1915 год
Сентябрь
В 8 часов 15 минут вечера я прибыл в Могилев, а в Ставку был любезно доставлен фельдъегерским поручиком Александровым на казенном автомобиле, куда он усадил и моего денщика, сроду не ездившего так помпезно. Вещи были уложены в казенный же грузовик.
В конце девятого часа я входил в дом, где помещалось управление генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующего. Это дом губернского правления, выселенного на какую-то частную квартиру. Рядом, после ворот и двора, находится дом губернатора, отведенный для царя; там [39] же помещаются министр императорского двора, гофмейстер, дворцовый комендант и дежурный флигель-адъютант; все остальные чины свиты живут в ближайших гостиницах. Невдалеке, через площадь с садом, помещаются управления дежурного генерала, начальника военных сообщений, морское и квартира директора дипломатической канцелярии. Ставка — это весь штаб; но самое главное, центральное, самый нерв ее — управление генерал-квартирмейстера; там живут начальник штаба генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев, генерал-квартирмейстер Пустовойтенко и несколько полковников генерального штаба, ведающих различными делопроизводствами управления.
Бравый полевой жандарм у вешалки при входе снял с меня пальто и предложил пройти наверх. Там я явился дежурному по управлению штаб-офицеру генерального штаба, которым в этот день как раз был мой будущий непосредственный начальник — полковник Александр Александрович Носков.
Он встретил меня очень любезно, прочитал предъявленное мною предписание полка и, сказав, что очень занят срочной работой, рекомендовал прийти через час, когда генерал-квартирмейстер вернется с обычной своей вечерней прогулки. Явившись в управление коменданта главной квартиры, я поехал в отведенный мне номер гостиницы «Метрополь», помылся, переоделся и через час был опять у Носкова, проводившего меня к Михаилу Саввичу Пустовойтенко.
Меня радушно встретил генерал-майор, когда-то поручик 15-го стрелкового полка, которым я знал его с 1891 года Бывая в доме отца моею товарища по 2-му кадетскому корпусу, генерала от артиллерии Павла Алексеевича Салтанова, я познакомился там с Пустовойтенко как женихом его дочери Ксении Павловны, вскоре затем по окончании академии генерального штаба и женившегося на ней. До войны Пустовойтенко считался ординарным офицером генерального штаба, ничто не выдвигало его; против обыкновения он и полком (182-м пехотным Гроховским) командовал пять лет, стоя с ним в такой дыре, как Рыбинск. Незадолго до войны, в начале 1914 г., он был произведен в генерал-майоры с назначением на должность начальника штаба [40] одного из сибирских корпусов. Он отправился туда дальним морским путем и прибыл на место уже в конце весны. В это время Янушкевич был назначен начальником генерального штаба. Тесть Пустовойтенко Салтанов пользовался глубоким его уважением; Янушкевич хотел сделать ему приятное и сказал генерал-квартирмейстеру генерального штаба Ю. Данилову, что хотел бы видеть Пустовойтенко в Петербурге. Данилов исполнил это желание, но назначил генерал-майора на полковничье место 2-го обер-квартирмейстера Пустовойтенко возвращался обратно. В это время была объявлена война Предназначавшийся еще раньше на место генерал-квартирмейстера штаба Юго-Западного фронта генерал-майор Лукомский, женатый на дочери Сухомлинова, отказался от этого поста Алексееву неожиданно пришлось выбирать новое лицо. К составленному им списку кандидатов Янушкевич рекомендовал прибавить Пустовойтенко. Кончилось тем, что, не зная его лично, Алексеев на нем и остановился. Вот обстоятельства, которые способствовали такой быстрой карьере моего старого знакомого.
Я передал ему письмо его жены, приветы Салтановых и ждал служебных указаний.
Михаил Саввич вкратце посвятил меня в предстоящую мне работу, сам, однако, не отдавая себе ясного в ней отчета. Как и предупредила меня Ксения Павловна, знавшая о моем переводе из писем мужа, я понял, что буду работать под руководством Носкова по созданию более нормальных отношений Ставки с периодической печатью. Общая мысль добрососедского единения с печатью принадлежит Алексееву, а ему подсказана отчасти генералом Эвертом. Затем Пустовойтенко рассказал кое-что из жизни штаба.
Прежняя Ставка при Николае Николаевиче и Янушкевиче только регистрировала события; теперешняя, при царе и Алексееве, не только регистрирует, но и управляет событиями на фронте и отчасти в стране. Янушкевич был совсем не на месте, и прав кто-то, окрестивший его «стратегической невинностью». Расстроенность разных частей армии значительна и вполне известна. Царь очень внимательно относится к делу; Алексеев — человек очень прямой, глубоко честный, одаренный необыкновенной [41] памятью. Михаил Саввич считает его недосягаемо высоким для всех, не исключая и самого себя. Его доклады царю очень пространны. Новый штаб хочет отдалить себя от дел невоенных и стоит совершенно в стороне от придворных интриг; Алексеев и Пустовойтенко ничего не добиваются, ведут дело честно, не шумят, пыль в глаза никому не пускают, живут очень скромно. Собственно штаб — не по форме, а по существу — составляют Алексеев, Пустовойтенко, генерал-майор Вячеслав Евстафиевич Борисов и Носков. Это его душа, все остальное — или исполнители их воли и решений, или мебель.
Во время такого посвящения, когда я или молчал, или только спрашивал, дважды входил Алексеев, которому я и был тут же представлен. Он очень просто подал руку, но ничего не спросил. Тон его разговора с Пустовойтенко дружеский. Он был озабочен чем-то; нужны были какие-то справки, за которыми он сам и пришел из своего кабинета, не желая по своей манере беспокоить подчиненного.
Михаил Саввич живет в одной комнате, где стоят походная кровать, какой-то убогий стол, три чемодана, повешен маленький рукомойник — вот и все. В соседней комнате — его служебный кабинет, где тоже никакой обстановки; на столах разложена масса военных карт. При мне ему и Борисову денщик принес ужин: глиняная крынка с простоквашей и по кусочку черного хлеба.
Вернувшись к Носкову, я получил от него распоряжение отправиться домой и прийти к нему на следующий день после 2 часов дня. Прощаясь, Носков показал мне следующую телеграмму, посланную сегодня Пустовойтенко генерал-квартирмейстеру генерального штаба генералу Леонтьеву и главнокомандующим фронтами: «Адмирал Эбергардт просит распоряжения всем газетам империи воспретить писать о появлении и действии подводных лодок неприятеля в Черном море, кроме данных официальных сообщений».
Завтракал в штабном собрании. Оно устроено из кафешантана, бывшего при гостинице «Бристоль», где теперь [42] живут чины военных миссии дружественных нам держав. Довольно большой зал с небольшой сценой, занавес спущен. Вот план столовой (см. чертеж на с. 43).
За столом А — весь генералитет штаба; здесь же сажают приезжающих по разным случаям министров, сановников и генералов, если они не приглашены к царскому столу. Место 1 — Алексеева, 2 — Пустовойтенко, 3 — дежурного генерала Петра Константиновича Кондзеровского, 4 — начальника военных сообщений Сергея Александровича Ронжина, 5 — начальника морского управления контр-адмирала Ненюкова, 6 — генерала Борисова.
За столом Б — члены военных миссий и прикомандированных к ним наших офицеров. В — дипломатическая канцелярия, место а — князя Кудашева, Г — отдельные столы, за которыми сидят по четыре человека. Мой стол 1, мое место 2; со мною: капитан топограф Александр Васильевич Кожевников, поручик 14-го гусарского полка Николай Иванович Давыдов и корнет 15-го уланского полка Сергей Михайлович Крупин.
Весь штаб завтракает и обедает в две смены: первая в 12 ч дня и 6 ч. вечера, вторая в 13 ч 30 мин дня и 7 ч 30 мин вечера; вся генерал-квартирмейстерская часть — во второй смене, дежурство и прочие — в первой. Смена смену не видит иногда по целым дням, если не встречаются по службе или где-нибудь в свободное время. Кто опоздал к началу стола, опускает 10 коп. в благотворительную кружку; кто поздоровался в зале с кем-нибудь за руку — тоже 10 коп. Таковы обычаи еще со времени Николая Николаевича. Придя, каждый занимает свое место, и все стоят в ожидании начальника штаба, а если его нет, — то Пустовойтенко или Кондзеровского. Когда садится старший, все садятся. Когда кончают, встают вслед за старшим и дают ему выйти; одеваются офицеры после генералов и никогда не вместе с начальником штаба.
Во время завтрака было очень просто. Кормят отлично и очень обильно. Каждый, кроме Алексеева, платит в месяц 30 рублей и 3 рубля на прислугу (солдаты), а штаб приплачивает [44] за каждого еще по 40–50 рублей; Алексеев платит за себя всю стоимость. Сегодня, например, давали кулебяку с рыбой и капустой, ростбиф с салатом и огурцами, кофе, чай, молоко, виноград. Легкое вино за особую плату, водки нет.
В собрании есть два бильярда, почти всегда занятые, и небольшая читальня с несколькими газетами, «Сатириконом», «Столицей и усадьбой» и т. п. — почти всегда пустая.
Генерал-майор свиты Борис Михайлович Петрово-Соловово производит впечатление бесталанности, но несомненной порядочности. Держится просто, служит для поручений при главнокомандующем, выезжая для разбора каких-нибудь каверзных дел, жалоб и т. п.
После завтрака отправился на службу. Носков живет в доме управления. Он тоже не отдает себе ясного отчета в новом порученном ему деле и ждет моего мнения. Я в свою очередь воздержался от формулирования своего мнения, ожидая его взглядов и решив сначала осмотреться и все обдумать. Зная более или менее о моем образе мыслей, который Пустовойтенко известен давно и довольно определенно, Носков прежде всего предупредил меня, что все управление всегда настороже, особенно в отношении дворцового коменданта генерал-майора свиты Воейкова, везде толкающегося и все желающего знать и слышать.
Курьезно, что министр двора граф Фредерикс, тесть Воейкова, женатого на его дочери, предупреждал Алексеева, чтобы он и его подчиненные не рассказывали ничего стратегического Воейкову... Это было сделано из ревнивого желания старика лишить зятя темы для беседы с государем, в которой сам Фредерикс по незнанию участвовать тоже не может.
Генерал Борисов, товарищ Алексеева по Казанскому пехотному полку, служил по генеральному штабу; после японской войны он написал какие-то статьи в «Новом времени», вследствие которых должен был выйти в отставку. Алексеев ценит его как умного человека, имеющего серьезное стратегическое образование; вытащил его с началом войны из отставки в штаб Юго-Западного фронта, а затем и сюда. Там, как и здесь, Борисов почти целый день занят изучением создающейся [45] стратегической обстановки, подготовляет материалы для истории — тогда фронта, теперь всей армии — и молча трудится до позднего вечера.
Надзор здесь везде и за всеми при помощи всякой полиции: дворцовой, жандармской, общей, тайной и явной; полевые жандармы при вешалке и входных дверях управления и при кабинете Алексеева.
Живущий в Полтаве генерал Николай Николаевич Четыркин заваливает Алексеева письмами, в которых подает ему всякие советы, особенно по внутренней политике. Сегодня надо было составить любезный, как всегда, но по существу бессодержательный ответ на последнюю серию писем, что-то штук пять или шесть. Носков, по-видимому, хотел испытать мое канцелярское перо и поручил это мне... Разочаруется. Для иллюстрации приведу одно из писем этого проектомана.
«Глубокоуважаемый Михаил Васильевич.Из прилагаемой при сем вырезки из №12970 газеты «Южный край» видно, что, как и следовало ожидать, особое совещание по обороне не могло иначе поступить, как признать нежелательным прием на военную службу рабочих, изготовляющих военные предметы, так как промышленность уже мобилизовалась. Если промышленность частью и мобилизовалась, то во всяком случае не вся и очень неудачно. Признание рабочих в положении военнообязанных при условии оставления их совершенно в том же положении, в котором они находятся сейчас, с обязательством их носить кокарды и ополченские кресты или гербы на головных уборах, не может нарушить хода работ заводов. Зачисление рабочих на военную службу даст правительству возможность держать рабочих в повиновении и не позволять им устраивать сходки и забастовки. Затем время покажет, что следует изменить в положении рабочих, но всякие перемены должны прежде всего преследовать главную цель — обеспечение безостановочности и производительности работ заводов.
Странно, что проект милитаризации заводов, работающих для войны, составлен не военным министерством, а министерством торговли и промышленности. [46]
Мне кажется, что главным недостатком военно-промышленной организации является сложность ее вследствие привлечения в ее состав совершенно разнородных элементов, из которых участие, например, членов Гос. Думы и Гос. Совета является совершенно лишним. Эти последние могут иметь значение лишь контролеров, но никак не членов-распорядителей, если они не имеют своих заводов и фабрик.
Вместо объединения фабрик и заводов в районных группах и создания таким образом военно-промышленных трестов военному министерству следовало разделить всю территорию России на промышленные районы, назначить в каждый из них, как я писал уже, военных специалистов для заказов на заводах и фабриках районов и для наблюдения за исполнением заказов. В каждом районе чины государственного контроля вместе с представителями военного ведомства, с фабричными инспекторами и с представителями фабрик в заводов выработали бы условия заказов. Представители военного ведомства следили бы за успехом работ и за количеством изделий, государственный контроль охранял бы интересы казны, фабричная инспекция — интересы рабочих, а представители фабрик и заводов — интересы их владельцев. Все эти органы в каждом районе составляли бы комитеты: интендантские, артиллерийские и военно-технические под председательством представителей военного ведомства; и эти комитеты сносились бы непосредственно с главными управлениями военного министерства. Такая организация отличается простотой и совершенно обеспечивает интересы военного ведомства, казны, рабочих и владельцев заводов; кроме того, она гарантирует от злоупотреблений трестов и всех искателей легкой наживы.
Прошу принять уверения в моем глубоком уважении и искренней преданности.
Покорный слуга Н. Четыркин».
Не распечатывая писем Четыркина, Алексеев передает их Носкову, а тот отвечает уже гуртом. Мой ответ не удовлетворил новое начальство — и не мудрено, потому что я хотел дать ясно понять, что Алексеев не имеет времени читать такую требуху. [47]
Носков рассказал про свой инцидент с варшавским архиепископом Николаем. Находясь на вокзале в Варшаве, он бежал по делу через комнату, в которой сидел этот монах, и вдруг слышит крик: «Невежа, не знает, что надо отдать честь!» Носков сдержался и подошел узнать, кто этот вежливый архипастырь. Произошел крупный разговор, в котором Николай кричал «Нахал» и откалывал фразы вроде: «Вот они, настоящие-то наши враги! Пастырей Христовых в грош не ставят, вот они!» Свидетельницей всей этой сцены была многочисленная публика. Носков не оставил выходки монаха, после которой два часа лежал в истерике, и подал рапорт. Николай был запрошен официально и отвечал, что хорошо не помнит происшедшего... Носков энергично добивается конца и ищет поддержки протопресвитера военного и морского духовенства Шавельского и Воейкова; оба они, по каким-то личным соображениям, на его стороне.
После нашей в общем очень продолжительной беседы Носков сознался, что не может уважать службу в России вообще, а военную в частности и что уже давно задумал бросить все и надеть пиджак, но осуществить это ему помешала война.
Протопресвитер Шавельский — по виду совершенный еврей, отдаленно он и есть его потомок. Все относятся к нему с большим внешним почтением; то же Носков настоятельно советовал, делать и мне.
Сегодня я, наконец, узнал, что все циркулировавшие в армии и обществе росказни об особой «секретной» комнате со специальными грандиозными картами, у которых сидят руководители штаба Верховного, а младшие чины в течение целого дня приходят и вставляют новые флажки и вынимают старые, — просто басня. Дело обстоит гораздо проще. Офицеры генерального штаба, ведающие регистрацией хода военных действий на наших отдельных фронтах, по мере значительности перемен отмечают их с помощью топографов и чертежников на прежней карте и ежедневно утром, докладывая генерал-квартирмейстеру о происшедшем за сутки по полученным [48] штабом телеграммам из фронтов и армий, представляют ему эти карты. Затем они остаются в той же комнате; генерал-квартирмейстер докладывает о том же самом начальнику штаба (если он того пожелает), а последний — царю. В кабинете государя карты висят с утра до конца доклада, а потом, по его уходе, снимаются и поступают в соответствующие делопроизводства, где и хранятся. Эти карты могут видеть все офицеры нашего управления, и никакой особенной тайной они не ограждаются. У начальника штаба, генерал-квартирмейстера и генерала Борисова тоже лежат десятиверстные карты района всего нашего фронта, по которым они и справляются, читая оперативные телеграммы. Изредка на доклады представляются двухверстные карты, когда возбуждает интерес детальное изучение какой-нибудь сложной, но непродолжительной операции.
Распределение офицеров нашего управления по различным делопроизводствам таково:
1-е делопроизводство — общие вопросы оперативного характера: полковник Иван Иванович Щолоков, капитаны Дмитрий Николаевич Тихобразов и Николай Федорович Протопопов; 2-е — Северный и Кавказский фронты: полковники Николай Алексеевич Кудрявцев и Николай Георгиевич Корсун; 3-е — Западный фронт: полковник Николай Евсеевич Щепетов и подполковник Александр Карлович Андерс; 4-е — Юго-Западный фронт: полковник Леонид Капитонович Александров и подполковник Георгий Александрович Муханов; 5-е — вооруженные силы Германии, Австро-Венгрии и Турции, сведения о ходе военных действий у Дарданелл, на сербской и итальянских границах и во Франции: полковники Владимир Евстафиевич Скалон, Борис Михайлович Стахович и Павел Александрович Базаров; 6-е — печать: Носков; 7-е — личный состав генерального штаба всей русской армии: подполковник Владимир Яковлевич Пиковский и капитан А. В. Кожевников; 8-е — общее: полковник Петр Львович Ассанович и подполковник А. К. Андерс; журналисты управления: капитан Павел Ефимович Навоев и поручик Н. И. Давыдов.
Пустовойтенко, Борисов и Носков часто вечерами ходят в кинематограф. [49]
С 1 мая по 1 сентября 1915 г. у нас сдалось в плен 2500 офицеров и 488 000 нижних чинов.
Снова беседовали с Носковым о нашем деле; понемногу он воспринимает мои мысли, а я, зная слабость самолюбивых людей, больше всего боящихся внешне подпасть под чье-нибудь влияние, стараюсь убедить его, что все это проектируется им самим, чему он и верит.
Я решительно протестовал против мысли Пустовойтенко об издании при Ставке большой политической газеты, которая взяла бы на себя задачу всестороннего, по мере возможности, освещения жизни армии, ее операций и т. д. Носков скоро понял, что такое издание не будет пользоваться доверием как всякий официоз нашей предержащей власти. Да и практически эта затея была бы неосуществима: в Могилеве нет подходящей типографии, а производить само печатание в Петрограде совершенно немыслимо. Сотрудников вовсе нет; нельзя же считать ими офицеров управления, совершенно не способных писать несуконным языком, да еще для публики. Дальше «соблаговолите», «в соответствии с вышеизложенным» и «полагал бы» дело у большинства не пойдет. Нет и редактора, т. е. человека, пользующегося определенной свободой действий в поставленном ему кругу, потому что круг этот должен точно означить Пустовойтенко, а он сам все еще не отдает себе отчета в пределах возможного для широкою опубликования.
Не менее решительно пришлось высказаться и против возложения основной задачи осведомления на «Русский инвалид»: это мертвящее издание положительно не годится на сколько-нибудь живое амплуа. Остановить же выбор на какой-нибудь из частных больших газет не представляется целесообразным прежде всего потому, что этим будет создана какая-то монополия, а с другой стороны — сужена аудитория. Да, наконец, при таком исходе неизбежно было бы создано опять-таки нечто официозное, т. е. тоже данная «против», а не «за».
В прошлом Ставки уже были предложения основать особую газету. Редактор «Вечерних известий», «Голоса Москвы» и «Трудовой копейки» Борис Иванович Ивинский (псевдоним Борский), в 1905–1906 гг. разыгрывавший из себя радикала, [50] прислал Янушкевичу докладную записку о том, что тыл требует «идейной организации» и энергичной борьбы с «духовным разбродом». «Бороться с духовным разбродом, призывать к пробуждению чувства благородного патриотизма, стремиться к экономическому и духовному освобождению России, укреплять веру в непобедимую мощь родины — вот какая задача выпала сейчас на долю русской печати. Но наша печать, к прискорбию, не выполняет своих обязанностей в этом отношении, каковая черта и до войны была отличительна для нашей интеллигенции». Нужен особый громадный орган, который не может создаться из названных газет редактора, так как он не в состоянии найти необходимые для того капиталы. «К сожалению, московские капиталисты до такой степени перероднились с немцами, что видные их представители после погрома немецких магазинов нашли возможным ходатайствовать перед главноначальствуюшим над Москвой о том, чтобы князь Ф. Ф. Юсупов разрешил австро-германским фирмам возобновить торговлю». Поэтому Ивинский просил Янушкевича устроить ему аудиенцию у великого князя для беседы о создании особого большого органа 26 июня 1915 г. ему в аудиенции было отказано.
Помогал Носкову в составлении очередного сообщения штаба Верховного для публики (№433), держал корректуру сообщения, чего раньше не делалось, и... о, ужас! — выкинул кавычки у даты, которой заканчивается каждое сообщение. Заведующий штабной типографией обыкновеннейший из подполковников Иван Павлович Денисов был так поражен этим новшеством на 14-м месяце войны, да еще со стороны вновь прибывшего штабс-капитана, что настойчиво просил отменить чтение корректуры, ограничиваясь хорошо выправленным оригиналом. Я объяснил ему, что иначе нельзя, но кавычки уступил — Бог с ним. Ха, ха, ха! Так на один день была нарушена добрая канцелярская традиция, а затем экземпляры «сообщения», раздаваемые здесь в штабе, уже опять выходили с денисовскими кавычками...
Журналист нашего управления капитан Навоев — горячая голова, составитель «патриотических» брошюр о героях [51] войны, раненый в японскую кампанию, бодрый, красивый, добродушный, детски наивный; он получает большие деньги за свою литературу, чем вызывает зависть других.
15 сентября отсюда была отправлена в Калугу особая комиссия для осмотра и отвода помещений под Ставку. Наше управление предполагалось поместить там в дворянском собрании. Потом эта мысль была оставлена: и далеко от фронта, и моральное впечатление на народ от такого переезда было бы не из положительных, а от цеппелинов новой конструкции царя все равно не спасти.
Вернулись с фронта, куда ездили на несколько дней, пользуясь отъездом царя в Царское Село, члены военных миссий Японии, Италии и Черногории. Здесь с ними все очень любезны. Кроме японца, все носят нашу форму.
Носков больше и больше воспринимает мой план создания особого Бюро печати. Он очень безалаберный человек. Его сильно заботит вопрос об обеспечении семьи.
31 августа начальник генерального штаба генерал Михаил Алексеевич Беляев писал начальнику штаба:
«По имеющимся сведениям, в австрийском официальном сообщении от 19 текущего августа приведены цифры наших потерь пленными, достигающие якобы в последние дни в районе Владимира-Волынского 15 000 нижних чинов при 36 офицерах. В том же сообщении приводится, по-видимому, вымышленный подсчет взятых у нас в плен с начала мая текущего года 2100 офицеров и 650 000 нижних чинов и упоминается о захваченных в боях за тот же период 394 орудиях и 1275 пулеметах. Передавший означенные сведения министерству иностранных дел императорский российский посланник в Софии сообщает, что распространяемые в Болгарии преувеличенные данные о числе пленных производят весьма неблагоприятное впечатление, и находит желательным их опровергнуть. Кроме того, наш военный агент в Греции передает, что германский император сообщил по телеграфу своей сестре, греческой королеве, о том, что после овладения Новогеоргиевском германскими войсками [52] взято в плен 90 000 пленных и 1500 орудий. Эти данные известны в придворных кругах и производят сильное впечатление. Вследствие этого полковник Гудим-Левкович полагает желательным принять возможные меры к ослаблению неблагоприятного впечатления, производимого означенными сведениями на общественное мнение Греции».
Справки дежурного генерала Ставки указывают следующие наши потери «без вести пропавшими» (здесь и все попавшие в плен) с 1 мая по 1 сентября 1915 г.:
| Офицеры | Нижн. чины | |||
| Ю.-З. фр. | С.-З. фр. | Ю.-З. фр. | С.-З. фр. | |
| Май | 544 | 170 | 65943 | 36692 |
| Июнь | 448 | 167 | 110697 | 45670 |
| Июль | 101 | 624 | 17350 | 134048 |
| Август | 150 | 383 | 24224 | 80507 |
| 1243 | 1344 | 218214 | 296917 | |
Начальник штаба ответил Беляеву 13 сентября:
«Значительность этих цифр, на мой взгляд, едва ли позволит успешно бороться с тем неблагоприятным впечатлением, которое производит в Болгарии распространение нашими врагами указанных вами данных о числе пленных, тем более что Болгария, видимо, уже определенно решила вступить на враждебный нам путь. Что же касается наших потерь пленными, взятыми в Новогеоргиевске, то, к сожалению, распространяемые немцами данные, вероятно, очень близки к действительности. Точных данных об этих потерях в моих руках не имеется, и я сужу о них, принимая в расчет общий состав гарнизона крепости и ее вооружение».
Для лучшей ориентировки читателя в устройстве управления всем военным механизмом остановлюсь на этой стороне постольку, поскольку она может представить общий интерес.
Прежде всего военный министр и все его министерство как концентрационная канцелярия продолжают функционировать и во время войны. Основа их деятельности, с одной стороны, — укомплектование и снабжение, с другой — прохождение [53] службы личного состава армии. Разумеется, во всем этом до некоторой степени участвует и армия.
Главный штаб — орган военного министерства и, следовательно, также не оставляет своей работы. Управление армией, собственно, регулируется «Положением о полевом управлении войск в военное время», утвержденным 16 июля 1914 г.
Вот его основные общие положения.
Положение о полевом управлении войск в военное время применяется с объявлением мобилизации, не ожидая особых по сему распоряжений (ст. 3). Сухопутные вооруженные силы, предназначенные для военных действий, образуют высшие войсковые соединения — армии, в составе двух и более корпусов каждая. Армиям присваиваются номера или названия. Несколько армий, предназначенных для достижения одной стратегической цели и действующих на определенном фронте, могут быть объединены в еще более высокое войсковое соединение, образуя армии данного фронта. Армия, не входящая в состав армий фронта, получает название отдельной армии (ст. 4). Начальствование над каждой из армий вверяется командующему армией, начальствование над армиями данного фронта вверяется главнокомандующему армиями этого фронта (ст. 5). Высшее начальствование над всеми сухопутными и морскими силами, предназначенными для военных действий, вверяется Верховному главнокомандующему, если государь не изволит предводительствовать войсками лично (ст. 6). При Верховном главнокомандующем для управления всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, предназначенными для военных действий, формируется штаб Верховного главнокомандующего. При главнокомандующем армиями фронта и при командующем отдельной армией для управления армиями этого фронта и отдельной армией формируются полевое управление главнокомандующего армиями фронта и полевое управление отдельной армии. При командующем армией, входящей в состав фронта, формируется штаб армии. При командире корпуса и начальнике дивизии формируются управления корпуса и дивизии, причем существующие уже в мирное время штабы корпусов и дивизий переформировываются [54] в соответствующие управления одновременно с объявлением мобилизации (ст. 7). Занятые области противника или присоединяются к ближайшим военным округам, или же по мере надобности из этих областей образуются самостоятельные военные генерал-губернаторства. Для управления в гражданском отношении занятыми по праву войны областями неприятеля формируются особые учреждения (ст. 11). Все местности и все гражданское управление театра военных действий с объявлением мобилизации подчиняются главным начальникам соответствующих военных округов или военным генерал-губернаторам. При этом в местностях, объявленных на военном положении, взаимоотношения гражданских и военных властей определяются «Правилами о местностях, объявляемых состоящими на военном положении». В местностях же, не объявленных на военном положении, гражданское управление подчиняется главным начальникам военных округов на правах генерал-губернаторов. В тех военных округах, в коих в мирное время звание командующего войсками округа соединено со званием генерал-губернатора, права и обязанности, сопряженные с этим последним званием, при мобилизации переходят к главному начальнику военного округа. В тех же округах, в коих должность генерал-губернатора в мирное время занята особым лицом, последнее с объявлением мобилизации, оставаясь в должности, подчиняется главному начальнику соответствующего военного округа, сохраняя присвоенные ему права по отношению к подчиненным ему органам управления (ст. 14).
О Верховном главнокомандующем
Верховный главнокомандующий есть высший начальник всех сухопутных и морских вооруженных сил, предназначенных для военных действий. Он облекается чрезвычайной властью, и повеления его исполняются на театре военных действий всеми без исключения правительственными местами и общественными управлениями, а равно должностными лицами всех ведомств и всем населением как высочайшие повеления (ст. 17). Ему подчиняются члены императорской фамилии, если они [55] находятся в пределах театра военных действий (ст. 18). Он предназначается по непосредственному избранию государя; с объявлением мобилизации он назначается высочайшим приказом и указом сенату (ст. 19). Он исключительно и непосредственно подчиняется государю и за свои распоряжения и действия ответствует только перед ним. Во всех случаях, когда он признает это полезным или нужным, он имеет право обращаться непосредственно к государю. Никакое правительственное место, учреждение и лицо в империи не дает Верховному главнокомандующему предписаний и не может требовать от него отчетов (ст. 20). Никакое правительственное место, учреждение и лицо в империи не имеет права непосредственно сноситься с Верховным главнокомандующим, за исключением министров, главноуправляющих отдельными частями и лиц, непосредственно ему подчиненных (ст. 21). Руководствуясь преподанными ему высочайшими указаниями, он распоряжается военными действиями по своему непосредственному усмотрению, направляет усилия всех подчиненных ему сухопутных и морских вооруженных сил к достижению общей цели всеми способами, какие признает нужными (ст. 22). Министр иностранных дел тотчас по объявлении мобилизации обязан поставить его в известность о важнейших и могущих иметь значение во время войны дипломатических договорах с иностранными державами (ст. 23). Он может собственной властью заключать с неприятелем перемирие, когда военные обстоятельства вынуждают к тому безотлагательно, донося тотчас государю; если же в перемирии не представляется безотлагательной необходимости, то предварительно испрашивает высочайшее соизволение как на перемирие, так и на условия оного. Теми же правами он пользуется и в отношении прекращения перемирия (ст. 25). Он не может вступать в переговоры о мире без особого по сему повеления государя (ст. 26).
Штаб Верховного главнокомандующего
Штаб состоит из следующих управлений:1) генерал-квартирмейстера, [56]
2) дежурного генерала и
3) начальника военных сообщений.
В случае наличия в составе вооруженных сил флота включается еще военно-морское управление. Сверх того в состав штаба входит чиновник для ведения переписки по дипломатической части (ст. 32). План формирования штаба разрабатывается главным управлением генерального штаба еще в мирное время по непосредственным указаниям начальника генерального штаба (ст. 33). Начальник штаба предназначается по непосредственному избранию государя (ст. 34). Генерал-квартирмейстер, дежурный генерал и начальник военных сообщений избираются в мирное время с доклада государю военным министром по представлению начальника генерального штаба, прочие чины из лиц военного ведомства избираются начальником генерального штаба; избрание начальника и чинов военно-морского управления исходит от морского министра; чины гражданского ведомства избираются подлежащими министрами по соглашению с военным министром (ст. 35). С объявлением мобилизации начальник штаба, генерал-квартирмейстер, дежурный генерал, начальник военных сообщений и начальник военно-морского управления назначаются на должности высочайшим приказом и указом сенату; о назначении на должности всех прочих чинов штаба объявляется по общим правилам в высочайших приказах и в приказах лиц, властью которых назначение сделано (ст. 36).
Разумеется, начальник генерального штаба Янушкевич в мирное время «не успел» дать указаний, и штат штаба Верховного был поднесен для высочайшего утверждения в таком виде, который им самим считался уже забракованным. Конечно, виноват был стрелочник — полковник Александр Карлович фон Нерике, непосредственно ведавший штатами... 25 июля, еще в Петербурге, приказом Верховного главнокомандующего штат был уже значительно переделан.
Прежде всего вместо одного чиновника для ведения дипломатической переписки была сформирована дипломатическая канцелярия из директора, вице-директора, старшего и младшего секретарей, юрисконсульта и пяти нижних чинов. Во-вторых, [57] в управление дежурного генерала были добавлены для делопроизводства и поручений один генерал-майор генерального штаба, три штаб-офицера генерального штаба и один штаб-офицер инженерных войск, а число писарей увеличено почти вдвое.
Штат, конечно, громадный, при котором офицеры и чиновники не только не обременены делом, что давало бы им право считать себя выше нареканий за «устройство» в тылу, но даже иногда и вовсе его не имеют. То же самое творится и в младших штабах, но О них я не говорю.
В общем состав офицеров и чиновников штаба такой:
| Наименование управлений и чинов | Генералов | Штаб-офицеров | Обер-офицеров | Медиц. чинов. | Чиновников по классам должностей | |||||
| Врачей | Ветеринар. | IV | V | VI | VII | VIII | ||||
| Начальник штаба и чины, при нем состоящие | 1 | 1 | 1 | — | — | — | — | — | — | — |
| Управление генерал-квартирмейстера | 2 | 14 | 3 | — | — | — | — | — | — | 1 |
| Управление дежурного генерала | 2 | 7 | 5 | — | — | — | — | — | 4 | — |
| Управление коменданта | — | 1 | 7 | 1 | 1 | — | — | — | 1 | — |
| Типография | — | — | — | — | — | — | — | — | 1 | — |
| Управление начальника военных сообщений | 1 | 4 | 15 | — | — | — | — | 2 | — | — |
| Военно-морское управление | 1 | 4 | 2 | — | — | — | — | — | — | — |
| Дипломатическая канцелярия | — | — | — | — | — | 1 | 2 | 1 | 1 | — |
| Итого | 7 | 31 | 33 | 1 | 1 | 1 | 2 | 3 | 7 | 1 [58] |
Начальник штаба.
Он есть ближайший сотрудник Верховного главнокомандующего по всем частям и должен быть в полной мере осведомлен во всех его планах и предположениях (ст. 38).Он обязан представлять Верховному главнокомандующему соображения о направлении военных действий и о мерах по их обеспечению (ст. 39). В соответствии с указаниями Верховного главнокомандующего он разрабатывает и передает подлежащим войсковым начальникам распоряжения относительно ведения военных операций, также своевременно осведомляет их об обстановке и происходящих в ней изменениях (ст. 40). Он присутствует при служебных докладах Верховному главнокомандующему всех лиц, непосредственно подчиненных Верховному, высказывая по этим докладам свои соображения и заключения (ст. 42). В ведении его состоят все офицеры генерального штаба, занимающие штатные должности генерального штаба на театре военных действий (ст. 43). Все распоряжения Верховного, объявляемые начальником штаба словесно или письменно, исполняются как повеления Верховного (ст. 45). Он имеет право осматривать все войска, крепости, учреждения и заведения, входящие в состав действующих армий (ст. 46). В случае болезни Верховного управляет всеми вооруженными силами его именем, а в случае смерти Верховного немедленно заступает на его место впредь до назначения государем нового Верховного, хотя бы главнокомандующие армиями фронтов и командующие отдельными армиями были старше его в чине (ст. 47). По сношению с министром финансов определяет и объявляет обязательную на театре военных действий для населения, войск и флота сравнительную ценность денежных знаков, русских и иностранных, обращающихся на этом театре (ст. 27 в последующем изменении). Он имеет право формировать во время войны части войск, управления, учреждения и заведения, не предусмотренные высочайше утвержденными штатами, утверждать для них временные положения и временные штаты, представляя об этом Верховному (ст. 28, то же). [59]
Управления
Генерал-квартирмейстера. Здесь сосредоточиваются: 1) сбор, содержание и обработка сведений о неприятеле и о районах военных действий; 2) данные о расположении, действиях и степени обеспеченности высших войсковых соединений, непосредственно подчиненных Верховному; 3) разработка всех оперативных вопросов и распоряжений по выполнению военных операций; 4) организация службы связи и заведование таковой; 5) вопросы по службе офицеров генерального штаба, состоящих на театре военных действий. Общие сведения о численности высших войсковых соединений и о степени обеспеченности их главнейшими видами довольствия получаются из сообщения дежурного генерала, а необходимые данные о путях сообщения и устройстве тыла — из управления начальника военных сообщений (ст. 49).Генерал-квартирмейстер является ближайшим помощником начальника штаба по разработке военных операций. По общим указаниям начальника штаба он составляет соображения и расчеты относительно группировки и действий высших войсковых соединений, непосредственно подчиненных Верховному, и готовит необходимые для них распоряжения по выполнению военных операций (ст. 51). Сосредоточивая в своем управлении сведения о неприятеле и районах военных действий, получаемые им от соответствующих штабов, принимает меры к организации сбора таковых, к общей обработке и своевременному сообщению их полевым управлениям и войскам. По общим указаниям начальника штаба расходует ассигнуемые на разведку суммы и наблюдает за ведением отчетности по ним (ст. 53). В случае временного отсутствия, болезни или смерти начальника штаба вступает во временное исправление его должности, хотя бы прочие начальники управлений были старше его в чине (ст. 56).
Дежурного генерала. Здесь сосредоточиваются: 1) разработка общих вопросов по укомплектованию вооруженных сил и сношения по этим вопросам с главными управлениями военного министерства; 2) сбор и содержание общих сведений [60] о численности вооруженных сил, о степени обеспеченности войск главнейшими видами довольствия, а также о санитарном и ветеринарном их состоянии и об общем ходе эвакуации; 3) переписка по всем вопросам, касающимся личного состава, восходящая к Верховному; 4) исчисление необходимых штабу кредитов, заведование ими и отчетность по ним; 5) казначейская и журнальная части штаба (ст. 57).
Дежурный генерал составляет общие соображения по укомплектованию вооруженных сил, подчиненных Верховному, личным и конским составом, наблюдает за содержанием в управлении в готовности общих сведений о численности высших войсковых соединений, непосредственно подчиненных Верховному, а также о степени обеспеченности их всеми видами довольствия в соответствии с операциями (ст. 59). Ведет учет экстраординарным суммам и наблюдает за ведением по их приходу и расходу установленной отчетности (ст. 62).
Начальника военных сообщений. Здесь сосредоточиваются: 1) общее руководство эксплуатацией всех путей сообщения театра военных действий; 2) соображения о распределении между высшими войсковыми соединениями, непосредственно подчиненными Верховному, железных дорог, водных и шоссейных путей, а также подвижного и судового состава; 3) общие распоряжения по усилению пропускной способности железнодорожных линий, по восстановлению испорченных и устройству новых искусственных путей сообщения, по использованию железных дорог и водных путей, захваченных у неприятеля; 4) разработка и преподание к исполнению соответствующим начальникам военных сообщений общих оснований для выполнения массовых перевозок, требующих объединенных указаний; 5) общее направление этапной, транспортной и почтово-телеграфно-телефонной службе на театре военных действий, распределение соответствующих средств между высшими войсковыми соединениями, непосредственно подчиненными Верховному (ст. 75).
Начальника военно-морскою управления. Это управление служит органом начальника штаба по разработке и передаче повелений Верховного, касающихся флота В нем содержатся [61] в обработанном виде сведения об общем ходе морских операций, о положении неприятельских морских сил, о составе и нахождении подчиненных Верховному действующих флотов и их частей, о степени их снабжения и мерах, принимаемых для обеспечения их боеспособности (ст. 86).
Главнокомандующий армиями фронта
Он есть начальник армий, крепостей и флота, предназначенного для совместных действий с армиями данного фронта (стр. 90). Распоряжения его исполняются в пределах подчиненного ему района всеми правительственными местами, общественными управлениями, должностными лицами всех ведомств и всем населением (ст. 91). Он подчиняется непосредственно Верховному. Никакое правительственное место, учреждение и лицо в империи не могут давать ему предписаний или требовать от него отчетов (ст. 93). Сверх прав, предоставленных командующему армией, он имеет право: 1) изменять состав подчиненных ему армии и флота, образовывать новые армии, не нарушая при этом существующей организации, а также расформировывать армии, немедленно представляя о сем Верховному с изложением причин, вызвавших эти меры; 2) устранять от должностей всех должностных лиц всех ведомств, состоящих в подчиненных ему армиях и флоте, а также на государственной, земской или городской службе в подчиненном ему районе, без различия их чина и звания; 3) устанавливать в занятых неприятельских областях подати и налоги, а равно налагать контрибуции и подвергать имущество жителей конфискации (ст. 97). Он имеет право непосредственно сноситься с министрами (ст. 99).
Командующий армией
Командующий армией есть начальник всех войск, крепостей, управлений, учреждений, заведений и чинов, входящих в состав армии, не исключая и находящихся в ней членов императорской фамилии (ст. 409); избирается и [62] назначается по непосредственному избранию государя; с объявлением мобилизации он назначается высочайшим приказом и указом сенату (ст. 410 и 19); непосредственно и во всех отношениях подчиняется главнокомандующему армиями фронта; никакое правительственное место, учреждение и лицо в империи не могут давать ему предписаний или требовать от него отчета (ст. 411). В направлении военных действий руководствуется указаниями главнокомандующего армиями фронта, избирая по собственному усмотрению способы к достижению поставленной ему цели (ст. 412). Сверх прав, предоставленных командиру корпуса, командующий армией имеет право: 1) назначать во время войны ко временному исполнению должностей командиров корпусов, начальников дивизий и лиц, пользующихся одинаковыми с ними правами; 2) награждать собственной властью за военные подвиги и другие отличия: а) орденом Св. Георгия 4-й степени и георгиевским оружием согласно со статутом и не иначе, как по удостоению Думы, учреждаемой соответственно из наличных кавалеров сего ордена или лиц, имеющих георгиевское оружие; б) медалями и другими наградами, для сего установленными, — милиционеров и лиц, оказавших заслуги армии; 3) устранять от должностей всех должностных лиц всех ведомств, состоящих в армии, без различия чина и звания; 4) высылать из района армии всех лиц, присутствие коих будет им признано нежелательным; 5) воспрещать в районе армии удаляться из мест жительства таким лицам, коих по знанию ими ремесел или по занятию предполагается привлечь к работам, для достижения целей войны; 6) воспрещать в районе армии вывоз необходимых для работ орудий и материалов, а также продовольственных и перевозочных средств, фуража, дров и т. п. предметов, могущих потребоваться для войск; 7) издавать в пределах района армии обязательные постановления, относящиеся: а) к предупреждению нарушений общественного порядка и государственной безопасности; б) к почтовым, телеграфным и телефонным сношениям; в) ко всяким вообще торговым и промышленным заведениям; г) к типографиям и прочим заведениям тиснения; д) ко [63] всем произведениям печати и тиснения; 8) устанавливать за нарушение изданных обязательных постановлений взыскания, не превышающие заключения в тюрьме или крепости на три месяца или денежного штрафа до трех тысяч рублей в один раз; 9) подвергать собственной властью виновных в нарушении обязательных постановлений, изданных на основании п. 7 сей статьи, взысканиям, означенным в пункте 8; 10) назначать в районе армии общие и частные реквизиции; 11) подвергать в районе армий имущество жителей секвестру; 12) уполномочивать подчиненных ему военных начальников на принятие мер, означенных в пп. 5 и 6.О лицах, удаленных от должностей или высланных, штаб армии доносит штабу армий фронта, причем о лицах, высланных во внутренние области империи, сообщает и министерству внутренних дел (ст. 415).
В случае несогласия командующего армией с указаниями, исходящими от главного начальника снабжений армий фронта и управлений, ему подчиненных, командующий армией в части, касающейся войск, управлений, учреждений и заведений, ему подчиненных, приостанавливает выполнение таковых указаний, донося о принятом решении и причинах, его вызвавших, главнокомандующему армиями фронта и сообщая о том же главному начальнику снабжений армий фронта (ст. 417). В обстоятельствах чрезвычайных, когда в районе действий армии признано будет необходимым для охранения государственного порядка или успеха ведения войны принять меры, не предусмотренные «Положением», делает распоряжения о принятии сих мер собственной властью, немедленно донося о том главнокомандующему армиями фронта (ст. 418).
Управление армией
Штаб армии состоит из отделов: генерал-квартирмейстера, дежурного генерала и этапно-хозяйственного (ст. 422). Он формируется, согласно мобилизационному плану, из состава штаба и военно-окружных управлений того военного округа, в котором формируется данная армия (ст. 423). С [64] объявлением мобилизации начальник штаба армии назначается на должность высочайшим приказом и указом сенату; о назначении на должности всех прочих чинов штаба объявляется, по общим правилам, в высочайших приказах или в приказах лиц, властью коих назначение сделано (ст. 424). Права и обязанности начальника штаба и генерал-квартирмейстера армии в основе аналогичны указанным для штаба Верховного, причем начальники штабов сносятся преимущественно с начальниками штабов высших инстанций, а генерал-квартирмейстеры — с генерал-квартирмейстерами. Все распоряжения командующего армией, объявляемые начальником штаба словесно или письменно, исполняются как приказания командующего армией (ст. 430). В случае болезни последнего начальник штаба управляет армией его именем, а в случае смерти — немедленно заступает его место впредь до назначения нового командующего армией, хотя бы командиры корпусов были старше его в чине (ст. 431).
Петроградское телеграфное агентство получило из штаба Юго-Западного фронта и разослало сведения о бое под Грайворонкой раньше получения сообщения о том нашего штаба. Немедленно натянули нос генерал-квартирмейстеру фронта, прося его установить виновного и впредь таких штук не дозволять. Оказалось, что сообщил начальник фронтового цензурного отделения. Очень извинялись. Для нас это важно и принципиально: печати все будет сообщаться только отсюда, иначе с нашими штабными головами возможны явления, очень вредные для успешного хода военных действий.
Начиная с сегодняшнего сообщения (№ 435), мной самим составленного и только выправленного Носковым, начали указывать карту, иначе публика не знает, где ей найти все упоминаемые пункты и пр. Не все редакции газет поняли эту деталь, а главное управление генерального штаба, от которого газеты получают экземпляры передаваемого ему отсюда по прямому проводу сообщения, конечно, не догадалось разъяснить этот азбучный, чисто военный прием. [65]
Сообщения требуют особого навыка и... ловкости, чтоб не сказать больше. Наставления Носкова я могу сформулировать в ряде таких положений:
а) начатая нами и не закончившаяся операция по возможности должна обходиться молчанием, чтобы не обнаружить нашего плана;
б) разгаданная нами операция врага не должна быть выяснена ему, чтобы обмануть противника своим неведением о замысле;
в) всякий наш успех должен быть сообщен вполне;
г) всякий наш неуспех в отражении удара — только в общих, неясных выражениях;
д) наши потери и неудавшиеся операции и маневры обходить полным молчанием;
е) когда мы бьем немцев — писать «германцев», а если австрийцев — «противника»;
ж) фамилий нашего командного состава и названий частей не упоминать;
з) взятых нами пленных подсчитывать почаще, на разные даты, чтобы создавать иллюзию более значительного успеха;
и) результаты действия неприятельских аэропланов обходить молчанием.
Из этого наставления, записанного мной дословно, видно, насколько наши сообщения соответствуют правде... Готовую рукопись сообщения Носков носит Борисову, и тот окончательно его утверждает, делая иногда сокращения и изменения, после которых и Носков возвращается иногда негодующим. Для царя, Алексеева и Пустовойтенко текст сообщения делается известным только после напечатания и передачи по телеграфу военному министру, управлению генерального штаба, печати и фронтам.
Американский корреспондент «The Times» Стенли Вашбурн (Stanly Washburn), допущенный в Ставку, по просьбе министра иностранных дел Сазонова, 20 сентября 1915 г., а в 1914 г. получивший разрешение на объезд нашего фронта, побывал во многих штабах и многое видел. Небольшого роста, веселый, бравый, он хорошо знает свое газетное дело. Он обставлен [66] переводчиком Фредом Греем (Fred Gray) и фотографом Мьюзом (Mewes). У него около 2000 фотографических военных снимков; есть великолепные, но все хороши и исполнены очень художественно; вклеенные в альбомы, они дадут прекрасную иллюстрацию будущей его книге о войне. Сазонов просил Алексеева выслушать проект Вашбурна о доставлении ежедневно на передовые позиции последних военных новостей, рисующих нашу и союзническую работу, и о разбрасывании с аэропланов и другими способами открыток с картин Верещагина и др. из эпохи 1812 года, чтобы напугать немецких солдат предстоящей им зимней кампанией. Министр приложил и несколько открыток с текстом, составленным Вашбурном Алексеев принял его, дал себя сфотографировать и отпустил на фронт.
Сегодня, по приказанию Носкова, я отправился к Вашбурну в гостиницу, чтобы выслушать его пожелания.
Я записал все то, что его интересовало, и сказал, что по возможности постараемся удовлетворить его желания. Конечно, он хочет знать многое: и надежды на целость Петрограда, Москвы, Киева, Риги и Двинска, и расположение 42–46 корпусов, и величину атмосферных осадков на Западном фронте осенью и зимой, и план недавней Вильно-Молодечненской операции, и многое другое. Все это надо предварительно обсудить.
Телеграмма царя начальнику штаба от 29 сентября из Царского Села:
«Глубоко обрадован блестящими действиями 11-го корпуса. Прапорщика Немилова теперь же произвести в подпоручики. Союзные нам правительства настаивают на посылке хотя бы одной бригады русских войск на помощь Сербии через Архангельск и на бомбардировке укреплений у Бургаса и Варны несколькими судами Черноморского флота. Я дал на это свое принципиальное согласие. В состав будущей сводной бригады мог бы войти стрелковый полк офицерской стрелковой школы и затем морской батальон, стоящий в Керчи. Прошу ко времени моего возвращения, 2 или 3 октября, подготовить предположения по обоим вопросам Николай».
Оказывается, я прибыл сюда как раз в тот день (25 сентября), когда мы оканчивали ликвидацию сделанного немцами громадного прорыва на правом фланге Западного фронта [67] в направлении Свенцяны — Глубокое, снова сомкнули свой фронт. И таким образом ловко вышли из того ужаса, который готовил нам противник. А как Алексеев был спокоен...
Судя по официальным сообщениям штаба Верховного «почин в действиях в частных боях понемногу переходил на нашу сторону» (28 августа). Это в значительной степени успокаивало общество — оно не имело достаточных данных чтобы судить о том, на чью сторону одно время перешел почин в общем положении нашей армии, которой грозила страшная беда. Вот, что давали в этом отношении довольно пространные тогда сообщения:
«На путях к Вильно в общем без перемен и противник сильно укрепляется». «В общем наши армии твердо и точно выполняют свое планосообразное движение и уверенно смотрят в будущее» (27 августа).«Значительные силы противника наступают в районе восточнее Ширвинты, общим направлением от Вилькомира на Свенцяны» (29 августа).
«Между Свентой и Вилией неприятель перешел в решительное наступление вдоль правого берега Вилии в общем направлении на железнодорожную станцию Подбродзе. Наши войска, несмотря на крайнее упорство немцев, продолжали задерживать их огнем и контратаками». «В общем мы продолжаем выполнять наш план, с каждым днем улучшающий положение наших армий» (30 августа).
«У ст. Ново-Свенцяны железная дорога прервана неприятелем. Под натиском неприятеля, перешедшего в решительное наступление в промежутке между районами Ново-Свенцян и Вильно, наши войска отошли в район железнодорожной станции Подбродзе». «В общем действия австро-германцев направлены к стремлению сохранить за собой видимость наступательных действий, что стоит им несоразмерных с результатами потерь» (31 августа).
«Мелкие части германской конницы появились в районе железной дороги Молодечно — Полоцк. Северо-восточнее Вильно противнику удалось переправиться на левый берег р. Вилии» (3 сентября). [68]
«В стычке севернее Свенцян, у дер. Давгелишки, эта деревня осталась в руках противника В районе Вильно и к востоку от нее уже продолжительное время завязавшиеся напряженные бои заметно развиваются. На левом берегу р. Вилии между железнодорожными участками Вильно — Н. Свенцяны и Молодечно — Вилейка части противника местами достигли железной дороги Ново-Вилейск — Молодечно. Во многих местах этого района и в районе озер Мядель, Нарочь и Свирь, юго-восточнее Свенцян, происходят столкновения значительных кавалерийских частей. Немцы ведут стремительные атаки в Виленском направлении, юго-восточнее Мейшаголы» (4 сентября).
«Передовые части противника заняли станцию Вилейка. На левом берегу Вилии западнее Вилейки на многих переправах идут упорные бои. Столь же напряженно протекают бои на средней Вилии в ближайшем районе города Вильно. Противник настойчиво стремится ворваться в город» (5 сентября).
«Отряд противника пытался овладеть ст. Молодечно, но был отбит. В бою у села Солы, на железной дороге Н. Вилейск — Молодечно, противник был выбит из селения. В нескольких местах средней Вилии и в районе города Вильно отряды германцев переправляются на левый берег реки» (6 сентября).
«В Виленском районе наши войска после боев на переправах средней Вилии отодвинулись несколько на восток. В районе с.-з. линии Вилейка — Молодечно во многих местах бои за переправы на реке Вилии продолжаются. Во встречных боях с германцами наши войска постоянно выказывают высокие боевые достоинства, действуя спокойно и уверенно в самых тяжелых обстоятельствах» (7 сентября).
«В районе восточнее Вильно бои продолжаются» (8 сентября).
«Из м Вилейки наши войска выбили противника штыковым ударом Пока в этом районе нами взято у немцев более 8 орудий; до настоящего времени выяснено, что в числе их имеются 4 гаубицы. Кроме того, взято 9 зарядных ящиков и 7 пулеметов. Взятые орудия во время боя были довернуты против [69] немцев и заставили уйти немецкий бронированный автомобиль. В районе Ошмян и далее на юг до верхнего Немана, равно как и в районе восточнее железной дороги Лида — Молчадь, по всему фронту идут упорные бои. Особенного напряжения бой достиг в районе д. Субботники на р. Гавья, где неприятелю удалось переправиться на левый берег реки, и в районе юго-восточнее Молчади, где противник был отбит с большими потерями и отхлынул назад» (11 сентября).
«В районе р. Вилии, выше Вилейки, упорные бои продолжаются; д. Нестерки взята нами. Немцы произвели ряд атак в районе Вилейки, доводя неоднократно их до штыков. Все атаки отбиты. В районе северо-западнее Вилейки наши войска штыковым ударом овладели укрепленной деревней Остров и вернули обратно д. Гиры. На фронте Сморгони и южнее бои продолжаются» (13 сентября).
«Дух войск, ярко обнаруживший свою высоту в бесчисленных арьергардных боях, получил новый подъем в успехах, одержанных нами над германцами за последние дни в жестоких рукопашных боях и в удачных переходах против них в наступление, особенно частых на фронте восточнее линии Свенцяны — Ошмяны» (17 сентября).
«Восточнее Свенцян наша кавалерия отбросила немцев и заняла с. Поставы. После штыкового боя нами занято кладбище у д. Черемшица и д. Стаховцы (южная оконечность оз. Нарочь) и д. Бережная (район оз. Вишневское). С занятием вышеназванных пунктов противник оттеснен значительно к западу из района железной дороги Вилейка — Полоцк».
Дополняя общее свое заключение от 17 сентября, штаб сообщал, что в результате энергично выполняемых более чем 20-дневных и ныне еще не законченных операций в районе Вилейки почин действий был вырван нашими войсками из рук противника.
«Удар германцев в направлении Вилейки был решительно отбит, и план их расстроен. В многодневных тяжелых боях, о напряжении которых свидетельствуют предшествовавшие сообщения, противник был последовательно остановлен, поколеблен и, наконец, отброшен. Глубокий клин германцев, примерно по фронту Солы — Молодечно [70] — Глубокое — Видзы, был последовательно уничтожен, причем зарвавшемуся врагу нанесен огромный удар. Планомерный переход наших войск от отступления к наступлению был совершен с уменьем и настойчивостью, доступными лишь высоко доблестным войскам» (19 сентября).
Кто по таким данным мог думать, что на самом деле происходило именно в этот период у нас на правом фланге Западного и левом Северного фронтов? Общество поняло только, что штаб Верховного так и не решился произнести слово о сдаче Вильно, ограничившись приведенной детской недосказкой в сообщении от 8 сентября.
Между тем, вот что было на самом деле{2}.
Немцы хорошо знали, что наше снабжение в августе и сентябре было в самом ужасном положении; они видели, что почин действий был всецело в их руках. Стык Западного и Северного фронтов в районе озера западнее Свенцян был занят только слабыми отрядами кавалерии. Главнокомандующим Западным фронтом был недавно назначенный (19 августа) генерал Эверт, стратегические способности которого они также знали... Естественно, что ими был предпринят прорыв в направлении железной дороги Вильно — Двинск, на Свенцяны. Нам поневоле пришлось загнуть вовнутрь обнажившиеся фланги. В образовавшийся коридор немцами была брошена вся масса кавалерии, заранее сосредоточенной у Билькомира. 1 сентября она захватила ст. Свенцяны, а вскоре сеть ее разъездов, поддержанных конной артиллерией, была уже на железнодорожном пути Молодечно — Полоцк. Немцам очень хотелось захватить первый пункт, имевший понятную весьма большую важность для обеих сторон. Но не только захват, а и просто порча молодечненского узла немедленно [71] очень тяжело отразилась бы на всем нашем Западном фронте. Мы, однако, успев занять Молодечно и как бы игнорируя окружение этого узла с трех сторон и бомбардировку его немецкой артиллерией, задерживали их наступление и отстаивали занятое.
4 сентября немецкая кавалерия зашла в наш глубокий тыл в направлении к Минску, чтобы сзади нас войти в связь с армиями Макензена, бывшими в районе Полесья.
Глядя на прилагаемую карту{3}, каждый понимает, что грозило армиям Западного фронта: они должны были бы пробиваться в узкий проход между Минском и Полесьем, неся страшные потери.
Алексеев, сидя в Могилеве, вовремя почуял приближавшийся ужас и властно принял энергичные меры, связав свое имя с операцией, так и оставшейся не понятой широкой публикой. Ввиду почти полного отсутствия резервов ему пришлось решить вопрос о переброске нескольких корпусов с позиций Западного фронта, закрыть ими путь противнику и податься назад по всему Западному фронту, одновременно задвигая прорыв вперед. Создана была новая армия, вверенная генералу Смирнову, который и выполнил все приказания начальника штаба Верховного, переданные ему в качестве приказаний Эверта. Армия (она сохранила номер II, которым именовалась армия Смирнова, переданная временно командующему I армией Литвинову) составилась из 36-го и 29-го корпусов; штаб ее перешел в Глубокое. На помощь главнокомандующему Северным фронтом (с августа 1915 г.) Рузскому был послан один корпус с Западного фронта.
Карта отлично поясняет все происходившее и в связи с приводимыми ниже документами вообще дает основания для оценки «сообщений» штаба Верховного за весь период операции, начавшейся 29 августа и окончившейся 25 сентября.
Привожу ряд документов, которые, помимо детализации описанной операции, дают массу и других интересных подробностей для иллюстрации тогдашнего периода кампании. [72]
Ответная телеграмма Рузского Алексееву от 30 августа:
«Усиление Двинского района за счет сил XII армии и Якобштадтской группы до сих пор не производилось по следующим причинам: 1) против участка Линден — устье ручья Пикстерн, по имеющимся сведениям, германцы усиливаются сосредоточением сюда пехоты и тяжелой артиллерии, а также сосредоточивают к Линдену средства переправы; 2) со стороны Бауска в направлении на тот же участок обнаружено движение около 10–12 батальонов германских подкреплений; 3) ввиду важности удержания Якобштадтского района для обладания нижней Двиной здесь развивались активные действия на левом берегу Двины, которые потребовали направления сюда прибывающего в Крейцбург 23-го корпуса и Кавказской стрелковой бригады.В настоящее время, с получением телеграммы № 3954, согласно повелению государя императора, указано принять следующие меры для усиления войск на Двинском направлении: 1) 79-й полк с двумя батареями 20-й артиллерийской бригады задержать и выгрузить в Двинске, но до сих пор полк еще не прибыл, и где он задержался в пути, — неизвестно ; 2) выясняется, какие части 23-го корпуса, находящегося в Якобштадтской группе, могут быть выведены из боя и приведены в Крейцбург для посадки и перевозки в Двинск; по исполнении этого от активных действий у Якобштадта придется отказаться и с прибытием подкреплений к германцам, быть может, придется отойти на правый берег Двины; 3) частям XII армии приказано перегруппироваться за счет 7-го Сибирского корпуса, занимающего Рижский укрепленный район, с таким расчетом, чтобы расположением резервов надежнее обеспечивался участок Двины от Линдена до устья ручья Пикстерн; при этом с уменьшением сил в Рижском укрепленном районе, весьма вероятно, придется сузить фронт, занимаемый частями 7-го Сибирского корпуса. Что касается Уссурийской бригады, входящей в состав конницы генерала Казнакова, то она задержана в отряде генерала Казнакова тем, что вместе с 1-й гв. кав. дивизией сдерживала наступление германцев на линии озер Плокис — Клики. Перевозка войск из Рижского района в Двинск по железной [74] дороге невозможна, так как железная дорога в нижнем течении Двины, т. е. ниже Гингмундсгофа, находится под неприятельским огнем».
Телеграмма Эверта Алексееву от 30 августа:
«Перевозка частей 3-й гв. дивизии задерживается неподачей в достаточной мере порожних составов. С 28-го, когда началась погрузка, до сего времени погружено всего 19 эшелонов; осталось погрузить 7 эшелонов этой дивизии, для чего необходимо усилить подачу порожняка. Для обеспечения своевременной перевозки 27-го и 29-го корпусов из Лиды и Барановичей необходимо принять меры для обеспечения перевозок составами, которых на фронте нет. Кроме перевозок корпусов, порожний состав в количестве до 200 вагонов ежедневно требуется в Барановичах для перевозки интендантских грузов и для подачи довольствия армиям, также крайне необходимых, не считая вагонов под погрузку вывозимого имущества. Для обеспечения в первую очередь перевозок войск на фронте запрещены впредь до отмены всякие перевозки, исключая интендантских грузов боевого значения. Вполне сознавая крайнюю необходимость скорейшей переброски 27-го и 29-го корпусов, прошу с вашей стороны содействия подачи подвижного состава, без чего своевременно она выполнена не будет».
Телеграмма нач. штаба IV армии генерала Баиова командирам 10-го, 24-го, 29-го, 3-го Кавказск., 3-го и 4-го конных корпусов от 31 августа:
«Главные силы IV армии сегодня в 8 ч вечера начнут отход за реку Шару, а арьергарды — в 5 ч утра первого сентября. Ввиду изложенного командующий армией приказал в 8 ч вечера начать отводить на правый берег части 10-го и 24-го корпусов, оставленные на левом берегу Шары. Отход произвести под прикрытием арьергардов, которым начать отход на правый берег Шары в 5 ч утра, после чего все мосты и переправы должны быть основательно взорваны и сожжены». [75]
Телеграмма ген.-кварт. Сев. фронта генерала Бредова генерал-квартирмейстеру от 31 августа:
«Начальник штаба V армии сообщает, что, по сведениям от офицера 2-го железнодорожного батальона, станция и местечко Ново-Свенцяны горят и заняты противником; паровоз, шедший из Игналины в Ново-Свенцяны с надсмотрщиком телеграфа, был обстрелян у блокпоста № 36 и вернулся в Игналину».
Телеграмма нач. штаба Сев. фронта генерала Бонч-Бруевича Алексееву от 31 августа:
«Генерал Баланин донес командующему V армией, что 27-й корпус сосредоточился для посадки в Лиде, но подвижного состава, по докладу коменданта станции, не имеется».
Телеграмма ген.-кварт. Зап. фр. генерала Лебедева генералу Пустовойтенко от 31 августа:
«По сводкам штабов армий, представленным к утру 31 августа, выяснилось. На Виленском направлении железнодорожная станция Ново-Свенцяны занята противником; на направлении Вилькомир — Вильно неприятель энергично атаковал на участке Глинцишки — Мейшагола; на остальном фронте активности не проявлял. По показаниям пленных, на восточный берег Вилии, кроме обнаруженных частей, якобы переброшены 80-я резервная дивизия и 177-я бригада; таким образом, сосредоточение на правом берегу Вилии от 6 до 8 ½ дивизии, т. е. целой армии, указывает на направление Вилькомир — Вильно как на главное в настоящее время. В Лидском направлении противник продвигался за нашими отходящими частями, ведя атаки на левом берегу Немана в районе Неман — Пески. В общем за последний период на Лидском направлении из состава 8-й и 12-й германских армий не обнаружено до 8 дивизий, по-видимому, оттянутых во вторую линию и, возможно, частью переброшенных на иные направления. На Слонимском направлении противник прекратил атаки к востоку пос. Зельва. Судя по взятым пленным, существенных перемен в группировке его не обнаружено [76] и здесь по-прежнему развернуто в первой линии 8 дивизий пехоты. Наступавшие к Пружанам четыре дивизии бывшей IV австрийской армии, давно не обнаруживаемые пленными, по-видимому, двинуты в иное направление. На Барановичском направлении противник вел наступление в районе к западу от поселка Косово, оставаясь совершенно пассивным к югу от Кобринского шоссе. Судя по взятым пленным, 47-я германская резервная дивизия, бывшая в центре, передвинута на левый фланг 11-й германской армии, на участке Шкураты — Беловичи (к западу от Косово); вдоль Кобринского шоссе наступает 41-я германская полевая дивизия, к югу — 25-я резервная; 35-я резервная дивизия, по всей вероятности, выведена в резерв; по-видимому, из 6 перволинейных дивизий 11-й германской армии к югу от Кобринского шоссе развернуто 5, а к северу — только одна. В ближайшем тылу находится не менее двух дивизий, а считавшиеся в глубоком тылу армии входившие в ее состав 4 корпуса (гвардейский, 10-й и 22-й резервные германские и 6-й австрийский), по-видимому, двинуты в иное направление. На Пинском направлении противник вел атаки почти на всем фронте между Ясельдой и Пиной. Судя по пленным, группировка противника в этом направлении без перемен: в первой линии находятся германские дивизии, а во второй — 22-я германская и 11-я баварская дивизии, причем последняя, давно не обнаруживаемая пленными, возможно, уведена в иное направление. Таким образом, на последних трех направлениях противником развернуто в первой линии и находится в ближайшем тылу 21 дивизия пехоты, считавшиеся во второй линии; 13-я дивизия, давно не обнаруживаемая пленными, весьма вероятно, двинута в ином направлении, и Слонимское, Барановичское и Пинское направления, по-видимому, в общем ходе операций получают второстепенное значение».
Телеграмма Эверта генералу Радкевичу от 31 августа:
«Обстановка в районе Двинска и Вильно за последние три дня сложилась следующая: около корпуса противника, [77] наступавшего на Двинск, занял 30 августа Догвели и Данейки; части, следовавшие южнее шоссе, заняли ст. Ново-Свенцяны; силы его здесь не определены: развернувшиеся против правого фланга армии не менее 2 корпусов наступают на фронте Линцишки — Мейшагола — Лейцишки; район Янишки — Подбродзе занят противником, силы которого не определены. Под давлением противника части V армии отошли: 19-й корпус — на фронте Ромейки, что 10 верст юго-восточнее Ганушишки, Лаше, 5 верст сев.-зап. Крево; 3-й корпус, перешедший в наступление на Антолешки и встреченный контратакой немцев, отходит на двинскую укрепленную позицию; отряд генерала Казнакова — Шукшты — Солоки — оз. Лодзи; в X армии 7-я сиб. и 3-я гв. дивизии на фронте устье Жиляны — Рагуны, имея Кубанскую дивизию на правом фланге от Подбродзе до устья Жиляны; 8-й сибирский и гвардейский корпус на линии Бачуны — Глинцишки — Троки — Казимержево — Линдзиенишки. 7-ой сиб. и 3-й гвардейской дивизиями приказано перейти в наступление на фронт Якубишки — Павлюканцы, а Куб. каз. дивизии — на Подбродзе — Янишки. В район Свенцян направляются 36-й корпус (выступает 2 сентября из Вороново, прибывает: 2-го Кузники, 3-го Ошмяны, 4-го Солы, 5-го Жодзишки, 6-го Мухнишки, 7-го Ольшево). По железной дороге в район Докшицы перевозится 29-й корпус; высадка предполагается на станциях Кривичи, Парафьяново; сосредоточивается 8 сентября, откуда будет направлен на линию Поставы — Кобыльники в три перехода. Независимо от указанной задачи, через командующего 11 армии, действуя совместно с конницей генерала Тюлина и генерала Казнакова, прикрыть пути на Дриссу, через Глубокое на Полоцк и через Докшицу на Витебск. Приказываю овладеть районом Свенцяны и, действуя в связи с 1-й Кубанской казачьей дивизией и поддерживая связь с отрядом генерала Казнакова, прикрыть сосредоточение 6-го и 29-го корпусов. До 7 сентября вы подчиняетесь мне и связь поддерживайте через X армию. Кроме того, сегодня с вечера устанавливается телеграфный прямой провод моего [78] штаба в Ошмяны, а с 7 сентября вы подчиняетесь генералу Смирнову, штаб которого предполагается к этому времени в районе Докшицы — Глубокое. Озаботьтесь заблаговременно установлением с ним связи. До 8 сентября довольствие от X армии, затем от II армии».
Телеграмма Эверта генералу Смирнову от 31 августа:
«Обстановка, создавшаяся на правом фланге Западного фронта и на левом Северного, вам известна. По повелению государя императора, в районе Докшицы — Глубокое — Свенцяны должна быть сформирована армия под вашим начальством. В состав ее первоначально поступают конный корпус генерала Орановского, 36-й и 29-й армейские корпуса. Конный корпус, направленный к Свенцянам, 1 сентября должен быть в Михалишках и получил задачу овладеть Свенцянами и, действуя в связи с конницей X армии на своем левом фланге и конницей генерала Казнакова на правом, задержать наступление противника и прикрыть развертывание 29-го и 36-го корпусов на линии Поставы — Кобыльники — Свирь и пути на Дриссу, Полоцк, Витебск; 36-й корпус, следующий походом, выступает 2 сентября из Воронова. Ночлеги намечены: 2-го Кузники, 3-го Ошмяны, 4-го Солы, 6-го Жодзишки, 6-го Мухнишки, 7-го Ольшево. 29-й корпус перевозится из Лиды по железной дороге; станции высадки назначены: Кривичи, Парафьяново. Головные эшелоны прибывают 4 сентября, сосредоточение заканчивается 8-го; дальнейшее движение намечается на фронт Кобыльники — Поставы. В 12 часов ночи с 4-го на 5 сентября все подчиненные ныне вам корпуса поступают в подчинение генерала Литвинова. 5 сентября должна быть произведена посадка вашего штаба в Лиде для перевозки по жел. дор. в район Докшицы — Глубокое, в пункт по вашему выбору. Конный корпус до 12 часов ночи с 7-го на 8 сентября будет подчинен непосредственно мне, а затем поступает в ваше распоряжение. 29-й и 36-й корпуса подчиняются вам с 12 часов дня 2 сентября. Об окончательном составе вашей армии и о времени прибытия корпусов, кои к вам будут назначены, последует указание. Задача вашей [79] армии, согласно настоящей обстановке, намечается: овладеть Свенцянским узлом, а затем или оказать содействие своим наступлением X армии, или же, если к тому времени X армия остановит наступление на ее правый фланг, оказать решительное содействие V армии, оперируя на фланг противника, наступающего на Двинск. Окончательная задача будет определена 7 сентября в зависимости от обстановки. Разграничительная линия с 8 сентября ваша с V армией: Вилькомир — Уцины — Видзы — Друя — Себеж, с X армией: Неменчин — Михалишки — Докшицы — Ула — Городок — Велиж. До окончательного сформирования вашей армии в полном составе она будет в составе Западного фронта, а затем войдет в состав Северного».
Телеграмма Эверта Алексееву от 3 сентября:
«Противник, оставаясь пассивным на Западном и Северном фронтах, против X армии развивает наступление на крайний ее правый фланг с большой энергией. Конный корпус генерала Орановского в течение 2-го числа вел с большим упорством и самоотверженностью бой на левом берегу Вилии от Симанели (севернее Ворняны) до Шатерники (к северо-востоку от Гервят); боем выяснено, что противник успел перебросить на левый берег Вилии, на участке Тартак — Маркуны, не менее пехотной дивизии. Определенно выяснено, что не менее дивизии конницы проследовало от Жодзишки на Данюшево. Имеются сведения о движении сильной пехотной колонны от м. Свирь на юго-восток. Из сводки Северного фронта № 173 видно о наступлении из Свенцян на Годуцишки не менее 2 батальонов с 3 эскадронами. Принимая во внимание нерешительное наступление немцев на Двинск, возможно предположить, что в этом направлении наступают две-три дивизии, много — два корпуса, а что главный удар направляется в обход правого фланга Западного фронта в общем направлении на Сморгонъ — Молодечно. Высланные генералом Орановским для разведки в вост. направлении 9 эскадронов проникнуть за густую завесу не могли, и силы противника, направленные в район озер Свирь и Нарочь, не выяснены. Для парирования этого наступления, кроме [80] конного корпуса, выслано 4 армейских корпуса и одна дивизия, из них два корпуса могут развернуться в районе Жодзишки не ранее 6 сентября, а 14-й корпус подойдет в Молодечно лишь 10-го. Принимая во внимание энергичное и беспрепятственное движение противника к востоку от Вилии, возможно допустить, что к тому времени значительные его силы будут южнее озер Свирь и Нарочь. Кроме того, надо иметь в виду и слабый состав высланных корпусов: из них лишь один 36-й имеет до 15 тысяч, 14-й корпус — 9, 27-й корпус — 8, а 4-й Сибирский — 7 тысяч. Противник же, по обстановке вполне сознавая, что перейти в решительное и продолжительное наступление мы не можем, ускоренно подтягивает против нашего правого фланга войска не только с нашего ближнего Западного фронта, но и отведенные ранее в тыл с более отдаленных участков. Наконец, нельзя вполне рассчитывать и на стойкую и упорную оборону занятой I армией в ее новом составе позиции к западу от Лиды. Протяжение фронта этой позиции 100 верст. Общий состав армии — около 90 000. 21-й, 35-й, 38-й корпуса имеют всего около 2 ½ тысяч штыков, 1-й армейский — около 3 ½ тысяч. При отходе I армии, при одновременном нажиме на правый фланг X армии и при выдвинутом положении последней на ее западном фронте, она может быть поставлена в крайне тяжелое положение. Поэтому я считаю необходимым сегодня в ночь отвести X армию на виленские позиции до г. дв. Белая Вака и далее на Сорок Татар, озеро Попис, Ейшишки; одновременно выдвинуть весь гвардейский корпус на ее правый фланг. Вместе с тем надо иметь в виду и будущее положение. Подвоз для X армии через Молодечно прерван, и рассчитывать на прочность подвоза через Барановичи нельзя; Вильно потерял для нас значение. Положение армий фронта весьма серьезное. Дабы вывести армии фронта из опасного положения, полагаю необходимым теперь же решить вопрос относительно дальнейшего отхода или на линию Свенцяны — Ошмяны — Новогрудок, или на линию Свенцяны — Сморгонь — Несвиж. Вместе с тем, усиливая, насколько возможно, II армию и развивая ее наступление в северном направлении, имея в виду, что с нашим отходом противник, весьма вероятно, [81] разовьет параллельное преследование на Глубокое — Докшицы и далее на Дисна — Полоцк — Лепель, полагал бы необходимым перевозимый в Двинск 29-й корпус остановить в районе Полоцка К этому считаю нужным прибавить, что генерал Леш донес, что попытка заболотить долину Шары взрывом Выгановского и всех прочих шлюзов не привела к серьезным результатам: вода спала, долина во многих местах проходима, и положение армии на длинном фронте при слабом составе он не считает прочным. А на мое настойчивое требование о более стойких и упорных действиях 31-го корпуса генерал Леш ответил, что в 4 дивизиях корпуса осталось лишь 13 тысяч штыков и что, по его мнению, удержать позиции перед Пинском корпус был не в силах. Сообщая об этом, прошу ответа по изложенным соображениям».
Телеграмма Рузского генералам Плеве и Горбатовскому от 4 сентября:
«Германская пехота переправилась через реку Вилию в районе Михалишки — Быстрица. По данным 2 сентября, отряд неприятельской конницы силой, видимо, не менее дивизии действует в районе Жодзишки и Данюшева, выслав части для нападения на наши железные дороги между Молодечно — Вильно и Молодечно — Полоцк; другой конный отряд противника, поддержанный пехотой, двигается от Свенцян на Глубокое. По некоторым сведениям, можно предполагать, что в районе Свири 2 сентября были значительные силы неприятельской пехоты, двигавшиеся отсюда в юго-восточном направлении вдоль озер Свирь и Вишневское. Государь император повелел указать, что успех при настоящем положении дела может быть достигнут только энергичными и быстрыми ударами возможно большими силами Северного и Западного фронтов от Двинска и Неменчина совместно с наступлением II армии, сосредоточиваемой в районе Ошмяны — Молодечно. Для сосредоточения более значительных сил в районе Двинска наш 29-й корпус кружным путем через Оршу перевозится в Двинск. Во исполнение повеления государя императора приказываю V армии: [82]1) прочно закрепить и удерживать за собою Двинский район; 2) с целью еще большего накопления сил в районе Двинска немедленно перевезти в этот район 78-й пех. полк, чтобы вся 20-я пехотная дивизия была здесь сосредоточена; 3) для обеспечения района Двинска от обхода с севера прочно удерживать плацдарм на левом берегу Двины впереди Якобштадта и Глазманки и не допускать переправы германцев между Якобштадтской и Двинской группами; для обеспечения района Двинска от обхода с юга удерживать переправы и наблюдать левый берег Двины на участке от Двинска до Дриссы включительно; 4) с целью противодействовать накапливанию сил противника против Двинского района и отвлечения на себя двигающихся в этот район германских подкреплений XII армии возможно скорее перейти в одновременное, связное, решительное наступление возможно большими силами 7-го и 2-го Сибирских корпусов, обеспечив за собой Рижский укрепленный район, и не допускать переправы германцев на правый берег Двины на участке между Рижским укрепленным районом и правым флангом 2-го Сибирского корпуса. Разграниченные линии между армиями остаются прежние. 28-й корпус и конница князя Трубецкого остаются в подчинении командующему V армии. Время перехода в наступление Двинской группы будет указано дополнительно».
Телеграмма Эверта генералу Лешу от 5 сентября:
«С доводами вашими согласиться не могу. Допускаю возможность, что позиция на массиве у сел Былазы более удобна, но зато перед покинутой позицией была Ясельда, через которую переправляться под огнем трудно; подступы же к новой позиции ввиду общей проходимости болот доступны. Отход 31-го корпуса от Ясельды обнажил фланг Хелмицкого, и весьма вероятно, что он не удержится на Супрасли и вынужден будет отходить за Стырь. Отход его не может не оказать влияния на положение левого фланга 31-го корпуса; уже по этому одному генералу Мищенко следовало упорно удерживаться на Ясельде. Отход генерала Эрдели и 27-й дивизии тоже считал бы преждевременным, [83] так как на линии Барановичи — Липск вы должны держаться не менее 3 дней, а может быть, и гораздо больше Приказания о дальнейшем отходе вы не получали, а дальнейшие рубежи намечены лишь для ваших общих соображений. Во всяком случае, если бы потребовался ваш отход на линию Ляховичи — Медведичи, то отводить к тому времени 27-ю дивизию в Синявку нет никаких оснований — она могла бы остановиться в Хотеничах или, наконец, в Ганцевичах, прикрывая ваш левый фланг. К этому должен прибавить, что вам следует обратить особое внимание на положение отряда Хелмицкого и пути по правому берегу Припяти. В поддержке Хелмицкого всего только один батальон; если он не удержится на Супрасли и отойдет за Стырь и не удержится за ней, то это повлечет безостановочный отход 31-го корпуса под угрозой обхода его левого фланга. Позиции на Стыри и у Столина ему надо удерживать крепко, только при этом условии генерал Мищенко в состоянии будет держаться на позиции у Лунинца, с дальнейшим же его отходом открывается и левый фланг остальных корпусов вашей армии. Необходимо спешно усилить Хелмицкого, на что обратите внимание генерала Мищенко. При настоящей обстановке рассчитывать на возврат 3 полков 83-й дивизии трудно, и в случае отхода 31-го корпуса на меридиан Горыня, согласно директиве Ставки, 4-й конный корпус перейдет в состав Юго-Западного фронта. Дорога Барановичи — Лунинец должна удерживаться возможно дольше для проводки подвижного состава».
Телеграмма генерала Смирнова командирам 27-го, 14-го, 36-го армейских, 4-го Сибирского, 1-го конного корпусов и начальникам 6-й и 13-й кавалерийских, Уральской казачьей и 45-й пех. дивизий от 6 сентября:
«Государь император повелел: 1) развить шире разведку как войсковую, так и агентурную, особенно через местное население и чинов полиции, для выяснения сил противника в районе озер Свирь и Нарочь, у Постав и положения дел у Глубокого; 2) возможно скорее сменить конный корпус генерала Орановского пехотными частями, возложив на него разведку, обеспечение правого фланга II армии и установление связи с Двинской [84] группой V армии; 3) ускорить всеми способами прибытие в Полоцк 21-го корпуса, дабы образовать в этом пункте достаточно сильную группу как для обеспечения направления на Витебск и Невель, так и для содействия II армии наступлением на Глубокое. Для сего приказываю: 1) 1-му конному корпусу, 6-й и 13-й кавалерийским и Уральской казачьей дивизиям форсированными переходами выйти на правый фланг армии, отбросить конницу противника к западу от линии Придруйск — Поставы — Кобыльники, очистив от его разъездов все пространство к югу от этой линии, прикрыть железную дорогу Вилейка — Полоцк, восстановить связь с V армией и развить самые энергичные действия в тылу противника, наступающего на фронт р. Вилии и против Двинска. Для выполнения этих задач всем перечисленным частям армейской конницы, следуя кратчайшими путями в направлении на Молодечно — Речки, выйдя в район Кривичи — Будслав, куда прибыть 6-й кавалерийской дивизии 3 сентября, Уральской казачьей дивизии 11 сентября, 13-й кавалерийской дивизии в два перехода и 1-му конному корпусу в три перехода, после смены 13-й дивизии 1-й отдельной кавалерийской бригадой и конного корпуса частями X армии; 2) начальствование над всеми частями армейской конницы возлагаю на генерала Орановского, а до его прибытия в район Кривичи — Будслав — на старшею из начальников кавалерийских дивизий; 3) частям армейской конницы по мере прибытия в район Кривичи — Будслав немедленно приступать к выполнению поставленных задач, обратив особое внимание на скорейшее выяснение сил противника в районе озер Нарочь и Свирь и м. Поставы; 4) 27-му армейскому, 4-му Сибирскому, 36-му и 14-му армейским корпусам продолжать выполнение моей директивы № 1003, в частности: 27-му корпусу 6 сентября решительным энергичным наступлением отбросить противника к северу от Молодечно, дабы совершенно обеспечить этот важный железнодорожный узел от артиллерийского огня противника; 4-му Сибирскому корпусу 6 сентября выйти за линию Сморгонь — Заскевичи, войти в связь с соседними корпусами и оказать содействие продвижению правого фланга 36-го корпуса. Распоряжением командира 4 Сибирского [85] корпуса сменить первой отдельной кавалерийской бригадой 13-ю кавалерийскую дивизию, которой немедленно после этого двинуться на правый фланг армии; 5) напоминаю войскам армии исключительную важность выполняемых ими задач и требую от всех чинов полного напряжения сил и безостановочного стремительного наступления для нанесения врагу решительного удара; 6) о получении директивы донести».
Телеграмма генерала Эверта командующим I, II, III, IV и X армиями от 6 сентября:
«Действия немцев отличаются энергией и дерзостью до нахальства. Наши наступательные действия вялы и нерешительны. Забыт суворовский завет «Быстрота и натиск». Прошу внушить начальникам, что побеждает только тот, кто страстно к этому стремится и умеет внушить это своим подчиненным. Таких начальников буду высоко ценить».
Телеграмма генерала Рузского Алексееву от 7 сентября:
«Повеление государя императора передано. Считаю долгом сообщить для доклада его величеству, что по занятии войсками Двинского района новых позиций после отхода их вчера, 6 сентября, эти позиции также следует считать по своему протяжению не соответствующими силе занимающих их войск, так как общее протяжение, за выключением озер, не менее 50 верст, для обороны которых имеется в Двинском отряде 36 тысяч штыков, не считая около 3 тысяч ополченцев. В резерве генерала Плеве только два батальона. При таких условиях признаю положение Двинской группы неустойчивым и вновь ходатайствую о скорейшем прибытии в Двинск предназначенных туда подкреплений».
Телеграмма генерала Литвинова генералам Артемьеву, Плешкову, Шейдеману, Решикову, Душкевичу и Ванновскому от 8 сентября:
«При докладе общего положения дел и событии на фронтах армии государь император обратил внимание, что мы [86] вообще утратили постепенно способность к свободному маневрированию и стали признавать возможность боя лишь плечо к плечу длинными растянутыми линиями. Опасаемся до болезненности прорыва и охвата и потому прорыв роты или батальона считаем законным предлогом для отступления корпуса. Его величество ожидает от всех начальников действий смелых, решительных и предприимчивых, проникнутых в то же время пониманием общей обстановки и согласованных с нею. Главнокомандующий приказал потребовать от всех начальников точного исполнения повеления государя императора».
Телеграмма Эверта генералу Орановскому от 17 сентября:
«Государь император повелел на ближайшее время операции впредь до дальнейшего распоряжения объединить под начальством генерала Орановского действия 1-го кав. корпуса, сводного корпуса князя Туманова, конного отряда генерала Казнакова, 3-й Донской дивизии и отряда генерала Потапова. Задача коннице: отбросить действующие против нее силы немцев, прорвать их расположение на Свенцяны — Подбродзе для последующих действий или в тыл Двинской группы противника, или более глубокого вторжения на Поневеж — Вилькомир. Генерал Орановский подчиняется непосредственно мне. Обстановка: противник начиная с 14 сентября — перед правым флангом и центром.Вторая армия противника спешно отходит в северном и северо-западном направлениях, причем, видимо, стремится задержаться у Мядзеля, укрепляя этот район, и упорно удерживает за собой фронт Нарочь — Сморгонь. В Двинской группе наши 19-й, 23-й и 3-й корпуса, 1-я кав. дивизия и бригада 5-й кав. дивизии занимают фронт от Двины через Иллукст — Б. Гринвальд — озеро Свенто — Дрисвяты — Богиньское. В час дня 16 сентября отряд Казнакова должен был двинуться на Кобыльники, отряд князя Белосельского — на Слободку и Гули и далее в направлении на Мядель; конница князя Туманова 16-го была в районе Волколата. Корпуса нашей II армии вечером 16 сентября вышли на линию Калиновка (10 верст [87] юго-восточнее ст. Мядель) — Лужи — Илжа — Поповцы — Родзевичи — Кулеши — Перевоз, имея передовые части на линии Черемшица — Макаричи. К ночи на 17 сентября прибыли: 1-й армейский корпус — в район верхнее озеро Вышнянское, 1-й Сибирский корпус — в район Парафьяново. Корпуса эти объединены под начальством генерала Плешкова, имеют задачей 17 сентября перейти на линию Кейзики — Дуниловичи — Петровичи — Мал — Петрелево; 14-й корпус к вечеру 17 сентября перейдет в район Бояра (16 верст южнее Дуниловичи).
II армия 17 сентября продолжает решительное наступление с фронта Калиновка — Перевоз на линию Черняты — озеро Нарочь — озеро Вишневское — Жодзишки. Во исполнение высочайшего повеления приказываю генералу Орановскому направить дружные усилия всей массы вверенной ему конницы, чтобы, разбив конницу противника, прорваться в направлении на Свенцяны — Подбродзе, развивая действия в тыл Двинской и Виленской групп противника. Напоминаю, что у хорошей конницы нет ни флангов, ни тыла; что остановки конницы из-за угрозы флангу недопустимы; что конницу отнюдь нельзя расходовать на фронтальную борьбу с пехотой; что ее поле действий — фланги и тыл противника, его обозы и что первым средством для производства беспорядка в тылу противника является густая сеть сильных разъездов. Связь держать через штаб 1-ю Сибирского корпуса, с которым устанавливается от штаба фронта прямой провод до станции Крулевщизна Примите все меры протянуть к ней проволоку; кроме того, держите связь по искре также через штаб генерала Плешкова О получении этой директивы донесите. Ожидаю частых и полных донесений».
Телеграмма генерала Смирнова генералам Орановскому, князю Туманову, Душкевичу, Плешкову, Жилинскому, Иевреинову, Баланину, Короткевичу и Алиеву от 17 сентября:
«Главнокомандующий сообщил мне: 1) что горячего и назойливого преследования неприятеля корпуса армии, несмотря на неоднократные требования, не проявили; причем 20-й [88] корпус и группа генерала Жилинского продвигались по местности, оставленной противником, как бы потеряв с ним соприкосновение, и только в группе генерала Короткевича соприкосновение с противником не утеряно; но на этом участке противник не только удерживает свои позиции, но и сам переходит в наступление и потеснил Сибирские полки; 2) что о деятельности конницы донесения самые смутные, и главные силы Туманова к 12 ч дня только что выступили с места сбора. Вновь требую энергичного преследования неприятеля на всем фронте армии, особенно напоминаю об этом генералу Иевреинову, наступление которого должно быть решительнее и быстрее остальных корпусов. Нахожу действия 20-го корпуса до крайности вялыми, наступление до крайности медленным и излишне осторожным. Ввиду указаний главнокомандующего приказываю: 1) 4-му армейскому корпусу завтра, 17 сентября, перейти не в Речки — Осовец, а в район Церешки — Лосевичи; 2) генералам Орановскому и князю Туманову развить самые энергичные действия в тыл противника между озерами Нарочь и Свирь и р. Вилией; 3) корпусам 1-му и 14-му армейским и 1-му Сибирскому по выходе на указанные директивой № 1260 им фронт и район вывести свои тылы на Полоцк, где для них подготовляется база».
Телеграмма генерала Рузского генералу Плеве 24 сентября:
«Дальнейшее усиление V армии за счет XII в настоящее время невозможно. Усилить армию 21-м корпусом также нельзя, потому что этот корпус не укомплектован и не сколочен. Рассчитывать на усиление V армии из других фронтов при сложившейся там обстановке нет оснований. В вашем расположении пять корпусов такого же состава и другие корпуса соседнего фронта; из числа этих корпусов четыре в районе Двинска. На днях вам присланы полк офицерской стрелковой школы и бригада 110-й дивизии, последняя полного состава, и сегодня отправлено в Двинск семь тысяч винтовок. Таким образом, в состав армии прибыло около 11–12 тысяч штыков. Имея в виду, что общее протяжение по фронту занимаемых нами под Двинском позиций вследствие [89] постепенного отхода частей к Двине значительно сократилось и что его следует признать соответствующим общему количеству войск, собранных у Двинска, полагаю, что для удержания Двинского плацдарма необходимо побудить командиров корпусов и начальников отрядов управлять боем подчиненных им частей, не ограничиваясь лишь постановкой первоначальных задач усилить войсковую и воздушную разведку, дабы знать своевременно сосредоточение сил германцев для удара на том или ином участке, что приведет к своевременному введению в бой наших резервов и сделает наши атаки более решительными и контратаки своевременными. Вместе с тем надлежит обратить большее внимание на усиление занимаемых войсками районов, потребовав более вдумчивой и энергичной работы от корпусных инженеров и подчиненных им саперных частей; необходимо создавать преграды наступлению противника, применяя всякого рода искусственные препятствия и закладывая по ночам фугасы. Борьбу за удержание Двинского плацдарма войскам необходимо вести более искусно и более упорно, так как удержание этого плацдарма необходимо безусловно. В частности, в последнее время после каждой атаки германцами 38-й дивизии мы уступали противнику 2–3 версты в глубину, что, конечно, вредно отразилось на обороне Двинского плацдарма. Наши контратаки в районе этой дивизии каждый раз запаздывали, вследствие чего германцы успевали закрепить за собой отнятое у нас. Эти факты совершенно определенно указывают на недостаточное управление боем со стороны командира 19-го корпуса. Надо предложить генералу Долгову проявить больше энергии и внимания к управлению корпусом в бою, тем более что германцы, видимо, сосредоточивают на нем в значительной степени свое стремление прорвать наше расположение».
Телеграмма Эверта генералу Литвинову от 24 сентября:
«Вы доносите, что и вами, и командирами корпусов были приняты все меры для нанесения удара сосредоточенными силами и сосредоточенным артиллерийским огнем. Охотно [90] верю, что необходимые распоряжения были сделаны, и тем не менее остаюсь при убеждении, что должного управления боем в минувшие дни не было. Из сводок вижу, что 158-й полк, накануне выбивший немцев из окопов севернее г. дв. Головск, 23-го числа атаковал этот пункт, прошел два ряда окопов, но затем был вынужден отойти. 22 сентября 158-й полк, пройдя три ряда немецких окопов с проволокой, ворвался в местечко Козяны, но затем тоже был вынужден отойти. 23-го числа кутаисцы и гурийцы при атаке Козян были встречены контратакой и вынуждены были отойти. На участке Ракиты — Москалишки две роты, переправившиеся вброд и закрепившиеся на берегу р. Мяделка, не поддержанные вовремя, на следующий день должны были отойти. В 1-м Сибирском корпусе части, занявшие г. дв. Загач, тоже вынуждены были к отходу. Все это указывает, что, несмотря на доложенное вами сосредоточение сил корпусов, удары наносились отдельными частями, разновременно, без поддержки; достигнутые успехи не развивались, а самоотверженно дравшиеся перечисленные части несли лишь большие, но бесплодные потери и вынуждены были оставлять то, чем овладели с большим трудом. Всякий бой, а тем более наступательный, даст действительные результаты лишь тогда, если достигнутые успехи будут развиваться с величайшей энергией. Отсутствие этого при условии требований с моей и с вашей стороны решительного наступления, доказывает, что должного управления боем не было или таковое было с дальних мест по телефону, и противник успевал подводить свои резервы и выбивать наши части раньше, чем подходили наши подкрепления. Придавая управлению боем первостепенное значение, приказываю вам выяснить, почему и по чьей вине, несмотря на указанное вами сосредоточение сил хотя бы в районе Козян, перечисленные выше части не получили своевременно поддержки, а достигнутый ими успех не был развит. Относительно артиллерийского огня обращает на себя внимание указание сводки за 23-е число, что в 1-м Сибирском корпусе за этот день велся лишь артиллерийский огонь. Мы не так еще богаты снарядами, чтобы вести бесполезную артиллерийскую перестрелку. Неоднократно [91] указывалось, что артиллерийский огонь приносит громадную пользу лишь в том случае, если непосредственно за ним и под его прикрытием ведется наше наступление или отражается атака противника. 23-го числа корпус атаки не производил, а противник вел себя пассивно. Снаряды расходовались даром, в результате чего ко времени своей атаки или при отражении атаки противника снарядов могло и не хватить, как это случилось в том же корпусе 22-го числа. Прошу обратить на разумно бережный расход снарядов самое серьезное внимание всех начальников».
Думаю, что Эверт просто забыл свой же собственный приказ от 20 сентября. Там все объяснено.
«Требую, чтобы начальствующие лица не ограничивались управлением при помощи телеграфа и телефона, а избирали бы для себя такие места, с которых они могли бы следить за ходом боя на важнейших участках, могли бы не с чужих впечатлений управлять его развитием. Войска должны чувствовать присутствие начальника. Вместе с вводом последнего резерва начальники должны быть среди своих войск и личным примером вносить в ряды их мужество и энергию»...
Но мало ли что писалось и приказывалось, особенно зная, что и выше будут часто судить именно по написанному, а не по сделанному... Каждый военный видит и понимает, что, не будь мелочного руководства со стороны Алексеева, вся операция должна была кончиться катастрофой.
На этом кончаю приведение документов, иллюстрирующих ход Вильно-Молодечненской операции, этой, как я уже сказал, лебединой песни не только Алексеева как стратега, но и русской армии; после она уже не знала ни побед, ни удачных выходов из трудных положений; царь ходил именинником, глубоко убежденный, что тут и его капля меду есть...
Телеграмма царя начальнику штаба Верховного 24 сентября:
«Разделяю соображения генерала Эверта о сборе частей гвардии в районе Вилейка — Молодечно. Николай». [92]
Телеграмма начальника штаба Западного фронта генерала Квецинского Алексееву 24 сентября:
«Генерал Леш, по соглашению с генералом Брусиловым, вошел с ходатайством об изменении разграничительной линии между III и VIII армиями, наметив ее по линии Чарторыйск — Сарны — Любяч. С вопросом разграничительной линии между фронтами связан вопрос, на какой фронт отойдет 4-й конный корпус с присоединенными к нему крупными пехотными частями в случае нашего отхода за реку Горынь. До сего времени действует указание о переходе в этом случае конного корпуса на Юго-Западный фронт. Главнокомандующий признает более желательным, чтобы конный корпус не отделялся от Западного фронта и чтобы Полесье осталось в районе III армии. В этом случае многочисленная конница, поддержанная сильной пехотой, пользуясь возможностью скрытного передвижения, может появляться как на Сарненском, так и на Пинском направлениях. С удержанием 4-го конного корпуса на Западном фронте главнокомандующий признает возможным даже еще более уклонить разграничительную линию между фронтами к югу, однако при условии сохранения Овручского района в районе Юго-Западного фронта».
Телеграмма генерала Смирнова генералам Иевреинову, Балуеву, Баланину, Короткевичу, Вебелю и Регульскому от 24 сентября:
«Государь император повелел: II армии утвердиться в занятом районе, занять выгодные и удобные позиции, с полной энергией подготовиться к предстоящему переходу в наступление, для чего широко и надежно укрепить свои позиции, чтобы положить действительный предел дальнейшему вторжению в нашу землю врага; по мере укомплектования войск образовать сильные резервы; начальствующим лицам и штабам обратить особенное внимание на подробное и основательное изучение местности настоящего театра действий, особенно по условиям осеннего и зимнего времени, дабы своевременно и умело воспользоваться степенью труднодоступности некоторых районов для наиболее расчетливого [93] расходования войск и образования сильных резервов, в частности — изучить условия широкого наступления к Висле. Во исполнение этого повеления приказываю: 1) надежно и прочно закрепить за собой занятые позиции, развивая их в глубину, выбивая противника из тех пунктов и районов, которые будут необходимы для приобретения более выгодного положения как в целях будущего наступления, так и на случай отражения наступательных попыток неприятеля; 2) постепенно увеличить полковые, дивизионные, корпусные и групповые резервы; путем регулярной смены дать возможность всем частям заняться обучением и воспитанием нижних чинов и прибывающих укомплектований, приведением в порядок материальной части и пр.; 3) укрепление позиций производить с полным напряжением сил, не успокаиваясь на достигнутых результатах. До какой бы степени совершенства усиление позиций доведено ни было, нужно продолжать работать с одинаковым напряжением, стремясь к созданию все новых улучшений как в отношении усиления препятствий для неприятеля и улучшения способов его поражения, так и в отношении мер, способствующих упорству обороны; 4) при укреплении позиций обратить особенное внимание на точное выполнение всех указаний главнокомандующего и моих приказов, копии которых высылаются одновременно с сим, и указаний, почерпнутых из опыта войны на французском фронте; 5) при занятии позиции группам, корпусам и дивизиям быть в самой полной боевой связи; 6) начальникам групп и командирам корпусов о данных ими в развитие этого приказа войскам указаниях донести и доносить постоянно в нечетные числа месяца о выполненных за отчетный период работах по укомплектованию и развитию в глубину позиций».
Не думаю, чтобы войска выполнили хоть половину из предписанного: уйдут в землю и будут там отогревать огнем костров ноги, разутые интендантством, желудки, им же вовремя не согретые, и руки, хотя и нагреваемые им, но только свои собственные. Уверен, что к весне мы будем обставлены оборонительными средствами не лучше, чем теперь. [94]
Телеграмма генерала Дитерихса Пустовойтенко от 24 сентября:
«В настоящее время работы по заболачиванию Полесья к югу от реки Припяти в полном ходу и, по свидетельству инженеров, окончание их можно ожидать через три недели. Но уже теперь более детальное исследование распространения заболачивания в связи с поставленными руководителями работ задачами может дать некоторые предварительные подробности, что будет представлять из себя район в пределах: на севере — Припять, на восток — железная дорога Мозырь — Коростень — Новград-Волынск, на юге — река Случь, на западе река Случь до Сарн и далее железная дорога Сарны — Лунинец. Участок между Припятью и реками Мовства и Ствига затопляться не будет, почему дорога Столин — Давид-Городок — Туров останется пригодной для всех родов оружия, причем мост на Горыни восстановлен для движения обозов и артиллерии. Дорога Стрельск — Клесово — Томашгрод — Ракитно — Олевск останется не залитой. Дорога Тынно — Чабель — Кисоричи — Олевск на участке Тынно — Кисоричи для обозов и артиллерии, вероятно, будет трудно проходимой. Дорога Березно — Воняча — Емельчин останется проходимой для всех видов оружия и обозов. Дорога вдоль реки Уборть будет сохранена годной для движения обозов и артиллерии, но при отсутствии потребности в этой дороге закрытие устроенных ныне плотин намертво в три дня зальет всю долину Уборти. Заболоченность, по-видимому, распространится: почти сплошным пространством между реками Льва, Мовства и Ствига, начинаясь на юге от дороги Рудня — Томашгрод; далее, на севере сплошная полоса заболоченности распространится по правому берегу Ствиги и Припяти до нижнего течения реки Уборть. Дороги от устья Ствиги до устья Уборть по правому берегу реки Припяти, по-видимому, будут непроходимыми. Почти сплошные полосы заболоченности пройдут с запада на восток от среднего течения реки Уборть с участка Осинец — Конише на Лученки — Скородное и далее по течению реки Славечна полоса эта разовьется примерно на ширину верст в 20. Железная [95] дорога Коростень — Мозырь будет сохранена. С севера на юг почти сплошная полоса заболоченности пройдет с линии Осинец — Конище на озера Коржа — Белокоровичи — Кривотин, ширина полосы — между 10 и 20 верстами. В остальном районе южного Полесья вследствие недостатка воды заболоченность разойдется только участками преимущественно по течению речек, южнее линии Березно — Емельчин — Коростень; в устье реки Уж, по-видимому, заболоченность не разовьется. Более подробное исследование заболоченности будет произведено по окончании работ».
Последующие операции на Юго-Западном фронте, надеюсь, докажут, что инженеры обманывали штаб фронта, а его генерал-квартирмейстер верил им и вводил Ставку в глубокое заблуждение.
Телеграмма Эверта командующим I, II, III, IV и X армий 25 сентября:
«Я уже указывал, что вследствие недочетов управления постоянно повторяются случаи, когда войска наши, занявшие позиции противника, затем огнем его или контратаками принуждаются к отходу. Необходимо добиться, чтобы войска умели прочно удерживать раз занятое. Для этого нужно, чтобы наступающие не только продвигались вперед, а и принимали бы меры к закреплению пройденного. Их начальники должны зорко следить за ходом дела и не упускать времени поддержать резервами развивающийся успех, подкрепить наступающего пулеметами, снабдить артиллерией для сопутствования продвигающейся пехоты, сосредоточить огонь другой части артиллерии по противнику, переходящему в контратаку, или по его артиллерии, взявшей под обстрел наступающего. Наконец, соседи успешно продвигающихся частей также обязаны помогать им всем, чем возможно: огнем артиллерии, пулеметов, своим наступлением и даже, если необходимо, своими резервами. Только при условии, что все начальники и войска проникнутся сознанием необходимости сделать все для развития и закрепления успеха, возможно достижение крупных и прочных результатов». [96]
Снова и снова все азбука и азбука. Как Эверт не поймет, что поздно преподавать ее теперь, когда надо уметь читать а livre ouvert.
Дал Вашбурну все возможные разъяснения; он был доволен, очень благодарил и подарил мне на память несколько своих снимков.
Есть полки всего в 300 штыков и дивизии — в 800; например, 14-го корпуса. Вообще численный состав армии очень невелик сравнительно со штатами, что уже и было видно из приведенных телеграмм войсковых начальников. Управление прежней Ставки не жалело людей и мало заботилось о своевременном пополнении частей.
Сегодня окончательно сформулировали с Носковым путь и способ совместной деятельности с печатью. Разумеется, печать левая совершенно исключена; работа с нею представляется настолько «не соответствующей достоинству военной власти и Верховного главнокомандующего», что Носков не разрешил мне даже и заикаться о ней в проекте записки, которую он хотел представить Пустовойтенко. Я понимаю, что борьба с этим невозможна. Вот главные основания:
1. Ни одна сторона (штаб и печать) не делает этим одолжения другой.2. Новые формы общения создаются в виде опыта.
3. Корреспонденты «Речи», «Русских ведомостей», «Биржевых ведомостей» и «Русского Слова» живут в месте расположения штаба по одному от каждой газеты.
4. Ежедневно они получают от Бюро все те сведения, которые возможно сообщить печати. Носков или другой офицер генерального штаба будут бывать в Бюро один час и давать темы, указания, разъяснения и т. п. Обработка сведений в любую форму предоставляется усмотрению самих корреспондентов.
5. Зная нелепость местных военных цензоров и вмешательство в военную цензуру гражданской власти, Бюро помогает [97] пропускать в печать материал корреспондентов, ставя на нем особый разрешительный штемпель.
6. Придавая серьезное значение освещению некоторых вопросов и фактов под углом зрения штаба, чтобы таким образом влиять на общественное мнение нейтральных держав, которое в свою очередь оказывает иногда значительное влияние на общественное мнение противника, наши газеты не могут отказываться помещать подобные инспирированные статьи; но Бюро обязуется не только указывать им в каждом отдельном случае на степень недостоверности допущенного освещения, но и каждый раз представлять достаточную мотивировку самой необходимости такой инспирации.
7. Корреспонденты должны быть русскими подданными, без «политики» в прошлом и настоящем, скромны, корректны, осторожны.
8. Бюро оставляет за собой право просить редакцию заменить присланного корреспондента другим.
9. Вся их корреспонденция при желании посылается в Санкт-Петербург с фельдъегерями штаба и таким же путем привозит им сюда.
10. Денежная чистота и неприкосновенность ни к суммам штаба их, ни к суммам редакций Бюро.
11. Корреспонденты живут здесь как частные лица на полном своем иждивении.
Понятно, что в эти условия кое-что пришлось ввести по настоянию Воейкова, имевшего продолжительную беседу с Пустовойтенко и Носковым, а кое-что — по соображениям осторожности, внушенным Алексеевым, знающим горячую любовь Николая II к печати...
Завтра я еду в Петербург и Москву для личных переговоров с названными редакциями, предоставив «Новое время» и «Вечернее время» Носкову; он там сотрудничает и сам будет вести переговоры. Пока обе эти «честные» газеты, опираясь на ссору их с Воейковым, я умышленно не включил в наш договор. Пустовойтенко одобрил нашу программу. Мне выдано на расходы 100 руб. [98]