К концу второй пятилетки (1933–1937 гг.) в Советском Союзе благодаря созидательной деятельности народа, правильной политике Коммунистической партии, непримиримой борьбе с силами и традициями старого мира было в основном построено социалистическое общество. Главными итогами первых двух предвоенных пятилеток явились завершение социалистической реконструкции, создание материально-технической базы социализма, окончательная ликвидация капиталистических элементов и причин, порождающих эксплуатацию человека человеком, решение задач культурной революции. Чтобы построить социалистическое общество в стране, которая при царизме была бедной и отсталой, советским людям пришлось напряженно и упорно трудиться, зачастую жить в трудных условиях, отказывать себе во многом.

Но советский народ вдохновенно шел вперед к своей цели, не отступая ни перед какими трудностями и успешно их преодолевая. Вспоминая о годах строительства социализма в СССР, Л. И. Брежнев говорил в 1973 г.: «Коммунистическая партия, объединяющая миллионы наиболее сознательных и самоотверженных сынов и дочерей народа, вооружила советских людей ясным пониманием путей строительства нового общества, вдохновила их на подвиги, сплотила как бы в единый могучий трудовой коллектив»{612}.

Коммунистическая партия и Советское правительство, успешно руководя социалистическим строительством, зорко следили за агрессивными происками международной реакции и принимали меры к укреплению обороноспособности страны. Партия считала, что победа социализма в СССР еще не является окончательной, поскольку в то время не было полной гарантии от реставрации капитализма внешними империалистическими силами. Она направляла творческую энергию советского народа на создание условий для такой гарантии.

Боевым знаменем партии и народа при организации военной защиты социализма были ленинские идеи о руководстве Коммунистической партии военным строительством, о преимуществах социалистического строя и его военной организации, о решающей роли народных масс и значении союза рабочего класса и крестьянства в защите социалистического Отечества. В. И. Ленин обосновал роль экономического и морально-политического факторов в укреплении обороны, развития вооруженных сил [157] на основе прогресса производства, науки и техники. В случае если грянет война, учил Ленин, необходимо единство фронта и тыла, превращение страны в могучий военный лагерь, сочетание патриотизма и интернационализма в защите завоеваний социализма.

Международная обстановка обязывает партию, говорил И. В. Сталин на XVII съезде, «принять все меры к тому, чтобы оградить нашу страну от неожиданностей и быть готовыми к ее защите от нападения»{613}. XVIII съезд ВКП(б), проходивший в обстановке уже начавшейся фашистской агрессии, с новой силой призвал партию, весь советский народ «всемерно укреплять боевую мощь нашей Красной армии и Военно-Морского Красного флота»{614}.

Социализм создал невиданную в истории экономическую, социальную, политическую и духовную базу для прочной обороны страны, для успешной защиты Отечества.

Наряду с огромными преобразованиями в экономике произошли коренные изменения внутри самих классов, что явилось прямым следствием успехов социалистического строительства. Росли ряды рабочего класса — основной производительной силы страны. Если в 1926 г. рабочие и служащие составляли 14,9 процента населения страны, то в 1939 г. — уже 50,2 процента{615}. Быстро увеличивалось число рабочих высокой квалификации, что явилось результатом культурной революции и широкого внедрения в производство передовой техники. К концу 1936 г. две трети рабочих крупной промышленности сдали экзамены по техническому минимуму. В 1936–1939 гг. массовой технической учебой на производстве было охвачено 15 млн. человек{616}. Еще больше укрепились революционный дух рабочего класса, его организованность и дисциплинированность, выдержка и товарищеская солидарность. Все эти качества рабочего класса как нельзя лучше влияли на укрепление Вооруженных Сил, в которых прослойка посланцев фабрик и заводов из года в год увеличивалась.

В результате осуществления ленинского кооперативного плана преобразовался и класс крестьян. Их труд стал коллективным, основанным на общественной собственности. Сельское хозяйство все больше механизировалось. В конце 1937 г. в колхозах, совхозах, МТС работало около 1 млн. трактористов, комбайнеров, шоферов. Призывники этих специальностей, как и рабочие промышленности, являлись ценным пополнением, в частности для бронетанковых и механизированных войск.

Продолжались глубокие изменения и в советской интеллигенции. Уже в середине 30-х годов подавляющее большинство ее были выходцами из рабочих и крестьян. Количественный и качественный рост интеллигенции явился прямым результатом политики партии, направленной на всемерное ускорение научно-технического прогресса, на дальнейшее повышение культуры и образованности народа.

Общность интересов в борьбе за победу и упрочение социализма еще теснее сблизила рабочих и крестьян. Выкованный ленинской партией нерушимый союз рабочего класса и колхозного крестьянства являлся могучей основой прочности и непобедимости Советского государства, его экономического и оборонного могущества. На основе общности коренных интересов рабочих, крестьян, интеллигенции в стране сложилось нерушимое социально-политическое и идейное единство советского общества. Это был сплав, способный выдержать любые испытания на прочность. [158]

Благодаря братской помощи русского народа все национальности Советского Союза в короткий срок преодолели экономическую и культурную отсталость, создали свои кадры рабочих и интеллигенции, развили культуру, национальную по форме, социалистическую по содержанию.

Действенность ленинской национальной политики и преимущества социализма наглядно проявились в быстром индустриальном росте советских республик. Претворение в жизнь большевистской национальной программы, сплочение народов нашей страны в едином многонациональном государстве, построенном на принципах пролетарского интернационализма, обеспечили формирование в СССР новых, социалистических наций, связанных братской дружбой и взаимопомощью. «Сплочение более ста социалистических наций и народностей нашей страны, их бурный хозяйственный и культурный подъем, утверждение единой пролетарской идеологии — таковы достижения социализма в разрешении вековой национальной проблемы, с которой не в состоянии справиться никакой другой строй»{617}.

Победа социализма, развитие советской демократии расширили социально-экономическую базу социалистического государства, усилили экономический, политический и идеологический потенциал СССР. Социалистическое государство вступило в новый период своего развития — начался процесс постепенного перерастания государства диктатуры пролетариата в общенародное государство. Диктатура рабочего класса с расширением ее социальной базы становилась более созидательной и более мощной системой государственного руководства обществом. В то же время развитию социалистической демократии в определенной мере препятствовали наличие враждебного капиталистического окружения, постоянная угроза империалистического нападения на СССР, подрывная деятельность вражеской агентуры внутри страны.

Новая Конституция СССР, принятая в 1936 г., законодательно закрепив победу социализма, утвердила социалистические основы общественной и государственной организации, широкие социальные права и обязанности граждан.

Конституция провозгласила защиту социалистического Отечества священным долгом всех граждан СССР. Все это имело огромное значение для укрепления обороноспособности Советского государства, роста боевой мощи его армии.

Крепость и жизненность советской политической системы были ярко продемонстрированы выборами новых органов государственной власти в 1937 г. В связи с предстоящим избранием Верховного Совета СССР пленум ЦК ВКП(б) выдвинул в октябре 1937 г. идею избирательного блока коммунистов и беспартийных. В условиях социализма это было естественным и закономерным, выражало единство советского общества. Итоги выборов продемонстрировали сплоченность, высокую политическую зрелость и общественную активность трудящихся: в голосовании участвовало 96,8 процента всех избирателей, или 91 млн. граждан СССР. За кандидатов блока коммунистов и беспартийных подали голоса более 98 процентов участвовавших в голосовании.

При открытии первого заседания социалистического парламента старейший депутат Верховного Совета СССР академик А. Н. Бах сказал: «20 лет, истекших со времени Великой Октябрьской социалистической революции, привели нас к тому, что мы не только построили крепкий фундамент здания социалистического общества, но и подвели все [159] здание под крышу... Но нам предстоит еще много сложной и трудной работы по усовершенствованию и отделке этого здания»{618}.

Действительно, предстояла большая, напряженная работа по завершению строительства полного социалистического общества. XVIII съезд ВКП(б) определил, что СССР, построив в основном социализм, вступил в полосу завершения строительства социализма и постепенного перехода от социализма к коммунизму.

Всесторонне изучая изменения, которые происходили в социальной структуре советского общества, его политической организации, ЦК ВКП(б) пришел к важным теоретическим выводам о возникновении, развитии и упрочении новых движущих сил, присущих стране победившего социализма. Такими новыми движущими силами являлись: морально-политическое единство, дружба народов СССР, советский социалистический патриотизм. Они зарождались и крепли в ходе социалистического строительства под направляющим влиянием партии и государства, а с победой социализма превратились в определяющий фактор общественно-политического развития страны и укрепления ее обороноспособности.

Установление фактического равноправия между всеми народами Советского Союза привело к тому, что дружба и сотрудничество между ними стали основываться не только на полной политической свободе всех ранее угнетенных наций, но и на обеспечении их подлинного расцвета во всех сферах общественной жизни. Торжество дружбы народов СССР означало, что Коммунистическая партия и Советское правительство сумели в основном преодолеть пережитки местного национализма и великодержавного шовинизма, добиться для всех наций и народностей однотипной социально-классовой структуры и единой идеологии. Дружба советских народов стала важнейшей политической силой функционирования и развития советского общества.

Строительство социализма являлось родным делом миллионов рабочих, крестьян, интеллигенции всех национальностей. Социализм непосредственно соединил интересы личности с интересами общества, прочно связал индивидуальные судьбы с успехами коллектива и всей страны. Он вызвал к жизни принципиально новые взаимоотношения между людьми, между личностью и коллективом. Если буржуазный образ жизни культивирует обособленность, отчужденность человека от общества, натравливает одни народы на другие, то социалистический жизненный уклад способствует процветанию дружбы народов, сближению, сплачиванию людей как равноправных членов общества, объединенных общими интересами и целями, Коллективизм, а не индивидуализм — исходный пункт общественной жизнедеятельности людей в условиях социализма, краеугольный камень новой психологии и морали. При социализме стали характерными чертами забота о судьбах человека, взаимная выручка, взаимный обмен опытом, помощь отстающим и постоянная поддержка друг друга. Таким образом, наряду с идейно-политическим единством и под постоянным его воздействием образовалось также и моральное единство советского народа.

На основе победы социализма утвердился в своем социалистическом качестве советский патриотизм, который органически связан с героическими традициями народных масс и вместе с тем обладает огромным историческим преимуществом по сравнению с патриотизмом прошлых времен. И это вполне закономерно. Патриотические чувства не есть что-то отвлеченное, внеклассовое. Они находятся в прямой зависимости от государственного и общественного строя страны, от экономических отношений в обществе, от того, какой класс в нем господствует. [160]

Патриотизм советского человека — это патриотизм свободных от эксплуатации людей, хозяев страны, ее материальных и духовных ценностей, строителей новой жизни. Он выступает как идейно и социально единое сознание, чувство всего народа — рабочих, крестьян, интеллигенции всех наций и народностей. Воедино слились любовь к своему народу, языку, его историческим и культурным традициям с преданностью новому общественному строю, социалистическому государству, Коммунистической партии. Патриотизм в социалистическом обществе интернационален по своей сущности и несовместим с шовинизмом и национализмом. Иначе говоря, социалистический патриотизм немыслим без интернационализма.

Советский патриотизм — жизнеутверждающая нравственная сила, сплачивающая и мобилизующая трудящихся всех национальностей на самоотверженный труд, на выполнение и перевыполнение народнохозяйственных планов в мирные дни, поднимающая миллионы советских людей на ратные подвиги, на беспощадную борьбу с врагом в дни военных испытаний.

Решение все более сложных задач социалистического строительства обусловило дальнейшее повышение роли партии как политического руководителя трудящихся, усиление ее влияния на все процессы общественного развития. Великие победы социализма еще более подняли ее авторитет в народе. Сотни тысяч передовых рабочих, крестьян, интеллигентов вступали в партию, чтобы стать активными борцами за претворение в жизнь ленинских предначертаний. Численный состав ВКП(б) с конца 1937 г. по октябрь 1939 г. вырос почти в 1,7 раза (с 1 920 тыс. человек до 3 215 тыс. человек). Количество первичных партийных организаций увеличилось за это время со 102 тыс. до 157 тыс. Удельный вес коммунистов — рабочих и колхозников на 1 января 1939 г. превысил 83 процента. Ядро партии, как и всегда, составляли рабочие.

Рост численности Коммунистической партии за счет лучших представителей рабочего класса и колхозного крестьянства вел к дальнейшему расширению ее влияния в стране, усиливал связь с народом. Верным помощником партии в социалистическом строительстве был ленинский комсомол, который в начале 1939 г. объединял свыше 5 млн. юношей и девушек. Под его руководством находилась пионерская организация имени В. И. Ленина, охватывавшая более 10 млн. детей. Комсомол шефствовал над Военно-Морским и Военно-Воздушным Флотами СССР, над строительством железнодорожной магистрали Акмолинск — Карталы, Большого Ферганского канала, над развитием Подмосковного угольного бассейна и другими крупными стройками страны. Его члены активно участвовали в работе государственных и культурно-массовых организаций, политическом просвещении молодежи. ВЛКСМ являлся самым многочисленным отрядом Коммунистического интернационала молодежи (КИМ), пламенным борцом за мир, против фашизма и войны.

Мощную общественную организацию представляли профессиональные союзы СССР, насчитывавшие в 1939 г. более 24 млн. членов. Опираясь на свой многочисленный, почти 6-миллионный актив, они стали больше заниматься вопросами производства, социалистического соревнования, стахановского движения, упрочения новой, социалистической дисциплины, улучшения быта и отдыха трудящихся. Непрерывно возрастала роль советских профсоюзов на международной арене. Они постоянно расширяли и укрепляли связи с профобъединениями многих стран, выступали за единство действий в международном профсоюзном движении, за укрепление мира.

В деятельности Коммунистической партии и ее Центрального Комитета по подготовке страны и народа к защите социалистического Отечества [161] в годы, предшествовавшие второй мировой войне, важное место занимала теоретическая и идеологическая работа. Широкая пропаганда важнейших документов партии, подводивших итоги победы социализма в Советской стране, становилась важным фактором, ускоряющим общественное развитие. Неуклонно возрастала публикация трудов основоположников марксизма-ленинизма. Только за 1938–1940 гг. в СССР было издано более 36 млн. экземпляров произведений К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина{619}.

Партия уделяла неослабное внимание правильному, объективному освещению истории Советской Родины, героического прошлого рабочего класса и его ленинского авангарда. Выход в свет в ноябре 1938 г. книги «Краткий курс истории ВКП(б)», несмотря на некоторые ее недостатки, явился большим событием в идейной жизни советского общества. Эта книга сыграла значительную роль в изучении боевого пути большевистской партии, марксистско-ленинской теории, в духовной подготовке советских людей к грядущим битвам против фашизма. 14 ноября 1938 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском «Краткого курса истории ВКП(б)», в котором изложил программу перестройки всей системы идеологической работы в стране, усиления партийной пропаганды, повышения ее качества и идейного уровня.

Партия выработала и стала проводить в жизнь новые формы и методы марксистско-ленинской учебы, охватывая ею не только членов партии, но и широкие беспартийные массы. Особое внимание обращалось на идеологическую закалку руководящих кадров и воспитание молодых коммунистов. ЦК ВКП(б) подчеркивал, что основным методом овладения марксизмом-ленинизмом должен стать испытанный на опыте старшего поколения большевиков метод самостоятельного изучения. Большую помощь в этом были призваны оказать различные формы пропаганды и агитации, а также разветвленная сеть кружков и партийных школ.

Сосредоточивая внимание партии и народа на глубоком изучении ленинского теоретического наследия, героического пути, пройденного ВКП(б), Центральный Комитет и Советское правительство нацеливали идеологическую работу на разъяснение широким трудящимся массам исторического значения социалистических завоеваний, реальной возможности агрессии против СССР со стороны империалистических государств, ленинского учения о защите социалистического Отечества. Много внимания уделялось разоблачению звериной, человеконенавистнической сущности фашизма.

Готовя идеологически страну к отпору фашизму, партия особое внимание уделяла героико-патриотическому воспитанию трудящихся, прежде всего молодежи, пропаганде славных революционных, трудовых и боевых традиций. Она исходила из указания В. И. Ленина о том, что образцы революционной борьбы должны служить «маяком в деле воспитания новых поколений борцов»{620}.

В партийной пропаганде и агитации раскрывались социальные корни и источники массового героизма строителей социализма, подчеркивалось, что в случае нападения фашистского агрессора на СССР героизм превратится в норму поведения миллионов людей на полях сражений.

Пропагандировались боевые подвиги воинов Советской Армии и Флота, особенно героизм и мужество советских добровольцев, сражавшихся против агрессоров в Испании и Китае, а также участников боев у озера Хасан и на реке Халхин-Гол. Особенно большой популярностью [162] пользовались встречи молодежи с Героями Советского Союза, ветеранами гражданской войны, знатными тружениками социалистического строительства.

Приковывалось внимание советских граждан к работе массовых оборонных организаций — Осоавиахима, общества Красного Креста и Красного Полумесяца. С их участием на предприятиях, в учреждениях, колхозах, совхозах, МТС проводились так называемые оборонные дни, дававшие трудящимся определенную сумму военных знаний. Большую работу по интернациональному воспитанию советского народа проводила Международная организация помощи борцам революции (МОПР).

ЦК ВКП(б) и СНК СССР в постановлении от 8 августа 1935 г. предложили Осоавиахиму сконцентрировать внимание на военной подготовке молодежи, помощи командному составу запаса в повышении его военной квалификации, на развитии авиационного и стрелкового спорта, на противовоздушной и противохимической подготовке трудящихся.

XVIII съезд ВКП(б) поставил перед Осоавиахимом задачу: системой своих организаций охватить все фабрики и заводы, предприятия, учреждения, учебные заведения и колхозы г. Вопросы оборонно-массовой работы среди трудящихся обсуждались на съездах компартий союзных республик, краевых, областных, районных и городских партийных конференциях, на партийных активах, пленумах и бюро партийных комитетов. Количество членов Осоавиахима постоянно росло. Если к апрелю 1938 г. в его рядах находилось 7 млн. человек, то к осени 1939 г. — более 10 млн. человек{621}.

Сотни тысяч трудящихся настойчиво овладевали различными военными специальностями (стрелков, пулеметчиков, парашютистов, пилотов, радистов и других), готовились к противовоздушной и противохимической обороне. Если принять количество обученных стрелков и пулеметчиков всех категорий в 1938 г. за 100 процентов, то в 1939 г. было подготовлено: «ворошиловских стрелков» 1 ступени — 133 процента, 11 ступени — 257 процентов, стрелков из пистолета — 658 процентов, наводчиков станковых и ручных пулеметов — более 400 процентов. В системе противовоздушной и противохимической обороны только за 1939 г. прошло обучение 7 923 тыс. человек{622}.

Для оказания помощи военкоматам в постановке учета военнообязанных, их допризывной подготовке, организации призыва, мобилизации, организации противовоздушной обороны по решению XVIII съезда ВКП(б) в ЦК компартий союзных республик, в крайкомах, обкомах, райкомах создавались военные отделы. Эти отделы оказывали значительную помощь Осоавиахиму и другим оборонным обществам, направляли их практическую деятельность.

Военно-технические знания пропагандировали и Дома обороны, располагавшие хорошей учебно-материальной базой, квалифицированным активом из бывших военнослужащих. Они поддерживали тесные контакты с организациями Осоавиахима, с кружками оборонных обществ, помогали пионерам и школьникам овладевать основами военных знаний.

Составной частью подготовки населения к отпору агрессору стали пропаганда и развитие физкультуры и спорта — важного средства воспитания выносливости, воли, настойчивости, дисциплинированности, чувства коллективизма. В основу физической подготовки широких масс трудящихся был положен комплекс «Готов к труду и обороне», введенный в 1931 г. по инициативе ЦК ВЛКСМ. Только за 1938–1939 гг. [163] около 2,5 млн. человек сдали нормы ГТО 1 и 11 ступени и БГТО ( «Будь готов к труду и обороне»). Спортивные общества располагали крупной материальной базой. Количество спортивных сооружений с 39 тыс. в 1936 г. увеличилось до 83 тыс. к концу 1939 г. К этому времени в стране было 62 тыс. физкультурных коллективов, объединявших 5 млн. человек.

Улучшилась подготовка призывников к воинской службе, их отбор и распределение, обучение первоначальным навыкам военного дела. С ними проводилась большая воспитательная работа. Призывники изучали решения партии и правительства, особенности строительства Советской Армии, основные положения новой Конституции СССР. Их знакомили с важными событиями международной и внутренней жизни, при этом особо подчеркивалась опасность для СССР империалистической агрессии. После упразднения национальных формирований, в связи с притоком на военную службу молодежи нерусской национальности было широко организовано обучение ее русскому языку, ознакомление со славными традициями и историей русского народа.

Готовя народ к созидательному труду и защите Родины, партия и правительство придавали важное значение расцвету духовной культуры социализма, всех форм художественного творчества трудящихся. На социально-культурные цели выделялись большие средства.

Росло внимание партии и государства к вопросам народного образования. В 1939 г. в стране насчитывалось более 55 тыс. школ, в которых обучалось 11,5 млн. человек. Последовательно стала осуществляться задача введения в городах всеобщего среднего, а в селах и национальных республиках — всеобщего неполного среднего образования. Уже в 1939 г. Советская Армия получила пополнение, среди которого почти не было неграмотных. Значительно возросла подготовка специалистов средней и высшей квалификации. В 1939 г. в стране насчитывалось более 1 млн. человек с высшим образованием, в пять раз больше, чем в 1928 г.

Рассматривая развитие социалистической культуры как неотъемлемую часть общепартийного дела, партия уделяла постоянное внимание литературе и искусству. Она видела их общественную ценность в идейной бескомпромиссности и партийной страстности в утверждении коммунистических идеалов, выраженных в высокохудожественной форме. Проза, поэзия, драматургия, киноискусство, живопись, музыка являлись мощным идейным оружием партии, вдохновляли трудящихся на самоотверженный труд, на укрепление обороны Родины.

Партия нацеливала советскую литературу и искусство на расширение оборонной тематики, освещение героизма трудящихся в борьбе с иноземными захватчиками.

Главный герой литературы и искусства 30-х годов — человек, рожденный Великой Октябрьской социалистической революцией, самоотверженный и мужественный защитник ее завоеваний, строитель нового социалистического общества. Эти темы звучали в таких выдающихся произведениях литературы, как «Тихий Дон» и «Поднятая целина» М. Шолохова, «Как закалялась сталь» Н. Островского, «Хождение по мукам» А. Толстого, «Бруски» Ф. Панферова, «Гидроцентраль» М. Шагинян и многих других.

История родной страны, ее борьба с иноземными захватчиками с большой художественной силой освещены в произведениях «На Востоке» П. Павленко, «Петр Первый» А. Толстого, «Севастопольская страда» С. Сергеева-Ценского, «Фельдмаршал Кутузов» В. Соловьева, вошедших в золотой фонд советской литературы.

Великой любовью к Отчизне и жгучей ненавистью к фашизму были пронизаны многие произведения советских писателей, видевших свое призвание [164] в беспощадной борьбе против надвигавшейся нацистской опасности. Пример в этом благородном деле показывал великий пролетарский писатель М. Горький, который со свойственным ему темпераментом борца разоблачал звериную суть фашизма.

Разоблачению фашизма и его идеологии, повышению мобилизационной готовности, усилению борьбы народов против агрессии, пропаганде идей интернационализма, воспитанию патриотических чувств посвящали свое творчество А. Гайдар, В. Лебедев-Кумач, А. Прокофьев, М. Светлов, Л. Соболев, А. Сурков, К. Симонов, Н. Тихонов, А. Твардовский и другие.

Революционный пафос рабочего класса и крестьянства России, их героическая борьба против врагов Родины, духовный мир советского человека в предвоенные годы, его высокий моральный облик отражены и во многих произведениях киноискусства. Художественные фильмы «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году», «Человек с ружьем», «Чапаев» и другие историко-революционные картины смотрели многие десятки миллионов советских людей{623}. Кино было замечательным оружием массового патриотического воспитания трудящихся.

Немало революционных, военно-патриотических спектаклей, помогавших воспитывать у советских людей высокие морально-боевые качества, было создано советскими драматургами. В 30-е годы в репертуар театров прочно вошли «Любовь Яровая» К. Тренева, «Бронепоезд 14–69» Вс. Иванова, «Оптимистическая трагедия» В. Вишневского, «Гибель эскадры» А. Корнейчука, «Слава» В. Гусева.

Большой вклад в патриотическое воспитание советских людей внесли писатели и поэты национальных республик — М. Бажан, А. Корнейчук, П. Тычина, Я. Колас, Я. Купала, Л. Киачели, А. Исаакян, С. Айни, М. Турсун-заде, Б. Кербабаев, А. Аламышев, Зульфия, А. Умари, Т. Фаттах, М. Ауэзов, С. Муканов, Джамбул Джабаев, Сулейман Стальский, С. Вургун, К. Кулиев, Э. Капиев, Ш. Камал, М. Джалиль и другие.

Многие художники в своем творчестве обращались к образу В. И. Ленина — величайшего мыслителя и революционера, воплотившего в себе прекрасные нравственные черты человека новой революционной эпохи. Летом 1939 г. состоялась научно-творческая конференция, посвященная созданию образа В. И. Ленина в искусстве, в которой приняли участие около 300 режиссеров, драматургов, актеров, сценаристов, композиторов, художников, искусствоведов.

Благодаря расцвету советской социалистической культуры в сознании народа все более укреплялась идея, что он находится на передовых позициях всемирной истории. Эта идея была неразрывно связана с уверенностью в справедливости дела партии, в возможности успешной борьбы с любым врагом.

Таким образом, в условиях назревания военной опасности Коммунистическая партия и Советское правительство развернули большую работу по политической и идеологической подготовке страны к отпору возможной агрессии со стороны фашистских государств. В эти годы значительно укрепились все звенья советской государственной системы, упрочилось социально-политическое и идейное единство советского общества, в полной мере сложились социалистические нации. Особое значение в идеологической работе приобрела ее патриотическая направленность. Оборонная тема становится одной из ведущих в литературе и искусстве. [165]

В СССР были созданы все объективные условия для формирования высоких морально-боевых качеств защитников социализма. Во главе советского народа стояла испытанная, закаленная в боях Коммунистическая партия, политическую основу государства составляли Советы депутатов трудящихся, выросшие и окрепшие в результате свержения власти помещиков и капиталистов и утверждения диктатуры пролетариата. Самая революционная марксистско-ленинская партия — Коммунистическая партия, самая прогрессивная в мире власть — Советская власть, новый, социалистический строй — все это было основой невиданного в мире духовного потенциала народа и нравственной стойкости людей, их героизма и мужества в случае священной войны в защиту социалистического Отечества.

В годы, предшествовавшие второй мировой войне, Коммунистическая партия и Советское правительство разрабатывали и последовательно проводили в жизнь широкие мероприятия по обеспечению безопасности социалистического государства и подготовке его к отражению агрессии. Важной составной частью этих мероприятий явилась деятельность органов госбезопасности по пресечению враждебных происков разведок империалистических держав, прежде всего фашистской Германии и милитаристской Японии.

В планах подготовки вооруженного нападения на Советский Союз правящая верхушка гитлеровской Германии видную роль отводила своим секретным службам. Подчеркивая значение разведывательно-подрывной деятельности в осуществлении агрессивных замыслов германского фашизма против СССР, один из руководителей гитлеровской разведки — Шелленберг указывал: «Первоочередной и самой важной задачей следует считать решительные действия всех секретных служб против России».

В соответствии со стратегическими замыслами нацистских главарей и военного командования немецко-фашистские спецслужбы, используя различные формы и методы подрывной работы (шпионаж, диверсии, террор, вредительство, антисоветскую агитацию и пропаганду), развернули тайную войну против Советского государства. Они намеревались насадить в Советском Союзе широкую агентурную сеть, чтобы подорвать его изнутри и создать таким образом условия для обеспечения в будущем успешных боевых действий фашистских вооруженных сил против Совет-скоп Армии.

Важная роль в формировании агентурной сети и развертывании подрывной деятельности на советской территории отводилась официальным германским представительствам и миссиям в СССР, штаты которых в значительной степени укомплектовывались кадровыми разведчиками. Большинство сотрудников германского посольства в Москве под непосредственным руководством абвера занимались активной шпионской и иной подрывной деятельностью.

Коммунистическая партия и Советское правительство принимали необходимые меры по пресечению враждебных действий гитлеровской разведки. В 1935–1936 гг. органы госбезопасности раскрыли ряд шпионских резидентур, действовавших в СССР под прикрытием посольства Германии и ее консульств. Так, в 1935 г. в Средней Азии они обезвредили руководимую германским консулом Зоммером резидентуру, занимавшуюся сбором шпионской информации о советской оборонной промышленности и готовившую диверсионные акты на некоторых военных заводах с целью вывода их из строя в момент нападения Германии на Советский Союз. [166]

В конце 1936 г. в Донбассе, Запорожской и Днепропетровской областях советские чекисты раскрыли несколько крупных шпионских рези-дентур, созданных сотрудниками германских консульств в Киеве и Харькове. В том же году в Приморье они пресекли шпионскую деятельность ряда агентов, проводивших подрывную работу под руководством германского консула во Владивостоке Кастнера и секретаря консульства Вольного.

Располагая данными о шпионской и иной подрывной деятельности германских консульств, находившихся в Ленинграде, Киеве, Одессе, Новосибирске и других городах, Советское правительство в 1938 г. решило закрыть эти консульства и выдворить их персонал за пределы страны. Это в значительной степени ограничило деятельность гитлеровских секретных служб на советской территории.

Для подрывной работы против Советского Союза гитлеровцы широко использовали экономические, торговые и другие международные каналы. По признанию одного из руководителей абвера — генерала Пиккенброка, практически каждый немец, выезжавший в СССР, привлекался для сбора разведывательных данных о Советском Союзе{624}.

Нацистские кадровые разведчики и агенты, действовавшие на советской территории под видом представителей германских концернов и фирм «ИГ Фарбениндустри», «Рейнметалл», «Сименс — Шуккерт», «Борзиг», «Ашафенбург», «Цейс» и других, занимались сбором разведывательной информации, вербовали из остатков контрреволюционных элементов агентуру, используемую для добывания важных сведений военного, экономического и политического характера, подготовки и осуществления диверсионных актов, особенно на военных и промышленных объектах, а также для проведения антисоветской агитации и пропаганды.

Органы госбезопасности успешно выявляли и пресекали подрывную деятельность гитлеровской агентуры, завербованной из числа германских специалистов, работавших на советских предприятиях. В 1935 г. в Москве на заводах «Электрофизприбор», «Газоочистка», «Электрозавод» и некоторых других среди инженерно-технического персонала, прибывшего на работу из Германии, советские органы разоблачили агентов немецко-фашистских разведывательных служб, занимавшихся сбором шпионской информации и нелегально распространявших антисоветскую литературу, в частности изданную ведомством Геббельса книгу «Правда об СССР», представлявшую собой злобный пасквиль на советскую действительность. В оборонной промышленности в 1936 г. была раскрыта крупная резидентура германской разведки, состоявшая в основном из немецких специалистов — служащих фирмы «Рейнметалл». Фашистские агенты вели подготовку к взрыву некоторых военных заводов. В Ленинграде была выявлена крупная фашистская резидентура, действовавшая под прикрытием германских торговых фирм «Ашафенбург», «Вальдгофф» и «Теодор-Торер». Агенты намеревались вывести из строя морской порт и ряд промышленных предприятий города.

Для подрывной деятельности против СССР фашистская Германия использовала непримиримых врагов Советского государства, прислужников международной реакции — белоэмигрантов и буржуазных националистов всех мастей, нашедших пристанище в капиталистических странах. До начала 30-х годов они в основном находились в услужении английской, французской, польской разведок и по их заданию проводили враждебную работу против СССР. Увидев в германском фашизме наиболее оголтелую силу империализма и войны, главари зарубежных антисоветских центров быстро сменили ориентацию. Движимые ненавистью [167] к Советскому государству, они переходили на службу разведывательных органов гитлеровской Германии и, ревностно выполняя волю своих хозяев, развертывали активную подрывную деятельность против СССР. По заданию немецко-фашистской разведки белоэмигрантские центры формировали за рубежом вооруженные банды, предназначенные для заброски на советскую территорию, а также поставляли кадры шпионов, диверсантов и террористов, которые после подготовки в специальных разведывательных школах нелегально переправлялись в Советский Союз.

Наибольшую активность в борьбе против СССР проявляла буржуазная «Организация украинских националистов» (ОУН), установившая контакт с фашистами еще до прихода Гитлера к власти. Ее главари уже в 1931 г. призывали украинских националистов «стать густой казацкой лавиной на стороне Гитлера, который создаст ворота на Восток»{625}. С установлением в Германии фашистской диктатуры этот антисоветский центр перешел на службу к гитлеровской разведке. Шпионаж, диверсии, террор стали основными формами деятельности оуновцев.

На территории СССР, особенно в его западных и центральных областях, органы госбезопасности обезвредили немало агентов фашистской разведки из числа буржуазных националистов и белоэмигрантов. Заброшенные из-за рубежа фашистские агенты занимались шпионажем, совершали диверсионные и террористические акты, устанавливали контакты с антисоветскими элементами. Они пытались сформировать нелегальные профашистские организации и объединить их в антисоветское подполье, которое, по замыслу главарей гитлеровской Германии, должно было сыграть роль фашистской «пятой колонны» в Советском Союзе.

В планах подготовки вооруженного нападения на Советский Союз фашистские главари значительное место отводили так называемой «психологической войне». «Место артиллерийской подготовки перед атакой пехоты, — говорил Гитлер, — займет... пропаганда, которая сломит врага психологически, прежде чем вообще вступят в действие армии».

В осуществлении акций «психологической войны» наряду с огромным пропагандистским аппаратом гитлеровской Германии немаловажную роль играли фашистские разведывательные службы. Они поставляли ведомству Геббельса клеветническую и тенденциозную информацию о Советском Союзе. Их агенты, проникавшие на советскую территорию, стремились осуществлять и идеологическое воздействие на население СССР путем распространения антисоветской литературы, клеветы на социалистическую действительность, обработки в профашистском духе неустойчивых в политическом отношении граждан, возбуждения национальной вражды между народами и т. п. Подкупом, шантажом и другими методами фашистские разведывательные службы привлекали к сотрудничеству с ними политических и государственных деятелей различных капиталистических стран, владельцев журналов и газет и использовали их для обработки мирового общественного мнения в духе антикоммунизма.

Разведывательные органы фашистской Германии, стремясь всячески расширить свои возможности для проведения подрывной деятельности против СССР, вошли в тесный контакт со спецслужбами сопредельных с Советским Союзом буржуазных стран — Финляндии, Эстонии, Польши, Румынии и других. Руководители гитлеровской разведки выезжали в эти страны для разработки совместных планов тайной борьбы против социалистического государства. В частности, Финляндию и Эстонию в 1936–1938 гг. неоднократно посещали адмирал Канарис, генерал Пиккенброк и другие руководители абвера. Нацисты держали под постоянным контролем секретные службы западных соседей СССР, придавали [168] их деятельности резко антисоветскую направленность, диктуя свою волю. По существу, разведки указанных стран превратились в филиалы абвера, а их территория — в плацдармы для подрывной работы против Советского Союза. Позднее под нажимом Германии такое неофициальное сотрудничество разведок было закреплено рядом межгосударственных соглашений{626}.

Сотрудники германской разведки, действовавшие в сопредельных с Советским Союзом капиталистических странах, активно вербовали агентов, главным образом из проживавших там буржуазных националистов и белоэмигрантов, засылали их в СССР для сбора шпионской информации и проведения иной подрывной работы. Причем эта активность непрерывно возрастала. Так, в 1939 г. на западной границе задерживалось и разоблачалось гитлеровских агентов во много раз больше, чем в 1935 г.{627}. Разоблаченные в 1935–1936 гг. в Одессе, Киеве и других городах Украины резидентуры гитлеровской разведки были переброшены с территории Румынии, а большинство выявленных в 30-е годы в Ленинграде нацистских агентов — с территории Финляндии.

Ближайшим союзником немецко-фашистских секретных служб в борьбе против СССР являлась разведка милитаристской Японии, правящие круги которой также строили далеко идущие агрессивные планы в отношении Советского Союза.

О тесном контакте разведывательных служб Японии и Германии свидетельствует, в частности, деятельность японского военного атташе в Берлине генерала Осимы, который координировал работу японских резидентур в европейских странах и поддерживал связи с руководителями немецко-фашистской разведки. Через него шел регулярный обмен разведывательными данными о СССР между японскими и германскими секретными службами. Осима информировал руководство гитлеровской разведки о конкретных мероприятиях японцев в отношении Советского государства, а также принимал участие в разработке разведывательными органами Германии подрывных акций против СССР.

Вскоре после заключения «антикоминтерновского пакта» японские милитаристы провели реорганизацию своих разведывательных и контрразведывательных органов. В 1937 г. при кабинете министров Японии было создано специальное бюро для руководства всеми ее разведывательными органами с целью установления жесткой централизации в работе секретных служб и усиления их подрывной деятельности против СССР.

Для диверсионной деятельности на советской территории японская разведка формировала в Маньчжурии из белоэмигрантов вооруженные банды, маскируя их под различные воинские части и полицейские отряды.

Агентурой, забрасываемой в СССР, руководили кадровые сотрудники японских спецслужб, находившихся в Советском Союзе в составе японского посольства и консульств. Они же вербовали агентов, ориентируясь прежде всего на проживавших в СССР антисоветски настроенных лиц японской, китайской и корейской национальностей, а также на враждебные элементы из бывших эксплуататорских классов.

В 1935–1937 гг. в Москве, Новосибирске, Хабаровске, Владивостоке и других городах органами госбезопасности были раскрыты шпионские звенья, созданные и руководимые сотрудниками японского посольства и консульств. Разоблаченные агенты имели задание не только собирать шпионскую информацию, но и осуществлять в период войны террористические [169] и диверсионные акты вплоть до применения бактериологических средств.

Использование разведывательными органами Японии ее дипломатических представительств в СССР для проведения подрывной работы наносило ущерб безопасности социалистического государства. В связи с этим по решению Советского правительства японские консульства в СССР были закрыты.

Несмотря на то что разведывательные службы гитлеровской Германии и милитаристской Японии действовали единым фронтом против СССР и использовали возможности специальных служб других капиталистических государств, им не удалось осуществить свои замыслы. Они не учли таких факторов, как морально-политическое единство советского народа, преданность советских людей своей Родине и их бдительность. Именно благодаря этим факторам органы госбезопасности Советского Союза своевременно срывали происки империалистических разведывательных служб, нанесли ощутимые удары по германской и японской разведкам и их агентуре, расстроили планы агрессоров по подрыву и ослаблению нашей страны изнутри.

Основным оружием в борьбе с вражеской агентурой являлись органы государственной безопасности. Благодаря их усилиям было разоблачено немало шпионов и диверсантов, потерпели неудачу попытки фашистских и других империалистических держав ослабить мощь СССР. Однако в работе органов госбезопасности были допущены серьезные ошибки.

Как подчеркивалось в постановлении Центрального Комитета КПСС «О преодолении культа личности и его последствий» от 30 июня 1956 г., имевшие место нарушения ленинских норм партийной и государственной жизни, социалистической законности нанесли вред делу строительства социализма. Но это не могло изменить и не изменило природы социалистического общества, теоретические, политические и организационные основы деятельности Коммунистической партии{628}. Под руководством Центрального Комитета партия продолжала вести борьбу за интересы народа, за построение социализма и, преодолевая большие трудности, проводила в жизнь линию, направленную на дальнейшую демократизацию советского общества и исправление допущенных ошибок.

Появление новых видов оружия и боевой техники, новых родов войск, перевооружение и реорганизация старых, а также переход фашистских государств в середине 30-х годов к прямым актам агрессии выдвинули перед советской военной наукой новые задачи. Победа социализма в СССР, успехи культурной революции способствовали решению этих задач.

Советская военная наука, формировавшаяся вместе с Советской Армией, представляет собой систему развивающихся знаний о характере и особенностях вооруженной борьбы, ее объективных законах и принципах военного искусства, способах и формах военной защиты социалистического Отечества. Она призвана разрабатывать теоретические основы и практические рекомендации строительства Вооруженных Сил, их подготовки к возможной войне. В единстве с практикой советская военная наука определяет пути совершенствования имеющихся и создания новых средств вооруженной борьбы. [170]

Методологической основой советской военной науки является марксизм-ленинизм, что обеспечивает ей глубокое проникновение в сущность явлений и придает большую силу в разрешении самых сложных проблем военного дела.

Впитав в себя все лучшее из военно-теоретического наследия прошлого и первый боевой опыт по защите страны социализма, советская военная наука, быстро развиваясь и обогащаясь новыми теоретическими положениями и выводами, избежала односторонностей, присущих военным теориям капиталистических государств, и превзошла последние в разработке многих проблем.

Основоположником советской военной науки является В. И. Ленин. Он разработал важнейшие положения, составляющие ее основу: особенности и характер войн новой эпохи; о природе и сущности военной организации социалистического государства; необходимость тесного военного единства социалистических республик и боевого союза трудящихся классов; превращение страны в условиях военной обстановки в единый военный лагерь; значение и определяющее влияние на судьбы войны экономического, морально-политического, идеологического, научно-технического и собственно военного факторов; основные законы современной войны и использование их с учетом преимуществ социалистического общества; о решающей роли Коммунистической партии в организации вооруженной защиты социалистического Отечества и успешном решении оборонных задач и другие.

Утверждение ленинских положений в теории военного дела протекало в острой борьбе с троцкистами, левыми и правыми оппортунистами, консервативным крылом старых военных специалистов.

Развитие советской военной науки направлялось коллективной мудростью Центрального Комитета партии, обобщавшего все новое в практике и теории военного дела.

Образцом творческого применения марксизма-ленинизма к военному делу, партийного и глубоко научного анализа сложнейших проблем военной теории и практики являлись замечательные работы М. В. Фрунзе. Верный ленинец, он был непревзойденным мастером применения марксистского метода ко всем отраслям военно-научных знаний. В своих работах он обосновал ряд фундаментальных положений советской военной теории.

М. В. Фрунзе доказывал, что система военного строительства и обороны государства должна строиться на ясном и точном представлении характера будущей войны; на правильном и точном учете тех сил и средств, которыми будут располагать наши возможные противники; на таком же учете наших собственных ресурсов. М. В. Фрунзе развил ленинское положение о том, что современные войны ведутся народами, подчеркнул, что их размах в пространстве и длительность неизбежно возрастут. Он указывал на необходимость готовить к войне не только армию, но и всю страну, быстро развивать промышленность, особенно тяжелую, как материальную базу военной мощи социалистического государства.

Ценный вклад в развитие советской военной науки внесли А. С. Бубнов, К. Е. Ворошилов, С. И. Гусев, А. И. Егоров, С. С. Каменев, И. В. Сталин, В. К. Триандафиллов, M. H. Тухачевский, Б. М. Шапошников. Важную роль играли военные академии, Штаб (а затем Генеральный штаб) РККА, которые являлись крупными центрами военно-теоретической мысли, а также командующие и штабы военных округов.

Важнейшую часть советской военной науки составляет теория военного искусства, ведущее место в которой по праву занимает стратегия, призванная решать вопросы использования всех вооруженных сил и ресурсов страны для достижения конечных целей войны. [171]

Развитие стратегии и пересмотр ее концепций отражались в планах обороны страны, которые разрабатывались Генеральным штабом и утверждались Политбюро ЦК ВКП(б) и Советским правительством. Каждый такой план соответствовал социально-экономическому состоянию страны, а также ее ресурсам и международному положению, опирался на выработанные стратегические формы и методы, применяя которые можно было бы с наименьшей затратой материальных и людских ресурсов достичь наибольших результатов.

Во второй половине 30-х годов главным противником Советского Союза становится империалистический блок фашистских держав во главе с гитлеровской Германией, стремившейся к мировому господству. В капиталистическом мире ему противостоял блок «демократических» буржуазных держав. Вторая мировая война могла возникнуть и как война внутри капиталистического мира, и как война против СССР.

Советская военная наука учитывала и ту и другую возможность. Она не исключала и того, что в грядущей мировой войне, как указывал Коминтерн, возможны самые неожиданные ситуации, к которым надо заранее готовиться. Возможны были также и разнообразные сочетания усилий свободолюбивых государств и народов. В условиях угрозы фашистского порабощения, нависшей над Европой, вполне реальной становилась перспектива ряда национально-освободительных войн не только угнетенных масс колоний и полуколоний, но и европейских народов. Такую перспективу предвидел и научно обосновал В. И. Ленин. Он рассматривал общедемократическое национально-освободительное движение как благоприятную предпосылку для последующей борьбы за социализм. Было совершенно очевидно, что Советский Союз, неизменно верный своей интернациональной политике, своему революционному долгу, явится классовым союзником народов, ведущих национально-освободительную борьбу. Формы осуществления этого союза зависели от конкретной исторической обстановки.

Безусловной заслугой советской военно-теоретической мысли середины 30-х годов явилось то, что она не исключала возможности коалиционной войны против агрессора, такой войны, в которой социалистическое государство будет сражаться вместе с народами и правительствами, способными в той или иной мере отстаивать национальную независимость своих стран от фашистских агрессоров. Практическая разработка вопросов ведения коалиционных действий имела место при подготовке системы коллективной безопасности в 30-х годах, во время совместных боевых действий с Монгольской Народной Республикой в районе реки Халхин-Гол против японской агрессии и в ходе подготовки заключения военной конвенции с Англией и Францией летом 1939 г.

С середины 30-х годов Советский Союз должен был быть готовым к борьбе на два фронта: на западе — против фашистской Германии и ее сателлитов и на востоке — против Японии. Ненадежным было и южное направление — со стороны Турции. Наиболее мощная группировка сил врага находилась на западе. Поэтому в плане обороны страны Западно-Европейский театр войны считался основным, где и намечалось сосредоточить главные силы советских войск. Таким образом, обеспечение безопасности СССР значительно усложнялось: Советские Вооруженные Силы должны были быть готовы нанести решительное поражение агрессору как на западе, так и на востоке, а если возникнет необходимость, то и на юге. Стратегическое развертывание на два фронта становилось неизбежным.

Советская военная стратегия, опиравшаяся на марксистско-ленинскую методологию, считала, что в борьбе с коалицией агрессора достижение [172] конечных целей войны потребует мощных стратегических усилий на нескольких направлениях (одновременно или последовательно).

Признавая вероятность длительной и трудной войны, советская военная теория не отвергала возможности скоротечных вооруженных столкновений. Вследствие этого она уделяла большое внимание изучению методов мобилизационного развертывания вооруженных сил, вероятных способов развязывания агрессорами войны, особенностей ее начального периода и проблем руководства.

Империалисты, стремившиеся замаскировать свою агрессию, избегали открытого объявления войны и практиковали «вползание» в нее. Об этом убедительно свидетельствовали японо-китайская война, войны в Эфиопии и Испании, захват Австрии и Чехословакии. Мобилизация сил агрессора для осуществления своих акций проводилась частично заранее, этапами и заканчивалась уже в ходе войны.

Скрытая подготовка и внезапное развязывание империалистами войны значительно повышали роль ее начального периода. Это в свою очередь требовало, писал M. H. Тухачевский, «быть особо сильными и энергичными» в начальных операциях{629}. Он отмечал: «Первый период войны должен быть еще в мирное время правильно предвиден, еще в мирное время правильно оценен, и к нему нужно правильно подготовиться»{630}. Проведение операций начального периода войны агрессоры возлагали на армию вторжения, хорошо оснащенную механизированными соединениями и авиацией. Отсюда стороне, которой угрожает нападение, необходимо провести предупредительные меры, с тем чтобы противник не мог сорвать мобилизацию в приграничных районах и выдвижение массовой армии к линии фронта{631}.

Взгляды на содержание и длительность начального периода будущей войны уточнялись и развивались. Если в 20-е годы в него включались по опыту первой мировой войны в основном подготовительные мероприятия к решающим операциям, то в последующие годы главным событием этого периода стали считаться уже сами операции.

Исследованию характера начального периода будущей войны были посвящены многие работы Я. И. Алксниса, Р. П. Эйдемана, В. Ф. Новицкого, А. Н. Лапчинского и других. Теоретическое решение проблем подготовки и ведения первых операций войны рассматривали А. И. Егоров, Е. А. Шиловский, Л. С. Амирагов, В. А. Медиков, С. Н. Красильников и другие.

Летом 1933 г. начальник Штаба РККА А. И. Егоров представил Реввоенсовету СССР тезисы о новых оперативно-тактических проблемах, в которых обращалось внимание на качественный и количественный рост мощных технических средств борьбы, заставляющих по-иному решать вопросы начального периода войны и ведения современных операций. По мнению А. И. Егорова, противник, применяя скрытую мобилизацию, может быстро сосредоточить сильную армию из крупных мотомеханизированных, пехотных, авиадесантных частей, конных масс и боевой авиации и внезапно вторгнуться на чужую территорию. Военные действия сразу охватят пространство на глубину 400–600 км и нанесут значительный урон коммуникациям, военным складам и базам, воздушным и морским силам. Таким ударом противник способен уничтожить войска прикрытия, сорвать мобилизацию в приграничных районах, помешать развертыванию армии, занять важные в экономическом отношении районы. [173] Однако, писал он, одна лишь армия вторжения не может решить исход войны{632}.

В тезисах А. И. Егорова в концентрированном виде были изложены те важнейшие выводы, к которым пришла советская военная мысль уже в первой половине 30-х годов, значительно опередив развитие военной теории в капиталистических странах.

Эти ее выводы совершенствовались и развивались целой плеядой советских военных теоретиков. Один из них — Е. А. Шиловский следующим образом оценивал течение начального периода возможной будущей войны. «Ожесточенная борьба... развернется с первых часов военных действий на большем пространстве театра военных действий по фронту, в глубину и в воздухе... При этом следует рассчитывать не на молниеносный разгром армий классовых врагов, а готовиться к упорной и ожесточенной борьбе», в ходе которой только и может быть достигнута окончательная победа. Однако, признавал он, применение новых средств борьбы в начале войны может «настолько сильно потрясти противника, что результат их действий скажется решающим образом на ходе последующих операций и возможно даже на исходе войны»{633}.

Шиловский рекомендовал массированно использовать авиацию, подчинив основные ее силы главному и фронтовому командованиям, а подготовку вооруженных сил страны вести таким образом, чтобы в короткий срок развернуть массовую армию, оснащенную современной техникой, способную осуществлять крупные операции с первого дня начального периода войны{634}.

Л. С. Амирагов в статье «О характере будущей войны» исходил из того, что против СССР выступит коалиция в составе Германии, Японии и других государств — главных носителей открытой империалистической экспансии. Агрессоры будут стремиться развязать войну внезапно и закончить ее в кратчайший срок, попытаются «придать начальному периоду войны решающее значение, что в свою очередь предполагает широкое пользование маневренными формами борьбы»{635}.

Об операциях начального периода писал также и С. Н. Красильников. Учитывая уроки агрессии против Эфиопии и Китая, он предполагал, что будущая война может начаться «как внезапное нападение тяжелой бомбардировочной авиации с воздуха на жизненные центры страны, соединенное с глубоким вторжением крупных мотомеханизированных... масс, поддержанных действиями легкой боевой авиации по железным дорогам и транспортным средствам, необходимым для сосредоточения боевых сил»{636}.

Следовательно, советская военная мысль в содержание начального периода войны включала не только мероприятия подготовительного характера, но и широкие боевые действия на земле, в воздухе и на море заранее отмобилизованных и развернутых в приграничных районах армий вторжения и армий прикрытия. В ходе этих сражений начальный период войны будет непосредственно и постепенно перерастать в период действий главных сил.

Таким образом, советская военная теория задолго до второй мировой войны правильно определила те методы ее подготовки, развязывания и ведения, которые будут применены империалистическими агрессорами с учетом новых военно-технических факторов. Своевременно были даны [174] ею и соответствующие рекомендации для разработки планов обороны СССР.

Однако эти рекомендации полностью претворить в жизнь тогда не удалось. Советская военная теория, как это и присуще всякой подлинной науке, заглянула далеко в будущее. В условиях же того времени Советское государство для реализации ее выводов еще не располагало надлежащими материальными средствами. Экономический потенциал страны еще не давал возможности наряду с высокими темпами социалистического строительства оснащать Вооруженные Силы таким количеством новейшего оружия и боевой техники, какое требовалось согласно выводам военной теории.

Важным преимуществом советской военной теории в сравнении с буржуазными являлась правильная оценка значения морального фактора. Советский народ и его Вооруженные Силы в моральном отношении были подготовлены партией к тем испытаниям, которые могли выпасть на их долю в случае военного нападения агрессоров, находились в полной патриотической готовности к отпору любому врагу.

Опираясь на выводы, сделанные военной наукой, советская военная доктрина предусматривала, что победа на фронте в будущей войне может быть достигнута только целеустремленными, совместными усилиями всех видов вооруженных сил и родов войск при тесном их взаимодействии. Вместе с тем решающая роль отводилась сухопутным войскам, насыщенным артиллерией, танками и самолетами{637}. Большое значение придавалось военно-воздушным силам, которые должны были, с одной стороны, прочно обеспечивать с воздуха наземные войска, а с другой — вести самостоятельные действия. Военно-морской флот был призван оказывать содействие сухопутным войскам при нанесении ими ударов вдоль побережья, а также осуществлять самостоятельные операции против кораблей противника на морских коммуникациях.

Решающим видом стратегических действий считалось наступление, осуществляемое путем крупных стратегических фронтовых наступательных операций, проводимых на главных оперативно-стратегических направлениях. В Полевом уставе 1939 г. указывалось, что на одном театре военных действий могут быть применены силы нескольких армий и крупных авиационных соединений под единым руководством фронтового командования для выполнения общей стратегической задачи.

Закономерным видом вооруженной борьбы считалась и стратегическая оборона, которая по отношению к наступлению ставилась в подчиненное положение. В оборонительных операциях войска должны были упорно удерживать занимаемые районы или прикрывать определенное операционное направление с целью отразить наступление противника, нанести ему поражение и создать благоприятные условия для контрнаступления.

Не отвергался и такой вид действий, как оперативный отход, для того чтобы вывести войска из-под удара превосходящих сил противника, создать новую оперативную группировку и обеспечить переход к обороне. Считалось, что два последних вида вооруженной борьбы найдут применение главным образом в оперативно-тактическом звене.

Непосредственное руководство вооруженной борьбой и деятельностью тыла страны должны были осуществлять верховный орган государства и подчиненная ему Ставка Главного Командования.

Изучением вопросов организации и проведения фронтовых и армейских операций, призванных обеспечить достижение стратегических целей, [175] преимущественно занимались оперативное искусство и тактика. При этом особое внимание уделялось проблемам оперативного искусства. Теория последовательных затухающих операций и групповой тактики, отвечавшая условиям 20-х годов, не соответствовала требованиям будущей войны. Возникла неотложная задача разработать принципиально новую теорию ведения боя и операции, изыскать такие способы и методы боевых действий, которые позволяли бы успешно преодолевать сильную огневую завесу сплошного фронта противника, в короткий срок наносить поражение его группировкам и достигать стратегических успехов. Выполнение этой ответственной задачи возлагалось на Генштаб, центральные управления родов войск, Управление боевой подготовки, военные академии, штабы военных округов с привлечением военно-научной общественности. Основы новой теории, названной позднее теорией глубокого боя и операции, разрабатывались почти шесть лет (1929–1935 гг.). В результате кропотливых исследований была создана первая официальная «Инструкция по глубокому бою», утвержденная наркомом обороны СССР 9 марта 1935 г.

Одновременно Штаб РККА подготовил проект Наставления по ведению операций — своего рода оперативный устав для всей армии. Этим был ликвидирован существовавший длительное время разрыв между оперативным искусством и тактикой. Разработку новых положений, их обобщение и тщательную проверку на практике осуществляли П. А. Белов, П. Е. Дыбенко, А. И. Егоров, М. В. Захаров, Г. С. Иссерсон, К. Б. Калиновский, Н. Д. Каширин, А. И. Корк, Д. А. Кучинский, К. А. Мерецков, И. П. Обысов, А. И. Седякин, С. К. Тимошенко, В. К. Триандафиллов, М. Н. Тухачевский, И. П. Уборевич, И. Ф. Федько, Б. М. Шапошников, Е. А. Шиловский и другие теоретики и военачальники. Изучению теории глубокого боя отводилось видное место в учебных и научных планах военных академий. Оперативный факультет Военной академии имени М. В. Фрунзе, Академия Генерального штаба, академии родов войск провели огромную работу по систематизации, прикладному и расчетному оформлению многих ее положений. Первый этап разработки теории глубокого боя и операции завершился выходом Временного полевого устава РККА 1936 г., в котором эта теория получила официальное признание.

Теория глубокой операции охватывала формы вооруженной борьбы, применяемые во фронтовом и армейском масштабах, а теория глубокого боя — виды боевых действий частей и соединений. Фронтовые операции могли быть как наступательными, так и оборонительными. Их задачи должны решаться усилиями нескольких полевых армий во взаимодействии с крупными механизированными объединениями, воздушными и морскими силами.

Одновременное подавление противника на всю глубину его построения наиболее полно рассматривалось в масштабе фронтовой операции, осуществляемой в интересах достижения стратегических целей на определенном театре военных действий.

Армейская операция рассматривалась как часть фронтовой. Обычно она велась на одном операционном направлении и решала частную оперативную задачу. На направлениях главных ударов, наносимых фронтом, предусматривалось использование хорошо оснащенных ударных армий, а на вспомогательных направлениях — армий обычного состава.

Решительным средством достижения успеха в вооруженной борьбе считались наступательные операции, в которых войска выполняли две задачи: прорыв обороны противника одновременным ударом на всю ее тактическую глубину и развитие тактического успеха в оперативный стремительными [176] действиями подвижных войск, воздушных десантов и авиации. Для наступления с решительными целями предусматривалось глубокое оперативное построение войск, состоящее из первого наземного эшелона (эшелон атаки), второго наземного эшелона (эшелон развития прорыва), воздушного эшелона с радиусом действия 300–500 км и последующих эшелонов — оперативных резервов. Во встречном сражении мог выделяться передовой (авангардный) наземный эшелон.

Для ведения операции существовало два варианта оперативного построения войск: если оборона противника была сильной, в первом эшелоне наступали стрелковые, а во втором — подвижные соединения; при слабой обороне противника стрелковые дивизии действовали во втором эшелоне. Ширина полосы наступления фронта устанавливалась 300–400 км, глубина операции — 150–200 км. Для ударной армии соответственно 50–80 км и 25–30 км. Продолжительность армейской операции 5–6 суток, среднесуточный темп наступления 5–6 км.

Возможными формами наступательной операции фронта могли быть удар сосредоточенными силами двух — трех смежных его армий на одном участке или нескольких армий двух смежных фронтов на сплошном участке (200–250 км), одновременные дробящие удары на нескольких направлениях на широком фронте, удар по сходящимся направлениям (двойной прорыв с использованием благоприятной конфигурации фронта). Важнейшими условиями успеха глубокой наступательной операции фронта считались завоевание господства в воздухе, изоляция района сражения от подходящих резервов противника, срыв доставки материальных средств его атакованным войскам.

В армейской операции могли быть применены удары центром, одним из флангов, всеми силами армии, когда она наступала на узком участке на главном направлении фронта; в особых случаях армия могла наносить удары на обоих флангах.

Признание наступления как основной и решающей формы борьбы не исключало необходимости применения всех видов оборонительного боя и операции. «Оборона должна противостоять превосходным силам противника, атакующего сразу на всю глубину»{638}, — указывалось в полевых уставах 1936 и 1939 гг.

Советская военная наука значительно глубже, чем военная мысль капиталистических стран, разработала теорию оперативной и тактической обороны. В ее развитии и совершенствовании принимали участие А. И. Готовцев, А. Е. Гутор, Н. Я. Капустин, Д. М. Карбышев, M. G. Князев, Ф. П. Судаков и другие{639}.

В целом оборона предполагалась глубокой и противотанковой, с тем чтобы сэкономить время и силы, удержать особо важные районы и объекты, сковать наступающего противника. Оборона делилась на упорную (позиционную), создаваемую на нормальном или широком фронте, и подвижную (маневренную). Армейский оборонительный район шириной 70–100 км и глубиной 100–150 км состоял из четырех оборонительных зон: передовой, тактической, оперативной и тыловой. Передовая зона имела полосу развитых инженерных заграждений, тактическая — основную и [177] тыловую (вторую) полосы{640}, оперативная — заградительную полосу, а тыловая зона предназначалась для размещения и деятельности армейских тылов. Важное место в обороне отводилось организации системы артиллерийской и авиационной контрподготовки, контрударов и контратак.

Для бесперебойного снабжения войск в наступательных и оборонительных операциях предусматривалось создание армейского тыла, в который входили специальные части и учреждения.

Теория глубокого боя и операции прошла частичную проверку на крупных армейских маневрах 1935–1937 гг., в ходе боевых действий, которые пришлось вести Советской Армии в 1938–1939 гг.

Боевая и учебная практика войск, достижения науки и техники поставили по-новому вопрос об использовании в бою танков, артиллерии и авиации.

Разработке военно-теоретических проблем применения танковых войск в конце 30-х годов много внимания уделяли А. А. Игнатьев, П. И. Коломейцев, П. Д. Коркодинов, М. К. Ноздрунов, В. Т. Обухов, А. И. Штромберг и другие.

Ранее принятая схема применения танков в трех группах — НПП, ДПП, ДД{641} — в условиях возросшей силы противотанковой обороны не могла обеспечить выполнение боевых задач. Поэтому из боевых порядков наступающих войск танковые группы ДПП и ДД были исключены. Вместо этих групп создавался резерв танков (при достаточной обеспеченности ими войск первых эшелонов), предназначенный для усиления в случае необходимости танковой группы НПП или при успешной атаке для ее развития на всю глубину боевого порядка противника. Превращение тактического успеха в оперативный и достижение решительной цели на главном направлении возлагались на бронетанковые соединения — танковые бригады и танковые группы оперативного значения{642}.

Практика показала, что для выполнения боевых задач в новых условиях легкие быстроходные танки с противопульным бронированием стали неприемлемы; требовалось развернуть производство средних и тяжелых танков с противоснарядной броней, мощным пушечным вооружением и большим запасом хода.

Опыт подтвердил, что из всех наземных родов войск наибольшей мощностью и дальностью огневого воздействия обладает артиллерия, которая призвана массированными ударами расчищать путь наступающим войскам и громить врага в обороне. Современный бой все в большей степени становился огневым состязанием борющихся сторон. В нем участвовали многочисленные и разнообразные огневые средства, для уничтожения и подавления которых была нужна подвижная дальнобойная артиллерия различного боевого предназначения.

Лучшему использованию артиллерии в бою значительно способствовали успехи, достигнутые в таких отраслях артиллерийской науки, как внутренняя и внешняя баллистика, стрельба артиллерии. Научные исследования ученых-артиллеристов Д. А. Вентцеля, П. А. Гельвиха, И. П. Граве, В. Д. Грендаля, Н. Ф. Дроздова, В. Г. Дьяконова, Д. Е. Козловского, В. В. Мечникова, Я. М. Шапиро позволили к осени 1939 г. создать новые таблицы стрельб, правила стрельбы войсковой и зенитной [178] артиллерии, переработать наставление по огневой подготовке и курсу стрельб артиллерии, а также другие руководства.

Проект Полевого устава 1939 г. помимо артиллерийских групп поддержки пехоты, дальнего действия и артиллерии разрушения ввел подгруппы артиллерии для поддержки подразделений первого эшелона, отдельные группы артиллерии ближнего боя (состоящие из минометов), зенитно-артиллерийские группы, группы дальнего действия в корпусе{643}. Плотность артиллерии на километр фронта атаки повышалась с 30–35 до 58–136 орудий (без противотанковой артиллерии){644}. Артиллерийское обеспечение наступления делилось на периоды: артиллерийской подготовки, поддержки атаки, борьбы в глубине оборонительной полосы{645}.

К середине 30-х годов была создана теория боевого применения военно-воздушных сил. Советская авиация, завершив сложную эволюцию, превратилась из отдельного рода оружия в самостоятельный род войск, а затем вскоре в один из видов вооруженных сил. Параллельно с этим процессом развивалось оперативное искусство военно-воздушных сил, которое занималось исследованием теории подготовки и ведения боевых действий крупными авиационными соединениями и объединениями в интересах достижения оперативных и оперативно-стратегических целей. Основоположником этой теории является профессор А. Н. Лапчинский, фундаментальные труды которого — «Воздушные силы в бою и операции» (1932 г.) и «Воздушная армия» (1939 г.) — придали ей необходимую стройность и четкость. Он же детально разработал проблемы борьбы за господство в воздухе. В 1936 г. теория подготовки и ведения воздушных операций была изложена в виде практических рекомендаций во Временной инструкции по самостоятельным действиям военно-воздушных сил РККА.

В исследовании, представленном руководству, комкор В. В. Хрипин и полковник П. И. Малиновский изложили задачи авиации в начальный период войны{646}. Для проверки выдвинутых ими положений в 1937 г. были проведены маневры, в ходе которых отрабатывались действия авиации фронтов и авиационной армии Главного командования в начальный период войны и в условиях развернутой операции фронта. Важные принципы оперативного искусства авиации нашли отражение в полевых уставах 1936 и 1939 гг. В них подчеркивалось, что основное условие успеха ВВС — массированное их применение{647}; в решающие периоды боевых действий все виды авиации должны сосредоточивать свои усилия для содействия «успеху наземных войск в бою и операции... на главном направлении»{648}.

Большое значение придавалось непрерывности воздействия авиации на войска противника. С этой целью в период подготовки операции предусматривались завоевание господства в воздухе, срыв перевозок противника, изнурение его войск и нарушение управления. В период развертывания боевых действий сначала осуществлялась авиационная подготовка наступления в тесном взаимодействии с артиллерией, в последующем перераставшая в поддержку наступающего боевого порядка на всю глубину прорыва. При этом авиация должна была нарушать управление и связь противника, поражать его резервы, срывать контратаки и препятствовать занятию им второй оборонительной полосы{649}. [179]

Теория боевого применения авиации кроме оперативного искусства имела своей составной частью и тактику, которая делилась на общую тактику военно-воздушных сил и тактику отдельных родов авиации. Этим вопросам посвящено несколько работ: в 1935 г. был издан учебник А. К. Медниса «Тактика штурмовой авиации», в 1936 г. — труд М. Д.Смирнова «Войсковая авиация», в 1937 г. — большое научное исследование А. Н. Лапчинского «Бомбардировочная авиация», в 1939 г. — книга П. П. Ионова «Истребительная авиация».

Анализу всего нового, что появилось в военно-морском искусстве, были посвящены исследования В. А. Алафузова, С. С. Рамишвили, И. С. Исакова, В. А. Белли, Ю. А. Пантелеева, А. В. Томашевича и других.

На смену теории «малой войны» на море с элементами линейности, делавшей ставку на широкое использование подводных лодок, самолетов и легких надводных сил, была выдвинута теория типовых морских операций, проводимых как самостоятельно, так и совместно с сухопутными войсками. Эти оперативные взгляды в последующем были обобщены в наставлении по ведению морских операций, изданном в 1940 г. Особое внимание в нем обращалось на организацию взаимодействия видов вооруженных сил: сухопутных войск, флота и авиации, а также родов военно-морских сил — подводных и надводных — с авиацией и береговой артиллерией. Наступательным действиям на море отводилось главное место. Роль ударных сил на морских сообщениях должны были выполнять подводные лодки и авиация. Носителями наибольшей наступательной и оборонительной мощи морского и океанского флотов считались линейные корабли, способные к длительному боевому воздействию на противника во взаимодействии с другими классами кораблей.

Накануне второй мировой войны сложилась теория оперативного использования морских сил для достижения конечных целей на морском театре главным образом путем сосредоточенных ударов, наносимых разнородными силами флота по флоту противника в ходе ряда последовательных и параллельных операций, связанных единством стратегической задачи. На основе опыта военных действий в первой мировой войне, учета действий морских сил в связи с войнами в Испании и Китае были выработаны основы проведения миннозаградительных, десантных и противодесантных операций, а также операций против неприятельских баз и по огневому обеспечению приморского фланга сухопутных армий.

Большим достижением явилось создание в 1937 г. Боевого устава Военно-Морского Флота, в разработке которого активное участие принимали И. С. Исаков и В. А. Алекин. В нем нашли отражение вопросы взаимодействия маневренных соединений различного назначения, объединения их усилий для совместного удара по противнику в открытом море и на минноартиллерийских позициях, создаваемых в узкостях и на подходах к военно-морским базам. Изучались и отрабатывались набеговые действия на неприятельское побережье с целью уничтожения укрепленных объектов, нанесения ударов по конвоям, противолодочным барражам противника, группировкам кораблей в прибрежных водах, портам и морским базам.

В развитии советской военной теории накануне второй мировой войны имелись и недостатки. Правильно ориентируя на проведение сильных ответных ударов по агрессору, советское военное искусство не смогло полностью разработать способы боевых действий эшелона прикрытия и стратегического развертывания главных сил в условиях угрозы внезапного удара сильных и подвижных группировок врага.

Возможность глубокого прорыва противником стратегической обороны считалась маловероятной. По этой причине теория подготовки и ведения [180] стратегических оборонительных операций не получила всесторонней разработки. Теоретические основы оперативно-стратегического взаимодействия фронтов, видов сил в условиях будущей большой войны также были рассмотрены в общих чертах, главным образом в интересах решения практических вопросов, связанных с планированием обороны государственных границ. Не имелось полной ясности в способах завоевания господства в воздухе в ходе начальных операций на театре военных действий.

Однако необходимые предпосылки для решения этих вопросов в последующие годы в основном были созданы.

В 1936–1939 гг. тщательно анализировались итоги больших маневров Киевского, Белорусского, Московского и Ленинградского военных округов, а также боевого опыта советских войск у озера Хасан и на реке Халхин-Гол, военных операций в локальных войнах, развязанных империалистами в Эфиопии, Испании, Китае, агрессивных актов по захвату Австрии, Чехословакии и Албании. Военная печать широко информировала общественность о характере борьбы в этих войнах и вооруженных столкновениях{650}.

Во второй половине 30-х годов военные теоретики и крупные военачальники капиталистических стран не только признавали достижения Советских Вооруженных Сил, но и многое заимствовали из их опыта. Глава итальянской военной миссии генерал Грациолини, присутствовавший на «больших русских маневрах», писал: «Красная Армия организована и оснащена по-современному...» По его мнению, русские имеют «большое пристрастие к подвижным войскам», «увлекаются крупными механизированными соединениями и проводят многочисленные учения с их использованием».

Интересную оценку Советской Армии дал заместитель начальника штаба французской армии генерал Луазо: «Я... видел могучую, серьезную армию, весьма высокого качества и в техническом и в моральном отношении. Ее моральный уровень и физическое состояние достойны восхищения. Техника Красной Армии стоит на необычайно высоком уровне. В отношении танков я полагал бы правильным считать армию Советского Союза на первом месте. Парашютный десант большой воинской части, виденный мною под Киевом, я считаю фактом, не имеющим прецедента в мире. Наиболее характерным, конечно, является теснейшая и подлинно органическая связь армии с населением, любовь народа к красноармейцам, командирам. Подобного мощного, волнующего, прекрасного зрелища, я скажу откровенно, не видел в своей жизни»{651}.

Особое внимание гитлеровского генерала Г. Гудериана привлекали «действующие в глубину боевые группы», которые «преследуют оперативные цели, наносят удары против флангов и тыла и парализуют противника одновременно на всю глубину его обороны»{652}. «Масса танковых сил, — писал он, — должна целесообразно объединяться в боевые корпуса, как это имеет место в Англии и России...»{653} Гудериан, создавая немецкий вариант [181] теории глубокой операции, скопировал многие положения советских военных теоретиков.

Советская военная наука впервые разработала способы применения воздушно-десантных войск. Присутствовавший на маневрах Киевского военного округа в 1935 г. английский генерал (позднее фельдмаршал) Уэйвелл, докладывая правительству о применении русскими крупного воздушного десанта, сказал: «Если бы я сам не был свидетелем этого, я бы никогда не поверил, что подобная операция вообще возможна»{654}. Массированное применение авиадесантов на маневрах Советской Армии 1936 г. привело в изумление многих представителей военных делегаций Франции, Италии, Японии и других стран. Спустя несколько лет один из американских военных обозревателей, подводя итоги применения гитлеровцами воздушных десантов в Западной Европе, писал: «Сочетание парашютных десантов, которые захватывают аэродромы, с посадочными десантами, использующими их, является страницей, вырванной из книги о Красной Армии, которая первая в широких масштабах продемонстрировала эти методы на маневрах 1936 г.»{655}.

Широкий показ на военных маневрах и учениях 1935–1937 гг. достижений советской военной науки и техники преследовал вполне определенные цели: проверить практикой правильность основных теоретических положений, разработанных советской военной наукой, а также наглядно показать, что война против СССР — дело серьезное и опасное для ее организаторов, и тем самым способствовать сохранению мира. В последующие годы (1938–1939) оборонная мощь СССР была продемонстрирована в боях с японскими захватчиками на Дальнем Востоке.

В целом уровень советской военной науки накануне второй мировой войны отвечал требованиям времени. Опираясь на разработанные военной наукой положения, партия нацеливала конструкторскую мысль на быстрейшую разработку современных, перспективных образцов боевой техники и вооружения.

Важнейшим элементом материально-технической основы военной мощи государства является производство вооружения, боевой техники и боеприпасов, которое в свою очередь опирается на экономическую силу страны в целом. Характерная особенность военной индустрии — постоянное стремление к обновлению средств вооруженной борьбы более эффективными. «...Едва ли найдется сейчас другая столь же революционная область, — писал Ф. Энгельс, — как военная... Ежедневно техника беспощадно отбрасывает как уже негодное все, и даже то, что было только что введено в употребление... И с подобными не поддающимися учету величинами нам придется все более и более считаться в условиях этого непрерывного революционизирования технической основы ведения войны»{656}.

В. И. Ленин, анализируя опыт первой мировой войны, отмечал, что империалисты в широких масштабах используют для ведения вооруженной борьбы самые могучие завоевания техники, чудеса изобретений, все производительные средства{657}. Из этого вытекал важнейший вывод, что в современной войне «берет верх тот, у кого величайшая техника, [182] организованность, дисциплина и лучшие машины...{658}. Исходя из ленинских положений, ЦК ВКП(б) наметил пути технического оснащения Советской Армии. Главное в решении этой задачи — всемерное развитие оборонной промышленности на базе общего подъема экономики и всего народного хозяйства.

Коммунистическая партия, мобилизовав энергию и творчество советского народа, в кратчайший исторический срок осуществила социалистическую реконструкцию хозяйства страны. Это был великий подвиг партии, рабочего класса, всех трудящихся. На базе передовой индустриальной техники было проведено коренное переоснащение армии, авиации и флота.

В результате успешного выполнения второго пятилетнего плана «СССР превратился в независимую экономически страну, обеспечивающую свое хозяйство и нужды обороны всем необходимым техническим вооружением»{659}. Во всех сферах общественной жизни прочно утвердились принципы социализма. В 1937 г. Советский Союз по выпуску валовой продукции машиностроения, тракторостроения и производству нефти занял первое место в Европе и второе в мире, по производству электроэнергии, алюминия, чугуна и стали — второе место в Европе и третье в мире, по добыче угля, производству цемента — третье место в Европе и четвертое в мире.

Проведенное в 1937–1939 гг. разукрупнение промышленных наркоматов приблизило руководящие органы к производству, сделало их более оперативными и действенными. ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли решения о развитии угольной и металлургической промышленности, станкостроения, строительного дела и других отраслей. На всесоюзных совещаниях руководящих работников вырабатывались меры по улучшению обеспечения предприятий рабочей силой, повышению трудовой дисциплины, борьбе с дезорганизаторами производства, совершенствованию системы оплаты труда. В июне 1939 г. была создана специальная правительственная комиссия в составе А. И. Микояна, Н. А. Вознесенского, И. Ф. Тевосяна, академика И. П. Бардина для поиска путей улучшения производства на важнейших участках черной металлургии. По указанию ЦК ВКП(б) партийные организации ведущих отраслей промышленности усилили контроль за деятельностью администрации, более конкретно стали заниматься хозяйственными вопросами. Общее состояние тяжелой индустрии в годы, предшествовавшие началу второй мировой войны, показано в таблице 2.

Данные этой таблицы свидетельствуют о высоких темпах развития тяжелой промышленности СССР, о значительном превышении уровней 1913 и 1935 гг. Однако в 1937–1939 гг. выплавка чугуна и стали, выпуск проката, если учитывать их размеры только по весу металла, оставались, по существу, на одном и том же уровне. Объяснялось это тем, что в черной металлургии происходила перестройка на увеличение удельного веса выпускаемого высококачественного металла, легированных сталей. Это потребовало увеличения расхода железного лома в мартеновских печах. По этой причине несколько уменьшилась потребность в расходовании чугуна.

Партия и правительство считали, однако, что при лучшем управлении производством можно было бы не допустить снижения темпов выпуска металла в весовом измерении. Вот почему вопрос о работе предприятий черной металлургии был предметом пристального внимания партийных и государственных организаций. [183]

Много внимания уделялось также развитию железнодорожного транспорта. В 1939 г. длина железных дорог достигла 86,4 тыс. км, в 1,5 раза превысив протяженность дорог в 1913 г. Строились новые железнодорожные линии, имевшие большое народнохозяйственное и оборонное значение: Акмолинск — Карталы, Уральск — Соль-Илецк, Караганда — Балхаш, Локоть — Риддер, Жарык — Джезказган, Волочаевка — Комсомольск, соединявшая новый промышленный центр и речной порт на Амуре с великой сибирской магистралью. Завершилось строительство важной железнодорожной артерии Москва — Донбасс и началась прокладка других линий. Вводились новые, более мощные локомотивы, система автоблокировки, автотормозов и автосцепки, обновлялся вагонный парк, особенно вагонами с большой грузоподъемностью.

Благодаря постоянной заботе партии и правительства техническое оснащение тяжелой промышленности Советского Союза поддерживалось на высоком уровне. Внедрялись более совершенные станки, оборудование, механизмы и автоматические приборы. В 1938 г. впервые в мире была осуществлена комплексная автоматизация блюминга на Макеевском металлургическом заводе имени С. М. Кирова. Его производительность повысилась на 40 процентов, а расход электроэнергии в среднем снизился на 6–9 процентов. Этот опыт переняли и другие заводы страны.

В 1939 г. на ряде крупных предприятий тяжелой металлургии стали применять автоматическое управление тепловым режимом мартеновских печей, например на Магнитогорском комбинате. Автоматизация печи снижала расход топлива на 30 процентов. Средства автоматики и телемеханики использовались на строительстве канала Москва — Волга и некоторых электростанциях, введенных в строй в предвоенные годы.

Контроль всего технологического процесса на таких объектах проводился с помощью автоматических приборов с диспетчерского пункта.

В 1939 г. на Сталинградском тракторном заводе была пущена автоматическая линия из агрегатных станков и полуавтоматов, которая положила начало автоматизации производства в СССР и за границей, а на брянском заводе «Красный профинтерн» в том же году была создана поточная [184] линия для изготовления котлов железнодорожных цистерн с применением автоматической сварки открытой дугой.

Группа молодых инженеров в 1938 г. разработала и изготовила первый электробур для проходки нефтяных скважин. Успешно внедрялась механизация производства в угольной промышленности. Врубовая машина и гидроустановка заменили отбойный молоток. Было положено начало развитию подземной газификации угля, применению нового метода производства чугуна с помощью спаренного дутья и т. д.

Перестройка народного хозяйства на социалистических основах сопровождалась научным размещением производительных сил, полностью отвечающим принципам федеративного устройства Советского государства. В итоге выполнения двух пятилетних народнохозяйственных планов были достигнуты крупные успехи в развитии всех союзных республик и экономических районов СССР.

Наряду со старыми индустриальными центрами возникли новые. На востоке была создана вторая угольно-металлургическая база — Урало-Кузнецкий комплекс, в Казахстане третья угольная база — Карагандинский бассейн. Развивалась металлургия на Дальнем Востоке и Севере.

Восточные районы Советского Союза к концу 30-х годов давали от общесоюзного производства: угля — 34,4 процента (в том числе восточнее Урала — 28,7 процента), стали — 32 процента, проката — 32,3 процента. Коксохимическая промышленность, возникшая на |базе Кузнецкого и Кизеловского угольных бассейнов, выработала еще в 1937 г. 4,8 млн. тонн кокса, или 23 процента всего производства кокса в стране.

В районах Поволжья и Южного Урала создавалась крупная база нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности — Второе Баку. Так же успешно развивались нефтепромыслы в Казахской и Туркменской Советских Социалистических Республиках, в Коми АССР. [185] В 1939 г. из 30,3 млн. тонн нефти, добытой в стране, на новые нефтяные промыслы приходилось свыше 11,5 процента.

В Поволжье, на Урале и в Западной Сибири за годы пятилеток выросли заводы-гиганты металлообработки и машиностроения, оборудованные по последнему слову техники, В Горьком действовал автомобильный завод, в Челябинске и Сталинграде — тракторные заводы. В Свердловске на полную мощность работал Уральский завод тяжелого машиностроения — «Уралмаш».

На востоке страны получила бурное развитие цветная металлургия. К концу 30-х годов Урал и Западная Сибирь заняли первое место в стране по производству меди, цинка, никеля, магния, алюминия; Казахская ССР — свинца; Дальний Восток, Восточная Сибирь и Киргизская ССР — редких металлов.

Уральская энергосистема выросла в одну из мощных в Союзе. По производству электроэнергии Урал занимал третье место в стране после Подмосковья и Украины. Именно здесь создавались резервы электроэнергии на случай войны. Электростанции восточных районов в 1940 г. выработали около 11 млрд. кВт/ч, или 22 процента общесоюзного производства электроэнергии.

Глубокие сдвиги произошли и в размещении сельскохозяйственного производства. В районах Сибири, Урала, Поволжья, Казахстана и Средней Азии на прочной базе колхозов и совхозов были созданы крупные фабрики зерна, мяса, молока, шерсти, технических культур. Во второй половине 30-х годов колхозы и совхозы этих районов собирали четверть всего урожая зерновых культур в Союзе. Их удельный вес в государственных заготовках составлял: по зерну — 33 процента, мясу и молочным продуктам — до 35 процентов, хлопку — 100 процентов.

Строительная индустрия на востоке в третьей пятилетке заботливо пополнялась разнообразной техникой, кадрами. В 1939 г. из 1 684 тыс. строительных рабочих и служащих в Советском Союзе 675 тыс., или 41,3 процента, было занято на строительных и монтажных работах в районах, которые впоследствии явились становым хребтом военной экономики Советского Союза.

Организуя выполнение заданий XVIII съезда партии по третьему пятилетнему плану развития народного хозяйства, Центральный Комитет и правительство принимали все необходимые меры к созданию крупных государственных резервов: промышленного оборудования, производственных площадей, топлива, электроэнергии, горючего, в первую очередь высокооктанового, продовольствия, стратегического сырья.

Реконструкция всех отраслей народного хозяйства осуществлялась на основе ленинской идеи электрификации страны. Энерговооруженность заводов и фабрик возросла с 1310 кВт/ч на одного работающего в 1928 г. до 5300 кВт/ч в 1939 г., то есть более чем в 4 раза.

Технический переворот произошел и в сельском хозяйстве СССР. Удельный вес механических двигателей в энергоресурсах сельского хозяйства повысился с 0,8 процента в 1916 г. и 5,2 процента в 1928 г. до 77,7 процента в 1939 г.{662}.

Партия твердо и последовательно осуществляла курс на выравнивание уровней экономического развития всех советских республик, курс на создание и укрепление единой социалистической экономики многонационального союзного социалистического государства.

В предвоенные годы происходило дальнейшее укрепление государственного бюджета Советского Союза. В 1939 г. доходы государственного бюджета составили 156 млрд. рублей, в том числе от прибылей социалистического [186] хозяйства — 135 млрд. рублей. Постоянное возрастание доходов обеспечивало нормальное финансирование потребностей народного хозяйства и обороны страны. Бюджетные ассигнования на развитие народного хозяйства увеличились с 39,5 млрд. рублей в 1937 г. до 59,3 млрд. в 1939 г., на социально-культурные мероприятия — соответственно с 26,6 до 38,5 млрд. рублей и на оборону — с 20,1 до 40,8 млрд. рублей.

Цифры расходной части государственного бюджета со всей очевидностью показывают, что Коммунистическая партия, Советское правительство правильно оценивали международную обстановку и принимали все необходимые меры для укрепления обороноспособности страны. Ассигнования на военное ведомство за три предвоенных года выросли в два раза и составили в 1939 г. 25 процентов всех расходов государственного бюджета страны{663}.

Советская власть неустанно заботилась о повышении жизненного уровня всех трудящихся. В народное хозяйство вливались новые производственные кадры. Если в странах капитала рабочих давила безработица, то в СССР не хватало рабочей силы. В Стране Советов в процессе борьбы за социализм труд становился делом чести, доблести и славы. Массовый трудовой героизм рабочего класса, колхозного крестьянства, интеллигенции был одним из решающих факторов быстрого подъема производительности труда и высоких, невиданных при капитализме темпов развития экономики, культуры и науки в СССР.

Многое было сделано в области совершенствования производства, внедрения в него достижений науки, техники, передовых методов труда. Все это стало возможным благодаря научно-техническому росту кадров — ученых, инженеров, техников, повышению квалификации рабочего класса.

Одной из самых передовых отраслей в народном хозяйстве, получившей большое развитие в конце второй и начале третьей пятилетки, являлась оборонная промышленность.

В 1936–1939 гг., Центральный Комитет партии и Советское правительство осуществили обширную программу строительства новых авиационных, моторостроительных, танковых и других оборонных заводов. По мере нарастания напряженности в мире все большее количество предприятий народного хозяйства переключалось на производство военной продукции.

Вместе со строительством новых предприятий в конце 30-х годов широко осуществлялось переоснащение и расширение производственных площадей оборонных заводов, построенных в начале первой пятилетки. В 1939 г. реконструировались 31 предприятие Наркомата авиационной промышленности и 10 судостроительных заводов.

В 1936 г. решением VIII Чрезвычайного Всесоюзного съезда Советов был образован Народный комиссариат оборонной промышленности. В целях координации всех мероприятий по вопросам обороны страны 27 апреля 1937 г. вместо Совета Труда и Обороны при СНК СССР создается Комитет Обороны. 31 января 1938 г. при Комитете Обороны была учреждена постоянная Военно-промышленная комиссия, которая занималась вопросами мобилизации и подготовки всей промышленности к обеспечению выполнения планов и заданий Комитета Обороны по производству вооружения для Советской Армии и Военно-Морского Флота. Так как объем задач военной промышленности расширялся, а руководство ею усложнялось, в январе 1939 г. Наркомат оборонной промышленности был преобразован в наркоматы: авиационной промышленности, судостроительной, [187] вооружения, боеприпасов. Каждый из них имел подчиненные предприятия и свои главные управления, строительные тресты, проектные организации, высшие и средние учебные заведения, фабрично-заводские училища для подготовки квалифицированных рабочих массовых профессий.

Наркоматы оборонной промышленности работали на основе пятилетних планов выпуска продукции, которые предусматривали высокие показатели ее прироста. Так, оборонная продукция заводов первого главного управления Наркомата вооружения должна была составить в 1938 г. 177,2 процента по сравнению с 1937 г., в 1939 г. — 180,7 процента по сравнению с 1938 г. Выполнение такого напряженного плана требовало привлечения в сферу производства большого количества высококвалифицированных рабочих, инженеров и техников.

Учитывая возросшие потребности на нужды обороны, Советское государство увеличивало расходы на военную промышленность. Объем этих ассигнований достиг в 1939 г. 16 млрд. рублей, превысив показатели 1936 г. более чем в 4 раза{664}.

Темпы роста оборонного производства значительно опережали темпы роста других отраслей промышленности. Если в 1938–1939 гг. ежегодный прирост продукции всей промышленности в среднем составлял 13,9 процента, то в оборонной в 1938 г. он равнялся 36,4 процента, а в 1939 г. — 46,5 процента в сравнении с предыдущим годом{665}.

ЦК ВКП(б) и Советское правительство постоянно заботились о всемерном развитии и совершенствовании исследовательской работы в оборонной промышленности. В развертывание перспективного проектирования, научно-исследовательской работы по всем видам вооружения и боевой техники вкладывались все новые и новые средства. Только Главное артиллерийское управление в 1938 г. получило для этой цели 60 млн. рублей, а в 1939 г. — 92 млн. рублей{666}. В конце 1937 г. был принят план научно-исследовательской и конструкторской работы, который в качестве главной задачи определил создание современного вооружения путем разработки новых образцов и модернизации наиболее перспективных старых систем и боеприпасов к ним. На основных ведущих предприятиях вырастали мощные опытные цехи и конструкторские бюро, укрупнялись научно-исследовательские институты. Оборонная промышленность пополнялась квалифицированными техническими кадрами: только в 1938 г. сюда было направлено около 5 тыс. молодых инженеров{667}.

Особое значение придавалось производству артиллерийского вооружения. На одном из совещаний в 1938 г. И. В. Сталин говорил: «Артиллерия, несмотря на появление новых исключительно важных видов боевой техники (авиации и танков), остается мощным и решающим фактором в войне... на нее должно быть обращено особое внимание». Комитет Обороны при СНК СССР рассмотрел и принял постановления о системах артиллерийского и стрелкового вооружения, в которых определялись пути дальнейшего их развития и совершенствования. На размещение и финансирование заказов Главного артиллерийского управления Советское правительство выделяло значительные суммы, что видно из таблицы 4.

К началу 1939 г. на рассмотрение государственных комиссий были представлены новые и модернизированные образцы оружия: 13 автоматических отечественных винтовок и 3 иностранных; усовершенствованный [188] карабин и модернизированный ручной пулемет Дегтярева с постоянным приемником; 2 станковых пулемета (Силина и ДС), 12,7-мм крупнокалиберный пулемет образца 1938 г.; 15 образцов противотанковых ружей, в том числе 14,5-мм противотанковое самозарядное ружье Рукавишникова (ПТР); 4 миномета (50–, 82–, 107– и 120-мм); 160-мм миномет, 45-мм противотанковое орудие образца 1937 г.; 76-мм пушка Ф-22 образца 1938 г. Однако утверждение новых образцов вооружения проходило медленно.

Развертыванию и наращиванию производства вооружения и боеприпасов значительно способствовали утвержденный Комитетом Обороны СССР мобилизационный план на 1939 г. и принятое СНК 15 июля 1939 г. «Положение о военных представителях НКО в промышленности», обязывавшее военпредов знать мобилизационную готовность своего завода и контролировать выполнение плана. В августе 1939 г. в Кремле состоялось большое совещание, которое вскрыло причины отставания в производстве боеприпасов и наметило пути их устранения.

Производство боеприпасов было самым трудоемким и дорогим в системе оборонной промышленности, поглощавшим около 50 процентов бюджетных ассигнований на производство вооружения. Наиболее сложным являлось производство артиллерийских выстрелов. К концу 1937 г. снарядные корпуса изготовляли 44 предприятия, большинство которых имели старое оборудование и не вполне современную технологию. Взрыватели и трубки к ним выпускали шесть заводов Народного комиссариата оборонной промышленности и пять цехов Народного комиссариата машиностроения, а гильзы к снарядам изготовляли три оборонных завода и несколько цехов предприятий других наркоматов. Мощности этих предприятий оказались недостаточными. Общее состояние изготовления боеприпасов определяло пороховое производство, оно-то и было самым узким местом в мобилизационном плане. Пороховая промышленность в 1938 г. имела мощность 56 тыс. тонн в год{669}, что не обеспечивало потребностей армии в случае войны. Отставание производства элементов выстрелов устранялось кооперированием и оснащением предприятий новейшим оборудованием, применением современной технологии, введением новых мощностей.

План на 1939 г. предусматривал увеличение выпуска снарядов, мин, бомб, патронов, гранат по сравнению с 1937 г. в 4,6 раза. Для выполнения [189] такого большого задания в 1939 г. намечалось расширение промышленной базы Народного комиссариата боеприпасов: строилось 28 заводов и 1 комбинат, реконструировалось 28 заводов. По решению правительства к производству элементов выстрелов кроме заводов Наркомата боеприпасов были привлечены 235 предприятий, из которых 121 переводилось на новую технологию. Однако в производстве некоторых видов боеприпасов оставалось еще много трудностей. План по выпуску мин был выполнен на 46–55 процентов, а зенитных выстрелов — и того менее. Это объяснялось нехваткой тротила на снаряжательных заводах, недостатками в окраске корпусов снарядов и мин, низкой пропускной способностью сушильных камер, неудовлетворительным состоянием внутризаводского транспорта, большими размерами брака. Новые снаряжательные заводы вводились в строй очень медленно. Не находила надлежащего разрешения проблема наращивания мощностей по нитроглицериновым порохам, на которых почти целиком базировались новые артиллерийские системы, особенно зенитные.

Принимались меры по улучшению производственного процесса действующих предприятий, обобщался и распространялся передовой опыт работы. Настойчиво осуществлялась специализация заводов артиллерийских систем, минометов, стрелкового оружия, внедрялись заменители дорогостоящих марок стали, вместо штамповки вводилось литье из сталистого чугуна.

Программа по выпуску оружия осуществлялась с большим трудом, хотя производство возрастало. В 1937 г. план изготовления стрелкового и артиллерийского вооружения был выполнен на 70 процентов, в 1938 г. — на 87, в 1939 г. — на 92 процента{670}.

Несмотря на многие трудности и недостатки в деятельности оборонных предприятий и отдельных отраслей военной промышленности, 1937–1939 годы стали переломными в деле оснащения Советской Армии разнообразным вооружением, отвечающим требованиям времени. Удалось не только разработать ряд совершенно новых образцов оружия, но и принять их в серийное производство. Советские Вооруженные Силы получили самозарядную винтовку Токарева, облегченный пулемет «максим» на треноге, 82-мм миномет, 45-мм противотанковую пушку, 122-мм гаубицу и 152-мм гаубицу-пушку (образца 1937 г.), 76-мм зенитную, 76-мм горную пушки, 120-мм миномет, 122-мм и 152-мм гаубицы (образца 1938 г.), 76-мм дивизионную и 152-мм пушки, 37-мм и 85-мм зенитные орудия (образца 1939 г.){671}.

Огромную роль в этом сыграли коллективы, руководимые выдающимися конструкторами артиллерийского оружия В. Г. Грабиным, Ф. Ф. Петровым, Л. И. Горлицким, В. А.Ильиным, Б. И. Шавыриным, И. И. Ивановым, Н. К. Люльевым, Л. А. Локтевым.

В 1939 г. конструкторские коллективы под руководством И. И. Иванова и М. Я. Крупчатникова создали несколько артиллерийских систем большой мощности: 280-мм мортиру, 210-мм пушку и 305-мм гаубицу. Все они были приняты на вооружение в том же году{672}.

В декабре 1938 г. была разработана опытная многозарядная пусковая установка для ведения залпового огня реактивными снарядами по наземным целям. Ее создала группа конструкторов под руководством К. К. Глухарева, Л. Э. Шварца, И. И. Гвая. Вскоре на ее базе В. Н. Галковским и А. П. Павленко была сконструирована 16-зарядная боевая машина{673}. [190]

Это была знаменитая впоследствии «катюша». Осенью 1939 г. она успешно прошла полигонные испытания, что явилось выдающимся достижением советской конструкторской мысли. Без каких-либо значительных конструктивных изменений новые артиллерийские системы успешно применялись на фронтах Великой Отечественной войны.

Производство вооружения и боеприпасов в 1936–1939 гг. показано в таблице 5.

Накануне второй мировой войны произошли крупные сдвиги в производстве бронетанковой техники. В конце 1935 г. на вооружении Советской Армии находились следующие основные типы линейных танков: разведывательный танк Т-37 — основной танк службы обеспечения всех механизированных соединений и средство боевой разведки пехоты; общевойсковой танк Т-26 — основной танк количественного усиления резерва Главного Командования и танк общевойсковых соединений; оперативный танк БТ (быстроходный, колесно-гусеничный) — танк самостоятельных механизированных соединений; танк качественного усиления резерва Главного Командования Т-28, предназначенный для преодоления сильно укрепленных оборонительных полос; мощный танк особого назначения Т-35 — танк качественного усиления резерва Главного Командования при прорыве особо сильных и заблаговременно укрепленных полос.

Кроме того, имелось шесть типов специальных танков: три химических, два саперных, танк управления. Бронемашины делились на разведывательные и боевые; производились тракторы СТЗ-3, тяжелый быстроходный «Коммунар», тяжелый мощный «Сталинец». [191]

В конце второй пятилетки основная задача в области механизации и моторизации советских войск состояла в замене существовавших типов танков более совершенными конструкциями с двигателем на тяжелом топливе, колесно-гусеничным ходом и полуавтоматическими пушками, с улучшенными оптическими приборами. Вместо тяжелого танка Т-35 планировалось создать танк особого назначения и заменить танк БТ плавающим.

Однако бурное развитие противотанковой артиллерии, опыт войны в Испании, а также полевых учений и маневров выдвинули необходимость более существенных изменений основных боевых характеристик танков, в первую очередь усиления их броневой защиты и значительного повышения огневой мощи артиллерийского вооружения. Было совершенно очевидным, что даже малокалиберные 20-мм, 37-мм скорострельные пушки стали опасными для танков с легким бронированием. Сложившаяся система автобронетанковой техники и вооружения явно пришла в противоречие с новыми средствами поражения и требовала коренного пересмотра.

Советская военно-техническая конструкторская мысль, своевременно выявив новые тенденции, выдвинула идею разработать взамен танков Т-28 и Т-35 гусеничный танк прорыва (истребитель противотанковых орудий), отвечающий своими тактико-техническими данными условиям будущей войны. Предполагалось также создать тип танка, предназначенного для действия как совместно с пехотой (конницей), так и в составе самостоятельных танковых соединений. Обращалось внимание на разработку гусеничной ходовой части, которая выдерживала бы пробег до 3000 км, что позволило бы, не уменьшая подвижности, отказаться от производства колесно-гусеничных танков. Перед советскими конструкторами выдвигалась задача создать такие танки, основные качества которых (вооружение, броня, скорость и проходимость) развивались бы комплексно и опережали уровень противотанковой обороны.

Учитывая новые требования в танкостроении, Комитет Обороны СССР издал в августе 1938 г. специальное постановление «О системе танкового вооружения», требовавшее к июлю 1939 г. создать опытные образцы танков на гусеничном ходу.

Первоначальный опыт создания танка с противоснарядным бронированием был получен еще весной 1937 г. при конструировании Н. В. Барыковым, С. А. Гинзбургом, Л. С. Трояновым и другими гусеничного Т-46–5 (Т-111) и колесно-гусеничного Т-29 однобашенных танков. Позже коллектив конструкторов во главе с М. И. Кошкиным, ведущим конструктором А. А. Морозовым при участии Н. А. Кучеренко и М. Н. Таршинова представил образец колесно-гусеничного танка А-20 с противоснарядным бронированием, отличавшегося оригинальной формой корпуса, в котором впервые были применены большие углы наклона броневых листов. На базе этой машины и промежуточного образца А-30 они создали новый вариант однобашенного гусеничного среднего танка с мощным вооружением и улучшенной броневой защитой. В августе 1939 г. военным руководством был одобрен предложенный конструкторами средний танк А-32{675}, который после доработки 19 декабря 1939 г. был переименован в танк Т-34 и принят на вооружение. Он весил 28,5 тонны, имел 76-мм пушку, броню толщиной 45 мм и максимальную скорость 51,2 км/час.

Параллельно группа инженеров под руководством главного конструктора Ж. Я. Котина и ведущего конструктора Н. Л. Духова с участием А. С. Ермолаева сконструировала на базе опытных промежуточных образцов тяжелых двухбашенных танков — СМК и Т-100 — первый однобашенный [192] тяжелый танк с мощной броней, названный КВ-1. В конце 1939 г. он был принят на вооружение. Его вес достигал 46 тонн, броня 75 мм, на вооружении находились 76-мм пушка и два пулемета; максимальная скорость 30 км/час.

При создании танков новой конструкции советские танкостроители и ученые успешно решили многие проблемы. Были реконструированы на основе полуавтоматики танковые пушки. Освоен в производстве новый бескомпрессорный высокооборотный танковый двигатель — дизель В-2 — на тяжелом топливе. Он был разработан талантливым коллективом конструкторов во главе с К. Ф. Челпаном при участии И. Я. Трашутина, Я. Е. Вихмана, Т. П. Чупахина, М. П. Поддубного и других. Для танков была получена особая противоснарядная броня высокой твердости и повышенной живучести, созданная коллективом металлургов: Г. Ф. Засецким, Г. П. Копыриным, А. Т. Лариным, И. Ф. Тимченко, Н. В. Шмидтом, А. С. Завьяловым, Л. А. Каневским, С. И. Смоленским и другими. По-новому решено конструирование ходовой части танка, где нашли применение стержневая (торсионная) подвеска и поддерживающие катки с внутренней амортизацией. Вместо клепки стала применяться электросварка брони.

В развитие советской танковой науки и конструирование боевых машин большой вклад внесли ученые-танкисты H. H. Груздев, А. О. Никитин, Ю. А. Степанов, А. И. Благонравов, Л. В. Сергеев, В. В. Ефремов, Г. В. Зимелев и другие, в организацию массового производства танков — В. А. Малышев, А. А. Горегляд, Ю. Е. Максарев, С. Н. Махонин, И. М. Зальцман, М. Н. Попов, А. А. Хабахпашев, Д. Е. Кочетков, во внедрение автоматической сварки брони — Е. О. Патон и другие.

Выполнение заказов по основному автобронетанковому вооружению осуществлялось на 20 заводах, с которыми были связаны не менее 100 крупных предприятий{676}.

В период поиска новых конструктивных решений танка, отвечавшего современному характеру войны, в 1936–1937 гг. выпуск танкеток Т-27 полностью прекратился, а легких танков Т-37, Т-38 резко снизился. Однако производство новых боевых машин развертывалось крайне медленно. Выпуск средних и тяжелых танков (Т-28 и Т-35) осуществлялся буквально единицами. Сокращение производства легких танков объяснялось тем, что они уже давно не отвечали новым техническим и боевым требованиям.

Крупной победой советской военной науки, выдающимся достижением в мировой практике танкостроения, определившим на многие годы дальнейшие пути его развития, явилось создание советских средних танков Т-34 и тяжелых КВ-1, превосходивших качественно танки вероятных противников. Такая техническая победа оказалась возможной благодаря глубоко научному предвидению характера надвигавшейся войны, правильному определению роли в ней бронетанковых войск и дальнейшего совершенствования средств противотанковой обороны.

Конструктивные решения вновь созданных танков полностью отвечали требованиям крупносерийного производства, уровню развития советской экономики и обеспечивали оперативный ремонт в полевых условиях.

В составе сухопутных сил значительно повысилось техническое оснащение специальных родов войск. Пять научно-исследовательских лабораторий и три научно-исследовательских института обеспечивали деятельность предприятий связи{677}. Войска пополнялись более совершенными радиостанциями, [193] телефонными и телеграфными аппаратами, необходимыми для организации управления частями и соединениями в условиях современного боя.

В 1939 г. началось производство радиостанции «РАФ». Она более надежно обеспечивала фронтовую и армейскую связь, чем прежние, и обслуживалась меньшим количеством людей. Основным типом станций для связи штабов фронтов со Ставкой и Генеральным штабом стала радиостанция «PAT». Она давала возможность установить направленную связь на расстояние более двух тысяч километров. Одновременно промышленность начала выпускать радиостанцию «РБ» — новейший тип полковой и дивизионной станции, которая отличалась от ранее существовавших меньшими габаритами и весом, большей дальностью связи. Устаревшие типы станций постепенно снимались с вооружения. Мощность, надежность и подвижность радиостанций значительно повысились. Но промышленность еще не могла полностью удовлетворить потребности армии в телефонных аппаратах и радиостанциях оперативно-тактического звена. Технические мощности по производству современных средств связи вводились медленно, заявки наркоматов оборонной промышленности не всегда выполнялись полностью.

Происходило техническое оснащение инженерных войск. Были созданы тяжелые и легкие понтонные парки, зарядно-осветительные, силовые и компрессорные станции, дорожные машины, лесопильные рамы, разборные копры с паровоздушным молотом, одноковшовые и многоковшовые траншейные экскаваторы, значительно усовершенствована минноподрывная техника. Войска снабжались новыми противотанковыми и противопехотными минами, средствами для маскировки войск и боевой техники, разнообразными электроизмерительными приборами.

Многое было сделано для становления и формирования войск химической защиты, которые оснащались специальными машинами для дегазации, колесными боевыми химическими машинами, различными типами химических танков. Весь личный состав Советской Армии был обеспечен индивидуальными средствами химической защиты: противогазами, защитными накидками и противохимическими пакетами.

Коммунистическая партия прилагала максимум возможных усилий для развития авиации. В конце второй пятилетки советские самолетостроители решили сложнейшую техническую задачу — создали и внедрили в серийное производство скоростные монопланы, мощные высотные двигатели и винты изменяемого в полете шага. Новая аэродинамическая схема с сокращенными площадью и толщиной крыла, жесткой гладкой обшивкой, убирающимся в полете шасси позволила повысить скорость почти всех типов самолетов на 20–30 процентов.

В самолетостроительной промышленности стали широко применяться плакированный дюралюминий, высокопрочная сталь (хромансиль), легкие сплавы повышенной прочности, облагороженная древесина и т. д.

Советские конструкторы, опираясь на творческие успехи ученых В. Н. Беляева, В. П. Ветчинкина, В. З. Власова, В. В. Голубева, Е. П. Гроссмана, Н. Е. Жуковского, А. Н. Журавченко, М. В. Келдыша, П. П. Красилыцикова, В. С. Пышнова, А. Н. Сутугина, А. Н. Туполева, С. А. Чаплыгина, Е. С. Щетинкова и других, дали Военно-Воздушным Силам новые военные самолеты различного назначения. В течение 1935–1939 гг. вся советская боевая авиация была перевооружена новейшими типами скоростных и маневренных истребителей И-15, И-16 и И-153 конструкции Н. Н. Поликарпова, скоростных бомбардировщиков СБ-3 бис конструкции А. Н. Туполева, Ар-2 бригады конструкторов А. А. Архангельского, ДБ-3 и ДБ-3ф С. В. Ильюшина, скоростного тяжелого бомбардировщика ТБ-7 В. М. Петлякова, которые имели высокие боевые [194] характеристики и считались лучшими в тот период самолетами. Однако опыт боевых действий в Испании и Китае позволил выявить многие недостатки в конструкции самолетов и потребовал серьезных корректив в авиастроении. Хотя производственный потенциал советских авиазаводов, созданных за две первые пятилетки, был достаточно высок, выпускаемые ими в 1937–1938 гг. боевые машины уже не отвечали в полной мере возросшим требованиям современной войны.

В документах XVIII съезда ВКП(б) отмечалось, что «бешеная гонка авиационных вооружений капиталистических стран продолжается уже ряд лет и, несомненно, представляет собою один из наиболее характерных и определяющих моментов неизбежного всеобщего военного столкновения... Авиационное строительство форсированно продолжается всеми капиталистическими странами. Авиация — этот молодой род войск — рассматривается всеми империалистическими армиями, как панацея от всех военных затруднений. На авиацию империалистами поставлена ставка, через нее буржуазно-империалистические и фашистские правящие круги надеются добиться в будущей войне победы»{678}.

В начале 1939 г. Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР провели совещания специалистов в области самолетостроения: конструкторов, изобретателей, ученых, инженеров, руководителей производства и летчиков. Были выработаны меры быстрейшей ликвидации наметившегося отставания.

Несколько позже Комитет Обороны принял два чрезвычайно важных постановления — «О реконструкции существующих и строительстве новых самолетно-агрегатных и винтовых заводов» и «О развитии авиамоторных предприятий». Осенью 1939 г. было решено начать строительство новых девяти авиационных и семи авиамоторных заводов.

Расширялась экспериментально-конструкторская база. Если в 1936 г. авиационная промышленность имела 14 конструкторских бюро, где работало 1370 человек, то в 1939 г. их насчитывалось 30 с 3166 научными сотрудниками. Наряду с ветеранами самолетостроения А. Н. Туполевым, С. В. Ильюшиным, Н. Н. Поликарповым, Д. П. Григоровичем к работе привлекались молодые конструкторские силы: А. С. Яковлев, А. И. Микоян, С. А. Лавочкин, В. П. Горбунов, М. И. Гудков, М. И. Гуревич, В. М. Петляков, П. О. Сухой, В. В. Шевченко, В. В. Никитин, В. М. Мясищев, В. Ф. Болховитинов.

Опираясь на опыт созданных в 1938–1939 гг. экспериментальных образцов истребителей-бипланов (ИС-1 и ИС-2) и монопланов (И-28 и И-180), новые конструкторские бригады в невиданно короткий срок (десять — двенадцать месяцев) успешно закончили работы над самолетами Як-1, ЛаГГ-3, МиГ-1, которым было суждено составить целую эпоху в самолетостроении.

В 1938–1939 гг. советская авиационная наука разрешила много задач и по другим классам самолетов. Конструктор В. М. Петляков усовершенствовал тяжелый бомбардировщик ТБ-7, названный впоследствии Пе-8, создал скоростной пикирующий бомбардировщик Пе-2. Под руководством С. В. Ильюшина был модернизирован дальний бомбардировщик ДБ-3ф, на котором 28 апреля 1939 г. летчик В. К. Коккинаки и штурман М. X. Гордиенко за 22 часа 56 минут полета покрыли 8 тыс. км, проложив кратчайший путь из Европы в Америку.

Достижением советской авиационно-технической мысли явилось создание самолета-штурмовика Ил-2, предназначенного для борьбы с танками противника на поле боя. Впервые в мировой практике самолетостроения конструктору С. В. Ильюшину удалось сделать броню неотъемлемой [195] частью корабля, органически слившейся с элементами скрепляющих устройств, установить различную ее толщину в зависимости от степени уязвимости блоков машины, придать ей обтекаемые аэродинамические формы. Ил-2 имел мощное вооружение: два пулемета, две пушки, реактивные снаряды и 600 килограммов бомб. Первый образец этого одномоторного самолета появился на аэродроме в 1939 г. Война показала, что штурмовик Ил-2 был великолепным оружием переднего края и не имел конкурентов среди самолетов капиталистических стран.

Отечественная наука делала первые шаги на пути к созданию реактивной авиации, баллистических и межконтинентальных ракет. В Реактивном научно-исследовательском институте (РНИИ) под руководством С. П. Королева велась энергичная работа над созданием крылатых ракет и ракетопланера. В декабре 1937 г. состоялось первое наземное огневое испытание ракетопланера СК-9 (РП-318), созданного С. П. Королевым. Было проведено 20 успешных пусков двигателей ОРМ-65, а затем РДА-1–150, специально разработанного для данного аппарата инженером Л. С. Душкиным. В 1939 г. заместитель главного конструктора А. Я. Щербаков и ведущий инженер А. В. Палло подготовили ракетопланер к летным испытаниям, которые были успешно проведены 28 февраля 1940 г. летчиком В. П. Федоровым.

Начавшееся в 1939 г. коренное обновление боевой авиации заставило перестроить программы всей радиотехнической промышленности, качественной металлургии, десятков и сотен предприятий различных отраслей, которые находились в кооперации с авиационным производством.

Быстрое развитие авиации сопровождалось перераспределением удельного веса различных ее видов, исходя из учета имеющегося боевого опыта и характера будущей войны.

С повышением культуры производства и эксплуатации самолетов процент неисправных боевых машин снизился с 20 в 1938 г. до 17 в 1939 г.{679}.

Советские самолеты вооружались новыми образцами пулеметов, пушек, навигационных приборов. В серийное производство были пущены 20-мм пушки (ШВАК) конструкции Б. Г. Шпитального, С. В. Владимирова, И. А. Камарицкого, крупнокалиберный 12,7-мм пулемет H. E. Березина и другие. В июне 1939 г. в авиацию поступила система слепой посадки СПН-3, а в августе — радиополукомпасы РПК-1 и РПК-2. Количественный и качественный рост авиации, изменение соотношения ее видов в пользу бомбардировщиков и истребителей значительно повысили ударную силу и мощь советского военно-воздушного флота.

Важное направление в деятельности Коммунистической партии по техническому перевооружению Советских Вооруженных Сил составляло строительство мощного Военно-Морского Флота. В 1938 г. были составлены десятилетняя программа его строительства и пятилетний план, несколько измененный в 1939 г., с целью создания на всех морях и океанах, омывающих берега Советского Союза, сильных флотов с учетом возможностей вероятных противников.

Для выполнения этой задачи расширялись и реконструировались действующие, строились новые заводы судостроительной промышленности, а также привлекались предприятия других отраслей. В годы второй пятилетки на заводах речного судостроения строились морские охотники, сторожевые, торпедные и броневые катера{680}. В начале третьей пятилетки для создания боевых кораблей привлекались помимо предприятий Наркомата [196] судостроительной промышленности до 200 заводов других наркоматов{681}.

Все это определило значительные успехи в судостроении. Если в 1937 г. Военно-Морской Флот получил от промышленности 27 боевых кораблей общим водоизмещением 21 116 тонн, то в 1938 г. — 82 боевых корабля общим водоизмещением 55 774 тонны, среди них — крейсер «Киров». В 1939 г. на оснащение флота прибыло 35 боевых кораблей (без катеров и мелких судов) водоизмещением 30460 тонн. Кроме того, в том же году были заложены линейные корабли, тяжелые крейсеры, крейсеры, эсминцы, подводные лодки всех типов и различные катера.

В 1938 г. для крейсеров и береговых батарей была создана 180-мм трехорудийная башенная установка, превосходившая подобные артиллерийские системы иностранных флотов. На вооружении эсминцев появилась новая 130-мм пушка. На флот поступали быстроходные корабельные торпеды, различные мины, приборы и механизмы для кораблей, тральное и противолодочное оружие.

За 1937–1939 гг. Советский Военно-Морской Флот получил 144 боевых корабля, в том числе 1 крейсер, 22 лидера и эсминца, 26 тральщиков, 38 подводных лодок. По своим тактико-техническим данным, особенно по вооружению, они не уступали иностранным. Успехи в увеличении огневой мощи советских боевых кораблей связаны с именами крупных ученых Л. Г. Гончарова, В. Н. Унковского, С. П. Ставицкого и других.

В конце второй — начале третьей пятилетки был сделан крупный шаг в техническом оснащении войск противовоздушной обороны. Именно в эти годы созданы основные образцы зенитных орудий: 76-мм полуавтоматическая зенитная пушка образца 1938 г. с дальностью стрельбы по вертикали до 9,5 тыс. м, что превышало высоту полета всех самолетов того времени; мощная 85-мм полуавтоматическая зенитная пушка образца 1939 г., признанная лучшей в мире; крупнокалиберные зенитные пулеметы ДШК системы В. А. Дегтярева и Г. С. Шпагина.

Если на 1 января 1935 г. войска ПВО имели 872 орудия (в большинстве своем старых образцов), то на 1 января 1939 г. — 1672 орудия, преимущественно последних моделей{682}. В 1939 г. был создан один из лучших по тому времени приборов управления зенитным артиллерийским огнем — ПУАЗО-3. Выдающимся успехом радиотехнической мысли явилась разработка радиолокационных станций обнаружения самолетов — сначала РУС-1, а затем более совершенного образца — «Редут» (РУС-2){683}.

Ускоренное развитие оборонной промышленности согласно тщательно разработанным пятилетним планам с учетом все более явственно нараставшей военной опасности и изменений характера вооруженной борьбы, широкого использования всех новейших достижений науки и техники позволило создать прочный материально-технический фундамент обороноспособности Советского Союза.

Таким образом, усилиями Коммунистической партии и всего советского народа были созданы важные материальные условия, подготовлены кадры ученых, конструкторов, инженеров, техников и рабочих, которые своим самоотверженным трудом внесли огромный вклад в укрепление военно-экономического потенциала Советского Союза.

Но один экономический потенциал еще не мог автоматически решить проблему обеспечения безопасности страны. Необходимо было приковать внимание всего советского народа к проблеме подготовки к защите Родины. [197] Газета «Правда» с текстом «Закона о всеобщей воинской обязанности», принятого 1 сентября 1939 г. найти оптимальные формы привлечения широчайших масс трудящихся к непосредственному участию в укреплении обороноспособности страны. Одним из важных мероприятий в этом направлении явилась разработка и принятие Верховным Советом СССР «Закона о всеобщей воинской обязанности» Необходимы были и соответствующая военная организация, подготовленные в политическом, военном и техническом отношении кадры вооруженных защитников социалистической Родины

Все эти сложные и ответственные задачи так же успешно решались Коммунистической партией и Советским правительством. [198]

Осуществляя широкие мероприятия по подготовке страны к отпору империалистической агрессии, Коммунистическая партия большое внимание уделяла совершенствованию организации, комплектования Советских Вооруженных Сил, их обучению и воспитанию. Характер военного строительства во второй половине 30-х годов определялся тем, что к этому времени назрела необходимость ликвидировать смешанную территориально-кадровую систему организации армии.

При территориально-кадровой системе красноармейцы-переменники на краткосрочных сборах не в состоянии были изучить и освоить всю ту новую технику, которой народ оснастил армию; территориальные части не могли стать по-настоящему боеспособными, обладать необходимой мобилизационной готовностью. Следовательно, территориальная система организации армии оказалась в противоречии с потребностями и новыми задачами военной защиты Советского Союза. К тому же на основе победы социализма экономическая мощь страны возросла настолько, что государство могло выделить средства на содержание мощной кадровой армии.

Переход к кадровой системе проводился постепенно, на основе большой подготовительной работы. Он был закреплен новым «Законом о всеобщей воинской обязанности». К началу 1939 г. все дивизии Советской Армии стали кадровыми.

Комплектование армии на кадровой основе потребовало улучшить учет военнообязанных и организацию призыва их в армию на действительную военную службу. В связи с этим были реорганизованы местные органы военного управления: созданы военные комиссариаты в краях, областях, автономных республиках, городах. Количество военкоматов возросло более чем в четыре раза.

В результате комплектования армии на кадровой основе численный состав Вооруженных Сил в период с 1936 по 1939 г. увеличился почти вдвое. Если в 1936 г. они насчитывали 1 100 тыс. человек, то на 31 августа 1939 г. — более 2 млн.{685}. Это отвечало требованиям международной обстановки. [199]

В 1938 г. были упразднены национальные формирования, национальные военные училища и школы и введены единая общесоюзная система комплектования и единый порядок прохождения воинской службы. В постановлении ЦК ВКП(б) и СHK СССР от 7 марта 1938 г. «О национальных частях и формированиях РККА» отмечалось, что национальные части и формирования, возникшие в годы гражданской войны и борьбы за национальную независимость, сыграли свою положительную роль в борьбе с контрреволюционными националистическими буржуазными правительствами и иностранными интервентами. Они явились одной из форм привлечения наций и народностей, ранее в армии вовсе не служивших (узбеки, туркмены, бурят-монголы, киргизы, часть народов Северного Кавказа и т. д.), к обороне социалистического государства. Национальные части создавались по принципу территориальности. Этот принцип не соответствовал новой обстановке.

В постановлении констатировалось, что Рабоче-Крестьянская Красная Армия и Военно-Морской Флот являются Вооруженными Силами Советского Союза, призванными защищать государство в целом, на всех его сухопутных и морских границах. Поэтому формирование вооруженных сил должно и может строиться только на общих для всех народов страны принципах — всеобщей воинской обязанности и экстерриториальности формирования воинских частей. Учитывая это, ЦК ВКП(б) и СНК СССР постановили: национальные части, соединения, военные училища и школы переформировать в общесоюзные с экстерриториальным комплектованием, изменив соответственно дислокацию частей и соединений; граждан национальных республик и областей призывать к несению военной службы на общих со всеми национальностями СССР основаниях{686}.

К концу 30-х годов значительно повысились мобилизационная готовность, организационная структура, огневая мощь и маневренность войск.

Осуществлялось гармоничное развитие всех родов войск и видов вооруженных сил. При этом главное значение придавалось увеличению удельного веса технических частей.

Основой Советских Вооруженных Сил являлись сухопутные войска, совершенствованию которых уделялось особое внимание. Внутри них ведущим родом войск считалась пехота (стрелковые войска). К началу 1939 г. в стрелковых дивизиях, которые были сведены в 25 корпусов, были приняты два типовых штата мирного времени: один — в 6959, а другой — в 5220 человек. По штату военного времени дивизия насчитывала 16 797 человек. В ее составе развертывались вторые артиллерийские полки (гаубичные), по дивизиону противотанковых и зенитных орудий, взвод крупнокалиберных пулеметов, а в полках — минометные взводы.

Возросла огневая мощь стрелковых соединений. С января 1936 г. по январь 1939 г. количество противотанковых орудий в дивизии увеличилось с 18 до 36, орудий среднего и крупного калибра — с 62 до 78, минометов — с 18 до 30, пулеметов — с 446 до 472; вместо танкового батальона была введена рота, и количество танков и танкеток уменьшилось с 54 до 17{687}. Освободившиеся танки стрелковых дивизий направлялись на усиление танкового парка резерва Главного Командования.

Серьезным организационным изменениям подверглась артиллерия — главная огневая сила сухопутных войск. Возросло количество дивизионной и корпусной артиллерии. В состав каждого стрелкового корпуса вводилось по два артиллерийских полка: дальнего действия (36 орудий) и большой мощности (30 орудий), а также зенитный дивизион (18 орудий). [200] В 1939 г. артиллерия резерва Главного Командования состояла из 24 полков (969 орудий) на механизированной тяге{688}.

Значительно изменились войска противовоздушной обороны, где число зенитных систем возросло почти в два раза, а дальность их стрельбы — на 60 процентов{689}.

На основании постановления Советского правительства в 1937 г. для противовоздушной обороны Москвы, Ленинграда, Баку были сформированы корпуса ПВО, включавшие зенитные артиллерийские дивизии, прожекторные, пулеметные и аэростатные полки. Зенитное прикрытие других городов возлагалось на дивизии и отдельные бригады ПВОГ состоявшие из артиллерийских, прожекторных частей, подразделений ВНОС и аэростатов заграждения{690}. Переход в войсках ПВО к созданию крупных соединений повысил их возможности в решении задач по прикрытию важнейших объектов страны.

В 1938 г.перестраиваются бронетанковые и механизированные войска. Механизированные бригады и корпуса были переформированы в танковые с преобладанием в них бронетанковых частей и подразделений.

Танковые корпуса включали две легкотанковые и одну моторизованную стрелково-пулеметную бригады. Отдельные легкотанковые бригады состояли из четырех танковых и одного разведывательного батальонов. Тяжелая танковая бригада имела три линейных танковых батальона и: один кадрированный. Парк боевых машин в первом типе бригад увеличился со 177 до 295 танков, во втором — с 94 до 139. К началу 1939 г. бронетанковые войска имели 4 танковых корпуса, 24 отдельные легкотанковые бригады танков БТ и Т-26, 4 тяжелые танковые бригады танков Т-28 и Т-35 и 3 химические (огнеметные){691}. Численность танкового парка и личного состава увеличилась за три года в два, а огневая мощь — в три раза.

Бронетанковые и механизированные войска стали одним из важнейших родов войск, обладавших большой ударной и огневой силой.

Спустя год организационная структура бронетанковых войск вновь подвергается значительным изменениям. Вместо танковых корпусов было признано целесообразным иметь в сухопутных войсках моторизованные дивизии и однотипные танковые бригады с постепенным оснащением их новыми танками Т-34 и КВ{692}.

Существенную перестройку претерпели Военно-Воздушные Силы, В середине 30-х годов основным соединением советской авиации являлась авиационная бригада, состоявшая из авиационных эскадрилий. Но уже с 1938 г. на основе боевого опыта в Испании и Китае авиаэскадрильи были разукрупнены с 32 до 12–15 самолетов; стали создаваться авиационные полки по родам авиации, объединявшиеся в авиабригады однородного или смешанного состава. Основной тактической единицей считался авиационный полк. Бомбардировочный и легкоштурмовой полки имели 5, а тяжелый бомбардировочный и истребительный — 4 эскадрильи. Эскадрилья состояла из 4–5 звеньев по три самолета в каждом.

Для решения оперативно-стратегических задач в 1936 г. была создана авиация особого назначения в составе трех авиационных армий. В начале 1939 г. советская авиация имела 3 армии, 38 бригад и 115 полков{693}. [201]

Переход к полковой системе усилил основную тактическую единицу почти вдвое, повысил боевые возможности ВВС, обеспечил большую гибкость в управлении и лучшее взаимодействие между различными родами авиации, а также между авиацией и сухопутными войсками.

Большим изменениям подвергся авиационный тыл. Авиапарки, находившиеся в авиасоединениях, были ликвидированы. Вместо них создаются авиабазы, входившие в авиарайоны. Каждая авиабаза предназначалась для обслуживания не более двух авиаполков. Авиационные формирования после вывода из них тыловых органов значительно повысили свою подвижность и боевую готовность.

В 1938 г. ликвидируется организационная пестрота в авиадесантных войсках. Их части, переформированные в шесть парашютно-десантных бригад, были включены в состав стрелковых войск.

Сократилась численность кавалерии. Ее личный состав направлялся на формирование технических родов войск. Если в конце 1936 г. насчитывалось 32 кавалерийские дивизии, то в начале 1939 г. — 26 (они были сведены в 5 кавалерийских корпусов){694}.

Улучшилась организационная структура войск связи. В частях связи военных округов, в стрелковых, кавалерийских и танковых соединениях создавались радиоподразделения. Отдельные роты связи дивизий развертывались в отдельные батальоны, в состав полков вводились роты, а батальонов — взводы связи. Соответственно изменялась структура частей и подразделений связи в авиации, ПВО и артиллерии.

Развертывались войска специального назначения. В ряде военных округов формировались отдельные подразделения химической защиты. Для строительства и эксплуатации новых железнодорожных линий оборонного значения создается особый корпус железнодорожных войск в составе пяти бригад.

Совершенствовался организационно и рос численно Советский Военно-Морской Флот. Поступление новых надводных кораблей, подводных лодок, торпедных катеров позволяло усиливать эскадры, формировать новые дивизии эскадренных миноносцев, дивизионы и бригады подводных лодок, торпедных катеров, подразделения вспомогательных судов. Возникли десятки артиллерийских батарей береговой обороны, новые эскадрильи и полки морской авиации. Боевая мощь Советского Военно-Морского Флота в годы, предшествовавшие началу войны, значительно возросла.

В 1939 г. советские морские силы состояли из четырех флотов — Балтийского, Черноморского, Северного, Тихоокеанского — и пяти речных и морских флотилий. Военно-Морской Флот имел 3 линкора, 4 крейсера, 40 лидеров и эскадренных миноносцев, 184 подводные лодки, 279 торпедных катеров и другие типы боевых кораблей{695}.

ЦК ВКП(б) и Советское правительство провели крупные изменения в высшем и окружном аппарате управления Вооруженных Сил СССР. В целях улучшения военного районирования на европейской части Советского Союза были дополнительно образованы два военных округа — Калининский и Орловский.

В связи с возросшими задачами по обороне морских рубежей, сложностью новой боевой техники и вооружения флота, особенностями его боевого применения в декабре 1937 г. из состава Наркомата обороны выделяется самостоятельный общесоюзный Наркомат Военно-Морского Флота с органом оперативного управления — Главным морским штабом. [202]

В мае 1937 г. в округах, на флотах, в армиях и флотилиях были созданы военные советы, куда вошли видные военные и партийные работники. Военный совет округа подчинялся непосредственно народному комиссару обороны и нес полную ответственность за политико-моральное состояние, постоянную боевую и мобилизационную готовность войсковых частей и военных учреждений, расположенных на его территории. Приказы подписывались командующим, одним из членов Военного совета и начальником штаба.

В мае 1937 г. решением ЦК ВКП(б) и СНК СССР во всех воинских соединениях, частях, штабах, на кораблях и в учреждениях Советской Армии была введена должность военного комиссара, а в ротах и равных им подразделениях — политрука. На должности комиссаров назначались наиболее подготовленные политработники и командиры. Для пополнения комиссарского состава решением ЦК ВКП(б) была мобилизована большая группа коммунистов. Это привело к усилению партийно-политической работы, дало возможность командирам сосредоточить внимание на боевой и оперативно-тактической подготовке войск.

13 марта 1938 г. постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР при Наркомате обороны был образован Главный Военный Совет Рабоче-Крестьянской Красной Армии в составе К. Е. Ворошилова (председатель), В. К. Блюхера, С. М. Буденного, Г. И. Кулика, Л. З. Мехлиса, И. В. Сталина, И. Ф. Федько, Б. М. Шапошникова, Е. А. Щаденко. Одновременно был образован Главный Военный Совет Военно-Морского Флота в составе П. А. Смирнова (председатель), Л. М. Галлера, А. А. Жданова, И. С. Исакова, Н. Г. Кузнецова, Г. И. Левченко и других.

На Главные Военные Советы возлагалось рассмотрение важнейших вопросов строительства Советских Вооруженных Сил и укрепления обороноспособности СССР: планов обороны страны, мобилизации, формирования частей и соединений, технического оснащения и вооружения армии, воспитания и обучения воинов. Советы действовали как коллегиальные органы и несли полную ответственность перед ЦК ВКП(б) и правительством за осуществление их директив и указаний. Однако это не снижало роли и личной ответственности наркомов.

Обстоятельства международного и внутреннего характера вызывали необходимость осуществления неотложных мероприятий в деле подготовки и воспитания военных кадров. Переход к кадровой системе комплектования и организации армии, создание новых частей и соединений требовали большого количества хорошо подготовленных военных специалистов. В стрелковых войсках ощущался некомплект в среднем и старшем командно-начальствующем составе. Проблема военных кадров являлась одной из самых острых. Не решив ее, невозможно было успешно осуществить организационные мероприятия, направленные на развертывание Советских Вооруженных Сил.

Победа социализма в СССР, социально-политическое и идейное единство советского общества явились могучей экономической, политической и моральной основой роста и укрепления всех кадров страны, в том числе и военных.

Опираясь на эти достижения, Коммунистическая партия усилила работу по подготовке военных кадров, по совершенствованию системы комплектования военно-учебных заведений, в которых обучался командно-начальствующий состав.

В связи с развитием технических родов войск и ростом общей технической оснащенности Вооруженных Сил Центральный Комитет партии обращал особое внимание на подготовку кадров бронетанковых, инженерных войск, войск связи, авиации, флота, на техническую, военную подготовку и политическое воспитание всего начсостава. [203]

Система комплектования Советской Армии командным и начальствующим составом определялась «Положением о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА» от 22 сентября 1935 г.{696}. Этим постановлением вводились персональные воинские звания.

В ноябре 1935 г. большой группе высших командиров Советской Армии ЦИК и СНК СССР присвоили новые воинские звания. Звание Маршала Советского Союза получили В. К. Блюхер, С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов, А. И. Егоров, M. H. Тухачевский. Звания командарма 1 ранга были удостоены И. П. Белов, С. С. Каменев, И. П. Уборевич, Б. М. Шапошников, И. Э. Якир; командарма 2 ранга — Я. И. Алкснис, И. И. Вацетис, И. Н. Дубовой, П. Е. Дыбенко, Н. Д. Каширин, А. И. Корк, М. К. Левандовский, А. И. Седякин, И. Ф. Федько, И. А. Халепский; флагмана флота 1 ранга — М. В. Викторов, В. М. Орлов; флагмана флота 2 ранга — Л. М. Галлер, И. К. Кожанов; флагмана 1 ранга — К. И. Душенов. Звание армейского комиссара 1 ранга было присвоено начальнику Политического управления РККА Я. Б. Гамарнику.

В течение 1935–1936 гг. был переаттестован весь средний и старший командный, политический, инженерно-технический, медицинский, интендантский состав армии, авиации и флота.

Основным источником пополнения армии командным, начальствующим и политическим составом являлись военно-учебные заведения, которые были значительно расширены. В 1936 г. в Советском Союзе было 12 военных академий, военно-ветеринарный институт и 75 военных школ (50 сухопутных, 18 военно-воздушных и 7 военно-морских). К концу года в военных школах обучалось 63 440, а в военных академиях — 11 тыс. человек{697}. Поскольку армия испытывала острую нужду в командирах, в 1936–1939 гг. было открыто еще 8 пехотных, 10 артиллерийских, 14 летных и летно-технических школ{698}.

В 1937 г. с целью улучшения подготовки командных кадров среднего звена военные школы преобразуются в училища. В следующем году руководство ими было передано центральным управлениям НКО с учетом их специализации. Преимущественное право поступления в среднее военно-учебное заведение получили командиры из войск. Срок обучения в военных училищах сокращается до двух лет, а их штаты расширяются почти вдвое. Введение стабильных программ и единого учебного распорядка, увеличение учебного времени на изучение военных дисциплин значительно повысили уровень боевой подготовки молодых командиров.

По указанию ЦК ВКП(б) летные и военно-технические училища укомплектовывались в основном коммунистами и комсомольцами. В 1936 г. в эти училища по специальному комсомольскому набору было направлено 6,5 тыс. комсомольцев. Подготовку кандидатов в военно-артиллерийские училища осуществляли средние специальные школы Наркомпроса РСФСР и УССР. В 1938 г. в 16 таких специальных школах обучалось 6812 человек{699}.

К сентябрю 1939 г. число обучавшихся в военных училищах достигло 78 тыс. человек. Многие командиры и политработники получили военное образование на войсковых курсах младших лейтенантов, воентехников, замполитруков. За три предвоенных года военные училища [204] окончили 48 тыс., а курсы — 80 тыс. командиров, из них 14 тыс. среднего политсостава{700}.

Для подготовки младших командиров вместо учебных команд были созданы полковые школы и курсы. Контингент младшего комсостава пополнялся и за счет части старослужащих. Благодаря такой системе обучения и комплектования командиров младшего звена недостаток их в армии постепенно был ликвидирован.

К 1939 г. в Советской Армии имелось 14 военных академий и 6 специальных военных факультетов при гражданских вузах; здесь обучалось более 20 тыс. слушателей. Кроме того, вечерние и заочные курсы при военных академиях охватывали до 15 тыс. человек{701}. Особое место среди высших учебных заведений занимала Академия Генерального штаба, созданная в 1936 г.; в ее стенах проходил подготовку высший и старший командный состав.

Благотворное влияние на улучшение учебной работы в военных академиях оказало постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 23 июня 1936 г. «О работе высших учебных заведений и о руководстве высшей школой», которое подвергло критике недостатки в деятельности высшей школы, определило конкретные направления ее работы. В соответствии с указаниями ЦК партии военные академии перестроили учебный процесс, уточнили профиль и характер подготовки, улучшили методы обучения и воспитания слушателей. В НКО было образовано управление высших военно-учебных заведений.

Высшие военно-учебные заведения имели высококвалифицированные кадры, что позволяло проводить большую научно-исследовательскую работу. Только в 1938 г. 17 преподавателям и научным работникам военных академий были присвоены ученые звания профессоров, 22 — степени докторов наук и 116 — кандидатов наук. В 1939 г. научную работу в военных академиях вели 6 академиков, 9 членов-корреспондентов, 12 заслуженных деятелей науки, свыше 100 докторов наук и более 100 профессоров{702}.

Важнейшей формой совершенствования знаний командного состава была командирская подготовка. Народный комиссар обороны, определяя ее программу, требовал отличного усвоения уставов, приказов и наставлений РККА, умения применять их на практике. Для командиров и начальников всех степеней устанавливался 8-часовой рабочий день с пребыванием в части не более 10 часов. Для самообразования отводилось три вечера в шестидневку, а для плановой командирской учебы — три дня в месяц. Занятия проводились по группам, которые создавались с учетом уровня подготовки каждого обучающегося.

Однако в работе с военными кадрами были и существенные недостатки. Из-за частых перемещений многие командиры не успевали приобрести необходимый практический опыт по руководству войсками. Нередко на руководящие посты выдвигались лица, которые не имели достаточных знаний. Широко практиковалось временное исполнение обязанностей. Общее количество назначений и перемещений начсостава за 1938 г. и первый квартал 1939 г. составило 68,8 процента штатной численности, а по группе строевых должностей от командира полка и выше — 73,9 процента. Это объяснялось в значительной мере тем, что армия в то время расширялась, появлялось все больше новых частей, соединений и учебных заведений. [205]

В 1937–1938 гг. вследствие необоснованных обвинений из армии было уволено значительное количество командиров и политработников. На основе решения январского (1938 г.) Пленума ЦК партии в НКО была создана специальная комиссия для разбора жалоб уволенных из армии. Она установила, что многие из них были отстранены от занимаемых должностей без должных оснований. Ошибки в работе с военными кадрами удалось в значительной мере устранить и добиться того, что в Советские Вооруженные Силы перед второй мировой войной вернулись преданные Родине, Коммунистической партии, подготовленные в военном отношении кадры командиров и политработников.

Мероприятия Коммунистической партии и Советского правительства в области укрепления обороноспособности страны, усиления боевой мощи и повышения боеготовности Советской Армии и Военно-Морского Флота касались также пограничных и внутренних войск.

Важнейшую роль в подготовке Советских Вооруженных Сил к защите социалистической Родины Коммунистическая партия отводила партийно-политической работе в войсках и на кораблях, руководство которой осуществляли Политическое управление РККА и Политическое управление Военно-Морского Флота, работавшие на правах отделов ЦК ВКП(б).

Опираясь на экономические, политические и духовные завоевания советского народа, Коммунистическая партия направляла усилия командиров и политработников, партийных и комсомольских организаций на повышение политико-морального состояния войск, всестороннее укрепление боевой мощи армии и флота.

В условиях развертывания Вооруженных Сил на кадровой основе, формирования и сколачивания многих сотен новых частей и подразделений, освоения поступавшей в войска новейшей техники, оружия, перестройки всей системы боевой подготовки и воспитания бойцов и командиров задачи партийных и комсомольских организаций становились неизмеримо более сложными и ответственными. Для успешного решения этих задач было необходимо создать в армии и на флоте многочисленные полнокровные партийные организации, укрепить партийное ядро в каждой роте, батальоне, полку, на большом и малом корабле, привлечь в ряды коммунистов воинов ведущих военных профессий, наиболее сознательных бойцов и командиров. От активности партийных и комсомольских организаций, от их влияния на массы воинов зависел уровень боевой готовности и выучки подразделений, частей и соединений.

В феврале 1938 г. Центральный Комитет принял постановление «О приеме красноармейцев в партию». Согласно постановлению в первую очередь в партию принимались красноармейцы, младшие командиры срочной службы и курсанты из рабочих, имевшие пятилетний (с учетом службы в армии) производственный стаж. При приеме в партию комсомольцев рекомендация ротного комсомольского собрания, подтвержденная полковым бюро ВЛКСМ и утвержденная политотделом дивизии, приравнивалась к рекомендации двух членов партии. Это постановление имело важное значение для роста рядов армейских партийных организаций.

С понижением призывного возраста значительно возросла роль армейского комсомола. Учитывая это, ЦК ВКП(б) в январе 1938 г. создал в Политическом управлении РККА отдел по работе среди комсомольцев; во всех политуправлениях округов, флотов, политотделах соединений и учебных заведений вводилась должность помощника начальника политоргана по комсомолу.

Спустя два месяца ЦК партии утвердил новое «Положение о комсомольских организациях в Красной Армии», которое упорядочило прием воинов [206] в члены ВЛКСМ, расширило права ротных комсомольских организаций, способствовало росту численности ленинского союза молодежи.

Исторические решения XVIII съезда Коммунистической партии еще более стимулировали деятельность политических органов, партийных и комсомольских организаций, способствовали росту партийно-комсомольской прослойки в армии. Если в 1937 г. в войсках было принято в партию 13 152,а в комсомол — 96 205 человек, в 1938 г. — соответственно 101 310 и 388 тыс. человек{703}, то за 1939 г. партийные ряды выросли на 165 тыс., а комсомольские — на 346 601 человек. Партийно-комсомольская прослойка в Советских Вооруженных Силах неуклонно увеличивалась. В начале 1937 г. она составляла 38 процентов, в конце 1938 г. — 66, в августе 1939 г. — около 70 процентов всего состава армии и флота. Этот закономерный процесс отражал возрастающую роль партии, ее влияние в массах, укрепление связи с народом и улучшение работы партийных организаций. Вместе с тем ЦК ВКП(б) предупреждал о необходимости строго индивидуального отбора при приеме в партию новых членов, требовал пополнять ее ряды лучшими воинами.

Неослабное внимание партия уделяла идейно-политической закалке командно-начальствующего состава. Марксистско-ленинская подготовка для него являлась обязательной и проводилась систематически; изучались революционная теория, история ВКП(б), международное и внутреннее положение страны, решения партии и правительства. Наиболее важные проблемы обсуждались на сборах в масштабе дивизии, корпуса и округа.

Политорганы и партийные организации развернули широкую сеть партийного и комсомольского просвещения: кружки по истории партии, вопросам внешней и внутренней политики, а также комсомольские и кандидатские школы. Партийно-комсомольский актив учился в дивизионных партийных школах; в 1939 г. их посещало около 40 тыс. человек{704}. В крупных гарнизонах для наиболее подготовленных в политическом отношении командиров создавались вечерние комвузы. С красноармейцами, краснофлотцами и младшими командирами систематически проводились политзанятия и политинформации. Напряженная работа политорганов и партийных организаций по коммунистическому воспитанию советских воинов благотворно влияла на укрепление воинской дисциплины, повышение политико-морального состояния, боеспособности и боеготовности армии и флота.

На новую ступень была поднята военно-техническая пропаганда, осуществлявшаяся в самых разнообразных формах. Личный состав настойчиво осваивал поступавшую в войска технику и вооружение, учился наиболее эффективно применять их в бою. В авангарде движения за быстрейшее овладение техникой и умелое ее использование, улучшение боевой и тактической подготовки шли коммунисты и комсомольцы.

Накануне второй мировой войны Коммунистическая партия и Советское правительство осуществили ряд важных мер, направленных на повышение морально-боевых качеств личного состава Советских Вооруженных Сил.

В октябре 1938 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР были учреждены боевые медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». Тысячи красноармейцев и командиров были награждены этими медалями за мужество и отвагу, проявленные в боях с японскими милитаристами в 1938–1939 гг. [207]

Значительным событием в жизни всех советских воинов явилось утверждение Президиумом Верховного Совета СССР 3 января 1939 г. нового текста Военной присяги и положения о порядке ее принятия. Теперь каждый воин перед строем своих товарищей читал текст присяги и подписью скреплял священную клятву до последней капли крови служить народу. День принятия присяги личным составом объявлялся торжественным праздником части. Глубоко патриотическое содержание присяги, новая форма ее принятия способствовали усилению личной ответственности воинов за выполнение своего долга перед социалистической Родиной.

Большое идейно-воспитательное значение имела партийно-политическая работа, проводимая политорганами, командирами, партийными и комсомольскими организациями во время подготовки подразделений и частей к принятию присяги. В эти дни текст присяги тщательно изучался на политических занятиях. В празднично украшенных Домах Красной Армии, клубах и ленинских комнатах устраивались выставки боевого пути части и соединения, оформлялись фотовитрины героев, проводились лекции, доклады и беседы, встречи с красноармейцами старых большевиков, Героев Советского Союза, торжественные вечера, концерты, разучивание новых популярных песен. Организовывались экскурсии на предприятия, демонстрации историко-революционных и военных кинофильмов. 23 февраля 1939 г. весь личный состав Советской Армии и Военно-Морского Флота, включая членов Главных Военных Советов, в торжественной обстановке принял новую присягу.

Составной частью политико-воспитательной работы в Вооруженных Силах являлась культурно-массовая работа. Повышение ее уровня и улучшение содержания стали возможны на основе победы в стране культурной революции, осуществленной советским народом под руководством Коммунистической партии. В 1939 г. на культурно-просветительную работу в Советской Армии было отпущено 230 млн. рублей, то есть в 2,3 раза больше, чем в 1935 г. Если в 1935 г. в армии и на флоте насчитывалось 17 359 ленинских уголков, то в начале 1939 г. их стало 26 435, клубов соответственно — 1449 и 1900, Домов Красной Армии — 165 и 267. Значительно увеличилась сеть радиоузлов, кинопередвижек и т. и. Одних только радиоточек в начале 1939 г. имелось 350 тыс. Личный состав выписывал 1 млн. 725 тыс. газет и 471 500 журналов{705}.

Значительную работу вели центральные и окружные культурные учреждения армии и флота: Центральный театр Красной Армии, Краснознаменный ансамбль песни и пляски, Центральный музей Красной Армии, постоянная художественная выставка, открытая в честь 20-летия РККА и ВМФ.

Могучим средством воспитания личного состава Вооруженных Сил являлось кино. В 1939 г. армейские культурно-просветительные учреждения имели в своем распоряжении 9400 экземпляров художественных фильмов (144 названия), 2 тыс. хроникальных (около 100 названий), 1920 фильмов-песен (18 названий), 650 узкопленочных фильмов (15 названий).

По указанию Политического управления РККА улучшилось снабжение фильмами отдаленных частей и гарнизонов. Художественные кинокартины демонстрировались в красноармейских клубах не менее шести раз в месяц, хроникальные и научно-документальные фильмы — два раза в неделю. Кинофильмы широко использовались на политических занятиях, в системе марксистско-ленинской подготовки командного состава, при проведении массовых агитационно-пропагандистских мероприятий. [208]

Значительная роль в политическом и культурном воспитании отводилась библиотекам. Благодаря заботе партии библиотечное дело в Советских Вооруженных Силах получило в эти годы огромное развитие. В 1939 г. в армии насчитывалось свыше 2500 библиотек с книжным фондом 25 млн. томов, а на флоте — около 400 библиотек с фондом 3 млн. томов. Читателями библиотек состояло около 90 процентов личного состава Советских Вооруженных Сил.

Важное место в партийно-политической работе Вооруженных Сил отводилось военной печати. В Вооруженных Силах издавались центральные, окружные, дивизионные газеты, а также журналы. Ведущее место занимала «Красная звезда» — ежедневная всеармейская газета, издаваемая с 1924 г. Центральный Комитет партии в 1938 г. вскрыл ряд серьезных недостатков в ее работе и укрепил редакцию газеты знающими дело политработниками и командирами. Была улучшена материально-техническая база издательства. Для квалифицированного и оперативного освещения боевой и политической учебы войск в каждом военном округе вводился постоянный корреспондент газеты, а в некоторых округах (КОВО, БОВО, ЛВО) и в ОКДВА{706} даже по два. Наряду с «Красной звездой» существовала армейская газета «Боевая подготовка», издававшаяся с 1930 г. малым форматом. По постановлению ЦК ВКП(б) от 8 марта 1938 г. она стала выходить три раза в неделю большим форматом. Газета широко освещала опыт боевой и политической подготовки в отделении, взводе, экипаже, роте и батарее, печатала статьи по вопросам огневой и тактической подготовки мелких подразделений, материалы к политическим занятиям, консультации на политические, научные темы, рассказывала о жизни и быте войск. Газета пользовалась большой популярностью.

В 1938 г. создается ежедневная центральная военно-морская газета «Красный флот», отражавшая все стороны военно-морской службы, ее специфику и особенности.

В 1939 г. издавалось 15 окружных ежедневных газет тиражом 20–40 тыс. экземпляров каждая, 4 газеты флотов, выходившие три раза в неделю общим тиражом 60 тыс. экземпляров. Кроме этого политорганами выпускались многотиражные газеты соединений, издавались брошюры, листовки, плакаты.

По постановлению Главного Военного Совета, принятому в ноябре 1938 г., началось издание «Библиотеки красноармейца». За два года было выпущено массовым тиражом 78 брошюр и книг на политические, военные, военно-технические и естественнонаучные темы.

В 1936–1939 гг. Коммунистическая партия и Советское правительство провели огромную работу по укреплению Вооруженных Сил СССР. Важнейшее значение имел переход от смешанной кадрово-милиционной системы к строительству армии на единой кадровой основе. В истории Советской Армии такой переход, по существу, означал вторую военную реформу.

Армия и флот располагали подготовленными командирами и политработниками, до конца преданными Коммунистической партии и социалистической Родине.

Совершенствовались организация войск и система их управления, обучение и воспитание личного состава. Партия повысила роль Комитета Обороны при СНК СССР и Главных Военных Советов РККА и Военно-Морского Флота, военных советов округов и флотов, которые обсуждали все принципиальные вопросы строительства Вооруженных Сил и принимали по ним соответствующие решения. [209]

Переход фашистских государств к открытой вооруженной агрессий создал сложную международную обстановку. Заключив «антикоминтерновский пакт», гитлеровская Германия и милитаристская Япония развернули широкую антисоветскую пропаганду. Захватив Маньчжурию, японские милитаристы стали лихорадочно готовиться к нападению на СССР. К середине 1937 г. в Маньчжурии на границах с Советским Союзом и Монгольской Народной Республикой они создали 11 укрепленных районов, построили шоссейные дороги, во всех крупных населенных пунктах вдоль границы разместили сильные военные гарнизоны.

В Северной и Северо-Восточной Маньчжурии была сосредоточена основная группировка Квантунской армии. Ее войска готовились к боевым действиям в обстановке, близкой к природным условиям советского Дальнего Востока: у солдат вырабатывалось умение воевать в горах, лесистой местности, в районах с суровым климатом. Японцы провоцировали бесчисленные пограничные инциденты. За три года (1936–1938) на границе СССР и захваченной японцами Маньчжурии было зафиксировано 231 нарушение, из них 35 крупных боевых столкновений. В советских территориальных водах участился хищнический лов рыбы. Если в 1936 г. было задержано 21 японское судно, в 1937 г. — 77, то в 1938 г. японцы бросили на хищнический промысел 1500 судов под прикрытием кораблей военно-морского флота (не менее двух дивизионов эсминцев, двух десятков разведывательно-дозорных шхун и нескольких подводных лодок){707}.

В январе 1937 г. японцы захватили советское судно «Терек», потерпевшее аварию во время шторма. Его экипаж, арестованный по обвинению в самовольном заходе в японские территориальные воды якобы со шпионскими целями, был подвергнут допросам и пыткам. 20 февраля 1938 г. оказался задержанным пароход «Кузнецкстрой», который шел с коммерческим грузом. Такая же участь постигла советский рефрижератор № 1, катер «Отважный». Японцы выключили маяк на Камне Опасности в проливе Лаперуза, что привело к гибели парохода «Сучан»{708}. Неспокойно было на участках Турий Рог и у озера Ханка, Полтавского и Гродековского укрепленных районов, на реке Амур в районе городов Благовещенск и Хабаровск.

19 июля 1938 г. группа японских фашистских молодчиков совершила хулиганский налет на здание советского полпредства в Токио.

В условиях накалявшейся обстановки Коммунистическая партия и Советское правительство приняли энергичные меры по обеспечению дальневосточных рубежей страны. До июля 1937 г. советские войска на Дальнем Востоке насчитывали 83 750 человек, 946 орудий, 890 танков и 766 самолетов{709}. Преимущество в людях и артиллерии было на стороне Квантунской армии, которая непрерывно наращивала силы.

В целях усиления Особой Краснознаменной Дальневосточной армии было принято решение направить в течение 1938 г. 105 800 человек рядового и командного состава. На капитальное военное строительство ассигновывалось почти вдвое больше денежных средств, чем в 1937 г.{710}.

В 1937 г. из Балтики для пополнения Тихоокеанского флота были направлены два эсминца, которые за два с половиной месяца совершили беспримерный переход во Владивосток Северным морским путем. [210] Одновременно проводилась большая работа по инженерному укреплению границ и повышению боевых возможностей войск. К концу 1937 г. завершилось строительство 120 оборонительных районов, прикрывавших наиболее угрожаемые направления. Из авиационных частей и соединений ОКДВА было создано новое оперативное объединение — 2-я воздушная армия. В стрелковые и кавалерийские соединения включались танковые батальоны и механизированные полки. Территориальные дивизии переводились на кадровое положение. Учитывая нараставшую угрозу военного нападения, Советское правительство 1 июля 1938 г. преобразовало ОКДВА в Дальневосточный Краснознаменный фронт. В него вошли две армии: 1-я Приморская — командующий комбриг К. П. Подлас и 2-я Отдельная Краснознаменная — командующий комкор И. С. Конев. Фронт возглавил Маршал Советского Союза В. К. Блюхер.

Наряду с оборонными задачами в крае успешно решались и хозяйственные. По указанию ЦК ВКП(б) социалистическое строительство на Дальнем Востоке развертывалось форсированными темпами. В 1937 г. ассигнования на капитальное строительство возросли в 22,5 раза по сравнению с 1928 г. В прошлом отсталая окраина России превращалась в передовой, экономически развитый край. Местным партийным, хозяйственным и советским органам большую помощь оказывали войска. Так, в 1934–1937 гг. 7-я строительная железнодорожная бригада проложила железные дороги Сучан — Находка, Бочкарево — Карымская, Хабаровск — Комсомольск-на-Амуре — Советская Гавань, а также второй путь на основной Транссибирской магистрали. Для усиления безопасности дальневосточных границ, освоения целинных и залежных земель, обеспечения населения и армии продовольствием был создан Особый колхозный корпус со штабом в Хабаровске. Благодаря разъяснительной работе военных советов, командиров, политорганов, партийных и комсомольских организаций в течение 1935–1939 гг. на постоянное местожительство в различные области Дальнего Востока выехало до 25 тыс. демобилизованных воинов, которые приняли участие в создании промышленных предприятий, совхозов и колхозов.

От Забайкалья до берегов Тихого океана строились заводы, предприятия, военные городки. Эти важные объекты возводили специальный корпус Наркомтяжпрома и железнодорожно-строительный корпус, отдельная эксплуатационная железнодорожная бригада, три бригады тылового обеспечения, 20 отдельных строительных батальонов общей численностью 30 тыс. человек. Посланцы со всех концов страны создавали новый промышленный центр Дальнего Востока — Комсомольск-на-Амуре. Дальнейший ход событий подтвердил своевременность мероприятий, осуществленных ЦК ВКП(б) и Советским правительством.

Важнейшей составной частью агрессивной политики Японии против Советского Союза явился крупный военный конфликт, развязанный ею 29 июля 1938 г. в районе озера Хасан. Подтянув к границе три пехотные дивизии (19, 15, 20-ю), кавалерийский полк и механизированную бригаду и создав тройное превосходство в силах и средствах, японские войска внезапно вторглись на территорию Советского государства и захватили высоты Заозерная и Безымянная, которые имели важное оперативно-тактическое значение. Для поддержки сухопутных войск японцы выдвинули в устье реки Тумень-Ула отряд боевых кораблей в составе одного крейсера, 14 миноносцев, 15 военных катеров{711}.

Сил 40-й стрелковой дивизии, выделенной Дальневосточным фронтом для отпора агрессору, оказалось недостаточно. Разрозненные атаки ее полков не принесли желаемых результатов. Выполняя указания Политбюро [211] ЦК ВКП(б), народный комиссар обороны К. Е. Ворошилов 3 августа направил командованию Дальневосточного фронта директиву, в которой потребовал сосредоточить в районе конфликта усиленный 39-й стрелковый корпус в составе 32, 39 и 40-й стрелковых дивизий и 2-й механизированной бригады. На время боевых действий командиром корпуса был назначен начальник штаба фронта комкор Г. М. Штерн, а общее руководство возлагалось на Маршала Советского Союза В. К. Блюхера. Директива предписывала командованию 39-го стрелкового корпуса самые решительные действия с целью покончить с японской агрессией и восстановить государственную границу. Особое внимание обращалось на необходимость организации атаки высоты Заозерная с обоих флангов.

На следующий день народный комиссар обороны отдал приказ о приведении в боевую готовность всех войск Дальневосточного фронта и Забайкальского военного округа, которые в случае расширения агрессии должны были прикрыть советские рубежи и нанести сокрушительный удар по противнику. Соединения пополнялись и обеспечивались всем необходимым до штатов военного времени. В течение двух суток в район боевых действий подтягивались части 39-го стрелкового корпуса. В его составе насчитывалось до 32 тыс. человек, около 609 орудий и 345 танков. Действия наземных войск поддерживали 250 самолетов (180 бомбардировщиков и 70 истребителей). Непосредственно в районе боевых действий удалось сосредоточить лишь свыше 15 тыс. человек, 1014 пулеметов, 237 орудий, 285 танков{712}.

Японское правительство пыталось выиграть время, чтобы подвести свежие силы и дать возможность войскам закрепиться на захваченных высотах. 4 августа посол Сигемицу посетил Наркоминдел СССР и сделал заявление Литвинову: Токио предлагает немедленно прекратить враждебные действия с обеих сторон и урегулировать вопрос в дипломатическом порядке{713}. Советское правительство, разгадав замысел захватчиков, подтвердило свое требование о незамедлительном отводе японских войск за линию границы.

На следующий день командир 39-го стрелкового корпуса комкор Штерн отдал частям боевой приказ: 6 августа перейти в общее наступление и одновременными ударами с севера и юга зажать и уничтожить войска противника в полосе между рекой Тумень-Ула и озером Хасан. 32-я стрелковая дивизия под командованием полковника Н. Э. Берзарина с 3-м танковым батальоном 2-й механизированной бригады под командованием полковника А. П. Панфилова должны были нанести главный удар с севера и овладеть высотой Безымянная, а в последующем совместно с частями 40-й стрелковой дивизии сбросить врага с сопки Заозерная. 40-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник В. К. Базаров, со 2-м танковым и разведывательным батальонами 2-й мехбригады наносила вспомогательный удар с юго-востока в направлении сопки Пулеметная Горка, а затем на Заозерную, где совместно с 32-й дивизией должна была добить японских захватчиков. 39-я стрелковая дивизия со 121-м кавалерийским полком, мотострелковым батальоном и 1-м танковым батальоном 2-й мехбригады выдвигалась для обеспечения правого фланга корпуса на рубеже Новокиевка, высота 106,9.

По замыслу боя перед началом атаки предусматривались два массированных удара бомбардировочной авиации (по 15 минут) и артиллерийская подготовка продолжительностью 45 минут. План боя одобрили Военный совет Дальневосточного фронта, а затем и народный комиссар обороны. [212] При подготовке наступления в частях и соединениях состоялись митинги, беседы, партийные и комсомольские собрания, на которых обсуждались уроки первых боев и предстоящие задачи. Лучших воинов принимали в ряды ленинской партии и комсомола. Все бойцы, командиры и политработники были охвачены высоким наступательным порывом.

6 августа в 16 часов бомбардировщики под прикрытием истребителей нанесли бомбовый удар по японским позициям, затем началась артиллерийская подготовка. Ровно в 17 часов при поддержке танков в атаку пошла пехота. Японцы, занимавшие выгодные укрепленные позиции, открыли сильный огонь. Атакующим пришлось несколько раз залечь перед передним краем противника. Заболоченная местность и плотный огонь вражеской артиллерии сковывали действия советских танков, ограничивали их маневр и не давали возможности своевременно проделать проходы в заграждениях. Быстро сгустившиеся сумерки не уменьшили напряжения боя. Самоотверженно продолжали сражаться пехотинцы, танкисты, артиллеристы, саперы, связисты.

Личный состав 118-го и 119-го стрелковых полков 40-й дивизии, умело маскируясь в зарослях камыша, к вечеру вышел на восточные склоны высоты Заозерная и стремительно атаковал японцев. Не выдержав мощного штыкового удара, противник оставил позиции. Над сопкой взметнулось Красное знамя. Его водрузил секретарь партийного бюро 118-го полка лейтенант И. Н. Мошляк. Раненный в голову, он не покинул поля боя, а когда погиб командир батальона, принял на себя командование и добился выполнения боевой задачи. За героизм и мужество, проявленные в этом бою, И. Н. Мошляк был удостоен звания Героя Советского Союза.

Самоотверженность и отвагу проявили советские воины всех родов войск. Пулеметчик К. М. Ягудин заменил раненого командира отделения и смело повел бойцов на штурм позиций врага. Исключительное мужество проявил танковый экипаж в составе комсомольцев Г. С. Корнева, К. И. Пушкарева, Г. Я. Колесникова. Уничтожив несколько огневых точек противника, танк прорвался в глубину обороны японцев, но вскоре был выведен из строя. Экипаж сражался, пока не иссякли боеприпасы. Озверевшие враги окружили советскую боевую машину, облили ее бензином и подожгли. Но ни один из героев не покинул своего боевого поста.

На самых опасных участках боев впереди сражались армейские коммунисты и комсомольцы. Их боевой пример, партийно-политическая работа, проводимая в частях, укрепляли единство всей массы воинов, вселяли в них высокий морально-боевой дух.

Старший политрук И. А. Пожарский трижды поднимал в атаку разведывательный батальон 40-й дивизии и выводил его из-под артиллерийского огня противника. Смертельно раненный в последней атаке, он призвал бойцов стойко сражаться за Родину. В бою за сопку Песчаная секретарь дивизионной партийной комиссии политрук И. В. Гвоздев возглавил несколько атак роты 96-го полка 32-й стрелковой дивизии.

Ярким проявлением преданности социалистическому Отечеству и великим идеям коммунизма были сотни заявлений о приеме в партию и ленинский комсомол в разгар хасанских боев. «В бой хочу идти коммунистом...», «Обязуюсь громить врага беспощадно...», «Быть только в передовых рядах...», «Отдать все на защиту Родины...» — писали в своих заявлениях Ф. Г. Глотов, А. Т. Егоренко, В. Т. Симонов, А. М. Щедловский и многие другие{714}.

За время боев у озера Хасан целые батальоны становились партийно-комсомольскими. [213] Мастерство советских воинов признавали даже японские офицеры. Вот что записано в дневниках, найденных на поле боя. «Огонь (советских танков. — Ред.) был ужасен и очень меток», — жаловался майор Хира-бари. «Раньше нам говорили, что это не сильная армия, но когда мы столкнулись на фронте, то я вижу, что это было заблуждение», — сетовал майор Накана. «Красные хорошо используют... и винтовки, и ручные и станковые пулеметы», — отмечал поручик Кофуэндо.

Наглая провокация японской военщины у озера Хасан вызвала гнев и возмущение всех советских людей. На многолюдных митингах, прокатившихся по всей стране, гневно осуждалась агрессивная политика Японии и ее фашистских союзников, единодушно выражалась решимость дать сокрушительный отпор поджигателям войны. «Не оставить провокацию японской военщины без последствий», — записано в резолюции 40-тысячного митинга рабочих и служащих Московского автомобильного завода.

Участники митингов Московского завода имени В. И. Ленина, Кировского завода в Ленинграде, Академии наук СССР и других организаций отмечали, что «фашистским хищникам мало крови, которую они проливают в Испании и Китае», что «японские агрессоры, поощряемые единомышленниками из Берлина и Рима, преследуют цель вовлечь Советский Союз в войну»{715}. Участники митингов заверяли партию и правительство, что готовы по первому их зову стать на защиту социалистических завоеваний.

В дни хасанских событий трудящиеся Советского Союза послали воинам Дальневосточного фронта тысячи подарков, писем и телеграмм. Делегации местных предприятий, общественных организаций и колхозов горячо приветствовали отважных участников боев и выражали надежду, что захватчики будут сурово наказаны. Трудящиеся Уссурийской области привезли бойцам 13 тыс. подарков{716}.

Бои за высоты Безымянная и Заозерная, переходившие в ожесточенные рукопашные схватки, продолжались до 9 августа. Советская территория была полностью очищена от захватчиков. На следующий день посол Японии в СССР явился в Наркоминдел с предложением начать переговоры. Советское правительство, стремившееся с самого начала к мирному разрешению конфликта, дало согласие. В полдень 11 августа боевые действия у озера Хасан были прекращены.

Поражение японских милитаристов было серьезным ударом по завоевательным планам империалистической Японии. У озера Хасан Советская Армия впервые после гражданской войны вступила в бой с опытной, искусной кадровой армией империалистов. В бою широко применялись артиллерия, танки, авиация. Этот опыт имел немаловажное значение. Боевые действия показали, что лобовые атаки пехоты при слабой огневой поддержке на подготовленную и насыщенную техническими средствами оборону врага бесперспективны и что количественное превосходство в боевой технике само по себе еще не обеспечивает победы. Успех в общевойсковом бою может быть достигнут лишь согласованными усилиями всех родов войск при непрерывном и тесном их взаимодействии. Советское военное искусство обогатилось опытом применения современной авиации и танков, организации артиллерийского обеспечения наступления. На основе этого вносились коррективы в боевую и оперативную подготовку войск и штабов. Соответствующий приказ, разработанный Генеральным штабом, был одобрен Политбюро ЦК ВКП(б){717}.

Боевую проверку прошла и советская медицинская служба. Получили подтверждение ее важнейшие положения: максимальное приближение [214] хирургической помощи к полю боя, принципы организации этапного лечения и специализированного медико-санитарного обеспечения. Выявилось, что главную роль в оказании квалифицированной медицинской помощи играли полковые и дивизионные медицинские пункты, где в полном объеме осуществлялось врачебное обслуживание. Для эвакуации раненых впервые широко применялась санитарная авиация.

Родина высоко оценила подвиг своих героических защитников. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 октября 1938 г. 26 человек были удостоены звания Героя Советского Союза, 95 человек награждены орденом Ленина, 1985 — орденом Красного Знамени, 1935 — орденом Красной Звезды, 2485 — медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги»{718}.

Правительственные награды получили воинские части и соединения: 40-я стрелковая дивизия — орден Ленина, 32-я стрелковая дивизия и Посьетский пограничный отряд — орден Красного Знамени. В целях увековечения памяти героев Указом Президиума Верховного Совета СССР Посьетский район Приморского края переименован в Хасанский район.

Поражение японских милитаристов у озера Хасан вызвало широкий резонанс во всем мире. Французская газета «Ордр» писала: «Этот урок действителен не только для Дальнего Востока. В Европе политика блефа также может быть осуждена на неудачу. Для этого достаточно не позволять себя запугивать».

Но, несмотря на поражение у озера Хасан, японские милитаристы через год бросились в новую авантюру. Они начали необъявленную войну против Монгольской Народной Республики в районе реки Халхин-Гол.

Непосредственная подготовка к нападению на МНР развернулась с начала 1939 г. За первые три с половиной месяца японцы совершили более 30 нарушений границы, на территории МНР расширялась агентурная сеть. Советское правительство официально предупредило Японию, что границу Монгольской Народной Республики Советский Союз будет защищать так же решительно, как и свою собственную границу. Однако японская военщина не вняла этому заявлению. Она намеревалась энергичными действиями «малых сил» приковать к себе внимание советско-монгольского командования, а тем временем главной группировкой Квантунской армии, сосредоточенной в Восточной Маньчжурии, вторгнуться в Уссурийскую и Амурскую области, в район Хабаровска и осуществить молниеносный захват всего Приморского края.

А между тем после хасанских событий Советское правительство, желая нормализовать отношения с Японией, упразднило фронтовое управление на Дальнем Востоке, оставив две отдельные армии и одну северную армейскую группу с непосредственным подчинением наркому обороны{719}. Однако новые провокации японцев на границе, а также захват ими советских судов в море вынудили СССР в первой половине 1939 г. увеличить численность Вооруженных Сил на 345 тыс. человек вместо 57 тыс., предусмотренных пятилетним планом военного строительства. Часть их была направлена на Дальний Восток: в Забайкальский военный округ, на Тихоокеанский флот и в 57-й особый корпус, дислоцировавшийся в МНР{720}.

Видя бесперспективность своих усилий на приморском направлении, командование Квантунской армии в мае 1939 г. организовало ряд крупных вооруженных провокаций против МНР. Не добившись успеха, японское командование подтянуло к границам МНР 38 тыс. солдат и офицеров, 310 орудий, 135 танков, 10 бронемашин, 225 самолетов. Эта группировка имела задачу внезапным ударом окружить и уничтожить советско-монгольские [215] части и захватить на западном берегу реки Халхин-Гол оперативный плацдарм для последующих действий{721}.

Создав значительный перевес сил (по пехоте и артиллерии — в 3 раза, кавалерии — в 4,5 раза), японцы были уверены в скорой и решительной победе. Их командование даже пригласило в район боев корреспондентов и военных атташе иностранных государств, в том числе Германии и Италии.

2 июля японские войска перешли в наступление и ночью форсировали реку Халхин-Гол. Советско-монгольское командование вынуждено было бросить в бой все наличные силы. В районе горы Баин-Цаган развернулось трехсуточное встречное сражение, в котором с обеих сторон участвовало около 400 танков и бронемашин, более 300 орудий и несколько сот самолетов. Ударная группировка японских захватчиков, прижатая к реке, была наголову разгромлена. Враг потерял почти все танки, значительную часть артиллерии, 45 самолетов и около 10 тыс. человек. Однако 8 июля противник повторил атаку. После четырехдневного кровопролитного боя японские войска, потеряв 5,5 тыс. человек убитыми и ранеными, вынуждены были отойти.

Советские и монгольские бойцы и командиры, проявляя чудеса храбрости и героизма, самоотверженно отражали атаки противника, наносили по врагу сокрушительные удары. Умело и решительно действовали воины танковой бригады под командованием комбрига М. П. Яковлева. Танковый экипаж лейтенанта А. А. Мартынова уничтожил пять вражеских орудий. Майор Г. М. Михайлов во главе танкового батальона прорвался глубоко в тыл японцев и, даже раненный, руководил подразделением до полного выполнения задачи. Беспримерный подвиг совершил танковый экипаж политрука Д. П. Викторова: отважные танкисты подбили десять вражеских орудий; даже когда подступившие японцы подожгли танк, советские воины продолжали сражаться до последнего дыхания.

Высокое мастерство и самоотверженность проявили советские летчики. В боях с японскими захватчиками В. Ф. Скобарихин и А. Ф. Мошин применили воздушный таран, повторив бессмертный подвиг советского добровольца в Китае А. А. Губенко.

Умело действовали монгольские цирики и дарги{722}. Командир кавалерийской дивизии Д. Нянтайсурэн неоднократно проявлял храбрость. Монгольские артиллеристы под командованием Цога, Басарджаба и Тутубы метким огнем помогали советским бойцам уничтожать врага. Далеко разнеслась слава о героях Монгольской Народной Республики кавалеристе Л. Дандаре, пулеметчике Ц. Олзвое, политруках Гелег-Баторе, Жугдар-Намжиле, командире полка Ч. Дугаржаве, водителе бронемашины Д. Хаян-Харве и других.

Кровопролитная борьба на территории МНР не приблизила Японию к осуществлению поставленных ею политических и военных целей. Тем не менее она не оставила надежду изменить ход событий в свою пользу. В конце августа 1939 г. милитаристы задумали взять реванш путем проведения «генерального наступления», приурочивая его к моменту предполагаемого развязывания гитлеровской Германией войны в Европе.

В течение месяца японское командование спешно перебросило в район боев новые части и соединения, из которых сформировало 6-ю армию во главе с генералом Огису Риппо. По мощности эта армия значительно превосходила прежнюю группировку войск и насчитывала 75 тыс. человек, 500 орудий, 182 танка, более 300 самолетов. [216]

Чтобы быстрее разгромить агрессора, Советское правительство приняло решение оказать помощь Монгольской Народной Республике в еще больших размерах. К середине августа здесь были сконцентрированы советско-монгольские войска, насчитывавшие около 57 тыс. человек, 498 танков, 385 бронемашин, 542 орудия и миномета, 2255 пулеметов и 515 боевых самолетов{723}. В соответствии с постановлением Главного Военного Совета от 15 июля 1939 г. была сформирована 1-я армейская группа во главе с Военным советом, в состав которого входили командующий группой комкор Г. К. Жуков, дивизионный комиссар М. С. Никишев, начальник штаба комбриг М. А. Богданов. Монгольскими войсками, действовавшими в районе боев, руководил маршал X. Чойбалсан.

Общая координация действий советских войск на Дальнем Востоке с монгольской Народно-революционной армией возлагалась на фронтовое управление,в состав которого вошли командарм 2 ранга Г. М.Штерн, член Военного совета дивизионный комиссар Н. И. Бирюков и начальник штаба комдив М. А. Кузнецов. Снабжение действующих войск осуществлял Забайкальский военный округ.

Замысел советско-монгольского командования заключался в том, чтобы, сковав силы японских войск с фронта, нанести упреждающий двусторонний удар по флангам в общем направлении на Номон-Хан-Бурд-Обог а затем окружить и уничтожить противника между рекой Халхин-Гол и государственной границей.

Для осуществления этого замысла создавались три войсковые группы. Главный удар наносила южная группа полковника М. И. Потапова, имевшая две дивизии, танковую, мотоброневую бригады и несколько танковых батальонов, а вспомогательный — северная группа во главе с полковником И. В. Шевниковым. Центральная группа должна была сковать противника с фронта. Подготовка операции проводилась в строжайшей тайне, с широким применением оперативной маскировки и дезинформации{724}.

Артиллерийским обеспечением наступления руководили комкор Н. Н. Воронов и комбриг Ф. Г. Корзин. Вся артиллерия была разбита на группы поддержки пехоты и танков и группы дальнего действия. Южной ударной группе придавалось 72 орудия, северной — 36, а 100 орудий оставалось на центральном участке фронта. Кроме того, в войсках имелось 100 полковых и 180 противотанковых орудий. Однако в целом артиллерии на Халхин-Голе было недостаточно.

Большое внимание уделялось завоеванию господства в воздухе. Преимущество японских воздушных сил в майских и июньских боях удалось быстро ликвидировать. Этому способствовали, в частности, обновление авиационного парка истребителями И-16 (на пяти из них впервые было применено ракетное вооружение) и И-153 ( «Чайка»), а также пополнение летного состава высококвалифицированными кадрами во главе с комкором Я. В. Смушкевичем, получившими опыт ведения боевых действий в небе Испании и Китая.

Многое было сделано для четкой организации связи, управления и взаимодействия войск в предстоящей операции. Управление осуществлялось с командного пункта, размещавшегося на западном берегу реки Халхин-Гол, на горе Хамар-Даба. Второй эшелон штаба находился в 20 км, а тыловая группа — в 120 км. Сложные задачи решали инженерные войска: они построили и навели 28 мостов, вырыли 57 колодцев, подготовили 63 аэродрома и провели ремонт дорог.

Работники тыла обеспечили войска всем необходимым для ведения боя. Грузы подвозили 3275 автомашин Забайкальского военного [217] округа и 2580 автомашин 1-й армейской группы сквозными рейсами без перевалочных пунктов. К началу операции было накоплено 6–7 боекомплектов боеприпасов (для авиации 9–10 боекомплектов), 5–6 заправок горюче-смазочных материалов, на 13–16 суток продовольствия.

Военный совет армейской группы резко активизировал партийно-политическую работу, направляя ее прежде всего на повышение морально-боевых качеств воинов. К началу операции в партию вступило 1204, а в комсомол — 1809 бойцов и командиров{725}. Партийная прослойка в ряде соединений была доведена до 11 процентов. В каждом подразделении создавались авангардные группы, которые в самые тяжелые минуты боя должны были личным примером увлекать за собой в атаку всех бойцов.

Наступление началось согласно плану в воскресенье 20 августа. В 5 часов 45 минут 153 бомбардировщика, сопровождаемые истребителями, нанесли массированный бомбовый удар по переднему краю обороны, артиллерийским позициям и резервам японцев. В 6 часов 15 минут началась артиллерийская подготовка, продолжавшаяся 2 часа 45 минут. В ходе ее войска начали выдвижение на рубеж атаки. В 9 часов вслед за последним 15-минутным огневым налетом артиллерии по переднему краю обороны противника и ударами авиации по его тылам под торжественные звуки «Интернационала», передаваемого звуковещательной походной станцией, началась атака пехоты, танков и конницы советско-монгольских войск. Противник, ошеломленный внезапным мощным наступлением, в течение полутора часов не произвел ни одного артиллерийского выстрела, а его авиация не сделала ни одного вылета. И только спустя некоторое время он начал оказывать упорное сопротивление.

К исходу дня наибольший успех был достигнут на внешних флангах южной и северной групп, где кавалерийские соединения советско-монгольских войск, искусно маневрируя, разгромили части японо-баргутской кавалерии и овладели ранее намеченными рубежами вдоль государственной границы. На центральном участке советско-монгольские войска также теснили противника. В районе высоты Палец части северной группы встретили особенно упорное сопротивление врага.

Проанализировав итоги первого дня боев, командующий 1-й армейской группой принял решение ввести в бой на северном операционном направлении все силы резерва. Из этих войск, переброшенных в ночь на 21 августа на левый фланг, была создана подвижная группа под командованием полковника И. П. Алексеенко. Перейдя в наступление, она к исходу 23 августа достигла Номон-Хан-Бурд-Обо. На следующий день 9-я мотоброневая бригада из состава группы вошла в огневую связь с частями 8-й мотоброневой бригады южной группы. Замкнув кольцо окружения, они отрезали японским войскам пути отхода за государственную границу.

Намереваясь спасти войска от полного разгрома, японское командование подтянуло резервы. 24 августа японские соединения ударом с востока попытались деблокировать окруженную группировку, но у границы натолкнулись на оборону частей 57-й стрелковой дивизии. Советские войска отбили трехдневные яростные атаки противника. В ожесточенных схватках был смертельно ранен командир 127-го стрелкового полка майор Н. Ф. Грухин, который своим примером вдохновлял бойцов в самые тяжелые минуты боя. Советское правительство высоко оценило подвиг Н. Ф. Грухина, присвоив ему посмертно звание Героя Советского Союза. Одновременно с внешним фронтом окружения, состоявшим в основном из мотоброневых, кавалерийских, авиадесантных и частично стрелковых [218] войск, перешедших к обороне вдоль границы, был образован внутренний фронт из стрелковых частей, наносивших по врагу сходящиеся удары.

Оказавшись в котле, японские войска упорно сопротивлялись. На выгодных в тактическом отношении высотах Зеленая, Песчаная, Палец, Ремизова{726} и других противник сумел создать сильные узлы сопротивления и опорные пункты. Если окружение основных сил японцев было осуществлено в течение четырех дней, то на их уничтожение пришлось затратить неделю. В ходе боев советские и монгольские воины показали высокую индивидуальную подготовку. В боевых порядках пехоты эффективно действовали танки, орудия прямой наводки. Для обстрела противника, засевшего на обратных склонах и в укрытиях, использовались минометы. Большую помощь наземным войскам оказывала авиация. Прочно удерживая господство в воздухе, она надежно прикрывала войска от ударов японских самолетов, преграждала подход к полю боя резервов врага, воспрещала ведение противником воздушной разведки.

31 августа последние очаги сопротивления японцев были ликвидированы, группировка войск Квантунской армии перестала существовать. Советско-монгольские войска захватили 12 тыс. винтовок, 200 орудий, около 400 пулеметов, более 100 автомашин и т. д.

Боевые действия по пресечению агрессии на реке Халхин-Гол были образцом тесного сотрудничества на основе договора о взаимопомощи двух государств — СССР и МНР. Они продемонстрировали способность объединенного командования успешно решать сложные оперативные задачи. Советско-монгольские войска осуществили армейскую наступательную операцию на окружение и уничтожение противника в условиях пустынно-степной местности. В короткий срок была сосредоточена группировка войск, которая на ограниченной территории (74 км по фронту, 20 км в глубину) в течение 11 суток зажала в тиски и ликвидировала крупную вражескую армию. Форма, размах и сроки этой операции диктовались необходимостью разгромить агрессора на территории МНР и не дать разрастись боевым действиям.

Общие потери советско-монгольских войск с мая по сентябрь 1939 г. составили более 18,5 тыс. человек ранеными и убитыми. Усилия советских врачей и слаженная система медико-санитарного обслуживания позволили в короткие сроки возвратить в строй 76 процентов раненых.

Японские потери составили около 61 тыс. убитыми, ранеными и пленными, 660 самолетов, значительное количество военного имущества; потери Японии в людях и технике здесь были большими, чем за первый год войны в Китае. Халхингольский котел до основания потряс Квантунскую армию. Ее командование вынуждено было уйти в отставку в полном составе.

Беспримерный героизм, боевое мастерство и высокая революционная сознательность советских и монгольских войск, сражавшихся за справедливые цели, — вот основа одержанной победы. Советские солдаты и командиры глубоко понимали, что бой у реки Халхин-Гол — одно из авангардных сражений той великой битвы, которую рано или поздно придется вести свободолюбивым народам со все более наглеющими фашистско-милитаристскими претендентами на мировое господство. В пьесе К. М. Симонова «Парень из нашего города» ее главный герой, выражая эти чувства, говорит товарищу: «Ты сейчас о последней сопке думаешь, а я — о последнем фашисте. И думаю о нем давно, еще с Мадрида. Пройдет, может быть, много лет, и за много тысяч километров отсюда... в последнем фашистском [219] городе, поднимет этот последний фашист руки перед танком, на котором будет красное, именно красное знамя».

За мужество и отвагу в боях с японскими захватчиками 17 121 советский воин был удостоен правительственных наград, 70 бойцов и командиров получили звание Героя Советского Союза, а комкор Я. В. Смушкевич, майоры Г. П. Кравченко и С. И. Грицевец стали дважды Героями Советского Союза. Двадцать четыре особо отличившихся соединения и части были награждены орденами Ленина и Красного Знамени{727}.

Сокрушительный разгром японских милитаристов имел большое международное значение. Весь мир еще раз убедился в мощи Советского Союза.

Поражение существенным образом повлияло на внешнеполитические позиции правительства Японии, почти на два с половиной года оттянуло ее активное участие во второй мировой войне и заставило коренным образом пересмотреть стратегические планы и замыслы. Современный американский историк Д. Макшерри признает: «Демонстрация советской мощи в боях на Хасане и Халхин-Голе имела далеко идущие последствия, показала японцам, что большая война против СССР будет для них катастрофой»{728}. К аналогичным выводам пришел и английский исследователь М. Мэкинтош: «Советская победа на реке Халхин-Гол имела важное значение и, пожалуй, во многом повлияла на решение японского правительства не сотрудничать с Германией в ее наступлении на Советский Союз в июне 1941 года»{729}.

Монголо-советская дружба, которую В. И. Ленин и Сухэ-Батор завещали хранить вечно, в боях на Халхин-Голе прошла суровую проверку. Советский Союз выполнил свой братский интернациональный долг по отношению к монгольскому народу. Вместе с тем победа советских и монгольских войск над японскими захватчиками способствовала дальнейшему развитию национально-освободительной борьбы китайского народа против оккупантов.

Годы, непосредственно предшествовавшие началу второй мировой войны, являлись важными и ответственными в жизни Советского государства, в борьбе его народа за социализм.

Коммунистическая партия ускоренными темпами проводила социалистические преобразования, развивала экономику страны, всемерно повышала политический и духовный уровень советских людей. «...Выиграть время, — учил В. И. Ленин, — значит выиграть все»{730}.

Социалистическое строительство в СССР осуществлялось на основе научно разработанных крупных народнохозяйственных планов и невиданного в истории энтузиазма, трудового героизма советского народа. Руководящей и направляющей силой в развитии советского общества являлась Коммунистическая партия, авторитет которой все более рос и укреплялся.

Построение социализма в СССР имело всемирно-историческое значение, было великим подвигом рабочего класса, колхозного крестьянства и народной интеллигенции. Советский народ, осуществляя социалистическое строительство, не страшился новизны и грандиозности проблем. Он первым пролагал путь в будущее человечества в условиях враждебного капиталистического окружения, напряженной международной обстановки, [220] ограниченности материально-технических и денежных средств, отсутствия достаточного опыта в социалистическом строительстве.

Преодоление всех этих трудностей, создание в кратчайшие сроки мощного экономического, технического и оборонного потенциала свидетельствуют о величайшей жизненной силе и преимуществах советского строя перед любым другим строем.

Построение социалистического общества в СССР было неразрывно связано с укреплением обороноспособности страны и боеготовности Советских Вооруженных Сил. Коммунистическая партия и Советское правительство вынуждены были в предвоенные годы резко увеличить ассигнования на военные нужды.

В результате принятых мер к концу 30-х годов Советские Вооруженные Силы по технической оснащенности не отставали от армий крупнейших империалистических держав, а по некоторым видам боевой техники и оружия превосходили их.

Советская Армия своевременно была организационно перестроена и приведена в соответствие с новой боевой техникой, уровнем советской военной науки и возросшими требованиями обороны Советского государства. Изменения системы комплектования, организации и подготовки советских войск были закреплены в решениях XVIII съезда ВКП(б) и Четвертой чрезвычайной сессии Верховного Совета СССР.

Укрепление Советского Союза было не только его внутренним делом, но и имело исключительное международное значение. Упрочение мощи СССР, его несокрушимости оказывало огромное воздействие на развитие мирового революционного и национально-освободительного движения, создавало реальную основу для организации коллективного отпора агрессорам.