Содержание
«Военная Литература»
Военная история

Глава III.

Мобилизация промышленности

Мобилизационные запасы артиллерии

Война в современных условиях проявляется не только в действиях вооруженных сил, но и в политической и экономической борьбе. Победителем будет тот, у кого не только сильная армия, лучше организованная, обученная и вооруженная, снабженная всем необходимым, но преимущественно тот, кто вместе с тем лучше подготовлен в политическом и экономическом отношениях, чьи государственные ресурсы заблаговременно приспособлены к удовлетворению огромных и многообразных нужд войны.

В современной войне принимают участие все силы и все средства государства. Поэтому целесообразная мобилизационная подготовка этих сил и средств, а не только одних вооруженных сил, приобретает решающее влияние на исход войны. Еще Энгельс с исключительным предвидением писал{459}: «Победа той или иной силы зависит от производства оружия, а это последнее, т. е. оружие, в свою очередь, от производства вообще, следовательно, от экономического могущества»... «Одним словом, сила всегда и везде одерживала победу не иначе, как при помощи экономических условий и средств, без которых эта сила перестает быть силой».

Между тем вопросы подготовки к войне государства в целом были в полном пренебрежении у правительства царской России и особенно в ее военных кругах, которые в общем не понимали военного значения экономики да и не допускались к такому пониманию царским правительством. Они не предусматривали неизбежность мобилизации всех сил и всех средств страны в целях обороны, не понимали ни значения такой всеобщей мобилизации, ни того, как ее организовать.

К первой мировой войне, как и к другим предшествующим войнам прошлого, готовились на следующих главных основаниях: а) вооруженная армия должна не только ни в чем не уступать армиям вероятных противников, но быть сильнее их во всех отношениях; б) во время войны, которая не может продолжаться более нескольких месяцев, армия будет жить на мобилизационные запасы [89] предметов военного снаряжения, которые должны быть заготовлены в мирное время по приблизительному расчету норм расхода боевого снабжения, произведенного в русско-японскую войну; в) предварительный план войны, план стратегического развертывания и сосредоточения армии и первоначальных военных действий, составляется на основании тщательного изучения военных сил и средств вероятных противников и вероятного района будущих военных действий, а также на основании добываемых разведкой сведений о военных планах неприятеля.

Предполагалось, что во время войны, ввиду ее краткосрочности, работа промышленности для удовлетворения потребностей армии не понадобится, так как эта потребность покроется мобилизационными запасами. А потому о подготовке мобилизации народного хозяйства на случай войны не беспокоились, относительно же соответствующей подготовки научно-технических и производственных кадров даже не помышляли.

Россия в 1914 г. не была одинока в этом отношении. Непредусмотрительность всех стран, принимавших участие в первой мировой войне, в отношении неподготовленности промышленности и обеспечивающих ее работу промышленных кадров была поразительной, даже невероятной. Во Франции, например, до 1914 г. «никогда не думали о мобилизации промышленности»; неправильное представление о масштабе и потребностях предстоящей войны имело следствием общее признание в 1914 г. следующей доктрины французской армии{460}:

«Война будет исключительно короткой. Во все время военных действий все коммерческие перевозки будут прекращены. Все будет ограничено местными сделками, за исключением снабжения продовольствием, организованного государством. Можно будет рассчитывать только на запасы, созданные в мирное время. Армия будеть жить на свои запасы» (подчеркнуто мною. — Е. Б.).

Французы предполагали, что во время войны работа их промышленности будет ограничена ремонтом материальной части и ежедневным изготовлением до 13000 снарядов для 75-мм пушек, т. е. по 3 выстрела в день на пушку. Между тем в первых же боях августа 1914 г. расходовалось до 1000 выстрелов на одну 75-мм пушку, а в сентябре 1914 г. на Марне были израсходованы последние снаряды установленного комплекта 75-мм патронов (около 1400 выстрелов на одну 75-мм пушку), и главная квартира французской армии потребовала довести в кратчайший срок суточную производительность до 100000 75-мм патронов.

Генеральные штабы всех государств, подготавливавшихся к первой мировой войне, не учли огромного значения экономики, играющей важнейшую роль в войнах переживаемой эпохи, — не учли и того, что военная машина становится не только продуктом индустрии, но и «образцом этой индустрии» (Энгельс). [90]

Действительность мировой войны 1914–1918 гг. опрокинула все расчеты на ее кратковременность и на возможность существования армии во время войны на одни мобилизационные запасы, заготовленные в мирное время. С самого начала войны выявился совершенно непредвиденный колоссальный расход предметов боевого снабжения, в особенности боеприпасов для артиллерии, мобилизационный запас которых истощился в первые же месяцы войны. Нормы запасов, определенные по опыту русско-японской войны, оказались ничтожными по сравнению с действительной потребностью армии в период войны. Потребовалось огромное количество и таких предметов, о которых вовсе не думали и которые не изготавливались в мирное время (как говорилось во второй части труда, — раздел «Эволюция техники артиллерии» и др.), потребовались зенитные орудия, легкие орудия для сопровождения пехоты в бою, сверхдальнобойные и сверхмощные тяжелые орудия, минометы и бомбометы, отравляющие вещества и прочие средства химической борьбы и т. д.

Для изготовления требовавшихся для армии предметов пришлось мобилизовать во время войны всю промышленность, все научно-технические и производственные силы, создавать новые отрасли производства, затрачивать миллиарды рублей денег на заграничные заказы.

Во время войны действующей армии пришлось воевать не на мобилизационные запасы, заготовленные в мирное время, а на продукцию, какую можно было получить от мобилизованной промышленности в период войны.

Заблаговременно разработанного плана мобилизации промышленности на случай войны не было не только у русских, но его не оказалось ни у одной из стран, участвовавших в войне 1914–1918 гг. В России, как и во всех этих странах, мобилизацию промышленности пришлось проводить во время войны более или менее импровизированным порядком, и мобилизация осуществлялась тем позже и тем труднее, чем слабее была развита индустрия данной страны.

Решение этой задачи для России оказалось чрезвычайно трудным вследствие многих причин: слабо развитая индустрия, в том числе слабо развитое в мирное время производство предметов боевого снабжения, отсутствие точного станкостроения, недостаток или даже отсутствие некоторых видов сырья и химических веществ, бедная и слабо оборудованная сеть железных дорог и прочих путей сообщения при огромных расстояниях, отсутствие в гражданской промышленности опыта в массовом производстве, недостаток подготовленных в военном отношении научно-технических сил и квалифицированных рабочих (особенно слесарей и токарей), наконец, недостаток рабочих вообще вследствие призыва в войска большей части трудоспособного населения и т. д.

В ожидании подачи продукции заводами русской мобилизованной промышленности и получения предметов боевого снабжения по заграничным заказам русской армии пришлось в 1915 г. перейти [91] к выжидательному образу действия вместо предположенного планом войны активного стремительного наступления, а затем отступать по всему фронту, перейти к пассивной обороне и зарыться в окопы.

Опыт мировой войны 1914–1918 гг. указал (и теперь это стало бесспорным) на то, что для ведения войны необходима общая мобилизация всей страны — военная, экономическая, промышленная, научно-техническая, финансовая, транспорта, связи, рабочих и всего труда. Такая мобилизация страны на случай обороны должна быть заблаговременно основательно подготовлена и должна, в случае ее объявления, протекать по заранее тщательно продуманному и разработанному плану, ничего не оставляющему на произвол импровизации.

Подготовка к войне в современных условиях должна основываться на широком применении военизации, понимая ее как приспособление государственного аппарата в целом к успешному исполнению задач обороны страны.

В частности, наука, техника, вся промышленность, все производственные силы — все должно быть построено не только для обслуживания текущей жизни страны, но и в интересах ее обороны, отвечая по своей структуре известному принципу организации вооруженной армии: хорошо подготовленные в мирное время постоянный кадр и запас, развертываемый на усиление кадра в военное время.

«Жизнь и работа фронта... определяются работой и состоянием тыла. И в этом смысле центр тяжести ведения войны переместился с фронта назад — в тыл... Все это по существу опрокидывает самое представление о «фронте» и «тыле» в старом понимании этих слов. ...Задача подготовки страны к обороне в современных условиях далеко не укладывается в рамки наличных возможностей армии и одного военного ведомства. Задача эта должна стать делом всей страны, всего советского аппарата... Подготовка эта должна иметь целью, во-первых, бесперебойное снабжение фронта всем необходимым для ведения боевых операций; во-вторых, обеспечение самого тыла всем, что нужно для поддержания на должном уровне его рабочей энергии и моральной устойчивости»{461}...

Нормы боевого снабжения, установленные по мобилизационному расписанию 1910 г., и потребность в предметах вооружения артиллерии, определившаяся во время войны 1914–1917 гг.

Для установления норм мобилизационных запасов снабжения армии на военное время в 1910 г., одновременно с проведением реформ преобразования армии, образована была при ГУГШ комиссия под председательством помощника военного министра генерала Поливанова. [92]

Работа этой комиссии базировалась на следующих главнейших соображениях:

1. Будущая война не может быть продолжительной; по господствовавшему в то время мнению представителей генерального штаба, война будет молниеносной и скоротечной, продлится 4–6 месяцев и не более года, так как во всяком случае ранее годичного срока войны наступит полное истощение воюющих сторон и они вынуждены будут обратиться к мирному соглашению.

2. Нормы мобилизационных запасов должны быть определены по данным опыта последней войны с Японией, принимая во внимание имеющиеся сведения о запасах, установленных возможными противниками и союзниками России, в особенности в отношении норм огнестрельных припасов. Утрата материальной части, оружия и боевых припасов на полях сражений, как данная весьма неопределенная, не учитывалась.

3. В первые месяцы боевых действий война ведется за счет заготовленных запасов, а затем пополнение израсходованного должно производиться своевременной подачей предметов, изготовляемых уже во время войны. Запасы должны содержаться такого размера, чтобы их хватило на период времени, необходимый для развития наибольшей производительности заводов, изготовляющих предметы боевого снабжения {462}.

Нормы запаса военного времени для орудий полевой легкой и полевой тяжелой артиллерии были установлены комиссией Поливанова, принимая во внимание процент потерь разных орудий в русско-японскую войну вследствие порчи их от стрельбы и других повреждений, в зависимости от их прочности, а именно: для полевых легких орудий в размере 15%, для полевых тяжелых орудий в размере 10% от общего числа орудий, состоящих в войсках. Такие же нормы были установлены для лафетов, передков и зарядных ящиков к указанным орудиям. Для запасных частей к орудиям, лафетам и прочей материальной части, для конской амуниции и некоторых других предметов материальной части были определены другие нормы запасов, которые здесь не приводятся (как не имеющие значения для настоящего труда).

Нормы запасов для тяжелой артиллерии — осадной и крепостной — комиссия Поливанова не устанавливала. Эти нормы определялись Арткомом ГАУ отдельно для каждого образца орудий.

В приводимой ниже табл. 3 указано, сколько орудий полевой артиллерии должно было состоять в запасах по мобилизационному расписанию 1910 г. и сколько их оказалось к началу войны, к 20 июля 1914 г.

Кроме орудий, показанных в табл. 3, должно было состоять 224 поршневых 3,4-дм. полевых пушек обр. 1895 г. для 28 батарей государственного ополчения, а имелось таких пушек в запасах лишь 125, т. е. нехватало 99 пушек, или около 45%. [93]

Таблица 3. Мобилизационные запасы орудий

Название орудий Должно было состоять орудий в запасах К началу мировой войны состояло орудий в запасах
% число число ±
76-мм легкие пушки 15 781 785 + 4
76-мм конные пушки 15 61 17  — 44
76-мм горные пушки 15 57 32  — 25
122-мм легкие гаубицы 15 74 22  — 52
107-мм полевые тяжелые пушки 10 8 8 0
152-мм полевые тяжелые гаубицы 10 16 9  — 7
Итого  — 997 873  — 124 (12%)

Недостаток орудий в запасах был пополнен в самом начале войны. Недостаток незначительный, но при общей слабости вооружения русской артиллерии, по сравнению с артиллерией Германии, он может служить показателем маловнимательного отношения к подготовке России к войне в артиллерийском отношении.

Что касается нормы запаса выстрелов к орудиям, то вопрос об этой норме или о так называемом «боевом комплекте» на орудие подвергался всестороннему обсуждению еще задолго до образования комиссии Поливанова.

Хотя в русско-японскую войну русская артиллерия особенно и не ощущала острого недостатка в боевых припасах, но все же этому вопросу придавалось важное значение.

Непосредственно после окончания войны с Японией, весной 1906 г., при ГАУ была образована комиссия под председательством генинспарта с привлечением видных участников этой войны для обсуждения ряда вопросов, назревших в связи с реорганизацией артиллерии, в том числе вопроса об установлении нормы боевого комплекта орудийных выстрелов, в первую очередь патронов к 76-мм пушке.

Основанием для комиссии генинспарта при определении числа снарядов, какое необходимо заготовить в мирное время на период войны на каждое орудие, служили следующие данные из опыта русско-японской войны:

1) число выстрелов, сделанное крупными артиллерийскими единицами (бригадами), принимавшими наибольшее участие в войне в течение года; [94]

2) наибольшее число выстрелов, сделанное отдельными батареями в односуточном сражении;

3) среднее число выстрелов на орудие, участвовавшее в войне;

4) скорострельность орудия.

Из этих данных в распоряжении комиссии имелась лишь одна достаточно проверенная данная, а именно: наибольшее число выстрелов, сделанное отдельными батареями в односуточном сражении с японцами, доходило до 500 выстрелов на орудие.

При дальнейшем обсуждении вопроса о размере боевого комплекта приняты были во внимание еще следующие соображения:

а) чем больше общее число орудий одного типа и калибра, тем меньше может быть число снарядов, заготовляемых в боевой комплект на одно орудие;

б) при малой производительности русских заводов, изготовляющих снаряды и прочие боевые припасы, размер боевого комплекта должен быть больше, так как изготовление во время войны может оказаться недостаточным;

в) содержание боевых комплектов в большом размере ввиду небольшого расхода на практические стрельбы в мирное время затрудняет их освежение, между тем бездымный порох в негерметической укупорке способен портиться после 10–12 лет хранения;

г) стеснение батарей в расходовании в бою боевых припасов действует на войска угнетающим образом и приводит к упущению удобных случаев нанести неприятелю существенный вред внезапным массированным артиллерийским огнем;

д) в течение войны с Японией большинством начальников было заявлено требование иметь на полевую скорострельную пушку не менее 1000 патронов, а некоторые старшие начальники требовали еще 40%-ный запас патронов сверх тысячи.

Комиссия генинспарта предполагала, что война, как русско-японская, затянется не более года, и на этот срок определяли размер боевого комплекта.

Комиссия решила установить боевой комплект в 1000 патронов на полевую 76-мм пушку. Решение это было утверждено военным министром в 1908 г.

Вопрос о норме боевого комплекта артиллерии вновь пересматривался в комиссии при ГУГШ, возглавляемой Поливановым. При этом, кроме соображений, имевшихся в виду у комиссии генинспарта, принято было во внимание еще следующее:

1. Во время главнейших боевых операций русско-японской войны было израсходовано на каждую 76-мм полевую пушку:

За время боев ляоянских по 190 выстрелов
За время боев шахейских по 25 выстрелов
За время боев при Сандепу по 88 выстрелов
За время боев мукденских по 387 выстрелов

2. Всего в войне с Японией со стороны русских участвовало 1276 полевых 76-мм пушек, в течение всей кампании было расстреляно [95] и утрачено 918000 орудийных 76-мм патронов, а в среднем за всю кампанию израсходовано было около 720 выстрелов на 76-мм пушку.

3. По сведениям ГУГШ, в то время и французы и немцы имели в боевом комплекте не свыше 1200–1500 выстрелов на орудие.

4. Комиссия генинспарта учитывала, что наибольший расход выстрелов в течение года войны будет не свыше 1000 патронов на 76-мм пушку; следовательно, этого количества 76-мм патронов должно хватить во всяком случае на полгода войны, т. е. на всю максимальную продолжительность современной большой войны, какая мыслилась по предположениям Генерального штаба.

На указанных основаниях комиссия Поливанова установила в 1910 г. следующие нормы боевого комплекта на орудие, которые и были утверждены{463}:

На 76-мм легкую пушку 1000 выстрелов
На 76-мм горную пушку 1200 выстрелов
На 76-мм конную пушку 1000 выстрелов
На 122-мм легкую гаубицу 1000 выстрелов
На 107-мм полевую тяжелую пушку 1200 выстрелов
На 152-мм полевую тяжелую гаубицу 1000{464} выстрелов

В боевом комплекте для пушек 1/7 часть выстрелов полагалась в мелинитовых гранатах, остальные 6/7 — в шрапнелях; в боевом комплекте гаубиц — 3/4 в гранатах (бомбах) и 1/3 в шрапнелях.

О норме запаса выстрелов к орудиям более крупного калибра тяжелой осадной и крепостной артиллерии вопрос в комиссии при ГУГШ не поднимался.

После 1910 г., в связи с получаемыми сведениями о норме пушечного боевого комплекта в иностранных армиях, неоднократно возбуждался вопрос об увеличении боевого комплекта только для 76-мм полевых пушек. Так, в 1911 г. начальник Генерального штаба Жилинский высказывался о необходимости увеличить боевой комплект до 1500 патронов на 76-мм пушку{465}. По сведениям ГУГШ, французы предполагали в 1912 г. увеличить боевой комплект 75-мм пушечных патронов до 1800 и даже до 3000 на орудие{466}.

По настоянию Жилинского было отпущено ГАУ в конце 1912 г. 10 млн. руб., чтобы приступить к увеличению боевого комплекта полевой артиллерии. Но это небольшое ассигнование не могло иметь существенного значения, тем более что в то время русские заводы были перегружены заказами боевых припасов по установленной норме боевого комплекта, и по новым дополнительным заказам они не могли бы ничего изготовить приблизительно до [96] 1915 г.; заказывать же боевые припасы за границей было вообще нежелательно.

В 1914 г. началась война. Попытку увеличения боевого комплекта артиллерии не успели осуществить, и установленная в 1910 г. норма боевого комплекта оставалась к началу войны не увеличенной.

Установленный для русской полевой артиллерии боевой комплект нельзя считать чрезмерно малым по сравнению с комплектом, принятым в иностранных армиях.

О боевом комплекте германской артиллерии точных сведений не имелось, но с достаточной достоверностью можно предполагать, что к началу первой мировой войны он не превосходил 1500 патронов на полевую пушку. Что же касается французов, то у них к началу войны состояло по 1300 и не свыше 1500 выстрелов на 75-мм пушку {467}.

Число выстрелов к орудиям русской полевой артиллерии, какое положено было содержать в боевом комплекте по нормам, установленным в 1910 г., и какое действительно состояло в 1914 г. к началу войны, показано в табл. 4{468}.

Таблица 4. Количество боевых припасов (выстрелов) к началу войны

Название орудий Положено выстрелов Состояло выстрелов к началу войны
на одно орудие всего число ±
76-мм легкая пушка 1000 5252700 5774780 + 90080
76-мм конная пушка 1000 432000
76-мм горная пушка 1200 531600 657825 + 126225
122-мм легкая гаубица 1000 512000 449477  — 62523
107-мм полевая тяжелая пушка 1200 91200 22344  — 68856
152-мм полевая тяжелая гаубица 900{469} 164000 99910  — 64090
Итого  — 6983500 7004336 +20836 [97]

Как видно из таблицы, к началу войны в боевых комплектах оказался недостаток выстрелов к 122-мм легким гаубицам около 62000, или 12%, и особенно к 107-мм пушкам и 152-мм гаубицам полевой тяжелой артиллерии — около 133000, или почти 52%. Недостаток этот мало тревожил верхи царской русской армии и в довоенный период 1910–1914 гг., и даже в первый период маневренной войны 1914 г.

Причиной этого было установившееся общее убеждение, что участь войны решится быстрыми внезапными ударами в полевом бою и что центр тяжести боевых маневренных операций лежит в 76-мм полевых пушках, для которых боевой комплект был заготовлен в большем против положенного количестве почти на 215000 патронов.

Принимая во внимание средний расход патронов на 76-мм пушку за год русско-японской войны, ГУГШ признавало 76-мм полевые пушки обеспеченными патронами «по крайней мере на год войны».

В докладе ГУГШ начальнику Генерального штаба 10 (23) декабря 1911 г. № 219 средний расход за год определялся не 720, а около 900 патронов на 76-мм пушку (по 1057 патронов в 1-й Маньчжурской армии, по 708 во 2-й и по 944 в 3-й){470}.

Но в том же докладе ГУГШ обращало внимание на крайнюю медленность снабжения 76-мм патронами со второго-третьего месяца войны. Подавалось приблизительно по 30 патронов на легкую пушку в месяц, тогда как, по мнению ГУГШ, «крупные боевые столкновения уже начнутся со второго месяца войны», один большой бой может потребовать расхода большей части положенного запаса патронов, а пополнение израсходованных патронов необходимо произвести с возможной быстротой.

Питание русской артиллерии выстрелами из мобилизационных запасов предполагалось организовать следующим образом. Из 1000 выстрелов боевого комплекта на каждую 76-мм полевую пушку 428 патронов составляли возимый запас батарей и артиллерийских парков и находились в непосредственном распоряжении и ближайшем наблюдении за их состоянием своего же строевого начальства; остальные 572 патрона составляли так называемые местные парки и хранились в мирное время при артиллерийских складах. Местные парки должны были подаваться на театр военных действий по железной дороге в назначенные пункты, откуда необходимые для питания батарей выстрелы подвозились в зарядных ящиках артиллерийских парков. Всего для полевой легкой артиллерии действующей армии было положено иметь 112 легких местных парков, причем боевой комплект каждого парка состоял из 29072 пушечных 76-мм патронов (4296 с гранатой и 24776 со шрапнелью) и 14 миллионов 3-лин. винтовочных патронов.

Боевые припасы не выдерживают продолжительного хранения без герметической укупорки и подвергаются порче. Поэтому боевые [98] комплекты местных паркой необходимо было содержать в разной степени готовности, причем в зависимости от готовности парки эти разделялись на три типа:

1. Тип А, в котором пушечные патроны содержались в неокончательно готовом виде, т. е. дистанционные трубки и взрыватели не ввернуты в снаряд и во избежание порчи хранятся в герметической укупорке, ввертываются же в очко снаряда только в войсках.

2. Тип Б, в котором пушечные патроны хранятся в разобранном виде, т. е. порох в зарядах в герметических ящиках, шрапнели с пулями, но не снаряженные порохом, капсюльные втулки, трубки и взрыватели — в герметической укупорке.

3. Тип В, в котором пушечные патроны хранятся в том же разобранном виде, как и в парках Б, но в котором в разобранном виде хранятся и винтовочные патроны, тогда как в парках типов А и Б они снаряжены.

Для приведения в мобилизационную готовность в случае войны парка типа А требовалось только пополнить его личным составом, укупорить патроны и погрузить на железную дорогу; в парке типа Б надо было, кроме того, предварительно снарядить пушечные патроны, а в парке типа В — и винтовочные.

Снаряжение пушечных патронов несложно и производится довольно скоро; снаряжение же винтовочных патронов представляет сложную операцию, требующую специально оборудованной мастерской и обученных рабочих, и производится в общем медленно.

Местных парков типа А было 19, типа Б — 25, остальные 68 были типа В. Местные парки для горной, гаубичной и полевой тяжелой артиллерии, как не имеющие 3-лин. патронов, отнесены были к двум типам: А — в не окончательно снаряженном виде и В — в разобранном виде.

Все легкие парки типов А и Б и 12 парков типа В были расписаны по армиям, о чем были поставлены в известность соответствующие командующие войсками в округах; остальные 56 местных парков типа В предназначались в резерв, в распоряжение военного министра.

Указанное распределение местных парков объяснялось в докладе ГУГШ 10 декабря 1911 г. № 219 начальнику Генерального штаба следующим образом{471}:

а) запасы парков рассчитаны на продолжительное время, и потому нет надобности в первый же период кампании иметь при армиях все парки;

б) условия обстановки могут заставить главнокомандующего изменить состав той или иной армии и соответственно количество потребных ей огнестрельных запасов;

в) первые столкновения с немцами на линии рек Бобр и Нарев возможны на 12-й день, а с австрийцами — на 15-й день. [99]

Участие в боевых столкновениях в первые две недели могут принять лишь 1-я и 2-я армии, а они к тому времени могут иметь выстрелов:

1-я армия на легкую пушку — 785, на легкую гаубицу — 558;

2-я армия на легкую пушку — 737, на легкую гаубицу — 629, т. е. свыше 50% всего положенного боевого комплекта.

ГУГШ считало это количество достаточным, имея в виду, что утвержденный в 1910 г. боевой комплект рассчитан на год войны.

Подробное мобилизационное расписание местных парков по армиям с указанием пунктов расположения в мирное и военное время и с указанием, к какому дню мобилизации парки должны быть снаряжены, было утверждено военным министром 5 марта 1911 г.{472}.

Из подробного расписания местных легких парков можно сделать следующие выводы о сроках их мобилизационной готовности:

Число парков Готовность к отправке в армию
19 парков в первый день мобилизации
8 парков через 12 дней
6 парков через 19 дней
5 парков через 26 дней
2 парка через 30 дней
Итого 40 парков в 1-й месяц
2 парка через 33 дня
1 парк через 40 дней
1 парк через 47 дней
8 парков через 60 дней
Итого 12 парков во 2-й месяц
1 парк через 61 день
1 парк через 68 дней
8 парков через 90 дней
Итого 10 парков в 3-й месяц
7 парков через 120 дней
7 парков через 150 дней
6 парков через 180 дней
5 парков через 210 дней
5 парков через 240 дней
4 парка через 270 дней
3 парка через 300 дней
3 парка через 330 дней
3 парка через 360 дней
2 парка через 390 дней
2 парка через 420 дней
2 парка через 450 дней
1 парк через 480 дней
Итого 50 парков  
Всего 112 парков через 1 год 4 месяца после объявления мобилизации

При существовавшем в то время убеждении, что предстоящая большая война будет непродолжительной и продлится 2–6 месяцев, такой чрезвычайно длительный срок мобилизации парков [100] можно было допустить разве только при полной уверенности, что значительная часть парков вовсе не понадобится в течение предполагаемой краткосрочной войны.

В табл. 5 показано количество боевых припасов (патронов, выстрелов) к орудиям, каким могли располагать русские армии по мобилизационному расписанию 1910 г. в первое время мобилизации, сосредоточения и начала войны, а также к концу года войны на единицу оружия. Количество это было определено ГУГШ и считалось им достаточным, по крайней мере по соображениям 1910 г.{473}

Таблица 6. Число выстрелов на орудие по мобилизационному расписанию 1910 г.

Номера армий Название орудий Число патронов или выстрелов на орудие в день мобилизации
12-й 21-й 33-й 47-й 68-й Конец года войны
1-я 76-мм полевая пушка 785 678 690 690 690 986
122-мм легкая гаубица 558 511 511 511 511 ?
2-я 76-мм по левая пушка 737 682 724 724 724 1020
122-мм и легкая гаубица 629 629 629 629 629 ?
3-я 76-мм полевая пушка 652 558 605 603 603 899
122-мм легкая гаубица 982 478 453 453 453 ?
76-мм горная пушка 838 838 665 990 990 ?
4-я 76-мм полевая пушка  — 520 496 537 590 886
122-мм легкая гаубица  — 276 453 453 453 ?
5-я 76-мм полевая пушка 432 508 480 529 577 873
122-мм легкая гаубица 276 276 453 453 629 ?
6-я 76-мм полевая пушка 766 800 704 704 795 1157
122 мм легкая гаубица 276 629 982 982 982 ?
76-мм горная пушка 1270 1270 1270 1270 1270 ?
7-я 76-мм полевая пушка 701 664 778 778 778 1074
122-мм легкая гаубица  —  — 982 982 982 ?

Примечание. 47-й день считался приблизительно концом сосредоточения армии.

Обратив внимание на крайнюю медленность увеличения числа боевых припасов в армии во время войны, ГУГШ считало необходимым только 7 местных парков, готовность которых определялась в последнюю очередь с 360-го по 480-й день, снарядить в первый год (упомянутый доклад ГУГШ 1911 г. № 219). [101]

На докладе № 219 начальник Генерального штаба Жилинский сделал как пометки об увеличении комплекта пушечных патронов до 1500 на орудие, так и, между прочим, пометки следующего содержания: «Изготовление снарядов в первые месяцы надо усилить, ибо в Европе война будет вестись и скорее и интенсивнее, чем в Манчжурии, и размер армий будет иной, и подвоз легче и пр.».

Хотя на увеличение комплекта пушечных патронов были отпущены деньги, но выше объяснялось, что никаких существенных результатов от этого не получилось. Что же касается пожелания Жилинского об усилении снаряжения местных парков в первые месяцы войны, то на него не обратили внимания и о нем, повидимому, вовсе не сообщалось в ГАУ.

В том же 1911 г. стали поступать в ГУГШ с разных сторон тревожные заявления по поводу сроков готовности местных парков. Начальник штаба Киевского военного округа считал необходимым к концу третьей недели мобилизации иметь в округе по крайней мере по 500 выстрелов на орудие, но с тем, чтобы в течение первых четырех месяцев войны изготовлялось ежемесячно по 1500 выстрелов на орудие{474}.

Затем в декабре 1911 г. командующий войсками Киевского округа возбудил вопрос о необходимости такого усиления снаряжательных мастерских, чтобы изготовление патронов в местных парках закончить в трехмесячный, а не в годичный срок.

Начальник Генерального штаба Жилинский, признававший необходимость скорейшего снаряжения местных парков, на этот раз (20 января 1912 г. № 110) уклончиво ответил на эти заявления, что прежде всего нужно довести боевой комплект до установленной нормы, а затем поднимать вопрос об увеличении нормы и расширении снаряжательных мастерских. Ответ Жилинского заканчивался следующими словами: «Вполне сочувствуя пожеланию относительно усиления запаса патронов, полагаю более правильным итти к нему более планомерно, так как повышенные требования могут повести лишь к тому, что вопрос будет разрешен только теоретически»{475}.

Одновременно ГУГШ возбудило вопрос о необходимости предусмотренного еще в 1910 г. устройства в 1912 г. шести специальных мастерских для снаряжения патронов, так как только при наличии таких оборудованных мастерских армии могли быть снабжены патронами по установленной норме к концу года войны. В результате так называемой «междуведомственной» переписки по поводу этих мастерских они вовсе не были построены к началу войны в 1914 г.

С целью увеличения готовности парков часть парков типа Б была переведена в начале 1912 г., путем снаряжения патронов, [102] в тип А. Но от этого готовность парков в общем не повысилась, так как в местные парки на пополнение патронов, отпускаемых войскам на практическую стрельбу, поступали с заводов не патроны, а огнестрельные припасы в виде составных частей.

Совещание начальников штабов округов, собранное в ноябре 1912 г. для обсуждения нового плана войны, разработанного в ГУГШ в связи с реорганизацией армии 1910 г., пришло к заключению, что мобилизационная готовность местных парков по расписанию 1910 г. не обеспечивает армии боевыми припасами после первых двух-трех боев (в течение 1–2 месяцев войны). Совещание пришло к следующим выводам: 1) местные парки, назначенные в непосредственное распоряжение армий, должны прибыть в районы сосредоточения не позже 40–45-го дня мобилизации; 2) все остальные парки должны быть изготовлены в первые три месяца с таким расчетом, чтобы пушечных патронов было к 45-му дню по 370 на орудие, на 60-й день — еще по 130 и на 90-й день — все остальные запасы.

Несмотря на решение совещания, ни ГУГШ, ни ГАУ, рассчитывая друг на друга, никаких мер не предпринимали, и сроки снаряжения местных парков, установленные совещанием, остались не проведенными в жизнь.

В июне 1914 г., когда неизбежность войны стала очевидной, состоялось несколько совещаний об ускорении подачи боевых припасов в армии. ГАУ стало торопиться с постройкой и оборудованием снаряжательных мастерских, но едва успело закончить в самом начале войны устройство лишь двух мастерских (в Луганске и в Томилове).

Между тем совершенно неожиданно ГУГШ в июле 1914 г. сообщило в ГАУ, что по оперативным соображениям все парки должны быть готовы не позднее третьего месяца мобилизации, причем половина всех парков — не позднее 30-го дня мобилизации и 75 % — не позднее конца второго месяца{476}.

Многочисленные совещания в 1914 г. являлись запоздавшими и не могли привести к сколько-нибудь действительным результатам.

Для осуществления пожеланий, намеченных совещаниями, необходимо было провести в жизнь ряд мероприятий организационного, хозяйственного и технического характера, на что требовалось значительное время.

В результате к началу войны необходимое сокращение сроков готовности местных парков осталось только на бумаге.

Ввиду той ужасающей кровавой трагедии, какую пришлось пережить русской армии в первый период мировой войны из-за недостатка выстрелов к орудиям, главным образом из-за недостатка 76-мм патронов, с самого начала войны посыпались на ГАУ и отчасти на ГУГШ тяжкие обвинения в непредусмотрительности при [103] определении норм запаса выстрелов только по данным русско-японской войны, как говорили, «по примеру прошлого без учета вероятного будущего».

Непредусмотрительность царского правительства России была, несомненно, большая, но не только в том, что неправильно были определены нормы мобилизационных запасов армии. Основная ошибка заключалась в том, что русский Генеральный штаб и правительство не учли, что война будет проявляться не только в столкновении вооруженных сил и в работе армий, но и в борьбе с привлечением всех ресурсов страны, что армия во время войны будет жить не только на мобилизационных запасах. Верхи царской армии не предусмотрели того, что колоссальные потребности войны нельзя покрыть никакими запасами мирного времени, как бы велики они ни были.

Вследствие уверенности в том, что война не может продолжаться свыше 6 месяцев, не было обращено должного внимания на то, что требуется не только полное обеспечение войск мобилизационными запасами выстрелов по установленной норме, но и непрерывное пополнение этих запасов или, иначе говоря, незамедлительное снабжение армии выстрелами сверх установленных норм. Впрочем, военный совет, обратив внимание на громадный расход патронов в русско-японскую войну, еще в 1904 г. указал на необходимость такого оборудования технических артиллерийских заведений, чтобы они могли при напряженной работе выделывать в год то количество боевых припасов, какое в течение года войны будет расходоваться. При норме годового расхода в 1000 патронов на 76-мм пушку общий расход в течение года войны на всю полевую легкую и конную артиллерию составил бы около 5650000 патронов. По сведениям ГАУ, русские заводы были способны при напряженной работе к изготовлению в течение года до 5 1/2 миллионов 76-мм патронов. Поэтому ГАУ считало этот вопрос благополучно разрешенным, не предприняв с своей стороны необходимых мер к обеспечению указанной производительности заводов и к ее возможному усилению с открытием военных действий.

Мобилизационные запасы орудий и боеприпасов к ним, показанные в табл. 3 и 4, установлены были по мобилизационному расписанию 1910 г. на годичный срок войны. Ежемесячная или так называемая постоянная потребность в орудиях и боеприпасах, которая по соображениям ГУГШ считалась достаточной, обеспечивающей артиллерию во время войны, определяется простым делением на 12 (месяцев) чисел, показанных в табл. 3 и 4.

Рост действительной потребности артиллерии в орудиях и боеприпасах во время войны к 1917 г. показан в табл. 6. Из этой таблицы видно, что действительная ежемесячная потребность в орудиях и боеприпасах к ним превосходила мобилизационные расчеты 1910 г. в среднем в 6–18 раз, не считая огромной единовременной потребности (сверх постоянной). [104]

Таблица 6. Рост потребности в орудиях и боеприпасах к ним во время войны 1914–1917 гг.

Название предметов Постоянная ежемесячная потребность Потребность на 1917 г.
по мобилизационным расчетам 1910 г. во время войны к 1917 г.
Орудия      
76-мм легких пушек 70 490 На 1917 г. требовалось всего, считая ежемесячную и единовременную потребность, до 20530 разных орудий
76-мм горных пушек 5 70
122-мм гаубиц 7 108
107-мм пушек 1 18
152-мм гаубиц 2 36
152-мм осадных пушек обр. 1910 г.  — 25
203-мм гаубиц  — 4
280-мм гаубиц  — 3
305-мм гаубиц  — 1
76-мм зенитных пушек  — 36
Боеприпасы      
76-мм патроны к легким и конным пушкам на одну пушку 80 500 На 1917 г. требовалось: патронов к 76-мм легким и конным пушкам, ввиду накопившихся больших запасов, ежемесячно по 2400000; выстрелов к 305-мм гаубицам ежемесячно 33500; взрывчатых и химических веществ на весь 1917 г. 362000 т
на все пушки 500000 3600000
76-мм патроны на все горные пушки 40000 300000
122 мм выстрелы на одну гаубицу 80 550
на все гаубицы 42000 400000
107-мм выстрелы на одну пушку 100 700
на все пушки 7600 75000
152-мм выстрелы на одну гаубицу 80 450
на все гаубицы 13200 160000

Осенью 1914 г., когда русская действующая армия стала ощущать недостаток в боеприпасах и других предметах боевого снабжения, стало очевидно, что образованные заблаговременно мобилизационные запасы военного времени должны были служить лишь [105] для начала военных действий и что готовность к войне в отношении снабжения армии должна была определяться не мобилизационными запасами, а возможностью заготовления предметов снабжения в достаточном количестве во время самой войны.

Пришлось наскоро без какого бы то ни было определенного плана мобилизовать всю русскую промышленность, и казенную и частную, работавшую раньше и не работавшую на оборону, а также вызывать к жизни новые предприятия, мало-мальски способные принять участие в изготовлении боеприпасов и других предметов боевого снабжения.

Это чрезвычайно сложное дело, трудно достижимое даже в странах с хорошо развитой промышленностью, в России осуществлялось крайне медленно, так как русская промышленность, слабо развитая вообще, совершенно не была подготовлена к войне.

Значение военных заводов

Переходя к исследованию этого вопроса, остановимся, хотя бы в самых общих чертах, на особенностях и трудностях изготовления большинства предметов боевого снабжения.

Малой осведомленностью по этой части объясняются главным образом те огульные обвинения, которые во время войны бросались ГАУ и русской промышленности в целом в том, что она так плохо справлялась тогда с заказами на боевое снабжение армии. При этом разумелось, что справиться с этим делом не трудно — было бы только желание и старание. Но в данном случае одних порывов при самом горячем энтузиазме мало, нужно еще большое уменье.

Дело в том, что предметы боевого снабжения, за ничтожным исключением, требуют такой точности работы, к какой не привыкла общая промышленность, даже та ее часть, которая изготовляет паровозы, двигатели разных систем, металлообрабатывающие станки и т. д. И когда большая часть этой промышленности была привлечена к работе на боевое снабжение, то потребовались громадные усилия и очень много времени для соответствующего инструктирования технического персонала заводов и для привития рабочим таких навыков в точности, которые требовались для военных изделий.

Не только простые рабочие, но мастера и даже большая часть инженеров гражданской промышленности в начале своей работы на оборону не представляли себе необходимость считаться с какой-то «тысячной дюйма», а тем более с ее долями.

Между тем в большинстве случаев какой-либо особой мудрости для достижения указанной точности не требуется: нужны только пригодные для точной работы станки, надлежащее оборудование, соответствующая организация приемки изделий и строгая школа работы.

Во время войны русской промышленности при выполнении военных заказов пришлось пройти хорошую школу, которая принесла [106] ей несомненную пользу. В ГАУ имелся ряд заявлений от правлений заводов с благодарностью за те толчки по пути технического прогресса, которые были даны им выполнением артиллерийских заказов.

Инженер Нефедьев, установивший обработку 122-мм гранат в железнодорожных мастерских в Харькове, отметил большое значение этих заказов в смысле получения практических навыков и поставил в прямую связь пройденную при этом «школу» с происшедшим резким улучшением в ремонте паровозов.

Сказанное относится к наиболее простым (по требуемой точности) предметам боевого снабжения, как, например, корпуса артиллерийских снарядов, капсюльные втулки, трубки упрощенных образцов, ручные гранаты, бомбометы, минометы. Производство же более сложных предметов, как винтовки, пулеметы, дистанционные трубки, взрыватели безопасного типа, артиллерийские орудия, уже настолько сложно и своеобразно, что является посильным лишь солидным заводам, занимающимся специально выработкой этих предметов. И потому заводы, хотя и мощные по своему техническому оборудованию и располагающие техническим персоналом, но раньше не занимавшиеся массовым изготовлением предметов боевого снабжения, все же требуют, как показал опыт первой мировой войны, для налаживания у себя такого производства значительного срока, причем им приходится переживать многие трудности, неизбежно присущие всякому новому производству.

В табл. 7 приводятся числовые данные, характеризующие сложность и степень требуемой точности производства некоторых предметов боевого снабжения{477}.

Таблица 7 (стр. 107)

Данные работы 76-мм горная пушка обр. 1909 г. 76-мм легкая пушка обр. 1902 г. 122-мм легкая гаубица обр. 1910 г. 22-сек. дистанционная трубка
Число отдельных частей 536 362 717 48
Число переходов 2520 2908 4341 332
Число лекал 2820 4187 7889 252
Число обмеров 4100 751 1411 575
Число станков на одно изделие (в смену) 9{478} 163 367 0,36
Число рабочих на одно изделие (суточного выхода) 11{479} 316 662 0,96
Время работы на одно изделие:        
а) одной работы (чистое время), часов 2100 ? ? 3,6
б) фактическое прохождение всех переходов, месяцев 5–10{480} около 3700 час. около 6475 час. 3
Средний вес потребных станков, кг около 1500 около 3000 около 3800 около 800
Требуемая точность работы, мм 0,10 до 0,02 0,2 до 0,025 0,2 до 0,25 0,127 до 0,025

Примечание. Данные таблицы относятся к 76-мм горной пушке без лафета, к 76-мм легкой пушке с лафетом, к 122 мм легкой гаубице с лафетом.

Столь высокая точность при выработке орудий необходима в виду требования взаимозаменяемости отдельных частей, которые в виде «запаса» придаются к орудиям.

Из той же таблицы видно, что для налаживания производства той или иной системы требуется большое количество лекал. Сам же процесс изготовления лекал чрезвычайно сложен; он не может быть налажен без высококвалифицированных мастеров, а наличие в нем сложных термических операций требует значительного времени. Сложность и требуемая высокая точность при изготовлении предметов вооружения часто были не под силу заводам гражданской промышленности, хотя они и были солидными в области своего производства. Действительность подтверждает это.

Во время войны, как только выяснялась нехватка каких-либо предметов боевого снабжения, ГАУ прежде всего обращалось с предложениями к своей промышленности и каждый раз имело возможность убеждаться как в полной ее неподготовленности к выполнению [107] военных заказов, так и в отсутствии у нее той гибкости и приспособляемости, без которых немыслим быстрый переход к новому массовому производству, хотя и близкому к ранее существовавшему. Даже такие элементарно простые предметы вооружения, как ручные гранаты, мины, разного рода осветительные приборы, совершенно простые трубки и капсюльные втулки, производство которых, казалось бы, вполне посильно для мало-мальски толковых кустарей, и те не могли долго освоиться в производства частной промышленности, именно вследствие незнакомства ее с подробностями их изготовления и отсутствия специального руководства. Здесь, между прочим, с полной очевидностью сказалась также крайняя рутинность и отсутствие инициативы у технического персонала. Отсутствие навыков работать с высокими классами точности еще более затрудняло для гражданской промышленности переход на военные изделия. И лишь после того [108] как гражданским заводам была оказана надлежащая техническая помощь со стороны военных специалистов-техников, дело начало понемногу налаживаться.

В начале войны ГАУ поручило особой организации, во главе с уполномоченным генералом Ванковым, установить на русских заводах производство простейшей цельнотянутой 76-мм гранаты французского образца. При этом предполагалось, что эта работа, как посильная, ввиду ее безусловной простоты, наиболее слабым заводам, не потребует привлечения более мощных заводов, необходимых для других, более сложных изделий. На самом же деле вышло иначе. Генерал Ванков для исполнения возложенного на него поручения привлек такие солидные заводы, как Коломенский, Люберецкий, Добров и Набгольц, Зингер, Густав-Лист, Кольчугия, Краматорский, ряд железнодорожных мастерских, Викула Морозов, Дружковский, Швабе и др. Вместе с тем генерал Ванков в распоряжение свое избрал в качестве инструкторов кадр опытных военных техников; кроме того, в помощь ему была дана еще специальная миссия французских техников. И несмотря на все это, дело долго не налаживалось именно потому, что привлеченные заводы раньше снарядов не делали; а руководители этих заводов, будучи хорошими техниками вообще, до тех пор не занимались непосредственно производством снарядов. Только после того как от ГАУ были командированы настоящие специалисты снарядного дела, которые лично направили его, получились надлежащие результаты: эти простенькие снаряды стали печься, как блины.

Так обстояло дело с простейшим типом снарядов. Когда же дело касалось более сложных предметов, то садились на мель даже первоклассные заводы. Так, известный Коломенский завод, выпускавший из своих мастерских прекрасные паровозы и справедливо гордившийся успешным освоением такого точного производства, как двигатель Дизеля, долго не мог справиться с взрывателем ЗГТ, и лишь после соответственной помощи ГАУ (военными специалистами с Тульского оружейного завода, где было установлено производство взрывателей ЗГТ) удалось направить это дело.

Таких примеров можно привести сколько угодно. Ни один заказ частному заводу не обходился без того, чтобы ГАУ не приходилось отрывать своих специалистов для инструктирования и налаживания данного производства. О наиболее характерных из них придется говорить в дальнейшем, при разборе вопросов об отдельных предметах боевого снабжения.

Чтобы еще рельефнее охарактеризовать сложность, трудности и своеобразность «военной промышленности», ниже приводятся примеры из практики заграничных заказов.

При содействии Англии удалось заказать в Америке первоклассным, всемирно известным и исключительно мощным заводам «Канадской компании» 12000000 патронов к 76-мм полевым пушкам. Эти выдающиеся представители прославленной американской промышленности с русскими заказами не справились; из [109] России пришлось для налаживания дела командировать в Америку под видом «приемщиков» своих инженеров и техников — специалистов по этому виду производства, и только под их ближайшим руководством удалось, наконец, направить как следует изготовление 76-мм патронов. Причина неудач и здесь была совершенно та же, что и в России.

Наконец, прямо поразительный пример: всемирно известный завод Шнейдера еще дольше, чем американцы, не мог справиться с изготовлением русских 22-сек. трубок, хотя он их готовил для России в русско-японскую войну.

И если в неуспехах американских заводов нельзя отрицать известной доли немецкого влияния, то завод Шнейдера заподозрить в этом уж никак нельзя. В конце концов дело наладилось лишь после того, как его инструктировал по части наших 22-сек. трубок, согласно просьбе французского министерства снабжения, находившийся в то время в Лондоне председатель заготовительного комитета генерал Гермониус (бывший начальник трубочного завода) и был командирован туда наш специалист по трубкам полковник Плазовский. Этот пример в высшей степени характерен и его следует твердо запомнить: он указывает, как легко забывается и расстраивается даже хорошо налаженное производство мощного завода, работающего к тому же все время на военный рынок, и как любое производство может быть сведено почти на-нет, если оно было прекращено без оставления хотя бы небольших кадровых мастерских, где производство продолжалось бы все время хотя бы даже в малом размере.

Многие предметы боевого снабжения настолько сложны и трудны в производстве, что они оказались не по силам даже солидным заводам частной промышленности, если они не были ранее подготовлены к военному производству. Это обстоятельство подтвердилось опытом первой мировой войны не только в отношении русских частных заводов, но даже и иностранных, как указывалось выше.

Во время войны на частных заводах в России было установлено, хотя и с трудом и со значительным опозданием, изготовление таких предметов вооружения, производство которых мало отличалось от производства предметов общего типа металлообрабатывающей техники (главным образом снаряды, мины и т. п.). Производство же таких предметов военной техники, как артиллерийские орудия, взрыватели, дистанционные трубки винтовки, пулеметы, патроны и т. п., или совсем не удалось установить на заводах частной промышленности, не изготавливавших ранее таких предметов, или удавалось это сделать с исключительными затруднениями, и все же очень слабо.

При отсутствии в царской России в мирное время специальных казенных заводов для изготовления ряда предметов артиллерийской техники, в том числе и снарядов, пришлось во время войны привлечь и приспособить к этому делу почти все частные металлообрабатывающие [110] русские заводы за счет сильного сокращения удовлетворения общих потребностей страны, что создало в стране голод на предметы металлообрабатывающей промышленности.

— Опыт первой мировой войны указал на безусловную необходимость того, чтобы был заранее в период подготовки к войне составлен строго обдуманный план мобилизации всей промышленности страны для военных целей.

Только при таких условиях возможно рассчитывать на быструю и продуктивную мобилизацию промышленности страны. И если бы такой план мобилизации промышленности был своевременно разработан и осуществлен в России, то ей не пришлось бы переживать самых тяжелых дней мировой войны 1914–1917 гг. Но этого в царской России сделано не было. Напротив, как увидим ниже, в последнее перед мировой войной десятилетие и даже в начале войны делалось многое не в пользу, а во вред подготовки к войне русской промышленности вообще, и в частности военной, не исключая даже специальных военных казенных заводов.

Мобилизационная подготовка русской промышленности

а) Техническая готовность заводов. Ничтожными заказами последних перед первой мировой войной лет было почти совсем заглушено с большим трудом развившееся производство на многих военных заводах, особенно на оружейных.

В 1900 годах, по окончании перевооружения армии 3-лин. винтовками и 76-мм скорострельными пушками, некоторые казенные артиллерийские заводы, особенно оружейные и отчасти даже арсеналы, бездействовали. Приходилось распускать рабочих и прекращать производство.

Все доводы ГАУ о необходимости поддерживать установленное специальное производство разбивались о несогласие министерства финансов на отпуск требуемых денежных средств. Директор департамента государственного казначейства неизменно заявлял, что изыскивая средства для доведения боевых запасов до установленных норм, министерство финансов «решительно протестует против проповедуемого артиллерийским ведомством принципа питания завода работой для сохранения его готовности к широкой производительности или для поддержания призванных на время минувшей войны с Японией значительного числа рабочих».

Мобилизационная готовность заводов не была охранена и в техническом отношении. В течение целого десятилетия перед войной этим заводам давались мизерные заказы по их специальности, как бы умышленно ограничивая их возможность к дальнейшему усовершенствованию и вытравляя из них все навыки их трудной специальности. В то же время из-за неразумно понимаемой экономии их загромождали производством таких предметов, для которых следовало бы иметь самостоятельные заводы: металлообрабатывающие [111] станки, пулеметы и станки для них; револьверы, шрапнели, пружины накатников для полевых орудий, взрыватели, патронные обоймы, вьючные приспособления, пики для кавалерии и т. п. С началом войны все эти предметы понадобились очень срочно и притом в большом количестве. И так как для производства этих предметов не было самостоятельных мастерских, то их пришлось оставить в оружейных заводах в явный ущерб производству винтовок. В общем получалось так, что под видом «мудрой экономической политики», чтобы не даром шли деньги на их содержание, ружейные заводы получали всякие наряды, кроме тех, для которых они специально назначены... Здесь интересно отметить факт, что начальство и технический персонал заводов не только не противились, а напротив, сами шли навстречу этому — лишь бы завод хоть таким способом получил какую-нибудь работу.

Сокращая в мирное время производство казенных военных заводов, царское правительство своевременно не обеспечило их ни соответствующим оборудованием, ни даже запасами необходимых материалов и топлива на случай войны и закрытия границ.

В общем, если казенные военные заводы не были заблаговременно подготовлены к исполнению заданий, то еще меньше к этому были подготовлены частные русские заводы, не исключая даже тех, которые занимались изготовлением предметов артиллерийской техники еще в мирное время.

Частные заводы, даже имевшие по прежним военным заказам известное оборудование, не могли долго сохранять свою готовность к той же работе лишь на случай получения нового заказа на те же изделия. Очевидно, частным заводам было крайне невыгодно оставлять свои станки в долгом бездействии; выполнив военные заказы, эти заводы приспособляли свое производство для другой полученной ими работы. Для частных заводов было также невыгодно хранить запасы неходовых специальных материалов, требующихся для случайных военных заказов.

Неподготовленность частной русской промышленности к некоторым производствам военных изделий докладчики по сметам ГАУ в Государственной думе нередко относили к непредусмотрительности военного ведомства. Бывший начальник ГАУ генерал Кузьмин-Караваев приводил по этому вопросу объяснения верховной следственной комиссии, сущность которых сводилась к следующему: от артиллерийского ведомства не зависело развитие промышленности в целом; ему приходилось лишь подтверждать крайнюю затруднительность в получении от частной промышленности некоторых готовых изделий, механизмов, станков и сырых материалов. Стремление артиллерийского ведомства привлекать частные фирмы к поставкам таких предметов, изготовление которых было доступно соответствующему заводу, дало положительные результаты лишь в деле поставки стальных снарядов. К 1911 г. девять больших заводов выделывали снаряды разных калибров; кроме того, в Финляндии [112] было оборудовано три завода, но военному ведомству было воспрещено давать им дальнейшие заказы на снаряды{481}.

С большими затруднениями размещались заказы на немногочисленных частных заводах, изготовлявших конскую амуницию, различного рода повозки, зарядные ящики, хлопковый материал, и не было никакой возможности найти заводы, которые установили бы у себя изготовление снарядных трубок, взрывателей, биноклей, ружейных стволов, запасных ружейных частей, требовавшихся в громадном количестве, и пр. Главной причиной такого явления признавалось отсутствие техников. Завод, понимавший всю выгоду установки нового производства, иногда брал заказ, но мало сведущий технический персонал не справлялся с делом и завод имел лишь убытки. Большой недостаток в технических силах подтверждался наблюдаемым приглашением артиллерийских техников на частные заводы, получившие какую-либо гарантию правительства в виде субсидии на оборудование или долгосрочный заказ. Так, при устройстве одного частного порохового завода владелец завода обратился к артиллерийскому пороходелу генералу Дымша с просьбой помочь установить производство бездымного пороха для морского ведомства, предлагая ему за это оклад в 60 тысяч рублей в год. В другом случае в начале войны 1914 г., когда военное ведомство начало оплачивать оборудование заводов для нового производства, частный трубочный завод, заручившись разрешением военного министра, пригласил к себе на помощь в качестве консультантов трех артиллеристов-техников, специалистов по изготовлению трубок, назначив им вознаграждение в 30600 рублей в год.

Мобилизационная готовность русских заводов не была обеспечена и в отношении специального оборудования, несмотря на то, что для производства большинства предметов боевого снабжения (особенно для такого вида производства, как оружейно-пулеметное, трубочное, взрывателей, некоторых орудийных частей) требуются станки особой точности. Такие станки выписывались из Германии, Америки, Англии и частью из Франции. Попытки ГАУ получить точные станки от русских станкостроительных заводов неизменно терпели неудачу; русские станки годились только для грубых производств и при этом так скоро приходили в негодность, что заводы предпочитали обращаться к заграничному рынку, несмотря на чрезвычайно высокие цены и крайние затруднения транспорта, получения валюты и пр. Русские станкостроительные заводы не воспользовались создавшимися выгодными условиями рынка и во время войны, чтобы заложить у себя прочное основание для точного машиностроения. Они набросились на более «доходные» изделия и делали лишь грубые ходовые типы станков.

Начало точному машиностроению положено было задолго до первой мировой войны только на русских оружейных заводах ГАУ, [113] но в ограниченных размерах, не покрывавших потребность своих оружейных заводов. Уже во время войны ГАУ добилось разрешения создать казенный артиллерийский завод точного машиностроения при самом мощном Тульском оружейном заводе.

Между прочим, в Германии, Франции и Америке заводы точных станков зарождались и развивались также при непосредственном участии оружейных заводов.

б) Сырье. Весьма серьезной причиной слабого развития русской промышленности и неподготовленности ее в мобилизационном отношении являлось крайне недостаточное обеспечение заводов сырьем, идущим на изготовление предметов боевого снабжения.

Добывающая промышленность в царской России находилась на крайне низком уровне развития. Большинство материалов, необходимых для изготовления предметов боевого снабжения, Россия получала из-за границы: химическое сырье, цветные металлы, инструментальную сталь, частью железо, частью даже каменный уголь (из Англии) и пр.

Вскоре после окончания войны с Японией, в 1905–1906 гг., по инициативе ГАУ образована была комиссия под председательством члена военного совета генерала Костырко (много лет перед тем управлявшего делами Арткома ГАУ), по исчислению которой на образование двухгодичного запаса заграничных материалов для обеспечения работы в военное время русских казенных артиллерийских механических и химических заводов требовалось около 28 млн. рублей.

Но предположенное приобретение запаса сырья, обусловливающего безостановочную работу казенных заводов в продолжение двух лет, встретило решительный протест со стороны контролирующих министерств, по мнению которых «государственное казначейство не может согласиться на образование не приносящего дохода мертвого капитала, который может потребоваться лишь в случае гадательной войны»{482}. Этот жгучий и спорный вопрос о запасе заграничных материалов в продолжение четырех лет служил предметом пререканий между министерствами военным и финансов. С целью добиться хотя бы частичного решения вопроса военное ведомство шло на огромные уступки: первоначально исчисленная сумма в 28 млн. была уменьшена до 5 млн. рублей; запас был уменьшен до крайнего предела, с расчетом лишь на годовое обеспечение заводов. Наконец, в 1909 г. министерство финансов выразило согласие на образование запаса материалов стоимостью в 3 млн. рублей, но с «непременным условием на такую же сумму уменьшить изготовление ружейных патронов, предназначенных для запаса по сроку 1910 г.».

На эти 3 млн. для обеспечения годовой работы заводов были приобретены только такие материалы, которых, даже в небольшом количестве, нельзя было получить в России: селитра, сера, алюминий, [114] свинец, цинк, олово, никель, сурьма, магний, бертолетова соль. В мировую войну эти запасы послужили большим подспорьем для заводов.

В 1908 г. в Петербурге было созвано особое совещание для выяснения мер к поднятию металлургической промышленности в России. По мнению быв. начальника ГАУ генерала Кузьмина-Караваева, забота о поддержании развития металлообрабатывающей промышленности, требовавшей «политики воспособления», имела веское влияние на заключение министра финансов и министра торговли относительно предположенного военным ведомством развития казенной заводской деятельности и заготовления запаса заграничных материалов. В заявлении совета съездов металлозаводчиков северного и прибалтийского районов от 24 мая 1908 г. за № 2234 было, между прочим, изложено: «Совет полагает, что правительство, поощрявшее в свое время помещение капиталов в предприятия в целях удовлетворения внутреннего спроса, будет только последовательным, если примет меры для поддержания внутреннего спроса за счет сокращения иностранного ввоза, хотя бы для государственных заказов. Промышленность вправе ожидать, что правительство готово к самым суровым репрессиям против допущения казенных заказов за границей и против покупки оттуда разных материалов в тех случаях, когда то и другое может быть получено внутри страны. Расширение оборудований казенных заводов должно быть запрещено советом министров. Если ныне заказы военного и морского ведомств дают частным заводам только спорадическую работу, несмотря на громадные затраты сих заводов на специальное оборудование, пригодное лишь для цели государственной обороны, то справедливо ли со стороны государства ухудшать условия работы на сих оборудованиях отвлечением заказов на новые никому не нужные расширения аналогичных оборудований заводов казенных? Да и допустима ли подобная непроизводительная трата денег?»{483}

Около этого же времени ГАУ предположило усилить казенную выделку латуни и мельхиора. Эти металлы обрабатывались лишь на Петербургском патронном заводе, с ежегодным выходом 30000 пудов латуни и 20000 пудов мельхиора. Начальник завода разработал проект изготовления удвоенного количества этих металлов, не испрашивая особых ассигнований, а отнеся необходимые расходы на кредиты, назначенные по годовому плану на поддержание завода и на выделку патронов. Представители металлообрабатывающей промышленности приняли все зависящие от них меры для воспрещения артиллерийскому ведомству увеличивать производительность латунно-мельхиоровой мастерской. Министерство торговли, оберегая интересы частной промышленности, протестовало против усиления деятельности казенного завода.

Одновременно с отрицательным заключением об образовании запасов материалов, обеспечивающих деятельность казенных заводов [115] в военное время, контролирующими министерствами был поднят вопрос об упразднении запаса меди, хранящегося в количестве около 215 тысяч пудов в артиллерийском ведомства в медных орудиях, снятых с вооружения, и в виде разного медного лома.

Артиллерийское ведомство признало целесообразным хранить этот металл на случай большой войны, когда может встретиться затруднение в снабжении заводов русской медью. Однако государственный контроль настаивал на скорейшей продаже запаса меди с целью «капитализировать не приносящее дохода ценное имущество»{484}. В результате обследования этого вопроса ГАУ было приказано приступить к ликвидации запаса меди; с 1911 г. по 1914 г. было продано 118 тысяч пудов на сумму 1300000 руб., в среднем по 11 руб. за пуд. К началу мировой войны осталось непроданной меди 96 тысяч пудов. К 1916 г. весь этот запас был исчерпан, и военное ведомство вынуждено было приобретать заграничную медь по 25 руб. за пуд, а для получения русской меди в неопределенном будущем потребовалась выдача значительных денежных субсидий для разработки медной руды.

В целях обеспечения безостановочной работы своих заводов в случае закрытия границы во время войны ГАУ изыскивало возможность замены некоторых материалов заграничного происхождения отечественными. Особенное внимание привлекли свинец и комовая сера. Поддерживая добычу свинца на Кавказе заводом «Эльборус», ГАУ, основательно испытав этот свинец в работе на патронных заводах, просило министерство финансов о выдаче «Эльборусу» необходимого для него аванса, который зачитывался бы при расплате за свинец в продолжение пяти лет поставки металла на казенные заводы. Министр финансов ответил решительным отказом, ссылаясь на некредитоспособность бывш. тов. министра финансов В. И. Ковалевского, стоявшего во главе правления общества «Эльборус».

Попытка получить свинец из Уссурийского края и комовую серу из Туркестана тоже успеха не имела, так как предпринимателям требовалась значительная денежная помощь.

В результате во время войны пришлось выписывать из-за границы по большим ценам все те сырые материалы, которых не было в России и необходимость которых предвиделась одиннадцать лет назад при первоначальном исчислении для обеспечения заводов запасами.

Опыт первой мировой войны резко подчеркнул огромное значение базы сырья и исходных материалов в развитии военного производства вообще и производства предметов боевого снабжения в особенности. Сырьевая проблема является важнейшей в организации боевого снабжения, непосредственно связанной с вопросом ведения войны. Страна, предпринявшая войну без должной организации своей добывающей промышленности, без достаточного обеспечения [116] своего военного производства исходными материалами, обречена на неизбежное поражение более предусмотрительным в этом отношении врагом. Преимущества в ресурсах угля, железа, нефти, нитратов являются основным источником превосходства на поле сражения — в орудиях, снарядах, взрывчатых веществах.

Американские экономисты после мировой войны 1914–1918 гг. писали: «Если страна не имеет селитры, хлопка, каучука, если она имеет недостаточно меди, алюминиевой руды (бокситов), если ее оловянные рудники не работали несколько лет, если ее нефтяная продукция незначительна и если она не имеет серы, можно сказать: эта страна не может воевать»{485}.

При подготовке к первой мировой войне этот серьезнейший вопрос почти совершенно игнорировали и за это сильно поплатились во время войны и в ее результате; причем поплатилась не только Россия, но и все прочие государства, принимавшие участие в войне, не исключая Германии.

Начиная в 1914 г. гигантскую войну, все державы были одинаково уверены в непродолжительности предстоящей борьбы, и если не приняли заблаговременно никаких мер к организации производства предметов военного снабжения, то тем более они не позаботились обеспечить свою промышленность сырьем, необходимым для ее работы во время войны.

Колоссальная потребность в сырье для нужд военного производства во время войны вызвала непреодолимые осложнения в боевом снабжении армий у всех воевавших держав, несмотря на казавшееся богатство некоторых из них в сырье. Война нарушила все довоенные расчеты на импорт и товарообмен и заставила многие государства жестоко расплачиваться за свою прежнюю политико-экономическую недальновидность.

в) Инженерно-технический и рабочий состав. Оборона страны в современных условиях вызывает необходимость иметь не только сильную, хорошо вооруженную и подготовленную армию, но не менее сильную и соответственно подготовленную научно-техническую и производственную армию для работы в тылу по изготовлению предметов военного снабжения. Для укомплектования такой армии необходимы специалисты — работники науки, инженеры, техники, экономисты, организаторы, квалифицированные мастера и. рабочие.

В целях надлежащей оборонной подготовки страны, среди многих других мобилизационных мер крайне необходим строгий учет всех научных, инженерно-технических и рабочих кадров, которые могут быть привлечены к работе на оборону, и такая заблаговременная военно-техническая подготовка всех этих кадров, чтобы их работа в соответственной специальной области обороны была наиболее производительной и полезной.

Вопросы мобилизационной подготовки научных и профессионально-технических сил были в полном пренебрежении у царского [117] правительства России. Не предусматривая необходимость мобилизации промышленности, русское правительство вовсе не учитывало того, что во время войны при переходе мобилизованных заводов на военное производство им придется разрешать множество вопросов технического характера, требующих от инженерно-технических работников основательного знания особенностей военной техники и опыта в технологических процессах изготовления предметов боевого снабжения. Царское правительство не понимало того, что оборона страны находится в тесной взаимной зависимости с деятельностью работников науки и техники, что эти работники должны согласовать свою отрасль деятельности с нуждами обороны, чтобы в случае призыва к работе на оборону иметь возможность легко и без потери времени ориентироваться в обстановке и применить свою специальность с наибольшей пользой для обороны.

Во всех государствах, принимавших прямое или хотя бы косвенное участие в первой мировой войне, к работам на нужды армии были привлечены почти все научные, инженерно-технические и производственные силы. Но так как большинство из них не имело никакой военно-технической подготовки, то они должны были терять время на ознакомление с особенностями военной техники и производства предметов боевого снабжения, причем все же многие из них, особенно инженеры-производственники, оказывались малополезными, по крайней мере в России, несмотря на то, что для их инструктирования приходилось отрывать от прямого дела специалистов инженеров и техников казенных артиллерийских заводов.

В России по данным на 1 мая 1917 г. к обслуживанию нужд действующей армии привлечено было во время войны почти 90% всех русских заводов (4065 более или менее крупных предприятий) и около 96% всего заводского персонала (до 648000 рабочих и около 52000 инженеров и заводских служащих). Однако производительность всех заводов, привлеченных к работе на армию, далеко не покрывала потребность последней, и до некоторой степени вследствие того, что на заводах остро чувствовался недостаток в инженерах, техниках и рабочих.

Вместе с интенсивным прогрессом техники в составе вооруженных армий чрезвычайно быстро растет процент специальных технических войск: артиллерии, авиации, бронетанковых и механизированных войск, военно-морского флота, войск связи и пр., что в свою очередь вызывает прогрессирующий рост и производственной армии рабочих с ее руководителями — командирами из инженеров и техников. Причем, как показал опыт первой мировой войны, эта производственная армия, обслуживающая технические потребности специальных войск, будет численно превосходить их в несколько раз. Так, например, к концу войны, в 1918 г., во Франции для обслуживания потребностей боевого снабжения артиллерии, в составе которой тогда числилось около 12000 орудий с 250000 бойцов, работало на заводах до 1700000 человек, а для [118] обслуживания авиации — около 2700 самолетов и 5000 летчиков-бойцов — работало на заводах до 180000 человек, т. е. на одного артиллериста приходилось около 7 и на одного летчика до 36 производственников на заводах.

В России в довоенное время ощущался большой недостаток в специалистах военной техники. Гражданские частные заводы, получавшие заказы на изготовление предметов боевого снабжения, нередко за недостатком специалистов приглашали к себе на работу по большей части в качестве консультантов артиллерийских техников.

Недостаток специалистов военно-производственной техники, как и вообще большой недостаток в России научно-технических и производственных работников, не обращал на себя внимания царского правительства. Имеющиеся такие работники не состояли на особом мобилизационном учете для призыва их в случае войны к работам на армию. О заблаговременной подготовке их к таким работам не помышляли. Не задумывались над тем, что эти работники вообще, не говоря уже о высококвалифицированных, оставаясь на заводах у своих станков, в своих лабораториях и научно-исследовательских кабинетах, принесут во время войны там больше пользы для армии, чем в ее рядах на фронте. Не только Россия, но и Германия, и Франция, ослепленные манией увеличения численности вооруженной армии, призвали в ее ряды по первой мобилизации 1914 г. всех военнообязанных без разбора, какой бы специальности они ни были, где бы и какой бы работой они ни занимались, и отправили в войска на общих основаниях.

Недостаток рабочих и техников, призванных без разбора в войска, привел к кризису на русских заводах с самого начала войны.

В начале войны, в 1914 г., в России из 135000 человек, работавших на крупнейших заводах, призвано было в армию почти 60%, вследствие чего производительность этих заводов упала до 7–12% нормальной их производительности. В числе призванных тогда в войска было немало специалистов высокой квалификации. Были случаи призыва с заводов даже таких инженеров, которыми были изобретены и испытывались специальные типы станков и механизмов для быстрого массового изготовления некоторых предметов боевого снабжения и под руководством которых ставилось массовое производство таких предметов.

В Германии в первые же месяцы войны, в 1914 г., призванных в войска квалифицированных рабочих и техников возвратили из армии на свои заводы. К 1917 г. германская промышленность испытывала до того острый недостаток рабочих, что военное командование в период наибольшего напряжения на фронте принуждено было откомандировать из строя на заводы 125000 человек.

Во Франции призванных в армию рабочих и техников стали отзывать обратно для работы на заводах с 1915 г., причем в 1915 г. было откомандировано из армии для обслуживания мобилизованной промышленности до 500000 человек. Спешное откомандирование такого большого числа людей несколько расстроило воинские части, вследствие чего наиболее молодых рабочих стали постепенно [119] возвращать в армию, заменяя их женщинами и подростками. В 1918 г. во Франции 15000 заводов работали на войну, пользуясь трудом 1700000 рабочих, в том числе: 500000 состоящих на военной службе, 420000 невоеннообязанных, 430000 женщин, 130000 детей, 110000 иностранцев, 60000 жителей колоний, 40000 пленных{486}.

В Германии с 1916 г. ставший во главе верховного командования Гинденбург, учитывая огромное значение промышленности для ведения войны, перевел много рабочих из действующей армии на работу на наиболее важные заводы. Принятая «программа Гинденбурга» вызвала необходимость значительного расширения заводов и увеличения их производительности, а вместе с тем увеличения числа рабочих. Например, на главном сталелитейном заводе Круппа в Эссене число рабочих около 30000 человек в 1914 г. возросло к 1918 г. до 97000 человек, в том числе около 25000 женщин{487}.

В России еще в период подготовки к войне число рабочих-специалистов было значительно сокращено даже на казенных военных заводах вследствие прекращения или сокращения некоторых видов производства и роспуска рабочих. Во время войны в России оскудение рынка рабочих-специалистов приняло угрожающие размеры, особенно после того, как целым рядом мобилизаций забирались в запасные батальоны, а оттуда на фронт не только заурядные рабочие-оружейники, но и квалифицированные специалисты. Все протесты ГАУ оставались без внимания. Между тем, как указывалось выше, производство военных изделий настолько сложно и тонко, что успешное его ведение под силу только особым специалистам, вырабатывающимся не скоро. Например, в лучших оружейных заводах это ремесло обращалось в наследственное, преемственно передававшееся из поколения в поколение. Так именно было в Туле, в Ижевске и в Сестрорецке; кроме этих гнезд настоящих оружейников, совершенствовавших наше ружейное дело, других, подобных им, больше нигде не было. И когда значительная часть их была взята в войска, — на заводах настал кризис, справиться с которым было трудно, так как освобождение от строевой службы специалистов-рабочих, служащих в рядах войск, вызывало на практике большие осложнения; в этом вопросе сталкивались различные государственные интересы. С одной стороны, не могло быть никакого сомнения в там, что все рабочие-специалисты, служащие в рядах войск или могущие быть призванными, были, безусловно, необходимы заводам, особенно при увеличении ими производства. С другой стороны, освобождение всех без исключения рабочих-специалистов признавалось невозможным по причинам будто бы столь же чрезвычайного государственного характера. [120]

Как видно из доклада начальника Генерального штаба генерала Беляева от 22 февраля (7 марта) 1915 г., военное ведомство «решительно не допускало возвращения на заводы и фабрики тех рабочих нижних чинов, которые уже попали в регулярные части войск». Мотивом к этому выставлялось якобы то «удручающее моральное впечатление, которое производило такое возвращение на товарищей этих нижних чинов, остающихся в строю»{488}.

И лишь в чрезвычайных случаях было решено делать исключение из этого правила, но тогда заводы, ходатайствующие о возвращении им рабочего, должны были сами указать ту войсковую часть, в которой он служит. Почти ничего не вышло из такого «великодушного» разрешения. При 4–6-недельном обучении новобранцев и ратников в составе запасных батальонов и распределении их затем в регулярные войска дежурными генералами фронта ни ГУГШ, ни местное начальство военных округов не имело никакой возможности получить какие-либо сведения о местонахождении того или иного рабочего. На практике же заводы большей частью сообщали только о том, куда направил воинский начальник данного рабочего, и не могли указать, в какой войсковой части он служит. Поэтому удовлетворение таких ходатайств, естественно, являлось редким исключением.

Другой категорией военнообязанных рабочих, освобождение которых от военной службы вызывало осложнение, были призывники. Как видно из письма начальника Главного штаба начальнику ГАУ от 18 февраля (3 марта) 1915 г., Главный штаб считал освобождение призывников недопустимым потому, что «молодые люди являлись в высшей степени желательным элементом для пополнения рядов войск и вряд ли могли обладать значительным опытом и быть незаменимыми специалистами на заводах».

Начальник ГАУ не мог согласиться с этим мнением, так как именно молодые люди, поступая на заводы задолго до призывного возраста, приобретали все необходимые навыки и являлись ко времени их призыва вполне опытными рабочими. Подыскать же взамен их новый контингент рабочих при настоящем положении вещей было чрезвычайно трудно. Поэтому начальник ГАУ предполагал дать всем рабочим, занятым выполнением заказов военного ведомства, отсрочку хоть до 1 октября 1915 г., на что последовало согласие военного министра. Но в дальнейшем этих отсрочек уже больше не давалось.

Что касается усиления администрации заводов, то по мере надобности удавалось, хоть и не очень легко, вызывать из строевых частей войск через ГУГШ прапорщиков из лиц, получивших высшее техническое образование, и прикомандировывать их к различным заводам.

Но кроме квалифицированных рабочих заводам в горячее военное время нехватало даже простых рабочих, особенно летом, [121] когда из-за отлива рабочих на полевые работы приходилось умышленно сокращать производство{489}.

ГАУ отдавало себе ясный отчет в опасности, угрожающей боевому снабжению армии при таком положении вещей, и вскоре после начала войны внесло в совет министров проект приведения казенных заводов на особое положение, считая их как бы мобилизованными. Проект этот рассматривал работу на заводах, изготовляющих предметы государственной обороны, как особую форму отбывания воинской повинности, предусматривал прикрепление рабочих к их заводам и устанавливал повышенную наказуемость за правонарушения промышленной жизни как в отношении рабочих, так и заводской администрации.

Однако совет министров признал этот проект несвоевременным.

В декабре 1914 г. начальник ГАУ вторично вошел в совет министров с тем же предложением. Совет министров вторично отклонил его. Между тем вредные последствия действия законоположений мирного времени давали себя чувствовать в неоднократных случаях внезапного ухода рабочих с казенных заводов.

Поэтому проект ГАУ был внесен в совет министров третий раз 22 февраля (7 марта) 1915 г. Однако совет министров окончательно отклонил это предложение.

ГАУ попрежнему оставалось бессильным перед такими фактами, как, например, уход сразу 3000 человек на полевые работы с одного из оружейных заводов, единственного в России, изготовляющего ствольные и коробочные болванки (для всех заводов); 1000 человек — с Сормовского завода, 700 человек с завода Посселя и т. д.

Наконец, в 1916 г., когда особенно резко обострился кризис недостатка рабочих и техников на заводах русской промышленности, мобилизованной на нужды армии, состоялось запоздалое распоряжение верховного командования (по представлению Упарта) об откомандировании из армии на заводы всех призванных специалистов-техников и квалифицированных рабочих и о предоставлении в довольно широких размерах отсрочек призыва в войска рабочим и служащим на заводах, мобилизованных для изготовления предметов боевого снабжения. Но в общем к 1917 г., до февральской революции, возвращено было на заводы из армии не более 6500 рабочих, т. е. ничтожный процент от числа призванных в войска.

Опыт мировой войны подчеркнул, что тех работников науки и техники, инженеров, техников и квалифицированных рабочих, которые могут быть использованы в деле боевого снабжения, не следует призывать в войска действующей армии — и не только с военных заводов, но и с тех заводов, которые предполагается мобилизовать для нужд обороны. Их необходимо во время войны оставлять на своей научно-исследовательской работе и на производстве в промышленности, если их работа или производство имеют то или иное отношение к делу обороны, но предварительно, еще в [122] довоенное время, основательно ознакомив их с соответственной их основной специальности отраслью военной техники.

С целью подготовки научных работников для нужд обороны следовало бы приблизить и связать между собой научную деятельность гражданских научно-исследовательских институтов с соответствующими по специальности военными научно-исследовательскими институтами, объединив научную деятельность всех этих институтов под общим руководством высшего центрального научного органа, основной задачей которого должно быть создание широкого научного базиса не только для промышленности и хозяйственного строительства страны, но и для нужд ее обороны. Центральный научный орган обороны должен охватывать научное исследование не только специальных вопросов военной техники, но и всех других разнообразных обширных вопросов военного искусства, военно-политических, военно-экономических, военно-исторических, военной стратегии и тактики, вопросов военного снабжения и подготовки страны к обороне вообще.

Что же касается профессионально-технической школы, подготавливающей специалистов в разных областях знания и техники, то она должна осветить значение каждой изучаемой специальности для военного дела и указать хотя бы главнейшие основы применения сообщаемых школой знаний в области обороны. Выпускаемые профессионально-технической школой квалифицированные силы должны быть так подготовлены, чтобы их работа в обширной, весьма сложной и крайне разнообразной области, обнимающей вопросы обороны, могла быть продуктивной и полезной для обороны с первого дня привлечения их к ней.

Работа русской промышленности на боевое снабжение артиллерии во время войны

Соображения о мобилизации промышленности и мероприятия общего характера. Во время войны, когда с осени 1914 г. русская армия уже стала ощущать острый недостаток в боеприпасах и других предметах боевого снабжения, стала очевидной необходимость мобилизации и привлечения к работе на армию всей промышленности, всех предприятий, мало-мальски способных принять участие в изготовлении тех или иных предметов боевого снабжения. Со стороны царского правительства России стали приниматься меры, клонившиеся к поднятию производительности казенных и частных заводов и в конечном итоге к мобилизации всей промышленности на нужды армии. Но меры эти осуществлялись далеко не в полной мере и недостаточно интенсивно, особенно в первое время, встречая большие затруднения с разных сторон, не исключая некоторых правительственных органов и даже самого военного министра.

Сменивший генерала Сухомлинова военный министр генерал Поливанов только по прошествии года войны признал, наконец, первенствующее значение боевого снабжения. В заседании Государственной думы 19 июля 1915 г. генерал Поливанов говорил{490}: [123]

«Самая трудная, самая острая для продолжения войны задача — это снабжение армии техническими средствами, во главе коего стоит артиллерийское снабжение. В этом смысле, в смысле богатства артиллерийского снабжения, Германия обеспечила себе значительный перевес и над нашей армией, и над армиями наших союзников... Ее промышленность снабжала до войны своими произведениями весь мир, а во время войны все освободившиеся от прекращения вывоза станки заработали на армию. Перевес немцев более всего сказался в их тяжелой артиллерии, в количестве снарядов, пулеметов, винтовок... Если, как оказывается, победа или поражение зависят от количества металла, которое надо подвезти к полю сражения, то нам надо суметь и настоять на развитии и у нас тех видов промышленности, которые изготовляют предметы государственной обороны, а более всего тех ее отраслей, которые изготовляют предметы артиллерийского снабжения».

Этот призыв и сознание военного министра были запоздалыми. Об этом нужно было серьезно думать и настойчиво проводить в жизнь задолго до начала войны, а не в 1915 г., когда русская армия осталась без снарядов.

Чрезвычайные меры, принятые для мобилизации русской промышленности в 1915 г., также запоздали, так как весь смысл заблаговременной подготовки промышленности к войне в том именно и состоит, чтобы она «отмобилизовалась» одновременно с войсками и одновременно с ними полным ходом вступила в работу по снабжению армии.

Подобной «мобилизационной» подготовки промышленности царское правительство России не предвидело и не сделало. Необходимость мобилизационной подготовки только казенных заводов, и то до некоторой степени, предусматривалась ГАУ и военным ведомством, но со стороны министерства финансов и государственного контроля они встретили препятствия к осуществлению даже самых необходимых, минимальных мер. Полное развитие мобилизационной подготовки всей русской промышленности для нужд обороны, если бы оно своевременно предусматривалось военным ведомством царской России, требовало бы для своего осуществления отпуска весьма значительных средств из государственного казначейства и, несомненно, встретило бы самый решительный протест со стороны тех же «контролирующих ведомств». Ведомства эти считали своим долгом урезать кредиты, испрашиваемые военным министерством, во что бы то ни стало, не вникая в сущность вопроса. Тем более, они не согласились бы на ассигнование кредитов на расходы по совершенно не уясненной ими подготовке заводов к войне, связанной с образованием запасов оборудования, топлива и. материалов, представляющих, по их мнению, «мертвый капитал» {491}.

Итак, русская промышленность, слабая сама по себе, когда началась война, оказалась совершенно неподготовленной к ней. [124]

Пришлось прибегнуть к крайнему средству — к заказам за границей, главным образом в Америке и частью в Англии, Франции и Японии. Но слава американской промышленности оказалась дутой; в этом на горьком опыте убедились слишком поздно, но иного выхода и не было, так как Франция и Англия, хотя и были более подготовленными в этом отношении, сами испытывали острую нужду в боевом снаряжении и могли уделять нам лишь ничтожную долю производительности своих заводов, прибегая в то же время сами к заказам американским промышленникам.

Таким образом, без особо ощутительных для русской армий результатов в труднейшее для нее время пришлось влить в американскую промышленность огромные суммы золота, создать и оборудовать там на русские деньги массу военных предприятий, другими словами, произвести на наш счет генеральную мобилизацию американской промышленности, не имея возможности сделать того же в отношении своей.

В меньшей, но все же в довольно значительной степени Россия сделала то же самое и для промышленности Англии, Франции и Японии.

Необходимо отметить, что при более спокойном и внимательном отношении к этому делу можно было в значительной степени сократить число потраченных миллиардов, если бы, ограничиваясь заказами в Америке лишь самого необходимого, приобрести там же побольше заводского оборудования и со всей энергией взяться за создание военной промышленности у себя.

Даже со стороны особого совещания по обороне не было проявлено должного внимания к вопросу о мобилизации промышленности.

В заседании особого совещания 16 (29) декабря 1915 г. было сделано два интересных доклада: генерала Михельсона о мобилизации германской промышленности и бывш. директора департамента в министерстве торговли и промышленности В. Н. Литвинова-Фалинского о мобилизации русской промышленности. Этими двумя докладами и была, в сущности говоря, исчерпана большой государственной важности тема о мобилизации промышленности в особом совещании по обороне, которое ограничилось чиновничьим «принятием их к сведению».

Между тем над этими докладами следовало серьезно подумать и почерпнуть в них много полезного для проведения в жизнь.

Литвинов-Фалинский в своем докладе обращал внимание на полную необеспеченность иностранных заказов как в союзных» так и в нейтральных странах. Огромные недопоставки заказанных боевых припасов он объяснял тем, что союзники сами нуждались в снарядах для своих армий и могли давать России только излишки своего производства. В нейтральных странах конкурентами в размещении русских заказов являлись ее противники; независимо от этого, заказы в нейтральных странах подвергались случайностям «в зависимости от склонения политических симпатий в ту или иную сторону». [125]

Выполнение иностранных заказов сопряжено было с рядом неудобств, как то: трудности доставки заказанных предметов, несоответствие их установившимся условиям заграничного производства и пр.

Наконец, расплата по иностранным заказам в золотой валюте ставила Россию в чрезвычайно трудное положение.

Расплата в золотой валюте поставила Россию в «положение, обязывающее принимать при заключении займов даже у союзников условия, не отвечающие ни достоинству, ни независимости страны».

Только внутреннее производство могло, по верной мысли Литвинова-Фалинского, служить «прочной основой боевой способности страны». Между тем в довоенное время, вместо того чтобы развивать и подготовлять свое производство к изготовлению предметов снаряжения армии, передавали многочисленные заказы за границу, в том числе Германии, что способствовало укреплению ее боевой мощи.

Литвинов-Фалинский в целях сохранения способности русской промышленности к производству предметов военного снаряжения предлагал следующие меры: а) обязать работающие на оборону заводы «держать соответственное оборудование в состоянии постоянной готовности к производству военных заказов»; б) подобные же обязательства в отношении готовности производить военные заказы ставить вновь возникающим предприятиям.

«Идя таким путем и приводя в известное планомерное соотношение способность заводов производить отдельные предметы военных заготовлений», Литвинов-Фалинский предполагал осуществить мобилизацию русской промышленности, т. е. «приведение и поддержание ее в состоянии возможности начать производить без потери времени заранее определенное для каждого завода количество предметов военного снабжения».

Кроме того, чтобы исчерпать задачу мобилизации русской промышленности, Литвинов-Фалинский считал необходимым: а) приблизить машиностроительную промышленность Петрограда к металлургии путем эвакуации петроградских заводов в район Урала и южной горной промышленности, где имеются металлы и топливо; б) разработать план снабжения и обеспечения заводов необходимым сырьем, установив в России добычу и производство свинца, олова, алюминия, цинка и других специальных металлов, «без которых боевая готовность будет всегда находиться в рискованном положении»; в) использовать водопад Иматру (в Финляндии) для подачи в Петроград электрической энергии (около 400000 лошадиных сил), чтобы освободить заводы Петрограда от зависимости от иностранного топлива (в довоенное время Петроград ежегодно выплачивал за английский уголь свыше 30 млн. рублей за границу).

В программе мобилизации промышленности, намеченной Литвиновым-Фалинским, не были затронуты вопросы о создании казенных [126] заводов и многие другие факторы, могущие в той или иной степени влиять на боевую готовность промышленности.

О мобилизации германской промышленности здесь приводятся некоторые выводы из доклада генерала. Михельсона, представляющие интерес ввиду того, что Михельсон в течение нескольких лет, в период подготовки к мировой войне, был в Германии военным агентом, представителем русского Генерального штаба.

Генерал Михельсон в своем докладе утверждал, что организация подготовки к войне в Германии была вообще известна, и чрезвычайного в ней нет ничего.

Германия отлично подготовилась к той войне, которой она сама хотела и в успехе которой была заранее уверена. Эта война предусматривалась продолжительностью 4–5 месяцев. К такой войне, какая на самом деле разыгралась, Германия, по убеждению генерала Михельсона, не готовилась и ее не предвидела, а если бы могла предвидеть, что она примет такие размеры и протянется так долго, Германия никогда бы ее не начала.

Тем не менее, надо признать, что выявившаяся мощь мобилизованной уже во время войны германской промышленности превзошла ожидания самих немцев. По отношению к мобилизации промышленности немцы применили принципы всякой мобилизации и по мере надобности захватывали все большие и большие области промышленной и экономической жизни.

Первое условие успешной мобилизации промышленности в Германии — это, конечно, огромный процент заводов из общего их числа, которые еще в мирное время специально изготовляли предметы вооружения и снаряжения.

Германия снабжала орудиями войны весь мир и, в частности, Россию, которая до некоторой степени за свой счет содержала дорого стоящую военную промышленность Германии.

Мощность этой специальной военной промышленности давала немцам такой большой кадр инженеров, техников, мастеров и рабочих, специализировавшихся на военно-промышленной работе, какого ни одна другая страна не имела.

Среди мероприятий, осуществленных во время войны, организация генерала Ванкова по изготовлению в России 76-мм снарядов французского образца является весьма поучительным примером в истории русской промышленности, показавшим, как возможно ее мобилизовать и использовать в отношении массового производства даже таких предметов боевого снаряжения, к изготовлению которых она совершенно не была подготовлена{492}.

Осенью 1914 г. и в русской действующей армии определилась большая нужда в снарядах; потребовались чрезвычайные меры для спасения от угрожающих последствий снарядного голода. Тогда по инициативе находившихся во Франции представителей русской [127] армии французское правительство отправило в Россию особую миссию из французских артиллеристов, инженеров, техников и химиков (всего 14 человек во главе с артиллерийским офицером Пио).

Назначение миссии состояло главным образом в том, чтобы помочь России организовать в крупном масштабе производство снарядов, пользуясь опытам Франции.

При этом имелось в виду избежать чрезмерного разбрасывания заказов по мелочам, принять необходимые меры к облегчению работы неопытным промышленникам, упорядочить недостаточно оборудованные организации и пр., словом извлечь наибольшую пользу из наличных ресурсов страны, чтобы возможно меньше обращаться к содействию иностранной промышленности.

Миссия прибыла в Петроград 17(30) января 1915 г.; она была принята в ГАУ скорее с недоверием, чем с симпатией.

Гранаты французского образца изготовлялись цельнокорпусными, т. е. без отдельной винтовой головки, и снабжались взрывателями особого типа.

В отношении безопасности французские гранаты уступали нашим; имелись сведения о случаях разрыва их в каналах орудий на фронте французских армий.

Ввиду этого председатель особой распорядительной комиссии, стоявший первоначально во главе дела, представил решение вопроса о целесообразности установки у нас способа фабрикации 76-мм гранат на усмотрение главковерха.

13(26) марта 1915 г. главковерх ответил следующее: «Производительность всех работ артиллерийского ведомства должна вестись и быть доведена до максимума в наикратчайший срок. Лишнего нет ничего. Выделывать всеми способами, привлечь французов»{493}...

Тогда председатель особой распорядительной комиссии предложил начальнику ГАУ сделать все необходимые распоряжения по изготовлению гранат по французскому образцу на заводах, которые перед тем уже были осмотрены комиссией с участием французов и начальника брянского арсенала генерала Ванкова, и просил назначить последнего главным руководителем всего этого дела.

В том же месяце (в марте) Артком, среди членов которого существовала явная оппозиция принятию иностранных образцов, закончил рассмотрение чертежей и технических условий на изготовление всех частей французской гранаты (впоследствии эти чертежи и условия подверглись пересмотру и изменениям по требованиям заводского производства).

Военным советом был разрешен первый заказ на изготовление только одного миллиона 76-мм гранат по упрощенному французскому образцу.

Заказ был ограничен этим количеством из осторожности как в отношении безопасности французских гранат, так и потому, что [128] данные уже заказы на снаряды считали достаточными, кроме того, опасались, что для новых снарядов может нехватить пороха и взрывчатых веществ.

Но затем, начиная с июня 1915 г. по март 1917 г., генерал Ванков получил еще 23 разных наряда и не только на 76-мм гранаты, но и на гаубичные бомбы (гранаты) разных калибров и даже на снаряды для Румынии.

Генералу Ванкову поручено было наладить производство только на тех заводах, которые ранее не были использованы для изготовления снарядов, как вовсе к этому не приспособленные. Поставить новое производство несравненно труднее, чем расширить существующее. Генералу Ванкову пришлось создавать производство французских гранат почти из ничего: не было ни готового оборудования, ни руководителей, ни рабочих.

Организации генерала Ванкова удалось в кратчайший срок достигнуть осязательных результатов для действующей армии в виде все увеличивающегося поступления вначале 76-мм гранат, а затем уже 152-мм и 122-мм бомб (гранат). Быстрый рост изготовления боеприпасов благодаря организации генерала Ванкова с начала производства по 1(23) января 1918 г. виден из следующей таблицы:

Название предметов Сроки изготовления
К 1.1 1916 г. К 1.1 1917 г. К 1.1 1918 г.
Корпуса 76-мм гранат 600795 7593991 13683334
Запальные стаканы 301105 5257850 12250865
Детонаторные трубки 114755 4219875 8408235

Сверх показанного в этой таблице изготовлено было к 1 января 1918 г. еще 488487 корпусов 152-мм и 104956 корпусов 122-мм снарядов, 730294 запальных стаканов 152-мм и 646512 запальных стаканов УС (удушающих средств).

С мая 1915 г. по январь 1918 г. генералом Ванковым было заключено 442 договора с различными многочисленными предприятиями, включенными в его организацию.

В состав организации вошли как крупные заводы и предприятия: общество Коломенского завода, Густав Лист, Донецкое и Краматорское металлургические общества, общества Мальцевских заводов, Русской железопрокатной промышленности и трубопрокатных заводов, Паровозостроительное и механическое общество, Южно-русское днепровское общество, товарищество Кольчугина, Тверская мануфактура, Морозов, Д. П. Рябушинский, Второв, Компания Зингер, Эльверти, общество «Динамо» и т. д., так и мелкие заводы и мастерские, объединяемые и не объединяемые военно-промышленными комитетами; при этом в организацию входили не только металлургические и механические заводы и предприятия, но и мануфактурные, оптические, штамповальные и т. д. [129]

Предприятия эти были сведены в местные районы, во главе которых были поставлены заведующие; районы открывались по мере надобности в местном объединении заводов. Таких районов было открыто семь: Московский, Южный, Тамбовский, Петроградский. Одесский, Киевский, Ярославский. В одном Московском районе объединено было около 100 заводов, мастерских и комитетов; в Одесском — до 70 предприятий, по большей части мелких мастерских Одесского областного военно-промышленного комитета; в Киевском — 56 заводов и мелких мастерских и т. д. Кроме того, по заказам организации Ванкова работали отдельные военно-промышленные комитеты и заводы, не объединившиеся в районы.

Для организации производства заводы были подразделены на группы: одна группа — для подготовки стали, другая — для изготовления корпусов гранаты, третья — для изготовления запальных стаканов взрывателя, четвертая — для изготовления ударных (детонаторных) трубок, пятая — для снаряжения снарядов и пр.

Во главе каждой группы имелся завод с руководителями-специалистами, на котором давались разъяснения и производились всякого рода испытания.

Организация Ванкова принимала необходимые меры к устранению разного рода препятствии к правильному производству и развитию работ, а именно: а) урегулирование очереди и порядка исполнения срочных заказов разных ведомств — морского, интендантского, инженерного и пр.; б) освобождение рабочих-специалистов от призыва на службу в войска; в) урегулирование снабжения заводов топливом, материалами и машинами и оказание им содействия в деле перевозки; г) устранение разного рода затруднений технического характера, встречавшихся при заводском производстве.

Организация генерала Ванкова заняла совершенно самостоятельную позицию, независимую от Арткома ГАУ в экспериментально-техническом отношении по вопросам, касающимся контроля и пригодности стали для снарядов, выяснения причин разного рода пороков материала в снарядах, исследования и установления пригодности новых материалов для снарядов (сталистый чугун) и т. п. В этой работе организации Ванкова пришли на помощь научно-технические силы Москвы, в особенности профессора, преподаватели и лаборатории Высшего московского технического училища (ныне машиностроительный институт имени Баумана).

При изготовлении снарядов организацией Ванкова был избран, как более отвечающий обстоятельствам дела по своей гибкости и применимости к обстановке, и вместе обеспечивающий интересы казны, так называемый прежним законом «комиссионерский способ заготовления»{494}, но с некоторыми отступлениями.

По мнению генерала Ванкова, организация порученного ему дела должна была бы напоминать как бы организацию крупного [130] промышленного предприятия с директором-распорядителем во главе. По его мнению, канцелярская волокита могла убить дело; стоящее во главе дела лицо должно было «иметь право на месте решать бесповоротно и окончательно все возникающие экономическо-хозяйствённые и технические вопросы». Лицо без таких широких полномочий не могло бы, по мнению Ванкова, добыть потребные сырье и топливо без вредных задержек, какие в то время постоянно происходили даже с казенными грузами.

Просимые генералом Ванковым права и полномочия были ему предоставлены далеко не в полном объеме.

Генерал Ванков признавал, между прочим, необходимым: а) закрепить мастеровых разных цехов к заводам без права перехода с одного завода на другой без разрешения военной администрации завода, дабы рабочие не переходили с завода на завод из-за увеличения платы; б) объявить все заводы московского и киевского округов на военном положении; в) устранить задержку в даче вагонов для доставки топлива и материалов заводам; г) освободить от явки по мобилизации мастеровых — ратников 2-го разряда, работающих на заводах, выполняющих срочные заказы по изготовлению снарядов, дабы этим призывом не обессиливать рабочий персонал заводов; д) вернуть, насколько это возможно, токарей и инструментальщиков-специалистов из войсковых частей и командировать их, оставляя на военной службе, на заводы, работающие на государственную оборону, с таким расчетом, чтобы использовать полностью имеющееся оборудование заводов, если возможно, работая тремя сменами по 8 часов, т. е. все 24 часа в сутки.

По поводу организации Ванкова существовали разные мнения. Сам начальник ГАУ генерал Маниковский упрекал С. Н. Ванкова, что он не сокращал производства 76-мм снарядов, а всячески развивал его в ущерб производству тяжелых снарядов.

Несомненно, что чрезмерно широкое одностороннее развитие организации Ванкова шло в ущерб развитию русской промышленности по изготовлению многих других предметов боевого снабжения и в первую очередь тяжелых снарядов. Но во всяком случае упреки в этом С. Н. Ванкову обращены не по адресу. В этом прежде всего повинен был военный министр с его особым совещанием, от которых зависело определение рода и количества предметов снабжения армии, подлежащих заготовлению, и распределение заказов.

В общем работа организации генерала Ванкова по заготовлению снарядов сыграла большую роль.

Что же касается помощи, оказываемой России в отношении боевого снабжения со стороны другой ее союзницы — Англии, красноречиво говорят следующие выдержки из статьи Ллойд-Джорджа «Голгофа царской армии и союзники», напечатанной в его воспоминаниях в «Дейли Телеграф».

Ллойд-Джордж пишет: «... Каждому, кто имел случай читать сообщения нашего способного военного представителя на восточном [131] фронте или заслуживающую доверия историю кампании 1915 года, должно быть ясно, что страшные поражения, понесенные русскими армиями, имели своей причиной не... недостаток у русских солдат храбрости, выдержки или дисциплины, — их неизменное мужество в самых печальных условиях всегда останется предметом изумления... Почему же столь храбрую армию... гнали, как скот, через равнины Польши и болота Галиции? Ответ может быть найден в выдержках из докладов беспристрастных британских офицеров, которые наблюдали эти мучения храбрецов, лишенных благодаря чиновной глупости средств защиты себя и своей страны, за которую они готовы были умереть... На каждое предложение относительно вооружения России французские и британские генералы отвечали и в 1914–1915, и в 1916 гг., что им нечего дать и что если они дают что-либо России, то лишь за счет своих собственных насущных нужд... Если бы мы послали в Россию половину снарядов, израсходованных впоследствии попусту в битвах на Западном фронте, и одну пятую орудий, из которых стреляли этими снарядами, то не только бы не было русского поражения, но немцы были бы отброшены на расстояние, по сравнению с которым захват нескольких окровавленных километров во Франции казался бы насмешкой... Мы предоставили Россию ее собственной судьбе».

Что касается помощи в отношении боевого снабжения русской армии со стороны Североамериканских Соединенных Штатов, то американская промышленность оказалась в общем слабо подготовленной к военным заказам и, находясь к тому же под германским влиянием, удовлетворяла потребности русской армии в ничтожной мере. Россия без особо ощутительных благоприятных результатов для своей армии влила в американский рынок колоссальное количество золота, за счет которого Америка оборудовала свои военные предприятия и произвела мобилизацию своей промышленности.

В несколько меньшей степени сделано было то же самое Россией для промышленности Англии, Франции и Японии.

Многие заказы за границей были для России неизбежны, например, порох, взрывчатые вещества, станки, металлы. Но при более внимательном и серьезном отношении к производству предметов боевого снабжения возможно было значительно сократить число затраченных миллиардов русского золота, если бы, ограничиваясь заказами за границей лишь неизбежно необходимого боевого снабжения и приобретением заводского оборудования, своевременно обратиться со всей энергией к развитию военной промышленности у себя в России.

Развитие русской промышленности, строительство новых заводов, необходимых для обеспечения боевого снабжения русской артиллерии. ГАУ всегда сознавало необходимость развития военной промышленности в России, но не встречало сочувствия в этом важном деле даже со стороны самого правительства, особенно [132] со стороны его финансового и контрольного ведомств, не говоря уже о противодействии со стороны промышленников-капиталистов и заинтересованных банков.

Только в конце 1916 г. обращено было внимание правительства на доклад начальника ГАУ генерала Маниковского военному министру с программой заводского строительства{495}.

«Ныне перед нами задача, — говорилось в докладе, — важности необыкновенной: хотя теперь встать на правильный путь, т. е. во что бы то ни стало избавиться по части боевого снабжения от иноземной зависимости и добиться того, чтобы наша армия все необходимое для нее получала у себя дома  — внутри России.

При колоссальных, неисчерпаемых естественных богатствах России в этом нет ничего неосуществимого и добиться этого можно и должно, тем более, что ведь совершенно неизвестно — когда кончится война и как сложатся обстоятельства, не только после нее, но и в недалеком будущем, в отношении возможности беспрепятственного получения из-за границы предметов боевого снабжения. Именно на такую же точку зрения стали Франция и Англия, как это явствует из программных речей г.г. Тома и Монтэгю. И действительно, без полной самостоятельности в этом отношении трудно остаться великой державой, несмотря ни на какие условия территории и внутренних богатств страны.

Какие же меры должны быть приняты немедленно для выполнения поставленной задачи?

Эти меры ясны сами по себе, они частью уже принимаются и ныне, — необходимо только не затормозить их дальнейшего развития,  — а именно: надо в самом спешном порядке развивать свою отечественную промышленность, и притом в расчете не только на потребности текущей войны, но и в предвидении будущей...

Но при этом необходимо использовать одно важнейшее указание минувшего опыта: для каждого отдельного производства боевого снаряжения должна быть организована своя самостоятельная группа заводов.

Только при полном напряжении всех сил в этом направлении возможно вывести Россию на новый путь — полный независимости по части боевого снабжения нашей армии от заграничных рынков».

В 1916 г. ГАУ окончательно выработало полную программу заводского строительства в соответствии с тем масштабом, какой показала мировая война. Отдельные мероприятия этой новой программы частично уже проводились в жизнь в той мере, как это диктовалось обстоятельствами и удавалось по соображениям финансовым. [133]

ГАУ ясно представляло себе, что если во время войны не развить широко своего военно-заводского строительства, то это может не удасться сделать и совсем, так как по окончании войны у России явятся опаснейшие конкуренты за границей, успевшие уже за войну развить у себя до крайности военную промышленность. Начальник ГАУ тогда уже не сомневался, что тотчас же по окончании войны начнется общая экономическая борьба и эта борьба будет беспощадна, причем если Россия не будет готова к ней, то могучая техника ее друзей и ее врагов раздавит все еще слабую технику России.

Результат будет тот же, что и перед мировой войной, т. е. Россия опять будет зависеть от милости заграничных заводов. А ведь именно вследствие отсутствия своих заводов и необходимости прибегать к помощи «заграницы» она и оказалась столь беспомощной и неподготовленной во время войны.

Наконец, ГАУ не закрывало глаза и на то, что по окончании войны государственному казначейству будут предстоять колоссальные ассигнования на культурные потребности государства, столь жестоко урезываемые в военное время, и что более чем вероятны значительные сокращения во имя государственной экономии по сметам и военного ведомства, в частности и по программе ГАУ.

При составлении программы заводского строительства ГАУ приняло за основание: а) полную потребность армии в главнейших предметах боевого снабжения по опыту войны, слагающуюся из текущей потребности, из потребности для пополнения и для крепостей; б) какая часть полной потребности могла бы быть удовлетворена и какая часть составляет фактический дефицит в боевом снабжении армии; в) казенные военные заводы должны быть в соответствующем количестве в каждом производстве всех важнейших предметов боевого снабжения, а некоторые специальные производства должны быть переданы исключительно военным заводам, как то: ружья и пулеметы, сильно взрывчатые вещества, снаряжение снарядов и пр.

В программе были указаны заводы: начатые постройкой до войны — 1 пороховой завод; начатые постройкой во время войны — 34 завода и мастерских; проектируемые — 2 завода; были приведены подробные объяснения о необходимости постройки этих заводов. Всего потребовалось на 37 заводов и мастерских около 607 млн. руб.

Новый орудийный завод. Еще с 1905 г. по окончании русско-японской войны ГАУ неоднократно входило с представлениями о необходимости иметь свой мощный орудийный завод. Но контролирующие ведомства при содействии министерства торговли и промышленности, поддерживающего частных заводчиков, отклоняли представления ГАУ по соображениям «финансового характера». Даже руководители военного ведомства не поддерживали в этом ГАУ; например, генерал Поливанов отклонил передачу ГАУ казенного горного завода, когда горный департамент сам на это соглашался. [134]

В январе 1915 г. выяснилась потребность в заказе до 6500 76-мм полевых пушек, из которых 3500 орудий были заказаны существовавшим русским пушечным заводам на полную их производительность, а для заказа остальных 3000 пушек принимались разные неудачные меры при посредничестве члена Государственной думы Гучкова и других «общественных деятелей».

Только после всех этих неудачных попыток, когда и поверяющим ведомствам стало ясно, что такие предметы, как современные артиллерийские орудия, нельзя готовить даже на наиболее мощных механических и металлургических заводах, пришли, наконец, к позднему сознанию о необходимости постройки казенного специального орудийного завода. Но и тут не могли пойти на постройку действительно мощного орудийного завода в масштабе требований современной войны, достаточно показавшей уже свое лицо за два с половиной года, а также ввиду тех исключительных затруднений и унижений, с какими союзники давали нам крохи от своих Виккерсов и Шнейдеров. Казалось бы, что уже после всего этого можно было оставить политику государственного скопидомства, принесшего такие ужасные плоды, и хотя поздно, но перейти к настоящему пониманию первейших и неотложных нужд обороны. Тем не менее и в данном случае решение было принято половинчатое: ГАУ было разрешено внести проект постройки нового завода лишь в целях «переноса и расширения» имевшегося в распоряжении ГАУ Петроградского орудийного завода, но без самостоятельного литья и ковки.

Препятствием к постановке вопроса во всей его широте являлись соображения поверяющих ведомств о том, что: а) для текущей войны этот завод не послужит; б) постройка его в условиях войны обойдется значительно дороже, чем в мирное время; в) при постройке завода, — могущего послужить лишь в «будущем», будут отняты от «настоящего» рабочие, материалы и транспорт.

Месячная производительность будущего (расширенного) завода определялась отделкой 247 орудий калибром от 76 до 203 мм.

Новый завод был рассчитан на ничтожное количество 152-мм пушек и 203-мм гаубиц и совершенно не был предназначен готовить орудия более крупных калибров.

Рассчитывать же опять на то, что крупные калибры, начиная с 203-мм, будут даваться в нужном количестве существовавшими заводами — значило не сделать дела в его важнейшей части и оставить снабжение армии самыми могущественными орудиями на волю случайности.

Кроме того, было решено при переносе и расширении Петроградского орудийного завода не устанавливать при нем на новом месте своего литья; так что и впредь ему суждено было жить на чужих поковках.

Местом для завода был избран находящийся на Волге крупный и благоустроенный центр. [135]

Постройку и оборудование предположено было закончить в два с половиной года. Начаться постройка должна была весной 1917 г., но начата не была.

Заводы для изготовления трубок и взрывателей. Государственная дума еще в 1913 г. разрешила построить новый трубочный завод, так как производительность существовавших трубочных заводов не удовлетворяла потребности.

Для покрытия громадного расхода боевых припасов во время войны пришлось не только расширить казенные трубочные заводы и привлечь к заказам частные заводы, но и производительность вновь строящегося трубочного завода увеличить почти вдвое по сравнению с первоначальным проектом.

С введением сильно взрывчатых веществ к снаряжению фугасных снарядов потребовались к ним особые взрыватели, изготовляемые из специальной стали. Первоначально для изготовления взрывателей приспособлены были мастерские оружейных заводов. Во время войны выяснилась необходимость сверх мастерских при оружейных заводах иметь еще специальный завод для изготовления взрывателей.

По окончании войны изготовление взрывателей предполагалось сосредоточить в одном вновь выстроенном заводе, перенеся в него оборудование из оружейных и прочих заводов, изготовлявших взрыватели.

Снаряжательные заводы и мастерские. Снаряжение ручных гранат, потребовавшихся в огромном количестве во время войны, производилось существовавшими заводами взрывчатых веществ, что отвлекало их от основной работы.

Решено было построить новый специальный завод для снаряжения ручных гранат и приготовления необходимых для снаряжения аммонала, гремучей ртути, капсюлей, стопина и пр. На этом же заводе предполагалось готовить осветительные звездки, ракеты и снаряды и вообще объединить в нем всякого рода снаряжательные работы, производство которых приходилось возлагать на заводы для выделки пороха и взрывчатых веществ и на артиллерийские склады, что представляло значительные неудобства.

Для снаряжения 76-мм гранат, изготовляемых организацией генерала Ванкова, устроен был снаряжательный завод купцом Второвым.

В 1916 г. закончились или находились в полном ходу работы по постройке четырех снаряжательных мастерских: а) для зажигательных снарядов; б) для снарядов УС; в) для 9-см бомбометных снарядов и для мин к минометам Дюмезиля и Лихонина; г) для 58-мм мин и взрывателей. Работы по снаряжению мин признано было необходимым организовать в нескольких местах, так как сосредоточение работы в одном месте с таким огромным оборотом взрывчатых веществ, как это было во время мировой войны, было крайне опасно. [136]

Пороховые и хлопкоочистительные заводы. Годовая потребность в порохе при том напряжении, с каким велась война, достигла колоссальных размеров. По приблизительным подсчетам в течение года требовалось около 7 1/2 миллионов пудов бездымного и до 800000 пудов дымного пороха, а по окончании войны предполагалось создать запасы пороха не менее 10 миллионов пудов.

Необходимость увеличения числа казенных заводов предусматривалась еще до войны, и в 1914 г. начата была постройка нового порохового завода. Во время войны решено было построить еще один пороховой завод в Волжском районе.

Изготовление клетчатки на частных заводах России сильно отставало от потребности в ней для приготовления пороха и приходилось значительную часть ее заказывать за границей, в то же время рыночные цены в России на клетчатку чрезвычайно росли. Поэтому решено было построить в Туркестане казенный хлопкоочистительный завод, что являлось не только необходимым и неотложным мероприятием для обеспечения армии порохом, но и в достаточной степени выгодным для казны предприятием.

Заводы и мастерские взрывчатых веществ. Во время войны начата была постройка нового завода взрывчатых веществ в центральном районе России.

Осенью 1915 г. в особом совещании по обороне возник вопрос об эвакуации за Волгу существовавшего завода взрывчатых веществ, находящегося возле Петрограда. С этой целью решено было выстроить еще один завод взрывчатых веществ и перенести туда оборудование с существующего завода. В 1916 г. был разработан подробный проект этого нового завода для изготовления тротила, тетрила и капсюлей и для снаряжения снарядов, взрывателей и капсюлей. Постройка завода должна была начаться с весны 1917 г.

При организации операции извлечения толуола из бензинов грозненских и майкопских нефтяных месторождений встретились затруднения в том, что нефтепромышленники, совершенно не обладая знакомством с нитрационными процессами, опасались брать на себя поставку нитротолуола. Поэтому комиссией по заготовке взрывчатых веществ при ГАУ, по соглашению с нефтепромышленниками, решено было устроить на нефтеперегонных заводах две нитрационные мастерские для извлечения толуола из нефтяных дистиллятов и установить при этих же мастерских производство азотной кислоты, необходимой для нитрации.

Химические заводы. Для изготовления во время мировой войны взрывчатых веществ потребовалось огромное количество азотной кислоты. Последняя до 1915 г. добывалась из серной кислоты и чилийской селитры, покупаемой в золотой валюте, что ставило Россию в. исключительную зависимость от доставки заграничной чилийской селитры. [137]

Комиссия по заготовке взрывчатых веществ при ГАУ практически установила тогда новый способ добывания азотной кислоты и селитры из дешевого азота аммиачных вод и получила разрешение построить казённый завод азотной кислоты и аммиачной селитры. Той же комиссией доказана была полная возможность установки бензольного производства улавливанием отходящих газов коксовых печей для добывания толуола, ксилила и нафталина. По представлению ГАУ разрешено было построить на юге России бензольный завод для переработки сырых бензола и нафталина. В конце 1916 г. завод был в полном ходу.

По указанию ГАУ, в одном из поволжских городов был переустроен газовый завод в нефтеперегонный, который приступил к производству с декабря 1915 г. и давал 1000–2000 пудов в месяц бензола и толуола.

Подобный же нефтеперегонный завод устроен был на Кавказе по постановлению особого совещания по обороне 31 августа 1916 г. центральным военно-промышленным комитетом по предложению промышленников Нобеля и Бенкендорфа.

Главный комитет всероссийского и городского союзов по снабжению армии получил разрешение особого совещания по обороне устроить в Центральной России завод серной и азотной кислоты. ГАУ должно было предоставить бесплатно главному комитету земгора необходимые для постройки и эксплоатации завода 30000 пудов свинца, 1 млн. пудов серного колчедана и потребное количество селитры, но с тем условием, чтобы вся вырабатываемая из неё азотная кислота сдавалась ГАУ. На эксплоатацию завода ежемесячно отпускалось по 60000 руб. в виде аванса. Завод был пущен в ход в конце 1916 г.

Зависимость европейского рынка от чилийской селитры, запасы которой нельзя было считать неистощимыми, побуждала найти практические способы изготовления азотной кислоты путём окисления азота воздуха.

Подобный завод решено было построить в России на р. Суне, чтобы воспользоваться водяной силой ее водопадов. Завод должен был состоять из гидроэлектрической станции для получения значительного количества электрической энергии и кислотного завода, в котором при посредстве вольтовой дуги азот воздуха сжигался в особых печах, а получаемые при этом окислы азота превращались в азотную кислоту.

Комиссия по производству удушающих средств при ГАУ встретила большие затруднения в деле организации изготовления жидкого хлора в России. Из обследования, произведенного по поручению ГАУ специалистами, выяснилась полная возможность использования в этом деле финляндской промышленности.

Переговоры с финляндским сенатом по вопросу оборудования заводов для производства жидкого хлора, начатые в августе 1915 г., тянулись целый год, и лишь 9(22) августа 1916 г. особое совещание по обороне решило передать заготовку жидкого хлора особой комиссии, учрежденной при сенате, и на оборудование двух [138] заводов отпустило 3200000 руб. Комиссия была образована с участием представителей от русского правительства — от Государственного контроля и от Химического комитета ГАУ — под председательством профессора Лялина.

Попытка получить в России фосген от частной промышленности потерпела неудачу. Поэтому, имея в виду скорейшее получение этого важного для обороны удушающего средства, комиссия при ГАУ установила необходимость постройки казенного фосгенного завода.

Завод был построен в одном из городов Поволжья и пущен в ход в конце 1916 г.

В июле 1915 г. распоряжением главковерха (приказ № 625) организован был в районе Юго-Западного фронта военно-химический завод для выработки хлора и ацетона, вызывающих слезотечение. До ноября 1915 г. завод находился в ведении начальника инженерных снабжений фронта, а затем поступил в распоряжение ГАУ, которое расширило завод, устроило в нем лабораторию и установило производство хлорпикрина.

Машиностроительный завод. Выше было объяснено (см. «Техническая готовность заводов»), что ГАУ признало необходимым постройку казенного завода исключительно для «точного» машиностроения (в каком нуждались такие производства, как оружейно-пулеметное, трубочное и отчасти взрывчатых веществ), а также для изготовления мерительных инструментов особой точности.

Завод этот предположено было создать при Тульском оружейном заводе.

Алюминиевый завод. Ежегодное потребление алюминия в России для военных целей превышало во время войны 500000 пудов. Единственным источником для получения алюминия являлся заграничный рынок. Покупка алюминия за границей была крайне затруднена не только несообразно высокими ценами, но и вследствие резкого сокращения выпуска алюминия на рынок. Реквизиция алюминия в России могла дать не более 30000 пудов. Поэтому представлялась необходимость добычи алюминия в России, для чего требовалось построить четыре завода: для окиси алюминия, для фтористых его соединений, для выплавки алюминия и для выработки угольных электродов.

Ввиду недостаточности разведок местонахождений боксита, служащего материалом для добычи окиси алюминия, предположено было остановиться на добыче ее из местных глин, богатых глиноземом, хотя при этом значительно осложнялось и удорожалось производство.

На осуществление мероприятия в полном объеме необходимо было около 10 миллионов рублей. Для начала работ было отпущено в июле 1915 г. 4 миллиона.

Алюминиевый завод предполагали устроить на Азовско-Черноморском побережье. [139]

Для ведения дела признали желательным учреждение комиссии при геологическом комитете с представителями от академии наук и от артиллерийского ведомства, которая могла бы действовать по соглашению с ГАУ, самостоятельно распоряжаясь в области ведения поисков месторождений для увеличения выплавки алюминия.

Новый сталелитейный завод. Развитие производства существовавших оружейных заводов и сооружение нового оружейного завода влекло за собой необходимость снабжения их ствольными и коробочными ружейными болванками и сортовыми металлами для изготовления частей винтовок, пулеметов и револьверов, инструментальной и ленточной стали и т. п.

Один существовавший казенный сталелитейный завод не мог обеспечить всей потребности; приходилось во время войны приобретать некоторые сорта стали за границей. Поэтому ГАУ признало необходимым устроить другой сталелитейный казенный завод в Донской области, который должен был снабжать сталью не только оружейные, но и все прочие артиллерийские технические заведения для таких специальных производств, как взрыватели, щиты для лафетов и пулеметных станков и пр. При заводе предполагалось оборудовать снарядное отделение для изготовления снарядов 76-мм и 152-мм и более крупного калибра — до 305-мм.

На сооружение такого сталелитейного завода со снарядным отделением требовалось около 187 миллионов рублей.

Оптические заводы. Стекло, требующееся для изготовления оптических приборов (биноклей, стереотруб, перископов, дальномеров, панорамных и оптических прицелов для пушек и ружей), ввозилось исключительно из Германии. С начала войны 1914 г. ГАУ стало получать оптическое стекло с большим трудом и очень неаккуратно из Франции.

По просьбе ГАУ, бывший царский фарфоровый завод с августа 1914 г. начал производить опыты варки оптического стекла и только по прошествии двух лет, при техническом содействии английского завода, мог приступить к валовому изготовлению оптического стекла.

Фарфоровый завод работал исключительно на привозных материалах (песок, глина и пр.), так как их не было в окрестностях завода. Вследствие этого всегда возможны были перерывы в работах завода по изготовлению оптического стекла.

Для более надежного обеспечения военной промышленности оптическим стеклом признали необходимой постройку нового казенного завода для варки этого стекла.

Завод оптического стекла строился в промышленном районе юга России, где имелись все необходимые материалы: каменный уголь, глина, песок и пр., а также подходящие рабочие. [140]

В конце 1916 г. ежегодная потребность в оптических приборах для русской армии определялась:

Панорам 4927
Биноклей 27796
Стереотруб больших 674
Стереотруб малых 1349
Дальномеров 2672

Существовавшим в России производством оптических приборов, даже при максимальной производительности заводов, указанная потребность удовлетворялась не в полной мере и совсем не была обеспечена потребность в оптических дальномерах.

Опыт первой мировой войны показал, что заготовление в короткий срок большого количества оптических приборов за границей совершенно невозможно. Это объяснялось тем обстоятельством, что в довоенное время почти единственным поставщиком оптического стекла и оптических приборов для всего мира была Германия (частные фирмы Цейса, Герца и Шотта), с которой не могли конкурировать в этой области другие страны. В России пионером этого дела была фирма Фосс и К° в Варшаве, которая не могла выдержать конкуренции с германскими фирмами и, просуществовав весьма недолго, в 1911 г. прекратила свою деятельность.

Приведенные соображения понудили ГАУ позаботиться о создании своего нового завода для изготовления оптических приборов. Завод решено было строить в непосредственной близости с заводом оптического стекла, являющегося главным сырым материалом для изготовления оптических приборов. В Германии оптическое дело сильно развилось именно благодаря смежности заводов Шотта — по изготовлению оптического стекла и Цейса — по изготовлению оптических приборов.

Расход на постройку нового завода оптических приборов исчислялся в 4800000 руб., в счет которых испрашивалось к отпуску на 1917 г. 1800000 руб.

Оптическое производство являлось совершенно новым делом в России; одним из главнейших затруднений было полное отсутствие в России подготовленных рабочих по оптике, особенно мастеров-специалистов, от которых требовались чрезвычайная аккуратность и чистоплотность при работе.

От удачного разрешения вопроса о подготовке специалистов по оптическому делу зависел успех этого дела. Поэтому ГАУ считало необходимым организовать одновременно с разрешением вопроса о постройке нового завода подготовку для него квалифицированных рабочих и мастеров. Обучение рабочих предполагалось организовать при казенном оптическом заводе (бывш. Цейса и Герца), оборудование которого признавалось образцовым, а постановка работ на большой высоте. Управляющему этим оптическим заводом, известному специалисту военному инженеру полковнику Лойко, поручено было составить соображения о возможности подготовки кадра рабочих и мастеров для будущего завода при условий, [141] чтобы она не вызывала никаких нарушений в правильности работы управляемого им завода.

По поводу установления на новом заводе производства дальномеров системы известной английской фирмы Барра и Струда ГАУ снеслось с этой фирмой через существовавший в то время в Лондоне русский заготовительный комитет{496}.

Общие сведения о работе русской промышленности, мобилизованной в период войны на боевое снабжение артиллерии. Война предъявила требования на колоссальное количество предметов боевого снабжения, в том числе и таких, о которых до того не думали и которые вовсе не готовились в мирное время.

Для изготовления требовавшихся предметов пришлось мобилизовать для работы на армию всю русскую промышленность и затратить миллиарды народных денег на заграничные заказы. Пришлось наспех, путем импровизации, привлекать и приспосабливать к изготовлению предметов боевого снабжения гражданские заводы, во все время войны развивать производство всех заводов, прибегая к строительству новых заводов, чтобы непрерывно увеличивать массовый выход изделий.

Все эти задачи крайне трудно было разрешать вследствие известных причин неподготовленности России к воине, о которых уже говорилось, а именно: слабо развитая индустрия и отсутствие плана ее мобилизации на случай войны, отсутствие точного станкостроения, недостаток инженеров и квалифицированных рабочих, отсутствие навыков к массовому производству, слабо развитая военная продукция в мирное время, недостаток и даже отсутствие некоторых сырых материалов и химических веществ. Следует также принять во внимание огромные российские расстояния и бедную сеть железных дорог, необходимость подвозить материалы и топливо за сотни и тысячи километров при недостатке подвижного состава, большая часть которого обслуживала насущнейшие нужды действующей армии, непрерывно возраставшее во время войны расстройство транспорта и связанные с ним недостатки в снабжении заводов материалами, топливом и даже продовольствием, на устранение которых не было реальной надежды. С 1916 г. обострился кризис в промышленности, во всей политической жизни и в государственное управлении царской России.

И импровизированная мобилизация русской промышленности и работа ее на боевое снабжение без определенного плана и без объединяющего высшего руководства легко допускали злоупотребления и приводили ко многим ошибкам, которые не могли быть исправлены до самого конца войны. [142]

Отдельные организаторы и руководители смотрели на свое специальное дело — каждый с точки зрения только своих интересов, захватывая для себя в промышленности все, что попадало под руку, не считаясь с тем, что захватываемое было для него подчас даже непригодным и, наоборот, могло быть полезным и необходимым для другого дела.

В результате подобная мобилизация привела к распылению производства, потребовала огромного числа рабочих и излишней затраты материалов, раздробила ответственность и крайне затруднила установление массового производства.

Следовало, наоборот, возможно шире развивать оборудование и производство наиболее крупных заводов, обладавших мощной производительностью еще в довоенное время, группируя вокруг них более мелкие заводы и предприятия, с более или менее подходящим однородным производством, для подсобной работы по заданиям и под техническим руководством возглавляющего крупного завода.

Таблица 8. Работа русской мобилизованной промышленности по изготовлению предметов боевого снабжения во время войны в 1914–1917 гг.

Название предметов Количество изготовленных предметов, округленно
76-мм полевых пушек 8294
76 мм горных пушек 916
107-мм полевых тяжелых пушек 336
152-мм тяжелых пушек 46
305-мм береговых пушек 7
76-мм зенитных пушек 136
76-мм коротких штурмовых пушек 173
122-мм полевых легких гаубиц 1389
152-мм полевых и крепостных тяжелых гаубиц 331
305-мм тяжелых гаубиц Обуховского завода 44
Всего орудий 11672{497}
Бомбометов 10970
Минометов разных систем и калибров 2940
76-мм патронов для полевых пушек 38098700
76-мм патронов для горных пушек 2987470 [143]
Выстрелов к орудиям  
114-мм и 122-мм гаубичных 4771620
107-мм пушечных 1350000
152-мм пушечных и гаубичных 2392420
203-мм гаубичных 4875
280-мм гаубичных 14775
305-мм гаубичных 9080
Пороха бездымного для орудий 26650 т
Взрывчатых веществ (тротил, ксилил, пикриновая кислота, аммонал, шнейдерит, аммиачная селитра):  
в 1915–1916 гг. около 42635 т
в 1917 г. ожидалось 45800 т
3-лин. винтовок 3286230
3-лин. станковых пулеметов 27930
3-лин. патронов к винтовкам и пулеметам 4386488000

В табл. 8{498} показана суммарно производительность русской мобилизованной промышленности по изготовлению главных предметов боевого снабжения артиллерии. Данные этой таблицы подтверждают заключение о том, что русская промышленность выполнила во время войны колоссальную работу, какую нельзя было от нее ожидать и требовать. Несомненно, она выполнила бы еще более огромную работу и в значительной степени сократила бы расход русского золота на заграничные заказы, если бы мобилизация русской промышленности была своевременно подготовлена и протекала во время войны по определенному продуманному плану под объединенным центральным руководством.

Данные о развитии производительности некоторых русских заводов по изготовлению орудий и боевых припасов для артиллерии во время войны приводятся ниже, в главах о снабжении орудиями и боеприпасами. [144]

Дальше