Сражение у Мон-Вадерьен 19 января

Предположенная вылазка была назначена на 19 января.

В этот день, как мы видели, генерал Федерб, двигаясь по направлению на Париж, дошел до Сен-Кантена, а вылазочная армия стояла перед восточным и северным фронтами Парижа. Тем не менее попытка прорыва была сделана в противоположном западном направлении, и действительно полуостров Женвилье являлся теперь единственным местом, где могли развернуться значительные войсковые массы, не подвергаясь еще во время сбора, в продолжение целых часов, огню германской артиллерии.

Еще за 2 дня до вылазки мобилизованная национальная гвардия сменила на их прежних позициях три дивизии вылазочной армии, которой, в числе 90 тыс. чел., предписывалось произвести наступление одновременно тремя колоннами. На левом крыле генерал Винуа, поддержанный огнем с главной крепостной ограды, должен был взять высоту Монтрету; в центре генерал Бельмар — наступать через Гарш; справа генерал Дюк-ро — через замок Бюзанваль.

Атаку предполагалось начать в 6 час. утра, но произошли задержки у мостов в Аниэр и Нейльи, переход по которым не был заблаговременно урегулирован. В 7 час, когда с Мон-Валерьен был подан сигнал для наступления, только головные части генерала Винуа стояли в готовности к бою, другие колонны еще не развернулись, а хвост находился у Курбвуа. Раньше чем они прибыли на свои сборные пункты, левое крыло перешло уже в наступление на Сен-Клу 15 батальонами.

Последние натолкнулись сначала только на отдельные сторожевые посты и дозоры, всего 89 чел., которые бросились в укрепление Монтрету, открытое с горжи; там немцы некоторое время защищались, а потом с большим мужеством пробились, но часть попала в плен. Французы тотчас же приспособили для обороны укрепление Монтрету и северную часть Сен-Клу. [311]

Средняя колонна генерала Бельмара также легко заняла высоту Мэзон-дю-Кюрэ{14}.

Только теперь, вскоре после 9 час, с германской стороны подошло первое подкрепление к сторожевому охранению. Почти до этого момента наблюдательные пункты доносили лишь о «густом тумане», но из донесений с правого и левого крыльев можно было заключить, что всему фронту, от замка Сен-Клу до Бужи-валя, угрожает серьезная атака. Теперь 5-й корпус был поднят по тревоге, и генерал Кирхбах приехал к 9-й дивизии. Справа в парке Сен-Клу стояла 17-я бригада, слева, за Порт-де-Лонбойо — 20-я бригада; остальные войска корпуса двигались из своих квартир в Версале и севернее его к Жарди и Борегар. Кронпринц потребовал шесть батальонов гвардейского ландвера и баварскую бригаду в Версаль и верхом поехал в Брезин, а король — в Марли.

Тем временем французы уже заняли передние дома в Гарш и через проломанную в нескольких местах стену на восток проникли в парк замка Бюзанваль. Однако, подоспевший 5-й егерский батальон, подкрепленный отдельными ротами 58-го и 59-го полков, вытеснил неприятеля из Гарш, занял лежавшее к северу кладбище и еще своевременно достиг передовой позиции Ля-Бержери. Остальные войска генерала Ботмера по приказанию корпусного командира вели сдерживающий бой для выигрыша времени на опушке парка Сен-Клу. В 9 1/2 час. они отразили атаку колонны Бельмара, остановили наступление неприятеля на Императорской улице в Сен-Клу и сами перешли в наступление из Гриль Д'Орлеан и Порт-Жон. Тщетно пять французских батальонов штурмовали Ля-Бержери. Отделение сапер с большим самоотвержением пыталось взорвать каменную стену, окружавшую ферму, но замерзший динамит не взорвался, и егеря стойко удерживали эту позицию весь день.

До сих пор французы предпринимали атаки без [312] содействия своей артиллерии. Артиллерия генерала Винуа значительно опоздала вследствие скрещивания со средней колонной и теперь была задержана у Ля-Брикетри для отражения возможных контрударов. Батареи генерала Бельмара пробовали подняться по скату высоты Гарш, но изнурение лошадей вынудило их занять позицию у Фульез. Между тем, с германской стороны постепенно прибыли батареи 9-й дивизии, и в полдень 36 орудий открыли огонь. В Сен-Клу продолжался ожесточенный бой в домах.

Только на правом французском крыле генерал Дюкро подготовил бой своей многочисленной артиллерией, развернувшейся по обеим сторонам Рюэль. Наступавшие потом стрелки проникли через парк Бюзанваль до ограничивавшей его с запада каменной стены, но были отброшены подоспевшими фузилерами 50-го полка.

В 10 1/2 час. тут последовала главная атака, поддержанная частью центра. Она нашла в Мальмезоне только один унтерофицерский пост, но у восточного выхода из Буживаля близ Ля-Жоншера и Порт-де-Лонбуайо натолкнулась на усиленное уже охранение 20-й пех. бригады. Резерв 10-й дивизии был пока задержан генералом Шмидтом у Борегар. Убийственный огонь хорошо укрытой пехоты остановил натиск французов и превратил его в полдень в огневой бой на месте, в который и тут весьма деятельно вступила германская артиллерия.

Две батареи 10-й дивизии у Сен-Мишеля были усилены двумя гвардейскими батареями, притянутыми из Сен-Жермена в Лувесьен; третья батарея выехала на позицию у Шату и принудила бронированный поезд, стоявший на железнодорожной станции севернее Рюэль, к поспешному уходу в Нантер. Наконец, четыре батареи 4-го корпуса, не обращая внимания на огонь с Мон-Валерьен, бросали свои снаряды в густые пехотные массы противника, все еще стоявшие за Рюэль.

Около 2 час. пополудни французы решились повторить атаку.

После того как две французские батареи осыпали Порт-де-Лонбуайо гранатами, одна бригада двинулась [313] против этого селения, другая бригада — против западной стены парка Бюзанваль, третья бригада следовала за ними в резерве. Столь же неустрашимо, но так же безуспешно, одно отделение сапер — 1 офицер и 10 солдат — пыталось взорвать каменную стену. Все они погибли. Атакующие колонны подошли на 200 шагов, но теперь со стороны немцев против них выступили 13 рот, которые своим огнем с самой действительной дистанции остановили натиск и скоро обратили его в беспорядочное отступление.

Французы нашли сильную опору в каменной стене парка, которую они в кратчайшее время с большим искусством приспособили к обороне. Наступление некоторых рот из Брезин и Ля-Бержери против этой стены потерпело неудачу со значительными потерями.

Но сила французской атаки была уже сломлена. Еще в 3 часа пополудни были замечены отступательные движения правого крыла, а в сумерках французы и в центре начали постепенно очищать высоту Мэзон-дю-Кюрэ. Правда, когда полковник Кетен с небольшими силами последовал за ними, несколько батальонов остановилось для противодействия и даже угрожало серьезным контрударом; но пруссаки, своевременно подкрепленные из Ля-Бержери, Гарша и Порт-Жон и поддержанные огнем батарей, продолжали преследование. Королевские гренадеры двигались за противником до Фульез.

Пока еще немцам не удалось снова овладеть укреплением Монтрету. Главное препятствие состояло в том, что в Сен-Клу они не могли продвинуться вперед. Но так как эта позиция была безусловно необходима для обеспечения правого крыла, то генерал Кирхбах приказал взять ее еще вечером или во всяком случае на следующее утро. Генерал Зандрарт решился на немедленную атаку, и уже в 8 час. вечера для этого двинулись пять батальонов. В укреплении было найдено лишь немного французов, которые были взяты в плен, но в городе встречено упорнейшее сопротивление. В конце концов пришлось ограничиться тем, что занятые противником дома пока были блокированы. [314]

В течение ночи французы продолжали также занимать наружную стену парка Бюзанваль. Ввиду этого гвардейскому ландверу и баварской бригаде было приказано расположиться в Версале, чтобы на следующее утро, если понадобится, иметь в распоряжении сильный резерв. Остальные войска вернулись на свои прежние квартиры.

В 5 1/2 час. генерал Трошю отдал приказ об отступлении. При отдаче этого распоряжения были забыты храбрые защитники Сен-Клу. Они сдались только на следующий день, когда против отдельных занятых ими домов была выдвинута артиллерия. Стена парка тоже была оставлена лишь на следующее утро.

Атака, произведенная французами 19 января, окончилась неудачей, раньше чем они достигли главной германской позиции. На стороне немцев стоявшие наготове резервы не были введены в дело, 5-й корпус один отразил вчетверо превосходящие силы противника. При этом он потерял 40 офицеров и 570 солдат; потеря французов убитыми и ранеными составляла 145 офицеров и 3 423 солдата, кроме того, пленными — 44 офицера и 458 солдат.

В 11 час. утра 20 января, когда густой туман рассеялся, были видны длинные колонны французов, отступавшие через полуостров Женвилье в Париж.

Продолжение артиллерийской атаки Парижа до перемирия

После отражения этой последней попытки гарнизона прорваться была начата артиллерийская атака также и против северного фронта крепости. С этой целью осадные орудия, освободившиеся под небольшими французскими крепостями и на Марне, были собраны в парк у Вилье-ле-Бель. Маасская армия заготовила много материала для постройки батарей и образовала обозный транспорт из 600 повозок. На линиях между Ле-Бурже и Энгиенским прудом уже возвышалось 12 батарей, вооружение которых производилось преимущественно [315] по ночам. К 21 января 81 тяжелое орудие стояло уже в готовности к действию, и полковник Бартш приказал в 9 час. утра открыть огонь против фортов Ля-Бриш, Дубль-Курон и Восточного.

Эти три форта, которые должны были вести борьбу против 143 тяжелых орудий, отвечали энергично. На следующий день немцы вследствие пасмурной погоды могли возобновить огонь только после полудня. Но впереди лежащая местность была очищена французами, и сторожевые посты гвардейского и 4-го корпусов вошли в Вильтанез и Тан-Пердю.

По ночам огонь направляли против Сен-Дени, стараясь, по возможности, не повредить собора; в городе неоднократно возникали пожары.

После сильного обстрела к 23 января артиллерия обороны была по существу уже подавлена. Ля-Бриш замолчал совершенно, оба других форта только время от времени давали несколько залпов.

В ночь на 26 января четыре батареи были передвинуты вперед на дистанцию 1 200–1 800 м от главных неприятельских укреплений. Теперь можно уже было начать инженерную атаку. Возник ряд новых батарей, которым, впрочем, не пришлось вступить в дело.

Действие шестидневного обстрела было решающим. Форты чрезвычайно пострадали. Тут им нехватало, в противоположность южной стороне, сильной поддержки лежащей позади главной крепостной ограды; они не имели также безопасных от бомбардировки помещений. Временные казематы пробивались гранатами, пороховым магазинам угрожала величайшая опасность, и гарнизоны нигде не находили укрытия. Жители Сен-Дени толпами спасались в Париж, и недостаточная обеспеченность от штурма сильно поврежденных укреплений допускала возможность даже взятия их открытой силой.

Артиллерийская атака с севера стоила немцам 1 офицера и 25 солдат, потеря французов показана в 180 чел.

На восточном фронте огонь фортов был нейтрализован, и вюртембергской полевой артиллерии было [316] достаточно, чтобы помешать неприятелю вновь утвердиться на полуострове Сен-Мор.

Наконец, южный фронт, вследствие продолжающегося обстрела, все более и более страдал. Главная крепостная ограда и мортирная батарея, низко расположенная за крепостной оградой, еще действовали, но в фортах казармы были обращены в руины и отчасти выгорели; гарнизону приходилось искать убежища в очищенных пороховых погребах. Валганги не обеспечивали более свободы движения, брустверы не давали укрытия. В форте Ванв амбразуры были обложены земляными мешками, в форте Исси пять казематов в эскарповой стене были пробиты. Даже горжевые каменные стенки в Ванве и Монруже были обрушены, 40 орудий было демонтировано, 70 лафетов разбито.

Вся политическая и военная обстановка Франции и прежде всего положение в Цариже должны были вызывать у правительства серьезную заботу.

С тех пор как Тьер вернулся из своей дипломатической круговой поездки, стало известно, что нельзя рассчитывать на вмешательство других держав с целью посредничества. Нужда в столице все возрастала. Давно уже недостаток и дороговизна продовольствия тяготели над жителями. Их запасы были истощены и даже запасы гарнизона сильно затронуты. При продолжающихся морозах нехватало топлива, и газовое освещение лишь в недостаточной мере могло быть заменено керосиновым. От бомбардировки, которую немцы долго откладывали, жители южной части Парижа прятались в погребах или спасались в отдаленных кварталах города, тогда как при обстреле с севера население Сен-Дени массами стремилось в Париж.

Большая вылазка 19 января потерпела полное крушение. Надеяться на выручку извне после того, как Гамбетта сообщил о неудаче у Ле-Мана, стало уже невозможно. Парижская армия, которую он обвинял в бездеятельности, уменьшилась на одну треть от морозов, болезней и дезертирства, а неудачные предприятия подорвали ее дух. [317]

Ей пришлось отдать своих лошадей для снабжения населения мясом; впрочем, генерал Трошю объявил, что всякая дальнейшая наступательная операция безнадежна и даже для пассивной обороны средства уже исчерпаны.

До сих пор правительство своими оптимистическими сообщениями умело поддерживать бодрость в населении, но теперь стало уже невозможно скрывать неблагоприятное положение дела. Все правительственные мероприятия подвергались порицанию.

21 января состоялся большой военный совет. После того как все старшие генералы объявили дальнейшие наступательные предприятия невыполнимыми, совет счел нужным спросить мнения молодых военных, но все-таки никакого решения не принял. Однако, необходимость найти виновника всего несчастья побудила уволить генерала Трошю, первоначально самого популярного из членов правительства, от должности губернатора Парижа и вверить начальство над всеми войсками генералу Винуа. Генерал Дюкро сложил с себя командование.

Положение от этого нисколько не улучшилось, и вот 23 января Жюль-Фавр явился в Версаль, чтобы завязать переговоры сначала о перемирии.

С германской стороны пошли навстречу этому желанию, но, разумеется, потребовали ручательства в том, что снабжение столицы продовольствием не вызовет продолжения ее обороны. Немцы потребовали передачи им всех фортов, включая Мон-Валерьен, и города Сен-Дени, а также разоружения главной крепостной ограды, на что французы согласились.

Военные действия под Парижем решено приостановить вечером 26 января, открыв всякий подвоз. С 31 января должно было вступить в силу общее перемирие на 21 день, которое, впрочем, не распространялось на департаменты Дуб, Юра и Кот-д'Ор, а также на крепость Бельфор, где стороны рассчитывали на успех.

Это перемирие давало правительству национальной обороны нужное время для созыва в Бордо избранного народного собрания, которое должно было [318] решить вопрос о продолжении войны или об условиях мира. На территории, занятой немцами, происходил также выбор депутатов.

Гарнизон Парижа, полевые войска, морские солдаты и мобили должны были немедленно сдать оружие; только 12 тыс. чел. и национальная гвардия могли его сохранить для поддержания порядка внутри города.

В течение перемирия гарнизон оставался интернированным в Париже, а по окончании перемирия становился военнопленным. От немедленной отправки в Германию, где все сколько-нибудь удобные места были уже переполнены пленными, главная квартира, в ожидании близкого мира, пока отказывалась.

Занятие фортов произошло без всяких препятствий 29 января.

Всего было сдано: полевой армией — 602 орудия, 1 770 тыс. ружей и более 1 тыс. зарядных ящиков; крепостью — 1 362 тяжелых орудия, 1 680 лафетов, 860 передков, затем 3 500 тыс. патронов, 4 тыс. ц пороха, 200 тыс. гранат и 100 тыс. бомб.

Блокада Парижа, продолжавшаяся 132 дня, была окончена, большая часть задержанных под его стенами германских сил освободилась для борьбы в открытом поле.

Операции Южной армии генерала Мантейфеля

В подчиненных генералу Мантейфелю двух корпусах было 56 батальонов, 20 эскадронов и 168 орудий.. Когда 12 января Мантейфель приехал в Шатильон-на-Сене, то 2-й корпус стоял вправо и 7-й корпус влево на фронте в 10 миль от Нуайэ до Монтиньи на р. Об. Одна бригада под командой генерала Данненберга, уже неоднократно вступавшая в соприкосновение с частями французской вогезской армии, была выдвинута в Вилен для прикрытия правого фланга.

Из этого квартирного района по направлению к Дижону вело несколько хороших дорог; напротив, [319] к Везулю шли по южному склону сурового Лангрского плоскогорья только плохие пути, в это время года занесенные глубоким снегом. Тем не менее командующий армией избрал последнее направление, чтобы возможно скорее подать генералу Вердеру хотя бы косвенную помощь выходом в тыл угрожавшему ему противнику.

Марш нужно было совершить между Дижоном и Лангром, которые были сильно заняты французами, Покрытые лесом высоты и глубокие скалистые долины разъединяли отдельные колонны, исключая взаимную-поддержку; каждая колонна должна была сама обеспечивать себя со всех сторон. Войскам предстояли большие усилия, а между тем, несмотря на необходимость отдыха, нельзя было назначить дневки; точно-так же невозможно было устранить затруднения, происходившие от дурного состояния обуви и плохой ковки. Уже 14 января при густом тумане и сильном холоде началось движение по совершенно оледенелым дорогам.

Особого внимания требовало снабжение продовольствием, и с самого начала пришлось оставить позади 8-ю бригаду с поручением прикрывать чрезвычайно важную железную дорогу Тоннер — Нюи (Равьер) — Шатильон до тех пор, пока произойдет перемена сообщений на Эпиналь.

Еще в день выступления авангард 7-го корпуса имел бой перед Лангром. Часть 15-тысячного лангрского гарнизона была отброшена обратно к крепости с потерей одного знамени, но все же против Лангра пришлось оставить заслон. На следующий день 7-й корпус двинулся позади заслона мимо крепости, а 2-й корпус дошел до ручья Виньон.

В ночь на 16 января погода переменилась. Вместо мороза в 14° разразилась буря и пошел дождь. На дорогах стояла вода, и лишь с величайшими усилиями 7-й корпус дошел до Протуа и 2-й корпус, подтянувшийся влево, — до Молуа.

Левое крыло 18 января наступало в юго-восточном направлении к Фрет и Шамплит; правое крыло собралось [320] вокруг Ис-сюр-Тиль, а его авангард, после перехода в 50 км, подошел к мостам у Грэ. На фланге и в тылу корпуса произошли небольшие бои, но трудный переход через горы удался и была достигнута хорошо обработанная долина Саоны.

Генерал Мантейфель уже получил известие о благоприятном исходе первого дня боя на Лизен. Из последующих телеграмм генерала Вердера можно было заключить, что, вероятно, французская Восточная армия будет вынуждена к опасному отступлению и потому германский полководец уже теперь решил наступлением к р. Дуб ниже Безансона отрезать французов.

Правда, даже разбитая неприятельская армия по числу далеко превосходила германскую. От немецких войск и далее требовались большие усилия. Они снова вступали в редко населенную горную страну, где их продовольствие и расквартирование по ночам, необходимое в суровое время года, вызывали серьезные затруднения. Наконец, в тылу пришлось оставить большие силы французов в Лангре, Дижоне и Оксоне под наблюдением лишь слабых немецких отрядов. Однако, несмотря на все препятствия, Южная германская армия 19 января двинулась по новому направлению.

Первым препятствием могла стать глубокая шириной в 60 м р. Саона, на которой был сильный ледоход, но французы оставили Грэ, не разрушив два существовавшие там моста, и авангард 2-го германского корпуса занял город. Головные части 7-го корпуса также перешли Саону по неразрушенному железнодорожному мосту у Савойе и по понтонному мосту, построенному саперами выше.

На следующий день оба корпуса наступали в южном направлении; 7-й — к Жи и 2-й — к Пен. У последнего пункта немцы перешли р. Оньон после оттеснения французского отряда, пытавшегося помешать наводке моста артиллерийским огнем.

В 2 1/2 часа пополудни 21 января авангард 2-го корпуса, подойдя к Доль, обнаружил, что город занят французами. Генерал Коблинский тотчас же приступил к атаке. Несмотря на горячий бой на улицах, в котором [321] приняли участие и жители, гренадеры 2-го полка пробились через город и захватили на железнодорожной станции 230 вагонов с продовольствием и военным имуществом, предназначенным для Безансона.

Подобно тому как тут была перейдена р. Дуб, 7-й корпус перешел у Марнэ и Пен через р. Оньон.

Генералу Вердеру было указано — при отступлении противника следовать за ним по пятам. Последний еще занимал свою позицию перед фронтом 14-го корпуса, когда на правом крыле 2-я баденская бригада уже выдвинулась к Этобон, а полковник Виллизен с двенадцатью эскадронами проник за р. Люр.

Слева полковник Циммерман с восточнопрусским ландвером выбил французов из Сен-Мари. Повсюду эти отряды находили брошенное оружие и предметы снаряжения, и сотни французов охотно сдавались в плен.

Затем в ближайшие дни генерал Вердер произвел общее захождение налево, фронтом на юг. Правое крыло заняло Вилерсексель и только левое натолкнулось у Л'Иль на р. Дуб, потом у Клерваль и Бом-лэ-Дам — на значительные неприятельские силы.

Генерал Бурбаки начал отступление от Лизен 18 января. На левом берегу Дуба остался только 24-й корпус с поручением оборонять от противника с севера теснины крутого горного кряжа Ломон, находящегося к востоку от Клерваля. Остальные французские корпуса отступали между реками Дуб и Оньон, имея в арьергарде дивизию Кремера. Оньон мог бы составить естественное прикрытие для правого фланга армии, для чего было приказано разрушить на нем все мосты; но мы видели, как плохо было выполнено это распоряжение.

21 января 15-й и 20-й корпуса прибыли в окрестности Бом-лэ-Дам, 18-й корпус подошел к Маршо. Тут, имея в близком тылу крепкий Безансон, генерал Бурбаки сначала хотел выждать дальнейшие шаги немцев, С целью еще больше сосредоточить свои силы он приказал коменданту крепости послать все излишние батальоны мобилей в Бламон для смены 24-го корпуса. [322]

Действительно, еще раньше в Безансон прибыли девять батальонов (мобилизованной национальной гвардии, которые могли бы служить пополнением, но они были вооружены винтовками Энфильда, для которых в крепости не имелось патронов. При подобных условиях они лишь увеличивали число едоков, и генерал Ролан попросту отправил их обратно. Генерал-интендант заявил, что невозможно устроить требуемые магазины для длительного снабжения армии продовольствием. Но решающую роль сыграло полученное в этот день известие, что не только потеряна линия р. Оньон, но и самый Дуб уже перейден противником.

При такой обстановке французский главнокомандующий решил продолжать свое отступление на Безансон и там перейти на южный берег Дуба, чтобы не быть поставленным в необходимость сражаться, имея реку в тылу. Обозы выступили еще ночью, но прежде всего 15-му корпусу было приказано немедленно занять целой дивизией Кинжей и оборонять его до крайности для поддержания связи армии с отечеством. Все остальные корпуса были притянуты ближе к Безансону, даже 24-й корпус, который вследствие этого отказался от обороны проходов через горный кряж Ломон.

О своем положении генерал Бурбаки представил отчет в военное министерство. Последнее обещало ему содействие оставленной на Луаре части 15-го корпуса. Более близкую и действительную помощь можно было бы подать из Дижона. Правительство сосредоточило там, взамен притянутой к Восточной армии дивизии Кремера, весьма значительные силы, чтобы обеспечить древнюю столицу Бургундии и сделать из нее опорный пункт для операций генерала Бурбаки. Корпус в 20 тыс. чел. предназначался для местной обороны. Весьма сомнительная, так называемая «Вогезская армия», в которой собралось более 40 тыс. чел., должна была действовать в открытом поле. Все-таки мало сделали для того, чтобы помешать трудному маршу немцев через горы. Генерал Кетлер, прикрывавший движение обоих германских корпусов с правого фланга, [323] отразил французские наблюдательные отряды, которые отошли к Дижону. Тщетно стоявший в Грэ полковник Бомбонель настаивал на присылке подкреплений для обороны переправ через Саону, его ходатайства были отклонены под тем предлогом, что Дижон слишком угрожаем, и только тогда, когда немцы уже перешли через реку, выступил Гарибальди.

Он двинулся 19 января тремя колоннами на север по направлению на Ис-сюр-Тиль, где теперь оставалась лишь часть 4-й пех. дивизии. Но его войска прошли всего 1 милю. Гарибальди ограничился тем, что с высоты у Месиньи наблюдал за двигавшимися ему навстречу разведывательными отрядами, после чего вернулся в Дижон при звуках «Марсельезы».

В главной квартире генерала Мантейфеля определяли силы противника много ниже действительных, вследствие чего генерал Кетлер получил приказ — взять Дижон.

Фортификационное усиление города было произведено с величайшей тщательностью. Многочисленные земляные укрепления и приспособленные к обороне здания защищали его с севера; прежде всего селения Талан и Фонтен-лэ-Дижон были обращены в два самостоятельных форта и вооружены тяжелой артиллерией, которая обстреливала все пути подхода с этой стороны.

Совокупность сооружений представляла позицию, которую можно было защищать против гораздо больших сил, чем те 5 1/2 батальонов 8-й бригады, с которыми наступал генерал Кетлер.

Дойдя до Тюрсей и Сен-Сен, Кетлер 21 января двумя колоннами двинулся на запад к Дижону, до которого оставалось еще 3 мили. С севера из Ис-сюр-Тиль майор Конта вел небольшое подкрепление. «Франктиреры смерти», «роты отмщения» и другие добровольческие отряды, а также мобили, без всякого труда были вытеснены из впереди лежащих селений и отброшены за глубокий овраг ручья Сюзон. Справа была взята энергично обороняемая деревня Пломбьер, слева — Дэ, но перед крепостным фронтом французской [324] позиции, в сфере огня его тяжелых батарей, смелое наступление должно было поневоле остановиться. Майор Конта также наступал с непрерывными боями, но ему не удалось засветло примкнуть к бригаде. Генерал Кетлер, видя во много раз численное превосходство противника, в конце концов, ограничился отражением его вылазок.

Французы потеряли одними пленными 7 офицеров и 430 солдат, убыль бригады убитыми и ранеными составила 19 офицеров и 322 солдата. Еще до этого германские войска двигались форсированными маршами в дурную погоду по трудным путям, теперь же они не смогли даже приготовить себе пищи ни до боя, ни после него. Патроны можно было пополнить только из ожидаемого на следующий день транспорта!. Тем не менее генерал Кетлер остался на ночь на взятых с боя позициях в непосредственной близости от неприятеля, намереваясь только потом расположиться на квартирах в ближайших селениях.

Французы допустили это, не приняв никаких серьезных мер противодействия. Подобная бездеятельность дала генералу Кетлеру основание предполагать, что главные неприятельские силы, может быть, уже выступили через Оксон на поддержку Восточной армии, и потому он решил новой атакой вернуть их в Дижон.

Совершив фланговый марш перед фронтом противника, генерал Кетлер после разгрома его авангардом отряда мобилей вышел на дорогу из Дижона в Лангр у фермы Вальми; отсюда он со своими обеими батареями двинулся против окруженной каменными стенами и сильно занятой деревни Пуильи. Тут, как почти всегда при обороне строений, французы оказали упорное сопротивление. Части 61-го полка должны были брать штурмом каждый отдельный дом, и лишь после поджога замка многочисленный гарнизон его, укрывшийся на верхнем этаже, сдался.

По ту сторону селения неприятель занимал укрепленную позицию между деревней Талан, обращенной в форт, и находившимся близ Лангрской дороги большим фабричным зданием. Наступление приостановилось [325] до прибытия от Вальми остальных частей полка, после чего обороняющийся в отдельных пунктах был оттеснен до предместья.

Выяснилось, что все неприятельские силы стоят еще в Дижоне, чем и была достигнута цель предприятия, но к нему присоединился печальный эпизод вследствие требования непременно взять большую фабрику, почти неприступную для пехоты.

После убыли всех старших офицеров один лейтенант, у которого лошадь была убита и сам он ранен, вступил в командование 2-м батальоном. Как только 5-я рота в числе всего 40 чел. выступила из ближней каменоломни, она подверглась сильнейшему огню со всех сторон. Командир был тотчас же ранен, а унтер-офицер, несший знамя, сделав несколько шагов, пал мертвым; та же участь постигла второго лейтенанта и батальонного адъютанта, поднявших знамя. Последнее переходило из рук в руки, сначала среди офицеров, потом среди солдат: все бравшие его выбывали из строя. Храбрая померанская часть проникла до самого здания, но с этой стороны оно не имело входа, и, в Конце концов, фельдфебель отвел оставшуюся небольшую кучку обратно к каменоломне. Тут только было замечено отсутствие знамени. Добровольцы еще в темноте отправились на розыски, но лишь один из них вернулся нераненым. Впоследствии французы нашли это знамя, простреленное пулями, в луже крови, под трупами.

Это — единственное знамя, которое было потеряно в течение всего похода, но именно только потеряно. У неприятеля было взято в плен 8 офицеров и 150 солдат, из бригады вновь выбыло 16 офицеров и 362 солдата. Она собралась у Пуильи и до 8 час. вечера оставалась под ружьем на случай возможного преследования; потом расположились по квартирам в ближайших селениях.

Приказ о взятии Дижона был невыполним, но смелое наступление слабой бригады сковало неприятельскую армию, так что Южная армия генерала Мантейфеля беспрепятственно могла продолжать свой марш. [326] Целью марша для обоих корпусов были указаны линии отступления французов к югу от Безансона.

Из этой крепости вели на юг Франции, через изрезанную ущельями и подымающуюся террасами страну западной Юры, только немногие годные дороги. Самое прямое сообщение представляли дорога и железнодорожная линия в Лон-ле-Сольнье, с важными опорными пунктами Кинжей и Биан. Восточнее, но делая большой крюк, шла дорога через Орнан, Сален и Шампаньоль в Сен-Лоран и Морэ. Зато в Понтарлье лучеобразно сходится много дорог, проходящих через свойственные этим горам скалистые ворота, которые прорывают длинные кряжи 'высот, связывая продольные долины. Но затем из Понтарлье ведет лишь одна дорога через Мут, и притом в опасной близости — вдоль швейцарской границы.

Авангард 13-й дивизии 22 января двинулся западнее Безансона от Одей к Сен-Вит, где прервал железную дорогу и захватил многочисленные груженые вагоны, после чего направился вниз по р. Дуб к Дампьер. На этом участке четыре моста оказались также неразрушенными и были заняты. Авангард 14-й дивизии выдвинулся из Эманьи для наблюдения за Безансоном. 9-й корпус подтянулся к Доль и выдвинул разведывательные части за реку.

Концентрическое движение всех частей германской армии 23 января продолжалось.

Наступая с севера от Рош, генерал Дебшиц нашел лишь оставленные бивачные места 24-го французского корпуса. 4-я рез. дивизия заняла без боя Иль и только у Клерваль и Бом встретила сопротивление.

На р. Оньон баденская дивизия вытеснила противника из Монбозона.

В центре армии 7-й корпус выдвинул авангард 14-й дивизии к Безансону до Данмари. Там произошел бой, который свелся только к канонаде, продолжавшейся до ночи. Напротив, 13-я дивизия, перешедшая Дуб у Дампьер, наступала на Кинжей.

Вследствие недостатка подвижного состава на железной дороге туда можно было перевезти только [327] одну французскую бригаду, последние поезда которой были уже встречены на станции Биан прусскими гранатами. Эти войска находились в таком плохом состоянии, что им даже не удалось выставить сторожевое охранение. Они сдали Кинжей почти без сопротивления, и их отступление к Безансону и за р. Лу, похожее на бегство, помешало прибытию уже двигавшихся подкреплений. 800 пленных и поезд с 400 выздоравливающими достался прусскому авангарду, который тотчас же прервал железную дорогу у Абан-де-Су.

На правом крыле головные части 2-го корпуса наступали в долине Лу по южному берегу. На этом пути они нашли многочисленные рубежи подготовленными к обороне, но не занятыми. Только близ Вилер-Фарлэ против них выступила значительная неприятельская часть.

С французской стороны вечером в этот день стояли: 20-й корпус к северу и 18-й корпус к западу от Безансона в расстоянии всего 1 мили. Кавалерия, артиллерия и обозы проходили через город или бивакировали на гласисе крепости. 24-й корпус двигался к Безансону, а из 15-го корпуса 2-я и 3-я дивизии занимали южный берег Дуба близ Бом и Ларно, но 1-й дивизии не удалось удержать Кинжей.

Итак, самая прямая и важная линия сообщений армии была перерезана, и вследствие этой новой неудачи обстановка существенно ухудшилась. Невыполнимые проекты и советы, в которых из Бордо никогда не было недостатка, не помогли делу, и 24 января генерал Бурбаки созвал старших начальников на военный совет.

24 января генералы заявили, что в строю осталась едва ли половина солдат, которые более склонны к бегству, чем к бою. Только генерал Палю счел возможным поручиться за людей армейского резерва. Генерал-интендант доложил, что если не трогать запасов крепости, то продовольствия хватит самое большее на 4 дня. Генерал Било хотя и голосовал за попытку пробиваться на Оксон, но отказался от предложенного ему для этой цели высшего командования. Утомление [328] войск и очевидный упадок дисциплины не позволяли надеяться на успех наступательных предприятий. При таких условиях оставалось лишь принять предложение командующего армией об отступлении на Пон-тарлье.

Однако, и последнее находилось уже под серьезной угрозой. Для того чтобы освободиться от давления с севера, генерал Бурбаки приказал 24-му корпусу еще раз выдвинуться вперед и удерживать проходы через хребет Ломон. На юге на 15-й корпус возлагалась оборона глубокой горной долины Лу; но главным образом генерал Кремер должен был прикрывать отступление армии с правого наиболее угрожаемого фланга.

Для разрешения этой трудной задачи ему были подчинены, «роме его собственной дивизии, еще одна дивизия 20-го корпуса и армейский резерв, как самые надежные войска. 18-й корпус и остаток 20-го корпуса должны были оставаться у Безансона в ожидании приказа об отступлении.

Разумеется, в штабе германской армии не могли быть известны намерения противника, и потому приходилось считаться с различными возможностями.

Если бы французы остались в Безансоне, то атаковать их там не следовало. Крепость была не приспособлена к приему большой армии, и продовольствие последней в течение продолжительного времени встретило бы непреодолимые затруднения.

Едва ли можно было предположить, что французы будут снова наступать на север. При этом они удалялись бы от всех своих вспомогательных средств и на р. Оньон натолкнулись бы на большую часть 14-го корпуса.

Более вероятной представлялась попытка противника пробиваться к Дижону. Этому могли противодействовать 13-я дивизия у Сен-Вит, отряд полковников Виллизена и Пема и, наконец, генерал Кетлер.

Но самым вероятным оставалось отступление французов на Понтарлье. Дальнейшему маршу их оттуда должен был прежде всего воспрепятствовать 2-й корпус, так как на 7-й корпус пока еще возлагалось [329] наблюдение за собравшимся у Безансона неприятелем и отражение его вылазок на обоих берегах реки.

Командующий армией генерал Мантейфель ограничился общими директивами, особо уполномочив своих генералов в непредвиденных случаях действовать по собственной инициативе.

Генерал Вердер получил указание — с баденской дивизией и бригадой Гольца приблизиться через Марнэ к 14-й дивизии, чтобы вскоре сменить ее на правом берегу Дуба. 4-я рез. дивизия восстановила мосты у Иль и Бом и перешла на левый берег реки. Полковник Виллизен был притянут к 7-му корпусу, чтобы пополнить недостаток в кавалерии. 2-й корпус собирался за Вилер-Фарлэ.

На следующий день, 25 января, были назначены значительные разведки. Разведывательный отряд 7-го корпуса ввязался у Ворж в горячий бой. Головные части 2-го корпуса столкнулись впереди Сален и в Арбуа с неприятелем, но обнаружили, что он еще не дошел до Полиньи.

Авангард 2-го корпуса наступал 26 января на Сален. Расположенные на высотах близ города форты Сент-Андре и Белин хотя обращены фронтом к Швейцарии, но обстреливали также местность на юг и на запад в направлении подхода немцев. Сален представлял сильную преграду на дороге в Сен-Лоран и одновременно прикрывал путь отступления колонн, шедших из Безансона к Понтарле.

Обе полевые батареи авангарда, понятно, не могли справиться с тяжелыми орудиями фортов, но фузилеры 2-го полка продвинулись перебежками, небольшими частями по узкой скалистой долине, поднялись по крутым боковым скатам и при поддержке обоих гренадерских батальонов в 2 1/2 часа пополудни проникли на железнодорожную станцию и в предместье Сен-Пьер, — правда, с потерей 3 офицеров и 109 солдат.

Вскоре туда прибыл также через Сен-Тьебо генерал Коблинский с 42-м полком. По представлению мэра французский комендант согласился не обстреливать город, так что германский авангард мог там [330] расположиться на квартирах, но главные силы 3-й дивизии отошли из сферы огня фортов назад в Мушар, и теснина осталась запертой для дальнейшего прохода немцев. Ее пришлось обойти с юга.

По этому направлению на Арбуа уже двинулась 4-я дивизия, дошедшая своими головными частями до Пон-д'Эри; справа она нашла Полиньи и Шампаньоль еще не занятыми.

7-й корпус произвел разведки по обеим берегам Дуба, найдя неприятеля у Бюзи и Ворж в полном порядке.

4-я рез. дивизия, двигаясь к Безансону по южному берегу, дошла до Сен-Жуан-д'Адам, остаток 14-го корпуса продвинулся в Этю и Марнэ.

Известия, полученные от генерала Кетлера о его боях 21 и 23 января, побудили генерала Мантейфеля к новым действиям против Дижона. Он поручил это предприятие генералу Ган-фон-Вейгерну, подчинив ему, кроме 8-й бригады, войска полковника Виллизена и баденскую бригаду Дегенфельда.

С французской стороны уже 24 января выступил генерал Бресоль, получивший приказание снова занять переправы через р. Дуб и проходы в горном кряже Ломон. Сначала он обратился с дивизией д'Ари против Бом; но ей не удалось вытеснить из Пон-ле-Мулен даже сторожевое охранение противника, и она отошла к Версель. Вследствие этого дивизия Карре, нашедшая входы в Ломон незанятыми, также отошла утром 26 января к Пьер-Фонтен. Дивизия Команьи уже отступила в Морто и беззаботно продолжала свое движение в Понтарлье.

Генерал Бурбаки был крайне встревожен этим уходом своего правого крыла, пожалуй больше, чем следовало; действительно, на севере стояла лишь одна германская дивизия, которая самое большее могла оттеснить его арьергард к Понтарлье, тогда как с запада главные силы немцев представляли гораздо большую угрозу.

Тем не менее Бурбаки предписал на 26 января новое наступление 24-го корпуса, поддержанного, кроме [331] того, 18-м корпусом. Но прохождение последнего через Безансон по улицам, покрытым льдом, заняло почти весь день, назначенный для наступления, так что из этого предприятия вообще ничего не вышло.

Армейский резерв достиг Орнана, где стал в готовности. Обе другие дивизии двигались по дороге в Сален, но на марше получили известие, что это селение только что взято немцами. Тогда они заняли Дезерзилер и Вильнев-д'Амон на дорогах, ведущих из Салена в Понтарлье.

Между тем, военное министерство решительно отказалось одобрить общее отступление армии, невзирая на то, что оно было вызвано крайней необходимостью.

Телеграмма от 25 января характеризует тот военный дилетантизм, который пытался руководить движениями армии из Бордо. В качестве своего «твердого убеждения» Фрейсине высказал мнение, что генерал Бурбаки, собрав свои корпуса и войдя, если нужно, в соглашение с Гарибальди, будет достаточно силен, чтобы пройти или через Доль, или через Мушар, или через Грэ, или через Понтелье (севернее Оксон). Выбор предоставлялся ему.

Еще оригинальнее дальнейшее предложение: если состояние армии действительно не допускает продолжительного марша, то она должна произвести посадку на железную дорогу в Шажей, что могло производиться, несомненно, на глазах следующего за ней неприятеля.

Подобные требования еще более могли поколебать уверенность храброго полководца. Сыпавшиеся со всех сторон дурные вести и состояние войск, которое Бурбаки только что наблюдал при прохождении 18-го корпуса, отняли у него последнюю надежду и привели его к попытке на самоубийство{15}.

Вина за полный провал похода, проектированного Фрейсине, разумеется, должна была лечь на полководца, и декрет о его смещении уже находился в пути. [332] Вместо Бурбаки командующим Восточной французской армией был назначен генерал Клиншан. Он принял эту должность при самых неблагоприятных условиях.

Несомненно, все французские начальники опасались каким бы то ни было образом приводить свои утомленные, деморализованные войска в серьезное соприкосновение с противником. Все пути отступления находились под близкой угрозой, и только дорога в Пон-тарлье была еще свободна. Следовательно, новому командующему армией оставалось лишь выполнить то, что уже было начато его предшественником. Он немедленно распорядился продолжать марш и сам отправился в Понтарлье. На сильной позиции у этого города он надеялся дать войскам хотя бы короткий отдых.

Пока еще не произошло столкновений с большими силами немцев, артиллерийские парки прошли благополучно, и если бы удалось раньше неприятеля занять теснины Во, Ле-Планш и Сен-Лоран и удержать их, то для французской Восточной армии все-таки еще сохранялась возможность ускользнуть на юг.

Вечером 27 января ближе всех к неприятелю стояла дивизия Пуле у Левье, обе другие дивизии генерала Кремера, а также 15-й и 20-й корпуса были эшелонированы: по дороге из Орнана до Сомбакура; только 18-й корпус находился на восточной дороге за Нод. 24-й корпус достиг, — правда, в самом печальном состоянии, — Монбенер и головными частями Понтарлье, две дивизии оставались еще у Безансона.

В тот же день генерал Франзецкий собрал главные силы 2-го германского корпуса близ Арбуа, одновременно усилив охраняющие части генерала Тросселя в Пон-д'Эри.

Из 7-го корпуса 14-я дивизия была сменена в Сен-Вит 14-м корпусом. Она придвинулась вправо от 13-й дивизии к оставленному уже неприятелем рубежу Лу.

На севере генерал Дебшиц занимал Бламон и Пон-де-Руад, тогда как генерал Шмелинг из Сен-Жуана наблюдал по направлению на Безансон, а генерал Гольц двигался на Арбуа для образования резерва. [333]

Предполагая, что французы уже находятся на марше через Шампаньоль в Сен-Лоран и желая преградить им отступление, генерал Франзецкий на 28 января двинулся со 2-м корпусом в южном направлении.

Генерал Троссель без боя прибыл в Шампаньоль и тотчас же выслал свою кавалерию по дороге на Понтарлье. Подполковник Турецкий с эскадроном 11-го драгунского полка достиг Нозеруа, нашел этот пункт занятым, захватил 56 провиантских повозок вместе с денежным ящиком и взял в плен прикрытие.

5-я и 6-я бригады продвинулись до Полиньи и Пон-дю-Навуа.

Из 7-го корпуса 13-я дивизия после смены ее в Кин-жей баденскими войсками собралась у Ля-Шапель, 14-я дивизия выдвинулась в Дезервилер. Ее головные части не нашли неприятеля в Боландо, а лишь оставленные им тлеющие бивачные костры, так что главные силы французов и в этот день не были настигнуты.

Дело в том, что генерал Клиншан стянул свои корпуса ближе к Понтарлье. Однако, вскоре выяснилось, что при продолжительном пребывании там для них нельзя будет достать продовольствия. Генерал Кремер еще ночью получил приказ — с тремя кавалерийскими полками, стоявшими уже у дороги в Мутон, немедленно наступать на Ле-Планш и Сен-Лоран. При крайне форсированном марше по глубоко занесенным снегом горным дорогам ему удалось уже после полудня достигнуть указанных целей. На следующий день за ним последовали 24-й корпус и одна бригада дивизии Пуле, причем последняя также заняла двумя батальонами Бон-во, при входе в теснину Во.

Вечером 28 января остальные части армии стояли: 18-й корпус — за ручьем Дрюжон близ Уто, перед самым Понтарлье; 1-я дивизия 15-го корпуса выдвинута через ручей к Сомбакур; 3-я дивизия — в городе. Слева 2-я и 3-я дивизии 20-го корпуса занимали селения от Шафуа до Фран, справа армейский резерв находился в Биан. [334]

Генерал Мантейфель предписал на 29 января общее наступление на Понтарлье, где, наконец, должен был оказаться неприятель.

Из 2-го корпуса генерал Коблинский еще ночью выступил от Полиньи. Достигнув Шампаньоля и собрав все части 5-й бригады, он двинулся оттуда в 7 час. утра. Генерал Троссель с 7-й бригадой также не встретил до Санзо неприятеля.

Справа полковник Ведель с четырьмя батальонами 6-й бригады выступил из Пон-дю-Навуа к Ле-Планш. Он нашел только спешенных кавалеристов, вероятно, охранение, оставленное генералом Кремером, которое легко было оттеснено егерями. После этого отряды пошли дальше по различным направлениям и повсюду наталкивались на оторвавшиеся небольшие части. Но у Фонсин-ле-Ба была встречена голова колонны 24-го корпуса, которому теперь полковник Ведель запер последний, оставшийся еще французам путь отступления.

С остальными частями 2-го корпуса генерал Гартман беспрепятственно двигался к Нозеруа.

В 7-м корпусе 14-я дивизия получила приказ о наступлении на Понтарлье с опозданием, вследствие чего она выступила из Дезервилера только в полдень и прибыла в Левье в 3 часа, куда одновременно подошли головные части 13-й дивизии из Вильнев-д'Амон, так как состояние дорог чрезвычайно затрудняло марш.

Авангард в составе трех батальонов, полэскадрона и одной батареи также и за этим пунктом наталкивался только на отсталых, и генерал Цастров приказал ему продвинуться до ручья Дрюжон. В лесу влево от дороги сомкнутые неприятельские части отходили на Сомбакур, и майор Бредерлов, с 1-м батальоном 77-го полка повернул против расположенной на фланге деревни. Наступавшая через Сет-Фонтэн 2-я рота капитана Фитингофа с криком «ура» вторглась в деревню и сначала была окружена неприятельскими массами, но вскоре поддержана другими ротами. Тут была совершенно рассеяна 1-я дивизия 15-го французского корпуса, причем стоявший совсем близко в Биан армейский [335] резерв не подал ей помощи. 50 офицеров, в том числе 2 генерала, и 2 700 солдат попали в плен; 10 орудий, 7 митральез, 48 повозок, 319 лошадей и 3 500 ружей достались ганноверскому батальону, оставленному теперь для окарауливания в Сомбакур.

Тем временем остальная часть авангарда приблизилась к Шафуа, где дорога выходит из гор в широкую долину р. Дрюжон.

Как мы знаем, эта деревня была занята 2-й дивизией 20-го корпуса.

Полковник Козель тотчас же перешел в наступление. Три роты 53-го полка внезапно атаковали французскую заставу и овладели передними домами деревни, но масса всего 18-го французского корпуса остановила дальнейшее наступление. Постепенно пришлись ввести в дело все наличные войска и притянуть также подкрепления из главных сил 14-й дивизии. Полтора часа продолжался горячий бой, как вдруг французы прекратили огонь и сложили оружие. Они ссылались на заключенное уже перемирие.

Действительно, Жюль-Фавр в 11 ¼ час. 28 января телеграфировал в Бордо о заключении перемирия на 21 день, не добавив, что с его собственного согласия три восточных департамента были из этого перемирия исключены. На основании такого неполного сообщения делегация в 12 ¼ час. 29 января дала гражданским властям соответствующую инструкцию, но военных начальников, которых это прежде всего касалось, Фрейсине известил о том же только в 3 1/2 часа пополудни. При таких условиях генерал Клиншан, введенный в заблуждение, дал командовавшему в Шафуа дивизионному генералу Торнтону неверные в отношении Восточной армии сведения. Торнтон тотчас же послал в сражавшийся еще прусский авангард своего офицера генерального штаба, который, предъявив официальную корреспонденцию, потребовал прекращения огня.

Генерал Мантейфель в Арбуа в 5 час. получил по телеграфу из королевской главной квартиры полный текст договора о перемирии, согласно которому Южная армия должна была продолжать операции до [336] окончательного решения. Немедленно был отдан приказ по армии, объявлявший об этом всем войскам, но он дошел до 7-го корпуса только вечером.

Там ничего не знали о заключении перемирия, но так как подобное сообщение могло находиться в пути, то генерал Цастров разрешил предварительный перерыв враждебных действий, согласившись также на возврат пленных, хотя и без оружия.

Селение Шафуа, кроме нескольких дворов, оказалось в руках 14-й дивизии, которая в нем, насколько возможно, разместилась; 13-я дивизия расположилась на квартирах в деревнях от Сет-Фонтэн назад до Дезервилера.

Полагаясь на сообщение своего правительства, генерал Клиншан 30 января приостановил движение армии. Вновь назначенный командир 24-го корпуса генерал Команьи также отказался от предположенного прорыва у Фонсин с 10 тыс. чел. против слабой бригады полковника Веделя. Остальные корпуса после неудачного хода боев накануне вечером скученно стояли у Понтарлье, но кавалерийские части были оставлены на дорогах в Безансон и Сен-Лоран, чтобы при установлении демаркационной линии сохранить связь как с крепостью, так и с югом Франции.

Получив в 11 час. приказ по армии, генерал Цастров уведомил стоявшего против него неприятеля о возобновлении враждебных действий, но удовлетворился требованием полного очищения Шафуа, на что французы согласились. Впрочем, корпус остался на месте, подтянув свои части.

Во 2-м корпусе генерал Троссель еще рано утром выступил из Санзо, но появление французского парламентера и опасение нарушить международное право и тут вызвали значительную остановку. Только вечером был очищен от неприятеля лес у Фран. Подполковник Турецкий с ничтожными силами проник в селение и взял у защитников его 12 офицеров, 1 500 солдат и два знамени. Во Фран прибыла еще 5-я бригада, остальные войска корпуса остались на своих прежних стоянках. [337]

В Ле-Планш также появились парламентеры, но полковник Ведель их попросту не принял. То же произошло и на передовых постах 14-го корпуса.

К северу от Понтарлье генерал Шмелинг продвинулся в Пьер-Фонтэн, а генерал Дебшиц — в Мэш.

Рано утром 31 января в штаб генерала Мантейфеля в Вильнев явился французский полковник Варейнь и предложил для устранения существующего разногласия объявить перемирие на 36 часов.

Эта претензия также была отклонена с указанием, что с германской стороны не существует никаких сомнений. Правда, согласились на посылку доклада в Версаль, но одновременно объявили, что движения Южной армии не будут прерваны в ожидании ответа.

В этот день 2-й корпус также продвинулся только на одну линию с 7-м корпусом до Домпьера, а его авангард — до р. Дрюжон, в Сен-Коломб и Ля-Ривьер. Оттуда еще вечером одна рота кольбергских гренадер проникла через крутые горные кряжи в Ля-Планш, где взяла 500 пленных. Правый боковой отряд из двух батальонов и одной батареи под командой подполковника Либе без боя прошел по длинной теснине от Бонво до Во, захватив в плен 2 офицеров и 688 солдат. Затем противник оставил также теснину Гранж-Сен-Мари, отступив в горы к Сент-Антуану.

Корпус нашел все дороги покрытыми предметами оружия и снаряжения и взял в общем 4 тыс. пленных.

В 7-м корпусе, после того как противник был еще раз предупрежден о возобновлении военных действий, 14-я дивизия распространилась влево на р. Дрюжон и до Ля-Врин, откуда в Сен-Горгон была установлена связь с 4-й рез. дивизией 14-го корпуса. 13-я дивизия подтянулась к Сет-Фонтэн.

Окружение Понтарлье было теперь закончено, и генерал Мантейфель назначил на 1 февраля общее наступление: 2-й корпус должен был наступать с юго-запада, 7-й корпус — с северо-запада, генерал Гольц — стать в резерве впереди Левье.

Между тем командующий французской армией сам усомнился в полной точности сообщения своего [338] правительства. После потери всех горных теснин, ведущих на юг, нельзя было надеяться на уход в этом направлении. Генерал Клиншан уже отправил вещевой обоз и артиллерийские парки, больных и слабых назад, через Ля-Клюз, под защиту фортов Де-Жу и Нев. Затем, получив после полудня известие из Бордо о том, что Восточная армия действительно исключена из перемирия, командующий собрал своих генералов на военный совет.

Все заявили, что они не могут более ручаться за свои войска. В соответствии с этим генерал Клиншан вечером сам прибыл в Ле-Верьер, чтобы закончить начатые уже переговоры, согласно которым на следующий день, 1 февраля, французская Восточная армия должна была по трем дорогам перейти швейцарскую границу.

Для обеспечения этого отхода предписывалось: армейскому резерву удерживать Понтарлье до тех пор, пока все обозы пройдут через Ля-Клюз, а 18-му корпусу занять прикрывающую позицию между обоими фортами. Работы по усилению ее были немедленно начаты. Те части 15-го корпуса, которым не удалось пройти по дороге через Морэ вместе с кавалерией, должны были попытаться где-нибудь достигнуть швейцарской территории.

Авангард 2-го корпуса, наступавший 1 февраля от Сен-Коломб на Понтарлье, встретил лишь ничтожное сопротивление на вокзале. Кольбергские гренадеры заняли город без боя, захватив многочисленных пленных, но нашли дорогу за городом совершенно запруженной обозами армии. Лишь с трудом могли они продвигаться вперед по бокам дороги, идя по глубокому снегу. Непосредственно перед Ля-Клюз дорога поворачивает между скалистыми стенами в обширную котловину р. Дуб, находящуюся под сильнейшим обстрелом из крепкого замка Де-Жур, расположенного на отдельной конусообразной скале. При выходе в котловину передовые роты были встречены частым огнем. Выдвинутые с величайшим трудом четыре [339] орудия не могли бороться с крепостными орудиями форта, и французы перешли тут сами в наступление.

Тем временем кольбергские фузилеры вскарабкались на высоты слева, за ними последовал 2-й батальон их полка и один батальон 49-го полка, которые вытеснили противника из отдельных дворов на изрезанном ущельями плоскогорье. Немцы поднялись также и по крутому скату гор справа несколько стрелковых взводов 49-го полка пролезли по откосу вниз до Ля-Клюз. а кольбергские гренадеры подошли к подошве форта Нев.

Разумеется, не могло быть и речи о штурме крепких замков, да и вообще при таком характере местности едва ли можно серьезно подступиться к отступающему противнику. У него было взято 23 офицера, 1 600 солдат и 400 груженых повозок; сами немцы потеряли 19 офицеров и 365 солдат, преимущественно из Кольбергского полка. В течение ночи войска оставались на захваченных в бою местах.

Так как у Ля-Клюз значительные (войсковые части не могли найти применения, то генерал Франзецкий приказал главным силам корпуса итти далее и югу в Сен-Мари. Во избежание перехода через стену гор Юры генерал Гартман сначала повернул к Понтарлье, чтобы оттуда воспользоваться лучшей дорогой, но был задержан, так как у Ля-Клюз неожиданно разыгрался горячий бой. Подошедшие в полдень к р. Дуб 7-й корпус и 4-я рез. дивизия также не могли настигнуть неприятеля.

Целый день тянулись французские колонны через швейцарскую границу. Армейский резерв в Понтарлье с самого начала был увлечен потоком обозов и обозных и только у Ля-Клюз присоединился к 18-му корпусу. Затем ночью оба они последовали за общим отступлением. В граничащий с юга департамент Эн ускользнули только кавалерия и 1-я дивизия 24-го корпуса, последняя в числе всего нескольких сот человек. На швейцарскую территорию перешло 80 тыс. французов. [340]

Генерал Мантейфель перенес свою главную квартиру в Понтарлье. Только там ночью он получил через Берлин сообщение о договоре, заключенном между генералом Клиншан и швейцарским полковником Герцогом.

В своем трехнедельном походе с непрерывными боями генерал Мантейфель достиг важного успеха, но после сражения на р. Лизен действия разыгрывались без боев, главным образом посредством маршей. Правда, при всевозможных трудностях и лишениях в это время года и в такой местности только отличные войска под смелым и искусным управлением могли совершать подобные марши.

Итак, теперь две французские армии находились в плену в Германии, третья армия была заперта в собственной столице и четвертая армия разоружена на иностранной территории.