Обновление Черноморского подплава
В январе 1930 г. подводные лодки Отдельного дивизиона приступили к отработке взаимодействия с авиацией флота. 25 января пл «АГ-23» (Воеводин) и «АГ-24» (Сластников) выполняли тактическое упражнение: «наведение подводных лодок самолетами для атаки крейсера». После занятия лодками своих позиций где-то в районе западнее мыса Херсонес, с евпаторийского рейда в море вышел кр «Коминтерн», а из района Кача вылетели два самолета. Подлетая к району Евпатории, самолеты тут же обнаружили крейсер, так как деваться ему было некуда, но передать радиодонесение им не пришлось, поскольку на два самолета оказалась только одна радиостанция, у которой в то время, как назло, в радиопередатчике сгорела генераторная лампа. Моряки в таких случаях идут на сближение до дистанции голосовой связи, у авиаторов же такой номер [213] не пройдет, потому что они высоко и под шум мотора до парохода не докричишься. Но они имели другое средство контактной связи. И тогда один самолет, оставшись в районе обнаружения крейсера, продолжал следить за ним, а другой полетел к лодкам, чтобы передать им информацию «из рук в руки». В те времена для этого использовался вымпел, представлявший собой капсулу, в которую заключалось написанное на бумаге донесение и к которой крепился длинный матерчатый «хвост» яркой расцветки. Подлетая к адресату, аэроплан снижался, и летчик-наблюдатель сбрасывал вымпел, стараясь, чтобы он попал на палубу корабля.
Подлетев к одной из лодок, самолет сбросил вымпел, который упал рядом с лодкой в воду. А когда его поймали за «хвост», то он оторвался, а капсула с донесением пропала в черноморских волнах. В конце концов самолеты стали наводить подводников своими разворотами и подлетами в сторону крейсера. Наконец одной из лодок удалось сблизиться с целью и атаковать с дистанции 5 каб.
30 января те же лодки совместно с теми же самолетами попытались повторить в лучшем виде упражнение, которое они «завалили» 25 января. Если наведение прошло хорошо, то лодки, выходя в совместную атаку, чуть не столкнулись, несмотря на то что им назначили разграничительную линию. Командир пл «АГ-24» получил выговор за плохую организацию штурманской службы. В то время командиры соединений, пытавшиеся организовать совместные атаки, еще не понимали, что при такой аппаратуре подводного наблюдения и связи, какая была тогда на лодках, невозможно надежно обеспечить безопасность их совместных действий. Позже это поняли и перестали выдумывать глупости. Стали ждать улучшения обстановки. Ждут по сей день. И еще: чтобы обезопасить от столкновения действующие в соседних районах подлодки, им следует назначать не разграничительную линию, а разграничительную полосу шириной, равной величине не менее двух вероятных ошибок в определении места лодками.
15 и 16 апреля пл «АГ-24» (Сластников) и «АГ-26» (Юшко?) провели скрытую разведку главной базы (Севастопольского рейда). Если противодействие торпедных катеров, выделенных для охраны рейда, лодки преодолевали шутя, просто не обнаруживая себя, то от обнаружения самолетами уходить удавалось не всегда. Приходилось [214] даже всплывать из-за низкой плотности электролита АБ. Кроме того, с лодок не всегда замечали самолеты.
С 26 мая по 4 июня пл «АГ-24» (Сластников) и «АГ-26» (Юшко) совершили штурманский поход (плавание с целью ознакомления с навигационными особенностями театра) по маршруту Севастополь — Тендра — Одесса — Николаев — Скадовск — Севастополь. На переходах отрабатывались покладка на грунт, продолжительное плавание задним ходом в подводном положении, поиск жидкого грунта{17} и покладка на него, постановка на подводный якорь и т. д. Также определили действительную дальность обнаружения ночью лодки, освещенной прожектором. Она составила 4–5 каб. Пл «АГ-24» выполнила стрельбу двумя боевыми торпедами по неподвижному броненосцу «Чесма» с дистанции 4–5 каб. Попала одна торпеда.
2 августа пл «Нерпа» (Солдатов), удифферентовавшись на траверзе Константиновской батареи (обычное место дифферентовки севастопольских лодок), вышла из Севастополя в море для выполнения наблюдений с целью определения успешности прохождения радиопередач с лодки и на лодку в различных районах моря, погодных условий и использования штатных антенн и антенны, поднимаемой воздушным змеем. Лодка выполнила три похода (2–5 августа, 18–21 августа и 28 августа — 7 сентября), пройдя 1186 миль в надводном положении и 82 мили под водой. Гирокомпасы Сперри и лаг Форбса работали исправно. Результаты испытаний связи признаны неудовлетворительными.
10 августа Васюнину (врид командира пл «АГ-24») объявлен выговор за то, что во время выполнения учебной торпедной атаки увлекся маневрированием и не обратил внимания на доклад помощника командира об угрозе разрядки АБ. В результате батарея разрядилась.
9 ноября командиры лодок Сластников, Немирович-Данченко и Воеводин получили от командира Отдельного дивизиона по выговору за плохое содержание личного ручного оружия. [215]
19–21 декабря пл «АГ-23» (Воеводин) и «АГ-24» (Сластников) получили приказ на проведение скрытой разведки в районе черноморского побережья от Кара-Бурну Румелийского до Шили (район активных действий черноморских лодок во время Первой мировой войны). Обе лодки не смогли выполнить приказ, так как у одной вышел из строя гирокомпас, а на другой пролили кислоту из нескольких элементов АБ. К тому же им еще помешал шторм.
А в это время в Бизерте французы сдали на слом еще не старые подводные лодки «Тюлень», «Буревестник», «Утка» и «АГ-22».
30 декабря пл «АГ-21» (Бебешин) вошла в состав МСЧМ.
В марте 1931 г. в Севастополе сформирована бригада подводных лодок МСЧМ (Г. В. Васильев).
Первоначально бригада включала два дивизиона Первый дивизион (Осипов) уже к лету оказался укомплектованным тремя новыми подводными лодками типа «Д»: «Д-4» (Моралев), «Д-5» (Лашманов) и «Д-6» (?), в состав второго дивизиона вошли все остальные.
20 марта во время проворачивания механизмов на пл «АГ-21» (Бебешин) сломался зуб шестерни привода отваливания НГР, так как лодку забыли оттолкнуть от бона и при отваливании руль уперся в него. Расследование показало, что «при проворачивании механизмов очередное лицо начсостава на лодке не присутствовало <...> и в это время начсостав, как правило, вообще не присутствует». Иными словами, по негласному правилу, установленному безответственными военморами командного звена, при ежедневном проворачивании механизмов на лодках присутствовал очередной. Его-то и не оказалось. А военморы некомандного состава без начальника творят что им захочется и ни за что не отвечают.
8 июня пл «АГ-21» затонула в районе Севастополя у устья р. Бельбек в результате столкновения с эм «Фрунзе» (Москаленко) во время выполнения учебной торпедной атаки. Спаслось 9 человек (из комсостава — помощник командира А. А. Кузнецов). Командир пл Бебешин и еще два члена экипажа, покинув лодку, пропали без вести. Вероятно, они погибли при всплытии на поверхность. Всего погибло 23 человека [216]
Интересно, что в числе начальствующего состава эм «Фрунзе» в тот момент находились будущие адмиралы: штурман С. Горшков, минер Л. Курников и артиллерист Н. Харламов.
Следствие установило, что причинами гибели пл «АГ-21» стали допущенные командиром Бебешиным грубые ошибки в управлении лодкой и экипажем в возникшей критической обстановке:
1) неправильное тактическое маневрирование, в результате которого лодка оказалась в мертвом угле атаки (водное пространство в носовом секторе цели, при стрельбе из которого величина вероятности попадания в цель ничтожна). Правилами предписывалось немедленно отказаться от ее продолжения и всплыть на безопасном от эсминца расстоянии;
2) неправильные действия при нахождении в непосредственной близости от эсминца. Следовало разойтись с ним, погрузившись на безопасную глубину на переднем ходу или, как ранее поступил в аналогичной ситуации командир пл «АГ-25» Рублевский, дав задний ход и, таким образом, быстро уйдя на глубину (таковы известные маневренные свойства подводных лодок типа «АГ»);
3) самоустранение от руководства действиями команды по борьбе за живучесть лодки при поступлении воды в прочный корпус;
4) допущение во время аварии на борту лодки паники и способствование ее обострению после того, как сам командир одним из первых покинул аварийную лодку.
Сохранившаяся схема совместного маневрирования лодки и обеспечивавшего ее учебную торпедную атаку эсминца (цели) позволяет и через много лет проследить предполагаемый ход мыслей командира лодки. Предполагаемый, потому что в архиве оказались только записи, связанные с атакой, а спасшийся и находившийся в стрессовом состоянии помощник командира лодки при расследовании катастрофы не смог вразумительно доложить что-либо о случившемся.Тот факт, что в самом начале атаки (13.46) цель оказалась прямо по носу лодки, а начальная дистанция до нее составляла 75 каб по расчету, свидетельствует о том, что командир мог наблюдать ее, по крайней мере верхушки мачт, даже если бы лодка находилась на перископной глубине. Однако при таком положении мгновенно определить сторону движения цели не представлялось возможным и следовало оставаться на курсе, равном первоначальному пеленгу, не менее чем 3 мин. Очевидно, командир, доверившись визуальной оценке, посчитал, что находится справа по носу у цели, и решил идти на пересечку ее курса, с тем чтобы точно его определить. [218] В 13.48 лодка начала поворот на курс 75°, перпендикулярный пеленгу на цель, а уже в 13.54 наблюдала выступающую из-за горизонта надстройку эсминца (Д = 47 каб по расчету) и зафиксировала момент пересечки его курса. Для занятия выгодной позиции следовало отойти от курса цели на дальность эффективной стрельбы (5 каб) и, развернувшись на 180°, произвести стрельбу. Поэтому командир принимает правильное решение увеличить ход до 6 узлов, и если бы цель оставалась на прежнем курсе, то через 5 мин лодка уже находилась бы в пределах требуемой позиции стрельбы. Но уже через 10 мин после начала атаки, в 13.56, цель ложится на курс 135°, чем показывает командиру лодки, что она идет зигзагом. Возможно, прогнозируя очередной поворот цели на курс, близкий к первоначальному, и предвидя, что в таком случае лодка может оказаться в невыгодной позиции, уже в 13.58 командир принимает решение отходить курсом 275°. В 14.02, не дождавшись ожидаемого поворота цели на прежний курс, командир, опасаясь уйти далеко от курса цели, решает ложиться на курс сближения с ней и, когда лодка уже легла на курс 70°, видит, что цель повернула и ее курсовой угол составляет всего 15° правого борта, а траверзное расстояние не превышает 5 каб.
Дальнейшие действия обеих сторон труднообъяснимы. Командир лодки, видимо, не осознал, что, следуя прежним курсом, лодка сблизится с целью на опасное расстояние, и только распорядился подвернуть на курс 40°, что приблизило момент столкновения. Оказавшись в пределах острого курсового угла цели (<10°) на дистанции менее 20 каб, он терял возможность успешно закончить атаку и, согласно инструкции, должен был уклониться от сближения, показав свое место всплытием или погрузившись на безопасную глубину. А всего-то надо было на курсе 275° пролежать еще 2 мин, после чего развернуться на боевой курс! Но — «каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».
На эсминце в 14.05 обнаружили перископ, взяли на него пеленг (175°) и определили дальномером дистанцию (24,7 каб), но никаких решений не приняли. Штурман эсминца, ответственный за безопасность кораблевождения, должен был рассчитать на указанный момент, что лодка находится на расстоянии каких-то 4,2 каб от курса эсминца, направление ее движения не известно, а до опасного сближения остается всего 8 мин.
10 июня пл «АГ-21» поднята усилиями двух плавкранов, киллектора, вспомогательных сил ЭПРОНа и подводных лодок бригады (подача сжатого воздуха на продувание балласта аварийной лодки). Позднее введена в строй.
2 октября Сталин зачислен почетным краснофлотцем на бригаде подводных лодок МСЧМ.
1 января 1932 г. пл «АГ-21» (Кудряшов) введена в строй после восстановительного ремонта. [219]
11 мая командир бригады подводных лодок Васильев в приказе обращает внимание командиров на допущение ими методических ошибок при расчетах поправок лага. Он требует впредь все расчеты вести по методу, разработанному и рекомендованному Сакеллари, Палецким и Кудревичем, известными навигаторами Императорского и советского флотов.
В летнюю кампанию командиры подводных лодок Кузнецов («АГ-23») и Солдатов («АГ-25») используются (в тексте приказа — использовываются) как «вывозные» командиры для отработки кадров начсостава УОПП. К 30-м гг. в приказах и переписке стала резче проступать малограмотность начсостава, но слово «Командир» еще писалось с большой буквы. Опытный подводник рассказывал, как однажды при заполнении вахтенного журнала встал вопрос: как правильно записать название прошедшей навстречу подводной лодки «Змея» — «Зымия» или «Жимия»? Присутствовавший при сем комиссар посоветовал: «Пиши просто «Вуж».
28 сентября на пл «АГ-21» (Поскотинов) проводились испытания 76-миллиметровой динамореактивной пушки системы Курчевского.
Командиры подводных лодок Александров, Кудряшов и Кузнецов, как наиболее подготовленные, прикомандировываются к штабу Днпл 2 для руководства подготовкой кадров начсостава.
23 апреля 1934 г. на бригаде подводных лодок создаются группы начсостава по изучению иностранных языков (в том числе и турецкого).
29 апреля Сталин, Горшенин и Шарипов (последние двое — секретари ЦК ВЛКСМ) прикомандировываются как почетные краснофлотцы к подводным лодкам Днпл 2.
Август. Пл «АГ-26» (Емельянов) отлично выполнила артиллерийскую стрельбу. Командир лодки и командир БЧ-3 (нововведение, так стали называть минспеца, или минного офицера) поощрены грамотами с благодарностями командования.
21 августа на флотах страны произведено еще одно переименование подводных лодок. Черноморские «агешки» стали называться «А-1», «А-2» и т. д. Мы же не станем отходить от принятого нами правила и продолжим именовать их так, как их нарекли при «рождении». [220]
8 октября на бригаде подводных лодок замечен известный советский поэт Алексей Сурков, проводивший массовую работу (?).
1935 г. «Дублер минера пл «Л-5» командир РККФ Сухомлинов П. Д. в бытность в отпуске 21 июля с. г., находясь в нетрезвом виде, учинил дебош в горсаду гор. Моршанск. Учитывая совершенный проступок впервые и безупречную службу тов. Сухомлинова, ограничиваюсь арестом его на 5 суток при части.
Справка: Отношение Моршанского в/к № 27 от 23/VII-1935 г.
Комбриг пл ЧФ В. Г. Васильев».
29 августа за экономию топлива и смазочных масел личному составу команд подводных лодок «АГ-24» (Лавинский), «АГ-26» (Емельянов) и «АГ-21» (Литвиненко) вручены премии. Не очень богатые командиры, выполняя задачи боевой подготовки в море и призванные одновременно экономить топливо и смазочные масла, могли и задуматься над тем, чему отдать предпочтение.
19 ноября пл «АГ-26» (Емельянов) направляется в капитальный ремонт.
2 декабря очередной поход подводных лодок к Кавказскому побережью «за апельсинами».
В 1936 г. бригада подводных лодок получила пополнение из вновь построенных лодок новых проектов и из ее состава сформировали две бригады. В состав Бпл 2 (Пантелеев) вошел Днпл 21 (подводные лодки «АГ-23», «АГ-24», «АГ-25», «АГ-26», «АГ-21»), 22-й дивизион подводных лодок («малютки»), Днпл 23 («щуки») с плавбазами «Красная Кубань» и «Эльбрус». 2-я бригада базировалась на Кабаргу (район Очакова).
На флот вернулись полноценные военно-морские командирские звания — от лейтенанта до капитана 1 ранга. Жаль, что звание «мичман» перестало быть офицерским. «Мичман, выпусти котят, погулять они хотят!» — так шутили старшие сослуживцы из кают-компании, наблюдая, как юный мичманец, собираясь съехать на берег, прилаживает к ослепительно-белому стоячему воротничку рубашки галстук-бабочку, который флотские называли «кис-кис».
17 июля в Марокко вспыхнул мятеж против республиканского правительства победившего в Испании Народного фронта. В стране [221] началась гражданская война. В войне на стороне республиканцев примут участие и советские подводники, официально — в качестве советников; на самом деле и Бурмистров, и Египко будут воевать на испанских лодках в качестве командиров.
В 1937 г. советский Военно-Морской Флот подвергся массовым политическим репрессиям.
13 марта на пл «АГ-23» (Новиков) при постановке в док возник дифферент. При выравнивании дифферента залили аккумуляторную батарею.
16 апреля командир Бпл 2 подводных лодок наказал инженер-механика Фонштейна, напоившего до невменяемости корабельным спиртом штурмана Бычкова (тот не знал, что при исполнении служебных обязанностей пить корабельный спирт нельзя, а механик знал, но поил).
17 апреля организовано базирование Бпл 2 на рейде Кабарга: пирс № 1 — Днпл 22 (с юга), плавбазы «Эльбрус» и «Красная Кубань» (с севера); пирс № 2 — Днпл 23; № 3 — Днпл 21.
В июле подводные лодки Днпл 21 находились в состоянии: «АГ-23», «АГ-24» и «АГ-25» — 12-часовой готовности; «АГ-26» и «АГ-21» — ремонта в Севастополе.
2 августа в Севастополе пьяные лейтенанты Перельман и Голованов ночью залезли через окно «на огонек» в комнату незнакомой женщины, где их задержали. Командир Бпл 2 в приказе по этому случаю пишет: «Проступок лейтенантов Перельман и Голованова расцениваю как самый антиморальный поступок, не имеющий себе равных по злокачественной распущенности». Во завернул! Лейтенанты получили по 20 суток ареста.
В скудном бюрократическом лексиконе возрождающегося флота появляются и начинают утверждаться такие ничего не значащие и не объясняющие наборы слов, как: «преступная беспечность», «преступная халатность», «отсутствие всякой организации», «вопиющая недисциплинированность» и т. д. То ли дело царское «неисправимо-дурное поведение», предусмотренное Уложением о наказаниях, за которое полагалось содержание под арестом, определяемое корабельным, дивизионным или гарнизонным судом. [222]
7 октября из Кабарги в Севастополь перебазируется Днпл 22 («малютки»), «агешки» пока остаются на старом месте.
В 1938 г. продолжающиеся политические репрессии охватили людей повсюду, затмевая все хорошее, чего удалось достигнуть к этому году.
Уволен из состава флота штурман пл «АГ-26» Л. Е. Лернер. Мотивом послужило то, что его отец имел пивную лавку с наемной рабочей силой, а сам он хвалил материальное положение офицеров царского флота. Представление к увольнению подписал командир Бпл 2 Пантелеев.
Репрессии набирают скорость.
Сначала, во время Первой мировой и Гражданской войн, подводное плавание России испытало первый тяжелый удар, лишившись лучших своих умов и организаторов. Одни сгинули в пучине, другие сложили головы в кровавой междоусобице, третьи подались в эмиграцию, дабы избежать верной смерти только за то, что с честью защищали свою родину на морях.
Некоторые подводники-командиры остались. Им удалось с большим трудом наладить становление подводных сил страны. У них появились последователи, в чьих глазах засветилось понимание проблем. Оставалось только обучить их. ГПУ не ждало и нанесло еще один сокрушительный удар по подводному плаванию, на этот раз разрубив связь времен и вместе с ней зарождающуюся преемственность. Начались репрессии, и многие из тех, кто еще служил Отчизне, сложили свои головы на Лубянке.
О них осталась память. Сегодня она стала доброй.
Андрей СаксеевДекабрь. Герои повести Паустовского «Дым отечества» «вспомнили вместе жестокий декабрьский шторм, когда море катило мутные валы и на рейде (Одессы. — Э. К) качался на якорях грузовой [224] пароход «Каимбра», пришедший из республиканской Испании». В архивах не осталось сколько-нибудь заметных фактов из жизни Черноморского подплава за этот год. Моряки замерли в ожидании очередной волны красного террора.
В 1939 г. репрессии вдруг пошли на спад. Что случилось? Некоторые считали, что наша страна «обогатила историю» главным образом репрессиями 1937–1938 гг., что в остальные времена мы «купались в волнах социалистической демократии» и благоденствовали как могли. Это не так. Вот что говорит история.
Красные репрессии, а мы рассмотрим лишь те, что были направлены на Вооруженные Силы, на Военно-Морской Флот, с самого начала целенаправленно организовала правящая партийная верхушка страны. Репрессии, начатые в 1918 г., никогда не прекращались, они носили волновой характер. Их губительные валы пронеслись по всем морям, не оставив нетронутой ни одной бухточки или гавани. Поэтому далее мы будем вести разговор о беде, накрывшей не только Черное море.
Летом 1921 г. на прокатившуюся по стране первую волну репрессий после разгрома Кронштадтского восстания моряков, до смерти напугавшего партийное руководство, Петроградская ЧК, продолжая зачистку, «откликнулась» так называемым делом Петроградской народной боевой организации, известным как дело группы профессора В. Таганцева. По постановлению ЧК 24 августа под Бернгардовкой расстреляны якобы участвовавшие в контрреволюционной работе этой организации моряки пл «Тур», ее командир А. Мацеевский и стажер Н. Кунцевич минер эм «Азард» Г. Золотухин и два бывших мичмана — Г. Пихмовский и С. Романов.
В ночь с 21 на 22 августа того же года ВЧК приступила к проведению запланированной ранее так называемой «фильтрации» командного состава флота, оправдывая свой произвол необходимостью проверки благонадежности бывших офицеров, составлявших основу флотского руководства. Мероприятие выражалось в проведении массовых целенаправленных арестов командного состава штаба и учреждений МС Республики и МСБМ без предъявления обвинений. Затем каждому из арестованных «посвящалось» заседание [225] «фильтрационной комиссии», сплошь состоявшей из сотрудников ЧК и партаппаратчиков. Перед комиссией стояла библейская задача отделить «агнцев» от «козлищ» с чем она, к отраде руководства, справлялась превосходно, не утруждая себя поиском невинных овечек. Для каждого военмора из списка «фильтруемых» подбирался заранее запасенный ярлык определенной контрреволюционной окраски. Их разновидности, подчиняясь революционному девизу «кто не с нами — тот против нас», не отличались многообразием. Вот некоторые из них: враг Советской власти — ВСВ; политически неблагонадежен — ПНБ и т. д. Прошедших «фильтрацию» и оставшихся без ярлыка были единицы. Даже имя бескорыстно отдававшего свои силы для сохранения флота молодой Страны Советов Коморси Республики А. В. Немитца внесли в списки «зафильтрованных» под № 13. Его лишили доверия только потому, что ранее он носил звание адмирала. Уже тогда многие поняли, что бывшим офицерам «дорога на Олимп» флота закрыта, что в лучшем случае из них выжмут нужные знания и умения, после чего просто выбросят на свалку, в худшем — расстреляют. Так и случилось. Все бывшие офицеры, все дворяне окажутся под неусыпным контролем органов еще долго-долго. 21 августа в списках «зафильтрованных» значились имена 329 человек, преимущественно офицеров.
Центральный государственный архив ВМФ свидетельствует, что на 1 января 1918 г. на флоте состояло 54 адмирала, 135 генералов, 1160 старших и 4065 младших кадровых офицеров, а также 2957 мичманов и прапорщиков военного времени. Позднее Гражданская война и военная интервенция раскидают людей по разным лагерям. Они станут воевать с оружием в руках друг против друга, брат против брата, ни на минуту не сомневаясь в правоте своего дела, своих идей. С окончанием войны одни окажутся обездоленными на разрушенной территории своей родины, другие — нищими на чужбине, третьи — в ранних могилах. А пока настроения офицеров флота того времени, по воспоминаниям Э. С. Панцержанского, сменившего Немитца и подвергнутого репрессиям уже в 1937 г., выражались довольно объективно: «Все усилия и помыслы были направлены к тому, чтобы наилучшим образом изготовиться [226] к началу боевой страды... Далекие от политической борьбы, воспитанные в духе узкой военной цеховщины, хотя и с большим интересом и тревогой следившие за вихрями и шквалами надвигающейся бури, мы были весьма далеки от активного вмешательства в дела внутренней политики, предоставляя их вершить профессионалам».
Осенью 1921 г. арестовали 977 человек. Из их числа вывезли в Москву 360 офицеров флота. Такое обескровливание командных кадров привело Балтфлот в небоеспособное состояние. Командующий МСБМ Викторов, НШ МСБМ Галлер направляют свои усилия на сохранение боеспособности флота, пытаются освободить арестованных командиров, и частично им это удается. Понимает создавшуюся на флоте критическую обстановку и Предреввоенсовета Троцкий, он принимает сторону военморов, и его содействие освобождению арестованных приносит некоторую пользу. Уже тогда стало ясно, что, несмотря на свою победу, большевики проводят заранее спланированную кампанию по ликвидации неугодных режиму людей, способных противостоять тоталитаризму в случае обострения обстановки и возглавить сопротивление. Наиболее опасных, по мнению руководства репрессивных органов, требовалось ликвидировать, менее опасных — деморализовать террором, самими фактами ликвидации.
Освободить всех невинно арестованных не удалось. Репрессиям подверглись и моряки МСЧиАМ. С помощью Троцкого Панцержанскому и Зофу удалось приостановить исполнение приговоров и освободить часть арестованных.
Вторая волна террора в МС накатится в 1929–1930 гг. К этому времени училища и академия выпустят первых краскомов. Теоретически подготовленные преподавателями, командирами кораблей и соединений из числа бывших офицеров, они еще не имели достаточного практического опыта. Однако такое обстоятельство не помешало руководству страны направить острие террора против опытнейших кадров академии, училищ, штабов, институтов и учреждений флота. Пришедшие им на смену энергичные «красные академики», или, как их еще называли рядовые военморы, «красные валеты», сами еще не отличались высоким уровнем профессионализма. [227] На флоте ухудшилась боевая подготовка, участившиеся аварии и катастрофы стали последствиями слабой практической подготовленности командиров, их несамостоятельности и постоянной оглядки на верх (пл «Ёрш» — 1931 г.; пл «АГ-21» — 1931 г.; пл «Рысь» — 1934 г.).
Третья волна террора (1936–1938 гг.), призванная добить оставшихся потенциальных врагов режима, захлестнет остатки «бывших» и заодно прихватит сочувствовавших им комиссаров-большевиков. Размах третьей волны окажется самым широким. Ее последствия испытают на себе такие опытные и нужные стране командиры, как Васильев, Грибоедов, Осипов, Холостяков и др. Многие станут жертвами репрессий только из-за того, что тоталитарное руководство не захочет оставлять в живых свидетелей своего кровавого правления. Так что появление жертв среди ближайшего окружения главарей режима не должно вызывать у простого гражданина удивления. Подавляющее большинство командиров флота, оказавшихся в застенках НКВД, подвергнется репрессиям совершенно необоснованно, по принципу: «Бей своих, чтоб чужие боялись!»
1 апреля пала Испанская Республика. В Испании закончилась гражданская война, в которой принимали участие и советские подводники.
19 августа «малютки» вошли в состав Днпл 21, тогда же переименованного в Днпл 24.
В октябре на Черном море подошли к концу проводившиеся в течение 1938–1939 гг. под руководством академика Л. А. Орбели работы по разработке режимов выхода людей из затонувшей подводной лодки. В работе принимал активное участие бывший командир пл «АГ-25» Солдатов, возглавивший Особую группу при Военном совете ЧФ, члены которой и совершали выходы. В операциях участвовали подводные лодки типов «Д» и «Щ». Тогда впервые осуществили выходы из лодки, лежавшей на грунте на глубине 70 м, через торпедные аппараты.
30 ноября на Балтике начались боевые действия. СССР развязал непонятную локальную войну против маленькой Финляндии [228] и продемонстрировал, всему миру свою военную немощь. Черноморские подводники участия в войне не принимали.
29 декабря отмечен личный состав электромеханических боевых частей подводных лодок «АГ-23» и «АГ-26», качественно выполнявших ремонт механизмов и плававших без поломок. Также отмечена пл «АГ-25» (Беланов), выполнившая ряд ответственных заданий. Каких — не сообщается. Туман секретности становится гуще.
16 февраля 1940 г. пл «АГ-23» (Моргун) села на мель в районе р. Бельбек. Вечером 15 февраля лодка встала на якорь в точке φ = 44°39'9 N, λ = 33°32'4 Ost. Ветер SO — 4 балла, море — 3 балла, глубина места — 14 м, курс лодки — 150°. Ночью ветер зашел на SW и усилился до 6–7 баллов, а волнение моря — до 6 баллов. В 6 ч 10 мин, стоя лагом к волне, стали сниматься с якоря. Попытка работой машин на малом ходу «враздрай» вывернуться на ветер не дала ожидаемого результата. Вывернувшаяся до 170°, лодка оказалась сорванной с якоря и, продолжая дрейфовать на Ost, вскоре в 6 ч 34 мин приткнулась к мели. Продув балласт и работая обоими моторами полным вперед, снялись с мели в 6 ч 50 мин.
Причины посадки на мель таковы: 1) место стоянки выбрано в непосредственной близости от мелкого места; 2) вахтенный командир, не допущенный к самостоятельному несению вахты, заступил на вахту без инструктажа (не были взяты контрольные пеленги места, не использовал балластину, не предупредил командира об усилении ветра); 3) при съемке с якоря командир действовал неправильно и вяло — следовало сразу дать задний ход и отойти от мели.
12 марта окончилась советско-финская война. Эта война могла бы стать индикатором уровня нашей подготовленности к войне для всех военных в Советском Союзе. Но этого не произошло.
3 апреля пл «АГ-21» (Журавлев) вошла в состав Учебного дивизиона подводных лодок Черного моря.
В этом году флагманы снова стали адмиралами, но только «рабоче-крестьянскими». Надо же! Оказывается, есть и такие. [229]
В 1941 г. мы пожинали плоды своей беспечности. Правда, в 1945 г. мы праздновали победу. Можно ли назвать ее победой русского оружия, как это делалось раньше? Нет! Эту победу следует считать победой человеческих, природных, пространственных и временных ресурсов одной страны над аналогичными ресурсами другой. Тогда победили не Сталины, Жуковы, трибуны и те, кто, составляя близкое окружение власти, «сплотился» вокруг политбюро. Победили простые люди страны. Победил Народ.
Недостаток своих ресурсов противник пытался восполнить воинским мастерством солдат и высокой оперативно-тактической подготовкой командиров, и поначалу он преуспел, но скоро этого оказалось недостаточно. Мы победили, понеся колоссальные потери. И, празднуя очередную годовщину победы, всегда следует помнить о том, что мы могли воевать лучше, но сделали для этого тогда очень мало. Народ не виноват. Он расплатился кровью за просчеты своего партийного руководства, очень большой кровью. Склоняя в День Победы голову перед памятью павших и немногими оставшимися [230] в живых ветеранами войны, ни на минуту не следует забывать о том, какой чудовищной ценой досталась нам победа.
А вот как распределились подводные силы Черного моря к началу ВОВ.
Бпл 1 (П. И. Болтунов) базировалась на Севастополь в составе: Днпл 1 (Новиков) — «Л-4» (Поляков), «Л-5» (Жданов) и «Л-6» (Буль); Днпл 2 (Бук) — «Д-4» (Израилевич), «Д-5» (Савицкий), «Д-6» (Митрофанов), «С-31» (Фартушный), «С-32» (Павленко), «С-33» (Алексеев), «С-34» (Хмельницкий); Днпл 3 (Кузьмин) — «Щ-204» (Гриценко), «Щ-205» (Дронин), «Щ-206» (Каракай), «Щ-207» (Панов), «Щ-208» (Беланов), «Щ-209» (Киселев), «Щ-210» (Г. А. Михайлов), пб «Волга»; Днпл 4 (Успенский) — «Щ-211» (Девятко), «Щ-212» (Бурнашев), «Щ-213» (Денежко), «Щ-214» (Апостолов), «Щ-215» (Власов), пб «Эльбрус».
Бпл 2 (М. Г. Соловьев) базировалась на Севастополь и Днпл 6 на Поти в составе: Днпл 6 (Бобров) — «АГ-21» (Касаткин), «АГ-23» (Цуриков), «АГ-24» (Чебышев), «АГ-25» (Малышев), «АГ-26» (Журавлев); Днпл 7 (Клынин) — «М-31» (Расточиль), «М-32» (Колтыпин), «М-33» (Суворов), «М-34» (Голованов), «М-58» (Елисеев), «М-59» (Матвеев), «М-60» (Кудрявцев), «М-62» (Воробьев); Днпл 8 (Ларичев) — «М-35» (Грешилов), «М-36» (Комаров), «М-111» (А. А. Николаев), «М-112» (Н. П. Морозов), «М-113» (Белозерский).
УДнпл (Л. Г. Петров) базировался на Новороссийск в составе: «Щ-201» (Стрижак), «Щ-202» (Козюберда), «Щ-203» (Немчинов), «М-51» (Прокофьев), «М-52» (Цебровский), «М-54» (Левицкий), «М-55» (Ефанов).
Днвскрпл (И. А. Бурмистров) базировался на Николаев в составе: «Л-23» (Шатский), «Л-24» ( — ), «Л-25» (Никифоров), «С-35» ( — ), «Щ-216» (Карбовский), «М-117» (Кесаев), «М-118» (Савин), «М-120» (Волков). [231]