Поход армии Ричарда от Сен-Жан-д'Акры до Яффы. — Битва при Арсуре. — Пребывание в Яффе. — Аскалон выстраивается вновь (1191-1192)
Прошло уже более месяца, а условия Птолемаидской капитуляции еще не были выполнены. Саладин не мог решиться выдать крестоносцам 2000 пленных, готовых снова вооружиться против него, 200.000 червонцев, назначенных на содержание той армии, которую он не мог победить, и древо Честного Креста, пробуждавшее энтузиазм и рвение христианских воинов. Христиане уже несколько раз обращались к султану с требованием исполнения данных им обещаний, угрожали умерщвлением мусульман, находившихся в их власти, если он не исполнит условий договора; но политика Саладина оставалась непоколебимой. Страшные угрозы христиан оказались не напрасными. 2700 сарацин в оковах были выведены на равнину и поставлены в виду лагеря султана; выбор места казни несчастных пленников явился как бы последним напоминанием Саладину об исполнении договора. Затем Ричард отдал приказ умертвить всех 2700 пленников. Не следует обвинять в этом варварском поступке одного только английского короля, так как казнь пленных была решена на общем совете вождей христианской армии. Некоторые летописцы говорят, что Саладин еще прежде того велел умертвить христианских пленников, которых он обязался возвратить в обмен на мусульманских. Впрочем, мусульмане не упрекали Ричарда в умерщвлении их пленных братьев, они вознегодовали на султана, который мог бы выкупить их жизни и свободу, если бы исполнил условия договора.
После продолжительных трудов наступил теперь отрадный отдых для христиан-победителей. Изобилие продовольствия и кипрского вина заставляло крестоносцев забывать суровую цель похода. Не без сожаления покинули они город, в котором жизнь их была полна удовольствий. В назначенный день 100.000 крестоносцев под предводительством Ричарда перешли реку Вилу, обошли Каифский залив и направились к Кесарии, куда они прибыли после шести дней утомительного пути. На колеснице, поставленной на четырех колесах, обитых железом, водружен был высокий шест, на котором развевалось знамя священной войны; вокруг нее же соединялись все в минуту общей опасности. Шествие христиан было продолжительной битвой и постоянным страданием; им приходилось на всяком шагу отражать нападения неприятеля и бороться с трудностями пути. Армия проходила не более трех лье в день; каждый вечер она расставляла свои палатки, и, прежде чем войско предавалось ночному покою, герольд провозглашал на весь лагерь: «Господи, помоги Святому Гробу Твоему!» Трижды повторял он этот возглас, и все войско повторяло эти слова вслед за ним, возведя к небу глаза и руки.
Летописцы отметили те местности, по которым проходила христианская армия; прежде всего упоминают они о замке Капернаумском, которого не находят теперь путешественники. Затем упоминают они об «узких дорогах» — это было что-то вроде дороги, пробитой в камне человеческой рукой между двумя грядами скал на протяжении полумили; за равниной, в конце этих узких дорог возвышается теперь замок пилигримов, называемый Атлик, выстроенный храмовниками через несколько лет после того, как Ричард проходил тут. Крестоносцы перешли через реку Крокодилов, называемую теперь Нхар-Куках. В Кесарии, где остановилась на отдых армия Ричарда, нет теперь жителей, но уцелели еще ее башни на морском берегу.
Миновав Кесарию, крестоносцы подверглись большим опасностям. Саладин, сгорая нетерпением отомстить за потерю Птолемаиды и избиение мусульманских пленных, собрал всю свою армию. 200.000 сарацин расположились по горам и на равнине; они заняли берега реки, известной у летописцев под названием Рошеталии (ныне Леддар), чтобы преградить путь крестоносцам. При виде мусульманской армии Ричард приготовился к битве. Христианские войска разделились на пять отрядов; они были так тесно сомкнуты, говорит один летописец, что нельзя было бы бросить между ними какого-нибудь плода, не задев человека или лошадь. Воины получили приказ не выступать из рядов и стоять неподвижно при приближении неприятеля. Вдруг, в третьем часу дня, на арьергард крестоносцев нападает толпа сарацин, спустившихся с гор с быстротой молнии, при звуках труб и литавр, оглашая воздух страшным ревом. За первыми фалангами варваров следуют другие, и вскоре мусульманская армия, как выражается арабский писатель, окружила христианскую армию, «как ресницы окружают глаз». Иоанниты, позади которых выступали стрелки и метальщики, составлявшие арьергард крестоносцев, отразили этот первый натиск неприятеля; христиане, несмотря на повторяющиеся нападения, не прерывали своего шествия. Ричард возобновил приказ оставаться в оборонительном положении и не бросаться на неприятеля прежде, чем будет подан сигнал из шести труб: двух во главе армии, двух в центре и двух в арьергарде.
Наконец, однако же, несколько рыцарей, не стерпев позора бездействия и не дождавшись сигнала Ричарда, бросились на сарацин. Примером их увлеклись и разные отряды армии, горевшей нетерпением сразиться с неприятелем, и битва закипела. Король Ричард появлялся всюду, где была нужна помощь христианам, и повсюду его появление сопровождалось бегством турок. Сражение происходило на пространстве между Арсурской возвышенностью и равниной Рамлы, от моря до гор. Земля была покрыта изорванными знаменами, переломленными копьями и мечами. В двадцати телегах не поместились бы все стрелы и дротики, которыми оказалась усеянной земля, рассказывает летописец-очевидец. Сарацины не смогли выдержать яростного напора франков; желтые значки Саладина отступили перед знаменами Ричарда.
Христиане, с трудом веря своей победе, оставались еще на поле сражения. Они занялись уходом за ранеными и уборкой оружия, покрывавшего поле битвы, когда вдруг 20.000 сарацин, собранные своими вождями, появились вновь, чтобы возобновить битву. Не ожидавшие нового нападения крестоносцы были сначала поражены изумлением. Изнемогая от зноя и усталости, они нуждались для своего ободрения в присутствии Ричарда, перед которым ни один сарацин не мог устоять и которого среди этой ужасной схватки летописцы сравнивают со жнецом, пожинающим колосья. В то время как победоносные христиане снова двинулись к Арсуру, отчаяние придало мусульманам силы еще раз напасть на их арьергард. Ричард, два раза отразивший неприятеля, устремляется на место битвы в сопровождении только 15-ти рыцарей, громко повторяя военный лозунг: «Господи, спаси Святой Гроб!» И мусульмане разбегаются при первом столкновении; войско их, трижды пораженное, было бы истреблено совершенно, если бы уцелевшим остаткам его не удалось поспешным бегством скрыться в арсурском лесу. Больше 8000 мусульманских воинов и 32 эмира погибли во время сражения. Христианская же армия потеряла только около 1000 человек. Велика была скорбь христиан, когда они увидели между мертвыми Иакова Авенского. Его нашли покрытого ранами и окруженного товарищами и родственниками, убитыми возле него. Неустрашимый Иаков Авенский, который продолжал битву и тогда, когда у него уже были оторваны рука и нога, воскликнул, умирая: «О Ричард! Отомсти за мою смерть!» Этот защитник Креста похоронен в Арсуре, в церкви Богородицы, оплаканный всей армией.
Летописи древности и новых времен не представляют битвы более замечательной, чем эта битва Арсурская; тут встретились храбрейшие воины Европы и Азии; берега Леддара, на которых теперь виднеются только черные шатры бедуинов и слышатся только робкие шаги пилигрима, направляющего свой путь к Святым местам, были тогда свидетелями такого героизма, какого не видели Граник{123} и Симоис. Современные летописи с изумлением повествуют о невероятных подвигах Ричарда. Из одного из писем короля Английского мы узнаем, что он был ранен слегка в левый бок. Эта битва могла бы решить участь Крестового похода: если бы победа осталась за Саладином, то Крест исчез бы из Сирии. Франки не воспользовались своим торжеством, но если бы они продолжали преследовать побежденного неприятеля, то могли бы вырвать Сирию и Египет из-под власти мусульман.
Сарацинские воины, устрашенные воспоминаниями об осаде Птолемаиды, не решались более запираться в укреплениях. Саладин разорял города и замки, которые не мог защищать; прибыв в Яффу, крестоносцы нашли там только развалины. Между предводителями христианскими одни хотели воспользоваться страхом, овладевшим неприятелем после Арсурской битвы, и были того мнения, что следует немедленно идти к Иерусалиму; другие думали, что благоразумнее сначала восстановить разрушенные крепости. Первое из мнений принадлежало герцогу Бургундскому, второе — Ричарду. Вероятно, эти различные мнения вытекали не из убеждения в их справедливости, а были внушены духом противоречия и соперничества. Английская партия оказалась многочисленнее, и мнение Ричарда восторжествовало. Решено было приступить к восстановлению стен Яффы. Сюда приехали к королю Английскому королева Беренгария, вдова Вильгельма, короля Сицилии, и дочь Исаака. Шатры христиан раскинулись среди огородов и фруктовых садов Яффы, и все роскошные дары осени предоставлены были пользованию пилигримов.
Во время пребывания христианской армии в Яффе Ричард едва не попал в руки мусульман. Однажды, охотясь на полях саронских, он прилег отдохнуть под деревом и заснул. Вдруг он был разбужен криками своих товарищей, завидевших приближающийся отряд сарацин. Английский король вскакивает на лошадь и приготовляется к битве; вскоре мусульмане окружают его и теснят. Ричарду становится трудно бороться с многочисленным неприятелем. Ему угрожала неминуемая опасность, но в это время один из рыцарей его свиты по имени Вильгельм де Пратель восклицает на языке сарацин: «Я — король! Пощадите жизнь мою!» Великодушного воина берут в плен, а Ричард, обязанный, таким образом, своим спасением преданности французского рыцаря, успевает добраться до Яффы, где христианское войско с ужасом приняло весть об опасности, которой подвергался король. Вильгельм де Пратель, между тем, был отведен в дамасскую тюрьму. Ричард впоследствии не находил, что он заплатил слишком дорого за свободу своего верного рыцаря, возвратив Саладину десять его эмиров, взятых в плен крестоносцами.
Христианская армия выступила из Яффы и к празднику Всех Святых расположилась лагерем между замками Планским и Майе. Сарацины и крестоносцы не искали более новых битв, и, проходя по стране, разоренной их победами, одни старались только о том, чтобы разрушать города, а другие — чтобы строить вновь башни и стены. Тем не менее, время от времени блистательные подвиги примешивались к трудам христианской армии; в Лидде, в Рамле, в Аскалоне произошли стычки с неприятелем, и Ричард продолжал одерживать верх над сарацинами. Между тем, герцог Бургундский и его французы неохотно подчинялись власти английского короля. Конрад, маркиз Тирский, под влиянием враждебного чувства к нему дерзнул даже предложить мусульманам соединиться с ними против Ричарда. Английский король, со своей стороны, повторив Саладину обещание, данное Малик-Адилу, объявил ему, что он готов вернуться в Европу, если христианам возвратят Иерусалим и древо Животворящего Креста. Ричардом сделаны были и другие предложения, которые, по своему свойству, не могли вызвать одобрения христианской армии: он предложил Иоанну, вдову Вильгельма Сицилийского, в супружество Малик-Адилу; под покровительством Саладина и английского короля супруги эти должны были царствовать над мусульманами и христианами и управлять королевством Иерусалимским. Мысль о подобном союзе поразила удивлением законников ислама; султан же, по-видимому, принял ее не без сочувствия. Но епископы христианские энергически восстали против подобного союза, и переговоры по этому поводу не привели ни к чему.
Ричард, обвиняемый в намерении изменить делу Креста и желая возвратить утраченное им доверие пилигримов, велел обезглавить всех мусульман, находившихся у него в плену, и объявил о своем намерении идти на освобождение Иерусалима. Зимние дожди привели христианский лагерь в бедственное состояние; погибло громадное количество лошадей и вьючного скота; большинство пилигримов снова упали духом. Однако же надежда увидеть в скором времени город Иисуса Христа оживила умы и возбудила вновь мужество. Между тем Саладин окружал Иерусалим новыми рвами и распоряжался починкой стен и башен. Конница мусульманская оберегала пути к священному городу.
В христианской армии некоторые были против плана предпринимать осаду Иерусалима в зимнее время, но большинство крестоносцев находились под влиянием пламенного энтузиазма. Когда вожди решили приступить к восстановлению Аскалона, одной из крепостей, разрушенных Саладином, это привело христианскую армию в глубокое уныние; среди толпы, столько выстрадавшей ради того, чтобы идти в Иерусалим, послышались вопли отчаяния; поднялся горький ропот против вождей, против Ричарда и против самого Бога. Герцог Бургундский и его французы покинули знамя Ричарда; но депутаты, которые стали убеждать их именем Иисуса Христа, склонили их возвратиться в лагерь.
В Аскалоне глазам крестоносцев представились только груды каменьев. Они принялись перестраивать город. Ричард являлся повсюду, чтобы ободрять работников, и сам рыл землю и ворочал каменья. 1200 пленных христиан, освобожденных Ричардом на египетской дороге, присоединились к работникам-крестоносцам. Однако же построение Аскалона сопровождалось ропотом. Леопольд Австрийский на обвинение в том, что он остается в праздности со своими германцами, отвечал Ричарду, что он не плотник и не каменщик. Многие рыцари громко высказывали, что они прибыли в Азию не для того, чтобы строить Аскалон, а для освобождения Иерусалима. Герцог Бургундский внезапно покинул армию. Произошел также открытый разлад между королем Английским и маркизом Тирским; взаимные оскорбления и угрозы сделали примирение между ними невозможным. Армия отпраздновала Пасху в 1192 г. на равнине Аскалонской; среди обрядов, приводящих на память страдания, смерть и славное Воскресение Иисуса Христа, не один пилигрим возроптал в душе на Ричарда за то, что он не продолжал вести войско в Иерусалим...