II. Начало всенародной войны

1. Оккупационный режим

Захватнический, империалистический характер войны, которую развязала фашистская Германия против СССР, определил и ее оккупационную политику. Подчеркивая политические цели войны с Советским Союзом, Гитлер, которому германские монополисты вручили руководство страной, говорил: «Наши задачи в России: разбить вооруженные силы, уничтожить государство... Речь идет о борьбе на уничтожение»{109}.

Развивая эти положения, сподвижник «фюрера» Розенберг в меморандуме о целях войны против Советского Союза писал: «На Востоке Германия ведет войну за осуществление трех целей: войну за уничтожение большевизма, войну за уничтожение великорусской империи, и наконец, войну за приобретение колониальных территорий для целей колонизации и экономической эксплуатации»{110}. На всей оккупированной гитлеровской Германией территории СССР устанавливался «новый порядок» — невиданный еще в истории фашистский военно-крепостнический режим.

Еще в марте 1941 года начальник штаба верховного главнокомандования вооруженных сил гитлеровской Германии Кейтель издал директиву «Об установлении оккупационного режима на подлежащей захвату территории Советского Союза», являвшуюся частью плана «Барбаросса» — плана военного разгрома СССР и его Красной Армии. В, соответствии с этой директивой основным [65] средством фашистского управления на оккупированной территории являлся массовый, ничем не ограниченный террор, лишение населения всех политических и даже просто человеческих прав. Вскоре, в мае, последовала новая директива — «О военной подсудности в районе “Барбаросса" и особых полномочиях войск». В ней Кейтель требовал применять против советских людей «массовые насильственные меры»{111}, причем со всех солдат и офицеров гитлеровской армии снималась всякая ответственность за любые действия «даже в тех случаях, когда эти действия одновременно представляют воинское преступление»{112}.

Своей главной экономической задачей гитлеровцы считали уничтожение социалистической формы хозяйства и воссоздание капиталистической. Путем насаждения кулацко-юнкерских хозяйств они хотели превратить Советский Союз в сырьевой придаток Германии. Его промышленность должна была носить подчиненный характер, всецело зависеть от германских монополий.

Ближайшая военно-экономическая цель фашистских заправил состояла в том, чтобы максимально использовать для войны все материальные ресурсы захваченных районов. Недостаток сырья, вызванный милитаризацией экономики Германии, политикой военных авантюр, ее правители надеялись восполнить за счет грабежа ценностей, созданных трудом советского народа. Военно-экономические мероприятия выдвигались на первый план. «Получить для Германии, — говорилось в директиве по руководству экономикой оккупированных восточных областей, — как можно больше продовольствия и нефти — такова главная экономическая цель кампании. Наряду с этим германской промышленности должны быть даны и прочие сырьевые продукты из оккупированных областей»{113}. Всего этого оккупанты стремились достигнуть путем конфискаций и принудительного труда.

Захваченная гитлеровцами советская территория разделялась на две части. Первая, к которой относился театр военных действий сухопутных войск (иногда она именовалась «военной зоной»), находилась под властью командных инстанций вермахта, а вторая — в руках [86] политической администрации (гражданского управления) — имперского министерства по делам оккупированных восточных областей.

Наиболее тяжелый режим насаждался на территории, подвластной военному руководству. Здесь помимо полевых войск свирепствовали различные военно-карательные организации и команды, и прежде всего так называемые оперативные группы службы безопасности и полиции безопасности, военно-полевая полиция, контрразведка и т. д. Они систематически проводили обыски, облавы, прочесывания местности. На всей этой территории царили «законы военного времени»: малейшее нарушение оккупационного режима каралось арестом и смертью.

В свою очередь территория, находившаяся в ведении военных властей, подразделялась на район военных действий (прифронтовую полосу), за которой следовали армейские тыловые районы, а затем тыловой район группы армий. Наибольшая плотность вражеских войск, естественно, была в районе военных действий, что во многом определяло существовавший здесь режим. Часто из района военных действий население поголовно выселялось. В этом случае появление здесь любого гражданского лица влекло за собой неминуемый расстрел. Но даже если жители оставались па месте, то все хозяйственные работы производились под надзором гитлеровских солдат. Велика была плотность фашистских войск и в армейском тыловом районе, который часто, особенно если армия вела напряженные действия, сливался с районом военных действий.

В захваченных районах Ленинградской области, находившихся под властью вермахта, жестокость оккупационного режима усиливалась тем, что на ее территории развернулись напряженные бои, не прекращавшиеся два, с половиной года, т. е. до освобождения области. Поэтому здесь происходило непрерывное пополнение сил врага. Ни в какой другой из оккупированных советских территорий не было такого количества вражеских войск, какое находилось в Ленинградской области.

Стремясь обезопасить тылы и коммуникации группы армий «Север», особенно 18-й армии, непосредственно блокировавшей Ленинград и являвшейся основой всего северного крыла фашистского фронта, гитлеровское командование прибегало к особо жестоким расправам с целью, как оно выражалось, «замирения» оккупированной территории Ленинградской области. В тылу 18-й армии, [67] в которой находилось наибольшее количество дивизий группы армий «Север», к северу от линии Псков-Дно- Старая Русса — река Волхов сосредоточены были и основные карательные войска.

Власть на оккупированной территории Ленинградской области осуществляли командующий группой армий «Север» фельдмаршал фон Лееб и командующие 18-й армией генерал-полковник фон Кюхлер, 16-й — генерал-полковник Буш, 4-й танковой группой — генерал-полковник Гёппнер{114}.

Каждый из командующих армий имел в своем распоряжении военно-административные органы и охранные войска. Командующий группой армий «Север» проводил оккупационную политику, опираясь на начальника тылового района, в распоряжении которого имелись охранные дивизии, полевые и местные комендатуры, полевая полиция и разные карательные части{115}. В распоряжении каждого из командующих армий соответственно находился комендант армейского тылового района с полевыми и местными комендатурами. У коменданта армейского тылового района в подчинении были охранные батальоны. Ответственность за оккупационный режим в районе военных действий несли командиры дивизий и корпусов.

В тыловом районе группы армий «Север»{116}, начальником которого был генерал-лейтенант Рокк, дислоцировались три охранные дивизии — 207-я, 285-я и 281-я (две первых из них в тылу 18-й армии), а также значительное количество отдельных батальонов. Полки охранной дивизии имели танковое подразделение. Кроме того, здесь находились 6 полевых и 14 местных комендатур{117}. Тыловой [68] район 18-й армии (583-й тыловой район) имел 4 полевые и 15 местных комендатур. В распоряжении коменданта 583-го тылового района генерал-лейтенанта Кнута было несколько охранных батальонов{118}. Тыловой район 16-й армии (584-й тыловой район) имел две полевые и 11 местных комендатур{119}. Комендант 584-го тылового района генерал-лейтенант Шпейман также располагал несколькими охранными батальонами.

Группе армий «Север» была придана так называемая эйнзатцгруппа «А» полиции безопасности и службы безопасности, специально предназначенная для «замирения» тыла. Ее возглавлял один из ревностных нацистов бригаденфюрер СС и генерал-майор полиции Шталлекер. Для тех же карательных целей служили отряды тайной полевой полиции и другие карательные организации и отряды, в частности 4 полицейских полка и 6 батальонов, подчиненные командованию СС и полиции — «Остланд» и «Север России».

Практически в каждом районном центре, более или менее крупном населенном пункте Ленинградской области находились каратели с комендантом во главе. В Полновском районе, например, кроме полицейскиx сил оккупанты располагали двумя гарнизонами: в Полне — 400 человек и столько же на станции Ямм. Комендантами, которые вольны были бесконтрольно творить суд и расправу над местными жителями, являлись, как правило, гестаповцы или офицеры вермахта.

Помимо военно-оккупационного аппарата гитлеровцы и Ленинградской области, как и на всей захваченной советской территории, создавали так называемое «местное самоуправление», которому отводилась роль пособника в ограблении оккупированных районов, использовании их ресурсов в интересах немецко-фашистской армии. В деревнях представителями «самоуправления» были старосты, а в округах, соответствовавших территории упраздненных сельсоветов, — бургомистры. В феврале 1942 года округа переименовали в волости, а бургомистров стали называть волостными старшинами. При них учреждались волостные управы. При «местных органах самоуправления» [68] оккупанты с осени 1941 года стали организовывать отряды полицейских — «службу порядка» («ОД»){120}. Во все «местные органы самоуправления» и в полицию гитлеровцы стремились завербовать уголовников, дезертиров, морально нестойких людей.

Жестокими расправами враг пытался запугать население, терроризировать его. По этому поводу Полновский РК ВКП(б) в своем докладе Ленинградскому обкому в конце 1941 года сообщал: «Вывешиваются различные приказы и обращения, и все они грозят населению расстрелом»{121}. Население области бралось под строгий надзор многочисленных оккупационных властей. Во всех городах и крупных населенных пунктах жителей выселяли на окраины. Здания в центре города занимали немецкие штабные и иные учреждения, а также офицерский состав. Доступ в город из других населенных пунктов и с окраин города разрешался только по пропускам.

В течение осени и зимы 1941/42 года путем неоднократных перерегистраций было взято на учет все трудоспособное население. Передвижение населения строго регламентировалось. Справка, выданная старостой деревни, была действительна лишь в радиусе 10 километров. Для поездки на большие расстояния требовалось разрешение военной комендатуры. В городах и крупных населенных пунктах оккупанты установили комендантский час: хождение ночью было запрещено. Вражеские комендатуры систематически проводили проверки, облавы и т. д. В Пскове и других городах, где размещались основные учреждения оккупационных войск, облавы иногда повторялись по 10-12 раз в сутки. В случае обнаружения лица, не проживающего в данной местности, аресту подвергалась вся семья, в которой был обнаружен «подозрительный», а часто и соседи. Все эти лица, как правило, причислялись к партизанам со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Различные телесные наказания и аресты производились по усмотрению любого оккупанта и неизменно поощрялись властями. Многочисленные тюрьмы и лагеря для военнопленных и гражданского населения были [70] всегда переполнены. Чтобы «разгрузить» их, оккупанты практиковали массовые расстрелы.

На оккупированной территории Ленинградской области процветал безудержный грабеж. Стремясь прокормить огромную оккупационную армию, а также вывезти награбленное в Германию, захватчики особенно изощрялись в экономических поборах. Летом 1941 года в составе группы армий «Север» была учреждена «экономическая инспекция» с целью максимально использовать захваченные районы для обеспечения войск группы армий «Север» в первую очередь сельскохозяйственными продуктами. «Экономическая инспекция», которая располагалась вместе со штабом группы армий «Север» в Пскове, имела 8 так называемых «экономических команд», находившихся в различных пунктах области{122}.

Одновременно с широкими реквизициями материальных ценностей, принадлежавших Советскому государству, колхозам, кооперативам, общественным организациям и отдельным советским гражданам, оккупанты ввели различные формы явно непосильных налогов в сельской местности, установили систему обязательной сдачи сельскохозяйственной продукции.

Еще в начале оккупации, когда части гитлеровской армии продвигались по советской территории, открыто грабя и забирая все, что им заблагорассудится, — хлеб, скот, одежду, захватчики объявили о введении ежегодных натуральных поставок. На Псковщине гитлеровцы потребовали в августе 1941 года, чтобы все хозяйства поставили с каждого гектара посева несколько центнеров ржи. Через месяц-два было объявлено о сборе дополнительного налога зерном, а затем еще и еще. У крестьян был отобран весь хлеб, включая и семенной фонд. Подобное повторилось и с картофелем, который в связи с изъятием хлеба стал основным продуктом питания населения.

Оккупанты использовали любой повод для натуральных поборов: за прописку паспорта брали несколько яиц или курицу, за прописку новорожденного — пуд хлеба и т. д. На содержание старост, старшин, начальников полиции также требовали продовольствие с каждого хозяйства или едока. Все эти поборы дополнялись и другими формами бесконечных изъятий продуктов у населения. Командир каждой оккупационной части, расквартированной временно или постоянно, обязывал старосту сдавать [71] определенное количество хлеба, скота, птицы, масла, картофеля и т. д.

Широкое распространение получил грабеж населения солдатами оккупационной армии. В октябре 1941 года гитлеровское командование разрешило посылать в Германию продовольственные посылки. После этого солдаты с мешками приходили в деревню и требовали от крестьян продукты. Если крестьянин медлил, его избивали. Эти поборы сопровождались широкой «инициативой» солдат: они сами ловили кур, обшаривали кладовые и шкафы, забирая все, что попадалось под руку.

Зимой 1941/42 года в результате всех этих поборов население оккупированных районов Ленинградской области, особенно в тылу 18-й армии, было полностью ограблено.

С весны 1942 года во всех захваченных районах области оккупанты ввели индивидуальную форму землепользования и ликвидировали колхозы. При наделении землей действовал принцип «благонадежности» — лучшие земли получали волостные старшины, старосты деревень, полицейские и все те, кто, по мнению комендантов, этого заслуживал. Введение индивидуального землепользования сопровождалось усилением налоговой политики и дополнительным изъятием продуктов у населения.

Помимо натуральных налогов существовала изощренная система денежных обложений. Налоговая политика ничем не регламентировалась и не ограничивалась. Кроме постоянных налогов взимались единовременные «военные» налоги, обычно в районах, где проходили важные железные и шоссейные дороги, где активно действовали партизаны. Эти налоги шли на содержание различных отрядов и команд, несших карательные или охранные функции. Коменданты по своему усмотрению увеличивали размер налога или вводили новый. В Стругокрасненском районе, например, комендант ввел даже налог за бороду: каждый имеющий бороду обязан был уплатить 10 рублей. Неуплата налогов, малейшее нарушение оккупационного режима наказывались арестом, поркой, расстрелом.

Население оккупированных районов, начиная с 14-летнего возраста, гитлеровцы постоянно использовали на различных тяжелых работах, связанных с обслуживанием немецко-фашистской армии: на строительстве дорог, оборонительных сооружений, лесо- и торфоразработках и т. п. Условия труда были каторжными. Рабочий день почти не ограничивался. На лесозаготовках в Тосненском районе, где рабочие должны были трудиться с 6 часов утра и [72] дотемна, они получали всего по 200 граммов хлеба-суррогата. В таких же условиях работали люди, согнанные и на другие предприятия. Местная комендатура Пскова обязала крестьян ряда деревень возить торф для завода «Пролетарий». Если кто-либо из возчиков привозил торфа меньше нормы или позже установленного часа, его пороли на заводском дворе. За повторное нарушение арестовывали. Всех уклонявшихся от работы и подозреваемых в саботаже каратели расстреливали.

Такие же крепостнические порядки процветали в государственных имениях и помещичьих хозяйствах, создаваемых взамен совхозов и колхозов. Дважды в неделю все жители окрестных деревень близ совхоза «Выбити» Солецкого района, от подростков до 70-летних стариков, еще затемно сгонялись на работу и должны были трудиться до позднего вечера. Весь инвентарь, а также пищу они приносили с собой. Оплаты никакой не полагалось — это была возрожденная барщина. За невыход на работу избивали или отправляли под арест{123}. Подобные «имения германской империи» и помещичьи хозяйства, основанные на подневольном рабском труде, существовали и в других оккупированных районах Ленинградской области.

С 1942 года оккупанты начали насильственный вывоз населения на каторжные работы в Германию. За уклонение от него следовало суровое наказание, вплоть до расстрела.

Наряду с террором и насилием гитлеровцы развернули идеологическую обработку населения, чтобы парализовать волю советских людей к сопротивлению, убедить их в том, что всякая борьба против немецко-фашистской армии обречена на неминуемое поражение и просто невозможна. Они пытались сломить веру народа в победу Красной Армии, в неизбежность восстановления советских порядков, возродить частнособственнические инстинкты, привить с помощью лжи и клеветы ненависть к Советской власти и Коммунистической партии. На это были направлены все усилия гитлеровского пропагандистского аппарата, значительные технические и материальные средства.

В группе армий «Север» существовал специальный отдел пропаганды, подчиненный начальнику тылового [73] района Рокку, а в армиях так называемые «роты пропаганды»{124}. Идеологическую обработку населения вели также комендатуры с их аппаратом. Города, деревни и поселки Ленинградской области наводнялись тысячами фашистских листовок и воззваний. Этой же цели служили радио и созданные гитлеровцами лживые местные газетки.

Для придания большей достоверности своей печатной стряпне оккупанты зачастую сохраняли советские названия газет, их формат, шрифт, оформление. В Риге, например, оккупанты издавали газету «Правда», внешне похожую на центральный орган ВКП(б), которая усиленно распространялась в Ленинградской области{125}. В городе Дно захватчики выпускали газету «За Родину», сходную по оформлению с газетой Политуправления Северо-Западного фронта. Газета, выходившая в Пскове, также отчасти напоминала советскую газету. Кроме того, оккупанты издавали в Ленинградской области газеты «Северное слово», «Островский вестник» и др.

В этих газетах, листовках, различного рода плакатах и в радиопередачах гитлеровцы помещали сводки верховного командования немецко-фашистской армии, различные комментарии к ним, на все лады кричали о «непобедимости» немецкой армии, о ее силе и т. д. Одновременно фабриковались вздорные вымыслы о неспособности военного руководства СССР, о том, что Красная Армия разбита, делались попытки дискредитировать советский строй и все завоевания социализма{126}.

Массовыми репрессиями, жестокими расправами и разнузданной пропагандой гитлеровцы рассчитывали запугать население захваченных районов Ленинградской области, подчинить его своей воле, пресечь любые попытки к сопротивлению.

Однако этим расчетам не суждено было осуществиться. Народная партизанская война явилась ответом гитлеровцам на оккупацию советских земель. [74]

2. Во главе борьбы

Перед подпольными партийными органами с первых шагов их деятельности встали ответственные и трудные задачи. Нужно было повседневно руководить вооруженными партизанскими силами, подпольными группами и организациями, направлять борьбу на срыв военных, политических и экономических мероприятий врага, организовывать политическую работу среди населения.

Нелегальные районные партийные комитеты Ленинградской области в начальный период войны, как правило, непосредственно руководили всеми действиями партизанских отрядов и диверсионных групп. Большинство секретарей райкомов партии, как уже отмечалось, являлись либо командирами, либо комиссарами отрядов, либо возглавляли боевые группы. В тех районах, где было несколько отрядов, некоторые райкомы партии создавали специальные военно-боевые органы.

Лужский РК ВКП(б) 24 августа 1941 года на своем последнем легальном заседании создал районный штаб партизанского движения. В него вошли главным образом секретари и члены бюро райкома — всего 6 человек. Возглавил штаб секретарь райкома И. Д. Дмитриев. Еще до оккупации был создан партизанский штаб и в Оредежском районе во главе с секретарем райкома Ф. И. Сазановым{127}. Для непосредственного руководства партизанскими действиями Сланцевский РК ВКП(б) организовал ревком (тройку).

Районные комитеты партии постоянно заботились о повышении боеспособности партизан, оснащении их всем необходимым, определяли районы боевых действий и наиболее важные объекты для диверсий. Секретари райкомов в это тяжелое время возглавляли наиболее ответственные и опасные операции, показывая личный пример бесстрашия и самоотверженности.

Оредежский РК ВКП(б) в сентябре подытожил первый опыт борьбы с захватчиками. Он признал целесообразным объединить разбросанные по району 9 малочисленных партизанских групп в 3 отряда. Командирами первых двух были назначены секретари райкома партии А. Н. Бухов и И. И. Исаков, а третьим — заведующий районным отделом народного образования И. Г. Болознев. Одновременно райком партии наметил меры по развертыванию [75] политической работы среди населения и направил через линию фронта связных в Ленинградский обком партии. Все это явилось переломным моментом в развертывании партизанской борьбы в Оредежском районе.

В Полновском районе после первых дней боев также произошло объединение партизанских сил: отряды и группы были сведены в один районный отряд.

Гдовские партизаны в начале сентября обнаружили склад взрывчатки и противотанковых мин, оставленный советскими войсками при отступлении. В связи с этим Гдовский райком партии решил активизировать действия партизан на железной дороге. Чтобы убедиться в эффективности противотанковых мин для подрыва рельсов, секретарь райкома партии Т. Я. Печатников 6 сентября возглавил первую боевую группу партизан. В результате был пущен под откос вражеский эшелон с войсками и военным имуществом. Диверсии на железных дорогах стали главным видом боевых действий гдовских партизан.

Нелегальные райкомы партии, особенно Стругокрасненский, Лядский и Волосовский, оказывали всестороннюю помощь партизанским отрядам, направленным из Ленинграда. Они знакомили ленинградских партизан с обстановкой в районе, выделяли проводников, помогали продовольствием, проявляли заботу о раненых.

Повседневное и оперативное руководство со стороны РК ВКП(б), личный пример секретарей райкомов и других кадровых работников партии во многом способствовали успеху партизанских действий в начальный, наиболее тяжелый период Великой Отечественной войны. Такое руководство особенно было необходимо в условиях, когда связь с обкомом партии и его военно-боевым органом была недостаточной, а обстановка требовала принятия неотложных решений, быстрейшей мобилизации всех сил и средств на борьбу с захватчиками.

Райкомы партии повседневно направляли деятельность подпольных организаций и групп в городах и в других населенных пунктах, протекавшую в неразрывной связи с действиями партизанских отрядов. В руках руководителей партийных органов, как правило, были сосредоточены все нити подпольной работы. Районные комитеты стремились укрепить группы, созданные еще до оккупации, организовать новые, расширить их влияние на население, активизировать всю работу подполья.

В конце 1941 года, когда часть отрядов, не подготовленных к зимним трудностям, под давлением гитлеровских [76] войск вынуждена была выйти в советский тыл, необходимость такой работы особенно возросла. Заведующий отделом пропаганды Гдовского РК ВКП(б) В. С. Зайцев, вспоминая о заседании райкома партии, которое происходило совместно с активом в ноябре, пишет: «До поздней ночи вокруг маленькой коптилки заседал райком партии. Обсуждались сложившаяся в районе обстановка и дальнейший план действий. Все члены группы высказались за то, чтобы остаться в районе. Решили сосредоточить главное внимание на проведении разъяснительной работы среди населения и организации саботажа мероприятий оккупационных властей»{128}.

Чтобы укрепить подполье, Оредежский РК ВКП(б) направил в нелегальные организации из партизанских отрядов 32 человека, главным образом тех, кому было трудно по состоянию здоровья нести тяготы боевой жизни в партизанских отрядах.

Значительное место в деятельности нелегальных райкомов партии занимала политическая работа среди населения — важнейшее условие развития партизанского движения. Основным ее содержанием явилось поддержание у населения твердой уверенности в победе над фашистскими захватчиками, мобилизация на борьбу с врагом, на срыв всех его политических, военных и экономических мероприятий. Необходимо было оперативно информировать население о военно-политическом положении страны, о ходе борьбы на фронтах.

Политическую работу среди населения под руководством райкомов партии вели прежде всего коммунисты — участники подпольных организаций и групп, а также партизанских отрядов. Вместе с тем такая работа являлась важнейшей обязанностью каждого участника партизанского движения в тылу врага. Секретарь Старорусского РК ВКП(б) и комиссар партизанской бригады С. М. Глебов, характеризуя деятельность ее личного состава, писал: «Свою боевую работу партизаны сочетали с политической»{129}.

Размах политической деятельности во многом определялся состоянием печатной пропаганды. Наряду с печатной продукцией, полученной районными комитетами партии от обкома ВКП(б), некоторые райкомы с первых [77] же дней перехода на нелегальное положение наладили выпуск своих листовок, а иногда и газет{130}. В листовках и газетах помещались сводки Совинформбюро и другие материалы, отражавшие положение на фронтах. Тираж газет и листовок из-за недостатка бумаги был небольшим — по 200-300 экземпляров.

Почти с первых дней оккупации начала выходить подпольная газета Полновского района «Колхозная трибуна». Ее редактор П. Ф. Соловьев по указанию райкома партии заблаговременно оборудовал в лесу, у местечка Блянская Мельница, небольшую типографию, куда были завезены печатный станок, шрифт, краска, бумага. К концу 1941 года удалось выпустить 10 номеров «Колхозной трибуны» по 200 экземпляров каждый. В газете печатались сводки Советского Информбюро и другие материалы. Она пользовалась большим авторитетом у населения, а поэтому быстро расходилась по селам и деревням.

Тогда же с помощью полновских партизан удалось создать другую «лесную типографию». В начале августа она отпечатала первый номер газеты «Гдовский колхозник» — орган Гдовского райкома ВКП(б) и райсовета депутатов трудящихся{131}. Ее редактором, как и до войны, был В. Д. Сажин. Газета издавалась тиражом около 300 экземпляров малого формата. В первом номере «Гдовского колхозника» едва уместились сокращенная сводка Совинформбюро, подборка вестей из Ленинграда и обращение к населению решительно подняться на партизанскую войну против гитлеровских оккупантов. И в последующих номерах газета публиковала сводки Совинформбюро. В. Д. Сажин дал в газете статью «Патриоты» по материалам «Ленинградской правды», номер которой случайно попал к партизанам. В статье говорилось о действиях патриотов в других районах Ленинградской области. [78] На местных конкретных примерах газета разоблачала оккупационную политику гитлеровцев, призывала к народной партизанской войне, к массовому саботажу всех мероприятий захватчиков. За два месяца вышло 6 номеров «Гдовского колхозника». Последний номер готовился в тот момент, когда в октябре на лагерь партизан неожиданно напали каратели.

Газета «Гдовский колхозник», как и другие газеты, выходившие на временно оккупированной территории, пользовалась огромным авторитетом у населения. Один из участников подполья по этому поводу писал: «Никогда в наших деревнях ничего в жизни так не читали, как читают этот листок из ученической тетради. Десять, двадцать дворов один листок обойдет. А последний читатель обязательно спрячет его...»{132}.

В январе — феврале 1942 года в условиях оккупации выходили газеты в трех юго-восточных районах области: в Поддорском — «Большевистское знамя», в Залучском — «Новый путь» и в Молвотицком — «Большевистский клич». Они выпускались 2-3 раза в месяц форматом обычной листовки. Общий тираж «Большевистского знамени» составил 8 тысяч экземпляров, «Нового пути» — 5 тысяч, «Большевистского клича» — 2,5 тысячи. Газеты освещали ход событий на фронтах Отечественной войны, систематически печатали сводки Советского Информбюро, статьи с фактами из местной жизни. Спрос и на эти газеты среди населения был очень велик.

Это были первые не только в Ленинградской области, но и на всей оккупированной территории газеты, которые издавались райкомами партии в тылу врага.

Подпольные райкомы ВКП(б), работая в исключительно сложных условиях, оперативно принимали решения по многим неотложным вопросам, обусловленным вражеской оккупацией.

Быстрое продвижение гитлеровских войск к Луге, к Кингисеппу, Новгороду и Старой Руссе привело к тому, что большая часть населения не смогла эвакуироваться с захваченной врагом территории, почти всюду остались колхозный скот, тягловая сила, инвентарь, собранный урожай. Все колхозное имущество оказалось под угрозой захвата гитлеровцами. Райкомы всячески препятствовали этому.

Гдовский РК ВКП(б) в двадцатых числах августа принял решение временно распустить колхозы и [79] распределить между крестьянами под сохранные расписки весь общественный скот, лошадей, инвентарь и собранный урожай. При этом в первую очередь обеспечивались семьи бойцов и командиров Красной Армии. Это решение райкома значительно затруднило оккупантам «организованный» грабеж населения, позволило крестьянам обеспечить себя продовольствием, особенно в первый период оккупации. Аналогичные решения приняли и другие райкомы партии в западной и южной частях области.

С созданием оккупационного аппарата, с учреждением старост многие райкомы приняли решение провести в их состав советских людей, которые могли бы, не страшась репрессий, саботировать мероприятия захватчиков и содействовать партизанскому движению. «Некоторым крестьянам в деревнях Заплюссья, — рассказывает заведующий отделом Гдовского РК ВКП(б) В. С. Зайцев, — мы прямо говорили, чтобы они приняли на себя обязанности старост»{133}. В Лужском районе также по предложению подпольного райкома удалось поставить в качестве бургомистров, старост, полицейских много самоотверженных советских людей, которые выполняли его распоряжения. В Псковском районе, как отмечал Ленинградский обком ВКП(б), «по неполным данным, таких людей (советских патриотов в административном аппарате оккупантов. — Ю. П.) насчитывается свыше 32 человек, которые выполняют поручения парторганизации и действуют в своей работе по ее указанию»{134}.

Так было почти во всех оккупированных районах Ленинградской области.

Всесторонняя деятельность нелегальных райкомов партии предопределила успех партизанского движения особенно в начальный, наиболее тяжелый период Великой Отечественной войны. Всемерное укрепление подпольных партийных органов на оккупированной территории было предметом особой заботы Ленинградского обкома ВКП(б).

3. Первые удары

Несмотря на огромные трудности, партизанское движение Ленинградской области сразу же приобрело большой размах. Решающую роль играли в нем партизанские [80] части, организованные непосредственно в Ленинграде. Партийная организация Ленинградской области, военные советы Северо-Западного направления и фронтов оперативно руководили вооруженной партизанской борьбой. Опираясь на нелегальную партийную сеть, а также широко используя систему связных и радиосредства, партийные и военные органы старались подчинить действия партизан основной стратегической задаче советских войск, оборонявшихся на Северо-Западном направлении,- не допустить захвата Ленинграда. Основные удары партизан наносились по той из трех вражеских группировок (кингисеппской, лужской, чудовской), которая на том или ином этапе битвы за Ленинград представляла наибольшую опасность для него{135}.

Наиболее активные партизанские действия развертывались в полосе Северного (Ленинградского) и будущего Волховского фронтов (главным образом в центральных и западных районах области). Партизанские части области вступили в борьбу организованно, их действия носили целеустремленный и управляемый характер.

Своеобразие развернувшейся битвы за Ленинград определило роль и место вооруженных партизанских сил, способы их действий.

Вслед за глубоко вклинившимися танковыми частями гитлеровское командование стремилось для закрепления захваченной территории и развития успеха подтянуть как можно быстрее пехотные соединения, которые, как правило, перебрасывались на автомашинах. По всем дорогам к фронту двигались автоколонны вражеских войск, машины с боеприпасами и горючим. Гитлеровцы пытались также максимально использовать для переброски войск и грузов сохранившиеся или быстро восстановленные участки железных дорог. Почти одновременно они стали перешивать на западноевропейскую колею Варшавскую (наиболее удобную для снабжения их войск), а затем и Витебскую дороги.

Поэтому с первых же дней вторжения немецко-фашистских войск основные удары партизан направлялись по шоссейным и грунтовым дорогам, а вскоре и по железным дорогам. Разрушение мостов, минирование дорог, короткие налеты на автомобильные колонны гитлеровцев, [81] перевозившие войска, боеприпасы, горючее, — вот что было главным в действии партизан в начале битвы за Ленинград.

«Основная задача партизанских отрядов, которую ставит военное командование, — указывал обком партии уполномоченному на кингисеппском направлении П. А. Тюркину, — состоит в том, чтобы не дать противнику подтянуть, накопить свежие резервы, запасы боеприпасов, горючего, новой техники для наступательных действий... Нужно уничтожать склады боеприпасов, горючего, штабы. Очень важно задерживать движение транспорта противника по основным стратегическим дорогам — разрушать мосты, делать завалы, перекопы, закладывать фугасы, пускать под откос воинские эшелоны»{136}.

В битве за Ленинград на дальних подступах к нему еще в первой половине июля вступили в борьбу с оккупантами партизаны юго-западных районов области, а также рейдовые партизанские отряды, направленные сюда из Ленинграда.

Три псковских партизанских отряда приступили к минированию и устройству завалов на шоссейных и грунтовых дорогах, примыкавших к Пскову. Партизаны взорвали несколько мостов, совершили ряд нападений на проходящие колонны врага. Почти одновременно вступил в борьбу отряд Славковичского района — «Пламя». Партизанские засады па шоссейной дороге Остров-Порхов, проходящей через Славковичский район, причинили немалый ущерб гитлеровцам. К боевым действиям приступили и другие партизанские отряды юго-западных районов области. Однако отсутствие почти у всех отрядов необходимых баз, недостаток вооружения и боеприпасов, особенно взрывчатки, во многом ограничивали их возможности.

Активны были в юго-западных районах области действия ленинградских партизанских отрядов, сформированных из лесгафтовцев. Они нападали па колонны и штабы гитлеровцев, захватывали мотоциклистов, перевозивших приказы и распоряжения войскам, взрывали мосты. Все важные разведывательные сведения, которые удавалось получить лесгафтовцам, они немедленно по радио передавали в разведывательный отдел Северного фронта. Значительных успехов добились 3-й и 7-й отряды под командованием В. П. Цимерберга и Ф. М. Ермолаева. [82] Эти два отряда 15 июля произвели совместный налет на механизированную часть в районе станции Новоселье. Партизаны подбили 4 танка, подожгли и взорвали 14 автомашин с боеприпасами, уничтожили около 100 гитлеровцев и трех захватили в плен.

Успешно действовал под Псковом и отряд лесгафтовцев под командованием Ю. В. Васильева численностью 25 человек. Взорвав крупный мост на Киевском шоссе, отряд приостановил движение гитлеровских колонн. «Взорвали мост, задержали движение на 36 часов», — сообщалось в радиограмме, полученной от Ю. В. Васильева{137}.

5-й отряд лесгафтовцев во главе с Д. Ф. Косицыным, действуя на дороге Псков — Порхов, 22 июля уничтожил штабную машину, в которой находился гитлеровский генерал с офицерами, и захватил ценные документы. Через день были уничтожены еще одна штабная машина и два мотоциклиста, направлявшиеся в части с боевым приказом. 28 июля отряд Д. Ф. Косицына совершил налет на аэродром врага в районе Поддубья. На следующий день партизаны в этом же районе взорвали склад боеприпасов, в котором находилось 6,5 тысячи снарядов.

Развернули боевые действия на коммуникациях врага в юго-западных районах области и другие ленинградские отряды, сформированные из лесгафтовцев. Характеризуя их деятельность, разведывательный отдел Северного фронта сообщал: «Активные действия против фашистских войск ведут все группы»{138}.

Переходили к партизанским формам борьбы в юго-западных районах области и подразделения советских войск, оказавшиеся в окружении. С наступлением осени многие из них стремились выйти за линию фронта. Но, встретив на своем пути активно действующие партизанские отряды, часть военнослужащих осела в этих отрядах, чтобы в их рядах продолжать борьбу с захватчиками. В юго-западных и юго-восточных районах области в начальный период войны военнослужащие составляли половину всего личного состава партизанских отрядов{139}. [83]

Активность соединений Северного фронта на лужском направлении и контрудары войск Северо-Западного фронта под Сольцами вынудили гитлеровское командование 19 июля отдать приказ о временной приостановке наступления на Ленинград, с тем чтобы, подтянув новые силы и перегруппировав имевшиеся, вновь перейти в наступление{140}.

В этих конкретных условиях Военные советы Северо-Западного направления, Северного и Северо-Западного фронтов отводили партизанским вооруженным силам активную роль в стратегической оборонительной операции по защите Ленинграда. Они призваны были действиями по коммуникациям группы армий «Север» не допустить или максимально задержать перегруппировку вражеских войск, особенно усиление их на кингисеппском направлении и в районе Сольцы-Новгород, снабжение их горючим и боеприпасами. Необходимо было выиграть время, чтобы укрепить оборону на ближних подступах к Ленинграду, создать новые дивизии, пополнить поредевшие в боях.

Значительную роль в решении этой задачи призваны были играть партизанские полки, сформированные по решению Ленинградского горкома партии. Учитывая их значение в нарушении вражеских коммуникаций, командующие, члены военных советов и начальники штабов Северо-Западного направления и фронтов непосредственно ставили задачи командно-политическому составу этих полков. В полки направлялись уполномоченные главнокомандующего Северо-Западного направления, Политуправления и штаба Северного фронта.

13 июля вечером в Смольном состоялось заседание Военного совета Северо-Западного направления, на которое были вызваны командиры и комиссары партизанских полков. На этом заседании главнокомандующий направления К. Е. Ворошилов и член Военного совета А. А. Жданов кратко изложили обстановку, сложившуюся па фронте, потребовали от командиров и комиссаров партизанских полков решительных и активных действий на коммуникациях врага. Полки должны были, оперируя небольшими подразделениями, наносить стремительные и внезапные удары по врагу, дезорганизовывать перегруппировку вражеских войск, их пополнение и снабжение. [84]

Учитывая нараставшую угрозу со стороны Кингисеппской группировки, на усиление которой враг начал перебрасывать с лужского направления свои танковые части и мотопехоту, Военный совет Северо-Западного направления решил немедленно отправить в тыл этой группировки три партизанских полка (1, 2 и 4-й). Один полк (3-й) направлялся на коммуникации лужской группировки врага. Все четыре полка должны были действовать в полосе Северного фронта. Два других полка (5-й и 6-й) предназначались для операций в полосе Северо-Западного фронта.

Конкретные задачи 1, 2, 3 и 4-му партизанским полкам были поставлены в приказе командующего Северным фронтом M. M. Попова. Особое внимание он обратил на действия по тем дорогам, по которым шла перегруппировка гитлеровских войск, подтягивание резервов, боеприпасов, горючего. Боевую задачу 5-му и 6-му полкам определили члены Военного совета Северо-Западного фронта В. М. Бочков и Т. Ф. Штыков, а также начальник штаба Н. Ф. Ватутин при личной встрече с командирами и комиссарами этих полков.

Объектом их усилий был крупный железнодорожный и шоссейный узел — Псковский, через который проходили основные коммуникации вражеских войск, наступавших непосредственно на Ленинград, а также на Старую Руссу. 5-й полк должен был действовать в секторе Струги Красные — Псков — Дно по основным коммуникациям — Киевскому шоссе и Варшавской железной дороге, а также по железной дороге Псков — Дно и прилегающим к ней шоссейным и проселочным дорогам. 6-й полк часть своих сил направлял для диверсий в сектор дороги Остров — Псков — Дно, а другую часть использовал для нападения на важный узел железных и шоссейных дорог — Дно. Н. Ф. Ватутин подчеркивал, что полкам придется вести бои в районе, насыщенном резервными частями врага. В то же время лесистая местность, как он отметил, благоприятствовала партизанским диверсиям, облегчала маскировку.

Партизанские силы, привлеченные к оборонительной стратегической операции, огромным полукольцом охватили весь тыловой район группы армий «Север». Несмотря на отсутствие баз и недостаток оружия, особенно автоматического, партизаны, действуя из засад, нападали на вражеские транспорты с войсками, боеприпасами, горючим, [85] подрывали мосты, минировали дороги, устраивали на них завалы{141}.

Партизанские полки значительно повысили активность местных и многих городских ленинградских отрядов, подчинив их действия основной задаче, вставшей перед партизанами Ленинградской области в середине июля.

На кингисеппском направлении в связи с напряженными боями и большой плотностью войск противника, бросившего к тому же против партизан значительное количество самолетов, 1, 2 и 4-й партизанские полки вступили в борьбу в очень сложных условиях..

4-й партизанский полк прибыл на кингисеппское направление в район деревни Ивановское 15 июля. К этому времени врагу удалось форсировать Лугу и создать плацдарм на ее правом берегу. Поэтому полк вместе с частями советских войск принял участие в бою по восстановлению положения, а затем по приказу К. Е. Ворошилова, находившегося здесь, перешел линию фронта для партизанских диверсий.

17 июля его подразделения под командованием командира полка И. В. Татаринова разгромили штаб механизированного полка 6-й танковой дивизии гитлеровцев, уничтожив при этом 10 автомашин, значительное число офицеров и солдат. 20 июля полк разделился на три отряда: один под командованием И. В. Татаринова, другой — комиссара полка Г. Л. Туманяна и третий — командира батальона В. И. Чистякова. Отряды до конца июля действовали главным образом в Сланцевском районе. Затем они снова соединились и вышли за линию фронта, чтобы получить боеприпасы. [86]

В начале августа три отряда полка (39, 40 и 41-й) под общим командованием И. В. Татаринова вновь были направлены в Сланцевский и Осьминский районы, где развернули активные действия в тылу кингисеппской группировки врага. 39-й партизанский отряд за неделю, проведенную в Сланцевском районе, уничтожил полевую и зенитную батареи врага, несколько легковых и грузовых автомашин, узел связи. Гитлеровцы потеряли при этом только убитыми 70 солдат и офицеров. Значительный урон врагу нанесли и два других отряда 4-го партизанского полка.

Почти одновременно с 4-м полком в район Гдова выдвигаются 1-й и 2-й партизанские полки.

1-му полку пришлось 14 июля с боем прорываться за линию фронта. В районе станции Добручи (на дороге Сланцы — Гдов) полк разделился на несколько отрядов. Действуя главным образом из засад, партизаны выводили из строя живую силу и боевую технику врага. После десятидневных напряженных боев полк вышел в советский тыл. Но уже 29 июля начался новый этап боевой деятельности полка, которая зафиксирована в скупых строках доклада: «Полк по выходе из тыла противника переформирован в восемь отрядов — с 30-го по 37-й. Отряды приступили (главным образом в Осьминском районе.- Ю. П.) к самостоятельным действиям»{142}.

В Гдовском же районе, но немного южнее, приступил к действиям и 2-й партизанский полк. Уже в первый день полк уничтожил 15 танков и более 20 автомашин гитлеровцев. После девятидневных боев партизаны небольшими группами вышли за линию фронта. Здесь на базе полка было создано 3 отряда, вновь направленных в тыл врага.

В тылу лужской группировки врага 17 июля приступил к выполнению поставленной задачи 3-й партизанский полк, объединивший вокруг себя другие партизанские отряды. Инструктор Политуправления Северного фронта С. И. Букреев, находившийся в полку, сообщал, что командование части установило связь с тремя отрядами Лужского района{143}. Вскоре вместе с полком действовало 6 местных отрядов, охвативших значительную территорию в тылу врага — Лужский, Лядский и Плюсский районы области. Особенно сильным ударам партизан [87] подверглись дороги, по которым враг перебрасывал войска с лужского направления на кингисеппское для создания там ударной группировки. Гитлеровцы вынуждены были комплектовать для переброски своих войск хорошо охраняемые колонны.

6 августа представитель главнокомандующего Северо-Западным направлением В. А. Троян доносил К. Е. Ворошилову, что в результате действий партизан «езда отдельных мотоциклистов и автомашин прекратилась. Ночное передвижение с 21 часа до 4 часов враг не производит»{144}.

За полтора месяца боевых действий в тылу врага подразделения 3-го полка уничтожили более 1500 гитлеровцев и свыше 100 автомашин, подбили значительное количество танков и бронемашин, разрушили 70 мостов.

5-й и 6-й партизанские полки, направленные в полосу Северо-Западного фронта, должны были действовать в наибольшем отдалении от линии фронта{145}. Перейдя 20 июля линию фронта, 5-й полк, разбившись на два отряда (от станции Шимск он двигался походным порядком двумя отрядами), непрерывно наносил удары по передвигавшимся колоннам оккупантов. Авиаразведка противника обнаружила партизан. Гитлеровцы бросили свои подвижные части, пытаясь окружить полк и не допустить его выхода в район Пскова. Оторваться от преследующих его вражеских подразделений и прибыть в заданный район удалось лишь 1-му отряду полка (в составе пяти батальонов общей численностью около 425 человек) под командованием командира полка К. Н. Воловича.

Разведка партизан установила, что во всех крупных населенных пунктах находятся гарнизоны гитлеровцев, а мелкие населенные пункты ежедневно контролируются моторизованными подразделениями. По всем дорогам, особенно по Киевскому шоссе, двигаются мотоколонны, автотранспорт с боеприпасами, горючим, снаряжением. Усиленно восстанавливаются железные дороги Псковского узла.

Командование полка связалось с действовавшими в этом районе местными и ленинградскими партизанскими отрядами. На совместном совещании командиров и [88] политработников полка с представителями 10 партизанских отрядов были распределены боевые участки. Было принято решение действовать с максимальной активностью, систематическими налетами, днем и ночью, нарушать коммуникации врага. Основные силы — три батальона и местные отряды — направлялись на железную дорогу Псков — Луга и на Киевское шоссе. Два батальона и часть ленинградских отрядов выдвигались на железную дорогу Псков — Старая Русса и примыкавшие к ней шоссейные и проселочные дороги.

Характеризуя деятельность по координации партизанских сил, комиссар полка Н. Ф. Сенкевич писал: «В районе деятельности были объединены для оперативного и политического руководства партизанские группы и отряды: отряды Косицына, Власенко, Богданова (институт им. Лесгафта), отряд военфельдшера Жукова и местные небольшие партизанские группы»{146}.

С середины августа сильным ударам партизан подвергались вражеские дивизии, перебрасываемые из-под Луги на Старую Руссу, а также соединения 39-го корпуса, которые направлялись под Старую Руссу из группы армий «Центр». «Взводы меняли места налетов, сменяя друг друга в операциях, — писал в своем отчете командир полка К. Н. Волович. — Противник нес большие потери как материально, так и в живой силе»{147}. За 10 дней партизаны совершили 18 нападений на автотранспортные колонны и гарнизоны противника. В этих боях было убито свыше 430 гитлеровцев, уничтожено 26 автомашин, подорвано 24 моста, вырезано около 2500 метров телефонного провода и свыше 1100 метров многожильного кабеля. За каждого выбывшего из строя партизана гитлеровцы расплачивались жизнью 30 своих солдат и офицеров.

Интенсивные действия партизан в секторе Струги Красные — Псков — Дно привели к тому, что гитлеровцы вынуждены были отвести свои гарнизоны из сел на железнодорожные станции и в населенные пункты, расположенные вдоль основных шоссейных дорог. В тылу гитлеровцев была отвоевана первая значительная по размерам территория{148}. [89]

В последующем командир 5-го полка К. Н. Волович установил связь с командиром 6-го полка Н. П. Петровым и договорился с ним о согласованных действиях. За месяц с конца августа партизаны (главным образом 1-го отряда 5-го полка), несмотря на то что им постоянно приходилось отражать натиск крупных карательных сил, провели около 70 налетов на мотоколонны и различные подразделения врага, направлявшиеся к фронту, уничтожив при этом около 1000 солдат и офицеров врага, а также 60 автомашин{149}. Эти действия сочетались с минированием Киевского шоссе, а также других шоссейных и грунтовых дорог, уничтожением на них мостов.

Успешно проводили диверсии бойцы 1-го отряда 5-го партизанского полка и на железных дорогах.

2-й отряд 5-го партизанского полка (в составе четырех батальонов) не смог прорваться в район Пскова. Его подразделения вели борьбу с оккупантами в районе между Лугой и Сольцами в условиях очень большой концентрации полевых войск врага. Часть отряда находилась в тылу врага до середины августа, а другая — весь сентябрь. После перехода линии фронта подразделения этого отряда, как и других партизанских полков, вновь направились в тыл врага.

В еще более сложных условиях, чем 5-й полк, оказались партизаны 6-го полка, действовавшие южнее железной дороги Псков — Дно — Старая Русса. 19 июля после высадки из эшелонов в Дновском районе и перехода линии фронта бойцы 6-го полка встретили ожесточенное сопротивление врага. Гитлеровцы бросили против партизан сильные подвижные отряды и авиационные подразделения, пытаясь воспрепятствовать выходу полка в тыл и его операциям здесь. 1-й отряд полка в составе четырех батальонов под руководством его командира Н. П. Петрова направился в Славковичский район, чтобы взять под контроль коммуникации врага, примыкавшие к Псковскому узлу с юга.

Особенно активно вплоть до конца октября действовал 7-й батальон этого отряда под командованием [90] П. В. Скородумова, переместившийся ближе к Пскову. Его ударам подвергались железные и шоссейные дороги Псков-Полоцк, Псков-Остров, Псков-Порхов. Батальон совершил около 40 нападений на колонны и гарнизоны врага, уничтожив более 20 автомашин с живой силой, боеприпасами и горючим, взорвал два склада с боеприпасами.

Активные партизанские действия в районе псковского узла дорог, когда гитлеровцы осуществляли массовые переброски своих войск на ленинградское направление, ограничивали врагу свободу маневра, вели к потерям в его живой силе и технике. Все это, естественно, сказывалось на подготовке и проведении наступательной операции гитлеровских войск.

2-й отряд 6-го полка, состоявший из четырех батальонов{150}, под командованием В. Б. Савченко развернул боевые действия в тылу гитлеровцев в полосе Старая Русса — Осташков па территории Дедовичского и Поддорского районов Ленинградской области и Холмского района Калининской области.

«В первые дни боевые операции против гитлеровцев, — писал комиссар 2-го батальона М. А. Поспелов, — проводились небольшими группами, батальонами, а затем силами всего отряда. Позднее к проведению отдельных операций командование стало привлекать местных партизан»{151}. В отряде широко использовался метод свободной «охоты»: два-три партизана, обычно отличные стрелки, устраивали засады в лесу близ дорог и, выбирая цели в проходивших вражеских колоннах, уничтожали прежде всего офицеров. Подразделения 2-го отряда находились в тылу врага два месяца.

Сообщая о деятельности этого отряда в Ленинградский обком партии, руководитель оперативной группы обкома на старорусском направлении А. Н. Шинкарев писал: «За это время отряд уничтожил около 600 гитлеровских солдат и офицеров, 42 автомашины, из них 19 с горючим и 8 с боеприпасами»{152}.

Так партизанские полки, созданные в Ленинграде, и отряды, сформированные па их основе, а также местные и ленинградские партизанские отряды подвергли своим ударам весь тыловой район группы армий «Север». Эти удары [91] партизан впервые были согласованы с действиями советских войск.

Наращивая удары по тылам и коммуникациям группы армий «Север», Ленинградский обком и горком ВКП(б), а также Военный совет Северного фронта приняли новые меры по усилению партизанской деятельности на оккупированной врагом территории. В конце июля был разработан «План действий партизанских отрядов по срыву наступательной операции противника на кингисеппском и лужском направлениях», утвержденный штабом Северного фронта{153}. Этот план разрабатывался и проводился в жизнь совместно с Ленинградским горкомом ВКП(б){154}. Новый удар по сравнению с предпринятым в середине июля наносился на более ограниченной территории, в то же время этот новый удар был более концентрированным и сильным.

Главные усилия партизан в соответствии с планом направлялись по тылам 4.1-го и 56-го моторизованных корпусов, составлявших ядро 4-й танковой группы — ударного кулака гитлеровцев в их наступлении на Ленинград. В связи с тем что в предыдущих боях танковые части группы израсходовали почти все горючее, основной удар наносился по восьми вражеским базам горючего и дорогам, по которым оно направлялось к фронту. Воздействию партизан должны были подвергнуться также штаб 41-го моторизованного корпуса гитлеровцев, который располагался в Лядах, штабы других соединений, входивших в кингисеппскую группировку врага, и два аэродрома. По плану к операции были привлечены 27 партизанских отрядов общей численностью свыше 1500 человек. Конкретные задания каждому отряду были сообщены по радио или специальными связными.

В последующем этот план уточнялся, в операцию вовлекались новые партизанские отряды — и местные, и направленные из Ленинграда, где в то время шло их интенсивное формирование. Всего в ударах по тылам и коммуникациям кингисеппской группировки приняло участие 2300, а лужской — 1800 партизан. Кроме того, в партизанскую борьбу на этих направлениях включились подразделения Красной Армии, оказавшиеся в окружении. Все [92] это позволило намного увеличить силу ударов по коммуникациям и тылам врага.

Интенсивному воздействию партизан подвергся 41-й моторизованный корпус, части которого перегруппировались с лужского на кингисеппское направление. 29 июля партизанские отряды совершили нападение на штаб 41-го моторизованного корпуса в Лядах. Они подожгли помещение штаба и другие постройки, занятые гитлеровцами, атаковали зенитную батарею, прикрывавшую штаб, и уничтожили взвод мотоциклистов. Ударам партизан подверглись также и другие штабы частей и соединений, входивших в 41-й моторизованный корпус. Был полностью уничтожен штаб 1-й пехотной дивизии во, главе с ее командиром{155}. Дивизия вместе с 41-м моторизованным корпусом выдвигалась на кингисеппское направление.

Это были первые массированные партизанские действия по вражеским штабам.

На кингисеппском направлении партизанские силы под общим руководством представителя штаба Северного фронта Л. В. Яковлева наносили концентрированные удары по базам горючего, а также по другим вражеским объектам. По мере того как сосредоточивались здесь части 41-го моторизованного корпуса, возрастали партизанские удары по его тылам.

Особенно успешно действовал по тылам и коммуникациям кингисеппской группировки отряд общей численностью около 200 человек, созданный па базе 2-го партизанского полка, под командованием Героя Советского Союза В. С. Знаменского. 31 июля этот отряд, выполняя задание, полученное по радио из штаба фронта, уничтожил в Сланцевском районе базу горючего.

В радиограмме из отряда говорилось: «Уничтожена база горючего — рудник № 1»{156}. Все горючее партизаны выпустили на землю. На другой базе горючее было сожжено. 5 августа от В. С. Знаменского пришла новая радиограмма, в которой сообщалось о том, что в районе станции Ищево уничтожена третья база горючего. Одновременно отряд препятствовал гитлеровцам подвозить горючее по дороге Гдов — Сланцы, обстреливая и уничтожая появлявшиеся здесь автомашины с горючим. За месяц боев [93] партизаны под командованием В. С. Знаменского уничтожили около 200 солдат и офицеров противника и несколько десятков автомашин с горючим. За это же время собственные потери отряда составили 5 человек убитыми и 9 ранеными.

Здесь же, в Сланцевском районе, находились объединенные отряды партизан общей численностью около 300 человек под командованием И. В. Татаринова. На дорогах Ставрополье — Загорье и Горестница — Заручье они выводили из строя автотранспорт, перевозивший горючее. К уничтожению вражеских баз и складов И. В. Татаринов привлек местных партизан. Сланцевским партизанским отрядом С. Н. Пирогова было уничтожено две базы горючего. В начале августа другой отряд Сланцевского района под командованием председателя райисполкома В. М. Прохорова подорвал склад с боеприпасами.

На счету 46-го партизанского отряда, который наносил удары по коммуникациям 41-го моторизованного корпуса на кингисеппском направлении, были две базы горючего, уничтоженные в начале августа: одна в Чернево (восточнее Гдова), а другая вблизи Плюссы. Успешны были удары по тылам 41-го моторизованного корпуса в Осьминском районе 30-го отряда, который за два месяца на дорогах, идущих к фронту, уничтожил 130 автомашин и 10 тракторов-тягачей, которые перевозили главным образом горючее и боеприпасы. Здесь же с успехом оперировал и 31-й партизанский отряд. Партизаны препятствовали подвозу горючего для 41-го моторизованного корпуса и по дороге Струги Красные — Ляды. На этой дороге было уничтожено более 40 вражеских автомашин с горючим.

В соответствии с заданием штаба фронта партизаны нанесли несколько ударов по аэродромам противника, с которых вражеские самолеты поддерживали наступавшие на кингисеппском направлении войска.

Напряженная борьба развернулась и в тылу лужской группировки врага. Главному воздействию партизан подвергалось Киевское шоссе на участке от Пскова до Луги. Уничтожались главным образом мосты. Почти под самым Псковом, на участке Подборовье — Варница, успешно оперировали партизаны-лесгафтовцы 4-го отряда. По соседству с ними действовал другой отряд лесгафтовцев — под командованием Ю. В. Васильева, которому было приказано уничтожить крупный мост у деревни Цапелька. 31 июля из отряда поступила телеграмма: «Цапелька мост [94] взорван»{157}. Когда враг бросил на его восстановление саперов, лесгафтовцы перебили их. В Стругокрасненском районе партизаны отряда Ю. В. Васильева уничтожили па Киевском шоссе 4 средних и 3 малых моста{158}. Выводились из строя мосты и на других участках Киевского шоссе.

Вывод из строя мостов на важнейшей коммуникации — Киевском шоссе, по которому враг осуществлял основные перевозки горючего, боеприпасов и пополнений, неизбежно создавал «пробки». По скоплениям автомашин и войск наносила удары советская авиация.

Партизаны разрушали мосты и на других дорогах, . идущих на северо-запад — к Ленинграду. По данным немецко-фашистской армии, почти три четверти всех разрушенных мостов в тылу группы армий «Север» приходилось на лужское направление{159}.

В своих многочисленных приказах, донесениях и других документах гитлеровские генералы сетовали на то, что партизаны усложняют наступление, задерживают развитие успеха. Особенно напряженная обстановка создалась в тылу 4-й танковой группы и ее моторизованных корпусов — 41-го и 56-го. «В тылу 41-го корпуса, — отмечало с тревогой главное командование вермахта 29 июля, — проявляется планомерная партизанская деятельность»{160}. Не меньшие удары партизан ощущал и другой моторизованный корпус танковой группы — 56-й. Поэтому в тот же день, 29 июля, главное командование вермахта вновь констатировало: «В тылу 4-й танковой группы проявляется планомерная деятельность партизанских сил, прерывающих движение по дорогам»{161}. 1 августа главное командование вермахта вновь отмечало: «Партизаны продолжают [95] создавать значительные трудности в тылу танковой группы»{162}.

По признанию гитлеровского командования, советским партизанским силам к 3 августа удалось установить контроль над большей частью тылового района 4-й танковой группы. Временами почти полностью прекращалась перегруппировка танковых войск, прерывался подвоз горючего и боеприпасов. Гитлеровцы вынуждены были снаряжать хорошо охраняемые большие транспортные колонны. Позже командующий 4-й танковой группой Гёппнер, пытаясь оправдаться по поводу срыва установленных гитлеровским генеральным штабом сроков наступления, жаловался, что массовое разрушение мостов во многом было причиной задержки{163}.

Действия ленинградских партизан в соответствии с планом, утвержденным штабом Северного фронта, по тылам 4-й танковой группы с целью срыва ее наступления на кингисеппском и лужском направлениях были наиболее целеустремленными и результативными в начальный период войны. Они усиливали партизанские действия, которые проводились по всему тылу группы армий «Север» по указанию Военного совета Северо-Западного направления.

Значительные затруднения по-прежнему создавали партизаны для 18-й и 16-й армий. Почти все дороги, находившиеся в их тылу, подвергались воздействию партизан. Штаб группы армий «Север» подчеркивал: «Нападение партизан в основном по ночам, днем — нападение на отдельные машины»{164}. Все это осложняло снабжение вражеских армий и их пополнение.

Действия партизан затрудняли и руководство фашистскими войсками. Фон Лееб, который ранее довольно часто совершал поездки в штабы армий, корпусов и даже дивизий, для того чтобы на месте решать неотложные оперативные вопросы, счел за благо, опасаясь партизан, прекратить эти поездки, несмотря па то что обычно его сопровождал большой вооруженный эскорт. Западногерманский [96] историк Гёрлиц в связи с этим пишет: «В Ленинградской области партизанская деятельность была временами столь активной, что командующий группой армий “Север фельдмаршал фон Лееб вынужден был прекращать свои поездки на фронт»{165}. Прекратили или резко ограничили поездки в подчиненные им войска командующие армиями, командиры корпусов и даже дивизий. Гитлеровским генералам пришлось почти полностью отказаться от рассылки приказов и распоряжений с помощью мотоциклистов, которые становились довольно легкой добычей партизан.

Многообразные и активные действия партизан в тылу группы армий «Север» подрывали моральное состояние гитлеровских войск, которые впервые лишь на советской территории встретили столь мощное и организованное сопротивление.

Ленинградские партизаны своими ударами по тылам и коммуникациям врага не только наносили большой ущерб врагу, ослабляя его наступательную мощь, но и отвлекали на себя значительные его силы и средства.

Команды эйнзатцгруппы «А», на которую гитлеровское командование возлагало основную борьбу с партизанским движением в тылу армий «Север», не могли пресечь все нарастающие диверсии. Против партизан направлялись все имеющиеся в распоряжении группы армий «Север» части охранных дивизий, а затем и полевые войска. Первым бросил против партизан полевые войска Гёппнер{166}. Вслед за ним полевые войска для подавления партизанского движения в своем тылу направили Кюхлер и Буш.

Командование сухопутных войск гитлеровской Германии, обеспокоенное действиями партизан в тылу группы армий «Север», особенно ее 4-й танковой группы, потребовало от Лееба принять все зависящие от него меры против партизанского движения. Одновременно оно направило в распоряжение Лееба новые охранные войска. В этой связи в дневнике главного командования вермахта 2 августа 1941 года записано: «Для подавления, особенно в тылу танковой группы, весьма активных действий партизан направляются в район Пскова дополнительные охранные части»{167}. [97]

6 августа 1941 года командование группы армий «Север» приняло план репрессивных мер против партизан. Во всех штабах — от дивизии и выше — по приказу Лееба выделялись специальные офицеры-контрразведчики, а в полках и батальонах «офицеры обороны», на которых возлагалась ответственность за организацию борьбы против партизан. Войскам предлагалось в случае нападения партизан немедленно прочесывать окружающую местность, привлекая для этого поисковые команды с собаками. Приказ обязывал выявлять и арестовывать коммунистов, комсомольцев, советских служащих, их родственников. «К партизанам, — говорилось в этом документе, — причислять также вербовщиков и подстрекателей, даже если они сами не участвуют в борьбе»{168}. Каждому партизану, попавшему в руки гитлеровцев, были уготованы жестокий допрос и смерть на виселице.

Командование группы армий «Север» в соответствии с указанием генерального штаба предложило командующим армиями, командирам корпусов и дивизий для борьбы с партизанами установить более тесное сотрудничество с полицией безопасности и службой безопасности — с эйнзатцгруппой «А»{169}. Лееб обратился также к главному командованию сухопутных войск с просьбой разрешить с целью усиления охранных частей и соединений сформировать из антисоветски настроенных элементов, проживавших в Прибалтике, специальные части для борьбы с партизанами.

Одновременно значительно усилилась охрана всех штабов, тыловых учреждений, складов, аэродромов. Особое значение придавалось охране колонн, следовавших по [98] шоссейным дорогам. Как правило, каждую колонну из 10-15 автомашин, доставлявшую горючее или боеприпасы, сопровождало два танка — один в голове колонны, а другой в хвосте ее. Захватчики принимали и другие меры по охране своих коммуникаций и тылов. На кингисеппском направлении, как сообщал в начале августа 1941 года комиссар 4-го партизанского полка Г. Л. Туманян, «противник выжег вдоль дорог леса и сжег огромные лесные пространства на путях подхода к его тылу для просмотра с земли и воздуха»{170}. О том же докладывал К. Е. Ворошилову уполномоченный главкома В. А. Троян, находившийся в тылу врага вместе с 3-м партизанским полком{171}.

Весь тыловой район группы армий «Север» по существу превратился в арену напряженных боев гитлеровских войск с партизанами. В начале августа в район Плюсса — Струги Красные были направлены части 8-й танковой я 285-й охранной дивизий, а также 65-й полицейский батальон{172}. Почти одновременно выдвинутые в район Пскова другие части охранных войск во главе с начальником тылового района группы армий «Север» генерал-лейтенантом Рокком развернули широкие боевые действия севернее и южнее города против партизанских отрядов и подразделений Красной Армии, перешедших к партизанским действиям.

В середине августа в Пскове, где находился штаб группы армий «Север», состоялось совещание командиров охранных дивизий, полицейских частей и карательных органов, на котором оккупанты обсуждали новые меры по усилению борьбы с партизанами{173}.

Бои с партизанами нарастали. По сведениям оперативного отдела группы армий «Север», к 24 августа «во время подавления партизан было убито 1767 партизан, расстреляно по приговору военно-полевого суда 1213... Из подозрительных гражданских лиц было арестовано 567 человек, 648 расстреляно или передано частям СД»{174}.

В конце августа напряженные бои развернулись северо-восточнее Пскова — в секторе железных дорог Струги Красные — Псков — Порхов, где находились основные силы 5-го партизанского полка, а также ленинградские и [99] местные отряды. Стянув к станции Подсевы на железной дороге Псков — Порхов части 281-й охранной дивизии, гитлеровцы намеревались при поддержке авиации одним ударом ликвидировать партизан{175}. Однако, начав наступать на север от станции Подсевы, каратели дальше села Любовец продвинуться не смогли. Вскоре под ударами партизан они вынуждены были отойти на исходные позиции.

После этого немецкое командование стало готовить широкую и тщательно спланированную операцию против партизан, к осуществлению которой привлекались дивизия СС «Полицай», отозванная для этого с фронта из-под Луги, и специальный моторизованный полк СС, а также танковые и авиационные подразделения. 8 сентября из всех крупных населенных пунктов, расположенных по границам сектора Струги Красные — Новоселье — Псков — Карамышево — Порхов, враг одновременно двинул моторизованные части, чтобы рассечь район, занимаемый партизанами, а затем окружить и уничтожить их.

«В воздухе, — писал командир 5-го партизанского полка К. Н. Волович, — непрерывно висели разведчики и звенья истребителей и легких бомбардировщиков. Удар по партизанскому сектору наносился одновременно со всех сторон. Промежутки между наступающими подвижными частями заполнялись группами автоматчиков, устраивались засады по просекам и на подходах к деревням. Опорными пунктами являлись деревни на шоссейных дорогах, в которые вошли крупные гарнизоны гитлеровцев»{176}.

Две недели шли ожесточенные бои. Партизаны, уклоняясь от лобовых атак, действовали главным образом ночью, стремились бить врага с флангов и тыла. В конце сентября они вырвались из окружения противника, понеся при этом незначительные потери.

Это была первая наиболее крупная операция вражеских войск против партизан Ленинградской области.

Напряженные бои войск вермахта с партизанами происходили в это время и на остальной территории Ленинградской области, оккупированной группой армий «Север». Для этого помимо охранных и карательных войск привлекались полевые резервные части, а также части, отозванные с фронта. [100]

Своими активными и целенаправленными действиями во вражеском тылу, которые отвлекли часть сил противника с фронта, ленинградские партизаны оказали большую помощь советским соединениям на Северо-Западном направлении.

Позже, объясняя причину длительной задержки группы армий «Север» на несколько недель на линии Кингисепп — Луга, гитлеровское командование признавало, что она была вызвана как возросшим сопротивлением Красной Армии, так и действиями советских партизан.

Таким образом, уже в период битвы за Ленинград на дальних подступах к нему удары партизанских частей по тылам группы армий «Север», предпринятые по решению обкома и горкома ВКП(б), военных советов Северо-Западного направления и соответствующих фронтов, были спланированы и подчинены конкретным задачам, решаемым советскими войсками.

Партизаны во многом дезорганизовали руководство боевыми действиями вражеских войск и их тыл, затрудняли подтягивание пехотных дивизий к вырвавшимся вперед танковым войскам, перегруппировку вражеских соединений, доставку им горючего, боеприпасов. Своими действиями по тылам и коммуникациям врага партизанские части значительно ослабили наступательные возможности группы армий «Север», особенно ее танковых войск{177}. Было выиграно время для укрепления обороны на ближних подступах к Ленинграду, создания новых частей для его непосредственной защиты, пополнения поредевших в боях соединений Северного фронта.

4. На ближних подступах к Ленинграду

После того как гитлеровские войска перешли в конце первой декады августа в новое наступление на кингисеппском, а через несколько дней на чудовском направлениях, [101] создалась непосредственная угроза Ленинграду. Борьба переносится на ближайшие подступы к городу и вступает в новый, наиболее напряженный этап.

Деятельную помощь войскам Северного фронта, оборонявшим Ленинград, и на этом этапе борьбы за город призваны были оказать партизаны. К этому времени помимо партизан, уже действовавших в тылу гитлеровских войск, находились в резерве 297 отрядов общей численностью 11675 человек{178}. По-прежнему удары партизан направлялись по тылам и коммуникациям основных вражеских группировок, наступавших на Ленинград: кингисеппской, лужской, чудовской. По указанию Военного совета Северного фронта и Ленинградского обкома ВКП(б) непосредственно задания партизанским силам ставили штаб фронта и областная тройка по руководству партизанским движением.

С середины августа основные силы городских партизанских отрядов направляются в тыл кингисеппской группировки — наиболее опасной в этот период для Ленинграда, вышедшей на ближние подступы к городу. Для улучшения руководства отрядами и массирования ударов многие из них объединяются, а сводным отрядам и батальонам придаются радиостанции.

В числе первых на кингисеппское направление 13 августа был направлен сводный 54-й партизанский отряд под командованием Н. А. Кирсанова и М. А. Плесовских, насчитывавший около 80 человек. За ним последовали сводный (55-й и 56-й) отряд численностью свыше 100 человек под командованием Е. Ф. Туваловича и Я. И. Пизика и др.

За 3 недели около 40 ленинградских отрядов общей численностью около 2 тысяч человек было брошено на это наиболее опасное для Ленинграда направление. Все это дало возможность развернуть активные партизанские действия на коммуникациях кингисеппской вражеской группировки.

В Волосовском районе включился в борьбу 54-й сводный партизанский отряд. Уже 15 августа три разведчика из отряда, используя бесшумные винтовки, истребили два [102] десятка гитлеровцев. 18 августа партизаны сожгли базу горючего. 19 августа боевая группа этого отряда под руководством комиссара М. А. Плесовских совершила налет на фашистский аэродром у деревни Устье.

В докладе Военному совету фронта в связи с этим говорилось: «В 3 часа утра партизаны бесшумно сняли 6 часовых. Противотанковыми гранатами, бутылками с зажигательной жидкостью уничтожили восемь двухмоторных бомбардировщиков, взорвали цистерну с горючим»{179}. Одновременно было уничтожено 20 человек летно-технического персонала, а также сожжено здание, где размещался штаб авиационной части. В этом налете партизаны потеряли одного человека убитым и четверо было ранено, в том числе М. А. Плесовских. 26 августа группа партизан сожгла 8 цистерн и 11 шеститонных автомашин с горючим. Всего за вторую половину августа, в самый разгар наступления гитлеровцев на кингисеппском направлении, партизаны 54-го отряда уничтожили 55 автомашин и истребили более 200 гитлеровцев. Четырежды они разрушали переправы в районе деревень Устье и Извоз, 35 раз выводили из строя полевую связь врага, прихватив с собой около 7 тысяч метров провода.

Одновременно с 54-м отрядом в Волосовском районе действовали 70-й Василеостровский партизанский батальон под командованием В. И. Дорофеева и В. М. Храброва и сводный отряд Е. Ф. Туваловича и Я. И. Пизика. Батальон за 20 дней, проведенных в тылу врага, уничтожил 170 гитлеровцев, несколько бронемашин, танков, много грузовых и штабных машин{180}. Сводный отряд совершил налет на станцию Сосницы на железной дороге Волосово — Мшинская{181}. Здесь же партизаны подожгли три дома, где находился штаб гитлеровской части, и уничтожили крупную базу горючего. В этих налетах неизменно впереди шел комиссар отряда Я. И. Пизик — рабочий одного из ленинградских судостроительных заводов.

Значительный урон врагу нанесли и другие ленинградские отряды, направленные в тыл наступавшей кингисеппской группировки.

Так же активно действовали по ближайшим тылам кингисеппской группировки местные партизанские отряды. [103]

Кингисеппские отряды 20 августа взорвали восстановленный фашистскими саперами большой железобетонный мост на дороге Нарва — Кингисепп, через день совершили налет на колонну автомашин. Один из отрядов разгромил полковой штаб, уничтожив при этом более 20 гитлеровцев. Все захваченные документы партизаны переправили в советский тыл{182}. Партизаны Красногвардейского района подбили 6 танков и 20 автомашин, уничтожили 250 солдат и офицеров противника. Успешно действовали в ближайшем тылу кингисеппской группировки партизаны Волосовского, Красногвардейского и других районов{183}.

Партизанские отряды западных районов области — сланцевские, гдовские, полновские и другие — продолжали наносить удары по дальним коммуникациям кингисеппской группировки.

Сланцевские отряды помимо диверсий на железной дороге Гдов — Сланцы — Веймарн систематически совершали налеты на колонны врага, взрывали базы горючего и мосты на шоссейных дорогах. Особенно активны были отряды под командованием пограничника капитана С. Н. Пирогова и председателя райисполкома В. М. Прохорова{184}. Отряд из 35 партизан под командованием С. Н. Пирогова напал на колонну врага, состоявшую более чем из 20 автомашин. В завязавшемся бою были убиты 30 вражеских солдат, уничтожены несколько автомашин и мотоциклов. Партизаны потеряли двух человек. Отряд В. М. Прохорова взорвал склад боеприпасов в Сланцах, а в стычке с другой колонной вражеских войск истребил 50 гитлеровцев. Всего сланцевские отряды летом и осенью 1941 года совершили более 30 крупных акций против захватчиков, в том числе разрушили 13 больших мостов на шоссейной дороге, проходящей через Сланцевский район к Ленинграду.

Гдовские партизаны держали под своим контролем, не допуская оккупантов, значительную часть района — все правобережье Плюссы. Здесь находился райком ВКП(б), действовали колхозы, и жизнь шла по советским законам. «Партизанские отряды и группы, — говорилось в отчета о деятельности гдовских партизан, — располагались по правому берегу реки Плюссы от Черневской спичечной фабрики до деревни Вейно, прочно удерживая за собой [104] обширную территорию и контролируя переправы через реку Плюссу. Район, занятый партизанами, назывался партизанской стороной»{185}. Этот советский уголок на временно оккупированной врагом территории во многом удалось сохранить благодаря боевым группам, возникшим в первые дни вторжения гитлеровских войск в район. Эти группы из рабочих спичечной фабрики и колхозников несли дозорную службу на реке Плюссе, препятствуя попыткам врага форсировать реку. Если силы были не равны и враг одолевал, то немедленно сообщалось об этом партизанским отрядам, и уже с их помощью фашистские солдаты отбрасывались за Плюссу.

Базируясь на правобережье Плюссы, гдовские партизаны охватили своими действиями весь район{186}. Много вражеских автомашин с живой силой, боеприпасами и горючим было выведено ими из строя. «Гдовский партизанский отряд под командованием секретаря РКВКП(б) товарища Печатникова Т. Я., — говорилось в очередном донесении Военному совету Ленинградского фронта, — уничтожил 9 грузовых и одну легковую автомашину с офицерами»{187}. Партизаны парализовали движение на весьма важных для интервентов шоссейных дорогах: Гдов — Струги Красные и Гдов — Ляды через поселок Чернево. Переправы гитлеровцев через реку Плюссу и другие реки, пересекаемые этими дорогами, неоднократно разрушались. Только Костяной мост через реку Черму взрывали трижды. Разведав, что в Волчьеостровской даче, расположенной недалеко от границы с Эстонской ССР, находится склад с боеприпасами, гдовские партизаны уничтожили его.

Захватчики, стремясь локализовать действия гдовских партизан, стали устраивать засады на берегу Плюссы, особенно у переправ. В августе, когда группа партизан возвращалась с боевого задания из-под Гдова, в стычке с врагом погиб секретарь райкома комсомола И. Н. Никитин, которому в числе первых ленинградских партизан было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

По дальним коммуникациям кингисеппской группировки успешно наносили удары также партизаны Полновского [105] района. В отчете о их действиях говорится: «Взорвано 22 дорожных моста, все канавные мосты в районе разрушены, на дорогах произведены завалы лесом»{188}.

Концентрированные и эффективные действия ленинградских и местных партизанских отрядов в тылу кингисеппской группировки в период борьбы на ближних подступах к Ленинграду осложняли ее снабжение, подтягивание резервов, а это не могло не задерживать и ее наступление.

С переходом в наступление чудовской группировки, стремившейся не только выйти на ближайшие подступы к Ленинграду, но и замкнуть кольцо вокруг него и, следовательно, представлявшей наибольшую опасность для города, основные партизанские силы по указанию Ленинградского обкома партии и Военного совета фронта стали направляться в тыл этой группировки. Сюда направлялись отряды, сформированные в Ленинграде, и в близлежащих к нему неоккупированных районах, а также ленинградские отряды, вышедшие ранее в советский тыл и имевшие уже опыт партизанской борьбы — отряды В. И. Дорофеева, Е. Ф. Туваловича и др. Всего за месяц в тыл чудовской группировки, главным образом в Тосненский, Мгинский и Оредежский районы области, было направлено около 50 отрядов общей численностью свыше 1600 человек{189}.

Успешно действовал в тылу чудовской группировки 81-й партизанский отряд под командованием А. Ш. Усманова и А. Н. Попова, сформированный в Ленинграде из студентов Горного института. Уже 9 сентября отряд уничтожил в Оредежском районе семитонную машину с горючим и легковую машину со штабными офицерами, а спустя несколько дней еще одну штабную машину и 7 автомашин с бензином. В конце сентября разведчики этого отряда обнаружили в большом лесном массиве крупный бензозаправочный пункт. «Координаты бензозаправочного пункта, — пишет А. Ш. Усманов, — были сообщены в штаб фронта. После этого нас запросили, достаточно ли у нас сил для нападения на бензозаправочный пункт и его ликвидации, а если нет, то рекомендовали объединиться для совместных действий с соседними партизанскими отрядами. Мы установили связь с соседями и начали готовиться к операции. Через несколько дней бензозаправочный [106] пункт был уничтожен»{190}. Вскоре разведка отряда обнаружила еще один бензозаправочный пункт, километрах в пятнадцати от первого, где заправлялись не только автоколонны, но и приземлялись на заправку вражеские самолеты-разведчики. Несмотря на то что бензозаправочный пункт был хорошо защищен, он был уничтожен комбинированным ударом советских самолетов, наведенных партизанами. Разведке удалось выявить и крупный склад горючего, так называемое гнездовое бензохранилище, полностью упрятанное под землю в густом лесу в стороне от посадочных площадок и заправочных пунктов. Оно было тщательно замаскировано и надежно охранялось гитлеровцами. «Дополнительная разведка, — продолжает А. Ш. Усманов, — помогла нам уточнить данные, в соответствии с которыми мы и разработали план операции, разработали очень тщательно, детально. И операция прошла отлично. Наконец-то было разгромлено бензозаправочное гнездо, у которого оказалось еще два филиала: один удаленный всего на четыре, а другой — на двенадцать — пятнадцать километров»{191}. Как потом выяснилось, это был основной склад горючего группы армий «Север».

Значительный ущерб врагу нанес и 95-й партизанский отряд, сформированный в Ленинграде из дновских железнодорожников. Этот отряд под командованием С. П. Дмитриева и Ф. А. Мельникова помимо ударов по железнодорожным коммуникациям систематически разрушал мосты на шоссейной дороге Луга — Новгород, проходящей через Оредежский район. За полтора месяца было уничтожено более 20 мостов{192}.

Боевые действия в тылу чудовской группировки развертывали и местные партизанские отряды.

Партизаны Оредежского района, находясь в тылу чудовской группировки, устраивали засады на дорогах. «Постепенно, — вспоминает командир отряда секретарь райкома партии И. И. Исаков, — складывалась у пас своя, опытом продиктованная тактика. Отряд разбивался на три группы. Первая пропускала вперед машину врага, если за ней появлялось еще несколько; огонь открывали только тогда, когда головная машина приближалась к последней [107] группе»{193}. Накапливая опыт, оредежские партизаны переходили к более крупным операциям. 29 августа на дороге Оредеж — Любань у деревни Бережок партизаны взорвали большой склад горючего, а в сентябре — два склада с боеприпасами. За этими операциями оредежских партизан последовали и другие, в том числе и на Витебской железной дороге.

В сложной обстановке, характеризуемой большой концентрацией вражеских войск, развернули боевую деятельность партизаны Солецкого, Уторгошского и Новгородского районов. Солецкие и уторгошские партизаны нанесли несколько ударов по танковым и механизированным подразделениям врага, по автоколоннам, подвозившим боеприпасы и горючее. Значительную активность и вместе с тем гибкость, умение всесторонне учитывать конкретные условия борьбы проявил партизанский отряд Новгородского района, сформированный из рабочих Тесовостроя.

Когда бои переместились к Ленинграду, развернули боевые действия в тылу чудовской группировки гитлеровских войск партизанские отряды Тосненского, Слуцкого и других близлежащих к городу районов.

Все эти действия партизан не могли не ослаблять наступательные возможности чудовской группировки врага.

К концу августа, в один из наиболее напряженных периодов борьбы за Ленинград, главным образом в тылу кингисеппской и чудовской группировок врага сражалось, по неполным данным, 88 партизанских рейдовых отрядов, направленных из Ленинграда, общей численностью 3800 человек{194}. Треть отрядов имела радиостанции. Кроме того, в тылу этих двух вражеских группировок действовало более 2000 партизан местных отрядов.

С выходом немецко-фашистских соединений к Ленинграду значительную роль в нарушении вражеских коммуникаций должны были сыграть партизаны Лужского, Плюсского, Новосельского и других районов, через которые проходят не только Киевское шоссе и Варшавская железная дорога, но и ряд рокадных шоссейных дорог, позволявших врагу перегруппировывать свои силы и маневрировать материальными средствами вдоль всего фронта от Чудова — Новгорода до Кингисеппа.

Тщательная и всесторонняя подготовка к партизанской войне, проведенная Лужским РК ВКП(б), способствовала успешным действиям лужских партизан. В лужском районе, по признанию командира эйнзатцгруппы «А» бригаденфюрера и генерал-майора полиции Шталлекера, партизаны «объявились в большом числе»{195}.

Основной партизанской территорией становится северо-западная часть района. Леса и болота помогали луж-ским партизанам наносить дерзкие и внезапные удары по коммуникациям врага. Красногорский партизанский отряд, возглавляемый бывшим инструктором Лужского райкома партии М. В. Романовым и директором Красногорской семилетней школы М. Ф. Терновым, в первой же диверсии подорвал две грузовые автомашины с гитлеровцами. В другой раз партизаны, заминировав дорогу, уничтожили из засады почти роту вражеских солдат. Отряд С. И. Полейко разгромил одно из тыловых подразделений гитлеровцев, расположившихся в помещении дома отдыха «Железо». Отряд под командованием пограничника капитана П. Г. Лукина, устраивая засады в районе Толмачева, подбил 6 танков и повредил около 20 автомашин. Рос боевой счет уничтоженных вражеских солдат, офицеров, подбитых танков, автомашин и в отрядах И. А. Маркова, Н. А. Панова, В. П. Сабурова.

Вследствие того что партизаны систематически минировали шоссейную дорогу Толмачево — Осьмино и совершали здесь диверсии, гитлеровцы вынуждены были основной поток военной техники и боеприпасов из Луги в Осьмино направлять обходным путем — через Плюссу и Ляды, удлиняя маршрут почти в 5 раз. К концу августа партизаны Лужского района истребили, по неполным данным, более 800 фашистских солдат и офицеров, вывели из строя 20 танков и бронемашин, уничтожили 50 грузовых автомашин и сожгли 18 автоцистерн с горючим{196}.

Во второй половине сентября, по данным Ленинградского обкома ВКП(б), в полосе советских войск, оборонявших Ленинград, в тылу оккупантов сражалось 117 партизанских отрядов общей численностью около 5000 человек{197}, из них 57 рейдовых отрядов, сформированных в [109] Ленинграде (2000 человек), и 60 отрядов (3000 человек), организованных в районах области (базовых){198}.

За первые 4 месяца войны партизаны, действуя на коммуникациях гитлеровских войск, наступавших на Ленинград, по далеко не полным данным, уничтожили более 4300 солдат и офицеров, 50 самолетов, столько же танков и бронемашин, около 700 автомашин с горючим и боеприпасами, 7 штабов частей и соединений и подорвали около 120 мостов{199}.

Значительные потери были нанесены врагу и в железнодорожных диверсиях.

К концу сентября наступательные возможности группы армий «Север», основной стратегической задачей которой являлся захват Ленинграда, окончательно иссякли. Гитлеровские войска вынуждены были перейти к обороне.

* * *

Развернувшееся партизанское сражение в битве за Ленинград на дальних и ближних подступах к нему не имело в то время себе равных. Это было первое в Великой Отечественной войне участие партизан в стратегической оборонительной операции советских войск.

Партизаны Ленинградской области оказали большую помощь армиям Северо-Западного направления в решении стоящих перед ними задач. Все действия партизан тесно согласовывались с действиями советских войск, оборонявших город. Наличие партизанских резервов, которыми располагал Ленинградский обком партии, позволяло наносить концентрированные удары по тылам наиболее опасных группировок врага. Партизаны помогли советским войскам отстоять Ленинград.

Таким образом, боевые действия советских партизан в начальный период Великой Отечественной войны явились новым стратегическим фактором, с которым гитлеровское командование еще не сталкивалось раньше в своих захватнических войнах. Уже в первые дни и недели вторжения фашистских войск на нашу территорию потерпели крах расчеты правителей гитлеровской Германии — рассматривать подавление партизан как полицейскую акцию. Главное командование фашистской Германии в середине [110] сентября вынуждено было признать, что партизанское движение, развернувшееся на захваченной советской территории, создает угрозу «руководству войной»{200}.

5. Начало «битвы на рельсах»

По мере того как линия фронта под Ленинградом стабилизировалась, основные удары партизан переносятся с шоссейных и грунтовых на железные дороги.

С одной стороны, это было обусловлено тем, что уже с осени почти все воинские перевозки гитлеровцев были переключены на железнодорожный транспорт. С отдалением линии советско-германского фронта от военно-экономических центров Германии автомобильный транспорт не мог уже обеспечить обслуживание фашистских войск, находившихся на фронте (нехватка автопарка и горючего, ограниченность соответствующих дорог и т. д.){201}. К тому же все усиливавшаяся напряженность боевых действий на фронте, в том числе на участке группы армий «Север», и огромная протяженность фронта — от Ледовитого океана до Черного моря — требовали от гитлеровского командования непрерывных перебросок войск с одного участка на другой и маневра имеющимися силами, их пополнения, снабжения и т. д. Вследствие этого роль железнодорожного транспорта во время войны непрерывно возрастала. Железнодорожный транспорт становился основным связующим звеном как между гитлеровскими войсками и «рейхом», так и между отдельными участками фронта. От его бесперебойной работы во многом зависел исход сражений на советско-германском фронте.

С другой стороны, эффективность действий партизан на железнодорожных коммуникациях была значительно выше большинства других партизанских диверсий, в том числе и на шоссейных дорогах. От одной диверсии на железной дороге враг часто терял больше, чем в крупном бою, а от серии диверсий или концентрированных ударов по железнодорожным коммуникациям он терял столько, сколько в отдельном сражении. В результате лишь [111] одной диверсии из строя выходили десятки и сотни вражеских солдат, уничтожалось значительное количество боевой техники, боеприпасов, горючего. Одновременно приходил в негодность подвижной состав и, что особенно важно, паровозы. Кроме того, гитлеровское командование вынуждено было держать на охране железнодорожных коммуникаций крупные контингенты своих войск, затрачивать громадные материальные средства, которые могли быть использованы на фронте. Наконец диверсии на железных дорогах с большими потерями для врага угнетающе действовали на моральное состояние гитлеровских солдат и офицеров.

Всемерное нарушение работы железных дорог, обслуживавших вражеские войска, вывод из строя воинских эшелонов с живой силой и боевой техникой врага, уничтожение транспортных и других материальных средств, а также максимальное отвлечение гитлеровских войск на охрану железнодорожных коммуникаций — эта задача становится одной из центральных задач советских партизан. Действия советских патриотов на железнодорожных коммуникациях врага вошли в историю партизанского движения Великой Отечественной войны как «битва на рельсах».

В Ленинградской области борьба партизан на железнодорожных коммуникациях врага начинается с первых дней гитлеровского вторжения. Вначале партизаны всячески препятствовали ремонтно-восстановительным работам, перешивке путей на западноевропейскую колею, а когда оккупанты все же приступили к эксплуатации дорог, они со всей силой обрушиваются на решающие их участки. Эта борьба уже в первые недели оккупации принимает весьма разнообразные формы: наряду с подрывом железнодорожного полотна и мостов партизаны устраивают крушения вражеских эшелонов, часто подвергают их обстрелам, совершают нападения на станции и разъезды, на гарнизоны гитлеровцев.

Удары патриотов направляются на железнодорожные коммуникации основных группировок, наступавших на Ленинград (кингисеппской, лужской и чудовской), а особенно на дороги Псковского узла — важнейшего транспортного узла на Северо-Западе страны. Через этот узел проходили основные перевозки группы армий «Север». В последующем, с перенесением центра тяжести партизанской борьбы в юго-восточные районы Ленинградской области — в полосу Северо-Западного фронта, сосредоточенным [112] ударам подвергаются железные дороги Дновского узла. Первыми начинают активные действия на дорогах, примыкавших к Псковскому железнодорожному узлу, партизанские отряды лесгафтовцев, направленные в юго-западные районы области в начале войны, а также местные отряды. С прибытием сюда подразделений 5-го и 6-го партизанских полков количество диверсий на дорогах резко возрастает. Они приобретают массированный и целеустремленный характер.

Объектом настойчивых нападений партизан становится Варшавская дорога — основная транспортная магистраль группы армий «Север» и ее 18-й армии для снабжения лужской, а также кингисеппской группировок. Особенно интенсивному воздействию партизан подвергалась Варшавская дорога на участке севернее Пскова — в районе станции Торошино. Поэтому оккупанты в июле создают здесь специальную систему охраны и учреждают гарнизоны.

Хотя все железнодорожные сооружения, особенно мосты, усиленно охранялись, за месяц с небольшим, с середины июля, 4-й отряд лесгафтовцев под руководством М. И. Немчинова несколько раз подрывал железнодорожное полотно в районе Торошина, что вызвало длительные перерывы в движении поездов. Отряд устроил также крушение вражеского эшелона с боеприпасами. Дважды за это время лесгафтовцы совершали нападения на гарнизон станции Торошино. 5-й отряд лесгафтовцев под командованием Д. Ф. Косицына и И. М. Микова 10 августа, обманув бдительность многочисленной охраны, взорвал трехпролетный железнодорожный мост южнее станции Торошино. В начале октября в этот же район передислоцировалось из-под Пскова одно из подразделений 6-го партизанского полка, которое подорвало здесь 3 вражеских эшелона.

Успешны были действия партизан и на других участках Варшавской дороги. На участке Струги Красные — Плюсса 28 июля партизаны вызвали крушение военно-строительного поезда, повлекшее за собой длительный перерыв в движении и жертвы в стане врага. 1 августа военно-строительный поезд подвергся новой диверсии в пяти километрах от Плюссы; при этом на сутки остановилось движение, а гитлеровцы вновь понесли значительные потери{202}. [113]

В районе Луги партизаны местного отряда В. П. Сабурова, испытывая недостаток взрывчатки, развинчивали стыки рельсов и тащили на себе тяжелые рельсы до болота или озера, а там топили их. В связи с этим секретарь Лужского райкома И. Д. Дмитриев писал: «Опять просчет: запасли взрывчатку “на глазок». Впрочем, кто из нас тогда знал, сколько ее понадобится»{203}.

14 августа 30-й отряд, сформированный из бойцов 1-го партизанского полка, совершил между станциями Дивенская и Низовская (к северу от Луги) одну из крупных диверсий на железной дороге, пустив под откос переполненный вражеский эшелон, при этом было убито и ранено более 400 гитлеровских солдат и офицеров, вышли из строя паровоз и большинство вагонов, а движение было приостановлено на 6 суток{204}.

На дорогах Псковского железнодорожного узла в секторе Струги Красные — Псков — Порхов совершали диверсии подразделения 1-го отряда 5-го партизанского полка. Их ударам подвергалась как Варшавская, так и Старорусская (Псков — Порхов — Дно — Старая Русса) дороги. Последняя использовалась гитлеровцами для снабжения и чудовской группировки, а затем стала основной транспортной магистралью для 16-й армии. Обычно вместе с диверсионными группами 1-го отряда полка на задание отправлялось несколько подразделений, которые залегали по обеим сторонам дороги и открывали интенсивный огань по вагонам и паровозу, едва состав сходил с рельсов. Такая активная форма ударов по железнодорожным коммуникациям намного увеличивала потери врага, особенно в живой силе. Партизаны обстреливали и проходящие воинские эшелоны. Одновременно партизаны 5-го полка подрывали полотно и громили станции. В ночь на 2 августа подразделение Федотова (62 партизана) из 5-го полка совершило налет на станцию Локоть на линии Псков — Порхов. Бесшумно сняв часовых, партизаны забросали гранатами и бутылками с горючей смесью станционные постройки. Гитлеровский гарнизон численностью свыше 50 солдат и офицеров был полностью уничтожен, сгорели все постройки, а также были разрушены связь и железнодорожное полотно. Партизаны при этом потерь не понесли. 14 августа другое подразделение 5-го полка при поддержке отряда Д. Ф. Косицына подорвало [114] железнодорожный мост через реку Узу недалеко от Порхова. На следующий день был выведен из строя еще один мост.

За 10 дней с середины августа в результате действий главным образом 1-го отряда 5-го полка на железных дорогах Псков — Струги Красные и Псков — Порхов произошло 8 крушений воинских эшелонов. Было разбито около 40 вагонов и 3 бронеплощадки с дальнобойными орудиями, которые направлялись к Ленинграду. Из-за крушений и при обстрелах эшелонов погибло не менее 240 солдат и офицеров захватчиков. За месяц с конца августа 1-й отряд 5-го полка подорвал 9 воинских эшелонов, из них 3 с танками. Как и раньше, все вражеские эшелоны подвергались интенсивному обстрелу, при этом было уничтожено не менее 700 гитлеровцев.

«Мы добились того, — писал в своем отчете командир полка К. Н. Волович, — что железнодорожное движение прерывалось от нескольких часов до трех суток»{205}. Докладывая Военному совету Ленинградского фронта об успешных действиях 1-го отряда 5-го партизанского полка на железнодорожных коммуникациях врага, руководитель областного штаба партизанского движения M. H. Никитин сообщал, что этим отрядом «произведено свыше 30 взрывов мостов и железнодорожного полотна с крушениями поездов, перевозивших вооружение, боеприпасы, бронеплощадки и живую силу»{206}.

В этом же секторе дорог (Струги Красные — Псков — Порхов) наряду с подразделениями 5-го полка действовали и другие отряды. Объединенный Псковский отряд, как указывается в докладе Ленинградского обкома ВКП(б), «каждую ночь взрывал железнодорожное полотно, пустил под откос два эшелона»{207}. В августе партизанский отряд лесгафтовцев под командованием А. Я. Калнена и В. Д. Шапошникова также подорвал на участке Псков — Порхов два эшелона с живой силой и тапками противника.

Воздействию партизан подвергаются и две другие дороги Псковского узла, идущие к Острову и Даугавпилсу. Наряду с воинскими эшелонами партизаны 6-го полка [115] подрывают здесь вспомогательные поезда, направляемые гитлеровцами для ликвидации аварий. 7-й батальон полка под командованием П. В. Скородумова подорвал летом и в начале осени 5 воинских эшелонов, из них два с боеприпасами и один с живой силой. После очередной диверсии, совершенной партизанами 30 октября на участке Псков — Остров, в отчете 281-й охранной дивизии говорилось, что «тотчас же организованное преследование партизан не дало никаких результатов»{208}. До конца 1941 года на участке Псков — Остров было подорвано 7 эшелонов и 2 вспомогательных поезда{209}. В связи с этим гитлеровцы предприняли очередное прочесывание всего района, прилегающего к указанной железной дороге{210}.

Систематическим ударам партизан почти на всем своем протяжении подвергается другая дорога Псковского узла: Гдов — Сланцы — Веймарн и далее на Ленинград (Псковско-Веймарнская дорога). Важность этой дороги для врага определялась тем, что она совпадала с направлением наступления его кингисеппской группировки. К тому же эта дорога была рокадной, значительно отдалена от линии фронта и почти не подвергалась налетам советской авиации. Гитлеровцы, воспользовавшись тем, что им удалось захватить значительный подвижной состав, и тем, что дорога почти не была разрушена, не перешивая ее на западноевропейскую колею, пустили дорогу для обслуживания своих войск.

Первые удары по южному участку Псковско-Веймарнской дороги нанесли партизаны 1-го отряда лесгафтовцев под командованием Е. В. Миронова и В. Ф. Кочурова. Действуя в конце июля на шоссейной дороге Псков — Гдов, этот отряд одновременно подорвал в районе станции Середка три тяжеловесных (по 40-50 вагонов в каждом) воинских эшелона, следовавших к Ленинграду: один с войсками (во время его крушения было убито и ранено много гитлеровцев), другой с боеприпасами и третий с боевой техникой{211}. Эти диверсии вызвали замешательство в стане врага. Командование группы армий «Север» приняло срочные меры по обеспечению безопасности движения. На всех станциях и крупных разъездах Псковско-Веймарнской дороги были учреждены гарнизоны. Поезда [116] ходили только днем. Рано утром железнодорожное полотно осматривали путевые обходчики, сопровождаемые соответствующей охраной, а затем пускали дрезину. Поэтому с середины августа значительных диверсий на этом участке дороги не было.

Во второй половине августа внимание партизан было приковано к северному участку дороги — между станциями Сланцы и Веймарн. За 8 дней, начиная с 20 августа, действующие здесь 39, 40 и 41-й партизанские отряды под общим руководством И. В. Татаринова вместе со сланцевскими партизанами уничтожили 4 мотодрезины (в том числе одну бронированную), которые использовались гитлеровцами вместо паровозов для небольших эшелонов с воинскими грузами. «После наших налетов на дрезины, — сообщалось в донесении партизан в штаб Северного фронта, — в течение недели было приостановлено железнодорожное движение»{212}. Лишь только после того, как оккупанты привлекли к охране воинских эшелонов бронепоезд, непрерывно обстреливавший из орудий и пулеметов все лесистые места вдоль железной дороги, им отчасти удалось пустить северный участок дороги в эксплуатацию.

Вскоре активным ударам гдовских партизан подвергся центральный участок Псковско-Веймарнской дороги. За первой диверсией, успешно проведенной в начале сентября, последовали другие{213}. В конце сентября группа партизан пустила под откос крупный эшелон и обстреляла его интенсивным огнем. Только убитыми гитлеровцы потеряли не менее 100 человек. Затем был подорван и вспомогательный поезд, прибывший с ремонтной бригадой для устранения последствий диверсии. Все попытки гитлеровцев воспрепятствовать диверсиям не увенчались успехом. 20 сентября после очередной железнодорожной катастрофы в отчете 281-й охранной дивизии было записано: «Высланный тотчас отряд преследования никого не обнаружил»{214}. За месяц гдовские партизаны пустили под откос 13 вражеских эшелонов, из строя было выведено 13 паровозов и 300 вагонов{215}.

28 сентября сланцевские партизаны пустили под откос эшелон, шедший к Ленинграду. В результате крушения были разбиты паровоз и 18 платформ, груженных танками, [117] пушками и автомашинами, и 10 платформ с различным воинским грузом{216}. За месяц отряды Сланцевского района подорвали 5 воинских составов врага, а также 4 мотодрезины. Отряд под командованием секретаря Сланцевского райкома партии К. С. Климчука совершил нападение на станцию Ищево, уничтожив при этом ее здание и оборудование. Шесть эшелонов на этой дороге пустили под откос партизаны Полновского района. Из строя было выведено 6 паровозов и 37 вагонов. Только в результате трех диверсий было уничтожено 125 гитлеровцев и 10 тысяч снарядов. По трем другим диверсиям, как указывалось в отчете о боевой деятельности полновских партизан, причиненный захватчикам ущерб установить не удалось.

Потеряв в результате этих действий партизан весь захваченный ранее подвижной состав, гитлеровцы вынуждены были отказаться от использования Псковско-Веймарнской железнодорожной линии; перешивать же линию на свою колею у них тогда не было возможности{217}. Так партизанам удалось в период наступления кингисеппской группировки на Ленинград серьезно дезорганизовать крайне необходимую для нее магистраль, а затем окончательно закрыть ее. Впервые в войне партизаны лишили врага важной железнодорожной линии. Это была первая крупная победа ленинградских партизан в развертывавшейся «битве на рельсах».

На Витебской железной дороге, которую враг пытался использовать для снабжения чудовской группировки, севернее станции Батецкая действовали оредежские партизаны. Они совершили несколько успешных налетов на железнодорожные станции. «Из Ленинградского штаба партизанского движения, — пишет секретарь Оредежского райкома партии И. И. Исаков, — сообщили, что гитлеровцы через станцию Чолово устанавливают связь между Пушкином и Новгородом. На станцию прибыло около 70 солдат. Здесь были оборудованы мастерские. Решено было провести налет на Чолово»{218}. [118]

Партизаны отряда И. Г. Болознева, уже имевшие опыт подобных операций, после тщательной разведки 22 сентября днем незаметно и неожиданно для врага подошли к станции и атаковали ее гарнизон. Гитлеровским офицерам не удалось организовать оборону. Захватчики были выбиты гранатами из каменного станционного здания и почти полностью уничтожены. Партизаны разрушили станцию, ее оборудование, пристанционные сооружения и мастерскую, созданную оккупантами. Через два дня, 24 сентября, оредежские партизаны совершили налет на станцию Чаща, расположенную ближе к Ленинграду, чем Чолово. Разгромив гарнизон, они разрушили и эту станцию.

В октябре лужский партизанский отряд под командованием С. И. Полейко, отошедший в сторону Оредежа, взорвал на Витебской дороге железнодорожный мост, и движение на этом участке было приостановлено на несколько дней.

В сентябре развертывает свои действия на Витебской дороге южнее станции Батецкая 95-й партизанский отряд дновских железнодорожников под командованием С. П. Дмитриева и Ф. А. Мельникова, имевший в достаточном количестве тол, электрические взрыватели, мины. За полтора месяца дновские железнодорожники пустили под откос на участке Батецкая — Передольская 13 составов с живой силой и техникой врага{219}. На борьбу против партизан в район Батецкой оккупанты направили специальный отряд тайной полевой полиции 16-й армии{220}.

В тылу чудовской группировки врага на Октябрьской железной дороге, которую гитлеровцы также пытались использовать для своих нужд, развернули диверсионные действия отряды, направленные из Ленинграда. Здесь оперировал 70-й партизанский отряд В. И. Дорофеева. 15 октября ночью отряд взорвал железнодорожное полотно и вызвал крушение поезда на перегоне Рябово — Георгиевское. «В составе поезда, — как доносил В. И. Дорофеев,- были две платформы, груженные танками, две платформы, груженные артиллерией, и 26 вагонов с боеприпасами»{221}. Три крупные диверсии на Октябрьской дороге совершил отряд Е. Ф. Туваловича, по две диверсии — 5-й отряд под [119] командованием Д. Ф. Косицына и отряд Тосненского района, возглавляемый С. А. Крючиным.

Обеспокоенное постоянными налетами ленинградских партизан на железные дороги, большими потерями в живой силе и технике, продолжительными остановками движения вследствие диверсий, командование группы армий «Север» с осени вводит на дорогах области усиленную охрану. На железнодорожных станциях появились гарнизоны — от взвода до батальона включительно, а у мостов и всех крупных железнодорожных сооружений — круглосуточные караулы. Возросло количество патрулей на железнодорожных линиях, были созданы специальные подвижные отряды, которые в случае нападения партизан немедленно выезжали к месту действия на мотодрезинах или автомашинах. Охрану наиболее важных участков дороги и станций несли бронепоезда.

Теперь почти каждая диверсия на железной дороге, как отмечал в своем докладе командир 5-го партизанского полка К. Н. Волович, сопровождалась «сильной перестрелкой с гитлеровцами, быстро перебрасывавшими отряды охраны»{222}. Одновременно гитлеровцы принимали меры к быстрейшему восстановлению дорог, разрушенных партизанами. Намного были увеличены железнодорожные войска, особенно восстановительные части и подразделения, а также созданы новые вспомогательные поезда и завезены необходимые материалы.

Осенью, после того как линия фронта под Ленинградом стабилизировалась и оккупанты усилили охрану железнодорожных коммуникаций, удары партизан по ним в полосе Ленинградского фронта значительно ослабевают. Теперь здесь действовали главным образом немногочисленные рейдирующие отряды.

В период напряженной борьбы за Ленинград — летом и в начале осени 1941 года — партизаны области пустили под откос более 60 вражеских эшелонов, произвели 6 налетов на железнодорожные станции, подорвали несколько десятков железнодорожных мостов, совершили многочисленные повреждения рельсового пути.

Своими действиями на железных дорогах партизаны осложнили подтягивание резервов, снабжение гитлеровских войск, нанесли врагу значительный урон в живой силе и технике. Активными ударами по железным дорогам в 1941 году ленинградские партизаны положили начало [120] наиболее эффективным способам борьбы на вражеских коммуникациях. Это были первые успешные массовые диверсии партизан на железных дорогах оккупированной советской территории в начале войны.

6. Деятельность подпольных организаций и групп

Деятельность подпольных организаций и групп в городах, поселках, селах, железнодорожных станциях и других населенных пунктах, как и на всей оккупированной территории Ленинградской области, протекала в тесной связи с действиями партизанских частей в сельской местности. В то же время обстановка в городах и в других населенных пунктах была крайне сложной. Участники подпольных организаций и групп все время были на виду у захватчиков, постоянно встречались лицом к лицу с врагом. Они вынуждены были действовать небольшими группами, нередко и в одиночку, как правило, без всяких средств самозащиты и личного оружия.

Захватчики, используя свои многочисленные карательные силы и широкую сеть осведомителей, старались контролировать каждый шаг советских граждан, особенно тех, на которых падала хоть малейшая тень подозрения в нелегальной деятельности. Лица, заподозренные в противодействии оккупационному режиму, немедленно арестовывались. Обнаружение карателями у любого советского человека, проживавшего на оккупированной территории, оружия, боеприпасов, средств для диверсий, советской литературы или других свидетельств его причастности к подполью грозило виселицей или расстрелом.

Очень сложно было в городах и других населенных пунктах изыскать средства для диверсий — взрывчатку, мины, капсюли, оружие, боеприпасы, а также наладить выпуск политической литературы. Если партизанские части и соединения могли рассчитывать на помощь советского тыла, то подпольным организациям и группам оказание такой помощи было крайне затруднено. Условия борьбы в городах требовали от участников подполья большого искусства конспирации, умения маскировать свои действия, инициативы, величайшего мужества, стойкости и часто самопожертвования.

Наибольший размах деятельность подпольных организаций и групп получила в тех населенных пунктах, где [121] имелись важные военно-экономические объекты врага. Чем крупнее был населенный пункт, чем больше в нем было значительных военно-экономических объектов, тем напряженнее и сложнее была в нем борьба.

Характер действий, состав подпольных организаций и групп целиком и полностью зависели от конкретных условий и задач, стоящих перед ними: одни группы сосредоточивали свои основные силы на организации диверсий, стремясь вывести из строя железнодорожный транспорт, промышленные предприятия, уничтожить должностных лиц захватчиков, изыскать оружие, боеприпасы, медикаменты, продовольствие для партизан, собрать различные сведения о противнике; другие группы занимались главным образом политической работой среди населения, организацией саботажа политических, военных и экономических мероприятий врага и т. д.{223}.

Но, несмотря на специфику подпольных групп и организаций, их деятельность тесно переплеталась. Часто диверсионно-боевые группы наряду с уничтожением оккупантов и диверсиями вели и политическую работу среди населения. Да и сама диверсия в условиях оккупации становилась фактом огромного политического воздействия, она была равнозначна призыву усилить борьбу против оккупантов. В то же время участники подпольных групп и организаций, ведущие политическую работу среди населения, когда для этого создавались условия, совершали и диверсионно-боевые акты. Саботаж нередко перерастал в диверсии, и, наоборот, диверсии выливались в массовый саботаж.

Одной из главных задач подполья, особенно в начальный период войны, когда Красная Армия под натиском превосходящих сил врага вынуждена была отступать, являлась политическая работа среди населения. Необходимо было разнузданной фашистской пропаганде противопоставить правдивое большевистское слово, показать всю несостоятельность лживых измышлений оккупантов, убедить советских людей в том, что, несмотря на временный отход, Красная Армия продолжает борьбу, набирает силы и недалек тот час, когда она перейдет в наступление; нужно было вселить уверенность в освобождении в сердца [122] людей, попавших в фашистскую неволю, поднять их на борьбу с оккупантами.

Почти с первых дней оккупации широкий размах приобретает политическая работа среди населения западных районов области. Для ее развертывания райкомы партии использовали листовки, заблаговременно полученные от Ленинградского обкома ВКП(б). За первые месяцы войны в Гдовском районе было распространено несколько тысяч экземпляров этих листовок. Кроме того, большую роль в политической работе здесь играли газета «Гдовский колхозник» и листовки райкома партии, отпечатанные в «лесной типографии». В Полновском районе успех политической работы также во многом определялся тем, что райкому партии удалось наладить выпуск районной газеты и листовок, держать значительную часть населения в курсе происходящих событий. Большое значение имела газета «Ленинградская правда» от 7 ноября 1941 года, сброшенная советским самолетом{224}. Как отмечалось в отчете Полновского РК ВКП(б), читка этого номера газеты «проводилась во многих деревнях»{225}. У ноября в ряде деревень проводились беседы и торжественные собрания.

Несмотря на трудности, политическая работа среди населения успешно проводилась в центральных районах: в Лужском, Оредежском, Тосненском. Наибольший размах эта работа приобрела в юго-восточных районах в связи € образованием здесь осенью 1941 года Партизанского края, в районах, непосредственно входивших в этот край{226}.

Волотовская подпольная организация, деятельность которой была неразрывно связана с партийной организацией Партизанского края, несмотря на отсутствие в этом районе нелегального райкома, сумела наладить издание листовок, излагавших основные события войны и содержавших призывы усилить борьбу против гитлеровцев. Каждая листовка выпускалась тиражом по 100-400 экземпляров. С ноября 1941 года эта организация приступила к изданию своеобразного информационного листка-газеты под названием. «Вести с Родины». Большим успехом пользовалась листовка, посвященная разгрому гитлеровской армии под Москвой. Всего организация выпустила и распространила более 2000 различных листовок. [123]

Широкий размах получила устная пропаганда. С документами партии и правительства, опубликованными в связи с 24-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции, были ознакомлены жители 40 населенных пунктов. В конце 1941 и в начале 1942 года влияние Волотовской организации распространилось далеко за пределы района. Члены этой организации выезжали в соседние районы для проведения политической работы.

Успешно проводилась политическая работа и среди населения юго-восточных районов, непосредственно примыкавших к линии фронта: в Старорусском, Залучском, Молвотицком и другие.

После того как Псковский межрайонный комитет создал сеть подпольных групп и организаций в юго-западных районах, политическая работа развертывается также в Псковском, Середкинском и Новосельском районах.

Своеобразным центром политической работы в Псковском районе служила «штаб-квартира» секретаря райкома партии, члена межрайонного партийного центра И. Г. Киселева, место которой по конспиративным соображениям часто менялось. Некоторое время она находилась в деревне Тупицы, а затем в Загустенье в доме колхозника Ф. М. Михайлова. Здесь в ночное время принимались по радио последние известия из Москвы. Антенна радиоприемника была спрятана в скворечнике, а сам аппарат днем убирали в надежное место. Из штаб-квартиры партизаны-агитаторы распространяли советские известия по всему Псковскому району и за его пределы.

Зимой 1941/42 года И. Г. Киселев побывал во всех 9 сельсоветах, за которыми он был закреплен. За это время он ознакомил актив с докладом И. В. Сталина от 6 ноября 1941 года, распространил много сводок Информбюро и давал отдельные задания по изысканию оружия.

Большую работу зимой провели и другие члены Псковского межрайкома в сельсоветах, закрепленных за ними. Все это во многом способствовало усилению партийно-политической работы в юго-западных районах. В Бельском сельсовете Середкинского района члены партийной организации проводили беседы с населением, групповые читки. В Колядушинском сельсовете этого района проводились подпольные партийные собрания. Благодаря старосте Сысоеву (он стал старостой по заданию райкома партии) деревенские сходки здесь по сути дела превратились в собрания колхозников. [124]

Конечно, политическая работа в оккупированных районах не могла охватить все населенные пункты, всех жителей, она не была столь содержательной и оперативной, как в обычных условиях. Но, несмотря на это, она вопреки безудержной вражеской пропаганде правильно ориентировала население захваченных районов в обстановке на фронтах, помогала ему разобраться в происходящих событиях. Каждая весточка о том, что борьба продолжается, что Красная Армия сдерживает гитлеровские полчища, быстро разносилась через родственников, друзей, переходила от одного дома к другому. Каждая листовка, а тем более советская газета, зачитывались до дыр, их содержание становилось известно многим и многим советским людям. В этом были своеобразие и сила политической работы, проводимой на оккупированной гитлеровскими захватчиками территории.

Наряду с этой важной формой мобилизации масс на борьбу с захватчиками подпольные партийные организации и группы непосредственно возглавляли организацию саботажа всех политических, военных и экономических мероприятий врага. Они намечали конкретные объекты для проведения саботажа, давали в связи с этим задания своим членам.

Характеризуя деятельность подпольной партийной организации Бельского сельсовета Середкинского района, Ленинградский обком партии отмечал: «На партийных собраниях обсуждались вопросы организации саботажа мероприятий немецких властей, срыва мобилизации людей на работу в Германию и др.»{227}. Эти вопросы являлись основными в деятельности и других подпольных партийных организаций оккупированных районов. Политическая работа, проводимая ими, во многом способствовала вовлечению все более широких кругов населения в борьбу за срыв политических и военно-экономических мероприятий оккупантов.

Когда зимой 1941/42 года комендант полевой комендатуры в Гдове полковник Лизер распорядился произвести сбор шерсти и теплой обуви, выделить для нужд фашистской армии санные подводы, а также сдать запасы сена, коммунисты развернули разъяснительную работу среди населения района по срыву этого приказа гитлеровцев. В результате сбор шерсти и теплой обуви был сорван. Крестьяне пригнали в Гдов старых, истощенных коней, [125] запряженных в ветхие сани, с небольшим запасом сена и соломы{228}. В отчете о партизанской деятельности в Сланцевском районе в связи с этим говорилось: «В результате проведения массово-политической работы среди населения в районе были сорваны почти все крупные мероприятия немецких властей»{229}.

Важную роль в проведении саботажа играли советские патриоты, которые по указанию райкомов партии проникли в оккупационный аппарат и стали возглавлять отдельные его звенья. Несмотря на всю трудность и опасность этой деятельности, они делали все возможное, чтобы ослабить военно-экономические усилия врага. «Немало честных и мужественных патриотов числилось в “доверенных лицах" оккупантов, — писал секретарь Лужского райкома партии И. Д. Дмитриев. — А на самом деле, ежеминутно рискуя своей жизнью и жизнью родных, эти люди саботировали приказы гитлеровской комендатуры»{230}. В Полновском районе, как указывалось в отчете райкома партии, «большинство старост работало по указанию партизан и саботировало приказы немцев»{231}.

Подобное положение было и в других районах.

Политика гитлеровцев поставить захваченные ими богатства на службу империалистическим устремлениям встречала растущее сопротивление. Население многих деревень, сел и сельсоветов Псковского, Середкинского и других юго-западных районов осенью 1941 года саботировало сельскохозяйственные поставки: не сдавало зерно, картофель и другую продукцию под предлогом того, что все забрали проходившие фашистские части. Составлялись фиктивные акты об уничтожении урожая во время боевых действий.

Массовый саботаж, развернувшийся уже в первые месяцы войны на захваченной врагом территории, привел к тому, что оккупанты не получили того количества сельскохозяйственных продуктов, которое они намеревались получить. В апреле 1942 года в Германии последовало первое с начала войны значительное сокращение норм продовольственного снабжения{232}. В мае того же года [126] Геббельс в своем дневнике записал, что осенью, по-видимому, придется еще раз провести сокращение норм на хлеб.

Саботаж сочетался с диверсиями. В центральных районах области, богатых лесными угодьями и имевших густую сеть дорог, население всеми средствами саботировало заготовку и вывозку леса, который использовался оккупантами для создания оборонительных сооружений под Ленинградом, а также отправлялся в Германию. Одновременно совершались диверсии. Первым крупным диверсионным актом явился поджог в ноябре 1941 года лесопильного завода в Тосно. За этой диверсией последовали другие.

Характеризуя обстановку в Оредежском районе, секретарь райкома Ф. И. Сазанов писал в апреле 1942 года: «Работающие на строительстве моста через реку Оредеж, на заготовке и распилке леса саботируют попытки немцев увеличить производительность труда; дневные нормы, как правило, не выполняются, вследствие чего тормозится, а порой и прямо срывается отправка леса в Германию»{233}.

В мае патриоты сожгли склад военного снаряжения оккупантов в Луге{234}.

На многих торфопредприятиях Псковского района, в том числе и на самых крупных — Долгорепецких, среди молодежи было создано ядро актива, которое систематически портило агрегаты, инструмент, срывало выполнение дневных норм, организовало разгром продовольственного склада{235}.

Широкая политическая работа, сочетавшаяся с диверсиями, проводилась и подпольными организациями Середкинского района. Как указывает член Псковского межрайонного партийного центра В. Ф. Михайлов, благодаря тесной связи подпольщиков с населением удалось организовать диверсии на льнозаводе, лесопильном заводе, сжечь два моста, лесосклад. Это было сделано несмотря на то, что враг располагал крупными карательными силами{236}.

Диверсии направлялись и против оккупационных войск. Когда в октябре в деревне Запроворье Сошихинского района остановился на ночлег карательный отряд и после пьяной пирушки солдаты завалились спать, дом, [127] в котором расположились гитлеровцы, в 2 часа ночи вспыхнул как факел. В огне сгорел весь отряд карателей. В Порхове в конце сентября 1941 года подпольщики устроили диверсию, в результате которой погибло 60 вражеских солдат. В Полновском районе успешные диверсии против гитлеровских солдат и офицеров проводила организация, возглавляемая Д. И. Певцовым.

Саботаж и диверсии на железных дорогах и крупных промышленных предприятиях приобретали широкий размах. Большой ущерб оккупантам нанесли подпольщики железнодорожного депо станции Дно. В докладе секретаря Ленинградского обкома А. Н. Шинкарева в конце 1941 года так говорилось об их деятельности: «В Дновском депо немцы ремонтируют большое количество паровозов. Работают там русские рабочие под руководством немецких мастеров. Приемщики принимают паровозы, не находя в них никаких дефектов. Но в пути паровоз останавливается. В буксах находят песок, железную стружку. Дышло паровоза в депо крепится так, что через несколько километров выходит из строя»{237}.

Члены группы Л. С. Акулова, действовавшей в железнодорожном депо Пскова, также срывали ремонт паровозов, подолгу задерживая их в депо, выпускали на линию неисправные паровозы, которые вместе с воинскими эшелонами затем останавливались на пути к фронту. В 20 километрах от Пскова группа устроила столкновение и крушение двух вражеских поездов. Подпольщики сожгли несколько зданий, в которых обычно скапливалось много солдат и офицеров фашистской армии, в том числе здания псковского вокзала и бывшего дома Красной Армии.

Другая подпольная группа па псковском заводе «Металлист» занималась главным образом истреблением отдельных гитлеровских должностных лиц{238}. Диверсионные акты совершали и другие подпольные партизанские группы в Пскове. Одновременно они собирали оружие и боеприпасы для того, чтобы перейти к активным вооруженным действиям. Весной 1942 года в распоряжении подпольной «штаб-квартиры» секретаря Псковского РК ВКП(б) И. Г. Киселева в деревне Загустенье имелось уже 10 пулеметов, 35 винтовок, около 3 тысяч патронов, 50 гранат. [128]

Активно действовали подпольщики Старой Руссы, где еще в предоккупационный период были созданы боевые группы и заброшены необходимые средства для диверсий. В конце августа 1941 года в Старой Руссе патриоты взорвали немецкую переправу через реку Полисть, а в сентябре совершили еще ряд диверсий на военных объектах врага. Диверсионные акты нарастали с переходом советских войск Северо-Западного фронта в наступление. В начале января 1942 года в Старой Руссе сгорел дом, в котором размещались гитлеровские офицеры. Через два дня было подожжено здание тайной полиции, а еще через несколько дней большой силы взрыв потряс весь город. Это патриоты подорвали склад с боеприпасами{239}.

Характеризуя все эти действия партизан, западногерманский историк Эрих Гессе писал: «Крупными силами они осуществили разрушительные акции в Старой Руссе»{240}.

Подпольные группы и организации вели также разведывательную деятельность, сообщая полученные сведения о противнике в партизанские части и соединения, которые в свою очередь передавали их в Ленинградский штаб партизанского движения.

Ценные сведения поступали от группы А. А. Бисениек, находившейся в Дно, Л. С. Цвенской — из Дедовичей, от подпольной комсомольской организации в Острове, которую возглавляла К. И. Назарова, а после ее гибели Л. И. Филиппова, и от других организаций и групп. Подпольные организации и группы сообщали также в партизанские части данные о местоположении гарнизонов, их численности, дислокации вражеских сил, о подготовке карательных экспедиций и т. д.

Волотовская подпольная организация выделила специальные группы, которые следили за сосредоточением гитлеровских войск на участке Порхов — Дно против партизан, действовавших в юго-восточных районах области. Члены Волотовской организации, для того чтобы собрать сведения о расположении гарнизонов врага, проникали на станции Дно и Порхов. Все ценные сведения немедленно сообщались командованию 2-й бригады.

Успех действий партизан Старорусского, Полавского, Залучького и других юго-восточных районов области в [129] полосе Северо-Западного фронта во многом объяснялся их тесной связью с подпольем. Руководители партизанских отрядов и бригад всегда имели данные о карательных операциях, которые предпринимались захватчиками, и могли направлять усилия партизанских отрядов туда, где враг этого не ожидал.

Действия подполья в городах и других населенных пунктах Ленинградской области по мере укрепления организаций и групп непрерывно расширялись. Отдельные провалы подпольщиков лишь на время снижали количество диверсий. Вместо разгромленных организаций возникали новые. Их численность непрерывно росла. Одновременно расширялись масштабы борьбы, удары патриотов становились все более и более эффективными.

7. Суровые испытания

С осени 1941 года, после того как линия фронта под Ленинградом стабилизировалась и гитлеровские войска перешли к обороне, обстановка для партизанских действий к северу от линии Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов стала ухудшаться. Особенно с большими трудностями сталкивается партизанское движение в тылу 18-й армии — в приморских и примыкавших к Ленинграду районах, а также в северо-восточных районах — к востоку от линии Красногвардейск — Шимск в непосредственной полосе Ленинградского (Северного) и Волховского фронтов (Волховской группы войск). Северо-восточные районы становятся ареной ожесточенных боев за Ленинград. Плотность вражеских войск в них непрерывно нарастала. В северо-восточных районах области в непосредственной полосе Ленинградского и Волховского фронтов армейский тыловой район по существу сливался с районом военных действий. С увеличением плотности вражеских войск, ожесточенности боев увеличивались в этих районах и трудности для партизанской борьбы.

Особенно осложняются условия деятельности партизанских частей, сформированных в Ленинграде. Являясь летом и в начале осени основной ударной силой партизанской борьбы в области, они не располагали необходимыми базами, а поэтому вынуждены были периодически выходить в советский тыл, чтобы пополнить личный состав, получить оружие и боеприпасы. Однако теперь боевые порядки вражеских войск, блокировавших Ленинград, [130] сильно уплотнились, и возвращение партизан в Ленинград стало почти невозможным. Некоторые из ленинградских отрядов, возвращаясь после напряженных боев из вражеского тыла, погибли при попытке перейти линию фронта.

Направить новые отряды из Ленинграда также становится все труднее. С середины сентября за 20 дней настойчивых попыток перейти через линию фронта в тыл гитлеровских войск смогли только 8 партизанских отрядов из 21, которые понесли при этом большие потери{241}. Неудачей заканчивается попытка забросить партизанские отряды в тыл врага через Неву в ее верхнем течении. Вскоре гитлеровцы перекрывают путь, которым ранее неоднократно пользовались партизаны, — через реку Воронку на Ораниенбаумском плацдарме, где оборонялась Приморская оперативная группа советских войск Ленинградского фронта.

Областной штаб партизанского движения в связи с этим сообщал: «На Ленинградском фронте насыщенность позиций противника, длительная устойчивость линии фронта, минные поля, проволочные заграждения, густая система дзотов, бдительное наблюдение за передним краем исключают всякую возможность наземного проведения отрядов в тыл противника»{242}.

С конца осени по существу остался только один путь для перехода ленинградских партизан через линию фронта в тыл врага — между районным центром Кириши и Жихаревскими торфоразработками. Но этот путь был в полосе Волховской группы войск, и для того, чтобы воспользоваться им, партизанским отрядам необходимо было преодолеть блокадное кольцо, пройти к тому же большое расстояние. Но уже в декабре плотность вражеской обороны и на этом участке настолько возросла, что и здесь перейти фронт также стало невозможным{243}.

Менее плотной оставалась оборона врага лишь в полосе Северо-Западного фронта. Однако этот фронт отстоял от Ленинграда слишком далеко. [131]

Все это усложняло реализацию «Плана связи и руководства партизанскими отрядами в Ленинградской области», разработанного областным штабом партизанского движения и утвержденного Военным советом Ленинградского фронта. Из-за невозможности переправить партизан через линию фронта в октябре пришлось расформировать 13 отрядов, подготовленных для действий в тылу{244}. Новое пополнения для партизанских сил области стало поступать из Ленинграда в значительно меньших размерах, чем раньше. А большинство ленинградских партизанских отрядов, находившихся в оккупированных районах области с середины осени, выходит за линию фронта в полосе Волховской группы войск и Северо-Западного фронта.

Все это не могло не ослабить партизанские силы области. Основная тяжесть борьбы легла теперь на местные отряды. К тому же рано наступившая зима ухудшила и без того тяжелые условия деятельности местных отрядов. Почти все они не имели соответствующего обмундирования и снаряжения. Стали иссякать боеприпасы, тол. Из-за отсутствия связи со штабом партизанского движения оказать им какую-либо поддержку не представлялось возможным.

После стабилизации линии фронта под Ленинградом гитлеровцы резко усилили борьбу с партизанами. Особое внимание гитлеровское командование обращало на обеспечение коммуникаций к северу от линии Псков — Дно- Старая Русса — река Волхов, где на сравнительно небольшом участке фронта находились основные силы группы армий «Север» — все соединения 18-й армии, непосредственно блокировавшей Ленинград, и часть соединений 16-й армии, противостоявших Волховской группе советских войск.

Командование 18-й немецкой армии, обеспокоенное силой ударов партизан по своим коммуникациям и тылам во время боев на дальних и ближних подступах к Ленинграду, первым начало широкие мероприятия против партизан. По приказу Кюхлера из района боевых действий было выселено почти все население и укреплены все полевые и гарнизонные комендатуры. Комендатурам придаются так называемые поисковые команды со специально подготовленными собаками для выявления и преследования партизан. Помимо охранных батальонов, комендант армейского тылового района получает в свое распоряжение [132] полевые части и подразделения, выведенные в тыл на пополнение и отдых. Все населенные пункты в прифронтовой полосе и, как правило, тылового района 18-й армии или занимаются немецко-фашистскими войсками, или сжигаются, чтобы они не стали базой партизан. Опасаясь десантов с моря и стремясь обеспечить безопасность коммуникаций 18-й армии, проходивших также по прибрежным районам к портам Эстонии и Латвии, гитлеровцы создают здесь сильные гарнизоны и устанавливают особый режим.

Несколько позже широкие меры по охране тыла от воздействия партизан оккупанты принимают в 16-й армии, а также в тыловом районе группы армий «Север». Формируются новые охранные и карательные части. По указанию главного командования вермахта в группу армий «Север» для борьбы с партизанами направляются специальные подразделения финских войск, приспособленных для действий в лесистой местности в зимних условиях. Для выявления партизан захватчики стремятся создать широкую сеть осведомителей.

С середины осени почти одновременно по всей оккупированной территории к северу от линии Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов захватчики начинают планомерные операции против партизан. Как отмечал в своем отчете командир эйнзатцгруппы «А» бригаденфюрер СС и генерал-майор полиции Шталлекер, «проводится прочесывание оккупированных территорий силами целых дивизий»{245}. Захватчики прежде всего стремятся выявить места расположения партизанских отрядов, их лагерей и баз, а затем превосходящими силами окружить и уничтожить их.

Партизанские отряды при явном превосходстве сил врага, как правило, маневрируют, стремясь уйти из-под ударов, сохранить силы для дальнейшей борьбы. При каждой возможности они продолжают совершать налеты и диверсии, выводят из строя живую силу и технику врага.

Одной из главных забот партизан в условиях наступавшей зимы становится сохранение своих баз и подготовленных лагерей. Однако численно небольшие, разобщенные партизанские отряды не могут порой отстоять их даже тогда, когда это было бы возможно при объединении нескольких отрядов. Нередко партизанские отряды, имея [133] ограниченное количество баз, привязываются к ним, стремясь сохранить их, и подолгу остаются в местах, уже известных оккупантам. Во всем этом сказывались отсутствие опыта, недостаточная подготовка личного состава к партизанской борьбе, слабость материального обеспечения, особенно нехватка оружия и боеприпасов.

Во много раз превосходящими силами, в основном полевыми частями, гитлеровцы обрушиваются на партизанские отряды прифронтовых районов, особенно примыкавших к Ленинграду. Главное командование вермахта и командующий группой армий «Север» внимательно следят за операциями против партизан в районе боевых действий 18-й армии. Командиры корпусов и дивизий непосредственно руководили операциями против народных бойцов.

Несмотря на многократное превосходство сил врага, самоотверженную борьбу ведут партизаны Волосовского и Кингисеппского районов. До последней возможности сражаются ораниенбаумские, красногвардейские и другие партизаны прифронтовых районов области, примыкавших к Ленинграду.

Главное военное командование гитлеровской Германии, характеризуя положение группы армий «Север», 12 октября в своем дневнике отмечало: «26-й армейский корпус сжег северо-западнее Бегуниц (на дороге Кингисепп- Красное Село.-Ю. П.) 6 партизанских лагерей»{246}. 4 ноября начальник штаба 18-й армии в своем разговоре с командующим тыловым районом группы отмечал: «В районе Кингисеппа усиливается деятельность партизан, хотя и достигнуты успехи в их подавлении»{247}.

Против партизанских отрядов в тыловых районах группы «Север», 18-й и 16-й армий развернули борьбу три охранные дивизии — 207, 285 и 281-я, многочисленные охранные батальоны и другие карательные, части. К началу ноября, по заявлению командиров дивизий Тидемана, Байера и Плото, было уничтожено 1767 партизан, 1813 казнено и 643 передано полиции безопасности и службе безопасности{248}. 4 ноября командующий группой армий «Север» Лееб специально рассмотрел действия охранных дивизий по подавлению партизан{249}. [134]

Тяжелую борьбу приходилось вести партизанам северо-восточных, а также центральных районов области, оказавшимся по существу зажатыми вражескими войсками, противостоящими Ленинградскому и Волховскому фронтам (поэтому количество вражеских гарнизонов и плотность их войск в этих районах были наибольшими).

В ноябре развертываются бои между партизанами и захватчиками в Оредежском районе. В помощь карательным подразделениям оккупанты перевели в Оредеж один из батальонов 285-й охранной дивизии. В отчете о действии гитлеровцев говорится: «Операции против партизан велись севернее Торковичей, севернее и восточнее Оредежа, а также вокруг озера Белого»{250}.

В это тяжелое время население всячески помогает партизанам, предупреждает их об опасности. 22 ноября местные жители своевременно сообщили отряду И. И. Исакова, что захватчики окружают партизан и намереваются на следующий день напасть на них. «Предупрежденные населением бойцы, — говорится в отчете районного штаба партизанского движения, — приготовились к отходу и за час до прибытия фашистов снялись с базы»{251}. Когда гитлеровцы после минометного обстрела бросились на партизанский лагерь, там уже никого не было. Все же врагу удалось уничтожить несколько баз оредежских партизан.

Почти ежедневно приходилось отбиваться от карателей лужским партизанам. В Луге находился штаб 285-й охранной дивизии, а в близлежащих населенных пунктах — полки и батальоны этого соединения и их штабы. В октябре дивизия активизировала свои действия против партизан под Лугой{252}. Со второй половины октября развернулись карательные операции против партизанских отрядов, находившихся в северо-западной части Лужского района. Выпавший снег сделал уязвимыми лагеря партизанских отрядов, их связи с местными жителями. По следам и проложенным тропам в лесу гитлеровцы легко обнаруживали партизан, устраивали засады, окружали партизанские стоянки и базы.

В начале ноября карателям удалось выследить лагерь отряда С. И. Полейко. Заметив карателей, разведчица А. В. Петрова (член бюро райкома ВЛКСМ) дала предупредительный выстрел. Начался бой. Силы были неравны, [135] но никто из партизан, даже раненые, не сдавался. Петрова убила двух карателей и смертельно ранила офицера. Последнюю пулю из нагана отважная партизанка выпустила в себя.

В течение месяца карательная экспедиция гитлеровцев пыталась сломить сопротивление лужских партизан.

В помощь 285-й охранной дивизии была выделена авиация{253}. Бои носили напряженный характер. Враг считал, что ему удалось достигнуть поставленных целей, и писал победные реляции. «С 20 октября по 19 ноября охранными войсками уничтожено 286 партизан и разрушено 9 лагерей базового типа, — отмечал оперативный отдел штаба группы армий “Север". — Было захвачено или уничтожено снаряжение, ручные гранаты, мины, взрывчатые вещества общим весом 9 тонн, 8 пулеметов, огнестрельное оружие»{254}.

Но заявления захватчиков о полном уничтожении лужских партизан являлись вымыслом. Партизаны продолжали совершать диверсии. Оккупантам пришлось бросить против партизан новые силы. Упорная борьба шла за каждую базу, за каждый лагерь. Во второй половине ноября 11-й батальон 322-го полка карателей натолкнулся в 20 километрах западнее Луги (район вокруг Папоротного озера) на 5 зимних лагерей партизан. Хотя захватчики поспешили сообщить, что «после упорного боя большинство из них уничтожено»{255}, партизанская борьба северо-западнее Луги продолжается.

Напряженные бои с оккупантами приходится выдерживать и партизанам Плюсского, Лядского, Стругокрасненского и других центральных районов области.

Но, несмотря на все эти трудности, борьба продолжалась. Маневрируя, партизаны продолжали наносить удары по врагу. Южнее Луги командование 285-й охранной дивизии в конце ноября 1941 года вынуждено было отметить «усиленные действия партизан в районах, где их до сих пор не было»{256}. Оккупанты вновь бросают свои подразделения туда, где, по их недавним заявлениям, партизанское движение было подавлено. В оперативных документах группы армий «Север» в конце ноября 1941 года записано: «285-я охранная дивизия рассеяла вновь [136] появившиеся партизанские лагеря в округах Ляды и Струги Красные»{257}.

Для охраны своих колонн на шоссе Николаево — Малый Уторгош (ответвление от Киевского шоссе), которое широко использовалось в целях снабжения войск 16-й немецкой армии, державших фронт вдоль реки Волхов, в ноябре 1941 года направляется 65-й резервный полевой батальон{258}. Врагу пришлось задержать в армейском тылу и другие резервные полевые части, которые предназначались для пополнения боевых соединений, действовавших на фронте.

Против партизан западной части области, являвшейся тыловым районом группы армий «Север», гитлеровское командование использовало не только части охранных дивизий, но и карательные отряды, сформированные в Эстонии и Латвии.

Суровые испытания выпали на долю партизан Сланцевского района. В ноябре тяжелые потери понес один из активнейших отрядов, командиром которого являлся С. Н. Пирогов, а комиссаром А. А. Минин. В ожесточенном бою оба они погибли. Собрание коммунистов, созванное парторгом отряда В. С. Санталовым, решило борьбу не прекращать, а для руководства отрядом избрать новых командира и комиссара. Командиром был избран хорошо зарекомендовавший себя в боях В. П. Андронов, а комиссаром В. С. Санталов, бывший парторг строительства, способный партийный работник. Таяли ряды партизан и в других отрядах. С наступлением зимы оккупантам удалось разгромить все базы партизан. Но и в этих труднейших условиях борьба продолжалась.

В октябре гитлеровцы силами 207-й охранной дивизии и полицейских батальонов, сформированных из отщепенцев в Прибалтике, повели наступление против гдовских партизан. Особенно напряженные бои завязались 27 октября. Превосходящим силам оккупантов партизаны могли противопоставить три небольших отряда и несколько боевых групп, а всего около 200 человек. Гитлеровцы заняли правобережье Плюссы и захватили продовольственные базы отрядов. Однако окружить и уничтожить партизан захватчикам не удалось. Поредевшие в боях отряды партизан сумели организованно выйти из-под ударов врага, и, опираясь на поддержку населения, продолжали [137] свои действия главным образом в северной части Гдовского района. В бессильной ярости захватчики обрушились на мирное население, мстя ему за свои неудачи. «В районе действий 207-й охранной дивизии, в северной части Гдова, — констатирует оперативный отдел группы армий «Север» в конце 1941 года, — расширяются операции по усмирению»{259}.

Несмотря на все принимаемые меры, гитлеровцы не могли оградить свои тылы и коммуникации от партизан. В отчете эйнзатцгруппы «А» за ноябрь 1941 года говорится: «Вокруг Чудского озера, прежде всего восточнее и юго-восточнее его, а также по обеим сторонам шоссе Псков — Луга партизанское движение представляет главную трудность в охране оккупированной территории»{260}.

Вооруженным партизанским силам, действовавшим в полосе Ленинградского и Волховского фронтов, удается не только сохранить за собой многие районы базирования, но и по-прежнему угрожать основным коммуникациям гитлеровских войск. Поэтому командование группы армий «Север» вынуждено было уделять неослабное внимание мерам борьбы с партизанами.

В середине ноября в тыловой район были возвращены все охранные части, ранее отправленные на фронт{261}. В штабе командующего группой армий «Север» в декабре 1941 года была составлена карта района действий ленинградских партизан{262}. Эта карта показывает, что в полосе Ленинградского фронта непосредственно за тыловым районом 18-й армии (в Волосовском районе) действовали партизаны, которые угрожали дорогам, идущим в направлении к Эстонии. На эти же дороги выходили и сланцевские партизаны.

Устойчивая группировка партизан была севернее Гдова. Близ фронта, почти в районе боевых действий, устраивали налеты на врага тосненские партизаны. По-прежнему [138] наиболее крупным партизанским районом, как это подтверждает и штабная карта, являлась территория западнее Луги. По существу весь северо-западный участок Варшавской дороги и Киевского шоссе был подвержен ударам партизан. Партизаны были и северо-восточнее Луги, и в треугольнике железных дорог Середка — Псков — Новоселье. В полосе Волховского фронта наибольшую опасность для оккупантов представляли партизаны, находившиеся на севере Новгородского района по обеим сторонам железной дороги Новгород — Ленинград. [139]

Борьба с партизанами отнимала у оккупантов много сил и средств. Только в тылу 18-й армии для охраны железных, шоссейных и грунтовых дорог, а также для подавления партизанского движения осенью и зимой 1941/42 года было привлечено не менее 40 тысяч вражеских солдат и офицеров вермахта (не считая карательных органов и войск), а это составляло 4-5 дивизий, которые гитлеровцы могли бы использовать на фронте. И, несмотря на это, как указывалось в отчете эйнзатцгруппы «А», «борьба с партизанами была чрезвычайно тяжела и подчас малоуспешна»{263}.

Все же вследствие превосходства в силах, лучшего вооружения и маневренности, а также зимних трудностей, вставших перед партизанами, из-за их недостаточной опытности гитлеровцам удалось значительно ослабить партизанские действия в тылу 18-й армии, особенно в полосе Ленинградского и Волховского фронтов. Оставшиеся на оккупированной территории немногочисленные партизанские отряды, несмотря на огромные трудности и лишения зимы 1941/42 года, не сложили оружия и продолжали борьбу. Даже без связи с советским тылом, а следовательно и без его поддержки, они вели довольно-таки активные действия: устраивали диверсии, засады и налеты в тылу врага.

По-прежнему успешно сражались с врагом лужские отряды. Оперативный отдел группы армий «Север» указывал в конце февраля 1942 года: «Растет партизанская деятельность в 30-40 километрах западнее и в 20 километрах северо-восточнее Луги»{264}. Несмотря на тяжелые зимние условия и усиленное преследование со стороны крупных карательных отрядов, продолжалась партизанская борьба и в Сланцевском районе{265}. Вели ее и кингисеппские партизаны.

В полосе Ленинградского и Волховского фронтов вблизи отметки Финев Луг действовал новгородский партизанский отряд, состоявший из рабочих Тесовостроя.

Боевые группы партизан оперировали в прифронтовой полосе 18-й армии — на дорогах вблизи Сиверской и Красногвардейска, где размещались многие армейские штабные учреждения и различные карательные органы оккупантов. 26 марта 1942 года партизаны, несмотря на [140] то, что в Красногвардейске находились две комендатуры — полевая и местная, устроили засаду вблизи него, во время которой был убит командир эйнзатцгруппы «А» бригаденфюрер СС и генерал-майор полиции Шталлекер — один из свирепых гиммлеровских сатрапов, виновник многих кровавых расправ с населением Ленинградской области{266}.

На границе прифронтовой полосы 18-й армии и ее тылового района в декабре самоотверженную борьбу вели несколько тосненских отрядов, постоянно преследуемых захватчиками. В январе 1942 года в Тосненском районе остался лишь один отряд численностью 30 человек, располагавший единственной базой в 14 километрах от Радофинникова. Продовольствия у него не было. Партизаны питались одной кониной, запасы которой тоже подходили к концу. Все попытки добыть продукты в населенных пунктах, до отказа заполненных вражескими солдатами, были безрезультатны. В ожесточенных стычках с врагом партизаны несли потери. Зимнюю одежду шили из одеял, тол выплавляли из найденных артиллерийских снарядов. Чтобы оккупанты не могли выявить последнюю базу, где находились раненые и больные, бойцы отряда ходили на диверсии за 50 километров. В таких условиях они вели борьбу вплоть до февраля 1942 года{267}.

В еще более трудных условиях вплоть до апреля 1942 года вел героическую борьбу партизанский отряд Волосовского района.

Часть местных отрядов в тылу 18-й армии, постоянно преследуемая превосходящими силами врага, потеряв базы и не имея никаких возможностей для продолжения вооруженной борьбы в течение зимнего периода 1941/42 года вышла в советский тыл или разделилась на небольшие группы, которые вели главным образом политическую работу среди населения и совершали отдельные диверсии. В Осьминском районе погибло значительное количество партизан, в том числе и командир отряда Я. А. Цветков. Оставшиеся партизаны с помощью подпольщиков укрылись в глухих населенных пунктах, с тем чтобы при первой возможности возобновить вооруженную борьбу. Секретарь Полновского райкома партии В. А. Разыграев в своем отчете в Ленинградский обком ВКП(б) писал, что после выхода в советский тыл основной части [141] партизанского отряда в районе осталось 9 коммунистов, из них два члена райкома партии, которые «перешли на нелегальную работу и способны будут организовать и возглавить партизанское движение при подходе Красной Армии или с наступлением весны»{268}.

В это тяжелое время действия местных партизанских отрядов в полосе Ленинградского и Волховского фронтов поддерживают те ленинградские городские и областные отряды, которым удается проникнуть через линию фронта на оккупированную территорию. В сложных зимних условиях успешно совершали рейды по тылам немецко-фашистских войск 164-й партизанский отряд под руководством Д. И. Власова и А. А. Пржевальского, 189-й — под командованием М. А. Волоцкова и А. И. Ополченного и другие, направленные за линию фронта Ленинградским штабом партизанского движения.

Зимой 1941/42 года значительные потери понесли и подпольные организации к северу от линии Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов. Оккупанты схватили и публично казнили партийного организатора обкома Полновского района В. И. Кушникова. В перестрелке с гитлеровцами погиб партийный организатор Волотов-ского района П. А. Васькин{269}. Гитлеровцам удалось ликвидировать основное ядро Волотовской подпольной организации{270}. Особенно ослабло подполье в прифронтовой полосе 18-й армии и в оккупированной северо-восточной части области. Из этих районов гитлеровцы выселили [142] подавляющую часть населения, а вместе с ним и участников подпольных ячеек.

Тяжелое положение, которое сложилось зимой 1941/42 года для партизанского движения на оккупированной территории к северу от линии Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов, не могло не сказаться здесь и на деятельности подпольных партийных органов. Одни вынуждены были ограничить эту деятельность, а другие из-за гибели секретарей райкомов и актива прекратили ее совсем.

Лужский райком партии и районный партизанский штаб превратились по сути дела в один из партизанских отрядов, который в меру своих сил и средств проводил боевые операции. Но даже сам факт присутствия руководителей района на оккупированной территории имел огромное значение.

И. Д. Дмитриев, секретарь Лужского РК ВКП(б) и руководитель районного штаба партизанского движения, в этой связи пишет: «Трезво оценивая обстановку уже с позиций сегодняшнего дня, я снова прихожу к выводу, что мы поступили правильно. И в Луге, и в деревнях советские люди знали, что партизанский штаб продолжает находиться в районе, что секретарь райкома, председатель райисполкома и другие хорошо известные им партийные и советские работники не бежали, не прекратили борьбы с оккупантами»{271}. Это вдохновляло советских людей на борьбу против немецко-фашистских захватчиков, придавало новые силы, вселяло уверенность в победе над врагом.

Сократили сферу своей деятельности из-за возросших преследований оккупационных властей Сланцевский, Гдовский, Полновский, Осьминский и другие районные комитеты партии.

Секретари Пожеревицкого, Славковичского и Уторгошского РК ВКП(б) вместе с возглавляемыми ими партизанскими отрядами вынуждены были выйти в Партизанский край, образовавшийся в юго-восточных районах области.

В октябре гитлеровцам удалось разгромить отряды, возглавляемые секретарем Чудовского райкома партии Н. А. Голышевым и Солецкого — Н. И. Грозным. В тяжелые месяцы конца 1941 и начала 1942 года пали в неравном бою секретари райкомов партии: Сланцевского — [143] К. С. Климчук{272}, Стругокрасненского — Г. В. Ежов, Тосненского — С. А. Крючин, Лядского — Г. Ф. Большов, Волосовского — В. Т. Кашерин и В. А. Клюшин. Всего в этот период в борьбе с гитлеровскими захватчиками погибло 48 секретарей РК ВКП(б), т. е. более половины из оставшихся для нелегальной деятельности на оккупированной врагом территории{273}. Вместе с гибелью секретарей РК ВКП(б) прекратили свою деятельность зимой и в начале весны 1942 года значительная часть районных комитетов партии. Коммунисты, возглавлявшие партизанское движение области, в трудные зимние месяцы 1941/42 года понесли наибольшие потери.

Трудности, которые испытывало партизанское движение севернее линии Псков — Дно — Старая Русса — река Волхов в полосе Ленинградского и Волховского фронтов, сохранялись длительное время. Только после многократных ударов Красной Армии по гитлеровской военной машине, поддержанных всем советским народом, в результате огромной созидательной деятельности Ленинградской партийной организации по развитию партизанского движения обстановка здесь коренным образом изменилась.

8. Усиление борьбы в юго-восточных районах

В то время как в полосе Ленинградского и Волховского фронтов происходило свертывание вооруженных партизанских действий, в юго-восточных районах области, в полосе Северо-Западного фронта, эти действия с осени 1941 года все больше и больше нарастают, партизанское движение укрепляется, приобретая новый размах.

Ленинградский обком ВКП(б) и его оперативная группа на Северо-Западном фронте вместе с Военным советом фронта стремятся всемерно развить здесь партизанское движение, подчинить его задачам, решаемым советскими войсками. Конкретные условия, сложившиеся в полосе Северо-Западного фронта, во многом способствовали этому.

Немецко-фашистские войска группы армий «Север» не имели в полосе Северо-Западного фронта такого [144] превосходства в силах, какое было у них против советских войск, непосредственно оборонявших Ленинград. На Северо-Западном фронте не произошло таких кровопролитных боев, какие развернулись на дальних и ближних подступах к Ленинграду. Положение на этом фронте не было столь напряженным и в основном стабилизировалось раньше, чем на Ленинградском. Плотность вражеских войск в полосе Северо-Западного фронта также была меньше. Враг не располагал здесь столь многочисленными гарнизонами, как в населенных пунктах центральной и западной частей области. Все это позволяло партизанам, действовавшим в полосе Северо-Западного фронта, в случае необходимости сравнительно легко выходить в советский тыл для пополнения своих рядов и получения боеприпасов. В свою очередь Ленинградский обком ВКП (б) и Военный совет фронта могли направлять в тыл врага новые отряды, укреплять ранее созданные.

В полосе Северо-Западного фронта оседает немало военнослужащих Красной Армии, оказавшихся в окружении и перешедших к партизанским формам борьбы. Вливаясь в местные отряды или действуя самостоятельно, они значительно укрепляют вооруженные партизанские силы юго-восточных районов области. Сюда же, стремясь выйти в советский тыл, пробиваются многие ленинградские отряды, личный состав которых также пополняет силы местных партизан. Огромные лесные массивы с незамерзающими болотами позволяют создавать в юго-восточной части области крупные партизанские базы.

Все это во многом предопределило то, что центр партизанской борьбы из центральных и западных районов области с осени 1941 года перемещается в юго-восточные районы, в полосу Северо-Западного фронта — южнее озера Ильмень, в бассейны рек Полисть и Шелонь.

Быстрое продвижение немецко-фашистских войск — 10-го и 2-го корпусов 16-й армии — от Пскова и Острова к Старой Руссе и Холму привело к растянутости их коммуникаций. Создались благоприятные возможности для действий партизан Дновского, Дедовичского, Поддорского и других юго-восточных районов.

Уже в первые дни вторжения в юго-восточные районы гитлеровцы ощутили на себе силу ударов партизан. Успешны были их действия в Дновском районе. Отряд под руководством В. И. Зиновьева разгромил конный взвод, затем в деревне Гачки, расположенной недалеко от железной дороги Дно — Старая Русса, внезапно напал на [145] колонну вражеских автомашин, забросав ее гранатами, а спустя некоторое время совершил налет на вражеские подразделения, сделавшие привал около этой деревни{274}. Главным образом из засад на дорогах уничтожали живую силу и технику врага партизаны Дедовичского, Пожеревицкого и других юго-восточных районов области.

Партизанским отрядам удается не только наносить удары по отдельным подразделениям врага, но и задерживать перегруппировку и подтягивание к линии фронта новых соединений. Военный совет Северо-Западного фронта высоко оценил действия сводного отряда имени Ленинградского обкома ВКП (б) под командованием П. Н. Невского и И. А. Ступакова, который задержал переброску 3-й моторизованной дивизии гитлеровцев из-под Луги к Старой Руссе, где советские войска нанесли контрудар по вражеским войскам. В связи с этим член Военного совета фронта В. Н. Богаткин писал, что отряд, обнаружив ночью 19 августа 3-ю гитлеровскую дивизию на марше, «своими активными, внезапными действиями заставил ее повернуть на север, где она попала в болотистые места, чем был сорван на значительное время марш дивизии»{275}.

По неполным данным, партизанские отряды юго-восточных районов области за вторую половину июля и август уничтожили в полосе Северо-Западного фронта почти 100 автомашин с живой силой, боеприпасами и горючим, а также 10 танков. Противник потерял только убитыми более 500 своих солдат и офицеров{276}.

Уже первые значительные удары партизан по тылам и коммуникациям 16-й вражеской армии всполошили ее командующего Буша, который до второй мировой войны был начальником русского отдела генерального штаба сухопутных войск и слыл «специалистом по русским делам». Буш, видимо, раньше многих понял надвигавшуюся на его войска опасность с другой стороны фронта. Уже 19 июля он признал то, что двумя неделями позже вынуждены были признать командующий группой армий «Север», а затем и главное командование вермахта — целеустремленный характер действий партизан. «Необходимо считаться, — говорилось в приказе по 16-й армии, — с фактом планомерной подготовки противником партизанской [146] войны»{277}. Буш, как и его шеф Лееб, массовыми репрессиями пытался подавить партизанское движение. Приказ Буша гласил: «Партизаны подлежат расстрелу. Если возникнет подозрение, что население покровительствует партизанам, то необходимо взять заложников и при первом же нападении на германских солдат их расстреливать. Населенные пункты, со стороны которых совершено нападение на немецкие войска, должны немедленно подвергаться массовым репрессиям»{278}. За этим приказом, санкционирующим массовые репрессии, уничтожение советских людей и населенных пунктов, последовали другие, еще более жестокие приказы командования 16-й армии, направленные на подавление партизанского движения.

Одновременно усиливают борьбу с партизанами эйнзатцгруппа «А», тайная полевая полиция и другие карательные органы{279}.

Однако, несмотря на все принимаемые врагом меры, партизанское движение в тылу 16-й армии ширилось и нарастало.

В начале июля Военный совет Северо-Западного фронта, рассмотрев состояние партизанского движения в полосе фронта, выделил для его усиления командиров, а также материальные средства. Одновременно в составе Политуправления создается специальный отдел. «Этот отдел, — говорится в отчете Политуправления, — непосредственно проводит всю работу по организации партизанских отрядов и руководству их боевой деятельностью... Вся работа по организации и руководству партизанским движением координируется с обкомом партии»{280}. Это был первый отдел в составе политоргана, который взял на себя руководство партизанским движением в полосе действий своих войск.

В последующем по решению ЦК ВКП(б) такие отделы (а в армиях — отделения) создаются во всей действующей армии. [147]

В середине июля 1941 года Военный совет Северо-Западного фронта организовал среди командно-политического и партийного актива широкий обмен мнениями по вопросу о роли и месте партизанского движения в борьбе против гитлеровской агрессии. В обсуждении вопроса приняли участие секретари Ленинградского обкома партии Т. Ф. Штыков — член Военного совета фронта и А. Н. Шинкарев, возглавлявший оперативную группу Ленинградского обкома по руководству партизанским движением в юго-восточных районах области, а также командующий фронтом П. П. Собенников, члены Военного совета фронта В. Н. Богаткин, В. М. Бочков, начальник штаба фронта Н. Ф. Ватутин, начальник Политуправления фронта К. Г. Рябчий, начальник отдела по руководству партизанским движением Политуправления А. И. Асмолов, многие секретари райкомов ВКП(б), командиры и комиссары партизанских отрядов. В ходе обмена мнениями наряду с очевидными успехами партизанского двп-жения в полосе фронта выявились и его недостатки: личный состав партизанских отрядов, в том числе и многие руководители, был плохо знаком с тактикой партизанской борьбы. Партизаны часто не могли правильно расставить силы, определить форму действий, объекты нападения и т. д. Приемы партизанской борьбы каждым отрядом отрабатывались самостоятельно, иногда на горьком опыте, что, естественно, приводило к ненужным издержкам, а порой и к тяжелым жертвам. Для устранения этих недостатков было решено выработать соответствующую инструкцию по организации и действиям партизанских отрядов{281}. Горячее обсуждение вызвал также вопрос о наиболее целесообразных формах объединения вооруженных [148] партизанских сил. Уже первые действия партизан показали, что руководить большим числом сравнительно небольших партизанских отрядов, количество которых к тому же непрерывно росло, а тем более подчинить их действия интересам Красной Армии крайне затруднительно. Разбросанные по всей оккупированной территории и, как правило, не выходившие за пределы своего района, партизанские отряды часто воевали разрозненно, не согласовывая свои действия с общим положением на фронте. Отсутствие средств связи у большинства отрядов еще больше усложняло руководство ими.

Рост партизанских сил, необходимость улучшения руководства ими, подчинение их деятельности задачам, решаемым действующей армией, требовали укрепления партизанских отрядов. В то же время, если в начале войны, когда фронт быстро продвигался на восток и гитлеровские войска не были готовы к партизанской борьбе, действия небольших отрядов (30-50 человек) были весьма активны, то в последующем, по мере уплотнения боевых порядков гитлеровских войск вследствие возросшего сопротивления Красной Армии и после принятия захватчиками специальных мер по охране своих коммуникаций, эффективность действий партизан падает. В этих новых условиях многие отряды не могли создать прочную базу для своих действий, отразить натиск крупных подразделений врага и переходят к обороне. Это обстоятельство позволяло захватчикам перехватывать инициативу, выбирать место и время удара по партизанам.

Обстановка обязывала концентрировать партизанские силы на определенных направлениях, объединять небольшие отряды в более крупные формирования — бригады, которые смогли бы не только отстоять район своего базирования и отразить натиск карательного подразделения или части, но и сохранить за собой инициативу действий, успешно совершать налеты на вражеские гарнизоны, а также тылы и коммуникации.

Говоря о первом приобретенном опыте, секретарь Славковичского РК ВКП(б) и командир отряда Л. В. Цинченко, писал: «Небольшому отряду, каким был наш “Пламя", приходилось все труднее и труднее. Не было подготовленных баз, не было надежного снабжения, не было связи с Большой землей. Каратели постоянно нас преследовали... Война научила нас, что, если малыми партизанскими отрядами и группами, особенно имеющими хорошие базы, можно успешно вести разведку и диверсии, [149] то бороться с крупными силами врага очень трудно. Чтобы бить оккупантов по большому счету, нужны были партизанские соединения. И их время быстро пришло»{282}.

Одновременно, как показал первый опыт партизанской войны, нужно было повысить огневую мощь партизанских сил, военную подготовку их личного состава. Различного рода «якорцы» («проколы»), с помощью которых партизаны должны были дезорганизовывать движение на дорогах, зажигательные «портсигары», бутылки с горючей смесью оказались малоэффективными, как и винтовки старых образцов с ограниченным количеством патронов, которыми, как правило, вооружались вначале партизаны.

Фашистским войскам, хорошо оснащенным автоматическим оружием, все шире привлекавшим для борьбы с партизанами танки, самолеты, артиллерию, необходимо было противопоставить соответствующую огневую мощь: вооружить партизан автоматами, пулеметами, [150] противотанковыми ружьями, а по возможности и легкой противотанковой артиллерией. Для диверсий на шоссейных и железных дорогах требовались взрывчатое вещество, специальные взрыватели, мины. Повышение огневой мощи партизан было обусловлено характером партизанских действий в войне против гитлеровских войск.

В соответствии с предложениями, высказанными секретарями обкома партии Т. Ф. Штыковым и А. Н. Шинкаревым, а также командованием фронта П. П. Собенниковым, В. Н. Богаткиным, В. М. Бочковым, Н. Ф. Ватутиным и другими, Политуправление Северо-Западного фронта разработало «Инструкцию по организации и действиям партизанских отрядов и групп», которая была утверждена 22 июля командующим фронта П. П. Собенниковым и членом Военного совета фронта Т. Ф. Штыковым{283}.

Инструкция учитывала предшествующий опыт партизанского движения — в годы военной интервенции, гражданской войны и в начальный период Великой Отечественной войны{284}. Большое внимание инструкция уделяла организации партизанских сил и тактике борьбы. В ней подробно рассматривались приемы проведения засад, налетов и т. д. Она ориентировала партизан прежде всего на разрушение дорог, мостов, связи, уничтожение складов. «Сила партизан, — подчеркивалось в инструкции, — в их активности, инициативе и дерзости»{285}. Инструкция была разослана во все партизанские отряды.

Это была первая инструкция по организации партизанских действий в Великой Отечественной войне. Она сыграла значительную роль в обобщении накопленного опыта партизанской борьбы с немецко-фашистскими захватчиками.

25 июля П. П. Собенников и Т. Ф. Штыков одобрили примерную схему организации партизанских бригад, представленную Политуправлением Северо-Западного фронта{286}. В ней главное внимание обращалось на то, чтобы бригада была мобильна, могла быстро концентрировать силы в нужном направлении, не сковывала при этом инициативы руководителей отрядов. [151]

Рассматривая вопрос «О партизанском движении в полосе Северо-Западного фронта», Военный совет фронта 28 июля подчеркнул необходимость сведения партизанских отрядов в бригады, а затем через несколько дней утвердил план их формирования{287}. Одновременно соответствующие отделы получили указание обеспечить партизан оружием, боеприпасами, снаряжением. Было также принято решение пополнить партизанские части кадровыми военнослужащими, уже имевшими опыт партизанской борьбы.

Решение Военного совета Северо-Западного фронта поддержал Ленинградский обком ВКП(б). В августе в юго-восточных районах области развертывается формирование партизанских бригад. Каждая из них объединяла от двух до пяти отрядов. Командир и комиссар бригады одновременно возглавляли один из отрядов бригад. В помощь командованию бригады назначался начальник штаба, организовывались две ячейки — по снабжению и медицинскому обслуживанию. Каждая бригада получала свой номер, а иногда и наименование — по основному району, где она формировалась.

Сообщая о развернувшейся работе по организации партизанских бригад в полосе Северо-Западного фронта, член Военного совета В. Н. Богаткин в августе писал: «В целях улучшения связи с отрядами и руководства ими все отряды сводятся в 9 партизанских бригад»{288}.

Каждый партизан принимал присягу. В основу ее была положена присяга, принятая в Красной Армии.

В 1-ю Новгородскую партизанскую бригаду вошли три городских и новгородских отряда и два отряда, сформированные в сельской местности{289}. Всего в бригаде было 275 вооруженных бойцов. 12 октября 1941 года начальник Политуправления Северо-Западного фронта К. Г. Рябчий отмечал в донесении: «В партизанскую бригаду № 1 новгородского направления в первых числах октября направлена переносная радиостанция»{290}.

Тогда же началось формирование 2-й партизанской бригады, которая вскоре стала ведущей силой в партизанском движении Ленинградской области. Ее основу составили Порховский и Дновский партизанские отряды [152] (около 100 человек), вышедшие в советский тыл. Командиром 2-й бригады был назначен старший политрук Н. Г. Васильев — кадровый политработник, а комиссаром С. А. Орлов — секретарь Порховского райкома партии, член Ленинградского обкома ВКП(б). Оба хорошо знали район, где предстояло действовать бригаде. Н. Г. Васильев, будучи еще комсомольцем, проводил коллективизацию, боролся с кулачеством в этой местности. С. А. Орлов несколько лет был здесь на партийной работе, возглавлял крупнейшие организации.

Перед бригадой была поставлена задача выйти в тыл врага, в район озера Полисть, и объединить партизанские отряды, действовавшие в Дедовичском, Белебелковском и примыкавших к ним районах. В начале августа бригада прибыла в деревню Вязовку, расположенную на западном берегу реки Полисти. Эта деревня стала базой бригады.

В середине августа бригада установила связь с отрядом Дедовичского района и сводным партизанским отрядом Поддорского, Белебелковского и других юго-восточных районов. Оба эти отряда влились в состав бригады. К концу августа в бригаду вошли Сошихинский и Славковичский отряды, а также отряд имени комиссара И. В. Красавина (названный так в честь погибшего комиссара). В бригаде стало уже свыше 600 партизан. Вступали в бригаду и военнослужащие, оказавшиеся в окружении (около 400 человек). Из них образовались отряды «Боевой» и «Храбрый» — наиболее подготовленные в военном отношении. В сентябре 2-я бригада состояла из 10 отрядов, насчитывавших около 1000 человек.

Вначале в бригаде не хватало оружия и патронов. Партизаны зачастую были вооружены учебными и малокалиберными винтовками и даже дробовиками. По указанию командования личный состав бригады с помощью населения приступил к поискам оружия и боеприпасов, оставленных на поле боя. Местные жители, очевидцы многих боев, знали, где нужно его искать. С помощью колхозников группа партизан обнаружила тщательно замаскированный склад боеприпасов, оставленный советскими войсками. На складе находилось 350 тысяч патронов и 700 снарядов для 45- и 76-миллиметровых орудий. Помимо прямого назначения снаряды могли быть использованы партизанами и для минирования. Чтобы доставить эти боеприпасы в партизанский лагерь, колхозники окрестных сел выделили около 50 подвод. [153]

Одновременно в бригаде шла напряженная учеба: учились все — и командиры, и рядовые.

В каждом отряде была создана партийная организация, а в большинстве из них — и организация ВЛКСМ. Они непрерывно росли за счет лучших партизан. Создание сети партийных и комсомольских организаций, развертывание политической работы среди личного состава, напряженная учеба, поддержка населения — все это привело к тому, что к концу сентября 2-я бригада превратилась в сильное партизанское соединение, способное решать несравненно более крупные задачи, чем отдельные партизанские отряды.

В августе из трех районных отрядов — Залучского, Поддорского и Молвотицкого — организуется 3-я Залучская партизанская бригада, объединившая около 200 бойцов под руководством секретарей Залучского райкома партии И. И. Иванова и И. П. Сергеева{291}. Почти одновременно с Залучской была создана 4-я Старорусская бригада, которая объединила три старорусских отряда и один сводный — всего свыше 100 человек{292}. Командиром бригады стал зам. директора леспромхоза И. И. Грозный, а комиссаром-секретарь Старорусского РК ВКП(б) С. М. Глебов. В сентябре возникла 4-я бригада Валдайского направления (наряду с 4-й Старорусской бригадой){293}. Тогда же создаются 5-я бригада Бологоевского, 6-я Боровичского{294}, 7-я Маловишерского и 8-я Вышневолоцкого направления{295}. В начале октября в полосе Северо-Западного фронта имелось 8 партизанских бригад, объединявших 68 партизанских отрядов численностью 6515 бойцов{296}. В ноябре организуется еще одна бригада, — 9-я, в которую вошли партизанские отряды Мошенского и Пестовского районов Ленинградской области.

Кроме того, в полосе Северо-Западного фронта были созданы еще две бригады, получившие наименование особых — 1-я Особая и 2-я Особая партизанские бригады. На них возлагались специальные задачи, главным образом [154]

разведывательного характера. В последующем эта специфика во многом утратилась. 1-я и 2-я Особые бригады имели в своем составе больше военнослужащих, они были лучше вооружены, чем обычные бригады, располагали более многочисленными радиосредствами.

1-я Особая партизанская бригада Ленинградской области объединила партизанские отряды Лычковского, Демянского, Крестецкого, Мстинского и Полавского районов, всего 500 человек. Командиром бригады назначили майора А. Никифорова, а комиссаром армейского политработника Я. Сафронова. Личный состав бригады был вооружен автоматическим оружием. Радиостанция типа А-19 позволяла держать постоянную связь не только с советским тылом, но и с отрядами, также имевшими радиостанции. Бригада базировалась в советском тылу — в Крестецком и Полавском районах и отсюда ее отряды совершали успешные налеты на ближайшие тылы вражеских войск.

Во 2-ю Особую партизанскую бригаду входило несколько отрядов общей численностью 386 человек. Ее командиром также был кадровый военный майор A. М. Литвиненко, а комиссаром — старший политрук B. И. Терехов. Один из отрядов бригады почти целиком состоял из военнослужащих.

Всего в полосе Северо-Западного фронта летом и осенью 1941 года было сформировано 12 партизанских бригад, из которых половина действовала в тылу врага: 1-я Новгородская (непродолжительное время), 2-я и 3-я Залучские, 4-я Старорусская, 1-я и 2-я Особые. Остальные 6 бригад являлись резервными, и их личный состав шел на пополнение действовавших бригад. Это были первые партизанские бригады в годы Великой Отечественной войны.

Организация партизанских бригад явилась крупным этапом развития вооруженного отпора в тылу врага. Она дала возможность партизанским силам сохранить инициативу в трудной и напряженной борьбе с гитлеровской оккупационной армией, успешно решать новые, более сложные задачи. Создание бригад улучшило руководство вооруженными партизанскими силами, позволило направить усилия партизан на уязвимые звенья вражеского тыла, подчинить их действия общим задачам советских войск. Появилась возможность более успешно проводить рейды в тыл врага на большую глубину. Закрепленные за бригадами районы базирования благоприятствовали дальнейшему [155] упрочению связей партизан с местным населением, развертыванию широкой политической работы. Устойчивая связь бригад с местным населением обеспечила постоянный приток нового пополнения, облегчила снабжение партизан продовольствием. Более прочной стала связь с советским тылом, который оказывал партизанам большую помощь вооружением и боеприпасами.

В свою очередь укрупнение вооруженных партизанских сил вынудило врага увеличить гарнизоны для охраны коммуникаций, особенно железных дорог и станций, а это потребовало от него дополнительных контингентов войск.

Бригада становится основным формированием, способным решать важные задачи вооруженной борьбы на оккупированной немецко-фашистскими войсками территории{297}. Так впервые в истории Великой Отечественной войны были найдены наиболее целесообразные формы объединения вооруженных партизанских сил для успешных действий в тылу врага.

Стремясь оказать помощь бригадам в их становлении, Политуправление Северо-Западного фронта направляет своих уполномоченных в те из них, которые действовали на важных направлениях и с которыми вначале не было радиосвязи{298}.

В конце августа во 2-ю бригаду, находящуюся за 180- 200 километров от линии фронта, была направлена первая [156] группа работников Политуправления, возглавляемая С. А. Зайцевым. 4 сентября эта группа была уже в районе села Вязовки в штабе 2-й партизанской бригады. 20 дней работники Политуправления находились в бригаде, изучая ее состояние, знакомя партизан с положением в стране, в действующей армии, на Северо-Западном фронте, разрешая на месте практические вопросы партизанской борьбы. В сентябре эта группа направилась в 3-ю Залуч-скую бригаду, также действовавшую на оккупированной врагом территории. Работники Политуправления помогли командованию 3-й бригады определить конкретные объекты боевых действий партизан в интересах фронта. В октябре в 3-й Залучской бригаде, а также во 2-й и 4-й Старорусской бригадах побывали новые группы работников Политуправления.

Такое посещение бригад и отрядов работниками Политуправления являлось одной из важных форм руководства партизанской борьбой на оккупированной территории в начале войны.

В начале ноября во 2-ю партизанскую бригаду на самолете{299} прибыл заместитель начальника партизанским отделом Политуправления Северо-Западного фронта А. А. Тужиков. Он ознакомил партизан с положением на фронтах, в советском тылу и передал командованию бригады указания о плане дальнейших действий.

В оккупированных врагом юго-восточных районах Ленинградской области вели боевые действия 1-я Особая, 2-я и 3-я Залучские, а также 4-я Старорусская партизанские бригады. Вслед за ними включилась в борьбу и 2-я Особая бригада. Их удары по фашистским войскам поддерживали ленинградские отряды, а также подразделения Красной Армии, оказавшиеся в окружении и перешедшие к партизанским формам борьбы. Весь тыл 16-й гитлеровской армии был охвачен пламенем партизанской войны.

На левом крыле 16-й армии в тылу 10-го армейского корпуса активно действовали партизаны 4-й Старорусской [157] бригады. Ее отряды разрушали мосты, уничтожали автомашины с гитлеровскими солдатами, техникой, горючим, рвали связь, дезорганизуя руководство вражескими войсками. Этими действиями партизаны затрудняли перегруппировку фашистских войск, препятствовали их наступлению. Во время переброски дивизии СС «Мертвая голова» к Старой Руссе в состав 10-го армейского корпуса 16-й армии партизаны не только разрушали мосты, но и нападали на саперов вражеской дивизии, пытавшихся их восстанавливать{300}. Старорусские партизаны затрудняли проведение операций и другим вражеским соединениям на этом участке фронта.

Авторы истории 290-й пехотной дивизии, входившей в состав 10-го армейского корпуса 16-й гитлеровской армии, подчеркивают, что «начавшаяся партизанская война осложнила действия дивизии, теперь ее части и подразделения вынуждены были принимать широкие меры для своего охранения. А это замедляло продвижение вперед, отнимало много сил и приносило мало успеха»{301}.

Для усиления ударов по вражеским коммуникациям и тылам партизаны часто объединялись с оказавшимися в окружении отдельными подразделениями советских войск. В отчете разведывательного отдела 10-го армейского корпуса гитлеровцев по этому поводу говорится: «В районе действий корпуса в сентябре находились еще многочисленные разрозненные подразделения советских войск, которые часто действовали сообща с партизанами»{302}. Вскоре старорусские партизаны нанесли сосредоточенные удары по коммуникациям врага, идущим к Старой Руссе. В этой связи в том же отчете гитлеровцев указывалось: «В октябре в окрестностях Старой Руссы снова появились партизаны и подрывные группы, которые минировали шоссе и железнодорожное полотно»{303}.

Командующий 16-й армией Буш приказал коменданту 584-го армейского тылового района генералу Шпейману лично возглавить операцию против партизан в районе Старой Руссы. Однако, несмотря на то что гитлеровцы привлекли к этой операции несколько охранных батальонов, а также значительное число подразделений 10-го [158] армейского корпуса, им не удалось уничтожить старорусские отряды. Когда враг сосредоточивал против них намного превосходящие силы, партизаны, как правило, уходили из-под ударов. Прекрасно зная местность и поддерживаемые населением, они, маневрируя в ближайшем тылу гитлеровцев, наносили врагу значительные потери.

Южнее старорусских партизан также действовала в прифронтовом районе 1-я Особая партизанская бригада{304}. Базируясь в населенных пунктах за линией фронта советских войск, она часто совершала рейды в Старорусский, Полавский, и Лычковский районы, в тыл соединений 10-го армейского корпуса гитлеровцев, нападая на штабы, резервные и обслуживающие подразделения, транспорт, подвозивший на фронт боеприпасы и продовольствие. Оккупанты вынуждены были прекратить движение по отдельным дорогам в Лычковском районе{305}.

9 октября отряд полавских партизан под командованием Т. П. Петрова, входивший в состав 1-й Особой бригады, совершил налет на пункт связи 10-го корпуса в деревне Свинорой{306}. Получив от подпольной группы И. И. Ширкина подробные сведения об охране пункта связи, партизаны забросали его гранатами. Была нарушена связь штаба корпуса с дивизиями и уничтожено подразделение гитлеровцев, обслуживавшее пункт связи, а также находившиеся здесь автомашины.

С ноября боевые действия развертывает и 3-я Залучская бригада{307}. Ее отряды находились в районе дислокации 2-го армейского корпуса гитлеровцев, примыкавшего [159] к району 10-го корпуса. Нападая на обозы, партизаны срывали снабжение дивизий 2-го армейского корпуса{308}.

Командующий 16-й армией Буш, обеспокоенный возросшей активностью партизан, приказывает в октябре командирам 2-го и 10-го корпусов провести совместную карательную акцию против партизан. Для этого враг снимает с переднего края новые армейские и корпусные части и подразделения. Однако партизаны, заблаговременно предупрежденные населением, вновь уклонились от удара карателей. Это вынуждены были признать и сами гитлеровцы. «Усилия, направленные на проведение совместной операции 10-м армейским корпусом против партизан, — говорилось в очередном докладе разведотдела 10-го армейского корпуса, — потерпели провал»{309}. Объясняли это гитлеровцы следующим: «В связи с нехваткой войск»{310}. В последующем подобное объяснение причин провала операций против партизан становится стереотипным.

Тогда же, в октябре, командующий группой армий «Север» Лееб в связи с непрерывным ростом партизанских нападений на тылы 16-й армии обязал командиров дивизий взять на себя охрану определенных районов от партизан в тылу своих частей. «В тылу правого крыла группы армий «Север», — отмечает американский историк Хауэлл, — число партизанских отрядов увеличилось до такой степени, что командующий группой армий был вынужден выделить для своих боевых дивизий районы по контролю за действиями партизан»{311}.

Наряду с массовыми репрессиями — расстрелами всех подозреваемых в партизанских действиях, сжиганием сел, жители которых могли помочь партизанам, гитлеровцы поощряли предателей и изменников, устанавливая денежное и продовольственное вознаграждение для тех, кто будет содействовать им в борьбе с партизанами»{312}. С помощью давно обанкротившейся политики кнута и пряника гитлеровцы намеревались подавить народное движение на захваченной ими советской территории.

В конце октября, несмотря на все меры, принимаемые гитлеровцами, активность партизан в тылу 16-й немецко-фашистской армии еще больше возрастает. [160]

Грозой для оккупантов был отдельный партизанский отряд под командованием В. Б. Савченко, укомплектованный бойцами 6-го Ленинградского партизанского полка. Всего в отряде насчитывалось 240 человек. Легкоподвижный, имевший большой боевой опыт, этот отряд в ночь с 5 на 6 ноября 1941 года с помощью полавских партизан проник через линию фронта в тыл дивизии CG «Мертвая голова» с задачей совершить нападение на штабные учреждения и резервные подразделения соединения, которые находились в деревне Дедно. Общая численность гарнизона в деревне составляла около 600 офицеров и солдат. Предварительно заминировав дороги, идущие из Дедно в окрестные села, партизаны ночью внезапно напали на фашистский гарнизон. Почти одновременно партизаны отряда В. Б. Савченко совершили налет на два соседние села — Соловьеве и Вязовку, где помимо различных подразделений дивизии «Мертвая голова» находился лагерь военнопленных. Во время налета было убито более 250 фашистских солдат и офицеров, взорвано два склада с боеприпасами, уничтожено 17 автомашин и обоз с продовольствием{313}. Кроме того, партизаны освободили из плена 420 красноармейцев.

Позже гитлеровский генерал Г. Г. Беккер писал, что дивизия СС «Мертвая голова», находясь на советско-германском фронте в составе 16-й армии, «встретила энергичное противодействие советских патриотов, организованных в партизанские отряды»{314}. 18 ноября в дивизии были созданы три боевые группы, направленные на подавление партизан, а 25 ноября еще две{315}.

Командование группы армий «Север» и 16-й армии принимало все новые меры против партизан. 11 ноября во исполнение директивы главнокомандующего сухопутными силами фашистской Германии Браухича и приказов Лееба Буш распорядился выделить специальные «дозорные отряды», призванные своевременно предупреждать о возможном нападении партизан и вести с ними борьбу{316}. Для подавления партизанских выступлений в тылу 2-го корпуса в район Молвотиц направляется 1-й кавалерийский [161] полк СС, проявлявший особую жестокость к населению. В конце ноября — начале декабря оккупанты выдвигают новые части и подразделения западнее шоссе Старая Русса — Поддорье{317}. Вскоре по приказу Лееба во всех полевых дивизиях учреждаются истребительные команды.

Против партизан, действующих в тылу 16-й армии, командующий 1-м воздушным флотом генерал Кортен бросает самолеты. Воздушная разведка противника пытается выявить базы партизан и маршруты их передвижения. Бомбардировке подвергаются все населенные пункты, леса и болота, в которых, по мнению гитлеровцев, могли укрыться партизаны. При обнаружении партизан в труднодоступной местности с самолетов сбрасывались на парашютах специальные подвижные отряды.

И все же партизаны держат в своих руках инициативу в прифронтовом районе 16-й армии, по-прежнему совершают диверсии там, где захватчики их не ожидали. 19 ноября партизаны внезапно напали на колонну артиллерийской части, которая следовала к фронту. Нанеся врагу потери, они скрылись. «Преследование, — констатируется в докладе разведывательного отдела армии, — не дало никаких результатов»{318}. Гитлеровцы были вынуждены признать, что в районе боевых действий 16-й армии «партизаны, беспокоившие немецкие войска, имели инициативу и беспрепятственно появлялись в различных местах, чтобы после огневого налета, поджога населенного пункта или других диверсий вновь исчезнуть»{319}.

В конце ноября по приказу командующего 16-й армией Буша командиры 2-го и 10-го армейских корпусов вновь предприняли широкую операцию против партизан в своем прифронтовом тылу. Но и она не дала сколько-нибудь ощутимых результатов. 3 декабря по приказу Буша гитлеровцы начали выселять из прифронтового района все гражданское население, чтобы облегчить карательные действия против партизан.

В тыловом районе 16-й армии особенно успешно действовала 2-я партизанская бригада, находящаяся в районе озера Полисть. Операции этой бригады вышли за рамки области, слились с действиями партизан соседней Калининской области, оказали заметное влияние на развитие партизанского движения в Латвии. На ее опыте [162] прошла окончательную проверку основная тактическая единица в вооруженной партизанской борьбе — бригада, достаточно сильная и подвижная для того, чтобы самостоятельно решать боевые задачи на захваченной врагом территории.

Район боевых действий 2-й партизанской бригады охватывал неправильный четырехугольник, ограниченный железными дорогами Дно — Старая Русса, Дно — Бежаницы и шоссейными дорогами Холм — Бежаницы, Старая Русса — Холм. Военный совет Северо-Западного фронта и оперативная группа Ленинградского обкома ВКП(б), направляя 2-ю бригаду именно в этот район, исходили главным образом из возможности эффективного воздействия на важнейшие коммуникации 16-й армии врага. Этот район был удобен и для базирования партизанских сил: здесь находились крупные Серболовские, Полистовские и Рдейские лесные массивы, большие, до 60 километров в диаметре, лесные торфяные болота. Это благоприятствовало действиям партизан, позволяло им незаметно выходить на железнодорожные коммуникации и своевременно укрываться от ударов превосходящих сил врага.

Прибытие 2-й бригады в район своего базирования совпало с усилением политической работы среди населения, проводимой местными партийными организациями, с подготовкой народного восстания против захватчиков. Было признано целесообразным объединить пропагандистские силы — создать единый коллектив агитаторов. В него вошло 24 человека, главным образом партийных работников, знавших район. Возглавила этот коллектив E. M. Петрова, в прошлом заведовавшая партийным кабинетом Дедович-ского РК ВКП(б).

Большевистская газета, листовка, убедительное правдивое слово, сказанное в беседе или на сходке, радовали и ободряли советских людей. Только за период с августа по ноябрь главным образом в Белебелковском и Дедовичском районах было проведено 369 собраний и свыше 100 бесед с колхозниками на общеполитические темы, по материалам газет и листовок. Все это во многом способствовало тому, что местное население проникалось мыслью о возможности успешной борьбы с захватчиками.

В конце сентября 1941 года созрели все условия для народного восстания. Сигналом к этому послужил переход к активным действиям 2-й бригады. Население, в первую очередь Белебелковского и Дедовичского районов, всячески [163] поддерживало бригаду. Многие вступали в ее ряды. Бригада непрерывно росла. Жители по собственной инициативе были партизанскими разведчиками, сообщая сведения о планах и намерениях врага, о его численном составе и вооружении.

С началом восстания многие члены подпольных организаций и групп из населенных пунктов вливаются в состав 2-й бригады. Часть руководителей подпольных организаций и групп становится во главе партизанских отрядов и подразделений.

Бои вначале развернулись в Белебелковском районе, а затем стали перемещаться на северо-запад в Дедовичский район по направлению к железным дорогам Дновского узла и в Волотовский район к шоссейной дороге Чихачево — Старая Русса, а также к югу — в Ашевский район Калининской области. Партизаны успешно выбивали врага из деревень и сел. Отдельные вражеские гарнизоны не смогли противостоять все возрастающим народным силам. Гитлеровцы удирали в города и крупные населенные пункты под защиту более сильных гарнизонов, которые успели создать прочную оборону. Восставшие упраздняли аппарат оккупационных властей — «местную» администрацию, старост, полицейских и т. д.

Направленные против восставших и ее вооруженной опоры — 2-й бригады, карательные отряды гитлеровцев терпели одно поражение за другим. За осень партизанские отряды 2-й бригады провели свыше 30 боев. Во всех этих боях огромную роль играло восставшее население. Вскоре значительная территория в юго-восточной части области была освобождена от захватчиков. «В конце ноября 1941 года, — констатирует западногерманский историк Эрих Гессе, — обширный район болот между рекой Ловатью и железнодорожной линией Дно — Ловать (Дно — Новосокольники. — Ю. П.) в тылу 16-й армии был полностью занят партизанами»{320}.

Партизанский край представлял собой обширную территорию, которая простиралась с севера на юг на 120 километров и с запада на восток на 80 километров. Его общая площадь составляла 9600квадратных километров{321}. [164]

Ядро Партизанского края составляли два района Ленинградской области: почти весь Белебелковский район и две трети (восточная часть) Дедовичского района. В него входили также восточная часть Ашевского района Калининской области, а также некоторые деревни Дновского и Поддорского районов Ленинградской области. На территории Партизанского края в мирное время было 30 сельсоветов и 170 колхозов. В освобожденных районах имелось 400 деревень.

Это была первая территория, отвоеванная народом у фашистских захватчиков, первый Партизанский край в тылу гитлеровских войск, своеобразная советская [165] республика в кольце вражеского окружения. Здесь была одержана народом первая победа на оккупированной фашистскими войсками советской территории.

Партизанские соединения юго-восточных районов Ленинградской области оказывали все возраставшую помощь войскам Северо-Западного фронта. Характеризуя роль партизан этих районов в борьбе с захватчиками, начальник политуправления Северо-Западного фронта К. Г. Рябчий в начале октября 1941 года писал: «Партизаны оказывают большую помощь нашим частям в уничтожении живой силы и боевой техники врага, в расстройстве тыла противника, дают частям ценные разведданные и т. д.{322}.

За первые 6 месяцев войны помимо действий на железнодорожных коммуникациях партизаны в полосе Северо-Западного фронта уничтожили, по далеко не полным данным, свыше 700 различных автомашин, 275 мотоциклов. 100 подвод с боеприпасами, свыше 20 складов с горючим, боеприпасами и продовольствием, 80 мостов на шоссейных и проселочных дорогах. Только убитыми немецко-фашистские войска потеряли более 7000 солдат и офицеров{323}.

Для борьбы с партизанами и охраны объектов и коммуникаций в тылу 16-й армии ее командование бросило значительные контингенты войск: почти все части 281-й охранной дивизии, 10 охранных и полицейских батальонов, многочисленные карательные подразделения, эйнзатц-группы тайной полевой полиции и др., а всего не менее 30 тысяч гитлеровских солдат и офицеров{324}. По существу, партизаны своими действиями связали 3-4 пехотные фашистские дивизии, которые гитлеровцы могли использовать на фронте. Кроме того, периодически враг бросал против партизан отдельные части и подразделения полевых дивизий, входившие в состав 10-го п 2-го корпусов, а также различные вспомогательные и резервные части.

Возрастающая активность партизан в тылу 16-й армии вызывала все большее беспокойство не только у [168] командующих армией и группы «Север», но и в главной ставке немецко-фашистских войск. «Вражеская партизанская деятельность южнее озера Ильмень, — подчеркивало командование вермахта 26 ноября 1941 года, — продолжает усиливаться»{325}.

Юго-восточные районы Ленинградской области в полосе Северо-Западного фронта становятся активнейшими партизанскими районами, ведущими в развертывании всенародной партизанской войны. Действия партизан в тылу 16-й армии с осени 1941 года были, пожалуй, в числе самых интенсивных на всей оккупированной советской территории.

Немецко-фашистское командование все больше и больше убеждалось в том, что эпизодическими мерами, хотя и с привлечением значительных сил, в том числе и полевых войск, подавить партизанское движение в тылу 16-й армии невозможно, что необходимо планомерное руководство для борьбы с ним. Партизанское движение здесь стало таким фактором, который нужно было, как и конкретное соотношение сил на фронте, учитывать штабу армии. Поэтому в декабре руководство борьбой против партизан, которое в начале войны было возложено главным образом, на эйнзатцгруппу «А», по предложению командующего группой армий «Север», одобренному гитлеровским генеральным штабом сухопутных войск, возлагается непосредственно на штаб 16-й армии и его основной отдел — оперативный{326}. С этого времени планирование всех операций против партизан и их осуществление стали составной частью общих военных действий 16-й армии. Надежды правителей фашистской Германии расправиться с партизанским движением путем полицейской акции потерпели крах.

Впервые в истории войны руководство действиями против партизан в тылу одной из своих армий непосредственно взял на себя вермахт. Этим немецко-фашистское командование намеревалось обезопасить свой тыл. Однако подобным надеждам не суждено было сбыться. С переходом соединений Северо-Западного фронта в наступление партизанское движение в тылу гитлеровской 16-й армии усилилось еще больше. [167]

9. Жизнь в первом партизанском крае

Своеобразная обстановка, сложившаяся в Партизанском крае, определяла и характер партийного и советского руководства в нем. Вся жизнь края была подчинена интересам его военной защиты{327}. Поэтому все партийное и советское руководство здесь было сосредоточено в руках командования бригады.

После того как командование 2-й бригады установило в октябре радиосвязь с советским тылом (а с ноября связь поддерживалась и авиацией), партийное и советское руководство жизнью Партизанского края стало более целеустремленным. Теперь руководители Партизанского края своевременно получали соответствующие указания Ленинградского обкома ВКП(б) и Военного совета Северо-Западного фронта, а в случае надобности могли обращаться к ним за советами и помощью.

Все руководство как партийной, так и советской работой в Партизанском крае осуществлял комиссар 2-й бригады С. А. Орлов — член Ленинградского обкома ВКП(б) и, по существу, его уполномоченный. Он непосредственно направлял деятельность всех партийных организаций края — и в партизанских частях, и в территориальных парторганизациях. В отдельных районах края аналогичные функции выполняли комиссары партизанских частей. В своеобразных условиях, сложившихся в крае, существование районных комитетов партии было нецелесообразным, и они, по существу, прекратили свою деятельность{328}. Вместе с тем встал вопрос об органах местной власти в освобожденных районах. Создание обычных органов Советской власти — районных Советов депутатов трудящихся — было невозможно: многие члены Советов погибли, некоторые находились в армии, в советском тылу, а часть в партизанских отрядах и других районах и т. д. Проводить новые выборы не позволяла обстановка.

Этот вопрос всесторонне рассматривался на совещании партийного и советского актива Белебелковского района, [168] созванном С. А. Орловым 3 сентября 1941 года{329}. После обмена мнениями было принято решение создать организационную тройку (оргтройку). В решении совещания, подписанном С. А. Орловым, говорилось: «Назначить тройку для руководства хозяйственной и политической деятельностью в районе в составе бывшего секретаря Бе-лебелковского РК ВКП(б) по кадрам тов. Сергачева, бывшего председателя Порховского райисполкома тов. Кузнецова, бывшего участкового милиционера тов. Быстрова. Председателем тройки назначаю тов. Сергачева»{330}. Для практической работы тройка создавала aппарат в количестве 10 человек. Были намечены практические меры по возрождению Советской власти в районе. Совещание рекомендовало тройке «больше проявлять своей собственной инициативы»{331}.

Вся последующая деятельность оргтройки Белебелковского района также проходила под руководством комиссара бригады. Отмечая это, Политуправление Северо-Западного фронта сообщало: «Тройка являлась своеобразным ревкомом в районе, осуществлявшим Советскую власть. Тройка подчинена комиссару партизанской бригады, члену Ленинградского обкома ВКП(б), бывшему первому секретарю Порховского РК ВКП(б) тов. Орлову»{332}.

Вскоре оргтройки учреждаются и в других освобожденных районах Партизанского края. Как правило, в них входили партийный работник, работник райисполкома и военно-административный работник. В начале ноября приступила к работе оргтройка Дедовичского района, занявшая вскоре ведущую роль в Партизанском крае. В нее вошли А. Г. Поруценко, бывший председатель Дедовичского райисполкома, работник райкома партии E. M. Петрова (заместитель председателя тройки по партийно-массовой работе) и прокурор района В. И. Лильбок. Оргтройки возникают в Поддорском районе, в Ашевском районе Калининской области, а затем и в районах, примыкавших к Партизанскому краю: Дновском, Волотовском и Сошихинском.

Ленинградский горком ВКП(б) в своем решении о перестройке работы районных комитетов партии, принятом [169] в июле 1941 года, как известно, предусматривал создание троек, которые, смотря по обстоятельствам, могли выносить решения от имени бюро райкома партии или райисполкома. Это решение было основополагающим при создании организационных троек в Партизанском крае. Функции троек уточнялись с учетом опыта гражданской войны и военной интервенции, когда власть на освобожденной от врага территории до создания Советов временно возглавляли ревкомы. Однако функции оргтроек все же были шире. Непосредственно за состояние партийно-массовой работы отвечал или председатель оргтройки, или его заместитель (в этом случае он являлся заместителем председателя оргтройки по партийно-массовой работе). Они же возглавляли и районную партийную организацию. И. В. Виноградов, являвшийся редактором районной газеты в Партизанском крае, характеризуя жизнь в Партизанском крае, указывал, что оргтройки «выполняли функций райкомов партии и райисполкомов»{333}. Эту сторону деятельности оргтроек отмечал и секретарь Ашевского райкома партии М. А. Куприянов. Он сообщал в Калининский обком ВКП(б): «Создана оргтройка, которая и осуществляет советское и партийное руководство»{334}.

Таким образом, оргтройки, возникшие на освобожденной от врага территории, были своеобразными органами Советской власти, в силу специфики своей деятельности выполнявшими партийные функции{335}.

Наряду с партийными организациями партизанских частей при оргтройках и в некоторых сельсоветах были созданы территориальные организации. [170]

Наиболее крупная партийная организация была создана в Дедовичском районе в ноябре 1941 года одновременно с учреждением районной тройки. Вначале в ней насчитывалось 24 коммуниста. Парторгом комиссар бригады С. А. Орлов назначил E. M. Петрову, которая, как уже отмечалось, одновременно являлась заместителем председателя оргтройки по партийно-массовой работе.

Дедовичская партийная организация жила полнокровной внутрипартийной жизнью. Огромный авторитет Коммунистической партии, передовая роль коммунистов в борьбе за создание и сохранение Партизанского края способствовали притоку в ее ряды наиболее подготовленных колхозников, колхозниц и представителей сельской интеллигенции. На общем районном собрании, состоявшемся в марте 1942 года, присутствовало 40 членов и кандидатов партии, а на собрании, которое проходило в мае, уже 80 человек. Постоянный приток новых членов позволял восполнять потери, которые несла партийная организация в борьбе с захватчиками. «Если за 9 месяцев, — говорилось в отчете о ее деятельности, — мы потеряли 8 коммунистов, то за тот же период... приняли в ряды партии 74 человека»{336}.

Большая организаторская и идейная работа, проводимая Дедовичской партийной организацией, непрерывное пополнение ее рядов во многом способствовали тому, что к апрелю 1942 года были созданы 4 первичные организации при сельсоветах. В сентябре Дедовичская районная организация уже состояла из 5 первичных организаций и 4 партийно-кандидатских групп. Еще одна организация, вне пределов края, объединяла коммунистов сельсоветов, через которые проходила железная дорога Дно — Новосокольники. В отчете Дедовичской районной организации так сказано о ее деятельности: «Подпольная парторганизация находилась вне территории Партизанского края, обслуживала Кипинский и Гороховищинский сельсоветы по линии железной дороги. Она подбирала места минирования железнодорожных путей, проводила партизан к этим путям и сообщала результаты взрывов»{337}.

Партийные организации в сельсоветах возглавляли парторги, которых в зависимости от обстановки либо выбирали коммунисты, либо назначала районная организация [171] ВКП(б). Вскоре Дедовичскую районную организацию возглавило избранное на общем собрании бюро в составе трех человек (секретарем стала Е. М. Петрова). При первичных организациях и партийно-комсомольских группах были созданы партийные школы, в которых молодые коммунисты расширяли свой политический кругозор.

На общих собраниях коммунистов обсуждались наиболее важные вопросы. Так, общее собрание коммунистов Дедовичского района, состоявшееся 27 марта 1942 года, обсудило вопрос об агитационно-массовой работе. Рассматривая политическую работу среди населения как важнейшее средство мобилизации всех сил на оборону края, на борьбу с гитлеровскими захватчиками, коммунисты наметили конкретные меры по ее усилению. В августе, в период напряженной борьбы за край, партийные собрания коммунистов при сельских Советах рассмотрели вопросы о создавшейся обстановке и задачах коммунистов, о повышении революционной бдительности. Партийные собрания в первичных парторганизациях проводились регулярно 2 раза в месяц, иногда и 3 раза, а районные собрания — раз в месяц.

В Партизанском крае действовало 25 комсомольских организаций, объединявших 180 членов ВЛКСМ Дедовичского района{338}. Работая под руководством партийных организаций, они были инициаторами многих политических и хозяйственных дел в районе, укреплявших оборону края.

Активной была жизнь в партийных, а также в комсомольских организациях и в других районах Партизанского края.

Создание организационных троек, укрепление партийных и комсомольских организаций во многом способствовало возрождению широкой политической деятельности в крае.

В начале ноября 1941 года первый самолет с Большой земли, приземлившийся в Партизанском крае, доставил свежие газеты — «Правду», «Известия», «Комсомольскую правду», «Ленинградскую правду» (специальный выпуск для оккупированных районов), а также брошюры и листовки Ленинградского обкома ВКП(б) и Политуправления Северо-Западного фронта. С этого времени почти ежедневно в Партизанский край доставлялось 250 экземпляров газеты «Правда» и значительное количество [172] других центральных газет, а всего около 1200 экземпляров{339}.

Вскоре в Партизанском крае появились местные газеты. Первой такой газетой было «Большевистское знамя» — орган Поддорского райкома партии и райсовета. К середине декабря 1941 года было выпущено 7 номеров. Вслед за этой газетой стали выходить и другие газеты. Ленинградский обком ВКП(б) прислал печатную машину, шрифт, бумагу. В одной из лесных землянок была оборудована типография. Среди партизан нашли печатника и наборщика.

23 февраля 1942 года, в День Красной Армии, вышел первый номер газеты «Народный мститель» — орган партийной организации 2-й бригады (редакторы И. В. Виноградов и К. П. Обжигалин). Эта газета предназначалась для партизан, но распространялась и среди населения. Со 2 марта начался выпуск районной газеты «Коммуна» — орган Дедовичского райкома партии и райсовета. Редактором ее стал К. П. Обжигалин. «Газеты поставили своей главной задачей, — писал комиссар бригады С. А. Орлов, — помочь командованию и оргтройкам мобилизовать все силы партизан и населения на еще более смелую и беспощадную борьбу с врагом»{340}. Для населения тех сельсоветов, которые не входили в Партизанский край, выпускались специальные номера. Через сеть агентов и курьеров они забрасывались в тыл врага.

Вскоре от Ленинградского обкома была получена другая печатная машина. Это позволило увеличить формат выпускаемых газет, их периодичность, тираж и приступить к изданию газет для других районов. Газета «Народный мститель» стала выходить не два раза в месяц, как раньше, а еженедельно тиражом 700 экземпляров, а «Коммуна» тиражом 600 экземпляров. Трудящиеся Дновского района с 12 марта получили газету «Дновец» — орган Дновского РК ВКП(б) и райсовета. Эта газета, как и другие газеты Партизанского края, вначале выходила два раз в месяц, а затем — четыре тиражом 1000 экземпляров. Одиннадцатый номер был напечатан тиражом, который был примерно в 3 раза больше [173] ее довоенного тиража. Редактор газеты И. А. Шматов имел 12 агентов из местного населения, которые распространяли «Дновец», а также центральные газеты — «Правду», «Известия» и листовки. Газеты расходились по всему району буквально в 1-2 дня. Вскоре в Партизанском крае началось издание еще одной районной газеты «Порховская правда» — органа Порховского райкома партии и райсовета.

Ни на одной другой территории в гитлеровском тылу в это время не выходило столько подпольных газет, сколько в Партизанском крае Ленинградской области{341}.

Своеобразные условия Партизанского края потребовали от организационных троек и районных партийных организаций сосредоточить главное внимание на укреплении советского строя в крае, возрождении хозяйственной жизни, усилении партизанского движения.

Важнейшей задачей являлось восстановление деятельности сельских Советов. В Белебелковском районе удалось восстановить все ранее существовавшие 11 сельсоветов, а в Дедовичском — 8. Были восстановлены 4 сельсовета в Ашевском районе Калининской области. Оргтройки руководили сельскими советами, систематически поддерживали с ними живую связь и оказывали им практическую помощь в работе.

Чтобы обеспечить охрану общественного порядка, обезвредить диверсантов и шпионов, которых враг засылал в Партизанский край, по инициативе Прудского и Шушеловского сельсоветов Белебелковского района стали создаваться группы народного ополчения. Оргтройка Белебелковского района одобрила эту инициативу и предложила всем сельсоветам также создать подобные группы. «Обязать, — говорилось в решении оргтройки, — всех председателей колхозов и сельсоветов изъять у граждан и изыскать боевое оружие и за счет его вооружить группы народного ополчения»{342}. Созданные почти повсюду группы народного ополчения (в некоторых сельсоветах они назывались «группами обороны» или «дружинами») играли важную роль в обороне края. «В Сосницком сельсовете, — писала E. M. Петрова, — 5 вооруженных стариков из народного ополчения держали бой с немецкой полицией из 14 подвод (человек около 30) и вынудили их отступить»{343}. [174] Позднее, в период широкого наступления гитлеровцев на Партизанский край, участники ополчения вливались в партизанские части и подразделения.

Под руководством оргтроек и сельсоветов налаживалась и хозяйственная жизнь в крае. Необходимо было прежде всего восстановить колхозы, обеспечить продовольствием население и партизан. Во всех колхозах прошли собрания, на которых были проведены выборы или довыборы правлений и ревизионных комиссий. В Белебелковском районе оргтройка и сельсоветы созвали осенью 1941 года 4 кустовых совещания председателей колхозов по восстановлению и укреплению колхозов{344}. В крае были восстановлены колхозы, которые взяли на себя обязательства по созданию продовольственных запасов для партизан и семей воинов Красной Армии. Все колхозы с учетом своих возможностей по решению оргтроек стали выполнять государственные поставки. Вскоре в «госфонде» имелось уже 326 тонн муки, 1700 голов скота, достаточное количество крупы, меда, овощей, сена и т. д. Помимо сдачи продуктов в «госфонд» колхозники по своей инициативе выделили часть продуктов для улучшения питания больных и раненых партизан.

Всесторонняя забота колхозников о своих защитниках и создание «госфонда» позволили успешно разрешить проблему питания партизан. Каждый партизан получал в день по 200 граммов мяса, два раза в неделю по 150 граммов меда, а хлеб не нормировался. Пища была хотя и не очень разнообразной, но сытной. В обычные дни на завтрак были суп с мясом и чай, на обед — мясные щи и мясо с картофелем, а на ужин — также мясо с картофелем. Во время боевых действий на каждого бойца дополнительно выделялось по 200 граммов мяса и по 150 граммов свиного сала.

С приближением зимы колхозницы деревни Татинец выступили с инициативой связать для партизан по паре носков и перчаток. Ее поддержали колхозницы всего Партизанского края. В эту работу включились и девочки-пионерки, и глубокие старухи, и матери, и молодые девчата. Всем хотелось окружить народных защитников вниманием и заботой. Уже к 7 ноября 1941 года в бригаду поступила первая партия шерстяных вещей — 450 пар.

Всесторонняя помощь населения позволила партизанам неплохо подготовиться к зимним боевым действиям. [175] Было изготовлено достаточное количество саней и необходимая сбруя. Нашлись мастера, изготовившие около 500 пар лыж. Из овчин были сшиты полушубки. Кожевники приготовили много кожи, которая пошла на пошивку обуви для партизан. Из домотканого холста колхозницы шили белье. Колхозы Дедовичского района передали партизанам 560 полушубков, 750 пар валенок и более тысячи пар теплых носков и перчаток. Значительное количество теплых вещей поступило и из других районов Партизанского края.

Восстановленные колхозы развернули подготовку к весеннему севу — ремонтировали инвентарь, заготовляли семена. В апреле на совещании председателей сельсоветов и колхозов были решены конкретные вопросы проведения сева. Гитлеровцы бомбардировкой с воздуха и артиллерийскими обстрелами пытались сорвать весенний сев. Деятельную помощь колхозам в проведении сева оказывали партизаны, непосредственно не участвовавшие в боевых действиях. Почти все конское поголовье было направлено в колхозы, которые очень нуждались в тягловой силе. Сев был проведен дружно и организованно.

После того как гитлеровцы опубликовали в начале 1942 года так называемый «новый земельный закон», по которому колхозы окончательно упразднялись, более 300 единоличных хозяйств края влились в колхозы и приняли активное участие в колхозном производстве.

Уборка урожая проходила в условиях напряженных боев с карателями. Наиболее трудоспособное население ушло на защиту Партизанского края. Вся тяжесть уборки урожая легла на плечи пожилых колхозниц и многодетных матерей. Ни бомбардировки с воздуха, ни артиллерийский и пулеметный обстрелы не смогли остановить советских патриоток.

Под руководством троек в Партизанском крае были восстановлены сельские больницы, медицинские и ветеринарные пункты. Большое внимание уделялось профилактической и противоэпидемической работе. В медицинские учреждения Дедовичского района с конца марта по июль 1942 года обратилось около 2000 человек, из них 60 человек, главным образом партизаны, находились на стационарном лечении. По выздоровлении они вернулись в свои отряды. «Эпидемических заболеваний в районе нет», — говорилось в сообщении из Дедовичского района{345}. [176]

Большое внимание уделялось восстановлению школьной сети. В эту работу активно включились учителя, комсомольские и пионерские организации. Были собраны уцелевшие учебники, книги, наглядные пособия, приведены в порядок школьные здания. В Белебелковском районе осенью 1941 года возобновились занятия в 23 школах. «В школах района, — отмечало Политуправление Северо-Западного фронта, — начался учебный год»{346}. Для контроля и оказания помощи школам оргтройка выделила двух инспекторов. Всего в Партизанском крае начали работу 53 школы. В своеобразных условиях жизни Партизанского края зарплата учителям выплачивалась не деньгами, а натурой. Каждый учитель получал в месяц из «госфонда» по 12 килограммов муки на себя и по 6 килограммов на иждивенца, а также определенное количество мяса, сала, крупы, меда и других продуктов.

Партизанский край жил теми же интересами и заботами, что и вся страна. Корреспондент газеты «Известия» В. Стариков в «Письмах из Партизанского края» сообщал: «Жизнь в этих местах напоминает обычную жизнь советских сел и деревень. Временами забываешь, что находишься в глубоком тылу у немцев»{347}.

Широкий размах приобрела в Партизанском крае политическая работа среди населения. Партийные организации регулярно проводили районные совещания агитаторов. На совещании агитаторов, созванном Дедовичской партийной организацией в июне 1942 года, присутствовало около 100 человек. «Так же, как и раньше, в колхозах (теперь даже в деревнях), — сообщалось в Ленинградский обком партии, — имеются агитаторы-чтецы... Так же проводим собрания в колхозах по отдельным политическим вопросам»{348}.

Разнообразную политическую работу вели Поддорская тройка и ее партийная организация{349}. В деревнях и колхозах этого района часто проходили собрания, читки сводок Совинформбюро, газет, листовок, устраивалось коллективное слушание радиопередач из Москвы. Почти во всех сельсоветах и колхозах имелись стенные газеты. Из-за отсутствия бумаги они иногда оформлялись на бересте.

В край была доставлена кинопередвижка. Партизаны и колхозники смогли увидеть кинофильм «Разгром немецких [178] войск под Москвой», а также советские киножурналы. Большой популярностью пользовались художественные кинофильмы, показанные в крае: «Чапаев», «Александр Невский» и другие.

Каждый советский праздник, каждая дата, близкая нашему народу, отмечались в Партизанском крае. В дни праздника 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, как это было и до войны, на улицах сел и деревень появились лозунги, плакаты, портреты руководителей партии и правительства. В деревне Папоротно Белебелковского района большой плакат-лозунг гласил: «Да здравствует колхозное крестьянство, оказывающее помощь Красной Армии, красным партизанам в разгроме и уничтожении гитлеровских мерзавцев!» Во всех колхозах состоялись торжественные собрания. Командование и партийные организации выделили докладчиков — лучших коммунистов. В некоторых колхозах на торжественных собраниях зачитывались передовые статьи из газет, доставленных из советского тыла. В ряде населенных пунктов состоялись парады народных защитников. Перед собравшимся населением окрестных сел прошли [179] строем взводы, роты и отряды партизан, за ними — партизанские конники и в заключение прошла партизанская артиллерия.

В Партизанском крае была отмечена 18-я годовщина со дня смерти основателя Коммунистической партии и Советского государства Владимира Ильича Ленина. «Мы провели, — говорится в отчете Дедовичской оргтройки, — в девятнадцати колхозах траурные заседания»{350}.

Вместе со всей страной население Партизанского края участвовало в военно-политических кампаниях, направленных на быстрейший разгром гитлеровских захватчиков: в создании фонда обороны, в подписке на Военный заем и т. д. В фонд обороны колхозники Партизанского края внесли 35 тысяч рублей наличными и на 86 тысяч рублей облигациями государственных займов. В Дедовичском районе подписка на Военный заем составила 66 тысяч рублей, из них более двух третей колхозники внесли наличными.

С каждым днем росли и укреплялись связи партизан с населением. К праздникам 24-й годовщины Красной Армии и 1 Мая 1942 года во всех селах Партизанского края готовились (индивидуальные и коллективные) подарки для партизан. Только население Дедовичского района преподнесло партизанам более 2000 подарков.

При передвижении партизан по краю, а такие передвижения бывали очень часто (то на операцию или отражение карательного отряда, то обратно на свою базу), крестьяне всюду радушно встречали партизан. Им отводились лучшие помещения, топились бани, стиралось белье, приводилось в порядок обмундирование.

Ряды партизан непрерывно пополнялись новыми бойцами за счет колхозников и местной интеллигенции. Только в Дедовичском районе в партизаны вступило 675 человек.

Тесная связь партизан с населением являлась основой успешного развития партизанского движения в крае.

Жители Партизанского края, как и весь советский народ, с неослабным вниманием следили за героической борьбой защитников города Ленина, которые в то время переживали тяжелые времена блокады. Население края стремилось помочь Ленинграду, ставшему символом несгибаемой воли советских людей в борьбе с захватчиками. [180]

В феврале 1942 года на расширенном совещаний командно-политического состава бригады совместно с руководителями районных партийных организаций и оргтроек после того как было заслушано сообщение начальника партизанского отдела Северо-Западного фронта А. Н. Асмолова о военно-политическом положении страны, о защитниках Ленинграда, комиссар бригады С. А. Орлов предложил обратиться к населению Партизанского края с призывом послать для осажденных ленинградцев обоз с продовольствием. Участники совещания поддержали предложение комиссара. Ответственность за сбор продовольствия была возложена на оргтройку Дедовичского района.

«После совещания, — вспоминает председатель этой оргтройки А. Г. Поруценко, — я сразу же послал в деревню Круглово ординарца Толю Шеборшина с запиской к E. M. Петровой и В. И. Лильбоку, в которой кратко сообщал о принятом решении и просил, чтобы они, не дожидаясь меня{351}, связались с сельсоветами, секретарями парторганизаций и начали работу»{352}.

Почти одновременно было принято решение послать письма в Центральный Комитет партии и в Ленинградский обком ВКП(б), в которых рассказать о жизни в Партизанском крае, о том вкладе, который вносит его население в общую борьбу советского народа против гитлеровских оккупантов. Письма эти должны были подписать партизаны и колхозники.

Решение послать письма в Центральный Комитет партии и в Ленинградский обком ВКП(б), а также обоз с продовольствием для ленинградцев поддержало все население края. В колхозах, сельсоветах, в отдельных деревнях — всюду проходили собрания и митинги, на которых колхозники единодушно ставили подписи на страницах школьных тетрадей под текстом письма в Центральный Комитет партии и в Ленинградский обком ВКП(б). Каждый привозил в помощь ленинградцам все, что мог: мешок пшеницы, куль ржи, ведро крупы, тушу мяса или банку меда.

С большой опасностью для жизни многие колхозники, проживавшие на границах края и вне его пределов, минуя вражеские кордоны, доставляли продовольствие на [181] партизанскую базу в деревне Нивки Дедовичского района. Здесь было собрано более 3 тысяч пудов продовольствия. Колхозники Дедовичского района снарядили для доставки продовольствия ленинградцам 161 подводу, Белебелковского района — 37, Ашевского и Поддорского районов — 25 подвод.

Вручить письма ЦК партии и обкому ВКП(б) и доставить продовольствие ленинградцам население края и его защитники поручили специально выделенной делегации. Одновременно она должна была передать в фонд Красной Армии 127 тысяч рублей, собранных населением Партизанского края. В состав делегации вошли 12 партизан и 10 колхозников: А. Г. Поруценко (руководитель делегации), партизанка-разведчица Е. И. Сталидзан, комиссар отряда И. А. Ступаков, прославленный партизан-пулеметчик М. С. Харченко, председатель Станковского сельсовета В. А. Егоров, колхозницы А. П. Александрова, Т. М. Маркова и другие.

Вскоре обоз был готов к следованию в советский тыл. 5 марта 1942 года из деревни Нивки начали свой путь [182] 223 подводы, разделенные на 7 групп{353}. Среди возчиков-добровольцев было 30 женщин, изъявивших желание участвовать в доставке продуктов в Ленинград. Проводить обоз пришли представители командования бригады, колхозники окрестных деревень.

Много трудностей предстояло преодолеть посланцам Партизанского края. Главная из них — пересечь линию фронта, которая проходила через Рдейские болота, считавшиеся непроходимыми. Двум партизанским отрядам, заблаговременно выдвинутым к линии фронта, поручалось обеспечить для обоза безопасный переход через фронт.

Поскольку противник вел тщательную авиаразведку, двигаться приходилось только ночью. Однажды вражеские самолеты обстреляли деревню Березняки, где обоз остановился на дневку. Загорелось два дома. Но ни возчики, ни охрана обоза, ни население деревни, своевременно предупрежденное о необходимости соблюдать меры предосторожности, ничем не демаскировали спрятанные подводы.

15 марта 1942 года обоз подошел к линии фронта и до вечера укрывался в лесу. Сопровождающие, соблюдали полную тишину, объясняясь друг с другом главным образом жестами. Копыта лошадей были обернуты в тряпье, а морды замотаны мешковиной. Ночью по сигналу ракеты партизанские отряды, заранее ознакомленные с участком обороны врага, быстро оттеснили оборонявшийся здесь гитлеровский батальон и образовали свободный коридор шириной в полтора километра. В него и устремился обоз с продовольствием. Со стороны Холма враг бросил к участку прорыва подкрепление на автомашинах. Но партизаны при поддержке советской артиллерии отбили контратаки пехотных подразделений гитлеровцев. Почти всю ночь сохранялся коридор, по которому без потерь прошел весь обоз. Несколько раненых бойцов охраны были немедленно отправлены в армейский госпиталь.

Газета «Правда», отмечая самоотверженность населения Партизанского края, снарядивших и доставивших продукты героическому городу, в передовой статье 16 марта писала: «Навсегда останется в памяти волнующая картина этих 200 подвод, которые по глухим дорогам, с величайшей опасностью для жизни возчиков, безвестных [183] колхозников, везут продовольствие для братьев в Ленинград»{354}.

За линией фронта, в советском тылу, все продовольствие с подвод перегрузили на автомашины. Делегации Партизанского края был предоставлен автобус. По пути в Ленинград на станции Всеволожская делегация была встречена заместителем председателя Совнаркома СССР А. Н. Косыгиным, секретарем Ленинградского обкома ВКП(б) M. H. Никитиным, секретарем горкома партии А. А. Кузнецовым, председателем горисполкома П. С. Попковым, председателем облисполкома Н. В. Соловьевым. Там же было принято все собранное продовольствие.

По прибытии в Ленинград делегация вручила секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Жданову письма от партизан и населения Партизанского края и чек на 127 тысяч рублей, которые были собраны в фонд Красной Армии и сданы в Валдайское отделение Госбанка. Затем делегацию тепло встретили представители героического города и его защитники{355}. [184]

В конце апреля делегация возвратилась с письмом ленинградцев в Партизанский край. Это письмо-обращение трудящихся Ленинграда — яркое свидетельство единства всех советских людей, которые героически защищали свою Родину от немецко-фашистских захватчиков как на фронте, так и в тылу.

Существование Партизанского края имело огромное военно-политическое значение. Оно наглядно продемонстрировало непреклонную волю советского народа довести борьбу с оккупантами до победного конца. Полнокровная политическая и хозяйственная жизнь Партизанского края явилась еще одним подтверждением силы и непобедимости советского строя, патриотизма советских людей, которые не покорились врагу.

В то же время существование Партизанского края подрывало престиж гитлеровского политического и военного руководства и его миф о непобедимости фашистской армии.

10. Удары по железнодорожным коммуникациям

С перенесением центра партизанской борьбы в юго-восточные районы области — в полосу Северо-Западного фронта, здесь усилились удары и по железнодорожным коммуникациям. Подчас даже отсутствие взрывчатки у партизан не останавливало их. Они часто совершали диверсии, развинчивая стыки рельсов. Тол выплавляли из найденных снарядов. Наибольшим ударам подвергались железные дороги Дновского узла, особенно участок Витебской дороги. Наряду с эшелонами воздействию партизан подвергаются железнодорожные станции, особенно те, которые гитлеровцы превратили в базы снабжения своих войск. Несмотря на все меры, принимаемые командованием группы армий «Север» и 16-й армии, партизаны дезорганизуют вражеские коммуникации, задерживая доставку на фронт пополнения, усложняя снабжение действующих гитлеровских войск.

2 октября 1941 года партизаны 2-й бригады на участке Витебской дороги между станциями Дно и Новосокольники вывели из строя крупный эшелон врага, прервав на длительное время движение. Одновременно враг понес значительные потери в живой силе и технике. В приказе командира 281-й охранной дивизии генерал-лейтенанта Байера по этому поводу говорилось: «Вечером 2 октября

185

был произведен взрыв железнодорожного пути южнее станции Дно, что вызвало значительное нарушение железнодорожного сообщения»{356}.

Эффективность действий партизан против войск группы армий «Север» вынужден был признать генеральный штаб сухопутных войск гитлеровской Германии. 3 октября его начальник Гальдер писал: «Переброска испанской дивизии и 227-й пехотной дивизии несколько затягивается вследствие разрушений на железной дороге (действия партизан)»{357}. И далее Гальдер отмечает: «Прибытие новых сил (т. е. задержка в прибытии этих двух дивизий. — Ю. П.) вызывает у командования группы колебания в отношении плана наступления»{358}.

После крушения, подготовленного партизанами 2 октября, для усиления охраны железнодорожного пути в тылу 16-й армии оккупанты пересматривают систему охраны других объектов. Все высвободившиеся силы стягиваются к железным дорогам. Сюда же направляются из Латвии и Эстонии вновь сформированные батальоны карателей. Однако все принимаемые гитлеровцами меры мало помогают: партизанские удары продолжали нарастать.

В середине октября командование 2-й партизанской бригады принимает решение разгромить станцию Судома (южнее железнодорожного узла Дно и районного центра Дедовичи). Осуществить задуманное нападение было очень трудно. С конца лета и начала осени 1941 года каждая железнодорожная станция и даже разъезд были укреплены гитлеровцами. Дзоты соединялись друг с другом целой системой траншей. Лес и кустарник вокруг были вырублены. Гитлеровцы пристреляли все открытые места вероятного нападения партизан. На помощь гарнизону станции, подвергшейся нападению, могли быстро прийти гарнизоны соседних станций или специальные подвижные отряды. Наиболее ответственные участки железных дорог охранялись с помощью бронепоездов, бронедрезин и бронемашин.

Командование 2-й бригады тщательно готовилось к операции, отбирало людей, вело всестороннюю разведку. Было установлено местонахождение караульного помещения, [188] огневых точек, сторожевых постов, их распорядок дня и т. д. План налета предусматривал внезапное нападение нескольких групп партизан с разных направлений. Выставленные на дороге пулеметные заслоны должны были не допустить возможного подхода новых сил противника.

Рано утром 20 октября 1941 года, используя выгодный рельеф местности, партизаны вплотную подошли к станция. Специально выделенные бойцы бесшумно сняли часовых. Заняв окраинные дома, искусно замаскировались пулеметчики. Огневая группа незаметно проникла к станционному зданию, где размещались основные силы гарнизона. В то же время группы гранатометчиков обошли станцию с флангов и скрытно заняли исходное положение в тылу гитлеровцев. По сигналу огневая группа открыла интенсивный огонь, а гранатометчики забросали окна станции гранатами. В стане врага поднялась паника. Отдельные группы гитлеровцев забравшись в укрытие, пытались сопротивляться. Но вскоре их сопротивление было сломлено. Захватив станцию, часть партизан заняла круговую оборону, а другая приступила к разрушению важных объектов.

Подкрепление, подброшенное противником на бронедрезинах, натолкнулось на выставленный партизанский заслон. К 9 часам утра уже с другой стороны — со станции Ашево — подошел вражеский бронепоезд, который открыл по Судоме сильный артиллерийский и пулеметный огонь. К этому времени партизаны подожгли склад горючего, подорвали узел связи, привели в негодность стрелки, растащили рельсы и отошли в лес.

В результате налета партизан фашисты потеряли 80 человек убитыми и ранеными. На несколько дней станция была выведена из строя. «Потерь в этом бою, — сообщал комиссар бригады С. А. Орлов, — партизаны не имели»{359}.

26 октября в сообщении для военного дневника гитлеровцы отмечали рост диверсий на линии железной дороги Дно — Новосоколъники{360}.

30 октября отряды 2-й бригады напали на другую станцию этого же участка дороги — Плотовец, расположенную южнее первой. В этом налете они уничтожили более 100 гитлеровцев, взорвали железнодорожный мост и склад с боеприпасами. Попытка гитлеровцев навязать партизанам [187] затяжной бой закончилась провалом. Сокрушаясь по этому поводу, враг доносил: «Но так как противник имел лошадей и повозки, то попытка принудить его к бою успеха не имела»{361}. В течение нескольких дней важный для оккупантов участок железной дороги вновь не работал.

30 октября, кроме налета на станцию Плотовец, только в районе действий 281-й охранной дивизии были совершены железнодорожные диверсии{362}.

Помимо Витебской дороги нападению партизан подвергался и другой участок железной дороги в тылу 16-й армии, идущий от Старой Руссы через Дно на Псков и далее на Остров и Резекне. По этой коммуникации шел значительный поток воинских перевозок для 16-й армии через порты Латвии. Начальник тылового района группы армий «Север» приказал командиру 281-й охранной дивизии Байеру всеми средствами охранять линию Дно — Псков — Остров — Резекне и обеспечить по ней беспрерывное движение. Враг принимал чрезвычайные меры. Для охраны трубопроводов и малых мостов теперь выделялись два солдата, а средних мостов — отделение. В районе действий партизан на железнодорожных путях закрытого профиля выставлялся один часовой на каждые 10 метров, а открытого профиля — один часовой на 20 метров. Часовые должны были видеть друг друга. Все станции имели гарнизоны численностью не менее роты. Местность вокруг станций в радиусе 250-300 метров была подготовлена к обороне.

По сути дела, охрана железнодорожных линий становилась для врага своеобразным фронтом. Командир 281-й охранной дивизии Байер, опасаясь нападения партизан на штаб дивизии, находившейся в Острове, 30 декабря приказал в течение двух недель возвести вокруг города оборонительные сооружения. «Дивизию охватил такой страх, — пишет американский историк Хауэлл, — что было приказано к 15 января 1942 года всеми силами укрепить район, прилегающий к Острову»{363}.

Объектом партизанских действий становится и прифронтовой участок железной дороги Старая Русса — Парфино — Лычково. Здесь действовали главным образом старорусские и полавские партизаны. «В октябре в районе [188] Старой Руссы, — констатирует штаб 10-го армейского корпуса 16-й армии, — снова появились партизаны и подрывные группы, которые минировали шоссе и железнодорожные пути»{364}. Трижды взрывали железнодорожные пути старорусские партизаны на участке железной дороги между Старой Руссой и станцией Парфино, где гитлеровцы создали базу снабжения{365}. В начале ноября полавские партизаны пустили под откос вражеский эшелон вблизи станции Беглово (восточнее Парфина). Команда противника, сопровождавшая эшелон, а также военная техника, перевозимая им, были уничтожены. Через несколько дней полавские партизаны совершили налет уже на станцию Беглово, где в это время находился воинский состав.

Сообщая о результатах этого налета в Ленинградский обком ВКП(б), Полавский райком партии писал: «Уничтожено 7 пушек, установленных на платформах, две цистерны с горючим, паровоз, взорваны все стрелки станции, уничтожен дом, где помещались офицеры гарнизона»{366}. После этого станция не могла ни принимать, ни отправлять поезда в течение четырех суток.

Увеличение количества диверсий на железных дорогах в тылу 16-й армии отмечает Хауэлл: «Сравнение германских директив, изданных в северном секторе в июле и в конце декабря 1941 года, отражает постоянно растущую активность партизан в отношении железных дорог»{367}. Всего с 15 июля по 30 декабря 1941 года партизанские отряды в полосе Северо-Западного фронта пустили под откос 49 эшелонов, произвели свыше 100 взрывов железнодорожного полотна и подорвали 15 железнодорожных мостов.

Особенно широкий размах приобрели действия партизан на железных дорогах в январе 1942 года с переходом советских войск Северо-Западного фронта в наступление.

В феврале 1942 года командование Северо-Западного фронта приказало 2-й партизанской бригаде нанести удар по станции Дедовичи Витебской дороги, уничтожить все станционное оборудование и склады, взорвать железнодорожный мост через реку Шелонь. Станция Дедовичи была одной из головных баз 16-й армии, через которую осуществлялось снабжение ее дивизий. [189]

Районный центр и станцию Дедовичи враг превратил в хорошо укрепленные опорные пункты. Здесь находились местная комендатура и железнодорожная охрана, всего 900 солдат и офицеров противника. Кроме того, в окрестных населенных пунктах и на соседних станциях также находились гарнизоны гитлеровцев, готовые в любую минуту прийти на помощь. Вокруг Дедовичей простиралась почти безлесная равнина. Враг опоясал Дедовичи валом из снега, облитого водой, построил блиндажи из бревен, создал густую сеть огневых точек. Особенно сильно была укреплена северо-восточная часть: усадьба МТС и здание средней школы.

Всего к операции привлекалось 7 партизанских отрядов, около 1000 партизан. К 3 часам ночи 22 февраля 1942 года они скрытно вышли на исходные рубежи. Специально выделенная группа партизан перерезала телефонную и телеграфную связь с соседними станциями и населенными пунктами.

В 4 часа 30 минут два отряда внезапным рывком, без выстрелов, ворвались на северо-западную окраину поселка. Завязался ожесточенный бой. В это время основные силы партизан сняли небольшие заслоны на подступах к Дедовичам и заняли его южную и юго-восточную окраины, а диверсионный отряд, перебив железнодорожную охрану, взорвал железнодорожный мост через Шелонь{368}. Партизаны взорвали также железнодорожное полотно севернее и южнее Дедовичей, чтобы лишить врага возможности маневрировать резервами и не допустить к месту боя бронепоезд. Партизаны разрушили железнодорожную станцию, взорвали большой склад боеприпасов, уничтожили много военного имущества и живой силы противника.

Важный для гитлеровцев участок дороги был на несколько дней выведен из строя.

Возвращаясь после налета в Партизанский край, бригада в районе Ясски вступила в бой с карательным отрядом гитлеровцев, спешившим на помощь дедовичскому гарнизону. Партизаны отбросили карателей, уничтожив при этом более 50 вражеских солдат.

Первый успешный налет на крупный районный центр и железнодорожную станцию в Ленинградской области, каким являлись Дедовичи, слух о котором народная молва быстро разнесла по всей области, еще больше укрепил [180] авторитет партизан, придал им больше уверенности в своих силах.

В то же время этот налет вызвал растерянность в стане врага. Позже, оправдываясь по поводу этого налета партизан на Дедовичи, начальник военно-полевой полиции при главном командовании сухопутных войск писал: «Благодаря темноте и туману в ранние утренние часы нападающие подошли близко к городу и смогли ворваться в него»{369}. Командование 281-й охранной дивизии оправдывалось иначе: «Партизаны нарушили связь, а поэтому не смогли прийти на помощь другие гарнизоны»{370}.

Опасаясь новых налетов на базы снабжения и склады, которые создавались на станциях Витебской дороги южнее Дно, особенно на станцию Чихачево, которая превращалась в одну из головных баз снабжения 16-й армии, командующий группой армий «Север» приказал в конце февраля 1942 года вновь привлечь для борьбы с партизанами авиацию. Вражеские самолеты подвергли интенсивной бомбардировке все населенные пункты вблизи Чихачева. И, как отмечалось в докладе начальника военно-полевой полиции вермахта, «авиация фугасными и зажигательными бомбами сравняла с землей многие деревни вблизи этой станции, которые служили убежищем для 1500-2000 партизан»{371}.

Однако партизаны, сохраняя за собой инициативу, продолжали совершать диверсии там, где враг этого не ожидал.

Глубокой ночью 27 апреля 1942 года отряды 2-й бригады осуществили второй налет на железнодорожную станцию Плотовец, взорвав железнодорожный мост, все крупные станционные здания ж телеграф, а также склад с боеприпасами. Станция была совершенно разрушена, а движение по железной дороге Дно — Новосокольники вновь было прервано на несколько дней.

Один за другим налеты следовали на полустанки, разъезды, на укрепленные пункты, созданные гитлеровцами.

Одновременно происходят крушения вражеских эшелонов с живой силой, техникой и боеприпасами. Всего главным образом в полосе Северо-Западного фронта [191] осенью и зимой 1941/42 года было пущено под откос около 50 воинских поездов{372}.

Своими действиями на железнодорожных коммуникациях осенью и зимой 1941/42 года партизаны ослабляли боевые возможности противника — 16-й армии, противостоящей советским соединениям Северо-Западного фронта.

11. За сохранение партизанского края

Первый Партизанский край на оккупированной гитлеровскими захватчиками территории Ленинградской области имел большое политическое и военное значение. Отсюда партизаны угрожали всем коммуникациям 16-й армии, прежде всего железнодорожным линиям Дно — Старая Русса и Дно — Новосокольники, а также шоссе Дно — Старая Русса и рокадной дороге Старая Русса — Холм. Это были главные дороги в тылу гитлеровской 16-й армии. Северо-западная часть Партизанского края перекрывала крайне необходимую для армии шоссейную дорогу от станции Чихачево (на линии Дно — Новосокольники) к Старой Руссе, а также примыкавшие к ней проселочные дороги{373}.

Благодаря лесисто-болотистой местности партизаны могли на только скрытно выходить на железнодорожные и шоссейные коммуникации врага, но и успешно уклоняться от его преследований, маневрировать силами. Территория Партизанского края могла быть использована и для авиадесантных операций.

Политическое и военное значение Партизанского края предопределило ожесточенность борьбы, которая развернулась на его территории с первых же дней существования края.

Первую попытку ликвидировать Партизанский край гитлеровцы предприняли в конце ноября — начале декабря 1941 года. Разработка операции была поручена штабу 16-й армии под непосредственным контролем штаба [192] группы армий «Север». Впервые вермахт на таком уровне вел борьбу против партизан. План операции предусматривал расчленение партизанских сил, а затем уничтожение их по частям. «В очищенной области, — пишет западногерманский историк Эрих Гессе, — все жители, заподозренные в помощи партизанам, должны были подвергнуться строгому наказанию»{374}. Возглавлять карательную операцию было поручено коменданту 584-го армейского тылового района генералу Шпейману{375}.

В конце ноября вражеская группировка численностью 4000 солдат и офицеров{376}, основу которой составляли части 281-й охранной дивизии, начала сосредоточиваться в городах Дно, Старая Русса, Чихачево, Поддорье и Дедовичи. Карательной экспедиции были приданы самолеты, артиллерия, бронемашины, танки. 30 ноября гитлеровцы с четырех направлений начали концентрированное наступление на Партизанский край. Подчеркивая тщательность подготовки и методичность наступления, Эрих Гессе пишет: «Эти четыре направления были разбиты на семь колонн. Каждая колонна построила заградительную линию. Выделенные отряды выдвигались из этих линий и уничтожали опорные пункты партизан»{377}. Комендант 584-го тылового района в своем отчете констатировал: «Все места исходного положения удалось достигнуть без трудностей вечером 31 ноября»{378}.

В последующие дни оккупанты заняли наиболее крупные населенные пункты и перекрыли все дороги, идущие из края, уничтожив несколько партизанских баз. Враг готов был торжествовать победу. Оперативный отдел штаба группы армий «Север» 3 декабря так характеризовал ход операции: «Окружение котла закончено. В ходе этого окружения в районе озера Полисть и мелких окрестных деревень были захвачены и частично уничтожены партизанские лазареты, склады продовольствия и [193] боеприпасов, бойни и хлебопекарни. Причастные к партизанам деревни сожжены. Расстреляно 116 партизан»{379}.

Положение партизан действительно было не из легких. Основные силы бригады, возглавляемые Н. Г. Васильевым, вышли в это время за пределы Партизанского края, направляясь в Локнянский район Калининской области, чтобы разгромить один из вражеских гарнизонов. В Партизанском крае оставалось 6 отрядов (всего 500 человек) во главе с комиссаром бригады С. А. Орловым. Оккупанты только по численности превосходили партизан почти в 10 раз. В этих условиях было принято единственно правильное решение: не принимая фронтальных боев, всячески маневрировать и уходить от прямых ударов. Партизаны снялись с занимаемых ими баз в деревнях и глухими тропами ушли в глубину леса на свои дальние базы, оборудованные на островах посреди незамерзающих болот. Сюда были заблаговременно вывезены боеприпасы и продовольствие. Вскоре вернулись из рейда отряды под командованием Н. Г. Васильева. Хотя силы партизан и увеличились, но по-прежнему принимать открытый бой с карателями было нельзя: превосходство в численности и в вооружении было за врагом.

Все попытки оккупантов обнаружить партизанские силы и навязать им открытый бой ни к чему не привели. Целыми днями вражеские самолеты вели разведку над дорогами, деревнями, лесом, но партизаны как в воду канули. Гитлеровцы вымещали свою злобу на мирном населении. Они старались выведать у местных жителей места сосредоточения партизанских сил, их базы. Глухой стеной ненависти окружало население карателей.

В эти дни подвиг Ивана Сусанина повторил советский колхозник 70-летний житель деревни Мухарево Дедовичского района М. Семенов. Согласившись быть проводником карателей, он завел их в непроходимое болото.

В бессильной злобе гитлеровцы жгли деревни, беспощадно расправлялись с населением{380}. Более 20 деревень, по собственному признанию гитлеровцев, было предано [194] огню{381}. Многие больницы и школы превратились в груды угля и пепла.

По заявлению руководителя экспедиции Шпеймана, с партизанами было покончено. В своем рапорте, полном хвастовства, Шпейман писал: «Значительный успех операции объясняется тем, что в основном удалось уничтожить операционную базу партизан, нанести им существенные потери»{382}. Мнение коменданта тылового района разделяет и Эрих Гессе: «Операция по подавлению партизан, — пишет он, — прошла успешно»{383}. В сообщении для военного дневника указывалось: «Партизанская область — местность южнее и западнее озера Полисть — очищена в ходе операции»{384}.

Однако в действительности эта первая крупная операция против Партизанского края была, по существу, безрезультатной. Отряды 2-й партизанской бригады показали возросшее умение бить врага, применяя партизанскую тактику.

С 7 декабря основные силы карателей начали покидать Партизанский край. Чтобы не допустить вновь концентрации партизан в этом районе, Шпейман во всех крупных населенных пунктах оставил гарнизоны. Особое внимание было уделено безопасности шоссейной дороги Чихачево — Старая Русса. Но уже с 9 декабря, перенеся свой штаб в деревню Сусельница, командование 2-й бригады установило связь со всеми своими отрядами. На следующий день партизаны перешли в наступление против оставленных гитлеровских гарнизонов. К середине декабря они полностью восстановили свой контроль над краем, а затем и над шоссейной дорогой Чихачево — Старая Русса, а также над другими дорогами, идущими к фронту. Партизанский отдел Северо-Западного фронта{385} в связи с этим докладывал Военному совету, что партизаны «полностью лишили возможности противника совершать передвижение по дорогам Чихачево — Волот, Дедовичи — Белебелка»{386}.

В дальнейшем командование бригады, учитывая опыт декабрьских боев, выработало план обороны Партизанского [195] края, предусматривавший ряд неотложных мер. Его осуществление позволило не только усилить сопротивление карателям, но и вести против них более эффективные боевые действия.

Оккупанты, не сумев ликвидировать Партизанский край, окружили его территорию многочисленными гарнизонами, установили систему связи между ними, непрерывно совершенствовали свои оборонительные сооружения. Они пытались взять под свой контроль дороги, прилегавшие к освобожденным партизанами районам, блокировать Партизанский край. Для этого в наиболее крупных гарнизонах создавались специальные подвижные группы, выделялся необходимый транспорт. В случае необходимости эти группы могли немедленно прийти на помощь соседним гарнизонам, подвергшимся нападению партизан.

Однако и эти меры не достигли своей цели. Полностью изолировать Партизанский край врагу не удалось. Мелкие партизанские отряды и группы, зная все тропки, обходили деревни, занятые гитлеровцами и проникали далеко за пределы края. Местные жители помогали партизанам, служили им проводниками, своевременно предупреждали об опасности.

Влияние 2-й партизанской бригады распространялось далеко за пределы Партизанского края. Командование бригады установило связи с населением юго-западных районов области, с жителями Пскова, Острова, Карамышева.

В январе 1942 года партизанские части и соединения, находившиеся в Партизанском крае, наряду с участием в наступательных операциях советских войск Северо-Западного фронта{387} и действиями на коммуникациях вели активные бои по предупреждению нападения на край, укреплению его обороны.

В конце января командование 2-й бригады приняло решение уничтожить гитлеровский гарнизон в деревне Ясски на дороге от Дедовичей к Старой Руссе. Это был важный опорный пункт, который прикрывал Дедовичи от нападения партизан с востока. Опираясь на Ясски, 20-й эсэсовский батальон, укомплектованный в Латвии антисоветски настроенными элементами, контролировал населенные пункты в излучине реки Шелонь. Гитлеровцы могли также использовать Ясски и как плацдарм для наступления на Партизанский край. [196]

К рассвету 5 февраля отряды «За Родину!», имени В. П. Бундзена, имени А. Н. Горяинова, «Ворошиловец» и «Храбрый», окружив село, изготовились к бою. Чтобы не допустить подхода резервов врага, партизанский отряд «За Родину!» оседлал дорогу Ясски — Дедовичи, а остальные 4 отряда по общему сигналу двинулись в атаку. Удар был настолько неожиданным, что эсэсовцы, теряя оружие, начали поспешно отходить в сторону Дедовичей. Но здесь их встретил огнем отряд «За Родину!». К 12 часам дня деревня полностью была занята партизанами. В этом бою эсэсовцы только убитыми потеряли 165 солдат и офицеров. Потери партизан — 13 убитых и 40 раненых.

Успешный налет на Ясски показал, что партизаны научились овладевать крупными опорными пунктами врага.

Вслед за налетом на Ясски последовали налеты на более мелкие гарнизоны врага, расположенные по границам Партизанского края, при этом партизаны стремились прежде всего отрезать гарнизон, подвергшийся нападению, от других, широко используя заслоны. По-прежнему отряды устраивали засады на дорогах, громили войска врага на марше, подрывали мосты, уничтожали связь. Широкое распространение получило движение «охотников», впервые введенное в боевую практику партизанами 6-го полка. Отдельные бойцы (иногда 2-3 человека), как правило, отличные стрелки, хорошо знавшие все лесные чащобы, незаметно проникали через вражеские кордоны на оживленные магистрали и, выбрав позицию, били по наиболее важным целям — офицерам, водителям автомашин, а иногда и по экипажам танков.

В связи с наступлением советских войск Северо-Западного фронта, потребовавшим от 16-й армии крайнего напряжения сил, ее командование оставило на границах Партизанского края сравнительно небольшие карательные отряды. Им поручалось держать партизан в напряжении, снизить их боевую активность, отвлечь от действий на коммуникациях. Но это оккупантам не удалось. Партизаны высылали заслоны в стороны возможного появления противника. Дороги контролировались партизанскими патрулями. Велась непрерывная разведка. В каждой деревне за оккупантами следило множество глаз. Поэтому пи одна попытка гитлеровцев внезапно напасть на партизан не удавалась.

В начале февраля, когда в районе Старой Руссы и Демянска развернулись напряженные бои, командующий 16-й армией Буш отдал приказ коменданту тылового района [197] очистить от партизан шоссе Чихачево — Старая Русса, проходившее через Волотовский район. Для этого оккупанты привлекли два батальона, один из которых должен был наступать с севера, со стороны Тюрикова (на шоссе Чихачево — Старая Русса), а другой — с северо-запада, со стороны Дедовичей.

Батальон, наступавший с севера, состоял из подразделений войск СС. Командовал им гестаповец Шпицкий, который участвовал в акции против основного ядра Волотовской подпольной организации и в декабрьской карательной экспедиции против Партизанского края{388}. Батальон с момента его выезда со станции Волот (на железной дороге Дно — Старая Русса) находился под наблюдением членов Волотовской подпольной организации, сообщившей разведданные во 2-ю бригаду. Н. Г. Васильев и С. А. Орлов поручили разгромить этот батальон 5-й партизанской бригаде, которая после прибытия в край находилась в оперативном подчинении командования 2-й бригады.

У захваченных в плен гитлеровцев при допросе удалось узнать ночной пропуск. Ударная группа партизан из 40 человек, пользуясь этим пропуском, 23 февраля в 4 часа утра проникла в деревню Тюриково и, бесшумно сняв часовых, забросала гранатами штаб, а также другие дома, где находились каратели. Вслед за этим в село ворвались остальные отряды 5-й бригады. Бой продолжался всего около часа. Вражеский батальон был разбит. Лишь немногим гитлеровцам удалось спастись бегством. Партизаны захватили 68 подвод с оружием, боеприпасами и продовольствием, а также 4 радиостанции. Успешный бой в Тюрикове{389} явился боевым крещением для партизан 5-й бригады.

Неудачей закончилось наступление врага и из района Дедовичей. После интенсивного артиллерийского и минометного обстрела гитлеровцам удается потеснить небольшие группы партизан 2-й бригады в деревнях Гривки, Горушка и Горавица. Положение восстановили отряды 1-й Особой бригады, которая к этому времени также была переброшена в Партизанский край. Эти отряды, перехватив пути отхода, нанесли неожиданный удар по врагу с тыла. В результате более 150 гитлеровцев осталось на [198] поле боя, а уцелевшие в беспорядке бежали. Партизаны захватили несколько орудий, около 600 снарядов и обоз.

Все дальнейшие попытки противника прорваться по шоссейной дороге от Чихачева к Старой Руссе через Волотовский район также не увенчались успехом. 25 февраля колонна гитлеровцев, которая со стороны Чихачева через Городовик — Гнилицы пробивалась к Старой Руссе, была встречена массированным огнем партизан 2-й бригады. Лишь немногим гитлеровцам удалось спастись бегством. Вскоре в районе Гнилиц в огненный мешок попала еще одна колонна гитлеровцев, а затем крупный обоз.

Так же безуспешно закончились и другие попытки врага проникнуть в Партизанский край зимой 1941/42 года, очистить от партизан свои коммуникации, проходившие через этот край, пресечь их активные действия.

Партизанский край выстоял, а находившиеся здесь вооруженные партизанские силы активно помогали советским войскам Северо-Западного фронта в наступательных действиях против 16-й армии.

12. В наступлении

Поражение, нанесенное Красной Армией фашистским захватчикам под Москвой, и последующее общее наступление советских войск значительно изменили характер действий партизанских сил, повысили их роль и значение. Теперь партизаны могли теснее увязывать свои планы с операциями советских войск, оказывать им большую помощь в разгроме врага{390}.

В декабре 1941 года, определяя новые задачи, вставшие перед партизанами, Ленинградский обком ВКП(б) и его штаб по руководству партизанским движением указывали: «Организуйте совместные действия с наступающими [199] частями Красной Армии, помогайте им в разведке... Помогайте Красной Армии уничтожать гитлеровских бандитов и освобождать из-под их ига наши села и города»{391}. Особое внимание руководителей партизанского движения было обращено на широкое вовлечение населения в борьбу против оккупантов, а также на действия по коммуникациям врага.

Возрастало в связи с этим и значение действий партизан в юго-восточных районах Ленинградской области — в полосе Северо-Западного фронта, которому Ставка Верховного Главнокомандования отводила значительную роль в общем наступлении Красной Армии.

Подготавливая войска к наступлению, Военный совет Северо-Западного фронта вместе с тем готовил к этому и партизан. Их участие в наступлении советских войск впервые за время войны планировалось, перед ними ставились конкретные задачи на каждом из этапов борьбы. Соответственно перестраивалось руководство вооруженными партизанскими силами, улучшались их вооружение, доставка боеприпасов.

14 ноября 1941 года Военный совет Северо-Западного фронта всесторонне рассмотрел вопрос о состоянии партизанского движения в полосе фронта, подытожил опыт борьбы на оккупированной врагом территории и поставил перед партизанами новые, более сложные задачи. Высокую оценку получила помощь, уже оказанная партизанами советским войскам.

«Партизанские отряды, действующие в тылу противника, — говорилось в решении Военного совета, — оказывают войскам фронта активную помощь в борьбе с врагом, уничтожая его живую силу, боевую технику, разрушая коммуникации»{392}. Особенно отличилась 2-я партизанская бригада. Вместе с тем Военный совет отметил и недостатки в партизанском движении в полосе фронта: ряд отрядов не проявлял активности, нередко партизаны действовали разрозненно, без должной согласованности и взаимодействия, что снижало эффективность борьбы. Военный совет указал на недопустимость отрыва партизанских отрядов от населения, недооценки политической работы среди пего.

Новые задачи, вставшие перед партизанским движением, — дальнейшее повышение боеспособности партизанских [200] частей и соединений в связи с предстоящим наступлением, активизация их действий, улучшение взаимодействия с войсками фронта — поставили в порядок дня вопрос об улучшении руководства партизанами, оказании им необходимой помощи. Военный совет решил вопросы организационно-оперативного и административно-хозяйственного порядка, связанные с партизанским движением, которыми ранее непосредственно ведало Политуправление фронта, возложить на создаваемый партизанский отдел при Военном совете{393}. Отдел Политуправления сохранял функции руководства партийно-политической работой в партизанских частях и соединениях и среди населения оккупированных районов. Военный совет предложил штабу фронта разработать конкретные мероприятия по оказанию помощи партизанам в связи с предстоящим наступлением войск фронта. Вскоре такой план мероприятий был составлен и утвержден Военным советом{394}. Он включал в себя меры по обеспечению партизан оружием, боеприпасами, взрывчаткой (в том числе и с помощью авиации), а также установлению устойчивой радиосвязи с партизанскими частями и соединениями{395}.

13 ноября начальник штаба фронта Н. Ф. Ватутин утвердил план действий партизанских и истребительных отрядов с 13 по 20 ноября — в период подготовки войск Северо-Западного фронта к наступлению. Партизаны должны были прежде всего вести разведку, уточнять расположение штабов, складов и баз врага, выявлять характер их охраны, изучать режим движения на дорогах, брать на учет магистрали связи и т. д. 19 ноября Военным советом фронта был утвержден «План операций истребительных и партизанских отрядов Северо-Западного фронта». Их роль заключалась в том, чтобы своими ударами по тылам и коммуникациям 16-й армии содействовать войскам фронта в уничтожении противника{396}.

В связи с перенесением сроков наступления войск фронта пришлось уточнить план участия в нем и партизанских сил. В период подготовки к наступлению (полтора [201] месяца, вплоть до января 1942 года) штаб фронта одновременно планировал и действия войск, и действия партизан. Эти планы утверждались Военным советом фронта{397}. Наряду с разведкой и действиями по коммуникациям партизаны в это время должны были наносить удары по складам, базам и резервам врага. К операциям привлекались все 5 бригад, находившиеся в полосе Северо-Западного фронта: 1-я и 2-я Особые, 2-я и 3-я Залучские и 4-я Старорусская.

Активно вели разведку в районе Старой Руссы партизаны 4-й Старорусской бригады. Они собрали ценные разведывательные сведения о военных объектах в Старой Руссе, превращенной врагом в ключевой опорный пункт на правом крыле Северо-Западного фронта, о всех оборонительных сооружениях на подступах к этому городу. Как отмечал секретарь Старорусского райкома ВКП(б) комиссар бригады С. М. Глебов, по данным разведчиков-партизан советская авиация дважды бомбила старорусский аэродром, где было уничтожено много самолетов, совершила 4 налета на склады с боеприпасами, горючим и продовольствием в Старой Руссе, подвергла бомбардировке склады в поселке Парфино{398}.

Успешно вела разведку 2-я Особая бригада. Охватив своими отрядами огромный прифронтовой район от Старой Руссы до городов и сел Калининской области, бригада помимо важных сведений для наступления войск Северо-Западного фронта вскрыла факт нового злодеяния правителей фашистской Германии: подготовку ими химической войны. В районе Холма был обнаружен склад с химическими снарядами{399}.

Важные разведывательные сведения доставляли в штаб фронта и армиям и другие партизанские соединения.

Действенны были удары партизанских бригад по коммуникациям врага. В ноябре они совершили успешные нападения на важные опорные пункты врага, его склады, гарнизоны и резервы, которые командование вермахта спешно подтягивало к фронту. [202]

В конце ноября сводный отряд 1-й Особой партизанской бригады под командованием И. Ф. Трегубова получил задание перейти линию фронта и совершить налет на село Иломля Демянского района, расположенное в 37 километрах от линии фронта{400}. Помимо складов в селе находились резервные подразделения врага. Перейдя линию фронта, отряд попутно разгромил обоз противника, подвозивший теплое обмундирование вражеским частям переднего края. В ночь на 28 ноября партизаны незаметно для врага подошли к Иломле. Специально высланные группы с помощью бесшумных винтовок сняли часовых, охранявших вражеский гарнизон. Затем основные силы партизан ворвались в деревню и забросали гранатами все дома, в которых размещались солдаты и офицеры противника. Во время налета партизаны уничтожили почти половину личного состава гарнизона, сожгли 13 домов, из которых противник вел обстрел, а также склады, автомашины и повозки. «Наши потери в этой операции, — говорилось в отчете командования бригады, — были совершенно незначительны»{401}. Гитлеровцы, признавая этот успех партизан, писали: «В ночь на 28 ноября на резервные подразделения, расположенные в Иломле, было совершено нападение. Используя благоприятные условия, партизаны незаметно проникли в деревню и причинили значительный ущерб»{402}.

В ноябре были совершены нападения и на другие населенные пункты, занятые оккупантами: в Полавском районе — на Калининцы и Лебедское отдельными отрядами 1-й Особой партизанской бригады, на село Иванково — силами всех трех отрядов 4-й Старорусской бригады. В том же месяце отряды 2-й Особой бригады совершили одновременный налет на более чем 10 гарнизонов, которые располагались в населенных пунктах на дорогах, ведущих к Старой Руссе{403}. В этих налетах враг потерял значительное количество своих солдат и офицеров, а также много складов{404}.

В декабре, по мере приближения наступательной операции Северо-Западного фронта, активность партизан еще [203] больше возрастает. Особенно чувствительные удары по опорным пунктам, базам и резервам врага наносят 1-я Особая и 3-я Залучская бригады.

В середине декабря 1-я Особая партизанская бригада совершила еще один рейд по тылам врага, во время которого бойцы бригады уничтожили 200 солдат и офицеров противника. Когда бригада, израсходовав почти все боеприпасы, возвращалась в советский тыл, противник превосходящими силами настиг партизан и навязал им бой. Но гитлеровцам не удалось разбить бригаду. В этом бою враг потерял 70 солдат и офицеров. Личный состав бригады стойко перенес все трудности этого рейда: сильные морозы, бессонные ночи, преследование оккупантов. «Люди, — отмечало командование бригады, — переносили все трудности, воодушевленные тем, что поставленные задачи были успешно выполнены»{405}.

В декабре Поддорский отряд, входивший в состав 3-й Залучской бригады, совершил несколько налетов на населенные пункты, где у врага находились склады и резервы, в том числе на районный центр Поддорье.

Подчеркивая неразрывную связь действий партизан юго-восточных районов с общей подготовкой советских войск Северо-Западного фронта к зимнему наступлению, западногерманский историк Вернер Гаупт пишет: «Меры по подготовке этого наступления ощущались даже в тылу немецкого фронта. Советы направляли партизанские части между опорными пунктами. Эти отряды нападали на склады и базы снабжения»{406}.

24 декабря 1941 года, накануне перехода войск Северо-Западного фронта в наступление, Военный совет обратился к командирам и комиссарам партизанских бригад с письмом: «Боевые действия всех отрядов, — говорилось в нем, — перенести главным образом на дороги всех видов, по которым противник совершает передвижение и подвозит боеприпасы... Устраивать засады с целью уничтожения вражеских походных колонн, автотранспорта, артиллерии, танков, бронемашин и штабов»{407}.

Перенесение основных усилий партизан на дороги в условиях, когда число их в тылу врага было ограничено{408}, [204] да к тому же они были крайне растянуты, являлось наиболее эффективной помощью наступающим войскам Северо-Западного фронта. Каждая бригада получила конкретные задания о действиях на коммуникациях врага: какие дороги, какие их участки и к какому времени должны быть взяты под контроль партизан. Партизанский отдел при Военном совете фронта выработал свои рекомендации о наиболее целесообразных и рациональных способах выполнения приказа фронта.

Накануне наступления советских войск многие командиры и комиссары партизанских бригад и отрядов, находившиеся в тылу, были вызваны военными советами фронта и армий для уточнения разведывательных данных, постановки конкретных задач и отработки вопросов взаимодействия. Военный Совет 11-й армии вызвал комиссара 2-й бригады С. А. Орлова и А. Д. Кондратьева — командира партизанского отряда Крестецкого района, входившего в состав 1-й Особой партизанской бригады. По поводу своего вызова в штаб армии А. Д. Кондратьев вспоминает: «На той стороне нас уже встречали представители армии. Я тут же был доставлен в штаб армии и на совещании штаба доложил обстановку в тылу 16-й немецкой армии»{409}.

В последующем план участия в наступлении вооруженных партизанских сил уточнялся и развивался.

С началом наступления в январе 1942 года войск Северо-Западного фронта операции партизан в юго-восточных районах Ленинградской области были наиболее эффективными и действенными. Характеризуя обстановку зимой 1941/42 года на советско-германском фронте и партизанское движение в тылу оккупационных войск, американский историк Хауэлл пишет: «Действия партизан, которые начали возрастать в ноябре, достигли еще большей силы... Основные операции происходили в тылу 16-й армии»{410}.

На коммуникациях 10-го армейского корпуса 16-й армии — дорогах, идущих от Старой Руссы к Шимску, Парфино, Иванково и Рамушево, — активно действовали отряды 4-й Старорусской бригады. С выходом в тыл врага подразделений советских лыжников партизаны вместе [205] с ними успешно блокировали многие дороги в районе Старой Руссы. К концу февраля 1942 года отряды 4-й бригады, главным образом на дорогах, уничтожили около 240 гитлеровцев, 30 автомашин с боеприпасами и другим военным имуществом{411}. Одновременно резко возрастает число диверсий в Старой Руссе, которую оккупанты превратили в ключевой пункт своей обороны.

Южнее, близ районного центра Пола, превращенного гитлеровцами в важный опорный пункт, оперировали отряды 1-й Особой бригады. «Наши отряды, — говорится в отчете бригады, — начали парализовывать подступы противника к Пола, минируя дороги, разрушая связь, устраивая засады. Было разгромлено несколько вражеских обозов с продовольствием и боеприпасами»{412}.

Для 3-й Залучской бригады основным объектом нападения являлась дорога Молвотицы — Марево — Велилы. Тесно взаимодействуя со 155-м лыжным батальоном и 42-й стрелковой бригадой, Молвотицкий партизанский отряд оказал активную помощь частям Красной Армии в овладении рядом населенных пунктов вокруг Молвотиц. Отряд получил благодарности от штабов 42-й стрелковой бригады и 155-го лыжного батальона{413}. Поддорский отряд 3-й бригады во многом содействовал наступлению 8-й гвардейской стрелковой дивизии и 75-й гвардейской морской стрелковой бригады. Всего отряды 3-й Залучской бригады к марту 1942 года уничтожили 650 вражеских солдат и офицеров, 65 автомашин и 20 повозок с боеприпасами, горючим и живой силой врага, 9 транспортных самолетов, взорвали 3 склада с боеприпасами.

Основную роль в нарушении коммуникаций 16-й немецко-фашистской армии в период наступления советских войск играла 2-я партизанская бригада. Базируясь на Партизанский край, ее сильные, хорошо вооруженные и подвижные отряды помимо систематических и эффективных действий на железных дорогах Дновского узла полностью контролировали шоссейные дороги, идущие от перевалочных баз противника на станциях Дедовичи и Чихачево Витебской дороги к фронту. Все попытки гитлеровцев использовать даже отдельные участки этих шоссейных дорог решительно пресекались партизанами. Напряженное положение создали отряды 2-й бригады на [206] важнейшей шоссейной дороге Дно — Старая Русса и основной рокадной дороге Старая Русса — Холм{414}.

«На шоссе Старая Русса — Холм, — пишет западногерманский историк Эрих Гессе, — любое движение немецких войск стало невозможным»{415}. Начальник партизанского отдела при Военном совете Северо-Западного фронта А. Н. Асмолов отмечает, что 2-я бригада лишала врага возможности «использовать такие важные в то время коммуникации, как шоссейная дорога Холм — Старая Русса, Чихачево — Волот — Старая Русса... Шоссейная дорога Псков — Старая Русса находилась под контролем партизан»{416}.

Наряду с активными действиями на вражеских коммуникациях части 2-й бригады успешно решали и другую поставленную перед ними задачу — содействовали войскам левого крыла Северо-Западного фронта в осуществлении торопецко-холмской операции. Учитывая, что захват такого крупного узла сопротивления, как Холм, с фронта будет связан с большими потерями, было принято решение силами 2-й партизанской бригады в ночь с 17 на 18 января совершить с запада неожиданное нападение на город, захватить его и удерживать до подхода советских войск. Это решение было одобрено Ставкой советского Верховного главнокомандования{417}. Необычно трудная задача по освобождению Холма потребовала от командования 2-й бригады соответствующей подготовки.

Захватив Холм, гитлеровцы построили здесь широкую сеть дотов, дзотов и блиндажей, создали разветвленную систему огня, хорошо пристреляли все подступы. Мощные минные поля и проволочные заграждения опоясывали город. Его гарнизон — 1300 солдат и офицеров — составляла кадровая часть, имевшая на вооружении артиллерию, минометы, пулеметы. Кроме того, враг мог рассчитывать на подкрепления из соседних населенных пунктов. По своей численности и вооружению гитлеровский гарнизон в Холме превосходил 2-ю партизанскую бригаду, [207] поэтому успех операции во многом зависел от внезапности удара.

После всесторонней разведки командование бригады решило привлечь к операции все отряды, чтобы овладеть городом путем одновременного налета с нескольких направлений. Каждый отряд имел свои объекты нападения. Для обеспечения операции по указанию Военного совета фронта бригаде было дополнительно переброшено с помощью авиации более 4 тонн оружия и боеприпасов{418}.

Ранним утром 15 января 1942 года отряды бригады (всего 1000 человек) тремя колоннами двинулись со своих баз к Холму. Им предстояло совершить 80-километровый марш. Только одна колонна двигалась по дороге, а остальные — по целине, по глубокому снегу. Многие партизаны были в легкой одежде, в кепках, в обычной обуви, а мороз превышал 30°. После 15-20 километров делали короткие привалы, главным образом для того, чтобы накормить лошадей. Подтягивались к городу скрытно, обтекая его со всех сторон. На все дороги были выставлены заслоны.

К 4 часам утра 18 января партизаны незаметно для врага сосредоточились на рубежах атаки. По общему сигналу отряды нанесли концентрированный удар на узких участках. Гитлеровцы, застигнутые врасплох, открыли беспорядочный огонь. Сводная группа отрядов, штурмовавших город с севера (ею командовал начальник штаба бригады В. А. Головай), подавив огневые точки, прикрывавшие Холм со стороны Старорусского шоссе, первой ворвалась на окраины города. Здесь отряды партизан рассредоточились и приступили к выполнению самостоятельных боевых задач. На полуразрушенных улицах города бой шел за каждый квартал, за каждый дом. Оправившись от первых внезапных ударов, гитлеровцы усилили сопротивление и пытались контратаковать. Однако партизаны, занимая дом за домом, продвигались к центру города. К 8 часам утра от гитлеровцев была очищена северная часть города. К 12 часам дня партизанское кольцо сомкнулось вокруг большого каменного собора и здания тюрьмы. За стенами тюрьмы слышалось пение «Интернационала» — это пели ее узники, советские люди. Надежно укрывшись за толстыми каменными стенами, гитлеровцы яростно отстреливались. Неоднократные настойчивые атаки партизан не давали результатов. [208]

Тем временем из соседних гарнизонов к Холму настойчиво пробивались подкрепления врага. Особенно тяжелое положение создалось в районе деревни Сопки. На партизанский заслон из 80 человек здесь наседали два батальона 396-го полка 218-й пехотной дивизии. Фашисты подтягивали со станции Локня танки и бронемашины. Цепляясь за каждую складку местности, партизанский отряд отходил. Крупные силы врага подступали к городу и с других направлений. Над партизанами 2-й бригады нависла угроза окружения. Где находились части советской 33-й дивизии 3-й ударной армии, которые должны были взаимодействовать с партизанами, командованию бригады установить не удалось. Бригада стала испытывать острый недостаток в боеприпасах, так как в напряженном бою было израсходовано огромное количество патронов, гранат, снарядов. В этой неблагоприятной для партизан обстановке командование 2-й партизанской бригады дало приказ об отходе.

Разрушив многие укрепления гитлеровцев и заминировав дороги, партизанские отряды оторвались от бросившихся преследовать их гитлеровцев. Лишь через несколько дней, установив связь с частями 33-й дивизии, совместными усилиями регулярных войск и партизан удалось очистить от оккупантов район, примыкавший к городу Холм{419}.

Это был один из наиболее крупных боев, проведенных партизанами зимой 1941/42 года во фронтовой наступательной операции советских войск.

Фашистское командование было сильно обеспокоено налетом партизан на Холм{420}. Оно приняло срочные меры [209] по укреплению всех городов и крупных населенных пунктов в полосе Северо-Западного фронта, пополнило их гарнизоны, а это ослабило силы врага на фронте. Своими ударами по коммуникациям 16-й армии партизаны во многом содействовали успеху войск Северо-Западного фронта. «Партизаны, — отмечает Хауэлл, — смогли оказать им реальную поддержку, перерезав “северное шоссе" и нанеся удар по центру коммуникации — городу Холм»{421}.

После окружения советскими войсками демянской группировки врага партизанские соединения приняли активное участие в создании и удержании внешнего фронта окружения. Особенно эффективно они действовали в болотистых и лесистых районах, труднодоступных для стрелковых частей, которых к тому же было недостаточно{422}.

Командование вермахта, до этого тщательно скрывавшее факт наступления войск Северо-Западного фронта, вынуждено было признать успех советских войск и ленинградских партизан. Однако, стремясь ослабить впечатление, гитлеровские генералы вопреки фактам утверждали, что результаты, которых добиваются партизаны, не стоят жертв, понесенных ими. Оккупанты разглагольствовали о «незаконности» партизанской борьбы, о «разбое» на фронте. За всеми этими фразами скрывалась тревога за свой тыл на оккупированной советской территории. Комментируя все эти заявления вермахта, радио Стокгольма 1 февраля 1942 года заявило: «Действия партизан являются самым поразительным явлением на фронте»{423}.

Все нараставшие удары партизан по коммуникациям врага вынудили командование 16-й армии заявить 10 февраля штабу группы армий «Север»: «Если не удастся пресечь действия партизан в тылу и восстановить контроль над “северным шоссе", то все дивизии придется снабжать с помощью авиации»{424}. Эту характеристику обстановки в тылу 16-й армии подтвердили и штаб группы армий «Север» и начальник генерального штаба сухопутных войск Гальдер. Последний не видел никакой возможности [210] наличными силами оградить ее коммуникации от воздействия партизан. Поэтому 10 февраля Гальдер записал: «Придется организовать переброску снабжения 16-й армии воздушным путем»{425}.

17 февраля после совещания у Гитлера в его ставке «Вольфшанце» действительно было принято решение высвободить с других участков фронта 337 транспортных самолетов и начать перебрасывать войскам 16-й армии боеприпасы, питание и пополнение{426}. В таком критическом положении 16-я армия находилась вплоть до осени 1942 года.

В период наступления так называемой «группы Зейдлица» (март — апрель 1942 года), которой было поручено деблокировать окруженные под Демянском войска противника, партизанские отряды наносили удары по ее правому флангу. Так как “группа Зейдлица" должна была оперировать как можно компактнее, то между нею и ее правым соседом — полевой бригадой военно-воздушных сил Мейндля (позднее 21-я авиаполевая дивизия.- Ю.П.) образовалась брешь, где появились многие партизанские части{427}. Чтобы прикрыть правый фланг «группы Зейдлица», был создан специальный полк, в который вошли 290-й танковый истребительный батальон, 290-й разведывательный эскадрон, 1-й батальон 5-го полевого полка военно-воздушных сил, 5-й мотоциклетный батальон и истребительная команда 10-го армейского корпуса гитлеровцев. Этот полк, как отмечает Вернер Гаупт, «должен был вести тяжелые бои в лесисто-болотистой местности»{428}. Своими активными ударами по правому флангу «группы Зейдлица» и последующими неоднократными выходами на ее коммуникации партизаны затрудняли деблокирование вражеских войск, оказавшихся в демянском котле.

Участие партизан юго-восточных районов Ленинградской области в наступательной операции Северо-Западного фронта во многом способствовало успеху этой операции, дезорганизации руководства вражескими войсками и их снабжения.

Это был один из первых опытов довольно широкого привлечения партизан к фронтовым наступательным [211] операциям Красной Армии. Действия партизан тщательно планировались в соответствии с задачами войск.

К участию в наступательных операциях привлекались и партизаны в полосе Волховского фронта, войска которого зимой 1941/42 года должны были деблокировать Ленинград. Однако в силу специфических условий, а главным образом из-за большой концентрации вражеских войск в полосе Волховского фронта это участие не имело такого размаха, как в юго-восточных районах Ленинградской области.

В начале 1942 года, когда войска Волховского фронта перешли в наступление, в полосе фронта было не более 10 рейдовых партизанских отрядов и столько же местных. Принимались меры по их усилению, но они заканчивались неудачей. В конце января при попытке перейти линию фронта в Киришском районе понес тяжелые потери 70-й партизанский отряд, а его командир, студент Ленинградского государственного университета В. И. Дорофеев, был смертельно ранен. При аналогичных обстоятельствах серьезно пострадали и другие отряды{429}.

Лишь после того как 2-я ударная армия Волховского фронта глубоко вклинилась в оборону врага, удается перебросить в его тыл новые партизанские силы. Во второй половине февраля успешно переходит линию фронта батальон (14 отрядов, около 200 человек) под командованием Е. Ф. Туваловича. Батальон должен был оперировать на шоссейных и проселочных дорогах в Мгинском и Тосненском районах в полосе наступавших навстречу друг другу советских войск (2-й ударной армии Волховского и 54-й армии Ленинградского фронтов) и максимально затруднить врагу маневрирование своими силами.

В начале марта переходит линию фронта другой батальон (около 100 человек), который возглавлял К. Н. Во-лович, ранее командир 5-го партизанского полка. Этому батальону была поставлена задача действовать на Варшавской дороге и на Киевском шоссе между Лугой и Красногвардейском (Гатчиной), срывая переброску вражеских войск из-под Ленинграда в полосу Волховского фронта.

В начале апреля направляется в тыл врага 1-я Волховская бригада общей численностью 538 человек под командованием Ф. Н. Тарасова и М. А. Фишмана{430}. Бригада выходила в Лужский район, через который также [212] шла переброска вражеских подкреплений в полосу наступавших войск Волховского фронта. Кроме этих двух батальонов и бригады в тыл врага тогда же было направлено 10 небольших партизанских отрядов{431}.

Наибольшего успеха добился батальон Е. Ф. Туваловича. 23 февраля батальон совершил дерзкий налет на станцию Любань — важный опорный пункт врага на пути предполагаемой встречи двух советских армий — 2-й ударной и 54-й. В течение нескольких месяцев, вплоть до мая 1942 года, этот батальон действовал на коммуникациях вражеских войск. Батальону под командованием К. Н. Воловича пришлось вести действия между станциями Дивенская и Низовская Варшавской дороги. Это было недалеко от Сиверской, где находился штаб 18-й армии. В первые же дни партизаны подорвали вражеский воинский эшелон и совершили несколько других диверсий. Дерзкие налеты батальона вблизи штаба армии всполошили ее командование. Против него было брошено несколько частей. Под натиском превосходящих сил противника партизанский батальон вынужден был выйти в советский тыл.

1-я Волховская бригада в Лужском районе уничтожила гарнизон деревни Долговка, насчитывавший около 100 солдат и офицеров, и взорвала мост через реку Ящеру на Киевском шоссе. Были разгромлены вражеские гарнизоны на бывшей даче Балтийского флота и в деревне Пелково. Кроме того, подразделения бригады уничтожили еще 3 моста, несколько складов и других объектов врага. Все это также вызвало переполох во вражеском стане. Командир 285-й охранной дивизии генерал фон Плото и его штаб, многократно объявлявшие, что в районе дислокации их частей каких-либо крупных партизанских сил нет, счел за благо заявить, что под Лугу проникла регулярная воинская часть{432}. 9 апреля Плото поднял многочисленный гарнизон города по тревоге. На северную окраину Луги были выдвинуты танки.

Принимались меры по усилению боевой готовности вражеских гарнизонов и в других населенных пунктах. Из-за невозможности организовать снабжение партизан продовольствием, а также вследствие ранения командира и комиссара бригада после этих диверсий вышла в расположение советских войск. [213]

«Впервые в прифронтовом районе, до отказа заполненном гитлеровскими регулярными войсками, — писал И. Д. Дмитриев, участвовавший в этом партизанском рейде, — бригада разгромила 3 крупных гарнизона численностью в общей сложности около 300 солдат и офицеров. Были подорваны 4 моста, лесопильный завод и другие сооружения. Несколько десятков гитлеровцев уничтожено на Киевском шоссе и в бою у реки Оредеж. Наши потери были значительно меньше. Главное же, как мне думается, в том, что поход бригады, кроме чисто военных целей, имел большое политическое значение»{433}.

В боях участвовали и другие партизанские подразделения и части, направленные в тыл врага.

В период наступления войск Волховского фронта партизаны участвовали в проводке советских войск через линию фронта. Отряд Маловишерского района под командованием Л. В. Карабача провел в тыл врага один из полков 59-й армии. Перерезав линию Октябрьской железной дороги между станциями Гряды и Дубцы, этот полк помог разгромить здесь вражеские войска.

Несмотря на некоторые недостатки в организации и действиях партизан, вызванные большой концентрацией вражеских сил, партизаны оказали значительную помощь советским войскам в период наступления Волховского фронта в начале 1942 года.

Участие партизанских частей и соединений Ленинградской области в наступлении войск Северо-Западного, а также Волховского фронтов наряду с операциями партизан в полосе Западного фронта зимой 1941/42 года послужило началом широкого использования советских партизан в наступательных операциях Великой Отечественной войны.

* * *

Оценивая партизанское движение на временно оккупированной советской территории, офицер вермахта и историк второй мировой войны Г. Теске (ему принадлежит ряд книг и статей по истории советского партизанского движения) вынужден был прийти к такому заключению: «Первая битва, которую проиграл вермахт во второй мировой войне, была битва против советских партизан зимой 1941/42 года. Затем последовали дальнейшие [214] поражения в этой борьбе... В основном они состояли в том, что с самого начала инициатива находилась у партизан и осталась у них до конца войны»{434}. С этой характеристикой, которая относится и к деятельности партизан Ленинградской области, нельзя не согласиться. Ленинградские партизаны, захватив после вторжения фашистских войск на территорию области инициативу действий, несмотря на огромные трудности борьбы, не упускали этой инициативы. Они наносили оккупантам удары там, где последние их не ждали. Они дезорганизовывали тыл гитлеровской армии на одном из важнейших направлений советско-германского фронта.

За 8 месяцев борьбы в тылу группы армий «Север» ленинградские партизаны, по далеко не полным данным, к марту 1942 года уничтожили около 17 тысяч гитлеровских солдат и офицеров, 130 взяли в плен, разгромили 8 штабов соединений и крупных частей немецко-фашистских армий, вывели из строя 90 самолетов, 125 танков и бронемашин, 2000 различных автомашин с грузом и войсками, взорвали 125 складов с боеприпасами, горючим и различным военным имуществом, пустили под откос 114 поездов, в результате чего было разбито свыше 700 вагонов с живой силой и техникой врага, совершили 10 налетов на крупные железнодорожные станции, взорвали 388 железнодорожных и шоссейных мостов, разрушили 18 радио- и телефонных станций{435}.

Уже в начальный период войны в Ленинградской области были решены многие практические вопросы партизанского движения, обогатились его формы и приемы борьбы. Своей героической борьбой ленинградские партизаны, как и партизаны других оккупированных областей и республик, раскрыли огромные возможности советского партизанского движения в деле ослабления интервенционистской германской армии. Эти возможности особенно успешно стали претворяться в действительность в последующих наступательных боях Красной Армии по освобождению Советской Родины. [215]