Партизанские операции в Капской колонии
В рассказе о вторжении бурских сил в Капскую колонию, который был приведен в предыдущей главе, мы отмечали, что банды западных районов были практически ликвидированы или, в крайнем случае, достаточно далеко отброшены, а части Де Вета оказались вытесненными за Оранжевую реку. Все это происходило в марте 1901 года. Мы уже упоминали о том, что, хотя буры и покинули бесплодные земли пустыни Кару, банды восточных районов, пришедшие с Критцингером, действовали иначе: они продолжали наводнять горные районы Центральной Колонии, откуда вновь и вновь наносили удары по железным дорогам, маленьким городам, британским патрулям или по другим объектам, находящимся в пределах их досягаемости. На окружающих территориях они набрали значительное количество рекрутов и сумели, опираясь на сочувствие и помощь голландских фермеров, получить хороших лошадей и достаточно продовольствия. Небольшими блуждающими бандами буры распространились по обширной территории страны, на землях которой (от Оранжевой реки в горах Оудсхурна и от Кейптаунтаунской железной дороги на западе до реки Фиш на востоке), осталось совсем немного уединенных ферм, куда не заглянули бы их активные и предприимчивые разведчики. Целью всего движения являлось, без сомнения, общее восстание в Колонии, и следует признать, что если порох и не взорвался, то вовсе не из-за отсутствия вовремя и правильно поднесенной спички.
На первый взгляд это могло показаться простейшей военной операцией — гнать на юг разрозненные и слабые отряды, но на самом деле не было ничего сложнее. Действуя на обширной и труднопроходимой территории, владея превосходными лошадьми, располагая самой точной информацией, имея повсюду в своем распоряжении необходимые запасы, буры оказались неуловимыми для британских войск, медленно передвигающихся с пушками [519] и повозками. Даже отступая, мужественные буры всегда были готовы броситься на любой отряд, оказавшийся на неприкрытой позиции и опрометчиво подставившийся под удар, поэтому на горных перевалах британским командирам приходилось действовать с большой осторожностью, что несовместимо с высокой скоростью. И лишь в случае установления точного месторасположения группировки и при условии объединения сил двух-трех британских отрядов для нанесения совместного удара, могли возникнуть разумные основания для навязывания боя. Несмотря на все эти недостатки, маленькие отряды месяц за месяцем продолжали играть в прятки и далеко не всегда выигрывала одна сторона. Различные эпизоды этой запутанной кампании здесь могут быть описаны лишь вкратце.
Мы уже рассказывали, что отряд Критцингера был разбит на несколько групп, которые формировались частично из Капских мятежников, а частично из бойцов свежих отрядов, приходивших с территории Колонии Оранжевой Реки. Чем более жестоким было давление на западе, тем больше было оснований для бегства в эти плодородные земли. Общее количество буров, блуждавших по восточным и срединным районам, могло составлять приблизительно две тысячи человек; они делились на банды, численность которых варьировала от пятидесяти до трехсот человек. Главными вожаками основных команд были Критцингер, Шиперс, Малан, Мибург, Фуше, Лоттер, Смэтс, Ван Ринен, Латеган, Мариц и Конрой — последние двое действовали в западной части страны. Чтобы охотиться за этими многочисленными и активными отрядами, британцы были вынуждены отправлять на сцену действий множество аналогичных групп, известных как отряды Горринджа, Крэбба, Хенникера, Скобелла, Дорана, Каваны, Александера и других. Эти два комплекта миниатюрных армий совершали запутанный дьявольский танец по колонии, главные «па» которого показывают красные линии на карте. Зурбергские горы к северу от Стейнсбурга, хребет Сниувберг к югу от Мидделбурга, Оудсхурнские горы на юге, дистрикт Крадок, дистрикт Муррисбург и дистрикт Грааф-Рейнет — таковы главные центры бурской активности.
В апреле Критцингер двинулся на север, в Колонию Оранжевой Реки, чтобы посовещаться с Де Ветом, но в конце мая он [520] вернулся, ведя с собой 200 человек. В течение этого месяца происходили постоянные стычки между различными отрядами, было совершено много трудных переходов той и другой стороной, но не было ничего, что можно было бы назвать явным успехом.
В начале мая в Европу отбыли два пассажира, путешествие каждого из которых может считаться историческим. Первый — измотанный работой вице-консул, который обладал способностью предвидеть опасность и мужественно встретить ее. Усталое лицо Милнера и преждевременно седеющие волосы свидетельствовали о том сокрушительно тяжелом бремени, которое лежало на нем в течение этих трех, наполненных событиями лет. Тихий ученый, он, казалось, больше подходил для спокойной академической жизни, чем для той бурной доли, которую определил ему мистер Чемберлен. Цветок английского университета, с тихим голосом и типичным обликом городского жителя — трудно было представить, какое впечатление он произведет на тех грубых типов, которыми особенно изобилует Южная Африка. Но за сдержанностью джентльмена скрывалось высокое чувство долга, исключительная ясность мышления и нравственная смелость, которая повелевала ему отправляться туда, куда указывал разум. Приезд на трехмесячный отдых в Англию предоставил возможность его соотечественникам замечательным образом продемонстрировать преданность и уважение. В августе, теперь уже как лорд Милнер, он вернулся к своим великим трудам, чтобы создать объединенное и лояльное содружество стран Южной Африки — цель всей его жизни.
Вторым путешественником, отплывшим через несколько дней после губернатора, была госпожа Бота, супруга бурского генерала, которая отправилась в Европу как по личным делам, так и с политическими целями. Она привезла Крюгеру подробный отчет о состоянии страны и рассказ о бедственном положении бюргеров. Ее миссия не имела видимого эффекта, и изнурительная война, истощающая британцев и гибельная для буров, продолжалась.
Вернемся к обзору операций на Капе. Первое добытое очко принадлежало захватчикам, поскольку отряду Малана удалось 13 мая разгромить сильный патруль Мидлендских конных пехотинцев — местных колониальных войск, к югу от Марисбурга. [521]
Шесть убитых, одиннадцать раненых и сорок один пленный — результат его победы, которая обеспечила ему запас оружия и боеприпасов. 21 мая группа Крэбба столкнулась с Лоттером и с Латеганом, но эта перестрелка не имела никакого позитивного результата.
Конец мая ознаменовался значительной бурской активностью в Капской колонии, что совпало с возвращением Критцингера с севера. Хейг на какой-то момент отодвинул Шиперса с крайней южной точки, которой тот достиг, и теперь он находился в дистрикте Грааф-Рейнет; но на другой стороне колонии неподалеку от Кенхарта появился Конрой; 23 мая он участвовал в оживленной перестрелке с отрядом пограничных разведчиков. Главное бурское соединение под командованием Критцингера находилось в центре; однако и в дистрикте Крадок наблюдалась такая концентрация сил, что становилось ясно: намечается какое-то крупное предприятие. Вскоре оно приняло конкретные очертания, поскольку 2 июня, совершив быстрый маневр большими силами, бурский лидер бросил свои войска на Джеймстаун, разбил охрану города, состоящую из шестидесяти горожан, и разграбил город, захватив столь необходимые ему припасы и его лошадей. Британские части наступали ему на пятки, однако через несколько часов буры покинули опустошенный город и вновь исчезли в горах. Шестого июня британцам наконец-то слегка улыбнулась удача, поскольку в этот день Скобелл и Лукин в дистрикте Баркли-Ист неожиданно напали на лагерь, захватив двадцать пленных, 166 лошадей и вернув часть награбленного в Джеймстауне. В тот же день Уиндхэм похожим способом расправился с Ван Риненом под Стейнсбургом, захватив двадцать два пленника.
8 июня верховное командование операциями в Капской колонии принял на себя генерал Френч, который с этого момента маневрировал своими многочисленными войсками в соответствии с определенным планом, главной целью которого было отбросить противника на север. Однако прошло некоторое время, прежде чем его диспозиции принесли свои плоды, что объяснялось тем, что у неприятеля и лошади были лучше, чем у преследователей, и, в отличие от англичан, буры не были отягощены различными грузами. 13 июня молодой и дерзкий бурский командир Шиперс (который в этом возрасте мог бы быть только [522] младшим лейтенантом в Британской армии), совершавший со своим небольшим отрядом набеги на Муррисбург, захватил патруль. 17 июня Монро с разведчиками Ловата и конной пехотой Бетьюна провел успешный бой под Таркастадом, но три дня спустя невезучие Мидлендские конные пехотинцы были неожиданно атакованы войсками Критцингера в Ватерклуфе, что в тридцати милях к западу от Крадока, и жестоко разбиты. Во время этого неудачного боя они потеряли десять человек убитыми, одиннадцать ранеными, а шестьдесят шесть бойцов попали в плен. Похоже, миф о том, что колониальные войска отличаются большей бдительностью, чем регулярные, вновь был опровергнут.
В конце июня Фуше — один из наиболее предприимчивых партизанских командиров, совершил бросок из Баркли-Ист в туземные резервации Транскея, чтобы добыть лошадей и пополнить запасы. Это был отчаянный шаг, поскольку наивно было надеяться, что воинственные кафры допустят разграбление своей собственности и не окажут сопротивления, а как только ассегаи обагрятся кровью, невозможно предсказать, как далеко может зайти дело. Британское правительство даже в самые мрачные времена неуклонно сдерживало эти воинственные народы — зулусов, свази и басуто — у которых были свои старые счеты с Амабуном. Рейд Фуше был остановлен, прежде чем смог привести к серьезной беде. Горстка Гриквалендских конных пехотинцев обороняла направление, а опытные колониальные солдаты Далгети стремительным броском оттеснили его назад, к северу.
Хотя и удалось несколько задержать Фуше, но он все еще представлял собой грозную силу; 14 июля его войска предприняли серьезную атаку в окрестностях Джеймстауна, напав на отряд Коннотских рейнджеров, сопровождавших обоз. Майор Мор оказал упорное сопротивление и в конце концов, после нескольких часов боя отбросил врага и захватил его лагерь. Семеро убитых и семнадцать раненых — таковы были потери британцев в этой отчаянной схватке.
10 июля генерал Френч, осмотрев с высокой вершины обширное поле предстоящей операции, с помощью своего гелиографа передал на сотни миль приказ об объединении четырех колонн в долине, где, как ему было известно, скрывался Шиперс. Из собственного письма бурского командира нам известно, что [523] в это время его отряд насчитывал 240 человек, из которых сорок были гражданами Оранжевой Республики, а остальной контингент составляли колониальные мятежники. Креве, Уиндхэм, Доран и Скобелл — все откликнулись на призыв командующего, но Шиперс был весьма изобретателен и находчив, а длинное ущелье с отвесной стороны холма предоставляло ему путь к отступлению. Эта операция продемонстрировала новую тактику британских войск, которые, оставив свои орудия и грузы, смогли передвигаться быстрее. Основному отряду удалось скрыться, но двадцать пять замешкавшихся были взяты в плен. Операция проводилась среди холмов, в тридцати милях от Грааф-Рейнета.
21 июля между Крэббом и Критцингером произошла перестрелка в горах, неподалеку от Крадока; здесь буры оказались достаточно сильны, чтобы удержать свои позиции. Но в тот же день под Муррисбургом отважный колониальный артиллерист Лукин с девятью десятками солдат натолкнулся на 150 бандитов Латегана и захватил десять человек и сотню лошадей. 27 июля небольшая группа имперских йоменов, несмотря на оказанное ими смелое сопротивление, была захвачена крупным отрядом буров у Дорн-Ривер, в другой части Колонии. После боя кафрские разведчики из британских частей были хладнокровно расстреляны захватчиками. Нет никакого оправдания бурам за неоднократные убийства цветных, поскольку они сами с начала войны использовали кафров для различных целей, кроме непосредственного участия в боевых действиях. За время войны люди очень ожесточились по сравнению с тем, какими они были в самом ее начале. Длительное напряжение вызвало ожесточение обеих сторон, но казни мятежников, осуществляемые британцами, хотя об этом и приходится сожалеть, можно признать неотъемлемым правом воюющей стороны. Достаточно вспомнить о том, что британцы прощали бурам их использование британской формы, множественные нарушения данного слова, постоянное использование разрывных пуль, злоупотребления в системе пропусков и оскорбление Красного Креста, — и тогда невозможно будет обвинять британцев за некоторую жестокость, с какой они ликвидировали вооруженное восстание на территории их собственной Колонии. Если время от времени и применялись чересчур суровые меры, то это лишь после того, как мягкие были [524] испробованы, но не дали желаемого результата. Пятилетнее лишение права участия в выборах — самое мягкое наказание, которое империя когда-либо налагала на мятежный народ.
В начале августа скоординированные систематические действия войск Френча начали приносить плоды. Огромным полукругом британцы двигались на север, отбрасывая перед собой партизан. Шиперс, в присущей ему манере, прорвался на юг, но остальным не удалось пройти через кордоны, и они сконцентрировались вдоль линии Стормберг — Наувпорт. С 7-го по 10-е августа основные силы буров были стремительно оттеснены от Грааф-Рейнета до Тибуса, и в этой точке отброшены за железнодорожную линию, с потерями в живой силе и лошадях. Надежда, что блокгауз на железной дороге поможет задержать врага, не оправдалась: ночью противник сумел пробраться в дистрикт Стейнсбург, где уже колониальные войска Горринджа начали его преследование. Горриндж 18 августа преследовал отступающих буров от Стейнсбурга до Фентерстада, убив двадцать человек и захватив несколько пленных. 15-го числа Критцингер с большим отрядом захватчиков пересек Оранжевую реку недалеко от Бетули и направился в дистрикт Вепенер в Колонии Оранжевой Реки. Британские войска сосредоточили свое внимание на отрядах Шиперса, Лоттера и Латегана, а также на нескольких мелких блуждающих бандах — последних остававшихся в Колонии буров. В результате их действий, к концу месяца Латеган был выбит за реку. В какой-то момент начало казаться, что ситуация значительно улучшилась, но периодически наблюдалось движение буров через северо-западную границу; и затяжная война, которая теперь велась у самых дверей их собственного дома, без сомнения, начинала оказывать опасное воздействие на голландских фермеров. Некоторые успехи, случавшиеся время от времени, такие например, как захват 10 августа шестидесяти скаутов Френча отрядом Тэрона, не давали им впасть в отчаяние. Из оставшихся партизанских отрядов наиболее значительным был отряд Шиперса, насчитывающий теперь 300 бойцов, хорошо экипированных и на хороших лошадях. Он прорвался обратно через кордон и направился в свое старое логово на Юго-западе. Тэрон с небольшой группировкой также находился в дистриктах Юниондейл и Уиллоумор, приближаясь к морю в направлении бухты [525] Мосселбай, но был остановлен частями Каваны. Шиперс повернул в сторону Кейптауна, но у Монтагью отвернул в сторону и двинулся к реке Тоус.
До настоящего времени британцам удавалось отбрасывать бурские банды и наносить им ущерб, но так и не удалось разбить их полностью. Поэтому операция, в которой 4 сентября подразделения Скобелла полностью разгромили отряд Лоттера, стала, по сути, новой отправной точкой. Эта колонна состояла из капских конных пехотинцев и неутомимых солдат 9-го уланского полка. Они заметили противника в долине западнее Крадока и, обезопасив подходы, атаковали его рано утром. Успех был полным. Буры закрылись в здании и держались непреклонно, но их положение было безвыходным, и после некоторого сопротивления они были вынуждены поднять белый флаг. Одиннадцать человек убиты, сорок шесть ранены, пятьдесят шесть сдались в плен — цифры, свидетельствующие об упорстве обороняющихся. В ходе боя захвачено 260 лошадей, большой запас боеприпасов, в том числе некоторое количество динамита; среди пленных оказался и сам Лоттер. Несколько дней спустя, 10 сентября, аналогичный удар, хотя и с менее сокрушительным результатом, был нанесен полковником Крэббом банде Ван ден Мерве, отделившейся от отряда Шиперса. Столкновение произошло под Лаингсбургом, находящимся на главной линии, несколько севернее Маджесфонтейна, и закончилось полным разгромом бурского отряда, гибелью их восемнадцатилетнего командира и захватом тридцати семи пленных. Семидесяти бурам удалось уйти тайными тропами. Заслуга победы в этом бою, британские потери в котором составили всего семь человек, принадлежит колониальным войскам и йоменам. Полковник Крэбб после этой победы двинулся дальше, 14 сентября под Ледисмитом (не путать с историческим городом в Натале) он натолкнулся на группировку Шиперса и, потеряв несколько человек, нанес противнику значительные потери. 17-го числа патруль Гренадерского гвардейского полка был захвачен на севере Колонии, и молодой командир, лейтенант Ребоу как истинный солдат встретил свою смерть в бою.
В тот же день произошло более серьезное сражение под Таркастадом, местечком, расположенным восточнее Крадока — печально известного центра недовольства в срединной части страны. [526] Группу Смэтса численностью примерно в сто человек заметили в этом районе и атаковали несколькими соединениями. Один из выходов — Эландс-Ривер-Порт — охранялся единственным эскадроном 17-го уланского полка. Именно по нему буры нанесли неожиданный и очень сильный удар. Стелящийся туман и использованная бурами форма цвета хаки в значительной мере помогли им скрытно подойти к позициям — в результате они напали на британский лагерь прежде, чем там смогли предпринять какие-либо меры по организации обороны: некоторые уланы были застрелены, прежде чем им удалось добраться до своих лошадей. Огонь был таким сильным, что потери эскадрона составили тридцать четыре человека убитыми и тридцать шесть ранеными. Но их полк в этой трагической ситуации мог несколько утешиться тем, что эскадрон, понесший такие огромные потери, остался верен высокому девизу своих войск и в плен не попал ни один человек.
После этой жестокой схватки последовало несколько недель, в течение которых отсутствие серьезных событий или присутствие военного цензора вызвало удивительное затишье в сводках о военных действиях. При наличии такого большого числа мелких банд и такого же числа преследующих отрядов удивительно, что не отмечалось непрерывной череды боев. А то, что этого действительно не происходило, подтверждается некоторой медлительностью преследователей, и эту медлительность можно объяснить лишь состоянием их лошадей. Любой ход мыслей о войне неизбежно приводит нас к важному вопросу о лошадях и заставляет сделать вывод, что во все периоды кампании и на всех ее полях обрел жизнь величайший обвинительный акт британской предусмотрительности, здравомыслию и организации. Начинался третий год войны, а британские силы все еще передвигались медленнее буров, и эта наиболее поразительно необъяснимая вещь во всей этой странной кампании происходила после того, как наши войска проникли во все уголки страны и могли получить лошадей изо всех частей света. Начиная с телеграммы «Пехота предпочтительна», адресованной нации прирожденных наездников, и до провала задачи обеспечения хорошими лошадьми на месте — вместо этого импортировали непригодных со всех уголков земли — нет ничего, кроме длинного ряда грубейших [527] ошибок в этом жизненно важном вопросе. И ведь до самого конца в Колонии не был усвоен этот очевидный урок — лучше дать 1000 солдат, каждого с двумя лошадьми и позволить им добраться до врага, чем предоставить 2000 солдат, каждого с одной лошадью, которые никогда не достигнут своей цели. В течение этих двух лет погоня солдата с одной лошадью за солдатом с двумя лошадьми являла собой зрелище печальное для нас и смехотворное для остальных.
В связи с рассказом об операциях на территории Колонии, можно вспомнить один эпизод, произошедший на крайнем северо-западе; он не вписывается в логику нашего повествования, так как отвлекает внимание читателя, но оправдание этому есть — ибо он является одним из самых славных деяний в хрониках войны. Этот эпизод — героическая оборона конвоя 14-й ротой Имперских ирландских йоменов. Конвой доставлял продовольствие в Грикватаун на кимберлийский участок военных действий. Город длительное время осаждали войска Конроя, и городские жители оказались в столь затруднительном положении, что было чрезвычайно важно им помочь. С этой целью был отправлен огромный духмильный обоз под командованием майора Хамби из полка ирландских йоменов. Сопровождение состояло из семидесяти пяти Нортумберлендских фузилеров, двадцати четырех солдат местных сил и сотни человек из 74-го полка ирландских йоменов. В пятнадцати милях от Грикватауна, в местечке под названием Руйкопхес конвой подвергся нападению противника численностью в несколько сотен штыков. Две роты ирландцев заняли горный кряж, с которого могли контролировать фургоны, и удерживали его до тех пор, пока не были практически полностью уничтожены. Местность была покрыта кустарником, и две стороны сошлись почти вплотную — йомены отказывались сделать хотя бы один шаг назад, хотя значительное численное превосходство противника было очевидно. Вдохновляемые примером Мадана и Форда, их молодых отважных командиров, они намеренно пожертвовали своими жизнями, чтобы выиграть время для подхода орудий и прохождения конвоя. Олифф, Бонинг и Маклин, знавшие друг друга еще детьми, были убиты на высоте друг подле друга, а впоследствии захоронены в одной могиле. Из сорока трех человек, участвовавших в бою, четырнадцать [528] погибли, двадцать оказались тяжело ранены. Но жертва была принесена не напрасно. Буров отбили, и конвой, как и городок Грикватаун, спасен. Около сорока-тридцати буров в этой схватке были убиты или ранены, и Конрой, их командир, заявил, что это была жесточайшая схватка в его жизни.
Осенью и зимой 1901 года генерал Френч неуклонно придерживался системы зачистки определенных районов — по одному за операцию, и пытался, используя систему блокгаузов и диспозицию своих сил, удержать в строгом карантине те части территории, которые все еще кишели мятежниками. Действуя таким способом, к ноябрю он сумел зажать активные силы врага на крайнем северо-востоке и к юго-западу от полуострова. Маловероятно, чтобы численность всей бурской армии, три четверти которой составляли колониальные мятежники, превышала пятнадцать сотен человек. Когда мы узнаем, что в этот период войны они были неважно вооружены, и что многие из них передвигались на ослах, невозможно поверить, даже делая скидку на пассивную помощь фермеров и труднопроходимость территории, что преследование всегда осуществлялось с должным энтузиазмом и энергией.
На северо-востоке Мибург, Вессельс и свирепый Фуше имели почти полную свободу в течение нескольких месяцев, тогда как в средней части блуждающие банды все больше окружали и оттесняли, пока они не оказались к западу от главной железнодорожной магистрали. Здесь, в дистрикте Кальвиния несколько банд в октябре 1901 года объединились под командованием Марица, Лоува, Смита и Тэрона. Их объединенные отряды вторглись в богатые окрестности Пикетберха и Малмесбери, двигаясь на юг, пока их политическим сторонникам в Парле не начало казаться, что на самом деле разгорелось то восстание, пламя которого они так старательно раздували. Однажды их патрули оказались у самого Кейптауна. Однако их продвижение было остановлено небольшим отрядом улан и войсками дистрикта, к концу октября Мариц, верховодивший в этом районе, повернул в северном направлении и 29-го числа захватил небольшой британский конвой, оказавшийся у него на пути. В самом начале ноября он вернулся и атаковал Пикетберх, но был отбит с некоторыми потерями. С этого момента непрерывный натиск с юга и востока [529] отбрасывал эти банды все дальше, на многие сотни миль, в огромные голые пустоши запада, до тех пор, пока в следующем апреле они не докатились до Намакваленда.
9-го октября, во вторую годовщину ультиматума, руки военных были развязаны введением военного положения в Кейптауне и во всех морских портах. Таким образом были эффективно заблокированы все возможные источники снабжения противника и перекрыта возможность набора рекрутов. Что все это не было сделано еще два года назад, является свидетельством того, насколько местные политические соображения могут перевесить насущные требования имперской политики. Тем временем проходили заседания военных трибуналов и выносились приговоры — от самых мягких до трагических, которые заставляли мятежников осознать, что опасности не кончались на поле боя. Казнь Лоттера и его лейтенантов стала явным признаком того, что терпение многострадальной империи наконец истощилось.
Молодой бурский лидер Шиперс долгое время был бельмом на глазу для британцев. В течение долгих месяцев он терзал южные дистрикты и отличался как активностью своего движения, так и бесстрашной дерзостью некоторых операций. В начале октября из-за серьезной болезни, приковавшей его к постели, Шиперс оказался в пределах досягаемости британцев. Когда он поправился, то предстал перед судом, обвиненный в нарушении военных законов и в убийстве нескольких туземцев. По приговору суда лидер мятежников в декабре был казнен. Своей отвагой и молодостью — а ему было только двадцать три года — он вызывал симпатию, но ведь мы обещали защищать туземцев, и если тот, кто так жестоко с ними обращался, смог бы избежать наказания, то исчезло бы всякое доверие к нашим обещаниям и вера в справедливость. То что британское возмездие не было неразборчивым, было доказано в случае с Критцингером, который являлся главнокомандующим буров в Капской колонии. 15 декабря при попытке пересечь железную дорогу у Гановер-Роуд Критцингер был ранен и попал в плен. Он предстал перед судом; его участь зависела от того, насколько велика была его ответственность за злостные деяния подчиненных. Было доказано, что командующий пытался удержать их в рамках ведения цивилизованной войны, и оправдательный приговор был принят с поздравлениями и рукопожатиями. [530]
В течение последних двух месяцев 1901 года была введена новая схема командования в кампании в Капской колонии, которая заключалась в том, что Колониальные войска и войска дистриктов непосредственно подчинялись Колониальным офицерам и Колониальному правительству. Необходимость таких изменений назрела давно, и результаты оправдали изменения. Беспрестанное преследование, бесконечные трудности и постоянно ухудшающаяся ситуация, даже при отсутствии серьезных боестолкновений, измотали бурские отряды. Крупные отряды превратились в мелкие, а мелкие исчезли. Лишь объединенными силами нескольких отрядов, становилось возможно успешное осуществление операции более серьезной, чем простое разграбление фермы.
Такое объединение произошло в начале февраля 1902 года, когда Смэтс, Малан и несколько других бурских командиров проявили высокую активность на территории в окрестностях Кальвинии. В состав их коммандо, по-видимому, входила часть ветеранов-республиканцев с севера, которые были более крепким боевым материалом, чем новобранцы — колониальные мятежники. Случилось так, что несколько опасно слабых британских частей действовали в это время неподалеку, и лишь благодаря поистине великолепным действиям войск удалось избежать серьезного несчастья. Два различных боя, каждый из которых был достаточно тяжелым, произошли в один и тот же день, и в обоих случаях бурам удалось собрать на поле боя численно превосходящие силы.
В первом бою части полковника Дорана с огромными потерями сумели выбраться из чрезвычайно опасной ситуации. Отряд, под командованием Дорана, численность которого и без того составляла всего 350 человек с двумя орудиями, был разделен на две части, и группа в 150 человек отправилась для проведения обыска на удаленной ферме. Оставшиеся две сотни бойцов под командованием капитана Сондерса 5 февраля расположились с орудиями и конвоем в местечке под названием Мидделпос, находящемся приблизительно в пятидесяти милях к юго-западу от Кальвинии. Это были солдаты из 11-го, 23-го и 24-го полков имперской территориальной конницы и частей капской полиции. Разведка буров действовала великолепно, чего, впрочем, и следовало [531] ожидать на территории, усеянной фермами. Оставленный в Мидделпосе отряд был незамедлительно атакован коммандо Смэтса. Единственное, что оставалось Сондерсу, это оставить обоз, эвакуировать лагерь и сконцентрировать усилия на сохранении орудий. В ночи ярко полыхали горящие фургоны, повсюду раздавались ужасные крики пьяных мятежников, бродивших среди захваченных грузов. На рассвете маленький британский отряд был яростно атакован со всех сторон, но держался так, что это сделало бы честь любым войскам. Столь часто становившиеся объектом критики йомены сражались подобно ветеранам. Обороняемая позиция была несколько растянутой, и лишь в самых уязвимых ее точках находились горстки людей. Оборона одной из высот, с которой необходимо было увести орудия, была поручена лейтенантам Тейбору и Чичестеру а также одиннадцати имперским йоменам, получившим приказ: «Стоять насмерть!». Этот приказ был выполнен с необычайным героизмом. После того как буры все же взяли высоту, оказалось, что оба офицера убиты, а девять из одиннадцати солдат лежат на земле. Несмотря на потерю этой позиции, бой продолжался; вскоре после полудня вернулся Доран с патрульной группой, но ситуация продолжала оставаться исключительно опасной — потери были тяжелыми, а численность буров все возрастала. Был дан приказ начать немедленное отступление, и небольшой отряд через десять изнурительных дней благополучно достиг железнодорожной линии. Раненые были оставлены на милость Смэтса, который обошелся с ними по-рыцарски гуманно.
Приблизительно в то же самое время коммандо Малана атаковал конвой, следовавший из Бофор-Уэста во Фрейзербург. Охрана, состоявшая из шестидесяти колониальных конных пехотинцев и ста солдат из состава полка западнойоркширской милиции, была рассеяна после некоторого сопротивления, в ходе которого погиб командир майор Крофтон. Буры уничтожили фургоны, но отступили после подхода отряда Крэбба, за которым следовали группы Каппера и Лунда. Общие потери британцев в этих двух боях составили двадцать три человека убитыми и шестьдесят пять ранеными.
Восстановление закона и порядка с каждой неделей становилось все более заметным в тех юго-западных дистриктах, которые [532] в течение длительного времени слыли самыми неспокойными. Полковник Креве в этом регионе и полковник Лукин на другом фланге фронта, действуя исключительно силами Колониальных войск, отбрасывали мятежников все дальше и дальше, удерживая с помощью хорошо организованной системы обороны дистриктов то, что они уже завоевали. К концу февраля войск противника уже не было к югу от Бофор-Уэста и Клануильямской линии. Этого удалось достичь благодаря трудным переходам и не частым, но тяжелым боям. Небольшие подразделения под командованием Крэбба, Каппера, Уиндхэма, Никэлла и Лунда пребывали в постоянном движении, результаты которого были не особенно заметны, но у них в тылу постоянно расширялась территория восстановленного спокойствия. В столкновении 20 февраля был убит популярный бурский командир судья Хьюго и захвачен печально известный мятежник Ванхерден. В конце этого месяца спокойное продвижение войск Фуше на северо-восток было, наконец, прервано, он был выбит из этого района в среднюю часть, где и нашел прибежище остаткам своего коммандо в горах Камдебу. Солдаты Малана уже укрывались в той же естественной крепости. Малан был ранен во время перестрелки под Сомерсет-Истом и захвачен за несколько дней до общей бурской капитуляции. Фуше сдался в Крадоке 2 июня.
Последним эпизодом этой неудовлетворительной и вялотекущей кампании на Капском полуострове явился рейд, совершенный трансваальским лидером Смэтсом в район Порт-Ноллота в Намакваленде, хорошо известном своими медными шахтами. Была сооружена небольшая железная дорога от побережья до этого места, конечным пунктом которой стал город Окип. Протяженность линии приблизительно семьдесят миль. Трудно понять, что именно буры рассчитывали захватить в этом отдаленном уголке театра войны, разве только у них возникла идея овладеть самим Порт-Ноллотом и таким образом восстановить связь со своими союзниками. В конце марта бурские всадники неожиданно появились из пустыни и, двинувшись на британские посты, предложили гарнизону Окипа сдаться. Полковник Шелтон, командовавший небольшим подразделением, ответил решительным отказом, но он был не в состоянии обеспечить защиту железнодорожной линии, которая была разрушена, равно как и [533] блокгаузы, возведенные для ее охраны. Население прилегающих территорий стеклось в Окип, и коменданту пришлось заботиться о шести тысячах человек. Врагу удалось захватить небольшой пост Спрингбук и шахтерский центр Конкордия, не оказавший сопротивления. Последний предоставил им столь необходимый запас оружия, боеприпасов и динамита, который использовался бурами в качестве ручных бомб и оказался очень эффективным оружием при нападении на блокгаузы. Применяя взрывчатку, буры смогли прорвать несколько линий британских оборонительных сооружений и нанести значительный ущерб гарнизону, но в течение месячной блокады, несмотря на несколько попыток, они так и не смогли взять хрупкие укрепления, защищавшие город. В конце войны, как и в самом ее начале, вновь была продемонстрирована беспомощность голландских стрелков против британской обороны. Части подкрепления под командованием полковника Купера вышли из Порт-Ноллота и двинулись вдоль железной дороги, вынудив Смэтса на первой неделе мая снять блокаду. Сразу же после этого пришло сообщение о мирных переговорах, и бурский генерал смог войти в Порт-Ноллот, откуда морем его переправили в Кейптаун и далее на север, чтобы он смог принять участие в конференции соотечественников. Генерал Смэтс прошел всю войну, не запятнав своей чести, и можно надеяться, что этот еще молодой человек, имеющий опыт как в военной области, так и в сфере дипломатии, может теперь рассчитывать на продолжительную и блестящую карьеру гораздо более высокого уровня. [534]