Глава IX.

Огненное небо Белгорода

Полковник Витрук обвел внимательным взглядом всех присутствующих и сказал негромко:

— Настал час, которого все мы давно ждали. Командующий армией генерал Красовский объявил готовность номер один. Здесь, под Курском, нам, авиаторам, вместе с пехотой, вместе с танкистами и артиллеристами — всем воинам фронта — предстоит вступить в битву против отборных гитлеровских частей. Фашисты попытаются взять реванш за Сталинград. Наша задача — [103] нанести им сокрушительный удар. О конкретном задании и времени вылета каждого полка вам доложит начальник штаба. — Выдержав паузу, комдив расправил лежащий перед ним листок бумаги и продолжил: — Хочу вас познакомить с одним письмом. Его прислали нам, советским воинам, женщины Курска после освобождения города от оккупантов. Зачитаю его полностью: «Родные наши! В течение долгих тяжелых месяцев гитлеровского гнета мы ждали вас, верили, что вы придете к нам на выручку. Укладывая спать полуголодных детей, мы утешали их вашим скорым возвращением.

И вот вы вернулись! Вы возвратили нам самое главное — право на жизнь! Право свободно трудиться на благо нашей любимой Родины.

Мы знаем, что теперь наша армия не даст нас в обиду. Знаем, что недалек час окончательной победы. Поверьте нам, своим подругам, женам, матерям, сестрам: мы сделаем все, чтобы помочь вам приблизить полный разгром гитлеровцев...» — С трудом скрывая волнение, комдив не спеша сложил листок и бережно спрятал его в планшет. Очевидно, вот так же, укладывая спать полуголодных детей, утешают их нашим скорым возвращением женщины-матери Орла и Белгорода, Харькова и Киева и многих советских городов, мостовые которых еще топчет кованый сапог гитлеровских варваров. Здесь, под Курском, во многом будет решаться судьба войны. Но это уже, как говорится, дело стратегии. А мы сейчас вернемся к своим делам. — Обращаясь к майору Барчуку, Витрук спросил: — Как, Николай Изотович, думаете обеспечить нас прикрытием?

Варчук встал.

— Истребители, товарищ полковник, отработали свою задачу в ходе боев. Не забыли мы и об особых случаях. В полку выделено несколько групп. У каждой свое «направление»: одна занимается вопросами прикрытия «Илов», другая очищает небо от вражеских пиратов. Третья, или, как ее можно назвать, ударная, обрела навыки в любой обстановке связывать боем истребители противника, а также наносить штурмовые удары по врагу. Группа непосредственного прикрытия, товарищ полковник, будет идти крылом к крылу со штурмовиками. Кроме того, у линии фронта наши действия будут поддерживать летчики 728-го истребительного авиаполка майора Василяки. [104]

Бомбами, снарядами, патронами, горюче-смазочными материалами полк обеспечен полностью. Морально-политическое настроение личного состава хорошее. Готовы к выполнению новых боевых заданий!..

Последним о готовности своих подразделений докладывал капитан Плескач командир 61-го штурмового авиаполка.

— У нас, как и у истребителей, принято разделение на группы: есть группа для нанесения бомбового и штурмового удара, Есть свои мастера прицельных атак по эшелонам и аэродромам противника. Есть смелые «воздушные» следопыты и умелые «охотники».

Капитан Плескач доложил о количестве боевых самолетов, оборудованных кассетами для противотанковых бомб, назвал число молодых летчиков, получивших уже достаточный боевой опыт, чтобы выполнять задания, и привел данные о результатах боевых вылетов в последние дни.

Закончив доклад, капитан Плескач на мгновение умолк, размышляя о чем-то, и после некоторой паузы снова заговорил:

— Разрешите, товарищ полковник, обратиться с одной просьбой? — и, получив согласие, продолжил: — Я имею в виду средства наведения штурмовиков над полем боя. Работа предстоит напряженная, необходимо, чтобы вместе с пехотным офицером на КП был и наш авиатор, знающий поставленную перед группами задачу. Это не только обеспечит выполнение задания, но и будет способствовать эффективности удара.

— Ну что ж, вопрос злободневный. С пунктами наведения у нас пока не все гладко, — согласился Витрук. — Постараемся исправиться.

По данным, имеющимся в штабе 2-й воздушной армии, начало наступления гитлеровцев в районе Курского выступа ожидалось с рассветом 5 июля. Накануне на неприятельские фронтовые аэродромы перелетело около 250 бомбардировщиков, столько же истребителей и около сотни пикировщиков. Большая часть из них приземлилась на аэродромы Рогань, Микояновка и Томаровка. Две вражеские эскадрильи пикирующих бомбардировщиков находились на аэродромах Сокольники и Основа.

Командующий 2-й воздушной армией генерал Красовский отдал приказ: на рассвете 5 июля нанести [105] удары по аэродромам Томаровка и Микояновка, по танковой подвижной группе «Кемпф». Во время ведения боев необходимо было вести тщательную воздушную разведку тылов противника. Для разведки дополнительно выделялись одиночные самолеты.

— Задача истребительного полка, — сказал в заключение Витрук, — не допустить вражеских самолетов к нашим штурмовикам. Следует обратить особое внимание на подбор ударных групп. Первый заход должен быть решающим как по силе, так и эффекту. Напомните летчикам об особенностях стрельбы «эрэсами»: самолетов в воздухе будет много, поэтому нужна особая осмотрительность.

5 июля 1943 года в 4 часа утра на участке Трефиловка — Белгород противник начал сильную артиллерийскую обработку нашего переднего края, а затем при поддержке авиации перешел в наступление.

В тот день Герой Советского Союза комдив А. Н. Витрук сам сел за штурвал флагманской машины. Большая группа «Ильюшиных» взяла курс на вражеский аэродром Томаровка. К цели подошли незаметно, внезапно появившись со стороны рассветного солнца.

— Я «Днепр-один». Приготовиться к атаке! — подал команду полковник.

Отчетливо видны будто распластанные на аэродроме десятки «Юнкерсов», «Мессершмиттов», «фоккеров».

Не успели «Илы» лечь на боевой курс для бомбометания, как заухали зенитки, потянулись вверх трассы крупнокалиберных пулеметов. Маневрируя между разрывами, штурмовики построились в круг.

Черные столбы огня и дыма встали над полем аэродрома. Горели самолеты, рвались боеприпасы, пылали бензозаправочные машины.

Каждая группа действовала самостоятельно — по «своей» цели, повторяя заходы. Время от времени слышался в эфире голос комдива. Неторопливо, размеренно, без лишних слов, не подменяя комполка майора Сыченко, он направлял действия каждого экипажа.

— Голубев, Карушин, — командует Сыченко, — под нами слева по курсу бомбардировщики. Поработайте!

И снова содрогается от взрывов земля, ввинчиваются ввысь огненные столбы.

Боезапас исчерпан, и раздается зычная команда флагмана: [106]

— Закончить работу! Следовать на свой аэродром.

Наконец Томаровка с догорающими кострами-самолетами на поле аэродрома остается позади. Летчики осматриваются по сторонам. На встречных курсах под прикрытием «Яков», «Лавочкиных» идут на запад армады краснозвездных бомбардировщиков, штурмовиков. Вздрагивает под бомбовыми ударами земля. Продолжается чудовищной силы артиллерийская дуэль. Значительное пространство охвачено сплошным кольцом пожаров. На холмах Белгорода — огромные черные столбы дыма. Едкий запах гари проникает даже в кабины штурмовиков.

Пересекли линию фронта и снова услышали голос ведущего. Комдив сообщал условия и порядок посадки. Уже на стоянке, подрулив к капониру, Витрук увидел начальника штаба подполковника Артемьева. Быстро освободившись от летных доспехов, встревоженно спросил:

— Случилось что, Владимир Иванович?

— Товарищ командир, из штаба передали распоряжение на второй вылет, — доложил Артемьев.

О результатах ударов штурмовиков уже знали в штабе армии. Сообщение передали бомбардировщики, шедшие вслед за «Илами». Через несколько минут на КП дивизии позвонил командующий армией.

— Ну, Витрук, здравствуй! — загремел он в трубку. — Твои рядовые авиации, как они себя именуют, действовали геройски. Ничего не скажешь — молодцы! Есть им на кого держать равнение. А теперь о новостях. На нашем направлении наступают танковые дивизии СС «Адольф Гитлер», «Великая Германия», «Райх», «Мертвая голова» и семь пехотных дивизий.

Перед вами стоит задача: всей бомбовой и огневой мощью авиадивизии уничтожить вражеские танки. Для прикрытия дополнительно выделяются две эскадрильи «Яков».

...Группа за группой уходили в небо бронированные машины, которые гитлеровцы окрестили «черной смертью». Их возглавляли командиры полков и эскадрилий Дмитрий Ломовцев, Петр Сыченко, Антон Плескач, Борис Гарин, Александр Добкевич, Василий Ращепкин, Сергей Голубев, Евгений Фомин, Николай Сморчков и другие. [107]

Напряженная боевая обстановка требовала обязательной координации сил и действий взаимосвязанных воинских подразделений — авиаторов и наземных армий. С этой целью Витрук прибыл на командный пункт командующего армией генерала Чистякова. Генерал объяснил авиатору обстановку, обвел на карте круг, где оказались сосредоточения вражеских танков и бронемехчастей, поделился замыслом действий своих соединений, сообщил, какую помощь пехота ждет от штурмовиков.

Командный пункт командира Чистякова был расположен на высотке у деревни Козиновка в густых зарослях кустарника. Земля вокруг блиндажей была сплошь изрыта траншеями, порезана ходами сообщений, изуродована воронками от бомб и снарядов.

На горизонте горели лес и деревня. Земля была черной от взрывов и курилась дымом. Выше дымной пелены волна за волной шли армады самолетов, разгорались воздушные бои. По всему было видно, что противник бросает в бой все новые силы, чтобы вырвать инициативу из рук советских воинов.

Вернувшись в дивизию, полковник Витрук принялся за работу. Поочередно вызывал на связь командиров полков, одновременно запрашивая командиров наземных частей, в тесной связи с которыми действовали штурмовики. Связывался и с КП воздушной армии, согласуя время ударов.

Короткое затишье перед боем... Минуты, когда есть время еще раз все осмыслить, но нет времени, чтобы что-то доделать или изменить. По данным разведки, в заданный квадрат с минуты на минуту мощной лавиной ринутся танковые колонны врага, а штурмовики Витрука пока еще до этого района не добрались.

Будто чувствуя волнение комдива, в динамике раздается знакомый голос майора Ломовцева:

— Я «Сокол-один», подхожу к квадрату, жду команды.

Следом за ним выходят на связь майор Сыченко и капитан Плескач.

Андрей Никифорович держит перед собой небольшой блокнот. В нем обозначен состав групп и позывные ведущих. Звучат четкие слова команды:

— Действуйте по первому варианту, будьте внимательны: в воздухе «Мессершмитты»! [108]

Словно бы по этой команде гитлеровцы открывают мощный артиллерийский огонь, прокладывая путь своим танкам и пехоте.

Краснозвездные «Илы» утюжат бронированные колонны врага. По нашим самолетам ведут беспрерывный огонь вражеские зенитки. Разрывы «эрликонов» расчерчивают небо стремительными огненными трассами.

Прислушиваясь к голосам летчиков и командиров наземных соединений, Витрук корректирует огонь полков, эскадрилий, направляя мощь штурмовой группы в наиболее уязвимые точки вражеской наступательной цепи.

Встав в боевой круг, «Илы» атакуют танки, не обращая внимания на ураганный зенитный огонь противника. Фугаски, реактивные снаряды — «эрэсы» — усмиряют «тигры» и «пантеры».

Интенсивный огонь ПВО противника не ослабевает. «Ильюшины», снизившись до высоты 50–100 метров, бьют по зенитным установкам гитлеровцев из пушек и пулеметов.

— Еще заходик, ребята! — слышат летчики приглушенный голос ведущего.

Группа старшего лейтенанта Александра Добкевича идет замыкающей. Ведомый командира группы Леонид Шишов первым замечает надвигающуюся опасность.

— Внимание, слева вверху — «мессеры»! — слышится его тревожный голос.

Правда, наши истребители прикрытия начеку. Они отбивают первую атаку свалившейся на них восьмерки «мессеров». Но силы на этот раз неравные. Пара Ме-109, выскользнув из цепких «объятий» «Яков», бросается на ведущего группы Добкевича. Лейтенант Шишов резким отворотом вправо пытается преградить путь фашистам, но пушечная очередь, посланная одним из воздушных пиратов, приходится точно по машине Шишова.

— Пробита плоскость, поврежден руль поворота, — торопливо докладывает воздушный стрелок сержант Корнеичев.

Шишов молчит. Он видит, как из-под капота выбиваются синие языки огня.

— Корнеичев, приказываю прыгать! Под нами своя территория, — кричит Шишов, но воздушный стрелок не откликается. [109]

— Иван, прыгай! — настойчиво повторяет лейтенант и напряженно прислушивается.

Ни звука в ответ.

«Неужели убит?» — мелькает тревожная мысль. Не раздумывая, Шишов ведет самолет на вынужденную посадку. Пропахав несколько десятков метров по неровному полю, Ил-2 останавливается и окутывается дымом. Летчик выскакивает на крыло, выхватывает из кабины стрелка и бегом тащит его в канаву. Раздается оглушительный взрыв. Свистят и падают рядом с авиаторами горячие куски металла.

С помощью пехотинцев Леонид Шишов отправляет раненого стрелка в госпиталь, а сам через несколько часов благополучно прибывает в полк.

В последующие дни бои возобновляются с новой силой. С утра и до заката солнца витруковцы «висят» в воздухе, потрошат скопления гитлеровских войск и бомбят аэродромы.

Из протокола допроса пленного немецкого офицера о действиях советской авиации на второй день Курской битвы:

«...Шестого июля в пять часов утра в районе Белгорода на нашу группу танков — их было не менее сотни — обрушились русские штурмовики. Эффект от их действий был невиданный. При первой же атаке одна группа штурмовиков подбила и сожгла около 20 танков. Другая группа обрушилась на отдыхавший в автомашинах мотострелковый батальон. На наши головы градом посыпались бомбы мелкого калибра и снаряды. Было сожжено 90 автомашин и убито 120 человек. За время войны на Восточном фронте я не видел более эффективного воздействия русской авиации».

На земле и в небе Курского плацдарма бои нарастали с каждым днем, велись с еще большим ожесточением. Главный удар на Обоянь не принес противнику желанного успеха. Гитлеровцы бросили в район Прохоровки свыше 700 танков с целью во что бы то ни стало на этом участке фронта протаранить нашу оборону.

В течение нескольких дней земля под Прохоровкой просматривалась исключительно по вспышкам зенитных батарей, густым пулеметным трассам. Пелена дыма и газов прочно застилала ее от глаз авиаторов. Боясь оторваться от группы и затеряться в дымной мгле, [110] летчики прижимались друг к другу, ориентируясь по ведущим. Правда, с приближением к району цели видимость заметно улучшилась На развилке дорог, ведущих в Яковлево, отчетливо были видны бронированные коробки танков. Лучи заходящего солнца слепили наблюдателей, маскируя подход группы «Илов». Как условились ранее, штурмовики с ходу сбросили противотанковые бомбы. Сразу вспыхнуло несколько факелов.

— Спокойней, орлы, — командовал Ломовцев. — Выдерживаем высоту. Разрывы зениток сейчас под нами.

Во втором заходе группа Ломовцева обстреляла вражеские танки «эрэсами» и пушечно-пулеметным огнем. Свыше полутора десятка танков и четыре бензозаправщика — таков итог умелых действий штурмовиков.

Сгущались сумерки. Прислушиваясь к потрескиванию радиодинамика, установленного на КП, полковник Витрук с нетерпением ожидал возвращения машин последней группы. Наконец динамик ожил, послышался знакомый голос капитана Рассмотрова.

— Я «Сирена-три». Разрешите атаковать «Юнкерсы».

Ведущий просил, но в голосе его чувствовались настойчивость и уверенность. И комдив бросил в эфир:

— Я «Днепр-один». Атаку разрешаю.

Командир группы комэск капитан Рассмотров уже не сводит глаз с «Юнкерсов». Те идут как на параде, соблюдая дистанцию и интервалы. Тяжелогруженые, они направляются к нашим позициям.

Рассмотров вспоминает слова Витрука, сказанные им при постановке боевой задачи: «...чтобы победить врага, надо не забывать о его сильных и слабых сторонах...». На Ю-87 только один стрелок. Он прикрывает верхнюю полусферу и хвост машины. Значит «Юнкерсы» можно и нужно бить как куропаток...

Рассмотров улыбнулся своим мыслям. Насмешило пришедшее на ум сравнение: «Юнкерс», вооруженный тремя пулеметами, и беззащитная куропатка.

Противники сближаются, идут почти рядом. Фашистов — несколько десятков, наших — девятка.

Рассмотров бросает своим ведомым — Виктору Артамонову и Леониду Шишову:

— За мной, в атаку!

Втроем они идут наперехват флагману. Почувствовав опасность, гитлеровец отваливает в сторону. Однако прицельная очередь, выпущенная Рассмотровым, огненной [111] строчкой прошивает вражескую машину. «Юнкерс» резко клюет носом, затем, перевернувшись через левое крыло, устремляется к земле.

Потеряв флагмана, гитлеровские пилоты приходят в замешательство. Это используют «Илы». Еще атака — и второй бомбардировщик завершает свой последний полет...

Группа Рассмотрова идет на посадку, а в это время радист подает комдиву Витруку телеграмму-благодарность от командующего 2-й танковой армией генерала А. Г. Родина. В ней сообщается, что в результате успешно проведенного массированного удара в районе Маячки уничтожено 8 вражеских танков, рассеяна группа до 40 машин.

Невиданная по масштабам битва на Курской дуге раскрыла и новые яркие свойства характера советских людей. Комдив прекрасно знал и понимал своих бойцов. Не раз и он сам во главе отрядов крылатых воинов, преданных Родине, пылающих неуемной жаждой подвига, шел на опасные задания. Поэтому, когда в эфире звучал позывной комдива «Я «Днепр-один», все штурмовики немедленно готовились выполнить приказ.

Витрук знал, что жертвы неизбежны, но смириться с ежедневными потерями не мог.

Отложив в сторону телеграмму, он, продолжая разговор, сказал, обращаясь к начальнику штаба и замполиту:

— Все же чего-то мы недоделали, недодумали. Ведь младшие лейтенанты Дмитриев и Савик были талантливыми, опытными летчиками...

— Дрались трое против семи, — хмуро объяснил подполковник Петров. — Трех «мессеров» сбили, остальных обратили в бегство. Капитан Плескач рассказал подробности гибели Николая Савика. Я, говорит, видел, как зенитка полоснула по его самолету. Видел, как сразу вспыхнула машина. Помнит, как закричал: «Савик, прыгай!» А тот продолжает штурмовку. Когда самолет превратился в огненный шар, Савик выбрал скопление танков и автомашин погуще и отвесно пошел на врага. От мощного взрыва, казалось, содрогнулась земля. Черное облако огня и дыма закрыло небо... Геройская смерть!

— Геройская, это правда. Но какие талантливые ребята погибли! Каждого, кто не возвращается из этой [112] огненной круговерти, терять жалко, а гибель талантливых, молодых, растущих ребят обидна вдвойне, — сокрушенно сказал Витрук.

Восемнадцать дней и ночей длилась напряженная, жестокая битва. И все эти дни авиаторы дивизии помогали наземным войскам сдерживать натиск гитлеровцев. Враг не прошел. Наступление немецко-фашистских войск захлебнулось.

В ночь с 17 на 18 июля воздушные разведчики передали сообщение, что вражеские части отходят на исходные позиции. В сражении на Курской дуге наступило относительное затишье.

В дни, когда штабы вели подготовку к переходу советских войск в решительное наступление, боевая жизнь авиадивизии шла своим чередом.

21 июля в сообщении о действиях наших войск на белгородском направлении Совинформбюро отмечало, что «... группа летчиков-штурмовиков под командованием тов. Витрука нанесла сильный удар по скоплению войск противника. Наши летчики уничтожили до 200 немецких автомашин с войсками и грузами...»

С аэродромов один за другим выруливали на взлет «Илы», отправляющиеся на штурмовку целей либо на «охоту» или разведку района предстоящих боевых действий; кроме того, летчики делали облет только что пригнанных с завода машин.

В наскоро приспособленных под классы помещениях летный состав изучал обстановку, обменивался опытом. По картам отрабатывались завтрашние полеты в тыл врага, пилоты запоминали характерные особенности местности: линии прифронтовых дорог, извилины рек, железнодорожные пути и лесные массивы. В процессе изучения тактики действии штурмовиков возникали жаркие споры об особенностях нанесения ударов по разным площадным целям: аэродромам, железнодорожным узлам противника и другим объектам.

В эти дни у полковника Витрука, его заместителей Сапрыкина и Петрова работы прибавилось — следовало помочь комсоставу разобраться в сложных ситуациях, возникавших в ходе недавних боев,

— Вы поймите одно, — спокойно разъяснял Витрук окружившим его комэскам, — боевые действия на Курской дуге выявили не только положительные стороны [113] нашей деятельности. А поскольку война продолжается и самые жаркие сражения — впереди, надо сделать правильные выводы из наших недосмотров и ошибок. Плохо, если есть ошибки, но во сто крат хуже, если они не проанализированы и могут повториться. Повторяющему ошибку — нет оправдания.

Учитывая недостатки, летчики больше внимания уделяли изучению боевой практики лучших штурмовиков дивизии. За последнее время в соединении выросли новые мастера штурмовых ударов: Иван Алимкин, Сергей Голубев, Виктор Артамонов, Евгений Дементьев, Борис Пестров, Александр Карушин, Леонид Шишов и другие. Успешно применяя опыт авиационных «волков» — командиров полков Ломовцева, Сыченко, Барчука, Плескача, комэсков Гарина, Фомина, — молодежь привносила в него свой задор и отвагу.

Комдив Витрук, выступая перед комдивами частей и подразделений дивизии, проанализировал и обобщил все лучшее из опыта молодых летчиков, призвал использовать их пример.

— Думаю, что у нас еще будет время воспользоваться всеми высказанными на этом совещании советами и пожеланиями; крылья крепнут в полете.

В тот вечер перед крылатыми воинами выступили работники политотдела 2-й воздушной армии. В их беседах шла речь о подвигах советской молодежи в Великой Отечественной войне. И, конечно же, больше всего рассказывалось о мужестве и геройстве, проявленных нашими летчиками в боях с немецкими захватчиками на белгородской и курской землях, которые еще дымились пожарищами.

На новые ратные подвиги вдохновляли воинов яркие примеры боевого мастерства славных комсомольцев Ивана Кожедуба, Александра Горовца, уничтожившего в одном бою 9 фашистских стервятников, летчика-штурмовика Нуркена Абдирова, повторившего подвиг Гастелло, бесстрашной Любы Кондратенко — воздушного стрелка, выигравшего не одну схватку с гитлеровскими асами. Имена героев были известны далеко за пределами 2-й воздушной армии, ими гордились, на них равнялись все бойцы Военно-Воздушных Сил.

Назывались и другие имена молодых авиаторов. Так, недавно, взаимодействуя с истребителями сопровождения, воздушные стрелки Н. Бабушкин, А. Кучинский, П. Сосков, [114] А. Савосько сбили в воздушных боях свыше десятка вражеских самолетов. Не покладая рук трудились механики и младшие авиаспециалисты, комсомольцы-рационализаторы сержанты Д. Тебеков и Ф. Савченко.

К тому времени, когда беседа закончилась, молодежная редколлегия вывесила новую сатирическую листовку, оформленную полковыми художниками. Грозные «Илы» в упор расстреливали вражескую автоколонну, а уцелевшие гитлеровцы трусливо улепетывали во все стороны. Под рисунком была подпись:

Комдив на это шутливо заметил:

— Воевать — не галушки глотать. Только лучше бы фашисты здесь не разбегались, а на тот свет отправлялись.

Перед дивизией была поставлена задача — поддержать наступление 38-й армии К. С. Москаленко. Командиры продумывают каждый свой вылет, привязывая действия к конкретным населенным пунктам, дорогам, ведущим в глубь Украины, к Днепру, Киеву.

Третьего августа, на рассвете, грохот артиллерийской подготовки возвестил о начале наступления Красной Армии. Советские войска обрушили мощный шквал огня на оборону гитлеровцев на рубеже Бутово — Журавлиный.

На командном пункте армии рядом с генералом Москаленко занял свое рабочее место полковник Витрук.

Из поступивших разведданных комдив знал, откуда и куда двинутся резервы противника. Были заранее определены квадраты, по которым должна нанести бомбовый и штурмовой удар его дивизия. Время удара должны указать командиры артиллерийских частей и соединений.

— Пора! — кивнул Витруку генерал Москаленко. — Действуйте!

Вскоре волна за волной устремились к своим целям «Ильюшины». Заполыхала степь. Дымная гарь пороховых газов и раскаленного металла поплыла над землей, достигая кабин проносящихся самолетов.

— «Байкал-первый», я «Днепр-один», ваш квадрат... — позывные Курской дуги шли вместе с полками на Украину. [115]

С армейского КП полковнику Витруку были отчетливо видны растянутые в пеленг «Илы». Группа разворачивалась для атаки...

Напряженные воздушные бои сменялись 15–20-минутной бомбардировкой, штурмовкой войск и техники противника. Несмотря на бешеный огонь зениток, «Илы» проводили по восемь и более заходов, атакуя заданные цели.

В районе Гремячий — Верхнеполье подбит самолет комэска Бориса Гарина. Попытка сбить пламя не удалась. Машина теряла высоту. Выход один — прыгать, но внизу захваченная противником территория.

Почему-то вдруг замолчал воздушный стрелок. Приподнявшись в кабине, Гарин видит, что стрелок Николай Пчелкин невредим и внимательно следит за воздухом. Выходит, повреждено переговорное устройство. Взмахом руки Борис дает понять, что поведет израненный самолет на посадку. Объятый дымом и пламенем, Ил-2 наконец приземляется на своей территории. Летчик и стрелок бросаются тушить горящий самолет.

В динамике, установленном на КП наземной армии, Витрук отчетливо слышит голоса командиров групп, эскадрилий.

— Двое против пятнадцати, — докладывает командир истребителей.

— Сачков, Выборное, идите на помощь «горбатым»! — перенацеливает свои «Яки» майор Василяка.

— Шешеня! Справа под «Илами» четыре «фоккера»! Атакуй их!..

В штаб дивизии Андрей Никифорович вернулся вечером. Позвонил Красовский, довольно зарокотал в трубку:

— Можем считать, полковник, что боевое взаимодействие у нас отработано неплохо. Генерал Москаленко благодарит авиаторов. Прочтите телеграмму командирам и всем экипажам. Славно поработали ребята!

Колоссальное дневное напряжение постепенно спадало, уступая место усталости. Витрук взял со столика и распечатал полученное накануне письмо от жены. Дочитал до конца и улыбнулся. Дочь Нина спрашивала его, когда у него будет выходной день и он сможет приехать домой. Отложив письмо, задумался. На днях по радио слышал сообщение о партизанском отряде, действующем на Житомирщине, совсем рядом с его родным [116] районом. Вспомнились отец, сестры. Может, и они сейчас в партизанах?

Комдив посмотрел на часы. Времени на отдых оставалось мало, а следовало еще написать статью в газету о взаимодействии штурмовиков и истребителей при налетах на танковые колонны противника. Накануне корреспондент этой газеты настойчиво просил его выполнить задание редакции.

Витрук вздохнул и сел за работу. Его дивизия, участвовавшая в Курской битве, ежедневно наносила удары по танковым армадам врага. Эффективность этих ударов во многом зависела от правильно организованного взаимодействия истребителей и штурмовиков. Не было вылета, чтобы советские летчики не встретили яростных атак истребителей и плотной завесы огня зенитной артиллерии противника.

Не выделяя специально истребительных групп для прикрытия танков, гитлеровцы защищали их с воздуха так называемым методом «свободной охоты». Усиленные патрули истребителей группами по 20 самолетов барражировали над полем боя. Едва на горизонте показывались наши «Илы», как вражеские истребители по соответствующему сигналу немедленно вылетали навстречу. Нередко этот сигнал передавал по радио гитлеровец, барражирующий над полем боя на «фоккере» или «Хейнкеле».

В последние дни фашисты применили новшество: над передним краем барражировала пара Ме-109. Заметив приближение «Илов», она сигнальными ракетами предупреждала наземные части об опасности и в то же время вызывала подкрепление — новые группы истребителей. Применяя такой метод, противник экономил силы, манипулируя, по сути, лишь двумя-тремя парами истребителей, которые в случае необходимости по радио быстро запрашивали подкрепление в любой пункт.

Для борьбы с советскими штурмовиками и прикрывающими их истребителями гитлеровцы высылали, как правило, комбинированные группы, которые состояли на 25 процентов из самолетов типа ФВ-190, остальные — Ме-109. Комбинация не случайная. ФВ-190, как известно, не обладал особой маневренностью, но располагал большой скоростью и мощным вооружением. Сбросив бомбы, они действовали как истребители. Эти качества и использовал противник для борьбы с «Илами». [117]

Скрытно заняв позиции со стороны солнца, «Фокке-Вульфы» на малой высоте выжидали момент выхода «Илов» из атаки, когда строй штурмовиков рассыпался. Вот тогда-то и появлялся «фоккер». Проскочив на большой скорости, он открывал огонь из пушек, стремясь с первой же атаки поразить «Ильюшина» снизу. В то же время «Мессершмитты», пользуясь своей маневренностью, старались связать боем наши истребители прикрытия.

Эти особенности тактики противника, а также характер воздушной и наземной обстановки Витрук учитывал при организации взаимодействия штурмовиков и истребителей.

Как известно, танки — цель подвижная, тщательно маскируемая. Поэтому каждый боевой день Витрук начинал с разведки, которая затем велась до наступления темноты.

В первые дни наступления гитлеровцев авиаторы действовали мелкими группами. Однако вскоре пришли к выводу, что удары по крупным танковым группам должны быть массированными. Одновременный налет большого числа самолетов был выгоден еще и потому, что при этом легче удавалось подавить систему ПВО противника.

Учитывая, что над полем боя противник прикрывал танки общим авиационным патрулем, действовавшим по принципу «свободной охоты», витруковцы стали «очищать» небо от барражирующих истребителей врага еще до появления группы штурмовиков над танками. Поскольку «Илы» атаковали объект волнами, истребители оставались в районе цели на разных высотах до тех пор, пока штурмовики не закончат работу. Кроме того, крыло в крыло со штурмовиками шла небольшая группа истребителей непосредственного прикрытия. На случай преследования противником запоздавших «Илов» назначался специальный «рубеж отсечения».

Бывали, правда, случаи, когда наши истребители «выметали» фашистов не там, где концентрировались основные их патрули. В результате штурмовики, появившись над танками, несмотря на предварительную «очистку» неба, все же встречали большие группы вражеских истребителей. Именно поэтому витруковцы полностью перешли на метод усиленного непосредственного прикрытия. Более того, если в первые дни операции Витрук, посылая эшелон штурмовиков, к примеру, из пяти групп, [118] идущих на дистанции зрительной связи, давал им одно общее прикрытие, надеясь, что первую группу «Илов» будет защищать вторая, вторую — третья и т. д., то впоследствии он отказался от этого приема, введя, кроме общего прикрытия «Илов», непосредственное сопровождение каждой группы.

Исходя из особенностей применяемой противником защиты танков с воздуха (комбинированные действия «фоккеров» внизу и «Мессершмиттов» сверху), штаб дивизии разработал свой контрманевр. Одна-две пары истребителей, несмотря на огонь зенитной артиллерии, вместе со штурмовиками спускались до бреющего полета, чтобы отсечь «фоккеры». Некоторые наиболее опытные летчики спускались даже ниже «Илов». Тогда на фоне неба им лучше были видны «Фокке-Вульфы». Маневр опасный, но его пришлось применять особенно при низкой облачности.

Известно, что излюбленный метод немецких истребителей — сковать боем прикрытие. Заранее предусматривая это, Витрук выделял пару «Илов», которая шла с превышением над основном группой и в случае необходимости брала на себя прикрытие всей группы, вела активный бой. Естественно, что такую задачу комдив поручал лишь отличным летчикам.

Для подавления чрезвычайно плотной зенитной защиты вражеских танков выделялись специальные группы «Илов». Как правило, они шли позади группы и засекали огневые точки зенитной артиллерии. В отдельных случаях для подавления зенитных батарей высылалась вперед пара или четверка истребителей.

Следует отдать должное командованию авиадивизии, личному составу которой довелось выдержать под Курском десятки воздушных боев. Успех их во многом зависел от правильной организации взаимодействия истребителей и штурмовиков, от умения истребителей искусным маневром пар сковать превосходящие силы противника, от компактности строя самих «Илов».

Отлично показали себя воздушные стрелки, сбившие за две недели боев десятки вражеских самолетов. Много новых приемов борьбы в воздухе выработали и пилоты.

Совершенствуя методы взаимодействия истребительной и штурмовой авиации, авиаторы дивизии добились максимального эффекта от ударов по врагу при минимальных потерях. [119]

«Надо бы послушать высказывания на эту тему командиров и летчиков, — решил комдив. — Опыт — это обобщение фактов текущей жизни, — вспомнились слова одного из преподавателей военной школы, — а факты и эпизоды повседневно рождаются активной деятельностью людей...» О ком из воинов рассказать в статье? — размышлял Витрук. — Плескач, Войтекайтес, Гарин, Голубев, Дементьев, Домбровский... Истребители Барчук, Калинин, Шешеня, Дмитриев. Летчики как на подбор! Сильные натуры, богатые на выдумку мастера штурмовок и воздушного боя!.. Кажется, это сказал Белинский: «...Человек всегда был и будет самым любопытным явлением для человека».

После тяжелых дней и ночей битвы одна за другой поступают радостные вести: освобождены Орел и Белгород! Над страной прогремел первый праздничный салют — первый предвестник великой Победы,

В частях и подразделениях состоялись праздничные митинги. Выступавшие в своем истребительном полку харьковчане Илья Шешеня и Евгений Фомин заявили, что будут драться за родную Украину, не жалея сил и самой жизни.

Генерал С. А. Красовский, прибывший в штаб дивизии, сообщил, что заместителем наркома обороны маршалом Г. К. Жуковым в докладной на имя Верховного Главнокомандующего об участии авиации в Курско-Белгородской операции за «хорошие действия по войскам и глубокому тылу противника» отмечена и дивизия полковника А. Н. Витрука.

— А статья ваша, Андрей Никифорович, опубликованная в центральной газете, заслуживает всяческой похвалы! — отметил Красовский. — Злободневные вопросы подняли. Я уже звонил командирам корпусов Рязанову и Каманину, чтобы внимательно, с пользой для дела изучили материал.

Вооружившись рабочими тетрадями, комдив со штабистами внимательно слушали неторопливую беседу генерал-лейтенанта Красовского, изредка делая пометки.

— Противник, определив направление главного удара войск Воронежского и Степного фронтов, — говорил командарм, прохаживаясь по блиндажу, — начал переброску нескольких танковых и моторизованных дивизий в район Харьков — Богодухов. Немецко-фашистское [120] командование принимает все меры для укрепления своего «Восточного вала» по Днепру. Гитлеровцы планируют использовать Днепр как мощную преграду на пути продвижения наших войск. Естественно, при отступлении до самого «вала» враг будет оказывать отчаянное сопротивление, цепляться за каждую пядь захваченной им нашей земли. Перед армией и вашей дивизией стоит задача бомбовыми и штурмовыми ударами сорвать замысел противника, закрыть всякие перевозки, преградить путь к отступлению. Бить гитлеровцев на дорогах, перегонах, переправах.

Комдив Витрук обсудил со своими заместителями и командирами полков задачи, поставленные генералом Красовским, уточнил каждый пункт боевого распоряжения. Следовало улучшить организацию управления с КП наземных войск взаимодействия истребителей и штурмовиков. Необходимо было изменить направление заходов: зенитчики противника прекрасно пристреляли «боевой курс» штурмовиков и ставили плотный заградительный огонь.

Перед летчиками 617-го штурмового авиаполка стояла неотложная задача: уничтожить переправу в пяти километрах западнее Ахтырки, по которой продвигались поиска противника. Борис Гарин повел свою эскадрилью на малой высоте — под крыльями стремительно мелькали поля, поросшие бурьяном, разрушенные бомбами и снарядами хаты, изуродованные войной села.

Гитлеровцы, как и предполагал комдив, защищали переправу на небольшой реке значительными зенитными средствами, намереваясь сохранить свои недобитые войска, оттянуть их к Днепру.

Не успели «Ильюшины» собраться после атаки, как в воздухе появилась восьмерка вражеских истребителей. Группа прикрытия — «Лавочкины» — вступили с ними в бой, но пара «фоккеров» все же прорвалась к самолету Николая Веселкина. Штурмовик искусно сманеврировал, полоснул по противнику мощным бортовым огнем, но тот, в свою очередь, прошил Ил-2 пулеметной очередью. Самолет загорелся и пошел к земле...

Когда группа возвратилась на аэродром, выполнив задание, летчики из группы сопровождения сообщили: один из авиаторов выбросился на парашюте; Ил-2 взорвался в лесу, переполненном войсками противника. Туда же опустился и парашют... [121]

Минутой молчания почтили память боевых товарищей — летчика Николая Веселкина и воздушного стрелка Капранова — воины 617-го авиаполка. Крылатые гвардейцы беспощадно мстили врагу за тяжелую утрату.

Наступление продолжалось.