Буденный С. М., Маршал Советского Союза, заместитель Народного комиссара обороны СССР

БУДЕННЫЙ Семен Михайлович, род. 13(25).4.1883 г. на хуторе Козюрин, ныне Ростовской обл. Участвовал в русско-японской и первой мировой войнах. Нагр. 4 Георгиевскими крестами и 4 медалями. В Красной Армии с 1918 г. В период Гражданской войны прошел путь от помощника командира кавалерийского полка до командующего 1-й Конной армией. Окончил Военную академию им. Фрунзе в 1932 г. После Гражданской войны был помощником Главкома РККА по кавалерии и членом РВС СССР, инспектором кавалерии РККА, командующим войсками Московского военного округа, выполнял обязанности члена Главного военного совета НКО СССР, заместителем, 1-м заместителем наркома обороны СССР. Во время Великой Отечественной войны входил в состав Ставки Верховного Главнокомандования, занимал ряд других должностей во фронтовых и высших органах военного управления. После войны был командующим кавалерией Советской Армии, инспектором кавалерии, с 1954 г. — в распоряжении министра обороны СССР. Маршал Советского Союза (1935), трижды Герой Советского Союза (1958, 1963, 1968). Награжден 15 орденами, многими медалями, а также иностранными орденами и медалями. Почетным революционным оружием. Умер 26.10.1973.

Товарищи, всякое государство строит свои вооруженные силы, исходя из политической, географической и экономической обстановки своего государства.

Мы знаем, что первая империалистическая война закончилась тем, что в конце ее выросли новые рода войск, как танки, авиация и артиллерия разных мощностей. После этой войны подводились итоги и на этих итогах обучались армии мира, в том числе и наша армия.

Вторая империалистическая война началась тем, чем закончилась первая империалистическая война, только рода войск приняли больший масштаб своего развития, особенно артиллерия, танки и авиация. Я не беру пехоту. Пехота тоже изменила свое лицо с точки зрения насыщения ее огневыми средствами.

Кроме того, после первой империалистической войны мы явились с вами живыми свидетелями того, что помимо железнодорожного транспорта произошло развитие шоссейных и грунтовых дорог. Армия резко разделилась в своей структуре на две части. Одна часть — малоподвижная и другая — подвижная. Наряду с железнодорожным транспортом появился транспорт автомобильный, который может перевозить дивизии, корпуса и даже армии. Появились авиадесанты и авиатранспорт. Все это является совершенно новым, по сравнению с тем, что было тогда.

И вот когда я говорю, что армия разделилась резко на малоподвижные и подвижные рода войск, я имею в виду в числе последних мотопехоту, танки, авиацию и мотоциклетные части. Последние со счетов сбрасывать нельзя.

Какие же происходили дебаты с точки зрения применения подвижных родов войск как в тактике, так и в оперативном искусстве этих новых и уже массированных родов войск — танков, авиации и мотопехоты? Я помню, и вы это знаете прекрасно, у нас трактовали эти вопросы по-разному. Эта трактовка и рассуждение всегда упирались в однобокость. Рассуждали абстрактно. В частности, когда речь шла о коннице, то говорили, что, мол, де, конница теперь отжила свой век, и они больше не нужна в современной войне. Этот вопрос дебатировали 1 — 2 года и потом решили, что все-таки авиация не враг конницы, она может ее поддерживать и что они могут совместно действовать. Затем появились танкетки. Тут появляется мнение, что танкетки это враг конницы, они обязательно ее уничтожат. Теория Фуллера{222} вклинилась в мозги некоторым людям нашей армии, а потом отказались и от этого.

Оперативная мысль о применении танков гнездилась в армии в свое время таким образом, что танки могут действовать в оперативном масштабе, без всякой поддержки конницы, мотопехоты и вообще пехоты. Потом пришли опять к другому заключению, что танки не могут действовать самостоятельно. Говорили, что они могут решать задачи только на поле боя, на переднем крае обороны противника. И вот последовал Хасан. Мы в танках там понесли лишние потери и поэтому некоторые сделали выводы, что танки сейчас отжили свой век. Танки, конечно, в горах действовать успешно не могут. На финском театре так же, не зная условий театра, применяли танки неудачно. После этого опыта вновь раздаются голоса, что танки не оправдали надежд. Так огульно подходить к оценке родов войск и их использованию было бы неправильно. [272]

Я очень рад, и вы также, что впервые в истории нашей армии Народный комиссар обороны Маршал Советского Союза т. Тимошенко поставил перед нами всеми эти вопросы, которые раньше блуждали без управления и каждый человек мог говорить по своему. Следовательно, был разнобой в оперативной мысли. Решение сейчас вопросов, связанных с организацией наступательной операции, оборонительной операции, применением авиации на войне и в операциях, наконец, использование танковых соединений играет исключительно огромную роль для нашей армии. Это должно быть разрешено, как закон.

Вопросы, поставленные Народным комиссаром, требуют ответа. Этим делом надо было заниматься очень давно для того, чтобы выработать единую школу оперативного мышления каждого командира. Я не говорю в данном случае только о высшем командовании. Это должно быть достоянием всего командного состава до командира роты включительно. Сейчас мы впервые начинаем вырабатывать в нашем командном составе единую школу оперативного мышления, с таким расчетом, чтобы наш командный состав едино мыслил бы в больших и малых вопросах и использовал бы опыт войн.

Что касается доклада т. Павлова, я считаю, что его он изложил прекрасно. Ряд имеется вопросов, требующих безусловно доработки.

Мне хотелось бы остановиться на некоторых таких вопросах и, в первую очередь, о составе эшелона развития прорыва. Мы знаем, что раз уж я хочу пустить этот эшелон развития прорыва, то я должен знать для чего я это делаю, и какие соединения должны входить в этот эшелон развития прорыва. По-моему, в его состав должны войти, во-первых, — танки, за танками должны двигаться конные соединения и затем мотопехота.

Фронт прорыва, указанный т. Павловым, немного маловат. Он считает 20 — 25 км прорыва достаточно для ввода эшелона развития успеха. Имея в виду современную артиллерию, которая тоже стреляет на 20 — 25 км и что, поэтому, она будет простреливать эшелоны мехкорпуса, мне кажется, что прорыв нужно иметь в 30 — 40 км для того, чтобы эшелон развития прорыва не захлебнулся: а вы имейте в виду, что ежели вы пустите эшелон развития прорыва и он захлебнется в самой полосе обороны то будет трудно его повернуть. Следовательно, этого допускать ни в коем случае нельзя.

Тут много сидит товарищей, включительно до Наркома обороны, которые знают из истории войн, что если хочешь зайти противнику в тыл, хочешь его окружить, ты должен знать, что будешь обязательно сам окружен. Ты находишься на территории противника, поэтому ты себя уже должен считать окруженным. А раз это дело обстоит так, то заранее нужно знать кого же бить, потому что в тылу будет несколько объектов. Все объекты бить сразу нельзя. Одним из объектов может явиться живая сила, еще занимающая фронт обороны. Это будет первый и пожалуй самый важный объект. Уничтожив живую силу и тем самым освободив другие части от противника, можно рассчитывать на совместное развитие достигнутых успехов. Это один объект.

Другой объект: я могу нацелить эшелон развития прорыва для того, чтобы не дать противнику образовать новую линию фронта. Противник будет делать не одну линию, а несколько линий. Если вы возьмете Запад, эти линии делают многочисленные реки, которые пересекают Запад. Как река — так и новый фронт. Имея в наличии в современных армиях такие подвижные средства как автотранспорт, как железнодорожный транспорт, фронты могут восстанавливаться очень быстро. Это будет второй объект.

Я уже не беру таких объектов как крупного оперативного значения узловые станции, или станции снабжения армии и прочие объекты немаловажные. Я не хочу, чтобы вы меня так поняли, что я беру одну станцию снабжения и туда пускаю эшелон развития прорыва: речь идет о нанесении удара по всей системе, непосредственно питающей фронт.

Следующий тоже немаловажный вопрос, который нужно решать сегодня, а не тогда, когда идешь в бой, — это вопрос об организации командования. Я хочу сказать о следующем: допустим, в прорыв брошен мехкорпус, затем брошен кавкорпус, и, наконец, корпус мотопехоты. Кто их будет объединять? Имейте в виду, что это немаловажный вопрос. Если все эти три корпуса будут действовать только по заданию фронта или командующего ударной армией, из этого ничего не получится. [273] Я это знаю по опыту и могу вас уверить. По-видимому, товарищи (проделавшие эту историю) здесь выступят, так, например, т. Черевиченко, т. Еременко. Я был у них и видел, как это делается. На все эти три корпуса должен быть обязательно единый начальник — иначе можно погубить все дело. И такого начальника нужно иметь.

Переходя к вопросам сегодняшнего дня, мне кажется, что мы должны сейчас не рассуждать, а делать. Конница у нас есть, мотопехота есть, танки есть, мехкорпуса есть, авиация также есть. Нужно сейчас учить людей работать во взаимодействии. Кроме того, если даже имеется единый начальник на земле, то нужно связываться и с воздухом. Следовательно, при едином начальнике должен быть авиационный начальник. Наконец, нужен штаб, объединяющий работу. Мы должны объединить все подвижные рода войск: авиацию, конницу, танки, мотомехчасти. Их нужно не бросать для того, чтобы затыкать дыры, как раньше затыкали подвижными родами войск.

Тов. Павлов правильно ставит вопрос о подготовке к вводу в прорыв эшелона развития успеха. Пустить в прорыв — это не простой вопрос. Мне кажется, что командир кавалерийского корпуса, командир мехкорпуса, командир мотокорпуса или дивизии обязательно должны понимать друг друга. Это дается тренировкой. Тренировкой на картах, тренировкой в поле и тренировкой на учениях. Нужно добиться того, чтобы они понимали друг друга на расстоянии с одного слова.

Кроме того не следует увлекаться тем, что если пустить дело, то оно пойдет и закончится так, как мы хотим. Этим делом нужно руководить. А это значит, что надо иметь непосредственную, постоянную, бесперебойную связь. Если пустить всю эту махину — три корпуса, нужно очень основательно поработать над тылом.

Надеяться на питание только самолетами нельзя. Нам нужно конкретно разрешить теперь же, как это делать. Я товарищу Наркому сказал, и он записал себе, что у нас, к сожалению, вопрос тыла обстоит очень слабо. Вы все это знаете. Тов. Павлов правильно предлагает, чтобы дороги были очищены, потому что если пустить эту махину и загромоздить все войсками, они вскоре остановятся и никуда не двинутся. Я уже не говорю о том, что какая-то часть инженерных войск должна сопровождать эшелон развития прорыва, потому что на том театре, который мы прорвем, не всякий двинется как хочет, нужно раньше расчистить полосу для движения.

Мне кажется, что из опыта нашей армии, я не беру других, хотя о немецкой армии пишут, когда она действовала на востоке, то ее тыл действовал как хороший хронометр; в этом я сомневаюсь. Мне думается, что насчет тыла мы много разговариваем, а сейчас нужно делать. В первую очередь нам нужны люди оперативно грамотные и прекрасно знающие оперативный тыл, чтобы они при академии Генштаба прошли курс по организации соответствующего тыла. А сейчас люди не знают как организовать тыл.

Мне пришлось в Белоруссии (т. Ковалев знает) возить горючее для 5 мк по воздуху. Хорошо, что там и драться не с кем было. На дорогах от Новогрудка до Волковыска 75 процентов танков стояло из-за горючего. Командующий говорил, что он может послать горючее только на самолетах, а кто организует? Организация тыла требует знающих людей.

Тов. Павлов выдвинул вопрос о наличии 2 — 3 заправок в эшелоне развития успеха. По-моему, их надо довести до 4-х. Тов. Павлов правильно предлагает брать горючее там, где можно. Если можно в карман класть, не в жидком, а в сгущенном виде, пожалуйста, кладите в карман. А такое горючее тоже есть.

Два боекомплекта мне кажется маловато. Нужно исходить из 3-х боевых комплектов. Когда вы выходите из прорыва на простор, то надо не за всеми объектами гнаться и терять время. Вы должны, елико возможно, глубоко проникнуть в тыл с тем, чтобы получить большой простор для маневра. А если будешь гнаться за многими объектами, то свободу не приобретешь, это совершенно ясно.

У вас есть такая норма, как четыре продовольственные [суто] дачи. Это правильно. Я с этим не расхожусь. А боевых комплектов надо три, и нужно драться, чтобы было бы 4 заправки горючего. [274] Это можно сочетать. Если сразу нельзя взять 4-й заправки горючего, надо построить всю эту операцию так, чтобы обязательно там, где вы ночуете, утром [оно] уже было подвезено. А потом вы можете пользоваться на месте не только продовольствием, там можно питаться и бензином, горючим, маслом, всем.

Заканчивая свое выступление, я считаю, что мы сейчас здесь поставили замечательные и большие вопросы. Наша задача заключается в том, чтобы каждый из наших командиров нашел бы свое лицо в этих вопросах и каждый думал бы также, как его сосед, на фронте или в тылу по дислокации мирного времени. Мы должны мыслить одинаково и по вопросу о наступательной операции и по вопросу оборонительной операции, и по вопросу развития прорыва, и по вопросу авиации и всем тем вопросам, по которым обязаны мы получить единую школу оперативного мышления.

РГВА, ф. 4, оп. 18, д. 59. л. 42 — 49.