Высадка японских войск на Ляодунском полуострове. Черные дни японского флота
После гибели Макарова в командование флотом вступил адмирал Алексеев, прибывший из Мукдена 15 апреля. Его появление в Порт-Артуре совпало с третьей бомбардировкой крепости и флота японскими броненосными кораблями. Ответный перекидной огонь вел «Пересвет». Корабли противника сделали 190 выстрелов. Стрельба велась с предельной дистанции (до 110 кабельтовов) и закончилась безрезультатно для обеих сторон. Во главе русской эскадры теперь не было флотоводца, который, выйдя с флотом в море, под прикрытием береговых батарей мог бы дать бой противнику, хотя боеспособных кораблей и было недостаточно: два броненосца («Полтава» и «Пересвет»), пять крейсеров (из них только «Баян» — броненосный) и двенадцать исправных миноносцев; броненосец «Севастополь» из-за повреждения [69] на мине не мог дать больше 11 узлов хода и не имел одного 12-дюймового орудия.
Гибель вице-адмирала С. О. Макарова резко отрицательно сказалась на боевой деятельности флота. Алексеев игнорировал все новое, введенное Макаровым. Тупой царедворец, недалекий в вопросах ведения войны на море, Алексеев немедленно переключил все силы на оборону, жестко пресекая все попытки отдельных командиров действовать в наступательном духе. Ничего не делал Алексеев и для того, чтобы привести эскадру в состояние боевой готовности. Всюду царили уныние и растерянность. Вновь созданный морской штаб, не получив указаний, что ему делать, занялся не свойственными ему функциями и затеял переписку с командирами миноносцев, запрашивая их, могут ли они выйти в дальнюю экспедицию до 100 миль при 15-узловом ходе и на 3 часа при 20-узловом и т. д. Но переписка осталась перепиской, а миноносцы стояли в гавани.
Все мероприятия Алексеева свелись к обороне. Были усилены средства по охране рейда, отработана организация траления мин и т. д. Оставшиеся в строю корабли получили новую организацию. Флот был разделен на отряды: броненосцы под командованием контр-адмирала Ухтомского; крейсеры под командованием капитана 1 ранга Рейценштейна; отряд подвижной береговой обороны под командованием контр-адмирала Лощинского (в отряд включались канонерские лодки и минные крейсеры). Миноносцы были сведены в два отряда, а остальные суда подчинены командиру порта. Алексеев положил начало усилению крепости за счет флота: на береговые укрепления по его распоряжению было передано с кораблей 26 орудий, 16 пулеметов и много снарядов.
Во всем этом, однако, не было основного, главного — флот не выходил в море даже с ограниченными целями. После Макарова не было ни одного выхода в море в составе эскадры. Моральное состояние команд понижалось. Между тем в главной квартире в Токио, чтобы не дать возможности русским помешать высадке 2-й армии генерала Оку на Ляодунский полуостров, было решено провести третью операцию по заблокированию русского флота. Для ознакомления с обстановкой в ночь на 28 апреля к Порт-Артуру выходили броненосцы и миноносцы противника, имея на борту командиров транспортов-заградителей, а русские миноносцы в это время стояли... без паров.
Для обеспечения десантной операции на Ляодун японский флот развертывался так: против владивостокского отряда выделялось под командованием вице-адмирала Камимуры пять броненосных и пять легких крейсеров, четыре истребителя и восемь миноносцев; 7-й боевой отряд, состоявший из устарелых кораблей, на борту которых находился особый отряд войск, направлялся в бухту Ентоа (Квантунский полуостров) для овладения пунктом высадки армии; отряд адмирала Катаока, состоявший из броненосца «Чин-иен», шести крейсеров и 16 миноносцев, [70] использовался для конвоирования транспортов с десантом и охраны его высадки. Главные силы флота — шесть броненосцев, четыре крейсера и до тридцати миноносцев — предназначались для действия против Порт-артурской эскадры, предварительно заблокированной. Для закупорочной операции было выделено 12 пароходов-заградителей.
1 мая адмирал Того вышел с флотом из портов северо-западной Кореи, а в ночь на 3 мая была произведена третья закупорочная операция.
В Порт-Артуре около часу ночи с Золотой горы на море был замечен миноносец. По боевой тревоге все средства обороны были приведены в действие; на море вскоре было обнаружено еще четыре миноносца. Первый пароход-заградитель появился в 1 час 30 минут ночи. Несмотря на шквальный артиллерийский огонь береговых батарей и кораблей, он миновал бон, взорвался и затонул. Следующий заградитель взорвался и затонул, не дойдя до бона. Вслед за вторым пароходом один за другим подходили следующие. Отстреливаясь, они шли к проходу на рейд и там самовзрывались или тонули от огня береговой артиллерии, Команды пароходов на шлюпках старались уйти в море, где их ожидали миноносцы, ведущие стрельбу по берегу и русским кораблям. Все 10 заградителей (два не дошли по назначению) затонули в районе прохода из гавани на внешний рейд, но проход остался незагражденным. Операция японцев и на этот раз не достигла цели, хотя и была тщательно подготовлена.
Адмирал Того не был уверен в том, что русский флот закупорен в гавани. Опасаясь, что его легкие силы могут выйти для действия против транспортов с десантными войсками, находившимися в это время на пути к месту высадки, он перенес свою базу на остров Эллиот и бросил лучшие силы на блокаду Порт-Артура с моря.
4 мая в крепости было получено, сообщение, что около Бицзыво появился японский транспортный флот с десантом. В связи с этим адмирал Алексеев как главнокомандующий всеми силами на театре войны 5 мая поспешил покинуть Порт-Артур, оставив временно командующим эскадрой начальника своего походного штаба контр-адмирала Витгефта.
Оставляя Порт-Артур, Алексеев дал Витгефту следующие указания:
— активных действий всей эскадрой без разрешения не предпринимать, ограничиваясь поисками крейсеров и миноносцев, но не подвергая их риску;
— обеспечивать свободный выход кораблей в море, тщательно охраняя рейд;
— оказывать всяческое содействие сухопутному командованию в обороне крепости;
— принять все меры к скорейшему вводу в строй поврежденных броненосцев. [71]
В день отъезда Алексеева Витгефт собрал на совещание командиров броненосцев и крейсеров. С первых дней командования адмирал-чиновник, но не боевой офицер по своему складу, Витгефт отказался от единоначалия и ввел в систему коллегиальность: решения по флоту стали приниматься голосованием. На совещании 5 мая флагманы, зараженные оборонительными настроениями Алексеева, приняли чисто оборонительные мероприятия: усилить охрану рейда минными катерами; миноносцы держать во внутренней гавани и беречь их; с кораблей, находящихся в ремонте, снять восемь шестидюймовых и шестнадцать семидесятипятимиллиметровых орудий и передать их для усиления береговой обороны и т. д.
6 мая Витгефт созвал уже два совещания. На одном из них обсуждалась телеграмма Алексеева, посланная им с пути, в которой главнокомандующий предлагал выслать против высаживавшихся в Бицзыво японцев 10–12 самых лучших миноносцев, поддержав их крейсерами и броненосцем «Пересвет». Произошло невероятное — совещание решило не высылать корабли к Бицзыво. В оправдание этого приводилось много причин. Многие из них просто анекдотичны: далекое расстояние, мины, блокирующий флот противника, риск потерять миноносцы, плохое состояние котлов, лунные ночи и, наконец, полное отсутствие уверенности, что высадке японцев можно будет помешать.
На втором совещании обсуждалась директива Алексеева о всемерной помощи флота крепости. Ее приняли к немедленному исполнению, решив передать на сухопутный фронт корабельную артиллерию, в частности, четыре 120-миллиметровых орудия с «Ангары», четыре 6-дюймовых и восемь 75-миллиметровых с «Пересвета» и т. д.
7 мая состоялось новое совещание. Обсуждалась телеграмма Алексеева, который не хотел верить, что среди командиров эскадры и особенно миноносцев нет охотников атаковать противника. Было принято решение послать миноносцы, но не к Бицзыво, где шла высадка десанта, а к Талиенвану, на случай, если японцы вздумают высаживаться в этом районе.
Между тем вторая японская армия генерала Оку без всякого противодействия высаживалась у Бицзыво. Первый ее эшелон был посажен 3 мая в Цинампо (Корея) на 26 транспортов и вышел к бухте Ентоа. 5 мая десант появился у Квантунских берегов и началась высадка. Находившаяся у Бицзыво команда русских стрелков никакого отпора японцам дать не могла и под огнем с кораблей охраны десанта отошла. Командир 4-й дивизии генерал-майор Фок, имея в районе высадки свою дивизию, остался в роли зрителя, не проявив никакой инициативы. Командующий Маньчжурской армией генерал Куропаткин для противодействия десанту противника выслал отряд из семи батальонов, но командир отряда генерал-майор Зыков до места высадки не дошел и ни одного выстрела по противнику не сделал. Это неудивительно: [72] в приказе, полученном Зыковым от Куропаткина, говорилось: «Важнейшая задача... предохранить свои войска от потерь и ни в коем случае не ввязываться в решительный бой». В течение восьми дней японцы без помех высадили на берег 36 батальонов пехоты, 17 эскадронов кавалерии и свезли 216 орудий с прислугой, всего до 50 тысяч человек. В перевозке этой десантной армии участвовало 83 транспорта.
В Порт-Артуре же продолжались совещания. 8 мая командование флота встретилось с командованием крепости. Присутствовали генерал-лейтенант Стессель, комендант крепости генерал-лейтенант Смирнов, командир 7-й дивизии генерал-майор Кондратенко, начальник артиллерии крепости генерал-майор Белый и др.; от флота — контр-адмиралы Витгефт, Лощинский, Григорович. Обсуждался вопрос: что делать флоту в создавшейся обстановке? Произошло то, чего опасался адмирал Макаров, — флотом стал командовать, ничего не понимавший в его боевом использовании, генерал Стессель. Стессель заявил: «...оборона Артура с сухого пути является делом первостепенной важности не только в смысле защиты чести России, но и в смысле благоприятного для нас исхода всей войны как на суше, так и в море, а потому флоту надлежит всеми силами содействовать сухопутной обороне как людьми, так и вооружением, ни в коем случае не останавливаясь на полумерах. Данные для выполнения этой задачи у флота налицо, а именно: оставить 12– и 10-дюймовые пушки на судах для перекидной стрельбы, свезти все остальные 8– и 6-дюймовые и 120-миллиметровые орудия, равно как и личный состав, при них состоящий, на батареи, которые есть время еще возвести хотя бы вчерне. Всю мелкую артиллерию от 47-миллиметровых до пулеметов включительно с личным составом поставить на оборонительной линии между фортами и укреплениями. Кроме того, флот обладает прожекторами, столь необходимыми при отражении могущего быть ночного штурма как одной из излюбленных противником операций. Установка этих прожекторов при полном содействии порта и флота может быть произведена. Лишь таким образом флот может, намного усилив береговую оборону и приняв полное участие в защите крепости, отстоять свои корабли и выполнить долг перед царем и родиной»{66}.
Генералу никто не возражал, так как еще накануне Витгефт и его командиры на совещании по существу решили то же, что сейчас предлагал Стессель.
С этого дня началось систематическое разоружение кораблей. Флотские команды день и ночь устанавливали корабельную артиллерию на сухопутных позициях. [73]
Всего до середины июня было снято с кораблей:
| Корабли | Калибры | Всего | ||
| 6-дм | 75-мм | прочие | ||
| «Ретвизан» | 7 | 14 | 24 | 45 |
| «Цесаревич» | 2 | 18 | 15 | 35 |
| «Пересвет» | 4 | 12 | 14 | 30 |
| «Победа» | — | 6 | 26 | 32 |
| «Севастополь» | 8 | — | — | 8 |
| «Полтава» | 4 | — | — | 4 |
| «Бобр» | — | — | 12 | 12 |
| 25 | 50 | 91 | 166 | |
| (часть из них многоствольные) | ||||
Морская артиллерия, как мощная, дальнобойная, скорострельная и обладающая большой меткостью и имевшая подготовленные боевые расчеты, устанавливалась на важнейших направлениях и узлах обороны (форты № I, II и III, Большое Орлиное Гнездо, Курганная, укрепление № 3, редуты №№ 1 и 2, у Золотой горы, в бухтах западного побережья и др.).
Личному составу батарей были даны указания:
а) Главное назначение морской артиллерии на берегу, обладающей дальнобойностью и меткостью, не давать японцам устанавливать осадную артиллерию и, если она будет установлена — уничтожать ее, памятуя, что морские орудия, при соблюдении всех правил стрельбы, бьют без промаха.
б) Из 47– и 37-мм орудий, а также из пулеметов вести огонь по живой силе противника и его огневым точкам на переднем крае.
в) Огонь открывать только с разрешения начальников артиллерийских секторов, кроме исключительных случаев.
г) Ведение огня, выбор цели и рода снарядов, скорость стрельбы осуществляют исключительно морские начальники, но стрельба должна быть согласована с указаниями по сосредоточению или по разделению огня крепостного артиллерийского начальства.
д) По морским целям вести огонь, сообразуясь с правилами стрельбы флота и с указаниями морского командования.
е) Заведывание технической и строевой частью морских батарей осуществляют морские штаб-офицеры, которые имеют специальную инструкцию для действия крепостной артиллерии (для сухопутного фронта); штаб-офицеры должны ознакомить командиров батарей с этой инструкцией, которой следует руководствоваться насколько это возможно.
В мае получила новую организацию партия траления, в которую были включены два миноносца, два минных крейсера, 8 паровых катеров, два портовых парохода, 6 шаланд. К этому [74] времени только на рейде было вытралено уже до 260 японских мин.
После высадки у Бицзыво армия Оку двинулась к Порт-Артуру, тесня на пути незначительные заслоны русских, которые отходили к Кинчжоускому перешейку на заранее укрепленную позицию. 10 мая в крепость пришел последний поезд с боеприпасами, затем связь с армией Куропаткина в Маньчжурии была прервана противником. К Кинчжоу японцы двигались медленно, опасаясь за свой тыл. Однако эти опасения были напрасны: Куропаткин после поражения 1 мая на реке Ялу собирал все, что мог, в районе Ляояна для противодействия армии Куроки, вступившей в Маньчжурию из Кореи{67}. Больше того, Куропаткин был заинтересован в том, чтобы армия Оку шла к Порт-Артуру и втянулась в длительную осаду крепости.
Если 2-я японская армия высадилась без потерь, то флот Японии, обеспечивавший десантную операцию, понес весьма значительные потери в корабельном составе.
В числе многих кораблей погибли два лучших броненосца. Это произошло при следующих обстоятельствах. Наблюдательные посты Золотой горы и Ляотешана с конца апреля систематически отмечали движение кораблей противника, несших блокадную службу в море. При этом было установлено, что корабли ходят постоянно в одном и том же районе.
Командир минного заградителя «Амур» капитан 2 ранга Ф. Иванов решил использовать шаблонность несения блокадной службы кораблями противника и поставить на их путях мины. Свой план Иванов представил контр-адмиралу Витгефту и после настойчивых просьб получил разрешение на его осуществление.
Выход для постановки мин готовился тщательно, и «Амур» в боевой готовности ждал сигнала для выхода в море. Но постановка мин могла быть осуществлена только днем, так как ночью в море было бы невозможно определиться и точно поставить заграждение. Днем же японские корабли наблюдали за русской эскадрой, и безнаказанный выход исключался. Поэтому ждали тумана; он появился 14 мая. Около 2 часов пополудни с Золотой горы передали, что неприятельские корабли повернули в направлении к островам Эллиот. Наступил благоприятный момент. «Амур», сопровождаемый шестью миноносцами с тралами, вышел в море и, отойдя на 10 1/2–11 миль от Золотой горы, начал постановку мин. [75]
Командир «Амура» удачно выполнил задачу. Минная банка из 50 мин, поставленная поперек обычного курса кораблей противника, достигала двух километров по прямой линии.
Блокирующий в этот день отряд, состоявший из броненосца и четырех крейсеров, не заметил действий минного заградителя, который, закончив постановку, благополучно возвратился в базу.
Утром 15 мая на море показались японские броненосцы «Хаиусе», «Шикишима», «Яшима» и другие корабли, шедшие к Порт-Артуру обычным курсом. В 9 часов 55 минут головной броненосец «Хацусе» коснулся мины, у борта поднялся фонтан воды, и по морю разнесся гул взрыва. Корабли немедленно изменили курс. При повороте подорвался «Яшима». Поврежденный «Хацусе» при уходе из опасного района в 11 часов 33 минуты снова наскочил на мину, появился огромный столб дыма, нос броненосца на мгновение поднялся над водой, корабль пошел ко дну. Погибло 36 офицеров и 457 матросов.
Предполагая, что они атакованы подводными лодками, японцы открыли по плававшим по воде предметам беспорядочный огонь. К месту катастрофы подошли легкие крейсеры. Когда паника утихла, все корабли поспешили уйти.
В японской официальной истории войны о гибели броненосцев сказано, что катастрофа произошла в районе Ляотешана при несении кораблями блокады. Первым подорвался «Хацусе» и немного спустя «Яшима». «Хацусе» погиб через несколько минут после повторного взрыва. «Яшима» же, подорвавшись вторично, остался на плаву и был взят на буксир. Довести его до базы не удалось, он затонул в пути.
Гибель «Хацусе» и взрыв под «Яшимой» были хорошо видны с Золотой горы.
Контр-адмирал Вятгефт, занятый исключительно вопросами обороны, не сумел использовать благоприятный случай, чтобы добить «Яшиму» и уничтожить другие корабли противника. Для этого он имел два броненосца «Пересвет» и «Полтава», три крейсера «Аскольд», «Диана» и «Новик» и 16 миноносцев против двух броненосцев (один из которых был подорван), пяти легких крейсеров, трех канонерских лодок и двух миноносцев (остальной флот японцев был разбросан по разным районам морского театра). Командующий счел возможным послать в атаку только миноносцы, которые без поддержки крупных кораблей успеха не имели. Виттефт не согласился с предложениями контрадмирала Лощинского, командира «Полтавы» капитана 1 ранга Успенского и других выслать в море броненосцы и крейсеры. Он разрешил постановку мин как меру оборонительную и не имел намерения использовать успех и перейти к активным действиям. Подтверждением сказанному служит следующий факт: в то время когда неприятельские корабли подрывались на минах, на броненосце «Севастополь» был поднят сигнал: «Уволить команду на берег». [76]
Потери японцев в мае не ограничились гибелью «Хацусе» и «Яшима». 12 мая при тралении мин в бухте Кер миноносец «№ 48» коснулся мины и затонул. 14 мая на русской мине подорвался и затонул в районе мыса Робинсон авизо «Миако». В ночь на 15 мая крейсер «Кассуга», находясь в отряде, несшем блокадную службу, в темноте протаранил крейсер «Иошино», который через несколько минут, наполнившись водой, перевернулся и исчез под водой, увлекая за собой шлюпки, на которых спасалась команда. При катастрофе погибло 32 офицера и 300 нижних чинов. «Кассуга» получил серьезные повреждения и на буксире был отведен в базу для ремонта. 15 мая сел на камни авизо «Тацута», на борту которого находился адмирал Насиба. 16 мая при обстреле бухты Кинчжоу канонерская лодка «Агаки» протаранила и потопила канонерскую лодку «Осима». 17 мая на русских минах к югу от Ляотешана подорвался и затонул истребитель «Акацуки», половина команды которого погибла.
Таким образом, за сравнительно короткое время японский флот потерял два первоклассных броненосца, два крейсера и несколько других боевых кораблей. Это было равносильно большому поражению. Русские моряки показали искусство и точный расчет постановки мин днем и при наличии противника в море. Минеры «Амура» одержали блестящую победу над сильным противником.
«Черные дни» японского флота были не случайны.
Причины гибели и аварий большого числа кораблей следует искать в плохой организации несения блокадной службы, в неудовлетворительности разведки, в недостаточной тактической подготовке офицеров и беспомощности кораблей перед минной опасностью.
Неприятельский флот был значительно ослаблен. Действия Того стали осторожны и нерешительны. Командование Порт-артурской эскадры, однако, не воспользовалось неудачами неприятеля и не проявило активности. Не было адмирала Макарова, а Витгефт продолжал проводить совещания и изредка высылал миноносцы и «Амур» для постановки мин.
После гибели командующего русским флотом адмирала Макарова начался новый этап войны. Русская эскадра временно оказалась неспособной вести активные действия на море. Вместо того, чтобы остатки флота использовать в полную силу, адмиралы Алексеев и Витгефт разоружали его. Японцы учли обстановку и произвели без противодействия Порт-артурской эскадры и сухопутных сил Куропаткина и Стесселя высадку десантной армии в тылу Порт-Артура и прервали коммуникации крепости с армией в Маньчжурии. «Соединенный флот» Японии, понеся большие потери, тем не менее блокировал остатки русского флота и господствовал в Желтом море, обеспечивая коммуникации. Японские войска, не ожидая, когда Куропаткин сосредоточит силы в Маньчжурии, наступали. Порт-Артур оказался под угрозой осады, как под угрозой уничтожения оказалась и 1-я Тихоокеанская эскадра. [78]
Поражение русских войск на Ялу, неудачи флота на море, беспрепятственная высадка японцев на Квантунским полуострове, полная военная беспомощность царских генералов и адмиралов в ведении войны — все это свидетельствовало о том, что царизм ввязался в войну, не будучи к ней подготовленным. Народ не знал, за что он проливает свою кровь. Стало ясно, что продолжение войны не остановит надвигавшуюся в стране революцию, а, наоборот, ускорит час гибели всем ненавистного царизма.
В листовке, изданной Московским комитетом РСДРП к 1 мая 1904 года, В. И. Ленин писал:
«Наш народ нищает и мрет от голода у себя дома, — а его втянули в разорительную и бессмысленную войну из-за чужих новых земель... лежащих за тысячи верст. Наш народ страдает от политического рабства, — а его втянули в войну за порабощение новых народов. Наш народ требует переделки внутренних политических порядков, — а его внимание отвлекают громом пушек на другом краю света».
И дальше: «Война разоблачает все слабые стороны правительства, война срывает фальшивые вывески, война раскрывает внутреннюю гнилость... царского самодержавия...» {68}.
В заключение В. И. Ленин звал рабочий класс России на борьбу за освобождение народа от ига самодержавия.
В. И. Ленин и большевики считали, что поражение царского правительства в этой грабительской войне полезно, так как приведет к ослаблению царизма и усилению революции.
В стране день за днем нарастал протест против внутренней и внешней политики царизма: возникавшие забастовки носили ярко выраженный политический характер, учащались и становились все более массовыми волнения среди запасных, призываемых в армию.
Но царизм оставался глух к голосу рабочего класса и по-прежнему жестоко душил все прогрессивное, варварски расправлялся с народом и продолжал ненужную народу войну.