Отступление англо-французских армий к Марне
1. Обстановка к началу общего отступления
Директива ген. Жоффра для общего отступления союзных армий
До 25 августа армии союзников отступали, частью под натиском германцев, частью с целью улучшения своего стратегического положения, более или менее независимо одна от другой, руководимые время от времени лишь частными указаниями и приказами французской главной квартиры. Никакого общего стратегического плана в то время еще не было, никакой общей оперативной идеи еще не было заложено в распоряжения французского главного командования. И то, и другое было дано союзным армиям лишь вечером 25 августа в директиве ген. Жоффра, определявшей общий порядок отступления войск с бельгийско-французской границы. Содержание этого важного оперативного документа, оказавшего свое влияние на ход военных событий до сражения на Марне включительно, заслуживает особого внимания. В его 1-й статье объявлялось о предстоящем образовании на левом фланге отступавших союзных войск крупной маневренной группы из 4-й и 5-й французских, английской и вновь формируемой армий с целью возобновления наступления, пока другие армии будут задерживать натиск противника; в статье 2-й требовалось, чтобы армии отходили, сохраняя тесную связь между собою, а своими арьергардами, снабженными сильной артиллерией и располагаемыми на удобных для обороны рубежах, возможно дольше задерживали движение неприятеля; статья 3-я определяла разграничительные линии между армиями; статья 4-я предписывала образовать из территориальных дивизий, усиленных 61-й и 62-й рез. дивизиями, завесу вдоль р. Соммы между Амьеном и морским побережьем; в статьях 5-й и 6-й указывались район и время сосредоточения и состав вновь формируемой армии: она должна была собраться между 27 августа и 2 сентября в районе Амьена (по ту или другую сторону Соммы) в составе (подвозимых по железной дороге с других участков фронта) 7-го, а может быть и еще одного корпуса, четырех резервных дивизий и конного корпуса ген. Сорде, с задачей [262] наступать в общем направлении на Аррас, Сен-Поль или Бапом, Аррас; в прочих же пунктах директивы указаны линии и рубежи, до которых должны были отойти армии и которые следовало укрепить самым тщательным образом: английская армия — за Сомму между Гам и Брэ, откуда она могла бы наступать или к северу на Бертэнкур, или к востоку на Ле-Катле; 5-я — главными силами на линию Муа, Сен-Кентен, Верман, с целью наступления на Боэн, а правым крылом — на линию С.-Эрм, Лаон, Ла-Фэр; 4-я — за р. Эн, между Вузье и Генвикуром, а в случае невозможности — между Реймсом и Бери-о-Баком, сохраняя готовность наступать к северу; наконец, 3-я армия правым флангом должна была опираться на Верден, а левым протянуться до Гран-прэ или до района Варен, С.-Менегу. 1-я и 2-я армии должны были оставаться на месте, привлекая на себя находившегося перед ними противника.
Из всех этих указаний директивы от 25 августа мы можем сделать следующие два вывода, характеризующие собой новый оперативный план французского главного командования: во-первых, что отступление союзных армий первоначально предполагалось вести не далее линии Верден, Реймс, Лаон, Амьен, и, во-вторых, что уже на этой линии имелось ввиду выполнить фланговый маневр новой армии от Амьена к северо-востоку, т. е. в обход правого фланга 1-й германской армии. Следовательно, уже в этой директиве мы видим зарождение идеи того обходного маневра, которому суждено было через 2 недели после этого привести союзные армии к такому блестящему результату на Марне. Пока еще эта идея была выражена здесь бледно и неуверенно и для проведения ее в жизнь даны небольшие средства, но все же задача, определяемая ею, уже была поставлена главным командованием и для выполнения таковой уже назначены исполнители. Теперь следовало наблюсти за тем, чтобы отступление союзных армий велось в условиях, обеспечивающих их от отдельного поражения, которое могло расстроить общий фронт, усложнить общую обстановку и помешать осуществлению нового плана.
Германский план преследования англо-французских армий
К концу пограничного сражения в германской главной квартире сложилось преувеличенное представление о результатах и о значении этого сражения; предполагали, что германскими армиями выиграна решительная операция, которая даст им возможность в дальнейшем наступлении без особых усилий добить и уничтожить противника. Ввиду этого главное командование пришло к заключению, что наступил уже тот момент, когда следовало начать переброску сил на восток для достижения решительного успеха на русском фронте{194}. Для этого было назначено 6 корпусов и кавалерийская дивизия: 2 корпуса — из армий [263] правого фланга, 2 — из центра и 2 корпуса и кав. дивизия — с левого крыла. В первую очередь были назначены к перевозке войска с левого фланга ввиду того, что ни 6-я, ни 7-я армии не могли продвинуться на Мозеле; но так как обе доносили о находившихся перед ними превосходных силах противника и просили подкреплений, то было решено взять сначала корпуса из правофланговых армий, тем более, что падение Намюра и более решительный успех этих армий создавали на правом фланге как будто бы более благоприятную обстановку для последующих операций. 26 августа были выделены: из 2-й армии — гвардейский рез. корпус, из 3-й — 11-й корпус и из 6-й — 8-я (саксонская) кав. дивизия, и в течение ближайших дней отправлены на восток{195}: кроме того, 5-й корпус (из состава 5-й армии) был отведен к Диденгофену для посадки. Между тем победа у Таненберга дала возможность отказаться от дальнейшего отправления войск, почему 30 августа, перевозка 5-го корпуса и была отменена.
Последовавшие вскоре за этим события показали, что эта переброска по условиям обстановки на западе была преждевременной, а для потребностей восточного фронта оказалась запоздалой, потому что в сражении у Таненберга эти войска не успели принять участия, а для операции в Мазурских озерах в них не было особенной надобности. К тому же при этой переброске была допущена непроизвольная затрата времени и перевозочных средств, так как почти одновременно с перевозкой этих корпусов на восток везли на запад 9-й рез. корпус из Шлезвига; не проще ли было бы отправить этот последний на русский фронт, а гвардейский резервный оставить во 2-й армии?
Преследование германцами англо-французских армий определялось директивой главного командования от 27 августа{196}, в которой общий характер предстоявших действий был очерчен следующими словами: «необходимо быстрым движением германских армий не давать неприятелю передышки, воспрепятствовать ему создавать новые формирования и, по возможности, лишать страну средств сопротивления». Общая задача, указанная армиям, — наступать к Парижу; частные их задачи определены таким образом: 1-я армия со 2-м кав. корпусом наступает западнее р. Уазы к нижней Сене, обеспечивая правый фланг остальных армий; 2-я армия с 1-м кав. корпусом идет на фронт Ля-Фэр, Лаон к Парижу; 3-я армия — в общем направлении на Шато-Тьери; 4-я — через Реймс на Эпернэ; 5-я с 4-м кав. корпусом — на линию Шалон, Витри-ле-Франсуа, окружая Верден; армии должны были наступать в тесной связи, содействуя одна другой; допускалось, что, в случае сильного противодействия противника [264] на Эне или Марне, возможно изменение направления с юго-западного на южное. Левофланговым армиям указано: 6-й — наступать на участок. Мозеля между Тулем и Эпиналем в общем направлении на Нэфшато с целью обеспечения левого фланга армий и обложения Туля и Нанси; 7-й — не переходя Мозеля, воспрепятствовать неприятельскому наступлению между Эпиналем и швейцарской границей.
Таким образом, план предстоявших операций заключал в себе не только обход левого фланга противника, но и прорыв на линии восточных крепостей с обходом правого фланга, т. е. охват неприятельских армий с двух сторон. Был ли этот план уместным и своевременным? К вопросу о решительных действиях на восточной границе Франции немцы относились до войны с осторожностью и недоверием, считая французские укрепления сильными и местность около них затруднительной для атаки; однако, легкий успех, достигнутый ими под бельгийскими крепостями, побуждал их к попытке овладеть французскими, хотя условия здесь были несравненно труднее, чем под Намюром и Льежем. План Шлиффена предусматривал возможность атаки мозельских крепостей противника, но не ранее того, как правое германское крыло окончит обход Парижа, а неприятельские армии будут прижаты к своим восточным крепостям, т. е. тогда, когда главная и труднейшая задача будет уже выполнена германцами и когда прорыв крепостной линии явится лишь последним ударом с тыла против разбитой, ослабленной и потрясенной морально массы неприятельских войск. Последующие события убедили германское главное командование, что старый фельдмаршал был прав в своих расчетах и предположениях, почему, как увидим из дальнейшего изложения, скоро пришлось отказаться от решительных действий в Лотарингии.
Теперь перейдем к рассмотрению операций отдельных армий с той и с другой стороны и посмотрим, насколько удавалось им выполнять задачи, назначенные им общим планом своего главного командования, и в чем эти планы требовали изменений и дополнений.
Вся совокупность боевых явлений, от окончания пограничного сражения до завязки боев на Марне, по своему идейному содержанию распадается на два периода, 1-й период — с момента общего отступления союзников, согласно директиве ген. Жоффра от 25 августа, и до объявления Жоффром новой директивы от 1 сентября, продолжившей отступление к югу; он характеризуется стремлением французов выполнить задуманный ими фланговый маневр в заранее избранный момент и в заранее намеченном районе. И 2-й период — от объявления директивы 1 сентября до занятия сторонами того положения между Парижем и Верденом, которое явилось исходным для марнского сражения; в эти дни французское главное командование уже не предопределяло ни места, ни времени для флангового удара, решив использовать для него первый подходящий момент. В обоих периодах главенствует одна и та же оперативная [265] идея (маневра против правого неприятельского фланга), но в каждом из них ее осуществление поставлено в особые условия.
2. Первый период отступления англо-французских армий (26 августа — 1 сентября)
Отступления 3-й французской армии
К вечеру 25 августа 3-я французская армия располагалась своими тремя корпусами на линии Азанн (6-й корпус), Дамвилер (5-й), Дэн (4-й), причем левофланговый корпус находился своими главными силами на левом берегу Мааса; группа резервных дивизий верденского района, ослабленная на две дивизии (55-ю и 56-ю ген. Ламаза, отправленные на запад, в состав вновь формируемой в районе Амьена армии), занимала маасские высоты к югу от Вердена; 7-я кав. дивизия — у Домбаля, к западу от Вердена. Против этих войск 5-я германская армия занимала р. Отэн от Марвиля (5-й корпус) на Домбра (13-й), Пилон (6-й рез.), Нуйон-пон (5-й рез.) и Спинкур (дивизия 16-го) и затем остальными своими частями линию Спинкур, Ляндр, Брие (другая дивизия 16-го корпуса, 33-я рез. дивизия, ландверные бригады и конница).
26 августа корпуса 3-й французской армии переправились на левый берег Мааса и расположились на линии Маланкур (6-й), Монфокон (5-й), Романь (4-й корпус); на правом берегу осталась в качестве арьергарда одна 42-я дивизия, но на следующий день и она ушла за Маас{197}.
5-я германская армия на р. Маасе и бои на этой реке (28–31 августа)
Войска 5-й германской армии, находясь под впечатлением боев на р. Орне, создавших угрозу их левому флангу, и вынужденные форсировать Маас, имея слева крепость Вердена, а справа форт Монмеди, продвигались очень медленно: 13-й корпус — на участок реки у Сасэ, Дэн, 6-й рез. — к Вилону и 16-й — на участок Сиври, Консанвуае, 5-й корпус в этот день был направлен к Диденгофену для предполагавшейся перевозки на восточный фронт, а 5-й рез. назначен для обложения Вердена с северной и западной сторон. 4-й кав. корпус был переведен с левого на правый фланг армии, к Стенэ, для заполнения промежутка, образовавшегося здесь после ухода в тыл 5-го корпуса и для поддержания связи с 4-й армией. Медленное продвижение немцев дало возможность ген. Рюфэ, оставаясь своими главными силами непосредственно за Маасом, своим левым флангом (4-м корпусом и одной дивизией 5-го) в течение 28–30 августа оказывать содействие правому флангу 4-й армии, который подвергся в эти дни натиску германских войск, уже форсировавших реку у Стенэ. Это содействие выразилось в нескольких небольших боях [266] совместно с частями 2-го корпуса в окрестностях Нуара. 30 августа ген. Рюфэ, распоряжения которого уже давно вызывали недовольство во французской главной квартире, был заменен командиром 6-го корпуса ген. Сарайлем.
С отходом 3-й французской армии за Маас недолго продержались французские пограничные форты: Лонгви пал 26 августа после сильных разрушений, произведенных в нем германской тяжелой артиллерий, а 2 700 чел. его гарнизона во главе с комендантом подполк. Даршем были взяты в плен; Монмеди был покинут французами 29-го, причем гарнизон отошел к Дэну, но в последующие дни, при наступлении в этом районе 13-го германского корпуса, часть его вместе с комендантом форта была захвачена немцами в плен в бою северо-восточнее Дэна.
Новый командующий 3-й французской армией, подобно своему предшественнику, тоже считал общее отступление от Мааса преждевременным, почему и решил на следующий день, пользуясь замедлением переправы неприятельских войск на фронте его армии, поддержать своим левым флангом соседей. Для этого были назначены 4-й и 5-й корпуса и 7-я кав. дивизия, которые должны были действовать попрежнему совместно со 2-м корпусом (4-й армии); предполагалось также продвижение со стороны Вердена по правому берегу трех резервных дивизий (65-й, 67-й и 75-й). Бои на левом берегу велись в этот день: у Нуара и западнее — 7-й кав. дивизией и 5-м корпусом, между Нуаром и рекой — 4-м корпусом; со стороны противника наступали: от Стонэ — части 6-го германского корпуса, а через Дэн — дивизия 13-го корпуса, к вечеру потеснившие французов к югу и юго-западу. Ввиду этого головные части 6-го французского корпуса были подведены к Романю на случай необходимости поддержать своих соседей, а 72-я рез. дивизия, составлявшая подвижной резерв Вердена, с той же целью была сосредоточена в северо-западном секторе крепостного района. Несмотря на эту неудачу, ген. Сарайль предполагал на следующий день продолжать атаку своим левым флангом, но ночью он получил из главной квартиры следующую директиву: «прекратить наступление и сообразовать свои действия со 2-м корпусом». Вследствие этого было решено, оставаясь l сентября главными силами на месте, левым флангом (4-м корпусом и одной дивизией 5-го) отойти к юго-западу, чтобы поддерживать тесную связь с правым флангом 4-й армии. Однако, на следующий день было получено приказание отправить 4-й корпус в состав вновь формировавшейся в амьенском районе армии, почему намеченное движение и не могло быть выполнено{198}. 6-й корпус вернулся в окрестности Маланкура, 5-й с 7-й кав. дивизией оставались в районе Дэн, Нуар. В эти первые дни отступления 3-й французской армии определенно выявились два оперативных намерения армейского командования: во-первых, оставаться возможно дольше на Маасе, что предохраняло Верден от непосредственных ударов 5-й германской [267] армии и создавало устойчивую ось захождения для других отступавших армий, и, во-вторых, сохранять связь с Верденом, с одной стороны, для увеличения силы сопротивления крепости, а с другой — для обеспечения правого фланга армии. Мы увидим, что в дальнейшем 3-я армия должна будет отказаться от первого намерения и покинет Маас, но зато второе будет проводиться ею в жизнь с неослабной энергией.
Корпуса 5-й германской армии деятельно готовились к переправе: 4-й кавалерийский — у Стенэ, 13-й — у Дэна, 6-й рез. — у Вилона и 16-й — у Сиври; 5-й рез. корпус оставался на правом берегу для наблюдения в а Верденом и обеспечения с этой стороны тыловых сообщений армии; прочие войска (33-я рез. дивизия и ландв. бригады) были направлены через Этен к Понт-а-Мусону в состав отряда, получившего задачу наступать в ближайшие дни на участок укрепленной линии между Верденом и Тулем.
По мере того, как строились мосты на реке, под прикрытием переброшенных на левый берег передовых частей и артиллерийского огня с правого берега, шла с 30 августа переправа германских войск в указанных выше пунктах; у Стенэ и Дэна, как мы видели, левый фланг 3-й французской армии уже вел бои с противником на левом берегу, не сегодня-завтра они должны были разгореться по всему фронту этой армии.
Отступление 4-й французской армии и преследование ее 3-й и 4-й германскими армиями
После переправы на левый берег Мааса, на участке от Стенэ до Музона, четыре правофланговые корпуса 4-й французской армии расположились 26 августа следующим образом: 2-й — в окрестностях Нуара, колониальный — к юго-востоку от Бомона, 12-й — к западу от этого пункта и 17-й — севернее Рокура; находившиеся уже за рекой войска левого фланга занимали: 11-й корпус, имея слева 60-ю рез. дивизию, — участок Седан, Доншери, Флиз, 52-я рез. дивизия — район к западу от Мезьера, а 9-й корпус — район Обиньи-ле-Потэ, имея на своем левом фланге 4-ю, а за своим правым — 9-ю кав. дивизии.
Командующий 4-й германской армией на основании сведений, доставленных 25 августа воздушной разведкой, об отступлении неприятельских войск к юго-западу составил себе представление, что французами оставлены на Маасе лишь арьергарды, а так как в то же время и 5-я армия, и главное командование побуждали его оказать своим левым флангом содействие германским войскам, втянувшимся в тяжелые бои к югу от Монмеди, то он и решил наступать на следующий день всеми силами своей армии за Маас, направив 6-й корпус на Дэн, против левого фланга французских войск, сражавшихся с 5-й германской армией. Это решение привело 4-ю армию в ближайшие дни к тяжелым боям на Маасе.
26 августа корпуса этой армии уже вплотную подходили к реке: 8-й — между Мезьером и Доншери, 8-й рез. — по обе стороны [268] Седана, 18-й — у Музона и 18-й рез. — между Музоном и Стенэ; 6-й корпус был передан из 4-й армии в 5-ю. Первая попытка немцев форсировать реку была произведена в ночь на 26 августа у Доншери, где, несмотря на сопротивление, оказанное 60-й рез. дивизией, 8-му германскому корпусу удалось перебросить на левый берег небольшие части; затем, в течение дня у Седана при содействии сильного огня тяжелой артиллерии с правого берега 15-я рез. дивизия (8-го рез. корпуса) частью своих сил форсировала переправу и потеснила 11-й французский корпус. Одновременно с этим получены были сведения о наступлении немцев со стороны Рокруа, откуда наступали корпуса 3-й германской армии, о существовании которой французскому командованию до сих пор ничего не было известно; предполагали, что в промежуток между 4-й и 5-й французскими армиями наступает лишь один неприятельский корпус.
3-я германская армия, выделив в этот день 11-й корпус для отправления на русский фронт, а 24-ю рез. дивизию (12-го рез. корпуса) для атаки Живэ, остальными своими силами (2 1/2 корпусами) продолжала наступать в общем направлении на Рокруа; отряд ген. Оленхузена, не будучи в состоянии переправиться на левый берег Мааса (вследствие сопротивления противника и за неимением средств для устройства переправ), продолжал движение по правому берегу. К вечеру армия достигла западных и восточных окрестностей Рокруа.
Бои на р. Маасе 27–28 августа
В последующие два дня, 27–28 августа, французы на всем занятом ими участке реки, от Стенэ до Флиза, вели упорные контратаки против неприятельских войск, постепенно усиливавшихся на левом берегу; наибольшее развитие эти бои получили между Рокуром и Доншери, где главное наступление оба дня вел 11-й корпус, на поддержку которого были направлены: слева — 52-я и 60-я рез. дивизии{199}, а справа — части 17-го и 12-го корпусов. В результате этих двухдневных боев на участке Доншери, Седан германские войска 18-го и 18-го рез. корпусов были оттеснены к реке, но зато в районе Музона, вследствие ослабления 12-го и 17-го французских корпусов, немцы продвинулись до линии Рокур, Бомон. Этим боям, особенно на фронте 11-го корпуса, командующий армией ген. Лангль-де-Кари придавал большое значение, в то же время не уделяя должного внимания положению своего левого фланга, которому, однако, уже с 26-го августа угрожала опасность неприятельского охвата.
На этом фланге с 27 августа у французов находился 9-й корпус и две кав. дивизии, со стороны же противника против этих войск наступали 12-й и 19-й корпуса и одна дивизия 12-го резервного{200}. Поэтому ввиду изолированного положения, которое занимал [269] 9-й французский корпус, и с целью сблизить его с главными силами армии к вечеру 27-го он был оттянут на линию Лонуа, Синьи-Лябэ, с 9-й кав. дивизией восточнее последнего пункта{201}. 3-я германская армия заночевала в этот день на линии Овилер-ле-Форж, Лони. На 28 августа командующий этой армией ген. Гаузен получил требование о содействии от обоих своих соседей: 2-я армия просила приблизиться к ее левому флангу у Ла-Капеля, 4-я — помочь 8-му корпусу, оказавшемуся в трудном положении у Доншери. Но так как Гаузен имел приказание главной квартиры продолжать наступление к юго-западу, то он и решил, сделав захождение левым флангом, наступать на фронт Обантон, Синьи-Лябэ, Лонуа.
Бои на путях к Ретелю 28–29 августа
Несмотря на то, что о появлении противника со стороны Рокруа ген. Лангль-де-Кари знал уже два дня, он все-таки попрежнему уделяет свое главное внимание действиям на Маасе, причем до такой степени, что утром 28 августа перемещает 9-й корпус в район между Флизом и Лонуа, а 9-ю кав. дивизию — в южные окрестности Мезьера на случай сильного натиска немцев со стороны Доншери. Поэтому район Синьи-Лябэ, в котором оставлены лишь мелкие отряды для наблюдения за флангом, оказался совершенно обнаженным от войск и прямой путь на Ретель (куда должна была отходить 4-я французская армия) — открытым для германцев. Последние и не замедлили использовать эту благоприятную обстановку, и к вечеру 28 августа 3-я германская армия, почти не встречая сопротивления, достигла линии Лиар, Синьи-Лябэ, Лонуа, оказавшись своим левым флангом в тылу 4-й французской армии. Только теперь французы вполне уяснили себе обстановку в этом районе и необходимость немедленно же исправить сделанную ошибку, преградив противнику путь на Ретель. Это удалось им сделать лишь после форсированных переходов и упорных боев частью 28-го, а частью 29 августа: у Лонуа части марокканской дивизии при поддержке 9-й кавалерийской едва задержали на непродолжительное время наступление 19-го германского корпуса, а у Новион-Порсиена 17-я французская дивизия, подошедшая с северо-востока под прикрытием войск, сражавшихся у Лонуа, с трудом остановила продвижение 23-й германской дивизии (12-го корпуса).
К вечеру 29 августа 9-й французский корпус с 9-й кав. дивизией прочно занял фронт Сорси, Нови, Арникур, почему прямой путь на Ретель был на некоторое время закрыт для германцев.
Пока происходили эти события на левом фланге 4-й французской армии, остальные войска последней в течение 29-го начали общее отступление с Мааса ввиду того, что дальнейшее их пребывание на этой реке могло поставить армию в тяжелое положение; в этот день они отошли на линию Бюзанси, Ле-Шен, Омон, не преследуемые противником. [270]
Из описанных мною только что событий видно, что, начиная с 26 августа, 4-я французская армия имела перед собою две германские: 4-ю, наступавшую с северо-востока на ее фронт, и 3-ю, двигавшуюся с севера против ее левого фланга, что в связи с большим составом 4-й французской армии и вследствие этого огромным протяжением ее фронта сильно затрудняло управление ею. Ввиду этого 29 августа распоряжением главного командования из ее состава были выделены 9-й и 11-й корпуса, 52-я и 60-я рез. и 9-я кав. дивизии, которые с добавлением к ним 42-й дивизии (6-го корпуса){202}, образовали между 4-й и 5-й армиями, к северу от Ретеля, новую армейскую группу, во главе которой был поставлен ген. Фош, командовавший до этого назначения 20-м корпусом (во 2-й армии). Следовательно, с этого дня 3-я германская армия имела уже перед собой самостоятельную группу французских войск, которая могла уделить ей значительно больше внимания, чем это мог сделать командующий 4-й армией.
В этот день 2-я армия вновь просила помощи у ген. Гаузена, предлагая ему направить часть своих сил на Вервэн для облегчения того трудного положения, в котором она оказалась в тяжелых боях у Гиза. Но так как это привело бы к отвлечению войск 3-й армии на большое расстояние от их главного направления, то Гаузен не нашел возможным оказать ген. Бюлову этого содействия. Армия заночевала 29 августа в районе Васиньи (23-я рез. дивизия), Новион-Порсиен (23-я дивизия), Лонуа (19-й корпус и 24-я дивизия).
В течение 30–31 августа и 1 сентября 4-я французская армия отходила к р. Эн и за эту реку; 30-го она отошла на линию Гранпрэ, Вузье, Шюфили, откуда на следующий день совместно с левым флангом 3-й армии предприняла наступление своим правым флангом на Бюзанси, а прочими войсками — вниз по правому берегу р. Эна; но вследствие непрочной связи между корпусами и несогласованности их действий это наступление не дало никаких результатов. Немцы безостановочно продвигались к Верхнему Эну, на участок Вузье, Ретель, вынудив 4-ю французскую армию в течение l сентября отойти: 2-й корпус — за р. Эр у Гранпрэ, а прочие корпуса — за р. Эн: колониальный — к Монтуа, 12-й — к Сом-Пи, а 17-й — к С.-Супле.
Действия 4-й французской армии на р. Маасе и на путях к Эну заслуживают того, чтобы сказать о них еще несколько слов. Эта армия очень неохотно покидала Маас, как бы считая необходимым возможно дольше оставаться на этой реке, для чего и вела здесь несколько дней упорные бои с 4-й германской армией. Но являлось ли в действительности такое продолжительное сопротивление войск ген. Лангль-де-Кари целесообразным в оперативном отношении? Конечно, нет. Насколько упорство 3-й французской армии, проявленное ею в боях на Маасе, представляется стратегически целесообразным, отвечая общим интересам [271] всей отступательной операции союзников, настолько такой же способ действий 4-й армии не может быть признан правильным. Действия первой, даже при тактических неудачах, все же сохраняли крупное оперативное значение, облегчая захождение отступавшим армиям и придавая устойчивость их правому флангу, тогда как настойчивые контратаки второй могли иметь ценность только при условии большого тактического успеха. В противном случае они лишь ухудшали общее стратегическое положение.
В самом деле, что приобретала эта армия, а также и ее соседи, от затяжных боев на Маасе? Ведь для того чтобы сохранить связь с 3-й армией, достаточно было удержать на реке только свой правый фланг, весь же остальной фронт можно было отводить к р. Эн, и только при этом условии 4-я французская армия могла бы установить связь с 5-й армией и легко уклониться от охвата, угрожавшего ей со стороны 3-й германской уже с 26 августа. Упорствуя в сохранении своего положения на Маасе, ген. Лангль достиг лишь того, что к тому времени, когда ему пришлось все-таки покидать реку, между 4-й и 5-й армиями образовался прорыв протяжением около 40 км, в который шла никем не задерживаемая 3-я германская армия. И французам лишь с большим трудом удалось отвратить от себя ту опасность, которая нависла над левым флангом их 4-й армии в районе Лонуа, Синьи-Лябэ, 28–29 августа.
Нельзя также не упрекнуть в этом случае и: французское главное командование. Решение ген. Лангля остаться и 28-го на Маасе было одобрено главнокомандующим, который нашел даже, что это закрепит успех, достигнутый армией в боях 27 августа, и докажет противнику, что она отходит лишь в силу стратегической необходимости. Но, конечно, совершенно невозможно было оправдать такими несерьезными соображениями дальнейшего пребывания 4-й армии на Маасе, которое могло привести ее к отдельному поражению, особенно нежелательному в той обстановке, в которой находились в то время французы. Могли ли эти бои способствовать подъему морального состояния французских войск? Едва ли. Ведь в этих боях ни разу не был достигнут крупный успех, который мог бы видоизменить обстановку на Маасе: французам удавалось задерживать продвижение немцев, но ни разу им не удалось отбросить их за реку, тогда как потери и расстройство войсковых частей достигали больших размеров.
В той тяжелой обстановке, которую французы сами создали для себя на левом фланге своей 4-й армии, их положение облегчалось до некоторой степени вялыми действиями 3-й германской армии. Последние объяснялись, во-первых, отсутствием армейской конницы, сильно затруднявшим получение сведений о неприятельских войсках, во-вторых, слабым составом армии, не позволявшим ей предпринимать широких и смелых маневров, и, в третьих, постоянными, почти ежедневными требованиями соседей оказать им содействие то на запад, то на восток, И хотя ген. Гаузен не всегда удовлетворял эти призывы к помощи, но естественно, что они все-таки отвлекали его внимание от своей [272] прямой задачи, отнимали время на переговоры с другими армиями, а иногда и вынуждали изменять уже сделанные распоряжения. Если бы он был лучше осведомлен о положении противника и не стеснен заботой о том, как выручить из беды своих более сильных соседей, то дни 28–29 августа могли бы ознаменоваться тяжкими поражениями 4-й французской армии между Маасом и Эном. Устранить же с его пути эти неблагоприятные обстоятельства могло и должно было германское главное командование, которое в этом случае, как и во многих других, оставалось в стороне от руководства армиями, предоставляя последним самостоятельно разбираться в обстановке и входить в соглашение с соседями.
Отступление армейской группы ген. Фоша и ее бои с 3-й германской армией в районе Ретеля 30–31 августа
Несмотря на то, что 29 августа пути на Регель были заняты французами, опасность, угрожавшая левому флангу 4-й армии, еще не была совсем устранена: если бы 3-й германской армии удалось форсировать р. Эн в районе Ретеля раньше прибытия на эту реку войск ген. Лангля (а это было вполне возможно), то последним было бы очень трудно перейти на левый берег. Ввиду этого армейской группе ген. Фоша приходилось еще некоторое время задерживать противника к северу от Ретеля. С этой целью войскам этой группы на 30 августа было приказано: 9-му корпусу, имея слева от себя 9-го кав. дивизию, перейти в контратаку с линии Сорси, Нови, Арникур, 11-му корпусу с 60-й рез. дивизией, подойдя с северо-востока к Сорси, а 52-й рез. дивизии несколько севернее, содействовать этому наступлению. Между тем 3-я германская армия с утра продолжала наступление: 23-я рез. дивизия — от Васиньи на Арникур, 12-й корпус — от Новион-Порсиена на Нови, а 19-й — из южных окрестностей Лонуа на Туртерон с целью сблизиться с правым флангом 4-й армии, наступавшей к Омону. Наступление французов в этот день не дало никаких значительных результатов; хотя 9-му корпусу и удалось на несколько часов задержать три неприятельские дивизии севернее Ретеля, но положение самого корпуса оказалось очень тяжелым, потому что другие части армейской группы не оказали ему никакого содействия. 9-я кав. дивизия, имевшая склонность, подобно многим кавалерийским частям, уходить на ночлег подальше от поля сражения, ночевала за Эном, а потому подошла к реке слишком поздно, когда весь правый берег по обе стороны Ретеля находился под сильным артиллерийским огнем противника; после нескольких неудачных попыток выйти на правый берег конница осталась на реке, удерживая переправы. В это время 11-й корпус и две рез. дивизии при движении своем из окрестностей Омона были атакованы частями 19-го германского корпуса у Туртерона. В начале боя немцы, значительно уступавшие в числе противнику, оказались настолько в трудном положении, что командир корпуса вынужден был обратиться за помощью (которая, впрочем, ему не была оказана) к 15-й германской дивизии (8-го корпуса, правофлангового 4-й армии), находившейся [273] в то время около Омана. Но вскоре французские рез. дивизии не выдержали огня тяжелой германской артиллерии и в беспорядке начали отходить к югу, что повлекло за собой и отступление 11-го корпуса. К вечеру эти части достигли Атиньи, где и переправились на левый берег. В 2 часа дня ген. Фош приказал 9-му корпусу отходить к югу и к вечеру расположиться между Ретелем и Юнивилем, 11-му же с двумя рез. дивизиями — между Юнивилем и Атиньи; 9-я кав. дивизия должна, была расположиться на левом фланге. Войска 3-й германской армии заночевали в этот день: 23-я рез. дивизия — у Шато-Порсиена, 12-й корпус — у Ретеля и 19-й — у Туртерона. На свой запрос германской главной квартире о том, в каком направлении следует итти за Эном, ген. Гаузен получил ответ, что 3-я армия должна преследовать в южном направлении, 4-я будет согласовывать с ней свое движение, а левый фланг 2-й должен следовать в общем направлении на Реймс.
В результате передвижений, произведенных французами вечером 30-го и в ночь на 31 августа, войска ген. Фоша утром 31-го расположились следующим образом: 11-й корпус с 60-й рез. дивизией — в районе Шюфили, Юнивиль; 9-й корпус — к западу от Юнивиля; 42-я дивизия (подошедшая в этот день от Реймса) — далее на запад до р. Эна; 9-я кав. дивизия разведывала в районе Ретеля, частью на правом берегу, а частью на левом; наконец, 52-я рез. дивизия, прибывшая в большом расстройстве, устраивалась южнее Юнивиля. Немцы тремя дивизиями переправились через реку и продвинулись до линии Авансон, ле-Мениль, но 19-й корпус, задержанный 30-го боями у Туртерона, оставался еще на северном берегу. В общем день обошелся без боевых столкновений.
В этот же день в тылу германских армий пал форт Живэ, обложенный 24-й рез. дивизией 26 августа и атакованный 29-го, по прибытии тяжелых батарей из Намюра.
На 1 сентября войска ген. Фоша получили задачу задерживать неприятеля в занятом ими расположении на р. Ретурне с целью и в этот день прикрыть левый фланг 4-й армии, собиравшейся, на левом берегу Эна южнее Вузье.
Командующий 3-й германской армией предполагал дать в этот день своим войскам дневку, но, получив накануне вечером решительное требование главной квартиры продолжать наступление, решил атаковать находившегося перед ним противника. В то время, когда 19-й корпус, с трудом преодолевая сопротивление 11-го французского корпуса, приступил к переправе у Атиньи, саксонские дивизии, находившиеся южнее реки, атаковали французов на участке Шатле, Юнивиль. До 4 час. дня бой развивался благоприятно для французских частей, и атакующему нигде не удалось потеснить их. Но так как задача войск ген. Фоша считалась выполненной, то им было приказано продолжать отступление; в течение остальной части дня и ночью 9-й корпус с 52-й рез. дивизией отошел к северо-восточным фортам Реймса, 11-й с 60-й рез. дивизией — к Пон-Фаверже, 42-я дивизия расположилась [274] левее 9-го корпуса, а 9-я кавалерийская прикрывала левый фланг 4-й армии. По прибытии всех этих войск в окрестности Реймса, по распоряжению французского главного командования началась эвакуация этой крепости, которую решено было отдать неприятелю без сопротивления.
Отступление 5-й французский армии и преследование ее 2-й германской армией
Директивой французской главной квартиры от 25 августа 5-й армии было указано отходить на верхнюю Уазу, где и расположиться по обе стороны реки. Для этого в течение 26-го армия отошла с линии Мариембург, Шимэ, Авен на линию Обантон (1-й корпус и 51-я рез. див.), западные окрестности Гирсона (10-й корпус с 37-й див.), северо-восточные окрестности Вервэна (3-й корпус){203}, Бюиронфос (18-й корпус с 38-й див.), Приш (53-я и 69-я рез. див.); кав. корпус ген. Сорде достиг кружным путем р. Шельды у Гонелье, где должен был оказать содействие левому флангу английской армии. В этот день в С.-Кентене состоялось совещание ген. Жоффра с фельдм. Френчем и ген. Ланрезаком и д'Амадом для выяснения некоторых частных вопросов, связанных с отступлением левого фланга союзников; обсуждался вопрос о направлении, которое следовало дать левому флангу 5-й армии, причем было решено ввиду того, что отступление англичан велось не в юго-западном, а в южном направлении, отводить этот фланг не к С.-Кентену, а левым берегом Уазы к Ла-Фэру.
Как представлял себе в это время командующий 5-й французской армией дальнейшее отступление своих войск в ближайшие дни? Имея уже вполне правильные сведения о силах и группировке противника, преследовавшего левофланговую группу союзников, и зная, что, с одной стороны, англичане отступают в большом расстройстве, а с другой — между флангами 5-й и 4-й армий образовался прорыв в 20 км (Обиньи-ле-Потэ, Обантон){204}, он признавал необходимым к 28 августа отойти на р. Сэр, чтобы оставаться в общей линии фронта, и считал (в полном согласии со своими командирами корпусов) нежелательными какие бы то ни было наступательные действия, по крайней мере до прибытия войск в окрестности Лаона, где местность более удобна для этого. Однако, главнокомандующий предназначал этой армии совершенно другую задачу. Днем 27 августа, когда армия продолжала свое отступление за Уазу с целью занять район между Обантоном и Гизом, ген. Ланрезак получил от ген. Жоффра переданное офицером генерального штаба словесное приказание решительно атаковать противника возможно скорее в направлении на С.-Кентен, не рассчитывая на англичан; причем ни о неприятельских войсках, ни о других армиях не сообщалось никаких сведений. [275]
Это приказание застигло 5-ю армию совершенно неподготовленной к активным действиям в столь неожиданном для нее направлении; войска уже выполняли назначенные им на этот день передвижения, почему для того, чтобы повернуть их к западу, необходимо было немало времени и форсированных движений. Едва ли могла эта армия занять исходное положение для предположенного наступления к утру 28-го.
К вечеру 27-го французские войска достигли следующих пунктов: резервные дивизии ген. Валябрега, переправившись у Гиза, — юго-восточных окрестностей этого города; 18-й корпус с 38-й дивизией, переправившись у Марли, расположился южнее реки до линии Вервэн, С.-Ришомон; 3-й оставался к северо-востоку от Вервэна; 10-й с 37-й дивизией, взорвав форт у Гирсона, подошел в район Ландузи; 1-й с 51-й рез. дивизией занял более сосредоточенное положение к юго-западу от Обантона; 4-я кав. дивизия — Лиара. Расположившись за р. Уазой на фронте Обантон, Гиз. 5-я армия сохраняла возможность или перейти в наступление к северу, или отойти к югу, но никоим образом не атаковать в западном направлении, для чего необходимо было произвести целый ряд предварительных передвижений и повернуть фронт под прямым углом к занятому расположению. Подобный крутой поворот к западу не только требовал времени, но он был и небезопасен, потому что для некоторых частей войск он вызывал необходимость фланговых движений на небольшом расстоянии от противника, уже подходившего в значительных силах к Уазе, которая выше Гиза не является серьезной преградой. Этот маневр перемещал главные силы армии к западу, почему и увеличивал разрыв, образовавшийся между ней и 4-й армией. Тем не менее ген. Ланрезак, оставив часть сил в районе Гиза для прикрытия с севера правого фланга своей армии, остальным войскам приказал в течение 28 августа развернуться южнее, на восточном берегу, фронтом на С.-Кентен.
Пока происходили эти передвижения, утром 28-го в штаб армии, в Марль, прибыл ген. Жоффр, повидимому, не вполне доверявший готовности Ланрезака спешить с выполнением указанного ему маневра. Он лично подтвердил ему приказ о наступлении к С.-Кентену, причем в результате некоторых возражений, сделанных по этому поводу командующим 5-й армией, между ними произошло крупное столкновение, едва не окончившееся отрешением Ланрезака от командования армией. Здесь обнаружилось резкое различие во взглядах обоих генералов на предстоявшее наступление. Жоффр считал, что главные силы противника находятся западнее Уазы, почему, по его мнению, с участка Гирсон, Гиз нельзя было ожидать сильного удара, а поэтому одного корпуса было вполне достаточно для обеспечения с севера предстоявшей операции. В противоположность этому, Ланрезак был убежден, что в то время, когда армия будет наступать к западу за р. Уазу, ей следует ожидать со стороны Гиза серьезной угрозы своему правому флангу и тылу, почему он и предлагал повести это наступление в виде короткого удара с быстрым вслед за тем отходом на линию соседних армий. [276]
Жоффр уклонился от каких-либо дальнейших указаний по этому вопросу, хотя заявил Ланрезаку, что судьба кампании находится в его руках.
Кто же из них был прав в этом необычном споре перед лицом приближавшегося противника? Мне кажется, что каждый из них по-своему был прав и неправ в тех суждениях и требованиях, которые он высказывал относительно дальнейших действий 5-й армии. Ланрезак правильно оценивал обстановку в оперативных рамках своей армии, хотя и не понял настоятельной необходимости потребовать от войск крайнего напряжения для скорейшего перехода в наступление в новом направлении; он также, повидимому, пренебрегал обстановкой более широкого масштаба, упуская из виду то значение, которое могло иметь при благоприятных обстоятельствах его наступление для положения всей левофланговой группы союзников. В свою очередь, Жоффр рассчитывал на то, что движение 5-й армии за Уазу может облегчить отступление англичан и дать время собраться амьенской группе ген. Монури, но он несколько запоздал своими распоряжениями для наступления к С.-Кентену и недостаточно ориентировал исполнителя в своих намерениях и в общей стратегической обстановке.
К вечеру 28 августа 5-я французская армия заняла следующее исходное положение для наступления: две рез. дивизии ген. Валябрега, оставив одну бригаду у Гиза для занятия переправ, расположились в углу между pp. Уазой и Сэром восточнее Муа; 18-й корпус с 38-й дивизией — у Рибемона; 3-й — в западных окрестностях С.-Ришомона; 10-й — в западных и северо-западных окрестностях Вервэна, имея южнее себя 37-ю дивизию, которая с этого дня была придана 3-му корпусу; 1-й корпус одной дивизией — у Таво, а другой — в южных окрестностях С.-Ришомона, обе в армейском резерве; наконец, 4-я кав. дивизия с приданной ей 51-й рез. дивизией, — в районе Обантона для прикрытия правого фланга и для связи с 4-й армией.
Ланрезак, между прочим, надеялся получить содействие 1-го английского корпуса, для чего и вошел в соглашение с ген. Хэйгом, который обещал начать около полудня 29 августа наступление от Ла-Фэра на С.-Кентен, но фельдм. Френч не разрешил этого наступления, считая его несвоевременным. Ввиду этого для прикрытия левого фланга своей армии Ланрезак решил переправить рез. дивизии ген. Валябрега через Уазу у Муа и выдвинуть их на фронт Урвилер, Эсиньи-ле-Гран.
28 августа днем, во время передвижения войск 5-й армии за Уазой, произошел бой у Гиза: войска 10-го германского корпуса оттеснили за реку находившуюся здесь бригаду 53-й рез. дивизии и атаковали высоты южного берега, но когда были подведены сюда части 3-го и 18-го корпусов, двигавшиеся невдалеке к назначенным им исходным пунктам для наступления, противник был задержан в своем продвижении к югу. Одновременно с этим бригада 1-й германской гвардейской дивизии легко опрокинула небольшой французский отряд у Монсо и выдвинулась на левый берег Уазы. К ночи на 29 августа немцы утвердились на обоих берегах реки в районе Гиза. [277]
Для предстоявшего наступления к С.-Кентену ген. Ланрезаком были отданы следующие приказания: 10-му корпусу и войскам ген. Абоно (4-й кав. и 51-й рез. див.) оставаться на месте и выполнять свою задачу по обеспечению правого фланга армии восточнее Гиза, всем же остальным войскам армии с утра 29-го начать переправу на правый берег Уазы южнее этого города, затем наступать к С.-Кентену уступами с левого фланга и атаковать противника там. где он будет встречен.
Что же происходило в эти дни во 2-й германской армии, следовавшей по пятам за войсками ген. Ланрезака?
26 августа, несмотря на утомление войск, 2-я армия продолжала преследование на фронт Марбэ (14-я дивизия и 10-й рез. корпус), Булонь (10-й корп.) и Фурми (гвард.). В этот день ген. Бюловым было получено приказание главной квартиры о немедленном отправлении в тыл гвардейского рез. корпуса для посадки его в поезда и переброски на восточный фронт{205}. Этим же приказанием атака Мобежа была поручена командиру 7-го рез. корпуса ген. Цвелю, в распоряжение которого взамен находившейся в тылу 13-й рез. дивизии дана бригада 13-й дивизии (7-го корпуса); в этот день войска Цвеля достигли Бинша.
Ввиду того что 2-я армия наступала в юго-западном направлении, а 3-я — почти на юг (правым флангом по линии Мариембург, Овилер-ле-Форж), между обеими армиями образовался разрыв, который со дня на день увеличивался, о чем ген. Бюлов вечером 26 августа и донес главному командованию. К этому времени воздушная разведка немцев обнаружила в районе к северу от верхней Уазы сильные неприятельские отряды, отходившие к юго-западу. На 27 августа армии приказано продолжать преследование противника, наступая на фронт Васиньи, Ла-Капель. Корпуса достигли в этот день без боевых столкновений следующих пунктов: 7-й — западных окрестностей Васиньи, 10-й рез. — Васиньи, 10-й — Ла-Невиля, гвардейский — Бюиронфоса и Ла-Капеля, а 1-й кав. — южных окрестностей Приша. Так как 1-я армия (изъятая в этот день из подчинения ген. Бюлова), преследуя англичан, удалялась к юго-западу, а 3-я шла на юг и тяготела к правому флангу 4-й армии с целью поддержать его в упорных боях на Маасе, то ген. Бюлов решил для того, чтобы не увеличивать разрыва с 3-й армией и не оторваться от 1-й, 28 августа своим левым флангом (10-м и гвардейским корпусами) оставаться на месте, а правым (7-м и 10-м рез.) продолжать наступление.
Ввиду такого решения и полученных сведений, что французы в значительных силах занимают участок Уазы к западу от Гирсона, 7-й корпус{206} был направлен через Боэн к С.-Кентену, 10-й рез. — между Боэном и р. Уазой, 1-му кавалерийскому приказано обойти С.-Кентен с юга и выйти в тыл англичанам, а 10-му и гвардейскому — оставаться на месте; но так как воздушная разведка [278] вскоре донесла, что на верхней Уазе находятся лишь слабые силы противника, а 3-я армия сообщала, что ее правый фланг наступает на Рюминьи{207} (т. е. западнее, чем ранее предполагалось), то Бюлов решил продолжать в этот день наступление и своим левым флангом: 10-му корпусу приказано итти через Гиз за р. Уазу к Ландифэ, а гвардейскому — через Марли к С.-Ришомону.
До полудня 28-го на фронте армии все было спокойно; повидимому, ничто не угрожало переходу левого фланга 2-й армии через Уазу. Между тем было получено сообщение от 1-й армии, что расстроенные английские войска отходят к Ла-Фэру и что поэтому желательно, чтобы 2-я армия атаковала их. Это побудило Бюлова продвинуть в тот же день свой правый фланг далее к югу: 7-й корпус — к Гаму, а 10-й рез. — на Урвилер к С.-Симону (в 7 км восточнее Гама на р. Сомме).
В 9-м часу вечера было получено донесение командира 10-го корпуса, что его передовые войска форсировали реку (19-я дивизия — у Гиза, а 20-я — к востоку от города) и ведут бой с противником на южном берегу Уазы и что, хотя французы оказывают сильное сопротивление, но здесь, повидимому, находятся только неприятельские арьергарды. Такие сведения привели Бюлова к решению сохранить для предстоявшего наступления к Ла-Фэру ту группировку войск, которая была к вечеру 28-го, т. е. двумя корпусами{208} наступать западнее, а другими двумя восточнее Уазы. На 29-е Бюловым было приказано: 7-му корпусу и одной дивизии: 10-го рез. удерживать переправы у Гама и С.-Симона, другой дивизии последнего наступать на Эсиньи-ле-Гран, 10-му корпусу от Гиза итти на Ландифэ к Ла-Фэру, а гвардейскому — от С.-Ришомона на Фокузи. Этими распоряжениями 2-я германская армия получала, в общем, направление, вполне соответствовавшее требованиям директивы германской главной квартиры от 27 августа{209}, но на пути к достижению этой армией тех целей, которые ей были указаны, оказались непредвиденные препятствия, во многом изменившие первоначальные предположения.
Сражение у С.-Кентена, Гиза 29–30 августа
Какова же была в общих чертах та обстановка, которая сложилась на верхней Уазе к ночи с 28 на 29 августа в результате всех этих наступлений и отступлений, передвижений и перегруппировок, произведенных обеими сторонами в течение двух последних дней? 5-я французская армия имела все свои войска на левом берегу, фронтом на запад, опираясь своим правым флангом на участок реки восточнее Гиза и собираясь бросить свои главные силы на С.-Кентен. 2-я германская наступала к Ла-Фэру двумя почти равными группами, которые должны были итти по обе стороны Уазы, причем правая (западная) была сильно выдвинута вперед сравнительно с левой, что придавало расположению [279] армии уступный характер{210}. Французы намеревались нанести удар в направлении, почти свободном от войск противника{211}, а немцы направили свою левую группу через район, занятый всей неприятельской армией. Такой выбор направлений и такая группировка войск являлись с обеих сторон результатом малой их осведомленности о силах и расположении друг друга. Немцы были уверены, что 5-я французская армия отходит к югу, имея на Уазе лишь арьергарды, а французское главное командование, задумав эту операцию, полагало, что в районе С.-Кентена сосредоточена главная масса неприятельских войск. И если бы сражение, начавшееся на следующий день утром, развивалось с обеих сторон согласно первоначальным предположениям, то армия ген. Ланрезака произвела бы удар впустую, а немцы могли бы охватить оба ее фланга, потому что инициатива действий была все-таки за ними, и они находились к вечеру 28-го в более благоприятном стратегическом положении, чем французы. Но, к счастью для последних, к утру 29 августа обстановка значительно изменилась: в результате боев предыдущего дня у Гиза угроза их правому флангу сделалась более реальной, и ген. Ланрезак, вообще склонявшийся к мнению о преимущественном оперативном значении этого района сравнительно с районом С.-Кентена, уже с утра перенес центр тяжести всей операции к своему правому флангу.
Перейдем теперь к последовательному изложению событий, происходивших на р. Уазе в течение 29 и 30 августа и известных под названием сражения у С.-Кентена, Гиза.
Бой y Гиза 29 августа
С рассветом 29-го войска 5-й французской армии начали переправу через р. Уазу севернее и южнее Мон-д'Ориньи с целью наступления к С.-Кентену. В 9 час. утра в штаб армии, в Лаон, прибыл ген. Жоффр и оставался здесь до полудня, почему все важнейшие распоряжения ген. Ланрезака по управлению боевыми действиями этого дня были произведены в присутствии и с ведома главнокомандующего. Одновременно с прибытием Жоффра Ланрезаком было получено донесение от командира 10-го корпуса, что он атакован крупными силами противника, наступающего на фронте Марли, Гиз, и что под натиском неприятельских войск он вынужден отходить, покинув высоты южного берега. Здесь наступали 10-й и гвардейские германские корпуса, которые должны были следовать к Ла-Фэру по левому берегу Уазы и с выходом которых в район Вервэна для 5-й французской армии создалась бы очень тяжелая обстановка для наступления к С.-Кентену. Это привело ген. Ланрезака к решению, раньше чем выполнять первоначальный план наступления главными силами к западу, броситься на помощь своему 10-му корпусу и отбросить [280] за реку ту группу неприятельских войск, которая угрожала его правому флангу и тылу. Для этого им было отдано следующее приказание: 18-му корпусу и дивизиям ген. Валябрега продолжать наступление к С.-Кентену, не ввязываясь, однако, в решительные бои с превосходными силами противника; 3-му корпусу, оставив свой авангард западнее Уазы для поддержания связи с 18-м корпусом, своими главными силами атаковать противника на левом берегу в направлении на Гиз и западнее; 10-му — атаковать правее 3-го; 1-му — оказать содействие 10-му; группе ген. Абоно, оставив лишь небольшой отряд для наблюдения за правым флангом армии, атаковать со стороны Вервэна левый фланг противника. К полудню французы сосредоточили на своем правом фланге превосходные силы; однако, в боях, происшедших во второй половине дня, у Гиза и у Марли они все же не могли отбросить немцев на северный берег Уазы. 10-й германский корпус продвинулся к вечеру 19-й дивизией от Гиза к Мон-д'Ориньи, а 20-й, вдоль дороги на Марль, до западных окрестностей Пюизье; гвардейский после упорных боев и с огромными потерями достиг в этот день линии Пюизье, Вульпэ. Тем не менее, наступление левого фланга 2-й германской армии было замедлено, но зато наступление французов к С.-Кентену в этот день уже было невозможно.
Бои западнее Уазы
Западнее Уазы обстановка сложилась тоже неблагоприятно для французов: рез. дивизии ген. Валябрега с утра столкнулись в районе Урвилер, Эсиньи-ле-Гран с левофланговой (19-й) германской дивизией 10-го рез. корпуса, к которой вскоре прибыла от С.-Симона другая (2-я гвард. рез.) дивизия того же корпуса; после непродолжительного боя французские дивизии были отброшены к Уазе, что в свою очередь обнажило левый фланг наступавшего правее 18-го французского корпуса, уже подходившего своими передовыми частями к предместьям С.-Кентена. Оказавшись со своими войсками в изолированном положении за рекой, командир этого корпуса счел необходимым тоже отойти к реке, тем более что с севера уже приближалась к С.-Кентену бригада 13-й германской дивизии (7-го корпуса), вызванная ген. Бюловым из-под Мобежа на присоединение к своему корпусу. Таким образом, положение 2-й германской армии оказалось более благоприятно, чем положение ее противника, потому что при общем отступлении союзных армий к югу расположение французского правого фланга в южных окрестностях Гиза не могло иметь большого значения, тогда как успех германцев угрожал армии ген. Ланрезака быть отрезанной от англичан. Являлось ли при таких условиях целесообразным для 5-й французской армии наступление своими главными силами на С.-Кентен, как это требовалось приказанием главнокомандующего 27 августа? Тем более, что соседние армии находились уже значительно южнее, и французские войска на Уазе должны были быть готовыми сражаться на три фронта: на север, запад и восток. И Ланрезак [281] вполне уяснял себе всю опасность своего положения к вечеру 29-го и всю настоятельную необходимость отходить возможно скорее к югу. Но ведь, по мнению главнокомандующего, от наступления к С.-Кентену зависела вся судьба кампании! Естественно, что при этом условии принятие самостоятельного решения об отступлении сопряжено было для Ланрезака с тяжелой ответственностью как перед главным командованием, так и перед отечеством. А потому вечером 29 августа он добивается от главной квартиры определенного указания: продолжать ли операцию на Уазе, подвергая себя опасности быть обойденным с обоих флангов и окруженным, или начать отступление? Но Жоффр где-то отсутствует, а ген. Бэлен не уполномочен принимать такие решения; поэтому Ланрезак отдает приказание возобновить 30-го атаку в районе Гиза. Этой атаке, впрочем, не суждено было осуществиться, потому что в 11 час. вечера 29-го Жоффр приказал 5-й армии начать отступление к Лаону{212}.
В это время ген. Бюлов, признавая необходимость развить успех, достигнутый правым флангом его армии, приказал продолжать 30 августа наступление, причем правофланговой группе перейти на левый берег Уазы: 13-й дивизии — между Ориньи и Рибемоном, а 10-му рез. корпусу, поддержанному 14-й дивизией, наступавшей от Гама через Эсиньи-ле-Гран и прикрывавшей его со стороны Ла-Фэра, переправиться между Рибемоном и Муа; 17-я дивизия (9-го корпуса, левофлангового 1-й армии) должна была содействовать этому наступлению своим движением от С.-Кентена на Ориньи. Левой же группе приказано возобновить атаку неприятельских позиций восточнее Гиза. 1-й кав. корпус продвигался с небольшими боями на Гам и С.-Симон с целью разведки на линии Компьен, Лаон.
Отступление французов за р. Сэр 30 августа
С раннего утра 30-го августа бой возобновился по всему фронту обеих армий; до 10 час. немцы продвигались очень медленно, встречая везде сильное противодействие противника, но так как к этому времени французские войска уже получили приказание прекратить бой и отходить в общем направлении на Лаон, то наступление германских войск стало теперь более успешным. К часу дня гвардейский корпус после упорного боя у Вульшэ с французским арьергардом (группы ген. Абоно) достиг С.-Ришомона, 10-й — Ландифэ, 13-я дивизия достигла района Ориньи, Ландифэ (у Куржюмеля), 10-й рез. корпус перешел Уазу у Рибемона, а 14-я дивизия подошла к реке южнее этого города. 5-я французская армия, несмотря на сильное утомление своих войск, отходила безостановочно, имея задачей быть 31 августа всеми своими силами за р. Сэром. Для прикрытия отступательного марша к, этой реке, являвшегося фланговым по отношению к германским войскам, [282] находившимся на Уазе южнее Ориньи, ген. Ланрезаку пришлось организовать два заслона: один — на высотах правого берега р. Сэра, между Ла-Фэром и Ришекуром (у Ренансара), где 18-й корпус должен был задерживать наступление противника со стороны Рибемона и Муа, и другой — у С.-Гобена, где обе рез. дивизии ген. Валябрега (усиленные одним пех. полком из состава 1-го корпуса) получили назначение занять переправы от Ла-Фэра до Шони и удерживать в своих руках этот участок реки, на котором англичане при своем отступлении не оставили ни охраны, ни наблюдения. Вскоре 18-й корпус под натиском германских войск (14-й дивизии и частью 10-го рез. корпуса) отошел к Ришекуру, где смешался с войсками 3-го французского корпуса и затруднил его дальнейшее отступление. Впрочем, эта неудача не имела никаких тяжелых последствий, тем более, что отступление прочих частей 5-й французской армии происходило без боевых столкновений.
К вечеру 30 августа 2-я германская армия заняла следующее расположение: 7-й корпус подивизионно на обоих берегах Уазы, южнее Ориньи, 10-й рез. — у Рибемона и восточнее, 10-й — в южных окрестностях Ландифэ, а гвардейский — к юго-западу от С.-Ришомона. В этот вечер ген. Бюловым было получено сообщение ген. Клука о том, что 1-я армия отбросила противника за р. Авр{213} и на следующий день, т. е. 31 августа, будет наступать на участок Уазы от Компьена до Шони; такое направление ее движения, конечно, вполне соответствовало интересам 2-й армии и могло содействовать более полному использованию германского успеха у С.-Кентена.
Итак, около полудня 30 августа окончилось сражение у С.-Кентен, Гиза, не давшее ни той, ни другой стороне никаких оперативных выгод для дальнейших боевых действий. В самом деле: если французам и удалось на непродолжительное время задержать наступление левого фланга 2-й германской армии, то это же замедлило и их отступление и создало для них весьма опасное в стратегическом отношении, сильно выдвинутое к северу, изолированное положение, да которого они вышли в течение последующих дней лишь ценой форсированных движений. Да и чего вообще ожидало французское главное командование от наступления к С.-Кентену? Конечно, если бы последнее могло быть выполнено в тот день, когда было задумано, т. е. 27 августа, то возможно, что оно дало бы благоприятные результаты, хотя бы уже потому, что в это время могло облегчить отступление англичан и развертывание амьенской группы. Но 29-го, а тем более 30-го оно являлось и бесполезным для этих соседей, и опасным для самой 5-й французской армии. И насколько в эти дни задуманная операция была уже нецелесообразной, ясно видно из того тяжелого положения, в котором оказалась тогда эта армия: если бы она наступала своими главными силами на С.-Кентен, то была бы обойдена немцами с правого фланга: когда же она направила [283] свой главный удар на север, то подставила германским атакам от С.-Кентена не только свой левый фланг, но даже и пути своего отступления. Вообще совершенно непонятно, зачем французское главное командование так долго удерживало армию Ланрезака на Уазе, тем более, что уже с 28 августа было очевидно, что операция развивается совсем не в том направлении, в котором она была намечена.
Что возможно сказать о действиях германцев в этом сражении? Во-первых, Бюлов придавал своему левому флангу излишне большое значение, которого в действительности он не имел и не мог иметь; он назначил сюда четыре дивизии из семи, бывших у него вечером 28-го, а когда они встретили в боях у Гиза сильное сопротивление со стороны противника, он обратился за помощью к 3-й армии, повидимому, считая здесь положение своих войск очень опасным. И во-вторых, он мог бы удачнее распорядиться своей конницей: вместо того чтобы бросать 1-й кав. корпус куда-то в пространство искать тыл английской армии, которого он так и не нашел, Бюлов мог бы использовать его для охвата левого фланга 5-й французской армии в районе Ла-Фэра 29 или 30 августа и этим поставить эту армию в очень трудное положение при ее отступлении за р. Сэр и далее к Лаону.
Такое движение (от Нуайона в район между Лаоном и Суассоном) было, впрочем, предписано 1-му кав. корпусу 31 августа, но это был уже запоздалый маневр, тем более, что германская радиограмма, в которой эта задача сообщена кавалерии, была перехвачена французами, и Ланрезак успел сделать некоторые перемещения своих войск для противодействия этой угрозе: обе резервные дивизии ген. Валябрега перешли от С.-Гобена в район к северо-западу от Анизи-ле-Шато, куда была переброшена и одна африканская бригада. Кроме того, 4-й кав. дивизии, находившейся 30 августа у Шато-Порсиена, приказано через Краон перейти к Вайи (на р. Эн) для прикрытия левого фланга армии. На следующий день эти войска задержали германскую конницу и вынудили ее отойти к западу. Одновременно с этим вся 5-я французская армия достигла северных окрестностей Лаона (на линии Сисон, С.-Гобен){214}, откуда все еще опасаясь быть обойденной с запада и несмотря на сильное утомление войск, выступила в ночь на 1 сентября для дальнейшего следования за р. Эн, в район восточнее Суассона; это движение прикрывалось отрядом ген. Валябрета, который должен был отходить через Анизи-ле-Шато к Конде и занять высоты южнее Эна между Брэном и Суассоном. 1 сентября все эти передвижения были успешно выполнены без боевых столкновений с противником{215}. В этот же день в район 5-й французской армии был переброшен [284] из Лотарингия по распоряжению главнокомандующего кавалерийский корпус ген. Конно, назначенный для действий на левом фланге и для поддержания связи с англичанами{216}.
Вслед за 5-й французской армией двигалась 2-я германская, озабоченная не только преследованием французских войск в поле, но и овладением Ла-Фэром, который по имевшимся у немцев неправильным сведениям будто бы изготовился к обороне.
Директивой германской главной квартиры от 30 августа из Люксембурга (куда главная квартира перешла в этот день из Кобленца) общее направление дальнейшего движения 2-й армии было указано, вместо прежнего юго-западного, южное (левым флангом на Реймс), что являлось, впрочем, естественным после того, как движение 1-й армии на фронт Компьен, Шони было одобрено главным командованием{217}.
Весь день 31 августа и часть дня 1 сентября два правофланговые корпуса 2-й германской армии (7-й и 10-й резервный) провели в подготовке атаки покинутого противником Ла-Фэра: устанавливалась тяжелая артиллерия, производилась артиллерийская и инженерная разведка неприятельских укреплений и даже соседним корпусам 1-й армии было предложено принять участие в бомбардировке. И только около полудня 1 сентября немцы стали убеждаться в том, что Ла-Фэр брошен противником и может быть занят без выстрела. Вследствие этого недоразумения было потеряно полтора дня, в течение которых французы имели возможность отвести свои войска на значительное расстояние к югу и благополучно выйти из того тяжелого положения, в которое они были поставлены своим продолжительным пребыванием на верхней Уазе. Странное недоразумение с атакой Ла-Фэра не могло бы, конечно, произойти, если бы конница 2-й германской армии вместо того, чтобы устремляться в сомнительные набеги в тыл неприятельских армий, то к западу, то к востоку от Уазы, пошла бы к Ла-Фэру и разведала здесь силы и расположение противника. Левый фланг 2-й армии в этот день достиг р. Сэра: 10-й корпус — у Креси, а гвардейский — у Марля.
С целью наверстать время, потерянное под Ла-Фэром, ген. Бюлов приказал всем корпусам в тот же день продолжать наступление и к вечеру дойти: 7-му корпусу — до северо-западных окрестностей Анизи-ле-Шато, 10-му рез. — до Крепи, 10-му — до северовосточных окрестностей Лаона, гвардейскому — до Шивра, а 1-му кавалерийскому приказано итти от Суассона на фронт Шато-Тьери, Реймс. Огонь по Лаону войска должны были открыть в тот же вечер. Несмотря на то, что германские корпуса выполнили указанные им передвижения, соприкосновение с противником, утраченное [285] у Ла-Фэра, не было восстановлено, тем более что укрепления Лаона были покинуты французами{218}.
Отступление английской армии и преследование ее 1-й германской
Мы оставили английскую и 1-ю германскую армии в то время, когда первая из них начала утром 25 августа отступление с линии Мобеж, Бавэ, Жанлен, а вторая, имея свои четыре перволинейные корпуса южнее канала Конде, устремилась с фронта Кюеврен, Живри преследовать разбитого противника. Движение англичан в этот день происходило таким образом: 1-й корпус отходил от Мобежа по правому берегу р. Самбры и, не тревожимый немцами, к вечеру расположился с 5-й кав. бригадой в районе Ландреси, Марбэ, Ольнуа; 2-й корпус (с двумя кав. бригадами) шел от Бавэ на Ле-Кенуа и Солем к Ле-Като; остальная конница с 19-й пех. бригадой прикрывала левый фланг английской армии. У Солема арьергард 2-го корпуса (7-я пех. и две кав. бригады) имел горячий бой с германской конницей и передовыми частями 4-го германского корпуса, но к вечеру благополучно отошел к главным силам, расположившимся вдоль дороги Ле-Като, Камбрэ. В этом бою приняла участие также к вновь прибывшая из Англии 4-я английская дивизия, подвезенная 23 августа из Гавра в окрестности Ле-Като и выдвинутая к Солему для поддержки 2-го корпуса. К Кночи с 25 на 26 августа оба английских корпуса оказывались разобщенными друг от друга р. Самброй и обширным лесом Мормаль, заполняющим все пространство между Бавэ и Ландреси вдоль левого берега реки, а потому в случае атаки противником одного из этих корпусов другой не имел бы возможности своевременно поддержать его. Это невыгодное обстоятельство предполагалось устранить перемещением еще ночью 1-го корпуса на левый берег, в южные окрестности Ле-Като, ввиду принятого фельдм. Френчем решения не задерживаться в этом расположении и продолжать отступление к С.-Кентену и Нуайону. Но быстрое наступление немцев, атаковавших 1-й английский корпус еще в тот же день, расстроило эти предположения.
Армия ген. Клука энергично преследовала англичан: 2-й кав. корпус атаковал и опрокинул у Денена и Бушена части 84-й французской территориальной дивизии и продвинулся до Сольцуара; следовавший же за ним 2-й корпус достиг к вечеру Бушена. Остальные корпуса армии дошли в этот день до следующих пунктов: 4-й — до Солема (имея по пути авангардный бой с частями 2-го английского корпуса), 3-й — до района Ольнуа, Ландреси, 9-й — до юго-восточных окрестностей Бавэ и 4-й рез. — до Валансьена.
Бой у Ландреси 25 августа
Небольшие части 3-го германского корпуса в 9-м часу вечера атаковали у Ландреси одну из бригад 2-й английской дивизии и [286] хотя англичане успешно отразили эту атаку, но этот бой на всю ночь задержал здесь 1-й корпус и не дал ему возможности выполнить предположенную переправу на левый берег; на рассвете 26 августа ввиду близости крупных сил противника на обоих берегах реки обе дивизии этого корпуса были вынуждены отходить далее к югу по правому берегу, не успев войти в связь с частями 2-го корпуса, стоявшего у Ле-Като. Между тем положение этого последнего еще с вечера 25-го оказалось очень тяжелым; здесь, на фронте Ле-Като, Серанвилер, против трех дивизий и четырех кав. бригад англичан наступали крупные силы германцев, состоявшие из 4-го, 4-го рез. и 2-го кав. корпусов, и, кроме того, 2-й германский корпус шел от Денена на Камбрэ, в обход левого английского фланга. Ввиду столь опасного положения этих войск фельдм. Френч еще днем приказал командиру 2-го английского корпуса начать отступление возможно скорее, предупредив его, что на поддержку частей 1-го корпуса рассчитывать невозможно; тем не менее ген. Смит-Дорьен считал нежелательным отходить ночью ввиду сильного утомления людей и предполагал начать движение утром. Эта задержка привела его корпус к очень тяжелому бою с превосходными силами германцев.
Сражение у Ле-Като 26 августа
К утру 26 августа союзные войска занимали следующее расположение между Ле-Като и Камбрэ: 84-я французская территориальная дивизия, усиленная бригадой 62-й рез. дивизии, подошедшей сюда из Арраса, — у Камбрэ и восточнее{219}; 4-я английская дивизия — в восточных окрестностях Серанвилера, 3-я — у Кодри, а 5-я — в западных окрестностях Ле-Като, имея на своем правом фланге, у С.-Супле, две английских кав. бригады; другие две кав. бригады с 19-й пех. бригадой — в юго-западных окрестностях Ле-Като в качестве общего резерва. Английские войска стояли в окопах, наскоро вырытых в течение ночи при содействии местных жителей. Бой начался с утра, но до полудня имел преимущественно артиллерийский характер; германская артиллерия, значительно превосходившая английскую и числом орудий, и могуществом своих калибров, почти совсем подавила огонь английских батарей, почему пехотные атаки, начатые германцами после полудня, были сильно облегчены и приводили к решительным результатам. 2-й корпус атаковал французов у Камбрэ и отбросил их к юго-западу, в то же время охватив левый фланг 4-й английской дивизии; вскоре подошедший сюда от Гонелье французский кав. корпус ген. Сорде задержал на некоторое время продвижение [287] немцев у Кревекера{220}. Одновременно с этим между Серанвилером и Ле-Като англичан атаковали четыре пехотные и три кавалерийские дивизии германцев (4-й и 4-й рез. и 2-й кав. корпуса); отступление же 1-го английского корпуса на правом берегу Самбры дало возможность 3-му германскому корпусу выйти от Ландреси во фланг 5-й английской дивизии, оказавшейся вследствие этого в очень опасном положении. Ввиду этого в 3 часа дня ген. Смит-Дорьен приказал начать общее отступление; 4-я и 3-я дивизии, поддержанные слева французской конницей Сорде, начали отходить в порядке, но 5-я дивизия, сильно теснимая немцами и уже обойденная ими с правого фланга, отходила в большом беспорядке. К счастью для англичан, немцы не вели в этот день энергичного преследования, и английским дивизиям удалось вскоре, свернувшись в походные колонны, отходить сравнительно спокойно. К ночи на 27 августа 2-й корпус с 4-й дивизией, 19-й пех. бригадой и кав. дивизией достиг района Эстрэ, Ле-Катле, а 1-й корпус с 5-й кав. бригадой — окрестностей Васиньи; к тому же времени конница Сорде отошла в северо-восточные окрестности Перона (к Лонгавену), а французские территориальные и резервные части, отброшенные от Камбрэ, собрались к Бапому. Немцы остановились в этот день у Кревекера (2-й и 2-й кав. корпуса на левом берегу, а 4-й рез. на правом). у Кодри (4-й корпус) и в западных окрестностях С.-Супле (3-й корпус); 9-й корпус оставался еще у Ландреси.
Бои у Ландреси и Ле-Като 25–26 августа были вторым крупным боевым столкновением, в котором английская армия вновь понесла тяжелое поражение. И в стратегическом, и в тактическом отношениях войска фельдм. Френча потерпели полную неудачу и были вынуждены к поспешному отступлению, чтобы выйти из того опасного положения, которое каждый день угрожало им то обходом одного из флангов, то отдельным поражением одного из корпусов, то окружением всей армии. И если бы англичане задержались в районе Ле-Като, Ландреси еще на один день, что представлялось в тактическом отношении вполне возможным, то они были бы охвачены немцами с обоих флангов и едва ли избегли бы катастрофы. На это сильно рассчитывало германское командование, широко раздвинувшее еще издалека, с линии Денен, Бавэ, клещи своей 1-й армии, которые должны были зажать противника у Ле-Като вечером 26-го или на следующий день, если бы он продолжал оказывать здесь сопротивление; и, конечно, неуместное решение командира 2-го английского корпуса ген. Смит-Дорьена задержать отступление своих войск до утра 26-го шло навстречу смелым замыслам ген. Клука.
Характерной особенностью действий англичан в сражении у Ландреси, Ле-Като, подобно тому, как и в сражении у Монса, является неиспользование для боя значительной части сил, несмотря на полную возможность ввести их своевременно в дело. Попрежнему [288] вся тяжесть боев легла на войска 2-го корпуса, а 1-й лишь некоторыми своими частями принял участие в мелких столкновениях с противником. Вообще никакого общего руководства боевыми действиями со стороны армейского командования не было, а потому не существовало никакой согласованности в движениях и действиях корпусов, сохранявших излишнюю самостоятельность и не оказывавших друг другу поддержки; насколько 2-й корпус преувеличивал значение тактических факторов в ущерб стратегическим и вследствие этого затягивал бои и ставил себя не раз в катастрофическое положение, настолько 1-й находился всецело под гнетущим впечатлением опасной стратегической обстановки, постоянно уклоняясь от боя и сильно ухудшая этим положение своих соседей. Возможно ли было при таких условиях благополучно провести какую-либо операцию? И мог ли получиться от этих боевых действий какой-нибудь другой результат, более благоприятный для английской армии? Во всем этом резко обнаруживалась слабая подготовка английского командования к ведению боевых операций широкого масштаба, его неумение управлять крупными массами и согласованно направлять их усилия к достижению важных и решительных целей. Из недочетов в тактической подготовке английских войск необходимо отметить плохую организацию службы связи, вследствие которой при каждом отходе корпусов и дивизий несколько мелких тактических соединений (до батальона с артиллерией включительно), не получая никаких приказаний или получая их слишком поздно, оставались на месте и становились легким трофеем германцев.
При таких недостатках в боевой подготовке противника задача германцев, естественно, облегчалась; не встречая на пути своем значительных затруднений, они быстро продвигались вслед за англичанами, энергично атаковывали их, охватывали их фланги и беспрерывно пользовались успехом. Однако, нельзя не отметить, что немцы, несмотря на свое численное превосходство и на выгоды своего охватывающего положения, все же далеко не использовали той благоприятной обстановки, в которой им довелось вести это преследование. Постоянная несогласованность действий английских корпусов, отсутствие между ними связи и их разобщенность (то естественными преградами, то большими расстояниями) давали немцам возможность, при большей осведомленности о противнике, добиться весьма решительного результата. Ген. Клук надеялся достигнуть его 27 августа, если англичане в этот день будут стоять на месте. Но фельдм. Френч был достаточно проникнут решением увести поскорее свои войска из-под ударов наступавшего врага.
Англичанам удалось вырваться у Ле-Като из германских тисков и продолжать свое отступление к югу; одновременно с ними, но западнее, отходили к нижней Сомме французские войска ген. д'Амада. 26 августа германская конница беспрепятственно вступила в Лиль, оказавшийся покинутым французами{221}. [289]
Отступление английской армии за p. Уазу с 27 августа по l сентября
Покинув поле сражения у Ле-Като, английская армия в сущности покончила с отступательными боями, так как на всем пути своего дальнейшего движения к Марне она уже не вела боев, за исключением нескольких мелких арьергардных дел с неприятельской конницей. Этой возможности оторваться от противника способствовала остановка 5-й французской армии на верхней Уазе и наступление амьенской группы ген. Монури, отвлекавшие германцев от преследования английских войск. 27 августа 1-й английский корпус с одной кав. бригадой после арьергардного боя в восточных окрестностях Васиньи с передовыми частями 7-го германского корпуса (2-й армии) отошел к Мон-д'Ориньи (на Уазе), 2-й корпус с 4-й дивизией и одной кав. бригадой — к Гаму (на Сомме), а остальная конница — в южные окрестности С.-Кентена. На следующий день 1-й корпус достиг С.-Гобена, 2-й — левого берега Уазы против Нуайона, а, 3-й — Нуайона{222}, причем в этот день две кав. бригады, высланные от 1-го и 2-го корпусов на правый берег Уазы, в окрестности Муа, для установления связи между корпусами, имели к юго-востоку от С.-Кентена удачное столкновение с германской гвард. кав. дивизией (1-го кав. корпуса). 29-го все английские войска оставались на месте для отдыха и приведения себя в порядок.
В этот день в Компьене состоялось совещание ген. Жоффра с фельдм. Френчем и командирами английских корпусов. Оно. имело целью выяснить состояние, и настроение английской армии и наметить ее дальнейшие действия. Французский главнокомандующий высказал пожелание, чтобы английские войска остановились на Уазе между Ла-Фэром и Компьеном, что дало бы возможность упрочить положение левого фланга союзников и могло бы ускорить переход в наступление; но Френч решительно не признавал это возможным по состоянию своих войск, обещая лишь несколько замедлить свое отступление, чтобы служить [290] связующим звеном между 5-й и 6-й французскими армиями. Английские начальники, повидимому, были очень подавлены боевыми неудачами своих войск и некоторые даже высказывали мнение о необходимости отойти к Гавру с целью получить пополнения и устроиться и уже после этого начать новую операцию. В результате совещания было решено, что английская армия будет продолжать свое отступление в общем направлении к Парижу. Вследствие этого в последующие дни 1-й корпус с двумя кав. бригадами отходил на С.-Гобен, Суассон и Виллер-Котрэ, достигнув к вечеру 1-го сентября р. Урка в районе Марей; по пути, у Виллер-Котрэ, 2-я дивизия имела в этот день арьергардный бой с конницей 2-й германской армии, наступавшей от Суассона. В то же время 2-й корпус с одной кав. бригадой шел на Вик (на р. Эне), Виллер-Котрэ и Бетц, а 3-й с двумя кав. бригадами — на Атиши, Вербери и Нантейль, причем 1 сентября у Вербери и Нэри арьергард последнего, поддержанный французской конницей со стороны Пон-С.-Максанса, был атакован передовыми частями 2-го германского корпуса и 4-й германской кав. дивизией (2-го кав. корпуса), подошедшей от Атиши; после непродолжительного боя немцы были отброшены англичанами с большими потерями.
Между тем, решительный отказ Френча остановиться в своем отступательном движении сильно обеспокоил французское главное командование, решившее обратиться к президенту республики о просьбой повлиять на англичан с целью побудить их к более активным действиям. Результатом этого был приезд во Францию английского военного министра лорда Китченера, которому британское правительство поручило убедиться в действительном состоянии английской армии и побудить фельдм. Френча к более согласованному с союзниками ведению операций. На совещании, состоявшемся 1 сентября в Париже и сопровождавшемся некоторыми трениями между Китченером и Френчем, инцидент этот был улажен, но так как на следующий день новой директивой ген. Жоффра общее отступление союзных армий было продолжено далее к югу, то и английской армии приходилось продолжать свой отход.
С отступлением англичан от бельгийской границы после сражения у Монса возник вопрос об опасности, угрожавшей их сообщениям с морским побережьем. Занятие немцами Арраса и Амьена перехватывало прямой железнодорожный путь от Парижа к Кале и Булони, где производилась высадка войск и выгрузка различных запасов, почему англичанам пришлось за несколько дней до захвата противником этих пунктов продвинуть к югу все поезда с войсками и грузами, находившимися как в вышеупомянутых портах, так и в пути к войскам. А с занятием немцами Амьена англичане покинули Булонь и перенесли свою базу к устью р. Луары, в Сент-Назер, устроив промежуточную в Ле-Мансе. [291]
Сосредоточение в районе Амьена новой французской армии
Я уже упоминал выше, что директивой ген. Жоффра от 25 августа предусматривалось образование на левом фланге союзников, в районе Амьена, новой армейской группы с целью произвести в ближайшие дни совместно с другими войсками левофланговых армий наступательный маневр против правого фланга германцев. С 27 августа эта новая группа французских войск, во главе которой был поставлен ген. Монури, прибывший в этот день из Вердена в Мондидье, действительно начала собираться между этим городом и р. Соммой{223}. Сюда подвозились с юга: 7-й корпус из-под Бельфора{224}, марокканская бригада из шалонского лагеря и 55-я и 56-я рез. дивизии ген. Ламаза из верденского укрепленного района; с севера к этим войскам должны были присоединиться 61-я и 62-я рез. дивизии ген. Эбенера и кавалерийский корпус ген. Сорде, отходивший на левом фланге английской армии. В состав этой новой армейской группы были предназначены еще 4-й корпус (из 3-й армии) и 45-я (алжирская) дивизия, но они опоздали к соммским боям и присоединились к прочим войскам уже под Парижем.
Фланговый маневр, в котором приняла участие армия ген. Монури, должен был выполняться соединенными усилиями левофланговых армий; между тем уже с 27 августа было ясно, что английская армия не будет в состоянии участвовать в этой операции; в результате же ее быстрого отхода к р. Уазе образовался разрыв между 5-й французской армией и войсками Монури, собиравшимися к северу от Мондидье. Этот разрыв, находившийся между Соммой и Уазой, на важном операционном направлении на С.-Кентен и Ла-Фэр, ставил в опасное положение обе разобщенные группы французских войск и возбуждал сомнение в выполнимости при этих условиях намеченного маневра. Отчасти для устранения этого неблагоприятного обстоятельства и было решено ген. Жоффром наступление 5-й французской армии к С.-Кентену, которое, как мы знаем, не было выполнено, почему войскам ген. Монури и армии ген. Ланрезака пришлось в эти дни действовать независимо друг от друга, без всякой связи между собой. Это создавало, конечно, весьма тяжелое положение для новой армии в амьенском районе и требовало от нее значительных усилий и жертв при попытке выполнить возложенную на нее наступательную задачу.
Последняя оказалась тем более трудной, что из тех войск, которые должны были подойти к ген. Монури с севера (две рез. дивизии и конница ген. Сорде), одни под давлением противника отошли в нежелательном направлении, а другие прибыли в состоянии весьма слабой боеспособности. 27 августа обе рез. дивизии ген. Эбенера (61-я и 62-я) перешли из Арраса к Бапому и расположились [292] на линии Бертэнкур, Беньятр, где в тот же день вели бои с германской конницей ген. Марвица. Несколько южнее, в районе Мананкура и Вилер-Фокона, с этой же конницей и пехотой 2-го германского корпуса сражался французский кав. корпус ген. Сорде, находившийся с вечера 26-го в северо-восточных окрестностях Перона. Французская конница, не будучи в силах задержать натиск противника, в тот же день отошла за Сомму, удерживая переправы у Брэ и сохраняя связь своим правым флангом (5-й дивизией) с английской армией у Гама. На следующий день рез. дивизии отходили к Перону, но на пути, у Ранкура, были внезапно атакованы во фланг противником (частями германских 2-го кав. и 2-го корпусов), наступавшим с востока, и после непродолжительного боя, понеся огромные потери и оставив в руках немцев всю свою артиллерию, были отброшены к Комблю; отсюда 61-я рез. дивизия отошла к Амьену, а 62-я — на Бапом и к С.-Полю. В последующие дни, уже не пытаясь больше присоединиться к французским войскам, подвозимым с юга, обе дивизии кружными путями отошли к Понтуазу (в устьи Уазы). Конница же Сорде после небольших столкновений с германскими передовыми частями на Сомме, между Брэ и Пероном, перешла 28 августа к Руа, где и вошла в состав новой французской армии. Прибытие этого кав. корпуса усилило последнюю лишь в незначительной степени, потому что его конский состав оказался столь изнуренным, что из трех кав. дивизий возможно было образовать только одну слабую сводную дивизию, пригодную для боевых действий; ей было поручено наблюдать фронт от Нэля до Розьера и поддерживать связь в сторону Морей с 7-м корпусом и в сторону Руа с резервными дивизиями ген. Ламаза.
Посмотрим, как собирались и как действовали французские войска, прибывшие с юга в район Амьена и Мондидье.
Первоначальный план ген. Монури предусматривал наступление севернее Соммы, но так как с 28 августа Перон уже был занят противником, то переход французских войск на правый берег реки представлялся теперь невозможным. Вообще же сведения о силах и группировке германских войск, которыми обладали французы, были и недостаточны, и неясны: Монури предполагал, что немцы хотят обойти его левый фланг, тогда как в действительности главный удар 1-й германской армии был направлен в район Перона.
Утром 28 августа у Вилер-Бретонэ окончила высадку из поездов 14-я дивизия (7-го корпуса) и расположилась к востоку от этого пункта. Высадка и сосредоточение производились под прикрытием частей марокканской бригады, еще накануне доставленной к Перону.
Дивизия получила приказ продвинуться на следующий день к Пруаяру, где и быть готовой вместе с марокканской бригадой наступать к северу или к востоку. У Мондидье высаживалась другая дивизия 7-го корпуса (63-я рез.) и обе резервные дивизии ген. Ламаза. [293]
В это время 1-я германская армия быстро надвигалась своими крупными и сосредоточенными силами на слабые и разрозненные части французских войск, собиравшиеся на левом берегу р. Соммы. Вынудив английскую армию покинуть поле сражения у Ле-Като, Ландреси, 1-я германская армия устремилась к югу вслед за отступавшим противником. В течение 27 августа 2-й корпус, имея впереди и справа от себя конницу ген. Марвица, наступал к Мананкуру, в окрестностях которого оттеснил французскую конницу и французские резервные дивизии; левее его наступал 4-й рез. корпус, достигший в этот день Вилер-Фокона; 4-й корпус шел на Ле-Катле и к вечеру расположился в западных окрестностях этого города; 3-й достиг к вечеру Эстре; 9-й же дошел лишь до С.-Супле.
1-я германская армия на р. Сомме 28–29 августа
На следующий день, 28-го, войска ген. Клука должны были форсировать р. Сомму на участке от Корби до С.-Криста, по обширной дуге, охватывая с обоих флангов противника, находившегося на левом берегу. Но боевые столкновения с французами, которые произошли 28 августа на правом берегу Соммы, задержали правый фланг германцев, почему в этот день в их руках оказался лишь участок реки от Фейера до С.-Криста{225}; правый фланг армии (конница, 2-й и 44-й рез. корпуса) находился в районе Комбля, а левый (9-й корпус) — у Вермана.
В это время обстановка представлялась ген. Клуку весьма удобной для того, чтобы отбросить к юго-востоку левофланговую группу союзников, отходившую перед 1-й и 2-й германскими армиями, и отрезать ее от путей на Париж, для чего дальнейшее наступление 1-й армии следовало направить на юг и даже на юго-восток. Ввиду этого Клук предложил Бюлову совместное движение к Уазе: 1-й армии — на участок Компьен, Нуайон, а 2-й — на Ла-Фэр и Шони. Однако, полученная в этот день директива германской главной квартиры, в которой 1-й армии указано наступать к юго-западу, к нижней Сене, нарушила эти предположения{226}. Клуку пришлось продолжать движение в прежнем направлении.
Бой у Пруаяра 29 авуста
С утра 29 августа корпуса 1-й армии переправились через Сомму на всем протяжении ее излучины между Брэ и С.-Кристом и повели наступление на фронт Вилер-Бретонэ, Нэль; при этом 4-й рез. корпус, оставленный на правом берегу у Комбля, прикрывал правый фланг армии со стороны Амьена и Арраса. Сведения, имевшиеся в этот день в штабе армии о силах и группировке французов на левом берегу Соммы, были достаточно полны, но разбросанное расположение этих войск и появление их то в одном, то в другом месте, при отсутствии какой-либо согласованности [294] в действиях, конечно, не могли внушить германскому командованию мысли о нахождении против правого фланга 1-й армии новой организованной группы неприятельских войск, имевшей определенную оперативную задачу; повидимому, ген. Клук предполагал, что его войска имеют дело лишь с отступающими территориальными дивизиями ген. д'Амада и французскими частями, поддерживающими англичан{227}. Такое неправильное представление о противнике благоприятствовало желанию Клука изменить направление своей армии с юго-западного на южное или юго-восточное, и, как увидим, вскоре и привело к этой перемене, повлекшей за собой в ближайшие дни весьма важные оперативные последствия. Но пока необходимо было разбить противника, еще стоявшего по ту сторону Соммы. Это и было выполнено немцами 29 августа в бою у Пруаяра, где 2-й германский корпус, перейдя реку у Брэ, атаковал 14-ю дивизию и марокканскую бригаду французов и после упорного боя отбросил их к югу; в тот же день разбитые французские части отошли в северные окрестности Мондидье. В то же время у этого города и южнее уже были высажены три французские резервные дивизии, из коих одна (55-я) даже была выдвинута к Руа, но здесь была встречена передовыми частями 3-го германского корпуса и отброшена к югу. Французская сводная кав. дивизия, потесненная на своих флангах, у Розьера и Нэля, частями германской конницы и пехотой 4-го и 3-го германских корпусов, отошла к западу от Руа; остатки территориальные дивизий ген. д'Амада собрались у Амьена. Было ясно, что не введенные еще французами в бой две резервные дивизии не в состоянии изменить создавшегося положения, а потому ген. Монури по получении сведения об отходе англичан за Уазу утром 30 августа приказал начать общее отступление к Клермону.
Таким образом, попытка французского главного командования произвести соединенными силами своих левофланговых армий наступление против правого неприятельского крыла окончилась неудачей. Раньше всего выпала из этой ударной группы английская армия, затем 5-я французская оказалась не в силах выполнить наступление к С.-Кентену и, наконец, под первыми же ударами сравнительно небольших сил противника понесла поражение и новая армия. Вместо тяжелого молота в виде крупной массы согласованно действующих войск, который должен был неожиданно обрушиться на 1-ю и 2-ю германские армии, на берегах р. Соммы оказался слабый французский отряд, малопригодный для наступательных действий. Армия Монури обладала многими свойствами, предрасполагавшими ее к поражению, и ни одним, которое обещало бы ей победу; составленная из войск, привезенных с различных участков фронта и спешно высаженных из поездов почти на глазах у противника, имевшая огромный процент второочередных [295] и вообще слабых в боевом отношении частей, лишенных прочной между собою связи, а следовательно, и надлежащего оперативного руководства, эта армия должна была потерпеть неудачу и присоединиться к общему отступлению союзников{228}.
Возможно ли за все эти недочеты в организации соммского маневра обвинять кого-либо из высших французских начальников? Я думаю, что едва ли. Ведь этот маневр подготовлялся и выполнялся на ходу, в движении навстречу непреодолимому еще в то время напору германских армий, а новая французская армия сосредоточивалась и развертывалась под грохот неприятельской канонады, в дыму и огне арьергардных боев. И была ли в этих условиях (какая-нибудь возможность остановиться, устраиваться, поджидать благоприятного момента, не рискуя бесполезно потерять время и быть обойденным, окруженным, а следовательно, и уничтоженным быстро наступавшим противником? Однако, замысел Жоффра, блестящий по той оперативной форме, в которую он облекался, и смелый по тому духу дерзания, которому он был обязан своим возникновением, оказался несвоевременным; для осуществления его в руках французского полководца еще не было необходимых материальных средств, не было потребной для этого живой силы. В эти тяжелые для союзников дни Жоффр не раз посещал штабы левофланговых армий, подолгу оставался в них, собирал совещания из старших начальников, как бы желая вдохнуть в эти войска и в этих вождей энергию для наступательных действий, зажечь в них веру в возможность успеха и своей волей и упрямой настойчивостью преодолеть отступательную инерцию этих масс. Но достигнуть этого оказалось еще невозможным. И Жоффру пришлось согласиться на отступление войск ген. Монури, как накануне пришлось одобрить отход армии ген. Ланрезака...
Отступление войск ген. Монури к Клермону
Французские войска, расстроенные неудачными боями у Комбля, Пруаяра и Руа, потянулись по дорогам к Клермону; их отступление прикрывала сводная кавалерийская дивизия, отходившая из западных окрестностей Руа на Эстрэ-С.-Дени с небольшими арьергардными боями. Территориальные дивизии ген. д'Амада, ввиду их полной небоеспособности, были направлены 30 августа к Руану. На следующий день, 31-го, главные силы армии Монури расположились у Клермона, правым флангом до Саси-ле-Гран; марокканская бригада стала в тылу у Крей, главные силы конницы Сорде — у Бовэ, а сводная кавалерийская дивизия — у Пон-С.-Максанса, прикрывая правый фланг всего расположения. Здесь эта последняя l сентября совместно с арьергардом 3-го английского корпуса приняла участие в арьергардном бою у Вербери с войсками 2-го германского корпуса. Так как в этот день английская армия отошла к югу, на линию Бетц, Нантейль, то правый фланг [296] Монури оказался отрытым, почему 56-я рез. дивизия и марокканская бригада были передвинуты к Сенли, а 55-я рез. дивизия поставлена между Клермоном и р. Уазой. Эти меры представлялись, впрочем, недостаточными для обеспечения безопасности расположенных в районе Клермона французских войск, потому что были получены сведения о наступлении крупных сил неприятеля со стороны Компьена; это побудило ген. Монури продолжать на следующий день отступление к югу, прикрываясь частями, находившимися у Сенли; конница Сорде оставалась у Бовэ.
Изменение 1-й германской армией направления своего движения
Командующий 1-й германской армией, еще не зная 30 августа об отступлении французов, решил охватить их с обоих флангов, для чего 4-й рез. корпус был направлен к Амьену, а 18-я дивизия (9-го корпуса) с конницей ген. Марвица — к Руа{229}.
Но так как в течение дня выяснилось, что противник не задерживается на р. Авре и что из Амьена французские войска ушли под натиском 4-го рез. корпуса, то движение за р. Авр представлялось как бы излишним, тем более, что слева 2-я армия все еще не могла преодолеть сопротивления неприятельских войск, находившихся между С.-Кентеном и Гизом. Это привело Клука к решению, с целью облегчить положение Бюлова, изменить направление движения своей армии с юго-западного на южное, для чего около полудня 30 августа было приказано: 4-му рез. корпусу — прикрывать правый фланг армии в районе Амьена, 2-му — итти на Морей, 4-му — левее, между Морей и Руа, 3-му — на Руа, а 18-й дивизии с конницей ген. Марвица — на Нуайон. В 7-м часу вечера Клук получил из 2-й армии просьбу оказать ей содействие в использовании достигнутого успеха движением через Шони на линию Ла-Фер, Лаон. Эта просьба Бюлова укрепила в командующем 1-й армией уверенность в целесообразности принятого им решения, почему в тот же вечер он послал в главную квартиру донесение о том, что на следующий день, с целью использовать успехи 2-й армии, он наступает к р. Уазе на линию Компьен, Нуайон. Утром 31 августа он получил ответ, что «предположенное движение 1-й армии соответствует видам главного командования». Итак, вместо стремления к широкому обходу левого неприятельского фланга, которое до тех пор составляло характерную особенность марш-маневра 1-й германской армии, мы видим теперь со стороны ген. Клука настойчивое желание в связи со 2-й армией теснить противника к юго-востоку. Еще так недавно, в дни, предшествовавшие пограничному сражению, и во время этого сражения, мы видели, как стремился Клук к свободному и широкому маневру против левого крыла союзников и как негодовал он на Бюлова, который лишал его конницы и вынуждал жаться к правому флангу 2-й армии, ограничивая район его действий и суживая его оперативные задачи. А уже с 28 августа, [297] охваченный желанием поскорее покончить с противником, непосредственно находившимся перед его армией, он задумывает поворот к юго-востоку; директива главного командования, указавшая ему путь к нижней Сене, временно удерживает его от этого движения. Но спустя два дня поражение французских войск на Сомме и отступление их к югу, а также призыв ген. Бюлова к содействию его армии окончательно склоняют Клука к решению пренебречь разбитыми на Сомме неприятельскими войсками, силу и значение которых он в то время совершенно не уяснял себе, и броситься на противника, находившегося на Уазе, где он предполагал левый фланг союзников. Решение неправильное, решение, ставшее роковым для дальнейших операций германских армий! И германское главное командование, с такой готовностью давшее свое согласие на этот ложный шаг, приняло на себя и всю ответственность за его последствия. Во всяком случае, не подлежит сомнению, что с утра 31 августа не только командующий 1-й германской армией, но и само германское главное командование уделяло мало внимания району от Мондидье до Сены, как бы не допуская, что там могли в те дни находиться какие-нибудь организованные силы противника, пригодные для активных действий. Это, конечно, должно удивлять каждого, изучающего эти события, ввиду того что вблизи этого района находится столица Франции, первоклассная обширная крепость, которая, естественно, должна была привлекать к себе крупные силы французов.
31 августа корпуса 1-й германской армии, продолжая свое движение к югу, достигли: 4-й резервный — Эйи, 2-й — Меньеле, 4-й — Ресона, 2-й кав. — Атинти, 3-й — Вика и 18-я дивизия — северо-западных окрестностей Суассона; 17-я дивизия еще оставалась у Гама. Вследствие произведенного армией поворота к югу и частью к юго-востоку фронт ее принял уступное расположение: передовой уступ левого фланга (3 пех. и 3 кав. дивизии) находился на Эне, средний уступ (4 пех. дивизии) — немного южнее Мондидье и, наконец, задний уступ правого фланга (l 1/2 пех. дивизии) — на полпути между Амьеном и Мондидье. У Суассона в это время находилась армейская конница 2-й армии.
Клук все еще не терял надежды настигнуть английскую армию, почему приказал энергично продолжать преследование и 1 сентября. В этот день 2-й корпус, поддержанный конницей Марвица от Атиши, как уже было мною упомянуто при описании отступательного движения англичан, имел у Вербери не вполне удачное столкновение с арьергардом 3-го английского корпуса (поддержанного французской конницей от Пон-С.-Максанса), а 3-й корпус — у Вилер-Котрэ с арьергардом 1-го английского корпуса. К вечеру германские войска дошли до следующих пунктов: 4-й рез. корпус — до западных окрестностей Меньеле, 2-й — до Вербери, 4-й — до Крепи-ан-Валуа, 3-й — до Вилер-Котрэ и 18-я дивизия — до Лонг-Пона (17-я дивизия находилась еще у Шана). В этот день почти вся 1-я германская армия (за исключением 4-го рез. корпуса) находилась уже на левом берегу Уазы и была нацелена на нижнюю Марну, в обход Парижа с востока. И теперь [298] вследствие этого создалось странное взаимное положение обоих противников: вся армия ген. Монури находилась на фланге главней массы войск ген. Клука{230}, а в последующие дни обе враждебные армии, занявшие одна в отношении другой такое своеобразное положение, двигались параллельно друг другу, причем каждая из них, охраняясь и разведывая к стороне противника, не имела даже приблизительного понятия о том, что именно представлял собой этот противник, каковы были его силы и какую оперативную ценность имели они. Понятно, что такая обстановка таила в себе различные неожиданности для обеих сторон; французской армии они угрожали в меньшей степени, чем германской, потому что французы приближались к своей крепости и шли навстречу спешившим к ним подкреплениям, тогда как немцы, предоставленные собственным своим силам, углублялись к район, с двух сторон охваченный неприятелем. Все это указывает на то, что уже с 1 сентября на западном фланге стратегического фронта во Франции сложились те именно условия, которые спустя несколько дней так благоприятствовали осуществлению марнского маневра союзников.
Вот к каким результатам постепенно приводило решение германского командования изменить направление движения своего правого фланга! Нетерпеливое желание нагнать и уничтожить английскую армию, с предоставлением одному слабому резервному корпусу наблюдения за правым берегом Уазы, уже начинало приносить свои плоды{231}. Судя по действиям ген. Клука в течение этих последних дней, он не охватывал стратегической обстановки во всей ее широте, обстановки, связанной с учетом не только того противника, которого он видел, но и того, который хотя и не был ему виден, но мог и должен был существовать в районе нижней Уазы; повидимому, командующий 1-й германской армией считался лишь с противником, находившимся перед ним, что могло, конечно, дать более быстрый местный успех, но и могло привести к тяжким неудачам более широкого значения.
3. Второй период отступления англо-французских армий (2–4 сентября)
Директива французского главного командования от 1 сентября
К 1 сентября главная масса союзных войск, за исключением 1-й и 2-й французских армий, находилась в полном, но все же планомерном отступлении к югу, направляясь в промежуток между крепостями Парижем и Верденом. Расчеты французского главного командования на возможность до этого дня прекратить отступление не оправдались, попытки перейти к активным действиям [299] на левом фланге окончились неудачей. Было ясно, что час возмездия врагу за поражение еще не пробил, еще не наступил в союзных армиях тот перелом, который останавливает отступающие войска без приказаний свыше и превращает сегодня вчерашний арьергард, цеплявшийся за местные рубежи для задержки противника, в авангард, полный смелой инициативы и наступательного порыва.
1 сентября в официальном сообщении французского военного министерства положение армий и виды на ближайшее будущее были охарактеризованы таким образом: «В течение нескольких дней борьба изменит свой характер; французские армии на некоторое время перейдут к обороне, но когда настанет удобная минута, избранная главнокомандующим, армии снова предпримут энергичное наступление». И в тот же день по армиям была разослана директива французской главной квартиры, определявшая порядок дальнейшего отступления. Необходимость последнего мотивирована следующим образом в первом пункте этого документа: «Несмотря на тактические успехи 3-й, 4-й и 5-й армий, достигнутые на Маасе и у Гиза, обход противником левого фланга 5-й армии вынуждает нас произвести захождение нашего фронта, имея осью такового наш правый фланг». Армиям указаны для движения следующие направления: 5-й — к западу от дороги Монмор, Сезан, Ромильи, армейской группе ген. Фоша — на Реймс и Эпернэ, 4-й — к западу от дороги Гранпрэ, С.-Менегу, Ревиньи и 3-й — восточнее этой дороги. Предельными пунктами отступления назначены: Брэ (на Сене) — для вновь сформированного 2-го кав. корпуса ген. Конно, Ножан (на Сене) — для 5-й армии, Арсис (на Обе) — для армейской группы ген. Фоша, Витри-ле-Франсуа — для 4-й армии и Бар-ле-Дюк для 3-й. Предусматривалась возможность по прибытии на эту линию привлечь к наступлению войска из 1-й и 2-й армий, а также из парижского укрепленного района. Отступая, армии должны были пользоваться всяким удобным случаем для остановки и нанесения потерь противнику{232}. В дополнительных к директиве распоряжениях от 2 сентября имелось указание на отход английской армии к Сене, на участок между Меленом и Жювизи. В этих же распоряжениях определенно говорилось о переходе в наступление по достижении армиями указанных в директиве линий и давались указания для подготовки к нему войск. Вместе с тем о 1 сентября французская главная квартира перешла из Витри-ле-Франсуа в Бар (на Обе).
Итак, французские армии с утра 2 сентября продолжали отходить к югу. Проследим в общих чертах их движение в эти три дня (2–4 сентября), предшествовавшие завязке боев на р. Урке и переходу в общее наступление. [300]
3-я французская и 5-я германская армии в Верденском районе 2–4 сентября
Мы видели, что к вечеру 1 сентября часть войск 5-й германской армии уже находилась на левом берегу Мааса, в районе Стенэ и Дэна, где в этот день немцы вели небольшие бои с войсками 5-го и 6-го французских корпусов; тем не менее 2 сентября Маас все же еще являлся преградой, разобщавшей главную массу германских войск от армии ген. Сарайля. Ввиду этого 3-я французская армия могла бы еще некоторое время удерживать за собой левый берег Мааса, к чему был весьма склонен новый командующий армией, но необходимость сохранять связь с правым флангом уже отошедшей за р. Эн 4-й армии вынуждала ее постепенно, не дожидаясь нажима со стороны противника, отходить к югу. 2 сентября 5-й корпус, прекратив бой у Нуара, отошел с 7-й кав. дивизией к Апремону, вместе с тем 72-я рез. дивизия была передвинута от Вердена к Маланкуру.
Несмотря на то, что французское главное командование предоставило ген. Сарайлю отходить к югу, не связывая себя совместными действиями с гарнизоном Вердена и передав в распоряжение его коменданта ген. Кутансо 72-ю рез. дивизию и бригаду 54-й рез. дивизии{233}, Сарайль решил все-таки не бросать крепости, сохраняя с ней связь до последней возможности. 3 сентября 5-й корпус отошел к Клермону, а 6-й — к Виль-сюр-Кузансу. Наконец, на следующий день, 4-го, группа резервных дивизий (65-я, 67-я и 75-я) перешла с маасских высот на левый берег Мааса, на линию Суйи, Труайон, где послужила связующим звеном между верденским укрепленным районом и правым флангом 3-й армии; войска же последней заняли в этот день следующее расположение: 5-й корпус отошел к Триокуру, 6-й — к Бозэ, а 7-я кав. дивизия — в западные окрестности Триокура.
4 сентября распоряжением главной квартиры в состав армии включены: 15-й и 21-й корпуса, перевозившиеся в то время из 2-й и 1-й французских армий, но они могли, прибыть к местам своего назначения не ранее 6 или 7 сентября. В тот же день ген. Сарайлю была дана нижеследующая директива для предстоявших ему действий: «3-я армия, предназначенная для действий на правом фланге наших главных сил, должна медленно отходить, сохраняя, по возможности, на левом фланге противника такое положение и такую группировку войск, которые позволили бы ей в любой момент перейти в наступление в северо-западном направлении».
Между тем 5-я германская армия, переправившись через Маас, со 2 сентября наступала вслед за французами с мелкими боевыми столкновениями в узкий район между Аргоннами и Маасом, огибая Верден с северо-запада и запада: 6-й корпус — на Бюзанси к Варену, 4-й кав. — — через Нуар к Гранпрэ, 13-й — в промежуток, между Вареном и Монфоконом, 6-й рез. — через Монфокон к Авокуру, а 16-й — восточнее Монфокона. При этих условиях оставление немцами 5-го рез. корпуса на правом берегу, [301] против северного и северо-восточного фронтов Вердена, создавало угрожающее для крепости положение, которое в случае оттеснения противником правого фланга 3-й армии к югу могло привести к отделению от полевых войск и обложению верденского укрепленного района. На это было обращено теперь особенное внимание ген. Сарайля, постепенно откидывавшего свой левый фланг, но прочно державшегося за крепость своим правым. Выполнению такого маневра до известной степени способствовало своевременное оставление армией Мааса и ее свободное движение в южном направлении, не стесненное опасной близостью неприятельских войск; возможно, что при отступлении под натиском противника французской армии и не удалось бы к 5-му сентября упрочить положение своего правого фланга и тем сохранить с Верденом связь, столь необходимую и крепости, и самой армии. К 4 сентября корпуса 5-й германской армии достигли линии Клермон, Варен, Маланкур. В этот день после небольших боев с французскими арьергардами армия заняла следующее расположение: 6-й корпус — у С.-Менегу, 4-й кав. — подивизионно у С.-Менегу и Клермона, 13-й — у южной оконечности Аргонн. 16-й — в восточных окрестностях Клермона и 6-й рез. — в юго-восточных окрестностях Монфокона, где прикрывал левый фланг армии со стороны Вердена; 5-й рез. корпус находился у Дамвилера, а 5-й (с крепостным резервом Меца) — к югу от Спинкура. Таким образом, 5-я германская армия уже с трех сторон охватывала верденский укрепленный район; предстоявшее сражение на левом берегу Мааса должно было решить — суждено ли крепости быть разобщенной от полевой армии и окруженной.
4-я французская и 4-я германская армии между pp. Эном и Марной 2–4 сентября
4-я французская армия отходила в более тяжелых условиях, чем 3-я, главным образом, вследствие того, что между нею и противником в то время уже не было какой-либо трудно проходимой преграды, которая могла бы задержать наступление германцев. Река Эн в районе Вузье не представляла удобных для обороны условий, почему, как только германские корпуса подошли здесь к реке вечером 1 сентября и приступили к переправе, необходимо было начать отступление. Раньше всего об этом пришлось позаботиться 2-му французскому корпусу, занимавшему на правом берегу Эна, к югу от Гранпрэ, выдвинутое положение в отношении прочих войск 4-й французской армии. Отступление за р. Эн началось с раннего утра под прикрытием всей артиллерии корпуса, заблаговременно переведенной на левый берег, в район к востоку от Монтуа. Несмотря на это, переправа оказалась нелегкой, потому что германские войска 18-го рез. корпуса, уже занявшего Гранпрэ, сильно теснили французский арьергард, расположенный к югу от этого города. Закончив переправу, 2-й французский корпус заночевал в окрестностях Монтуа. Здесь же оставался в этот день и колониальный корпус, 12-й отошел к С.-Илеру, а 17-й — к Данпьеру. Корпуса отходили [302] в большинстве случаев под давлением противника с арьергардными боями, более значительными во 2-м и колониальном корпусах, теснимых германскими войсками 18-го и 18-го рез. корпусов (4-й германской армии) и частью 6-го корпуса (5-й германской армии). 3 сентября 4-я французская армия в таких же условиях отходила на линию С.-Менегу (2-й корпус), Мафрекур (колониальный), Куртизоль (12-й), юго-восточные окрестности Шалона (17-й), а 4 сентября — на линию Монтье (2-й корпус), Вано-ле-Шатель (колониальный), Суланж (12-й), Сомсу (17-й). К этому времени 4-я германская армия достигла линии Шалон, Вальми{234}. Давление противника, особенно на левом французском фланге, теперь значительно ослабело, и французским корпусам удалось уже почти на всем фронте 4-й армии оторваться от противника, что было так необходимо для приведения в порядок войск, сильно расстроенных многодневными боями на pp. Семуа и Маасе; особенно плох был 12-й корпус, почему с целью выиграть время, потребное для устройства и пополнения его войск, пришлось некоторые его части перевезти на следующий день к Витри-ле-Франсуа по железной дороге.
9-я французская и 3-я германская армии на путях от Реймса за р. Марну 2–4 сентября
После того как французское главное командование приняло решение отвести армии за Марну и не оборонять Реймса, дальнейшее пребывание армейской группы ген. Фоша у фортов этой крепости становилось бесцельным. Поэтому с утра 2 сентября эти войска продолжали свой отход к югу. 11-й корпус с 60-й рез. дивизией, ведя арьергардные бои с 12-м германским корпусом, отошел из окрестностей Пон-Фавержэ к Бейну; левее 9-й корпус с 52-й рез. дивизией отодвинулся без боев на левый берег р. Вэля, на участок от Реймса до Верзи; 42-я дивизия оставалась у Бримона (на линии северных фортов Реймса), а 9-я кав. в этот день совершала передвижение с левого фланга на правый, к Мурмелону.
На следующий день только один 11-й корпус, отходя к Марне, западнее Мурмелона, вел арьергардные бои с 12-м германским корпусом южнее этого города, куда к этому времени подошла и 9-я кав, дивизия. К вечеру эти французские войска (включая и 60-ю рез. дивизию) достигли р. Марны на участке Шалон, Вро, имея конницу на своем правом фланге. Прочие войска армейской группы отходили без боев и расположились на Марне между Вро и Эпернэ. Наконец, 4 сентября французские войска дошли до линии Ватри (9-я кав. дивизия), Жерминон (11-й корпус с 60-й рез. дивизией), Вертю (9-й корпус с 52-й рез. дивизией), Вилер-о-Буа (42-я див.). В этот день армейская группа ген. Фоша была переименована в 9-ю армию.
Одновременно с отходом французских войск двигалась к югу и преследовавшая их 3-я германская армия; 2 сентября 23-я рез. [303] дивизия (12-го рез. корпуса) наступала к Илю, 12-й корпус, ведя бои с 11-м французским корпусом, шел на Бейн и восточнее, а 19-й корпус — к Мурмелону. Вследствие того что французы отходили очень быстро, отсутствие в 3-й германской армии армейской конницы было для немцев весьма чувствительно; поэтому ген. Гаузен приказал образовать из эскадронов дивизионной конницы более крупные кавалерийские части в составе корпусов и высылать их для разведки и разрушения железных дорог на возможно далекое расстояние. Но импровизация в этом деле не могла, конечно, дать значительных результатов, и с каждым днем германским войскам становилось все труднее задерживать отступавшего противника и сохранять с ним боевое соприкосновение.
3 сентября 12-й и 19-й корпуса достигли р. Вэля в юго-западных окрестностях Мурмелона, выдвинув конницу и авангарды к Марне, на участок реки западнее Шалона, с целью захвата здесь переправ; но попытка овладеть переправами в тот же вечер окончилась неудачей. 23-я рез. дивизия, наступавшая к Реймсу на правом фланге армии, нашла крепость покинутой противником и заняла город и укрепления. В это время на присоединение к армии уже спешила 24-я рез. дивизия, освободившаяся после падения Живэ и достигшая в этот день Лиара{235}.
На следующий день 121-й корпус переправился через Марну к западу от Вро, а 19-й занял Шалон, оба без сопротивления со стороны противника; 23-я рез. дивизия, оставив небольшой гарнизон в Реймсе, подошла к Верзи.
По характеру действий неприятельских арьергардов было ясно, что французские войска не бегут, а отступают в порядке и спокойно; в то же время войска 3-й германской армии были уже сильно утомлены (проходя последние две недели в среднем [304] по 23 км в день, не считая боковых передвижений и маневрирования во время боев), лошади выбились из сил, обозы не поспевали за войсками, местных средств нехватало, в особенности фуража. При этих условиях командующий армией признал необходимым дать войскам отдых и назначил на 5 сентября дневку на берегах Марны; но для того чтобы не потерять соприкосновения с противником, было приказано выдвинуть на следующий день к югу конницу с артиллерией.
Из очерка событий 2–4 сентября видно, что к вечеру 4-го, накануне завязки боев, послуживших вступлением к сражению на Марне, три правофланговые армии французов почти везде оторвались от преследовавшего их противника и, устраиваясь по пути, постепенно приобретали свободу маневра и способность к активным действиям. Германские же армии с каждым днем обнаруживали все меньшую энергию преследования, двигаясь в течение последних дней вслед за противником уже почти без боевых столкновений и останавливаясь временами то в одном, то в другом месте. Правильно ли поступил командующий 3-й германской армией, решив вечером 4 сентября приостановить преследование на один день? Следует признать, что к принятию такого решения еще не имелось достаточных оснований. При ведении преследования гораздо важнее безостановочно итти по пятам за противником даже с ослабленными силами, чем прекращать и затем возобновлять это движение с силами более значительными. Каждая остановка, каждый день передышки усиливают больше отступающего, чем преследующего, постепенно способствуя установлению не только материального, но еще в большей степени морального равновесия обеих сторон. Отдав приказ приостановить преследование, командующий 3-й германской армией не столько выявил истощение материальных сил вверенных ему войск, сколько ослабление воли армейского командования к победе.
Вообще на восточном фланге стратегического фронта противников уже создавалась обстановка, благоприятная для прекращения отступательного движения французских армий и перехода их во встречное наступление. Однако, здесь не было условий, которые способствовали бы широкому маневру этих армий против левого фланга германцев; хотя здесь и находилась в распоряжении французов укрепленная линия р. Мааса с крепостью Верденом, дававшая возможность беспрепятственного выхода их войск на правый берег реки, но зато в этом районе не было соответствующей такому маневру группировки французских сил.
Теперь перейдем далее к западу, где в парижском районе и на берегах нижней Марны стратегическая обстановка оказалась для обеих сторон более сложной, но где особенные условия пространства и времени, благоприятствовавшие союзникам, ставили последних в исключительно выгодное положение для перехода в наступление и для выполнения контрманевра против правого крыла германских армий. [305]
Вопрос об обороне Парижа
По мере того как, отступавшие союзные армии, а вслед за ними и преследовавший их противник приближались к Парижу, возникал вопрос о судьбе этого города и как столицы государства, и как крепости. Мысль о необходимости готовиться к его обороне первоначально возникла у французского правительства тотчас же после того, как выяснился неудачный результат пограничного сражения. 25 августа военный министр Мессими обратился к ген. Жоффру с предложением немедленно же образовать армию для защиты столицы, а на следующий день, не дожидаясь ответа из главной квартиры, без ведома главнокомандующего, назначил ген. Галлиени военным губернатором Парижа и комендантом парижской крепости, с подчинением его непосредственно правительству{236}; вместе с тем он потребовал от Жоффра назначения для парижской армии трех полевых корпусов. Французское главное командование, всецело занятое в то время вопросом о выводе своих армий из боя и организацией отступления, уделяло мало внимания военному положению столицы и затруднялось назначить для ее защиты такое большое количество войск, тем более что все войска, которые было возможно немедленно снять с фронта, нужны были для более активной цели — образования маневренной группы в амьенском районе. На этой почве между военным министром и главнокомандующим возникли трения; генерал Жоффр потребовал полного невмешательства военного министерства в ведение операций и предоставления себе широких полномочий. В результате этого столкновения состоялась отставка кабинета и появление у власти в последних числах августа нового министерства (министр-президент Вивиани, военный министр Мильеран, министр иностранных дел Делькассе){237}.
После неудачи, постигшей армейскую группу ген. Монури в боях на левом берегу Соммы, и с ее отходом к нижней Уазе французское главное командование занялось вопросом обо обороне Парижа, назначив для этой цели войска Монури, получившие к 1 сентября наименование 6-й армии. И так как одновременно с этим парижский укрепленный район был передан в распоряжение главнокомандующего, то последний приказал этой армии отходить к Парижу{238}. [306]
Несмотря на принятое правительством и главным командованием решение оборонять Париж и на сосредоточение с этой целью крупных войсковых масс, положение столицы все же не могло считаться безопасным, почему 1 сентября ген. Жоффр заявил военному министру Мильерану, что правительству необходимо покинуть Париж и передать его в полное распоряжение военных властей. Эта мысль была одобрена, и в ночь со 2 на 3 сентября французское правительство переехало в Бордо, поручив ген. Галлиени оборонять столицу до последней возможности. На следующий же день об этом было объявлено во всеобщее сведение в следующем воззвании ген. Галлиени: «Парижская армия и население Парижа! Правительство покинуло столицу, чтобы принять новые меры для государственной обороны. На меня возложена обязанность защищать ее от неприятельского нашествия. Эта задача будет мною выполнена до конца». Теперь, после отъезда правительства, военный губернатор Парижа, имел возможность самостоятельно распоряжаться всеми живыми силами и всеми материальными средствами, предоставленными ему главным командованием. Каковы же были эти силы и эти средства?
Крепость Париж
Париж представлял собою обширную крепость-лагерь, рассчитанную на крупный гарнизон и продолжительное сопротивление. Крепость имела две линии фортов: старую, внутреннюю, обводом в 50 км, состоявшую из 15 фортов, 3 редутов и 2 отдельных укреплений, и новую, внешнюю, 150 км в окружности, из 22 фортов, 31 редута и батареи, расположенных главным образом, на правом берегу Сены. Новый фортовой пояс охватывал все те командующие высоты, на которых в 1870–1871 гг. немцы установили свои осадные батареи. Все укрепления Парижа составляли три укрепленные лагеря: северный, восточный и юго-западный. Новые форты во многом уже устарели к 1914 г. и не могли сопротивляться действию новейших артиллерийских средств. Вообще Париж не был подготовлен к обороне ни по состоянию своих крепостных верков и их вооружению, ни по количеству собранных в нем продовольственных и боевых запасов. Гарнизон состоял из пяти дивизий (83-й, 85-й, 86-й, 89-й и 92-й) и двух бригад (166-й и 185-й) территориальных войск и морской бригады адм. Ронара, обладавших по своему составу и снабжению малой боеспособностью. Со дня своего назначения военным губернатором Парижа ген. Галлиени неоднократно просил о назначении в состав гарнизона более боеспособных войск, будучи вообще того мнения, что ввиду неготовности парижских укреплений к обороне таковая может вестись только полевой армией вне фортового пояса. Тем не менее день и ночь войсками и жителями велись работы по [307] усовершенствованию укреплений и по усилению промежутков между фортами.
С 1 сентября в подчинение ген. Галлиени была передана 6-я армия, предназначенная для прикрытия и обороны Парижа. В ее состав были включены: прибывшая 2 сентября из Алжира в Париж 45-я (алжирская) дивизия и 4-й корпус, начавший 3 сентября высадку в окрестностях столицы. Со 2 сентября ген. Галлиени вошел в связь с 6-й армией и приступил к организации внефортовой обороны. Войска этой армии были распределены между двумя секторами: сектор между Марной и дорогой Париж, Сенли был поручен ген. Монури, а между этой дорогой и р. Уазой командовал ген. Мерсье-Милон (один из начальников территориальных дивизий). Группа резервных дивизий ген. Эбенера (61-я и 62-я дивизии), находившаяся у Понтуаза, была предназначена для обороны правого берега Уазы, а главные силы конницы ген. Сорде (отходившие от Бовэ) должны были охранять левый фланг всего расположения; в общем резерве укрепленного района оставлены 45-я дивизия и морская бригада адм. Ронара. Территориальные войска оставались в фортовом поясе, продолжая здесь крепостные работы.
Уже с 30 августа над Парижем появились германские аэропланы, указывавшие на близость противника; вечером 31-го конница 6-й французской армии (находившаяся в то время еще на нижней Уазе) впервые обнаружила, что войска Клука идут из района Компьена не на Париж, а в юго-восточном направлении. Вообще же положение между Уазой и Марной оставалось пока еще не вполне ясным.
Обратимся теперь к изложению действий англо-французских и германских армий в дни 2–4 сентября в парижском районе.
Отступление 5-й французской и английской армий за р. Марну
К вечеру 1 сентября положение левого фланга 5-й французской армии все еще было и тяжелым, и опасным. Англичане отходили безостановочно, не поддерживая связи с соседями, 6-я французская армия сама была в трудном положении и находилась еще за Уазой; между тем 1-я германская армия уже устремилась своими главными силами в образовавшийся промежуток, угрожая обходом левому флангу утомленных, понесших целый ряд неудач, французских войск ген. Ланрезака. Ввиду этого, как ни тягостно было дальнейшее отступление, но армейское командование с облегчением вздохнуло, получив директиву Французской главной квартиры от 1 сентября. Теперь можно было надеяться, что, отойдя за Марну, 5-я армия займет, наконец, прочное положение и покончит с этой длительной тревогой за безопасность своего левого фланга и тыла. 2 сентября левый фланг и центр армии отошли на, левый берег р. Урка, несколько южнее линии Ронэ (3-й корпус с 37-й дивизией и 1-й корпус), Фэр-ан-Тарденуа (18-й корпус с 38-й дивизией), Ульши-ле-Шато (4-я кав. дивизия и группа рез. дивизий); правый же фланг (10-й корпус и 51-я рез. дивизия) остановился севернее р. Вэля, [308] у северо-западных фортов Реймса, поддерживая связь с армейской группой ген. Фоша. 3-й, 1-й и 10-й корпуса находились, в общем, в недурном состоянии, 18-й был в более расстроенном виде, а резервные дивизии ген. Валябрега были в состоянии очень слабой боеспособности, что являлось для армии особенно неблагоприятным, так как эти дивизии и 18-й корпус находились на левом фланге и должны были обеспечивать безопасность прочих частей армии. Вечером 2 сентября кавалерийский корпус ген. Конно, недавно включенный в состав армии и переходивший теперь от Эпернэ и Дормана к ее левому флангу, получил по пути неправильные сведения о занятии Шато-Тьери крупными силами противника и вместо того, чтобы занять этот город, отошел к югу, на Эсиз. Это недоразумение привело к тому, что переправа у Шато-Тьери не была использована французскими войсками левого фланга.
На следующий день, переправившись через Марну на участке реки от Дамери до Шартэва, 5-я французская армия отошла на линию от юго-западных окрестностей Эпернэ до Конде-ан-Бри, имея конницу на правом берегу М. Морэна, западнее Монмирайя. В этот день командующий армией ген. Ланрезак, уже давно вызывавший неудовольствие главнокомандующего своими действиями, а главным образом, своей критикой распоряжений главной квартиры, был отрешен от командования армией и заменен командиром 1-го корпуса ген. Франшэ д'Эспере{239}.
Ввиду приближения 3 сентября днем значительных сил противника к Марне и начавшейся местами их переправы через реку французские войска получили приказание в тот же день отходить далее к югу; кав. корпус ген. Конно (с приданной ему 4-й кав. дивизией) должен был прикрывать левый фланг армии к западу и юго-западу от Монмирайя. К утру 4 сентября после утомительного ночного перехода войска 5-й армии расположились на берегах М. Морэна: левый фланг (18-й корпус с 38-й дивизией и две рез. дивизии) — на левом берегу, к югу от Монмирайя, центр (3-й корпус с 37-й дивизией) — на правом берегу, к северо-востоку от этого города, а правый фланг (1-й и 10-й корпуса) — между Монмором и С.-Гондскими болотами; конница находилась в районе Ла-Фэртэ-Гошэ. Отступление левого фланга в течение последних трех дней происходило с небольшими арьергардными боями, в постоянном соприкосновении с противником, создававшем для войск этого фланга тяжелое и тревожное положение, особенно на переправах. Несмотря на энергичную деятельность многочисленной французской конницы, задерживавшей продвижение германских войск между Марной и обоими Морэнами, противник все еще занимал угрожающее положение по отношению левого фланга армии, приводившее к необходимости уступного расположения, занятого 5-й армией на берегах М. Морэна. [309]
На 5 сентября армия получила следующую директиву главного командования: «В связи с армейской группой ген. Фоша продолжать отступление к Сене с целью выполнения маневра, который должен дать возможность главной массе союзных войск перейти в наступление. Необходимо достигнуть Сены возможно скорее и с наименьшими потерями...» Однако, как увидим из дальнейшего, отступательный маневр союзных армий удался раньше, чем предполагало главное командование, а потому и явилась возможность раньше перейти в наступление.
Указанный выше порядок отступательного марша 5-й французской армии находился в соответствии с отходом английских войск. 2 сентября английская армия располагалась на северном берегу Марны в районе Mo, Дамартен, а 3-го переправилась на левый берег, между Mo и Ланьи, и отошла на линию Куломье, Вильнев. 4 сентября фельдм. Френч дал своей армии дневку, имея в виду на следующий день продолжать отступление к Сене во исполнение директивы Жоффра от 1 сентября.
Таким образом, к вечеру 4-го обе союзные армии, 5-я французская и английская, уже находились за Марной, но связь между ними и здесь оставалась еще слабой; не занятый их войсками участок Б. Морэна от Ла-Фэртэ-Гошэ до Куломье (протяжением около 20 км) являлся слабым местом в их расположении, потому что главная масса войск ген. Клука, уже переправившаяся через Марну, наступала к Ребэ и Монмирайю, следовательно, могла легко охватить левый фланг 5-й французской армии и разобщить его от правого фланга английской.
Движение 1-й и 2-й германских армий за Марну
2 сентября 2-я германская армия переправилась через р. Эн между Суассоном и Понтавером и достигла южного берега р. Вэля на линии Брэн, Пуайи; ее конница находилась в северных окрестностях Улыни-ле-Шато и Фэр-ан-Тарденуа. В этот день вечером армией была получена директива главной квартиры следующего содержания: «Намерение главного командования — отрезать французов от Парижа в юго-восточном направлении; 1-я армия следует за 2-й уступом и принимает на себя обеспечение правого фланга армий». На следующий день армия дошла до Марны на участке от Шато-Тьери до Эпернэ. Но в это время левофланговый (9-й) корпус 1-й армии, переправившись через Марну у Шато-Тьери, частью сил продвинулся до Конде-ан-Бри перед правым флангом 2-й, вследствие чего войска Клука оказались уступом впереди, а не сзади войск Бюлова. Это ненормальное и противоречившее директиве относительное их положение неоднократно вызывало как в те дни, так и впоследствии: нарекания на ген. Клука за неисполнение им указаний главного командования. Недоволен был таким расположением левого фланга 1-й армии и ген. Бюлов. Однако, не обязывала ли последнего директива от 2 сентября организовать свой марш от Эна к Марне в ином направлении, чем это в действительности было им выполнено? Ведь уже само движение l-й армии в юго-восточном [310] направлении, необходимое для выполнения директивы, должно было привести к столкновению внутренних флангов армий, при условии наступления войск Бюлова прямо на юг. Поэтому, казалось бы, 2-й армии следовало взять направление тоже несколько к юго-востоку, правым флангом на Шартэв или Дорман, что являлось вполне возможным ввиду свободного пространства, находившегося между флангами 2-й и 3-й армий.
4 сентября 2-я армия переправилась через Марну между Бралем и Дамери и в тот же день достигла линии Парньи (7-й корпус и 10-й рез.), северные окрестности Монмора (10-й корпус); 1-й кав. корпус — на правом фланге армии. Гвардейский корпус, задержавшийся на некоторое время в окрестностях Реймса{240}, дошел лишь до Дамери. Движение от Эна к Марне было произведено войсками Бюлова с небольшими боями с неприятельскими арьергардами.
В предыдущем изложении я обрисовал уже то невыгодное и опасное положение, в котором оказалась 1-я германская армия, после того как ее главные силы перешли на левый берег Уазы юго-восточнее Компьена; 6-я французская армия стояла у нее на фланге, опираясь на парижский укрепленный район, и потому сама уже мало уязвимая для противника, если бы он даже возымел намерение обратиться против нее. Но Клук вовсе и не имел такого намерения; все, что делалось в районе Парижа в данное время, повидимому, мало интересовало его, а все его внимание было поглощено попрежнему преследованием английской армии. Вечером 1 сентября в штабе Клука было получено сведение, что в этот день англичане находились южнее линии Вербери, Крепи-ан-Валуа, Ла-Фэртэ-Милон; вследствие этого у немцев явилась надежда, что 2 сентября возможно будет настигнуть противника, для чего необходимо было, не рассчитывая на столь желанный отдых, продолжать преследование с прежней стремительностью. Ввиду этого на 2 сентября Клук отдает следующее приказание: 4-му рез. корпусу, наступая на Крей, обеспечивать правый фланг армии и вести разведку на северный фронт Парижа; 2-му — наступать между Уазой и железной дорогой Нантейль, Париж; 4-му и 3-му — между железной дорогой Нантейль, Париж и линией Вилер-Котрэ и Ла-Фэр-тэ-Милон; 9-й корпус должен был наступать восточнее 3-го, имея 17-ю дивизию уступом слева; наконец, конница ген. Марвица была направлена между 2-м и 4-м корпусами, с задачей разведывать к стороне Парижа. Таким образом, 2 сентября 1-я германская армия должна была произвести короткий удар к югу с целью атаковать английскую армию где-либо между Сенли и р. Урком. Нападение это не удалось, потому что англичане уже отошли, почему и была потеряна всякая надежда нанести им решительное поражение; только в окрестностях Сенли 2-й корпус имел небольшое столкновение с французской конницей 6-й армии и одним из конных английских арьергардов. [311]
Потерпев неудачу в преследовании англичан, Клук принимает решение направить левофланговые корпуса (3-й и 9-й) на Шато-Тьери с целью совместно со 2-й армией атаковать французов, отступавших от Брэна и Фима к Марне. К вечеру 2 сентября армия заняла линию от Крей на Сенли, Нантейль, Ла-Фэртэ-Милон и Ульши-ле-Шато. И несмотря на то, что бои 2-го корпуса обнаружили в этот день присутствие каких-то крупных неприятельских сил западнее линии Сенли, Париж, 1-й армии на 3 сентября назначается переход к Марне, на участок реки от впадения в нее Урка до Шато-Тьери: 4-й рез. корпус направлен от Крей на Сенли, 2-й — от Сенли к Нантейлю. 2-й кавалерийский должен был оставаться у Нантейля, 4-й — итти к Круи (на Урке), 3-му и 9-му корпусам приказано атаковать противника, отходившего от Фэр-ан-Тарденуа к Шато-Тьери, имея общее направление движения к этому последнему пункту. Следовательно, с этого дня 1-я армия опять возвращалась на юго-восточное направление, устремившись своим левым флангом за противником, отходившим к Марне.
Ночью со 2 на 3 сентября в штабе армии была получена приведенная мною выше директива главного командования, определявшая собой порядок наступления правого германского фланга в районе нижней Марны. Для того чтобы установить правильный взгляд на дальнейшие действия и решения немцев в этом районе, необходимо точно уяснить себе: что именно требовала эта директива от 1-й германской армии? Во-первых, не подлежит сомнению, что она указывала этой армии движение за Марну, потому что, не переходя этой реки, невозможно было отрезать от Парижа неприятеля, уходившего за реку. Во-вторых, 1-я армия должна была, кроме того, принять на себя обеспечение правого фланга германских армий, для чего и итти уступом за 2-й. Только наличностью этой второй задачи и следует объяснить уступный порядок марша, указанный 1-й армии, потому что для выполнения главной ее задачи (отрезать противника от Парижа) движение уступом назад не только не было необходимо, но даже затрудняло бы охват левого неприятельского фланга. Поэтому мы приходим к заключению, что вопрос о движении войск ген. Клука уступом за 2-й армией — вопрос вполне второстепенный, имевший значение лишь настолько, насколько невозможно было достигнуть обеспечения правого фланга германских армий каким-нибудь другим способом. А так как энергичные и успешные наступательные действия фланговой армии сами по себе являются лучшим обеспечением фланга, то, естественно, чем решительнее и успешнее были бы действия Клука на нижней Марне и за нею, тем лучше выполняла бы его армия свою охранительную задачу независимо от того, шла ли она уступом впереди или сзади, или на одной линии со 2-й армией{241}. Повидимому, так и смотрел на это дело командующий 1-й германской армией. [312]
К вечеру 3 сентября 1-я германская армия стояла своими главными силами (4-м, 13-м и 9-м корпусами) на Марне, от Ла-Фэртэ-су-Жуара до Шато-Тьери, имея часть войск 9-го корпуса уже за рекой, у Конде-ан-Бри; другая, меньшая группа (4-й рез., 2-й и 2-й кав. корпуса) находилась еще в районе Сенли, Нантейль. В это время 2-я армия находилась к северу от Марны и так как река в этом районе имеет направление течения с северо-востока на юго-запад, то эта армия оказалась уступом за 1-й. Поэтому для Клука встала задача — или ожидать, пока 2-я армия переправится через Марну и выдвинется на некоторое расстояние к югу, или наступать дальше. Клук принял последнее решение, чем вызвал недовольство командующего 2-й армией ген. Бюлова, считавшего наступление 1-й армии слишком быстрым и неосторожным. Это вновь обнаружило разногласия у обоих командующих армиями по вопросу о ведении боевых действий, впервые появившиеся у них при движении германских войск через Бельгию. С каждым днем эти разногласия будут увеличиваться, а в дни марнского сражения они проявятся с особой яркостью. Вообще Бюлов и Клук, поставленные судьбой сражаться с противником в непосредственном соседстве друг с другом, были люди совершенно различного характера и темперамента, вовсе не склонные к взаимным уступкам. Насколько Клук был деятелен, энергичен и быстр в своих решениях, настолько Бюлов медлителен и осторожен, что, конечно, часто вызывало несогласованность в действиях их армий, которым принадлежало такое важное значение в общем наступательном плане германцев.
4 сентября утром Клук донес в главную квартиру, что требование директивы следовать уступом за 2-й армией невыполнимо, что оттеснение противника от Парижа возможно лишь с движением вперед и что задача по обеспечению правого фланга ослабляет наступательную силу 1-й армии, которая вследствие этого нуждается в подкреплениях. Ответом на это донесение было молчание главного командования; да и что оно могло ответить при данных условиях? Тем более, что в требовании Клука прислать подкрепления явно звучал упрек за взятые несвоевременно с правого фланга корпуса для восточного фронта.
Вечером 3 сентября в штабе 1-й германской армии имелись достаточно точные сведения об общем положении неприятельских войск в районе М. и Б. Морэнов, добытые преимущественно воздушной разведкой; так, было известно о расположении крупных французских сил в окрестностях Монмирайя, о нахождении англичан у Куломье и о том, что участок от Куломье до Вьель-Мезона свободен от противника. На этих данных и был основан приказ [313] по армии на 4 сентября о движении за Марну с целью отбросить противника к востоку. Это движение было организовано следующим образом: 9-й корпус после переправы у Шато-Тьери и в его окрестностях направлен к Монмирайю{242}, 3-й с переправ у Шарли через Вьель-Мезон к С.-Бартелеми; 4-й от Ла-Фэртэ-су-Жуар к Ребэ; 2-й должен был подойти к Марне между Ла-Фэртэ-су-Жуар и Mo; 4-й рез., в состав которого передавалась одна дивизия 2-го кав. корпуса. — перейти в восточные окрестности Нантейля, где и принять на себя обеспечение правого фланга армии со стороны Парижа; двум дивизиям 2-го кав. корпуса приказано переправиться у Ла-Фэртэ-су-Жуар и наступать в связи с 4-м корпусом. Главный удар Клука был направлен на участок Ребэ, Монмирай, против левого фланга 5-й французской армии и в промежуток между нею и английской армией; против последней же наступал только один 2-й корпус.
К вечеру 4 сентября корпуса выполнили назначенные им передвижения (на левом фланге армии с небольшими боями с французскими арьергардами) и достигли: 4-й, 3-й и 9-й — линии Ребэ, Монмирай; конница — реки Марны у Ла-Фэртэ-су-Жуар, а 2-й корпус — Трильпора. Следовательно, три германских корпуса уже готовы были вклиниться между 5-й французской и английской армиями, а на следующий день к ним должны были подойти две кав. дивизии; с фронта французов должна была теснить 2-я армия. Казалось, наступал, наконец, после многодневных утомительных маршей и нерешительных боев тот долгожданный момент, когда удастся напасть на одну из французских армий в условиях, благоприятных для нанесения ей решительного поражения! Завтра она будет атакована и, несомненно, разбита...
Однако, в то время, когда на берегах М. Морэна германские генералы в нетерпеливой погоне за противником уже предвкушали победу, в одном из уголков неприятельского стана происходила работа, которая должна была спутать все их расчеты, разбить все их надежды. Это была работа, которая велась в штабе парижского укрепленного района под руководством ген. Галлиени. Из-за валов порученной ему крепости парижский военный губернатор зорким глазом следил за смелым движением германских полчищ, точно охотник, выслеживающий зверя. Старый солдат, подвижный и деятельный, несмотря на свои преклонные годы, призванный после вынужденного бездействия на этот ответственный пост в столь решительную минуту, он отдался своему делу с пламенным увлечением. В его лице Клук получил опасного врага и соперника на пути к славе, борьба с которым не предвещала ему успеха. Приближался один из наиболее драматичных моментов кампании: противники, заняв угрожающее положение один в отношении другого, собирались нанести друг другу удар, от силы и направления которого зависел весь ход: дальнейших операций на Марне. Удар Клука был бы. конечно, тяжелым, [314] но он заносился на виду у французов, ожидавших его и принимавших меры к тому, чтобы уклониться от него; удар же, подготовлявшийся его противником, должен был быть ударом внезапным, неожиданным, а следовательно, и более решительным и опасным.
Дни 1–4 сентября в Парижском районе
Проследим теперь за работой штаба парижской крепости по подготовке к активным действиям против правого крыла германцев.
2 сентября войска 6-й французской армии продолжали отходить к Парижу: 7-й корпус и 55-я рез. дивизия — на Крей и Шантильи; 56-я рез. дивизия и марокканская бригада — на Понтарме. Отступление прикрывалось сводной кав. дивизией, которая в ночь на 3-е была направлена к Дамартену для наблюдения за промежутком между 5-й и 6-й французскими армиями. Главные силы кав. корпуса ген. Сорде отошли за Сену, расположившись у Манта. Сводная кав. дивизия в течение 3 сентября наблюдала за движением войск 1-й германской армии, осведомляя об этом штаб парижского укрепленного района, а 4-го получила приказание вернуться в состав своего корпуса; в тот же день она ушли к Марне, переправилась через реку между Парижем и Ланьи, но вслед за тем была возвращена, на правый берег. Конница Сорде вновь была передана в непосредственное подчинение главнокомандующего.
К вечеру 3 сентября все войска 6-й французской армии собрались под Парижем: 7-й корпус — у Лувра, по обе стороны дороги из Парижа в Сенли; 55-я и 56-я рез. дивизии и марокканская бригада — у Дамартена; морская бригада адм. Ронара и 45-я (алжирская) дивизия — в общем резерве у северных фортов Парижа. Группа рез. дивизий ген. Эбенера попрежнему находилась у Понтуаза, а территориальные войска занимали фортовой пояс крепости. Резервные войска были сильно расстроены маршами и боями предыдущих дней и обладали малой боеспособностью.
В течение 3 и 4 сентября благодаря энергичным разведывательным мерам, принятым штабом парижского укрепленного района, обстановка на нижней Марне постепенно выяснялась для ген. Галлиени; соответственно этому зарождались и последовательно развивались оперативные соображения по использованию французских войск, сосредоточенных около столицы. К ночи с 3 на 4 сентября группировка 1-й германской армии представлялась французам в следующем виде: один корпус — к югу от Крей и Сенли, другой — между Нантейлем и Лизи (на Урке) и три корпуса — между Урком и Марной, что вполне отвечало действительному положению германских войск ген. Клука. Эти сведения определяли собою обстановку, настолько выгодную для наступления французов со стороны Парижа во фланг и тыл 1-й германской армии, что она казалась сначала даже невероятной, почему ген. Галлиени решил тщательно обследовать 4 сентября, [315] путем воздушной разведки, район между Уазой и Марной. К 10 час. утра эта разведка была окончена и вполне подтвердила сведения о движении Клука за Марну: один его корпус был обнаружен на пути от Сенли к Урку, остальные четыре корпуса — частью за Марной, а частью еще на реке между Шато-Тьери и Урком, а германская конница — у Круи. Дорога Париж, Сенли и местность к западу от нее была свободны от противника. Теперь не оставалось никакого сомнения, что 1-я германская армия, имея лишь слабые силы западнее Урка, уходит за Марну, подставляя под удары французских войск парижского укрепленного района свой правый фланг и даже свой тыл. Возможно ли было не использовать таких исключительно благоприятных условий для флангового маневра войсками, сосредоточенными под стенами Парижа? И в это же утро ген. Галлиени после совещания со своим начальником штаба (ген. Клержери) принимает следующее решение: если; немцы и завтра будут продолжать движение в том же направлении, то атаковать их всеми силами парижской армии. По подсчетам штаба парижского укрепленного района, в этой атаке могли принять участие около 100 тыс. чел., что давало французам несомненное численное превосходство над противником{243}. Но следует принять во внимание, что большая часть этих войск состояла из резервных частей, потерпевших недавно крупные неудачи, сильно расстроенных и морально подавленных ими; поэтому возможно принять, что силы обеих сторон были приблизительно равные.
С полудня 4 сентября ген. Галлиени приступил к подготовке намеченного им наступления. Раньше всего об этом было сообщено ген. Монури, которому приказано быть готовым к выступлению в тот же день, причем в его распоряжение передана из общего резерва 45-я (алжирская) дивизия. Затем о принятом решении донесено главнокомандующему. После полудня Галлиени вместе с Монури и Клержери отправился в Мелен, в штаб английской армии, с целью переговорить с фельдм. Френчем и привлечь англичан к участию в совместных действиях против 1-й германской армии. Ни Френча, ни его начальника штаба не оказалось в это время в Мелене, почему в состоявшемся здесь совещании участвовали второстепенные представители английского штаба, не имевшие права принимать каких-нибудь решений. Ввиду этого совещание имело лишь осведомительный характер, но в мнениях, высказанных английскими представителями, ясно обнаружилось их отрицательное отношение к задуманному французами наступлению, мотивированное утомлением войск и необходимостью предоставить английской армии некоторое время для отдыха. По возвращении своем в Париж Галлиени получил от фельдм. Френча уведомление, что с целью предоставления 6-й французской армии свободного пространства для наступления [316] южнее Марны он отводит в ночь на 5 сентября английские войска далее к югу. Вот какое своеобразное содействие решили оказать англичане своим союзникам! Вместо того чтобы поддержать их своим наступлением, они решили помочь им своим отходом!.. Это решение было неуместно не только в той обстановке, которая существовала в тот день, но еще более оно было неуместным в интересах последующих операций, лишая английскую армию возможности быстро поддержать французов в случае их неудачи или способствовать развитию операции при успехе.
От главнокомандующего было получено сообщение, что, находя момент для атаки германцев удобным и, в общем, одобряя план действий, составленный Галлиени, он решил направить 6-ю французскую армию по левому берегу Марны, чтобы дать ей возможность наступать в тесной связи с англичанами, которым предложено принять участие в совместном с французами наступлении. Однако, мы видели, что фельдм. Френч вовсе не был склонен к таким совместным действиям и с целью уклониться от них предпринял совершенно ненужное, бесцельное и несвоевременное отступление своей армии к югу.
Предложение Жоффра произвести удар от Парижа, по южному берегу Марны, объясняемое его желанием держать 6-ю армию в тесной связи с главной массой своих войск, в значительной мере суживало размах обходного маневра против правого фланга германцев, а потому и придавало всей операции менее решительный характер, чем было возможно в данных условиях. Это побудило ген. Галлиени просить у главнокомандующего разрешения наступать по правому берегу ввиду несомненных стратегических преимуществ такого наступления, что и было разрешено в тот же вечер.
Между тем во французской главной квартире постепенно назревало решение более широкого, более значительного характера. Обстановка, определившаяся к 4 сентября на нижней Марне, и выход союзных армий из-под ударов противника, давший им возможность путем отдыха и пополнений восстановить свою боеспособность, привели французского главнокомандующего к заключению, что наступил момент, вполне благоприятный для перехода в общее наступление и для выполнения того флангового маневра, который был предусмотрен в директиве от 25 августа и так неудачно испробован на р. Сомме. Ввиду этого было решено перейти 6 сентября всеми армиями в наступление и поручить ген. Галлиени организацию и выполнение собранными около Парижа войсками движения в тыл 1-й германской армии. В директиве главной квартиры от 4 сентября армиям было приказано прекратить отступление 5-го с тем, чтобы на следующий день приступить к выполнению грандиозного маневра между Верденом и Парижем: опираясь правым флангом (3-й армией) на Верден и удерживаясь в центре (4-й и 9-й армиями), левым флангом [317] (5-й, английской и 6-й армиями) нанести противнику удар с обходом его правого фланга{244}.
Оценка германского решения итти за Марну
Итак, сами немцы, увлекаемые «легкостью» побед, становились в весьма опасное положение, подставляя свой правый фланг и тыл обходному маневру противника. На кого же следует возложить ответственность за это положение, вызванное движением правого фланга германских армий за Марну? При разборе директивы германской главной квартиры от 2 сентября мы видели, что выполнение указанной в ней задачи было возможно лишь с движением 1-й германской армии за эту реку вслед за быстро отступавшими неприятельскими войсками. Уход этой армии за Марну определялся всецело упомянутой выше директивой, почему не может быть никакого сомнения, что, перебрасывая свои корпуса на левый берег, Клук выполнял волю главного командования, хотя одновременно с этим он не выполнил требования директивы в отношении расположения своих войск уступом за 2-й армией.
Некоторые исследователи упрекают Клука за это своеволие, но что сказали бы эти исследователи в том случае, если бы Клук простоял на Марне, а союзники отошли бы за Сену? Ответственность за уход 1-й германской армии за Марну лежит всецело на главном командовании. Но правильно ли поступило оно, приказав этой армии преследовать французов в юго-восточном направлении, минуя Париж? Как мы знаем, немцы ставили себе целью обойти левый фланг союзников, оттеснить их армии к крепостям восточной границы Франции и здесь их окружить и уничтожить. Была ли эта цель более достижимой и более важной в общем ходе войны, чем овладение французской столицей? Может быть, достижение этой цели было гораздо труднее, но зато эта цель приводила к более значительным результатам, которые могли бы дать немцам возможность в кратчайшее время победоносно закончить войну. Как ни велико было бы моральное значение падения Парижа, но оно все же не могло привести к таким плодотворным последствиям и не обещало скорого окончания борьбы; не говоря уже о том, что осада столь обширной крепости должна была на продолжительное время ослабить активные операции полевых армий и дала бы неприятелю возможность и время усилиться и занять более выгодное стратегическое положение. Для немцев же при ведении войны на два фронта выигрыш во времени являлся необходимым условием для достижения решительного успеха.
Несомненно, что германский генеральный штаб ставил своим армиям правильную задачу и указывал им важнейшую цель на пути к достижению победы. Но он не предусмотрел одного весьма, важного обстоятельства: возможности неприятельского контрманевра, который мог неожиданно видоизменить обстановку и [318] вынудить германские армии или повести наступление в новом направлении, или даже перейти к обороне. Германское главное командование, повидимому, не ожидало чего-либо подобного на своем правом фланге. В самом деле, не территориальные ли дивизии ген. д'Амада могли угрожать этому флангу? Или английская армия, придавшая отступлению характер бегства? Наконец, не эти ли разбросанные французские части, которые пытались задержать на Сомме победоносное движение корпусов Клука, но которые отступали под натиском германских авангардов? Нет, конечно, в представлении германского генерального штаба ничто не могло в те дни угрожать правому флангу германских армий. Тем не менее случилось нечто совершенно непредвиденное и необыкновенное: неожиданно раскрылись стены парижской крепости и оттуда, как из-под земли, вышла новая армия. Однако, новая французская армия была создана не в Париже; она пришла с р. Соммы, из Амьенского района, где уже с 28 августа она заняла положение, угрожавшее правому флангу 1-й германской армии, и сохраняла) его во все время своего отступления к Парижу.
Все это указывает на то, что немцы не отдавали себе отчета в том, что именно происходило на левом фланге союзников, и не понимали действительного значения сосредоточенных здесь неприятельских сил. Этому способствовали, с одной стороны, слабое сопротивление, оказанное французскими войсками в боях на Сомме, которое привело немцев к пренебрежительному отношению к этой группе противника, а с другой стороны, тяготевшая уже с 28 августа над оперативными замыслами Клука предвзятая идея о необходимости вести преследование в юго-восточном направлении и осуществленная им 31 августа с одобрения главного командования. Все это в совокупности и создало у немцев ту обстановку, при которой оказалось возможным пренебречь парижским районом и сосредоточить все свое внимание на неприятельских силах, ушедших за Марну.
Удивительно то, что войска Монури на всем своем пути от Соммы до Парижа, несмотря на сравнительно медленное свое движение, не подвергались нападениям противника, который, повидимому, даже и не наблюдал за отступлением этих войск. Ошибка немцев заключалась вовсе не в том, что они не пошли на Париж, а ушли за Марну, а в том, что, принимая это совершенно правильное решение, они не выяснили обстановки на своем правом фланге и не приняли мер для его прочного обеспечения. Эта ошибка нисколько не стала бы более извинительной, если бы армия Монури даже и была образована в Париже, потому что наступавший, имея на своем фланге обширную крепость, вмещавшую в себе крупный гарнизон, всегда должен был иметь в виду вероятность каких-либо активных действий со стороны находившихся в этой крепости неприятельских войск. Но никакого сильного заслона к стороне Парижа немцы не имели; увлеченные преследованием англо-французских войск, отступавших за Марну, уверенные в своих силах, охваченные нетерпением [319] поскорее покончить с противником, не допускавшие с его стороны какого-либо смелого решения, они пренебрегли и Парижем, и теми неприятельскими силами, которые могли еще оставаться севернее Марны. Похоже было на то, как-будто бы судьба устанавливала некое равновесие в стратегическом положении сторон: ошибка французов, допущенная ими при развертывании их армий на границе в первые дни войны и приведшая их к тяжким поражениям в большом пограничном сражении и к отступлению до стен Парижа, казалось, должна была компенсироваться ошибкой германцев, сделанной ими в своем движении за Марну. В эти дни положение на театре военных действий, достигло крайнего напряжения, почему каждый последующий день, каждый последующий час мог дать совершенно новые, неожиданные явления. И таковыми в действительности изобиловало разыгравшееся вслед за этим сражение на Марне.
4. Операции в тылу германских армий и в Эльзас-Лотарингии
Атака германцами крепости Мобежа (29 августа — 7 сентября)
С продвижением 2-й германской армии за р. Самбру в тылу у нее оставалась французская крепость Мобеж, запиравшая прямой железнодорожный путь из Брюсселя в Париж. Первоначально предполагалось атаковать эту крепость тремя корпусами (6-м 1-й армии, 7-м и 7-м рез. — 2-й) под общим руководством командира 7-го корпуса ген. Эйнема; но так как уже с 26 августа стало ясно, что противник, отступавший перед 2-й армией, сохранил еще способность оказывать сильное сопротивление, то 27-го было решено 7-й и 9-й корпуса оставить в составе своих армий, а атаку крепости поручить 7-му рез. корпусу (ген. Цвеля){245}.
Крепость Мобеж расположена на обоих берегах р. Самбры. Город окружен старой непрерывной оградой, давно потерявшей всякое оборонительное значение. В период с 1878 по 1896 гг. вокруг крепости была построена линия передовых укреплений, вынесенных на 3 1/2–5 км от внутренней ограды и с общим обводом в 32 км. Эта передовая линия состояла из 6 фортов и 7 промежуточных укреплений (в виде группы люнетов и батарей, обнесенных проволочными заграждениями). На левом берегу Самбры находились: форт Бусуа, промежуточные укрепления Салемань и Берсильи, форт Сарт, промежуточное укреплена Эрфонтен, форт Лево и промежуточные укрепления Фейни и Грево; на правом берегу — форты Омон и Бурдио, промежуточное укрепление Ферьер-ла-Птит, форт Серфонтейн и промежуточное укрепление Рок. В промежутках и за передовой линией кое-где были построены батареи. Форты Бурдио, Омон и Сарт имели новейшие броневые покрытия, а промежуточные укрепления местами бетонированные [320] помещения. Между фортом Бусуа и укреплением Салемань оставался большой, слабо обороняемый промежуток. Крепость имела гарнизон около 50 тыс. чел. французских войск{246}, а на вооружении крепостных верков состояло около 350 крепостных орудий разнообразных калибров (до 22 см, с дальностью, не превышавшей 7 км). Комендантом крепости был ген. Фурнье.
Еще в мирное время германским генеральным штабом были составлены соображения для атаки Мобежа на различных участках фортового обвода. Считалось наименее выгодным атаковать северный фронт, где находился сильный форт Сарт, а наиболее удобным — восточный фронт, т. е. промежуток между фортом Бусуа и укреплением Салемань, а также слабые укрепления правого берега Самбры. Силы, необходимые для овладения крепостью, исчислялись в 5 рез. дивизий, около 300 осадных орудий (калибром от 10 до 21 см), два инженерных полка и другие технические части. В действительности, как будет видно, крепость была взята значительно меньшими силами.
7-й рез. корпус прибыл из Шарлеруа к Мобежу 26 августа и на следующий день приступил к разведке крепостных позиций и к распределению своих войск по участкам фортового пояса. Для главной атаки был избран северо-восточный фронт (ф. Бусуа, укр. Салемань), для вспомогательной — юго-восточный (ф. Серфонтейн, укр. Рок). Войска были распределены таким образом: 1-й сектор (ручей Труиль, р. Самбра ниже крепости) — 28-я пех. бригада, 16 легких и 50 тяжелых орудий, калибром, от 10 до 42 см; 2-й сектор (р. Самбра ниже крепости, ручей Сольр) — 27-я рез. пех. бригада{247}, 16 легких и 24 тяжелых орудия, калибром от 10 до 21 см; 3-й сектор (ручей Сольр, р. Самбра выше крепости) — 26-я пех. бригада{248} и 16 легких орудий; 4-й сектор (р. Самбра выше крепости, ручей Труиль) лишь наблюдался небольшой конной частью. В 1-й, 2-й и 3-й секторы, кроме того, были назначены небольшие части технических войск и конницы. Действиями всей осадной артиллерии руководил ген. Штейнмец, уже имевший опыт атаки Льежа и Намюра, где он находился в такой же роли.
Осадные батареи окончательно заняли свои места к 31 августа. Пехота же к этому времени выдвинулась на линию Живри, Ренг, Эркелин, Жемон, Эб, Берель, где вследствие своей малочисленности образовала лишь слабое сторожевое охранение, занимавшее некоторые пункты, главным образом, с целью прикрыть расположение артиллерии. В 1-м секторе осадные батареи стояли у Живри, Руверуа, Пейсана, Эркелина и Мэрб-ле-Шато; во 2-м — у Берсильи-Лябе и севернее. Огонь по крепости был открыт в 1-м секторе 29 августа, а во 2-м — 2 сентября. До 31 августа французы вели из крепости слабый огонь, но в последующие [321] дни энергично отвечали атакующему. С 1 сентября к немцам начали подходить из Льежа части 13-й рез. дивизии, что дало им возможность образовать небольшой отряд (пех. полк с 12 легкими орудиями и 4 эск.) для 4-го сектора, расположив его у Лонгевиля, и, кроме того, оставить 5 батальонов в общем резерве за 1-м сектором. Осадные батареи ввиду недостатка огнестрельных припасов стреляли по крепости редким огнем{249}. 1 сентября французы произвели отрядом, из 10 батальонов пехоты с артиллерией вылазки у Ринга и Марпента, легко отбитые немцами. С утра 4 сентября атакующий начал в 1-м секторе наступление пехотой; 5-го Берсильи и Салемань были окружены и взяты без большого сопротивления со стороны противника. С этого дня фортовая линия была уже прорвана, а на следующий день внезапным нападением с горжи был взят форт Бусуа, накануне подготовленный к штурму обстрелом минометами; на правом же берегу Самбры занято разрушенное артиллерийским огнем укрепление Рок.
7 сентября, несмотря на то, что осадные батареи вели огонь ограниченным числом снарядов, запас которых приходил уже к концу, германская пехота овладела, при слабом сопротивлении противника, в 4-м секторе фортами Сарт и Лево, а во 2-м — фортом Серфонтейн. Такое быстрое оставление французами этих укреплений наводило на мысль, что они решили прорваться к западу или юго-западу, ввиду чего войскам 3-го и 4-го секторов было приказано наступательными действиями воспрепятствовать неприятелю выйти из крепости. Между тем, неожиданно, в 4-м часу дня к ген. Цвелю прибыл из Мобежа парламентер, сообщивший о согласии ген. Фурнье сдать крепость. Вечером 7-го и утром 8 сентября германские войска заняли не взятые еще укрепления, город и железнодорожную станцию. На фортах оказались местами большие разрушения от артиллерийского огня, но промежутки были совсем нетронуты. Весь гарнизон и все вооружение крепости (40 тыс. чел. и 460 орудий) были трофеями германцев.
Со взятием Мобежа была открыта одна из важнейших тыловых железнодорожных линий и вместе с тем в руки немцев перешел важный железнодорожный узел, облегчивший впоследствии переброску германских войск с левого фланга на правый.
Падение этой крепости, в противоположность другим крепостям, взятым в эту войну германцами, ни в каком случае не являлось результатом могущественного действия артиллерии атакующего, которая, как была мною указано, в течение всей осады страдала недостатком огнестрельных припасов и вела сравнительно слабый огонь по крепостным веркам. Мобеж был взят немцами в значительной степени благодаря смелым и искусным действиям своей пехоты, прорывавшейся в промежутках, окружавшей [322] отдельные участки крепостных позиций, штурмовавшей укрепления с горжи и широко использовавшей элемент внезапности. Наоборот, обороняющийся, вчетверо превосходивший атакующего численностью войск и количеством орудий, действовал крайне пассивно, не решаясь производить вылазок крупными силами, а к концу обороны отказался от прорыва, который был вполне возможен в западном и юго-западном направлениях. Льеж и Намюр пали вместе с падением своих последних фортов, тогда как Мобеж сдался, имея еще неразрушенной и незанятой противником большую часть своих укреплений{250}.
Оборона Мобежа совпала по времени с подготовкой и с первыми днями марнской операции; но много ли она отвлекла неприятельских сил с боевых полей Марны? Если не считать 13-й рез. дивизии, которая начала прибывать по частям из Льежа к Мобежу лишь 1 сентября и поэтому не могла бы поспеть к боям на Марне, даже и не задерживаясь под крепостью, то окажется, что последняя отвлекла на себя лишь три пехотные бригады с несколькими мелкими частями конницы и технических войск. Конечно, и эти силы, своевременно введенные немцами в бой на своем правом фланге, могли бы в некоторой степени облегчить их положение на Урке и на Нижней Марне, хотя и не привели бы к решительному повороту в ходе событий. Во всяком случае, если отвлечение этих трех германских бригад с марнских полей и может считаться для французов успехом, то куплен он ими недешевой ценой.
Боевые действия в Вогезах и Лотарингии с 28 августа по 4 сентября
В то время, когда главные силы обеих сторон выполняли в северной Франции широкие маневры и быстрые марши, от успешности которых для каждой из них зависела участь кампании, на южном участке фронта, в Лотарингии и вогезских горах, находившиеся здесь небольшие силы противников решали более скромные оперативные задачи. Для французских армий (1-й и 2-й) задача была указана в директиве Жоффра от 25 августа и заключалась в привлечении на себя возможно больших неприятельских сил с целью ослабить натиск германцев на главном операционном направлении; для германских армий — в директиве германской главной квартиры от 27 августа, указавшей 6-й армии наступать между Тулем и Эпиналем на Нэфшато, обложив Туль и Нанси, а 7-й — воспрепятствовать неприятельскому наступлению между Эпиналем и швейцарской границей. Эти задачи требовали от каждой из сторон совершенно самостоятельных действий, не связанных непосредственно с главными операциями, но они должны были в большей или меньшей степени облегчать эти операции и способствовать их успешному выполнению. [323]
В шестой главе было мною указано, что к 28 августа французы и немцы занимали друг против друга расположение по pp. Мерте и Мортани от С.-Дие до Нанси, имея небольшие наблюдательные части вдоль вогезского хребта до Бельфора, В первые дни рассматриваемого нами периода наступательные действия велись, главным образом, французами, стремившимися к тому, чтобы не быть отброшенными к фортам своих восточных крепостей и приковать к лотарингским позициям находившегося здесь противника.
Французские армии примыкали одна к другой на р. Мортани севернее Рамбервилера. В течение 28 и 29 августа левый фланг 1-й армии (8-й и 13-й корпуса, имея слева 6-ю кав. и справа 44-ю пех. дивизии) неоднократно атаковал на обоих берегах реки у Клезантена и Ксафевилера германские войска 21-го и 1-го баварского корпусов, но не достиг никакого успеха, и все остальное время до 4 сентября бои уже не возобновлялись на этом участке. Более оживленными, но не более удачными для французов были бои в центре их 1-й армии, где 21-й и 14-й корпуса с 28 августа по 1 сентября вели упорные бои между Мортанью и Мертой (у С.-Бенуа, Этиваля и С.-Дие) с 1-м баварским, 14-м и 15-м корпусами германцев; 29 августа сильной контратакой этого последнего корпуса от Этиваля 14-й французский корпус был отброшен на несколько километров к западу. Это, между прочим, создало тяжелое положение для 21-го корпуса у С.-Бенуа и Рамбервилера, откуда он пытался продвинуться к Мерте, но каждый раз был оттесняем баварцами. Неудача 14-го корпуса вынудила бригаду 58-й рез. дивизии, стоявшую у Сольси, отойти к Фрэзу, что угрожало обходом правого фланга французов у С.-Дие; ввиду этого командующий армией передвинул 41-ю пех. дивизию от Шлюхта в район Фрэза, на случай необходимости противодействовать обходному маневру противника. Но в ближайшие дни 14-му корпусу удалось восстановить свое положение между Этивалем и С.-Дие.
Далее к югу обе стороны, укрепившись в вогезских проходах, проявляли мало активности. Французы занимали Танн (частями 58-й рез. дивизии), дорогу от прохода Боннома на Кольмар (81-й бригадой и 5-ю альпийскими батальонами) и район Бельфор, Дамеркирх (57-й и 66-й рез. дивизиями); против них располагались на горных позициях германские войска 14-го рез. корпуса и нескольких эрзац-резервных и ландверных частей. В это время события в центре и на левом фланге французского фронта, требовали отправления туда подкреплений, почему 2 сентября 21-й корпус был снят с позиций к северо-востоку от Рамбервилера, сменен здесь 44-й дивизией и направлен к Брюеру и Эпиналю для посадки и перевозки на запад. С уходом этого корпуса 1-я французская армия обратилась к обороне и усилению своих позиций{251}.
2-я французская армия, подобно 1-й, настойчиво стремилась оттеснить противника к северу и северо-востоку, но не достигла [324] в этом отношения никаких существенных результатов. В течении трех дней, с 28 по 30 августа, 16-й корпус с 74-й рез. дивизией атакует у Жербевилера войска. 2-го баварского корпуса, переправляется через Мортань к северу от этого пункта, продвигается на некоторое расстояние к Фрембуа, но затем контратакой баварцев отбрасывается обратно к реке; Жербевилер, несколько раз переходивший из рук в руки, остается в руках немцев. Левее 15-й корпус 28 августа успешно переправляется через Мортань, у впадения ее в Мерту, и наступает к Люневилю, но на полпути до этого города задерживается баварцами и в последующие дни остается на месте. Что же касается 20-го корпуса, находившегося по обе стороны р. Санона, то он нигде не мог продвинуться, встречая сильное сопротивление частей 1-го баварского рез. корпуса, занимавшего расположение от Айнвиля до Люневиля{252}. Но севернее р. Санона 70-я рез. дивизия французов 1 сентября несколько продвинулась к Арокуру. Находившийся здесь противник (3-й бав. и эрзац. рез. корпуса) не проявлял в это время наступательных намерений, действуя преимущественно артиллерийским огнем и мало обнаруживая свою пехоту; такой способ его действий объясняется подготовкой немцев в этом районе к атаке Нанси, начавшейся через несколько дней после этого.
2 сентября 2-я французская армия была ослаблена выделением из ее состава 15-го корпуса, двух бригад 9-го (находившихся у Нанси), 10-й кав. и одной бригады 2-й кав. дивизии, отправленных на запад{253}. Такое ослабление этой армии вызвало необходимость перегруппировки ее войск: 16-й корпус с 74-й рез. дивизией занял участок от Жербевилера до р. Мерты, имея свои главные силы на левом берегу Мортани; 20-й корпус с 70-й рез. дивизией протянул свой левый фланг за р. Санон на Арокур и Ремеревиль. Три рез. дивизии (64-я, 68-я и 73-я) находились на позициях Гран-Куронэ, непосредственно прикрывая Нанси.
Директивой от 27 августа 6-я германская армия получила задачу — прорвать французский крепостной фронт между Тулем и Эпиналем, а 31-го, кроме того, ей было приказано овладеть Нанси войсками своего правого фланга. К выполнению этого она приступила лишь 4 сентября, отчасти задержанная наступательными действиями противника, а главным образом, вследствие необходимости подготовиться к этому наступлению и сосредоточить потребную для него тяжелую артиллерию. Эта операция известна под названием сражения у Нанси, так как одним из крупнейших эпизодов ее являются бои в окрестностях этого укрепленной города. И по времени, когда оно было выполнено, и по основной идее, которая была в лето заложена, это сражение тесно связано с боевыми действиями сторон на Марне, почему оно и будет изложено мною в одной из следующих глав. [325]
Каковы же были результаты, достигнутые каждой из сторон в этот недельный промежуток времени? Необходимо признать, что стратегический успех за эти дни, несомненно, был на стороне французов. В то время, когда немцы еще только собирались приняться за выполнение данной им задачи, французские войска 1-й и 2-й армии блестяще выполнили предначертания своего главного командования. Хотя им не удалось оттеснить противника, но везде, по всему фронту Лотарингии и Вогезов, они крепко удерживали перед собой германские войска, ни одна часть которых не была за эти дни снята с позиций для отправления на запад. А сами французы, не прекращая наступления то в одном, то в другом месте, сумели незаметно для противника выделить из состава своих двух армий 5 пехотных и 1 1/2 кавалерийских дивизий и отправить их на подкрепление своих войск в район главных операций. Лишь 4 сентября, в тот день, когда германская тяжелая артиллерия, сосредоточенная перед Нанси, начала громить Гран-Куронэ, а баварские корпуса стали стучаться в ворота французской крепости, началось ослабление и германских войск в Эльзас-Лотарингии; уже имея тревожные сведения о перебросках французских войск с различных участков фронта в парижский район, германское главное командование приказало в этот день ген. Геерингену отправиться на запад со штабом армии, 15-м корпусом и 7-й кав. дивизией (6-й армии); остальные его войска были переданы в подчинение командующего 6-й армией.
Таким образом, уж,е с обеих сторон шло постепенное ослабление войск на эльзас-лотарингском фронте, а вместе с тем обнаружился и постепенный переход от наступательных к оборонительным действиям, от маневренных операций к позиционной войне. Однако, пока последняя успеет охватить своими мертвящими оковами весь участок между Мозелем и Вогезами, берега Мерты и Мортани и передовые позиции Нанси еще увидят яркие вспышки маневренной энергии борющихся в боях ближайших дней.
5. Общая оценка боевых действий сторон после пограничного сражения
Оценка германских действий и решений
Пограничное сражение, сопровождавшееся неожиданно быстрым успехом германского оружия, приведшее англо-французские армии к поспешному отступлению и открывшее немцам доступ во внутренние области Франции, создало в германской главной квартире весьма опасные иллюзии. В представлении германского главного командования противник казался совершенно разбитым, потерявшим боеспособность, морально подавленным и едва ли пригодным для каких-нибудь крупных операций в ближайшее время. Оставленные противником за собой следы поражения создавали картину разгрома. Такой взгляд на положение сторон на театре военных действий до такой степени прочно сложился у немцев, что их главная квартира не задумалась отправить [326] на восток два корпуса из состава правофланговых армии. Правда, первоначально для отправления на восток были назначены корпуса из центра и левого фланга, но командующий 6-й армией доносил, что перед ним находятся значительные силы противника и что, ослабленный на 1–2 корпуса, он не будет в состоянии вести наступления. И главное командование испугалось этой угрозы и ослабило на два корпуса свой правый фланг, повидимому, полагая, что он уже может быть ослаблен и что для него уже не предстоит впереди никакой трудной задачи{254}.
Между тем события ближайших дней не оправдали этих соображений. Судя по характеру боевых столкновений при отступлении союзных армий, последние нигде не понесли решительного поражения, а на некоторых участках фронта не только упорно оборонялись, но и обнаружили способность к активным действиям. 4-я и 5-я германские армии при своем переходе через Маас встретили сильное сопротивление противника, о трудом продвигаясь и неся большие потери. Тем не менее германская директива от 27 августа еще имеет в виду очень широкие задачи, указывая правому флангу армий движение в обход Парижа с запада и как бы стремясь направить ход операций в русло основной идеи шлиффеновского плана. Может быть, даже и больше этого: имеются указания на то, что в эти дни германское главное командование замышляло расколоть французский фронт своими центральными армиями (3-й и 4-й) и произвести отдельно окружение левого неприятельского фланга у Парижа (1-й и 2-й армиями) и правого фланга в районе Верден, Нанси, Туль (5-й, 6-й и 7-й). Медленное продвижение 5-й армии севернее Вердена и задержка противником 6-й на линии восточных крепостей расстроили этот план, тем более, что такое решительное настроение сохранялось в германской главной квартире очень недолго, и уже 30 августа 2-я и 3-я армии получают южное направление вместо юго-западного, а предпринятый по инициативе ген. Клука поворот его армии к юго-востоку получает одобрение главного командования. Это, между прочим, привело раньше всего к тому, что 3-я армия, которая могла бы, двигаясь к юго-западу, выйти на верхней Уазе, у Гиза, во фланг и тыл 5-й французской армии и совместно с войсками Бюлова зажать французов в тиски, лишена была возможности сделать это. Уже второй раз вследствие неправильного и недостаточного руководства свыше 3-я армия упускала случай своим движением в тыл противнику способствовать его решительному поражению. В то же время [327] 1-я армия произвела удар по воздуху на Сомме и, не разобравшись здесь в обстановке, слишком уверенная в неспособности неприятеля к какому-нибудь контрманевру, в дальнейшем оставила без внимания направление на Мондидье, Клермон и Париж.
Затем директива от 2 сентября как-будто бы опять возвращается к шлиффеновской идее обхода левого неприятельского фланга, но насколько теперь сужен размах этого маневра! Париж остается за его пределами; нехватает сил не только для того, чтобы обойти его с запада, но даже для оставления против него достаточно сильного заслона, хотя Шлиффен предупреждал о том важном значении, которое может иметь Париж при выполнении маневра, подобного марнскому. Вообще недостаток сил для осуществления задуманного и столь непоследовательно проводимого немцами наступательного плана ощущался уже определенно: уже с первых дней вторжения во Францию резервные корпуса, двигавшиеся сначала во 2-й линии, были выдвинуты во всех армиях в 1-ю линию; затем, с началом сентября 1-я и 2-я армии просили главное командование вернуть им корпуса и дивизии, оставленные в тылу. Чувствовалось, что центр тяжести германского фронта находится слишком далеко к востоку, почему невозможно было и думать о широком обходном движении западнее Парижа. Недостаток сил допускал преимущественно лишь фронтальное преследование, потому что каждая попытка к охвату противника приводила, к потере связи между армиями; это особенно ярко обнаружилось в положении 3-й армии при ее движении от бельгийской границы к Марне.
Уже 2 сентября было ясно, что участь кампании еще далека от решения и что германским армиям предстоит впереди еще много тяжелой боевой работы. При этих условиях безостановочное и быстрое движение в глубь неприятельской территории, изнурявшее и расстраивавшее войска, не получавшие пополнений ни людьми, ни боевым снабжением, являлось уже бесцельным и опасным; вместо этого следовало сделать перегруппировку войск на фронте с целью приобрести превосходство в силах на решительном направлении (т. е. на правом фланге) и лишить противника возможности накоплять резервы и выполнять маневры, угрожавшие положению германских войск, наступавших на этом направлении.
Могла ли улучшить общее положение германцев 6-я армия, которой была дана задача атаковать восточные крепости Франции? Хотя для этой цели армии были даны значительные подкрепления из резервных и ландверных частей и могущественная артиллерия, доставленная из западных крепостей, тем не менее командующий армией уже 2 сентября выразил сомнение в возможности достигнуть успеха, особенно в смысле его своевременности. И главное командование по своему обыкновению не проявило в этом случае настойчивости и легко пошло на уступки: для него теперь казалось уже достаточным, если атака 6-й армии лишь прикует противника к своим крепостям. Собственно говоря, атака Нанси, к которой готовилась эта армия, [328] не представляла собой чего-либо нецелесообразного; ведь и Шлиффен допускал атаку этого укрепленного города в начале войны для отвлечения неприятельских сил с главного операционного направления. Но при той обстановке, которая существовала в начале сентября в районе восточных крепостей, и при наличии крупных сил в составе 6-й армии эту атаку следовало произвести одновременно с операциями против укрепленного участка Верден, Туль. Это могло бы привести, в связи с наступлением главных сил 5-й армии севернее Вердена, к окружению этой крепости и переходу баварских войск на левый берег Мааса и дало бы последним стратегический успех, вполне возможный в то время, когда главные силы 3-й французской армии были отвлечены к западу от Вердена. Германское главное командование отдавало себе ясный отчет о тех последствиях, которые могла иметь эта операция, но еще яснее оно представляло себе связанные с нею затруднения, для преодоления которых у него нехватало решимости. А в результате этого получилось то, что 6-я армия была втянута в бесполезные для общего положения дел тактические действия под стенами французской крепости, невыгодные, главным образом, в том отношении, что они повлекли за собой потерю времени для переброски сил с левого фланга на правый.
На левом германском фланге, считая эрзац-резервные дивизии и гарнизоны Меца и Страсбурга, к началу сентября находилось 24 дивизии, часть которых, конечно, могла быть переброшена к западу для образования уступа за правым флангом; но момент для такой переброски уже был упущен отчасти вследствие того, что в тылу железнодорожное сообщение еще во многих местах не было восстановлено, и войскам приходилось проходить большие расстояния пешком, сильно запаздывая прибытием к местам назначения. Впрочем, можно было использовать эти войска и другим способом: перевести их в 5-ю армию, что дало бы возможность всем пяти армиям податься вправо, сохраняя сплошной фронт и облегчая этим обходное движение на западе. А ведь для успешного выполнения того грандиозного маневра, которым задавались немцы, нужны были не столько быстрота и стремительность наступления, сколько прочность и сомкнутость фронта. Несвоевременная, слишком поздняя переброска сил с левого фланга на правый создала для немцев ту неблагоприятную обстановку на нижней Марне, в условиях которой им пришлось вступить в решительную борьбу с противником между Парижем и Верденом. Несмотря на появившиеся еще со времени боев в Амьенском районе тревожные признаки неприятельского намерения угрожать германскому правому флангу и захватить в свои руки инициативу, немцы не чувствовали, что их наступление достигло уже кульминационного пункта и что равновесие сил постепенно устанавливается. Нужны были еще тяжелые боевые испытания, нужна была крупная неудача, чтобы они могли почувствовать и понять это. И вот, германские армии идут с прежней стремительностью за Марну, хотя уже и сильно ослабленные, [329] но еще полные воодушевления и отваги; идут навстречу неизвестному будущему... Что ожидает их, победа или поражение? Но Марна, этот Рубикон 1914 г., уже пройдена, и назад уже нет возврата; она пройдена даже правофланговыми армиями, бесстрашно марширующими мимо Парижа, на виду у его передовых укреплений; и впереди всех — 1-я армия Клука, до сегодняшнего дня порицаемая за это. Но при чем в данном случае Клук? Своим дерзновением, внушенным ему предыдущими беспрерывными успехами, он творил волю пославшего его, являясь ярким воплощением той стремительности и той самонадеянности, которые постоянно одобрялись и поощрялись германским главным командованием. И потому, только оно одно несет на себе всю полноту ответственности за грядущие неудачи; оно не сумело надлежащей организацией связи спаять боевые действия отдельных армий в одно гармоническое целое, оно оказалось слишком слабым и уступчивым в своих сношениях с командующими армиями; наконец, своими постоянными колебаниями и резкими переходами от одного оперативного решения к другому оно отказалось от своего первоначального плана войны и не создало взамен его никакого другого.
Оценка действий и решений союзников
А неприятельские армии, потерпевшие неудачу в пограничном сражении, теснимые и преследуемые торжествующим победителем, то быстро уходившие из-под его ударов, то располагавшиеся за удобными рубежами для задержки противника, день за днем учились воевать в этой раскаленной атмосфере тяжелых отступательных маршей и арьергардных боев. И, — странное дело! — чем дальше шло это отступление, на вид такое бедственное и опасное, и чем шире охватывал враг своими войсковыми массами территорию Франции, тем сильнее и увереннее чувствовали себя французские армии. Как некогда мифологический Антей укреплял свои силы прикосновением к земле, так теперь французы, отброшенные из пределов Бельгии и в тяжких боях отстаивавшие родную землю, черпали в тесном общении с нею и физические, и духовные силы для дальнейшей борьбы.
На этом тяжелом пути от бельгийских границ до Марны отступление союзных армий, несмотря на трудную обстановку, в которой оно велось, имело в общем вполне планомерный характер. В любой момент этого периода кампании на стороне французов чувствуется наличие основной оперативной идеи, около которой группировались и наслаивались последовательно принимавшиеся решения и проистекавшие из них боевые явления. Это бросается в глаза даже при поверхностном обзоре военных событий; внимательное же изучение их убеждает нас в настойчивом и терпеливом проведении в жизнь, невзирая на перемены в объективных условиях обстановки, одного и того же оперативного замысла, вера в спасительность коего не слабеет с течением времени, а крепнет. Тем более удивительным кажется утверждение некоторых немецких [330] военных писателей, что мнение о том, будто бы после пограничного сражения французы задались новым стратегическим планом, представляет собою легенду, и что в действительности в это время у них не было никакого определенного плана. Одна ко, если эти писатели находят возможным делать свои заключения о замыслах германского главного командования по содержанию его директив, то почему же директивы французской главной квартиры не могут служить нам материалом для заключений о планах французов? Ведь французская директива от 25 августа заключает в себе совершенно определенное, ясное и точное указание на намерение произвести маневр против правого неприятельского фланга во время отступательного движения союзных армий к югу.
И через несколько дней после этого к берегам Соммы действительно выдвигается новая группа французских войск, которая пытается угрожать правому крылу германских армий, но, будучи недостаточно сильной для этого, отходит на юг, сохраняя и свою оперативную самостоятельность, и свое фланговое положение по отношению противника и как бы являясь носительницей неугасшего еще замысла о фланговом маневре. Наконец, в первые дни сентября эта группа войск, усиленная и приведенная в порядок и воодушевленная деятельным комендантом Парижа, опираясь на парижские укрепления, вновь занимает положение, угрожающее правому флангу неприятельских армий, устремившихся за Марну. Вот три момента, ярко выявляющие, на фоне отступательных операций союзников, общие контуры того стратегического маневра, который составлял существенную часть французского оперативного плана, принятого после пограничного сражения. Не представляют ли они собой трех последовательных этапов в развитии одного и того же оперативного замысла, прошедшего через все превратности и испытания многодневного отступления и сохранившего свою жизненность? И разве возможно при всем этом отрицать наличие у французского главного командования определенного плана и объяснять события, происходившие в Амьенском и Парижском районах, случайным стечением обстоятельств?
Тем не менее первоначальное предположение Жоффра прекратить отступление на линии Верден, Реймс, Лаон, Амьен в связи с маневром амьенской группы было плохо соображено с общими условиями обстановки и действительным состоянием союзных войск. Результатом этой неправильной оценки общего положения явилось длительное пребывание 3-й и 4-й французских армий на Маасе, стоившее им больших потерь, но не помешавшее противнику захватить неразрушенными большинство переправ и перейти на левый берег реки; и двухдневное сражение у С.-Кентен, Гиза, едва не окончившееся для 5-й армии тяжелым поражением и даже в случае полного тактического успеха бесполезное в стратегическом отношении. Печальная действительность скоро, впрочем, убедила французов, что отступление [331] необходимо продолжать, и потому англо-французским армиям было указано отходить к, Сене.
Многие порицали Жоффра в то время, порицают его и теперь за этот широкий размах отступления, который должен был отдать в руки противника без борьбы обширные и богатые области Франции. Но решение Жоффра стратегически вполне правильно{255}. Неудачи французов на Сомме и верхней Уазе показали, что для того, чтобы видоизменить характер боевых операций и преодолеть инерцию отступательного движения союзных армий, нужны были совершенно иные условия времени и пространства; масштаб операций оказался шире, чем раньше предполагали: больше требовалось перегруппировок для усиления левого фланга, а для выполнения их — больший промежуток времени и больший простор расстояний. Необходимо было скорее оторвать армии от неприятельских, чтобы увести их из-под непосредственного воздействия противника и, дав им возможность стряхнуть с себя тягостные впечатления недавних поражений, настроить их более благоприятно для наступления. И Жоффр рванул свои армии к югу: не только за р. Эн, но и за Марну, за Сену, лишь бы поскорее оставить за собой свободную от противника полосу территории! И последующие события оправдали это решение.
Насколько французы уделяли мало внимания своему левому флангу в дни, предшествовавшие пограничному сражению, уверенные в том, что судьба кампании находится в руках центральных армий, настолько теперь они обнаруживали особую заботливость об усилении этого фланга. В этом отношении, т. е. в смысле сосредоточения возможно больших сил и средств на решительном (западном) направлении, они значительно превзошли немцев, несмотря на то, что германский план войны был весь построен на этом принципе. Помимо того, что французы раньше и сильнее немцев восприняли впечатление о том, где будет поле решительной борьбы ближайшего будущего, но и условия для переброски их сил с правого на левый фланг были более благоприятны, чем у противника: неразрушенные в тылу союзных армий железные дороги и более короткие расстояния значительно облегчали и ускоряли перевозку их войск вдоль фронта, Все эти обстоятельства и создали для союзников к началу сентября в парижском районе то стратегическое положение, которое предоставило им возможность вновь приступить к организации временно отложенного, но не забытого маневра.
К ночи с 4 на 5 сентября на обширных равнинах по обе стороны нижнего течения р. Марны раскинулись многочисленные [332] биваки обеих сторон. На завтра германские армии должны были продолжать свое обходное движение к юго-востоку, от которого они ожидали самых решительных результатов; союзники собирались еще отходить, хотя уже знали, что переход в наступление решен. А в северо-восточных окрестностях Парижа под покровом ночи и в глубокой тишине 6-я французская армия уже изготовилась к атаке германского правого фланга. Обе стороны сознавали, что приближается решительная минута; немцы ждали ее с нетерпением и с уверенностью в успехе, союзники — со спокойной решимостью, как нечто неизбежное, неотвратимое. И в то время, когда догорали бивачные огни на берегах Урка и обоих Морэнов, неслышно перевернулась и открылась новая страница мировой войны.
(Конец 1-го тома).