В небе Монголии
В июне на песчаных барханах восточнее Халхин-Гола только изредка раздавались винтовочные выстрелы и пулеметные очереди. Обе стороны, прочно окопавшись, временно не вели активных боевых действий и накапливали силы. Только изредка, обычно по ночам, разведчики проводили поиски. Тогда тьма озарялась мертвенным светом ракет, воздух сотрясался беспорядочной стрельбой, гулкими взрывами ручных гранат.
Однако в высоком монгольском небе почти каждый день завязывались воздушные схватки. Первые, майские были неудачными для советской авиации...
К началу конфликта в Монгольской Народной Республике находилась 100-я смешанная авиационная бригада. В 70-м истребительном полку было 38 истребителей, а в 150-м бомбардировочном — 29 скоростных бомбардировщиков. Почти половина истребителей были неисправными, а бомбардировщики еще только осваивались летчиками.
Японская авиация располагалась на хорошо оборудованных аэродромах в районах Хайлара. Она насчитывала 25-30 истребителей. Кроме того, имелось до 40 разведчиков и бомбардировщиков. Личный состав японской авиации имел опыт боевых действий в Китае. Задолго до нападения на МНР штаб Квантунской армии организовал ряд летных учении, японцы произвели рекогносцировку полевых аэродромов в районе будущих военных действий, составили специальные авиационные карты.
Первый воздушный бой произошел 22 мая. Около полудня пять советских истребителей встретились над горой Хамар-Даба с пятью японскими, нарушившими границу. С обеих сторон потери составили по одному истребителю.
В тот день советская авиация в МНР получила подкрепление. Из Забайкальского военного округа в Баин-Тумен прибыл 22-й истребительный авиационный полк под командованием Н.Г.Глазыкина в составе 63 истребителей И-15 и И-16. Затем в МНР прилетел 38-й скоростной бомбардировочный полк, насчитывающий 59 самолетов СБ.
Утром 29 мая с Центрального московского аэродрома один за другим стартовали три пассажирских самолета. На них летела в Монголию группа опытных советских боевых летчиков, дравшихся с врагом в небе Испании и Китая. Среди них было 17 Героев Советского Союза. Старшим был заместитель командующего советскими военно-воздушными силами комкор Я.В.Смушкевич. Золотую Звезду Героя Советского Союза он получил за личное мужество и умелое руководство действиями советских летчиков-добровольцев, воевавших в рядах испанской республиканской армии против франкистских мятежников и их фашистских немецко-итальянских покровителей. Там Смушкевич — генерал Дуглас был старшим советником по вопросам авиации.
Сразу же по прибытии в Тамцаг-Булак летчики группы Смушкевича разъехались по аэродромам. Здесь они личным примером стали учить молодых, не обстрелянных воздушных бойцов. Внушали им необходимость драться компактной группой, в тесном взаимодействии, еще и еще раз напоминали о необходимости взаимной выручки. Было резко увеличено количество аэродромов и посадочных площадок. Большинство из них располагалось значительно ближе к месту боевых действий, чем раньше. Почти на пустом месте была организована четкая служба воздушного наблюдения, оповещения и связи. Все это делалось в крайне сжатые сроки.
До 20 июня наши летчики почти не вели боевых действий. Только изредка совершали разведывательные полеты.
Результаты проделанной большой работы не замедлили сказаться. Во второй половине 22 июня 95 советских истребителей почти одновременно в трех местах завязали бой со 120 японскими истребителями. Здесь впервые противник применил свой новейший истребитель И-97. Вначале, привыкшие побеждать, японцы шли напористо. Однако, встретив умелый отпор, несколько растерялись. Когда, оставляя черные ленты дыма, к земле пошло около двух десятков вражеских машин, японцы начали выходить из боя. Советские истребители кинулись их преследовать. Всего противник потерял в этот день более 30 самолетов. Советская авиация — 14 истребителей и 11 летчиков. В этом же бою героически погиб командир 22-го истребительного полка майор Н.Г.Глазыкин. Вот что писал об этом бое писатель В.Ставский:
«...22 июня был бой в воздухе — еще небывалый в истории авиации, когда участвовало свыше 200 самолетов (из них наших 95). Наши герои сбили 34 японских истребителя; эта победа — результат нового духа и новых методов, которые появились в нашей авиации здесь с прибытием группы опытных летчиков-героев во главе с комкором Смушкевичем....Подразделение Орлова встретилось с семеркой самураев, нарушивших границу МНР. Командир покачал крыльями, и летчики, собравшись поближе к нему, ринулись на врага... Орлов, нацелившись всем корпусом самолета на самурая, дал полный огонь из всех своих пулеметов. И самурай мгновенно свернулся...
Военком эскадрильи Юдаев Алексей Терентьевич был в бою 22 июня, в этом беспримерном бою, который длился три часа двадцать минут... И это был его первый воздушный бой... Поймав в прицел самурая, Юдаев дал очередь и увидел, как загорелись крылья вражеского самолета... Но другой самурай уже заходил в хвост самолета Юдаева... Только на земле, после боя, Юдаев узнал, что его спас Герой Советского Союза Герасимов...»
Впервые в боях на Халхин-Голе победа в воздухе осталась за советскими летчиками.
Через два дня, 24 июня, в двух воздушных боях наши истребители сбили 16 японских стервятников, потеряв всего два истребители И-15.
Во второй половине дня 26 июня над Хамар-Дабой разгорелся ожесточенный воздушный бой. В нем было сбито 10 японских истребителей и три советских. Особенно отличился Герой Советского Союза майор С.И.Грицевец. Он посадил свой одноместный истребитель на маньчжурской территории и вывез оттуда командира 70-го истребительного полка майора В.М.Забалуева, выскочившего с парашютом из горящего самолета.
Неся тяжелые потери в воздушных боях, японское авиационное командование решило разгромить советскую авиацию на аэродромах. Был захвачен приказ командующего японской авиацией, действующей в районе Халхин-Гола, генерал-лейтенанта Мориги, датированный 22 июня. В нем говорилось: «Для того чтобы одним ударом покончить с главными воздушными силами Внешней Монголии, которые ведут себя вызывающе, приказываю внезапным нападением всеми силами уничтожить самолеты противника на аэродромах в районе Тамцаг-Булак, Баин-Тумен, озеро Байн-Бурду-Нур».
Действительно, ранним утром 27 июня на аэродромы 22-го истребительного полка в районе Тамцаг-Булак налетели 23 бомбардировщика и около 70 истребителей противника. Из-за опоздания с оповещением советские истребители взлетели неорганизованно, одиночками и звеньями. Так же неорганизованно они вступали и в бой. Было сбито два японских бомбардировщика и три истребителя. Наши потери — три истребителя и два летчика.
Не вернулся на аэродром командир 22-го полка Герой Советского Союза майор Г.П.Кравченко. Он пришел только через три дня, опухший от укусов комаров. Своего противника он сбил уже над территорией Маньчжурии. Из-за нехватки горючего пришлось сесть километрах в шестидесяти от аэродрома и добираться пешком...
Значительно хуже обстояло дело в 70-м истребительном полку. Противник застал его врасплох, так как диверсантам удалось перерезать телефонные провода от постов наблюдения. Около семидесяти японских истребителей атаковали аэродромы полка. Советские летчики взлетали уже под огнем врага и были вынуждены вступать в бой, не набрав достаточной высоты. Было сбито четырнадцать советских машин да две сожжены на земле. Противник потерь не имел.
Это был последний успех японской авиации во время боев над Халхин-Голом. Да и то довольно относительный. В июле инициатива и превосходство в воздухе прочно перешли к советской авиации. Напряженные воздушные бои происходили в первой половине месяца почти каждый день. Только за два дня — 4 и 5 июля — во время Баин-Цаганского сражения советские летчики сбили 24 японских истребителя, потеряв только одну машину. 8-го сбили 21 истребитель врага, потеряв два своих. Через два дня 70 советских истребителей штурмовали вражеские позиции на правом берегу Халхин-Гола. Их атаковали около ста И-97. На помощь к нашим подоспели еще 30 машин. В воздухе на сравнительно небольшом пространстве одновременно вели бой 180 самолетов! В этой схватке японцы потеряли 11 истребителей. Был сбит и один советский...
Японцы дрались упорно, но небо битвы осталось за советскими летчиками. Успеху в немалой степени способствовало четкое взаимодействие между скоростными, но относительно маломаневренными истребителями И-16 и маневренными, но более «тихоходными» бипланами И-15. Противник дрался уже не так умело, как в предыдущих боях, чувствовалось, что лучшие его летчики уже выведены из строя.
Потом 10 дней воздушных боев не было. Противник никакой активности не проявлял...
Как стало известно, японское командование спешно подтягивало новые силы. Несколько воздушных схваток произошло 20-го... 21 июля противник снова попытался ударить по нашим аэродромам. Границу нарушили около 150 истребителей. Их встретило примерно такое же число наших. Противник дрался умело. Хорошо использовал облака. Видно было, что в его рядах вновь появились опытные летчики. Однако мужество и мастерство советских летчиков победили и на этот раз. Противник потерял 12 истребителей. Наши потери составили пять И-15.
Успеху воздушных боев во многом способствовало и прибытие новой авиационной техники. На монгольских аэродромах появились новые истребители И-16. По внешнему виду они почти не отличались от своих предшественников. Однако их вооружение было гораздо мощнее: если на «старых» стояло два пулемета, то эти имели еще по две 20-мм пушки ШКАС.
Особое внимание советских летчиков привлекали новейшие истребители бипланы И-153 «Чайка». Новые самолеты превосходили японские как по скорости, так и по маневренности.
Командиром первой эскадрильи «Чаек» был назначен майор С.И.Грицевец. В первом бою он решил применить военную хитрость. Взлетев, «Чайки» не стали убирать шасси. В таком виде они напоминали устаревшие истребители И-15, с которыми японцы охотно вступали в бой.
Приблизившись к японцам, Грицевец чуть покачал крыльями своей машины, и «Чайки», подобрав шасси, стремительно рванулись на растерявшегося врага. Одна за другой стали падать машины с красными кругами «восходящего солнца» на крыльях. Остальные стали поспешно выходить из боя...
В июльских воздушных боях победа всегда оставалась за советской авиацией. Так, 23 июля японцы попытались атаковать советские бомбардировщики СБ. Прикрывающие их истребители вступили в бой. Было сбито восемь японских самолетов и два наших. На следующий день в трех больших воздушных боях было сбито 25 истребителей, два бомбардировщика и один разведчик противника. Советская авиация потеряла семь машин, из них четыре из состава 56-го истребительного полка, прибывшего только 21 июля и ведшего свой первый бой.
25 июля советские летчики сбили 19 японцев и потеряли четыре свои машины. В последний день июля сбили четыре И-97, не понеся потерь.
В июле начала активно действовать и советская бомбардировочная авиация, в мае — июне ее полеты были запрещены. Впервые скоростные бомбардировщики СБ нанесли удар по противнику 3 июля. В этот день 108 СБ из состава 150-го и 38-го бомбардировочных полков бомбили тылы противника в районе озера Янху, озера Удзур-Нур, высоты Намон-Хан-Бурд-Обо. Во время боевых действий 4 июля огнем зенитной артиллерии и истребителями противника было сбито семь бомбардировщиков. Такие относительно большие потери объяснялись отсутствием противозенитного маневра и плохим взаимодействием с истребителями прикрытия.
Эта ошибка была учтена, и уже на следующий день потерь от огня зенитной артиллерии не было совсем. В воздушном бою японцам удалось сбить два бомбардировщика. Однако огнем своих пулеметов советские штурманы и стрелки уничтожили пять И-97.
В дальнейшем советские бомбардировщики большими группами совершали налеты на вражеские тылы, железнодорожные станции, скопления войск, огневые позиции артиллерии. Полеты совершались на высоте 7000-7500 метров, и потерь от огня зенитной артиллерии и истребителей не было. Только 24 июля из-за нечетких действий истребителей прикрытия японцы сбили пять советских бомбардировщиков, потеряв при этом 11 своих истребителей.
В ночь на 8 июля с аэродрома Обо-Самон начали боевые вылеты и советские тяжелые бомбардировщики ТБ-3. Они летали, как правило, поодиночке и бомбили с высоты полутора — двух километров. Авиация противника ночью не летала. Обычно не открывала огня и его зенитная артиллерия. Поэтому за время боевых действий группа ночных бомбардировщиков в составе 23 машин ТБ-3 потерь не имела.
В небе Монголии советские летчики проявили беззаветное мужество и отвагу. В одном из воздушных боев 20 июля летчик старший лейтенант В.Ф.Скобарихин заметил, что на самолет молодого летчика В.Вусса насели два японских истребителя. Один из них уже заходил в хвост советской машине.
Спасая товарища, Скобарихин решил пойти на таран. Левая плоскость «ястребка» резанула по шасси, а винт по хвосту и фюзеляжу вражеской машины. Скобарихин потерял сознание. Придя в себя, он увидел, как с земли, с места падения японского самолета, поднимался столб огня и дыма.
С огромным трудом удалось Скобарихину довести покалеченную машину до аэродрома. Летчики-однополчане немало удивились, осмотрев самолет: винт погнут, крыло повреждено и в нем торчит часть колеса японского истребителя.
Старший лейтенант Скобарихин повторил бессмертный подвиг русского летчика Нестерова, первым совершившего воздушный таран. Однако теперь он был сделан на встречных курсах и на самолетах, которые сближались со скоростью около 900 километров в час — это раза в три быстрее, чем в 1914 году.
Второй таран на Халхин-Голе совершил 3 августа командир эскадрильи 56-го истребительного полка капитан В.П.Кустов. В этот день противник хотел нанести мощный удар с воздуха по позициям советских войск. Армаду японских бомбардировщиков и истребителей перехватили советские самолеты. Вот уже несколько вражеских машин в пламени упали на землю. Однако часть бомбардировщиков упорно рвалась вперед. Одну машину атаковал капитан Кустов. В решительный момент у советского летчика кончились боеприпасы. Через несколько секунд бомбы могли посыпаться на советских воинов... Винтом своего истребителя капитан ударил по фюзеляжу японского бомбардировщика, тот вспыхнул и, разваливаясь на части, рухнул вниз... При столкновении погиб и Виктор Кустов, первым в истории авиации уничтоживший таранным ударом вражеский самолет-бомбардировщик.
На следующий день, 4 августа, на Халхин-Голе таран совершил летчик-истребитель А.Ф.Мошин. В завязавшемся над горой Хамар-Даба воздушном бою советские летчики сбили восемь самолетов врага. Один из них уничтожил лейтенант Мошин. Преследуя вторую машину, он зашел ей в хвост. Однако у Мошина кончились боеприпасы. Умело маневрируя, он вплотную приблизился к самолету противника и винтом ударил по стабилизатору. Японский истребитель врезался в землю!
Мошин благополучно приземлился на своем аэродроме. Кроме чуть погнутого винта, его И-16 повреждений не имел.
В этот же день, 4 августа, бессмертный подвиг совершил комиссар 150-го бомбардировочного полка, питомец Военно-политической академии имени В.И.Ленина, батальонный комиссар М.А.Ююкин.
...На выполнение боевого задания полк повел его командир майор М.Ф.Бурмистров. Сбросив бомбы на цель, полк развернулся и лег на обратный курс. Неожиданно самолет комиссара вздрогнул: под левым мотором разорвался зенитный снаряд. Огромными усилиями Ююкин пытался удержать самолет в горизонтальном полете, но высота быстро падала. Друзья-летчики видели, как охваченный пламенем бомбардировщик Ююкина перешел в крутое пикирование и врезался в японскую артиллерийскую батарею.
Родина высоко оценила подвиги летчиков, которые таранили врага в боях на Халхин-Голе. Указом Президиума Верховного Совета СССР капитану Виктору Павловичу Кустову, лейтенанту Александру Федоровичу Мошину и старшему лейтенанту Биту Федоровичу Скобарихину присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Батальонный комиссар Михаил Анисимович Ююкин посмертно награжден орденом Ленина.
Беспримерное мужество советских летчиков, высокие качества отечественных самолетов позволили прочно удержать господство в воздухе. Однако японское авиационное командование не хотело мириться с поражением. По данным нашей авиационной разведки, к началу августа на ближайших к МНР аэродромах Маньчжурии противник сосредоточивал большое количество самолетов различных типов.
Впереди были новые ожесточенные бои. БАИН-ЦАГАНСКОЕ СРАЖЕНИЕ
Было ясно, что попытка вражеской авиации завоевать господство в воздухе делается для предстоящего крупного наземного наступления японцев.
О его подготовке говорили и данные войсковой разведки.
Для отпора новых японских провокаций по указанию Советского правительства к Халхин-Голу были направлены подкрепления. По старому степному тракту вдоль Керулена от Ундур-Хана к Тамцаг-Булаку шла длинная колонна танков 11-й танковой бригады, двигались бронемашины и грузовики с пехотой 7, 8 и 9-й мотоброневых бригад, подтягивался 24-й полк 36-й мотострелковой дивизии. На аэродромах появились новые истребители и бомбардировщики.
К началу июля японцами в районе Халхин-Гола была сосредоточена вся 23-я пехотная дивизия в составе трех пехотных и кавалерийского полков, два полка 7-й пехотной дивизии, 3-й и 4-й танковые полки, три баргутских полка Хинганской кавалерийской дивизии. Кроме штатной артиллерии пехотных дивизий были подтянуты 1-й отдельный и 7-й тяжелый артиллерийские полки, до двух дивизионов зенитной артиллерии и несколько противотанковых батарей. Действия наземных войск должна была прикрывать 2-я авиационная дивизия под командованием генерал-лейтенанта Гига, насчитывающая в своем составе свыше двухсот самолетов.
К 1 июля в районе реки Халхин-Гол японцы сосредоточили около 38 000 солдат и офицеров. На вооружении имелось 158 станковых пулеметов, 186 легких и тяжелых орудий, 124 противотанковых орудия, 135 танков и 10 бронемашин, 225 самолетов.
К этому времени советско-монгольские войска занимали на восточном берегу Халхин-Гола плацдарм шириной по фронту примерно в 20 километров и глубиной до 10 километров. В центре находился стрелково-пулеметный батальон 11-й танковой бригады и два батальона 149-го стрелкового полка, севернее располагалась 9-я мотоброневая бригада. Левый фланг плацдарма обеспечивала 6-я кавалерийская дивизия МНРА. Правый — 8-я кавалерийская дивизия МНРА. Остальные войска находились за 120-130 километров в районе Тамцаг-Булака.
Общая численность советско-монгольских войск, занимавших оборону у реки Халхин-Гол, составляла 12 541 человек. В их распоряжении было 139 пулеметов, 86 легких и тяжелых орудий, 23 противотанковых орудия, 186 танков и 266 бронемашин, 82 самолета.
Противник превосходил советско-монгольские войска по живой силе в три, по артиллерии в два с половиной, по противотанковым орудиям почти в шесть раз. Зато более чем в три раза уступал им по числу танков и бронемашин.
Активные действия японской авиации в конце июня, а также данные разведки указывали на готовящееся противником новое наступление. Однако направление главного удара оставалось неизвестным.
В связи с этим комдив Г.К.Жуков приказал направить в ночь на 2 июля из Тамцаг-Булака в район, расположенный примерно в 20 километрах северо-западнее горы Баин-Цаган, 11-ю танковую бригаду, 7-ю мотоброневую бригаду и 24-й мотострелковый полк. Отсюда советские войска можно было сравнительно быстро направить на угрожаемый участок для отражения вражеского удара.
А в это время на маньчжурских аэродромах уже прогревали моторы истребителей и бомбардировщиков, подвешивали бомбы. Японским солдатам раздавались для «подъема духа» плоские бутылки с рисовой водкой саке. Противник готовился к новому наступлению.
По плану японского командования предполагалось окружить и полностью уничтожить советско-монгольские войска, находящиеся на восточном берегу Халхин-Гола. Главный удар, как и во время неудавшейся майской операции, наносился правым флангом. Эта задача возлагалась на ударную группу генерал-майора Кобаяси в составе трех пехотных и одного инженерного полков с приданной артиллерией. Группа должна была обойти левый фланг советско-монгольских войск, выйти к Халхин-Голу и форсировать его в районе горы Баин-Цаган. Затем, продвигаясь на юг, во взаимодействии с японскими войсками, действующими с фронта, полностью разгромить советско-монгольские войска.
Группа под командованием генерал-лейтенанта Ясуока в составе трех пехотных батальонов, двух танковых полков, трех кавалерийских полков Хинганской баргутской дивизии по плану, наступая в центре, должна была сковать монгольские войска с фронта, а затем, охватывая танками левый фланг плацдарма, а баргутской конницей — правый, завершить уничтожение советско-монгольских войск.
Еще утром 2 июля наблюдатели 149-го стрелкового полка заметили подозрительное оживление в расположении противника. Со стороны озера Удзур-Нур к высоте Номон-Хан-Бурд-Обо прошло несколько колонн автомашин, часто сновали связные мотоциклы. По приказанию командира полка майора И.М.Ремизова в окопах советско-монгольских войск объявили повышенную боевую готовность.
В 21 час на песчаных барханах севернее Хайластын-Гола с грохотом взметнулись черные клубы многочисленных разрывов: японцы начали артиллерийскую подготовку. Потом со стороны высоты Номон-Хан-Бурд-Обо показались японские танки, покрытые пятнистой желто-зеленой маскировочной окраской. За ними двигались густые цепи пехоты...
По танкам открыла огонь советская артиллерия. Замерла с перебитой гусеницей одна японская машина, вспыхнул головной вражеский танк, затем второй, третий... Из восьмидесяти машин, брошенных в атаку, было сожжено и подбито около тридцати. Одиннадцать японских танкистов были взяты в плен.
К исходу 2 июля противнику ценой огромных потерь удалось несколько потеснить на левом фланге батальоны 9-й мотоброневой бригады, а на правом — части 149-го стрелкового полка. Вклинившись в боевые порядки советских войск, японцы медленно продвигались вперед.
Около двух часов ночи 3 июля начала переправу через Халхин-Гол ударная группа генерал-майора Кобаяси. Вначале она шла на лодках, плотах, вплавь, затем японские саперы навели понтонный мост в районе горы Баин-Цаган. Переправившимся японцам сравнительно легко удалось отбросить малочисленные дозоры 15-го полка 6-й кавалерийской дивизии МНРА. Уже к десяти часам утра основные силы Кобаяси были на западном берегу реки Халхин-Гол.
Стремительно продвигаясь по западному берегу реки на юг, японцы начали заходить в тыл советским войскам, ведшим ожесточенные бои на плацдарме восточнее Халхин-Гола. Опасность усугублялась тем, что на западном берегу не было советско-монгольских войск. Кроме дивизиона 185-го артиллерийского полка здесь находился лишь командный пункт 175-го артиллерийского полка. Его командир майор Н.И.Полянский, быстро оценив сложившуюся обстановку, приказал подошедшему бронедивизиону 6-й кавалерийской дивизии МНРА прикрыть переправу.
Командир монгольского бронедивизиона действовал смело и решительно. Он первым повел свой пушечный бронеавтомобиль против наступавших японцев. Противник пришел в замешательство и, понеся большие потери от пушечно-пулеметного огня бронемашин, вынужден был приостановить продвижение на юг. Блестяще выполнив задачу и выиграв столь необходимое время, бронедивизион отошел и занял оборонительный рубеж, прикрывавший переправу.
Еще вечером 2 июля командир 57-го особого стрелкового корпуса комдив Г.К.Жуков получил сведения о фронтальном наступлении японцев на восточном берегу Халхин-Гола. Комдив понимал, что это скорей всего отвлекающий маневр. Главный удар, видимо, последует с фланга.
Вскоре начальник штаба комбриг М.А.Богданов доложил, что танковые атаки успешно отбиты, с большими потерями для японцев, однако противнику удалось кое-где потеснить советские войска.
В распоряжении Г.К.Жукова резервов было немного: 11-я танковая бригада, 7-я мотоброневая бригада и 24-й мотострелковый полк. Часть их, конечно, можно переправить через Халхин-Гол. Японцев остановят. Завяжутся тяжелые, бесперспективные для обеих сторон бои. Но, а если противник нанесет удар с какого-нибудь фланга? Тогда для его отражения взять войска с плацдарма за рекой будет трудно...
Командир 57-го особого стрелкового корпуса принимает решение: «Будем резервами наносить удар по правому флангу наступающей группы японцев!»
По приказу Г.К.Жукова 11-я танковая бригада направляется в район северо-восточнее озера Хух-Усу-Нур, с тем чтобы нанести удар с севера во фланг группе Ясуока. Южнее должен был действовать 24-й мотострелковый полк. 7-я мотоброневая бригада получила приказ выйти к отметке «752», расположенной в 12 километрах северо-западнее Хамар-Дабы. Бригада была резервом командующего корпусом для использования в случае необходимости как для усиления войск на плацдарме, так и для парирования возможных фланговых ударов противника. 6-я кавалерийская дивизия МНРА должна была перебросить свой 15-й кавполк на восточный берег Халхин-Гола для обеспечения левого фланга 9-й мотоброневой бригады. Таков был план. Действия же противника внесли в него существенные поправки.
События утром 3 июля развивались стремительно. На рассвете, старший советник монгольской Народно-революционной армии полковник И.М.Афонин, следовавший в 6-ю кавалерийскую дивизию МНРА, приближаясь к Баин-Цагану, обнаружил там японские войска, которые, переправившись через Халхин-Гол, захватили гору. Полковник, развернув автомашину, помчался на Хамар-Дабу, на командный пункт 57-го особого стрелкового корпуса, где немедленно доложил обо всем увиденном.
Комдив Г.К.Жуков быстро оценил создавшуюся обстановку. Советско-монгольские войска, которые должны были нанести удар во фланг японской группировке, наступавшей на восточном берегу Халхин-Гола, выходили навстречу японским войскам, пытавшимся зайти во фланг и тыл советским войскам. Назревал встречный бой.
Немедленно по тревоге были подняты все советские войска. 11-я танковая бригада под командованием комбрига М.П.Яковлева получила приказ атаковать противника с ходу. С ней должен был взаимодействовать 24-й мотострелковый полк майора И.И.Федюнинского. 7-я мотоброневая бригада майора А.Л.Лесового и бронедивизион 8-й кавалерийской дивизии МНРА должны были наносить удар по японцам с юга. Одновременно командир особого стрелкового корпуса отдал приказ артиллерии открыть огонь по японцам в районе Баин-Цагана и поднять бомбардировщики. Они первыми нанесли бомбовый удар. Затем открыли ураганный огонь и артиллеристы. Советские бомбардировщики вновь и вновь прорывались к переправе, несмотря на ожесточенный огонь вражеских зенитных орудий и настойчивые атаки японских истребителей. Советские летчики хорошо понимали, как важно сейчас задержать переправу противника и приостановить его движение на юг, до тех пор, пока не подойдут наши войска. Первым с японцами встретился шедший в авангарде 11-й танковой бригады 2-й танковый батальон. Его вел бесстрашный танкист двадцатисемилетний коммунист майор К.Н.Абрамов. В короткой перестрелке было подбито несколько японских броневиков. Остальные повернули обратно. Противник был вынужден приостановить наступление. «...Произошло страшное замешательство, — отмечал в дневнике японский солдат. — Весь личный состав упал духом...». «Снаряды ложились очень густо и уничтожали все на своем пути», — меланхолично вторил ему японский офицер.
Около 9 часов комдив Г.К.Жуков встретился с командиром 11-й танковой бригады комбригом М.П.Яковлевым. Перед командиром 57-го корпуса встал ответственный вопрос: ждать ли подхода пехоты с артиллерией или же незамедлительно атаковать японцев танками и бронемашинами, не давая им возможности закрепиться и создать прочную противотанковую оборону? Танковая атака без пехоты еще никогда не применялась. Это не рекомендовалось никакими уставами и наставлениями. Но в ожидании пехоты будет упущено время, и, кто знает, в каком случае будет больше потерь...
В 10 часов 45 минут 11-й танковой бригаде приказано: «Атаковать противника!»
В назначенное время взревели моторы почти сотни танков. Главные силы 11-й бригады — 1-й и 3-й батальоны стремительно рванулись в атаку. Первый батальон под командованием майора Г.М.Михайлова охватывал гору Баин-Цаган с северо-запада, а третий во главе с капитаном С.В.Канавиным совместно с пушечными бронемашинами бронедивизиона 6-й кавалерийской дивизии МНРА — с запада. В это же время второй танковый батальон и бронедивизион 8-й кавалерийской дивизии МНРА вели наступление с юга.
Японцы, наскоро укрепившись, встретили советско-монгольские танки и бронемашины ожесточенным артиллерийским огнем. То здесь, то там вспыхивали машины. Однако остальные, ведя огонь из пушек и пулеметов стремительно шли на врага. Особенно успешно действовал 1-й танковый батальон майора Г.М.Михайлова. Японский снаряд пробил лобовую броню и попал в водителя. Тогда майор лично повел боевую машину в бой. Гусеницами своего танка он раздавил несколько вражеских противотанковых орудий. Возглавляемый Михайловым батальон нанес врагу большие потери, разгромил подходящие резервы.
По плану командира корпуса одновременно с северо-запада удар по противнику должен был наносить 24-й мотострелковый полк и с юга — 7-я мотоброневая бригада. Но мотострелки несколько сбились с заданного направления и вступили в бой только около полудня. Еще через три часа с юга вступили в бой тяжелые пушечные бронеавтомобили 7-й мотоброневой бригады.
Совместной атакой с трех сторон японцы были отброшены к горе Баин-Цаган и прижаты к реке. Здесь они оказали отчаянное сопротивление. По наступающим советско-монгольским танкам и бронемашинам из заранее подготовленных окопов вели огонь многочисленные противотанковые орудия. Солдаты-смертники пытались подсунуть под гусеницы мины на бамбуковых шестах. Танкисты роты старшего лейтенанта В.Р.Филатова сумели прорваться к огневым позициям вражеской артиллерии и раздавили несколько орудий. Бой длился весь день 3 июля. К заходу солнца напряжение несколько стихло. Это был лишь короткий перерыв...
В 20 часов 30 минут с новой силой загрохотала советская артиллерия. Через полчаса наши танки и пехота вновь рванулись вперед. Тяжелый, кровопролитный ночной бой продолжался до рассвета.
Утром 4 июля японцы, после трехчасовой артиллерийской подготовки, попытались перейти в контратаку. Одновременно в воздухе появились крупные силы авиации противника, чтобы нанести удар по советско-монгольским войскам. Навстречу им рванулись краснозвездные истребители. В небе завязались напряженные воздушные бои. Потеряв около двадцати самолетов, противник обратился в бегство. Встреченные огнем советских танков, бронемашин и артиллерии, японские атаки захлебнулись.
В 17 часов советские войска после короткой артиллерийской подготовки начали решительное наступление. Бои продолжались всю ночь. Японские офицеры с криками «банзай» неоднократно поднимали своих солдат в контратаки. Противник изо всех сил пытался удержаться на вершине горы Баин-Цаган. Только утром 5 июля сопротивление японцев на восточном берегу Халхин-Гола было сломлено. Не выдержав стремительного натиска советско-монгольских войск, оставив на поле боя тысячи трупов и огромное количество вооружения и боевой техники, остатки японских частей в беспорядке пытались переправиться на восточный берег Халхин-Гола. Чтобы заставить свои войска сражаться до последнего патрона, японское командование приказало саперам взорвать единственный наплавной мост через реку. Когда вверх взметнулись обломки понтонов и настила, растерянность, казалось, достигла своего апогея. Вражеские офицеры и солдаты в панике кидались в холодные, быстрые воды и тонули. Разгром врага довершили наши танкисты.
В Баин-Цаганском сражении советские воины показали исключительное мужество и героизм. Отбивая 2 июля фронтальную атаку, бронерота 9-й мотобронебригады в составе двенадцати пушечных бронеавтомобилей вступила в бой с шестьюдесятью вражескими танками и подбила двадцать шесть из них.
Героически вел себя в этот день красноармеец И.С.Ломакин. Когда на наши позиции двинулись вражеские танки, он вступил в единоборство со стальными машинами. Смелый воин пополз вперед и, спрятавшись в траве, стал поджидать танк. Когда тот приблизился, Ломакин бросил гранату под гусеницу. Остановившуюся машину расстреляла артиллерия.
...Противотанковое орудие подбило японский танк. Но экипаж не думал сдаваться и начал стрелять из пушки. Тогда лейтенант С.Кузьмин и старшина Л.Губин закидали танк гранатами и вытащили оглушенных танкистов. Затем Губин влез в японскую машину и стал стрелять из пушки по противнику.
На южных подступах к Баин-Цагану командир взвода 7-й мотоброневой бригады А.И.Мартынов уничтожил два противотанковых орудия противника. Однако и его бронемашина была подбита и остановилась. Тогда Мартынов с места разбил еще три японских орудия. Вражеский снаряд заклинил башню, Мартынов залег около машины и, стреляя из пулемета, вывел из строя еще несколько огневых точек.
Неподалеку так же смело действовал политрук Д.П.Викторов. Он уничтожил до десяти вражеских орудий. Когда бронеавтомобиль загорелся от японского снаряда, раненый политрук вытащил пулемет и расстрелял до взвода противника. Озверевший враг жестоко расправился с истекающим кровью героем. Японцы вырвали у него язык, вырезали сердце, выкололи глаза...
Личную храбрость и воинскую находчивость проявил командир взвода 11-й танковой бригады лейтенант Кудряшев. Когда его танк был подбит, Кудряшев приказал механику-водителю и башенному стрелку выйти из машины и с пулеметом оборонять подступы. Сам же остался в танке и огнем из пушки уничтожил несколько противотанковых орудий и транспортных автомашин, вызвав панику в стане противника. Трое суток оборонялся в окружении отважный экипаж, пока не был выручен подошедшими советскими войсками.
В докладе политотдела 1-й армейской группы названы «комсомольские экипажи танков Аношина и Квачева, которые 4 июля 1939 года попали в тыл противника, где находились около трех суток. Двое суток вели бой пять отважных комсомольцев — Чешев, Квачев, Аношин, Филиппов и Архипов. Когда огнеприпасы были исчерпаны, отважная пятерка взорвала танк... Храбрецы стали пробираться через расположение противника к своим... Они трижды пытались перейти реку, и только на третьи сутки, при четвертой попытке с боем им удалось достигнуть расположения наших частей».
Утром 5 июля четыре танка 11-й танковой бригады под командованием старшего лейтенанта А.В.Васильева встретились в барханах на правом берегу Халхин-Гола с одиннадцатью вражескими танками. В результате короткого боя четыре вражеских машины были подбиты, а остальные были вынуждены отступить.
Поддерживая пехоту, 9 июля рота старшего лейтенанта А.П.Босова из 9-й мотоброневой бригады отбила атаку вражеского танкового батальона и за несколько дней боев уничтожила около десяти японских танков, две бронемашины и шесть орудий противника.
Баин-цаганский разгром сильно подорвал военный престиж Японии в глазах основных империалистических государств. Известие о нем вызвало активизацию боевых действий на фронтах национально-освободительной войны в Китае. Небывалое поражение не могло не сказаться и на настроениях в японской армии. Когда весть о последствиях Баин-Цагана дошла до правительственных кругов Токио, один из высокопоставленных чиновников, приближенный императора Кито, записал в своем дневнике: «Армия в смятении, и все погибло».
Японские империалисты, убедившись в слабости своих вооруженных сил, стали искать пути нормализации отношений с США и Англией. Одновременно был взят решительный курс на заключение антисоветского военного союза с фашистскими Германией и Италией.
Токийская газета «Хоти» 28 июля откровенно писала: «События в Китае и на советско-маньчжурской границе повелительно диктуют необходимость подписания договора с Германией и Италией, ибо без него Япония не в состоянии одержать победу».
Еще в 1936 году Япония и Германия подписали так называемый «Антикоминтерновский пакт», оформлявший союз двух агрессивных держав в борьбе за мировое господство. Несколько позже к пакту присоединилась фашистская Италия. Однако «Антикоминтерновский пакт» не имел конкретных статей о военном сотрудничестве.
Поэтому начиная с 1938 года японский военный атташе в Берлине генерал Осима начал переговоры о заключении союза о взаимопомощи в войне против СССР. Однако сразу же выявились серьезные противоречия. Германия хотела иметь военный пакт, направленный против Советского Союза, Англии и Франции. Японские правящие круги такой вариант не устраивал. Они хотели тройственного военного союза Японии, Германии и Италии, направленного только против СССР. Поэтому переговоры были безрезультатными.
Подписание 22 мая 1939 года военно-политического договора о взаимной помощи между гитлеровской Германией и Италией встревожило агрессивные японские военные круги. Обеспокоенные первыми неудачами на Халхин-Голе, они стали требовать принятия германских условий и заключения тройственного союза. Но теперь уже Германия не торопилась заключать договор с Японией. В Берлине опасались, что заключение такого союза может способствовать успеху начавшихся в апреле 1939 года переговоров между представителями СССР, Англии и Франции о взаимопомощи против агрессии, может сплотить эти страны перед лицом угрозы с Запада и Востока.
В это время в недрах гитлеровского генерального штаба уже разрабатывался план нападения на Польшу, и Гитлер, учитывая возросшую мощь Советского Союза, решил первый шаг на пути к мировому господству сделать на Западе, а потом напасть на СССР.
Японские же милитаристы пытались всеми силами ускорить заключение тройственного пакта, надеясь этим укрепить международное положение, осложнившееся событиями на Халхин-Голе.
Неудача сближения с фашистской Германией вынуждала японское правительство вести активные переговоры с Англией и США. Надеясь столкнуть Японию с Советским Союзом и этим отвести угрозу дальневосточным владениям Великобритании, правительство Чемберлена летом 1939 года вновь начало переговоры с правящими кругами в Токио. 22 июля посол Англии в Токио Крейги и японский министр иностранных дел Арита подписали соглашение, по которому Великобритания признавала захваты Страны Восходящего Солнца в Китае и обязалась не оказывать ему военной помощи.
Заключением этого договора правительство Чемберлена надеялось толкнуть японских империалистов на еще большее расширение агрессии против Советского Союза и Монгольской Народной Республики в районе Халхин-Гола, отводя возможность удара по владениям Англии на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого океана.
Неудача переговоров Японии с гитлеровской Германией и заключение соглашения Арита — Крейги во многом были следствием успешных действий советско-монгольских войск в мае — июле 1939 года в районе Халхин-Гола.
Понеся тяжелейшее поражение на границах МНР, японские империалисты не успокоились. Штаб Квантунской армии, жаждавший реванша, приказал генералу Камацубара готовиться к новому наступлению...