Глава XI.

Итоги операции

Потери сторон

Потери японских и английских экспедиционных частей и флота за весь период операции определится следующей таблицей:

Части	Офицеры			Не-комсостав			Всего
	убито	ранено	всего	убито	ранено	всего
Экспедиционные части японской армии без морской артиллерии	14			232			246
		28			1 087		1 115
			42			1 319	1 361
Японская морская артиллерия осадного парка	-			11			11
		-			32		32
			-			43	43
Английский отряд	-			12			12
		5			56		61
			5			68	73
Потери всех экспедиционных войск	14	33	47	255	1 175	1 430	1 477
Японский флот	23			261			284
		1			31		32
			24			292	316
Английский флот	-			3			3
		1			4		5
			1			7	8
Общие потери флота	23	2	25	26	35	299	324
Общий итог потерь	37	35	72	519	1 210	1 729	1 801

[237]

Таблица составлена по официальным материалам, переданным японским командованием русскому морскому атташе. Большинство других источников приводит цифры, близкие к этим.

Германская официальная версия дает в 1935 г. совершенно отличные цифры потерь японо-английских сил{232}, а именно:

Офицеров: убито — 37, ранено — 108, всего — 145, солдат: убито-1266, ранено-3992, всего -5258,

Т. е. всего 5 403 чел. только для армии, и с оговоркой, Что сюда не вошли умершие от болезней.

Ввиду того, что почти все германские данные после проверки оказались не точными, мы предпочитаем в дальнейшем исходить из японских сведений.

Численность больных нигде не указывается, но в японских материалах имеется упоминание о том, что с наступлением холодов в октябре месяце в экспедиционных войсках было много случаев простудных заболеваний и дизентерии.

Приведенные цифры дают возможность получить некоторые показатели, характеризующие напряжение всей операции в целом, а также сравнительные потери отдельных частей.

Общий процент потерь экспедиционных сил определяется в 4,68% всего их состава.

Число убитых составляет 18,1%, а раненых-81,9% общей численности потерь, — иначе говоря, на 1 убитого приходится 4,5 раненых.

Для английского отряда процент потерь — 4,89, однако, эта цифра непоказательна: ее не с чем сравнивать{233} ввиду того, что не имеется отдельных данных о потерях в японских стрелковых частях. Общий же процент (4,68) относится ко всему составу экспедиционных сил, включая полевую артиллерию, тылы, обозы, военных рабочих и т. д. [238]

Относительно больший процент падает на прислугу морской артиллерии, которая находилась под специальным обстрелом немцев, так как она их беспокоила сильнее, чем другие подразделения осадной артиллерии. Команда морских батарей имела потери в 11,2% общего своего состава, при этом на 1 убитого приходится только 3 раненых.

Потери флота не характерны, так как почти целиком относятся на счет гибели крейсера Такачихо. Обстрелы с моря были не решительные, и одно попадание в Триумф не может иллюстрировать характер потерь при борьбе флота с берегом.

Типичным является только соотношение убитых (погибших) и раненых при потоплении корабля. Если на суше мы имеем максимальное соотношение — на 1 убитого 3 раненых, то потери флота дают обратную картину: на 1 раненого 7,8 убитых, а для самого Такачихо на 1 раненого приходится более 100 чел. убитыми (погибшими).

Точные цифры германских потерь неизвестны.

После сдачи крепости германское командование формально заявило, что имеет около 300 чел, убитыми и приблизительно 500 раненых; таким образом, общее число потерь равнялось якобы 800 чел.

Это составляло бы 16% потерь от общей численности при отношении 1,6 раненого на 1 убитого. На самом деле это было далеко не так.

Опубликовывая задним числом историю осады и сдачи Циндао, германский морской архив пишет:

«Наши собственные потери убитыми и ранеными, взятые в абсолютных цифрах, очень незначительны. Они составляют 189 чел убитыми и около 500 чел ранеными»{234}.

Если обратиться к другим материалам, то выясняется следующее.

При передаче японцам циндаоского госпиталя в нем оказалось 368 чел больных и раненых. Можно полагать, что еще около 130 чел были ранены за все время осады, [239] но вернулись в строй или к моменту падения крепости оказались вне госпиталя; тогда все эти 130 чел. должны быть причислены к категории легко раненных.

Наконец, цифре 189 чел. можно верить еще и потому, что уже в 1914 г. подполк. Морель доносил, что в Циндао убитых было только 187 чел, а остальных 110- 115 чел. немцы приписали к ним как своего рода «мертвые души», чтобы исключить из списков тех ландштурмистов, которые сняли форму и превратились после 7 ноября в мирных бюргеров.

Несомненно, что Мейер-Вальдеку и германским правящим кругам выгодно показать преувеличенную цифру потерь, чтобы поддержать легенду об обороне не только до последнего снаряда (что было выполнено), но и «до последней возможности» вообще.

Если принять цифру Мореля и цифру фактически лежавших в госпитале, то получим соответственно:

187 убитых
368 раненых
всего 555,

что составит 9% от состава гарнизона при 1,4 раненых на 1 убитого.

Пытаясь объяснить такие незначительные потери, немцы относят их, помимо хорошего качества оборонительных сооружений и укрытий, за счет хорошей организации повседневной боевой службы в крепости и, главным образом, за счет плохого качества японских тяжелых снарядов, из которых до 40% не разрывались.

Результаты японской победы

В связи с разрушениями, произведенными гарнизоном, военная добыча экспедиционной армии не была особенно обильна.

Пленные. Общая численность взятых в плен германцев из состава гарнизона и команд кораблей определяется в 4 692 чел, из них — 222 офицера и 4 470 [240] солдат{235}. В эту цифру входят и военнообязанные, работавшие в тылу (верфь, депо, мастерские).

24 офицера и 344 солдата, находившиеся в госпитале, остались в Циндао до излечения, а 198 офицеров и 4126 солдат и военнообязанных, начиная с 12 ноября, были эвакуированы в Японию и размещены в девяти специально развернутых лагерях.

Избежали плена: летчик Плюшов, офицеры и команда миноносца S-90, прорвавшегося из Циндао, часть защитников Циндао, переехавших на сампанах в штатском платье на противоположный берег залива Кяочао и ушедших в Китай (не больше 2-3 десятков), и часть ландштурмистов, снявших форму накануне падения крепости и оставшихся в городе под видом мирных жителей. Таких было тоже не более 2-3 десятков, причем некоторые из них позже были задержаны и отправлены в Японию.

Интересно отметить, что десять самых крупных коммерсантов, которые по условиям военного времени были зачислены в ландштурмисты и несли легкую службу в тылу крепости, были фиктивно демобилизованы и оставлены в Циндао, чтобы оградить интересы германских частных фирм. Как указывалось выше, для этого Мейер-Вальдеку пришлось обратиться к ген. Камио со специальным письмом.

Крепость. Долговременные фортификационные сооружения мало пострадали, несмотря на все старания осадной артиллерии. Вооружение крепости почти все было приведено в негодность.

Здесь же надо подчеркнуть, что если к началу мировой войны фортификация и вооружение Циндао имели какую-то боевую ценность, то к концу ее — в результате развития военной техники — все, что уцелело в этой Крепости, годилось только как трофеи и исторический памятник осады. Четыре года войны в Европе нанесли больший урон Циндао, чем японская армия в 2 1/2 месяца. Возросшие дальности стрельбы и вес снарядов откинули [241] оборонную систему в прошлое настолько, что восстанавливать что-либо являлось абсолютно нецелесообразным.

Японское командование это поняло и затрат на восстановление крепости не делало. Решить же эту проблему по-новому, на основании опыта войны, не позволяли соотношение сил и обстановка, приведшие к Вашингтонскому договору 1922 г.

Город Циндао пострадал очень мало: все правительственные и городские общественные здания были сданы японцам в полной сохранности и тотчас были использованы под соответствующие учреждения.

Торговый порт также пострадал мало. Пирсы, стенки, склады и пакгаузы со всеми подъездными путями сохранились хорошо.

Главное затруднение, препятствовавшее возможности немедленного использования торгового порта, заключалось в закупорке гавани брандерами.

Судостроительная верфь с судостроительными мастерскими, доками и другими вспомогательными устройствами была разрушена настолько обстоятельно, что использование всего этого могло быть осуществлено только после капитальных затрат по восстановлению, на что потребовалось бы несколько месяцев. До выяснения политической конъюнктуры японцы остереглись вкладывать капиталы в это дело.

Строения и ковши морской базы,склады военного порта, дома и причалы минной дивизии оказались совершенно неповрежденными ввиду нахождения их в черте города, поэтому они сразу же были использованы японскими частями.

Казармы в городе, морское собрание и т. д. оказались в таком виде, что были заняты для размещения японцев в день их вступления в город.

Корабли оказались все затопленными со значительными разрушениями от взрывов. Так как сами по себе все корабли были устаревших типов, то в таком виде они представляли собой только металлический лом, засорявший внутренний рейд в бухте Кяочао.

Незначительная часть вспомогательных плавучих средств все же сохранилась. [242]

Запасы и вооружение. Интересны цифры количества военных запасов, взятых японцами. Эти цифры могут служить косвенными данными для выяснения некоторых вопросов.

При сдаче крепости японскому командованию передано:

2 500 шт. винтовок, 30 -"- пулеметов, боезапаса к ним — «большое количество», снарядов — «несколько штук», продовольственных запасов — на 3 месяца из расчета на 5 000 чел, денег — 12 000 иен, угля-10000 т, автомашин — 40 штук.

Конечно, не этими данными определяются результаты операции по захвату Циндао.

Сравнительно дешевой ценой (но отнюдь не такой дешевой, как казалось с первого взгляда) — за счет мобилизации полутора дивизий, фрахта 50 пароходов, затраты 72 дней и потери около полутора тысяч убитыми и ранеными, одного крейсера устарелого типа, одного миноносца и нескольких тральщиков — японский империализм достиг следующих существенных для него результатов:

1. Устранил с Дальнего Востока одного из конкурентов, захватив принадлежавшие ему железную дорогу протяжением в 256 миль, угольные шахты и все германские предприятия.

2. Оккупировал львиную долю одной из наиболее богатых провинций Китая, тем самым продемонстрировав Китаю и всему миру свои агрессивные намерения и последовательность своей захватнической политики.

3. Приобрел новую военно-морскую базу, контролирующую все Желтое море и в сочетании с остальными японскими базами значительно усиливающую стратегические позиции Японии на тихоокеанском театре.

4. Лишил Германию опорного пункта для войны с морской торговлей союзников, в которой японский капитал, как один из крупнейших поставщиков на войну, сам был крайне заинтересован. [243]

5. Все это выполнил под флагом «поборника мира» и «защитника цивилизации на Дальнем Востоке», чем и заслужил временную признательность капиталистов других стран.

6. Получил новый материал для «обоснования» тезиса о «непобедимости» японской армии для шовинистической и милитаристской пропаганды.

Секрет этого успеха лежал не в абсолютной силе Японии (ее политической и военной мощи), а в слабости объектов, к которым приложены были ее усилия (Циндао, Китай), и в относительной слабости всех конкурентов, руки которых в это время были связаны другими делами.

Циндао после захвата

С 9 по 14 ноября происходила передача объектов крепости специально выделенными комиссиями. С 12 по 15 ноября производилась эвакуация пленных немцев в Японию.

10 ноября, во время траления мин при входе в бухту Кяочао, взорвался японский миноносец № 33. Погибло 5 чел., ранено 4.

11 ноября при неумелом разоружении германского фугаса перед одним из номерных фортов взрывом были убиты 1 офицер и 8 солдат и ранены 1 офицер и 56 солдат (все убитые и раненые — японцы). На следующий день при аналогичных обстоятельствах погиб еще один японский офицер.

В ближайшие же дни было установлено военное управление над всей арендованной территорией германской концессии Кяочао.

Начальником управления был назначен генерал Камио по совмещению с командованием всеми японскими войсками, находящимися на территории Шаньдуна; при начальнике управления — советник по иностранным делам (барон Фунакоси) и ряд других гражданских чиновников{236}. [244]

Постепенно специальные и некоторые пехотные части были возвращены в Японию. В Шаньдуне осталась одна пехотная бригада и железнодорожный батальон. Последний обслуживал захваченную железную дорогу до Цзинань.

В базе был сформирован «отряд обороны порта» с адмиралом во главе (к.-адм. Ивамура) применительно к типовой организации японских баз.

Были приняты меры для восстановления судоходства, убраны брандера, установлены постоянные рейсы с Японией, а 28 декабря того же года торговый порт был открыт для всех союзных и нейтральных флагов.

В последующий период правительство оказывало содействие внедрению японского капитала на материк через «новую дверь»; поощрялось также переселение японцев в Кяочао.

Конечно, с китайскими интересами завоеватели абсолютно не считались.

Однако, крупных вложений в Циндао не делалось. Крепость не восстанавливалась, больших ассигнований на морскую базу не отпускалось. Причиной этого была неуверенность в сохранении нового приобретения до заключения общего мира и выяснения американской точки зрения. Кроме того, обстановка затяжной войны в Европе порождала у японского империализма стремления к более широким захватам в Китае.

8 ноября 1915 г. китайскому правительству был предъявлен ультиматум, известный под названием «21 требование». Первый раздел его являлся политическим продолжением операции по захвату Циндао: он требовал передачи Японии всех германских концессий; в итоге, ультиматум шел так далеко, что по существу ставил вопрос о полном политико-экономическом порабощении всего Китая.

В числе причин, заставивших японских империалистов в этот период умерить свой аппетит, было давление правительства и буржуазного общественного мнения США, выраженное словами американского посланника в Пекине:

«Хотя державы и были вынуждены представить Японии свободу действий в Китае, несомненно, день расплаты наступит». [245]

Кроме того, 13 мая 1915 г. США официально заявили, что не признают соглашений, заключенных в связи с «21 требованием».

В дальнейшем соглашением Лансинг — Ишии и Версальским договором Японии как бы удалось закрепить свои завоевания в Китае, однако, в очень условной форме. На Японию давило, в частности, то обстоятельство, что послевоенная обстановка была достаточно неустойчивой.

Борьба японских империалистов с другими империалистическими державами, особенно с США, продолжала обостряться, так как после грандиозного развертывания американской и японской промышленности, работавших на войну и наживавшихся на войне, и той и другой промышленности было уже тесно в рамках старых рынков и сырьевых баз.

До более прочного политического решения проблемы Циндао японцы стремились закрепить свои экономические позиции как в Шаньдуне, так и во всем Китае и вытеснить соперников.

Однако, оккупация Циндао продолжала волновать политических конкурентов Японии (США и Англию), так как никто из них не мог примириться с таким преимуществом Японии. Нужен был только подходящий случай для того, чтобы поставить этот вопрос.

Такая благоприятная (для США и Англии) обстановка сложилась ко времени Вашингтонской конференции 1922 г., когда, попутно с проблемой тихоокеанских владений Японии, США удалось поставить вопрос и о Кяочао.

4 февраля, под давлением представителей США, Японией и Китаем был подписан трактат о возвращении Китаю территории Кяочао. По этому трактату Китай получал обратно все свои владения при условии возмещения стоимости германских предприятий (порт, железная дорога, общественные здания и т. д.) и последующих вложений в них со стороны Японии. В 6-месячный срок все японские войска должны были уйти из Шаньдуна{237}. [246]

21 июня 1922 г. в Пекине был произведен обмен ратификациями, и трактат вошел в силу. Это было большой победой США в духе проводимой ими политики «открытых дверей» в отношении Дальнего Востока и, в частности, Китая.

Япония была вынуждена уйти из Циндао. Японская буржуазия приняла это событие как тяжелый удар.

Однако, как и все прочие соглашения Вашингтонской конференции, трактат о Шаньдуне был очень условным и кратковременным.

Усилия японского империализма были направлены теперь к тому, чтобы вторично завоевать Циндао «не дубьем, так рублем». Внедрение частного японского капитала продолжалось настолько энергично, что ни одна из конкурирующих стран не смогла закрепить за собой шаньдунского рынка. В настоящий момент японцы являются почти монополистами в этой части Китая, население которой возросло до 38 млн. чел.

Достаточно сказать, что там, в, том самом Циндао, где в 1914 г. не было ни одного промышленного предприятия, кроме казенной верфи, сейчас имеется 6 хлопчатобумажных фабрик, причем все — японские. Масштабы зарождающейся текстильной промышленности видны из следующих данных{238}:

Основной капитал	Число веретен	Число рабочих
95 млн. иен и 10 млн. кит. таэлей	366 000	16 470 чел.

Аналогичное положение — во вновь народившейся маслобойной, кожевенной и спичечной промышленности.

Город Циндао насчитывал в 1931 г.{239} 190000 чел. населения.

Исключительно тяжелый режим на японских фабриках, пользующихся дешевым трудом китайского населения, [247] вызвал в 1925 г. ряд возмущений. Воспользовавшись этим как предлогом, японские империалисты опять ввели в Циндао воинские части «для защиты своих интересов». В 1928-1929 гг., когда продвижение войск Чан Кайши стало угрожать Шаньдуну, Япония организовала повторную оккупацию этой провинции, перебросив из метрополии почти две дивизии.

Последующая борьба японского империализма за свое господство на континенте была направлена, главным образом, в сторону Манчжурии и ее портов — Дайрена и Порт-Артура, в сторону Шанхая, Северного Китая и Внутренней Монголии. Циндао перестал быть главным объектом, но совершенно очевидно, что вследствие колоссального экономического значения Шаньдуна, эта провинция еще будет фигурировать в военной и политической истории Дальнего Востока{240}. [248]