Глава XIII
Мы оставили 14-ю армию в тот момент, когда после наиболее глубокого своего проникновения в Восточную Галицию она в связи с общим изменением обстановки на всех фронтах в свою очередь начала испытывать давление противника и частично должна была оставить захваченную территорию, особенно на львовском направлении.
Равным образом активность противника, укрывшегося за Днестром и оказавшегося во фланговом положении по отношению к далеко продвинувшейся на запад 14-й армии, сильно увеличилась во второй половине сентября, когда под угрозой оказались даже тыловые сообщения левого фланга 14-й армии после форсирования [565] противником Днестра на широком фронте и начала наступления его к г. Чорткову.
Однако несмотря на эти события, вызывавшие частичные сдвиги фронта 14-й армии, ее положение могло бы все-таки считаться устойчивым и в действительности являлось таковым до тех пор, пока противнику не удалось оттеснить глубоко на восток части двенадцати конных армий, после чего он начал обтекать и правый фланг 14-й армии.
Это обстоятельство в связи с наступательными попытками противника из-за Днестра создавало известную угрозу флангам 14-й армии.
Директивой № 967/сек./5468/ои. командюз ставил задачу 14-й армии ликвидировать противника, переправившегося через Днестр, занять и упорно оборонять линию р. Стырь — Станиславчик — Золочев — Золотая Липа до ее устья и далее по Днестру до Могилева-Подольского и ни в коем случае не допускать противника овладеть Дубно-Ровен-ским районом. К выполнению этой директивы армия приступила 17 сентября.
Ввиду продолжающегося отхода частей 12-й армии и в течение 16 и 17 сентября командюза директивой № 979/ сек./7588/оп. приказывал 14-й армии «для нанесения противнику контрудара и для сохранения живой силы и материальной силы армии и изматывания противника» отойти на линию p.p. Иква и Серет.
Сокращение фронта путем отхода назад позволяло командарму 14-й подумать о создании армейских резервов, и в первую очередь для этого предназначалась 45-й стр. дивизия. Однако и на линии рр. Иква и Серет 14-я армия долго не задерживалась: новая директива командюза № 998/сек./5553/оп. ставила ей целью прикрытие жмерин-ского и каменец-подольского направлений, почему армия должна была продолжать «медленный планомерный отход на линию р. Збруч», согласуя действия правофланговых дивизий с действиями частей 1-й Конной армии, которой в это время в оперативном отношении были уже подчинены 24-я и 44-я стр. дивизии. Во время выполнения этого отхода армейский резерв 14-й армии — 45-я стр. дивизия направлялся в м. Корница. По выполнении этого отхода пребывание 14-й армии на новом занятом ею рубеже, также не было особенно продолжительно; на этот раз противник обрушился на ее [566] правый фланг — 47-ю стр. дивизию и, развивая свой удар главным образом в направлении на Староконстантинов, сбил эту дивизию с ее участка, что вызвало за собою отход армии{383}. Попытки остановить наступление противника контратакою армейского резерва — 45-й стр. дивизией не удались, и 24 сентября фронт армии проходил через м. Лабунь — Старо-Константинов — Николаев — Проскуров — ст. Лехновка — Зинь-ков — Старая Ушица{384}.
По переходе 12-й армии обратно в подчинение командованию Юго-Западного фронта оно своей директивой за № 1042/сек./5720/оп. поставило задачу 14-й армии: прочно прикрывать направления на Жмеринку и Могилев-Подольский путем упорной обороны района Проскуров — Старо-Константинов.
25 сентября части 12-й армии располагались следующим образом:
по р. Горыни от м. Высоцка до м. Стеиань располагалась 58-я стр. дивизия, выдвинув на север в район м. Столиц небольшой отряд для связи с 10-й стр. дивизией; далее по р. Ставу располагалась 7-я стр. дивизия с приданной ей бригадой 25-й стр. дивизии. От с. Речица до с. Бугрин фронт держала 44-я стр. дивизия; далее с фронта не успели еще сняться части Конной армии: от с. Бугрин до Завизов располагалась бригада 11-й кав. дивизии, а южнее ее до с. Крупен (4 км к западу от Славуты) стояла еще вся б-я кав. дивизия. Командарм Конной энергично требовал от командарма 12-й ускорения смены. Телеграммой № 195 командарм 12-й доносил обоим командующим фронтами о невозможности произвести смену Конной армии ранее трех дней. Разрешение этого инцидента потребовало вмешательства главного командования. Вопрос был разрешен приказанием Главкома командарму Конной оставить одну дивизию на фронте с тем, что она догонит впоследствии главные силы Конной армии.
Юго-Западный фронт получал 12-ю армию в достаточно расстроенном виде. Еще 23 сентября телеграммой № 03284 командарм 12-й доносил командзапу о численном составе своих дивизий следующее: «58-я стр. дивизия имеет 1000 штыков, 7-я стр. дивизия до 2300 штыков и 25-я стр. дивизия свыше [567] 1000 штыков, в общем до 5000 штыков. Материальные потери большие. 25-я стр. дивизия мало надежна и отведена в резерв для ночники».
Это состояние 12-й армии в связи с глубоким прорывом противника в район Шепетовки и отходом Конной армии в резерв вынудило командарма 12-й Кузьмина принять самостоятельное решение о дальнейшем отходе 12-й армии. Донося об этом по команде телеграммой № 03375 от 26 сентября, он, кроме причин стратегического порядка, ссылался на плохое материальное состояние и отсутствие вооружения у 18 000 пополнения, состоявшего в 12-й армии, и на «отсутствие твердых и ясных решений у фронта ввиду перехода армии из одного фронта в другой».
В силу всех этих причин командарм 12-й приказывал своей армии отойти за p.p. Уборть и Случь.
В течение 26–30 сентября 12-я армия совершала отход и устраивалась на намеченном ее командармом рубеже. Ее отход осложнялся прорывом противника по Новоград-Волынс-кому шоссе от Ровно в направлении Корец. В то же время противник не оставлял в покое и 14-ю армию, которая под нажимом его отходила на фронт Юзефиоль (25 км южнее м. Любар) — Летичев — Деражня — Зиньковцы — р. Калюс{385}.
Мы оставили армии Западного фронта в момент, когда командующий этим фронтом под влиянием ряда ударов противника, расшатавших устойчивость армий этого фронта, отдал приказ об отходе на линию старых германских окопов.
1 октября в беседе с Главкомом по прямому проводу ко-мандзап имел возможность доложить ему, что частично эта операция была уже выполнена армиями Западного фронта.
Командзап не терял уверенности в будущем. Он предполагал вывести в свой резерв дивизию ВОХР, 18-ю и 56-ю дивизии и сосредоточить их в районе Глубокого; 48-ю стр. дивизию предполагалось вывести в район Борисов — Бобруйск; в районе же Копатковичи — Глуск должны были сосредоточиться 4-я, 57-я сд и 17-я кд.
Эти дивизии командзан предполагал пополнить до 6000 штыков каждую, что дало бы ему в районе Глубокого целую новую армию в 24 тысячи человек, а в районе левого фланга фронта группу свежих войск в 12 тысяч бойцов. Такая [568] группировка, по мнению командзаgа, должна была дать большую устойчивость всему его фронту даже в случае конвенции Польши и Литвы.
Неустойки на фронте, вызванные неудачным для нас развитием гродненской и пинской операций, продолжающийся отход армий, причем 12-я армия отходила без особого давления со стороны противника, выдвигали на очередь вопрос о моральном состоянии войск и их боеспособности.
В этом отношении чрезвычайно характерным является разговор по прямому проводу, происшедший между команд-запом, Главкомом и членом РВС Западного фронта т. Смилгой в последних числах сентября (дата разговора не помечена) после объезда некоторых дивизий фронта командзапом и членом РВС.
Командзап оценивал состояние дивизий 3-й и 15-й армий как удовлетворительное.
Главком также высказывал удовлетворение боеспособностью наших войск и считал фронт вполне боеспособным.
Последние неудачи на фронте во многом зависели, по мнению Главкома, от неудачных действий и распоряжений командармов. Главком упоминал при этом цитированное нами выше донесение командарма 12-й, мотивировавшего свой отход отсутствием определенных задач свыше.
Действия командарма 3-й в период Гродненской операции, а равно некоторые распоряжения низших начальников также привлекли на себя внимание Главкома.
Он считал, что удержание нами Гродно в течение целого дня, после того как мы очистили форты крепости, являлось уже напрасной тратой времени, так как г. Гродно как таковой не представлял для нас особой цены.
Причину неустойки 33-й Куб. дивизии под Жирмунами Главком усматривал в том, что она растянулась кордоном на значительном фронте, представляя собой скорее завесу, почему и не имела кулака, чтобы отбросить, быть может, численно слабейшего противника.
Главком указывал командзапу необходимость удержать пространство, которого в нашем распоряжении оставалось не так много, а время, которое мы должны были выиграть, было еще длительно{386}. [569]
Мнение члена РВС Западного фронта т. Смилги было несколько иное, чем командзапа. Т. Смилга признавал, что «настоящей боевой силы у дивизий, безусловно, нет». Происходящие бои он расценивал как боевое крещение пополнений; он считал, что «без серьезной поддержки новыми дивизиями мы для серьезной операции сейчас не способны». Равным образом он считал очень невыгодной для нас создавшуюся группировку сил наших и противника.
Части 3-й армии, надломленные предшествующими боями и усилиями, не смогли удержать за собою района м. Барановичи и покинули его еще 29 сентября.
Противник теперь сосредоточил все свои усилия на минском направлении и здесь энергично развивал свое наступление; в то же время на Юго-Западном фронте, воспользовавшись общей его расшатанностью в силу непрерывных и тяжелых предшествующих боев, противник глубоко вклинился отдельными группами в наше расположение, особенно глубоко распространившись на Ровно-Житомирском направлении, где остальные его части появились в районе Новоград-Волынского.
В последующие дни октября противник продолжал проявлять значительную активность на вышеуказанных направлениях.
Частные контрманевры, предпринятые командующими армиями, не приводили к решительным результатам.
Сложившаяся обстановка побудила командзапа отдать приказ о дальнейшем отходе его армий на восток.
3 октября директивой № 326/к.ф. командзап приказал:
1) Командарму 3-й к вечеру 4 октября отвести левый фланг его армии на фронт Сморгонь — Городзилов — Городок.
2) 15-я армия к тому же сроку должна была отойти на фронт Городок — Волма — Койданов и далее до устья р. Жеста.
3) 16-я армия должна была обороняться на фронте от устья р. Жеста до м. Семежово включительно.
4) 4-й армии к концу дня 4 октября надлежало занять фронт по p.p. Морочи и Случи до с. Симановичи включительно.
В течение октября армии должны были еще дальше отойти на восток и занять фронт: оз. Нарочь — Сморгонь — Молодечно — Красное — Изяславль — Самохваловичи — Лоша — Романово — Старобино — р. Случь до ее устья с. Симановичи. [570]
Командарм 3-й должен был использовать сокращение фронта его армии для вывода армейских резервов к правому флангу армии.
Эта директива командзапа вызвала следующие указания Главкома, которые ввиду их принципиального значения мы приводим полностью.
«Командзапу тов. Тухачевскому.
Москва, 5 октября 20 г. 2 ч. 30 мин.
Ваша директива от 3 октября за № 326/к.ф. об отходе армий фронта на рубеж, намеченный вами на 5 октября, в сильной степени осложняет обстановку, складывающуюся в Риге при заключении мирного договора.
В данное время необходимо удержать во что бы то ни стало возможно больше занимаемой нами территории, и в особенности г. Минск, между тем оборона которого вами переносится в непосредственную близость к нему.
Ввиду изложенного, приказываю, выводя часть дивизий в глубокие резервы, прочими силами не только сдерживать наступление противника и не отходить, особенно к северу от Минска, где противник не давит, но принять все меры к восстановлению положения под Столбцами, упорно защищая направление на Минск и подступы к последнему.
Отход частей 4-й армии вдоль Припяти без перегруппировки их к северу лишает вас существенного усиления на более важном Слуцком направлении.
О последующем донести. № 5802/оп./1303/ш.»
4 октября РВСР принял важное решение в организационном отношении, о чем почтотелеграммой за № 6097/оп./ 1393/ш. были оповещены командующие фронтами.
Решение это заключалось в образовании на Западном фронте особой резервной армии с непосредственным подчинением ее Главкому.
Для образования этой армии в районе Полоцк — Невель — Городок — Великие Луки должны были быть сосредоточены 11-я, 18-я, 56-я стр. дивизии и по усмотрению командзапа либо 17-й сд, либо 27-й сд.
Вновь образуемой армии присваивался номер 15-й, причем аппаратом управления являлся аппарат управления прежней 15-й армии, перебрасываемый для этой цели в г. Великие Луки.
Директива Главкома о значении сохранения в наших руках пространства, учитывая ход мирных переговоров в Риге, [571] вызвала со стороны командзапа стремление придать обороне армий Западного фронта активный характер.
Для этого в дело вводился тот резерв, который он предполагал создать себе в виде 27-й стр. дивизии.
7 октября директивой № 335/к.ф./65/оп. командзап приказывал:
27-й стр. дивизии прикрыть ближайшие подступы к Минску, выйдя на фронт: Ратомка — Новый Двор — р. Птичь до Самохваловичи — Каролинка — Дубинка.
3-я и 16-я армии должны были перейти в наступление и к утру 9 октября выйти на фронт: оз. Нарочь — Сморгонь — Холхло, обеспечив себя выделением больших резервов. Преследуя те же цели выигрыша пространства, к наступлению готовился и Юго-Западный фронт на участке 12-й армии как наиболее угрожаемом глубоким проникновением на нем противника.
Для этой цели в распоряжение командарма 12-й передавалась согласно директивы командюза № 1097/сек./ 5950/оп. 8-я кав. дивизия, а из Киева в Житомир во фронтовой резерв подтягивалась бригада курсантов.
Наступление, после необходимых перегруппировок, предполагалось начать не ранее 12 октября, причем задачей армии являлось восстановление утраченного ею положения на р. Случь.
Борьба за территорию в предвидении скорого заключения перемирия становилась самоцелью для обеих сторон. 7 октября командзап телеграфирует всем своим командармам:
«Прелиминарный мир будет подписан 9 октября. Для возможности больших запросов при переговорах путем захвата у нас территории польское правительство ставит требованием, чтобы перемирие вступило в силу лишь через шесть дней после подписания прелиминарного мира. Таким образом, надо ожидать, в течение ближайших восьми дней польское командование вновь перейдет к наступательным действиям.
Необходимо твердо и решительно встретить противника и активными действиями разбить все его наступательные попытки.
Разъясните всем красноармейцам и комсоставу, что от их твердости и мужества в эти восемь дней всецело зависит возможность заключения мира.
О принятых мерах сообщите. № 331/к.ф.» [572]
Распоряжения Главкома об образовании резервной армии с изъятием для ее управления с фронта армейского аппарата 15-й армии вызвали соответствующие распоряжения командзапа как по части исполнения этой директивы, так и по части оперативной ввиду выхода из его управления целого армейского аппарата.
В последнем отношении директива командзапа № 336/ к.ф./66/оп. от 8 октября предусматривала: передачу командармом 15-й — 2-й стр. дивизии в распоряжение командарма 3-й, а 16-й и 27-й стр. дивизий в распоряжение командарма 16-й. Вместе с тем этой же директивой между 3-й и 16-й армиями устанавливалась следующая разграничительная линия: Мир — Рубежевичи — Логойск — Овчуга — Бабиновичи{387}.
Поскольку противник также стремился создать себе более выгодные условия ко времени подписания перемирия, он в последние предшествующие этому событию дни также напрягает все свои усилия для захвата не только территории, но и пунктов, имеющих важное политическое и административное значение; поэтому противник усиленно стремится овладеть столицей Белоруссии — г. Минском.
Дни, непосредственно предшествовавшие подписанию перемирия и последующие за ним, ознаменовались энергичным нажимом противника на участке от оз. Вишневского до г. Слуцка протяжением свыше 200 км.
Это наступление, как и предшествующее, во времени упредило начало нашего контрнаступления, особенной силой и быстротой отличался удар противника на полоцком направлении. Противник занял мм. Молодечно, Радошковичи и Раков и начал распространяться по направлению к Полоцку.
В этом случае, как и в предшествующем случае Гродненской операции, противник вновь успел обойти правый фланг 3-й армии, пройдя по территории, занятой литовскими войсками. Донося об этом Главкому телеграммой № 342/к.ф. от 11 октября, командзап вновь указывал на двусмысленность поведения литовцев в этом случае{388}.
Хотя телеграммой № 1696/оg./сек. от 14 октября командзап и ставил задачей командарму 3-й: «использовать все [573] силы и средства», находящиеся в его распоряжении и восстановить положение на фронте его армии, тем не менее 3-я армия под натиском противника продолжала отходить к линии будущей государственной границы, а именно на фронт Диена — Ореховно — Кубличи — оз. Межужол — м. Березине, каковой армия и заняла к 18 октября, когда наступило прекращение боевых действий.
Как и следовало ожидать, бои на минском направлении приняли особо ожесточенный характер и продолжались в течение трех дней с неременным успехом.
Наконец 15 октября противнику удалось прорвать наше расположение на ближайших подступах к Минску и овладеть городом.
Наши части заняли позиции в 5 километрах восточнее города.
Однако уже 17 октября противник очистил Минск, согласно условиям перемирия, подписанного в Риге 12 октября{389}. Чтобы уяснить себе причины характера действий противника южнее параллели г. Минска, нам нужно ознакомиться с условиями перемирия, которое было подписано в Риге. 14 октября Главком телеграфировал командующим фронтами:
«В течение 6 дней после подписанного 12 октября договора о перемирии военные действия не прекращаются, причем согласно пункту 4 договора о перемирии на участке фронта от Несвижа до Двины противник по истечении 6 дней становится по будущей государственной границе, а южнее Несвижа линия расположения противника фиксируется, какая будет к 24 часам 18 октября.
Ввиду изложенного приказываю:
1) Командзапу постепенно, не ввязываясь в бой, отводить части фронта к северу от Радошковичей к той линии, на которой части фронта должны остановиться к 24 часам 18 октября.
На минском и слуцком направлениях продолжать восстановление утраченного положения, во всяком случае удерживая прочно занимаемое ныне к югу от Несвижа положение.
Командюгзап до 24 часов 18 октября продолжать выполнение поставленной армиям фронта задачи с целью выдвижения вперед. [574]
Об отданных распоряжениях донести. № 6001/оп./ 1361/ш».
Что касается Юго-Западного фронта, то к наступлению его армии предполагали перейти еще с 11 октября.
Приказом № 142 от 11 октября командарм 14-й ставил своим левофланговым частям следующие задачи:
60-й стр. дивизии выдвинуться на линию Фельштын, Со-лобковцы;
41-й стр. дивизии выйти на линию Солобковцы — р. Сту-деница, выбросив передовые части для занятия Каменец-Подольска и доведя свою конную и пешую разведку до линии р. Збруч.
Командарм 12-й своим приказом № 87/оп. от 12 октября назначал решительное наступление своей армии с целью выхода на линию р. Случь.
Как увидим ниже, эти предположения командармов Юго-Западного фронта не осуществились.
Начиная cil октября и до дня окончательного превращения военных действий, т. е. до 18 октября, в районе южнее Несвижа не прекращались боевые действия, причем некоторые польские части километров на 70 проникли к востоку от будущей государственной границы.
Особое значение выигрыш территории приобретал для украинских петлюровских частей, сражавшихся на крайнем правом фланге общего Польского фронта.
Заключение перемирия ставило их перед необходимостью либо добровольно интернироваться на польской территории, либо продолжать борьбу с Красной армией на собственный риск и страх.
В последнем случае расширение плацдарма своих действий приобретало для этих частей значение равносильное, вообще говоря, вопросу об их дальнейшем существовании.
Поэтому эти части с ожесточением стремились подальше проникнуть на восток, не прекратив боевых действий даже после того, как миновал 6-дневный срок, установленный для окончательного прекращения боевых действий после подписания перемирия.
В силу этих причин линия Юго-Западного фронта подвергалась значительным колебаниям до самого окончания боевых действий и к 20 октября проходила по р. р. Уборть, Случь, через м. Сальница, Литин, Межиров. Носовецкая и далее по р. Мурафе. [575]
Лишь в этот день и на Юго-Западном фронте фактически приостановились боевые действия{390}.
В дни, непосредственно предшествовавшие фактическому прекращению боевых действий, а именно 15 октября были установлены следующие разграничительные линии между фронтами, с которыми армии Западного и Юго-Западного фронта вступили в зимнюю стоянку 1920–1921 гг.;
разграничительная линия между 7-й армией и Западным фронтом шла через Осташков, Новосоколышки, Себеж, оз. Разно — все пункты включительно для Западного фронта; разграничительная линия между Западным и Юго-Западным фронтами определялась следующими населенными пунктами: Михайловский хутор, Городня, Высоцк, Ратно — все пункты для Западного фронта.
Мы уже указывали выше, что заключенным перемирием вооруженные силы Петлюры и Булак-Балаховича ставились в необходимость либо добровольно самоликвидироваться, либо продолжать борьбу на свой риск и страх. Они предпочли последнее, причем войска Петлюры не прекращали даже своих враждебных действий против 14-й армии.
Так, армейские сводки за 19 октября отмечают налет противника на Изяславском направлении на наши заставы.
В тот же день наши части выбили противника, занявшего было с. Писаревку (60 км западнее Брацлава).
20 октября противник в районе Могилева-Подольского перешел в наступление уже более значительными силами на фронте в 30 км и потеснил наши части к северо-востоку. Последующие дни отмечаются также рядом мелких налетов и набегов на наше расположение.
Такое положение было нами терпимо лишь до тех пор, пока 14-я армия не совершила все необходимые ей перегруппировки и не перешла сама в наступление, в котором уже чувствовалась необходимость, так как 12 ноября противник успел занять г. Лигин.
14 ноября наши части занимали фронт Винница — Юз-вин — Лысогорка — Бар — Елтушково — Замехов — Рудковцы.
Несмотря на ряд контратак противника на Жмеринском направлении и в районе г. Бар, наши части к 18 ноября [576] вышли на фронт Летичев — Деражня — Каменец-Подольск, который был занят нашими войсками 16 ноября. Преследуя арьергарды противника, наша конница нанесла им еще ряд тяжелых ударов, и 21 ноября последние остатки петлюровских войск переправились через р. Збруч у Волочиска и Тар-норуды и вступили в пределы Галиции, где они были обезоружены польскими властями{391}.
Таким образом, ликвидация вооруженных сил Петлюры была закончена в недельный срок.
Несколько ранее начались и почти одновременно с ликвидацией петлюровской армии закончились операции против войск Булак-Балаховича.
Отряд Булак-Балаховича ко времени начала его набега на Белоруссию, но некоторым источникам, насчитывал в своих рядах около 7000–8000 штыков, 3000 сабель, 150 пулеметов и 36 орудий{392}. Командование Западным фронтом уже заблаговременно предвидело возможность активных действий со стороны различных белогвардейских организаций, укрывавшихся на территории Польши.
Еще 27 октября командзап телеграммой № 01908/он./сек. ставил в известность армии Западного фронта, что не исключена возможность, несмотря на перемирие, появления на территории Польши и Литвы враждебных нам «военных организаций и отдельных летучих отрядов». В силу изложенного командзап требовал от войск как находящихся на фронте, так и в тылу, бдительности в несении сторожевой службы и требовал тщательной организации охраны складов, сооружений, мостов и пр.
3 ноября командзап в своей директивной телеграмме № 02010/он./сек. уже с полной уверенностью говорит о том, что после отхода польских войск за новую государственную границу на занимаемой ими ныне нашей территории останутся «войска Булак-Балаховича и других русских белогвардейцев», причем сообщает предположительную дислокацию «армии» Булак-Балаховича.
Исходя из этих данных командзап приказывал командарму 16-й «изготовиться к разгрому войск Булак-Балаховнча и командарму 3-й обеспечить себя от нечаянных его налетов». [577]
6 ноября телеграммой без номера командзап приказывает командарму 16-й временно воздержаться от активных действий против Булак-Балаховича и ограничиться лишь налетами на его расположение ввиду того, что поляки затягивают свой отход с нашей территории. Вместе с тем командзаи приказывал командарму 16-й две дивизии фронтового резерва — 48-ю и 57-ю сд — задержать временно в занимаемых ими районах.
Это распоряжение во времени совпало с началом наступления Булак-Балаховича.
Расположение частей 16-й армии ко времени начала наступления Булак-Балаховича усматривается из прилагаемой схемы. Перейдя в наступление вдоль р. Припяти и действуя по обоим ее берегам, противник, тесня слабые и разбросанные на большом протяжении части 10-й стр. дивизии, на которую обрушился его первый удар, 10 ноября занял г. Мозырь, а 11 ноября важную узловую железнодорожную станцию Калинковичи{393}.
Быстрое проникновение Булак-Балаховича в глубь района 16-й армии, встревожив наше главное командование, вызвало с его стороны ряд запросов и указаний.
На один из них командзап телеграммой № 02127/оп./ сек. от 11 ноября доносил, что уже в данный момент командарм 16-й имеет в своем распоряжении для борьбы с Булак-Балаховичем четыре дивизии: 4-ю, 10-ю, 48-ю, 57-ю (две последние из фронтового резерва были нереданы в его подчинение); эти четыре дивизии в четыре перехода могут быть легко сосредоточены в исходное для атаки положение.
Утрата нами Мозыря вызвала со стороны Главкома указания его командзапу, изложенные им в его телеграмме от 12 ноября за № 6696/оп., Главком считал, что причиной падения Мозыря было отсутствие подготовки к борьбе 10-й стр. дивизии в силу того обстоятельства, что не было своевременно обращено внимание на просьбу начдива об его усилении. Далее Главком высказывал мнение, что командарм 16-й Кук недооценил противника с его быстрой и подвижной тактикой, требующей такой же быстроты и от наших войск.
Готовясь к решительным операциям против Булак-Балаховича, командование 16-й армией предполагало отрезать его [578] от сообщений с территорией, занятой польскими войсками, и окружить его где-нибудь в районе Мозыря.
Поэтому 24-я стр. бригада 8-й стр. дивизии выдвигалась в район Глуска, 17-я стр. дивизия к концу дня 13 ноября должна была сосредоточиться в районе Шклов — Михайловская, 48-я стр. дивизия к этому же времени должна была занять район Евтушкевичи — Домановичи; пока совершались все эти перегруппировки, 10-я стр. дивизия по-прежнему должна была сдерживать натиск главных сил противника.
В течение 13 и 14 ноября эта дивизия имела ряд боевых столкновений с противником, причем некоторые из них окончились для нее успешно; во время одного из них 29-я стр. бригада овладела ст. Калинковичи, которая вскоре, однако, вновь перешла в руки противника.
К концу дня 14 ноября 10-я стр. дивизия, располагаясь побригадно, с широкими промежутками между бригадами, занимала фронт Клинск (10 км к северо-западу от Мозыря) — Калинковичи исключительно — М. Автюцевичи и Б. Автюцевичи. Испорченные дороги и истощенность конского состава в обозах и артиллерии затрудняли сосредоточение 17-й и 48-й стр. дивизий в указанные им районы.
День 15 ноября ознаменовался продолжением нажима противника на 10-ю стр. дивизию, которая к концу этого дня отошла на фронт Василевичи — Макановичи — Великий Бор.
Угроза г. Речице со стороны противника становилась очевидной, почему командование 16-й армией озаботилось непосредственным обеспечением г. Речицы, для чего туда приказано было распоряжением начальника 4-й стр. дивизии перебросить один из наиболее крепких стрелковых полков этой дивизии.
Кроме того в г. Речице, распоряжением штаба 16-й армии перебрасывался еще и запасный батальон 55-й стр. дивизии.
17-я и 48-я стр. дивизии только к концу дня 15 ноября начали подтягиваться в указанные им районы сосредоточения. 33-я Куб. кав. дивизия, переданная командзапом из 3-й армии в распоряжение командарма 16-й, только еще перебраг сывалась со ст. Витебск на ст. Шацилки, причем на этой последней высадился лишь головной полк этой дивизии{394}. [580]
15 ноября командарм 16-й окончательно остановился на решении, заслоняясь с запада бригадой 8-й стр. дивизии, которая для этого подчинялась начдиву 17-й сд, охватить противника глубоко с тылу 17-й стр. дивизией, для чего последняя должна была: в полдень 16 ноября выйти на фронт Скрыгалов — Калинковичи, в полдень 17 ноября занять фронт Мозырь — Ельск, и, наконец, в полдень 18 ноября выйти на фронт Барбаров — Наровль — устье р. Славечно.
В то же время 48-я стр. дивизия, спускаясь прямо к югу, должна была к полудню 18 ноября занять фронт Юревичи — Ужинец — Руденка — Хойники.
На 10-ю стр. дивизию возлагалась задача: «не позже полудня 17 ноября занять и упорно удерживать район Горошков, Брагин, Снериж, Богуши, Поселшеи, давая решительный отпор частям противника, стремящимся прорваться на Чернобыль»{395}.
До выхода 10-й стр. дивизии на указанный ей фронт его должен был занять и обеспечить кавалерийский полк 4-й стр. дивизии, который для этого передавался в распоряжение начдива 10-й сд.
В конечном результате выполнение этого плана привело бы к полному окружению района Юревичи — Хойники.
Для успеха операции было необходимо:
1) устойчивость 10-й стр. дивизии против всех сил Будака-Балаховича до тех пор, пока не скажутся результаты охватывающего и окружающего маневра, предпринимаемого двумя дивизиями 16-й армии.
2) Подвижность маневрирующих дивизий 16-й армии, которую они не могли дать на предшествующих переходах; 17-я стр. дивизия, например, в течение 3-х суток должна была в осеннюю распутицу совершать переход общим протяжением около 100 километров, считая по полету птицы.
3) Наконец, весь маневр строился до известной меры и в расчете на малую подвижность противника, который, по расчетам командования 16-й армии, за это время не должен был слишком далеко удалиться к востоку от района Мозыря.
Нетрудно видеть, что в концепцию маневра заложено было слишком много расчетов на исключительно благоприятную для себя обстановку. [581]
Кроме того, фронты, которые в конечном итоге должны были занять маневрирующие дивизии, являлись слишком растянутыми для их слабых сил, особенно учитывая свойства весьма лесистой, а следовательно, закрытой местности, что заставляло, очевидно, эти дивизии действовать вслепую, как бы растопыренными пальцами против весьма подвижного и предприимчивого противника.
Несмотря на вышеуказанные нами особенности в плане действий командования 16-й армии, которые ставили выполнение его в зависимость от многих благоприятных для нас случайностей, командарм 16-й весьма оптимистически смотрел на ближайшее будущее.
В беседе с командзапом по прямому проводу 16 ноября командарм 16-й докладывал:
«Все части Балаховича, которые оказались в треугольнике Мозырь — Речица — Чернобыль будут уничтожены, и думаем это сделать (если дивизии в состоянии будут) в течение не больше как 5–6 дней».
Обстановка показывала, что уже с первых же шагов точное выполнение плана расстраивалось, так как сам командарм 16-й должен был разрешить 10-й стр. дивизии 16 ноября из опасения подвергнуть ее отдельному поражению продолжать дальнейший отход на восток.
Действительно, в то время как 2-я пех. дивизия Булак-Балаховича в составе 1500 штыков, 40 сабель, 40 пулеметов и 4 орудий, развивая свое наступление вдоль железной дороги Мозырь — Жлобин, вошла в соприкосновение с наступавшими с севера 48-й и 17-й стр. дивизиями и последние начали теснить ее, забирая у нее трофеи и пленных, противник главными своими силами (1-я пех. дивизия и отряд Юзефа Балаховича в составе двух пех. полков и трех кав. полков) продолжал теснить 10-ю стр. дивизию по направлению к г. Речица.
К концу дня 16 ноября 10-я стр. дивизия отошла в ближайшие окрестности г. Речицы и утром 17 ноября занимала фронт Речица — Гариводы — Жмуровка.
В это же время наступление 17-й и 48-й стр. дивизий против 2-й пех. дивизии Балаховича продолжало развиваться весьма успешно, и к концу дня 17 ноября 48-я стр. дивизия заняла ст. Калинковичи, распространившись к востоку и юго-востоку от нее. [582]
Атаки Булак-Балаховича на г. Речицу в течение 17 ноября были отбиты; этому во многом способствовал выход 28-й стр. бригады в тыл противнику, атаковавшему г. Речицу, так как эта бригада после боев у м. Хойники оказалась в тылу у противника, который свои главные силы стянул ближе к железнодорожной магистрали, и отходила вслед за ним{396}.
Неудача атак противника у Речицы и поражение его 2-й пех. дивизии, которая не смогла противостоять двум нашим наступающим дивизиям, свидетельствовали о близком переломе в ходе операции.
Уже 18 ноября командзап в своей телеграмме № 02232/ оп./сек. на имя Главкома имел возможность отметить, что части Балаховича в районе Речицы «прекратили активность и возможен их отход». В тот же день телеграммой № 02233/ оп./сек. командзап, указывая командарму 16-й на признаки начавшегося отступления противника, требовал, чтобы 10-я стр. дивизия и бригада 4-й стр. дивизии развили «предельную стремительность» в преследовании противника.
Наконец с утра 19 ноября и командование 16-й армии убедилось в начавшемся отходе противника. В связи с этим командзап телеграммой № 02249/сек. от 19 ноября просил командюза выдвинуть части 12-й армии на фронт Наровль — Едьск, «дабы преградить отрядам противника путь отступления».
2-я пех. дивизия Булак-Балаховича упорно обороняла г. Мозырь. который был взят 51-й бригадой 17-й стр. дивизии в 2 часа 20 ноября, в то время как прочие части этой дивизии с боем вышли на линию с. Скригаловская — Прудок. 48-я стр. дивизия с боем заняла район Прудок — Юревичи — Глинище — Хойное; ее левофланговый полк был потеснен противником, отступавшим от Речицы, и отошел на с. Избынь, где, несмотря на подошедшую поддержку, не смог преградить пути отступающему противнику, который, отходя от Речицы двумя группами, сосредоточился в с. Великий Бор, откуда в ночь с 20 на 21 ноября двинулся лесными дорогами между нашими сильно разбросавшимися в пространстве частями, обходя г. Мозырь с севера, на р. Инну, через которую и переправился между с.с. Капличи и Якимовичи 22 ноября, сбив при этом части 33-й Куб. дивизии, [584] которая, сосредоточившись в районе ст. Шацилки, выдвигалась в это время в район Евтушкевичи.
Не вступая более в боевое соприкосновение с нашими войсками, Булак-Балахович с ядром своей «армии» в виде небольшого отряда из трех родов войск направился на ст. Концевичи и в районе ст. Житкевичи перешел на территорию, занятую польскими войсками, где и разоружился{397}.
Ликвидация набега Булак-Балаховича на нашу территорию была последним крупным боевым эпизодом на театре войны 1920 г., после чего наши армии начали постепенно переходить к условиям мирной дислокации.
Подписание перемирия и последующее фактическое прекращение боевых действий еще не определили собою окончательного перехода на мирное положение армий нашего Западного и Юго-Западного фронтов; вспышка боевых действий на этих фронтах вызвана была необходимостью покончить с эмигрантскими вооруженными формированиями, которые, вытолкнутые силою вещей в нейтральную зону, оказались одни противопоставленными всем силам Красной армии.
Как видно из нашего описания, последний период кампании 1920 г. характеризуется непрекращающимся наступлением противника.
Нельзя сказать, чтобы силы, которыми располагал противник, особенно превышали наши. Приходится, следовательно, искать иные причины для объяснения постоянных отступлений наших армий.
Эти причины сами собою выявлялись в многочисленных разговорах по прямому проводу нашего высшего комсостава и политсостава, особенно многочисленных за описываемый период времени, и нам остается подвести лишь общие итоги.
Ближе всех, на наш взгляд, к правильной оценке положения подошел тов. Смилга в том разговоре, который мы подробно цитировали выше.
Несомненно, что боевая и моральная консистенция тех пополнений, которые влились в дивизии после сражения на берегах Вислы, не успела еще сравниться по качеству с таковою же старых и обстрелянных кадров, пришедших на берега Вислы в составе тех же дивизий. [585]
Обстоятельство это, конечно, сказалось, прежде всего, на понижении общего боевого коэффициента наших дивизий, и в этом заключается одно из длительных следствий нашей неудачи на берегах Вислы.
Эти наскоро укомплектованные дивизии, не успевшие еще переварить всех воспринятых пополнений в соку собственных кадров, силою вещей были поставлены в необходимость выполнять боевые задачи чрезвычайной трудности — вести упорную оборону на растянутых фронтах.
Как и предполагал командзап с самого начала, нашим частям необходимо было провести наступление, чтобы стать вполне боеспособными.
Там, где обстановка позволяла прибегнуть к иному способу действий, т. е. самому наносить удары противнику, там эти наскоро укомплектованные дивизии давали доказательства нисколько не худшей боевой доблести, чем их предшественницы.
Для этого стоит только припомнить энергичную контратаку 27-й стр. дивизии под Волковыском, где ею была опрокинута и почти уничтожена одна из лучших дивизий польской армии. Таким образом, наступление являлось способом действий, более подходящим для наших молодых дивизий, и это одинаково чувствовалось и сознавалось как нашим высшим военным, так и политическим руководством, но этот переход в наступление требовал введения в дело значительного количества свежих дивизий.
Эти дивизии нашлись бы и их можно было бы ввести в дело, если бы не существовало «крымской занозы» в лице армии Врангеля, которая в течение всей польской кампании оттягивала на себя внимание и силы советского командования.
Значение этой занозы как никогда сказалось в этот последний, заключительный период польской кампании.
Как мы уже знаем, 21 сентября был наконец образован Южный фронт, что дало наконец возможность командованию Юго-Западного фронта сосредоточить исключительно свое внимание на Польском фронте; мы лично считаем, что чем раньше подобная мера была бы принята, тем более облегчилось бы положение командования Юго-Западного фронта, которое было особенно трудно летом 1920 г., но устранить другую причину, именно разделение сил, наше главное командование [586] объективно не могло до окончательной ликвидации «крымской занозы».
В дни, предшествовавшие заключению перемирия и прекращения боевых действий, обе стороны определенно делали свою ставку на выигрыш территории.
В таких условиях единственным средством замедлить темп отступления и тем сохранить до известной степени ту территорию, выигрыша которой теперь настоятельно требовала от стратегии политика, можно было только путем перехода в наступление накоротко.
Этот способ действий, даже в условиях неудачи наступления, как в сущности оно действительно и случилось, давал нам выигрыш во времени и пространстве, т. е. то, что фактически было нам всего необходимее в сложившихся перед подписанием перемирия условиях.
Это стремление к скорейшему переходу в наступление не покидало командзапа в самые трудные моменты положения фронта, и там, где только обстановка позволяла, командзап и командюгзап прибегали к активной обороне, благодаря чему противник задерживался нами, и приобретение им пространства не обходилось ему даром.
Главную причину неудачного хода конца операций следует искать, на наш взгляд, прежде всего в общей материальной депрессии нашей, что требовало значительной затраты времени на восстановление боевой мощи и готовности нашей армии. [587]