Несостоявшийся Армагеддон
Пролог — обстрел Лоустофта 25 апреля 1916 года
24 января 1916 года командование Флотом Открытого Моря принял вице-адмирал Шеер, который еще недавно командовал 3-й эскадрой линкоров. Он сразу взял курс на более активное ведение войны. После годичной спячки германский флот встряхнулся.
Одним из первых мероприятий нового командующего стал рейд 2-й, 6-й и 9-й флотилий эсминцев под командованием капитана 1 ранга Хартога в район Доггер-банки для уничтожения британских дозоров. Там вела тральные работы 10-я флотилия сторожевых кораблей, состоящая из шлюпов «Баттеркап», «Арабис», «Алиссум» и «Поппи». Немцы обнаружили «Арабис» и обстреляли его. Шлюп был потоплен, его командир и 28 матросов были взяты немцами в плен. Этот выход не преследовал серьезных целей, Шеер хотел лишь проверить готовность своего флота. Эта вылазка немцев привела к гибели еще одного британского корабля. Чтобы попытаться перехватить вражеские силы, в море были высланы Гарвичские Силы коммодора Тэрвитта. На обратном пути уже недалеко от Гарвича головной крейсер «Аретуза» подорвался на мине на фарватере, который считался безопасным. Тэрвитту пришлось перенести брейд-вымпел на лидер «Лайтфут». Несмотря на все усилия англичан, крейсер выбросило на мель, и он переломился надвое.
23 февраля во время совещания в Вильгельмсхафене на борту своего флагмана «Фридрих дер Гроссе» Шеер сумел убедить кайзера разрешить флоту более активные действия. Тем более что от имени армии генерал Фалькенгайн потребовал от флота таких действий, которые ослабили бы давление союзников под Верденом. Когда разрешение кайзера было получено, Шеер, не мудрствуя лукаво, решил повторить успешный набег на побережье Англии, надеясь, что сумеет поймать часть английского флота.
5—6 марта 1916 года германский флот совершил пробный выход в море, но Адмиралтейство узнало об этом слишком поздно, перехватить немцев не удалось. 24 марта Гарвичские Силы вышли в море, сопровождая гидроавианосец «Виндекс» к входу в Скагеррак. Планировался налет гидросамолетов на базу цеппелинов в Тондерне. В атаке участвовали 5 гидросамолетов. Несмотря на штормовую погоду, все они сумели подняться в воздух, однако не нашли ангары цеппелинов. Рейд был сорван появлением звена немецких самолетов, высланных на поиски «Виндекса» и сопровождавших его кораблей. Затем пришло сообщение, что главные силы немецкого флота выходят в море. Из-за сильного шторма столкнулись эсминцы «Медуза» и «Лейврок», причем первый получил серьезные повреждения, и его скорость упала до 6 узлов. Лидер «Лайтфут» взял поврежденный эсминец на буксир, хотя это было очень рискованно, так как отряд находился недалеко от вражеского побережья. Шеер вышел из Яде, чтобы перехватить Тэрвитта, а Битти ринулся на помощь. Утром 26 марта казалось, что линейные крейсера столкнутся с немцами без поддержки Джеллико, но начавшийся шторм вынудил Шеера вернуться в порт. Самое обидное, что поврежденный эсминец все равно пришлось затопить. Зато столкнулись легкие крейсера «Андаунтед» и «Пенелопа». Теперь уже скорость «Андаунтед», смявшего себе нос, снизилась до 6 узлов. Однако прекрасная морская выучка англичан помогла им вернуться в порты, зато этот же шторм полностью поломал все планы немцев.
Следующий выход Флота Открытого Моря состоялся 21 апреля из-за ошибочного предположения, что Тэрвитт собирается повторить атаку Тондерна. Комната 40 вовремя предупредила Джексона, и тот приказал Гранд Флиту выходить. Но прежде, чем Джеллико смог достичь Скагеррака, Шеер решил, что атака Тэрвитта откладывается, и вернулся в Яде. Джеллико находился в море, пока его Флот Линейных Крейсеров не попал в густой туман. Ночью линейные крейсера «Австралия» и «Нью Зиленд» столкнулись, вынудив Битти вернуться в Розайт. 23 апреля примерно в 4.30 недалеко от берегов Ютландского полуострова Джеллико повернул обратно. Он тоже понес потери по вине тумана. Дредноут «Нептун» столкнулся с торговым судном, та же участь постигла 3 эсминца, причем «Ардент» пришлось буксировать кормой вперед. Корабли Джеллико принимали топливо, когда он получил известие о Пасхальном Мятеже в Дублине. Можно было ожидать выхода германского флота на помощь мятежникам. Но дело ограничилось посылкой крейсера «Глостер» и 4 эсминцев из состава Гранд Флита для патрулирования у берегов Ирландии, чтобы перехватывать пароходы с оружием, которые немцы могли послать повстанцам.
Под впечатлением сообщений о действиях британского флота Шеер пришел к заключению, что Гранд Флит разделился на 2 группы. Он решил нанести внезапный удар по английскому побережью и обстрелять Лоустофт. В операции должны были участвовать все силы Флота Открытого Моря. Ударный отряд состоял из 4 линейных крейсеров 1-й Разведывательной Группы под командованием контр-адмирала Бедикера, 4 легких крейсеров 2-й Разведывательной Группы и 2 флотилий эсминцев. Все остальные корабли германского флота должны были прикрывать их, находясь северо-западнее Тершеллинга.
Однако немцев сразу начали преследовать неудачи. «Зейдлиц» наскочил на мину, и Бедикеру пришлось переносить флаг на «Лютцов». Ложные сообщения об английских подводных лодках сделали эту процедуру долгой и нервной. Вдобавок немцам пришлось резко усилить радиопереговоры, что встревожило Комнату 40. В 19.30 Гранд Флит получил приказ выйти в море. Шеер об этом не знал. Адмирал получил несколько радиограмм из Берлина, которые окончательно успокоили его. Он решил, что британский флот проводит свою собственную операцию и не сможет помешать немцам.
В полночь германский флот вышел в условленный район севернее Тершеллинга. Как раз в это время в море вышли Гарвичские Силы Тэрвитта. Он сам вел 5-ю эскадру легких крейсеров в которую входили «Конквест», «Клеопатра» и «Пенелопа», а также лидер «Лайтфут» и 7 эсминцев. Немного позднее из порта вышел лидер «Нимрод» и еще 9 эсминцев. Тэрвитт решил не идти в указанную Адмиралтейством точку, а постараться найти неприятеля. Он направился прямо к Лоустофту. 25 апреля около 3.50 Тэрвитт обнаружил несколько кораблей, идущих на северо-запад. Он повернул на параллельный курс, и когда стало светлее, различил 6 легких крейсеров в сопровождении эсминцев. Дальше виднелись силуэты 4 линейных крейсеров. Тэрвитт намеренно дал немцам обнаружить себя, после чего повернул на юг. Он надеялся, что противник последует за ним. Действительно, сначала германские легкие крейсера повернули за ним, но почти сразу прекратили погоню. Стало ясно, что немцы имеют какую-то цель и не намерены отвлекаться.
В 4.10 Бедикер открыл огонь по Лоустофту. Бомбардировка продолжалась всего 10 минут, в городе были разрушено около 200 зданий, однако на сей раз жертвы оказались невелики. Услышав, что канонада стихла, Тэрвитт решил, что немцы направляются к Ярмуту, и снова повернул на север. В 4.30 крейсера Тэрвитта заметили на севере германские крейсера «Росток и «Эльбинг». С расстояния 65 кабельтов англичане открыли огонь. Их корабли на фоне берега не были видны, и немецкие крейсера начали отходить, стараясь навести противника на свои линейные крейсера. Через 5 минут на севере показалась 1-я Разведывательная Группа, идущая прямо навстречу Тэрвитту. Он немедленно развернулся на 16 румбов и лег на обратный курс, однако Бедикер уже открыл огонь. Один из первых же залпов попал в надстройки флагманского крейсера «Конквест». Около 40 человек были убиты и ранены, но машины не пострадали, и крейсер сохранил скорость 20 узлов. Кроме «Конквеста» пострадал эсминец «Лаэртес».
На сей раз тактика Тэрвитга сработала: германские линейные крейсера почти не стреляли по городу, так как Бёдикеру пришлось идти на помощь своим легким крейсерам. Планировалось вести обстрел города в течение получаса, но в действительности стрельба велась только 15 минут. Бедикер мог уничтожить слабый отряд противника, но вместо этого стал отходить на восток к главным силам, которые еще в 5.20 повернули на обратный курс. Тэрвитт следовал за ним до 8.45, когда Адмиралтейство, опасаясь стычки между Давидом и Голиафом, отозвало его. Битти, который шел на полной скорости к месту боя, тоже повернул назад, хотя эскадра Бёдикера находилась всего в 45 милях от Флота Линейных Крейсеров. Около 10.00 в крейсер «Пенелопа» попала торпеда, которая оторвала руль, и на этом активные действия противников завершились. Немцы также потеряли 2 подводные лодки. Одна была потоплена английский дрифтером, a UC-5 вылетела на мель и даже была захвачена англичанами.
Джеллико нанес ответный удар 3 мая, выйдя в море с двумя соединениями. Минные заградители «Принцесс Маргарет» и «Эбдиел» должны были поставить мины на протраленных германцами фарватерах. Гидросамолеты с «Энгедайна» и «Виндекса» должны были бомбить ангары цеппелинов в Тондерне. Линейный Флот и Флот Линейных Крейсеров осуществляли прикрытие на случай, если Флот Открытого Моря выйдет из гаваней.
Рано утром 4 мая 1916 года «Виндекс» и «Энгедайн» вышли в точку взлета самолетов. 11 машин были спущены на воду, но сильное волнение помешало им, и только 3 сумели взлететь. У остальных 8 либо просто оторвало пропеллер, либо залило магнето. Один из стартовавших самолетов врезался в антенну эсминца «Госхок» и разбился. Другой из-за неполадок в моторе уже после нескольких минут полета был вынужден вернуться. Последний гидросамолет долетел до Тондерна, однако ангары цеппелинов были полностью скрыты утренним туманом. Действия заградителей вообще остались незамеченными. Более того, внимание Шеера отвлекла необходимость оказать помощь 8 цеппелинам, которые возвращались домой после налета на Британию. Только вечером 4 мая он понял, что Гранд Флит выходил в море, но в это время Джеллико уже приказал своим кораблям возвращаться в порты. Однако легкие крейсера «Галатея» и «Фаэтон» ухитрились сбить цеппелин L-7, остатки команды которого подобрала британская подводная лодка Е-31.
Германский канцлер назвал рейд на Лоустофт свидетельством того, что Британия больше не удерживает контроль над морем. Но из этого последовал совершенно неожиданный вывод. Было решено отложить начало неограниченной подводной войны. В самой Британии «безнаказанность, с которой враг атаковал наше восточное побережье», так потрясла общественное мнение, что Первый Лорд Адмиралтейства, а теперь им был Артур Бальфур, пообещал новую передислокацию флота.
Чтобы защитить подходы к Темзе против подобного рейда, 3-я эскадра линкоров Брэдфорда, состоявшая из броненосцев типа «Кинг Эдуард VII» и «Дредноута», была передвинута в устье Темзы. Линейный Флот Джеллико должен был передвинуться на юг в Розайт из Скапа и Кромарти, как только в Ферт-оф-Форте будет создана противолодочная оборона, достаточная для прикрытия такого количества кораблей. В ожидании этого Флот Линейных Крейсеров был усилен 4-й и 5-й эскадрами линкоров. В то же время Битти, который разделял опасения Джеллико относительно невозможности артиллерийской практики в Розайте, пришлось послать свои линейные крейсера в Скапа-Флоу. Это решение, однако, запоздало, и лишь одна из эскадр сумела улучшить свою стрельбу до новой вылазки Флота Открытого Моря. Вдобавок была затеяна реорганизация минных сил флота. Коммодор Хоксли только месяц назад поднял свой брейд-вымпел на легком крейсера «Кастор» и лишь начал формировать новые флотилии из поступающих с верфей кораблей улучшенных проектов.
Мы уже отмечали разницу в стратегии двух флотов, кратко указали основные достоинства и недостатки кораблей. Но следует упомянуть еще об одном важном различии. Для англичан артиллерия была решающим оружием. Джеллико, артиллерист по специальности, считал, что линейные крейсера должны навести противника на линейный флот. После этого линкоры начнут артиллерийскую дуэль в сомкнутом строю. Первоначальная дистанция 15000 ярдов должна обеспечить безопасность линкоров от вражеских торпед. Позднее она будет сокращена до 10000 ярдов. Аналогично главной задачей эсминцев являлось отражение артиллерией атак вражеских эсминцев. Исключением была 5-я эскадра линкоров, которая, благодаря своей высокой скорости, могла действовать свободно, преимущественно против головных кораблей противника. В результате «Боевые инструкции Гранд Флита» камня на камне не оставляли от той гибкой концепции боя, которую сам же Джеллико отстаивал в 1912 году, будучи младшим флагманом Флота Метрополии. Тогда он еще утверждал, что «искусство тактики заключается в сосредоточении превосходящих сил против части флота противника». С другой стороны над германским флотом, созданным сравнительно недавно, не висела традиционная вера в значение пушек, и его офицеры верили, что торпеда может стать решающим оружием. Сам Шеер был специалистом по торпедам и смотрел на бой иначе. Его линейные и легкие крейсера должны были навести часть сил Гранд Флита на свои линкоры. При этом они не должны были вступать в бой со всем британским флотом. Германские линкоры могли вести артиллерийский бой только с более слабым противником. Если англичане будут иметь превосходство, германские линкоры должны уходить, прикрываясь дымзавесами. А первой задачей германских эсминцев была атака вражеского линейного флота торпедами. Более того, Шеер не собирался использовать подводные лодки и минные заградители для совместных операций с линейным флотом, хотя Джеллико ждал этого.
Коротко говоря, тактика британского и германского флота различались не меньше, чем их стратегия. Если вторая мешала в течение двух лет столкновению Гранд Флита и Флота Открытого Моря, то первая лишила Джеллико решительной победы, когда это столкновение произошло. Британский адмирал сумел своими маневрами поставить противника в такое положение, где тот не мог уклониться от сокрушительных залпов британских дредноутов, но ничего не добился. Джеллико требовались хорошая видимость и обнаружение неприятеля в первой половине дня, что позволило бы вести долгую артиллерийскую дуэль. Плохая погода была на руку Шееру. Он стремился нанести потери части вражеского флота, что можно было сделать в ходе скоротечной перестрелки. Если контакт будет установлен вечером, темнота позволит ему избежать боя.
Все это необходимо помнить, когда будут описаны действия Шеера и Джеллико 31 мая 1916 года. Игра в кошки-мышки завершилась, два исполинских флота встретились. Это сражение должно было дать ответ на множество вопросов и стать «последней битвой», которая решит исход войны.
«Der Tag»
Офицеры в кают-компаниях германских кораблей частенько провозглашали тост за «День», когда им приведется встретиться в бою с британским флотом. О чудовищной силе Гранд Флита они предпочитали не вспоминать, ведь человеку всегда свойственно надеяться на чудо. Адмиралы смотрели на перспективы такого боя более трезво, чем пылкие лейтенанты, и Шеер продолжал надеяться на то, что ему удастся уничтожить какую-нибудь эскадру британских линкоров, не встретившись с главными силами противника. Первые вылазки к английским берегам завершились относительно благополучно. Потеря «Блюхера» мало что изменила в балансе сил на Северном море. Но кое-какие выводы германский командующий сделал. Обстрел Лоустофта мог привести лишь к столкновению с отрядом Тэрвитта, поэтому в следующий раз мишенью для линейных крейсеров Хиппера должен был стать расположенный севернее Сандерленд. Но при это Шеер сформулировал два обязательных условия для проведения подобной операции. Первое — цеппелины должны провести разведку и точно установить, что Джеллико не вышел в море. Второе — несколько подводных лодок, которые сейчас были перенацелены на «чисто военные задачи», должны были поставить мины перед английскими портами и постараться атаковать выходящие в море британские корабли.
Обстрел был назначен на 17 мая. В море были отправлены 17 подводных лодок, из которых 10 должны были занять позиции перед Скапа Флоу, Кромарти и Ферт-оф-Фортом. Однако Шеер неожиданно узнал, что ремонт «Зейдлица» не удается завершить к намеченному сроку. Отозвать лодки он уже не мог. Вдобавок выяснилось, что нескольким кораблям 3-й эскадры линкоров тоже требуется ремонт, поэтому операция была отложена до 23 мая. Но машины «Зейдлица» оказались ненадежными, и операция была еще раз отсрочена, теперь до 31 мая. Шеер не хотел отправлять Хиппера всего лишь с 4 линейными крейсерами. Новой отсрочки быть не могло, так как 1 июня подводные лодки должны были возвращаться.
Задача германских лодок оказалась сложнее, чем можно было представить. U-74, один из подводных минных заградителей, был потоплен англичанами. U-75 поставила заграждение северо-западнее Оркнейских островов, f которое не помешало действиям Гранд Флита, но все-таки дорого обошлось англичанам. 5 июня на нем подо-|рвался броненосный крейсер «Хэмпшир», на котором следовал в Россию Китченер. Маршал погиб. UB-27 сумела пробраться в залив Ферт-оф-Форт, но там запуталась в противолодочных сетях. Лодке понадобились целые сутки, чтобы вырваться на свободу, и атаковать линейные крейсера она не смогла. В результате лишь 4 лодки находились на позициях, когда Гранд Флит вышел в море. Они успеха не добились. Сильные ветры помешали Шееру использовать цеппелины. Таким образом, немецкий план начал рушиться с первых шагов, но Шеер операцию не отменил.
31 мая 1-я Разведывательная Группа, состоящая из 5 линейных крейсеров под командованием Хиппера, в 2.00 покинула Яде. Ее сопровождали 2-я Разведывательная Группа контр-адмирала Бедикера (4 легких крейсера), а также 2-я, 6-я и 9-я флотилии эсминцев под командованием коммодора Гейнриха, находившегося на легком крейсере «Регенсбург». В 2.30 мимо плавучего маяка Яде прошли 7 линкоров 3-й эскадры контр-адмирала Бенке. За ними последовал сам Шеер, державший флаг на «Фридрихе дер Гроссе». Флагман сопровождали 8 линкоров 1-й эскадры вице-адмирала Шмидта, а также 6 броненосцев 2-й эскадры контр-адмирала Мауве, Хотя эти корабли уже не имели серьезной боевой ценности и лишь связывали более быстроходные дредноуты, Шеер все-таки взял их с собой. Перечисленные 3 эскадры линкоров сопровождала 4-я Разведывательная Группа коммодора Рейтера (5 легких крейсеров), а также коммодор Михельсен на легком крейсере «Росток». Он командовал 1-й, 3-й, 5-й и 7-й флотилиями эсминцев, насчитывающими 31 вымпел. К 8.00 Линейный Флот Шеера находился в 50 милях за кормой линейных крейсеров Хиппера. Они миновали траверз Гельголанда и повернули на север по протраленному фарватеру к плавучему маяку Хорнс-риф. Для кораблей погода была прекрасной, но 3-балльный ветер был слишком силен для хрупких цеппелинов.
А сейчас посмотрим, что в это время делали англичане. На третьей неделе мая 3-я эскадра линейных крейсеров контр-адмирала Худа ушла из Розайта в Скапа Флоу для проведения артиллерийских учений. На ее место была отправлена 5-я эскадра линкоров контр-адмирала Эван-Томаса. Быстроходные линкоры типа «Куин Элизабет» могли действовать в составе Флота Линейных Крейсеров, не связывая Битти. Но для нетерпеливого адмирала они все-таки были слишком тихоходны, и он намеревался при первой же возможности вернуть линкоры Джеллико.
Сам командующий Гранд Флитом на начало июня запланировал операцию, аналогичную той, что начал Шеер. 2 июня 2 эскадры британских легких крейсеров должны были совершить рейд в Каттегат. Предполагалось, что это вынудит Флот Открытого Моря выйти в открытое море, где его будет ждать Гранд Флит. Однако Адмиралтейство отметило повышенную активность германских подводных лодок в Северном море и сделало правильный вывод, что немцы что-то затевают. Комната 40 подтвердила эти опасения, расшифровав приказы Шеера. 30 мая она передала: «Вражеские силы могут выйти в море». Гарвичские Силы получили приказ вернуться в гавань, а в полдень Джеллико было отправлено предупреждение. 3-я эскадра линкоров, базирующаяся в устье Темзы, получила приказ разводить пары и приготовиться к выходу в море на следующее утро. В 17.40 Адмиралтейство отправило сообщение Джеллико и Битти: «Немцы наметили какую-то операцию, выходят через Хорнс-риф. Вы должны сосредоточиться к востоку от Долгих Сороковых (Район примерно в 60 милях к востоку от побережья Шотландии) в готовности к любой встрече». Поэтому Линейный Флот получил приказ приготовиться к выходу из Скала Флоу и Кромарти. Битти отдал своим линейным крейсерам приказ: «Развести пары, приготовиться дать 22 узла, сообщить по готовности». Через четверть часа Джеллико узнал, что Гарвичские Силы и 3-я эскадра линкоров не выйдут в море, пока Не прояснится ситуация. Однако Тэрвитт получил приказ 31 мая находиться в часовой готовности к выходу. В 20.15 Битти получил инструкции Джеллико. 31 мая Флот Линейных Крейсеров должен был выйти в точку в 100 милях от Хорнс-рифа к 14.00. В это же время Линейный Флот должен занять позицию в 65 милях севернее. Если до 14.00 не будет новых сообщений, то Битти должен идти на север на соединение с Джеллико, который в свою очередь будет двигаться на юг к Хорнс-рифу.
В 21.30 «Лайон» вывел в море линейные крейсера: 1-я эскадра контр-адмирала Брока (3 корабля) и 2-я эскадра контр-адмирала Пакенхэма (2 корабля). Вместе с ними вышла 5-я эскадра линкоров (4 корабля), 1-я, 2-я и 3-я эскадры легких крейсеров (каждая по 4 корабля) коммодоров Александер-Синклера и Гуденафа и контр-адмирала Нэпира соответственно. Их сопровождали 1-я, 9-я, 10-я и 13-я флотилии эсминцев, которые насчитывали в общей сложности 2 легких крейсера и 27 эсминцев. Битти прихватил с собой и маленький гидроавиатранспорт «Энгедайн».
Примерно в это же время в море из Скапа Флоу и Кромарти вышли 24 линкора. Это были 1-я эскадра вице-адмирала Берни, 2-я эскадра Джеррама и 4-я эскадра вице-адмирала Стэрди. Вместе с ними вышли 3-я эскадра линейных крейсеров контр-адмирала Худа (3 корабля), 1-я и 3-я эскадры крейсеров (по 4 броненосных крейсера) контр-адмиралов Арбетнота и Хита. Главные силы флота сопровождала 4-я эскадра легких крейсеров коммодора Ле Мезюрье (5 кораблей), а также 7 других легких крейсеров. 4-я, 11-я и 12-я флотилии эсминцев, всего 50 кораблей, прикрывали главные силы флота. Минный заградитель «Эбдиэл» имел собственную отдельную задачу. Джеллико намеревался взять с собой большой гидроавианосец «Кампания», но тот не сумел выйти вовремя. Таким образом, благодаря отличной работе Комнаты 40, Гранд Флит вышел в море на полтора часа РАНЬШЕ Флота Открытого Моря.
Утром германская подводная лодка U-32, патрулирующая перед Ферт-оф-Фортом, заметила линейные крейсера и выпустила 2 торпеды в «Галатею», но промахнулась. Легкий крейсер «Фаэтон» едва не протаранил ее, но лодка увернулась. В 5.30 Шеер получил сообщение лейтенанта фон Пекельсгейма, что 2 линкора, 2 легких крейсера и несколько эсминцев идут на юго-восток. Через час командир U-66 лейтенант фон Ботмер, который не сумел атаковать 8 линкоров Джеррама, выходящих из Кромарти, сообщил, что они в сопровождении легких крейсеров и эсминцев идут на северо-восток. Эти противоречивые сообщения только сбили Шеера с толку. Единственное, что он смог понять: подводные лодки не сумели атаковать противника и не сумели провести надежную разведку. Шеер, ничего не подозревая, отправился прямо в когти льва.
Оба противника ввели в действие практически все имеющиеся силы.
| Гранд Флот | Флот Открытого Моря | |
| Линкоры | 28 | 16 |
| Броненосцы | — | 6 |
| Линейные крейсера | 9 | 5 |
| Броненосные крейсера | 8 | — |
| Легкие крейсера | 26 | 11 |
| Эсминцы | 77 | 62 |
| Гидроавиатранспорты | 1 | — |
| Минные заградители | 1 | — |
У англичан отсутствовали линкоры «Эмперор оф Индиа» и «Куин Элизабет», находившиеся в ремонте, а также только что введенный в строй «Ройял Соверен», который еще нельзя было считать боеспособной единицей. Линейный крейсер «Аустралиа» стоял в доке. Знаменитый «Дредноут», увы, больше не являлся кораблем первой линии и сейчас возглавлял 3-ю эскадру линкоров (броненосцы типа «Кинг Эдуард VII»).
Шеер так же вывел в море все линкоры, кроме стоявшего в ремонте «Кениг Альберта» и только что построенного «Бадена». Броненосец «Пронесен» находился в Балтийском море, а «Лотринген» уже был выведен из состава действующего флота.
Англичане имели значительное преимущество и в артиллерии.
| Линкоры | Английские | Германские |
| 280 мм | 72 | — |
| 305 мм | 128 | 128 |
| 343 мм | 110 | — |
| 356 мм | 10 | — |
| 381 мм | 16 | — |
| Всего | 264 | 200 |
| Линейные крейсера | ||
| 280 мм | — | 28 |
| 305мм | 16 | 16 |
| 343 мм | 32 | — |
| 381 мм | 32 | — |
| Всего | 80 | 44 |
Более крупный калибр английских орудий означал еще большее превосходство в весе бортового залпа.
| Калибр | Вес снаряда |
| 280 мм | 300 кг |
| 305 мм | 404 кг |
| 343 мм | 567 или 636 кг |
| 381 мм | 870 кг |
Гранд Флит имел еще одно серьезное преимущество — скорость. 4 линейных крейсера Битти могли дать на 1 узел больше любого из кораблей Хиппера. Линкоры Джеллико имели тот же самый узел преимущества перед линкорами Шеера. "Мы уже не говорим о тихоходных броненосцах германской 2-й эскадры. Единственное небольшое преимущество Шеер имел в количестве торпедных аппаратов. Против 382 ТА 533 мм и 75 ТА 547 мм у англичан он имел 362 ТА 500 мм и 102 ТА 450 мм. Но это ни в коем случае не уравнивало силы.
Учитывая положение с резервами (англичане имели больше строящихся кораблей), Джеллико вполне мог пойти на риск потери нескольких линкоров, чтобы разбить или вообще уничтожить противника. Он располагал двойным превосходством в силах, а потому были все основания считать, что с 31 мая 1916 года слова «Северное море» станут для британского флота такими же священными, как «мыс Трафальгар».
В 5.00 Линейный Флот Джеллико лег на курс S50O и развил скорость 16 узлов, однако в полдень она была уменьшена до 14 узлов. Линейные крейсера Битти шли к точке рандеву со скоростью 19 узлов. Тэрвитт, напомнив Адмиралтейству, что его отряд ожидает указаний, получил приказ стоять в порту в часовой готовности к выходу. В 12.35 Адмиралтейство передало: «Достоверных сведений о противнике не имеется. Предполагалось, что он вышел в море, но по данным радиоперехвата в 11.10 его флагман находился в Яде. Очевидно, они не смогли провести воздушную разведку и отложили операцию». Это выглядело вполне разумно, но было абсолютно неверно. В очередной раз кабинетные адмиралы показали свою несостоятельность.
«Руководство Комнаты 40 в глазах Оперативного отдела было компанией очень умных парней, способных расшифровать радиограмму, но даже предположение, что они способны интерпретировать ее, встречалось в штыки. Утром 31 мая начальник Оперативного отдела (контр-адмирал Томас Джексон) запросил их: откуда по пеленгам идет позывной DK? Получив ответ: «Из Яде», — он умчался, не задав больше ни одного вопроса. Если бы он обсудил ситуацию, то узнал бы, что позывной DK используется германским командующим только при стоянке в гавани, а при выходе в море передается береговой станции».
В результате Джеллико и Битти могли сделать единственный вывод: если немцы и вышли в море, то лишь частью сил, а их линкоры остались в порту. Поэтому Джеллико совершенно спокойно сохранял дистанцию 65 миль между линкорами и линейными крейсерами, хотя тактически более выгодно было бы сократить ее до 40 миль. Его линкоры держались севернее, чтобы при необходимости поддержать 10-ю эскадру крейсеров, патрулирующую между Шетландскими островами и Норвегией. Линейные крейсера Битти находились южнее, чтобы перехватить немецкие корабли, которые осмелятся направиться к берегам Англии.
Битти совершенно не был готов к бою. Он разбросал свои силы. 2-я эскадра линейных крейсеров находилась в 3 милях на ONO от 1-й. 5-я эскадра линкоров держалась на расстоянии 5 миль на NNW от «Лайона», чтобы занять место в авангарде Гранд Флита. Утром Битти задержался на полчаса, чтобы осмотреть подозрительные траулеры, и в 14.15 все еще двигался на восток. Когда он передал приказ поворачивать на NtO, крейсера Александер-Синклера, Нэпира и Гуденафа были развернуты в линию дозора в 8 милях на SSO от «Лайона». Один из офицеров «Галатеи» вспоминал:
«Крейсер как раз собирался поворачивать, когда на востоке было замечено торговое судно, травившее пар. Коммодор [Александер-Синклер] направился туда, чтобы осмотреть его. От борта судна отходил эсминец. Судя по короткой фок-мачте и высокой грот-мачте, это был гунн. Сразу была объявлена боевая тревога. Когда я поднялся по трапу на полубак, то чуть не оглох от выстрела носового 152-мм орудия, а ударная волна едва не сбросила меня за борт».
Так как германский главнокомандующий тоже не имел никаких сведений о противнике, он спокойно продолжал двигаться к берегам Норвегии. Линейные крейсера Хиппера находились в 60 милях впереди линкоров Шеера. Ни Битти, ни Хиппер не подозревали, что в 14.00 их эскадры разделяли всего 50 миль. Когда Битти повернул на север на соединение с Джеллико, он оказался на параллельном курсе с Хиппером, а их завесы теперь находились на расстоянии всего 22 мили. И как это ни странно, но противники могли двигаться так достаточно долго, если бы не вмешался Слепой Случай. Между эскадрами противников оказался датский пароходик «У Фиорд». Коммодор Мадлунг (легкий крейсер «Эльбинг»), находившийся на западном крыле завесы Хиппера, отправил 2 эсминца осмотреть невинное суденышко. Вскоре после этого оно было замечено «Галатеей». СЛУЧИЛОСЬ! Вскоре после 14.20 Александер-Синклер радировал: «Два крейсера, вероятно вражеских, замечены по пеленгу OSO». Мадлунг послал аналогичную радиограмму Шееру. В 14.28 орудия «Эльбинга» ответили на огонь «Галатеи» с дистанции 15000 ярдов. Следует напомнить, что, по странной случайности, первый германский снаряд, попавший в британский крейсер, не взорвался. Так началась Ютландская битва, причем ни один главнокомандующий не подозревал, что встретился с главными силами противника.
Прежде чем перейти к описанию боя, следует сделать несколько замечаний. Многие авторы пытаются механически проводить аналогию между громкими сражениями прошлого. Трафальгар, Цусима, Ютландский бой, Лейте... Генеральное сражение... Но мы должны заметить, что Джеллико и Шеер среди всех командующих находились, наверное, в самом сложном положении. Они не имели авиации, если не считать ненадежных германских цеппелинов и нескольких «этажерок» «Энгедайна», поэтому ни о какой воздушной разведке не могло идти речи. Наблюдение вели крейсера, развернутые по всему горизонту впереди линейных флотов. Но и на них нельзя было полагаться. Искровые передатчики и магнитные когереры, не слишком далеко ушедшие со времен Попова и Маркони, были слишком ненадежны. Сигналы приходилось дублировать прожектором или флагами, для чего Джеллико пришлось возродить забытую должность репетичного корабля. Он должен был следовать рядом с линкорами, повторяя все приказы командующего.
Еще больше усложняли задачу командующего резко возросшие размеры флотов. Если в Цусиме Того или Рожественский могли полностью видеть свой флот, то Джеллико мог лишь догадываться, что происходит на другом конце кильватерной колонны. Возросшая дальнобойность орудий не позволяла отчетливо видеть и флот противника. Туман и дым вообще ограничивали видимость 8 милями. Поэтому командующие и в прямом, и в переносном смысле в ходе этого боя блуждали в тумане. Перед ними мелькали лишь отдельные куски общей картины, по которым было просто невозможно представить общую ситуацию. Ни Нельсон, ни Того в такой обстановке не сумели бы уничтожить своих противников.
До появления радара артиллерийский огонь на больших дистанциях был неточным «по определению». Дредноуты добивались на артиллерийских учениях мирного времени (скорость цели — 8 узлов; параллельные курсы; дистанция — 8000 ярдов) результатов, сравнимых с показателями современных линкоров — 70% попаданий. Но в бою расстояния превышали 12000 ярдов, корабли развивали более 20 узлов, курс противника был неизвестен, и в результате можно было ожидать не более 5% попаданий. Поэтому, чтобы добиться решительного результата, требовалась долгая артиллерийская дуэль, как при Фолклендах, если только случайное счастливое попадание в начале боя (как у «Лайона» в «Блюхер» на Доггер-банке) не облегчало задачу. И перед обеими сторонами стояла вполне реальная перспектива расстрелять боезапас, не добившись существенных результатов.
Британские дредноуты имели лучшие системы управления огнем, особенно КДП Скотта и столик Дрейера (Укажем, что «Эрин» и «Эджинкорт» их не имели. Знаменитый «Дредноут» не получил вообще никакой системы центральной наводки). Стереоскопические дальномеры германских судов были гораздо более точны, чем английские. Поэтому германские корабли гораздо чаще добивались попаданий первыми залпами, но британские лучше держали цель после завершения пристрелки. Поэтому немцы имели преимущество в начальной стадии битвы, а англичане — в случае длительной артиллерийской дуэли. Следует отметить еще одну особенность германских дальномеров: на них могли работать лишь специально отобранные наблюдатели, имевшие абсолютно одинаковое зрение обоими глазами. Поэтому укомплектовать такими дальномерщиками ВСЕ корабли флота было невозможно. Кроме того, человеку свойственно уставать, поэтому ухудшение меткости германских кораблей в ходе боя было просто неизбежно. Все это устраивало Джеллико, который желал вести затяжную артиллерийскую дуэль с противником.
Реакция Битти на сообщение «Галатеи» была характерной для этого адмирала. Он сразу решил, что за «2 крейсерами, вероятно вражескими», находятся другие германские корабли, он приказал командиру «Лайона» Четфилду немедленно повернуть на SSO. Битти не стал дожидаться, пока остальные корабли получат этот приказ и выполнят его. Он всегда пытался экономить даже секунды. 1-я эскадра линейных крейсеров последовала за флагманом, 2-я эскадра тоже повернула практически без задержки. Но «Барэм» находился слишком далеко, и Эван-Томас не заметил сигнала Битти. Он вообще смотрел только на север, ожидая появления линкоров Джеллико. Командир «Барэма» капитан 1 ранга Крэйг попытался убедить адмирала следовать за линейными крейсерами, но тот боялся даже чихнуть без приказа. Прошло еще 7 минут, прежде чем «Лайон» прожектором передал новый курс (В 4.28 замыкающий колонну линейных крейсеров «Тайгер» был назначен ответственным за передачу приказов Битти на «Барэм». Но в результате серии поворотов «Лайон» оказался ближе к «Барэму», чем «Тайгер», однако связист Битти этого не заметил. Впрочем, лейтенант Сеймур уже показал, чего он стоит в бою, на Доггер-банке). Но, прежде чем повернуть на новый генеральный курс, Эван-Томас счел себя обязанным выполнить очередной зигзаг и оказался уже в 10 милях от «Лайона». В 14.32 Битти увеличил скорость до 22 узлов, и линейные корабли начали быстро отставать. Желание Битти как можно быстрее догнать противника, глупость Сеймура и еще большая глупость Эван-Томаса наложились друг на друга. В результате линейные крейсера лишились поддержки 4 мощных линкоров, которые могли с самого начала изменить ход боя. В 1927 году Эван-Томас попытался объяснить свое поведение в этом бою:
«Единственное объяснение, которое я могу дать тому, что не получил никаких приказов — это то, что вице-адмирал хотел указать 5-й эскадре линкоров иной курс. Вероятно, он хотел зажать вражеские легкие крейсера между нами. В противном случае, если бы он хотел, чтобы мы повернули, передать приказ прожектором можно было моментально. Но это произошло лишь после того, как «Лайон» запросил «Тайгер» по радио, передал ли тот приказ поворачивать на «Барэм». Лишь тогда вице-адмирал понял, что происходит».
Объяснение потрясающее. 6 линейных крейсеров и 4 линкора, не считая кораблей сопровождения, — это именно те силы, которые нужно бросить на уничтожение 2 легких крейсеров. Да еще при этом предпринимать хитрые маневры. Ошибка Битти, не сумевшего сосредоточить свои силы, имела более серьезные последствия, чем промахи Хиппера. Легкие крейсера Бедикера сразу помчались на помощь «Эльбингу», а Хиппер этого не сделал. Сообщение «Эльбинга» на «Лютцове» было расшифровано неправильно. Получилось, что замечены 24 — 26 вражеских линкоров. Разумеется, Хиппер поспешно повернул на SSW. Однако он быстро понял свою ошибку и в 14.52 повернул на WNW, чтобы помочь эскадре Бедикера. В 15.00 он уже опознал противника как 4 легких крейсера и увеличил скорость до 23 узлов, надеясь перехватить их.
В 14.40 Александер-Синклер, гнавшийся за «Эльбингом», передал по радио: «Замечены большие дымы на ONO». Через 10 минут он передал новое сообщение: «Дымы 7 кораблей, кроме крейсеров и эсминцев. Они повернули на север». После этого Битти понял, что противник находится севернее и восточнее его кораблей, и бой неизбежен, так как немцы оказались отрезаны от Хорнс-рифа. Но желание как можно быстрее начать бой заставило Битти полным ходом мчаться на звук выстрелов, не обращая внимания на все больше отстающие линкоры Эван-Томаса.
В 14.47 Битти приказал гидроавиатранспорту «Энгедайн» поднять в воздух одну из его «этажерок». Экипаж капитан-лейтенанта Робинсона побил все рекорды, готовя неуклюжий самолет к вылету. Однако только через 21 минуту лейтенант звена Ратленд сумел поднять в воздух свою машину. Низкие тучи вынудили его лететь на высоте всего 1000 футов. Через 10 минут Ратленд заметил противника.
«Чтобы выяснить, кто это, мне пришлось подлететь на расстояние 1,5 мили. Они открыли по мне огонь из зенитных и других орудий. Мы ощутили толчки от взрывов шрапнели. Снаряды рвались на расстоянии 200 ярдов от нас. Когда Тревин [наблюдатель] выяснил численность и диспозицию противника и отправил донесение, я увеличил дистанцию до 3 миль. Погода улучшилась, и мы смогли видеть одновременно и неприятеля, и наш флот. Это зрелище я никогда не забуду! Наши линейные крейсера и линкоры типа «Куин Элизабет» вместе с легкими крейсерами и эсминцами сопровождения мчались вперед, чтобы отрезать неприятеля. В 15.45 лопнул бензопровод к левому карбюратору, мой мотор начал терять обороты, и я был вынужден снижаться. Приводнившись, я с помощью резиновой трубки исправил поломку и сообщил, что снова могу взлететь. Однако я получил приказ подойти к борту корабля, и краном был поднят на «Энгедайн».
Так завершилась первая попытка использовать в бою летательный аппарат тяжелее воздуха. Можно лишь пожалеть, что все усилия Ратленда и Тревина пропали попусту. Их радиосообщение было получено на «Энгедайне», однако гидроавиатранспорт не сумел передать его на «Лайон». Новых попыток использовать самолеты во время боя не предпринималось. Волнение было не слишком сильным, но хрупкая конструкция из жердочек и парусины могла не выдержать и такого. Поэтому Битти пришлось полагаться на сообщения Александер-Синклера. 1-я эскадра легких крейсеров старалась увлечь противника на северо-запад. Британские линейные крейсера в 15.00 повернули на восток, а потом на северо-восток. В 15.13 скорость была увеличена до 23 узлов, и Битти надеялся отрезать противника от его баз. Эван-Томас, срезая углы, сумел кое-как сократить расстояние до линейных крейсеров. Сейчас 5-я эскадра линкоров находилась в 6 милях на левой раковине Битти. «У Битти появилась прекрасная возможность сосредоточить свои силы. Противник шел прямо на наш Линейный Флот, поэтому потеря 2 —3 миль не имела значения. Однако эта возможность не была использована», — сухо замечает Джеллико. На мачте «Лайона» взвился сигнал «BJ 1», что означало «Полная боевая готовность». Остальные корабли отрепетовали его, и на мачтах «Принцесс Ройял», «Куин Мэри», «Тайгера», «Нью Зиленда», «Индефетигебла» взвились стеньговые флаги. Экипажи спешно проверяли работу всех приборов и механизмов. Медленно заворочались орудийные башни. Из погребов по элеваторам поползли снаряды. На мостике «Нью Зиленда» капитан 1 ранга Грин надел «пью-пью», ритуальную маорийскую юбочку, которая приносила удачу в бою.
На борту германских кораблей происходило то же самое. Колокола громкого боя вызвали матросов на боевые посты. Хиппер следовал за Бедикером на северо-запад, держа скорость 25 узлов. «Лютцов», «Дерфлингер», «Зейдлиц», «Мольтке» и «Фон дер Танн» мчались вперед, пытаясь отрезать британские легкие крейсера. Рядом с 1-й эскадрой в завесе Битти находилась 3-я эскадра Нэпира. Адмирал опасался, что Александер-Синклер не справится с крейсерами Бедикера, и пошел ему на помощь, нарушив «Боевые инструкции Гранд Флита». В результате в завесе образовалась дыра, и Битти не получил своевременного предупреждения о появлении Хиппера. В 15.32 «Лайон», который только что повернул на восток, заметил неприятеля. Вскоре и с «Принцесс Ройял» «увидели неприятеля, 5 линейных крейсеров в сопровождении эсминцев, ясно различимые, несмотря на большую дистанцию». К счастью, вражеские корабли находились на расстоянии 14 миль, что превышало дальнобойность орудий. Хотя германский адмирал оказался в таком же положении, ярко освещенный западный горизонт позволил ему заметить британские линейные крейсера на 12 минут раньше.
Хиппер немедленно сообщил Шееру о контакте, и тот приказал своим линкорам увеличить скорость до 16 узлов. Больше броненосцы Мауве не могли выжать из своих устаревших машин. Хиппер отозвал Бедикера, так как тот оказался в опасности, и повернул на SSO. Он решил завлечь своего противника прямо на линкоры Шеера. Хиппер ошибочно решил, что перед ним 6 линейных крейсеров и 5 линкоров типа «Куин Элизабет». Битти тоже передал по радио сообщение о контакте и увеличил скорость до 25 узлов, чтобы сблизиться с противником. Он совершенно забыл, что корабли Эван-Томаса не могут дать больше 24 узлов. В 15.45 Битти, получив подробные донесения с «Галатеи» и «Фалмута», которые поддерживали контакт с противником, повернул на OSO. Хиппер намеренно не открывал огонь, так как на малой дистанции превосходство противника в калибре орудий ощущалось бы не так сильно. Но германский адмирал никак не мог понять, почему не стреляют англичане, ведь предельная дальность стрельбы 343-мм орудий «Лайона» составляла 23000 ярдов. Он не знал, что своим приказом Битти потребовал стрелять с дистанции 16000 ярдов, «чтобы использовать преимущества наших более тяжелых снарядов», поэтому он ждал, пока дистанция сократится.
В результате в 15.49 немцы первыми открыли огонь с дистанции 15000 ярдов. Однако они потеряли преимущество первого залпа, неправильно определив дистанцию. По словам старшего артиллериста «Дерфлингера» фон Хазе, ему удалось накрыть цель только шестым залпом. Когда немцы открыли огонь, Битти был просто вынужден сделать то же самое. Один из офицеров «Принцесс Ройял» вспоминал:
«Их залпы постепенно ложились все ближе. Мы увидели красно-черную вспышку попадания нашего снаряда в «Лютцов». В 15.51 мы увидели попадание в среднюю часть «Лайона». Через пару минут в нас попали 2 снаряда 305 мм, которые временно вывели из строя дальномерный пост. В 15.56 противник находился примерно в 10° позади нашего траверза, двигаясь на юг. Обе эскадры вели такой быстрый и решительный огонь, что было ясно — в ближайшие минуты должно что-то случиться».
Второе попадание в «Лайон» предупредило Битти, что вести бой на дистанции 11000 ярдов нежелательно, так как противник может использовать среднюю артиллерию, которой британские корабли не имели. Поэтому он повернул на 2 румба вправо. Хиппер в это же время тоже решил, что дистанция слишком мала, и повернул на SO.
Офицер, находившийся на борту линейного крейсера «Нью Зиленд», шедшего в хвосте колонны Битти, вспоминал, что «мы с трудом поверили, что бой действительно начался. Все это слишком походило на учения. Мы и немцы повернули на почти параллельные курсы и ждали, пока дистанция сократится, прежде чем открыть огонь. Все вели себя хладнокровно и выполняли свои обязанности почти механически». Однако очень быстро англичане на своей шкуре ощутили, что кровавая реальность боя все-таки отличается от учебных стрельб. Как только немцы нащупали дистанцию, они начали добиваться попаданий. Они находились в более благоприятной позиции, так как солнце освещало английские корабли, а ветер уносил дым прочь, не мешая немецким наводчикам. Сразу после того, как немцы открыли огонь, «Лайон» и «Тайгер» получили по 3 попадания, зато немецкие корабли оставались невредимы еще 5 минут. Но потом снаряд с «Куин Мэри» вывел из строя одну башню «Зейдлица». Весь расчет башни погиб. Самое интересное, что уроки боя на Доггер-банке не пошли англичанам впрок. Снова началась путаница с распределением целей. 6 линейных крейсеров Битти не смогли разобраться с 5 германскими. «Дерфлингер» оставался необстрелянным почти 10 минут, прежде чем «Куин Мэри» перенес огонь на него и сразу добился попадания. Однако все это нельзя сравнивать с теми ударами, которые получали крейсера Битти. Лейтенант У.С. Чалмерс, находившийся на мостике «Лайона», вспоминает:
«К 16.00 мы сцепились с врагом по-настоящему. Его стрельба была феноменально точной. Вражеские снаряды, падая в море вокруг нас, поднимали столбы воды выше наших труб. Эти фонтаны обдавали нас водой. Временами сквозь грохот боя мы слышали зловещее жужжание осколков, и мы видели сверкание полированной стали, когда они пролетали над мостиком. Я взглянул назад и увидел, как одна из наших шлюпок превратилась в облако щепок. Мы надеялись, что противник получает такие же тяжелые удары. Однако пять серых силуэтов регулярно выплевывали языки огня из орудий. Ничего страшного с ними явно не происходило. Мы ничего не могли сказать о нанесенных им повреждениях, так как в белом тумане не видели падений собственных снарядов. На мостик прибежал окровавленный сержант морской пехоты. Он потерял фуражку, его одежда обгорела, и вообще он казался немного спятившим. Я спросил его, что случилось. Измученным голосом он ответил: «Сэр, башня Q взорвалась. Весь расчет погиб, и мы затопили погреба». Я посмотрел назад. Бронированная крыша башни Q загнулась, как крышка консервной банки. Из зияющей дыры поднимались клубы густого желтого дыма, стволы орудий беспомощно задрались вверх».
Снаряд с «Лютцова» пробил крышу средней башни флагманского корабля Битти и взорвался внутри. Как и на «Зейдлице» в бою у Доггер-банки, вспыхнули заряды в рабочем отделении под башней, огонь помчался по элеватору в погреб. Корабль мог погибнуть. Однако это не случилось. Командир башни майор морской пехоты Ф.Дж. Харви, который получил смертельное ранение, успел отдать приказ задраить двери погреба и затопить его. Когда огонь спустился в перегрузочное отделение, матросы в погребе успели захлопнуть двери. Позднее их так и нашли, держащимися за кремальеры дверей.
Из 100 человек расчета башни Q уцелели только двое. Но самообладание и исключительное мужество майора Харви спасло корабль. «В долгой, кровавой и славной истории Королевской Морской Пехоты нет другого имени и подвига, которые можно было бы поставить выше этих», — сказал Уинстон Черчилль. Харви стал первым из тех, кто заслужил Крест Виктории в этот день.
Но через 4 минуты с соединением Битти случилась первая катастрофа. С «Нью Зиленда» увидели, как
«в «Индефетигебл» попали 2 снаряда с «Фон дер Танна». Один попал в полубак, второй — в носовую башню. Оба взорвались при попадании. Потом прошло еще около 30 секунд, и корабль взорвался. Первый взрыв произошел в носовой части. Сначала вверх взлетело полотнище пламени, за которым поднялось облако густого темного дыма, совершенно скрывшее корабль из вида. В воздух полетели всяческие обломки. Совершенно целый 50-футовый паровой катер подлетел почти на 200 футов днищем вверх».
Так как на «Индефетигебле» никто не сумел закрыть двери в погреб башни А, весь экипаж погиб вместе с кораблем. Спаслись только 2 человека, которых потом подобрал германский миноносец S-16. Они были наблюдателями на фор-марсе. Моряки долгое время провели в холодной воде и едва не замерзли. Вместе с ними спасся командир «Индефетигебла» капитан 1 ранга Сойерби, у которого были оторваны рука и нога. В конце концов он умер от потери крови и переохлаждения.
Теперь эскадра Битти по численности сравнялась с вражеской. Битти решил использовать свое превосходство в скорости, чтобы увеличить дистанцию и дать своим кораблям небольшую передышку. Настала очередь Эван-Томаса. В течение последних 20 минут, пока линейные крейсера вели бой, он отчаянно пытался догнать их. Наконец примерно в 16.20 Эван-Томасу удалось сократить дистанцию между собой и противником до 19000 ярдов, и 5-я эскадра линкоров открыла огонь. По словам Шеера, «положение линейных крейсеров сразу стало критическим. Новый противник стрелял с необычайной быстротой и меткостью, тем более, что не встречал никакого сопротивления, так как наши линейные крейсера были заняты боем с кораблями Битти». «Фон дер Танн» сразу получил подводную пробоину и принял около 600 тонн воды. На «Зейдлице» одна башня была выведена из строя. Еще раз процитируем Шеера: «Стрельба английских линейных крейсеров не принесла больших повреждений нашим линейным крейсерам, но корабли типа «Куин Элизабет» произвели просто отличное впечатление».
В 16.10 была уничтожена главная радиостанция «Лайона». С этого момента все сообщения Битти Джеллико передавались с большой задержкой, так как сначала их приходилось передавать прожектором на «Принцесс Рой-ял». Через пару минут, когда расстояние между линейными крейсерами возросло до 1&000 ярдов, Битти повернул на 4 румба на противника. 5-я эскадра линкоров тоже постепенно нагоняла противника. Однако Битти не сумел удержать численное преимущество 9 против 5. Когда оба соединения шли на SSO, англичане получили новый удар.
Снова процитируем старшего артиллериста «Дерфлингера» фон Хазе.
«Куин Мэри» стрелял медленнее нас, но давал залпы всем бортом. Я мог видеть летящие снаряды и был вынужден признать, что противник стреляет прекрасно. Как правило, все 8 снарядов падали вместе, однако они почти всегда давали недолет или перелет. Только 2 раза «Дерфлингер» попадал под смертоносный град, и каждый раз он получал попадание 1 снарядом. «Куин Мэри» пришлось плохо. Кроме «Дерфлингера» его обстреливал «Зейдлиц». Около 16.26 настал его черед. Сначала в носовой части вспыхнуло яркое красное пламя. Потом там произошел взрыв, и почти тотчас еще более сильный взрыв произошел в средней части корабля. В воздух полетели черные обломки, и немедленно после этого весь корабль был уничтожен ужасным взрывом. Поднялось гигантское облако дыма, мачты сложились внутрь, и все пропало в дыму. Наконец на месте корабля не осталось ничего, кроме густого облака черного дыма».
Офицер «Нью Зиленда» вспоминает:
«Тайгер» шел со скоростью 24 узла всего в 500 ярдах за кормой «Куин Мэри». Он круто повернул влево и пропал в густом облаке дыма. Мы повернули вправо и прошли всего в 150 ярдах от «Куин Мэри». Дым немного развеялся, и стало видно, что кормовая часть, начиная от третьей трубы, еще держится на плаву, а винты вращаются. Но носовая часть уже скрылась под водой. Люди карабкались на крышу кормовой башни и выскакивали из люков. Когда мы проходили мимо, кормовая часть перевернулась и взорвалась. Огромные массы стали полетели в воздух, обломки начали падать в море вокруг нас. Мы еще не успели пройти мимо, как «Куин Мэри» окончательно пропал».
Унтер-офицер Э. Френсис сумел спастись из башни «X». Он стал одним из немногих счастливчиков.
«А потом произошел большой взрыв. Все на корабле внезапно стихло, как в церкви. Пол башни выгнулся, и орудия вышли из строя. Я высунул голову в люк в крышке башни. Кормовая 102-мм батарея была изуродована до неузнаваемости, и корабль имел сильный крен на левый борт. Я сообщил все это лейтенанту Эверту, и он приказал: «Покинуть башню». Я выбрался на крышу, за мной вылез лейтенант. Внезапно он остановился и полез обратно, так как подумал, что кто-то остался внутри. Я не могу без жалости думать о нем и тех прекрасных людях, которые служили вместе со мной в башне. Я могу писать только об их прекрасном поведении, но совершенно уверен, что и весь остальной экипаж от капитана до последнего юнги до конца исполнил свой долг... Два человека из расчета нашей башни, забыв о собственной безопасности, помогли мне выбраться на правый борт, где уже собралась небольшая толпа. Люди не стремились прыгать в воду, но что-то подсказало мне поскорее убираться. Я успел проплыть ярдов 50, когда ощутил сильный удар. Воздух наполнился летящими обломками. Я услышал бурление воды, сильно напоминающее шум прибоя. Это вода бурлила в отсеках тонущего корабля. Я не успел ничего толком сообразить, как воронка засосала меня. Я почувствовал, что тону. Но я все-таки пытался вынырнуть. Когда что-то ударило меня, я схватил этот предмет. Это оказалась подвесная койка, которая вынесла меня на поверхность скорее мертвого, чем живого... Когда я пришел в себя, то чувствовал себя очень плохо и наглотался нефти. Я сумел стереть ее с лица и осмотреться. Так как я больше никого не видел, то решил, что один уцелел из всей команды нашего прекрасного корабля. Как долго я пробыл в воде, пока не примчались наши эсминцы, я не знаю. Но «Петард» заметил меня, и мне бросили линь, который я тут же схватил. Меня вытащили на палубу».
Слова Битти, которыми он отреагировал на гибель второго из его линейных крейсеров, вошли в анналы Королевского Флота. Адмирал невозмутимо бросил Четфилду: «Похоже, что-то неладно с нашими проклятыми кораблями сегодня». И спокойно приказал изменить курс, чтобы еще больше сократить дистанцию до противника. Все его офицеры и матросы были полны той же холодной решимости. И в 16.28 англичане с удовлетворением увидели, как немецкие крейсера отворачивают. Они больше не могли выдерживать огонь тяжелых британских орудий. Сам Хиппер был вынужден признать, что от катастрофы немцев спасло лишь скверное качество английских снарядов. В то же время следует отметить, что вклад 5-й эскадры линкоров был не столь велик, как часто принято говорить. Это можно увидеть из следующей таблицы:
Попаданий в британские корабли
| С линейных крейсеров | |
| «Лайон» | 10 |
| «Принцесс Ройял» | 2 |
| «Куин Мэри» | 4 (потоплен) |
| «Тайгер» | 4 |
| «Индефетигебл» | 4 (потоплен) |
| «Барэм» | 2 |
| «Уорспайт» | 3 |
| «Малайя» | 3 |
| Всего | 32 (с 5 кораблей) |
Попаданий в германские корабли
| С линейных крейсеров | С линкоров | |
| «Лютцов» | 4 | — |
| «Зейдлиц» | 4 | — |
| «Фон дер Танн» | 1 | 2 |
| «Мольтке» | 1 | 2 |
| Всего | 14 (с 10 кораблей) |
У Хиппера имелась еще одна причина повернуть. В 15.55 Битти, абсолютно не считаясь с «Боевыми инструкциями Гранд Флита», поднял сигнал своим эсминцам: «Появилась благоприятная возможность атаковать». Но его линейные крейсера шли с такой скоростью, что британские эсминцы столкнулись с серьезной проблемой — они просто не могли обогнать эскадру Битти. 9-я и 10-я флотилии Голдсмита, оказавшись между линейными крейсерами, своим дымом только мешали стрелять артиллеристам Битти. Выполнить атаку удалось только эсминцам 13-й флотилии. В 16.15 лидер флотилии легкий крейсер «Чемпион» оказался далеко впереди «Лайона», и капитан 1 ранга Фэри бросил свои 8 эсминцев на противника. К ним успели присоединиться 4 эсминца Голдсмита. Эти 12 кораблей атаковали 3 дивизионами под командованием капитана 2 ранга Бингхэма («Нестор»), капитан-лейтенанта Сэмса («Обдюрейт») и капитан-лейтенанта Корлетта («Нарборо»). Им навстречу бросилась немецкая 9-я флотилия, которую вел коммодор Гейнрих на легком крейсере «Регенсбург». Завязалась жаркая стычка. С борта «Никейтора» она выглядела так:
«Мы обошли колонну наших линейных крейсеров на скорости 34 узла. Почти одновременно мы увидели вражеские эсминцы, выходящие из-за линии германских кораблей. Когда мы оказались по носу от вражеских кораблей, то повернули и выпустили первую торпеду с дистанции 9000 ярдов. Теперь мы оказались в пределах досягаемости орудий германских эсминцев, которые шли навстречу со скоростью 30 узлов. Мы перешли на беглый огонь всеми орудиями и с удовлетворением увидели множество попаданий. Два вражеских эсминца остановились, один имел сильный крен на правый борт. [V27 и V-29, которые позднее затонули] Стрельба остальных была очень неточной, и мы не получили попаданий. Все это время мы находились под неприятно плотным огнем противоминной артиллерии германских линейных крейсеров. Мы не получили ни одного попадания просто чудом. Я должен отметить, как капитан управлял кораблем. В течение всего боя он стоял на мостике, покуривая сигарету».
Встречная атака эсминцев превратилась в рукопашную на «ничейной земле». Битти и Эван-Томас уклонились от всех 18 торпед, выпущенных германскими эсминцами. Хотя Хиппер тоже отвернул, чтобы уклониться от 20 торпед, выпущенных эсминцами Фэри, «Петард» (капитан-лейтенант Томсон) сумел добиться попадания в носовую часть «Зейдлица». Однако линейный крейсер сохранил скорость и остался в строю.
Обстоятельства помешали 1-й флотилии капитана 1 ранга Рупера и большей части эсминцев Голдсмита принять участие в этой атаке. Кроме того, крейсера Нэпира и Александер-Синклера оказались в тылу. Но в 16.20 эскадра Гуденафа сумела занять позицию впереди британских линейных крейсеров, чтобы вести разведку. Битти с момента первого контакта уже прошел 50 миль по направлению к Хорнс-рифу. Хотя он вел бой с Хиппером, никаких других германских кораблей он не обнаружил, и имел все основания поверить ошибочному заключению Адмиралтейства, что основные силы германского флота остались в порту. Если бы Шеер сохранял прежнюю скорость 15 узлов и курс NW, то Битти уже заметил бы его. Но германский адмирал повернул на запад, чтобы зажать британские линейные крейсера между эскадрой Хиппера и собственными силами. Однако «Франкфурт» сообщил о присутствии 5-й эскадры линкоров. В тот момент германский Линейный Флот шел длинной кильватерной колонной, которую возглавляла эскадра Бенке. Шеер был вынужден повернуть на северо-запад, чтобы как можно быстрее прийти на помощь Хипперу. Лейтенант Теннант, находившийся на мостике «Ноттингема», вспоминает: «Мы находились в 1500 ярдах впереди наших линейных крейсеров и в 13000 ярдов от противника, когда внезапно слева по носу из тумана подивилась длинная колонна кораблей. Мы вместе с остальными крейсерами пошли на них, чтобы иметь возможность сообщить командующему [Битти], кто это». В 16.38 все иллюзии Джеллико и Битти относительно места пребывания Шеера были рассеяны. «Саутгемптон» отправил радиограмму: «Вижу неприятельский линейный флот на SO, курс N». Через минуту аналогичное сообщение прислал «Чемпион». Когда Битти услышал это, то сразу понял, что идет прямо в западню. До этого он был совершенно уверен в исходе боя. Хотя он потерял 2 линейных крейсера, оставшиеся 4 вместе с линкорами Эван-Томаса могли уничтожить 5 кораблей Хиппера. Но теперь ситуация изменилась, и ему следовало уходить sOT превосходящих сил немцев. Но у него имелась еще f одна задача. Он должен был вывести германские линкоры прямо на Линейный Флот Джеллико, который находился в 50 милях к северу.
Битти отреагировал на сообщения Гуденафа и Фэри поворотом на обратный курс, хотя он задержал этот поворот до 16.40. Только когда он сам увидел на юго-западе I на расстоянии 11 миль дымы и мачты линкоров Шеера, адмирал приказал поворачивать. Как и ранее, когда пришло сообщение «Галатеи», Битти повернул свою эскадру последовательно. Это было очень рискованно, так как концевые корабли его эскадры могли попасть под сосредоточенный огонь Флота Открытого Моря. К счастью, Хиппер был занят боем с 5-й эскадрой линкоров. Битти повезло еще в одном — концевой корабль его колонны «Нью Зиленд» завершил поворот раньше, чем показались линкоры Шеера. Но линкорам Эван-Томаса пришлось гораздо хуже, причем снова по причине глупости командира эскадры. Битти поднял флажный сигнал, приказывающий поворачивать, в 16.40. Однако его не различили ни на «Барэме», который находился в 7 милях от «Лайона», ни на «Тайгере». Опять отличился флаг-офицер Битти лейтенант Сеймур, который не удосужился продублировать приказ прожектором. И в который раз Эван-Томас решил тупо ждать приказа, двигаясь прямо навстречу главным силам германского флота. В этом бою командир 5-й эскадры линкоров выказал прямо-таки патологическую боязнь самостоятельности, превратившись в простой транслятор приказов старшего начальника, но зато транслятор в золотых эполетах. Через 6 минут после поворота Битти повторил сигнал, и опять-таки флагами. 5-я эскадра сумела разобрать его, лишь когда «Лайон» оказался прямо на траверзе у «Барэма». А потом Эван-Томас совершил еще одну ошибку, тоже приказав поворачивать последовательно, а не все вместе. Битти надеялся, что 5-я эскадра отвлечет на себя огонь линейных крейсеров Хиппера и облегчит положение его собственных кораблей. Однако Эван-Томас решился поворачивать только в 16.57 и попал под огонь линкоров Шеера. Германская 3-я эскадра линкоров сосредоточила свой огонь на точке поворота, и под обстрел поочередно попали «Барэм», «Вэлиант», а потом «Уорспайт». Первый и третий получили повреждения, но «Вэлианту» повезло. Зато когда пришел черед поворачивать «Малайе», «точка поворота стала очень горячим местом. Снаряды сыпались градом, и крайне сомнительно, чтобы нашему кораблю, замыкавшему строй, удалось избежать повреждений, если бы командир [капитан 1 ранга Бойл] по собственной инициативе не повернул раньше». Хотя 5-я эскадра линкоров отвлекла на себя огонь противника от крейсеров Гуденафа, этот поворот следует считать грубой тактической ошибкой, в которой в равной степени виноваты Битти и Эван-Томас.
Британские линкоры спасла от гибели их толстая броня и меткая стрельба. Круто отвернув, чтобы уклониться от атаки 13-й флотилии, Хиппер продолжал следовать на юг, пока в 16.45 с мостика «Лютцова» не заметили линкоры Шеера. Через 12 минут Хиппер совершил ту же самую ошибку, что и Битти — он повернул вправо на 16 румбов последовательно. Его линейные крейсера попали под огонь «Барэма» и «Вэлианта» и могли пострадать еще больше, если бы «Уорспайт» с «Малайей» не перенесли огонь на головные линкоры Шеера. Самое интересное, что этот ошибочный маневр Хиппер и Эван-Томас выполнили одновременно. Старший помощник «Уорспайта» так увидел все это:
«Вскоре после поворота я внезапно увидел на правой раковине весь Флот Открытого Моря. По крайней мере, я видел мачты, трубы и бесконечную цепь оранжевых вспышек вдоль всей колонны. Шум их снарядов, падающих недолетами и перелетами, оглушал. Все время раздавалось леденящее «Бах! Бах! Бах!» Я почувствовал один или два сильных толчка, но даже не подумал, что мы получили попадания. Мы достаточно быстро выполнили поворот «Зеленый 120» (поворот вправо на 120°). Я отчетливо различил, как 2 наших залпа попали в головной германский линкор. Столбы желтого огня поднялись выше мачт. На носу и корме у него начались сильные пожары».
В это время попадания получили «Кениг», «Гроссер Курфюрст» и «Маркграф».
Буквально через минуту после того, как были обнаружены вражеские линкоры, Битти отозвал эсминцы Фэри. Дивизионы «Обдюрейта» и «Нарборо» выполнили приказ. Сначала решили отходить и «Нестор» с «Никейтором». Один из офицеров «Никейтора» вспоминал:
«По пути назад мы прошли мимо остановившегося беспомощного «Номада». Мы запросили его, нуждается ли он в помощи, но капитан-лейтенант П. Уитфилд сказал нам, чтобы мы шли дальше. Заметив слева по носу колонну линкоров, я воскликнул: «Теперь все в порядке, это Пятая эскадра линкоров». Но это заблуждение длилось не более секунды. Более внимательный взгляд показал, что это были немцы, и «Нестор» шел в атаку на них. Очень скоро мы оказались под плотным градом снарядов. Мы обстреляли из всех орудий легкий крейсер в голове колонны, дистанция не превышала 3000 ярдов. «Нестор» решил довести атаку до конца. Как только вражеский линкор показался на прицелах наших торпедных аппаратов, «Нестор» получил попадание, и нам пришлось положить лево руля, чтобы не столкнуться с ним. «Нестор», поняв, что выведен из строя, приказал нам присоединиться к «Чемпиону», и мы отвернули. Командир эсминца лишь позднее узнал, что мы так и не выпустили нашу последнюю торпеду. Несмотря на настоящий вихрь падающих вокруг снарядов, мы получили попадания только несколькими осколками».
Зато поврежденным «Нестору» и «Номаду» спастись не удалось. Один из офицеров этого эсминца вспоминал:
«Целая эскадра германских линкоров использовала нас в качестве мишени. Мы находились всего в 2000 ярдов от головного, когда выпустили нашу последнюю торпеду, поэтому мы находились буквально на дистанции пистолетного выстрела для их 280-мм и 305-мм орудий. Корабль начал тонуть кормой и постепенно погрузился, но всему экипажу удалось спастись до того, как он затонул. Плавали мы недолго, германский эсминец поднял нас из воды. Следующие два с половиной года мы были «гостями» кайзера».
Капитан 2 ранга Бингхэм, который получил Крест Виктории за руководство дивизионом во время этой отважной атаки, через 4 дня отправил жене письмо из Германии, в котором так описывал конец «Нестора»:
«Уитфилд и я остались, словно ягнята за заклание, на пути Флота Открытого Моря. Мы пережили несколько очень неприятных минут, когда вражеские орды подходили все ближе, а никого из наших не было видно. Падение первых снарядов принесло нам облегчение. Я приказал спустить шлюпки. Отвечать я не мог, так как мои орудия были слишком малы. Я понимал, что нас прикончат в считанные минуты, и отдал приказ: «Спасайся, кто может!»
Старший помощник М.Дж. Бетелл стоял рядом с командиром. Бингхэм спросил у него: «А мы теперь куда пойдем?» На это Бетелл спокойно ответил: «Надеюсь, что в рай». После этого он бросился на помощь раненному матросу. Снова обратимся к письму Бингхэма.
«Мы бросились в шлюпки и отвалили. «Нестор» затонул в считанные секунды, задрав нос вверх. Мы трижды прокричали «Ура!», когда он скрывался под водой, а потом запели «Типперери» и «Боже, храни короля». Позднее германские эсминцы подобрали 75 человек из 83 моряков моего экипажа. Им пришлось провести этот бой в крысиной дыре в трюме в полной уверенности, что британские эсминцы перехватят и потопят нас. Это было нашим самым горячим желанием, хотя это и могло стоить нам жизни. Можешь ты представить себе наши чувства каждый раз, когда они играли боевую тревогу и начинали грохотать их орудия? Однако каюта была чистой и теплой, мы получили еду и вино. Германские офицеры были очень добры. В конце концов, измученный организм взял верх, и я крепко уснул!»
Бетелл в плен не попал...
Тем временем Гуденаф решил сыграть в Нельсона и «приложил подзорную трубу к слепому глазу». Он сделал вид, что не заметил приказа Битти возвращаться. 2-я эскадра легких крейсеров продолжала следовать на SO до тех пор, пока не оказалась на расстоянии 13000 ярдов от германских линкоров. В 17.00 «Саутгемптон» сумел передать по радио состав сил Шеера, их курс и скорость.
«Для нас было не слишком хорошо пытаться вести бой с линкорами своими 152-мм орудиями. Поэтому, после того, как мы сообщили о неприятеле, единственное, что нам оставалось — убираться как можно скорее. Снаряды рвались рядом с «Ноттингемом» и поднимали столбы воды высотой с наши мачты. Другие рвались недолетами в 100 ярдов, и осколки свистели у нас над головами. Часть их попадала в корабль, но жертв пока не было. Нет нужды говорить, что все это время мы следовали полным ходом. Так как за нами гнался весь германский линейный флот, нам здорово повезло, что в машинном отделении не отказала ни одна деталь».
Гуденаф теперь следовал на север в кильватерной струе 5-й эскадры линкоров. Он сделал все возможное, чтобы стереть из памяти ошибки, допущенные им 16 декабря 19 Н года. Тэрвитт, перехватывая по радио донесения Гуденафа, буквально не находил себе места. Он несколько раз запрашивал инструкции у Адмиралтейства. Но единственное, чего он добился — приказа завершить заправку топливом. «Вероятно, позднее вам придется сменить легкие крейсера и эсминцы Флота Линейных Крейсеров». Но пылкой натуре Тэрвитта этого было мало. В 17.15 он передал: «Я выхожу в море». Через 20 минут прилетел нервный окрик Адмиралтейства: «Немедленно возвращайтесь в порт и дожидайтесь приказов». Глупость этого приказа стала очевидной, когда после полуночи Тэрвитгу все-таки приказали следовать в район боя. Но теперь его 5 легких крейсеров и 19 эсминцев уже не сумели принять в нем участие. Первый Морской Лорд считал, что корабли Тэрвитта нужно держать в готовности на случай, если Шеер отправит часть сил на юг, чтобы совершить набег на Дауне. Впрочем, даже если бы Гарвичские Силы и успели прибыть на место, вряд ли бы они серьезно повлияли на исход боя.
Как только Джеллико получил первое донесение «Галатеи», он приказал дать полный ход. В 14.55 скорость была увеличена до 18 узлов, а в 16.00 — до 20 узлов. Следуя курсом SO, его линкоры пытались сблизиться с линейными крейсерами. Расстояние между ними было на 12 миль больше, чем предполагалось, так как Джеллико потратил много времени на досмотр подозрительных траулеров, которые якобы вели радиопередачу. Однако в 15.10 он приказал броненосным крейсерам Хита и Арбетнота выдвинуться на 16 миль вперед от «Айрон Дьюка». 3-я эскадра линейных крейсеров вместе с легкими крейсерами «Честер» и «Кентербери» и 4 эсминцами увеличила скорость до 22 узлов, чтобы соединиться с Битти. Джеллико в 16.05 одобрил эту инициативу Худа. Через 25 минут на британских линкорах боцманские дудки отсвистали боевую тревогу. Это произошло, когда Джеллико получил неожиданный подарок — сообщение Гуденафа о замеченных линкорах Шеера, которые находились в 50 милях от британских линкоров. В 17.00 Адмиралтейство получило радиограмму, которую ждало целых два года: «Генеральное сражение неизбежно».
Чтобы позволить Джеллико установить контакт с Шеером и помешать немцам ускользнуть, Битти должен был обогнать Хиппера и вынудить его повернуть на восток. Это не позволило бы Хипперу обнаружить британский Линейный Флот и предупредить Шеера. Поэтому Битти после поворота на NNO сохранил скорость 25 узлов и к 17.10 оторвался от Хиппера. Более тихоходная 5-я эскадра линкоров продолжала бой еще 20 минут с германскими линейными крейсерами, 1-й и 3-й эскадрами линкоров. Они увеличили скорость до 20 узлов, в результате чего броненосцы Мауве отстали. Однако, хотя 4 британских линкора находились под огнем немцев почти полчаса, Шеер так и не сумел повредить ни одного из них достаточно сильно, чтобы тот потерял ход и стал жертвой немцев. Самые тяжелые повреждения получил «Малайя». Его 152-мм батарея правого борта была практически уничтожена, линкор получил 2 подводные пробоины, но ход не снизил. Зато 381-мм орудия британских линкоров нанесли ощутимые удары «Гроссер Курфюрсту», «Маркграфу», «Зейдлицу» и уже поврежденному «Лютцову». «Дерфлингер» тоже получил пробоину ниже ватерлинии. Корабли Эван-Томаса оказались отлично построены, а их экипажи заслуживают всяческих похвал за мужество и выучку. Однако следует отметить, что линкоры Бенке и Шмидта стреляли гораздо хуже своих же линейных крейсеров. Лейтенант Кинг-Хэлл с «Саутгемптона» вспоминал:
«5-я эскадра линкоров представляла собой прекрасное зрелище. Они попали под сосредоточенный огонь 12 германских тяжелых кораблей, но, казалось, это их совершенно не беспокоит. Стрельба немцев не произвела на меня большого впечатления. Но наше собственное положение было не слишком приятным. Полдюжины старых германских броненосцев в хвосте колонны находились слишком далеко, чтобы стрелять по 5-й эскадре линкоров. Но мы находились на расстоянии 15000 — 16000 ярдов от них, то есть в пределах дальнобойности их орудий. Поэтому они начали упражняться в стрельбе по нашей эскадре. Я находился в кормовом посту управления с полудюжиной матросов. Мы спрятались за обшивкой толщиной в десятую дюйма и жевали ветчину. Нам казалось лишь вопросом времени, когда именно 280-мм снаряды накроют нас. Ведь не могут же они постоянно давать недолеты или перелеты».
Но немцы так и не сумели пристреляться. Капитаны Гуденафа применили тактику охоты за залпами, направляя крейсера прямо к месту падения вражеского залпа. Поговорка о том, что снаряд дважды в одну воронку не попадает, оказалась справедливой. Судя по всему, немцы не были знакомы с этой тактикой, потому что Шеер сделал довольно глупое замечание относительно действий Гуденафа: «Их судорожное и бессмысленное метание взад-вперед заставляло думать, что наш огонь так повлиял на них, что они просто не знали, куда нужно поворачивать».
Еще два небольших корабля доставили некоторое беспокойство германским линкорам. Это были эсминцы «Онслоу» капитан-лейтенанта Дж. Тови (Будущий адмирал флота лорд Тови) и «Морсби» капитан-лейтенанта Р. Алисона. В 17.00 Тови обнаружил, что идет прямо на германские линкоры, не имеющие миноносного прикрытия. Такую возможность было просто грешно упустить. Он бросился в атаку, приказав «Морсби» следовать за ним. Но прежде чем эсминцы сумели выпустить торпеды, крейсера 4-й Разведывательной Группы обстреляли их и вынудили отвернуть. Тови повернул «Онслоу» влево и прекратил атаку. Алисой повернул вправо и совершил еще одну попытку. С дистанции 8000 ярдов он выпустил торпеду в третий корабль в колонне Шеера — линкор «Кронпринц Вильгельм». Хотя торпеда прошла мимо, Алисой так умело управлял своим эсминцем, что остался совершенно невредим под градом вражеских снарядов.
В 17.40 Битти, который больше не видел Хиппера, решил, что пора приступать к выполнению главной задачи, и повернул на NNO. Почти в это же время Шеер, который решил, что противник улизнул от него, приказал Хипперу возобновить погоню. Германские линейные крейсера повернули на NW. В результате через 10 минут они попали под перекрестный огонь. Линейные крейсера Битти обстреливали голову колонны Хиппера, а 5-я эскадра линкоров вела огонь с правого крамбола. У Хиппера просто не было иного выбора, как повернуть назад. Сначала он попытался повернуть только на 45°, но к 17.55 совместный огонь 8 британских кораблей нанес новые тяжелые повреждения германским линейным крейсерам. Освещение благоприятствовало английским наводчикам, тогда как немцы видели только смутные силуэты, едва различимые в тумане. Хиппер снова был вынужден отвернуть. Укажем количество попаданий на этой стадии боя.
Попаданий в британские корабли
| С линейных крейсеров | С линкоров | |
| «Лайон» | 2 | — |
| «Барэм» | — | 4 |
| «Малайя» | — | 4 |
| «Уорспайт» | — | 5 |
| Всего | 15 (с 10 кораблей) |
Попаданий в германские корабли
| С линейных крейсеров | С линкоров | |
| «Лютцов» | 2 | 4 |
| «Дерфлингер» | 1 | 3 |
| «Зейдлиц» | 2 | 4 |
| «Гроссер Курфюрст» | — | 1 |
| «Маркграф» | — | 2 |
| «Кениг» | — | 1 |
| Всего | 15 (с 10 кораблей) |
В целом входе первой фазы боя Битти выполнил свою задачу. Он не позволил Хипперу обнаружить линкоры Гранд Флита, и потому ничего не подозревающий Шеер двигался прямо в расставленную западню, но при этом Битти понес слишком тяжелые потери.
Хиппер тоже преуспел в решении своих задач. Он сумел завлечь превосходящие силы противника под огонь линкоров Шеера и при этом уничтожил 2 британских линейных крейсера. Это был блестящий успех, хотя следует признать, что Битти и его штаб сделали несколько грубых ошибок, а стрельба британских линейных крейсеров была просто отвратительной. Впрочем, это не имело слишком большого значения, так как англичане имели 9 линейных крейсеров (и еще 2 строящихся) против 5 немецких (и еще 1 строящийся). Битти и Эван-Томас совершили еще одну грубейшую ошибку, без необходимости подставив под огонь немцев 5-ю эскадру линкоров. 381-мм орудия этих кораблей успели крепко насолить германским линейным крейсерам, которые получили несколько очень тяжелых попаданий. «Фон дер Танн» лишился всей главной артиллерии, хотя капитан 1 ранга Ценкер и оставался в строю, чтобы отвлекать на себя огонь противника.
В целом ситуация к 18.00 складывалась в пользу англичан. Шеер столкнулся как раз с тем противником, встречи с которым он стремился избегать всю войну. И теперь почти все зависело от главнокомандующих. Почти — потому что туман и надвигающиеся сумерки сократили видимость до 6 миль. До темноты оставалось всего 3 часа, и за это время Джеллико должен был успеть добыть для Англии новые лавры.
Мираж Трафальгара
Очень трудно дать непротиворечивое описание следующей фазы боя, известного в Англии как Ютландская битва, а в Германии — как бой у Скагеррака. Слишком много событий произошло практически одновременно в 18.00. Однако самое важное из них можно выделить без колебаний. Перед тем, как вступить в бой с Шеером, Джеллико должен был развернуть свой флот в боевой порядок. Уже давно британские адмиралы согласились с тем, что принцип Нельсона «походный порядок одновременно является боевым» был хорош только для парусных флотов. В эпоху пара и радио он устарел. Дредноуты могли ввести в действие максимальное количество орудий только если противник находился внутри «дуги А» (то есть плюс-минус 50° от траверза). Поэтому, чтобы одновременно все корабли флота могли вести огонь из максимального числа орудий, его боевой порядок должен быть кильватерной колонной. Но для похода такой строй невыгоден. Длинная колонна линкоров плохо маневрирует, эсминцам трудно охранять ее. Поэтому походным строем Гранд Флита были 6 кильватерных колонн по 4 дредноута, возглавляемых адмиралами. На левом фланге шел Джеррам на «Кинг Георг V», далее шла остальная часть 2-й эскадры под командой контр-адмирала А.К. Левесона на «Орионе», Джеллико на «Айрон Дьюке» возглавлял третью колонну, еще 4 корабля 4-й эскадры линкоров составляли следующую, которой командовал Стэрди на «Бенбоу». Пятую колонну вел контр»» адмирал Е.Ф. Гонт на «Колоссусе», и правофланговую — остальные 4 корабля 1-й эскадры линкоров — вел Берни на «Мальборо».
Многие адмиралы ломали голову над тем, чтобы решить проблему наилучшего развертывания такого компактного строя в единую кильватерную колонну, прежде чем враг откроет огонь. Проводились многочисленные, учения, но вопрос так и оставался открытым. Метод и направление развертывания зависели от положения противника. Когда бои шли на дистанциях 4000 — 6000 ярдов, адмирал имел вполне достаточно времени, после того как сам обнаруживал врага. Так как корабли научились стрелять до самой линии горизонта, Джеллико следовало выполнить развертывание заблаговременно. Поэтому он целиком зависел от своих передовых соединений, доносящих о пеленгах, расстояниях, строе, курсе и скорости врага. Но как раз в этом его адмиралы и капитаны крепко подвели его.
Хотя «Боевые инструкции Гранд Флита» особо подчеркивали необходимость своевременных и точных сообщений о противнике, большинство британских командиров забыло об этом. После первого сообщения Синклера от 14.30 британский главнокомандующий ничего не слышал до рапорта Нэпира после 15.00. Более того, никто не удосужился сообщить ему о кораблях Хиппера, пока около 15.40 Джеллико не получил радиограммы Битти, Гуденафа и Нэпира. Через 15 минут Битти добавил, что ведет бой, но Эван-Томас хранил гробовое молчание, и Джеллико пришлось радировать ему в 16.17: «Сопровождаете ли вы командующего Флотом Линейных Крейсеров?» На это он получил невразумительный ответ: «Я веду бой с противником». Никто из них не понял важности момента, и ни Битти, ни Эван-Томас не могут быть оправданы. Они были обязаны сообщить любой ценой, что видят линкоры Шеера. В 16.38 ситуация резко переменилось, пришло сообщение от Гуденафа, потом от Фэри, в 16.45 от Битти, хотя радиограмма последнего была переврана при передаче ее через «Принцесс Рой-ял». Так Джеллико узнал, что вражеский линейный флот, несмотря на уверения Адмиралтейства, находится всего в 50 милях от него. У адмирала почти не оставалось времени, чтобы решить, на какой фланг разворачиваться и какой курс выбрать. После прекрасных сообщений Гуденафа в 16.48 и 17.00 он снова не имел никакой информации в течение 40 минут. В 17.00 Адмиралтейство передало ему сообщение о пеленгах противника на 16.09 и повторило его в 17.45, дав пеленги на 16.30. Из них можно было предположить, что враг где-то впереди по курсу. Расстояние до линкоров Шеера и пеленг на них оставались совершенно неизвестны, хотя оба флота сближались со скоростью 40 узлов.
В 17.30 Битти повернул свои линейные крейсера и 5-ю эскадру линкоров на NNO, чтобы увести Хиппера от британского Линейного Флота. «Фалмут», находившийся в 4 милях севернее «Лайона», заметил «Блэк Принс», правофланговый крейсер завесы Джеллико. Визуальный контакт между двумя британскими соединениями мог дать Джеллико информацию, в которой он нуждался, однако Нэпир сообщил только: «Линейные крейсера ведут бой на SSW», что «Блэк Принс» передал на «Айрон Дьюк» в совершенно искаженном виде: «Вражеские линейные крейсера по пеленгу S, расстояние 5 миль». Последующие донесения «Саутгемптона», «Блэк Принса» и «Дифенса» были не более полезны, поэтому Джеллико оставался в неведении до 17.50, когда Берни заметил «Лайон» и «Барэм» и передал их пеленги на «Мальборо». Сразу стал очевиден ужасающий факт, что имели место ошибки счисления, и «Лайон» находится на 11 миль ближе к «Айрон Дьюку» и гораздо западнее, чем предполагал главнокомандующий. Поэтому Джеллико должен был увидеть флот Шеера на 20 минут раньше, чем предполагал. Он располагал гораздо меньшим временем для развертывания и по-прежнему не знал пеленг на флагманский корабль противника. Джеллико приказал своим эсминцам выдвинуться вперед в готовности к отражению атак вражеских эсминцев.
«Огромные массы дыма сотен кораблей, идущих на большой скорости, образовали непроницаемую завесу между двумя линиями, плывущую на северо-восток. Тут и там ее прорезали вспышки залпов, разрывов снарядов, пламя пожаров и взрывов», — писал германский историк. 3-я эскадра линейных крейсеров в 15.10 была выдвинута вперед, однако она не сделала ничего, чтобы пройти сквозь туман, так как Худ выбрал курс SSO, чтобы отрезать вражеские силы, пытающиеся укрыться в Скагерраке. Капитан 1 ранга Р.Н. Лоусон на легком крейсере «Честер», находясь в 6 милях на правом траверзе «Инвинсибла», заметил вспышки выстрелов на юго-востоке и повернул туда.
«Очень скоро слева по носу мы заметили легкие крейсера, идущие на NNO. В тумане они были видны очень плохо и были достаточно похожи на нашу 1-ю эскадру легких крейсеров. Мы повернули параллельно им, и почти тотчас вспышки выстрелов пробежали вдоль борта «Франкфурта» — флагманского корабля 2-й Разведывательной Группы Бёдикера, которая находилась впереди линейных крейсеров Хиппера. Первый вражеский залп дал перелет в 2000 ярдов, второй — недолет 500 — 700 ярдов, а большая часть третьего накрыла нас. За несколько секунд до этого мы дали первый залп, который оказался и последним, большая часть орудийных расчетов, переговорные трубы и телефонные кабели были уничтожены вражеским залпом. Так как на нас сосредоточила огонь целая эскадра, то мы получили больше, чем могли вынести, и капитан решил укрыться за 3-й эскадрой линейных крейсеров. Повернув на северо-восток, мы оставили противника за кормой и пошли зигзагом, чтобы уклониться от новых залпов. К счастью, машинные и котельные отделения не были повреждены, и, развив скорость 28 узлов, мы сумели оторваться от противника и вышли в голову «Инвинсиблу». Мы получили 18 прямых попаданий и огромное количество осколков от близких разрывов. Талисман механиков — черный котенок — с началом боя был унесен вниз и, судя по всему, с честью выполнил свой долг!»
Среди жертв этого короткого боя на «Честере» был наводчик бакового орудия юнга первого класса Джон Треверс Корнуэлл.
«Смертельно раненный в начале боя, он один оставался на своем посту, спокойно ожидая приказов, хотя большая часть расчета орудия лежала мертвая и раненная вокруг него. Ему было всего 16,5 лет. Я сожалею, что он погиб, но рекомендую специально наградить его, чтобы увековечить память о нем и отметить высочайшее мужество».
Эта высокая оценка, сделанная Битти, принесла Корнуэллу посмертно Крест Виктории, Он стал самым юным среди имеющих эту награду.
Возмездие Бёдикеру последовало довольно быстро. Худ повел свои линейные крейсера на помощь «Честеру».
«В 17.55 «Инвинсибл» открыл огонь, через 5 минут это же сделали «Инфлексибл» и «Индомитебл». Слева по носу мы могли видеть «Честер», ведущий жаркий бой с эскадрой вражеских легких крейсеров. Мы открыли огонь с дистанции 11200 ярдов, которая потом сократилась до 8000 ярдов. Мы прошли между нашими легкими крейсерами и неприятелем, задав тому хорошую трепку. Один из его кораблей исчез в огромном облаке дыма и пара, другой потерял ход, и вся его средняя часть была охвачена пожаром».
«Висбаден» был превращен в дымящиеся руины, скорость «Пиллау» упала до 24 узлов, «Франкфурт» получил тяжелые повреждения. От окончательного уничтожения эскадру Бёдикера спасло только появление линейных крейсеров Хиппера, которого Битти уводил от линкоров Джеллико. Но Хиппер не вступил в бой с Худом, поверив донесению Бёдикера, что это эскадра линкоров. Хиппер приказал выйти в атаку своим миноносцам. Сам Хиппер повернул на юго-запад и вскоре увидел 3-ю эскадру линкоров Бенке, идущую на NNO. После этого он повернул и занял место в голове германской колонны.
3-я эскадра линейных крейсеров была атакована «Регенсбургом» и 2-й, 6-й и 9-й флотилиями. Однако миноносцы Гейнриха выпустили только 12 торпед, от которых британские корабли уклонились, отвернув прочь. Одна торпеда прошла под килем «Индомитебла», одна перед форштевнем, одна — за кормой. Еще одна несколько секунд медленно дрейфовала вдоль борта британского корабля. После этого 4 эсминца Худа сами ринулись в контратаку.
«Дивизион, возглавляемый капитаном 2 ранга Лофтусом Джонсом на «Шарке», бросился на германскую эскадру, открывшую огонь из всех орудий, которые можно было направить на нас. Несмотря на свое численное превосходство, германские миноносцы отвернули прочь, встретив такое решительное нападение. Но из тумана появились 3 линейных крейсера, и отважный дивизион попал под настоящий ливень снарядов. Один из них разбил руль на «Шарке» и ранил рулевого унтер-офицера Гриффина. Капитан приказал перенести управление на кормовой пост и вместе с рулевым спустился с мостика на изуродованную снарядами палубу. Раненный в бедро и лицо, Лофтус Джонс обнаружил, что снаряд взорвался в машинном отделении и повредил главные машины, а также рулевое управление. Капитан-лейтенант Дж. О. Бэррон отважно поставил «Акасту» на линии вражеского огня и запросил, нуждаемся ли мы в помощи. Капитан «Шарка» ответил: «Нет. Позаботьтесь лучше о себе и не позволяйте утопить себя из-за нас». Поэтому «Акаста» пошел за двумя остальными эсминцами, которые присоединились к линейным крейсерам и скрылись в тумане.
После этого неприятель подошел к «Шарку», который каждую минуту содрогался под новыми и новыми ударами. Раненые заползали под ненадежное укрытие обвесов и труб, в напрасных попытках найти убежище. Командир приказал попытаться заделать пробоины и удержать корабль на плаву. Рулевой, наполовину ослепнув от крови, руководил группой, спускающей шлюпки и плотики. Среднее орудие под командованием мичмана Т. Смита продолжало вести огонь, хотя расчет сократился до 2 человек. Когда один из них упал, обессилев от потери крови, капитан занял его место. Мгновением спустя снаряд оторвал ему правую ногу выше колена.
Уже теряющий последние силы Лофтус Джонс больше всего опасался, что его корабль будет захвачен врагом. Он спросил, что случилось с флагом, и матрос ответил, что флаг сбит снарядом. В страшном волнении капитан приказал немедленно поднять новый. Увидев развевающийся флаг, он сказал: «Вот и хорошо». Однако конец был уже близок. «Шарк» сел носом так, что волны начали заливать палубу, и когда подошли два германских миноносца, чтобы нанести последний удар, Лофтус Джонс отдал последний приказ: «Спасайся, кто может!» Ему помогли спуститься в воду, и он плавал на спасательном жилете, тогда как остатки экипажа — около 10 человек — бросились к спасательным плотикам. 2 торпеды попали в «Шарк», и он затонул с поднятым флагом через полтора часа после того, как сделал первый выстрел. Видя проходящие мимо линейные крейсера, преследующие неприятеля, капитан спросил, чьи они. Узнав, что английские, он сказал : «Вот и хорошо!» Затем его голова упала, и его отважный дух отлетел».
Вскоре после полуночи несколько человек из экипажа «Шарка» были подобраны датским пароходом. Один человек скончался еще до прихода в порт, но остальные за свою отвагу были награждены Медалями за выдающиеся заслуги. Несколько недель спустя тело капитана 2 ранга Лофтуса Джонса было выброшено на шведский берег, где его и похоронили со всеми почестями на церковном кладбище Фикесбакке. Посмертно он был награжден Крестом Виктории.
Если Бёдикер и Хиппер все сообщали своему командующему, то Джеллико не получил никакой информации о происходящем. Ему оставалось лишь гадать, указывает ли грохот залпов 3-й эскадры линейных крейсеров, слышный слева по носу от «Айрон Дьюка», пеленг на линейный флот Шеера, который ему так требовался. К счастью, это противоречило остальной имеющейся у Джеллико информации, и адмирал отказался от такой гипотезы. Это оказалось совершенно правильно, так как в 18.01 «Лайон» вынырнул из тумана с противоположной стороны. Флаг-капитан Джеллико Дрейер вспоминает: «Битти появился справа по носу от «Айрон Дьюка» во главе своих великолепных линейных крейсеров, которые вели бой с невидимым противником. Я обратил внимание на дым, который валил из пробоины в полубаке «Лайона». Вражеские снаряды, падающие рядом с этими огромными кораблями, поднимали призрачные серые столбы воды». Джеллико немедленно запросил прожектором: «Где вражеский линейный флот?» В 18.03 Гуденаф радировал, что он потерял контакт с Шеером. Битти тоже не знал, где находится Шеер, и ответил: «Вражеские линейные крейсера по пеленгу SO». В отчаянии Джеллико повторил свой запрос. К счастью, туман к югу от «Лайона» в 18.10 слегка разошелся. Дрейер пишет:
«Я следил за рулевым, когда услышал, как сигнальщик читает ответ Битти: «Вижу неприятельский линейный флот по пеленгу SSW». Потом я услышал резкие характерные шаги главнокомандующего. Примерно 20 секунд он молча смотрел на магнитный компас. Я следил за его умным обветренным лицом, гадая, о чем же он думает. Он был спокойным и неподвижным, как всегда. Потом он поднял взгляд и прервал молчание приказом капитану 2 ранга Вудсу: «Поднять сигнал «Поворот по-дивизионно все вдруг на SO». Флагманский связист спросил: «Может, лучше довернуть на румб влево, чтобы все поняли, что разворачиваемся на левофланговую колонну?» Джеллико ответил: «Хорошо. Поднимайте «Поворот все вдруг по-дивизионно на SO-t-O». Вудс крикнул старшине сигнальщиков: «Поднимайте Равная Скорость Чарли Лондон». Одновременно в 18.15 сигнал был повторен по радио».
По этому сигналу колонна Джеррама, которую возглавлял «Кинг Георг V», должна была повернуть всего на несколько градусов влево. Остальные флагманы поворачивали свои колонны одновременно влево на 70°, чтобы выстроиться в единую кильватерную колонну, следуя за Джеррамом по курсу SO-t-O. Проводя такое развертывание, Джеллико руководствовался двумя факторами. Он пытался добиться «crossing Т» и наилучших углов обстрела одновременно. Но этот великолепный маневр достиг большего: он поставил британский Линейный Флот между Флотом Открытого Моря и его базами!
Один из величайших британских моряков адмирал флота лорд Каннингхэм, который не участвовал в Ютландском бою, однажды написал, что, если бы он командовал Гранд Флитом, то, надеется, что у него хватило бы здравого смысла произвести такое же развертывание. Несмотря на крайне сложную ситуацию, острый ум Джеллико позволил его флоту к 18.20 построиться в кильватерную колонну. Хотя эта колонна была изогнута на 110°, она все равно охватывала голову колонны противника. Это позволяло британским линкорам вести огонь всем бортом. Его критиковали за то, что он предпочел вести артиллерийскую дуэль на большой дистанции. В действительности дистанция очень быстро сократилась до 10000 ярдов. Единственной альтернативой был разворот на правофланговую колонну, что поставило бы кильватер изгибом к противнику (не считая потери выгодного положения к востоку от немцев). Это помешало бы многим британским кораблям вести огонь в течение первых и самых важных 20 минут. Более резонно выглядит предложение разворачиваться на центральную колонну, ставя «Айрон Дьюк» во главе флота. Это позволило бы Джеллико достичь всех его целей, и позволило бы его дредноутам вести огонь с более выгодных дистанций. Но это было невозможно. Такой метод был отвергнут еще до войны, так как адмирал мог эффективно управлять большим флотом, только находясь в центре колонны, а не на одном из ее концов. Черчилль в своей книге «Мировой кризис», называя такое развертывание обыкновенным маневром, откровенно лжет. Такой маневр мог привести британский линейный флот в полное замешательство, половина кораблей перекрыла бы директрису другой половине как раз, когда флот оказался бы под орудиями линкоров Шеера. Однако цитируем адмирала Ричмонда: «Бой решался не разворотом Джеллико направо или налево, а тем, насколько твердой была его решимость уничтожить врага и добиться решающей победы».
На стремительно сужающейся полоске воды между двумя флотами произошло много событий. Тут маневрировали многочисленные линейные крейсера, крейсера, эсминцы обоих противников, а вдобавок к ним еще и 5-я эскадра линкоров... Они носились на большой скорости под градом снарядов, и этот пятачок в кают-компаниях Гранд Флита заслужил название «Ветреного угла». Незадолго до 18.00 3-я эскадра легких крейсеров Нэпира, находившаяся к северо-западу от «Лайона», обрушилась на поврежденный «Висбаден», который пытался уползти на запад. Орудия крейсеров нанесли ему дополнительные повреждения. Его обстрелял и эсминец «Онслоу», прежде чем Тови
«увидел, что вражеские линейные крейсера выполнили еще один поворот, и он находится в идеальной позиции для торпедной атаки. Он пошел на противника, и на расстоянии 8000 ярдов от головного линейного крейсера развернулся влево, чтобы навести торпедные аппараты. К несчастью, в середину корабля попал снаряд, и эсминец окутался клубами пара. В замешательстве удалось выпустить только одну торпеду из 4. Капитан послал суб-лейтенанта на корму, чтобы выяснить что произошло. Обнаружив, что остались еще 3 торпеды, и видя «Висбаден» в парс миль па траверзе, он навел аппарат и выпустил одну торпеду в него. Она попала под боевую рубку. Вернувшись на мостик, суб-лейтенант доложил, что остались еще 2 торпеды. Поэтому Тови решил совершить еще одну попытку и повернул в атаку на появившуюся из тумана колонну линкоров противника. Затем он начал отходить малым ходом, пока 2 снаряда, взорвавшиеся во второй кочегарке, не остановили эсминец. К счастью, битва удалялась, и вскоре сражающиеся флоты пропали из вида. В 19.15 появился «Дифендер», также имевший повреждения. Он мог развить скорость не более 10 узлов, так как 305-мм снаряд попал ему в носовую кочегарку. Поэтому Тови принял его предложение взять «Онслоу» на буксир».
Но прошло еще двое суток, прежде чем «паралитики», как их называл Киплинг, добрались до Абердина. С такой же отвагой «Акаста», оторвавшийся от своей флотилии, произвел атаку на «Зейдлиц». Но этому эсминцу повезло больше, он всадил торпеду в носовую часть линейного крейсера.
Незадолго до 18.00 1-я эскадра крейсеров Арбетнота заметила 2-ю Разведывательную Группу Бёдикера, выходящую из неравного боя с 3-й эскадрой линейных крейсеров. Не зная точно о передвижениях Шеера, Арбетнот, который 10 декабря 1914 года упустил «золотую возможность», ринулся в погоню, открыв огонь по поврежденному «Висбадену». Но через 2 минуты из тумана выскочили линейные крейсера Хиппера и 3-я эскадра линкоров Бенке. Они немедленно открыли огонь с расстояния всего лишь 7000 ярдов. Устаревшие броненосные крейсера не могли противостоять огню дредноутов. «Дифенс» попал под плотный огонь, всплески буквально окружили его. Он получил множество попаданий, словно сам ад обрушился на несчастный корабль. Командир эсминца «Обидиент» вспоминает:
«Сначала нам показалось, что «Дифенс» не получил повреждений. Однако он попал под плотный обстрел, и снаряды падали вокруг него. В 18.15 залп попал позади кормовой башни, и взвился огромный столб красного пламени. Корабль накренился, но быстро выпрямился и продолжал идти. Почти одновременно другой залп попал между носовой башней и первой трубой, и крейсер проглотило колоссальное облако черного дыма высотой несколько сот футов. Когда оно рассеялось, от корабля не осталось ни следа».
В этом ужасном взрыве погибли контр-адмирал Арбетнот, капитан 1 ранга Эллис и все 900 человек экипажа флагманского корабля.
«Уорриор» капитана 1 ранга Молтено оказался между вражеским линейным флотом и нашей 5-й эскадрой линкоров. Поэтому, дав по «Висбадену» 2 последних залпа из орудий правого борта, я отошел. «Уорспайт» находился в 2 милях за кормой нашей эскадры, описывая широкую циркуляцию в направлении противника, потому что его руль заклинило. Когда он проходил между «Уорриором» и вражескими линкорами, те перенесли огонь на него, что, несомненно, спасло «Уорриор» от потопления».
«Уорриор», тем не менее, находился в плачевном состоянии. Он получил не меньше 15 попаданий тяжелыми снарядами и имел не менее 100 убитых и раненых. На корме бушевал пожар, верхняя палуба была разворочена, он имел крен на правый борт, прекратилась подача пара к машинам. Однако к 19.00 крейсер отошел на запад из района боя, где его заметил гидроавиатранспорт «Энгедайн». Через 2 часа корабль Робинсона взял поврежденный крейсер на буксир.
«Однако ночью погода ухудшилась, и его корма ушла глубоко в воду. На рассвете экипаж приготовился покинуть крейсер. Шла свежая волна, но «Эигедайн» был ламаншским паромом, оборудованным огромными резиновыми кранцами, облегчавшими причаливание. Два корабля сильно било друг о друга, грохот стальных бортов был просто ужасным, и «Энгедайн» получил несколько пробоин. Наши офицеры и матросы хватали каждого, кто перепрыгивал через борт, раненых передавали на носилках. Последний из них соскользнул и упал между кораблями. Несколько офицеров и матросов вспрыгнули на фальшборт, собираясь броситься за ним, но капитан закричал, чтобы никто не смел прыгать за борт. Бедный парень зацепился за кранец, но через несколько секунд сорвался в воду. Я увидел, что его отнесло достаточно далеко, чтобы можно было попытаться спасти его без риска быть раздавленным бортами. Я схватил конец и бросился в воду, подхватил раненого и приказал стоящим на палубе вытаскивать нас».
За этот самоотверженный поступок Ратленд получил медаль Альберта вдобавок к Ордену за выдающиеся заслуги, которым он был награжден за разведывательный полет. Молтено и его экипаж крикнули троекратное «Ура!» тонущему «Уорриору», когда Робинсон повел свой корабль в Розайт.
«Блэк Принс» встретил более ужасный конец. Серьезно поврежденный тяжелыми снарядами, он также вышел из боя. Но поскольку крейсер еще мог дать 12 узлов, капитан 1 ранга Т.П. Бонхэм опрометчиво пошел следом за флотом Джеллико. Около полуночи его заметил «Тюринген», и на крейсер обрушились сразу 5 дредноутов. «Блэк Принс» взорвался и затонул со всем экипажем. Таким образом, от всей эскадры Арбетнота остался один «Дьюк оф Эдинбург». Капитан 1 ранга Г. Блэкетт укрылся за дредноутами Джеллико и позднее присоединился к эскадре Хита.
Видимость в районе «Ветреного угла» была такой скверной, что Берни заметил «Барэм» только в 17.50, а Эван-Томас не видел «Мальборо» до 18.00. Предположив, что видит головной корабль уже развернутого флота, Эван-Томас попытался вывести свою эскадру ему в голову. Поняв свою ошибку, он решил не проходить вдоль фронта линкоров Джеллико, чтобы не перекрывать им линию огня. Вместо этого он пристроился сзади, делая невозможным использование высокой скорости своих кораблей, как то предусматривалось «Боевыми инструкциями Гранд Флита». Более того, 5-й эскадре линкоров пришлось совершить крутой поворот влево, попав под огонь линейных кораблей Шеера. Все они получили новые повреждения, а на «Уорспайте» был заклинен руль.
«Мы прошли под кормой «Вэлианта» и продолжали описывать циркуляцию в направлении противника, подойдя очень близко к нему, прежде чем Филлпотс сумел выправить корабль, управляясь машинами. Вся головная эскадра сосредоточила огонь на нас, пока мы циркулировали, корабль получил множество попаданий. Все подумали, что нам конец. К счастью, гунны потеряли нас в дыму и всплесках и прекратили стрельбу».
Рулевая машина «Уорспайта» отказала при положенном на 10° руле, и корабль описал второй круг на расстоянии 10000 ярдов от колонны Шеера, прежде чем капитан сумел восстановить управление. Но эти непроизвольные повороты спасли «Уорриор» от катастрофы, погубившей Арбетнота и его флагманский корабль, хотя и стоили «Уорспайту» 13 новых попаданий. Когда его рулевое управление вновь начало шалить, Эван-Томас приказал Филлпотсу возвращаться в Розайт, оставив Шеера ошибочно уверенным, что ему удалось потопить несчастный линкор. На самом деле «Уорспайт» благополучно вернулся в гавань, несмотря на попытки атак U-51 и U-63.
Все это время германский главнокомандующий и не подозревал о приближении британского линейного флота, развертывание которого скрыл затянувший район боя дым. Надеясь уничтожить часть Гранд Флита — Хиппер сообщил о 3-й эскадре линейных крейсеров как о 4 линкорах, — Шеер повернул голову колонны на 2 румба вправо, прежде чем иллюзия рассеялась. Весь горизонт прямо перед ним внезапно озарился яркими вспышками выстрелов с 24 грозных серых силуэтов. В 18.17 «Мальборо» открыл огонь по флагманскому кораблю Бенке, за ним последовал «Азинкур», потом «Ривендж», а следом и все остальные. Некоторые британские дредноуты стреляли по линейным крейсерам Хиппера, другие, как «Айрон Дьюк», — по обреченному «Висбадену». Джеллико и его офицеры испытывали глубочайшее удовлетворение. Наконец, после почти двух лет ожидания, они сумели навязать бой Флоту Открытого Моря. Более того, Джеллико захватил Шеера врасплох. Германский командующий даже не успел развернуть свой флот в боевой порядок. Вынужденный прорываться с боем к фарватерам в минных полях, ведущим к Яде, имея флот из 3 эскадр линкоров, построенных в одну кильватерную колонну, германский главнокомандующий не имел шансов повернуть, чтобы улучшить свое тактическое положение. А ведь Джеллико сумел добиться классического «crossing Т»! Лишь небольшая часть германских кораблей могла отвечать на огонь англичан. «Лютцов», «Дерфлингер», «Кёниг», «Гроссер Курфюрст» и «Маркграф» получили попадания, зато артиллеристы Шеера ничего не добились в ответ.
Но в то же время эскадра Хиппера добилась еще одного потрясающего успеха. Когда «Лайон» со своими 3 спутниками выходил в голову 2-й эскадры линкоров, Худ умело пристроился впереди флагманского корабля Битти, полностью оправдав славное имя, которое он носил. 7 британских линейных крейсеров завязали жаркий бой с 5 германскими и добились 9 попаданий в «Лютцов» и 4 в «Дерфлингер». В это же время крейсера Нэпира провели безуспешную торпедную атаку. Как раз в этот момент адмирал Худ сказал старшему артиллеристу, находившемуся на фор-марсе: «Вы стреляете очень хорошо. Стреляйте как можно чаще. Каждый снаряд попадает в цель». Фон Хазе писал: «Было ясно, что теперь неприятель может видеть нас гораздо лучше, чем мы его. Но в 18.29 пелена тумана внезапно рассеялась, словно поднялся театральный занавес. Мы увидели четкий силуэт «Инвинсибла». В 18.31 «Дерфлингер» дал по нему последний залп». Один снаряд попал в башню Q, через несколько секунд взорвался погреб Q, а немного погодя — Р. Так как корабль имел длину 567 футов, а затонул он на глубине менее 30 фатомов, офицеры «Индомитебла» «видели две его половины, торчащие перпендикулярно из воды. Корабль, похоже, разломился пополам, и каждая половина уперлась в дно. Спасшиеся карабкались на плавающие обломки. Я никогда не видел ничего более великолепного, чем их приветственные возгласы, когда мы проходили мимо». 6 человек подобрал эсминец «Бэджер»
Однако отважный адмирал, капитан 1 ранга Э.Л. Клэй и более 1000 человек погибли не напрасно. Линейные крейсера Хиппера оказались в гораздо более скверном положении, чем уцелевшие британские линейные крейсера. «Лютцов» «получил многочисленные попадания, башня В и радиостанция вышли из строя, было затоплено торпедное отделение, пост управления артогнем и пост связи залила вода. Корабль мог следовать только малой скоростью. Я [Хиппер] был вынужден перейти на миноносец G-39» после того, как корабли повернули на SW и укрылись в тумане. Адмирал приказал капитану 1 ранга Хардеру самостоятельно возвращаться в гавань, не имея ни малейшей уверенности, что это ему удастся. Капитан I ранга Хартог возглавил на «Дерфлингере» оставшиеся германские линейные крейсера, хотя его собственный корабль получил более 20 попаданий тяжелыми снарядами, потерял 180 человек убитыми и ранеными и принимал воду через большую пробоину в носу, а его радиостанция тоже была уничтожена. Хиппер попытался перейти за «Зейдлиц» — только для того, чтобы обнаружить, что корабль капитана 1 ранга фон Эгиди тоже поврежден слишком тяжело. Он погрузился носом до средней палубы. Так как экипаж капитана 1 ранга Ценкера не мог отремонтировать башни «Фон дер Танна», «Мольтке» оставался единственным кораблем, пригодным для адмирала. Но прошло много времени, прежде чем Хиппер сумел перебраться на него.
Линкоры Бенке могли получить такие же повреждения, если бы немцы не решились на рискованный маневр. Поворот последовательно привел бы к полной катастрофе, поворот «все вдруг» был невозможен, так как германская линия была изогнута по дуге. К счастью, немцы практиковали альтернативный маневр — Gefechtskert-wendung, при котором первым поворачивал концевой корабль, а остальные клали руль, как только видели, что задний мателот начал поворачивать. (Интересно отметить, что Джеллико высказывался категорически против поворота «все вдруг». Он предпочитал поворот по-дивизионно. В этом случае одновременно поворачивали командиры дивизий, а их корабли поворачивали последовательно, хотя это приводило к временному прекращению огня.) Поняв, что Джеллико поставил его в тактически невыгодное положение, Шеер приказал в 18.25 выполнить «боевой разворот» вправо под прикрытием дымзавесы эсминцев. Маневр был выполнен просто превосходно, и через 4 минуты весь его линейный флот шел на запад, прямо от противника. Исключением был «Лютцов», ползущий на юг. Линейные крейсера Хиппера шли за главнокомандующим, так же поступили крейсера Бёдикера и фон Рейтера. В результате к 18.45 Флот Открытого Моря исчез в тумане, исключая подбитый «Висбаден» и 3-ю флотилию миноносцев. Хотя капитан 1 ранга Холльман находился в благоприятной позиции для атаки, его корабли выпустили только 6 торпед по линейным крейсерам Битти, прежде чем Михельсен приказал им отходить.
Самой большой трудностью для Джеллико стала кратковременность этого первого столкновения линейных флотов. Несмотря на умение, с которым британский главнокомандующий поймал Флот Открытого Моря, плохая видимость позволила Шееру вывести корабли из ловушки, после того, как «Айрон Дьюк» сделал всего 9 залпов. Но у Джеллико не было оснований унывать. Гранд Флит занимал позицию, которая перекрывала немцам пути отхода через Скагеррак и назад к Яде. Единственной компенсацией Шееру было то, что до наступления темноты оставались всего 2 часа. Единственным решительным противодействием маневру Шеера была общая погоня.
Многие британские капитаны видели, что делают немцы, но никто не догадался сообщить об этом главнокомандующему. Поворот Шеера наблюдали линкоры и крейсера, особенно выгодная позиция была у «Фалмута» и «Кентербери». Поворот успел заметить даже старший артиллерист «Айрон Дьюка», находившийся на фор-марсе, однако и он не сумел передать сообщение в боевую рубку. Джеллико мог полагаться только на то, что видел сам. А видел он всего 4 дредноута Шеера, и потому предположил, что враг пропал из-за сгущения тумана. Несколько минут спустя он подумал, что Шеер мог слегка изменить курс, и в 18.44 повернул свой линейный флот по-дивизионно на юго-восток. Прошло еще 11 минут, прежде чем он понял, что Шеер совершил крутой поворот, и сам повернул на юг, то есть пошел под прямым углом к курсу врага. Хотя Джеллико без малейших колебаний навязал противнику бой, сейчас он сделал то, что и обещал. Британский адмирал не рисковал висеть на хвосте уходящего противника, так как опасался массированных атак эсминцев и плавающих мин в кильватерной струе. Эти опасения усилила в 18.55 торпеда с поврежденного «Висбадена», попавшая в «Мальборо». Обреченный крейсер нанес последний удар противнику. На линкоре была затоплена кочегарка, и скорость корабля упала до 17 узлов. Поскольку это могла быть мина, Джеллико подождал еще 10 минут, прежде чем повернуть свой флот на SW-t-S. Прошло уже полчаса после поворота Шеера на W, а британские крейсера так и не сообщили, что делает неприятель. Линейные крейсера Битти тоже задержались с преследованием, так как из-за поломки гирокомпаса на «Лайоне» они выписывали невероятные круги на месте.
Однако все это не имело большого значения, так как Шеер принял решение, которому нет ни объяснения, ни оправдания. Было бы вполне понятно, если бы он продолжал следовать на запад, чтобы до наступления ночи избежать новых столкновений с грозным противником. Вместо этого в 18.52 он приказал флотилиям Геле и Шурра совершить торпедную атаку. Затем в 18.55 он новым боевым разворотом повернул свой линейный флот на новый курс — прямо на линию Джеллико. Этот поступок, который был форменным самоубийством, германский главнокомандующий объясняет так:
«Если бы неприятель последовал за нами, то, при сохранении курса, принятого после поворота, наши действия должны были бы принять характер отступления. Если бы при этом наши концевые корабли получили повреждения, то нам пришлось бы либо пожертвовать ими, либо избрать иной образ действий, навязанный нам волей противника и, следовательно, для нас невыгодный. Противник занимал позицию по отношению к нам, которой он добивался. Он перехватил у нас инициативу и перекрывал нам пути отхода к германскому побережью. Оставался только один способ противостоять этому — нанести врагу второй безжалостный удар и бросить на него все наши миноносцы. Так можно было захватить врага врасплох, смешать его планы на остаток дня и, если удар получится достаточно сильным, облегчить ночное сражение. Это также предоставляло возможность оказать помощь расстреливаемому «Висбадену» и спасти его экипаж».
Германская официальная история сравнивает это с тактикой Нельсона при Трафальгаре. «Я думал, что это застигнет врага врасплох и собьет его с толку. Они не знали, что я намеревался сделать». Однако следующая фраза Нельсона немцами в данном контексте не цитируется. «Это привело бы к превращению боя в свалку, чего я и добивался». Утверждают, что Шеера ввело в заблуждение сообщение «Мольтке» от 18.45, в котором говорилось, что британский линейный флот находится по пеленгу O-t-S. Кроме того, Шеер ошибочно принял 3-ю эскадру линейных крейсеров за 4 дредноута, и мог решить, что флот Джеллико находится южнее, чем на самом деле. В этом случае можно предположить, что он собирался сделать «crossing Т» арьергарду англичан, двигаясь на восток. Это ? также могло позволить ему проскользнуть за кормой Джеллико. Правда содержится в заявлении Шеера австрийскому военно-морскому атташе, сделанном через несколько дней после боя. «Я не имел определенной цели. Я пошел вперед потому, что думал, что смогу помочь «Висбадену», а также потому, что ситуация была совершенно неясной. Я не получал никаких радиограмм».
Действительно, крейсера Шеера, особенно 2-я Разведывательная Группа Бёдикера, совершившая довольно нерешительную вылазку на восток, действовали так же плохо, как и крейсера Джеллико. Они не сообщили Шееру никаких сведений. Но своему начальнику штаба, капитану 1 ранга фон Трота, Шеер заметил: «Если бы я сделал это на маневрах мирного времени, меня отрешили бы от командования». Фон Трота позднее заметил, что это решение адмирала было примером того, как не следует поступать.
Во всем английском флоте нашлось только одно блестящее исключение из полной неспособности крейсеров действовать в качестве «глаз флота». Гуденаф следовал за отходящим Шеером и в 19.04 сумел передать Джеллико координаты германского линейного флота и сообщить о переменах курса. В это время сзади вспыхнула орудийная стрельба — это линкоры Гонта отбивали атаку 3-й флотилии эсминцев Холльмана. После безуспешной попытки спасти экипаж «Висбадена» германские эсминцы выпустили торпеды по британским линкорам, одна из торпед едва не попала в «Нептун». Все эти новости, а также приближение флотилий Геле и Шурра заставили Джеллико в 19.09 выстроить свой флот в единую колонну, идущую на юг. Минутой позже линейные крейсера Хиппера и линкоры Бенке вынырнули из тумана по правому борту от него, и британский главнокомандующий снова оказался в положении «crossing Т», охватив голову колонны противника. В 19.12 «наш флот представлял впечатляющее зрелище, когда залп за залпом прокатывались по длинной линии кораблей», писал один из мичманов «Нептуна». Несчастному «Висбадену» снова досталось, и ночью он затонул со всем экипажем, кроме одного кочегара. «Колоссус» и «Коллингвуд» сосредоточили огонь на «Лютцове». «Колоссус» сделал по нему 5 залпов с дистанции примерно 8500 ярдов. Его охватило пламя, он накренился и отвернул прочь, получив тяжелые повреждения. Через несколько часов сопровождавшие «Лютцов» эсминцы предпочли снять экипаж и прикончить корабль торпедой. Но большая часть британских линкоров обстреливала головные линкоры Шеера. «Мальборо» заметил 3 корабля типа «Кёниг» и открыл огонь по одному из них с дистанции 10750 ярдов. Шестой, двенадцатый, тринадцатый и четырнадцатый залпы были достоверными попаданиями. Большое облако серого дыма поднялось в районе фок-мачты германского линкора. Корабли Битти, шедшие в 3 милях впереди флагмана Джеррама, присоединились к нему. В 19.20 «Индомитебл» вновь открыл огонь по вражеским линейным крейсерам с дистанции 14000 ярдов. Эскадра Битти получила великолепную возможность потренироваться в стрельбе. Раз за разом тусклые оранжевые вспышки появлялись на борту германских кораблей. Один из них покинул строй с охваченной пламенем кормой. Германские корабли вяло отстреливались. Единственным из линкоров Джеллико, получившим попадания, был «Колоссус». Его несколько раз накрывали вражеские залпы, и столбы воды обрушивались на полубак. Множество осколков изрешетили борт в носовой части. В 19.16 один из немецких залпов все-таки поразил цель. В корабль капитана 1 ранга Дадли Паунда попали 3 снаряда калибром 305 мм. Два разорвались в носовой надстройке, а третий рикошетировал от броневой плиты напротив башни Q. Но повреждения «Колоссуса» оказались небольшими, и всего 5 человек были ранены. Зато серьезно пострадали многие из германских дредноутов, в том числе флагманский корабль флота и «Кениг», на котором был ранен адмирал Бенке. В «Гроссер Курфюрст» попали несколько снарядов, был затоплен ряд отсеков и возник крен 4° на левый борт. Шеер решил пожертвовать линейными крейсерами, чтобы вывернуться из смертельно опасного положения. Он поднял сигнал: «Сблизиться с врагом и таранить». Этот эпизод по-разному описывается разными источниками. В основном все ссылаются на мемуары старшего артиллериста «Дерфлингера» фон Хазе. Сам Шеер в своей книге просто не говорит ни слова о собственном приказе. В имеющемся у меня рапорте командира «Зейдлица» капитана 1 ранга фон Эгиди тоже не говорится ни слова о приказе адмирала.
Попробуем разобраться, что же тогда произошло. Скорее всего, был поднят флаг «R» — «Ричард». Это означало «Ran an der feind» — «Сблизиться с противником и таранить. Корабли должны сражаться до конца». Так переводит приказ главнокомандующего фон Хазе. На кораблях германского флота этот флаг толковали гораздо проще: «Таранить!» Но сигнальная книга предлагает более мягкий вариант расшифровки: «Всем на противника. Корабли должны атаковать, невзирая на последствия».
Так или иначе, но германские линейные крейсера бросились на противника. Они уже получили тяжелые повреждения, адмирал болтался где-то позади, потеряв собственную эскадру, но капитан 1 ранга Хартог на «Дерфлингере» без колебаний выполнил приказ.
«Они бесстрашно бросились на врага. Плотный град огня обрушился на них. Попадание за попаданием сотрясали «Дерфлингер». 381-мм снаряд пробил броню башни «Цезарь» и взорвался внутри1. Капитан-лейтенанту фон Больтенштейну оторвало обе ноги, почти весь расчет башни погиб. Снаряд поджег два кордитных заряда. Пламя перебросилось в рабочее отделение и подожгло еще 4 картуза, оттуда — в перегрузочное, где вспыхнули еще 4 заряда. Горящие картузы выбрасывали огромные языки пламени высотой с дом. Однако картузы только сгорели, не взорвавшись, как это произошло у противника. Это спасло корабль, но почти весь расчет башни — более 70 человек — погиб, спаслись лишь 5 человек. Через несколько минут произошла новая катастрофа. 381-мм снаряд пробил крышу башни «Дора», и все эти ужасы повторились. Мгновенно погибли еще 80 человек, за исключением одного, которого силой взрыва выбросило через входной люк».
«Зейдлиц» и «Фон дер Танн» тоже получили попадания, но от германских линейных крейсеров не потребовалось завершать свой «рейд смерти». В 19.17 Шеер отдал другой приказ — «Действовать против авангарда противника», поэтому они могли прикрывать отход своего линейного флота с более безопасного расстояния, не попадая под сокрушительный огонь. Однако Хартог маневрировал так неудачно, что опасно сблизился с головой колонны Шеера и вынудил «Кёниг» уклониться с курса. В результате корабли 3-й эскадры линкоров сбились в кучу, и некоторым из них пришлось вывалить из строя вправо, чтобы избежать столкновения. Корабли следовали с малой скоростью, на минимальном расстоянии один от другого, практически строем фронта. Несмотря на уменьшение скорости, «Кайзерин» прошел под самым бортом у «Принц-регента Луитпольда» и обрезал корму «Кайзеру». Часть кораблей была вынуждена застопорить машины или даже дать задний ход. Подобное скучивание кораблей под сильнейшим огнем противника было крайне опасным, и за короткое время англичане добились большого количества попаданий. Шеер в третий раз за вечер приказал выполнить боевой разворот на 16 румбов вправо. Маневр был выполнен в основном благодаря инициативе отдельных капитанов. «Фридрих дер Гроссе», например, повернул влево, «Маркграф» и «Остфрисланд» совершили поворот, не дожидаясь «Кайзера» и «Тюрингена». Спасти ситуацию помог флагман адмирала Бенке, который вышел на ветер и поставил дымовую завесу. Кризис разрешился в 19.35, когда все линкоры уже отходили на запад с максимальной скоростью, которую могли выжать броненосцы Мауве. Отход прикрывали 4 линейных крейсера, пережившие ужасные испытания. После стычки, длившейся 15 минут против 25 минут первой перестрелки, германские корабли опять скрылись в тумане. А в целом впечатление от этого эпизода может быть только одно — немцы не выдержали сосредоточенного огня британских линкоров и в панике бежали, сломав строй. Это беспрецедентный случай в истории морской войны. Даже разгромленные и уничтоженные эскадры не позволяли себе ничего подобного. Испанцы под Сантьяго, русские при Цусиме, японцы в проливе Суригао до конца держали строй, их эскадры действовали как единое целое. Лишь отдельные корабли пытались спастись, когда битва уже фактически завершилась. Случаев панического бегства целого флота лично я припомнить не могу.
Почему Джеллико, видя, что противник бежит в полном замешательстве, позволил ему второй раз подряд ускользнуть от разгрома? Шеер приказал своим флотилиям эсминцев прикрывать его отход, но этот приказ сумели выполнить только Шульц и Геле, которые получили соответствующие инструкции 20 минут назад. 3-я, 5-я и 7-я флотилии находились слишком далеко на севере, а корабли Шурра двигались так медленно, что их пришлось отозвать. 6-я и 9-я флотилии попали под огонь среднего калибра британских линкоров, их контратаковала 4-я эскадра легких крейсеров Ле Мезюрье и 11-я флотилия эсминцев Хоксли. Тем не менее, 20 эсминцев сумели выйти на расстояние 8000 ярдов и выпустили 31 торпеду. Это несколько странный залп — полторы торпеды на корабль. Из всех торпед только 10 дошли до британской линии и произвели эффект совершенно непропорциональный для такого ничтожного количества. Джеллико был твердо уверен, что их гораздо больше. Битти, кстати, думал точно так же. В ходе русско-японской войны из более чем 100 выпущенных торпед в цель попали менее 5 процентов. Но сторонники этого оружия сумели убедить адмиралов (и английских, и немецких, заметим), что теперь торпеды дадут не менее 30 процентов попаданий. Ведь за прошедшие 10 лет их скорость и дальность хода значительно увеличились. От массированной торпедной атаки мог спасти только радикальный маневр уклонения. «Боевые инструкции Гранд Флита» подчеркивали, что наилучшим маневром является уклонение поворотом по-дивизионно ОТ торпед, чтобы корабли могли выйти за пределы их дальности хода. До Ютландского боя никто не предполагал, что в условиях плохой видимости это приведет не только к увеличению дистанции боя на 3000 – 4000 ярдов, это еще полбеды. Но одновременно это вело и к потере контакта с противником. Поэтому в таких условиях был оправдан более рискованный поворот НА торпеды. Стэрди открыто выражал разочарование тем, что «вся колонна отвернула от торпедной угрозы. Поворот на торпеды в некоторых случаях мог быть более разумным». Только в 1936 году сам Джеллико признал, что «поворот на торпеды в некоторых случаях является более полезным». Но в 1916 году он думал иначе, и в 19.23, одновременно с третьим боевым разворотом Шеера, Джеллико приказал повернуть прочь. Он не хотел выполнять этот маневр и сначала решил ограничиться поворотом на 2 румба, но через пару минут приказал довернуть еще на 2 румба. В итоге немцы двинулись на запад, Гранд Флит — на юго-восток. Поэтому Шеер быстро скрылся в тумане. Англичане потеряли противника, но ничуть не уменьшили опасность для своих кораблей. Нескольким линкорам все равно пришлось уклоняться от торпед. Например, «Мальборо» повернул направо, и первая торпеда прошла по носу, вторая — так близко по корме, что лишь поворот спас корабль от попадания, а третья вообще нырнула под килем.
Однако решение Джеллико само по себе не послужило причиной потери контакта с противником, который совсем не рвался продолжать бой с превосходящими силами англичан. Джеллико думал, что Шеер пропал из-за Того, что сгустился туман. Новых сообщений о маневрах германских линкоров к нему не поступало, хотя концевые корабли его колонны ясно видели немцев. Например, «Вэлиант» в 19.23 отметил поворот германской колонны. Когда британский главнокомандующий решил, что торпедная опасность миновала, в 19.35 он приказал Повернуть на 5 румбов — на 1 больше, чем предыдущий отворот. Это должно было восстановить контакт и позволить снова завязать бой. Однако Шеер, который сначала шел на запад, сам повернул на 3 румба от курса схождения. Самым последним из британских линкоров, который видел противника днем, оказался «Малайя». Но его капитан хладнокровно наблюдал, как противник уходит, даже не подумав сообщить об этом Джеллико. Гуденаф, который видел Шеера на новом курсе, тоже не сообщил ничего. Однако в 19.40 донесение с «Лайона» прояснило Джеллико, что его поворот был недостаточен, он повернул еще раз, но, увы, лег на параллельный курс с невидимым противником. Битти по-прежнему рвался вести бой на дистанции пистолетного выстрела. Его не смутила такая мелочь, как поломка компаса. Повернув вправо, он имел перестрелку с германскими линейными крейсерами, и в 19.45 дал пеленг на голову колонны Шеера и, что более важно — его курс. К несчастью, Гуденаф все запутал сообщением о неизвестном количестве вражеских кораблей на северо-западе, полностью сбив с толку главнокомандующего. До 20.00, когда Шеер оказался в 15 милях, Джеллико не предпринимал никаких решительных маневров для восстановления контакта. Лишь когда до темноты оставался всего час, британский адмирал круто повернул на запад. Однако и теперь он не увеличивал скорость, чтобы не отстал поврежденный «Мальборо», который не мог дать более 17 узлов. Минутой позже Джеллико получил новый сигнал от Битти: «Предлагаю отправить головные линкоры следом за линейными крейсерами. Мы отрежем весь вражеский линейный флот». На поиски последнего Битти отправил свои легкие крейсера. Это был разумный сигнал, хотя недоброжелатели Битти порицали его за такое нарушение субординации. Но к задержке при передаче сигнала (радиограмма была отправлена в 19.47) Джеллико добавил новую. Только через 15 минут он приказал Джерраму «следовать за нашими линейными крейсерами». Однако теперь корабли Битти больше не были видны с «Кинг Георга V». Джеррам двинулся туда, где он в последний раз видел Битти и где слышал выстрелы (это вели бой крейсера Нэпира). Он не увеличивал скорость и не догадывался, что расходится с противником на 2 румба.
Тем не менее, два флота продолжали сближаться. Опасаясь слишком далеко оторваться от своих баз, в 19.45 Шеер повернул на юг, находясь всего в 12 милях к востоку от «Айрон Дьюка». По донесениям своих эсминцев он понял, что сражался со всем британским линейным флотом. Шеер писал: «Если бы мы могли парировать охватывающее движение противника и выйти к Хорнс-рифу раньше него, то сохранили бы инициативу на следующее утро. Чтобы добиться этого, ночью следовало бросить в атаку все миноносцы, даже рискуя остаться без них в утреннем сражении. Германский Линейный Флот должен был прорваться к Хорнс-рифу кратчайшим путем, не уклоняясь от курса и не обращая внимания на атаки противника». Результатом этого решения стали последние контакты между сражающимися флотами до наступления темноты. На «Индомитебле»
«в 20.20 были снова замечены вражеские линейные крейсера, и через несколько секунд они открыли огонь. Большинство расчета моей орудийной башни вышло наружу подышать свежим воздухом. Люди бросились обратно, сломя головы. В 20.26 мы снова вели жаркий бой на дистанции 8600 ярдов. Немцы стреляли хорошо и несколько раз накрывали нас. Но и многие залпы нашей эскадры попадали в цель. Мы видели большие пожары на борту нескольких вражеских кораблей. К 20.42 они получили вполне достаточно и отошли, мы прекратили огонь. Если нам повезет, то мы дадим им еще один бой. У нас в башне имелись 2 граммофона — один в самой башне, второй — в рабочем отделении прямо под нами. Во время каждой передышки мы крутили пластинки, причем разные. Эта какофония была не хуже остальных ужасов войны».
Германские линейные крейсера, которые пытались выйти в голову Линейному Флоту Шеера, около 20.25 попали под сильный огонь соединения Битти. Сами они уже не могли отвечать. Во-первых, они видели только вспышки орудийных залпов противника, а во-вторых, уже имели очень тяжелые повреждения. На «Дерфлингере» осталось только 2 исправных орудия главного калибра, и корабль принял более 3000 тонн воды. Поэтому Хартогувел 1-ю Разведывательную Группу на другой борт колонны Шеера, прикрывшись его дредноутами. Эта короткая стычка произошла как раз, когда Хиппер попытался перейти на борт «Мольтке». В результате он снова принял командование эскадрой только в 21.00.
Крейсера Нэпира в этот момент тоже вели бой. Как вспоминает один из офицеров «Ярмута», им было
«приказано произвести поиск в западных секторах, чтобы обнаружить голову колонны противника. Мы начали развертывание в указанном направлении, когда в 20.20 «Фалмут» заметил 5 вражеских легких крейсеров по пеленгу NNW. За ними следовали 2 линейных крейсера, которые вели бой с нашими линейными крейсерами. Мы построились в кильватерную колонну и завязали бой с вражескими легкими крейсерами на дистанции 7000 ярдов. Их залпы ложились недолетами, а наши, похоже, шли ничуть не лучше из-за того, что не было никакой возможность корректировать огонь при такой безобразной освещенности. Противник отошел, и мы больше его не видели».
После этого Битти заметил броненосцы Мауве, которые теперь возглавляли германский линейный флот, и открыл огонь по ним. Несколько попаданий заставили «Шлезвиг-Гольштейн», «Поммерн» и «Гессен» уклониться на юго-запад и скрыться. Ле Мезюрье и Хоксли тоже видели это, но, «видя, как «Кинг Георг V» отворачивает, мы решили, что следует идти за ним, чтобы не потерять контакта с нашим собственным флотом». Просто потрясающий пример полного служебного несоответствия. Командир эскадры крейсеров не понимает, что его главная обязанность — служить глазами флота. Немудрено, что сразу после боя Битти изменил свои боевые инструкции. Он писал: «Обязанностью младших флагманов становится ожидание конкретных приказов и действия в духе требований главнокомандующего. Этих требований всего 2, и они очень просты: пока вражеские тяжелые корабли остаются на плаву, мы должны их обнаружить и сообщить, атаковать и уничтожить».
Немного раньше, в 20.10, Хоксли заметил 5-ю флотилию эсминцев Хейнеке к востоку от остальных сил Шеера и повел свои эсминцы в атаку на него. Атаку эсминцев поддержала 4-я эскадра легких крейсеров. Британские корабли заметили эскадру Бенке, которая теперь замыкала строй Шеера. Хоксли не сумел выполнить торпедную атаку, корабли Ле Мезюрье действовали гораздо лучше. Один из офицеров крейсера «Каллиопа» вспоминает:
«Мы приблизились на 8500 ярдов и повернули на курс, параллельный курсу противника. До разворота по нам не стреляли, вероятно, они не были уверены — свои мы или враги. Но затем они быстро поняли свою ошибку и накрыли нас. Выпустив торпеды, мы отошли на восток на большой скорости, чтобы соединиться с нашим флотом. Мы видели германские линкоры в течение 10 минут и получили 5 попаданий. Только высокая скорость и зигзаг спасли нас от уничтожения».
Хотя повреждения флагманского корабля Ле Мезюрье помешали ему передать сообщение, Джеллико сам видел вспышки выстрелов в 20.38 и прожектором запросил «Комус»: «По кому вы стреляете?» Из ответа капитана 1 ранга Э.Г. Готэма: «По вражеским линкорам» главнокомандующий заключил, что он сближается с врагом. Это же вроде бы подтвердила вспыхнувшая через несколько минут короткая перестрелка в хвосте британской линии, где Гуденаф имел стычку с 2-й флотилией эсминцев. Один из «Ноттингема» так описывает этот момент боя:
«В сгущающихся сумерках мы имели короткую перестрелку с германскими эсминцами, в ходе которой «Саутгемптон» вроде бы потопил один из них. Однако они так быстро скрылись в тумане, что мы не сумели сблизиться на дистанцию эффективного огня. Лично я находился на мостике с 14.00, не имея лишней одежды. Никогда раньше я так не замерзал, но никому в голову не пришло бы послать вестового в каюту за плащом в разгар Ютландской битвы».
Но лишь к 21.00 после донесений «Лайона» и «Фалмута» ситуация немного прояснилась. Затем произошло третье, более важное столкновение. «Керолайн» и «Роялист», расположенные впереди «Кинг Георга V», на котором Джеррам все пытался догнать потерявшиеся корабли Битти, заметил колонну Шеера. Капитаны 1 ранга Г.Э. Крук и Г. Мид повернули, чтобы атаковать броненосцы Мауве торпедами, и сообщили об этом Джерраму. Флагманский штурман убедил Джеррама, что это британские линейные крейсера, и адмирал запретил атаку. Когда Крук повторил, что это неприятель, Джеррам ответил: «Если вы уверены — атакуйте». «Керолайн» и «Роялист» выпустили свои торпеды. Хоксли тоже заметил эти корабли, опознал их как неприятельские и повернул на них, ожидая, что 2-я эскадра линкоров откроет огонь. Однако Джеррам оставался убежден, что это корабли Битти. Кроме адмирала никто в это не верил. На «Орионе» флаг-офицер сказал Левесону: «Сэр, если сейчас вы выйдете из колонны и повернете на них, ваше имя станет таким же знаменитым, как имя Нельсона». Однако, как и Эван-Томас, Левесон был приучен исполнять любой приказ. «Мы должны сохранять кильватер», — отрезал он. Корабли Шеера отвернули на запад, прежде чем окончательно лечь на южный курс. Джеррам продолжал вести британский линейный флот параллельным курсом, не пытаясь сблизиться.
Это была последняя встреча двух флотов, прежде чем на Северное море опустилась ночная тьма. Солнце должно было снова подняться примерно через 5 часов. Несмотря на тяжелые потери, которые почти целиком являются заслугой линейных крейсеров Хиппера, Гранд Флит по-прежнему командовал ситуацией. Шееру дважды пришлось бежать от сокрушительного огня соединения, которое сейчас располагалось в 10 милях от него, как раз на пути к безопасным гаваням. Хотя 31 мая второй Трафальгар не состоялся, в основном из-за отвратительной видимости и твердого намерения Шеера избегать столкновения, Джеллико, все его офицеры и матросы вполне могли надеяться на повторение «Славного Первого Июня» на следующий день.
Этот день был одной их самых славных страниц в истории Королевского Флота. 1 июня 1794 года адмирал лорд Хоу разбил французский флот адмирала Вилларе-Жуаеза и захватил несколько линейных кораблей. Сражение происходило так далеко от берега, что не получило другого названия. Впрочем, французы тоже нашли повод гордиться этой датой. Одним из погибших кораблей был «Венжер дю Пепль» — «Народный мститель», чью гибель очень красочно описал Жюль Верн в романе «20000 лье под водой». Но вот что совершенно не приходило в голову Джеллико — это возможность оказаться в положении адмирала Мэтьюза, который после Тулонского сражения получил письмо от французского адмирала. «Если бы только не ваши капитаны, я сегодня находился бы у вас в плену...»
Бесславное первое июня
Шеер был полон решимости еще до рассвета выйти к протраленному фарватеру южнее Хорнс-рифа. Только это могло спасти его флот от окончательного уничтожения. Германский флот был подготовлен к ночному бою, в отличие от английского, поэтому Шеер считал приемлемым риск ночного боя с Гранд Флитом. На британских кораблях не хватало прожекторов, они не имели осветительных снарядов. Другое дело, что теоретические выкладки немцев могли сильно разойтись с реальностью, но Джеллико решил это не проверять. Он отвергал саму идею ночного боя, как грозящую вероятной катастрофой, во-первых, потому что противник имел большое количество эсминцев, а во-вторых, из-за трудностей ночного опознания целей. Британский адмирал боялся обстрелять собственные корабли. Но и это еще не все. Джеллико решил, что противник, который 2 раза так стремительно отворачивал прочь от Гранд Флита, не посмеет ночью пробиваться с боем к Хорнс-рифу, когда имеются еще 2 протраленных фарватера, ведущие в устье Яде. Джеллико решил «двигаться на юг, чтобы занять позицию, которая позволит возобновить бой на рассвете и будет достаточно выгодной, чтобы позволить перехватить врага, пытающегося идти к Гельголанду или Эмсу».
Поэтому в 21.17 британский главнокомандующий перестроил свой флот в ночной походный порядок из 4 кильватерных колонн, идущих строем фронта. Ближайшей к противнику шла 2-я эскадра линкоров Джеррама, следующей к востоку располагалась 4-я эскадра линкоров Стэрди, возглавляемая «Айрон Дьюком», затем шла 1-я эскадра линкоров Берни, и крайней на востоке была 5-я эскадра линкоров Эван-Томаса. Джеллико ничего не передал о своих «намерениях на ночь», предоставив капитанам своих линкоров гадать: будут ли ночные часы короткой передышкой перед возобновлением боя на рассвете 1 июня. Битги был того же мнения:
«Я продолжал следовать на юго-запад до 21.24. Ничего более не заметив, я решил, что неприятель находится на северо-запад от меня, и что мы располагаемся между ним и его базами. Получив сообщение Джеллико, что флот идет на юг, и учитывая повреждения моих линейных крейсеров, а также наше стратегическое положение, которое позволяло при благоприятных обстоятельствах обнаружить на рассвете противника, я не считал ни желательным, ни возможным сближаться с ним в темное время суток. Я решил, что учту намерения главнокомандующего, следуя тем же курсом, и моя задача — помешать врагу прорваться к своим базам, обойдя нас с юга».
Для этого Битти вывел свои корабли, которые сопровождали легкие крейсера Александер-Синклера и Нэпира, в точку в 15 милях к WSW от «Айрон Дьюка». 2-я эскадра легких крейсеров Гуденафа уже заняла позицию за кормой 1-й эскадры линкоров Берни. Крейсера Хита и Ле Мезюрье шли к востоку от 5-й эскадры линкоров Эван-Томаса, хотя с той стороны врага не было в помине.
Джеллико не игнорировал возможность попытки Шеера двигаться к Хорнс-рифу. Сначала, в 21.27 он приказал своим миноносным флотилиям двигаться в 5 милях за кормой линейного флота, что
«решало сразу три задачи. Они занимали великолепную позицию для атаки врага, если он попытается повернуть, чтобы ночью прорваться к своим базам. Они могли контратаковать эсминцы противника, если те ночью попытаются атаковать наши тяжелые корабли. Наконец, они располагались достаточно далеко, чтобы не атаковать по ошибке наши линкоры, и чтобы те, так же по ошибке, не обстреляли их».
Однако адмирал допустил 2 ошибки. Во-первых, его эсминцы не имели представления, где находится неприятель. Во-вторых, как и линкорам, Джеллико не передал эсминцам никаких инструкций. Командиры эсминцев должны были гадать, следует ли в соответствии с «Боевыми Инструкциями Гранд Флита» поддерживать контакт со своим линейным флотом и быть готовыми к бою на следующий день, или пытаться атаковать противника. Вдобавок Хоксли, который совсем недавно был назначен командующим минными силами, просто не имел времени обучить свои флотилии совместным ночным атакам. Поэтому британские эсминцы и в прямом, и в переносном смысле блуждали в темноте. Если совершенно случайно неприятель натыкался на них, — каждая флотилия действовала самостоятельно. Но лишь массированная торпедная атака могла принести серьезные результаты. В 22.05 Джеллико отделил «Эбдиел», чтобы тот поставил мины у плавучего маяка Хорнс-риф, что лидер и сделал без происшествий в 2.00, после чего вернулся в Розайт.
Чтобы понять действия Джеллико, следует вспомнить сигналы, полученные им примерно в 21.30 от различных судов, особенно отвергнутое Джеррамом донесение «Керолайн» и радиограмму Битти от 21.38, указывающую, что неприятель движется курсом WSW. Все это укрепило уверенность Джеллико, что немцы находятся далеко к северо-западу от «Айрон Дьюка». В действительности же врагов разделяли едва 8 миль, после поворота Шеера на SSO в 21.14. Теперь он сходился с Джеллико под острым углом, держа скорость 16 узлов, так как броненосцы Мауве больше дать не могли. Этот курс «следовало удерживать», передал Шеер своим капитанам, так как он вел прямо к Хорлс-рифу. В 21.06 адмирал затребовал по радио провести утром разведку этого района цеппелинами. После нескольких поворотов строй немцев развалился, и теперь Шеер решил восстановить порядок. Броненосцы Мауве получили приказ перейти в хвост колонны, которую теперь вели неповрежденные корабли 1-й эскадры линкоров с «Вестфаленом» капитана 1 ранга Редлиха во главе. 2-я эскадра линкоров уже собиралась выполнить приказ, как «Шлезвиг-Гольштейн» капитана 1 ранга Барентраппа заметил по левому борту белый огонь на мачте одного из легких крейсеров Гуденафа. Зато британский корабль не увидел ни одного из более крупных германских линкоров. Точно так же через несколько минут линейные крейсера Битти не увидели корабли 2-й и 4-й Разведывательных Групп. Более важно, что 4-я Разведывательная Группа, находившаяся ближе всех к противнику, заметила как «Лайон» запрашивал клотиковым огнем у «Принцесс Ройял»: «Сообщите наши позывные на сегодня, так как моя сигнальная книга уничтожена». Четфилд допустил грубейшую ошибку, еще более усугубленную Коуэном, который ответил, любезно сообщив германскому флоту секретные позывные. Капитан 1 ранга Барентрапп, Бёдикер и фон Рейтер, не сговариваясь, дружно решили огня не открывать, чтобы не демаскировать себя. Мауве дождался, пока исчезнет 2-я эскадра легких крейсеров, и лишь потом повернул. Поэтому Линейный Флот Шеера не смог до 22.00 выстроиться в ночной ордер, хотя к этому времени линейные крейсера должны были перейти в арьергард.
Примерно двумя часами раньше Шеер решил нанести мощный удар, чтобы облегчить отход флота. Михельсен на «Ростоке» должен был ночью атаковать Гранд Флит всеми имеющимися миноносцами. Но, хотя немцы, в отличие от англичан, были обучены использованию такой тактики, они не учли одного существенного момента. Требовалось выделить поисковые группы для обнаружения врага перед началом атаки. Более того, вскоре Михельсен обнаружил, что Гейнрих на «Регенсбурге» предвосхитил приказ Шеера. В 20.45 он выбрал те эсминцы, на которых осталось больше одной торпеды, — 2 из 2-й флотилии Шурра и 3 из 6-й флотилии Шульца — и приказал им атаковать, выделив сектор от ONO до OSO, где он ожидал найти британский линейный флот. Остальные эсминцы Шульца и 9-я флотилия Геле пошли прикрывать эскадры линкоров, либо соединиться с Михельсеном. Последний не стал отменять эти распоряжения и в 21.00 отправил свои собственные флотилии: 5-ю Хейнеке и 7-ю Коха для атаки в секторах еще южнее. Михельсен решил, что хоть одна флотилия сумеет найти британские линкоры.
2-я флотилия эсминцев быстро вступила в дело. Еще было достаточно светло, и ее отогнали крейсера Гуденафа и 11-я флотилия эсминцев Хоксли, еще до того, как немцы вышли на дистанцию пуска торпед. Через полчаса Гейнрих попытал счастья еще раз, но обнаружил, что находится слишком далеко за кормой британского линейного флота, и ничего не добился. Соединившись с 3-й флотилией Холльманна, который отделился от группы Михельсена, он пошел к Скагену. В результате 20 миноносцев вернулись в Киль, не приняв участия в дальнейших столкновениях. За этот промах из Шурра сделали козла отпущения и отрешили от командования.
Атака Михельсена встретила и другие препятствия. Вскоре после 21.30 эсминцы Коха были обстреляны 3-й эскадрой линкоров Бенке, к счастью, без серьезных последствий. Более того, опасаясь, что искры из труб выдадут их приближение, его флотилия и корабли Гейнриха ограничили свою скорость 18 узлами и в результате столкнулись с эсминцами Джеллико, а не с его линкорами. В 21.50 флотилия Коха заметила 4-ю флотилию эсминцев Винтура, идущую на север, чтобы занять предписанную ночным ордером позицию. Предположив, что она должна прикрывать тяжелые корабли Джеллико, немцы выпустили 4 торпеды, но безрезультатно, потому что в решающий момент англичане изменили курс, повернув на юг, следом за главными силами Гранд Флита. «Гарланд» капитан-лейтенанта Р.С. Гоффа заметил неприятеля и открыл огонь, но Винтур не решился преследовать немцев. Это позволило Коху попытаться совершить еще одну атаку. Но к этому времени миноносцы Коха слишком сильно отстали от Гранд Флита. Как и корабли Гейнриха, они прошли за кормой британских линкоров и направились к Хорнс-рифу. Позднее немцам только и осталось, что «выразить сожаление, что всю ночь наши миноносцы искали огромный британский флот и не сумели найти его, хотя точно знали, где именно он был замечен в последний раз».
Около 21.40 «Франкфурт» и «Пиллау» заметили «Кастор» и 11-ю флотилию эсминцев, также выдвигавшуюся на указанную ей ночную позицию. Но британские корабли так ничего и не заметили, хотя 2-я Разведывательная Группа выпустила торпеды с 6 кабельтов и отошла, не открывая огня и не включая прожекторов, «чтобы не навести британские эсминцы на германский Линейный Флот». Полчаса спустя крейсера Бёдикера снова сошлись с флотилией «Кастора». На этот раз Хоксли заметил неясные силуэты справа по носу, но предположил, что это свои корабли, потому что они передали британские опознавательные. Подойдя на расстояние мили, 4 германских крейсера включили прожектора и открыли смертоносный огонь, нанеся «Кастору» тяжелые повреждения, прежде чем он начал отвечать. Его верхняя палуба была исковеркана, повсюду валялись раненые и убитые. «Из 8 эсминцев, шедших у меня за кормой, 2 выпустили торпеды, одна из которых прошла под килем «Эльбинга». Остальные были ослеплены вспышками залпов «Кастора» и не могли ничего увидеть. Остальные решили, что произошла ошибка, и по нам стреляют свои же корабли, и не стали выпускать торпеды», — писал Хоксли. В этом коротком столкновении лишь один германский крейсер «Гамбург» получил заметные повреждения. Немцы имели преимущество потому, что Джеллико не передал своим эсминцам никакой информации о противнике. Более того, обмен сигналами между «Лайоном» и «Принцесс Ройял» выдал немцам секретные опознавательные, которыми Бёдикер умело воспользовался. Как и Винтур, Хоксли не попытался удержать контакт с противником. Джеллико не передал никаких инструкций, и командир флотилии решил, что его главная задача — удержать контакт с собственными линкорами на случай утреннего боя. Только в октябре 1916 года в «Боевых инструкциях Гранд Флита» появился приказ эсминцам формировать ударные соединения для ночных атак.
Почти сразу вслед за этим столкновением последовал бой между эскадрами Гуденафа и фон Рейтера. Лейтенант Кинг-Хэлл пишет:
«Примерно в 22.55 на нашем правом траверзе появились 5 кораблей, шедших тем же курсом на расстоянии не более 1500 ярдов. Прошло несколько напряженных минут. Пришельцы так же не хотели открывать свою принадлежность, как и мы. Наконец обе эскадры одновременно решили, что видят неприятеля, и открыли яростный огонь. Бой длился 3,5 минуты. 4 головных немецких корабля сосредоточили огонь на «Саутгемптоне», пятый стрелял по «Дублину». «Ноттингем» и «Бирмингем» проявили большую осмотрительность и не включали прожектора, поэтому по ним не стреляли. На такой минимальной дистанции промахов просто не могло быть. Орудие стреляло, и снаряд попадал в цель. Орудие снова заряжали, оно выплевывало пламя, грохотало, откатывалось назад и ползло вперед. Следовало новое попадание. Но чтобы заряжать орудия, требуются люди. Плоть и кровь должны поднимать снаряды и картузы, открывать и закрывать алчущие орудийные замки. Но плоть и кровь не могут противостоять взрывчатке, а на верхней палубе «Саутгемптона» взорвалось огромное количество снарядов. Именно после окончания перестрелки начался подлинный ужас ночного боя. Мы не знали, где находятся немцы. Наши орудийные расчеты были перебиты почти до последнего человека. Переговорные трубы и телефонные кабели были изорваны. Мы просто не имели времени привести себя в порядок, и не осмеливались использовать фонари. И вся верхняя палуба была усеяна убитыми и ранеными».
Повреждения «Дублина» в этом коротком, но ожесточенном бою были не столь значительны. Однако капитан 1 ранга Э.К. Скотт потерял свою эскадру. То же самое случилось с капитаном 1 ранга Э.Э.М. Даффом на «Бирмингеме». Но эскадра фон Рейтера пострадала гораздо сильнее. На «Штеттине» были уничтожены несколько орудий. Кроме того, Кинг-Хэлл «передал приказ вниз в торпедное отделение и нетерпеливо ждал ответа. Как только я услышал рапорт «Готов», то выпустил торпеду по группе вражеских прожекторов. Они неожиданно погасли, и неприятельский корабль выкатился из строя вправо». Торпедированный легкий крейсер «Фрауэнлоб» позднее затонул почти со всей командой. Как вспоминает один из уцелевших:
«Около 22.40 я почувствовал сильный толчок, потрясший корабль. Электричество погасло, и элеваторы остановились. Боеприпасы мы продолжали подавать вручную. Заработало аварийное освещение, и казалось, опасность миновала. Но вскоре корабль накренился на левый борт, и старший офицер приказал покинуть погреб. Когда я поднялся на полубак, расчеты уже покинули орудия. Корабль продолжал крениться, и я прыгнул за борт. Уже плавая, я слышал, как капитан трижды крикнул «Ура!» в честь кайзера. Можно было видеть лишь нос «Фрауэнлоба». Внезапно корабль перевернулся и затонул кормой вперед. Проболтавшись на плотике 12 часов, я был подобран датским сторожевиком «Тамош».
Об этих боях сообщили Шееру, который и сам кое-что видел с мостика «Фридриха дер Гроссе». Служба радиоперехвата сообщила ему, что британские эсминцы находятся в 5 милях позади своего линейного флота, и теперь Шеер знал, что он проходит под кормой Гранд Флита. Если не считать британских легких сил, никто не стоял между Флотом Открытого Моря и безопасными укрытиями за своими минными полями. Когда «Вестфален» повернул на юг, чтобы обойти сражающиеся эскадры Гуденафа и фон Рейтера, Шеер в 22.34 приказал капитану 1 ранга Редлиху повернуть обратно на курс SO-t-O и двигаться прямо к маяку Хорнс-риф, не сворачивая, несмотря ни на какие атаки англичан.
Джеллико тоже видел и слышал стрельбу. Из сообщений «Гарланда» и «Кастора» он сделал вывод, что вражеские легкие силы ищут его Линейный Флот. Адмиралтейство в 21.55 передало ему перехваченное распоряжение Шеера миноносцам Михельсена, еще больше укрепив адмирала в ошибочном мнении: «Трем флотилиям эсминцев приказано атаковать вас». Уайтхолл, абсолютно ничего не знавший о ходе боя и о том, как разворачиваются события, сделал еще одну попытку помочь главнокомандующему. В 21.23 Джеллико получил позицию хвоста колонны Шеера на 21.00 вместе с сообщением, что вражеские линкоры следуют на юг. Так как указанная точка находилась к юго-западу от «Айрон Дьюка», то Джеллико не поверил сообщению. «Я ни единого мига не верил информации Адмиралтейства, учитывая донесения кораблей, действительно видевших неприятеля на северо-западе» (Комната 40 вычислила эти координаты из сообщения «Регенсбурга». К сожалению, тот находился в 14 милях от предполагаемой позиции). Этот печальный опыт заставил его усомниться и в следующем сообщении Адмиралтейства: между 21.55 и 22.10 Комната 40 расшифровала 4 сообщения Шеера, и оперативный отдел свел 3 из них в радиограмму, полученную Джеллико в 22.30: «Германскому Линейному Флоту в 21.14 приказано возвращаться в базы. Линейные крейсера замыкают строй. Курс SSO-t-O. Скорость 16 узлов». Большая часть этого сообщения подтверждала собственные догадки британского главнокомандующего, но он не поверил курсу, так как получалось, что германский Линейный Флот очень близко к хвосту его собственной колонны. Сообщения Гуденафа (о его бое с 4-й Разведывательной Группой) и «Бирмингема» о замеченных линейных крейсерах Хиппера укрепили его уверенность, что неприятель находится на северо-западе. (Сообщение Даффа, по несчастливому совпадению, было дезориентирующим. Он случайно заметил линейные крейсера Хиппера вскоре после 23.15, когда, по уже упоминавшимся причинам, Флот Открытого Моря временно повернул на W-t-S перед тем, как снова взять курс на юг, чтобы выйти к Хорнс-рифу.) Все это не имело бы значения, если бы Джеллико получил четвертое сообщение — требование Шеера провести разведку цеппелинами. Это дало бы точный курс, которым Флот Открытого Моря намеревался возвращаться домой. Однако она не попала к Джеллико. Как вспоминает адмирал Джеймс, «начальник Морского Генерального Штаба [Оливер] покинул помещение оперативного отдела, чтобы немного отдохнуть, и оставил за себя офицера, незнакомого с германскими оперативными сигналами и не придавшего значения этому требованию Шеера». Этим офицером был капитан 1 ранга Джексон, чье бестолковое вмешательство в работу Комнаты 40 уже неплохо запутало Джеллико и Битти раньше днем. Джеллико вспоминал: «Конечно, если бы Адмиралтейство передало мне требование воздушной разведки в районе Хорнс-рифа, я повернул бы туда». А так британский флот следовал прежним курсом, и главнокомандующий был вполне обоснованно уверен, что добьется решительной победы в артиллерийской дуэли, которая начнется сразу после рассвета. Поэтому он ушел в адмиральскую рубку на мостике «Айрон Дьюка», чтобы отдохнуть в те немногие часы темноты, которые еще были в его распоряжении.
Но эти 3 часа прошли для Джеллико очень неспокойно. Новые донесения, спорадические перестрелки, отблески прожекторов... Ему сообщали о чем угодно, только не о том, что ему требовалось. И Адмиралтейство, и его собственные командиры оказались не на высоте. Джеллико так и не узнал о стычке уцелевших кораблей Бёдикера с самой западной из британских флотилий эсминцев — 4-й флотилией Винтура. Процитируем одного из офицеров «Спарроухока».
«Ночь была совершенно непроглядной, и мы не имели ни малейшего представления о том, где находится неприятель. Флотилия шла в кильватерной колонне. Командир на «Типперери» находился во главе, за ним шли «Спитфайр», «Спарроухок» и еще 8 эсминцев. Единственной нашей заботой было не налететь на свои же корабли. Около 23.15 мы заметили на правой раковине 3 крейсера, пересекающие наш курс под углом 20 градусов на большой скорости. Сначала мы решили, что это английские корабли, и когда они подошли на 700 ярдов, «Типперери» запросил позывной. В ответ «Франкфурт», «Пиллау» и «Эльбинг» навели прожектора на наш несчастный лидер, и менее чем через минуту он загорелся, получив множество попаданий».
Второй залп неприятеля разбил один из паропроводов «Типперери», и его турбины встали. В корму эсминца попали 3 снаряда, и люди там почти не пострадали. Большая часть попаданий пришлась в носовую часть эсминца. Там погибли почти все, включая Винтура.
«Спитфайр» капитан-лейтенанта К.У. Трелони и еще 2 эсминца, шедшие за ним, а также «Броук» капитана 2 ранга У.Л. Аллена отвернули и выпустили торпеды. «К нашему ликованию мы увидели, как одна из них попала во второй корабль между задней трубой и грот-мачтой. Он прекратил стрелять и накренился, огни погасли». Торпедированым кораблем был «Эльбинг», который 9 часов назад дал первый выстрел в этом бою. Мадлунг и два его товарища попытались спастись, пройдя сквозь строй линкоров Шеера. Капитаны 1 ранга Трота и Моммзен сумели сделать это и укрылись за линкорами 1 -и эскадры. Но поврежденный «Эльбинг» маневрировал гораздо хуже. Он попал под таран флагмана контр-адмирала Энгельгардта линкора «Позен». Машинные отделения крейсера были' затоплены, и он потерял ход.
После бегства крейсеров Бёдикера головные корабли 4-й флотилии эсминцев попали под плотный огонь «Вестфалена», «Нассау» и «Рейнланда», возглавлявших колонну Шеера. Однако стрельба немцев была неточной. Хотя «Вестфален» за 4 минуты выпустил в упор около 150 снарядов калибра 150 мм и 88 мм, серьезно пострадал только 1 британский эсминец. В то же время 102-мм снаряды эсминцев нанесли немалый урон надстройкам бронированных гигантов. Трелони, обнаружив, что на «Спитфайре» не осталось торпед,
«решил вернуть к «Типперери», который теперь превратился в пылающие руины. Когда мы подошли ближе, я увидел, что «Нассау» пытается таранить нас, на полной скорости повернув влево. Я крикнул: «Очистить полубак!» Долго ждать не пришлось, и два корабля столкнулись носами. Я услышал ужасающий треск и полетел кувырком на палубу. От толчка «Спитфайр» накренился на правый борт сильнее, чем при любом шторме. Когда мы столкнулись, германский линкор открыл огонь из 280-мм орудий, хотя не мог опустить их достаточно низко, чтобы попасть в нас. Но ударная волна смела все на своем пути. Наша фок-мачта сломалась, прожектор слетел с мостика на палубу, а первая труба упала назад, как на речном пароходе. Вражеский корабль скользнул по нашему левому борту, снеся все. Шлюпки разлетелись в щепки, а шлюпбалки были вырваны из гнезд. Однако ни один из его снарядов не попал, кроме 2, которые пробили парусиновый обвес мостика. Там погибли все, кроме капитана, получившего тяжелое ранение головы, рулевого и еще одного матроса. Когда «Нассау» исчез у нас за кормой, мы остались на плаву, дрейфуя в просто плачевном состоянии. Повреждения форштевня и борта были очень серьезными. Мы потеряли 60 футов левого борта.Взамен враг оставил нам 20 футов своей обшивки. Однако механики решили, что мы можем идти на 3 из наших 4 котлов, а переборки прекрасно держали воду. Мы восстановили управление и направились на запад со скоростью 6 узлов».
После этого, собрав остатки разодранных в клочья карт, «Спитфайр» начал путь домой, сражаясь теперь с усиливающимся ветром и волнением. Это путешествие заняло у него 36 часов, и эсминец вернулся в Тайн только во второй половине дня 2 июня.
Основная тяжесть этой схватки пала на головные британские эсминцы, так как замыкающие приняли крейсера Бёдикера за свои корабли, допустив страшную ошибку. Это заблуждение рассеял лишь луч прожектора, обрисовавший характерные силуэты дредноутов типа «Гельголанд». Аллен на «Броуке» видел гибель «Типперери» и знал, что командование флотилией перешло к нему. Однако ни он, ни другие эсминцы не сообщили Джеллико о столкновении с противником. Даже когда атака британских эсминцев вынудила голову колонны Шеера повернуть на W-t-S, и у англичан выдалась небольшая передышка, никто не вспомнил о существовании рации. Аллен собрал 8 эсминцев из рассыпавшейся флотилии и пошел на юг, чтобы занять предписанное место в ордере позади линкоров Джеллико. Но вскоре после полуночи
«мы заметили корпус большого корабля на правом крамболе на расстоянии не более полумили. Капитан запросил опознавательные, но незнакомец включил вертикальный ряд цветных огней. Этот сигнал был совершенно неизвестен в нашем флоте. «Право двадцать, обе — полный вперед! Правый носовой аппарат стреляет, как только появляется цель. Все орудия — правый борт сорок. Цель — линкор!» Но было поздно. Немец явно следил за нашими маневрами. «Вестфален» включил прожектора, и свет больно ударил нас по глазам. Затем у нас над головами заревели снаряды».
Так суб-лейтенант со «Спарроухока» рассказывает историю второго столкновения 4-й флотилии эсминцев с головными линкорами Шеера.
«Руль был положен на борт, чтобы «Спарроухок» развернулся влево, и был отдан приказ выпустить последнюю торпеду. «Броук» впереди нас также положил руль лево на борт. Однако, получив попадание в носовую часть, он не сумел выправить руль и, когда мы легли на боевой курс, продолжал разворачиваться влево и врезался в наш борт напротив мостика на скорости 28 узлов. Вдобавок вражеские снаряды постоянно накрывали нас. Я помню, что успел выкрикнуть предупреждение всем держаться покрепче, а расчету носового орудия — очистить полубак, прежде чем он врезался в наш борт. После этого я обнаружил, что совершенно разбитый лежу на палубе полубака, но только не своего корабля, а «Броука».
Прежде чем эсминцы расцепились, злосчастный сублейтенант успел перепрыгнуть на свой корабль. Остальные 5 эсминцев сумели обойти 2 столкнувшихся корабля, но капитан-лейтенант Э.Г.Х. Мастере на «Контесте» не сумел вовремя увидеть корабль капитан-лейтенанта С. Хопкинса и ударил «Спарроухок» в корму.
«Броук» был тяжело поврежден. 42 человека погибли, 6 пропали без вести, а 34 были ранены. К счастью, переборки носового котельного отделения еще держали, что позволило Аллену малым ходом двинуться на север. Через час, когда надежда на спасение немного окрепла, были замечены 2 германских эсминца. Но «немцы оказались испуганными больше нас. Подойдя на 500 ярдов, их лидер открыл огонь из носового орудия, мы ответили из единственного уцелевшего. К нашему удивлению и радости оба корабля резко положили руля и исчезли в утреннем тумане». Аллен продолжал медленно уходить, пока 2 июня в 6.00 не возникли серьезные опасения за целость переборок, которые начали сдавать под сильной волной с северо-запада. Аллен развернулся кормой вперед и направился к Гельголанду. Но к закату волнение и ветер слегка утихли, позволив ему направиться в Тайн, куда он прибыл на сутки позже «Спитфайра».
Подбитый «Спарроухок» оставался на месте, освещаемый пожарами разбитого «Типперери», пока около 2.00 его не заметил германский эсминец. Он подошел на 100 ярдов и скрылся в восточном направлении, так и не открыв огня. «Типперери» в конце концов затонул, и демаскирующий пожар погас. Однако Хопкинсу и его экипажу на рассвете пришлось пережить еще несколько неприятных минут, когда появился германский легкий крейсер. Экипаж «Спарроухока» приготовился открыть огонь из уцелевших орудий, но противник опять не стрелял. Напротив, в 3.40 «он начал медленно погружаться носом. Потом задрал корму в воздух и затонул. Мы решили было, что с нами уже покончено, и когда произошло все это, легко можно представить, какие чувства мы испытали». Этот призрачный корабль был подбитым «Эльбингом». Мадлунг и его команда после провалившейся попытки добраться до датского побережья бросили крейсер. В 6.10 снова была объявлена тревога, когда была замечена подводная лодка. Однако она обернулась плотиком Карли с 15 спасшимися с «Типперери». Когда они подгребли поближе, то стало слышно, что моряки поют «Долог путь до Типперери». Через час появились 3 британских эсминца. «Марксмэн» капитана 2 ранга НА. Салливана взял побитый «Спарроухок» на буксир. Но когда лопнули два перлиня, Салливан приказал затопить подбитый корабль, решив, что волнение мешает буксировке. Он снял экипаж Хопкинса и счастливчиков, которым повезло спастись с «Типперери».
Ни у Аллена, ни у Хопкинса не оставалось исправного передатчика, чтобы сообщить об этом бое Джеллико. Но капитан 2 ранга Р.Б.К. Хатчинсон на «Акейтесе», который принял командование остатками 4-й флотилии, тоже не стал этого делать. Главнокомандующий так и не узнал роковую новость: Флот Открытого Моря проходит у него под кормой. Но, если это критика, то лишь восхищения должна заслуживать решимость, с которой эти 6 британских эсминцев сражались с врагом. Их отвага была вознаграждена. Прежде, чем их отогнали на северо-восток, «Акейтес» и еще 2 эсминца выпустили торпеды, одна из которых попала в флагманский корабль Михельсена «Росток». Обе турбины встали, электричество пропало. Поскольку руль был положен право на борт, столкновения с соседними кораблями избежали только потому, что рассыпалась вся колонна. Кое-как удалось наладить ручное управление. Вскоре пришло сообщение, что корабль еще может дать 17 узлов. Однако очень скоро сдали котлы, пар пропал, и немцам пришлось брать крейсер на буксир. «Форчун» капитан-лейтенанта Ф.Г. Терри был потоплен, «Порпойс» капитана 2 ранга Г.Д. Колвилла был поврежден тяжелым снарядом, но сумел спастись. «Ардент» капитан-лейтенанта Г.А. Марсден заметил
«большой корабль, идущий контркурсом. Я сразу атаковал и выпустил оставшиеся торпеды с очень близкого расстояния. Но прежде, чем я успел оценить результат попадания торпед, противник включил прожектора. Тогда я обнаружил, что «Ардент» атаковал дивизию германских линкоров. Наши орудия были совершенно бесполезны против такого неприятеля, нам оставалось только ждать первого их залпа. Наконец он прогремел. Снаряд за снарядом попадали в нас, наша скорость снизилась, и мы остановились. Все наши три орудия прекратили огонь. Я был ранен, но не ощущал серьезной боли или неудобства, хотя позднее из раны достали осколок размером с мой мизинец. Затем противник выключил прожектора и внезапно прекратил огонь. Я понял, что корабль тонет, и приказал старшему помощнику спускать шлюпки и плотики, чтобы попытаться спасти как можно больше людей. Я увидел страшную картину опустошения, когда пошел на корму. Многие были убиты. Я отдал приказ спасаться по способности. Затем нас снова неожиданно осветили прожекторами, и враг всадил в нас еще пять залпов в упор. «Ардент» превратился в пылающий факел, лег на правый борт и перевернулся. Меня сбросило в море, и я схватил спасательный буй, который мне подало само провидение. «Ардент» медленно затонул, дым и пар растаяли. Я увидел на воде головы — спаслось 40 или 50 моряков. Они могли рассчитывать только на спасательные буйки, поэтому я боялся, что выживут немногие. Я видел, как люди тонули один за другим. Но никто не выказал страха перед смертью, никто не кричал и не звал на помощь. Прошла целая бесконечность, прежде чем появилось солнце. Я нашел шлюпочное весло и сунул его подмышки. После этого я несколько раз впадал в забытье, просыпаясь, лишь когда волна .захлестывала мне в лицо. Наконец я очнулся и увидел подошедший «Марксмэн». Я позвал на помощь и услышал ответный крик, которым меня старались приободрить. После этого я снова потерял сознание и очнулся уже на борту эсминца. Меня подобрали около 6.00».
Из всего экипажа, кроме Марсдена, спасся только 1 человек. Капитан, воздавая должное погибшим, позднее писал: «Весь экипаж сражался с крайней отвагой, пока наш корабль не затонул. Свою смерть они встретили спокойно и счастливо, как люди, до конца исполнившие свой долг». Эту эпитафию заслужили многие моряки обоих флотов.
Эти серии ожесточенных стычек между 4-й флотилией эсминцев и Линейным Флотом Шеера стоили немцам 2 легких крейсеров, англичане потеряли 4 эсминца потопленными и 3 тяжело поврежденными. Эсминцы Винтура в одиночку приняли на себя удар всего германского Линейного Флота, и ни один человек не дрогнул. Снова и снова они выходили в атаку, пока уцелевшие эсминцы не расстреляли торпеды до последней. Они показали выдающуюся отвагу и умение. И если эти эсминцы не сумели добиться большего, то винить следует не людей. К сожалению, британские торпеды тоже оказались не на высоте, как и ранее снаряды. Но решимость Шеера до рассвета выйти к Хорнс-рифу поколебалась лишь на мгновение. Более того, хотя ночную тьму почти час неоднократно вспарывали вспышки залпов тяжелых орудий, ни единое известие об этом не дошло до Джеллико. Почему не доносили дерущиеся эсминцы — еще понятно. Но с 23.15 до 0.15 очень многие корабли видели противника и должны были сообщить своему главнокомандующему, что Флот Открытого Моря остался у него за кормой. Они этого не сделали, и оправданий им нет. Начиная с 22.00, торпедированный «Мальборо» уже не мог держать 17 узлов и постепенно отставал вместе со своей дивизией. Так как Берни ничего не сообщил Эван-Томасу о проблемах своего флагманского корабля, 5-я эскадра линкоров, следовавшая за «Мальборо», отстала вместе с ним. Курс Шеера проходил всего в 3 милях от этих 7 линкоров, и они видели бой 4-й флотилии эсминцев лучше, чем какие-либо другие британские корабли. В самой хорошей позиции находился линкор «Малайя». В своем рапорте капитан I ранга Бойл писал: «23.40. В 3 румбах позади траверза наблюдал атаку наших эсминцев на вражеские корабли, идущие примерно тем же курсом, что и мы. Головной корабль имел 2 трубы, 2 мачты и характерный кран — очевидно, это был дредноут типа «Вестфален». Это как раз и был сам «Вестфален», возглавляющий колонну Шеера. Артиллерист «Малайи» навел башни на него и запросил разрешение открыть огонь. Но Бойл отказал.
Как и Арбетнот 16 декабря 1914 года, он заявил, что адмирал должен видеть противника, и «Малайя» будет ждать приказа. По той же самой причине Бойл запретил использовать радио. Фактически и «Барэм», и «Вэлиант», и корабли Берни видели только «постоянные атаки минных судов против кораблей, которые они не могли опознать, сначала на западе, потом — на севере».
Левее 4-й флотилии находилась 13-я флотилия. Поэтому в 23.30 Фэри увидел яростную стрельбу на правом траверзе «Чемпиона». Он немедленно увеличил скорость и повернул на восток, «потому что не мог атаковать врага, поскольку наши же силы располагались между ним и мною». Фэри сделал это, не потрудившись оповестить флотилию. Так как огни на кораблях были погашены, то командир потерял все свои корабли, кроме «Морсби» и «Обдюрейта». Более того, своим странным поступком он вынудил остальные британские флотилии, находившиеся восточнее, сдвинуться еще дальше в этом направлении, что открыло дорогу германскому флоту. А пара замыкавших строй флотилии эсминцев — «Менейс» и «Нонсач» — едва не попала под таран «Франкфурта» и «Пиллау». Так как эсминцы Гранд Флита никогда не готовились к совместным ночным атакам, то действия Фэри вполне объяснимы. Однако это был еще не самый страшный пример упущенных возможностей.
Вскоре после того, как германские линейные крейсера передвинулись в хвост Линейному Флоту Шеера, фон Эгиди сообщил, что поврежденный «Зейдлиц» больше не может давать 16 узлов. Командующий приказал ему двигаться к Хорнс-рифу самостоятельно. Фон Эгиди взял курс на восток. Затем флагман Хиппера «Мольтке» потерял свою эскадру и тоже уклонился на восток. В результате оба линейных крейсера врезались прямо в линкоры Джеллико. В 22.30 корабль капитана 1 ранга фон Карпфа заметил 2-ю эскадру линкоров Джеррама. В свою очередь он был замечен «Тандерером», замыкающим строй. Но капитан 1 ранга Дж. А. Фергюссон и огня не открыл, и сообщить не подумал, так как «было нежелательно открывать позицию нашего линейного флота». Временно отклонившись на запад, Карпф вскоре лег на прежний курс и около 22.55 вновь заметил впереди корабли Джеррама. На сей раз никто из англичан «Мольтке» не увидел, и германский флагман ускользнул во второй раз. Затем Карпф повернул к Хорнс-рифу, но третья попытка пробиться была сорвана в 23.20. Хиппер приказал капитану повернуть на юг, а в 1.30, когда «Мольтке» вышел далеко в голову Гранд Флиту, повернуть к цели. Рация линейного крейсера не действовала, и никаких известий об этих встречах Шеер не получил, пока в 2.27 Хиппер не столкнулся с миноносцем G-39. Но это было уже слишком поздно. Но если бы Хиппер и радировал что-то Шееру, то лишь подсказал бы, что курс SO-t-O проведет его за кормой британского Линейного Флота.
Спасение «Зейдлица» еще более невероятно. Около полуночи его заметили с «Мальборо». Берни и Росс увидели «большой корабль» и ничего не предприняли. На «Ривендже» капитан 1 ранга Э.Б. Киддл удовлетворился неправильным позывным. Командир «Эджинкорта» решил «ничего не делать, чтобы не выдать положение нашей дивизии». Легкие крейсера «Боадицея» и «Фиэрлесс» тоже видели «Зейдлиц», но последовали примеру капитанов линкоров, и «было уже слишком поздно выпускать торпеды, когда цель была опознана». Кораблю капитана 1 ранга фон Эгиди, еле держащемуся на плаву, принявшему тысячи тонн воды, было позволено пройти мимо 4 британских линкоров и флотилии эсминцев, чтобы наутро достичь Хорнс-рифа. А ведь он так сел носом, что не мог давать больше 7 узлов!
В 0.30 голова 1-й эскадры линкоров Шмидта находилась уже к востоку от Линейного Флота Джеллико, но еще 3 группы британских эсминцев стояли между германскими линкорами и безопасностью. Самая западная состояла из 7 эсминцев 9-й и 10-й флотилий, которые должны были пройти впереди от германской колонны. Однако Голдсмит на «Лидьярде» не знал, что 6 эсминцев 13-й флотилии, потеряв связь с «Чемпионом», присоединились к нему. Его эсминцы должны были пройти впереди германской колонны, но строй растянулся, и 4 концевых корабля заметили германские линкоры. Первая пара опознала противника слишком поздно для атаки. Третий в строю эсминец «Петард» находился в прекрасной позиции для атаки, но он «выпустил все торпеды во время дневных атак, поэтому нам не оставалось ничего иного, как отойти [вспоминал его командир капитан-лейтенант Э.К.О. Томсон]. Мы увеличили ход до полного и повернули влево, чтобы проскочить под носом у врага. Как только мы прошли перед «Вестфаленом», он включил прожектора и навел на нас. Мы увидели вспышки противоминных орудий и почувствовали, как слегка вздрогнул наш корабль. Мы решили, что он получил попадание в корму. Второй корабль в колонне — а мы теперь могли видеть все 4 — тоже открыл огонь, и его залп попал нам в носовую часть. Затем германские прожектора перескочили на шедший за нами «Турбулент». Он был протаранен и потоплен «Вестфаленом». Капитан-лейтенант Д. Стюарт погиб со всем экипажем. Мы спаслись без дальнейших происшествий, получив 6 попаданий. Одним из них был перебит весь расчет кормового 102-мм орудия. Другой снаряд попал в офицерские каюты и убил нашего хирурга как раз в тот момент, когда он требовался нам больше всего».
Для большинства из 11 британских миноносцев, которые вышли из столкновения без единой царапины, «все случилось так внезапно, что мы просто не сообразили, что происходит. До нас на «Никейторе» как-то просто не дошло, что весь германский флот прорывается в самом слабом месте нашей линии». Почему ни «Петард», ни его товарищи, опознавшие корабли противника, не сообщили по радио о неприятеле еще кое-как можно понять. Зато действия командира «Беллерофона» капитана 1 ранга Э.Ф. Брюэна, замыкавшего колонну Стэрди, объяснить трудно. «Во время первой вахты мы видели оживленную перестрелку на NO, а также заметили горящий крейсер. Около 23.40 мы вновь услышали стрельбу за кормой. В течение первого часа следующей вахты на левой раковине была слышна прерывистая стрельба. В остальном ночь прошла без происшествий».
На «Лайоне», шедшем в 5 милях впереди, Четфидц «ожидал атаки миноносцев в любой момент, но никаких инцидентов не произошло, если не считать многочисленных косвенных признаков, указывающих, что остальные корабли нашего флота провели время не столь безмятежно». Однако, по словам Дрейера, на «Айрон Дьюке» все предположили, что это «германские крейсера и эсминцы пытаются прорваться сквозь завесу наших эсминцев и атаковать наш линейный флот».
То, что в это время происходило в Адмиралтействе, вообще не поддается никаким объяснениям. К 23.15 Комната 40 расшифровала две радиограммы. Первую из них передал Шеер в 22.32. Она гласила: «Главные силы флота идут на SO-t-S». Всего полчаса назад Военный Отдел передал Джеллико сообщение, в котором был указан курс, примерно совпадающий с этим. Если же сюда добавить приказ Михельсена своим эсминцам: «Собраться к 2.00 в районе Хорнс-рифа», то картина сразу прояснялась. Военный Отдел задержал эту исключительно важную информацию. Комната 40 случайно выпустила слова «вместе с нашими главными силами», стоящие после слова «собраться». Если бы Джеллико получил эти сведения до полуночи, он вполне мог успеть перехватить Шеера на рассвете. Но судьба решила иначе. Первого Морского Лорда не было на месте, отсутствовал и начальник Морского Генерального Штаба. Оставшийся за главного Томас Джексон вообще ничего не сделал с этими радиограммами. Не были переданы Джеллико и три следующие радиограммы. Первая из них была перехвачена в 23.06 и дешифрована в 23.50. В ней Шеер сообщал координаты и курс своих главных сил. Вторая была принята в 23.50 (расшифрована в полночь), третья перехвачена в 23.56 (расшифрована в 0.05). В этих радиограммах германский адмирал сообщал об изменениях курса. Джексон глубоко презирал работу Комнаты 40, и потому не передал еще 2 радиограммы с координатами линкоров Шеера, перехваченные в 0.43 и в 1.03. Они были расшифрованы в 1.20 и 1.25 соответственно. Если бы Джеллико получил их своевременно, исход боя мог стать совершенно иным. Можно только удивляться, почему в 1.48 начальник Оперативного Отдела решил сообщить Джеллико о возвращении подводных лодок в германские порты и указал точку затопления «Лютцова», а в 3.12 передал координаты места, где команда оставила «Эльбинг». Ведь эта информация практического значения не имела. Вероятно, действия Джексона являются самым потрясающим примером даже не то что некомпетентности, а полнейшего идиотизма британских адмиралов. Чуть перефразируя известного уральского сказителя Бажова, можно заметить, что капитан 1 ранга Томас Джексон показал себя «не то что недоумком каким, а полным дураком, кои ложку в ухо несут».
Корабли Голдсмита прошли буквально вплотную перед головой колонны германских линкоров. 12-я флотилия, которую вел капитан 1 ранга Стирлинг на «Фолкноре», вполне могла разминуться с противником, однако она почему-то старалась удержаться вместе с медленно ползущей дивизией Берни и оказалась в 10 милях позади «Айрон Дьюка». Не слишком понятые действия командира флотилии принесли удачу.
«В 1.43, при первых проблесках рассвета, на правом траверзе «Обидиента» была замечена колонна кораблей, идущая на OSO. Из-за тумана мы не могли определить, свои это или чужие, пока один из них не подал неправильный опознавательный. Мы возглавляли самый ближний к противнику дивизион, поэтому наш командир капитан 2 ранга Г.У. Кэмпбелл решил атаковать. Мы повернули вправо, но враг тут же уклонился на 6 румбов, и мы вернулись обратно к «Фолкнеру», увеличив скорость до 23 узлов. Мы повернули на 16 румбов вправо. Теперь противник был ясно виден слева по борту: впереди дредноуты, за ними броненосцы. Условия для атаки были почти идеальными, так как стало уже слишком светло, чтобы прожектора принесли хоть какую-то пользу, но еще темно для нормальной стрельбы по быстро движущимся мишеням. Туман обеспечивал нам дополнительное укрытие. В 2.05 мы выпустили первую торпеду, находясь на траверзе четвертого корабля в колонне. Дистанция составляла от 2000 до 3000 ярдов. В тот же момент по нам открыли огонь из всех орудий. Когда мы уже решили, что нас потопят, а наша торпеда пройдет мимо, пришло наше вознаграждение. Тусклая красная вспышка мелькнула прямо в центре силуэта «Поммерна». Пламя растеклось к носу и корме, его языки взвились выше мачт, окруженные клубами черного дыма и фонтанами искр. Затем оконечности корабля задрались вверх, как будто он переломился, и все пропало в тумане. В наступившей тишине мы услышали, как кто-то на мостике произнес: «Бедняги, они могли вложить деньги получше». Нас продолжали усиленно обстреливать, «Нессус» и «Онслот» получили попадания. Однако мы увеличили скорость и начали зигзаг, чтобы спастись. Дивизион «Менада» выпустил еще торпеды, но результата мы не увидели. Туман очень быстро скрыл из вида все корабли».
Атака Стирлинга была самой умелой в ходе всего боя, по крайней мере среди проведенных британскими эсминцами. Хотя из 15 эсминцев в атаку сумели выйти только 6, которые выпустили 17 торпед, а остальные были отогнаны точным огнем немцев, атака завершилась успехом. Шеер потерял броненосец вместе с капитаном 1 ранга Бёлькеном и всей командой. Более того, Стирлинг, в отличие от других командиров флотилий, трижды сообщал о противнике. Однако по неизвестной причине — может быть, антенна «Фолкнора» была повреждена, может быть, неприятель глушил его передачу — первые два сообщения не принял никто. Третью радиограмму принял только один из его же эсминцев — «Марксмэн».
Если бы Джеллико получил эти сообщения и немедленно повернул свои линкоры, он мог выйти к германским минным полям к 3.30. Тогда линейный флот Шеера был бы обречен. Если бы британский главнокомандующий повернул немного позднее, он успел бы перехватить многие поврежденные германские корабли, которые тащились позади главных сил. А так многострадальная битва почти закончилась. Попытка Джеллико использовать свои эсминцы, чтобы помешать Флоту Открытого Моря пройти у него под кормой, провалилась. Германский историк указывает, что «атакам английских эсминцев не хватало умения. Они не тренировали ночные атаки. Все атаки производились поодиночке». Наверное, это была достаточно серьезная причина для неуспеха. Хоксли был назначен командующим Минными Силами Гранд Флита слишком недавно, чтобы обучить их скоординированным атакам, как днем, так и ночью. Но самое плохое заключалось в другом. Джеллико так и не узнал, что неприятель выскочил из ловушки. Непоколебимая решимость Шеера прорваться под кормой Гранд Флита позволила ему отделаться потерей 1 броненосца и 3 легких крейсеров.
Наутро флот Шеера был совершенно не готов к возобновлению боя с могучим противником. К 2.30 с ним остались лишь несколько миноносцев.
«Донесения говорили, что 1-я Разведывательная Группа не выдержит серьезного боя. Головные корабли 3-й эскадры линкоров израсходовали слишком много боеприпасов и не могли вести затяжной бой. Из легких крейсеров остались только «Франкфурт», «Пиллау», «Регенсбург». При таком сильном тумане не было надежды на воздушную разведку. Так как серьезных возможностей нанести поражение врагу не оставалось, я решил прекратить операцию и вернуться в порт».
Насчет возможности нанести поражение врагу Шеер явно хватил через край. Впрочем, мы еще вернемся к любопытным мемуарам германского адмирала немного позднее. Пока еще Флоту Открытого Моря предстояло добраться до спасительных минных полей.
А что происходило в это время на борту английских кораблей? Там царили уверенность и надежда. Ведь наступающий день был однажды уже отмечен в истории Королевского Флота как Славное Первое Июня. И все моряки надеялись, что наступающий день станет не менее известным.
Один из мичманов линкора «Нептун» вспоминает, как «в 2.00 все вновь разошлись по боевым постам. Видимость обещала хороший день. У нас оставалось достаточно боеприпасов, и мы чувствовали, что если представится случай, мы хорошо поработаем над тем, что осталось от врага. Орудия были заряжены, и мы приготовились снова начать». Джеллико все еще думал, что вражеский Линейный Флот находится к западу от него. Он не слишком расстроился, когда на рассвете не увидел ни одного германского корабля, так как утренняя дымка ограничивала видимость. Его первой заботой было собрать рассеявшиеся в темноте собственные силы. 7 линкоров тащились где-то позади, а линейные крейсера ушли вперед. Если не считать 4-ю эскадру легких крейсеров Ле Мезюрье, он не видел ни одного корабля, которому можно было бы поручить разведку. Эсминцев не было вообще, отражать атаки неприятельских миноносцев и, что более важно — подводных лодок, было некому. «Все это сделало нежелательным приближение к Хорнс-рифу, как я раньше намеревался. Необходимо было собрать линкоры и эсминцы, прежде чем возобновлять бой», — писал Джеллико. Полагая, что Шеер все еще находится на северо-западе от него, адмирал в 2.30 изменил курс и перестроил свои линкоры в единую колонну. Он сообщил об этом по радио Битти и остальным адмиралам и потребовал, чтобы они шли на соединение с главными силами.
Флот Открытого Моря очень охотно уклонился бы от всех стычек вообще. И немцам это удалось бы, но Фэри в 23.30 решил повернуть на восток, а не присоединиться к Винтуру во время его смелой атаки. В результате «Чемпион» потерял собственную флотилию. Его сопровождали только эсминцы «Морсби» и «Обдюрейт». Так как рассвет наконец позволил отделить овец от козлищ и отличить свои корабли от вражеских, Фэри повернул на грохот выстрелов — это Стирлинг атаковал неприятеля. В 2.30 Фэри заметил концевые корабли колонны Шеера — 4 броненосца типа «Дойчланд». Кроме пары собственных эсминцев, с ним были «Марксмэн» и «Менад» из 12-й флотилии. Однако Фэри упустил представившуюся ему благоприятную возможность и не стал атаковать противника. Он повернул «Чемпион» на восток. Капитан-лейтенант Р.В. Алисой на «Морсби» отказался последовать за командиром. Он проявил тот самый боевой дух, который был так характерен для командиров британских эсминцев в отличие от командиров линкоров и том более адмиралов. Алисой «считал бой самым главным, просигналил «Курс на запад» и повернул влево, выпустив торпеду в 2.37. Через 2 минуты отдаленный взрыв потряс корабль. Я был совершенно уверен, что торпеда попала во что-то». Такая инициатива и смелость заслуживали большего, чем
«страшный взрыв на миноносце V-4, поднявший огромный столб черной воды. Вся носовая часть миноносца была свернута влево, оторвалась и затонула, мелькнув в воздухе за кормой миноносца. V-2 и V-6 подошли ближе. V-2 спустил шлюпки, сбросил концы и буйки. Наконец, командир подвел эсминец носом к высоко задравшейся в воздух корме тонущего корабля, чтобы экипаж мог переходить прямо на борт к нему. Многие добирались вплавь, катер перевез раненых. Всего было спасено 64 человека. Так как наши главные силы уходили, я приказал капитану V-6 затопить подбитый корабль, что он и сделал торпедой, после того, как артиллерийский огонь оказался неэффективным».
Это был последний случай столкновения британского корабля с главными силами Шеера, прежде чем те в 3.30 добрались до Хорнс-рифа. Там они повернули на юг по протраленному фарватеру. Но не всем кораблям Флота Открытого Моря удалось вернуться в Яде без происшествий. В 3.30 «Чемпион» и 4 эсминца, сопровождавшие «его, заметили 4 вражеских эсминца, забравшие экипаж затопленного «Лютцова». Сблизившись на 3000 ярдов, обе стороны открыли огонь. G-40 был быстро подбит, но тут же Фэри потерял своих противников в утреннем тумане. Немцы смогли взять на буксир поврежденный корабль. Усилившись «Регенсбургом», эта немецкая группа через 40 минут была замечена поврежденным «Дублином». Этот крейсер оторвался от своей эскадры и провел веселую ночь. Его командир хорошо потрепал себе нервы, прорезав строй Флота Открытого Моря. К счастью, английский крейсер никто не заметил. Ни Скотт, ни Гейнрих не успели открыть огонь, как сгустившийся туман разделил противников, и несчастный G-40 сумел добраться до гавани. Больше всего этому радовались 1250 моряков с потопленного линейного крейсера. Поврежденному «Ростоку» повезло меньше. Когда его буксировали к Хорнс-рифу, неожиданное сообщение цеппелина о приближении британских линкоров перепугало корабли сопровождения. Они сняли Михельсена и его экипаж и затопили крейсер. В 5.20 флагманский корабль Шмидта дредноут «Остфрисланд» подорвался на одной из мин, поставленных «Эбдиелом», но серьезных повреждений не получил. Но этот инцидент не задержал возвращение Шеера в Яде, куда он прибыл в начале дня. Адмирал не скрывал чувства облегчения, которое разделяли все его офицеры и матросы (Немцы прошли над 3 британскими подводными лодками, лежавшими на дне у маяка Виль. Во исполнение плана Джеллико они должны были затаиться до 2 июня, поэтому они узнали о Ютландском бое, только вернувшись в Ярмут 9 июня). Флагман Бенке «Кёниг» принял слишком много воды носом, и ему пришлось ожидать прилива, чтобы миновать банку Амрум. «Зейдлиц» испытал еще более серьезные трудности. Его осадка в носовой части теперь равнялась 42 футам, и возле Хорнс-рифа корабль сел на мель. К счастью для себя, фон Эгиди сумел сняться с мели раньше, чем был обнаружен британскими судами. Однако возле банки Амрум корабль вторично сел на мель. Прошло 32 часа, прежде чем «Пиллау» и спасательные суда сумели снять линейный крейсер с мели и отбуксировать кормой вперед в Яде. Он почти полностью потерял остойчивость и в любой момент мог перевернуться килем вверх.
Мы уже упомянули о донесении одного из цеппелинов. 31 мая 5 цеппелинов покинули свои ангары в 11.30 для проведения разведки в Северном море. Несмотря на сообщение «Пиллау» о стычке с «Галатеей», ни один из них не подошел ближе 30 миль к сражающимся флотам, прежде чем в 18.00 они были отозваны. Приказ Шеера о воздушной разведке на рассвете 1 июня командир авиаподразделения не получил. Однако в полночь капитан 1 ранга Штрассер отправил 6 цеппелинов по своей собственной инициативе. 4 из них увидели не больше, чем вчера. L-24 всех сбил с толку ошибочными сообщениями. Сначала он принял германские эсминцы за британские и донес о них. А потом этот дирижабль сумел увидеть британские линкоры в бухте Джаммер на северо-западном побережье Дании. Только L-11 в 3.19 кое-чего добился.
«Внезапно из утренней дымки появился цеппелин и направился к «Нептуну». В башню X поступил приказ дать выстрел на предельном возвышении. Передний мателот дал полный залп, начали стрелять и остальные корабли. Воздушный корабль взмыл носом вверх и исчез. Поступил приказ не тратить боеприпасы».
L-11 продолжал следовать за англичанами более часа. В 3.40 он слишком близко подлетел к «Индомитеблу» и получил 305-мм залп. Но его сообщения только укрепили решимость Шеера вернуться в гавань, не принимая боя. Субмарины, вышедшие из Боркума 31 мая в 20.45, добились еще меньше. Лишь одна из них сумела заметить противника. U-46 безуспешно атаковала «Мальборо», возвращающийся в Тайн, после того как Берни в 2.30 перенес флаг на «Ривендж».
Так как Битти имел еще меньше сведений о противнике, чем Джеллико, он ушел слишком далеко вперед, чтобы видеть бои эсминцев. Он не разделял предположений главнокомандующего относительно намерений Шеера. Битти считал, что Шеер может направиться к одному из южных фарватеров в Яде и сейчас находится на юго-западе, а не на севере. Поэтому Битти шел на юг до 3.00, пока ему не пришлось последовать за Линейным Флотом на север. Даже тогда Битти упрямо настаивал на своей версии, и в 4.04 он радировал Джеллико: «Предлагаю произвести поиск неприятеля на юго-западе». Но Джеллико всего 10 минут назад получил сообщение, которое разбило все его надежды. Адмиралтейство, основываясь на данных Комнаты 40, в 3.30 отправило ему радиограмму, в которой говорилось, что германский линейный флот в 2.30 находился всего в 16 милях от Хорнс-рифа. Это означало, что от «Айрон Дьюка» их отделяют 30 миль. Шеер шел на юго-восток со скоростью 16 узлов. Так как с этого момента уже прошло полтора часа, Джеллико мог лишь с сожалением передать Битти: «Вражеский флот вернулся в гавань». Для всех офицеров и матросов Гранд Флита ужасным разочарованием стало известие, «что мы не увидим сегодня Флот Открытого Моря и не сможем завершить вчерашнюю работу».
В 4.15 Джеллико перестроил свои линкоры в дневной походный ордер. И он, и Битти, с которым Джеллико встретился в 5.20, надеялись обнаружить поврежденные «Лютцов» и «Эльбинг». Но «единственным неприятельским следом остались сотни погибших матросов на спасательных поясах, плавающие среди скоплений нефти и обломков, отмечавших место гибели кораблей», — вспоминал один из офицеров «Нью Зиленда». Не меньше свидетельств осталось после погибших британских кораблей — и ничего более. В 11.00 Джеллико сообщил в Адмиралтейство, что Гранд Флит возвращается в гавань. Его корабли пошли в Скапа и Розайт, на многих разыгрывалась последняя мучительная сцена. На борту «Лайона»
«разорванные тела в башне Q были печальным зрелищем. На похоронах вся команда, включая адмирала, его флаг-капитана и всех офицеров, выстроилась на квартердеке. Капитан прочитал погребальную молитву. Тела на носилках были укрыты флагами, их торжественно спускали в море с обоих бортов. Было похоронено 95 искалеченных тел, в том числе 6 офицеров. Оркестр играл гимн и похоронный марш, пока длилась траурная церемония. Мы видели, что это же происходило и на других кораблях».
Король Георг V передал Джеллико 3 июня: «Я скорблю о гибели этих отважных людей, павших за свою страну. Многие из них были моими друзьями. Но еще больше я сожалею, что туманная погода позволила Флоту Открытого Моря избежать всех последствий столкновения, которого он якобы желал. Но, когда представилась такая возможность, они не выказали ни малейшего желания...»
Состав сил в Ютландском бою
| Гранд Флит в Ютландском бою | |
| ЛИНЕЙНЫЙ ФЛОТ | |
| 2-я эскадра линкоров | |
| King Georg V | кап. 1 ранга Ф.Л. Филд вице-адмирал сэр Мартин Джеррам |
| Ajax | кап. 1 ранга Г.Х. Бэйрд |
| Centurion | кап. 1 ранга М. Калм-Сеймур |
| Erin | кап. 1 ранга В.Э. Стэнли |
| Orion | кап. ранга О. Бэкхауз контр-адмирал Э.К. Левесон |
| Monarch | кап. 1 ранга Г.Х. Боретт |
| Conqueror | кап. 1 ранга Г.Г.Д. Тотхилл |
| Thunderer | кап. 1 ранга Дж.Э. Фергюссон |
| 4-я эскадра линкоров | |
| Iron Duke | кап. 1 ранга Ф: К. Дрейер адмирал сэр Джон Джеллико |
| Royal Oak | кап. 1 ранга К. МакЛахан |
| Superb | кап. 1 ранга Э. Хайд-Паркер контр-адмирал Э.Л. Дафф |
| Canada | кап. 1 ранга У.К.М. Николсон |
| Benbow | кап. 1 ранга Г.У. Паркер вице-адмирал сэр Доветон Стэрди |
| Bellerophon | кап. 1 ранга Э.Ф. Брюэн |
| Temeraire | кап. 1 ранга Э.В. Андерхилл |
| Vanguard | кап. 1 ранга Дж. Д. Дик |
| 1-я эскадра линкоров | |
| Marlborough | кап. 1 ранга Г.П. Росс вице-адмирал сэр Сесиль Берни |
| Revenge | кап. 1 ранга Э.Б. Кидал |
| Hercules | кап. 1 ранга Л. Клинтон-Бейкер |
| Agincourt | кап. 1 ранга Г.М. Даути |
| Colossus | кап. 1 ранга Э.Д.П.Р. Паунд контр-адмирал Э.Ф.Э. Гонт |
| Collingwood | кап. 1 ранга Дж. К Ли |
| Neptune | кап. 1 ранга В.Х.Г. Бернард |
| St. Vincent | кап. 1 ранга У.У. Фишер |
| 3-я эскадра линейных крейсеров (временно придана) | |
| Invincible | кап. 1 ранга Э.Л. Клэй контр-адмирал О.Л.Э. Худ |
| Inflexible | кап. 1 ранга Э.Х.Ф. Хитон-Эллис |
| Indomitable | кап. 1 ранга Ф.У. Кеннеди |
| 1-я эскадра крейсеров | |
| Defence | кап. 1 ранга С. В. Эллис контр-адмирал сэр Роберт Арбетнот |
| Warrior | кап. 1 ранга В. Б. Молтено |
| Duke of Edinburgh | кап. 1 ранга Г. Блэкетт |
| Black Prince | кап. 1 ранга Т. П. Бонхэм |
| 2-я эскадра крейсеров | |
| Minotaur | кап. 1 ранга Э.Л.С.Х. д'Иф контр-адмирал Г. Л. Хит |
| Hampshire | кап. 1 ранга Г.Дж. Сэвилл |
| Cochrane | кап. 1 ранга Э. Л а Т. Литэм |
| Shannon | кап. 1 ранга Дж.С. Дюмареск |
| 4-я эскадра легких крейсеров | |
| Calliope | коммодор К.Э. Ле Мезюрье |
| Constance | кап. 1 ранга К.С. Таунсенд |
| Caroline | кап. 1 ранга Г.З. Крук |
| Royalist | кап. 1 ранга Г. Мид |
| Comus | кап. 1 ранга Э.Г. Готэм |
| ПРИДАНЫ (в основном в качестве репетичных судов) | |
| Active | кап. ранга П. Уитерс |
| Bellona | кап. ранга Э.Б.С. Даттон |
| Blanche | кап. ранга Дж. М. Каземент |
| Boadicea | кап. ранга Л. К.С. Вуллкомб |
| Canterbury | кап. ранга П.М.Р. Ройдз |
| Chester | кап. ранга Р.Л. Лоусон |
| 4-я флотилия эсминцев | |
| Tipperary | кап. 1 ранга Л.Дж. Винтур |
| Acasta | |
| Achates | |
| Ambuscade | |
| Ardent | |
| Broke | |
| Christopher | |
| Contest | |
| Fortune | |
| Garland | |
| Hardy | |
| Midge | |
| Ophelia | |
| Owl | |
| Porpoise | |
| Shark | |
| Sparrowhawk | |
| Spitfire | |
| Unity | |
| 11-я флотилия эсминцев | |
| Castor (Л.КР) | коммодор Дж. Р. П. Хоксли |
| Kempenfelt | |
| Magic | |
| Mandate | |
| Manners | |
| Marne | |
| Martial | |
| Michael | |
| Milbrook | |
| Minion | |
| Mons | |
| Moon | |
| Morning Star | |
| Mystic | |
| Ossory | |
| 12-я флотилия эсминцев | |
| Faulknor | кап. 1 ранга Э.Дж.Б. Стирлинг |
| Maenad | |
| Marksman | |
| Marvel | |
| Mary Rose | |
| Menace | |
| Mindful | |
| Mischief | |
| Narwhal | |
| Nessus | |
| Noble | |
| Nonsuch | |
| Obedient | |
| Onslaught | |
| Opal | |
| Разные | |
| Abdiel | минзаг |
| Oak | придан флагману флота |
| ФЛОТ ЛИНЕЙНЫХ КРЕЙСЕРОВ | |
| Lion | кап. 1 ранга Э.Е. Четфилд вице-адмирал сэр Дэвид Битти |
| 1-я эскадра линейных крейсеров | |
| Princess Royal | кап. 1 ранга У.Г. Коуэн контр-адмирал О. де Б. Брок |
| Queen Mary | кап. 1 ранга Прауз |
| Queen Mary | кап. 1 ранга Г.Б. Пелли |
| 2-я эскадра линейных крейсеров | |
| New Zealand | кап. 1 ранга Дж.Ф.Э. Грин контр-адмирал У. К. Пакенхэм |
| Indefatigable | кап. 1 ранга К.Ф. Сойерби |
| 5-я эскадра линкоров | |
| Barham | кап. 1 ранга Э.У. Крэйг контр-адмирал X. Эван-Томас |
| Valiant | кап. 1 ранга М. Вуллкомб |
| Warspite | кап. 1 ранга Э.М. Филлпотс |
| Malaya | кап. 1 ранга Э.Д. Е.Х. Бойл |
| 1-я эскадра легких крейсеров | |
| Galatea | коммодор Э.С. Александер-Синклер |
| Phaeton | кап. 1 ранга Дж.Э. Камерон |
| Inconstant | кап. 1 ранга Б.С. Тешигер |
| Cordelia | кап. 1 ранга Т. П. X. Бимиш |
| 2-я эскадра легких крейсеров | |
| Southampton | коммодор У.Э. Гуденаф |
| Birmingham | кап. 1 ранга Э.Э.М. Дафф |
| Nottingham | кап. 1 ранга К. Б. Миллер |
| Dublin | кап. 1 ранга Э.К. Скотт |
| 3-я эскадра легких крейсеров | |
| Falmouth | кап. 1 ранга Дж.Д. Эдварде контр-адмирал Т.Д.У. Нэпир |
| Yarmouth | кап. 1 ранга Т.Д. Пратт |
| Birkenhead | кап. 1 ранга Э. Ривз |
| Gloucester | кап. 1 ранга У.Ф. Блант |
| 1-я флотилия эсминцев | |
| Fearless (Л. КР) | кап. 1 ранга Д. К. Рупер |
| Acheron | |
| Ariel | |
| Attack | |
| Badger | |
| Defender | |
| Goshawk | |
| Hydra | |
| Lapwing | |
| Lizard | |
| 9-я и 10-я флотилии эсминцев | |
| Lydiard | кап. 2 ранга М.Л. Голдсмит |
| Landrail | |
| Laurel | |
| Moorsom | |
| Morris Liberty | |
| Turbulent | |
| Termagant | |
| 13-я флотилия эсминцев | |
| Champion (Л.КР) | кап. 1 ранга Дж.У. Фэри |
| Moresby | |
| Narborough | |
| Nerissa | |
| Onslow | |
| Nicator | |
| Nomad | |
| Obdurate | |
| Pelican | |
| Petard | |
| Nestor | |
| Гидроавианосец | |
| Engadine | кап.-лейт. Робинсон |
| Флот Открытого Моря в битве при Скагерраке | |
| ЛИНЕЙНЫЙ ФЛОТ | |
| 3-я эскадра линкоров | |
| Konig | кап. 1 ранга Брюнингхауз контр-адмирал Пауль Бенке |
| Grosser Kurfurst | кап. 1 ранга Э. Гётте |
| Kronprinz | кап. 1 ранга К. Фельдт |
| Markgraf | кап. 1 ранга Зейферлинг |
| Kaiser | кап. 1 ранга Фрейхерр фон Кейзерлинг контр-адмирал Г. Нордманн |
| Kaiserin | кап. 1 ранга Сиверс |
| Prinzregent Luitpold | кап. 1 ранга Хойзер |
| 1-я эскадра линкоров | |
| Friedrich der Grosse | кап. 1 ранга Т. Фукс вице-адмирал Рейнхард Шеер |
| Ostfriesland | кап. 1 ранга фон Натцмер вице-адмирал Э. Шмидт |
| Thuringen | кап. 1 ранга Г. Кюзель |
| Helgoland | кап. 1 ранга фон Камеке |
| Oldenburg | кап. 1 ранга Гёпнер |
| Posen | кап. 1 ранга Р. Ланге контр-адмирал В. Энгельгардт |
| Rheinland | кап. 1 ранга Рохардт |
| Nassau | кап. 1 ранга Г. Клаппенбах |
| Westfalen | кап. 1 ранга Редлих |
| 2-я эскадра линкоров | |
| Deutschland | кап. 1 ранга Г. Мейрер контр-адмирал Ф. Мауве |
| Hessen | кап. 1 ранга Р. Бартельс |
| Pommern | кап. 1 ранга Бёлькен |
| Hannover | кап. 1 ранга В. Гейне контр-адмирал Фрейхерр фон Дальвиг цу Лихтенфельс |
| Schlesien | кап. 1 ранга Ф. Бенке |
| Schleswig-Holstein | кап. 1 ранга Варентрапп |
| 4-я Разведгруппа | |
| Stettin | кап. 1 ранга Ф. Ребенсбург коммодор Л. фон Рейтер |
| Munchen | кап. 2 ранга О. Бёкер |
| Hamburg | кап. 2 ранга фон Гаудекер |
| Frauenlob | кап. 1 ранга Г. Хоффманн |
| Stuttgart | кап. 1 ранга Хагедорн |
| Эсминцы | |
| Rostock (Л.KP) | кап. 1 ранга О. Фельдманн коммодор А. Михельсен |
| 1-я флотилия эсминцев | |
| G-39 | кап. 2 ранга К. Альбрехт |
| 1-я полуфлотилия | |
| G-40 | |
| G-38 | |
| S-32 | |
| 3-я флотилия эсминцев | |
| S-53 | кап. 2 ранга Холльманн |
| 5-я полуфлотилия | |
| V- 71 | |
| V-73 | |
| G-88 | |
| 6-я полуфлотилия | |
| S-54 | |
| V-48 | |
| G-42 | |
| 5-я флотилия эсминцев | |
| G- II | кап. 2 ранга Хейнеке |
| 9-я полуфлотилия | |
| V-2 | |
| V-4 | |
| V-6 | |
| V-1 | |
| V-3 | |
| 10-я полуфлотилия | |
| G-8 | |
| G-7 | |
| V-5 | |
| G-9 | |
| С-10 | |
| 7-я флотилия эсминцев | |
| S-24 | кап. 2 ранга фон Кох |
| 13-я полуфлотилия | |
| S-15 | |
| S-17 | |
| S-20 | |
| S-16 | |
| S-18 | |
| 14-я полуфлотилия | |
| S-19 | |
| S-23 | |
| V-189 | |
| V-186 186 (отправлен 31 мая в 7. 1 5 обратно из-за текущих конденсаторов) | |
| СОЕДИНЕНИЕ ЛИНЕЙНЫХ КРЕЙСЕРОВ | |
| 1-я Разведгруппа | |
| Lutzow | кап. 1 ранга Хардер контр-адмирал Франц Хиппер |
| Derflinger | кап. 1 ранга Хартог |
| Seydlitz | кап. 1 ранга М. фон Эгиди |
| Moltke | кап. 1 ранга фон Карпф |
| Von der Tann | кап. 1 ранга В. Ценкер |
| 2-я Разведгруппа | |
| Frankfurt | кап. 1 ранга Т. фон Трота контр-адмирал Ф. Бёдикер |
| Wiesbaden | кап. 1 ранга Рейсе |
| Pillau | кап. 1 ранга Моммзен |
| Elbing | кап. 1 ранга Мадлунг |
| Эсминцы | |
| Regensburg (Л.КР) | кап. 1 ранга Хойберер коммодор П. Гейнрих |
| 2-я флотилия эсминцев | |
| В-98 | кап. 1 ранга Шуур |
| 3-я полуфлотилия | |
| С- 101 | |
| G- 102 | |
| В-112 | |
| В-97 | |
| 4-я полуфлотилия | |
| В-109 | |
| В-110 | |
| В-111 | |
| G-103 | |
| G- 104 | |
| 6-я флотилия эсминцев | |
| G-41 | кап. 2 ранга М. Шульц |
| 11-я полуфлотилия | |
| V-44 | |
| G-87 | |
| G-86 | |
| S-50 | |
| G-37 | |
| 12-я полуфлотилия | |
| V-69 | |
| V-45 | |
| V-46 | |
| 9-я флотилия эсминцев | |
| V-28 | кап. 2 ранга Геле |
| 17-я полуфлотилия | |
| V-27 | |
| V-26 | |
| S-36 | |
| S-51 | |
| S-52 | |
| 18-я полуфлотилия | |
| V-30 | |
| S-34 | |
| S-33 | |
| V-29 | |
| S-35 |
В операции были задействованы подводные лодки: U-24, U-32, U-63, U-66, U-70, U-43, U-44, U-52, U-47, U-46, U-22, U-19, UB-22, UB-21, U-53, U-64.
К ведению разведки были привлечены дирижабли: L-ll, L-17, L-14, L-21, L-23, L-I6, L-13, L-9, L-22, L-24.
Кто проиграл?
Обычно после боя задают вопрос прямо противоположный: а кто же этот бой выиграл? Но в данном случае мне кажется более уместной именно такая формулировка, потому что действия обеих сторон были слишком далеки от идеала, но самое главное — ни одна из сторон не добилась в результате боя поставленных целей и оказалась в ситуации, которая была хуже, чем до боя. В каком-то смысле генеральное сражение двух крупнейших флотов мира привело к тем же результатам, что и вся война — ее проиграли все участники.
Прежде, чем перейти к действительным потерям, было бы крайне любопытно посмотреть на то, как сами участники оценивали потери противника сразу после боя. Шеер сразу обвинил Джеллико в том, что британский командующий завысил потери немцев. Что же сообщил сам Шеер о потерях Гранд Флита? 1 линкор типа «Куин Элизабет», 3 линейных крейсера, 4 броненосных крейсера (в том числе 1 типа «Кресси»), 2 легких крейсера и 13 эсминцев. Впрочем, Джеллико тоже не был скрупулезно точен. По его мнению, немцы потеряли 2 дредноута и 1 броненосец точно, 1 дредноут или линейный крейсер и 1 дредноут вероятно, 4 легких крейсера точно и I вероятно, 6 эсминцев точно и 8 вероятно, 1 подводную лодку точно и 3 вероятно. Как мы видим, обе стороны значительно переоценили свой успех. Однако немцы допустили один серьезный просчет. Шеер в своем рапорте Адмиралштабу в Берлин упомянул о гибели «Лютцова». В официальных коммюнике этот корабль не был упомянут, что подорвало доверие к ним.
Потери англичан в Ютландском бою были много тяжелее, чем у немцев: они потеряли 6097 человек из 60000 человек экипажей, а Флот Открытого Моря потерял только 2551 человека из 36000. Количество раненых у обеих сторон было примерно одинаковым — 510 у англичан и 507 у немцев. Но список потерь — это не та мерка, которая определяет победителя в морском бою.
Потери в кораблях лучше покажет таблица:
| Британия | Германия | |
| Броненосцы | — | 1 |
| Линейные крейсера | 3 | 1 |
| Броненосные крейсера | 3 | — |
| Легкие крейсера | — | 4 |
| Эсминцы/миноносцы | 8 | 5 |
| ИТОГО | 14 | 11 |
| Участвовало в бою | 151 | 99 |
При этом упомянем маленькое жульничество, которое все англофилы повторяют уже много лет. Злосчастный «Поммерн» упрямо заносится в графу линкоры, хотя несчастный броненосец ни в коей мере линкором не является. Опираясь на эти цифры, особенно на гибель 3 британских линейных крейсеров, немцы утверждали, что одержали победу. Кроме того, Шеер ошибочно считал потопленным и «Уорспайт». Но уже 2 июня Джеллико имел 31 дредноут, 7 линейных крейсеров, 20 легких крейсеров, против которых Шеер мог выставить только 18, 4 и 9. Более важно, что уже через 12 часов после возвращения в гавань британский главнокомандующий сообщил, что 26 дредноутов и 6 линейных крейсеров готовы вновь вступить в бой. Только «Мальборо» и «Уорспайт» были отправлены на верфи для ремонта. «Барэм», «Малайя», «Лайон» и «Тайгер» вполне могли подождать, пока в состав флота войдут 4 корабля, проходящие текущий ремонт (линкоры «Эмперор оф Индиа», «Куин Элизабет» и «Ройял Соверен», линейный крейсер «Аустралиа»). У Шеера 4 дредноута и все линейные крейсера получили тяжелые повреждения, им требовался длительный ремонт, и он от подобных высказываний воздержался. «Кёнигу», «Гроссер Курфюрсту» и «Маркграфу» требовался немедленный ремонт, хотя линкор «Кёниг Альберт» еще не был готов. Линейные крейсера немцев получили такие тяжелые повреждения, что не вошли в строй до конца года, тогда как «Мальборо», завершивший ремонт последним, вернулся в Скала Флоу к началу августа.
Потери англичан в людях были такими тяжелыми потому, что «Куин Мэри», «Индефетигебл» и «Инвинсибл» были уничтожены каждый одним залпом, тогда как избитый «Лютцов» вышел из боя и был позднее затоплен собственными эсминцами. Причины этих катастроф отыскались в обгорелой башне Q «Лайона». Адмиралтейство даже не подумало принять какие-то меры, чтобы защитить погреба от возгорания кордита, едва не погубившего броненосный крейсер «Кент» в бою у Фолклендских островов. Зато немцы получили колоссальное преимущество, сделав выводы из боя на Доггер-банке. Хотя не менее 9 башен линейных крейсеров Хиппера были разбиты британскими снарядами, их погреба опасности не подвергались. Но Адмиралтейство сохранило уверенность, что рабочее отделение мешает огню от вспыхнувшего кордита распространяться вниз по шахтам элеваторов, несмотря на совершенно очевидный пример.
«Зейдлиц», «Дерфлингер», «Кёниг» и «Гроссер Курфюрст» были повреждены тяжелее остальных германских кораблей, но они выдержали все удары по другим причинам. Корпуса германских кораблей были разделены на большое количество водонепроницаемых отсеков. Самые большие германские дредноуты имели по 6 машинных и котельных отделений, тогда как английские корабли имели только по 3 таких отделения. Гораздо лучше у немцев была поставлена и борьба за живучесть. Например, на «Айрон Дьюке» старший помощник, отвечавший за это, находился на фор-марсе в качестве старшего корректировщика. Германские корабли имели еще одно преимущество. Фишер не желал тратить деньги на строительство новых доков и требовал, чтобы корабли проектировались под уже существующие. Фон Тирпиц хотел, чтобы его дредноуты были непотопляемыми орудийными платформами. Он принял менее тяжелые орудия — сначала 280-мм, потом 305-мм, что позволило его кораблям нести более толстую броню, чем английским.
| Iron Duke | Koenig | Lion | Derflinger | |
| Водоизм. (тонн) | 25000 | 25390 | 26350 | 26180 |
| Ширина (фут) | 90 | 97 | 88 | 95 |
| Гл. калибр | 10-343-мм | 10-305-мм | 8-343-мм | 8-305-мм |
| Броня — пояс | 305-мм | 350-мм | 229-мм | 305-мм |
| Броня — башни | 280-мм | 350-мм | 229-мм | 280-мм |
Однако преимущество более толстой брони германских кораблей не столь велико, как это принято думать. Послевоенные испытания показали, что броня Бадена не отвечает британским стандартам. Один из ведущих специалистов в этом вопросе Натан Окун полагает, что британская броня эпохи Первой Мировой войны марки Эра была самой лучшей в мире и превосходила германскую броню по прочности на 10 — 15%.
Во-вторых, когда битвы разыгрывались на расстоянии пистолетного выстрела, корабли лучше всего защищал броневой пояс. Хотя броневая палуба приобрела некоторое значение для защиты от снижающихся снарядов, когда дистанция боя выросла, и англичане, и немцы мало заботились об этом, так как нигде палубы не были толще 65 мм. Но это было более чувствительно для Гранд Флита, чем для Флота Открытого Моря из-за плохого качества британских снарядов, а особенно из-за отвратительной стрельбы линейных крейсеров Битти.
| Выпущено снарядов | Выпущено снарядов 305-мм и более | Получено попаданий | Выстрелов на 1 попадание |
| Британские линейные крейсера | 1650 | 26 | 64 |
| Британские линкоры | 2626 | 98 | 26 |
Сравнение показателей двух флотов тоже выглядит неблагоприятно для англичан:
| Выпущено снарядов | Орудий калибра 208-мм и более | Получено попаданий | Выстрелов на 1 попадание |
| Британские корабли | 344 | 124 | 0,36 |
| Германские корабли | 244 | 120 | 0,53 |
Однако разница между достижениями линкоров была небольшой:
| Выпущено снарядов | Орудий калибра 208-мм и более | Получено попаданий | Выстрелов на 1 попадание |
| Британские линкоры | 296 | 110 | 0,37 |
| Германские линкоры | 200 | 80 | 0,4 |
В-третьих, была заметна склонность британских снарядов взрываться при попадании, вместо того, чтобы пробивать броню, что немцы заметили еще в первых сражениях. Руководя артиллерийским отделом Адмиралтейства, Джеллико начал работы по созданию бронебойных снарядов, эффективных при больших углах падения на дальних дистанциях, но он слишком быстро ушел из Адмиралтейства, и работы не были завершены. До Ютландского боя этим пренебрегали.
Однако перечисление этих недостатков материальной части британского флота объясняет соотношение потерь, но не помогает определить победителя в его единственном генеральном сражении с Флотом Открытого Моря. Как сказал лорд Хэнки: «Победа определяется не сравнением потерь в людях и технике, не тактическими эпизодами в ходе боя, но только его результатами». Целью Шеера было ослабить более сильного противника, уничтожив часть его флота. Целью Джеллико было нанести ощутимые потери Флоту Открытого Моря, не подвергая свой ненужному риску, особенно подводным атакам. Первый раунд остался за Шеером, потому что соединение Хиппера, случайно установив контакт с Флотом Линейных Крейсеров, навело его на свои главные силы. Второй выиграл Джеллико, так как Битти завлек ничего не подозревающий Флот Открытого Моря на север, подставив под пушки британских линкоров. Это достижение является достаточным ответом тем, кто утверждает, что он потерпел серьезное поражение на первой стадии боя. В третьем раунде очки разделились поровну. Хотя Джеллико отрезал своего противника от баз, он дважды не смог удержать контакт. Особенно сильно это сказалось после непродуманного поворота Шеера на восток. Но ночное спасение Шеера из западни, в которую он попал, целиком отдает четвертый раунд ему.
Поэтому можно говорить, что счет 2½ : 1½ в пользу немцев. Их флот был молодым, но его корабли и техника оказались лучше английских; его капитаны, офицеры и матросы — ничуть не хуже обучены, а в некоторых аспектах даже лучше. Более того, они имели главнокомандующим решительного бойца, не уступающего Джеллико как тактик. Фон Хиппер (он получил дворянское достоинство за этот бой; Шеер отказался) был, несомненно, самым талантливым адмиралом Первой Мировой войны по обе стороны фронта. Но что можно сказать о целях Джеллико, за которые его матросы и офицеры дрались так отважно? Один из его капитанов писал: «Мы поймали их и позволили им бежать. Ждать так долго и поворачивать от них, вместо того, чтобы идти на них, было ужасно. Они дали нам шанс, но нам не позволили этим шансом воспользоваться». Однако Ютландский бой не закончился четвертым раундом, был еще пятый, о котором Хэнки справедливо сказал: «Наутро после боя Джеллико обнаружил, что он безраздельно владеет Северным морем, где не осталось и следа неприятеля. Это положение дел как нельзя лучше отвечало его целям». «Берлинер Тагеблатт» заметила: «Германский флот еле ушел от сокрушительного поражения. Теперь любому разумному человеку ясно, что эта битва могла и должна стать последней». Итог подвела нейтральная нью-йоркская газета: «Германский флот ранил своего тюремщика, но так и остался в тюрьме».
Результат Ютландского боя позволил союзникам выиграть войну. Но в любом случае перед нами остаются два вопроса. Первый: почему Ютландский бой не завершился победой одной из сторон? Второй: кто, Шеер или Джеллико, мог добиться такой победы, и кто именно должен был ее добиваться? Впрочем, такой подход оправдан в рамках сугубо академического исследования. Более реальной будет такая формулировка: почему Джеллико, имея подавляющее превосходство в силах, не разгромил противника?
Для немцев ответ совершенно очевиден. Главным оружием Германии была великолепная армия, которая едва не выиграла войну во Франции. И выиграла бы, не увязни она в войне на два фронта. Но Германия была сугубо континентальной державой, и ее руководство не осознало тонкостей морской стратегии, значения военного флота и (особенно!) торгового флота. Корабли Тирпица были построены для решения локальной задачи — дать бой англичанам в Северном море. Им не хватало дальности плавания, и действовать на океанских торговых путях они не могли. Название флота Hochseeflotte (Флот Открытого Моря) звучало злой насмешкой. Между прочим, когда создавался флот Третьего Рейха, этот урок был учтен. А в Первой Мировой войне загнанный в Северное море германский флот никогда не был достаточно силен, чтобы надеяться на победу, если не мог навязать бой только части сил Гранд Флита. Даже сделав это, он не повышал свои шансы на прорыв британской блокады. Его лучше было сохранять «in being», чтобы помешать установить тесную блокаду баз германских подводных лодок и помешать союзникам высадиться на северо-западном побережье Германии. Поэтому Шеер был обязан избегать боя со всем Гранд Флитом. Он успешно вывернулся из ловушки ночью 31 мая — 1 июня 1916 года, Хиппер нанес тяжелые потери линейным крейсерам Битти, чего же еще желать? Вот ответ на оба вопроса для немцев.
Положение Джеллико заслуживает более детального рассмотрения. Ошибки счисления и ошибки в сигналах, нежелание адмиралов и капитанов сообщать о замеченных кораблях противника, плохое взаимодействие между Комнатой 40 и Оперативным Отделом Адмиралтейства, устарелые методы стрельбы, дефекты конструкции кораблей и снарядов... Но даже такой длинный список не может объяснить, почему более мощный Гранд Флит, над котором витал мистический ореол непобедимости, не смог уничтожить Флот Открытого Моря. Для тех, чьей профессией стала война на море, Ютландский бой преподнес еще несколько уроков. Вечером 1 июня
«Битти вошел в штурманскую рубку «Лайона». Усталый и подавленный, он опустился на разножку и закрыл глаза. Неспособный скрыть свое разочарование результатами боя, он повторил тихим голосом: «Что-то неладное творится с нашими кораблями». Потом открыл глаза и добавил: «И что-то неладное с нашей системой».
Создание вооруженных артиллерией линейных кораблей в корне изменило морской бой, который до уничтожения Армады был простой свалкой. Его успешно использовали Блейк, Дин и Монк, сражались против голландцев при Габбарде и Шевенингене. «Боевые Инструкции» 1691 года внесли принцип централизованного управления, они определили кильватерную колонну как боевой строй и запретили любой выход из строя, «пока главные силы противника не будут разбиты или не обратятся в бегство». Линейный флот, хотя и поделенный на 3 эскадры, жестко управлялся адмиралом из центра строя. Бои у Барфлера (1692 год) и Малаги (1704 год) могли подтвердить правильность этих инструкций, но в бою у Чезапика (1781 год) они лишили Грейвза возможности уничтожить флот де Грасса. Те, кто отступал от «Постоянных Боевых Инструкций», как они именовались теперь, навязав бой части неприятельской линии, попадал под суд, как Мэтьюз после боя у Тулона (1744 год) и Бинг после Минорки (1756 год). Впрочем, так бывало с неудачниками. Тем не менее, находились люди, понимавшие глупость этих ограничений и искавшие иные пути в тех случаях, когда французский флот не желал принимать бой. Родней сломал неприятельскую линию в битве Святых (1782 год) и победил, а потому никто не осмелился критиковать его. Энсон — при Финистерре (1747 год), Хок — в бухте Киберон (1759 год) и Байрон — при Гренаде (1779 год) скомандовали общую погоню, так как видели, что французы не желают принимать бой, и артиллерийская дуэль двух кильватерных колонн невозможна. Эти успехи, а также победы Боскауэна при Лагосе (1759 год) и Роднея в Битве при лунном свете (1780 год) показали надуманность «Постоянных Инструкций». Используя усовершенствованные Кемпенфелтом и Попхемом сигнальные книги, Хоу разорвал вражескую линию в нескольких местах в бою Славного Первого Июня (1794 год), Нельсон, сам выйдя из линии, помешал врагу бежать в бою у Сент-Винсента (1797 год). Дункан, подходя двумя колоннами, расколол строй голландцев на 3 части у Кампердауна (1797 год). В битве у Трафальгара дивизия Коллингвуда атаковала хвост колонны Вильнева, пока Нельсон прорывал центр, что привело к катастрофическому поражению неприятеля.
Из всех этих боев сделали два вывода: артиллерийская дуэль двух кильватерных колонн редко бывает решительной, нельзя считать «Боевые инструкции» жестким приказом. Тем не менее, после устранения угрозы Наполеона все осталось по-прежнему. Новый вариант «Инструкций» еще на сто лет утвердил артиллерийскую дуэль двух кильватерных колонн единственным видом боя. Новое решение застарелой проблемы — сосредоточить превосходящие силы против части неприятельской линии путем «crossing Т» — предложила Цусима, но его было трудно реализовать. Некоторые адмиралы отстаивали тактику раздельных действий. Адмирал сэр Уильям Мэй, будучи главнокомандующим Флотом Метрополии, позволял командирам дивизий линкоров маневрировать самостоятельно, чтобы сосредоточить превосходящие силы против части неприятельской линии. «Разделение флота предоставляет свободу младшим командирам и подрезает корни сугубо оборонительной тактики, которую диктует строй единой кильватерной колонны. Оно позволяет использовать более агрессивные способы ведения боя». Однако скоординированная атака оказалась настолько сложной, что преемник Мэя отбросил ее. Хотя позднее адмирал Каллахэн снова возродил ее, а Джеллико вроде бы с ней согласился, он сам почти не отрабатывал эту тактику на маневрах. Джеллико предпочитал действовать единой кильватерной колонной, хотя все-таки ему пришлось позволить быстроходной 5-й эскадре линкоров некоторую свободу. Вполне вероятно, что Джеллико поступил так против собственного желания, его математический ум предпочитал единое командование. Более того, он выпускал боевые приказы, а не инструкции. А Викторианский флот так крепко приучал повиноваться, что большинство его адмиралов и капитанов приняли эти 75 страниц как нерушимую догму. Он резко одергивал тех, кто хотел перемен, особенно Стэрди, который после Ютландского боя заявил: «Если бы моя эскадра шла на правом крыле, я нарушил бы приказ о развертывании и вывел бы ее на другой борт немцам. Если ты хочешь уничтожить противника, следует затянуть сеть вокруг него». Джеллико не хватало нельсоновской хватки, и он требовал от своих капитанов исполнения письменных приказов. Он не понимал, что успех действий большого флота, три четверти которого он сам просто не мог видеть, будет зависеть от инициативы адмиралов и капитанов, реализующих его идеи с учетом сложившейся обстановки. В Ютландском бою сыграли роль два фактора: плохая видимость и время установления контакта линейными флотами — до темноты оставалось совсем недолго. По словам одного офицера: «Разве следовало ожидать, что более слабый германский флот позволит себя уничтожить, чтобы подтвердить нашу концепцию ведения боя?» Коуэн, командовавший «Принцесс Ройял», писал:
«Увидев Гранд Флит на дистанции артиллерийского выстрела, мы едва не начали бросать в воздух фуражки — было похоже, что мы крепко поймали их. Немцы встретились с превосходящими силами, жаждущими крови. Затем, однако, началось это нелепое помпезное развертывание. Я совершенно не мог понять его смысла. Мы отчаянно хотели, чтобы хоть одна дивизия линкоров из 8 пристроилась за кормой линейных крейсеров. Ведь тогда появлялся дополнительный шанс смять голову немецкой колонны».
28 дредноутов могли достичь совершенно иного результата против 16, пусть даже с добавлением 6 броненосцев, если бы Джеллико развернул 2-ю и 4-ю эскадры линкоров к востоку от германской линии, а 1-ю и 5-ю — к западу. В этом случае боевой разворот Шеера не дал бы никакой выгоды. Зажатый между двумя соединениями, каждое из которых совсем немного уступало его собственным силам, он вынужден был бы принять бой или бежать, бросив броненосцы Мауве на произвол судьбы. Идти на юг означало прорываться мимо Гарвичских Сил Тэрвитта и 3-й эскадры линкоров Брэдфорда. Лишь жалкие остатки флота добрались бы тогда до своих портов. Но, разумеется, такое легко предлагать сегодня. 31 мая 1916 года приказать нечто подобное для Джеллико, или сделать по собственной инициативе для Берни, было много труднее. Джеллико писал: «Ни один из моих критиков не понимал, насколько влияли на управление флотом отсутствие информации о противнике и плохая видимость».
Второй главной причиной нерешительных итогов боя была склонность Джеллико к слишком осторожным действиям, что было ясно видно из его письма Адмиралтейству в октябре 1914 года. Джеллико предпочитал отворачивать ОТ торпедных атак и медленно реагировал на боевые развороты Шеера. Коуэн писал: «Урок боя был для меня ясен. Если ты не используешь возможности, предоставленные врагом, более они не повторяются. Если более сильному флоту предоставляется возможность атаковать, следует забыть о всяких торпедах. Повреждения от торпедных попаданий в тот день были ничтожны по сравнению с результатами артиллерийского огня». Джеллико придавал слишком много значения опасности атак подводных лодок во время генерального сражения. Он питал необъяснимую уверенность, что враг насыплет плавающих мин в свою кильватерную струю. Он слишком боялся атак вражеских миноносцев. В то же самое время он крайне низко ценил собственные торпеды.
Такая сверхосторожность была результатом сплава нескольких факторов. Первым среди них можно назвать засушенный академический подход к любой проблеме. Второе — спустя два года войны, и физически, и умственно это был уже не тот предприимчивый лидер, которого когда-то знал Фишер. Третье — еще в 1890 году Мэхен предупреждал, описывая сражения XVIII века, что «внимание офицеров Королевского Флота не привлекли радикальные изменения техники, которые должны были привести к радикальным изменениям идей». Особенно справедливо это было по отношению к техническим нововведениям последнего десятилетия. Кроме того, увлекшись гонкой вооружений с Германией, англичане совершенно забыли о человеческом факторе. Они не смогли воспитать боевых командиров, спутав это понятие с «командиром боевого корабля». С четвертым фактором не сталкивался ни один британский командующий со времен Армады. Добиваясь своих побед, Родней, Хоу, Джервис и Нельсон рисковали не более чем третью британского флота. Стратегия кайзера заставила Адмиралтейство бросить на карту все до последнего человека. Если бы Вильнев уничтожил 27 линейных кораблей Нельсона, у Англии оставалось еще 54. Джеллико не мог рисковать своими дредноутами, чтобы «выиграть или проиграть все». Последнее отразил в своем дневнике капитан 1 ранга Герберт Ричмонд:
«Абсолютно необходимо смотреть на всю войну в целом, а не сосредоточиваться на одном германском флоте. Мы должны были истощить Германию, уничтожить Германию. Уничтожение германского флота — это средство достижения результата, а не сам результат. Если, пытаясь уничтожить германский флот, мы рискуем поставить под угрозу глобальную цель, такой риск слишком велик».
Все правительства подряд разрешали военному министерству отправлять на материк лишь небольшое количество войск. Франция делалась краеугольным камнем британской стратегии. Не имея серьезных сил для десантных операций, британский флот был оттеснен на вторые роли. Если нация и империя послали целое поколение на поля Фландрии и напрягали все силы, чтобы снабжать армию всем необходимым, от флота требовалось лишь обеспечить отсутствие помех этому. Ну, еще помешать Германии получать ресурсы из других стран. И нельзя было поставить это под угрозу ради уничтожения германского флота, чье влияние на события во Франции совсем не ощущалось.
После того, как во Франции началась позиционная война, «большинство опытных командиров действовали бы так же, как это делал Джеллико. Он стал оружием, решавшим судьбы мира. Он не был готов принять неизмеримый риск», — писал Четфилд. Сирил Фоллз считал иначе. «Он сражался, чтобы не допустить победы Германии, а не для того, чтобы принести победу Британии». «Однако понимание того, что генеральное сражение не есть необходимость в данной ситуации, и к нему не следует стремиться, слишком рискуя, не должно было продиктовать оборонительный образ мышления или тактические схемы», — заметил Черчилль.
Битти не просто признал то, что неопределенный результат Ютландского боя вызван лишь одной из этих причин. Если Джеллико сделал множество изменений в своих «Боевых инструкциях» после боя и подчеркнул особую важность ночных артиллерийских учений, то его преемник на посту главнокомандующего полностью пересмотрел их. В середине 1917 года он написал то, что Ричмонд назвал
«резким рывком вперед в области тактики, Математические законы, превращавшие план боя в застывшую форму, исчезли. Их место заняли ясные, короткие объяснения принципов, отмеченных отвагой и готовностью принять риск. Если бы такие приказы были у нас 31 мая год назад, у меня почти нет сомнений в том, что Флот Открытого Моря был бы уничтожен. Но справедливости ради надо признать, что эти приказы были частью опыта, полученного в этом бога».
Битти не представилась возможность продемонстрировать ценность своих гибких «Боевых Инструкций». Поэтому один вопрос должен остаться без ответа. Если Джеллико не хватало огня в душе, то у Битти он наличествовал в избытке. Повстречай Битти Флот Открытого Моря, он вертел бы всем Гранд Флитом так же безрассудно, как Флотом Линейных Крейсеров в первой фазе Ютландского боя.
Как писал германский автор:
«Есть люди, которые считают, что осторожная британская морская стратегия была ошибочной. Они заявляют, что неумение союзников использовать свой флот более агрессивно привело к ненужному затягиванию войны. Что осторожная политика была более рискованной, чем агрессивная стратегия и тактика, направленные на достижение решительной победы на море. Дескать, это привело к ужасам подводной войны и чудовищным потерям в бессмысленных сухопутных сражениях. Следует отдать должное достижениям морской мощи, но сами флоты достигли не так много. Источник неудач был в самой системе, которая делала упор на материальные приготовления и пренебрегала изучением планов войны и подготовкой к проведению кампаний».
Догматическая тактика вместе со слепым повиновением приказам — это одна из цепей, связывавших и Джеллико, и Битти. Другой цепью было неправильное понимание стратегии, которое помешало использовать Гранд Флит, чтобы серьезно подорвать германскую военную мощь. Не они выковали эти цепи. Однако, командуя Гранд Флитом, ни тот, ни другой не проявили «примеси безумия», которое, по мнению Аристотеля, отмечает гения, и не сумели порвать оковы.
Такова академическая точка зрения на исход Ютландского боя. Что к ней можно добавить? Немного. Действительно, Джеллико и Битти совершили много ошибок, которые привели к таким неприятным для англичан последствиям. Но самые главные свои ошибки они совершили не 31 мая, а гораздо раньше. Битти показал себя неплохим тактиком. Однако в целом его руководство линейными крейсерами следует оценить как абсолютно неудовлетворительное. Выше уже приводились проценты попаданий. Комендоры Битти стреляли не как сапожники, а гораздо хуже. И кто за это должен отвечать, если не командир соединения? Еще в бою на Доггер-банке командиры Битти не сумели разобраться с распределением целей. Командир «Тайгера» думал... В таких случаях обычно замечают: «Не занимайтесь вещами, которые вам не по силам». Сделал Битти какие-либо выводы из этого боя? Никаких! В Ютландском бою эта история повторяется в мельчайших деталях. И снова, по мнению Битти, виновата система, а он сам остается вне подозрений. Кто подобрал и держал таких людей, как контр-адмирал Мур и капитан 1 ранга Пелли? Адмирал Битти, кто же еще. Кому в голову пришла светлая мысль укомплектовать лучший свой корабль («Тайгер») самой худшей командой, чуть ли не штрафниками? Тому же Битти. И уже ни в какие ворота не лезущий пример с флагманским связистом адмирала лейтенантом Сеймуром. Человек показал полнейшую профессиональную несостоятельность, но его оставляют на прежней должности.
Теперь попытаемся разобраться с долей вины Джеллико. Этот адмирал оказался в положении унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла. Английские снаряды были плохи, с этим никто не спорит. Но кто повинен в плохом качестве снарядов и совершенно идиотских правилах приемки боеприпасов флотом? Разумеется, начальник отдела вооружений Адмиралтейства. А кто занимал эту должность много лет и считался лучшим специалистом британского флота в области артиллерии?
Капитан 1 ранга Джон Джеллико. Да, адмиралы и командиры отдельных кораблей подвели Джеллико. Опять же, еще в 1914 году половина адмиралов Гранд Флита показала, что не соответствует занимаемым должностям. Уоррендер и Арбетнот ясно продемонстрировали это во время декабрьского эпизода. Левесон и Стэрди приложили массу усилий, чтобы подготовить катастрофу при Коронеле. И что делает Джеллико? Оставляет их на важнейших командных должностях, после чего сетует на своих младших флагманов. Командир 5-й эскадры линкоров Эван-Томас приложил поистине титанические усилия, чтобы погубить лучшие линкоры британского флота. Не его вина, что немцы не сумели этого сделать. Но после боя Эван-Томас остается на своей должности. Кто виноват в этом? Только главнокомандующий. Вообще, когда читаешь описание действий большинства британских адмиралов в годы Первой Мировой войны, то создается впечатление, что простая вешалка для адмиральского мундира, поставленная в боевой рубке, принесла бы больше пользы. По крайней мере, от нее не было бы никакого вреда. А принимать решения эта вешалка умела не хуже адмиралов.
Свои нерешительные действия Джеллико объяснял тем, что за его спиной не было резервов. Он-де не смел допустить риска гибели британского линейного флота. Но зададимся вопросом: а существовала ли такая опасность? Каков мог быть исход Ютландского боя при более благоприятном для немцев стечении обстоятельств? Наверное, они могли одержать более убедительную тактическую победу. Например, Шеер мог потопить 5 — 6 британских дредноутов. Но я искренне убежден, что перетопить весь Линейный Флот Джеллико немцы просто физически не могли. Снарядов бы не хватило! А что меняла гибель одной эскадры британских линкоров в стратегической ситуации? Абсолютно ничего. Немцы как были заперты в границах Северного моря, так там и остались бы. Утверждать, будто на следующий день после сражения в порты Германии хлынул бы поток иностранных судов, по меньшей мере несерьезно.
Ну, а поведение чинов Адмиралтейства вообще ни оправдать, ни объяснить невозможно. Идет генеральное сражение, которое может решить исход войны, но умаявшиеся адмиралы решают отдохнуть. Задницы отсидели в мягких креслицах. На мостике-то под снарядами не в пример легче стоять, чем из теплой комнаты руководить. Что же касается поступков Томаса Джексона, то они вообще дают все основания обвинить этого человека в измене. Даже если допустить, что все сделанное было сделано не по злому умыслу, остается лишь в очередной раз со вздохом процитировать Талейрана: «Это хуже, чем преступление. Это ошибка».
Послевоенные споры
Для всех британцев, которые ждали два года, пока Гранд Флит встретится в бою с Флотом Открытого Моря, и надеялись, что этот бой превратится в победу, сравнимую с Трафальгаром, итоги Ютландской битвы 31 мая 1916 года стали тяжелым разочарованием. Однако имелись отдельные причины, которые сделали последующие споры особенно острыми в десятилетие после окончания войны, и по которым они тянулись так долго. Первое коммюнике Адмиралтейства, спешно составленное Бальфуром еще до получения телеграммы Джеллико, должно было опровергнуть сообщения Берлина о грандиозной победе, которые разлетелись по всему свету еще до возвращения Шеера в Яде. Вялый стиль Первого Лорда Адмиралтейства прекрасно характеризует следующая фраза: «Потери [Флота Линейных Крейсеров] были тяжелыми», и Бальфур перечислял их. И наоборот, хотя он писал, что «потери неприятеля были серьезными», их-то он не перечислял из-за недостатка сведений. Так же Первый Лорд не имел детальной информации о повреждениях множества германских кораблей. В результате и пресса, и публика сделали вывод, что Гранд Флит потерпел поражение. Более длинный и более утешительный отчет о бое появился после того, как Джеллико сообщил необходимые факты. Но вред уже был нанесен! Несмотря на несравненное красноречие Черчилля, многие остались убеждены, что Адмиралтейство пытается скрыть правду о происшедшем в этот знаменательный день.
Так же неизбежны были споры среди офицеров Королевского Флота. Уроки любого боя следует проанализировать, чтобы принять меры по устранению недостатков. Но в этом случае флот раскололся надвое. Одни поддерживали Джеллико и осуждали Битти, другие — наоборот. К естественному и здоровому соперничеству служивших на кораблях Линейного Флота и Флота Линейных Крейсеров добавились такие факторы, как недовольство старых офицеров слишком быстрым продвижением Битти и его порывистостью, что приводило в восторг всю молодежь. Вскоре пресса, уже превратившая Битти в героическую икону, на фоне которой терялся незаметный Джеллико, раструбила о победе Флота Линейных Крейсеров в Ютландском бою и приписала спасение Шеера недостаточно умелому руководству Линейным Флотом со стороны Джеллико. И разочарованный народ отметил, что хотя Битти остался командовать Гранд Флитом до сдачи Флота Открытого Моря, Джеллико пробыл на посту Первого Морского Лорда всего год и не получал новых назначений до конца войны.
Это заставило Уэмисса, который не служил в Гранд Флите и потому мог считаться независимым наблюдателем, создать небольшой комитет во главе с капитаном 1 ранга Дж.Э.Т. Харпером, чтобы составить официальный отчет, используя все документальные свидетельства (рапорты адмиралов и капитанов, корабельные журналы, прокладки). Отчет Джеллико о бое («Гранд Флит, 1914 -1916») был не более чем ответом на книгу Шеера («Флот Открытого Моря в Мировой войне»). Харпер проделал массу работы (например, были найдены обломки «Инвинсибла», чтобы установить истинные координаты и уточнить прокладки «Айрон Дьюка» и «Лайона») и очень постарался воздержаться от комментариев к действиям адмиралов. Более того, чтобы подтвердить беспристрастность его работы и замять болезненные споры, Уэмисс решил не показывать книгу ни Джеллико, ни Битти до ее выхода в свет. Однако, едва Харпер успел закончить свой «Официальный отчет», как в октябре 1919 года Битти сменил Уэмисса на посту Первого Морского Лорда. Еще в июле 1916 года Битти показал, насколько нервно он реагирует на критику своих действий, затеяв спор с Джеллико по поводу заметок командующего, и зашел так далеко, что потребовал права отредактировать их до публикации. Теперь, прочитав гранки «Официального отчета», который отнюдь не воспевал его умелое командование линейными крейсерами, как Битти привык это подавать публике, он потребовал от Харпера сделать множество изменений в тексте и картах. Битти также написал предисловие, подчеркивая свою роль в этом бою и всячески принижая роль Джеллико.
Харпер принял многие из его исправлений, но другие он опроверг с помощью документов, считая, что они ближе к истине, чем чьи-то воспоминания о событиях трехлетней давности. Когда Битти начал просто давить на него, Харпер бестактно потребовал включить в книгу примечание, поясняющее, что автор не несет ответственности за «Официальный отчет», как не соответствующий фактам. Слухи об этих спорах долетели до ушей Джеллико, и он попросил показать ему книгу. Его критика поправок Битти была вполне обоснованной, а возражения против предисловия настолько резкими, что Адмиралтейство согласилось еще раз пересмотреть «Официальный отчет». Однако необходимость удовлетворить требования и Джеллико, и Битти поставила Адмиралтейство в трудное положение. Поэтому заявление издателей «Официальной Истории», что появление «Официального отчета» может помешать продаже их книги, было воспринято с облегчением. Появился повод тихо похоронить «Официальный отчет». Но Первый Лорд Адмиралтейства имел неосторожность заявить ранее в парламенте, что «Отчет» подготовлен, что вызвало массу едких вопросов, особенно когда в декабре 1920 года Уэмисс написал в «Тайме», выражая сожаление, что книга до сих пор не напечатана. Публикация в том же месяце «Ютландских заметок» («огромная куча беспорядочно подобранных фактов, из которых неспециалист просто не сможет составить правдивую картину великой морской битвы») окончательно убедила публику, что Адмиралтейство что-то от нее скрывает.
Требования достоверного обзора битвы усилились после появления третьего тома «Официальной Истории: Операции английского флота в мировую войну» в 1923 году. Сэр Джулиан Корбетт так хорошо сделал свою работу, что ее недостатки не бросались в глаза. Он не использовал германских источников, по соображениям секретности ему запретили публиковать расшифрованные Комнатой 40 германские сообщения. Однако ему разрешили использовать рукопись харперовского «Официального отчета» и секретный «Анализ итогов Ютландского боя» Морского Генерального Штаба, который распространялся только среди офицеров флота. К несчастью, его соавторы, братья капитан 1 ранга К.Г.Б. Дьюар и капитан 2 ранга А.К. Дьюар, вышли в своей критике за пределы разумного. Совет Адмиралтейства, конечно, не мог утвердить работу, которая напропалую критикует действия англичан в ходе боя и совершенно не учитывает сложность задачи, стоявшей перед Джеллико и Битти. Адмиралтейство приказало уничтожить все копии «Анализа», но 2 экземпляра все-таки уцелели. От разоблачений Корбетта отмахнуться с такой же легкостью не удалось. Адмиралтейство долго колебалось, прежде чем решиться выступить против него. Оно выпустило «Рассказ о Ютландском бое», написанный очень педантично и оказавшийся самым ярым панегириком Битти. Хотя Джеллико позволили ознакомиться с книгой до ее публикации, его многочисленные возражения были оскорбительно засунуты в приложения и утоплены среди множества разнообразных сносок и заявлений типа «в случае расхождения примечаний с текстом «Рассказа» Их Лордства полагают основной текст более соответствующим действительности». Масла в огонь подлило появление официальной германской истории («Der Krieg zur See»), которая, несмотря на попытки приписать победу немцам, пролила новый свет на управление британскими силами, и совсем не благоприятный для Битти. Некомпетентная критика Черчилля в «Мировом кризисе» и «Ютландский скандал» адмирала сэра Реджинальда Бэкона лишь усилили напряженность, защищая Джеллико, особенно учитывая угрозу Бэкона принять официальные меры к тем, кто закулисно поддерживал Битти.
Склока еще полыхала, когда Первым Морским Лордом вместо Битти стал Мэдден, начальник штаба Джеллико в Ютландском бою. Он сразу (1927) утвердил публикацию харперовского «Официального отчета о Ютландском бое», чтобы «рассеять мифы о неизвестных сенсационных фактах или критике, содержащейся в нем». Хотя, чтобы уменьшить расходы, карты решили не публиковать. В том же году Харпер, уже ушедший в отставку, выпустил «Правду о Ютландском бое». Взятые вместе, эти две работы подрезали на корню аргументы спорщиков, а кроме того, десять лет спустя после боя стало возможно объективно оценить его.
Все немного успокоилось до конца тридцатых годов, когда вышло новое издание «Официальной Истории». В нем были учтены материалы германской официальной истории и приведены расшифровки Комнаты 40, делавшие очевидным, что Шеер возвращается к Хорнс-рифу, но не переданные Джеллико. Но, когда оно появилось в 1940 году, англичане были больше озабочены другими битвами, разыгрывавшимися в небесах над их головами.
Обида Джеллико на отказ Адмиралтейства признать свою вину в спасении Шеера казалась малоактуальной. Тем не менее, спорам был положен конец. Новая книга Корбетта и германская история рассказывали о бое все. Жаль, что первую трудно достать — большая часть тиража погибла при бомбежке.
Тем не менее, кое-кто до сих пор считает, что всю правду продолжают скрывать. Эти слухи возникали потому, что Харпер отдал некоторые документы, не вошедшие в «Официальную Историю», на хранение в Объединенное Королевское Общество. Однако, когда в 1963 году архив был вскрыт, ничего существенного там не оказалось. Это были копии его рукописей, гранки текста и карт с поправками Битти, которые оспаривал Харпер, дополнения Адмиралтейства и тому подобное с пристрастными, а иногда грубыми пометками самого Харпера. Они показывали, как Битти пытался скрыть отвратительную стрельбу своих линейных крейсеров во время «бега на север» (17.00 — 18.00), манипулируя цифрами «Официального отчета». Становились ясными его промахи при руководстве действиями 5-й эскадры линкоров; высмеивались попытки Битти преувеличить мизерную роль линейных крейсеров в отражении плохо продуманных попыток Шеера прорваться сквозь строй Гранд Флита после своего первого боевого разворота, также манипулируя фактами. Самым типичным примером является случайный поворот на 360° из-за поломки компаса на «Лайоне». Несмотря на ясные свидетельства, Битти настаивал, что он приказал повернуть на 90° на врага, однако благодаря поломке компаса получился поворот на 180° вправо, что было выправлено поворотом на 180" влево, хотя совершенно очевидно: если первый поворот был предусмотрен, то последствия поломки компаса исправлялись поворотом влево только на 90°. «Бумаги Харпера» также содержат резкие возражения Джеллико против неопубликованного предисловия Битти к «Официальному отчету», в котором он утверждает, что успешно сражался с Хиппером, уступая тому в силах (то есть, не учитывая присутствия 5-й эскадры линкоров), что Джеллико медлил привести свой Линейный Флот ему на помощь, и, даже заметив Флот Открытого Моря, линкоры-де сыграли малую роль в бою. Но это лишь открывает некоторые детали несчастного случая в жизни великого человека, однако не проливает нового света на ход боя.
Короче говоря, споры о Ютландском бое умерли в 1940 году, так как стало возможным объективно оценить руководство Битти и Джеллико. Репутация этих двух великих адмиралов не должна пострадать из-за вполне понятных человеческих слабостей, проявленных одним из них. Битти, вероятно, использовал свой пост Первого Морского Лорда, чтобы приукрасить правду о Ютландском бое в свою пользу, но множество более мелких людишек страдали манией величия, совсем не имея на то оснований. Есть в жизни Нельсона моменты, за которые его можно упрекнуть, но никто не оспаривает его права стоять в центре Лондона на вершине колонны на Трафальгарской площади.