Во время этого Крестового похода в Сирии и Египте перебывало несколько больших армий с Запада. Но все эти армии ничего не сделали ни для освобождения Иерусалима, ни для спасения христианских колоний. Иоанн Бриеннский, возвратясь из Птолемаиды, увидел вокруг себя только трепещущий и упавший духом народ; разоренный издержками, сделанными им во время последней экспедиции. Не имея никаких средств защищать остатки своего слабого королевства, он вознамерился отправиться за море, чтобы лично ходатайствовать о доставлении ему оружия и помощи со стороны христианских государей.

Папа принял короля Иерусалимского с большим почетом; во всех городах встречали короля в процессии и с колокольным звоном; при дворах государей относились с благоговением к охранителю государства Иисуса Христа. При всем этом представлялось верующим и воспоминание о несчастной египетской экспедиции; оно охлаждало рвение и энтузиазм их к заморским войнам.

Сам император Германский, Фридрих II, который принял крест и отправил уже много рыцарей на помощь христианам Святой земли, колебался ехать на Восток. Запад, казалось, ожидал примера со стороны могущественного монарха, и папа не пренебрегал никакими средствами, чтобы ускорить его отъезд. Чтобы заинтересовать Фридриха Крестовым походом, глава церкви придумал предложить ему королевство на Востоке и женить его на Иоланте, дочери и наследнице короля Иерусалимского. Эта свадьба была отпразднована в Риме, при благословении духовенства и верного народа. Фридрих возобновил клятву вести свою армию за море; посланные императора присоединились к папским легатам с целью убеждать князей и рыцарей принять крест; зять и наследник короля Иерусалимского выказал такую деятельность и так много рвения и усердия, что обратил на себя внимание всего христианского мира, и его начали почитать душою и двигателем священного предприятия. Палестинские христиане возложили последние надежды свои на Фридриха; с Востока писали ему, что ожидают его на берегах Нила и Иордана, «как некогда ожидали Мессию или Спасителя мира». Слухи о приготовлениях к священной войне дошли даже до отдаленной Грузии, и царица этой страны уведомляла, что и она отправит своих лучших воинов в Палестину для присоединения к воинам Креста, ожидаемым с Запада.

Проповедование Крестового похода продолжалось во всех христианских государствах. Хотя Франция была занята войною с альбигойцами и король Людовик VII находился в распре с Генрихом III, во всех провинциях Франции народ поклялся идти биться с неверными за морем; такое же рвение выказал народ и в Англии, где разные небесные явления, принятые за чудесные знамения, содействовали успеху красноречия духовных ораторов. Лучшие провинции Италии, хотя и находившиеся в то время под влиянием иного энтузиазма — не Крестовых походов, а свободы, — тем не менее, выставили многочисленных воинов в армию Иисуса Христа. В Германии ландграф Тюрингский и герцоги Австрийский и Баварский приняли крест, и пример их увлек высшее сословие и народ. Все крестоносцы должны были соединиться в Бриндизи, где ожидал их флот, готовый к отплытию на Восток.

Однако же Фридрих не без страха смотрел на участь своего владычества в Италии; он опасался намерений ломбардских республик и даже римского двора, который с беспокойством смотрел на германцев, занимающих сицилийский трон; он попросил у папы позволения отложить на два года исполнение своего обета; папа с трудом согласился на это. Еще одно обстоятельство содействовало нарушению согласия, существующего между вождями священной войны. Между Фридрихом и королем Иоанном возникли сильные споры; папа Гонорий III употребил все усилия, чтобы восстановить мир и согласие и уничтожить все препятствия, представлявшиеся к отъезду крестоносцев; но первосвященник умер, не дождавшись начала войны, знамя которой он поднял и на которую он смотрел как на славу своего царствования. Преемник его Григорий IX обладал такою же твердостью и добродетелью и был так же деятелен, как и Иннокентий III. Как только он возложил на себя тиару, то все свои мысли сосредоточил на Крестовом походе. Отсрочка, данная Фридриху, теперь кончилась, и пилигримы, прибывшие из различных местностей Европы, собрались в Бриндизи.

Папа именем Иисуса Христа увещевал императора ускорить свой отъезд; каждый день прибывали из-за моря христиане, чтобы умолять верующих о помощи. Европа, казалось, с нетерпением ожидала отъезда крестоносцев. Фридрих, не смея больше откладывать, подал сигнал к отъезду; во всей империи начались молебствия об успехе его благочестивого странствия. Но армия, которою он предводительствовал, подверглась эпидемическим болезням, и сам он, казалось, не был тверд в своем решении. Едва только вышел флот из порта Бриндизи, как был рассеян бурею, а император заболел. Опасаясь за свою жизнь и, возможно, также за империю и королевство Сицилию, он вдруг отказался от своего отдаленного предприятия и высадился на берег в порту Отрантском.

Григорий отпраздновал отъезд Фридриха как торжество церкви, на возвращение же он взглянул как на возмущение против святого престола. Император отправил к папе послов, чтобы оправдать перед ним свой образ действий. Папа отвечал ему проклятиями; он обратился ко всем верующим и представил им Фридриха как безбожного государя и клятвопреступника. В защитительном слове ко всем христианским государствам, раздраженный император жаловался на превышение власти святым престолом и выставлял в самом недостойном виде политику и намерения римского двора.

До сих пор внимание всей Европы было обращено к Крестовому походу; теперь другое зрелище представилось ее взорам — печальное зрелище открытой войны между главою церкви и главою христианской империи. Фридрих, чтобы отомстить за отлучение от церкви, привлек на свою сторону все римское высшее сословие, которое вооружилось, нанесло оскорбления папе у подножия алтаря и принудило его бежать. Изгнанный из Рима, папа употребил против своего врага страшную власть вселенской церкви и освободил подданных императора от присяги. Это возмущение Фридриха против церкви повергло в глубокое уныние весь христианский мир и, в особенности, восточных христиан, которые лишались таким образом всякой надежды на помощь. Патриарх Иерусалимский, епископы Кесарийский, Вифлеемский, великие магистры орденов св. Храма, св. Иоанна и Тевтонского ордена обратились со своими соболезнованиями к святому отцу. Григорий снова воззвал к верующим с увещанием оказать помощь их братьям в Святой земле, но все христианское общество, погруженное в печаль и уныние, казалось, забыло о Иерусалиме.

Христианские колонии, предоставленные самим себе, преданные в жертву всевозможным бедствиям, дошли бы тогда до окончательного падения, если бы Господь не допустил раздоров между мусульманскими князьями. Потомки Саладина и Малик-Адила оспаривали друг у друга обладание Сирией и Египтом. Дело дошло до того, что султан Каирский решился отправить послов к Фридриху и просить его союза и помощи; султан приглашал императора Германского прибыть на Восток и обещал отдать ему Иерусалим. Это обстоятельство побудило Фридриха решиться на продолжение Крестового похода. В присутствии народа сицилийского он появился в облачении пилигрима-крестоносца и, не обращаясь к разрешению святого престола, не призывая имени Иисуса Христа, объявил сам о своем отъезде в Сирию.

Когда Фридрих приехал в Палестину, христиане приняли его не как освободителя, но как государя, которого Бог послал им во гневе Своем. Напрасно обещал он им освобождение Гроба Господня — христианский народ отвечал на это мертвым молчанием; на всех лицах выражались печаль и недоверие, и не оглашались церкви молебствиями о даровании победы христианскому оружию. Когда Фридрих выступил во главе крестоносцев из Птолемаиды, иоанниты и тамплиеры отделились от него и следовали за ним издали; воины Креста едва осмеливались произносить имя своего вождя. Фридрих вынужден был убрать знамя империи, и приказы его провозглашались только от имени христианской республики.

Султан Каирский, который обещал императору передать ему Иерусалим, удерживаемый страхом других князей мусульманских, а может быть, и надеждою воспользоваться несогласиями, возникшими между франками, сначала колебался и медлил с исполнением своего обещания. Это происходило в ноябре. Переговоры длились всю зиму, и любопытное зрелище представляли переговоры между двумя государями, в равной мере подозрительными в глазах тех, чье дело они защищали, и спорящими из-за города, к обладанию которым они были равнодушны. Для султана Каирского в Иерусалиме не имелось ничего, кроме разрушенных церквей и домов, а Фридрих постоянно повторял, что если он желает водрузить знамя на Голгофе, то только ради того, «чтобы приобрести уважение франков и приподнять свою голову над государями христианского мира». Однако же заключено было перемирие на десять лет, пять месяцев и сорок дней; Малик-Камил предоставлял Фридриху священный город, Вифлеем и все селения, расположенные по дороге в Яффу и Птолемаиду. По условиям договора мусульмане сохранили за собой в священном городе Омарову мечеть и право свободно отправлять свое богослужение. Узнав об условиях перемирия, сарацины, жившие в Иерусалиме, покинули со слезами свои жилища и прокляли египетского султана; христиане же сокрушались об освобождении города, как сокрушались они в прежние времена о его пленении. Епископ Кесарийский наложил интердикт на возвратившиеся во владение христиан Святые места, а патриарх Иудейский отказал пилигримам в позволении посещать Гроб Господень. Никто не сопровождал императора при вступлении его в Иерусалим, кроме немецких баронов и рыцарей Тевтонского ордена. Храм Воскресения Христова, в котором он пожелал короноваться, обтянули траурной материей; иконы святых и апостолов также завесили. Фридрих взял свой венец и сам возложил его себе на голову и был провозглашен королем Иерусалимским без всяких религиозных церемоний.

Император пробыл только два дня в священном городе и не позаботился даже о восстановлении его укреплений. Он возвратился в Птолемаиду, где встретил возмущенных подданных и христиан, стыдящихся его победы над неверными. После своего коронования он написал папе и всем западным государям, что вновь завоевал Иерусалим без пролития крови и благодаря чудесному содействию Божественного могущества. В это же время патриарх обращался письменно к Григорию IX и ко всем верным христианам с целью обличить нечестие и позор договора, только что заключенного немецким императором. По возвращении в Италию Фридриху пришлось усмирять восставшие против него ломбардские республики и вести войну против тестя своего, Иоанна Бриеннского, вступившего в Апулию во главе папских войск. Одного присутствия императора оказалось достаточно, чтобы рассеять всех его врагов. Однако же Фридриху становилось трудно продолжать далее борьбу с главою церкви; он обратился со смирением к милосердию верховного первосвященника, и, тронутый мольбами победоносного монарха, папа даровал ему мир и признал его королем Иерусалимским.

Эта экспедиция Фридриха II содействовала, без сомнения, ослаблению энтузиазма священных войн. Жестокие распри между папским престолом и империей, примешивавшиеся таким образом к Крестовым походам, должны были умалить в представлении верующих все высокое и святое в этих войнах.