Заключительное слово генерал-лейтенанта авиации П. В. Рычагова

Несколько замечаний по выступлению генерал-лейтенанта т. Козлова.

1. Я считаю совершенно неправильным замыкать армейскую авиацию только в тактической зоне. Это может привести к такому положению, когда авиация будет ограничена какими-то рамками в своих боевых действиях. Нужно учитывать, что армейская авиация является элементом боевого порядка армии, и если ей ставить задачу только на бой в тактической зоне, то, следовательно, она исключается из действий на всю глубину операции армии. Допустить этого мы не можем, так как авиация армии должна решать задачи в тактической зоне и на всю глубину операции армии.

2. Генерал-лейтенант т. Козлов говорит, что при современной технике, когда армии имеют большую маневренность, действия авиации на поле боя будут маловероятны. Это не совсем верно. Мы считаем, что судьба операции решается в согласованных действиях всех родов войск, а не каждым в отдельности. Поэтому нужно сделать вывод, что при маневренной войне боевые действия авиации еще теснее должны быть увязаны с наземными войсками. Авиация действиями по подвижным войскам противника, по районам Скопления войск и по объектам ближайшего тыла противника должна обеспечить свободу маневра наземных войск. [206]

3. Фронтовая авиация используется исключительно в интересах фронта там, где решается судьба операции. Использовать фронтовую авиацию по глубокому тылу противника нецелесообразно, так как задачи по разрушению экономических центров страны противника будет решать стратегическая авиация, т. е. авиация Главного командования. Авиация Главного командования, действуя на всю глубину тыла страны противника, разрушая его промышленность и источники сырья, должна влиять на успешный ход войны и на господство в воздухе.

Замечания на выступление генерал-лейтенанта авиации т. Птухина.

Надо прямо сказать, что у авиации нет самостоятельных операций, как нет операций чисто пехотных, есть операции, в которых участвуют все рода войск. Следовательно, авиация, действуя на фронте, выполняет задачи армейской или фронтовой операции.

Если считать операцией налет хотя бы тысячи самолетов на какой-то завод и полное уничтожение его, если это можно считать операцией, то такие самостоятельные авиационные операции у нас есть. Нужно понять, что это не операция в полном смысле этого слова, это частное решение одной тактической задачи, которую в данном случае самостоятельно выполняла большая группа самолетов, действуя в стратегических интересах, проводящихся операций на фронтах.

Отвечаю т. Кузнецову.

Называя цифру 15 — 16 авиадивизий на фронте решающего направления, я имел ту возможную плотность фронта, которая может быть в современной войне за счет второстепенных фронтов, и ту плотность, которую ожидаем в среднем на западных участках.

Отвечаю т. Пуркаеву.

В отношении придачи авиации мехкорпусам или другим подвижным соединениям я считаю, что авиацию нужно придавать. Это позволит лучше сработаться командирам и понимать друг друга, а это даст возможность более целеустремленно ставить задачи авиации в проведении глубокой операции и отработки взаимного понимания.

Отвечаю т. Смушкевичу.

На участках 8 и 9-й армий у нас не была массирована авиация. Докладывая, я имел в виду большего противника, не такого, с каким мы имели дело в Финляндии. Настоящего воздушного противника в Финляндии мы не видели, а там, где противник не сопротивляется в воздухе, незачем усиливать свою авиацию. В Финляндии за все 4 месяца мы имели в воздухе только 5 самолетов противника, которые сбросили несколько бомб и ушли к себе. Массирование в этих случаях авиации, доведение ее до колоссального количества без должного эффекта приводит к напрасной трате сил.

Выступавшие товарищи говорили, что мною выдвинуто очень много положений. Особых расхождений по моему докладу у выступавших товарищей не было. Народный комиссар обороны даст нам указания, мы ими будем руководствоваться и, внеся у себя некоторые поправки, которые нам продиктует сама жизнь, авиация будет работать хорошо.

При нормальном фронте армии авиацию раздавать по корпусам нельзя. На фронте каждый командир стремится доказать, что его участок фронта решающий, авиация нужна везде. Я считаю, что если мы будем придавать авиацию корпусам без учета массированного действия ее по важнейшим целям, мы ее распылим и не сможем дать должного и нужного эффекта.

Т. Попов предлагает придавать авиацию фронтовую армиям, а армейскую — корпусам, а потом влиять на ее боевые действия. Если уж придать авиацию, то придать и заставить руководить ею командира, которому она подчинена. Если армейская авиация будет придана корпусам, то командующий ВВС армии будет осуществлять только общее руководство, а руководить по отдельным задачам он не сможет. Мое мнение — раздавать авиацию ниже армии не следует.

По вопросам уничтожения авиации противника на аэродромах.

Здесь говорилось о господстве в воздухе. Я мыслю, господство в воздухе может быть такое, при котором возможны относительно свободные полеты, когда мы, не боясь сильного воздействия противника, можем проводить любую операцию. [207] И наоборот, мы не имеем господства в воздухе — наши действия сковываются активной авиацией противника. Наша задача сводится к тому, чтобы с самого начала боевых действий навязать свою волю противнику.

Я приведу несколько примеров в отношении господства в воздухе, как оно может иногда выглядеть. Допустим, мы на каком-то участке фронта развертываем активные действия авиации. Бьем по переднему краю и ближайшему тылу противника. Создаем большую угрозу и глубокому тылу противника. Наносим ощутительные удары противнику. Естественно, командование противостоящей стороны вынуждено будет для прикрытия своих войск и важных объектов собрать истребительную авиацию, снять ее с других участков и подтянуть к району наших активных действий с задачей противодействовать нам. На другой день, как только будет стянута истребительная авиация противника к району наших активных действий и начнет нам оказывать активное сопротивление, мы центр тяжести своих активных действий переносим на другой участок фронта.

То же самое можно практиковать в действиях на отдельных оперативных направлениях. Сначала мы активно действуем по тыловым объектам. Это заставит противника подтянуть истрибительную авиацию к этим объектам. Как только он это сделает, мы активность своих действий переносим по войскам противника, расположенным на переднем крае и в ближайшем тылу фронта. Во всех этих случаях инициатива боевых действий будет на нашей стороне. Истребительная авиация противника вынуждена будет часто менять свое базирование, так как везде одинаково количественно сильной она быть не может. Работая в этих условиях, истребительная авиация противника, как правило, будет запаздывать в своих противодействиях нашей авиации, будет нацеливаться для действий в неактивные районы действий нашей авиации и этим самым часто неэффективно будет расходовать свои силы.

Во время войны в Китае был такой случай. Вокруг Нанкина японцы посадили большое количества самолетов. Эти самолеты были расставлены по радиусу в 100 — 150 км. Это заставило китайскую авиацию действовать только по аэродромам противника, значительно удаленным от Нанкина. Нанкин был прикрыт большим количеством истребителей и зенитной артиллерией. Китайская авиация в течение целого месяца не производила боевых вылетов на нанкинский аэродром. Японцы считали, что китайская авиация боится действовать по нанкинскому аэродрому, стянули на этот аэродром до 150 — 200 самолетов и расположили их в 3 — 4 ряда, как на параде. Командование китайской авиации, получив сведения о большом скоплении самолетов на нанкинском аэродроме, решило внезапным налетом уничтожить их. Здесь присутствует генерал-майор авиации т. Полынин, который участвовал в этом налете. Утром, в 8 час. 01 мин., китайские бомбардировщики удачно атаковали японские самолеты на аэродроме Нанкина, не понеся никаких потерь.

Этот случай говорит за то, что если мы какой-то аэродромный узел или аэродром длительное время не атакуем, противник успокаивается и использует его больше, чем какой-либо другой аэродром. Нужно выбрать момент, когда противник сосредоточит на аэродром, долгое время находившийся без нашего воздействия, максимальное количество самолетов, атаковать его большими силами и уничтожить все самолеты. Эти операции должны проводиться настойчиво и непрерывно, навязывая свою волю.

Из приведенных мною примеров видно, что авиацию противника нужно и можно уничтожать не только в воздухе, но и на аэродромах.

Выступавшие тт. Кравченко и Штерн склонны считать, что основное уничтожение противника будет осуществляться в воздухе, а не на земле. Я всегда был противником этих крайностей. Мы обязаны уметь одинаково хорошо бить воздушного противника и на земле и в воздухе.

Нельзя ни в коем случае отказываться от действий по самолетам на аэродромах противника. Нам нужно учить и наших истребителей вести систематическое наблюдение за аэродромами противника, разведывать, на каких аэродромах базируется авиация противника. Летчик-истребитель, который может быть погибнет в первом воздушном бою, не сбив ни одного самолета противника, принесет гораздо больше пользы, действуя по стоящим самолетам на аэродроме. [208]

Я этим не хочу сказать, что мы должны учить наших истребителей действовать только по аэродромам. В курсах боевой подготовки, одобренных Народным комиссаром обороны, для истребителей указано выполнение 2 — 3 тренировочных налетов на аэродромы противника, это, конечно, в подготовке истребителей не основное. Основное у истребителей — воздушный бой и воздушная стрельба. Я считаю это правильным, так как, хорошо подготовив истребителя для воздушного боя, он легко и свободно будет справляться с задачами для действия по целям на земле — самолетам, танкам и войскам.

Мы должны иметь большой воздушный флот, который бы не позволил даже сильному противнику выступить против нас. Если наши летчики будут иметь хорошие самолеты, и драться они будут хорошо, мы с честью справимся со своими задачами как в воздухе, так и на земле, помогая нашим наземным войскам выполнять свои задачи.

Остановлюсь на обучении авиации. Ночная подготовка у нас сейчас стоит еще на низком уровне, ее необходимо поднять и особенно ее необходимо поднять в нашей дальней бомбардировочной авиации, которая в основном будет решать свои задачи по крупным целям в ночное время. Нужно тренировать для ночных полетов как отдельные самолеты, так и группы, доводя их до 500 самолетов.

Мы должны подготовить штурманов самолетов ДБ к самостоятельному полету на предельный радиус самолета. Это в такой же мере касается и летчиков-истребителей дальнего сопровождения. На штурманскую подготовку надлежит обратить серьезное внимание и в других видах авиации (разведывательной, штурмовой и истребительной).

Я должен сказать, что указания Народного комиссара обороны, обязывающие нас уделять исключительно большое внимание взаимодействию с войсками-, заставляют усилить нашу штурмовую и истребительную авиацию, которая должна на фронте решать задачи боя и завоевывать господство в воздухе.

Сейчас Германия в войне с Англией отделена большим водным пространством. Условия войны, как мы видим, своеобразные. В будущей войне мы подобного положения иметь не будем. Наша основная задача учить авиацию действовать совместно с войсками в бою и операции. Многое будет зависеть от качества этого обучения и организации боя как в воздухе, так и на земле. С задачей, о которой я говорю, мы должны полностью справиться в 1941 году. В 1941 году мы получаем большое количество самолетов-пикировщиков и штурмовиков. Нужно будет как следует обучить наш летный состав владеть этими машинами и применять их на поле боя. С этой задачей мы справимся, так как важность взаимодействия авиации с наземными войсками понимается всеми командирами. Мы хорошо понимаем, что одними разрушениями в тылу противника победы на фронте не добьешься.

Приказом Народного комиссара обороны № 0362, одобренным правительством, кладется начало организованному Воздушному Флоту. Старая организация Воздушного Флота себя изжила. Сейчас нам нужен массовый Воздушный Флот, хорошо организованный и подвижный. В старой организации ВВС мы этого не имели. Приказ № 0362 наводит порядок, позволяет поднять дисциплину среди рядового летного состава. Поднимается роль командира, и молодой человек — летчик, который должен выучиться летать и воевать, с самого начала службы не будет обременен семьей.

Я хочу привести вам один пример. В Запорожье авиагарнизон имеет небольшое количество тяжелых кораблей, но зато имеет колоссальное количество детей; в среднем на каждый самолет приходится по 12,5 детей. Это до сих пор приводило к тому, что молодой летчик и техник, обремененные семьей, потеряли всякую маневренность в случае передвижения части. Кроме этого, летчик, связанный большой семьей, теряет боеспособность, храбрость и преждевременно изнашивается физически.

Приказ Народного комиссара обороны устраняет имевшиеся недочеты в этом отношении, создает нормальные условия для работы и роста воздушного флота, который при едином понимании использования его принесет немало побед. [209]

РГВА.ф. 4,оп. 18, д. 57, л. 74 — 81. 208