Западнее Белгорода и Харькова
1
Прохоровка осталась позади. 12 дней непрерывных боев с отборными танковыми частями противника не смогли не сказаться на состоянии армии. Она нуждалась в пополнении материальной частью и личным составом, в отдыхе.
В 25 км от переднего края 5-я гвардейская танковая армия за несколько дней должна была подготовиться к участию в общем контрнаступлении советских войск на южном фасе Курской дуги.
Особо тревожил вопрос ремонта танков. Несмотря на то что к восстановлению боевой техники приступили еще 13 июля, неисправных машин было по-прежнему очень много. Перед Военным советом, политорганами, командирами, партийными и комсомольскими организациями встала неотложная задача — к 29 июля закончить ремонт всех машин.
Офицеры управления во главе с инженер-полковником С. А. Соловым проявили высокие организаторские способности, а солдаты и офицеры ремонтных подразделений совершили поистине подвиг. Самоотверженно работали бригады старшего техник-лейтенанта А. С. Подгорного и техник-лейтенанта А. Г. Золотарева. За 10 суток они отремонтировали по 25 машин. Не отставали от них и подразделения корпусов. Только за день в 29-м танковом корпусе было восстановлено 20 танков. [56]
Время летело быстро, а работы все прибавлялось. С переднего края прибывали оставленные там бригады{34}. В последние дни инженеры и техники почти не отдыхали.
Парк боевых машин армии быстро увеличивался. Со станций разгрузки шли маршевые роты с новыми, еще пахнувшими свежей краской танками. Первые две роты повернули в район расположения 53-го гвардейского танкового полка. Столько же было направлено в 31-ю танковую бригаду.
К 30 июля армия имела уже 503 танка и 40 самоходно-артиллерийских установок.
Большая работа проводилась и по подготовке штабов. В сражении под Прохоровкой армия в силу сложившейся обстановки не смогла проявить своих основных качеств. Вместо стремительных, глубоких ударов, выхода на оперативный простор она вынуждена была вести встречное сражение, переходить к обороне и отражать атаки противника. Поэтому у некоторых офицеров штабов возникло неправильное представление о характере своих функциональных обязанностей. Предстояло приложить много усилий, чтобы привить командирам и офицерам штабов вкус к быстротечным, маневренным действиям, помочь им выработать наиболее целесообразные методы управления войсками в этих условиях. Штаб армии уделял также большое внимание изучению противника и его обороны. В соединениях и частях делались сообщения об изменениях в тактике, вооружении противника, политико-моральном состоянии [57] его личного состава. На картах разведчиков появлялись знаки, обозначавшие вражеские дивизии и полки, оборонительные сооружения, позиции огневых средств и другие объекты. Штабы старались заглянуть как можно глубже в расположение противника. Большую помощь в этом им оказывали разведорганы фронта и, конечно, «старожилы» обороны — соединения и части армии генерала А. С. Жадова.
На белгородском направлении противник создал сильную и глубоко эшелонированную оборону. Главная полоса состояла из двух позиций глубиной 6–8 км, вторая проходила в 12–15 км от переднего края и включала одну позицию глубиной 2–3 км. На каждой позиции были оборудованы опорные пункты и узлы сопротивления, соединенные между собой траншеями полного профиля. Кроме того, между главной и второй полосами имелась промежуточная позиция. Противник широко использовал средства заграждения — рогатки, ежи, мины, особенно для прикрытия подступов к переднему краю и промежутков между опорными пунктами.
Оборонялись на этом направлении основные силы 4-й танковой армии и оперативной группы «Кемпф». Но к концу июля белгородско-харьковская группировка противника оказалась значительно ослабленной. Немецкое командование было вынуждено снять ряд дивизий с белгородско-харьковского направления и спешно перебросить их в район Орла и в Донбасс. Создалась выгодная обстановка для перехода в контрнаступление войск Воронежского и Степного фронтов. Нужно было ускорить подготовку к наступательным боям.
С утра 31 июля на хут. Береговой, где располагался штаб армии, царило особое оживление. Со всех сторон прибывали машины с офицерами. То там, то здесь слышались разговоры.
Генерал И. Ф. Кириченко, прислонившись к полуоткрытой двери, разговаривал со своим начальником штаба полковником Е. И. Фоминых. По жестам Фоминых можно было определить, что он в чем-то не согласен с командиром корпуса. Однако это продолжалось недолго. Посмотрев в только что развернутую карту, оба улыбнулись. Видимо, прав оказался начальник штаба. Иван Федорович Кириченко поправил фуражку и дружески похлопал по плечу Евгения Ивановича. [58]
И. Ф. Кириченко — волевой командир, иногда резкий в выражениях. Он — участник не только Отечественной, но и гражданской войны. Е. И. Фоминых — опытный, трудолюбивый офицер, вместе с Баскаковым и Белозеровым окончил одновременно командный и инженерный факультеты Академии моторизации и механизации. С первых дней Великой Отечественной войны участвовал в боях. Офицеры штаба корпуса и командиры частей уважали своего начальника штаба и запросто шли к нему с различными вопросами, зная, что он в рамках своих возможностей всегда окажет необходимую помощь.
Разговоры офицеров и генералов, прибывших на совещание, велись вокруг одного — участия в предстоящем наступлении. На днях был получен приказ командующего Воронежским фронтом, согласно которому 5-я гвардейская танковая армия входила в состав подвижной группы фронта.
Армии предстояло войти в прорыв в полосе 5-й гвардейской армии и, действуя в направлении Бессоновка, Уды, Золочев, Ольшаны, разгромить во взаимодействии с общевойсковыми соединениями противостоящего противника и к исходу первого дня операции выйти в район Орловка, Щетиновка, Бессоновка. В последующем уничтожить отходящие части противника и разбить его оперативные резервы. На третий день операции — выйти в район Ольшаны, Люботин, перерезать дороги, идущие от Харькова на запад{35}.
Генерал Ротмистров решил ввод армии осуществить в двухэшелонном построении. В первом эшелоне иметь 18-й и 29-й танковые корпуса, во втором эшелоне — 5-й гвардейский механизированный корпус.
Заканчивались последние приготовления к совещанию — операторы вывешивали карты, схемы. Было по-летнему тепло, но немного сыро: всю последнюю неделю июля шли дожди. Вскоре офицеры заняли свои места.
Совещание проводил командующий Воронежским фронтом генерал Н. Ф. Ватутин.
Все выступления были краткими, строго ограничивались временем. Командующему армией на доклад решения было дано пять минут, командирам корпусов — три [60] минуты, командирам бригад — две минуты. Выслушав внимательно доклады, генерал Ватутин остановился на общем замысле разгрома белгородско-харьковской группировки противника.
— Советское командование, — сообщил он, — решило нанести по противостоящей группировке противника глубокий удар войсками смежных крыльев Воронежского и Степного фронтов из района северо-западнее Белгорода в общем направлении на Богодухов, Валки с целью рассечения группировки противника на две части и последующего охвата и разгрома основных вражеских сил в районе Харькова.
Далее он коротко охарактеризовал задачу фронта, который наносил главный удар на своем левом крыле силами 5-й и 6-й гвардейских армий, 1-й и 5-й гвардейской танковых армий. Создавалось решающее превосходство над противником и открывались широкие возможности для развития наступления в высоких темпах в общем направлении на Золочев, Валки, в обход Харькова с запада.
В заключение генерал Ватутин поставил армии боевую задачу и пожелал успеха в предстоявших действиях.
2 августа во второй половине дня штаб переместился в район Яковлево. С 19 час. 18-й и 29-й танковые корпуса начали выдвижение в исходные районы. В вечерних сумерках колонны танков потянулись на юг. Саперы тщательно подготовили маршруты, и армия без каких-либо затруднений к 2 час. 3 августа сосредоточилась в районе Быковка, Крапивенские Дворы, куда за день до перехода главных сил командование перебросило артиллерию.
2
Занималось утро 3 августа 1943 г. На горизонте в предрассветной мгле синей полоской проступал лес Журавлиный. Впереди сквозь туман едва просматривались полуразрушенные строения деревушек. На лица падали освежающие капли росы. Было тихо. С каждой минутой становилось светлее. И когда часовая стрелка коснулась цифры «5», гром орудий разорвал тишину. Грянули залпы дивизионов «катюш». Их подхватила артиллерия. Тысячи орудий, сосредоточенные на небольшом участке, ударили по врагу. [61]
Над немецкими укреплениями поднялось сплошное облако пыли и дыма. Через некоторое время в небе появились сотни бомбардировщиков, и к грохоту разрывов артиллерийских снарядов присоединились тяжелые взрывы бомб. Бушевал ураган огня. Но вот по всему фронту 5-й гвардейской армии прокатилось «ура», и десятки тысяч бойцов с танками устремились вперед.
Гитлеровцы не ожидали наступления наших войск. Они были уверены, что русские после ожесточенных боев севернее Белгорода не смогут так быстро начать штурм хорошо укрепленных позиций.
С наблюдательного пункта командующего 5-й гвардейской армией хорошо просматривались боевые порядки наступавших войск. Передний край обороны противника был прорван. Бой постепенно удалялся на юг.
По решению командующего фронтом 5-я гвардейская танковая армия должна была вводиться в прорыв после преодоления 5-й гвардейской армией главной оборонительной полосы противника. И только в случае крайней необходимости допрорывать оборону врага. Поэтому генерал П. А. Ротмистров приказал командирам корпусов вести головные бригады непосредственно за стрелковыми частями.
В середине дня началось выдвижение армии к рубежу ввода в прорыв. Справа, в направлении на Степное, двигался 29-й корпус, слева — 18-й под командованием полковника Александра Васильевича Егорова, принявшего соединение несколько дней назад от генерала Б. С. Бахарова. Корпуса как бы входили в коридор, образованный с одной стороны глубоким логом, с другой — заболоченным [62] яром. Впереди главных сил следовали 32-я и 110-я танковые бригады.
Полоса ввода армии в прорыв была около 8 км.
Сплошная гряда высот, большое количество минных полей и других заграждений сковывали маневр танков. Но саперы уверенно и быстро делали свое дело. Колонны сначала медленно, а потом все быстрее выходили на простор. Командир 32-й бригады полковник А. А. Линев старался использовать каждую минуту. В эфире все чаще слышался его властный голос: «Сократить дистанции! Увеличить скорость!»
Чем дальше на юг, тем больше следов жарких схваток. Танкисты видели покинутые врагом траншеи, разбитые доты и дзоты, подбитые танки. Возле изуродованных орудий лежали трупы вражеских артиллеристов. Навстречу шли автомашины с ранеными, пленными и просто порожняк, очевидно за боеприпасами.
Ввод в сражение крупных подвижных соединений — дело сложное. Опыт в этом деле был весьма незначительный. А под Прохоровкой так и не удалось выйти в оперативную глубину обороны противника. Поэтому Военный совет очень внимательно следил за развитием событий.
Грохот боя, приглушенный движением танков, слышен был уже совсем близко. К 14 час. 32-я и 110-я бригады подошли к полю сражения. К этому времени стрелковые соединения 5-й гвардейской армии почти полностью прорвали главную полосу обороны противника.
Появление танков пехота встретила восторженно и, несмотря на то что ее ряды значительно поредели, с криками «ура» устремилась вперед. Но вскоре она вынуждена была залечь. С безымянной высоты, находившейся на направлении наступления, противник открыл сильный артиллерийско-минометный и ружейно-пулеметный огонь. Тогда 2-й батальон 32-й танковой бригады, наступавший на этом направлении, под командованием капитана A. Е. Вакуленко стал обходить высоту слева. Неожиданно вынырнул танк противника. Не останавливаясь, он два раза выстрелил по впереди идущей машине лейтенанта B. С. Паршина — и оба раза промахнулся. Паршин поймал врага перекрестием прицела, однако произвести выстрел не успел. От снаряда, неизвестно кем посланного, танк врага запылал, В это время кто-то снаружи застучал [63] по башне. Виктор осторожно приоткрыл люк и увидел бойца-пехотинца.
— Видишь дзот? — прокричал боец.
— Нет, не вижу. Где?
Солдат показал рукой. — Подняться не дает!
Башня развернулась, и тотчас прогремел выстрел.
— Вот так бы с танкистами до самого Харькова! — крикнул солдат. — Да разве за вами угонишься?!
Безостановочно, в тесном взаимодействии со стрелковыми подразделениями громили танкисты врага, уничтожали его живую силу и технику.
Вслед за 32-й и 110-й бригадами на рубеж ввода вышли главные силы 29-го и 18-го танковых корпусов и с ходу вступили в бой. Артиллерия 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армий ударила по врагу, расчищая путь танкам и пехоте. В воздухе появились эскадрильи советских самолетов. Это штурмовики 291-й штурмовой авиационной дивизии под командованием генерала А. Н. Витрука вышли на поддержку армии, а истребители 10-го истребительного авиационного корпуса полковника М. М. Головни надежно прикрывали наступавшие войска [64] от налетов вражеской авиации. Оборонявшиеся на этом направлении части 167-й, 332-й пехотных и 19-й танковой дивизий противника начали отходить.
Захваченный в плен связист 238-го мотоциклетного полка 167-й пехотной дивизии на допросе заявил: «Мы не понимаем, что случилось! Еще вчера нам говорили, что наша дивизия будет наступать... А сейчас?..» Обхватив голову длинными грязными пальцами, он что-то бормотал себе под нос{36}.
Широко применяя маневр, но ввязываясь в затяжные бои за опорные пункты, корпуса стремились как можно дальше проникнуть в глубь обороны противника.
Командующий армией с оперативной группой переместился на высоту 227.6, расположенную 3 км северо-восточнее Степное.
В блиндаже сосредоточенно работали офицеры оперативного отдела полковник Белозеров, подполковники Докукин, Бейзеров. На карте появлялись все новые и новые данные о положении частей.
Еще до захода солнца стали прибывать офицеры связи с боевыми донесениями. Первый день боя подходил к концу. Настроение у всех бодрое. Войска 5-й гвардейской танковой во взаимодействии с 5-й гвардейской армией завершили прорыв второй полосы обороны противника и к исходу дня продвинулись на глубину 25–30 км. Главные силы совместно с войсками 1-й танковой армии вышли на рубеж железной дороги Томаровка — Белгород{37}. Томаровский и белгородский узлы сопротивления противника были разъединены, создались реальные условия для развития тактического успеха в оперативный.
Удачные действия армии были обусловлены в первую очередь надежным артиллерийским и авиационным обеспечением ввода, а также четкими действиями личного состава.
...Накал боя постепенно спадал. Наступила ночь. Августовская ночь коротка, но ее хватило на то, чтобы привести войска в порядок. С большим напряжением работали тылы. Весь транспорт был мобилизован на подвоз горючего и боеприпасов. Экипажи хлопотали у танков, осматривали ходовую часть, проверяли вооружение. Штабы [65] уточняли войскам задачи. Шли последние приготовления.
В 5 час. 4 августа армия продолжила наступление. 29-й танковый корпус наносил удар в направлении Орловка, Уды, а 18-му танковому корпусу предстояло овладеть Бессоновкой и Щетиновкой.
Начало было многообещающим. Передовые отряды уже к 9 час. подошли к Орловке и Козычеву. Но дальше они продвинуться не смогли. Здесь их остановили части 6-й танковой дивизии. Противник упорно цеплялся за каждый выгодный рубеж. А их в полосе наступления армии было немало: множество высот, речек и глубоких балок, — кажется, самой природой местность подготовлена для ведения оборонительных боев. Гитлеровцы, воспользовавшись этим, старались если не остановить, то хотя бы задержать продвижение наших войск. И на рубеже Орловка, Бессоновка им это в какой-то мере удалось. Подступы к этому рубежу просматривались на глубину 3–4 км и хорошо простреливались. Речка Гостенка, текущая на северо-запад, являлась значительным препятствием, особенно для танков. В населенных пунктах гитлеровцы расположили противотанковые средства, многие танки находились в окопах. Все подступы были заминированы.
От генерала Кириченко поступали тревожные вести: сопротивление врага усиливается, потери растут. Ожесточенно оборонялся противник и на направлении наступления 18-го танкового корпуса. В воздухе висели бомбардировщики, доносился сплошной гул от разрывов бомб. Отбивая одну атаку за другой, корпус фактически вел встречный бой.
Чтобы сломить сопротивление 6-й танковой дивизии и не дать возможности фашистам отвести остатки 332-й и 167-й пехотных дивизий, командующий 5-й гвардейской танковой армией решил ввести в сражение второй эшелон.
5-й гвардейский механизированный корпус начал выдвижение в направлении Козычев, Уды в обход левого фланга противостоящей дивизии противника. Генерал Скворцов получил задачу к исходу 4 августа выйти в район Золочев{38}. К 11 час. корпус достиг рубежа ввода и перешел [66] в наступление, однако вскоре последовал новый приказ, и корпус был повернут на Белгород.
Произошло это в силу следующих обстоятельств. Войска, наступавшие левее 5-й гвардейской танковой армии, — 53-я армия под командованием генерала И. М. Манагарова и 1-й механизированный корпус под командованием генерала М. Д. Соломатина — вышли на ближние подступы к Белгороду, создав реальную угрозу окружения города. Для оказания помощи Степному фронту в овладении Белгородом командующий Воронежским фронтом приказал повернуть 5-й гвардейский механизированный корпус для нанесения удара в сторону Белгорода{39}.
Поворот корпуса ослабил удар армии в направлении Орловки. 18-й и 29-й танковые корпуса несколько раз переходили в атаку, но существенного успеха в этот день не добились. Бессоновка и Орловка по-прежнему оставались в руках противника.
Вечером, когда Военный совет анализировал причины задержки наступления, была получена радиограмма: 3-й механизированный корпус 1-й танковой армии форсировал р. Гостенка, овладел Несмеяновым и Гановкой (10 км юго-западнее Орловки) и продолжает развивать наступление на юг и юго-запад{40}. Сообщалось также, что перед 1-й танковой армией замечен отход противника.
Этот успех соседа решено было немедленно использовать. На правый фланг срочно был направлен отряд генерала Труфанова. Танковые корпуса получили распоряжение: 18-й — наступать в обход Орловки с северо-запада на Гомзино; 29-й — совместно с войсками 5-й гвардейской армии уничтожить противника в районе Орловки{41}.
С раннего утра 5 августа снова начались активные боевые действия. Противник силами 6-й танковой дивизии, а также частями 332-й и 167-й пехотных дивизий оказывал упорное сопротивление. Вражеская авиация усиленно бомбила боевые порядки корпусов, тыловые коммуникации армии. Танковые части гитлеровцев неоднократно переходили в контратаки, нередко пробиваясь на фланги и в тыл наших войск.
В конце дня 5 августа генерал Баскаков докладывал начальнику штаба Воронежского фронта: [67]
«1. 18-й танковый корпус — обходя Орловку с запада, к 17 часам двумя бригадами (110 тбр и 32 мсбр) вышел на рубеж Гомзино и продолжает наступление на Щетиновка. В дальнейшем эти бригады обеспечивают действия корпуса слева на Золочев.2. 29-й танковый корпус — к 16 часам главными силами овладел Орловкой. Развивает успех на юго-запад.
3. 5-й гвардейский механизированный корпус — атакует на Грязное. Вошел в соприкосновение с частями 1-го механизированного корпуса генерала М. Д. Соломатина»{42}.
5 августа советские войска освободили Белгород. Белгородская группировка противника была разгромлена. Гитлеровцы, оставив свыше трех тысяч трупов, поспешно отступали на юго-запад.
Особая радость была у зимовниковцев. На долю воинов 5-го механизированного корпуса выпала честь содействовать освобождению этого старинного русского города. Впервые за время Великой Отечественной войны в столице нашей Родины — Москве был произведен салют в честь войск, освободивших Орел и Белгород. В их числе был и 5-й гвардейский механизированный корпус.
3
Соединения 18-го танкового корпуса, осуществляя обход Орловки, не прекращали действий и ночью. 181-я танковая бригада с погашенными фарами продвигалась на Золочев. Придорожные кусты, балки, овраги освещались луной. Командир бригады подполковник В. А. Пузырев, пристально глядя на развернутую карту, задумался. По его расчетам, до Золочева оставалось не более 10 км. Разные мысли лезли в голову. Одно дело сказать «Есть» командиру корпуса, другое дело — выполнить поставленную задачу. Сейчас все пережитое на войне представлялось ему легким, обыденным делом. В предыдущих боях обстановка складывалась так, что всегда в ходе наступления и справа и слева были свои, а сейчас бригада одна в тылу врага. Скорее бы тучи закрыли луну! Как она сейчас некстати! Лучше бы всю ночь шел дождь... [68]
Со стороны Уды и Щетиновки донеслись раскаты орудийной канонады.
— Наши!.. Наверняка Колесников, это 110-я бригада!
Впереди показался Золочев. Неясные очертания домов едва просматривались в темноте. Кругом тишина. По всему было видно, что гитлеровцы в городе не ждут советских танков...
Быстро созрел план боя.
Главное — внезапность и быстрота. Не дать противнику опомниться. Посеять панику. Захватить город и удерживать его до подхода главных сил. Пузырев собрал танкистов, отдал последние распоряжения.
На часах 4.00.
— Приготовиться! — приказал командир бригады своим офицерам. — Сейчас устроим фрицам подъем!
Танки ворвались в город. В первые минуты гитлеровцы не могли понять, что происходит. Полуодетые, они метались по городу в надежде спастись от губительного огня. Но боевые машины, двигаясь параллельными улицами, в упор расстреливали и давили гусеницами автомобили, орудия, тягачи.
Близился рассвет. Враг стал оказывать организованное сопротивление. У церковки он попытался развернуть противотанковую батарею, но не все орудия успели выстрелить. Танк младшего лейтенанта Г. Г. Баратынского пересек площадь, ворвался на огневую позицию и несколько орудий превратил в груду металла.
Наши пехотинцы еще не подоспели, а гитлеровцы уже опомнились от ночного побоища, разобрались, что в городе всего несколько танков, и стали сосредоточиваться на окраинах, ведя огонь вдоль шоссе и по высотам, прикрывающим город с севера и запада.
Враг мог подбросить подкрепление, использовав для этого железную дорогу, и тогда сложилась бы тяжелая для бригады обстановка.
А приказ требовал удержать город до подхода нашей пехоты. Танкисты не забывали этого. Проутюжив улицы, они поспешили к вокзалу, чтобы оседлать железную дорогу.
Небольшой путь до вокзала машины капитана Я. П. Вергуна и старшего лейтенанта Е. В. Шкурдалова шли порознь параллельными улицами. Шкурдалов мог теперь только давить. В танке остался один снаряд. Евгений [69] Викторович в эти минуты досадовал на свой боевой азарт. Как он, опытный танкист, поддался увлечению и израсходовал боеприпасы?! Думая так, Шкурдалов приказал зарядить пушку последним снарядом. Механик-водитель старший сержант А. И. Журавлев тем временем таранил и давил гусеницами автомашины, стоявшие по сторонам улицы.
Из одного двора вылетела открытая штабная легковушка и понеслась навстречу танку.
Шкурдалов на мгновение даже растерялся, но, заметив в машине прыгающую генеральскую фуражку, быстро навел орудие и выстрелил. Последний снаряд не пропал — машина разлетелась на куски.
— Готов! — обрадованно крикнул Журавлев.
Еще два-три квартала — и вокзал! Но это были самые трудные кварталы для экипажа Шкурдалова. Только разделались с легковой машиной, как из переулка появился танк и пересек дорогу.
— Тарань! — крикнул Шкурдалов механику-водителю.
Едва успел Журавлев выключить сцепление, как тридцатьчетверка ударила танк. Тот от удара развернулся и медленно начал падать в кювет. Дорога свободна! Машина мчалась вперед, уничтожая на своем пути ненавистного врага.
Бой шел на окраине города. Все труднее становилось сдерживать напор гитлеровцев. Но вот на высотах, расположенных севернее Золочева, показались тридцатьчетверки. Выбив противника из Щетиновки и Уды, главные силы 18-го танкового корпуса спешили на помощь 181-й бригаде. Бой разгорелся с еще большей силой. Во второй [70] половине дня противник подбросил самоходную артиллерию, танки. По железной дороге курсировал бронепоезд.
Но чем упорнее сопротивлялся враг, тем яростнее был натиск танкистов. Вскоре подошел и принял участие в уличных боях передовой отряд под командованием подполковника В. А. Докудовского.
Под вечер Золочев уже был освобожден. За мужество и бесстрашие, проявленные в боях за город Золочев, капитану Я. П. Вергуну и старшему лейтенанту Е. В. Шкурдалову Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза.
Действия армии принимали все более маневренный характер. Нередко нарушалась радиосвязь, и поэтому для выяснения обстановки и выполнения других задач все шире и шире стала практиковаться посылка в войска офицеров управления армии. Так случилось и в этот день. Для выяснения положения войск 18-го танкового корпуса генерал Гришин направил лектора политотдела армии майора Ф. Р. Веселова, смелого и находчивого офицера. Он уже не раз выполнял опасные и ответственные поручения, а под Прохоровкой, находясь в одном из артиллерийских подразделений, в трудную минуту встал к орудию и вел огонь по немецким танкам.
И на этот раз Веселов успешно выполнил поручение. Но, возвращаясь в штаб, у населенного пункта Сот-Казачек заметил группу вражеских солдат и решил взять их в плен.
«Виллис» свернул с дороги. Веселов и сержант Г. И. Тюпин с автоматами, а шофер сержант К. И. Ибрагимов [71] с пистолетом в одной руке и револьвером в другой выскочили из машины и открыли огонь.
— Руки вверх! Сдавайтесь! Вы окружены! — командовал на немецком языке Веселов.
Из ржи стали высовываться руки. К удивлению смельчаков, там оказалось 19 человек. Кроме того, 2 солдата было убито и 3 ранено. Офицер отдал Веселову свой пистолет. Трофейное оружие сложили в «виллис». Пленных привели в штаб армии {43}.
Выслушав доклад майора Веселова, командующий армией тут же наградил его орденом Красного Знамени. Были поощрены и его товарищи.
В то время как 18-й танковый корпус очищал от противника Золочев, 29-й развивал наступление в направлении крупного населенного пункта Казачья Лопань, расположенного на шоссе Белгород — Харьков.
Противник и здесь старался остановить продвижение наших войск, бросая против них все, что имелось в резерве. На поле боя появились саперы, орудийные техники и даже санитары. Вскоре подошли подразделения 3-й танковой дивизии. Над боевыми порядками повисла авиация гитлеровцев.
Для развития успеха с разрешения командующего Воронежским фронтом был привлечен 5-й гвардейский механизированный корпус. Снятый из-под Грязное, он с утра 7 августа начал выдвижение через Гомзино, Щетиновку к району боевых действий главных сил армии. Во второй половине дня соединения корпуса вошли в соприкосновение с противником и начали продвигаться в направлении Дергачи, обходя Золочев с востока. Бои в этом районе приняли [72] также напряженный характер. Пытаясь задержать наши войска, гитлеровцы минировали дороги, взрывали мосты, предпринимали контратаки. Но тщетно. Ломая сопротивление врага, передовые части 5-го гвардейского механизированного корпуса к утру 8 августа вышли к Черноглазовке, а соединения 18-го танкового достигли Рогозянки (14 км юго-западнее Золочева).
29-й танковый к этому времени оказался далеко позади. В связи с этим командование армии сосредоточило все внимание на корпусе генерала Кириченко. Торопил и штаб фронта. Разведкой было установлено, что противник с юга к району Харькова начал выдвигать крупные силы.
Ночью 29-й танковый корпус отбросил противника на юго-восток и к рассвету вел бой на западной и северо-западной окраинах Казачьей Лопани.
Утром в штаб позвонил генерал Ротмистров:
— Подготовьтесь к выводу корпуса из боя для выполнения новой задачи.
— А как же с Казачьей Лопанью? — спросил генерал Кириченко. — Противник может нанести удар в тыл.
— Сейчас к вам подойдут и займут ваши позиции десантники, после чего корпус сосредоточьте в районе Должика.
Выполняя приказ, соединения генерала Кириченко передали занимаемые рубежи авиадесантному полку 6-й гвардейской воздушнодесантной дивизии и в 9 час. 8 августа начали выдвижение в новый район.
Погода была ясная. Наблюдатели пристально следили за появлением «рамы», но все обошлось благополучно. Во второй половине дня корпус сосредоточился в указанном районе, а в 19 час. начал бои за крупный опорный пункт — село Должик.
Бои шли всю ночь, противник оказывал яростное сопротивление, предпринимая одну контратаку за другой. И только после того как наши войска обошли село с юго-востока, оно было утром 9 августа очищено от врага.
4
С выходом войск 5-й гвардейской танковой армии в район Золочев, Должик, Казачья Лопань оборона противника была рассечена на две части. Еще более значительных [73] успехов добились войска левого крыла Воронежского фронта (1-я танковая и 6-я гвардейская армии). Они перерезали в районе Богодухова шоссейную и железную дороги Харьков — Сумы и тем самым создали непосредственную угрозу тыловым коммуникациям харьковской группировки с запада. В то же время непосредственно на харьковском направлении, в полосе действий Степного фронта, сопротивление противника резко возросло. Продвижение наших войск замедлилось.
С тем чтобы наилучшим образом использовать успех Воронежского фронта и добиться решающего перелома на харьковском направлении, Ставка Верховного Главнокомандования 9 августа приняла решение передать 5-ю гвардейскую танковую армию в Степной фронт{44}. С целью изоляции Харькова Ставка предполагала перехватить основные железные дороги и шоссе, ведущие на Полтаву, Красноград и Лозовую, силами 1-й танковой армии в районе Ковяги, Валки, а соединениями 5-й гвардейской танковой обойти Харьков с юго-запада и перерезать пути в районе Мерефы.
Командующий Степным фронтом генерал И. С. Конев, стремясь как можно быстрее использовать успех Воронежского фронта, уже в 13 час. 30 мин. 9 августа потребовал от 5-й гвардейской танковой армии энергичным и решительным ударом выйти в район Люботина и перерезать пути отхода противника из Харькова на запад. Эти требования фактически подтверждали ту задачу, которую армия выполняла с начала наступления.
В течение двух дней (9 и 10 августа) войска 5-й гвардейской танковой армии штурмовали позиции противника, но продвижения не имели. Они вновь натолкнулись на упорное сопротивление вражеских войск, усиленных частями дивизии «Викинг» и других соединений. Используя систему сильных узлов сопротивления в Полевое, Ольшаны, Пересечная, немецко-фашистское командование сумело локализовать наше наступление. В этой обстановке представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза Г. К. Жуков отдал приказ о выводе армии из боя и сосредоточении севернее Богодухова {45}. [74]
К концу дня 11 августа ее соединения, совершив 40-километровый марш, сосредоточились в районе Сенное{46}.
В этот же день армия получила новую задачу: с утра 12 августа перейти в наступление из района южнее Богодухова в направлении Валки, Нов. Водолага, имея целью к исходу дня закрыть все пути отхода противнику из Харькова в западном и юго-западном направлениях {47}. Исходное положение для наступления войска должны были занять утром. Личному составу разъяснили содержание новой боевой задачи и предоставили отдых.
В 4 часа раздалась команда: «По машинам!» Лес наполнился гулом моторов. Цепочки красных стоп-сигналов скрывались в предутренней мгле.
К 6 час. танковые корпуса вышли в исходные районы. 18-й корпус сосредоточился в районе Хрущевой Никитовки, а 29-й — в районе Киян, имея впереди 71-ю и 97-ю гвардейские стрелковые дивизии. 5-й гвардейский механизированный корпус оставался в районе сосредоточения и составлял второй эшелон.
Соседом справа являлись соединения 6-й гвардейской и 1-й танковой армий, слева — на рубеже совхоз Гавриши, Крысино — 32-й корпус 5-й гвардейской армии.
К моменту занятия танковыми корпусами исходных районов передовой отряд армии вышел в район Александровки. Данные, что южный берег р. Сухой Мерчик в районе Александровки занят частями 1-й танковой армии, не подтвердились. Там был противник{48}.
Это насторожило командование, так как 5-я гвардейская танковая должна была использовать успех 1-й танковой армии. Более того, вместо ожидаемого «Начали атаку» корпуса в 8 час. донесли, что после мощного артиллерийского и авиационного налета, проведенного противником, сами атакованы крупными силами танков и мотопехоты.
Случилось то, чего следовало ожидать. Немецко-фашистское командование, обеспокоенное выходом 1-й танковой, 5-й и 6-й гвардейских армий Воронежского фронта южнее Богодухова, сосредоточило в районе Стар. Мерчика крупные силы, в том числе танковые дивизии СС «Мертвая [75] голова» и «Райх», и нанесло с утра 12 августа удар в общем направлении на Богодухов, упредив в наступлении наши войска.
Стрелковые дивизии 6-й и 5-й гвардейских армий, которые совместно с соединениями 1-й танковой армии накануне вышли на линию Александровка, Крысино, в предыдущих боях были сильно ослаблены (в стрелковых полках насчитывалось по 60–70 бойцов и почти отсутствовали танки{49}), не выдержали удара противника и начали отходить в северном и северо-западном направлениях.
18-й и 29-й танковые корпуса, не имея заранее подготовленных позиций, вынуждены были вступить в бой с ходу и совместно со стрелковыми дивизиями 5-й и 6-й гвардейских армий отражать атаки противника.
Армия готовилась к наступлению, а ей пришлось с утра 12 августа отражать контрудар танковых дивизий противника. Корпусам последовал приказ отразить контрудар вражеских войск. В создавшейся обстановке это было единственно правильное решение.
Всюду на поле боя горели немецкие танки, лежали раненые и убитые фашисты. Кругом стлался черный дым. Но, не считаясь с потерями, противник продолжал настойчиво атаковать. Группы по 30–60 самолетов беспрерывно бомбили боевые порядки соединений армии. Не успевали улетать одни, как заходили другие. Казалось, этому не будет конца.
Особенно тяжело приходилось 29-му танковому корпусу: он принял на себя главный удар противника. Ценой огромных усилий и потерь гитлеровцам удалось захватить Кияны.
После тяжелого боя 32-я бригада и 4 танка 25-й танковой бригады, оставшиеся в строю, отошли на рубеж совхоз Гавриши, Крысино. Колонна противника в составе 16 танков (из них 6 «тигров») устремилась к железнодорожному переезду. Командир 2-го батальона 32-й танковой бригады капитан А. Е. Вакуленко решил остановить ее огнем из засад. 6 наших танков незаметно подошли к переезду и замаскировались. Не подозревая об опасности, колонна вражеских танков все ближе и ближе подходила к переезду, пересекла железнодорожное полотно, и в этот момент наши экипажи открыли огонь. Первым выстрелом [76] комайдир взвода лейтенант В. С. Паршин поджег головную машину, затем запылали еще два танка. Воины действовали быстро и смело. Разделавшись с головными танками, взвод Паршина вступил в борьбу с «тиграми», открывшими в это время беспорядочную стрельбу.
Удалось подбить два «тигра». Остальные поспешно отошли. За мужество и воинское мастерство Виктору Степановичу Паршину 15 января 1944 г. присвоено звание Героя Советского Союза.
Не прошел противник и в полосе 18-го танкового корпуса, который во взаимодействии с соединениями 1-й танковой армии и 97-й гвардейской стрелковой дивизией смелыми и решительными действиями сорвал все расчеты врага. К исходу дня корпус занимал оборону в районе Хрущевая Никитовка фронтом на восток{50}. В этот район командование армии еще в середине дня перебросило из состава 5-го гвардейского механизированного корпуса 2 механизированные бригады — 10-ю и 11-ю. Остальные бригады корпуса составляли резерв командующего армией.
С наступлением темноты атаки противника прекратились. На армейском наблюдательном пункте, расположенном восточнее Богодухова, собрались генералы Ротмистров, Гришин, Баскаков. Всех волновал один вопрос: продолжать обороняться или переходить в наступление. После детального анализа обстановки командующий отдал войскам приказ занять прочную оборону: 18-му танковому корпусу — на рубеже Александровка, железнодорожная будка южнее совхоза Гавриши, а 29-му танковому — левее, до северной окраины Крысино{51}.
На фронте 15 км всю ночь не прекращались работы. Несмотря на усталость, танкисты и стрелки подготавливали окопы, саперы минировали танкоопасные направления, подвозилось горючее и боеприпасы.
В штабах оставались немногие офицеры. На переднем крае еще и еще раз проверялась надежность позиций каждого подразделения, каждого танка. Командующий артиллерией армии генерал И. В. Владимиров успел побывать в корпусах у генерала Кириченко и полковника Егорова. Система артиллерийского и ружейно-пулеметного огня у [77] него не вызывала сомнений. Войска были готовы не только к отражению удара противника, но и к переходу в наступление. Командующий армией требовал: в случае пассивных действий противника войскам быть в готовности с утра 13 августа перейти в наступление по ранее намеченным направлениям.
Наступил рассвет 13 августа. Кругом было тихо. Но надолго ли? Тревожные ожидания усиливались с каждой минутой. Наконец в воздухе послышался шум моторов, идут немецкие бомбардировщики. В 9 час. со стороны противника один за другим полетели снаряды. Над позициями поднимаются клубы пыли и дыма, сквозь которые то там, то здесь просматриваются вражеские танки. За ними движется пехота.
Противник силами дивизии «Райх» и частью сил дивизии «Мертвая голова» перешел в атаку. Первым доложил полковник Егоров: с направления хутора Кияны атакуют сорок танков и до батальона пехоты при поддержке большого количества авиации. Противник овладел Хрущевой Никитовкой. Части 97-й дивизии отошли. 1-я танковая армия оставила Александровку. Веду бой севернее и северо-восточнее Хрущевой Никитовки{52}.
Обстановка в 29-м танковом корпусе была еще напряженнее. Корпус с трудом сдерживал наседавшего врага. 60 танков и до полка пехоты атаковали вдоль железной дороги, идущей на Богодухов. Противник овладел совхозом Гавриши.
Начавшийся отход войск 1-й танковой армии и 97-й гвардейской стрелковой дивизии в значительной степени осложнил положение 5-й гвардейской танковой армии. Имея всего около 100 танков, она вынуждена была принять на себя основную тяжесть вражеского удара. Шли упорные бои. Гитлеровцы рассчитывали на то, что непрерывные атаки танков и бомбежка с воздуха сломят сопротивление советских войск и заставят их отступить. Но враг ошибся. Среди солдат и офицеров ни растерянности, ни страха. Гвардейцы справедливо говорили: кто прошел через Прохоровку, того уже ничем не удивишь.
Весь день войска отражали атаки противника. Генерал Конев требовал собрать армию в кулак и нанести удар на Нов. Водолагу. Одно за другим отправлялись донесения [78] командующему фронтом. Генерал Ротмистров докладывал: если он снимет свои войска, противник немедленно захватит Богодухов{53}. Однако штаб фронта продолжал настаивать на наступлении. В связи с этим 5-му гвардейскому механизированному корпусу была поставлена задача к исходу 14 августа овладеть Ковягами{54}. 18-й и 29-й танковые корпуса продолжали оборонять Богодухов с юга.
В последующие дни, вплоть до 17 августа, в обстановке заметных изменений не произошло. Гитлеровцы продолжали на отдельных участках настойчиво атаковать. Но все их попытки прорваться на Богодухов были безуспешными. Слабых мест в обороне не оказалось.
Понеся значительные потери, противник вынужден был перейти к обороне на рубеже Хрущевая Никитовка, станция Гавриши, хутор Голованов.
Тем временем 5-я гвардейская танковая армия готовилась к наступлению. Ей предстояло войти в прорыв в полосе 32-го гвардейского стрелкового корпуса 5-й гвардейской армии и наступать в направлении Кленовое, Нов. Водолага. К исходу дня предстояло овладеть районом Стар. Мерчик{55}.
Времени было мало. Наблюдательный пункт командующего переносился на высоту, расположенную 3 км восточнее Сенное. Всю ночь шла перегруппировка войск. К утру 18 августа 5-й гвардейский механизированный корпус сосредоточился в лесу восточнее Сенное, 18-й танковый корпус — несколько западнее. Командиры корпусов докладывали о готовности соединений к наступлению. В 29-м танковом корпусе к этому времени было 80 танков, в 18-м — 50{56}.
Выполнять поставленную задачу предполагалось следующим образом. Как только 32-й гвардейский стрелковый корпус выйдет на рубеж железной дороги Харьков — Богодухов, в прорыв должен войти 5-й гвардейский механизированный корпус. Вслед за ним намечалось ввести 18-й танковый корпус{57}. Начало атаки в 6.00.
Вначале все шло по плану. Кончилась артподготовка, [79] отбомбились самолеты. Войска 32-го гвардейского корпуса перешли в атаку. Казалось, что после такого удара противник будет надежно подавлен и общевойсковые соединения успешно прорвут его оборону. Но получилось не так. Как выяснилось потом, огневые средства врага подавить в должной мере не удалось, и поэтому пехота и танки натолкнулись на сильную оборону. В этой обстановке командование танковой армии вынуждено было раньше указанного срока бросить в наступление 5-й гвардейский механизированный корпус.
Сквозь завесу сплошного дыма и пыли устремились вперед танкисты генерала Скворцова. Противник в свою очередь подтянул свежие силы из района Ольшаны. Завязался упорный бой. В 12 час. было получено первое донесение от генерала Скворцова: «Овладел высотой 288.1, подошел к роще севернее Кадница. Противник оказывает упорное сопротивление, отдельными группами танков переходит в контратаку. Корпус несет большие потери»{58}.
Стало очевидным, что на данном направлении рассчитывать на успех не приходится, и командующий армией решил не вводить в бой 18-й танковый корпус. Команду «Стой!» полковник Егоров получил в момент выхода частей из исходного района. Для отражения контратак противника на направлении действий 5-го гвардейского механизированного корпуса была выдвинута противотанковая артиллерия. Весь день шли упорные бои, однако прорвать оборону противника так и не удалось.
Вскоре штаб 1-й танковой армии информировал, что из района Ахтырки крупная танковая группировка противника нанесла удар на Богодухов. Противник, захватив Каплуновку, создал явную угрозу выхода в тыл нашим частям, оборонявшим Богодухов с юго-запада{59}.
В системе мероприятий, проводимых командованием Воронежского фронта по отражению этого контрудара противника, значительная роль отводилась 5-й гвардейской танковой армии. В ночь на 19 августа 29-й танковый корпус (без бригады) был выдвинут в район Лесковки. Генерал Кириченко готовился к действиям в западном направлении. 25-я танковая бригада полковника Н. К. Володина [80] и 108-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк полковника М. Б. Дмитриенко продолжали оборонять Богодухов с юга. Одновременно 18-й танковый был переброшен в район Сенное. Корпус генерала Скворцова продолжал поддерживать действия 32-го гвардейского стрелкового корпуса.
5
В то время когда соединения Воронежского фронта отражали контрудары немецких танковых дивизий в районах Богодухова и Ахтырки, войска Степного фронта развернули борьбу на подступах к Харькову. Противник предпринимал отчаянные усилия, чтобы удержать этот крупнейший экономический центр и узел коммуникаций, ликвидировать нараставшую угрозу удара во фланг и тыл своей группировки в Донбассе. В боях на подступах к Харькову, а также в районе Богодухова для немецкого командования решался вопрос о возможности стабилизации фронта. Поэтому оно требовало от командующего группой армий «Юг» Манштейна удержать Харьков при всех обстоятельствах.
Войска Степного фронта к исходу 17 августа вышли непосредственно к внутреннему обводу города. Особенно успешно проходило наступление 53-й армии генерала И. М. Манагарова. Ее войска, овладев населенными пунктами Пересечная и Гавриловка, вели бой на рубеже р. Уды. Создалась благоприятная обстановка для полного окружения противника в районе Харькова. В связи с этим 5-я гвардейская танковая армия получила задачу наступать в обход Харькова с запада в направлении Коротича и к исходу дня выйти в район Бабаи (7 км южнее Харькова){60}.
В ночь на 21 августа колонны танков, артиллерии, автомашин уходили на восток, в полосу действий 53-й армии. К утру 18-й танковый корпус и передовой отряд армии сосредоточились в лесу севернее Пересечной, а 5-й гвардейский механизированный находился на марше.
Штаб фронта торопил. На подготовку отводились считанные часы. Обслуживать машины времени не было, успеть бы только их дозаправить. Не было возможности организовать [81] в полной мере взаимодействие с артиллерией и авиацией.
Уже в 9 час. 18-й танковый корпус и передовой отряд начали выдвижение к переправам через р. Уды в районе Пересечной.
В штабе армии с нетерпением ожидали появления бригад на южном берегу реки. Но их все не было. Противник открыл сильный артиллерийский огонь. Позднее выяснилось, что при организации марша в колонны соединений были включены не только танки, но и автомашины. Дорога оказалась плохой, и корпус застрял на несколько часов. Потом он неожиданно уперся в ручей с топкими берегами, который не значился на картах.
Лишь после обхода ручья корпус продолжал выполнять задачу. На топких берегах застряло 15 танков, несколько подорвалось на минах. Главное же, было потеряно время.
Преодолевая упорное сопротивление противника, в этот день корпус продвинулся на 4–5 км и вышел на линию железной дороги юго-западнее Пересечной. Большего успеха он добиться не смог.
С рассветом 22 августа левее 18-го танкового корпуса был введен в бой 5-й гвардейский механизированный корпус. К исходу дня был освобожден Коротич. Армия упорно продвигалась вперед. Передовые отряды к рассвету достигли шоссейной дороги Харьков — Люботин. У противника, оборонявшегося в Харькове, оставались лишь железная и шоссейная дороги, идущие на Мерефу и Красноград.
Во второй половине дня 22 августа враг вынужден был начать отвод своих войск из Харькова. Гитлеровцы, зная, что наступают последние часы их хозяйничанья, стали подрывать здания, выводить из строя канализацию. Вспыхнули пожары. Чтобы не дать врагу безнаказанно уйти и спасти город от разрушения, генерал Конев отдал приказ о ночном штурме Харькова. При свете зарева войска Степного фронта предприняли решительную атаку. Утром 23 августа Харьков был очищен от захватчиков.
С целью обеспечения отхода своих войск из Харькова 23 августа противник нанес сильный удар в направлении Коротича и овладел его южной окраиной. Завязались тяжелые бои. [82]
Гвардейцы 5-го механизированного корпуса прилагали большие усилия, чтобы отбросить противника и вернуть утраченные позиции. Но гитлеровцы, засев в каменных зданиях и сохранившихся от минувших боев укреплениях, отражали все наши атаки. В этих боях, продолжавшихся до поздней ночи, с одинаковым упорством дрались и танкисты, и пехотинцы, и саперы, и медики.
Всю армию облетела весть о подвиге командира отделения 10-й гвардейской механизированной бригады комсомольца старшего сержанта А. И. Ощепкова.
Автоматчикам во главе с Ощепковым было приказано разведать оборону противника в районе Буды и добытые сведения срочно доставить в штаб. С задачей группа справилась успешно. Но на обратном пути храбрецов заметили. Большая группа вражеских солдат окружила отделение Ощепкова. Разведчикам дорога была каждая минута, их ждал командир. Сознание важности порученной им задачи удесятерило решимость бойцов вырваться из кольца. Они уничтожили гранатами огневые точки, истребили около 50 фашистов и уже почти вырвались из окружения. В это время открыл огонь пулемет. У разведчиков не осталось ни гранат, ни патронов. Раненный, разгоряченный схваткой Ощепков встал, подбежал к дзоту и своим телом закрыл амбразуру{61}.
Товарищи его пробились в родную часть и рассказали о смерти командира. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 марта 1944 г. Андрею Ивановичу Ощепкову было присвоено звание Героя Советского Союза.
Обстановка требовала максимального наращивания ударов по врагу. С этой целью командование армии решило использовать 29-й танковый корпус, который к утру 24 августа находился в районе 7 км северо-западнее Харькова.
Генерал Кириченко получил задачу атаковать противника в направлении Буды, Мерефа. Остальные соединения армии должны были активными действиями сковать группировку противника в районе Коротича.
Во второй половине дня 25 августа 29-й корпус перешел в наступление. Но успеха не имел. Встретив за р. Уды упорное сопротивление немецких войск, корпус перешел к обороне, а на некоторых направлениях его части, контратакованные [83] «тиграми» и пехотой при поддержке авиации, вынуждены были отойти.
В течение трех последующих дней войска армии совместно с 53-й армией вели напряженные бои против 3-й и 6-й танковых и 198-й пехотной дивизий, отбивая одну контратаку за другой. Только 26 августа было отбито 11 контратак. В этих боях погиб герой сражения под Прохоровкой командир 32-й танковой бригады полковник А. Л. Линев.
К этому времени в армии осталось всего 50 танков. Наступление теперь велось только двумя корпусами. 18-й танковый корпус, оставив на занимаемом рубеже 32-ю мотострелковую бригаду полковника М. Е. Хватова и передав оставшиеся 12 танков 5-му гвардейскому механизированному корпусу, был выведен из боя.
Измотанные, поредевшие бригады медленно, но упорно продвигались вперед. 29 августа они овладели Буды и вышли к р. Мжа. Однако овладеть ее правым берегом им не удалось: все переправы были взорваны, а подступы заминированы.
Почти месяц армия вела непрерывные бои. Чувствовалась усталость. Сейчас бы пополниться, отдохнуть. Так думали и солдаты и офицеры. Но противник... Не будет же он сидеть сложа руки! Нужно его гнать и гнать, не давая возможности организовать прочную оборону.
Командующий Степным фронтом принял решение перегруппировать 5-ю гвардейскую танковую армию в район Стар. Мерчика, с тем чтобы нанести удар на Валки{62}. [84]
В связи с этим командование армии оставшиеся танки и личный состав сосредоточило в одном — 5-м гвардейском механизированном корпусе, усилив его артиллерией. Начиная с 31 августа по 2 сентября его соединения совместно с войсками 53-й армии вели бои в районе Стар. Мерчика. 2 сентября корпус был выведен из боев и сосредоточен в районе Полевое, где к тому времени находились войска 5-й гвардейской танковой армии{63}.
В проведенной операции 5-я гвардейская танковая армия впервые использовалась в качестве фронтового эшелона развития успеха. Она была введена в сражение, когда общевойсковые соединения 5-й гвардейской армии завершали прорыв главной полосы обороны противника. Это позволило танковым корпусам, не развертывая главные силы, выйти на простор и затем нанести решительный удар по противнику, сломить его сопротивление и к исходу первого дня операции продвинуться на глубину 25–30 км.
Развивая наступление в направлении Золочев, Валки, 5-я гвардейская танковая совместно с войсками 1-й танковой армии создала непосредственную угрозу коммуникациям харьковской группировки противника, чем способствовала Стенному фронту в освобождении Харькова.
Войска 5-й гвардейской танковой совместно с 1-й танковой, 5-й и 6-й гвардейскими армиями отразили мощный контрудар танковой группировки противника юго-восточнее Богодухова и тем самым сорвали далеко идущие планы немецко-фашистского командования по разгрому советских войск, вышедших на фланг и в тыл харьковской группировки, и удержанию Харькова.
Успех армии был обусловлен воинским мастерством командиров и штабов, невиданным героизмом солдат, сержантов, офицеров, генералов, а также в значительной степени стремительными и дерзкими действиями передовых отрядов, смело отрывавшихся от главных сил. Умело маневрируя, они обходили опорные пункты и узлы сопротивления, захватывали выгодные рубежи и объекты и тем самым способствовали безостановочному продвижению главных сил. [85]
Успех был также обусловлен тесным взаимодействием со стрелковыми соединениями, артиллерией и в особенности авиацией, которая в ходе операции не только наносила заметные потери врагу, но и сковывала маневр его войск.
В Ходе операции армия нанесла противнику значительный урон в живой силе и технике. За время боев было уничтожено 413 танков, 37 самоходных орудий, 70 бронемашин, 245 орудий разного калибра, 200 минометов, 695 автомашин и много другой техники. Противник оставил на поле боя только убитыми 6870 солдат и офицеров{64}.
За успешные боевые действия личному составу армии три раза объявлялась благодарность Верховного Главнокомандующего. [86]