1916 год
Апрель
Брусилов приехал сегодня утром. Он совсем не такой молодец, каким его изображают на более молодых фотографиях: слегка сгорблен, усы короткие, весь какой-то немного сдавленный, впечатления молодцеватости уже не производит.
Совещание началось в 10 ч утра Были: царь, Сергей Михайлович, Алексеев, Пустовойтенко, Шуваев, Иванов. Куропаткин, Эверт, Брусилов, Сивере, Квецинский, Клембовский, Русин; записывали Щепетов и Тихобразов. Рядом с царем сидели Куропаткин и Брусилов, Алексеев — напротив, с ним рядом Сергей Михайлович и Эверт; Иванов сидел в конце стола, на углу, молчал и все гладил свою бороду. Совещание происходило в большой комнате, где занимаются Ассанович и другие. Обе комнаты по сторонам были заперты с удалением всех из журнальной. Совещание было прервано в 12 ч 45 мин и все отправились завтракать к царю. Возобновилось совещание в 2 ч 15 мин, закончилось в 6 часов. Обедали все у царя. Царь, по-видимому, был доволен, о чем можно судить по его веселому [483] расположению целый день. Иванов и потом почти молчал. На совещании 11 февраля он высказался против мартовской операции и тогда же подал об этом особое мнение.
Кстати, когда Алексеев бывает у высочайшего стола, его всегда сажают на самое почетное место (справа от царя), кто бы ни был еще из больших генералов, сановников и великих князей. Пустовойтенко сидит по чину. Слева от Николая сажают того, с кем он хочет побеседовать; назначение это делается самим царем 26 марта на этом месте сидел англичанин Вильямс, с которым велась беседа о лучшем согласовании наших операции на Кавказе, о котором вчера телеграфировал Николай Николаевич.
Беляев уволен от должности помощника военного министра, но оставлен начальником генерального штаба. Помощниками военного министра назначены генерал Фролов и сенатор Гарин. Шуваев этим уже показал, что понимает дело глубоко по существу. Давно военное ведомство нуждается в связи со страной, в связи с гражданской жизнью, которой оно совершенно не знает; обособление дальше немыслимо — война показала это ясно, и Шуваев это уже понял. Конечно, связь через Гарина не ахти что, но во всяком случае он знает то, чего не слышали господа военные наших канцелярий и штабов. Разумеется, масса военных совершенно не понимает, зачем понадобился «штафирка-генерал». Надо, впрочем, оговориться: мысль иметь помощника не из военной среды принадлежит Поливанову и высказана им попутно в проекте об особом совещании для объединения мероприятий по обороне государства. Но это не уменьшает заслуги Шуваева — Поливанов не осуществил свою мысль.
Шуваев лично хорошо знаком с Гариным Познакомились они в вагоне. Гарин возвращался в Петроград из Москвы, где производил ревизию. Его соседом по купе оказался генерал. Они разговорились, коснулись и ревизии военного ведомства Гарин никогда не имел обыкновения называть свою фамилию незнакомым, не отступил от него и в данном случае. Его удивила та прямолинейность, с которой генерал отзывался о некоторых дефектах в военном ведомстве, и сочувствие, с которым [484] он отзывался об его ревизии. Генерал, был, в свою очередь, поражен осведомленностью своего штатского спутника в военных порядках. И лишь прощаясь, они назвали друг другу свои фамилии. На другой день Гарин узнал, что Шуваев назначен главным интендантом.
В «Речи» рассказаны условия, при которых Гарин организовал свои следствия. Они являются всеобъемлющей его характеристикой как работника и начальника Строгая дисциплина, полное порабощение ею личности работника и его взглядов — вот основные принципы. «Важнейшим условием успеха работы, — говорил Гарин, — является строгая служебная дисциплина между чинами ревизии и беспрекословное и точное исполнение ими требований сенатора, который один объединяет деятельность всех, непосредственно ею руководит и направляет к определенной цели, что является исключительной его прерогативой. Не желающие ограничиться ролью исполнителя должны немедленно оставить службу». «Ни чин, ни должность или звание, ни возраст не дают никаких преимуществ в этом отношении». «Все чины ревизии должны избегать всяких разговоров о ревизии, ее целях, приемах, достигнутых или ожидаемых результатах с корреспондентами или общественными деятелями. При необходимости отвечать на такого рода вопросы следует ограничиваться общими выражениями». «Чины ревизии не вправе скрывать от сенатора ничего, до ревизии или чинов ревизии и канцелярии относящегося».
«Чинам ревизии запрещается обращаться к сенатору как к частному лицу, даже по самым частным делам». «Все без исключения чины ревизии при докладах дел должны ограничиваться приведением доводов и соображений, отнюдь не настаивая на принятии их мнения». «Если сенатор приглашает чинов ревизии к себе на обед, то принятие приглашения обязательно». Во избежание недоразумений, возможных при совместной работе лиц разного пола и для сохранения надлежащей дисциплины, к занятиям по переписке допускаются лишь лица мужского пола». «Чины ревизии должны посвятить ревизионной работе все свое время и все свои силы. [485]
Посему для чинов ревизии не должно существовать никакой личной жизни: они должны отказаться от всяких посторонних занятий и от всех развлечений, удовольствий и обязанностей светской и общественной жизни. Лицам семейным во все время ревизии воспрещается иметь при себе свои семьи». Во все три года ревизии эти и многие другие подобные требования строго проводились в жизнь Гариным.
Теперь, когда Шуваев окунулся в глубины министерства и увидел, как поставлено дело казенных заказов, он понял, что здесь нужна следственная дубинка и большая осведомленность в путях, которыми создаются миллионные хищения. По данным, собранным Шуваевым, 300–400% наживы с военных заказов являются обычными; а иногда эта прибыль доходит до 1000–1200%. В лице представителей общественных сил в особом совещании по обороне в достаточной мере привлечены уже коммерческие и технические специалисты. Теперь крайне необходимо привлечь к делу снабжения лицо, обладающее способностью к контролю и умеющее достаточно экономно расходовать казенные средства. Таким лицом, по мнению Шуваева, и является Гарин.
Алексеев не умеет выбирать себе помощников — для меня это ясно. Около него ни одного действительно настоящего человека, ни по одной части.
Генерал По давно хворает и никуда не выходит.
Во время объезда Юго-Западного фронта 28–30 марта царь навестил больного Лечицкого; он теперь поправляется.
Меня ужасно занимает вопрос о зреющем здесь заговоре. Я не могу, однако, отдать себе ясный отчет в двух отношениях: в персональном и в возможности осуществления заговора так, чтобы из него вышел толк для страны, а не только для отдельной группы борющихся. Сказать точно, кто именно, — конечно, нельзя, не будучи посвященным в эту тайну даже каким-нибудь намеком. Я все время так веду разговор с Пустовойтенко, чтобы заставить его проговориться, если он хоть что-нибудь знает. Но ни разу не слышал от него ни одного звука, кроме уже многократного указания на возможную роль Алексеева в качестве диктатора... И это все. Мне приходило [486] даже в голову, не чувствует ли он сам в моих беседах элемент расспроса и не хочет ли прежде узнать от меня, как я отношусь к диктатуре начальника штаба. Следуя своему правилу всяких бесед, которые я веду здесь в таком громадном количестве, я воздерживаюсь от высказывания своего мнения, чтобы не замыкать развитие темы разговора или не направлять его в определенную заранее сторону, что иногда приходится все-таки делать поневоле, но очень редко. Все эти люди до последней степени неразговорчивы с теми, кто не согласен с ними во мнениях, — поразительная, но, как я заметил, общая черта. Итак, я сам никак ни разу не реагировал на заявления Пустовойтенко. Думаю, впрочем, что, может быть, он и не состоит в числе заговорщиков: он важен для Алексеева как человек, мало вникающий в окружающую обстановку и, следовательно, до последнего момента не могущий мешать, что, вероятно, делал бы другой на его месте прежде всего из соображений бешеной карьеры. И с этой стороны Пустовойтенко честен и доноса не сделает. И связи на местах, в армии тоже мне не ясны. Я чутьем почти готов назвать нескольких лиц, но именно только чутьем, без каких бы то ни было данных. Участвует ли Борисов? Думаю, что нет, потому что Алексеев с некоторого времени не вполне ему доверяет, но дипломатически не рвет прежних отношений совсем.
Что касается самой возможности осуществления прежде всего какого-либо акта в отношении самого Николая, то, разумеется, кратковременное лишение его свободы очень несложно. Вся обстановка его докладов в штабе и жизни здесь так несложна, что при авторитете и роли начальника штаба арест и прочее могут быть сделаны совершены бесшумно, но властно и решительно. Николай прежде всего — трус, и притом трус даже не храбрящийся. По-моему, достаточно властно предъявить определенное требование, чтобы он понял, что роли переменились, и исполнил бы все и, может быть, тем легче, чем яснее ему будет участь его детей и особенно сына, которого он, кажется, действительно любит. Но за благополучным исходом такого акта нужна уверенность, что заговорщики встретят поддержку, прежде всего, на месте заговора, [487] во-вторых — в армии. Прибавлю еще, что возможно, что местом исполнения заговора назначается и не Ставка, а какой-нибудь пункт на фронте, благо Николай часто там толкается. Тогда, разумеется, положение заговорщиков в одно и то же время и облегчается и осложняется. Облегчается отсутствием многих лишних людей в его обычной здешней обстановке осложняется трудностью быть поддержанными на всем фронте и в стране... Во всяком случае можно сказать одно, что ни на Северном, ни на Западном фронте место выбрано вряд ли будет, потому что ни Куропаткин, ни Эверт ни на какие роли в заговоре не пойдут; на Брусилова тоже надежды мало, но он умнее и честнее как гражданин, поэтому может быть убежден другими, что момент спасения страны подошел... Ну, а как страна отнесется ко всему этому? Здесь встает такой бесконечный ряд вопросов, что просто теряешься в противоречиях. И вот тут-то и находится самое слабое место всего замысла заговорщиков. Ведь никто из них и не представляет себе, как разнообразно будет отношение разных классов и групп населения ко всему, что явится вторым актом драмы. Первый — лишение Николая свободы и вынужденное у него отречение от самодержавных прав — самое легкое. Но дальше, дальше надо знать, как разнообразны будут требования к перевороту со стороны России. Ничего этого заговорщики, я уверен, не учитывают; им представляется все это проще: ограничили, связали идиота по ногам — по рукам-то вряд ли удастся — и пойдет у нас конституционализм... И настанет золотой век кадетских чаяний... И начнется, скажу я, настоящая социальная революция со стороны пролетариата, которая никоим образом не будет предотвращена и станет совершенно неизбежной вслед за всяким современным политическим переворотом... Ничего этого они, уверен, не понимают и не оценивают, потому что иначе в заговор должны входить люди совсем иного круга Во всяком случае, надо только отметить, что заговорщики, работая в армии, на верном пути — только она может вдохнуть веру в какую-нибудь революционную попытку, иначе неизбежен 1906 год. [488]
В «Fortnightly Review» (1 марта) помещена статья Диллона «Необходимость большей организации». В ней многое для нас интересно. Передам возможно точнее.
«Все английские публицисты и политики не рассуждая безгранично верят в успех британского оружия. Всякое критическое отношение к делу встречает явное недоброжелательство. Печать изобилует самыми оптимистическими изображениями настоящего положения, и этот оптимизм английского народа грозит умертвить ту кипучую энергию, которая замечается у их русских и французских союзников.На чем, — спрашивает Диллон — основывается эта непоколебимая уверенность англичан? В начале войны правящие круги Англии были твердо уверены в победе на военном и политическом поприщах и имели для этого достаточно оснований. Несмотря на неподготовленность трех союзников, их шансы на победу можно было выразить отношением 3:1. Балканские государства, через которые лежал путь из Берлина в Константинополь и где находился ключ к победе, могли быть подчинены нашему влиянию. Но мы медлили овладеть этим путем, несмотря на то, что на необходимость этого захвата настойчиво указывал один из видных политических деятелей еще в январе 1915 года. В настоящее время этот путь закрыт для нас и открыт для тевтонов, благодаря чему они пользуются обильными запасами продовольствия, которых мы надеялись их лишить. В настоящее время бесполезно возлагать ответственность за эти ошибки на людей, стоявших у власти в начале войны. Причина наших неудач лежит гораздо глубже. Этой причиной является система, которая дала возможность людям, совершившим ошибки, остаться на своем посту.
Результаты совместных выступлений союзников по сравнению с ресурсами, которыми они располагают, являются не только ничтожными, но, за исключением взятия Эрзерума, даже отрицательными. Почти на всех фронтах инициатива до сих пор принадлежит нашим врагам, мы же продолжаем придерживаться оборонительной тактики, что, по-видимому, продлится до весны. Самое большее, на что мы можем рассчитывать, [489] это держаться на наших позициях и постепенно истощать врага. Но даже и при таких скромных целях приходится считаться с теми сюрпризами, которые могут подготовить нам германцы в виде более крупного калибра орудий, нового типа колоссальных цеппелинов для поражения наших боевых судов и более усовершенствованного типа подводных лодок. Наши оптимисты уверяют, что мы можем довести до истощения запасы продовольствия и военного снаряжения в Германии и ее человеческий материал. Эти уверения доказывают, что при данных обстоятельствах можно рассчитывать только на результаты второстепенной важности. По-видимому, в Германии имеется достаточное количество хлеба для прокормления населения. Сравнительно низкие цены на рожь в нейтральных странах доказывают, что этот продукт имеется в достаточном количестве. Германия обладает всем необходимым для ведения войны. Паровой силой она обладает в изобилии. В достаточном количестве имеется также железо, масло и дерево. Одно время опасались недостатка в нитратах, но теперь немцы добывают нитраты из воздуха. Запасы меди имеются тоже в достаточном количестве. Особенно много говорилось о полнейшем параличе германской промышленности, но оказывается, что и тут мы были введены в заблуждение. Прекращение вывоза из Германии оказало мало влияния в военном отношении. Германская металлургическая промышленность работает даже более интенсивно, чем прежде, с той только разницей, что, вместо того чтобы вывозить свои изделия за границу, она поставляет их германскому правительству. Притом вывозная торговля Германии только сократилась, но не прекращена совершенно. Голландия, Швейцария, Скандинавские страны и даже до февраля Италия являлись потребителями германских металлургических изделий. В течение первых 8–9 месяцев войны Россия также потребляла большое количество германских мануфактурных товаров, причем единственным ограничением в этом являлась уплата высоких пошлин. И до сих пор Россия продолжает потреблять немецкие товары, хотя теперь они ввозятся в нее под видом изготовленных в нейтральных странах. [490]
Все рассуждения о критическом финансовом положении Германии являются крайне легковесными. Все утверждения о том, что золотой запас Германии ничтожен и что, следовательно, у нее нет средств продолжать войну, что финансовое истощение грозит только центральным империям, в то время как кредит союзников остается не поколебленным, — все эти утверждения требуют еще доказательств. Несомненно, что германская марка значительно упала в цене и в настоящее время представляет собой лишь «символ» и что вся финансовая система Германии зиждется теперь на бумажном обращении. Это неожиданное значительное падение германской марки вызвано, главным образом, большими закупками производимыми Германией на Балканском полуострове, увеличением контрабандной торговли с нейтральными странами и теми громадными субсидиями, которые Германия выплачивала Турции и Болгарии золотом. Этот переход от золотой валюты к бумажной объясняется тем, что размен германских бумажных ценностей на золото теперь фактически невозможен и что все запасы драгоценных металлов страны приберегаются для необходимых платежей за границей. Но это накапливание металлического запаса в стране для военных надобностей доказывает, что Германия не прекратит войну из-за недостатка финансовых средств. Финансовое банкротство, может быть, и грозит Германии, но оно разразится лишь после заключения мира, и страх перед этим банкротством не помешает Германии продолжать войну. С другой стороны, не следует упускать из вида, что и франк значительно упал в цене, несмотря на то что Франция — самая богатая страна Европы. Франк понизился на всех биржах, за исключением России и Италии; в Швейцарии он упал на 11,60%, в Великобритании — на 10%, в Испании — на 11%, в Соединенных Штатах — на 15%, в Голландии — на 2%. Пагубное падение курса русского рубля и итальянской лиры не требует комментариев, но следует помнить, что если кому и угрожает финансовый крах, то, конечно, из всех воюющих стран он поразит к первую голову не Германию. В России в настоящее время находятся в обращении [491] бумажные деньги стоимостью в 1 копейку, что меньше фартинга.
Количество германских потерь убитыми, ранеными, пропавшими без вести и пленными хотя и колоссально само по себе, но кажется ничтожным по сравнению с теми фантастическими цифрами германских потерь, которые преподносятся союзникам их утешителями. Хотя боевые качества неприятельских армии значительно понизились, но относительно количества запасов человеческого материала наши враги не испытывают затруднений, и Германия будет в состоянии продолжать войну, по крайней мере, еще 12 месяцев.
Хотя она и обладает достаточным количеством людей и денежных средств, чтобы продолжать войну еще целый год, но и раньше истечения этого срока она охотно вступит в мирные переговоры. Перспектива третьей зимней кампании может заставить ее выступить с новым коварным мирным предложением. Хочется верить, что те государственные деятели, которые были так легко обмануты Болгарией, будут настороже, когда Пруссия первая заговорит тоном раскаяния, и что из всех воюющих одну только Германию страшит перспектива третьей зимней кампании. Союзники в дальнейшем должны придерживаться совершенно иной системы. В их распоряжении еще находятся ресурсы всего мира; от них зависит дальнейший ход войны. Самой грозной опасностью является не новый натиск германских полчищ, а та слепая нерассуждающая уверенность в конечном успехе, которой отличаются союзники, и их страх перед всяким нововведением. Эта война может быть выиграна только при помощи умелой организации и непоколебимой решимости под руководством человека, способного заразить своим энтузиазмом весь народ, диктовать ему свою волю; человека, который сумеет использовать все громадные ресурсы союзников, вместо того чтобы растрачивать их даром. (Наивный англичанин!)
Сообщают, что в Персии русские временно испытывают неудачи. В Швеции и в Соединенных Штатах Германия создает нам новые затруднения, благодаря своим новым подводным [492] лодкам и своему решению топить все вооруженные коммерческие суда.
Оптимисты уверяют нас, что союзники и теперь сильнее, чем когда-либо, и что ресурсы их неистощимы. Но сила без должной организации, без единой направляющей воли имеет мало значения. Политически мы были сильнее наших врагов в начале войны, но не сумели воспользоваться нашим превосходством. Причина всех наших неудач в том, что у нас дело ведения войны находится в руках людей мирного уклада, совершенно не способных справиться с теми громадными задачами, которые ставит перед ними война.
За последнее время правительства союзных держав решились наконец на некоторые изменения в системе ведения войны; были сделаны некоторые попытки к достижению большего объединения действий союзников. Несомненно, можно было бы найти пути для осуществления этого столь необходимого единства действия. Для этого требовались бы лишь некоторая решимость и воля. Но этого проявлено не было и притом по причинам, которые могли иметь значение в мирное время, но которые в данный серьезный момент далеко не убедительны.
Салоникская экспедиция была предложена еще в январе 1915 года человеком недюжинного ума и широкого политического кругозора, предвидевшего все выгоды, которые сулила эта операция. Приблизительно в то же самое время подобный же план был предложен и генералом Галиени во Франции. Но тогда этот проект был отвергнут как неосуществимый. Несколько месяцев спустя, в июне или июле, Бриан снова заговорил о балканской экспедиции и тщетно пытался убедить своих коллег в необходимости немедленно же приступить к осуществлению этой задачи. Будь этот проект приведен в исполнение своевременно, он дал бы те результаты, на которые указывали его инициаторы. Румыния и Греция были бы вынуждены примкнуть к союзникам; Сербия не была бы разорена; путь в Константинополь был бы в руках союзников и Турция должна была бы сдаться вследствие полного истощения. Однако страх перед новыми путями одержал верх, и план [493] этот был оставлен. Когда же сербская армия была разгромлена, союзники сочли своим нравственным долгом прийти ей на помощь, и Салоники были избраны как база для будущих операций на Балканах. Делькассе, противник балканской экспедиции, должен был вследствие несогласия со своими коллегами оставить свой пост. Его преемник энергично принялся за проведение плана, осуществление которого первым долгом потребовало занятия Салоников.
По мнению компетентных лиц, центральные державы и их союзники в состоянии выставить против Салоников около 300 000 войск, которым союзные войска, наверное, смогут дать надлежащий отпор. Не следует также забывать, что Салоники являются удобным пунктом для нанесения флангового удара неприятелю и для перерыва коммуникационной линии Берлин — Константинополь, вследствие чего прекратилось бы снабжение Германии турецкими продуктами.
Несмотря на то что немцы овладели Сербией и долиной Вардара, что представляет для них огромное значение, они прекрасно сознают, что обладание Нишем и Ускюбом не гарантирует им прочного занятия завоеванных областей. Салоники являются краеугольным камнем того здания, которое австро-германцы стремятся воздвигнуть на Балканах. Союзники, заняв Салоники, должны воспользоваться выгодами своего положения и безотлагательно создать еще вторую базу для наступательных действий на балканском театре. Несомненно, германцы приложат все усилия, чтобы выбить из Салоников союзные войска, которые оттуда всегда будут грозить сообщениям Берлина с Константинополем. Однако, сомнительно, чтобы немцы приступили к этой операции до тех пор, пока не будут выяснены истинные намерения Румынии.
Таким образом, в настоящее время Румыния является решающим фактором всего создавшегося положения на Востоке, где предстоящие события могут привести к началу конца. Казалось, в интересах Румынии было примкнуть к четверному согласию во время победоносного наступления русских в Галиции, когда русские войска составляли как бы правый фланг румынской армии. Затем ожидали, что Румыния выступит [494] одновременно с Италией, и соответствующие неофициальные представления были сделаны представителям Румынии. Судя по переговорам между Бухарестом и державами Согласия, все помыслы румын были направлены на завершение национального объединения и на приобретение легче защитимой военной границы. Державы Согласия должны были дать гарантии, что Трансильвания, Буковина и Банат, занять которые намеревалась Румыния, войдут в состав Румынского королевства; к нему же должна быть присоединена и область, прилегающая к Белграду. (Таким образом, Белград не мог оставаться столицей Сербии.) От этих требований Братиано не соглашался отступить ни на йоту и требовал ясных и недвусмысленных гарантий, что они будут исполнены. Опыт 1877 года, когда Румыния, оказавшая помощь России в ее войне с Турцией, была лишена Бессарабии и должна была удовольствоваться Добруджей, являлся причиной, почему Румыния столь настойчиво требовала прочных гарантий от держав четверного согласия. Румыния, примирившись с потерей Бессарабии, искала компенсаций в австро-венгерской территории, населенной румынами. Утверждения печати, что она требовала и требует возвращения Бессарабии, ни на чем не основаны. Этот вопрос никогда не поднимался.
Переговоры с Румынией привели, наконец, к соглашению, по которому она обязалась сохранять нейтралитет на том условии, что ей будут отданы австро-венгерские земли, населенные румынами; оккупация их должна была состояться еще до окончания войны. Но когда был поднят вопрос об активном участии Румынии в войне, возникли серьезные затруднения. Во время победоносного наступления русских все требования Румынии отвергались. Когда же русские войска из-за недостатка боевых припасов вынуждены были отступить, союзники постепенно пошли на уступки; когда же, наконец, все требования Румынии были приняты, было уже поздно. С отступлением русских румынская армия была подставлена под удары со всех сторон и совершенно разъединена со своими предполагаемыми союзниками. Поэтому военные авторитеты Румынии стали доказывать, что выступление ее представляет [495] для нее большую опасность и принесет мало пользы союзникам.
Главная ошибка держав четверного согласия заключается в их неловких и туманных переговорах с Румынией, которые велись через посредство итальянского министра иностранных дел барона Соннино, обходившего молчанием многие вопросы, являвшиеся насущными для Румынии. Несомненно, Германия, прежде чем начать активные действия в Албании и против Салоников, приложит все старания, чтобы заставить Румынию принять окончательное решение. По расчетам немцев, категорическое требование Германии, чтобы Румыния определенно выяснила свою позицию и отозвала свои войска с австро-венгерской границы, вызовет смену кабинета в Бухаресте, вследствие чего у власти встанет германофил Маргиломан и его приверженцы. При данном положении дел участие Румынии в войне является лишь вопросом военным, не политическим, и в интересах как союзников, так и самой Румынии, чтобы этот вопрос рассматривался исключительно с этой точки зрения и чтобы не было принято никаких спешных решений. Те, кто в настоящее время заявляют, что в течение марта Румыния выступит на стороне держав четверного согласия, являются неисправимыми оптимистами, которые придают больше значения теории, чем фактам. В настоящее время политика союзных правительств по отношению к Румынии и позиция, занятая бухарестским кабинетом, не внушают опасений, но не следует ожидать чудес.
В заключение приходится сказать, — замечает Диллон, — что центр тяжести событий переносится с запада на восток, и перспективы становятся менее зловещими, чем они казались месяц тому назад. Но союзникам предстоят еще колоссальные задачи, выполнение которых потребует высшего напряжения сил. Хотя часть затруднений уже преодолена, но на пути союзников вырастают все новые и новые препятствия, и некоторые из них кажутся угрожающими. Однако не следует забывать, что время на стороне того, кто умеет его употребить в свою пользу». [496]
Свиты генерал-майор Татищев все эти дни столуется у нас, так как не каждый из них имеет право быть при царе, а только по особым приглашениям.
Сообщения Жилинского все более водянисты и все более подчеркивают «недостатки» французской армии... Да, его остроумно прозвали «Жан-Жак навыворот»...
Сегодня подписаны указы о назначении главного начальника снабжений армий Северного фронта, генерала от инфантерии Фролова помощником военного министра и члена государственного совета, председателя особого по делам города Петрограда присутствия, сенатора, тайного советника Гарина — на время войны помощником военного министра с оставлением членом государственного совета и сенатором. Оба новых помощника военного министра вступили в должность еще до опубликования указа и работали в министерстве уже с прошлой недели.
Сегодня же подписан рескрипт на имя военного министра о даровании матери трех героев, братьев Панаевых, пенсии в 3000 рублей и ордена св. Ольги. Пока «Новое время» не поместило о Панаевых большого фельетона «Поселянин», а Нечволодов не напомнил в своем рапорте об учрежденном и никому не данном ордене Ольги, до тех пор никто и не пошевелился, а теперь проснулись... Кондзеровский со своим Балашовым совершенно забыли об ордене, учрежденном именно для матерей героев. А сколько женщин заслужило эту внешне видимую благодарность родины! И так все у нас — от малого до великого.
Сегодня вербная суббота и царь был у всенощной. Ему подали особую вербу, украшенную цветами; он отдал ее назад, сказал Шавельскому, что этого не надо делать, и взял простую.
Шуваев утер нос штабу: на обращение Алексеева об исходатайствовании объявления в Курской и Харьковской губерниях цензуры в полном объеме, он ответил, что это дело самого главнокомандующего Юго-Западным фронтом, то есть то же, что предлагал и я. Ассанович сконфужен. [497]
Вербное воскресенье. Сегодня царь, в сопровождении Воейкова, флигель-адъютанта и др., пешком, в суконной рубашке, отправился в церковь, но не по Садовой улице, а кругом, мимо городской думы. Вообще, он очень аккуратно открывает все великопостные церковные службы. Наше офицерство и генералитет эти дни тоже, конечно, стали богомольны...
Иванов после совещания остался здесь и живет в своем вагоне; от штаба держится особняком.
Орлов утвержден в должности военного следователя по особо важным делам при штабе Верховного главнокомандующего.
В списке чинов управления, составленном Ассановичем ввиду наград к Пасхе, помещен и я с пометкой Ассановича, что получил награду к 6 декабря и потому со следующей он «полагал бы повременить». Пустовойтенко писал: «А чего же ждать?». Такая же пометка сделана им еще у кого-то. Неужели они дадут мне еще и Станислава на шею? Потеха!...
Наши дипломаты и моряки, а за ними и офицеры управления, начинают увлекаться складыванием разрезных картонок! Самое подходящее занятие в военное время.
Приехал военный агент из Бухареста полковник Татаринов. Очевидно, там дело складывается серьезно. Сегодня, во время доклада Алексеева, он также докладывал царю. Это, впрочем, не необычно: военные агенты вообще пользуется правом личного доклада. Завтра он уезжает, получив здесь немало всяких бумаг, для которых в комнате Ассановича стоит даже особый чемодан.
2–3 апреля Алексеев телеграфировал Сазонову, чтобы он пояснил союзникам, насколько было бы важно возобновить сейчас дарданелльскую операцию.
В прежнем списке начальников штабов и генерал-квартирмейстеров произошли перемены, и теперь он требует поправок. [498]
| Начальники штаба: | Генерал-квартирмейстеры | |
| V армия | Миллер | Алексеев |
| VI армия | Минут | Баженов |
| VII армия | Головин | Незнамов |
| XI армия | Шишкевич | Черемисинов |
| В гвардейском отряде | граф Игнатьев | Доманевский |
Сегодня Татаринов и Базили около часа ходили по площади вдоль дома управления и вели деловую беседу.
Сегодня прибыла японская морская миссия в составе начальника морского генерального штаба контр-адмирала С. Акияма, капитанов 2-го ранга К. Яманаси и Т. Тоссу и четырех младших чинов. Адмирала посадили у нас за генеральский стол, а остальных разместили с моряками. Все они черненькие, маленькие, довольно смешные. Все одеты в темно-синие суконные платья, но без всяких внешних отличий. У Алексеева они сидели после завтрака около часа, представлялись и царю. Когда Николай протягивал руку одному и тот низко кланялся, то кланялись и все остальные члены миссии. Один из них, имея орден Коршуна, полученный за действия против нас, не надел его при представлении; царь сказал (не ему), что напрасно, так как орден получен за честный бой.
В ночь с 3 на 4 апреля во всех полевых и оседлых телеграфных учреждениях района действующей армии введено новое исчисление времени дня. Само название времени уничтожено, а сутки разделены на 24 часа; так, 5 ч 15 м дня — 17 ч 15 м. Нельзя сказать, чтобы это было удобно и нужно. Наше телеграфное ведомство никогда не могло понять, что сутки разделяются не на его два старообразные «пополу...», а на ночь, утро, день и вечер. Постоянная путаница с этими «пополу» заставила военное ведомство пойти по линии наибольшего сопротивления и вместо того чтобы, пользуясь Верховным главнокомандующим сменить «пополу» на четыре человеческие части, оно создало другую чепуху. В ночь с 9 на 10 апреля все это входит в силу уже во всех войсках действующей армии, во все сношения и жизнь. [499]
Обычно существовала такая норма замещения вакансий командиров полков: 5/8 — из армии, 3/8 — из генерального штаба. Теперь из-за недостатка офицеров генерального штаба не хватает заместить даже и 2/8; таким образом армия выигрывает, я думаю, во всех отношениях, особенно припоминая английский анекдот о генеральном штабе.
При Залесском уже появились подполковник Егоров, писарь и чертежник.
Сегодня получил письмо от одного из своих бывших солдат по роте и учебной команде. Привожу его полностью.
«Вашс-ие, простите, что беспокою вас моим письмом, но не могу ничего сделать, чтобы не написать вам, потому что помню и постоянно думаю про вас. Сколько раз собирался со временем, чтобы написать, но никак не мог настроиться. Но наконец собрался и пишу вам это письмо. Во-первых, кланяюсь вам, ваше в-дие, и шлю свой сердечный привет и желаю вам доброго здоровья и всякого благополучия. Я нахожусь и до этого времени все в учебной команде взводным командиром. Служба идет хорошо и начальство ко мне относится недурно. Но так как начальство новое, то и порядки меняются, и я привыкаю к ним скоро. Сердечно благодарю вас, ваше в-дие, за все то, чему вы меня учили и что я от вас усвоил; все ваши слова, которые вы говорили нам во время бесед, я очень хорошо помню, и как можно их держусь. Благодаря этому служба идет отлично. К сожалению моему, строевая жизнь для меня становится трудна, потому что ноги дают себя сильно чувствовать. Когда-то вы мне говорили у вас на квартире, что мне будет трудно в строю, и это оказалось действительно. Что делать, приходится мириться с положением... Кланяются вам, ваше в-дие. Все, кто вас знает, шлют привет и очень часто про вас вспоминают. Известный вам младший унтер-офицер учебной команды Николай Незнамов».
Незнамов типичный русский, не испакощенный городом солдат — честен, умен, серьезен, весел (по настроению); пойдет куда угодно и везде на месте; ищет тепла, а найдя его, готов идти за человеком до смерти. [500]
Недавно полковник Ассанович дал мне громадное дело «О Швеции» и просил составить любимую «моментами» сводку всего материала, которая дала бы ясное понятие о намерениях Швеции, насколько их можно уяснить из массы подшитых бумаг... Итак, отставной штабс-капитан, совершенно не знакомый с существом вопроса, должен осветить его — и для кого же? Для начальника штаба Верховного главнокомандующего, которому будет представлен доклад генерал-квартирмейстером, полученный от полковника Ассановича. А так как последний был военным агентом именно в скандинавских государствах, то, разумеется, его, а фактически моей, сводке и будет дана полная вера... Кстати, в апреле или мае 1915 г. в шведских газетах были помещены заметки о шпионской деятельности Ассановича и сообщение о том, что он убит в бою на Северном фронте. Все это тогда же было опровергнуто через Огенквар.
Первое известие о каких-то военных приготовлениях Швеции поступило в Ставку от военно-морского агента в Швеции капитана 2-го ранга Сташевского 25 марта 1915 года. Потом стало поступать уже много таких указаний. Ставка реагировала на них книжкой Емельянова, изданной штабом VI армии.
Затем командующий отдельным корпусом жандармов В. Джунковский писал Янушкевичу 1 июня 1915 г.:
«М. Г. Николай Николаевич, имею честь сообщить вашему выс-ву, что, по полученным мною сведениям, Германия поставила себе в настоящее время целью во что бы то ни стало склонить Швецию к вооруженному выступлению против России, а если это не удастся, то дать возможность германским войскам воспользоваться территорией Швеции для операций против Финляндии и Петрограда Германия обещает снабжать Швецию амуницией, боевыми припасами и деньгами все время войны с Россией, а в виде компенсации предоставить ей Финляндию. В настоящее время будто бы шведская артиллерия и кавалерия сосредоточиваются на линии г. Упсале — г. Боден, а пехота — от Бодена до г. Хапаранда и севернее. Начало военных действий Швеции против России приурочивается к началу [501] августа по новому стилю, почему Швеция предполагает через месяц произвести общую мобилизацию. Между прочим, немцами распостранен слух, что они рассчитывают на какую-то крупную измену в пределах Финляндии, что лицо это поддерживает сношения в настоящее время с императором Вильгельмом и что в целях пропаганды в пользу шведов и войны их против России, германцами будто бы командированы в Финляндию агитаторы».
5 июня 1915 г. генерал-квартирмейстер VI армии Баженов сообщил генерал-квартирмейстеру Верховного главнокомандующего, что прибывший на пароходе «Торнео» из Швеции переводчик кронштадтской внутренней бранд-вахты В. Г. Биеркслунд видел в порту Лулео три германских коммерческих парохода, в 3–4 тысячи тонн каждый, грузившиеся марганцевой рудой, железной и др., отпускаемыми за каменный уголь из Германии, ввоз которого из Англии в Швецию прекращен. По объяснению одного из капитанов, эти суда должны вывезти 25–100 тысяч тонн руды. Из Германии они конвоируются подводной лодкой.
6 июня 1915 г. начальник морского штаба Русин сообщил Ненюкову:
«Согласно телеграмме посла в Швеции от 5 июня, положение за последние дни становится более тревожным. Немцы желают именно в настоящее время выступления Швеции. Имеется тенденция или закрыть совсем транзит Англии с Россией, или понудить Англию к уступкам угрозой нападения на нас. Правительство отвергнет такие решения, но значение Валленберга уменьшается. Подробности курьером».
28 июня 1915 г. генерал-квартирмейстер VI армии Баженов донес генерал-квартирмейстеру Верховного, что «германцы, готовясь к зимней кампании и ощущая недостаток в сапогах, закупают русские валенки, пользуясь тем, что вывоз их из России не воспрещен».
Вот представленная мной и пошедшая дальше «Сводка сведений о Швеции, имеющихся в документах V делопроизводства управления генерал-квартирмейстера при Верховном главнокомандующем». [502]
I. Настроения в отношении к России
Январь 1916 г.По агентурным сведениям из штаба VI армии, низший класс населения расположен к России; по тем же сведениям, в глубине народа все усиливается поворот симпатий в пользу Германии и выступления заодно с ней.
Февраль 1916 г.
По агентурным сведениям штаба VI армии, настроения против войны наиболее сильны среди рабочих Северной Швеции. По сведениям «Нордзюда», социал-демократы твердо решили не останавливаться ни перед восстанием, ни перед революцией, если Швеция вмешается в войну. Король дал согласие на производство пробной мобилизации, чтобы вызвать беспокойство России и заставить ее держать большие силы в Финляндии.
По сведениям нашего посланника, правительство, аристократия и придворные круги безусловно на стороне выступления Швеции в союзе с Германией, все же средние и низшие классы против этого.
Март 1916 г.
По сведениям шведской печати, в настоящее время никаких военных приготовлений не заметно, и настроение в смысле нейтралитета усилилось. Рабочие требуют энергичных мер для предотвращения опасности Швеции быть вовлеченной в войну. В ригсдаг внесен законопроект о лишении короля права начинать войну. При призыве военнообязанных половина их уклоняется от явки без законных причин.
По сведениям «Нордзюда», в настоящий момент нет никаких серьезных оснований опасаться выступления Швеции против России.
По агентурным сведениям штаба VI армии, за последнее время выехало в Германию до 10 000 молодых людей призывного [503] возраста из-за нежелания подвергаться опасностям военного времени в случае объявления войны.
II. Настроения в отношении к Германии
Февраль 1916 г.По сведениям нашего военного агента, король придерживается ярко германофильских взглядов.
По агентурным сведениям штаба VI армии, контрабанда из Швеции в Германию существует, но шведское правительство честно борется с ней. Несмотря на германофильское настроение, в Швеции совершенно не понимают по-немецки Разрешен вывоз в Германию 10 000 ломовых лошадей.
Март 1916 г.
По агентурными сведениям штаба VI армии, шведские социалисты предупредили короля, что в случае объявления войны он будет убит.
III. Мобилизационная готовность
14 января 1916 г. наш военный агент доносил, что он не мог бы указать ни на одно военное мероприятие, которое могло бы считаться экстренно принятым за последнее время, и что никаких тайных мер правительство не приняло. Но если вникнуть в сущность принимаемых мер, то получится картина, могущая вызвать, и не без веского основания, тревогу.Департамент полиции мин. внутренних дел сообщил в феврале, что еще в июле 1915 г. состоялось будто бы соглашение между Швецией и Германией по поводу объявления войны первой.
По тем же сведениям, многие немецкие агенты, занимавшиеся пропагандой в Софии по объявлении Болгарией войны, немедленно выехали в Стокгольм и организовали там такую же пропаганду. [504]
По сведениям шведской печати, издан закон об освобождении от военной службы при мобилизации только тех лиц, которые совершенно не способны к несению ее. Влиятельные круги шведских либералов полагают, что Германия добивается мобилизации шведской армии, чтобы заставить Россию держать части своих войск в Финляндии, и такое положение Германия считает благожелательным с ее стороны нейтралитетом.
А. Заказы для армии
Январь 1916 г.По сведениям шведской печати, организованы центральные мастерские для изготовления обмундирования.
По агентурным сведениям штаба VI армии, от Круппа получены новейшие образцы германских орудий, по которым и будет вестись производство в Швеции.
Февраль 1916 г.
По агентурным сведениям штаба VI армии, сделан большой заказ на металлические каски.
Март 1916 г.
По сведениям нашего военного агента, из Германии получены 2 четырехорудийные батареи калибра 21 сантиметр.
Б. Подготовка кадров
Январь 1916 г.По сведениям шведской печати, с 23 января по 9 марта ст. стиля в пехоту, полевую артиллерию и обозы призваны будут военнообязанные 1907 года, в кавалерию — 1909 и 1911 гг., в инженерные войска — 1908 г., в крепостную артиллерию и крепостные инженерные войска — 1906 г. Выделен особый авиационный корпус. Составлен план мобилизации обозов, [505] увеличена продолжительность обучения запасных в офицерских школах с 3 до 4 месяцев, а число учащихся — с 30 до 80.
По сведениям нашего военного агента, подтверждаемым печатью и агентурой VI армии, вообще усилено обучение в войсках, как в смысле увеличения времени, так и самой интенсивности и разносторонности курса.
По агентурным сведениям штаба VI армии, в районе крепости Буден происходили маневры 42 дня, начиная с 18 января.
По сведениям нашего военного агента, упорно удерживаются на службе нижние чины, специально знающие какое-нибудь техническое дело (пулеметчики, кузнецы и т. п.), хотя это вовсе не вызывается потребностью в данный момент.
Февраль 1916 г.
По агентурным сведениям штаба VI армии, шведское офицерство усиленно изучает русский язык на особо для того учрежденных курсах. Обращено особенное внимание на ночные учения. Оживилась деятельность орудийных заводов после отказа Германии снабжать своими орудиями ввиду занятости своих заводов нуждами своей армии. Предполагается формирование 3-х новых полков тяжелой артиллерии.
По сведениям шведской печати, закончено снабжение пехоты и кавалерии пулеметами Шварцлозе, сделанными в Австрии. Среди населения ведется подписка для приобретения пулеметов и учебной амуниции для нужд ландштурма. С 3 марта по 3 мая нов. ст. будут призваны на сверхсрочную службу во всех родах войск военнообязанные 1913 г. и часть родившихся в 1892 г. На каждое орудие отпущено по 100 снарядов для прохождения курсов учебной стрельбы.
В. Усиление резервов
По сведениям шведской печати за март, высказано мнение о понижении возраста резервных штатов, за что и происходит борьба в ригсдаге. [506]
Г. Прочие меры
Январь 1916 г.По сведениям шведской печати, делаются аэропланы.
По сведениям нашего военного агента, решено перейти от Фармана к типу Альбатрос, и несколько таких аппаратов уже имеются в армии. На случай войны явно увеличились подготовительные работы в Красном Кресте и других санитарных учреждениях.
По агентурными сведениям штаба VI армии, северным провинциям еще осенью 1915 г. приказано было упорядочить свои грунтовые и шоссейные дороги, в январе они осматривались особой комиссией из 6 офицеров. В Стокгольме устраиваются площадки для противоаэропланных орудий.
IV. Возможность таможенной войны
По сведениям нашего военного агента в январе, таможенная война, особенно же усиление торговых репрессий в отношении России, весьма вероятна в случае каких-либо новых со стороны Англии выступлений против Швеции.По агентурным сведениям VI армии от марта, опасение таможенной войны отпало, так как, во-первых, за доставленных 10 000 лошадей Германия обязалась год не объявлять шведский лесной товар контрабандой, во-вторых, шведы увидели, что на угрозы Англии запрещением вывоза к ней древесной массы и задержанием почты, она отвечает запрещением ввоза шведской древесной массы.
Алексеев телеграфировал вел. князю Николаю Николаевичу:
«Французский посол сообщил, что его правительство считает высадку в Сирии или Малой Азии неосуществимой. Главная причина — большие потери под Верденом, достигшие 100 000 человек и требующие направления на этот фронт всех еще свободных войск; а также недостаток морских перевозочных средств». [507]
Алексеев известил сегодня Жилинского, что царь пожаловал генералам Петену и Бальфурье Георгия 4-й степени, а от себя прибавил, зная Жилинского, чтобы вручение орденов состоялось «при возможно торжественной обстановке».
Алексеев уведомил Николая Николаевича, что так как Болховитинов в чине генерал-майора всего год и 10 месяцев, то «государь затрудняется теперь исполнить желание вашего высочества». «Все многочисленные настойчивые ходатайства подобного рода государь император неизменно отклонял. Его величество соизволил добавить, что эта награда от генерала Болховитинова не уйдет». Причина иная — Алексеев не хотел обидеть Пустовойтенко, который старше Болховитинова, но еще не произведен в генерал-лейтенанты...
Татаринов говорит, что разврат при румынском дворе гораздо больше нашего; там не делают разницы между королевой и ослицей... Его во дворце обласкали и все очень ухаживают. Пока для нас складывается все вполне благоприятно.
Царь доволен, что перешли на новое исчисление часов дня: его очень донимало телеграфное «пополудни».
Наши офицеры заметили, что сопровождающие Николая казак-конвоец и дежурный жандарм слушают доклады царю, прислонясь к щели двери. Пустовойтенко сказал, что это вздор: они ничего не понимают.
При дворе так и смотрят, что Иванову дана синекура; никаких советов у него не спрашивают, а он сам, обедая и завтракая у царя, молчит как убитый. Флигель-адъютант Мордвинов говорил, что постепенно теряет веру в людей, видя, как они пресмыкаются перед Николаем и сильными мира этого, держа себя так гордо и надменно с равными и подчиненными, — например, Жилинский.
Когда Алексеев узнал, что японцы уехали кататься за город, он немедленно снарядил Крупина забросить им в вагон карточки свою и Пустовойтенко.
Даже полковник Л. К. Александров, работающий вместе с Шепетовым и Тихобразовым, не мог узнать ровно ничего о совещании 1 апреля. [508]
Долго беседовал, с подполковником Кринским, адъютантом Иванова, а до того Сухомлинова (в Киевском военном округе). Он очень привязан к Иванову; сейчас не знает своего будущего, как и полковник генерального штаба Стелецкий, который тоже состоит при Иванове. Он подтверждает, как Иванов был поражен сообщением Трепова, что он будет состоять при особе царя. Весь штаб не придал особого значения приезду Трепова и его беседе и был очень поражен, когда узнал, что это была только интродукция. Некоторые офицеры уже уходят из штаба фронта (подполковник Сахаров и др.). Сам Иванов был просто неописуемо ошеломлен; он приписывает это Алексееву, назначение же Брусилова — чьей-то невидимой руке. А так как он считает, что вывел Алексеева в люди, то и глубоко обижен на него. Иванов не теряет надежды узнать истину во время своих разговоров с царем в его кабинете после завтрака, что происходит до сих пор почти ежедневно по 3/4–1 часу. Он сам и его приверженцы надеются, что Алексеев свалится и его заменит Иванов. Против Эверта и Куропаткина у Иванова есть какая-то недоброжелательная настроенность. Он осуждает их за операцию в марте, говоря, что на совещании 2 февраля был против нее. Из армий к Иванову хотели прислать депутации, но он отверг их. Ему было очень тяжело прощаться с войсками. Он получил более 200 телеграмм, одна из них от Александры Федоровны, где она прибавляет: «Ваш крестник желает дедушке всего лучшего». Крестник — наследник, получивший, благодаря Иванову, Георгиевскую медаль. Михаил Александрович также прислал очень теплую телеграмму. Иванов иногда делал ему служебные замечания, говоря, что считает их своей обязанностью по долгу службы. Сейчас он очень скучает без всякого дела и после Пасхи думает сесть за писание своих мемуаров. В Петроград не едет, чтобы не рекламироваться оппозиционером: он должен быть болен, а на деле совершенно здоров. Фронта не сдавал Брусилову, думая, что в конце концов все-таки будет назначен Рузский, который как раз к тому времени дал знать о себе по газетам, как о здоровом... [509]
Работал Иванов так: в 6 часов утра вставал, в 7 садился за телеграммы и сидел за ними до 1 часу; в час 30 мин обедал, потом отдыхал; от 3 до 6 принимал главного начальника снабжения, от 5 до 7 — всякие текущие дела и посетители, от 7 до 9 — начальник штаба, в 9 ужин, от 10 до 12 — телеграммы.
Все это Кринский рассказывает так «Мы читали», «Мы принимали»... Каждая мелочь была Иванову известна. Например, Кринский вел ежедневную ведомость движения патронов и снарядов на всем фронте... Иванов сам назначал, кому, куда и сколько отправить; иногда говорил: «Дайте им 350; нет, даже 360 бомб» и т. д. Атмосфера в штабе Юго-Западного фронта, и по общим отзывам, совсем не наша: удивительно тесная дружба, общая семья, сплоченная долгом и работой. Там офицеры генерального штаба не господствовали и знали свое товарищеское место. Разумеется, все это надо подвергнуть большому анализу и критике, что я и постараюсь сделать.
Сегодня взят Трапезонд. Телеграмма Николая Николаевича почти полностью включена в экстренное сообщение штаба. Когда принесли эту телеграмму на имя царя дежурному полковнику Александрову, он увидел, что Пустовойтенко выходит из управления гулять, и догнал его. В это время у царского подъезда стоял Воейков, ожидая выхода Николая к подданным для прогулки в автомобиле. Пустовойтенко крикнул ему радостную весть. Через несколько минут в управление пришел царь и внизу у жандарма должен был обождать несколько минут, пока полураздевшийся Алексеев, приводивший себя в порядок, вышел и подал ему еще не переписанную на особый бланк депешу.
Сегодня Брусилов собрал в Волочиске командующих армиями для совещания, откуда и поздравил Николая Николаевича с новым успехом от имени своего и командующих армиями.
Вечером французский профессор Жюль Легра читал сообщение «Вооруженная Франция» — о том, что сделала наша союзница для борьбы с немцами; любопытно, что за 1 ½ года она увеличила производство ружей в 157 раз, пулеметов — в [510] 63 раза и т. д. Конспект сообщения:
«Первый период войны во Франции. Второй период: позиционная война — а) устройство германской оборонительной линии на французском фронте; б) можно ли с успехом перейти в наступление. Устройство тыла: а) гражданское управление, б) вопрос снарядов и орудий. Улучшение военной подготовки: а) авиация, б) приемы наступления. Военная промышленность во Франции накануне войны и в настоящее время. Новая Франция и новая Россия».
В общем сообщение было полезно для нашего штаба, который все еще даже и сейчас, после 70 дней Вердена, думает, что войну ведет только Россия. Время сообщения было ограничено благодаря присутствию царя 45 минутами. Были почти все офицеры не только нашего управления, но всего штаба.
Французское правительство командировало Легра для ознакомления России со всем тем, что сделала и делает Франция для войны. Отсюда он едет на фронты.
Шихлинский назначен инспектором артиллерии Западного фронта. Хан-Нахичеванский прочится Безобразовым в командиры гвардейского кавалерийского корпуса, — значит, Казнаков приезжал напрасно.
Был в штабе генерал-адъютант Марченко — начальник штаба Омского военного округа, недавно начальник кавалерийской дивизии, с которой был удален. Так, бесцветный генерал.
В № 255 «Армейского вестника» напечатана беседа пермского епископа Андроника «О скверноматерном слове». Характерная вообще для русской армии статья эта, одобренная официальным органом Юго-Западного фронта, констатирует черным по белому, что матерная брань «так навязла в зубах и закрепилась на языке, что она по привычке, без всякого сознания сыплется в воздух». Да, эта сторона крайнего распустешества офицерства, а за ним и солдат, очень нуждается в освещении и всемерном порицании; особенно отличаются гвардия и конница, видя в этой брани какую-то лихость... Знаю по опыту, как легко все это искоренить одним личным примером ротного командира. [511]
Английская армия прислала для 45 наших полков поздравления от однономерных с ними полков своей армии. Это очень изящные карточки в сгиб; на первой странице рисунок пасхального яйца, на второй ничего, на четвертой название полка, на пятой печатная раскрашенная картинка, изображающая офицера и солдата английского полка в парадной форме, 6–8-я чистые; все это скреплено ленточкой английских национальных цветов. Очень изящно. Некоторые полки послали по несколько штук (в Кубинский пехотный полк прислано 900 одинаковых открыток), другие по одной печатной, иные по одной рисованной. Например, 10-му гусарскому Ингерманландскому полку прислана картинка (6–8 вершков), изображающая офицера на коне. Все это я взялся рассортировать и с помощью поручика Зуева разметил, от каких английских полков. Пустовойтенко вдруг проявил распорядительность и внимание: «Скорее послать это от нас прямо в корпуса, а полкам дать телеграмму, что от такого-то полка для них получено поздравление с праздником Пасхи»... Но полковник Щепетов увидел в этом нарушение тайны охраняемого им «боевого расписания», которое отчасти станет известно некоторым из нас и жандармам, которые будут посланы в корпуса... И все привелось к обыкновенной канцелярской волоките... и к русскому невежеству. Алексеев заинтересовался этими поздравлениями и рассматривал их.
Царь отправил вел. князю Николаю Николаевичу следующий ответ:
«Благодарю Господа Бога за вновь дарованный нам успех, достигнутый доблестью, трудами и настойчивостью славных кавказских войск под твердым и разумным руководством начальников. Горячо благодарю тебя и всех участников взятия Трапезонда и моряков, деятельно помогавших сухопутным войскам в достижении важной цели. Николай».
Сегодня Алексеев, Пустовойтенко, Борисов и многие офицеры причащались. [512]
Какой-то князь Черкасский просил по телеграфу Альтфатера «ткнуть кого надо» за статью Баяна «Карлик» в «Русском слове» от 22 марта, находя, что появление подобных статей, встречаемых в Швеции как оскорбление и глумление над своим правительством и политическими партиями, может создать неблагоприятную почву. Я нашел эту статью и доказал Ассановичу, что ничего подобного в ней нет. Характерно, что, еще не прочитав статьи, Ассанович уже доложил телеграмму, полученную им от Альтфатера, Пустовойтенко, а тот наложил резолюцию: «Министру внутрен. дел и генералу Беляеву»...
Сегодня получил поручение разобраться в вопросе о контрразведке по письму и проектам Белецкого от 12 февраля.
В Кронштадте какая-то паника, какие-то пожары и взрывы. Оказывается, сегодня около 2 часов дня в заливочной мастерской во время работ со взрывчатыми веществами вспыхнул пожар. Произошло несколько взрывов, но, к счастью, лишь небольших количеств взрывчатых веществ. Пока число жертв исчисляется 7-ю убитыми и 17-ю ранеными. Злого умысла никакого, просто неосторожность рабочего, которую можно было бы исправить, если бы не его собственная растерянность. Сиверс прислал Алексееву об этом две телеграммы, посланные одна за другой днем.
Царь велел купленных Румынией и временно у нас задержанных 2130 лошадей передать ей.
Алексеев отправил военному-министру подробную телеграмму по вопросу, который был ясен с самого начала войны так же, как теперь. Брусилов сообщил, что среди раненых нижних чинов большинство составляют раненые в пальцы рук; ранения сами по себе легкие, но часто требуют оперативного лечения, которое возможно, по закону, вообще только с согласия больного. Между тем из-за несогласия, которое становится обычным ответом на предложение медицинского персонала, лечение часто бывает продолжительное и затяжное. Из-за этого многих приходится лечить при всяких осложнениях и часто в конце концов признавать их [513] вовсе не способными к службе или давать продолжительные отпуска. Главнокомандующий Юго-Западным фронтом Иванов уже обращал на это внимание санитарного персонала штаба фронта, последний входил с представлением в главный военно-санитарный ученый комитет; однако последний (протокол его за №116) не признал возможными нарушить закон, «даже если отказ препятствует окончательному заживанию раны», а посоветовал увольнять больных в отпуск сроком до 3 месяцев, чтобы не переполнять госпитали, или вовсе освобождать от службы... При таком положении, разумеется, нижние чины не дадут согласия «с целью совершенного освобождения от службы или отдаления своего возвращения в строй». Ввиду всего этого Брусилов полагал бы «производить легкие операции при пальцевых ранениях, не представляющих опасности для жизни», и не спрашивая согласия раненых. Алексеев передал это в своей телеграмме Шуваеву и заключил так:
«Вполне присоединяюсь и потому прошу испросить высочайшее соизволение производить лечение, как требует наука, не спрашивая больного, ибо существующий порядок ведет к прямому нарушению интересов государства и армии ради сохранения неуместного врачебного взгляда».
Здесь уместно привести хотя бы два приказа, изданные в самом начале войны, чтобы задокументировать, что уклонение от боя было постоянно, даже в период большого общественного подъема.
Из приказа главнокомандующего Северо-Западным фронтом Рузского от 4 октября 1914:
«Вновь замечаю, что при выносе раненых с поля сражения их сопровождают не только санитары, но и другие нижние чины, не предназначенные для этой цели».
Из приказа по II армии от 20 ноября 1914 г.:
«Мной замечено, что нижние чины под тем или иным предлогом во время боя покидают строй, одни в качестве сопровождающих раненых, другие с самыми незначительными ранениями, большей частью в руки. Кроме того, наблюдались случаи саморанения огнестрельным или холодным оружием. Подобное [514] отношение к своему долгу считаю недопустимым, бесчестным и подлым по отношению к товарищам, которые на местах умирают смертью честных и славных воинов; преступным перед дорогой нашей родиной и обожаемым монархом, за которых дерется теперь вся Россия. Поступков таких в русской армии не должно быть. Посему предписываю командирам частей строжайше преследовать всякий самовольный уход из строя; врачам ни одного легкораненого, могущего нести службу при части, не отправлять в тыл и по выздоровлении сейчас же возвращать в строй; членовредителей сейчас же предавать полевому суду и расстреливать, как подлых изменников».
Наши войска, прибывшие 7 апреля в Марсель, были встречены с особенной торжественностью местным губернатором, представителем Жоффра, русским военным агентом и русским консулом в Марселе, представителями от многих частей французских войск и жителями. Военные оркестры поочередно играли русский гимн и «Марсельезу» в то время, когда суда с выстроенными на палубе русскими войсками причалили к берегу. В ответ на приветствия русские войска провозгласили троекратное «ура». Город разукрашен русскими, французскими, бельгийскими и английскими флагами. На своем пути наших радушно встречало население, осыпая цветами. Встреча войск превратилась в торжественный праздник. Сегодня мы облегченно вздохнули — все-таки за исход плавания бригады генерала Лохвицкого побаивались и не были уверены, что немцы как-нибудь не напакостят.
Журнал совещания от 1 апреля занял 60 страниц писчего листа, написанных на машинке.
В занятых нами турецких владениях, кажется, повторится то же, что было в Галиции: еще не успели организовать управление, например, Трапезондом, как наш ревностный синод судит и рядит, кому подчинить местную церковь. Так и ждешь, что вот-вот отправят туда прославившегося во Львове архиепископа Евлогия и все черное, его обычно сопровождающее. Если бы история не повторялась... [515]
Сегодня Алексеев не завтракал, и вообще ничего не ел до выноса плащаницы. Ее выносили: впереди — Иванов и Нилов, сзади — Алексеев и царь.
Вчера Алексеев послал царице поздравление по случаю принятия ею святых тайн; сегодня она благодарит его и также поздравляет.
Пустовойтенко горячо спорил с полевым интендантом Егорьевым о невозможности уменьшить мясную порцию солдат до полуфунта; тот находит, что это возможно. Как он плохо знает психологию нашего солдата! Последний готов на все, по крайней мере, на очень многое, но требует одного — обильной еды.
В помощь Озеровскому помощником контрразведывательного отделения нашего штаба просят назначить жандармского подполковника Дурново.
Свое сообщение профессор Легра делал уже на Западном фронте и поехал делать на Северный и Юго-Западный.
Икона Божьей матери от Варнавы была передана Алексееву царем. Только сегодня Алексеев отправил епископу краткое благодарственное письмо.
Кондзеровский «мыловарит»: пустил по всему штабу подписной лист для поднесения наследнику грамоты и ларца. Разумеется, в такой форме никто не смеет отказаться, и сумма наберется большая. Кудашеву поднесли грамоту, написанную придворным художником и украшенную с боков и вверху в виде рамки медальонами и запястьями, купленными с аукциона художника Маковского. Барсову пришла мысль сделать то же, но побогаче, для наследника; Кондзеровский, конечно, принял это для исполнения и, конечно, ототрет подчиненного в тень.
Орлов уличил в шпионаже многих агентов IX армии, около 12 человек; мужчины, оказывается, состояли капралами австрийской армии. Все преданы суду. Прапорщик Шпрингер или Ширенг, состоящий членом приемной комиссии казенных заказов в Америке, получил до сих пор 8 000 000 рублей!... Дело пошло. [516]
Подарки-приветствия англичан так все еще и не посланы и завязанные в пачки по армиям лежат у Ассановича... Телеграммы посланы не полкам, а в армии, и притом только сегодня, в 7 час вечера.
8 апреля Горбатовский донес Куропаткину:
«Комендант крепости Кронштадт доносит, что взрывы в заливочной мастерской морского ведомства продолжались до 4 часов дня (8-го) и произвели ряд пожаров вокруг, продолжающихся до сих пор. Сгорели конюшни института экспериментальной медицины на 200 лошадей, лаборатории по выработке противотифозной сыворотки для нужд армии, а также около 10 домов. В госпитали доставлено раненых 28 рабочих и нижних чинов флота, из них около половины тяжело. Убитых найдено пока 5 человек. Опасность дальнейших взрывов, по-видимому, миновала. Форт Петра вне опасности. Осматривал ефрейторский караул, смененный с южного склада морского ведомства, который, видимо, удастся отстоять; хотя все люди были ранены осколками стекол, но все остались на своих местах до смены».
Алексеев телеграфировал Беляеву, что, несмотря на его и вел. князя Александра Михайловича ходатайство, генерального штаба полковник Пневский не может быть произведен в генерал-майоры, так как «в настоящее время решено вступить на путь системы, а именно: впредь представлять к производству откомандовавших полками, придерживаясь при этом строго старшинства».
Алексеев телеграфировал Беляеву, что 4 апреля царь повелел, чтобы в ротах, состоящих при запасных батальонах и составленных из беглых из армии и с пути, предоставлено было командирам батальонов право подвергать их в виде дисциплинарного взыскания розгам до 25 ударов.
Брусилов все хлопочет, чтобы Северный и Западный фронты не покупали лошадей на его территории.
Куропаткин сообщил военному министру, что ввиду недостатка мяса положение становится серьезным. С 13 апреля он приказал давать только по ½ фунта мяса с прибавкой ½ фунта пшеничного хлеба, поэтому просит принять меры [517] к подвозу пшеничной муки и добавочного сала; войска с удовольствием будут получать вместо ½ фунта мяса селедку и картофель. «Вопрос о довольствии очень важен, настроение войск может измениться. Реквизиция скота ныне на Северном фронте разорит население, а пользы не принесет — скот совершенно тощий».
Товарищ министра внутренних дел князь Волконский уведомил Алексеева, что дела временного гродненского губернского обывательского комитета подвергнуты ревизии со стороны кредитной при особом совещании комиссии по устройству беженцев и потому впредь до выяснения дела ей надлежит остановить выдачу каких бы то ни было денежных отпусков...
При Ронжине для особых поручений состоит инженер генерал-майор Гескет; этот господин получает около 30 000 р. в год: по новой должности и еще по одной прежней в управлении Полесских железных дорог. Вообще непонятно, зачем в эту войну казна так роскошествует с выплатой непомерно высоких окладов. Взять хотя бы одно то, что многим она платит два оклада: за прежнюю гражданскую службу и за нынешнюю военную; есть прапорщики, получающие больше командиров полков, да еще место сохраняется. Казалось бы, если уж хотеть не нарушать экономическую жизнь чиновничьих семей, то из двух окладов оставить больший, но и только.
Алексеев отправил сам, не ожидая получения поздравлений, свои поздравления с праздником: собственноручно написанные телеграммы Шуваеву, Куропаткину, Эверту, Брусилову, Беляеву и Болховитинову, а остальным, т. е. командующим армиями, — написанные Ассановичем и одобренные Пустовойтенко.
Палицыну Алексеев написал сам: «От всего сердца приветствую, обнимаю вас, шлю Христос воскрес, постоянно вспоминаем вас Борисов и Пустовойтенко поздравляют».
В 9 ч вечера мне принесли в аппаратную приказ и Станислава 2-й степени... Носков получил Влад. 3-й, Пустовойтенко — высочайшее благоволение, Русин — адмирала, Егорьев — генерал-лейтенанта. [518]
В 9 ч Воейков позвонил дежурному офицеру Михальковичу и сказал, что через полчаса в управление придет парь. Тот сейчас же побежал доложить начальнику штаба и генерал-квартирмейстеру. Они, как всегда, приготовили все в его кабинете, сошли вниз и ждали. Пустовойтенко зашел в дежурную комнату и на мой вопрос, зачем царь идет в такое необычное время, сказал, что, вероятно, принесет журнал совещания от 1 апреля, чтобы развязаться с ним к празднику. Николай пришел в сопровождении конвойного казака — это было обычно; казак держал на руке перекинутое пальто царя. Так Николай, Алексеев и казак вошли в кабинет. Там царь поздравил Алексеева с назначением его генерал-адъютантом и повернулся к казаку; тот достал из-под пальто две коробки и подал их. В одной были погоны, в другой — аксельбанты... Николай был при этом весьма ласков с Алексеевым, очень его благодарил, говорил, что понимает его роль и работу и пр. Коснулся также и того, что жена Алексеева приезжает, когда царь уезжает, но уезжает, когда он приезжает; шутил, что видит в этом, пожалуй, даже нежелание встречи. Алексеев объяснил, что в его отсутствие он свободнее и потому может принимать свою жену. Николай попросил, чтобы в следующий раз она не избегала его. Алексеев был очень растроган. Все это продолжалось минут 15. После ухода царя Алексеев был очень смущен и на поздравление обрадованного Голомбиевского ответил: «Не подхожу я, не подхожу!»... На заутрени присутствовал уже генерал-адъютант Алексеев... Это красиво сделано, и было бы еще лучше, если бы сюрприз не испортил Воейков. Оказывается, царь хотел прийти совершенно неожиданно.
Пустовойтенко сказал мне, что Иванов напрасно удивляется своему удалению: он сам в феврале 20 минут просил царя «отпустить» его. Ну вот и отпустили... Алексеев согласился с Егорьевым по вопросу о полуфунте мяса; и Пустовойтенко очень жалеет, что иногда он дает себя убедить в подобных важных вопросах.
Пустовойтенко знает, что теперь, когда ему удалось убедить не только Алексеева, но и Шуваева в необходимости не делать никому никаких исключений из порядка производства [519] полковников генерального штаба в генерал-майоры, его все дружно ненавидят. Но он решил вообще не считаться с этим и проявить твердость до конца.
На разговенье, после обедни, у царя не были представители иностранных военных миссий; присутствовали: министр двора граф Фредерикс, Алексеев, Иванов, флаг-капитан его величества генерал-адъютант Нилов, Воейков, гофмаршал князь Долгоруков, командир собственного его величества конвоя граф Граббе, и. д. начальника военно-походной канцелярии флигель-адъютант полковник Нарышкин, флигель-адъютанты: Мордвинов, Силаев и граф Замойский, лейб-хирург Федоров, инспектор императорских поездов Ежов, церемониймейстер барон Штакельберг, протопресвитер Шавельский, Кондзеровский, начальник морского штаба Русин, генерал-лейтенант Борисов, Пустовойтенко, Ронжин, Егорьев, начальник управления полевого генерал-инспектора артиллерии генерал-майор Барсуков, командир собственного его величества железнодорожного полка генерал-майор Цабель, начальник штаба походного атамана свиты генерал-майор Богаевский, комендант главной квартиры генерал-майор Саханский, командир особого батальона полковник Ляшик, губернатор коллежский статский советник Явленский, губернский предводитель дворянства тайный советник Бонкырев, вице-губернатор камер-юнкер князь Друцкой-Соколинский, попечитель Вилен. уч. округа Чечулин, директор дипломатической канцелярии камергер Базили, и. д. начальника гражданской канцелярии Лодыженский, дежурный по штабу офицер-адъютант начальника и штаба, дежурные офицеры собственных его величества конвоя, Сводного пехотною полка и особого батальона. Разговенье продолжалось час с четвертью, окончившись в 3 ч 10 м ночи. В собрании разговенье было довольно оживленно, но лишено какой-нибудь особенности. Стояли большие столы, у которых и разговлялись.
Сегодня в 10 часов утра мы все собрались на верхней площадке, затем все управление отправилось в кабинет Алексеева. [520] Он с каждым поздоровался, поблагодарил за поздравление, сам поздравил и затем, обратившись ко всем, сказал: «Очень вас благодарю, господа; будем работать, как и раньше, по всей своей совести, чтобы исполнить свой святой долг перед государем и родиной и затем со спокойной совестью вернуться к своим мирным занятиям». Еще раз общий поклон — и мы вышли. В 10 ½ ч утра весь штаб, жандармы и все, кто только здесь состоит, вышли на площадку, а затем по заготовленной записке скороход стал приглашать к царю. Сначала пошло старшее духовенство: архиепископ Могилевский Константин и еще какой-то, Шавельский, затем Алексеев и Иванов, комнатная прислуга царя, придворнослужители и рабочие гофмаршальской части, служители гаража, канцелярия министерства двора, военно-походная канцелярия, фельдъегерские офицеры, состоящие при императорской главной квартире, управление дворцового коменданта, администрация императорских поездов, иностранные военные агенты и их помощники; управления: генерал-квартирмейстера, дежурного генерала и начальника военных сообщений, особого делопроизводства при главном полевом интенданте, морского штаба Верховного генерал-инспектора артиллерии, штаба походного атамана; дипломатическая и гражданская канцелярии, духовенство и певчие штабной церкви, губернатор, представители местных учреждений и почтово-телеграфная контора при штабе Верховного. Царь стоял в зале, в дальнем от двери углу, около стола, переполненного фарфоровыми яйцами с его вензелем, и с каждым христосовался (мы шли в затылок по чинам, впереди Пустовойтенко). Генералам и штаб-офицерам он подавал руку и христосовался, а с прочими просто только христосовался (очень осторожно), потом давал яйцо, принимал поклон и т. д. Выходили все через столовую и задние комнаты в тот же подъезд. Около двери столовой стоял Фредерикс, украшенный брильянтовым соединенным портретом Александра II, Александра III и нынешнего царя, полученным вчера при грамоте. С другой стороны — Воейков и свита. Яйца разные: белые, голубые, коричневые, с разными продетыми [521] лентами. В 11 ч 15 м царь был уже у нас в управлении на докладе и сидел до часу дня.
В пальто Алексеев еще не генерал-адъютант — нет вторых погон. Новая форма идет ему как-то особенно.
Третьего дня опять приехал сюда Татаринов; сегодня он с нами был у Николая, завтра уезжает, получив от Алексеева инструкции.
Сегодня был здесь генерал-лейтенант Зандер, заведующий конским запасом «Дежурный генерал приказал мне явиться сюда, чтобы обождать его» — и ждал у нас на площадке час, пока Кондзеровский соблаговолил прийти. Кстати, предписание Зандеру отправиться на Западный фронт для осмотра лошадей — первая бумага, подписанная «генерал-адъютантом Алексеевым».
В утренних бюллетенях агентских телеграмм от 10 апреля курьезная вещь: в одном месте сказано, что Воейков производится в генерал-лейтенанты, в другом — что это ошибка. Ясно, что его хотели фукнуть: в чине генерал-лейтенанта нельзя быть в свите царя; но потом раздумали...
В феврале Алексеев написал на одном письме Иванова: «старая лиса».
Контрразведка — это недра военного сыска, это сильное предохранительное средство от домашних шпионов, которым место на виселице, если она в надлежащих руках; это новая арена для жандармского ристалища, если она в руках людей, отличающихся качествами русского генерального штаба: равнодушием к судьбе страны и армии, ленью и неспособностью к упорному труду не на канцелярском стуле.
С захватывающим интересом перечитал я все семь толстых томов дела о контрразведке и думаю, что не отклонюсь от своей задачи, если, прежде чем приведу свое заключение по записке Белецкого, ознакомлю читателя с документами, без которых и заключение, и само творчество «Степана» будут очень неясны.
Согласно Положению о контрразведывательных отделениях, разработанному при генералах Жилинском и Данилове и утвержденному Сухомлиновым 8 июня 1911 года, контрразведывательные отделения учреждаются: [522]
а) в Петрограде — городское для города и окрестностей и окружное для Петроградского военного округа. Независимо при особом делопроизводстве отдела генерал-квартирмейстера генерального штаба учреждается центральный регистрационный орган, для заведования которым, а равно — текущей перепиской по контрразведке, делопроизводителю придается помощник из числа офицеров корпуса жандармов, назначаемый на эту должность в общеустановленном порядке;
б) в Москве — для Московского и Казанского военных округов;
в) в Вильно — для Виленского военного округа;
г) в Варшаве — для Варшавского военного округа;
д) в Киеве — для Киевского;
е) в Одессе — для Одесского военного округа и области Войска Донского;
ж) в Тифлисе — для Кавказского военного округа;
з) в Ташкенте — для Туркестанского военного округа;
и) в Иркутске — для Омского и Иркутского военных округов;
и) в Хабаровске — для Приамурского военного округа.
Во главе каждого контрразведывательного отделения находится начальник его, который избирается начальником генерального штаба из штаб — или обер-офицеров отдельного корпуса жандармов, подготовленных своей предыдущей службой к предстоящей им деятельности, и назначается на должность по соглашению нач. генерального штаба с командиром корпуса жандармов.
Помощники начальников контрразведывательных отделений избираются начальником генерального штаба по представлению генерал-квартирмейстера ген. штаба и начальников окружных штабов, по принадлежности, из строевых офицеров. Эти офицеры назначаются в установленном порядке офицерами для усиления в глав, управления штаба и окружные штабы по принадлежности. Часть помощников начальников контрразв. отделений может назначаться из офицеров отдельного корпуса жандармов, в каковом случае выбор их и назначение производятся тем же порядком, как [523] указано выше. Вот расходы, утвержденные Жилинским 6 июня 1911 года:
Петроградское городское: наем переводчиков — 1200 р., канцелярия и фотография — 3000 р., служебные разъезды — 6000 р., наем и содержание конспиративных квартир — 1200 р., секретные расходы — 48 000 р. Соответственно с этим:
| Петроградское окружное | 1200 | 2400 | 6000 | 1200 | 12000 |
| Московское окружное | 900 | 2400 | 6000 | 1200 | 12000 |
| Виленское окружное | 900 | 2400 | 6000 | 600 | 24000 |
| Варшавское окружное | 900 | 3600 | 6000 | 1200 | 30000 |
| Киевское окружное | 900 | 3600 | 6000 | 1200 | 30000 |
| Одесское окружное | 900 | 2400 | 4800 | 1200 | 12000 |
| Тифлисское окружное | 900 | 2400 | 4800 | 1200 | 18000 |
| Ташкентское окружное | 1200 | 2400 | 6000 | 1200 | 18000 |
| Иркутское окружное | 1200 | 2400 | 6000 | 1200 | 18000 |
| Хабаровское окружное | 1200 | 3600 | 6000 | 1200 | 24000 |
| Итого: | 11400 | 30600 | 63600 | 12600 | 246000 |
| Всего: | 364 200 руб. | ||||
Разумеется, принимая во внимание неограниченные средства, расходуемые на политический сыск и в частности на охранные отделения, эту сумму нельзя не признать очень небольшой, но, разумеется, достаточной для целого рода злоупотреблений.
С какой контрразведкой мы вышли на войну, видно из письма Ю. Данилова к генерал-квартирмейстерам фронтов от 15 февраля 1915 г.:
«До войны деятельность контрразведывательных отделений, учрежденных при штабах военных округов и при отделе генерал-квартирмейстера генерального штаба, находилась под общим руководством и наблюдением главного управления генерального штаба, причем определялась утвержденным военным министром Положением о контрразведывательных отделениях и последующими к нему циркулярными разъяснениями и дополнениями главного управления генерального штаба. [524]«С объявлением войны контрразведывательные органы штабов армий и военных округов на театре военных действий, естественно, вышли из ведения главного управления генерального штаба, перейдя под общее руководство штабов армий фронтов и отдельных армий. Причем, по-видимому, основы, положения о контрразведывателъных отделениях ими не соблюдаются, и многие из таковых отделений, как сформированные с объявлением мобилизации или даже после нее, как о том доходят сведения, вовсе этих положений не имеют.
Между тем для успешности контрразведки необходимо, чтобы все органы ее как на театре военных действий, так и вне его руководствовались какими-либо общими основаниями и поддерживали в известной области тесную связь между собой.
Ввиду изложенного, прошу ваше превосходительство не отказать уведомить, в какой степени контрразведывательные органы фронта руководствуются вышеупомянутым Положением о контрразведывательных отделениях и продолжает ли существовать установленный в мирное время порядок учета лиц, заведомо причастных к военному шпионажу и подозреваемых в таковом, а вместе с тем производится ли и каким порядком обмен регистрационными сведениями об этих лицах между контрразведывательными органами фронта, тыла и соседних с фронтом районов театра военных действий.
Желательно также знать, ведутся ли по каждому контрразведывательному органу дневники и сводки агентурных сведений, алфавиты проходящих по делам лиц, списки неблагонадежных и подозреваемых в шпионаже, а также фотографические архивы, как то предусмотрено для мирного времени приложением к § 12 «Инструкции начальникам контрразведывательных отделений».
Особенно озабочивает меня упомянутый вопрос о регистрации и обмене регистрационными сведениями, так как это одно из наиболее действительных средств к воспрепятствованию неблагонадежным и подозреваемым лицам уклоняться от наблюдения при переходе из района одного контрразведывательного органа в район другого. [525]
Если — как в отношении регистрации, так и вообще — упомянутого положения и инструкции вполне придерживаться не представляется возможным, то необходимо знать, что в них в данное время должно быть изменено и что исключено или дополнено на основании имеющегося опыта войны.
Крайне желательно, чтобы сводки тех положений и указаний, которыми руководствуются контрразведывательные органы армий фронта, были бы собраны и доставлены в штаб Верховного главнокомандующего для согласования их с таковыми же, установленными в других частях действующей армии.
При этом прилагаю экземпляр Положения о контрразведывательных отделениях с четырьмя к нему приложениями и экземпляр циркуляров отдела генерал-квартирмейстера главного управления генерального штаба 1914 года за №№ 0841, 1195 и 11087, касающихся порядка регистрации и составления сводок по контрразведке».
Когда из армии и фронтов были получены запрашиваемые сведения, оказалось, что мирная кабинетная работа главного управления генерального штаба была совершенно аннулирована кипучей жизнью войны; большинство лиц, ведавших контрразведкой, показало себя совершенно не на месте, «наставления» и «инструкции» оказались мертвой буквой. Агенты контрразведки шли по жандармскому пути и сумели дискредитировать все дело.
Пришлось создавать все вновь. 6 июня 1915 г. Верховный главнокомандующий одобрил новое Наставление по контрразведке в военное время, тогда же напечатанное в типографии Ставки и широко разосланное по штабам армий фронтов и военных округов.
Приведу его в извлечениях.
Ст. 1. Общая цель контрразведки заключается в обнаружении, обследовании, разработке и ликвидации в кратчайший срок — как в районе, занятом нашими войсками, и его ближайшем тылу, так и вообще на всей территории государства — всякого рода шпионских организаций и агентов, тайно собирающих сведения о наших вооруженных силах и вообще всякого [526] рода сведения военного характера, дабы воспрепятствовать этим организациям и агентам действовать нам во вред.Ст. 3. Специальными органами контрразведки служат: контрразведывательные отделения штабов армий, входящих в состав фронтов, штабов фронтов, штабов военных округов на театре военных действий, штабов отдельных армий, штабов внутренних военных округов вне театра военных действий и главного управления генерального штаба.
Ст. 4. Контрразведывательное отделение главн. упр. генерального штаба, являясь в отношении контрразведки высшим регистрационным и отчетным учреждением для театра военных действий и всего государства, выполняет также, по указанию нач. генерального штаба, особые поручения внутри империи и за границей.
Ст. 9. Начальником контрразведывательного отделения является штаб-офицер для поручений, состоящий в составе разведывательного отделения штаба армии и могущий быть из офицеров корпуса жандармов.
Ст. 11. По делам, касающимся контрразведки, начальнику контрразведывательного отделения разрешается сноситься со всеми правительственными местами и лицами в форме записок, а с частными лицами — письмами.
Ст. 16. Все чины контрразведывательного отделения, с соответствующего разрешения начальника отделения, могут носить партикулярное платье.
Ст. 28. Все офицеры губернских жандармских управлений и отделений по охране общественной безопасности порядка и жандармских полицейских управлений железных дорог в районе армии обязаны оказывать полное и незамедлительное, в пределах своей власти и района, содействие всем чинам контрразведывательного отделения штаба армии. Сверх того, все губернские жандармские управления и отделения по охране общественной безопасности и порядка, находящиеся в районе армии, должны содействовать контрразведывательному отделению штаба армии также в выслеживании и обнаружении неприятельских агентов. [527]
В случае обращения высших чинов и наблюдательных агентов контрразведывательных отделений за содействием, чины губернских жандармских управлений и отделений по охранению общественной безопасности и порядка при экстренной в том надобности устанавливают наружное наблюдение до прибытия на место чинов контрразведки, пользуясь для этого имеющимися у них местными филерами. В исключительных случаях названные жандармские чины обязаны прибегать также и к иногородним командировкам филеров, но при условиях покрытия по таким командировкам расходов из сумм, ассигнуемых штабу армии на контрразведку.
По получении сведений о лицах, возбуждающих подозрение в том, что они могут быть агентами, тайно собирающими сведения о наших вооруженных силах или вообще всякие сведения, имеющие военное значение, чины губернских жандармских управлений и отделений по охране общественной безопасности и порядка безотлагательно и непосредственно уведомляют о таких лицах начальника отделения штаба армии и продолжают наблюдение за этими лицами до передачи их чинам контрразведывательного отделения, не приступая, однако, к самостоятельной разработке обнаруженного дела.
К личному задержанию подозреваемых в шпионаже жандармские власти прибегают лишь в случаях, указанных в ст. 257 Уст. угол., судопр., дабы лишить подозреваемых возможности скрыться или уничтожить следы преступления.
Ст. 33. Контрразведка, всеми мерами стремясь к достижению общей цели, указанной в ст. 1. данного наставления, в частности должна:
а) ограждать войска, штабы, управления и заведения, обслуживающие армию, от проникновения в них агентов противника;
б) освещать по получении особых указаний генерал-квартирмейстера личный состав штабов, управлений, учреждений и заведений.
Примечание. Воспрещается устанавливать наблюдение одних нижних чинов за другими, а равно устанавливать наблюдение [528] вообще за офицерскими чинами без особых на то личных указаний генерал-квартирмейстера.
в) заблаговременно обнаруживать готовящиеся забастовки на заводах и фабриках, изготовляющих необходимые для армии и флота предметы и материалы.
Ст. 35. Все проходящие по делам контрразведывательного отделения лица немедленно регистрируются порядком, указанным в главе Д.
Лица, о которых имеются неблагоприятные сведения, начальник контрразвед. отделения, при достаточных к тому основаниях, зачисляет в число «заподозренных», причем в сомнительных и особо важных случаях — по предварительному докладу генерал-квартирмейстеру через начальника разведывательного отделения. С этого момента эти лица регистрируются особо и данные о них подвергаются более подробному обследованию и разработке.
Ст. 37. После достаточной разработки «заподозренных», с разрешения нач. штаба и по указанию генерал-квартирмейстера, производится «ликвидации» их, т. е. аресты, обыски и выемки со всеми дальнейшими последствиями, до суда и наказания виновных включительно.
Ст. 38. План ликвидации окончательно утверждается генерал-квартирмейстером, им же подписываются и отдаются все распоряжения, непосредственно вытекающие из этого плана, за исключением распоряжений об арестах и обысках, которые должны исходить от имени нач. штаба.
Ст. 39. При производстве ликвидации непосредственно чинами контрразв. отделения для выполнения необходимых, формальностей должны привлекаться жандармские и полицейские власти.
Из главы Д:
Ст. 47. На всех, проходящих по делам контрразведывательного отделения, составляются регистрационные карточки алфавита, причем:а) на каждого «заподозренного» составляется карточка алфавита красною цвета; [529]
б) на всех лиц, только проходящих по делам, контрразвед. отделения, но не заподозренных, составляется на каждого карточка алфавита белого цвета.
Примечание. В числе других обязательной регистрации должны подлежать: а) лица, находившиеся на службе для надобностей разведки или контрразведки, но почему-либо уволенные из нее; б) лица, предлагавшие свои услуги по разведке и контрразведке, но предложение которых почему-либо отклонено; в) лица, имена которых появляются в периодической печати в связи с данными о шпионаже, хотя бы эти данные и не относились к России.
Ст. 48. На каждое лицо, заподозренное каким-либо контрразвед. отделением в военном шпионаже, кроме карточки алфавита красного цвета, заготавливается в этом отделении регистрационный лист.
Ст. 81. На формирование контрразвед. отделения штаба военого округа на театре военных действий поступают чины того контрразвед. отделения, которое состояло в мирное время при штабе соответствующего военного округа В случае необходимости назначения нового начальника отделения, таковой избирается главным начальником военного округа предпочтительно из штаб-офицеров отдельного корпуса жандармов, по соглашению в последнем случае с командиром корпуса.
Ст. 88. Контрразведка вне театра военных действий выполняется на основании действующего положения мирного времени с теми изменениями, которые будут вызваны установлением порядка регистрации, предусмотренного настоящим наставлением.
Ст. 90. С переходом к мирному времени все дела и документы по контрразведке штабов фронтов и штабов армии, по указанию штаба Верх. главноком передаются в штабы военных округов мирного времени, к которым переходит вся контрразведка в империи. [530]
В декабре 1915 г. штаб Северного фронта узнал, что со стороны министра внутренних дел ведется какая-то кампания против военной контрразведки; что в ней участвуют жандармские полковники Ерандаков, Комиссаров (страж Распутина), Еремеев и др.; что они хотят забрать все дело в свои руки, пересмотреть и пересоздать Наставление от 6 июня 1915 г., в котором Ставка старалась по возможности отмежеваться от жандармерии и выйти из-под ее опеки. Справедливость этих сведений подтвердилась письмом товарища мин. внутр. дел сенатора Белецкого к начальнику штаба Верховного главнокомандующего от 12 февраля 1916 г., и не столько самим малосодержательным письмом, сколько приложениями к нему. Они состояли из «Введения» и проектов «Положения о контрразведке» и «Инструкции о контрразведке», составленных «Степаном» и его присными.
Подписанное Белецким «Введение» гласит следующее:
«Ряд судебных процессов последнего времени, разоблачения самих уличенных шпионов и, наконец, многочисленные факты, обнаруженные уже во время настоящей войны у нас и у наших союзников, выяснили с несомненной очевидностью могучую организацию немецкого шпионства.При этом следует отметить, что в России для немецкого шпионажа, так сказать, исторически сложились особо благоприятные условия, так как у нас все группы общества и даже толщи народные в грозной мере прослоены немецкими элементами.
Все отрасли немецкого шпионства, разделяемого по сфере своей деятельности на военный шпионаж, морской, дипломатический и торгово-промышленный, одинаково губительны для государства, и борьба с ними должна вестись всемерная и беспощадная, особенно при современных обстоятельствах.
В последнее десятилетие бдительное внимание руководителей германского шпионства привлекли на себя недовольные правительством члены политических партий, а также члены революционных организаций враждебных Германии государств, и среди таких лиц вербовка шпионов была крайне [531] интенсивна, что доказано целым рядом шпионских процессов как в России, так и за границей.
Было употреблено также много усилий на то, чтобы использовать в нужный момент в целях государственной измены рабочие организации в России, и Германия, начиная войну, была уверена, что у нас немедленно же вспыхнет поднятое рабочими революционное движение и что мятежи и внутреннее недовольство правительством совершенно парализуют нашу военную мощь.
Таким образом, шпионство не только имеет тесную связь с политическим движением в России, но можно с известной достоверностью сказать, что оно даже питает таковое движение.
Обращаясь к существующей в империи системе борьбы со шпионством, надлежит отметить, что деятельность учрежденных главн. упр. генерального штаба контрразведывательных органов направлена главным образом на борьбу с военным шпионством. Исследование же прочих отраслей немецкого шпионства требует широкой постановки этих учреждений, и в этом направлении необходима существенная помощь других органов правительственной власти.
Выработанные главным управлением генерального штаба положения и инструкции для названных органов, не являясь исчерпывающими, требуют дальнейшего развития и дополнения.
Настоятельная необходимость в реорганизации этих учреждений назрела, но для реорганизации нужно время и контингент подготовленных к розыску лиц, каковых в наличии свободных ныне не имеется.
Между тем нужна безотлагательная помощь военному ведомству в борьбе со свившим гнездо в России шпионством, в особенности в настоящее военное время.
Ввиду этого ныне представляется наиболее верным выходом из создавшегося положения следующий:
1) оставить в существующем виде ныне функционирующие контрразведывательные отделения при штабах округов, [532] армий и фронтов для концентрации всех сведений по шпионству у начальника штаба округа или армии;
2) направить в помощь им на борьбу со шпионством все губернские, областные, городские жандармские управления и охранные отделения империи, причем деятельность последних должна выражаться не только в содействии контрразведывательным отделениям, но и в самостоятельном розыске по контршпионажу путем заведения надлежащего агентурного освещения;
3) привлечь к делу борьбы со шпионством все чины общей, сыскной, уездной полиции и другие органы правительственных, властей, популяризовать идею борьбы с этим злом в широких кругах населения, стараясь сделать ее патриотически-национальной.
Ввиду изложенных выше соображений является необходимым издать особое Положение о контрразведке и Инструкцию по контрразведке для губернских, областных и городских жандармских управлений и охранных отделений, проекты которых при этом прилагаются».
Проект Положения о контрразведке, также подписанный Белецким.
1. Контрразведка возлагается на контрразведыв. отделения, состоящие при штабах военных округов, и на губернские, областные и городские жандармские управления и охранные отделения.
2. Контрразв. отделения ведают округами, ныне для них назначенными, а губернские, областные и городские жандармские управления и охранные отделения ведут контрразведку в подведомственных им районах.
3. Дабы начальник штаба округа был в курсе всех поступающих в округ по контрразведке сведений, начальники губернских, областных и городских жандармских управлений и охранных отделений должны все поступающие к ним по контрразведке сведения сообщать начальнику штаба округа и департаменту полиции.
4. Начальником контрразведывательного отделения назначается штаб-офицер отдельного корпуса жандармов, по взаимному [533] соглашению начальника генер. штаба, командира корпуса жандармов и директора департамента полиции.
5. Начальник контрразведывательного отделения является докладчиком начальнику штаба округа поступающих со всего района округа сведений и выполняет поручения начальника штаба.
6. Начальник контрразведывательного отделения подчиняется непосредственно начальнику штаба округа.
7. Для непосредственного заведования контрразведкой в каждом губернском жандармском управлении назначается один из офицеров управления, который ведет розыск под непосредственным руководством начальника управления.
8. Ликвидация наблюдений осуществляется контрразвед. отделениями и местными жандармскими управлениями и охранными отделениями по предварительному разрешению начальника штаба военного округа, кроме случаев, не терпящих, отлагательств. Причем о произведенных ликвидациях контрразвед. отделения, губернские жандармские управления и охранные отделения представляют доклад начальнику штаба округа и департаменту полиции.
9. В целях единства действий и устранения причин провала сотрудников, начальники контрразведыват. отделений передают имеющуюся у них агентуру на местах подлежащим начальникам губернских жандармских управлений и охранных отделении. В случаях, если начальник контрразв. отделения признает необходимым имеющуюся у него агентуру оставить в своем ведении, он должен поставить в известность начальника местного губернского жандармского управления или начальника охранного отделения о составе ее и, в случае требования последних, предъявить таковую.
10. Добытые агентурным путем сведения начальник контрразвед. отделения, в случае необходимости, передает на разработку подлежащему губернскому жандармскому управлению или охранному отделению.
11. Чины общей полиции принимают самое деятельное участие в задачах, возлагаемых на губернские жандармские управления и охранные отделения, как и на контрразвед. отделения, [534] по борьбе со шпионством и все поступающие к ним сведения сообщают в губернские жандармские управления или охранные отделения по принадлежности, а последние, после подлежащей проверки поступивших от полиции сведений, незамедлительно сообщают их начальнику штаба округа и департаменту полиции.
12. Общее руководство по контрразведке принадлежит главн. упр. генерал штаба и департаменту полиции, причем первый дает указания по вопросам о военной организации иностранных армий, способах и приемах разведки в иностранных государствах по собиранию военных сведений, а также все добытые военной разведкой данные, могущие быть использованными в целях борьбы со шпионством; департамент же полиции руководит постановкой розыска, причем в отношении технической постановки деятельности директор департамента полиции имеет право давать начальникам контрразв. отделений руководящие указания, которые для них являются обязательными.
13. Регистрация лиц, основательно подозреваемых в шпионаже, сосредоточивается в главн. упр. генерал штаба Причем в отношении лиц основательно заподозренных в шпионстве, подлежащих повсеместно по империи розыску, аресту или, в случае необходимости, принятия против них каких-либо мер в смысле наблюдения, обыска или особо тщательного досмотра их багажа и т. п., — в главн. упр. генерального штаба, применительно к порядку, установленному в департаменте полиции, составляются розыскные циркуляры, которые должны быть разосланы всем начальникам контрразвед. отделений, начальникам губернских жандармских управлений и охранных отделений и офицерам пограничных пунктов.
14. Независимо от контрразв. отделений, состоящих при штабе военных округов, в военное время учреждаются таковые же контрразв. отделения при штабах фронтов и армий, причем районы ведения таковых разграничиваются в зависимости от расположения воинских частей и линий соприкосновения с неприятелем. За основание должно быть принято то обстоятельство, что контрразвед. отделения фронтов и армии, [535] как учреждения временные и подвижные, принимают в свое ведение лишь контрразведку местностей, занятых частями действующей армии с их тыловыми учреждениями, но отнюдь не всех районов с сотнями городов и местечек, в которых расположены запасные кадровые части, где контрразведка осуществляется контрразвед. отделениями при штабах округов и губернскими жандармскими управлениями и охранными отделениями.
Во избежание повторных или единовременных наблюдений за одними и теми же лицами и их ликвидации со стороны контрразв. отделений при штабах фронтов и армий или чинов местного губернского жандармского управления, — в этих случаях необходимо, чтобы означенные розыскные учреждения по контрразведке, действующие в одной местности, вошли в ближайшее между собой соглашение относительно работы и районов их деятельности, что устанавливается начальником штаба фронта или армии.
15. Губернские, областные и городские жандармские управления и охранные отделения при ведении розыска по контрразведке руководствуются прилагаемой при этом «Инструкцией по контрразведке».
16. На содержание контрразв. отделений и розыск губернскими жандармскими управлениями и охранными отделениями отпускаются средства военным ведомством.
Извлечения из проекта Инструкции по контрразведке для губернских, областных, городских жандармских управлений и охранных отделений, подписанной Белецким.
Ст. 5. При заведении внутренней агентуры для борьбы с иностранной разведкой надлежит пользоваться, по возможности, теми же правилами и приемами, которые выработаны практикой по политическому розыску. Но необходимо принять во внимание следующие особенности розыскной работы по контршпионажу.Органы политического розыска при освещении деятельности представителей революционного подполья имеют объектом своих осведомительных и наблюдательных задач более или [536] менее определенные группы, организации и даже целые партии революционных работников, поставленных в необходимость взаимного между собой общения. Изложенное обстоятельство в самой широкой мере используется органами политического розыска и дает последним возможность путем соответствующего воздействия на колеблющиеся и малораспропагандированные элементы подпольной периферии получать точные сведения не только о текущей конкретной деятельности тех или иных революционных организаций, но и о самых законспирированных намерениях и стремлениях руководящих лидеров таковых. Несравненно более сложной по существу и значительно разнящейся от обстановки и требований политического розыска является работа по контршпионажу.
Самая густая сеть широко и планомерно поставленной шпионской деятельности ни в каком случае не может дать видимости и признаков группы, организации или партии, столь характерных в работе представителей революционного подполья. Даже допуская наличие в пределах той или иной страны отдельных подобных законспирированных штабов и промежуточных баз неприятельского шпионажа, необходимо признать бесспорным и не подлежащим сомнению тот факт, что каждый из агентов шпионажа, выполняя возложенные на него функции по собиранию сведений, действует непременно один, самостоятельно и без взаимодействующей поддержки таких же других шпионов.
Это отсутствие свойственных революционным партиям признаков артельности труда исключает возможность при работе по контрразведке иметь всем ту планомерную и стройную систему агентуры, которая обязательна для органов политического розыска.
19. Так как шпионская деятельность иностранных разведчиков усеяла огромные пространства России не только по окраинам, но и в глубоком тылу, начальники губернских, областных, городских жандармских управлений и охранных отделений должны принять все зависящие от них меры к тому, чтобы привлечь к борьбе с этим злом все органы правительственной [537] власти, популяризировать эту идею среди населения и через подведомственных им чинов, стараясь сделать ее патриотически национальной. Стыдиться борьбы с такой серьезнейшей для родины опасностью, разрушающей оплот государства, подрывающей его военную мощь и силу средств обороны от врага, угрожающей отечеству потерей нескольких сотен тысяч молодых жизней и миллиардными убытками, никто из русских людей не будет и по возможности окажет свое содействие.
С этими целями начальникам управлений в охранных отделений надлежит:
а) ознакомить с существом настоящей инструкции гг. начальников губерний и градоначальников и просить их распоряжений вменить в обязанность всем чинам общей и сыскной полиции не только оказывать всяческое содействие губернским управлениям по борьбе со шпионством, но и по собственной инициативе принимать все меры к обнаружению иностранных шпионов, для чего начальники полиции должны быть ознакомлены с настоящей инструкцией, а получаемые ими сведения телефонно сообщать подлежащим начальникам жандармских управлений и охранных отделений;
б) войти в надлежащее сношение с подлежащими таможенными начальниками своего района, чтобы оказывали всякое содействие в борьбе со шпионством чины таможенного ведомства, пограничной, корчемной и лесной стражи.
Для руководства чинам упомянутых ведомств в борьбе со шпионством необходимо из настоящей инструкции составить особое наставление, в котором подробно указать, чем интересуются иностранные разведчики, под какими личинами они выступают, как; собирают свои сведения, к каким приемам прибегают и как надлежит поступать в случае обнаружения шпионов. Классные чины должны это наставление разъяснить нижним чинам и указать, что такое шпионаж, что борьба с ним — высокопатриотическое дело, так как он грозит их родине неисчислимыми бедствиями в случае войны с соседними государствами.
С означенным наставлением необходимо познакомить г-д строевых офицеров во всем районе жандармского управления, [538] для чего войти по данному поводу в сношение с военным начальством. Господа же офицеры должны обстоятельно ознакомить с наставлением воинские нижние чины и дать им словесные разъяснения. Это особенно важно, так как иностранные шпионы особенно льнут к воинским чинам в надежде получить от них какие-либо сведения.
На письме Белецкого от 12 февраля 1916 г. Алексеев написал: «Прошу рассмотреть и переговорить», а Пустовойтенко:
«В основу ответа положить принципы: 1) на театре войны нечего изменять, так как все жандармские организации уже имеют обязанность следить и передавать сведения в контрразведывательные отделения; 2) вне театра военных действий обязать все жандармские учреждения следить за шпионами, но приступать к ликвидации не иначе, как с согласия военных подлежащих властей, т. е. начальников штабов округов, которым по этим вопросам обязан докладывать губернский жандарм».
Мое заключение по изучении вопроса было подано в таком виде:
«Основная мысль Наставления по контрразведке в военное время от 6 июня 1915 года: ведение этой важной стороной жизни армии и ее тыла всецело передать в ряды самой армии, поручив его чинам военного ведомства, а на помощь им, когда она будет сочтена ими необходимой, привлекать чины жандармской и общей полиции.При этом контрразведка вне театра военных действий должна вестись не на основании названного Наставления, а на основании действующего положения мирного времени, каковым является Положение от 8 июня 1911 года. Основа этого Положения уже иная: сосредоточивая контрразведку в штабах военных округов, само исполнение этой работы поручено всецело жандармским чинам, подчиненным, однако, военной власти округа во все время исполнения своих специальных обязанностей.
Таким образом, точные разграничительные линии театра военных действий от всей остальной части империи совершенно точно и определенно решают вопрос о том, кто, собственно, [539] ведет и ведает контрразведку. В обоих этих случаях вмешательство ведомства политической полиции совершенно устранено. Да и вне театра военных действий оно отсутствует, и только инструкция по технической постановке контрразведывательных отделений вне театра военных действий вырабатывается главным управлением генер. штаба «по соглашению с департаментом полиции министерства внутренних дел» (ст. 13).
Такое точное отмежевание от совместной деятельности двух ведомств было подсказано опытом и в нынешнюю войну вылилось в форму Наставления 1915 г.
За министра внутр. дел сенатор Белецкий считает теперь необходимым изменить существующий порядок и в основу реформы его кладет совершенно новую мысль, а именно: взаимодействие военного ведомства с ведомством политической полиции и притом такое, при котором разграничительная линия театра военных действий от всей империи должна быть значительно подвинута к передовым частям армии, а территория внетеатровая таким образом значительно расширена (ст. 14 его проекта Положения).
Это взаимодействие принимает такие формы:
1. Вся контрразведка вне театра военных действий, а в мирное время — и во всей империи, возлагается на контрразвед. отделения, состоящие при штабах военных округов, и одновременно на губернские, областные и городские жандармские управления и на охранные отделения (ст. 1).
2. Начальниками тех и других контрразведывательных отделений назначаются жандармские офицеры (ст. 4), которые и докладывают обо всем одновременно начальнику штаба округа и департаменту полиции (ст. 7), подчиняясь начальнику штаба округа.
3. Ликвидация наблюдений делается по предварительному разрешению начальника штаба округа, но в случаях, не терпящих отлагательства, — самолично жандармскими чинами лишь после доклада начальнику штаба округа и департаменту полиции (ст. 8).
4. Агентура контрразведыв. отделений и жандармских всякого рода учреждений общая (ст. 9). [540]
5. Общее руководство по контрразведке принадлежит главн. упр. генерального штаба и департаменту полиции, причем директор последнего имеет право давать начальникам отделений руководящие указания, «которые для них являются обязательными» (ст. 12).
Таким образом, ясно, что вмешательство политической полиции на деле будет полным и подавляющим, так как опыт указал, насколько легко любое чисто политическое дело связать с изменой государству, привязав его таким образом к контрразведке и направляя последнюю вовсе не в ту сторону, какую должно и может преследовать военное ведомство.
Основные принципы, которые указаны вашим превосходительством в резолюции на письме сен. Белецкого, таким образом, не будут соблюдены, и нарушение их принесет несомненный вред делу военной контрразведки.
При этом надлежит иметь в виду, что в настоящем деле очень скоро, вслед за принятием проектов сенатора Белецкого, произойдет то же самое, что уже произошло в вопросе о расширении компетенции военной цензуры: гражданская власть и политическая полиция будут предъявлять к армии требования, ради соблюдения якобы плохо понятых государственных интересов, при выполнении которых армия станет заслоном произвола этих инстанций и надежной защитой их от негодования общественного мнения.
Ввиду вышеизложенных соображений полагалось бы сообщить министерству внутренних дел, что изменение в постановке контрразведки сообразно присланным им проектам не представляется целесообразным».
Хотя полковник Ассанович и был вполне удовлетворен этим докладом, но, конечно, он кастрировал его и в таком охолощенном виде представил генерал-квартирмейстеру, который, в свою очередь, представил доклад нач. штаба. Алексеев доклад утвердил.
Несколько штрихов из дела.
Военный начальник Равского уезда Петроковской губернии капитан Иван Штейн изобличен в шпионаже. [541]
Владелец имения «Лаброген» Газенпотского уезда Курляндской губ. Роберт Карлович Бредрих был гольдингенским уездным начальником; при вступлении немцев он и брат его Сильвио перешли на их сторону.
В гор. Кельцы австрийцы захватили печати наших учреждений и паспортные бланки и теперь пользуются ими для фабрикации видов на жительство командируемым в Англию и Францию своим и германским агентам.
«Итальянский сфинкс». Под этим заглавием римский академик Берто Тассо-Тассинари поместил в февральской книге лондонского «Fortnightly Review» очерк итальянской политики и ее мотивов за время нынешней великой войны. Автор во время своего последнего приезда в Лондон «был поражен недружелюбным отношением английского общества к Италии и ко всему итальянскому». Он считает своим долгом выступить в печати, чтобы возразить всем тем англичанам, которые, нисколько не стесняясь, бросали ему в лицо обвинения против политики его отечества вроде следующих: «Италия думает исключительно о себе — ей мало дела до общих интересов четверного согласия!», «Отчего Италия не объявила до сих пор войны Германии?», «Отчего итальянские войска не поддержали французов и англичан на ближневосточных театрах войны?», «Недаром Макиавелли родом был из Италии», и т. д., и т. д.
«В особенности сильно англичане негодуют на Италию за ее нежелание участвовать в дарданелльской экспедиции. Они уверены, что если бы мы, итальянцы, их поддержали в свое время, то ныне Константинополь был бы уже завоеван. «Помилуйте, — говорят англичане, — ведь только и слышишь от итальянцев об их исторических правах на Левант, об их грандиозных экономических интересах на Ближнем Востоке и т. д. Между тем, когда дело дошло до необходимости принести реальные жертвы, то итальянцы тотчас же пошли на попятный».Трудно защищаться против нападок людей, органически неспособных понять дух итальянской нации. Когда вступаешь в полемику с англичанином, то наперед знаешь, что его не [542] переубедишь. Весь склад ума северных европейцев коренным образом отличается от итальянского мышления. Начать с того, что мы, итальянцы, в области политики исходим из совершенно другой точки зрения, чем пропитанные духом империализма англичане, русские и французы. Действительно, у нас огромные экономические интересы в Сирии и Анатолии; там у нас многочисленные торговые колонии, там итальянцы наживают миллионные состояния, обогащая таким путем свою родину. Но ведь не менее важные колонии у нас имеются и в Нью-Йорке (700 000 душ), в Монтевидео, в Бразилии; в Аргентине у нас имеется до 4 миллионов сородичей! Но, поверьте, что ни им самим, ни кому бы то ни было в Италии никогда не приходит в голову дикая мысль о насильственном «возвращении под сень природной национальной власти» всех этих итальянских колонистов-эмигрантов. Мы не понимаем, какой смысл для нас, т. е. для Италии как государства, или же для наших эмигрантов в затеях, подобных тем, на которых помешаны, например, Гогенцоллерны, мечтающие о возвращении «под сень германского орла» 12 миллионов американских немцев...
Вы, может быть, возразите мне, что политика Италии все-таки руководствуется принципами империализма: недаром же она захватила Триполи? На это я вам отвечу следующее: мы были вынуждены завоевать Триполи, дабы предупредить Германию. Во владении Фердинанда Кобургского и теперь еще находятся собственноручные письма императора Вильгельма II к Энвер-паше, в которых план переуступки Триполи германцам был уже вполне разработан еще несколько лет назад. Германия намеревалась создать между Средиземным морем и Гвинейским заливом чересполосное колониальное владение. Подумайте только, в каком положении находилась бы в настоящую минуту Англия, если бы немцы еще тогда укрепились в недрах мусульманского Судана, в оазисах фанатиков-сенусситов, на богатых морскими базами побережьях Северной Африки! Мы, со своей стороны, не могли допустить того, чтобы немцы зашли нам в тыл и окружили нас не только с севера, но и с юга. И вот, хотя подавляющее большинство [543] наших парламентариев (мы почти все социалисты) и потребовало, чтобы правительство отказалось от политики «авантюр и захватов», но все же последнему пришлось скрепя сердце аннексировать бесплодные пустыни вечно мятежной Берберии...
Мы сделали это, будучи научены горьким опытом: Бисмарк, облегчив французам завоевание Туниса, навеки создал опасность грозного конфликта между Французской республикой и Итальянским королевством...
«Ну, а чем вы объясните захватническую политику Италии в Албании?» — могут меня спросить иные недоверчивые люди. На это мы можем ответить лишь следующее. Еще со времен турецкого владычества в Албании к нам в Италию выселилось огромное количество албанцев. Влияние исторических симпатий, обусловленных этим фактом, столь существенно и важно, что оно объясняет вполне удовлетворительным образом влечение наше в сторону Албании.
Часто мне посылают упреки в том, что «итальянская армия делает столь незначительные успехи на австрийском фронте». Пусть те, кто осмеливается говорить подобные вещи, вспомнят, что австро-итальянский фронт имеет протяжение в 910 английских миль; линия фронта проходит исключительно по гористой местности, которую австрийцы укрепляли в течение 40 лет. Англичане не были в состоянии овладеть позицией у Ачи-Баба за все долгие месяцы своего галлиполийского сидения; у нас на австрийском фронте имеются целые сотни таких же неприступных позиций... Почему же англичане не хотят войти в положение нашей геройской армии?
Англичане любят обвинять нашу аристократию в германофильстве. Согласен, что наши аристократы действительно любят немцев. Но ведь они ровно никакого влияния на политику Италии не оказывают. Большинство наших аристократов занято выискиванием для себя богатых еврейских или американских невест. Вот чем занимается наша аристократия!
«Почему же вы не объявляете войны пруссакам?» — спрашивают у меня. Да просто потому, что это не входит в наши [544] расчеты, — отвечу я. Какое право имеют претендовать на наши преимущественные симпатии англичане, которые сами безусловно виноваты в полном отсутствии общности интересов между Англией и Италией? Не столь давно я сам предлагал английским капиталистам образовать компанию для эксплуатации богатых залежей сурьмы. Они замахали руками, когда услышали, что эти залежи находятся в Италии. Пришлось обратиться к немцам; они и нажили на этом деле миллионы, снискав, кроме того, себе симпатии всей округи, население которой приобрело новые источники заработков благодаря энергии германских капиталистов и инженеров.
Англичане всегда смотрели на Италию, как на своего рода дачную местность. Они интересовались итальянскими древностями, но решительно отказывались любить и уважать современное поколение итальянцев... Между тем германцы поступали совершенно наоборот: они сделали все, что только могли, чтобы сблизиться с нами, изучить нас и протянуть нам руку.
Я сам знал англичанина, 40 лет прожившего в окрестностях Рима, где он приобрел огромное имение. Этот англичанин был женат на флорентинке, но до самой своей смерти он не подумал о том, чтобы выучиться говорить по-итальянски; когда он говорил об итальянцах, то незаметно разражался по адресу их градом изысканной брани.
Да, если бы не Бельгия, то в эту войну Италия никогда не обнажила бы своего меча. Нас побудила к вооруженному выступлению также отчасти и ненависть к заклятому врагу Италии — к императору Францу-Иосифу.
Каждый итальянец чувствует, что он принес этим великую жертву, так как после Сербии и Черногории, несомненно, настанет наш черед»...