением, укомплектованием командным составом. И конечно, требовалось время для их сколачивания и боевой подготовки.

Поскольку западное (московское) направление являлось решающим, то сюда и направлялись в первую очередь (хотя еще и не вполне готовые) стратегические резервы, маршевые пополнения, боевая техника, боеприпасы, зимнее обмундирование и продовольствие. Здесь, кроме переданных Западному фронту 1-й ударной, 10-й и 20-й армий сосредоточивались и доформировывались войска 26-й и 61-й армий, оставшиеся в Резерве Ставки ВГК. Эти армии, выдвигаясь уступами к флангам Западного фронта и за стыком его с Юго-Западным фронтом, предназначались для укрепления стратегического фронта и создания большей глубины на важнейших направлениях. В конце ноября — начале декабря 1941 г. для усиления армий Западного фронта, как указывалось выше, было переброшено несколько дивизий из Резерва Ставки; получил усиление также и Калининский фронт.

Формировавшаяся 24-я армия и прибывавшие части 60-й армии были включены в состав Московской зоны обороны. Вновь формируемые войска, кроме некоторых частей специального назначения, для обороны на подступах к Москве не привлекались и являлись Резервом Ставки Верховного Главнокомандования{180}.

На западном стратегическом направлении к началу декабря находилось (в составе трех фронтов) в общей сложности до 41% соединений сухопутных войск, до 32% орудий и минометов и до 40% танков от общего состава действующей армии. Большинство резервных соединений далеко еще не находилось в степени полной готовности, имело много недочетов организационного порядка, а также в отношении боевой подготовки, укомплектования вооружением, техникой и транспортными средствами. К тому же боевого опыта у личного состава этих соединений, как правило, не было. Однако обстановка на фронте складывалась таким образом, что откладывать контрнаступление никак было нельзя. [195]

Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Советское правительство и командование проделали огромную организаторскую работу, чтобы усилить важнейшее западное (московское) стратегическое направление, на котором начиная с 30 сентября — 2 октября 1941 г. последовательно нарастал и резко обострялся кризис обстановки, достигший к началу декабря на ближних подступах к Москве своего апогея. И все же к началу контрнаступления коренным образом изменить соотношение сил на этом направлении в пользу советских войск не удалось. По всем основным показателям, кроме самолетов, преимущество было еще на стороне противника.

Подготовка контрнаступления в войсках являлась весьма трудной и сложной задачей. Она осложнялась, во-первых, крайней ограниченностью времени, поскольку в этой обстановке оттягивать срок перехода в контрнаступление было невозможно. К тому же создавшаяся зачастую весьма тяжелая обстановка почти исключала возможность для командования фронтов и армий производить крупные перегруппировки войск и создавать сильные ударные группы на решающих направлениях. Непосредственная подготовка контрнаступления на Западном фронте началась с 30 ноября, когда командование фронта представило в Ставку Верховного Главнокомандования план (замысел) контрнаступления, и поэтому для подготовки войска практически имели от 2 до 6 суток. Во-вторых, сказывался общий недостаток сил и средств, привлекаемых для контрнаступления, особенно артиллерии и танков, при большом фактическом некомплекте личного состава частей и соединений. В-третьих, эта подготовка проходила в условиях непрерывных ожесточенных оборонительных боев, когда инициатива еще находилась в руках противника и он напрягал последние усилия, чтобы решить исход операции под Москвой в свою пользу. Следовательно, советскому командованию было чрезвычайно трудно накапливать резервы, необходимые материально-технические средства, особенно вооружение и боеприпасы, в которых ощущался большой недостаток. Положение на фронте требовало постоянного пополнения ожесточенно сражающихся войск свежими силами и запасами. В-четвертых, вновь вводимые в сражение войска из резервов еще не имели боевого опыта.

Ряд несомненных признаков указывал на то, что противник выдыхался и его наступление захлебывалось: его ударные группировки потеряли темпы, понесли огромные потери, весьма растянулись и, образовав глубокие выступы на флангах Западного фронта, оказались охваченными с трех сторон нашими войсками; попытка оказать им помощь ударом из района Наро-Фоминска в направлении Кубинка, Голицыно 1–4 декабря провалилась; главные силы 2-й танковой армии накрепко застряли у Тулы. В результате контрударов наших войск у Калинина, Дмитрова, Лобни, Красной Поляны, Кубинки, Лаптево и Каширы наступление немецких войск было остановлено. В ряде мест противник с [196] большими потерями был отброшен назад. Улучшилось положение в воздухе в нашу пользу.

Таким образом, обстановка не допускала никакой паузы, особенно если принять во внимание общее соотношение сил. Необходимо было немедленно реализовать успех несомненно выигранной в стратегическом и оперативном масштабах оборонительной операции под Москвой переходом в контрнаступление теми силами, какие к этому моменту имелись под рукой, и фактически почти в той же группировке войск, которая создалась в ходе оборонительного сражения. Каждый день промедления давал бы противнику передышку, возможность перестроиться для обороны и удержаться в непосредственной близости от Москвы, к чему он всемерно и стремился (это подтверждается многочисленными его документами), осознав в начале декабря факт провала своего наступления на столицу нашей Родины. «...Упрямая натура Гитлера была, наконец, сломлена, и 6 декабря был дан приказ прекратить наступление.. Войска должны были удерживать захваченные позиции. Наступление на Москву провалилось, цель «победить Советский Союз путем быстротечной военной операции» не удалась»{181} — так характеризует конец немецко-фашистского наступления на Москву западногерманский военный историк бывший гитлеровский генерал К. Типпельскирх.

Таким образом, советское командование абсолютно правильно оценило обстановку и своевременно приняло решение на немедленный переход в контрнаступление без паузы, несмотря на усталость и крупные потери сражавшихся войск, неполную готовность резервов, материально-технические недостатки и не вполне выгодное общее соотношение сил.

Несмотря на столь сложные условия, советскому командованию всех степеней предстояло в ограниченные сроки решить ряд неотложных и трудных задач. Необходимо было завершить сосредоточение и развертывание резервов на избранных направлениях главных ударов, обеспечить их в материально-техническом отношении, организовать и выполнить переход в наступление больших масс войск, длительное время находившихся в напряженной обороне. Надо было при этом хорошо организовать взаимодействие всех своих сил. При этом следует еще раз особо подчеркнуть, что стратегические резервы, поступившие на усиление войск западного направления, были сформированы в большинстве в ноябре 1941 г. и сроки для их боевой подготовки были весьма короткими. Они, как правило, вводились в сражение недостаточно сколоченными как войсковые организмы, зачастую без необходимых средств усиления, а иногда и без тыловых частей.

Достаточно указать, что в составе прибывшей в 30-ю армию Западного фронта 365-й стрелковой дивизии 82 — и 120-мм минометов недоставало 30, автомашин — 134; в 371-й стрелковой дивизии [197] полностью отсутствовали средства связи, дивизия была недовооружена артиллерией и минометами; в 379-й стрелковой дивизии, прибывшей также из резерва в эту армию, наряду с отсутствием 300 ППШ, пулеметов М-102, 120-мм минометов, 76-мм пушек ПА-8 и другого вооружения не хватало 100 автомашин ЗИС-5 и 11 специальных машин. В 82-й кавалерийской дивизии этой же 30-й армии на 3735 лошадей недоставало 6952 подковы и 698 седел. В других резервных соединениях наблюдалась аналогичная картина. Все это весьма существенно сказывалось на их боеспособности.

Еще более серьезную озабоченность командования и штаба Западного фронта вызывала далеко не полная укомплектованность и сколоченность соединений 10-й армии, вошедшей с 1 декабря в состав фронта. В армии в значительных размерах недоставало вооружения, имущества связи, инженерного имущества, конской амуниции, автотранспорта и другого необходимого для боевых действий имущества{182}.

Недостаток сил, средств и времени также не обеспечивал полностью проведения всех желаемых мероприятий в отношении подготовки родов войск к контрнаступлению. Мощные артиллерийские группировки для обеспечения наступления в армиях почти не могли быть созданы. В целом малочисленная фронтовая и армейская артиллерия на направлениях главных ударов должна была (в основном) передаваться для усиления дивизий, имевших значительный некомплект своей штатной войсковой артиллерии, понесшей потери в период обороны. В связи с этим плотность орудий и минометов была невысокой: в лучших (притом весьма редких) случаях не более 40–45 орудий на 1 км атакуемого фронта на направлениях главных ударов. Укомплектованность стрелковых дивизий войсковой артиллерией к декабрю 1941 г. на Калининском фронте была весьма невысокая: всего лишь 66% к штату. Особенно мало артиллерии имели войска правого крыла Юго-Западного фронта (всего 385 орудий и минометов). Артиллерийская плотность даже на направлениях главных ударов армий в среднем составляла только 6 орудий и минометов на 1 км фронта.

Артиллерия Резерва Верховного Главнокомандования к этому времени ввиду не восполненных еще потерь лета и осени 1941 г. имела тогда незначительный удельный вес. Она хотя и усиливала фронты, но еще далеко не обеспечивала всех их потребностей. Показателен такой факт. 46 артиллерийских полков Резерва Верховного Главнокомандования, входивших в Западный фронт и насчитывавших 612 орудий, составляли всего лишь около 12% общего состава артиллерии фронта. Они не могли существенно [198] повысить плотность артиллерии даже на направлениях фронтовых главных ударов. Кроме того, маневр артиллерии во фронтах и армиях в период подготовки контрнаступления весьма затруднялся острым недостатком средств тяги. Достаточно указать, что артиллерийские полки Западного фронта вследствие больших потерь к декабрю 1941 г. имели в среднем от ½ до ? механических средств тяги от положенных по штату. Артиллерия, имевшая конную тягу, в связи с большими потерями в конском составе, как правило, имела не более 4 лошадей на артиллерийскую запряжку и очень мало верховых лошадей для командного состава.

Слабая обеспеченность артиллерии средствами тяги оказывала весьма отрицательное влияние и на ее маневренность, особенно когда выпал глубокий снег.

При подготовке артиллерии к контрнаступлению большие затруднения были также с обеспечением ее боеприпасами из-за их общего недостатка и значительных транспортных трудностей подвоза как из глубины, так и во фронтовом и армейском звеньях. Поступавшие боеприпасы приходилось, как правило, передавать только войскам, наступавшим на главных направлениях. Регулированием их подачи занимались непосредственно штабы фронтов.

Танки, использовавшиеся в контрнаступлении под Москвой, находились, как правило, в танковых бригадах и отдельных танковых батальонах, которые придавались стрелковым частям и соединениям.

Имевшиеся к началу декабря в составе Западного фронта три танковые и три мотострелковые дивизии вследствие больших потерь [199] в материальной части располагали незначительным количеством танков. 82-я мотострелковая дивизия, к примеру, имела только 18 средних и тяжелых и 10 легких танков, 1-я гвардейская мотострелковая дивизия — соответственно 15 и 17. 58-я танковая дивизия имела 1 средний и 30 легких танков, 108-я танковая дивизия — соответственно 3 и 12; 112-я танковая дивизия вовсе не имела тяжелых и средних танков (в ее составе было лишь 86 легких танков). При этом нужно иметь в виду, что большинство легких танков было устаревших конструкций (Т-26 и БТ-5) с малокалиберным вооружением и слабой броней.

Вместе с тем необходимо отметить, что, хотя танковые войска вследствие их малочисленности в основном использовались для непосредственной поддержки пехоты и только изредка для оперативных задач, все же они составляли броневую основу боевых порядков стрелковых частей, дававшую возможность командованию армий и дивизий рассчитывать на больший успех в наступлении.

Ответственные задачи при подготовке контрнаступления возлагались на инженерные войска, состоявшие из штатных подразделений и частей, входивших в состав дивизий и армий, а также из отдельных саперных и понтонных батальонов фронтового подчинения, часть из которых придавалась для усиления войск. В подчинении командования Западного фронта, в частности, было девять саперных и пять понтонных батальонов. Кроме того, фронту была подчинена 1-я саперная армия.

Однако стрелковые и кавалерийские соединения, поступающие на усиление фронтов из Резерва Ставки Верховного Главнокомандования, были весьма слабо укомплектованы инженерным имуществом и инженерными подразделениями. Так, например, из четырех стрелковых дивизий, поступивших на усиление 30-й армии Западного фронта, три (348, 379, 365-я) не имели вообще инженерного имущества. Не имели также инженерного имущества и некоторые дивизии 10-й армии, как, например, 57-я и 75-я кавалерийские, 324-я стрелковая и другие.

При подготовке контрнаступления в условиях суровой и многоснежной зимы задачами инженерных войск являлись: инженерная разведка, инженерная подготовка исходных районов для наступления, прокладка колонных путей, строительство и ремонт мостов дорог и обеспечение продвижения войск по ним, проделывание проходов в минных полях и других заграждениях, сопровождение атак пехоты и танков в ходе наступления, участие в штурме узлов сопротивления противника. Особенно трудоемкими были дорожные работы, которые вследствие большого недостатка средств механизации производились в основном вручную в условиях большого снежного покрова.

Значительное место в работе инженерных войск в период подготовки к наступлению отводилось прокладке колонных путей, от чего нередко зависел успех операций. Не менее трудной задачей инженерных войск была задача по оборудованию переправ [200] через реки, так как помимо оборудования самих переправ необходимо было подготовить подъемы и спуски к рекам, берега которых противником часто эскарпировались. Так, в 1-й ударной армии в период подготовки контрнаступления были оборудованы переправы через канал Москва — Волга для грузов в 10 т и построены два моста грузоподъемностью в 20 и 60 т.

При подготовке контрнаступления большое значение имела правильная организация управления войсками.

Командование фронта осуществляло руководство войсками фронта через штаб, который обычно делился на два эшелона. Первый эшелон состоял из оперативного, разведывательного, шифровального отделов штаба фронта, штабов ВВС и артиллерии, управления связи и начальников родов войск и служб{183}. Второй эшелон включал в себя весь остальной состав управления фронта и находился от передового эшелона примерно на 12–15 км. Специальные вспомогательные пункты управления во фронте организовывались только в случаях необходимости — при выездах командования на отдельные участки фронта. Штабы армий также подразделялись на два эшелона и обычно располагались от линии фронта в 10–15 км.

На правом крыле Юго-Западного фронта общее руководство всей операцией осуществляло командование фронта с оперативной группой, выделенной из отделов управления фронта{184}.

На основе приобретенного ранее опыта, а также ввиду ограниченности времени на подготовку контрнаступления и быстро менявшейся в ходе его обстановки командиры и штабы выработали полностью оправдавшую себя практику отдачи кратких оперативных приказов и распоряжений, быстрой передачи их войскам и четкого контроля исполнения. Широко применялась постановка войскам дополнительных частных боевых задач, передаваемых по телефону, телеграфу, радио и через специальных офицеров связи. Все передаваемые распоряжения, как правило, дублировались, сроки их расшифровки и вручения исполнителям тщательно контролировались.

Основным плановым документом во фронтах была карта-решешение. Так, например, командование Западного фронта имело такую карту-решение на контрнаступление и обоснованную объяснительную записку к ней. Руководствуясь этим планом, командование Западного фронта в целях сохранения тайны отдавало армиям раздельные директивы на наступление. Вначале директива была отдана войскам правого, а затем левого крыла. В этих документах были определены цель операции, ближайшие и дальнейшие задачи армий, направления главных ударов, состав и группировка войск. От составления громоздких плановых документов [201] «по стандартам» штаб фронта решительно отказался, что, конечно, было вполне правильным. Необходимые указания начальникам родов войск, специальных войск и служб командованием и штабом фронта отдавались непосредственно, без проведения всяких совещаний и заседаний. Выполнение отдельных распоряжений строго контролировалось. Такой же системы оперативной работы штаб фронта строго требовал от подчиненных армейских штабов. Связь во фронте и армиях организовывалась по ранее существовавшим правилам: сверху вниз, справа налево, от родов войск к пехоте, по осям и по направлениям. Большое внимание было уделено организации обходных линий связи на случай перерывов прямой связи. Для этой цели широко использовались местные телефонно-телеграфные линии.

К началу контрнаступления в боевом составе Западного фронта было десять общевойсковых армий, группа генерала Белова, подчинявшаяся непосредственно командованию фронта, и в резерве — одна стрелковая дивизия. Необходимо было во фронте организовать 11–12 направлений связи; в армиях в связи с отсутствием в то время корпусной организации войск нужно было иметь также 8–12–14 направлений. Так, в 1-й ударной и 10-й армиях нужно было организовать связь по 11 направлениям, в 20-й армии — по 13, в 16-й армии — по 12, в 49-й армии — по 14, в 5, 33 и 43-й — по 8–9 направлениям. Все это весьма осложняло организацию и поддержание непрерывности связи. К тому же обеспеченность главными видами связи на 1 декабря во фронте была весьма низкой. Так, войска Западного фронта были обеспечены радиостанциями 5-АК, РБ п/а на 44%, радиостанциями РБ, 6-ПК, РСБ и РРУ — на 51%, телеграфными аппаратами системы «Бодо» — на 85%, телефонными аппаратами — на 47%, кабелем телефонным — на 36%{185}.

Для организации связи широко использовались постоянные провода НКС и НКПС. Там, где их не было, фронтовая ось связи строилась от фронта к армии. Сложность организации связи в этом случае заключалась в том, что противник уничтожил и разрушил от 50 до 70%, а в некоторых случаях до 80% постоянных линий связи. Восстановление их затруднялось снежными заносами, морозами и недостатком частей связи.

В полосе Западного фронта было запланировано строительство опорных линий связи во фронте по направлениям: Москва, Ново-Петровское, Волоколамск, Шаховская, Ржев; Москва, Кубинка, Можайск, Гжатск, Вязьма; Москва, Подольск, Малоярославец, Юхнов, Спас-Деменск. Опорные линии имели емкость от 8 до 15–20 проводов. Помимо основных линий связи было намечено строительство и восстановление линий связи по 2–3 направлениям для каждой армии{186}. [202]

В звене армия — дивизия связь была, как правило, только телефонная и через посредство офицеров связи.

Радиосвязь в звене Ставка — фронт и соседними фронтами обеспечивалась радиостанцией 11-АК и двумя дополнительными приемниками. Радиосвязь фронта с армиями была организована по отдельным направлениям.

Наряду с радио — и телефонной связью широко применялись подвижные средства, которые использовались между вспомогательными и основными пунктами управления в армиях и промежуточными постами летучей почты. Связь с войсками организовывалась подвижными средствами через офицеров связи.

Большое значение для организации устойчивой связи имела практика совмещения командных и наблюдательных пунктов общевойсковых командиров с командными и наблюдательными пунктами артиллерийских, танковых и авиационных командиров.

Итак, общая обстановка в стране и на советско-германском фронте к началу контрнаступления советских войск была тяжелой и очень сложной. Близость врага от Москвы, непосредственная угроза столице и в то же время еще неполная готовность советских войск к контрнаступлению — с одной стороны, а с другой — необходимость немедленного использования одержанного нами крупного успеха в оборонительном сражении под Москвой создали своеобразие обстановки. Несмотря на ряд серьезных трудностей, она настоятельно диктовала необходимость немедленного перехода советских войск к решительным наступательным действиям на главном, западном (московском) направлении и разрядке исключительно напряженного военно-политического положения, которое создалось в то время на всем советско-германском фронте. [203]