VII. Подрывная работа иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры в период построения социалистического общества

Величайший экономический кризис, охвативший во второй половине 1929 года капиталистический мир, бушевал вплоть до конца 1933 года. Начавшееся затем некоторое оживление экономики капиталистических стран было далеко от того подъема, за которым следует ее подлинный расцвет. К середине 1937 года промышленность капиталистического мира с трудом достигла 95–96 процентов уровня 1929 года, года наивысшего процветания капитализма. Со второй половины 1937 года новый экономический кризис вновь дал себя почувствовать. Начался он в США и затем перекинулся в Англию и другие страны.

Следствием нового экономического кризиса явилось усиление империалистических противоречий, с одной стороны, и обострение классовой борьбы, с другой. Капиталистические страны усиливают подготовку к войне против СССР.

В то время как капиталистический мир задыхался в тисках перемежающихся экономических кризисов, в СССР продолжался неуклонный расцвет производительных сил страны. К концу 1937 года объем промышленной продукции СССР, непрерывно нарастая, достиг 428 процентов уровня 1929 года, превзойдя довоенный уровень более чем в семь раз.

Вторая пятилетка по промышленности была, так же как и первая, выполнена досрочно — в 4 года и 3 месяца.

Успешно развивалось сельское хозяйство. В 1937 году в основном завершилась коллективизация. К этому времени в колхозах состояло 93 процента крестьянских хозяйств, что составляло 18 1/2 миллионов крестьянских дворов. Колхозные же посевные площади под зерновыми культурами занимали 99 процентов всех крестьянских посевных площадей под зерном. [168]

Колхозы и совхозы уверенно стали на путь выполнения сталинского задания о производстве 7–8 миллиардов пудов хлеба. Во много раз выросли площади посевов под всеми без исключения зерновыми и техническими культурами. Если в 1913 году посевные площади всех культур составляли 105 миллионов гектаров, то к 1937 году они возросли до 135 миллионов гектаров.

От довоенного уровня несколько отставало только лишь одно животноводство.

Завершение реконструкции народного хозяйства СССР дало возможность обильно снабдить все его отрасли — промышленность, сельское хозяйство, транспорт и армию, наиболее передовой и первоклассной техникой. В связи с этим во всю ширь встал вопрос об овладении техникой. Партия дала новый лозунг: «Кадры решают все», который должен был заменить старый лозунг: «Техника в период реконструкции решает все». Этот последний лозунг являлся уже отражением пройденного этапа.

«Надо, наконец, понять, — говорил товарищ Сталин на выпуске академиков Красной Армии в мае 1935 года, — что из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и самым решающим капиталом являются люди, кадры. Надо понять, что при наших нынешних условиях «кадры решают все». Будут у нас хорошие и многочисленные кадры в промышленности, в сельском хозяйстве, на транспорте, в армии, — наша страна будет непобедима. Не будет у нас таких кадров — будем хромать на обе ноги».

Результатом выдвинутого партией нового лозунга явилось стахановское движение. Впервые возникло оно в Донбассе и было названо стахановским по имени его зачинателя — шахтера Алексея Стаханова. Примеру Стаханова последовали массы рабочих и колхозников, развернувших борьбу за высшую производительность труда, против старых, отживших норм выработки.

Стахановское движение выражает, как говорил на Первом всесоюзном совещании стахановцев товарищ Сталин, «новый подъем социалистического соревнования, новый, высший этап социалистического соревнования».

Досрочное выполнение второго пятилетнего плана и массовое стахановское движение явились предпосылками к дальнейшему росту материального благосостояния и культурного уровня народов СССР.

Величайшим итогом борьбы и побед трудящихся Советского Союза было принятие в 1936 году Чрезвычайным VIII съездом Советов новой Конституции СССР. Прозванная [169] народом Сталинской, по имени ее творца — товарища Сталина, новая Конституция закрепила тот всемирно-исторический факт, что СССР вступил в новую полосу развития, в полосу завершения строительства социалистического общества и постепенного перехода к коммунистическому обществу.

Выборы в Верховный Совет СССР, состоявшиеся 12 декабря 1937 года, превратились в великий праздник и торжество советского народа, сплотившегося вокруг своей партии и гениального вождя товарища Сталина.

90 миллионов человек, голосовавших за кандидатов блока коммунистов и беспартийных, единодушно подтвердили бесповоротную победу социализма в Советском Союзе.

Это был триумф партии большевиков.

* * *

Победоносное завершение первой пятилетки и построение в нашей стране незыблемого фундамента социалистической экономики «...привело к тому, что оказались вышибленными из колеи последние остатки умирающих классов: промышленники и их челядь, торговцы и их приспешники, бывшие дворяне и попы, кулаки и подкулачники, бывшие белые офицеры и урядники, бывшие полицейские и жандармы, всякого рода буржуазные интеллигенты шовинистического толка и все прочие антисоветские элементы»{89}.

Чувствуя свою окончательную и бесповоротную гибель, враги не только не складывают оружия, как проповедывали в свое время бухаринско-рыковские бандиты (о «мирном врастании кулака в социализм»), но, наоборот, во много раз усиливают свое сопротивление.

«Будучи вышибленными из колеи и разбросавшись по лицу всего СССР, — говорит товарищ Сталин, — эти бывшие люди расползлись по нашим заводам и фабрикам, по нашим учреждениям и торговым организациям, по предприятиям железнодорожного и водного транспорта и главным образом — по колхозам и совхозам. Расползлись и укрылись они там, накинув маску «рабочих» и «крестьян», причем кое-кто из них пролез даже в партию...

Пойти в прямую атаку против Советской власти эти господа уже не в силах. Они и их классы несколько раз вели уже такие атаки, но были разбиты и рассеяны. Поэтому единственное, что остается им делать, — это пакостить [170] и вредить рабочим, колхозникам, Советской власти, партии»{90}.

Враги делают еще одну попытку нанести удар в спину Советского государства. Они организуют массовое расхищение социалистической собственности, срывают проводимые Советской властью хозяйственно-политические кампании; в колхозах и совхозах устраивают поджоги и порчу сельхозинвентаря; скоту прививают чуму и другие болезни; организуют саботаж и спекуляцию промтоварами и продовольствием. Организуя массовое воровство и хищения во всех отраслях нашего хозяйства, враг пытается расшатать воздвигнутый фундамент социалистической экономики.

Наряду с этим капиталистическое окружение, стремясь ослабить и подорвать могущество СССР, усиливает свою «работу» по организации внутри СССР банд убийц, вредителей, шпионов. Особенно усиливается враждебная по отношению к СССР деятельность капиталистического окружения с 1933 года. В лице троцкистов, зиновьевцев капиталисты приобрели «...верных слуг, идущих на шпионаж, вредительство, террор и диверсии, на поражение СССР — во имя восстановления капитализма»{91}.

В 1932–1933 годах, по прямому заданию иностранных разведок, происходит объединение подпольных антисоветских организаций — троцкистов, правых, зиновьевцев, меньшевиков, эсеров, буржуазных националистов Украины, Белоруссии, Грузии, Армении, Азербайджана, среднеазиатских республик и контрреволюционной группы военных.

Задачей объединенного блока контрреволюционных антисоветских групп являлась реставрация в СССР капитализма путем свержения Советской власти и расчленение СССР с отторжением от него Украины, Белоруссия и других союзных советских республик.

Лишенные какой бы то ни было опоры внутри СССР, участники контрреволюционного блока все свои надежды возлагали на вооруженную помощь иностранных держав. В соответствии с этим иуда Троцкий начинает переговоры с рядом капиталистических кругов о поддержке антисоветского заговора. Троцкий во время этих переговоров дал согласие на расчленение СССР и подчинение его интересам того капиталистического государства, которое поможет в свержении Советской власти. [171]

Подобные переговоры злейший враг народа Троцкий вел с рядом капиталистических стран. О размерах территориальных уступок Троцкий в конце 1935 года писал Радеку следующее:

«Неизбежно придется пойти на территориальные уступки.

Нам придется уступить Японии сахалинскую нефть и гарантировать ей поставку нефти в случае войны с Америкой. Мы также должны допустить ее к экслоатации золота».

Одновременно обер-бандит Троцкий обязался в случае захвата власти отказаться от политики индустриализации СССР, распустить колхозы, ликвидировать совхозы и восстановить на территории Советского Союза капиталистические отношения. Кроме того, Троцкий дал обязательство немедленно развернуть в нашей стране широкую вредительскую, шпионскую и диверсионную деятельность, чтобы создать благоприятные условия иностранным агрессорам в момент их нападения на СССР. Враги народа намеревались облегчить интервенцию путем открытия фронта.

Предатель Троцкий дает вместе с тем директивы своим единомышленникам в СССР — изменникам Радеку и Сокольникову — установить непосредственную связь с официальными представителями иностранных держав в СССР. На основании этой директивы подлый изменник Сокольников, используя свое служебное положение заместителя народного комиссара по иностранным делам, вел тайные переговоры с представителями Японии.

Главные свои надежды на захват власти троцкисты, правые и иные контрреволюционные организации связывали с поражением СССР в ожидаемой ими войне с буржуазными странами. Поэтому они всячески стремились ускорить нападение этих стран на Советский Союз. Стремление это все усиливалось по мере того, как осложнялось их положение и начался разгром подпольных контрреволюционных организаций внутри СССР.

Троцкисты и правые становятся на путь самых крайних террористических методов борьбы с Советской властью. Член центра правых Бухарин на следствии по делу право-троцкистского блока показал следующее:

«В том же 1932 году при встрече и разговоре с Пятаковым я узнал от него об его свидании с Л. Седовым и получение от Седова прямой директивы Троцкого перейти к террору против руководства партии и Советской власти. Должен также признать, что, по существу, тогда мы и дошли на соглашение с террористами, а мой разговор с Пятаковым [172] явился соглашением о координации наших с Троцким действий, направленных к насильственному свержению руководства партии и Советской власти».

Террор против руководителей Советского правительства и коммунистической партии заговорщики тесно связывали с пораженческими задачами блока. Об этом свидетельствует показание обвиняемого Иванова:

«Говоря о терроре, Бухарин заявил, что «ликвидировать», как он выражался, вождей партии и Советской власти... будет очень важно для нашего прихода к власти и будет способствовать поражению СССР в войне».

После принятия заговорщическим блоком решения о переходе к террору руководители блока немедля приступают к практической подготовке террористических актов. По этому поводу обвиняемый Рыков показал:

«К тому времени мы уже стали на путь террора, как одного из методов нашей борьбы с Советской властью... Эта наша позиция вылилась в совершенно конкретную нашу и, в частности, мою деятельность по подготовке террористических актов против членов Политбюро, руководителей партии и правительства, а в первую очередь против Сталина, Молотова, Кагановича и Ворошилова ».

Еще ранее, при объединении троцкистской и Зиновьевской контрреволюционных групп, основным условием их слияния явилось взаимное признание индивидуального террора в отношении вождей партии и Советского правительства.

* * *

Потеряв всякую надежду на возникновение в ходе социалистического строительства непреодолимых для Советского правительства трудностей, которые могли бы в результате привести не только к его компрометации, но и к свержению, и обеспечить таким путем приход к власти троцкистов и зиновьевцев, последние начинают в 1931 году договариваться об организационном слиянии обеих контрреволюционных групп. Центр подпольной контрреволюционной троцкистской организации состоял тогда из Смирнова И. Н., Мрачковского и Тер-Ваганяна. Зиновьевцы имели свой центр, в который входили Зиновьев, Каменев, Евдокимов, Бакаев.

Объединенный центр троцкистско-зиновьевской террористической организации был составлен из упомянутых лиц. Руководящая роль в центре принадлежала Зиновьеву и [173] Смирнову И. Н., являвшемуся главным представителем Троцкого в СССР. Слияние обеих контрреволюционных организаций было оформлено осенью 1932 года на базе признания террора и насильственного ниспровержения Советского правительства и руководства ЦК партии во главе с товарищем Сталиным.

Наряду с объединенным центром троцкисты решили создать свой параллельный чисто троцкистский центр, который должен был играть роль запасного на случай провала основного. В состав параллельного троцкистского центра вошли Пятаков, Радек, Сокольников и Серебряков. Параллельный центр немедленно занялся восстановлением старых троцкистских связей и созданием своих ответвлений на периферии. Был создан украинский троцкистский центр, куда вошли Логинов, Голубенко, Коцюбинский и Лившиц. Затем возникают троцкистские ячейки на Урале, в Харькове, Днепропетровске, Одессе, Киеве и других местах. Еще ранее (в 1928 г.), по директиве Троцкого, сформировался подпольный троцкистский центр в Западной Сибири в составе Муралова, Богуславского, Белобородова и других. Незадолго до злодейского убийства С. М. Кирова оформляется троцкистский центр в Грузии (Мдивани, Кавтарадзе, М. Окуджава и др.). Мдивани было поручено найти пути к объединению с дашнаками в Армении, с муссаватистами в Азербайджане и с грузинскими меньшевиками в Грузии в целях создания в Закавказье единой подпольной контрреволюционной организации.

Приблизительно в конце 1932 или в начале 1933 года окончательно сгладились какие-либо разногласия между троцкистами и зиновьевцами с одной стороны и правыми и буржуазными националистами с другой. Это единение взглядов на методы и тактику контрреволюционной борьбы с Советской властью выразилось в образовании в 1933 году так называемого «Контактного центра», куда вошли представители различных антисоветских организаций. «Контактный центр» являлся преддверием к созданию заговорщической организации, известной под названием антисоветского «право-троцкистского блока», в состав которого вошли также эсеры и меньшевики.

В феврале 1935 года к «право-троцкистскому блоку» присоединилась контрреволюционная группа Тухачевского. В состав руководящего центра блока вошли от правых Рыков, Бухарин, Рудзутак и Ягода, от военной группы — Тухачевский и Гамарник, от троцкистов — Пятаков.

Образовавшийся «право-троцкистский блок» поставил [174] своей целью свержение существующего в СССР социалистического строя, восстановление в СССР капитализма и власти буржуазии путем диверсионно-вредительской, террористической, шпионско-изменнической деятельности, направленной на подрыв экономической и оборонной мощи Советского Союза, и содействие иностранным агрессорам в поражении и расчленении СССР.

Злодейское убийство товарища С. М. Кирова (Процессы «Ленинградского» и «Московского» террористических центров)

1 декабря 1934 года троцкистско-зиновьевским бандитом Николаевым был убит товарищ С. М. Киров.

Это злодейское убийство любимца партии и народа произошло при следующих обстоятельствах.

«1 декабря товарищ Киров готовился к докладу об итогах ноябрьского пленума ЦК ВКП(б), который он должен был в этот же день сделать на собрании партийного актива Ленинградской организации.

Около кабинета товарища Кирова в Смольном, где обычно происходит прием посетителей, Николаев в момент, когда товарищ Киров проходил в свой служебный кабинет, подойдя сзади, выстрелил из револьвера в затылок тов. Кирову.

Убийца тут же был задержан»{92}.

Задержанный на месте злодеяния гнусный убийца оказался Николаевым Л. В., бывшим служащим ленинградской РКИ, исключавшимся из рядов ВКП(б) за принадлежность к зиновьевской антисоветской группе.

Следствие по делу о злодейском убийстве тов. Кирова, проведенное под непосредственным наблюдением ЦК ВКП(б), установило, что в Ленинграде в 1933–1934 годах из числа бывших участников зиновьевской группы оформилась контрреволюционная террористическая организация во главе с так называемым «Ленинградским центром». Подлейший бандит Николаев являлся членом этой подпольной организации.

«Ленинградский террористический центр» поставил «своей целью дезорганизовать руководство Советского правительства путем террористических актов, направленных против руководителей Советской власти, и изменить таким способом нынешнюю политику в духе так называемой [175] зиновьевско-троцкистской платформы». (Из обвинительного заключения по делу «Ленинградского центра».)

Большинство членов преступной организации были между собой тесно связаны, приблизительно начиная с 1922–1924 годов, на почве совместной борьбы в рядах зиновьевской оппозиции против партии. Окончательно оформилась террористическая организация в 1933 году. В состав ее «центра» вошли Котолынов, Шатокий, Румянцев, Мандельштам, Мясников, Николаев и др. С осени 1934 года «центр» начинает усиленно активизировать свою преступную деятельность.

Для совершения террористических актов «Ленинградский центр» создал две специальные группы. Одна из них, возглавляемая Котолыновым, готовила террористический акт не только над товарищем Кировым, но и над товарищем Сталиным, используя для этого свои связи в Москве; другая группа действовала под руководством Шатского.

Гнусные зиновьевские выродки надеялись, что «устранение Кирова ослабит существующее руководство ВКП(б)». Они метили в Сергея Мироновича потому, «что с Кировым у бывшей оппозиции имеются свои особые счеты в связи с той борьбой, которую он организовал против ленинградских оппозиционеров». (Из показаний Николаева.)

«Когда я стрелял в Кирова, — показал далее Николаев, — я рассуждал так: наш выстрел должен явиться сигналом к взрыву, выступлению внутри страны против ВКП(б) и Советской власти». Однако в действительности «Ленинградский центр» не питал особых (иллюзий на осуществимость подобного рода выступлений «внутри страны». В качестве более реального аргумента, могущего привести к свержению Советской власти, он рассматривал вооруженную интервенцию со стороны некоторых иностранных государств.

По указанию «центра» Николаев вступил в непосредственные сношения с консулом одной державы в Ленинграде, с которым он вел переговоры о помощи террористической группе.

«Я указал, — говорит Николаев в своем показании от 20 декабря 1934 года, — что мы всегда готовы помочь консулу правильным освещением того, что делается внутри Советского Союза. Тут я имел в виду разговор с Шатским. и Котолыновым о необходимости заинтересовать консульство материалами антисоветского характера о внутреннем положении Советского Союза (т. е. заняться шпионажем — В. М.). [176]

...На следующей встрече, третьей или четвертой, в здании консульства консул сообщил мне, что он согласен удовлетворить мои просьбы, и вручил мне пять тысяч рублей.

При этом сказал, что установить связь с Троцким он может, если я вручу какое-либо письмо от группы к Троцкому».

Выездная сессия Военной коллегии Верховного Суда СССР, заседавшая 28–29 декабря 1934 года в Ленинграде, приговорила всех 14 обвиняемых по делу «Ленинградского террористического центра» к расстрелу.

* * *

Следствием по делу «Ленинградского центра» было установлено наличие еще так называемого «Московского центра», созданного руководителями бывшей антисоветской зиновьевской группы — Зиновьевым, Евдокимовым, Каменевым, Бакаевым, Куклиным и другими. «Московский центр» сгруппировал ряд наиболее активных участников бывшей зиновьевской группировки и установил связь с «Ленинградским центром», по отношению к которому он играл роль политического центра.

«Московский центр» явился своего рода магнитом, притягивавшим к себе всякого рода антипартийные контрреволюционные группы и группочки в тот период.

«Политически, — говорит в своих показаниях обвиняемый Сафаров, — в антипартийном подполье слились «в одну сплошную реакционную массу все контрреволюционные, антипартийные группировки. Мы стали конденсаторами контрреволюционной злобы и ненависти остатков эксплоататорских классов».

Ни процесс «Ленинградского террористического центра», «и процесс «Московского центра» не вскрыли, однако, всей полноты преступной деятельности троцкистско-зиновьевских бандитов и в частности обстоятельств, облегчивших им совершение ужасного злодеяния 1 декабря 1934 года. Этому способствовало то, что в органах НКВД орудовал тогда еще не разоблаченный гнусный двурушник и отравитель Ягода. Тщательно законспирировавшийся правый бандит Ягода принимал всяческие меры, чтобы отвести сокрушающий удар пролетарского возмездия от своих соратников по контрреволюционному подполью — Зиновьева, Каменева и других. [177]

Таким путем руководству зиновьевской контрреволюционной организации удалось во время обоих процессов скрыть от советского народа свое непосредственное участие в злодейском убийстве тов. Кирова и, ограничившись лицемерным принятием на себя политической и моральной ответственности, избегнуть заслуженной кары (по процессу «Московского центра» Зиновьев, Каменев и др. были приговорены к различным срокам тюремного заключения).

Только лишь следствие по делу «троцкистско-зиновьевского террористического центра», «антисоветского троцкистского центра» и в особенности «право-троцкистского блока» позволило вскрыть все детали и раскрыть участников подготовки преступления 1 декабря. Было установлено, что убийство тов. Кирова совершено по прямой директиве Зиновьева и Троцкого и решению объединенного центра троцкистско-зиновьевской террористической организации.

Это полностью подтвердил обвиняемый Евдокимов на допросе 10 августа 1936 года.

«...на судебном процессе по делу убийства Кирова я — Евдокимов, — Зиновьев, Каменев, Бакаев, Гертик и другие обманули органы власти и суд, утаив, что убийство Кирова было подготовлено и осуществлено нами — участниками троцкистско-зиновьевского блока».

Упорно запиравшийся подсудимый Зиновьев под тяжестью предъявленных улик вынужден был сознаться, что еще в 1932 году объединенный троцкистско-зиновьевский центр вынес решение об организации террористических актов над товарищем Сталиным в Москве и над тов. Кировым в Ленинграде.

«Осенью 1932 года, — показал обвиняемый Зиновьев, — на моей даче в Ильинском, в присутствии Каменева, Бакаева, Евдокимова и Карева, мною поручено было Бакаеву подготовить террористический акт над Сталиным, а Кареву — над Кировым».

Обвиняемый Каменев по этому поводу заявил:

«Я к этому решению присоединился, так как целиком его разделял».

Другой обвиняемый, Рейнгольд, в связи с этим дал более исчерпывающие показания:

«Мотивируя необходимость совершения террористического акта против Кирова, Зиновьев говорил, что Кирова надо физически уничтожить, как ближайшего помощника Сталина. Он добавил при этом, что «мало срубить дуб, надо [178] срубить все молодые поддубки, которые около этого дуба растут». Необходимость убийства Кирова Зиновьев мотивировал также тем, что Киров является руководителем Ленинградской организации и лично ответственен за разгром оппозиции в Ленинграде».

После того как объединенный троцкистско-зиновьевский центр принял решение об убийстве тов. Кирова, гнусные злодеи Зиновьев и Каменев стали форсировать совершение этого террористического акта. Они упрекали Бакаева и других террористов в медлительности и недостаточной решительности. Зиновьев указывал им, «что в вопросе о террористических методах борьбы надо отказаться от предрассудков».

В июне 1934 года Каменев специально выезжал в Ленинград для проверки на месте состояния подготовки террористического акта над тов. Кировым.

Еще более вопиющие обстоятельства, связанные с злодейским убийством 1 декабря, были выявлены по делу «право-троцкистского блока». Следствием установлено, что это чудовищное преступление было совершено также по решению «право-троцюистокого блока» и что одним из соучастников этого злодейского убийства являлся Ягода.

«О том, что убийство С. М. Кирова готовится по решению центра заговора, — показал на следствии обвиняемый Ягода, — я знал заранее от Енукидзе. Енукидзе предложил мне не чинить препятствий организация этого террористического акта, и я на это согласился. С этой целью я вызвал из Ленинграда Запорожца, которому и дал указания не чинить препятствий готовящемуся террористическому акту над С. М. Кировым».

Это же подтвердили на следствии Запорожец и Енукидзе.

На заседании центра «право-троцкистского блока», где обсуждался вопрос об организации убийства тов. Кирова, присутствовали члены центра Бухарин и Рыков. Об участии Ягоды в этом преступлении подробные показания дал бывший его личный секретарь — обвиняемый Буланов. В одном из разговоров Ягода сказал Буланову о том, «...что ему было известно, что готовится покушение на Сергея Мироновича Кирова, что в Ленинграде у него был верный человек, посвященный во все — заместитель начальника управления НКВД по Ленинградской области Запорожец, и что тот организовал дело так, что убийство Николаевым Кирова было облегчено, проще говоря, было сделано при прямом попустительстве, а значит и содействии Запорожца. Я помню, что Ягода мельком рассказал, ругая, [179] между прочим, Запорожца за его не слишком большую распорядительность: был случай чуть ли не провала, когда по ошибке охрана за несколько дней до убийства Кирова задержала Николаева и что у того в портфеле была найдена записная книжка и револьвер, но Запорожец во-время освободил его. Ягода далее рассказал мне, что сотрудник Ленинградского управления НКВД Борисов был причастен к убийству Кирова. Когда члены правительства приехали в Ленинград и вызвали в Смольный этого Борисова, чтобы допросить его как свидетеля убийства Кирова, Запорожец, будучи встревожен этим и опасаясь, что Борисов выдаст тех, кто стоял за спиной Николаева, решил Борисова убить. По указанию Ягоды Запорожец устроил так, что машина, которая везла Борисова в Смольный, потерпела аварию. Борисов был при этой аварии убит, и таким образом они избавились от опасного свидетеля».

Свое участие в организации убийства тов. Кирова подтвердил и сам Ягода:

«В 1934 году, летом, — показал он, — Енукидзе сообщил Мне об уже состоявшемся решении центра «право-троцкистского блока» об организации убийства Кирова. В этом решении принимал непосредственное участие Рыков. Из этого сообщения мне стало совершенно известным, что троцкистско-зиновьевские террористические группы ведут конкретную подготовку этого убийства».

Чудовищное злодеяние, совершенное троцкистско-зиновьевской бандой, со всей остротой поставило перед партией вопрос о большевистской революционной бдительности.

В закрытом письме ЦК ВКП(б) от 18 января 1935 года в связи с злодейским убийством тов. С. М. Кирова было сказано:

«Надо покончить с оппортунистическим благодушием, исходящим из ошибочного предположения о том, что по мере роста наших сил враг становится будто бы все более ручным и безобидным. Такое предположение в корне неправильно. Оно является отрыжкой правого уклона, уверяющего всех и вся, что враги будут потихоньку вползать в социализм, что они станут в конце концов настоящими социалистами. Не дело большевиков почивать на лаврах и ротозействовать. Не благодушие нам нужно, а бдительность, настоящая большевистская революционная бдительность. Надо помнить, что чем безнадежнее положение врагов, тем охотнее они будут хвататься за крайние средства, как единственные средства обреченных в их борьбе с Советской властью. Надо помнить это и быть бдительным». [180]

Процесс «троцкистско-зиновьевского террористического центра»

В августе 1936 года в Москве состоялся процесс «троцкистско-зиновьевского террористического центра». Перед Военной коллегией Верховного суда СССР вновь предстали заклятые враги народа: Зиновьев, Каменев, Евдокимов и другие матерые бандиты и двурушники. На этот раз маска гнуснейшего лицемерия и двурушничества была сорвана с этих презреннейших выродков. К ответу за совершенные злодеяния было привлечено и троцкистское крыло объединенного центра — Смирнов И. Н., Мрачковский, Дрейцер вкупе с другими террористами и шпионами.

Предварительное следствие и судебный процесс вскрыли ряд новых фактов преступной деятельности троцкистско-зиновьевского блока. Этот процесс со всей наглядностью установил белогвардейскую сущность контрреволюционного троцкистско-зиновьевского блока.

«Лишенные всякой опоры в рабочем классе и трудящихся народных массах СССР, растерявшие весь свой идейный багаж, не имея в руках никакой политической программы, проникнутые злобной ненавистью к социалистическим победам нашей родины, вожди троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока — Троцкий, Зиновьев и Каменев, окончательно скатились в болото белогвардейщины, сомкнулись и слились с самыми отъявленными врагами Советской власти, превратились в организующую силу последышей разгромленных в СССР эксплоататорских классов. В отчаянии и ненависти они прибегли к подлейшему средству борьбы с советским правительством и руководителями ВКП(б) — к политическим убийствам». (Из обвинительного заключения.)

Индивидуальный политический террор был признан всеми участниками подпольного антисоветского блока в качестве единственного средства, могущего привести блок к захвату власти и овладению партийным руководством.

Наряду с этим объединенный центр троцкистско-зиновьевского блока принимал всяческие меры к тому, чтобы как можно тщательнее скрыть, замаскировать свою преступную деятельность и в особенности подготовку к совершению террористических актов.

По этому поводу обвиняемый Рейнгольд показал:

«В 1933–1934 году Зиновьев у себя на квартире с глазу на глаз говорил мне следующее: «...главная практическая задача — построить террористическую работу настолько [181] конспиративно, чтобы никоим образом себя не скомпрометировать... На следствии главное — это упорно отрицать какую-либо связь с организацией. При обвинении в террористической деятельности категорическим образом отрицать это, аргументируя тем, что террор не совместим со взглядами большевиков-марксистов».

Основным методом конспирации являлось изощренное двурушничество. Руководители центра — Зиновьев, Каменев, подло лицемеря, старались всеми средствами засвидетельствовать не только свое раскаяние и лойяльность по отношению к политике партии, но и полнейшую преданность Центральному Комитету, надеясь таким путем обмануть бдительность партии и рабочего класса и добиться полного «прощения». Подобная система обмана и двурушничества являлась, по мнению руководителей блока, одним из необходимых условий, могущих способствовать их приходу к власти.

По директиве Троцкого всесоюзный центр троцкистско-зиновьевского блока должен был в первую очередь подготовить и совершить убийство товарищей Сталина и Ворошилова с целью обезглавить руководство партии и Красной Армии. Член центра Дрейцер, в 1934 году ездивший в служебную командировку за границу, привез письменную директиву Троцкого, полученную им через сына Троцкого — Седова. В письме было сказано:

«Дорогой друг! Передайте, что на сегодняшний день перед нами стоят следующие основные задачи: 1) убрать Сталина и Ворошилова; 2) развернуть работу по организации ячеек в армии; 3) в случае войны использовать всякие неудачи и замешательство для захвата руководства».

Совершение террористических актов было поручено ряду созданных с этой целью террористических групп и отдельным лицам. Одним из индивидуальных террористов был Богдан, бывший секретарь Зиновьева, которому Зиновьев поручил стрелять в товарища Сталина в секретариате ЦК. После того как осенью 1933 года Богдан не смог совершить покушения на товарища Сталина, руководители центра заставили Богдана покончить самоубийством.

В октябре 1934 года готовилось новое покушение на товарища Сталина. Подготовкой покушения непосредственно руководили Каменев, Евдокимов и Бакаев.

Террористический акт над товарищем Ворошиловым готовила группа, которую возглавлял Дрейцер.

«Мне известно от Мрачковокого и от Дрейцера, — показал обвиняемый Рейнгольд, — что летом 1933 года была [182] организована под руководством Дрейцера троцкистская группа из военных, куда вошли: Шмидт — командир одной из бригад Красной Армии, Кузьмичев — начальник штаба одного из воинских соединений, и ряд других лиц, фамилии которых я не знаю. От Дрейцера мне известно, что непосредственными исполнителями террористического акта против Ворошилова были намечены Шмидт и Кузьмичев, которые дали согласие на выполнение этого акта. Предполагалось, что они для этого либо воспользуются одним из приемов у Ворошилова, либо используют посещение Ворошиловым их войсковых частей».

Аналогичные показания даны самим Дрейцером и другими обвиняемыми.

Готовясь к захвату власти и организуя с этой целью террористические акты против вождей партии и народа, Зиновьев и Каменев одновременно вели подготовку к убийству своих собственных агентов-террористов, чтобы замести следы совершенных ими злодеяний. В связи с этим обвиняемый Рейнгольд показал:

«Зиновьев и Каменев не исключали того, что в распоряжении ОГПУ имеются нити подготовлявшегося ими государственного заговора. Поэтому они считали важнейшей задачей уничтожение каких бы то ни было следов совершенных преступлений. С этой целью предполагалось Бакаева назначить председателем ОГПУ. На него возлагалась задача физического уничтожения как непосредственных исполнителей террористических актов над Сталиным и Кировым, так и тех работников ОГПУ, которые могли бы держать в своих руках нити совершенных преступлений».

После разоблачения и разгрома всех руководителей троцкистско-зиновьевского террористического центра в Ленинграде и в Москве Троцкий принимает ряд мер по оживлению работы террористических групп в СССР, организует переброску в Советский Союз новых, особо проверенных террористов и всячески форсирует организацию убийства товарищей Сталина и Ворошилова.

Следствие установило, что Троцким были переправлены в СССР террористы В. Ольберг, Берман-Юрин, Фриц Давид, М. Лурье, Н. Лурье и др.

В. Ольберг несколько раз нелегально приезжал в СССР для контрреволюционной троцкистской работы и совершения террористического акта над товарищем Сталиным. В Советский Союз В. Ольберг приезжал по паспорту подданного республики Гондурас. Паспорт он получил в Праге, [183] при содействии некоего Тукалевского, от приехавшего туда генерального консула республики Гондурас в Берлине — Лукас Парадеса. Тукалевский являлся директором славянской библиотеки чехословацкого министерства иностранных дел.

В СССР был переброшен и брат В. Ольберг — Пауль Ольберг, также состоявший на службе в одной из иностранных разведок.

Приехав в июле 1935 года в СССР, В. Ольберг установил связь с подпольной троцкистской организацией и приступил к подготовке террористического акта над товарищем Сталиным. Покушение намечалось на 1 мая 1936 года в Москве. Осуществление его было предотвращено арестом Ольберга и его сообщников.

Троцкистские агенты Берман-Юрин и Фриц Давид (И. И. Круглянский) имели личные свидания с Троцким, который дал им ряд «специальных указаний и директив» об организации убийства товарища Сталина.

«Троцкий подчеркнул, что покушение должно быть подготовлено чрезвычайно тщательно и осмотрительно, приурочено к какому-нибудь большому политическому событию международного значения; предпочтительнее всего, если представится случай, приурочить покушение к какому-нибудь пленуму Коминтерна или конгрессу. Троцкий указал, что такой террористический акт на конгрессе или на пленуме сразу придаст этому акту характер международного политического события, всколыхнет массы далеко за пределами СССР и вызовет мощное движение.

Троцкий сказал мне, что этот террористический акт против Сталина не должен быть совершен конспиративно, в тиши, что его убийство должно быть совершено публично, перед международным форумом». (Из показаний Бермана-Юрина)

Первоначально покушение на товарища Сталина намечалось произвести на XIII пленуме Исполкома Коминтерна, но так как Фриду Давиду не удалось достать входной билет на пленум для Бермана-Юрина, который должен был стрелять в товарища Сталина, то было решено отложить совершение покушения до VII Конгресса Коминтерна.

Фриц Давид проник на Конгресс, но не смог выполнить своего злодейского замысла, потому что сидел далеко от президиума и не имел никакой возможности приблизиться к товарищу Сталину.

Не менее активную подготовку террористических актов веян два других троцкиста — Моисей и Натан Лурье, также [184] переброшенные из-за границы. По приезде в Москву Н. Лурье быстро установил связи с находившимися в столице немецкими троцкистами Константом и Липшицем. Последние входили в террористическую группу, созданную иностранным шпионом, инженером Францем Вайцем.

В августе 1932 года, когда Ф. Вайц уезжал в Германию, он возложил руководство боевой группой на Моисея Лурье. Террористическая группа Вайца — Лурье главным образом занималась подготовкой покушения на товарища Ворошилова. По этому поводу обвиняемый Н. Лурье показал:

«Я должен признать, что возглавлявшаяся мною боевая террористическая группа с осени 1932 года и до конца 1933 года активно подготовляла террористический акт над Наркомом Обороны Ворошиловым...»

Готовя покушение на товарища Ворошилова, обвиняемый Н. Лурье и другие террористы, вооруженные револьверами, неоднократно выходили на улицу Фрунзе и на другие прилегающие к ней улицы. О причине, мешавшей им совершить свой преступный замысел, Н. Лурье показал следующее:

«Мы видели машину Ворошилова, когда она проезжала по улице Фрунзе. Проезжала она слишком быстро. Стрелять по быстро идущей машине безнадежно; мы решили, что это не имеет смысла».

Тогда группа М. Лурье перешла к поискам взрывчатых веществ, чтобы с помощью бомбы совершить террористический акт над товарищем Ворошиловым. Впоследствии Н. Лурье, будучи в Челябинске, готовил покушение на товарищей Кагановича и Орджоникидзе, а по приезде в Ленинград — на товарища Жданова.

Советский суд полностью распутал клубок чудовищных злодеяний троцкистско-зиновьевских бандитов и воздал им по заслугам, приговорив всю эту шайку убийц к расстрелу. Приговор суда был приговором народа. В дни процесса весь великий советский народ единодушно требовал: смерть убийцам Кирова!

В связи с процессом этой банды террористов и шпионов показательна роль главарей II Интернационала — де-Брукера, Адлера, Шевенельса и Ситрина. Эти агенты мировой буржуазии и предатели мирового рабочего движения взяли на себя миссию адвокатов убийц, обратившись к правительству СССР с лицемерной просьбой о «защите» прав обвиняемых, продемонстрировав таким образом свою солидарность с врагами Советского Союза. [185]

Процесс «антисоветского троцкистского центра»

В 1933 году был создан так называемый «параллельный троцкистский центр» в составе Пятакова, Радека, Сокольникова и Серебрякова. Следствие по делу этой подпольной контрреволюционной организации установило, что «параллельный центр», по прямым указаниям злейшего врага народа Л. Троцкого, направил свою преступную деятельность на подрыв военной мощи СССР, ускорение военного нападения на СССР, содействие иностранным агрессорам в захвате территории и расчленении СССР, на свержение Советской власти и восстановление капитализма в нашей стране.

В этих целях «параллельный центр» организовал диверсионные и террористические группы, осуществлял широкую систему вредительства и занимался шпионажем в пользу некоторых иностранных государств.

Троцкистские бандиты наибольший разворот диверсионно-вредительской работы приурочивали к началу интервенции против СССР. Готовясь к ней, троцкистские диверсанты совершили немало чудовищных преступлений за время своей подпольной контрреволюционной деятельности.

Главным организатором диверсионно-вредительской деятельности в тяжелой промышленности был Пятаков. На протяжении значительного периода занимая пост заместителя наркома, он сумел расставить «своих людей» в наиболее решающих отраслях тяжелой промышленности. О проводимом им методе вредительства в своих показаниях Пятаков говорил:

«Я рекомендовал своим людям (и сам это делал) не распыляться в своей вредительской работе. Концентрировать свое внимание на основных крупных объектах промышленности, имеющих оборонное и общесоюзное значение.

В этом пункте я действовал по директиве Троцкого: наносить чувствительные удары в наиболее чувствительных местах».

В химической промышленности орудовал ближайший соратник Пятакова шпион Ратайчак. Под его руководством на Горловском азотно-туковом комбинате было совершено три диверсионных акта, в том числе два взрыва, повлекших за собой человеческие жертвы и огромный материальный ущерб. Аналогичные диверсионные акты были совершены на Невском химическом заводе и Воскресенском химическом комбинате. [186]

Своему сподручному Норкину Пятаков дал задание организовать в случае начала войны поджог Кемеровского химкомбината. Когда Норкин указал Пятакову на возможную в этом случае гибель рабочих, то последний ответил ему: «нашел кого жалеть».

Тот же самый Норкин намеревался вывести из строя Кемеровскую ГРЭС и таким путем остановить работу всех предприятий Кемеровского промышленного района. Для осуществления этого преступного замысла Норкин организовал на Кемеровской ГРЭС в феврале 1936 года три взрыва.

Троцкистские диверсанты, орудовавшие на железнодорожном транспорте, только на двух дорогах — Пермской и Южно-Уральской, с конца 1934 года и до середины 1936 года организовали около 40 крушений. Главарь вредительско-диверсионной организации на транспорте Лившиц настаивал на крушениях обязательно с человеческими жертвами, чтобы вызвать озлобление населения против правительства.

С целью отвести подозрения от действительных виновников крушений, троцкистские бандиты во многих случаях практиковали сваливание вины на ни в чем неповинных людей.

Наряду с диверсиями «антисоветский троцкистский центр» проводил в широком масштабе вредительскую работу.

На Украине вредительство было развернуто главным образом в области коксо-химической промышленности. Пятаков в своих показаниях суду 23 января 1937 года говорил:

«Вредительская работа состояла в том, что вновь строящиеся коксовые печи вводились в эксплоатацию недостроенными, вследствие чего они быстро разрушались, и, главным образом, задерживалась и почти не строилась «а этих заводах химическая часть, благодаря чему громадные средства, которые вкладывались в коксо-химическую промышленность, наполовину, если не на две трети, обесценивались. Самая ценная часть угля, а именно химическая часть, не использовалась, выпускалась на воздух».

В Западной Сибири вредительством занималась троцкистская группа Шестова, которая работала на основе тщательно разработанного вредительского плана, целью которого было:

«1) Срывать новое шахтное строительство и проводимую реконструкцию старых шахт.

2) Стремиться организовать строительные работы на новых шахтах и «а реконструируемых шахтах таким образом, чтобы новые объекты входили в эксплоатацию по частям... [187]

3) Ввести такие системы выемок угля при которых достигались бы максимальные потери с расчетом возникновения подземных пожаров.

4) Умышленный срыв подготовки новых горизонтов и новых шахтных полей с целью нанести сокрушительный удар не только по рудничному хозяйству шахт и рудников Кузбасса, но и по металлургии Урала и Западной Сибири.

5) Умышленный срыв подготовительных работ с целью создать разрыв между очистными и подготовительными работами.

6) Усилить более эффективными мерами разрушение механизмов, в особенности занятых непосредственно на доставке, транспортировке и откидке угля. Этими актами мы имели в виду не только сорвать план угледобычи, но вызвать озлобление рабочих.

7) Наконец, последнее — саботаж ударничества, а в последующее время — саботаж стахановского движения, издевательство над рабочими». (Из показаний Шестова.)

На Кемеровском комбинате задерживался ввод в экоплоатацию вновь строящихся объектов, отпущенные правительством денежные средства распылялись по второстепенным объектам, и комбинат все время переживал строительную лихорадку.

На Урале троцкистская балда сосредоточила свое внимание на медной промышленности и Уралвагонстрое. Вредители стремились прежде всего снизить производственные возможности действующих медных заводов — Красно-уральского и Карабашского, и одновременно сорвать строительство нового Средне-Уральского медеплавильного завода. На последнем вредительство было настолько заметно, что во время посещения этой стройки Пятакову пришлось несколько умерить пыл своего подручного.

«Мне пришлось, — показывал Пятаков, — в этом отношении Жарикову, начальнику строительства, дать указание, чтобы быть осторожнее, как-нибудь сманеврировать, проявить хоть какую-нибудь энергию в строительстве, начать строительство, но, во всяком случае, с таким расчетом, чтобы до конца его не доводить».

Рабочий поселок на Среднеуралмедьстрое был умышленно построен на расстоянии 1–2 километров от завода, что в силу вредности производства категорически запрещается санитарным надзором. Вредительство на Уралвагонстрое возглавлял начальник строительства Марьясин. Направляя средства на ненужное накопление материалов [188] и оборудования, Марьясин к началу 1936 года омертвил запас материалов на сумму 50 миллионов рублей. Кроме того, он всячески задерживал строительство основных цехов завода.

В химической промышленности Пятаков и его соучастники также били по наиболее уязвимым местам. Они составили заведомо неправильный план развития военно-химической промышленности.

«В серно-кислотиой промышленности, главным образом, скрывались и снижались мощности заводов и, тем самым, не давалось то количество серной кислоты, которое можно было дать.

По линии содовой промышленности, несмотря на то, что наша страна изобилует солью и сырья для соды сколько угодно и производство соды известно хорошо, в стране — дефицит соды. Задерживалось строительство новых содовых заводов». (Из показаний Пятакова.)

Аналогичная картина наблюдалась и в азотной промышленности, где Пятаков, Ратайчак и Пушин, систематически внося изменения в проекты, срывали строительство новых азотных заводов.

Не менее активно проводилось вредительство на транспорте.

Вредительско-диверсионная группа на транспорте, по заданию Пятакова, была организована в 1934 году членом «параллельного центра» Серебряковым. Последний вовлек в эту группу ряд ответственных работников НКПС — Арнольдова, Фуфрянского, и начальников дорог — Лившица, Миронова, Розенцвейга, Емшанова, Князева. Некоторые из них занимались вредительством и до 1934 года. Вредительство на транспорте осуществлялось по директивам «троцкистского параллельного центра» и по заданиям японской разведки.

Обвиняемый Князев по этому поводу 14 декабря 1936 года показал:

«Что же касается шпионской работы и нанесения удара Красной Армии путем устройства крушений воинских поездов с человеческими жертвами, то я к этой работе приступил, лишь выяснив отношение троцкистской организации к шпионажу и диверсионной работе против Красной Армии в пользу японской разведки.

Задание в части развертывания диверсионно-вредительской работы на транспорте и организации крушений поездов мною было выполнено полностью, так как в этом вопросе задание японской разведки целиком совпадало с заданием, [189] полученным мною несколько раньше от троцкистской организации».

После перехода Лившица в НКПС на пост заместителя наркома руководство вредительством на транспорте было сосредоточено в его руках. Подрывная работа на транспорте заключалась в срыве перевозок, уменьшении ежесуточной погрузки путем увеличения пробега порожних вагонов, путем недоиспользования тяговой мощности паровозов, методом занижения норм пробега вагонов и паровозов.

Попутно с этим срывалась программа ремонта железнодорожного пути, чтобы создать большее количество крушений. Дезорганизовался ремонт паровозов, ухудшался уход за ними, чтобы наибольшее число паровозов вывести из строя.

В 1935 году Лившиц дал установку от общих методов подрывной работы перейти к крушениям с человеческими жертвами. Так же как и другие участники троцкистской банды, Лившиц и Серебряков особое значение придавали подрывной работе в предмобилизационный период. Серебряков в своих показаниях говорит:

«Мы с Лившицем между собой говорили и пришли к выводу, что, помимо действий организации и в центре и на местах, которые должны вначале внести путаницу и неразбериху в работу транспорта, надо будет также обеспечить возможность в первые дни мобилизации занять наиболее важные железнодорожные узлы, создав в них такие пробки, которые привели бы в расстройство транспорт и снизили бы пропускную способность железнодорожных узлов».

Троцкистские вредители упорно и последовательно проводили саботаж и дискредитацию стахановского движения. Была дана директива создавать невыносимые условия для стахановцев, выматывать нервы рабочим и тем самым срывать не только стахановские методы работы, но и обычные.

Обезумевшие в своей ненависти к рабочим и крестьянам нашей страны и успехам социалистического строительства, троцкистские бандиты всячески стремились вызвать у населения озлобление и антисоветские настроения.

В этом отношении характерен разговор двух матерых шпионов и убийц — Князева и Лившица. Получив указание от Лившица о максимальном развитии крушений с человеческими жертвами, Князев задал ему вопрос: «Разве мы, троцкисты, против рабочего класса, против населения вообще?» Лившиц на это ему ответил, что — [190] «речь идет об очень острой борьбе со Сталиным, что мы должны добиться полной дискредитации руководства партии в глазах народа, рядом отдельных ударов по населению вызвать озлобление против Сталина, против правительства и создать у населения впечатление, что во всем виновато правительство».

Атаман преступной банды Пятаков 4 декабря 1936 года показал:

«Мы учитывали, что в случае необходимости прибегнуть, в целях осуществления вредительских планов, к диверсионным актам неизбежно будут человеческие жертвы. Мы это учитывали и принимали как неизбежность».

Еще более циничны показания обвиняемого Дробниса:

«Даже лучше, если будут жертвы на шахте, так как они несомненно вызовут озлобление у рабочих, а это нам и нужно».

Чтобы скрыть следы своей преступной деятельности, вредители не останавливались перед убийством честных советских граждан, которые могли способствовать их разоблачению. Так был убит, по заданию Шестова, инженер Бояршинов.

С вредительством и диверсиями тесно переплетались шпионаж и измена. «Антисоветский троцкистский центр» установил связь с иностранными разведками, по указаниям которых протекала подрывная работа центра. Ряд обвиняемых по делу «антисоветского троцкистского центра» — Князев, Ратайчак, Турок, Граше, Пушин и другие являлись штатными агентами иностранных разведок.

С японской разведкой держали связь обвиняемые Князев и Турок. Князев, используя занимаемое им служебное положение — начальника дороги, снабжал японскую разведку секретными сведениями о техническом состоянии, мобилизационной готовности железных дорог Советского Союза и воинских перевозках.

«Подсудимый Князев, по поручению Лившица, принял к исполнению задание агента японской разведки г-на Х. организовать во время войны взрывы железнодорожных сооружений, поджоги воинских складов и пунктов питания войск, крушения воинских поездов, а также проводить умышленное заражение бактериями острозаразных болезней подаваемые под войска эшелоны, а также пункты питания и санобработки частей Рабоче-Крестьянской Красной Армии». (Из приговора по делу центра.)

Особенно японская разведка настаивала на всемерном расширении диверсионной работы, в частности организации [191] массовых крушений. Князев привял к исполнению эту директиву. В результате крушений, организованных по его указанию, в 1935 и 1936 годах было убито 63 человека и ранено 154.

О своей связи с резидентом японской разведки X., находившимся в СССР на дипломатической работе, обвиняемый Князев показал следующее:

«В апреле 1935 года я получил письмо от господина X., в котором он писал, что едет в Лондон на дипломатическую работу, и, когда будет проезжать Свердловск, просил встретиться с ним, что и было мною сделано. Я встретился с господином X. в поезде, в его купе. При разговорах мне этот господин X. сказал, что ему хорошо известно о моей связи с троцкистской организацией и что троцкистская организация ведет сейчас работу в Советском Союзе, пользуясь помощью Японии. Мы, говорил он, взаимно помогаем друг другу, следовательно, то, что мы будем просить от вас, является не чем иным, как ответом на ту помощь, которую мы оказываем троцкистской организации. Он мне сказал также, что подрывная работа японцев не удовлетворяет, что необходимо перейти к диверсиям, особенно с воинскими поездами, идущими на Дальний Восток, чтобы деморализовать Красную Армию».

Иностранные разведки финансировали подпольную контрреволюционную деятельность троцкистской организации в СССР.

Через изменника Турок японская разведка в январе 1935 года передала на организацию троцкистской диверсионной работы 35 тысяч рублей.

По прямому указанию заклятого врага народа Л. Троцкого, «антисоветский троцкистский центр» развил большую террористическую деятельность. Им было создано несколько террористических групп в Москве, Ленинграде, Киеве и других городах. Некоторые из групп действовали под непосредственным руководством членов центра Пятакова и Серебрякова. Эти группы подготавливали покушение на товарищей Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича, Берия, Жданова.

В первую очередь покушение намечалось против товарища Сталина. По показаниям обвиняемого Радека, Троцкий требовал:

«... организовать узкий коллектив надежных людей для выполнения террористических покушений против руководителей ВКП(б), в первую очередь против Сталина». [192]

Такие же указания Л. Троцкий дал обвиняемому Пятакову в беседе с ним в 1935 году:

«... в этой беседе Троцкий говорил: «Поймите, что без целой серии террористических актов, которую надо провести как можно скорее, нельзя свалить сталинское правительство.

Надо борьбу еще более обострить, еще более расширить. Надо буквально не останавливаться ни перед чем, чтобы свалить Сталина».

Для убийства товарища Сталина террористы подготавливались не только в Москве, но и в других городах. В Одессе была организована группа Калашникова. Руководитель новосибирской террористической группы Ходорозе в 1932 году командировал участника группы Николая Иванова в Москву для покушения на товарища Сталина. Бывший директор Ростовского сельмашзавода, известный троцкист Глебов-Авилов, также подготавливал террористический акт против товарища Сталина.

Для совершения террористических актов троцкистский центр старался использовать выезды руководителей партии и правительства на периферию.

Например, во время пребывания в Сибири в 1934 году председателя СНК. СССР товарища Молотова В. М. троцкистские террористы покушались на его жизнь.

Непосредственный исполнитель этого злодейского преступления, член троцкистской террористической группы, обвиняемый Арнольд на допросе 21 сентября 1936 года показал следующее:

«В сентябре 1934 года, точно дня не помню, Черепухин вызвал меня к себе в кабинет и предупредил, что в Прокопьевск приезжает Молотов... Он тут же мне заявил, что я должен пожертвовать собой и во что бы то ни стало устроить катастрофу с моей машиной, которая будет подана Молотову. Я согласился и ответил, что все будет сделано».

Троцкистские убийцы намеревались совершить одновременно ряд террористических актов, стремясь таким путем обезглавить руководство ВКП(6) и Советской власти.

Под руководством Жукова в Днепропетровске была создана боевая группа, которая, готовила убийство товарища Ворошилова. Троцкистский диверсант и террорист Житков, работавший на Томской железной дороге, готовил покушение на товарища Кагановича. Член троцкистской организации в Свердловске Бурлаков в феврале 1936 года также подготавливал террористический акт против товарища [193] Кагановича, причем в качестве непосредственного исполнителя он привлек японского шпиона Михетко.

Троцкистские убийцы не брезгали и обычными бандитскими преступлениями. В 1934 году они ограбили анжеро-судженскую контору государственного банка СССР, похитив 164 тысячи рублей.

Таков краткий, далеко не полный перечень чудовищных преступлений, совершенных бандой троцкистских шпионов, убийц, диверсантов, вредителей, провокаторов. Процесс «антисоветского троцкистского центра» показал, до каких крайних пределов падения, морального и политического разложения, предательства и измены докатилась эта кучка агентов иностранных разведок.

Процесс Пятакова и компании замкнул круг, по которому прошел троцкизм на протяжении 30 лет своей борьбы с ленинизмом, с большевистской партией и рабочим классом, превратившись в итоге в орудие иностранных разведок, в передовой отряд контрреволюционной буржуазии.

Процесс «антисоветского право-троцкистского блока»

Как уже указывалось выше, приблизительно в 1933 году в СССР образовался блок антисоветских подпольных контрреволюционных организаций, в который вошли правые, троцкисты, зиновьевцы, меньшевики, эсеры и буржуазные националисты. Этот блок был создан по заданию ряда иностранных разведок, агентами коих являлись руководящие участники заговора против Советской власти. Славная советская разведка разоблачила заговор, целью которого было свержение Советской власти и восстановление власти помещиков и капиталистов с помощью вооруженной интервенции. Дело участников «антисоветского право-троцкистского блока» было рассмотрено Военной коллегией Верховного суда Союза ССР 2–13 марта 1938 года в Москве.

Большинство обвиняемых по делу заговорщической группы «право-троцкистского блока» на протяжении значительного периода времени было тесно связано с иностранными разведками. Шпионская деятельность основного вдохновителя заговора Л. Троцкого и его связь с иностранными разведками до 1933 года, так же как и его ближайших сподручных — Крестинского, Розенгольца и Раковского, были уже изложены выше. [194]

После 1933 года шпионские связи троцкистов расширяются еще больше. Матерые троцкисты Юренев и Богомолов, пробравшись на посты полпредов в Японии и Китае, по заданию Троцкого вступают в преступную, изменническую связь с японской и английской разведками.

Раковский был завербован японской разведкой в 1934 году, во время его пребывания в Токио во главе советской делегации на международной конференции общества Красного Креста. Для связи с японской разведкой Раковский привлек секретаря делегации доктора Найда, который также принадлежал к подпольной троцкистской контрреволюционной организации. В установлении связи с японской разведкой Раковокому деятельно помогал Юренев. Обслуживая одновременно английскую и японскую разведки, Юренев находился в крайне неудобном положении, поскольку между Японией и Англией возник антагонизм по китайскому вопросу.

Раковский по этому поводу показал:

«О всех моих разговорах я ставил также в известность и Юренева... Юренева сильно смущало одно обстоятельство. «Мы, — говорит, — очутились в таком переплете, что иногда не знаешь, как себя вести. Боишься, как бы, удовлетворив одного из наших контрагентов, не обидеть другого. Вот теперь, например, возникает антагонизм между Англией и Японией в китайском вопросе, а нам приходится иметь связь и с английской, и с японской разведками...»

Возвратившись в Москву, Раковский продолжал через Найда поддерживать связь с японской разведкой. «В течение 1935 и первой половины 1936 года, — говорил в своих показаниях Раковский, — я передал через Найда японской разведке пять сообщений. Я передавал о влиянии отмены карточной системы на уровень заработной платы, о состоянии колхозов, о выполнении промфинплана. Изложение и выводы сознательно делались резко пессимистическими, в сгущенных черных красках. Я это делал для того, чтобы поощрять аппетиты агрессоров».

Когда Раковский в 1934 году возвратился в Москву из ссылки, с ним восстановила связь английская разведка. Произошло это следующим образом. В Москву приехала леди Пейджет, знакомая Раковского, известная английская филантропка и по совместительству агент «Интеллидженс сервис». Во время войны 1914–1918 годоав она содержала в Киеве госпиталь. Увидев в Москве Раковского, эта «филантропка» напомнила ему о необходимости возобновить прерванную связь с «Интеллидженс сервис». [195]

Вскоре Раковский передал английской разведке анализ проекта новой Конституции СССР с заведомо отрицательной оценкой.

Крестинский, занимавший в то время пост зам. наркома по иностранным делам, также продолжал выполнять задания своих зарубежных хозяев.

Особую активность в отношении выполнения заданий разведки проявил участник заговора Чернов. Он был завербован в 1928 году, когда проходил курс лечения в Германии. Вербовке Чернова усердно помогали его бывшие единомышленники по партии меньшевиков, проживавшие в Германии. Обстановка, в которой происходила вербовка Чернова, дает полную возможность утверждать, что меньшевики в целом и в частности их лидеры состоят на службе иностранных разведок. В своих показаниях обвиняемый Чернов говорил, что для него абсолютно ясно было, что вербовка его, которая происходила в Германии, организовывалась этой иностранной разведкой при полном содействии самого Дана и при участии Дана и что сам Дан безусловно является агентом разведки.

Когда Чернов получил назначение в Комитет заготовок, к нему явился его старый товарищ по меньшевистской организации в Иванове — Райвид, работавший в Наркоминделе. Райвид оказался резидентом одной иностранной разведки, и ему было поручено возобновить связь с Черновым.

Особенно широкий размах шпионско-вредительская работа Чернова приобретает после его назначения в Наркомзем. Программа подрывной деятельности, составленная Черновым совместно с Райвидом, заключала в себе вредительство по семенам, по севообороту, по машинно-тракторным станциям, по животноводству.

«В части, касающейся семян, мы включили в свою программу — запутать семенное дело, смешать сортовые семена и тем самым понизить урожайность в стране. В части, связанной с севооборотом, путем неправильного планирования посевных площадей поставить колхозное крестьянство в такое положение, при котором колхозники фактически не могли бы осуществлять правильный севооборот и были бы вынуждены занимать под посевы луга и пастбища. Это должно было привести к уменьшению урожая в стране и вместе с тем вызывало бы озлобление крестьян, которые никак не могут понять, почему их заставляют распахивать луга и пастбища, когда колхозы хотят развивать животноводство и нужна кормовая база. [196]

Что касается МТС, то здесь была поставлена задача — выводить из строя тракторы, комбайны, сельскохозяйственные машины, запутать финансовое хозяйство МТС, для чего сажать во главе МТС людей негодных, провинившихся и прежде всего членов нашей правой организации.

В части животноводства были поставлены задачи — вырезать племенных производителей, добиваться большего падежа скота, не давать развиваться кормовой базе, особенно использовать для падежа скота искусственное заражение скота различного рода бактериями». (Показания обвиняемого Чернова.)

Результаты преступной деятельности Чернова чудовищны. Вот что рассказал об этом сам обвиняемый Чернов на процессе «право-троцкистского блока»:

«Мною были проведены следующие диверсионные акты. Для того чтобы добиться падежа скота в Восточной Сибири, я предложил начальнику Ветеринарного управления Гинзбургу, участнику организации правых, а через него начальнику Ветеринарного снабжения, также участнику организации правых, не завозить противоязвенные биопрепараты в Восточную Сибирь, зная о том, что в Восточной Сибири очень опасно по части сибирской язвы. Препараты эти туда завезены не были. Подготовка эта велась в 1935 году, и когда весной 1936 года там вспыхнула сибирская язва, то оказалось, что действительно препараты туда завезены не были и тем самым было погублено — я точно не могу сказать, — во всяком случае, больше 25 000 лошадей.

Второе. Я поручил Гинзбургу и заведующему бактериологическим отделом Бояршинову произвести искусственное заражение в Ленинградской области свиней рожей, а в Воронежской и Азово-Черноморском крае — чумой. Выбрал я эти две бактерии потому, что прививки эти производятся свиньям не убитыми микробами, а живыми, только ослабленными. Поэтому технически организовать искусственное заражение было довольно просто. Во-вторых, потому, что по этим двум болезням существует правильный порядок, при котором в случае заболевания чумой в той или иной местности подлежит поголовной прививке все находящееся в этой местности поголовье свиней. Это давало возможность сразу придать массовый характер этому заболеванию...

Трудно оценить результаты, но во всяком случае нужно считать, что благодаря этому диверсионному акту было погублено несколько десятков тысяч свиней». [197]

За свое предательство Чернов получил от иностранной разведки около 150 тысяч советскими рублями и 30 тысяч немецкими марками.

Обвиняемый Шарангович, в порядке обмена политзаключенными, был переброшен польской разведкой в СССР в 1921 году, после заключения мира с Польшей. Завербован он был агентом польской дефензивы Вноровским, пробравшимся на работу в полпредство СССР в Варшаве. Приехав в Белоруссию, Шарангович получил назначение на должность старшего помощника прокурора БССР. Здесь он связался с резидентами польской разведки, сначала с Богуцким, а затем Славянским, и по их указаниям повел шпионскую работу. Временно прервавшаяся связь, вследствие отъезда Шаранговича в 1926 году в Сибирь, вновь возобновилась после его возвращения в Белоруссию в 1932 году.

На этот раз с Шаранговичем установил связь польский консул в Минске. Шарангович передал польской разведке ряд секретных сведений. К тому времени Шарангович вступил в белорусскую контрреволюционную националистическую подпольную организацию.

Эта организация была связана с московским центром правых, получала от него директивы, персонально от Рыкова и Бухарина.

По указаниям польской разведки, под руководством Шаранговича была развернута большая вредительско-диверсионная работа в области сельского хозяйства и промышленности Белоруссии.

«Мы организовали выходы из колхозов. Затем мы запутывали посевные площади. Суть этого дела заключалась в том, что мы давали одним районам такие посевные площади, которые они не могли освоить; другим районам, имевшим большие площади для посева, наоборот, давали уменьшенные задания. Кроме того, мы организовали срыв хлебозаготовок». (Из показаний обвиняемого Шаранговича.)

Стремясь подорвать коневодство, имеющее в условиях Белоруссии огромное оборонное значение, Шарангович и К° заразили в 1936 году лошадей анемией. В результате этой диверсии пало около 30 тысяч лошадей. Это преступление было совершено по прямой директиве московского центра правых — Бухарина, Рыкова.

С неменьшей активностью и размахом польские диверсанты занимались вредительством в промышленности Белоруссии и на ее культурном фронте. По этому поводу обвиняемый Шарангович показал: [198]

«В области промышленности вредительство охватило такие объекты, как торф. Торф как топливная база для энергетики Белоруссии имеет очень большое значение, а поэтому подрыв этой топливной базы вел к подрыву всех отраслей промышленности.

Энергетика. Здесь главным образом внимание концентрировалось в отношении Белгрэса, который снабжает промышленность Витебска, Орши, Могилева. Здесь топливо не подвозилось своевременно. Тормозилось строительство. Конкретно беру Кричевский цементный завод, Оршанский льнокомбинат, Могилевский труболитейный завод...»

Задача иностранных разведок по вербовке агентуры в среде подпольных антисоветских организаций троцкистов, правых и других облегчалась еще тем обстоятельством, что многие из участников заговора были в прошлом агентами-провокаторами царской охранки.

Об установлении связей с иностранными разведками лично давал указания враг народа Бухарин. Провокатор Иванов, работавший в Архангельске, в связи с этим показал:

«Он (то есть Бухарин — В. М.) сказал о том, что Лобов специально организует это дело и он должен меня информировать о том, как это дело будет осуществляться. Он сказал: «вы должны резиденту, который будет там посажен, своей партийной организацией оказывать всемерную помощь с тем, чтобы обслуживать потребности английской разведки».

В 1934 году Бухарин дал директиву: в счет будущей помощи «выдать аванс» английской буржуазии. Шпионы Розенгольц и Лобов не замедлили выполнить это указание, продавая английским импортерам наиболее высококачественный лес по сниженным ценам. Эта преступная операция нанесла ущерб Советскому государству в размере нескольких миллионов рублей в валюте.

Другой царский охранник Зубарев обслуживал иностранную разведку через Иванова, секретаря Сулимова. Зубарев освещал положение с продовольственными фондами страны.

Особое место в шпионско-изменнической деятельности заговорщиков занимает гнусный двурушник Ягода. Находясь на посту зам. председателя ОГПУ и впоследствии наркома внутренних дел, он дал возможность иностранным разведкам глубоко запустить свои щупальцы в нашу страну. Ягода прямой виновник того, что шпионаж, диверсии и вредительство проникли в самые разнообразные отрасли народного хозяйства Советского Союза. Он покровительствовал [199] всем разоблаченным подпольным контрреволюционным организациям и сам принимал участие в их подрывной работе.

В НКВД с его ведома орудовала шайка иностранных шпионов, при его пособничестве пробравшихся на руководящие посты. В своих показаниях на процессе «право-троцкистского блока» Ягода говорил:

«Во-первых, я должен заявить суду, что под моим покровительством в самом аппарате ОГПУ, а затем НКВД существовала группа моих сторонников, группа шпионов различных иностранных разведок. О шпионской деятельности Запорожца, Гая, Воловича, Паукера, Винецкого и других я знал, но в интересах заговора благоприятствовал их работе, считая их ценной силой при реализации заговорщических планов, в особенности по линии связи с иностранными разведками. Несомненно, что через этих шпионов иностранные разведки были осведомлены о моей принадлежности к организации правых и о моей роли в организации их. О существовании и деятельности всего «право-троцкистского блока» они также были хорошо осведомлены. Факты, подтверждающие это положение, я могу сообщить суду на закрытом заседании».

Изменнические переговоры «право-троцкистского блока» с иностранными правительствами и налаживание связи с заграничными центрами антисоветских контрреволюционных партий меньшевиков и эсеров происходили при содействии Ягоды.

«Кроме этой группы шпионов в НКВД, мне известны и другие связи «право-троцкистского блока» с иностранными государствами. Я имею в виду участника заговора Карахана, связь которого я установил в 1935 году. Карахан меня посвятил во внешнеполитическую ориентацию «право-троцкистского блока». (Из показаний обвиняемого Ягоды.)

Подлейший двурушник Ягода не остановился перед тем, чтобы непосредственно войти в преступную, изменническую связь с злейшим врагом народа Троцким. Он неоднократно передавал посланцу Троцкого некоему Мирову-Абрамову значительные суммы в иностранной валюте. Ягода не только расхищал доверенные ему Советским государством денежные средства, но и финансировал подпольную контрреволюционную деятельность заклятого врага трудящихся всего мира Троцкого, направленную к свержению Советской власти. [200]

Бывший при Ягоде инспектором связи НКВД шпион Вияецкий осуществлял связь между заграничным центром меньшевиков и Рыковым.

Другие обвиняемые по делу «право-троцкистского блока» также способствовали развитию преступной деятельности Троцкого путем передачи в его распоряжение значительных государственных средств.

«Преступно была использована внешняя торговля, — говорил в своих показаниях обвиняемый Розенгольц, — в отношении использования и расхищения средств для финансирования троцкистского движения... Первое — это операции, которые осуществлял Краевский в размере до 300 тысяч долларов, которые были переданы троцкистской организации или Троцкому непосредственно».

Помимо этого, Розенгольц передал в распоряжение Троцкого 27 тысяч фунтов стерлингов и 20 тысяч марок.

Другой обвиняемый, Гринько, в своих показаниях говорил:

«Я помогал Крестинокому, как бывшему заместителю наркоминдела, использовать те валютные средства, которые накапливались в курсовых разницах за границей и которые нужны были ему для целей финансирования троцкистов».

Ягода всячески тормозил нормальное следствие по делам отдельных участников антисоветских контрреволюционных организаций троцкистов, правых, зиновьевцев. По этому поводу Буланов показал:

«...я был не раз свидетелем его непосредственных заданий, по линии оперативной, которые он соответствующим лицам, ведающим определенной частью работы, давал в той или иной мере прямые или косвенные указания о неразвертывании дел троцкистов, наоборот, о свертывании ряда дел и троцкистов, и правых, и зиновьевцев.

Чтобы не быть голословным, я приведу несколько фактов. Например, Ягода дал указание, чтобы Угланов держался, не выходя из таких рамок, в своих показаниях.

Я помню, что, несмотря на то, что соответствующий начальник отдела располагал совершенно конкретными, точными данными о продолжительной троцкистской деятельности Дрейцера, Дрейцер не был арестован».

Изменник Ягода лично посещал в тюрьме Смирнова И. Н., ближайшего сподручного Троцкого, чтобы договориться с ним о его поведении на суде во время процесса «антисоветского троцкистского центра». Таким путем Ягода спасал свою собственную шкуру от разоблачения и давал возможность [201] остальным, еще не разоблаченным участникам антисоветского заговора продолжать свою подпольную контрреволюционную деятельность.

Вследствие измены Ягоды на протяжении значительного периода времени Советской власти не удавалось полностью разоблачить и в корне пресечь подрывную работу иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры в СССР. Ягода является также виновником того, что отдельные агенты царской охранки, разоблаченные органами советской разведки, пробрались на руководящие посты в Советском государстве. Имея еще в 1924 году документальные данные о провокаторской деятельности Зеленского и его брата, Ягода скрыл их от Центрального Комитета ВКП(б).

Вредительством, диверсиями и антисоветскими выступлениями заговорщики всячески стремились ослабить мощь и обороноспособность СССР. Большое значение право-троцкистские бандиты придавали вредительству в области финансов. По этому поводу обвиняемый Гринько показал:

«Это задание право-троцкистского центра было мне передано Рыковым, причем он подчеркнул, что руководство центра, он и Бухарин, придает большое значение развороту подрывной работы в Наркомфине, ввиду той особенной важности и политического значения, которое имеют деньги. При этом была дана бухаринекая формула — ударить по Советскому правительству советским рублем. Это мне передал Рыков, и на эту тему мы говорили с Бухариным».

Далее обвиняемый Гринько в своих показаниях говорил:

«Большая подрывная работа была проведена в области государственного бюджета. Работа эта клонилась к подрыву бюджетной финансовой дисциплины, к ослаблению финансового контроля и тем самым к возможности использования государственных средств в центре и на местах для целей заговора. Вся эта работа осуществлялась мною через ряд людей в аппарате Наркомфина по директивам, которые были мне даны право-троцкистским центром».

Кроме того, «право-троцкистский центр» разработал программу подрыва капитального строительства: замедление, удорожание и сужение темпов капитального строительства.

Наряду с этим было развернуто вредительство в области товарооборота. В кооперативной системе орудовал Зеленский со своей шайкой, в Наркомвнуторге — Болотин.

В своей ненависти к советскому народу гнусные преступники не останавливались перед самыми чудовищными [202] зверствами. Они организовали подброску гвоздей и стекла в масло. С целью обострить продовольственное положение в основных промышленных центрах вредители создавали умышленную порчу продуктов. Например, в 1936 году в Москве была допущена вредительская порча 50 вагонов яиц.

Право-троцкистские вредители также усиленно содействовали растратам и хищениям. Была разработана вредительская инструкция по учету, целиком способствовавшая развитию хищений и растрат.

О вредительстве и диверсиях в лесной промышленности суду рассказал английский шпион и агент-провокатор царской полиции, правый бандит Иванов. На этом участке вредительство «шло по пути срыва технического перевооружения лесного хозяйства, засорения, разрушения механизированных пунктов, срыва сплава... Это обрекло ряд лесопильных заводов на остановку и увеличило голод в нашей стране на лесные материалы, что крепко ударило по капитальному строительству в нашей стране...

Главное внимание было направлено на срыв технического перевооружения лесозаготовок, на срыв капитального строительства, особенно целлюлозно-бумажной промышленности с тем, чтобы держать страну на голодном бумажном пайке и этим самым ударить по культурной революции».

В среднеазиатских республиках буржуазные националисты, по указанию «право-троцкистского центра», организовывали вредительство и диверсии главным образом в области хлопководства и связанных с ним отраслей промышленности. В 1935 году враги народа Икрамов, Ходжаев и Любимов совершили крупный вредительский акт. По их директиве на приемные пункты был принят хлопок повышенной влажности против установленного правительством стандарта. 14 тысяч тонн хлопка пропало, государству был принесен убыток в несколько миллионов рублей.

Широко было поставлено вредительство на строительстве хлопковых заводов и шелковых фабрик. Чтобы подорвать кормовую базу шелководства, вредители под флагом механизации сельского хозяйства (расширения земельных площадей под обработку) вырубили 10 процентов тутовых деревьев. Так же сильно пострадала от вредительства культура люцерны.

В области промышленности вредительоки задерживалось строительство Кувасайской ГРЭС, которая должна была обеспечить энергией промышленность Ферганы. Умышленно тормозились темпы строительства Чирчикской гидроэлектростанции. [203]

Учитывая все значение водоснабжения для сельского хозяйства среднеазиатских республик, буржуазно-националистическая банда стремилась нанести удар по ирригация. Подготавливались и частично были осуществлены диверсии по выводу из строя крупнейших плотин-вододелителей — Рават Хаджа и других, построенных при Советской власти. Под видом остановки на ремонт единственного в Средней Азии Хильковского цементного завода строительство новых ирригационных систем осталось без цемента. В результате его пришлось возить из Новороссийска.

Грандиозные успехи во всех областях народного хозяйства и культурного строительства СССР, рост материального благосостояния широчайших масс населения, укрепление обороноспособности и внешнеполитического положения СССР в результате неуклонного осуществления генеральной линии нашей партии, морально-политическое единство советского народа и сплочение его вокруг ВКП(б) и великого вождя трудящихся товарища Сталина окончательно разбили надежды правых и их союзников на создание массовой базы среди населения Советского Союза. Учитывая это, «право-троцкистский центр» становится на путь искусственного создания обстановки, могущей привести к недовольству Советской властью со стороны рабочих и крестьян. Руководители «право-троцкистского блока» разрабатывают план организации массового недовольства населения Советской властью.

Еще в 1928 году Рыков при встрече с Черновым, бывшим тогда наркомторгом Украины, говорил ему:

«Ваша задача заключается в том, чтобы вы свою работу вели таким образом, чтобы добиться озлобления середняка путем распространения на середняцкие массы деревни тех репрессивных мер, которые правительством установлены были по отношению к кулакам. Углубляйте перегибы, озлобляйте середняка, учтите особо национальное чувство украинского населения и везде объясняйте, что эти перегибы являются результатом московской политики, и таким путем мы будем и создавать наши кадры и поднимать крестьянство против Советского правительства и против ЦК». (Из показаний обвиняемого Чернова.)

В 1930 году, когда в стране на почве подрывной работы кулачества возникли продовольственные затруднения, тот же Рыков дает Чернову (работавшему уже в союзном масштабе) директиву «путем дезорганизации снабжения хлебом вызвать недовольство среди рабочего населения».

Об аналогичных установках Рыкова, относящихся [204] к 1930 году, показал на процессе и подсудимый Зубарев, получивший эти установки от Рыкова во время приезда последнего в Свердловск на партийную конференцию.

Задачи, которые выдвигал тогда Рыков перед Зубаревым, сводились, по показаниям самого Зубарева, к следующим моментам:

«Первый момент. Вредительская работа в деревне: срыв посевной кампании путем несвоевременной выдачи и подвоза семенного материала, понижения его качества; это будет, естественно, озлоблять население; с другой стороны, меры, противоречащие укреплению колхозов, направленные к тому, чтобы возбуждать недовольство крестьянского населения...

Второй момент. Это возбуждение населения путем различного рода провокационных мер — неправильная организация снабжения основными продуктами питания и особенно неправильная организация общественного питания. Это было в целом ряде мест в последующем, 1932 году, в частности в Перми, Лысьве и, насколько мне известно, в районе Кизела и в Березняках».

О проводимой правыми бандитами системе искусственного возбуждения населения против Советской власти говорил в своих показаниях суду и обвиняемый Зеленский:

«Антипов и все правые придавали особое значение дезорганизации хозяйства в тех отраслях, которые наиболее близко соприкасаются с населением — жилищное дело, кооперация, торговля, товарооборот и так далее».

Создание провокационными методами недовольства населения «право-троцкистский центр» осуществлял самыми разнообразными путями. По его директиве в торговой и кооперативной системах широкое распространение получили обсчет, обмеривание и обвешивание потребителя. Широко практиковался неправильный или несвоевременный завоз товаров: летние товары засылались зимой, а зимние — летом. Умышленно задерживались на базах или неправильно бронировались наиболее дефицитные товары.

Подобными методами право-троцкистские бандиты пытались озлобить народ, создать недовольство в среде рабочего класса и колхозного крестьянства и подготовить из недовольных «кадры» для своей «массовой базы».

В связи с этим стоит вопрос подготовки «право-троцкистским блоком» кулацко-бандитских восстаний. Правые, и в частности Бухарин, особое значение в этом отношении придавали Северному Кавказу. В 1928 году при отъезде одного из заговорщиков — Иванова, на работу на Северный [205] Кавказ Бухарин ему говорил, что правые «должны возглавить соответствующее крестьянское движение, особенно казачество, движение против Советской власти. Нашей задачей является — Северный Кавказ превратить в русскую Вандею».

Тот же Иванов во время своего пребывания на работе в Северном крае создавал повстанческие отряды «главным образом вокруг Архангельска, с тем чтобы в момент интервенции разорвать связь Архангельска с центральными магистралями нашей страны и тем самым облегчить англичанам захват этого лесного района и важнейшего порта». (Из показаний Иванова.)

В тех районах, где правые намечали организацию восстаний, они усиленно развивали систему вредительских мероприятий, вызывавших недовольство населения.

Несмотря на все старания врагов народа спровоцировать широкие массы населения на недовольство Советской властью, попытка эта получила со стороны самого же населения должный отпор и повсеместно потерпела полный крах.

Потерпев неудачу, право-троцвистские заговорщики стали на путь физического устранения руководящих деятелей Советского государства и партии большевиков. В основу преступной деятельности «право-троцкистского блока» был положен индивидуальный политический террор.

О мотивах перехода «право-троцкистского блока» к террору обвиняемый Рыков показал следующее:

«При нелегальном заговорщическом характере контрреволюционной организации правых, при отсутствии какой-либо массовой базы для ее контрреволюционной работы, при отсутствии надежды каким-либо другим путем притти к власти, — принятие террора и «дворцового переворота» давало, по мнению центра, какую-то перспективу».

Говоря о переходе к практическим действиям по подготовке террористических актов, обвиняемый Рыков показал:

«В 1934 году уже я дал задание следить за машинами руководителей партии и правительства созданной мною террористической группе Артеменко».

Организация боевых групп для совершения террористических актов началась еще раньше.

Для совершения покушения на товарищей Сталина и Кагановича Бухарин в 1932 году привлек эсеровских террористов, имевших большой опыт в подобного рода делах еще в 1918 году. [206]

В Белоруссии польский шпион Шарангович создал несколько террористических групп, подготавливая в первую очередь убийство товарища Ворошилова в 1936 году, когда он приезжал в Белоруссию на маневры.

Один из активнейших участников заговора, троцкистский выродок Розенгольц, лично готовился к покушению на жизнь товарища Сталина. С этой целью Розенгольц неоднократно пытался добиться приема у товарища Сталина.

О непосредственном участии «право-троцкистского блока» в злодейском убийстве товарища Кирова и участии «левых коммунистов» в заговоре против В. И. Ленина уже было сказано выше. Эти чудовищные преступления, однако, не исчерпывают террористической деятельности «право-троцкистского центра». По указанию центра было осуществлено умерщвление величайшего писателя нашей эпохи А. М. Горького и виднейших деятелей партии и Советского государства: члена Политбюро товарища Куйбышева и руководителя ОГПУ товарища Менжинского.

О причинах, побудивших право-троцкистских заговорщиков на неслыханное по своей чудовищности убийство А. М. Горького, обвиняемый Ягода показал:

«Объединенный центр право-троцкистской организации в течение долгого времени пытался обработать Горького и оторвать его от близости к Сталину. В этих целях к Горькому были приставлены Каменев, Томский и ряд других. Но реальных результатов это не дало. Горький попрежнему верен Сталину и является горячим сторонником и защитником его линии. При серьезной постановке вопроса о свержении сталинского руководства и захвате власти право-троцкистами центр не мог не учитывать исключительного влияния Горького в стране, его авторитета за границей. Если Горький будет жить, то он подымет свой голос протеста пропив нас. Мы не можем этого допустить. Поэтому объединенный центр, убедившись в невозможности отрыва Горького от Сталина, вынужден был вынести решение о ликвидации Горького».

На убийстве Горького особенно настаивала троцкистская часть блока, что являлось следствием категорической директивы Троцкого. По показаниям обвиняемого Бессонова, эту директиву ему дал Троцкий в июле 1934 года. Во время свидания Троцкий говорил Бессонову:

«М. Горький очень близко стоит к Сталину. Он играет Исключительно большую роль в завоевании симпатии к СССР в общественно-мировом демократическом мнении и особенно Западной Европы. Горький широко популярен, как [207] ближайший друг Сталина и проводник генеральной линии партии. Вчерашние наши сторонники из интеллигенции в значительной мере под влиянием Горького отходят от нас При этом условии я делаю вывод, что Горького надо убрать. Передайте это мое поручение Пятакову в самой категорической форме: «Горького уничтожить физически во что бы то ни стало».

Кроме того, «Троцкому было хорошо известно, что Горький считает его проходимцем и авантюристом». (Из показаний Рыкова.)

Неслыханное по своей чудовищности злодейское умерщвление А. М. Горького, В. В. Куйбышева и В. Р. Менжинского было осуществлено по директиве «право-троцкистского центра» и под непосредственным руководством члена — центра, гнусного выродка Ягоды. В качестве исполнителей этого злодейского преступления Ягода привлек врачей Плетнева, Левина, Казакова, своего секретаря Буланова, секретаря товарища Куйбышева — Максимова и секретаря А. М. Горького — Крючкова.

Помимо убийства Кирова, Горького, Куйбышева и Менжинского, по заданию Ягоды был умерщвлен также и сын Горького — М. А. Пешков.

Наряду с индивидуальным террором «право-троцкистский центр» возлагал надежды на «большую войну» против СССР. В этом вопросе право-троцкистские бандиты делали ставку на поражение Советского Союза. Они намеревались открыть фронт иностранным армиям в момент нападения на Советский Союз и одновременно поднять восстания в тылу Красной Армии.

С этой целью троцкистско-бухаринская банда всячески стремилась осложнить внешнеполитическое положение СССР и воспрепятствовать установлению нормальных отношений между Советским Союзом и иностранными государствами. Соответствующую директиву «право-троцкистский центр» дал всем своим единомышленникам, пробравшимся на руководящие дипломатические посты СССР за границей.

По этому поводу обвиняемый Бессонов в своих показаниях говорил, что при его назначении на должность советника полпредства в Берлине он получил от Крестинского как члена центра соответствующее указание.

«Задание, которое я тогда получил от Крестинского, заключалось в том, что я на должности советника Берлинского полпредства СССР, где я, конечно, располагаю известными возможностями для осуществления этой задачи, [208] должен всеми доступными мне средствами, — само собою разумеется, соблюдая весь дипломатический декорум, — всеми доступными мне средствами помешать, задержать, не допустить нормализации отношений между Советским Союзом и Германией».

Одним из мероприятий, которые могли бы осложнить внешнеполитическое положение Советского Союза, правые считали соглашение со II Интернационалом. Когда участник заговора Чернов выезжал в Германию, Рыков и Томский предложили ему вступить в сношения со II Интернационалом и добиться этого соглашения. Ему было поручено «через партии II Интернационала поднять общественное мнение капиталистических стран против Советского правительства, через лидеров II Интернационала добиться у буржуазных правительств усиления враждебного отношения к Советскому Союзу; заручиться от II Интернационала, а через его лидеров — и от буржуазных правительств, — поддержкой в случае захвата власти правыми в стране».

Одновременно Чернов был уполномочен заявить, «что правые после их прихода к власти установят правительство с учетом требований как II Интернационала, так и буржуазных правительств и пойдут на соглашение с буржуазными правительствами как по вопросам экономического порядка, так, если потребуется, и по вопросам территориального порядка». (Из показаний Чернова.)

Один из вариантов захвата власти, имевший хождение в кругах правых, заключался в так называемом «дворцовом перевороте». По этому поводу обвиняемый Бухарин в своих показаниях от 7 марта говорил:

«Зарождение идеи государственного переворота у нас, у правых заговорщиков, относится примерно к 1929–1930 годам... Она впервые была высказана Томским в связи с тем обстоятельством, что у Енукидзе, который был лично связан с Томским и часто с ним общался, в это время была сосредоточена в его руках охрана Кремля, и в то же самое время можно было говорить об использовании служебного положения Рыковым, который был председателем Совнаркома».

После того как окончательная победа колхозного движения разбила надежды правых на массовые кулацкие восстания, ставка на «дворцовый переворот» стала основной. В 1933 году «право-троцкистский блок» приступил к практической подготовке этого злодейского замысла.

По этому поводу обвиняемый Рыков дал следующие показания: [209]

«Опорой для осуществления этого контрреволюционного плана явился Енукидзе, который вступил в качестве активного члена в организацию правых в 1933 году. Большую роль играл Ягода, который возглавлял ГПУ...

Стал вопрос, как согласовать силы контрреволюции для осуществления «дворцового переворота». Был создан центр для этой задачи с привлечением туда троцкистов и зиновьевцев: Каменева, Пятакова, затем Енукидзе, туда вошли также я, Бухарин и Томский. Мы должны были скомпактовать все силы вокруг этого центра. Причем с этим центром была связана военная группа Тухачевского и группа Ягоды{93}.

В 1934 году уже обсуждалась возможность тактического использования этой организации в связи с предстоящим XVII партсъездом. Я не помню точно, по указанию ли Томского или, может быть, по указанию Енукидзе, был поставлен вопрос, чтобы осуществить этот переворот во время XVII партсъезда, когда соберутся все ответственные работники и одновременно с виднейшими членами правительства можно будет подвергнуть аресту тех виднейших работников республик и областей, которые могли бы сопротивляться перевороту. Но этот план был отвергнут... Сплоченность партии, популярность правительства, отсутствие какого-нибудь недовольства в стране, конечно, делали такого рода попытки совершенно авантюристскими, совершенно никчемными, и это послужило причиной отвержения этого плана».

Аналогичные показания были даны также подсудимым Ягодой:

«В 1932 году, в связи с общим планом правых «а свержение Советской власти и захват власти в свои руки, по предложению Томского, я устанавливаю связь с Енукидзе. Предложение это было не случайно. Тогда ведущей идеей правых и отправным пунктом деятельности организации была ставка на контрреволюционный переворот путем захвата Кремля... В конце 1932 года, когда победа колхозного строя лишила нас ставки на массовые кулацкие восстания, ставка на так называемый «дворцовый переворот» стала главенствующей. Отсюда совершенно ясно, что моя роль в организации, роль человека, занимающего должность заместителя председателя ОГПУ, в руках которого находились технические средства переворота, то есть охрана Кремля, воинские части и так далее, была поставлена в центре [210] внимания и именно поэтому, по предложению центра правых, и установлена была мною связь с Енукидзе (тогда он занимал пост секретаря Центрального Исполнительного Комитета СССР) — одним из руководителей заговорщической работы правых».

К моменту совершения «дворцового переворота» «право-троцкистский центр» намечал также устранение коммунистов и беспартийных; преданных генеральной линии партии и ее ленинско-сталинскому Центральному Комитету. Для этого член «центра» Крестинский поручил скрытым троцкистам — Корытному, Постоловскому и Фуреру, пробравшимся на руководящие посты в московской организации ВКП(б), составить списки на людей, намеченных «центром» к снятию и аресту, и списки тех, кто намечался в качестве кандидатов на их места.

Враги народа намечали «освободиться» от всех честных и любящих свою родину партийных и непартийных большевиков, чтобы открыть дорогу для разгула троцкистоко-бухаринских палачей.

Процесс над заговорщическим «право-троцкистским блоком» исчерпывающе доказал всю правоту оценки, данной товарищем Сталиным троцкистско-бухаринским шпионам и диверсантам в докладе на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) в 1937 году:

«...Теперь, я думаю, ясно для всех, что нынешние вредители и диверсанты, каким бы флагом они ни маскировались, троцкистским или бухаринским, давно уже перестали быть политическим течением в рабочем движении, что они превратились в беспринципную и безыдейную банду профессиональных вредителей, диверсантов, шпионов, убийц. Понятно, что этих господ придется громить и корчевать беспощадно, как врагов рабочего класса, как изменников нашей родине. Это ясно и не требует дальнейших разъяснений»{94}.

Прикрываясь партийным билетом, подло двурушничая, лицемеря и лебезя, гнусные фашистские наймиты на протяжении двадцати лет вели подрывную работу против советского народа, против Советского государства, против нашей партии и ее вождей.

«Эти белогвардейские пигмеи, силу которых можно было бы приравнять всего лишь силе ничтожной козявки, видимо, считали себя — для потехи — хозяевами страны и воображали, что они в самом деле могут раздавать и продавать на сторону Украину, Белоруссию, Приморье. [211]

Эти белогвардейские козявки забыли, что хозяином (Советской страны является Советский народ, а господа рыковы, бухарины, зиновьевы, каменевы являются всего лишь — временно состоящими на службе у государства, которое в любую минуту может выкинуть их из своих канцелярий, как ненужный хлам»{95}.

Изменническая военно-шпионская банда Тухачевского

11 июня 1937 года в закрытом судебном заседании Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР было рассмотрено дело главного организатора и руководителя изменнической контрреволюционной организации шпиона Тухачевского и его презреннейших соучастников — Якира, Уборевича, Корка, Эйдемана, Фельдмаиа, Примакова и Путны.

Эта предательская заговорщическая организация, тщательно законспирированная, существовала продолжительный период времени, проводя в Красной Армии подрывную шпионско-вредительскую работу.

Тухачевские, гамарники, якиры, уборевичи и прочие изменники были немалыми козырями в руках врагов СССР.

Банда Тухачевского была тесно связана с заговорщиками из «право-троцкистского блока». Установление этой связи относится еще к 1929–1930 годам, когда в кругах правых возник преступный план «дворцового переворота». Центр правых рассматривал контрреволюционную организацию Тухачевского и законспирированную группу Ягоды в качестве наиболее «реальной силы», могущей обеспечить совершение насильственного переворота.

В 1933 году, во время свидания в Меране, Троцкий предложил Крестинскому установить контакт с Тухачевским, в лице которого он видел «человека авантюристического, претендующего на то, чтобы занять первое место в армии, и который, вероятно, пойдет на многое». (Из показаний обвиняемого Крестинского.)

Тухачевский, этот бонапартистский ублюдок, усиленно носился с злодейским замыслом военного переворота. Когда в 1936 году начался последовательный разгром подпольных организаций троцкистов и правых, Тухачевский стал всячески форсировать совершение переворота. На процессе «право-троцкистского блока» подсудимый Крестинский в своих показаниях по этому поводу говорил следующее: [212]

...»В конце ноября 1936 года на Чрезвычайном VIII съезде Советов Тухачевский имел со мной взволнованный, серьезный разговор. Он сказал: начались провалы, и нет никакого основания думать, что на тех арестах, которые произведены, дело остановится. Очевидно пойдет дальнейший разгром троцкистов и правых... Он делал выводы: ждать интервенции не приходится, надо действовать самим... Тухачевский говорил не только от своего имени, но и от имени контрреволюционной организации военных».

В марте 1937 года на квартире у члена «право-троцкистского центра» Розенгольца состоялось совещание, в котором принимали участие Тухачевский и Крестинский. На совещании был установлен срок контрреволюционного выступления — вторая половина мая (после возвращения Тухачевского из намечавшейся поездки в Лондон).

Говоря о возможных вариантах осуществления военного переворота, Розенгольц в своих показаниях заявил:

«...У Тухачевского был ряд вариантов. Один из вариантов, на который он наиболее сильно рассчитывал, это — возможность для группы военных, его сторонников, собраться у него на квартире под каким-нибудь предлогом, проникнуть в Кремль, захватить кремлевскую телефонную станцию и убить руководителей партии и правительства».

Тому, же Розенгольцу другой участник заговора, Гамарник, «сообщил о своем предположении, повидимому, согласованном с Тухачевским, о возможности захвата здания Наркомвнудела во время военного переворота. Причем Гамарник предполагал, что это нападение осуществится какой-нибудь войсковой частью непосредственно под его руководством, полагая, что он в достаточной мере пользуется партийным, политическим авторитетом в войсковых частях. Он рассчитывал, что в этом деле ему должны помочь некоторые из командиров, особенно лихих. Помню, что он назвал фамилию Горбачева».

В начале мая выяснилось, что поездка Тухачевского в Лондон отпадает. Тогда заговорщики перенесли срок выступления на первую половину мая. Тухачевский надеялся, что до 15 мая ему удастся осуществить военный переворот. Но преступные замыслы были своевременно разоблачены, и заговорщики арестованы.

Гнусные фашистские шпионы Гамарник и Якир вели подлую подготовку террористических актов против товарища Сталина. Об их террористической деятельности говорил в своих показаниях суду обвиняемый Гринько: «...факт, который мне известен и который относится к тому же периоду, [213] это подготовка Бергавиновым из Главсевморпути террористического акта против Сталина. Об этом я знал также от Гамарника. Об этом знали Антипов и Яковлев, об этом я знал и от самого Бергавинова, который говорил мне, что он задание Гамарника принял и пытается его осуществить».

Разоблаченная банда тухачевских, гамарников, булиных и других стремилась насадить в центральном аппарате Красной Армии, ее войсковых штабах, учреждениях и соединениях своих презренных единомышленников. Эта банда вербовала своих единомышленников из участников антипартийной армейской так называемой «белорусско-толмачевской» группировки, являвшейся резервом для контрреволюционных подпольных организаций, и из прочих антисоветских элементов, пробравшихся в Красную Армию.

Прикрываясь партийным билетом и своим высоким положением в Красной Армии, эти гнусные выродки творили свое черное дело измены и предательства. Для ослабления боевой мощи Красной Армии эти бандиты проводили вредительскую работу в армии, стремясь развалить партийно-политическую работу. Гамарнико-булинские шпионы стремились наносить удары по наиболее чувствительным местам и в первую очередь сорвать выполнение директив партии о большевизации Красной Армии. Под маской «бдительности» они изгоняли из армии честных и преданных партийных и непартийных большевиков.

После разгрома и уничтожения банды Тухачевского — Гамарника была проведена большая работа по очищению Красной Армии от шпионов, вредителей и диверсантов. Тщательно искоренялась система безответственности, очковтирательства и неорганизованности. На командные и политические должности выдвинуты тысячи молодых партийных и непартийных большевиков, честных советских патриотов, глубоко любящих свою родину и преданных нашей партии и ее вождю — товарищу Сталину.

«Рабоче-Крестьянская Красная Армия и Военно-Морской Флот были и всегда будут неотъемлемой, составной частью своего великого советского народа.

Всем, кто мечтал через предателей и шпионов, подло обманувших народ и Армию, ослабить мощь вооруженных сил Советского Союза, совершить подкоп под крепость нашего государства, мы скажем: — просчитались, господа! ваша карта еще раз и окончательно бита.

А тех, чья порочная душа способна на измену Родине, на какую бы то ни было сделку с классовым врагом, мы предупреждаем — измена, предательство, шпионство и все похожее [214] на эти гнусные преступления против народа, государства, будут всегда и обязательно кончаться для них позорной смертью»{96}.

* * *

Огромная очистительная работа, проведенная за последние годы советской разведкой под руководством партии, привела к дальнейшему укреплению внутреннего положения СССР, к дальнейшему укреплению советского строя. Очищение Красной Армии и Военно-Морского Флота от вредителей, шпионов, диверсантов привело к дальнейшему укреплению обороноспособности нашей страны.

В испытаниях борьбы за социализм неизмеримо выросло и окрепло внутреннее морально-политическое единство советского народа — одна из несокрушимых крепостей коммунизма.

«Это значит, между прочим, — говорил на XVIII съезде ВКП(б) товарищ Сталин, — что в случае войны тыл и фронт нашей армии ввиду их однородности и внутреннего единства — будут крепче, чем в любой другой стране, о чем следовало бы помнить зарубежным любителям военных столкновений»{97}.

В результате целого ряда мероприятий партии резко выросла политическая бдительность масс, их участие в борьбе с подрывной деятельностью иностранных разведок. Громадную роль в деле мобилизации трудящихся на борьбу с врагами народа, вооружения масс острым оружием марксистско-ленинской теории сыграл выход «Краткого курса истории ВКП(б)».

Развязанная правящими кликами капиталистических стран вторая империалистическая война, в которую поджигатели войны стремятся вовлечь как можно больше стран, во весь рост ставит вопрос о бдительности советского народа. Повседневная, неустанная бдительность советских патриотов является залогом того, что происки провокаторов войны, этих любителей загребать жар чужими руками, направленные против великой страны социализма, будут всегда биты. Каждый боец и командир нашей героической Красной Армии и Военно-Морского Флота, каждый партийный и непартийный большевик должны всегда помнить указание товарища Сталина о необходимости быть бдительными в условиях капиталистического окружения.