1915 год
21–29 декабря
На Северном фронте сформирован партизанский отряд поручика Пунина из 5 эскадронов и артиллерийского отделения. Пунин просит права командира отдельной части, право награждения чинов с утверждением впоследствии наград штабом армии, которой отряд будет придан, и присвоения ему звания «атамана отряда». Плеве поддерживает все три просьбы. Нач. штаба донес царю, что полагал бы удовлетворить первую и третью, «принимая во внимание характер будущей деятельности отряда, его полную оторванность от своих войск и прямых начальников и необходимость создать в лице начальника отряда сильную власть для поддержания железной дисциплины». Сегодня царь ответил согласием и кстати сообщил, что остался очень доволен двумя осмотренными армиями Западного фронта (V и XII).
Министр иностранных дел Сазонов энергично отстаивает необходимость оставления в Персии посланника Н. С. Эттера. Письмо Янушкевича о необходимости его сменить доложено царю; последний отложил решение вопроса до личного разговора с Сазоновым, что и последует в ближайшие дни. Обо всем этом нач. штаба телеграфировал Янушкевичу вчера.
«Дежурный офицер прапорщик Каминский просит сказать, где расположена Ставка, указать город, так как нужно туда командировать с пакетом, для чего необходимо дать ему на железную дорогу предложение, где необходимо указать город, а не штаб», — подлинная просьба офицера штаба Одесского (конечно!) военного округа... А кому не надо, все знают и в печати косвенно сообщают, что Ставка в Могилеве.
Шуваев сегодня благодарил нач. штаба по телеграфу за назначение главным полевым интендантом и просил дать ему четыре дня для устройства своих дел. Алексеев приходил в аппаратную для разговора, несмотря на то что у него в кабинете же можно сделать переключение и разговаривать, никуда не выходя. Но он не хочет создавать хлопот для других из-за маленького своего удобства на 10 минут. [409]
У него сегодня долго сидел оренбургский архиерей Мефодий.
Носков говорил о полке; пока Пустовойтенко решил не выпускать его из штаба... Его псевдоним в «Вечернем времени» — Я.
Полковник Вандам отказался от перевода в Ставку, прислав длинное письмо.
Иностранным газетам нейтральных стран заплатили 30 000 руб. и видят, что деньги брошены зря. Печать оказалась хитрее Янушкевича и Данилова.
И. д. военного агента в Дании полковник Потоцкий сообщил 8 декабря генерал-квартирмейстеру генерального штаба:
«Выясняется пропаганда среди инородцев, именно в польской среде. Успеху такой пропаганды способствуют и евреи, которые открыто заявляют о том, что не желают победы России и как результат ее — автономии Польши, ибо знают, что последняя примет энергичные меры для изгнания евреев из ее пределов. Об интенсивности украинской пропаганды свидетельствует прилагаемая газетная заметка, из которой видно, что в Германии образовалось уже общество «Свободная Украина» с отставным генералом во главе.
«Свободная Украина»
«Так называется союз германских ревнителей украинских освободительных стремлений, открытие которого состоялось при большом стечении публики в зале палаты депутатов. Председатель «Св. У.» генерал от кавалерии барон Гебзаттель открыл собрание речью, в которой изложил цели нового союза: ознакомление германского общества с историей, литературой и искусством украинского народа, с экономическим значением Украины и с ее стремлениями к восстановлению ее государственной самостоятельности. Затем депутат [410] австрийского рейхстага д-р Евгений Левицкий в обширной речи пояснил экономическое значение украинской области, которую он назвал житницей и рудной сокровищницей России и которую характеризовал как экономический хребет последней. Только угнетение и эксплуатация Украины дала московитским царям возможность играть роль угрозы всему миру. Далее следовали интересные световые картины, изображавшие города, села и типы Украины. Д-р Фальк Шупп, генеральный секретарь «Св. У.», прочитал затем доклад о народном искусстве украинцев, который также сопровождался демонстрацией световых картин. Докладчик сумел дать захватывающий обзор всех отраслей народного искусства, техники плетения кружев, резьбы по дереву, керамики, стеклодувного, кузнечного и ювелирного искусств и различных орнаментных работ. Особенно прелестны были продемонстрированные «писанки», искусно окрашенные пасхальные яйца, — один из древнейших художественных народных обычаев Украины. Аудитория наградила всех трех докладчиков оживленными аплодисментами».
В ответ на продолжающиеся жалобы Иванова на неподвоз продовольствия нач. штаба сообщил сегодня, что делается все возможное. Надо знать, что на Юго-Западном фронте стояло на колесах свыше 4000 груженных продуктами вагонов, а благодаря этому ощущается недостаток порожних вагонов в Донецком бассейне под нагрузку топлива, почему в свою очередь Брянский завод, занятый срочными военными изготовлениями, сократил производство еще на одну доменную печь. «Непрерывно связанные железные дороги, — заканчивает Алексеев, — представляют один громадный организм, и всякая излишняя самостоятельность отдельного органа, заботящегося только о своих интересах, отражается неблагоприятно на интересах общих, почему и не может быть допускаема и, скажу прямо, не будет допущена»... [411]
Потери VII армии за 20 и 21 декабря:
| Офиц. | Нижн. чин. | ||
| 22-й корпус | — | 31 | |
| 26-я див. | 16 | 1270 | |
| 2-й корпус | 43-я див. | 48 | 4405 |
| бригада | 8 | 207 | |
| 5-й Кавк. корпус | 2-я див. | 14 | 865 |
| 4-я див. | — | 53 | |
Всего — 86 офицеров и 6831 нижний чин.
Алексеев сообщил Иванову шифрованной телеграммой, что царь желает, чтобы в основе всех соображений по выбору района для расположения гвардейского отряда лежала главным образом активная цель, а предположения по отбиванию контрманевра противника должны иметь подчиненное значение.
Командующему V армией Гурко приказано держать один корпус в Режице. Он предлагает иное, хочет войти в переговоры и доносит Алексееву, что думает по этому поводу. Нач. штаба ответил: «Думаю, что выработка плана должна вестись не переговорами и соглашениями, а указаниями штаба фронта; это его работа. Соглашение с левым соседом установит мой штаб».
Вдова члена Государственной Думы подполковника Звегинцева, причисленного к генеральному штабу, подала прошение Алексееву о переводе его в генеральный штаб и производстве в полковники в день смерти, чтобы таким образом получать большую пенсию, — дела ее очень расстроены. Алексеев сочувствует.
Вот образцы того, как Рузский популяризирует себя в ущерб истине; все сказанное о нем — совершенный вздор, правда — только взятое мной курсивом.
«Vossische Zeitung» 24 декабря:
«Устранение генерала Рузского не было сюрпризом для осведомленных петроградских кругов: там знали, что «совесть армии», как называли Рузского, думает об уходе.Рузский ушел добровольно. В середине ноября месяца он подал в отставку, которая не была принята царем В декабре он [412] возобновил свою просьбу, причем произошла дурная сцена между царем и генералом Рузским. Последний указал, что мобилизованная промышленность оказалась совершенно несостоятельной: вместо того чтобы снабдить армию снарядами, она снабдила миллионами лжепатриотов, искавших наживы.
От него, генерала Рузского, требуют освобождения Курляндии, а между тем каждая вновь сформированная часть отправляется на Юго-Западный фронт, где предполагается предпринять бессмысленное нашествие на Галицию или на Буковину. Уже весной генерал Рузский был против присылки генерала По, который собирается контролировать русские армии.
Ему, генералу Рузскому, доверили командование Северо-Западным фронтом, включив в него Петроград. Между тем начальник Петроградского военного округа и градоначальник проводят собственную политику, не считаясь с распоряжениями генерала Рузского. Словом, в доверенном ему фронте царит такой хаос, что он не может больше нести ответственность за все это.
Говорят, что царь был так возмущен откровенностью генерала Рузского, что собирался предать его военному суду. Когда же главным образом граф Фредерикс указал, что Рузский очень популярен и суровое обращение с ним может иметь нежелательные последствия, царь решил милостиво уволить Рузского».
Берлинский корреспондент «Pester Lloyd» (23 дек.) сообщает, что уход генерала Рузского вызван реакционерами и Горемыкиным. По сведениям стокгольмского корреспондента газ. «Berliner Lokal-Anzeiger», генерал Рузский и И. Л. Горемыкин были на аудиенции у царя. Речь шла об угрожающем настроении, царящем в столице. Г-н Горемыкин спросил Рузского, прикажет ли он стрелять, если будут беспорядки. Генерал ответил отрицательно. На вопрос царя, почему, Рузский сказал: «Потому что солдаты откажутся стрелять». Ответ генерала был использован Горемыкиным для инсинуаций. Этот инцидент безусловно подтверждается; он обсуждался 6 декабря в русском посольстве в Стокгольме». [413]
Сегодня царь отправился из Минска в Царское Село.
«Новое время» окончательно продалось банкам; из них большое участие в создании консорциума принял «Русско-французский», представителем которого состоит городской делец Д. И. Демкин, а за его спиной фактически Митька Рубинштейн... Семейная драма с выстрелами А. А. Суворина — дело домашнее, но владычество в болоте-газете грязных банковских рук — дело общественное.
Генерал-квартирмейстер Северного фронта генерал Бредов обратил внимание Пустовойтенко на то, о чем Алексеев и написал Горемыкину, а именно — что в письмах в армию наблюдаются жалобы родных на тяжелое экономическое положение в некоторых городах и районах, вызываемое все возрастающей дороговизной предметов первой необходимости и недостатком разного рода припасов. Кроме цензуры писем, Алексеев полагает, что для борьбы с распространением среди армии таких сведений, которые заставляют многих, слабейших духом, желать скорейшего заключения мира, необходима неотложная энергичная борьба внутри страны с самими явлениями, служащими причиной появления нежелательных сведений, передаваемых в газетах, письмах и устно, а также широкое оповещение в печати о всех принятых в этом направлении мерах правительства и общественных организаций. При этом Алексеев просил Председателя Совета министров уведомить о его заключении по данному вопросу. Такие же письма написаны Поливанову и министру внутр. дел Хвостову, но их мнения не спрашивались, а просто говорится о принятии мер.
Чтобы судить о росте цен, дам несколько сравнительных цифр декабря 1914-го и настоящего года по Петербургу:
| Хлеб ржаной | 2 к. | 3–4 к. |
| Гусь | 4 р. 50 к. | 11 р. |
| Икра кетовая | 40 к. | 1 р. 20 к. |
| Окунь свежий | 12 р. пуд. | 20 р. |
| Орехи | 12 р. | 30 р. |
| Мед сотовый | 12 р. | 30 р. |
| Сиг копченый | 75 к. | 20 р. [414] |
Вчера, уезжая с Западного фронта, царь пожаловал Эверту генерал-адъютанта. А Алексееву все ничего... В своей ответной на его поздравление телеграмме Эверт благодарит нач. штаба за «братскую помощь». Сказал ли, однако, он это царю...
Потери в VII армии за 22 декабря: 4 офицера и 477 н. чинов.
Сегодня Пустовойтенко позвал меня и Ассановича и сказал ему, чтобы он при моем содействии взял на себя Бюро печати, прибавив, что готов принять мой упрек, что первая попытка не удалась по вине самого штаба, и надеется, что теперь дело пойдет иначе. Озабоченный Ассанович со мной еще не беседовал.
До войны иностранная печать ведалась в разведывательном отделении управления генерального штаба, потому что именно для разведки и была там; каждый офицер и ведал ею и разведкой в порученном его делопроизводству государстве: Скалон — в Германии; Андерс был помощником по Франции, Испании, Португалии, Бельгии и Голландии; Самойло — в Австрии.
Теперь наш штаб подкупает печать только в нейтральных странах. Плата вздорная: например одна бухарестская газета просила дать ей единовременно 3000 франков и, получив, стала писать в пользу России и нашего «военного агента Семенова, которого раньше ругала. Печать дружественных держав не получает ничего.
Офицеры разведывательного отделения управления генерального штаба переодевались, гримировались и разъезжали для различных свиданий по мелким станциям, а иногда днями проводили время на своих конспиративных квартирах, где принимали разного рода агентов и шпионов. Теперь то же самое продолжается в разведывательных отделениях фронтов. Сношения с жандармами и полицией тыла лежат также на них.
Из доклада старшего адъютанта разведывательного отделения штаба II армии ген. штаба капитана Ковалевского от 5 ноября этого года видно, что и это дело, специально порученное [415] в мирное время генеральному штабу и только им и разрабатываемое, тоже велось так, что в кампанию мы вышли неподготовленными.
«Более чем годичный опыт войны, — пишет Ковалевский, — выяснил следующие недочеты разведки:1. Отсутствие единства взглядов на эту весьма важную отрасль военного дела, которая при правильной ее постановке должна и может в значительной степени облегчить начальствующим лицам их трудную задачу управления войсками. Лично мне приходилось слышать такие крайние мнения и, к удивлению, даже от офицеров генерального штаба, которые доказывают, что само дело разведки им неизвестно. Некоторые даже высказывали мнение о полной ненужности разведывательных отделений, считая их работу излишней.
2. Вследствие отсутствия руководящих указаний со стороны высших штабов, а также ввиду не менее обязательных инструкций и наставлений по ведению разведки это весьма важное дело всецело предоставлено полной самостоятельности лиц, заведующих разведкой.
3. Особенно страдает заграничная резидентура. Ввиду отсутствия контроля ловким агентам в настоящее время предоставлена полная возможность работать для нескольких наших армий одновременно. С другой стороны, недобросовестные агенты, рассчитанные одной армией, могут наняться в сотрудники другой армии, особенно с другого фронта.
Затем из официального донесения нашего военного агента в Копенгагене известно, что многие копенгагенские резиденты (т. е. живущие там агенты разведки. — М. Л. ) знают друг друга, продают друг другу сведения, ведут себя совершенно неконспиративно и, конечно, проваливают порученную им заграничную разведку»...
Откровенный капитан предлагает сосредоточить всю разведку в Ставке, немедленно собрать комиссию, выработать наставление и инструкции, иметь в Ставке список всех без исключения резидентов и только по получении от нее справки о нем, давать ему работу. Наивный человек, он думал, что этот вопрос вызовет здесь хоть одно немедленное распоряжение. [416] Генерал-квартирмейстер прочел, пометил: «Полк. Ассановичу», и на этом все кончилось... Впрочем, не совсем: через полтора месяца бумага попала ко мне для подшитая к «весьма секретному» делу, но и то только потому, что я сам хотел ознакомиться с ней и настойчиво предложил свои услуги в качестве подшивателя...
Знаю из документов, что на Северном фронте по разведке работают: Вильгельм Вильгельмович Швамберг — псевдоним Швейцарец, художник из Варшавы Владимир Леопольдович Мазуркевич, инженер В. П. Залесский (работает и для Ставки) и А. Френкель.
Приведу здесь же полученную позже докладную записку штабс-капитана И. В. Мусиенко, прикомандированного к Одесскому кадетскому корпусу, от 2 января 1916 г.:
«В марте 1912 г. я подал рапорт дежурному генералу в штабе Одесского военного округа о желании быть разведчиком в Берлине, находясь в научной командировке от министерства народного просвещения для приготовления к профессорской деятельности по кафедре уголовного права. Находясь в Германии около двух с половиной лет, при этом первые тринадцать месяцев был офицером действительной службы и студентом Берлинского университета, выполняя научную работу, свободное время употребил на изучение военной подготовки армии и народа и обо всем замеченном важном давал знать генералу Татищеву и военному агенту полковнику Базарову. Способствовал тому, чтобы меньше было наших рабочих в Германии (осталось 200 тысяч, а не 600–700 тысяч), сообщал о пробных мобилизациях; о том, что при Polizeipresidium'e работают турецкие чиновники, изучающие отдел мобилизации, и т. д. Состоял в деловой переписке по обороне государства с членами Государственной Думы. Жил в Берлине под наблюдением тайной полиции. Д. Шмидт (офицер гвардии) просил меня в семинарии Листа остаться у них на службе, говоря, что у них будет очень хорошо, но я последним поездом 18 июля 1914 г. убежал в Варшаву».
До декабря нынешнего года работа главного управления генерального штаба по разведке в области заграничной агентуры [417] была очень слаба и совершенно бессистемна Оно почти совсем выпустило дело из рук, поэтому-то теперь Алексеев и приказал заняться им и не давать монополии Огенквару (сокращенное название сего классического учреждения). На фронтах же все еще идет в полный разброд. Там такой хаос, что шпион времени Николая I старик Липранди в ужасе опять лег бы в гроб.
Кстати, на одной жалобе какого-то агента на другого с обвинением его в мошенничестве Алексеев положил резолюцию: «С чистыми руками этим и не занимаются».
Настоящие предатели страны — руководители генерального штаба до и во время войны; вот кого надо судить и всенародно казнить.
Английский корреспондент Вильтон отлично говорит по-русски, почти без всякого акцента.
В ночь с 24 на 25 декабря Алексееву принесли телеграмму:
«Из Колпашевой. Начальнику штаба генералу Алексееву. Административно высланные, на основании 19 ст. военного положения, почтительнейше просят ваше высокопревосходительство повергнуть к стопам верховного вождя доблестной нашей русской армии его импер. величества от российских подданных наши верноподданнические чувства и выражения искреннего пожелания победы доблестной нашей армии над дерзким врагом. Горячо желая принести на алтарь отечества посильную пользу на успех победы, почтительнейше просим ходатайства В. В. перед верховным вождем о разрешении перемещения желающим российским подданным из высланных в пределах Томской губернии в города той же губернии под надзор полиции и предоставить право работать на пользу родины и доблестной армии. Мы в большинстве люди интеллигентные, патриоты, к политике непричастные, имевшие на родине крупные дела, капиталисты, обладающие полезными познаниями, практическим опытом, могущим дать громадную пользу родине, более года оторванные от родного очага, семьи и дела, обреченные на бездействие в мертвом Нарымском крае, где негде приложить силы, знания и капитал. 17-я [418] и 19-я статьи вовсе не преследуют карательных целей, а по одной простой подозрительности в неблагонадежности дают право высылать лишь за пределы военного положения и действия. Понятия подозрительности страшно растяжимы. Многие из нас, искренние горячие патриоты скорее ошибочно высланы в Сибирь, да еще в Нарымский мертвый край, и обречены на бездеятельность. Желающие переехать в города отказываются от кормового казенного довольствия, могут предоставить крупную поддержку нахлынувшим безработным беженцам, труд которых будет использован на пользу армии и родины. Местная губернская администрация к таким ходатайствам сочувствия не проявляет и всегда отдельные просьбы о переводах отклоняет. Федор Бредихин, Лев Пирутинский, Соломир Полечек, Вержиковский, Федор Балихин».
Маврин донес ночью: «Сосредоточение армий Юго-Западного фронта начато при полном отсутствии запасов на местах нового их расположения. Недополучено против норм с дорог юго-восточн. района 3164 вагона. Пришлось собирать все от местных уполномоченных министерства земледелия мелкими партиями, так что учет принимающего интендантства делается почти невозможным»... Очевидно, дано после обнаружения лихорадочного расхищения.
Плеве донес, что на Северном фроне новых сапог не хватает на два месяца, они не очень хорошего качества, маломерные; не удовлетворены требования V и XII армий на 212 000 пар; на днях дано 60 000 пар и вскоре обещают из Владивостока 50 000, но это только половина необходимого.
Сапоги сейчас стоят бешеных денег, в армии их нет, в стране нет кожи. А вот, как она береглась: «До настоящего времени кожи убитого скота оставались в распоряжении войск, которые или бросали их, или продавали за бесценок. Между тем крайне важно обеспечить кожевенные заводы сырьем для своевременного получения выделанных кож, а из них — сапог и снаряжения». Поэтому приказано снимать кожи аккуратно, солить и отправлять счетом в вещевые склады. «За хорошо снятые кожи будут установлены войскам премии» (телегр. интенданта армий Северо-Западного фронта от 24 декабря 1914 года)... [419]
Дело снабжения, переданное с мобилизацией армии в руки главных его начальников на фронтах — генералов, никогда раньше не ведавших никакими хозяйственными вопросами, конечно, оказалось не на «должной высоте». Вообще тыл, которым они начальствовали, еще раз показал, к чему готовят академия генерального штаба и канцелярии. Войсковые части, понимая, что солдат прежде всего должен быть сыт, одет и обут, и не доверяя отечественному порядку вообще, с одной стороны, а с другой, представляя себе военное время как период полной безотчетности и бесконтрольности, могли уже окончательно сбить с толку тех неопытных руководителей, создавая у себя непомерные запасы, которые и приходилось часто отдавать врагу из-за невозможности вовремя вывезти.
Чтобы видеть более полную картину тылового развала после трех месяцев войны, приведу приказ главнокомандующего Юго-Западного фронтом от 17 октября 1914 г. Он длинен, но весьма поучителен.
«От армий поступают донесения о не всегда полной обеспеченности войск предметами людского и конского довольствия, причем иногда эти донесения составляются в тревожных выражениях такого рода, как «войска голодают» или «войска терпят крайнюю нужду».Мне документально известно, что в магазинах, находящихся в ведении довольствующих учреждений Северо-Западного фронта, до сих пор не было недостатка в каких-либо продуктах. А в отношении хлеба все время наблюдался даже избыток, так как, помимо полевых подвижных хлебопекарен, которые при умелом с ними обращении должны обеспечивать довольствие войск хлебом, была организована еще выпечка такового интендантством фронта в запас, так что, недостатка в хлебе в армиях быть не могло. Тем не менее в середине августа от II армии поступали донесения, что войска голодают. По проверке этих донесений выяснилось, что по требованиям корпусов, в гор. Млаву было доставлено 90 вагонов хлеба, за получением которого, однако, войска своих обозов не выслали, почему хлеб был возвращен железной [420] дорогой интендантству, но уже отчасти испортившимся от долгого лежания. Были также случаи, что армии требовали срочно хлеб от интендантства, в то время как в их распоряжении и по их же заказу хлеб находился на железнодорожных станциях не выгруженным из вагонов.
В X армии одно время оказался съеденным весь носимый сухарный запас, несмотря на то что войска могли ежедневно получать хлеб как из корпусных, так и из местных хлебопекарен.
Вышеизложенное убеждает меня в том, что если войска испытывают подчас недостаток в продовольствии, то это происходит не от отсутствия последнего в районе действий войск и в ближайшем тылу, а вследствие полного неумения хозяйственной части штабов армий и корпусных управлений распоряжаться теми средствами, которые им предоставляются, а равно по причине крайне неумелого руководства службой обозов.
Следствием последнего являются чрезмерные требования, предъявляемые армиями в отношении предоставления им перевозочных средств сверх приданных дивизиям и корпусам. Так, от I армии в сентябре поступило донесение, что она, имея в своем распоряжении 19 военных транспортов и автомобильную роту, испытывает недостаток в перевозочных средствах и просит предоставить в ее распоряжение два парка полевой железной дороги — один конный, другой паровой тяги, упуская при этом из виду, что на устройство такой дороги нужен срок, которого армия при действительной нужде выжидать не могла бы.
Вслед за этим из этой же армии пришло новое донесение, что для выдвижения войск вперед далее трех переходов от выгрузочных станций армии потребны 51 транспорт или 10 обозных батальонов на каждый переход сверх трех, иначе кругооборот транспортов и беспрерывность подвоза якобы не будут обеспечены. Неосуществимость такого требования (9333 повозки и 20 706 лошадей на каждый лишний переход) очевидна сама собою.
В X армии корпусные транспорты были назначены для перевозки артиллерийских грузов, для каковой цели они вовсе [421] не предназначаются, и употребление их по этому назначению не может не отразиться вредно на порядке подвоза продовольствия.
Кроме того, войсковые части без достаточных оснований и в явный ущерб казенными интересам требуют повозки от населения на усиление своих перевозочных средств.
В отношении артиллерийского снабжения штабы армий в предвидении боевых столкновений обнаруживают крайнюю впечатлительность и настойчиво просят о назначении в их распоряжение возможно большего числа местных парков а получив таковые, выгружают боевые припасы из вагонов и образуют передовые склады огнестрельных припасов, последствием чего иногда являлась утрата их.
Заведующие санитарной частью армий до сих пор не доносят о расположении их лечебных заведений и о количестве находящихся в них больных и раненых, причем донесения эти не поступают также и о госпиталях, переданных начальником санитарной части фронта из числа находящихся в его непосредственном ведении с целью усиления в армиях средств дальнейшей сортировки и эвакуации. Вследствие полного отсутствия этих сведений приходилось придвигать госпитали и поезда, руководствуясь не фактическими сведениями, а предположениями начальника санитарной частью. Поэтому были случаи, когда госпитали и поезда в некоторых пунктах стояли в полном бездействии, а в других местах госпитали были перегружены, и поезда не успевали исполнять свою задачу.
Войска в большинстве случаев совершенно не осведомлены о местах расположения головных эвакуационных пунктов, вследствие чего очень часто случалось, что раненые шли большими партиями, минуя госпитали на головных эвакуационных пунктах, просто придерживаясь направления железной дороги, на которой этот пункт находится, и выходя на нее вследствие незнания пункта позади.
Осмотр поступающих на головные эвакуационные пункты раненых свидетельствует о недостаточной связи между перевязочными пунктами и госпиталями в корпусных районах, [422] так как многие тяжелораненые приходят с первичными перевязками промокшими, и даже офицерские чины не знают мест расположения в корпусном районе госпиталей, приданных дивизиям.
Были совершенно недопустимые случаи задержки на путях санитарных поездов, которые обращались распоряжением войсковых начальников в лечебные заведения, тогда как в других местах в них ощущалась крайняя нужда.
Несмотря на то что заведующие санитарной частью армий своевременно были уведомлены о местах расположения полевых аптек и имели указания на необходимость осведомления корпусных врачей о местах нахождения таковых и сформированных подвижных отделений аптек, придвинутых в район каждой армии в распоряжение заведующего санитарной частью армии, наблюдалось, что корпусные врачи не знали места расположения полевых аптек и подвижных отделений аптек, и даже был случай, когда требовавший из аптеки перевязочные средства не желал прислать приемщика, требуя доставки к нему на место, что аптека не только не обязана, но и лишена возможности исполнить.
В деятельности Красного Креста наблюдалась до сей поры некоторая обособленность, причем не имелось точных сведений о средствах, которыми он располагал на Северо-Западном фронте, и о местах их расположения. Наблюдалось иногда недопустимое явление, что госпитали свертывались и уходили по собственной инициативе, вследствие чего направленные туда раненые возвращались и следовали одиночным порядком. Поступали жалобы, что лечебные заведения Красного Креста, даже находящиеся в корпусных районах, не принимали всех приходящих к ним раненых, а делали из них выборку, причем непринятые раненые принуждены были разыскивать другие лечебные заведения.
Были случаи, что учреждения Красного Креста не развертывались немедленно в отведенных местными властями вполне удовлетворительных помещениях по два дня, разыскивая все лучшие помещения и переезжая из одного помещения в другое, а следовательно, останавливали работу в то самое время, [423] когда подача помощи в каком бы то ни было помещении, даже под открытым небом, была крайне необходима.
В деле эвакуации лечебные заведения Красного Креста не находились в должной связи с начальниками тыловых эвакуационных пунктов, а на головных эвакуационных пунктах связь эта до сего времени отсутствовала.
Нередко случалось, что госпитали Красного Креста, принимая раненых, не принимали вопреки положению о Красном Кресте больных.
Уполномоченные Красного Креста вопреки приказу Верховного главнокомандующего обращались не по команде, а непосредственно к высшим властям в Петрограде. Подобные обращения не только не приносили пользы делу, но замедляли на много дней решение неожиданно возникших насущных вопросов, требовавших немедленных распоряжений».
Захватываемое войсками исчезало... Наивных людей, считающих это собственностью России, еще очень мало...
«Победоносное наступление армии, — писал командующий III армией 2 сентября 1914 г., — сопровождается захватом не только трофеев, но и разного рода запасов — как продовольственных, так и вещевых, как в обозах и складах, так и на полях сражений. Но захваченные запасы непроизводительно расхищаются и портятся, не поступая планомерно на удовлетворение нужд армии».
Свое захватывалось, как и чужое.
«Были случаи захвата войсковыми начальниками армейских транспортов даже в то время, когда последние уже приступали к выполнению задач, возложенных на них штабом армии. Это приводит к нарушению общего плана снабжения армии всеми видами довольствия и даже может поставить армию в тяжелое положение. Приказываю командирам корпусов внушить соответственным войсковым начальникам весь вред, который они могут принести армии своими самоуправными распоряжениями в пользовании транспортными средствами, состоящими в ведении штаба армии. Виновные будут строго взысканы». (Прик. по VIII армии от 24 сент. 1914). [424]
5 декабря 1914 г. Верховный, наконец, не выдержал. Секретный приказ его был потрясающ, грозен, но... он был издан в стране слепых и глухих.
«Целый ряд лиц разнообразного служебного положения, бывших непосредственно при войсках в различные периоды войны, следовавших по их этапным линиям и посещавших ближайшие к войскам тыловые районы, своими согласными докладами привели меня к убеждению, что служба тыла и служба снабжения от фронтов армий до отдельных частей войск стоит не на желательной и возможной высоте.Из письменных и устных докладов главных начальников снабжений явствует, что лишние запасы имелись и имеются почти всегда в достаточном количестве, например хлеб и овес — в распоряжении тылов фронтов и передаются ими в тылы армий и в то же время до войска не доходят или доходят в недостаточном количестве. В результате части войск часто, оказывается, не получают хлеба или получают его в несъедобном виде; не снабжены своевременно и в достаточном количестве сапогами и теплой одеждой; лошади не получают фуража, хотя миллионы пудов его закуплены и т. д.
Настоящая война протекает при столь тяжелых боевых условиях, что особенно нужны все усилия для ослабления ее трудности путем материального обеспечения людей и лошадей.
От сытых и тепло обутых и одетых людей и накормленных и подкованных лошадей можно требовать многое, и я глубоко верю, что они это дадут с лихвой, видя заботу о себе.
Я считаю недостаточным факт накопления запасов и направления их из глубокого тыла, т. е. из ведения главных начальников снабжения: необходимо, чтобы все это прошло до самых передовых линий.
В этом отношении я, к сожалению, вижу, что не все начальники на должной высоте. Там, где строевое начальство заботливо к людям и строго требовательно к представителям службы снабжения, дело обстоит даже отлично. При другом отношении получаются даже возмутительно преступные примеры бездействия власти. [425]
Войсковые интенданты часто не проявляют никакой инициативы и ждут каких-то приказаний. Заведующие артиллерийским снабжением не заботятся ни о равномерном и бережливом расходе боевых припасов, ни о сборе оружия на полях сражений.
Надо не забывать, что есть боевые минуты, когда все внимание строевых начальников невольно направлено вперед, и в это время ждать указаний и приказаний по вопросам материального снабжения прямо преступно.
С другой стороны, считаю виновными тех войсковых начальников, которые, сознавая несоответствие таких сотрудников, оставляют их при исполнении своих обязанностей при явно вредном отношении к делу.
Войсковые обозы, от полковых до корпусных включительно, а равно и армейские транспорты, существуют для того, чтобы самым интенсивным образом доставлять войскам все необходимое, а не для того, чтобы стоять вдали с полной нагрузкой.
В эту гигантскую войну при наличии всех необходимых органов, при достаточном снабжении деньгами, при полном и небывалом патриотическом подъеме всего населения и стремлении всех правительственных и общественных органов оказать возможно полное содействие доблестным войскам нашим наличие острой нужды в продовольствии, одежде, подковах и т. п. может найти себе объяснение только в неумелой и недостаточно энергичной работе соответствующих органов снабжения и главным образом армейских, и корпусных.
Нельзя находить оправдание в цифровых отчетах, и я категорически требую, чтобы были приняты начальниками всех степеней самые энергичные и драконовские меры для проверки где бы то ни было причин задержки запасов, имеющихся в наличии в распоряжении фронтов и все же не доходящих до войск. Считаю неправильным отношение тех начальников снабжения различных степеней, которые свою деятельность ограничили письменными приказами и отчетами, а не признали возможным проверить доходившие до них, несомненно, жалобы лично или через уполномоченных подчиненных, обязанных на месте устранить все недочеты в [426] кратчайший срок с немедленным устранением и преданием суду виновных.
Если государство несет колоссальные денежные жертвы на нужды армии, то именно для того, чтобы таковые были удовлетворены фактически, а не на бумаге.
Поэтому последний раз обращаю внимание на это старших начальников и повелеваю путем личной проверки и периодической и внезапной посылки доверенных лиц добиться в кратчайший срок того, чтобы был восстановлен порядок в снабжении всем необходимым как войск и проходящих команд, пополнений, так и эвакуированных больных и раненых.
Требую скорейшего удаления из тыловых районов различных отставших.
Для восстановления порядка необходимо внести строгую ответственность, предание всех виновных суду, а не ограничиваться, как это имело место, перемещением или увольнением от службы со всеми преимуществами, установленными законом для честных и усердных слуг государя, а не бездействующих властью или тем более преступных.
С 15 декабря я буду производить поверку через особо доверенных лиц и убежден, что их донесения будут для меня более утешительными, чем было до сих пор.
Прошу иметь в виду, что при огромных расстояниях жалобы на недочеты, хотя и доходят до меня иногда очень поздно, но все же доходят и будут доходить всегда и впредь, причем виновные не избегнут заслуженного наказания, независимо от должности и служебного положения.
Убедительно прошу всех старших начальников освободить меня от необходимости применять во всей полноте высочайше дарованную мне власть для примерного наказания виновных, имея в виду, что, насколько легко награждать и отличать достойных, настолько же тяжело наказывать виновных. Тем не менее в случае необходимости я выполню это без всяких послаблений».
31 декабря 1914 г. командующий IV армией объявил:
«Мной с середины ноября принимаются меры к снабжению [427] корпусов теплой верхней и нижней одеждой, и несмотря на это до сих пор не все еще нижние чины получили эту одежду. Из донесений корпусов усматриваю, что одежда требуется на штатное число нижних чинов, хотя наличный состав несравненно меньше, и распределяется, видимо, так, что в одних частях получаются излишки, в других даже наличные люди не одеты. Некоторые полки заготовили полушубки собственным попечением, но до их пор их не получили, а люди не одеты. В общем во всем деле снабжения теплой одеждой видно чисто бумажное к нему отношение, так как при всем перечисленном этапно-хозяйственным отделом выслано в корпуса столько одежды, что ее с избытком должно было хватить на настоящий слабый численный состав».
2 мая 1915 г. главнокомандующий Северо-Западным фронтом Алексеев объявил, что в феврале на фронт прибыло 11 000 пудов мороженого мяса, но употреблено было всего 1000 пудов, а 10 000 были признаны негодными и уничтожены.
«Произведенным расследованием выяснено, что часть мяса испортилась по дороге, вследствие задержки вагонов в пути. Большая же часть мяса, особенно мясо, адресованное в Остроленский продов. магазин, прибыла на станцию назначения вполне доброкачественной, и это мясо могло бы быть использовано на довольствие войск. Между тем оно не было немедленно роздано войскам отчасти вследствие долгого неприема смотрителем продов. магазина, отчасти по причине отказа некоторых войсковых частей брать битое мясо и, наконец, вследствие непринятия этапно-хозяйственным отделом XII армии мер к немедленному использованию в первую очередь прибывающего мяса. Ущерб этот я всецело отношу к нераспорядительности и неправильным действиям войсковых частей и хозяйственных органов XII армии. Лишь потому, что в настоящее время нет возможности распределить ответственность между этими органами, признаю необходимым принять убытки на счет казны, но требую, чтобы этот случай был первым и последним».
«Битое мясо» значило для войск отсутствие «экономии» на фураже для скота и на весе, точно так как кавалерия и [428] обозы не любят интендантского фуража, а предпочитают покупать его «хозяйственным» способом...
Беспечность царит во всем. Вот деталь, очень характерная для нас, никогда не умеющих подняться до уровня понимания интересов общего дела; из приказов по многим армиям видно, что укупорочные ящики для снарядов и патронов и мешки для продуктов, стоившие уже через год войны громадных денег, никогда не возвращаются, а идут на дрова, кровати и т. п. В результате — задержка в пополнении самыми необходимыми предметами, которые... не во что укладывать.
В заключение приведу приказ Верховного, изданный как раз в день принятия царем командования всеми армиями:
«До сведения его императорского величества Верховного главнокомандующего доведено о тех злоупотреблениях, при посредстве коих евреи получают возможность принимать непосредственное участие в деле поставки перевозочных средств и хлеба, потребных для нужд действующей армии.Сущность этих злоупотреблений заключается в том, что некоторые войсковые части и учреждения выдают евреям удостоверения о том, что им поручена покупка для надобностей войск лошадей и хлеба, но без указания количества покупаемого и района, в котором должна быть произведена покупка.
Пользуясь столь неопределенными удостоверениями, евреи снимают с них в разных городах значительное число нотариальных копий, раздают их своим единомышленникам, которые вследствие этого получают полную возможность производить покупку перевозочных средств и хлеба в каком угодно районе империи.
Благодаря еврейской сплоченности и значительным денежным средствам ими захватываются обширные районы для скупки, главным образом лошадей и хлеба, вследствие чего в таких районах не только искусственно повышаются цены, но и крайне затрудняется деятельность правительственных чинов, в обязанности коих входит поставка лошадей и хлеба для армии. [429]
Для прекращения столь вредной деятельности евреев, отражающейся крайне неблагоприятно на интересах не только армии, но и государственного казначейства, августейший Верховный главнокомандующий повелел принять следующие меры:
1) всем войсковым частям, управлениям и учреждениям театра войны воспретить выдавать частным лицам какие бы то ни было удостоверения на предмет покупки или заготовки перевозочных средств, хлеба, муки, крупы и прочих видов хозяйственного обихода и довольствия войсковых частей и учреждений;
2) все подобного рода удостоверения, выданные до сего времени на театре войны войсковыми частями, управлениями, учреждениями и отдельными чинами, безотлагательно отобрать и уничтожить».
Таково было начало деятельности Николая II в новой для него должности...
Из письма подполковника А. Немировича-Данченко к баронессе А. И. Корф от 1 октября 1914 г. (надо сказать, что он ездил с каким-то великим князем во II, IV и V армии Юго-Западного фронта благодарить войска от имени государя):
«Впечатление от наших войск на передовых линиях неважное: войска чрезвычайно изнурены от длинных переходов и бестолковых перетасовок армий; связь между корпусами и дивизиями плохая; нижние чины производят впечатление довольно безучастных к военным действиям. Поздно вечером мы выехали в Варшаву, откуда великий князь имел намерение ехать в Скерневицы, чтобы там видеть наши передовые части. Но на Калишском вокзале мы узнали, что пруссаки уже в Прушкове и что их с часу на час ждут и в Варшаве. Поехали на автомобиле разыскивать Шейдемана, командующего II армией. Оказалось, что штаб его уже снялся из Лазенок и находится в поезде, готовом к отходу и стоящем на Брестском вокзале. На последнем мы застали панику населения, стремившегося кто как попало бежать из Варшавы до занятия ее пруссаками. Шейдеман оказался в [430] вагоне, у вагона красная парадная лестница и два парных часовых. Впечатление на вел. князя он произвел не обнадеживающее, и, не желая более там оставаться, вел. князь заехал в V армию к генералу Плеве. Здесь настроение более твердое, и не замечалось желание отступать... Из всего описанного я прихожу к заключению, что связь в наших войсках, как и порядок и организация, крайне хромают... У нас во всем беспорядок. Крепость Иван-город была совсем уничтожена. Теперь с августа ее начали вооружать орудиями из Бреста; конечно, орудий оказалось слишком мало, а прожекторов только 3, когда их надо гораздо больше. Во всем уже были недостатки: в подвозе снарядов, провианта и т. п. Всегдашняя нераспорядительность и бестолковость, присущие русскому человеку, а рядом — личная беззаветная храбрость, плохо применяемая и плохо использованная для дела».
Разумеется, подполковник мог бы и вовсе не посвящать баронессу в эти военные детали, помня приказ о сдержанности, но факты остаются фактами.
Скоро в Ставке будет образовано управление полевого генерал-инспектора артиллерии с вел. кн. Сергеем Михайловичем во главе, для чего он сюда недавно и приезжал. Такие управления, как его, главного полевого интенданта и т. д., диктуются жизнью армии в продолжительную войну. Сам Алексеев не может сделать все, и с другой стороны — до образования особых управлений этими частями ведало уж совершенно неспособное и не знающее дела наше анекдотическое дежурство, где, например, интендантством распоряжался подполковник ген. штаба А. Н. Гаслер, артиллерией — подполковник Г. Я. Седов и т. д. Все это еще и еще раз указывает на полную неразработанность в мирное время плана управления воюющей армией. Руководители центральных органов военного ведомства заслужили поголовное предание беспощадному суду, но разве мы способны на такие ампутации...
Начальник управления путей сообщения в главном управлении военных сообщений коллеж, сов. Герман Оттович Паукер, сын бывшего министра, занимая генеральское место, символизируемое им не присвоенными ему погонами, [431] ласкается все около генералов и, видимо, очень горд своим положением. Кондзеровский с ним в полуприятельских-полупокровительственных отношениях.
Воейков систематически устраняет от царя всех, кто хоть отдаленно может быть или влиятельным человеком, или его конкурентом на пост министра двора Начальника военно-походной канцелярии князя В. Н. Орлова он «устроил» на Кавказ к Николаю Николаевичу за то, что тот советовал царю не принимать верховного командования; флигель-адъютантов Н. П. Саблина — в командиры гвардейского флотского экипажа, А. А. Дрентельна — командиром Преображенского полка, для чего графа Н. Н. Игнатьева еще раньше надо было «устроить» начальником штаба гвардейского отряда, подсказав эту мысль Безобразову... На их местах здесь будут очень незаметные флигель-адъютанты вроде Л. З. Силаева, получившего это звание совершенно случайно в день 300-летия Романовых как депутат Эриванского гренадерского полка. Вообще политика Воейкова ловкая. Во время завтраков и обедов у государя всем подают вино и черносмородинный квас, а дворцовому коменданту ставят бутылку его «Куваки». Наследнику нравится форма бутылок, и он иногда после стола дудит в них, ковыляя по саду.
Знающие двор говорят, что Фредерикс сам по себе — человек совершенно порядочный и не интриган. Немало интриг создает оказывается вел. кн. Дмитрий Павлович.
Перед войной ни мы, ни французы не знали хорошо укомплектования армий друг друга — это держалось в секрете.
Ассанович интересовался моим мнением о постановке Бюро печати. Я высказал то же, что говорил Пустовойтенко и Носкову в течение трех месяцев:
1) доброжелательное отношение к печати в целом, без предвзятого убеждения, что с ней надо держать камень за пазухой;
2) понимание, что пресса нужна армии для поддержания падающего настроения ослабевающего в своей энергии народа; [432]
3) предоставление корреспондентам таких условий работы, при которых газеты были бы компенсированы за свои громадные на них расходы;
4) полная неприкосновенность к писательству офицеров нашего управления, конкуренция с которыми корреспондентам, конечно, совершенно не по силам.
Вот главное. Ассанович просил меня изложить все это в особой записке, которую он доложит Пустовойтенко, и тогда мы «примемся за дело»... Разумеется, ничего не выйдет: Пустовойтенко ни одобрит, ни забракует, а просто положит записку на стол, где она и будет лежать.
Сейчас еду в Петроград, на этот раз по своим личным делам. Ассанович просит переговорить кстати с газетами. Знаю, что ничего не выйдет: у меня самого уже нет веры в дело.
На 1 декабря у нас значится на учете пленных:
| германцев | 1193 офицера | и 67 361 н. чин |
| австрийцев | 16558 | 852 356 |
а считая имеющихся еще на фронте — всего 1 200 000 чел.
Южная операция кончилась ничем, мы потеряли около 50 000 чел. Все мечты о Буковине надо бросить, и притом совершенно.
Пережив Бог знает что за эти дни, Алексеев докладывал эти цифры Николаю со слезами на глазах и дрожью в голосе, а идиот рассматривал в это время какую-то карикатуру и затем как ни в чем ни бывало стал спрашивать о всяком вздоре... «Ну что же делать — без потерь нельзя», — утешил он начальника штаба, видя, как того крючит от царского внимания к павшим за его подлую шкуру.
Для параллели приведу телеграмму Янушкевича Иванову от 23 декабря 1914 года:
«Предлагаю вам объявить нашим доблестным войскам, занявшим Буковину, мое категорическое повеление самого доброжелательного отношения к вполне дружески до сих пор относящемуся [433] к нам румынскому населению, освобождая невинно заключенных австрийцами румын и предоставляя им возможность переехать в Румынию. Генерал-адъютант Николай».«Сообщая изложенный текст для всеобщего сведения, обязываюсь сообщить в дополнение к нему, что при соблюдении вышеприведенного благожелательного отношения к румынам вполне желательно, по ходатайству губернатора Евреинова и камер-юнкера Муравьева, образовать в Буковине для полицейской службы свою милицию, что в случае временного оставления нами части территории вынудит австрийцев разоружить их, т. е. сразу обострить отношения буковинских и зарубежных румын с австрийцами. Что же касается гражданского управления, то желательно пока, не подчеркивая этого, не распространять таковое южнее линии реки Сучавы с отклонением к югу, начиная от ее истока до Фалькева на Чумурну, Русскую Молдавицу, Руспебоул, Бриазе до речки Валесбина, включая все эти места».
24 декабря волынский губернатор П. В. Скаржинский разослал исправникам циркуляр о существовании Петроградского комитета по оказанию помощи евреям, пострадавшим от войны, с указанием, что названный комитет является ныне главным руководителем всего еврейско-революционного движения в России, направленного к созданию невыгодных условии дальнейшего ведения нами войны»...
Профессор Петроградского политехнического института С. Н. Усатый был осенью в Англии, Франции и Италии. Как заведующий электрическими установками в крепости Ревеля и принимающий участие в других работах на оборону, он был там в служебной командировке. В Англии жизнь идет, как и раньше; во Франции не видно мужчин — все в армии, разве только старики да приехавшие на поживу испанцы. Французы убеждены, что всех выручит Россия...
Укрепленный район Ревеля растет; теперь передовые позиции сухопутного фронта ушли на 45 верст. Комендант Герасимов — человек, с которым очень трудно работать. — [434] Морской министр был..., у него в этом большой размах. Нашли в Кронштадте редкий портрет Петра Великого. Официально приказано было доставить его в морской штаб, а офицер приехал с письменным приказанием отвезти портрет на квартиру министра, где он и остался. Адмирал Вирен сообщил об этом главному морскому штабу. На одном судне продавалась мебель кают-компании — попала туда же.
Был в главном управлении генерального штаба; полковника Мочульского нет, болен, вместо него подполковник Жихор. Говорю жандарму, чтобы доложил: «Штабс-капитан Лемке из Ставки». — «Они у генерала Потапова с докладом, вот тут за дверью». В это время выскакивает Жихор. «Вы из Ставки?» — Да». — «Что вам угодно?» — «Мне надо переговорить по прямому проводу со Ставкой». — «Пожалуйста, пожалуйста», — и предупредительно побежал вперед отдать приказание дежурившему в аппаратной чиновнику.
Члены Государственной думы M. B. Челноков и А. И. Шингарев хотели приехать к Алексееву для общей беседы, но потом передумали, зная, что это будет истолковано не в его пользу. Кадеты спят и видят, как войти в связь с начальником штаба Хочется им окружить Алексеева своими путами и сделать его орудием своих длинных, но немощных рук. И я думаю, что они могут иметь некоторые шансы, потому что начальник штаба начинает, кажется, понимать сладость самодержавия, ну а дальше конституционализма его, конечно, не выбросит.
Рузский очень популярен в Петербурге, гораздо больше Иванова; он тонко сумел разбросать мелкую интригу в сознании общества и возвысить себя как талантливого и смелого полководца. Когда говоришь о нем правду, видишь, что люди не совсем верят и во всяком случае очень поражаются. Об Алексееве все говорят хорошо, и многие вполне оценивают его исключительную страдальческую роль. О непрочности его положения говорят почти все.
Приведу полученный конспект записки начальника варшавского охранного отделения. [435]
Краткий обзор польского революционного движения по 1 августа 1915 г.
Революционный элемент в Привислинском крае всегда дробился на большое количество партий, групп и союзов. Из их числа наиболее заметное участие в политической жизни края за время, предшествовавшее войне, принимали:1. Польская социалистическая партия (революционная фракция).
2. Польская социалистическая партия-левица (или умеренная фракция).
3. Социал-демократия Королевства Польского и Литвы.
4. Всеобщий еврейский рабочий союз в России, Польше и Литве («Бунд»).
5. Национальный рабочий союз.
6. Национальный крестьянский союз.
7. Крестьянский союз.
8. Союз патриотов.
9. Союз независимой интеллигенции.
10. Уния прогрессивной независимой молодежи.
11. Союз социалистической молодежи.
12. Коронная секция социалистической молодежи и др.
В последнее перед войной время все упомянутые партии проявили стремление к некоторой группировке. Так, Польская социалистическая партия, Социал-демократическая партия Королевства Польского и Литвы, а также еврейский «Бунд», проводившие в жизнь узкосоциалистическую программу, в августе 1914 года объединились для дальнейшей совместной работы, установления общего политического фронта и сплоченности в ведении политической и общественной деятельности пролетариата. Был учрежден Междупартийный рабочий совет, в состав которого вошли представители всех трех упомянутых партий (вернее — их центральных органов).
Все же остальные революционные партии с момента возникновения войны объединились с целью поднять вооруженное восстание против России и добиться независимости [436] Польши, причем деятельность их была направлена главным образом к комплектованию польских боевых единиц.
Незадолго до оставления Привислинского края нашими войсками указанный выше блок узкосоциалистических партий взял над ними перевес, а потому среди членов Междупартийного рабочего совета возникла мысль (в июле 1915 г.) о своевременности примкнуть к общему движению «независимых» организаций, т. е. вооруженно борящихся за независимость Польши. Кроме указанных двух групп революционных партий, в губерниях царства Польского была еще третья — Национал-демократическая партия (народовцы) с более миролюбивой по отношению к России программой, направленной, однако, к достижению никогда не покидавшей поляков мечты о воссоединении независимой Польши, но путем легальным, причем это настроение маскировалось их якобы русской ориентацией.
Эта партия, имея в своих рядах польскую буржуазию и пользуясь представительством в Гос. Думе (польское коло), до последнего времени создавала в России общественное мнение о настроении в Польше, стремясь утвердить русское общество в мысли о лояльности поляков. Умело проводя в жизнь свои тайные стремления, она старалась захватить в свои руки все общественные и благотворительные учреждения, школу и будущее польское самоуправление.
Такая умеренная политика народовцев удовлетворяла далеко не всех членов этой партии, и из среды ее шло беспрерывное пополнение кадров революционных организаций.
Левое крыло народовцев (т. наз. «фронда» или «сецессия») давало не только отдельных революционно настроенных лиц, но даже целые группы: здесь развились «людовческие» организации, работавшие среди крестьян; причем те из них, которые группировались вокруг варшавских газет «Заране» и «Люд польский», проявляли особенно интенсивную деятельность в целях способствования подъему польского повстанческого движения против России.
Правое же крыло народовцев, т. наз. «угодовцы», и до сего времени преследует более миролюбивые цели в отношении России. [437]
I
На основании документальных данных приходится прийти к заключению, что вообще не было периода времени, когда русские власти в Привислинском крае не чувствовали бы над собой в той или иной форме возможности активных выступлений со стороны польских революционных партий — были только периоды затишья. А отсюда вывод, что боевые ячейки, развившиеся затем в военные отделы при вышеперечисленных партиях (партийные военные организации) и в польские военные организации (внепартийные), существовали постоянно.После 1907 г. (провал русской революции) было, по их собственным заявлениям, приступлено к подготовке вооруженной борьбы, к созданию первых боевых организаций, первых взводов теперешних польских войск.
Молодежь из Галиции и губерний царства Польского бросилась изучать военные науки. Появились группы опытных офицеров, кадры дисциплинированных солдат-охотников из среды интеллигенции, рабочих и крестьян.
1909 г. — начало крайне напряженной деятельности польских революционных партий. В Вене прошел съезд членов Польской социалистической партии революционной фракции.
Принимаются меры к организации боевых кадров будущей «повстанческой армии» путем выпуска соответствующих руководств, устройства школ боевых инструкторов в Кракове и Львове и создания в Галиции особого, нелегального даже в Австрии союза, получившего название «Союза активной борьбы» (с Россией). Однако уже в марте 1911 г. австрийское правительство сочло более удобным не только разрешить полякам открыто иметь такое общество, деятельность которого была бы направлена исключительно против России, но и всеми средствами поддерживать таковое.
Таким путем союз активной борьбы, успевший уже сформировать многочисленный и хорошо обученный контингент добровольцев с унтер-офицерскими и офицерскими кадрами, вылился в легальный «Союз стрелков» («Звензек стржелецкий»), который очень быстро разросся и покрыл всю Галицию [438] сетью стрелковых обществ (стржелецкие союзы и дружины), а в Привислинском крае вызвал заметное стремление к подражанию. Во главе союза стрелков стал обыватель полковник Пилсудский. В 1912 г. балканские осложнения и возможность войны России с Австрией побудили польские революционные организации к объединению и подготовке, дабы в тот момент, когда внимание России будет сосредоточено на военных операциях с Австрией, добиться с оружием в руках полной независимости Польши. Наряду со стрелковым союзом появились «Сокол», «Дружины Бартоша», стрелковые дружины... В октябре того же 1912 года состоялся съезд в Закопане членов польских револ. организаций, боевое настроение которых выразилось в принятых и обнародованных тогда резолюциях. Так, револ. фракция польской социал. партии в выпущенном в ноябре циркуляре к товарищам прежде всего требовала: распространять среди русских солдат революционные идеи, а в случае войны всеми силами вредить России, уничтожать и портить те или иные орудия войны (инструменты, возы, амуницию, телеграф, телефон и т. д.), способствовать дезертирству и переходу в плен из русской армии, собирать сведения, касающиеся русских войск, и сообщать таковые их противникам и т. п. Тем же духом проникнуты воззвания и Национального рабочего союза. Съезд в Закопане был следующим этапом на пути к объединению польских революционных партий в целях совместной борьбы против России.
II
В декабре 1912 г., по инициативе участвовавших в закопанском съезде партий (и даже с разрешения австрийских властей), был создан блок под названием «Конфедерация партий независимости Польши», во главе которого стала «Временная комиссия сконфедерированных независимых партий». Сюда вошли: из Галиции — Польская социал-демократическая партия Галиции и Силезии, Польская народная партия, Польская прогрессивная партия, а из Царства Польского — [439] Польская социалистическая партия (революц. фракция), Крестьянский национ. союз, Крестьянский союз, Национальный рабочий союз и другие группы. Впоследствии к блоку присоединились: Союз стрелков, галицийское общество «Сокол», бывшее под влиянием умеренных национал-демократов с руководящим органом Радой Народовой, а затем власть Временной комиссии стали признавать и внепартийные польские военные организации (стрелковые дружины).В том же 1912 г. 25 августа состоялся еще один съезд стремящихся к независимости польских партий, на котором была учреждена еще одна организация — «Польская военная казна» («Скарб войсковый») — с целью оказания материальной помощи военным организациям. Однако только с декабря, когда возникшая Временная комиссия приняла на себя контроль над Польской военной казной, эта последняя приобрела широкую поддержку и необходимое доверие среди общества. Временная комиссия являлась руководящим органом для повстанческих приготовлений, занялась работами над созданием польской вооруженной готовности в виде стрелковых организаций, признавая, что столкновение между Австрией и Россией будет соответственной минутой для «повстанья» и борьбы за независимость.
Уже в 1913 г. параллельно с деятельностью Временной комиссии Польская военная казна распространила свое влияние на Австрийскую, Русскую и Прусскую Польшу, колонии польских эмигрантов в других государствах и в Америке. Функционировавшие в этих местностях польские как легальные, так и нелегальные организации стали посылать в Военную казну очень крупные суммы (отчет за 1913 год).
В это же время и организатор повстанческого движения против России Пилсудский стал во главе штаба довольно значительной и хорошо обученной в Галиции армии польских волонтеров.
В конце 1913 г. деятельность конфедерации партий независимости распространилась на сельское и деревенское население, особенно в Галиции. Открылись специальные курсы для прохождения военных наук (изучение уставов внутренней и [440] полевой службы, сигнализации, топографии, саперных работ, теории стрельбы, практической стрельбы и ружейных приемов), открылись военно-инструкторские курсы для подготовки самостоятельной военно-политической пропаганды.
Большинство организаций стрелков было заполнено выходцами из Привислинского края, многие из них попадали в офицерской состав этих организаций.
Всеобщее признание плодотворности работ Временной комиссии привело ее руководителей, собравшихся в марте 1914 г. на съезде в Кракове, к необходимости еще более укрепить занятое положение. Временную комиссию переименовали в Комиссию конференции партий независимости. Постановления этого совещания имели результатом широкую агитацию в Привислинском крае, где в средних учебных заведениях с весны 1914 г. начинают появляться дружины польского «Скаута», являющиеся подготовительными отрядами разведчиков для тайных «стрелковых» организаций.
В мае 1914 г. началась новая перегруппировка польских революционных партий, и по этому поводу в их среде возникли обычные партийные споры.
III
В таком положении их застала война, но не та, к которой они готовились: все время предполагалась война между Австрией и Россией, причем поляки собирались помогать первой. В начавшейся же борьбе между Германией и Россией, хотя и при участии Австрии, могла быть победительницей только Россия или Германия, от которых и могла зависеть судьба Польши.Поляки как Австрии, так и России спешно приступили к разрешению вопроса о дальнейшем образе действий.
16 августа 1914 г. в краковской ратуше состоялось совещание политических партий, на котором было решено создать польские легионы для борьбы с Россией на польских землях в союзе с Австро-Венгерской монархией, а для главного руководства был образован Верховный национальный комитет в составе представителей всех политических партий [441] Галиции и Силезии, которому стали впоследствии подчиняться и все политические организации в местностях Привислинского края, по мере занятия их немецкими войсками.
Что же касается поляков Привислинского края, то по отношению к войне их можно было разделить на три группы:
а) в высших слоях польского общества (аристократия с отпечатком космополитизма) настроение скорее безразличное,
б) польские крестьяне и рабочие встали все на сторону России,
в) что же касается буржуазии, состоящей из лиц отдельных профессий, присяжных поверенных, чиновников и т. п., то она, видя безразличие первой группы и сочувствие к России крестьян и рабочих, поняла, что в данный момент она бороться не может, и не стала противиться общему течению.
Замешательство среди революционных партий края продолжалось недолго, и уже к ноябрю 1914 г. они организовались в две новые группы: «Унию независимой левицы» и «Польскую конфедерацию»; цель первой — сначала отторгнуть Привислинский край от России к Австрии, а затем уже работать на достижение независимости Польши; задача второй — вести борьбу за независимость сперва исключительно на территории Царства Польского, а затем уже во всех местностях, занятых «узурпаторскими» войсками.
Впоследствии, в 1915 г., обе эти группы объединились для общей работы; это было перед эвакуацией русских из Варшавы. А затем имеются сведения, что все политические партии Польши после отхода русских войск из Привислинского края, подчинились Верховному национальному комитету.
IV
Деятельность партий, вошедших в упомянутые выше два блока, приняла наиболее интенсивный характер с начала 1915 г. и постепенно прогрессировала, причем разбивается на три вида:1) выпуск и распространение среди польского населения и войск соответствующей моменту литературы;
2) вербовка приверженцев и группировка элементов, могущих принять активное участие в борьбе против России; [442]
3) осуществление активных выступлений в пользу враждебных нам держав и сражающихся против нас армий.
Важно отметить, что с агитаторами и активными деятелями польского движения в Варшаве очень близко соприкасались военные шпионы враждебных нам армий и широко использовали эти элементы тоже в своих целях. Интересен также факт, что агитация против вступления поляков в дружины при русской армии привела к тому, что эти дружины в действительности сыграли чисто бутафорскую роль.
Что же касается активных выступлений, то все они имеют цель нанести вред русской армии, с явно выраженной военно-шпионской и изменнической деятельностью.
V
Необходимость вооруженной борьбы с Россией за независимость Польши стала не только лозунгом польских революционных организаций, но и заветной мечтой всего польского общества.Вооруженную борьбу могли осуществить только вооруженные силы, и к организации таковых приступили все польские политические партии, а общество стало оказывать им самое широкое содействие.
В Галиции это движение вылилось в открытое формирование польских войск под руководством Верховного национального комитета, а в Привислинском крае стала проявлять свою деятельность Польская военная организация, действовавшая в тылу русских войск при посредстве особых «летучих отрядов польских войск».
В сферу влияния Польской военной организации вошли польские спортивные общества, особенно же скаутские (образование последних относится еще к 1910 г.). Поступающие сведения о том, что организаторы общества польской молодежи «Скаут» стремятся путем систематической подготовки разведчиков скаутов хоть отчасти содействовать австро-германской армии, подтверждаются перекрестной агентурой и данными, поступавшими к генерал-квартирмейстеру штаба II армии. [443]
При обыске в Варшаве некоего Антона Кропелевского у него были обнаружены устав (декларация) Польской военной организации, а также внутренний устав летучих отрядов польских войск. При организации имеется военная касса, сборы денег для которой производятся не только в Привислинском крае, но даже в Петрограде, Киеве и Москве.
Во главе организации находится комендант, назначаемый главным начальством польских легионов; он имеет заместителей и помощников. Организация распадается на отделы: боевой, разведывательный, технический и финансовый. Руководители отделов подчиняются помощнику главного коменданта, за исключением руководителя боевого отдела, непосредственно подчиняющегося главному коменданту Польской военной организации. Вся территория, на которую распространяется деятельность организаций, разделена на округа, эти последние — на участки; во главе округов и участков стоят коменданты; некоторые местности могут быть подчинены местным комендантам.
Летучие отряды разделяются на центральный, подчиненный главному коменданту Польской военной организации, и окружные, подчиненные окружным комендантам. Во главе центрального летучего отряда стоит свой комендант.
Насколько сильно развита шпионская деятельность со стороны членов Польской конфедерации, можно судить по следующему факту: в центральных органах этих революционных партий помещен целый ряд секретных и не подлежащих оглашению документов, выкраденных из канцелярий разных штабов (например, приказ главноком. Ю.-З. фрон. № 401914 г., приказ главнокоманд. С.-З. фронтом № 311 от 11 декабря 1914 г., секретное сношение главн. упр. генер. штаба, отдел организации военной службы, от 30 ноября 1914 г. № 4859 на имя главн. нач. Петроградского воен. округа и приказ главноком. С-З. фронтом № 335 от 13 декабря 1914 г.).
В заключение считается необходимым обратить внимание еще на следующее обстоятельство: в № 3 журнала «Независимость» говорится:... эта «роль польского населения (т. е. участие поляков в планомерной активной диверсии в тылу [444] русских армий и развитии шпионской деятельности) не отпадает после взятия Варшавы и даже занятия всего царства Польского немцами и австрийцами, так как всегда останутся полосы территории, которые могут принять на себя эту задачу в тылу армий»...
Справка по польскому вопросу (К Записке начальника варшавского охранного отделения)
В середине текущего декабря (н. ст.) в «Новой реформе» появилось известие, что заседающий в Кракове Верховный национальный комитет объединяется с польским коло венского парламента с подчинением ему. Однако «Голос народа», как видно из телеграммы венского телеграфного агентства в «Газете поранной два гроша» (от 20 дек. н. ст. 1915 г. № 1168), вносит в этот вопрос некоторую поправку, подчеркивая, что полное объединение указанных организаций еще не наступило, но в этом направлении уже ведутся переговоры между представителями Верховного национального комитета и председателем польского коло Билинским. Причем по рассмотрении этого дела в политической комиссии коло, он будет окончательно разрешен в общем собрании Польского коло венского парламента.Есть основание думать, что упоминаемое в прессе соглашение уже в настоящее время фактически состоялось, причем во главе политической жизни в Галиции, по-видимому, стало Польское коло, которое таким образом получило возможность влиять через Верховный национальный комитет и на партийную жизнь в губерниях Царства Польского.
Эти сведения, как основанные на данных позднейшего времени, не вошли в Записку начальника варшавского охран, отделения.
Впрочем, в Записку эту вообще следовало бы внести ряд поправок.
Нельзя не отметить прежде всего, что угодовцы являются отдельной от народовой демократии партией, правда, немногочисленной [445] и не пользующейся влиянием на политическую жизнь страны. К этой группе принадлежит главным образом, вся польская родовая знать, которая и свое личное благо, и пользу польского народа видит в мирном соглашении с Россией.
Левым крылом своим эта партия примыкает к правым группам народовцев, как наиболее умеренным в русско-польском вопросе.
Несомненно, что в жизни края наибольшим значением пользуется партия народно-демократическая, как самая многочисленная и влиятельная; в партии этой, судя по Записке, за последнее время произошел заметный сдвиг влево.
Указывая на чрезмерный рост революционного движения в губерниях Царства Польского, на усиленные приготовления к «повстанью» (восстанию), Записка, по-видимому, недостаточно оценивает один весьма важный фактор в политической жизни края — польских крестьян и их отношение к России; а между тем крестьяне составляют подавляющее большинство населения: при 11 миллионах поляков крестьян около 9 миллионов.
Потерпев крушение своей политики, опиравшейся в крае на партию угодовцев, русское правительство после Польского восстания 1863 г. резко изменило свой курс. Широкие крестьянские реформы 1864 г.: безвозмездное наделение крестьян землей, гминное и сельское самоуправление, школьная и церковная реформы, мелкий кредит, землеустройство и другие мероприятия, направленные к улучшению и упрочению быта польского крестьянина, делали из него твердую и надежную опору русской власти в губерниях Царства Польского. Провал революции 1905–1907 гг. именно вследствие полного несочувствия ей польских крестьян, оставшихся верными русской власти, служит лучшим тому доказательством.
Осознали свое бессилие достигнуть чего-нибудь, пока крестьянская масса не в их руках, и левые революционные партии.
Отсюда с 1908 года их стремление овладеть крестьянством: левое крыло народовцев организует по всему краю при содействии социал-демократов и других левых партий целый [446] ряд так называемых людовческих организаций, появляется сеть земледельческих кружков, кооперативов, издаются в Варшаве специальные для крестьян газеты «Заране», «Люд польский» и т. д.
Этот натиск на крестьян, стремление вырвать их из рук правительства, лишить его точки опоры в крае, эта упорная борьба с правительственной властью на сей раз опять не имели особого успеха и, как показала мобилизация 1914 г., окончились пока победой правительства. Впрочем, при этом надо иметь в виду, что блестящие результаты мобилизации явились следствием не только верности польского крестьянина России: немалую роль сыграла и вековая ненависть поляков к немцам.
Правильная оценка политического положения в Польском крае немыслима без учета настроения крестьянских масс, равно как едва ли есть основание говорить о возможности восстания, пока крестьяне стоят на стороне правительства.
Однако же отмечаемое Запиской усиление революционной пропаганды в крае и в связи с ней развитие революционного движения указывают на растущее в губерниях Царства Польского недовольство политикой и требуют в настоящее время ввиду возможности как тайных, так и открытых революционных и изменнических выступлений особого внимания к польскому населению и осторожности в сношениях с ним, а в будущем — широких реформ в крае, чем будет сокращено число недовольных, а революционные партии лишатся их главного оружия в борьбе с русским правительством.
Переводчик при разведыв. отделении штаба главнокоманд. армиями Западного фронта прапорщик Митинский.