Две награды
Среда, 23 июня 1943 года. Сегодня армейские соревнования снайперов. По условиям соревнования каждая стрелковая дивизия или приравненная к ней часть выставляла команду из шести человек. Состязания по стрельбе из снайперской винтовки воинов Ленинградского фронта проводились по двум видам: командные и на личное первенство. [60]
Петрова и Константинова прибыли из своих полков в штаб дивизии накануне. После долгой разлуки они разговаривали почти всю ночь, обменивались письмами от родных, полковыми новостями.
Утром Нина Павловна по-праздничному причесалась и с сожалением отметила, что седина неудержимо расползается во все стороны и никакой пилоткой ее уже не закроешь.
К землянке подруг подошли остальные члены команды. Они были опрятно одеты и веселы, шутили между собой, рассказывали солдатские прибаутки, но внутренне каждый был собран, потому что мечтали о первом месте для своей дивизии.
Вскоре показалась машина с офицером из штаба. Ехали в кузове на брезенте. Дорога проходила через большое болото. Как только выехали, увидели в небе немецкий самолет-корректировщик.
— Жди беды, — заметила Нина Павловна сидевшему рядом Коле Ларукову.
И действительно, через несколько минут появились два вражеских истребителя. Они обстреляли дорогу короткими очередями из пулеметов и пошли на второй заход.
Солдаты быстро повыскакивали из кузова и рассыпались по ближайшим канавам. Когда смолк гул моторов, снайперы собрались у машины, оставленной в кустах. К счастью, полуторка оказалась исправной.
Соревнования проходили в междуречье Невы и Охты, на гарнизонном Охтинском стрельбище. Выбор на этот район пал не случайно. Это место меньше всего подвергалось артиллерийскому обстрелу.
На полигон шли медленно. Надо было экономить силы, да и время не подгоняло. Несмотря на жаркое лето, под ногами хлюпала болотная жижа, земля покачивалась, словно большая пуховая подушка. Местами попадались заболоченные участки с канавками, и преодолевать их было трудно. Кем-то набросанные тонкие жердочки были мокрыми, ноги то и дело соскальзывали с них и увязали в торфянистой кашице.
Стрельбище было прямо в этой низине. Когда пришли в указанный пункт, там уже было много солдат и офицеров из других частей и соединений.
— Человек двести набралось, а то и больше, — заключила Константинова.
Она окинула взглядом собравшихся и со вздохом заметила: [61]
— Нина, ты только посмотри, из пожилых-то мы с тобой, наверное, двое, кругом одна молодежь. С такими-то страшновато тягаться...
— Не робей! Не посрамим своей былой чести. До войны-то сколько раз призовые места брали!
— Так то до войны...
Кругом дымили махоркой. Негромко разговаривали в ожидании начальства. Все были в том торжественно-приподнятом настроении, которое обычно царит на больших спортивных праздниках.
Около десяти часов утра, когда солнце успело осушить землю от ночной влаги, начались соревнования.
Расстояние до мишени — четыреста метров. После каждого попадания мишень делала разворот на заданный угол и скрывалась. Через пять секунд она снова появлялась. Снайперу за это время надо было разрядить винтовку, взять патрон из кучки, что лежала рядом на огневом рубеже, зарядить винтовку и выстрелить.
Подруги зорко наблюдали за очередной командой. Они переживали за каждого снайпера, и особенно тогда, когда кто-либо из них медлил с выстрелом, допускал ошибки. Больше всех Петровой понравилась команда из легендарного Ижорского батальона.
Она сказала Татьяне Лаврентьевне:
— Каков батальон, таковы и снайперы! Здорово стреляют! Просто молодцы!
Команду ижорцев возглавлял совсем молоденький доброволец-ополченец Николай Залесских. Он был комсоргом батальона.
Подругам очень хотелось опередить ижорцев. Ой, как хотелось! Но на огневом рубеже команду Петровой постигла неудача. Снайперы не смогли поразить всех мишеней.
— Ладно, ребята, не все еще пропало! — успокаивала Нина Павловна.
Закончился первый этап. Судейская комиссия подвела итоги, и команда Николая Залесских заняла первое место. За этот успех счастливчики получили для своей части тридцать снайперских винтовок. Самого Залесских поздравляли все: и товарищи, и офицеры, и сам командующий 55-й армией. И было за что! Ижорцы получили приз Военного совета фронта. Особо был отмечен и Николай Залесских.
Нина Павловна тоже хотела подойти к Николаю и от души, от всего материнского сердца поздравить с победой. Кто-кто, а она понимала толк в стрельбе! Но выполнить [62] своего желания не успела, начался второй этап соревнования на личное первенство.
На доске показателей, висевшей на засохшем дереве, мелом записывали результаты. Пришла очередь Петровой. В каждом ее движении чувствовалось спокойствие и выдержка. Появилась цель — выстрел. Мишень повернулась и упала. Второй выстрел, третий, четвертый, пятый — и каждый раз попадание. Из второй обоймы — тоже пять попаданий, и наконец израсходована последняя, третья обойма. Когда прозвучал последний выстрел, все увидели, что у Петровой ни одного промаха.
Константинова набрала несколько меньше попаданий, но тоже вошла в четверку сильнейших. Все удивлялись достижениям старшего сержанта Петровой в стрельбе. И действительно, результаты были ошеломляющими для многих, и особенно молодых, снайперов.
Победителей отмечали ценными подарками: кто получил охотничье ружье, кто фотоаппарат, кто бритву, а вот Петрова лично из рук члена Военного совета фронта получила наручные дамские часы. Кругом гремели аплодисменты. Генерал долго беседовал с Ниной Павловной Он с глубоким уважением смотрел на ленинградку с боевыми медалями на выцветшей солдатской гимнастерке.
...В расположение дивизии подруги вернулись в сумерках, когда солнце уже скрылось за зубчатым горизонтом и лишь узкая бледно-розовая полоска местами проглядывала меж верхушек деревьев.
Утром 24 июня в отличном настроении Нина Павловна встретилась с друзьями из своего батальона. Ее успехом гордились все.
Блиндажи, в которых разместился батальон, были отвоеваны у немцев еще в январском наступлении; все они глядели дверями в сторону линии фронта.
— Хороши блиндажи, да жить в них опасно, — пожаловалась Петрова капитану Сафонову.
— Верно, опасно! Снаряд может влететь в блиндаж при любой траектории полета... Но будем надеяться на лучшее.
Из соседней землянки вышел подышать свежим воздухом артиллерист Саша Позняк.
Нина Павловна то и дело посматривала на часы. Они ей нравились.
— Спешите куда? — поинтересовался Сафонов.
— Нет, просто так. Как посмотрю — генерала вспомню, добрый он человек и очень внимательный.
Все трое сели на ствол сосны, вывороченной из земли. [63]
— Вот здесь когда-то была роща, а теперь смотрите... — говорил Позняк, показывая на кладбище деревьев.
Местами из глубины земли курился дымок. Это горел торф. Саша хотел еще многое рассказать об этой роще, как вдруг послышался далекий выстрел. Все насторожились, услышали гул снаряда и сильный удар рядом. Земля под ногами заколыхалась. К счастью, снаряд крупного калибра не взорвался. Он разворотил блиндаж, где жила Петрова, и упал у самого входа. Обстрел усилился.
— Там же солдат отдыхал, — вспомнила Нина Павловна и побежала на помощь. За ней последовали остальные. Между блиндажами разорвались сразу три снаряда. Взрывной волной Петрову отбросило в сторону. Осколки и мелкий гравий со свистом пролетели над головой. На помощь подоспел орудийный расчет Позняка.
Противник бил метко. Он знал каждый вершок этой земли.
— Пойдемте к нам, — предложил Саша Позняк и, взяв Нину Павловну за руку, увел с собой.
В блиндаже один из артиллеристов, что мыл посуду, спросил:
— Кто скажет, сколько времени?
Петрова тут же глянула... но, увы, часов не было. Только две неглубокие царапины, как стрелы на командирских картах, показывали, где они были раньше.
— А где же подарок? Сынки, часы потеряла. Вот беда, и недели не носила...
— Найдем, не волнуйтесь! Поди не иголка, — успокаивал Саша.
Через несколько минут наступило очередное затишье. Все высыпали из укрытия на поиск часов. Искали долго. Сначала проверили то место, где Петрова стояла с капитаном Сафоновым, около блиндажа. Но пропажа не находилась. Незаметно стемнело, и искать дальше не было смысла.
Через несколько дней, когда история с часами понемногу стала забываться, к Нине Павловне подошел связист и робко произнес:
— Посмотрите, не ваши ли часики?
Она бережно взяла часы. Корпус часов был немного помят, они не ходили.
— Спасибо, сыпок! Где же ты их нашел?
— Совсем случайно. Линию исправлял, гляжу, что-то блестит в траве, вроде бы капелька росы, да только уж размеры больно велики. Поближе подошел — смотрю, часы... [64]
...В 1980 году, незадолго до Праздника Победы, в квартире на Моховой было много гостей. Однополчане часто навещали дочь Петровой — Ксению Викторовну Тулаинову, кто-то спросил:
— А где знаменитые часики?
Ксения Викторовна подошла к заветной семейной шкатулке, достала часы и положила их на стол, чтобы было видно всем.
Как-то в один из визитов в дом Тулаиновых я, по своему обыкновению, попросил разрешения еще раз полистать документы из семейного архива, освежить в памяти кое-какую информацию, а может быть и натолкнуться на что-нибудь, ранее ускользавшее от моего взгляда.
Так и произошло. В углу книжной полки я увидел папку, на которой было написано «М. А. Шафрова-Марутаева». Эта фамилия не встречалась мне ранее в семейных бумагах.
Ксения Викторовна пояснила:
— Марина Александровна Шафрова-Марутаева — племянница моей мамы.
Я раскрыл папку. В ней оказалось огромное количество газетных вырезок, журнальных статей, фотографий. Привлекли внимание следующие строки: «За мужество и отвагу, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в годы второй мировой войны, наградить бельгийскую гражданку Шафрову-Марутаеву Марину Александровну орденом Отечественной войны I степени (посмертно)».
Вот что мне рассказала Ксения Викторовна, комментируя находящиеся в папке бумаги.
Кроме Нины Павловны в семье Павла Семеновича Дешевова и его супруги Варвары Мироновны было еще четыре дочери — Людмила, Лидия, Татьяна и Евгения. Первые три — старше Нины Павловны, последняя — Женечка, как называли ее близкие, — младше. По-разному складывались судьбы сестер. Семейный архив, например, сохранил сведения о том, что две старшие сестры — Людмила и Лидия оказались на Дальнем Востоке. Это в их семьях жила Нина Павловна во время своего пребывания во Владивостоке. Муж Лидии Павловны — капитан 1-го ранга Иваницкий, отличившийся при обороне Порт-Артура, был переведен в Ревель (Таллин), где погиб во время первой мировой войны. Его прах захоронен в таллинском Русском соборе. Сама же Лидия Павловна в период обороны [65] Порт-Артура была сестрой милосердия. Она награждена медалью «За оборону Порт-Артура».
Самая старшая сестра — Людмила Павловна была замужем за генералом Шафровым, героем русско-японской войны. После революции семья Шафровых оказалась в Ревеле, затем эмигрантские пути-дороги привели семью в Брюссель, где к тому времени оказалась и семья Лидии Павловны.
Все мечтали о возвращении на Родину. В 1939 году были поданы необходимые документы в советское посольство в Бельгии, но помешала война.
Советская Родина была в опасности. Фашистские полчища рвались к Москве. И родственники Нины Павловны не могли сидеть сложа руки. Марина Александровна Шафрова-Марутаева и Тамара Николаевна Иваницкая со своим мужем Карелом, чехом по национальности, ветераном испанских интербригад, вступили в бельгийское движение Сопротивления. В официальных документах бельгийской армии партизан, опубликованных в 1948 году, говорится: «Марина Шафрова — связник командира корпуса. Начиная с августа 1940 года в районе Брабант-Валлония занималась сбором оружия, оставленного отступавшими войсками. В 1941 году организует службу пропаганды и передач сводок русской информации. В ноябре вступает в контакт с бельгийской партизанской армией для обеспечения связи с компартией и русскими ячейками. В августе 1941 года, действуя по собственной инициативе, устанавливает на дорогах Брабант-Валлонии «ежи», участвует в нападении на двух немецких мотоциклистов».
Декабрь 1941 года. Начало разгрома немецко-фашистских войск под Москвой. Наша армия развеяла миф о непобедимости гитлеровских завоевателей. Народы мира почувствовали, что есть сила, способная не только устоять, но и разгромить врага. Сопротивление фашистам в оккупированных ими странах еще больше возросло.
8 декабря 1941 года в столице Бельгии Брюсселе неизвестная женщина на площади Порт де Намюр ножом среди бела дня убила помощника военного коменданта — майора немецкой армии. Фашисты пришли в неистовство от столь дерзкого поступка. Они схватили в качестве заложников 60 бельгийцев. Было объявлено, что если не будет найден убийца — их расстреляют. Убийце немецкого офицера предлагалось в течение недели явиться в комендатуру.
За несколько дней до этого по указанию командира корпуса бельгийской армии партизан Марина Александровна [66] сняла небольшую квартиру в Брюсселе. О том, что она задумала, к чему готовила себя, не знал даже ее муж Юрий Марутаев, тоже активный участник движения Сопротивления.
На поиски партизанки гитлеровцы бросили силы гестапо, СД, военно-полевой жандармерии, полиции. Карательные органы рейха работали с полным напряжением сил. О террористическом акте было доложено в ставку Гитлера, за розысками бесстрашного патриота лично следили Гиммлер и Геббельс. Начались массовые аресты, задержанных подвергали пыткам.
Брюссельцы с тревогой ждали назначенного срока — 15 декабря, 20.00. Люди гадали, как поведет себя эта неизвестная женщина, явится ли она, чтобы спасти заложников. Но того, что случилось, не ожидал никто.
15 декабря Марина пришла домой. Обняла мужа, прижала к себе семилетнего сына Никиту, долго гладила его вихрастую голову. Поцеловала трехлетнего Вадима. Глядя на нее, Юрий Николаевич понял, что она пришла прощаться.
...Около шести часов вечера Марина вышла из дома. В одном из самых многолюдных мест города — на авеню Маркине она достала из сумочки простой кухонный нож, и... капитан немецкой армии рухнул на мостовую. Патруль задержал Марину и доставил ее в комендатуру. Она потребовала немедленного освобождения заложников.
К тюрьме Сен-Жиль, куда поместили партизанку, бельгийцы приносили цветы.
Суд главной полевой комендатуры приговорил Марину Шафрову к расстрелу.
Потянулись дни ожидания казни. Боясь вооруженных выступлений в Брюсселе, фашисты перевезли Марину в Кельн.
Политический трибунал гитлеровского рейха отменил решение военно-полевого суда «за мягкостью приговора». Марину Шафрову судили вторично. Новый приговор гласил: «Смертная казнь посредством гильотинирования».
31 января 1942 года отважной русской женщины не стало...
После победы над фашистской Германией королева Бельгии Елизавета распорядилась перенести прах героини в Бельгию и захоронить на кладбище Иссель. Марине Шафровой было посмертно присвоено звание почетного участника движения Сопротивления. Русская женщина стала национальной героиней бельгийского народа. [67]
В мае 1978 года Марина Александровна Шафрова-Марутаева была награждена посмертно орденом Отечественной войны I степени.