Провал германской стратегии быстротечной войны. Способы и формы ведения операций и переход от маневренной войны к позиционной на Западном фронте (кампания 1914 г.)
Крах германского плана разгрома Франции. Образование сплошного укрепленного фронта
Наступление германских армий к северо-восточной границе Франции. Пограничное сражение 21–25 августа 1914 г. Напряженность обстановки по мере приближения германских армий к северо-восточной границе Франции все время возрастала. 20 августа перед пограничным сражением, развернувшимся от Шельды до Мозеля (до Лотарингии) на 250-километровом фронте, стратегические выгоды были на стороне Германии. Ее правофланговая группа — 1-я армия без 3-го резервного корпуса, следовавшая за бельгийскими войсками, отступавшими к Антверпену, 2-я армия без резервного гвардейского корпуса, остановленная для атаки Намюра, и 3-я армия без 11-го корпуса, выделенная также для атаки Намюра, — имела численное превосходство над противостоящими английской и 5-й французской армиями и занимала в районе рек Самбр и Маас (1-я и 2-я армии между Вольфертгемом и Намюром и 3-я армия между Аверсэном и Сьерньоном) охватывающее по отношению к ним положение, позволявшее охватить оба фланга и проникнуть между армиями. Германские армии: 4-я — на западной границе Люксембургского герцогства (Бастонь, Аттер) — и 5-я армия — севернее и южнее форта Лонгви (Эталь, Арсвейлер) — располагались против 4-й и 3-й французских армий, имея в общем равные с ними силы.
Французские армии развернулись: 3-я армия с группой резервных дивизий — на левом берегу р. Отэн, южнее и севернее Вердена, 4-я армия — от Монмеди до Шарлевиля и 5-я армия — между реками Самбр и Маас. Слева от французских армий находилась английская армия, которая заканчивала сосредоточение в районе Мобежа и выдвигалась к Монсу. Левее [205] английской армии, от Валансьена до морского побережья, были разбросаны части четырех территориальных дивизий генерала д'Амада.
Общие задачи германских армий определялись стратегическим планом Шлиффена — Мольтке. По директиве германского верховного командования от 20 августа осуществлялся замысел — удар по противнику правым крылом. Однако конкретные оперативные задачи перед армиями не были поставлены, они действовали по усмотрению командующих.
План французского главного командования предусматривал остановить движение германских армий наступлением. В период, начинающийся с 14 августа, пишет Жоффр, и доходящий до сражения на границе, 21 августа, видно развитие руководящей мысли операции — решающие действия на левом французском крыле. «Общий план содержит главную атаку, ведущуюся нашими силами левого крыла»{696}. Директивами от 20 августа (отдельно для 3-й и 4-й армий) и 21 августа (для 5-й и английской армий) французское главное командование определяло: 3-я армия переходит в наступление 21 августа в северо-восточном направлении, на Арлон, 4-я армия в ночь на 21 августа выдвигает вперед сильные авангарды и наступает в общем направлении на Невшато. Что касается 5-й армии, то в директиве указывалось, что она, опираясь на Маас и крепость Намюр, будет иметь предметом своих действий северную группу противника. Английская армия должна содействовать 5-й армии, выдвинув свои главные силы к Суаньи. Таким образом, по плану главный удар наносили 3-я и 4-я армии. «Развить главное усилие через Люксембург и бельгийский Люксембург, угрожая тем самым коммуникациям германских сил, переправляющихся через Маас, между Намюром и голландской границей, — это задача, возложенная на 3-ю и 4-ю армии»{697}. 1-я и 2-я французские армии развивают «второстепенное усилие» между Мецем и Вогезами, с целью приковать противника. Задача трех армий левого крыла — 5-й французской армии, британской армии и бельгийской, с которой британская армия должна постепенно связаться, — «задержать германские силы, которые дебушируют от Мааса, на срок, необходимый, чтобы атака люксембургских армий (3-й и 4-й. — А. С.) дала почувствовать свое действие»{698}. Но, вопреки планам Жоффра, события развернулись не в пользу французов. 3-й и 4-й армиям не удалось создать угрозу коммуникациям наступавших германских войск, а 5-й армии — сдержать натиск превосходившего противника. [206]
Пограничное сражение — это стратегическая операция, невиданная по своему размаху и по численности участвовавших в ней войск. 9 армий — 5 германских, 3 французские и 1 английская — оспаривали победу. Сражение развернулось как встречное. Обе стороны наступали. Каждый из противников имел целью предупредить другого в развертывании, используя неожиданность нападения. Пограничное сражение развернулось не так, как прежние генеральные сражения. Если считать, что в сражении принимали участие главные силы, а велось оно с решительными целями, то пограничное сражение также можно назвать генеральным{699}. Однако характер этого стратегического сражения был иным; в нем участвовали огромные по численности армии противников, оснащенные разнообразной техникой; фронт сражения простирался на десятки километров. Пограничное сражение, являясь стратегической операцией, состояло в свою очередь из нескольких операций (сражений), проводимых армиями в районах их действий. Пограничное сражение принято делить на три операции: на Арденнскую, включавшую боевые действия 4-й и 5-й германских, 3-й и 4-й французских армий, Самбро-Маасскую — между 2-й и 3-й германскими и 5-й французской армиями и операцию у Монса — между 1-й германской и английской армиями{700}. Арденнскую операцию называют и Аргонно-Арденнской{701}.
Арденнская операция развернулась преимущественно в районе Лонгви — между 3-й французской и 5-й германской армиями — и на р. Семуа — между 4-й французской и 4-й германской армиями. Армии обоих противников в соответствии с полученными директивами наступали одна против другой. В результате встречных боев, продолжавшихся пять дней, 3-я французская армия потерпела неудачу и отошла к Маасским высотам. Попытки немцев совершить обходное движение с угрозой охвата французского правого фланга были ликвидированы наступлением французов на р. Орн.
Военные действия на Семуа начались при благоприятных условиях для 4-й французской армии, которая неожиданно появилась перед германскими соединениями, угрожая им обходом и прорывом у Невшато. Однако в развернувшихся встречных боях 4-я германская армия захватила инициативу. Французская армия, обнажив свой правый фланг и опасаясь его обхода, с большими потерями отошла на свои исходные позиции.
В Самбро-Маасской операции 2-я и 3-я германские армии, имея двойное превосходство в силах и преимущества охватывающего положения, отбросили 5-ю французскую армию, которая [208] втянулась в сражение, не закончив полностью сосредоточения. После упорных боев, многих атак и контратак корпуса 5-й армии, оказавшиеся в весьма трудных условиях, утром 24 августа по приказу командующего армией начали отступление.
В операции у Монса английская армия также оказалась в весьма трудных условиях. Сильно теснимая справа, она отступила, собираясь 25 августа в окрестностях Ле-Като, Камбрэ. Вместе с англичанами отошли и французские ополченские дивизии д'Амада.
Пограничное сражение принесло победу германским армиям и неудачу французским, отступавшим на всем фронте от Верхней Шельды до Лотарингии. Благоприятный исход сражения для германских армий объяснялся целым рядом причин. На их стороне были стратегические выгоды с самого начала развертывания. Они обладали преимуществом охватывающего положения и свободой маневра. При общем почти равном соотношении сил германские армии имели большое превосходство в силах на правом фланге, а также превосходство в артиллерии, особенно в тяжелой. Они были лучше подготовлены к ведению встречных операций, из которых состояло пограничное сражение (маневрирование, взаимодействие, тактическая подготовка). Если германские армии действовали целеустремленно, то французские повели наступление, стремясь парировать их удар{702}. Направление главного удара лишь обозначалось. Попытка французов нанести удар силами 3-й и 4-й армий во фланг обходящего германского крыла окончилась полной неудачей. Французские армии действовали несогласованно, а английская армия обособленно, ее командующий фельдмаршал Френч исходил из интересов своей армии, он не считал себя подчиненным генералу Жоффру, в результате 5-я французская и английская армии действовали несогласованно.
Неуверенность и нерешительность, просчеты в управлении армиями и соединениями не могли не сказаться на ходе операций. Сам Жоффр, определяя причины поражения в пограничном сражении, писал: «Намеченное наступление не удалось. Однако нас раздавило не численное превосходство... Левое крыло союзников имело перед лучшими частями германской армии элемент разнородный и неодинакового качества (английская армия, бельгийская и т. д.). С другой стороны, одной из главных причин неудачи наступления было то, что наш боевой аппарат не дал полностью того, что вправе были от него ожидать. Произошли многие случаи неустойчивости в наших крупных соединениях, из которых некоторые, захваченные врасплох или неудачно введенные в бой, быстро растаяли и отхлынули, подвергая соседние части серьезным потерям»{703}. [209]
24 августа главное французское командование в посланной «Записке для всех армий» указывало на недостатки в ведении боя, выявившиеся в первые дни вооруженной борьбы. Из сведений, собранных во время боев, говорится в «Записке», можно заключить, что атаки производятся без тесной связи между пехотой и артиллерией; чтобы захватить опорный пункт, необходимо «подготовить атаку артиллерией, пехоту удерживать и бросать ее на штурм только с такой дистанции, с которой можно быть уверенным в достижении намеченной цели»{704}. Пехота, бросаемая в атаку с слишком большого расстояния, говорится далее в «Записке», и в то время, когда артиллерия еще не закончила подготовку атаки, попадала под пулеметный огонь и несла потери, которых можно было избежать. Крупным недостатком, отмечает «Записка», является использование пехоты в сомкнутых строях. Многочисленные и сомкнутые части, бросаемые в передовую линию, подвергаются неприятельскому огню, и наступление останавливается. «Пехота, поддерживаемая артиллерией, должна вести бой посредством достаточно разомкнутой стрелковой цепи»{705}.
В «Указаниях для употребления артиллерии», разосланных в войска 27 августа, французское главное командование снова требовало обеспечить полную связь между пехотой и артиллерией и указывало на необходимость подражать противнику, применяющему самолеты для подготовки атак путем наведения артиллерии на сосредоточенные колонны войск. Командующим армиями предлагалось передать в распоряжение командиров армейских корпусов и резервных дивизий некоторое количество самолетов, которые должны отыскивать цели и давать батареям все необходимые сведения для производства стрельбы{706}.
Что касается германских армий, то их действия в решении оперативных задач не были тесно связанными. Германское верховное командование полагалось на инициативу командующих армиями, вследствие чего решающая правофланговая группа армий (1, 2 и 3-я) вела наступление, направляемое не твердой рукой верховного главнокомандующего, а соглашением командующих армиями.
Немцы, имея все выгоды стратегического наступления, не смогли добиться решительной победы — «раздавить» левое крыло французских войск. Но все же операции развивались по первоначальному стратегическому плану. Французы не были разгромлены, но потерпели поражение и отступили, ослабленные и расстроенные. Французские соединения и части, уступая [210] германским во встречных боях, выявили хорошую подготовку в организации обороны, в ведении арьергардных боев в условиях высокой маневренности. Французские арьергарды обеспечивали отход войск, лишая противника больших трофеев. Своевременное и в общем искусное отступление французов позволило им сохранить армии.
Положение отступавших французских войск было чрезвычайно тяжелым, им предстояло не допустить окружения соединений, находящихся на левом фланге, и остановить новым сражением наступление германских армий. Глубокой стратегической ошибкой германского командования являлась переоценка им пограничного сражения. Оно было убеждено в бессилии французов и в легкости занятия Парижа.
Наступление германских армий к Парижу. Битва на Марне 5–9 сентября 1914 г. Пограничное сражение решительно повернуло усилия главного французского командования на левое крыло армий. В директиве Жоффра, отданной вечером 25 августа, определялись порядок отхода французских армий с бельгийско-французской границы и создания крупной группировки войск на левом крыле для осуществления активного маневра против правофланговых армий противника. Так как предложенный наступательный маневр, говорится в директиве, не мог быть осуществлен, то последующие операции будут вестись с целью воссоздания на нашем левом крыле, путем соединения 4-й, 5-й и английской армий и новых сил, взятых из восточного района, группы (masse), способной вновь перейти в наступление, в то время как остальные армии будут сдерживать натиск противника{707}.
Нужно было выиграть время для перегруппировок войск, создания и сосредоточения ударной группы{708}. Это зависело от ведения отступления, действий арьергардов, на которые возлагалась задача путем коротких и сильных контратак остановить «движение противника или, по крайней мере, его задержать»{709}. Вновь формируемая армия (6-я, генерала Монури) согласно директиве сосредоточивается к 2 сентября в окрестностях Амьена в готовности перейти в наступление на Аррас. Из директивы видно, что в это время главное французское командование предполагало остановить свои войска на линии Верден, Вузье (или Реймс), Лаон, Амьен и перейти к активным действиям; новой, 6-й армией двигаться от Амьена на Аррас, обходя правый фланг 1-й германской армии Клука.
Германский план преследования французской армии исходил из переоценки пограничного сражения и недооценки сил и возможностей противника. Директива верховного командования [211] от 27 августа, определявшая порядок преследования, требовала от войск: быстрым движением «не давать неприятелю передышки», воспрепятствовать ему создать новые формирования и по возможности лишать его средств сопротивления. Всем армиям, указывалось в директиве, немедленно наступать к французской столице — Парижу. Армии получили следующие задачи: 1-я армия наступает на Нижнюю Сену, западнее Парижа, 2-я — через Ла-Фер — Лаон, прямо на Париж (обе армии, 1-я и 2-я, с момента вступления в Бельгию были подчинены командующему 2-й армией; 27 августа подчинение Клука Бюлову было отменено){710}, 3-я — в общем направлении на Шато-Тьерри, 4-я — через Реймс на Эпернэ и 5-я — на Шалон и Витри-ле-Франсуа, обходя Верден{711}. Левофланговым армиям также ставились активные задачи. 6-я армия должна была прорвать крепостной фронт между Тулем и Эпиналем, наступая в общем направлении на Невшато, а 7-я армия — сдерживать наступление французов между Эпиналем и швейцарской границей. Директивой предусматривалось изменение направления с юго-западного на южное, если французы окажут сильное сопротивление на реках Эн или Марна{712}.
Германская директива от 27 августа строилась на осуществлении идей Шлиффена (двусторонний охват французских армий). Однако прорыв французской крепостной линии Шлиффен предполагал осуществить в то время, когда германское правое ударное крыло совершит обход Парижа, а понесшие большие потери, расстроенные и морально подавленные французские войска будут прижаты к крепостной линии на всей восточной границе. Мольтке, принимая заманчивое решение, обещающее двусторонний охват главных сил французов западнее Вердена и выигрыш кратчайших сообщений с Германией, исходил из переоценки результатов пограничного сражения, а в оперативном отношении — из сравнительно легкого овладения бельгийскими крепостями. Германскому командованию «мерещилась бегущая неприятельская армия, павшая французская столица и скорый почетный мир, полный выгод и блеска для Германии»{713}, — писал исследователь первой мировой войны В. Ф. Новицкий. Мольтке казалось, что он последовательно выполняет план Шлиффена и осталось лишь добить французские армии, что правое ударное крыло сделало свое дело и не требовало усиления. На самом же деле Мольтке должен был после пограничного сражения не ослаблять, а систематически [212] усиливать правофланговые армии, перебросив в их распоряжение все, что можно, с других участков фронта. Но для этого нужна была трезвая оценка обстановки.
В это время «война на два фронта стала уже бросать свои зловещие тени на поля сражений западного театра»{714}. Русские войска вторглись в Восточную Пруссию и нанесли поражение 8-й германской армии. Генерал Гинденбург, новый командующий армией, заменивший генерала Притвица, потребовал подкреплений. 26 августа Мольтке снял с французского фронта два корпуса из ударного обходящего крыла: гвардейский резервный корпус из 2-й армии и 11-й армейский корпус из 3-й армии, а также 8-ю кавалерийскую дивизию из 6-й армии, приказав им следовать на восток. Еще один корпус (5-й из 5-й армии) был задержан в районе Меца, на случай необходимости нового подкрепления армии Гинденбурга. Это был крупный стратегический просчет, ошибка, чреватая тяжелыми последствиями. Кроме того, не наступали к Марне два корпуса (3-й резервный и 9-й резервный), выделенные для действий против Антверпена, и один корпус (7-й резервный из 2-й армии) против Мобежа{715}.
С 26 августа и до Марнского сражения на всех фронтах происходили боевые столкновения. Французские армии стремились остановить германское наступление. На фронте 1-й и 2-й французских армий продолжались бои за Шармский проход, куда начали 24 августа наступать 6-я германская армия и частью сил 7-я армия. После ожесточенных двухдневных боев германское наступление было отражено. Положение в Лотарингии стабилизировалось, и Жоффр получил возможность усилить за счет войск правого фланга создаваемую им ударную группу. В центре и на левом фланге расчеты Жоффра приостановить отступление в двух-трех переходах от фронта пограничного сражения оказались нереальными. Вновь созданная армия Монури, на которую возлагались большие надежды, не закончив сосредоточения, в районе Амьена попала (28 и 29 августа) под удар противника у Неля и Пруайара и без упорного сопротивления отступила к Парижу.
25–26 августа тяжелые бои с наседавшим противником вели англичане, неся большие потери. Для облегчения положения английской армии и армии Монури 27 августа Жоффр отдал приказ 5-й французской армии, отступавшей за р. Уаза в районы между Обантоном и Гизом, задержать наступление немцев атакой на Сен-Кантен. 28 августа произошел бой у Гиза. 29–30 августа развернулось сражение у Сен-Кантена и [214] Гиза, задержавшее на это время наступление 2-й германской армии{716}.
Переход 5-й французской армии к активным действиям, нанесение ею 29 августа сильного контрудара и нерешительное сопротивление армии Монури привели командующего 1-й армией генерала Клука к принятию нового решения — наступать к юго-востоку, облегчив этим самым и положение 2-й германской армии, ведшей бои у Сен-Кантена и Гиза. Так, 30 августа произошло знаменательное отклонение 1-й армии с юго-западного направления (на Нижнюю Сену в обход Парижа с запада) на южное (восточнее Парижа — к р. Уазе на линию Компьен, Нуайон){717}. На следующий день, утром 31 августа, решение Клука было одобрено Мольтке. 1-я армия устремилась в погоню за отходившей английской армией, входя в промежуток между Парижем и 5-й армией и оставляя за своим правым флангом 6-ю армию Монури. Преимущества охватывающего фланга вскоре переходят от германцев к французам. В то же время Париж — столица и большая крепость — оказывается вне охвата.
Директивой Жоффра от 1 сентября устанавливалось дальнейшее отступление французских войск на линию Ножан (на Сене), Бар-ле-Дюк, в 140 км от фронта пограничного сражения. В директиве говорилось: несмотря на тактические успехи, одержанные 3, 4 и 5-й армиями на Маасе и у Гиза, обходное движение, ведущееся противником против левого крыла 5-й армии, недостаточно остановленное английскими войсками и 6-й армией, заставляет все наше расположение заходить вокруг своего правого крыла. Как только 5-я армия избежит опасности охвата, армии вновь перейдут в наступление. От 5-й армии главное командование требовало не допустить охвата ее левого фланга. Другие армии, менее стесненные в своем движении, «могут останавливаться, оборачиваться на противника и пользоваться всяким удобным случаем, чтобы нанести ему частное поражение»{718}. Они должны действовать так, чтобы не обнажать соседние армии и находиться между собой в постоянной связи.
Выйти на указанную Жоффром предельную линию отступления на левом (южном) берегу р. Сена не пришлось. Решительное сражение разыгралось перед этим рубежом.
По мере приближения противника к столице Франции Парижу усиливалась его оборона. Германские армии, пишет [215] французский автор книги «Война на Западном фронте» Жозеф Рейнак, рвались в Париж. «Nach Paris!» — этот возглас «вырывался из груди солдат, опьяненных горделивым сознанием своего превосходства». Немцы «занимают или только проходят 20 городов... Настоящее нашествие со всеми его ужасами и унижениями. Неприятельские отряды надвигаются со всех сторон, останавливаясь только для грабежей и опустошений погребов... Армия генерала Клука, вступив в Шантильи, оказалась на расстоянии 41 км от Парижа, а ее кавалерийские разъезды в 30 км»{719}. Париж являлся большой крепостью с внутренним и внешним обводом (150 км), с фортами, редутами и батареями. Однако форты Парижа, во многом устаревшие, не могли по-настоящему противостоять немецкой тяжелой артиллерии.
Военным губернатором Парижа и комендантом парижской крепости 26 августа был назначен генерал Галлиени; ему же 1 сентября была подчинена 6-я армия Монури, получившая приказ отходить в ближайшие окрестности Парижа{720}.
2 сентября правительство из Парижа переехало в Бордо. Галлиени развернул энергичную деятельность. Он торопил Жоффра с нанесением удара войсками 6-й армии во фланг 1-й германской армии, двигавшейся восточнее Парижа. Штабы Жоффра и Галлиени располагали данными, уточненными воздушной разведкой, об изменении направления наступления армии Клука.
В силу сложившихся благоприятных для французов условий — создания двух новых армий (6-й генерала Монури и 9-й генерала Фоша{721}) и изменения направления правого фланга противника (1-й германской армии) вследствие чего парижский укрепленный район остался вне охвата, а 6-я французская армия нависла над флангом противника, — представилась возможность приостановить отступление, не доходя до рубежей, указанных директивой 1 сентября, и перейти к активным наступательным действиям.
Вечером 4 сентября Жоффр подписал новую директиву{722}, которая гласила: «Следует воспользоваться рискованным положением первой германской армии, чтобы сосредоточить на [216] ней усилия союзных левофланговых армий. Все меры будут приняты 5 сентября, с целью двинуться в атаку 6-го»{723}. Директива устанавливала положение, которое должны занять армии на 5 сентября, и задачи наступления, предпринимаемого утром 6 сентября.
Нанесение главного удара планировалось силами двух французских (6-й и 5-й) и английской армий против правого германского фланга, причем корпусам 6-й армии, переправившись через р. Урк, предстояло атаковать немцев вдоль Марны во фланг и тыл; вспомогательный удар наносился 3-й армией западнее Вердена по левому флангу 4-й германской армии. К вечеру 5 сентября англо-французские войска располагались по изломанной 600-километровой линии: Париж, Верден, Бельфор. Линия фронта, где развернулось Марнское сражение, тянулась от фортов Парижа до Вердена на 230 км, а с крепостью Париж — на 260 км. На фронте Париж, Верден находились 5 французских и английская армии. 5-я и 6-я французские и английская армии составляли ударную группу — левое ударное крыло. 9-я армия Фоша и 4-я армия составляли центр, а 3-я армия своим правым флангом занимала Верден. Левый фланг союзных войск упирался в крепость Париж, а правый фланг — в крепость Верден.
Германское верховное командование на основе данных, добытых летчиками, знало о переброске французских войск из Эльзас-Лотарингского района в западном направлении — к Парижу и, следовательно, о готовившемся здесь контрударе. 4 сентября{724} оно издает директиву, в которой отмечается, что противник уклонился от обходного движения 1-й и 2-й армий и частью своих сил примыкает к Парижу, что он перебрасывает войска на Запад с линии Туль, Бельфор, а также снимает часть своих сил перед фронтом германских армий. Ввиду этого, признавало германское верховное командование, «оттеснение всех французских армий к швейцарской границе в юго-восточном направлении тем самым стало невозможным»{725}. Тем более что представляется вероятным сосредоточение противником крупных сил и образование им новых соединений в окрестностях Парижа с целью обороны столицы и угрозы германскому правому флангу. «Поэтому 1-я и 2-я армии должны оставаться против восточного парижского фронта»{726}.
Задача этих армий — своими активными действиями отражать [217] неприятельские выступления из Парижского района, взаимно поддерживая одна другую.
Итак, 1-я и 2-я германские армии, которым ранее отводилась главная роль, теперь повертывались фронтом к Парижу, между Уазой и Сеной, т. е. переходили к обороне для отражения ударов противника из Парижского района. 4-я и 5-я армии получили задачу наступать, отбрасывая противника к юго-востоку между Марной и Маасом, обтекая с запада Верден. 6-й и 7-й армиям ставилась задача прорвать линию мозельских крепостей между Тулем и Эпиналем, причем 6-я армия своим правым флангом должна была овладеть Нанси. Ближайшей задачей 6-й и 7-й армий являлось приковать к месту находящегося перед ними противника, поджидая благоприятного момента для форсирования Мозеля между Тулем и Эпиналем; на 4-ю и 5-ю армии возлагалось: отбрасывая французов к юго-востоку, угрожать тылу противника и этим самым облегчать 6-й и 7-й армиям задачу прохода через линию крепостей. Для 3-й армии намечалось продвижение на юг — на Труа, Вандевр — в готовности поддержать из-за Сены 1-ю и 2-ю армии в западном направлении или принять участие в боевых действиях левофланговых армий в южном или юго-восточном направлении.
Директива германского верховного командования от 4 сентября закрепляла отказ от идеи охватывающего удара и центр тяжести переносила на 4-ю и 5-ю армии; они должны были наступать и обеспечить нанесением удара в тыл французским войскам, противостоящим 6-й и 7-й армиям, продвижение к Шармскому проходу для прорыва линии мозельских крепостей. В директиве от 4 сентября усилия, направленные против левого крыла французских армий, переносились на правое, где в случае успеха осуществлялся прорыв мозельских крепостей и окружение правого крыла неприятельских армий. Правофланговые армии, перед которыми ставились новые задачи, получили директиву на следующий день, 5 сентября.
Продолжая движение к югу, 1-я германская армия Клука четырьмя корпусами форсировала Марну, отжимая влево 2-ю армию Бюлова. Между Марной и Уазой (там, где по директиве должна остановиться армия) Клук оставил для обеспечения правого фланга в качестве заслона 4-й резервный корпус генерала Гронау.
5 сентября во второй половине дня, т. е. накануне дня перехода в контрнаступление англо-французских армий, завязались бои близ р. Урк передовых частей французской армии Монури с 4-м резервным корпусом, находившимся в тылу 1-й армии. Это заставило Клука в ночь на 6 сентября отвести обратно за Марну 2-й корпус, а затем и остальные корпуса, кроме кавалерийского, оставленного против англичан и левого фланга 5-й французской армии. [218]
5–9 сентября на участке между Парижем и Верденом (по обоим берегам Марны и верхнему течению Эн), ограниченном Сеной и Маасом, развернулось грандиозное встречное сражение, в котором с обеих сторон участвовало около двух миллионов человек (6 англо-французских и 5 германских армий){727}, причем ударный левый фланг союзников по численности войск значительно превосходил правый фланг противника, по которому наносился главный удар.
Генеральное сражение (битва) на Марне распадается на ряд операций. Исследователь первой мировой войны В. Ф. Новицкий подразделяет битву на Марне на пять операций, частных [219] сражений: на р. Урк — между 6-й французской и 1-й германской армиями, у Монмирая — между 5-й французской, частью английской и 2-й германской армиями, у Фэр-Шампенуаза — между 9-й французской и войсками левого фланга 2-й и правого фланга 3-й германских армий, у Витри-ле-Франсуа — между 4-й французской армией и 4-й, 3-й (левого фланга) германскими армиями и в Аргоннах — между 3-й французской и 5-й германской армиями{728}.
С утра 6 сентября битва развернулась по всему фронту от Парижа до Вердена. Важнейшие и решающие события Марнской битвы происходили в районе р. Урк. Здесь бои, начавшиеся еще 5 сентября, выявили преимущество союзных войск, занимавших охватывающее положение и наносивших удар во фланг 1-й германской армии, и опасность для всего германского фронта, сложившуюся вследствие движения армии Клука за Марну. Операция на р. Урк в последующие дни все более разрасталась, обе стороны усиливали войска. Бои 6 сентября начались атаками частей 4-го германского резервного корпуса против частей 6-й французской армии. Вскоре передовые немецкие части были отброшены за р. Теруан. Днем стали прибывать дивизии 2-го германского корпуса, возвращенного на этот участок из-за Марны. Командующий 6-й французской армией Монури не ввел в сражение все возможные силы, а ограничился лишь закреплением своих войск на обоих берегах Теруана. К утру 7 сентября в район боев на р. Урк к сражавшимся корпусам (4-му резервному и 2-му) подошел 4-й армейский корпус, а после полудня было приказано следовать к р. Урк и остальным корпусам 1-й армии (3-му и 9-му). Бои 7 сентября, в которые втянулись все силы 6-й армии, не привели к каким-либо существенным результатам. Более того, активные действия германских соединений против левого фланга армии Монури потребовали подкреплений. Командующий Парижским укрепленным районом Галлиени направил одну пехотную бригаду по железной дороге и другую на легковых автомобилях — такси. 1100 автомобилей за ночь перевезли пять батальонов 14-й пехотной бригады.
8 сентября корпуса 1-й германской армии вели оборонительные бои, отражая французские атаки. Генерал Клук поджидал подхода 3-го и 9-го корпусов: он предполагал утром 9 сентября начать наступление, направив усилия против левого фланга 6-й французской армии. Для армии Клука действия по охвату 6-й армии с севера являлись очень опасными: над ней нависла угроза с юга из-за Марны. Генерал Клук, возвращая свои корпуса в район боев к р. Урк, вынуждал правый фланг 2-й германской армии подаваться на север, где ему угрожал охват со стороны Монмирая. Образовавшийся разрыв [220] между 1-й и 2-й германскими армиями все более расширялся. Медленно продвигавшаяся английская армия в ночь на 9 сентября находилась в промежутке между обеими германскими армиями, прикрытыми кавалерийской завесой (двумя корпусами). Английская армия создавала угрозу левому флангу армии Клука, предпринявшей 9 сентября наступление войсками своего правого фланга против левого французского фланга. Удар правофланговой группы 1-й армии в общем направлении на Нантейль был неожиданным для французов и успешно развивался. Однако положение на левом фланге не предвещало ничего хорошего. Колонны войск союзников, доносила немецкая воздушная разведка, приближаются к Марне, их головы к 9 часам утра находились между Сааси, Шарли и Ножаном.
Командующий 2-й армией генерал Бюлов, опасаясь, что союзники отрежут 1-ю армию от 2-й, в 12 часов отдал приказ об отступлении своей армии к р. Марна (левый фланг армии успешно наступал в районе Сен-Гондских болот). Движение войск союзников в промежуток между 1-й и 2-й армиями, захват ими переправ на Марне от устья Урка до Шато-Тьерри, не разрушенных противником, наступление и угроза охвата правого фланга 2-й германской армии превосходящими силами 5-й французской армии, загиб левого фланга 1-й армии на левый берег р. Урк — все это вынудило командующих, вначале 2-й армией, а затем и 1-й армией, отдать приказ об отступлении. (Приказ об отступлении 1-й армии был разослан в войска в третьем часу дня.) Отступление войск 1-й и 2-й армий вызвало отход и других германских армий к р. Эн.
Итак, фланговый удар 6-й французской армии не только был остановлен немцами, но в последний день боев, 9 сентября, они имели большой успех: охватили левый фланг 6-й армии и нанесли ему поражение. Однако это было достигнуто ценой образования большого промежутка между 1-й и 2-й немецкими армиями{729}.
Военные действия у Монмирая или в районе верхнего течения Большого и Малого Моренов, западнее Сен-Гондских болот, между армиями 5-й французской, частью английской и 2-й германской тесно связаны с военными действиями на р. Урк между 6-й, французской и 1-й германской армиями. Левофланговые корпуса 2-й германской армии генерала Бюлова успешно наступали, но опасность, в которой оказался правый фланг армии из-за оголения его соседними корпусами армии Клука, движение английской армии и войск левого фланга 5-й французской армии в образовавшийся разрыв вынудили 2-ю армию [221] к отступлению. В ходе боев создалась исключительно благоприятная обстановка для английской армии, перед которой образовался разрыв между германскими армиями. Однако английские войска наступали медленно, с оглядкой на соседей{730}. Стоило противнику оказать на их пути незначительное сопротивление, как движение приостанавливалось. Неэнергично наступали и войска левого фланга 5-й французской армии. Смелым наступлением представлялась возможность в первые же дни не позволить Клуку для отражения удара 6-й французской армии присоединить к своим войскам на р. Урк 3-й и 9-й корпуса, а позже нанести удар по тылу 1-й армии (поскольку Клук, парируя фланговые удары 6-й армии, повернул фронт своих войск на запад) и по обнаженному флангу 2-й германской армии с угрозой охвата и отделения армии Клука от других германских армий. Быстрота и решительность английской армии, войск левого фланга 5-й французской армии, наступление которых преграждалось лишь кавалерийской завесой, благоприятно повлияло бы на нанесение основного удара со стороны Парижа.
Военные действия у Фэр-Шампенуаза, в районе Сен-Гондских болот, 9-й французской армии против войск левого фланга 2-й и правого фланга 3-й германских армий велись активно. Немцы были задержаны, а совершенный ими опасный прорыв на Майн (восточнее Фэр-Шампенуаза), угрожавший разобщению 9-й и 4-й армий, не был расширен.
Военные действия в Витри-ле-Франсуа 4-й французской армии против 4-й и 3-й (левого фланга) германских армий носили фронтальный характер. Попытки немцев осуществить охват противника на левом берегу Марны, а французов — маневр в районе Эмбовиля не увенчались успехом.
В Аргоннах военные действия между 3-й французской и 5-й германской армиями отличались тем, что французская полевая армия опиралась на крепость Верден и своевременно перебрасывала войска (и резерв) с одного участка фролта на другой. 3-я армия генерала Саррайля сорвала планы 5-й германской армии и удержала, вопреки ожиданиям главного французского командования, крепость Верден.
С битвой на Марне тесно связаны военные действия по прорыву линии французских мозельских крепостей между Тулем и Эпиналем. Эта задача была возложена на 6-ю германскую армию еще директивой от 27 августа. Директива от 4 сентября вновь подтверждала эту задачу, ставя ее перед 6-й [222] и 7-й армиями, 6-я армия войсками правого фланга должна была занять Нанси{731}. В силу ряда причин (отражение французских атак, подготовка к прорыву, подвоз тяжелой артиллерии) германские войска приступили к осуществлению этой задачи лишь 4 сентября, произведя в этот день сильный артиллерийский обстрел французских позиций и бомбардировку Нанси с аэропланов. Германская пехота, начавшая атаки, не прекращала их и ночью, хотя она несла большие потери. Четверо суток (4–8 сентября) продолжалось сражение у Нанси. Тактические успехи, достигнутые немцами на некоторых участках, не переросли в оперативные, и поставленная задача осталась невыполненной.
Во время битвы на Марне пала французская крепость Мобеж (29 августа — 7 сентября), расположенная на р. Самбр. Гарнизон крепости (49 тыс. человек при 450 орудиях, далеко не исчерпав всех возможностей сопротивления, сдался противнику. Немцы взяли в плен около 33 тыс. солдат и офицеров{732}.
12 сентября верховный главнокомандующий французскими армиями Жоффр отдал приказ, в котором заявлял: «Сражение, длившееся в течение пяти дней, закончилось несомненной победой. I, II и III германские армии отступают, теснимые нашим левым флангом и центром. VI неприятельская армия также начинает отходить на север...»{733}
Битва на Марне знаменовала собой перелом в ходе войны в пользу союзников. Французские войска одержали решительную по своим стратегическим результатам победу, Они вели тяжелые бои с врагом, подошедшим к столице и угрожавшим независимости страны. Приказ Жоффра, объявленный в сентябре французским армиям, гласил: «В момент, когда завязывается сражение, от которого зависит спасение страны, необходимо напомнить всем, что нельзя больше оглядываться назад; все усилия должны быть направлены на то, чтобы атаковать и отбросить неприятеля; часть, которая не может больше двигаться вперед, должна будет, чего бы это ни стоило, сохранить захваченное пространство и скорее дать убить себя на [223] месте, чем отступить. При настоящих обстоятельствах не может быть терпима никакая слабость»{734}.
В течение почти полувека Франция жила под гнетущим впечатлением неудач в войне 1870–1871 гг. и страхе повторения таких бедствий, отмечал В. Новицкий. На боевых полях Марны под торжествующий грохот своих батарей Франция освободилась от гипноза германской непобедимости, вновь обрела веру в свои силы, в доблесть своей армии.
На берегах Марны со всей очевидностью вскрылась порочность германского плана молниеносного и сокрушающего удара путем осуществления грандиозных «Канн» без достаточных для этого сил и средств{735}. Стратегия германского верховного командования привела к поражению на Марне: для достижения победы германские армии не располагали достаточными силами и средствами, хотя их войска показали упорство в достижении цели и хорошую боевую выучку.
Сражением на Марне, говорится в германской официальной истории войны, «кампания на Западе, построенная на шлиффенском плане, рухнула. Опасность была тем большей, что к этому времени на Восточном театре войны создалось тоже чрезвычайно напряженное положение вследствие неудач австро-венгерских войск в Галиции и Сербии»{736}.
После пограничного сражения центр германского удара перемещается от правого фланга к общему центру германского фронта, а плотность насыщения силами резко падает. Если в начале военных действий германское правое крыло (1-я и 2-я армии) имело 10 тыс. человек на 1 км фронта, то к концу преследования — только 3–5 тыс. человек. Распределение сил становилось равномерным на всем германском фронте. На фронте 4-й и 5-й германских армий плотность была по 4 тыс. человек на 1 км{737}. Сказалось и общее ослабление наступавших армий к Марне на шесть корпусов, посланных для выполнения других задач. Вместо 27 корпусов, вторгшихся в Бельгию, к Марне наступал 21 корпус.
Многие буржуазные авторы причину поражения германских армий выводят из плохого управления ими со стороны генерала Мольтке, добавляя к этому отдельные ошибки командующих армиями, больше всего Клука, изменившего направление наступления своей армии и оставившего Париж вне охвата, а на Марне оголившего правый фланг 2-й армии{738}. Безусловно, недостатки и грубые ошибки в управлении войсками [224] имели место{739}, но, как видно, не они составляли первопричину{740}.
Отсутствие необходимого руководства армиями, координации их действия следует отнести к числу важных моментов, влиявших на ведение битвы. Но еще до Марны германское главное командование, переоценив результаты пограничного сражения, ослабило свое правое крыло на два корпуса, послав их в Восточную Пруссию. Во время Марнской битвы Мольтке распорядился перебросить два корпуса с левого крыла армий (перевозки 15-го корпуса 7-й армии начались 8 сентября), но не для усиления войск, сражавшихся на берегах Марны, а в Бельгию, где они предназначались для отражения английских войск, якобы готовившихся к высадке и к наступлению в районе Лиля. Не было и оперативных резервов, чтобы закрыть роковую брешь между 1-й и 2-й армиями{741}. [225]
Французское главное командование в противоположность германскому усиливало войска своего левого крыла и твердо управляло ходом битвы. Оно создало превосходство в силах против ударных 3, 2 и 1-й германских армий. От решительности и внезапности удара 6-й армии на р. Урк зависело успешное проведение французского плана — нанесение главного удара по правому крылу немцев. Противник своим движением за Марну создал весьма благоприятные условия для осуществления французами их замысла. Однако развернувшийся 5 сентября бой с резервным корпусом генерала Гронау, оставленным в тылу 1-й армии для обеспечения ее фронта, был для немцев внезапным и преждевременным. Заслон генерала Гронау сдержал начавшую сражение 6-ю армию.
1-я германская армия не была поставлена в положение обойденной и атакованной с тыла. Удар в этот день не готовился французским главным командованием, но осуществление его открыло бы опасность угрозы противнику со стороны Парижа. Внезапность не была использована в полной мере. В общем итоге Марнский маневр союзников привел к цели. Беззаботное и самонадеянное движение 1-й армии за Марну могло обойтись ей весьма дорого. 6-я армия, наступая, опиралась на Париж — столицу страны и большую крепость, что во многом ее усиливало. В боях, например, 9 сентября, обойденная справа и теснимая слева, она могла бы укрыться за фортами Парижа и вскоре вновь быть готовой к наступлению{742}.
Командующий 1-й армией генерал Клук приступил к осуществлению контрманевра, возвращая корпуса к р. Урк. Но, отражая удары 6-й армии, он открывал правый фланг 2-й армии — образовывался большой промежуток, прикрытый лишь кавалерийской завесой{743}. Английская армия, обязанная по обстановке смело и решительно ворваться в промежуток, фактически бездействовала{744}. Чрезмерно медленное продвижение англичан срывало замысел разгрома правого фланга противника, позволило 3-му и 9-му германским корпусам 1-й армии возвратиться на северный берег Марны и присоединиться к войскам, ведшим бои с 6-й французской армией. В то время как английские корпуса продвинулись лишь на 14 км, соединения 1-й германской армии прошли до 45–65 км{745}. [226]
Наступательные действия на Марне носили встречный характер. Это было встречное и маневренное сражение, в ходе которого образовались два опасных очага. Первый — на направлении главного удара французов, где наступление 6-й армии угрожало сообщениям германских правофланговых армий, а в результате образования промежутка между 1-й и 2-й германскими армиями западнее Монмирая отрезало бы 2-ю германскую армию от 1-й. Второй очаг образовался восточнее Фэр-Шампенуаза, где немцы прорвали центр французского фронта, угрожая разобщением 9-й и 4-й армий, а в конечном счете разрывом всего французского фронта на две изолированные группы.
Битву на Марне многие авторы правильно считают оригинальным в военной истории примером борьбы на флангах стратегического фронта. В битве широко применялись и фронтальные удары — удар немцев по центру французского расположения привел к прорыву и к охвату с правого фланга 9-й французской армии генерала Фоша. Битва на Марне является редким примером, когда войска, обладавшие хорошей боевой выучкой и имевшие в большинстве случаев тактический успех и искусное тактическое управление, терпят поражение и отступают{746}.
Германская стратегия и оперативное искусство на Марне оказались не на высоте, а их возможности неправильно оценивались. Примером провалов в ведении операций являлись действия 1-й и 2-й армий. Армия Клука, отражая удары 6-й французской армии, добилась оперативного успеха, но он был достигнут ценой образования разрыва с соседом — 2-й армией, оказал обратное действие на стратегию, ведя ее наряду с другими причинами к провалу. В операции на Урке решалась участь битвы на Марне{747}.
Быстрое маневрирование крупными силами осуществлялось по широко развитой сети железных дорог. Французы успешно применили автомобильный транспорт для переброски войск из Парижа на фронт 6-й армии, чем, собственно, было положено начало автомобильным перевозкам войск{748}. На Марне использовались для совместных действий с кавалерией подразделения велосипедистов; 5-я кавалерийская дивизия 6-й армии насчитывала 1600 сабель, 10 орудий и 360 велосипедистов.
В боях от Парижа до Вердена обе стороны выказывали упорство и стремление достичь победы. Хорошо проявили себя пулеметные подразделения, наносившие большие потери пехотным частям, вынуждая их окапываться. Тактические успехи, [227] достигаемые частями и соединениями, обусловливались умелой работой и артиллеристов и пулеметчиков. В сражении выделился полковник Нивель — будущий главнокомандующий французскими армиями. В боях 7 сентября с корпусом Гронау 43-я французская резервная дивизия, контратакуемая противником, стала отступать. Нивель впереди пехоты расположил два дивизиона корпусной артиллерии и огнем с близких дистанций расстреливал напиравших немцев.
Сражение на р. Эн{749} 13–15 сентября 1914 г. и «бег к морю». Операции во Фландрии и переход к позиционной войне на Западном фронте. Германские войска, потерпев поражение на Марне, довольно легко оторвались от противника и отошли за реки Эн и Вель.
Преследование союзниками велось медленно. Разрыв между 1-й и 2-й армиями германское командование не могло закрыть. Он оставался на протяжении целой недели и на Марне, и при преследовании, и в ходе почти всего сражения на р. Эн. Армии союзников не смогли использовать столь выгодную оперативную обстановку для разгрома правого крыла германских войск.
Сражение на Эн 13–15 сентября развернулось на западном-фланге. Англо-французские войска, начав наступление в промежутке между 1-й и 2-й германскими армиями, не добились возможного успеха. Сражение на р. Эн имело ограниченное значение. Вместе с тем оно знаменовало уже иной характер военных действий. Нужно было добиваться победы не в расчете на одну большую стратегическую операцию (генеральное сражение), а на ряд операций, что соответствовало объективным условиям ведения развернувшейся войны.
Германское верховное командование, возглавляемое новым начальником генерального штаба, военным министром генералом Фалькенгайном, заменившим 14 сентября Мольтке (уволен в отставку), продолжало искать быстрого решения судеб войны на Западном фронте. Для этого в Германии формировались новые корпуса, преимущественно из молодежи. После сражения на р. Эн истощившиеся стороны перешли к обороне, положив начало позиционным формам борьбы.
Оставалось свободное, не занятое войсками пространство между р. Уазой и Северным морем, тянувшееся на 200 км. Начался так называемый «бег к морю» — операции обеих сторон за открытые фланги, проведенные с 16 сентября по 15 октября на берегах рек Уаза и Сомма, Скарп (у Арраса) и Лис (у Лиля), которые выливались во фронтальные столкновения с приостановкой наступления, с тем чтобы снова начать очередной [228] «бег к морю». «Бег к морю»{750} — пример широкого применения обходных операций. Важнейшей целью этих операций для германских армий являлся захват морского побережья — портов Дюнкерк, Кале, Булонь, связывающих Англию с Западным фронтом. Союзники стремились не допустить падения крепости-лагеря Антверпен, где укрылась бельгийская армия, и упереться своим флангом в голландскую границу.
Атаки против Антверпена начались 28 сентября, крепость пала 9 октября. Бельгийская армия за время своего нахождения в Антверпене совершила три вылазки: первую 25–26 августа{751}; вторую — 9–13 сентября, во время сражения на реках Марна и Эн она имела задачей связать осаждающие силы, не позволив им производить переброски на главный фронт; третью — 25 сентября, во время установки противником тяжелых батарей. С падением крепости бельгийская армия, отошедшая на линию Остендэ, Ипр, присоединилась к войскам союзников.
Стремление к взаимному охвату вело к растяжке фронта, к установлению новых позиционных линий. «Бег к морю» закончился, когда фронт достиг морского побережья.
В течение почти месяца, с 20 октября по 15 ноября, велись сражения во Фландрии — на р. Изер и у Ипра. В сражении на Изере германские войска, наступавшие против бельгийской армии (ко времени занятия фронта на р. Изер было 82 тыс. человек{752}), поддержанной несколькими французскими частями, имели успех. Бельгийская армия отошла на левый берег Изера, разрушив шлюзы каналов у Ньюпора и затопив морской водой участок длиной 12 км, шириной до 5 км и глубиной более 1 м между морем и Диксмюде. Противник вынужден был оставить позиции, охваченные наводнением{753}.
В сражении у Ипра с английской и 8-й французской армиями немцы также имели отдельные тактические успехи, но поставленных целей не достигли. Район Ипра был удержан союзниками. Германские армии потеряли десятки тысяч человек. Сражение у Ипра ввиду гибели юношей-волонтеров, гимназистов и студентов стало именоваться в Германии «избиением детей».
Военными действиями во Фландрии заканчивается маневренный период войны на Западе, устанавливается 700-километровый [229] позиционный фронт от фландрского побережья до швейцарской границы. Противники зарылись в землю, опутав свои окопы колючей проволокой. В этих условиях усилия воюющих сторон направляются на усовершенствование обороны — оборонительных позиций и на выработку способов и форм ее прорыва.
Передышка на Западном фронте была особенно нужна Германии. Обострялась обстановка на русском фронте, и германское командование переносит свои усилия на этот фронт. [231]
Наступление русских армий на Восточноевропейском фронте. Поражение австро-венгерских войск в Галиции
Восточно-Прусская операция 17 августа — 14 сентября 1914 г. На Восточноевропейском, русском, театре в кампанию 1914 г. были проведены против германских и австро-венгерских войск Восточно-Прусская, Галицийская, Варшавско-Ивангородская и Лодзинская операции.
В первые два месяца войны, в августе — сентябре, между войсками русского Северо-Западного фронта и 8-й германской армии происходила Восточно-Прусская операция, а между войсками русского Юго-Западного фронта и австро-венгерскими войсками — Галицийская операция.
Восточно-Прусская операция{754} началась 17 августа наступлением в глубь Пруссии 1-й (Неманской) армии. 2-я (Наревская) армия, наступавшая на Нареве, преодолевала до границы длинный путь походным порядком, делая ежедневно, как докладывал ее командующий генерал Самсонов, 20 км и более по пескам; 20 августа головы двух корпусов армии переходили границу{755}. Русские армии начали вторжение в Восточную Пруссию, не закончив полностью сосредоточения. По плану 1-я армия должна была насчитывать 15,5 пехотных дивизий, а имела 17 августа, при переходе границы, 6,5 (3, 4 и 20-й корпуса и 5-я стрелковая бригада), 2-я имела, переходя границу 20 августа, 11 дивизий вместо 14,5. В 1-й армии конницы было 5,5, а во 2-й — 3 дивизии (8,5 кавалерийских дивизий вместо предусмотренных планом 9,5).
Германия развернула в Восточной Пруссии 8-ю армию, состоявшую из четырех корпусов (1, 17, 20-й армейские и 1-й резервный), 1-й кавалерийской и 3-й резервной дивизий, нескольких ландверных и эрзац-резервных соединений{756}.
Превосходство в соотношении сил было на стороне русских, они имели 304 батальона{757}, немцы — 196 батальонов{758} и соответственно [232] конницы — 196 и 89 эскадронов{759}, артиллерийских орудий — 1160 и 1044{760}.
Германцы превосходили русских по тяжелой артиллерии — 39 батарей против трех. Воздушные силы 8-й армии состояли из 36 аэропланов и трех отделений воздушных кораблей (по 6 в отделении) при корпусах. Северо-Западный фронт располагал одним дирижаблем и 20–30 аэропланами{761}.
В литературе о первой мировой войне можно встретить объяснение поражения русских армий в Восточной Пруссии тем, что наступление было начато преждевременно, до окончания их сосредоточения{762}.
Соотношение сил и средств показывает, что русские армии имели полуторное превосходство (не включая части полевых войск, оставленные для несения различных видов службы). Наступление, предпринятое 17 августа, исходя из существовавших возможностей русских армий, могло бы привести к цели, к разгрому 8-й германской армии, хотя последняя и обладала превосходством в тяжелой артиллерии, в средствах передвижения, позволявших ей быстрее перебрасывать войска и маневрировать по внутренним операционным линиям под прикрытием Мазурских озер. Наступление в Восточную Пруссию 17 августа вызывалось и необходимостью действительного установления взаимодействия с французскими армиями, подвергшимися главному удару. Оно вынудило германский генеральный штаб снять два корпуса с ударного правого крыла в решающий момент операций на Западе. Но представлявшиеся возможности по вине бездарного высшего командования не были использованы, и вместо победы 2-я, а затем и 1-я армия потерпели поражение.
Русское командование решило разбить 8-ю германскую армию и овладеть Восточной Пруссией путем концентрического наступления в обход Мазурских озер. 1-я армия (командующий генерал Ренненкампф), которая должна была притянуть на себя возможно больше германских сил, наступала севернее Мазурских озер, охватывая левый фланг противника. 2-я армия (командующий генерал Самсонов) наступала в обход Мазурских озер с запада, имея задачей разбить германские корпуса, развернувшиеся между Вислой и Мазурскими озерами, и тем воспрепятствовать их отходу за Вислу. [233]
Армия генерала Ренненкампфа перешла в наступление первой, развернув свои корпуса в одну линию на фронте протяженностью около 80 км. Перейдя границу, войска ее правого фланга были встречены дивизиями 1-го германского корпуса. Завязавшийся бой у Сталлупенена закончился отходом противника в ночь на 18 августа к Гумбиннену. Генерал Притвиц, командующий 8-й армией, получив известие о наступлении 1-й русской армии с неманского направления, решил бросить основные силы против 1-й армии, оставляя прикрытие со стороны наревского направления, против 2-й армии. Это отвечало ранее принятому плану остановить русские армии, нанося удары в неманском или наревском направлении, в зависимости от обстоятельств. [234]
20 августа разыгралось сражение под Гумбинненом между 1-й русской и 8-й германской армиями{763}. Противник, начавший с рассветом атаки, первоначально имел успех на правом фланге. Русская 28-я пехотная дивизия, подвергшаяся удару превосходящих сил, была сбита с позиций, а ее тыл подвергся нападению 1-й германской кавалерийской дивизии. Наступавший в центре позиции 17-й германский корпус генерала Макензена потерпел поражение, его дивизии в панике отступили, оставив на поле боя 12 орудий (35-я дивизия). «Сцепление несчастных обстоятельств, — говорится в немецком официальном описании войны, — привело к тому, что великолепно обученные войска, позднее всюду достойно себя проявившие, при первом столкновении с противником потеряли свою выдержку. Корпус тяжело пострадал. В одной пехоте потери достигли в круглых цифрах 8000 человек — треть всех наличных сил, причем 200 офицеров было убито и ранено»{764}.
Неудачные действия германских войск и известия о наступлении 2-й русской армии, угрожавшей окружением, вынудили генерала Притвица принять решение об отступлении за Нижнюю Вислу{765}, отделявшую Восточную Пруссию от остальной Германии. Отход корпусов проходил беспрепятственно{766}. 1-я русская армия их не преследовала. Бездеятельность Ренненкампфа позволила германскому командованию в ночь на 21 августа{767} приступить к сосредоточению сил против 2-й русской армии, вначале в оборонительных целях, а затем в целях ее разгрома. 22 августа командующим 8-й армией вместо Притвица назначается генерал-полковник Гинденбург, а начальником штаба — генерал-майор Людендорф. Прибыв 23 августа [235] в штаб 8-й армии, они узнали, что «решение отступать за Вислу было отброшено»{768}.
23 августа 1-я армия находилась в 15 км от поля Гумбинненского сражения, ее сильная конница не использовалась{769}. Командующий Северо-Западным фронтом генерал Жилинский и генерал Ренненкампф обратили усилия 1-й армии против крепости Кенигсберг, которая не препятствовала наступлению и могла быть взята после. Пользуясь бездействием армии Ренненкампфа, топтавшейся на месте, и изолированным углублением в пределы Пруссии 2-й Наревской армии генерала Самсонова, располагая к тому же перехваченными по радио (в незашифрованном виде) сведениями о группировках и задачах русских войск, командование 8-й армии поставило целью одержать над 2-й армией Самсонова решительную победу, «чтобы иметь свободные руки против Ренненкампфа».
План Гинденбурга — Людендорфа предусматривал сковывание центральных корпусов 2-й армии (15-го и 13-го) и нанесение ударов двумя группами войск по левому (главный удар) и правому флангам. Оставляя 1,5 пехотных дивизии (резерв кенигсбергского гарнизона, 2-ю ландверную бригаду) и 1-ю кавалерийскую дивизию против армии Ренненкампфа (8,5 пехотных и 5,5 кавалерийских дивизий), командование 8-й армии обращает все остальные силы, т. е. почти всю свою армию, против 2-й русской армии (11,5 дивизии против 9 дивизий 2-й армии){770}. После Гумбинненского сражения из 2-й армии 2-й корпус был передан в 1-ю армию.
Перед наступлением 8-й германской армии Гинденбургу и Людендорфу была вручена перехваченная русская радиотелеграмма, которая дала им «ясную картину неприятельских мероприятий на ближайшие дни»{771}.
В сражение 2-я армия вступила чрезмерно утомленной после многодневных переходов по трудным песчаным дорогам, испытывая недостаток продовольствия{772}. Тыл армии не был подготовлен. Несмотря на его расстройство в ходе наступления, командующий Северо-Западным фронтом Жилинский все время торопил армию, требуя высоких темпов продвижения в глубь Восточной Пруссии{773}. [236]
Сражение между 2-й и 8-й армиями продолжалось с 26 по 30 августа и закончилось поражением русских войск, окружением и пленением ее двух корпусов (13-го и 15-го) и частично 23-го корпуса (2-я дивизия).
— 2-я армия вела сражение разбросанными силами. 25 августа, за день до сражения, командарм 2 разослал в корпуса приказ об изменении общего направления наступления, об отклонении его к западу на линию Алленштейн, Остероде вместо Зенсбург, Алленштейн{774}. Центр армии повел наступление в северо-западном направлении (отклоняясь несколько к западу): 13-й корпус — на Алленштейн, 15-й — на Остероде, части 23-го корпуса шли уступом сзади за 15-м корпусом. Правый фланг — 6-й корпус — по требованию генерала Жилинского сохранил прежнее положение, находясь у Бишофсбурга, прикрывая направление между озером и Алленштейном. Таким образом, он оторвался в северном направлении на расстояние до двух переходов от главных сил армии. Левый фланг армии — 1-й корпус — находился у Зольдау.
Германские войска, ведя наступление на флангах русской армии превосходящими силами, отбросили на правом фланге 6-й корпус, а на левом фланге — 1-й корпус, прорвавшись здесь в тыл русского центра, корпуса которого сбивали 20-й германский корпус; его 41-я дивизия была разгромлена 15-м корпусом (взято 1000 пленных и 13 орудий). Успех противника на обоих флангах привел 29 августа к окружению русских центральных корпусов{775}. Положение дел во 2-й армии, говорится в докладе правительственной комиссии, расследовавшей причины ее гибели, с полудня 29 августа стало сильно ухудшаться. Противник, постепенно накапливаясь у Нейденбурга, все глубже и глубже охватывал отступавшие части в огневые клещи, и отступление стало принимать все более и более беспорядочный характер. Когда к вечеру 29 августа остатки 13-го и 15-го корпусов втянулись в Грюнфлисский лес, попытки прорваться, вследствие перемешивания частей, утраты управления, оказались безуспешными{776}. Из состава окруженных 13, 15 и 23-го (2-я дивизия) корпусов удалось прорваться сквозь сомкнувшуюся цепь германской пехоты, поддерживаемой артиллерией и бронированными автомобилями, только десяти с небольшим тысячам людей{777}. Далее в докладе указывалось, что 15-й армейский корпус и 2-я пехотная дивизия «дрались героями, доблестно и стойко выдерживали огонь и натиск превосходящих [237] сил противника и стали отходить лишь после полного истощения своих последних резервов, понеся тяжелые потери в личном составе офицеров и нижних чинов и честно исполнив свой долг до конца»{778}.
30 августа силами фланговых корпусов была предпринята попытка разорвать кольцо окружения, но удар оказался запоздалым{779}. Реальную помощь 2-й армии могла оказать 1-я армия. Но командующий Северо-Западным фронтом разъединил их действия, несмотря на то что они выполняли общую задачу{780}.
Жилинский и командующий 1-й армией Ренненкампф после Гумбинненского сражения неправильно оценивали обстановку. Жилинский считал, что противник спешно оставляет Восточную Пруссию, и требовал от 2-й Наревской армии безостановочного огульного продвижения и в то же время спокойно относился к бездействию Ренненкампфа{781}. 1-я и 2-я армии сражались раздельно. Когда 2-я армия повела сражение, 1-я армия имела полную возможность оказать ей помощь. К вечеру 23 августа расстояние между левым флангом 1-й армии у Даркемена и правым флангом 2-й армии у Ортельсбурга равнялось 125 км (пяти переходам){782}. К моменту гибели центральных корпусов 2-й армии пехота и кавалерия Ренненкампфа находились от них на расстоянии 60–40 км. Сражение 2-й армии с 8-й германской армией велось отдельными группами корпусов и дивизией. Командующий армией из-за отсутствия связи или ее плохой налаженности не обеспечил войска твердым управлением. 2-я армия понесла огромные потери. Генерал Самсонов застрелился{783}.
Гинденбург и Людендорф в своих воспоминаниях свидетельствуют, что решение дать сражение 2-й Наревской армии базировалось на «учете медлительности русского командования»{784}, на отказе армии Ренненкампфа использовать успех при Гумбиннене. Если Ренненкампф сумеет использовать успех, одержанный при Гумбиннене, писал Людендорф, и будет быстро продвигаться вперед, то задуманное сосредоточение [238] войск против 2-й армии станет невозможным; речь может идти лишь о задержке 2-й армии и об обдумывании пассивной обороны какой-нибудь линии восточнее Вислы{785}. «Огромная армия Ренненкампфа висела, как грозная туча, на северо-востоке. Ему стоило только двинуться, и мы были бы разбиты»{786}.
Разрыв между 1-й и 2-й армиями обеспечил противнику свободу маневра, дал ему возможность нанести русским армиям поражение порознь, действуя по внутренним операционным линиям.
Причины неудач 2-й русской армии кроются в плохом управлении войсками со стороны командования фронта{787}, и преступном бездействии Ренненкампфа, армия которого, в том числе сильная конница, не преследовала противника после победоносного Гумбинненского сражения (а победоносным оно явилось потому, что наступавшая 2-я армия угрожала окружением 8-й армии), в отсутствии оперативного взаимодействия между армиями, фронт 2-й армии был чрезмерно растянут, наступление велось без тщательной разведки{788} — «с закрытыми глазами». «Русские войска, — писал А. Зайончковский, — в конечном результате потерпели поражение не столько от германских войск, сколько от своих бездарных высших начальников. Своей боевой службой войска восполняли оперативную немощь высших штабов и начальников, расплачиваясь потерями и поражениями»{789}. Собственно, получилась не фронтовая операция, в которой действия армий связаны общностью цели и взаимной поддержкой, а две разрозненные операции, проводимые отдельными армиями{790}. Однако наступление русских войск в Восточной Пруссии оказало неоценимую помощь союзным французским войскам, причем в самый для них нужный момент. Марнский успех французов во многом обязан действиям русских войск{791}. Отправка двух корпусов германским командованием с правого ударного фланга помогла французским и английским войскам остановить успешно наступавшие войска противника и отбросить их в ходе Марнского сражения на р. Эн{792}. [239]
После одержанной победы над 2-й армией для германских войск открывались пути через Нарев в тыл русским войскам Юго-Западного фронта{793}. 8-я германская армия, усиленная гвардейским резервным и 11-м армейским корпусами, а также 8-й кавалерийской дивизией, прибывшими в Восточную Пруссию ко времени поражения армии Самсонова, была направлена против армии Ренненкампфа. 5 сентября она начала сближение и занятие исходного положения, а 9 сентября на всем фронте перешла в наступление, имея целью оттеснить русскую армию от Среднего Немана к болотам Нижнего Немана и уничтожить.
Силы 1-й русской армии также возросли. На фронте Осовец, Августов развертывалась новая, 10-я армия, но она не смогла оказать помощи 1-й армии. Последняя, обойденная с левого фланга, опасаясь окружения, поспешно отступила к Среднему Неману. В боях, продолжавшихся в течение пяти дней (9–13 сентября){794}, германскому командованию не удалось осуществить своего замысла, хотя армия Ренненкампфа, отступая, понесла большие потери, главным образом за счет второочередных дивизий. В процессе операции Ренненкампф плохо руководил войсками. Русские соединения и части по инициативе своих начальников, встречая немцев, давали им [240] сильный отпор. С началом наступления противника стала действовать 2-я русская армия, к этому времени приведенная в порядок и усиленная. Своим продвижением она создавала угрозу правому флангу 8-й германской армии. 14 сентября против нее противник направил удар, но получил энергичный отпор. По приказу 2-я армия отошла к Нареву.
Наступление 8-й германской армии было нерешительным и, собственно, сводилось к следованию за отступавшими соединениями 1-й русской армии. Потери армий Самсонова и Ренненкампфа были тяжелыми, однако вызванное ими материальное ослабление русской армии выразилось примерно в 8%{795}. Германское командование сильно преувеличивало значение своих побед, воспевало превосходство своей армии, ее стратегии и тактики. Однако выигрыш частной армейской операции ни в какое сравнение не может идти с проигрышем стратегической операции на французском фронте. Ошибки, допущенные германским генеральным штабом до Марны и во время Марны, уже не могли быть искуплены кровью германских солдат.
Галицийская операция (битва) 18 августа — 21 сентября 1914 г. Галицийская операция, именуемая в истории мировой войны Галицийской битвой, продолжалась целый месяц (33 дня) и привела к разгрому австро-венгерских армий. Битва происходила между реками Висла и Днестр, вначале на фронте в 320 км, а затем до 400 км. С обеих сторон в ней приняло участие девять армий: пять русских (4, 5, 3, 8 и 9-я, принимавшая участие в последние дни операции) и Днестровский отряд, состоявший из бригады 12-й пехотной дивизии с приданными частями; четыре австро-венгерские (1, 4, 3 и 2-я, введенная в ходе битвы), армейская группа Кевеса и германский ландверный корпус Войрша. Всего в ней действовало свыше 100 пехотных и кавалерийских дивизий, или более полутора миллионов человек.
Галицийская битва — стратегическая операция, которую обычно расчленяют на несколько взаимосвязанных операций{796}. К первому этапу битвы (18 августа — 3 сентября) относятся [241] Люблин-Холмская операция (встречное сражение у Красника между 1-й австрийской и 4-й русской армиями и у Томашова — между 4-й австрийской и 5-й русской армиями); Галич-Львовская операция (встречное сражение на р. Золотая Липа и сражение на Гнилой Липе, проведенные 8-й и 3-й русскими армиями). Ко второму этапу битвы (3–12 сентября) относится Городокское сражение, данное 8-й и 3-й русскими армиями, и второе наступление 9, 4 и 5-й русских армий. Третий этап битвы составляет преследование австро-венгерских войск (12–21 сентября).
Юго-Западный фронт в соответствии с планом наступления должен был нанести поражение австро-венгерским войскам, воспретив им отход на юг за Днестр и на запад к Кракову. Командующий фронтом разослал 15 августа командармам директивы, [242] обязав 8-ю армию наступать на фронт Ходоров, Галич, 3-ю армию — на фронт Куликов, Миколаев, Днестровский отряд Павлова — между Днестром и Прутом. 3-й и 8-й армиям указывалась общая цель наступления — Львов. Сроки начала наступления определялись: для 8-й армии — 18 августа, 3-й армии — 19 августа; 4-й и 5-й армиям в связи с запаздыванием развертывания приказывалось перейти в наступление 23 августа: 4-й армии — в направлении на Перемышль и 5-й армии — на фронт Мосциск, Львов. Главный удар наносился левым крылом фронта — 8-й и 3-й армиями{797}.
18 августа начала наступать 8-я армия генерала Брусилова, а 23 августа вели наступление все русские армии.
Австро-венгерское командование, несмотря на запаздывание в развертывании (2-я армия прибыла во время операции), в стремлении захватить инициативу начало наступление в направлении на Люблин и Холм, против правого крыла русского фронта — 4-й и 5-й армий. Начальник генерального штаба австро-венгерских армий генерал Конрад сосредоточил на этом главном направлении две трети своих сил, оставив одну треть против 3-й и 8-й русских армий (наносивших главный удар). Оба противника обладали превосходством в силах на направлении главных ударов{798}.
Встречным столкновением между наступавшими 1-й австрийской и 4-й русской армиями 23 августа началась Люблин-Холмская операция. 4-я армия (109 тыс. бойцов и 426 орудий) наступала к югу в направлении на Перемышль на 75-километровом фронте. 1-я австрийская армия (228 тыс. бойцов и 468 орудий) наступала в направлении на Красник, Люблин, стремясь охватить правый фланг 4-й армии. На левом берегу Вислы, поддерживая обходящее крыло 1-й австрийской армии, наступали группа Куммера и германский ландверный корпус Войрша.
23 августа у Красника австрийцы сбили 14-й правофланговый корпус 4-й армии, вынудив его к отступлению. 4-я армия не смогла восстановить положение и, опасаясь последствий обхода, отошла на позицию к югу от Люблина. Здесь 27 августа армия заняла оборону. Попытка противника сбить армию с позиции, которая тянулась на 90 км, несмотря на начавшийся обход ее обоих флангов, успеха не имела. 4-я армия, перешедшая в наступление с недостаточными силами, за время операции непрерывно получала пополнения, численность ее значительно возросла. 2 сентября потерпел поражение и был отброшен 10-й австрийский корпус, охватывавший левое крыло 4-й армии (в промежутке между 4-й и 5-й армиями). На [243] этом заканчивается наступление 1-й армии противника. Продвинулась она к концу наступления на 75–100 км.
Наступавшие 5-я русская (147 тыс. бойцов и 456 орудий) и 4-я австрийская армии (250 тыс. бойцов и 462 орудия) вступили во встречное сражение 26 августа, к северо-востоку от города Томашов. Эта операция характерна сложными и напряженными боями войск армий, усиленным и частным применением охватывающих маневров. Противник упорно стремился осуществить план окружения 5-й армии; 26–27 августа ему удалось врезаться между правофланговым 25-м и 19-м корпусами, отбросить 25-й корпус и глубоко охватить превосходящими силами правый фланг 19-го корпуса{799}. На левом фланге 15-я австрийская дивизия, направленная для удара в тыл 19-го корпуса, была уничтожена соседним 5-м русским корпусом, вышедшим во фланг и тыл 15-й австрийской дивизии. В этот же день 28 августа наступавший левофланговый 17-й корпус 5-й армии был сбит ударом во фланг 14-м австрийским корпусом{800}. Фланговые корпуса 5-й русской армии — 25-й и 17-й были отброшены, а центральные корпуса — 19-й и 5-й — охвачены полукольцом. В ночь на 1 сентября они по приказу командующего армией стали отступать.
Противник вынудил 4-ю и 5-ю русские армии отступить к Люблину и Холму, но был не в состоянии развить успех. К тому же надежды австрийского командования заслониться силами своей 3-й армии на противоположном крыле фронта не оправдались. 8-я и 3-я русские армии успешно наступали, заставив австрийское командование начать переброску войск из 4-й армии. В результате в преследовании 5-й армии приняли участие ее два корпуса, кавалерийская дивизия и группа войск Иосифа-Фердинанда, а три корпуса были направлены против наступавших армий русского левого крыла.
Русские армии, имея двойное превосходство в силах (8-я армия — 139 тыс. бойцов и 472 орудия и 3-я армия — 215 тыс. бойцов и 685 орудий), выигрывают сражение на р. Золотая Липа (26–28 августа) и на р. Гнилая Липа (29–31 августа){801}. 2 сентября был занят Галич, а 3 сентября — Львов. С 3 сентября начинается второй этап Галицийской битвы — наиболее тяжелый и чреватый большими последствиями для войск Австро-Венгрии. 3 сентября из войск, собиравшихся правее 4-й армии, создается 9-я армия. Командование Юго-Западного фронта еще до получения сведений о взятии Львова [244] отдало директиву о переходе в наступление всех армий фронта. В то же время австрийское командование с 1 сентября производило перегруппировку своих войск, бросая против 3-й и 8-й армий основные силы своей 4-й армии, а также 3-ю и прибывшую с сербского фронта 2-ю армию. 1-я австрийская армия и группа войск Иосифа-Фердинанда получили задачу сдерживать противостоящие русские армии, обеспечивая наступление 4, 3 и 2-й армий в районе Львова.
К западу от Львова (6–11 сентября) произошло встречное городокское сражение между наступавшими армиями австрийцев и 3-й, 8-й и частью сил 5-й русских армий. В тяжелых боях, продолжавшихся шесть дней, австрийцы потерпели поражение{802}.
9, 4 и 5-я армии Юго-Западного фронта перешли в общее наступление (второе наступление) 4 сентября. Еще 2 сентября перешедшая в частное наступление 4-я армия имела успех на своих обоих флангах. На ее левом фланге сводный отряд разгромил и окружил 2-ю и 24-ю дивизии 10-го австрийского корпуса, взяв в плен 5 тыс. человек. 4-я и 9-я русские армии встретили перед собой окопавшегося противника. В первые дни наступления попытка прорыва укрепленного фронта противника успеха не имела. Фронтальная атака, предпринятая 5 и 6 сентября на 45-километровой позиции восемью дивизиями левого фланга 9-й и правого фланга 4-й армий, завершилась продвижением на отдельных участках на 1–3 км, а 7 сентября пять дивизий 4-й армии после артиллерийской подготовки из 264 орудий (из них 24 тяжелых) атаковали противника на 12-километровом участке и продвинулись за день на 2–3 км.
Командование Юго-Западного фронта объединяет усилия трех армий — 9, 4 и 5-й (последняя направила два корпуса по расходящимся направлениям в помощь 3-й и 8-й, 9-й и 4-й армиям). Общая атака, предпринятая 8 и 9 сентября, имела успех. К исходу дня 8 сентября 9-я армия прорвала позицию противника, 4-я армия атаковала противника (австрийские части и части германского корпуса Войрша) на 26-километровом фронте после сильной артиллерийской подготовки. Русские корпуса, имевшие на 1 км фронта 5 батальонов (против почти 3) и 17 орудий (против 7,5), за два дня боев, включая и ночные бои, к 9 сентября продвинулись на 7–9 км{803}.
10–11 сентября войска 9-й и 4-й армий, ведя преследование 1-й австрийской армии, продвинулись на 30–32 км. Наступление [245] 9, 4 и 5-й армий незамедлительно сказалось на ходе Городокского сражения — над 4, 3 и 2-й австрийскими армиями нависла угроза обхода и окружения. В тыл 4-й армии выходили крупные силы 5-й русской армии. В ночь на 12 сентября началось общее отступление потерпевших поражение австрийских армий. Преследование, начатое с некоторым опозданием, продолжалось по 21 сентября. Армии противника отошли к Карпатам. Сильная австрийская крепость Перемышль была обложена русскими войсками{804}. Преследование русской армией сводилось в общем к занятию оставленных противником районов. Командующий 8-й армией генерал Брусилов в своем донесении главнокомандующему писал, что в назначенном армии районе можно было предоставить каждому корпусу только одну дорогу и на каждой получается кишка войск, обозов и тыловых учреждений в 60 верст; в районе мосты испорчены, правильный подвоз расстроен; перед дальнейшим наступлением в район Добромил, Старый Самбор необходима двухдневная остановка.
Из-за плохо поставленной работы войскового тыла войска снабжались продовольствием и боеприпасами с перебоями. Австрийские железные дороги, захваченные русскими войсками, использовались в незначительной мере. Снабжение армий осуществлялось в основном конным транспортом, который не мог своевременно доставлять необходимые войскам продовольствие и боеприпасы. Генерал Брусилов в своем приказе требовал от командиров корпусов «взглянуть, что делается на их корпусных путях, и выяснить причину этого хаоса. Руководство маршами обозов совершенно отсутствует, никаких расчетов не делается, вообще обозы двигаются никем не управляемые. Между тем марш обозов требует еще большего управления, еще более внимательного расчета, чем марш войсковых колонн»{805}.
Истощение войск (потери на дивизию составляли до 4500 человек), расстройство войскового тыла, недостатки в материальной части — все это сказывалось на ведении преследования.
Австро-венгерские войска потерпели крупное поражение, потеряв до 400 тыс. человек, из них 100 тыс. пленными, и 400 орудий. Потери русских армий также были значительными — до 230 тыс. человек. [246]
Военно-политическое значение Галицийской битвы для России и в целом для Антанты огромно. Военная сила Австро-Венгрии — самого сильного союзника Германии — была подорвана. Ее армии до окончания войны потеряли способность вести решительные операции самостоятельно, без непосредственной поддержки германских войск. Исследователи первой мировой войны признают, что если австро-венгерские войска в первые бои шли с подъемом, то в дальнейшем ходе войны они уже не обладали такими качествами. Стратегические и оперативные возможности германской коалиции сузились. План Германии, рассчитанный на быстрое окончание войны, рухнул и на Восточноевропейском театре. Германия оказалась перед необходимостью переброски войск на русский фронт и ослабления этим самым своих усилий на Западном фронте. В Восточно-Прусской и Галицийской операциях русские войска взаимодействовали с англо-французскими войсками, ослабляя против них нажим германских армий.
Галицийской битвой русские армии создали условия для вторжения в восточные области Германии, а заняв Галицию — в Австро-Венгрию.
Галицийская операция значительна по своему размаху: ширина фронта наступления приближалась к 400 км, глубина — 200 км, средний темп наступления — до 6 км в сутки, длительность операции — 33 дня.
Армии развертывали свои корпуса в одну линию, в резерв выделялись небольшие силы.
Галицийская операция характера встречными сражениями. Упредить противника в развертывании и захватить инициативу стремилась каждая сторона. Русское командование рассчитывало уничтожить противника путем окружения его в Галиции. Однако этот замысел в силу ряда причин: слабой организации управления и взаимодействия, излишней боязни за выдвижение вперед крыльев, плохой организации работы войскового тыла — не осуществился, и наступление русских войск свелось к выталкиванию противника. Но, оценивая таким образом Галицийскую битву, нельзя упускать из виду и то, что она велась при обстоятельствах, когда противник одержал решительную победу в Восточной Пруссии над 2-й армией и этим самым открывал себе путь в тыл Юго-Западного фронта. В этих условиях русское командование смело продолжало наступательные действия против австро-венгерских войск, не выделяя сил для прикрытия со стороны Восточной Пруссии.
В ходе Галицийской операции войска обеих сторон применяли оперативные охваты. Но из-за недостатка выделяемых сил, медленных темпов, слабого управления они не приводили [247] к успеху и выливались во фронтальные столкновения, сопровождавшиеся значительными потерями, или же заканчивались отступлением одной из сторон, как это было, например, при осуществлении маневра 9, 4 и 5-й русских армий против 1-й австрийской армии. В операции выявилась большая чувствительность сторон к охватам, обходам. Однако задуманные маневры на флангах не осуществлялись, и войска применяли фронтальные линейные формы наступления.
Во втором наступлении русским армиям пришлось 4–9 сентября прорывать укрепленную позицию, осуществить прорыв фронта противника, укрепившегося и обладавшего огневыми средствами, во много раз превосходящими все то, что применялось в предшествующих войнах. Огневая сила артиллерии и пулеметов делали оборону трудно преодолимой. Для взлома обороны от наступавшей стороны требовалось применение в больших массах тяжелых орудий, а их было мало. Крупные недостатки в ведении операции происходили от неналаженности управления армиями, взаимодействия между ними, например между 4-й и 5-й армиями, а также между корпусами этих армий в Люблин-Холмской операции. Армии и корпуса излишне тяготели к естественным рубежам. В то же время в тяжелом для обеих сторон Городокском сражении многие русские соединения хорошо взаимодействовали между собой, искусно сочетали наступательные и оборонительные маневры. Ведя бои на пересеченной местности, покрытой озерами и лесами, они то растягивались, занимая широкий фронт, то сжимались. 24-й корпус 8-й армии, проявивший в [248] Городокском сражении высокие способности вести бои в трудных условиях, подвергшийся угрозе обхода своих обоих флангов, умело вел оборонительный бой против двух корпусов противника. Хорошо действовала артиллерия и конница 8-й армии. При вынужденном отходе пехоты артиллерийские батареи часто выбрасывались вперед и своим огнем останавливали противника, а тем временем пехота вновь занимала оставленные позиции. При наступлении пехоты артиллерийские батареи иногда придавались пехотным полкам и батальонам, с которыми они тесно взаимодействовали, поддерживая их огнем с открытых позиций. 12-я кавалерийская дивизия 8-й армии, стремясь остановить противника, угрожавшего левому флангу 24-го корпуса, спешилась и повела бой и, когда в пешем строю ей не удалось остановить обход, атаковала противника в конном строю.
При наступлении русская и австрийская дивизии занимали фронт в среднем до 8 км. Артиллерийская плотность на 1 км фронта составляла 5–8 (и несколько более) орудий. При прорыве австро-венгерского фронта 4-я русская армия (второе наступление) имела 22 орудия на 1 км фронта.
Тактика наступательного боя строилась на сочетании атак с фронта с охватом фланга противника, на стремлении достигнуть [249] тесного взаимодействия как между наступавшими частями и подразделениями, так и между пехотой и артиллерией; последняя все более расширяла свое взаимодействие с пехотой. Например, в наступательном бою 25-го пехотного полка 7-й пехотной дивизии, поддержанного двумя батареями артиллерии, две 76-мм пушки были с помощью пехоты выдвинуты на открытые огневые позиции и прямой наводкой расстреливали австрийские пулеметные гнезда. Подготовка атаки не только с помощью ружейного и пулеметного огня, но и с помощью артиллерии позволила батальонам полка уничтожить пулеметы противника и захватить обороняемую им важную высоту. По инициативе командиров соединений и частей дивизионную артиллерию постепенно стали переподчинять полкам, по одной-две батареи, и подготавливать атаку пехотных батальонов огнем артиллерийских батарей.
Быстрота движения и сильный огонь со стрелковых позиций во время коротких остановок, а также нанесение дружного штыкового удара определяли успех наступления. За перебегающими стрелковыми цепями рот бросались батальонные поддержки, затем резервы командиров полков, командиров бригад (начальников боевых участков) и начальников дивизий.
Артиллерия вполне выявила свою возросшую роль в ведении боя. Широкое применение артиллерийского огня позволило успешно решать задачу. Русские артиллеристы, ведшие [250] огонь с закрытых позиций, по искусству стрельбы превосходили артиллеристов противника.
Кавалерия, армейская и корпусная, использовалась, как правило, массированно. Иногда кавалерия корпусов распределялась по дивизиям. Кавалерия вела бои, производила разведку, нападала на фланг и тыл частей противника, бросалась в преследование. Она служила резервом армии или корпуса, размещаясь на флангах или в промежутках между корпусами.
Варшавско-Ивангородская операция (операция на реках Висла и Сан) 28 сентября — 8 ноября 1914 г. На Западноевропейском театре ко времени Варшавско-Ивангородской операции велись жестокие бои за открытые фланги, известные под названием «бег к морю». На Восточноевропейском театре германское верховное командование, стремясь задержать отступление разбитых австрийских войск в Галицийской операции и ликвидировать угрозу вторжения русских в Моравию и Верхнюю Силезию, в районе Кракова и Ченстохова формирует из основных сил 8-й армии и войск, переброшенных с французского [251] театра, новую, 9-ю армию; ее командующим был назначен Гинденбург, а начальником штаба — Людендорф. На Гинденбурга (17 сентября) возлагалось и руководство операциями на востоке с подчинением ему 8-й армии генерала Шуберта.
Переброска войск 9-й армии из района Кенигсберга и Летцена продолжалась с 17 по 28 сентября, а тылы ее были перевезены к 2 октября.
План германского командования сводился к наступлению во фланг и тыл наступавшим русским войскам. Однако ко времени развернувшейся операции ввиду перегруппировки русских войск он не мог быть осуществлен, и германское наступление вылилось в удары на Варшаву и Ивангород. К участию в операции привлекалась 1-я австро-венгерская армия.
Группировка австро-германских войск стала известна русскому верховному командованию. Северо-Западный и Юго-Западный фронты получили активные задачи — они должны были наступать в глубь Германии. Во исполнение задачи Юго-Западный фронт перебрасывает 5, 4 и 9-ю армии с р. Сан на север — к Ивангороду и Варшаве, располагая их на Висле, а Северо-Западный фронт (2-ю армию) — с р. Нарев к Варшаве. Эта грандиозная перегруппировка, производившаяся в основном походным порядком в условиях бездорожья и осенней распутицы, началась в последних числах сентября и закончилась к середине октября. Оставшиеся в Галиции 3-я и 8-я армии были отведены за Сан. Таким образом, русское верховное командование изменяет свой стратегический план, перенося главный удар и направляя основные силы против Германии. Во избежание флангового удара войска, преследовавшие австро-венгерские армии, были задержаны на р. Вислока. Превосходство в соотношении сил в начале операции было на стороне австрийцев и немцев, но к концу операции оно перешло к русским.
Варшавско-Ивангородская операция развернулась на фронте в 300 км. По времени она охватывает почти полтора месяца — с 28 сентября по 8 ноября. Участвовавшие в операции 9-я германская (12,5 пехотных и 1 кавалерийская дивизии) и 1-я австро-венгерская (11,5 пехотных и 5 кавалерийских дивизий) армии насчитывали 290 тыс. штыков, 20 тыс. сабель и 1600 орудий; 2, 5, 4 и 9-я русские армии с Варшавским укрепленным районом — 470 тыс. штыков, 50 тыс. сабель и 2400 орудий (не считая крепостных){806}. 2-я армия Северо-Западного фронта (командующий фронтом генерал Рузский, сменивший генерала Жилинского) на время операции была [253] передана в подчинение командующему Юго-Западным фронтом генералу Иванову.
Русская ставка, перегруппировывая войска, нацеливала их против главного противника — 9-й германской армии, рассчитывая нанести по ней удар с фланга, со стороны Варшавы, 2-й армией и с фронта (Ивангород, Сандомир) — 4, 5 и 9-й армиями. На другие армии обоих фронтов возлагалась задача обеспечения операции: со стороны Восточной Пруссии наступлением 1-й и 10-й армий; в Галиции действиями 3-й и 8-й армий по прикрытию р. Сан и по блокаде Перемышля.
28 сентября германо-австрийские дивизии перешли в наступление и, не встречая серьезного сопротивления, 8 октября вышли к Висле и устью Сана. Противнику на левом берегу Вислы, на фронте в 250 км, противостояли 5 кавалерийских дивизий конного корпуса Новикова, 2 стрелковые бригады, гвардейская кавалерийская бригада и 80-я пехотная дивизия. 4 октября перешли в наступление 2, 3 и 4-я австрийские армии. Русские войска отошли за р. Сан и к крепости Перемышль. Попытки австрийцев переправиться через Сан, с тем чтобы дальнейшим наступлением между Вислой и Западным Бугом угрожать слева варшавско-ивангородской группировке русских войск, были отбиты с большими для них потерями. Германские и австрийские войска вышли к Висле. Но их план нанести удар во фланг и тыл русским армиям вследствие их перегруппировки не осуществился. Более того, с севера Варшавы им самим стал угрожать охват. Для овладения Варшавой генерал Гинденбург создает группу войск из 17-го, 20-го и сводного корпусов под командованием генерала Макензена. Против русских войск, расположенных по обе стороны Ивангорода, выставлялся заслон с задачей не допустить их переправы через Вислу. 9 октября соединения Макензена через Радом, Бялобржеги устремились в северо-восточном направлении (вначале немцы наступали на фронт Сандомир, Ивангород, левый фланг направлялся на Ивангород), рассчитывая взять Варшаву с ходу. 9 октября командующий Юго-Западным фронтом отдает директиву о переходе в наступление. 10 октября начались ожесточенные встречные бои под Варшавой и Ивангородом (первое наступление русских). 12 октября немцы вышли на линию упраздненных фортов Варшавы. Переправившиеся на левый берег Вислы (у Гуры Кальварии, Козенице и Новой Александрии) русские войска удержались только в Козенице, образовав там сильный плацдарм. Но натиск противника ослабевал, силы его уменьшались; силы же русских возрастали.
В Холме 12 октября состоялось совещание главнокомандующих фронтами. Ставка возложила разгром 9-й германской армии на Северо-Западный фронт, возвратив ему 2-ю армию и передав из состава Юго-Западного фронта 5-ю армию. [254]
Начавшееся с середины октября{807} второе решительное наступление армий обоих русских фронтов (после произведенной рокировки) закончилось поражением 9-й германской и 1-й австрийской армий. В ходе наступления над немцами нависла угроза окружения и разгрома{808}. Гинденбург отдал приказ об отводе группы войск Макензена из-под Варшавы на три перехода, рассчитывая силами трех корпусов — 11-го, 20-го и гвардейского резервного (позиции которых на Висле передавались австрийским корпусам) — ударом во фланг, севернее р. Пилица, опрокинуть русские войска, наступавшие от Варшавы. Но этот расчет оказался ошибочным. Германскому командованию не удалось задержать наступавшие войска группой войск Макензена и обрушиться на их фланг тремя корпусами, снятыми с обороны Вислы.
На Юго-Западном фронте 4-я русская армия, наступавшая от Ивангорода на Радом, и 9-я армия в кровопролитных боях разгромили 1-ю австрийскую армию. Начальник австро-венгерского генерального штаба Конрад надеялся нанести здесь поражение русским войскам в то время, когда часть их переправится через Вислу, а другая еще будет находиться на ее правом берегу. В целях осуществления такого маневра — опрокинуть переправившиеся русские соединения в Вислу — он расположил у реки сторожевые части, а за ними сильные резервы. Но замысел Конрада не осуществился; 1-я австрийская армия была разбита наступавшими русскими войсками. Положение противника, по признанию Людендорфа, «было исключительно критическое». Отдав 27 октября приказ об отступлении «широким фронтом»{809}, он ожидал вторжения превосходящих сил русских в Познань, Силезию и Моравию{810}. Чтобы замедлить русское наступление, германское командование распорядилось произвести основательную порчу железных и шоссейных дорог, мостов. Людендорф лично наблюдал за разрушением путей, которое, по его мнению, вызывалось тем, что армии могут удаляться от конечных станций железных дорог примерно на 120 км{811}.
Преследование русскими армиями вскоре приостановилось вследствие необходимости наладить работу тыла, восстановить железнодорожное сообщение и снабжение боеприпасами и продовольствием. Русским войскам нужна была оперативная пауза. Так закончилась вторая (после Галицийской) успешная [255] операция. Немецкие и австро-венгерские войска потерпели поражение. 8 ноября русские армии находились на линии фронта р. Варта, Мехов, Тарнов, р. Дунаец, Карпаты.
Варшавско-Ивангородская операция характерна проведением в ходе наступления противника перебросок в крупном масштабе по грунтовым и частью железным дорогам войск обоих фронтов к Ивангороду и Варшаве, задержкой противника на Висле и встречным наступлением четырех армий (2, 5, 4 и 9-й). Но это высокое искусство омрачается неспособностью русского командования использовать сложившиеся для него благоприятные условия, чтобы окружить и уничтожить 9-ю германскую армию и этим самым полностью рассчитаться за Восточно-Прусскую операцию.
Германское командование переоценило свои силы, построив все расчеты на внезапности.
Нанеся крупное поражение 9-й германской армии, русские войска показали свои высокие боевые качества, выбили из рук противника разрекламированный Восточно-Прусской операцией щит «непобедимости немцев».
Лодзинская операция 11 ноября — 19 декабря 1914 г. Новая операция стала готовиться обеими сторонами в то время, когда потерпевшие поражение 9-я германская и 1-я австрийская армии откатывались на запад к границам Германии. Русская ставка переоценивала успех Варшавско-Ивангородской операции и 2 ноября отдала директиву о подготовке к последующей операции — глубокому вторжению в Германию силами четырех армий, находившихся на левом берегу Вислы: 2-й и 5-й армиями Северо-Западного фронта, 4-й и 9-й армиями Юго-Западного фронта. Для подготовки к будущей операции Северо-Западному фронту предписывалось остановить преследование противника войсками 2-й и 5-й армий и приступить к выполнению ближайшей задачи — сломить упорство немцев в Восточной Пруссии, причем 10-й армии предстояло отбросить их за линию Мазурских озер, продолжая затем во взаимодействии с 1-й армией выполнение задачи по закреплению на Нижней Висле. Юго-Западному фронту приказывалось силами 4-й и 9-й армий продолжать преследование противника до установленного ставкой рубежа (рубеж развертывания для 2, 5, 4 и 9-й армий: Унейов, Пжедборж, устье р. Нида){812}. На 3-ю и 8-ю армии возлагалось обеспечение операции слева — наступлением к Карпатским горам; на 11-ю армию — блокада Перемышля.
Проведение «главной операции» — глубокое вторжение в пределы германской империи — удовлетворяло требованиям французского и английского командования. Жоффр и английский [256] военный министр Китченер настаивали на продолжении наступления. Франко-английский фронт, передавал через английского агента Китченер, еле держится; русское наступление свяжет противника, не позволит ему перебросить дополнительные силы против англо-французов и прорвать фронт.
Вторжение в Силезию (угольный бассейн) и Познань угрожало промышленности этих провинций, а также Кракову и тылу австрийских войск в Галиции, вынуждало германское верховное командование произвести переброску войск с французского на русский фронт.
Интересы русского фронта настоятельно требовали его упрочения, приведения за зимний период в порядок пришедших в расстройство войск. Некомплект частей достигал 50% штатного состава. Недоставало боеприпасов и орудий. Поступавшие пополнения не обеспечивались даже винтовками. Наступление с целью глубокого вторжения в Германию отвечало интересам французского и английского командования, войска которых в это время отражали германское наступление у Ипра (20 октября — 15 ноября). Здесь, у Ипра, обоими противниками использовались последние подготовленные резервы. Но борьба на французском фронте уже не могла существенно изменить ход войны. Вопрос стоял только о позиционных рубежах, а не о решительных победах германских войск{813}. Таким образом, русское наступление не обеспечивалось нужными ресурсами и не вызывалось ходом войны, политическими и стратегическими соображениями.
Русское стратегическое руководство — ставка верховного главнокомандования — находилось под влиянием франко-русской военной конвенции. Намерение ставки перенести войну на землю противника и тем самым покончить с политикой Германии вести войну на территории других государств, заставить снять значительные силы с французского фронта, развязав этим наступательные действия союзников, имело основания и могло бы служить оправданием, если бы русское наступление было обеспечено средствами и надежным управлением.
Германское командование на Востоке — с 1 ноября восточногерманского фронта (8-я армия — командующий генерал Белов и 9-я армия — командующий генерал Макензен), возглавляемого Гинденбургом и начальником штаба Людендорфом, — в целях противодействия наступлению русских войск на левом берегу Вислы и недопущения их к границам Германии принимает решение нанести силами 9-й армии удар по правому флангу наступающих русских армий между реками Висла и Варта; австро-венгерские войска тем временем задерживают [257] русских с фронта{814}. План был одобрен германской ставкой и 4 ноября согласован с Конрадом. Фалькенгайн, начальник германского генерального штаба (назначен 3 ноября, за неделю до начала Лодзинской операции), пообещал подкрепить войска Восточного фронта несколькими корпусами с французского театра. Принятию решения нанести фланговый удар и его осуществлению способствовали перехваченные русские радиограммы. Уже 1 ноября из перехваченной радиограммы Гинденбург узнал о намерениях русского командования «после 120-верстного преследования» остановить пехоту для подготовки дальнейшего наступления. Русские радиограммы, как писал Фалькенгайн, «давали нам возможность с начала войны на Востоке до половины 1915 года точно следить за движением неприятеля с недели на неделю и даже зачастую со дня на день и принимать соответствующие противомеры. Это главным образом и придавало войне здесь совсем иной характер и делало ее для нас совершенно иной, гораздо более простой, чем на Западе»{815}.
Командование восточногерманского фронта для осуществления глубокого удара во фланг и тыл русских войск с далеко идущими целями окружения 2-й и 5-й русских армий к 10 ноября перебрасывает по железной дороге из района Ченстохов, Калиш на север в район Торна (расстояние около 300 км) 9-ю армию, а для действий против русских с фронта оставляет в районе Ченстохова небольшую группу войск (4 дивизии) генерала Войрша. На австро-венгерские войска, расположенные правее группы Войрша, возлагалась задача содействовать осуществлению главного удара. Между 9-й армией Макензена и группой Войрша располагались ополченские части Бреславльского и Познаньского корпусов.
Генерал Макензен, командующий 9-й армией, усиленной значительными подкреплениями, в том числе двумя корпусами из 8-й армии, направил удар против 2-й русской армии. Ближайшей же целью являлся разгром 5-го Сибирского корпуса 1-й армии у Влоцлавска{816}.
Русское наступление намечалось на 14 ноября. Четырем армиям предстояло наступать на всем 250-километровом фронте и выйти на линию Яроцин, Кемпно, Котовице (ближайшая цель). На войска 5-й и 4-й русских армий возлагались атаки наиболее опасной, по мнению ставки, группы войск противника в районе Ченстохова (уже к 10 ноября переброшенной на север). 2-я армия, наступавшая на Калиш, и 9-я армия должны [258] были содействовать 4-й и 5-й армиям. Однако это не означало создания ударного кулака, действующего на решающем направлении. Силы наступавших армий распылялись.
С началом наступления 4-я армия вошла в состав Северо-Западного фронта. Следовательно, из четырех армий, предназначенных для наступления, три армии (2, 5 и 4-я) входили в Северо-Западный фронт. Но с развитием германского флангового удара русский план наступления был нарушен. 4-ю армию 17 ноября пришлось возвратить в состав Юго-Западного фронта.
Немцы скрытно произвели перегруппировку войск{817} и обеспечили внезапность удара. Их наступление началось 11 ноября, на три дня раньше русского наступления. Германское командование, опасаясь, что русские знают о замысле операции и о сосредоточении войск, бросило 9-ю армию в наступление, не выждав движения русских армий к западу. Внезапность удара не принесла ожидаемых результатов: германские корпуса встретили упорное сопротивление. Угроза правому флангу русских войск, хотя и с большим опозданием, была раскрыта русским командованием. 5, 4 и 9-я русские армии перешли в наступление 14 ноября, не зная о действиях 9-й германской армии. Штаб 2-й армии, видевшей опасность, нависшую над правым флангом, перегруппировал два корпуса вправо. 15 ноября перегруппировку войск начал командующий Северо-Западным фронтом, до этого неправильно оценивавший обстановку на своем фронте. Преимущества в соотношении сил были на стороне русских. На направлении главного удара значительное превосходство в живой силе и артиллерии имели немцы{818}.
Наступление 9-й германской армии, наносившей удар из района Торна на Кутно в обход Лодзи с востока, было направлено в стык между 1-й и 2-й русскими армиями. Первому удару силами четырех корпусов противника подвергся 12 ноября левофланговый 5-й Сибирский корпус 1-й армии у Влоцлавска. Противник стремился окружить корпус и уничтожить. Но вследствие несогласованных действий соединений, вступавших в бой по частям, и упорного сопротивления русских ожидаемый [260] успех не был достигнут. 5-й Сибирский корпус, хотя и с большими потерями, смог избежать окружения и отойти почти на полтора перехода. Сломив сопротивление 5-го Сибирского корпуса{819}, противник бросился к р. Бзура, с тем чтобы нанести удар во фланг и тыл 2-й армии. На пути к Бзуре в районе Кутно 14–15 ноября войска Макензена наносят поражение 2-му русскому корпусу, переданному во время боев 1-й армии из состава 2-й армии.
Связь между 1-й и 2-й русскими армиями была прервана, и 16–17 ноября германские корпуса приступили к окружению 2-й русской армии{820}. Обойденная с правого фланга, она заняла дугообразное положение в районе Лодзи. В охват Лодзи с востока и юга Макензен направляет группу Шеффера (3 пехотные и 2 кавалерийские дивизии), которая вышла в тыл 2-й армии, на дорогу Лодзь — Петроков. Но здесь она была встречена подошедшими частями 1-го Сибирского и 5-го армейского корпусов 5-й армии. В то же время были отбиты попытки Познаньского и Бреславльского немецких корпусов обойти Лодзь и соединиться с группой Шеффера. 20–21 ноября наступление германских войск было приостановлено, и фронт в районе Лодзи восстановлен. Группа русских войск, созданная в районе Ловича (около двух корпусов), вошла в соприкосновение с правым флангом 2-й армии восточнее Лодзи у Березины. Обходная германская группа Шеффера сама оказалась в окружении. 23 и 24 ноября она вела ожесточенные бои с 6-й Сибирской дивизией, пытаясь разорвать кольцо окружения{821}. Из-за неправильных действий Ренненкампфа — командующего 1-й армией, лично уславшего большую часть Ловичской ударной группы в другом направлении, 6-я Сибирская дивизия не была поддержана и подверглась разгрому тремя германскими дивизиями. Остатки группы Шеффера прорвались из окружения на северо-восток. И на этот раз была упущена возможность рассчитаться с противником за окружение и уничтожение корпусов 2-й русской армии в Восточной Пруссии.
Германский план окружения 2-й армии также рухнул. «Крупная оперативная цель, — записал Людендорф, — уничтожить русских в излучине Вислы — не была достигнута»{822}.
Военные действия, весьма активные с обеих сторон, продолжались до середины декабря. Немцы 1 декабря начали новое [261] наступление, стремясь нанести удар против флангов, ослабленных боями 2-й и 5-й русских армий. Русские войска ответили переходом в контрнаступление. Развернулись упорные бои, сопровождавшиеся большими потерями. В конце ноября и в начале декабря германские войска пополнились корпусами, переброшенными с Западного фронта. Активные действия русских войск вынуждали Гинденбурга вводить эти корпуса по частям и на различных участках фронта. К концу операции силы обоих противников истощились.
Русские армии были отведены и к 19 декабря{823} заняли оборону на рубеже рек Бзура, Равка и Нида. С этим оборонительным рубежом связывается начало позиционной борьбы на Восточноевропейском театре военных действий.
В левобережной Польше кроме трех армий Северо-Западного фронта (1, 2 и 5-й) вели упорные бои на фронте Ченстохов, Краков 4-я и 9-я армии Юго-Западного фронта с австрийскими войсками и группой Войрша. В Галиции 3-я и 8-я армии подошли к устью р. Дунаец и к верховьям р. Сан. 11-я армия блокировала Перемышль. В Восточной Пруссии 10-я русская армия достигла линии Мазурских озер.
Таким образом, в Лодзинской операции командованию германского Восточного фронта не удалось повторить «Танненберг» — окружить в районе Лодзи 2-ю и 5-ю русские армии Северо-Западного фронта. Вклинение войск 9-й армии между 1-й и 2-й русскими армиями едва ли можно назвать «оперативной смелостью» или «обоснованным риском». Германские войска, осуществляя маневр, входили в глубокий мешок, т. е. сами лезли в кольцо русских армий. Глубокий обход 2-й русской армии являлся авантюрой, предпринятой в расчете на слабость русских армий, на опыт легкого окружения армии Самсонова. Но в то же время неоправданная самонадеянность германского командования проистекала из знания обстановки, планов и намерений русского командования благодаря перехваченным радиотелеграммам.
Пятнадцать дней напряженной борьбы, от начала боя у Влоцлавска до выхода из окружения остатков германских войск группы Шеффера, разрушили план Гинденбурга. Второе германское наступление, также с далеко идущими целями — нанесение ударов по флангам 2-й и 5-й армий, продолжалось с перерывами всю первую половину декабря и закончилось без решительных результатов. Получаемые германским Восточным [262] фронтом с Западного фронта корпуса вводились разновременно и на разных участках фронта.
Русский замысел глубокого вторжения в Германию также не осуществился. В операции проявилась военно-техническая отсталость России (недостаток боеприпасов, орудий и даже винтовок), ошибки и просчеты в оперативно-стратегическом руководстве. Русское командование не смогло быстро ориентироваться в постоянно изменявшейся обстановке и вносить нужные изменения в планы, чтобы быстро отбросить все, что не отвечало требованиям ведения операции{824}. Командующий Северо-Западным фронтом генерал Рузский не смог отрешиться от принятого плана даже тогда, когда обозначился главный удар германской 9-й армии в стык между 1-й и 2-й русскими армиями{825}.
По своим оперативным формам Лодзинская операция, проведенная на левом берегу Вислы в ноябре — декабре, является одной из наиболее сложных операций первой мировой войны — операций глубоких обходов и окружений.
Военные действия на других фронтах войны
Операции на Дальневосточном, Африканском и Балканском театрах войны. В ходе развернувшейся войны прибавлялись ее участники. Образовывались новые фронты. С вступлением в войну в октябре 1914 г. Турции образовался Азиатско-Турецкий театр с кавказским, дарданелльским, сирийским, палестинским, суэцким, аравийским и месопотамским фронтами. 23 августа вступила в войну Япония, стремившаяся к господству в восточной части Тихого океана. Образовался Дальневосточный театр войны. В ноябре после упорных боев японцы захватили важнейшую военно-морскую базу Германии — крепость Циндао{826}, расположенную на южном побережье Шаньдунского полуострова (Китай). В сентябре — ноябре Германия лишилась всех своих колониальных владений на Тихом океане. Японцы овладели островами, принадлежавшими Германии: Каролинскими, Марианскими и Маршалловыми, а английский экспедиционный отряд занял германские базы на островах: Самоа, Новая Гвинея, Новая Британия и на Соломоновых. Захватом германских островов, собственно, и заканчивается участие Японии в войне. [263]
В Африке, где Германия имела обширные колонии (Того, Камерун, германская Юго-Западная Африка и германская Восточная Африка), начавшиеся военные действия привели в 1914 г. к занятию только Того. Германская Юго-Западная Африка была занята в 1915 г., а остальные колонии — в последующие годы.
На Балканском театре в 1914 г. австро-венгерские войска дважды наступали против сербских войск и первоначально имели успех. Но сербские войска переходили в контрнаступление и отбрасывали противника со своей территории. Первая операция (12–24 августа), начавшаяся наступлением австрийцев, закончилась боями на р. Ядар прорывом фронта и отступлением австрийских войск, которое с 20 августа стало беспорядочным. [264] Сербские войска захватили 50 тыс. пленных и 50 орудий. Вторая операция продолжалась с 7 сентября по 15 декабря. Австрийцы, перейдя в наступление, встретили стойкое сопротивление сербов. Но, создав угрозу окружения, австрийские части заставили их начать 7 ноября отход в глубь страны. Противник захватил Белград. Отступавшие сербские войска, получив от союзников орудия и боеприпасы, 3 декабря нанесли 1-й армией успешный удар, за которым последовали также успешные удары 2-й и 3-й сербских армий. Австрийские войска, потерпев поражение, очистили территорию Сербии и Белград. Сербская армия захватила много пленных и многочисленные трофеи. Существенную помощь Сербии оказала Черногория. Смелые действия черногорцев отвлекали силы противника.
Кавказский фронт. Поражение турецких войск в Сарыкамышской операции (декабрь 1914 г. — январь 1915 г.). На Кавказском [265] фронте кампания 1914 г. закончилась крупными успехами русской Кавказской армии. Обе стороны, открывая военные действия, ставили перед собой активные задачи. Кавказская армия — 153 батальона, 175 сотен и 350 орудий — охватывала фронт протяженностью 720 км, от Черного моря до озера Урмия. Подразделялась она на пять групп. Первая, главная группа сосредоточилась в районах Сарыкамыша и Ольты: отряды Сарыкамышский и Ольтинский — на направлении Карс, Эрзерум и в районе Игдыря (восточнее Кагызмана) — Кагызманский. В ее задачу входило нанесение главного удара на эрзерумском направлении при поддержке справа Ольтинского отряда и слева отряда, действующего на эривань-алашкертском направлении. Остальные группы Кавказской армии выполняли охранные задачи.
3-я турецкая армия, действовавшая против России, состояла из трех корпусов и кавалерийской дивизии (9 дивизий, до 100 батальонов, 35 эскадронов и 244 орудия), а также из нескольких десятков сотен курдской иррегулярной конницы. Она [266] имела целью нанести удар на карском направлении. Готовился удар и по Батуми.
После объявления войны русские отряды Кавказской армии перешли в наступление. Сарыкамышский отряд (главные силы) углубился в пределы Турции, дойдя до Кепри-Кея, а Ольтинский отряд дошел до Ардоса и Ида. Отряды, действующие южнее и юго-восточнее Кагызмана (левее главных сил), заняли Алашкерт, Кара-Килису, Диадин и Баязет. Опасаясь за Эрзерум, турки бросили значительные силы против Сарыкамышского отряда и заставили его отойти. К 9 декабря Сарыкамышский отряд занимал фронт перед Маслагатом, Юзвераном, Арди. На приморском направлении турки скрытно произвели высадку двух пехотных полков у местечка Хопа и 16 ноября вторглись в Закавказье. Они заняли прибрежный район, оттеснив русских к Батуми.
22 декабря 1914 г. наступлением войск 3-й турецкой армии началась Сарыкамышская операция. Возглавлял турецкую армию военный министр Энвер-паша, обучавшийся в германской военной академии; начальником штаба и помощником Энвер-паши были немецкие офицеры.
Сарыкамышский отряд (1-й Кавказский и 2-й Туркестанский корпуса с приданными частями) насчитывал 53 3/4 батальона, 34 сотни и 148 орудий{827}; возглавлял отряд командир 1-го Кавказского корпуса генерал Берхман.
Командованием турецкой армии был принят смелый наступательный план устройства «Канн» главным русским силам. Корпуса 3-й турецкой армии получили приказ: 11-й — сковать русских с фронта, 9-й и 10-й — совершить глубокий обход Сарыкамышского отряда с фланга и тыла, предварительно сбив с позиций Ольтинский отряд генерала Истомина. Обеспечение операции слева возлагалось на части 1-го Константинопольского корпуса.
Первому удару 22 декабря подвергся Ольтинский отряд (8 3/4 батальона, 7 сотен и 24 орудия). Однако Истомин вовремя отвел отряд. 23 декабря, заняв передовыми частями Ольты, турки продолжали обходить главные силы русских. Атаки частей 11-го турецкого корпуса с фронта, предпринятые 23 декабря, были отбиты. Части Константинопольского корпуса, наступая из Аджарии, заняли Ардаган. Положение Сарыкамышского отряда становилось тяжелым. С 26 декабря развернулись бои за Сарыкамыш. Вначале организация обороны города была возложена на полковника Букретова, а затем частями в районе Сарыкамыша командовал генерал Пржевальский. Силы русских у Сарыкамыша все время увеличивались. Атаки, предпринимавшиеся частями 9-го и 10-го турецких корпусов, [267] отбивались с большими для них потерями. Их последняя атака, предпринятая в ночь на 30 декабря, вначале протекала успешно. Сарыкамышский фронт был прорван. Однако турки были отброшены. В жестоких боях ночью противник понес большие потери. Ослабленные силы 9-го и 10-го корпусов заняли оборону. В наступление перешли русские, стремясь в свою очередь отрезать пути отхода турок от Сарыкамыша. 2 января они заняли Бардусский перевал, отрезав путь отступления 9-му турецкому корпусу. 4 января части этого корпуса были окружены и взяты в плен вместе с командиром корпуса и тремя командирами дивизий.
Тяжелые потери понес 10-й турецкий корпус. 32-я дивизия этого корпуса, наносившая удар по правому флангу Сарыкамышского отряда, ведшего бой с 11-м турецким корпусом (Сарыкамышский отряд отошел, заняв оборону на фронте Еникей, Башкей) с целью прикрытия отступления 30-й и 31-й дивизий, была разгромлена отрядом генерала Баратова.
14 января перешел в наступление Сарыкамышский отряд. Упорно сопротивлявшиеся турки 16 января были сбиты со своих позиций. 20 января отряд занял позиции, которые имел до операции.
Во время операции Сибирская казачья бригада при содействии частей Ольтинского отряда выбила турок из Ардагана.
Так бесславно для турецкой армии закончилась Сарыкамышская операция. Противник потерял из 90 тыс. бойцов до 70 тыс., русские — 20 тыс. Проведение операции в тяжелых условиях зимы сопровождалось большими потерями обмороженными, только у русских их насчитывалось свыше 6 тыс. человек{828}.
План турецкого командования, рассчитанный на достижение решительного успеха посредством «Канн», благодаря смелым и стойким действиям русских войск провалился. Действия турецких войск поставили в критическое положение главные силы русской армии, но не привели к успеху. Задуманная турецким командованием операция в горном районе в зимних условиях не была тщательно подготовлена и протекала беспорядочно. Войска не имели твердого управления. Энвер-паша не обеспечил взаимодействия обходящих корпусов. Медленно и вяло действовал 11-й корпус, атаковавший русских с фронта, что позволило перебрасывать войска на угрожаемый участок, к Сарыкамышу{829}.
Сарыкамышская операция, распавшаяся на несколько очагов, показала, что оборона в горных условиях должна быть в высшей степени активной. Русские войска, обороняясь, вели [269] смелые наступательные бои. На обходный маневр противника они ответили сосредоточением сил у Сарыкамыша, охватом его правого фланга, окружением и уничтожением 9-го турецкого корпуса. Опыт операции подтвердил настоятельную необходимость иметь резервы. Сарыкамышский отряд, подвергшийся обходу, попал в опасное положение из-за отсутствия резерва. Выход противника к Сарыкамышу мог бы закончиться тяжелыми последствиями. Он был остановлен наскоро созданным в Сарыкамыше сборным отрядом, причем возглавил его случайно находившийся там проездом из Тифлиса полковник генерального штаба.
Сарыкамышская победа поставила в тяжелое положение Турцию. Возрастание роли Кавказского фронта угрожало Турции и потребовало от нее переброски войск на Кавказский театр, чем ослаблялись ее силы на других фронтах.
Война на море
Основным театром было Северное море. Здесь, в Гельголандской бухте, с началом войны сосредоточились главные силы германского флота, а в Скапа-Флоу (северная часть Англии) — английского флота, стремившиеся закрыть доступ германским кораблям в Атлантический океан. Главные силы французского флота, базировавшиеся в портах Средиземного моря, не допускали выхода флотов Турции и Австро-Венгрии из Адриатического и Эгейского морей{830}. Русский флот в Балтийском море запирался более сильным германским флотом.
В Северном море в 1914 г. англичане, располагавшие большим превосходством в силах, осуществляли сложную блокаду, усиливая ее во время перевозок войск на французский фронт{831}. Германцы вели военные действия своими легкими силами и подводными лодками{832}. Они устанавливали мины у баз и портов восточного побережья Англии и на подступах к Гельголандской бухте. 28 августа у Гельголанда произошел бой английской крейсерской эскадры адмирала Битти с германскими крейсерами. Немцы понесли крупные потери — три легких крейсера и один эскадренный миноносец, не потопив ни одного корабля противника{833}.
Боевые успехи подводных лодок в Северном море выразились в потоплении 5 сентября германской подводной лодкой [270] «U-21», впервые в открытом море, боевого корабля — английского легкого крейсера «Патфайндер». 13 сентября английская подводная лодка «Е-9» потопила германский легкий крейсер «Хела», а 22 сентября германская подводная лодка «U-9» — три английских броненосных крейсера: «Абакир», «Хог» и «Кресси». Уничтожение в один день трех крейсеров одной подводной лодкой всколыхнуло адмиралтейства воюющих государств, заставило усилить строительство подводных лодок, приступить к созданию противолодочной обороны баз флота и внести существенные изменения в английскую систему блокады в Северном море.
Но немцам в 1914 г. не удалось уравнять силы «малой войной». Блокада германского побережья, установленная англичанами, нарушала морские сообщения. Германия, отрезанная со стороны моря, вынуждена была пользоваться своими внутренними ресурсами (промышленное сырье, продовольствие).
Развернувшиеся действия германских крейсеров на океанских сообщениях вначале были успешными. Уничтожая транспорты, они срывали торговые и воинские перевозки. Перед началом войны Англия имела для защиты морских сообщений во много раз больше крейсеров, чем Германия. Однако борьба с германскими крейсерами потребовала много времени и отвлекла часть сил. Только в начале 1915 г. удалось покончить с крейсерскими операциями противника. Его крейсеры один за другим уничтожались. 9 января 1914 г. после трехмесячной борьбы был потоплен в Индийском океане известный своими успешными действиями легкий крейсер «Эмден»{834}. 8 декабря у Фолклендских островов была уничтожена германская тихоокеанская эскадра адмирала Шпее (1 ноября она разбила английскую эскадру, уничтожив два крейсера). Из пяти крейсеров удалось спастись лишь крейсеру «Дрезден» (был потоплен в марте 1915 г.){835}.
Крейсер «Эмден», маскировавшийся под английский крейсер, нарушал английские сообщения в восточной части Индийского океана. 28 октября у Пенанга (полуостров Малакка) он вошел в порт и потопил русский легкий крейсер «Жемчуг» и французский миноносец. Им было уничтожено и захвачено 25 транспортов. Против «Эмдена» было брошено 10 крейсеров. Другой, успешно действовавший немецкий крейсер — «Карлсруэ» уничтожил и захватил 17 транспортов{836}.
На Балтийском море постановка русским флотом минных заграждений в его южной части стеснила действия германского [271] флота, отвлекла часть сил для борьбы с минной опасностью и нарушила морские сообщения{837}. В связи с потоплением в октябре германской подводной лодкой крейсера «Паллада»{838} усиливается противолодочная оборона, кроме минных заграждений производится установка сетей у входов в базы, дозорную службу вместо крейсеров стали нести эскадренные миноносцы. На русских минах подорвалось несколько кораблей противника, в том числе крейсер «Фридрих-Карл»{839}.
На Черном море русский флот нарушал сообщения Турции, обстреливал порты, ставил мины у турецких портов и у Босфора, стремясь не допустить выхода турецких кораблей в Черное море. На русских минах у Босфора 26 декабря подорвался и надолго вышел из строя немецкий крейсер «Гебен»{840}. С выводом из строя «Гебена» русский флот стал господствовать на море. В задачу русского Черноморского флота входила поддержка Кавказской армии{841}.
Военно-политические итоги кампании 1914 г.
Кампания 1914 г. явилась боевой проверкой сил и возможностей всех участников войны. Германский план кратковременной войны рухнул. Германские армии на Марне, австро-венгерские в Галиции и турецкие на Кавказе потерпели поражение. Кампания 1914 г. была выиграна Антантой. Для Германии «наступил серьезный кризис в ведении войны на два фронта»{842}.
Огромную роль в срыве плана молниеносного разгрома французских армий в ходе всей кампании{843} сыграл русский фронт. Маршал Фош считал, что русская армия «своим активным вмешательством отвлекла на себя значительную часть сил и тем позволила нам одержать победу на Марне»{844}.
Германское верховное командование и генеральный штаб, мечтавшие разбить Францию и Россию поодиночке, поставили [272] страну в условия одновременной борьбы с сильнейшими противниками на два фронта и в обстановке морской блокады; последняя не была предусмотрена в полном объеме и вскоре сказалась на сырьевом и продовольственном снабжении.
Начальный период войны, продолжавшийся до вступления в вооруженную борьбу главных сил (со дня объявления войны и общей мобилизации), охватывал мобилизацию, сосредоточение, развертывание армий и военные действия, связанные со стратегическим развертыванием (прикрытие и захват районов для развертывания). На Западноевропейском театре преимущества в мобилизации, сосредоточении и развертывании были на стороне Германии. Ее генеральный штаб, выигрывая время, создает превосходство в силах на решающем направлении. Немецкие войска захватывают удобные районы для наступления и наносят главный удар по англичанам и французам, обладая преимуществом охватывающего положения и свободой маневра. Преимущества начального периода войны были использованы Германией и определили выигрыш большого пограничного сражения. Однако этот успех в силу изменившейся обстановки вооруженной борьбы не привел к молниеносной победе над Францией.
В ходе кампании 1914 г. выявилась несостоятельность планов и предвоенных взглядов на размах предстоящей борьбы. Они были отвергнуты практикой вооруженной борьбы{845}. Вместо молниеносной войны силами отмобилизованной армии пришлось вести длительную войну, до крайности используя материальные и моральные возможности страны, людские и материальные ресурсы. В. И. Ленин писал в 1915 г., что война «протянется еще очень долго...»{846}. Ошибочное представление всех участников коалиций о том, что война будет кратковременной, привело к большим просчетам в военно-экономическом и военно-техническом отношении. Длительная война требовала огромных, многомиллионных людских резервов. В первые же месяцы войны стала сказываться нехватка материальных средств, оружия и боеприпасов. Накопленных в предвоенные годы запасов хватило лишь на непродолжительное время. Особенно испытывала недостаток в вооружении и боеприпасах русская армия. Снарядный голод приводил к большим потерям, срывал успешное выполнение поставленных задач. К снарядному голоду прибавилась нехватка винтовок. Пополнения [273] приходили наполовину без винтовок, а в корпусах имелось по нескольку тысяч безоружных людей{847}.
В результате огромного размаха вооруженной борьбы и резко возросшей мощи ружейно-пулеметного и артиллерийского огня армии воюющих сторон несли тяжелые потери. Из строя выводились кадровые солдаты, нес большие потери младший и средний командный состав. К началу 1915 г. выбыла из строя большая часть кадровых войск{848}, разрушив надежды генеральных штабов на выигрыш войны силами кадровой армии и обученными резервами. Обе стороны принялись за подготовку стратегических резервов.
Стратегия ведения войны, рассчитанная на мобилизационные запасы и на возможности военной промышленности, а не всей экономики страны, на развертывание в начале войны всей отмобилизованной армии в один стратегический эшелон для выигрыша войны генеральным сражением, была отвергнута ходом войны. Битва на Марне разрушила германскую стратегию скоротечной войны и генерального сражения с устройством «Канн». Войска германского правого фланга, выполнявшие главную задачу, вскоре выдохлись, а стратегического резерва не было. «В силу отсутствия такого резерва, — писал немецкий исследователь первой мировой войны Мозер, — с самого же начала была потеряна всякая надежда на достижение действительно всесокрушающего удара против левого фланга французской армии, а тем более на нанесение решительного флангового удара всему французскому войсковому фронту»{849}. На Западноевропейском театре в середине ноября истощенные армии обеих сторон перешли к обороне. Фронт противников стабилизировался, образовался сплошной фронт, фланги которого уперлись в границу нейтрального государства Швейцарии и в море. Противники зарылись в землю, непрерывно совершенствуя свои укрепленные позиции. На Западноевропейском театре закончился маневренный период войны и начался (в ноябре — декабре{850}) позиционный.
В кампании 1914 г. между французской, английской и бельгийской армиями, действовавшими на одном театре, не было единого командования и строгой согласованности. То же самое относится к германской и австрийской армиям. Не была установлена координация союзных войск на Западноевропейском (французском) и Восточноевропейском (русском) театрах войны. [274]
Возрастание размаха вооруженной борьбы, развертывание военных действий на широких фронтах, усложнившаяся организация взаимодействия армий потребовали внести изменения в управление войсками. Управление по принципу «ставка — армия» заменялось управлением «ставка — фронт (группа армий) — армия». В русской армии фронты как оперативно-стратегические объединения появились перед войной и в ходе ее себя оправдали.
Со стабилизацией фронта, с возникновением сплошных фронтов и позиционной борьбы изменился характер ведения операций. «Позиционность, — отмечал М. В. Фрунзе, — создалась на почве бессилия столкнувшихся друг с другом сторон найти решение прямым массовым ударом. С другой стороны, объективные условия в лице ограниченной территории и богатейшей техники позволяли каждой стороне, отказавшись от скорого решения, перейти к обороне на неподвижных позициях. Результатом этих двух моментов и была позиционная тактика с характеризующей ее неподвижностью и устойчивостью линий фронта»{851}.
До установления позиционного фронта основной формой оперативного маневра являлись охваты и обходы одного или двух флангов в целях окружения и уничтожения противника. Однако ни одна из сторон не добилась окружения крупной оперативно-стратегической группировки. На направлении ударов не всегда создавалось решающее превосходство в силах, не было эшелонов развития успеха и сильных резервов. Кроме того, ведение операций не обеспечивалось подвижными силами. Массы кавалерии не были подготовлены к выполнению роли подвижных войск. На Западном фронте обходящими операциями — «бегом к морю» — заканчивается борьба на открытых флангах. В условиях позиционной борьбы, для того чтобы открыть фланг противника, нужно осуществить прорыв фронта. Фланги в расположении противника стало возможным образовывать только насильственным путем, только путем фронтального прорыва{852}.
Маневренный период характеризовался встречным сражением. Сторона, упредившая в развертывании сил и организовавшая их слаженное взаимодействие, захватывала инициативу, извлекая из этого все выгоды встречного сражения. [275]
Размах важнейших операций в кампании 1914 г. определялся участием в них огромных сил, исчисляемых сотнями тысяч человек (Марнская, Галицийская). В армиях Антанты ширина полосы наступления доходила до 300–400 км, глубина операции в Галицийской — 200 км и в Марнской — 50 км; продолжительность Галицийской операции — 33 дня, Марнской — 5 дней. Средний темп продвижения в Марнской и Галицийской операциях равнялся 10 и 6 км в сутки. Правофланговые германские армии на 33-й день войны подошли к Парижу на расстояние 30–40 км. 1-я армия Клука преодолела расстояние (520 км) из района сосредоточения у Аахена к южному берегу Марны за 24 дня (с одной остановкой 16 августа на Маасе), делая в среднем 23 км в сутки{853}.
Усилия союзного и германского командования направлялись на разработку способов и форм прорыва укрепленной обороны. Довоенные уставы не отвечали новым требованиям ведения вооруженной борьбы. С образованием сплошных фронтов проблема прорыва становится первостепенной в вооруженной борьбе. С прорыва начинались действия войск, от успешного прорыва зависел их выход на оперативный простор. Инструкции и приказы французского и германского командования, на основе обобщения опыта прошедших боев, определяли способы и формы действия войск в наступлении и в обороне. В инструкции от 2 января 1915 г. Жоффр указывал, что война приняла новые формы, «боевые действия характеризуются как по времени, так и в пространстве более замедленным и более методическим развитием. Это результат мощности огня и силы оборонительных позиций... К этой новой обстановке и должны применяться способы наступления»{854}. Говоря о формах наступления, об организации и ведении атак французский главнокомандующий подчеркивает, что форма наступления «должна вылиться в возможно большее число наступлений»{855}. Полосы наступления избираются с расчетом наилучшим образом осуществить комбинированные действия артиллерии и пехоты. Наступления по возможности должны быть одновременными, чтобы не позволить противнику сосредоточить свои силы в одном и том же месте, и производиться по обе стороны главного наступления, на достаточно широком фронте, с тем чтобы подавить второстепенными действиями или огнем фланкирование атакуемой линии. Как только одно наступление удалось, следующее предпринимается настолько быстро, насколько позволяет полная его подготовка. Артиллерийская подготовка поражает не только окопы первой линии, но и [276] ходы сообщения, плацдармы, окопы второй линии. Пехотная атака начинается непосредственно за прекращением артиллерийского огня по окопам первой линии и даже, если возможно, до окончания этого артиллерийского огня, с тем чтобы подойти к поражаемому участку и не дать противнику времени вновь занять свои окопы{856}.
В инструкции от 15 января 1915 г. на основе опыта боев к северу от Суассона и в Аргоннах Жоффр обращает особое внимание на стремительность и одновременность наступления и на необходимость атаковать на широком фронте, развивать успех немедленно, не дожидаясь подхода вплотную резервов. «Последовательные атаки, отделенные одна от другой слишком долгими промежутками, обходятся в конечном итоге дороже и дают гораздо меньшие результаты, чем общее наступление, которое проводится более быстро и энергично. Инструкции общего порядка дополнялись указаниями относительно использования разных родов войск».
Возросшая роль огня, особенно пулеметного, повлияла на тактические действия войск. Пехота не могла наступать густыми цепями и должна была умело применяться к местности, прибегать к самоокапыванию. Во время наступления пехота в своих боевых порядках недостаточно использовала пулеметы, а артиллерии сопровождения пехоты еще не было. В ведении наступательного боя исключительно возросла роль артиллерийского огня, призванного прокладывать путь пехоте. Выявила свою могучую силу тяжелая артиллерия, роль которой до войны недооценивалась. Немцы, создавшие еще до войны орудия ближнего боя (траншейную артиллерию) — минометы, впервые использовали их под Льежем, Антверпеном, Мобежем{857}. [277]
В кампании 1914 г. авиация применялась для ведения разведки, корректирования артиллерийской стрельбы и для фотографирования неприятельских позиций. Бомбометание было редким явлением. Дирижабли легко сбивались артиллерией. Их полеты совершались ночью, что затрудняло ведение разведки и бомбометание.
Для переброски войск используется автомобильный транспорт. Участники войны постепенно перенимают опыт французов, впервые применивших автомобили для переброски войск на фронт. Но постоянная организация автомобильных транспортных колонн устанавливается не сразу{858}.
Необходимость устройства траншей, убежищ и других укреплений вызвала резкое возрастание роли инженерных войск. Оборона в форме отдельных опорных пунктов, установленная предвоенными уставами, себя не оправдала. Войска создавали траншейную оборону, состоявшую вначале из одной, а затем из двух и трех линий траншей, размещенных одна за другой.
Что касается крепостей, то, как показал опыт, они не могли долго противостоять противнику, если не поддерживались полевой армией. Бельгийские крепости и французская крепость Мобеж продержались всего несколько дней, самое большое около двух недель. В битве на Марне французская крепость Верден, связанная с полевой обороной, не была взята противником. [278]