Блокада снята
Раннее утро 15 января 1944 года. Кругом стояла та настораживающая тишина, которая обычно бывает перед большим сражением.
Еще осенью 1941 года был вбит противником тупой клин в нашу оборону на глубину до семисот метров и шириной около трехсот. Этот злополучный клин приносил немало беспокойства. Немцы просматривали оттуда всю нашу оборону и имели возможность вести губительный фланкирующий огонь. Не случайно этот клочок земли солдаты метко окрестили «аппендиксом».
Чтобы не замерзнуть, Нина Павловна, стоя в траншее, переминалась с ноги на ногу. Она слышала, как где-то невдалеке, за ветхими деревянными сараями, скрипел под полозьями саней сухой снег.
Незадолго до начала артподготовки сюда же прибыла со своими учениками Татьяна Лаврентьевна Константинова.
— Боже мой, Нина! Какими судьбами? Они обнялись, разговорились.
Неподалеку стояла небольшая группа девушек-снайперов. Они были одеты в белые халаты, на руках — белые рукавицы, а на лице — марлевые повязки. Винтовки тоже были окрашены в белый цвет. Стекло оптического прицела прикрыто легким самодельным козырьком из твердого тонкого картона — приспособление на случай солнечного дня.
В траншее послышались шаги. Шел командир третьего батальона в сопровождении связного, которого, кроме как Потапыч, больше никак и не называли. Большие, широко раскрытые глаза молодого командира ввалились от недосыпания. На щеках и подбородке — заиндевевший мальчишеский пушок. Он поздоровался со снайперами и напомнил им: [73]
— Снайперский огонь в наступлении — большая сила. Ведь бьет снайпер по особо важным целям: уничтожает офицеров, наблюдателей, пулеметные и орудийные расчеты, автоматчиков и снайперов противника...
— И еще снайпер бережет своего командира, всегда и везде, — добавила Петрова. — Мы, пожалуй, будем вас охранять, товарищ комбат.
— Дело ваше, — заулыбался комбат, — а вообще-то меня пули побаиваются.
Шел десятый час. Старшина Петрова (звание «старшина» было присвоено П. П. Петровой в августе 1943 года), когда командир батальона скрылся за поворотом траншеи, напутствовала девчат:
— Во время сближения с противником пара снайперов движется вблизи командира.
— Это будем мы с Анечкой, — заявила Татьяна Лаврентьевна. — Мы всегда с ней вместе.
— Не будем спорить! Ваш комбат, вам по праву и положено его охранять. Слушайте дальше! Цели надо отыскивать самостоятельно, и особенно обращаю ваше внимание на фланкирующие пулеметы, их уничтожать немедленно, они наносят большой урон наступающим подразделениям. Трассирующими пулями указывайте танкам огневые средства противника, особенно противотанковые пушки...
Нина Павловна еще хотела что-то добавить, но не успела. Дрогнула земля, и тишина январского утра была разорвана громовыми раскатами артиллерийских орудий и гвардейских реактивных установок.
Мимо девчат пробежал худощавый пожилой мужчина с автоматом на груди.
— Что это за старичок? — поинтересовалась Петрова у Татьяны Лаврентьевны.
— Неужто не узнала? Да это наш знаменитый Потапыч. Бывший унтер-офицер, служивый лейб-гвардии Преображенского полка государевой роты.
— Ничего себе, действительно личность!
— Он очень ловкий, сообразительный и храбрый на редкость. Его наш комбат куда только не посылал: и в огонь, и в воду, и даже к черту на рога. Он везде пройдет, через игольное ушко пролезет. Говорят среди солдат, что он полный Георгиевский кавалер, а кто знает, сам-то он Tie любит говорить о себе.
Небо над полем боя почернело от пороховой гари и копоти. Казалось, что все кипит в этом огненном котле, через который с минуты на минуту должна пройти пехота. [74]
Артподготовка кончилась внезапно. Батальон дружно поднялся и пошел вперед.
Петрова бежала недалеко от Потапыча, который едва поспевал за комбатом. Успешно преодолели нейтральную зону, ворвались в первую траншею. Нина Павловна успела на ходу убить двух фашистов. Завязалась рукопашная. Кругом слышался звон металла, скрежет штыков, глухие удары прикладом о каски, храп и стоны. Она вдруг увидела, как к комбату бегут три здоровенных фашиста. Присела и хладнокровно выстрелила. Двух других убил Потапыч. Но комбат все же был легко ранен.
Бой разгорался. Ожесточение росло с обеих сторон. Через несколько минут вторая пуля нашла комбата, но и на этот раз он не ушел с поля боя.
Наступило 16 января, и с раннего утра снова в бой.
Нина Павловна в этот раз сумела уничтожить одиннадцать немецких солдат.
К двадцати часам противник окончательно выдохся. Операция по ликвидации «аппендикса» успешно завершилась.
Одним из героев этих событий был командир третьего стрелкового батальона. После третьего тяжелого ранения он лежал на санях, запряженных парой лошадей, и безразличными, помутневшими глазами смотрел в небо.
Бои на Пулковских высотах были тяжелыми, кровопролитными.
В короткие промежутки между разрывами мин и снарядов Нина Павловна старалась кому-то помочь, перевязать раны. Оказывая помощь очередному пострадавшему, она вдруг почувствовала острую боль в левой ноге, покачнулась и упала в снег. Неподалеку выкатывал свою пушку на прямую наводку расчет сержанта Доды. Солдаты заметили, как падала их мама Нина, и доложили командиру. Отдав распоряжение, Дода сам поспешил на выручку.
— Вы ранены? — наклоняясь, спросил он тихо. Петрова узнала знакомый голос и попросила:
— Сними валенок, Порфиша.
Он аккуратно потянул тяжелый, намокший валенок и тут же увидел, как исказилось от боли ее лицо.
— Сейчас разрежу. — Дода полез в карман за ножом.
— Нет! Нет! Не надо! Как же я без валенка ходить буду, не лето красное...
— Вам же больно, чего его жалеть, найдем другой.
— Тащи, милый!
Когда валенок сняли, Нина Павловна сказала: [75]
— Спасибо, Порфиша! Беги к расчету, командир должен быть на своем месте. Справлюсь сама, иди!
Она достала индивидуальный пакет, который всегда хранился в кармане брюк. Засучила до колена штанину, липкую от крови, обтерла рану. Рана была неопасной, пуля прошла через мякоть ниже колена.
Бой медленно удалялся. Враг пятился, цепляясь за каждую кочку, за каждый куст. Он понимал смысл и значение того, что оставлял уже навсегда.
— Ничего, заживет, — сказала она подоспевшей медсестре.
Вместе наложили повязку.
— Вам надо на полковой медпункт, — предложила медсестра. — Я провожу, тут недалеко.
Петрова запротестовала:
— Никуда я не пойду! Рана-то выеденного яйца не стоит, а вы меня хотите в тыл упрятать. Помоги-ка подняться, родная... Ну вот и спасибо, теперь я догоню своих.
Она пошла прихрамывая, опираясь на винтовку.
Войска фронта освобождали один за другим десятки населенных пунктов. 19 января наши подразделения овладели Красным Селом, Ропшей, а через пять дней был освобожден город Пушкин.
На пути батальона кругом дымились пожарища. В деревнях среди развалин и пепелищ торчали остовы печей с почерневшими и растрескавшимися трубами, на улицах и в переулках, на огородах и в садах — разбитый, исковерканный домашний скарб. В городах картина разрушений была еще страшней.
— Ну, гады! Вот изверги! — негодовали солдаты. Все рвались в бой, чтобы мстить, мстить!
26 января первый стрелковый батальон перерезал железную и шоссейную дороги Гатчина — Нарва.
27 января в Ленинграде произведен салют в ознаменование полного снятия блокады с многострадального города. Ликовали и в городе и в окопах.
В ночь с 30 на 31 января части дивизии по тонкому, потрескивающему льду, припорошенному снегом, форсировали року Лугу и сосредоточились в нескольких населенных пунктах на западном берегу.
Старшина Петрова не сидела сложа руки. Она брала с собой одного из учеников и уходила на нейтральную полосу: выслеживать и уничтожать врага.
Наступил февраль-бокогрей. Возле комлей одиноких деревьев пестреют проталины. Нина Павловна лежит, занесенная [76] с ног до головы снегом. Начинает клонить ко сну. Опасность такого сна она хорошо знала.
Впереди населенный пункт Заруденье. Перед сгоревшими домами по пологому склону проходит вражеская глубокая траншея. Не снят, закутанные в теплые полушалки, немецкие часовые. Но это им не помогает. К смене они промерзают до костей и начинают согреваться, прыгая то на одной, то на другой ноге. Но вот часовой задумался, позабыв об опасности, чуть высунулся из окопа, и одним фашистом стало меньше. Сразу же Петрова ушла на запасную, но вражеский снайпер успел засечь ее место. Оставаться нельзя. Вместе с напарником Нина Павловна отползает за сгоревший немецкий танк, наполовину занесенный снегом. Фашист разгадал маневр Петровой и выстрелил еще раз. Пуля звякнула о борт танка и отрикошетила. Через несколько минут гитлеровцы открыли минометный огонь по танку.
— Ладно, потягаемся. — Петрова приказала своему ученику надеть каску на штык и передвигать ее впереди себя.
Минометный огонь стих. Зябли промокшие ноги, холодный северный ветер забирался под халат и надувал его словно парус.
Хитрость удалась Немец, заметив каску, тут же выстрелил. Этого и ждала Нина Павловна. Победа была за ней.
— На мякине-то нас не проведешь!
С наступлением темноты они вернулись в батальон, обогрелись и обсушились.
Наутро снова в бой. На пути батальона, недалеко от населенного пункта Ляды, фашисты, отходя, оставили сильный заслон. Пришлось развернуться в цепь и залечь. Два вражеских пулемета не давали возможности поднять головы. И тут на помощь пришла старшина Петрова. Она незаметно, с правого фланга, стала подкрадываться к пулемету.
Солдаты батальона замерли в ожидании первого выстрела снайпера.
Петрова посмотрела на часы. С левого фланга должна подползать к другому пулеметному расчету группа ее учеников.
Пулеметы неприятеля работают с остервенением.
Петрова стреляет по второму расчету, и в то же время открывают огонь ее ученики. Вражеские пулеметчики уничтожены. Батальон рванулся вперед.
23 февраля 284-й стрелковый полк 86-й стрелковой [77] дивизии овладел населенным пунктом Струги Красные, а на следующий день — совхозом «Авангард».
26 февраля после упорных боев 330-му стрелковому полку удалось освободить Новоселье.
Дивизия развивала наступление, минуя Псков, на Эстонию. Впереди лежала большая водная преграда — река Великая.
В апреле старшине Петровой сообщили приятную новость. Принес ее из штаба дивизии капитан Сидоров, который после излечения в госпитале был назначен командиром первого стрелкового батальона. Когда Нина Павловна вошла в землянку комбата, она очень удивилась. Перед ней стоял тот самый молоденький офицер, который не раз водил в атаку свой третий батальон в первые дни январского наступления.
— Да это я, товарищ старшина! Как видите, жив я здоров, командовать буду вами, прошу любить и жаловать! Нина Павловна! Разрешите сообщить, что вы награждены орденом Славы третьей степени. Полковник Демидов вручит вам награду лично.
— Служу Советскому Союзу!.. Спасибо, товарищ капитан.
— В вашем наградном листе написано: «...Петрова — участница всех боев, проведенных полком по освобождению Ленинградской области. Она часто выходит как искусный снайпер на «охоту» за гитлеровцами, и только на «аппендиксе» 16.01.44 г. она истребила из своей винтовки 11 солдат и офицеров. Выйдя на «охоту» под Заруденьем, уничтожила 5 немцев... За время боев с 15.04.44 г. т. Петрова увеличила свой счет мести на 23 фашиста».
...В мае состоялся слет девушек дивизии. Здесь были снайперы и связистки, медики и машинистки штабов — короче говоря, представительницы всех специальностей.
Весь личный состав мужчин дивизии тепло и сердечно желал боевым подругам всего наилучшего и больших успехов в борьбе с ненавистным врагом. Девушки делились опытом своей работы. Одна из них, ученица Нины Павловны, рассказала, как истребляет фашистов, как ненавидит проклятых завоевателей. В конце выступления подметила, что руки у снайпера должны быть такими же, как у музыканта, — чуткими и гибкими, способными слиться воедино со своей снайперской винтовкой. Кроме того, снайперу необходим суворовский глазомер. Глаз снайпера должен видеть все оттенки красок природы в любое время года, не выпускать из поля зрения самых мелких, самых незначительных деталей. [78]
В конце слета выступила старшина Петрова, Несколько позднее ее выступление, как и выступления многих других женщин, было опубликовано в армейской газете:
«Лютая ненависть к врагу привела меня, 50-летнюю женщину, на передний край. Я убила 32 гитлеровца, потом с подругой Константиновой стала готовить снайперов. Мы воспитали 774 мастера меткой стрельбы. Наши ученики уничтожили более 2000 немцев».
На слете большой группе женщин были вручены правительственные награды и знаки классных специалистов.
...Части дивизии занимались подготовкой к новым решающим боям.
На опушке леса шло занятие снайперов. Курсанты Петровой занимались маскировкой ячеек в мелких зарослях березняка.
— Ну как, мальчики, выбрали позиции?
— Нина Павловна! Извините... товарищ старшина, вот тут на вырубках букетик земляники вам насобирали, попробуйте.
Петрова как-то рассеянно глянула на ученика: то ли от неожиданного подарка, то ли от сердечной сыновней заботы она растерялась. Ее щеки зарделись румянцем. [79] Как давно она не видела таких красивых букетов! Ягоды сами просились в рот.
— Спасибо, сынки! Только дело есть дело. Занятия...
— Что вы, товарищ старшина, мы всё как полагается. — Курсанты окружили своего инструктора.
Нина Павловна срывала с букета по одной ягодку и аккуратно, чтобы не уронить, клала их в рот.
Пока суд да дело, проворные ученики успели принести еще букетик.
— Спасибо, это потом, а сейчас за работу...
— Товарищ старшина, — обратился рыженький, весь в веснушках солдат-первогодок. — Я нашел себе огневою позицию, вон за тем кустом, около которого муравейник.
— Неплохо, особых претензий у меня нет. А у тебя как дела, Сергей? — спросила Нина Павловна только что подошедшего к ней солдата.
— Я выбрал позицию на изгибе тропинки, что идет слева от нас. Потому что там обзор больше, удобней маскироваться и поблизости нет предметов, которые бы заставили немцев насторожиться.
Петрова разбирала позиции каждого своего ученика.
На занятия пришел командир полка майор Халиков. Он, очевидно, откуда-то наблюдал со стороны. Когда курсанты ушли в свои роты, майор сказал Петровой:
— Очень хорошо обучаете будущих снайперов, сердечно благодарю вас за службу, а землянику ешьте, она, говорят, очень полезна.
Командир полка после короткой беседы ушел в передовые подразделения, а Петрова, оставшись одна, размечталась. Повсюду росли цветы. Благодатный июль. Она легла в густую траву, почувствовала душистый, ни с чем не сравнимый аромат полевых трав. Кругом стрекотали кузнечики, рядом перед глазами голубели незабудки, в затемненных оврагах благоухала таволга, а чуть дальше, за березовым гнилым бревном, вдоль пригорка, стрелой сбегающего к ручью, в одиночку и парами стояли, покачиваясь от легкого колыхания воздуха, лазоревые васильки.
Сколько бы пролежала Нина Павловна, вспоминая домашний уют, дружную, веселую семью, увлекательные прогулки в пригородные леса, сказать трудно.
Пришел посыльный и передал приказание явиться срочно в штаб, к капитану Сидорову.
...284-й стрелковый полк вел тяжелый бой на подступах к реке Великой. В этом бою был тяжело ранен [80] командир полка майор Халиков. Его заменил майор Семенко Григорий Иванович.
Противник, понимая значение водного рубежа, оборонялся упорно. Но неудержимо наступали наши подразделения, проявляя образцы мужества и отваги.
Знатный снайпер дивизии, кавалер ордена Славы III степени, член ВКП(б) старшина Петрова в течение дня из своей снайперской винтовки уничтожила 12 фашистов.
В ночь с 24 на 25 июля полк форсировал реки Великая и Струлица.