Трудовая школа
Случилась у Никифора Семеновича Витрука беда: сгорела хата. Едва успели вывести детей да вынести немудреный скарб.
— Сколько раз просили управляющего, чтобы он оборудовал пожарную машину. Да разве хозяевам есть дело до нас? — судачили у пепелища соседи.
— Вон Терещенко какие хоромы отгрохал! Не то что на все Андрушки, от самого Киева до Житомира трудно сыскать другие такие. Его камням да кирпичу никакой огонь не страшен, — сердито говорил Василий Мельник, бросая недобрый взгляд на раскинувшиеся вдоль озера усадебные строения сахарозаводчика Терещенко.
В ту ночь Никифор Семенович и Анна Трофимовна так и не заснули. Все всматривались в лица детей, спящих на земляном полу соседского сарая, думали об одном: как жить дальше? Ведь восемь малышей в семье…
На другой день, упросив хозяина, Никифор Семенович пришел домой раньше обычного. Вся семья не разгибаясь трудилась на пепелище. Хмурое лицо Никифора Семеновича просветлело, когда он увидел, как ловко и добротно, сын Андрей сколотил стол. Посреди сарая на толстых ножках, вкопанных в землю, была положена дверь, Андрей забивал последние гвозди. Дочери — Мария и Софья — старательно смывали с нее гарь и копоть.
Ужинали, как всегда, вместе. Дети дружно хлебали борщ деревянными ложками. Глиняная миска быстро пустела.
После ужина отец сообщил радостную новость: односельчане обещали помочь в постройке хаты. Андрей, [6] видя улыбающегося отца, решился сказать о принятом им решении. Он не будет ходить в школу, а поступит на сахарный завод. На лице мальчонки застыло напряженное ожидание: что скажет отец.
Никифор Семенович не спешил с ответом. Нахмурившись, задумался.
— Твой дед Семен, да и я, сынок, — вздохнул он, — весь свой век прожили неграмотными. Мечталось, чтобы хоть ты из нашего рода выбился в люди. Да, видать, не судьба... — и, махнув рукой, согласился с решением сына.
На Андрушковский завод Андрея взяли. Парнишка шустрый, старательный. По вечерам, возвращаясь с завода, Андрей помогал отцу: месил глину для самана, орудовал топором. Когда вся семья собиралась за столом, Андрей рассказывал о заводских новостях. Слушали его все. Паренек увлеченно говорил о своем учителе — кузнеце Григории Михайловиче. Из простого куска железа мастер мог выковать дивную розу.
Настал день, когда умолкли топоры. Но и в новой хате Витруков вновь потекла безрадостная, как ненастный день, жизнь большой бедняцкой семьи. Правда, теперь по вечерам Андрей вынимал из кармана какую-нибудь газету, которыми его обычно снабжал Григорий Михайлович, и читал ее вслух.
Новости не радовали. Россия истекала кровью в жестокой империалистической бойне. Ее мертвящее дыхание достигало и Андрушков. Все чаще возвращались домой изувеченные войной солдаты, приносили горькие вести о гибели мобилизованных односельчан.
Об Андрее теперь говорили: «в отца парень», «золотые руки», а главное — «светлая голова». Мать при этом не могла сдержать счастливой улыбки, гордилась сыном.
Шла на убыль осень 1916 года. Как-то, закончив нелегкую рабочую смену, Андрей возвращался домой. Дул порывистый встречный ветер. У озера еще издали Андрей увидел взволнованную большую толпу. Люди что-то тревожно кричали, размахивали руками. Теперь и Андрей заметил барахтавшихся в ледяном крошеве мальчишек. Не раздумывая, на ходу проворно разделся, стащил сапоги и бросился в студеную воду. Подламывая под себя хрупкий лед, энергично поплыл к попавшим в беду ребятишкам. Подхватил сначала одного, затем второго — тот уже захлебывался — и, проплыв несколько [7] метров, стал на мель, поддерживая на руках выбившихся из сил ребятишек.
На другой день все село говорило о благородном и смелом поступке подростка. На все расспросы знакомых и домашних Андрей пожимал плечами и смущенно бормотал, что теперь-то ребята научатся плавать...
Наступил 1917 год. Завод бурлил. Андрей все чаще замечал кузнеца Григория Михайловича среди возбужденных последними новостями рабочих.
В один из февральских дней гудок на Терещенковском сахарозаводе зазвучал необычно громко и торжественно. Григорий Михайлович подошел к Андрею и, радостно похлопав его по плечу, сказал:
— Ну, Андрюша, поздравляю со вступлением в новую жизнь. Без царя! Питерские рабочие установили власть рабочих и крестьян. Управляющий подался в Житомир, не иначе чтобы пронюхать, куда бежать. События, о которых мы прочитали, далеко не последние, — улыбнулся Григорий Михайлович. — Будет и у нас свое правительство — рабоче-крестьянское!
В этот день Андрей поздно возвращался с завода, Многое было ему непонятно, но волновало и радовало.
Первый Всеукраинский съезд Советов в декабре 1917-го провозгласил установление на Украине Советской власти. Теперь Андрей трудился на своем народном предприятии. А когда ему, как подростку, предложили другую работу, наотрез отказался.
— Привык я к кузнечному горну, — сказал с твердостью. — Знаю, где ударить и как ударить.
Что и говорить, парень действительно умел не только стучать молотком. Дядя Григорий доверял ему и ковку лошадей, и изготовление подков, и ремонт инвентаря. Андрей рос и учился, жадно, настойчиво. Теперь уже не Григорий Михайлович, а Андрей обеспечивал своего наставника свежими газетами, книгами. Рассказывал о новостях в стране и в целом мире. Стремясь помочь семье материально, Андрей решил по вечерам подрабатывать почтальоном. Ежедневно, придя на почту, просматривал газеты.
Ширился кругозор Андрея Витрука, а вместе с ним рос и авторитет молодого рабочего.
Набирала силы их многодетная семья, Андрей становился ее опорой. [8]