Глава VI.

Доверием надо дорожить

...Боевые будни потекли как обычно. Напряженные бои, изматывающие штурмовки, жестокие, кровопролитные схватки. И все же краткая телеграмма из штаба округа — срочно прибыть на такое-то время — встревожила и удивила подполковника.

Представ перед командующим ВВС округа Андрей Никифорович с сожалением заметил, что тот постарел и осунулся. Нелегкие месяцы обороны Москвы давали [67] себя знать. Генерал поздравил Витрука с высоким званием и сразу же перешел к делу.

— Фронту нужны молодые кадры, — сказал напрямик. — В одном тыловом городе мы формируем полк. Решено доверить его вам. Как вы на это смотрите? — спросил без обиняков.

Не ожидавший такого оборота дел А. Н. Витрук на мгновение растерялся.

— За что же такое наказание, товарищ командующий? — вырвалось у него. — Ведь я перед всей страной поклялся, что буду наращивать удары по врагу, а вы вдруг — в тыл... — на лице его отразилась боль и горечь.

Спокойно, не перебивая, генерал внимательно выслушал все, что говорил подполковник. Убедившись, что Витрук «выговорился», продолжил тем же ровным тоном:

— Насчет наращивания удара, Андрей Никифорович, вы правильно приняли решение. Верю, что клятву свою сдержите. Однако подготовка кадров, хоть и на тыловом аэродроме, тоже является выполнением боевой задачи. И на этом участке, вы согласитесь со мной, должны быть самые достойные, самые проверенные в боях и талантливые люди. Ваша кандидатура как раз и отвечает этим требованиям. Так что за, работу, Андрей Никифорович. Думаю, что командование в вас не ошиблось...

Витрук молчал. Сидел, как бы раздумывая над сказанным, затем, словно вдруг осознав, что негромкие слова генерала — это приказ, обсуждать который не положено, быстро встал, расправил складки гимнастерки и коротко сказал:

— Задача ясна, товарищ генерал. Разрешите сдать полк и убыть к новому месту службы.

— Действуйте, товарищ подполковник, желаю успеха!

На обратном пути Андрей Никифорович думал о новом назначении. Командовать отдельным учебным полком, повышать профессиональный уровень боевых летчиков — это большое доверие. Но где-то в глубине души оставался горький осадок. «Ну вот, отвоевался ты, товарищ Витрук, Герой Советского Союза. Другие теперь пойдут вперед, на запад, войдут в поверженный Берлин, а ты будешь со своими подопечными «утюжить» [68] небо, отрабатывать взлет и посадку, наносить удары по условному «противнику», — будто слышался ему чей-то насмешливый голос.

За такими нерадостными думами Витрук не заметил, как машина подкатила к штабу его (нет, теперь уже не его!) полка.

Выслушав новость, с которой вернулся командир, комиссар полка В. П. Кендюхов сказал:

— Что ж, Андрей Никифорович, начальству, как говорят, виднее. От себя добавлю: созрел ты для больших дел. А этому нужно только радоваться. — И, подумав, сказал: — Расставаться жаль. Сработались мы, да и воюем неплохо. Ну, а доверием надо дорожить, а не отмахиваться от него. Что может быть почетнее, чем передавать свой боевой опыт молодым, учить их науке побеждать?

— Я так скажу, — с грустью в голосе заговорил начальник штаба Л. Д. Бугаенко, — Негоже это — срывать человека с обжитого места, — и вздохнул: — Однако приказы не обсуждаются. К тому же с постоянного местожительства будет легче вести розыск семьи. Может, найдешь своих и сможешь встретиться хоть бы на короткое время. — Помолчал немного и вдруг спохватился: — Да, чуть не забыл. Вам письмо.

Витрук насторожился, недоуменно поднял брови. За все эти нескончаемые месяцы войны он ни от кого не получал ни одной весточки.

Быстро раскрыл конверт и, не скрывая радостных чувств, выкрикнул:

— Да это же моя Наталья пишет, жена!

Наталья Александровна писала, что прочла в газете Указ о присвоении ему звания Героя Советского Союза и сразу же направила запрос в редакцию «Красной звезды» с тем, чтобы ей помогли найти адрес мужа. Она с детьми жила в Старой Руссе, затем в Сумах, а оттуда эвакуировалась в Куйбышевскую область.

— Вот это радость! — сиял улыбкой комиссар Кендюхов. — Правду в народе говорят: счастье ходит парой. А к тебе, можно сказать, оно на тройке подкатило: Герой, командир отдельного полка и предстоящая встреча с семьей! А главное — ко всему этому причастен и наш боевой коллектив. Ты, командир, не забывай нас. [69]

Второй месяц подполковник Витрук трудился в новой должности, вживался в новые обязанности и обстановку.

Война и в тылу чувствовалась повсюду: в затемненном по вечерам городе, в гарнизоне, в полку.

Работы хватало. Прибыл личный состав. Создавалась учебная база. Проводились занятия, полеты, стрельбы. Да и в местном гарнизоне поддерживался строгий уставный порядок.

Нелегко приходилось, особенно в первые дни.

— Бывало так, — вспоминал позже А. Н. Витрук, — что люди забывали и о еде и об отдыхе. И спали и ели на ходу, чувствовали себя, как на фронте.

На одном из первых партийных собраний обсудили вопрос об авангардной роли коммунистов в решении поставленных задач. Надо было зажечь сердца людей ответственностью за состояние дел, ведь каждому приходилось работать за двоих. Из положенного по штату личного состава имели пока лишь половину. Ни одна из четырех эскадрилий не была полностью укомплектована ни командирами звеньев, ни летчиками-инструкторами, не хватало и учебных самолетов. И об этом надо было поговорить с коммунистами, посоветоваться, как быть дальше.

Большинство курсантов и слушателей — вчерашние аэроклубовцы. Замечательные, горячие парни — хоть каждому эскадрилью подавай. Но ведь с аэроклуба дорога в небо только начинается! Фронт требует от воздушных бойцов гораздо больших знаний и серьезной теоретической подготовки. Перед учебным полком стоит задача научить их летать, бомбить, стрелять по-настоящему, так, как этого потребует от них нелегкая военная обстановка.

В порядке подготовки к предстоящему собранию комиссар учебного полка Н. М. Красуля провел с партийными вожаками эскадрилий специальное совещание. Были заслушаны информации о работе коммунистов и состоянии дисциплины в подразделениях. Затем выступил комиссар. Он напомнил о требованиях командования по улучшению боевой и политической подготовки молодого пополнения, обратил внимание каждого на то, что именно следует сделать, готовясь к предстоящему партийному собранию. [70]

...В тот день Витрук вернулся домой поздно, когда дети уже спали. Жена сказала, готовя ему ужин:

— Я уже думала, что ты забыл о нашем приезде и по привычке пошел в гостиницу.

— Да, просто не верится, что мы снова вместе, — устало, но счастливо улыбнулся он. Сев за стол, поймал себя на мысли, что раз за разом возвращается к начатому на партсобрании деловому, принципиальному разговору.

...Первому комиссар предоставил слово для выступления командиру полка Герою Советского Союза коммунисту Витруку.

— В суровых условиях, — сказал подполковник, — наши войска ведут ожесточенные бои с фашистскими захватчиками, приближая победу над врагом. Война — строгий судья. Она во много раз увеличила требования к качеству подготовки кадров. Каждое пропущенное занятие, потерянный впустую час, малейшая недоделка в боевой подготовке на войне оплачиваются дорогой ценой.

Оперируя примерами из опыта фронтовой жизни, сравнивая возникающие ситуации, Витрук говорил о делах и людях учебно-тренировочного авиаполка, и казалось, что он давно знает и способности каждого подчищенного, и уровень подготовки.

Выступления коммунистов, принятые на собрании решения должны помочь личному составу полка сосредоточиться на выполнении неотложных задач военного времени. Да, собрание было хорошо подготовлено, и прямая заслуга в этом комиссара Николая Матвеевича Красули...

— Вчера в местной газете я прочитала, что рабочие сутками не выходят из заводских цехов, — видя рассеянность мужа, заговорила Наталья Александровна. — Оказывается, идёт сбор средств на бронепоезд. Хочу сказать тебе, Андрюша, что в тех сорока миллионах рублей, собранных народом на танковую колонну, есть и наша с тобой доля.

— Молодец, Наташа, — похвалил жену Андрей Никифорович. — А насчет бронепоезда — не возражаю. Да ты у меня настоящий пропагандист! Скажу комиссару, чтобы включил в свой план твое выступление перед личным составом полка. Уверен, авиаторы с удовольствием [71] послушают беседу об истории города и о его сегодняшних свершениях.

Покончив с ужином, он углубился в дела.

Курсанты по-разному восприняли сообщение об использовании штурмовика для бомбометания. Многие отнеслись к этому скептически. Мол, эта бронированная четырехтонная машина и без бомб, дескать, с трудом отрывается от земли, а с полной бомбовой нагрузкой в 600 килограммов ей вообще не подняться в воздух.

Витрук опроверг эти «доводы» личным примером. Глядя на командира, смело и умело действовавшего с бомбовой нагрузкой, учились так же уверенно действовать и его воспитанники.

Через несколько дней комиссар полка Н. М. Красуля достал учебный кинофильм об использовании Ил-2 в качестве бомбардировщика. Инженер К. И. Кулагин подготовил серию плакатов на эту тему. Начальник воздушно-артиллерийской службы военинженер 3-го ранга Д. И. Гридин оборудовал специальный стенд в классе вооружения. На стенде были наглядно отображены правильное расположение бомбового груза, порядок проведения взлета в зависимости от степени бомбовой нагрузки самолета, последовательность действий летчика над целью и работа с бортовым вооружением.

Настойчивые совместные усилия командира и комиссара по совершенствованию работы учебно-тренировочного авиационного полка в короткий срок дали ощутимые результаты: одна за другой группы подготовленных летчиков, штурманов, воздушных стрелков и авиационных механиков отправлялись на фронт. А с передовой вскоре поступили сообщения об их участии в напряженных боях. Многие летчики в своих письмах благодарили командование полка за требовательность и принципиальность в вопросах отработки боевого мастерства, что позволило сразу же эффективно включиться в ратную работу.

В самом разгаре установившейся размеренной учебы подполковник Витрук был срочно откомандирован в Москву по вызову заместителя народного комиссара обороны СССР А. А. Новикова.

Подполковник Витрук вошел в приемную заместителя наркома обороны точно в назначенное время. Не успел осмотреться, как раздался звонок и порученец [72] сказал, что генерал-лейтенант Новиков приглашает войти. Пожав Витруку руку, генерал сразу же повел речь по существу.

— Я пригласил вас, товарищ Витрук, вот по какому поводу: принято решение назначить вас командиром недавно сформированной 291-й штурмовой авиадивизии. Дело в том, что дивизия еще не полностью укомплектована. Вам придется срочно доукомплектовать ее, вообще доделать все, как требуется, и вылететь с дивизией на фронт. Как вы на это смотрите?

— Постараюсь оправдать ваше доверие, товарищ генерал, — заметно волнуясь, ответил Витрук.

— Хочу подчеркнуть, — заметил в заключение генерал Новиков, — дивизия — не полк, внимания и напряжения потребует значительно больше.

Он встал из-за стола и пожал Витруку руку.

— Предписание получите в Управлении и — в добрый путь, к новому месту службы, — сказал на прощание.

Рассматривая таблички на дверях кабинетов, Андрей Никифорович неожиданно услыхал за спиной знакомый голос.

— Может, помочь в чем, товарищ подполковник? Оглянувшись, сразу узнал в подтянутом, стройном военном своего бывшего однополчанина по службе в Ленинградском военном округе.

— Здорово, майор, какими судьбами?

— Военная судьба у всех одинакова, — заговорил майор Николай Нечаюк. — За предписанием прибыл. Еду во вторую воздушную, в распоряжение генерала Красовского.

— К Степану Акимовичу? — с оттенком зависти переспросил Витрук. — Говорят, его летчики дают перца фашистам!

На ходу они обменялись новостями. Узнав, что Андрей принимает под свое начало дивизию, Нечаюк широко улыбнулся и, пожимая руку товарищу, пожелал ему успехов.

У двери с табличкой «Начальник Управления кадров ВВС РККА» судьба вновь развела бывших сослуживцев,

...Гостиница Центрального Дома Красной Армии гудит от множества голосов. То и дело слышатся радостные возгласы фронтовых друзей, однополчан, сослуживцев, приветствия боевому генералу, прославленному асу. [73]

Незнакомый старший батальонный комиссар в плотном окружении бывалых фронтовиков с увлечением рассказывает:

— Нет, что ни говорите, ребята, истребители — народ особый. Не верят, как говорят, ни в бога ни в черта — только в себя! Был в нашем тринадцатом истребительном полку один комэск. Родился в тринадцатом году, тринадцатого числа, летал на машине под номером тринадцать. И примечательно — тринадцатого июля сорок первого открыл боевой счет — сбил первого «мессера».

Стоящий рядом майор с орденом Красного Знамени на груди вмешался в разговор:

— Помнишь, в тридцать четвертом с нами учился летчик Синицын и тоже «болел» привязанностью к «чертовой» дюжине? Сейчас он служит в бомбардировочном полку и считает, что лучше нет вида в авиации.

Спор на тему, какой вид авиации лучше, интереснее, разгорался. В него включались все новые слушатели, и потому никто не заметил, когда к разгоряченной группе спорящих подошел высокий, стройный, с густой шевелюрой русых волос подполковник. На груди его сверкали Золотая Звезда Героя Советского Союза, три боевых ордена и медаль «За отвагу».

— О чем спор, земляки? — негромко спросил он.

В голосе задавшего этот вопрос летчика прозвучал такой подкупающе искренний интерес, что спорящие неожиданно смолкли.

— Да вот выясняем, чей козырь старше, — послышался шутливый ответ. — Точнее, кому принадлежит пальма первенства в небе: истребителям, бомбардировщикам или штурмовикам.

— А вы что скажете на это? — хитро прищурился, повернувшись к подполковнику, старший батальонный комиссар.

— У нас на Украине говорят так, — улыбнулся подполковник, — аллюр зависит не от лошади, а от седока. — И под общий хохот добавил: — Кажется, Крылов сказал: «...Если голова пуста, то голове ума не придадут места!». От себя добавлю: моя биография началась с Р-5 — самолета-разведчика, потом судьба бросила в бомбардировочную, а сейчас — в штурмовую авиацию. Скажу честно — провести грань между ними не берусь. Считаю так: везде есть место для подвига. Отважным и смелым всюду почет. И только с «нерешительными» [74] авиация не в ладах. Не уживаются они в семье крылатых!

Вечером, когда все разошлись на отдых, оказалось, что подполковник со Звездой Героя и старший батальонный комиссар живут в одном номере.

— Так мы соседи, — с неподдельной радостью произнес комиссар и, протянув руку, представился: — Петр Иванович Петров.

— Витрук Андрей Никифорович, — отрекомендовался герой-подполковник.

В глазах старшего батальонного комиссара Петрова мелькнуло недоумение, но тут же, приняв стойку «смирно», он четко доложил:

— Товарищ командир 291-й штурмовой авиадивизии, старший батальонный комиссар Петров. Представляюсь по случаю прибытия к вам на должность военкома дивизии.

— Ну и ну! Как в кино, — окидывая взглядом своего комиссара, всплеснул руками обескураженный Витрук,

— В ГлавПУ РККА считают, что вы прибудете только завтра, — объяснил свое удивление Петров и сообщил, что вылетает к месту службы послезавтра в 9.00.

— Значит, летим вместе, — заключил Витрук. — А сейчас, Петр Иванович, если не возражаете, пойдемте поужинаем.

В этот вечер они проговорили до глубокой ночи. Обсуждали последние сообщения Совинформбюро, строили планы на будущее.

В день отлета старший батальонный комиссар Петров приехал на аэродром загодя. Витрук сдавал полковые дела и запаздывал. Поджидая комдива, военком просматривал газеты, записывал необходимую информацию в небольшой блокнот. Прочитав все, вновь вернулся к заметке, в которой сообщалось, что 15 мая 1942 года советский летчик капитан Г. Я. Бахчиванджи совершил первый полет на реактивном самолете. В который раз просмотрел сообщение Совинформбюро и опять вернулся к стихам Александра Безыменского:

До отлета оставалось 15 минут. Петр Иванович аккуратно свернул газеты и встал со скамьи навстречу подходившему Андрею Никифоровичу Витруку. Вместе они торопливо зашагали к подготовленному к вылету самолету.