Над правобережной Украиной
Весь декабрь стояла ненастная погода. Низкая облачность и туманы стлались над Правобережной Украиной. Там, к западу от Киева, шли тяжелые упорные бои. Вражеские войска рвались к Киеву, стремясь возвратить утраченные позиции. Отразив все атаки, наши наземные части готовились к переходу в наступление. Преодолевая «капризы» погоды, летчики дивизии летали на штурмовку позиций неприятеля.
Соединения 1-го Украинского фронта вели успешные боевые действия, подтягивали тылы, накапливали силы для новых наступательных операций.
24 декабря советские войска, отбив все атаки противника, перешли в наступление в направлении Бердичев-Новоград-Волынский. Вражеская оборона на участке около 80 километров в районе Радомышля затрещала по всем швам. Ударные отряды армий за день углубили прорыв до 40 километров.
Несмотря на морозы и снежные бури, накал боев не снижался. На занесенных снегом полях и дорогах продолжалось сражение. Взрывы артиллерийских снарядов, бомбовые удары не утихали на измученной войной земле. В небе, под густыми свинцовыми облаками, гудели штурмовики и бомбардировщики, торопясь проложить нашей пехоте дорогу для нового продвижения вперед, на запад... [131]
На скуластом, осунувшемся лице полковника Витрука прочно залегла усталость. Напряженные полеты в условиях сложной погоды изматывали летчиков. Комдив не знал отдыха, руководя полетами, организуя взаимодействие с танкистами и пехотой.
— Знаю, хлопцы, что задачи сложные, — напутствовал Витрука и Артемьева командарм Красовский. — Потому-то и возлагаю надежду на твоих орлов. Вот, — он ткнул пальцем в черную точку на карте, — вражеский аэродром, который приносит нам много неприятностей. Надо послать туда, Андрей Никифорович, надежную группу.
Морозы вдруг ослабли. Снегопад с дождем и сильным ветром затрудняли взлет. На маршруте, чтобы не дешифровать себя перед противником, командиры строго соблюдали радиомолчание, точно выдерживали заданные интервалы.
Борис Гарин вывел свою эскадрилью к аэродрому врага. В ее задачу входило сорвать взлет вражеских самолетов. Ударная группа командира полка П. Ф. Сыченко, маскируясь облаками, с ходу атаковала цель.
Фашисты не ожидали появления советских самолетов с юга. На взлетно-посадочных полосах и на стоянках внезапно начали рваться бомбы. «Мессершмитты» и «Фокке-Вульфы», пытаясь взлететь, сталкивались, создавали заторы. Повсюду на летном поле полыхали пожары. Заухали зенитки, застучали крупнокалиберные пулеметы.
Не успели гитлеровцы прийти в себя, как появилась новая группа штурмовиков. Александр Матвеев, Борис Пестров, Александр Дудкин, Валентин Зинченко, сменяя друг друга, вновь и вновь устремлялись в атаку, расстреливали гитлеровские бомбовозы на заснеженном поле аэродрома...
На последнем заходе при прорыве к цели сквозь плотный огонь вражеских зениток был подбит самолет лейтенанта Алексухина. Машина сделала глубокий клевок и заштопорила к земле. Авиаторы ничем не могли помочь товарищу.
За 4 дня боев советские войска освободили более 150 населенных пунктов, среди них районные центры Житомирской области — Брусилов, Корнин, Попельню. Узнав об этом, Витрук преобразился. Сказал Петрову:
— Как хотелось бы, Петр. Иванович, услышать, что [132] земляки мои живы и здоровы... — и тут же нахмурился:
— Не могу примириться с гибелью Алексухина и Барчука. В какие только переделки ни попадали — всегда выходили победителями, а тут... — он махнул рукой и отвернулся. Закурив, выпустил клуб дыма, но тут же смял папиросу.
— Алексухин... Лучший «охотник», снайпер бомбовых и штурмовых ударов, — вздохнул Петров. — Что и говорить, потери тяжелые. Надо мстить врагу за них до полного его уничтожения...
На взлет шла новая группа штурмовиков, и Витрук взял в руки микрофон.
...Наступил новый, 1944 год. Зима на Украине то вихрила вьюгой, то вдруг наступало устойчивое безветрие и проглядывало солнце, а то вдруг землю застилал густой туман. Аэродромы то и дело раскисали. А потом небо вновь обрушивало на землю лавины снега. День и ночь летчики и техники, воздушные стрелки и механики, оружейники и привлеченные на помощь местные жители трудились на аэродромах, без устали утрамбовывая взлетные полосы и рулежные дорожки.
Во второй половине января полковника Витрука вызвали в штаб 2-й воздушной армии. На заседании Военного совета генерал Красовский поздравил комдива 291-й авиадивизии с награждением орденом Кутузова II степени, а особо — с освобождением родного областного центра Житомира. Генералы С. Н. Ромазанов, А. И. Асауленко и А. С. Пронин приветствовали полковника Витрука.
Решив все неотложные задачи, генерал Красовский попросил Витрука задержаться на пару минут.
— Можешь слетать в Андрушки, — предложил неожиданно.
Витрук поблагодарил генерала.
— Разрешите завтра вылететь? — спросил с радостным нетерпением.
— Два дня в вашем распоряжении. Загляните в наш военторг, может, что подберете для гостинцев и подарков, — посоветовал, протягивая руку, Красовский.
...Приземлившись, Андрей Никифорович увидел бежавших к нему людей. Узнал сестер Марию и Христину. Обнимая брата, они плакали, — причитали:
— Не дождались отец и мама своего сына! Не дождались... [133]
До Андрея не сразу дошел смысл этих слов. Другие земляки молчали, обступив полковника в кожаном летном реглане. По их лицам текли слезы.
Сестры рассказали Витруку о горе и страданиях, пережитых односельчанами в период фашистской оккупации. От рук гитлеровских палачей, не выдержав мук и издевательств, погибли отец и мать. Многие ровесники Андрея Никифоровича пали смертью храбрых на фронтах войны, другие — в партизанских отрядах.
На следующее утро Витрук вернулся в дивизию. Товарищи, зная уже о постигшем комдива горе, не досаждали расспросами. Понимали: лучшее лекарство от душевной боли — разящие удары по врагу.
...К концу января войска 1-го и 2-го Украинских фронтов завершили окружение фашистской группировки в районе Корсуня-Шевченковского. Ставка Верховного Главнокомандования поставила задачу: в кратчайший срок уничтожить окруженную группировку с тем, чтобы создать благоприятные условия для дальнейшего наступления.
Штаб армии потребовал с рассветом выслать группу самолетов на штурмовку скопления вражеских танков в районе Гайсина и Христиновки.
Погода была скверная, метель мела третий день подряд. Видимость нулевая: на стоянке из одного самолета не видно другого. При таких условиях даже взлететь сложно, а как тут отыскать цель? Но приказ есть приказ...
Задолго до рассвета полковник Витрук был уже на ногах. На полевом аэродроме, где базировались основные силы дивизии, всю ночь не прекращалась работа. Солдаты батальона обслуживания напряженно трудились, подготавливая машины к вылету, утрамбовывали, ровняли взлетную площадку.
— За полосу ручаюсь, товарищ полковник, — горячо убеждал комдива техник-лейтенант Вартанян. — С нее может взлететь самолет с любой нагрузкой. Только вот, — добавил он, замявшись, — сумеет ли летчик выдержать направление в такую непогоду?.. Тут что-либо наверняка сказать трудно.
Витрук взглянул на комполка Рассмотрова. Тому предстояло возглавить группу. Но майор молчал. Затем, подумав, сказал: [134]
— Нам бы лишь взлететь, а там все будет в порядке.
...Мощный рев моторов сотрясал воздух. Промерзшая земля вздрагивала под ногами — сквозь живой коридор расставленных с фонарями солдат разбегались, набирая ход, тяжелые «Илы» и, словно нехотя, отрывались от взлетной полосы.
Когда исчез за белой пеленой последний самолет, начальник штаба полковник Артемьев вытер тыльной Стороной ладони мокрый лоб и вздохнул:
— Взлетели!
В динамике на КП вскоре послышался голос ведущего группы:
— Я «Орел-три». Метель не утихает... Началось обледенение... Трясет машины... Приближаемся к цели, Земли не видно.
Витрук бросил взгляд на замерших в ожидании офицеров. Все молчали. Времени на раздумья нет. Комдив взял микрофон и, стараясь быть спокойным, раздельно проговорил:
— Я «Днепр-один», вас понял. Приказываю возвращаться на точку. Как поняли? Прием...
Личный состав полка тяжело переживал неудачу. Особенно горевал майор Рассмотров. Заметив его состояние, Витрук успокоил командира полка:
— Главное, что все вернулись живые и здоровые, а вылет, конечно, придется повторить.
На следующий день погода не улучшилась. «Окна» в небе появлялись редко, и их тотчас затягивало плотной снежной «шторой». Но это вселяло надежду и бодрость.
Теперь решили идти не прямым курсом, а в обход снегопада. От контрольного поворотного пункта — на бреющем, с приближением к цели — с набором высоты...
Уже никто не сомневался в успешном завершении вылета. И все же техники и младшие авиаспециалисты переживали за улетающих на задание.
Как и вчера, вдоль взлетной полосы была выстроена живая «стенка», потому что с хмурого неба на аэродром непрерывно сыпал снег с дождем. В воздухе фонари самолетов через несколько минут полета покрывались ледяной коркой. Но неполная бомбовая нагрузка оставляла моторам некоторый запас мощности. Один экипаж все же вынужден был вернуться на аэродром, остальные продолжали полет. [135]
Наконец из динамика раздался долгожданный доклад:
— Я «Орел-три». Прямо по курсу вижу фашистские танки!..
Перестроившись для атаки, группа ринулась на врага. От прицельно сброшенных бомб тотчас вспыхнуло несколько фашистских танков. Маневрируя, уходя из-под огня зенитчиков, прикрывавших вражескую колонну, штурмовики делали один заход за другим, поливая огнем из пушек и пулеметов гитлеровские войска. Только после четырех заходов, израсходовав весь боекомплект, группа легла на обратный курс. Задание было выполнено, и вскоре отважные штурмовики оказались в объятиях своих однополчан.
— Сознание того, что «земля» неотступно следит за нами, ждет от нас эффективного удара, — возбужденно рассказывал вечером лейтенант Раков, — придавало нам новые силы и уверенность в успехе. Когда я увидел на снегу черные коробки танков, пальцы будто сами легли на кнопку сбрасывателя бомб. А вот и бензозаправочная машина рядом с танками — очень хорошо! Вскоре на том месте взвился столб пламени.
Боевые товарищи Ракова дополнили его рассказ еще одной подробностью. Когда штурмовики приближались к цели, фашисты поставили сплошную завесу зенитного огня. Раков вместе со своим ведомым Владимиром Басинским имитировали уход от цели. Гитлеровцы ослабили обстрел, и тут же штурмовики с правым резким разворотом оказались над целью. Обстреляв ее, сбросили бомбы.
К исходу второго дня напряженнейших вылетов в трудных погодных условиях командарм Красовский поздравил летчиков, воздушных стрелков, техников, механиков, оружейников и мотористов с успешным выполнением боевой задачи. Удары с воздуха помогли нашим войскам завершить разгром окруженной фашистской группировки.
В эти дни дивизия стала гвардейской. Отныне она именовалась так: 10-я гвардейская штурмовая Воронежско-Киевская авиационная дивизия. Командиру дивизии Герою Советского Союза А. Н. Витруку было присвоено воинское звание «генерал-майор авиации». Пришло сообщение о том, что Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР большая группа летчиков, инженеров [136] и техников дивизии награждена боевыми орденами. Трое авиаторов, наиболее отличившихся в боях за освобождение Украины, — капитан Б. И. Гарин, лейтенанты В. Т. Алексухин и Н. А. Кривов — были удостоены высокого звания Героя Советского Союза. Двое из них — Василий Алексухин и Николай Кривов — не дожили до этого дня, пали смертью храбрых в боях с врагом.
Стройными шеренгами застыли у грозных машин гвардейцы-авиаторы: рядовые, сержанты и офицеры. На правом фланге Знамя дивизии, красные знамена полков.
Торжественный митинг открывает командир дивизии Герой Советского Союза гвардии генерал-майор авиации А. Н. Витрук. Он поздравляет собравшихся с присвоением полкам дивизии гвардейского звания и призывает бить врага по-гвардейски. Вслед за комдивом выступают летчики, механики, воздушные стрелки, оружейники.
Чеканя шаг, гвардейцы третьей эскадрильи направляются к своим машинам. У опустевшей стоянки, где раньше стоял самолет Героя Советского Союза Василия Алексухина, строй останавливается. Старший лейтенант Алимкин, выйдя вперед, снимает шлем:
— Лейтенант Шишов, — говорит он, — написал на своем самолете «За Николая Кривова» и сражается теперь за двоих. Пусть будет и на фюзеляже моего «Ила» надпись «За Василия Алексухина». Обязуюсь бить врага не только за себя, но и за тех, кто пал в минувших боях смертью храбрых.
Третья эскадрилья гвардии Героя Советского Союза капитана Гарина взлетела первой. Гвардейцы были в воздухе, когда комдив Витрук встревоженно бросил по радио:
— Будьте внимательны, над целью «мессеры»!
— Вас понял, — четко ответил комэск, — ложусь на курс.
При подходе штурмовиков к цели гитлеровцы открыли по ним ураганный огонь. Били зенитки, крупнокалиберные пулеметы. Маневрируя под огнем, гвардейцы легли на боевой курс. Размалеванные бронированные коробки неуклюже расползались во все стороны, стремясь рассредоточиться, укрыться.
— Атакуем цель! — доложил на КП Гарин и направил машину в пике. Ведомые увеличивают интервалы, улучшая этим возможности для прицеливания. Гарин [137] видит, как наплывает на перекрестье его прицела тяжелый «тигр». Плавное нажатие на кнопку бомбосбрасывателя — и увесистая фугаска устремляется к танку. Цель накрыта точно. Следуя примеру командира, прицельно обрушивают свой бомбовый груз Сергей Голубев, Александр Карушин, Евгений Дементьев и Иван Алимкин. Внизу раздаются мощные взрывы. Разбегаются кто куда гитлеровцы. А Николай Сморчков и Георгий Дворников, отвлекая зенитчиков на себя, бьют по их огневым позициям. Отдав летчикам команду внести необходимые поправки, комэск Гарин ведет группу в повторную атаку. Пламя и дым быстро расстилаются по земле: кто-то разбомбил бензозаправщик. Сдетонировав, рвутся снаряды, пылают автоцистерны.
— Это вам за Алексухина! — кричит Алимкин, пикируя на вражескую батарею, притаившуюся в кустах. — А это за Кривова!
Неожиданно все огневые точки врага, как по команде, умолкают. Гарин вспоминает науку комдива: «Значит, в воздухе «мессеры». Так оно и есть. Шестерка истребителей противника несется к группе штурмовиков. — Замкнуть круг! Приготовиться к бою! — приказывает комэск.
И тут в наушниках его шлемофона раздается знакомый голос капитана Ильи Шешени:
— Занимайтесь своим делом, с «худыми» разберемся сами.
Значит, подоспели наши истребители! Вовремя!
Закипает яростный бой. Объятый пламенем, идет к земле Ме-109. Повторяя заходы, штурмовики пускают в ход «эрэсы».
Боевое крещение в своем новом почетном звании гвардейцы выдержали на «отлично». Впереди предстояли бои за Шепетовку, Ямполь, Кременец, Винницу и другие города и села Правобережной Украины. [138]