Военные будни

К новому месту службы Петрова вышла под вечер, когда погасли последние лучи солнца и на разогретом за день снегу стала появляться твердая, хрустящая под ногами ледяная корочка. В небольшом перелеске, где среди редких, невысоких

осинок и ольхи стояло пяток сосенок, было страшновато. Да и морозец прихватывал. Вдруг Нина Павловна услышала топот копыт и тут же негромкий окрик:

— А ну посторонись!

Увидев женщину, ездовой остановил лошадь.

— Садись, сестрица, подвезу.

— Мне тут недалеко, дойду.

— Садись, говорю, веселей будет. Одной-то, поди, боязно...

Петрова присела на краешек саней. По бокам дороги чернели большие проталины, на которых было немало зеркальных луж. Ездовым оказался ярославский мужичок, по всему было видно — любитель поболтать с первым встречным. [45]

— Куда путь держишь? Аль военная тайна?

— Тайны нет! В соседний полк следую...

— В нашем-то что, проштрафилась?

— Да нет! Так распорядилось начальство, а ему всегда видней, где солдат нужней.

— Против начальства не пойдешь, это верно, — подтвердил ездовой и начал понукать лошадь. Потом сел поудобней, сдвинул на лоб шапку, обтер варежкой толстые, немного отвислые губы и пробасил:

— Ежели в двести восемьдесят четвертый стрелковый, то вот сейчас будет тропочка и по ней через торфяные выработки прямо в штаб придете.

Минут через пять лошадь остановилась. Ездовой кнутовищем указал на едва заметную, убегающую в темноту, сгорбатившуюся под дневным апрельским солнцем тропинку.

— Вот здесь. Тут уж недалеко, дойдешь. Мы, связисты, все тропки-дорожки знаем.

— Благодарю вас!

В это время остервенело заговорили пулеметы. Длинные очереди веером стлались над головой. Лошадь, привычная к фронтовым передрягам, навострила уши, фыркнула, но с места не тронулась, пока ездовой от сердца не хлестнул ее кнутом. Петрова легла в канаву около дороги. Спереди и сзади, в нависшей темноте, светящимися точками одна за другой летели винтовочные трассирующие пули.

«Сейчас заухают минометы», — подумала Нина Павловна и плотней прижалась к земле. Но на этот раз фашисты почему-то изменили своей традиции. После недолгой беспорядочной стрельбы все стихло. Наша сторона огня не открывала.

...В большой штабной землянке было многолюдно. Несмотря на поздний час, отгороженная брезентом, стрекотала пишущая машинка. За столом сидели офицеры, склонившись над картами. Они наносили последнюю обстановку на переднем крае. Полк занимал оборону в Синявинских болотах и на отдельных, затерявшихся среди чахлой растительности, высотах.

Когда Петрова вошла в землянку, ее почти никто не заметил. Все были заняты делом, а заходили и уходили многие. Заместитель командира полка по политчасти первым увидел подтянутую симпатичную женщину со снайперской винтовкой. Он сразу догадался, что это и есть та самая знаменитость, которую направили им в полк. Майор встал и пошел ей навстречу. [46]

— Товарищ старший сержант, считайте, что вам повезло, как говорится, вы попали с корабля и прямо на бал.

Эти слова обеспокоили Петрову, и она подумала, что это или какой-то подвох, или, может, неудачная шутка майора.

— На какой же бал, да еще в стрелковом полку и в такое время? — полюбопытствовала Нина Павловна.

— Сейчас объясню. — Он подошел поближе. Сели на скамейку. — Сегодня — четвертое апреля. Через несколько дней начнется слет снайперов дивизии. Вот готовлю списки, подбираем кандидатуры. — Он потряс клочком бумаги перед своим лицом. — Вы отличный снайпер, и я полагаю, что вам необходимо там быть, так что ждите приглашения.

— Спасибо за доверие, вышло по-вашему, действительно попала прямо на бал.

— Это пусть вас не смущает, а сейчас отдыхайте. Старший лейтенант подсказал замполиту:

— Надо направить старшего сержанта к Мартышкову Александру Максимовичу.

— Это командир первого стрелкового батальона, — заметил майор.

— Везет мне на первые батальоны, — ответила Нина Павловна и вышла из землянки в сопровождении связного комбата.

В батальоне ей отвели местечко в землянке, где жили девушки. Девчата стали освобождать уголок нар. Перетрясли слежавшиеся, но еще не высохшие хвойные ветки, заменявшие матрац, убрали вещмешки, набитые сеном и сухой ржаной соломой. Тусклое пламя самодельного светильника боязливо шарахалось в разные стороны от малейшего колебания воздуха. Нина Павловна подметила, что при таком освещении не проденешь нитку через игольное ушко. И все же это был свет, и он радовал женщин, которым выпадал час-другой короткого отдыха, когда можно было поговорить, посмеяться, помечтать.

— Это наши подушечки, ой здорово на них спится, никакой артобстрел не разбудит, мы и вам такую сделаем, товарищ старший сержант. Это не очень сложно, — звонко и весело говорила девушка-радистка, часто поправляя и приглаживая каштановые волосы.

— Чего там, располагайтесь, пожалуйста! — — Спасибо, мои милые, спасибо, доченьки! Устроилась Нина Павловна быстро. Больше всего ее радовала печурка, стоявшая у самых нар. Стоило чуть [47] потянуться — и ноги ощутят тепло, а главное, всегда есть возможность обсушить обмундирование. Было и еще одно, может, никем не замеченное удобство — Нине Павловне нравилось лежать в углу, повернувшись лицом к стенке. Хотя Петрова и была веселого нрава, но подумать-помечтать о семье и многом другом, что было ей особенно дорого и близко, любила наедине сама с собой.

На другой день старший сержант Петрова решила осмотреть передний край, изучить местность, присмотреть позиции для снайперской стрельбы.

Командир роты угадал желание Петровой. Получилось так, будто он специально зашел к ней, чтобы вместе обсудить, как действовать, с чего начать...

— Вон там, за линией проволочных заграждений, — рассказывал командир роты, — фашисты ведут себя вызывающе, иногда даже ходят во весь рост, надо бы их проучить.

— Попробую!

Сырая, болотистая местность не позволяла зарыться глубоко в землю. Траншеи были мелкими, и ходить приходилось согнувшись. Под ногами сплошное месиво коричневой жижи.

— На такой местности трудно выбрать позицию для снайпера, — заметил командир роты.

— Нет! Есть подходящие места. А то, что сыро, — никуда не денешься. Пусть противник думает, что мы не ляжем в эту слякоть. Думаю, появление снайпера будет для него неожиданным. В батальоне пока плохо со снайперами, раз-два — и обчелся, вот фашисты и наглеют.

...На слете снайперов Петрова встретилась со многими знакомыми из 169-го стрелкового полка, с которыми успела крепко, по-солдатски подружиться. Узнал свою наставницу и старший сержант Мурадов. Он еще раз поблагодарил за науку точных выстрелов, за доброту и щедрость души наставника.

Выступающие делились опытом, клялись мстить врагу до последнего дыхания, до последнего удара сердца. Было принято обращение с призывом множить ряды метких стрелков, ежедневно каждому увеличивать свой личный счет мести. Обращение подписали семь лучших снайперов, среди них была и Нина Павловна. Перед закрытием слета выступил начальник штаба 86-й стрелковой дивизии полковник Тутуров и зачитал приказ о награждении. Командир дивизии Герой Советского Союза полковник Трубачев лично приколол к гимнастерке Инны Павловны медаль «За боевые заслуги». Эта награда за то, сказал [48] полковник, что она неустанно обучает солдат снайперскому делу, что только в учебном батальоне Петрова подготовила свыше ста отличных стрелков, за то, что, будучи на переднем крае, при подготовке снайперов воспользовалась случаем и уничтожила двух фашистов.

Ей долго и по-особому тепло аплодировали участники слета.