Хорезмский оазис являлся ареной сложных взаимоотношений отдельных национальных и социальных групп населения.

Основными национальными группами, населяющими оазис, являются узбеки и туркмены.

Установившиеся с давних времен враждебные отношения между узбекской буржуазией, чиновничеством и муллами с одной стороны и туркменскими феодалами, вождями племен и родов, с другой стороны, поддерживавшиеся в свое время царским правительством, в известной мере влияли на взаимоотношения этих групп в целом.

Экономическими причинами этой вражды в основном является следующее: земли лучшего качества, расположенные в верхних и средних участках оросительных каналов, принадлежали узбекам, туркменам же принадлежали земли худшего качества, разбросанные в низовьях оросительных каналов и едва орошенные.

Владея лучшей землей и господствуя над водой, узбекская буржуазия этим самым занимала господствующее положение во всем оазисе и держала туркменов в экономической и политической зависимости.

Такое положение, создавая благоприятную почву для развития и роста национального антагонизма, мало содействовало оседанию туркменов на землю и направляло их хозяйственные стремления в сторону скотоводства. Но скотоводство в условиях наличия только пустынно-песчаных пастбищ, в условиях борьбы за каждую каплю воды не могло удовлетворить потребностей туркменского населения, которое в своей основной массе вынуждено было изыскивать добавочные средства, причем одним из средств были набеги как в самом оазисе на хозяйства узбеков и более отдаленных туркменских родов, так и за границей на хозяйства персов.

Было бы ошибкой противопоставлять узбекское население туркменскому в целом и рассматривать узбека-дехканина, бедняка и середняка, как распорядителя и обладателя водных ресурсов.

Бедняк и середняк из дехкан-узбеков, в поте лица получавшие свой час воды у арыка-аксакала{1} и бая, не являлись владельцами [6] воды, а наоборот сами жестоко эксплоатировазись за долю получаемой воды.

То же надо сказать и в отношении туркменских родов и племен; если с внешней стороны казалось, что данный канал принадлежат такой-то туркменской родовой организация, то фактически он принадлежал только верхушке этого рода, которая в свою очередь нещадно эксплоатировала бедняцкую и середняцкую часть своего рода, используя ее и на ежегодной расчистке арыков и на предоставлении рабочей силы и инвентаря на поля феодалов, а также и путем предоставления живой силы в вооруженные отряды этих феодалов и наконец сбором налогов в «общую казну своей родовой организации».

Как в узбекском, так и в туркменском населении был ряд различных социальных групп. У узбеков с первого же взгляда можно легко выделить группу батраков, не имеющих ни земли, ни живого, ни мертвого инвентаря и работающих за хлеб и сомнительное обязательство «купить ему жену»; за батраками следует обширная группа бедняцкого дехканства, имеющая малое количество земли, одну лошадь или быка и деревянный омач. Такая обеспеченность не давала возможности этой группе продержаться до нового года, вынуждая половину времени работать или в городе, или у каючников{2} на Аму-Дарье, или наконец в качестве батраков у тех же баев. Следующую группу составляли те, которые на обширных байских землях вели работу «исполу», из «части», получая за полную обработку земли со своим инвентарем и трудом всей своей семьи 1/2 или ¼ от «чистого» урожая. За этой группой шла группа середняков-дехкан, работающих исключительно своим трудом и с трудом выдерживающих до нового урожая за счет своих средств. В городах имелись группы ремесленников, как сохранивших, так и порвавших связь со своими небольшими земельными участками.

Такие же различные группы имелись и в туркменских родах. Здесь можно было встретить прежде всего «родственников» без всякого имущества и скота, за хлеб и 1–2 баранов пасших многочисленные стада или служивших бессловесной рабочей силой для работы на земле и дворе вождя или богатого родственника. Группу середняков представляли «родственники», имевшие свои небольшие стада баранов, но зависящие от вождя как от организатора вооруженной силы и защищающего их от какого-нибудь соседнего вождя, грозившего в любой момент грабежом стада, лошадей и имущества.

Туркменские вожди на все 100% эксплоатировали родовую организацию, борясь с оружием в руках за ее сохранение, как наилучше обеспечивающую им эксплоатацию своих соплеменников [7] внутри рода и легкую наживу путем грабежа за счет иных национальных групп населения.

Туркмены составляли всего около 25% населения Хорезмского оазиса, являясь в значительной части кочевниками и полукочевниками. Благодаря своей полувоенной организации, боевому опыту и воинственности туркменские вожди держали в страхе все население оазиса. Власть хивинского хана до завоевания Хивы царской Россией по существу ими не признавалась. Хивинские ханы пользовались услугами отдельных туркменских родов, нанимая в свои войска их вождей с всадниками. Эти так называемые нукеры использовали свое положение и, обеспечивая «внутренний порядок» среди узбекского населения, вместе с тем мало считались с ханской властью. На все попытки наложить на туркменские роды налоги или привлечь их к чистке каналов туркмены отвечали набегами, грабежами и убийствами в узбекских районах. Однако в руках хивинского хана и узбекской буржуазии было сильное средство, воздействовавшее на туркменских феодалов, это — закрытие оросительных каналов, а тем самым угроза засушить поля, колодцы и обречь на гибель людей и скот.

Анализ способов землепользования, водопользования и условий производства дает объяснение тому факту, что до 1925–1927 гг., среди туркменского населения сохранилась во всей неприкосновенности родовая организация с высоким авторитетом племенных и родовых вождей. Однако этот анализ не входит в нашу задачу.

Развитие хлопководства, расширение торговли, появление Среднеазиатской ж. д. и пароходства на Аму-Дарье дали сильный толчок развитию узбекского сельского хозяйства Хорезмского оазиса. Туркменское же хозяйство, имея свои земельные участки в хвосте оросительных каналов и вдали от городских центров, почти не развивалось. Вместе с тем развертывание и углубление междуродовой борьбы и необходимости изыскания добавочных средств к существованию способствовало дальнейшему вооружению туркменских родов и превращению туркменских районов в вооруженные лагери.

Царское правительство, а вслед за ним и Временное, в целях укрепления своего влияния в оазисе, поддерживало и всячески разжигало вражду между туркменами и узбеками.

После Октябрьской революции, как только войска царской России и Временного правительства оставили хивинского хана без поддержки, результаты этой вражды и русской политики сказались немедленно.

В этих условиях выросло политическое значение вождя иомудского племени орсукчи, колена джена (или Джунеид), Курбан-Мамед-Джунеид-хана, возглавившего впоследствии все силы контрреволюции в борьбе против советской власти. [8]

Сын зажиточного туркмена Хаджи-бая, Курбан-Мамед кази (т. е. судья), с 1910 г. на почве дележа имущества начал борьбу со своим братом Хаджи-Мурад-баем. Разбив своих родственников под крепостью Турпак-Кала, Курбан-Мамед ушел в отряд Шами-Келя, вождя рода окуз, который в это время вел вооруженную борьбу с хивинским ханом Асфендиаром. В процессе этой борьбы Курбан-Мамеду удалось приобрести некоторое количество оружия. В 1912 г., когда Шами-Кель сдался хивинскому хану, Курбан-Мамед, боясь мести брата, бежал в Персию, на Гюргень. В 1913 г., воспользовавшись поднявшимся общим недовольством населения против Асфендиара, Курбан-Мамед возвратился в свой аул Бедр-Кевт и начал активную борьбу против чиновников хивинского хана. С началом русско-германской войны, благодаря затруднительности выделения царских войск для защиты хивинского хана, действия туркменских отрядов, возглавляемых Курбан-Мамедом, стали более решительными.

Когда борьба увенчалась временным захватом кишлака Газават и г. Хивы, роды окуз и орсукчи объявили Курбан-Мамед кази ханом колена Джунеид.

Русский карательный отряд под начальством генерала Галкина жестоко подавил восстание, вырезая и расстреливая население целыми аулами. Население бежало в пустыню Кара-Кум и в Персию. Эта дикая расправа еще больше усилила ненависть населения оазиса и песков к русским, а Джунеид-хана окружила ореолом борца за нарушенные права «народа».

Туркестанский краевой генерал-губернатор, испугавшись возможностей дальнейшего развития движения среди населения, вступил в посреднические переговоры между Джунеид-ханом и Асфендиар-ханом. Переговоры кончились тем, что помимо желания большинства туркменских родов Джунеид-хан был признан сердаром «мухердаром» над всеми родами, что означало должность носителя государственной печати, а это давало Джунеид-хану право содержать при себе совершенно официально вооруженную силу, которую тот не замедлил использовать для подчинения непокорных туркменских родов (салах, ушак, кара-чаука, емрали, кара-дашлы и чаудур). Новое положение вместе с тем дало возможность Джунеид-хану широко эксплоатировать туркменов-пастухов, скотоводов и земледельцев, Таким образом Джунеид-хан фактически сам встал в положение чиновника царского правительства и этим самым тесно связал себя с будущей русской контрреволюцией.

В 1917 г. туркменские племена возобновили борьбу против Асфендиар-хана. Осенью 1918 г., вскоре после Октябрьского переворота, туркменские отряды под командованием Джунеид-хана нагрянули на Хиву. Но Джунеид-хан совершил лишь дворцовый переворот. Убив Асфендиар-хана, он посадил в Хиве ханом его [9] безвольного дядю Сеид-Абдулу, сделавшись сам фактическим правителем ханства. С этого момента начался открытый грабеж оседлого населения. Конфискация имущества, аресты и убийства и усугубление бесправия и произвола быстро смыли с Джунеид-хана маску «народного героя». Джунеид-хан и окружавшие его авантюристы поставили перед собой задачу расширения границ своей власти за счет советской Туркменской республики. Был намечен набег на г. Петро-Александровск.

Подготавливаясь к набегу, Джунеид-хан начал с объединения туркмен всех оазисов. Путем террора он пытался привлечь к участию в этой авантюре также и узбеков, учитывая ресурсы как экономическую базу для действия своих вооруженных сил.

Одновременно Джунеид-хан связался с белогвардейскими центрами и заключил союз с казаками-уральцами, населяющими низовья Аму-Дарьи, враждебно настроенными к советской власти.

Однако наступательный план Джуиеид-хана в целом не имел прочной базы. Переворот, произведенный им в 1918 г., основных противоречий ни в области пользования землей и водой ни в области национального вопроса не разрешил, а этим самым не были сняты с очереди дня вопросы революции в Хорезме.

Вместе с тем при владычестве Джунеид-хана не только узбекские хозяйства, но и хозяйства туркмен еще больше разорялись, родовой антагонизм разрастался, национальная вражда между узбеками и туркменами углублялась. И очень скоро недовольство режимом Джунеид-хана разлилось широкой волной по туркменским племенам, по отдельным иомудским родам и среди дехканских масс узбекского населения оазиса. Особенно острое недовольство вспыхнуло среди ремесленников, дехкан и торговцев г. Хивы.

В середине 1919 г. ряд иомудских племен откололся от Джунеид-хана. К этому же времени в оазисе уже имелся ряд случаев восстаний против деспотизма Джунеид-хана. Возбужденное состояние населения являлось благоприятной почвой для образования широкой Младохивинской организации, представлявшей интересы буржуазии, мелких торговцев и некоторых слоев городских ремесленников. Одновременно начала выкристаллизовываться коммунистическая партия, впитывавшая наиболее стойкие элементы ремесленников, батраков и дехкан.

В 1919 г. власть Джунеид-хана в оазисе была свергнута, и образовано временное правительство.

Хивинская компартия, став во главе революционного движения и опираясь на СССР, повела новую политику, направленную к созданию подлинной советской власти. Этой власти в Хиве пришлось вести длительную борьбу с Джунеид-ханом и поддерживавшими его вождями туркменских родов и племен. В январе 1924 г. узбекская буржуазия совместно с вождями туркменских [10] племен и старым ханским чиновничеством при широкой поддержке духовенства использовала недочеты засоренного го многих местах чуждым элементом (в частности бывшими белогвардейскими офицерами) советского аппарата, исказившего нашу налоговую политику, и увлекла широкие бедняцкие и середняцкие дехканские массы Хорезма и пустыни Кара-Кум на путь контрреволюционной авантюры. Во главе восстания вновь встал Джунеид-хан. Однако восстание рядом политических и военных мероприятий было ликвидировано. Джунеид-хан с кучкой своих сторонников бежал за границу. Значительная же часть его джигитов рассеялась по Хорезмскому оазису, скрываясь под видом мирных жителей. Разгром Джунеид-хана по времени связан с крупнейшим событием, имевшим величайшее историческое значение не только для Туркмении, но и для всех народов в Средней Азии, — с образованием Узбекской и Туркменской советских социалистических республик. Джунеид-хан обратился к I Всетуркменскому съезду советов с просьбой о помиловании и разрешении поселиться и мирно дожить остаток дней в пустыне Кара-Кум. Съезд разрешил ему со всеми джигитами и семьями поселиться в районе колодцев Орта-Кую, Пешке-Кудук, Чарышлы. Съезд полагал, что этим путем с одной стороны он создаст условия мирной передышки, чрезвычайно необходимой измученному непрерывной борьбой населению оазиса, и с другой стороны даст возможность путем ряда мероприятий политического и экономического порядка подорвать устои феодально-родового строя, уничтожив влияние вождей племен, родов и подродов, способных увлечь отдельные группы населения на путь авантюры.

Мероприятия советского правительства имели большой успех. За 3 года на основе широчайшей помощи бедняцкому и середняцкому хозяйствам было восстановлено хлопководство. Бедняки и середняки начали усиленно освобождаться от влияния вождей и баев. Это вело к обострению классовой борьбы в ауле, кишлаке и городе. Вожди теряли возможность привлекать на работу в свое хозяйство даровую рабочую силу и сельскохозяйственный инвентарь своих соплеменников. В то же время вожди чувствовали, что наша налоговая политика срывает их результаты эксплоюатации «родственников». Они видели, что все мероприятия нашего советского, кооперативного, профсоюзного и торгового аппаратов углубляют разрыв между вождями, баями и духовенством с одной стороны и трудовыми массами дехкан, скотоводов и батраков — с другой. Вожди хорошо поняли, что дальнейшее укрепление советской власти в целом, укрепление низового советского аппарата в частности, уничтожая их значение, в то же время несет гибель и их эксплоататорским хозяйствам. И наряду с падением авторитета и фактической власти вождей росла их контрреволюционная активность. Они видели своих врагов в советских школах, во [11] врачебно-санитарных пунктах, в агрономических станциях, в хлопковых заводах и т. д.

1925 и 1926 гг. характеризуются контрреволюционной деятельностью мелких шаек Ахмед-бека, Джан-Бармака, Таганкура, Якши-Гельды, Шалтай-Батыра, Батыр-Каля и др. Беспрерывными грабежами мирного населения, убийством советских работников, уничтожением школ и больниц бандиты стремились подорвать авторитет советского низового аппарата.

В 1927 г. контрреволюционеры Хорезмского оазиса стали активнее. В этот период до Хорезма докатились результаты подготовки и осуществления земельноводной реформы, проводимой в Ахал-Текинском и Мервском оазисах Туркменской республики.

Что же происходило там, в этих основных районах Туркмении? На почве земельно-водной реформы классовая борьба приняла чрезвычайно острые формы. Баи, вожди и духовенство в этой борьбе применяли самые разнообразные формы. В целях сокрытия действительной площади земли байство прибегало к дроблению хозяйства, фиктивно распределяя его между своими родственниками. Спекулянты, торговцы и владельцы верблюжьих караванов ради сохранения за собой земельных участков временно закрывали лавки и угоняли верблюдов. Против земельно-водной реформы байство стремилось мобилизовать все силы родового строя, все элементы патриархального быта, всю отсталость трудовых масс. Противопоставляя советской власти родовую организацию, они ратовали за свои экономические интересы, выдавая их за интересы рода, колена и племени. Однако здесь, на линии железной дороги, при наличии крепкой парторганизации, при наличии профсоюзов и широкой организации союза «Кошчи», состоящего из бедняков и малоземольников, при наличии относительно крепкого советского аппарата их работа не дала существенных результатов. Когда же бедняки и середняки осознали экономические выгоды от земельно-водной реформы, то совершенно естественно баи оказались изолированными.

Иначе обстановка сложилась в Хорезмском оазисе, куда были направлены контрреволюционные стремления байства основных районов Туркмении.

Слабость, молодость и малочисленность партийной организации, отсутствие промышленного пролетариата, слабость советского аппарата, 500-километровая оторванность района от железной дороги и культурно-политических центров создавали благоприятные условия для запугивания и терроризирования дехканских и скотоводческих масс. Распространяя всевозможные провокационные слухи о политике советской в части, вожди племен стремились увлечь на путь контрреволюционных выступлений широкие массы населения. [12]

С конца 1926 г. представители феодальной контрреволюции устанавливают между собой связь, сближаются с Джунеид-ханом, усиливают закупку за границей оружия и огнеприпасов.

Уверяя советское правительство в дружбе, Джунеид-хан начинает укрывать у себя в становище мелкие иомудские банды. С весны 1927 г. банды мелких вождей пополняются джигитами Джунеид-хана.

Такова обстановка, предшествовавшая открытому выступлению Курбан-Мамед-Джунеид-хана как представителя и вождя феодальной контрреволюции против советской власти в 1927 г.

Поднимая восстание, Джунеид-хан надеялся добиться от правительства Туркменской республики политического признания и закрепления феодально-родового строя в Хорезмском оазисе.

Джунеид-хан выступил не сразу. Сначала он развернул активные действия отдельных отрядов под командой различных вождей. При помощи этих отрядов он сколачивал базу и вербовал сторонников как среди целых родов, так и среди одиночок дехкан и скотоводов. Он проводил весьма гибкую политику сочетания карательных мер и провокаций.

С начала августа Джунеид-хан выставил постоянные посты в пустыне на кол. Оклы, Сузанлы и Ата-Кую с задачей: никого не пропускать внутрь пустыни к расположению своего становища.

В становище началась интенсивная подготовка к боевым действиям. На кол. Балла-Ишем было сосредоточено свыше 500 быстроходных вьючных верблюдов породы «Нар» для образования маневренной снабженческой базы.

К кол. Икдыр, расположенном в 40 км юго-западнее кол. Балла-Ишем, было подтянуто 3000 баранов; к 28 августа Джунеид-хан с 500 кибитками и 3000 верблюдов перешел с кол. Орта-Кую, где была ето постоянная база, на малоизвестные и ненанесенные на картах кол. Пешке-Кудук, где была заложена новая база.

Это уже было открытое выступление Джунеид-хана против советской власти. Он начал распространять слухи о предстоящем нападении на Ташаузский округ. Через свою агентуру Джунеид-хан убеждал население в необходимости принять участие в его борьбе против советской власти и в том, что ему оказывают помощь англичане. Населению давались твердые обещания овладеть Ташаузским округом в ближайшие дни.

Стремясь привлечь к себе симпатии широких масс населения, басмаческие шайки на время отказываются даже от грабежа и конфискации имущества у населения. Нашими органами были зарегистрированы отдельные случаи, когда банды в этот период далее расплачивались наличными деньгами за забираемый у населения продфураж.

Грабежи и убийства за этот период касались главным образом низовых советских работников и проводились в целях террора. [13]

19 сентября 1927 г. старый Джунеид-хан, имевший около 70 лет от роду, официально выступил против советской власти, став во главе контрреволюционных сил. Из выступивших с ним иомудских вождей наибольшим влиянием в оазисе пользовался глава рода Ушак Ахмед-бек. В этот день банда в 40–45 джигитов под командой Джан-Бармака и Ахмед-бека пришла из пустыни в район г. Куня-Ургенч и в 23 км южнее этого города произвела нападение на 5-й аульный совет. К ночи это стало известно в г. Куня-Ургенч, где стоял небольшой гарнизон 83-го кавполка, выделивший немедленно на помощь 5-му аульному совету сводный отряд в составе 60 сабель. Утром 20 сентября отряд достиг арыка Шах-Мурат-Яб, где обнаружил банду и вступил с нею в бой. На помощь банде Ахмед-бека из песков, охватывая расположение нашего отряда, подошла банда Шалтай-Батыра численностью также около 40 джигитов, а вслед за ней в бой вступило и основное ядро банды Джунеид-хана в составе около 250 джигитов под командой сыновей Джунеида-Ишы и Икдыра.

Здесь в районе оз. Таджи-кулъ, урочища Кайдым-Кала, окруженный со всех сторон бандитами, наш отряд выдержал упорный бой (до 20 часов). В 14 час. этого же дня на помощь нашему отряду из Куня-Ургенча был брошен отряд добровольной милиции в составе 40 всадников, который, не доходя оз. Таджи-куль, в 17 час. был атакован какой-то другой бандой превосходной численности, выставленной Джунеид-ханом в качестве заслона против г. Куня-Ургенч. Отряд, потеряв 5 человек убитыми, 7 раненых, 1 пленного и 8 лошадей, в этот день не смог пробиться на помощь к нашему окруженному отряду, потерявшему к наступлению темноты командира эскадрона, 8 красноармейцев и 58 лошадей.

В течение ночи с 20 на 21 сентября наши отряды соединились. С рассветов 21-го возобновился упорный бой, продолжавшийся до 23 час. К рассвету 22 сентября на поддержку нашему отряду, изнемогавшему в бою с превосходным противником, из г. Ильялы подошел свежий отряд 83-го кавполка в составе 80 сабель. Джунеид-хан, руководивший этим боем из крепости Календарь-Ишан, расположенной в 4 км западнее развалин Базар-Ак-Тюбе, прервал бой и отошел группами в пустыню.

После этого боя банды Ахмед-бека, Шалтай-Батыра и Джанбар-Мака развивают большую активность в направлении окружного центра, г. Ташауза, производя ежедневные налеты на тот или иной пункт. 23 сентября банда Джунеид-хана нападает на район кишлака Купеклы (в 10 км западнее г. Ильялы), 24 сентября совершается нападение на кишлак Кара-Дашлы и кишлак Емрали, расположенный в 11–12 км севернее г. Ильялы.

27 октября Джунеид-хан вновь перекидывается в Куня-Ургенчский район, где завязывается жестокий бой опять на том же арыке Шах-Мурат-Яб с нашим сводным отрядом в составе 80 сабель, [14] прибывших в этот район из г. Ильялы еще 22 сентября, и 104 штыков и сабель, сосредоточенных здесь же — из г. Куня-Ургент. С нашей стороны в этом бою участвуют 2 самолета.

Население, терроризованное Шалтай-Батыром, Ахмед-беком и другими мелкими главарями Джунеид-хана, неоднократно обращалось к представителям власти с просьбой о помощи и указаниями на то, что налеты мелких курбашей будут продолжаться до тех пор, пока не будет ликвидирован Джунеид-хан, объединяющий все банды.

Правительство Туркменской советской социалистической республики, учитывая, что повстанческая и контрреволюционная деятельность Джунеид-хана грозит срывом налаживающейся советизации Ташаузского округа, а вместе с тем и то обстоятельство, что по численности джигиты Джунеид-хана, составлявшие к тому времени 2000 человек, могут явиться кадрам для развития широкого басмачества, поставило перед РВС СССР во всю ширь вопрос о необходимости немедленной ликвидации Джунеид-хана и его группировок.

С этой целью рабоче-крестьянской Красной армией и была проведена одна из славных операций, окончившаяся разгромом банд Джунеид-хана.

К описанию этой операции мы и перейдем. [15]