Содержание
«Военная Литература»
Военная история

Глава тринадцатая.

Инженерное обеспечение

1. Инженерное обеспечение боевых действий войск Корейской народной армии и китайских добровольцев

В ходе боевых действий в Корее в инженерных частях и подразделениях КНА и КНД происходили как организационные, так и количественные и качественные изменения. Весной 1951 г. в штаты пехотных полков КНА вместо саперных взводов были введены саперные роты, а в состав армии — по одному армейскому саперному батальону. Кроме того, вновь были сформированы инженерно-саперный полк РГК, учебный инженерно-саперный батальон и запасный инженерно-саперный батальон. Ранее существовавший инженерно-саперный полк РГК был переформирован по штату вновь созданного инженерно-саперного полка.

К апрелю 1951 г. в КНА имелось: два инженерно-саперных полка РГК, учебный и запасный инженерно-саперные батальоны РГК, семь армейских инженерно-саперных батальонов, двадцать шесть дивизионных и бригадных инженерно-саперных батальонов, семьдесят пять полковых саперных рот, саперные взводы механизированных и танковых полков. Инженерные войска к этому времени составляли более 6% от общей численности войск КНА.

Инженерные войска КНД с вступлением в войну в своем составе имели два отдельных инженерных полка РГК, девять армейских саперных батальонов и тридцать дивизионных саперных рот. В дальнейшем ходе войны численность инженерных войск возросла. В июле 1951 г. в войсках КНД уже имелось: девять отдельных инженерных полков РГК; отдельный понтонный полк РГК, на вооружении [575] которого состояло два комплекта парка Н2П; тринадцать корпусных саперных батальонов; тридцать девять дивизионных саперных рот. Несмотря на количественный рост инженерных войск инженерной техники было очень мало. Почти все инженерные работы производились вручную. Кроме того, в войсках часто ощущался недостаток шанцевого инструмента.

Высшим органом управления инженерных войск КНД являлся командный пункт инженерных войск, который руководил инженерными частями РГК и осуществлял руководство тыловым оборонительным строительством, а также постройкой, ремонтом и содержанием дорог и мостов.

Инженерное обеспечение наступления. В первых двух этапах войны на направлении главного удара пехотные полки иногда усиливались за счет дивизионных саперных батальонов, а дивизии — инженерно-саперных полков РГК. Некоторые пехотные и танковые полки получали на усиление до одной саперной, а при форсировании реки иногда и до одной понтонной роты, а дивизии — от одной до трех саперных рот или до одного понтонного батальона с парком Н2П или НЛП. Так, например, для инженерного обеспечения форсирования р. Ханган (26 июня 1950 г.) 6-я пехотная дивизия была усилена понтонным батальоном с парком Н2П и 16-тонным паромом парка НЛП. 1-й пехотной дивизии для той же цели был придан саперный батальон инженерно-саперного полка РГК с парком НЛП, который в последующем использовался в основном в качестве понтонного батальона.

В непосредственном распоряжении командующих армейскими группами и начальника инженерных войск КНА инженерных подразделений было или очень мало (до батальона), или не было вовсе, что лишало возможности создания необходимого инженерного резерва.

В ходе наступления и преследования полковые и приданные пехотным полкам саперы действовали обычно по направлениям и продвигались в боевых порядках пехотных батальонов и рот первого эшелона.

Инженерная разведка противника, как правило, велась саперными подразделениями, выделенными в состав разведывательных органов общевойсковых частей [576] и соединений, а иногда и самостоятельно. Для этой цели использовались подразделения разведывательных рот и взводов инженерно-саперных полков и батальонов РГК, а в третьем этапе войны — и специально подготовленные линейные саперные взводы дивизионных саперных батальонов.

Инженерной подготовке исходных районов для наступления в первых трех этапах войны в войсках КНА и КНД большого значения не придавалось. Подразделения и части первого эшелона и подразделения поддерживающих их огневых средств в качестве укрытий обычно использовали оборонительные сооружения (окопы, щели, участки траншей), отрытые в период обороны, и естественные складки местности и маски (обратные скаты высот, ущелья, леса и т. д.). Участки траншей неполного профиля отрывались только на отдельных направлениях, окопы и щели оборудовались преимущественно вдоль переднего края. В глубине исходных районов оборонительные сооружения почти не возводились. Заграждениями войска не прикрывались. Это отрицательно сказывалось на действиях при контрударах противника, а затем и при отражении наступления американских и южнокорейских войск с пусанского плацдарма (сентябрь 1950 г.).

В конце третьего и в ходе четвертого этапов войны инженерной подготовке исходных районов для наступления уделялось уже больше внимания. Войска КНА и КНД не только использовали в исходных районах для наступления свои оборонительные позиции, оборудованные траншеями, ходами сообщения и различными укрытиями для личного состава и боевой техники, но и ремонтировали, восстанавливали и маскировали в этих районах дороги, мосты, броды и аэродромы, частично оборудовали в инженерном отношении даже районы сосредоточения войск, строили сооружения для наблюдательных и командных пунктов.

Разминирование участков дорог и местности, а также проделывание проходов в заграждениях производились обычно саперами вручную. В первые этапы войны это проводилось в ходе наступления, а в четвертом этапе — преимущественно в ходе подготовки к атаке. Снятие мин производилось, как правило, ночью. При преследовании [577] разминировались в основном дороги, мосты и броды. Разминирование производили саперы, продвигавшиеся в боевых порядках частей и подразделений первого эшелона.

Подготовке дорог, колонных путей, мостов и бродов придавалось наибольшее значение, так как они подвергались массовому разрушению американской авиацией. Наличие на дорогах, проходивших в большинстве по долинам рек, теснинам, через многочисленные перевалы, по карнизам или насыпям, большого количества мостов, туннелей и виадуков затрудняло, а иногда делало невозможным устройство на них объездов, разъездов и прокладку колонных путей вдоль дорог. Из-за этого автомобильный транспорт и все виды боевой техники, в том числе танки, передвигались по одним и тем же дорогам, что приводило к их быстрому износу. Вместе с тем эти же обстоятельства создавали благоприятные условия для устройства заграждений и разрушений на дорогах.

Объем дорожно-мостовых работ был настолько велик, что инженерные войска своими силами не могли выполнить их. Поэтому командование вынуждено было для этой цели широко привлекать подразделения родов войск и местное население.

Отряды обеспечения движения как в войсках КНА, так и в войсках КНД в ходе наступления не создавались.

Маскировочные мероприятия проводились подразделениями всех родов войск и служб. Основное внимание при этом уделялось маскировке боевых порядков войск, военной техники, дорог, мостов и аэродромов. Личный состав КНА снабжался индивидуальными маскировочными сетями и маскировочной одеждой. Для маскировки орудий, танков и автомашин применялись табельные маскировочные сети № 4 и 6 и подручные маскировочные материалы. В исходных районах для наступления иногда устраивались макеты артиллерийских орудий и ложные огневые позиции. Для введения в заблуждение американских летчиков в ночное время широко практиковалась имитация движения войск и техники по ложным или проселочным дорогам и тропам, что обеспечивало во многих случаях безопасное передвижение войск по основным дорогам. [578]

Сооружения для наблюдательных пунктов командиров полков и дивизий строились в виде закрытых противоосколочных сооружений со смотровыми щелями, а иногда и в виде открытых щелей. Для размещения КП широко использовались туннели, ущелья, пещеры, некоторые населенные пункты. Специальных сооружений для укрытия элементов КП командиров полков и дивизий строилось мало.

В целях инженерного обеспечения форсирования рек инженерные части и подразделения вели инженерную разведку рек и подготовку дорог и колонных путей для подхода к рекам, участвовали в частичном оборудовании исходных районов для форсирования, осуществляли сбор и доставку к местам переправ местных и подручных переправочных средств и материалов, оборудовали и содержали переправы, строили и восстанавливали мосты, участвовали в закреплении захваченных плацдармов на противоположных берегах рек.

Оперативно-тактическая обстановка, складывавшаяся в ходе наступления войск КНА и КНД, нередко создавала благоприятные условия для форсирования рек с ходу и причем в высоких темпах. Форсирование осуществлялось, как правило, на широком фронте и главным образом в ночное время. Однако в ряде случаев в силу отсутствия опыта организации форсирования, недостаточного количества табельных переправочных средств и слабого прикрытия переправ от воздушного противника реки форсировались медленно.

Форсирование рек, за исключением их устья, войска КНА и КНД в большинстве случаев осуществляли вброд, по переходам, устраиваемым из камня или мешков из рисовой соломы, наполненных камнем и песком, и по восстановленным мостам.

При оборудовании бродов для танков и артиллерии дно реки после тщательной разведки выравнивалось путем заполнения ям мешками из рисовой соломы, наполненными камнями.

Для обеспечения переправы танков при форсировании рек на сравнительно нешироких и неглубоких участках из мешков с песком и камня устраивались дамбы такой высоты, которая достаточна была для прохождения по ней танков вброд. Так, например, в 1950 г. при форсировании [579] р. Нактонган (ширина 100–300 м, глубина до 2,5 м) была сооружена дамба высотой 2,5 м и шириной 8 м. Такие же примерно размеры имели дамбы, сооруженные в 1951 г. для переправы машин через р. Тэдонган (ширина до 300 м и глубина до 3 м) и через р. Чёнчёнган (ширина до 350 м и глубина до 2,5 м). Для сооружения одной такой дамбы расходовалось 50–70 тыс. соломенных мешков, наполненных песком или камнем. На строительстве дамбы работало до тысячи человек в течение 6–7 дней. Все работы производились вручную.

Форсирование рек в их наиболее широкой и глубокой части осуществлялось на табельных и подручных переправочных средствах. Табельные средства применялись для десантных и паромных переправ. Мостовые переправы из табельного имущества ввиду ограниченного количества этого имущества и резкого колебания уровня воды в реках наводились очень редко.

Инженерное обеспечение обороны. Соединения и части КНА для инженерного обеспечения обороны получали следующее усиление: полевая армия — 1–2 саперных батальона, пехотная дивизия — до одного саперного батальона, пехотный полк — до саперной роты, пехотные батальоны — до саперного взвода.

Корпуса КНД в отдельных случаях при действиях на важных направлениях получали на усиление инженерные полки РГК. Дивизия же обычно получала на усиление до саперной роты, а полк — до саперного взвода (иногда роту). Инженерные полки РГК КНД использовались преимущественно на дорожных работах.

Инженерные подразделения разведку инженерных мероприятий противника осуществляли самостоятельно, а также действуя в составе разведывательных подразделений родов войск и партизанских отрядов. Для ведения инженерной разведки в тылу противника, как правило, высылались саперы КНА.

Помимо выполнения задач по разведке, они минировали дороги и подрывали важные объекты в тылу противника.

Инженерное оборудование оборонительных полос и позиции в различное время и на разных направлениях фронта было неодинаковым. [580]

Отсутствие планомерно проводимых мероприятий по закреплению достигнутых рубежей в первом этапе войны привело к тому, что оборонительные полосы и позиции оборудовались в очень короткие сроки (всего несколько суток), а поэтому на них отрывались лишь отдельные стрелковые ячейки, окопы, прерывчатые траншеи. Перед этими позициями на важнейших танкоопасных направлениях устанавливались противотанковые мины, фугасы, разрушались дороги.

В четвертом этапе войны создавались не только обычные полевые укрепления, но и возводились подземные и даже долговременные железобетонные сооружения.

Примером инженерного оборудования местности на сухопутных участках фронта может служить полоса обороны 3-й армии КНА по состоянию на июль 1953 г. Позиции по фронту и в глубину оборудовались неравномерно; сплошных траншей отрывалось мало, протяженность отдельных участков их обычно не превышала 1,5 км. Ходы сообщения в большинстве случаев отрывались на участках, которые просматривались со стороны противника. Общее протяжение траншей в главной полосе обороны составляло 70 км, а ходов сообщения — 39 км (3 км траншей и 1,6 км ходов сообщения на 1 км фронта главной полосы).

Кроме траншей и ходов сообщения, на позициях главной и второй полос обороны отрывались окопы и подземные галереи, возводились артиллерийские и пулеметные закрытые сооружения. Общее протяжение галерей в полосе обороны достигало 7,4 км, причем 70% их приходилось на главную и 30% на вторую полосы обороны.

В батальонных районах обороны отрывалось до трех сплошных и прерывчатых траншей. Расстояние между первой и второй траншеями, расположенными на склонах высот, колебалось от 100 до 250 м, между второй и третьей траншеями — 500–800 м. В батальонном районе обороны отрывались два — четыре хода сообщения, соединяющих первую и вторую траншеи, и один-два хода сообщения, соединяющих вторую и третью траншеи.

Помимо траншей и ходов сообщения, в батальонном районе обороны возводились котлованные деревоземляные убежища и различные подземные сооружения. На каждый [581] батальонный район в среднем приходилось 2,5 км траншей, 1,5 км ходов сообщения и 0,4 км подземных галерей. На наиболее важных направлениях в батальонном районе обороны оборудовалось до 5 км траншей, 25–30 км ходов сообщения и до 0,8–1,0 км подземных галерей (схема 33).

В горах оборонительные сооружения располагались в несколько ярусов. Важнейшие направления в обороне прикрывались минно-взрывными и проволочными заграждениями.

В ряде случаев на важнейших направлениях батальонные районы обороны состояли из примкнутых ротных районов, которые соединялись между собой траншеями и подземными галереями. Отдельные ротные районы обороны и опорные пункты оборудовались, как правило, для круговой обороны (схема 34).

В ротном районе обороны обычно отрывались две траншеи, один-два хода сообщения, подземная галерея, возводились отдельные огневые сооружения и убежища котлованного типа. Взводные позиции состояли из одного-двух [582] участков траншей, подбрустверных блиндажей, взводного подземного убежища и двух-трех закрытых огневых сооружений. В том случае, когда между ротными или взводными опорными пунктами огневая связь была недостаточной, в промежутках возводились отдельные огневые сооружения или окопы, приспособленные для круговой обороны.

На важнейших направлениях ротные районы обороны и опорные пункты в них прикрывались инженерными заграждениями. На схемах 35 и 36 показано инженерное оборудование ротных районов обороны, расположенных на выс. 597,9 и северной вершине выс. 537,7, что севернее Кумхуа. [583]

На равнинных участках местности (главным образом по долинам рек) батальонные районы обороны имели по фронту 2–2,5 км и 1,5–2 км в глубину. В них отрывалось три-четыре траншеи, три-четыре хода сообщения, соединяющих первую и вторую траншеи, и не менее двух ходов сообщения, соединяющих вторую и последующие траншеи. Помимо траншей и ходов сообщения, оборудовались окопы и укрытия для боевой техники, а также блиндажи для личного состава. Перед передним краем, как правило, устанавливалось большое количество противотанковых мин, отрывались противотанковые эскарпы, а иногда и рвы.

Районы сосредоточения войск оборудовались подземными галереями, убежищами котлованного типа, окопами для артиллерии и танков, дорогами. Кроме того, проводились инженерные мероприятия по маскировке войск и дорог. В отдельных случаях в районах сосредоточения отрывались стрелковые окопы и прерывчатые траншеи. [584]

Траншеи и ходы сообщения отрывались глубиной от 1 до 2 м. Ширина траншей поверху колебалась от 1 до 1,4 м, а ходов сообщения — от 0,8 до 1,2 м. Разрушенные авиацией и артиллерийским огнем противника и затем восстановленные траншеи и ходы сообщения иногда имели глубину, превышающую 2 м, а ширину — до 1,5 м и более.

На отдельных участках траншеи и ходы сообщения перекрывались жердями и засыпались сверху грунтом. Общая длина перекрытых участков составляла около 10% всего [585] количества траншей и ходов сообщения. Такие перекрытые участки (длиной по 25–30 м) выполняли роль противоосколочных укрытий и, кроме того, защищали личный состав от поражения напалмом.

Стрелковые ячейки (примкнутые и выносные) располагались одна от другой на расстоянии 5–10м в траншеях и 20–30 м в ходах сообщения, а пулеметные площадки — на расстоянии 45–50 м в траншеях и 100–120 м в ходах сообщения. Стрелковые ячейки устраивались как на открытых, так и на перекрытых участках траншей. Для уменьшения поражения личного состава в траншеях и ходах сообщения, помимо изгибов и поворотов, устраивались траверсы. Расстояние между траверсами составляло от 20 до 50 м. Траверсы защищали не только от продольного прострела, но и препятствовали распространению взрывной волны вдоль траншеи и ходов сообщения.

Для предотвращения затопления траншеи и ходов сообщения дождевыми водами, текущими по склонам гор, а также для уменьшения возможности попадания в них напалмовой смеси и гранат войска КНА и КНД отрывали нагорные канавы.

Интенсивные налеты американской авиации вызывали необходимость оборудования траншей ячейками для стрелкового оружия, выделенного для борьбы с авиацией противника, а также подбрустверными блиндажами, «лисьими» норами и пещерными убежищами емкостью на одно отделение. [586]

Траншеи отрывались на передних скатах и на флангах высот; иногда ими полностью опоясывались высоты. На скатах высот траншеи часто отрывались неполного профиля с отвалом грунта только на переднюю крутость, а в долинах с высоким уровнем грунтовых вод — полузаглубленного и насыпного типов. Крутости траншей и ходов сообщения, отрытых в слабых грунтах, обшивались тонкими жердями, хворостом и камышом. Для защиты от напалма эти материалы, как правило, обмазывали глиной или мокрым грунтом.

Для обеспечения укрытого сквозного сообщения между отдельными участками прерывчатых траншей (особенно первой и второй) устраивались каменные стенки или маскировочные заборы из подручных материалов.

В позиционный этап войны войска КНА и КНД стали возводить закрытые деревоземляные оборонительные сооружения (ДЗОС), причем вначале они возводились фронтального действия, с двумя-тремя амбразурами и поэтому плохо маскировались. Позднее ДЗОС возводились флангового действия, с одной или двумя небольшими амбразурами. Такие сооружения оказались более эффективными и живучими.

Инженерное оборудование огневых позиций артиллерии заключалось в устройстве окопов и укрытий для орудий, расчетов и боеприпасов, а также сооружений для командных и наблюдательных пунктов. Отдельные артиллерийские окопы и подземные сооружения для укрытия орудий, расчетов и боеприпасов соединялись, [587] между собой траншеями, ходами сообщения, а иногда и подземными галереями. Для безоткатных (реактивных) 57-мм и 75-мм орудий устраивались как открытые площадки с укрытием для расчетов и боеприпасов, так и закрытые сооружения.

Артиллерийские закрытые ДЗОС возводились главным образом на открытой местности. Эти сооружения в большинстве случаев имели остовы стойчатой конструкции и покрытия толщиной до 3 м. [588]

Окопы для минометов оборудовались открытыми и полузакрытыми площадками, а также укрытиями для боеприпасов и минометов. В начале четвертого этапа войны покрытия устраивались толщиной 0,5–1 м; в последующем толщина покрытий увеличивалась до 2–3 м. На стр. 592 сверху показан окоп для 120-мм миномета с открытой площадкой, а на стр. 592 снизу — окоп для 82-мм миномета с полузакрытой площадкой. Как показал боевой опыт, минометные сооружения с полузакрытыми площадками оказались довольно живучими. Огневые позиции артиллерии и минометов на танкоопасных направлениях прикрывались противотанковыми минами.

Инженерное оборудование позиций танков сводилось к отрывке окопов, а также к устройству подземных и котлованных сооружений для танков, экипажей и боеприпасов. Толщина покрытий некоторых сооружений этого назначения достигала 2–3 м, а сектор обстрела из амбразур обычно не превышал 60°. Кроме основных позиций, для танков нередко создавалось по одной-две запасные позиции.

На танкоопасных направлениях подступы к позициям танков прикрывались инженерными заграждениями.

Наблюдательные пункты оборудовались сооружениями для наблюдения и убежищами. Сооружения для командных пунктов в большинстве случаев возводились подземного типа. Сооружения для наблюдательных пунктов оборудовались [589] одной-тремя смотровыми щелями. Защитные толщи таких сооружений иногда достигали 2,5–3 м. Наиболее распространенные типы сооружений для наблюдательных пунктов показаны на стр. 594 и 596.

Убежища котлованного типа возводились на равнинной местности, на обратных и иногда на передних скатах высот. В связи с тем что длительное нахождение в убежищах со слабым освещением (керосиновое и с использованием своего масла) сильно влияло на зрение, штабные и другие убежища часто устраивали с дневным освещением.

Долговременные огневые сооружения врезались в небольшие сопки, высоты, берега рек, отдельные искусственные насыпи, устраивались в виде оголовков подземных галерей и т. д. Они прикрывали долины, лощины, дефиле и другие направления, доступные для продвижения танков противника. В строительстве долговременных сооружений принимали участие саперы, пехотные и артиллерийские подразделения. Благодаря этому они возводились в короткие сроки. Так, только части 15, 24, 38 и 64-го армейских корпусов КНД зимой 1952/53 г. построили 163 ДОС.

В связи с массированными ударами авиации и артиллерии противника по боевым порядкам войск КНА и КНД появилась необходимость возведения подземных сооружений.

В начале четвертого этапа войны войска отрывали небольшие участки галерей (тупиков), примыкающих к окопам и траншеям, для использования их в качестве убежищ. В последующем отдельные подземные убежища стали переделываться в более крупные убежища с двумя входами.

Отдельные сооружения стали соединяться траншеями и ходами сообщения, а иногда и подземными галереями. По мере стабилизации фронта войска КНА и особенно КНД стали в большом количестве строить галереи, прорезывающие высоты от переднего до обратного ската. Защитные толщи таких галерей иногда достигали 30–50 м.

Подземные оборонительные сооружения возводились для артиллерийских орудий, танков, пулеметов, а также [591] для наблюдательных и командных пунктов. Подземные артиллерийские сооружения устраивались тупиковыми и с выходом на обратный скат. Преимуществом таких подземных артиллерийских сооружений являлось надежное укрытие расчетов и орудий от огня противника. Недостатками этих сооружений являлись ограниченность маневра огнем и колесами, а также трудность проветривания их во время боя.

Попытки применить предамбразурные открытые площадки должных результатов не дали, так как при этом увеличились потери в личном составе расчетов от камней, падающих со склонов высот. Кроме того, наличие таких площадок приводило к завалу основных амбразур сооружения.

Для укрытия танков использовались железнодорожные туннели, а также отрывались специальные подземные укрытия, которые надежно защищали их от артиллерийского огня и ударов авиации противника.

Пулеметные и стрелковые точки в системе галерей представляли собой оголовки тех или других подземных сооружений.

Сооружения для наблюдательных и командно-наблюдательных пунктов подземного типа представляли собой комплекс подземных убежищ и наблюдательных оголовков.

На стр. 611 показано сооружение для подземного командного пункта командира полка, имеющее два выхода, ход сообщения и все необходимые помещения для управления боем и отдыха.

Как показал опыт боевых действий в Корее, наиболее уязвимыми местами галереи являлись входы и выходы. Для их защиты вначале устраивались укрытия для гранатометчиков, затем стали устраивать специальные бойницы. Наиболее эффективной оказалась конструкция бойницы, показанная на стр. 613, которая и получила наибольшее распространение.

Защита входов от разрушения и завалов обеспечивалась устройством углубленных и перекрытых участков траншей, подходящих к галереям, а также устройством разветвленных входов и выходов (двойные и тройные) и, наконец, устройством оголовков.

На прочность обороны значительное влияние оказывали так называемые скрытые огневые точки с открытыми [593] площадками и подземными укрытиями. Скрытые огневые точки в отдельных случаях способствовали нанесению противнику значительных потерь. Так, в октябре 1952 г. с одной точки 135-го пехотного полка 45-й пехотной дивизии КНД было уничтожено в течение нескольких часов свыше трехсот солдат и офицеров 7-й американской пехотной дивизии. Скрытые огневые точки представляли собой узкие подземные выходы на передние скаты, приспособленные для ведения огня. Такие выходы иногда делались впереди траншеи и имели связь как с галереей, так и траншеей.

На отдельных участках фронта и на важных высотах была создана весьма развитая сеть подземных сооружений со всеми необходимыми элементами бытового оборудования, вплоть до бань и клубов. Опыт боевых действий показал, что наиболее надежную оборону можно создать лишь путем хорошей увязки подземных сооружений с системой траншей, ходов сообщения, полевых и долговременных сооружений котлованного типа.

Рубежи развертывания для контратак оборудовались прерывчатыми траншеями, окопами для артиллерии и танков. Иногда эти рубежи совмещались с отсечными позициями. Для выхода войск к рубежам развертывания прокладывались колонные пути по одному на каждый пехотный и танковый батальоны. На этих путях для каждого батальона устанавливались условные знаки. Для выхода артиллерии к рубежам развертывания подготавливались дороги.

Минно-взрывные и фортификационные заграждения с переходом к обороне саперы КНА и КНД стали устанавливать не только перед передним краем, но и в тактической и даже оперативной глубине. Для затруднения преодоления минных полей противником значительная часть их устанавливалась смешанного типа и прикрывалась ружейно-пулеметным огнем. В отдельных случаях устанавливались управляемые минные поля. Плотность минирования перед передним краем и по долинам в глубине на 1 км принималась: 1000–1500 противотанковых мин, 2 тыс. противопехотных мин типа ПМД-6 и 250 мин типа ПОМЗ-2.

При устройстве заграждений применялись противотанковые и противопехотные мины, фугасы, камнеметы, [595] мины-ловушки, противотанковые рвы, лесные завалы, засеки и проволочные заграждения. Из противотанковых мин применялись в основном мины типа ТМД-Б и ТМ-41, из противопехотных мин — ПМД-6 и ПОМЗ-2; широко применялись самодельные мины из консервных банок, ручных гранат, трофейных снарядов, мин, фугасных и напалмовых авиабомб.

Фугасы, как правило, устанавливались на дорогах и узких проходах с целью поражения танков противника, а также разрушения дорог и сооружений на них как при отходе, так и в ходе оборонительного боя.

Устройство камнеметов и обрушение скал для завалов и разрушения дорог, а также для поражения наступающего противника получили широкое распространение. Камнеметы применялись неподвижные (направленного действия) и подвижные. Подвижные камнеметы представляли собой металлические бочки или корзины, заполненные камнем. Они устанавливались для прикрытия узких проходов и тщательно маскировались. С приближением противника в них вставлялись заряды ВВ, взрыватели и огнепроводный шнур; последний поджигался, а камнеметы пускались вниз по откосу на противника и там взрывались. Такие камнеметы при взрыве иногда поражали большое количество солдат противника и вызывали в его рядах панику.

В 1951–1952 гг. в частях КНА и КНД широко практиковалось снятие мин противника, поставленных перед его передним краем обороны, и установка их перед своим передним краем обороны. Например, в январе и феврале 1951 г. саперы КНА сняли у противника и установили перед своим передним краем обороны 2319 ПТМ и 2100 ППМ. Части 63-го армейского корпуса КНД в течение трех ночей в сентябре 1952 г. сняли у противника и установили перед своим передним краем 780 ПТМ.

Заграждения в оперативной глубине устанавливались обычно вдоль дорог и в долинах. Они располагались в виде узлов, прикрывающих дефиле, перевалы, трудно обходимые участки дорог и т. д. Для устройства и содержания заграждений в боевой готовности на основной дороге, как правило, выделялся один инженерно-саперный [597] батальон РГК. Общая глубина заграждений на важнейших дорогах достигала 100–120 км.

Для устройства заграждений в ходе оборонительных боев в дивизиях и армиях КНА создавались подвижные отряды заграждений. Дивизионный ПОЗ состоял из двух-трех саперных взводов и действовал, как правило, совместно с артиллерийско-противотанковым резервом. Армейский ПОЗ состоял из одной-двух саперных рот; он имел две-три автомашины, 150–200 противотанковых и 250–300 противопехотных мин, 1–1,5 т ВВ и действовал обычно самостоятельно.

Недостаток транспортных средств и сложность доставки мин к месту их применения вызвали необходимость заблаговременного создания (на наиболее угрожаемых направлениях) небольших складов мин. В случае наступления противника на данном направлении мины, хранившиеся на таких складах, использовались подвижными отрядами заграждений, отдельными саперными подразделениями и даже пехотой.

Кроме минно-взрывных заграждений, войска КНА и КНД устраивали противотанковые рвы, эскарпы и контрэскарпы, завалы из камней, проволочные заграждения и заболочивание низинных мест и рисовых полей.

В условиях непосредственного соприкосновения с противником противотанковые рвы иногда отрывались перед своим передним краем, а также за первой или второй траншеей. Отрывка таких рвов осуществлялась следующим способом: ночью подразделения выдвигались к месту отрывки рва и отрывали сначала стрелковые ячейки, в последующие ночи ячейки расширялись до прерывчатой и сплошной траншеи, а затем траншею (ручным или взрывным способом) расширяли и углубляли до размеров противотанкового рва. Эскарпирование производилось в основном на берегах рек и по склонам гор, при этом иногда использовались существующие террасы.

Лесные завалы глубиной 30–100 м устраивались вдоль дорог, а также на склонах гор и высот. Лесные завалы и засеки получили широкое распространение в начале войны, особенно во втором этапе; в последующем они стали применяться реже, потому что после высыхания [598] срубленные деревья легко поджигались напалмом, сбрасываемым противником с самолетов.

Проволочные заграждения больше устанавливались войсками КНА. Китайские добровольцы проволочные заграждения устанавливали сравнительно редко.

Как показал опыт боевых действий, при сильном артиллерийском воздействии со стороны противника наиболее эффективными оказались комбинированные проволочные заграждения большой глубины. Такие заграждения состояли из двух-трех рядов проволочных заборов, установленных на расстоянии 10–15 м и усиленных впереди и в промежутках минами, проволокой внаброс и спиралями. [599]

Дороги и мосты строились и ремонтировались в большом количестве. Многие дороги, ранее использовавшиеся только гужевым транспортом, были превращены в улучшенные дороги, пригодные для движения всех видов транспорта.

В обороне на каждую дивизию оборудовались одна-две фронтальные дороги и не менее одной рокады. Только войска КНА проложили 3924 км новых и отремонтировали 16 636 км существующих дорог. При этом более 50% этих дорог было построено и восстановлено во время оборонительных боев. В КНА саперы строили и восстанавливали обычно только войсковые дороги, тыловые же дороги строились и содержались дорожными частями; инженерные войска КНД использовались для постройки, ремонта и содержания всех дорог.

Для бесперебойной переправы войск, техники и боеприпасов на многочисленных реках строились и восстанавливались высоководные, низководные и даже подводные мосты, устраивались паромные переправы и оборудовались броды; низководные мосты строились на ряжевых, рамных, клеточных, свайных и ряжево-клеточных опорах. На важных магистралях, кроме основных мостов, [600] строились один-два запасных моста. Запасные мосты обычно возводились на расстоянии 200–300 м от основного моста и использовались в случае выхода последнего из строя. Устройство запасных мостов обеспечивало действия войск, так как противнику ни разу не удавалось одновременно вывести из строя основной и запасные мосты. Для быстрого восстановления мостов вблизи них заблаговременно создавались запасы материалов.

Для того чтобы низководные мосты во время паводков не сносились, их загружали камнем. Однако эта мера не всегда давала положительные результаты, поэтому перед наступлением сильных паводков верхнее строение низководных мостов снималось и устанавливалось вновь после спада воды. Во время паводков в районах мостов оборудовались паромные переправы.

Новые высоководные мосты строились редко, поэтому в большинстве случаев восстанавливались разрушенные мосты. При этом широко применялись клеточные, ряжевые и ряжево-клеточные опоры.

Подводные мосты возводились двух типов: каменные — из набросанного мелкого и крупного камня и небольших [601] водопропускных отверстий, и современные подводные мосты — из металла и дерева. Мосты первого типа получили широкое распространение на малых реках. Наиболее крупный (210м) подводный мост из металла и дерева был возведен через р. Тэдонган в районе Пхеньяна в марте 1951 г. Мост был построен под грузы 40 т силами инженерно-саперного полка РГК за 12 дней. Этот мост длительное время нормально эксплуатировался и простоял более полутора лет.

Саперы КНА строили и восстанавливали мосты в основном в тактической глубине. В тылу эти работы производили дорожные части.

Паромные переправы создавались только на крупных реках. В КНА через реки Чёнчёнган и Тэдонган постоянно действовало по два парома грузоподъемностью 30 т каждый и несколько легких паромов. У КНД постоянно действовало 8–9 тяжелых паромов. Во время оборудования и содержания паромных переправ большие трудности возникали с устройством пристаней из-за большой скорости течения горных рек (4–5 м/с) и резких колебаний уровня воды (2–3 м), вызываемых действиями приливов и отливов, а также частыми осадками. Поэтому для содержания каждой паромной переправы в КНА выделялось до роты саперов; значительная часть труда при этом затрачивалась на устройство, восстановление и переделки [602] пристаней. В качестве основного материала для устройства пристаней использовались рисовые мешки, наполненные грунтом.

В войсках КНД на содержание паромных переправ также выделялись саперы, но для уменьшения объема работ по переделке пристаней здесь иногда практиковалось устройство для одного пункта переправы нескольких пристаней с разной высотой настила.

Маскировка войск в ходе боевых действий нашла очень широкое применение. Тщательно маскировались подразделения и отдельные бойцы, боевая техника, транспорт, сооружения и места производства инженерных работ.

Скаты высот, обращенные в сторону противника, обычно были сильно разрушены, на них не оставалось ни деревьев, ни травы. Поэтому на таких скатах действующие сооружения маскировались под разрушенные, а воронки использовались для устройства входов в сооружения; особое внимание обращалось на маскировку амбразур и стрелковых бойниц.

При оборудовании опорных пунктов часто устраивался ложный передний край и создавались ложные сооружения. [603]

Большие работы проводились по маскировке дорог и движения транспорта по ним. При этом наибольшее распространение получили следующие маскировочные мероприятия: устройство вертикальных и горизонтальных масок; возведение большого количества различных легких навесов вблизи открытых участков дорог, ложных автомашин и другой техники, расположенных по сторонам дорог; устройство ложных ночных маршрутов; маскировка техники при помощи маскировочных сетей и подручных материалов.

Устройство большого количества легких навесов вблизи открытых участков дорог позволяло водителям во время налетов авиации ставить машины под эти навесы и тем самым прятать их от наблюдения противника. Последний не мог при этом вести прицельное бомбометание и обстрел, так как не знал, под какими укрытиями находятся машины.

Аналогично этому устройство большого количества макетов автомашин позволяло водителям сворачивать с дороги и ставить автомашины среди макетов, что также предотвращало прицельный огонь и бомбометание противника.

В целях маскировки инженерные работы велись в ночное время. Незаконченные объекты маскировались подручными средствами, устраивались также ложные районы производства инженерных работ.

Для введения противника в заблуждение широко применялась оперативная маскировка — ложное сосредоточение войск и техники на том или ином направлении, демонстрация отвода войск, создание системы ложных объектов и т. д.

В первой половине 1951 г. саперы КНА создали 49 крупных ложных объектов, из них: 17 колонн автомашин, 4 пункта сосредоточения войск, 2 пункта переправ, 1 мост, 3 автоколонны, передвигающиеся в ночное время, 5 КП, 8 районов сосредоточения танков, 1 аэродром, 6 артиллерийских позиций и 2 колонны пехоты. На эти ложные объекты противник произвел 627 самолето-вылетов. В 1952 г. в 30 км восточнее Пхеньяна был создан ложный район сосредоточения войск, на который противник сбросил около 150 крупных авиабомб. [605]

Большую роль в сохранении авиации сыграла также маскировка аэродромов. На восстановленных взлетно-посадочных полосах широко применялась имитация воронок, устраивались укрытия, значительно превышающие потребность наличных самолетов. Самолеты рассредоточивались вокруг аэродромов и тщательно маскировались.

Несмотря на значительные достижения в области маскировки имелись и крупные недостатки. Основными из них являлись: пренебрежение (в период оборонительных боев) тщательной маскировкой отвалов грунта, создаваемых у входов в подземные галереи, или рассредоточением этих отвалов и созданием ложных; слабая маскировка брустверов траншей и ходов сообщения; несвоевременная смена веток и другой растительности, применяемой для маскировки подъездов к КП, что приводило к демаскированию последних; недостаточная маскировка паромных переправ, в результате чего, например, осенью 1951 г. на р. Чёнчёнган в районе Анчжу авиация противника в течение одного дня потопила семь паромов КНД.

В системе инженерных мероприятий по инженерному обеспечению обороны большое значение имели и мероприятия по обеспечению войск водой, строительными материалами и инженерным имуществом.

Водоснабжение войск на передовых позициях затруднялось отсутствием водоисточников на склонах высот, по которым часто проходил передний край; сильным обстрелом водоисточников, расположенных на небольшом удалении от переднего края; наличием случаев заражения воды в реках и ручьях, текущих со стороны противника; систематическим обстрелом подходов с тыла к передовым позициям.

Для обеспечения водой войск, занимающих передовые позиции, устраивался сбор ключевой воды, использовались шахтные колодцы в поймах рек, водосборные колодцы в подземных галереях, крупные воронки для сбора дождевой воды, создавались запасы снега и льда в зимний период для летнего снабжения войск водой.

Ключевую воду наиболее часто собирали в отрытых ямах, стенки которых обкладывались камнем, или в бочках. [606]

Устройство запруд в оврагах давало хорошие результаты только в тех местах, где были достаточно плотные грунты (глина, суглинок) или малотрещиноватая скала.

Воронки, используемые для сбора дождевой воды, обычно предварительно очищались, а в водопроницаемых грунтах — обмазывались глиной. Для обеспечения большего сбора воды к воронкам подводились небольшие канавки.

Запасы снега и льда создавались в специальных ямах, отрытых на небольшом удалении от входов в подземные галереи, или в самих подземных галереях. Водонепроницаемость дна и стенок этих ям достигалась устройством глиняного замка, а иногда бетонной обделки. [607]

Устройство водосборных колодцев в подземных галереях имело широкое распространение. Такие колодцы в виде ниш, как правило, устраивались в местах сильного просачивания воды со стен и потолка галерей.

Для создания запасов воды на передовых позициях, вблизи которых отсутствовали источники воды, обычно использовались металлические бочки, водосборные колодцы, отрытые в галереях, а также различные емкости, сделанные из брезента.

Водоснабжение войск в глубине обороны не представляло трудностей, воду брали из рек, запруд, местных колодцев и колодцев, отрытых саперами. Водоисточники, как правило, охранялись и содержались в хорошем санитарном состоянии.

Снабжение войск строительными материалами осуществлялось в основном за счет местных заготовок. Камень, глина, круглый лес, мешки из соломы заготовлялись на месте. Распиловка круглого леса на доски производилась на государственных и частных лесопильных заводах и в войсках.

Металл и цемент для возведения долговременных сооружений и оголовков подземных сооружений, строительства крупных командных пунктов, а также для постройки новых и восстановления разрушенных мостов доставлялись из глубины страны.

Инженерное обеспечение обороны морского побережья достигалось выполнением задач, которые осуществлялись и на фронте. Однако в решении этих задач были некоторые особенности.

Основу оборонительных позиций главной полосы обороны на главных направлениях составляли батальонные узлы обороны, состоявшие из ротных опорных пунктов, а на второстепенных — ротные и взводные опорные пункты.

Инженерное оборудование ротных опорных пунктов состояло из двух траншей и не менее одного хода сообщения, котлованных и подземных убежищ, отдельных закрытых огневых сооружений и в большинстве случаев подземной галереи и заграждений.

Инженерное оборудование взводного опорного пункта состояло из одной траншеи, взводного убежища, отдельных огневых сооружений и заграждений. [608]

Позиции орудий, предназначенных для стрельбы прямой наводкой, оборудовались окопами с открытыми площадками для стрельбы и укрытиями для расчетов, боеприпасов и орудий, ДЗОС и подземными тупиковыми сооружениями. Амбразуры артиллерийских деревоземляных и подземных сооружений, как правило, закрывались откидными щитами и тщательно маскировались.

Минометные позиции оборудовались подземными укрытиями и открытыми площадками для стрельбы.

Для командных пунктов от батальона и выше, как правило, возводились подземные сооружения. Наблюдательные [609] пункты представляли собой оголовки подземных сооружений и отдельные сооружения котлованного типа.

Заграждения на морском побережье устанавливались только на наиболее угрожаемых направлениях. Непосредственно на побережье применялись взрывные заграждения, а в глубине обороны — противотанковые рвы. Применялись также управляемые мины.

Основные дороги, идущие от морского побережья в глубь страны, подготовлялись к разрушению; на них создавались узлы заграждений, обороняемые саперами.

Плотность противотанкового минирования на глубину главной полосы обороны на важнейших направлениях обычно составляла 2–3 тыс., а на второстепенных — 1–1,5 тыс. мин на 1 км фронта.

Рубежи развертывания для контратак оборудовались одной-двумя прерывчатыми траншеями, окопами для артиллерии и минометов и укрытиями для личного состава и техники.

Общий объем инженерных работ, выполненных войсками КНА на побережье в течение первого квартала 1951 г., приведен в табл. 25.

Таблица 25. (стр. 610)

Наименование работ Единица измерения Западное побережье Восточное побережье Всего
Отрыто новых и переоборудовано имевшихся траншей км 300 700 1000
Отрыто ходов сообщения км 96 285 381
Отрыто стрелковых ячеек шт. 7860  — 7860
Отрыто пулеметных окопов шт. 237 115 352
Построено ДЗОС шт. 40 68 108
Оборудовано артиллерийских и танковых позиций шт. 94 78 192
Оборудовано крупных КП шт. 89 65 154
Оборудовано крупных НП шт. 13 11 24

Развитие и совершенствование обороны морского побережья в инженерном отношении продолжалось вплоть до конца войны. В качестве примера инженерного оборудования морского побережья можно привести вонсанское направление, где на 78-километровом фронте к первой половине 1953 г. было построено 510 различных подземных галерей, 269 подземных сооружений для КП, 750 различных сооружений для НП, 65,5 км траншей и ходов сообщения, 78 км противотанковых рвов и 33 долговременных огневых сооружения.

Инженерное обеспечение отхода войск. Во втором этапе войны, когда войска КНА вынуждены были отходить на север, инженерные мероприятия по обеспечению отхода практически не проводились.

Для организации оборонительных работ на тыловых рубежах силами местного населения в июле 1950 г. было создано управление оборонительного строительства. В состав этого управления входили офицеры, которые еще до отхода отрекогносцировали рубежи в тылу действующих войск [610] и организовали производство земляных работ вручную на рубежах Канте, Тэчжон; западнее Сувон, Иочжу, Вончжу; 20 км южнее Мунсан, Сеул, Капхён и вдоль 38-й параллели. Наиболее прочно был подготовлен оборонительный рубеж по 38-й параллели на участке севернее Кайсен, Ёнчон. Здесь было отрыто и оборудовано две-три линии прерывчатых траншей и окопов, устроены закрытые огневые сооружения и укрытия для личного состава, а также командно-наблюдательные пункты. На важнейших направлениях этот рубеж был прикрыт заграждениями и оборудован на глубину до 3 км. Оборудованием его занимались подразделения пограничников, воинские части и местное население.

На других рубежах участки траншей и окопы были отрыты в основном силами местного населения и то только в районах узлов дорог. На двух отрекогносцированных рубежах севернее 38-й параллели (один примерно в 160 км, а другой около 400 км севернее 38-й параллели) оборонительные работы почти не проводились, за исключением участка Бакчхон, Хичен по р. Чёнчёнган, где были отрыты прерывчатые траншеи и построены некоторые сооружения полевого типа.

Большие работы во втором этапе войны были проведены по устройству минных заграждений на побережье Кореи. Так, на участках Нампхо, Бакчхон (западное побережье) и Вонсан, Хамхын (восточное побережье) были [612] установлены сотни тысяч мин. В некоторых районах возможной высадки морского десанта противника строились и оборонительные сооружения полевого типа. Однако широко оборонительные работы на побережье развернулись только в конце 1950 г.

Организация и производство инженерных работ. В связи с тем, что в войсках КНА и КНД инженерной техники было мало и преобладал ручной труд, методы организации инженерных работ в большинстве случаев были простыми. Подразделения и части, как правило, оборудовали позиции своими силами; траншеи, ходы сообщения, убежища и подземные галереи возводились в основном вручную.

При наличии местных материалов заготовка их производилась децентрализованно, а при отсутствии местных материалов — централизованно. Для централизованной заготовки материалов часто привлекались инженерные подразделения и части. Для подноски материалов к переднему краю обороны отрывались магистральные ходы сообщения.

Работы по проходке подземных галерей выполнялись отдельными командами, состоявшими из групп бурильщиков, откатчиков породы, крепильщиков и подносчиков материалов.

Подрывники (саперы, шахтеры) или обученные подрывному делу пехотинцы обычно обслуживали несколько команд проходчиков. [614]

Для обучения войск лучшим способам производства работ и возведения подземных убежищ и галерей в КНА было мобилизовано до 40 тыс. шахтеров, которые сыграли очень большую роль в деле успешного строительства подземных галерей. Такие мероприятия проводили и китайские добровольцы.

Большую трудность при проходке подземных галерей с применением В В представляло удаление взрывных газов. Обычно на удаление газов из галереи длиной до 30 м требовалось до двух часов, а длиной 50 м — до четырех, поэтому в практике работы использовали вентиляторы и компрессорные станции, устраивали газоотводные штольни, раскладывали костры и т. п.

Кроме массового строительства подземных галерей, значительный интерес также представляет строительство ДОС. Только с сентября по конец 1952 г. китайские добровольцы построили 518 ДОС. Общее руководство возведением долговременных инженерных сооружений осуществляли общевойсковые командиры, а техническое — инженерные начальники.

Наиболее сложные работы (опалубочные, арматурные и частично бетонирование) выполнялись инженерными подразделениями, остальные — пехотными частями и подразделениями. В войсках КНД на некоторых направлениях строительство долговременных фортификационных сооружений вели инженерные полки РГК. [615]

Для оборудования оборонительных полос был установлен минимум подготовительных работ, который включал рекогносцировку, составление плана работ, составление типовых схем, обучение войск и строительство опытных объектов, заготовку и подвоз материалов.

В ходе инженерных работ были выявлены средние производственные показатели по проходке подземных галерей, которые приведены в табл. 26. [616]

Таблица 26. (стр. 615)

.
Показатели Вручную С применением комрессоров
твердая скала скала с трещинами плотный грунт твердая скала скала с трещинами плотный грунт
Норма выработки на 1 человека в день, куб. м 0,1 0,2 0,4 0,3 0,6 1,0
Расход аммонита на 1 куб. м выработки, кг 2 1,2 0,8 1,7 1,0 0,6
Состав команды для работы в забое  — 6  —  — 6  —
Количество шпуров на кв. м забоя, шт.  — 3–4  —  — 3–4  —
Глубина шпуров, см  — 60–70  —  — 120–130  —

По данным 39-го армейского корпуса, производительность проходки галереи командой в составе шести человек за 8 ч составляла: в скале 0,3–0,5 м; в выветрившемся камне — 0,7–1,2 м, в грунте — до 2,0 м; отрывка траншей и ходов сообщения в каменистом грунте — 1,5–2,5 м и в обычном грунте — 4–6 м.

Краткие выводы. В первых этапах войны в КНА ощущался большой недостаток в инженерных частях. Это приводило иногда к необходимости создавать в некоторых стрелковых ротах нештатные саперные отделения из состава пехоты. Наличие в распоряжении командующего армейской группой одного штатного армейского инженерно-саперного батальона, а в распоряжении Ставки — только двух инженерно-саперных полков РГК не могло обеспечить выполнение всех фронтовых и армейских инженерных задач, необходимое усиление дивизий и создание инженерного резерва.

В непосредственном распоряжении Главного командования войск КНД было 9–11 инженерных полков РГК, которые использовались в основном на дорожно-мостовых работах в тылу действующих войск. Такое использование инженерных войск в ряде случаев отрицательно сказывалось на инженерном обеспечении боевых действий частей и соединений, так как штатные саперные подразделения последних были малочисленны. Однако обеспечение войск дорогами являлось одной из важнейших задач [617] инженерных войск, от решения которой зависел успех боевых действий частей и соединений непосредственно на фронте, а выполнение этой задачи в силу горного характера местности, плохой пропускной способности существующих дорог, массового разрушения их американской авиацией и отсутствия дорожной техники для механизации, ремонта и содержания последних было сложным и трудным делом. Поэтому командование войск КНД вынуждено было большую часть инженерных войск задействовать на дорожномостовых работах.

Современных средств механизации инженерных работ в инженерных войсках КНА и КНД почти не имелось, а количество имевшихся инженерных и транспортных средств было недостаточным, что обусловило производство большинства инженерных работ вручную.

В горных условиях большое значение в силу господства авиации ВВС США приобрела маскировка войск и инженерных сооружений, чему в ходе войны уделялось особое внимание.

Опыт форсирования рек показал, что в горных условиях при резком изменении уровня воды в реках применение наплавных и низководных мостов затруднено. Для высоководных мостов целесообразно применять ряжевые [618] и рамные опоры, готовые элементы и имущество разборных металлических мостов. Широкое применение могут получить канатно-подвесные средства для преодоления некоторых препятствий и транспортировки грузов.

Большое значение при форсировании многих рек имело использование бродов и дамб-мостов, выложенных из камня и мешков с землей, применение запасных пунктов переправы, а также быстрое восстановление частично разрушенных противником постоянных мостов с применением заранее заготовленных материалов.

Опыт боевых действий также показал, что глубина оборонительных полос и позиций и расстояние между ними в горных условиях были значительно больше, чем в обычных условиях.

Основу оборонительных позиций на труднодоступных направлениях в горной местности составляли ротные районы обороны, имевшие между собой огневую связь (схемы 40, 41). В широких долинах и на плоскогорьях основу оборонительных позиций составляли батальонные районы обороны. Основу инженерного оборудования батальонных и ротных районов обороны составляли траншеи, ходы сообщения, галереи и заграждения.

Подземные галереи, как показал опыт войны, отрывались не менее одной в каждом ротном районе обороны. Они, как правило, имели тыльный вход и два выхода в траншею или другие наземные сооружения (оголовки), выходы выводили на фланги обороняемых высот. На важных направлениях выходы выводили на участки траншей, переоборудованные в потерны. При оборудовании батальонных и ротных районов обороны иногда возводились котлованные сооружения полевого или долговременного типа.

Опыт также показал, что широкое применение подземных сооружений не только не исключало применение траншей, ходов сообщения и закрытых полевых и долговременных сооружений котлованного типа, а наоборот, позволяло более эффективно их использовать. Инженерное оборудование местности с комплексным использованием различных видов оборонительных сооружений обеспечивало войскам КНА и КНД создание прочной и устойчивой обороны. [619]

При организации обороны в горных условиях большую роль играли заграждения, особенно противопехотные. Большое количество теснин, каменистый грунт и благоприятные условия для наблюдения за подходом противника к обороняемым позициям способствовали широкому применению фугасов и камнеметов, в том числе и управляемых. Для прикрытия танкоопасных направлений применялись противотанковые рвы, эскарпы и контрэскарпы. В качестве противодесантных заграждений на морском побережье широкое применение нашли противодесантные мины, металлические ежи, каменные глыбы, надолбы и т. д.

Опыт войны в Корее подтвердил большую роль подвижных отрядов заграждения, а также заблаговременно установленных заграждений и подготовленных к разрушению дорог на важных направлениях в глубине своей обороны.

2. Инженерное обеспечение боевых действий американских и южнокорейских войск

По мере развертывания боевых действий в Корее количество американских инженерных войск непрерывно возрастало и уже к концу 1950 г. насчитывалось семь дивизионных саперных батальонов, семь саперных и инженерно-строительных [620] батальонов РГК и несколько специальных инженерных рот, а к маю 1953 г., помимо семи дивизионных саперных батальонов, имелось до двадцати пяти отдельных саперных батальонов РГК, до десяти отдельных инженерно-строительных батальонов РГК, один топографический батальон РГК, до пятнадцати штабов (со штабной ротой каждый) полевых инженерных, инженерно-строительных групп и групп инженерного снабжения и ремонта, более тридцати отдельных специальных инженерных рот РГК (понтонно-мостовые, переправочно-мостовые, роты легких инженерных машин, роты автомобилей-самосвалов, инженерно-ремонтные, инженерно-складские, портостроительные, прожекторную роту, роты по прокладке полевых трубопроводов и некоторые др.). Численность личного состава некоторых дивизионных саперных батальонов, саперных и инженерно-строительных батальонов РГК была примерно на 15–30% меньше штата{101}.

С начала войны и до июля 1951 г. в большинстве американских и южнокорейских соединений ощущался острый недостаток инженерной техники. В дивизиях, например, было очень мало табельных переправочных, минно-подрывных и землеройных средств. Дивизии не имели [621] положенных по штату саперных танков, ощущался недостаток дорожной техники, отмечалось плохое снабжение войск инженерным имуществом.

Инженерное снабжение американских и южнокорейских войск стало улучшаться только с середины 1951 г., когда в районе Пусана начали функционировать «базовые» инженерные склады. Через эти склады осуществлялось в основном снабжение войск табельными инженерными средствами и некоторыми гражданскими дорожно-аэродромными и строительными машинами. Здесь же производился и капитальный ремонт инженерной техники{102}.

Из новых средств инженерного вооружения американцы применяли самодельные напалмовые мины, миноискатель AN/PRS-3, плавающие машины, испытывали напалмовые мины (фугасы), неметаллическую и металлическую противопехотные мины Ml 4 и Ml 6, противотанковую мину Ml 5, новый понтонно-мостовой парк Т5 грузоподъемностью 54 т с надувными понтонами, опытный образец алюминиевого разборного моста Т6 (вместо моста Бейли), алюминиевый пешеходный мост, мостоукладчик, буксирно-моторные катера, паромы и канатные дороги, лесопильный станок.

Американские армейские корпуса (1, 9 и 10-й) и 8-я полевая армия штатных частей и подразделений инженерных войск не имели. Для инженерного обеспечения им придавались инженерные части и подразделения РГК, большинство которых сводилось в полевые инженерные и инженерно-строительные группы.

Так, в мае 1953 г. в распоряжении командиров армейских корпусов находились полевые инженерные группы: в 1-м корпусе — 1169-я и 1405-я группы; в 9-м корпусе — 11, 24 и 36-я группы; в 10-м корпусе — 19, 32 и 8224-я группы. В непосредственном распоряжении командующего 8-й полевой армией имелись 4, 44 и 74-я полевые инженерные группы, а также 12-я и 14-я инженерно-строительные группы. В зоне коммуникаций использовались 45-я и 5000-я группы инженерного снабжения и ремонта. [622]

В состав одной полевой инженерной группы часто входили два — четыре саперных батальона РГК и несколько специальных рот инженерных войск. В отдельных случаях в группы временно включалось до шести саперных батальонов РГК (например, в состав 19-й полевой инженерной группы 10-го армейского корпуса в мае 1953 г.). В инженерно-строительные группы сводилось по два-три соответствующих батальона РГК и отдельные специальные роты. Группы инженерного снабжения и ремонта использовались для инженерного снабжения и ремонта инженерных и некоторых других средств.

Части и подразделения инженерных войск РГК, находившиеся в распоряжении командиров армейских корпусов и командующего армией, использовались для усиления дивизий первого эшелона и выполнения корпусных и армейских инженерных задач.

Инженерные войска южнокорейской армии имели организацию, в основном аналогичную американской, и были оснащены американской техникой. В 1950 г. в составе этих войск насчитывалось восемь дивизионных саперных батальонов и один отдельный саперный батальон РГК. В последующем количество частей и подразделений инженерных войск увеличилось. В 1953 г. южнокорейская армия имела уже более пятидесяти взводов противотанковых заграждений, входящих в состав батарей 57-мм и 75-мм безоткатных орудий пехотных полков (по одному взводу в полку), пятнадцать — семнадцать дивизионных саперных батальонов, около двадцати отдельных саперных и инженерно-строительных батальонов РГК, до пятнадцати отдельных специальных рот инженерных войск РГК (мостовых, понтонных, рот легких инженерных машин, инженерно-ремонтных, инженерно-складских, топографических, автотранспортных и некоторых других), девять штабов (со штабной ротой каждый) инженерно-строительных и инженерно-технической групп РГК, один отдельный железнодорожный полк РГК.

Корпуса южнокорейской армии своих штатных инженерных частей и подразделений не имели. Для инженерного обеспечения им придавались части и подразделения инженерных войск РГК, из которых и формировались [623] инженерные группы. В каждом корпусе обычно создавалась одна инженерная группа. В состав инженерной группы 1-го корпуса, например, входили три-четыре саперных батальона РГК и несколько специальных инженерных рот; в состав инженерной группы 2-го корпуса иногда входило до шести — восьми саперных и других батальонов инженерных войск и, кроме того, до пяти — восьми отдельных рот специального назначения.

В непосредственном распоряжении штаба южнокорейской армии находились все остальные части и подразделения инженерных войск РГК, они также были сведены во временные три инженерные, три инженерно-строительные и одну инженерно-техническую группы, каждая в составе примерно двух-трех саперных (инженерно-строительных) батальонов и одной — трех специальных инженерных рот.

Использование инженерных войск и основные способы инженерного обеспечения боевых действий в южнокорейской армии были почти такими же, как и в американских войсках. Однако южнокорейские инженерные войска были менее подготовлены, обучены и сколочены для выполнения инженерных работ в боевых условиях, чем американские. По численности и оснащению южнокорейские части и подразделения инженерных войск также значительно уступали американским.

Инженерное обеспечение наступления. Большинство задач по инженерному обеспечению наступления американских и южнокорейских войск возлагалось на инженерные части и подразделения.

Пехотный полк, наступавший в первом эшелоне дивизии, обычно усиливался саперной ротой дивизионного саперного батальона. Численность такой саперной роты американцев достигала 150 человек, а штатного взвода противотанковых мин штабной роты пехотного полка — 30 человек. Если учесть, что около одной трети личного состава саперного взвода и взвода боепитания пехотных батальонов полка также использовалось в качестве саперов, то общее количество последних в пехотном полку нередко достигало 200 человек. В распоряжении командира саперной роты, выполнявшего функции полкового [624] инженера, имелись иногда следующие инженерные средства (вместе со средствами усиления): 1–2 бульдозера, автогрейдер, 1–2 компрессорные станции, до 10 самосвалов, 3–4 бензомоторные пилы; 9–12 миноискателей, удлиненные заряды, мины и некоторые другие средства. Пехотный батальон, действовавший в качестве передового отряда, обычно получал на усиление один-два саперных взвода.

Пехотная дивизия в наступательном бою использовала обычно только свои штатные подразделения саперов. При этом три саперные роты придавались пехотным полкам, а четвертая саперная рота, штабная рота и рота обслуживания саперного батальона оставались в распоряжении командира дивизии для выполнения дивизионных инженерных задач или дополнительного усиления пехотных полков в ходе наступления.

Инженерные подразделения пехотных дивизий и полков использовались в основном для ведения инженерной разведки, оборудования командных пунктов и посадочных площадок, ремонта и восстановления дорог и мостов, проделывания проходов в заграждениях, сопровождения танков НПП в ходе наступления и для прикрытия минными заграждениями захваченных рубежей и флангов наступающих войск. Иногда некоторые инженерные подразделения использовались в качестве пехоты.

Части и подразделения инженерных войск РГК, входившие в состав инженерной группы армейского корпуса{103}, использовались в некоторых случаях для обеспечения действий дивизий первого эшелона, дорожно-мостовых работ вслед за наступающими частями первого эшелона, наводки и постройки (восстановления) мостов, оборудования исходного района для наступления корпуса, оборудования и обслуживания посадочных полос, портов и некоторых других работ в тылу наступавших войск.

Инженерные части армейского подчинения в период подготовки и в ходе наступления использовались почти полностью на работах по оборудованию и содержанию [625] дорог и мостов (включая железнодорожные), аэродромов, посадочных площадок, баз снабжения, портов и других сооружений в тылу войск. Основное внимание при этом уделялось обеспечению войск путями и переправами.

В первые этапы войны мероприятия по инженерному обеспечению в дивизиях и корпусах проводились, как правило, без единого целеустремленного плана и должного руководства со стороны командиров соединений и войсковых инженеров.

Инженерная разведка инженерных мероприятий войск КНА и КНД проводилась подразделениями инженерных войск иногда самостоятельно, а чаще в составе подразделений общевойсковой разведки. При подготовке и в ходе наступления основное внимание инженерной разведки направлялось на выявление заграждений и характера инженерного оборудования обороны войск КНА и КНД, а также на выявление состояния путей для наступающих войск. Самостоятельно инженерные подразделения вели разведку поисками, наблюдением с наземных наблюдательных пунктов, а также с самолетов и вертолетов (офицерами инженерных войск), подслушиванием и непосредственным осмотром. В состав общевойскового разведывательного подразделения или передового отряда включалось обычно до взвода саперов. Разведывательные секции (отделения) инженерных штабов весьма широко практиковали также сбор и обработку инженерно-разведывательных данных, добываемых разведкой родов войск в особенно воздушной разведкой. Дешифрирование инженерных объектов на аэрофотоснимках производилось специальными подразделениями инженерных войск, а разведка наземным фотографированием — подразделениями войск связи. Использовались также показания пленных и опрос местного населения. В ходе наступления инженерную разведку заграждений и препятствий (в основном вдоль путей), как правило, вели саперы, обеспечивающие продвижение головных танковых и пехотных подразделений. Основными средствами разведки при этом являлись миноискатели и щупы. Ввиду того что американские миноискатели почти не реагировали на зарытые в грунт мины с деревянными корпусами, саперы, [626] а иногда и пехотинцы вынуждены были разведывать дороги и участки местности с помощью щупов и штыков, на что затрачивалось много времени. Саперы 28-го инженерного полка 1-й английской пехотной дивизии иногда пытались использовать для обнаружения и извлечения зарытых мин специально обученных собак, однако ощутимого эффекта при этом достигнуто не было. Новых средств, приемов и способов ведения инженерной разведки (за исключением использования для этой цели вертолетов и самолетов) не отмечалось.

Оборудование исходных районов для наступления ограничивалось подготовкой путей для выдвижения войск, разминированием и ремонтом дорог и мостов, оборудованием бродов и посадочных площадок для самолетов и поспешным самоокапыванием пехоты. В первых этапах войны большинство танков и орудий в исходных районах не окапывалось. В отдельных случаях для артиллерии и минометов устраивались открытые окопы и щели неполного профиля для расчетов.

С апреля 1951 г. американские и южнокорейские войска при подготовке исходных районов для наступления стали полнее использовать оборонительные сооружения и заграждения, устроенные ими в период обороны. Части некоторых американских и южнокорейских дивизий стали оборудовать в исходных районах дополнительные простейшие укрытия для личного состава пехотных подразделений первого эшелона и для командных пунктов, артиллерийские и минометные подразделения на своих огневых позициях стали отрывать окопы и укрытия и прикрывать их инженерными заграждениями.

Проделывание проходов в минных заграждениях и разминирование участков местности и дорог при подготовке и в ходе наступления американские и южнокорейские саперы осуществляли обычно вручную, часто под прикрытием дымовых завес и, как правило, после полного подавления огня, прикрывающего эти заграждения.

В период подготовки к наступлению силами саперных батальонов некоторых дивизий (24, 7, 1-й и др.) личный состав родов войск обучался самостоятельному преодолению минно-взрывных заграждений. [627]

Проделывание проходов в своих минных полях или снятие последних перед своим передним краем американские и южнокорейские войска осуществляли иногда днем или за одну-две ночи перед наступлением. Применения минных тралов в Корее не отмечалось. В отдельных случаях проходы в противопехотных минных полях проделывались с помощью танкдозеров, а в противотанковых или смешанных минных полях — с помощью удлиненных зарядов «Змея». Если же отдельные уцелевшие огневые точки оборонявшихся все же препятствовали разграждению, то очаги заграждений уничтожались с помощью артиллерийского обстрела и бомбардировкой с воздуха, на что расходовалось большое количество боеприпасов. Саперы при этом использовались для расчистки местности от невзорвавшихся мин.

При наступлении в тактической глубине обороны войск КНА и КНД разведка минных заграждений и устройство в них проходов осуществлялись саперами, посаженными на головные танки НПП, или саперами, обеспечивающими преодоление заграждений передовыми пехотными подразделениями. Иногда во время наступления заграждения КНА и КНД на дорогах разрушались и взрывались огнем артиллерии.

Для преодоления головными танками рвов, завалов и воронок американские войска иногда применяли танкдозеры, которые предназначались для сопровождения танковых подразделений.

На дорожно-мостовые работы привлекалось до 60–70% наличных частей и подразделений инженерных войск, иногда пехотные подразделения и большое количество мобилизованного местного населения.

Некоторое представление об объеме дорожно-мостовых работ, производившихся в американских дивизиях при подготовке и в ходе наступления, дают данные показателей производства соответствующих работ в полосе наступления 24-й американской пехотной дивизии в 1950–1951 гг., изложенные в табл. 27.

Таблица 27. (стр. 628)

Наименование работ Сентябрь 1950 г. Октябрь 1950 г. Февраль 1951 г. Март 1951 г. Апрель 1951 г.
Ремонт и содержание дорог, км 230 960 130 254 192
Постройка (прокладка) новых дорог и колонных путей, км  — 30 36 56 54
Устройство дорожных кюветов, км  —  — 33 85 152
Постройка новых мостов, шт. 1 4 2 25 9
Наводка мостов, шт. 2 2  —  —  —
Оборудование бродов, шт. 3 5 29  —  —
Устройство дорожных труб, шт.  —  — 39 98 151
Снято минных полей разных 17 7  — 5 6
Подвозка на самосвалах гравия, щебня, песка, тыс. куб. м  —  — 12 16 11
Устройство усиленного проволочного забора, км  —  — 5  —  —
Постройка взлетно-посадочных полос, шт. 3 10 2  — 9
Использование мешков из рисовой соломы, наполненых грунтом и песком, шт. (для дорожно-мостовых работ) 6000 Оката 8000 10866 57267 9400

Из приведенных в табл. 27 данных видно, что в общем объеме дорожно-мостовых работ прокладка и постройка новых дорог (колонных путей) имела сравнительно небольшое значение. Новые дороги и колонные [628] пути небольшой протяженности прокладывались главным образом для автотранспорта, иногда для артиллерии и танков в районах полного бездорожья или для объезда некоторых труднопроезжаемых и ремонтируемых участков существующих дорог.

На дорожных работах подразделения инженерных войск широко применяли бульдозеры, автогрейдеры, самосвалы, компрессорные станции с пневмоинструментом, бурильные установки, передвижные камнедробилки и взрывчатые вещества. Во многих случаях применялись также дорожные моторные катки, автопогрузчики, одноковшовые экскаваторы и скреперы.

Для ремонта дорог и мостов широко применялись камень, песок и мешки из рисовой соломы, наполняемые различным грунтом. Лесоматериал применялся сравнительно мало, так как в южной части Кореи строевого леса было недостаточно. [629]

Отмечалось применение саперами табельного имущества для постройки канатно-подвесных дорог через овраги, ущелья и вдоль крутостей больших высот.

При восстановлении и ремонте мостов на дорогах широко использовались мешки с песком для устройства из них мостовых опор с каменным заполнением и подъездов (съездов). Иногда из таких мешков на реках выкладывались переходы в виде сплошных дамб (плотин). В некоторых случаях подобные переходы устраивались с таким расчетом, чтобы вода затопляла их; при этом образовывались своеобразные «подводные мосты». Водопропускные трубы в дамбах устраивались из металлических бочек с выбитыми днищами. Чтобы воспрепятствовать быстрому разрушению деревянных рамных и свайных опор моста галькой, перемещающейся в результате быстрого течения рек, нижнюю часть стоек (свай) опор обивали жестью. Для восстановления больших пролетов мостов американцы широко использовали имущество табельного металлического разборного моста системы Бейли, из которого собирались не только пролетное строение, но и мостовые опоры.

Установленных норм дорожного обеспечения наступающих войск практически не существовало. Распределение дорог между соединениями и частями зависело почти целиком от существующей дорожной сети и ее состояния. Поэтому во многих случаях дивизия, например, использовала в наступлении одну дорогу, которая являлась одновременно и «главным путем подвоза». В некоторых случаях дивизия наступала по двум дорогам. В этих случаях усиленному пехотному полку первого эшелона выделялась одна дорога.

Сооружения для командных и наблюдательных пунктов строились поспешно и не всегда. В качестве наблюдательных сооружений часто применялись обычные стрелковые окопы и щели с повышенными брустверами и противоосколочными покрытиями из мешков с грунтом. Такими же сооружениями, а иногда и дерево-земляными блиндажами оборудовались командные пункты командиров батальонов (дивизионов), полков и дивизий. Некоторые командные пункты размещались в жилых помещениях [630] населенных пунктов, в землянках, а иногда и в палатках. В ходе наступления командные пункты нередко размещались в специально оборудованных автомобилях.

Инженерное обеспечение штурмовых действий подразделений американских и южнокорейских войск имело место лишь в частных наступательных боях четвертого этапа войны, когда саперы в составе штурмовых групп блокировали оборонительные сооружения, подрывали зарядами В В туннели и другие прочные огневые сооружения подземного типа, а также проделывали проходы в заграждениях.

С мая — июня 1951 г. американские и южнокорейские войска стали все больше уделять внимания инженерному закреплению захваченных рубежей. При этом на важных участках в первую очередь устанавливались минно-взрывные и проволочные заграждения; пехота и подразделения других родов войск быстро окапывались, а в отдельных случаях на закрепляемых рубежах устраивались и закрытые деревоземляные огневые сооружения. Для усиления покрытия иногда применялись перевозимые куски бронеплит, мешки с землей и металлические остовы пулеметных сооружений. Последние применялись в качестве переносных быстро оборудуемых сооружений. При поспешном закреплении захваченного рубежа широко практиковалось приспособление к обороне с помощью мешков с землей воронок от взрыва бомб и снарядов.

Наиболее умело и быстро захваченные высоты закреплялись в инженерном отношении подразделениями южнокорейских войск, которые в течение первых суток устраивали не только открытые, но и закрытые оборонительные сооружения и заграждения, однако без развития их в глубину.

В ходе наступательных действий американские и южнокорейские войска для преодоления нешироких и мелких горных рек широко использовали броды, мостовые переходы (дамбы) из мешков с песком и камней, подручные (местные) переправочные средства и только частично — табельные переправочные средства. Последние применялись также в ограниченном количестве и для переправы через такие сравнительно широкие реки, как [631] Нактонган, Кымган, Ханган, ширина которых на участках переправы достигала 200–400 м, глубина 1,5–4 м и скорость течения 2–3 м/с.

Форсирование рек проводилось в основном на широком фронте и преимущественно в районах дорог, троп, долин, а также на участках, где были броды или где ранее существовали мостовые и паромные переправы. Водные препятствия преодолевались при наличии полного господства в воздухе американской авиации и после длительного подавления обороны на противоположном берегу. Там, где наступавшие части противника встречали сопротивление войск КНА и КНД, они вынуждены были сначала форсировать реки передовыми подразделениями на десантных лодках, а затем по мере захвата плацдармов собирать паромы и наводить мосты для переправы войск, боевой техники и транспортных средств. Однако несмотря на тщательную подготовку к преодолению рек американские войска, например, переправлялись через р. Нактонган в течение более двух суток. В результате медлительности при переправах на исходных берегах происходило большое скопление войск и машин, ожидавших переправы, что обусловливалось, в частности, отсутствием достаточного количества табельных переправочных средств. Так, 1-й американский армейский корпус для упомянутой переправы через р. Нактонган располагал только имуществом коленных понтонно-мостовых парков М2, из которого можно было навести 40–45-тонный мост длиной до 260 м. Из десантных средств переправы во всех соединениях и частях корпуса имелось около 200 фанерных лодок М2 и три-четыре легких парома поддержки пехоты. Табельного переправочного имущества в соединениях 1-го армейского корпуса было не более 40%.

Для переправы через эту же реку соединения 9-го американского армейского корпуса применяли только лодки, легкие паромы на десантных лодках и 30–45-тонные паромы из имущества парка М4А2. Средствами для наводки наплавных мостов войска этого корпуса не располагали.

Взлетно-посадочные полосы (ВПП) для транспортных самолетов и самолетов связи подразделения инженерных войск строили как при подготовке исходных районов для [632] наступления, так и в ходе самого наступления. ВПП оборудовались сравнительно быстро и в большом количестве. Так, например, 3-й саперный батальон 24-й американской пехотной дивизии, привлекая для работ местное население, с 23 июля по 28 августа 1950 г. оборудовал 5 ВПП, а с 29 сентября по 31 октября 1950 г. — 10 ВПП. В зимнее время ВПП оборудовались иногда на промерзших рисовых полях, а летом — на прямых, широких участках дорог и на ровных участках местности. Для усиления верхнего покрытия ВПП использовались твердые сыпучие материалы (шлак, песок, гравий), а также табельные разборные металлические и проволочные маты. На постройку одной ВПП затрачивалось иногда от двух до пяти дней. При этом применялись бульдозеры, автогрейдеры, катки, самосвалы и другие штатные средства механизации инженерных работ.

Иногда ВПП строились только взводами инженерно-строительных машин и ремонта дивизионных саперных батальонов, которые для всех трудоемких работ привлекали местное население. ВПП для самолетов связи оборудовались обычно в районах КП и узлов связи командиров корпусов, дивизий и многих полков.

Маскировочным мероприятиям при подготовке к наступлению и в ходе боя большого значения не придавалось. Для скрытия некоторых мероприятий по подготовке к наступлению части и подразделения по своей инициативе иногда использовали естественные маскировочные свойства местности (обратные скаты высот, леса), населенные пункты и дымы, практиковались также демонстративные действия.

Вертикальные маски из подручных средств применялись редко и, как правило, для частичной маскировки наиболее важных участков дорог, хорошо просматривавшихся с переднего края обороняющихся. Табельные маскировочные сети иногда применялись для маскировки орудий, танков, зенитных установок и пулеметов. Весь личный состав войск получал сетки для маскировки шлемов, а солдаты и офицеры 1-й американской дивизии морской пехоты — камуфлированные плащ-палатки и нашлемники с петлями для прикрепления подручного маскировочного [633] материала. Разведчики вооруженных сил ООН снабжались камуфлированными, а зимой и белыми маскировочными костюмами (комбинезонами).

Инженерное обеспечение обороны. В обороне части и подразделения инженерных войск использовались в основном для ведения инженерной разведки и на работах, где требовалась специальная подготовка.

Все другие работы, не требующие помощи саперов, производились войсками самостоятельно. В первом этапе войны, при ведении американскими и южнокорейскими войсками оборонительных действий, некоторые их инженерные части и подразделения иногда использовались и в качестве пехоты.

Во время длительной позиционной обороны пехотным полкам и дивизиям инженерные подразделения обычно не придавались. Почти все части и подразделения инженерных войск использовались, как правило, централизованно. Большая часть инженерных войск использовалась при этом в интересах пехотных дивизий первого эшелона. В распоряжении командира армейского корпуса имелись одна-две полевые инженерные группы каждая в составе двух-трех саперных батальонов и двух — четырех специальных рот инженерных войск РГК.

У командующего 8-й армией, кроме одной-двух полевых инженерных групп, имелись две-три инженерно-строительные группы и пять — семь специальных батальонов и рот инженерных войск РГК.

В ходе первых трех этапов войны американские и южнокорейские войска инженерному оборудованию местности в обороне большого значения не придавали. Оборонительные позиции состояли из системы отдельных опорных пунктов, которые создавались по принципу обороны на широком фронте, преимущественно для прикрытия дорог, горных проходов, троп и долин рек. Опорные пункты в большинстве случаев оборудовались только открытыми сооружениями: одиночными и парными стрелковыми окопами, короткими и неполного профиля ходами сообщения, щелями и окопами для различных огневых средств. В некоторых частях отсутствовал даже шанцевый инструмент, мало имелось и табельных средств [636] заграждений. Закрытые огневые сооружения в этот период, как правило, не строились, а открытые окопы и щели отрывались небрежно, без маскировки и без оборудования их в боевом и санитарном отношениях. Оборонительные позиции (рубежи) в глубину даже на важных направлениях развивались в инженерном отношении весьма незначительно, командные пункты частей и соединений размещались в обычных домах, палатках, кузовах автомобилей или в поспешно оборудованных естественных укрытиях. Более прочно были подготовлены в инженерном отношении лишь некоторые позиции южнокорейцев [637] вдоль 38-й параллели к моменту нападения их на КНДР в 1950 г. Артиллерийские, минометные и другие огневые позиции, располагавшиеся за обратными скатами высот, иногда вообще не оборудовались в инженерном отношении. Простейшими заграждениями из колючей проволоки и мин поспешно прикрывались только отдельные участки позиций пехоты и дороги.

По мере перехода американских и южнокорейских войск к позиционной обороне инженерному обеспечению стало уделяться большее внимание.

К производству инженерных работ стали широко привлекаться части и подразделения всех родов войск и служб, а в тыловых районах — и местное население. Для этой же цели американское командование с 1951 г. значительно усилило доставку шанцевого, пневматического и бурового инструмента, колючей проволоки, волнистого железа, мин, В В и некоторых строительных машин. Оно усилило заготовку на месте мешков, строительных материалов, деревянных и металлических деталей и изделий для деревянных остовов различных закрытых оборонительных сооружений полевого типа и подземных укрытий.

К концу 1952 г. американские и южнокорейские войска создали в Корее оборонительную полосу «Эрминг», промежуточную позицию «Вайоминг» и оборонительную полосу «Канзас» общей глубиной 15–45 км. Кроме указанных оборонительных полос, ими были намечены еще рубеж обороны с передним краем по линии Сувон, Инчхон, Иочжу, Вончжу и оборонительный рубеж по линии обороны бывшего пусанского плацдарма. Оба рубежа войсками не занимались, и инженерные работы на них не производились.

Из анализа системы построения обороны американских и южнокорейских войск видно, что в целом первая полоса обороны включала следующие, хотя и нечетко выраженные элементы: позицию в полосе охранения, позиции пехотных батальонов первого эшелона полков, позиции полковых резервов (которые в ряде случаев совпадали с промежуточной позицией «Вайоминг»), тыловую (резервную) позицию, в пределах которой располагались вторые эшелоны и резервы дивизий, огневые позиции полевой [638] артиллерии, отсечные позиции пехоты, отдельные узлы сопротивления (опорные пункты) между позициями и систему инженерных заграждений.

Необходимо иметь в виду, что наличие, начертание, взаимное расположение и характер инженерного оборудования перечисленных элементов в различных частях и соединениях американских и южнокорейских войск были различными и определялись конкретными условиями местности. На ряде участков фронта некоторые из этих элементов были выражены весьма слабо или отсутствовали совсем. Все позиции пехоты являлись прерывчатыми (особенно отсечные, а также позиции охранения, позиции полковых и дивизионных резервов), с ярусным и очаговым расположением оборонительных сооружений. Общее представление об инженерном оборудовании первой полосы обороны дают полосы обороны 45, 7 и 25-й американских пехотных дивизий (схемы 42–44).

Позиции боевого охранения создавались обычно на выгодных высотах (важных направлениях) и занимались мелкими подразделениями пехоты. Некоторые позиции для непосредственного охранения соединялись ходами сообщения с передним краем обороны (с первой траншеей). В большинстве же случаев выдвижение подразделений охранения на свои позиции и отход с них осуществлялся по оврагам, ущельям и другим естественным укрытым складкам местности. Глубина полосы охранения, в пределах которой создавались такие позиции (отдельные опорные пункты) подразделений охранения, засад и разведывательных дозоров, достигала иногда 3–5 км. Опорные пункты оборудовались для круговой обороны (схема 45) обычно простейшими оборонительными сооружениями полевого типа. Для устройства заграждений применялись противопехотные и осветительно-сигнальные мины, колючая проволока, а иногда самодельные напалмовые мины (фугасы). В полосе охранения отмечались случаи оборудования ложных позиций (опорных пунктов).

В первой полосе обороны позиция пехотных батальонов первого эшелона являлась наиболее развитой в инженерном отношении. Основу ее составляли отдельные, не соприкасающиеся один с другим узлы сопротивления [640] и опорные пункты, оборудованные для круговой обороны на наиболее выгодных в тактическом отношении высотах и скатах гор. Опорные пункты обычно подготавливались для подразделений пехоты в составе от взвода до роты, а узлы сопротивления — для пехотного батальона. Имевшиеся промежутки между узлами сопротивления (опорными пунктами) прикрывались заграждениями, которые в свою очередь прикрывались огнем из устраиваемых для этой цели отдельных огневых сооружений.

Характер и степень инженерного оборудования опорных пунктов на различных позициях и на участках обороны одной и той же позиции были неодинаковыми. Они зависели от важности опорных пунктов и узлов сопротивления в тактическом отношении, наличия времени, сил и строительных материалов и от характера грунта и естественных препятствий (схемы 46–49).

С 1952 г. американские и южнокорейские войска строили много различных деревоземляных и каменно-деревоземляных оборонительных сооружений с широким применением мешков с песком (грунтом). При этом многие [641] сооружения были насыпного и пещерного типов. В полосе обороны 2-й американской пехотной дивизии к концу 1952 г. было построено около тысячи земляных, дерево-земляных и каменно-деревоземляных сооружений, что составляло плотность их около 80 сооружений на 1 км фронта обороны. Наиболее типичными по устройству являлись пулеметные огневые сооружения полукотлованного типа с деревянными остовами стойчатой конструкции и покрытиями из одного — трех рядов бревен с прослойкой из камней или мешков с грунтом. Сверху покрытия обычно обсыпались землей. Мешки с грунтом весьма широко применялись для выкладывания или усиления стен закрытых огневых сооружений, укрытий и блиндажей. Некоторые пулеметные огневые сооружения оборудовались дополнительными открытыми площадками, гранатометными ячейками и двумя-тремя амбразурами для обеспечения широкого обстрела из сооружения. Укрытия и убежища для личного состава, командных, наблюдательных и медицинских пунктов возводились в основном такими же, как и описанные закрытые огневые сооружения. [643]

В некоторых опорных пунктах возводились котлованные сооружения тяжелого типа и подземные укрытия (галереи) с площадками для ведения огня из различных огневых средств.

При заблаговременной подготовке обороны на наиболее важных участках фронта опорные пункты и узлы сопротивления оборудовались одной-двумя, а иногда и тремя траншеями; ходами сообщения, закрытыми и скрытыми огневыми сооружениями, котлованными и подземными убежищами, галереями, блиндажами (землянками), а также отдельными окопами, усовершенствованными в боевом и санитарном отношениях и обеспеченными противоосколочными укрытиями для личного состава, боеприпасов и продовольствия. В таких опорных пунктах иногда насчитывалось по 30–80 и более различных оборонительных сооружений полевого типа и по 1–3 подземных сооружения. К концу войны у противника появились отдельные сборные и монолитные огневые сооружения из железобетона.

Траншеи в некоторых опорных пунктах эшелонировались по глубине на 50–250 м одна от другой. Между траншеями строились отдельные огневые сооружения, а иногда устанавливались противопехотные заграждения.

Для организации круговой обороны многие опорные пункты (в том числе и в глубине обороны) опоясывались сплошными траншеями. Траншеи отрывались на глубину до 0,9–1,3 м с повышенными брустверами, иногда полного профиля; в отдельных случаях они устраивались насыпными. Траншеи оборудовались приткнутыми и выносными стрелковыми ячейками, пулеметными площадками, закрытыми гнездами для различных огневых средств пехоты, подбрустверными нишами, блиндажами и противоосколочными покрытиями длиной по 2–3 м каждое. Траншеи на покрытых участках несколько расширялись и углублялись до 1,8–2 м для укрытия стрелков. На особо важных участках обороны вдоль переднего края такие покрытия траншей устраивались иногда через 8–12 м.

К концу войны почти все участки первой траншеи в опорных пунктах, расположенных на первой позиции полосы обороны 3-й и 25-й американских пехотных дивизий, были [644] соединены между собой ходами сообщения и образовывали почти сплошную первую траншею (местами насыпную).

Противоосколочные или маскировочные покрытия устраивались и на многих участках ходов сообщения, связывающих траншеи с вынесенными вперед закрытыми или скрытыми огневыми сооружениями. На отдельных участках ходы сообщения имели покрытия толщиной до одного метра. Многие из котлованных укрытий имели защитные покрытия толщиной до 1,5–3 м, а подземные сооружения — до 5–10 м. Некоторые подземные сооружения устраивались двухъярусными. Верхний ярус сооружения использовался в качестве наблюдательного пункта или огневой точки, а нижний — в качестве убежища для личного состава. Войти в некоторые галереи можно было только через наземные оборонительные сооружения. Часть входов закладывалась мешками с песком, среди которых оставлялись небольшие амбразуры для ведения огня.

Кроме сооружений, находившихся в пределах опорных пунктов и узлов сопротивления, на первой и последующих [645] позициях пехоты строилось довольно много отдельных, преимущественно закрытых, огневых сооружений между опорными пунктами, узлами сопротивления и позициями. Огнем из этих сооружений прикрывались промежутки между опорными пунктами, дороги, горные проходы, долины рек, скрытые подступы к позициям, заграждения и другие объекты.

Позиция полковых резервов была более прерывистой и менее развитой в инженерном отношении, чем позиции батальонов первого эшелона. Основу ее также составляли узлы сопротивления и опорные пункты, однако последние оборудовались в меньшей степени и располагались по фронту и в глубину со значительно большими промежутками, чем опорные пункты позиции пехотных батальонов первого эшелона.

Тыловая (резервная) позиция на важных участках (направлениях) оборудовалась в инженерном отношении так же, как и позиция полковых резервов, а иногда и еще в меньшей степени. Это объяснялось тем, что, хотя тыловая позиция и оборудовалась подразделениями дивизионных резервов, последние ее не занимали и располагались в районах, наиболее выгодных для проведения контратак.

На некоторых важных направлениях на переднем крае тыловой (резервной) позиции отмечалось большее количество оборонительных сооружений и, в частности, больших участков траншей, ходов сообщения и заграждений. В районе тыловой (резервной) позиции располагалась часть огневых позиций артиллерии дивизий первого эшелона, а также часть резервов частей и подразделений некоторых родов войск.

При инженерном оборудовании огневых позиций артиллерии и минометов американские войска, кроме окопов, устраивали погребки для хранения боеприпасов и продовольствия и укрытия (щели, заслоны, землянки и блиндажи) для расчетов, а иногда и для средств тяги. К огневым позициям прокладывались подъездные пути. Подступы к позициям иногда прикрывались заграждениями.

Для обеспечения маневра артиллерией и танками вдоль переднего края обороны, на некотором удалении [646] от него, иногда подготавливались участки рокадных путей. Важные участки путей сообщения прикрывались от наблюдения вертикальными масками.

В целях самообороны вокруг огневых позиций артиллерии и минометов силами самих расчетов устраивались одиночные и парные стрелковые окопы, противопехотные заграждения, окопы для пулеметов, противотанковых ружей и других огневых средств. Эти сооружения в необходимых случаях занимались частью артиллерийских (минометных) расчетов.

Для маскировки орудий полевой и зенитной артиллерии и минометов применялись табельные маскировочные сети и покрытия с применением подручных маскировочных материалов. В отдельных случаях устраивались ложные огневые позиции, на которых были установлены макеты некоторых артиллерийских средств.

При организации противотанковой обороны оборудовались основные и запасные огневые позиции для танков, состоявшие из танковых окопов, блиндажей для укрытия экипажей и погребков для хранения боеприпасов (горючего), ходов сообщения и сооружений для наблюдательных пунктов. [647]

Основные огневые позиции для танков часто оборудовались в опорных пунктах пехотных рот первого эшелона, а иногда и непосредственно на переднем крае обороны, вдоль первой траншеи. Для выдвижения танков на эти позиции подготавливались маршруты, связывающие между собой основные и запасные огневые позиции. Последние часто размещались в опорных пунктах пехотных рот второго эшелона. Подступы к огневым позициям танков прикрывались заграждениями, а сами позиции маскировались от воздушного и наземного наблюдения.

Если танки использовались в обороне для стрельбы с закрытых позиций, то для них на огневых позициях иногда подготавливались земляные насыпи с аппарелями для увеличения угла возвышения орудия танка.

При инженерном обеспечении действий танковых подразделений, предназначавшихся для нанесения контратак, подготавливались иногда колонные пути, отдельные участки рубежей развертывания и окопы для танков, ведущих огонь с места прямой наводкой.

Инженерное оборудование второй полосы обороны «Канзас» было закончено в 1952 г. Основу ее составляли узлы сопротивления и опорные пункты, подготовленные для занятия их частями и подразделениями пехотных дивизий в случае отхода последних с первой полосы обороны. На некоторых участках полосы узлы сопротивления и опорные пункты были оборудованы в инженерном отношении только на позиции батальонов первых эшелонов полков. Опорные пункты и узлы сопротивления этой полосы обороны имели в основном сооружения полевого типа. Отдельные сооружения строились из бетона и камня (на цементном растворе).

Заграждения в условиях длительной позиционной обороны нашли широкое применение. При этом основное внимание в войсках уделялось противопехотным заграждениям. Примером количественного соотношения применявшихся американскими войсками в Корее противопехотных и противотанковых заграждений может служить устройство их в полосе обороны 1-й американской дивизии морской пехоты. На 1 марта 1952 г. в ее полосе было установлено 835 противотанковых мин, 17 547 противопехотных мин, 2775 сигнально-осветительных [648] мин и около 90 км проволочного забора. Аналогичное положение наблюдалось и в полосах обороны других американских и южнокорейских дивизий.

Противопехотные заграждения создавались перед передним краем обороны, перед позициями полковых и дивизионных резервов, иногда между участками траншей (по глубине), для прикрытия отсечных позиций, узлов сопротивления и опорных пунктов, огневых позиций артиллерии и минометов и других объектов в тактической глубине. Некоторые наиболее важные опорные пункты для обеспечения круговой обороны прикрывались заграждениями со всех сторон. Наибольшая плотность и протяженность заграждений отмечались, как правило, перед передним краем первой полосы обороны, где на некоторых участках смешанные противопехотные заграждения устраивались на глубину до 100 и более метров. Проволочные заграждения в большинстве случаев устанавливались на участках, где их легче скрыть и прикрыть фланговым и косоприцельным огнем пулеметов. Впереди проволочных заграждений часто отмечались противопехотные и осветительно-сигнальные мины. [649]

Перед передним краем обороны проволочные заграждения часто устанавливались в одном из следующих сочетаний: простой проволочный забор в 1–4 ряда по глубине, простой и усиленный проволочные заборы или усиленные заборы в 1–2 ряда, проволочные спирали в 1–2 ряда (и в 1–2 яруса) и усиленный или простой заборы в 1–2 ряда, проволочная сеть в 2–3 ряда кольев, иногда усиленная проволочной спиралью или колючей проволокой внаброс, и ряд других сочетаний.

Обычно между радами проволочных заграждений оставлялись различные (от 3 до 30 м и более) промежутки, в которых иногда устанавливались противопехотные мины. Отмечалось также применение переносных проволочных заграждений (рогаток, ежей, спиралей), оплетка колючей проволокой кустарника и лесных завалов, а в отдельных случаях — применение малозаметных проволочных заграждений. Все типы проволочных заграждений устанавливались на металлических и деревянных кольях. В глубине обороны противопехотные заграждения применялись значительно меньше, чем перед передним краем.

Противопехотные минные заграждения применялись для прикрытия подступов к проволочным заграждениям и самостоятельно. В последнем случае они часто располагались в местах, где трудно скрыть или замаскировать другие виды заграждений, а также в местах, слабо простреливаемых ружейно-пулеметным огнем, и на непростреливаемых участках местности, где они прикрывались лишь огнем минометов. Сравнительно часто минировались противопехотными минами и промежутки между узлами сопротивления и опорными пунктами.

Противопехотные минные заграждения устраивались в виде минных полей, небольших очагов (по нескольку противопехотных мин в каждом) и в виде отдельно установленных мин и мин-сюрпризов. Минные поля сравнительно большой протяженности устанавливались (из 50–500 противопехотных мин в каждом поле) обычно перед передним краем обороны, а также для прикрытия горных проходов, дорог и троп, пересекающих оборонительную позицию.

Противопехотные минные поля устанавливались в два — три и четыре рада мин натяжного действия, располагавшихся [650] через 4–8–10 м в каждом ряду. В некоторых случаях применялись и нажимные мины.

В небольших очагах заграждений устанавливалось по 3–8 противопехотных мин. Промежутки между такими очагами достигали 20–30 м и более. Взрывом некоторых таких очагов мин подразделения управляли из окопов (траншей) с помощью натяжных шнуров или подрывных машинок.

Минные поля и очаги сигнальных мин американские войска использовали также для прикрытия районов сосредоточения и расположения войск на отдыхе от внезапного нападения партизан и отдельных групп пехоты. При этом мины иногда устанавливались только на ночь, а днем снимались.

Отдельные противопехотные мины применялись в основном для усиления проволочных заграждений, противотанковых минных полей и в качестве мин-сюрпризов при минировании домов, сараев, садов, огородов, дорог и т. п.

Сигнальные мины (ракеты) в одиночку и группами устанавливались на подступах к минным и проволочным заграждениям или непосредственно связывались с последними. [651]

Иногда сигнально-осветительные мины устанавливались с противопехотными минами на одном поле.

Перед некоторыми из участков оборонительной позиции американских войск сигнальные мины были установлены в 200 м от переднего края обороны. Они располагались в один ряд с интервалами 20–30 м и соединялись одна с другой проволокой.

В качестве основных средств противопехотного минирования южнокорейцы применяли известные уже табельные американские противопехотные мины М2А1 (М2А2, М2А4) и МЗ, а также сигнальные мины М48 и М49. В небольшом количестве применялись английские табельные противопехотные мины МКI и МКII и мины с деревянными корпусами (нажимные). Использовались также самодельные мины из ручных осколочных гранат и из бидонов (баков, бочек), наполняемых напалмом. С конца 1952 г. американцы начали завозить в Корею свои новые пластмассовые противопехотные мины M14. Диаметр мины равен 55 мм, высота — 40 мм, вес ВВ (тетрил) — 31 г, общий вес — 127,6 г.

Противотанковые мины американцы широко не применяли в Корее. Они устанавливались иногда перед передним краем и в глубине обороны, главным образом на дорогах, в горных проходах и на отдельных участках танкодоступной местности. В отдельных случаях противотанковые мины ставились в местах бродов, на дне танкодоступных рек и в долинах рек. Минные поля устанавливались обычно небольшой протяженности в 3–4 ряда мин, общей глубиной 10–20 м, плотностью примерно 1 мина на погонный метр заграждения. Минные пояса, предусматривавшиеся американскими наставлениями, в Корее не применялись. Шестирядные минные поля устанавливались лишь в отдельных случаях. В границах противотанковых минных полей устанавливались противопехотные мины.

Маскировка оборонительных позиций, районов и сооружений, а также дорог и тыловых объектов в период позиционной обороны осуществлялась более тщательно, чем в первые этапы войны. Кроме широкого применения табельных маскировочных сетей и покрытий и подручных маскировочных материалов, иногда практиковалось [653] устройство ложных сооружений, заграждений, огневых позиций, опорных пунктов, а также макетов боевой техники. Применения каких-либо новых способов и средств маскировки не отмечалось.

При производстве оборонительных работ американцы в качестве средств механизации применяли: компрессорные станции с пневмоинструментом для разработки скального грунта, одноковшовые экскаваторы для отрывки котлованов под различные сооружения, передвижные камнедробилки, автомобили-самосвалы, лесопильные станки для заготовки остовов сооружений. Для разработки тяжелого грунта часто применялись бурильные станки и взрывчатые вещества. На дорожно-аэродромных работах широко применялись бульдозеры, грейдеры (автогрейдеры), моторные катки и скреперы.

В позиционный этап войны детали и материалы для оборонительных сооружений заготовлялись в большинстве случаев централизованно.

Инженерное обеспечение отхода войск. Проведение большинства работ при отходе войск, как правило, возлагалось на инженерные части и подразделения. Последние нередко распределялись следующим образом. Пехотному полку для обеспечения отхода и минирования промежуточного рубежа придавалась саперная рота дивизионного саперного батальона, которая часто усиливалась бульдозером, иногда автогрейдером и переправочными средствами. В состав арьергарда дивизии для производства подрывных работ и минирования на путях отхода включались один-два взвода саперов также за счет дивизионного саперного батальона. Остальные инженерные подразделения дивизий и корпусные полевые инженерные группы (одна-две группы в корпусе) использовались на дорожно-мостовых, заградительных и фортификационных работах, проводившихся в основном в интересах отходящих дивизий.

Задачи инженерной разведки выполнялись наблюдением (иногда фотографированием) с самолетов и вертолетов и обычными способами наземной инженерной разведки. Кроме того, данные добывались воздушной разведкой, общевойсковыми разведывательными подразделениями [654] и арьергардами, в состав которых включались и подразделения инженерных войск.

Производство разрушений и устройство заграждений на дорогах после отхода главных сил и арьергардов практиковалось в войсках сравнительно широко. Так, 3-й саперный батальон 24-й американской пехотной дивизии, обеспечивая отход частей дивизии из района Тэчжон к р. Нактонган, за время с 7 июля по 8 августа 1950 г. подорвал 68 мостов на шоссейных и грунтовых дорогах, 12 железнодорожных мостов, 43 участка проезжей части дорог, 6 туннелей и несколько других сооружений. При отходе американских войск из Пхеньяна подразделения инженерных войск в течение 4–5 декабря 1950 г. разрушили в районе города 14 мостов, 3 электростанции, много местных переправочных средств, несколько зданий, ранее занимавшихся американскими штабами, склады, мастерские и некоторые другие объекты. При отходе из Сеула 29 июня 1950 г. южнокорейские саперы взорвали пролетное строение одного шоссейного и трех железнодорожных мостов через р. Ханган, длина которого была около тысячи метров.

Грунтовые и шоссейные дороги, проходящие в большинстве параллельно железным дорогам, разрушались американской бомбардировочной авиацией. Последнюю дополняли саперы, применявшие для этой цели заряды ВВ (часто стандартные 18-килограммовые сосредоточенные заряды из аммонийно-селитренных ВВ), с помощью которых они устраивали на дорогах воронки диаметром до 4–5 м и глубиной до 1,5–2 м; на возможных объездах таких воронок иногда устанавливались мины. В некоторых случаях на дорогах устраивались противотанковые воронки взрывом двух-трех секций табельных удлиненных зарядов ВВ («Змея»), уложенных поперек трудно объезжаемого участка дороги. Одна такая секция заряда длиной около 1,5 м снаряжалась 16–18 кг ВВ.

Для воспрепятствования движения автотранспорта войск КНА и КНД американская авиация сбрасывала на дороги с самолетов большое количество ежей размером 6–8 см. Ежи изготавливались из спаянных одна с другой металлических трубок (диаметром 6–8 мм), имевших заостренные концы для прокалывания шин. [655]

При отходе своих войск американские саперы иногда минировали дороги или устраивали на них каменные завалы и барьеры. Мины устанавливались в отдельные лунки или в общие продольные борозды, проделанные на полотне дороги. Сверху мины маскировались грунтом под вид недавно отремонтированного участка дороги. Противопехотные мины и мины-ловушки устанавливались на обочинах дорог, в кюветах и придорожном кустарнике в расчете на поражение людей при попытке их укрыться в этих местах во время налетов американской авиации.

В целях привлечения внимания солдат к минам-ловушкам прикреплялись различные «сувениры»: компасы, авторучки, зажигалки, денежные знаки и другие предметы. Мины-ловушки оставлялись в домах, садах, на дорогах, обочинах и в других различных местах возможного пребывания людей.

Для воспрепятствования наступающим войскам КНД и КНА восстановительных работ на дорогах, мостах, бродах, аэродромах и т. д. американские летчики иногда сбрасывали бомбы замедленного действия, а также осколочные бомбы М83. С этой же целью в соответствующих местах оставлялись и сигнальные мины, после взрыва которых эти районы обстреливались артиллерией или бомбились авиацией.

Инженерному оборудованию промежуточных рубежей в первых этапах войны в Корее командование американских и южнокорейских войск большого значения не придавало, а во многих случаях, поспешно и беспорядочно отступая, их части просто не успевали производить инженерные работы на этих рубежах. Там же, где войска задерживались, закрепление рубежей инженерными средствами сводилось в основном к поспешному самоокапыванию, устройству, заграждений на наиболее важных направлениях наступления войск КНА и КНД.

При отходе американских и южнокорейских войск в первом этапе войны наиболее подготовленным в инженерном отношении был промежуточный рубеж по восточному берегу р. Нактонган, где их войска сумели не только закрепиться, но и подготовиться для следующего контрнаступления. На этом рубеже создавались оборонительные сооружения полевого типа в течение [656] более 30 дней. Промежутки между опорными пунктами и узлами сопротивления прикрывались минными и проволочными заграждениями. За позициями пехоты оборудовались огневые позиции артиллерии минометов, а также районы расположения резервов.

В первых числах ноября 1950 г. при отходе войск из северных районов Кореи на первом промежуточном рубеже по р. Чёнчёнган на некоторых участках поспешно создавались оборонительные сооружения полевого типа, а также минные и проволочные заграждения. На отдельных участках аналогичными инженерными средствами закреплялись и промежуточные рубежи по р. Тэдонган, на рубеже 38-й параллели и в районе Сеула (по южному берегу р. Ханган).

Одновременно с производством оборонительных работ на промежуточных рубежах войска направляли небольшие рекогносцировочные группы, в состав которых входили общевойсковые офицеры и саперы, на следующий промежуточный рубеж с целью уточнения позиций и определения мероприятий по инженерному его оборудованию, а также для выбора путей отхода на него войск.

Краткие выводы. Американские и южнокорейские инженерные войска были представлены сравнительно большим количеством частей и подразделений, насчитывавшим свыше 300 различных рот.

Для производства инженерных работ широко привлекалось местное население; подразделения южнокорейских инженерных войск нередко использовались в интересах инженерного обеспечения только американских войск, командование которых, кроме того, часто пополняло свои части и подразделения инженерных войск южнокорейскими солдатами.

Усиление частей и соединений родов войск инженерными подразделениями осуществлялось в основном по принципу поддержки и в отдельных случаях (во время наступления, преследования, отхода и форсирования рек на отдельных направлениях) — по принципу непосредственного их подчинения.

В обороне инженерные части и подразделения использовались, как правило, централизованно, для производства [657] наиболее сложных инженерных работ и главным образом в интересах дивизий первого эшелона.

Главнейшими мероприятиями американского командования по инженерному обеспечению наступления войск явились дорожно-мостовые работы, оборудование бродов и переходов через реки, а также подготовка взлетно-посадочных полос для самолетов связи и аэродромов для ВВС. В большом объеме производились дорожно-мостовые и аэродромные работы и работы для обеспечения отхода и обороны. На указанных работах было занято большинство инженерных частей (иногда до 70%) и почти все инженерные машины. Однако из-за насыщения американских войск большим количеством автотранспортных и других машин пропускная способность подготовленных путей не в полной мере обеспечивала успешное ведение боевых действий.

Расчистка местности от мин или проделывание проходов в минных полях производились в большинстве случаев саперами вручную и, как правило, после длительной обработки заграждений и огневых сооружений КНА и КНД огнем артиллерии, минометов и авиацией.

Канатно-подвесные средства для устройства переходов через естественные горные препятствия применялись редко.

Из-за отсутствия в достаточном количестве табельных переправочно-мостовых средств преодоление широких водных препятствий осуществлялось обычно медленно, с длительной предварительной подготовкой, на широком фронте и после надежного подавления войск КНА и КНД на противоположном берегу. Большая часть рек (узких и неглубоких) преодолевалась вброд, по восстановленным мостам и дамбам (плотинам) из камней и мешков с землей. Переправа через такие реки на десантных средствах и перевозных паромах осуществлялась сравнительно редко и еще реже — по наведенным понтонным мостам.

В позиционный период войны инженерное оборудование позиций американских и южнокорейских войск в Корее соответствовало очаговой системе обороны с ярусным расположением огневых средств в опорных пунктах и узлах сопротивления, которые являлись основой всех оборонительных позиций. [658]

Несмотря на длительное оборудование полос и позиций обороны войска возводили в основном оборонительные сооружения полевого типа и лишь в небольшом количестве подземные сооружения, которые стали широко строиться только с весны 1953 г.

В связи с трудностью разработки грунта большая часть закрытых оборонительных сооружений строилась наземными или полукотлованными со стенами и покрытием из мешков с грунтом (песком); последние весьма широко применялись также для выкладывания повышенных брустверов, окопов, траншей и ходов сообщения.

Недостаток лесоматериалов и мешков на месте производства оборонительных работ обусловил необходимость централизованного снабжения войск мешками и готовыми деревянными элементами для сборки остовов закрытых оборонительных сооружений. Комплекты этих элементов и деталей, а также мешки из рисовой соломы в большом количестве заготавливались в тыловых районах страны (с привлечением местного населения), а затем доставлялись войскам непосредственно на позиции. Это мероприятие обеспечило оборудование полевых позиций американцев большим количеством закрытых и прочных оборонительных сооружений различного назначения.

Из инженерных заграждений американских войск наиболее широкое применение получили противопехотные минные и проволочные заграждения, обычно прикрывавшиеся с фронта сигнальными минами. Такие заграждения часто устраивались смешанными — из двух — пяти, а иногда и большего количества отдельных рядов, установленных с некоторыми промежутками один от другого, что создавало иногда значительную общую глубину заграждений (до 100 м и более). В качестве новых средств заграждения против пехоты на отдельных направлениях американские войска применяли самодельные напалмовые мины и фугасы, которые широкого распространения, однако, не получили. [659]

Дальше