IV. Изгнание оккупантов

1. Перелом

Все нараставшее сопротивление Красной Армии, поддержанной всем советским народом, подтачивало силы военной машины фашистской Германии, в напряженных боях перемалывались ее дивизии и армии. С конца 1942 года начали ослабевать войска, сосредоточенные гитлеровским командованием под Ленинградом. Изменялось положение и на оккупированной территории Ленинградской области.

Гигантское сражение, развернувшееся под Сталинградом, разгром в нем крупнейшей вражеской группировки, а затем переход советских войск в наступление вынуждали гитлеровское командование направлять на юг все новые и новые силы, в том числе и с других направлений. Отзывались также многие части и соединения, находившиеся в группе армий «Север». «Мы жили в то время (осень 1942 года.-Ю. П.) ожиданием предстоящего наступления на Ленинград, — пишет в своих воспоминаниях командир испанской фашистской “Голубой дивизии" Эстебан Инфантес. — Уверенные в победе, мы с нетерпением ожидали начала предстоящей операции, но вдруг поступили первые сообщения о сражении под Сталинградом!.. Как только мы осознали поражение немцев... и увидели, что германские войска уходят с нашего участка фронта на юг, мы поняли, что ход войны изменился, и мы наступать не будем... Сперва ушли подразделения тяжелой артиллерии, затем пехотные дивизии, транспортные средства и др. С неизвестной задачей они направлялись на Южный фронт. На нашем участке фронта оставались только дивизии, предназначенные для обороны. Они получили приказ окопаться и всеми средствами укреплять [278] оборону»{553}. В течение октября — ноября 1942 года из состава 18-й армии убыло 9 дивизий и многие части усиления. Убрался из-под Ленинграда вместе со штабом 11-й армии и Манштейн{554}. Переброска вражеских войск главным образом на юг продолжалась и в последующем{555}. Особенно она усилилась после поражения гитлеровцев в летних боях 1943 года под Курском и развернувшегося в результате этого мощного наступления Красной Армии.

Вместе с тем дивизии, остававшиеся в группе армии «Север», все более обескровливались в боях. Только в январе 1943 года, в период наступления войск Ленинградского и Волховского фронтов по прорыву вражеской блокады Ленинграда, были разгромлены 5 пехотных дивизий 18-й армии и столько же дивизий, в том числе 207-я охранная дивизия, понесли значительные потери. Много вражеских сил уничтожили войска Северо-Западного фронта под Демянском. «Демянск — это маленький Верден, где перемалываются наши дивизии», — говорили гитлеровские солдаты и офицеры, попавшие здесь в плен. Только убитыми в районе Демянска 16-я армия потеряла 90 тысяч человек{556}.

С ослаблением немецко-фашистских войск на фронте редели их ряды в тылу группы армий «Север». Чтобы пополнить свои войска на фронте, оккупанты проводили в Ленинградской области, как и на всей оккупированной территории, тотальную мобилизацию в тыловых и в обслуживающих частях и подразделениях, гарнизонах и комендатурах. Количество гарнизонов и их численность непрерывно уменьшались. Наряду с этим их личный состав заменялся солдатами и офицерами старших возрастов, ограниченно годными к строевой службе. Подобное «прочесывание» в тылу проводилось во все нараставших размерах.

Все это не могло не ослабить охрану оккупированной территории. Военный контроль в тылу группы армий «Север» непрерывно падал. Оголялись его многие участки, [277] которые совсем недавно гитлеровское командование ревностно обороняло{557}.

Советский народ все решительнее поднимался на активную борьбу против фашистских захватчиков. Ширился размах партизанской войны. В нее включались новые и новые слои населения. Партизанское движение принимало все более массовый характер.

Партийное руководство партизанским движением являлось важнейшим залогом его роста и успеха.

Огромную роль в активизации и расширении партизанской борьбы на оккупированной врагом территории играли подпольные организации и группы в городах и в других населенных пунктах. Характеризуя деятельность подполья, Ленинградский обком в апреле 1943 года отмечал: «Разрушение тыла противника, его коммуникаций, истребление живой силы и техники гитлеровской армии, создание резервов для организации новых и пополнения [278] действующих партизанских отрядов за счет местного населения, организация населения на активную экономическую борьбу с оккупантами, разоблачение лживой фашистской пропаганды — вот основные задачи, над которыми работают подпольные организации»{558}.

Непрерывно ширился массовый саботаж всех мероприятий оккупационных властей. Центрами массового саботажа являлись железнодорожные станции, депо, промышленные предприятия, мастерские, где, как правило, существовало сплоченное, активно действующее подполье. Несмотря на репрессии и угрозы расстрела, рабочие всячески препятствовали оккупантам использовать захваченные у советского народа богатства. Массовый саботаж часто перерастал в диверсии. В Псковском железнодорожном узле, через который шла основная масса воинских грузов для группы армий «Север», количество диверсий все возрастало. Бессильные подавить сопротивление железнодорожников, оккупанты заменили всех русских рабочих службы пути и службы движения (от стрелочников до машинистов) своими военными железнодорожниками. Вскоре к подобной мере гитлеровцы вынуждены были прибегнуть в Дновском, Батецком, Лужском и других железнодорожных узлах и на крупных станциях.

Успешно действовали подпольные организации на многих предприятиях, находившихся в распоряжении экономической инспекции группы армий «Север», особенно на сланцевых рудниках. Большим влиянием пользовалась подпольная организация, возглавляемая А. Е. Сойкиным (кличка Поликарп Поликарпович). «Члены подпольной организации Сойкина, работавшие на шахтах № 1 и 2,- отмечал Гдовский межрайонный подпольный центр, — систематически выводили из строя станки и агрегаты, чем срывали пуск шахт на сланцевых рудниках. Несмотря на все попытки немцев, шахты пущены не были»{559}.

Активизировала подрывные действия подпольная комсомольская организация в Острове. Весной 1943 года член этой организации О. Серебренников взорвал трансформаторную будку электростанции лесопильного завода. В результате оккупанты и все их предприятия в Острове в течение нескольких дней не получали электроэнергии. В конце июля «другой член той же организации И. Панфилов [279] по заданию организации устроил пожар на этом лесопильном заводе, который сгорел.

Массовое движение против оккупантов из городов, рабочих поселков, с железнодорожных станций перекинулось в сельские районы, особенно в западные, центральные и юго-западные районы области, ставшие позднее центрами восстания.

Население не выходит на работу по созданию оборонительных сооружений, срывает заготовку леса и торфа, прячет сельскохозяйственные продукты. Оккупационные власти пытаются силой оружия заставить крестьян выполнять их распоряжения. Все чаще возникают вооруженные стычки крестьян с так называемыми «хозяйственными командами» группы армий «Север», на подмогу которым нередко вызывались карательные подразделения. В свою очередь на помощь крестьянам приходили партизанские отряды.

Значительный размах принял саботаж в Гдовском районе. В реке Плюссе по указанию Гдовского межрайонного подпольного центра была потоплена подавляющая часть заготовленной древесины. Не выполняло указаний захватчиков, срывало заготовку леса, поставку хлеба и другой сельскохозяйственной продукции население других западных районов.

Летом в центральных районах области крестьяне почти повсеместно саботировали распоряжения оккупационных властей, прекратили сельскохозяйственные поставки. Отмечая рост народного сопротивления интервентам, Лужский межрайонный партийный центр{560} в своем отчете указывал: «Население Уторгошхжого, Плюсского и северной части Луженого районов, начиная с июля 1943 года, не выполняло немецких мероприятий как по заготовке сельхозпродуктов, так и по оборонным работам»{561}.

Все более решительное сопротивление оккупанты встречали в Лядском и Стругокрасненском районах. Летом 1943 года в Лядском районе в деревне Заруденъе был сожжен центральный сенопункт с прессовочными машинами и запасами сена. После диверсии доставка сена была временно приостановлена комендантом, а потом, несмотря на его грозные приказы о поставках, никто сена больше но повез. Были сожжены также многие заготовительные [280] молочные пункты и маслозаводы. Крестьяне саботировали хлебозаготовки. Гитлеровцы направили в Стругокрасненский и Лядский районы специальные отряды, чтобы отобрать у крестьян хлеб. Но с помощью партизан эти отряды были разбиты и, как отмечал Стругокрасненский межрайонный партийный центр, «после этого никакой сдачи хлеба уже не было»{562}.

Аналогичное положение складывалось и во многих юго-западных районах. Характеризуя обстановку, в которой протекали действия Островского межрайонного партийного центра, последний отмечал: «В большинстве населенных пунктов Сошихинского и Славковичского районов, несмотря на строгий тон приказов гитлеровцев, население эти приказы не выполняло»{563}.

Противодействие оккупационному режиму росло и в других районах области. Чтобы изъять у населения сельскохозяйственные продукты, привлечь его к оборонным работам, а тем более набрать рабочую силу для отправки в Германию, гитлеровцы стали открыто прибегать [281] К военной силе, посылая в деревню уже не отдельные хозяйственные команды, а целые экспедиции, включавшие в себя воинские подразделения или даже части.

Непрерывно усиливался приток населения в партизанские отряды. К марту 1943 пода партизанский резерв составлял около 5000 человек. Все они были готовы при получении любого оружия встать в ряды партизанских отрядов{564}. За первые 5 месяцев 1943 года в партизанские отряды вступило, по неполным данным, 2500 человек. Количество вступавших в ряды партизан все увеличивалось. Псковский партийный центр сообщал в августе 1943 года в Ленинградский обком ВКП(б): «Отсутствие оружия и боеприпасов вынуждает сдерживать вовлечение местных жителей в отряды»{565}.

Несмотря на жестокие репрессии оккупантов, усиливалась всесторонняя помощь населения партизанам. «...Жители активно помогают партизанам в их борьбе с гитлеровцами, — отмечал в августе 1943 года комиссар 1-го Отдельного партизанского полка А. И. Казаков, — снабжая их продуктами питания, обувью, одеждой, сообщая ценные разведданные о противнике, участвуя в разведке»{566}. Это приумножало силы партизан, делало их действия еще более эффективными.

Партизанское движение в Ленинградской области набирало все большие силы, шло вызревание народного восстания на оккупированной захватчиками территории.

2. Укрепление партийного руководства

Перелом, который зрел на оккупированной врагом территории, требовал усиления партийного руководства партизанским движением. Необходимо было укрепить сеть подпольных партийных организаций, усилить политическую работу среди населения, возглавить народное восстание в тылу врага. Созданные летом 1942 года районные партийные группы по разным причинам не смогли полностью решить возложенные на них задачи. Большинство их участников погибло, с другими была потеряна [282] связь. Укрепление партийного руководства являлось важнейшим условием дальнейшего роста партизанского движения.

8 октября 1942 года Ленинградский обком ВКП(б) обсудил вопрос о партийном руководстве партизанским движением, принял решение создать на оккупированной территории межрайонные подпольные партийные центры. Рас полагая опытными кадрами и большими материальными возможностями, чем районные партийные группы, межрайонные партийные центры должны были взять на себя руководство борьбой на оккупированной врагом территории. Всего создавалось И партийных центров: Псковский, [283] Островский, Гдовский, Стругокрасненский, Порховский, Дедовичский, Диовский, Лужений, Оредежский, Новгородский и Кингисеппский. Каждый из них распространял свое влияние на группу близ лежащих районов (2-5 районов). Возглавляли центры, как правило, секретари райкомов партии, которые хорошо знали местные условия и имели опыт нелегальной деятельности. Они наделялись широкими правами.

«Руководители подпольных межрайонных партийных центров, — говорилось в решении Ленинградского обкома партии являются представителями областного комитета ВКП(б)»{567}. Назначался также заместитель руководителя партийного центра. В партийный центр включались редактор, на которого возлагалось руководство печатной пропагандой, работник, ответственный за руководство комсомолом, и еще несколько партийных работников а всего 10-13 человек.

В функции межрайонных партийных центров входила наряду с партийно-политической также военно-боевая работа. Как и партийные группы, созданные летом 1942 года, межрайкомы призваны были укреплять подполье в городах и других населенных пунктах, вести устную и печатную пропаганду среди населения, поднимая его на борьбу против оккупантов. Межрайонные партийные центры должны были создавать партизанские резервы формировать новые отрады и диверсионные группы, руководить их деятельностью, организовывать продовольственные и вещевые базы для них. Партийные центры располагали всем необходимым для работы в тылу врага — радиостанциями, небольшими типографиями, дивесионной техникой. Они были хорошо вооружены и экипированы{568}. Межрайонные партийные центры являлись подготовительной ступенью к восстановлению районных партийных органов, которые в последующем непосредственно возглавили борьбу против захватчиков в своих районах.

В конце декабря 1942 года благополучно перешли линию фронта члены Псковского межрайонного партийного [285] центра, возглавляемого В. Ф. Михайловым. Почти месяц понадобился им, чтобы добраться до района своего базирования -озера Черного в Середкинском районе. Одним из первых в начале января самолетом был переброшен Новгородский межрайонный партийный центр, возглавляемый С. М. Беляевым. В середине января 1943 года 15 самолетов ПО-2 ночью тремя рейсами перебросили на озеро Мочалище 38 членов трех подпольных центров: Луж-ского, Кингисеппского и Оредежского. С рассветом, чтобы не привлечь к себе внимания оккупантов, все партийные работники рассредоточились и направились в свои районы: члены Оредежского центра — на северо-восток, а члены двух остальных — на юго-запад. В марте самолетами перебрасываются Гдовский, Сошихинский, Стругокрасненский, Порховский, Дедовичский и Дновский межрайонные партийные центры. Всего было переброшено в соответствии с решением обкома партии И межрайонных партийных центров.

Межрайонные партийные центры столкнулись с большими трудностями. Жестокий оккупационный режим, постоянные преследования карателей крайне усложняли руководство партизанским движением в области. Характеризуя обстановку, в которой развертывалась деятельность межрайонных партийных центров, Ленинградский обком партии писал в ЦК ВКП(б): «...Партцентрам приходится работать в трудных условиях. В районах действуют многочисленные карательные отряды, в силу чего товарищи вынуждены жить в лесах, соблюдая строжайшую конспирацию, а нередко вступать в бой с врагом, неся при этом потери»{569}. Особенно большие трудности выпали на долю межраикомов центральных и северо-западных районов. Погиб весь состав Оредежского партийного центра, половина состава Новгородского, руководитель Кингисеппского партийного центра Н. А. Николаев, Порховского — А. К. Тимм. Были убиты члены Гдовского центра — А С Федотов, Ф. И. Феоктистов, У. С. Семенова. Потери имели и другие партийные центры.

Межрайонные партийные центры строили свою работу в тесной связи с командованием партизанских бригад и отрядов. Многие из центров базировались на бригады чтобы теснее координировать свою деятельность с командованием бригад, успешнее отражать нападения карателей С конца января 1943 года Лужский и Кингисеппский [286] партийные центры продолжительное время находились в 1-й Особой партизанской бригаде. Вся деятельность Стругокрасненского межрайонного партийного центра была неразрывно связана со 2-й партизанской бригадой вначале в Порховском и Славковичском районах, а с середины мая — в Стругокрасненском районе.

Межрайонные партийные центры стремились сохранить (преемственность в работе, восстановить утраченные связи с подпольными организациями и группами. Наиболее успешно это удалось сделать Псковскому межрайонному партийному центру. Он целиком взял на себя те функции, которые ранее выполнял первый Псковский объединенный партийный центр. Руководитель центра В. Ф. Михайлов и его заместитель В. А. Акатов, которые и ранее входили в состав нелегального партийного органа, сравнительно быстро установили связи с членом первого межрайонного партийного центра Н. П. Дурыгиным, возглавлявшим партийную работу в Новосельском районе, с руководителем организации коммунистов в Пскове И. А. Екимовым и другими{570}.

В значительной степени удалось сохранить преемственность Гдовскому и Лужскому партийным центрам. Кингисеппский центр установил связь с районной партийной группой Г. И. Мосина, находившейся в Осьминском районе, Стругокрасненский межрайонный партийный центр, возглавляемый Т. И. Егоровым, связался с Плюсской районной партийной группой В. К. Красотина и частью Стругокрасненской группы Н. С. Добрякова, которые были направлены в тыл врага летом 1942 года. Это позволило партийному центру сравнительно быстро наладить связи с населением.

Несмотря на преследования со стороны оккупантов, успешно развернул свою деятельность Псковский партийный центр. Все наиболее важные вопросы партийного руководства партизанским движением регулярно обсуждались на его заседаниях. Члены центра были закреплены за определенными районами. В. А. Акатов и В. В. Громова непосредственно направляли партизанское движение [287] в Пскове и Псковском районе, А. П. Дмитриев — в Карамышевском, А. М. Дианов и Л. К. Косенков — в Середкинском. Руководство партизанским движением в Новосельском районе вначале осуществлял В. Ф. Михайлов, а затем Н. П. Дурыгин. Лужский партийный центр также расставил свои силы по районам: Г. А. Рябков с небольшой группой руководил работой в Уторгошском районе, И. Д. Дмитриев{571} — в Лужском, Н. А. Сергачев — в Плюсском. В Уторгошском и Лужском районах были восстановлены старые связи, нарушенные осенью и зимой 1942 года. Члены Гдовского подпольного центра разделились на 3 группы: Гдовскую, Сланцевскую и Лядскую{572}. Островский межрайонный партийный центр (его возглавлял В. B. Павлов) разбил район своей деятельности на 14 участков{573}.

Так же распределяли свои силы и другие межрайонные партийные центры. Это позволяло хорошо знать обстановку в районе, особенности работы в нем. Такая система во многом способствовала восстановлению районного партийного звена. Многие члены межрайонных партийных центров в последующем были назначены секретарями райкомов партии.

Вся деятельность межрайонных партийных центров была подчинена дальнейшему развитию партизанского движения. Главной задачей, которую обком партии поставил перед межрайонными партийными центрами летом 1943 года, стала подготовка к вооруженному восстанию{574}.

6 мая 1943 года Ленинградский обком ВКП(б), обсудив состояние партийного руководства на захваченной врагом территории области, признал целесообразным восстановить районное партийное звено. В связи с тем что часть секретарей райкомов и горкомов погибла, обком просил ЦК партии утвердить новые кандидатуры секретарей райкомов и горкомов, главным образом из числа партийных работников, находившихся на подпольной работе в тылу врага или в партизанских отрядах{575}. [288]

В соответствии с решением Ленинградского обкома ВКП(б) 23 члена межрайонных партийных центров были назначены секретарями райкомов партии: члены Псковского межрайонного партийного центра В. М. Михайлов — первым секретарем Псковского горкома партии, В. А. Акатов — первым секретарем Псковского райкома партии, А. М. Дианов и Л. К. Косенков — секретарями Середкинского РК ВКП(б), А. П. Дмитриев — Карамышевского РК ВКП(б). Секретарями Волосовского, Осьминского и Сланцевского райкомов партии соответственно стали члены Кингисеппского межрайонного партийного центра A. А. Ингинен, А. П. Павлов и В. С. Санталов. Член Островского партийного центра В. В. Павлов возглавил Сошихинский райком, И. П. Коротков — Островский, B. Ф. Крылов — Славковичский. В оккупированные районы всего было назначено 26 первых секретарей, 3 — вторых и 6 — третьих.

Районные партийные комитеты, как и межрайонные партийные центры, главное внимание сосредоточивали на собирании и сплочении партийных и комсомольских сил, дальнейшем развитии партизанского движения, подготовке и проведении народного восстания против фашистских оккупантов.

Учреждение межрайонных партийных центров, а затем райкомов партии во многом способствовало укреплению партийной сети, созданию новых организаций. В зависимости от конкретной обстановки создавались либо полноправные первичные организации, либо партийно-кандидатские и партийно-комсомольские группы. Начался прием в партию советских патриотов в городах и в других населенных пунктах (до создания межрайкомов он проводился, по существу, лишь в партизанских частях и соединениях). Возникали и крепли организации ВЛКСМ. Их сеть непрерывно расширялась.

Прочные и широкие связи с коммунистами, подпольными организациями и группами установил Псковский партийный центр. Его члены — А. М. Дианов, А. П. Дмитриев и В. В. Громова — не один раз проникали в Псков, часто бывали в районных центрах и других населенных пунктах. Лучшие самоотверженные советские патриоты, практическими делами доказавшие, что они достойны носить высокое звание коммуниста, были приняты в ряды партии. «Прием проводили, — говорилось в отчете Псковского центра,- в строгом соответствии с Уставом ВКП(б). Исключение, прием и оформление вели без письменных [289] подтверждений, с учетом последующего оформления»{576}. Всего здесь было принято в партию 82 человека.

Установление связи с коммунистами, оставленными для нелегальной деятельности, и прием в ряды партии новых членов позволили Псковскому партийному центру создать в Середкинском районе 4 партийные группы, в Новосельском и Карамышевском — по 3, в Псковском — 2. Эти партийные группы объединяли 58 коммунистов. Кроме того, по заданию центра работало свыше 70 человек коммунистов-одиночек, из них 11 человек в Пскове.

В состав подцольных групп входили коммунисты, оставшиеся в немецком тылу, а также вновь принятые{577}. Межрайонный центр повседневно направлял деятельность партийных организаций, требовал строгого соблюдения конспирации. Не все коммунисты даже одной организации знали друг друга, так как партийные собрания проводились не всегда и не везде. Нередко коммунисты знали только парторга и работали по его заданиям. Главными участками работы являлись политическая работа среди населения, разведка, организация саботажа, создание боевых групп и отрядов.

Псковский межрайонный партийный центр создал также 13 организаций ВЛКСМ, которые объединяли 86 человек. Комсомольцев-одиночек работало по его заданиям свыше 50 человек. При создании подпольных комсомольских организаций был взят курс на то, чтобы они имелись прежде всего при всех сельсоветах. Это позволило охватить влиянием значительный круг молодежи, вовлечь его в партизанскую войну.

Значительную работу по собиранию партийных, а также комсомольских сил проделал Гдовский межрайонный партийный центр. В Сланцевском районе он создал 18 партийных и комсомольских организаций, главным образом на рудниках и сланцевых перегонных заводах. Пять партийных и комсомольских организаций было создано в Гдовском районе. В связи с гибелью тех работников центра, которые должны были возглавить партийную работу в Лядском районе, здесь удалось образовать лишь одну организацию. Всего Гдовский межрайонный партийный центр объединил свыше 110 коммунистов и комсомольцев. «Со всеми подпольными организациями партцентр, — как отмечалось в его отчете, — имел постоянную связь. Она [290] осуществлялась при встречах членов центра с руководителями организаций, через “почтовые ящики", которые представляли из себя заранее условленные места в лесах»{578}.

Порховский партийный центр организовал 7 партийных ячеек. Большую работу по созданию партийных и комсомольских организаций провели и другие партийные центры. Однако эта работа встречала большие трудности, так как многие коммунисты, специально оставленные райкомами партии в предоккупационный период, погибли в тылу врага. Погибли и многие комсомольцы, а некоторые были угнаны в Германию.

Создание сети партийных организаций и сплочение вокруг них беспартийного актива повысили уровень политической работы среди населения. «Там, где были созданы подпольные парторганизации, — отмечалось в отчете Псковского партцентра, — руководство агитработой возлагалось на них. В остальных местах нашими пропагандистами являлись беспартийные активисты — колхозники, лесники, учителя, трактористы»{579}.

Огромную роль в политической работе межрайонных партийных центров играла печатная пропаганда. Это во многом определялось тем обстоятельством, что обком партии направлял в распоряжение центров значительное количество центральных газет и свои издания{580}. Кроме того, почти каждый из межрайонных партийных центров [291] выпускал газеты и листовки. Издание этих газет и листовок на оккупированной территории давало возможность оперативно информировать население о событиях на фронте и в стране, быстро откликаться на злободневные вопросы партизанской борьбы.

В Псковском партийном центре издание газет и листовок непосредственно возглавил заместитель руководителя центра В. А. Акатов. Уже в конце января 1943 года, т. е. через несколько дней после прибытия центра в район базирования, вышел первый номер подпольной газеты «Псковский колхозник». Выпускали ее на шапирографе тиражом 10-20 экземпляров. В феврале вышло 4 номера, затем из-за преследования карателей газета больше месяца не выходила. С мая, когда была получена типография «Лилипут», газета стала выпускаться значительно чаще и увеличенным тиражом — до 300 экземпляров. Всего по ноябрь было издано 27 номеров газеты «Псковский колхозник» общим тиражом более 5600 экземпляров{581}.

Новгородский межрайонный партийный центр выпускал две газеты: «Звезда» (для Новгородского района) и «Путь социализма» (для Шимского района); Гдовский партийный центр — «Гдовский колхозник» и «За колхозы» (для Осьминского района). Газета Лужского партийного центра «Крестьянская правда» также печаталась Гдовским центром.

Значительное количество листовок выпустил Псковский партийный центр: 45 наименований{582} тиражом 50- 250 экземпляров каждая, а всего 5500 экземпляров. 17 названий листовок издал Гдовский партийный центр тиражом по 300-500 экземпляров каждая.

Большое внимание уделялось распространению газет и листовок. Несмотря на то что за найденные советские листовки и газеты угрожал расстрел, население активно помогало распространять их. Псковский межрайонный партийный центр имел специальную сеть распространителей — около 50 человек в каждом районе. Газета «Псковский [292] колхозник» успешно распространялась в Пскове. Здесь, как сообщал В. Ф. Михайлов, «газета идет на все предприятия, особенно оживленно расходится на базаре»{583}. Ценилась она очень высоко: за один номер давали пуд хлеба. «Псковский колхозник» читали в Псковском, Карамышевском, Новосельском и Середкинском районах, а отдельные номера доходили даже до Лужского и Порховского районов. Так же успешно расходились газеты и листовки других партийных центров. «Население, — сообщал Ленинградский обком партии в ЦК ВКП(б), — само распространяет наши газеты и листовки, передает из рук в руки, из деревни в деревню, из района в район»{584}.

Вся политическая и организационная работа межрайонных партийных центров была направлена на усиление партизанского движения. «Одной из главных задач в работе партцентра, — говорилось в отчете Гдовского межрайонного партцентра, — была организация населения на проведение диверсий, саботажа политических и экономических мероприятий оккупационных властей. Для выполнения этих задач партцентр проводил разъяснительную работу среди населения силами членов центра и подпольных организаций, давая задания отдельным лицам срывать то или иное конкретное мероприятие гитлеровцев»{585}.

Деятельность партийных центров активизировала борьбу населения против захватчиков. «В результате проведенной работы Новгородским партийным центром, — отмечал Ленинградский обком ВКП(б), — была сорвана мобилизация молодежи в Германию в ряде деревень Шимского района. Под влиянием разъяснительной работы центра в ряде деревень этого района население упорно не выполняет хлебопоставки»{586}.

Важное значение имела боевая работа межрайонных партийных центров. Они укрепляли ранее созданные диверсионные группы и отряды, создавали новые. Псковский партийный центр в марте 1943 года создал в Карамышевском районе партизанский отряд. В начале июня был организован отряд в Новосельском районе. В августе Псковский межрайонный партийный центр располагал уже пятью отрядами. «На 1 сентября,- сообщал В. Ф. Михайлов, [293] — мы имели 7 отрядов, полностью оформленных и вооруженных», насчитывавших свыше 1000 человек{587}. Островский партийный центр в начале марта создал один отряд из 36 местных жителей, а в апреле организовал два отряда — один численностью 40, а другой — 100 человек.

В начале лета Островский партийный центр сообщал в Ленинградский обком партии: «Большая часть населения Сошихинского и Славковичского районов вступила в партизанские отряды»{588}. Несколько сильных отрядов сформировали Кингисеппский и Дедовичский подпольные партийные центры. Значительный вклад в укрепление вооруженных партизанских сил внесли Гдовский, Стругокрасненский и другие межрайонные партийные центры.

Все партийные центры активно занимались разведывательной деятельностью. По заданию Кингисеппского партийного центра советские патриоты проникали непосредственно в прифронтовую полосу и в населенные пункты, где располагались штабные учреждения 18-й армии и ее соединений. По свидетельству руководителя Кингисеппского партийного центра А. А. Ингинена (он был назначен на этот пост после гибели Н. А. Николаева), его члены с помощью населения «добывали важные разведывательные сведения для войск Ленинградского фронта{589}. Сеть разведчиков Гдовского партийного центра, как указывалось в его отчете, «была разбросана от Сланцев до Пскова»{590}. Все полученные данные оперативно передавались в Ленинградский штаб партизанского движения.

В многочисленных донесениях и отчетах межрайонных партийных центров в Ленинградский обком партии наряду со сведениями о партийно-политической работе сообщалось и о боевых делах.

Стругокрасненский партийный центр в своем отчете указывал, что, не ограничиваясь политической работой среди населения, направленной на срыв мероприятий оккупационных властей, он организовывал и диверсии{591}. Псковский межрайонный партийный центр в середине августа 1943 года направил радиограмму в Ленинградский [294] обком ВКП(б), в которой сообщал о проделанной за полтора месяца работе: «Создали подпольных парторганизаций — 4, приняли кандидатами — 16 человек, в члены — 2; комсомольских — 6, членов — 37. Выпущено газет 4, листовок — 12. Выходов на железную дорогу с рациями — 4 (с целью диверсий и сообщений разведывательных данных.- Ю. П.), глубоких разведок — 8. Взорвано поездов — 8, полностью разбито паровозов — 6, вагонов — 52. Прервано движение на 72 часа. Взорвано железодорож-ных мостов — 2, на большаке — 1. Уничтожено связи 310 метров. Разгромлен кустарный кожзавод в Псковском районе. Разгромлено Степановское волостное управление в Новосельском районе»{592}.

Ленинградский обком в своем сообщении в ЦК ВКП(б) в начале июля 1943 года, отмечая плодотворную деятельность межрайонных партийных центров, указывал и на их боевые дела. «Гдовским центром, — говорилось в этом сообщении, — взорван железнодорожный эшелон в составе 30 вагонов... Порховским центром силами Славковичской подпольной организации сожжен крупный склад с боеприпасами, пулеметами и винтовками. Островским центром сожжен действующий льнозавод в Маршавицах Сошихинского района... Дедовичским центром взорваны два вражеских эшелона»{593}. В последующем боевая деятельность межрайонных партийных центров приобретает все более активный характер. Только силами Гдовского партийного центра к октябрю 1943 года было подорвано 9 воинских эшелонов врага, Кингисеппского к лету того же года — около 20 вражеских эшелонов.

Столь же активна и разностороння была боевая деятельность и других межрайонных партийных центров.

В боевой работе межрайонных партийных центров ярко проявились черты сражающейся партии.

Таким образом, многосторонняя деятельность подпольных межрайонных партийных центров, так же как и райкомов партии, способствовала дальнейшему росту партизанского движения, вовлечению в него широких масс трудящихся, подготовке народного восстания. Создание партийных центров, районных комитетов партии позволило значительно активизировать и расширить партизанскую борьбу. [295]

3. Наращивание партизанских сил

Усиление партийного руководства партизанским движением и изменение обстановки на оккупированной территории способствовали увеличению вооруженных партизанских сил.

Росли и укреплялись ранее созданные партизанские бригады — 2-я и 3-я. В начале 1943 года во 2-й бригаде вновь восстанавливается полковое звено: ее отряды сводятся в 3 полка. В апреле бригада имела 850 человек, т. е. за 5 месяцев (декабрь 1942 — апрель 1943 годов) она выросла в два с половиной раза. В 3-й бригаде также организуются 3 полка, которые в апреле насчитывали уже 1730 человек. За 3 месяца (февраль — апрель 1943 года), несмотря на почти непрерывные бои, бригада выросла более чем в 4 раза.

Одновременно пополняли свои ряды и партийные организации бригад. Партийная организация 2-й бригады в середине 1943 года объединяла 112 членов и 94 кандидата в члены партии (каждый четвертый партизан являлся коммунистом), а 3-я бригада соответственно 109 и 113 (здесь из-за большого притока нового пополнения удельный вес коммунистов, естественно, был ниже). Значительную силу представляли в бригадах и организации ВЛКСМ. Во 2-й бригаде имелось 196 комсомольцев, а в 3-й -234{594}.

В феврале 1943 года в Славковичском районе из двух отрядов — первым командовал И. И. Грозный (218 человек), а вторым А. П. Нестеров (72 человека) — была восстановлена 5-я бригада{595}. Ее командиром стал К. Д. Ка-рицкий, а комиссаром — И. И. Сергунин, кадровые военные, начавшие партизанский путь опытными бойцами. Бригада непрерывно росла и приобретала опыт. Ее партийная организация состояла из 73 коммунистов, а организация ВЛКСМ — из 120 человек.

Одновременно Ленинградский штаб направлял в тыл врага новые партизанские силы{596}. Зимой 1942/43 года гитлеровцы перекрыли единственный путь перехода партизан через линию фронта в полосе 1-й ударной армии [296] Северо-Западного фронта. Поэтому вся переброска партизан в тыл врага совершалась с помощью авиации.

В начале марта 1943 года на пополнение 5-й бригады были переброшены самолетами два отряда — А. И. Иванова и С. H. Чебыкина{597}. Это были в основном ветераны партизанского движения. В конце месяца началась переброска Волховской бригады в центральную часть области на границу Оредежского и Тосненского районов{598}. Весь ее личный состав также имел большой боевой опыт. Бригада объединяла 7 отрядов, всего 427 человек. В партийной организации насчитывалось 83 члена и 67 кандидатов в члены партии, а в организации ВЛКСМ — 222 человека. Возглавляли бригаду секретари райкомов партии А, П. Лучин и Ф. И. Сазанов. [297]

Для переброски бригады использовались самолеты У-2 и Р-5. Они совершали посадку на озере Черном и высаживали здесь партизан. Одновременно шла доставка и выгрузка снаряжения, боеприпасов и продовольствия. Это был первый опыт успешного десантирования целой партизанской бригады в тыл врага в непосредственной близости от района боевых действий. Высадка явилась полной неожиданностью для гитлеровского командования 18-й армии. Вскоре Ленинградский штаб подчинил бригаде находившиеся в этом районе отдельные отряды и группы — Н. А. Бредникова, Г. П. Григорьева, П. В. Новожилова и других. В бригаде стало 9 отрядов, насчитывавших 528 человек.

В мае по указанию Ленинградского штаба партизанского движения была восстановлена 4-я партизанская бригада{599}. Ее основой стали отряды, выделенные из состава 3-й и 5-й бригад. 4-я бригада объединяла 276 человек. Ее командиром назначили А. Д. Кондратьева (ранее он был комиссаром 1-й Особой партизанской бригады), а комиссаром — M. E. Павлова, бывшего секретаря Новгородского горкома партии. Три партийные организации 4-й бригады объединяли 26 членов и кандидатов партии.

В начале мая 1943 года на оккупированной территории Ленинградской области действовали 5 партизанских бригад{600} (2, 3, 4, 5-я и Волховская бригады), 1-й Отдельный полк и несколько отдельных отрядов. Всего они объединяли 4400 партизан, т. е. в полтора раза больше, чем в начале года. Бригады по-прежнему подчинялись Ленинградскому штабу партизанского движения и его оперативным группам при военных советах фронтов. Кроме того, несколько десятков отрядов и групп в количестве [298] 1500 партизан находились под руководством межрайонных партийных центров.

На оккупированную территорию во все возрастающих размерах поступали оружие и боеприпасы. К маю 1943 года (за 5 месяцев) было доставлено партизанам 2020 винтовок, 659 ручных пулеметов и автоматов, 38 противотанковых ружей, 1 миллион 600 тысяч патронов, 6200 гранат и 7500 килограммов тола{601}.

Укрепляя и наращивая партизанские силы, Ленинградский обком ВКП(б) и его штаб стремились выдвинуть их за линию Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов, т. е. в центральную и западную части области, в важнейшие тыловые районы группы армий «Север».

Находясь в центральных, а также в западных районах, партизанские соединения могли наносить наиболее эффективные удары по коммуникациям 18-й армии, на которую опирался весь гитлеровский фронт на Северо-Западе, непосредственно угрожать ее армейскому и даже прифронтовому районам, а также Варшавской дороге — основной артерии, которая питала вражеские войска, блокировавшие Ленинград. Из центральных районов партизаны могли успешно воздействовать на коммуникации гитлеровских войск, противостоявших Волховскому фронту.

Возрастало значение и западных районов области. С конца 1942 года поток воинских грузов для гитлеровских войск все чаще направлялся через порты Эстонии и Латвии и далее по железным дорогам, проходящим через западную часть области. К тому же было ясно, что отступать гитлеровцам придется через западные районы в Прибалтику. Все это вызывало необходимость иметь в этой части области сильную партизанскую группировку.

С весны 1943 года начинается своеобразное наступление партизанских соединений в центральные и западные районы области. Они выходят на важнейшие коммуникации группы армий «Север» и ее 18-й армии.

Ударной партизанской силой весной 1943 года севернее линии Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов [299] являлась Волховская бригада. Ей предстояло, базируясь в Оредежском районе, действовать также и в смежных районах — Красногвардейском, Тосненском, Лужском и Новгородском. В сфере ее действий была густая сеть железных и шоссейных дорог: Варшавская дорога, Киевское шоссе, дороги Ленинград — Новгород, Ленинград — Батецкая, Луга — Батецкая — Новгород. Впервые за время войны в столь непосредственной близости от линии фронта, в самом сгустке вражеских коммуникаций была сосредоточена целая партизанская бригада.

Южнее Волховской предстояло действовать 5-й бригаде. В начале апреля бригада в составе шести отрядов, объединявших 700 человек, двинулась из Пожеревицкого в Стругокрасненский район, чтобы охватить своим воздействием Лужский, Плюсский, Дновский, Порховский, Солецкий, Уторгошский и Батецкий районы. Отсюда бригада могла наносить ощутимые удары по основным коммуникациям 18-й армии — Варшавской дороге, а также Киевскому шоссе, и одновременно перекрывать дороги, идущие к тому участку фронта, где смыкались фланги 18-й и 16-й армий, об обеспечении которых всегда пеклось командование группы армий «Север».

В середине мая бригада, форсировав реку Череху неподалеку от разъезда Кебь, перешла дорогу Псков — Дно. В июне она достигла указанного ей района базирования в Стругокрасненском районе.

Успешно прошла, несмотря на все попытки гитлеровцев воспрепятствовать этому, передислокация 2-й бригады из юго-западных районов области за линию Псков — Дно. В апреле 1943 года бригада, командиром которой стал Н. А. Рачков{602}, двумя колоннами (500 и 350 человек) направилась в новый район — между дорогами Псковско-Веймарнской и Варшавской, включавший Осьминский, Лядский и Полновский районы. Вскоре бригада вышла в свой район базирования. Нависая над Варшавской дорогой с северо-запада, бригада могла успешно наносить удары по этой важной коммуникации врага, а также одновременно по Псковско-Веймарнской железной дороге. [300]

Выход трех бригад за линию Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов имел большое значение для усиления действий партизан на коммуникациях вражеской 18-й армии, развертывания партизанской борьбы в центральной и западной частях области. С лета 1943 года сюда переносится центр партизанского движения.

4. Усиление «битвы на рельсах»

Все возрастающая активность партизан на железнодорожных коммуникациях и массовый саботаж рабочих, привлеченных оккупантами к обслуживанию железных дорог, создавали угрозу срыва снабжения гитлеровских войск на фронте. Чтобы поддержать движение по железным дорогам, гитлеровцы вынуждены были использовать на транспорте воинские контингента, которых не хватало на фронте, а также непрерывно увеличивать материальные средства для эксплуатации дорог.

Росли потери врага в подвижном составе, и особенно трудновосполнимые потери в паровозном парке. Недостаток паровозов в значительной степени сковывал перевозки по железным дорогам. На выпуск паровозов гитлеровцы переключили заводы, производившие военную технику, даже танковые, в первую очередь обеспечивали паровозостроительные заводы сырьем и рабочей силой{603}. На восстановительные работы, объем которых вследствие диверсий непрерывно возрастал, затрачивалось огромное количество дефицитных материалов. В тыловые районы группы и армий пришлось направить железнодорожников из Германии, увеличить число железнодорожников из «рейха» на всей остальной захваченной территории (здесь работала одна треть всех железнодорожников Германии). Из армии, в том числе из войск СС, были отозваны все военнослужащие старше 24 лет, ранее работавшие на железнодорожном транспорте.

Весной 1943 года, когда началась «тотальная мобилизация» для пополнения поредевших в боях гитлеровских войск, железнодорожный транспорт оставался единственной отраслью, которой она не коснулась. В обстановке [301] общей нехватки людских резервов оккупанты вынуждены были увеличивать железнодорожные войска, особенно восстановительные. Росло и количество охранных войск, призванных обеспечивать безопасность железнодорожного движения. В зоне железных дорог приходилось непрерывно возводить и совершенствовать сеть оборонительных сооружений.

В соответствии с «Боевым наставлением по борьбе с партизанским движением на Востоке», утвержденным начальником штаба оперативного руководства Йодлем, каждую железнодорожную станцию, полустанок, разъезд оккупанты превратили в опорные пункты. Все железнодорожные сооружения включались в систему обороны станций. Особое значение придавалось обороне мостов и подступов к ним. Каждый опорный пункт был до предела насыщен огневыми средствами, включая пулеметы и артиллерию, опоясан разветвленной сетью траншей, окопов, многочисленных заграждений из колючей проволоки, минными полями. Лишь отдельные тропы вели к опорному пункту. Снятые с вооружения танки широко использовались в таких опорных пунктах как неподвижные огневые точки. Уничтожался на значительном расстоянии лес вблизи всех железных дорог. Вдоль железнодорожного пути на специально построенных вышках устанавливались пулеметы, устраивалась специальная сигнализация. Для ночной охраны использовались прожектора. На магистральных железных дорогах, подвергавшихся частому нападению партизан, опорные пункты создавались в 2-5 километрах от линии. Гарнизон каждого опорного пункта составлял от 50 до 200 человек и более.

Всем гарнизонам, несущим охрану дорог, предписывалось иметь не менее трех комплектов боеприпасов и обороняться до последнего человека. «Сдача противнику опорного пункта, — говорилось в «Боевом наставлении», — влечет за собой судебное следствие против его гарнизона»{604}. Для охраны железнодорожного пути гарнизоны опорных пунктов выделяли патрули. На местах предполагаемого подхода партизан к железнодорожному полотну устраивались засады{605}. К охране железных дорог были широко привлечены бронедрезины и бронепоезда, отозванные [302] с фронта и построенные вновь. К началу 1943 года оккупанты имели более 200 бронированных вагонов для так называемых вспомогательных бронепоездов. На крупных станциях постоянно дежурили бронепоезда с подвижным резервом, который мог оказать помощь гарнизону, подвергшемуся нападению партизан. Никто, кроме специальной охраны, не имел права подойти ближе 100 метров к железнодорожному полотну. «Во всех, кто не будет выполнять этого требования, — гласило «Боевое наставление», — стрелять без предупреждения»{606}.

Усиливалась и непосредственная охрана воинских эшелонов. Эшелоны с наиболее ценным грузом сопровождали бронепоезда или в их состав включались бронированные вагоны и специальные конвойные железнодорожные команды. При переброске войск офицеры обычно следовали в бронированных вагонах. Нередко осуществлялось воздушное патрулирование в зоне железных дорог.

Чем успешнее были удары партизан по вражеским коммуникациям, тем больше гитлеровское командование усиливало их охрану за счет других объектов, стягивая войска к железным дорогам, тем настойчивее создавало все новые и новые опорные пункты, укрепляло ранее созданные. Железнодорожные станции, разъезды, населенные пункты вдоль железных дорог становились основными местами сосредоточения гитлеровских войск в тыловых районах. Плотность обороны вдоль важнейших железнодорожных магистралей, связывавших фашистскую Германию с фронтом, была почти такая же, как на некоторых участках советско-германского фронта, причем оборона железнодорожных коммуникаций носила активный характер, ибо шли непрерывные бои и какого-либо отступления от этой своеобразной линии фронта гитлеровцы допустить не могли.

Особое значение, как и раньше, придавалось охране Варшавской дороги. Псковский партийный центр сообщал в августе 1943 года: «Усиленно охраняется железная дорога Псков — Луга. Отряды на всех переездах. Пикеты, засады с интервалом 200 метров, в промежутках засады с другой стороны. Ночью гитлеровцы на линии с интервалом 20-30 метров, засады на подъездных дорогах и тропах до 5 километров вглубь от линии»{607}. Резко усилилась [304] также охрана Старорусской, Псковско-Веймарнской, Витебской и других дорог области.

Однако несмотря на все принимаемые врагом меры, диверсии на железнодорожных коммуникациях в тылу группы армий «Север» продолжались. Правда, бывали и отдельные спады, вызываемые перебоями в получении взрывчатки из советского тыла, трудностями зимы, карательными экспедициями против партизан и т. д. Но вслед за этим вражеские эшелоны вновь летели под откос, враг нес потери в живой силе и технике, в различном военном имуществе и дефицитных материалах. Диверсии на железных дорогах угнетающе действовали на морально-боевое состояние вражеских солдат и офицеров. Варшавскую дорогу из-за опасных участков, где особенно часто происходили крушения, гитлеровские солдаты и офицеры называли «дорогой смерти», порой даже предпочитали пользоваться не железнодорожным транспортом, а каким-либо другим.

Весной 1943 года после заметного зимнего спада на железнодорожных коммуникациях вновь разгорелась ожесточенная битва, которая уже не ослабевала до полного освобождения Ленинградской области. Центром массированных ударов стали железные дороги в непосредственном тылу 18-й армии — Варшавская (она по-прежнему являлась основной железнодорожной магистралью, которая питала гитлеровские войска, блокировавшие Ленинград), а также Витебская и Новгородская дороги. Наиболее успешно действовала здесь Волховская бригада. Ее удары оказывались неожиданными для врага. Действия Волховской бригады поддержали другие партизанские соединения и части. В развернувшейся «битве на рельсах» активное участие приняли члены межрайонных партийных центров.

Командование и штаб Волховской бригады, намечая удары по железнодорожным коммуникациям врага, главное внимание обратили на Варшавскую дорогу. Соответствующие задания получили отряды Ф. М. Шелякина, А. М. Зверева и К. С. Цукова{608}. 22 апреля группа под командованием М. П. Ванюшкина из отряда А. М. Зверева в районе севернее станции Мшинская пустила под откос воинский эшелон из 28 вагонов с живой силой и военным имуществом. Вслед за этой диверсией последовали другие интенсивные удары в тыловом районе 18-й армии, который [305] гитлеровцы с зимы 1942 года считали недоступным для действий партизан.

За месяц партизаны Волховской бригады, совершив более 20 диверсий, вывели из строя 19 паровозов, 188 вагонов с военным имуществом и продовольствием, 102 — с живой силой, 14 — с боеприпасами, 29 платформ с автомашинами, 27 — с танками, 18 — с орудиями и 23 — со строительными материалами. Только убитыми противник потерял около 2000 солдат и офицеров и во много раз больше ранеными. За два месяца — май и июнь — партизаны Волховской бригады подорвали 42 вражеских эшелона. Из них большая часть (свыше одной трети) приходилась на северо-западный участок Варшавской дороги (севернее Луги), наиболее охраняемый гитлеровцами; почти столько же — на Витебскую дорогу и несколько меньше — на Новгородскую и другие дороги в тылу 18-й армии.

Удары Волховской бригады на железнодорожных коммуникациях были наиболее массированными и эффективными с осени 1942 года, а главное — они наносились в [306] самое сплетение железнодорожных коммуникаций 18-й армии, на границах ее тылового района и прифронтовой полосы, где была высокая концентрация полевых войск. Успешно оперировали на южном участке Варшавской дороги (Псков — Остров) партизаны 1-го Отдельного партизанского полка. Днем 28 мая диверсионная группа 1-го полка в составе пяти человек под командованием комсомольца А. И. Капралова, несмотря на усиленную охрану и воздушное патрулирование дороги, подорвала в районе Бахарева два вражеских эшелона, следовавших из Острова к Пскову. Отважная пятерка не успела уйти из района диверсии, была окружена карателями и геройски погибла. В мае 7 воинских эшелонов пустили под откос партизаны 3-й бригады. Усиливали удары по железнодорожным коммуникациям и другие партизанские части и соединения.

«Битва на рельсах» разгоралась. Она становилась все более напряженной. За 8 месяцев 1943 года партизаны Ленинградской области подорвали 156 воинских эшелонов, уничтожили 133 паровоза, 2452 вагона, платформы и цистерны, взорвали 19 железнодорожных мостов{609}.

Помимо этих прямых потерь, которые враг нес в «битве на рельсах», а также материальных затрат, связанных с поддержанием движения, значительный ущерб ему причиняло снижение пропускной способности дорог из-за партизанских действий — приблизительно на 20 процентов. Это приводило к срыву отдельных перевозок, особенно в период напряженных боев, все больше и больше сказывалось на проведении операций.

«Битвой на рельсах» партизаны вносили свой вклад в общее дело разгрома гитлеровских войск.

5. Провал карательных экспедиций

Рост и укрепление партизанских бригад и отрядов, сосредоточение их вблизи важнейших коммуникаций группы армий «Север», активизация их действий — все это вызывало у командующего группой Кюхлера, командующих 18-й и 16-й армий Линдемана и Буша растущее беспокойство. Они ясно понимали всю опасность нараставшей партизанской войны и рассматривали подавление партизан [307] как главное условие обеспечения устойчивости своих войск, безопасности их тыла. Не сумев справиться с партизанами к зиме, как требовала гитлеровская ставка, они пытаются наверстать упущенное зимой и ранней весной 1943 года.

Подготовка к первой крупной карательной экспедиции против партизан по приказу командования группы армий «Север» началась еще в конце января 1943 года. Операция получила кодовое название «Цитен» и преследовала цель подавить партизанскую деятельность па правом фланге тылового района 16-й армии. В период ее проведения, в первой половине февраля, оккупанты начали готовить новую, еще более крупную операцию, чтобы окружить основные партизанские силы области — 2, 3 и 5-ю бригады, действовавшие в это время в юго-западных районах, и уничтожить их.

Операция распространялась на весь тыловой район 16-й армии и на часть тылового района группы «Север», т. е. почти до разграничительной линии с группой армий «Центр». Сильные вражеские колонны должны были вытеснить партизан из юго-западных районов области, окружить, прижать их к болотистым безлесным местам в районе Ашева и здесь покончить с ними. В помощь каждой из вражеских колонн придавались подвижные резервы, предназначенные для неотступного преследования партизан на путях возможного их выхода из окружения. Штаб группы армий «Север», который планировал эту операцию, дал ей наименование «Февраль». Гитлеровцы надеялись в течение двух недель покончить с партизанами.

Операция после доклада Кюхлера генеральному штабу сухопутных войск гитлеровской Германии получила его одобрение. Вся ответственность за проведение операции была возложена на начальника тылового района группы генерала Рокка. Непосредственно руководил действиями против партизан комендант тылового района 16-й армии генерал Шпейман.

К середине февраля войска, выделенные для операции, заняли исходные позиции. Помимо охранных частей л подразделений здесь были 123-я пехотная дивизия, 107-й пехотный полк, а также танковые, артиллерийские и авиационные подразделения — всего более 13 тысяч солдат и офицеров. Враг превосходил партизан только по численности в 7-8 раз. После августовских боев в Партизанском крае враг впервые бросал против партизан такие силы. [308]

В ходе боев операция «Цитен» слилась с операцией «Февраль». Главное командование вермахта внимательно следило за этими операциями, требуя регулярной информации об их проведении. 20 февраля 1943 года главное командование вермахта отмечало в своем военном дневнике: «16-я армия продолжала операцию “Цитен» согласно плану»{610}. В тот же день командование сухопутных войск вместе с месячным докладом о борьбе против партизан представило Главной ставке гитлеровской Германии доклад о «предварительных результатах операции “Февраль"»{611}.

Оккупанты непрерывно наращивали силы, чтобы окружить партизан. Ленинградский штаб партизанского движения, оценив создавшуюся обстановку, дал указание всем партизанским бригадам, полкам и отрядам уклоняться от ударов крупных сил противника, ведя маневренные бои на уничтожение карателей по частям{612}.

Партизаны, маневрируя, наносили короткие ответные удары и уходили от преследующего их врага. Операции против партизан затягивались. Безрезультатно закончилась операция «Цитен». Операция «Февраль» явно перерастала в операцию «Март». В середине марта оккупантам почти удалось окружить между озерами Сево и Чернозерье 3 бригады — 2, 3 и 5-ю. Гитлеровцам казалось, что они близки к цели, поставленной перед экспедицией. И, действительно, положение бригад было не из легких.

«Мы оказались, — писал начальник штаба 5-й бригады Т. А. Новиков, — зажатыми с трех сторон — с севера, запада и юго-запада. Фашисты оставили нам только один выход на юго-восток, в направлении Ашева. Видимо, им представлялось удобным спокойно добивать нас в тех болотистых, безлесных местах»{613}. Партизаны были измучены продолжительными непрерывными боями, а главное испытывали недостаток в боеприпасах. На коротком совещании командования трех бригад было решено оставить на месте обоз, а всем партизанам ночью одной колонной пробиваться на юго-восток, где заслон гитлеровцев был слабее. [309]

В ночь на 24 марта, сбив вражеские заслоны, все 3 бригады вырвались за линию вражеского окружения, рассредоточились и немедленно двинулись по своим маршрутам: 2-я бригада на северо-запад, 3-я — на север, 5-я — на северо-восток.

Каратели вынуждены были перегруппировать свои силы для преследования каждой из бригад. Успешно оторвалась от преследователей 2-я бригада. В конце марта, используя выделенные резервы, гитлеровцам удалось окружить 3-ю бригаду, но она вновь прорвала кольцо. Ведя упорные бои с карателями, подразделения этой бригады в то же время устраивали засады, совершали ночные налеты на гарнизоны противника. За время мартовских боев 3-я бригада уничтожила 913 вражеских солдат и офицеров, ранила 631, подбила 6 танков, взорвала 4 склада, сожгла 4 моста. Потеряла она за это время убитыми 37, ранеными 59 и пропавшими без вести 14 человек.

Такой же неудачей закончились все попытки гитлеровцев окружить и уничтожить в юго-западных районах области 5-ю бригаду и 1-й отдельный полк. Успешно маневрируя, партизаны неизменно уходили от карателей.

Февральско-мартовская карательная экспедиция, которую так тщательно готовило командование группы армий «Север» и 16-й армии, закончилась провалом.

С апреля 1943 года во исполнение «Основного приказа № 14» командования сухопутных войск гитлеровской Германии Кюхлер и его штаб, а также штабы армий еще больше усилили борьбу против партизанского движения, приступили к подготовке новых карательных экспедиций в тылу группы «Север». Одновременно, как и требовало командование сухопутных войск, пересматривался командный состав, непосредственно возглавлявший борьбу против партизан. По настоянию Кюхлера начальник тылового района группы Рокк, являвшийся одновременно командиром корпуса охранных войск, был освобожден от занимаемой должности. Вместо него был назначен генерал пехоты фон Бот, который получил от Кюхлера более широкие права по подавлению партизанского движения, чем его предшественник{614}. Начальники тыловых районов 18-й армии Кнут и 16-й Шпейман получили предупреждения. На должности командиров многих охранных соединений и [310] частей, комендантов полевых и местных комендатур назначались новые офицеры и генералы полиции, гестапо, полевых частей.

Весь район боевых действий по приказу Кюхлера был разделен на участки, за каждый из которых нес ответственность командир корпуса. В армейских тыловых районах и тыловых районах группы, также разделенных на участки, борьбу против партизан возглавили определенные ответственные лица. Резко возросло количество войск, действовавших против партизан. Помимо трех охранных дивизий в распоряжение начальника тылового района группы были переданы 388-я учебно-полевая дивизия, все запасные и резервные войска группы. Поскольку в это время на фронтах не было напряженных боевых действий, враг широко привлекал к проведению операций против партизан полевые войска, использовал артиллерию, танки, самолеты. Одновременно оккупанты усиливали различные провокации с целью дискредитации партизанского движения, создавали новые лжепартизанские отряды.

Широкая разносторонняя подготовка, проведенная захватчиками, предопределила размах карательных экспедиций против партизан.

В апреле карателям удалось окружить у Никандровой Пустоши 2-ю бригаду и нанести ей значительные потери. Тяжелые бои пришлось выдержать и 5-й бригаде. Но обе эти бригады вскоре восстановили свою боеспособность.

К маю 1943 года гитлеровцы подготовили новую карательную экспедицию против партизан в тылу группы армий «Север». Кюхлер обязал Линдемана и Буша выделить для этого полевые войска, главным образом артиллерийские и танковые подразделения и части. 1-й воздушный флот получил приказ помимо разведывательных самолетов выделить бомбардировщики. Всего оккупанты привлекли к операции свыше 40 тысяч солдат и офицеров. Значительные силы враг бросил прежде всего против 3-й бригады и 1-го полка, находившихся в юго-западных районах области, а затем против партизан, которые были в центральной и западной частях области — в основном тыловом районе 18-й армии.

В первых числах мая 281-я охранная дивизия под командованием генерала Штокгаузена с приданными ей частями и подразделениями, в том числе танковыми и артиллерийскими, начала широкое наступление против 3-й партизанской бригады с юга от Новоржева и Пушкинских Гор и с запада от реки Великой. Каратели [311] стремились оттеснить партизан на север, лишить их маневра, прижать к линии своих заранее созданных гарнизонов южнее дороги Псков — Дно и совместными усилиями уничтожить.

«В мае, — пишет начальник политотдела бригады М. Воскресенский, — мы провели 19 боев с карателями. Во всех этих боях враг имел численный перевес, по ни в одном из них он не одержал сколько-нибудь крупной победы»{615}. Партизаны в этих боях уничтожили свыше 1600 вражеских солдат и офицеров. Не ослабевал накал борьбы и в июне: в течение этого месяца полки и отряды 3-й бригады провели 44 боя.

Напряженное время в мае — июне пришлось пережить и 1-му отдельному полку, против которого враг выставил около 12 тысяч солдат и офицеров. В двухмесячных боях помимо действий на коммуникациях партизаны полка уничтожили более 550 гитлеровцев.

С особой силой гитлеровцы обрушили удары на партизанские соединения, действовавшие севернее линии Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов, — на 2-ю, 5-ю и Волховскую бригады. Против 2-й бригады, которая [312] располагалась к западу от Варшавской дороги, в Осьминском, Лядском, Стругокрасненском и Полновском районах, развертывала боевые действия наиболее крупная группировка — около 20 тысяч вражеских солдат и офицеров (кроме того, 5 тысяч находилось в резерве). Враг делал все для того, чтобы уничтожить бригаду или во всяком случае вытеснить ее к югу, за линию Псков — Дно. Стремясь лишить партизан возможности пополнять запасы продовольствия, гитлеровцы блокировали все деревни в районе боевых действий, взяли под контроль все дороги.

Почти одновременно каратели начали теснить 5-ю бригаду, которая успешно действовала восточнее Варшавской дороги, в Лужском, Плюсском, Батецком и Шимском районах. Против бригады, насчитывавшей 337 человек, было собрано 5000 карателей, поддержанных артиллерией, танками, авиацией. Однако уничтожить бригаду оккупанты были не в силах.

Яростно атаковали гитлеровцы Волховскую бригаду, которая находилась на стыке тылового района 18-й армии и прифронтовой полосы. Командир 38-го армейского корпуса, которому было поручено руководство операцией по уничтожению партизан, создал специальную боевую группу «Вендель» главным образом из полевых частей. Всего группа «Вендель» насчитывала 5000 солдат и офицеров. Партизанам пришлось вести тяжелые, изнурительные бои. Находясь в своеобразном мешке между гитлеровскими дивизиями, противостоящими войскам Ленинградского фронта, и дивизиями, противостоящими войскам Волховского фронта, бригада была ограничена в пространстве для маневрирования. Авиация врага непрерывно бомбила и обстреливала партизан. Маневрируя, партизаны поотрядно уходили от преследователей.

Беспрерывные бои с противником вызвали большой расход боеприпасов во 2-й, 5-й и Волховской бригадах. Тех боеприпасов, которые они отбивали у противника, не хватало, кроме того, они не годились для подавляющего большинства партизан, имевших отечественное оружие. Порой у партизан оставалось по 5-10 патронов на винтовку и по 40-50 патронов на пулемет. Недостаток боеприпасов сказался на исходе многих боев. В условиях наступивших белых ночей сократились доставка боеприпасов из советского тыла и вывоз раненых. К тому же партизаны часто не могли принять самолет. Гитлеровцы, зная об этом, стремились наглухо блокировать партизан с воздуха. [313]

Напряженные бои с карателями, которые вели почти все партизанские части и соединения в тыловых районах противника, к середине июля затихли. Силы гитлеровцев были исчерпаны. И эта тщательно подготовленная карательная экспедиция закончилась провалом. «Надо считать, — делал заключение Ленинградский штаб партизанского движения, — что в основном противник карательную экспедицию прекратил, не достигнув намеченной цели, т. е. уничтожения партизан. Все партизанские бригады и полки с честью выдержали тяжелое испытание»{616}.

Гитлеровское командование сменило начальников тыловых армейских районов. Кнута в 18-й армии заменил генерал-лейтенант фон Гинкель, Шпеймана в 16-й армии — генерал-лейтенант Пфлуградт, которого в сентябре заменил генерал-лейтенант фон Кренцки{617}.

В июле оккупанты уже не могли проводить карательных экспедиций одновременно против всех вооруженных партизанских сил. Они вынуждены были ограничиться операциями против отдельных бригад, которые в тот или иной момент представляли для них наибольшую опасность.

К началу сентября гитлеровцы подготовили новую карательную экспедицию против 3-й бригады, находившейся тогда в Новоржевском районе. Над расположением бригады появлялись вражеские самолеты, которые сбрасывали листовки. В них говорилось: «Партизаны 3-й бригады! Партизаны! Вы окружены шестью тысячами регулярных войск. Ваше положение безнадежно. Не сопротивляйтесь, иначе погибнете под огнем германских пулеметов и пушек. Сдавайтесь!»{618}.

5 сентября днем завязались бои. Ночью бригада пошла на прорыв. Пробиваясь сквозь вражеское кольцо, погиб командир бригады А. В. Герман. Партизаны тяжело переживали гибель своего командира, имя которого стало легендарным. Ленинградский партизанский штаб присвоил имя А. В. Германа 3-й партизанской бригаде, которой он командовал с начала ее создания. А. В. Герману посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Партизаны отомстили врагу за гибель командира. Более 2000 гитлеровцев уничтожили они за первую половину сентября. Вырвавшись из окружения, партизанские [314] отряды и полки 3-й бригады вновь растеклись по тыловому району 16-й армии, дезорганизуя коммуникации врага. В докладе о состоянии тылового района этой армия за сентябрь отмечалось: «Деятельность партизан за отчетный период не ослабла»{619}.

И другие партизанские части и соединения успешно отразили все попытки оккупантов уничтожить их, ограничить действия партизан по тылам и коммуникациям гитлеровских войск. В боях с превосходящими силами противника 2-я, 5-я и Волховская бригады отстояли новые районы своего базирования, закладывая основы для дальнейшего развития здесь партизанской борьбы. Укрепили свое влияние и другие партизанские части и соединения.

За 8 месяцев напряженной борьбы, к сентябрю 1943 года, партизанские части и соединения области нанесли оккупантам значительные потери. Они уничтожили более 17 тысяч солдат и офицеров врага, разгромив при этом 37 его гарнизонов. Враг потерял также 50 складов с различным военным имуществом (боеприпасы, техника, снаряжение и продовольствие). Успешны были действия ленинградских партизан и на коммуникациях врага. Они уничтожили только на шоссейных дорогах 151 мост, ими было разрушено 72 километра телефонно-телеграфных линий{620}.

Провал карательных экспедиций врага, потери, которые он понес от партизан, свидетельствовали о том, что гитлеровцы не в силах были вооруженным путем подавить все нараставшее партизанское движение в области. Оно превратилось в мощную силу, успешно противостоящую войскам вермахта.

6. Народное восстание

Рост народного сопротивления, расширение партизанской войны, крах карательных экспедиций — все это убеждало правителей фашистской Германии, командование вермахта, группы армий «Север», что в случае перехода советских войск в наступление, неизбежность которого оккупанты чувствовали, партизанское движение может [315] сильно усложнить положение их дивизий на подступах к Ленинграду.

Стремясь затормозить рост партизанского движения, изолировать его от народа, обезопасить свои коммуникации, гитлеровское командование приняло решение выселить все население с территории от линии фронта до позиций «Пантера»{621}, имущество конфисковать, а жилища сжечь. Тем самым гитлеровцы хотели не только лишить партизан базы, но и получить новую даровую силу для своих военных предприятий, строительства оборонительных сооружений, а также хлеб, скот и другую сельскохозяйственную продукцию, поступление которой вследствие саботажа и диверсий к концу лета 1943 года почти полностью прекратилось. Вторым этапом этой акции должно было явиться полное истребление партизан, лишенных поддержки населения.

Осуществление своего замысла гитлеровское командование тщательно спланировало: заблаговременно стянуло воинские части и подразделения, были выделены конвойные команды, созданы в пути следования транзитные лагеря, подготовлен железнодорожный и автомобильный транспорт. Весь тыловой район группы армий «Север» оккупанты поделили на зоны, каждая из которых имела свои сроки выселения. В помощь военному командованию из Берлина прибыли специальные эмиссары Заукеля — уполпомоченного по использованию рабочей силы фашистской Германии. Совместно с хозяйственной инспекцией группы армий «Север» они должны были определить судьбу каждого из эвакуированных{622}.

Массовый угон населения из тыловых районов группы армий «Север» правители гитлеровской Германии рассматривали как важнейшее средство укрепления тыла своих войск под Ленинградом. Они рассчитывали в дальнейшем прибегнуть к этому средству и в других оккупированных районах. [316]

Однако и этому плану правителей гитлеровской Германии не суждено было сбыться.

Проведение «эвакуации» населения Кюхлер возложил на командующего охранными войсками и начальника тылового района Бота{623}, который 21 сентября 1943 года издал приказ, где говорилось: «Эвакуация должна быть проведена немедленно и с использованием всех средств и возможностей... Эвакуированные используются частично на работах для предприятия “Пантера", частично в оккупированных областях и на территории рейха. Считается, что 50 процентов людей в каждой колонне работоспособны. Дети в возрасте от 10 лет считаются рабочими»{624}.

В соответствии с этим приказом полевые и местные комендатуры отдали свои распоряжения, вывесили объявления, в которых крайняя жестокость переплеталась с явной демагогией, мнимой заботой о населении. Гдовская полевая комендатура, например, указывала в своем объявлении: «Германская армия хочет решительно покончить с партизанами в ее тылу. Чтобы мирное население не пострадало от решительных действий, которые будут применены к партизанам и их укрывателям, приказывается вашу местность эвакуировать». Наиболее суровыми условия «эвакуации» были в прифронтовой полосе. Командование 53-го армейского корпуса отводило для этого считанные часы, приказывало провести выселение, невзирая ни на что. Особое внимание обращалось на изъятие продовольствия и скота{625}. Приказами и объявлениями об «эвакуации» запестрели все оккупированные города и села области.

Осуществляя план обезлюживания оккупированных районов Ленинградской области, захватчики врывались в деревни, силой оружия выгоняли жителей из домов, не оставляя времени на сборы в дорогу, сгоняли их в колонны. Все сопротивлявшиеся расстреливались. У жителей отбирался хлеб, скот, все другое имущество. Все это немедленно грузилось на автомашины, в эшелоны и отправлялось в глубокий тыл. Гигантскими факелами запылали деревни, подожженные оккупантами. Колонны жителей по 1000-1200 человек, в том числе старики и дети, больные и искалеченные, в сопровождении конвоя [317] потянулись на запад. Из некоторых центральных районов оккупанты вывозили жителей железнодорожным транспортом.

Насильственный угон в фашистское рабство, конфискация всех средств к существованию окончательно переполнили чашу народного терпения. И скрытое в течение двух с половиной лет сопротивление народа захватчикам вылилось в открытую борьбу.

Пробил час народного восстания.

Массовыми выступлениями ответило население на этот новый акт вандализма германских фашистов. Всюду оказывалось решительное сопротивление эвакуации. Жители сжигали мосты вокруг своих деревень, сел, поселков, сооружали завалы, устраивали засады. Многие доставали оружие, спрятанное еще в начале вторжения оккупантов, организовывали дружины по охране своих очагов. Вооруженные стычки с захватчиками нарастали. «Эвакуация различных деревень южнее Волосова также натолкнулась на решительное сопротивление со стороны населения»{626},- констатировал штаб 18-й армии.

Партийные организации возглавили повсеместно быстро нараставшую вооруженную борьбу с оккупантами. Подпольные группы стали ядром этой активной борьбы. Характеризуя обстановку на оккупированной территории, Псковский межрайонный партийный центр отмечал: «Усилившийся фашистский террор и сжигание деревень способствовали быстрому подъему движения и нарастанию партизанского восстания»{627}. Комендант тылового района 18-й армии Гинкель доносил в это время: «Усиленное выступление партизан по всей территории, где происходит эвакуация»{628}. Штаб 18-й армии вынужден был констатировать: «Началось всеобщее обострение партизанской борьбы»{629}.

Партизанское движение в Ленинградской области вступило в новый этап.

Восстание было подготовлено успехами советских войск на фронте, всей предшествующей борьбой народа против оккупантов, деятельностью партийной организации области. Организаторами восстания являлись межрайонные партийные центры, райкомы ВКП(б), сплоченный и [318] самоотверженный коллектив коммунистов оккупированных районов области, которые непосредственно вели политическую работу среди населения, вдохновляли его на борьбу против захватчиков, цементировали все партизанское движение в области. В своей работе по подготовке восстания коммунисты опирались на партизанские бригады и отряды.

Еще весной 1943 года обком партии дал указание начать подготовку к восстанию. В июле на границе Осьминского и Сланцевского районов в лесу состоялось совещание партийных работников Лужского, Гдовского, Сланцевского и Осьминского районов, на котором были обсуждены вопросы усиления политической работы среди населения и подготовки восстания.

«Летом 1943 года, — рассказывает секретарь Лужского партийного комитета и заместитель руководителя партийного центра И. Д. Дмитриев, — партийные группы повели подготовку народа к массовому вооруженному восстанию»{630}. Вскоре партийный руководитель, возглавивший подпольную работу в группе сельсоветов в Лужском районе, прислал к И. Д. Дмитриеву, который тогда находился в Сланцевском районе, нарочного с письмом. В нем сообщалось, что население Волошевского, Вердугского и Сланцевского сельсоветов готово к восстанию, и содержалась просьба назначить общий для всех день выступления, чтобы оккупанты не расправились с повстанцами поодиночке.

К осени созрели все условия для массового открытого выступления против захватчиков и в других оккупированных районах области.

Ленинградский обком партии, учитывая обстановку, 24 сентября 1943 года обратился к рабочим, крестьянам и интеллигенции оккупированных фашистскими захватчиками сел и городов области с воззванием: «Наступает время вашего освобождения из-под страшного кровавого ига немецко-фашистских захватчиков,- говорилось в этом документе. — Героическая Красная Армия, победоносно развивая наступление беспощадно громит врага, область за областью очищая советскую землю от фашистской мрази»{631}. Воззвание заканчивалось призывом всемерно помогать Красной Армии разгромить гитлеровскую армию: [319] «Поднимайтесь все на беспощадную истребительную войну против немецких оккупантов!»{632}.

В опубликованном через несколько дней новом обращении Ленинградского обкома содержался конкретный план развертывания всенародной борьбы против захватчиков: «Молодые мужчины и женщины, — говорилось в нем, — уходите к партизанам. Старики, женщины с детьми, уходите в леса, укрывайтесь!»{633}. Обком партии призывал уничтожать оккупантов, прятать оборудование предприятий, не давать увозить имущество, уводить скот, разрушать дороги.

Обращение Ленинградского обкома партии было подхвачено всей партийной печатью, выходившей на оккупированной территории. Листовка, выпущенная 5-й бригадой, призывала: «Все на врага! Шире вооруженное восстание!»{634}. В другой листовке говорилось: «Берите власть в свои руки!» И, отвечая на вопрос, что должна делать народная власть, листовка указывала: «В первую очередь вооружить народ. Вооружайтесь все, кто чем может: винтовками и гранатами, топорами и ломами. Пусть это будет вооруженная власть, которая способна отстоять свои районы, свои села и города, защитить женщин и детей от угона в рабство, сберечь народное имущество и добро»{635}.

Одновременно Ленинградский обком ВКП(б) дал соответствующие указания межрайонным партийным центрам, райкомам партии, командирам, комиссарам, политотделам бригад. Партийные организации, коммунисты, а также комсомольцы, находившиеся на оккупированной территории, призваны были возглавить восстание. Перед партизанскими соединениями и частями была поставлена задача стать вооруженной опорой восстания, помочь народу в борьбе против оккупантов.

7 октября Ленинградский штаб партизанского движения отдал приказ: всем партизанским соединениям поддержать выступление народа, громить вместе с ним вражеские гарнизоны, оккупационные учреждения, всеми силами уничтожать захватчиков{636}. [320]

Призыв Ленинградского обкома к решительному выступлению против оккупантов нашел горячий отклик среди населения. На многочисленных собраниях и сходках население области единодушно выражало свою волю вести беспощадную борьбу с гитлеровцами. В южных районах области — Славковичском, Сошихинском, Порховском, Карамышевском, Островском, Дновском, Псковском, Дедовичском и других (всего в 14 районах) — прошло более 700 молодежных собраний, на которых было принято решение с оружием в руках выступить против оккупантов. На этих собраниях одновременно избирались делегаты на общерайонную молодежную конференцию. «Всю молодежь, способную носить оружие, — гласила резолюция конференции, — организовать на всеобщую вооруженную борьбу против немецких захватчиков!»{637}. «К оружию!» — стало боевым кличем многих и многих тысяч жителей области. «На сельских собраниях крестьяне, — писал секретарь обкома партии М. Н. Никитин, — выносили решения о вооружении всех, кто способен держать оружие, для борьбы с немцами»{638}.

Начавшееся восстание характеризовалось организованностью, единодушием и сплоченностью. «Народ восстал,- отмечали, характеризуя обстановку в центральной части области, командир и комиссар 5-й партизанской бригады К. Д. Карицкий и И. И. Сергунин. — Это восстание приняло определенную организационную форму. Вооруженный народ при поддержке расположенных вблизи партизанских отрядов разгромил и уничтожил местные немецкие органы управления»{639}.

Так же развивались события и в других оккупированных районах. В северо-западной части области, писал И. Д. Дмитриев, «в первых числах октября, действуя по единому плану, партизанские отряды и боевые группы местных жителей разгромили волостные управления, перебили фашистских администраторов и их ставленников»{640}. Говоря о содержании народного восстания, подчеркивая массовость выступления против оккупантов в юго-западной части области, Псковский межрайонный центр отмечал: «Народное восстание характеризовалось следующими элементами: массовый уход молодежи в партизанские [321] отряды, разгром волостных управлений, полное прекращение заготовок и работ по немецким приказам, неподчинение населения приказу об эвакуации и уход в леса»{641}.

Огромный приток повстанцев в партизанские части и соединения резко обострил положение с оружием, так как одна винтовка или автомат теперь приходились на 2-4 человека. Отсутствие оружия сдерживало создание новых партизанских отрядов. Гдовский партийный центр в связи с этим доносил: «Приток в партизаны не прекращается. Он был бы еще больше, если бы мы имели оружие»{642}. Необходимо было как можно быстрее вооружить повстанцев, включить их в активную борьбу против захватчиков, не дать врагу возможности расправиться с безоружным населением. «В связи с большим пополнением рядов партизан и нехваткой вооружения, -отмечал Ленинградский штаб партизанского движения в середине октября 1943 года, — штабом за последние 10 дней заброшено партизанам около 700 автоматов, более 1300 винтовок, 138 пулеметов, [322] 4800 килограммов тола, более 500 000 патронов и других боеприпасов»{643}.

По мере дальнейшего увеличения численности партизан поступление оружия и боеприпасов из советского тыла возрастало. Одновременно велись поиски оружия на местах. В них участвовали женщины, старики, подростки, инвалиды. У многих жителей еще с осенних боев 1941 года сохранились запрятанные винтовки, патроны. Другие знали районы, где можно было найти оружие и боеприпасы, оставшиеся после боев. Создавались и специальные отряды из наиболее отважных партизан, которые отбивали оружие у оккупантов. Повстанцы иногда сами захватывали оружие у врага.

Оружие, полученное из советского тыла, собранное самим населением на полях былых сражений, захваченное у гитлеровцев, превратило восставший народ в грозную силу.

В ходе восстания оккупационные власти и многие гарнизоны интервентов оказались блокированными повстанцами и ликвидировались. В Уторгошском районе в течение одной ночи на 5 ноября были истреблены вражеские гарнизоны в деревнях Кчера, Корокса, Казовицы, Людятино. Такой же участи подверглись гарнизоны и волостные управления в Уторгошском, Плюсском и в южной части Лужского и Батецкого районов, в юго-западной части Солецкого и в северной части Дновского районов. В центральной части области было ликвидировано около 60 волостных управлений и 15 крупных гарнизонов. Часть гитлеровцев и их ставленников из волостных управлений, старост деревень, которые запятнали себя верным служением оккупантам, спешила укрыться в районных центрах и городах, где были более сильные гарнизоны.

Успешно громили повстанцы волостные управления и гарнизоны и в других частях области. С начала восстания за три с лишним месяца было уничтожено 80 гарнизонов{644}. Во много раз больше было ликвидировано волостных управлений.

Почти одновременно в тылу группы армий «Север» образовались 3 повстанческих партизанских края — в центральной, северо-западной и юго-западной частях области.

Наиболее крупный повстанческий край, представлявший собой компактную территорию, был в центральной [323] части области. «Партизанами совместно с населением, — писал M. H. Никитин, — очищена от немцев территория: на север — до реки Луги, на юг — до реки Шелони, на запад — Варшавской ж. д., на восток — Витебской ж. д.»{645}. В этот гартизанский повстанческий край входили почти весь Уторгошский район, большая часть Солецкого, почти половина Батецкого и Стругокрасненского районов, часть Плюсского, Лужского и Дновского районов. Здесь находилось 500 населенных пунктов, в которых проживало 150 тысяч человек.

Также компактную территорию занимал повстанческий край в северо-западной части области. В него входило свыше 400 населенных пунктов — весь Осьминский район, Лядский, больше половины Сланцевского и Гдовского районов, западная часть Лужского района и деревни Ложголовского сельсовета Кингисеппского района. Вся эта территория была очищена от захватчиков. Здесь проживало около 50 тысяч человек. Лишь районные центры Ляды и Осьмино оставались в руках врага.

Третий повстанческий край — в юго-западной части области, между районными центрами Середка, Новоселье, Славковичи и Остров, — как бы разрезался сходящимися к Пскову железными и шоссейными дорогами. Наиболее крупная освобожденная территория юго-западного повстанческого края располагалась между Псковско-Веймарнской и Варшавской дорогами — большая часть Стругокрасненского, а также многие сельсоветы Полновского, Новосельского и Середкинского районов. Между Варшавской и Старорусской дорогами находилась другая часть освобожденной территории, в основном Карамышевский район. Наконец, третья часть юго-западного повстанческого края была южнее Старорусской дороги — почти весь Славковичский район, значительное число сельсоветов Сошихинского, Островского и Порховского районов, а также сельсоветы других районов. Всего в юго-западном повстанческом крае насчитывалось не менее 400 населенных пунктов, в которых проживало 100 тысяч человек.

Это были новые партизанские территории — собратья того Партизанского края, который возник осенью 1941 года в юго-восточной части области. Они превосходили его по величине и охватывали наиболее густонаселенную часть области. В этих трех основных повстанческих краях и вокруг них группировались партизанские части и соединения. [324] Они были вооруженной опорой восставшего народа, защищавшей его от гитлеровских войск.

Партизанские края возникли на наиболее важных коммуникациях врага, подковообразно охватывая его 18-ю армию, а также значительные силы 16-й армия. В тылу этих вражеских армий по существу образовался своеобразный второй фронт — фронт повстанцев. Все это не могло не оказаться на положении группы армий «Север». Повстанцы усложняли действия вражеских войск.

«В различных местах дислокации армии, и прежде всего в районе северо-западнее Волосова, гражданское население собралось в большие лесные лагеря, которые хорошо устроены и имеют большие запасы всего необходимого, — с тревогой доносило командование 18-й армии в группу армий “Север". — До сих пор эти группы при подавлении партизан не принимались в расчет, однако их все же следует приравнивать к партизанам, так как они представляют дополнительную угрозу тыловым коммуникациям армии»{646}.

Кроме трех основных партизанских краев в той или иной степени восстанием были охвачены и другие районы в тылу гитлеровских войск. В десятках и сотнях населенных пунктов была свергнута власть оккупантов. Повстанческие края непрерывно расширялись. К ним присоединялись все новые и новые населенные пункты. Вскоре почти вся центральная, северо-западная и юго-западная части территории области были освобождены от оккупантов.

К началу 1944 года лишь прифронтовые районы, где велись боевые действия, крупные населенные пункты да узкие полоски земли, которые непосредственно примыкали к железным и основным шоссейным дорогам, были еще во власти оккупантов{647}. На остальной территории в тылу группы армий «Север» хозяином был народ. Две тысячи населенных пунктов области — почти 350 тысяч жителей — охватило пламя восстания.

В развернувшемся восстании наиболее ярко проявился всенародный характер советского партизанского движения. [325]

7. Новые требования zLONGDASHz новый уровень руководства

В результате народного восстания и быстрого роста вооруженных партизанских сил по-новому встал вопрос о руководстве борьбой против захватчиков на оккупированной врагом территории. Нужно было подчинить руководство дальнейшему развитию партизанской войны, максимально попользовать все ресурсы для разгрома врага и освобождения области. Обстановка требовала укрепить и централизовать руководство вооруженными партизанскими силами, особенно вновь созданными бригадами, полками, отрядами. На первый план выдвигались неотложные вопросы, связанные с восстановлением органов Советской власти, налаживанием жизни в повстанческих районах, обеспечением населения и многотысячной партизанской армии продовольствием. Все это вызывало необходимость перестановки партийных сил, чтобы укрепить решающие звенья партизанской войны, создать новые органы, упразднить старые, которые не соответствовали уже условиям борьбы.

Теперь, когда партизанское движение получило огромный размах, когда восстание распространилось почти на всю оккупированную территорию области, когда все шире разгоралась вооруженная борьба и создавались новые партизанские отряды и бригады, существование межрайонных партийных центров, так много сделавших для развития партизанского движения, уже не отвечало требованиям обстановки. Их деятельность порождала определенную разобщенность в руководстве вооруженными партизанскими силами: одной их частью непосредственно руководил Ленинградский штаб партизанского движения, а другой — межрайонные партийные центры. К тому же межрайонные партийные центры в новых условиях не могли охватить все стороны руководства партизанским движением в нескольких районах, оперативно решать назревшие вопросы. Межрайонные центры разделились, по сути дела, на районные партийные группы, которые вели работу в закрепленных за ними районах.

В то же время восстановленные в мае 1943 года главным образом на базе районных групп межрайонных партийных центров районные комитеты партии успешно решали возложенные на них задачи. Продолжая взятую линию на укрепление районного партийного звена, обком партии укрепляет ранее восстановленные райкомы [326] (подбирает секретарей, заведующих отделами и т. д.), создает новые райкомы.

Вскоре Ленинградский обком ВКП(б) упразднил межрайонные партийные центры{648}.

Это позволило значительно укрепить руководство вооруженными партизанскими силами опытными партийными кадрами. Почти все бывшие руководители партийных центров становятся во главе формируемых партизанских частей и соединений. Командирами и комиссарами партизанских бригад назначаются руководители и члены партийных центров: И. Д. Дмитриев, А. А. Ингинен, Г. И. Мосин, В. В. Павлов, А. Г. Поруценко, М. И. Тимохин и другие. Часть членов межрайонных партийных центров возглавила партизанские полки: И. А. Александров, Г. Т. Волостнов, В. Ф. Крылов и другие{649}.

Одновременно происходил процесс централизации руководства вооруженными партизанскими силами: все партизанские отряды, организованные межрайонными партийными центрами, либо передавались в партизанские бригады, либо на их базе создавались новые партизанские соединения. Псковский партийный центр передал партизанским бригадам несколько отрядов — 2300 человек, Порховский — 900, Гдовский — 900, Стругокрасненский — 800 человек и т. д.{650}. На базе отрядов Дедовичского и Кингисеппского партийных центров были организованы две новые партизанские бригады.

Этим была ликвидирована разобщенность и усилено руководство вооруженными партизанскими силами, повышена роль районного партийного звена. Это особенно было важно в евши с созданием на освобожденной территории организационных районных троек.

Организационная районная тройка (оргтройка) — эта оправдавшая себя форма организации Советской власти, возникшая впервые на освобожденной юго-восточной территории области еще осенью 1941 года, — вновь появилась [327] осенью 1943 года в повстанческих краях. Вся деятельность оргтроек в повстанческих районах протекала под руководством секретарей вновь созданных райкомов партии и комиссаров бригад и полков (они почти все были секретарями райкомов). Созданные при оргтройках первичные партийные организации, численно самые крупные и объединявшие наиболее опытных коммунистов, часто брали на себя решение партийных вопросов в масштабах всего района. То же самое, как правило, делали и комсомольские организации оргтроек.

Организация троек в повстанческих районах отвечала назревшим задачам партизанской войны, позволяла наиболее целесообразно использовать людские и материальные ресурсы для ее ведения.

В начале декабря 1943 года Ленинградский обком ВКП(б), рассмотрев состояние партийного руководства в освобожденных от гитлеровских войск районах, признал необходимым создать окружной комитет партии в центральном повстанческом крае. Этот край должен был сыграть важную роль в предстоящем освобождении области. Его восточные границы примыкали к прифронтовой полосе, перекрывая все железнодорожные и шоссейные коммуникации правофланговых дивизий 18-й армии. В то же время он был на стыке 18-й и 16-й армий. В связи с предстоящим наступлением советских войск возникла необходимость усилить партийное руководство в этом партизанском крае.

В состав окружного комитета партии центрального повстанческого края вошли: И. И. Исаков — бывший начальник политотдела 5-й бригады, а с мая 1943 года секретарь Красносельского райкома ВКП(б), М. Г. Абрамов — редактор газеты окружкома, А. П. Архипов — комиссар полка, К. Д. Карицкий — командир 5-й бригады, Н. И. Руднев — комиссар полка, Н. А. Сергачев — секретарь Плюсского райкома ВКП(б), И. И. Сергунин — комиссар 5-й бригады, И. И. Тимошенко и А. А. Сачков — политработники бригады. [328]

Окружком центрального повстанческого района был призван руководить всеми сторонами жизни края, его защитой{651}. Окружной партийный комитет во многом способствовал мобилизации всех ресурсов на разгром врага, дальнейшему расширению партизанской войны в центральных районах области{652}.

Успешно решая вопросы руководства партизанской войной на оккупированной врагом территории, Ленинградский обком партии делал все для того, чтобы неуклонно нарастал размах народной войны, чтобы в нее вовлекались все новые отряды советских людей.

8. Органы власти восставшего народа

Конкретные условия партизанской войны во многом определили структуру организационных троек и их деятельность. Хотя они строились в соответствии с районным административным делением, нередко их руководство распространялось и на соседние районы. Структура организационных троек, их функции не претерпели каких-либо существенных изменений по сравнению с оргтройками, существовавшими в первом Партизанском крае. Возглавлял тройку председатель. Один из его заместителей ведал партийно-массовой работой, другой — хозяйственными вопросами (снабжение партизан и населения продовольствием, одеждой и т. д.).

Следующей важной ступенью органов власти восставшего народа являлись уполномоченные оргтроек в селах и деревнях или в группе (кусте) сел и деревень. В [329] некоторых районах оргтройки сразу создавали сельсоветы.

На освобожденной территории, не представлявшей собой компактной административной единицы (района или значительной части его), по деревням или кустам (сельсоветам) также, как правило, назначались оргтройки или же уполномоченные Советской власти.

В середине октября районные оргтройки создаются в центральном повстанческом крае — Уторгошская, Солецкая, Батецкая, Стругокрасненская-первая (она взяла на себя руководство в западных сельсоветах района), Лужская, Плюсская{653}. В Уторгошском районе — в повстанческом центре — оргтройка через своих уполномоченных осуществляла власть в 17 сельсоветах (из 18 существовавших [330 в районе), в Солецком районе — в 14 сельсоветах (из 16), в Батецком -в 8 сельсоветах (из 16), в Стругокрасненском (первая оргтройка) — в 7 сельсоветах{654}.

Почти одновременно возникла Дновская оргтройка на территории, которая контролировалась 10-й бригадой (эта территория примыкала к центральному партизанскому краю). Руководителями оргтроек в центральном партизанском крае были назначены коммунисты В. П. Петров, Л. С. Гебасов, К. И. Кравченко, Н. А. Сергачев, Н. С. Орлов, И. Е. Кряков и К. Г. Тетерин, проявившие себя способными организаторами партизанского движения.

В начале ноября оргтройки были созданы в северо-западном повстанческом крае — Гдовская, Лядская, Сланцевская и Осьминская. Их возглавляли главным образом члены межрайонных партийных центров — И. Н. Гаврилов, М. С. Алексеев, М. О. Иванов, И. В. Скурдинский.

На создании органов Советской власти в юго-западном повстанческом крае, а также на их деятельности не могло не сказаться то обстоятельство, что этот район не представлял собой единой сплошной территории. В октябре оформились 5 районных оргтроек на территории, где находились части 2-й партизанской бригады (в секторе Псковско-Веймарнской и Варшавской дорог). Председателями оргтроек стали члены межрайонных партийных центров, секретари РК ВКП(б): Т. И. Егоров — Стругокрасненская-вторая оргтройка (она восстановила Советскую власть в западных сельсоветах района), E. M. Петрова — Полновская, Н. П. Дурыгин — Новосельская, А. М. Дианов — Середкинская, В. А. Акатов — Псковская{655}.

Эти тройки имели своих уполномоченных более чем в 60 крупных населенных пунктах. Несколько обособленно в районе действий 7-й бригады (в секторе Варшавской и Старорусской дорог) функционировала Карамышевская оргтройка, которую возглавил секретарь райкома партии А. П. Дмитриев. Эта оргтройка восстановила 10 сельских исполкомов, в 134 деревнях ввела уполномоченных.

На освобожденной территории южнее Старорусской железной дороги районные оргтройки, как правило, не создавались. В сфере действия 8-й бригады существовала лишь одна районная оргтройка, председателем которой был коммунист И. Н. Николаев — один из организаторов [331] партизанской борьбы в юго-восточной части области{656}. Через своих уполномоченных эта тройка представляла Советскую власть более чем в 70 селах Славковичского, Сошихинского и частично Островского районов{657}. Кроме того, в юго-западном повстанческом районе под защитой 1-й, 3-й и 4-й бригад имелись оргтройки или уполномоченные Советской власти во многих сельсоветах и деревнях.

Всего на освобожденной от гитлеровцев территории было создано свыше 20 районных организационных троек.

Воя практическая деятельность организационных троек опиралась на партийные, а также на комсомольские организации и была направлена на укрепление Советской власти в освобожденных районах, мобилизацию восставшего населения на полное освобождение области от фашистской нечисти. Создание и укрепление партийных организаций рассматривалось как одна из первоочередных задач райкомов партии и оргтроек.

В Карамышевском районе кроме партийной организации при оргтройке были созданы еще 6 партийных организаций при сельсоветах. Они насчитывали 39 коммунистов{658}. Партийные организации создавались и при других оргтройках, а при сельсоветах, как правило, — партийно-кандидатские и партийно-комсомольские группы.

Некоторым райкомам партии совместно с оргтройками удалось наладить выпуск газет. 10 января 1944 года после долгого перерыва вышла газета «Дновец»{659}, в которой было помещено обращение Дновского райкома ВКП(б) и районной оргтройки к населению с призывом расширять народное восстание. В ноябре 1943 года в Новосельском районе вышел первый номер газеты «Новосельская правда», а в декабре в Середкинском районе — «Колхозная жизнь». Почти одновременно с ними в Стругокрасненском районе стала издаваться газета «Колхозная стройка». До полного освобождения Ленинградской области было выпущено по 3-5 номеров этих газет{660}.

Райкомы партии вместе с оргтройками восстанавливали сеть комсомольских организаций. В Карамышевском [332] районе 6 организаций ВЛКСМ взяли на учет 33 комсомольца. Столько же комсомольских организаций насчитывалось в Уторгошском районе. В Осьминском районе 17 организаций объединяли 80 членов ВЛКСМ.

Всю свою деятельность районные организационные тройки, их уполномоченные и вновь созданные сельсоветы проводили с помощью актива, опираясь на народ. «Осьминская тройка, — отмечал ее председатель И. В. Скурдинский, — имела такого актива более 300 человек»{661}. При оргтройках функционировали суды, которые карали тех, кто своими действиями вредил мобилизации сил народа в войне с захватчиками. Активизировалась политическая жизнь. Агитаторы знакомили население с политическими событиями в стране, положением на фронтах. Регулярно проводились собрания и беседы.

Целеустремленная политическая работа приносила свои плоды. На призыв оргтройки Карамышевского района внести средства в фонд обороны жители этого района собрали 260 тысяч рублей, а жители Осьминского и Гдовского районов — по 100 тысяч рублей. Так же успешно прошел обор средств и в других районах. Население центрального Партизанского края к ноябрю внесло в фонд обороны 700 тысяч рублей.

С организацией районных оргтроек и их уполномоченных в сельсоветах, селах и деревнях на них легла основная работа по созданию невооруженных партизанских резервов. Они брали на учет всех, кто был способен носить оружие, участвовать в вооруженной борьбе с оккупантами. Во многих селах, сельсоветах и районах органы власти восставшего народа проводили с резервистами военное обучение.

Большое значение имела военно-хозяйственная деятельность организационных троек. Командование партизанских частей и соединений в повстанческих районах освобождалось от большинства хозяйственных забот, отнимавших ранее много времени и сил{662}. Партизанские командиры и комиссары могли теперь целиком сосредоточиться на руководстве своими бригадами, полками, отрядами, сократить до минимума свои хозяйственные подразделения. Оргтройки создавали продовольственные фонды, [333] брали на учет все материальные ценности, организовывали мастерские для пошива партизанам одежды, обуви, изготовления лыж, саней и т. д.

За счет продовольственных фондов было организовано питание партизан, выдавались продукты населению, особенно той его части, которая бежала от захватчиков в повстанческие районы, спасаясь от угона в рабство. Эти фонды создавались путем изъятия продовольствия у оккупантов, а также с помощью поставок, организованных оргтройками. В конце осени, по неполным данным, оргтройки имели в своем распоряжении более 3000 тонн хлеба, 800 тонн мяса, много картофеля и овощей.

Окружной партийный комитет центрального повстанческого края, обсудив вопрос о продовольственных фондах и нормах снабжения партизан продовольствием, установил следующий паек на одного человека в сутки: хлеба — 600 граммов, мяса — 125 граммов, овощей и картофеля — в неограниченном количестве. «В целях пополнения базы снабжения, — постановил окружком, — обязать командиров, [334] комиссаров отрядов, полков, председателей оргтроек заготовки проводить в первую очередь в деревнях, расположенных вблизи немецких гарнизонов, шоссейных и железных дорог. Уволить хлеб и скот из гарнизонов противника. Отбивать у него обозы с продовольствием и скотом»{663}.

Стругокрасненская (первая) оргтройка ежемесячно выдавала беженцам на взрослого 8 килограммов муки и на детей до 12 лет — по 5 килограммов. Осьминская оргтройка также ежемесячно выдавала нуждавшимся (их в районе было 800 человек) по 8 килограммов муки и по 10 килограммов картофеля. Дновская оргтройка единовременно выделила семьям беженцев 8 тонн хлеба, а для их скота 250 тонн сена и 150 тонн соломы. Большую помощь оказывали тройки семьям красноармейцев и партизан.

В центральном партизанском крае было создано более 40 мастерских по выделке кож, пошиву сапог, изготовлению валенок, обмундирования, лыж, саней и т. д. Только мастерская Уторгошской тройки переработала более 1000 овчин, которые пошли на изготовление полушубков для партизан. 20 сапожных, валяльных, швейных, лыжных и других мастерских насчитывалось в северо-западном [335] повстанческом районе. Тройки этого района полностью обеспечили теплым обмундированием своих защитников — партизан 9-й и 12-й бригад.

Аналогичная работа проводилась в юго-западном повстанческом районе. Здесь только Стругокрасненской тройкой (второй), возглавляемой Т. И. Егоровым, было организовано 11 валяльных, 2 портновских и 4 мастерские по выработке кож, овчин и по изготовлению обуви. Всего в юго-западном крае имелось около 50 мастерских, которые обеспечивали партизан обмундированием, обувью, лыжами и санями.

На призыв оргтройки Стругокрасненского района (первой), возглавляемой Н. А. Сергачевым, построить госпиталь для партизан 5-й бригады живо откликнулось население. В глухом лесу, на островке среди болот, в короткий срок были построены два больших дома для госпиталя, а рядом с ними подсобные помещения. Госпиталь на 100 коек обслуживали 5 врачей и 30 медсестер и санитарок. Население окрестных деревень ежедневно доставляло сюда молоко и овощи. В декабре, когда госпиталь стал испытывать недостаток в перевязочных средствах, жители организовали сбор тонкого холста. Население Стругокрасненского района привезло 1200 метров такого холста, почти столько же — население Уторгошского района.

Партизанские госпитали создавались таким же путем и в других районах.

Предметом особой заботы оргтроек были так называемые лесные, или гражданские, лагеря. В этих лагерях люди спасались от угона в гитлеровское рабство. Они приходили сюда со своим имуществом, скотом, хлебом, привозили уцелевший сельскохозяйственный инвентарь. Для жителей лесных лагерей строились землянки, пекарни, бани; скот размещали в крытых загонах. Здесь часто бывали уполномоченные оргтроек и сельсоветов. В Утор-гошском районе, где захватчики сожгли почти все деревни (из 117 деревень района сохранилось лишь 6), подавляющая часть населения успела уйти в лесные лагеря, прихватив с собой часть имущества, хлеба, картофеля и весь уцелевший скот. В лесных лагерях Порховского района нашли себе приют свыше 40 тысяч человек. Дновская тройка эвакуировала в Порховские и Уторгошские леса около 3 тысяч человек. В лесных лагерях Солецкой оргтройки находилось более 100 тысяч жителей из 75 деревень. Крестьяне сумели укрыть здесь более 1000 коров, [336] 660 овец, 650 лошадей{664}. Всего в лесных лагерях нашли приют свыше 300 тысяч человек.

Орттройки открывали школы, детские дома, больницы, амбулаторные и ветеринарные пункты. В Осьминском районе было открыто два детских дома для сирот (на 100 детей), которые полностью обеспечивались тройкой всеми продуктами и одеждой. Большую работу в этом направлении проводили оргтройки в юго-западном партизанском крае.

Стругокрасне некая оргтройка (вторая) подобрала и утвердила учителей, организовала ремонт школьных зданий. В ее отчете указывалось: «Начиная с ноября по день прихода Красной Армии, т. е. по март, в районе работало 13 сельских школ. Посещаемость детей школьного возраста в большинстве школ была 100-процентной. Школы были обеспечены всем необходимым»{665}. Школы открылись в Славковичском, Сошихинском и других районах юго-западного Партизанского края. «Школами, — отмечало командование 3-й бригады, — руководят опытные преподавательские кадры. Дети любовно посещают школы»{666}.

В каждом повстанческом крае по инициативе окружного комитета партии, райкомов и комиссаров бригад систематически проводились совещания руководителей районных оргтроек по обмену опытом работы. Совещания уполномоченных проходили по сельсоветам, кустам, деревням и селам.

В середине ноября командование 2-й бригады вместе с райкомами партии провело совещание оргтроек Псковского, Новосельского и Середкинского районов, на котором были обсуждены вопросы: как выполняется указание ЦК партии о спасении населения от угона в гитлеровское рабство, о координации действий партизанских отрядов и восставшего населения на железнодорожных коммуникациях врага. Через несколько дней подобные совещания председатели оргтроек провели со своими уполномоченными в сельсоветах и деревнях.

30 декабря 1943 года в центральном повстанческом крае в деревне Новоселье прошло совещание всего партийного и советского актива. В его работе приняло [337] участие около 150 человек. В связи с надвигавшимися боями было решено укрепить оборону лесных лагерей, ускорить подготовку резервов для партизанских частей из молодежи, расширить продовольственные базы, более экономно расходовать продукты{667}.

Ленинградский штаб партизанского движения многогранную деятельность оргтроек в декабре 1943 года характеризовал так: «Приступившие к работе районные тройки и их уполномоченные в деревнях и селах проводят большую политическую работу среди населения, организуют его активную часть в ряды партизан, создают местные отряды и группы, обеспечивают снабжение партизан продовольствием и обмундированием, открывают мастерские по обслуживанию партизан и местного населения и т. д.»{668}.

Зимой все оргтройки повстанческих районов, все уполномоченные по сельсоветам (кустам) развернули энергичную подготовку к весеннему севу: брали на учет семена, тягловую силу, создавали мастерские по ремонту сельскохозяйственных машин и т. д. Население горячо взялось за дело, так как было уверено, что к весеннему севу область будет окончательно освобождена от гитлеровской нечисти.

В результате многосторонней деятельности организационных районных троек, поддержанной восставшим народом, удалось мобилизовать все силы на борьбу с врагом.

9. Партизанская армия

В обстановке развернувшегося народного восстания партизанские силы быстро росли. Создавалась мощная партизанская армия с необходимыми резервами. Командование бригад и отрядов теперь не ограничивало прием в ряды партизан, как прежде. Только за 10 дней октября 1943 года партизанские отряды приняли около 3000 человек, т. е. почти столько же, сколько всего было партизан в области в начале 1943 года. Быстрое увеличение партизанских сил уже в октябре позволило создать новые части. И этот приток населения в партизаны продолжался. [338] Отряды превращались в полки, полки — в бригады. Большая часть пополнения поступала организованно — через партийные организации.

Гитлеровское командование со все возрастающей тревогой отмечало рост партизанских сил. «Большое пополнение они получают за счет добровольцев, особенно в северной части тылового района армии, — констатировал штаб 16-й армии. — В результате этого количественный состав партизан значительно увеличился»{669}.

Особенно быстро росли старые бригады, накопившие опыт борьбы, и бригады, находившиеся в основных повстанческих районах.

Много новых сил влилось в 5-ю Ленинградскую партизанскую бригаду, командование которой совместно с Лужским межрайонным партийным центром возглавило восстание в центральной части области. «Все, кто только мог носить оружие, — писал начальник штаба 5-й бригады Т. А. Новиков, — пришли в партизанские отряды. Никогда еще наше движение не знало такого размаха. Только в один день, 12 октября, в бригаду влилось более 400 человек. Занимался пожар народного восстания»{670}.

Небольшая партийная организация, созданная Лужским межрайонным партийным центром в Плюсском районе, за 2 месяца передала 1700 человек в отряд 5-й бригады, возглавляемый А. Ф. Таракановым. В другой партизанский отряд, которым командовал В. В. Егоров, вошли 530 жителей Солецкого района. Всего в бригаду вступило более 6000 повстанцев. С начала восстания 5-я бригада становится ведущей силой в партизанском войске области. Значительно пополнились 2-я и 3-я бригады, вступившие в борьбу с захватчиком еще в первый год войны, а также 1-й отдельный партизанский полк, сформированный в конце 1942 года, Волховская и 4-я бригады, организованные в начале и середине 1943 года.

Все 4 полка 2-й бригады, которые дислоцировались в западной и центральной частях области, в октябре реорганизовались в бригады. 2-й полк бригады был переформирован во 2-ю бригаду имени Н. Г. Васильева. Командиром ее стал Н. И. Синельников, участник всех крупных боев 2-й бригады, комиссаром — В. И. Ефремов, второй секретарь Дедовичского райкома партии. В течение [340] ноября — декабря вновь созданная 2-я бригада значительно пополнилась, численность ее личного состава достигла 2660 человек.

6-я партизанская бригада формировалась на основе 1-го полка 2-й бригады. Командиром 6-й бригады был назначен В. П. Объедков, комиссаром — В. Д. Зайцев. За месяц численность бригады удвоилась и вскоре составила более 1830 бойцов. На базе 4-то полка организуется 7-я партизанская бригада. Командиром ее стал А. В. Алексеев, кадровый военный, комиссаром — А. Ф. Майоров, бывший начальник политотдела 2-й бригады, в мае 1943 года утвержденный первым секретарем Дедовичского [341] райкома ВКП(б). «Бригада организована 10 октября сего года из трех партизанских отрядов общей численностью 270 человек, — докладывал А. Ф. Майоров в Ленинградский штаб. — За месяц количество партизан возросло до 1373 человек, из них 412 — невооруженных»{671}. Вскоре 7-я бригада имела в своих рядах более 1900 человек.

3-й полк бывшей 2-й бригады стал ядром новой, 9-й бригады, о которой газета «Ленинградский партизан» писала: «Девятая бригада родилась в пламени всенародной партизанской войны с фашистскими оккупантами. Народ посылал сотни и сотни своих лучших сынов и дочерей на [342] борьбу с врагом. Народ образовал отряды Девятой партизанской бригады. И с первых же дней своего существования эти отряды отличались своей боевитостью»{672}. И. Г. Светлов, назначенный командиром 9-й бригады, прошел во 2-й бригаде боевой путь от командира подрывной группы до командира полка. Комиссаром 9-й бригады назначили И. Д. Дмитриева. В 9-й бригаде было 1751 человек.

Созданные на базе прежних полков 2-й бригады 4 партизанских соединения позволили расширить борьбу против оккупантов в западной и центральной частях области, [343] взять под вооруженную защиту их население, намного увеличить возможности партизан на важнейших коммуникациях врага — на Варшавской, Псковско-Веймарнской и Балтийской железных дорогах, а также на Киевском шоссе.

Одновременно на базе 1-го отдельного партизанского полка, в свое время также отпочковавшегося от 2-й партизанской бригады (в начале октября 1943 года в нем было 900 человек), организуются еще две бригады: 1-я и 8-я. Вновь созданную 1-ю бригаду{673} возглавило командование [344] 1-го отдельного партизанского полка — М. В. Степанов, который начал свою партизанскую деятельность командиром взвода, и П. Ф. Захаров, кадровый партийный работник (он являлся секретарем Киришского райкома партии). 1-я бригада, как и другие партизанские соединения, быстро росла. За ноябрь ее личный (состав почти удвоился. Командование бригады в связи с этим сообщало: «Народ идет в наши ряды. Личный состав бригады возрос с 490 человек до 905»{674}. Бригада пополнялась и в последующие дни, численность ее личного состава достигла более 2000 человек.

Еще быстрее росла 8-я партизанская бригада, во главе которой были поставлены Л. В. Цинченко, выросший в рядах 2-й партизанской бригады в талантливого партизанского командира, и В. В. Павлов — руководитель Островского межрайонного партийного центра, а с мая 1943 года секретарь Сошихинского райкома ВКП(б). В 8-й бригаде было 3900 человек{675}. Оценивая боевой путь бригады, газета «Ленинградский партизан» писала: «Осенью прошлого года, когда во многих оккупированных районах Ленинградской области заполыхало пламя народного восстания, родилась и выросла Восьмая партизанская бригада. История ее возникновения и борьбы — ярчайшее доказательство того, что партизанское движение — подлинно народное движение, что оно своими корнями уходит в толщу народных масс»{676}. Район действия 1-й и 8-й бригад (в свое время здесь находился 1-й отдельный партизанский полк) охватывал сектор дорог Псков- Порхов — Остров и давал возможность взять под контроль Псковский железнодорожный узел с юга.

Тогда же, в октябре 1943 года, на базе одного из полков 3-й бригады, передислоцированного в свое время из района Карамышева в район Порхова, а также отрядов Дновского межрайонного партийного центра развернулась 10-я партизанская бригада. Ее командиром стал Т. А. Новиков, кадровый военный, начинавший партизанскую борьбу с командира группы. Комиссаром бригады был назначен М. И. Тимохин — руководитель Дновского межрайонного партийного центра, утвержденный в мае 1943 года первым секретарем Дновского райкома ВКП(б). За короткий срок бригада выросла почти в 5 раз и объединяла [345] 2420 бойцов. Создание этой бригады позволило взять под .партизанское воздействие Дновский увел дорог.

В декабре из отрядов, созданных Кингисеппским межрайонным партийным центром, а также из выделенных отрядов 9-й бригады была организована 12-я Приморская партизанская бригада. Ее командиром был назначен руководитель партийного центра А. А. Ингинен, а комиссаром — Г. И. Мосин, возглавлявший партийную группу, направленную на оккупированную территорию еще в середине 1942 года. Оба, уже находясь в тылу врага, по решению обкома ВКП(б) стали секретарями райкомов партии: А. А. Ингинен — Волосовского, а Г. И. Мосин — Кингисеппского. В 12-й бригаде было 1240 партизан. Это весьма сильное партизанское соединение угрожало непосредственному тылу 18-й армии почти на стыке двух железных дорог — Варшавской и Балтийской. 12-й Приморской [346] бригаде пришлось действовать в непосредственной близости от блокированного Ленинграда, в местности с наибольшей концентрацией вражеских войск.

Почти одновременно на базе отрядов Дедовичского межрайонного партийного центра в районе, где существовал первый Партизанский край, организуется еще одна бригада — 13-я. Ее командиром стал А. В. Юрцев (он командовал отрядом, затем полком, был начальником штаба бригады), а комиссаром — А. Г. Поруценко, руководитель Дедовичского межрайонного партийного центра. В 13-й бригаде насчитывалось свыше 1000 человек.

Значительно укрепляются к концу 1943 года и другие бригады — 3, 4, 5 и 11-я (Волховская), В 3-й бригаде в начале января 1944 года было 4285 бойцов, в 4-й — 1280, в 5-й — 7004, в 11-й бригаде — 2130 бойцов. Почти во всех бригадах организуются полки.

Всего с начала восстания в ряды вооруженных партизанских сил вступило более 30 тысяч человек. Все это позволило создать 7 новых и значительно укрепить остальные бригады. Численность личного состава партизанских бригад с начала восстания увеличилась в 8 раз.

Несмотря на общий недостаток оружия{677}, значительно повысилась огневая мощь партизанских соединений, главным образом за счет автоматического оружия: две пятых партизан имели на вооружении автоматы и ручные пулеметы, остальные — винтовки. В партизанских частях и соединениях было 80 радиостанций, которые позволяли держать устойчивую связь с Ленинградским штабом партизанского движения, с его оперативными группами на фронтах, а также между крупными партизанскими подразделениями.

Одновременно происходило организационно-партийное укрепление партизанских соединений. Создавались и укреплялись партийные, а также комсомольские организации, улучшалась вся партийно-политическая работа.

В восьми бригадах из тринадцати партийно-политическую работу возглавляли политотделы (они не создавались главным образом в новых бригадах). В тех бригадах, [347] где не было политотделов, партийно-политическую работу возглавляли партийные бюро. И политотделы, и (партийные бюро работали под руководством комиссаров бригад.

Сообщая о партийно-политической работе в 1-й бригаде за ноябрь 1943 года, ее комиссар П. Ф. Захаров писал: «При отсутствии политотдела в бригаде для улучшения всей партийно-комсомольской работы, улучшения приема в партию и руководства деятельностью парторганизаций избрано партийное бюро бригады в составе 5 человек»{678}. В бригадах, где не было политотделов, в помощь комиссару назначался его заместитель по партийной работе.

Почти все политотделы бригад выпускали газеты. Порой боевая обстановка задерживала их выпуск. Но как только напряженность боев спадала, выпуск газет немедленно возобновлялся. Практически периодичность выпуска большинства из них составляла 1-2 номера в месяц, а [348] тираж от 250 до 500 экземпляров. Политотдел 2-й бригады по-прежнему выпускал газету «Народный мститель» — старейшую на оккупированной врагом территории (ее издание началось в феврале 1942 года в Партизанском крае){679}. В апреле 1943 года стала выходить газета 11-й Волховской партизанской бригады — «Патриот Родины». С мая политотдел 3-й бригады приступил к изданию газеты «Партизанская правда» (вышло 14 номеров). В сентябре 1943 года появился первый -номер газеты «Партизанская месть» — орган политотдела 5-й бригады. Эта газета выходила сравнительно регулярно и довольно часто — в среднем 8 раз в месяц (всего было выпущено 40 номеров), да и тираж ее был выше, чем других газет, — 500 экземлляров.

В «юнце 1943 года, получив типографии, приступили к изданию газет и политотделы других бригад. Политотдел 4-й бригады выпускал газету «Красный партизан». Под таким же названием выходили газеты 9-й (с октября 1943 года — 12 номеров) и 10-й бригад (с середины января 1944 года — 7 номеров). Партийная организация 12-й Приморской бригады (в ней не было политотдела) с конца 1943 года издавала газету «Народный мститель» (вышло 5 номеров){680}.

Все политотделы, располагавшие типографиями (как правило, это были типографии типа «Лилипут»), выпускали листовки. Политотдел 3-й бригады в августе выпустил 7 листовок, посвященных военно-политическим событиям: «На фронтах Отечественной войны», «Мощный удар по врагу», «Харьков — Советский», «Об эвакуации населения немцами», «Конец фашистского режима в Италии» и др.

В среднем тираж каждой листовки составлял 700-900 экземпляров{681}. Политотдел 5-й бригады в августе и сентябре 1943 года выпустил 14 листовок тиражом 500 экземпляров каждая.

Газеты и листовки распространялись как среди партизан, так и главным образом среди населения. Уполномоченный ЛШПД на Волховском фронте А. А. Гузеев в [350] связи с этим писал: «Большое влияние на население оказывают листовки, выпускаемые 5-й партизанской бригадой, и газета “Партизанская месть". Газеты и листовки быстро откликаются на события в районах и поэтому всегда злободневны, имеют большой успех»{682}.

Газеты и листовки партизанских бригад не только сплачивали партизан, повышали их боевой дух, но и служили одним из важнейших средство мобилизации всего населения на борьбу с захватчиками.

Партизанские организации, окрепшие в процессе роста партизанских сил, цементировали партизанские части и соединения, придавали им стойкость и высокую боеспособность Ряды партии в частях и соединениях по-прежнему пополнялись за счет коммунистов, направленных из советского тыла, а также принятых в члены ВКП(б) лучших партизан.

К маю 1943 года партийные организации на временно оккупированной территории области, главным образом в вооруженных партизанских силах, приняли 264 человека в члены партии и 675 — в кандидаты. С середины 1943 года все партийные организации партизанских частей в соответствии с указанием ЦК партии стали принимать в партию на общих основаниях (льготные условия приема в партию для отличившихся в боях советских воинов были отменены){683}. При этом возникали известные трудности с получением рекомендаций, особенно в недавно сформированных частях. Но, несмотря на это, партийные организации партизанских частей и соединении за 8 месяцев с середины 1943 года приняли в свои ряды более 500 человек.

За вторую половину 1943 года число коммунистов-партизан почти удвоилось, и к концу года в партийных организациях партизанских частей было 1474 члена и кандидата партии{684}. Хотя партийная прослойка вследствие огромного притока пополнения в партизанские отряды значительно снизилась, коммунисты-партизаны успешно обеспечивали партийное влияние на партизанское войско.

Пополнились новыми членами и организации ВЛКСМ партизанских частей. К концу 1943 пода они приняли [352] в свои ряды 2100 человек. К этому времени комсомольские организации партизанских частей объединяли 2128 молодых партизан. За первые 2 месяца 1944 года организации ВЛКСМ временно оккупированных районов приняли еще 700 молодых членов ВЛКСМ. Каждый десятый партизан в отряде являлся комсомольцем.

Созданные партизанские бригады являлись основой партизанской армии, ее ядром, ведущей силой партизанского движения. В этой связи М. Н. Никитин писал в ЦК партии, что опорой народного восстания являлась «35-тысячная армия партизан — 13 хорошо вооруженных бригад, имеющих закаленных в боях командиров, комиссаров и бойцов»{685}.

Составной частью партизанской армии являлись партизанские силы при оргтройках.

Конкретные условия военной обстановки вызывали необходимость иметь помимо бригад вооруженные отряды в распоряжении оргтроек. В случае необходимости они могли защитить населенный пункт до подхода основных партизанских сил, помочь жителям укрыться, чтобы избежать угона на запад. Такие партизанские отряды часто именовались группами самообороны, самозащиты, дружинами и т. д. Небольшие отряды были также в освобожденных сельсоветах, в селах и деревнях. В момент угрозы вторжения гитлеровских войск в эти отряды и группы самозащиты вступали все, кто мог участвовать в отражении врага. С ликвидацией непосредственной опасности их численность сокращалась, а иногда они вообще распускались.

В Уторгошском районе при районной оргтройке организовался отряд численностью 120 человек, в Стругокрасненском районе — 150 человек. В освобожденных селах Дновского района кроме отряда при оргтройке 40 деревень имели группы самозащиты. К началу 1944 года в центральном повстанческом районе насчитывалось 1500 бойцов местных отрядов и групп самообороны, которыми руководили штабы при оргтройках, созданные по решению окружного комитета партии.

Отмечая важную роль местных отрядов и групп самообороны, комиссар 5-й бригады И. И. Сергунин писал: «В тяжелые дни боев люди, способные носить оружие, пополняли партизанские отряды. В деревнях возникали боевые группы из местного населения, они сами вооружались, [353] доставали боеприпасы, ставили своей задачей помочь партизанам»{686}. Высокую оценку дал этим силам и окружной партийный комитет. «Окружном, — говорилось в его решении, — считает, что местные отряды, отряды оргтроек, группы самообороны сельских Советов и деревень, организованные в результате народного подъема в борьбе с немецкими захватчиками, сыграли огромную роль в деле спасения мирных жителей от угона в немецкое рабство и охраны их имущества, в деле пополнения и вооружения партизанских отрядов 5-й партизанской бригады»{687}.

Значительное число местных отрядов было организовано в северо-западном повстанческом районе. Гдовский межрайонный партийный центр докладывал в Ленинградский обком: «Из людей в возрасте 40-50 лет, не могущих идти в полк (партизанский полк 2-й бригады находился в Гдовском районе. — Ю. Я.), мы создали местные группы самозащиты с задачей не допускать мелкие группы немцев в деревни»{688}. В так называемые отряды и группы местной самообороны северо-западного повстанческого района входило более 1000 человек. Эти отряды сыграли значительную роль в защите Партизанского края от оккупантов.

В юго-западном повстанческом районе, вследствие того что он не представлял собой единой сплошной территории, роль местных отрядов в защите освобожденных от гитлеровцев сел и деревень была еще более велика. Нередко до подхода партизанских частей и бригад они выдерживали напряженные бои с врагом. «В дни народного восстания, — писал командир 6-го отряда 8-й партизанской бригады М. Устинов, — председателем одной из троек в восставшем районе стал коммунист И. Н. Николаев. Он организовал оборону восставших деревень, с помощью партизан создал из крестьян боевые дружины»{689}. В юго-западном повстанческом районе в местные отряды самообороны входило более 2500 человек.

Всего в отряды и группы, находившиеся в распоряжении оргтроек, по далеко не полным данным, входило более 5 тысяч человек. Организация местных отрядов в повстанческих краях помогла упрочить вновь созданные органы Советской власти, защищать освобожденные районы от гитлеровских захватчиков. Все они в случае необходимости [354] по указанию командования бригад привлекались к отдельным операциям. В то же время эти отряды и группы являлись наиболее подготовленными в военном отношении резервами для партизанских бригад.

Восстание позволило не только иметь мощные вооруженные партизанские силы, но и располагать многочисленными партизанскими резервами. Это была наиболее активная часть восставшего народа, которая из-за нехватки оружия не могла быть принята в партизанские части и соединения. Располагая примитивным холодным оружием и инструментом (косы, ломы, вилы, топоры, лопаты и т. п.){690}, невооруженные резервы широко использовались для разрушения линий связи, мостов, устройства на дорогах завалов. Все, кто входил в их состав, готов был с получением оружия выступить против захватчиков. В случае необходимости взятые на учет резервисты направлялись на пополнение бригад. Карамышевская оргтройка направила за 20 дней ноября в 7-ю партизанскую бригаду 475 человек, Дновская оргтройка за 2 месяца — свыше 1000 человек, Стругокрасненская — около 2000. Систематически направляли добровольцев в партизанские бригады и другие оргтройки.

Всего в невооруженные партизанские резервы области входило свыше 100 тысяч человек{691}. Это была составная и неотъемлемая часть партизанской армии области.

Благодаря росту партизанских сил в ходе народного восстания появилась возможность закрепить начатое еще весной 1943 года своеобразное наступление партизан в центральные и западные районы области — к северу от линии Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов непосредственно в тыл вражеским войскам, блокировавшим Ленинград. Здесь было сосредоточено 8 из 13 бригад, т. е. более четырех пятых всего партизанского войска{692}. В центральных и западных районах области находились и основные партизанские резервы. [355]

Коммуникациям 18-й армии, в тылу которой образовались основные районы восстания, теперь угрожали основные партизанские силы области. Командование 18-й армии видело эту опасность. «По единодушному мнению, — писал начальник штаба 18-й армии Ферч в декабре 1943 года, — эти крупные партизанские части в случае наступления русских могут получить подкрепление в виде десантов с воздуха и блокировать железную дорогу, а также и шоссе в районе Луги»{693}.

Районы к северу от линии Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов, тщательно оберегаемые командованием группы «Север» и 18-й армии в течение многих месяцев от проникновения партизанских частей и соединений, становятся ареной широких и эффективных действий партизанской армии.

10. Война восставшего народа

Народное восстание приумножило силу партизанского движения, коренным образом изменило обстановку на временно оккупированной территории области. Возмужавшие и выросшие партизанские части и соединения, опираясь на поддержку народа, переходили к активным боевым действиям. Расширялся фронт партизанской войны. Все новые и новые объекты попадали под удар партизан, усиливались налеты на коммуникации врага — железнодорожные и шоссейные. Нападениям партизан подвергались крупные населенные пункты и железнодорожные станции. Не было ни одного более или менее важного участка в тылу врага, которому бы не угрожали партизаны. Все их действия носили ярко выраженный наступательный характер. Восставший народ и его вооруженные силы решительно пресекали попытки гитлеровцев насильно вывезти население и его имущество, уничтожить города и села области.

Новая обстановка породила и новую тактику. Руководители 11-й Волховской бригады Н. А. Бредников и Ф. И. Сазанов писали: «Бригада значительно выросла, часть ее отрядов переросла в полки, отряды карателей были уже не в силах бороться против партизан. В связи с этими изменениями изменилась и тактика боевых действий бригады. Бригада перешла к открытым наступательным [356] действиям, сосредоточивая свои удары по гарнизонам противника, по железнодорожным станциям; на важнейших железнодорожных магистралях... вела открытую борьбу за освобождение населения от угона его в немецкое рабство»{694}.

Все действия партизанских бригад находили активную поддержку населения. В партизанской войне принимало участие все население, и прежде всего отряды при оргтройках, сельсоветах, отряды самообороны, невооруженные партизанские резервы, и т. д. На разрушение вражеских железнодорожных и шоссейных коммуникаций выходили старики, женщины, подростки, дети. Действия народа сливались с ударами партизан в один общий удар по оккупантам. Партизанская борьба приняла всенародный характер.

В связи с этим командир и комиссар 5-й партизанской бригады К. Д. Карицкий и И. И. Сергунин отмечали: «Помимо разрушения железнодорожного полотна разрушается солидными участками связь. Привлекается к разрушению полотна и связи невооруженный народ. Организуется оборона деревень, создаются полевые укрепления. Действия на шоссейных дорогах становятся более продолжительными. Дороги оседлываются в течение нескольких часов, а порой и сутками. Производится массовое разрушение проселочных и шоссейных дорог, создаются завалы восставшим народом»{695}.

Поднявшийся на восстание народ страшит оккупантов. «Ни один русский не заслуживает доверия», — кликушествует командующий охранными войсками группы армий «Север» Бот в своем приказе от 21 октября. Успех партизанской войны командующий группы армий «Север» Кюхлер видит в том, что в ней участвует весь народ: «Все увеличивающиеся удары и акты саботажа в отношении железных дорог, путей сообщений и учреждений вермахта, усложняющие действия войск, ведущие к тому же к многочисленным жертвам личного состава, все больше свидетельствуют о том, — гласил его приказ от 30 ноября 1943 года, — что местное население широко поддерживает партизан и саботажников»{696}.

Оккупационные войска в тылу группы армий «Север» вынуждены были перейти к обороне. Опасаясь разгрома [357] своих небольших гарнизонов, враг оттягивал их в районные центры, в населенные пункты вдоль железных и важнейших шоссейных дорог. Эти усиленные гарнизоны служили опорными пунктами для карательных походов, в которых принимали участие полевые войска гитлеровцев. Получив отпор, вражеские войска вновь укрывались в своих гарнизонах или отходили в район боевых действий, к фронту. Начальник штаба 18-й армии Ферч в ноябре 1943 года вынужден был констатировать: «Боевое руководство партизанами стало значительно активнее. Оно больше не уклоняется, как прежде, от боя, а, наоборот, часто ищет его»{697}.

Несмотря на то что почва ускользала из-под ног оккупантов, гитлеровское командование не отказалось от своих первоначальных планов угона всего населения области за пределы линии «Пантера». С одной стороны, посулами и обманом, а с другой — самыми драконовскими мерами оно пыталось осуществить эту «эвакуацию». В опубликованном 2 ноября 1943 года обращении захватчики вновь призывали всех жителей области «эвакуироваться в более безопасные зоны», объясняя это тем, что оккупационные власти не могут в сложившейся обстановке принять на себя “охрану" их жизни и имущества»{698}.

Кюхлер в очередном приказе в ноябре 1943 года требовал «осуществить строгую охрану гражданского населения»{699}. Оккупанты пытались блокировать, а затем уничтожить партизанские районы. Опираясь на войска, они стремились угнать население из прифронтовой полосы, из городов и сел, которые находились под их контролем, примыкали к важнейшим железнодорожным линиям и шоссейным дорогам. Одновременно захватчики всеми силами старались вывезти все награбленные ценности, особенно продовольствие и скот.

Гитлеровцы наращивали силы против партизан. С начала восстания борьбу против них вели три охранные дивизии (207, 285 и 281-я), 388-я учебно-полевая и около 20 охранных батальонов. В помощь этим силам в прифронтовой полосе 18-й армии по приказу Кюхлера было выделено еще 20 батальонов (от каждой дивизии по батальону){700}. Всего, таким образом, против ленинградских [358] партизан действовали три охранные и одна полевая дивизия, а также 40 охранных и полевых батальонов. Кроме того, главное командование германских военно-воздушных сил обязало командующего 1-м воздушным флотом Пфлугбайля выделить для подавления партизанского движения несколько авиационных эскадрилий{701}. Против ленинградских партизан бросались также полевые дивизии, выведенные на отдых и доукомплектование или прибывшие из резерва главного командования сухопутных войск. Никогда еще командование группы армий «Север» не выделяло таких сил против партизан области, как осенью 1943 года.

Все это вместе взятое предопределило характер развернувшейся партизанской войны, ее напряженность и ожесточенность. Ленинградский штаб партизанского движения сообщал: «В октябре месяце на оккупированной территории Ленинградской области развернулась ожесточенная война между партизанами, с одной стороны, и немецкими оккупантами, с другой, за советский народ, за хлеб... за крестьянское и государственное добро. В этом сейчас главное, что происходит в захваченных врагом районах{702}.

Особенно острая борьба развернулась за то, чтобы спасти советских людей, угоняемых в гитлеровское рабство. Партизанские бригады брали под свою защиту население, не допускали оккупантов в освобожденные края. Центр партизанской войны окончательно переместился к северу от линии Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов, т. е. в тыл 18-й армии. Здесь находились два повстанческих района из трех и главные партизанские силы, защищавшие их от вторжения гитлеровских войск.

Наиболее крупный, территориально единый повстанческий край в центральной части области в основном защищала 5-я партизанская бригада. Это была самая многочисленная бригада, полки которой действовали на территории Батецкого, Лужского, Плюсского, Стругокрасненского, Солецкого и Уторгошского районов. Кроме того, [359] с юго-востока этот партизанский район прикрывала 10-я бригада, а с севера — Волховская бригада. Обороняя подступы к повстанческому району, 10-я и Волховская бригады одновременно держали под контролем и населенные пункты районов своего базирования.

Повстанческий край на северо-западе области, также территориально единый, вначале защищала преимущественно 9-я бригада. Затем с северо-востока стала оборонять его вновь образованная 12-я бригада, а на дальних подступах с востока — 6-я бригада. Действия всех этих бригад были скоординированы на совещании командования в деревне Ликовское Осьминского района. Командир 12-й Приморской бригады А. А. Ингинен вспоминает: «Договорились, что наша 12-я бригада должна удерживать Ликовское, Данилово, Ложголово и другие населенные пункты, расположенные вдоль реки Луги. 9-я бригада отходит к югу, в сторону города Сланцы. Отряды 6-й бригады В. П. Объедкова базируются в районе Клескуши — Горки»{703}. С юга северо-западный повстанческий край защищала 2-я бригада (одновременно она прикрывала дальние северные подступы к юго-западному повстанческому району). Кроме того, 2, 6 и 12-я бригады контролировали значительную часть освобожденной территории в местах своего базирования.

Повстанческий район в юго-западной части области, примыкавшей к Пскову, не представлял собой, как уже указывалось выше, единой территории. Здесь освобожденные от оккупантов районы находились между важными железнодорожными и шоссейными магистралями в зоне действий 1, 3, 4, 7 и 8-й партизанских бригад. Почти каждая из них охраняла 50-100 населенных пунктов.

Основные повстанческие районы, да и многие населенные пункты вне их, превратились в своеобразные крепости. Партизаны вместе с населением рыли окопы, возводили различные укрепления, разрушали мосты. Во многих районах все мосты на шоссейных дорогах были разрушены. Из наиболее угрожаемых районов население уходило в села, расположенные в глубине основных повстанческих районов, а также в леса под непосредственную защиту партизан, где имелись гражданские (лесные) лагеря. Партизаны не допускали в села и деревни вражеские войска, на которые возлагалась задача проведения [360] «эвакуации». Опираясь на помощь партизан, народ активно противодействовал фашистским намерениям. Неоднократно возникавшие бои с гитлеровцами, пытавшимися угнать население в Германию, как правило, заканчивались в пользу народа и его вооруженных сил.

Защищая партизанские края от вторжения в них гитлеровских войск, партизанские отряды и бригады в то же время нападали на охрану эшелонов и колонн с советскими людьми в пути следования к «транзитным» лагерям, выводили освобожденных в безопасные места, недоступные для гитлеровцев.

14 октября партизанские отряды 5-й бригады на участке Уторгош — Дно Витебской дороги остановили 3 железнодорожных состава с советскими людьми, которых гитлеровцы увозили в Германию. Перебив охрану, партизаны освободили пленников. Около 1200 человек, способных носить оружие, вступило в партизанские отряды. Вскоре на счету партизан 5-й бригады было еще 3 задержанных эшелона с насильственно эвакуированными. Несколько эшелонов задержали и другие бригады.

Когда бойцы открыли двери вагонов захваченного 6-й бригадой эшелона, вспоминает ее командир В. П. Объедков, «оттуда со слезами радости на глазах, с криками “наши спасители", “родные, желанные" выскакивали русские женщины, дети и старики. Они обнимали партизан и благодарили за спасение»{704}. В этом эшелоне оказалось более тысячи жителей области, которых гитлеровцы угоняли на чужбину.

Партизанские отряды 2-й бригады в октябре отбили более 5 тысяч человек местных жителей, угоняемых на запад. В середине октября партизаны 3-й бригады вызволили из «транзитного» лагеря 900 советских граждан. Партизанский отряд 1-й бригады под командованием В. И. Никифорова, перебив 50 гитлеровцев, освободил в деревне Житницы около 400 человек, собранных для отправки в Германию. 18 тысяч жителей вывели из «транзитного» лагеря и спасли от голодной смерти партизаны 8-й бригады.

Активно действовали, спасая советских людей, и другие отряды и бригады.

Свыше 20 тысяч жителей Карамышевского и Новосельского районов отстояла 7-я партизанская бригада; 40 тысяч жителей Дновского, Порховского и Солецкого — [361] 10-я бригада; почти столько же жителей Дедовичского, Пожеревицкого, Белебелковского — 13-я бригада; 50 тысяч жителей Славковичского, Сошихинского и Псковского — 8-я бригада; 95 тысяч человек, проживавших в Полновском, Новосельском, Середкиноком и Псковском районах, взяла под защиту 2-я бригада; более 100 тысяч жителей Лужского, Плюсского, Стругокрасненского, Уторгошского, Батецкого и Солецкого — 5-я бригада. Всего партизаны спасли от гитлеровской каторги свыше полумиллиона человек{705}.

Одновременно партизаны не допускали вывоза в Германию материальных ценностей, продовольствия, скота. Партизанские отряды нападали на железнодорожные эшелоны, колонны автомашин, обозы, увозившие хлеб и другое народное добро, уничтожали охрану, а имущество, как правило, возвращали владельцам, или уничтожали его, если обстановка не позволяла вывезти.

5 октября партизанский отряд 5-й бригады в районе Боротно отбил у захватчиков 1000 пудов зерна и возвратил его крестьянам. 22 октября партизанские отряды под командованием В. В. Егорова, входившие в ту же бригаду, отбили у оккупантов в деревне Болацко еще более крупный обоз (7 тысяч пудов хлеба) и также вернули хлеб населению. По приказу командования 5-й бригады ее отряды и полки совершили несколько нападений на ссыпные пункты, куда гитлеровцы свозили награбленное зерно. Партизаны 2-й бригады не дали угнать большой гурт — 850 голов крупного рогатого скота и 120 лошадей, а также увезти хлеб. Отряды 1-й бригады, перебив охрану, вернули жителям скот, который гитлеровцы угнали из района Чихачева.

Характеризуя обстановку в тылу группы армий «Север», Ленинградский штаб партизанского движения сообщал в ноябре 1943 года в Центральный штаб: «Помогая сопротивлению населения, ленинградские партизаны почти во всех районах взяли теперь под свою защиту советский народ и вместе с ним ведут беспощадную войну с врагом против ограбления и угона жителей в Германию, за спасение от оккупантов хлеба, скота, имущества»{706}. [362]

Командование группы армий «Север», убедившись в решительном противодействии народа «эвакуации», с ноября сосредоточивает свои главные усилия против партизанских бригад, чтобы, разгромив их, лишить восставший народ вооруженной опоры и обезопасить свои коммуникации, особенно железнодорожные.

Отмечая нарастание народной войны, ЛШПД подчеркивал: «Трудящиеся оккупированных районов продолжали подниматься на борьбу с врагом, вступая в ряды партизан и организуя свои вооруженные группы для защиты вместе с партизанами колхозных сел и деревень. Обстановка на оккупированной территории в ноябре характеризуется также значительным усилением борьбы противника против партизан и поднявшегося на врага населения»{707}.

По указанию главного командования вермахта, группы «Север» проводятся тщательно разработанные операции с широким привлечением полевых войск, танков и авиации. Основные силы бросаются против бригад, находившихся к северу от линии Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов и защищавших северо-западный и центральный повстанческие края. Командующий 18-й армией и его штаб непосредственно руководили этими операциями.

2 ноября командование 18-й армии предприняло против 9-й бригады две тесно связанные между собой операции «Бекас» и «Дикая утка»{708}. Первая колонна оккупантов наступала из района Сланцы, ее поддерживали 12 танков и 6 самолетов, а вторая колонна при поддержке 6 танков и 5 самолетов — из района Осьмино — Сосницы. Положение партизан усложнялось тем, что в бригаде кончались боеприпасы: оставалось по нескольку патронов на винтовку и по одному-два диска на ручной пулемет и автомат. Но, несмотря на это, партизаны стойко обороняли каждый населенный пункт. Получив вскоре из советского тыла боеприпасы, они перешли в наступление. Несколько деревень, захваченных оккупантами в первые дни карательной экспедиции, к 7 ноября были отбиты, и границы северо-западного повстанческого района восстановлены.

В бессильной злобе враг мстил партизанам и населению, поджигая с самолетов подряд все населенные пункты. «Операции нашей боевой группы “Бекас" и “Дикая утка" со 2 по 8 ноября, — хвастливо указывалось в [363] донесении 18-й армии в штаб группы армий «Север», — смогли парализовать путем беспощадного сожжения всех жилых построек деятельность партизан в сильно зараженной ими области севернее и северо-западнее озера Самро»{709}. Но это не соответствовало действительности. По-прежнему партизаны 9-й бригады при полной поддержке населения угрожали левофланговым коммуникациям 18-й армии, которые связывали ее с портами Эстонии.

Несколько операций, предпринятых в ноябре командованием 18-й армии против 11-й Волховской бригады, также не принесли успеха оккупантам. Начальник штаба 18-й армии Ферч вынужден был признать: «Район восточнее и северо-восточнее Оредежа, как и прежде, почти полностью находится под контролем партизан», 11-я бригада «две недели как уже приблизилась к Оредежу»{710}.

С начала ноября напряженные бои вели полки 5-й бригады. По указанию Кюхлера командование 18-й армии бросило против этой бригады значительные силы — охранные полки и батальоны, подразделения и части 190-й пехотной и 13-й авиаполевой дивизий, поддержанные [364] танками и авиацией. Операция была названа как всегда претенциозно — «Волчья охота»{711}.

Но разведка партизан разгадала намерения гитлеровцев. Полки партизанской бригады подготовились к отражению врага. Особенно отличился в этих боях полк под командованием В. В. Егорова, отбивший атаку 14 танков. Каратели понесли тяжелые потери и вынуждены были отойти на исходные позиции.

Уполномоченный Ленинградского партизанского штаба на Волховском фронте А. А. Гузеев сообщал: «Народ вместе с партизанами защищал свои деревни (Киевец, Видони, Сторонье и другие), и, несмотря на преимущества в технике, потеряв убитыми и ранеными 538 солдат и офицеров, два танка, одну бронемашину, несколько автомашин с боеприпасами, тяжелый миномет, противник отошел после пятнадцатидневных боев в районный центр Уторгош»{712}.

Подтянув свежие силы, гитлеровцы возобновили наступление с нескольких направлений. Бои приняли еще более напряженный характер. Благодаря народной поддержке бригада выстояла, не допустив захватчиков в деревни повстанческого края. «В тяжелые дни боев,-сообщал комиссар 5-й бригады И. И. Сергунин, — люди, способные носить оружие, пополняли партизанские отряды. В деревнях возникали боевые группы из местного населения, они сами вооружались, доставали боеприпасы, ставили своей задачей помочь партизанам...»{713}. За полтора месяца боев, несмотря на значительное превосходство врага в силах, партизаны не только отразили наступление гитлеровских войск, но и обескровили их. 10 декабря комендант тылового района 18-й армии генерал-лейтенант Гинкель доносил: «Операция севернее Уторгоша прервана в связи с тем, что были исчерпаны силы»{714}.

Успешно отстояв повстанческий край в центральной части области, партизаны не дали угнать ни одного жителя, не позволили захватчикам вывезти ни одного килограмма хлеба, ни одной головы скота.

Неутешительны были выводы по итогам операций, проводимых 18-й армией против партизан и народа в ноябре. “Положение с партизанами в районе армии и в этом [365] месяце оставалось напряженным, оно даже несколько обострилось", — доносил начальник штаба 18-й армии Ферч в группу «Север»{715}.

В декабре провалилась операция захватчиков «Нора» против 6-й партизанской бригады, удары которой по Варшавской дороге становились все более интенсивными. В связи с этим командование 18-й армии констатировало: «Основные силы 6-й Ленинградской бригады до начала операции “Нора" оттянулись на север»{716}. После соответствующей перегруппировки сил оккупанты стали готовиться к операции «Нора-I», а затем и «Нора-II». Но и эти операции закончились безрезультатно.

В начале 1944 года гитлеровцы предприняли массированное наступление — операцию «Солнцеворот» — из Пскова и Дно против 10-й и 7-й бригад, районы действия которых нависали с севера над Старорусской дорогой. Против 10-й бригады были брошены сильные пехотные части, танки, артиллерия и самолеты. Ожесточенные бои шли за каждый населенный пункт. Партизаны держались стойко. Только 4 января гитлеровцы потеряли более 700 солдат и офицеров. «В операции “Солнцеворот" в тяжелых и упорных боях, в ходе которых приходилось [366] штурмовать многие населенные пункты, — говорилось в дневнике боевых действий группы армий «Север», — была разбита 10-я Ленинградская бригада численностью 900 человек»{717}.

Однако и на сей раз гитлеровцы, видимо, для своего собственного утешения, лгали: утверждение, содержащееся в дневнике боевых действий группы армий «Север», не соответствовало действительности. Не 10-я бригада, а сами гитлеровцы потерпели жестокое поражение и вынуждены были отойти на исходные позиции{718}. В сводке оперативной группы ЛШПД при Военном совете 2-го Прибалтийского фронта в связи с этим говорилось: «В боях с партизанами, потеряв значительное количество своих солдат и офицеров, противник отошел в прежние гарнизоны»{719}.

Так же успешно при поддержке населения партизаны 7-й бригады отразили все попытки гитлеровцев занять освобожденные от врага села и деревни.

Спасая население от насильственной эвакуации и отражая карательные экспедиции, партизанские бригады, находившиеся в тылу 18-й армии (к северу от линии Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов), в то же время наращивали свои удары по вражеским коммуникациям — железнодорожным и шоссейным дорогам.

Более активны стали действия партизан на важнейших шоссейных дорогах. Они стали захватывать и удерживать отдельные участки дорог, надолго прерывая движение по ним и уничтожая проводную связь. В ночь на 16 ноября 1-й полк 5-й бригады под командованием П. В. Скородумова оседлал в районе Новоселье — Маяково Киевское шоссе. Все 8 мостов на этом участке были взорваны. «С помощью населения, — писал командир 5-й бригады К. Д. Карицкий, — партизаны спилили все телеграфно-телефонные столбы, разбили изоляторы, а проволоку использовали для связывания деревьев, из которых на шоссе были сделаны минированные завалы»{720}. Попытки гитлеровцев вытеснить партизан долго не могли увенчаться успехом. Во второй половине дня 17 ноября враг [367] бросил в бой танки и бронемашины. Двое суток удерживали партизаны дорогу, и в течение всего этого времени движение по ней было прервано. Это всполошило гитлеровское командование. По указанию Кюхлера на охрану шоссе были направлены новые подразделения, выделены дополнительно танки и броневики.

Все активнее в нарушении вражеских коммуникаций принимало участие и население. Когда партизаны 5-й бригады перехватили другое крайне важное для гитлеровцев шоссе — Уторгош — Николаево (оно выходило на Киевское шоссе и было наиболее удобным для снабжения новгородской и старорусской группировок врага), все население близлежащих деревень вышло на устройство завалов. Неоднократные попытки гитлеровцев расчистить их и наладить движение пресекались партизанами. Эта дорога удерживалась партизанами и населением вплоть до полного освобождения всей области.

Активность населения в борьбе с оккупантами, особенно в тылу 18-й армии — в центральных и западных районах, все нарастала. Резко возросло количество диверсионных актов против гитлеровцев. В начале ноября 1943 года Ленинградский штаб партизанского движения отмечал: «Почти из всех оккупированных районов за последнее время поступают сообщения о массовом присоединении к партизанам населения, создании в деревнях и селах вооруженных групп, о разрушении населением мостов (с целью воспрепятствовать проникновению немцев) и активном сотрудничестве населения с партизанами»{721}. В другом донесении в начале декабря Ленинградский штаб партизанского движения вновь подчеркивал: «Местные жители, встав на путь вооруженной борьбы с врагом, организуют диверсии, нападения, разбирают и сжигают мосты, истребляют немецких захватчиков»{722}.

О растущей активности населения писал К. Д. Карицкий: «Значительные разрушения на дорогах производили местные жители по собственной инициативе. Например, в деревне Глазно Полновского района 5 женщин во главе с Марией Ивановой сожгли деревянный мост на шоссе Псков — Гдов, а 40 крестьян из трех сельсоветов того же района вырезали 8 километров полевого кабеля, подвешенного вдоль шоссе. 12 деревянных мостов на шоссе [368] и проселочных дорогах сожгли или разобрали крестьяне Логовищенского и Курского сельских Советов»{723}.

Партизанская война в тылу 18-й армии — к северу от линии Псков — Порхов — Дно — Старая Русса — река Волхов — нарастала. Несмотря на то что в распоряжение коменданта тылового района 18-й армии Гинкеля было направлено дополнительно несколько полевых частей и охранных полков, локализовать действия партизан он не мог. Явно не сбывались надежды гитлеровского командования на то, что с наступлением зимы, как это имело место в предшествующие годы, партизанская деятельность ослабнет. Особое беспокойство у командования группы армий «Север» и 18-й армии, и не без основания, вызывала все возрастающая активность партизан на левом крыле этой армии, а также в центре.

В начале декабря начальник штаба 18-й армии писал в группу армий «Север»: «Серьезную опасность для тыловых коммуникаций армии, как и прежде, представляет деятельность партизан в районе юго-восточнее Кингисеппа, а также юго-западнее и северо-западнее Волосова. Она может получить большое значение в связи с будущими операциями Красной Армии из района ораниенбаумского котла»{724}. Это опасение разделял Кюхлер и его штаб. «Командование 18-й армии, — говорилось в дневнике боевых действий группы армий «Север» 6 января 1944 года, — считает необходимым уничтожить партизан, действующих в районе Луга — Нарва и на участке Нарва — Гатчина, и просит оставить для подавления этих партизанских сил охранные полки, находящиеся в распоряжении тылового района»{725}.

Однако никакая военная сила не могла уже пресечь партизанских действий в тылу 18-й армии. Партизанские бригады прочно осели на коммуникациях этой армии, избирая для диверсий наиболее уязвимые места и объекты врага. На огромной территории к северу от линии Псков- Дно — Старая Русса — река Волхов пылало пламя народной войны. Здесь теперь был основной центр партизанской борьбы в области. Развернувшаяся партизанская война изматывала и подтачивала силы 18-й армии — этой сильнейшей армии гитлеровского вермахта, опоры всего северного крыла гитлеровского фронта. [369]

Напряженная партизанская война происходила и в тылу. 16-й армии, особенно в юго-западной части области. Успешно оперировали здесь полки 3-й бригады. Гарнизон за гарнизоном становятся объектами их нападения. Отряды 2-го полка этой бригады получили приказ совершить налет на село Выбор — узел шоссейных дорог, идущих на Остров, Новоржев и Чихачево. В Выборе оккупанты всегда держали гарнизон из 600-700 человек и использовали этот крупный населенный пункт как базу для проведения карательных экспедиций против непокорного населения. В ночь на 16 октября отряды партизан внезапно ворвались в Выбор и забросали гранатами дома, в которых засели гитлеровские солдаты и офицеры. Гарнизон был разгромлен. Враг лишился четырех складов с боеприпасами и продовольствием. Следующей ночью отряды 1-го полка 3-й бригады разгромили крупный гарнизон в Носове (Пушкиногорского района), уничтожив склады с боеприпасами и продовольствием. Оба гарнизона — Выбор и Носово — гитлеровцами больше не восстанавливались.

В ночь на 26 октября 2-й полк 3-й бригады уничтожил гарнизон в Киверове Пожеревицкого района, а 4-й полк — гарнизон в деревне Горушка Славковичского района. Как отмечалось в донесении комиссара 3-й бригады А. И. Исаева и начальника политотдела М. Л. Воскресенского, «гарнизоны эти были старые, хорошо укрепленные дзотами, специальными завалами и проволочными заграждениями»{726}. Здесь было уничтожено около 250 гитлеровцев, 6 складов с боеприпасами, снаряжением и продовольствием. В октябре партизаны 3-й бригады разгромили 11 гарнизонов врага, уничтожив более 1000 гитлеровцев{727}.

Успешными были действия партизан в юго-западной части области на шоссейных дорогах. «Во всем районе действий 281-й охранной дивизии, — говорится в ее дневнике боевых действий за 24 октября, — отмечаются сильное минирование шоссейных дорог, взрывы небольших мостов, разрушение линий связи». На следующий день вновь подчеркивалось: «Усиленное минирование шоссейных дорог во всем районе действий дивизии»{728}. Все это крайне осложняло использование шоссейных дорог противником, многие из которых вообще стали непроезжими, [370] при этом партизаны все чаще стали громить и уничтожать колонны автомашин и обозы на всех основных шоссейных дорогах.

Районы активных действий партизан в тылу 16-й армии непрерывно расширялись. Поэтому командование 16-й армии доносило: «В ноябре деятельность партизан в тыловом районе армии оставалась активной, и прежде всего в основных пунктах севернее Порхова (5-я Ленинградская бригада){729}, а в районе северо-восточнее и юго-восточнее Дно она усилилась. Образовались новые районы деятельности партизан — юго-восточнее Дедовичей и северо-восточнее Бежаниц»{730}.

Партизанские отряды, особенно 1, 3, 4 и 8-й бригад, находившихся в юго-западной части области, препятствовали гитлеровцам в создании оборонительной линии «Пантера». Не имея здесь полевых войск, интервенты порой были бессильны против партизан, которые являлись хозяевами положения. Они уничтожали саперов из организации Тодта, возводившей линию укреплений, различные строительные и технические подразделения, освобождали из-под конвоя советских людей, насильно согнанных на оборонительные работы, разрушали укрепления, уничтожали завезенные оборудование и материалы.

Партизаны 8-й бригады взорвали на линии «Пантера» 15 дзотов, сняли около 30 километров проволочных заграждений и 100 километров связи. Отряды 3-й бригады препятствовали захватчикам создавать укрепления вдоль рек Сороть и Великая, входящих в оборонительную систему «Пантера». В начале января 1944 года вблизи Пушкинских Гор партизаны уничтожили главного руководителя организации Тодта на участке группы армий «Север» Теодора Брауна. Всего на оборонительных позициях «Пантера», партизаны взорвали почти 200 дотов и дзотов, уничтожили сотни километров проволочных заграждений и линий связи{731}.

Весь тыл группы армий «Север» пылал в огне партизанской войны. Инициатива в этой войне была прочно на стороне восставшего народа и его вооруженных сил — партизанских бригад и отрядов.

Развернувшаяся партизанская война с каждым днем [371] ухудшала положение гитлеровских войск группы армий «Север». В начале января 1944 года ее командование констатировало: «Партизаны создали угрожающее положение на главных линиях снабжения 16-й и 18-й армий»{732}. Все это дезорганизовывало снабжение гитлеровских войск, снижало их боеспособность и в то же время требовало дополнительных усилий и средств для охраны дорог, линий связи и восстановления разрушенного.

Фронт партизанской войны непрерывно расширялся. Наряду с успешной обороной повстанческих районов, в ходе которой к ним присоединялись новые территории, защитой населения от угона в фашистское рабство, возрастанием борьбы на шоссейных коммуникациях, уничтожением опорных пунктов врага партизаны усиливали свои удары в городах и других населенных пунктах, а также на железнодорожных линиях.

11. В городах и других населенных пунктах

По мере развертывания восстания происходила своего рода легализация подпольных организаций и групп. Члены их, как правило, вступали в партизанские отряды, что вело к сокращению количества и численности подпольных организаций и групп. В то же время подполье укреплялось, и его значение возрастало в населенных пунктах, еще подвластных оккупантам, особенно в районных центрах и городах, где размещались крупные учреждения оккупантов, их штабы и склады.

Одной из главных задач подпольных организаций и групп было спасение населения от угона в фашистское рабство. Расширилась разведывательная и боевая деятельность подпольных организаций и групп. Теснее становились связи и согласованнее действия подпольщиков с партизанскими бригадами и полками.

Прочные связи с подпольем в Пскове, где по-прежнему размещались штаб группы армий «Север» и его важнейшие учреждения, поддерживали 1, 3,4 и 7-я бригады, каждая по своим каналам. Это позволяло массировать удары по захватчикам как в Пскове, так и вокруг него. 3-я бригада, которая длительное время действовала [372] в юго-западных районах области, была связана с подпольщиками Острова, Порхова, Славковичей и Сошихина. С лужским подпольем были связаны 9-я и 11-я бригады, кроме того, 9-я бригада имела связь с подпольщиками в Лядах и Осьмине, а 11-я бригада — в Оредеже. Широкие связи с подпольными организациями и группами районных центров, примыкавших к центральному повстанческому краю (Уторгош, Луга, Струги Красные, Дно, Порхов), установила 5-я бригада. Аналогичным образом поступали в зоне своего действия и другие партизанские части и соединения.

Благодаря крепким связям с партизанскими частями и соединениями подпольные организации и группы Пскова, Луги, Уторгоша, Порхова, Струг Красных, Дно и других районных центров и городов спасли тысячи советских граждан от фашистского рабства. Те, кто мог активно бороться с врагом, направлялись к партизанам, а престарелые и женщины с детьми выводились в повстанческие районы, в лесные лагеря, находившиеся под защитой партизан.

Все сведения разведывательного характера подпольщики, как и раньше, немедленно передавали в партизанские части и соединения, а те — в Ленинградский штаб партизанского движения или в его оперативные группы при фронтах. Одним из каналов поступления разведывательных данных в 7-ю бригаду была псковская больница, где работал отважный подпольщик врач Н. С. Петров. «Через партизана Алексея Розонова, — пишет комиссар 7-й бригады А. Ф. Майоров, — доктор-патриот снабжал нашу бригаду медикаментами, перевязочным материалом, хирургическим инструментом, передавал важные сведения о вражеском гарнизоне в Пскове»{733}. Ценные сведения об обороне врага на левом фланге 18-й армии поступали от подпольщиков Волосовского, Кингисеппского и Красногвардейского районов в 12-ю Приморскую бригаду. Отсюда они немедленно передавались в областной штаб партизанского движения и в штаб Ленинградского фронта{734}.

Значение разведывательной деятельности подпольщиков особенно возросло в период подготовки и проведения [373] советскими войсками наступления. В течение ноября 1943 года и первой половины января 1944 года преимущественно от подпольщиков были получены полные данные о 21 дивизии и бригаде, о 14 отдельных частях, о местонахождении 4 аэродромов и т. д. Когда наступление началось, подпольщики своевременно передавали за линию фронта разведывательные сведения о передислокации всех крупных вражеских штабов, в том числе штабов 18-й и 16-й армий, корпусов и т. д. А подпольщики, связанные с 11-й бригадой, сумели достать и передать в партизанскую бригаду план вражеской обороны Луги, который немедленно был направлен в штаб 117-го стрелкового корпуса, наступавшего на лужском направлении. Сведения, полученные советским командованием, сыграли значительную роль в быстром освобождении Луги с наименьшими для наших войск потерями.

С помощью подпольных организаций и групп в штабы советских войск поступали и другие важные сведения об оборонительных сооружениях гитлеровцев. Эти сведения занимали значительный удельный вес в разведывательной информации, получаемой советскими войсками.

Вместе с тем подпольные организации и группы усиливали и диверсионные действия. В сентябре 1943 года подпольщики Порхова, поддерживавшие связь с 3-й бригадой, используя доставленные им магнитные мины, подожгли нефтебазу оккупантов, уничтожив при этом 1500 тонн горючего. Вскоре последовала диверсия на другой базе горючего. Ноябрьским вечером мощный взрыв потряс затемненный Порхов. Здесь обрушилось здание кинотеатра, под развалинами которого было погребено несколько сот гитлеровцев, в том числе много офицеров. Вслед за этим последовали взрывы в военно-полевой комендатуре, городской управе, на электростанции. Руководитель оперативной группы при Военном совете Северо-Западного фронта В. П. Гордин сообщал: «Лица, производившие указанные диверсии, являются негласными членами партизанских отрядов 3-й партизанской бригады»{735}.

Подпольщики станции Сольцы, получив от партизан 5-й бригады тол и принадлежности для взрыва, в октябре взорвали два вагона и два повредили. В результате этой диверсии было убито 16 и ранено 30 гитлеровцев, преимущественно офицеров. Кроме того, было подожжено несколько зданий, где размещались оккупанты. [374]

Активно действовали подпольщики в Уторгоше, Луге, Стругах Красных и в других населенных пунктах, поддерживавших связь с 5-й бригадой. Характеризуя деятельность подпольщиков в городах и районных центрах, примыкавших к центральному повстанческому краю, командование 5-й бригады в своем отчете указывало: «Работа подпольщиков сводилась к организации саботажа мероприятий немцев в этих гарнизонах и районных центрах. Вели повседневную агентурную разведку, выводили население из гарнизона к партизанам и чинили диверсии на железнодорожных станциях»{736}.

Подпольщики поселка Толмачево (под Лугой), связанные с 11-й бригадой, в ноябре взорвали крупную электростанцию и сожгли мост через реку Белую на важной шоссейной магистрали Луга — Оредеж. На станции Торошино (близ Пскова) подпольщикам удалось незаметно вынуть замки из 13 немецких зенитных орудий и тем самым вывести их из строя.

Крупные диверсии были совершены и в самом Пскове, особенно в железнодорожном депо и мастерских. С осени 1943 года здесь часто выводились из строя паровозы, в которых гитлеровцы испытывали острый недостаток. В октябре подпольщики Пскова по согласованию с командованием 7-й партизанской бригады взорвали турбину электростанции, которую гитлеровцы намеревались вывезти в Германию.

В ноябре одна из подпольных групп, поддерживавшая связь с командованием 1-й бригады, как об этом сообщал комиссар соединения П. Ф. Захаров, «произвела поджог штаба оборонительных сооружений (речь идет о штабе Тодта при группе армий «Север», возводившем линию «Пантера». — Ю. П.), при этом были уничтожены все документы строительства»{737}. Другая группа взорвала 4 паровоза в депо Пскова.

На Псковском железнодорожном узле особенно активно действовала группа А. П. Авдеева. «Специальная диверсионная группа в городе Пскове во главе с Авдеевым А. П. с 23/ХII по 26/ХII 1943 года, — говорится в журнале боевых действий 1-го полка 1-й бригады, — путем подрыва котлов вывела из строя 2 паровоза на ст. Псков. Первый паровоз простоял в ремонте 9 дней, второй [375] паровоз совсем вышел из строя»{738}. Эта же группа уничтожила важные детали у 6 паровозов, в результате чего они бездействовали от шести часов до двух суток. В начале января 1944 года группа А. П. Авдеева путем подрыва котлов вновь вывела из строя два паровоза. В период наступления советских войск, в третьей декаде января, ею было выведено из строя 12 паровозов, часть из которых потребовала капитального ремонта. Кроме того, путем перевода стрелки было устроено столкновение паровозов, которые также надолго вышли из строя.

Диверсии на Псковском и других железнодорожных узлах и станциях совершали и другие подпольные организации и группы.

Докладывая Военному совету Волховского фронта об усилении борьбы на оккупированной территории и об ударах, наносимых врагу подпольщиками, оперативная группа Ленинградского штаба партизанского движения отмечала: «Диверсионно-агентурные группы партизан в городах и в райцентрах области добывали ценные разведывательные данные о противнике, которые немедленно передавались командованию фронтов для принятия соответствующих решений, а также диверсиями выводили из строя технику, уничтожали живую силу»{739}.

Активная деятельность подпольных организаций и групп в городах и других населенных пунктах во многом способствовала усилению партизанской войны против гитлеровских оккупантов.

12. «Рельсовая война»

Значительное усиление охраны железнодорожных коммуникаций в тылу врага усложняло действия партизан на них. Диверсионные группы сталкивались теперь с большими трудностями, несли немалые потери. Многим из них приходилось возвращаться на свои базы, не выполнив задания. Выделяемые в помощь им группы и отряды прикрытия часто не могли обеспечить подрывникам беспрепятственный выход па железнодорожное полотно. Создалась угроза снижения эффективности ударов партизан по коммуникациям. [376]

В этих условиях необходимо было найти новые формы борьбы, не дать гитлеровцам использовать дороги, снабжать свои войска боеприпасами, горючим, подвозить пополнение, перегруппировывать силы. Возможности для этого были.

Учитывая это, Центральный штаб партизанского движения принял решение о массированном и по возможности одновременном выводе из строя рельсов на значительном протяжении, с тем чтобы максимально затруднить врагу быстрое восстановление железнодорожных путей, в какой-то степени парализовать их охрану. Массовый вывод из строя рельсов вошел в историю советского партизанского движения под названием «рельсовой войны».

Эта форма борьбы включала в себя как одновременный удар партизанских сил по железным дорогам врага на огромной территории (сразу почти во всех оккупированных республиках и областях), так и удары, территориально ограниченные отдельными областями и даже участками дорог. В «рельсовой войне» менялась и тактика партизан. Если раньше главной действующей силой на железных дорогах были сравнительно малочисленные диверсионные группы, то теперь на железнодорожных коммуникациях в борьбу, причем одновременно, вступали отряды, бригады, партизаны целых областей и республик. К активному участию в «рельсовой войне» широко привлекалось и население{740}.

Выход на железнодорожные линии отрядов и бригад позволял партизанам подолгу удерживать в своих руках многие важные участки дорог. Массовые действия партизан на железнодорожных линиях дезорганизовывали силы вражеской обороны, облегчая совершение новых железнодорожных диверсий. Массовый подрыв рельсов стал одним из важных средств дезорганизации вражеских железнодорожных перевозок.

«Рельсовая война» сопровождалась усилением всех видов железнодорожных диверсий. Она не только увеличила перерывы в движении на железных дорогах, но и привела к еще большей нехватке у врага подвижного состава, особенно паровозов, обострила положение с рельсами, изготовление которых в условиях войны было связано с большими трудностями. В последующем много сил [377] у врага отнимали стыковка и сварка поврежденных рельсов.

«Рельсовая война» знаменовала собой новый этап борьбы на железнодорожных коммуникациях. Она явилась своеобразным наступлением партизан с целью дальнейшего снижения пропускной способности дорог, дезорганизации их работы, нанесения врагу наибольших потерь, срыва снабжения гитлеровских войск на фронте. Все это, безусловно, не могло не ослабить их боеспособности.

В соответствии с решением Центрального штаба партизанского движения, утвержденным Ставкой Верховного Главнокомандования Красной Армии, первая операция по массовому выводу из строя рельсов проводилась в течение двух недель (с 3 по 15 августа 1943 года) в тылу двух групп армий — «Центр» и «Север». Основной удар наносился по стальным магистралям, питавшим группу армий «Центр», на фронте, где происходили в это время наиболее значительные события. В операции под кодовым названием «Рельсовая война» должны были принять участие и ленинградские партизаны.

Подготовка ленинградских партизан к операции «Рельсовая война» началась с середины июля. Из советского тыла забрасывались взрывчатка и принадлежности для взрывов. Бойцы и командиры обучались массовому подрыву рельсов. К участию в операции привлекались 2, 3, 5-я и Волховская партизанские бригады, 1-й отдельный партизанский полк, а также межрайонные партийные центры. Для каждого соединения были отведены специальные участки дорог. В свою очередь партизанские бригады выделили участки своим частям и подразделениям. Накануне выхода на задание в частях прошли партийные и комсомольские собрания, состоялись беседы. «Боевой накал был достигнут, — отмечал комиссар 1-го отдельного партизанского полка П. Ф. Захаров, — бойцы были настроены по-боевому, рвались в бой и обещали все сделать для облегчения участи защитников Ленинграда»{741},

Массированный удар по железнодорожным путям ленинградские партизаны нанесли на несколько дней раньше, чем основные партизанские силы, принявшие участие в первой операции «рельсовой войны». В операцию втягивались все новые и новые партизанские части. Еще в ночь на 25 июля партизаны 1-го отдельного полка по приказу ЛШПД взорвали 822 рельса, железнодорожный мост [378] и уничтожили около 2000 метров телеграфно-телефонной линии связи на участке Псков — Остров.

В ночь на 1 августа налет на железнодорожные коммуникации был повторен в более крупном масштабе. В нем приняли участие Волховская, 2-я и 5-я бригады. Отряды Волховской бригады взорвали 436 рельсов на Витебской дороге между станциями Чолово и Торковичи, 2-я бригада — 310 рельсов и мост на Варшавской дороге в районе Заречье и 5-я бригада — 286 рельсов недалеко от Плюссы. Сила партизанских ударов нарастала. 5 августа Волховская бригада вывела из строя 785 рельсов на Витебской дороге{742}. 7 августа партизаны 2-й бригады взорвали свыше 1000 рельсов (на протяжении 7 километров), 8 мостов, разгромили станцию Замогилье со всеми постройками и сооружениями, уничтожили два склада с боеприпасами на Псковско-Веймарнской дороге. В течение четырех суток эта дорога не работала (до налета по ней проходило ежесуточно 30-40 эшелонов). В это же время выводят из строя рельсы 3-я бригада — на Старорусской дороге и 1-й отдельный партизанский полк — по-прежнему [379] на дорогах южнее Пскова. Кингисеппский партийный центр подрывал рельсы на Балтийской дороге, которая давно уже не подвергалась воздействию партизан (по ней шел наиболее ценный и ответственный груз из прибалтийских портов в 18-ю армию){743}.

К середине августа за время операции «Рельсовая война» ленинградские партизаны, по неполным данным, взорвали свыше 3000 рельсов, из них более половины на Варшавской дороге. Одновременно разрушались и другие железнодорожные сооружения, устраивались крушения воинских поездов{744}.

После операции «Рельсовая война» ленинградские партизаны, как и партизаны других областей и республик, перешли к систематическим действиям на вражеских коммуникациях. В середине августа, в период напряженных боев на Северо-Западном фронте, партизаны по указанию Ленинградского штаба нанесли концентрированный удар по железным дорогам Псковского железнодорожного узла. Этот удар привел к полному прекращению железнодорожного движения.

Комендант тылового района 16-й армии генерал Шпейман в своем приказе 19 августа 1943 года отмечал: «В течение истекшей ночи в армейском тылу в результате трех сильных взрывов было прервано движение на участках Псков — Порхов, Псков — Остров, Псков — Гдов. В других местах отмечено еще 200 взрывов»{745}. Шпейман требовал усилить охрану, и прежде всего улучшить «взаимодействие между опорными пунктами на линии и станциями»{746}.

Однако, несмотря на все принимаемые меры, обезопасить свои железнодорожные коммуникации враг уже не мог. По указанию Ленинградского штаба партизанского движения 3-я бригада повторила свой налет на Старорусскую дорогу, по которой враг усилил переброску военных грузов для своего 10-го корпуса, находившегося в районе Старой Руссы.

В ночь на 21 августа партизаны этой бригады взорвали около 3000 рельсов (почти столько же, сколько было уничтожено всеми ленинградскими партизанами за 15 дней августа в операции «Рельсовая война»), 9 железнодорожных [380] мостов, разгромили два разъезда — Кебь и Вешки, вырезали более 6 тысяч метров телеграфно-телефонной линии. В груду лома был превращен железнодорожный эшелон — паровоз и 38 вагонов, подожжено 4 склада с боеприпасами, военным имуществом и продовольствием. Гарнизоны пяти опорных пунктов потеряли только убитыми 300 солдат и офицеров.

«Железная дорога, — отмечалось в донесении оперативной группы Ленинградского штаба партизанского движения на Северо-Западном фронте, — не работала в течение 8 суток»{747}. Это был наиболее эффективный удар, нанесенный ленинградскими партизанами по железнодорожным коммуникациям в августе 1943 года.

В разрушении железнодорожного полотна приняли активное участие Дедовичский, Кингисеппский и Псковский партийные центры. Дедовичский партийный центр впервые стал подрывать железнодорожную колею, проложенную гитлеровцами от станции Дедовичи до станции Белебелки через районы, входившие ранее в Партизанский край. Эта дорога являлась важной железнодорожной коммуникацией 16-й армии. Кингисеппский партийный центр действовал на Балтийской, а Псковский — на Псковско-Веймарнской дорогах.

За вторую половину августа ленинградские партизаны подорвали 9 тысяч рельсов, т. е. в 3 раза больше, чем за первую половину месяца{748}. Всего за август было подорвано свыше 11 тысяч рельсов, 20 железнодорожных мостов, уничтожено 34 километра телеграфно-телефонной связи, пущен под откос 21 вражеский поезд. Эшелоны противника, направлявшиеся к фронту, простаивали на станциях и разъездах, ожидая восстановления пути. В конце августа на станции Псков скопилось около 50 эшелонов. По ним нанесла удар советская авиация.

Советские самолеты бомбили и другие железнодорожные узлы и станции, где застряли вражеские составы.

Ленинградские партизаны приняли активное участие во второй операции рельсовой войны, которая началась 19 сентября под кодовым названием «Концерт» и продолжалась до середины ноября{749}.

Несмотря на то что враг значительно усилил свои гарнизоны на всех железнодорожных станциях и разъездах, [381] ленинградские партизаны внесли в операцию «Концерт» более весомый вклад, чем в первую операцию «Рельсовая война». В операции «Концерт» помимо ранее действовавших бригад участвовали вновь созданные соединения и значительная часть населения. Одновременно уничтожались мосты на шоссейных дорогах, которые шли параллельно железнодорожным путям.

Широкий размах получили действия партизан на Варшавской дороге. В ночь на 19 сентября в районе платформы «Красноармейский лагерь» партизаны 2-й бригады взорвали 1000 рельсов, уничтожили 2 километра телеграфно-телефонной связи и разгромили опорный пункт, прикрывавший этот участок дороги. «Нормальное движение по Варшавской железной дороге между Псковом — Лугой, — отмечал Ленинградский штаб партизанского движения, — было прервано с момента нападения на 29 часов. Для восстановления участков разрушенной дороги немецкое командование было вынуждено привозить рельсы из г. Пскова»{750}.

Во второй половине сентября последовали и другие налеты на Варшавскую дорогу. [382]

В середине октября почти все партизанские бригады, дислоцировавшиеся вблизи Варшавской дороги, продолжали наносить по ней массированные удары. Подрыв рельсов сопровождался нападениями на железнодорожные станции и другие опорные пункты.

16 октября отряды 5-й бригады подорвали несколько сот рельсов и вывели из строя путь длиной свыше 6 километров.

Трудное задание выпало на долю вновь созданной 6-й бригады — вывести из строя станцию Плюсса, которая была хорошо укреплена и имела сильный гарнизон. Будучи важнейшим опорным пунктом в обороне Варшавской дороги, станция примыкала к районному центру, также имевшему немалый гарнизон. Налетом на станцию бригада начинала свой боевой путь.

После тщательной разведки, которая вскрыла систему и характер обороны станции, а также численность гарнизона и пути подхода к ней, партизаны в ночь на 18 октября незаметно для врага подошли к станции. На исходных позициях были получены последние данные разведки, уточнены задачи отрядам. На станционных путях стояли эшелоны. Открыв внезапный и интенсивный огонь из автоматического оружия, партизаны ошеломили противника. Один эшелон, в котором находились гитлеровцы, был подожжен, а броневагон с офицерским составом забросали гранатами. Запылал и второй эшелон с боеприпасами и техникой. На помощь своему гарнизону в Плюссе враг бросил подразделения с соседних станций и бронепоезд. Подорвав 300 рельсов, уничтожив все пристанционные постройки, в том числе две водокачки, и несколько складов (из них три с боеприпасами), повредив железнодорожный мост через реку Плюссу, отряды 6-й бригады отошли.

Лишь через несколько дней оккупанты приступили к восстановлению станции. Напуганные последствиями этого крупного и эффективного налета партизан, гитлеровцы значительно укрепили оборону станции, увеличив гарнизон более чем в 5 раз — до 1000 человек.

В ту же ночь на 18 октября на Варшавскую дорогу совершили налеты 2, 7 и 8-я бригады.

Наиболее сильным ударам подверглась Старорусская дорога — основная коммуникация 16-й армии врага, на фронте которой вновь вспыхнули напряженные военные действия. Каждый налет сопровождался ожесточенными боями 3-й бригады с железнодорожной охраной. Удары [383] нарастающей силы нанесли ее отряды в ночь на 1 и на 19 октября. Противник после первого налета усилил охрану на участке, где предстояло действовать 3-му полку. Плотный огонь врага вынудил партизан залечь. Тогда комиссар полка А. Г. Григорьев с группой коммунистов бросился в атаку, увлекая за собой других партизан. Противник отступил. А. Г. Григорьев пал в бою смертью героя. Партизаны 3-го полка в эту ночь взорвали железнодорожный мост, 1100 рельсов, уничтожили 2 паровоза и свыше 40 вагонов с живой силой и автомашинами. Всего бригада 19 октября подорвала 4600 рельсов, т. е. больше, чем все ленинградские партизаны в августовскую операцию «Рельсовая война». Кроме того, было разгромлено несколько опорных пунктов. В результате Старорусская дорога не работала несколько дней.

По требованию нового командующего 16-й армией генерала Хансена комендант тылового района Кренцки (также вновь назначенный) бросил против 3-й бригады охранные войска, разведывательные подразделения а специальные команды из отпускников, скопившиеся на станциях из-за перерывов в железнодорожном сообщении. Однако партизаны выдержали этот натиск, нанеся врагу ощутимые потери. Кренцки вынужден был признать: «В последних боях с 3-й партизанской бригадой хорошо вооруженные разведотряды и отряды отпускников понесли тяжелые потери в людях и вооружении, при крайне скромных собственных успехах»{751}.

Только в течение двух дней — 18 и 19 октября — ленинградские партизаны подорвали 10 780 рельсов, 10 железнодорожных мостов и разбили 8 эшелонов врага.

Подводя итоги борьбы на вражеских коммуникациях за октябрь 1943 года, Ленинградский партизанский штаб сообщал: «Организуя массированные налеты на железные дороги противника, партизаны взорвали в октябре свыше 16,5 тысячи рельсов, спустили под откос 24 вражеских поезда, в результате чего было разбито 23 паровоза и 205 вагонов, взорвали 18 железнодорожных мостов п около 150 мостов на шоссейных и грунтовых дорогах{752}.

По мере того как приближалось решающее наступление войск Ленинградского, Волховского и Северо-Западного фронтов, все больше активизировались действия [384] партизан на вражеских железнодорожных коммуникациях.

На левом фланге 18-й армии нарастали удары по Балтийской дороге, по которой в связи с диверсиями на Варшавской дороге увеличивался поток грузов для войск, блокировавших Ленинград. «Почти ежедневно, — отмечал начальник штаба 18-й армии Ферч, — сообщают о взрывах на дорогах Кингисепп-Гатчина и Веймарн- Котлы{753}.

В центре на коммуникациях этой армии успешно действовали партизаны 11-й бригады. Полк под командованием Г. П. Григорьева совершил налет на станцию Заклинье Витебской дороги. Здесь было уничтожено все путевое хозяйство и сигнализация, на 5 суток прервано движение. Успешно оперировала на правом фланге 18-й армии и 5-я бригада.

На железнодорожных коммуникациях 16-й армии также господствовали партизаны. В ночь на 1 ноября отряды 3-й бригады вновь совершили налет на Старорусскую дорогу. Почти весь участок дороги от Порхова до станции Подсевы, все вокзалы и опорные пункты подверглись нападению партизан. «Во время нападения, — отмечал начальник штаба 16-й армии, — было заложено около 400 мин, 100 из которых были обезврежены. Остальные причинили большие разрушения колее»{754}. Всего в ночь на 1 ноября партизаны подорвали свыше 11 тысяч рельсов и 11 железнодорожных мостов, разрушили 5 станций и разъездов.

«Опасность партизанских нападений, — сетовал Кюхлер, — значительно возросла. За последнее время подвергаются нападению партизан даже гарнизонные укрепления и вокзалы»{755}.

К середине ноября 1943 года, т. е. за три с половиной месяца, ленинградские партизаны подорвали 52 564 железнодорожных рельса, что составляло свыше одной трети всех перебитых рельсов на всей оккупированной советской территории в операции «Концерт» (148557 рельсов){756}.

Удельный вес участия ленинградских партизан в «рельсовой войне» возрос по сравнению с первой операцией [385] в несколько раз. Наибольшее количество рельсов — 22 тысячи — подорвала 3-я бригада, свыше 7 тысяч — 5-я бригада, 6 тысяч — 2-я бригада, почти 6 тысяч — Волховская бригада. Из вновь организованных бригад крупный успех выпал на долю 7-й бригады — она подорвала 3120 рельсов. Одна треть взорванных рельсов приходилась на Варшавскую дорогу, где на счету 5-й бригады было 4450 рельсов и 2-й бригады — 3800 рельсов; 7-я партизанская бригада все 3120 рельсов уничтожила на наиболее охраняемом участке Варшавской дороги, примыкавшем к Пскову. Две трети всех подорванных рельсов было выведено из строя в тылу 18-й армии.

В результате этих целенаправленных действий ленинградских партизан положение на вражеских коммуникациях группы армий «Север» еще больше ухудшилось. Некоторые участки железных дорог практически были выключены из эксплуатации. Охрана железнодорожных коммуникаций, несмотря на ее непрерывное усиление (привлечение для этой цели учебных и запасных частей, а также полевых войск), не справлялась со своей задачей.

Экономическая инспекция группы армий «Север» сообщала в штаб «Ост» в ноябре 1943 года: «На железнодорожных линиях от Пскова на Лугу, на Дно, Даугавпилс, а также на Себеж и Нарва-Гатчина ежедневно с наступлением темноты в различное время совершаются взрывы. Участки выходят из строя, сильно затрудняя движение поездов»{757}. Особенно напряженное положение складывалось на коммуникациях 18-й армии. «Положение с партизанами на северном участке группы армий «Север», — печально констатировал Кюхлер, — настолько обострилось, что основные железнодорожные линии и шоссе полностью заблокированы»{758}. В связи с этим он обратился к обергруппенфюреру Иекельну, возглавлявшему полицейские силы и войска СС в Прибалтике, с просьбой взять на себя охрану железных и шоссейных дорог в тылу правого фланга 16-й армии, с тем чтобы высвободившиеся силы бросить на обеспечение коммуникаций в непосредственном тылу 18-й армии{759}.

Пытаясь восстановить разрушенные участки железных дорог, гитлеровцы снимали рельсы с запасных и [386] подъездных станционных путей, перешивали двухколейные участки на одноколейные, восстанавливали перебитые рельсы сваркой, изготовляли специальные мостики для пропуска составов через поврежденные участки{760}. Одновременно оккупанты стали ввозить в Ленинградскую область рельсы из Прибалтики{761}. Все это, конечно, требовало времени, средств и сил, дезорганизовывало работу железнодорожного транспорта.

Массированный вывод рельсов из строя, сочетавшийся с другими железнодорожными диверсиями, привел, в том числе и в тылу группы армий «Север», к значительному свертыванию перевозок, удлинению срока прохождения воинских эшелонов, затруднил перегруппировку вражеских сил. Эшелоны, следовавшие из Германии на фронт, стали затрачивать в 2-3 раза больше времени, чем до «рельсовой войны». Командование группы армий «Север» вынуждено было все чаще и чаще переносить вглубь свои фронтовые перегруппировки войск, производить их за пределами своего тылового района, используя дороги Прибалтики. В результате воздействия партизан на железнодорожные коммуникации противника осенью 1943 года перевозки по ним сократились более чем на одну треть. Все это усложняло маневрирование силами, подвоз пополнений, снабжение вражеских войск боеприпасами, техникой, а следовательно, ослабляло их боеспособность.

Стремление гитлеровского командования укрепить те участки фронта группы армий «Север», где вероятность советского наступления была наибольшей, а также попытки врага вывезти свои основные склады за линию «Пантера» встречали решительное противодействие партизан, которые по указанию Ленинградского штаба наряду с подрывом рельсов усилили удары по проходившим эшелонам.

В октябре было подорвано 24 эшелона. В ноябре, несмотря на нехватку тола, партизаны не ослабили этого вида боевых действий, а в декабре эти действия вновь резко возросли. 3-я бригада в декабре пустила под откос 61 вражеский эшелон, т. е. почти столько же, сколько за все 11 предшествовавших месяцев (77 эшелонов). На счету 7-й бригады за декабрь было 43 подожданных [387] эшелона, при этом выведено из строя 42 паровоза, разбито 154 вагона противника с живой силой, 93 вагона с разным грузом, 27 платформ с военной техникой, убито 2177 и ранено 390 фашистов.

Значительное количество железнодорожных крушений устроили в декабре и другие бригады.

После того как в январе 1944 года войска Ленинградского и Волховского, а затем 2-го Прибалтийского (Северо-Западного){762} фронтов перешли в наступление, «рельсовая война» приобрела еще больший размах. Партизаны своими ударами по железнодорожным коммуникациям противника оказали большую помощь советским войскам.

* * *

Вторая половина 1943 года, особенно после начала всенародного восстания, характеризовалась дальнейшим ростом активности ленинградских партизан на коммуникациях врага. Новым этапом в операциях партизан на [388] железнодорожных коммуникациях явилась «рельсовая война». Ленинградские партизаны подорвали более 66 300 рельсов, т. е. одну пятую часть всех подорванных рельсов на оккупированной территории{763}.

Во втором полугодии 1943 года они пустили под откос в 3 раза больше воинских эшелонов, разрушили в 4 раза больше мостов и в 15 раз больше телеграфно-телефонных линий, чем в первом. За весь 1943 год партизаны пустили под откос 466 вражеских эшелонов, подорвали 97 железнодорожных мостов, в результате было повреждено и разбито 440 паровозов и 5374 вагона. За год ленинградские партизаны разгромили 94 вражеских гарнизона, взорвали 447 шоссейных мостов, вырезали 611 километров линий связи. От их рук погибло 35 985 вражеских солдат и офицеров.

Партизаны готовились к решительному наступлению, € тем чтобы помочь войскам Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов разгромить фашистских захватчиков, освободить от них Ленинградскую область.

13. Партизанское наступление

План советского командования на первом этапе освобождения Ленинградской области состоял в следующем: прорвать оборону на флангах 18-й гитлеровской армии силами 2-й ударной и 42-й армий Ленинградского фронта и 59-й армии Волховского фронта и, наступая в общем направлении на Лугу, окружить и разгромить 18-ю армию. Это должно было сокрушить все северное крыло гитлеровского фронта, удерживаемого вермахтом с первых месяцев войны. В последующем наступление советских войск планировалось на Псков. Значительная роль в освобождении Ленинградской области отводилась войскам 2-го Прибалтийского фронта, основные силы которого действовали против 16-й фашистской армии.

Этому замыслу советского командования подчинялись и действия партизанских сил. Характеризуя положение под Ленинградом и Новгородом, западногерманский историк Дамс писал, что советское командование, осуществляя операцию по освобождению Ленинградской области, помимо общевойсковых, танковых и авиационных [389] соединений «могло опереться на многочисленных партизан»{764}.

С переходом Красной Армии в наступление партизанские соединения призваны были, опираясь на поднявшийся против захватчиков народ, также перейти в партизанское наступление — к решительным и широким действиям по тылам и коммуникациям гитлеровских войск. На первом этапе операции основные усилия партизан сосредоточивались для действий по коммуникациям фланговых группировок 18-й армии, а затем удар наносился по ее центральной группировке, а также по тылам 16-й армии. Вначале объектом партизанского воздействия были железные дороги, а по мере блокирования их — шоссейные и проселочные.

В ходе наступления советских войск оперативно-стратегическое взаимодействие их с партизанами должно было перерасти в тактическое. На партизанские силы возлагалась задача препятствовать поступлению резервов врага на фронт, перехватывать пути отхода его соединений, не позволять им закрепляться на промежуточных рубежах, уничтожать захватчиков, их боевую технику и связь. Своими действиями ленинградские партизаны должны были в значительной степени компенсировать отсутствие крупных танковых соединений (корпусов и армий) в войсках Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов{765}.

Накануне перехода советских войск в наступление на территории Ленинградской области, как уже указывалось выше, действовали 13 партизанских бригад (14 полков и 65 отрядов) и несколько отдельных отрядов, а всего 35 тысяч человек (кроме тех отрядов, которые были в распоряжении оргтроек). Основная часть их находилась в центральной и западной частях области (к северу от линии Псков — Порхов — Дно — Старая Русса — река Волхов) в тылу 18-й армии — 2, 5, 6, 7, 9, 10, 11 и 12-я [391] бригады. Никогда еще не было таких крупных партизанских сил в непосредственной близости от вражеских войск, блокировавших Ленинград. Командование 18-й армии рассматривало это сосредоточение партизанских сил в своем тылу как большую опасность на случай советского генерального наступления{766}.

Остальные 5 бригад (1, 3, 4, 8 и 13-я) находились в полосе наступления войск 2-го Прибалтийского фронта (в тылу 16-й армии), но, по существу, также оказывали воздействие на дальние коммуникации 18-й армии. Кроме того, невооруженный партизанский резерв насчитывал более 100 тысяч человек.

Обширные повстанческие районы в тылу гитлеровских войск и активное участие в партизанской борьбе широких масс населения, приумножая силу ударов партизан, значительно ослабляли тыл группы армий «Север», облегчали наступление советских войск. В этом заключалась одна из особенностей военно-политической обстановки районов, в которых развертывалось наступление советских войск под Ленинградом и Новгородом{767}.

В использовании партизанских сил области имелись свои трудности: они дислоцировались в полосе наступления трех фронтов. К тому же эта полоса наступления была довольно широкой: только для двух фронтов (Ленинградского и Волховского) она составляла около 400 [392] километров. Значительной была и предполагаемая глубина операции — 300 километров. Однако благодаря четкой деятельности Ленинградского штаба партизанского движения и его оперативных групп при военных советах фронтов, их тесной связи со штабами, благодаря наличию необходимых радиосредств в партизанских частях и соединениях{768} эти трудности удалось преодолеть и обеспечить должное руководство партизанскими силами, их взаимодействие с советскими войсками.

Подготовка партизанских сил к участию в освобождении области носила целеустремленный характер и была подчинена оказанию всемерной помощи советским войскам. В начале декабря 1943 года Ленинградский штаб партизанского движения принял «План дальнейшего расширения партизанского движения и обеспечения боевой деятельности партизанских бригад, отрядов и групп на оккупированной территории Ленинградской области на зимне-весенний период 1943/1944 г.». В нем наряду с общими задачами по развитию партизанского движения ставились и конкретные задачи в случае перехода советских войск в наступление.

В плане предусматривалось расширять возникшие районы восстания, громить и уничтожать оккупационные власти и взамен их создавать советские органы. Партизанские части и соединения призваны были по-прежнему защищать население, не допускать угона его в неволю. План предусматривал наращивание сил для действий по коммуникациям врага. Намечались новые мероприятия по укреплению партизанских сил, их передислокации, обеспечению оружием и боеприпасами. В специальном разделе — «Мобилизационные мероприятия партизанских бригад и отрядов при переходе в наступление советских войск» — были определены задачи взаимодействия с армиями Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов.

Особое внимание план обращал на срыв железнодорожного движения в тылу врага, чтобы не допустить перегруппировки вражеских соединений и подхода резервов. Партизанам предписывалось захватывать и удерживать до подхода советских войск важные опорные пункты, [393] железнодорожные станции, крупные населенные пункты, переправы, мосты, отрезать возможные пути отступления врага. План требовал «защищать совместно с восставшим населением с боями каждый населенный пункт от погромов, разрушений, сожжения отступающими гитлеровцами»{769}.

В последующем, по мере подготовки советских войск к наступлению и в ходе его, задачи партизанским частям и соединениям уточнялись. Проводилась перегруппировка партизанских сил, в случае надобности создавались партизанские военные советы, которые направляли действия нескольких бригад, находившихся в одном районе и решавших одинаковые задачи.

28 декабря 1943 года Военный совет Ленинградского фронта потребовал от областного партизанского штаба усилить разведывательную деятельность — уточнить силы противника, расположение штабов, систему обороны, местоположение аэродромов, складов и т. д. В соответствии с этим каждая партизанская бригада получила конкретные задания. На их выполнение были направлены лучшие силы. Полученная от партизан обширная разведывательная информация позволила уточнить план операции и действия войск.

12 января 1944 года Военный совет Ленинградского фронта поставил перед областным штабом партизанского движения конкретные задачи в связи с предстоящим наступлением. В этот же день областной штаб партизанского движения отдал приказ бригадам, находившимся в полосе ударных группировок войск Ленинградского и Волховского фронтов. Эти бригады должны были содействовать советским войскам в прорыве обороны на флангах 18-й армии, «сорвать оперативные перевозки войск и техники противника, а также полностью прервать и уничтожить связь немецких войск»{770}. Каждая бригада получила соответствующий участок действия. К выполнению поставленной задачи разрешалось приступить с 15 января, т. е. на следующий день после перехода войск Ленинградского и Волховского фронтов в наступление.

Мощный удар, который обрушили войска Ленинградского и Волховского фронтов 14 января по флангам 18-й армии, привел к тому, что гитлеровцы уже на другой день вынуждены были бросить в бой все свои тактические резервы, а также многие охранные и другие части, [384] предназначившиеся для борьбы с партизанами. Значительное ослабление охраны коммуникаций врага создало благоприятные условия для партизан, позволило придать их ударам концентрированный и целеустремленный характер.

15 января, как и предусматривалось планом взаимодействия, началось партизанское наступление по тылам и коммуникациям группы армий «Север», и прежде всего 18-й армии. В нем приняло активное участие все восставшее население.

Вместе с партизанами население разрушало вражеские коммуникации и тылы. Тысячи жителей выходили помогать партизанам разрушать железнодорожное полотно. Еще больше жителей приняло участие в разрушении шоссейных и проселочных дорог. Население сжигало и уничтожало мосты, устраивало многочисленные завалы, делая все дороги непроезжими.

Массовое участие населения в разрушении шоссейных и проселочных дорог позволило придать этой форме диверсий огромный размах. Столь же активно население нарушало линии связи врага. Целые деревни выходили, чтобы рвать связь. Жители подпиливали и сжигали столбы, рвали и уносили провода. В районе действия 5-й бригады уже в первый день партизанского наступления, как писал ее командир К. Д. Карицкий, «местное население под прикрытием небольших партизанских групп испортило 28 километров телефонно-телеграфной линии»{771}.

Население обеспечивало боевые действия партизан, объем которых с переходом советских войск в наступление сразу сильно возрос. Весь партизанский тыл опирался на народ, на его всестороннюю помощь. Женщины и подростки обслуживали партизан: готовили им пищу, шили и ремонтировали одежду, стирали, ухаживали за ранеными. Уцелевшие лошади, сани — все пошло для нужд партизан. Это позволяло им маневрировать, появляться там, где гитлеровцы их не ожидали. Восставший народ делал все возможное, чтобы изгнать интервентов, нанести им максимальный ущерб.

Характеризуя всенародный подъем, охвативший оккупированные районы области, Ленинградский обком партии сообщал в ЦК ВКП(б): «Когда гитлеровцы, напрягая все силы, пытались остановить успешное продвижение наших войск, бросая на фронт людские резервы и технику, наши отряды вместе с населением оккупированных районов [395] раздули вовсю пламя всенародной борьбы на вражеских коммуникациях. Началась не утихающая ни на один час партизанская война на железных и шоссейных дорогах»{772}.

Массовое участие восставшего населения в партизанском наступлении придало ему огромный размах, активный и действенный характер.

Особенно напряженный характер борьба приняла на железнодорожных коммуникациях. Здесь наносился главный удар. Партизаны резко усилили нападения на железнодорожные станции и разъезды. От отдельных быстротечных налетов они перешли к захвату и прочному удержанию целых участков дорог. Выводились из строя наиболее важные мосты и звенья железнодорожного полотна. «Партизаны,- отмечал западногерманский историк Э. Гессе, — направляли свои удары не столько на подрыв рельсов, сколько на вывод из строя труднозаменяемых железнодорожных стрелок»{773}.

Основные удары партизан были направлены на вывод из строя дорог в тылу левофланговой группировки 18-й армии, где наступали войска Ленинградского фронта, и правофланговой — в полосе наступления войск Волховского фронта.

Успешно действовали партизанские соединения на левом фланге 18-й армии — в полосе наступления дивизий 2-й ударной и 42-й армий Ленинградского фронта. В ночь с 16 на 17 января 12-я бригада на Балтийской дороге между Тикописью и Кингисеппом подорвала несколько сот рельсов. Важный участок дороги был выведен из строя. На следующую ночь несколько отрядов той же бригады произвели налет на станцию Веймарн, где скопилось несколько вражеских эшелонов. Три часа длился напряженный бой. Окружив станцию, партизаны уничтожили гарнизон, разрушили все путевое хозяйство, сожгли много вагонов.

Успешные налеты на Балтийскую дорогу совершали и отряды 9-й бригады. Эти две бригады уже в первые дни наступления советских войск полностью вывели из строя Балтийскую дорогу{774} — основную железнодорожную коммуникацию на левом фланге 18-й армии. В это же [396] время, оседлав Псковско-Веймарнскую дорогу в районе Сланцев, отряды 9-й бригады разрушили ее на значительном расстоянии и не давали возможности гитлеровцам производить восстановительные работы. Когда 21 января враг попытался с боем провести через партизанские кордоны один из эшелонов с вооружением и боеприпасами в сопровождении сильной конвойной команды, состав, а вместе с ним и гитлеровские солдаты и офицеры были полностью уничтожены. Псковско-Веймарнскую дорогу блокировали также отряды 2-й бригады.

Ожесточенная борьба развернулась на железных дорогах правого фланга 18-й армии, где наступали дивизии 59-й армии Волховского фронта: на Витебской, а также на рокадном участке — Луга — Батецкая — Новгород. На этих коммуникациях активно действовала 5-я бригада при поддержке населения. «Все полки, штабные работники и взрослое население, руководимое 5-й ПБ (командир т. Карицкий, комиссар т. Сергунин) вышли для действий на участках железной дороги и шоссе», — сообщал Ленинградский партизанский штаб{775}.

Уже в первые дни наступления отряды 5-й бригады вместе с населением вывели из строя важнейшую железнодорожную коммуникацию 38-го армейского корпуса врага, удерживавшего Новгород, которая шла на Батецкую. Направляемые на охрану дороги подразделения этого корпуса неизменно уничтожались партизанами. Не помог захватчикам и бронепоезд, вышедший из Луги: он был подорван, не успев даже добраться до Батецкой. Дважды — 15 и 16 января — партизаны разрушали участок Витебской дороги между станциями Уторгош и Сольцы.

«17 января, — отмечал Ленинградский штаб партизанского движения, — на этом же участке между станцией Сольцы и станцией Уторгош был произведен третий налет на Витебскую железную дорогу»{776}. Помимо вывода из строя железнодорожной колеи было подорвано несколько мостов{777}. В успешные действия 5-й бригады весомый [397] вклад внесли ее разведчики. Они своевременно сообщали командованию о передвижении врага, об изменениях в режиме охраны дорог, о крупных узлах сопротивления. Особенно много ценных сведений добыли разведчики 3-го полка, возглавляемые Д. И. Соколовым.

На железнодорожных коммуникациях правофланговых соединений 18-й армии вела успешную борьбу также 10-я партизанская бригада, которую гитлеровцы совсем недавно объявили разгромленной. Своими действиями она опровергла этот домысел.

Командование группы армий «Север», опасаясь выхода войск Волховского фронта в тыл дивизий, блокировавших Ленинград, бросило на восстановление дорог на правом фланге 18-й армии и их охрану несколько железнодорожных подразделений и полевых войск из резерва. Однако то, что восстанавливалось врагом, вновь разрушалось партизанами. Восстановительные поезда и их команды не могли подойти к разрушенным участкам путей и мостам. Не раз возникали ожесточенные бои партизан с охраной дороги. Все чаще эти бои заканчивались в пользу партизан. Командование группы армий «Север» с тревогой отмечало все возрастающие удары партизан по ее правофланговым железнодорожным коммуникациям.

«В тыловом районе 18-й армии («Корюк» 583) сильные партизанские отряды, — говорилось в ее дневнике боевых действий за 18 января, — напали на железнодорожную линию Батецкая — Сольцы севернее и южнее Уторгоша»{778}.

На следующий день в дневнике группы «Север» указывалось: «Партизаны препятствуют восстановительным работам»{779}.

Одновременно наносились удары по Варшавской дороге, главным образом по тем участкам, которые гитлеровское командование могло использовать для усиления своих группировок на флангах 18-й армии. Такой важнейший участок был в районе станции Мшинская. Поэтому по приказу ЛШПД 11-я бригада в ночь на 15 января совершила налет на станцию и поселок Мшинская. Первой ворвалась на станцию рота под командованием А. А. Винокурова. В течение 6 часов станция находилась в руках партизан, которые разрушили станционное хозяйство и [398] уничтожили большие склады горючего и продовольствия. В первый день наступления советских войск участок Красногвардейск — Луга не работал 13 часов{780}.

На следующую ночь налет на станцию Мшинская повторили отряды 6-й бригады. То, что враг с большим трудом восстановил за сутки, вновь было уничтожено. Гитлеровцы направили специальный поезд с резервами, чтобы отбить станцию. В дневнике боевых действий группы армий «Север» в связи с этим говорилось: «Партизаны в ночь на 16 января напали на железнодорожную станцию Мшинская. Все станционные здания разрушены. Рельсы и стрелки повсюду взорваны»{781}. В дневнике отмечались «значительные собственные потери»{782}. Два других отряда 6-й бригады в ту же ночь напали на станцию Серебрянка и подорвали здесь два эшелона с техникой врага.

В эти же дни партизанами на участке Красногвардейск — Луга было спущено под откос несколько эшелонов, разрушен на многие километры железнодорожный путь.

В результате первых ударов партизан 15 и 16 января железнодорожное сообщение в ближайшем тылу 18-й армии было прервано. И как сообщал Ленинградский штаб партизанского движения в ЦК ВКП(б), в результате этого «противник не мог производить перевозки как к линии фронтов, так и обратно»{783}.

Партизанское наступление на коммуникации врага непрерывно усиливалось. Оно охватывало все новые и новые линии в тылу 18-й армии. Систематическому нападению подвергались станции и мосты. 21 января в дневнике боевых действий группы армий «Север» указывалось: «Многочисленные взрывы происходили в течение дня, особенно на всех железнодорожных линиях снабжения 18-й армии. Атаки сильных партизанских сил направлялись прежде всего против железнодорожных станций и сооружений»{784}.

Отмечая новое в использовании партизанских сил — значительную эффективность их действий на вражеских [399] коммуникациях{785}, американский историк Э. Хауэлл пишет: «Партизаны нанесли удар после первоначальных атак регулярных частей, когда обстановка оказалась несколько прояснившейся и необходимость в предосторожности отпала. Промедлив, таким образом, со своими нападениями, они побудили немцев перед лицом сильных атак советских войск ввести в бой многие из своих охранных частей на переднем крае почти немедленно, оставив незащищенными значительные участки своего тыла»{786}, С этим согласен и Э. Гессе: «Способ, с помощью которого партизанские соединения выполнили поставленную задачу, — подчеркивает он, — был нов и весьма оригинален. Сначала они подождали результатов наступления советских войск. Когда началось наступление и 18-я армия была вынуждена бросить на фронт тыловые охранные части, началось “партизанское наступление"»{787}.

Действия 2, 5, 6, 9, 10, И и 12-й партизанских бригад по флангам и ближайшим тылам 18-й армии были поддержаны и другими партизанскими соединениями, рассредоточенными по всему тылу группы армий «Север». Они также наносили удары по наиболее уязвимым и трудно восстанавливаемым участкам железных дорог. В ночь с 17 на 18 января сводный отряд 7-й бригады под командованием В. П. Плохого по распоряжению областного партизанского штаба взорвал крупный, хорошо охраняемый железнодорожный мост вблизи станции Торошино па Варшавской дороге. 20 января партизаны 1-й бригады уничтожили другой крупный железнодорожный мост — через реку Кебь на Старорусской дороге. Во время налета был обстрелян эшелон с солдатами и офицерами, стоявший на станции Кебь, и ремонтно-восстановительный поезд вблизи моста. Одновременно отряды 3-й бригады на той же дороге разгромили станции Уза, Карамышево, Подсевы и [400] Локоть, а также важнейшие железнодорожные участки на Витебской дороге южнее Дно, при этом уничтожались и находившиеся на станциях эшелоны.

Командир гитлеровского 753-го полка особого назначения Клобе (полк нес охрану железных дорог в полосе 16-й армии) писал в своем приказе: «В связи с начавшимися «атаками Красной Армии у Новгорода бандиты (партизаны.- Ю. П.) усилили свою деятельность. Так, около 800-1000 партизан 3-й Ленинградской бригады напали на магистраль Порхов — Подсевы. Им удалось произвести ряд взрывов около Узы. Одновременно производились атаки значительной части этой бригады на магистраль Чи-хачево — Дедовичи. В последние ночи отмечена серия взрывов на магистралях Дедовичи — Белебелка, Дедовичи — Дно и Опочка — Идрица»{788}.

Все это позволило увеличить глубину и размах операции, сделать ее более эффективной, не дать возможности гитлеровцам воспрепятствовать партизанскому наступлению. Массовое участие населения в борьбе с захватчиками еще больше увеличило фронт партизанской борьбы.

Тяжелый паралич охватывал тыл группы армий «Север», особенно ее 18-й армии.

Большой размах наряду с диверсиями на железных дорогах получило разрушение телеграфно-телефонной сети. Уже в первые дни наступления было разрушено, главным образом населением, несколько сот километров линий связи.

За неделю активных действий партизанские бригады израсходовали почти все доставленные им боеприпасы. Однако недостаток боеприпасов у партизан и оружия у населения не могли ослабить нарастающих ударов по коммуникациям врага. «Все партизанские бригады испытывают острый недостаток в боеприпасах, и особенно во взрывчатке, — указывал областной партизанский штаб 22 января, — и в связи с этим применяют для подрывных работ на дорогах трофейные снаряды, мины и гранаты, а население — ломы, топоры и другие подручные средства»{789}.

16 января командующий группой армий «Север» Кюхлер доложил командованию сухопутных войск гитлеровской Германии, что имеющимися силами он не может обеспечить охрану коммуникаций от воздействия партизан, [402] и просил срочно выслать в его распоряжение охранные части из состава группы армий «Центр». В последующие дни по мере возрастания ударов эти просьбы становились все более настойчивыми.

Командующий 18-й армией Линдеман вынужден был отозвать некоторые части с фронта, а также использовать для охраны коммуникаций прибывавшие войска. Несколько полков было взято из оперативного резерва, хотя все они были крайне необходимы непосредственно на фронте. На восстановление железных дорог командование группы «Север» и 18-й армии бросило помимо железнодорожных подразделений все саперные, строительные и другие специальные части, которые под прикрытием полевых и охранных войск стремились восстановить разрушенные участки дорог. Однако то, что восстанавливалось днем, разрушалось ночью партизанами и населением. Партизаны вступали в бой с охраной и часто обращали ее в бегство. Было разгромлено несколько гарнизонов на железнодорожных станциях и разъездах.

«Партизанская война на железных дорогах противника, — сообщал 22 января областной штаб партизанского движения, — приобрела широкий размах. Партизаны и поднятое ими население рвут и разбивают железнодорожные рельсы, шпалы, разрушают полотно, мосты, уничтожают придорожную телефонно-телеграфную связь»{790}.

К концу первой недели наступления войск Ленинградского и Волховского фронтов вся железнодорожная сеть на флангах 18-й армии по существу не функционировала, были блокированы и другие важнейшие участки дорог в тылу группы армий «Север». Полностью была выведена из строя телефонно-телеграфная связь. Гитлеровское командование вынуждено было пользоваться только радиосвязью. Это создавало крайнюю напряженность на радиостанциях, сказывалось на управлении войсками.

Ожесточенная война на коммуникациях группы армий «Север», особенно 18-й армии, нарастала.

Пытаясь восстановить положение на флангах 18-й армии и не допустить развития успеха советских войск, гитлеровское командование начало перебрасывать в район прорыва соединения с других участков фронта. 225-я и 21-я пехотные дивизии из района Мги и Чудова направлялись [403] в полосу наступления советских 2-й ударной и 42-й армий; в район Новгорода, где наступала советская 59-я армия, спешили 290-я пехотная дивизия из-под Сольцов и 8-я егерская дивизия из-под Старой Руссы.

Однако действия партизан на коммуникациях значительно усложнили фашистскому командованию переброску войск, маневр оперативными резервами. Переброска дивизий, особенно по железным дорогам, затягивалась и срывалась. Войска вынуждены были совершать продолжительные утомительные марши пешком, подвергаясь нападениям партизан. В результате гитлеровские дивизии прибывали в намеченные районы разрозненно, небольшими подразделениями, в отрыве от частей усиления, без артиллерии, к тому же с большим опозданием, когда исход боя был уже предрешен. Боеспособность этих частей и их моральное состояние были уже далеко не те, что до переброски.

8-я егерская дивизия, находившаяся в составе 16-й армии, еще 17 января получила приказ срочно направиться на правый фланг 18-й армии в район Новгорода, который рассматривался как ключевой пункт всей обороны, противостоящей войскам Волховского фронта. Дивизия перебрасывалась в помощь 38-му гитлеровскому корпусу. Егерям предстояло проехать около 180 километров по железной дороге от Старой Руссы через Дно и далее на Сольцы, Уторгош к Новгороду. Уже вечером 18 января вышло 4 эшелона, которые при благоприятных условиях должны были 19 января достигнуть места назначения. Пять других эшелонов ожидались на следующий день (всего дивизия перебрасывалась девятью эшелонами). Своевременное прибытие дивизии, по мнению командования группы, могло восстановить положение под Новгородом.

Обнаружив в значительной степени с помощью партизан перегруппировку вражеских войск, намерение гитлеровцев пополнить поредевший в боях 38-й корпус, командование Волховского фронта дало указание оперативной группе ЛШПД при Военном совете усилить удары партизан по железным дорогам, по которым должна была перебрасываться егерская дивизия, максимально препятствовать подходу других резервов.

Едва эшелоны 8-й егерской дивизии миновали станцию Дно и вышли на Витебскую дорогу, как они начали подвергаться нападению партизан. Многочисленными взрывами полотна, мостов, разъездов партизаны 5-й и [404] 10-й бригад полностью блокировали станцию Сольцы. Значительным разрушениям подверглись также участки дороги в районе Уторгоша. Вражеские эшелоны были остановлены.

19 января утром командование группы армий «Север» вынуждено было сообщить в генеральный штаб, что время прибытия 8-й егерской дивизии нельзя «предсказать вследствие многочисленных подрывов железнодорожного полотна». Через несколько часов оно отмечало, что если 8-я егерская дивизия не будет немедленно введена в бой, то положение настолько усложнится, что придется оставить Новгород и ждать дальнейшего ухудшения обстановки на фронте. А надежды на своевременный подход дивизии не оправдывались. Уже к вечеру 19 января подкрепления, в том числе и части 8-й егерской дивизии, следовавшие на помощь 38-му корпусу, вынуждены были двигаться пешком вследствие, как отмечалось в дневнике военных действий группы армий «Север», «напряженной обстановки на железных дорогах».

Командование группы «Север» и 18-й армии бросило в район Сольцов и Уторгоша автомобильные подразделения, стремясь с их помощью как можно быстрее доставить в район боев части 8-й егерской дивизии. Однако далеко не все автомашины, и то с большим опозданием, сумели пробиться к району, где были остановлены эшелоны с войсками. Многие не смогли этого сделать из-за того, что мосты на шоссейных и проселочных дорогах были разрушены восставшим населением. К тому же те подразделения дивизии, которые двигались на автомашинах, тоже подвергались нападению партизан.

Лишь некоторым железнодорожным эшелонам удалось прорваться к Уторгошу. Но здесь они были окончательно остановлены — партизаны парализовали дорогу. От Уторгоша подразделения 8-й егерской дивизии добирались до линии фронта главным образом походными колоннами. Нередко они подрывались на минах, установленных партизанами, попадали в засады, неся при этом большие потери.

Только в середине дня 21 января один батальон 8-й егерской дивизии достиг района Заполье — Вашково, где находились части 38-го корпуса. Ожидалось прибытие еще одного батальона. Другие подразделения дивизии все еще находились в районе Уторгоша. К этому времени войска Волховского фронта прорвали очень сильную оборону противника и, окружив в районе Новгорода значительные [405] вражеские силы, устремились на запад. По этому поводу Э. Гессе замечает: «Когда большая часть 8-й егерской дивизии встретилась с частями 18-й армии, Новгород был уже потерян»{791}. А с потерей Новгорода рушилась вся система обороны, которую гитлеровцы создавали не один год против войск Волховского фронта.

И в последующем, когда советские войска вели бои по окончательному разгрому правофланговой группировки 18-й армии, выбитой из Новгорода, 8-я егерская дивизия не представляла собой единого боевого организма, той силы, которую гитлеровцы намеревались получить для удержания своего фронта против войск Волховского фронта. Она прибывала разрозненно, вливалась в действующие войска главным образом отдельными батальонами, ее личный состав был в значительной степени деморализован.

И другие части и соединения, перебрасываемые противником на правый фланг 18-й армии, не сумели подойти компактно и своевременно. В значительной степени парализовав важнейшие участки Витебской дороги и полностью дорогу Батецкая — Новгород, партизаны 5-й и 10-й бригад не оставили этим войскам другой возможности, кроме как добираться до Новгорода походными колоннами по плохим проселочным дорогам. А здесь их ждали партизанские засады. В связи с этим Хауэлл пишет: «Другие подкрепления, двигавшиеся для поддержки линии фронта, задерживались подобным образом подрывами железных дорог и засадами против транспортных колони тогда, когда они были более всего нужны на фронте»{792}.

Подобное произошло и на левом фланге 18-й армии, где оборону прорывали войска Ленинградского фронта. Парализовав Балтийскую железную дорогу, а также шоссейные и проселочные дороги, партизаны 9-й и 12-й бригад не допустили подхода к линии фронта вражеских оперативных резервов. «Наша бригада, — вспоминает командир 12-й бригады А. А. Ингинен, — парализовала движение фашистских эшелонов на значительном участке Балтийской железной дороги. В руках партизан были также шоссейные дороги Ивановское — Сланцы, Сабек — Осьмино — Ляды. Враг метался в поисках путей для [406] подвоза подкреплений и военных грузов, но повсюду натыкался на партизанские засады{793}.

Успешные действия ленинградских партизан на вражеских коммуникациях не позволили фашистскому командованию использовать оперативные резервы, и прежде всего на флангах 18-й армии, где советские войска осуществляли труднейший этап операции — прорыв мощной обороны врага, которую он возводил в течение нескольких лет.

Рассматривая искусное руководство партизанами в период прорыва советскими войсками обороны 18-й армии, Э. Гессе вынужден был отметить: «Атаки партизан были направлены сначала на северные коммуникации, проходящие на запад к востоку от Нарвы на Гатчину, в то время как в тылу дивизий, которые стояли против северного фронта (т. е. против мгинской и любанско-чудовской группировок советских войск — Ю. П.) наступающих частей Красной Армии, было полное затишье... Одновременно партизанские части, находившиеся западнее озера Ильмень, настойчивыми атаками перекрыли железнодорожную линию Дно — Ленинград»{794}.

Прорвав оборону на флангах 18-й армии, советские войска за первые 6 дней боев уничтожили здесь ее основные группировки. Тем самым были созданы условия для успешного наступления наших войск на всей территории Ленинградской области. Значительный вклад в успех операции внесли партизанские соединения и население, особенно своими действиями на железнодорожных коммуникациях врага.

Взаимодействие партизан с войсками Ленинградского и Волховского фронтов носило в основном оперативно-стратегический характер.

14. Развитие партизанского наступления

Наступление советских войск на флангах 18-й армии, перерастание его в общее наступление Ленинградского, Волховского, а затем и 2-го Прибалтийского фронтов поставило новые задачи перед партизанскими силами, [407] потребовало еще более тесного их взаимодействия с советскими войсками, освобождавшими Ленинградскую область от оккупантов.

20 января 1944 года командующий Волховским фронтом К. А. Мерецков и член Военного совета Т. Ф. Штыков утвердили «Соображения по организации взаимодействия между войсками и партизанами Волховского фронта», представленные штабом фронта и оперативной группой Ленинградского штаба партизанского движения{795}. 27 января командующий войсками Ленинградского фронта Л. А. Говоров утвердил «Оперативный план боевой деятельности ленинградских партизан в тылу противника во взаимодействии с наступающими войсками Ленинградского фронта», подготовленный областным штабом партизанского движения{796}. Соответствующие планы взаимодействия приняли Военные советы 2-го Прибалтийского фронта и его 1-я ударная армия, войска которой примыкали к Волховскому фронту и освобождали южные районы Ленинградской области{797}. В ходе наступления задачи, поставленные партизанам в этих планах взаимодействия, уточнялись и развивались{798}.

По мере развития успеха советских войск на флангах 18-й армии и дальнейшего их наступления действия партизан приобретали все больший размах, население еще активнее принимало участие в партизанской борьбе. Фронт партизанского наступления расширялся. Интенсивнее становились удары по железнодорожным коммуникациям. Систематическим налетам подвергались железнодорожные станции. Важнейшие участки железных дорог и даже отдельные дороги в результате диверсий партизан не работали.

На этом этапе наступления ареной напряженной борьбы становятся также шоссейные и проселочные дороги. [408] Эта борьба, как и в начале войны, когда враг не мог еще использовать захваченные железные дороги, отличалась особым ожесточением. Партизаны занимали переправы, города, села, железнодорожные станции и удерживали их до подхода частей Красной Армии. Вместе с советскими войсками они участвовали в боях за освобождение Ленинградской области.

Оперативно-стратегическое взаимодействие партизан с войсками перерастает в тактическое.

По-прежнему гремели партизанские взрывы на железнодорожных линиях в тылу 18-й армии, особенно на ее правом фланге, где враг предпринимал отчаянные усилия стабилизировать положение. Понимая, что успешное продвижение войск Волховского фронта и его 59-й армии на запад, выход их к Луге могут поставить в тяжелое положение все фашистские войска под Ленинградом, противник бросал в бой все резервы. В свою очередь партизаны делали все возможное, чтобы парализовать железные дороги и не допустить подхода вражеских резервов или задержать их, а также сорвать снабжение боеприпасами.

Отряды 5-й, а также 10-й бригад продолжали срывать перевозки по Витебской дороге, которую оккупанты стремились использовать для доставки пополнения и боеприпасов в помощь своему 38-му корпусу. Активно действовали на железнодорожных коммуникациях и другие бригады. «И сегодня, — говорилось в дневнике группы армий «Север» 22 января, — происходили многочисленные нападения на железнодорожные линии в тылу 18-й армии и в районе действий 285-й охранной дивизии, особенно на линии Дно — Сольцы»{799}. На следующий день командование группы вынуждено было вновь отметить нарастание угрозы со стороны партизан на железных дорогах. «Многочисленные взрывы на линиях снабжения 18-й армии, — записано в дневнике, — в результате чего значительно усложнялось снабжение и задерживается транспортная перевозка войск»{800}.

Несмотря на все меры, принимаемые гитлеровским командованием, железные дороги в тылу группы находились под непрерывным воздействием партизан. 24 января группа армий «Север» так характеризовала положение на своих коммуникациях: «Многочисленные взрывы на железнодорожных участках, особенно на участках Псков — [409] Луга, Луга — Гатчина, Псков — Дно, Дно — Нарва, Дно- Батецкая, Батецкая — Новинка, Веймарн — Гдов»{801}. Вслед за Балтийской дорогой под угрозой полного выхода из строя был важнейший участок Витебской дороги севернее Дно в тылу 38-го корпуса вермахта.

Характеризуя этот этап борьбы на железнодорожных коммуникациях, Хауэлл пишет: «Когда 20 января Красная Армия стала расширять прорывы в обороне противника, партизаны резко усилили интенсивность своих налетов на железные дороги. В результате этого снабжение армии и подвоз подкреплений сразу же сократились»{802}.

За 10 дней наступления войск Ленинградского и Волховского фронтов (к 25 января) партизанские соединения при поддержке всего населения разгромили 11 железнодорожных станций и разъездов, взорвали 34 железнодорожных моста, 23 тысячи железнодорожных рельсов, пустили под откос 36 воинских эшелонов с живой силой и техникой врага, 3 бронепоезда, разрушили более 300 километров придорожной телефонно-телеграфной линии, истребили более 8000 солдат и офицеров{803}.

Таких сосредоточенных и целеустремленных ударов по железнодорожным коммуникациям враг еще не испытывал.

После разгрома фланговых группировок 18-й армии и отступления ее от Ленинграда и Новгорода гитлеровская Ставка сменила командующего группой армий «Север» Кюхлера, обвинив его в неспособности руководить оборонительными боями и подавить партизанское движение в области. Командование группой в последних числах января принял фельдмаршал Модель, слывший среди фашистского генералитета «львом обороны». Гитлеровская Ставка потребовала от него, чтобы войска 18-й армии закрепились на реке Луге. В помощь потрепанным дивизиям этой армии выдвигались новые дивизии из резерва и с других участков советско-германского фронта: 12-я танковая и 58-я пехотная дивизии, механизированная «Фельдхернхалле» и др.{804}.

Для переброски резервов в помощь 18-й армии и ее снабжения враг пытался использовать Варшавскую [410] дорогу, которая с потерей других железных дорог (Балтийской, Псковско-Веймарнской и частично Витебской) становилась, по существу, единственной коммуникацией, связывавшей вражеские войска, противостоявшие Ленинградскому и Волховскому фронтам. На ней держались весь тыл 18-й армии, все ее снабжение и пополнение. Владея ею, оккупанты в значительной степени сохраняли за собой и прилегающее к этой дороге Киевское шоссе, а также отходящие от нее другие шоссейные и проселочные дороги.

Все станции Варшавской дороги южнее Мшинской и Луги были превращены в базы вражеских войск. Здесь сосредоточивались резервы, которые затем направлялись на север для поддержки левофланговых соединений 18-й армии, а также на восток в помощь дивизиям, пытавшимся сдержать натиск войск Волховского фронта. Сюда же отходили на переформирование разбитые части.

Стараясь сохранить за собой Варшавскую дорогу, враг мобилизовал для ее охраны все, что было возможно, и прилагал отчаянные усилия, чтобы поддержать движение по ней. Здесь были сосредоточены почти все бронепоезда группы армий «Север», задерживались многие новые части, перебрасываемые для укрепления фронта. Особенно тщательно охранялись мосты. Восстановительные железнодорожные подразделения пополнялись за счет строительных и саперных команд, а также технических частей.

Никогда еще борьба за Варшавскую дорогу не была такой острой и ожесточенной, как после перехода советских войск в общее наступление. Каждая партизанская вылазка на дорогу сопровождалась упорными боями.

На Варшавской дороге севернее Пскова по-прежнему действовали 2, 5, 7, 6 и 11-я бригады, а южнее — 3, 4 и 8-я (одновременно они совершали диверсии и на других дорогах). Чтобы усилить удары по Варшавской дороге на участке севернее Пскова, через который проходил основной поток грузов для 18-й армии, Ленинградский штаб партизанского движения приказал передислоцировать в район Новоселья основную часть 3-й бригады — три полка. В южных районах области оставался один полк этой бригады. Противник обнаружил переход бригады через железнодорожную линию Псков — Порхов и бросил против нее превосходящие силы. Весь день 31 января, как отмечалось в отчете бригады, она «вела тяжелые бои с противником, поддержанным артиллерией, танками, [411] самолетами, бронепоездами»{805}. И все же бригада прорвалась через дорогу Псков — Порхов и включилась вместе с другими партизанскими соединениями в борьбу за Варшавскую дорогу.

По-прежнему партизаны совершали налеты на станции и разъезды, разрушая станционное оборудование, путевое хозяйство, подвижной состав. Одновременно они активно пресекали восстановительные работы, которые пытались проводить гитлеровцы.

По приказу Ленинградского штаба партизанского движения в ночь на 2 февраля 6-я партизанская бригада совершила налет на станцию и районный центр Плюсса, где сосредоточивались резервы для контрудара по наступавшим советским войскам — пехотный полк, дивизион артиллерийского полка, саперно-танковый батальон и другие части и подразделения{806}. Во время шестичасового боя было убито 400 гитлеровцев. Партизаны уничтожили станцию со всеми ее пристройками, 760 рельсов, 60 автомашин и 30 повозок с различным военным имуществом. После этого налета важная для врага станция была окончательно выведена из строя.

Систематическими налетами партизаны срывали восстановительные работы на дорогах. «Партизанский отряд т. Бурова А. Ф. (9-я партизанская бригада), — сообщал областной штаб партизанского движения, — 1 февраля ру-жейно-пулеметным огнем разогнал железнодорожную восстановительную бригаду немцев, пытавшуюся исправить взорванное партизанами полотно на участке Плюсса — Серебрянка. Разрушенный участок находился под огнем партизан 16 часов»{807}. В ночь на 5 февраля отряд 7-й бригады под командованием И. М. Жеребцова уничтожил ремонтный поезд, прибывший для восстановления пути, разрушенного партизанами накануне. Вся команда поезда — 90 гитлеровцев — была перебита, а восстановленный путь вновь разрушен{808}. Активно препятствовали восстановительным работам и другие партизанские бригады.

Стремление поддержать движение по Варшавской дороге, сохранить ее за собой в период напряженных боев отвлекало у врага много сил и средств. [412]

Чтобы как-то подбросить своим потрепанным войскам резервы и боеприпасы, гитлеровцы все чаще использовали одностороннее движение в сторону фронта. Приходилось формировать все новые и новые эшелоны, которые забивали станции и полустанки. Варшавская дорога в период, когда наступление советских войск продолжало развиваться, поглощала весь подвижной состав, которым располагало фашистское командование на северном крыле своего фронта. То, что попадало на эту дорогу, уже больше не возвращалось обратно. Поэтому каждая крупная диверсия, совершенная партизанами, не только вела к потерям в живой силе и боеприпасах (в этот период почти все эшелоны перевозили к фронту лишь людские резервы и боеприпасы), в которых испытывал острую нужду фронт, но и все сильнее загромождала Варшавскую дорогу.

Вот почему командование группы «Север» и 18-й армии так болезненно реагировало на каждый случай подрыва эшелонов. В дневнике боевых действий группы за 27 января говорилось, что наряду с «многочисленными взрывами три поезда подорвались на минах{809}. На следующий день вновь была зафиксирована потеря еще нескольких эшелонов.

Под ударами партизан Варшавская дорога, по существу, была заблокирована. Ее пропускная способность резко снизилась. Перерывы в движении становились все продолжительнее. Ее важные участки выходили из строя на сутки-двое и больше. На отдельных участках работали так называемые «летучки», состоявшие из паровоза и нескольких вагонов.

Интенсивным ударам подвергали партизаны и Старорусскую дорогу, чтобы воспрепятствовать врагу в переброске сил из 16-й армии под Лугу. На этой дороге особенно активно действовала 1-я бригада. 30 января два ее отряда вновь совершили налет на мост через реку Кебь, восстановленный гитлеровцами. Охрана моста, усиленная после первого налета, оказала ожесточенное сопротивление, но все же партизанам удалось повредить мост.

В ночь на 5 февраля отряд под командованием В. И. Никифорова разгромил в районе Карамышева ремонтно-восстановительную команду, прибывшую для ликвидации последствий партизанской диверсии, в результате которой накануне сошел с рельсов воинский эшелон с [413] живой силой, следовавший из 16-й армии через Псков на Лугу. Одновременно партизаны открыли сильный ружейно-пулеметный огонь и по этому эшелону, в результате многие вражеские солдаты и офицеры были убиты.

Партизанское наступление на железнодорожные коммуникации ограничивало возможности гитлеровского командования в маневрировании оперативными резервами в целях помощи своим соединениям, отступавшим под ударами войск Ленинградского и Волховского фронтов.

Первые эшелоны 12-й танковой дивизии, которую гитлеровцы стремились как можно быстрее перебросить по Варшавской дороге в помощь своим потрепанным соединениям 18-й армии, были остановлены партизанами недалеко от Луги 23 января. Все попытки продвинуть эти эшелоны севернее города решительно пресекались партизанами. Поэтому 12-й дивизии пришлось начать выгрузку из эшелонов в районе Луги, т. е. значительно дальше от района сосредоточения, чем это предполагалось раньше. Задерживались партизанами эшелоны и южнее Луги. Несколько дней противник потерял в ожидании остальных эшелонов дивизии{810}. Когда же наконец 12-я танковая дивизия, с трудом собравшая далеко не все свои части, 28 января двинулась на исходные позиции для наступления, партизаны совершили ночной налет на ее колонны, вновь задержав ее вступление в бой против войск Волховского фронта{811}.

Еще больший урон нанесли партизаны 58-й пехотной дивизии врага, которая перебрасывалась в район Плюсса — Струги Красные из 16-й армии. Кратчайшие железнодорожные маршруты к новому району сосредоточения дивизии находились под воздействием партизан. Поэтому она перебрасывалась кружным путем — по железным дорогам Эстонии к Нарве.

30 января начальник штаба 18-й армии Ферч сообщал в группу армий: «В связи с подрывами железной дороги пока на 58-ю дивизию рассчитывать нельзя{812}. В тот же день Линдеман уточняет: «58-я пехотная дивизия вследствие подрывов железной дороги прибудет слишком поздно»{813}. Но дальнейшее развитие событий показало, что по [414] железным дорогам дивизия вообще не доберется до места назначения. Поэтому частям дивизии пришлось добираться до района сосредоточения по проселочным дорогам.

Вскоре 58-я дивизия попала под непрерывные удары партизан. Часто ее полкам и батальонам приходилось прокладывать себе путь с боями в условиях бездорожья. Дивизия растянулась на большом расстоянии, многие ее части отстали. Где они находятся, ни командование дивизии, ни командование 18-й армии долго не знали. 2 февраля командир 58-й пехотной дивизии докладывал начальнику штаба группы о том, что выдвижение дивизии против советских войск происходит медленно «вследствие сильного снегопада и нападения партизан на Плюссу»{814}.

Поэтому 58-я пехотная дивизия, как и 12-я танковая, вступила в бой против советских войск Волховского фронта разрозненно, с большим опозданием.

Подобную же участь разделили и другие дивизии, спешившие на помощь 18-й армии, отступавшей под ударами советских войск и партизан.

По мере дальнейшего развития наступления советских войск Ленинградского фронта на левом фланге 18-й армии перед 6, 9 и 12-й бригадами, находившимися в северо-западных районах области, была поставлена задача ударами по вражеским коммуникациям максимально способствовать продвижению войск этого фронта на юго-запад.

Для координации действий и улучшения руководства 6, 9 и 12-й бригадами областной штаб партизанского движения 27 января предложил создать Военный совет. В его состав вошли командиры 6-й и 12-й бригад В. П. Объедков и А. А. Ингинен и комиссар 9-й бригады И. Д. Дмитриев.

Партизанский Военный совет решил сосредоточить все силы этих бригад для того, чтобы помешать подходу вражеских резервов, не дать дивизиям врага оторваться от войск Ленинградского фронта. Партизаны должны были воспрепятствовать попыткам противника закрепиться на левом берегу Луги и в то же время помочь советским соединениям форсировать реку.

Выведя из строя Балтийскую и Псковско-Веймарнскую дороги, препятствуя восстановлению их, партизанские соединения не давали гитлеровцам возможности подвозить резервы и боеприпасы по шоссейным и проселочным [415] дорогам. Когда советские войска 2-й ударной и 42-й армий Ленинградского фронта приблизились к реке Луге, партизаны стали разрушать здесь вражеские переправы и препятствовали наведению новых. В то же время они захватили и удерживали до подхода советских войск переправы в районе Ивановского, Большого Сабека, Гостятина и в ряде других мест. В конце января советские войска вышли к Луге в ее нижнем течении и, форсировав ее с помощью партизан и населения, устремились к районным центрам — Сланцам, Гдову, Луге. Характеризуя обстановку на левом фланге 18-й армии, командование группы армий «Север» 31 января отмечало: «Необходимо указать на возрастающую деятельность партизан»{815}.

Особенно успешно проходило наступление войск Ленинградского фронта в северо-западном повстанческом крае. Здесь гитлеровцы не могли и, как правило, не пытались оказать сопротивления, создать оборону, закрепиться в населенных пунктах. При отходе вражеские части стремились обойти эти районы. По этому поводу [416] руководители 9-й бригады И. Г. Светлов и И. Д. Дмитриев писали: «Красная Армия прошла без выстрелов от реки Луги до реки Нарвы. При ее приближении были восстановлены почти все мосты. В каждом населенном пункте Красную Армию встречали с красными флагами»{816}. С. Н. Борщов — командир 46-й советской дивизии, которая наступала на этом направлении, — рассказывал: «Я со своей дивизией после боев под Волосовом и Молоскови-цами больше 100 километров шел без единого выстрела по территории Осьминского, Сланцевского и Лядского районов, освобожденных партизанами 9-й бригады»{817}.

Таким образом, успешному наступлению войск Ленинградского фронта на левом фланге фашистской 18-й армии во многом способствовали партизанские бригады, которым при поддержке населения удалось парализовать железные дороги — Балтийскую и Псковско-Веймарнскую, а также создать значительные затруднения в использовании врагом шоссейных и проселочных дорог. На этом важном направлении противник был почти полностью лишен возможности маневрировать своими оперативными резервами. Партизаны не дали врагу закрепиться на левом берегу в нижнем течении реки Луги и стабилизировать здесь фронт. Наиболее высокий темп наступления советских войск был в северо-западном повстанческом районе.

Одновременно партизанские бригады, находившиеся в северо-западных и центральных районах области, всячески препятствовали созданию в районе Плюссы и Струг Красных ударной (южной) группировки врага против успешно наступавших войск Ленинградского фронта. Основу этой группировки должны были составить 12-я танковая и 58-я пехотная дивизии, а также резервные и отошедшие части и соединения. Для этого обе дивизии выводились из полосы наступления войск Волховского фронта и перебрасывались вновь в район Плюсса — Струги Красные.

Пробиваться в район сосредоточения ударной группировки соединениям и частям противника вновь пришлось через партизанские заслоны и засады, преодолевая минированные участки дорог и разрушенные мосты. 12-я танковая и 58-я пехотная дивизии выходили в район сосредоточения без артиллерии и транспортных средств, с большим опозданием, неся при этом большие потери. [417]

3 февраля партизаны 6-й бригады преградили путь и вступили в бой с одной из колонн врага численностью 3000 солдат и офицеров, спешившей от станции Плюсса на север к деревне Лышницы. После пятичасового боя вражеская колонна с большими потерями вынуждена была отступить к станции Плюсса. «Южная группа (одна из ударных группировок врага. — Ю. П.), преодолевая сопротивление партизан, достигла Ждани, — отмечало 4 февраля командование группы «Север». — Подтягивание артиллерии и транспортных средств задерживается из-за значительных разрушений шоссейных дорог»{818}.

Сосредоточению вражеской ударной группировки активно противодействовала и 2-я бригада. 5 февраля заслоны 2-й бригады в районе деревни Полицы преградили путь вражеской колонне численностью 2000 солдат и офицеров, которая имела танки и артиллерию. Противник стремился пробиться от Струг Красных го дороге на Чернево. Этого сделать ему не удалось. Потеряв более 760 солдат и офицеров, колонна отошла к Стругам Красным.

7 февраля северо-западнее Струг Красных партизаны 2-й бригады отбили новую попытку врага прорваться по дороге на Чернево. Это был 220-й полк (с другими подразделениями) 58-й пехотной дивизии, поддержанный 22 танками 12-й танковой дивизии. Понеся значительные потери, и эта колонна вынуждена была повернуть вспять{819}. «Партизаны действовали активно, — писал автор истории 58-й пехотной дивизии Цидовитц. — Они замедляли движение всюду, совершая боевые налеты на колонны... доставили войскам вермахта немало хлопот»{820}.

Партизанские соединения срывали снабжение ударной группировки, а также других вражеских войск в полосе наступления Ленинградского фронта. В дневнике боевых действий группы армий «Север» за 9 февраля помечено: «На путях снабжения южной группы сильная деятельность партизан»{821}. Командование группы и 18-й армии, чтобы в какой-то степени локализовать действия партизан, направило в район деревни Зовка 21-ю пехотную дивизию{822}.

Огромную помощь оказывали партизаны войскам Волховского фронта, наносившим удары по правому флангу [418] 18-й армии и наступавшим на запад — к городу Луге. После прорыва вражеской обороны под Новгородом, с развитием наступления взаимодействие партизан с войсками фронта становится еще более тесным.

Опасаясь выхода советских войск к городу Луге и окружения своих мгинской и любанско-чудовской группировок, особенно после того, как попытки стабилизировать фронт в нижнем течении реки Луги провалились, Модель и Линдеман предпринимают отчаянные усилия, чтобы не допустить развития успеха советских войск.

Для противодействия планам советского командования использовались отходившие части любанско-чудовской группировки, а также специально предназначенные для стабилизации положения на реке Луге. Враг стремился прежде всего сохранить за собой Витебскую железную дорогу и примыкавшие к ней шоссейные и проселочные, сделать эту дорогу устойчивым рубежом обороны. Витебская дорога была последним рубежом на лужском направлении, где гитлеровцы еще могли надеяться задержать дивизии Волховского фронта. Все это предопределило напряженный характер боев на этом направлении.

Военный совет Волховского фронта и Ленинградский штаб партизанского движения поставили перед партизанами задачу всемерно способствовать советским войскам в овладении Витебской дорогой и в дальнейшем наступлении их на Лугу. Необходимо было прежде всего отбить у врага станцию Передольская на левом фланге наступавшей 59-й армии, станцию и районный центр Оредеж на правом фланге. Для этого привлекались 2-й партизанский полк 5-й бригады и большая часть сил 11-й бригады.

Приказ Военного совета Волховского фронта и оперативной группы областного штаба партизанского движения о захвате станции Передольская был доставлен командиру полка 5-й бригады А. Ф. Тараканову на самолете ПО-2. Утром 27 января полк с боем овладел станцией Передольская. Враг бросил против партизан бронепоезд. В середине дня под сильным огнем бронепоезда партизаны оставили Передольскую. Но к концу дня вместе с подошедшей 7-й танковой бригадой полк вновь овладел станцией. Одновременно «также с помощью партизанских отрядов,- отмечал командующий 59-й армией И. Т. Коровников, — был очищен от противника и разъезд Кчера»{823}. Значительный [419] участок Витебской дороги Передольская — разъезд Кчера на следующий день был прочно занят 372-й стрелковой дивизией, а 7-я танковая бригада и 2-й партизанский полк 5-й бригады, устремились на запад — к городу Луге.

Более сложная обстановка складывалась у районного центра и станции Оредеж. 29 января начальник Волховской оперативной группы областного штаба партизанского движения А. А. Гузеев передал по радио приказ 11-й бригаде занять Оредеж и тем самым облегчить действия на этом направлении правофланговой 377-й дивизии 59-й армии. К этому времени поселок и станция Оредеж были превращены врагом в хорошо оборудованный опорный пункт. Его гарнизон, имевший артиллерию и танки, состоял из 5000 солдат и офицеров. В Оредеже находился штаб одной из гитлеровских дивизий.

Вечером 30 января партизаны, несмотря на почти десятикратное численное превосходство гитлеровцев, смело бросились в атаку на станцию и поселок. «В Оредеже,- отмечало командование группы армий «Север» 31 января, — бои с 400 партизанами, при этом произведено нападение на штаб дивизии»{824}. В ходе многочасового напряженного боя численное превосходство врага стало сказываться все более явно. Положение усложнялось тем, что 377-я дивизия, скованная в это время контратаками дивизии СС «Полицай», не могла прийти на помощь партизанской бригаде, как это планировалось ранее. К тому же на помощь вражескому гарнизону Оредежа стали подходить другие части.

Командующий 59-й армией И. Т. Коровников, отдавая должное мужеству личного состава 11-й партизанской бригады во время налета на Оредеж, писал: «Партизаны не располагали своей артиллерией, поэтому не в силах были сдержать удар отходившей любанско-чудовской группировки гитлеровцев, имеющих абсолютное превосходство в технике»{825}. Разрушив все путевое хозяйство станции, взорвав вблизи нее крупный мост, уничтожив эшелон с боеприпасами, склад с горючим и два склада с продовольствием, около 200 автомашин с боеприпасами и различным военным имуществом, партизанская бригада отошла{826}. [420]

В бою за Оредеж было убито 600 вражеских солдат и офицеров. Еще больше гитлеровцев выбыло из строя ранеными. Потери бригады — 38 убитых и 51 ранеными.

Налет партизан на Оредеж сильно ослабил оборону врага. Перегруппировав силы, советские войска через несколько дней при содействии 11-й бригады освободили этот районный центр и станцию.

В последующем взаимодействие партизан с войсками Волховского фронта было еще более тесным, особенно на левом фланге, где советские части, преодолевая упорное сопротивление противника, продвигались к городу Луге и Киевскому шоссе. Партизаны захватывали рубежи, подготовленные врагом к обороне, и устраивали засады на пути его подходивших резервов.

Значительную помощь оказала 5-я партизанская бригада тем частям Волховского фронта, которые, вырвавшись к Киевскому шоссе, были окружены превосходящими силами врага. В окружении оказались 256-я стрелковая дивизия, некоторые части 372-й дивизии, отдельные подразделения 7-й танковой бригады и других соединений, разбросанных на значительном расстоянии друг от друга, без боеприпасов и продовольствия.

Командование 5-й партизанской бригады, хорошо зная район боев, помогло многим мелким подразделениям установить связь между собой, объединиться и при поддержке партизан отражать атаки врага. Находившийся здесь вместе с командованием 5-й бригады окружной партийный комитет помог организовать снабжение окруженных войск, проявил заботу о раненых, об эвакуации их по лесным тропам в советский тыл. По призыву окружкома в помощи войскам активно участвовало население.

«Снабжение окруженной группировки, — сообщал Ленинградский штаб партизанского движения, — осуществляется по линии партизан. Отдельные разрозненные группы красноармейцев влиты и подчинены временно командиру 5-й партизанской бригады»{827}. По численности 5-я бригада превосходила окруженные советские войска. Один из ее полков под командованием А. Ф. Тараканова действовал вместе с войсками в кольце окружения, а остальные — вне его, нанося удары по тылам и коммуникациям вражеской группировки, осуществлявшей окружение{828}. [421]

Враг настойчиво стремился превосходящими силами уничтожить советские части и действовавших вместе с ними партизан. Через установленные репродукторы гитлеровцы пытались деморализовать советских воинов. «Вы окружены плотным кольцом, — кричали они, — не верьте бандитам-партизанам. Если не сдадитесь, то будете уничтожены»{829}. Прибывший по приказу Военного совета Волховского фронта на самолете полковник А. Г. Козиев возглавил окруженные советские войска. «А. Г. Козиев, — как вспоминает комиссар 5-й бригады И. И. Сергунин, — командовал армейцами, а мы (К. Д. Карицкий и И. И. Сергунин.- Ю. П.) своей партизанской бригадой»{830}. Две недели сражались в окружении советские войска и партизаны.

Огромную помощь партизан окруженным войскам отмечал командующий 59-й армией И. Т. Коровников. «Партизанская бригада под командованием К. Д. Карицкого, и особенно партизанский полк Тараканова, — писал он, — сделали все возможное, чтобы помочь 256-й дивизии. Они помогли ей носильщиками, гужевым транспортом, делились боеприпасами, доставляли продовольствие (из района Уварово- Менюши), эвакуировали раненых и больных в свои партизанские госпитали»{831}.

Партизанские соединения, особенно 5-я и 11-я бригады, во многом способствовали наступлению войск Волховского фронта, успешному выходу их к городу Луге.

Наряду с выводом из строя железных дорог партизаны усиливали удары по шоссейным дорогам, которые были запружены колоннами отступающих вражеских войск и их тыловых учреждений, обозами. Блокируя дороги, разрушая мосты, устраивая завалы, партизанские отряды и соединения при широком участии населения путем засад уничтожали живую силу и технику врага.

Исключительно напряженная борьба развернулась за Киевское шоссе, ставшее после блокирования Варшавской дороги основной коммуникацией для 18-й армии, особенно ее правофланговой и центральной группировок. По мере отступления вражеских войск нагрузка на Киевское шоссе возрастала. На этой магистрали скопились армейские, [422] корпусные, дивизионные и полковые тылы. В 2-3 ряда двигались автомашины, повозки, шли колонны с боевой техникой — танками, бронемашинами, артиллерией. Опираясь на крупные гарнизоны в ряде населенных пунктов и на железнодорожных станциях, гитлеровцы старались обезопасить движение по шоссе. Многочисленные партизанские силы вместе с населением делали все, чтобы воспрепятствовать движению вражеских колонн по шоссе. Действия партизан на Киевском шоссе, как и на Варшавской дороге, согласовывались с действиями советской авиации.

Почти у самого Пскова вели борьбу за Киевское шоссе партизанские отряды 7-й бригады. По призыву Карамышевского райкома ВКП(б) и организационной тройки в ночь на 7 февраля на шоссе вышло более 2500 местных жителей. Всю ночь они подвозили лес, спиливали телеграфные столбы, устраивали надолбы и завалы. Все пошло в ход — и телеграфная проволока, и 300 спиленных столбов, и мины. В последующие ночи завалы были усилены. На участке Подборовъе — Мараморочка завал вытянулся в восьмикилометровую линию. Партизаны взорвали 4 моста. Когда 12 февраля гитлеровцы, прибывшие на автомашинах под прикрытием танков, попытались у деревни Подборовье расчистить завал, отряд под командованием В. П. Плохого не дал им этого сделать. Потеряв более 200 человек убитыми, 23 автомашины и танк, оккупанты отступили{832}. Более суток никакого движения по Киевскому шоссе не было.

На другом участке Киевского шоссе активно действовали партизаны 3-й бригады. Ленинградский штаб партизанского движения в связи с этим сообщал, что 3-я бригада 11 февраля оседлала «участок шоссейной дороги Цапелька — Маяково. На этом участке взорваны мосты, порвана телеграфно-телефонная связь, создан десятикилометровый завал. Весь участок дороги под контролем партизан, движение на нем прекращено»{833}.

Все попытки гитлеровцев выбить партизан с шоссе и расчистить его от завалов решительно пресекались. В нескольких местах на дороге образовались пробки по 1000 автомашин и более. Двое суток партизаны держали значительный участок дороги в своих руках, и только [423] недостаток боеприпасов вынудил их отойти. Но оставленные от каждого полка подвижные отряды по 300-350 человек продолжали устраивать завалы и засады на шоссе, минировать его, проводить налеты.

Партизаны подстерегали гитлеровцев и на других участках Киевского шоссе. Каждый участок его врагу приходилось преодолевать с боем, разминировать, расчищать от завалов. Командование группы армий «Север» отмечало 14 февраля в своем дневнике: «В районе действий 18-й армии сильная партизанская деятельность на шоссе Псков -Луга». И далее: «Заграждение на шоссе с помощью деревьев и мин в двух километрах северо-восточнее Маякова, а также огневые налеты здесь и в одном километре юго-западнее Новоселья»{834}. 14 и 15 февраля заторы из автомашин, техники и войск на участке Киевского шоссе от Пскова до Лудони бомбила советская авиация.

Энергичным налетам партизан на Киевском шоссе подверглась 11-я пехотная дивизия{835}, а также и все другие части и соединения, отступавшие по шоссе.

По мере того как под натиском советских войск 18-я армия откатывалась на юг, к Пскову, эффективность действий партизан и штурмовых ударов советской авиации по скоплению вражеских колонн на Киевском шоссе все увеличивалась. Многие километры шоссе представляли собой сплошное кладбище разбитой и поврежденной техники. Будучи не в силах расчистить основную магистраль, гитлеровцы прокладывали объезды, стремились использовать параллельные проселочные дороги. Но и здесь их настигали партизаны.

Партизанская война шла и за другие шоссейные и проселочные дороги. Эта война также отнимала у оккупантов много времени, сил и средств, они несли большие потери.

Партизаны 5-й бригады по-прежнему прочно блокировали (с октября 1943 года) шоссе Уторгош — Николаево, примыкавшее к Киевскому шоссе. Любанско-чудовская и новгородская группировки врага не могли воспользоваться этим удобным для них путем. Ни одна вражеская машина, ни один оккупант не могли пройти по нему. Вплоть до подхода советских войск шоссе было закрыто для гитлеровских войск. [424]

Препятствовали партизаны отходу любанско-чудовской группировки и по дороге Оредеж — Луга. Успешны были здесь действия 11-й бригады. «С 3 по 4 февраля, — как указано в ее отчете, — бригада производила налеты на колонны автомашин и повозок, идущих по шоссе Луга — Оредеж в районе деревень Коленцово и Большие Сокольники. В результате налетов разбито 34 автомашины и 18 повозок, убито и ранено 456 солдат и офицеров. Движение по шоссе было полностью парализовано»{836}.

В результате многочисленных партизанских засад и налетов на шоссейных и проселочных дорогах истреблялась живая сила, уничтожалась техника врага. 8 февраля отдельные отряды 2-й бригады, действуя на шоссейных дорогах Струги Красные — Чернево и Зовки — Полна, по которым отходили гитлеровские части, уничтожили 360 солдат и офицеров, 34 автомашины с боеприпасами и военным имуществом.

Обстановка на коммуникациях 18-й армии непрерывно ухудшалась. «Партизанские отряды, — пишет Хауэлл, — начали наносить удары по тем немногим дорогам, по которым можно было поддерживать моторизованное движение. Артерия Псков — Луга, эта единственная важная автомобильная дорога в секторе армии, оказалась перерезанной на 40 часов в результате подрыва партизанами 5 мостов, как раз в то время, когда немцы пытались стабилизировать оборону южнее города Луги. В ряде случаев транспортные колонны были задержаны на дорогах завалами из бревен, охраняемыми партизанами и защищенными минными полями»{837}.

По мере развития наступления партизанские соединения захватывали важные населенные пункты и станции и удерживали их до подхода советских войск. В начале февраля партизанские части и соединения, действовавшие в северо-западных и западных районах области, с боем захватили районные центры Сланцы, Гдов, Осьмино, Ляды и удерживали их до подхода советских войск.

Совершая налеты на вражеские соединения 18-й армии, блокируя дороги, удерживая за собой освобожденные населенные пункты, партизаны как бы ставили гитлеровские войска между молотом и наковальней: с одной стороны — советские дивизии, с другой — партизанские бригады. [425] После боев под Лугой у 215-й пехотной дивизии противника, как пишут очевидцы этих боев и авторы ее истории, «оставался лишь один путь отступления — через заболоченную местность, да и то занятую партизанами». «Решение этой задачи, — свидетельствуют они, — осуществлялось в чрезвычайно трудных условиях»{838}. Под непрерывными ударами наступавших советских войск и партизан находились все соединения 18-й армии, вынужденные отходить разрозненными группами. «Части 21-й дивизии, — как указывает ее историк Подцун, — с крайним напряжением сил вели бои, чтобы обеспечить отход. К боям против регулярных частей, которые продвигались на лыжах или аэросанях, — писал он далее, — прибавлялись еще непривычные битвы с русскими партизанами, которые сильно тревожили ослабленные и часто не имевшие никакой связи отступавшие роты»{839}. Командир испанской «Голубой дивизии», переформированной затем в легион, Эстебан Инфантес подчеркивал: «Пришлось сражаться против наступающих советских войск и партизан»{840}.

В ходе освобождения Ленинградской области партизаны все чаще соединялись с передовыми частями наступавших советских войск, помогая им очищать от захватчиков родную землю. 7 февраля 11-я партизанская бригада, соединившись с частями 67-й армии Ленинградского фронта, вместе с ними приняла участие в освобождении населенных пунктов Оредежского и Лужского районов. Одновременно соединилась с советскими войсками 12-я партизанская бригада, 8 февраля — 6-я и 9-я, а на следующий день — 2-я бригада.

К середине февраля с войсками соединилось 6 бригад общей численностью 13 тысяч человек. Все они приняли активное участие в освобождении Ленинградской области.

В ночь на 13 февраля был освобожден город Луга. Вместе с передовыми частями 225-й и 123-й стрелковых дивизий в Лугу вступила 11-я партизанская бригада. Часть отрядов 6-й и 9-й бригад вместе с 46-й стрелковой дивизией в течение трех дней штурмовали станцию и районный центр Плюссу, превращенную гитлеровцами в [426] важный опорный пункт на пути к Пскову, и 18 февраля окончательно выбили из нее гитлеровцев.

В середине февраля советские войска, опираясь на помощь партизан и восставшего народа, полностью преодолели оборонительный рубеж, созданный гитлеровцами вдоль реки Луги, и устремились на юг. Гитлеровская 18-я армия, в течение многих месяцев терзавшая Ленинград и районы области, понеся тяжелые потери под ударами советских войск и партизан, отступала к Пскову — к линии «Пантера».

Значительную роль сыграли партизаны и в разгроме оперативной группы «Фриснер», которая непосредственно была подчинена командованию группы армий «Север»{841}. Неоднократные попытки войск этой группы обеспечить себе пути отхода по дороге Уторгош — Николаево и далее по Киевскому шоссе пресекались партизанами, а с 16 февраля подошедшими дивизиями Ленинградского фронта.

В середине февраля почти всем дивизиям группы «Фриснер» удалось оторваться от наступавших советских войск и вслед за 18-й армией начать поспешный отход по шоссейной дороге Сольцы — Боровичи — Большое Загорье и далее на Псков — к линии «Пантера». Однако на пути их встали партизаны. Вначале гитлеровцев встретили отряды 10-й бригады, а затем 3-й и 7-й бригад{842}, заблаговременно выдвинутые на большак по указанию Ленинградского штаба партизанского движения и оперативной группы при Военном совете 2-го Прибалтийского фронта.

В течение нескольких дней на многих участках дороги партизаны с помощью населения сооружали завалы. Враг пытался под прикрытием танков и бронемашин расчистить завалы, но это ему не удалось. Из многочисленных засад партизаны уничтожали гитлеровцев, сжигали их технику. [427]

22 февраля Модель получил из группы «Фриснер» сообщение: «Отход совершается в условиях преодоления сопротивления партизан и трудностей, связанных с дорогами»{843}. По мере отступления вражеских дивизий к Пскову противодействие партизан нарастало. Особенно сильное противодействие враг встретил на участке Дубровно — Большое Загорье. С 24 февраля здесь начались упорные бои партизан с отступавшими гитлеровцами. 25 февраля командующий группой «Фриснер» был еще полон оптимизма: «Шоссе Дубровно — Большое Загорье, — доносил он, — очищено после сильного сопротивления партизан, обеспечена безопасность продвижения на север и восстановлена связь с правым флангом 18-й армии»{844}. Однако 26 февраля партизаны вновь блокировали дорогу. «Разгорелись ожесточенные бои, — говорится в отчете 3-й партизанской бригады, — цель которых задержать технику и живую силу противника, подставить ее под огонь Красной Армчи, наседавшей на хвост противнику»{845}.

Скопления автомашин, гужевого транспорта и боевой техники на дороге подвергались штурмовке с воздуха. Под огнем партизан и под ударами советской авиации многочисленные подразделения и части врага, бросая технику и тяжелое вооружение, сходили с дороги и по целине, лесами стремились пробиться к Пскову. Вплоть до подхода советских войск партизаны удерживали дорогу Дубровно — Большое Загорье, не допуская движения по ней. С подходом 65-й и 31-й стрелковых советских дивизий партизаны приняли участие в завершении разгрома отступавших гитлеровских частей. Некоторые дивизии группы «Фриснер» повернули на юг, стремясь пробиться к линии «Пантера» через Дно и далее на Остров, а также по Старорусской дороге. Однако и здесь их встречали партизаны. Дважды их ударам подвергались части 30-й пехотной дивизии: вначале южнее Дно, а затем уже на подходе к Острову.

«26-й пехотный полк, — пишет автор истории этой дивизии Ганс Брейтгаупт, — попал в опасное положение незадолго до занятия предполья линии “Пантера": он был задержан сильной бандитской группой (партизанами. — Ю. Я.) и вовлечен с ней в серьезный бой»{846}. Другая [428] дивизия из группы «Фриснер» пробивалась к линии «Пантера» через станцию и районный центр Карамышево, которую удерживала 1-я бригада. Враг бросил против партизан танки, бронемашины, артиллерию. Лишь только потому, что были израсходованы боеприпасы, бригада оставила Карамышево.

Оперативная группа «Фриснер», стойкость которой в обороне Модель ставил в пример всем своим другим войскам, на дорогах Ленинградской области потерпела тяжелое поражение в результате согласованных действий советских войск и партизан. Лишь немногие подразделения и части этой группы смогли прорваться к оборонительной линии «Пантера». Почти вся техника и тяжелое вооружение группы остались на дороге.

Хауэлл вынужден отметить, что в период наступления Ленинградского и Волховского фронтов партизаны своими ударами по коммуникациям гитлеровских войск «дезорганизовали все оперативное и транспортно-снабженческое движение» и «полностью изолировали район боевых действий»{847}. Западногерманский историк Дамс по поводу отступления 18-й армии и группы «Фриснер» писал: «Немецкое отступление из района между озером Ильмень и Чудским озером сопровождалось тяжелыми жертвами. Повсюду в засаде находились партизаны. Немецкие колонны попадали на расставленные ими минные заграждения. Несколько дивизий было окружено, и они погибли в боях. Сотни машин застряли. Важные склады пришлось взорвать или сжечь»{848}.

С этим нельзя не согласиться.

Тяжелое поражение, нанесенное советскими войсками 18-й армии, основному звену всего северного крыла фашистского фронта, и группе «Фриснер», а также опасность, нависшая над 16-й армией (советские войска охватывали ее с севера и юго-востока), заставили немецко-фашистское командование начать отвод и этой армии на запад.

Наступление войск 2-го Прибалтийского фронта в южных районах области против 16-й армии врага успешно развивалось также при поддержке партизанских соединений. И здесь происходили напряженные бои на железнодорожных коммуникациях. [429]

Ударам партизан подвергалась Старорусская дорога, а также Витебская (участок, находившийся в полосе 2-го Прибалтийского фронта) и ответвление от нее — Дедовичи — Белебелка. Партизанские отряды взрывали мосты, разрушали полотно, совершали налеты на железнодорожные станции, пускали под откос эшелоны врага. Особенно активные действия вели 1-я и 13-я партизанские бригады. В самый разгар отступления 16-й армии они полностью парализовали Старорусскую дорогу.

В ночь на 21 февраля партизанским отрядом 13-й бригады под командованием В. Г. Осокина и Ю. Н. Лебедева были подорваны два эшелона между станциями Волот и Морино. Подошедшие со станции Волот к месту диверсии бронепоезд и бронедрезина гитлеровцев также были выведены из строя. Расчищать путь от поврежденных вагонов и паровозов у гитлеровцев не хватило ни времени, ни сил. Три состава, подготовленные к отправке со станции Волот, так и не смогли выйти к Пскову и были захвачены советскими войсками. Несколько неотправленных железнодорожных эшелонов осталось и на других станциях. 23 февраля один из полков 1-й партизанской бригады на участке Порхов — Карамышево [430] взорвал мост через реку Узу. И этот участок Старорусской дороги вышел из строя.

В значительной степени была блокирована и Витебская дорога в полосе наступления 2-го Прибалтийского фронта.

Партизанские бригады успешно действовали на железнодорожных коммуникациях врага и южнее Пскова. Трижды во второй половине февраля наносили массированные удары партизаны 8-й бригады на участке Псков — Остров. В результате первого удара в ночь на 17 февраля эта дорога не работала трое суток. Последующие два удара привели к тому, что движение здесь было приостановлено еще на несколько дней.

На шоссейных и проселочных дорогах, по которым весьма поспешно отступала к линии «Пантера» 16-я армия, как и в тылу 18-й армии, происходили ожесточенные бои. Все эти дороги до отказа были заполнены колоннами отступавших вражеских войск, их техникой, обозами. Пытаясь оградить свои отступающие части от партизан, гитлеровское командование укрепило многие гарнизоны па основных шоссейных магистралях, выделило им танки и бронемашины. Охрану больших колонн несли крупные подразделения. Но и это не помогало: партизаны настигали врага всюду.

Первой вступила в бой с отступавшими колоннами 16-й армии 13-я партизанская бригада. По дорогам, контролируемым партизанами, отступало несколько дивизий. Это предопределило напряженность борьбы, особенно с 17 по 25 февраля 1944 года{849}. Всего за время наступления советских войск бригада устроила на шоссейных дорогах 137 завалов и уничтожила 66 мостов. Было убито 1700 вражеских солдат и офицеров, взято в плен 60.

На дальних подступах к Острову путь отступавшим дивизиям 16-й армии преградили 1, 4 и 8-я партизанские бригады. В ночь на 26 февраля 4-я партизанская бригада овладела селом Шмойлово и другими соседними деревнями на шоссейной дороге Порхов — Остров. Более полутора суток бригада блокировала эту важную дорогу, не пропуская гитлеровцев. Лишь утром 27 февраля, когда кончились боеприпасы, бригада отошла. Получив боеприпасы, партизаны вновь завязали бои, задерживая отступавшие колонны врага. За трое суток они вывели из строя 800 вражеских солдат и офицеров. [431]

Активно действовала в этот период и 8-я бригада. 26 февраля ее отряды в районе Сошихина окружили отходившую колонну 331-й пехотной дивизии гитлеровцев, пытавшуюся пробить себе путь по дороге Навережье — Сигорицы и далее на Остров. Враг потерял 275 своих солдат и офицеров, много вооружения и военного имущества. Партизаны захватили обоз в составе более 40 повозок.

27 февраля гитлеровцы бросили против 8-й бригады 311-й пехотный полк. Их атаку поддерживали 7 танков. Умело маневрируя, применяя тактику последовательных заслонов и засад, партизаны разгромили этот полк. Враг оставил на поле боя свыше 650 трупов своих солдат и офицеров. На рассвете 29 февраля 3 полка бригады совершили налет на растянутую колонну врага, двигавшуюся по дороге Шики — Остров. «В результате дерзкого налета партизан на колонну противника, — говорится в отчете бригады, — было уничтожено: немецких солдат и офицеров — 835 человек, одна бронемашина и 285 подвод с воинским имуществом»{850}. [432]

На счету 1-й партизанской бригады также было несколько крупных налетов, повлекших за собой уничтожение техники и истребление живой силы врага.

Партизанские отряды, находившиеся в полосе наступления 2-го Прибалтийского фронта, освобождали и удерживали до подхода советских войск многие населенные пункты. 23 февраля один из отрядов 13-й бригады взял станцию Судома на Витебской дороге, а в ночь на 25 февраля другие отряды изгнали захватчиков из районного центра Пожеревицы.

Действия партизан усложняли и без того нелегкое положение 16-й армии. Ее дивизии вынуждены были вести бои с наступавшими советскими войсками и в то же время обороняться от партизан. Участник боев в составе группы армий «Север», а затем ее историк Вернер Гаупт в связи с этим пишет: «Противник напирал. Арьергардные части дивизий были вынуждены вести энергичные оборонительные бои, чтобы не допустить обхода колонн с флангов. К тому же возникла опасность со стороны партизан»{851}.

К концу февраля советские войска, пройдя с боями на отдельных направлениях до 300 километров, вышли на подступы к Пскову и Острову. Почти вся Ленинградская область была освобождена от захватчиков. Фашистские войска, потерпевшие поражение под Ленинградом, укрылись, но ненадолго, за линией «Пантера».

Модель 27 февраля обратился к войскам группы армий «Север» с приказом, в котором пытался внушить своим побитым воякам, что происшедшее ни больше, ни меньше, как отход «согласно плану». Но даже в стремлении исказить истину он не мог не признать, что армии вынуждены были вести «тяжелые оборонительные бои» при «сильном нажиме противника» и «сильной угрозе со стороны партизан»{852}.

* * *

Партизанские соединения, поддержанные восставшим народом, сыграли важную роль в освобождении Ленинградской области. Широкое участие населения в различных партизанских действиях придало партизанскому движению в период освобождения советскими войсками Ленинградской области огромный размах и эффективность, [433] которые позволили соединить воедино наступление советских войск с партизанским наступлением, нанести поражение немецко-фашистским войскам.

Действия партизанских формирований согласовывались с операциями трех фронтов, участвовавших в освобождении Ленинградской области. Ни в одной другой наступательной операции Красной Армии не было столь тесного взаимодействия, какое было достигнуто при освобождении Ленинградской области. Отмечая это, командующий Волховским фронтом К. А. Мерецков писал: «Мне кажется, что по гармоничности эта совместная операция мало имеет себе равных»{853}. В ходе освобождения области оперативно-стратегическое взаимодействие партизан с советскими войсками, перерастало в тактическое взаимодействие. Потери, нанесенные врагу партизанами, также превосходили его потери в других операциях. Партизанские силы служили своеобразной наковальней, на которой тяжелый молот наступавших советских войск дробил и разбивал вражеские дивизии.

Огромный размах получила партизанская борьба на железнодорожных коммуникациях. Ежедневно пускалось под откос 3 эшелона врага, взрывался 1-2 железнодорожных моста, 1300 рельсов, через день-два совершались налеты на железнодорожные станции и разъезды. За полтора месяца наступательных боев было устроено 136 крушений вражеских эшелонов, взорван 51 железнодорожный мост, более 58 тысяч рельсов, выведено из строя 15 железнодорожных станций и разъездов. Железнодорожные коммуникации врага оказались парализованными, а это явилось решающим условием, не позволившим врагу своевременно и компактно вводить оперативные резервы, способствовало развитию советского наступления.

Активны были партизанские действия на шоссейных и проселочных дорогах. С начала наступления советских войск на них было уничтожено 1620 автомашин и 811 подвод с боеприпасами и различным военным имуществом, подорвано и сожжено 247 мостов. Тем самым партизаны с помощью населения не только задержали переброску вражеских резервов, но и сорвали попытки врага закрепиться на промежуточных рубежах.

Большое количество военного имущества и награбленных ценностей гитлеровцы не смогли эвакуировать. Не [434] удалось им увести и подвижной железнодорожный состав{854}.

Почти с самого начала наступления советских войск партизаны и население вывели из строя всю телеграфно-телефонную сеть гитлеровцев. Было разрушено свыше 500 километров линий. Это нарушило управление вражескими войсками, сказалось на их боеспособности.

За полтора месяца боев партизаны уничтожили 23 штаба и гарнизона противника, 28 складов, вывели из строя 122 орудия, 40 танков и бронемашин; было убито 21 556 немецко-фашистских солдат и офицеров.

Но не только этими успехами в плане выполнения тактических задач определялся вклад ленинградских партизан в разгром гитлеровских войск. Не меньшее значение имело партизанское движение Ленинградской области в оперативно-стратегическом плане как важнейший фактор, который способствовал осуществлению успешного наступления трех советских фронтов против крупной вражеской группировки, освобождению Ленинградской области. Советские войска при поддержке восставшего населения на оккупированной врагом территории смогли нанести крупное поражение группе армий «Север», особенно ее 18-й армии{855}. [435]