Глава II.

Артиллерия в маневренный период мировой войны

Артиллерия в наступательном бою{625}

В «Уставе полевой службы» 1912 г. указывалось, что «стремление к наступательным действиям должно быть положено в основание при всякой встрече с неприятелем».

Русская артиллерия основной своей задачей в наступательном бою считала: «проложить пехоте путь» для беспрепятственного её наступления, облегчить и обеспечить успех её боевой работы.

Согласно указаниям офицерской артиллерийской школы,{626} на основании которых производилась главным образом боевая подготовка русской артиллерии к первой мировой войне, «в наступательном бою полевая артиллерия обязана обеспечить движение вперёд своей пехоте».

Огонь артиллерии должен быть направлен на то, чтобы поражать и разрушать всё, что при данной обстановке наиболее вредит и мешает наступлению пехоты.

Задача эта сводится к следующим главным обязанностям артиллерии в наступательном бою:

1) заставить замолчать неприятельскую артиллерию, чтобы она не мешала движению нашей пехоты и огню нашей артиллерии;

2) уничтожить или во всяком случае прижать к земле обороняющуюся пехоту и лишить её возможности препятствовать ружейным и пулемётным огнём движению нашей пехоты;

3) разрушить сооружения противника, мешающие нашему наступлению;

4) препятствовать передвижению резервов и подкреплений обороняющегося. [107]

По существу, сила атаки состоит в движении пехоты вперёд. Наступление пехоты замедляет не только тот огонь, который она выдерживает со стороны неприятеля, но и тот, который она сама ведёт. Пехота должна стрелять только тогда, когда безусловно не может итти вперёд. Огонь и движение несовместимы: при желании выполнить их одновременно лучшая пехота теряет и свой порыв и свои пули.

Артиллерия как могущественная помощница пехоты должна позволить последней подойти к противнику возможно ближе без ружейного огня. Огонь артиллерии и наступление пехоты должны быть одновременны: первая, стоя на месте, стреляет, вторая идёт вперёд без стрельбы. В таком разделении боевого труда. требующем искусного согласования, заключается, в сущности, внутренняя связь и взаимодействие между пехотой и артиллерией.

Действие артиллерии наступающего в бою против неподвижного обороняющегося противника и в бою встречном различны, в особенности при завязке боя.

В бою с неподвижным противником, занявшим оборонительную позицию и тем ограничившим себе свободу действий, наступающий имеет время и возможность выяснить обстановку с достаточной полнотой; артиллерия атакующего может получить более определённую задачу, действия её могут быть объединёнными, планомерными и более осторожными.

При завязке такого боя наступление пехоты авангарда, при содействии огня его батарей, должно заставить противника показать свою артиллерию и до некоторой степени раскрыть своё расположение. Первыми целями для стрельбы авангардных батарей могут быть неприятельские войска, занимающие передовые опорные пункты и остановившие наше движение. Затем, когда противник откроет свою артиллерию, и очистит передовые пункты, но наступающая пехота ещё ее войдёт в сферу ружейного и пулемётного огня, батареи авангарда, поддержанные артиллерией главных сил, должны обрушиться на батареи обороняющегося, стремясь сразу получить перевес над огнём неприятеля. Однако борьба с батареями противника не должна быть самостоятельной целью для артиллерии атакующего и служит лишь средством облегчить движение вперёд своей пехоте.

Со вступлением пехоты в сферу ружейного и пулемётного огня обороны артиллерия, в целях поддержания наступления и атаки, обязана: прижать неприятельскую пехоту к земле, чтобы она вовсе не стреляла или плохо стреляла, и заставить молчать ту артиллерию противника, которая или непосредственно останавливает пехоту или мешает батареям наступающего пролагать путь своей пехоте.

Атака требует чрезвычайного превосходства в артиллерии, чтобы она была способна для обеспечения движения вперёд своей пехоты одновременно привести к молчанию батареи противника [108] и затушить его ружейный и пулемётный огонь. Всегда возможно достичь необходимого превосходства, искусно сосредоточивая огонь лишь в одном районе, намеченном для нанесения противнику главного удара, и прибегая, в случае надобности, к обороне на всём остальном фронте.

Сосредоточивая сильнейший огонь по атакуемому району главного удара, артиллерия должна обстреливать и смежные с ним участки, а также ближайшие тыловые и. фланговые подступы, чтобы воспрепятствовать подаче помощи атакуемым войскам.

Артиллерия должна как можно дольше поражать войска противника, избранные для нанесения решительного удара, принимая меры к сокращению той полосы перед противником, в которой её огонь опасен для своих; с этой целью предпочтительно вести огонь по атакуемым войскам теми батареями, которые занимают фланкирующие позиции (или хотя бы охватывающее положение).

При успехе атаки артиллерия обязана его закрепить. С этой целью она должна, пользуясь своей дальнобойностью и подвижностью, во-первых, помогать пехоте опрокидывать того неприятеля, который ещё упирается или пытается вернуть утраченные пункты, и во-вторых, добивать преследуемого противника, начиная обстреливать более удалённые части отступающего, где легче возникает паника.

При неудачной атаке артиллерия встречает своим огнём неприятеля, перешедшего в наступление, и прикрывает отступление своих войск, ведя огонь до последней крайности и жертвуя собой для их выручки.

Действия артиллерии, особенно при завязке боя, различаются при встречном бое, когда обе стороны стремятся к наступлению, и при атаке неприятеля, занявшего позицию для обороны.

Насколько успех встречного столкновения обусловливается главным образом быстротой введения в бой подавляющей артиллерии, настолько при наступлении на остановившегося противника, занявшего оборонительную позицию и тем ограничившего себе свободу действий, возможно и необходимо предварительно выяснить обстановку с достаточной полнотой и произвести тщательную подготовку, выработав план действий.

«Тщательная и полная разведка, а равно планомерность действий артиллерии, в особенности необходимы при атаке укреплённой позиций», указывалось «Наставлением» 1912 г. (§ 128). Но это указание «Наставления» не останавливало на себе сколько-нибудь серьёзного внимания русских артиллеристов того времени. Воспитанные в духе пренебрежительного отношения к «подлой обороне», они в течение почти двух первых лет войны не считались с силой обороны, которая при современном вооружении и техническом оснащении оказалась очень велика даже тогда, когда не имелось достаточно времени на её подготовку. [109]

Артиллеристы ограничивали свою задачу необходимостью только прикрыть своим огнём наступление пехоты и подвести её возможно ближе к противнику — и не только в условиях полевого открытого боя, но даже и при штурме укреплённых позиций.

Несомненным крупным недостатком довоенного руководства боевой подготовкой русской артиллерии являлась недооценка силы и возможностей обороны и почти полное отсутствие указаний на необходимость артиллерийской подготовки атаки, заключающейся не только в уничтожении живой аилы противника, но и в разрушении укреплений, защищающих живую силу, и искусственных препятствий, преграждающих путь пехоте. При довоенной подготовке артиллерии это предусматривалось лишь вскользь и только теоретически, в том предположении, что в боевых действиях маневренного характера, к которым почти исключительно готовились, ни укреплений, ни искусственных препятствий не будет, вследствие чего от артиллерии потребуется только поддержка наступления пехоты.

Предварительная подготовка атаки артиллерийским огнём, в сущности, не предусматривалась уставами старой русской армии.

В «Уставе полевой службы» 1912 г. указывалось, что при наступлении артиллерия в начале столкновения поддерживает развёртывание пехоты в боевой порядок, затем должна своим огнём «прокладывать дорогу пехоте и для этого поражать те цели, которые препятствуют в достижении поставленных пехоте боевых задач», когда же пехота атакует, «артиллерия сосредоточивает огонь по атакуемым целям, а если они закрыты, то по резервам», и что батареи, «особо назначенные», должны выдвинуться к атакующим войскам, чтобы «поддержать атаку пехоты» (§469); что артиллерия при выборе целей «должна всегда иметь в виду облегчение наступления пехоты», обстреливая в начале боя преимущественно неприятельскую артиллерию, чтобы «отвлечь её от своей пехоты», когда же последняя подойдёт на действительный ружейный огонь, действовать «преимущественно по пехоте неприятеля» (§ 495). В том же § 495 указывалось, что «мортирные (гаубичные) батареи особенно выгодно применять: по целям, закрытым спереди; по щитовым орудиям, по пехоте и артиллерии в окопах; по пехоте, занимающей населённые пункты и укрывшейся в лесу, и по опорным пунктам»; что «тяжёлая полевая артиллерия применяется для разрушения прочных целей» и что «тяжёлые полевые пушки выгодны также для поражения с дальнего расстояния войсковых колонн и войск, сосредоточенных на небольшом пространстве»... В § 496 указывалось, что по мере развития боя, когда определится участок в расположении противника, на который должен быть направлен решительный удар, «артиллерия сосредоточивает огонь возможно большего числа орудий: по войскам противника и опорным пунктам, расположенным в избранном для атаки участке; по резервам неприятеля, направляемым [110] к этому участку, и по войскам, обстреливающим подступы к нему».

Наконец, относительно действий артиллерии при атаке неприятеля, занимающего заранее укреплённую позицию, в «Уставе полевой службы» (§ 506 и 508) говорилось только, что охватывающее расположение артиллерии способствует «перекрёстному обстреливанию опорных пунктов», что «для разрушения опорных пунктов, укреплений и блиндажей особенно ценно применение мортирных (гаубичных) и полевых тяжёлых батарей» и что «искусственном препятствия, если возможно, надо сбить или ослабить огнём тяжёлой артиллерии, или завалить, или испортить их, препятствуя ружейным и артиллерийским огнём их исправлению».

Согласно «Наставлению для действия полевой артиллерии в бою» 1912 г. при наступлении батареи авангарда должны были помогать пехоте выигрывать пространство и содействовать захвату передовых опорных пунктов противника.

Размещаясь на широком фронте, занимая позиции с широким обстрелом и пользуясь своей подвижностью, авангардные батареи должны были стремиться поддержать наступающую пехоту на возможно большем числе пунктов.

Под прикрытием действий авангарда артиллерия главных сил выдвигалась на обеспеченные боем авангарда позиции, причём в большинстве случаев первоначально располагалась в «наблюдательном положении». Такое положение артиллерия боевой части принимала до открытия ею огня и во время его перерывов, т. е. располагалась на боевой ОП в готовности открыть огонь, непрерывно ведя наблюдение за полем боя и за противником, имея материальный и личный составы по возможности укрытыми от наблюдения и огня противника. Огонь открывался, по возможности, по окончании развёртывания в боевой порядок всей артиллерии. Однако в тех случаях, если требовалось закрепить или развить успех авангарда, а иногда и выручить его из критического положения, батареи главных сил вводились в бой и открывали огонь по мере их прибытия к избранным позициям.

Расстояния до неприятеля (дистанции) первых артиллерийских позиций зависят от плана боя и от местности. Вообще предлагалось открывать артиллерийский огонь внезапно и с действительной дистанции, почему первые позиции следовало выбирать настолько близко к противнику, насколько это допускалось обстановкой. С другой стороны, артиллерия должна поддержать своим огнём пехоту с самого начала её развёртывания, почему удаленье первых позиций не может быть мало. Что же касается артиллерии авангарда, то ей иногда необходимо бывает открывать огонь на дальние дистанции, чтобы заставить противника развернуться, открыть ответный огонь и раскрыть своё расположение.

При занятии артиллерийских позиций необходимо иметь в виду, что в тылу главной линии обороны противника должна оставаться достаточно глубокая полоса (1–2 км), обстреливаемая [111] с занятых позиций; запас досягаемости выстрелов необходим также для возможности переносов артиллерийского огня по возможно широкому фронту расположения неприятеля.

Необходимо принимать во внимание и то, что с развитием боя может потребоваться перемена позиции вперёд — при возникновении новых боевых задач, или если первые позиции пришлось занять в большом удалении от противника, или же если с продвиганием наступающей пехоты вперёд становится затруднительным: ведение огня с прежних позиций — действительного и отвечающего потребностям пехоты.

Артиллерия атакующего обязана использовать выгоды закрытых ОП, применение которых по большей части не встретит затруднения в начале боя, когда оно особенно выгодно ввиду неясности обстановки и опасности от огня батарей обороны. Когда же по мере развития боя и достижения боевого успеха обстановка разъясняется, приобретает преимущественную важность элемент времени, — артиллерии придётся действовать также с полузакрытых и открытых ОП, допускающих более быстрое открытие огня и в меньшей мере требующих применения искусственной связи.

«Наставлением для действия полевой артиллерии в бою» 1912 г. указывались следующие задачи артиллерии при наступлении:

а) Пока пехота ещё не вступила в сферу ружейного и пулемётного огня, главной задачей артиллерии атакующего является «борьба с батареями противника» с целью подавить или по крайней мере отвлечь их огонь от наступающей пехоты.

В случае нерешительного исхода артиллерийской борьбы и невозможности достигнуть определённого успеха над батареями обороны, артиллерия атакующего должна была перенести свой огонь на непосредственную поддержку наступления пехоты. Но при этом часть батарей атаки оставлялась для огневого наблюдения за артиллерией противника, которое требовалось вести в течение всего боя, отвлекая на себя неприятельский огонь, а также следя за возможным появлением новых батарей противника. В том случае, если нерешительность артиллерийской борьбы являлась результатом больших расстояний, артиллерия атакующего должна была продвинуться вперёд на более действительные дальности стрельбы.

Требовалось, чтобы в период артиллерийской борьбы батареи наступления действовали одновременно и по другим целям как для оказания непосредственной помощи пехоте, так и для получения пристрелочных данных для ведения огня по более важным пунктам неприятельского расположения, в особенности по району, намечаемому для нанесения главного решающего удара.

б) С вступлением пехоты в сферу ружейного огня обороны обязанности артиллерии атакующего заключаются «в подавлении артиллерийского, ружейного и пулемётного огня противника в содействии частным ударам пехоты на всем фронте во время [112] подготовительного боя и в поддержке её главного удара на избранный участок. В этот период боя для обеспечения успеха и уменьшения потерь пехоты огромное значение имеют сила артиллерийского огня и искусное им управление».

«Для разрушения укреплений в большинстве случаев потребуется содействие тяжёлых батарей...»

в) «С началом наступления пехоты для ведения решительного огневого боя, подготовляющего главный удар, возможно большая часть артиллерии должна направить подавляющий огонь, предпочтительно с охватывающих позиций, на атакуемый участок боевой линии противника с целью облегчить пехоте приближение на дистанцию штыкового удара...»

Затем указывался ряд частных задач, которые должна была выполнять артиллерия, и, между прочим, подчёркивалось, что артиллерийский огонь обороны «должен быть затушен не только на атакуемом участке, но и по обе стороны, на достаточно широком фронте, чтобы пехота была надёжно обеспечена от противодействия со стороны неприятельских батарей».

В частности, артиллерия обязывалась:

1) удерживать приведённые к молчанию неприятельские батареи в подавленном состоянии, отвлекать огонь неподавленных и вновь появляющихся батарей противника;

2) обстреливать атакуемый и смежные с ним участки неприятельского фронта на достаточном протяжении с целью подавить ружейный и пулемётный огонь обороны;

3) обстреливать внутреннее пространство обороны, тыловые и фланговые подступы к атакуемым участкам расположения противника с целью прервать сообщения в тылу неприятеля, препятствовать подходу его резервов и усилению его обороняющихся войск, разрушить его закрытия, искусственные препятствия и пр.;

4) обеспечивать наступающую пехоту от контратак противника, обстреливая подступы к району, в котором ведётся наступление.

Указанные задачи артиллерия могла выполнить частью с прежних занятых ею позиций, частью требовалось для их выполнения переместить некоторые дивизионы или батареи, или перенести наблюдательные пункты и выслать новых вспомогательных передовых и боковых наблюдателей.

«Наставлением» 1912 г. подчёркивалось, что «переменами позиций следует пользоваться для занятия флангового положения с целью повысить действительность огня и получить возможность дольше вести стрельбу по пунктам атаки без опасности для своих войск».

Для обеспечения успешности огневой артиллерийской поддержки главного удара считалось существенно важным, чтобы:

1) Начальник артиллерии заблаговременно получил указания непосредственно старшего общевойскового начальника (начальника отряда) относительно неприятельского участка, на который будет направлен главный удар, и приблизительно о времени начала [113] атаки. Артиллерия должна ещё к началу наступления занимать позиции, позволяющие ей наилучшим образом выполнить поставленную задачу: она должна обеспечить успех своей стрельбы путём подготовки данных заблаговременной пристрелкой и т. п., в равной мере обеспечить пополнение предстоящего ей огромного расхода боеприпасов.

2) Для поддержания главного удара назначалось возможно большее количество артиллерии, иногда с выделением части её в особый артиллерийский участок, привлекая к содействию батареи соседних боевых участков, с изъятием их, в случае надобности, из подчинения начальникам последних, причём вся артиллерия, назначенная для поддержки удара, за вычетом небольшой части, назначаемой для ближайшего содействия пехоте, поступала в подчинение одному начальнику, ответственному за успех её боевой работы, т. е. начальнику артиллерии войсковой части, назначенной для нанесения решительного удара.

3) Вся артиллерия, в том числе тяжёлая и почему-либо ещё не вступившая в бой, обязательно вводилась в действие.

В наступательном бою необходимо, чтобы артиллерия атаки с самого начала боя достигла перевеса в огне над неприятелем. Артиллерия всегда может достичь необходимого превосходства при искусном сосредоточении огня возможно большего числа орудий в районе расположения противника, избранном для нанесения главного удара. Одновременно артиллерия должна обстреливать смежные участки и ближайшие тыловые и фланговые подступы, чтобы воспрепятствовать подаче помощи войскам, атакуемым в районе главного удара.

«Наставлением» 1912 г.. указывалось (§ 141), что для выполнения всех задач, выпадающих на долю артиллерии, при поддержке главного удара пехоты, требуется «согласованная, объединённая общностью целей и единством управления работа большого количества артиллерии».

«Уставом полевой службы» 1912 г. предлагалось иметь в виду (§ 444), что артиллерия может решительно воздействовать на исход сражения, если она «с самого начала будет введена в бой в таких силах, чтобы достигнуть перевеса в огне» и что поэтому «артиллерию предпочтительно назначать в боевые участки». Оставление артиллерии в резерве представляется вообще нецелесообразным, хотя в том же «Уставе» говорилось, что в крупных отрядах часть артиллерии может оставаться и в общем резерве, располагаясь вместе с ним или «занимая выжидательное положение на удобном для сего месте», т. е. на боевой позиции в готовности открыть огонь или в так называемом «наблюдательном положении»{627}.

Из описаний боевых действий русской артиллерии в период маневренной войны (в материалах ЦГВИА) видно, что части [114] артиллерии оставлялись иногда в резерве и до конца боя не принимали в нём участия.

Во время боёв в Карпатах в декабре 1914 г. две батареи 19-й артиллерийской бригады и взвод мортирной (гаубичной) батареи оказались в резерве, впрочем, по объяснению командования, за отсутствием для них подходящих огневых позиций.

В бою 1 апреля 1915 г., когда русская 19-я пехотная дивизия должна была содействовать успеху наступления сводного корпуса на Гуменна, приказом начальника дивизии (№ 96) 2-я батарея 12-го мортирного артиллерийского дивизиона (4 лёгкие 122-мм гаубицы) была оставлена в общем резерве дивизии у Мезалоборч. В данном случае оставление в резерве 122-мм гаубиц не оправдывалось никакими соображениями.

В маневренный период войны русская артиллерия действовала в боях большей частью побатарейно. Объединённого управления огнём не только крупных артиллерийских соединений, но даже артиллерийских дивизионов обычно не бывало.

В описаниях боевых действий той же 19-й артиллерийской бригады в период карпатских боёв в ноябре-декабре 1914 г. приводится только один случай объединённого управления несколькими батареями в руках командира бригады (считавшегося лучшим боевым командиром, отличившимся ещё во время русско-японской войны). Под его общим начальством в наступательном бою 24 декабря 1914 г. был образован особый артиллерийский участок в составе 2-го дивизиона 19-й артиллерийской бригады, 2-й батареи 12-го мортирного артиллерийского дивизиона, двух гаубичных и одной пушечной батареи 4-й тяжёлой артиллерийской бригады (всего 42 орудия, в том числе: 24 полевые 76-мм пушки, 6 полевых 122-мм гаубиц, 8 полевых тяжёлых 152-мм гаубиц и 4 полевые тяжёлые 107-мм пушки).

Объединённые действия этого артиллерийского боевого участка были весьма удачными; в этом бою артиллерия оказала существенную помощь своей пехоте.

В отношении действий артиллерии при атаке укреплённой позиции в «Наставлении» имелись только неопределённые указания общего характера, а необходимость предварительной артиллерийской подготовки не предусматривалась. В «Наставлении» говорилось лишь о том, что при атаке укреплённой позиции в особенности необходима «тщательная и полная разведка, а равно планомерность действий артиллерии»; что стрельба артиллерии по фортификационным сооружениям «полезна в тех случаях, когда этим могут быть облегчены действия своих войск»; что «разрушительная способность орудий, назначаемых для стрельбы по таким целям, должна соответствовать и прочности последних»; что в этом случае «большое значение приобретают содействие тяжёлых батарей и широкая подготовка артиллерийского огня» (а не артиллерийская подготовка атаки); что «при упорной обороне сильно укреплённой позиции для приближения к пунктам атаки может потребоваться несколько дней» (это положение [115] можно считать лишь намёком на то, что требуется более или менее длительная предварительная артиллерийская подготовка); что при атаке укреплённых позиций «частое применение получают ночные действия артиллерии».

«Наставлением» 1912 г. указывалось, кроме того, что при атаке укреплённой позиции общая группировка артиллерии должна способствовать охватывающему обстреливанию атакуемого участка, в особенности его опорных пунктов, и что «в этом случае важное значение имеют искусное применение закрытого расположения артиллерии, тщательное оборудование её позиции и широкая подготовка стрельбы».

Требовалось, чтобы при атаке укреплённой позиции артиллерии было «предоставлено время, необходимое ей для полного изготовления».

Имелось в виду при этом, что иногда невозможно будет занять намеченные позиции днём и батареям придётся лишь продвинуться до сферы артиллерийского огня и засветло произвести разведку, что в данном случае позиции придётся занимать под покровом темноты и огонь открывать с рассветом.

Начальник артиллерии обязан был доносить начальнику отряда (старшему общевойсковому начальнику) о готовности открыть огонь.

В предвидении неизбежного при атаке укреплённой позиции огромного расхода боеприпасов начальник артиллерии должен был целесообразно распределить артиллерийские парки, своевременно их подтянуть к боевым линиям и разместить эшелонами на путях, ведущих от войск к местным паркам (передовым складам боеприпасов).

Для непосредственной поддержки атакующей пехоты ей придавались особые небольшие части артиллерии, вооружённые более лёгкими орудиями. Артиллерия, назначенная для ближайшего содействия пехоте, распределялась между частями атакующих войск. Командиры придаваемой пехоте артиллерии обязаны быть постоянно осведомлёнными о непосредственных боевых надобностях пехоты, постоянно стремиться преодолеть огнём и устранить всякое препятствие, какое может затруднить её наступление. По мере продвижения пехоты вперёд приданная ей артиллерия меняет свои позиции также вперёд, причём трудность стрельбы через головы при постоянно уменьшающихся и вообще небольших дистанциях заставляет занимать позиции на флангах и в интервалах между частями пехоты и менять позиции, когда с прежних позиций стрельба становится невозможной.

Артиллерии непосредственной поддержки пехоты приходится действовать небольшими частями — батареями, взводами — без надёжной связи их между собой и с начальниками. Командиры этих частей «обязаны проявлять самую широкую инициативу и должны быть беззаветно готовы поддержать свою пехоту во что бы то ни стало». [116]

Сопровождающие атаку пехоты артиллерийские части должны были следовать за ней, выбирая формы строя, наиболее отвечающие свойствам местности. Нередко единственным возможным способом перемещения будет прерывчатое движение мелкими частями и даже отдельными орудиями, от закрытия к закрытию. В случае большой убыли в лошадях или невозможности движения конной тягой пехота должна была помочь передвижению орудий и зарядных ящиков на руках. Артиллерия обязана быть готовой во всякую минуту открыть огонь — или для поражения целей, которые остановили пехоту, или для оказания ей помощи в случае неудачи.

Артиллерийские части, назначенные для сопровождения атаки, должны были следовать за пехотой до самых малых дальностей, не останавливаясь перед риском.

Полевые лёгкие батареи, ввиду большого веса системы 76-мм полевых пушек, в сущности, не были в состоянии сопровождать атакующую пехоту. Поэтому при наличии горных батарей непосредственное сопровождение пехоты возлагалось на них. Нередко единственным возможным способом перемещения за атакующей пехотой оказывалось прерывчатое движение мелкими частями и даже отдельными орудиями, от укрытия к укрытию, причём в случае убыли в лошадях пехота должна была помогать передвижению орудий и зарядных ящиков на руках, что возможно было лишь при наличии 76-мм горных пушек.

На обязанности артиллерии, назначенной для непосредственного содействия наступающей пехоте, лежало: отыскание укрыто расположенных неприятельских орудий и пулемётов, обстреливающих ближние подступы к атакуемым участкам противника, и подавление их огня; разрушение препятствий, непосредственно задерживающих движение атакующей пехоты и поддающихся разрушению с небольших расстояний; противодействие встречным ударам обороняющегося; сопровождение атакующей пехоты не только для материальной, но и моральной её поддержки, а также для немедленного занятия захваченной позиции.

Мировая война многими примерами подтвердила необходимость иметь в составе пехотных подразделений свою артиллерию (полковую, батальонную), которая всегда служила бы для сопровождения и ближайшей непосредственной поддержки, а иногда и для выручки своей пехоты при неблагоприятно сложившихся для неё условиях боевой обстановки.

Во время войны до 1916 г., т. е. в маневренный её период, русская армия не имела в своём составе соответствующей облегчённой артиллерии, которая могла бы действовать в ближайшей связи с пехотой и сопровождать её в бою. Роль такой артиллерии приходилось иногда возлагать на горные батареи.

В феврале 1915 г. в Карпатах один из русских стрелковых полков, получивший задачу захватить Лупковский перевал и железнодорожный туннель, проходящий в перевале, наткнулся у туннеля на казарма-блокгауз и, встреченный оттуда ружейным [117] и пулемётным огнём, вынужден был остановиться. Обратились за помощью к своей батарее горного дивизиона 3-й Сибирской стрелковой артиллерийской бригады. Взвод горной батареи, быстро спустившись с горы, открыл огонь по блокгаузу-казарме с открытой позиции прямой наводкой с расстояния 350–400 м. После восьмого выстрела защищавшие блокгауз австрийцы сдались — не пехоте, а, как сказал их офицер, «сумасшедшей русской батарее». Между прочим, в этом горном артиллерийском взводе потерь не было.

При наступлении на Черковицы в начале мая 1915 г. русская пехота овладела гребнем высот у Рапанче, но, встреченная за гребнем сильным пулемётным огнём противника, не могла продвинуться дальше. С артиллерийских наблюдательных пунктов не было видно, что происходило за гребнем. Тогда взвод горной батареи карьером помчался к пехоте на помощь. Однако ко времени выезда его на гребень русская пехота была почти сбита с него контратакой противника. При этом командир горного взвода был ранен и попал в плен. Орудийные запряжки были перебиты. Тем не менее уцелевшие люди орудийного расчёта по своей инициативе успели выпустить 4–5 шрапнелей на картечь, что остановило австрийцев и дало возможность задержаться русской пехоте на гребне, на линии своих горных пушек.

В описаниях военных действий русской 19-й артиллерийской бригады указывается случай, когда в наступательном бою 4 апреля 1915 г. пришлось одну горную 76-мм пушку обр. 1909 г. поставить в окопы Кубанского пехотного полка рядом с пулемётом, лишь в 800 шагах от противника. Эта пушка на другой день боя, 5 апреля, оказала весьма существенную поддержку своему полку. Находясь под сильным ружейным, пулемётным и артиллерийским огнём противника, это горное орудие своим огнём разбило противолежащие окопы неприятеля и принудило противника очистить их. Окопы были взяты Кубанским полком, и в них оказалось много убитых артиллерийским огнём. Командовавший горным орудием офицер был смертельно ранен.

В тех же описаниях указывается на необходимость иметь при передовых частях пехоты передовых наблюдателей из артиллерийских офицеров, благодаря которым не только обеспечивается взаимодействие артиллерии с пехотой, но и облегчается отыскание неприятельских батарей, расположенных на закрытых позициях.

Передовыми наблюдателями, офицерами 19-й артиллерийской бригады, были обнаружены: в бою 2 апреля 1915 г. две неприятельские батареи, а в бою 16 апреля того же года три батареи.

Согласно «Наставлению» 1912 г. «артиллерийский огонь по укреплениям, местным предметам и пунктам атаки должен вестись одновременно с наступлением на них пехоты... Угроза удара пехоты удерживает обороняющегося на линии огня, заставляет его стрелять, не позволяет укрываться и этим даёт артиллерии уязвимые цели. Стрельба артиллерии без одновременного [118] наступления пехоты не может дать плодотворных для последней результатов; работа артиллерии должна вестись в тесной связи с боевой деятельностью пехоты». Согласованность работы артиллерии и пехоты должна базироваться на общности целей и боевых задач, проявляться в содействии артиллерии успеху атаки в целом, а внешним образом выражаться в подчинении артиллерии общевойсковому начальнику, назначенному для нанесения удара противнику, но не в распределении артиллерии небольшими единицами между частями пехоты.

Непосредственно перед решающим ударом атакующей пехоты артиллерия должна довести огонь до высшего напряжения, не позволяя обороняющемуся показываться из-за закрытий, пока пехота не бросится в штыки.

Непосредственное обстреливание укреплений и опорных пунктов в большей части случаев оказывается возможным лишь по ослаблении огня артиллерии обороны.

Батареи, оставшиеся во время атаки на тыловых позициях, должны вести огонь до тех пор, пока продолжение стрельбы по атакуемым пунктам не станет опасным для своих. Тогда батареи атаки переносят огонь на тыл и фланги позиции противника, его резервы, и т. п., будучи при этом всегда готовыми преградить своим огнём встречный удар обороняющегося.

В случае успеха атаки батареи непосредственного ближайшего содействия пехоте должны быстро занять захваченную позицию, чтобы успеть своим; огнём пресечь попытки противника вернуть потерянное и дать возможность своей пехоте восстановить порядок, чтобы безостановочно продолжать наступление в глубину неприятельского расположения. Они обязаны приложить все усилия, чтобы хотя часть орудий прибыла на захваченный участок одновременно с пехотой и немедленно открыла огонь.

Батареи, действующие с дальних позиций, частью также переезжают за пехотой на захваченную позицию, чтобы окончательно закрепить её занятие и оттуда начать преследование противника огнём; остальные батареи ведут огонь по отступающему неприятелю, а по выходе его из сферы поражения также переезжают возможно быстрее вперёд, чтобы поражать противника с небольших дальностей.

Преследование разбитого противника, самое энергичное и безостановочное, необходимо для достижения окончательного решающего успеха.

Артиллерия, благодаря своей дальнобойности и подвижности (в особенности самоходная и на автотяге), может оказать огромное содействие при преследовании, не давая своим огнём противнику возможности задерживаться на рубежах и уничтожая всякую его попытку восстановить положение контратаками.

Назначенные для преследования батареи должны быстро двигаться вперёд, перемещаясь во избежание перерывов в огне эшелонами и занимая ОП на дальностях самого действительного огня. При этом они должны стремиться занимать фланговые позиции, [119] или хотя бы обеспечивающее возможность вести косоприцельный огонь, и направлять огонь преимущественно на те части противника, которые ещё сохраняют порядок, и на те неприятельские батареи, которые пытаются стрелять. Необходимо обстреливать также более удалённые части отступающего, так как в них легче возникает паника.

Для преследования следует выдвигать батареи с кавалерией, в особенности конно-артиллерийские батареи (в современных условиях — с конницей, танками и батареи с самоходными орудиями к на автотяге).

Во время преследования артиллерия должна вести огонь непрерывно; при занятии ОП соображения относительно укрытия, протяжения позиций по фронту, величины интервалов, поддержания связи и т. п. теряют своё значение; необходимо занимать позиции и открывать огонь без малейшего промедления. Нередко придётся батареям преследования действовать с открытых позиций прицельным огнём (прямой наводкой), с неполным числом орудий и с неполным комплектом людей и лошадей.

В большинстве случаев преследующие батареи не будут получать приказаний и должны будут действовать самостоятельно по инициативе своих командиров. Артиллерия, как и другие наступающие войска, обязана вести преследование с полным напряжением энергии, до предела сил своих людей и лошадей, до окончательного разгрома и уничтожения отступающего неприятеля. Артиллерия должна стремиться наносить своим огнём настолько сильное поражение противнику, чтобы отнять у него последнюю способность к сопротивлению.

Во время преследования артиллерийским начальникам, даже младшим, представится много случаев для проявления почина и самостоятельности. Они всегда должны уметь разбираться в самой трудной, изменчивой боевой обстановке и быстро приводить свои части в порядок, имея в виду, что в больших современных сражениях местный успех ещё не обусловливает окончательного решения и за ним может неожиданно последовать резкое изменение обстановки.

Старшие артиллерийские начальники должны своевременно позаботиться о достаточном и безотказном пополнении боеприпасов, без чего успех преследования может стать сомнительном и даже свестись на-нет.

Относительно действий артиллерии в случае неуспеха атаки будет сказано ниже (см. «Артиллерия при выходе из боя»).

* * *

До русско-японской войны считали, что артиллерия должна начать бой с неприятельской артиллерией и отвлечь её огонь от своей пехоты, что всё остальное в бою — дело самой пехоты.

После войны с Японией пришли к убеждению, что артиллерия не только начинает бой, но и ведёт его, провожая и прикрывая [120] огнем свою пехоту до момента атаки, когда переносят огонь в тыл и на резервы противника за невозможностью помогать непосредственно атакующей пехоте, во избежание поражения её своим огнём, что в атаку пехота идёт сама и завершает бой уже без непосредственной помощи артиллерии.

В первое время мировой войны твёрдо держались этого убеждения.

Даже в приказании блокадному корпусу для штурма крепости Перемышль 4 октября 1914 г. (см. седьмую часть «Действия русской артиллерии при штурме Перемышля 7 октября 1914 г.»), составленном при участии начальника артиллерии Дельвига (известного в то время выдающегося артиллериста, бывшего помощника начальника офицерской артиллерийской школы), командир корпуса Щербачев (бывший начальник академии Генерального штаба) не упоминает о необходимости предварительной артиллерийской подготовки штурма, а обращает внимание лишь на взаимодействие пехоты с артиллерией и подтверждает основы тактики артиллерии, проводившиеся в жизнь в мирное время. Приказанием предлагается{628}:

«Войскам блокадного корпуса помнить, что успех артиллерийского огня в значительной степени зависит от организации связи пехоты с артиллерией. Артиллерия должна стрелять, чтобы заставить противника скрыться, а пехота должна наступать, чтобы заставить его открыть живые цели... Требовать от артиллерии высылки передовых наблюдателей к пехоте и от пехоты стремительного движения вперёд...»

При штурме Перемышля русская артиллерия стреляла, заставляла неприятеля укрыться, подводила свою пехоту почти без потерь к самым укреплениям Перемышля, но затем оставляла её без огневой поддержки, так как, во избежание её поражения, вынуждена была переносить огонь в тыловой район укреплений. Уцелевшие в своих неразрушенных укреплениях австрийцы встречали штурмующую русскую пехоту убийственным огнём и отбивали штурм, нанося пехоте огромные потери.

Несмотря на кровавую неудачу штурма Перемышля, русская артиллерия осталась при убеждении, что задача её в наступательном бою — прикрывать огнём свою наступающую пехоту и обеспечивать её продвижение к противнику без потерь от его огня до момента её атаки. Такое убеждение вытекало из опыта удачных боевых действий в маневренный период войны.

В сражении на р. Дубиссе 27–28 мая 1915 г. немцы заняли г. дв.{629} Иозефово за р. Дубиссой, «отличную», как тогда рекомендовалось тактикой, позицию для пехоты на так называемом стрелковом гребне крутого ската, командовавшего над всей совершенно открытой долиной реки, шириной 1200–1500 шагов. Германская пехота окопалась на гребне довольно основательно, [121] но о маскировке окопов не позаботилась. Русская артиллерия показала в этом бою, между прочим, что лучшей защитой для окопов является не столько солидность их, сколько незаметность.

Батареи 1-го Кавказского стрелкового артиллерийского дивизиона (всего 10 полевых 76-мм пушек) открыли убийственный огонь по ясно видному окопу германской пехоты и не позволили ей показывать голов из-за бруствера для встречи атаки ружейным и пулемётным огнём. Русские стрелки одним махом прошли открытую долину р. Дубиссы с самыми небольшими потерями, бросились на штурм и выбили немцев из окопов.

Участник этого боя со стороны немцев пишет, что «даже на Западном (т. е. на французском) фронте мы (т. е. немцы) никогда не испытывали во время позиционной войны столь смертоносного огня, как в этот момент» (Poseck. «Die Deutsche Kavallerie»).

По «Наставлению» 1912 г. батареи авангарда в наступательном бою должны помогать пехоте выигрывать пространство и содействовать захвату передовых опорных пунктов неприятеля. Не задаваясь целью борьбы с неприятельской артиллерией, они обязаны оказывать непосредственное содействие пехоте. Общий характер их действий должен быть «энергичным, смелым, решательным». Однако при наступлении против неприятеля, занявшего оборонительную позицию, батареи авангарда должны произвести тщательную разведку, и чтобы не подвергнуться подготовленному огню превосходных сил артиллерии обороны, они должны возможно лучше применяться к местности, занимая преимущественна закрытые позиции. С целью наилучшего и наиболее безопасного расположения авангардных батарей признавалось полезным иногда попытаться вызвать огонь артиллерии обороны огнём небольших «разведочных» артиллерийских частей, которые при искусном действии, расположении на широком фронте и быстрой стрельбе с разных позиций могли ввести неприятеля в обман относительно сил и размещения артиллерии атаки.

Словом, действия авангардной артиллерии против неприятеля, занявшего оборонительную позицию, должны были быть решительными, но вместе с тем и осторожными.

Русская артиллерия, практиковавшаяся в мирное время почти исключительно в действиях при встречных столкновениях с противником, а не с остановившимся и приготовившимся для обороны, в маневренный период войны часто игнорировала приведённые выше указания.

Авангардный полк 1-й Финляндской стрелковой бригады с одной лёгкой 76-мм батареей, прикрывавший сосредоточение войск русского 22-го корпуса к границе с Восточной Пруссией, вел 5–6 сентября 1914 г. наступление от Бяла на Иоганисбург.

При подходе к Иоганисбургу передовые части полка были обстреляны артиллерийским и ружейным огнём противника. Развернувшись в боевой порядок, полк занял позицию приблизительно в 1,5 км от противника и завязал с ним перестрелку. К 8 час. [122]

6 сентября подошли ещё два стрелковых полка с тремя лёгкими батареями (24 полевые 76-мм пушки) и казачий полк (рис. 11).

В течение 5 сентября разведка с целью подготовки наступления не велась ни пехотой, ни артиллерией. Предполагалось, что около трёх германских батальонов с одной батареей занимают позицию на восточном берегу речки, протекающей через Иоганисбург.

Не проверив этих сведений и не зная определённо ни сил, ни расположения противника, начальник стрелковой бригады, ориентировавшись [123] поверхностно с наблюдательного пункта командира авангардной батареи, приказал:

а) артиллерии начать подготовку атаки, ведя огонь по пехоте к по батарее противника; через час перенести огонь по городу; выделить одну полубатарею (4 орудия) для сопровождения пехоты;

б) пехоте одним полком атаковать противника, занимающего восточную окраину города; другим полком наступать левее — юго-восточнее города, в обход правого фланга противника; 3-му полку оставаться в резерве уступом за левым флангом;

в) коннице, переправившись через речку южнее Иоганисбурга, ударить в правый фланг и тыл противника.

Артиллерия заняла огневые позиции в 2–3 км за пехотой, прикрываясь лесом, имея лишь один общий наблюдательный пункт за 2-м полком (приблизительно в 2,5 км к юго-востоку от города).

После короткого обстрела огнём 32 полевых 76-мм пушек восточной окраины Иоганисбурга стрелки правофлангового полка двинулись в атаку, но, неожиданно встреченные сильным огнём четырёх лёгких и двух гаубичных германских батарей (а не одной, как считали), расположенных укрыто в лесу — западнее и юго-западнее города, и пулемётным огнём подошедших частей 1-й германской дивизии, вынуждены были отойти в исходное положение.

Другой полк, выйдя на высоту к юго-востоку от Иоганисбурга, неожиданно очутился перед пехотой противника, которая, как оказалось, скрывалась в боевом порядке за той же высотой (к западу от неё); встреченный сильным ружейным и пулемётным огнём этой пехоты, другой полк также отошёл в исходное положение.

Казачий полк попал под артиллерийский огонь из леса юго-западнее Иоганисбурга и задачи выполнить не мог.

К вечеру 6 сентября русские отступили к Бяла. Основная причина неудачи русских — отсутствие необходимой разведки и, как следствие, предвзятое представление командования о силах и расположении противника, не соответствующее действительной обстановке. Не зная сил противника, русская артиллерия не смогла, естественно, оказать нужную помощь своей пехоте.

Авангард в наступательном бою должен действовать вообще решительно, однако сообразно обстановке. Авангард, действуя вслепую, может нарваться на превосходные силы противника или же на противника, основательно подготовившегося к обороне, потерпеть поражение и не только не проложить пути к победе главным силам или хотя бы обеспечить их развёртывание и вступление в бой, но и открыть их противнику для нанесения удара.

В данном случае начальник Финляндской стрелковой бригады должен был действовать не столько решительно, сколько осторожно, так как вверенная ему бригада являлась усиленным авангардом, имеющим главной своей задачей прикрытие сосредоточения главных сил корпуса, а не захват Иоганисбурга. [124]

Далеко не второстепенной причиной неудачи служили также весьма несообразные с обстановкой действия русской артиллерии в этом бою.

Получив задачу вести огонь сначала по неприятельской пехоте и по батарее, которые предполагались на восточной окраине Иоганисбурга, а потом по городу, русские батареи заняли огневые позиции в 2–3 км за своей пехотой (за исключением назначенной для сопровождения пехоты полубатареи, которая переехала вперед к северо-западу и стала ближе, за лесом, что у озера) и в 5–6 км от Иоганисбурга, т. е. почти на предельной дальности шрапнельного огня 76-мм пушек. От неприятельских же батарей, оказавшихся западнее и юго-западнее города, русские батареи оказались даже в 7–8 км. При таком большом удалении от целей артиллерия не могла оказать должной огневой поддержки своей пехоте, с которой к тому же, как только она двинулась в атаку, была утрачена связь.

Очевидно русская артиллерия в данном случае не только не организовала необходимой своей специальной разведки о противнике и предстоящих целях для стрельбы, но и не произвела разведки местности для выбора наблюдательных пунктов и позиций, а наспех расположилась на первых встреченных укрытых лесом огневых позициях, не считаясь ни с удалением от своей пехоты, ни с расстоянием до противника. Также наспех остановилась она на первом удобном наблюдательном пункте и притом единственном для всех командиров батарей и дивизионов, что вообще не рекомендовалось и даже запрещалось при подготовке артиллерии в мирное время.

«Блестящие действия» русской артиллерии, отмеченные в начале маневренного периода мировой войны, с третьего-четвёртого месяца войны, когда стал остро ощущаться недостаток боевых припасов, бывали уже довольно редким явлением, что послужило поводом для некоторых общевойсковых начальников к обвинению артиллерии в неумелом действии в бою.

Наступающая пехота стала нести большие потери от огня неподавленной неприятельской артиллерии и при подходе к противнику натыкалась на уцелевшие его пулеметы, под убийственным огнём которых погибала.

Без предварительной артиллерийской подготовки, уничтожающей огонь артиллерии и пулемётов противника, разрушающей защищающие его закрытия, атака пехоты стала невозможной.

Русская полевая артиллерия не в состоянии была решить задачу такой подготовки: для подавления огня неприятельской артиллерии нехватало 76-мм патронов, к тому же дальнобойность 76-мм полевых пушек оказывались не всегда достаточной, а полевых тяжёлых 107-мм было на вооружении очень мало и ещё меньше было к ним боеприпасов; пулемёты противника, представляющие мелкую и хорошо замаскированную цель, были часто не видны с удалённых наблюдательных пунктов командиров стреляющих батарей; стрельба по пулемётам, замечаемым передовыми [125] артиллерийскими наблюдателями, находящимися в первых линиях пехоты, была крайне трудна при несовершенстве передачи целеуказания от значительно удалённых передовых наблюдателей или оказывалась рискованной, так как при подходе атакующей пехоты близко к противнику она могла попасть под выстрелы своей артиллерии.

Опыт маневренного периода войны на русском фронте показал, что в наступательном бою артиллерия, чтобы проложить своей пехоте путь к победе, должна предварительно подготовить своим огнём атаку, не ограничиваясь только прикрытием наступления пехоты, содействием её частным ударам и огневой поддержкой её главного удара на избранный участок.

Без предварительной артиллерийской подготовки атака пехоты оказалась невозможной даже в условиях открытого маневренного боя; атака же сколько-нибудь укрепившегося противника, хотя бы укрывшегося в полевых окопах, безусловно, не имела успеха и вела к огромным напрасным потерям пехоты.

Необходимость предварительной артиллерийской подготовки, недостаточно определённо трактуемой русскими уставами довоенного времени и совершенно отрицавшейся французским уставом 1913 г., стала очевидной во время мировой войны, и в первую очередь для французов.

В полученных штабом русского верховного главнокомандующего указаниях Главной квартиры действующих армий союзников России, составленных по опыту первого месяца войны на французском фронте, между прочим, говорилось{630}:

«... Атаки велись без должной связи пехоты с артиллерией. Каждая наступательная операция состоит из целой серии детальных действий, имеющих целью захват опорных пунктов. Каждый раз, когда желают захватить опорный пункт, надо подготовить атаку артиллерией и пускать пехоту в штыки лишь с такого расстояния, когда можно быть уверенным, что цель будет достигнута. Каждый раз, когда пехота шла в атаку со слишком больших расстояний, раньше чем результаты артиллерийской подготовки давали себя знать, пехота попадала под огонь пулемётов и несла потери, которых можно было избежать».

Затем, в начале 1915 г., русская ставка получила от главного командования французской армии подробную инструкцию Жоффра от 2 января 1915 г., подтверждающую безусловную необходимость тщательной предварительной подготовки боевых операций, планомерного развития последних, а также необходимость предварительной артиллерийской подготовки.

В отношении действий артиллерии при подготовке атаки указанной (первой) инструкцией Жоффра предусматривалось{631}:

1. Успех каждой атаки обусловливается могучей артиллерийской подготовкой, прокладывающей дорогу пехоте. [126]

2. Артиллерия может подготовить атаку только первых линий окопов и подступов к ним. Поэтому наступление должно разбиться на несколько последовательных атак, следующих одна за другой с промежутками времени, возможно короткими, но всё же достаточными для организации следующей необходимой подготовки.

3. Пехота должна избегать атаки естественных опорных пунктов, вроде деревень и лесов, которые не могут быть уничтожены артиллерийским огнём.

4. Пехотная атака должна следовать непосредственно за артиллерийской подготовкой.

5. Между пехотой и артиллерией необходима самая тесная связь не только во время подготовки атаки, но и во время самой атаки и даже по достижении успеха.

Главное командование русской армии, несмотря на ряд крупных боевых неудач, не предприняло ни в 1914, ни в 1915 гг. никаких мер, чтобы обратить внимание войсковых начальников на необходимость не только сопровождения и поддержки пехоты артиллерийским огнём, но и предварительной артиллерийской подготовки атаки.

Ставка главковерха, повидимому, предоставляла фронтовому и армейскому командованию решение этого вопроса, а это последнее ограничивалось в большинстве случаев напоминанием уставных положений и требованиями от пехоты стремительного движения вперёд на противника во что бы то ни стало (затем посылались донесения верховному командованию о причинах неудачи той или иной операции).

Так, например:

а) Приказом главкома Северо-Западного фронта от 5 октября 1914 г. (п. 2) предписывалось: «Напомнить войскам, что артиллерия должна всемерно помогать действиям пехоты, но и пехота должна помнить свою священную обязанность выручать артиллерию и не оставлять её ни при каких обстоятельствах. Потеря артиллерии всецело ложится на ответственность ближайших к ней пехотных частей и на нераспорядительность начальников боевых участков».{632}

б) Приказ 1-й армии от 17 октября 1914 г. гласил: «Войска указывают на впечатление от огня тяжёлой артиллерии, задерживающего часто наступление. Главком приказал внушить войскам, что сила огня тяжёлой артиллерии проявляется главным образом при стрельбе на большие дистанции и лучшее средство ослабить потери от него — приблизиться к противнику, так как на близких дистанциях огонь тяжёлой артиллерии значительно слабее, переменить же позиции тяжёлая артиллерия скоро не может».{633} [127]

в) Записка главкома Юго-Западного фронта Иванова главковерху говорит, между прочим, об огромных потерях от огня неприятельской артиллерии, потрясающе действующих на моральные силы бойцов, и о том, что за недостатком пушечных патронов нельзя ответить тем же противнику, что «... лишенные поддержки артиллерийским огнём, встречая огневую завесу и неразрушенные артиллерийским огнём искусственные препятствия, наши наступательные операции развиваются крайне медленно или вовсе не осуществляются».{634}

Даже ко второму году войны общевойсковые начальники русской армии всё ещё не пришли к ясному сознанию необходимости предварительной подготовки атаки артиллерийским огнём. Это подтверждается приказом войскам 4-й армии от 1 мая 1915 г.

Приказ этот начинался словами: «Восьмимесячный период войны, несомненно, обогатил славные войска вверенной мне армии огромным опытом, заставил всех не раз призадуматься над условиями и характером современного боя, и если и не внёс существенных изменений в усвоенные нами уставные положения и нормы, то, во всяком случае, оживил их опытом и выяснил относительную важность тех или иных тактических положений».

Затем командующий армией Эверт считал необходимым обратить внимание на следующее:

«... При наступательных боях замечено, что большей частью дело сводится к фронтальным атакам. При современной силе артиллерийского и ружейного огня это приводит к громадным, а иногда безрезультатным потерям. Только сочетание фронтальной атаки с атакой во фланг ведёт к решительному успеху, причём, ввиду громадной силы и морального влияния флангового огня, крайне необходимо в состав направляемой для удара во фланг колонны назначать артиллерию и пулемёты. Для поражения противника фланговым огнём с большим успехом могут быть применяемы 42-лин. (107-мм) пушки соседних участков, что всегда надо иметь в виду.

... Опыт показал, что современные бои развиваются чрезвычайно медленно, требуют громадной затраты патронов и снарядов. Поэтому на правильное употребление огня должно быть обращено самое серьёзное внимание всех начальников.

... Настоящая война выяснила, какое решающее значение имеет огонь как при обороне, так и при наступлении. Только правильное к целесообразное сочетание ружейного, пулемётного и артиллерийского огня с решительным движением пехоты вперёд может привести к победе с наименьшими потерями. Но это достижимо только при полном взаимодействии всех родов войск {635} и при правильном и твёрдом руководстве боем со стороны старших начальников. [128]

... Артиллерийская подготовка как отдельный акт боя отжила свой век, и ведёт лишь к излишней трате патронов, так как противник на это время укроется в окопах. Продолжительный опыт нашего стояния доказывает, как мало мы несли потерь, несмотря на то, что противник патронов не жалел. Артиллерия должна обрушиваться на противника всей силой одновременно с наступлением пехоты. Заблаговременная артиллерийская подготовка уместна, когда необходимо разрушить искусственные препятствия, опорный пункт, каменные здания и стенки или когда необходимо подавить огонь неприятельской батареи, положение коих известно. В первом случае артиллерийская подготовка должна производиться по возможности только мортирами (гаубицами) и орудиями тяжёлой артиллерии, во втором случае должна принять участие и полевая артиллерия.

...Главная роль лёгкой артиллерии начинается лишь с началом движения вперёд пехоты, когда она обязана своим огнём прокладывать дорогу пехоте, поражая противника и вынуждая его сидеть укрыто и прекращать огонь.

...Артиллерия наша работает великолепно; действие ее, особенно тротиловых гранат и бомб, наводит ужас на противника, но замечалось, что иногда она располагается слишком далеко позади пехоты и лишает последнюю своей поддержки в самую нужную минуту. Нужно принять как незыблемое правило, что артиллерия своим огнём должна вести пехоту до самого удара в штыки, имея всюду глаза, и энергично, подобно пехоте, приближаться к противнику, если бы это потребовалось. После удара в штыки, когда противник начинает отступать, содействие артиллерии также крайне необходимо. Тут может быть один из случаев, когда артиллерия может пренебречь закрытыми позициями, и хотя бы частью сил, энергично продвинуться на линию пехоты, чтобы расстреливать отступающего противника или подходящие его резервы. Артиллерийское преследование лучше всего вести в этом случае перекатами, чтобы огонь ни на минуту не смолкал. Такому действию артиллерии противник придаёт большое значение, и неоднократно повторялись случаи, когда на линии передовых окопов выдвигалась полевая артиллерия, а тяжёлая следовала при наступлении в авангардах.

... Конечно, полное взаимодействие может быть достигнуто только при поддержании надлежащей связи как с начальником отряда, так и с впереди наступающими пехотными начальниками, на что должно быть обращено особое внимание. Артиллерийский огонь только тогда принесёт пользу, когда артиллерийский начальник будет вполне ознакомлен с обстановкой и с целью, которой начальник стремится достигнуть.

... Занятый у противника участок может считаться окончательно закреплённым за нами... если он надёжно защищён огнём нашей артиллерии и пулемётов...»

В отношении управления войсками в приказе имеется общее указание, что «ясно поставленная цель боя, твёрдое, решительное [129] и энергичное проведение принятого плана в исполнение являются главнейшими условиями успеха».

Но о постановке войсковыми начальниками определённых боевых задач артиллерии никаких указаний в приказе не имеется.

В конце приказа, как и в начале, подтверждается мысль о том, что опыт войны не внёс существенных изменений в основы боевой подготовки армии в мирное время. В конце приказа говорится:

«Война есть экзамен уже сделанному, переучивать поздно, а потому надлежит требовать точного проведения в жизнь действующих уставов и из них особенно полевого...»

В указаниях главкома Юго-Западного фронта 4 июня 1915 г. также не подчёркивается необходимость предварительной артиллерийской подготовки атаки, но имеется по существу совершенно правильное наставление о применении сосредоточенного огня артиллерии и о её взаимодействии с пехотой. В указаниях говорится{636}: «...Если батареи будут рассыпаны по полковым или подобным участкам и будут рассеивать огонь по всему фронту понемногу перед каждым участком, по указаниям начальников сих последних, а не будут сосредоточивать его на наиболее важных пунктах неприятельской позиции, по указаниям долженствующих быть на поле сражения начальников дивизий обязательно и командиров корпусов — при первой к тому возможности и под руководством старших артиллерийских начальников, то никаким расходом снарядов серьёзных результатов достигнуто быть не может. Вынужден просить... объявить это господам начальникам дивизий и командирам корпусов, а лиц, не могущих давать такие целесообразные указания или находящих это почему-либо излишним, заменять другими.

...Артиллерия сломить сопротивление противника может только сосредоточенным и хорошо управляемым огнём, а пехота должна разведывать и избирать для своего удара, доступные или наиболее подготовленные артиллерийским огнём пункты, а не валить стихийно по всему фронту равномерно по равномерно распределённым участкам, как то практикуется многими, что, конечно, проще, ибо можно расписать заранее независимо от хода боя и даже накануне, что, между тем, ведёт в большинстве случаев к неудачам, несмотря на большие потери, и подрывает вконец авторитет начальников.

... Подготовка артиллерийским огнем атаки должна начинаться одновременно с наступлением пехоты в сфере артиллерийского огня неприятеля, а не в то время, когда пехота ещё не наступает, как то практикуется часто, ибо времени, которое необходимо для наступления пехоты, с расстояния трёх примерно верст, вполне достаточно для подготовки атаки целесообразно направленным и хорошо руководимым артиллерийским огнём. И эта [130] подготовка только тогда принесёт желаемые результаты, когда её естественным продолжением без всякого перерыва будет штурм...» Командующий 8-й армией Брусилов, как видно из приводимых ниже телеграмм его, обращал лишь некоторое внимание на необходимость артиллерийской подготовки и более серьёзнее — на сосредоточение огня, а также на слишком большое удаление позиций артиллерии, а именно:

а) Телеграммой от 7 июня 1915 г. предлагалось «приказать Истомину зря не атаковывать, а подготавливать артиллерией».

б) Телеграмма от 13 июня 1915 г. гласила: «Вновь замечается, что лёгкие батареи становятся позади линии пехоты в 2–3 верстах (2–3 км), а мортирные (гаубичные) и тяжёлые в 3–4 верстах (3–4 км), что делает стрельбу артиллерии по целям, удалённым от нашей пехоты далее 2 вёрст (2 км), мало действительной и лишает возможности взаимной артиллерийской поддержки дивизий и корпусов. Подтверждаю ставить артиллерию ближе к пехоте — лёгкую по возможности не далее 1,5 версты (1,5 км). Во избежание поражений от преждевременных разрывов своих шрапнелей устраивать в убежищах резервов тыльные козырьки. Расстановка артиллерии должна обеспечивать возможность обстреливания каждым дивизионом цели в участках соседних дивизионов, что особенно важно для мортирных (гаубичных) и тяжелых батарей. Назначением соответствующих лиц, подготовкой наблюдательных пунктов и связи обеспечивать возможность управления огнём двух и более дивизионов на случай объединённых действий артиллерии соседних участков. Для быстрого указания целей применять в таких случаях не только карты, но также специально приготовленные перспективные виды. Иметь в виду комбинирование фронтального огня с фланговым или огня лёгкой артиллерии с огнем мортирной и тяжёлой артиллерии».

в) Телеграмма от 18 июня 1915 г. указывала: «Из показаний пленных вновь выясняется, что огонь нашей артиллерии оказывается мало действительным, и главным образом потому, что артиллерийские позиции выбираются слишком далеко от передовых частей и артиллерия ведёт огонь в большинстве случаев на предельных дистанциях. Вновь подтверждаю мои неоднократные требования упорядочения артиллерийской стрельбы и категорически приказываю не располагать батареи дальше 1–1,5 версты (1–1,5 км) от стрелковых цепей, обратив должное внимание на наблюдение, корректирование стрельбы и связь батарей с пехотой...»

В общем, распоряжения фронтового и армейского командования сводились к подтверждению и требованию исполнения основных положений уставов и наставлений мирного времени. При этом общевойсковое командование, недостаточно осведомленное о свойствах современной артиллерии, особое внимание обращало на то, чтобы артиллерия располагалась на позиции возможно ближе за своей пехотой, чего в большинстве случаев вовсе не требовалось. [131]

На необходимость предварительной подготовки атаки артиллерийским огнём если и указывалось в распоряжениях, то весьма осторожно. Большинство общевойсковых командиров считало, что главная роль артиллерии начинается лишь с началом движения вперёд пехоты, что подготовка атаки артиллерийским огнём должна начинаться не заблаговременно, а одновременно с наступлением пехоты в сфере артиллерийского огня противника. Некоторые общевойсковые начальники находили заблаговоеменную артиллерийскую подготовку уместной, когда необходимо что-либо разрушить или подавить огонь неприятельских батарей; некоторые начальники необходимость артиллерийской подготовки совершенно отрицали.

В результате русская артиллерия при наступлении в маневренный период войны действовала обычно по тем правилам, каким ее учили в мирное время.

Артиллерия в оборонительном бою{637}

Во время русско-японской войны 1904–1905 гг. выяснилось, что русская армия плохо умела вести наступательные бои. Поэтому после войны главное внимание было обращено на «внедрение наступательного духа» в армии, а подготовка армии к оборонительным действиям считалась второстепенной

В «Уставе полевой службы» 1912 г. указывалось, что «стремление к наступательным действиям должно быть положено в основание при всякой встрече с неприятелем». В том же «Уставе полевой службы» говорилось, что «к обороне приходится прибегать, когда поставленная цель не может быть достигнута наступлением». При этом предлагалось при обороне «стремиться всеми способами и средствами расстроить неприятеля огнём и, подорвав его нравственные силы, перейти в наступление и разбить его». Таким образом, «Устав полевой службы» признавал лишь активную оборону.

«Наставление для действия полевой артиллерии в бою» 1912 г. предусматривало, кроме перехода от обороны к наступлению с целью нанести противнику решительное поражение, ещё и случай оборонительного боя, «имеющего целью прикрыть действия других отрядов, преградить неприятелю путь, вообще — выиграть время».

В оборонительном бою, имеющем в виду переход в наступление, чтобы нанести противнику решительное поражение, артиллерия обороты должна была, пользуясь временем, подготовить данные для стрельбы, обеспечить себе свободу маневрирования и господство над местностью, чтобы внезапно обрушиться на противника сильным огнём, расстроить его наступление и поддержать встречный удар своих войск. [132]

В оборонительном бою, имеющем целью выиграть время, артиллерия должна была стремиться вызвать преждевременное развёртывание противника, замедлить его движение и ввести в заблуждение относительно сил и расположения обороны. Размещаясь на широком фронте — часто отдельными батареями, иногда даже взводами, переменяя укрыто свои позиции, возмещая малочисленность орудий скоростью стрельбы, артиллерия обороны открывала огонь «по походным колоннам и вообще крупным целям с дальних расстояний» и при этом должна была по возможности избегать «решительных схваток» с неприятельскими батареями, если это «не противоречило общему ходу боя...»

«Наставление» 1912 г., уделяя большое внимание выбору, занятию и оборудованию артиллерийских позиций и отдавая предпочтение применению при обороне закрытых позиций, признавало полезным ставить мелкие артиллерийские части, даже отдельные орудия, обильно снабжённые боеприпасами, на особо важные пункты, позволяющие обстреливать укрытые ближние подступы и мёртвые пространства перед фронтом, допускающие стрельбу во фланг атакующему противнику, и т. п. Такое выделение мелких артиллерийских частей ограничивалось «пределами строгой необходимости» и отнюдь не должно было вызывать дробления артиллерии. В большинстве случаев части эти и отдельные орудия если во время войны и назначались, то главным образом не с указанной целью, а для создания обманного впечатления противника относительно действительного числа батарей и пр.

В обороне при заблаговременном выборе позиции особенно принималось во внимание удобство действия артиллерии.

В зависимости от вероятных направлений атаки неприятеля и от местности, избиралось нередко несколько артиллерийских позиций. Выбранные позиции должны были обеспечивать возможность сосредоточения огня на вероятных подступах атакующего и поражения его пехоты до самых близких дистанций, а также способствовать ограждению флангов артиллерии обороны от покушений со стороны противника.

Для обеспечения артиллерии обороны от действительного ружейного неприятельского огня, для ограждения своей пехоты от огня, направленного по артиллерии, и от случайных поражений при стрельбе своей артиллерии через головы пехоты признавалось желательным, чтобы расстояние между нею и передовой линией ОП артиллерии составляло 600–1000 м. В крайнем случае, в зависимости от условий местности, допускалось отступать от указанной нормы и располагать батареи даже на линии, занятой пехотой обороны.

В обороне артиллерии предлагалось применять по возможности закрытые ОП и пользоваться имеющимся в распоряжении временем для организации обстрела всей впереди лежащей местности от дальних до самых близких расстояний, а также для надлежащего оборудования связи, обеспечивающей управление огнём. [133]

При размещении артиллерии учитывалась возможность достижения взаимной огневой поддержки и применения флангового и перекрестного огня, в особенности для обстреливания укрытых участков и мёртвых пространств.

В том случае, если при расположении артиллерии на закрытых ОП не достигалось обстреливание впереди лежащего района местности, она должна была для поддержки своей пехоты передвинуться, хотя бы некоторыми батареями, на полузакрытые или открытые ОП. Если же не было уверенности в том, что такое передвижение будет возможно во время боя, то для непосредственной поддержки пехоты заранее назначались и располагались на подходящих позициях батареи в необходимом числе, причём эти батареи нередко приходилось до начала открытия огня держать некоторое время в молчании в наблюдательном положении, во избежание их обнаружения противником.

Требовалось принимать меры для усиления артиллерийской позиции, её тщательного оборудования и подготовки. С этой целью организовывалась сеть наблюдательных пунктов и связь всех видов, производилась подготовка данных для стрельбы по всем важным пунктам местности и заблаговременная пристрелка для проверки определённых данных; составлялись кроки, перспективные наброски и схемы стрельбы.

Признавалась весьма полезной предварительная артиллерийская разведка района наступления противника. При этом намечались и исследовались его вероятные наблюдательные пункты, места для расположения батарей, подступы к ним, укрытые пути выездов и переездов на позиции, укрытые подступы для неприятельской пехоты; принимались меры для лучшего распознавания неприятельских позиций со своих НП; определялась видимость своих позиций с НП противника и принимались меры для её уменьшения.

Обстрел с избранных позиций улучшался путём расчистки местности, уничтожения мешающих предметов (построек, заборов, деревьев) и т. п. Уничтожались находящиеся близ позиций предметы (отдельные деревья и пр.), могущие облегчить противнику распознавание артиллерии и стрельбу по ней. Возводились земляные закрытия (укрепления), принимая при этом все меры к тому, чтобы они не могли облегчить неприятелю ориентировку и разведку позиции обороняющегося. Устраивались маски. Подготавливались и улучшались пути сообщения от позиций в тыл и вдоль их фронта, исправлялись мосты и т. п.

На случай перемещения артиллерии обороны подготовлялись для неё запасные позиции.

Как общее правило, орудия в сомкнутых укреплениях не ставились.

Принимались меры для обеспечения возможности ведения ночной стрельбы.

Для обеспечения своевременного, обильного и надёжного питания боеприпасами вблизи батарей обороны сосредоточивались запасы [134] снарядов, а подвижные артиллерийские парки сближались между собой и с батарейными и дивизионными резервами.

При вероятности нескольких возможных направлений наступления противника считалось целесообразным не располагать сразу всю артиллерию обороны на боевые позиции, а выдвинуть до начала боя на ОП лишь часть батарей. Эти батареи располагались укрыто в готовности к действию на тех пунктах, откуда удобнее было встретить огнём противника ещё в походном порядке. Остальная (большая) часть артиллерии удерживалась в готовности занять намеченные позиции, которые занимались по выяснении в общих чертах наступления противника, имея при этом в виду, чтобы он не предупредил обороняющегося в развертывании артиллерии для боя.

Согласно «Наставлению» 1912 г., время вызова артиллерии обороны на позиции и первого открытия ею огня определялось старшим общевойсковым начальником. Но при обстоятельствах, не допускающих промедления, начальник артиллерии обороны мог сделать распоряжения об этом самостоятельно.

«Наставление» 1912 г. предусматривало, что «артиллерия обороны не должна быть неподвижной» и что, напротив, она должна, пользуясь знанием местности, последовательно действовать на различных участках частью своих сил. При таком способе действий противник вводился в заблуждение в отношении силы и расположения артиллерии обороны, а получающаяся разбросанность батарей позволяла наносить сильнейшее поражение атакующей пехоте сосредоточенным огнём с разных сторон и иногда добиваться успеха над превосходными силами неприятельской артиллерии (§ 165).

«Обороняющемуся выгодно открыть артиллерийский огонь сразу с дальности действительного огня, предоставляя первое открытие огня неприятелю». Поэтому «Наставление» 1912 г. указывало, что «артиллерия обороны не должна торопиться начинать стрельбу», чтобы преждевременным открытием огня не обнаружить оборонительной позиции. Но вместе с тем обращалось внимание на то, что промедление в открытии огня может повести к упущению обстрела важных и уязвимых целей (войска в походных колоннах, выезжающая артиллерия). Стрельба артиллерии обороны на дальние дистанции с целью заставить противника развернуться возможно раньше может производиться лишь небольшим количеством артиллерии, в том числе батареями, обороняющими передовые опорные пункты.

Огонь артиллерии на дальние дистанции может быть выгоден также при действии в арьергардах или в боковых отрядах и вообще в тех случаях, когда требуется лишь замедлить или на некоторое время приостановить наступающего неприятеля.

Согласно тому же «Наставлению», батареи противника до начала наступления его пехоты будут преимущественно «первыми целями для артиллерии обороны», которая должна стремиться уничтожить их во время выезда на позицию или добиваться перевеса [135] в огне, открывая его внезапно достаточным числом батарей. Если артиллерийская борьба не обещает успеха, то часть батарей обороты может временно прекратить огонь или даже может быть выведена из сферы огня, чтобы сберечь артиллерию обороны для противодействия решительному удару противника. С началом наступления неприятельской пехоты артиллерия обороны, продолжая действовать и по батареям противника, «главной своей задачей ставит противодействие приближению пехоты», причём особо назначенные для этого батареи обороны должны действовать по наступающим войскам, не обращая внимания на огонь неприятельской артиллерии. С началом атаки противника все батареи обороняющегося, в том числе и выведенные временно из боя, «обязаны усилить или возобновить огонь».

«В Наставлении» 1912 г. указывалось, что пехота обороняющегося, благодаря силе своего ружейного и пулемётного огня, нередко будет в состоянии самостоятельно остановить наступление противника, но лишь в том случае, если сама не будет подвержена огню его батарей, не позволяющему ей спокойно стрелять и заставляющему искать укрытия. «Отвлечение огня батарей атакующего от пехоты есть обязанность артиллерии обороны», говорилось в «Наставлении», и подчёркивалось, что «правильное, в этот период боя, распределение огня между артиллерией и пехотой противника есть важнейшая обязанность артиллерийских начальников обороняющегося».

«Устав полевой службы» 1912 г. требовал: а) «артиллерийский, ружейный и пулемётный огонь обороняющегося должен быть сосредоточиваем по тем наступающим войскам, которые наиболее энергично и успешно продвигаются вперёд»; б) артиллерия обороны, пользуясь выгодами укрытого расположения, должна стремиться, «сколь возможно, погасить артиллерийский огонь противника»; в) когда выяснится направление главной атаки неприятеля, артиллерия обороны должна сосредоточивать огонь «большей своей части по наступающим в этом направлении, оставляя лишь необходимое количество батарей или орудий для действия против других войск наступающего и его артиллерии, обстреливающей участок главной атаки». В общем «Уставом полевой службы» подчёркивалось, что при обороне главное содействие артиллерии выражается: «в противодействии приближению неприятеля; в обстреливании укрытых участков и мёртвых пространств; при переходе своей пехоты в наступление — в поддержке его решительными действиями» и т. д.

В этом случае, если атака противнику не удалась, артиллерия обороны, согласно «Наставлению» 1912 г., должна была оказывать энергичное огневое содействие своим войскам, переходящим в наступление. Преследуя отступающего неприятеля сильным огнем, она обязана была направлять огонь преимущественно на те части противника, которые сохраняли порядок.

Если же атака противнику удалась, батареи обороны должны были сосредоточить огонь по ворвавшейся неприятельской пехоте [136] и непосредственно за нею следующим войскам. Только те батареи, которые не могли действовать по пехоте, обязаны были стрелять по неприятельской артиллерии, переезжающей на захваченную позицию. «В эти минуты», говорилось в «Наставлении», «артиллерия должна жертвовать собою, стреляя до последней возможнасти».

При боевой подготовке русской артиллерии в мирное время имелось в виду, что при обороне главная роль принадлежит огню всякого рода, который должен не только остановить наступающего, но и расстроить его настолько, чтобы обороняющийся мог перейти в наступление и разбить противника. При этом придавалось большое значение борьбе с неприятельской артиллерией и подчёркивалось, что артиллерийский огонь обороны должен быть направлен преимущественно против артиллерии атакующего. Особенно настойчиво проводилась в жизнь эта идея офицерской артиллерийской школой, которая в этом отношении несколько отступала от утверждённых в 1912 г. официальных «Устава полевой службы» и «Наставления для действия полевой артиллерии в бою».

Офицерская артиллерийская школа считала, что при обороне главная роль принадлежит огню вообще и что главной задачей артиллерии при обороне является обеспечение своей пехоте полной возможности отразить атаку ружейным и пулеметным огнём, и так как мешать этому огню будут главным образом батареи атакующего, то против них преимущественно должен быть направлен артиллерийский огонь обороны.

При подготовке командного состава школа требовала, чтобы артиллерия обороны ни в каком случае не оставляла безнаказанными батареи противника, а по наступающей неприятельской пехоте, и почти исключительно по направленной для главного удара, стреляла только в случаях, когда она обнаруживала себя в положениях, удобных для поражения её артиллерийским огнем или, укрываясь местными предметами, была неуязвима для ружейного и пулемётного огня. Школа настоятельно проводила мысль, что пехота обороны, если она избавлена от поражения артиллерийским огнем противника, вполне способна своим ружейным и пулеметным огнём остановить и расстроить атакующего, так как она лучше артиллерии может обстреливать складки местности на близких расстояниях.

Опыт маневренного периода мировой войны показал, что, вопреки основному положению, проводимому при подготовке русской артиллерии в довоенное время, главной целью действий артиллерии при обороне является не борьба с неприятельской артиллерией, а уничтожение живой силы атакующего и такое моральное воздействие на него, которое вызвало бы потерю наступательного порыва. В период маневренной борьбы русской артиллерии нередко приходилось при обороне, в особенности при активной обороне, отбивать атаки неприятельской пехоты почти исключительно своим огнём, а при обороне, заблаговременно не предусмотренной [137] и не подготовленной (как это случается при встречных столкновениях для одной из сторон, вынужденной перейти к обороне), артиллерия иногда открывала огонь по наступающей пехоте противника даже с открытых позиций, чтобы обеспечить своей пехоте развёртывание и захват опорных пунктов.

В старой русской армии замечалось стремление к занятию при обороне сплошной линии окопов. В начале войны, даже в тех случаях, когда приходилось занимать заранее подготовленные позиции из ряда опорных пунктов, находившихся в огневой связи, войска, как бы боясь промежутков, соединяли опорные пункты длинными окопами. Такие сплошные линии укреплений оказались в полевой войне невыгодными, так как они ослабляли обороноспособность позиции, поглощая много войск, причём получались тонкая боевая линия и слабые резервы.

Не прошло года войны, как русское командование стало издавать приказы о том, чтобы оборонительные позиции состояли не из сплошных окопов, а из ряда опорных пунктов, находившихся в тесной огневой связи.

Так, в приведенном выше (стр. 127) приказе войскам 4-й русской армии 1 мая 1915 г. указывалось, что «сосредоточив всю работу на укреплении опорных пунктов, их действительно можно сделать неодолимыми... При надлежащем расположении фланговых окопов и опорных пунктов уступами назад, при устройстве заграждений в промежутках и при надёжной огневой связи перекрёстным огнём ни охват опорного пункта, ни прорыв между двумя соседними опорными пунктами немыслимы.

... Сила этих позиций — в сильном резерве и гибкости обороны, куда бы противник ни направлял свой удар, везде можно дать ему отпор сильным резервом... причём выдвижение резервов в промежутках между опорными пунктами, естественно, приводит к удару во фланг тех частей противника, которые, изнывая под перекрёстным огнём, пытаются прорвать наше расположение или охватить опорные пункты с флангов».

В последующих тогда же приказах командира 25-го корпуса, начальника 46-й пехотной дивизии к других — везде подчёркивалось, что оборону необходимо вести активно, для чего позицию иметь не в виде сплошной линии окопов, а в виде «узлов сопротивления», основывая всю оборону на активности резервов.

В том же приказе по 4-й армии от 1 мая 1915 г. имелись следующие краткие указания о расположении артиллерии и её действиях при обороне:

«При обороне замечено, что артиллерия становится далеко и не всегда имеет достаточное количество хорошо оборудованных запасных позиций, дабы иметь возможность менять свои места, в зависимости от развития боя, а также в случае, если будет обнаружена тяжёлая артиллерия противника.

...Замечено, что без особой надобности батареи разбрасываются и командир дивизиона лишается возможности руководить огнем батарей дивизиона. Старшие артиллерийские начальники [138] не должны ограничиваться наличием передовых наблюдателей, но иметь наблюдательные пункты для себя, дабы лично следить за стрельбой своих частей.

... Широкое развитие ложных батарей, наблюдательных пунктов, ложных окопов необходимо. Ложные вспышки следует производить исключительно с выстрелом ближайшей батареи, ибо внимательный наблюдатель сразу заметит; что после вспышки нет разрыва снаряда.

...Тяжёлую артиллерию надлежит располагать по возможности вне огня лёгких батарей противника, но так, чтобы самим держать эти батареи под самым действительным огнём. Главное усилие тяжёлой артиллерии должно быть направлено для борьбы с артиллерией противника, дабы дать полную возможность лёгкой артиллерии поражать войска.

...Стрельба ночью на дальних дистанциях по малой действительности только ободряет противника и обнаруживает наше расположение, поэтому является недопустимой...»

В приказе командующего 4-й армией нет определённых указаний о расположении артиллерии в глубине района обороны. Между тем опыт маневренного периода войны уже указал на необходимость эшелонирования артиллерии обороны в глубину, имея в виду поражение артиллерийским огнём войск противника не только на подступах к оборонительной позиции, но и в глубине обороны на случай вклинения туда неприятеля.

Замечание же командующего 4-й армией о нежелательности разбросанного расположения батарей обороны нельзя считать правильным.

В связи с развитием во время войны глубокого расположения обороняющейся пехоты оказалось необходимым эшелонированное размещение и артиллерии обороны, именно — разбросанное и по фронту и в глубину. Разбросанное расположение батарей обороны, обеспечивая огневое маневрирование, использование флангового и косоприцельного огня при его сосредоточении в необходимом направлении, вместе с тем даёт возможность надёжного огневого содействия пехоте как при отбитии ею атак неприятеля на передний край занятой оборонительной позиции, так и при контратаках, имеющих целью выбить противника, ворвавшегося в глубь позиционного района обороны. Кроме того, такое разбросанное эшелонированное размещение батарей обороны облегчает их укрытие и маскировку, заставляет неприятельскую артиллерию разбрасывать свой огонь и вообще затрудняет её боевую работу.

В большинстве случаев к обороне прибегает более слабая сторона, силы и средства которой недостаточны для разгрома неприятеля в наступательном бою. Сила обороны заключается в более выгодном использовании местности и всех видов огня в сочетании с контратаками.

Опыт войны подтвердил необходимость при обороне целесообразного маневрирования артиллерийским огнём, перегруппировок, использования косоприцельного и флангового огня, а также [139] указал, что лучше всего это достигается при централизованном управлении артиллерией.

Максимальное использование огневой силы артиллерии и соблюдение принципа экономии артиллерийских средств достигается при объединённом централизованном управлении огнём артиллерии. Однако централизованное управление огнём артиллерии обороны ни в коем случае не должно вызывать сосредоточенного расположения батарей на позициях в районе обороны. Нельзя забывать, что успех боевых действий артиллерии обеспечивается не столько массированием орудий на поле сражения, сколько массированием и умелым сосредоточением артиллерийского огня.

В Гумбиненском сражении 20 августа 1914 г. на 1 км фронта 35-й германской пехотной дивизии, наступавшей на Ширгупенен в стык русских 25-й и 27-й пехотных дивизий, приходилось в среднем по 17 орудий, а у русских на 1 км фронта имелось лишь около 9 орудий, но, когда немцы повели атаку, русские артиллеристы сумели сосредоточить против атакующих частей огонь до 24 орудий на 1 км их фронта и, нанеся огромные потери немцам, отбили их атаку (см. часть 7).

В октябрьских боях 1914 г. близ Сувалки приданные русской 51-й пехотной дивизии семь лёгких полевых батарей, благодаря искусному централизованному управлению их огнём, поочерёдно отбивали атаки германцев то на 202-й, то на 204-й пехотные полки. Этого нельзя было бы достигнуть при распределении указанных батарей между полками и обслуживании батареями в таком случае только своих полковых боевых участков.

Чрезмерная централизация управления огнём артиллерии, когда в непосредственном подчинении начальников боевых участков пехоты не оставляется никакой артиллерии, может в некоторых случаях привести к тому, что пехота окажется без своевременной огневой артиллерийской поддержки, как, например: при необходимости быстрой непосредственной поддержки пехоты артиллерийским огнём вследствие неожиданно изменившейся боевой обстановки, при необходимости частых переносов артиллерийского огня, при неудовлетворительной организации связи артиллерии с пехотой, при слабо подготовленном и малоопытном командном составе артиллерии, на неблагоприятной местности и т. п. Поэтому русская пехота во время войны всегда проявляла, особенно в оборонительном бою, стремление разобщать артиллерию по своим полкам, предпочитая, как говорится, «иметь лучше синицу в руках, чем журавля в небесах».

Объединённое управление огнём артиллерии в оборонительном бою не должно ограничивать проявления личной инициативы, в пределах поставленных задач, всеми артиллерийскими начальниками, начиная от самых младших до самых старших. В современных условиях ведения оборонительного боя требуются подвижность и маневренность от всех войск, проявление инициативы от каждого из участников боя, в особенности от артиллерийских начальников: командир батареи, ожидающий приказаний для [140] переноса или открытия огня в то время, когда он знает о грозящей своей пехоте опасности, опоздает оказать ей должную огневую помощь.

При малочисленности артиллерии обороны по сравнению с артиллерией атаки разгром атакующего и нанесение ему поражения могут быть обеспечены лишь при условии применения артиллеристами разумной инициативы, не выходящей за пределы планомерности общей огневой работы, которая в свою очередь должна регулироваться путём централизованного управления артиллерией.

Для проявления разумной инициативы артиллеристы должны обладать знаниями, известной широтой взглядов и навыками правильной оценки тактической обстановки, а также твёрдой волей для немедленного принятия того или иного определённого решения.

В маневренный период войны действия русской артиллерии при обороне бывали в большинстве случаев вполне целесообразными, что можно подтвердить следующими примерами.

В самом начале войны для ликвидации прорыва, образовавшегося между гренадерским и 16-м армейским русскими корпусами и грозившего захватом Люблина, был выдвинут к Яблонна отряд в составе Таврического гренадерского полка со 2-й батареей 2-й гренадерской артиллерийской бригады (рис. 12).

На рассвете 29 августа 1914 г. отряд после двух ночных утомительных маршей подошел к Яблонна, где приостановился, ожидая окончания разведки выехавшими вперёд начальником отряда и командиром батареи с разведчиками.

С высоких деревьев у Яблонна разведчики увидели колонны австрийцев, спускавшихся от Быхаза к разветвлению дорог от Быхава на Оссова и Тушов.

Начальник отряда немедленно отправил один батальон гренадер, чтобы захватить Верцишев как опорный пункт, а командир батареи вывел на-рысях один взвод (два орудия) на открытую позицию на южном скате высоты 115,6 (южнее Яблонна) и беглым огнём задержал и заставил начать развёртывание в боевой порядок колонны австрийцев, которые к тому времени подошли уже к высоте 126 (у Быхава) и стали спускаться с неё в направлении Верцишев.

Затем командир батареи, желая отвлечь австрийцев от движения на Тушов и далее на Люблин, а также помочь своей пехоте занять не только Верцишев, но и рощу к югу от этой деревни, представлявшую лучший опорный пункт, вывел карьером ещё четыре орудия своей батареи на открытую позицию на скате высоты 115,6 и поставил их рядом с выехавшими ранее двумя орудиями. Остальным двум орудиям батареи командир приказал стать укрыто близ рощи к северу от высоты 115,6 (между Яблонна и Тушов), имея в виду вести этими орудиями огонь по артиллерии противника в случае её появления. [141]

После нескольких очередей беглого огня австрийская пехота, подошедшая уже к Верцишев, была не только отогнана, но и выбита из рощи (южнее деревни), обстрелянной смешанным огнём гранатой и шрапнелью. Деревня Верцишев, и роща были заняты русскими гренадерами, где они и закрепились. В то же время пулемёты австрийцев, незаметно подобравшиеся, так как командир батареи, не имевший прикрытия, не организовал разведки на наружном открытом фланге, неожиданно стали обстреливать батарею с левого её фланга. Но после двух снарядов беглого огня батареи на прицеле 40–42 австрийские пулемёты умолкли. Только к вечеру по открыто стоящим трём взводам русской батареи начали стрелять подошедшие гаубицы противника. По ним был открыт ответный огонь взвода, расположенного за лесом между деревнями Яблонна и Тушов, и под прикрытием этого огня открыто стоявшие шесть орудий были спущены с высоты 115,6 [142] на руках в лощину, пролегавшую перед их позицией, и поорудийно укрытым путём выведены на закрытую позицию за рощу к стрелявшему взводу.

К рассвету на другой день, 30 августа, на поддержку отряда подошли Киевский гренадерский полк и ещё одна лёгкая батарея, которая была подчинена командиру находившейся в бою 2-й батареи. Киевский полк окопался на гребне южнее Тушов, а пришедшая с ним батарея расположилась на закрытой позиции за рощей возле 2-й гренадерской батареи.

Австрийская артиллерия ещё до восхода солнца начала обстреливать расположение русских. Артиллерийские наблюдатели, находившиеся в передовых частях пехоты, донесли, что пехота противника накапливается в низине вдоль р. Косоржавка, южнее Тушов. Направленный против этой пехоты огонь четырёх русских орудий заставил её отойти к югу, в направлении на Быхава.

Вскоре неприятельская артиллерия стала обстреливать косоприцельным огнём почти во фланг окопы Киевского полка. Поддержанная сильным огнём своей артиллерии и пулемётов, австрийская пехота потеснила киевских гренадер, оставивших свои окопы и начавших отходить к роще, за которой стояли гренадерские батареи. Беглым огнём обеих батарей австрийцы были выбиты из захваченных ими окопов, которые были вновь заняты киевскими гренадерами.

По восстановлении боевого порядка гренадер командир 2-й батареи, оставив четыре орудия для обстрела неприятельской пехоты, остальными 12 орудиями обрушился на австрийскую батарею, обнаруженную у Быхава, и заставил её замолчать. Затем обе батареи (всеми 16 орудиями) отбили ещё четыре повторные атаки австрийцев, которые вследствие больших потерь и под угрозой контратаки Таврического гренадерского полка со стороны Верцишев в направлении на Оссова и высоту 126 начали спешно отступать к Быхава и дальше в южном направлении.

Таким образом, цель была достигнута — прорыв ликвидирован. К вечеру 30 августа фланги гренадерского и 16-го армейского корпусов вошли в соприкосновение, и подступы к Люблину были закрыты.

В описанном примере обращают на себя внимание:

а) Чрезвычайно смелые, самостоятельные, но вместе с тем и очень рискованные действия командира 2-й гренадерской батареи русских, которые могли бы привести к гибели шесть его орудий, выведенных на открытую позицию при завязке боя, в том случае, если бы к тому времени у австрийцев имелась наготове артиллерия. Было бы осторожнее и без ущерба для достижения успеха не выводить все шесть орудий на открытую позицию на высоту 115,6, а ограничиться занятием этой позиции лишь одним взводом (двумя орудиями), имея в виду огнём этого взвода возможно скорее задержать и заставить развернуться австрийцев, наступающих от Быхава; с остальными же тремя взводами батареи следовало занять закрытую позицию у рощи между Яблонна [143] и Тушов. Правда, оттуда до Быхава пришлось бы вести огонь почти на предельную дальность, но огонь был бы действителен: с той же позиции обе батареи гренадер, как мы видели, заставили замолчать австрийскую артиллерию, обнаруженную у Быхава.

б) Почти полное отсутствие управления артиллерией и постановки ей задач со стороны общевойскового командования, если не считать того обстоятельства, что, по некоторым сведениям, начальник штаба гренадерской дивизии будто бы в ночь с 29 на 30 августа взял слово с командира 2-й батареи, что он не уйдёт с позиции и не оставит без поддержки свою пехоту «ни при каких обстоятельствах».

в) Отсутствие прикрытия и разведки в стороне открытого фланга артиллерийской позиции на высоте 115,6. Появившиеся против левого фланга позиции австрийские пулемёты могли бы нанести большие потери русским артиллеристам, если бы австрийские пулемётчики определили более точно расстояние и стреляли по батарее на верном прицеле.

Наиболее ярким положительным примером активной обороны могут служить действия 25-й и 27-й артиллерийских бригад в Гумбиненском сражении 20 августа 1914 г., о котором сказано ниже (см. седьмую часть).

В дальнейшем приводится в более подробном изложении показательный пример действий русской артиллерии в условиях активной обороны (см. седьмую часть, «Артиллерия в активной обороне правого боевого участка позиции 25-го армейского корпуса на фронте Броды, Опатов в мае 1915 г.).

Действия русской артиллерии при обороне в маневренный период войны в 1914–1915 гг. бывали обычно весьма удачными.

Штаб верховного главнокомандующего не счёл нужным, по крайней мере в первые два года войны, вносить какие-либо изменения в уставные положения 1912 г. в отношении указаний об использовании артиллерии в оборонительном бою.

Опыт мировой войны на русском фронте подтвердил, что задачи артиллерии при обороне в маневренных условиях сводятся к решительному поражению огнём атакующего и к борьбе с его артиллерией. Но, как отмечалось выше, не борьба с артиллерией наступающего противника, а уничтожение его живой силы является важнейшей целью действий артиллерии обороны.

Действия артиллерии обороны в маневренных условиях должны основываться на искусства сосредоточения массового уничтожающего огня в важнейших направлениях на тех силах и средствах наступающего противника, которые наиболее угрожают обороне, на использовании флангового и косоприцельного огня, в общем на искусстве маневрирования огнём, не исключая в некоторых случаях необходимости маневрирования и колёсами с целью перемены или занятия новых позиций. Достижение всего указанного надёжнее обеспечивается при централизованном управлении огнём артиллерии, но не оставляя при этом без ближайшей непосредственной огневой поддержки свою пехоту на [144] важнейших участках обороны. Огневая работа артиллерии при обороне, как и во всех других условиях боевых столкновений, должна протекать в полном согласовании и связи с боевой деятельностью пехоты. Поэтому объединённое управление огнём артиллерии не должно ни приводить к сосредоточенному расположению артиллерии на огневых позициях в районе обороны, затрудняющему достижение важнейшей задачи артиллерии (сосредоточение огня в решающих направлениях), ни к оставлению без ближайшей огневой поддержки своей пехоты на более важных участках обороны, ни связывать проявление личной инициативы артиллерийских начальников и командиров.

Артиллерия во встречном бою{638}

Относительно действия артиллерии во встречном бою в утверждённых в 1912 г. «Уставе полевой службы» и «Наставлении для действия полевой артиллерии в бою» имелись лишь краткие указания общего характера.

«Уставом» указывалось для всех родов войск, в том числе и для артиллерии, что при встрече с неприятелем «очень важно предупредить его в развёртывании боевого порядка, дабы захватить почин в действиях», и что поэтому при встречном столкновении следует возможно быстрее производить развёртывание как авангарда, так и главных сил; что «развитие сразу наиболее сильного артиллерийского и ружейного огня создаст выгодные условия для действия против неприятеля и может заставить его притти к решению обороняться»; что каждый начальник, должен проявлять «самостоятельность в принятии решений сообразно общей цели действий и сложившейся для него обстановке».

«Наставлением» подчёркивалось, что при встречном столкновении преимущество будет на стороне того из противников, который сумеет ранее достигнуть большей готовности к бою и обеспечить себе большую свободу действий. Поэтому при завязке боя действия артиллерии авангарда должны быть «дерзки, быстры, решительны», артиллерийские начальники должны уметь быстро оценивать обстановку, «быстро принимать решения и энергично приводить их в исполнение».

Требовалось, чтобы при столкновении на походе двух наступающих против друг друга сторон батареи смело выезжали на позиции и открывали огонь, стремясь поражать противника ещё в походных колоннах, вызвать его на поспешное и преждевременное развёртывание в неблагоприятных для него условиях обстановки.

«Наставлением» указывалось, что в том случае, если авангард вынужден отстаивать захваченную им местность под сильным натиском противника, бывает выгодно батареям авангарда занять [145] позиции с ограниченным обстрелом, позволяющие обстреливать лишь подступы к отстаиваемым пунктам, но надёжно укрытые от дальнего огня противника. В том же случае, если противнику удалось предупредить в развёртывании, батареям авангарда предлагалось: или, пользуясь выгодами закрытого расположения на широком фронте, стараться держаться против более сильной неприятельской артиллерии, добиваясь возможного успеха, или, избегая неравного боя, укрыться, по особому приказанию начальника авангарда, и ожидать развёртывания в боевой порядок артиллерии главных сил.

Встречный бой считался в довоенное время нормальным видом боевых столкновений в маневренных условиях; поэтому на подготовку войск к действиям в условиях встречного боя обращалось большое внимание.

Офицерская артиллерийская школа при подготовке командного состава русской артиллерии к действиям во встречном бою проводила в основном те же мысли, что и «Устав полевой службы» и «Наставление» 1912 г., но несколько шире их развивая и более определённо высказывая, а именно:

Во встречном бою решающее значение имеет быстрое развёртывание войск в боевой порядок, предупреждающее противника в развёртывании, в открытии артиллерийского огня и в переходе в наступление и атаку. От командиров требуется захват в свои руки инициативы, смелость и решительность действий, подчиняющих себе волю неприятеля.

Задача артиллерии во встречном бою: быстрое достижение огневого превосходства над противником с целью сковать его маневр, прикрыть развёртывание своих войск, поддержать и обеспечить успех их удара.

Успех встречного боя обеспечивается: быстротой развёртывания и вступления в бой подавляющего количества более сильной артиллерии, проявлением самой широкой энергии и почина со стороны командиров батарей, дивизионов и других артиллерийских соединений, тесной и непрерывной связью с пехотой, знанием и пониманием свойств и задач пехоты всеми артиллеристами.

На походе, в предвидении встречного боя, артиллерия выдвигается вперёд ближе к голове колонны, причём в авангард назначается настолько сильная, в том числе и дальнобойная артиллерия, чтобы она в состоянии была быстро пробивать своим огнём дорогу авангарду, поражать неприятеля на походе, сковывать его развёртывание и поддерживать вступление в бой своих главных сил.

Во встречном бою артиллерия авангарда не должна терять время на производство детальной разведки, на сколько-нибудь полное выяснение обстановки, на выбор и занятие позиции, на тщательность подготовки огня. Быстрота открытия огня имеет первостепенное значение. Батареи авангарда должны без колебаний занимать первые подходящие позиции, не считаясь с удобствами первоначального своего расположения, и действовать решительно, чтобы захватить противника своим огнём возможно раньше и вынудить к [146] развёртыванию в неблагоприятных для него условиях. По мере развития боя батареи авангарда открывают огонь по тем целям противника, которые более всего мешают и вредят пехоте.

Артиллерия главных сил должна возможно скорее выдвигаться из походной колонны к авангарду, развёртываться и занимать позиции скрытно и вместе с тем быстро, чтобы успеть своим огнём не только поддержать ведущий бой свой авангард, но и прикрыть переход в боевой порядок своей пехоты главных сил и обеспечить успех вступления её в бой. Артиллерия главных сил должна была располагаться на позициях на широком фронте, чтобы возможно было сосредоточить перекрёстный, по возможности фланговый или косоприцельный огонь по тому участку позиции противника, куда будет направлен главный удар. Старший начальник артиллерии, указывающий район артиллерийских позиций, должен быть осведомлён в предположениях старшего общевойскового командования о направлении главного удара. В том случае, если район, назначенный для артиллерийских позиций, захватывал участки местности, неприкрытые развернувшимся для боя авангардом, для прикрытия выдвижения вперёд и развёртывания артиллерии главных сил назначались особые войсковые части, по большей части конницы, которые должны были упредить свою артиллерию, чтобы прикрыть её своевременно на более опасных направлениях — с открытых флангов и участков фронта.

Офицерская артиллерийская школа, начиная с 1908 г. и до 1914 г. включительно, большинство практических групповых стрельб проводила с тактическими задачами на встречный бой.

Основы тактики артиллерии во встречном бою, проводившиеся при боевой подготовке русской артиллерии в мирное время, в общем, оправдались на опыте встречных столкновений в маневренный период мировой войны.

В происходивших встречных боях один из противников обычно вынужден был остановиться и перейти к обороне со всеми присущими ей особенностями: с одной стороны, потерей инициативы и свободы действий, с другой стороны, получением возможности использовать местность для организации огневой обороны. Остановившийся противник стремился нанести своим огнём тяжёлые потери неприятелю, задержать дальнейшее продвижение его пехоты, ослабить её порыв к атаке и возобновить своё наступление. Наоборот, захватившая в свои руки инициативу наступающая сторона стремилась развить при мощном содействии своей артиллерии достигнутый успех и не позволить противнику закрепиться.

В Галиции при встречном столкновении 26 августа 1914 г. на Злочевском направлении 5-й русской пехотной дивизии с 22-й австрийской каждая дивизия двигалась одной походной колонной, имея в авангарде пехотный полк. К авангарду русской дивизии придан был артиллерийский дивизион в составе трёх батарей — 24 лёгких 76-мм пушек.

В предвидении близкого столкновения оба авангарда заблаговременно развернулись в боевой порядок, причём в русском авангарде [147] две батареи быстро заняли позицию и приготовились к открытию огня, тогда как в австрийском авангарде артиллерия запоздала и, повидимому, ещё двигалась в походной колонне. Как только на гребне холмов появились стрелковые цепи шедшего в авангарде австрийского 4-го Тирольского полка, на них сразу обрушились беглым огнём обе русские батареи, а минут через десять к ним присоединила свой огонь и третья авангардная батарея русских (в данном случае на 1 км неприятельского фронта приходилось 12 пушек). Попав под внезапный сильный огонь всех трёх русских авангардных батарей, открыто наступавший австрийский Тирольский полк через 15–20 минут понёс огромные потери и в течение всего боя не мог проявить активности.

Австрийская авангардная артиллерия открыла огонь почти на 1 ч. 30 м. позже русской. Австрийцы, потеряв наступательную инициативу, пытались перейти к обороне, но и это им не удалось. Русские сумели использовать достигнутое огневое превосходство, стремительно атаковали, разбили австрийцев и принудили их к поспешному отступлению.

Этот пример и ряд подобных примеров маневренного периода мировой войны показали, что придача авангарду сильной и в особенности дальнобойной артиллерии и быстрое развертывание её для боя давали большое преимущество в отношении захвата инициативы в свои руки, что является главнейшим условием обеспечения успеха во встречном бою.

В предвидении встречного столкновения придача авангарду сильной дальнобойной артиллерии является обязательной. Быстрое вступление в бой авангардной артиллерии, неожиданно открывшей огонь с большого расстояния, может заставить противника остановиться, развернуться в неблагоприятных для него условиях и даже обратиться к обороне. Вместе с тем авангардная артиллерия своим огнём обеспечит скорейшее развёртывание и вступление в бой пехоты авангарда и артиллерии главных сил, которая должна без малейшего промедления усилить огонь авангардной артиллерии и прикрыть своим огнём вступление в бой пехоты главных сил.

Опыт войны резко подчеркнул необходимость дальнобойной артиллерии (107-мм полевых тяжёлых пушек, которых было очень мало на вооружении русской артиллерии); в особенности она нужна была в составе авангардов и арьергардов.

При наступлении русской 3-й пехотной дивизии 4 июня 1916 г. к г. Радзивиллову артиллерия, следовавшая тремя параллельными колоннами по совершенно открытой местности, была внезапно обстреляна шрапнелью неприятельской 10-см артиллерии из-за гряды холмов, находившихся в 10–11 км впереди. Противник стрелял на пределе дальности своих орудий. Русские батареи, отойдя назад лишь на 200–300 м, оказались уже вне поражения. Выпустив несколько снарядов, большинство которых дало недолёты или ткнулось клевками в землю, противник прекратил огонь.

Тем не менее даже такая преждевременная и безрезультатная стрельба заставила русские батареи свернуть со своего пути и выслать [148] разведку для розыска укрытых подступов, потеряв почти 4 часа времени до возобновления дальнейшего движения.

Очевидно, при передовой артиллерийской разведке не было разведчиков пути или разведка укрытых подступов ими не производилась.

При совершении марша в ожидании встречи с противником должна быть организована общевойсковая и артиллерийская разведка при передовых частях походного охранения. Встречное столкновение, даже и при наличии артиллерии в авангарде, может привести к поражению стороны, совершающей марш вслепую.

В самом начале войны русская 2-я гренадерская дивизия, перейдя австрийскую границу, направлялась походным порядком к р. Сан, имея в авангарде полк с батареей, но без боковых мер охранения и с весьма сомнительной передовой разведкой — и общевойсковой и артиллерийской.

Утром 24 августа 1914 г. на привале у Радечница (рис. 13) перед тем как выйти в теснину, образуемую болотистой р. Гораец, находившийся при авангарде начальник дивизии был предупреждён каким-то шляхтичем из местных жителей, что у Чёрный Сток (около 8 км к югу от Радечница) уже несколько дней австрийские войска возводят укрепления. Начальник дивизии не поверил шляхтичу, хотя от своей разведки сведений о противнике не имел. Между прочем, на вопрос командира авангардной батареи о противнике, обращённый к начальнику авангарда во время привала, последний ответил: «Противник, должно быть, за Саном дожидается...»

Около 9 час. авангард при выходе из Гораец неожиданно был остановлен ружейным огнём австрийцев, укрывавшихся в кустарнике на высотах Чёрный Сток. Начальник авангарда приказал двум ротам выбить пехоту противника, замеченную на высоте 138,6 (к западу от Гораец), а батарее «выехать на позицию впереди Гораец и пугнуть австрийцев, задерживающих движение».

Командир батареи, не произведя никакой разведки, вывел батарею, как на параде, на открытую позицию на лужайке южнее Гораец и стал обстреливать отдельных людей сторожевого охранения австрийцев (т. е. открыл огонь по целям, недостойным расхода снарядов), быстро скрывшихся в кустах. После первых же выстрелов на русскую батарею обрушилась с трёх сторон австрийская артиллерия, укрывавшаяся за холмами в районе Теодорувка, Трясины, Чёрный Сток — к западу, юго-западу и почти к югу от Гораец. Через несколько минут 4-я гренадерская батарея, потеряв почти весь свой личный состав (30% убитыми и 55% ранеными), умолкла, не успев даже ответить на огонь неприятельской артиллерии.

Колонна главных сил 2-й гренадерской дивизии была остановлена, не входя в Гораец. Командир головного полка с командиром 2-й батареи, шедшей за головным батальоном, прискакали к авангарду для выяснения обстановки. Находившийся при авангарде начальник дивизии приказал командиру 2-й батареи немедленно выехать [149] на позицию возле погибающей авангардной 4-й батареи, чтобы «спасти её».

Командир 2-й батареи, не желая увеличивать трофеи противника, что было бы неизбежным при расположении на открытой позиции рядом с погибшей батареей, произвёл со своими разведчиками быстро и скрытно разведку и выбрал для себя наблюдательный пункт в опушке кустарника южнее Комодзянка, а для батареи — закрытую огневую позицию приблизительно в 1 3/4 км к северо-востоку от себя и в 2 км в стороне от погибшей 4-й батареи.

Почти одновременно заняла позицию возле 2-й и 3-я батарея с наблюдательным пунктом командира на той же опушке кустарника, где находился наблюдательный пункт командира 2-й батареи.

Первые выстрелы 2-й батареи, направленные по австрийским пулеметам, обстреливавшим с фланга развернувшийся авангард гренадер, зажгли копны хлеба, в которых скрывались пулеметы, и заставили пулемётчиков разбежаться. [150]

Вскоре обе батареи — 2-я и 3-я — открыли огонь по обнаруженным неприятельским трём батареям и, перенося огонь поочерёдно с одной на другую, заставили их замолчать.

Вся гренадерская дивизия развернулась и наступала вдоль р. Гораец по обоим её берегам, выбивая при поддержке своей артиллерии австрийцев, засевших и окопавшихся в разных местах. Часам к 18-ти бой достиг высшего напряжения, развиваясь для русских при недостаточно ясной обстановке. В это время от Чёрный Сток показалась группа всадников, направлявшихся на-рысях к Гораец, где находился штаб гренадерской дивизии. Это был запоздавший казачий разъезд, принятый ординарцами штаба за неприятельскую кавалерию. Повернув свой автомобиль, ординарцы понеслась обратно на Радечжица с криками о появлении австрийской конницы, внося панику на всём пути в тылу, запруженном артиллерийскими парками, обозами и подводами, отвозившими раненых. Паника передалась и войскам, среди которых быстро распространился слух, что австрийцы отрезали, окружили... Началось беспорядочное отступление пехоты. Расположенные укрыто и довольно далеко от пехоты, 2-я и 3-я гренадерские батареи узнали об отступлении случайно от казачьего разъезда. Под шрапнельным огнём противника 2-я батарея снялась с позиции и присоединилась к колонне отступающих главных сил своей дивизии. Командир 3-й батареи переменил карьером позицию и, став почти у самой дороги возле Гораец, открыл при наибольшем прицеле огонь через головы своей пехоты в сторону противника. Огонь этот едва ли был вреден для неприятеля, но отступавшая в панике пехота, видя, что своя артиллерия не уходит и спокойно продолжает стрелять, стала успокаиваться, сознавать, что никакой опасности нет; постепенно восстанавливался порядок, паника прекратилась.

Австрийцы не могли не заметить отступления русских, но в решительное контрнаступление почему-то не перешли и преследовали русских лишь артиллерийским огнем, разбрасывая снаряды куда попало и не нанося существенного вреда.

В этом бою 2-я гренадерская дивизия потеряла около 2500 человек и 7 полевых 76-мм пушек.

По распоряжению высшего командования дивизия отошла ночью, несмотря на переутомление после неудачного боя, почти на 30 км в тыл.

Главная причина неудачи — безграмотные действия высшего командования, выразившиеся в несоблюдении элементарных правил походного движения (без разведки, связи и должных мер охранения) и в нелепых распоряжениях, в особенности в отношении артиллерии, при завязке боя. Исполнившая беспрекословно приказание командования 4-я батарея поплатилась за это своим существованием. В дальнейшем течении боя артиллерия действовала самостоятельно по инициативе своих командиров, и в общем оказала существенную помощь своей пехоте, не поддаваясь до конца боя панике, охватившей пехоту. Отсутствие специального прикрытия от [151] пехоты могло привести к гибели почти всех русских батарей, если бы австрийцы воспользовались паническим отступлением русских и стали энергично их преследовать.

Авангардная артиллерия во встречном бою, запоздав с занятием позиции и открытием огня, может оставить свою пехоту вовсе без поддержки, как это было с 22-й австрийской пехотной дивизией в бою 26 августа 1914 г. (см. выше), или может быть вынуждена к отходу, даже не открыв огня. С другой стороны, могут быть случаи, когда, заняв позицию слишком заблаговременно, артиллерия настолько отстанет от своей пехоты, что та, продолжая движение вперёд, выйдет из поля зрения артиллерийских наблюдателей и из сферы дальности артиллерийского огня, вследствие чего батареи авангарда должны будут передвигаться вперед на новые позиции и терять время.

В сражении при Гумбинене 20 августа 1914 г. батареям 2-го дивизиона 25-й артиллерийской бригады пришлось семь раз менять позиции, из них четыре раза до открытия огня. В то же время 99-й пехотный русский полк попал в критическое положение из-за того, что поспешно двигался вперед, не ожидая развёртывания и открытия огня своих батарей.

Начало боя 20 августа было неудачным для 25-й пехотной русской дивизии. Когда же батареи 25-й артиллерийской бригады расположились на позициях и приготовились к бою, под их губительный огонь попали и понесли огромные потери густые цепи германской пехоты перед тем сбившие 100-й и поставившие в тяжелое положение 99-й пехотные полки русских. Наступление немцев было отбито; они в беспорядке отступили.

Встречное столкновение пехоты без артиллерии обычно приводит к поражению пехоты, если у противника имеется артиллерия.

В том же сражении под Гумбиненом русский 100-й пехотный полк, двигавшийся без артиллерии, встретился с германской 87-й бригадой 35-й пехотной дивизии в был ею атакован. Бой развернулся на фронте около 2 км, причем на 1 км фронта приходилось у русских 1600 винтовок и 4 пулемета, а у германцев 2400 винтовок, 6 пулеметов и 12 орудий. В течение 5 час. боя Островский полк потерял 20 офицеров и 2000 солдат. Остатки Островского полка и подошедшие два батальона 109-го полка продолжали упорно драться, отбив атаки немцев к 14 час. без содействия своей артиллерии, которая располагалась слишком глубоко и не успела подойти своевременно ближе.

Отсутствие артиллерии при авангарде во встречном бою может не только поставить авангард в критическое положение, но и привести к полному разгрому главных сил раньше, чем артиллерия успеет их поддержать своим огнём. Вместе с тем не будет обеспечено необходимое взаимодействие пехоты с артиллерией и, в частности, артиллерийская разведка не добудет своевременно необходимых данных, обеспечивающих успех действий артиллерии. [152]

Отрицательным примерном использования артиллерии во встречном бою может служить бой в районе Гажов, Колюшки 23 ноября 1914 г:, в период Лодзинской операции (рис. 14 и 15).

Группа германских войск Шеффера, зашедшая в тыл русских с целью завершить их окружение, сама оказалась почти окружённой и должна была искать спасения путём отхода в северном направлении, чтобы прорваться через единств энный оставшийся свободным узкий промежуток в районе Брезины.

Ловичскому русскому отряду поставлена была задача замкнуть этот промежуток и выйти в тыл группы Шеффера. Выполнение этой задачи было возложено на 6-ю Сибирскую стрелковую дивизию (из состава Ловичского отряда), уже успевшую к тому времени занять Брезины.

Не располагая сколько-нибудь подробными сведениями о противнике и не произведя предварительной разведки, 6-я Сибирская стрелковая дивизия начала в 5 ч. 30 м. 23 ноября 1914 г. наступление на Воля Ракова и Вардзин двумя колоннами: правая в составе 23-го и 24-го стрелковых полков и четырех батарей, имея в авангарде два батальона без артиллерии, через Галков и далее [153] по лесной дороге на Воля Ракова; левая в составе 21-го стрелкового полка одной батареей, имея в авангарде один батальон, тоже без артиллерии, через Борово и Карпин на Вардзин.

Между тем группа Шеффера, ввиду угрозы окружения, выступила в ночь с 22 на 23 ноября в северном направлении с целью прорыва на Брезины, прикрываясь арьергардами и конницей, тремя колоннами: правая — 50-я резервная дивизия из Воля Грабова на Колюшки; средняя — 49-я резервная дивизия из Рзгово на Хрусты Старе и Брезины; левая — 3-я гвардейская дивизия [154] с частью 41-й дивизии из района Бедонь на Борово и Брезины. В авангардах каждой колонны шла сильная артиллерия.

Германское командование предполагало встретиться на фронте Галков, Колюшки с тремя дивизиями Ловичского отряда.

О ночном марше Шеффера командование 6-й Сибирской дивизии, повидимому, не имело сведений. Только около 8 час. 23 ноября узнали от местных жителей, что три дня назад около 40000 немцев прошли через Галков на юг.

Встречное столкновение авангардов произошло неожиданно. В 9 ч. 30 м. 23 ноября 49-я и 50-я резервные дивизии германцев закончили переправу через р. Мязга и началась переправа 3-й гвардейской дивизии.

В 8 час. авангард левой колонны русских выбил передовые части немцев, занявших д. Пшановице, но дальнейшее движение русской левой колонны было остановлено сильными пехотными частями немцев и огнём из двух лёгких и одной тяжёлой гаубичной батареи, развернувшихся непосредственно за своей пехотой (рис. 15). При этом авангард левой русской колонны, не имея артиллерии и своевременно не поддержанный огнём артиллерии главных сил, оказался в тяжёлом положении.

В это время авангард правой русской колонны, пройдя Галков, втянулся в лес, что южнее Галков. Дозоры авангарда, выйдя на южную опушку леса, неожиданно встретились с германскими дозорами, вступили с ними в перестрелку и обстреляли обозы противника, проходившие Борово.

Под прикрытием авангардов части 6-й Сибирской стрелковой дивизии постепенно развёртывались и втягивались в бой, образовав на фронте около 7 км два боевых участка: правый — три батальона и пулемётная команда 24-го полка — развернулся на южной опушке леса и вдоль полотна железной дороги в районе Галков и Гура Зелиона; левый — 21-й полк вёл бой за высоту с мельницей между Галков и Ружице. Севернее Галков стали в резерве 23-й полк и два батальона 22-го полка.

Батареи 6-й Сибирской артиллерийской бригады заняли позиции лишь к 9 ч. 30 м., т. е. пехота вступала в бой без поддержки артиллерии. Раньше других вступила в бой 1-я батарея из левой колонны; она стала за высотой к северо-востоку от д. Пшановице. Из правой колонны 4-я и 5-я батареи стали за высотой в 1 км юго-западнее Гай, а 6-я батарея — за высотой в 1/2 км юго-восточнее с. Гай. Через 2 часа подошла из Брезины 2-я батарея и, расположившись около 1-й батареи, была готова к открытию огня приблизительно к 12 час. Из 40 лёгких орудий, развернувшихся на позиции, большая часть — 24 орудия 4-й, 5-й и 6-й батарей — оказалась отставшей от своей пехоты на 5–7 км и вследствие большого своего удаления не установила с нею надлежащей связи и не могла оказывать огневой поддержки своим наступающим частям.

До 12 час. 24-й стрелковый Сибирский полк держался на достигнутом рубеже в опушке леса — южнее Галков. Но когда [155] к 12 час. подошла к Гура Зелиона 3-я гвардейская дивизия германцев и под прикрытием сильного артиллерийского огня повела наступление на юго-западную опушку леса, некоторые части 24-го полка, не поддерживаемые своей артиллерией, были отведены внутрь леса, другие упорно оборонялись, неся большие потери. Один из батальонов 24-го полка контратакой даже захватил, впрочем временно, одну из тяжёлых германских батарей. На поддержку 24-го полка были выдвинуты части 23-го полка.

К 14 час. 4-я, 5-я и 6-я Сибирские батареи выдвинулись вперёд за западную окраину Галков, откуда открыли огонь по Борово и по опушке леса к югу от Ружице (т. е. отчасти помогли левому боевому участку). Но и с этой позиции они не могли помогать своему 24-му полку из-за отсутствия связи с ним и за дальностью расстояния, находясь в 5 км за своей пехотой. Несмотря на отсутствие связи и даже наблюдения, батареи эти открыли огонь по лесу между Галков и Гура Зелиона, в котором в то время ещё оставались две роты 24-го Сибирского полка, прикрывавшие его отступление. Эти роты попали под огонь своей артиллерии, продолжавшийся почти 2 часа, и понесли потери. В то же время отходившие части 24-го полка попали под фланговый огонь германской артиллерии с востока из района д. Хрусты Старе, против которой русская артиллерия огня не открывала.

В результате бой на правом участке, несмотря на исключительную доблесть пехоты 24-го Сибирского стрелкового полка, не поддержанной ни единым выстрелом своей артиллерии, закончился потерей леса к югу от Галков. К 17 час. 24-й полк и часть 23-го полка отошли на линию железной дороги юго-западнее Галков.

На левом боевом участке 21-й Сибирский стрелковый полк при сильной огневой поддержке 1-й батареи разгромил авангард 49-й германской резервной дивизии, который не мог продвинуться дальше Борово. Около 17 час. при контратаке одного из батальонов 21-го полка, поддержанной метким огнём 1-й батареи, занявшей новую маскированную позицию за высотой с мельницей между Галков и Ружице, захвачено было у немцев 3 гаубицы, лёгкая батарея и 600 пленных. Главные силы 49-й резервной дивизии германцев подошли к своему авангарду лишь к вечеру, уже в темноте.

Правая колонна германской группы Шеффера, в составе 50-й резервной дивизии с артиллерией, около 15 ч. 30 м. достигла своим авангардом рощи восточнее Ружице и линии железной дороги на Скерневицы, охватывая левый фланг 6-й Сибирской стрелковой дивизии. Для парирования охвата были выдвинуты из резерва два батальона 22-го Сибирского полка и 2-я батарея, которые подошли к Жаковице к 18 час., когда стало темнеть. Батарея заняла позицию севернее Жаковице, но огонь вследствие наступившей темноты не открывала. Батальоны перешли полотно железной дороги, вступили в рощу, но под давлением занявших рощу частей 50-й германской резервной дивизии, атаковавших [156] с трёх сторон, отошли на северо-восток, открыв немцам путь на Брезины.

В выводах, которые можно сделать в отношении действия русских из приведённого примера, следует подчеркнуть:

а) Крайне неудачную организацию марша: большая часть артиллерии придаётся правой колонне, наступление которой ведётся через лес, лишающий артиллерию возможности наблюдать и вести огонь; напротив, левой колонне, наступление которой имеет более важное значение, придаётся лишь одна батарея и значительно позже — часа через 2–3 — подходит другая батарея; авангардам — и правому и левому — артиллерия вовсе не придаётся, и тем самым авангарды лишаются огневой поддержки артиллерии, особенно необходимой при завязке встречного боя для обеспечения захвата инициативы в свои руки. В связи с отсутствием артиллерии в авангардах отсутствует и передовая артиллерийская разведка, вследствие чего артиллерия, особенно правой колонны, вступает в бой вслепую и никакого содействия своей пехоте не оказывает.

б) Неумелое использование и управление артиллерией: большая часть артиллерии (в правой колонне) остаётся далеко в тылу своей пехоты и ей не помогает, направляет свой огонь прямо перед собой наудачу по лесу, занятому своей пехотой, нанося поражение ей, а не противнику; объединённое управление артиллерийским огнём отсутствует; между тем при наличии такого управления огонь 4-й, 5-й и 6-й батарей правой колонны возможно было направить в юго-восточном направлении почти во фланг наступающей 49-й германской резервной дивизий и тем оказать настолько мощное содействие своей левой колонне, что 21-й полк этой колонны совместно с резервом (два батальона 22-го полка) мог бы перейти в решительную контратаку, преградить путь немцам, прорывающимся на Брезины, и способствовать окончательному окружению и уничтожению германской группы Шеффера; наконец, при умелом использовании артиллерии 2-ю батарею 6-й Сибирской артиллерийской бригады вовсе не следовало для парирования охвата левого фланга 6-й Сибирской стрелковой дивизии перетягивать на новую позицию к северу от Жаковице (в затылок своей пехоте), куда она опоздала вследствие наступившей темноты, а нужно было оставить на прежней позиции у Пшановице (близ 1-й батареи), откуда она могла бы фланговым, а следовательно, более сильным огнём поражать 50-ю германскую резервную дивизию и тем оказать самое действительное содействие парированию охвата.

в) Полное отсутствие взаимодействия артиллерии с пехотой в правой колонне и недостаточное взаимодействие в левой колонне (особенно 2-й батареи с батальонами 22-го полка, направленными для парирования охвата).

г) Отсутствие инициативы и взаимной выручки у артиллеристов: каждый действует по большей части прямо перед собой, не решаясь в полной мере помогать соседу косоприцельным и фланговым [157] огнём; командование артиллерией правой колонны — ни командир дивизиона, ни командиры батарей не переносят сосредоточенного огня по своей инициативе не только на пехоту и артиллерию немцев, действующие против левой колонны 6-й Сибирской стрелковой дивизии, но и против тяжёлой германской артиллерии, поражающей фланговым огнём со стороны Хрусты Старе отходящие к северу части 24-го полка правой колонны.

В продолжение всего дня 23 ноября 1914 г. 6-я Сибирская стрелковая дивизия вела бой с превосходными силами немцев (14 батальонов и 40 орудий против 23 батальонов и 130–140 орудий), задержала продвижение на север группы Шеффера, т. е. выиграла время для принятия действительных мер к окружению немцев. Не по вине дивизии не был использован достигнутый ею выигрыш времени. Было много непростительных ошибок русского командования, благодаря которым германская группа Шеффера, находившаяся в состоянии окружения русскими, усталая, страдающая от голода и холода, в мороз без тёплой одежды, не только вышла из крайне тяжёлого положения и прорвала окружавшее её кольцо, но и вывела с собой все свои обозы, всех своих раненых (до 3 000 человек), всех пленных русских (около 10000 человек) и все трофеи (64 орудия, 39 пулемётов).

Причины такого успеха заключались в численном превосходстве немцев, в особенности их артиллерии, и не столько в их искусстве, сколько в ошибках русского командования. Тем не менее Гинденбург признал прорыв у Брезины «самым блестящим подвигом» Шеффера.

В результате неравного боя с немцами в продолжение 23–24 ноября 6-я Сибирская стрелковая дивизия вследствие огромных потерь перестала временно существовать как боевая единица. Одной из главных причин её разгрома следует считать нецелесообразное использование артиллерии общевойсковыми начальниками и неумелые действия самой русской артиллерии в тактическом отношении.

Артиллерия при выходе из боя{639}

В основу воспитания старой русской армии положено было, как неоднократно приходилось уже отмечать, «стремление к наступательным действиям». Обстановка может привести к необходимости обороняться, но, как указывалось «Уставом полевой службы» 1912 г., «обороняясь, должно не только отбиваться, но действовать так, чтобы, расстроив неприятеля, нанести ему решительный удар энергичным переходом в наступление и атакою всеми силами». Что же касается выхода из боя (отступления), то этот вопрос старательно замалчивается. [158]

Уставом лишь вскользь упоминалось, что «в случае вынужденной необходимости отойти, следует замнять новую позицию», чтобы дать на ней отпор неприятелю и, подорвав его силы огнём пехоты и артиллерии и действиями конницы во фланги и в тыл, перейти в наступление. Относительно артиллерии в «Уставе полевой службы» имелось краткое указание, что «при вынужденном отходе пехоты» она должна «остановить развитие успеха противника, чтобы дать возможность своей пехоте устроиться для возобновления боя» и что артиллерия должна стремиться «фланговым или косым огнём остановить натиск неприятеля, ворвавшегося во внутреннее пространство обороняемой позиции, чтобы перенести успех на сторону обороняющегося».

«Наставление для действия полевой артиллерии в бою» 1912 г. требовало, чтобы в наступательном бою, в случае неуспеха атаки, артиллерия встречала огнём удар противника, перешедшего в контратаку. Требовалось, чтобы все батареи, могущие стрелять по неприятельским войскам, переходящим в наступление, вели по ним сильнейший огонь с целью остановить их и дать возможность своим восстановить успех. Только те батареи, которые не могли стрелять по неприятельской пехоте, переходящей в контратаку, должны были стрелять по артиллерии противника.

Батареи, действующие в непосредственной ближней связи с пехотой, в особенности наиболее выдвинувшиеся вперёд, обязаны были принимать на себя отступающие части и упорным огневым сопротивлением дать им возможность восстановить порядок и возобновить атаку. Батареи эти, в случае необходимости, должны были образовать, как говорилось в «Наставлении», «опорную линию и вести огонь до последней возможности, жертвуя собой для выручки пехоты».

В случае решения начальника отряда вывести войска из боя артиллерия должна была прикрыть отступление, причём часть батарей, поддерживающих атаку с дальних позиций, обязана была образовать опорную линию и принять на себя прикрытие отступающих войск. Остальные батареи должны были занимать тыловые позиции таким образом, чтобы фланговым огнём поражать противника и чтобы свои войска возможно дольше нe закрывали обстрела.

Требовалось, чтобы при отступлении артиллерия особенно тщательно освещала и охраняла свои фланги, так как на них преимущественно направлялись удары преследующего противника. Обращалось внимание на то, что для артиллерии арьергарда большое значение имеют разведка путей, правильный выбор времени начала переездов на последующие тыловые позиции и обеспечение достаточного количества боеприпасов. Во избежание загромождения путей предлагалось парки, обозы, а иногда и батарейные резервы заблаговременно отправлять в тыл, в заранее намеченные пункты.

«Наставлением для действия полевой артиллерии в бою» 1912 г. указывалось, что задача артиллерии при отступлении — «помочь войскам выйти из сферы огня, собраться и перейти в походный [159] порядок». Таким образом, согласно «Наставлению», артиллерия при отступлении должна была помочь своей, пехоте перейти в походный порядок и затем, разумеется, отступать, а согласно «Уставу полевой службы» — помочь своей пехоте возобновить бой. Такое противоречие «Устава» и «Наставления» было далеко не единственным.

«Наставлением» указывалось в развитие основной задачи, что артиллерия при отступлении должна своим огнём замедлять наступательное движение противника и ослабить «огромную действительность огня» его артиллерии, а затем батареям арьергарда рекомендовалось занимать фланговые позиции позади пригодных для обороны рубежей и теснин, допускающие незаметное их оставление, открывать огонь с самых дальних расстояний, в случае надобности упорно держаться до последней возможности и т. д.

Офицерская артиллерийская школа считала, что задача артиллерии при неудаче наступления и атаки: встречать губительным огнём неприятеля, перешедшего в наступление, и прикрывать отступление своих войск, ведя огонь до последней крайности и жертвуя собой для их выручки. При действиях в арьергардах или в боковых авангардах и вообще в тех случаях, когда требуется лишь замедлить или на некоторое время приостановить наступление противника, артиллерия могла, как указывала офицерская артиллерийская школа, открывать огонь издалека, чтобы заставить неприятеля раньше развернуться и тем обнаружить свои силы и направление наступления.

Опыт маневренного периода мировой войны подтвердил основную обязанность артиллерии при выходе из боя: прикрывать отход своих войск, ведя огонь по наседающему противнику до последней возможности и при крайней необходимости жертвуя собой.

Вместе с тем опыт войны указал, что при выходе из боя необходимо в отношении использования артиллерии возлагать задачи прикрытия начала отхода на более глубоко эшелонированные батареи, предпочтительно на дальнобойные, а также предусматривать: во-первых, переподчинение большей части артиллерии прикрывающим отход войсковым частям, придачу батарей артиллерии пехотным полкам и более мелким подразделениям пехоты; во-вторых, децентрализацию управления артиллерией, имея в виду, что действия её при отходе происходят главным образом по инициативе ближайших начальников и нередко младших командиров.

Во время войны русской артиллерии неоднократно приходилось для поддержки и выручки пехоты, особенно при её отходе под натиском неприятеля, занимать маскированные и даже открытые огневые позиции, несмотря на риск понести большие потери от неприятельского огня или даже быть захваченной в плен.

Для прикрытия отхода русского гвардейского корпуса к Влодава 2-я гвардейская пехотная дивизия около 4 час. утра 4 августа 1915 г. заняла оборонительную позицию на фронте оз. Сомин, Борысик, кол. Малков, кол. Велькополе и далее по опушке леса до Тарнов. В тылу позиции оз. Великое и Коровье болото образовывали [160] теснину, через которую пролегали единственные пути отхода всего гвардейского корпуса — шоссе на Вытычно и гать от Андреев на г. дв. Черников. Левый участок дивизии составили два полка с дивизионом лёгкой артиллерии и 107-мм тяжёлой батареей{640} гвардейского тяжёлого артиллерийского дивизиона на фронте от Борысик до Тарнов.

Тяжёлая батарея заняла позицию юго-западнее Андреев за Забродье, закрытую высотой 88,2, имея наблюдательный пункт командира на дереве в 500 шагах за пехотными окопами, вблизи ф. Загуже (рис. 16). Лёгкие батареи стали за Верещин — севернее деревни.

Командир тяжелой батареи был подчинён командиру лёгкого артиллерийского дивизиона, имея в то же время специальную задачу: обстрел подступов вдоль шоссе и оказание помощи правому участку дивизии (фронт его — озеро Сомин, деревня Борысик) путём обстрела дальних целей. От батареи выслан передовой артиллерийский наблюдатель в пехотные окопы на опушке леса к юго-востоку от кол. Велькополе, так как этот участок был плохо наблюдаем с командирского наблюдательного пункта.

В течение дня 4 августа противник ограничился пристрелкой на всём фронте дивизии. Сильная артиллерийская группа противника была обнаружена южнее Оверщов и Примерки. Командир тяжёлой батареи заметил сосредоточение артиллерийских наблюдательных пунктов на высоте 88,0, что южнее д. Сверщов, и ведущую пристрелку тяжёлую неприятельскую батарею юго-восточнее высоты 87,5, у Сверщов, по которой открыл огонь. Стрельба была чрезвычайно удачной — замечены были прямые попадания снарядов на огневой позиции тяжёлой батареи противника, после чего она прекратила огонь, а ночью переменила позицию.

Около 16 час. русская тяжёлая батарея открыла огонь по деревне Сверщов, зажгла её и отогнала накапливающуюся в деревне пехоту противника в южном направлении. Уже около 22 час. пехота противника, пользуясь темнотой, повела наступление на кол. Велькополе; получив донесение об этом от передового артиллерийского наблюдателя, командир тяжёлой батареи открыл огонь по карте; наступление было остановлено.

Утром 6 августа, около 8 час., неприятельская артиллерия зажгла своим огнём Верещин и стала сильно обстреливать окопы левофлангового полка, а пехота противника превосходными силами перешла в наступление. Русский левофланговый полк начал отходить к д. Верещин, на южной окраине которой стал укрепляться. Около 10 час. лёгкие батареи прекратили огонь и начали отход на тыловые позиции. Командир тяжёлой батареи перешёл на новый наблюдательный пункт, заблаговременно выбранный у кладбища Верещин высланным для этой цели офицером, но оставаться на нём не пришлось, так как дым горевшей деревни мешал [161] наблюдению, и по телефону с батареи сообщили, что солдаты, видя отступление пехоты и лёгких батарей, выражают беспокойство и задают вопросы, не пора ли уходить и батарее.

Ко времени приезда командира к своей батарее правый полк под угрозой обхода отходил. Пехота противника, хорошо видимая с позиции батареи, быстро наступала вдоль шоссе, прикрываясь кустарником; стык между правым и левым участками дивизии был прорван; деревня Верещин горела, но левый полк еще держался у деревни; на батарею долетали пули, видимо, от дальнего пулеметного огня. [162]

Командир батареи обратился к своим солдатам и кратко им объяснил, что нельзя сниматься с позиции до устройства лёгких батарей на тыловых позициях и открытия ими огня, оставив свою пехоту без поддержки артиллерийским огнём, и рассказал, что может произойти, если противник займёт дефиле между озером и болотом, а также указал на невозможность подачи передков к орудиям, так как пулемётным огнём противник перебьёт лошадей. Единственным почётным выходом для батареи при создавшейся обстановке, как объяснил командир, было отбиваться. В это же время начальник 2-й гвардейской дивизии по телефону из Михельсдорф сообщил командиру батареи, что гать и шоссе между этой деревней и деревней Вытычно под таким сильным артиллерийским огнём противника, что это пространство доступно лишь для отдельных перебегающих людей, и, одобрив решение командира батареи отбиваться, гарантировал ему доставку боеприпасов к Андреев (откуда они доставлялись на батарею конными посыльными).

Неприятельская пехота, силою около батальона, продолжала движение от Борысик и фольварка Загуже вдоль шоссе. Первая очередь огня по ней шрапнелью прямой наводкой на прицеле 60, выпущенная русской тяжёлой батареей, была удачной, что сразу подняло настроение; огонь батареи становился всё интенсивнее, а когда пехота противника стала занимать Забродье, батарея перешла на беглый огонь при прицеле 12, трубка на картечь. Огонь высокой интенсивности продолжался около 15 мин., вследствие чего орудия так нагрелись, что на них стала лопаться краска.

Пехота противника понесла огромные потери и стала отходить от Забродье, но в то же время другие её части обошли с тыла со стороны Борысик русскую пехоту, державшуюся у Верещин. Командир батареи направил на обходящего противника огонь правого взвода батареи, а левый взвод обстреливал неприятельскую пехоту, наступающую с фронта. Атака немцев была отбита, они отошли, а русские вновь заняли позицию на линии Борысик, Верещин, где и закрепились; лёгкие батареи выехали на позицию в районе Заставье, Юзефин. Германская артиллерия во всё время боя обстреливала русскую пехоту и дефиле между Коровьим болотом и оз. Великое, а по русской тяжёлой батарее огонь не вела, повидимому или не обнаружив её укрытую позицию, или опасаясь нанести поражение своей пехоте, наступающей на Забродье.

В этом примере обращает на себя внимание нецелесообразное использование русским командованием своей артиллерии. Дальнобойные 107-мм тяжёлые пушки, имеющие основным назначением ведение огня на большие дальности и борьбу с неприятельской артиллерией, вынуждены были отбивать атаки германской пехоты, ведя даже беглый огонь на картечь и предоставляя возможность артиллерии противника безнаказанно поражать пехоту и обстреливать пути отступления гвардейского корпуса через дефиле между оз. Великое и Коровьим болотом. В то же время дивизион лёгких батарей (18 полевых 76-мм пушек), обязанностью которого было [163] выручать свою пехоту при создавшемся для неё критическом положении и отбивать направленные на неё атаки противника, снимается с позиций, оставляя пехоту без огневой поддержки. Тыловые позиции для лёгких батарей не были, повидимому, заблаговременно выбраны, так как, не открывая огня с тыловых позиций, батареи эти к тому времени, когда атаки противника были отбиты, возвратились почти на прежние позиции в районе Заставье, Юзефин, севернее Верещин.

Действия русской гвардейской тяжёлой батареи, прикрывшей по инициативе своего командира отход пехоты и успешно отбившей атаки на неё немцев, несмотря на создавшуюся для батареи крайне тяжёлую и рискованную обстановку, следует признать образцовыми.

Особенности ночных действий полевой артиллерии{641}

Ночные боевые действия полевой артиллерии в маневренных условиях признавались мало вероятными. В довоенное время русская артиллерия почти не подготавливалась к боевым действиям ночью; практические ночные стрельбы полевой артиллерии производились редко и в большинстве случаев бывали неудачными. Довоенные русские уставы и наставления в отношении боевых действий полевой артиллерии ночью ограничивались краткими указаниями общего характера.

Признавалось, что только при атаке укреплённых позиций частое применение получают ночные действия артиллерии, а в полевых боях они могут иметь место: или в случае занятия и оборудования позиции под покровом темноты, с целью открыть огонь с рассветом, или же в случае необходимости ночной стрельбы, но после заблаговременно, засветло исполненных занятия и оборудования позиции и подготовки данных огня.

Обращалось внимание на то, что при ночных действиях артиллерия должна быть надёжно обеспечена прикрытием достаточной силы и что в многодневном бою артиллерия должна по окончании каждого дня боя изготовиться на случай ночного боя, не ожидая особых приказаний.

Считалось, что ночное занятие или перемена позиции артиллерии могут иметь место в маневренных условиях преимущественно при атаке и могут быть обусловлены необходимостью пройти сильно обстреливаемое пространство с целью приблизиться к противнику, развернуть войска возможно ближе к нему и с рассветом начать бой, или необходимостью перегруппировки своих войск во время ночного перерыва боя.

Занятие артиллерийских позиций ночью требует тщательной подготовки. [164]

Позиции, пути и подступы к ним должны быть засветло тщательно разведаны и оборудованы по возможности незаметно для противника.

Полезно ознакомить засветло с позицией и с путём выезда на позицию весь командный состав во избежание весьма возможных в темноте недоразумений и замешательств. В тех же видах соблюдения порядка и спокойствия бывает иногда желательно начинать движение той или иной батареи лишь тогда, когда предшествующая батарея уже вступила на новую позицию.

Необходимо принимать все меры для соблюдения тишины и для предотвращения случайного открытия огня.

При движении следует иметь надёжных проводников и пользоваться компасом и потайными фонарями.

Места для орудий на огневой позиции, наблюдательные пункты, пути выезда на позицию и пр. отмечаются какими-либо ясными, различаемыми даже в темноте знаками — незаметными для неприятеля фонарями, белыми флагами и т. п.

Ночная стрельба артиллерии имеет, в общем, задачу: при атаке — преимущественно образование в тылу атакуемого участка огневой завесы, изолирующей участок от подхода резервов противника; при обороне — образование огневых преград на путях возможного движения неприятеля, и с этой целью артиллерия для стрельбы ночью при обороне должна располагаться против наиболее вероятных направлений атаки и заблаговременной пристрелкой подготовить данные для встречи атаки огнём.

Необходимо иметь в виду, что ночью блеск выстрелов выдаёт расположение артиллерии и по блеску выстрелов даёт возможность противнику взять на неё направление. Поэтому для введения неприятеля в заблуждение полезны ложные вспышечные батареи, устраиваемые в достаточном удалении от действительных огневых позиций.

Занятие и оборудование позиции для ночной стрельбы артиллерии следует производить по возможности засветло. Обращалось внимание на устройство надёжной телефонной и оптической (фонарями) связи, на установку на линии фронта или в тылу позиции фонарей для наводки орудий, на заготовление фонарей для освещения прицельных приспособлений, орудий и снарядов. Необходимо организовать передовое наблюдение, для чего устанавливается телефонная связь и оптическая с передовыми частями пехоты, и к ним высылаются артиллерийские наблюдатели.

Данные для стрельбы определяются засветло, с возможно большей точностью. Орудиям на ночь придаётся наиболее вероятное для стрельбы направление.

Требовалось, чтобы у орудий и на наблюдательных пунктах устанавливалось дежурство на случай ночной тревоги.

Управление огнём при ночной стрельбе производится при посредстве телефона и сигнализации фонарями. Существенную пользу приносят показания и сведения, сообщаемые передовыми наблюдателями. [165]

Признавалось, что при ночной стрельбе с пользой могут применяться прожекторы, но их не имелось в частях полевой артиллерии.

При ночных движениях и действиях трудно рассчитывать на объединённое управление крупными частями артиллерии и на их согласованную работу. Поэтому предусматривалось, что при движении и действии артиллерии ночью отдельные батареи будут действовать самостоятельно.

В маневренный период мировой войны стрельба артиллерии ночью бывала исключением. По большей части артиллерийская стрельба с наступлением темноты прекращалась с обеих сторон, как бы по взаимному молчаливому соглашению. Нередко русские батареи снимались на ночь с огневых позиций и отводились в тыл на 2–3 км, где спокойно отдыхали, а на рассвете выходили вперед и вновь занимали позиции.

Боевые действия горной артиллерии{642}

Горная (вьючная) артиллерия применяется: а) при действиях в горах, на сильно пересечённой и трудно проходимой местности; б) в полевом маневренном бою для действия в ближней непосредственной связи с пехотой, в частности — для сопровождения атакующей пехоты и для закрепления захваченной неприятельской позиции, а также в составе небольших отрядов, прикрывающих более крупные силы или назначенных для поддержки выдвинутой вперёд кавалерии.

Боевое управление горной артиллерии подчинялось в общем тем же правилам, какие были установлены для полевой артиллерии.

В горной местности, ввиду её особенности, применяются преимущественно мелкие артиллерийские подразделения. Действия отдельных батарей, полубатарей и взводов было обычным явлением в горных боях мировой войны на Кавказе и в Карпатах.

Горная артиллерия должна двигаться, где возможно, предпочтительно в колёсном порядке, переходя в колёсно-вьючный порядок только на трудной местности, для преодоления особенно тяжёлых участков пути, при выезде на труднодоступные позиции и т. п.

Необходимо иметь в виду, что ходить под вьюком может далеко не всякая лошадь, что лошадь должна быть хорошо приучена к работе в горах, что под вьюком она быстро утомляется, становится неустойчивой на ногах и требует особого внимания; необходимо также иметь в виду, что вьючная материальная часть горной артиллерии подвержена скорой порче и требует осторожного обращения и тщательного ухода. [166]

В мировую войну приходилось действовать в гористой местности не только горной артиллерии, но нередко и полевой лёгкой применительно к тем же указаниям, какие давались для горных батарей.

Действия артиллерии в горах, в особенности разведка, наблюдение и служба связи, представляют значительные трудности и требуют большого опыта начальников и навыка частей.

При разведке первостепенное значение имеет занятие вершин и вообще пунктов с хорошим кругозором. В горах ещё более необходимо, чем на равнинах, применение вспомогательных боковых и дополнительных наблюдательных пунктов.

Установление и обеспечение надлежащей связи представляют большие затруднения. Оптическая связь световыми знаками является нередко наиболее удобным и верным средством связи в горах.

В гористой местности необходима самая тщательная разведка дорог, троп и подступов к позициям. В горах, считающихся недоступными, бывают незаметные тропы, известные местным жителям, по которым могут проходить не только отдельные люди, но иногда и войсковые части. В первую мировую войну во время Сарыкамышской операции на Кавказе (в декабре 1914 г.) отряд турецких войск с орудиями и пулемётами, обойдя правый фланг русских, неожиданно оказался почти в тылу их в горах к северу от Сарыкамыша, считавшихся непроходимыми.

При действии в гористой местности необходимо надёжное обеспечение путей для выезда артиллерии, причём нередко приходится отказываться от подтягивания батарей к позициям во время производства разведки и двигать батареи лишь по окончательном исследовании подступов.

При первоначальном расположении артиллерии необходимо принимать в расчёт, что перемена позиции в горах чрезвычайно трудна и требует много времени.

В горах с самого начала боя артиллерийский огонь приходится в большинстве случаев направлять против пехоты противника, уделяя неприятельской артиллерии меньше внимания.

Необходимо принимать меры для обстреливания всех участков местности, доступных неприятельской пехоте, и с этой целью прибегать к разбросанному расположению артиллерии мелкими частями — отдельными взводами и даже орудиями (участки, которые невозможно обстреливать орудийным огнем, должны обстреливаться ружейным и пулемётным огнём).

При стрельбе артиллерии в горах необходимо предусматривать возможность огромных и самых разнообразных углов местности и значительных мёртвых пространств и принимать меры к обстрелу этих пространств если не артиллерийским, то стрелковым огнём из ружей и пулемётов.

Трудность быстрого подвоза в гористой местности боевых припасов заставляет держать батарейные резервы ближе к боевым [167] линиям, иногда даже придавать отдельные зарядные ящики из резерва к расположенным в стороне, самостоятельно действующим взводам или орудиям.

Особенности боевых действий конной артиллерии{643}

Конная артиллерия применяется: а) при участии кавалерии в общем бою, совместно с войсками других родов; б) при самостоятельных действиях кавалерийских частей, в кавалерийском бою.

В довоенное время главное внимание обращалось на боевую подготовку конной артиллерии для действий в кавалерийском бою. Подготовка конной артиллерии в составе всех родов оружия считалась второстепенной; в этом случае конная артиллерия, согласно «Наставлению для действия полевой артиллерии в бою» 1912 г., должна была действовать в общем «применительно к указаниям», данным в «Наставлении» для полевой артиллерии вообще, а конно-горные батареи должны были, сверх того, руководствоваться правилами, данными для горной артиллерии.

Относительно действий конной артиллерии в кавалерийском бою имелись довольно подробные указания и в «Уставе полевой службы» 1912 г. и в «Наставлении для действия полевой артиллерии в бою» 1912 г., причём «Уставом» и «Наставлением» основы действий конной артиллерии трактовались по существу одинаково, но в «Наставлении» более подробно развивались в частностях.

«Задача конной артиллерии в кавалерийском бою — содействовать огнём развёртыванию и атаке кавалерии», — так определялась задача конной артиллерии «Наставлением» 1912 г.

Офицерская артиллерийская школа, со своей стороны, давала следующие указания в отношении использования конной артиллерии в кавалерийском бою («Пособие по стрельбе полевой артиллерии», 1911 г.):

«В кавалерийском бою задача конной артиллерии — содействовать атаке своей конницы. Огонь конной артиллерии должен обеспечить развёртывание конницы и поддержать её атаку. Ввиду скоротечности кавалерийского боя соображения о предварительной подготовке позиции и огня в конной артиллерии могут иметь место лишь в исключительных случаях. Решительность и быстрота являются вернейшим залогом успеха боевых действий конной артиллерии.

Конная артиллерия направляет свой огонь первоначально против ближайших частей неприятельской конницы, а когда стрельба по передним её линиям становится опасной для своей конницы, огонь переносится на последующие тыловые линии. [168]

Только при невозможности поражать конницу конные батареи направляют огонь на артиллерию или на пулемёты противника».

При боевой работе конной артиллерии придавали огромное значение элементу времени. Задачи конной артиллерии в кавалерийском бою и обстановка, в которой ей приходится действовать, требуют от командиров конной артиллерии: высокого уменья быстро оценивать боевую обстановку, большой решимости, как и от всякого другого кавалерийского начальника, находчивости и способности к самостоятельным, инициативным действиям. От конной артиллерии требовались огромная подвижность, гибкость маневрирования, искусство и быстрота ведения стрельбы (технике стрельбы конная артиллерия обучалась наравне с лёгкой артиллерией и почти не уступала ей в искусстве стрельбы, а в стрельбе с открытых позиций даже несколько её превосходила).

Конные батареи должны были во что бы то ни стало открывать огонь своевременно и в общем, ввиду скоротечности кавалерийского боя, быстро, а потому разведку артиллерийских начальников требовалось выполнять в кратчайшее время, а позиции выбирать так, чтобы огонь мог быть открыт возможно скорее, с расстояния, допускающего максимальную действительность поражения, и чтобы огонь как можно долее, с одной стороны, не стеснял действий своей кавалерии и, с другой стороны, не стеснялся ею. Считалось выгодным располагать конные батареи на возвышенных пунктах, на фланге или уступом впереди фланга своей наступающей конницы.

«В кавалерийском бою», говорилось в «Наставлении», «соображения об укрытии артиллерии теряют своё значение» (§ 181).

Конной артиллерии во время кавалерийского столкновения рекомендовалось вести стрельбу: а) по передним линиям неприятельской конницы, если она находится в сфере действительного огня, т. е. бить по атакуемой кавалерии, не обращая внимания на артиллерию противника; б) в некоторых случаях по кавалерийским частям противника, производящим охват; в) по тыловым линиям и резервам неприятеля, если стрельба по передним линиям его конницы становится опасной для своей конницы; г) при невозможности действовать по кавалерии, что будет иметь место в момент самого столкновения, — по батареям и пулемётам противника.

В случае успеха конной атаки артиллерия должна быстро выдвигаться вперёд для преследования неприятеля; при неудачном исходе атаки конные батареи должны были оставаться на своих позициях и вести огонь до последней возможности, чтобы облегчить положение своей кавалерии.

Ввиду особенностей и скоротечности кавалерийского боя орудийные передки конных батарей оставались по большей части на огневой позиции возле орудий, а зарядные ящики батарейных резервов располагались в некотором удалении от огневой позиции, в безопасном месте. Пополнение боевых припасов в конных [169] батареях, которые своих парковых запасов не имели, производилось из ближайших артиллерийских парков лёгкой артиллерии.

Действия конной артиллерии в бою спешенной конницы производились в общем по указаниям, данным для полевой артиллерии. В этом случае конным батареям приходилось нередко занимать закрытые огневые позиции и действовать со значительных расстояний, как и лёгким полевым батареям.

Батареи одного и того же конно-артиллерийского дивизиона двигались на походе и действовали в бою в большинстве случаев совместно, под руководством командира дивизиона.

Перед боем командир конно-артиллерийского дивизиона получал от начальника конницы общие сведения о его плане действий и приказ относительно первого выезда на позицию и открытия огня конных батарей. Для исполнения приказа, перед моментом начала действий, командир дивизиона оставлял начальника конницы, организовав с ним связь, и затем уже не мог рассчитывать на своевременное получение от него распоряжений и должен был действовать самостоятельно в духе общего плана, сообщённого ему начальником конницы.

На походе и во время боя конные батареи обеспечиваются особым прикрытием, назначаемым от кавалерии, которое обязано охранять артиллерию и защищать в случае нападения на неё неприятеля. Если же прикрытие почему-либо не назначено, обеспечение безопасности конной артиллерии возлагалось на обязанность ближайшей кавалерийской части. Во время кавалерийского боя назначаемое от конницы прикрытие к конным батареям располагалось уступом за внешним флангом батарей.

Обращалось внимание также и на то, что подвижность конных батарей позволяет им быстро менять место своего расположения, внезапно открывая огонь с различных пунктов, обманывать противника относительно своих сил и помогать своей коннице при её действиях на фланги и тыл противника, обстреливая его особенно губительным фланговым или косоприцельным огнём.

По соображениям генеральных штабов, господствовавшим в мирное время, предстоящая война должна была начаться обязательно столкновением кавалерийских масс перед фронтом сосредоточения и развёртывания армий. При этом предполагалось, что та сторона, конница которой уничтожит кавалерию противника и загонит её остатки за пехоту, получит свободу действий, обеспечивающую в дальнейшем успех её боевых операций.

Указанные соображения легли в основу обучения русской конной артиллерии, которое велось, как уже упоминалось, почти исключительно в направлении подготовки к действиям в кавалерийском бою. Конная артиллерия приучалась маневрировать и вести бой в составе кавалерийских частей на удобных для конного боя, открытых, сравнительно небольших пространствах.

Установился даже определённый, внешне весьма эффектный, развивающий смелость и лихость шаблон маневрирования и действий конной артиллерии в кавалерийском бою, являвшийся пережитком [170] ещё наполеоновской эпохи. В умах командования русской армии крепко засела мысль, проповедуемая Генеральным штабом, что кавалерия как представительница неизменного холодного оружия остаётся неизменно постоянной в формах её боевого строя с конной артиллерией; при этом почти никакого внимания не обращали на развитие военной техники и силу огня.

Конные батареи должны были с началом перестроения своей кавалерии для конной атаки из резервного порядка в боевой выскочить лихо, на полном карьере, упреждая свою конницу, уступом вперёд возможно дальше на её внутренний фланг, сняться быстро с передков и, не обращая внимания на артиллерию и пулемёты противника, открыть беглый прицельный огонь по неприятельской кавалерии, которая к этому моменту будет открыто скакать во встречную атаку на нашу конницу. А затем, когда стрельба по передовым линиям неприятельской конницы становилась опасной для своей кавалерии, огонь конных батарей переносился на тыловые линии и резервы конницы противника. Наконец, при невозможности вести огонь по атакуемой кавалерии, что чаще всего могло быть в момент самого столкновения, конные батареи направляли свой огонь на артиллерию и пулемёты противника.

На практических занятиях мирного времени для совершения описанного манёвра конной артиллерии на карьере и для ведения беглого огня по неприятельской коннице уделяли для конных батарей обычно не более 2–3 мин., имея в виду, что своя атакующая кавалерия быстро закроет собой цель, т. е. атакующую конницу противника. По большей части на полигонных стрельбах для ведения огня конных батарей по подвижным мишеням, изображающим собой неприятельскую кавалерию и двигающимся гораздо медленнее, чем действительная конница, несущаяся в атаку, оставалось не более 1/2–1 мин. При этом подвижные мишени часто оказывались слабо поражёнными, так как номера орудийного расчёта, разгорячённые быстрой скачкой, чрезвычайно торопились и нередко вели огонь на перелётах через мишени.

Руководители боевой подготовки русской артиллерии сознавали, что случаи подобного применения конной артиллерии в кавалерийском бою если и могут представиться на войне, то лишь в виде весьма редкого исключения. Они понимали, разумеется, что конные батареи, вследствие большого веса системы их 76-мм пушек, не смогут упредить атаку своей конницы хотя бы на несколько сот шагов, чтобы на карьере успеть занять позицию впереди неё уступом и нанести своим огнём потери неприятельской кавалерии. Они понимали, что, быстро заняв огневую позицию уступом не впереди, а сзади своей конницы (и даже не открытую, а закрытую огневую позицию) и внезапно открыв огонь по неприятельской кавалерии, конная артиллерия может достигнуть несравненно более решительных результатов. Однако до самого начала мировой войны так и не могли отрешиться от гипноза красивой картины бешеной скачки конных орудий, поворота [171] их на лихом карьере «налево кругом, с передков» и мгновенного открытия беглого огня прямой наводкой.

Предположения генеральных штабов не оправдались: нигде на фронтах мировая война не началась столкновением конных масс. Более слабая кавалерия той или иной из встречающихся сторон обыкновенно уклонялась от решительного конного боя, грозящего катастрофическими последствиями, и, пользуясь своей подвижностью, отходила под прикрытием своих огневых средств или пехоты, останавливающих конницу противника. В общем в период мировой войны боевые столкновения в конном строю бывали весьма редким исключением, причем конной артиллерии, как показал опыт войны, приходилось действовать в кавалерийском бою несколько иначе, чем это предусматривалось при её подготовке к войне. Русская конная артиллерия действовала во время войны в большинстве случаев как лёгкая полевая.

Русская кавалерия, приученная к действиям на открытых широких родных полях, вторгнувшись в августе 1914 г. в Восточную Пруссию, встретила там множество небольших, приспособленных к обороне хуторов с огороженными дворами, садами и огородами, посевные поля и луга, изрезанные глубокими и недоступными для движения в конном строю канавами, ограждёнными колючей живой или проволочной изгородью, и другие препятствия, затрудняющие движение на коне. Вместо кавалерийских масс она встретила мелкие отряды противника, по большей части из всех родов оружия, останавливающие вторгнувшуюся русскую конницу главным образом ружейным, пулемётным и артиллерийским огнём. И с первых же столкновений коннице потребовалась огневая помощь конной артиллерии, действующей при этом не по шаблону, установленному для кавалерийского боя, а применительно к тем же правилам, по каким действовали батареи лёгкой артиллерии в составе пехотных соединений.

Необходимо воздать должное русской конной артиллерии. В маневренный период войны во всех тех случаях, когда русской коннице приходилось воевать не по-старинке, т. е. не только на коне и не только клинком, а в спешенном порядке (и таких случаев было большинство), — конная артиллерия со своими 76-мм пушками оказывала огромную помощь своей коннице и неоднократно выручала её из тяжёлых положений. Особенно велика бывала помощь русской конной артиллерии в тех случаях, когда её умело использовали при действиях кавалерии против флангов противника.

Столкновение в начале войны, 21 августа 1914 г., 10-й русской с 4-й австрийской кавалерийской дивизией у деревни Ярославице является чуть ли не единственным примером конного боя, в котором конная артиллерия маневрировала и действовала до некоторой степени подобно описанной практике мирного времени, но занимая огневую позицию не по шаблону уступом впереди, а сзади своей конницы. [172]

19 августа 1914 г. русская 3-я армия перешла в наступление. Прикрывавшая сосредоточение армии 10-я кавалерийская дивизия генерала Келлера, перешедшая австрийскую границу, к вечеру 20 августа заняла Заложице, имея задачей на 21 августа отбросить прикрывающие части австрийцев.

4-я австрийская кавалерийская дивизия, под командой генерала Заремба, прикрывавшая свою армию, 20 августа вечером расположилась в Нуще, имея приданный ей пехотный полк в Гарбузов. Заремба получил предписание атаковать русских, «имеющих много конницы, обнаруженной на марше через Олеюв на Зборов» (рис. 17).

Генерал Келлер для выполнения своей задачи решил двинуться на Зборов. В 3 часа 21 августа для розыска австрийской конницы были высланы четыре офицерских разъезда на линию Зборов, Злочов (к северо-западу от Зборова), а в 6 ч. 30 м. 10-я [173] кавалерийская дивизия выступила из Заложице на Зборов, имея в авангарде 1-й Оренбургский казачий полк с одной батареей 12-го Донского казачьего конно-артиллерийского дивизиона и в главных силах остальные три полка дивизии с другой донской батареей. Два эскадрона улан были назначены в левый авангард. Одна сотня казаков составила конвой генерала Келлера.

Генерал Заремба в 4 часа того же 21 августа выступил с дивизией к высотам 418 и 419, предполагая выждать на этих высотах результатов высланной им разведки. В 6 час., получив неверное сведение о том, что русские уже заняли Зборов, он решил повернуть свою конницу на Кудобинце, чтобы пересечь дорогу Олеюв — Зборов, а свой пехотный полк направил на Волчковце и Зборов.

Когда голова 4-й австрийской кавалерийской дивизии прошла Яновице, получено было донесение, что главные силы русских находятся ещё в районе Олеюв. Заремба сосредоточил всю свою дивизию к югу от Ярославице, а сам стал объяснять обстановку командирам своих частей, собравшимся на высоте 390 (восточнее Ярославице).

В то же время, около 9 час., когда русский авангард прошёл Беримовце, а главные силы были у Беримовского леса, дозоры заметили австрийцев, сосредоточенных южнее Ярославице. Немедленно обе донские батареи выскочили на позицию у высоты 426 (западнее Беримовского леса) и открыли огонь по австрийцам. Первые шрапнели русских конных батарей разорвались над серединой 13-го уланского полка, который в полном беспорядке бросился к Ярославице, а за ним повернули и остальные полки. Удалось привести их в порядок только на северной окраине. Ярославице под прикрытием австрийских конных батарей, занявших позицию у высоты 410 и открывших огонь по русским батареям.

Генерал Заремба решил вернуться к высотам 418 и 419.

Видя отход австрийцев к северу, генерал Келлер решил их атаковать. С этой целью он направил 1-й Оренбургский казачий полк через Волчковце к северу в обход и в тыл австрийцев, а большую часть сил (около 9 эскадронов) — для атаки противника, показавшегося из-за гребня высот 4181 и 419; два эскадрона гусар Келлер держал уступом слева и два эскадрона оставил в прикрытие к батареям.

Русские эскадроны, открыто совершая перестроения, представляли хорошую цель для конных батарей противника, которые могли бы их разгромить. Но этого не случилось благодаря донским батареям, которые своим огнём успели нейтрализовать неприятельскую артиллерию.

Рукопашная схватка с первой линией 15-го драгунского австрийского полка была удачной для русских. Однако подоспевшая на выручку вторая линия австрийцев прорвала центр русских, и один из прорвавшихся эскадронов бросился на штаб [174] Келлера, он был отбит конвойной сотней, усиленной ординарцами штаба.

В это время приближается третья линия — три или четыре эскадрона австрийцев. Наступает критический для русских момент, когда казалось, что успех противнику обеспечен. Однако положение спасают находившиеся уступом сзади русские гусары, один эскадрон которых атаковал батареи противника и захватил все его 8 орудий, а другой эскадрон атаковал во фланг третью линию австрийских улан, попавшую с другого фланга (со стороны Жабны) под огонь русской конно-пулемётной команды.

Результатом неожиданной атаки гусар во фланг было общее бегство австрийцев к западу в направлении к броду (севернее Волчковце). Русские не могли преследовать, так как лошади их выдохлись. Но это не спасло в беспорядке скачущих к броду небольшими группами австрийцев, которые были атакованы и по большей части изрублены оренбургскими казаками. Выполняя приказ начальника дивизии, казаки при движении в северном направлении были неожиданно встречены у Волчковце пехотой австрийцев. Конная атака казаков «лавой» заставила батальон остановиться и окопаться на окраине деревни. Казаки спешились и атакой с фронта и флангов овладели деревней, причём занимавшие её два батальона австрийцев сдались в плен.

Ожесточённая стрельба в стороне Волчковце была слышна конным частям австрийцев, ввязавшимся в бой на высотах 418 и 419, вселив в них беспокойство за свой тыл и понизив их дух.

Оренбургские казаки, овладев Волчковце, бросились к броду, где нанесли огромные потери 15-му драгунскому и 13-му уланскому австрийским полкам.

Бой у Ярославице закончился блестящей победой русской конницы. 4-я австрийская кавалерийская дивизия понесла в этом бою настолько существенные потери, что продолжительное время отсутствовала на полях сражений.

Необходимо отметить большую роль русской конной артиллерии в этом бою, её своевременное и удачное использование. Донские батареи ещё до начала атаки своим неожиданным для австрийцев огнём нанесли им поражение и внесли расстройство в ряды 4-й австрийской кавалерийской дивизии, сосредоточившейся у Ярославице, а затем к началу конной атаки заставили замолчать конные батареи противника и тем не только предохранили свою конницу от потерь от артиллерийского огня, но и способствовали успеху атаки своих гусар, захвативших неприятельские орудия и ударивших во фланг противника.

Нельзя также не отметить, что в этом бою русская конная артиллерия проявила инициативу, способствующую общему успеху, действуя во многом не так, так её учили в мирное время. Своим огнём она обрушилась прежде всего на артиллерию противника, [175] а не на кавалерию, как предлагалось уставами и наставлениями мирного времени{644}.

В состав 1-й русской армии, наступавшей в августе 1914 г. в Восточной Пруссии, была включена многочисленная конница — 134 эскадрона с 48 конными орудиями, — с образованием из неё двух конных групп: правая, более сильная Хана Нахичеванского — 70 эскадронов с 42 конными орудиями, левая Гурко — 18 эскадронов при 6 конных орудиях. Отдельная кавалерийская бригада — 12 эскадронов — была выделена для обеспечения правого фланга армии; остальные эскадроны и сотни были распределены по корпусам и отрядам.

В первые же дни начавшейся войны конница Хана Нахичеванского была выброшена вперёд к границе с Восточной Пруссией и прикрыла собой мобилизацию и сосредоточение своей армии. В дальнейшем действия русской конницы 1-й армии в Восточной Пруссии свелись к ряду самостоятельных, разрозненных и в общем мало значительных боёв с кавалерией и пехотой немцев. Бои эти велись почти исключительно в пешем строю при поддержке конной артиллерии, действовавшей в общем весьма успешно благодаря хорошей её подготовке в отношении искусства стрельбы. Некоторые бои сводились даже главным образом к действиям русской конной артиллерии.

В начальный период войны целью действий конницы 1-й русской армии являлась разведка неприятеля. Задача эта могла быть выполнена только движением в глубь Пруссии, где сосредоточивались силы немцев. Но разведка ограничивалась высылкой разъездов и разведывательных частей и попытками к наступлению, приводившими к незначительным столкновениям с противником; на решительное движение с боем для прорыва в глубину неприятельского расположения это не походило.

В происходивших стычках боевые действия русской конницы основывались главным образом на огне конной артиллерии.

Действуя в спешенном бою, начальники русской конницы направляли удар обычно в лоб неприятелю, но без особой настойчивости в достижении поставленной себе цели. Наступление, встреченное огнём, останавливалось, и в большинстве случаев завязывался тягучий стрелковый бой, равномерный по всему фронту, а затем под прикрытием огня конной артиллерии, приковывающего противника к месту, начинался отход русской конницы.

Для производства усиленной рекогносцировки в направлении Сталупенен, Бильдервейчен два полка русской 1-й гвардейской кавалерийской дивизии с конной батареей 12 августа 1914 г. перешли [176] в наступление на всём занимаемом ими фронте от Лацикайме до Шикшнево (рис. 18).

Спешенные эскадроны этих полков (Кавалергардского и Конного), поддержанные, огнём конной батареи, вытеснили слабые пехотные части немцев из деревень на левом берегу р. Липона, но затем, обстрелянные неприятельской артиллерией со стороны

Бильдервейчен, остановились под сильным огнём пехоты противника. Конные батареи соседней 3-й кавалерийской дивизии, подошедшей к тому времени к г. дв. Бояры, открыли огонь по германской артиллерии у Бильдервейчен; на неё же перенесла огонь и гвардейская конная батарея. Огонь русских конных батарей был весьма удачен и очень скоро заставил замолчать артиллерию немцев.

Начальник 1-й гвардейской кавалерийской дивизии, вместо того чтобы продолжать наступление и произвести более глубокую разведку, счёл цель рекогносцировки достигнутой и беспрепятственно [177] отвёл Кавалергардский и Конный полки в район Волковишки. Одновременно 3-я кавалерийская дивизия возвратилась в Вержболово.

Занимавшие Бильдервейчен части немцев (несколько рот пехоты с 2–3 эскадронами и 4–6 орудиями) ушли в Сталупенен.

С утра 14 того же августа полк германской пехоты с артиллерией повёл наступление от Сталупенен на фронт г. дв. Бояры, Эйдкунен, Кибейки (рис. 13). Начальник 3-й кавалерийской дивизии, находившейся в Вержболово, выдвинул против наступающих немцев один полк к северу от Кибарты и два полка с конно-артиллерийским дивизионом южнее Кибарты. Полки спешились, конные батареи заняли позицию возле Кибарты и около 13 час. открыли огонь по германской артиллерии, державшей под своим огнём спешенные русские части. К 18 час. германские батареи вынуждены были замолчать, бой затих, немцы отошли от Эйдкунена, оставив сторожевое охранение по линии Бильдервейчен, Абштейнен, Ромейкен. Русская 3-я кавалерийская дивизия, прикрываясь огнём своих конных батарей, также отошла в район Вержболово.

В общем разведка конной группы Хана Нахичеванского не привела к существенным результатам на всём занимаемом ею фронте.

Левой конной группе Гурко, к которой был придан стрелковый полк с лёгкой батареей, поставлена была задача выяснить, какие части германцев и в каких силах занимают Маркграбов. Задача эта была выполнена. Выделенный Гурко отдельный отряд Лео, в составе 9 эскадронов с конной батареей, взял 14 того же августа Маркграбов, выяснив, что Маркграбов занимали 147-й егерский и 44-й пехотный полки с несколькими орудиями и 10-й конно-егерский полк. Отряд разрушил в нескольких местах железную дорогу Маркграбов, Гольдап. Но занимавшие Маркграбов и охранявшие железную дорогу немцы благополучно ушли, не преследуемые русскими, которые не воспользовались случаем проникнуть в глубь Восточной Пруссии.

При взятии Маркграбова отрядом Лео конная батарея оказала весьма существенную помощь своей коннице. Наступавшие на Маркграбов спешенные уланы Лео попали под артиллерийский и ружейный огонь немцев. Русская конная батарея заставила замолчать германские орудия, а затем перенесла огонь на пехотные цепи немцев и принудила их отойти. Тогда только уланы, а за ними и вся бригада Лео вошли в Маркграбов, но вскоре получили приказание Гурко оставить Маркграбов и возвратиться на ночлег в Ольшанку (на дороге в Сувалки).

При боевой подготовке русской конной артиллерии в довоенное время имелось в виду, между прочим, что в маневренных условиях войны на неё будут возлагаться задачи неожиданного для противника появления против его флангов с целью поражения продольным огнём. Предполагалось, что такой манёвр, требующий большой подвижности, конная артиллерия сможет произвести [178] под прикрытием конницы и что фланговый или косоприцельный огонь конных батарей позволит атакующей пехоте ближе подойти к неприятелю без особого риска подвергнуться поражению от огня своей артиллерии. Руководители довоенной подготовки старой русской армии возлагали большие надежды на то, что действия кавалерии с конной артиллерией против флангов противника, не говоря уже о глубоком обходе для удара в тыл его, могут во многих случаях иметь решающее значение на участь боя и что в частности конная артиллерия может в подобных случаях даже возместить отсутствие при пехоте специальной облегчённой артиллерии сопровождения.

На практических стрельбах мирного времени такие манёвры конной артиллерии (но без конницы в большинстве случаев) производились, особенно в офицерской артиллерийской школе, где по полигонным условиям это допускалось (например при обширности полигонов возле Двинска — в 1904–1908 гг. и возле Луги — в 1909–1913 гг.). Иногда групповые стрельбы школы заканчивались именно таким эффектным манёвром внезапного появления конной артиллерии против фланга мишеней, изображавших противника, и поражения их продольным беглым огнём, обычно с расстояния не более 2–3 км. При отсутствии действительного неприятеля подобные манёвры конной артиллерии легко удавались.

В маневренный период войны боевая обстановка для совершения удара во фланг неприятеля неоднократно слагалась чрезвычайно благоприятно для русской конницы с её конной артиллерией. Но высшее командование русской кавалерии оказалось неспособным для осуществления подобных манёвров, по крайней мере в крупных операциях большого значения.

При вторжении русской армии в августе 1914 г. в Восточную Пруссию, в период Гумбиненского сражения, Хан Нахичеванский с массой своей конницы имел полную возможность, как увидим ниже, произвести удар во фланг и даже в тыл немцев, но он этого не совершил ни 19, ни на другой день 20 августа.

В период Лодзинской операции в ноябре 1914 г. (см. выше «Артиллерия во встречном бою», рис. 14 и 15) массы русской конницы решительными действиями во фланг — с востока и в тыл — с юга могли бы завершить окружение и уничтожение германских войск группы Шеффера, попавшей в западню. Но штаб кавалерийского корпуса Новикова неправильно оценивал обстановку. Вместо сосредоточенного удара (в данном случае в конном строю) в одном избранном решающем направлении дивизии корпуса спешиваются и завязывают тягучий стрелковый бой при поддержке своих батарей, действуя разрозненно — каждая русская кавалерийская дивизия приблизительно против одной задерживающей её спешенной кавалерийской бригады немцев. В результате русский кавалерийский корпус (64 эскадрона с 30 конными орудиями) задерживается вдвое слабейшими силами немцев (32 эскадрона, 1 батальон пехоты, около 12–16 орудий) и не оказывает [179] никакого содействия 6-й Сибирской стрелковой дивизии, отходящей на Брезины под давлением противника, хотя штаб кавалерийского корпуса и был осведомлен о тяжелом положении этой дивизии. Конная атака лишь одного Нижегородского драгунского полка, произведённая по инициативе его командира, была единственной попыткой спасти 6-ю Сибирскую дивизию от наседавших на неё немцев. Мощным ударом крупной конной массы в 60 эскадронов с 30 орудиями можно было произвести потрясающее впечатление и достигнуть несравненно более решительных результатов, чем атака одних нижегородцев и затяжной стрелковый бой в спешенном порядке всех остальных эскадронов, поддержанных огнём конных батарей, разбросанных на широком фронте.

Опыт маневренного периода войны даёт несколько примеров удачных действий конной артиллерии против флангов неприятеля, но не в крупных боевых операциях, а во время боевых столкновений менее серьёзного значения, имевших иногда случайный характер.

При обратном отходе русской армии от Кракова шедшая в арьергарде бригада пехоты заняла Тарнобжег как единственную и последнюю позицию перед переправой через р. Сан. Прикрывавшая переправу русских через Сан 14-я кавалерийская дивизия занимала район Мокржишев, Орлиска, Жупава (рис. 19).

Около 10 час. утра 21 сентября 1914 г. австрийцы стали обходить Тарнобжег с востока, чтобы отрезать русской бригаде путь отступления к р. Сан. В это время 14-я кавалерийская дивизия была сосредоточена у Орлиска. По приказанию начальника дивизии, [180] конная батарея быстро заняла чрезвычайно выгодную позицию восточнее Стале и открыла огонь во фланг австрийцам, обходившим Тарнобжег. Западная окраина Стале была занята двумя спешенными кавалерийскими полками с пулемётами, которые прикрыли конную батарею справа (с запада), но сами огня не открывали, так как расстояние до австрийцев превышало дальность ружейного огня. Остальные два полка дивизии располагались в резерве в лесу возле Орлиска. Слева (с юго-востока) конная батарея прикрыта не была.

Стрельба русской конной батареи была нетрудная — ни один снаряд её не пропадал напрасно. Австрийцы, никак не ожидая артиллерийского огня и удара с фланга, стали поспешно отходить и под впечатлением больших потерь от огня конной батареи обратились вскоре в бегство. Они отошли на юго-запад не преследуемые русской конницей, так как конная атака обречена была на неудачу ввиду крайних неудобств, представляемых местностью.

Начальник 14-й кавалерийской дивизии с двумя полками резерва отошёл в лес у ф. Боров, приказав туда же отойти через Мокржишев своей бригаде с конной батареей, занимавшей Стале. С наступлением темноты он предполагал со всей дивизией двинуться к переправе через р. Сан.

В то время как уланский полк, занимавший спешенными частями южную половину Стале, сел на коней и стал отходить к ф. Боров, австрийцы, накопившиеся в районе дома лесника южнее Стале), незаметно перешли в наступление, открыли пачечный ружейный огонь по русской конной батарее и тем приковали её к месту, не давая возможности подвести к батарее передки для ухода с позиции. Расстояние от батареи до обстреливавшей её австрийской пехоты было лишь около 1 км. Командир батареи передал инициативу самозащиты командирам взводов и обратился с просьбой о помощи к уланскому полку. Задний из эскадронов отходивших улан тотчас же повернул назад и бросился было в атаку на австрийцев, но местность не позволила атаковать; эскадрону пришлось спешиться и открыть ружейный огонь во фланг противнику. Тогда цепь австрийцев залегла в густом люпине, настолько высоком — до 1/2 м высотой, — что нельзя было стрелять. Временным прекращением ружейного огня австрийцев воспользовался командир конной батареи и, снимаясь с позиции по одному орудию, успел в течение 1 1/2–2 мин. отвести батарею галопом на дорогу в Мокржишев. Австрийцы быстро спохватились я скова открыли ружейный огонь по батарее, но, лёжа в высоком люпине, они стреляли наугад; пули летели вверх, и батарея отошла без потерь, если не считать одной убитой лошади. Для уменьшения потерь номера при орудиях отводили лошадей в поводу бегом до Стале, где под прикрытием домов садились верхом и догоняли свои орудия.

В этом примере обращает на себя внимание недостаточная заботливость командования о прикрытии своей артиллерии. В данном [181] случае конная батарея не имела никакого прикрытия на своём внешнем левом открытом фланге, откуда как раз и появилась австрийская пехота, обстрелявшая батарею и едва не захватившая орудия. Ничего этого не случилось бы, если бы левее (восточнее) батарея, уступом впереди, на опушке леса расположилось прикрытие и выслало бы в сторону противника в южном направлении разведку.

Наконец, нельзя не обратить внимания и на то, что уланский полк, прикрывавший батарею справа, стал уходить из Стале, не ожидая снятия с позиции и отхода батареи через ту же Стале на Мокржишев. Только получив просьбу командира конной батарея о помощи, тыловой эскадрон улан возвратился в Стале и спас свою батарею.

Другим показательным примером могут служить весьма удачные действия конной артиллерии против фланга противника в бою 1-й Донской казачьей дивизии 15 августа 1914 г. у Томашова (рис. 20). [182]

Дивизия прикрывала сосредоточение 5-й русской армии в районе Холма и 14 августа расположилась на ночлег в Томашове, выслав на юго-западную опушку Томашовского леса сторожевой отряд в составе четырех сотен 10-го Донского казачьего полка с 6 пулемётами. Около 5 час. утра 15 августа австрийцы стали теснить сторожевой отряд. На поддержку сторожевого отряда начальник дивизии направил три сотни 13-го Донского казачьего полка, которые повели наступление в направлении на пасеку (по дороге из Томашова в Рыбницы).

Авангардный батальон 4-го австрийского пехотного полка перешёл в решительное наступление по всему фронту и принудил все семь сотен спешенных казаков отходить к Томашовскому лесу. За стрелковыми цепями австрийцев шла их сомкнутая резервная колонна, силой около трёх батальонов пехоты.

Начальник Донской казачьей дивизии приказал своим 6-й и 7-й донским батареям немедленно занять позицию за холмом южнее Томашова и задержать наступление австрийцев, открыв по ним огонь. В прикрытие к батареям были приданы состоявшие в распоряжении начальника дивизии два эскадрона гвардейских гусар. Сам начальник дивизии с оставшимися у него сотнями казаков выступил из Томашова и, дойдя до южной опушки Томашовского леса, остановился между полем боя и шоссе на Белжец.

Донские батареи понеслись в указанном им направлении, прикрываясь гребнем холма, быстро снялись за ним с передков и, определив расстояние до австрийцев по карте, приблизительно через 2 мин. открыли во фланг наступающей пехоты австрийцев беглый перекрёстный огонь: 6-я батарея (правая) — влево по резервной колонне австрийцев, 7-я батарея (левая) — вправо по наступающим цепям.

Эффект огня казачьих батарей получился поразительный: в течение 2–3 мин. поляна, по которой стройно наступали цепи и резервная колонна 4-го австрийского пехотного полка, оказалась усеянной трупами и обезумевшими от страха случайно уцелевшими людьми, искавшими спасения в складках местности. Продолжать ведение огня батареями по разбросанным по полю отдельным группам людей было затруднительно, вследствие чего командиры батарей передали ведение огня командирам отдельных орудий (орудийным фейерверкерам).

Подошедшая к Рыбница австрийская батарея попыталась открыть огонь, чтобы выручить свою пехоту, но, сделав всего два выстрела, под огнём донских батарей снялась с позиции и ушла назад.

К 9 час. утра бой закончился почти полным уничтожением одного из лучших австрийских пехотных полков, комплектовавшегося жителями Вены. На поле боя осталось до 1000 трупов людей и собрано было более 10 повозок австрийских ружей.

Гибель в самом начале войны этого полка, шедшего в голове наступавшего 2-го австрийского корпуса, произвела настолько гнетущее впечатление, что австрийцы смогли возобновить движение [183] вперёд лишь 19 августа, подарив таким образом почти 5 суток важнейшего начального периода для сосредоточения и развёртывания 5-й русской армии.

В маневренный период мировой войны бывало немало примеров подобных весьма удачных боевых действий русской конной артиллерии в составе сравнительно небольших отрядов, исполнявших ту или иную тактическую задачу, не имевшую серьёзного значения крупной операции стратегического характера. Что же касается таких крупных операций, то командование русской кавалерии в общем оказалось неспособным для их осуществления, а потому не могла проявить себя в них особенно удачными действиями и русская конная артиллерия, хотя она своим огнём неоднократно оказывала поддержку или прикрывала не только свою конницу, но и пехоту.

Выше было сказано, что в начале мировой войны при наступлении в августе 1914 г. в Восточную Пруссию 1-й русской армии в состав её была включена многочисленная конница и что правую более сильную группу составила кавалерия Хана Нахичеванского (70 эскадронов с 42 конными орудиями).

Директивой 15 августа 1914 г. 1-й русской армий, сосредоточенной в районе Владиславов, Сувалки, поставлена была задача наступать в Восточную Пруссию на фронт Инстербург, Ангербург в обход Мазурских озёр с севера, чтобы возможно глубже охватить левый фланг неприятеля и отрезать его от крепости Кенигсберг. Той же директивой коннице Хана Нахичеванского предлагалось выступить в направлении на Инстербург в обход Сталупенен и Гумбинен с севера. Таким образом командование 1-й армии не поставило ясной и сколько-нибудь определённой задачи Хану Нахичеванскому, предоставляя ему свободу действий в предстоящем Гумбиненском сражении.

Конница Хана Нахичеванского проявляла активное участие на правом фланге 1-й армии в Гумбиненском сражении только 19 августа и затем уже при отходе 1-й армии из Восточной Пруссии 9 сентября 1914 г. В общих боях под Гумбиненом конница Хана Нахичеванского почти не принимала участия и принесла мало пользы своей 1-й армии.

Из действий конницы Хана Нахичеванского на фланге 1-й армии наиболее интересным является бой у Краупишкен 19 августа, так как в этом бою кавалерия с конной артиллерией действовали исключительно против пехоты, готовой к отражению атаки.

Хан Нахичеванский решил наступать в направлении на Краупишкен с целью отбросить противника за р. Инетер и выйти во фланг и в тыл противника, отходящего на Гумбинен. Конница Хана Нахичеванского начала движение тремя колоннами: сводная кавалерийская дивизия на Мешкен, 2-я гвардейская кавалерийская дивизия по шоссе на Краупишкемен, 1-я гвардейская кавалерийская дивизия между ними на деревни Шулинен, Тутельн, Гиренен (рис. 21). [184]

Авангард 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, встреченный ружейным и пулемётным огнём из хуторов в районе Опелишкен, Каушен, спешился и завязал перестрелку; шедший в авангарде взвод конной артиллерии стал на позицию у Опелишкен, и, как только открыл огонь, на него обрушилась германская артиллерия со стороны Каушен, Тутельн и Краупишкен, вследствие чего взводу пришлось временно замолчать. Около 13 час. подошедшие с главными силами 2-й гвардейской кавалерийской дивизии конные батареи заняли позицию у Шулинен, открыли огонь по ближайшим германским батареям, обнаруженным у Тутельн и Каушен, и заставили их замолчать. Это дало возможность спешенным частям 2-й гвардейской кавалерийской дивизии начать наступление на Каушен. К 15 час. к полю боя подошла 1-я гвардейская кавалерийская дивизия и, спешив два полка, повела наступление при поддержке своих конных батарей на Тутельн, правее боевого порядка 2-й гвардейской кавалерийской дивизии.

Почти одновременно авангард сводной кавалерийской дивизии, подошедшей к деревне Спиргинен, был встречен ружейным огнём с высоты, что между Спиргинен и Гиренен, а боковой отряд, поде шедший к Раудонаген, был остановлен ружейным огнём с левого берега р. Инстер от Лаугален, Краупишкемен. Авангард и боковой отряд спешились и завязали перестрелку. Для поддержки их авангардная батарея и вскоре к ней присоединившиеся ещё две конные батареи (4-я и 6-я) выскочили на открытую позицию севернее Спиргинен, но оказались в сфере ружейного огня [185] противника со стороны хуторов на высоте западнее дороги из Спиргинен и Мешкен и понесли потери. Это заставило отвести все три батареи несколько назад к северу на закрытую позицию, откуда они открыли огонь по пехоте противника и по батарее, замеченной в районе Краупишкен.

Вся конница Хана Нахичеванского ввязалась в пеший бой с германской пехотой, занимавшей оба берега р. Инстер на фронте около 8 км по линии Каушен, Мешкен, Лаугален. Спешенные части 1-й и 2-й гвардейских кавалерийских дивизий медленно подвигались с боем вперёд, а сводная кавалерийская дивизия, развернувшаяся на фронте Спиргинен, Раудонаген, оставалась на месте. Все части русской конницы несли большие потери от огня немцев; особенно велики были потери в частях 1-й гвардейской кавалерийской дивизии, попавших под. косоприцельный огонь взвода германской артиллерии, возобновившего стрельбу со стороны Каушен.

Около 16 час. командир одного из эскадронов Конного гвардейского полка (1-й гвардейской кавалерийской дивизии) бросился со своим эскадроном в конном строю в атаку на указанный взвод германской артиллерии. Атака была настолько неожиданной и стремительной, что немцы успели встретить её лишь единственным орудийным выстрелом и слабым ружейным огнём пехотного прикрытия. Эскадрон захватил немецкие орудия. За эскадроном бросились в атаку ближайшие спешенные части, и весь боевой порядок 1-й и 2-й гвардейских кавалерийских дивизий двинулся вперёд. Немцы начали отступать.

Весть об успехах конной гвардии и взятии германских орудий быстро распространилась и в частях сводной кавалерийской дивизии, которые перешли в наступление и заняли Мешкен. Все конные батареи дивизии (4-я, 5-я и 6-я) переехали вперёд на позицию в районе высоты южнее д. Мешкен и открыли огонь по германской пехоте, занимавшей деревни на левом берегу р. Инстер (на рис. 21 показаны 1-я, 2-я и 3-я позиции батарей сводной кавалерийской дивизии).

В результате боя конница Хана Нахичеванского отбросила за р. Инстер 2-ю германскую ландверную бригаду (5 батальонов, 2 эскадрона, 12 орудий), взяв 2 орудия и 4 зарядных ящика. Переправы через р. Инстер у Мешкен, Краупишкемен и Лаугален были захвачены, но вся русская конница через Инстер не переправилась и на г. Инстербург для действия в тыл главных сил немцев не пошла. Хан Нахичеванский не решился на вполне возможный быстрый и глубокий обход, который заставил бы германскую ландверную бригаду не только отступить, но и открыть левый фланг своей армии ударам русской конницы.

Успех, одержанный русской конницей в бою под Краупишкен. был куплен дорогой ценой потерь убитыми и ранеными: 45 офицеров, 429 солдат и 369 лошадей, в том числе полки Кавалергардский и Конный потеряли более половины своих офицеров, 129 солдат и 83 лошади. Успех этот оказался даже неблагоприятным [186] для 1-й русской армии, так как ландверная бригада немцев свою задачу выполнила: прикрыла тыл своей армии, притянув на себя на весь день 19 августа главную массу русской конницы (70 эскадронов с 42 конными орудиями) и расстроив её настолько, что она бездействовала на другой день 20 августа, когда разыгрывалось сражение под Гумбиненом.

Бой у деревни Краупишкен выигрывается благодаря самоотверженности русских кавалеристов, не останавливающихся перед потерями, а также благодаря силе огня и уменью русской конной артиллерии вести стрельбу. Немцы, уходя за р. Инстер, оставили на поле боя много убитых и тяжело раненых. По показанию пленных немцев, действие русских конных батарей произвело на немцев «удручающее впечатление и было ужасно». Русские конные батареи в этом бою израсходовали много снарядов; наименьший расход произвела 4-я конная батарея — 510 снарядов, т. е. израсходовала более половины батарейного боевого комплекта.

При отходе 1-й русской армии из Восточной Пруссии кавалерии Хана Нахичеванского пришлось оборонять промежуток между 2-м и 4-м русскими корпусами, причём она имела перед собой, как и в бою у Краупишкен, германскую пехоту с артиллерией.

Командующий 1-й русской армией утром 9 сентября 1914 г., когда стало ясно, что немцы подготовляют главный удар на левый (южный) фланг армии, приказал Хану Нахичеванскому двигаться на Даркемен и Гольдап, чтобы произвести разведку и задержать противника, направляющегося в обход фланга 4-го корпуса.

Поставленная задача была выполнена успешно, причем бой свёлся главным образом к действию русской конной артиллерии.

Хан Нахичеваиский направился от Гр. Соброст к левому флангу 4-го корпуса с целью выйти во фланг противника, действующего против этого корпуса. Но оказалось (рис. 22), что неприятельская пехота заняла лес западнее деревень Гр. Байорен и Лангфельд и наступает в северном направлении в промежутке около 4 км, образовавшемся между 57-й пехотной дивизией и 5-й стрелковой бригадой. Конница Хана Нахичеванского заняла этот промежуток, спешилась и приготовилась в обороне участка позиции вдоль железной дороги Гордауен, Норденбург. Немцы наступали здесь настолько медленно и неэнергично, что Хан Нахичеванский решился оставить на позиции один драгунский полк с конной батареей, приказав ему задерживать немцев до смены полка пехотой, а остальные части своей конницы вывел из боя и отвёл их на ночлег в Даркемен. Оставленный, на позиции полк задачу выполнил благодаря приданной ему конной батарее, которая своим огнём всё время удерживала германскую пехоту на северной опушке леса, не позволяя ей продвинуться дальше Лангфельд и Гр. Байорен.

Входящая в состав 1-й русской армии левая конная группа генерала Гурко (18 эскадронов, 12 конных орудий) также почти не принимала участия в Гумбиненском сражении и только при [187] отходе армии из Восточной Прусски в сентябре 1914 г. на конницу Гурко возложена была серьёзная задача — прикрытие левого фланга 2-го армейского корпуса и всей отступающей армии. Задача эта была успешно выполнена благодаря активному и умелому действию конных батарей несмотря на то, что кавалерия Гурко имела перед собой превосходящую в силах германскую кавалерию с артиллерией и пехотой.

1-я кавалерийская дивизия, составлявшая левую конную группу Гурко, действовала на левом фланге 1-й армии в районе д. Петрашен. В ночь на 19 сентября 1914 г. генерал Гурко (начальник 1-й кавалерийской дивизии) получил донесение, что ночевавший у д. Видминен батальон русской пехоты (170-го пехотного полка) отошёл под натиском противника к перешейку между озёрами Габлик и Сольтмакер (рис..23).

По распоряжению Гурко 1-й драгунский полк его дивизии занял в спешенном порядке для обороны перешеек между озёрами Габлик и Шонстаг; остальные полки дивизии стали восточнее д. Петрашен, конные батареи заняли позицию за озером Шонстаг южнее той же д. Петрашен.

К 8 час. вся 43-я пехотная дивизия русских была уже в бою на фронте озёр Стренгельн, Гольдапгар, Сольтманер; батальон [188] между озёрами Сольтманер и Габлик сильно обстреливался неприятельской артиллерией; дд. Грабник и Нейгоф были заняты противником.

Около 12 час. кавалерия противника стала надвигаться от Видминен и с юга вдоль западного берега оз. Шонстаг на перешеек между этим озером и оз. Габлик, занятый драгунским полком. Русские батареи 1-го конно-артиллерийского дивизиона, занимавшие закрытую позицию у Петрашен, своим внезапным убийственным [189] огнём остановили наступление не только кавалерии, рассеяв и расстроив её ряды, но и появившейся за ней германской пехоты с тяжёлой батареей. Кроме того, конные батареи оказывали своим огнём существенную поддержку и пехотному батальону, оборонявшемуся на перешейке между озёрами Габлик и Сольтманер.

В общем конная артиллерия своим искусно направляемым огнём обеспечила кавалерии Гурко возможность удерживать в течение всего дня вдвое превосходившую в силах (43 эскадронов против 24) германскую кавалерию, стремившуюся прорваться в тыл русской армии, а также остановила наступление пехоты немцев, направленное в обход левого фланга русской 43 пехотной дивизии.

В общем в период первой Восточно-Прусской операции и во время Гумбиненского сражения 16–21 августа 1914 г. многочисленная русская конница не оправдала возлагавшихся на неё надежд и принесла мало пользы своей 1-й армии, не сумела прикрыть её, не обеспечила её от внезапной атаки во фланг со стороны немцев и почти не прикрыла от их преследования. С большими потерями в людях и в материальной части 1-й русской армии пришлось отойти в исходное положение за р. Неман.

В маневренный период мировой войны русская кавалерия не выполнила выпадающих на её долю важных задач стратегического значения и на других фронтах.

История кавалерии есть история её начальников», — вот старый ответ на вопрос, почему русская конница не оправдала надежд, возлагавшихся на неё в начале мировой войны.

Среди старших кавалерийских начальников русской армии мировая война не выявила ни одного выдающегося, талантливого боевого кавалериста.

Между тем опыт войны показал, что в боях, в которых приходилось участвовать русской коннице с её конной артиллерией, та и другая проявляли обычно отличные боевые качества, причём конная артиллерия всегда была могущественной помощницей своей кавалерии, не только обеспечивающей её боевой успех своим искусным огнём, но неоднократно и выручившей ее из тяжёлого положения. [190]