Приложение №2.

Гражданская война в Китае и позиция СССР

Документ №1. Современная обстановка и наши задачи (Доклад Мао Цзэдуна на заседании ЦК Компартии Китая) 25 декабря 1947 г.

I

Революционная война китайского народа достигла в настоящее время поворотного момента. Это означает, что китайская Народно-освободительная армия уже отразила наступление миллионных реакционных войск цепного пса американского империализма Чан Кайши и сама перешла в наступление. Еще в первом году войны, то есть с июля 1946 г. по июнь 1947 г., Народно-освободительная армия отразила наступление Чан Кайши на нескольких фронтах и вынудила его перейти к обороне. В первой же четверти второго года войны, то есть с июля по сентябрь 1947 г.. Народно-освободительная армия перешла в наступление в масштабе всей страны и сорвала контрреволюционные планы Чан Кайши, рассчитанные на дальнейшее вовлечение освобожденных районов в войну с целью их полной ликвидации. Теперь война ведется главным образом уже не на территории освобожденных районов, а на территории районов, находящихся под гоми ньдановским господством, куда пробили себе путь главные силы Народно-освободительной армии. Китайской Народно-освободительной армии удалось повернуть колесо контрреволюции американских империалистов и банды Чан Кайши на дорогу, ведущую к гибели, а колесо революции направить по пути к победе.

Это — исторический перелом; это перелом от развития к гибели двадцатилетнего контрреволюционного господства Чан Кайши. Это перелом от развития к гибели длившегося больше столетия империалистического господства в Китае. Это — великое событие, великое потому, что оно произошло в стране с 450-миллионным населением; и поскольку оно произошло, оно непременно приведет к победе во всей стране. Это — великое событие еще и потому, что оно произошло на Востоке, где живет свыше [637] миллиарда человек (половина населения мира), испытывающих на себе империалистический гнет.

Переход китайского народа в своей освободительной войне от обороны к наступлению не может не вызывать ликования и воодушевления у угнетенных народов. В то же время этот факт оказывает определенную помощь угнетенным народам стран Европы и Америки в их борьбе.

II

В первый же день контрреволюционной войны, развязанной Чан Кайши, мы заявили, что мы не только должны, но и можем победить Чан Кайши. Мы должны победить Чан Кайши потому, что развязанная им война является контрреволюционной войной, которая ведется по указке американского империализма и направлена против национальной независимости Китая и освобождения китайского народа.

После окончания Второй мировой войны и разгрома японского империализма перед китайским народом встали задачи завершения новодемократических реформ в области политики, экономики и культуры, осуществления национального единства и независимости, превращения страны из аграрной в индустриальную.

И вот как раз в этот момент, после победоносного завершения Второй мировой войны, американский империализм и его прихвостни в различных странах, придя на смену германскому и японскому империализму и их прихвостням, образовали реакционный лагерь, направленный против Советского Союза, против стран новой демократии в Европе, против рабочего движения в различных капиталистических странах, против национального движения в колониях и полуколониях, против освобождения китайского народа. В это время китайские реакционеры во главе с Чан Кайши, став, по примеру приспешника японских империалистов Ван Цзинвэя, приспешниками американских империалистов, продали Китай США, развязали войну против китайского народа, для того чтобы задержать развитие освободительного движения китайского народа.

И если бы мы в этот момент проявили слабость, отступили и не осмелились решительно подняться на революционную войну против войны контрреволюционной, то в Китае воцарился бы мрак и все надежды нашего народа на будущее рухнули бы. [638]

Коммунистическая партия Китая, руководя Народно-освободительной армией, решительно ведет патриотическую, справедливую, революционную войну, направленную против наступления Чан Кайши. Коммунистическая партия Китая, опираясь на марксистско-ленинское учение и трезво оценивая международную и внутреннюю обстановку, знает, что любое наступление внутренней и внешней реакции не только должно, но и может быть разбито. Когда небо только начало заволакиваться тучами, мы указывали, что это лишь временное явление, что гроза скоро пройдет и перед нами засияют лучи солнца. Когда в июле 1946 г. банда Чан Кайши развязала контрреволюционную войну в масштабе всей страны, она считала, что ей понадобится всего от 3 до 6 месяцев, чтобы разбить Народно-освободительную армию. Банда Чан Кайши рассчитывала на то, что у нее два миллиона регулярных войск и миллион с лишним нерегулярных, да еще свыше одного миллиона человек в тыловых войсках и военных учреждениях, то есть всего свыше четырех миллионов человек; что она уже закончила подготовку к наступлению, что она снова держит в своих руках все крупные города; что под ее властью находятся свыше 300 млн населения и что ей удалось получить все вооружение японских оккупационных войск, насчитывавших миллион человек, а также огромную военную и финансовую помощь от американского правительства. Вместе с тем эта банда рассчитывала на то, что Народно-освободительная армия была слишком утомлена восьмилетней войной против Японии, что по численности и вооружению она намного уступала гоминьдановским войскам, что в освобожденных районах Китая жило немногим более 100 млн населения и большинство этих районов еще не было очищено от реакционных феодальных сил, а земельная реформа была проведена не повсюду и не полностью, что тыл Народно-освободительной армии еще не был укреплен. Исходя из этого, банда Чан Кайши, невзирая на стремление китайского народа к миру, окончательно разорвала соглашение о перемирии, заключенное в январе 1946 г. между гоминьданом и коммунистической партией, и решения Политического консультативного совета всех партий и развязала авантюристическую войну.

Еще в то время мы заявляли, что военное превосходство противника — это лишь явление преходящее, что это временный фактор. Таким же временным фактором является и помощь американского империализма. Постоянно же действующим фактором является антинародный характер войны, которую ведет Чан [639] Кайши, и отношение народа к этой войне. И в этом отношении преимущество на стороне Народно-освободительной армии. Война, которую ведет Народно-освободительная армия, носит патриотический, справедливый, революционный характер, и ее несомненно поддерживает весь народ нашей страны. Именно в этом заключается политическая основа нашей победы над Чан Кайши. Опыт войны за истекшие восемнадцать месяцев полностью подтвердил наши утверждения.

III

В течение семнадцати месяцев (с июля 1946 г. по ноябрь 1947 г.) регулярные и нерегулярные войска Чан Кайши потеряли в боях 1690 тыс. человек, в том числе убитыми и ранеными 640 тыс., а взятыми в плен — 1 050 тыс. человек. Таким образом, наша армия отбила наступление Чан Кайши, удержала основные территории освобожденных районов и сама перешла в наступление. Если судить с военной точки зрения, это нам удалось потому, что мы держались правильной стратегической линии. Наши военные принципы заключаются в следующем: 1) сначала истреблять распыленные и изолированные части противника, а затем уничтожать крупные сосредоточения его сил; 2) сначала занимать маленькие и средние города и обширные сельские районы, а затем брать большие города; 3) главная цель заключается не в удержании или захвате городов и территории, а в уничтожении живой силы противника; занятие или удержание того или иного города или территории есть результат уничтожения живой силы врага, и часто город неоднократно переходит из рук в руки, прежде чем удается захватить или удержать его окончательно; 4) при каждой боевой операции необходимо концентрировать вооруженные силы так, чтобы добиться абсолютного превосходства над врагом (в два, три, четыре, пять и даже шесть раз), окружать противника, добиваться его полного уничтожения, не давать ему выходить из окружения. В особых Обстоятельствах надо прибегать к тактике сокрушительного удара по врагу, то есть, концентрируя все силы, наносить лобовой удар и атаковать его фланг или оба фланга сразу с тем, чтобы полностью уничтожить одну часть вражеских сил и нанести поражение другой, чтобы иметь возможность быстро перебрасывать наши войска для уничтожения других частей противника. Всеми силами избегать войны на истощение, в которой потери превышают выигрыш или только равны ему. Таким образом, [640] хотя общее превосходство (численное) и на стороне врага, но в каждой операции мы можем создавать абсолютное превосходство сил, которое обеспечит нам успех; со временем мы обеспечим себе и общее превосходство, которое приведет к уничтожению всех сил противника; 5) не начинать боя без подготовки; не начинать боя, не имея полной уверенности в победе; при проведении каждой операции быть подготовленными как можно лучше; стремиться к созданию такого соотношения сил, которое давало бы нам полную уверенность в победе; 6) воспитывать в войсках боевую отвагу, самоотверженность, неутомимость, непрерывную боеспособность (способность в течение короткого промежутка времени проводить без передышки несколько боевых операций подряд); 7) всеми силами добиваться уничтожения противника на марше, но в то же время придавать важное значение и тактике атаки укрепленных позиций и захвата укрепленных пунктов и городов противника; 8) решительно брать штурмом все слабо укрепленные пункты и города противника, а пункты и города, обладающие укреплениями средней мощности, захватывать при первом подходящем случае, если обстановка это позволяет. Что касается сильно укрепленных вражеских пунктов и городов, то захват их не предпринимать до тех пор, пока для этого не будут созданы все необходимые условия; 9) пополнять вооружение и людской состав за счет трофеев и пленных. Источник нашей живой силы и материальных ресурсов находится главным образом на фронте; 10) умело использовать промежутки между военными операциями для отдыха и обучения войск. Промежутки эти, как правило, не должны быть слишком длительными; всемерно стремиться не давать противнику времени для передышки.

Все вышесказанное является главным оружием в руках Народно-освободительной армии для достижения победы над Чан Кайши. Это оружие выковано Народно-освободительной армией в длительной войне против внутреннего и внешнего врага и вполне соответствует нашей нынешней обстановке. Банда Чан Кайши и военные советники, посланные в Китай американскими империалистами, хорошо знакомы с нашими методами ведения войны. Чан Кайши неоднократно созывал своих генералов и офицеров для инструктирования, раздавал им для изучения военные учебники и документы, захваченные у нас в боях, пытаясь найти способы противодействия нашей тактике. Американские военные советники предлагали и предлагают Чан Кайши различные стратегические и тактические приемы для уничтожения Народно-освободительной [641] армии, сами обучают войска Чан Кайши, а также поставляют им военное снаряжение. Однако все эти усилия не могут спасти банду Чан Кайши от поражения, потому что наши стратегия и тактика присущи народной войне и никакая антинародная армия не способна их использовать.

Важнейшим фактором победы над врагом является развертывание в Народно-освободительной армии активной революционной политической работы, основанной на народном характере войны и ставящей своей целью обеспечить полное единство армии и народа, командиров и бойцов и разложение войск противника. Когда мы, избегая сокрушительных ударов превосходящих сил противника, перебрасывали свои войска в другие районы с целью уничтожения врага на марше и по своей инициативе оставляли города, наши противники восторженно ликовали. Они считали это своей победой и нашим поражением. Временные «успехи» вскружили им голову. На другой день после захвата города Чжанцзякоу (Калган) Чан Кайши отдал приказ о созыве реакционного «Национального собрания», как будто его реакционное господство стало после этого незыблемым, как гора Тайiань. Американские империалисты тоже пустились в пляс, решив, что их сумасбродный план превращения Китая в американскую колонию будет осуществлен без малейших препятствий. Однако с течением времени тон Чан Кайши и его американских хозяев изменился. Теперь в лагере наших внутренних и внешних врагов воцарилось уныние. Они охают и ахают, вопят о кризисе, и от их прежнего ликования не осталось и следа.

В течение последних восемнадцати месяцев Чан Кайши сместил большинство командующих фронтами как виновников военных поражений. В числе смещенных были: командующий Чжэнчжоуским фронтом Лю Чи, командующий Сюйчжоуским фронтом Сюэ Юэ, командующий фронтом в северной части провинции Цзянсу У Цивэй, командующий фронтом в южной части провинции Шаньдун Тан Эньбо, командующий фронтом в северной части провинции Хэнань Ван Чжунлянь, командующие Мукденским фронтом Ду Юймин и Сюн Шихуэй, командующий войсками в Бэйпине Сунь Ляньчжун и другие. Начальник генерального штаба Чэнь Чэн, выполнявший обязанности командующего всеми фронтами, также был отстранен от должности, получил понижение и был назначен командующим одним только Северо-Восточным фронтом. И вот, в то время, когда сам Чан Кайши принял от Чэнь Чэна командование всеми фронтами, [642] создалось такое положение, что войска Чан Кайши перешли от наступления к обороне, а Народно-освободительная армия перешла от обороны к наступлению: реакционной группировке Чан Кайши и его американским хозяевам снова пришлось убедиться в своем просчете.

Усилия, которые Коммунистическая партия Китая, выражая чаяния всего китайского народа, в течение долгого времени после капитуляции Японии прилагала в борьбе за мир и против гражданской войны, они рассматривали как проявление трусости и слабости нашей партии. Переоценив свои силы и недооценив силы революции, они авантюристически начали войну и, таким образом, попали в ловушку, поставленную ими же самими. Стратегические расчеты нашего противника были окончательно сорваны.

IV

Теперь по сравнению с тем, что было восемнадцать месяцев тому назад, тыл Народно-освободительной армии значительно окреп в результате того, что наша партия, решительно отстаивающая интересы крестьянства, проводит земельную реформу.

В период войны против японских захватчиков в целях создания антияпонского единого фронта с гоминьданом и сплочения всех сил, которые тогда еще могли бороться против японских захватчиков, наша партия, по собственной инициативе, заменила проводившуюся ею до войны с японскими захватчиками политику конфискации помещичьих земель и раздела их между крестьянами политикой снижения арендной платы и ссудного процента. Это было совершенно необходимо. После капитуляции Японии крестьяне настойчиво требовали земли, и нами было своевременно принято решение об изменении аграрной политики. Политика снижения арендной платы и ссудного процента сменилась политикой конфискации помещичьих земель и раздела их между крестьянами. Выражением этого изменения в политике было решение Центрального Комитета нашей партии от 4 мая 1946 г. В сентябре 1947 г. наша партия созвала Всекитайскую земельную конференцию, на которой были выработаны основные положения земельного закона, и мы сразу же приступили к повсеместному проведению его в жизнь. Этот шаг не только подтвердил направление, намеченное в решении от 4 мая 1946 г., но и четко выправил известную непоследовательность, содержавшуюся в [643] этом решении (помещики получали больше земли и имущества, чем крестьяне, а земля и имущество кулаков в принципе не затрагивались).

Основными положениями китайского земельного закона устанавливается, что при ликвидации старой системы землевладения с ее феодальной и полуфеодальной эксплуатацией и при осуществлении принципа «каждому пахарю — свое поле» земля должна распределяться поровну на каждого едока. Это наиболее последовательный метод ликвидации феодальной системы, в полной мере соответствующий требованиям широчайших масс крестьянства Китая. Для того чтобы решительно и последовательно провести земельную реформу в деревне, необходимо организовать не только крестьянские союзы, охватывающие широкие массы батраков, бедняков, середняков и избирающие свои комитеты, но и в первую очередь группы крестьянской бедноты, охватывающие бедняцкие и батрацкие массы и избирающие свои комитеты. Все эти комитеты должны стать законными органами по проведению земельной реформы, причем группы крестьянской бедноты должны играть роль руководящего ядра во всей борьбе крестьянства в деревне.

Наша политика такова: опора на бедняка, прочный союз с середняком, ликвидация системы феодальной и полуфеодальной эксплуатации класса помещиков и кулаков старого типа. Доля земли и имущества, которая предоставляется при разделе помещику или кулаку, не должна превышать доли, полагающейся крестьянину. Однако нельзя повторять и ошибочную левацкую практику 1931–1934 гг.: «Помещикам земли вовсе не давать, а кулакам давать только плохую землю». Процент, который составляют помещики и кулаки по отношению ко всему сельскому населению, не одинаков в различных районах, но в общем составляет около 8 (за единицу подсчета берется двор), а принадлежащие им земли составляют в среднем 70–80% всей земельной площади. Таким образом, численность тех, против кого направлена наша земельная реформа, очень незначительна, а процент сельского населения (учитывая число дворов), которое может и должно принимать участие в едином фронте по проведению земельной реформы, составляет свыше 90. Тут необходимо иметь в виду два основных принципа: во-первых, мы должны удовлетворить требования бедняка и батрака, что и является основной задачей земельной реформы; во-вторых, необходимо держать прочный союз с середняком, не нанося ущерба его интересам. Достаточно нам [644] осуществить эти два основных принципа — и наша задача в области проведения земельной реформы будет успешно завершена.

Необходимость изъятия излишков земли и части имущества у кулаков старого типа для уравнительного раздела объясняется тем, что эксплуатация крестьян китайским кулачеством носит тяжелый феодальный и полуфеодальный характер; почти все кулаки занимаются и сдачей земли в аренду и ростовщичеством, а их обращение с наемной рабочей силой является полуфеодальным. К тому же поскольку земли у них очень много и она хорошего качества, то без раздела этой земли было бы невозможно удовлетворить требования батраков и бедняков. Однако в соответствии с основными положениями земельного закона отношение к кулаку вообще должно отличаться от отношения к помещику.

При проведении земельной реформы середняк поддерживает принцип уравнительного раздела, так как при этом его интересы не нарушаются. При таком разделе земельные наделы части середняков остаются без изменения, у других количество земли увеличивается; небольшие излишки земли имеются лишь у части зажиточных середняков, но и те отдают ее добровольно для раздела, так как тогда земельный налог, которым облагаются середняки, уменьшается. Однако при проведении раздела земли все же следует считаться с мнением середняка и, если он с чем-нибудь не соглашается, следует идти ему на уступки. При конфискации и распределении земли и имущества феодалов необходимо учитывать нужды некоторой части середняков. При определении классовой принадлежности необходимо следить за тем, чтобы середняк не зачислялся по ошибке в кулаки. Необходимо привлекать активистов из числа середняков к участию в работе комитетов крестьянских союзов и правительственных организаций. При определении размеров земельного налога и отчислений на военные нужды необходимо действовать справедливо и разумно. Такова конкретная политика нашей партии, которую необходимо проводить для решения стратегической задачи осуществления прочного союза с середняком.

Вся наша партия должна понять, что последовательное преобразование аграрной системы является нашей основной задачей на данном этапе китайской революции. Если мы сумеем решить аграрный вопрос повсеместно и окончательно, это даст нам возможность обеспечить самые основные условия для победы над всеми врагами. [645]

V

Для того чтобы решительно и до конца провести земельную реформу и укрепить тыл Народно-освободительной армии, необходимо навести порядок в рядах нашей партии.

Движение за упорядочение стиля партийной работы, начатое нами в период войны против японских захватчиков, в целом принесло положительные результаты. Эти результаты заключаются главным образом в том, что наши руководящие органы и очень многие партийные кадры еще лучше усвоили основной принцип — необходимость увязки общих положений марксизма-ленинизма с конкретной практикой китайской революции. В этом отношении наша партия сделала большой шаг вперед по сравнению с предыдущими периодами нашей истории, до начала войны против японских захватчиков. Что же касается засоренности партийных рядов и нездорового стиля в работе, отмечающихся в местных парторганизациях, особенно в низовых сельских организациях, этот вопрос не получил своего разрешения.

За последние одиннадцать лет, с 1937 по 1947 гг., наша партия выросла с нескольких десятков тысяч до 2700 тыс. членов партии. Это огромный скачок. Он сделал нашу партию небывало могучей и дал нам возможность разгромить японский империализм и отбить наступление Чан Кайши, дал нам возможность руководить освобожденными районами с более чем стомиллионным населением и Народно-освободительной армией, насчитывающей два миллиона человек. Однако это сопровождалось и отрицательными явлениями. Мы имеем в виду проникновение в партию большого числа помещичьих, кулацких и деклассированных элементов, засевших в партийных, правительственных и массовых организациях в деревне и там бесчинствующих, одурачивающих и притесняющих народ, извращающих политику партии. В результате эти организации отрываются от масс, а земельная реформа не может последовательно проводиться в жизнь. Это серьезное обстоятельство поставило перед нами задачу наведения порядка в наших партийных рядах. Если эта задача не будет разрешена, мы не сможем продвинуться ни на шаг вперед в нашей работе в деревне.

Всекитайская земельная конференция, созванная нашей партией, подвергла этот вопрос тщательному обсуждению и наметила соответствующие мероприятия и очередность их осуществления. Теперь на местах эти мероприятия решительно проводятся в жизнь наряду с уравнительным разделом земли. Первоочередным [646] и самым важным мероприятием является развертывание критики и самокритики внутри партии и решительное разоблачение ошибочных взглядов и прочих серьезных отклонений от партийной линии, наблюдающихся в местных партийных организациях. Все наши товарищи должны понять, что разрешение проблемы засоренности партийных рядов и наведение порядка в партии необходимы для того, чтобы наша партия целиком и полностью стояла на страже интересов широчайших трудящихся масс и руководила их движением вперед. Это — одно из решающих условий проведения земельной реформы и возможности ведения длительной войны.

VI

Конфискация земли феодальных классов и передача ее крестьянам, конфискация монополистического капитала, заправилами которого являются Чан Кайши, Сун Цзывэнь, Кун Сянси и Чэнь Лифу, и передача его государству новой демократии, защита национальной промышленности и торговли — таковы три основных положения экономической программы новодемократической революции.

Четыре семейства — Чан Кайши, Сун Цзывэнь, Кун Сянси и Чэнь Лифу — за двадцать лет своего господства сконцентрировали в своих руках колоссальный капитал, общий размер которого достигает 10–20 млрд американских долларов, и монополизировали все экономические командные высоты в стране. Этот монополистический капитал, связанный с государственной властью, превратился в государственный монополистический капитализм. В свою очередь этот монополистический капитализм, тесно связанный с иностранным империализмом, с классом помещиков и с кулачеством старого типа внутри страны, превратился в феодально-компрадорский, государственный монополистический капитализм, который и является экономической основой реакционной власти Чан Кайши. Государственный монополистический капитализм угнетает не только рабочих и крестьян, но и мелкую буржуазию и наносит ущерб интересам средней буржуазии. Этот государственный монополистический капитализм в период войны против японских захватчиков и после капитуляции Японии достиг своего наивысшего развития и подготовил все необходимые материальные условия для новодемократической революции. Этот капитал в Китае обычно называется бюрократическим [647] капиталом, а представляющая его буржуазия — бюрократической буржуазией. Это и есть крупная китайская буржуазия.

Наряду с ликвидацией особых прав империалистов в Китае задачи новодемократической революции состоят в ликвидации эксплуатации и гнета, осуществляемых помещиками и бюрократической буржуазией (крупной буржуазией), а также в изменении феодально-компрадорских производственных отношений и освобождении всех скованных производительных сил. Мелкая и средняя буржуазия, страдающая от угнетения и притеснения указанными классами, обладающими государственной властью, может принимать участие в новодемократической революции или же сохранять нейтралитет, несмотря на то, что и она сама является частью буржуазии. Она не связана или сравнительно мало связана с империализмом и является подлинно национальной буржуазией. Поэтому там, где установлена новодемократическая государственная власть, необходимо решительно и без колебания защищать интересы этих слоев. В рядах средней буржуазии и верхушки мелкой буржуазии в районах господства Чан Кайши имеется немногочисленная группа правых элементов этих классов, проявляющих реакционные политические тенденции и распространяющих реакционные иллюзии на пользу американскому империализму и реакционной клике Чан Кайши. Они выступают против народной демократической революции. Пока эти элементы еще могут оказывать реакционное влияние на народные массы, мы должны вести против реакционеров борьбу с тем, чтобы разоблачить их и искоренить их политическое влияние и чтобы освободить массы от этого влияния. Однако политические удары и экономическое уничтожение — вещи разные, и мы совершили бы ошибку, если бы смешали их; новодемократическая революция ставит себе целью уничтожить лишь феодализм и монополистический капитализм, лишь помещиков и бюрократическую буржуазию (крупную буржуазию), а не капитализм вообще и не мелкую и среднюю буржуазию. Вследствие отсталости китайской экономики, капиталистическому хозяйству, представляемому широкими слоями мелкой и средней буржуазии, должно быть разрешено существовать в течение длительного времени, даже после победы революции во всей стране. К тому же, в соответствии с разделением труда в народном хозяйстве, необходимо известное развитие тех отраслей, которые обслуживают интересы народного хозяйства в целом и будут оставаться его необходимой составной частью. Под мелкой буржуазией мы здесь подразумеваем [648] владельцев мелких промышленных и торговых предприятий, которые пользуются наемным трудом. Кроме того, имеется еще большое число самостоятельных ремесленников и мелких торговцев, которые не пользуются наемным трудом. Ясно, что мы должны решительно защищать интересы таких ремесленников и торговцев.

После победы революции во всей стране в руках государства новой демократии будет находиться громадный государственный капитал, конфискованный у бюрократической буржуазии, контролирующей все экономические рычаги страны; кроме того, будет существовать сельское хозяйство, освобожденное от феодализма. Оно еще долго будет оставаться в основном распыленным и индивидуальным, но в дальнейшем может быть постепенно переключено на путь кооперативного развития. При этих условиях существование и развитие мелких и средних капиталистических элементов никакой опасности не представляет. То же самое можно сказать и о новых кулацких хозяйствах, которые неизбежно появятся в деревне после аграрной революции.

Совершенно недопустимо повторять ошибочную левацкую политику в отношении мелкой и средней буржуазии, проводившуюся в период с 1931 по 1934 гг. (слишком льготные условия для труда, слишком высокий подоходный налог, нарушение интересов промышленников и торговцев в ходе проведения земельной реформы, отказ от установки на развертывание производства, на развитие хозяйства при одновременном соблюдении общественных и частных интересов и обоюдных выгод рабочих и предпринимателей ради узко и однобоко понимаемого благосостояния трудящихся). Повторение этих ошибок неизбежно нанесло бы вред интересам трудящихся и государства, новой демократии.

В основных положениях земельного закона Китая имеется следующая статья: «Имущество и законные предприятия промышленников и торговцев считаются неприкосновенными и будут охраняться». Здесь под промышленниками и торговцами подразумеваются все самостоятельные мелкие ремесленники и торговцы и все мелкие и средние капиталистические элементы.

Подводя итог, можно сказать, что народное хозяйство нового Китая состоит из: 1) государственного хозяйства, которое играет в нем руководящую роль; 2) сельского хозяйства, которое постепенно развивается по пути от единоличных форм к коллективным; 3) частного хозяйства самостоятельных мелких ремесленников [649] и торговцев и хозяйства мелких и средних капиталистов. Все это вместе составляет народное хозяйство новой демократии.

Основная линия в развитии народного хозяйства новой демократии должна точно соответствовать общей установке на развитие производства, расцвет экономики, соблюдение общественных и частных интересов и обоюдных выгод труда и капитала. Всякая линия, всякая политика, всякое мероприятие, которые отклоняются от этой главной цели, являются ошибочными.

VII

В октябре 1947 г. Народно-освободительная армия опубликовала декларацию, в которой говорилось: «Объединить угнетаемые слои населения: рабочих, крестьян, солдат, студентов, торговцев, все народные организации, демократические партии, национальные меньшинства, всех китайских эмигрантов и другие патриотические элементы и создать национальный единый фронт, свергнуть диктаторское правительство Чан Кайши и образовать демократическое коалиционное правительство». Это является основной политической программой Народно-освободительной армии и Коммунистической партии Китая. Со стороны может показаться, будто наш революционный единый фронт в настоящее время сузился по сравнению с тем, каким он был в период войны против японских захватчиков. Но на самом деле только в настоящее время, после того как Чан Кайши продал национальные интересы американскому империализму и начал антинародную гражданскую войну во всем Китае, только после того, как перед лицом китайского народа были полностью разоблачены все преступления, совершенные американским империализмом и реакционной господствующей кликой Чан Кайши, наш единый национальный фронт действительно расширился.

Во время войны против японских захватчиков Чан Кайши и гоминьдан еще не окончательно потеряли свой авторитет в китайском народе, они еще могли обманывать народ. Теперь положение изменилось: весь их обман разоблачен их собственным поведением, за ними уже массы не идут и они оказались полностью изолированными. В противоположность гоминьдану, Коммунистическая партия Китая не только завоевала доверие самых широких народных масс в освобожденных районах, но и приобрела поддержку со стороны широких народных масс в тех районах и крупных городах, где господствует гоминьдан. [650]

Если в 1946 г. в районах, находившихся под господством Чан Кайши, некоторая часть интеллигенции, принадлежащей к верхним слоям мелкой и средней буржуазии, еще лелеяла мечты о так называемом «третьем пути», то теперь эти мечты рухнули.

Проведение нашей партией последовательной аграрной политики завоевало ей искреннюю поддержку со стороны гораздо более широких крестьянских масс, чем это было во время войны против японских захватчиков. Агрессия американского империализма, гнет Чан Кайши и правильная политика нашей партии, направленная на решительную защиту интересов народных масс, — все это способствовало тому, что наша партия приобрела симпатии широких масс рабочего класса, крестьянства, мелкой и средней буржуазии в районах, находящихся под господством Чан Кайши. Вследствие того, что эти массы терпят голод, испытывают политический гнет и что антинародная гражданская война, затеянная Чан Кайши, лишает их возможности существовать, они непрерывно ведут борьбу против американского империализма и реакционного правительства Чан Кайши. Их основными лозунгами являются: «Против голода», «Против гнета», «Против гражданской войны», «Против вмешательства Америки во внутренние дела Китая». До начала войны против японских захватчиков и во время этой войны, а также в первый период после капитуляции Японии борьба еще не принимала таких размеров, как в настоящее время. Поэтому мы считаем, что сейчас наш единый фронт новодемократической революции гораздо шире и гораздо крепче, чем когда-либо в прошлом. Это обстоятельство связано не только с нашей аграрной политикой и политикой в городах; оно тесно связано с общей политической ситуацией, которая характеризуется военными успехами Народно-освободительной армии, переходом войск Чан Кайши от наступления к обороне, переходом Народно-освободительной армии от обороны к наступлению и вступлением китайской революции в новый период подъема. И вполне естественно, что теперь народ видит неизбежность крушения господства Чан Кайши и свои надежды возлагает на Коммунистическую партию Китая и Народно-освободительную армию.

Победа новодемократической революции Китая была бы невозможна без наличия самого широкого единого фронта, охватывающего подавляющее большинство населения всей страны. Вместе с тем этот единый фронт должен находиться под твердым руководством Коммунистической партии Китая. Без твердого руководства [651] Коммунистической партии Китая никакой революционный единый фронт не сможет победить.

В 1927 г., когда Северный поход достиг наивысшего подъема, капитулянты из руководящих органов нашей партии сами отказались от права руководства крестьянскими массами, мелкой и средней буржуазией и, больше того, от права руководства вооруженными силами, в результате чего революция тогда потерпела поражение. В период войны против японских захватчиков наша партия боролась против аналогичных капитулянтских взглядов, которые выражались в стремлении идти на уступки антинародной политике гоминьдана, доверять гоминьдану больше, чем народным массам, в боязни всеми мерами поднимать народные массы на борьбу, в боязни расширять территорию освобожденных районов и увеличивать народную армию в оккупированных японцами районах, в стремлении уступить руководство антияпонской войной гоминьдану. Наша партия вела решительную борьбу против этих взглядов, выражающих мягкотелую и гнилую идеологию, идущую вразрез с принципами марксизма-ленинизма, и решительно проводила правильную политическую линию, а именно: «развивать прогрессивные силы, завоевывать нейтральные, изолировать консервативные», решительно расширяла территорию освобожденных районов и увеличивала численность Народно-освободительной армии. Это не только обеспечило нашей партии победу над японским империализмом во время его вторжения, но и дало возможность успешно и без потерь перейти к народно-революционной войне против контрреволюционной войны, которую развязал Чан Кайши после капитуляции Японии, и дало возможность в короткое время одержать великие победы. Эти исторические уроки следует крепко помнить всем членам нашей партии.

VIII

Реакционная группировка Чан Кайши, развязывая в 1946 г. антинародную гражданскую войну во всей стране, решилась на эту авантюру не только потому, что она рассчитывала на превосходство своих вооруженных сил, но и главным образом потому, что она опиралась на американский империализм, считая его необычайно могущественным, не имеющим себе равных в мире, так как он обладает атомной бомбой. С одной стороны, эта группировка рассчитывала, что ее военные и финансовые нужды будут [652] без конца удовлетворяться, а с другой стороны, лелеяла сумасбродные мечты о «неизбежности советско-американской войны», «неизбежности возникновения третьей мировой войны».

Такая зависимость от американского империализма является общей чертой реакционных сил во всех странах после второй мировой войны. Это свидетельствует о серьезности удара, нанесенного мировому капитализму Второй мировой войной, о слабости реакционных сил во всех странах, об их паническом настроении, потере веры в себя; с другой стороны, оно говорит о могуществе революционных сил всего мира. Все это заставило реакционеров всех стран почувствовать, что у них нет другого выхода, кроме ориентации на помощь американского империализма.

Однако действительно ли американский империализм после Второй мировой войны так могуществен, как это представляют себе Чан Кайши и реакционеры в различных странах? Действительно ли американский империализм может неиссякаемо снабжать Чан Кайши и реакционеров различных стран? Нет, это отнюдь не так. Выросшая во время Второй мировой войны экономическая мощь американского империализма столкнулась с неустойчивостью и постоянным сужением внутреннего и международного рынка. При дальнейшем сужении рынка несомненно разразится экономический кризис. Военно-экономическое процветание США лишь временное явление. Могущество США только внешнее и преходящее. Кризис подобно вулкану все время угрожает американскому империализму, который сидит на этом вулкане. Это обстоятельство вынудило американских империалистов разработать план порабощения всего мира, и они подобно диким зверям носятся по Европе, Азии и другим частям света, собирая реакционные силы, отвергнутых народами подонков, сколачивают антидемократический, империалистический лагерь, противопоставляя его всем демократическим силам во главе с Советским Союзом, ведут подготовку к войне, замышляют когда-нибудь в будущем развязать третью мировую войну и разбить демократические силы. Это сумасбродный план. Демократические силы всех стран должны сорвать этот план, и они, безусловно, могут это сделать.

Международный антиимпериалистический лагерь сильнее империалистического лагеря. Преимущество на нашей стороне, а не на стороне противника. Антиимпериалистический лагерь во главе с Советским Союзом уже образовался. Мощь социалистического Советского Союза, который не знает кризисов и неуклонно [653] развивается, пользуясь любовью и поддержкой широких народных масс всего мира, уже теперь превосходит силы американского империализма, который находится под угрозой серьезного кризиса, идет по нисходящей линии, к упадку, и против которого борются широкие народные массы всего мира. Страны новой демократии в Европе укрепляются и сплачиваются между собой. Растут антиимпериалистические силы народов в буржуазных странах Европы, в первую очередь во Франции и Италии. С каждым днем развиваются и крепнут демократические силы народа в США. Народы Латинской Америки не хотят больше быть покорными рабами американского империализма. Во всей Азии развернулось великое национально-освободительное движение. Силы антиимпериалистического лагеря сплачиваются и растут. Коммунистические партии девяти стран Европы уже создали Информационное бюро и опубликовали боевой призыв к народам всего мира подняться на борьбу против империалистического плана порабощения. Этот боевой призыв вдохновляет угнетенные народы всего мира, указывает им путь борьбы и укрепляет их веру в победу. Этот боевой призыв привел реакционеров всего мира в состояние растерянности и паники.

Всем антиимпериалистическим силам стран Востока необходимо также сплотиться для борьбы против гнета империализма и реакционеров своих стран с целью освобождения угнетенных народов Востока, насчитывающих более миллиарда человек. Мы должны взять свою судьбу в собственные руки. Мы должны освободиться от настроений слабости и беспомощности. Все взгляды, переоценивающие силы врага и недооценивающие силы народа, являются ошибочными.

Нам вместе с демократическими силами всего мира нужно лишь приложить усилия, и мы сорвем империалистические планы порабощения и предотвратим третью мировую войну, уничтожим гнет реакции и завоюем вечный мир для человечества. Мы ясно понимаем, что на пути может встретиться еще много препятствий и трудностей, и мы должны быть готовы преодолеть самое отчаянное сопротивление наших внутренних и внешних врагов. Однако нам нужно лишь овладеть марксистско-ленинской наукой, верить в массы, поддерживать тесную связь с массами и вести их вперед — и тогда мы несомненно сумеем преодолеть любые препятствия и любые трудности, тогда наши силы будут непобедимы. Теперь, в эту историческую эпоху, когда капитализм и империализм во всем мире идут к гибели, а социализм и демократия [654] идут к победе, перед нами ясная перспектива, и мы должны работать не покладая рук.

Печ. по: Мао Цзэдун. Избранные произведения по военным вопросам. М.: Воениздат, 1958. С. 377–394.

Документ №2. Запись беседы И. В. Сталина с Цзян Цзинго, личным представителем Чан Кайши 30 декабря 1945 г. 21.00

Присутствуют: Молотов, Павлов (НКИД), Фу Бинчан, посол Китая.

Цзян Цзинго вручает тов. Сталину письмо от Чан Кайши. Тов. Сталин спрашивает, вступили ли уже китайские войска в Мукден, и если нет, то кто им мешает это сделать. Может быть, коммунисты?

Цзян Цзинго отвечает, что китайские войска еще не вступили в Мукден, но скоро туда вступят. Коммунисты этому не мешают. Тов. Сталин спрашивает, что хочет сказать Цзян Цзинго. Цзян Цзинго отвечает, что Чан Кайши просил его передать Генералиссимусу Сталину благодарность за то, что советские войска, вступив в Маньчжурию, разбили японскую военщину и ускорили капитуляцию Японии, и за ту помощь, которую советские войска оказали в деле восстановления органов власти в Маньчжурии.

Цзян Цзинго говорит, что Чан Кайши, посылая своего представителя к Генералиссимусу Сталину, руководствовался следующими соображениями:

1. Он считает, что советско-китайские отношения после войны становятся еще теснее и они должны укрепляться с каждым днем в интересах обоих народов. Советско-китайские отношения могут и должны укрепляться, если будет соблюдено очень важное условие, а именно — если будет существовать полное взаимопонимание между Генералиссимусом Сталиным и Чан Кайши, который считает, что всякие неясности могут лишь затуманить вопросы, в то время как ясность поможет их разрешению.

2. Чан Кайши считает, что имеется ряд вопросов, которые не следует решать в дипломатическом порядке. Поэтому Чан Кайши послал его, Цзян Цзинго, к Генералиссимусу Сталину, как к своему личному другу, для обсуждения вопросов советско-китайских отношений. [655]

3. Чан Кайши просил его, Цзян Цзинго, выразить Генералиссимусу Сталину его уважение и доверие и обратиться к Генералиссимусу Сталину, как к личному другу, с просьбой, чтобы он высказал свое мнение о Китае, все имеющиеся у него сомнения и сообщил, в чем он не согласен с политикой, которую проводит Чан Кайши на данном этапе.

Он, Цзян Цзинго, хотел бы обсудить с Генералиссимусом Сталиным следующие вопросы:

Во-первых, он хотел бы переговорить по вопросу об объединении Китая. После 20-летней борьбы с японцами Китай стоит перед вопросом, как предупредить возможность японского заговора и японской интервенции. В течение 20 лет японцы все время стремились к уничтожению китайского народа. Поэтому Гоминьдан и Чан Кайши концентрировали свое внимание на разрешении национального вопроса. Как Генералиссимус Сталин знает, в Китае существуют разные политические группы. Чан Кайши стремился, с одной стороны, сосредоточить силы Китая на войне против Японии, а с другой стороны, он стремился к объединению Китая. Сейчас Япония разбита, и можно заняться демократизацией страны, ее объединением и решением вопросов социального порядка. Все эти вопросы в Китае могут быть успешно разрешены, когда Китай будет объединен. Решение этой задачи зависит прежде всего от урегулирования взаимоотношений с коммунистической партией Китая. Чан Кайши признает возможность сосуществования коммунистической партии Китая с Гоминьданом, который не имеет намерения ликвидировать коммунистическую партию Китая. Между политическими линиями Гоминьдана и коммунистической партии Китая нет противоречий. Надо прямо сказать, что если коммунистическая партия Китая жила бы в мире с Гоминьданом, то это уберегло бы Гоминьдан от разложения и заставило бы его быстрее двигаться вперед. Но для сосуществования коммунистической партии Китая и Гоминьдана необходимо, чтобы у коммунистической партии Китая не было намерения ликвидировать Гоминьдан.

Цзян Цзинго говорит, что до созыва национального собрания в мае месяце решено пригласить представителей коммунистической партии Китая принять участие в правительстве при условии сохранения структуры и законного положения национального правительства Китая.

Тов. Сталин спрашивает Цзян Цзинго об отношении китайского правительства к решениям о Китае, принятым на Конференции трех министров иностранных дел. [656]

Цзян Цзинго говорит, что он еще не читал этих решений.

Тов. Стсгпин отвечает, что три министра договорились о необходимости объединения и демократизации Китая под руководством национального правительства, о широком привлечении демократических элементов во все органы национального правительства и о прекращении гражданской борьбы.

Цзян Цзинго отвечает, что, как он думает, это совпадает с мнением Чан Кайши, так как в решении говорится о демократизации под руководством национального правительства Китая. Чан Кайши считает, что коммунисты могут участвовать в Комитете обороны государства, который является высшим органом в стране.

Следующий момент — это коммунистические войска. Коммунистическая партия Китая предложила правительству, чтобы оно разрешило существование от 16 до 20 дивизий коммунистических войск. Это предложение было выдвинуто Мао Цзэдуном во время его переговоров с Чан Кайши. Чан Кайши дает согласие на существование 16–20 дивизий коммунистических войск и гарантирует их безопасность. Однако, поскольку речь идет об объединении Китая, армия должна быть объединена, т.е. находиться под единым командованием. Чан Кайши считает, что коммунисты не должны использовать свои силы для раздробления страны. Другое условие — это единство государственного управления, требование того, чтобы коммунистические районы были подчинены центру. Он, Цзян Цзинго, помнит, что во время приема Сун Цзывеня Генералиссимус Сталин говорил об объединении Китая при сохранении гегемонии Гоминьдана, но при участии широких демократических сил.

Цзян Цзинго заявляет, что, по мнению Чан Кайши, Советский Союз заинтересован в стабилизации и объединении Китая, и он просит Генералиссимуса Сталина высказать свое мнение по этому поводу и те сомнения, которые у него могут быть. С другой стороны, Чан Кайши просит Генералиссимуса Сталина дать коммунистической партии Китая совет сотрудничать с Гоминьданом.

Тов. Сталин отвечает, что у Советского Союза было три представителя у коммунистов в Яньане, у американцев там было 30–32 представителя. Советское правительство отозвало всех своих представителей из Яньаня, так как оно было не согласно с действиями китайских коммунистов. Советское правительство не понимает, почему сорвались переговоры в Чунцине.

Тов. Сталин говорит, что китайские коммунисты не подчиняются русским коммунистам. Коминтерна больше нет. Русским [657] коммунистам было бы очень трудно посредничать, так как они не хотели бы давать совет, который был бы отклонен впоследствии. К тому же китайские коммунисты не просят совета.

Цзян Цзинго замечает, что авторитет Генералиссимуса Сталина заставит китайских коммунистов последовать его совету.

Тов. Сталин отвечает, что советское правительство не знает, какое положение у китайских коммунистов. Они не просят сейчас никаких советов. Раньше, когда советские войска начали вступать в Маньчжурию и когда у Советского правительства было еще три представителя в Яньане, китайские коммунисты через этих представителей просили дать им совет. И им было отвечено, что, по мнению Центрального Комитета русских коммунистов, представителям китайских коммунистов следует поехать в Чунцин для переговоров. Китайские коммунисты не ожидали такого совета, и он вызвал большой переполох в их среде. Он, тов. Сталин, не знает, с какими планами китайские коммунисты поехали в Чунцин. Известно лишь, что переговоры потерпели неудачу.

Тов. Сталин говорит, что, когда коммунисты пожелали перекочевать в Маньчжурию, Советское командование их туда не пустило, так как Советское правительство не хотело вмешиваться во внутренние дела Китая, Вообще Чан Кайши невыгодно, чтобы иностранные войска вмешивались в дела Китая, так как это ведет к ослаблению авторитета центрального правительства.

Тов. Сталин говорит, что причины провала переговоров неизвестны, может быть, китайские коммунисты поехали туда для того, чтобы показать, что соглашения с Чан Кайши добиться невозможно.

Тов. Сталин говорит, что он не знает, чего хотят китайские коммунисты — советизации Китая или существования двух правительств.

Тов. Сталин говорит, что он не ожидал, что у центрального правительства Китая будут такие затруднения с коммунистами, что коммунисты задержат продвижение китайских войск.

Тов. Сталин заявляет, что точка зрения советского правительства изложена в коммюнике о Конференции трех министров и в договоре с Китаем. В обоих документах советское правительство заявляет, что оно признает правительство Чан Кайши как законное правительство Китая. Если национальное правительство Китая привлечет к участию в правительстве демократические элементы, то это будет хорошо и для него. Но, видимо, китайские коммунисты не разделяют этой концепции. Что может сделать [658] здесь Советское правительство? Оно считает, что не может быть двух правительств и двух армий, но, как видно, китайские коммунисты не согласны с этим.

Цзян Цзинго замечает, что на китайских коммунистов может повлиять авторитет Генералиссимуса Сталина.

Тов. Сталин отвечает, что советско-китайский договор был опубликован, но, как видно, китайские коммунисты не посчитались с этим документом. Коммюнике о конференции министров тоже опубликовано. Дальнейшее покажет, согласятся ли китайские коммунисты. Видимо, нет.

Цзян Цзинго спрашивает, как лучше решить вопрос.

Тов. Сталин говорит, что, может быть, представителям китайских коммунистов и китайского правительства еще раз следует собраться.

Цзян Цзинго отвечает, что Чжоу Эньлай с группой в 30 человек уже прибыл в Чунцин.

Тов. Сталин спрашивает, думает ли Цзян Цзинго, что китайские коммунисты прибыли в Чунцин для переговоров.

Цзян Цзинго отвечает утвердительно и говорит, что нужно решить вопрос. Нынешнее положение не может продолжаться. В Монголии между китайскими войсками и войсками центрального правительства происходили настоящие бои, причем китайские коммунисты вели пропаганду в том духе, что поскольку провозглашена независимость Внешней Монголии, то они будут добиваться независимости Внутренней Монголии.

Тов. Сталин отвечает, что это глупо, и говорит, что Советское правительство не может отвечать за действия китайских коммунистов.

Цзян Цзинго говорит, что можно было бы дать совет китайским коммунистам.

Тов. Сталин отвечает, что он не знает, хотят ли они получить совет. Если они обратятся за советом, то он им будет дан, а так — бог его знает. Однажды китайские коммунисты просили совета, поехали в Чунцин, но не договорились. С тех пор они за советом не обращались.

Цзян Цзинго спрашивает тов. Сталина, что он думает по поводу предложения Чан Кайши о количестве китайских дивизий.

Тов. Сталин отвечает, что он не знает, сколько и каких дивизий имеют коммунисты. Советское правительство получало разные сведения, иногда перехватывало сообщения по радио. Он, тов. Сталин, не знает, можно ли всем этим сообщениям верить, он не [659] знает насчет количества дивизий. Что касается Гоминьдана, то, по его, тов. Сталина, мнению, Чан Кайши прав, так же как он прав в том, что в стране не может быть двух правительств и двух армий. Если Чан Кайши намерен оставить коммунистов как управителей некоторых провинций, — то, по его, тов. Сталина, мнению, можно это сделать, но, конечно, это дело Чан Кайши.

Тов. Сталин говорит, что Советское правительство не дает советов китайским коммунистам. Оно недовольно их поведением. За советом китайские коммунисты не обращались.

Цзян Цзинго спрашивает, как поступит Советское правительство в том случае, если китайские коммунисты обратятся за советом.

Тов. Сталин отвечает, что советское правительство даст им совет в духе того, что он, тов. Сталин, сказал Цзян Цзинго.

Цзян Цзинго спрашивает, что нужно, по мнению тов. Сталина, сделать для объединения Китая.

Тов. Сталин отвечает, что нужно переговорить с коммунистами и узнать, чего они требуют. Тов. Сталин спрашивает, почему переговоры в Чунцине потерпели неудачу и почему имели место бои между коммунистическими войсками и войсками национального правительства Китая.

Цзян Цзинго отвечает, что он этого не знает.

Тов. Сталин отвечает, что тем более этого не знает советское правительство.

Цзян Цзинго отвечает, что в чунцинских переговорах коммунисты требовали, чтобы все провинции, расположенные севернее Желтой реки, т.е. Жехэ, Суйюань, Хебэй и Ченду, возглавлялись коммунистами. Чан Кайши считает, что это было бы равнозначно разделению государства на две части. Это было главное разногласие в переговорах. Что касается боев между коммунистическими войсками и войсками национального правительства Китая, то приводятся различные причины их возникновения.

Тов. Сталин отвечает, что разделение Китая на две части, конечно, не годится.

Цзян Цзинго просит тов. Сталина подумать над тем, что он изложил.

Тов. Сталин отвечает, что Советское правительство не может дать совета китайским коммунистам, если китайские коммунисты не обратятся к нему за советом. Советское правительство не хочет попасть в неловкое положение в том случае, если бы его совет был отвергнут. [660]

Цзян Цзинго говорит, что нужно договориться с китайскими коммунистами.

Тов. Сталин говорит, что, когда стороны договариваются, они делают взаимные уступки. Китайские коммунисты знают, что советское правительство придерживается иных, чем они, взглядов. Китайские коммунисты знают, что Советское правительство не согласно с ними. Тов. Сталин говорит, что, когда китайские коммунисты обратились за советом, он был им дан. Они выехали в Чунцин, но не договорились, кто виноват в этом, он, тов. Сталин, не знает. Он, тов. Сталин, думает, что китайские коммунисты больше не обратятся за советом. Они знают, что Советское правительство с ними не согласно. Цзян Цзинго говорит, что скоро должно собраться политическое совещание в составе представителей Гоминьдана, Коммунистической партии Китая, Демократической лиги Китая и беспартийных.

Тов. Сталин говорит, что, может быть, коммунисты приехали в Чунцин для того, чтобы принять участие именно в этом совещании.

Цзян Цзинго отвечает, что, конечно, переговоры будут происходить, главным образом, между коммунистами и Гоминьданом.

Тов. Сталин отвечает, что если китайские коммунисты официально обратятся в Центральный Комитет русских коммунистов, то им будет дан совет. Сам же Центральный Комитет не хочет навязывать своего совета китайским коммунистам.

Цзян Цзинго отвечает, что, как он думает, все заинтересованы в этом вопросе.

Тов. Сталин говорит, что у коммунистов есть какая-то затаенная мысль. Ему, тов. Сталину, кажется, что коммунисты ездили в Чунцин для того, чтобы показать, что невозможно договориться с Чан Кайши. С другой стороны, Мао Цзэдун, видимо, не верит Чан Кайши, а последний не верит Мао Цзэдуну.

Цзян Цзинго говорит, что Чан Кайши и Мао Цзэдун вели очень дружеские беседы.

Сталин говорит, что это так, но что одновременно происходили бои между войсками обеих сторон. Видимо, таковы китайские нравы. Советское правительство этого не понимает.

Цзян Цзинго говорит, что следующий вопрос, который он хотел бы обсудить со Сталиным, — это вопрос о советско-китайских отношениях. Некоторые думают, что за спиной китайских коммунистов, которые ведут борьбу против национального правительства Китая, стоит Советский Союз.

Тов. Сталин отвечает, что неправильно думают. [661]

Цзян Цзинго заявляет, что история советско-китайских отношений начинается с Октябрьской революции. Отношения между Советским Союзом и Китаем были самыми лучшими в 1923–1924 гг. Конечно, сейчас обстановка изменилась по сравнению с 1923–1924 гг., и, конечно, трудно применить старые формы, однако Чан Кайши считает, что в интересах обеих сторон вернуться к тому духу советско-китайских отношений, который существовал в 1923–1924 гг.

Тов. Сталин замечает, что тогда не было договора.

Цзян Цзинго говорит, что это было в то время, когда был еще жив Сун Ятсен. Это было перед северным походом, когда была создана школа ВАМПУ. Хотя времена сейчас изменились, Чан Кайши думает, что следовало бы вернуться к духу советско-китайских взаимоотношений того времени. Формы будут другие, но Чан Кайши смотрит далеко в будущее.

Тов. Сталин отвечает, что Советское правительство согласно с этим. Теперь Китай и Советский Союз обладают лучшими взаимоотношениями для налаживания тесных отношений. В 1923–1924 гг. обстановка была другая. Тогда острие было направлено против Англии и отчасти против Японии. Теперь Советский Союз и фактически Китай, поскольку он воевал вместе с Англией и США против Японии, находятся в союзе с Англией и США.

Тов. Сталин спрашивает, неужели же китайское правительство хочет, чтобы Советский Союз был против Англии.

Цзян Цзинго смеется и говорит, что, конечно, об этом не может быть и речи, но что китайское правительство хочет вернуться к духу советско-китайских отношений 1923–1924 гг. Оно стремится сделать эти взаимоотношения более близкими, чем теперь.

Тов. Сталин говорит, что если один вопрос будет решен, то это облегчит дело. Советское правительство готово на самые близкие отношения. Союз между Китаем и Советским Союзом служит формальным основанием для таких отношений.

Цзян Цзинго говорит, что в 1923 г. Китай в своей политике руководствовался тремя основными принципами: 1) союз с СССР, 2) союз рабочих и крестьян и 3) слияние коммунистической партии с Гоминьданом. В настоящее время первый и второй принципы остаются в силе, но третий принцип отпадает, он заменяется принципом привлечения коммунистов к управлению государством.

Цзян Цзинго говорит, что хорошо было бы договориться с коммунистами, и спрашивает, что, по мнению тов. Сталина, мешает соглашению. [662]

Тов. Сталин говорит, что он не знает. Может быть, мешает то, что лидеры не верят друг другу. Может быть, Чжу Дэ или Мао думают, что Чан Кайши их обманывает. При переговорах между лидерами нет доверия. Он, тов. Сталин, не знает, как восстановить это доверие.

Тов. Сталин замечает, что американцы не обязаны верить русским и русские, в свою очередь, не обязаны верить американцам. Но когда русские и американцы заключают между собой соглашение, то каждая из сторон верит, что другая выполнит это соглашение. Вот такое нужно доверие при переговорах. Он, тов. Сталин, не уверен, что соглашение, если оно будет заключено, не будет нарушено.

Цзян Цзинго говорит, что китайскому народу надоели разногласия между китайскими коммунистами и национальным правительством.

Тов. Сталин замечает, что это вполне понятно, так как все это разыгрывается на спинах китайского народа.

Цзян Цзинго спрашивает тов. Сталина, согласно ли Советское правительство на установление самых тесных отношений с Китаем.

Тов. Сталин отвечает, что Советское правительство согласно на это. Цзян Цзинго говорит, что Чан Кайши просил его передать Генералиссимусу Сталину заверение в том, что при любых обстоятельствах и обстановке Китай не будет участвовать в делах, направленных против Советского Союза. Чан Кайши заявил, что, пока он у власти, этого не будет. Тов. Сталин просит передать за это благодарность Чан Кайши и заявляет, что советское правительство будет точно так же поступать в отношении Китая, только оно не испытывает каких-либо опасений. Американская и английская разведка распространяют слухи, что между Советским Союзом, с одной стороны, и Англией и Америкой — с другой, скоро начнется война. Это — дезинформация. Американцы и англичане не смогут поднять свои войска на новую войну, так как нет цели; Япония побеждена, война надоела народу. Любое правительство в Англии и Америке, которое попытается поднять свои войска, обязательно падет. По тем же самым причинам и Советское правительство не сможет поднять войска на войну. Может быть, американская и английская разведка распространяют эту дезинформацию для того, чтобы запугать как Советский Союза, так и Китай. Тем не менее он, тов. Сталин, всегда верил и верит, что Китай не пойдет против Советского Союза. В свою очередь он, тов. Сталин, может заверить Чан Кайши, что Советский [663] Союз не пойдет против Китая. В прошлом Советский Союз не раз уговаривали это сделать, но Советский Союз твердо придерживается того, чтобы идти вместе с Китаем.

Цзян Цзинго замечает, что Чан Кайши имеет в виду не настоящее время, а далекое будущее.

Тов. Сталин говорит, что тем лучше, ибо, конечно, через 20, 30 или 40 лет, может быть, что-либо и случится.

Цзян Цзинго заявляет, что следующий момент — это воспитание китайского народа. Чан Кайши наметил большую и обширную программу воспитания членов Гоминьдана и учащейся молодежи в духе сближения с Советским Союзом. Чан Кайши хочет, чтобы китайцы были расположены к дружбе с Советским Союзом. Надо сказать, что сейчас настроение китайцев не сосредоточено на дружбе с Советским Союзом.

Цзян Цзинго заявляет, что Чан Кайши просил его передать, что в будущих международных делах Китай будет заранее советоваться с Советским Союзом и будет договариваться с Советским Союзом с тем, чтобы выступать с общей точкой зрения.

Тов. Сталин говорит, что до сих пор китайские делегаты всегда выступали против советских. Так было в Сан-Франциско и в Лондоне. Например, в Сан-Франциско были большие споры по поводу того, кто должен быть председателем на конференции. Американцы решили, что председателем конференции должен быть их делегат. Советская делегация предложила, чтобы председательствовали по очереди представители четырех держав. При обсуждении этого предложения китайские представители выступили против советской делегации.

Цзян Цзинго отвечает, что в будущем китайцы будут выступать вместе с Советским Союзом. В свое время Чан Кайши прилагал усилия, чтобы найти выход из тупика Лондонской конференции. Тов. Сталин говорит, что он недавно узнал об этом. Кажется, ответ на предложение Чан Кайши не был дан. Тов. Молотов говорит, что в то время обстановка была неопределенной, и Советское правительство ожидало, как она разрешится.

Тов. Сталин отвечает, что надо было бы тем не менее ответ дать. Действительно, положение было неопределенным. Советское правительство не знало, чем кончится дело. Американцы и англичане, с одной стороны, и Советское правительство — с другой, отстаивали свои позиции. В Москве они нашли выход из положения.

Цзян Цзинго говорит, что следующий вопрос касается Маньчжурии. Чан Кайши очень признателен за помощь советского командования [664] в деле восстановления органов власти в Маньчжурии. В одной из бесед с китайским представителем Маршал Малиновский говорил о том, что Маньчжурия была плацдармом для нападения на СССР, и подчеркнул, что она в будущем не должна быть таким плацдармом. В связи с этим Чан Кайши поручил ему, Цзян Цзинго, заверить Генералиссимуса Сталина, что Маньчжурия никогда не будет плацдармом против Советского Союза. Китайские войска направляются в Маньчжурию лишь для того, чтобы поддержать там порядок. Китайское правительство было бы готово не держать своих войск на границе с Советским Союзом. В одной из своих бесед с Петровым Чан Кайши говорил, что он готов к установлению на советско-маньчжурской границе такого же режима, какой существует на границе между Америкой и Канадой. Что же касается политических мероприятий в Маньчжурии, то Чан Кайши сказал, что, поскольку Маньчжурия очень близка Советскому Союзу и поскольку там нужно все строить заново, демократизацию легче начать там.

В отношении экономики Маньчжурии Чан Кайши предлагает придерживаться политики открытых дверей, но с сохранением за Советским Союзом ведущей роли в экономике.

Тов. Сталин говорит, что хозяином, суверенной силой Маньчжурии должен быть Китай. Советский Союз не добивается для себя доминирующего положения в Маньчжурии.

Цзян Цзинго отвечает, что китайское правительство хочет предоставить это положение Советскому Союзу.

Тов. Сталин выражает за это благодарность.

Цзян Цзинго говорит, что в Маньчжурии имеются продукты, в получении которых заинтересован Советский Союз. С другой стороны, Маньчжурия будет нуждаться в экономической помощи СССР.

Тов. Сталин говорит, что Советский Союз будет покупать необходимые ему продукты в Маньчжурии и со своей стороны окажет ей возможную экономическую помощь.

Цзян Цзинго говорит, что теперь он хочет переговорить о смешанных советско-китайских обществах. Командование советских войск считает, что все предприятия Маньчжурии являются трофейными. Тов. Сталин замечает, что трофейными предприятиями считаются лишь те предприятия, которые обслуживали Квантунскую армию японцев. По законам войны такие предприятия являются трофейными. Следовательно, Советское правительство не претендует на все предприятия. [665]

Цзян Цзинго говорит, что во избежание неблагоприятного впечатления, которое может сложиться у населения в результате передачи трофейных предприятий Советскому Союзу, Чан Кайши предлагает принять иную базу в оправдание их передачи. Чан Кайши предлагает сказать, что, учитывая, что Советская Армия ликвидировала японскую армию в Маньчжурии, потерпела при этом убытки, и принимая во внимание дружественные отношения между Советским Союзом и Китаем, китайское правительство передает половину общего количества предприятий Советскому Союзу.

Молотов говорит, что, следовательно, Чан Кайши не хотел бы, чтобы эти предприятия передавались Советскому Союзу как трофейные.

Цзян Цзинго подтверждает это.

Тов. Сталин говорит, что Советское правительство так же поступило в Польше, которая является союзной страной, как и Китай. Советское правительство не трогало в Польше польских предприятий, но там есть предприятия, построенные немцами. Когда Германия подвергалась бомбардировкам на западе, то немцы считали, что их предприятия будут в безопасности в Польше и что Красная Армия от нее далеко. Эти немецкие предприятия Советское правительство объявило трофейными, но оно не вывозило всего оборудования с заводов, а оставило около половины этого оборудования полякам. Таковы законы войны. Одни страны ими не пользуются, а другие — пользуются.

Тов. Сталин обещает обдумать предложение Чан Кайши и сделать так, чтобы для Китая ничего не было обидного.

Цзян Цзинго говорит, что Маршал Малиновский вручил китайским представителям список 140 предприятий, которые должны управляться смешанными советско-китайскими обществами. Генералиссимусу Сталину известно, говорит Цзян Цзинго, что у Китая нет тяжелой промышленности. Поэтому Чан Кайши хотел бы, чтобы некоторая часть этих предприятий была оставлена в распоряжении Китая.

Тов. Сталин говорит, что этот вопрос можно рассмотреть и что он незнаком с ним.

Цзян Цзинго говорит, что китайское правительство не хотело бы создания одной советско-китайской компании. Лучше было бы создать несколько советско-китайских компаний для отдельных отраслей промышленности, например, для машиностроения, металлургии и т.д. В свое время у японцев была одна компания по [666] эксплуатации богатств и предприятий Маньчжурии, и предложение Чан Кайши вызвано стремлением избежать впечатления, что копируется японская система.

Тов. Сталин отвечает, что это можно сделать. Цзян Цзинго заявляет, что Чан Кайши согласен с организацией советско-китайских смешанных обществ, но хотел бы, чтобы договор был подписан после отвода советских войск. Тем временем Чан Кайши согласен оставить советских людей на тех предприятиях, где они сейчас работают.

Тов. Сталин говорит, что переговоры и сейчас можно продолжать. Соглашение может быть подписано позднее, но чем скорее, тем лучше, так как имущество может подвергнуться расхищению.

Тов. Сталин говорит, что советское командование взяло кое-что из оборудования, но эти изъятия были такими, что они не помешали возобновлению работы заводов.

Тов. Сталин спрашивает, не будет ли китайское правительство снова просить у Советского правительства отложить вывод советских войск.

Цзян Цзинго отвечает, что просьба об отсрочке вывода советских войск от I февраля является последней просьбой китайского правительства.

Цзян Цзинго говорит, что имеется еще один вопрос: о выкупе денежных знаков.

Молотов говорит, что об этом соглашение уже заключено.

Цзян Цзинго говорит, что теперь он хотел бы говорить о Синьцзяне. Китайское правительство получило сообщение от советского посла, что представители повстанцев обратились к советскому консулу в Кульдже с просьбой посредничать в деле урегулирования конфликта. Представители повстанцев уже приезжали в Урумчи. Китайское правительство крайне заинтересовано в наискорейшем решении синьцзянского вопроса, ибо в результате прекращения торговли с Советским Союзом северная часть Китая оказалась в трудном экономическом положении. Повстанцы выдвинули одиннадцать условий, которые в основном были приняты правительством. Состоялось соглашение о том, что новое синьцзянское правительство будет состоять из 25 членов, из которых 15 будут избираться населением Синьцзяна, а 10 — будут назначены. Однако сейчас представители повстанцев выдвинули новые требования о том, чтобы войска Центрального правительства были в течение месяца выведены из Синьцзяна. Конечно, Центральное правительство выводит свои войска из Синьцзяна, [667] но оно не хотело бы указывать в договоре, что войска будут выведены в течение одного месяца, ибо это несовместимо с престижем Центрального правительства.

Молотов спрашивает, отвода каких войск требуют представители повстанцев.

Цзян Цзинго отвечает, что они требуют отвода тех войск, которые были присланы с Синьцзян для ликвидации восстания.

Тов. Сталин спрашивает, хочет ли Чан Кайши, чтобы Советское правительство вмешалось.

Цзян Цзинро отвечает, что Чан Кайши хочет, чтобы Советское правительство было посредником. Тов. Сталин отвечает, что Советское правительство сделает все возможное. Повстанцы не отвергают посредничества Советского правительства. Тов. Сталин обещает дать окончательный ответ после того, как будет получена информация от советского консула. Цзян Цзинго говорит, что теперь он перейдет к вопросу об отношениях Китая к Америке. Чан Кайши поручил ему откровенно заявить Генералиссимусу Сталину, что Китай заинтересован в сотрудничестве между Китаем, Советским Союзом и США, так как союз между ними имеет большое значение не только для Дальнего Востока, но и для всего мира. Ни один американский представитель из числа тех, которые побывали в Китае и беседовали с Чан Кайши, и в частности генерал Маршалл, ни разу не отзывались плохо о Советском Союзе. Генерал Маршалл сказал, что он полностью доверяет Генералиссимусу Сталину. Разного рода рассуждениями занимаются лишь те люди, которые стремятся заработать себе на этом капитал. Чан Кайши заявляет, что он заинтересован в союзе Советского Союза, Китая и США.

Тов. Сталин замечает, что Чан Кайши прав.

Цзян Цзинго говорит, что, однако, в силу исторических и географических причин Китай ближе к Советскому Союзу. Китай прямо заявил, что он ожидает экономической помощи от США, но он не будет терять самостоятельности в политике.

Тов. Сталин говорит, что это правильно.

Цзян Цзинго говорит, что теперь он хотел бы сказать несколько слов об американской морской пехоте в Северном Китае. Пребывание американских войск в Северном Китае было предусмотрено соглашением, заключенным еще до капитуляции Японии. План предусматривал высадку семи американских дивизий. После капитуляции Японии в Северном Китае не оказалось войск Центрального правительства Китая, которые были оттеснены в [668] южные районы, и для разоружения японцев были высажены американские войска.

Тов. Сталин спрашивает, неужели японские войска еще не разоружены. Тов. Сталин говорит, что в Чаньчуне 25 советских военных разоружили два корпуса японцев. Японцы не сопротивлялись. Все японские войска в Маньчжурии были разоружены советскими войсками в течение 10 дней. Японцы, говорит тов. Сталин, теперь не будут сопротивляться. Надо действовать смелее. Японцев разоружить легко.

Цзян Цзинго заявляет, что американские войска будут отведены, как только они выполнят свою задачу.

Тов. Сталин заявляет, что Советское правительство не хотело бы, чтобы американские войска вступили в Маньчжурию. Это — советская зона. Кажется, американцы и не намереваются вступать туда. В Маньчжурию не надо пускать ни английских, ни других иностранных войск.

Цзян Цзинго отвечает, что американские войска не войдут в Маньчжурию, и снова повторяет, что они вообще будут выведены из Китая, как только выполнят свою задачу.

Тов. Сталин заявляет, что присутствие иностранных войск в Китае приведет к подрыву авторитета Чан Кайши и что, наоборот, если иностранных войск в Китае не будет, то авторитет Чан Кайши будет выше.

Цзян Цзинго заявляет, что правительство США заявляет, что оно помогает Китаю в деле создания вооруженных сил, но он, Цзян Цзинго, должен заявить, что это только пропаганда.

Тов. Сталин замечает, что американцы помогли китайцам организовать несколько дивизий на юге Китая. В этом нет ничего плохого.

Цзян Цзинго говорит, что Чан Кайши хотел бы узнать мнение Генералиссимуса Сталина о том, как лучше поступить с Японией.

Тов. Сталин отвечает, что теперь будет создан Союзный Совет в Токио. Американцы не хотели этого. Все были против Советского правительства, которое отстаивало предложение о создании Союзного Совета.

Молотов замечает, что в Лондоне Ван Шицзе выразил сочувствие этому предложению, но хотел, чтобы оно обсуждалось не в Лондоне.

Тов. Сталин говорит, что теперь дело выиграно. В Токио будет создан Союзный Совет, где и нужно будет решить вопрос, поставленный Чан Кайши. Что касается Советского правительства, то [669] оно стоит за то, чтобы не только отнять вооружение у Японии, но и за то, чтобы уничтожить в Японии те отрасли промышленности, которые производят боевые корабли и вооружение. Такова точка зрения Советского правительства. Оно не согласилось с американцами, которые не взяли в плен японскую армию. Советское правительство взяло в плен японскую армию. Он, тов. Сталин, говорил американцам, что Макартур должен, по крайней мере, отдать приказ об аресте 8–10 или 12 тыс. членов японского генералитета: генералов сухопутной армии, адмиралов и генералов авиации. Теперь американцы их судят по одному.

Американцы рассуждают иначе, чем Советское правительство. Американцы поступают с Японией сейчас так же, как после прошлой мировой войны поступили с Германией, когда ей был сохранен офицерский корпус и генералитет. Он, тов. Сталин, несколько раз говорил американцам о том, чтобы они пленили японскую армию, но они отвечают, что им некуда будет девать людей. Во всяком случае, Советское правительство будет добиваться того, чтобы у Японии не осталось генералитета. Вот такова политика Советского правительства.

Цзян Цзинго замечает, что китайский народ никогда не забудет японцев.

Тов. Сталин говорит, что китайский народ хороший, но надо, чтобы и руководители были хорошими.

Цзян Цзинго говорит, что он помнит, как Генералиссимус Сталин говорил, что Япония может снова встать на ноги.

Тов. Сталин отвечает, что, конечно, это может случиться, ибо Япония является нацией многочисленной и мстительной. Япония пожелает подняться. Чтобы этому помешать, надо взять в плен 500–600 тыс. офицеров и тысяч 12 членов японского генералитета. Тов. Сталин говорит, что американцы не пережили оккупацию Японии, и поэтому они не все понимают. Китай испытал японскую оккупацию. Советский Союз — германскую и в свое время — японскую. Поэтому Китай и Советский Союз понимают, что врага нужно поставить в такие условия, чтобы он больше не мог воевать. Американцы же этого не понимают. Он, тов. Сталин, надеется, что они поймут это.

Цзян Цзинго спрашивает, как сейчас в Японии обстоит дело с полицией.

Молотов отвечает, что в Японии полиция японская.

Цзян Цзинго говорит, что японцы могут превратить полицию в армию. [670]

Тов. Сталин замечает, что японцы, конечно, постараются сохранить в полиции свои офицерские кадры, но когда советские представители приедут в Токио, они постараются положить этому конец.

Цзян Цзинго заявляет, что он исчерпал все свои вопросы. В заключение беседы он, Цзян Цзинго, передает тов. Сталину и тов. Молотову привет от Сун Цзывеня.

Молотов спрашивает, решен ли вопрос о признании китайским правительством независимости Внешней Монголии.

Цзян Цзинго говорит, что решение китайского правительства о признании независимости Внешней Монголии будет опубликовано в первых числах января, когда китайское правительство переедет в Нанкин.

Беседа продолжалась 1 час 40 минут.

Печ. по: Ледовский A. M. СССР и Сталин в судьбах Китая. Документы и свидетельства участников событий 1937–1952 гг. М., 1999. С. 15–29.

Документ №3. Запись беседы Сталина с Цзян Цзинго, личным представителем Чан Кайши 3 января 1946 г. 23.00

Присутствуют: Молотов, Павлов (НКИД), Фу Бинчан, посол Китая.

Цзян Цзинго поздравляет тов. Сталина и тов. Молотова с Новым годом, выражает им пожелание новых побед в новом году.

Тов. Сталин благодарит.

Тов. Молотов благодарит и поздравляет Цзян Цзинго с Новым годом.

Тов. Сталин говорит, что он разговаривал по телефону с советскими военными. Они не согласны на то, чтобы не объявлять японские предприятия, обслуживавшие Квантунскую армию, трофейным имуществом. Советские военные обижены тем, что это имущество не хотят считать трофеями Красной Армии. Они хотят, чтобы с этим имуществом поступили так же, как с германским имуществом в Польше, Чехословакии и в других европейских странах, освобожденных Красной Армией. Китайская сторона от этого ничего не потеряет. Трофейные предприятия будут совместно эксплуатироваться на равных началах [671] китайской и советской сторонами, причем для эксплуатации их может быть создано несколько компаний по различным отраслям промышленности.

Цзян Цзинго говорит, что китайское правительство предлагает то же самое, но лишь в иной форме.

Тов. Сталин замечает, что форма, предлагаемая китайской стороной, обижает советских военных, которые говорят, что они проливали кровь и поэтому японские предприятия, обслуживавшие Квантунскую армию, должны быть признаны трофеями Красной Армии.

Тов. Сталин говорит, что надо конкретно на месте определить, какие предприятия японцы построили и эксплуатировали для обслуживания Квантунской армии.

Цзян Цзинго спрашивает, что думает тов. Сталин по поводу выделения для Китая некоторых предприятий тяжелой промышленности. Маршал Малиновский говорил, что этим вопросом должны заняться специалисты.

Тов. Сталин отвечает, что специалисты на месте, конечно, могут изучить этот вопрос.

Цзян Цзинго заявляет, что задача его поездки в Москву состоит в том, чтобы добиться полного взаимопонимания между Генералиссимусом Сталиным и Чан Кайши, который хотел бы, чтобы Генералиссимус Сталин откровенно и по-дружески изложил свое мнение о мероприятиях и политике, которые национальное правительство Китая проводило в последнее время. Чан Кайши хотел бы, чтобы Генералиссимус Сталин высказал свои сомнения и сообщил, с чем он не согласен. Высказывания Генералиссимуса Сталина будут очень полезны для определения политики правительства, которым руководит Чан Кайши.

Тов. Сталин отвечает, что он не знаком с основными фактами обстановки в Китае. Он, тов. Сталин, не все знает, что происходит в Китае. Советское правительство не понимает, почему тянут с разоружением японцев, почему оказывается невозможным соглашение между Чан Кайши и Мао Цзэдуном. Мао Цзэдун — своеобразный человек и своеобразный коммунист. Он ходит по деревням, избегает городов и ими не интересуется. Он, тов. Сталин, не располагает фактами. И поэтому у него имеются только вопросы. Какой совет он может дать, если у него, тов. Сталина, мало фактов.

Касаясь политики Советского правительства в отношении Японии, тов. Сталин говорит, что, как он уже говорил, нужно добиваться [672] того, чтобы Япония не могла воевать. Нужно взять в плен японские военные кадры и разоружить военную промышленность и ту промышленность, которая может работать для удовлетворения военных нужд.

Что касается политики Советского правительства в отношении Китая, то это политика дружбы и поддержки национального правительства Китая. Об этом было открыто сказано в опубликованных коммюнике.

Он, тов. Сталин, считает правильной политику дружбы Китая с Америкой, которую намерен проводить Чан Кайши. Советский Союз не может оказать большую экономическую помощь Китаю. Чан Кайши ждет помощи от США и поэтому его политика дружбы с США правильна.

Он, тов. Сталин, откровенно говорит то, что знает, и спрашивает о том, чего он не знает, т.е. насчет разоружения японской армии и соглашения между Чан Кайши и Мао Цзэдуном. Он, тов. Сталин, не знает, почему тянут с разоружением японцев. Советское командование быстро разоружило японцев, и при желании их можно быстро разоружить.

Цзян Цзинго отвечает, что первое время китайское правительство не располагало достаточными силами для разоружения японцев.

Тов. Сталин замечает, что для разоружения японцев почти никаких сил не нужно.

Цзян Цзинго заявляет, что сейчас китайское правительство располагает силами и с японцами будет покончено. Советско-китайский договор направлен против Японии и Генералиссимус Сталин может быть спокоен, что в своей политике по отношению к Японии Китай будет исходить из того, чтобы помешать Японии снова встать на ноги. Что касается разоружения японских войск в Китае, то разрешение этой задачи осложняется географическими обстоятельствами и тем фактом, что китайские войска были в свое время оттеснены японцами в южные районы.

Тов. Сталин спрашивает, почему японцев не разоружают американцы. Японцы не сопротивляются. Ведь капитуляция японских войск уже объявлена.

Цзян Цзинго говорит, что, по его мнению, соглашение между китайскими коммунистами и правительством не удалось заключить потому, что лидеры обеих сторон не доверяют друг другу.

Тов. Сталин замечает, что какие-то уступки нужны, но какие именно — это должны решить сами стороны. [673]

Цзян Цзинго говорит, что он слышал по радио о предложениях, которые национальное правительство сделало китайским коммунистам.

Молотов излагает сообщение печати о предложениях национального правительства и предложениях китайских коммунистов. Молотов указывает, что не все ясно в этих предложениях, но согласно предложениям китайского правительства получается так, что китайское правительство не даст согласия на прекращение военных действий против коммунистов до тех пор, пока не будет выработана процедура, при помощи которой между китайскими коммунистами и национальным правительством должно быть заключено соглашение.

Цзян Цзинго говорит, что китайский народ крайне заинтересован в том, чтобы соглашение состоялось, так как гражданская война — страшная вещь.

Тов. Сталин замечает, что в Советском Союзе знают, что такое гражданская война.

Молотов говорит, что американский генерал Ведемейер сделал заявление о намерении американского командования увеличить американские войска на 4 тыс. человек в целях обеспечения продвижения китайских войск в Маньчжурии и поддержания порядка на дорогах.

Цзян Цзинго говорит, что это заявление было сделано Ведемейером еще до заявления Трумэна о политике США в отношении Китая, т.е. еще до приезда генерала Маршалла в Китай.

Цзян Цзинго говорит, что главная трудность сейчас заключается в том, что между Бейпином и Нанкином нет железнодорожного сообщения, так как железная дорога перерезана коммунистическими отрядами. Даже на участке между Пекином и Тяньцзином длиной в 100 км поезда ходят через день или два. Нужно поскорее договориться, чтоб, в частности, наладить железнодорожное сообщение.

Тов. Сталин говорит, что соглашение между коммунистами и центральным правительством улучшит положение китайского народа и будет способствовать развитию торговли.

Цзян Цзинго соглашается с этим и говорит, что китайцы уже много лет воюют и сильно пострадали от войны.

Тов. Молотов замечает, что китайский народ устал от войны.

Цзян Цзинго говорит, что особенно страдает беднота в Китае. Он, Цзян Цзинго, считает, что в нынешней войне Советский Союз и Китай пострадали больше всех других стран. [674]

Цзян Цзинго спрашивает, не выскажет ли ему тов. Сталин свои сомнения в отношении политики Чан Кайши.

Тов. Сталин отвечает, что он не знаком с фактами и что ему трудно сказать что-либо. У него, тов. Сталина, нет сомнений. У него были некоторые вопросы, о которых он и сообщил Цзян Цзинго.

Цзян Цзинго говорит, что в Китае все стоят на позиции необходимости демократизировать Китай.

Тов. Сталин спрашивает, является ли сейчас Китай республикой и нет ли в Китае монархических течений.

Цзян Цзинго отвечает, что Китай является республикой и что сейчас в Китае нет монархических течений.

Тов. Сталин говорит, что республика ближе стоит к демократии.

В Советском союзе нет враждебных классов и поэтому в Советском Союзе возможно существование однопартийной системы. В Китае, помимо Гоминьдана и коммунистической партии, должны существовать другие партии. Имеются ли такие партии в Китае?

Цзян Цзинго отвечает, что их очень мало.

Тов. Сталин говорит, что нужно ввести в Китае выборные начала. Правительство должно отвечать перед парламентом и президентом. Он, тов. Сталин, не знает, какую систему парламента имеется в виду применить в Китае; однопалатную или двухпалатную.

Тов. Сталин спрашивает, остаются ли в Китае провинциальные правительства.

Цзян Цзинго отвечает утвердительно.

Тов. Сталин говорит, что он не знает, какие течения существуют в Китае — за одну палату или за две палаты. Но надо, чтобы в Китае были введены выборные начала, как во Франции, Польше, Югославии, Англии и Америке. Парламент должен быть выборным, а правительство должно назначаться парламентом и утверждаться президентом. В США президент является одновременно и премьером. Во Франции дело обстоит иначе. Там нижняя и верхняя палаты выбирают президента, и он не является премьером, хотя он и может участвовать на заседаниях правительства, действуя в качестве председателя. Но французская и американская системы отвечают принципам демократии.

Цзян Цзинго спрашивает, считает ли тов. Сталин приемлемыми для Китая формы, существующие в Югославии и в Польше. [675]

Тов. Сталин говорит, что в Югославии и в Польше, как и во Франции, действует двухпалатная система. В Советском Союзе тоже имеются две палаты, пользующиеся равными правами. Например, Совет Союза может отвергнуть решение, принятое Советом Национальностей, и наоборот. В Англии — иначе. Там тоже существуют нижняя и верхняя палаты, но палата лордов располагает большими правами, чем палата общин. В Америке существует сенат и палата представителей, причем сенат имеет больше прав. Он, тов. Сталин, не знает, какая система существует в Китае.

Тов. Сталин спрашивает, что собою представляет юань.

Цзян Цзинго отвечает, что это что-то вроде палаты.

Тов. Сталин говорит, что название палат может быть любым, в зависимости от национальных особенностей, но они должны быть выборными органами.

Цзян Цзинго спрашивает, каким образом в СССР принимается решение в тех случаях, если между палатами обнаруживаются разногласия.

Тов. Молотов отвечает, что в таких случаях собирается совместное заседание обеих палат и решение принимается большинством голосов.

Цзян Цзинго спрашивает, какое соотношение между коммунистами и Гоминьданом должно быть, по мнению Сталина, в будущем китайском правительстве.

Тов. Сталин отвечает, что в Европе обычно число портфелей, которыми партия располагает в правительстве, соответствует числу ее депутатов в парламенте. В Америке и Англии правительства формируются из членов той партии, которая получила большинство. Например, на последних выборах в Англии лейбористы получили большинство, и они сформировали правительство, состоящее только из лейбористов. Тем не менее англичане и американцы требуют, чтобы в других странах, например в Румынии, Болгарии и Польше, в правительстве были представлены оппозиционные партии. Когда он, тов. Сталин, спрашивает англичан и американцев, почему они не пускают в свои правительства представителей оппозиции, они пожимают плечами.

Во Франции дело обстоит иначе. Существующая там система формирования правительства ближе к демократизму, поскольку в правительстве участвуют также представители партий, получивших меньшинство. Если не допускать представителей оппозиции в правительство, то она переходит на нелегальную борьбу. Если [676] же допустить их, то оппозиция становится лояльной. В этом преимущество допуска представителей оппозиции в правительство.

Тов. Сталин приводит пример Венгрии, где Партия мелких сельских хозяев получила более половины голосов и тем не менее она допустила в правительство представителей социал-демократов, коммунистов и либералов, сохранив за собой большинство портфелей.

Цзян Цзинго отвечает, что, как он думает, Китай не должен применять у себя те формы демократии, которые существуют в Англии. Он, Цзян Цзинго, думает, что в китайском правительстве на данном этапе должны участвовать представители всех демократических партий.

Цзян Цзинго спрашивает, как тов. Сталин оценивает сейчас соотношение сил Гоминьдана и компартии.

Тов. Сталин говорит, что на этот вопрос ответить очень трудно. Во время Потсдамской конференции Черчилль и Иден считали, что консерваторы получат большинство. Эттли говорил, что он на большинство не надеялся. Он, тов. Сталин, сам считал, что консерваторы получат большинство на выборах, но победили лейбористы. В Китае не было выборов и поэтому трудно учесть, что думает народ. По всей вероятности, Гоминьдан должен получить большинство, но какое, он, тов. Сталин, затрудняется сказать.

Цзян Цзинго спрашивает, считает ли тов. Сталин возможным сосуществование Гоминьдана и Компартии и на каких условиях.

Тов. Сталин отвечает, что если будут свободные выборы, то коммунисты будут существовать, будет существовать и Гоминьдан. Например, Советский Союз уживается с американскими и английскими капиталистами, не дерется с ними. Тем более должны ужиться Гоминьдан и китайская компартия. Конечно, между партиями будет соревнование, но Гоминьдан и компартия будут существовать.

Цзян Цзинго спрашивает, каково мнение тов. Сталина о Гоминьдане. Многие недовольны Гоминьданом.

Тов. Сталин говорит, что Советское правительство тоже недовольно Гоминьданом. До сих пор в Маньчжурии распространяются листовки за подписью Гоминьдана. В этих листовках содержатся призывы резать русских. Конечно, это вызывает недовольство советского правительства.

Цзян Цзинго говорит, что в Маньчжурии это может быть японской провокацией. [677]

Тов. Сталин отвечает, что, когда арестовывают китайцев, распространявших эти листовки, они заявляют, что они являются членами отрядов, входящих в Гоминьдан. У Гоминьдана два лица: одно легальное и другое — нелегальное. Гоминьдановцы, действующие нелегально в Маньчжурии, призывают население в листовках, которые распространялись в Чанчуне, Мукдене, Дайрене, изгонять советские войска из Маньчжурии. Такие действия Гоминьдана вызывают недовольство у Советского правительства. Советское правительство не допустит у себя в стране выступлений против Чан Кайши, поскольку оно подписало с ним договор и линия политики должна быть одна. Может быть, в Гоминьдане существуют разные группы.

Цзян Цзинго отвечает, что действительно в Гоминьдане существуют различные группы. В Гоминьдане имеются представители как капиталистов, так и помещиков. Однако, что касается организации Гоминьдана в Маньчжурии, то он, Цзян Цзинго, хорошо помнит, что Чан Кайши дал директиву организации Гоминьдана в Маньчжурии распускать организации Гоминьдана, занимающиеся антисоветской агитацией и даже арестовывать членов таких организаций.

Цзян Цзинго говорит, что нужно учитывать, что в Маньчжурии очень сложная обстановка.

Тов. Сталин говорит, что он это знает и что, может быть, в Маньчжурии действуют самозванцы, называющие себя членами Гоминьдана. Однако Гоминьдан не отмежевался официально от действий тех организаций, которые распространяют листовки, направленные против Советского Союза.

Цзян Цзинго отвечает, что в Маньчжурии многие организации Гоминьдана были распущены, и снова повторяет, что в Маньчжурии очень сложная обстановка.

Цзян Цзинго спрашивает, что еще может сказать тов. Сталин о Гоминьдане.

Тов. Сталин отвечает, что в Китае нужно установить систему терпимости, при которой, наряду с Гоминьданом, смогут существовать другие партии.

Цзян Цзинго отвечает, что в Китае условия очень своеобразные. Не имея достаточных сил, Чан Кайши действовал зигзагообразно в своей политике.

Тов. Сталин говорит, что такую политику очень трудно проводить в течение долгого времени.

Цзян Цзинго отвечает, что у Чан Кайши еще нет достаточных сил. [678]

Тов. Сталин спрашивает, неужели коммунисты сильнее Чан Кайши. Мао Цзэдун кричит, что у него полтора миллиона войск, а американцы считают, что у него 600 тыс.

Цзян Цзинго говорит, что, конечно, эти цифры преувеличены.

Цзян Цзинго говорит, что многие считали, что Чан Кайши был за Японию. На самом же деле он вел подготовку к войне с Японией. Он, Цзян Цзинго, хочет, чтобы Генералиссимус Сталин понял, что Чан Кайши стремится к новому.

Тов. Сталин говорит, что он знает, что Чан Кайши трудно, и спрашивает, не выдвинулись ли за время войны молодые кадры.

Цзян Цзинго отвечает, что новый военный министр в Китае из молодых кадров.

Цзян Цзинго замечает, что, как он полагает, тов. Сталин должен интересоваться Гоминьданом, поскольку Гоминьдан был создан в свое время при содействии Ленина.

Тов. Сталин отвечает, что Гоминьдан будет существовать как национальная либеральная партия. Те, кто думают, что коммунисты съедят Гоминьдан, — ошибаются. Гоминьдан, конечно, является более широкой и влиятельной партией, чем компартия.

Цзян Цзинго говорит, что он считает полезным для Гоминьдана, если будет существовать компартия, так как существование компартии предохранит Гоминьдан от разложения.

Цзян Цзинго говорит, что нужно перестроить Гоминьдан.

Тов. Сталин говорит, что Гоминьдан улучшат выборы, поскольку в процессе выборов происходит отбор людей: лучшие остаются, а худшие уходят.

Цзян Цзинго говорит, что во время войны выдвинулось много новых деятелей.

Тов. Сталин говорит, что если это так, то это хорошо, так как в Китае все еще мелькают старые деятели.

Цзян Цзинго говорит, что, наконец, он хотел бы обсудить с Генералиссимусом Сталиным вопрос об экономике Китая, которая сильно пострадала за восемь лет войны. Китай хотел бы выйти из положения полуколониальной страны.

Тов. Сталин отвечает, что для того, чтобы этого добиться, нужно иметь свою собственную промышленность. Нельзя увлекаться только торговлей. Если бы в Советском Союзе не было промышленности, то немцы разбили бы Советский Союз. Благодаря наличию в Советском Союзе промышленности во время войны оказалось возможным производить ежемесячно 3 тыс. самолетов, 3 тыс. танков, 5 тыс. орудий, 400 тыс. винтовок, [679] 200 тыс. автоматов. Китаю нужно иметь свою собственную промышленность. Для этого в Китае имеются и сырье, и трудолюбивый народ.

Цзян Цзинго говорит, что сейчас в Китае происходит дискуссия о том, следует ли уделить больше внимания сельскому хозяйству или промышленности. Он, Цзян Цзинго, думает, что главная причина успехов Советского Союза в войне с Германией — это отсутствие частной собственности.

Тов. Сталин говорит, что, хотя в Америке существует частная собственность, промышленность там очень мощная.

Тов. Сталин говорит, что для того, чтобы развить сельское хозяйство, необходимо создать промышленность, построить железные дороги, построить заводы для производства удобрений, построить автомобильные заводы и т.д. В Китае не добывается нефть. Однако нефть имеется в Синьцзяне и должна быть на юге. Нужно организовать разведку и добычу нефти.

Цзян Цзинго спрашивает, считает ли тов. Сталин возможным, чтобы Китай развивал свою промышленность с помощью иностранного капитала.

Тов. Сталин отвечает, что с помощью иностранного капитала Китай может быстрее создать промышленность. В Советском Союзе дело создания промышленности облегчалось тем, что все находится в руках государства. В Китае индустриализацию осуществить труднее и поэтому Китаю нужно получить займы от иностранных держав, иначе индустриализация затянется на долгие годы.

Цзян Цзинго говорит, что китайцы боятся снова оказаться в положении полуколониальной державы.

Тов. Сталин говорит, что нужно бороться. Китай представляет собой большой рынок, и иностранные державы будут стремиться ввозить туда свои товары. Импорт товаров нужно разрешить, не допускать при этом навязывания иностранными державами каких-либо условий Китаю. Например, американцы недавно предложили Польше заем в 200 млн долларов, но поставили условие, чтобы эти деньги были израсходованы так, как хотят американцы. Конечно, иностранные державы будут требовать, чтобы Китай не развивал собственной тяжелой промышленности. Чтобы не попасть в кабалу, нужно бороться, и у Китая есть средства, чтобы вести эту борьбу.

Цзян Цзинго спрашивает, как тов. Сталин смотрит на политику открытых дверей. [680]

Тов. Сталин отвечает, что иностранные державы хотели, чтобы Советский Союз открыл двери, но Советское правительство послало их к черту. Однако Китаю, как слабой стране, придется формально согласиться с политикой открытых дверей. Обычно открытых дверей требуют у полуколониальных стран.

Тов. Сталин говорит, что американцы обращались к Советскому правительству по поводу применения политики открытых дверей в Маньчжурии. Советское правительство ответило американцам, что оно не является хозяином в Маньчжурии и что по этому поводу следует обратиться к Китаю. Американцы были очень поражены этим ответом, но примирились с ним.

Цзян Цзинго спрашивает, не обсуждался ли вопрос о политике открытых дверей на Ялтинской конференции.

Тов. Сталин отвечает утвердительно и добавляет, что советские представители на Ялтинской конференции заявили, что это дело Китая.

Цзян Цзинго говорит, что Трумэн сообщил китайскому правительству, что Советское правительство не возражает против политики открытых дверей в Китае.

Тов. Сталин говорит, что советское правительство не возражает против политики открытых дверей, если с ней согласен Китай, но сам Советский Союз никаких открытых дверей не требует. Что можно посоветовать Китаю в этом вопросе? На нынешнем этапе Китаю трудно отвергнуть политику открытых дверей, поскольку Китай сильно пострадал во время войны и разорен. Но позже Китаю придется закрыть двери, чтобы создать свою собственную промышленность.

Цзян Цзинго говорит, что действительно Китай находится сейчас в очень тяжелом экономическом положении. Он, Цзян Цзинго думает, что никто, кроме СССР, не хочет возрождения Китая.

Тов. Сталин говорит, что он это понимает. Японцы разорили Китай. Советскому правительству известно, какими грабителями являются немцы.

Цзян Цзинго спрашивает, каким образом Советский Союз и Китай могут помогать друг другу.

Тов. Сталин отвечает, что Советский Союз поможет Китаю в создании своей промышленности и будет с ним торговать. Покупая у него сою, рис, если его много в Китае; хлопок; некоторое сырье; немного вольфрама и др. Взамен Советский Союз мог бы предоставить Китаю кое-какие станки, машины и оказать помощь специалистами. [681]

Маньчжурия является довольно развитой промышленной страной с развитой железнодорожной сетью. Японцы хотели превратить Маньчжурию в свою промышленную базу на континенте.

Цзян Цзинго говорит, что в Маньчжурии среди китайского населения нет квалифицированных кадров.

Тов. Сталин отвечает, что китайцы — способный народ, и они научатся.

Цзян Цзинго говорит, что много китайской молодежи посылалось на учебу в Америку.

Тов. Сталин говорит, что это неплохо, и заявляет, что Китаю нужны свои инженеры, техники, механики, финансисты, экономисты и специалисты по сельскому хозяйству.

Цзян Цзинго говорит, что много квалифицированного персонала из китайцев потребуется для работы на Чанчуньской ж.д. В связи с этим он, Цзян Цзинго, хотел бы спросить Генералиссимуса Сталина, как он смотрит на посылку китайской молодежи в учебные заведения Советского Союза, особенно транспортные.

Тов. Сталин говорит, что хотя и имеются трудности, но это можно сделать.

Цзян Цзинго спрашивает, считает ли тов. Сталин целесообразным приезд в СССР китайской экономической делегации.

Тов. Сталин отвечает, что китайская экономическая делегация может приехать в Советский Союз и посмотреть фабрики и заводы.

Цзян Цзинго говорит, что он хотел бы обратить внимание Генералиссимуса Сталина на положение в Синьцзяне. В свое время там было много советских специалистов. Он, Цзян Цзинго, думает, что нужно восстановить прежнее положение.

Тов. Сталин отвечает, что Шэнь Шицай стал арестовывать советских специалистов, и Советское правительство отозвало их из Синьцзяна. Если с советскими специалистами будут хорошо обращаться, то можно их туда послать. Он, тов. Сталин, выяснит это на днях.

Цзян Цзинго говорит, что Шэнь Шицая сейчас уже нет в Синьцзяне.

Цзян Цзинго спрашивает, может ли экономика Китая развиваться на тех же основаниях, что и экономика Монгольской Народной Республики. Ведь в Монгольской Народной Республике имеются остатки феодализма, существуют капиталистические отношения и наряду с этим колхозы.

Тов. Сталин говорит, что в Монгольской Народной Республике не существует колхозов. [682]

Цзян Цзинго говорит, что, как ему рассказывали, Монгольская Народная Республика имеет развитую промышленность и народ там хорошо живет.

Тов. Сталин говорит, что в Монгольской Народной Республике имеется кожевенный комбинат, проведена железная дорога, были сделаны кое-какие шаги по добыче ископаемых. Другой промышленности в Монгольской Народной Республике нет. Конечно, теперь монголы не такие уже дикие люди, как раньше. Однако Китай нельзя сравнивать с Монголией, отсталой страной. Китай может стать первоклассной державой. Что касается форм экономики, то Китай в отличие от Монголии не является скотоводческой страной. В Китае сельское хозяйство очень развито в смысле интенсивности. Там дорожат каждым клочком земли. В Китае все имеется для того, чтобы создать свою промышленность. В Монголии не ценят земли. Монголы занимаются скотоводством, причем они являются малокультурными скотоводами. Там на зиму не обеспечивают скот кормом. Монголия — страна кочевая и, следовательно, отсталая. Поэтому нельзя на одну доску ставить Китай и Монголию ни в смысле социальном, ни в смысле экономическом. Базой в Монгольской Народной Республике является скотоводство, а в Китае — земледелие.

Цзян Цзинго спрашивает, какие пожелания имеются у тов. Сталина в отношении политики китайского правительства в Маньчжурии.

Тов. Сталин говорит, что нужно, чтобы у китайского правительства была собственная, а не Чужая политика в Маньчжурии, чтобы она ни на кого не ориентировалась и не диктовалась другими государствами. Чан Кайши знает это. Тов. Сталин спрашивает, не намерены ли англичане вернуть Гонконг китайцам.

Цзян Цзинго отвечает отрицательно.

Тов. Сталин говорит, что Рузвельт был горячим сторонником возвращения Гонконга Китаю и в свое время горячо спорил с Черчиллем по этому поводу.

Цзян Цзинго отвечает, что пока англичане не собираются передавать Гонконг китайцам. Цзян Цзинго говорит, что послезавтра он вылетит обратно в Китай, и спрашивает, не желает ли тов. Сталин передать что-либо через него Чан Кайши.

Тов. Сталин отвечает, что он передаст письмо Чан Кайши.

Беседа продолжалась 1 час 30 мин.

Записал В. Павлов [683]

Печ. по: Ледовский A. M. СССР и Сталин в судьбах Китая. Документы и свидетельства участников событий 1937–1952 гг. М., 1999. С. 29–39.

Документ №4. Записка А. И. Микояна в Президиум ЦК КПСС о поездке в Китай в январе — феврале 1949 г.

Сов. Секретно. ОСОБАЯ ПАПКА ЦК КПСС

В связи с выявившимися расхождениями между компартией Китая и компартиями других стран и предстоящим обсуждением этих вопросов, считаю необходимым разослать членам Президиума ЦК в целях ознакомления тексты сообщений, переданных мною в январе — феврале 1949 г. во время поездки в Китай, а также указаний ЦК, посылавшихся мне в тот же период.

Сообщения эти передавались шифром из Сибайпо, где тогда находились Революционный комитет и ЦК Компартии Китая, и приводятся без каких-либо изменений и дополнений, в точной копии. При Мао Цзэдуне были тогда два советских армейских врача — Теребин (погиб впоследствии при аварии самолета в Советском Союзе) и Мельников, лечившие Мао Цзэдуна и его семью. Они имели радиостанцию и выполняли функции связи.

Считаю также необходимым коснуться некоторых обстоятельств, относящихся к моей поездке и хода переговоров.

В 1947–1948 гг. происходил обмен мнениями между нашим ЦК и Мао Цзэдуном о его приезде в Москву. В Москве он ни разу не был, и приглашение с нашей стороны было ему передано еще в июне 1947 г., выражалась готовность принять его для обсуждения вопросов китайской революции, проблем, которые встанут перед КПК после военной победы, в том числе и советско-китайских вопросов.

Однако сроки поездки неоднократно оттягивались из-за трудностей в средствах сообщения в связи с отдаленностью мест пребывания Мао Цзэдуна, из-за его болезни, осложнений в боевых действиях китайской революционной армии и по другим причинам.

К концу 1948 г. боевые действия китайских коммунистов развивались быстрыми темпами и в благоприятном направлении. В Северном Китае шли решающие бои. Китайская революционная армия, получившая оружие японской Квантунской семисоттысячной [684] армии, которое было нами полностью передано Китаю, двигалась к центру Китая в направлении Пекина.

14 января 1949 г. на заседании Политбюро ЦК при обсуждении ответа Мао Цзэдуна на запрос о времени его приезда Сталин высказал соображение о том, что приезд Мао Цзэдуна в данное время вряд ли целесообразен. Он находился в то время в роли партизанского руководителя и хотя намечался его приезд инкогнито, но скрыть поездку было невозможно, сведения об его отъезде из Китая наверняка бы просочились. Поездка его, без сомнения, была бы истолкована на Западе как посещение Москвы для получения инструкций от Компартии Советского Союза, а сам он назван московским агентом. Это нанесло бы ущерб престижу КПК и было бы разыграно империалистами и кликой Чан Кайши против китайских коммунистов.

Между тем вскоре могло быть образовано официальное революционное правительство Китая, которое мог возглавить Мао Цзэдун. Тогда он получал уже возможность поездки не инкогнито, а официально в качестве главы правительства Китая и в целях переговоров с соседним государством. Это, наоборот, повысило бы престиж и авторитет китайского революционного правительства и приобрело бы большое международное значение.

Хотя такая отсрочка поездки Мао Цзэдуна в СССР оттягивала обсуждение назревших вопросов, но эту отрицательную сторону можно было устранить командированием в Китай одного из членов Политбюро нашего ЦК.

В то время все было уже подготовлено к приезду Мао Цзэдуна. Политбюро, обсудив этот вопрос, одобрило предложения Сталина, и он тут же продиктовал телеграмму Мао Цзэдуну, в которой говорилось:

«Мы все же настаиваем, чтобы Вы отложили временно Вашу поездку в Москву, так как Ваше пребывание в Китае очень необходимо в настоящее время. Если хотите, мы можем немедленно послать к Вам ответственного члена Политбюро в Харбин или в другое место для переговоров по интересующим нас вопросам».

Мао Цзэдун сообщил на это, что он решил временно отложить поездку в Москву и что они приветствуют направление члена Политбюро в Китай, высказав одновременно пожелание, чтобы его приезд состоялся в конце января или начале февраля и не в Харбин, а к месту их нахождения.

Сталин предложил поехать в Китай мне. [685]

Чтобы иметь минимум трудностей в переговорах в Китае и быть лучше подготовленным, исключить излишние запросы Москвы, я набросал список возможных вопросов, которые китайцы могут поставить перед нами, обдумал возможные ответы и обсудил их со Сталиным и другими членами Политбюро.

К этому времени выявились два вопроса, которые были дискуссионными и к которым проявился различный подход нашего ЦК и ЦК КПК.

1. О несогласии нашего ЦК с точкой зрения КПК, считавшей, что после победы китайской революции все партии, кроме КПК, должны уйти с политической арены. В телеграмме Мао Цзэдуна от 30 ноября 1947 г. говорилось: «В период окончательной победы китайской революции, по примеру СССР и Югославии, все политические партии, кроме КПК, должны будут уйти с политической арены, что значительно укрепит китайскую революцию».

В ответной телеграмме нашего ЦК, подписанной Сталиным 20 апреля 1948 года, по этому поводу в частности было сказано: «Мы с этим не согласны. Думаем, что различные оппозиционные политические партии в Китае, представляющие средние слои китайского населения и стоящие против гоминьдановской клики, будут еще долго жить и киткомпартия вынуждена будет привлечь их к сотрудничеству против китайской реакции и империалистических держав, сохранив за собой гегемонию, то есть руководящее положение. Возможно, что некоторых представителей этих партий придется ввести в китайское народно-демократическое правительство, а само правительство объявить коалиционным, чтобы тем самым расширить базу этого правительства в населении и изолировать империалистов и их гоминьдановскую агентуру».

Как известно, в связи с этим советом КПК изменила свою политику в отношении буржуазных партий.

2. Об отношении к предложению нанкинского правительства Советскому правительству принять на себя посредничество между нанкинским правительством и КПК о прекращении войны и заключении мира.

9 января 1949 г. была получена нота нанкинского правительства, которое предложило правительству СССР (а также правительствам Франции, Англии и США) принять на себя посредничество между нанкинским правительством и КПК о прекращении войны и заключении мира.

В телеграмме Мао Цзэдуну наш ЦК сообщал: [686]

«Мы думаем ответить таким образом: Советское правительство всегда стояло и продолжает стоять за прекращение войны и установление мира в Китае, и раньше, чем дать свое согласие на посредничество, оно хотело бы знать, согласна ли другая сторона — китайская компартия, принять посредничество СССР. Ввиду этого СССР хотел бы, чтобы другая сторона — китайская компартия, была осведомлена о мирной акции китайского правительства, и было бы запрошено согласие другой стороны на посредничество СССР. Мы думаем так ответить, и просим сообщить, согласны ли Вы на это. Если не согласны, подскажите нам более целесообразный ответ.

Мы думаем также, что Ваш ответ, если Вас запросят, должен быть примерно таким: китайская компартия всегда высказывалась за мир в Китае, ибо гражданскую войну в Китае начала не она, а нанки некое правительство, которое и должно нести ответственность за последствия войны. Китайская компартия стоит за переговоры с Гоминьданом, однако без участия тех военных преступников, которые развязали гражданскую войну в Китае. Китайская компартия стоит за непосредственные переговоры с Гоминьданом без каких-либо иностранных посредников».

К этой телеграмме от 10 января Сталиным 11 января 1949 г. было сделано разъясняющее дополнение:

«Как видно из сказанного выше, наш проект Вашего ответа на предложение Гоминьдана рассчитан на срыв мирных переговоров. Ясно, что Гоминьдан не пойдет на мирные переговоры без посредничества иностранных держав, особенно без посредничества США. Ясно также, что Гоминьдан не захочет вести переговоры без участия Чан Кайши и других военных преступников. Мы рассчитываем поэтому, что Гоминьдан откажется от мирных переговоров при тех условиях, которые выставляет КПК. В результате получится, что КПК согласна на мирные переговоры, ввиду чего ее нельзя обвинять в желании продолжать гражданскую войну. При этом Гоминьдан окажется виновником срыва мирных переговоров. Таким образом, мирный маневр гоминьдановцев и США будет сорван, и Вы можете продолжать победоносную освободительную войну. Ждем ответа».

12 января Мао Цзэдун послал ответ, в котором говорилось, что правительству СССР на ноту нанкинского правительства следовало бы ответить следующим образом: «Правительство СССР всегда желало, а также желает видеть мирный, демократический и единый Китай. Однако каким путем достичь мира, демократии и [687] единства Китая — это собственное дело народа Китая. Правительство СССР, основываясь на принципе невмешательства во внутренние дела других стран, считает неприемлемым участие в посредничестве между обеими сторонами в гражданской войне в Китае...

...Только СССР имеет крайне высокий авторитет среди народа Китая, поэтому, если СССР в ответе на ноту нанкинского правительства займет такую позицию, как было изложено в Вашей телеграмме от 10.1, то это приведет к тому, что США, Англия и Франция могут считать, что участие в посредничестве является должным и приведет к тому, что Гоминьдан получит повод для оскорбления нас как воинственно настроенных элементов. А широкие народные массы, которые недовольны Гоминьданом и питают свои надежды на скорую победу НОА, будут в отчаянии...

...Сейчас мы склонны к тому, чтобы со всей правотой отклонить мирный обман Гоминьдана, так как сейчас, исходя из того, что соотношение классовых сил в Китае уже имеет коренное изменение и международная общественность тоже не в пользу нанкинского правительства, а НОА летом сего года уже может перейти реку Янцзы и наступать на Нанкин.

Как будто нам не потребуется предпринимать еще раз обходный политический маневр. В настоящей обстановке, от проведения еще раз такого обходного маневра, больше вреда, чем пользы».

На это последовала подписанная Сталиным телеграмма Мао Цзэдуну от 14 января, в которой, в частности, говорилось: «Как можно ответить на такой маневр нанкинцев и США. Возможны два ответа. Первый ответ: прямо и неприкрыто отклонить мирные предложения нанкинцев и тем самым провозгласить необходимость продолжения гражданской войны. Но что это будет означать? Это значит, во-первых, что вы выложили на стол главный козырь и отдаете в руки гоминьдановцев такое важное оружие, как знамя мира. Это значит, во-вторых, что вы помогаете вашим врагам в Китае и вне Китая третировать компартию как сторонницу продолжения гражданской войны и хвалить Гоминьдан как защитника мира. Это значит, в-третьих, что вы даете возможность США обработать общественное мнение Европы и Америки в том направлении, что с компартией мир невозможен, так как она не хочет мира, что единственное средство добиться мира в Китае — организовать вооруженную интервенцию держав, вроде той интервенции, которая проводилась в России в течение четырех лет с 1918 г. по 1921 г.». [688]

Далее говорилось о втором, гибком варианте ответа в духе уже изложенных в первой телеграмме советских предложений. В тот же день 14 января, Мао Цзэдун, сославшись на получение приведенного выше дополнения от 11 января, заявил в своей телеграмме, что «в основном курсе (срыв мирных переговоров с Гоминьданом, продолжение революционной войны до конца) мы с Вами совершенно едины», а также сообщил, что они в этот день опубликовали 8 условий, на которых согласны вести мирные переговоры с Гоминьданом. В связи с этим Мао Цзэдуну было сообщено, что из его последней телеграммы «видно, что между нами установилось единство взглядов по вопросу о мирном предложении нанкинцев и что Компартия Китая уже начала «мирную» кампанию. Значит, вопрос надо считать исчерпанным».

В Китай я направился под фамилией Андреев и так и подписывал телеграммы, адресуя их на вымышленную фамилию Филиппова. Сделано это было по инициативе Сталина на случай, если бы из Китая просочилась информация о моем пребывании там.

Вылетел я в Китай 26 января, прибыл туда 30 января и пробыл до 8 февраля 1949 г. Со мной вместе были в Китае бывший министр путей сообщения Ковалев, намечавшийся тогда в качестве нашего представителя при ЦК КПК, и переводчик, работник аппарата ЦК тоже по фамилии Ковалев.

Из Порт-Артура вылетели рано утром до рассвета и к рассвету прибыли на бывший японский военный аэродром около Шицзячжуана.

Встречали главком Чжу Дэ, член политбюро Жень Биши и переводчик Ши Чжэ. Отсюда на трофейном додже ехали километров 160–170 к местонахождению ЦК партии и ревкома — Сибайпо, расположенному в горном ущелье.

Первые два дня Мао Цзэдун вводил в курс истории китайской революции и имевшей место фракционной борьбы внутри китайской компартии. Позже, при следующих встречах, также возвращался к этим вопросам истории КПК, много говорил, как тяжело ему было бороться против левого и правого уклонов, как партия была разбита и армия была разгромлена из-за деятельности Ван Мина, которого поддерживал Коминтерн, как потом удалось исправить ошибки, как фракционеры уничтожали кадры китайских коммунистов, и что он сам едва жив остался, его арестовывали, исключали из партии, хотели уничтожить. Но с того времени, как Ван Мина и Ли Лисаня удалось разоблачить, Мао Цзэдун, по его словам, работает хорошо со своими товарищами, положил конец [689] уничтожению партийных кадров. Он был и остается сторонником проявления терпимости внутри партии. Считает, что не надо выводить из ЦК за разногласия, не надо преследовать.

Вот Ван Мин, говорил Мао Цзэдун, сыграл плохую роль, но мы его оставили в ЦК, он находится в расположении ЦК, хотя никакой работы фактически не ведет. Он очень подробно говорил об ошибках Ван Мина, видимо хотел проверить, как мы к нему относимся и нет ли у нас попыток на него опереться или слушать его советы. Мне было известно о разногласиях между Мао Цзэдуном и Ван Мином и я не поддерживал разговоров о нем. Еще в Москве условились, что с Ван Мином я встречаться не буду, на беседах же у Мао Цзэдуна он ни разу не присутствовал и не пытался встретиться со мной.

Заслуживают внимания некоторые вопросы, обсужденные с Мао Цзэдуном и другими членами Политбюро КПК:

I. На мой вопрос, когда думает Мао Цзэдун завершить захват основных промышленных центров Китая — Нанкин, Шанхай и др., он сказал, что с этим не торопится. Он говорил, например, что «потребуется еще 1–2 года для того, чтобы мы были в состоянии целиком политически и экономически овладеть Китаем», давал понять, что до этого война кончиться не может.

При этом высказал и такую мысль, что они избегают брать крупные города, а стараются захватить сельские районы. Например, не хотят брать Шанхай. Шанхай — мол, крупный город, а у китайской компартии нет кадров. Компартия в основном состоит из крестьян, в Шанхае коммунистическая организация слабая. Наконец, Шанхай живет за счет привозного сырья и топлива. И если они возьмут Шанхай, то привоза топлива не будет, промышленность остановится, разрастется безработица, все это ухудшит положение населения. КПК должна подготовить кадры, к чему уже приступили, и в свое время, когда кадры будут готовы, они займут Шанхай и Нанкин.

Руководствуясь позицией нашего ЦК, выработанной еще до моего отъезда из Москвы, я оспаривал это, доказывал, что чем скорее они займут большие города, тем лучше, кадры вырастут в ходе борьбы. Рано или поздно, вопрос о продовольствии и сырье для Шанхая все равно встанет. Зато занятие Шанхая серьезно ослабит Чан Кайши, даст пролетарскую основу коммунистам.

II. Мао Цзэдун не придавал необходимого значения пролетарской прослойке в составе компартии, и внимание КПК к городу и рабочему классу было слабее, чем к крестьянству. Эта позиция [690] коренилась в старом времени, когда компартия и армия действовали в горах, далеко от рабочих центров. Времена изменились, а отношение к рабочим осталось прежним.

Из записей бесед видно, например, что Мао Цзэдун «с удовольствием подчеркнул, что компартия пользуется безраздельным влиянием в деревне, там у нее нет конкурентов. В этом коммунистам помог Чан Кайши своей политикой в отношении крестьянства. Другое дело в городах. Здесь, если среди студенчества компартия пользуется сильным влиянием, то в рабочем классе Гоминьдан сильнее компартии. Например, в Шанхае после победы над Японией, когда компартия работала легально, ее влияние распространялось примерно на 200 тыс. рабочих из 500 тыс. рабочих, остальные шли за Гоминьданом».

Заслуживает внимания и такое высказывание Мао Цзэдуна: «Китайские крестьяне сознательнее всех американских рабочих и многих английских рабочих».

III. Руководствуясь указаниями ЦК, я уговаривал Мао Цзэдуна не откладывать образования революционного правительства Китая, создать его быстро на базе коалиции, что будет выгодно. Скажем, сразу после занятия Нанкина или Шанхая объявить о создании нового революционного правительства. Это было бы выгодно и в международном отношении — после этого коммунисты действовали бы уже не как партизаны, а как правительство — и это облегчило бы дальнейшую борьбу с Чан Кайши.

Мао Цзэдун считал, что не следует торопиться с созданием правительства, говорил даже, что им выгоднее жить без правительства. Если, мол, будет правительство, то будет коалиция, значит, и перед другими партиями нужно будет держать ответ за свои дела, что внесет сложность. Пока же они действовали как революционный комитет, независимо от партий, хотя и поддерживали связь с другими партиями. Это, утверждал Мао Цзэдун, помогает очистить страну от контрреволюционных элементов. Он упорствовал в этом деле, доказывал, что правительство надо организовать не сразу после взятия Нанкина (предполагалось в апреле), а лишь в июне или июле. Я же настаивал на том, что лишняя оттяжка образования правительства ослабляет силы революции.

Как известно, правительство было образовано 30 сентября.

IV. О Порт-Артуре. Мао Цзэдун рассказал, что к нему приходила одна женщина — буржуазный общественный деятель и поставила вопрос о том, что когда революционное правительство придет в Китае к власти, то Советскому Союзу уже не будет смысла [691] сохранять военно-морскую базу в Порт-Артуре и что для Китая получить обратно эту базу будет великим делом.

Мао Цзэдун сказал, что, по его мнению, такая постановка вопроса неправильна, эта женщина не понимает политики, что в Китае коммунисты и в Советском Союзе коммунисты, но это не исключает, а вполне допускает, чтобы осталась советская база в Порт-Артуре. Поэтому они, китайские коммунисты, стоят за то, чтобы эта база сохранилась. Американский империализм сидит в Китае для угнетения, а Советский Союз сидит в Порт-Артуре для защиты от японского милитаризма. Когда Китай настолько окрепнет, что будет в состоянии защищаться от японской агрессии, тогда СССР сам не будет нуждаться в базе в Порт-Артуре.

Наш ЦК и Сталин имели иной подход к этому вопросу: не нужно иметь там базу, если правительство в Китае будет коммунистическим. Я изложил китайским товарищам эту позицию. Получив мое сообщение о китайской позиции в этом вопросе, Сталин писал в телеграмме для Мао Цзэдуна 5 февраля 1949 г.:

«...С приходом к власти китайских коммунистов обстановка меняется в корне. У Советского правительства имеется решение отменить этот неравный договор и увести свои войска из Порт-Артура, как только будет заключен мир с Японией и, следовательно, американские войска уйдут из Японии. Однако если Компартия Китая сочтет целесообразным немедленный вывод советских войск из Порт-Артурского района, то Советский Союз будет готов исполнить это пожелание КПК».

Мао Цзэдун настаивал на своем, но видно было, что у него какие-то свои тактические соображения, которые он не раскрывал.

V. О Синьцзяне. Этот вопрос также представляет интерес. У Мао Цзэдуна были подозрения в отношении наших намерений в Синьцзяне. Он говорил о том, что в Илийском округе Синьцзяна существует движение независимости, которое не подчиняется урумчинскому правительству и что там существует коммунистическая партия. Рассказывал, что когда он в 1945 г. встречался с Бай Чунси в Чунцине, тот передал, что в Илийском округе местные повстанцы располагают артиллерией, танками и самолетами советского производства.

Я ему четко заявил, что мы не стоим за движение независимости синьцзянских народностей и, тем более, не имеем никаких притязаний на синьцзянскую территорию, считая, что Синьцзян входит и должен входить в состав Китая. [692]

Мао Цзэдун внес предложение о постройке железной дороги между Китаем и СССР через Синьцзян. Жэнь Биши, в качестве варианта, предложил построить такую дорогу через Монголию. Позже, когда обсуждался этот вопрос в Москве, Сталин высказался за то, чтобы строить дорогу через Монголию, поскольку путь короче и строительство дешевле, а во вторую очередь строить дорогу через Синьцзян.

VI. О Монголии. Мао Цзэдун по своей инициативе спросил, как мы относимся к объединению Внешней и Внутренней Монголии. Я ответил, что мы такое объединение не поддерживаем, так как оно привело бы к потере значительной территории Китая. Мао Цзэдун сказал — он считает, что Внешняя и Внутренняя Монголия могли бы объединиться и войти в состав Китайской Республики. На это я ему заявил, что это невозможно потому, что Монгольская Народная Республика давно пользуется независимостью. После победы над Японией и китайское государство признало независимость Внешней Монголии. МНР имеет свою армию, свою культуру, быстро идет по пути культурного и хозяйственного развития, она давно поняла вкус независимости и вряд ли когда-нибудь добровольно от независимости откажется. Если она когда-нибудь и объединится с Внутренней Монголией, то в результате наверняка образуется объединенная независимая Монголия. Присутствовавший на беседе Жэнь Биши подал при этом реплику, что во Внутренней Монголии три миллиона населения, а во Внешней Монголии — один миллион. В связи с этой моей информацией Сталин прислал мне телеграмму для ознакомления Мао Цзэдуна, в которой указывалось:

«Руководители Внешней Монголии стоят за объединение всех монгольских районов Китая с Внешней Монголией под знаком независимости объединенного монгольского государства. Советское правительство высказывается против этого плана, так как он означает отрыв от Китая ряда районов, хотя этот план и не угрожает интересам Советского Союза. Мы не думаем, чтобы Внешняя Монголия пошла на отказ от своей независимости в пользу своей автономии в составе Китайского государства, если даже все монгольские районы будут объединены в автономную единицу. Понятно, что решающее слово в этом деле принадлежит самой Внешней Монголии».

По ознакомлению с этой телеграммой Мао Цзэдун сказал, что он принимает ее к сведению и что «они, конечно, не защищают [693] великокитайскую шовинистическую линию и не будут ставить вопрос об объединении Монголии».

VII. О признании будущего революционного правительства другими странами. У Мао Цзэдуна было два варианта на этот счет — первый, чтобы иностранные государства и первым СССР сразу признали новое правительство Китая. Второй вариант, которому Мао Цзэдун явно отдавал предпочтение, заключался в том, чтобы не добиваться немедленного признания нового правительства, а если иностранное правительство заявит о своем желании признать его, то не отвергать, но и согласия пока не давать, продолжая такую тактику примерно в течение одного года. Выгоды второго варианта, говорили китайцы, заключаются в том, что, имея свободные руки, новое правительство легче может нажимать на все иностранное в Китае, не считаясь с протестами иностранных правительств.

Мао Цзэдун все время говорил, что они, ЦК КПК, ждут указаний и руководства от нашего ЦК. Я ему отвечал, что ЦК нашей партии не может вмешиваться в деятельность ЦК Коммунистической партии Китая, не может давать никаких указаний, не может руководить Компартией Китая. Каждая из наших партий самостоятельна, мы можем давать только советы, когда нас об этом попросят, но указаний давать не можем.

Мао Цзэдун упорствовал, заявлял, что ждет указаний и руководства от нашего ЦК, так как у них еще мало опыта, нарочито принижал свою роль, свое значение как руководителя и как теоретика партии, говорил, что он только ученик Сталина, что он не придает значения своим теоретическим работам, так как ничего нового в марксизм он не внес и проч.

Это, я думаю, восточная манера проявления скромности, но это не соответствует тому, что на деле Мао Цзэдун собой представляет и что он о себе думает.

В подтверждение сказанного выше приведу некоторые выдержки из имевших тогда место бесед с Мао Цзэдуном. Уже во время первой беседы он заявил:

«Прошу учесть, что Китай сильно отстал от России, мы слабые марксисты, делаем много ошибок, и если к нашей работе подходить с меркой России, то окажется, что у нас ничего нет».

Я ответил, что «эти слова, возможно, свидетельствуют о скромности лидеров ЦК КПК, но с ними трудно согласиться. Нельзя 20 лет руководить гражданской войной в Китае, привести ее к такой победе, будучи слабыми марксистами. Что касается [694] ошибок, то они бывают у всех активно действующих партий. И наша партия совершает ошибки, но она твердо держится правила беспощадно вскрывать свои ошибки, чтобы их не повторять и учиться на них. Мао Цзэдун добавил, что ошибки они совершают честно» и исправляют честно, и привел пример. В 1946 г. ЦК КПК совершил ошибку в проведении земельной реформы. Когда стали разбираться, оказалось, что еще в 1933 г. о земельной реформе им было написано совершенно правильно, о чем забыли в 1946 г. Если бы снова в 1946 г. это прочитали, этих ошибок не совершили бы. Они вновь перепечатали в 1946 г. то, что было написано о земельной реформе в 1933 г., и открыто объявили крестьянам об этой своей ошибке, взяв на себя всю ответственность за ошибки, ибо руководство отвечает за ошибки низовых работников, хотя само руководство этих ошибок не совершило.

Я заметил, что нельзя соглашаться с утверждением Мао Цзэдуна о том, что если подойти к китайской революции с российской меркой, то окажется — ничего нет:

Во-первых, китайская революция представляет из себя великое историческое событие, во-вторых, было бы неправильно применять российскую мерку без учета той конкретной действительности, в которой протекает революция в Китае.

Как бы в подтверждение этого, Мао Цзэдун сказал, что КПК в 1936 г. в советских районах «проявила догматизм, копируя советские методы, что привело тогда к серьезному поражению».

Далее Мао Цзэдун заявил, что «одной из больших задач КПК является марксистское просвещение кадров. Раньше у них считалось, что кадры должны прочитать всю марксистскую литературу. Теперь убедились, что это невозможно, ибо кадры учатся у них, одновременно ведя большую практическую работу. Поэтому они решили обязать свои кадры прочитать двенадцать марксистских произведений. Перечислив эти произведения (Манифест. От утопии к науке. Государство и революция. Вопросы ленинизма и другие), он не назвал ни одного китайского марксистского произведения.

Я тогда спросил Мао Цзэдуна, считает ли он правильным, что в списке 12 книг для партпросвещения кадров КПК нет ни одного произведения лидеров КПК, теоретически освещающего опыт китайской революции.

Мао Цзэдун ответил, что он, как лидер партии, ничего нового не внес в марксизм-ленинизм и не может себя ставить в один ряд с Марксом, Энгельсом, Лениным и Сталиным. [695]

Подняв бокал за здоровье товарища Сталина, он подчеркнул, что в основе теперешних побед китайской революции лежит учение Ленина-Сталина и что Сталин не только учитель народов СССР, но и учитель китайского народа и народов всего мира. О себе Мао Цзэдун сказал, что он ученик Сталина и не придает значения своим теоретическим работам, что они только претворяют в жизнь учение марксизма-ленинизма, ничем его не обогащая.

Более того, он лично послал на места строгую телеграмму, запрещающую называть его фамилию вместе с фамилиями Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, хотя об этом ему приходится спорить со своими ближайшими товарищами.

Я ответил, что это говорит о скромности Мао Цзэдуна, но с ним нельзя согласиться. Марксизм-ленинизм применяется в Китае не механически, а на основе учета особенностей, конкретных условий Китая. У китайской революции свой путь, дающий ей облик антиимпериалистической революции. Поэтому освещение опыта КПК не может не представлять теоретической ценности, не может не обогатить марксистскую науку. Разве можно отрицать также, что обобщение китайского опыта имеет теоретическую ценность для революционного движения стран Азии. Конечно, нельзя.

Мао Цзэдун заметил, что у них сильное ударение на особенности Китая делали сторонники Ван Мина для борьбы против линии партии.

На это я ответил, что обычно националистические элементы конкретные исторические особенности своих стран используют для того, чтобы свернуть партию на путь буржуазного перерождения, марксисты же учитывают эти особенности, чтобы по марксистски-ленински руководить революцией, с чем не стал спорить Мао Цзэдун.

В моей телеграмме от 5 февраля 1949 г. сообщалось, что в одной из бесед Мао Цзэдун «подчеркнул, что при разработке вопроса о характере китайской революции он основывался на высказываниях товарища Сталина, относящихся к 1927 г., и на его позднейших работах о характере китайской революции.

Мао Цзэдун сказал, что для него особенно ценным оказались указания товарища Сталина о том, что китайская революция является частью мировой революции, а также критика национализма Симича из Югославии.

Мао Цзэдун несколько раз подчеркнул, что он является учеником товарища Сталина и держится просоветской ориентации». [696]

Во время последней беседы, состоявшейся 7 февраля, Мао Цзэдун выразил удовлетворение проведенным обсуждением важнейших вопросов и горячо благодарил Сталина за заботу о китайской революции.

Когда я прибыл во Владивосток, туда позвонил Поскребышев и по поручению Сталина сообщил, что Политбюро очень довольно проделанной мной работой в Китае. Каждый день на Политбюро зачитывались и обсуждались мои телеграммы. Сталин просил поскорее прибыть в Москву и рассказать обо всем поподробнее.

Приехав в Москву, я действительно узнал, что Сталин и другие члены Политбюро были довольны и считали, что я хорошо выполнил свою миссию.

Прилагаются тексты моих телеграмм из Сибайпо и полученных мной ответов на них из Москвы.

А. Микоян

Печ. по: АП РФ. Ф. 3. Оп. 65. Д. 606. Л. 1–17.

Документ № 5. Телеграмма И. В. Сталина Мао Цзэдуну 10 января 1949 г.

Товарищ Мао Цзэдун,

9 января получили от нанкинского правительства ноту с предложением Советскому правительству принять на себя посредничество между нанкинским правительством и Китайской компартией о прекращении войны и заключении мира. Аналогичное предложение одновременно послано правительствам США, Англии и Франции. Ответа от этих трех правительств нанкинское правительство еще не получило. Советское правительство также еще не дало ответа. По всему видно, что предложение правительства продиктовано американцами. Цель этого предложения — объявить нанкинское правительство сторонником прекращения войны и установления мира, а Компартию Китая объявить сторонником продолжения войны, если она прямо откажется от мирных переговоров с нанкинцами.

Мы думаем ответить таким образом: Советское правительство стояло и продолжает стоять за прекращение войны и установление мира в Китае, но раньше чем дать свое согласие на посредничество, оно хотело бы знать, согласна ли другая сторона — Китайская [697] компартия — принять посредничество СССР. Ввиду этого СССР хотел бы, чтобы другая сторона — Китайская компартия — была осведомлена о мирной акции Китайского правительства, и было бы запрошено согласие другой стороны на посредничество СССР. Мы думаем так ответить и просим сообщить, согласны ли Вы на это. Если не согласны, подскажите нам более целесообразный ответ.

Мы думаем также, что Ваш ответ, если Вас запросят, должен быть, примерно, таким:

Китайская компартия всегда высказывалась за мир в Китае, ибо гражданскую войну в Китае начала не она, а нанкинское правительство, которое и должно нести ответственность за последствия войны. Китайская компартия стоит за переговоры с Гоминьданом, однако без участия тех военных преступников, которые развязали гражданскую войну в Китае. Китайская компартия стоит за непосредственные переговоры с Гоминьданом без каких-либо иностранных посредников. Китайская компартия особенно считает невозможным посредничество такой иностранной державы, которая своими вооруженными силами и флотом сама участвует в гражданской войне против китайских Народно-освободительных войск, ибо такая держава не может быть признана нейтральной и объективной в деле ликвидации войны в Китае. Мы думаем, что Ваш ответ должен быть, примерно, таким.

Если Вы не согласны, сообщите нам Ваше мнение.

Что касается Вашей поездки в Москву, то, мы думаем, что ввиду изложенных выше обстоятельств, Вам следовало бы, к сожалению, еще раз отложить Ваш отъезд на некоторое время, ибо Ваша поездка в Москву в этих условиях будет использована врагами для дискредитации китайской компартии, как силы, якобы несамостоятельной и зависимой от Москвы, что, конечно, невыгодно как для компартии Китая, так и для СССР.

Ждем ответа.

Филиппов{649} [698]

Документ №6. Продолжение предыдущей телеграммы И. В. Сталина Мао Цзэдуну 11 января 1949 г.

Как видно из сказанного выше, наш проект Вашего ответа на предложение Гоминьдана рассчитан на срыв мирных переговоров. Ясно, что Гоминьдан не пойдет на мирные переговоры без посредничества иностранных держав, особенно без посредничества США. Ясно также, что Гоминьдан не захочет вести переговоры без участия Чан Кайши и других военных преступников. Мы рассчитываем поэтому, что Гоминьдан откажется от мирных переговоров при тех условиях, которые выставляет КПК. В результате получится, что КПК согласна на мирные переговоры, ввиду чего ее нельзя обвинять в желании продолжать гражданскую войну. При этом Гоминьдан окажется виновником срыва мирных переговоров. Таким образом мирный маневр гоминьдановцев и США будет сорван, и Вы можете продолжать победоносную освободительную войну.

Ждем ответа.

Филиппов

Печ. по: АП РФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 330. Л. 95–96, 97–99.

Документ № 7. Телеграмма Мао Цзэдуна И. В. Сталину 13 января 1949 г.

Тов. Филиппов, Вашу телеграмму от 10 января я получил.

1. Мы считаем, что правительству СССР в отношении ноты нанкинского правительства с предложением СССР принять посредничество о прекращении гражданской войны в Китае следовало бы ответить следующим образом:

Правительство СССР всегда желало, а также желает видеть мирный, демократический и единый Китай. Однако каким путем достичь мира, демократии и единства Китая, это собственное дело народа Китая. Правительство СССР, основываясь на принципе невмешательства во внутренние дела других стран, считает неприемлемым участие в посредничестве между обеими сторонами в гражданской войне в Китае.

2. Мы полагаем, что США, Англия и Франция, особенно США, хотя крайне и желают принять участие в посредничестве о [699] прекращении войны в Китае и тем самым достичь цели — сохранения власти Гоминьдана, но правительства этих государств, особенно правительство США, уже потеряли авторитет среди китайского народа, а наряду с этим победы НОА во всей стране и гибель власти Гоминьдана уже стало делом, стоящим перед глазами, — желают ли они продолжать стоять на стороне помощи нанкинскому правительству и тем самым продолжать обижать НОА, как будто тоже является вопросом.

Только СССР имеет крайне высокий авторитет среди народа Китая, поэтому если СССР в ответе на ноту нанкинского правительства займет такую позицию, как было изложено в Вашей телеграмме от 10 января, то это приведет к тому, что США, Англия и Франция могут считать, что участие в посредничестве является должным, и приведет к тому, что Гоминьдан получит повод для оскорбления нас как воинственно настроенных элементов.

А широкие народные массы, которые недовольны Гоминьданом и питают свои надежды на скорую победу НОА, будут в отчаянии.

Поэтому, если СССР, исходя из интересов всех международных отношений, в ответе на ноту может занять позицию, предлагаемую нами, то мы весьма хотели бы, чтобы Вы одобрили наши предложения. Если Вы так поступите, то окажете нам огромную помощь.

3. Можно ли позволить лицам из нанкинского правительства, включая военных преступников, войти в переговоры с нами о мире, об этом еще следует подумать. Сейчас мы склонны занимать такую позицию: для того, чтобы народ Китая быстрее получил настоящий мир, требуется безусловная капитуляция нанкинского правительства.

Войну начало нанкинское правительство, оно совершило огромное преступление, ему уже не доверяет народ страны. Для быстрейшего окончания войны и установления мира, нанкинское правительство должно передать власть народу. У него нет никаких оснований задерживаться.

Мы считаем, что если сейчас вести переговоры о мире с Чжан Чжичжуном, Шао Лицзы и тому подобными лицами и от имени этих лиц вместе с нами создать коалиционное правительство, то это как раз и является желанием правительства США.

А это принесет народу Китая, демократическим партиям и народным организациям, частям НОА и даже в среду КПК большую смуту и принесет большой ущерб занятой нами сейчас позиции, по которой вся правота за нами. [700]

Начиная с июля 1947 г. мы уже осторожно и длительное время уделяем внимание обманчивости переговоров, которые неизбежно будут вести правительства США и Гоминьдана в случае военного поражения последнего, а также на степень влияния, которое оказывает этот обман на народ Китая.

Мы были глубоко озабочены тем, что этот обман окажет большое влияние на народ, и приведет к тому, что мы будем вынуждены еще раз сделать политический обход, то есть не отклонять переговоры о мире с Гоминьданом. Мы замедляем создание коалиционного правительства. Основной причиной этого является именно то, чтобы американцы и гоминьдановцы выложили все свои козыри, а свои козыри мы выложим в самый последний момент.

Недавно мы опубликовали список военных преступников, 43 человека, это было сделано неофициально (заявление авторитетного лица). НОА еще не издала приказ об аресте этих военных преступников.

1 января Чан Кайши внес предложение о мире. На это мы тоже ответили неофициально (обзорная статья журналиста).

Словом, мы оставили ряд мест для поворота, чтобы посмотреть, как реагирует китайский народ и международная общественность на обман мирных переговоров Гоминьданом.

Но сейчас мы склонны к тому, чтобы со всей правотой отклонить мирный обман Гоминьдана, так как сейчас, исходя из того, что соотношение классовых сил в Китае уже имеет коренное изменение и международная общественность тоже не в пользу нанкинского правительства, НОА летом сего года уже может перейти реку Янцзы и наступать на Нанкин.

Как будто нам не потребуется предпринимать еще раз обходной политический маневр. В настоящей обстановке от проведения еще раз такого обходного маневра больше вреда, чем пользы.

4. Благодарю Вас за то, что Вы по такому важному вопросу запрашиваете наше мнение. Если Вы не согласны с изложенным выше моим мнением или если будете вносить изменения, прошу сообщить их мне.

Мао Цзэдун

12 января 1949 г.

Печ. по: АП РФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 330. Л. 100–103. [701]

Документ №8. Телеграмма И. В. Сталина Мао Цзэдуну 14 января 1949 г.

Товарищу Мао Цзэдуну.

Вашу большую телеграмму о нанкинском мирном предложении получили.

1. Конечно, было бы лучше, если бы мирного предложения нанкинского правительства не существовало, если бы не существовало всего этого мирного маневра США. Ясно, что этот маневр не желателен, так как он может причинить нашему общему делу неприятности. Но, к сожалению, маневр этот существует, он является фактом, и мы не можем закрывать глаза на этот факт, обязаны считаться с ним.

2. Несомненно, что мирное предложение нанкинцев и США является проявлением политики обмана. Во-первых, потому, что нанкинцы на самом деле не хотят мира с компартией, ибо мир с компартией означал бы отказ Гоминьдана от своей основной политики ликвидации компартии и ее войск, а этот отказ повел бы к политической смерти гоминьдановских руководителей и к полному развалу гоминьдановских войск. Во-вторых, потому, что они знают, что компартия не пойдет на мир с Гоминьданом, так как она не может отказаться от своей основной политики ликвидации Гоминьдана и его войск.

Чего же хотят нанкинцы в конце концов? Они хотят не мира с компартией, а перемирия с ней, временного прекращения военных действий, чтобы использовать перемирие как передышку, привести в порядок гоминьдановские войска, укрепить южный берег Янцзы, подвезти вооружение из США, накопить силы и потом сорвать перемирие и ударить по народно-освободительным войскам, взвалив вину за срыв переговоров на компартию. Минимум, чего они хотят, — это помешать компартии добить гоминьдановские войска.

В этом основа нынешней политики обмана, проводимой нанкинцами и США.

3. Как можно ответить на такой маневр нанкинцев и США? Возможны два ответа. Первый ответ: прямо и неприкрыто отклонить мирные предложения нанкинцев и тем самым провозгласить необходимость продолжения гражданской войны. Но что это будет означать? Это значит, во-первых, что вы выложили на стол свой главный козырь и отдаете в руки гоминьдановцев такое важное [702] оружие, как знамя мира. Это значит, во-вторых, что вы помогаете вашим врагам в Китае и вне Китая третировать компартию как сторонницу продолжения гражданской войны и хвалить Гоминьдан как защитника мира. Это значит, в-третьих, что вы даете возможность США обработать общественное мнение Европы и Америки в таком направлении, что с компартией мир невозможен, так как она не хочет мира, что единственное средство добиться мира в Китае — организовать вооруженную интервенцию держав, вроде той интервенции, которая проводилась в России в течение четырех лет с 1918 по 1921 гг.

Мы думаем, что прямой и неприкрытый ответ хорош, когда имеешь дело с честными людьми, а если приходится иметь дело с политическими жуликами, вроде нанкинцев, то прямой и неприкрытый ответ может стать опасным.

Но возможен и другой ответ. А именно: а) признать желательным установление мира в Китае; б) переговоры между сторонами вести без иностранных посредников, ибо Китай является независимой страной и не нуждается в иностранных посредниках; в) переговоры вести между компартией и Гоминьданом как партией, а не с нанкинским правительством, являющимся виновником гражданской войны и потерявшим ввиду этого доверие народа; г) как только стороны придут к соглашению по вопросам мира и руководства Китаем, военные действия прекращаются.

Может ли Гоминьдан принять эти условия? Мы думаем, что не может. Но если Гоминьдан не примет этих условий, народ поймет, что виновником продолжения гражданской войны является Гоминьдан, а не компартия. Знамя мира в этом случае остается в руках компартии. Это обстоятельство важно особенно теперь, когда в Китае появилось множество людей, уставших от гражданской войны и готовых поддержать сторонников установления мира.

Но допустим невероятное и предположим, что Гоминьдан принял эти условия. Каковы должны быть планы действий компартии?

Нужно будет, во-первых, не прекращать военных действий, создать коалиционные центральные правительственные органы с таким расчетом, чтобы в Консультативном Совете примерно три пятых мест, а в правительстве две третьих портфелей оставалось у коммунистов, а остальные места и портфели распределить между другими демократическими партиями и Гоминьданом.

Нужно, во-вторых, чтобы посты премьера, главкома и, по возможности, президента остались за коммунистами. [703]

Нужно, в-третьих, чтобы Консультативный Совет объявил созданное таким образом коалиционное правительство единственным правительством Китая, а всякое другое правительство, претендующее на роль правительства Китая, объявить мятежной и самозваной группой, подлежащей упразднению.

Нужно, наконец, чтобы коалиционное правительство издало приказ как вашим войскам, так и войскам Гоминьдана о том, чтобы войска приняли присягу на верность коалиционному правительству, а также о том, что немедленно прекращаются военные действия против тех войск, которые присягнули, и будут продолжаться военные действия против тех войск, которые отказались принять присягу.

Едва ли гоминьдановцы пойдут на эти мероприятия, но если они не пойдут, тем хуже для них, ибо они будут окончательно изолированы, а эти мероприятия будут проведены и без гоминьдановцев.

4. Так мы понимаем дело, и таковы наши советы вам. Возможно, что в предыдущей телеграмме мы не вполне ясно изложили наши советы.

Мы просим вас рассматривать наши советы именно как советы, которые ни к чему вас не обязывают и которые можете принять или отклонить. Можете быть уверены, что отклонение наших советов не повлияет на наши отношения, и мы останемся такими же вашими друзьями, какими были всегда.

5. Что касается нашего ответа на предложение нанкинцев о посредничестве, наш ответ будет составлен в духе ваших пожеланий.

6. Мы все же настаиваем, чтобы вы отложили временно вашу поездку в Москву, так как ваше пребывание в Китае очень необходимо в настоящее время. Если хотите, мы можем немедленно послать к вам ответственного члена Политбюро в Харбин или в другое место для переговоров по интересующим вас вопросам.

Филиппов

14 января 1949 г.

Печ. по: АП РФ. Ф. 45. Оп. I. Д. 330. Л. 110–113. [704]

Документ №9. Отказ СССР от посреднической миссии в Китае (Ответ Советского правительства на меморандум нанкинского правительства, опубликованный в газете «Известия») 18 января 1949 г.

8 января Министерство иностранных дел Китая направило в посольство СССР в Китае меморандум, содержащий просьбу Китайского правительства к Советскому правительству выступить посредником в мирных переговорах между Китайским правительством и Китайской коммунистической партией. Как было сообщено советскому послу, Китайское правительство обратилось с таким же предложением к правительствам Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Франции.

17 января заместитель министра иностранных дел СССР тов. Вышинский А. Я. принял посла Китая в СССР г. Фу Бинчана и передал ему ответ Советского правительства, в котором указывается, что Советское правительство, неизменно придерживаясь принципа невмешательства во внутренние дела других стран, не считает целесообразным принять на себя посредничество, о котором говорится в указанном меморандуме.

В ответе Советского правительства отмечается, что восстановление единства Китая, как демократического и миролюбивого государства, является делом самого китайского народа и что это единство могло бы быть достигнуто скорее всего путем непосредственных переговоров сторон, без иностранного вмешательства, внутренними силами Китая.

Печ. по: Советско-китайские отношения. 1917–1957. Сборник документов. М., 1959. С. 209. [705]