Противовоздушная оборона в настоящем и будущем
Существуют люди, которые предполагают, что бомбардировочные атаки будут производиться с больших высот, с 10000 м и более. Опыт мировой войны может помочь нам оценить, насколько велика опасность такой бомбардировки. Если средства ПВО дают нам возможность заставлять противника подниматься и атаковать с большой высоты, то тем самым уже сделан шаг по пути к защите. Как только экипажи цеппелинов вынуждены были летать выше 5000 м, они стали сдавать. Они стали страдать от высотной болезни, от чрезмерного холода, от усталости и т. д. Появились большие затруднения в области навигации. Результат их бомбардировки был сведен почти к нулю.
Для того чтобы преодолеть трудности полетов на больших высотах, можно, например, применить искусственную подачу кислорода, электрическое обогревание одежды и т. п. Благодаря этим средствам можно производить испытательные рекордные полеты даже значительно выше, чем 10000 м. Но условия испытательного полета на такой высоте очень сильно отличаются от полетов большой продолжительности, требующихся при совершении бомбардировочного рейда.
Ограничения, налагаемые высотой полета, присущи человеческому телу и духу, и можно их считать постоянными, поскольку рассматриваются современные меры подготовки в области противовоздушной обороны. [158]
Отдельные машины, летающие на 10000 м и выше, могут причинить некоторые неприятности. Но серьезные атаки, вызывающие тяжелые потери, в ближайшем будущем не могут производиться с этих фантастических высот{68}.
Некоторые футуристы хотят превзойти ограничения, налагаемые человеческой натурой, тем, что совсем снимают с бомбардировочного самолета людей{69}. Они говорят, что атаку будут производить самолеты без летчиков, самолеты автоматические, управляемые с земли по радио. Бомбы будут сбрасываться на Лондон нажатием кнопки в сотнях миль от Лондона.
Но и тут война дает ответ. Нужно вспомнить, как цеппелины в процессе определения своего местоположения по радио давали нам сведения о себе, что вело к их собственному уничтожению.
Бомбардировщик будущего может летать управляемым по радио. Но любая радиочастота, которая может быть произведена, может быть также и воспроизведена. Нет кода, который нельзя было бы расшифровать.
Тот самый бомбардировщик, который управляется по радио, по радио же может быть остановлен.
Нет никакой необходимости заглядывать в отдаленное будущее, чтобы разобраться в проблемах воздушной обороны. Условия настоящего и ближайшего будущего ставят перед нами достаточно много задач. К счастью, проблемы ПВО имеют одну характерную черту, которая в высшей степени облегчает нам нахождение ответа. Противовоздушная оборона имеет та преимущество над наземной и морской, что при обучении ей в мирное время она значительно более реалистична. Воздушные маневры можно производить так, что они очень близко будут походить на действия в военное время. Бомбардировщики могут совершать свои налеты совершенно так, как они это будут делать во время войны. Надлежащей комбинацией камеры-обокуры{70} и радиосигналов можно даже определить, была бы успешной в действительных условиях данная бомбардировка или же нет. [159]
Поэтому-то и можно ставить перед организацией ПВО точные задачи, которые ей придется разрешить в военное время. Работа корпуса наблюдателей, обращение с прожекторами, система связи и управления — те же самые в мирное время, что и в военное. Основная проблема ПВО — установить соприкосновение между самолетом-истребителем и неприятельским самолетом — так же трудна в мирное, как и в военное время. Хотя маневры мирного времени могут иметь своей официальной целью только проверку отдельных частей, они дают в то же время очень ясное представление о том, насколько далеко продвинулась ПВО в решении своих задач.
Совершенно справедливо указывается, что результат зенитного обстрела нельзя определить точно. Его приходится оценивать приблизительно в той или другой форме при всех маневрах мирного времени на суше. Но практика в зенитной стрельбе на морских полигонах, включая сюда, как это теперь делается, стрельбу полным зарядом по буксируемой мишени и стрельбу уменьшенным зарядом по настоящим самолетам, выполняется в условиях, гораздо более близких к действительности, чем в любом другом виде подготовки при стрельбе по земным мишеням{71}.
После того как достигнуто соприкосновение с неприятельскими воздушными судами, результат воздушного боя между истребителями и бомбардировщиками с известной точностью может быть предсказан. Однако, на маневрах не принято учитывать зенитный обстрел или результат воздушного боя по их непосредственному результату путем вывода из строя или же возвращения бомбардировщика, о котором имеется суждение посредника, что он сбит. Если бы делать так, то много летчиков лишилось бы ценных результатов подготовки. Но это ограничение, вызываемое интересами подготовки, способно вызвать преувеличенное понятие о действительности и успехе атаки бомбардировщиков.
Так, например, лондонские жители во время маневров видят большие воздушные группы бомбардировочных самолетов над своими головами, а в действительности [160] значительная часть этих самолетов лежала бы в виде обломков на полях Кента или Эссекса.
Если даже допустить, что все бомбардировщики, которые по нашей оценке нужно было бы считать сбитыми, были действительно сбиты или принуждены повернуть обратно, все же нельзя было бы сказать, что Лондон защищен надлежащим образом. Однако, уже видно, что, идя по намеченному пути, можно надежно защитить Лондон, ибо организация и способ его обороны являются в целом, с некоторыми оговорками, правильными.
Можно задать вопрос — почему это Лондон занимает так много места в общем изучении противовоздушной обороны?
Чрезвычайно большое значение Лондона по сравнению с остальной частью Великобритании, как объекта для бомбардировки, показала уже мировая война. И это значение Лондона — не временное условие. Относительное значение Лондона, вероятно, будет со временем увеличиваться, а не уменьшаться. В Лондоне в настоящее время сконцентрирована по крайней мере одна треть всей деятельности Англии. Это обширное собрание богатств и средоточие энергии так расположено, что образует для бомбардировки с воздуха в высшей степени удобную цель. Лондон слишком близок к берегам и потому трудно защитим. У Лондона есть идеальный ориентир в виде устья Темзы.
Как столица Лондон необходим англичанам в гораздо большей степени, чем другая столица любого государства мира. Париж, Рим, Берлин, Москва менее уязвимы для налетов. Они труднее достижимы и в то же время менее жизненно важны для существования тех государств, столицами которых они являются.
Схема ПВО, имеющая своей целью защиту всего тыла Англии, желательна. Но весьма сомнительно, чтобы она была выполнима, принимая во внимание ограниченность средств на оборону, ввиду необходимости соблюдать строжайшую экономию. Бомбардировка других английских городов, кроме Лондона, может вызвать тревогу и хлопоты. Она может даже нанести тяжелые [161] потери убитыми и ранеными, нанести большой материальный ущерб. Но такая бомбардировка никогда не сможет быть решающей. Кроме того, зона ПВО Лондона, покрывающая большую часть юго-востока Англии, автоматически дает некоторую защиту центральным округам. Если защищается Лондон, то в значительной степени защищается вся Англия, защищается как морально, так и физически.
Иные говорят, что противовоздушная оборона должна состоять только в бомбардировке противника. Этой точки зрения, до последнего времени по крайней мере, придерживались ответственные должностные лица английского воздушного флота.
Вскоре после составления современной схемы ПВО Великобритании начальник английского воздушного штаба сказал, что самолет «скандально плохое оружие обороны»{72}. Как это мнение можно увязать с включением в схему ПВО для работы в Англии 18 истребительных эскадрилий, остается непонятным.
Фактом является то, что до воздушных маневров 1927 и 1928 гг. у английского воздушного штаба было слишком мало опыта по ПВО в большом масштабе, что как раз требуется при обороне Англии. Следует напомнить, что воздушное министерство вскоре после своего образования в 1918 г. отказалось от ответственности за оборону страны от воздушных нападений. Школа военной мысли, признающая единственным методом обороны лишь нападение своих бомбардировщиков на сторону противника, вдохновлялась ходом событий на Западном фронте.
Там, на Западном фронте, две армии, упершись друг в друга, не имели пространства для действительного использования оборонительных патрулей. А между тем, как раз пространство и является существенным фактором в проблеме противовоздушной обороны, проводимой в большом масштабе. Пространство дает время для предупреждения, время для того, чтобы выслать патрули на боевую высоту. Пространство позволяет организовать службу разведки и наблюдения, столь важную для успеха обороны. [162]
Вполне естественно, что на Западном фронте при отсутствии пространства контрбомбардировка с сопутствующими ей боями, за неприятельскими окопами была наилучшим, если не единственным, способом обороны.
Но даже и в той обстановке бывали исключения. Как пример, можно взять действия эскадрильи № 151 в 1918 г., описанные выше. Эскадрилья с успехом несла свою патрульную службу, борясь с бомбардировщиками, нападавшими на английское расположение, чего не могла дать контрбомбардировка.
Другой пример слабости контрбомбардировки: она лишь в малой степени препятствовала налетам на Англию. Немецкие аэродромы, находившиеся вокруг Гента, были хорошо известны. С них немцы бомбардировали Лондон в 1917–1918 гг. Английские воздушные силы, находившиеся во Франции, были на близком расстоянии от них и могли с легкостью их атаковать. Могут сказать, что эти воздушные силы имели перед собою другие, гораздо более важные задачи. Но английские воздушные силы делали несколько попыток бомбардировать действующие аэродромы Гента, однако безуспешно. Аэродром — значительно менее уязвимая цель, чем эллинги дирижаблей, которые с таким успехом бомбардировались в начале войны летчиками Англии и Франции. С другой же стороны, ПВО Англии, даже при недостаточной, наскоро импровизиро ванной земной организации, при всем своем несовершенстве, все же заставила германцев с 19 мая 1918 г. отказаться от продолжения налетов{73}.
Проводимая ныне политика не настолько ограничена, чтобы удовольствоваться исключительно лишь обороной посредством бомбардировки неприятельской страны. Юна не отрицает всех других оборонительных мероприятий. Но эта политика больше чем наполовину стоит на точке зрения признания контрбомбардировок наиболее действительным средством противовоздушной обороны. Это видно из того, что из 52 эскадрилий, [163] предусмотренных для ПВО Англии, 34 должны быть бомбардировочными.
Нужно разобрать и исследовать вопрос о том, как применять эти бомбардировочные эскадрильи, как выполнять эти «превентивные налеты», «контрбомбардировки» или «репрессии», — называйте это, как хотите.
Нужно ли использовать бомбардировочные эскадрильи — оружие наступательное — в действительно наступательном духе и «нанести первыми наш удар»?
Нелегко представить себе британское правительство, отдающее приказ о грандиозной бомбардировке до начала других враждебных действий даже в том случае, если подобное наступление направляется лишь против неприятельских аэродромов.
Историки будут долго колебаться, прежде чем признают правоту принятия таких мероприятий с целью обороны. Особо критические умы назовут эти действия преступлением. Как удачно сказал лорд Сайденхем, нельзя забывать, что мы не живем больше в дни Копенгагена{74}.
Быть может, нужно ждать, пока Лондон будет бомбардирован противником, и только затем начать свою контрбомбардировочную «наступательную оборону»?
Нужно напомнить, что в воздушной атаке максимальная мощность может быть развита в самом начале. Этот первый удар по Лондону может быть произведен в большом масштабе.
Как долго нужно будет действовать контрбамбардировщикам, чтобы остановить атаки на Лондон? Наверняка недели, а может быть, месяцы.
Неприятельские аэродромы, возможно, будут известны. Но что стоит противнику устроить новые аэродромы, секретно и заблаговременно подготовленные? Их-то нелегко будет найти! Несомненно, Лондон пострадал бы ужасно, может быть, пострадал бы непоправимо и задолго до того, как контрбомбардировка сумела бы спасти его.
Может быть, самое существование бомбардировочных эскадрилий воспрепятствует противнику бомбардировать Англию. Может быть, противника устрашит [164] такая угроза: «Если ты бомбардируешь Лондон, то будут предприняты такие контрдействия, от которых тебе станет жарко». А что, если эта угроза не возымеет своего действия, как иногда и случается с угрозами, что, если Лондон все же будет бомбардирован? Мы, таким образом, возвращаемся ко второй альтернативе.
А как же можно осуществить угрозу? Чтобы остановить неприятеля, бомбардирующего нас, нужно атаковать его аэродром. Действительно ли это опечалит его? Это весьма сомнительно. Чтобы действительным образом наказать противника, нужно бомбардировать его столицу, его промышленные районы, а в этом случае усилия, направленные на его аэродромы, должны быть уменьшены. Это будет удивительное зрелище, когда две нации будут бомбить одна у другой столицы, не имея перед собой никакой непосредственной цели, кроме обоюдного разрушения.
Поэтому естественно заключить, что слишком много надежд возлагается на оборонительную мощь наступательной бомбардировки. Эти преувеличенные ожидания выражаются в Англии перевесом бомбардировочных эскадрилий (34) над истребительными эскадрильями (18) в составе противовоздушной обороны Великобритании.
Переоценка бомбардировщиков выливается в недооценку обороны при помощи истребительного самолета. Офицер, впервые назначенный командовать этими истребительными эскадрильями — средством обороны Англии, повидимому, одно время слишком мало думал об оружии, находящемся в его руках. В одной статье, опубликованной в 1928 г. и безусловно инспирированной, его речь передается таким образом:
«Если в прошлом было трудно заставить неприятельский флот сражаться, то еще труднее заставить сражаться неприятельские воздушные силы. В действительности сражение в воздухе в сколько-нибудь большом масштабе бывает или случайным или по взаимному соглашению».
После опыта маневров 1928 г., показавших работу патрулей самолетов, руководимых с земли весьма действительной [165] системой воздушного наблюдения, работу прожекторов и средств связи, после всего этого довольно странно, что в идеи людей, ответственных за организацию противовоздушной обороны, до сих пор не внесены некоторые поправки.
Вот цитата из одного официального сообщения вовремя этих маневров:
«Дневные бомбардировщики совершили всего 57 налетов. Они были атакованы 39 раз на своем пути к Лондону и 37 раз на пути из Лондона. Только 9 налетов противнику удалось совершить, избежав нападения в обоих направлениях. Истребителями было сбито 150 дневных бомбардировщиков».
Работа истребителей ночью описывается подобным же образом.
«При операциях ночью погода настолько благоприятствовала обороне, что очень значительный процент бомбардировщиков был перехвачен на пути».
Это, конечно, весьма далеко от «случайных действий» и от «скандально плохого оружия защиты».
Это тем более верно, что известно:, какое малое число истребительных патрулей обороны было тогда снабжено радиотелефоном, т. е. что они не могли полностью воспользоваться помощью наземных средств обороны.
Никакие мероприятия и никакие оборонительные средства — бомбардировка ли неприятельских городов и аэродромов или оборонительные мероприятия, подобные существующим в Англии, не могут дать гарантии, что ни одна бомба не упадет на Лондон. Но оборона может и должна нанести противнику такие потери, которые заставят его прекратить свои атаки, ибо они сделаются слишком дорогим предприятием, и здесь нужно решить вопрос, какая форма обороны скорее всего даст этот желанный результат.
Во время войны гермжцы потеряли всего 4,8% самолетов из числа выполнявших налеты на Англию, причем в эти налеты включаются все налеты на береговую [166] полосу, когда единственной обороной был зенитный огонь. В 1918 г., когда атаки направлялись преимущественно на Лондон, процент сбитых самолетов поднялся почти до 14. Оборона по крайней мере способствовала тому, что бомбардировка в течение последних 6 месяцев войны прекратилась, и не нужно забывать, что этот результат был достигнут еще до того, как стала как следует работать полная система наземной организации ПВО Лондона.
Теперь же, когда было время для разработки хорошо продуманного плана, совершенно очевидно, что ПВО Англии может нанести и в действительности нанесет противнику значительно больший процент потерь. По оценке компетентных лиц современная организация ПВО Англии увеличила мощь обороны в 4 раза{75}.
Повидимому нет сомнения, что ПВО остановит нападение с воздуха в гораздо более короткий период времени, чем контрбомбардировка. Еще есть время для перераспределения в составе ПВО числа эскадрилий бомбардировочной и истребительной авиации, и для этого не требуется увеличивать общее число эскадрилий, предназначенных для обороны страны.
Кроме того, существует еще другой довод за увеличение числа истребительных эскадрилий. Маневры 1928 г. были ограничены четырьмя периодами по 15 часов каждый. Они показали, что истребительные эскадрильи имели очень большую нагрузку, а, между тем, требования к ним были менее жесткими, чем они будут в случае войны, когда потребуется полное напряжение сил как днем, так и ночью. Что касается ночной работы, то недостаточная численность истребителей очевидна. Она была, может быть, достаточна на маневрах, происходивших в августе, но не будет достаточна во время войны в длинные зимние ночи. Ни одна эскадрилья не может работать с полным напряжением и днем и ночью. Необходимо иметь отдельные эскадрильи для ночной и для дневной работы.
Это тем более необходимо, что для ночной и для дневной работы требуются различные типы истребителей. Современный дневной истребитель, который может [167] летать и ночью, безнадежно неудовлетворителен в отношении скорости для той работы, для которой он предназначен. На большинстве высот он неспособен даже догнать лучшие дневные бомбардировщики. Для дневной истребительной работы необходимы наиболее быстроходные из существующих машин. А такая машина при современном состоянии техники не может совершать посадку в темноте{76}.
Придача противовоздушной обороне 18 истребительных эскадрилий была решена в те времена, когда воздушные авторитеты имели мало веры в эту форму обороны. Теперь же истребительная оборона с помощью сведений, даваемых с земли, начинает показывать свои необъятные возможности.
Для осуществления плана обороны требуется больше чем 18 эскадрилий.
При всяких рассуждениях о противовоздушной обороне принимают за данное возможность войны, но ее вероятность в сильной степени находится под влиянием факта существования воздушных сил. Делают ли воздушные силы войну более вероятной или менее вероятной?
Существует мнение, по которому выходит, что легкость и скрытность подготовки бомбардировочного наступления увеличивают вероятность войны. Но достаточно на мгновение углубиться в этот вопрос, чтобы увидеть, что существуют более сильные факторы, создающие противоположную тенденцию.
Член правительства, государственный деятель или политик, который решает вопрос — быть войне или не быть, — в значительной степени, если не исключительно, находится под влиянием общественного мнения столицы.
Солдат, перед которым стоит непосредственная перспектива быть убитым, как правило, не будет приветствовать радостными возгласами объявление войны. Такие радостные приветствия войне по большей части исходят от публики, от граждан, которые знают или думают, что они знают, что лично они не подвергнутся опасностям войны. [168]
Наиболее вероятное начало будущей войны будет состоять в ожесточенной бомбардировке столицы и промышленных больших центров{77}.
При таких налетах их эффект не ограничивается только целями, имеющими военное значение. Совершенно неизбежно, что гражданское население будет страдать от этих атак в первую голову. Сознание этого обстоятельства в значительной степени уменьшит народный крик за войну. Решение за или против войны будет приниматься в более холодной атмосфере, чем это было до сих пор, с большими шансами на мирное разрешение конфликта.
Пусть, несмотря на все это, столица стоит за войну. Каково же будет наиболее вероятное течение событий?
Первое, чего нужно бояться, — это бомбардировочного налета на столицу, производимого непосредственно после или, возможно, до объявления войны.
Правительство издает декрет, требующий принятия ряда предупредительных мероприятий по обороне от воздушных налетов, включая сюда, конечно, уменьшение освещения. И вот несколько ночей уменьшения освещения, когда столица находится в темноте, являются лучшей пропагандой за мир, чем все Локарно в мире. Этот эффект будет еще более усилен сознанием, что в случае войны эти же самые, в высшей степени неудобные и неприятные условия, будут продолжаться месяцами или даже годами.
Отныне война сделается менее популярной{78}. Но общего разоружения, повидимому, в ближайшем будущем ждать не приходится. Если же оно когда-либо и станет совершившимся фактом, то противовоздушная оборона пока все же должна существовать. Если зенитные пушки, прожекторы и истребительные самолеты не будут больше существовать, то коммерческие самолеты сделаются оружием войны, и понадобится немного часов для превращения этих самолетов в бомбардировщики.
Из-за своего географического положения Англия в настоящее время развила свои гражданские воздушные линии значительно слабее, чем некоторые континентальные государства. Если в 1927 г. Германия имела [169] воздушных линий около 22 500 км. Франция — 14 400 км, то Англия — только 1 760 км или 3 570 км, включая сюда линию Каир — Басра.
Километраж 1928 г. по оценке воздушного министерства был таков: в Германии — около 10900000 км, во Франции и колониях — около 7250000 км, в Британской империи — около 2820000 км. Открытие воздушнопочтовой линии в Индию до некоторой степени улучшит положение Великобритании, но все же в течение многих лет Великобритания будет отставать от вышеупомянутых стран{79}. Число самолетов на этих линиях будет в некотором отношении к километражу.
Поэтому, если мы не сумеем защитить свою родину и нашу столицу, то мы откатимся к 1922 г., когда мы существовали из милости континентальных держав.
Поэтому и после разоружения Англия будет в невыгодном положении, если какая-либо нация пожелает использовать свои гражданские самолеты для военных целей.
Этична ли бомбардировка или этично ли даже содержать бомбардировочные силы для защиты себя от бомбардировки? — это все еще открытые, неясные вопросы. Но не может быть никаких сомнений в праве защищать себя средствами обороны, находящимися внутри своей территории. Земная оборона, зенитная пушка — средства чисто оборонительные. Истребительный самолет, хотя тактически он должен атаковать, имеет небольшой радиус действия ввиду малого объема баков. Поэтому он не является оружием нападения в широком понимании этого слова.
Вооружен или разоружен мир, все равно Англия может подвергнуться воздушному нападению. Доказано, что Англия исключительно сильно уязвима для воздушных налетов. Если Англия будет иметь действительную противовоздушную оборону, она, может быть, никогда не будет атакована.
Если же у нее не будет воздушной обороны, то...{80} {81}
Конец [170]