Взятие штурмом Ле-Бурже 30 октября

Вследствие этого приказа 30 октября под командой генерала Будрицкого собрались девять батальонов 2-й гвардейской дивизии с пятью батареями у Дюньи, Понт-Иблона и Блан-Мениля для охватывающей атаки.

После того как в 8 час. утра артиллерия от ручья Морэ начала бой, пехота перешла в наступление. На совершенно открытой местности она была встречена не только огнем из Ле-Бурже, но и огнем тяжелых орудий из фортов. Несмотря на это, гренадерские батальоны королевы Елизаветы во главе средней колонны в 9 час. ворвались в деревню через баррикады северного входа и проломы в стенах, быстро сделанные [139] саперами. Против западной стороны деревни наступали гренадеры полка императора Франца, которые овладели парком. При дальнейшем продвижении по деревне развился ожесточенный бой в домах, в котором были убиты оба полковых командира. Окруженные каменными стенами отдельные дворы влево от улицы были взяты один за другим, несмотря на упорное сопротивление; в церкви, куда немцы влезли через окна, расположенные высоко над землей, продолжался рукопашный бой. Из парка гвардейские стрелки проникли в стекольный завод.

В 9 1/2 час. французы пытались подвести к Ле-Бурже подкрепления из Обервильепа и Дранси; но тем временем левая колонна немцев взяла штурмом железнодорожную насыпь, заняла ее частями полка императора Александра и вторглась в южную часть селения. Две батареи стали на позиции у ручья Молет, их огонь отогнал противника, принудив его даже очистить Дранси.

В 10 час. французы еще держались в строениях к северу от Молета. Теперь последние были атакованы также с юга. 4-я рота полка императора Александра перешла ручей и проникла через пролом, сделанный саперами, в отдельный двор, где были собраны главные силы противника. Пришлось сражаться прикладами и штыками, причем был убит французский полковник.

Хотя около 11 час. все три атакующие колонны немцев соединились внутри Ле-Бурже, все-таки с еще большим ожесточением продолжался бой в отдельных домах и садах. Он затянулся до вечера, и в это время все форты северного фронта Парижа осыпали селение своими гранатами. Только в 1 1/2 час. дня можно было отвести атаковавшие германские войска поротно на их квартиры.

Два батальона были пока оставлены в Ле-Бурже в качестве гарнизона.

Отчаянное противодействие французов показало, какое значение они придают этому пункту.

2-я гвардейская дивизия купила победу ценой 500 убитых и раненых. Потеря французов неизвестна, но у них было взято более 1 200 пленных. [140]

Эта новая неудача увеличила недовольство парижского населения. Все более и более исчезало уважение к правительству. Его обвиняли в неспособности, в измене. Шумные толпы народа требовали оружия, и даже часть национальной гвардии присоединилась к ним. Ратуша была окружена с криками: «Да здравствует коммуна!».

Тьер, вернувшийся после свое-го безуспешного объезда европейских дворов, счел своевременным снова завязать переговоры с Версалем. Там и теперь еще были согласны на перемирие, но поставленное с французской стороны условие — снабдить столицу продовольствием, разумеется, не могло быть принято, и потому военные действия должны были продолжаться.

Около этого времени, к концу октября, события на Мозеле приняли такой оборот, который должен был повлиять на всю военную обстановку.

Вследствие обмена германских пленных на французских, взятых под Седаном, известие о понесенном там поражении распространилось в Меце. Однако, маршал Базен объявил, что Рейнская армия и дальше будет защищать отечество против неприятеля и общественный порядок против вредных страстей; правда, последние слова можно было толковать в весьма различном смысле.

Германской политике представлялось желательным, чтобы кроме требовательного, но слабого парижского правительства во Франции существовала еще другая власть, с которой можно было бы сговориться об окончании войны.

Вследствие этого был пропущен в Мец мнимый агент изгнанной императорской фамилии. Но так как он не смог представить маршалу требуемых полномочий, то генералу Бурбаки было разрешено проехать через германские позиции в Лондон, где, однако, императрица Евгения отказалась от всякого вмешательства в без того уже трудное положение Франции. Затем в Туре генерал предоставил себя в распоряжение правительства национальной обороны. [141]

Тем временем блокированная в Меце армия со дня Нуасвиля оставалась в строго выжидательном положении.

Продовольствие, нужное для 70 тыс. жителей, включая укрывшееся в город сельское население, первоначально имелось в наличности на 3 1/3 месяца, а для штатного гарнизона — на 5 месяцев; Рейнская же армия была обеспечена продовольствием всего на 41 день и овсом на 25 дней.

Хотя запасы войск пополнялись покупками из обильных запасов граждан, но вскоре пришлось выдавать уменьшенные порции хлеба, а для снабжения мясом убивать лошадей, так что большинство кавалерийских полков могло выступить только в составе двух эскадронов.

У немцев довольствие 197 326 чел. и 33 136 лошадей также вызывало большие затруднения. Разразившаяся в Германии чума рогатого скота ограничила подвоз его только животными, купленными в Голландии и Бельгии. Потребность в мясе должна была удовлетворяться консервами. Увеличенные дачи овса восполняли недостаток сена и соломы.

Понесенные до сих пор армиями пртери были покрыты прибытием запасных, но одна перевозка пленных из Седана отняла у блокадной армии четырнадцать батальонов. Еще не удалось, наряду с дальнейшим усовершенствованием укреплений, построить также в достаточном числе жилые помещения. При рано наступившей холодной дождливой погоде четвертая часть людей осталась без крова, и число больных в госпиталях постепенно возросло до внушившей беспокойство цифры в 40 тыс. чел.

Хотя из Германии и прибыли 50 тяжелых орудий, но обстрел ими Меца оказался недействительным, так как вследствие более крупного калибра крепостной артиллерии они могли стрелять только по ночам с неоднократной переменой позиций.

Следовательно, приходилось возложить все надежды на время и вооружиться терпением. [142]

Осажденные уже в продолжение 4 недель расходовали свои запасы. При сильном уменьшении последних Базен решил под вооруженным прикрытием вывезти все запасы из селений внутри германской блокадной линии, имея также и другую цель — этой деятельностью оживить дух войск.

В полдень 22 сентября форт Сен-Жюльен открыл частый огонь по охранению 1-го германского корпуса. Затем сильные пехотные части двинулись против расположенных к востоку деревень, вытеснили оттуда полевые заставы немцев и возвратились в Мец с найденными запасами. Подобная же фуражировка, произведенная на следующий день после полудня в северных селениях, имела меньший успех. Под огнем быстро выставленных прусских батарей большая часть повозок должна была вернуться пустыми. Наконец, 27 сентября произошла вылазка с той же целью на юг, приведшая к нескольким стычкам и к взятию в плен германской роты, окруженной в Пельтре много превосходящими силами. Одновременная вылазка на левом берегу Мозеля окончилась неудачей под огнем подоспевшей артиллерии блокадных войск.

К северу от Меца крепость Диденгофен (Тионвиль) до сих пор только наблюдалась слабым отрядом, который не мешал гарнизону делать разведки местности до близкой здесь границы, брать пленных, захватить 50 нагруженных провиантом повозок и даже провезти в крепость по восстановленной железной дороге из Люксембурга целый поезд с продовольствием.

Действительно, в случае удавшегося прорыва Рейнской армии Диденгофен, находившийся в одном переходе, представлял для нее важный опорный пункт. Ввиду этого Фридрих-Карл принял меры к усилению северного участка блокадной линии на правом берегу Мозеля. 1 октября 10-й корпус занял позицию резервной дивизии Куммера, которая перешла на левый берег. 1-й, 7-й и 8-й корпуса теснее сомкнулись вправо, а 2-й корпус принял участок между реками Сейль и Мозель, Войска под Диденгофеном также были усилены. [143]

Действительно, маршал еще раз решил пробиваться на север, и притом по обоим берегам Мозеля. Позади Сен-Жюльена и с острова Шамбьер были наведены новые мосты через реку и в многодневных небольших боях германские заставы были оттеснены к западу и северу от крепости. Поддержанные огнем с фортов, французы утвердились в Лесси и Ладоншане. Было точно указано, какие войска должны остаться в Меце, остальные проверены относительно готовности к походу. С Диденгофеном была установлена связь световыми сигналами и приняты все меры для выступления 7 октября.

Но вдруг французский полководец изменил свое намерение, и предположенное предприятие обратилось в простую фуражировку.

Правда, для нее были двинуты очень большие силы: дивизия гвардейских вольтижеров, 6-й корпус и в лесах у Вуапи 4-й корпус. Кроме того, 3-й корпус должен был поддержать движение также и на правом берегу реки.

Было приготовлено 400 повозок, чтобы вывезти запасы из больших ферм севернее Ладоншана.

Вылазка из Меца против Бельвю 7 октября

Хотя предположенное на 11 час. выступление французов от Вуапи замедлилось до 1 час. пополудни, но стоявшие в охранении прусские ландверные роты под натиском превосходных сил должны были отступать и, задерживаясь в отдельных дворах до истощения патронов, потеряли значительное число пленных.

Однако, артиллерия ландверной дивизии помешала вывозу запасов; 5-я германская дивизия двинулась от Норуа против левого фланга наступавших французов и оттеснила их обратно к Бельвю, где развился огневой бой на месте.

На правом берегу Мозеля французский 3-й корпус наступал против Мальруа и Нуасвиля. Тут германское охранение также отошло, но позади него стояли готовые [144] к бою 1-й и 10-й корпуса. Вскоре оба корпусных командира увидели, что происходит только демонстрация. Будучи сам угрожаем, генерал Фохтс-Рец уже в 2 1/2 час. приказал своей 38-й бригаде перейти Мозель у Аржанси, чтобы помочь ландверной дивизии; вслед за этой бригадой он направил туда же еще 37-ю бригаду, когда узнал, что генерал Мантейфель прислал ему подкрепление к Шарли.

С прибытием первого подкрепления генерал Куммер в свою очередь перешел в наступление и после горячего боя с отходившим уже неприятелем опять овладел фермами; затем войска Куммера, поддержанные справа частями 5-й дивизии, к 6 час. вечера вторглись а Бельвю. Но Ладоншан оставался еще во власти французов. Против этого пункта поздно вечером двинулись 19-я и рез. дивизии. Двор замка, окруженный водяными рвами, был тщательно укреплен и сильно занят пехотой и орудиями. При наступившей темноте пришлось отказаться от действия собственной артиллерии, и атака не удалась. Впрочем, все занятые раньше пункты были заняты снова.

Этот день стоил пруссакам 1 700 убитых и раненых и, кроме того, 500 без вести пропавших. Французы определяют свою потерю только в 1 193 чел.

Предприятие французов могло считаться попыткой, введением к настоящему прорыву, и возможно, что таков и был замысел. Вследствие этого германские войска остались на позициях, занимаемых ими к концу боя, чтобы выждать возобновления его на следующее утро.

В самом деле, утром 8 октября форты «открыли частый огонь по фермам, тогда как германские батареи посылали свои снаряды в Ладоншан. Затем сильные французские колонны двинулись вперед по правому берегу Мозеля, но нигде не предприняли серьезной атаки, вследствие чего прусские войска вскоре вернулись на свои квартиры.

В ближайшие дни артиллерийский бой еще продолжался, но с уменьшающейся силой. Продолжительная дождливая погода затрудняла все действия в поле и [145] повышала лишения с обеих сторон. В Меце стал все сильнее ощущаться недостаток в съестных припасах. Уже 8 октября комендант донес, что запасов у него хватит только на 12 дней. Однако, созванный 10 октября военный совет высказал мнение, что дальнейшее выжидание явится лучшей услугой, которую Рейнская армия может оказать отечеству, так как она задерживает неприятельскую армию под стенами Меца.

После этого маршал отправил в Версаль генерала Бойера в качеств парламентера; он должен был потребовать для Рейнской армии свободного отступления, категорически отвергая капитуляцию, подобную седанской.

Между тем, положение в Меце было хорошо известно немцам. Ежедневно увеличивалось число солдат, которые при копке картофеля добровольно сдавались в плен. Немцы узнали, что в городе происходили беспорядки, что в скопищах участвовали также солдаты и что командующий армией был вынужден признать республику. После того как императрица тоже объявила, что она никогда не согласится на уменьшение французской территории, не могло быть больше речи о политических переговорах с командующим Рейнской армией.

С 20 октября прекратились выдачи из крепостных запасов, и войска зачастую питались только кониной. Первоначальное число в 20 тыс. лошадей каждый день уменьшалось на 1 тыс. Особенно чувствителен был недостаток хлеба и соли, а глинистая, глубоко размокшая почва делала пребывание в лагерях почти невыносимым.

После неудачи переговоров в Версале на военном совете, собранном 24 октября, было признано необходимым завязать сношения с командованием блокадной армии.

Первые переговоры не имели успеха, так как маршал все еще требовал свободного отступления, если надо будет, в Алжир или перемирия при условии снабжения продовольствием. С германской стороны настаивали на сдаче крепости и на пленении армии, и, в конце [146] концов, на этих условиях вечером 27 октября была подписана капитуляция.

Капитуляция Меца 27 октября

Утром 29 октября были водружены германские флаги «а внешних фортах Меца. В 1 час пополудни французский гарнизон в безмолвной тишине и полном порядке выступил из крепости по шести дорогам. На каждой стоял один прусский корпус для приема пленных, которые тотчас же отводились на приготовленные и снабженные продовольствием биваки. Офицерам было оставлено оружие, и на время они могли вернуться в Мец, куда вскоре были также доставлены съестные припасы.

Маршал Базен выехал в Кассель.

Еще в течение дня в Мец вступила 26-я бригада. В городе не было заметно никаких разрушений, но состояние лагерей свидетельствовало о лишениях, перенесенных войсками за 72 дня блокады.

Немцы потеряли в этот период убитыми и ранеными 240 офицеров и 5 500 солдат.

В плен было взято: 6 тыс. офицеров и 167 тыс. солдат, кроме того, 20 тыс. пока еще не способных к перевозке больных, — всего около 200 тыс. чел. Немцам досталось: 56 императорских орлов, 622 полевых и 876 крепостных орудий, 72 митральезы и 260 тыс. ружей.

Пленные были отправлены через Трир и Саарбрюкен под конвоем ландверных батальонов, которые остались для их окарауливания в Германии, так что нельзя было рассчитывать на возвращение этих батальонов на театр войны.