...И частокол меридианов
Киты дремали у причала. Уткнув огромные круглые головы в деревянный брус, словно впитывая острые запахи смолы, они не слышали рева дизельных тягачей, громких команд, звонков подъемных кранов, дроби матросских ботинок по бетону.
Атомный ракетоносец удивительно похож на кита, особенно носовой оконечностью, которая точь-в-точь как голова морского гиганта. Создавая атомные лодки, предназначенные для длительных плаваний на глубине, конструкторы многое позаимствовали у природы. Ведь атомоход буквально живет в океане. Гидроакустики слышат, как, приближаясь к кораблю, смеются дельфины и, будто играя в пятнашки, принимая за своего, довольно цокают касатки. Но все это продолжается недолго. Коренные обитатели подводного царства не всегда могут угнаться за лодкой. Акустические приборы пронизывают толщу воды. «Горизонт чист», — докладывают акустики командиру. Лодки любят тишину. Лодки любят скрытность...
Не одна тысяча миль пройдена в прошлом походе. Отлично выполнены задачи, поставленные командованием. Экипаж успел отдохнуть. Через несколько дней — снова в океан. И потому, хотя шумно на пирсе, стальные киты дремлют, накапливая силы перед дальней-дальней дорогой.
Когда атомная лодка погружается, командир последним покидает ходовой мостик. Командир сам, только сам, задраивает тяжелую массивную крышку верхнего рубочного люка. Крышка — словно несокрушимая плотина для воды, стремящейся ворваться в лодку. Ведь подводный мир органически чужд и враждебен людям. Надолго ли может спуститься под воду человек, не оснащенный хитроумными устройствами для дыхания? На несколько десятков секунд, не более. Лодка погружается на недели и недели.
Миролюбие нашей страны известно. Советские люди знают: ядерной войны допустить нельзя — ни малой, ни большой, ни ограниченной, ни тотальной. И мы не за наращивание вооружений, а за их сокращение с обеих сторон. Но мы обязаны заботиться о безопасности своей страны, ее друзей. И делаем все, чтобы любители военных авантюр не смогли застать нас врасплох.
Законы истории, ее опыт неоспоримы. Приговор истории всегда окончателен и обжалованию не подлежит. Опыт истории [6] нашего государства, в частности, учит: надо уметь постоять за себя, быть готовыми к отпору любому агрессору. Вооруженные Силы СССР имеют в распоряжении необходимую для защиты Родины боевую технику, в том числе могучий подводный ракетно-ядерный флот.
Страшная сила дремлет в шахтах подводных ракетоносцев. Мы вынуждены были создать такое оружие в навязанной нам империализмом небывалой гонке вооружений. Наша страна, с первых часов своего существования стремившаяся к миру, лишь догоняла в вооружении западные державы. Не наша атомная бомба первой взорвалась на земле, не наша водородная. Но коли создали их капиталисты, мы были вынуждены разрабатывать и это оружие, и баллистические ракеты, и подводные атомные ракетоносцы, и бомбардировщики, способные нести ядерные бомбы.
Наша Родина высоко держит знамя борьбы за мир. Именно СССР в одностороннем порядке взял обязательство не применять первым ядерное оружие. В условиях, когда на нашу страну наведены сотни ракет с тысячами ядерных боеголовок, предложение СССР является не только мудрым, но и весьма ответственным. Мы ведем честную политику, предлагая миру мир. Но в условиях возрастающей международной напряженности мы не можем оставаться безоружными. Надежда запугать Советский Союз — пустая надежда. Вот почему нужны в глубинах Мирового океана советские атомные подводные лодки.
Лодки... Класс могучих сверхсовременных подводных кораблей нашего времени сохранил название первых скорлупок, робко нырявших на метр-другой. Это дань традиции, и, соблюдая ее, будем говорить «лодка», хотя понятие это абсолютно не соответствует всей сути подводного корабля: на свете не слишком много столь сложных инженерных сооружений. Как писал Главнокомандующий Военно-Морского Флота СССР адмирал флота Советского Союза С. Г. Горшков, в атомных подводных ракетоносцах нашли реальное воплощение идеи, еще сравнительно недавно считавшиеся фантастическими, в них сконцентрированы новейшие достижения научно-технического прогресса. «Теперь для нашего флота, — заявил в свое время главком, — не существует непреодолимых расстояний и недосягаемых в океане районов. Атомные подводные лодки могут выполнять свои задачи там, где необходимо для обороны страны, и находиться в океане столько времени, сколько потребуется». [7]
Разовьем эту мысль. Ведь именно время нахождения в плавании, так называемая автономность, было «камнем преткновения» для лодок доатомной эры. Во время первой мировой войны и особенно второй лодки стали весьма грозной силой на море. Они уже мало напоминали своих прародительниц — лодки начала века. Но в энергетике принцип сохранялся: дизель для надводного хода и зарядки аккумуляторов и гребной электродвигатель, питающийся от батареи, для подводного хода. Лучшие из лучших дизель-электрических лодок четыре пятых времени должны были находиться в надводном положении — погружаться они могли лишь на несколько десятков часов. Корабли, носившие гордое название подводных, в действительности таковыми не являлись.
Что раньше «выгоняло» лодку на поверхность? Прежде всего ограниченный запас воздуха. Он был нужен людям и дизелю, а емкость аккумуляторов не могла быть очень большой. Ограничивали автономность и запасы топлива. Атомный же реактор долго не требует перезарядки. А воздух ему вообще не нужен. Мощности атомной энергетики хватает и на движение корабля, и на все его иные нужды. И самое главное: на атомных лодках не бедствуют от нехватки воздуха.
Атомная энергетика совершила революцию в подводном кораблестроении, позволила лодкам стать подлинными кораблями глубин, их безраздельными хозяевами. Именно в атомных лодках воплощены все основные понятия, характеризующие мощь военно-морского флота: большая ударная сила, высокая мобильность и скрытность, способность вести боевые действия любых масштабов.
Они словно ждали появления друг друга: подводная лодка и ракета. Став платформой для размещения ракет, лодка превратилась в боевую машину невиданной силы, представляющую собой исключительную опасность для врага. Одна из главных ударных сил советского флота сегодня — подводные атомоходы, вооруженные дальнобойными ракетами. Современная боевая техника позволяет лодкам точно поражать с большого расстояния корабли врага, объекты на побережье и в глубоком вражеском тылу. Вот почему нужны подводные атомоходы — важное звено в системе обороны нашей Родины.
Несколько лет назад главком ВМФ разрешил «Ленинградской правде» опубликовать ко Дню Военно-Морского [8] Флота СССР очерк о людях атомной лодки. Входя с понятным волнением в ворота гавани, у причалов которой начинался совершенно мне тогда незнакомый и немного таинственный мир атомного флота, я не знал, что очерк, ради которого я приехал, станет не итогом, а лишь первым шагом в многолетней работе.
Я не знал этого, когда по сходне, буднично сколоченной из досок, взошел на палубу лодки. Обычный, как на дизель-электрических субмаринах, трап вел в центральный пост. На этом сходство кончалось. Дальше был мир чудес.
Не берусь утверждать — совпадение это или нет, но первую в мире атомную подводную лодку американцы окрестили по имени подводного корабля капитана Немо — «Наутилус». Разглядывая через свой «магический кристалл» будущее, Жюль Верн увидел подводный дворец. Великий фантаст обставил лодку «дубовыми поставцами, инкрустированными черным деревом» и мозаичными столами. Серебряная утварь отражала падающий сверху свет. «Потолки» были покрыты тонкой росписью или выдержаны в мавританском стиле. Еще писатель поместил в «Наутилусе» «десятка три картин великих мастеров».
«Поставцов» я не увидел. Зато на атомной лодке мне показали многое другое, чего не мог представить Жюль Верн.
Посторонний безнадежно заблудится на огромной лодке, будет путаться в помещениях и бегать по трапам, расспрашивая встречных, куда надо повернуть теперь... В посту управления главной энергетической установкой мне показалось, что я уже был здесь. Офицер, знакомивший меня с лодкой, покачал головой: «Нет, сюда не заходили». Позднее я сообразил: всего за несколько дней до того я посетил ЛАЭС — Ленинградскую атомную электростанцию имени В. И. Ленина. Пост управления атомной установкой лодки — в первом лишь приближении и в миниатюре тот же пульт атомной станции. Только там просторно, здесь же все ужато, сконцентрированно, не пропадает даром ни единый клочок площади.
...Вахтенный офицер чувствовал себя за пультом, как дома. Неуловимым поворотом какого-то рычажка он оживил экран телевизора, возникло изображение реактора.
Атомное сердце корабля — реактор — надежно защищено. В узком проходе через отсек есть иллюминаторы. Возле [9] них можно спокойно постоять, любуясь стерильной чистотой вокруг. Здесь атом — давно не божество, а просто рабочая сила.
Подводный атомоход был бы не из последних по размерам даже среди надводных кораблей, однако и ему свойственна специфическая лодочная теснота. Пусть не в такой мере, как на «дизелюге», может быть здесь и просторнее, но все равно особо не разгуляешься: больше всего места отдано технике и оружию. Однако бытовые условия несравнимы не только с лодками времен второй мировой войны, но даже с самыми совершенными дизель-электрическими послевоенной поры. Это понятие совсем другого порядка. Воздух, драгоценный воздух, каждый глоток которого строго экономили прежде, теперь уже не является дефицитным: мощности атомной энергетики позволяют получать его столько, сколько требуется. На лодке — кондиционирование воздуха, «климатическое» единство помещений, всегда постоянная, ровная температура.
Как берегли раньше пресную воду! Теперь соответствующие установки лодки дадут пресной воды столько, сколько необходимо экипажу. В самом сладком сне не могли привидеться подводникам старших поколений, скажем, души. А здесь души с пресной водой — по графику и с морской забортной в теплых широтах — сколько угодно.
На дизель-электрических лодках многие моряки, образно говоря, спали в обнимку с торпедами. Ничего подобного на атомной не увидишь. У офицеров и старшин — кают-компании; небольшие, но удобные каюты не только для командира и одного-двух офицеров, как на дизельных лодках, но и для мичманов, старшин, матросов. Сверкает никелем и хромом камбуз — электрические плиты, мясорубки и тому подобное. Есть и своя пекарня.
Помня о людях, многими неделями живущих на лодках, об их трудной, но очень важной вахте, конструкторы выкроили место для необыкновенного уголка. За его дверью забываешь, что находишься на лодке. Еще бы: настоящая зелень, березы, в аквариуме — забавные рыбки, за стеклом прыгают птицы. Как-то моряки взяли в дальние широты даже двух попугаев. Яркое их оперение было под стать бело-зеленым березкам...
И все же лодка остается лодкой, даже если она атомная. И так же, как на ее дизельных предшественницах, здесь надо складываться пополам, чтобы пройти круглые переборочные двери. [10]
Океанские глубины. День. Еще. Неделя. Еще... Нотные линейки широт и частокол меридианов. Где-то над головами, над толщей воды — неправдоподобно высоко — синее небо и солнечный свет. А лодка в глубинах. Качки нет ни килевой, ни бортовой. Вибрации нет. Ощущение скорости (если потребуется, она достигает весьма солидной величины) отсутствует. Письменный стол в каюте незыблем, словно ты сидишь за ним в собственной квартире. Днем и ночью не выключается освещение боевых постов. Впрочем, привычное понятие смены светлого и темного времени суток с момента погружения тоже исчезает и остаются вахты. Бесчисленные стрелки приборов, за которыми следят моряки, контролируя автоматику. Надо ли особо подчеркивать высочайшую степень автоматизации, напоминать, что в атомной лодке воплощены последние достижения науки и техники?
Ровный гул механизмов, негромкие команды. И только даты в вахтенном журнале свидетельствуют: прожиты еще одни сутки, пройдено столько-то миль, завершен такой-то этап боевой и политической подготовки. Влияния глубины никто не ощущает. Глубина видна лишь на приборах. Глубина фиксируется в различных документах. Причем не всегда в служебных. Вот, например, грамота моряку, чей день рождения прошел в дальнем плавании. День рождения под водой! Когда пробьет определенный час, если позволяет обстановка, или несколько позже, если обстановка не позволяет, виновника торжества вызывают на ГКП — главный командный пост. По трансляции экипаж слышит, как командир, замполит, старпом и вахтенный офицер поздравляют именинника. Командир подразделения рассказывает, как служит юбиляр. Командир лодки подписывает и тут же вручает памятную грамоту. В ней проставлены координаты лодки и глубина, на которой отмечен день рождения... Такой документ — память на всю жизнь. Кок преподносит имениннику пирог — настоящее произведение кондитерского искусства. Его отведают в кругу друзей за чашкой чая...
Чуть меньше полувека назад Леонид Соболев с радостью писал про молодой растущий Краснознаменный Балтийский флот: «Подводные лодки плотной непроворотной стаей бродят теперь в тех местах, где когда-то сдерживали врага одинокие лодки девятнадцатого года «Пантера» и «Рысь». [11]
Что бы сказал моряк и писатель, пламенно любивший флот, о советских лодках, идущих сегодня не Балтикой — Мировым океаном? Безбрежные просторы, на которых веками безраздельно властвовали флаги, исполосованные под зебру, расчерченные крестами, населенные львами, единорогами, леопардами, драконами и прочим геральдическим и негеральдическим зверьем, познакомились с красной звездой, серпом и молотом — символами Страны Советов. Флаги, естественно, несут надводные корабли. Флаг субмарины — на поверхности редчайший гость.
О чем размышляет командир атомной лодки, когда в штурманской рубке смотрит на карты далеких морей?
— Посторонние, я бы назвал их так, мысли появятся после похода, уже на отдыхе, — отвечает командир. — Прикинешь, где побывал, и придет гордость. В плавании не до лирики. Нет на нее времени...
Во многих книгах можно увидеть один и тот же снимок, его печатают до сих пор журналы: глубокий смысл заложен в давней фотографии то ли восемнадцатого, то ли двадцатого года. Видели ее, наверно, и вы: отправляются на фронт красноармейцы, за плечами — «винтовки новые», а на ногах лапти. Потомки защитников Октября, обутых в лапти, теперь обслуживают атомные реакторы, сложнейшие ракеты, ведут ракетоносцы заоблачные и подводные.
Не так давно английский морской журнал «Нейви» весьма образно заметил, что состояние и боевая мощь Советского Военно-Морского Флота, его оснащение «оставляют неприятный привкус во рту и учащают биение пульса».
Ну что ж, неплохая оценка!
Могучая, всесокрушающая сила дремлет в отсеках атомного корабля. Здесь каждый моряк чувствует величайшее доверие, оказанное ему. Подводникам вручено самое грозное оружие, какое только знает история военного дела. С его помощью надо удержать безумцев от опрометчивых решений. Значит, в походе экипаж должен находиться в постоянной готовности.
Служба на атомном корабле требует от человека полного напряжения душевных и физических сил. В выходе одной из лодок в свое время принял участие Ю. А. Гагарин. Первый космонавт стоял на мостике рядом с командиром. До точки погружения двигались в сплошном тумане. Гагарин сказал:
— Умом, конечно, понимаю, как вы разбираетесь, куда плыть. Но только умом, поскольку знаю авиа — и астронавигацию. [12] А вот душа понимать отказывается. Ведь ни зги вокруг...
Погрузились. Гагарин ходил по отсекам. Морякам очень хотелось получить автографы первого космонавта. Но Гагарин прибыл неожиданно, и ни у кого не оказалось его портретов. Тогда моряки стали протягивать фотографии жен, ребятишек, матерей:
— Распишитесь, Юрий Алексеевич!
Прощаясь, Гагарин крепко пожимал руки:
— Спасибо за крещение. Теперь я понял, что такое подводник!
Когда после дальнего похода атомная лодка всплывает, верхний рубочный люк открывает командир. Впереди — знакомый причал. Снова стальные киты уткнутся головами в деревянные брусья. Дерево разлохмачено сталью, торчит золотистая щепа, остро пахнет смолой. Вдыхая запахи родной земли, киты набираются сил перед новой дорогой.
Незнакомый удивительный мир атомного подводного флота приоткрылся мне на том причале. В самолете, по пути домой, привычно сортируя впечатления, я думал: а с чего же все это началось? Где истоки этой воплощенной фантастики? И я решил искать. Начал с подводного корабля, заслуженно слывущего ветераном среди ветеранов.
Лодки любят тишину...
Ничто не нарушает ее на старой субмарине. Но шагните на палубу, усеянную отверстиями шпигатов, и она отзовется гулким эхом. Так откликаются только лодки давних лет из-за специфики конструкции, а эта лодка действительно очень стара. По сроку службы нет ей равных в Советском Военно-Морском Флоте. Более полувека находится в строю «Народоволец» — Д-2. Еще 12 октября 1931 года впервые взвился над лодкой флаг Родины. Разные ветры ласкали его, волны разных морей рассекал острый форштевень. Холодная сталь корабля помнит и могучее пожатие глубин, и зловещий скрежет минрепов{1}, и взрывы глубинных бомб. Шагнем же на палубу старой субмарины, над которой мчится ветер истории, славной истории советского подводного флота. [13]
5 марта 1927 года состоялась закладка трех подводных лодок I серии: «Декабрист», «Народоволец» и «Красногвардеец» — Д-1, Д-2 и Д-3. Всего лодок этой серии построено шесть: по три на Балтике и Черном море.
Д-2 и сегодня в строю. Конечно, лодка давно не выходит в море, она превращена в учебно-тренировочную станцию. Здесь молодые подводники познают азы будущей службы в глубинах. «Народоволец» занесен в летопись Советского Военно-Морского Флота. Славный боевой путь корабля — в строках мемориальной доски на ограждении рубки. В 1931 году субмарина вступила в строй, в 1933 году вошла в группу балтийских кораблей, с которых начинался будущий Северный флот. Шесть лет Д-2 была в боевом ядре флота, охраняющего полярные рубежи страны. Но обстоятельства сложились так, что воевала лодка на Балтике — там ее застала война. Д-2 потопила пять вражеских кораблей общим водоизмещением 40 тысяч тонн. Почти четыреста орденов и медалей получил экипаж за полные риска прорывы из осажденного Ленинграда в Балтику через минные поля и противолодочные сети. Гулким эхом отзывается палуба. На этом корабле каждый шаг напоминает о прошлом нашего подводного флота. Вот аппараты, из которых выскальзывали торпеды, уничтожавшие вражеские корабли. Вот рубильники на распределительных щитах. При бомбежках их рукоятки приходилось привязывать, чтобы от сотрясения корпуса рубильники не рассоединились. И эти рубильники, и бесчисленные маховички клапанов, и сами клапаны — все пришло оттуда, из техники нашего Начала. Словно хромированные, сверкают перекладины вертикальных трапов. Сколько поколений подводников шлифовало их своими ладонями, сколько командиров подводных кораблей получилось из моряков, проходивших здесь школу! А ведь любовью к лодкам они обязаны именно старой субмарине. И в этом также ее неоценимое значение.
Первым боевым кораблем, спущенным после Великого Октября, оказалась именно подводная лодка. С субмарин типа «Декабрист» началась эволюция, приведшая в наши дни к атомным ракетоносцам!
Создание советского флота, и в частности подводного, было делом эпохальных масштабов. Его озаряет свет подвига инженеров, рабочих, ученых. С годами этот подвиг представляется все значительнее. Ведь у первых конструкторов не было тех возможностей, какие есть у нынешних творцов оборонной техники. Стране еще предстояло поднять [14] экономику, создать могучую индустрию, развить сеть научных центров. Еще только на чертежах вырисовывались контуры будущих гигантов металлургии, машиностроения. Едва-едва загорелись огни Волховской ГЭС и лишь намечалось покорение Днепра, Волги, Енисея. По крупицам в те годы считали зерно и порох. К реализации поистине богатырских планов приступала страна.
Трудно представить себе теперь те времена, однако ж были они, были. Вспоминая их, не можешь не думать о великой мудрости партии, руководившей преображением вчерашней отсталой России в могучую индустриальную державу. Вооруженная ленинскими заветами о защите завоеваний Октября, партия смотрела далеко, прокладывая курс в будущее. У советских воинов постепенно появлялось все необходимое, чтобы отстаивать дело великого Ленина, завоевания Октябрьской революции.
Пришла очередь и атомоходов.
Атомные подводные ракетные корабли — вот во что превратились сегодня потомки старой субмарины, над палубой которой мчится ветер истории. Сегодняшние корабли немыслимо сравнивать с лодками первых проектов. Несопоставимое сравнению не подлежит. Но нужно всегда помнить о Начале.
В создании первых лодок в двадцатые и тридцатые годы участвовала практически вся страна, становление, а затем расцвет которой и позволил партии предпринять строительство большого советского флота. Когда началась Великая Отечественная война, навстречу врагу вышли в моря и океаны 206 лодок советской постройки. Всего у нас было 218 субмарин. На 22 июня 1941 года — самый многочисленный подводный флот в мире.
Кто же осуществил поистине блистательное Начало? Кто проектировал лодки, кто строил их и учил плавать? Здесь будут названы лишь некоторые имена создателей советского подводного флота.
Почти все, о чем вы прочитаете в этой книге, рассказывается впервые. Большинство приведенных документов (в основном из фондов Центрального государственного архива Военно-Морского Флота СССР) никогда ранее не публиковались{2}. [15]