Содержание
«Военная Литература»
Военная история

Лейтенант А. Барабанов

Ежедневный боевой листок

В боевой обстановке мы ежедневно выпускали стенную газету подразделения, или боевые листки.

Редколлегия состояла из четырех человек: я, Тихомиров, Гадаев и Болтунов. Как мы делали газету?

Редактор составлял план, распределял между членами редколлегии задания с учетом обстановки. План газеты всегда основывался на планах командира подразделения, политрука, парторга и комсорга. В нем все было учтено: кто пишет передовую, кто и в какой срок готовит материал.

Военкорами являлись почти все бойцы подразделения. Каждый хотел писать в газету. Проявляла инициативу и редколлегия.

5 августа командир тов. Кузнецов готовил бойцов к решающему сражению. Стрелок М. Беззуб, осматривая снаряды, заявил:

— Товарищ командир машины, я счастлив, что завтра пошлю эту «конфетку» японским налетчикам. Даю вам честное слово, что буду драться с этими гадами, как тигр. Если я погибну за нашу социалистическую родину, посчитайте меня коммунистом.

Член редколлегии тов. Тихомиров слышал этот разговор и написал о нем в газету. А когда газета вышла и бойцы познакомились с заявлением Беззуба, в редколлегию посыпались заметки, в которых бойцы выражали беззаветную преданность нашей партии и родине. В тот же день парторганизация получила пять заявлений с просьбой о приеме в кандидаты ВКП(б).

Газета не забывала писать о храбрых товарищах. Когда в сражении погиб наш Саша Болтунов, тов. Сурков дал о нем в газету трогательный некролог. Он привел слова, сказанные Сашей перед смертью:

«Пусть помнят гады, я не один, за мной стосемидесятимиллионный народ!»

На эту заметку откликнулся весь личный состав подразделения. Тов. Гадаев, например, [329] писал: «Саша! За твою смерть я не пожалею ничего, но проклятым самураям отомщу».

Такое же чувство выражено в заметке тов. Дробинина:

«Саша! Ты ушел от нас как достойный сын великого советского народа, но смерть твоя не пройдет даром для трусливых самураев. Я клянусь в сотню раз отомстить заклятому врагу нашей родины. Прощай, мой друг!»

Газета знакомила красноармейцев с обстановкой на фронте, с боевыми задачами. Редактор обычно присутствовал при отдаче приказа командирам и держал тесную связь с политруком подразделения.

Когда подразделение возвращалось после атаки, редакция, хотя она и сама была в бою, живо интересовалась подвигами своих товарищей. Бойцы с увлечением читали заметки о подвигах близких им людей.

Иногда на фронте недоставало бумаги, но мы находили выход. Однажды было так. Подразделение заняло ночью позиции под носом у японцев и на утро стало бить по японским окопам. Японцы обнаружили нас и открыли артиллерийский огонь, но снаряды их разрывались позади танков, не нанося никакого вреда. Наши же танки, имея хороший обзор, уничтожающим огнем выводили из строя одну за другой японские пушки.

Таких событий нельзя было не отметить. Мы решили выпустить на этой позиции боевой листок. Хватились, а бумаги нет. Добраться же до главных сил было совершенно невозможно. К счастью, у меня нашелся блокнот. У тов. Тихомирова была тетрадь с записями по политзанятиям, в ней оставался один чистый лист и обложка; тов. Гадаев передал редакции полученное им из дома письмо, в котором нашлась чистая страничка. Из этих бумажных «запасов» мы составили большой лист. Но вот вопрос — чем склеить? Никак не придумаем. На наше счастье, подошел командир подразделения тов. Никитин, узнав о нашем затруднительном положении, посоветовал:

— А вы возьмите мастику и склейте. Хорошо получится.

И боевой листок в этот день вышел.

Газета пользовалась большим авторитетом. Бойцы ежедневно с нетерпением ждали свежего номера, забрасывая вопросами: скоро ли выйдет газета?

Боевые листки выходили и на марше. Перед выступлением многие бойцы брали на себя обязательство — отлично подготовить материальную часть к маршу. Газета печатала эти обязательства, а на первом привале уже подводила итоги их выполнения. В заметках товарищи делились опытом работы на марше. Старые мехводители давали советы молодым, имевшим мало практики.

По газетам, вышедшим за период марша, можно судить о работе [330] подразделения, где и какой участок был слабым, кто шел впереди, а кто отставал.

На марше газета сыграла большую роль в выполнении социалистического договора. Газета способствовала росту партийной и комсомольской организаций. [331]

За период боевых действии и маршей редколлегия выпустила тринадцать номеров стенной газеты «Мотор» и сорок два боевых листка.

Сейчас мы заняты мирной учебой, но газета по-прежнему на боевом посту. Мы не забываем никогда о том, что опасность военного нападения на нашу страну не миновала.

Газета держит бойцов в состоянии мобилизационной готовности, она учит держать порох сухим, быть всегда в боевой готовности ответить на удар врата тройным сокрушительным ударом.

Заместитель политрука Н. Красников

Заметки редактора

В условиях, когда мы жили на зимних квартирах, стенная газета в подразделении выходила регулярно.

Но вот в новой обстановке, в районе озера Хасан, перед нами встал вопрос: что лучше выпускать — стенную газету роты или боевые листки во взводах?

Посоветовались с политруком тов. Дормидонтовым и решили выпускать в каждом взводе боевой листок. Собрать и организовать для него свежий материал легко, оформить листок тоже значительно легче, чем газету.

Вначале у некоторых редакторов боевые листки выходили один раз в два дня. Но потом дело пошло лучше, и боевой листок в каждом взводе стал выходить ежедневно. Дело в том, что мы выделили только редакторов, а не редколлегию. Поэтому им первые дни пришлось работать над тем, чтобы организовать актив, выявить военкоров.

Если бы мы сразу создали редколлегию из трех человек, тогда организация материала и привлечение актива не занял» бы много времени.

Во время боев я был редактором одного из боевых листок и руководил выпуском всех остальных.

Как я организовал работу? Беседовал с каждым редактором в отдельности, давал указания по организации и оформлению материала.

Свой боевой листок я выпускал так. В организации материала мне помогали военкоры. У них не всегда были карандаши и бумага для писания заметки. Иногда не представлялось возможности и времени для того, чтобы писать. Поэтому они рассказывали мне о том или ином факте, а я с их слов производил запись в свой блокнот и на основе записи строил материал.

Конечно, не ограничиваясь этим, я организовал и письменный материал. Боевой листок у меня выходил ежедневно.

Вначале мы писали боевые листки на готовых бланках, присланных редакцией дивизионной газеты. Это хорошо, потому [332] что не нужно писать заголовка, и выпуск ускоряется. Но есть и недостаток — однообразная форма надоедает, интерес к боевому листку ослабевает. Бланки должны быть разнообразными.

Большую роль играют оформление и рисунки. Нужно всегда иметь несколько цветных карандашей.

Плохо у нас обстояло дело с хранением бумаги и выпущенных боевых листков. Хранить было негде, и часть боевых листков попортилась.

Я рекомендую сделать специальную «Папку редактора», непромокаемую, с одной твердой стороной, на которой можно было бы писать, причем папка должна быть изготовлена с таким расчетом, чтобы в ней можно было собирать весь необходимый материал для выпуска боевых листков и хранить уже выпущенные листки.

Старший политрук Ю. Пуцилло

Экспедирование газет

По заданию политуправления 1-й армии в с. Краскино, в 30 километрах от фронта, мною была создана фронтовая экспедиция, чтобы обеспечить бесперебойную доставку газет в действующие части. Это было в дни перемирия.

В первые дни боев часто ощущался острый недостаток в газетах. Центральные газеты не доходили. В Краскино поступало небольшое количество их. Самолеты доставляли несколько тысяч экземпляров газеты «Тревога», и затем начала выходить газета «На защиту Родины».

Доставкой поступающих газет занимался политрук тов. Крайнев, исполнявший обязанности комиссара гарнизона. Помогал этому делу и редактор газеты «На защиту Родины» тов. Баев.

Но без людей, без регулярно действующего аппарата они не в силах были организовать четкую доставку газет в каждую часть.

Газеты из Краскино уходили, но попадали ли по назначению — проверить было трудно.

Такого положения терпеть нельзя было. Потребность в газетах у бойцов была огромная. Газеты зачитывались, как говорится, до дыр.

Политуправление 1-й армии решило создать в. Краскино экспедицию. Кадры для нее были подобраны из выздоравливающих после ранения политработников и красноармейцев и из оставшихся на зимних квартирах библиотечных работников. Во главе экспедиции был поставлен политрук тов. Аникин, находившийся в отпуску после ранения. Его помощником был тов. Виноградов; — начальник библиотеки одного из полков, очень инициативный, энергичный товарищ. За экспедицией была закреплена грузовая машина.

Экспедиция доставляла газеты на обменные пункты соединений, где находилось по одному ее экспедитору. Чаще всего это был младший командир, имевший в своем распоряжении верховую лошадь или подводу. Он доставлял газеты до управления [334] соединения, где назначался сбор экспедиторов частей. Экспедитор части получал газеты и отправлял их по подразделениям. Ротные экспедиторы доводили газету до читателя.

Преимущества этой системы заключались в том, что передача газет по сети экспедирования специально закрепленными людьми, хотя и не освобожденными, обеспечивала быстроту и организованность доставки газет, давала возможность контролировать эту доставку.

Надо отметить удачный подбор экспедиторов в частях. В большинстве ими назначались связисты. Они проявляли в работе исключительную настойчивость, инициативу, стремясь самыми разнообразными способами обеспечить быстрейшую доставку газет на фронт. Когда нельзя было доставлять газеты на машинах, экспедиторы пробирались за несколько десятков километров на лодках или пешком, чтобы доставить, газету по назначению.

Разбушевавшаяся стихия, ливни, затопление мест сосредоточения войск горными речушками, вышедшими из берегов, поставили под угрозу нормальное экспедирование газет. Все пути, кроме воздушных и водных, были отрезаны — и вот на помощь пришли летчики и краснофлотцы. Мешки с газетами сбрасывались на парашютах в определенные пункты или подвозились морем, протоками. В иные дни летчики совершали по пять-шесть рейсов с газетами, не считаясь ни с какими метеорологическими условиями.

Наибольшим вниманием на фронте пользовалась созданная в боях газета «На защиту Родины». Хотя в дни перемирия она также была отрезана разливом от частей, однако доставлялась в экспедицию гораздо аккуратнее, чем другие газеты, так как сами работники редакции выискивали все способы, чтобы перебросить ее в части.

Экспедиция старалась добиться своевременного получения газет от издательств. Здесь ей пришлось столкнуться с серьезными препятствиями. Характерно, например, что газета «Тревога» была в то время очень редким гостем на фронте. Объяснялось это тем, что ни редакция «Тревоги», ни политуправление фронта не продумали, как лучше отправлять газету. Раньше ее доставляли прямо на самолетах. А после разлива она часто из Хабаровска шла самолетом до Озерных Ключей, оттуда автомашиной или поездом до Владивостока, из Владивостока возвращалась в Раздольное и из Раздольного попадала на машине в Краскино. Таким образом, прежде чем попасть к месту назначения, газета пять-семь дней «гуляла».

Центральные газеты шли до Краскино по 15–16 дней. Все это происходило из-за неповоротливости работников, занимавшихся доставкой газет. [335] В стране есть все возможности ускорить сроки пересылки «газет, но эти возможности, к сожалению, не используются в полной мере.

Какие выводы можно сделать из работы по экспедированию газет во время боев в. районе озера Хасан?

Практика вполне подтвердила необходимость создания подобного рода экспедиций с составом заранее подготовленных работников, с тем чтобы такая экспедиция доставляла газеты до штаба части. При библиотеках частей необходимо сохранить экспедиторов рот и эскадронов, подбирая их из среды грамотных комсомольцев, способных быть не просто раздатчиками, а хорошими агитаторами, которые могли бы порекомендовать, что прочитать, а в нужном случае сами читали бы и разъясняли прочитанное. Надо тщательно тренировать экспедиторов на всех выходах в поле.

Роль экспедитора в боевой обстановке займет исключительное место во всей системе политической работы. Помимо того, что он будет доставлять свежие газеты, на него можно возложить также экспедирование писем на фронт и с фронта.

Полковой экспедитор всю свою работу организует при походном клубе или агитповозке. Здесь может быть его пункт раздачи газет ротам, пункт сбора и выдачи писем.

Издательствам газет, особенно военных, необходимо продумать вопрос о сокращении сроков продвижения газет до фронта. Меры по ускорению пересылки газет должны быть облечены еще в мирное время в четкий план, подкрепленный соответствующими материальными условиями.

Батальонный комиссар С. Зубков

Культурно-массовая работа

Когда дивизия выступила в поход, были взяты все наличные технические средства пропаганды: звуковые кинопередвижки, походные ленинские палатки, атитмашины, агитповозки и. т. п.

Красная Армия располагает богатейшей сетью разнообразных культурно-просветительных учреждений. Дома Красной Армии, клубы, библиотеки — это по сути дела красноармейские университеты, где развернуты разносторонние виды учебы: военной, политической и общеобразовательной. Культурно-массовая работа способствует повышению качества боевой и политической подготовки, укреплению дисциплины, повышению культурности и обшей грамотности бойцов, обеспечивает разумный, жизнерадостный отдых.

На марше и в период подготовки к бою культурно-массовую работу пришлось строить с учетом времени движения, остановок, коротких и длительных привалов и места расположения частей на ночлег.

Как только части вышли на марш, начальники клубов энергично стали готовиться к развертыванию культурно-массовой работы.

Когда часть располагалась на привал, агитмашину, двигавшуюся в автоколонне, быстро перебрасывали в центр расположения одного из батальонов. На большом привале около агитмашины, на лужке, расстилали ковер, полотнища из брезента и на них раскладывали шашки, шахматы, домино, для желающих играть, а также журналы и газеты. Здесь же появлялся патефон с пластинками.

Около агитмашины никогда не было безлюдно. Смотришь, в шахматы играет лейтенант с бойцом своего взвода, в домино азартно «режутся» испытанные «забойщики». Любители патефона заводят пластинку за пластинкой.

За пять дней марша полковой клуб, начальником которого является тов. Вольфсон, провел даже шахматный турнир. В турнире участвовало двенадцать командиров и бойцов. Начальник [337] библиотеки тов. Французов организовал выдачу литературы. Получая с зимних квартир газеты и журналы, он здесь же у агитмашины раздавал их подписчикам — командирам и бойцам. Любой боец мог всегда найти здесь бумагу, конверты, карандаши, чтобы написать письмо.

На каждом привале работала парикмахерская.

Чтобы охватить своими мероприятиями все подразделения» клуб каждого полка развертывал свою работу по батальонам, по очереди передвигаясь из одного батальона в другой.

За время марша удалось продемонстрировать кинофильм «Зангезур».

На больших и малых привалах широко были использованы дивизионные радиопередачи, передача граммофонной записи. Дивизионные звуковые киномашины обеспечивали те части, в которых не было своих кинопередвижек.

В культурно-массовой работе подразделений большую роль [338] сыграли ленинские походные палатки. Политруке роты связи тов. Короткое захватил для своей ленинской палатки гармонь, три сумки для книгонош, редакторский планшет с боевыми листками, карандаши и бумагу. На больших привалах тов. Короткое развертывал на удобном месте работу ленинской палатки. У него было двенадцать человек актива. Он проводил инструктаж чтецов-беседчиков, давал им задания к следующему привалу, устраивал беседы для свободных бойцов.

На второй день марша тов. Коротков провел инструктаж для комсомольского актива на тему «Как беречь ноги от потертостей». После комсомольцы провели на эту тему беседы в отделениях. Сам тов. Коротков за пять дней марша провел шесть бесед для всей роты: «О положении на советско-японской границе», «Борьба китайского народа против японских захватчиков», «Положение в Испании» и т. д.

В роте, еще на зимних квартирах, часто выступал в качестве рассказчика боец тов. Смирнов. И на привалах, во время марша, его юмористические рассказы пользовались большим успехом среди бойцов.

Гармонист Рягузов веселил бойцов на привале и на марше. Он выбирал себе место в середине колонны и играл на ходу, а бойцы подпевали.

Чтецы-беседчики старались использовать каждый малый привал для чтения газет, знакомя бойцов со свежими новостями. Тов. Коротков ежедневно инструктировал чтецов. Каждый чтец был прикреплен к определенной группе, чтобы иметь возможность работать с ней в любых условиях.

Заместитель политрука тов. Агапов, прочитав бойцам небольшую статью из газеты, тут же разъяснял прочитанное, после чего спрашивал слушателей, все ли им понятно, и для проверки просил некоторых товарищей рассказать, как они поняли. Убедившись, что все понятно, он переходил к дальнейшему чтению статьи.

Такой метод, по словам тов. Агапова, позволял ему судить, насколько понятно бойцам его чтение.

В роте боевого обеспечения заместитель политрука тов. Прусаков вел разъяснительную работу и на самом марше. Идя в середине подразделения, тов. Прусаков рассказывал бойцам о международном положении, о том, как лучше сохранить ноги от потертостей, как следует каждому бойцу втягивать себя в длительный марш. Во время движения иногда читали ту или иную книгу.

Во всех подразделениях большую роль играла низовая печать. На марше, особенно в стрелковых подразделениях, практиковался выпуск боевых листков. В них показывались лучшие люди, подводились итоги за день, помещались социалистические обязательства бойцов. [339] Бойцы с интересом читали те боевые листки, та которых давался конкретный материал с показом живых людей.

Некоторые листки страдали серьезными недостатками: писали их иногда небрежно, неразборчиво, без иллюстраций, заполняли общими статьями.

Нужны были систематическая, повседневная работа с военкорами и инструктаж редакторов. На это обратил внимание политрук Васильев. Он провел на марше три совещания военкоров. Повседневно работали с военкорами также политрук тов. Выборной, заместитель политрука тов. Илюшин и редактор газеты тов. Алфимов; они давали военкорам конкретные задания. Боевые листки выходили у них в каждом взводе, а в некоторые дни выпускали даже по два боевых листка. Работа с военкорами значительно повысила авторитет боевого листка.

С получением приказа о занятии исходного положения для наступления во всех подразделениях были проведены беседы и митинги. Всей партийно-политической и культурно-массовой работой был обеспечен высокий подъем политико-морального состояния личного состава. Бойцы и командиры выражали стремление как можно быстрее сойтись с противником и уничтожить его, освободить советскую территорию от японских захватчиков.

При развертывании массовой работы в период подготовки к бою нужно иметь план, продумать все, что можно провести в жизнь. На марше к озеру Хасан у нас такого плана не было. Во время обратного марша культурно-массовая работа была налажена гораздо лучше. На привалах выступали участники красноармейской самодеятельности, устраивались передачи граммофонной записи концертов. Было продемонстрировано семь кинокартин, проведено два доклада и выдано сто пятьдесят книг художественной литературы.

Условия боевой обстановки потребовали новых форм культурно-массовой работы. Но мы ею не занялись: сказалась недооценка ее.

Начальник клуба тов. Вольфсон действовал в бою в роли комиссара батальона. Начальник клуба ток. Колесников был использован также на другой работе. Работники клуба (тов. Французов и другие) стремились тем или иным способом оказать активную помощь успешному выполнению боевой операции. Находясь в тылу, они помогали грузить машины боевыми припасами, чистили снаряды, винтовки и т. д. Клубная работа замерла.

Нужна ли была культурно-массовая работа в бою? Безусловно. [340] Требовалось лишь организовать ее сообразно с условиями и возможностями боевой обстановки.

Тов. Вольфсон, например, 10 августа организовал прием последних известий ТАСС, передаваемых по радио. Эти известия перепечатывались и рассылались по подразделениям, где они зачитывались политруками.

Один из бойцов получил из района газету, где описывалась жизнь колхоза, откуда он был призван в Красную Армию. Громкая читка этой газеты среди бойцов прошла с большим успехом.

Исключительное значение имела хорошо налаженная доставка писем непосредственно на передовые позиции.

11 и 1 2 августа клуб продемонстрировал в тылу кинофильмы «Волочаевские дни» и «Чапаев». Перед сеансами проводилась политинформация о международном положении.

Мог ли клуб провести эту работу раньше? Конечно, мог. Кинокартину можно было демонстрировать в тылу для легко раненых, находящихся в госпитале, для бойцов, обслуживающих тыл.

Непосредственно в подразделениях некоторые формы культурно-массовой работы можно было применить лишь в периоды некоторого затишья боя.

Политрук тов. Короткое провел в дни боев ряд небольших бесед: о положении солдат в японской армии, о вооружении японской армии и т. п.

Когда до роты доходили газеты, по окопам сразу же устраивались коллективные читки, причем иногда одна газета обслуживала буквально всю роту.

Политрук тов. Чернилевский, участник боев с белокитайцами в 1929 году, не раз делился с бойцами своими воспоминаниями, сопоставляя боевые операции в районе озера Хасан с операциями на КВЖД, показывая на ярких примерах рост нашей техники.

Если бы начальник клуба в дни боев не отвлекался от своих прямых обязанностей, это дало бы больше эффекта в организации всей культурно-Массовой работы.

* * *

По окончании боевых операций культурно-массовая работа получила более широкий размах. Немедленно пошли в ход звуковые киномашины. Они демонстрировали кинофильмы и для бойцов, расположенных на передовых линиях. На сцену вышли гармонисты, организаторы самодеятельности.

Большое впечатление произвел на всех приезд ансамбля пограничников. Его ждали с нетерпением. Участники ансамбля прибыли в часть верхом. [341] За тридцать минут бойцы оборудовали и расчистили на склонах сопки площадку, удобную для выступлений, развесили плакаты, портреты вождей. Вместо стульев наскоро были устроены удобные сиденья из ящиков. «Зрительный зал» быстро заполнился бойцами и командирами. «Первые места» были отведены нашим доблестным танкистам.

Затаив дыхание, слушали бойцы, командиры и политработники выступление ансамбля, мастерски исполнившего интересную программу. После концерта состоялся митинг, на котором бойцы, командиры и политработники горячо благодарили участников ансамбля.

Ансамбль, не считаясь со временем, полностью обслужил все части нашего соединения.

На другой день прибыла театральная труппа из Владивостока. Артисты и участники боев — красноармейцы — перед концертом на заранее приготовленной площадке весело и дружно плясали.

Вскоре по всему соединению разнеслась весть, что на днях прибывает ансамбль красноармейской песни и пляски под руководством профессора тов. Александрова. Политотдел отовсюду запрашивали, «когда приезжает ансамбль Александрова», «нельзя ли его к нам в первую очередь», «у нас все готово к встрече».

Бойцы-саперы, во главе с комбатом тов. Головановым и комиссаром тов. Морозовым, за ночь соорудили прекрасную, просторную площадку, украсили ее лозунгами.

Был солнечный день. Два оркестра грянули марш. Приветствиями, бурными, долго не смолкавшими аплодисментами и криками «ура» красноармейцы встретили ансамбль во главе с профессором тов. Александровым.

Концерт произвел на каждого слушателя неизгладимое впечатление. Ансамбль долго не отпускали со сцены, всем хотелось без конца слушать песни и видеть снова и снова задорные пляски, исполненные с исключительным мастерством.

После концерта, полковой комиссар тов. Дубровский открыл митинг. Каждый выступал с простыми, горячими словами благодарности по адресу ансамбля, руководимого профессором Александровым, каждое выступление было полно чувства гордости за расцвет советского искусства, чувства благодарности нашей партии за заботу о бойцах.

Капитан Голованов и другие преподнесли профессору Александрову и комиссару ансамбля тов. Левантовскому букеты цветов.

Ансамбль посетил все части соединения.

Крупным событием в культурно-массовой работе частей, участвовавших в боях, явился выпуск газеты «На защиту родины» (редактор — полковой комиссар тов. Баев). Рожденная в хасанских [342] боях, она быстро завоевала себе авторитет среди бойцов, командиров и политработников. Она с первых же дней своего существования отражала на своих страницах героические действия бойцов, командиров и политработников, их отвагу и мужество в боях с японскими налетчиками, вдохновляла части на новые и новые подвиги.

Газета «На защиту родины» доставлялась большей частью самолетом, что обеспечивало ее своевременное поступление в подразделения. Иногда же она доставлялась на машине в пункт сбора донесений, откуда экспедиторы частей доставляли ее в подразделения на передовые позиции.

Следует отметить, что экспедиторы, находившиеся на зимних квартирах, не всегда обеспечивали своевременную доставку центральных газет с почтовой машиной. Кроме того, опыт показал, что для перевозки газет на далекое расстояние необходимо иметь две почтовые машины, а не одну. Это даст возможность ежедневно доставлять соединению газеты и письма, поступающие на зимние квартиры, и в то же время ежедневно будет отправляться обратная почта. Почтовые машины, на наш взгляд, должны находиться в распоряжении политотдела.

Политрук И. Белянин

Клубы на позициях

Когда начались бои с японцами, работники дома Красной Армии соединения решили выехать на фронт. Мы с кинотехником тов. Змеевым, захватив с собой кинокартины и другое имущество, сели на ЗИС-5.

На пути к передовым позициям мы снабдили кинокартинами две части. Проехать в район нам не удалось. Дорога были размыты дождями. Наша машина ЗИС-5 при ее большом весе не могла идти без сопровождения другой автомашины. Вернулись обратно на зимние квартиры.

Мы рвались в район действий. Взята запас кинокартин, небольшую библиотечку, походную фотолабораторию, баян и другие вещи, через день мы снова выехали в Заречье, чтобы соединиться с политотделом. С большими трудностями, по бездорожью, мы добрались до бухты Экспедиций. Застряв в болоте, заночевали под проливным дождем. Днем с помощью тракторов добрались до политотдела.

3 и 4 августа развернули работу походного дома Красной Армии. Производили передачу грампластинок через усилитель. Передача грампластинок пользовалась успехом у наших артиллеристов, ведущих огонь по японским позициям. Вечером хотели пустить кинокартину, но нам не разрешили, так как она могла демаскировать расположение частей.

5 августа под покровом ночи мы стали пробираться на машине в другие части, но застряли в пути.

Утром 6 августа нас заметили с высоты Заозерной японцы и обстреляли артиллерийским огнем. Однако все обошлось без жертв и поломок. Плохие у них артиллеристы!

Просидев весь день под артиллерийским обстрелом, мы по сути ничего не сделали в отношении культурного обслуживания. Вечером, разведав местность, мы перебрались с высоты ч лощину — в укрытие.

В полдень 7 августа меня — вызвал военкомдив тов. Иванченко и дал боевую задачу: мобилизовать всех своих работников и работников тылов для доставки боеприпасов к высоте

Заозерной и эвакуации раненых и убитых, а также их снаряжения и оружия.

Эту задачу нам пришлось выполнять до 12 августа включительно.

После перемирия 12 августа мы проверили свою технику, которая и результате переездов и от сырости несколько попортилась.

Приведя в порядок аппаратуру, мы стали демонстрировать кинокартины и производить передачу грампластинок через усилитель. С 12 августа по 5 октября нам удалось дать 39 киносеансов; демонстрировались следующие фильмы: «Великий гражданин», «Граница на замке», «Новелла о героях-летчиках», «Зори Парижа», «Каро», «Балтийцы», «Бакинцы», «Зангезур», «Волочаевские дни», «4-й эскадрон», «Богатая невеста», «Китай дает отпор», «Друзья из табора», «По тигровой тропе», «Чапаев», «Мать», «Снайпер», «Клятва», «Джульбарс», «Вражьи тропы», «.Город в степи» и другие.

Некоторые части из-за плохой дороги не взяли своих кинопередвижек, в других же частях аппаратуру после передвижений с места на место крепко растрясли. Некоторые машины в результате наводнения застряли на несколько дней в грязи.

В области кинообслуживания в общем приходится отметить следующие недочеты.

Отсутствие кинобазы на фронте приводило к большим затруднениям с доставкой кинокартин с зимних квартир. Перевозка картин затруднялась бездорожьем. Картины с большим риском доставляли до киномашин на вьюках, на подводах, на лодках и даже пешком. Выдача и прокат картин шли бессистемно.

Плохо обстояло дело и с хранением кинокартин. Картины приходилось иногда держать под дождем в банках, накрытых клеенкой, что совершенно не предохраняло их от сырости. На мой взгляд, необходимо иметь на дивизию одну или две машины, специально оборудованные для перевозки и хранения кинокартин. Самые банки для кинокартины должны быть реконструированы по-походному с герметической укупоркой.

При армии необходимо иметь походную кино-радиомастерскую для обслуживания дивизий.

Условия боевой обстановки показали, что наши клубные и дивизионные машины не везде могут пройти, поэтому желательно, чтобы клубы располагали специальной повозкой, на которой можно было бы разместить передвижки и движки.

Все клубные машины и наши дивизионные ЗИС-5 следовало бы реконструировать: сделать их трехосными на гусеничном ходу.

Кино-радиомашина ЗИС-5 должна быть облегченной, и движок, который в нее ставится, должен быть легче или возиться [345] на прицепе. Проводка в ЗИС-5 спрятана за фанерную обшивку, которую приходится нарушать при устранении неисправностей. Поэтому в монтаж проводки надо внести изменения.

Установка киноэкрана неустойчива. Сильными порывами ветра иногда ломало шесты и рвало полотна и тросы. Желательно иметь походные складные экраны на бамбуковых или же на складных пустотелых металлических рейках с крепкими шнурами или тросами; для растяжки.

Каждую кинокартину важно снабжать краткой печатной характеристикой. Это позволит перед киносеансом рассказать зрителям о содержании картины.

Мощное и сложное техническое оборудование кино и радио требует проверки и контроля в работе. Однако надо сказать, что из корпусного и армейского кинотехнического персонала за весь период боя и после боя никого в нашем соединении не было.

И, наконец, очень желательно снабдить дивизию аппаратурой для демонстрации кинокартины днем.

Несколько слов о радиопередаче. С 24 сентября по 3 октября мы наладили связь с Владивостоком, Хабаровском и Москвой. Производили передачу через усилитель-динамик утром, днем и вечером. Организовали по радио перекличку с Москвой участников боев.

К сожалению, мы испытываем недостаток в репродукторах.

А с каким удовольствием слушают бойцы радиопередачу, особенно последние известия!

На походе радио не применялось.

Большой интерес вызывала у бойцов передача грампластинок через усилитель. Кроме того, патефон с пластинками: носили по палаткам бойцов и командиров.

После перемирия каждый день на развернутой площадке собирались бойцы и командиры, где проводили свой досуг. Кто играл на баяне, гармошке, гитаре, балалайке, мандолине, кто в шахматы, кто в домино. Читали литературу и газеты.

Тормозилось дело из-за отсутствия каркасной палатки.

В первые дни боев наша библиотека имела мало книг: мы их не взяли. После боя, когда увеличился спрос на книги, мы срочно привезли их с зимних квартир. Литературу выдавали на руки читателям, которые располагались ближе к нам по месту обороны.

В клубах частей библиотеки функционировали, но было взято очень ограниченное количество литературы. Клубные машины по своей вместимости удобны для того, чтобы перевозить литературу и другое политпросветимущество, но они мало пригодны для плохих дорог. Хорошо было бы иметь стандартные агитповозки или атитвьюки-палатки. [346] Начальник клуба тов. Денисов, в части, располагавшейся на Заозерной, организовал концерт силами бойцов. Концерт по своему репертуару был разнообразный и веселый. Выступал хор в двадцать пять человек, который исполнил ряд современных песен. Особенно восхищались бойцы исполнением песни о товарище Сталине. Баянист тою. Сережников (красноармеец, участник боя) исполнил ряд сольных номеров. Были отдельные сольные вокальные номера, после индивидуальные пляски и в заключение — коллективные танцы.

По отзывам бойцов, концерт им понравился.

— Пусть японцы послушают! Мы им покажем, что не только умеем их бить, но умеем и веселиться, — так говорили бойцы-зрители.

Начальник клуба части тов. Касьянов также организовал концерт своими силами. В выходной день духовой оркестр ходил по батальонам и веселил бойцов своей музыкой. Долины и сопки оглашались советскими маршами и песнями, звуки которых летели за высоты Пулеметную и Заозерную.

Во всех подразделениях в свободное время не смолкала гармонь, слышались песни и пляски.

Во всех наших частях после боев побывало шесть ансамблей.

Когда начались концерты художественной самодеятельности, ты научились строить полевые сцены. Строили их из пластов [347] земли, из камней или, где было возможно, составляли машины, — получалось нечто вроде эстрады.

Пол сцены застилали брезентам или посыпали песком!

Лозунги и плакаты писали на чем придется: на фанере и на красном материале. Красного материала не хватало. Вначале был небольшой запас, но мы его использовали на украшение братской могилы, а после опять ощущали нехватку.

Мы пытались дать концерт силами дивизионной концертной бригады. Но ее не удалось сформировать, так как музыкально-вокальные силы были разбросаны по частям на большом расстоянии и заняты на разных работах. Мы не могли найти времени для репетиций.

Большим недочетом у нас было и то, что основа самодеятельности — ротные ансамбли — в большинстве не были организованы. Сказалось наше неумение организовать самодеятельность в подразделениях, к тому же не хватало инструментов для шумового оркестра. Такая, казалось бы, мелочь — саксофончики, мерлитки, кастаньеты и др., а доставать их было трудно.

Следует заметить, что в наших условиях, когда часты дожди и разливы, необходимо иметь музыкальные инструменты более прочные и в футлярах, которые не портились бы. Снабжающие организации: должны поработать над этим.

Не разрешен, по-моему, и вопрос о кино в осенне-зимних условиях на фронте. Что делать нашим кинопередвижкам, когда температура вечерами будет минус пять градусов? Они работать не смогут.

Старший политрук М. Малафеев

Партийно-политическая информация

Наши части вступили в бой с японцами. Я как инструктор политотдела был в одной из частей. Первый день участвовал в бою. Собирал политруков и заместителей политруков группами, рассказывал им об обстановке и задачах, которые стоят перед ними.

2 августа получил приказ заняться информацией. Все запрашивают, каково политико-моральное состояние частей, все ждут правдивой информации о ходе событий, а в политотделе, оказывается, некому этим заниматься.

Информация в бою — сложный участок работы. Политотдел без полной и правдивой информации о состоянии частей не сможет правильно дать анализ обстановки и четко организовать свою работу, в чем убедили нас в первые же дни боев.

С чего я начал? Как составлял первую сводку? Звоню с командного пункта комиссару Бондаренко. Только начали с ним разговор, связь неожиданно оборвалась. Вызываю комиссара Белорусского. В полку я только что был, но надо уточнить потери людей. Разговор с тов. Белорусским оказался более удачным. Связываюсь с другими комиссарами.

На командный пункт прибывают товарищи из частей, мимо едут раненые, многих я знаю, беседую с ними, проверяю, уточняю сведения по телефону или через других товарищей. Получил от них сведения и о части, где комиссаром Бондаренко.

Перед этим я сам наблюдал в бою факты отваги и мужества красноармейцев, видел работу комиссаров и политруков, знал, как бесстрашно шли в. бой коммунисты и комсомольцы. Поэтому первое политдонесение написал легко. Военком прочитал его и подписал с небольшими исправлениями. Он также только что вернулся с передовых позиций.

Работая над первой сводкой, я понял, что информатор должен не ждать, а уметь собрать факты из самых разнообразных источников, и тщательно их проверить.

Ночью получил политдонесение от комиссара саперного батальона тов. Дмитриева. Он сообщил, что бойцы коллективно [349] написали требование послать их в атаку вместе с пехотинцами.

Затем пришел командир батареи Сальцен и передал заявление восьмидесяти семи бойцов с просьбой о немедленной отправке их на фронт.

Заявление это я, передал в газету.

Так начали накапливаться сведения, рисующие настроение бойцов.

Политотдел потребовал, чтобы военкомы частей три раза в день присылали полит донесения. Доставка политдонесение происходила через раненых, направлявшихся в тыл, через работников политотдела, а также через конных и пеших посыльных.

Иногда вызывали комиссара непосредственно в политотдел, По его докладу выявлялась полная картина политико-морального состояния части. Вызовы, как правило, происходили ночью, в перерывы между боями.

В отдельные дни я сам выезжал на фронт, беседовал с политруками, коммунистами, комсомольцами и непосредственно наблюдал за их работой на поле боя.

Как много требуется в бою от комиссара, политработника, коммуниста и комсомольца и как трудно информировать с линии фронта!

Зачастую комиссар и политрук совершенно не имели возможности писать политдонесения. Да и политдонесение, написанное наспех в боевых условиях, не дает полного представления о состоянии части и не всегда своевременно доходит до политотдела. Некоторые комиссары и политработники погибли героической смертью в боях за родину или были ранены. Это осложняло работу по информации, но мы ее не приостанавливали.

Беседы с ранеными бойцами и командирами в пунктах эвакуации, их документы, дневники и записные книжки, передаваемые ими на хранение в политотдел, представляли ценный материал о политико-моральном состоянии частей.

Затем мы начали получать политдонесения от военкомов, госпиталей и тылов.

Большую помощь в налаживании информации оказывали красноармейские газеты, получаемые ими письма военкоров непосредственно с передовой линии.

Использовали мы также наблюдательные артиллерийские пункты, расположенные поблизости к передовым позициям.

Все эти источники информации давали полную ясность о состоянии частей и о партийно-политической работе в бою.

В мирное время инструктор политотдела по информации занимается также и кадрами. Во время боя эти две важнейшие отрасли совместить одному работнику физически [350] невозможно: одно или другое дело обязательно будет страдать. Практика показывает, что во время боевых действий необходимо иметь двух работников на этих отраслях работы.

Какие у нас были недостатки в постановке информации?

Отсутствовал детальный учет всех документов, поступавших в политотдел.

Мы не сумели организовать широкого актива для информации непосредственно на позициях. В результате информация шла в политотдел от единиц, а не в массовом количестве. Приходилось напрягать много усилий, чтобы ее собрать.

Людмила Прохоренко —
жена лейтенанта тов. Прохоренко, героически погибшего в боях у озера Хасан

Боевые подруги

«Лучше быть вдовой героя, чем женой труса»
(Долорес Ибаррури)

В конце июля муж веселый и радостный приехал из лагерей и сообщил, что ему дали отпуск. Мы решили совершить поездку в город юности — Комсомольск по многоводному Амуру. Наша поездка была назначена на 1 августа.

Все было готово к отъезду. Неожиданно мужа вызвали в штаб части. Возвратившись, он сказал, что есть срочные дела, и поездку придется отложить на неопределенное время. Он попросил, чтобы я кое-что добавила в его боевой чемодан. Это обстоятельство меня несколько обеспокоило, но спросить я не решилась. На мое предложение взять подушку, он шутливо сказал, что с подушками ездили воевать только офицеры царской армии в 1904 году, взял чемодан и ушел в роту.

Вечером он зашел ужинать. На мои вопросы коротко ответил, что его рота выступает по тревоге, куда — еще не известно, но сказал, что дело серьезное и на этот раз, видимо, придется лицом к лицу встретиться с японскими бандитами.

Я предупредила его, чтобы он не делал безрассудных поступков, не боялся смерти, и если придется отдать жизнь за великое дело родины, отдал бы ее дорого, как герой. Обняв меня и поцеловав спящую дочку, он ушел и. оказалось, навсегда.

* * *

По боевой тревоге бойцы и командиры нашей части выступили для разгрома японских бандитов, посягнувших на наши священные границы. Мы, боевые подруги, еще не знали о том, как развертываются грозные события, но были уверены в успехе доблестных воинов Красной Армии.

Оставшись в гарнизоне, жены командиров не сидели сложа, руки. Наоборот, с удесятеренной энергией они принялись за работу, заменяя ушедших бойцов и своих мужей там, где это было возможно.

Из сообщений ТАСС мы узнали о новой провокации японской военщины. Наши сердца загорелись беспредельной ненавистью [352] к самураям. Мы поняли, куда страна послала наших мужей, и готовы были стать с ними рядом.

Перед лицом нависшей опасности войны мы вместе со всей страной проверили свою боевую готовность. В наших рядах было 16 значкисток ГСО 1-й ступени, 11 значкисток 2-й ступени, две медицинских сестры, 11 значкисток ПВХО и несколько «ворошиловских стрелков».

Тут же на митинге постановили провести практические занятия по ПВХО, собственными силами оборудовать газоубежище, усилить работу оборонных кружков.

На второй день приступили к оборудованию трех газоубежищ, чтобы в случае нападения врага спасти свою жизнь, жизнь детей и стариков. Закончи» оборудование газоубежищ, провели практические занятия по ПВХО.

С 5 августа мы приступили к наведению порядка и войсковом хозяйстве части. Всю эту работу возглавила тов. Колесникова. Под ее руководством одна группа женщин произвела уборку в овощехранилище, побелила стены, перебрала и проветрила картофель.

В вещевом складе все имущество просушили на солнце, помещение проветрили, навели образцовый порядок, произвели починку неисправного обмундирования и полушубков.

Как только стало известно, что на франте есть раненые и часть из них поступит в наш госпиталь, мы все свое внимание переключили сюда. В помещении госпиталя произвели покраску оконных рам, косяков и подоконников, вымыли полы, пошили занавески и шторы на окна, а также чехлы для коек.

Все до одной жены командиров нашей части изъявили желание работать в госпитале в качестве санитарок и медицинских сестер. В день приезда раненых мы с цветами пришли встречать героических защитников родины. Помогли им уютно расположиться в госпитале и сразу же заступили на дежурство. Всю теплоту своего сердца мы отдавали раненым, окружали их материнской заботой, делали все для быстрейшего их выздоровления.

В своих письмах на фронт мы призывали бойцов и командиров оставаться верными сынами социалистической родины, призывали их беспощадно уничтожать обнаглевших японских бандитов, рассказывали о своей работе в тылу.

В середине августа было получено извещение: «В бою с японскими самураями героически погиб лейтенант Прохоренко...» Потеря любимого человека была для меня большим гор»м.

В эти дни мы послали коллективное письмо на фронт.

«Мы — жены, дочери, сыновья и матери — с великой гордостью следим, с какой отвагой и доблестью вы громили японских самураев. Как истинные советские патриоты, вы, не щадя сил и жизни, бились за нашу счастливую родину, и в боях за [353] неприкосновенность наших священных границ вышли победителями», — писали мы в своем письме.

«Мы с глубоким прискорбием узнали о смерти наших товарищей — бойцов и командиров, погибших в бою при защите родины. Память о них всегда будет жить и наших сердцах. В эти дни мы жили одной жизнью, одними мыслями с вами. Наши сердца горели одним желанием — дать сокрушительный отпор зарвавшимся самураям. В любую минуту по первому зову партии и правительства мы готовы к защите нашей цветущей родины.

Мы написали призы» ко всем женщинам нашего гарнизона о вступлении добровольно в санитарные дружины...

Сейчас оборудуем комнату для выздоравливающих бойцов нашей части, чтобы доблестные герои могли скорее отдохнуть и возвратиться к вам. [354] Мы обязуемся произвести ремонт квартир и красноармейского общежития, произвести починку и просушку зимнего обмундирования, приготовить овощехранилища, убрать урожай овощей с огорода и помочь командованию в заготовке сена...»

Свои обязательства мы выполнили. Ко дню возвращения частей с фронта мы навели образцовый порядок в красноармейских общежитиях и своих квартирах.

Лучшие вышивальщицы Варфоломеева, Емельянова, Михайлова, Калинникова, Бочкарева и Серых на алом шелковом полотнище вышили советский герб и надпись: «Участникам отпорных боев у озера Хасан от боевых подруг части». Это знамя мы преподнесли героическим защитникам советских границ при встрече.

— Красное знамя — это знамя свободы. Храните его и защищайте свободу, — такой наказ мы дали мужьям при вручении знамени.

* * *

Как ни велико было мое горе, сколь ни тяжелы мой переживания, я утешаю себя тем, что мой муж был преданным сыном социалистической родины.

Да, мне не стыдно за своего мужа. Вдумчивый и чуткий товарищ, он никогда не был трусом, никогда не терял своих большевистских качеств.

В 1937 году, выполняя серьезное и опасное задание на границе, он писал:

«Что бы со мной ни случилось, будь готовой ко всему. Всегда в любых обстоятельствах оставайся членом партии».

Он говорил мне, что командир-пограничник каждый день подвергается опасности и что, если ему придется погибнуть, я должна воспитать нашу дочь в духе ненависти к врагам, в духе преданности нашей великой социалистической родине.

«Ты расскажи ей, — писал он, — кто был ее отец, что он делал, за что боролся. Укажи ей мой путь, направь ее по моему пути, по пути беспощадной борьбы со всеми врагами».

Я знала своего мужа с 1927 года. Еще в то время мы — молодые комсомольцы фабрики — привыкли по-большевистски бороться с трудностями. Никогда я не видала его нерешительным. Он всегда был рабочим-большевиком, ненавидящим врагов народа, и неуклонно шел по пути, который ему указывала партия.

Четыре года он был командиром. Командование всегда отзывалось о его работе хорошо. Командиры-сотоварищи по работе говорили, что они всегда учатся работать у моего мужа.

Я часто удивлялась тому, с какой аккуратностью он готовился к занятиям. Однажды вечером, придя домой, я застала [355] его сидящим за столом: цветными карандашами он что-то наносил на карту. Я спросила:

— Обязательно ли для групповода чертить карту для каждого занятия?

Он ответил:

— Если не обязательно, то желательно. Я хочу, чтобы меня бойцы хорошо поняли, да и мне по карте легче объяснить им.

Работая в школе, я сама часто обращалась к нему за помощью, и никогда он мне не отказывал в ней. В свою очередь я всегда старалась создать хорошие условия для его работы...

Недавно брат мужа прислал на мое имя следующую телеграмму:

«Люда, вместе с тобой скорбим о гибели твоего мужа. Мужайся. Пусть знают проклятые самураи — нас еще два брата. Вместе с тобой мы отомстим самураям.

Виктор».

Я — жена героя, погибшего на боевом посту. О гибели наших товарищей, братьев, мужей скорбит весь советский народ, и память о них, о их героических делах навсегда останется в народе.

Я знаю, что социалистическая родина поможет мне воспитать мою дочку в том духе, в каком завещал мне воспитывать ее погибший отец герой-командир. Я никуда не поеду с Дальнего Востока. До конца своих дней останусь здесь и буду вместе со всеми крепить границы нашей цветущей родины. Так поступит каждая боевая подруга, каждая жена командира.

Красноармеец С. Апарцин

Боевые будни

Когда по сигналу «тревога» в проливной дождь части выступили на защиту советских границ, Филиппова обошла все квартиры и собрала внеочередное женское собрание. Никто не спрашивал, какая повестка дня, что будет обсуждаться на собрании. Все знали, что японские самураи нарушили границу, что их мужья отправились в бой, а им, боевым подругам, надо принимать свои меры. Собрание началось без опозданий. На трибуну поднялся «полковник» (так в шутку звали женщины своего жен орта Шуру Филиппову).

— Прежде всего, — оказала тов. Филиппова, — надо сохранить спокойствие. Мы не должны хныкать. Наша задача — подбодрять мужей, вдохновлять их на победы. А главное, что нам надлежит сделать — то обеспечить порядок в тылу, сделать гарнизон образцовым...

По рядам прошло некоторое волнение. Женщины ждали не этого. По пути к столовой, где назначалось собрание, каждая из них думала над тем, в качестве кого ей следует отправиться на фронт. Одни, не колеблясь, решили, что создадут женскую роту и самостоятельно выступят против японских самураев, другие, еще не успевшие изучить винтовку, решили отправиться на фронт в качестве медицинских сестер. Приближаясь к столовой, каждая из них считала себя уже на фронте.

Никому в тылу оставаться не хотелось.

Первой возразила тов. Романова:

— А мне кажется, что нам не здесь оставаться нужно, а быть на фронте. Мы и там можем. Если нельзя с винтовкой в руке, пойдем перевязывать раны...

Послышались голоса одобрения. Собрание заволновалось. Поднялся комиссар гарнизона тов. Михайлов:

— Это хорошо, товарищи женщины, что вы так рветесь на фронт. Но сейчас в этом необходимости нет. А когда надо будет, позовем.

Женщины согласились. [357]

— Знаете что, товарищи, — обратилась к собранию тов. Филиппова, — если придется идти на фронт, так мы должны хорошо усвоить военное дело. У меня есть предложение: давайте изучим пулемет.

Предложение было встречено полным одобрением. Тут же произвели запись в пулеметный кружок, и комиссар выделил руководителя.

Обсуждая дальше, что и как им следует делать, женщины собрались поближе к столу. Прежде всего они решили написать коллективное письмо на фронт. Тут же был составлен текст.

«Дорогие наши мужья и товарищи! Мы вместе с вами разделяем глубокое возмущение по поводу наглой вылазки японских налетчиков и питаем жгучую ненависть ко всем врагам Советского Союза. Японская военщина готовит новую войну против нашей социалистической родины. Но нас, как и вас, не страшит никакая война. Никакие наглые налеты не заставят нас пасть духом. Наоборот, у нас у всех настроение бодрое. Мы гордимся вами, что вы стоите на боевом посту, выполняете государственную задачу — очищаете наш цветущий замечательный Советский Союз от японских бандитов...»

Обещав далее привести в полный порядок тыл и повысить свою революционную бдительность, женщины закончили письмо следующими словами:

«...А если потребуется, по первому зову нашей партии и правительства, нашего любимого отца и учителя — товарища Сталина мы все, как одна, встанем вместе с вами и не пропустим ни одну японскую гадину.

Будьте здоровы, крепки, выносливы. Не поддавайтесь врагу». Письмо было несколько раз перечитано, вносились поправки, Кто-то даже всплакнул, но слезы быстро исчезли, ибо подруги могли подумать о трусости.

На следующий день, вместе с сотней любовно упакованных подарков, письмо пошло на фронт.

Началась горячая работа. Прежде всего женщины направились в склады. Части, отправляясь в бой, из складов, наспех брали продукты и обмундирование. Кое-что осталось разбросанным. Бригада женщин в составе сорока двух человек перебрала все оставшиеся продукты. Работу свою закончили тем, что до белизны вымыли пол и стены склада.

Следующим объектом своей работы они избрали красноармейскую столовую. В гарнизоне оставалось считанное количество людей, которые в силу обстановки не только не могли заботиться о чистоте столовой, но не успевали даже пищу готовить. На помощь пришли женщины. Они варили и стряпали, мыли и чистили, дежурили, делали все, чтобы обеспечить вкусной и сытной пищей оставшихся бойцов. Одновременно [358] приводили столовую в такой культурный вид, чтобы ее не узнали красноармейцы, когда возвратятся с фронта.

Большинство женщин пошло работать в подсобное хозяйство. События у озера Хасан начались в самый горячий момент уборки овощей. Отсутствие людей грозило гибелью урожая, Почти круглыми сутками работали жены командно-начальствующего состава и полностью убрали урожай.

В конце августа прибыл пароход с продуктами. Разгрузка его потребовала свыше тридцати человек. Не отзывать же людей с фронта, решили женщины, и все, как одна, приступили к разгрузке парохода. В течение двух суток пароход был разгружен.

В боях у озера Хасан части Красной Армии показывали чудеса храбрости, отваги и героизма. А в нескольких десятках километров от них, в. тылу, женщины показывали замечательные примеры трудового героизма. Чего только ни делали они б эти боевые дни!

У бойцов и командиров, боровшихся с японцами, износилась одежда, загрязнилось белье. Женщины отправляют на фронт грузовую машину, забирают все в тыл, чинят, стирают, приводят в порядок и отправляют обратно на фронт.

Когда на фронте потребовались три женщины для работы в качестве продавщиц и медицинских сестер, возник серьезный спор, кому поехать. Желающих нашлось много. По общему решению поехали Поздняк, Волкова и Щербинина.

Можно только восхищаться той самоотверженной работой, которую провели женщины в казармах. Все казармы выбелены, вымыты, убраны занавесками. В процессе работы обнаружилось, что некоторые казармы требуют ремонта. Тогда были созданы три бригады, которые сами отремонтировали помещения. Женщины и на этот раз показали себя хорошими плотниками, каменщиками и малярами.

Вся эта хозяйственная работа проводилась наряду с огромной массово-политической работой. За дни боев было восемь политических занятий, шесть женских собраний, несколько докладов и бесед на политические темы.

Таковы боевые будни замечательных подруг наших командиров.

Д. Левантовский,
Комиссар Краснознаменного ансамбля красноармейской тесни и пляски

С песней на фронте

«Где торжествует Ленинское слово, —
Несокрушим красноармейский штык...»
(Из песни о военном комиссаре)
«И песня,
               и стих — это бомба и знамя, 
и голос певца
                       подымает класс, 
а тот,
           кто сегодня
                              поет не с нами, 
тот
       против нас».
(Маяковский)

Наглая провокация японских самураев в районе озера Хасан застала нас на обратном пути в Москву, куда мыз возвращались после пятимесячной поездки по Дальнему Востоку. Нечего и говорить, что мы не могли в эти дни оставить своих дальневосточных друзей. Мы обратились с просьбой к народному комиссару обороны товарищу Ворошилову и начальнику Политуправления РККЛ тов. Мехлису направить нас в район боев. Наша просьба была удовлетворена.

* * *

Мыс Посьет — на берегу моря. На прибрежных камнях и гальке расположился Краснознаменный ансамбль на ночлег. Над нами высоко нависли огромные скалы, а над головой ярко светятся мириады звезд. Вокруг — сторожевые посты. Всюду свалены огромные запасы продовольствия — ящики с галетами и консервами, тюки со снаряжением и обмундированием, мешки с хлебом и другими видами продуктов. Все это ждет отправки на фронт, куда сейчас устремлены все наши мысли и желания. Невдалеке стоят кони, мирно жующие овес, в ожидании своих будущих седоков — ансамблистов.

Проснувшись на рассвете и выкупавшись в море, мы, веселые и радостные, сели на коней.

Вчерашние певцы стали кавалеристами. Впереди на гнедом коне едет профессор Александров — руководитель ансамбля, [360] рядом с ним — комиссар, а за ними, в строю по четыре — двести участников ансамбля (сейчас в его составе уже около 250 человек).

Преодолев все препятствия на своем пути — непогоду, бездорожье и дожди, — мы в полном составе прибыли на фронт.

Выступать приходилось непосредственно на позициях, вблизи от противника.

Иногда нам отчетливо были видны пулеметы, выставленные в нашу сторону из японских окопов. Нередко мы видели, как японские офицеры загоняли в окопы вылезавших оттуда солдат, хотевших послушать наши песни.

Бойцы, командиры и политработники, только что вышедшие из боев, многие еще с повязками, слушали нас под открытым небом.

Мы гордились нашими слушателями, их подвигами и славой и с особым воодушевлением исполняли боевые песни, воспевая бесстрашие и героизм участников боев, их верность партии Ленина — Сталина.

Участник хасанских боев, командир взвода, ныне курсант Военно-политического училища, тов. Карсаков, вспоминая о выступлении Краснознаменного ансамбля на фронте, рассказывает следующий эпизод:

«Было это в конце августа. Макушка высоты Мало-Тигровой превратилась в эстраду. Выступал ансамбль красноармейской песни и пляски. Мы, зрители, расположились на склоне высоты. Кто сидел, поджав под себя ноги, кто стоял, опершись на винтовку. Метров в трехстах от нас, за чертой границы, на высоте Мало-Чортовой, окопались японцы. Лежат в окопах, но концерт им, ясное дело, слышен.

Я увлекся песнями и плясками и ничего больше не вижу к не слышу. Но вдруг меня окликнул наш доктор Алексеев:

— Карсаков, гляди, — говорит, — бесплатные зрители появились, — и показывает на Мало-Чортовую.

Действительно, высунувшись из окопа, японский солдат внимательно слушал концерт. Когда же наши артисты закончили и бойцы, придерживая винтовки коленями или локтями, начали аплодировать, японец тоже захлопал в ладоши. Но тут сзади появился их унтер и как ахнет солдата, — тот ткнулся головой в бруствер, а потом скатился в окоп. Концерт закончился, на небольшое возвышение поднялся один из красноармейцев, чтобы поблагодарить ансамбль.

— Спасибо вам, товарищ профессор Александров, и вам, товарищи артисты. Здорово у вас получается. Не потешили вы нас, а зарядили высоким боевым духом. Признаться, мы между боями тоже самодеятельностью занимались. Частушки даже сложили. [361]

Товарищи из ансамбля, конечно, заинтересовались. Аплодируют бойцу и кричат: «Просим, просим!..» А тот не из робких. Откашлялся, поправил ранец, кивнул в сторону самураев и запел:

«Отпустили им по норме
Наших масляных блинов,
Наступали в полной форме,
А удрали. без штанов!»

Профессор Александров привел снова свой ансамбль, как говорится, в боевую готовность. Несколько раз прорепетировали эту частушку, и ансамбль запел. Но пели не только артисты. Все бойцы подтягивали. Получилось совместное выступление...

После вынужденного перерыва боец продолжал свою речь:

— Еще раз спасибо вам, товарищи. Будет у нас к вам большая просьба: как вернетесь в; Москву, передайте наш красноармейский хасанский привет трудящимся столицы и нашему правительству. А особенный привет просим передать боевому наркому маршалу товарищу Ворошилову и великому Сталину. Ура, товарищи! — И грянул боевой красноармейский клич. Он взлетел выше сопок и, как эхо, разнесся над тайгой, болотами и озерами...

Вдруг я услышал смех. Оглянулся, а это доктор Алексеев дергает меня за рукав и показывает на самураев:

— Что творится, комвзвод...

Тут только я заметил, что смеется не один доктор. Как-то незаметно «ура» сменилось хохотом. Смеяться, поверьте, было чему. Самураи, как услышали дружное наше «сура», решили, что мы в атаку идем, и ну из окопов текать. Одни кинулись в тыл без оглядки, другие, заметив, что мы по-прежнему на сопке, застыли та разных комичных позах. В общем настоящий концерт получился», — заканчивает свой рассказ тов. Карсаков.

Впоследствии командованию дивизии приходилось после окончания концертов ансамбля и взаимных приветствий проводить специальную «политработу» среди бойцов, приучая их сдерживать свои порывы и чувства и не столь бурно реагировать на виду у противника на выступления ансамбля.

Перед началам концерта в 32-й краснознаменной дивизии героические сталинские летчики, пролетая низко над собравшимися послушать концерт, провозглашали с самолетов здравицы в честь великого вождя народов товарища Сталина и его ближайших соратников: Ворошилова, Молотова и родного советского правительства.

Возгласы летчиков подхватывались бойцами и командирами, и мощное «ура» заглушало рев моторов. А с самолетов в это время тучей сыпались вниз листовки следующего [362] содержания:

ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!

Краснознаменному ансамблю красноармейской песни и пляски пламенный привет от бойцов, командиров и политработников. — участников боев у озера Хасан!

Дорогие товарищи!

Мы очень рады встретить вас, посланцев нашего любимого наркома обороны, в дни, когда нам выпала великая честь дать отпор врагу, посягнувшему на наши советские границы. Уезжая от нас в июне, вы обещали быть вместе с нами и тогда, когда родина прикажет дать вооруженный отпор. Это обещание вы выполнили.

Ваше посещение есть еще одно подтверждение величайшей заботы о нас большевистской партии, советского правительства и всех народов нашей прекрасной родины.

Да здравствует друг, мудрый вождь и учитель трудящегося человечества любимый товарищ СТАЛИН!

Верхом на конях, а порою пешком, по колено в грязи, пробирался ансамбль из одного подразделения в другое, поспевая за передвигавшимися на новые позиции частями, буквально на ходу обслуживая их своими выступлениями. Случалось, что бойцам, уже приготовившимся слушать нашу программу, приходилось по тактическим соображениям срочно менять свое месторасположение, и концерту угрожал срыв. Все же ансамбль ухитрялся накануне самого ухода подразделения, уже поздно ночью, выступать перед бойцами, а затем вслед за ними он также менял свое месторасположение.

Зрительный зал — пологий склон сопки, на котором усаживаются бойцы в стальных шлемах. Повыше, прямо на траве, располагается Краснознаменный ансамбль. Еще подальше — наблюдатели и пулеметчики. Они выполняют двойное дело: и слушают концерт, и наблюдают за неприятелем.

Еще недавно бойцы, командиры и политработники, как легендарные чудо-богатыри, шли в бой. Кажется, что и сейчас еще земля вздрагивает от каждого взрыва. Но суровые, обветренные лица воинов непобедимой Красной Армии расцветают приветливыми улыбками при встрече дорогих гостей. Каждый зритель чем-нибудь знаменит. Вот стрелок, спасший жизнь своему товарищу. Вот комсорг, раненый, трижды ходивший в бой. Вот комиссар, чье вдохновенное слово сплачивало стальные ряды бойцов!

И так каждый.

Богатырская сила, величие, скромность и простота чувствуются в могучей массе людей, собравшихся на этот необыкновенный концерт. [363] Когда молодо и грозно грянула боевая красноармейская песня о любимом Сталине, забегали японцы в окопах, засуетились, а песня росла и ширилась, она свободно и беспрепятственно переходила через границу могучим шквалом...

Громовое «ура» в честь любимого вождя и учителя прокатывалось грозным гулом. Тут же, в боевой обстановке, молодой ансамблист Иван Шувалов написал песни о событиях у озера Хасан.

Голосистые запевалы задорно зачинали частушки о самурайских вояках, которые «наступали в полной форме, а отступали без штанов», о мелкоплавающих «сигемицах». Каждое слово вызывало гром аплодисментов и взрывы неудержимого смеха

А потом начались пляски. Каждый певец, каждый танцор вкладывали всю душу в исполнение своего номера.

Да и недаром! Для особых зрителей работали мастера красноармейского искусства. Давным-давно уже установилась тесная связь между двумя отрядами Красной Армии.

О боевой закалке артистов, о их способности переносить трудности говорить много не приходится.

Кому не известно, как берегут свои голоса певцы, а солисты ансамбля на «общих» основаниях боролись с дождем и ветром, переходили вброд потоки бурных рек, а потом запевали, и голоса Панкова, Лаута и других солистов звучали особенно свежо и молодо.

Свыше сорока концертов дал бойцам Первой Отдельной Краснознаменной армии Краснознаменный ансамбль.

Десятки тысяч героев Хасана слушали наши песни о великом Сталине, о любимом наркоме Ворошилове. На Хасане артисты нашего ансамбля сочинили частушки, которые с тех пор, с неизменным успехом у зрителя, исполняются ансамблем в каждом концерте.

Частушки дальневосточников

Нас никто не испугает,
Мы к себе не пустим.
От врагов: оберегаем
Каждый малый кустик.

Отпустили им по норме
Наших масляных блинов.
Наступали в полной форме,
А удрали. без штанов!

Сунулись бандитов стаи,
Грозен, злобен был их план.
Помнить будут самураи
Бой у озера Хасан.

Вспять пошла земля сырая,
Все кругом в огне, в дыму,
Мы японских самураев
Учим разуму-уму!

Мы пошлем в ответ им ноту —
Самолетов штук пятьсот,
Чтоб отбить у них охоту
До советских до высот!

Всем охотникам до драки
Мы сумеем показать,
Где у нас зимуют раки,
Как зовут у Кузьки мать!

Не пройти им чрез границы,
Не топтать у нас травы,
Не хитрите, сигемицы,
Мелко плаваете вы!

Враг, запомни, мы не горды,
Мы приветливый народ!
Но не суй свиную морду
В наш советский огород! [365]

Впоследствии эти частушки, после замечательной речи; товарища Ворошилова на Красной площади: 7 ноября 1938 года пополнились новыми куплетами:

Захотелось им без драки
В забияки угодить,
Только эти забияки
Приказали долго жить!

Мы их били без отсрочки,
Над врагом раздался гром,
Это были лишь цветочки,
Будут ягодки потом!

Им трудны уроки эти,
С ними пива не сварить!
Не умны у нас соседи,
Что уж тут греха таить!

Если ж надо, Коккинаки
Долетит до Нагасаки
И покажет он Араки
Где и как зимуют раки!

Встреча с участниками боев у озера Хасан была незабываемым событием для каждого ансамблиста.

Один из участников ансамбля, тов. Миловидов, восхищенный подвигом пулеметчика тов. Гольянова, преподнес ему часы, привезенные из Парижа, и сказал: «Вам, герою, грудью защищавшему счастье и радость жизни, от всего сердца дарю эти часы. Бейте еще крепче самурайских вояк!» На это отважный пулеметчик ответил: «Даю вам слово, товарищ, что ни один самурай не ускользнет от моей пули».

В каждой части, в каждом подразделении ансамблисты встречались с проявлениями героизма и отваги, любви к родине, к партии, к Сталину.

Возможность выступать перед участниками боев у озера Хасан была оценена всеми певцами и танцорами, Краснознаменного ансамбля как величайшая честь.

В отдельных случаях ансамбль, будучи на фронте, быстро перестраивался в боевое подразделение Красной Армии.

Несмотря на перемирие, обстановка в то время была еще очень напряженной. Каждую минуту можно было ждать провокации со стороны наглого и неумного соседа.

Исходя из создавшейся обстановки, ансамбль был разбит на взводы и отделения. Были назначены командиры и политруки из состава участников ансамбля. Применялась маскировка, каждый взвод всегда знал, куда ему следовать на случай боевой [366] тревоги. А весь ансамбль приказом командира дивизионов Берзарина был зачислены в состав ударной группы и перешел в полное подчинение командования на период своего пребывания на фронте.

Бойцы, командиры и политработники окружили нас на фронте большой любовью и заботой. Даже в такие моменты, когда из-за бездорожья крайне трудно было доставлять продукты: на фронт, для нас старались достать что-либо получше, причем продукты нередко сбрасывались с воздуха на парашютах.

Очень трогательно реагировали раненые бойцы на наши выступления; те, у которых одна рука была на перевязи, хлопали другой, здоровой рукой по колену, по груди, чтобы хотя таким образом выразить свое внимание артистам.

Когда мы были в районе озера Хасан, бойцы заранее, еще до нашего выступления, уходили далеко к озеру, бродили в холодной мутной воде, и рвали для нас замечательные хасанские лилии, равных которым по красоте мы никогда не видели. Эти лилии, величиной с голову ребенка, окрашены в нежный голубой цвет и издают тонкий аромат.

Один из бойцов, вручая их после концерта профессору Александрову, трогательно сказал: «Эти цветы — символ красоты Дальнего Востока». [...]

С. Школьник, художественный руководитель ансамбля пограничной песни и пляски

Волнующие встречи

По беспредельным просторам Дальнего Востока, через высокие сопки и непроходимую тайгу, по извилистым рекам и топким падям двигалось 40 пограничников, участников ансамбля пограничной песни и пляски.

От пограничного отряда к отряду, от заставы к заставе передвигался ансамбль — пешком, верхом, на машинах, на повозках, на катерах и лодках, на паромах и плотах, на тракторах, чтобы своими боевыми песнями, плясками, стихами и музыкой дать заслуженный отдых отважным пограничникам, воодушевить их, поднять в них чувство еще большей любви к родине, стремление еще лучше охранять ее границы.

В течение пяти месяцев ансамбль побывал на всех пограничных заставах Дальнего Востока. Он посетил самые отдаленные, иногда трудно досягаемые точки. Каждый день, жаждая новая встреча с пограничниками давала нам большую творческую зарядку.

Мы поставили перед собой задачу не пропустить ни одного подразделения. В одном пограничном отряде двадцать участников ансамбля, для того чтобы обслужить восемь пограничников, находившихся в наряде, поднялись на высокую сопку, проделав пешком путь в 16 километров.

Всюду, где появлялись участники нашего ансамбля, они встречали горячий, искренний прием. На каждой заставе мы видели пламенных патриотов нашей родины, зорко охраняющих ее границы.

Выполнив задание, мы собирались возвратиться на Украину. Но в начале августа японские самураи посмели нарушить наши священные границы. Участники ансамбля, собравшись на митинг, обратились к командованию с просьбой послать их в район боев, чтобы песнями и плясками воодушевлять бойцов.

Когда пришел приказ о выезде ансамбля в район озера Хасан, каждый из нас переживал радостное чувство: нашему ансамблю выпала великая честь — первому из художественных коллективов обслужить концертами участников героических боев. Ансамбль немедленно выехал в район озера Хасан.

* * *

По узкой тропинке, окаймленной густыми зарослями, ехали сорок всадников. Молодые загоревшие лица дышали бодростью и отвагой. Зеленые фуражки говорили о принадлежности всадников к семье доблестных пограничников.

По навьюченным на лошадях баянам, трубам и другим музыкальным инструментам можно было определить, что движется необычное воинское подразделение.

Первая встреча ансамбля со славными патриотами нашей родины состоялась по пути к озеру Хасан, в военном госпитале. Среди раненых мы встретили лейтенанта тов. Терешкина; получившего восемь ранений. Это он в мае радушно принимал нас у себя на заставе. Верный сын социалистической родины, он проявил в бою исключительную доблесть.

Тепло встретили раненые бойцы и командиры выступление ансамбля. Особое воодушевление вызвала песня о любимом вожде и вдохновителе, с чьим именем они шли в бой и побеждали, — «Песня о великом Сталине». В буре аплодисментов слышались восторженные возгласы: «Да здравствует товарищ Сталин!»

После одного из концертов, опираясь на палку, ко мне подошел раненый пограничник Максим Огоренко. Он приветливо поздоровался и сказал:

— Вы выступали у нас как-то на заставе. Песни вашего ансамбля мы пели, идя в бой с самураями.

Это было лучшей наградой для нас — участников ансамбля. Трогательно прощались мы с бойцами, не хотелось уходить. Все они просили передать на фронте, что скоро вернутся в свои подразделения.

Мы спешили к озеру Хасан, к доблестным героям, которым выпала великая честь защищать нашу священную землю.

Непрерывные ливни начались в районе озера Хасан сейчас же после окончания боев. Равнины, прилегающие к сопкам и озеру, залило водой. Реки вышли из берегов, затопив ближайшие селения. Дороги были размыты.

Мы решили во что бы то ни стало и как можно скорее встретиться с бойцами. Верхом, на повозках мы двинулись к высоте Заозерной. Повозки шли иногда по озерам, образовавшимся в результате сильных ливней. Лошади, спотыкаясь, с трудом передвигались по топким болотам. Дождь через плащ-палатку промочил нас до костей. Но чем ближе мы приближались к заветному месту — высоте Заозерной, — тем радостнее бились наши сердца. Пограничная река Тумень-Ула вышла из берегов, затопив [371] долины между сопками. Навьючив инструменты на лошадей, мы двинулись пешком, переходя вброд равнину, покрытую водой. Дождь не переставал. Местами мы шли по пояс в воде; промокшие до нитки, приблизились к высоте Заозерной, возвышающейся над другими сапками. У ее подножия плескались волны озера Хасан. На вершине гордо развевался красный флаг. Всюду следы вчерашних упорных боев. На земле, изрытой снарядами, лежали трофеи: японские пулеметы, винтовки.

Нас тотчас же окружили бойцы и командиры. Они были удивлены, узнав, что к ним приехал ансамбль, чтобы развлечь их, придать им еще больше сил и бодрости.

— Вот сталинская забота о людях! — говорили бойцы.

Над сопкой нависли тяжелые свинцовые тучи. Стройными рядами, под командой своих командиров, стекались на облюбованное для концерта место бойцы, в касках, с суровыми лицами. Каждая новая колонна славных патриотов — участников боя — встречалась рукоплесканиями. Концерт еще не начался, однако настроение у всех заметно приподнятое, веселое. Ведутся восторженные разговоры, рассказы о том, кто и как бил самураев...

Начался концерт. Это была волнующая встреча представителей двух искусств — художественного и военного. Концерт шел под проливным дождем. На сопке, служившей как бы амфитеатром; сидели бойцы в плащ-палатках. Рядам стояли полевые кухни. Участники, одетые в плащи, исполняли свою программу с особым увлечением. Такого необычайного творческого [372] подъема мы не испытывали ни на одном концерте за все шесть лет существования ансамбля. Бойцы и командиры, разгромившие японских налетчиков, видели в нас таких же бойцов, готовых в любое время вместе с ними бить врага не только песней, но и боевым оружием.

Тепло встречалась бойцами каждая песня ансамбля. Особым успехом пользовались «Хасановские частушки», написанные тут же участниками ансамбля:

«На советский каравай
Рот разинул самурай.
Покатился с высоты,
Потеряв свои портки.

Крикнул самурай: «банзай!».
Генерал задорный
Покатился кувырком
С сопки Заозерной».

И грозным ответом зарвавшимся империалистам звучали частушки, подхваченные бойцами:

«Эй, запомните, враги,
Близко к нам не подходи!
Всем отпор вам будет дан,
Как у озера Хасан.

Если сунутся «вояки»,
Будет враг в лепешку смят.
Сотни храбрых Коккинаки
К нам за сутки прилетят.

Знай, японский самурай,
Не ходи в советский край.
Мы умерим вашу прыть:
Били, бьем и будем бить!».

После концерта состоялся митинг. Бойцы, командиры, политработники говорили о заботливом отношении партии и правительства к Красной Армии, о своей готовности в; любую минуту выступить снова в бой за советскую родину и бить врага еще беспощаднее, чем били его у озера Хасан.

Так из части в часть, из подразделения в подразделение передвигался ансамбль, давая концерты героическим бойцам 1-й Отдельной Краснознаменной армии. Участники ансамбля, воодушевленные доблестью и героизмом участников боев, делали иногда переходы пешком в 12–14 километров. Всего нами дано в районе озера Хасан 24 концерта. Выступления ансамбля происходили [373] на земле, на машинах, на понтонах, и почти все время под дождем. Для предохранения инструментов от дождя на четырех палках натягивался брезент в виде тента. Если почва была рыхлая, неудобная для плясок, на земле натягивался брезент, и получалась неплохая площадка. Программа концерта, насыщенная героикой пограничных войск, боевыми песнями и плясками, зажигала бойцов.

Участник боя красноармеец Ивашков пишет:

«Во время декламации о герое-пограничнике Василии Баранове у меня настолько закипела злоба на японских самураев, что я в этот момент мот бы пойти на любую группу самураев, поражая их штыком и меткой пулей».

Помимо концертов, ансамбль проводил с бойцами массовую работу. Бойцы рассказывали нам о незабываемых днях боев за высоту Заозерную, о героизме бойцов и командиров. В свою очередь участники ансамбля рассказывали о жизни пограничников советского Запада. Во время таких оживленных бесед кто-нибудь приносил баян. Участники ансамбля запевали; песню тут же подхватывали все бойцы. Начинались веселые пляски, массовые игры. Все это стихийно превращалось в небольшой концерт, а затем в митинг, демонстрацию нерушимой дружбы народов, безграничной любви к партии, к родине, к великому вождю товарищу Сталину.

Опыт работы в боевой обстановке показывает, что имущество ансамбля должно быть портативным, приспособленным к любой площадке.

Дни нашего пребывания в районе озера Хасан незабываемы. Они вдохновили нас, дали нам творческую зарядку для создания новых прекрасных песен, стихов и поэм, воспевающих героизм советских воинов, нашу прекрасную родину, нашего великого вождя и вдохновителя — товарища Сталина.

Шахтер Лелетка, инженер Прокопюк. учительница Гречушкина, колхозник Дружнов, милиционер Погребец, секретарь обкома комсомола Бурмистров, секретарь горкома ВКП(б) Умняшкин

С подарками на фронт

Как только стало известно о событиях у озера Хасан, все трудящиеся Уссурийской области собрались на митинги по своим предприятиям, колхозам, совхозам, учреждениям. Велик был гнев могучего советского народа, узнавшего о наглом нарушении нашей границы японскими налетчиками. Устами каждого рабочего, каждого колхозника, каждого интеллигента говорил весь советский народ, дружно сплоченный вокруг коммунистической партии и своего любимого вождя товарища Сталина. В каждом выступлении на многолюдных митингах звучала единая, несокрушимая воля могучего советского народа: разгромить и уничтожить фашистских бандитов, осмелившихся переступить священные рубежи нашей священной родины.

Рабочие масложиркомбината, сахарного и паровозоремонтного заводов в своих резолюциях писали:

«Мы все, как один, по первому зову большевистской партии и правительства станем на защиту нашей родины. Горе врагам, дерзнувшим поднять свою кровавую лапу на страну, строящую коммунизм. Сталинский блок коммунистов, и беспартийных непобедим!»

Рабочие дали клятву еще упорней крепить оборонную мощь своей родины, перевыполнить производственные планы, дать стране больше паровозов, цемента, сахара, масла и другой продукции.

Старый производственник тов. Шайков сказал:

— Японцы провоцируют нас на войну. Мы уверены, что наши бойцы и командиры дадут им сокрушительный отпор. А когда потребуется, мы, рабочие, все как один, по первому зову партии грудью станем на защиту нашей священной земли.

В дни боев у озера Хасан трудящиеся нашей области слились всеми своими мыслями и чувствами с Красной Армией. Одна мысль, одно чувство овладело всеми: поскорее проучить японских бандитов. [375]

На многолюдном митинге в колхозе имени ВКП(б) семидесятилетний колхозник тов. Камышев сказал:

— Имеют ли фашистские заправилы Японии на плечах головы? Японцы ведут грабительскую войну в Китае и терпят там большие поражения, а сейчас они вздумали сунуть свое рыло к нам. Красная Армия несокрушима. Она незамедлительно уничтожит японских налетчиков, посмевших напасть на нашу страну. Мы, все колхозники, как один, станем на защиту родины. Мы создадим крепкий тыл для нашей Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Колхозница Ирина Ващенко в своем выступлении заявила:

— Сволочи эти, японские бандиты, куда они лезут? Ведь Красная Армия, весь наш советский народ настолько сильны,. что мы разгромим любого врага.

Члены колхоза «Вторая пятилетка», Хорольского района, приняли на митинге следующее решение:

«Мы готовы в любую минуту встать с винтовкой в руках против врага, двинуть наши тракторы на защиту границы».

Вместе с мужчинами выразили свою готовность придти на помощь Красной Армии и женщины.

В городе Ворошилове на женском собрании 9 августа более ста женщин изъявило свое желание немедленно выехать на фронт в качестве санитарок и медицинских сестер. Комсомолка Крамаревокая на этом собрании сказала:

— Я научилась оказывать медицинскую помощь, мои знания пригодятся для того, чтобы спасти жизнь многим бойцам и командирам. Прошу отправить меня туда, где Красная Армия отражает сейчас натиск японцев.

Товарищ Шмырина свое выступление закончила так:

— Я убедительно прошу послать меня в район боевых действий. Я вполне справлюсь с работой санитарки, а если понадобится, возьму в руки винтовку и с успехом заменю раненого бойца.

Таких заявлений поступало очень много. Просьбы некоторых товарищей были удовлетворены. Они выехали в район действий и ухаживали за ранеными товарищами.

Янковская, Голубева, Кулагина, Вельнивецкая и медсестра Колотилова получили от бойцов и командиров благодарность за хороший уход и материнскую заботу.

Вот что они писали в своей газете о комсомолке Костенко.

«Товарищ Костенко всегда работала на «отлично», не имела ни одного замечания, больные всегда были ею довольны, она служила образцом для других».

Трудно передать то горячее участие, с которым встретили трудящиеся города Ворошилова и области раненых героев, прибывших в госпитали. В палатах госпиталей было много цветов. Каждому бойцу преподносились ценные подарки. Колхозники [376] сотни километров ехали на лошадях и машинах, шли пешком, чтобы лично вручить свои подарки славным героям заозерных боев.

Колхозники Черниговского района привозили в госпиталь свиней, гусей, кур для питания раненых. Колхозники Спасского и Хорольского районов доставляли масло, яйца и другие продукты. В письмах, посылаемых вместе с подарками, колхозники благодарили героев Хасана и восхищались их храбростью, мужеством и отвагой.

Сотки тысяч рублей собрали трудящиеся Уссурийской области и города Ворошилова для закупки, подарков бойцами командирам. Все, что было лучшего в магазинах и складах, покупалось для подарков. Комсомольцы стройки Мр 116 за один день закупили подарков на сто двадцать тысяч рублей и отправили их в госпитали со своей делегацией.

Своим вниманием и заботой трудящиеся помогали бойцам быстро выздоравливать и возвращаться в части.

«Огромное спасибо вам, дорогие товарищи, за ваши внимание и теплую заботу. Мы знаем, что за нами стоит весь народ, единый в своем стремлении до конца разгромить врага, а такая страна, где армия и народ едины, — непобедима. С именем Сталина бросались мы в атаку на врага, с этим же именем мы разгромили его», — писали трудящимся Уссурийской области [377] в ответ на их подарки раненые бойцы товарищи Бондаренко,. Славин, Дмитриенко, Киричев и Александров.

Раненые красноармейцы Козаченко и Баранов, лечившиеся; в санатории РККА, писали комсомольцам нашей области:

«Мы уже чувствуем себя хорошо, поправляемся от ранений. 9 августа нас посетили комсомольцы. Они беседовали с нами и преподнесли свои подарки. Мы чрезвычайно благодарим за заботу о нас. Это воодушевляет нас и придает бодрость и силу. Скоро мы снова встанем в ряды защитников своей прекрасной родины от нападения фашистских налетчиков. Порукой этому наше комсомольское слово».

9 августа состоялся актив городской партийной организации города Ворошилова. Актив наметил конкретную программу массово-оборонной работы в связи с событиями в районе озера Хасан, и все партийно-комсомольские организации области энергично взялись за выполнение ее.

За один день 10 августа было собрано пятнадцать тысяч индивидуальных пакетов с подарками для бойцов, командиров и политработников, находившихся непосредственно на фронте.

Вместе с подарками трудящиеся посылали индивидуальные и коллективные письма. Впоследствии между бойцами и рабочими, колхозниками, интеллигентами области установилась дружеская переписка.

* * *

Нам трудящиеся Уссурийской области поручили доставить на фронт свои подарки и рассказать бойцам о том патриотическом подъеме, который царил в городах и селах.

Прибытие на фронт представителей трудящихся с подарками вызвало огромную радость у бойцов, командиров и политработников. На митингах и собраниях, принимая подарки и письма, герои Хасана горячо и трогательно благодарили советский народ за материнскую заботу.

Вот что говорили нам бойцы в одной части: «Дорогие товарищи! Ваши подарки и письма, наполненные сталинской любовью и заботой о нас, участниках боев с японцами, поднимают наш боевой дух. Мы готовы в любую минуту ко всяким случайностям. Мы заверяем вас, что наши границы нерушимы. Вы можете работать спокойно, ваш мирный труд зорко охраняют часовые Страны Советов! Да здравствует тесная, нерушимая связь Красной Армии с трудящимися Страны Советов!»

16 августа делегация встретилась с героями-пограничниками, отражавшими первый натиск японских налетчиков. Несмотря на ливень, митинг прошел с огромным подъемом.

В тот же день делегация присутствовала на митингах и беседах в дивизии, расположенной непосредственно у озера Хасан. [380] Один митинг был созван на самой сопке Заозерной. На митинге присутствовало несколько тысяч человек. После наших выступлений и горячих речей бойцов, командиров и политработников была принята приветственная телеграмма вождю народов товарищу Сталину следующего содержания:

«Дорогой отец и учитель, великий Иосиф Виссарионович!

Мы, бойцы, командиры и политработники дивизии, собрались сегодня на митинг для встречи с представителями трудящихся Уссурийской области. С горячим сердцем приветствуем Вас и в Вашем лице нашу партию и правительство с победой над японскими самураями, с изгнанием их с сопки Заозерной и с очищением нашей родной территории от грязных лап японских империалистов.

Дорогой товарищ Сталин! С Вашим именем мы шли в атаки (их было шестнадцать), с Вашим именем мы отражали атаки японских самураев (их было не меньше).

Вы, товарищ Сталин, были нашим знаменем и вдохновителем в минуту боя. Наши командиры и политработники вели нас в бой под лозунгами: «За великого Сталина!», «За партию!», «За родину!», «Вперед!»

Мы шли и побеждали».

Такого воодушевления, какое было у бойцов на Заозерной, мы еще не видали.

Дивизионный комиссар Ф. Семеновский

Готовиться к войне в мирное время

В незабываемые дни боев у озера Хасан советское оружие покрыло себя бессмертной славой. Наглые японские захватчики расшибли свои головы о несокрушимую стену защитников дальневосточных границ. Высоты Заозерная и Безымянная стали могилой для японских, полков, которые остервенело полезли на кашу советскую землю. Ни бетонированные пулеметные гнезда, ни снаряды тяжелой, артиллерии, ни проволочные заграждения, опутавшие склоны укрепленных сопок, не могли остановить наших доблестных бойцов.

С образом Сталина в сердце, с именем Сталина на устах шли бойцы на штурм укрепленных японских позиций. Имя Сталина звучало над полем сражения как боевой клич, вдохновляло на подвили, вело вперед. Каждый боец, каждый командир и комиссар, каждый политработник готов был всю свою кровь — каплю за каплей — отдать за благо родины, за дело партии Ленина — Сталина. Штурм высоты Заозерной был победным взлетом советского патриотизма, его триумфом.

Бои в районе озера Хасан с исключительной убедительностью показали, что мы имеем замечательных бойцов, способных к проявлению величайшего героизма и мужества, и хорошо подготовленных командиров, знающих, что им делать, восполняющих отдельные недочеты в своей работе великой преданностью родине.

Лучшие качества большевиков проявили посланцы партии — наши комиссары. Они были настоящими организаторами, подлинными вожаками масс и вдохновителями подвигов в боже, закончившихся разгромом самурайской нечисти.

Опыт этих боев показал, что политработники, а вместе с ними весь партийный и комсомольский состав прекрасно овладели основной и важнейшей формой политической работы — личным примером беззаветной отваги увлекать и вести людей вперед.

Имена комиссаров Пожарского, Дмитриева, Белорусского знакомы сейчас всей 1-й Отдельной Краснознаменной армии. Их [382] поведение в хасанских боях, с точки зрения личного примера, может служить образцом для всех политработников нашей Красной Армии. Недаром глубокой искренностью, великим гневом, и ненавистью к врагу звучит ответ красноармейцев и командиров на гибель тов. Пожарского:

— За жизнь комиссара мы будем мстить врагам без конца!

За своими комиссарами шли сотни большевиков, тысячи комсомольцев.

Вечером 6 августа был следующий случай: после дневного боя, усталые, не спавшие предыдущую ночь, красноармейцы очень вяло воспринимали отдельные приказания, и начинавшаяся атака могла сорваться. С переднего края расположения полка раздался призыв одного из политработников:

— Комсомольцы, верные сыны партии Ленина — Сталина, вперед!

И комсомольцы, послушные зову большевика, двинулись в атаку, увлекая за собой весь полк.

Таких примеров можно привести много. Все они говорят о том, что важнейшей формой политической работы в бою — личным воздействием на массы — мы владеем прекрасно. В этом основной положительный итог разбираемого нами опыта.

Наряду с этим Хасанская операция показала нам, насколько плохо в мирное время готовим мы к войне политический аппарат и партийные организации. Многим товарищам в первые дни событий пришлось прямо-таки на ходу овладевать необходимыми навыками в организации боевой работы, В этом, несомненно, виновато бывшее вражеское руководство гамарнико-булинской банды, которое не давало возможности даже ставить больших вопросов политической работы на военное время, а не то, чтобы готовить политаппарат к войне.

Вот некоторые недостатки, бросавшиеся в глаза с первых дней боев у озера Хасан.

Первый вопрос, который очень резко встал, — это вопрос о месте комиссара в бою. Многие из комиссаров, особенно комиссары полков, прикрепляли себя на время боя к одному из подразделений. Это мешало им поддерживать связь с другими подразделениями и частями. Не чувствуя общего хода событий, не зная, что делается на командном пункте, комиссар терял возможность лично управлять боевой работой политаппарата всей части. Это иногда приводило и к лишним жертвам.

Наш Полевой устав ясно и совершенно правильно разъясняет этот вопрос. В нем говорится:

«В бою политические работники должны быть там, где требуется личный пример самоотверженности и героизма».

Это значит, что комиссар вместе с командиром внимательно наблюдает за ходом боя, в процессе этого наблюдения намечает решающий участок и появляется на нем в решающий момент для того чтобы личным примером довести успех до конца или поддержать слабеющие части.

В одной из частей был выброшен лозунг: «Все коммунисты должны идти вперед». Это ошибочный лозунг. Каждый коммунист должен быть на своем месте, чтобы все участки боя были охвачены партийным влиянием.

Не умели по-настоящему найти своего места и некоторые политорганы. Они очень просто поняли свою задачу: раз дивизия воюет, значит должны воевать и работники политотдела. И они воевали, проявив, как и все, исключительную самоотверженность и подлинный героизм в защите своей родины. Они с винтовками и гранатами в руках вели в атаку отделения и взводы, но не знали общего положения части. Начальники политотделов не видели своих работников целыми сутками, не имели от них никаких сведений и, конечно, не могли судить о том, как выполняются поставленные задачи.

Один из работников политотдела корпуса, тов. Плоских, накануне атаки был послан в дивизию с достаточно — определенным заданием. В течение двух или трех дней его никак не могли вернуть обратно. Наконец, он появился в политотделе корпуса. Я его попросил доложить о состоянии дивизии. Он мне ответил буквально следующее:

— Товарищ комиссар! Я был с ротой, и о дивизии ничего не знаю.

Из всех отзывов о нем я знаю, что тов. Плоских держал себя в бою прекрасно, храбро, но для меня, как комиссара корпуса, его пребывание в дивизии ничего не дало.

Все управление боем со стороны политотделов дивизий заключалось в том, что они рассылали своих работников в части на все время боя. Оставшись в единственном числе, не имея крепкой связи с комиссарами частей, ничего не получая от своих работников, начальник политотдела через несколько часов видел, что ему на командном пункте делать тоже нечего, и также отправлялся воевать.

Однажды я пытался связаться по телефону с начальником политотдела тов. Полушкиным. У телефона оказался инструктор по информации то». Малафеев. Спрашиваю:

— Где товарищ Полушкин?

— На передовой линии.

— А где инструктора?

— Все воюют. Все жертвуют собой. Я заканчиваю сводку и тоже ухожу на передовую линию.

Вот так в первые дни боев были разбросаны силы политотделов.

Опыт настойчиво подсказывает следующую схему работы политорганов. Накануне боя, во время подготовки, работники политотдела должны быть в частях. Они проверяют подготовку, [384] помогают комиссарам, постоянно информируют начподива о ходе работы. По окончании подготовки большинство инструкторов собирается в политотдел, и лишь некоторые остаются в частях на явно слабых участках. Во время боя инструктор не может находиться постоянно в какой-либо одной части, а должен быть при начальнике политотдела и выполнять его поручения, вытекающие из хода боя.

Это только грубая наметка. Вопрос о деятельности и месте политотдела в бою требует большой и специальной разработки. Ясно одно — начальники политотделов должны научиться маневрировать своими людьми, не растрачивать их попусту, помнить, что политотдельская группа есть не только рабочий аппарат, но и резерв комиссара дивизии или корпуса.

Кстати о политотделе корпуса. В Хасанской операции он полностью оправдал свое существование. Политуправление находилось далеко и могло руководить лишь телеграфными проводами. Политотдел же корпуса сумел сразу приспособиться к обстановке и установить постоянную живую связь с частями. Плохо только то, что штатная его численность не соответствовала вставшим перед ним задачам.

Большую долю внимания всего политаппарата занимал тыл. Трудность подвоза, отсутствие четкости и организованности в снабжении — все это зачастую создавало исключительную обстановку, которой приходилось заниматься не меньше, чем фронтом. Политработников оставляли на базах, чтобы «толкать» оттуда грузы. Политработники стояли на дорогах и регулировали движение машин. Политработники добывали и самые машины. Интересная деталь: главным эвакуатором раненых был секретарь корпусной партийной комиссии тов. Кудряшов. Его участие в этом деле прямо-таки спасло положение.

Тыл, особенно в начале его организации, требует со стороны политаппарата неослабного внимания. Большая доля работы по организации тыла падает на политотдел корпуса, ближе всех находящейся к источникам питания.

Плохо обстояло дело с учетом убыли людей. Штабы не занимались этим. Еще меньше обращали на это внимания все звенья политаппарата. Давным-давно известно, что успех всякой работы, не говоря уже о бое, зависит от того, как расставлены люди. А мы зачастую не могли установить в течение нескольких дней, куда девался тот или другой человек. Например, секретарь дивизионной партийной комиссии тов. Гвоздев, героически погибший на сопке Пулеметной, 3–4 дня считался политотделом дивизии без вести пропавшим. Найден он был лишь по окончании боя.

Учет людей исключительно важен прежде всего со стороны моральных факторов. Я лично глубоко убежден в том, что политаппарат должен всеми силами бороться против определения [385] «без вести пропавший». Такой категории быть не должно. Работа учетных отделений наших штабов должна находиться под, неослабным контролем комиссаров.

В бою наши красноармейцы показали замечательную заботу о своем командире. Десятки случаев, когда они на руках выносили раненого командира, служат прекрасным тому подтверждением.

Это чувство любви к командиру надо всячески прививать бойцам.

Выявилась также настойчивая необходимость в работе по укреплению авторитета командира, по воспитанию у бойцов большой и крепкой веры в него.

Бой требует самых простых, доступных форм политработы. Наиболее действенными из них оказались лозунг, короткий горячий призыв. Он делал поистине чудеса. Наши политработники находили слова, неустанно звавшие вперед:

— За родину!

— За Сталина!

— За нашу партию!

Во всей массовой работе четко выработались два условия. Первое — не врать, говорить спокойно, твердо, но только правду. Отдельные части, прибывавшие в район сосредоточения, совершали марш плохо: были аварии, отставания, жалобы и прочее, причем бойцам было сказано, что они идут на ученье. Политотдел корпуса поправил эту ошибку и приказал по-настоящему разъяснить, куда и зачем идут части. После разъяснения людей как будто подменили, и недостатки, казавшиеся неустранимыми, исчезли.

С той же прямотой поступило командование корпуса в один из тяжелых моментов с питанием, вызванных бездорожьем. Явилась необходимость сократить паек. Командование выпустило обращение к бойцам, в котором правдиво сказало, чем вызывается это мероприятие, и люди поняли.

Второе — в процессе боя необходимо широко оповещать части о малейшем успехе на любом участке. Пусть этот успех принадлежит взводу, отделению, — он должен быть известен всей части. В связи с этим особое значение приобретает постановка информации. У нас она была плохо налажена. Были случаи, когда комиссар дивизии в течение нескольких часов не знал о том, что делает тот или другой полк; в еще большем неведении находился политотдел корпуса.

Беспомощным и забытым оказался наш клуб. Вот жалобы одного из начальников клуба, ярко характеризующие отношение к нему:

— В период подхода к Заречью, по приказанию заместителя начальника штаба, клубную машину разгрузили и оставили все имущество на дороге, а часть ушла к исходным позициям. Таким [386] образом клуб в работе участвовать не мог. Работники его вместе с имуществом остались на дороге, где просидели два дня, пока комиссар не выслал машины.

Даже комиссар два дня не вспоминал о клубе, о непосредственной базе своей работы! Красноармейцы, конечно, ждали работы клуба.

Наши клубы богаты, они могут хорошо работать, ими надо руководить и обязательно обеспечить их собственными средствами передвижения.

Немного о нашей технике. Громоздкая кино-радиоаппаратура, смонтированная на больших машинах, оказалась малопригодной в боевых условиях, по крайней мере в Хасанской операции. Звуковая кинопередвижка корпуса застряла в грязи до конца операции: никакие тракторы не в состоянии были ее вытащить. Да и использование ее в непосредственной близости к позициям очень затруднительно. Если противник делает засечки по рациям, то почему бы ему не делать этого и по нашим звуковым кинопередвижкам? Тяжелые машины хорошо подойдут для тыла, а на фронт нужна самая обыкновенная немая кинопередвижка: сна не выдает себя ни звуком, ни светом.

Большую пользу принесли нам посещения делегаций трудящихся. Они явились настоящим праздником и вызвали огромный подъем у бойцов.

И, наконец, последнее, о чем я хочу сказать, — это о работе с ранеными. Нередко их рассказы превращаются в фантастику. 4 августа мне доложили, что один красноармеец-комсомолец сеет панику. Я вызвал его, и в разговоре он мне оказал все, что говорил своим товарищам, а именно, что разбит один из наших полков. Я спросил его, откуда это ему известно. Он ответил, что ему рассказал раненый младший командир. Ничего подобного на деле не было. Отсюда вывод — полит аппарату надо сдерживать порывы «очевидцев» к «художественному» вымыслу.

Из больших вопросов обязательно должны быть разрешены:

1. Прием в партию. Нет надобности говорить о громадном потоке заявлений, поступавших в каждую парторганизацию. Обычный порядок приема не соответствовал обстановке. Для боевых условий его надо упростить.

2. Мы не имеем положения о работе партийной и комсомольской организаций в военное время. Это, само собой разумеется, не создавало единой системы в работе.

В качестве общего вывода скажу, что нам надо много работать над вопросами политработы в. военное время, научиться в полной мере владеть всей системой боевой работы.

В районе озера Хасан дрались только некоторые часта 1-й Отдельной Краснознаменной армии. Однако значение этих боев, закончившихся полным разгромом отборных японских, войск, выходит далеко за рамки обычных пограничных конфликтов. Этот разгром показал всему миру, чего стоит хваленая самурайская «доблесть». Зарвавшаяся японская военщина, пытавшаяся втянуть Японию в войну с Советским Союзом, крепко поплатилась не только своей шкурой, но и своим военным престижем.

События в районе озера Хасан показали несокрушимую мощь, советского оружия. Значение этих событий состоит также и в том, что мы на практике проверили свою боевую готовность.

Несомненно, что боевая готовность частей 1-й Отдельной Краснознаменной армии и всей РККА после боев у озера Хасан поднялась еще выше, еще более усилилась обороноспособность страны социализма.

Однако успехи Красной Армии не дают нам права ни на минуту успокаиваться, почивать на лаврах, усыплять бдительность. Великий вождь трудящихся всего мира товарищ Сталин учит нас никогда не забывать о капиталистическом окружении. Для нас законом является Сталинский наказ:

«...весь наш народ держать в состоянии мобилизационной готовности перед лицом опасности военного нападения, чтобы никакая «случайность» и никакие фокусы наших внешних врагов не могли застигнуть нас врасплох...»

Ответственность за дальнейшее повышение боевой мощью Красной Армии, за ее постоянную боевую готовность, за сплочение ее вокруг партии Ленина — Сталина лежит на армейских большевиках и в первую очередь на военных комиссарах и политорганах. Они обязаны ежедневно и ежечасно изучать и? совершенствовать боевой опыт Красной Армии и опыт партийно-политической работы.