II. Действия передового отряда русской армии

От берегов Дуная до Тырново

После прорыва слабой обороны противника на Дунае русская армия разделилась на три отряда: Передовой, Восточный и Западный.

Передовой отряд двинулся в южном направлении с тем, чтобы овладеть городом Тырново — важным ключевым пунктом к овладению перевалами через центральный участок Балканского хребта (Стара-Планины). Командиром этого отряда был генерал И. В. Гурко{18}. В его состав были включены прославленная 4-я стрелковая бригада и болгарское ополчение, две сотни пластунов, две кавалерийские бригады, казацкая и конные батареи, Уральская казачья сотня, Осетинский полк и др., или всего отряд насчитывал 12 500 человек. Путь отряда проходил через села Царевец, Турско-Сливо (ныне Козловец) и историческое село Караисен, где в 1868 году чета Хаджи Димитра и Стефана Караджи сражалась за свободу Болгарии. С первого дня своего появления отряд стал объектом всеобщего внимания и гостеприимства. В письме, отправленном очевидцем событий И. С. Аксакову, говорилось:

«Вам, конечно, известно, что наша армия перешла Дунай. Очевидцы, вернувшиеся в Бухарест, рассказывают, что болгары плачут и смеются от радости, крестьяне обнимают и целуют русских солдат, угощают тем немногим, что у них осталось. Да, великое дело, которое мы затеяли, торжествует»{19}

6 июля 1877 года отряд достиг села Батак в районе Тырново. Здесь генерал Гурко приветствовал построенную стрелковую бригаду словами: «Вашей славой гордится вся армия». Указав на силуэт Балканских гор, он сказал: «Видите эти горы, что синеют в дымке перед нами? Нам нужно взять их, орлами перелететь через них»{20}. С теплыми словами он обратился и к болгарским ополченцам: «Братья!.. Наш отряд первым встретится с вашим вековым поработителем. Я верю, что вы оправдаете надежды и выполните свой долг... Пусть же вашей искупительной кровью Болгария обретет свободу»4.

К этому времени были получены сведения от кавалерийской бригады и болгар, что Тырново (ныне Велико-Тырново) занято противником [25] (5-6 таборов пехоты и артиллерия), укрепившимся в городе. Подтвердились сведения и о том, что ожидается прибытие в город еще 6 таборов из Осман-Пазара (ныне Омуртаг) во главе с Сафетом-пашой. Но русские разъезды, вступившие в бой с башибузуками, не всюду смогли получить правильное представление об обстановке. Так, оказалось, что в районе Севлиево противник не располагает значительными силами. Колонны Драгунской бригады продолжали двигаться в направлении с. Михалцы-Голямо-Яларе (ныне Русаля) — Беляковец. До Тырново оставалось всего 4 километра.

Бригаде казаков было приказано выслать сильный отряд к западу от Тырново, чтобы поддержать в случае необходимости Драгунскую бригаду. И, наконец, Сборной бригаде надлежало выделить в ближайший резерв в район села Михалцы 9-й драгунский Киевский полк с двумя орудиями в районе села Михалцы. Все остальные войсковые подразделения Передового отряда оставались на своих местах. 7 июля 1877 года в 6 ч. утра генерал Гурко прибыл в село Горни-Турчета (ныне Бяла-Черква). К полудню, в 12ч., с вершины большого скалистого возвышения, расположенного к востоку от села Каябунар (ныне это село не существует) можно было заметить значительное скопление кавалерии противника, точно на противоположном крае долины. В направлении противника был выслан гвардейский кавалерийский эскадрон во главе с штабс-капитаном Савиным. Тем временем на высоту были подняты два орудия. Вскоре в помощь штабс-капитану Савину были высланы подкрепления, и после короткой перестрелки кавалерия противника начала отступать к Тырново. Под огнем русской артиллерии отступление противника превратилось вскоре в паническое бегство. Все части, дислоцированные в долине, начали преследование.

К 4 ч. пополудни передовая колонна приблизилась к Тырново. Противник отступал, поэтому всем частям отряда было приказано форсированно продвигаться по дороге к северу от города, а только что прибывшей казачьей{21} cотне — войти в город. Вскоре на Орлиной вершине (Картала) показались два русских всадника, а затем и другие. Они быстро спустились по крутому склону и перерезали провода телеграфа.

На высоте позицию заняла 16-я конная батарея подполковника Ореуса, которая открыла огонь по кварталу Света-Гора. Так как Тырново находился на правом фланге позиции неприятеля, то казаки, после форсировании реки Янтры, вышли на его фланг. Это заставило турецкие таборы очистить позицию, а вскоре их отступление [26] перешло в паническое бегство. Для их преследования был выделен казанский Драгунский полк во главе с полковником Корево. Продвигаясь правым берегом Янтры, артиллеристы открыли огонь по отступающим турецким колоннам, заставив их бросить на дороге оружие и боеприпасы. Отступление турок было столь быстрым, что правителю города Саиб-паше пришлось бежать по дороге на Елену. Ему даже не успели подать коня.

Первым, кто вошел в древнюю болгарскую столицу, — по свидетельству французского корреспондента Дика де Лонле, — был князь А. Н. Церетелев, хорошо знавший расположение города и до этого{22}. Во главе второй сотни 26-го Донского казачьего полка Церетелев торжественно проехал по Баждарлыку (ныне площадь Велчова завера) и направился к турецкой слободе, в сторону квартала Света-Гора.

В руках победителей оказался весь турецкий лагерь с многочисленными запасами продовольствия и оружия. Впопыхах турки оставили даже одно знамя. Впоследствии, после допроса пленных, удалось установить, что противник направил в район боев из Лясковеца три табора, посланные из Шумена. но, узнав о падении города, вернул их обратно.

В 5 часов пополудни колокольный звон тырновских церквей торжественно возвестил об освобождении города. «Я не в силах описать восторг болгар при вступлении наших войск в Тырново», — сообщал в своем рапорте главнокомандующему русской армии на Балканах генерал И. В. Гурко{23}.

О встрече освободителей в Тырново рассказывают и многие иностранные корреспонденты, участники и очевидцы событий. Население буквально ликовало несколько дней подряд. Затем в город прибыли и части VIII корпуса во главе с главнокомандующим и Главной квартирой русских войск.

Особенно сильное впечатление на французского корреспондента Дика де Лонле произвело гостеприимство болгар: «Не берут денег и отвечают: «Мы славяне и гостеприимства за деньги не продаем».

Другой французский журналист Де Белина пишет:

«Радость жителей Тырново была неописуемой. Все население высыпало на улицы, чтобы встретить освободителей. Только и слышалось всюду — Ура!»{24}

В своих корреспонденциях, отправляемых в Париж, он с восхищением описывает увиденное в Тырново:

«Наше удивление возросло, когда мы вошли в древнюю болгарскую столицу. Тырново большой город, [28] расположенный амфитеатрально на склонах двух возвышений, прорезанных Янтрой. Здесь много красивых домов, сотни лавок и магазинов. Болгары охотно продают нам восточный табак. Жители принимают нас на ночлег. Заботятся о нас, постилают постели, угощают различными сладостями, приглашают к столу... Солдаты засыпаны разной снедью. Болгары им предлагают вино, сливовую и виноградную водку и другие напитки, яйца, цыплят, фрукты, хлеб. Всюду можно видеть группы солдат. Они пьют за здоровье болгар, за их освобождение от господства османов»{25}.

Сразу же после вступления первых русских частей в Тырново к нему направились воины Стрелковой бригады и дружин ополченцев. «Никогда не забуду радости, которую я испытал при приближении к нашему древнему стольнему городу Тырново, — пишет в своих воспоминаниях ополченец Минко Гализов, — в котором я два года работал в портняжной мастерской и учился шить абу{26}. Здесь я встретился с борцами за освобождение Болгарии, которые были старше меня. Они воспитывали меня патриотом и посоветовали уехать в Румынию или Россию, чтобы готовиться к борьбе».

9 июля в Тырново торжественным маршем вошли стрелки болгарского ополчения. Писатель и военный корреспондент полковник Епанчин писал:

«Для встречи ополченцев на окраину города вышли командир отряда и множество болгар. Все население города собралось на главной улице. У окон домов, на балконах, на крышах — всюду были люди. Болгары осыпали воинов цветами, украшали венками ружья, сабли, гривы коней»{27}.

Подполковник Депрерадович, командир одной из ополченских бригад, добавляет к этому:

«Город был украшен гирляндами цветов. Девушки и женщины, стараясь выразить свои симпатии русским, вручали им цветы и одаривали их вышитыми платками. Мне вручили огромный букет полевых цветов... Я устроился в доме безукоризненной чистоты. Не успел я еще расположиться, как появилась хозяйка с вареньем, графином воды и ракией»{28}.

Александр Верещагин, брат выдающегося русского художника Василия Верещагина, восторженно описывает этот день:

«Казалось, собрался народ со всей Болгарии. Куда ни глянь — всюду болгары, одетые в праздничные наряды... Солнце ярко освещало нескончаемую вереницу наших воинов, покрытых пылью, рядом с которыми шагали болгары — от мала до велика, с сияющими от радости лицами»{29}.

Болгары [29] гордились, что рядом с русскими идут их сыны, доблестные ополченцы. Тырновцы не могли налюбоваться бравым видом своих юнаков, четким строем промаршировавших под Самарским знаменем. Впервые после стольких лет на улицах города раздались слова вольной болгарской песни «Вперед, вперед, идем мы в бой!», которую вдохновенно пели ополченцы. Часто можно было услышать: «Мы свободны, Болгария свободна!», «Да здравствует Россия!» По свидетельству одного очевидца, «восторг болгар был полным, и каждый из нас пережил лучшие минуты своей жизни».

Возгласы «Ура!». «Браво!». «Добро пожаловать!» смешивались с аплодисментами, рукопожатиями, поцелуями. На городской площади генерал И. В. Гурко обратился к ополченцам со следующими словами: «Поздравляю вас, братья, с вступлением в вашу древнюю столицу, занятую русскими войсками! Я уверен, что вы сами сумеете защитить ее сейчас, тем более, что вам выпало счастье находиться под командованием русских офицеров». Корреспондент, очевидец событий, продолжает далее: «Восторженное «Ура!» раздалось в ответ на это обращение, переведенное одним из офицеров на болгарский язык. Затем молодые бойцы-болгары передали генералу знамя Горнооряховских повстанцев 1876 года, и новое «Ура!» пронеслось по шеренгам ополченцев, подхваченное тырновцами.

Так древняя болгарская столица каждый день встречала колонны проходящих через нее русских войск. Перед маршем Передового отряда на Хаинбоаз (ныне перевал Республики), а затем в Долину роз генерал И. В. Гурко послал следующий рапорт в Главную квартиру: «Живу за счет города. Три дня меня кормили бесплатно». Отправляясь в поход с небольшими продовольственными запасами, он выражает твердую уверенность в поддержке местного населения: «Буду находиться на иждивении страны».

Один из очевидцев писал 10 июля:

«Русские торжествуют. Они взяли Тырново... Тырново укрепленный пункт с валами, фортами... от него ведут удобные дороги в направлении Балканского хребта»{30}.

Штаб генерала И. В. Гурко находился в небольшом доме, в непосредственной близости от Янтры. Ныне эта живописная улица названа именем прославленного русского военачальника, напоминая об освобождении города в 1877 году.

На красивом холме св. Гора на высоком пьедестале, подпираемом четырьмя ядрами, воздвигнут памятник офицерам и солдатам 8-го [30] драгунского Астраханского полка, погибшим в боях у села Кадиево (в районе Пловдива), у Нова-3агоры и Ихтимана.

В ходе войны Тырново превратился не только в узловой пункт, откуда в различных направлениях отправлялись войсковые части русской армии, но и в центр комплектования дружин ополченцев и отрядов добровольцев.

От Тырново — к Хаинбоазу.

Спуск в долину Тунджи и продвижение к Шипке

Из полученных разведывательных сведений стало ясно, что Шип-кинский перевал занят противником, который укрепил его, а Тревненский и Твырдицкий перевалы находятся под его наблюдением. И. В. Гурко понимал, что при таком положении атака Шипкинского перевала могла стоить больших жертв. Поэтому он решил преодолеть Балканский хребет в другом месте. От болгар он узнал о существовании мало известной дороги, которую турки назвали Хаинбоаз (по тур. дорога предателей) {31}.

Русский генеральный штаб еще накануне объявления войны занимался изучением дорог, ведущих через Балканский хребет (Стара-Планину) в Южную Болгарию. Так, 23 апреля 1877 года, после встречи с П. Хитовым полковник Г. И. Бобриков сообщал начальнику штаба действующей армии генералу А. А. Непокойницкому:

«Я имел возможность встретиться с П. Хитовым, которому Балканы известны до мельчайших подробностей. Хитов уверял меня, что после Шипкинского перевала на центральном участке Балканского хребта наиболее удобен перевал у Хаинбоаза — прямо на юг от Тырново, вниз по Килифаревскому потоку. Путь через этот перевал доступен для телег на всем его протяжении и выходит он у села Хаинито (ныне город Гурково) в долину реки Тунджи. На участке между Еленой и Твырдицей телега пройти не может. Но из села Стара-Река в направлении Сливена ведут несколько дорог. Дороги через реку Раково и Чандере (ныне река Луда-Камчия) проходимы только для верховых. Но есть и дорога для телег, которая называется Демиркапу. По почтовому тракту через Шотырский (Котленский — прим. авт.) перевал, ведущему из села Ичера в Сливен, проехать могут только верховые, но совсем рядом с ним есть и дорога для телег. Все эти дороги он готов показать нам лично или выделить проводников, хорошо знающих их»{32}. [31]

Генерал И. В. Гурко, дав возможность войскам отдохнуть в Тырново и его окрестностях, предпринял разведывательные операции с целью изучения дороги через Хаинбоаз. К нему явился болгарин Хаджи Стою — потомок известных в здешних краях гайдуков Петра и Бойчо и несколько жителей ближайших селений. Упомянутые болгары вместе с князем А. Н. Церетелевым, переодетые в крестьянскую одежду, первыми прошли через перевал. Переночевав в районе между Злати-Рыт и Пчелиноро, они на следующее утро достигли мельницы под селом Хаинито. На обратном пути они встретили посланный впереди главных сил конно-саперный дивизион под началом генерала О. Е. Рауха. Этот отряд, выполнявший роль авангарда, должен был, насколько это возможно, подготовить дорогу для прохождения главных сил Передового отряда.

После того как саперам были выданы сухари на пять дней, а для лошадей — корм на три дня, отряд погрузил все необходимое на коней и в полной тайне сосредоточился в селе Присово, откуда 12 июля 1877 года направился к перевалу. Его путь проходил через села Плаково, Войнежа, Средни-Колиби и Райковци, Отряд сопровождали русские и иностранные корреспонденты: Макгахан — корреспондент английской «Дейли ньюс», представители испанских газет — Пелисер, французских — Дик де Лонле, русских В. И. Крестовский, фотограф из Харькова А. Д. Иванов и другие. С помощью болгар отряд незаметно от турок, преодолевая трудности пересеченной местности, поднялся на перевал, который представлял собой поляну, лишенную всякой растительности. На ней стояло покинутое турками караульное помещение. Солдаты и офицеры были немало удивлены, увидев на перевале необыкновенный памятник. Он был воздвигнут прошедшими накануне в авангарде саперами. Вот как описывает эту картину В. И. Крестовский в одной из своих корреспонденции:

«На перевале, — писал Крестовский, — наши саперы воздвигли в виде колонны огромный, обтесанный с четырех сторон столб, который у основания закрепили на пьедестале — известковой плите. На вершине колонны они водрузили большой дубовый венок, к которому прикрепили древко с русским флагом. На одной из сторон столба черной краской были обозначены год, месяц и день перехода через Хаинбоаз, а также имена офицеров , под командованием которых отряд преодолел перевал и воздвиг колонну»{33}.

Об этом первом своеобразном памятнике русской боевой славы, воздвигнутом после форсирования Дуная русской армией, вспоминает [32] и полковник Депрерадович, находившийся в болгарском ополчении: «Неподалеку от турецкого караульного помещения мы увидели огромный деревянный столб, на одной из сторон которого значились фамилии тех, кто входили в отряд генерала Рауха»{34}.

Этот памятник зарисовал в своем походном альбоме француз Дик де Лонле, корреспондент «Le Mond Illustre»{35}. Его запечатлел и сопровождавший Передовой отряд генерала И. В. Гурко упомянутый фотограф А. Иванов.

В этом месте проходит узкая тропа, ведущая в южном направлении, с крутыми подъемами и спусками, многочисленными поворотами. Она была доступна разве только для лошадей и мулов, а прошли по ней части русских и ополченцев при полном вооружении. «Марш через этот перевал, — писал Макгахан, — настоящая эпопея, в которой русские проявили большую выдержку и решимость защитить правое дело угнетенного народа. Многие болгары из ближайших селений и горных деревушек помогали русским воинам преодолеть перевал.

«Начиная с Райковцев, — рассказывал впоследствии дед Пырван из горной деревушки Семковцы, — и до самых Паровцев только и видны были люди, кони, повозки, пушки... Мы собрались в нашей деревушке. Восемь человек. На своих плечах перенесли 10 мер брынзы и 60 мер зерна. Когда явились к русским, они спросили, кто мы. Болгары, сказали мы им в ответ. И обрадовались же они, встретили нас как самых дорогих гостей... Палатка генерала Гурко находилась неподалеку от Райковцев».

С перевала генерал И. В. Гурко доносил 12 июля в Главную квартиру:

«Для успешного наступления на Казанлык мне необходима бригада VIII армейского корпуса, которая должна прибыть в Хаинито 3 июля вечером. В таком случае я смогу выйти к Мыглижу и в 5 ч. утра атаковать Казанлык. Желательно в ночь с 4 на 5 июля создать угрозу с севера Шипкинскому перевалу. Овладение обоими перевалами и Казанлыком в высшей степени сказалось бы на моральном состоянии турецкой армии и народа. Было бы непростительной ошибкой не воспользоваться представившейся возможностью и не предпринять наступления на Пловдив или Харманли».

Однако в полученном им ответе говорилось, что рискованно выделять части V111 корпуса до прибытия XI корпуса, так как турецкая армия может предпринять наступление из Шумена на Тырново через Осман-Пазар (ныне Омуртаг). Далее Передовому отряду рекомендовалось закрепиться на [33] перевале, осуществляя лишь отдельные набеги на Казанлык, Нову-Загору и Сливен. Но Гурко предпочел решительные действия.

К Передовому отряду был определен Панайот Хитов. Посланные им разведчики сообщили о движении неприятельских войск и населения в направлении Карнобата, Сливена и Нова-Загоры.

Панайот Хитов отправил полковнику Н. А. Артамонову следующую записку:

«29 июня мной получены достоверные сведения из Карнобата. Противник оставил город... Беженцы направились в Русокастро. Мой человек прошел из Карнобата в Каябаш (ныне Здравковец — прим. авт.) и Же-равну, перевалил через Стара-Планину в Кипилово и нигде по пути не встретил турецких войск. По полученным сведениям из Сливена, турецкая армия в составе четырех таборов направилась из Нова-Загоры в Стара-Загору»{36}.

Панайот Хитов лично организовал местное население, привлек даже женщин, чтобы расширить дорогу, по которой должна была пройти русская полевая артиллерия. Особенно трудно было поднять на перевал 9-фунтовые орудия. Но болгары привели буйволов. К каждому орудию и зарядному ящику были прикреплены по 20-30 болгар из местного населения, которые помогали провезти орудия по дороге вьющейся мимо пропастей и скал, поднимать их на подъемах и спускать на крутых спусках. Более легкие орудия несли на руках Батареи Донской артиллерии были перенесены буквально на плечах болгарских ополченцев через перевал.

«Нельзя было не любоваться бойцами молодого ополчения, — писал начальник штаба болгарского ополчения подполковник Ринкевич. — На третьем месяце после своего формирования оно выглядело настоящей, бывалой регулярной армией, которая в любом отношении могла служить примером»{37}.

Так действуя дружно, русские и болгары покорили Хаинбоаз, прошли через труднейшие тропы и дороги. Во время перехода тишина нарушалась лишь скатывающимися каменными глыбами, падением в пропасть коней и орудий да возгласами: «Взяли, братцы, раз... два...

К 10 ч. 13 июля 1877 года передовые части отряда достигли выхода из ущелья. Сразу же, с хода был атакован турецкий лагерь, отстоящий на расстоянии 2, 5 километров, в котором находился один турецкий табор. Противник был застигнут врасплох и распылен развернувшимся 11-м стрелковым батальоном и огнем 2-й горной батареи. Он обратился в бегство, устремившись к селам Конаре и Козосмаде (ныне Козарево). К вечеру в Твырдицу прибыли два других табора, но и они были [34] разбиты и вынуждены отойти к Сливену. В этом бою погиб первый русский воин на территории Южной Болгарии, а шесть солдат были ранены. В руки победителей попали ценные трофеи — весь лагерь с оружием и боеприпасами, много сухарей и скота.

К 15 июля все части передового отряда вышли в Твырдицкую котловину. Отдавая должное переходу русских войск через трудно доступный Хаинбоазский перевал, генерал Гурко в донесении главнокомандующему писал:

«Только русский солдат способен преодолеть такой перевал за три дня и перебросить полевую артиллерию по столь тяжелой дороге. Справедливости ради должен отметить, что и болгарское ополчение оказалось на высоте в преодолении таких трудностей»{38}.

Появление доблестных русских войск в Южной Болгарии вызвало небывалый подъем среди местного населения, которое поднялось на борьбу за национальное освобождение. В штаб Передового отряда прибывали болгары с просьбой принять их в качестве добровольцев. Еще 15 июля 1877 года начальник штаба болгарского ополчения Е. Е. Ринкевич доносил начальнику штаба Драгунской бригады, что в конную сотню болгарского ополчения поступили добровольцы, у которых, однако, нет оружия. Ринкевич просил отпустить для них оружие{39}.

Освободительный поход Передового отряда продолжался в направлении Казанлыка. Генерал И. В. Гурко рассуждал примерно так: «Если турки не отступят с Шипкинского перевала, то мы разобьем их по частям. Если же они отступят и встретят меня соединенными силами, то оборона перевала ослабнет, и можно будет овладеть ударом с севера».

Оставив заслоны у Хаинито и Твырдицкого перевала (в том числе и 4 дружину ополчения), генерал И. В. Гурко двинулся с войсками Передового огряда на запад. 16 июля русские разбили у села Лаханлии (ныне Ветрен) три турецких табора. В плен попал и каймакам города Казанлыка. В этом бою приняли участие 5-я и 6-я дружины ополченцев. Потери противника превышали 400 человек убитыми и ранеными. Потери русских составили 60 солдат и офицеров. Тогда же был воздвигнут первый памятник освободителям на территории Южной Болгарии. На следующий день продолжалось преследование противника в долине Тунджи. Было сломлено его сопротивление в районе села Черганово, после чего пал Казанлык.

17 июля 1877 года Передовой отряд выступил из села Мыглиж, где [35] остановился на ночлег. В селе остались 6-я дружина ополченцев и взвод казаков. Русские наступали колоннами: правая (в составе одиннадцати с половиной батальонов) через горы в направлении села Енина; средняя (5 батальонов и 10 орудий) по центральной дороге и левая ( в составе четырнадцати с половиной эскадронов и казачьих сотен с 6 орудиями) — в обход долины реки Тунджи. Первой встретилась с противником средняя колонна, которая была обстреляна огнем его артиллерии. Но под угрозой обхода с обоих флангов турки были вынуждены отойти к Казанлыку, где заняли позицию на восточных окраинах. Правая русская колонна вступила во встречный бой с турками (полтора табора), которые шли на выручку войск Рашида-паши. заставив их отступить к селу Шипка. Левая колонна, состоящая только из кавалерии, к 12 часам дня оказалась ближе других к Казанлыку. Девять эскадронов были спешены, а остальные пошли в обход. Противник не выдержал атаки и в панике бросился к дорогам, ведущим к СреднаТоре оставив часть артиллерии. После короткого боя, завязавшегося на улицах Казанлыка, город был освобожден. Потери русских составили всего трое убитых и семеро раненых. В первом освобожденном 18 июля 1877 года городе Южной Болгарии русские взяли в плен 400 человек и захватили трофеи — три орудия и большие запасы продовольствия. Немало продовольствия для русской армии доставили жители города. Они приносили на одну из центральных площадей все, что у них было. Генерал И. В. Гурко обратился к населению с просьбой обеспечить 7-8 тысяч пар обуви, необходимой солдатам после изнурительного перехода через Балканы.

В своих заметках полковник Н. Епанчин пишет:

«Болгары всюду встречали наши войска с восторгом и ликованием, предоставив в наше распоряжение все, чем располагали»{40}.

Взяв Казанлык, кавалерия направилась через село Крын к Шипкинскому перевалу. Пехота Передового отряда прибыла к вечеру, пройдя за шесть дней 120 километров пути по непроходимым дорогам — от Тырново до Шипки через Хаинбоаз. В тот же день русские вошли в село Шипка. Встречало их все население: «Радость болгар была неописуемой, такого мы еще не видели», — отмечал очевидец события. Остатки турецкого гарнизона села бежали на перевал, оставив победителям обоз из 80 телег, груженных сухарями. В тот же день Габровский отряд предпринял атаку перевала с севера. Генерал И. В. Гурко послал записку командиру Габровского отряда с нарочным, болгарином, который доставил ее, пробравшись по глухим тропам через хребет.

И. В. Гурко сообщил, что [37] намеревается атаковать перевал с юга на рассвете следующего дня. По старой дороге, ведущей к вершине св. Николы (ныне вершина Столетова), были направлены две спешенные роты казаков, подкрепленные двумя стрелковыми батальонами для нанесения флангового удара с востока. Противник, застигнутый врасплох внезапной атакой, поднял белый флаг. Но потом произошло нечто неожиданное, чудовищное. Перегруппировав силы, противник, было «капитулировавший», открыл шквальный огонь. Но этим дело не кончилось. Утром следующего дня комендант Шипкинского гарнизона Хулюси-паша послал к генералу И. В. Гурко парламентера с извинением за случившееся накануне. Парламентер сообщил также решение турецкого военачальника принять безоговорочную капитуляцию. Была достигнута договоренность, согласно которой разбросанные на Шипкинской позиции турецкие таборы должны собраться на перевале в интервале с 7. 00 до 12. 00 часов дня.

Когда в уговоренный срок генерал И. В. Гурко в сопровождении своего штаба и иностранных корреспондентов поднялся на перевал, то перед ними предстала страшная картина. Мародеры, собрав трупы 30 убитых русских воинов, обезглавили их. Среди них был и санитар, которого положили рядом с его носилками. Этот случай описали корреспонденты лондонской «Тайме» Ломоти, испанец Пелисер, немец майор Лигниц. По свидетельству французского корреспондента Млоховски де Белина, англичанин Велеслей срочно отбыл в Лондон, чтобы рассказать своему правительству о зверствах турок{41}. В тот день турецкий гарнизон на Шипке оставил позиции и, разделившись на группы, разными путями спустился в Калофер, чтобы отступить к Пловдиву. На перевале И. В. Гурко был встречен генералом М. Д. Скобелевым. Одно из подразделений казаков быстро продвинулось на запад по Розовой долине, овладев Калофером, Карлово и Сопотом. Но радость населения этих подбалканских селений была недолгой. Их ждало страшное возмездие поработителя.

Главная цель операции была достигнута — был захвачен наиболее удобный перевал через Балканский хребет, через который вел кратчайший путь из Тырново в Адрианополь. А это обстоятельство было очень важным для дальнейшего хода военных действий. Османская империя была всерьез напугана. Над ее столицей Константинополем нависла реальная опасность.

17 июля 1877 года Передовой отряд остановился на отдых в Казанлыке. Напрасно генерал И. В. Гурко ждал подкреплений, чтобы [38] продолжить победный марш на юг. 20 июля он доносил в Главную квартиру:

«Чтобы не свести на нет значения морального эффекта в результате нашего внезапного появления по ту сторону Балканского хребта, вызвавшего страшную панику в рядах турок и полную несогласованность в их действиях, необходимо продолжить наступление в Адрианополь. В Казанлыке можно оставить часть болгар (ополченцев) и восемь горных орудий».

Тем временем турецкая армия перегруппировывалась в трех пунктах: армия Мехмеда-Али в четырехугольнике крепостей Русе-Силистра-Варна-Шумен; армия Сулеймана-паши сосредоточивалась против Южного фронта русских войск (VIII корпуса генерала Ф. Ф. Радецкого) и армия Османа-паши — в Плевене. В русской печати появилось сообщение, что из Америки отчалил британский транспорт с грузом оружия и боеприпасов для турок на сумму 1200 тысяч долларов. В турецкой столице ждали прибытия другого американского судна с грузом ружей, в которых турецкая армия испытывала нехватку.

Наступили дни решающих сражений на многочисленных полях русско-турецкой войны 1877-78 гг. 12 января 1878 года русская армия предприняла из района Казанлыка стремительное наступление на Адрианополь и столицу Османской империи.

Первый памятник, который был воздвигнут на старой дороге, ведущей из села Шипка к вершине Столетова, был в честь русских воинов, погибших в боях на южной стороне Шипкинского перевала.

От Тырново до Габрово. Шипка

Поход русской армии на юг, в направлении Балканского хребта, продолжался по нескольким дорогам.

В середине июля 1877 года, с целью овладения Шипкинским перевалом с севера, из частей VIII корпуса был сформирован Габровский отряд (3 батальона, 5 сотен и 10 орудий), который должен был согласовывать свои действия с Передовым отрядом.

В день освобождения Тырново (7 июля) в Габрово, словно марафонец, прибежал Калчо Мянков, свидетель переправы русской армии через Дунай, который сообщил жителям радостную весть: «Москвичи идут». Габрово сразу же преобразился. Началась подготовка к встрече долгожданных русских братьев, а турецкие правители поспешили убраться из города. Сразу же была [39] организована гражданская милиция, в ряде мест были выставлены посты и караулы, чтобы отбить возможную атаку отрядов башибузуков. Габровцы послали в Тырново делегацию из двух человек, чтобы просить помощь русской армии. Посланцы — русский воспитанник Андрей Манолов (учитель) и Атанас Кехлибаров — несли с собой карту с расположением противника и его подкреплений на подступах к Шипкинскому перевалу. 11 июля генерал И. В. Гурко доносил в Главную квартиру:

«Вчера, 10 июля, ко мне явился болгарин из Габрово, студент Московского университета, очень энергичный молодой человек, и сказал, что Шипкинский перевал занят турецкими войсками, насчитывающими от двух до пяти таборов (т. е. батальонов), и башибузуками... Но путь к турецким укреплениям забаррикадирован болгарами, которые вооружились кто чем может... Представители турецких властей покинули Габрово и Трявну»{42}.

Вскоре из Тырново через Дебелец, Дряново и Дряновский монастырь в Габрово прибыл авангард 30-го Донского казачьего полка.

Первыми в город вошли трое верховых — трубач и двое офицеров. Директор Априловской гимназии Райчо Каралев от имени габровцев, собравшихся перед бывшим конаком, приветствовал освободителей. Вскоре по узким улочкам города к конаку подъехали казаки, которых габровцы целовали и одаривали подарками{43}. Женское общество «Материнская забота» подарило статным воинам белье и полотенца, а житель города Иван Хаджидосев — отец погибшего в отряде Цанко Дюстабанова повстанца Тетю Иванова — отдал им свою единственную корову.

Через несколько дней прибыли части Габровского отряда. 13 июля в город въехали командир отряда генерал В. Ф. Дерожинский и командир Казачьего полка полковник Орлов. 15 июля из Дряново в Габрово направились 3 батальона 36-го пехотного Орловского полка с 5 батареями и 9-я артиллерийская бригада, которые расположились к северу от города. На дороге из Дряново в Габрово имелись два крутых подъема и один спуск, что затруднило прохождение артиллерии. В тот же день в Габрово собрался весь отряд. Перед этим отрядом была поставлена задача 17 июля атаковать Шипкинскую позицию неприятеля одновременно с частями Передового отряда, преодолевшими Хаинбоазский перевал и вышедшими в тыл туркам с юга{44}. Сразу же были высланы разведчики-болгары, чтобы выяснить расположение противника, который получил подкрепления и собрал на перевале [40] около семи таборов (примерно 5000 человек), подтянув туда 9 орудий и конницу во главе с Хулюси-пашой. Турецкая позиция была обращена фронтом на север, так как турецкий военачальник ожидал атаки с севера, со стороны Габрово. В то время из Габрово в направлении Шипки по левому берегу Янтры проходило шоссе, которое, однако, обрывалось на восьмом километре. Далее, за узким мостом, названным Дьявольским, шла обычная горная дорога. Весь склон простреливался перекрестным огнем орудий противника.

Другие дороги и тропы, идущие в обход, в направлении перевала, были доступны только для пешеходов, за исключением одной, доступной для артиллерии, но находившейся на расстоянии 10-ти километров от главной дороги. Все эти дороги и тропы вели к позиции турок на перевале. Противник расположился четырьмя лагерями: на вершине св. Николы (ныне вершина Столетова) — три табора и одна батарея; восточнее этой вершины— 1 табор; западнее высоты Узун-куш — 2 табора и одна батарея. Здесь были прорыты и две линии окопов; и, наконец, к западу находился еще один табор, а в самом селе Шипка два табора пехоты. Близ высоты Узункуш расположился кавалерийский отряд (150 сабель). Кроме того, в 10-ти километрах от Шипкинского перевала турки укрепили на перевале (у вершины Голям-Бе-дек) старую караванную дорогу, ведущую из Трявны в Енину.

15 июля 1877 года генерал В. Ф. Дерожинский доносил в Главную квартиру в Тырново:

«По словам болгарина, который был послан на Шипку, турки нуждаются в продовольствии. Со 2 июля они непрерывно посылают подкрепления из Казанлыка. Другой болгарин, вернувшийся с Шипки, сообщил, что сегодня, 3 июля утром, с Шипки и других укрепленных пунктов в горах были сняты два табора, которые отправлены в Сливен»{45}.

Очевидно, противник перегруппировывал свои силы, учитывая возможность наступления русских на два перевала через Стара-Планину — Шипкинский и Хаинбоазский. Вместе с тем генерал В. Ф. Дерожинский сообщал, что его отряд не испытывает затруднений с продовольствием, так как жители Габрово ежедневно выпекают хлеб (5000 мер муки). Кроме того, в изобилии есть ячмень и зерно. Между тем в Габрово был организован обоз с впряженными в телеги лошадьми и буйволами для перевозки продовольствия и боеприпасов на Шипку. Население вышло на работы с тем, чтобы поправить путь на участке после Дьявольского моста — до местности Раиска долина. Необходимо было уже 16 июля демонстрировать атаку на Шипкинском перевале, чтобы отвлечь внимание противника от [41] Передового отряда, движущегося по Хаинбоазскому перевалу.

Генерал И. В. Гурко за день до начала атаки послал с болгарином записку командиру Габровского отряда, в которой настаивал на поддержке с севера. Атака была предпринята ночью. Две роты Орловского полка во главе с майором Бойко-Родзевичем двинулись по берегу реки Янтры к деревушке Кышлите близ села Ябылка (ныне входит в черту города Габрово), где у вершины Голям-Бедек соединилсь с двумя казачьими сотнями 30-го казачьего Донского полка. Поднявшись по плохой дороге, они атаковали ночью по фронту позицию турок, которую занимали 1500 резервистов (редифов), и предприняли обходное движение. Как отмечается в реляции полковника Орлова от 18 июля 1877 года, «чтобы «Ура!» во время атаки звучало громче, были взяты и несколько десятков болгар для введения турок в заблуждение»{46}. В лабиринте гор у русских были превосходные проводники.

«Один болгарин, — говорится в хронике Орловского полка, — действовал так распорядительно, что отряду своевременно доставлялись в изобилии хлеб и вино, а также вода, которую в этих местах раздобыть было очень трудно. С какой бы просьбой мы ни обращались к нему, все он выполнял охотно и тотчас».

Центральное укрепление неприятеля было взято, однако силы отряда оказались недостаточными и на следующее утро ему пришлось вернуться обратно — через Бузлуджу в направлении Шипкинского перевала. Противник потерял более 80 офицеров и солдат, а русские только 9 убитыми и 38 ранеными. В это время главные силы Габровского отряда готовились к атаке турецких укреплений на перевале. Полковник Струков обеспечил в Габрово необходимые транспортные средства и ремонт дороги. Организовал в городе больницу на 200 коек.

В письме главнокомандующему от 19 июля 1877 года Струков отмечает:

«Больница получилась образцовой. Жители предоставили все: белье, рубахи, кровати. Все женщины помогают, просто диву даешься энергии жителей Габрово»{47}.

В ночь на 17 июля в город прибыл и командир 9-й пехотной дивизии генерал Святополк Мирский, который принял командование отрядом. Во исполнение приказа Главной квартиры, он сразу же распорядился предпринять атаку Шипкинского перевала. Согласно разработанному плану, левая колонна ( в составе двух рот орловцев с капитаном Капентовым) должна была овладеть вершиной Голям-Бедек, наступая по тропе, начинающейся у Сокольского монастыря, и продвигалась через ложбину Еловски-Дол; центральная (средняя) колонна (4 роты орловцев с подполковником Линдстемом), [42] двигаясь по Габровскому шоссе, должна была достигнуть пункта Червен-Бряг и атаковать перевал с севера. В этой колонне находились генерал Святополк Мирский, генерал В. Ф. Дерожинский и адъютант главнокомандующего полковник Струков; перед правой колонной (4 роты орловцев, 4 орудия, командир подполковник Хоменко) стояла задача оставить у села Зелено-Дырво артиллерию и одну роту для обстрела перевала, а остальным трем ротам занять Химитлий-ский перевал и тем самым отвлечь внимание противника с запада. Колонны выступили в 7 часов утра 17 июля. Одновременно было выслано подкрепление Бедекскому отряду во главе с полковником Орловым, который должен был принять на себя командование левой колонной.

В Габрово были оставлены 4 орудия и обоз под прикрытием двух рот орловцев.

Бой начался в трудных условиях, на покрытых лесом склонах, через которые вели незнакомые тропы, среди выступающих местами скалистых вершин. Левая колонна сбилась с пути; вышла к высоте Захар-на-Глава вместо вершины Малык-Бедек. На гребне высоты она была встречена артиллерийским огнем противника. После непродолжительной перестрелки роты двинулись в атаку по дороге между двумя теснинами, но были остановлены сильным огнем противника. Это обстоятельство оказало влияние на общее развитие атаки. Средняя колонна овладела турецким постом (караульным помещением) в местности Рашейското, где дала отпор прибывающим подкреплениям противника. Правая колонна продвинулась на самую большую глубину. Наступая по Химитлийской тропе, она достигла вершины Караджа. В тот же день 18 июля 1877 года болгарин доставил в правую колонну приказ командующего отрядом немедленно отступить в Габрово, так как противник угрожал отрезать ей путь{48}. А к вечеру такой приказ получил весь отряд. Потери русских людьми составили 2 офицера и 77 сержантов и солдат. Были ранены 4 офицера и 128 сержантов и солдат. Впоследствии на братских могилах русских героев были воздвигнуты памятники.

На следующий день, 19 июля 1877 года, благодаря согласованным действиям Передового отряда с юга и Габровского — с севера, русские овладели Шипкинским перевалом. Габровский отряд в составе 9 рот при 5 орудиях наступал фронтально на центральную позицию противника, с которым первым столкнулся авангард под командованием генерала М. Д. Скобелева (в 11 ч.). Ко всеобщему удивлению наступающих, [43] противник быстро очистил позицию, не оставив ни одного человека. Двумя часами позже была взята и вершина св. Николы (ныне Столетова), на которую первым поднялся генерал М. Д. Скобелев. Двери в Южную Болгарию были открыты. Оказалось, что противник еще утром отступил к Калоферу, оставив богатые трофеи — 8 орудий, много другого оружия и все оборудование лагеря{49}.

После тяжелых переходов и сражений Габровский и Передовой отряд наконец встретились на гребне Стара-Планины. Бойцы и офицеры братски подали друг другу руки. Оборона Шипкинского перевала была поручена Габровскому отряду. Вместе с тем продолжались организованные генералом Кренке работы по ремонту дороги, ведущей на Шипку. В своем рапорте от 27 июня, еще до овладения перевалом, он сообщал в Главную квартиру, что в этих работах заняты 500 болгар и предусматривается привлечь еще 150 человек.

«Строительство новой шоссейной дороги (нынешняя асфальтированная трасса) началось в семи верстах от Габрово, — сообщал генерал Кренке, — именно там, где начинается подъем на Шипку»{50}.

В Габрове и его окрестностях один за другим появлялись болгарские вооруженные отряды и четы: в районе Севлиево — чета Пешева, в районе Трявны — четы Панайота Хитова и деда Жельо. Как это видно из текста телеграммы генерала В. Ф. Дерожинского, адресованной генералу Ф. Ф. Радецкому, командующему VIII корпусом в Тырново, 23 июля утром из Габрово в окрестные села была направлена группа вооруженных болгар из местного населения численностью около 300 человек под предводительством жителя Габрово Пенчо Манафова{51}. В задачу этого отряда входило нейтрализовать башибузуков и обеспечить доставку продовольствия и фуража русской армии.

В своем письме из Тырново, датированном 20 июля 1877 года, болгарин — посланец Московского славянского комитета К. Н. Станишев сообщал И. С. Аксакову следующее:

«Габрово чистый болгарский городок, насчитывающий 2000 домов. Его население занято в промышленности, оно оказало большое содействие русским при переходе через Балканы, за что великий князь наградил многих Георгиевскими крестами. В Габрово есть небольшой, но прелестный по местоположению женский монастырь, основанный Иосифом Сокольским (ныне пребывающим в Киеве)... В Габрово, как, может быть, Вам известно, существует единственная в Северной Болгарии [44] гимназия, прекрасное здание которой построено на средства покойного Априлова. Число учащихся во всех габровских школах достигает 1200. Учителя в основном русские воспитанники. Средства на содержание гимназии собираются главным образом за счет добровольных пожертвований населения.

Тяжело слышать, что большинство богатых болгар-чорбаджиев преследуют школы и учителей и являются орудием в руках турецких властей, что позволяет им угнетать бедных и патриотов»{52}.

В своих корреспонденциях французский журналист Млоховский де Белина описывает Габрово как один из самых красивых городов Болгарии{53}.

В течение всего периода обороны Шипкинского перевала Габрово был переполнен войсками. Его улицы были забиты обозами, а на окраинах рылись землянки, организовывались лазареты. Через город постоянно проходили различные части, формировались добровольческие отряды и комплектовались дружины второй очереди болгарского ополчения. Все это придавало городу особый колорит, дороги из которого вели к Шипкинскому перевалу.

От Казанлыка до Нова- и Стара-Загоры и долины реки Марицы

Генерал И. В. Гурко представил главнокомандующему смелый план боевых действий на юге, в соответствии с которым прежде всего необходимо было нанести удар по еще не сосредоточившемуся корпусу Сулеймана-паши в Южной Болгарии. Этот план был основателен и вследствие создавшейся тяжелой обстановки под Плевеном. Командиру Передового отряда было приказано «действовать по своему усмотрению»{54}. Согласно принятому решению, из Казанлыка и Хаинито следовало предпринять атаку Нова-Загоры при поддержке частей, находящихся близ Стара-Загоры. Было указано и направление на Тырново-Сеймен (ныне город Марица).

20 июля П. Р. Славейков послал делегацию из Стара-Загоры с письмом генералу И. В. Гурко с просьбой «этой ночью или рано утром следующего дня» прислать войсковую часть, чтобы спасти город от нависшей над ним опасности. В письме говорилось:

«Досточтимые господа, друзья и соседи в Казанлыке (первые, кому будет вручено это письмо) ! Если вы христиане и если в вашем сердце есть сострадание к [46] своим единоверцам и соотечественникам, то вы найдете пути доставить это письмо главнокомандующему русских войск в вашем городе и, в свою очередь, объясните ему истинное положение в нашем городе. С утра мы находимся в большой опасности. Если этой ночью или утром не прибудет достаточно сильная русская часть, чтобы взять под защиту христианское население города, то мы разделим судьбу наших братьев в Ени-Загре (в Нова-Загоре — прим. авт.). От имени жителей и всех ваших друзей: С. Хаджитодоров, Тодор Г. Стоев и Славейков».

В подобном духе было послано и другое письмо, на русском языке:

«Умоляем вас поспешить и предоставить необходимые средства для защиты нашего города»{55}.

22 июля, преодолев Дервентский перевал (ныне Змейовский), первыми прибыли в Стара-Загору Казанский драгунский полк, сотня 26-го Донского казачьего полка и взвод 16-й конной батареи. По дороге к местности Бадемлика встретить их вышли многие старозагорцы.

«Это были люди не от мира сего, — писал очевидец событий. — Какие-то неземные существа, посланные нам самим богом, чтобы спасти нас. Все мы плакали от радости, что наконец дождались наших освободителей»{56}.

Городские дома были украшены цветами и венками. Колокола звонили непрерывно. Первые вестники свободы остановились в двух километрах от города, где разбили бивак. 23 июля прибыл генерал И. В. Гурко. Гарнизон Стара-Загоры был доведен до 6 батальонов (дружин ополченцев), 15 эскадронов и казачьих сотен при 12 орудиях. В тот день в церкви св. Димитра был отслужен молебен. П. Р. Славейков обратился с приветственной речью к генералу И. В. Гурко, которому по древнему славянскому обычаю поднесли хлеб и соль{57}. Ученицы местной гимназии, одетые в белые платья, пели патриотические песни, в частности песню Славейкова «Русские наши братья, наша плоть и наша кровь».

На следующий день генерал И. В. Гурко возвратился в Казанлык. Позднее П. Р. Славейков напишет в своих воспоминаниях:

«Неописуемой была моя радость, когда весь город встретил русских так восторженно и торжественно, как, наверное, их нигде не встречали до сих пор, когда в город вошли победоносные войска Гурко, и столь же неописуемой были моя горечь и скорбь, когда мне пришлось покинуть город при наступлении Сулей-мана-паши, город, в котором я оставлял все самое дорогое и милое, что у меня было на этом свете — мои литературные труды, материалы, собранные с таким трудом в течение долгих лет»{58}. [47]

Занятие русскими такого важного узла дорог по другую сторону Средна-Горы, как Стара-Загора, создало новую ситуацию на фронте боевых действий. К тому времени войска Передового отряда (усиленные первой бригадой 9-й пехотной дивизии) находились в трех пунктах: Казанлыке, Хаинито и Стара-Загоре, образовав треугольник со стороной, равной 35 километрам. Войска Сулеймана-паши, высадившиеся в Дедегаче 21 июля, также сосредоточивались в трех пунктах: Нова-Загоре, Шекербунаре (Сладык-Кладенец) и Чирпане.

До 28 июля русские войска оставались в Стара-Загоре, наблюдая за движением противника. Это был крайний южный пункт русского наступления в летнюю кампанию 1877 года. Болгарское население города, организованное городским советом во главе с П. Р. Славейковым, оказывало всяческое содействие русскому командованию, выполняя все его указания. Жители города добровольно уступали свои дома, в которых размещались части старозагорского гарнизона, оборудовали несколько больниц. Когда генерал Н. Г. Столетов попросил предоставить десять коек для военного лазарета, ему сразу же доставили «26 кроватей с шелковыми простынями и чистыми полотняными подстилками, а также другие вещи для больных»{59}.

Была организована и «народная милиция» из трехсот человек (200 пехотинцев и 100 верховых) для охраны окрестных сел от нападений башибузуков{60}. Старозагорцы взяли на себя караульную службу по поддержанию порядка в городе.

В своих воспоминаниях П. Р. Славейков писал:

«Мне нужно было заботиться, с одной стороны, о соблюдении спокойствия и порядка в городе, а с другой — посвятить все свое время, опыт и силы, чтобы облегчить задачу русских войск».

Добровольцы, записавшиеся в народную милицию, предпринимали смелые действия. Вместе с казачьей сотней майора К. Б. Чиляева 25-28 июля они участвовали в рекогносцировке, целью которой был сбор сведений об армии Сулеймана-паши в районе Тырново-Сеймен, где они повредили линию телеграфа и подготовили взрыв железнодорожного полотна. Подобные операции были предприняты также в районе Гылыбово и Нова-Загоры. Не было ни одного донесения, поступившего от русских разъездов, в котором бы не говорилось «по показаниям местного болгарского населения» и т. д. Сведения о расположении войск противника поступали даже от болгар, живущих в Пловдиве{61}. Пловдивский учитель Душо Хаджидеков тайно организовал добровольческий отряд и двинулся с ним в направлении Стара-Загоры, чтобы соединиться с русскими. По [48] дороге в Чирпан в отряд влились новые бойцы, но он был остановлен появившимися в этом районе войсками Сулеймана-паши. Впоследствии Душо Хаджидеков был схвачен турками, брошен в Пловдивскую тюрьму и казнен в январе 1878 года.

В Стара-3агору стекалось и население окрестных сел, спасавшееся от орд башибузуков.

Генерал И. В. Гурко считал, что неудача у Плевена может быть компенсирована на его участке, для чего ему необходимо лишь выиграть время до прихода подкреплений, после чего он надеялся осуществить свой план — продолжить наступление в район Адрианополя. Поэтому И. В. Гурко решил предварительно нанести удар турецким силам у Нова-Загоры, а затем по частям разбить войска Сулеймана-паши в отдельных пунктах{62}. Во исполнение этого плана он дислоцировал свои войска в Хаинито, Казанлыке и Стара-Загоре.

Бой у Нова-Загоры

29 июля Старозагорскому отряду в окрестностях Карабунара (ныне Гылыбово) Казанлыкскому отряду под командованием генерала Цвецинского, который находился в Лаханлии (ныне Ветрен). и Хаинкой-скому отряду под командованием генерала Борейши было приказано перейти в наступление на Нова-Загору. В это время Сулейман-паша тоже пошел в наступление, двинув свои корпуса из Нова-Загоры, Карабунара и Чирпана в направлении Стара-Загоры. Так произошло столкновение между Старозагорским отрядом полковника герцога Лейхтенбергского и правой колонной турецких войск Реуфа-паши. Получив сведения от высланных разъездов о движении значительных сил неприятеля из Тырново-Сеймена по центральной дороге в направлении Стара-Загоры, отряд, переночевав, вернулся в Стара-Загору, опасаясь за судьбу города. Для прикрытия на новозагорском шоссе была оставлена только кавалерия, которая после боя 30 июля также оттянулась в Стара-Загору.

Между тем Хаинкойский и Казанлыкский отряды перешли вброд реку Тунджу и пересекли Средна-Гору. Первым вступил в бой с противником Хаинкойский отряд. Противник, выйдя из Нова-Загоры, укрепился в районе железнодорожного вокзала. С южной стороны его позиция упиралась в железнодорожное полотно, севернее которой он прорыл несколько линий окопов. Местность была совсем ровной,

48

никаких естественных укрытий не было. Турецкий гарнизон состоял здесь из трех таборов регулярных войск (низамов) и двух таборов запасных (мустафхизов), которым были приданы 2000 конных черкесов и шесть дальнобойных орудий.

30 июля в 8 ч. утра 1-я бригада 9-й пехотной дивизии развернулась под огнем противника и пошла в наступление. В первой линии находились два батальона 34-го Севского полка с 4-й и 6-й батареями и 9-й артиллерийской бригадой; во второй линии — 33-й Елецкий пехотный полк. Последний был выдвинут вправо и начал обходить Нова-Загору с северо-запада. На встречный сильный перекрестный огонь со стороны леса и железной дороги он мог ответить только огнем из ружей. К 11 часам прибыло подкрепление: три батальона 4-й стрелковой бригады (13-й стрелковый батальон, прикрывающий обоз, прибыл лишь к вечеру). Усиленные 15-й Донской батареей, они заняли позицию на западной и юго-западной окраине Нова-Загоры, угрожая отрезать турецким таборам путь к отступлению. От огня артиллерии станция загорелась, и черкесы вынуждены были отступить. Приближаясь постепенно, батареи открыли по укреплению картечный огонь. В час пополудни началось общее отступление противника. Тогда 14-я и 16-я стрелковые батальоны 4-й стрелковой бригады с северо-запада и Севский полк с северо-востока пошли на штурм укреплений и овладели железнодорожной насыпью. До этого генерал Цвецинский, предусмотрев вероятное отступление противника, придал казакам 21-го Донского полка два орудия и приказал им занять село Буруджи (Баня), через которое проходил путь отступления таборов. Кроме того, из состава Казанлыкского отряда был выделен пехотный батальон с 2 орудиями в районе железнодорожной линии с тем, чтобы вести фланкирующий огонь по отступающему противнику. Вскоре отступление турецкого новозагорского отряда обратилось в бегство. Началось его преследование, которое длилось недолго.

Потери русских составили 10 офицеров и 14 сержантов и рядовых, менее 100 человек было ранено. Потери турок были значительными -только убитыми 800 человек. В руки русских попали трофеи — 2 орудия, захваченные первой ротой 14-го стрелкового батальона и донскими казаками.

Бой у Джуранлии (Калитинова)

Еще вечером 30 июля генерал И. В. Гурко направил свои войска к Стара-Загоре.

Победой завершился поход как левой, так и центральной колонн (Казанлыкский и Хаинкойский отряды) в направлении Нова-Загоры. Однако его участники ничего не знали о наступлении армии Сулеймана-паши на Стара-Загору. Наличными силами генерал Гурко решил атаковать Реуфа-пашу с двух сторон. Колонна последнего в составе 12 таборов пехоты, 1 эскадрона, 600 черкесов и 4 батарей заночевала в лесу близ села Джуранлии (ныне Калитиново), отстоящем в 8-ми км от Стара-Загоры, южнее центрального шоссе, ведущего в Нова-Загору.

В 4 ч. 30 м. утра 31 июля четыре сотни казаков и донская конная артиллерия первыми предприняли наступление на Стара-Загору. За ними двигалась бригада генерала Борейши (пять с половиной батальонов при 16 орудиях). В 7 ч. утра авангард во главе с полковником Курнаковым подошел вплотную к таборам Реуфа-паши, который готовился к наступлению на Стара-Загору (войска Реуфа-паши составляли правую колонну Сулеймана-паши). Появление казаков с востока и севера заставило противника приостановить наступление и занять позицию в лесу близ Джуранлии. Реуф-паша направил против русского авангарда одну из своих батарей и построил войска боевым порядком фронтом на восток. На правом фланге находилась бригада Мухлиса-паши, а на левом — бригада Назифа-бея. Турецкие войска расположились в 1, 5 км южнее шоссе, заняв две небольшие площадки, поросшие кустарником. Противник быстро построил укрытия из снопов, которые усилил земляной насыпью. Местность на этом участке (близ нынешнего азотнотукового завода) была ровной, засеянной пшеницей и кукурузой. Восточнее находился молодой лес, удобный для скрытного передвижения.

Видя, что противник расположился в лесу близ Джуранлии, генерал И. В. Гурко решил атаковать его с двух сторон. Он послал генерала Борейшу в обход правого фланга. Бригада последнего развернулась в 2-х км южнее шоссе (на первую линию выдвинулся Севский полк, на вторую — Елецкий). Вследствие большой протяженности позиции неприятеля возникла необходимость продолжить боевую линию еще левее, для чего были введены 2 батальона 34-го Елецкого пехотного полка. Заметив передвижение Елецкого полка, Реуф-паша приказал частям своего отряда отойти южнее и [53] открыть сильный ружейный огонь.

Когда истекли два часа с начала боя, а со стороны Стара-Загоры все еще не появлялся русский отряд, генералу И. В. Гурко стало ясно, что неприятель сосредоточил там значительные силы. Он поспешил закончить бой у Джуранлии с тем, чтобы прийти на помощь защитникам Стара-Загоры. Прежде всего он решил атаковать левый фланг противника, приказав следовавшей из Нова-Загоры стрелковой бригаде поторопиться. И. В. Гурко направил в район сражения 15-ю Донскую казацкую батарею. которая открыла сильный огонь по окопавшимся турецким таборам. Реуф-паша также ожидал подкреплений от Сулеймана-паши. Однако видя, что подкреплений нет, а снаряды на исходе, решил атаковать центр русских. Он приказал бригаде Мухлиса-паши перейти в наступление.

Тогда генерал И. В. Гурко бросил в атаку стрелковую бригаду генерала Цвецинского. В это время на правый фланг русских прибыло подкрепление из Стара-Загоры: 8-й Астраханский драгунский и 9-й гусарский Киевский полки и 16-я конная батарея. Эти части были посланы по распоряжению генерала Рауха — начальника штаба Передового отряда, который сменил командующего Старозагорским отрядом герцога Лейхтенбергского. Прибывшая своевременно кавалерия, которой недоставало генералу И. В. Гурко, не только отогнала черкесов, но и помогла стрелковой бригаде отбить атаку неприятеля и перейти в наступление. Противник был обращен в паническое бегство и отступил в юго-восточном направлении. Однако недостаточность русских сил и полное отсутствие кавалерии на левом фланге позволили ему отступить и спасти свои орудия. Неприятеля преследовал отряд полковника Курнакова. Бегство противника продолжалось до Карабунара (ныне Гылыбово). Сам Реуф-паша спешно выехал оттуда поездом в Константинополь.

В 8 ч. 30 м. генерал И. В. Гурко приказал остальным войскам поспешить на помощь Старозагорскому отряду, с утра атакованному главными силами Сулеймана-паши. Хотя под Джуранлии была одержана победа, однако цель, которую преследовал генерал И. В. Гурко, не была достигнута, так как не удалось своевременно подойти к Стара-Загоре, в которую вошли таборы Сулеймана-паши. При такой ситуации генерал И. В. Гурко принял решение отойти к Хаинито.

Потери русских под Джуранлии, в отличие от потерь Реуфа-паши (1200 человек), были незначительными: убитыми 4 офицера, 97 сержантов и солдат и около 320 человек раненых. [54]

На месте боя, в районе Шакови-Могили под селом Джуранлии, которое в 1906 году было названо именем погибшего в бою под Стара-Загорой командира 3-й Ополченческой дружины полковника П. П. Калитина, воздвигнут памятник русским воинам — победителям. На памятнике можно прочесть названия частей и подразделений Передового отряда, сражавшихся за свободу Болгарии.

«Открытие памятника в лесу, называемом Джуранлийским, — писал один из очевидцев, — состоялось 26 июля 1881 года в торжественной обстановке, в присутствии множества народа, среди которого было особенно много крестьян из окрестных сел».

На открытие прибыла делегация во главе с русским генеральным консулом в Пловдиве Кребелем, который сказал в своем выступлении:

«Пусть же этот памятник постоянно напоминает нам, русским, и вам, болгарам, о нашей вечной взаимной любви и преданности»{63}.

Бой под Стара-Загорой. Спасение Самарского знамени

Сражение под Стара-Загорой 31 июля 1877 года — одна из самых ярких страниц боевой дружбы русских и болгар. В этот день войска генерала Н. Г. Столетова, командира болгарского ополчения, который прибыл в Стара-Загору, чтобы принять командование частями от герцога Лейх генбергского, выдержали неравный бой с основными силами Сулеймана-паши.

«Мы еще не успели нарадоваться их успехам, — писал П. Р. Славейков, — как над Стара-Загорой нависла опасность. На нее двинул свои дикие полчища Сулейман-паша. Силы русских были незначительными, но мы надеялись по крайней мере удержать город до прибытия на подмогу других войск».

Французский корреспондент Ван де Вестин отмечает в своих заметках, что «русские и болгары сражались под Стара-Загорой с величайшей храбростью» и что «болгары защищали свою родную землю, свои семьи»{64}.

Для действий против Передового отряда турецкому командованию удалось к 28 июля сосредоточить под командованием Сулеймана-паши около 35000 человек. Дивизия Реуфа-паши в составе 8000 человек находилась в Нова-Загоре, бригада бежавшего с Шипкинского перевала 19 июля Хулюси-паши (7 таборов, одна батарея и 150 черкесов) — в Чирпане, а главные силы Сулеймана-паши (41 табор, 2 эскадрона, 200 черкесов. 5 батарей — 20 000 человек) находились в районе Тырново-Сеймен и Карабунара. Все эти силы Сулейман-паша решил бросить на [56] Стара-Загору. Атака была назначена на 31 июля 1877 года. Как мы уже отмечали, генерал И. В. Гурко, освободив Нова-Загору, разбил 30 июля Реуфа-пашу под Джуранлии. Колонна герцога Лейхтенбергского, направленная на Нова-Загору, быстро вернулась обратно, несмотря на усталость болгарских ополченцев, так как над ней нависла угроза быть отрезанной главными силами Сулеймана-паши с юго-востока. В Стара-Загоре были сосредоточены: 1, 2, 3 и 5-я дружины ополченцев, 8-й драгунский Астраханский полк, два дивизиона 9-го драгунского Казанского полка, 16-я конная батарея и по одному взводу 2-й горной («храбрые артиллеристы капитана Константинова») и 10-й Донской батареи.

В ночь на 31 июля защитники Стара-Загоры увидели зарево подожженных сел. Прибывшие болгары-беженцы рассказывали о несметных турецких полчищах.

Комендант города полковник Депрерадович усилил посты и караулы, части заняли предварительно определенные позиции. Многие жители города, напуганные сообщениями об огромных силах неприятеля, наступающего на город, начали его покидать, устремляясь на север. Но вскоре пришло известие о победе генерала Гурко под Нова-Загорой, о том, что он вот-вот прибудет в город. Эта весть успокоила жителей, многие из которых стали возвращаться в город.

В 4 ч. утра 31 июля все были подняты на ноги. Люди встревоженно поглядывали на шоссе, ведущее в Нова-Загору, в ожидании прибытия войск для обороны города. Каждый понимал, что его нужно отстоять во имя спасения мирных жителей.

Армия Сулеймана-паши двигалась по адрианопольской дороге. Вскоре донеслось эхо артиллерийской канонады. Турецкие таборы пришли в движение, снялись со своих биваков. Постепенно грохот канонады усиливался. Старозагорский гарнизон занял оборонительную позицию протяженностью около 4 км. На левом фланге высоту у села Айданлии (село Зора, ныне вошедшее в черту города) заняли 9-й гусарский Киевский и 8-й драгунский Астраханский полки, а за ними расположился 9-й драгунский Казанский полк. В центре, между дорогами на Нова-Загору и село Муратлии (Кольо-Ганчево, ныне в черте города), — первая дружина ополченцев, а правее нее — 3-я дружина ополченцев с Самарским знаменем. За ними была подготовлена площадка для двух горных орудий полковника Толстого. На левом фланге, с южной стороны города между, шоссе, ведущим в с. Муратлии и город Чирпан, заняла [57] позицию 5-я дружина ополченцев. В центре, на окраине города, была установлена горная батарея, прикрывающая 2-ю и 5-ю дружины ополченцев. Правее 5-й дружины расположились донские казаки полковника Краснова. На Чирпанской дороге (правое крыло) за небольшим рвом позицию заняли 2-я дружина ополченцев с двумя орудиями и дивизион 9-го драгунского Казанского полка.

Сначала противник предпринял атаку правого фланга обороны. Напрасно русский авангард пытался задержать напор превосходящих его сил. Положение малочисленного Старозагорского гарнизона осложнялось невыгодным расположением позиции, тик как за нею простиралась Средна-Гора с единственным перевалом (Змейовским). На правом фланге позиции русских на совершенно открытой местности маневрировали казаки полковника Краснова и Казанский драгунский дивизион. Бригада Весселя-паши пыталась охватить русский фланг в направлении Чирпанской дороги. Шукри-паше было приказано атаковать центр. Таборы Реджеба-паши устремились на левый фланг, поддержанные сильным огнем артиллерии, занявшей позицию на высоте Берекетска-Могила. В резерве остались части Хулюси-паши. Наступая одновременно по всему фронту, Сулейман-паша направил главный удар на левый фланг, на высоту Чадыр-Могила.

В разгар боя из Нова-Загоры прибыл генерал Раух, чтобы принять командование отрядом. Так как генерал И. В. Гурко спешил разбить отряд Реуфа-паши под с. Джурналии и нуждался в кавалерии, то ему в помощь были брошены 8-й драгунский Астраханский и 9-й гусарский Киевский полки, а также 16-я конная артиллерийская батарея. Между тем бой за Стара-Загору продолжался с неослабевающей силой. К защитникам-ополченцам и русским присоединилось и много жителей, оставшихся на поле боя до конца сражения. На улицах города были воздвигнуты баррикады, а некоторые были перегорожены порожними телегами. В числе защитников были и члены Городского совета.

«В начале боя, — рассказывает в своих воспоминаниях комендант Стара-Загоры подполковник Депрерадович, — многие вооруженные болгары вышли за город и заняли позиции в концах улиц, подле виноградников, в которых были дислоцированы дружины ополченцев. Некоторые улицы были перегорожены порожними телегами. Очевидно, добровольцы не ожидали нашего отступления и готовились присоединиться в критическую минуту к войскам, чтобы вместе с ними оборонять город до последней возможности. Среди защитников [58] города я увидел и членов Городского совета, которые при первом же залпе орудий оставили конак и присоединились к защитникам... Смелость жителей доходила до того, что даже некоторые женщины пришли на поле боя»{65}.

Об этом событии вспоминал впоследствии и юноша Димитр Благоев, который жил в Стара-Загоре и учился у П. Р. Славейкова:

«Наши дружины сражались храбро. Я был подле них в начале сражения, носил воду и хлеб защитникам, помогал раненым. И по сей день помню свист пуль, пролетавших надо мной. На какое-то время я вернулся в город... был вооружен. На моем поясе висела кривая сабля, неизвестно откуда взявшаяся, а около нее пистолет. Мне сразу стало ясно, что нужно организовать охрану города. Я обратился к стоящим рядом юношам: «Пошли, ребята, в турецкую слободу»{66}.

К 12 часам пополудни на опушке леса перед позицией 2-й дружины показались плотные цепи, которые пошли в атаку. Дружные залпы защитников города отогнали их. Но они поднимались и шли снова и снова...

«Отрадно было видеть, — писал в своем дневнике один из русских офицеров, — как храбрые болгарские дружины защищают свою позицию. Было ясно, что они решили удерживать ее до последней возможности».

Но турки не унимались. Несмотря на ружейный огонь ополченцев и залпы русской артиллерии, на многочисленные потери, турецкие таборы шли в атаку. Особенно сильным был нажим турок на участке 5-й дружины ополченцев. Раненый капитан Усов продолжал вести за собой ополченцев, ободряя их словами: «Вперед, молодцы!», но вскоре пал, сраженный двумя пулями. Во время последней атаки над 5-й дружиной ополченцев нависла опасность. Противник начал обходить ее левый фланг. Командир дружины подполковник П. П. Калитин направил туда третью, а вслед за тем и четвертую роту. Во время этого маневра погиб находившийся в третьей роте знаменосец Самарского знамени унтер-офицер Антон Марчин. а потом и его ассистент Буланич. Знамя подхватил Авксентий Цимбалюк. Прибыв в третью роту, подполковник П. П. Калитин отдал приказ перейти в контратаку. Так как сигнальщик и барабанщики вышли из строя, сигнал подал прапорщик С. Кисов, воспользовавшись оказавшейся у него под рукой турецкой трубой. С помощью 5-й дружины третьей и четвертой ротам 3-й дружины удалось отбить атаки неприятеля и даже начать его преследование. В воздухе звучала песня: «Гей вы, болгары, юнаки, в Балканских горах рожденные...» Слышалось громкое «Ура!». Во время этой контратаки Цимбалюк был ранен. При его падении переломилось древко знамени. Цимбалюк нашел в себе силы подняться и продолжал [59] идти вперед.

Наступил критический для болгарских ополченцев момент. На месте павших появлялись новые бойцы, готовые своей грудью защитить знамя. Сильной группировке противника удалось вклиниться между 3-й и 5-й дружиной (которая отступила) и проникнуть в тыл дружине Калитина. Это поставило в критическое положение знаменосца третьей роты. Подполковник П. П. Калитин не видел продвижения противника и был недоволен отступлением третьей роты. Но, поняв нависшую над всей дружиной опасность, дал приказ отступить. До этого он начал группировать вокруг себя ополченцев. Ополченцы обступили его коня. Калитин, не слезая с коня, принял знамя из рук умирающего знаменосца С. Минкова. Это привлекло внимание противника, который сосредоточил огонь по 3-й дружине. Калитин был сражен вражеской пулей. Знамя выпало из его рук. При падении на землю искривился металлический наконечник знамени В ожесточенном рукопашном бою русские воины и болгарские ополченцы сражались бесстрашно. С поля боя знамя вынес унтер-офицер Фома Тимофеев из 2-й роты, бойцы которой пробрались через виноградники и рвы и доставили его в безопасное место. В разгар рукопашной прибыла 1-я дружина, которая помогла 3-й дружине отступить. Но силы были неравными. Среди защитников знамени были Никола Корчев, изображенный на известной картине Я. Вешина «Самарское знамя», Павел Малкия, Л. Минков, Попов, Радев, Мицов, Донев, Никола Крыстев, Николай Караев-Дудар (осетин) и другие.

Ополченец Филиппов в своих воспоминаниях пишет, что ополченцы «сражались за знамя как львы». Если бы полученное от русского народа Самарское знамя попало в руки врага, то «это было бы позором для всей Болгарии». После боя под Стара-Загорой офицеры 3-й дружины обратились с письмом к жителям города Самары, в котором писали:

«19 июля под городом Эски-Загра (Стара-3агора) мы вступили в бой с неприятелем, в шесть раз превосходящим нас в силах. Несмотря на это, дружный напор болгар под водительством нашего храбрейшего командира подполковника Калитина заставил турок обратиться в бегство. Но турки получили подкрепление и снова перешли в наступление. Дружина оказалась окруженной с трех сторон и была вынуждена отступить перед превосходящими силами противника. Во время отступления один за другим сменились пять знаменосцев. Все они пали, сраженные турецкими пулями, или же были тяжело ранены. Последним пал подполковник Калитин. Он уже взял в [60] руки знамя с переломанным древком, но тут же был намертво сражен вражеской пулей, угодившей ему в голову.

Знамя было вынесено с поля боя унтер-офицером Фомой Тимофеевым... Из496 человек нас осталось только 207 рядовых. Из 14 офицеров из боя вышли невредимыми только пятеро»{67}.

Окруженные с двух сторон, ополченцы отступили в город, где продолжали обороняться, чтобы дать возможность жителям покинуть его. Остатки Старозагорского отряда, смешавшись с беженцами, отступили к Казанлыку через Дервентский (ныне Змейовский) перевал. Драгунский Казанский полк прикрывал отступление. По словам подполковника Файфа Куксона — англичанина, личного советника Сулеймана-паши, после того, как турецкие таборы вошли в город в 1 ч. пополудни, «на многих улицах бой еще продолжался, а те из болгар и казаков, которым не удалось отступить, заперлись в зданиях и церквах и оборонялись до следующего дня»{68}.

Сопротивление защитников продолжалось до вечера 1 августа. Оставшиеся в городе русские и болгары сражались до последней возможности. Многие погибли под развалинами горящего города.

Сам Сулейман-паша в докладе Высокой Порте отметил ожесточенное сопротивление болгар:

«Когда мы ворвались в город, болгары забаррикадировались в каменных домах, церквах и магазинах. Они обсыпали нас пулями и сражались до последнего»{69}.

Непосредственным результатом сражения под Стара-Загорой было превращение одного из красивейших городов Болгарии в пожарище. Озверевшие турки вырезали 8500 беззащитных жителей города, увели в рабство сотни женщин, которых продавали на рынках Анатолии. Стара-Загора разделила судьбу Батака, которая выпала на его долю в 1876 году.

Сулейман-паша, хотя и взял Стара-Загору, но позволил Передовому отряду нанести серьезное поражение Реуфу-паше, которому не оказал -поддержки «из-за недоброжелательства». Он не воспользовался успехом и не пытался преследовать русских. Часть сил Передового отряда сосредоточилась 1 августа близ теснины села Дылбоки, всего в 12-ти км от Стара-Загоры.

Проведя в бездействии целых пять дней, Сулейман-паша лишь 6-го августа двинулся всеми силами на Нова Загору.

Бой под Стара-Загорой, в котором русские и болгары проявили чудеса храбрости, имел важное тактическое и стратегическое значение для дальнейшего хода русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Сулейман-паша [62] не рисковал сразу же бросить свои таборы на слабые силы защитников перевалов через Стара-Планину, чтобы проникнуть в Северную Болгарию. Почти три недели он провел в долине Тунджи, собирая силы для нового похода. Это дало возможность русским укрепить Шипкинский перевал, а его защитникам в течение пяти месяцев вести успешную оборону, завершившуюся блестящей победой у Шипки и Шейново. Но первооснову этой победы выковали защитники Стара-Загоры ценой дорогих жертв 31 июля 1877 года. После отступления к Стара-Планине перестал существовать и Передовой отряд, прошедший славный боевой путь от Дуная до долины реки Марицы. Позднее, в прощальном приказе вверенным ему войскам, генерал И. В. Гурко, которому предстояло отбыть в Россию и снова вернуться на Балканы, но уже во главе русской гвардии, отметит храбрость болгарского ополчения:

«К вам обращаюсь я, болгарские дружинники. Вы с 8 часов утра и до 2 часов пополудни с удивительным мужеством защищали свой родной город. Это было первое сражение, в котором вы встретились с врагом и показали себя такими героями, которыми может гордиться вся русская армия... Вы ядро будущей Болгарской армии. Пройдут годы, и воины будущей Болгарской армии смогут с гордостью сказать: «Мы потомки славных защитников Стара-Загоры»{70}.

Эти слова русского военачальника выписаны на мемориальной плите саркофага-памятника, увенчанного бронзовым львом, — памятника, воздвигнутого на братской могиле героев — подполковника Калитина, 12 офицеров и 359 русских солдат и болгарских ополченцев, павших в боях за Стара-Загору. Памятник сооружен на средства народа в 1927 году по случаю 50-летия боев в местности Акарджа (ныне в черте города). В центральном городском саду признательными старозагорцами воздвигнут и другой памятник, открытие которого состоялось 19 июля 1902 года. В том месте, где ополченцы занимали позицию на левом фланге, подле Чадыр-Могилы, ныне разбит обширный парк. Они напоминают потомкам о подвиге героев, о достойно выполненном ими долге перед родиной в бою 31 июля 1877 года.

В Окружном историческом музее Стара-Загоры по сей день хранятся личные вещи генерала И. В. Гурко и воинов славного русского Передового отряда.

От Стара-Загоры до Казанлыка и Шипки. «Бегство»

31 июля 1877 года Старозагорский отряд, после неравного боя с многократно превосходящими его силами Сулеймана-паши, был вынужден отступить к Балканскому хребту. За отступающими устремились тысячи болгар, покинувших Стара-Загору, Нова-Загору, Чирпан и окрестные села, спасаясь от озверелых турок{71}. Это движение на север женщин, детей и стариков известно в нашей истории как «бегство». Войска и население покидали Старозагорскую котловину несколькими дорогами: старой дорогой, проходящей через турецкое село Кутлуджа (Дубрава, ныне вошедшее в черту города как его квартал), через Дервентский (ныне Змейовский) перевал Средна-Горы, ведущий из Стара-Загоры в Казанлык, и мимо села Хриштени. Авангард, выйдя из теснины, достиг села Дервент (ныне Змейово) в Казанлыкской долине. Здесь он остановился, выжидая, пока сосредоточатся разбросанные дружины ополченцев. Вперед выехали разъезды.

Во время отступления из Стара-Загоры суровые и закаленные в боях и походах русские воины проявили себя как высокогуманные люди.

«Русский солдат и здесь показал себя человеком большого сердца, — писал свидетель отступления из Стара-Загоры. — Каждый в меру своих сил и возможностей помогал мирному болгарскому населению: один нес на спине ребенка, другой помогал собрать упавшие с повозки вещи, третий отдавал последние сухари своим «бедным братушкам»... В общей суматохе дети теряли родителей, а родители — детей. Русские офицеры взяли под свое покровительство несколько таких детей».

Один русский вахмистр вывел из Стара-Загоры трех малолетних детей и повел их с собой. Группа казаков взяла с собой 15-20 болгарских детей. Каждый из казаков вез в седле болгарского ребенка. Добрые «братушки» взяли с собой и корову, чтобы дети не остались без молока{72}. Впоследствии многие из этих детей стали воспитанниками русских полков, поступили в военные училища России, а затем вернулись на свою освобожденную родину. Спасшиеся от погрома беженцы, число которых достигало 100 тысяч, осели в Габрово, Тырново, Ловече и Свиштове. Многие из них активно помогали русской освободительной армии — становились переводчиками, разведчиками, ополченцами, вступали в отряды и четы, организуемые на дорогах войны. Ярким примером тому может [64] служить П. Р. Славейков, который стал командиром группы разведчиков, оперировавших в горах Стара-Планины.

К вечеру 31 июля большей части отряда и беженцам удалось пройти через старый мост на Тундже, который был построен еще в 1816 году. Дорога представляла пеструю картину. Она была забита русскими воинами и ополченцами, обозами, телегами беженцев, скотом, бегущими жителями города и окрестных сел. Отступающие войска и беженцы разбили бивак в местности Туловско-Браниште, а на следующее утро продолжили путь к Казанлыку. Тем временем на Казанлык совершили нападение турецкие конные черкесы, но они были отбиты болгарским отрядом, которым командовал русский унтер-офицер Михайлов. О встрече русских разъездов с этим отрядом болгарских добровольцев рассказывает в своем дневнике русский офицер — очевидец событий:

«Мы приблизились к ним и увидели батальон из 300 человек болгар, построенных по двое и вооруженных ружьями самых различных систем. Нельзя было не радоваться при виде такой импровизированной части. Узнав, что в Казанлыке появились черкесы, они отправились туда прогнать их. Эта часть представляла собой главную силу восставшего населения, которой командовал унтер-офицер болгарского ополчения».

В направлении Казанлыка продолжали двигаться казачий конвой с князем Лейхтенбергским, казанские драгуны, киевские гусары и болгарское ополчение ( 1, 2, 3, 4 и 5-я дружины), численность которого значительно уменьшилась после боя под Стара-Загорой. В виноградниках у входа в город они встретили 4-ю дружину ополченцев, которую генерал И. В. Гурко направил из Мыглижа в качестве подкрепления. Прибывший в Казанлык Старозагорский отряд расположился за чертой города, неподалеку от женского монастыря, где для раненых и больных был организован военно-полевой госпиталь. В Казанлык прибыли генерал Раух и Столетов. Последнему удалось оторваться от преследовавших его после боя под Стара-Загорой турецких черкесов и в сопровождении нескольких всадников-ополченцев прибыть в расположение генерала И. В. Гурко. Увидев Самарское знамя, разорванное, со сломанным древком, генерал Столетов сказал: «Спасибо вам, молодцы, за то, что спасли знамя». Он подошел к святыне и, взволнованный, поцеловал полотнище.

В своем рапорте командующему VIII армейского корпуса он писал:

«В бою под Стара-Загорой болгары показали, что могут сражаться и умирать [65] как герои... На основе опыта позволяю себе утверждать, что болгарин прекрасный солдат»{73}.

Вечером 1-го августа генерал Раух созвал военный совет. Пришло и сообщение генерала И. В. Гурко, переданное им через казаков. В нем он описал произошедшее под селом Джуранлии, где ему удалось разбить противника. Гурко сообщал далее, что он оттянулся к Хаинито после того, как узнал, что Стара-Загора занята Сулейманом-пашой. Начальник Передового отряда вызвал к себе кавалерийский отряд герцога Лейхтенбергского. Начальником вновь образованного Шипкинского отряда был назначен генерал Н. Г. Столетов. 2 августа болгарское ополчение в неполном составе направилось по шоссе к Шипке, где заняло позицию, обращенную фронтом к Казанлыку. 3 августа Шипкинский отряд начал подъем на перевал, охраняемый 36-м пехотным полком орловцев. 2-я дружина ополченцев должна была поднять орудия на перевал, к которому вела крутая дорога несколько западнее нынешнего храма памятника в селе Шипка. Эта дорога, достигнув небольшого возвышения, поворачивала вправо к подножию Орлиного гнезда и выходила на перевал у «Стальной» батареи. 3-я дружина ополченцев охраняла обоз с ранеными, сопровождая его от госпиталя у женского монастыря в Казанлыке до самого Габрово. Она возвратилась на Шипкинскую позицию 6 августа. После тяжелого боя под Стара-Загорой и изнурительного похода на Шипку болгарское ополчение нуждалось в отдыхе. К этому времени погода в горах испортилась, провиант и теплая одежда были на исходе. Дружинам ополчения пришлось спуститься в село Шипка, жители которого разместили их в своих домах, пекли им хлеб и готовили горячую пищу. 5 августа башибузуки и черкесы начали свои набеги в Долину роз, поджигая города и села. Они стали подбираться и к Шипке. Некоторым дружинам пришлось снова подняться в горы. Они разбили свой бивак на одной из террас у подножия вершины Шипки, в том месте, которое позднее было названо могилой Попова (болг. Попова-Могила) в честь русского офицера, погибшего во время первой турецкой атаки Шипки 19 августа 1877 года, предвозвестившей Шипкинскую эпопею.

К этому времени Сулейман-паша завершал комплектование своей армии оружием и боеприпасами. Получив разрешение Дари-Хура (военного совета) в Константинополе, он приступил к самостоятельным действиям:покинул Стара-Загору и через Твырдицкую котловину спустился в долину Тунджи, прибыв 18 августа в Казанлык, где сразу же [66] начал операции против VIII корпуса генерала Ф. Ф. Радецкого. Сулейман-паша поставил перед собой задачу разбить Южный фронт русских войск, чтобы предстать в роли «спасителя империи». Появление такой большой армии в Казанлыке, авангард которой уже угрожал селу Шипка, было настоящей неожиданностью для русского командования. Последнее полагало, что Сулейман-паша попытается преодолеть Балканский хребет через Твырдицкий перевал, чтобы соединиться с турецкой армией Мехмеда-Али, дислоцированной в районе четырехугольника крепостей на севере. Поэтому и русские резервы были переброшены в город Елена.

20 августа генерал Н. Г. Столетов послал генералу Ф. Ф. Радецкому тревожную телеграмму:

«Докладываю без опасности ошибиться, что весь корпус Сулеймана-паши, видимый нами как на ладони, выстраивается против нас, в восьми верстах от Шипки. Силы неприятеля громадны. Я говорю это без преувеличения. Мы будем защищаться до крайности, подкрепления решительно необходимы»{74}.

В тот же день части Шипкинского отряда — 36-й Орловский полк, 1, 2, 3, 4 и 5 дружины ополчения при 27орудиях и несколько сотен казаков, включая и болгарскую сотню (всего около 5500 человек) начали лихорадочно укреплять перевал. Генерал Н. Г. Столетов созвал военный совет, на котором было принято решение удержать перевал любой ценой, несмотря на значительный численный перевес противника.

Позиция на Шипкинском перевале (высота 1200 метров), занятая русско-болгарским отрядом, проходила по самому гребню, который пересекала дорога Казанлык-Шипка-Габрово-Тырново. Ее протяженность достигала 2 километров, при глубине от 60 до 1200 метров. У передового пункта — вершины Шипки (1326 м) и Орлиного гнезда глубина позиции составляла всего 600 м , а главная позиция — между вершиной Шипка и соседней высотой — около 1 км. Над Шипкинской позицией доминировали более высокие вершины — Малык-Бедек с востока и Малуша (Голата-Висота) с запада. Но из-за малочисленности отряда эти вершины не были заняты. Поэтому неприятель мог обстреливать Шипкинскую позицию только с этих вершин. Во всем районе не было воды. Дорога, по которой к позиции можно было подвезти боеприпасы, продовольствие и воду, а также выслать подкрепления с севера, со стороны Габрово, проходила по узкому (шириной от 50 до 80 м) гребню, который свободно простреливался ружейным огнем. Недаром впоследствии он не без иронии назван «Райской долиной». Но позиция имела и очень важные преимущества: во многих местах она [67] была крутая, что облегчало ее оборону сравнительно небольшим гарнизоном. Позиции этой было суждено прогреметь на всю Европу. На Шипку были обращены взоры нашего народа, решившего сбросить ярмо пятивекового чужеземного ига. Шипка — это болгарские Фермопилы и Грюнвальд, Ватерлоо и Бородино.

Легендарное поле боя превращено ныне в святыню русско-болгарской боевой дружбы. Восстановлены позиции и батареи, воздвигнуты памятники на братских могилах героев, среди которых выделяется своей внушительностью Монумент свободы на вершине Шипке.